Помочь сайту
Поздравления
Бумажные слезы-6
НИКОЛАЙ БРЕДИХИН
БУМАЖНЫЕ СЛЕЗЫ
Роман
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
АНДРЕЙ
ГЛАВА 3
– Что же получается, мы пишем автобиографический роман? – задумчиво спросил Андрей.
Светлана оторвалась от книги.
– Тебя это смущает?
– Нет, нисколько. Но зачем тебе это нужно?
– Просто необходимо кое в чем разобраться.
Андрей хотел было спросить: "В чем?", но вовремя спохватился.
– Прости, может, я кажусь тебе слишком въедливым, назойливым, но ты так и не ответила на мой вопрос.
Светлана помолчала.
– Автобиографично – это как, плохо? – спросила она наконец.
– Почему же? Может быть, даже наоборот, привнесет больше достоверности, если, конечно, излишние детали в сторону не уведут.
– Так следи за этим. Я не тщеславна. Совсем не обязательно, чтобы я сама была героиней. Просто мне нужно разобраться кое в чем, как я уже тебе говорила. И ты, надеюсь, мне поможешь?
Андрей отрицательно покачал головой.
– Я мало подхожу на роль сыщика. Давай лучше займемся тем, в чем я действительно разбираюсь. "Вернемся к нашей овечке", если ты не против. Начнем по порядку. Как насчет названия, остается?
– А ты можешь предложить что-нибудь другое?
– Нет, – запротестовал Андрей, – название вполне подходящее, немного эпатажное, но, в общем-то, в самый раз, тут мое мнение прежнее. Но... я опять за свое: тут действительно автобиографизм?
– Предположим.
Андрей вспылил.
– Знаешь, мне не доставляет никакого удовольствия с тобой на эту тему разговаривать, но работа есть работа. Как человеку мне совсем ни к чему такие подробности, а вот для дела важна каждая деталь. Сейчас мы выбираем форму, в которой начнем отливать сюжет. Если выбор будет изначально неправильным, то переделывать, как тебе известно, вдвойне труднее, чем просто делать. Как бы мы ни старались потом, а хвосты все равно останутся и сведущий человек без труда догадается, что начало работы было другим. Какие у нас есть варианты? Мы можем построить повествование от первого лица, перемежать текст размышлениями, воспоминаниями...
– Хорошо. Да, я действительно "дочь путаны". Вот только от своего имени рассказывать эту историю я не хочу.
– Пусть будет так, как ты хочешь. И вы с героиней...
– ...одного поля ягоды. Что еще? Я невинная овечка? Пожалуй, да, но в современном понимании этого слова. Далеко, точнее давно, не невинна, все свое свободное время обычно проводила на дискотеках или в компании с друзьями, однако голову никогда не теряла, алкоголем, наркотиками не увлекалась. Училась в Плехановской академии, да и сейчас там учусь, на втором курсе, просто пока в академическом отпуске. Учеба всегда давалась легко, поэтому я особо себя ей не утруждала. Всякого рода бестолковые контрольные и зачеты покупала за деньги, то, что действительно нужно для специальности - зубрила, высунув язык. С Виктором познакомилась полтора года назад, залетела от него, мы собирались срочно пожениться. Почему бы и нет? Как ты сказал: "деньги есть, почему бы и нет?". Однако когда он узнал, кто моя мать, то как взбесился, замучил меня подозрениями, сомнениями, что ребенок не от него. Потом мы вообще разбежались. Он рассчитывал, что я на коленях буду за ним ползать, умолять, но я не из таких. Ну, "долбанулась" в итоге. С ребенком, понятное дело, вопрос сам собой решился, я вот выкарабкалась, как видишь.
– И не хотелось дальше жить... – тихо продолжил за нее Андрей.
– ...но потом поняла: жизнь продолжается, – кивнула Светлана. – Можно что-нибудь из этого сделать?
Андрей почесал затылок.
– Как тебе сказать... Видишь ли, одно дело жизнь, а другое – литература. То, что ты мне сейчас поведала, действительно печально. Если бы я знал все с самого начала, я бы не позволил себе так разговаривать с тобой, но мы пишем сказку, а тут, как ты совершенно правильно в прошлый раз заметила, сказкой и не пахнет.
– Чернуха? – усмехнулась Светлана. – Или что там еще – обыкновенная история? Но такое название, кажется, уже было.
– Нет, – покачал головой Андрей в задумчивости. – Дело не в том, ты не понимаешь. Все допустимо, но будем считать, что это пока еще не сюжет, просто завязка сюжета. Главное, на мой взгляд, в том, что было после. Причем не столь важно даже, чем "сердце успокоилось" – чем все закончилось, главное, самое интересное для читателя: в чем героиня нашла выход из данной ситуации. Вот ты дошла до отчаяния, находилась в глубокой депрессии, а потом ожила. В чем ты сама нашла решение, что вернуло тебя к жизни?
Светлана нахмурилась.
– Этого я не скажу.
– Но сама-то знаешь?
Она промолчала. Андрей, так и не дождавшись ответа, продолжил разговор.
