Помочь сайту
Поздравления
Аляска-3 Глава I
6 ноября 2017 -
Ольга Платонова
ОЛЬГА ПЛАТОНОВА
АЛЯСКА
КНИГА 3
Глава I
ТЫ МНЕ ОЧЕНЬ НРАВИШЬСЯ!
Перемены в судьбе никогда не наступают внезапно. Во всяком случае, для тех, кто внимателен. Мы всегда бываем предупреждены. Сначала будущее дает о себе знать изменением душевного состояния и строя наших мыслей. Потом в чем-то нарушается привычный ход вещей. И вдруг происходит какое-то примечательное событие. Чаще всего ― странное, вызывающее удивление. Это уже явный знак: жди перемен! Но кто из нас думает о каких-то там знаках!
Тем жарким летом, когда я рассталась с Архитектором, ничего особенного, кроме официального развода, в моей жизни не ожидалось. Я спокойно отдыхала с Сережей и Дашей на даче в Мамонтовке. Много работала в саду. В этом мне, как обычно, помогали молодой охранник Саша и его подружка Таня. С трехлетней Дашей возилась ее добрая няня Валя. Мой тринадцатилетний сын болтался без дела, сдружился с местными мальчишками, и это немного тревожило. Но в целом все было хорошо и не обещало никаких значительных перемен.
Предупреждения о них стали приходить в точности так, как я описала. Впрочем, обо всем по порядку…
Мое объяснение с мужем было на удивление спокойным.
― Нам нужно пожить отдельно, ― сказала я. ― Мне кажется, наши отношения зашли в тупик. Давай сделаем паузу. Не приезжай больше в Мамонтовку. Поживи в своей новой квартире.
Архитектор вскинул на меня настороженный взгляд. Я не должна была знать о том, что он приобрел двухкомнатную квартиру в Москве. Он долго копил деньги, не вкладывая в семейный бюджет ни копейки. Таковым было одно из условий нашего брака. И наконец его мечта осуществилась. Я была готова порадоваться вместе с мужем. Только вот замкнутый, скрытный и прижимистый по природе Архитектор считал, что это не мое дело. Но ведь шила в мешке не утаишь! Он долгое время вел беспорядочные телефонные переговоры с риелторами и продавцами, ездил на просмотры. Разве такую активность можно скрыть? Архитектор неумело пытался это делать. И, в конце концов, забывшись, оставил на столе договор купли-продажи. Из него я и узнала: муж стал владельцем квартиры в самом центре Москвы, недалеко от станции метро «Красные ворота».
― Губа не дура! ― уважительно оценила я выбор мужа. Денег на себя любимого мой скаредный супруг не жалел…
В последние годы Архитектор стал зарабатывать очень много. Он обзавелся богатой клиентурой, обслуживал столичную деловую элиту. К нему за помощью обращался сам Алексей Миллер. Глава Газпрома собирался тогда обосноваться в старых уютных переулках возле Нового Арбата, недалеко от дома-музея Марины Цветаевой. Там, в одном из дореволюционных зданий, он и присмотрел для себя многокомнатную квартиру. Архитектор разработал ее дизайн-проект. И почти одновременно взял на попечение другого российского миллиардера: стал обустраивать апартаменты для Зияда Манасира. Глава крупнейшего холдинга «Стройгазконсалтинг» приобрел их в непосредственной близости от Белого дома…
Кстати, два года назад мой недостроенный особняк в Ромашково купил именно Манасир. Но та сделка могла не состояться. Пока она обговаривалась, Архитектор потребовал от меня:
― Скажи ему, что продаешь объект вместе с услугой сопровождения дальнейшего строительства автором проекта! То есть я буду осуществлять авторский надзор. Если он не захочет брать меня на работу, отказывай!
Я выдвинула это условие Манасиру. Он с ним согласился. С тех пор муж получил доступ к обслуживанию элиты и зажил припеваючи.
Да, Архитектор получал в те времена за свою работу баснословные суммы! И, разумеется, скрывал от меня свои доходы. Делиться ими ни с женой, ни со своей дочерью Дашей он не собирался. Поэтому и молчал о покупке квартиры.
― Поживи пока у себя, ― повторила я.
Так как слово «квартира» больше не прозвучало, муж успокоился и заговорил.
― Я понимаю, к чему ты ведешь, ― криво усмехнулся он. ― К разводу. Хочешь меня таким образом наказать? Думаешь, я останусь один?
Вообще, мой талантливый и практичный супруг в том, что касается личностных отношений, был попросту глуповат. Поэтому его простодушные речи не раз сбивали меня с толку.
― О чем ты?
― Ты считаешь, что за меня никто не пойдет замуж?.. Да?
Это стало для меня открытием. Я не знала, что Архитектор страдает комплексом неполноценности. Он был спортивным сухощавым мужчиной, вполне привлекательным. К тому же отнюдь не бедным. Так что насчет обретения статуса желанного жениха мог не беспокоиться. И, тем не менее, комплексовал. В принципе, подумала я, он всегда имел проблемы с определением своего места среди людей.
Я не успела ничего ответить. Архитектор выдал:
― Допустим, никто из москвичек не захочет выйти за меня замуж! Пусть! Но мой интеллект сразит любую молоденькую библиотекаршу из провинции. Например, из Коврова!
Вот дурачок-то, господи!
― Для Коврова ты жених хоть куда! ― съязвила я. Но по его глазам поняла: он принял мои слова как искреннее подтверждение его соображений. И еще раз удивилась: плохо же я была осведомлена об умственной ущербности Архитектора!
Насколько мне было известно, маленький городок Ковров располагался где-то во Владимирской области. Откуда он возник у мужа в голове, не знал, наверное, и сам Господь Бог. Но вот что интересно: через год Архитектор женился на девушке именно из Коврова! Она родила ему дочь, Архитектор купил в Москве еще одну квартиру, намного круче первой. Четырехкомнатную, в монументальной высотке, что стоит на пересечении Басманной улицы и Садового кольца. В ней и зажила новая семья моего бывшего мужа.
Он развелся с «библиотекаршей» через пару лет. А за это она отсудила у него элитную квартиру как часть совместно нажитого в браке имущества. Можно себе представить, какой страшный удар получил тогда бедный Архитектор!
― Ради московской прописки к твоим ногам упадет любая провинциальная красотка, ― безжалостно пояснила я свою мысль. ― А вот что будет потом!..
Архитектор изменился в лице и вскочил со стула.
― Все! Я ухожу!
― О чем и речь, ― бесстрастно согласилась я.
Муж съехал с дачи, как говорится, с вещами. К моему удивлению, это сказалось на мне самым благотворным образом. Я как будто скинула с плеч старое, изъеденное молью пальто и задышала свободно. И сама себе удивлялась. Ведь Архитектор мне не докучал. Он жил рядом, но его как будто не было ― ни для меня, ни для детей. Он занимался только собой и своими проектами. Этот вежливый интеллигентный эгоист не создавал никаких проблем. И все-таки его отстраненное равнодушное присутствие отягощало. Он не любил меня, не любил Лялю и Сережу, не обращал внимания на свою родную дочь Дашу. Он был чужой.
Вот почему после расставания с Архитектором мне жилось в Мамонтовке радостно и спокойно. Но это продолжалось недолго. Наступала пора перемен, и предупреждения о них не заставили себя ждать.
***
Сначала меня все чаще и чаще стали посещать грустные мысли. Теперь, работая в саду или гуляя с детьми, я предавалась элегическим размышлениям. «Чему радоваться? ― меланхолически думала я. ― Тому, что избавилась от Архитектора? А что будет дальше? Дети, дом, хозяйство ― это все прекрасно. Но… Я ― Женщина. Где мой Мужчина? Без любви мое существование кажется неполным, ущербным… Да, муж жил рядом со мной как чужак. Но есть ли на белом свете мой человек? Разве был у меня в жизни такой мужчина?»
Я обращала мысленный взор на отцов своих детей. Вспоминала наркотический бред Султана, звериную сущность Руслана, равнодушную замкнутость Архитектора… Сердце мое наполнялось тоской. И тогда приходили воспоминания о первой любви, об Отари. Он был грузин. Он был вор. И он был мой ― каждой своей клеточкой!
Я слышала его гортанный голос:
― Люблю! Жизнь моя!.. Дождись!..
Да, мне пришлось его ждать. После нескольких месяцев жаркой любви судьба разлучила нас. Отари осудили, и он отбывал наказание в колонии строгого режима. Перед глазами вставала дальневосточная тайга. Ее прорезало неширокое шоссе. Над ним разворачивались гремящие полотнища проливного дождя. Мне нужно было туда. Я неуверенно оглядывалась и снова, как двадцать лет назад, начинала свой безумный рейд к берегам Японского моря, к поселку Славянка, в ИТК УЦ 267/30-2-30. Продиралась сквозь тайгу, шагала по шоссе, спала на насыпи, перелезала через колючую проволоку, пряталась в машинном отделении самоходного крана… Глупая, дерзкая, счастливая девчонка! Я обнимала Отари, утыкалась лицом в его арестантский бушлат и шептала по-грузински:
― Ме шен миквархар! (Я тебя люблю!)
Мне пришлось отказаться от намерения дождаться моего любимого. Он жил воровским законом, и это исключало наше счастье. В ответ на мое решение он пытался покончить с собой, выжил, смирился, пропал. Но стонущая нота любви к нему продолжала звучать в моем сердце. Может быть, поэтому после развода с Русланом я позвонила ближайшей родственнице Отари, тете Циале. Если бы она помогла мне найти его, я бы сказала:
― Приезжай, милый! Оставайся со мной! Навсегда! Вор не работает, говорил ты? Не работай! У меня теперь есть все-все для того, чтобы ты жил свободно! Только будь рядом, будь со мной!..
― Он погиб, Оля, ― ответила мне тетя Циала. ― Разве ты не знала? Его убили. Еще четыре года назад.
Не отрывая трубки от лица, я горько заплакала…
Мысли возвращали меня к настоящему. «Если бы меня снова посетила Любовь! ― думала я. ― Если бы судьба подарила мне женское счастье!»
Вот такими мечтами обычно заканчивались мои элегические размышления. На самом деле, прошлое уже не имело никакого значения. Меня настойчиво притягивало вполне определенное будущее. Но я, конечно же, об этом не знала.
А потом пришло второе предупреждение о наступающих переменах. Нарушился налаженный рабочий ритм моего хозяйства. И вот как это произошло.
Еще во времена закладки моего сада я купила грузовую «Газель». На ней охранник Саша привозил на участок стройматериалы, декоративные камни, саженцы, удобрения. Мне думалось, что машина понадобится не более чем на один сезон. За это время я рассчитывала разбить сад, построить гараж и домик для прислуги. На этом работы на участке должны были завершиться. После этого «Газель» следовало продать.
Как бы не так! Оказалось, что моей фантазии по обустройству сада и дома нет предела! Поэтому надобность в «Газели» не отпадала третий год подряд. К тому же машина здорово пригодилась для моего московского магазина «Элита». Я стала использовать ее как транспортное средство отдела снабжения. Поэтому, бывало, мой охранник и по совместительству шофер проводил за рулем целые дни.
Одним словом, «Газель» была в моем большом хозяйстве незаменима.
И вот она сломалась.
― Глушитель пробило! ― объявил мне Саша, разводя руками. ― Заведешь двигатель, ревет как резаный!
― Как это пробило?
― Прогорел! ― пожал плечами охранник. ― Все, как полагается. «Газели» три года, 200 тысяч километров на ней уже накатали. Да все по кочкам и канавам. Сколько раз я на наших-то дорогах на днище садился. ― Он озабоченно почесал затылок. ― Менять надо.
― Так меняй! ― заволновалась я. ― Мы в садовый питомник ехать собирались. И для «Элиты» скоро пойдут большие поставки, я уже договорилась. Делай быстрее! Езжай в автосервис!
― Там навряд ли глушители для «Газели» есть, ― покачал он головой. ― Со своим нужно ехать.
― Ну так купи этот чертов глушитель где-нибудь в Пушкино!
Саша замялся.