– Понимаешь, мы можем тут в такой тупик забрести, что из него и не выберемся.
Светлана фыркнула.
– А на что же ты тогда? Что-нибудь придумаешь! Ты ведь "профи", "один из лучших".
– Значит, все-таки подслушивала?
– Почему бы и нет? Я у себя дома, не у чужих людей!
Андрей задумчиво побарабанил пальцами по валику дивана.
– Я не Бог! Тут материал совсем из другой оперы. Может, нам все-таки вернуться к варианту детектива? Как там у тебя было? Девушка нанимает частного сыщика, чтобы выяснить кое-какие, интересующие ее, подробности... О ком, о чем? Она хочет отомстить? Найти на своего бывшего жениха какой-нибудь компромат? Выяснить, нет ли у нее соперницы? Или, может, у нее действительно после аварии шарики с роликами местами поменялись, и она жаждет убийства, став чуть ли не маньячкой? Или уж точно маньячкой? Надеюсь, ты понимаешь, что я не имею ничего конкретного, близкого к реальности, в виду?
Светлана помедлила, затем через силу выдавила из себя.
– Знаешь, а ты прочитал мои мысли. Я действительно хотела нанять... но не детектива. Я хотела... ну, в общем, ты понял меня. Я просто не желала, чтобы этот человек, который довел меня до такого состояния: все разрушил, убил моего ребенка... чтобы он оставался в живых.
Андрей всплеснул руками.
– Ну вот, это уже завязка. Не хочешь детектив, может получиться неплохая криминальная драма.
Светлана стиснула зубы, затем откинулась в кресле.
– Ты опять не понимаешь. Я не хочу этого. Я хочу от этого избавиться. Я хочу не просто вернуться к нормальной жизни, я хочу вернуться к той жизни, которой жила раньше.
– В мир грез?
– Нет, просто в мир молодости, точнее, беззаботности. Да, я жажду иметь точное, истинное представление об окружающем мире, может быть, в том как раз и заключается самая моя большая мечта, но не сразу, не разбивая того, другого, мира. Чтобы это отрезвление происходило естественно, постепенно, как обычно бывает у большинства людей.
Андрей кивнул, потер подбородок.
– Понятно. Значит, дело не в романе? И я, действительно, скорее психотерапевт?
Она встрепенулась.
– Слушай, а какая тебе разница? Я уже говорила: у меня есть деньги, я даже еще удвою твой гонорар. Не надо, не возражай, это будет только справедливо, тут иная, совсем другая работа. Только помоги мне!
– В чем? – спросил Андрей. – Убить твоего бывшего жениха? Или подыскать для него киллера?
– Нет, совсем наоборот, – горячечно зашептала Светлана, – помоги мне... разобраться в себе самой. Как я дошла до подобного? До кровожадности, людоедства.
Она обмякла и обессиленно вытянулась в кресле, прикрыв глаза, мучительно ожидая, какое он примет решение.
– Не бросай хоть ты меня!
Андрей вздрогнул, его вдруг охватило чувство непонятной злости. Едва сдерживаясь, он приблизился к Светлане и присел перед ней на корточках.
– Ты хочешь разобраться? Ты действительно хочешь разобраться? Хорошо, я помогу тебе. Я тебя не брошу. Но прежде объясни, только честно, чтобы у меня не оставалось впредь никаких сомнений: кто и за что убил Виктора?
Светлана опешила, посмотрела на Андрея изумленно, с трясущимися губами. И долго сидела так, не в силах пошевелиться.
– Откуда ты знаешь, что Виктор мертв, а уж тем более, что его убили? – отозвалась она наконец отрешенно.
– Я этого не знаю, – отрицательно покачал головой Андрей, – просто логика диктует. Но тут могло быть случайное совпадение, жизнь ведь не роман. В ней вполне могут быть случайные совпадения. Ты не согласна со мной?
– Я его не убивала! – закричала Светлана.
– Ну, мне это совершенно не обязательно знать, – пожал плечами Андрей, – я ведь не из милиции, да и вообще не в свои дела никогда не лезу. Я уже давно излечился от намерения переделать весь белый свет, предпочитаю принимать его таким, каков он есть.
– И не нанимала никого, чтобы его убить! – словно бы не слушая Андрея, твердила Светлана. – Ты, между прочим, совсем как следователь, который меня допрашивал. Кого я вообще могла нанять? У меня просто нет, и не может быть таких знакомых!
– Ну почему же? – усмехнулся Андрей. – Как раз один такой знакомый у тебя есть: ну тот, который все может. За деньги, естественно. А в данном случае могли быть очень большие деньги. Которых у тебя нет, разумеется. Так что шутка, конечно. Извини, это я просто так шучу, у тебя что, с юмором плохо?
– Хорош юмор! – зло отпарировала белая, как мел Светлана: – Как называется хоть, уточни: висельника или утопленника?