― Найти еще надо… Да и здоровый он, неудобный…
Я поняла, что его заботит. Он не знал точно, где в Пушкино продаются глушители для «Газели». А на гремящем автомобиле по городу не покатаешься, сразу остановит ГИБДД. Получалось, что ехать нужно было на своих двоих, на электричке. А потом тащить глушитель в Мамонтовку. Саше этого не хотелось.
― Я бы с тобой съездила на «Мерседесе», ― сказала я. ― Но мне в Москву нужно. Сколько он стоит?
― Ну, приблизительно… ― Саша назвал сумму. Я протянула ему деньги:
― Здесь больше. Купи, пожалуйста. На обратном пути возьми такси.
Когда я вернулась из Москвы, Саша с легкомысленной улыбкой отчитался:
― Глушителей в Пушкино нет!
Я разозлилась.
― А что ты веселишься?!
Он поспешил продолжить:
― Сегодня нет, а завтра привезут! Завтра! Лично для вас, Ольга Николаевна!
Я подозрительно уставилась на него:
― Что значит лично для меня?
Саша улыбался уже во весь рот. И стал объяснять:
― Нашел я в Пушкино один хороший магазинчик. В нем отечественные запчасти продаются. Так его хозяин, оказывается, наш сосед! За несколько домов от нас живет. Он грузин. Зовут Роман Андреевич. Вы его не знаете. А он вас постоянно видит, когда вы мимо его участка на своем «Мерсе» проезжаете! И знаете что? Он меня спрашивает: «Ты откуда?» Ну, а когда узнал, что «Газель» ваша, затрясся весь! «Это она?! У нее работаешь?! О-о, какая женщина!! Какая красавица! Не видел таких красавиц! В жизни своей не видел!» И все в таком духе! Засуетился, стал глушитель искать. Не нашел, кричит: «Скажи ей! Сегодня закажу, завтра будет! Приезжай!»
Я молча смотрела на него, не зная, что и думать. А Саша тем временем продолжал:
― Он в возрасте, но крепкий мужчина. И энергичный ― до жути! Я от него никак отделаться не мог! Он меня в свой кабинет потащил, вином стал угощать. И все о себе рассказывал. «Я ― необычный человек, ― говорит, ― у меня сложная судьба. Родился в деревне под Кутаиси, а стал директором кирпичного завода в Омске! Из руин его поднял! Знаешь как? Там рядом колония была. Я стал заключенных воспитывать, и они пошли ко мне работать! Завод получил бесплатную рабсилу! Понимаешь?!»
Он довольно артистично передавал грузинский акцент и беспорядочную быструю речь своего нового знакомого. Я слушала и не могла понять, что происходит. А что-то явно происходило. Ведь все, о чем рассказывал Саша, не лезло ни в какие ворота! Какой-то грузин, которого трясет от одного упоминания обо мне. Какая-то колония в Омске. Заключенные, которых он якобы воспитывал. Необычный человек… Бред! Удивительным было то, что только вчера я вспоминала Отари. И вот уже откуда-то издалека мне передает восторженное послание его земляк, неведомый Роман Андреевич…
Только много позже я распознала: Сашин рассказ и был тем самым последним, знаковым, предупреждением из будущего. Тем самым странным событием, которое открывает двери в другую жизнь. В ней меня ждали поистине великие дела: рождение еще одной дочери и строительство «родового гнезда» ― большого семейного особняка. В ней я должна была прийти на телевидение, стать автором сотен видео-мастер-классов, а также книг и курсов лекций по растениеводству и ландшафтному дизайну. В ней мне предстояло делиться знаниями с миллионами людей… Но в тот момент все это было для меня скрыто. Я просто слушала своего охранника.
― А еще он говорил, что изобрел какое-то удивительное инвалидное кресло-коляску, ― продолжал увлеченно рассказывать Саша. ― И хочет вложить большие средства в производство партии таких кресел. А потом собирается передать их в Пушкинский горздрав!
Я вдруг вспомнила, как мы с Отари ходили в гости к его друзьям из московской грузинской общины. Многие из них разговаривали со мной именно так, как сейчас передавал Саша. Хвастались, бессистемно накидывали необыкновенные истории из своей биографии, перескакивали с одной на другую. Я тогда спросила у Отари:
― Они рассказывают правду?
Он засмеялся:
― Это очень хорошие люди, Оля! Но все, что от них слышишь, дели на десять! Если бы тебя не было, они вели бы себя иначе. А раз ты здесь… Так мы общаемся с красивыми женщинами!
Вывод из всего этого напрашивался сам собой: мой охранник нисколько не интересовал Романа Андреевича. Он угощал Сашу вином только ради того, чтобы я узнала: по соседству со мной живет настоящий мужчина! И не просто мужчина, а редкий, особенный, феноменальный человек! Все, что он рассказывал моему охраннику и шоферу, было адресовано только мне!
― А еще он обладает экстрасенсорными способностями! ― вещал Саша. ― В Омске один человек задолжал ему большую сумму денег. Роман Андреевич вызвал его на встречу, потребовал долг. Тот отказался платить. А они в его автомобиле сидели. Роман Андреевич вышел из него и говорит: «Будь ты проклят!». И домой отправился. А на следующий день этого должника в машине мертвым нашли!
«Черт возьми! ― весело подумалось мне. ― Я люблю грузинский народ! Мне нравятся его обычаи, язык, песни и танцы! И то, как грузины говорят и думают, и что едят, и как относятся друг к другу. А особенно мне нравится, с каким наивным и страстным обаянием их мужчины ухаживают за женщинами!»
Мне вдруг представилось, как на другом берегу реки Учи, что отделяла Мамонтовку от Пушкино, вытянутый в струну грузин по имени Роман Андреевич вытанцовывает на пальцах ног искрометный церули. Этот «самый грузинский» народный танец исполняется исключительно мужчинами. Демонстрирует их силу, ловкость, жгучий темперамент. «В каком-то смысле, ― подумалось мне, ― именно это сейчас и происходит. В послании, которое принес Саша, мой сосед «вытанцовывает» изо всех сил!»
― Вы меня слушаете, Ольга Николаевна? ― спросил Саша. Видимо, очень уж отстраненный был у меня вид.
― Антон Макаренко, Иван Кулибин, Юрий Лонго… ― вместо ответа пробормотала я.
― Что?
― Я говорю: твой новый знакомый ― выдающийся педагог, изобретатель и экстрасенс.
― Ну, типа того! ― ухмыльнулся Саша. ― А вообще, он классный мужик!
Назавтра он без всяких оговорок и с большой охотой отправился в Пушкино за обещанным ему глушителем. Вернулся пьяненький и с пустыми руками. Вдохновенно провозгласил:
― Нет пока товара, Ольга Николаевна! Роман Андреевич дико извинялся. Сказал, что завтра обязательно привезут!
― Ты почему пьяный?
Охранник в свойственной ему манере озабоченно почесал затылок.
― Да опять он меня вином поил. Вчера-то мы «Цинандали» пили, белое сухое, ерунда. А сегодня крепленым угощал, «Карданахи». Вот и ударило в голову… ― Он глупо заулыбался и уставился на меня: ― Про вас опять говорил. «Какая у нее машина шикарная! Как она за рулем красиво сидит! Когда вижу ее, сердце замирает!» Спрашивал, кто ваш муж. А еще ― какое вино вы любите. «Если бы можно было, в ресторан бы ее пригласил!»
Я в полной мере оценила, насколько ловко организовал мой тайный воздыхатель заочное ухаживание. Он взял моего охранника в плотную и умелую осаду. И наладил через него, так сказать, информационное воздействие. Поток комплиментов, хвалебные рассказы о себе, и вот уже звучит завуалированное приглашение в ресторан!
И тут меня осенило: есть в его магазине глушитель для «Газели»! Есть! С самого начала этой истории был. И пропал, как только Саша назвал мое имя! Роман Андреевич будет придерживать эту злосчастную трубу до тех пор, пока я не проникнусь интересом к «необыкновенному» человеку и не захочу с ним познакомиться!
Меня захлестнула волна возмущения. «Ах ты хитрец! ― мысленно закричала я. ― У меня же охранник из-за тебя сопьется! «Газель» не ремонтируется! Дела стоят! Ну, погоди!»
Я схватила со стола ключи от «Мерседеса», жестко бросила Саше:
― Едем к твоему Роману Андреевичу!
Он непонимающе вылупил на меня глаза:
― Зачем?
― За глушителем!
Саша изумленно икнул и торопливо заковылял вслед за мной.
***
Я переступила порог магазина запчастей и оценивающе огляделась. Небольшой, но чистый и светлый торговый зал был обустроен вполне толково. В нем стояли легкие разборные металлические стеллажи с товарами, пристенные стойки и стенды. Возле прилавка возвышались стеклянные витрины. В зале работал продавец-консультант, еще два продавца обслуживали посетителей у кассы. Я, как опытная хозяйка магазина промышленных товаров, мысленно поставила коллеге Роману Андреевичу твердую четверку.
И тут же услышала радостный вскрик.
Он раздался откуда-то из глубины зала. А через мгновение из-за стеллажей показался плотный и абсолютно лысый мужчина средних лет. Он быстро подошел ко мне, и я отметила, что лысина не только не портит, но гармонично вписывается в его необычную и располагающую к себе наружность. У него была крепкая круглая голова и полное добродушное лицо. На нем выделялись выразительные, подвижные темные глаза и четко очерченные чувственные губы. Щедрая широкая улыбка открывала ровный ряд белых зубов. Этот человек имел вид жизнелюба и явно обладал натурой легкой и общительной. Сочетание черт выдавало в нем кавказца.
Мужчина смотрел на меня восторженным взглядом.
― Вы! Наконец-то! Я ждал! ― выдохнул он, приложил правую руку к сердцу и склонился передо мной в почтительном полупоклоне.
Несомненно, это и был Роман Андреевич. Я бегло и внимательно оглядела своего поклонника. Он уделял большое внимание внешнему виду и уважал украшения. Начищенные до блеска модельные остроносые туфли, светлый костюм из легкой дорогой ткани, модная рубашка. На безымянном пальце левой руки ― массивный золотой перстень с бриллиантом… Роман Андреевич выпрямился и, не отрывая от меня пристального ласкового взгляда, взял обеими руками мою руку так, будто получал во владение драгоценность.
― Я вас знаю. Вы Оля. А я Роман. Мечтал с вами познакомиться. Вы ― богиня!
Вот так, сразу, с полуоборота, откровенно и прямо ― «богиня»! В его глазах, жестах, словах не было ни капельки фальши. Мне стало не по себе. Я приехала, чтобы каким-то образом наказать лукавого манипулятора и бабника. А оказалась в лучах искреннего ликующего почитания. Правда, Роман выражал свое чувство довольно прямолинейно. «Но для грузина, ― подумала я, ― это естественно. А следовательно, простительно!»
Моя решимость повести разговор в резких тонах пропала.
― Да, Оля, ― мягко подтвердила я. ― А насчет богини не знаю, вам видней. ― Роман охотно и радостно рассмеялся. ― Будем знакомы. У меня к вам дело.
За спиной шумно засопел хмельной Саша.
― Я знаю, какое это дело! ― кивнув ему, живо откликнулся Роман. ― Саша сегодня рано приехал, ваш глушитель еще не успели привезти. Но теперь он уже здесь!
«Как и должно быть!» ― мелькнула мысль.
Мой лукавый ухажер быстро подошел к прилавку, дал указание продавцу, и тот увел моего охранника в глубь зала. Роман вернулся ко мне. Он светился от радости и не сводил с меня сияющего взгляда. «Как приятно, ― подумала я, ― быть для мужчины праздником!»
― Оля! Пока они там разбираются, давайте я покажу вам магазин!
Я уже не могла просто так взять и выйти из потока этого восторженного обожания. Да и Роман мне приглянулся. Он был симпатичный человек: доброжелательный, искренний и, похоже, очень деятельный. Подкупала его открытость. Он не стеснялся выражать свои чувства. Его совершенно не беспокоило, как отнесутся к его словам и поступкам, если он говорил и действовал от души.