– Эфиопский, просто эфиопский, – скромно отозвался Андрей. – Не слыхала о таком? Там в Эфиопии все сплошь юмористы. Ну, как я тебя! А знаешь, счет теперь равный – один : один. Ты, надеюсь, убедилась в том, что и "старикашки" на что-то годятся, что бывают случаи, в которых техника не спасает. Но если ты думаешь, что ты мне такой нравишься - совсем прокисшей, то ты ошибаешься. Я чувствую, что вот-вот не выдержу, растрогаюсь, тоже что-нибудь тебе расскажу из своей бедненькой-несчастненькой буратинской жизни, ты разрыдаешься, мы так и будем целую неделю реветь и стенать, и все от зависти передохнут, узнав, как легко мне достаются деньги. Я потеряю квалификацию, попрошусь досрочно на пенсию, мне ее не будут выдавать месяцами и я, вместе со всей моей семьей, вымру как последний из динозавров. Ужасная перспектива! Нет, не уговаривай, не нужно мне легкого хлеба, легкий хлеб не для таких, как я, он для нас опасен. Черт с ним, с романом, я обещаю: я помогу тебе во всем, но давай вернемся к тем нашим, уже так хорошо сложившимся, отношениям. Давай дубить друг другу кожу: подсечки, подножки, подковырки, все дозволяется, все как ты любишь. Будем считать, что я воспользовался своим неизмеримо более богатым жизненным опытом, применил к тебе недозволенный прием, ты "поплыла", но нокдаун прошел, и сейчас ты мне ответишь, врежешь так, что – уж наверняка – мало не покажется!
Светлана блеснула глазами сквозь слезы.
– Уж об этом можешь не беспокоиться, старичок! Я даже поверить не могу, как мне повезло с тобой: ты сумасшедший, просто совсем отвинченный или наоборот, завинченный, но не в ту сторону, как все нормальные люди. Одним словом, полный дурдом! Я тут много чего видела, но такого наблюдать мне еще не доводилось.
– О, пошло дело! – Андрей радостно потер одна о другую ладони, потом вдруг вскочил и ринулся к компьютеру. – Поехали-поехали, хватит бездельничать! Иначе плеточкой, плеточкой!
– Да ты хоть знаешь, сколько сейчас времени? – ужаснулась Светлана. – Что это тебя так разобрало?
– Какая разница? – пожал плечами Андрей. – Тебе что, завтра на работу или в институт? Давай, давай, включайся!
Она послушно подкатила к столу и пошелестела клавишами.
– Готово, файл открыт. Так, и с чего же мы начнем?
– Чудесно-расчудесно! Думаю, с того, что оформим титульную страницу. Пиши: Светлана Вольнова. "Дочь путаны". Роман. Как, нравится? Или, может, ты хочешь псевдоним?
Светлана, не раздумывая ни секунды, отрицательно покачала головой:
– Нет. Никаких псевдонимов. Я не стыжусь своей фамилии, пусть не ласкает слух сразу, но примелькается – люди привыкнут. И что теперь?
– Теперь замри на мгновение и проникнись торжественностью момента: перед тобой то, что через несколько месяцев ты увидишь на обложке своей книги. Если повезет, конечно.
– Надеюсь, что повезет.
Она оттолкнулась от стола и посмотрела на экран монитора издали.
– Прониклась. Здорово. Но ты мне обещаешь это? Точно обещаешь?
– Точнее не бывает. Так, ну а теперь подкатывай поближе, будем с тобой конструировать первый эпизод. Какие есть предложения по завязке?
Светлана задумалась.
– Ну, можно начать с того, как я в институт поступала или как с Виктором познакомилась...
Андрей скептически поморщился и покачал головой.
– Нет, мы должны с первых страниц заинтриговать читателя, на раскачку он нам не даст времени, тут же бросит книгу обратно на прилавок, поэтому и выбрать надо какой-то очень яркий, ключевой, момент. Например, когда ты очнулась после аварии в больнице. А могла бы и не очнуться. Годится так?
Светлана пожала плечами.
– Ну, предположим. И что я должна делать?
– Вспоминать. Какие-то неожиданные детали, самые острые ощущения, чудные, чуть ли не бредовые, мысли. Все. Медсестер. Врача. Какие-то словечки их. Других больных в твоей палате, истории, которые с ними приключились. Когда тебя навестила мать? Как она вела себя? Обрадовалась ли ты ее приходу? Жених. Когда ты о нем вспомнила? Что почувствовала при этом? Ненависть? Равнодушие? И "Мерседес", "Мерседес" этот чертов, периодически. Как ты вдруг вывернула руль и направила машину навстречу той старухе с косой, ухмыляющейся... Работаем так: ты говоришь, говоришь, не останавливаясь, просто на потоке сознания, никакой связи, последовательности, перескакиваешь с одного на другое, будто даже специально злишь этим меня. Как только что-то в моей голове замкнется, я скажу "стоп", от этого момента, эпизода, деталюшечки мы и начнем плясать.
Светлана открыла было рот, но вдруг побледнела, задышала часто, прерывисто.
– Нет, не могу, – пробормотала она наконец измученно, – сейчас не могу.
Нет комментариев. Ваш будет первым!