Мы прошли по всем помещениям магазина. Хозяйство у Романа было небольшое, но ладное. В нем имелось все, что нужно для нормального функционирования торгового предприятия. Работали здесь 10 человек. Кроме продавцов ― администратор, бухгалтеры, снабженец, шофер. У черного входа стояла грузовая «Газель», в точности такая же, как у меня.
Роман трещал не переставая. Он не отпускал мое внимание ни на секунду, будто боялся, что в ином случае я пропаду. Показывал каждую мелочь. Перезнакомил со всеми сотрудниками. При этом не забывал давать им указания. Бухгалтеру: «Нина, сегодня один поставщик приедет. Я его к тебе с накладными направлю, рассчитайся с ним наличными!» Шоферу: «После обеда во Фрязино едешь. Не забыл?» Он потащил меня обратно в торговый зал и стал показывать стеллажи и витрины.
― Я их сам делал! ― гордо выпятил он полный подбородок, намекающий на то, что скоро станет двойным. ― Зачем покупать, если руки на месте? Завез профиль, купил болты, нарезал стекло ― и готово! Всего за день с ребятами, ― кивнул он на продавцов за прилавком, ― собрали и установили!
К нам подошел Саша с длинной кривулиной глушителя в руках.
― Ольга Николаевна, поехали?
Роман бросил на меня испуганный взгляд. Он не хотел со мной расставаться.
― Куда поехали, друг?! ― вскричал он. ― На «Мерседесе» эту байду повезешь?! На моей «Газели» поезжай! Сейчас шоферу скажу! ― Он скорым шагом прошел к двери в служебные помещения и во весь голос закричал: ― Алексей! Иди сюда! ― И снова посмотрел на Сашу: ― Как устанавливать будешь?
― В автосервис поеду. А что? ― удивился охранник.
― Сам не можешь?! ― возмутился Роман. ― Зачем в автосервис на машине с пробитым глушителем ехать? Зачем людей пугать? ― Он снова подошел к нам, у него за спиной уже стоял шофер. ― Оля, я завтра приду, сам поставлю! Ты не против?
Во время экскурсии мы как-то незаметно перешли на «ты». «Да он мастер на все руки! ― уважительно подумала я. ― Стеллажи собирает, глушители устанавливает…» И ответила:
― Приходи.
Он покраснел от удовольствия. Пригодился «богине», снова ее увидит!
― А если тебе срочно «Газель» нужна, присылай Сашу и бери мою! ― Он повернулся к шоферу, указал на моего охранника: ― Куда он скажет, туда и вези его, ясно?
Он был готов сделать и отдать все, что может. Лишь бы стать для меня незаменимым человеком. С такой самоотдачей за мной еще никто не ухаживал!
Шофер с Сашей ушли. Роман провел меня к прилавку, стал хвалиться новым кассовым аппаратом, и я задала пару вопросов о порядке отпуска товаров. Мне это было интересно. Он сразу понял, что в торговом деле я не новичок.
― В магазине работала? ― оживленно спросил он. Я рассказала ему об «Элите». Он впал в состояние восторженного возбуждения.
― В Москве?! Тысяча квадратных метров?! И ты ― директор?! ― Он картинно прикрыл ладонью глаза: ― Удивительная женщина!
О такой игре говорят: «В этой шутке есть только доля шутки. Остальное ― правда!» По всему было видно: то, что я ― хозяйка крупного магазина, произвело на Романа неизгладимое впечатление. Тогда уж я решила добить его окончательно и заговорила по-грузински. Засмеявшись, выдала:
― Ес мартлац асеа! (Это действительно так!)
У него глаза полезли на лоб от удивления.
― Ты по-грузински разговариваешь?
Я вспомнила об Отари и сказала:
― Чеми кмари ихо картвели. (Мой муж был грузин.)
Тогда Роман, пристально глядя мне в глаза, внятно произнес:
― Мэ шэн момцонхар дзалиан (Ты мне очень нравишься!)
Я снова засмеялась:
― Ме вици! (Я знаю!)
Теперь, казалось, он готов был лопнуть от переполняющих его эмоций.
― Оля! ― Он с трепетом положил мне руки на предплечья. Его полные тугие щеки задрожали, красивый чувственный рисунок губ исказился. ― Оля! ― Мой пылкий воздыхатель не знал, что сказать. Час рвущихся из него жарких признаний еще не настал. В конце концов, он нашелся: ― Ты не видела мой кабинет! Пойдем, угощу тебя вином!
Я знала, как грузины пьют вино. Они никогда не делают этого вне трапезы. А застолье для них ― всегда повод для долгих и чистосердечных разговоров. То, что предлагал Роман, могло затянуться до вечера.
Мне не хотелось уходить. Но время общения, приличествующее первому знакомству, подошло к концу.
― Ар минда! (Не хочу!) Выпью чашку чая и поеду.
Роман провел меня в большой, стильно отделанный деревом кабинет. Спохватился и выкрикнул в зал продавцу-консультанту:
― Скажи Ларисе, пусть два чая принесет!
Я уже знала, кто такая Лариса. Эта высокая дама с длиннющими накладными ресницами и большой грудью работала в магазине администратором. Когда Роман нас знакомил, я удивилась тому, что на ней короткое яркое платье с глубоким декольте. На службу в таком одеянии не ходят.
Меня покоробило то, что Лариса выполняет у Романа функции секретаря и вхожа к нему в кабинет. «Впрочем, ― урезонила я себя, ― другого секретаря или администратора у грузина и быть не может. Все у них чересчур. Строгий костюм, а на руке ― здоровенный перстень с камнем. Стильный кабинет, а в нем ― сексапильная кукла…»
Роман с беспокойством спросил:
― Почему так быстро уезжаешь? Побудь еще!
― У меня сын без дела болтается, ― нашла я разумное объяснение своему скорому уходу. ― Ему присмотр нужен.
Роман вскинулся:
― А сколько ему лет?
― Тринадцать.
― Взрослый уже! Так пусть у меня в магазине работает! Вот тебе и присмотр! Я его всему научу!
Этот страстный грузин буквально ломился в двери моей жизни. Мне нравилось, как безоглядно он это делал. И предложение его мне было по душе. Работа в магазине пошла бы Сереже на пользу.
Лариса, громко стуча высокими каблуками, принесла чай. Роман не обратил на нее внимания.
― Тринадцать лет ― переходный возраст! ― темпераментно продолжал говорить он. ― Особый подход к подростку нужен! Вот я и займусь заодно воспитанием твоего сына!
Я тут же вспомнила его рассказ о воспитании уголовников в Омске. Лавры Макаренко, похоже, не давали ему покоя. «Самоуверенный, амбициозный, в чем-то откровенно простодушный… Настоящий кавказец! ― с удовольствием оценила я. ― Конечно, общение с Романом ума Сереже не прибавит. Но вот что такое мужская харизма и деловитость, он узнает хорошо. А то и руками работать научится!»
― Интересная идея! ― сказала я.
Роман расцвел.
― Так я тогда вечером приду, познакомлюсь с твоим сыном! ― воскликнул он.
Он не ломился в двери моей жизни. Он проходил сквозь них, не видя преграды. Я задумчиво сделала глоток чая. Потом со вздохом спросила:
― Когда тебя ждать?
Вот уж правильно люди говорят: «Пришла судьбинка ― не отгонишь дубинкой»!..
Роман проводил меня до машины.
― Саг'амомде! (До вечера!)
В ответ я иронично улыбнулась:
― Ахал шэхвэдрамдэ! (До новой встречи!)
***
Уже смеркалось, когда плотная фигура Романа показалась на садовой дорожке, ведущей к дому. Его сопровождал Саша. Роман что-то спрашивал у него, вертел лысой головой: оглядывал мои владения. Кивал на пышные цветущие кустарники, ажурную восьмиугольную беседку, пруд с фонтаном. Я слышала его восхищенные восклицания. В руках он нес бутылку вина и пакеты с виноградом, бананами, первой крупной черешней.
Я была рада его появлению. И не потому, что он взялся ухаживать за мной с необыкновенным жаром. Это, конечно, подкупало, но не составляло сути симпатии к новому знакомому. Роман отвечал потребностям моей жадной до жизни и энергичной натуры. Я вдруг осознала, как сильно ошиблась, выбирая в мужья Архитектора. Его скрытность и скупая сдержанность были мне чужды. А вот полный сил и желаний, деятельный и неугомонный, щедрый в своих проявлениях Роман меня притягивал.
«Мы с ним во многом похожи, ― думала я. ― И это здорово!»
― Оля! ― вошел Роман на веранду. ― Какой красивый у тебя сад! ― Он поставил бутылку с вином и выложил фрукты на стол. ― Отметим выход твоего сына на работу?
― Ты сначала познакомься с ним, ― улыбнулась я.
Роман живо огляделся.
― Я за этим и пришел! А где он?
Я позвала Сережу. Роман разговаривал с ним хорошо. Не фамильярничал, не хлопал по плечу, не занудствовал, не строил из себя строгого дядю. Этим часто грешат взрослые мужчины при общении с незнакомыми подростками. Роман же с достоинством предложил Сереже поработать в своем магазине, а потом стал с увлечением о нем рассказывать. Из его слов выходило, что моего сына нанимает хозяин огромного торгового центра, на котором держится автобизнес всего Пушкино!
По Сашиным рассказам о Романе я уже поняла: у него была склонность к невинной лжи ради хвастовства. При этом он выдавал желаемое за действительное с такой убежденностью, что сам потом верил в свой обман. Как у Пушкина: «Ах, обмануть меня нетрудно!.. Я сам обманываться рад!»
И эта его наивная ложь была мне симпатична.
― Я тебе все покажу! ― говорил Роман Сереже. ― Товар будешь знать, отпускать научишься, на кассе стоять! Водить умеешь?
Сережа отрицательно помотал головой. До поры я не разрешала ему садиться за руль «Мерседеса» или «Газели».
― Научу!
У сына заблестели глаза.
― Ну что, согласен? Тогда завтра в девять я за тобой заеду. Будь готов!
― А у тебя что, машина есть? ― спросила я Романа, когда Сережа ушел. Он небрежно отмахнулся:
― Да так, ерунда, старый «Форд». Для работы только его держу. Все времени нет «Мерседес», как у тебя, купить!
Это было сказано с впечатляющей уверенностью! Мне еле-еле удалось сдержать улыбку: «Не времени у тебя нет, фантазер ты этакий, а денег! В ином случае «Мерседес» ты бы купил немедленно!»
Я помыла фрукты, принесла из кухни закуски. Мы пошли в беседку, там я накрыла стол. Роман наполнил бокалы…
В тот вечер мы говорили обо всем подряд, спорили, смеялись. Оказалось, что за годы жизни с Архитектором я истосковалась по обильному, живому, дружескому общению. Быстрая, многословная, эмоциональная речь Романа доставляла мне истинное удовольствие. В то же время он умел слушать и делал это с ненасытным вниманием ко мне. Мы говорили и говорили. Стемнело, все мои домашние легли спать, я зажгла в беседке свет…
Роман расспрашивал о моей жизни. Мне нечего было скрывать, и я вкратце поведала ему свою историю. Он с искренним сочувствием слушал об Отари. С восхищением ― о том, как я создавала свой бизнес. А когда зашла речь о будущем разводе с Архитектором, расплылся от радости. И стал рассказывать о себе.
Он, чистокровный грузин, родился в деревне под Кутаиси. Его отец, простой и трудолюбивый человек, работал на колхозных виноградниках, мать хлопотала по дому. Она подарила мужу трех дочерей. А потом на свет появился единственный и долгожданный сын.
― Отец мне говорил, ― рассказывал Роман, ― «Ты мужчина, опора рода. Твои сестры сыграют свадьбы и разойдутся по чужим семьям. А ты выучишься, станешь инженером, построишь дом, приведешь молодую жену! Мы с матерью будем нянчить внуков и гордиться тобой!»
Роман пытался оправдать надежды родителей.
― Почти все, как отец хотел, сделал! ― воскликнул он. ― Только вот в институт не поступил.
― Почему?
Он снова, как в разговоре о «Форде», небрежно отмахнулся:
― Да в детстве с дерева упал, головой ударился! С тех пор память стала отказывать. Поэтому в школе плохо учился.
Мой кавалер снова непринужденно лгал. Судя по тому, как четко в магазине он раздавал указания своим сотрудникам, с памятью у него было все в порядке! Так что наверняка он плохо учился из лени. Но я уже знала: этот человек был не из тех, кто признается в своих слабостях!
― Понятно, ― сказала я. ― А дальше что было?
Меня интересовало, завел ли он, следуя наставлениям отца, семью. И сохранил ли ее до сих пор.
Роман признался: в нем рано проснулась сексуальность, и уже подростком он только тем и занимался, что увивался за девушками.
― Это нормально, ― пояснил он. ― Недаром наши женщины говорят о грузинских мужчинах: «У них солнце в крови!»
Я сильно сомневалась в том, что это нормально. Но ничего не сказала.
Родители обеспокоились и быстро подобрали сыну невесту, молоденькую соседскую дочку по имени Наташа. Роман женился на ней в 17 лет, девушке тогда исполнилось 16. В грузинских деревнях такие ранние браки ― обычное дело. Роман стал жить так, как наставлял его отец. Работал на виноградниках, построил дом по соседству с родительским. Наташа родила двух девочек и мальчика.
― Хатуна, Катя и Коба, ― с любовью назвал Роман имена своих детей. ― Все красивые, как на подбор!
― Кто бы сомневался! ― уколола я его за вечное бахвальство. Он не понял, и тогда я поинтересовалась:
― Ты сына в честь Сталина назвал?
― Да! Точно! ― вскинулся он. ― Я Сталина очень уважаю! Великий человек был!
Через несколько лет я узнаю, почему деспотичная, жестокая натура вождя народов так импонировала Роману…
Я задумалась. Итак, у него была семья. Настала пора узнать, где она сейчас. Роман столь ретиво ухаживал за мной, будто был холост и абсолютно свободен.
Отвечая на мой вопрос, он заговорил о детях.
― Старшая дочь, Хатуна, в Америке живет. Катя ― в Тбилиси, у нее муж ― большой человек, в правительстве Грузии работает А Коба с нами пока. Парню 23 года уже, а жениться не хочет…
Роман говорил что-то еще, но я уже не слушала. Он сказал: «С нами»…
― Так ты с женой и сыном живешь? У тебя семья? ― осторожно спросила я.
― Конечно! ― легко ответил Роман. ― И это ничего не значит, Оля! Я Наташу никогда не любил. Но, понимаешь… Грузины жен не бросают!
― Разве? ― удивилась я. ― По-моему, в современной Грузии…
― Да, конечно! ― перебил он. ― Но у нас чтят старые традиции! Поэтому и сегодня мужчину за развод осуждают! Родственники, друзья… В Грузии негласный закон такой: «Делай что хочешь, но имей семью и содержи жену и детей!» Так что Наташа дома сидит, а я сам по себе. Я мужчина, она мне не указ! А мне ты нравишься!
«Ладно, ― сказала я себе, ― сейчас не буду об этом думать. Мне с ним хорошо. Пусть дальше рассказывает!»
Его неуемная натура тяготилась размеренной и скудной жизнью селянина. Кто-то из его друзей женился на русской девушке и обосновался в ее родном городе Омске. Позвал туда Романа: «Приезжай, здесь разрушенный кирпичный завод восстанавливают, рабочие требуются. Общежитие всем дают». Роман как будто того и ждал. С женой и маленькими детьми сорвался в Омск. Перед отъездом смертельно поссорился с отцом: тот не хотел отпускать сына, невестку и внуков.
― Зачем же ты из родного цветущего края поехал в холодную Сибирь? ― удивилась я.
― Так ведь друг позвал! ― не менее удивленно ответил Роман.
Я опомнилась: для грузин земляческая порука решает в пользу самых абсурдных жизненных шагов. А еще, подумалось мне, Романом двигала вера в свои силы и удачу. Он такой.
― Ты авантюрист! ― засмеялась я. Он не боялся жизни, и в этом мы с ним тоже были похожи!
Надежды Романа на успех оправдались. Предприимчивый, общительный, легкий на подъем, уверенный в себе, он быстро стал бригадиром строителей, потом ― начальником участка. Я снова выслушала, теперь уже в его исполнении, историю о воспитании уголовников. Ее секрет был шит белыми нитками. Очевидно, что Роман вместе с начальством колонии закрутил аферу с использованием дешевой рабочей силы заключенных на строительстве. Ее успех принес ему деньги, он обзавелся знакомствами в городской администрации. И стал директором возведенного кирпичного завода. Как такое могло случиться, не знаю. Но это происходило в начале 90-х годов, в той неразберихе возможно было многое…
В любом случае этот факт свидетельствовал в пользу Романа: он обладал незаурядной ловкостью в делах.
― Потом мы в Москву решили уехать, ― сказал он с деланным равнодушием. Я поняла: он что-то скрывает. Нетрудно было догадаться что. С годами обстоятельства изменились, и его настигла расплата за ловкость в обход закона. Иначе он никогда не отказался бы от должности директора завода. Что-то пошло не так, из Омска пришлось бежать.
«И это тоже говорит в его пользу! ― решила я. ― Предвидеть опасность и выйти сухим из воды надо уметь!»
В Москве Роман себя не нашел. А снимать столичное жилье было дорого. И снова ему помог один из друзей.
― Меня Арчил позвал в Пушкино, ― рассказывал Роман. ― Он продовольственный магазин там открыл. «Снимай, ― говорит, ― дом в Мамонтовке, в поселке недорого за жилье берут! А в городе бизнес начнешь строить, я подскажу какой!»
Роман последовал его совету. В Мамонтовке одинокая старушка сдала ему половину своего небольшого деревянного дома. Он перевез в него семью, потом пустил в ход оставшиеся от омских доходов деньги и открыл в Пушкино магазин запчастей. Торговля более-менее пошла, жизнь наладилась.
И снова удача улыбнулась ему. Здесь главную роль сыграла хозяйка дома. Ей перевалило за семьдесят, она часто болела. Роман окружил ее вниманием и заботой. Не раз помогал по хозяйству, делал в ее комнатах ремонт, покрыл шифером крышу. Одинокая старая женщина не знала, чем его отблагодарить. И, наконец, нашлась. Она решила навсегда уехать в свою московскую квартиру, поближе к поликлинике и подругам. А перед отъездом оформила на Романа договор дарения той половины дома, в которой он с семьей жил.
«Практичный ход, ― оценила я. ― Дом не пустует, ремонт и присмотр ему обеспечен».
Так Роман стал владельцем жилья в Мамонтовке и хозяином магазина в Пушкино. Правда, он ютился с женой и сыном в двух комнатах ветхого строения, ездил на потрепанном «Форде» и не мог ничего изменить. Значит, бизнес приносил ему скромный доход. Но это его не удручало. Он смотрел в будущее с восхитительной уверенностью. Верил в себя и не уставал предпринимать попытки создать прибыльное дело.
― Видела на той стороне улицы башни? ― спросил он.
Он говорил о большом соседском доме, отдаленно похожем на средневековый замок с высокими каменными башнями. Архитектор не раз обращал на него внимание и говорил:
― Удивительно аляповатое строение! Сразу видно: у хозяина есть деньги, но совершенно нет вкуса!
Я ответила Роману:
― Трудно такое не заметить!
― Это я строил! ― гордо уткнул он указательный палец себе в грудь. ― Там мой земляк живет, Илья Моисеевич. Он мне чертежи дал и говорит: «Сделай!» Я собрал бригаду таджиков и построил ему этот замок! Я же строитель!
Все, конечно, было не так. Наверняка никто Романа ни о чем не просил. Он сбил команду гастарбайтеров, чтобы выполнять в поселке разовые строительные работы. А потом стал искать заказчика. И его бригаду нанял Илья Моисеевич. Но дела это не меняло. Роман был деятельный, находчивый предприниматель. И это вызывало во мне уважение.
Уже было далеко за полночь, когда я проводила его до калитки. Он повернулся ко мне.
― Оля, ты…
Я с улыбкой прервала его:
― Спокойной ночи, Роман! Не забудь утром за Сережей заехать!
Он вышел за калитку.
― Ты что завтра делаешь?
― Не знаю. Хотела с Сашей альпийской горкой заняться. Но, оказалось, камни кончились…
― Угу, ― что-то уяснил для себя Роман. ― До свидания, Оля! Пока!
***
На следующее утро Роман увез Сережу в свой магазин. А к обеду к воротам моего участка подъехал самосвал, полный природных камней, что продаются для ландшафтного дизайна. Причем были они не одного вида, а в разнообразном наборе! Я стояла на балконе и видела: в кузове собрано великолепное каменное ассорти для альпийских горок! Крупные и средние валуны, булыжники, бут, плитняк! Гранит, базальт, известняк, песчаник разной формы и цвета! Это означало, что чья-то заботливая рука долго и со знанием дела выбирала на складе мелкие партии камней множества видов.
― Куда сгружать, хозяйка? ― крикнул мне из кабины грузовика шофер. ― Ваш адрес в накладной!
«Это Роман заказал!» ― догадалась я, и в груди разлилось теплое чувство. Саша открыл ворота, и через минуту под гаражным навесом выросла гора камней.
― Сколько я вам должна? ― спросила я шофера.
― Оплачено! ― ответил он. И уехал.
Через час мой кавалер явился собственной персоной. Вид у него был всклокоченный, если можно такое сказать о лысом человеке.
― Оля, камни приехали? ― быстро спросил он.
― Приехали, спасибо, Рома!
― Я велел, чтобы разные подобрали! Нормально? ― Он явно куда-то торопился.
― Отлично! Ты что такой озабоченный?
― В магазин налоговая с проверкой пришла! Глушитель самому некогда устанавливать! Давай ключи от «Газели»! У меня в Мамонтовке знакомый автослесарь есть, он сделает!
Я в полной мере оценила его самоотверженность: «У него в магазине, можно сказать, обыск, а он все равно приехал, чтобы «Газель» починить!»
К нему подошел Саша, протянул ключи.
― Глушитель в кузове.
― Поехали со мной! ― скомандовал Роман. ― Пригонишь машину обратно!
― Как там Сережа? ― поспешила спросить я.
― Отлично! Товар изучает! Парень толковый!
Я не успела опомниться, а неисправная «Газель» уже с грохотом и ревом выезжала с участка.
Вечером к воротам подкатил Романов «Форд», из него выскочил и весело побежал к дому Сережа. Я окликнула его из сада.
― Как работа?
― Отлично, мам! ― торопливо ответил сын. ― Роман Андреевич меня машину трогать с места научил! Я в футбол пойду играть, ребята зовут!
На участок вошел Роман. В руках он держал целую охапку белых колокольчиков. Сердце у меня дрогнуло. Вчера я говорила ему, что это мои любимые цветы. Он приблизился, с комической серьезностью на лице обеими руками протянул мне букет и склонил голову.
Всего за сутки он успел оказать мне десятки знаков восхищенного внимания. Но почему-то лишь сейчас, когда он подарил колокольчики, я почувствовала себя Женщиной! Как давно этого не было! И как это было прекрасно!
Я радостно засмеялась, приняла подарок:
― Спасибо! И за камни спасибо! И за «Газель»!
Он оглянулся, озаботился:
― А где она? Саша не пригнал еще?
― Да уехал на ней уже по делам! Твой знакомый быстро отремонтировал!
― Хорошо! Что тебе еще нужно? Все сделаю!
Я поняла, что отныне мое хозяйство в надежных руках.
― Ничего! ― спрятала я лицо в крупных белых соцветиях колокольчиков. ― Как проверка прошла? Что с налоговой?
― Отстали! ― По лицу Романа было видно, что дела в магазине заботят его сейчас меньше всего. ― Оля, поехали в ресторан!
«Ну, вот и начался цветочно-ресторанный период! ― раздался в голове чей-то насмешливый голос, очень похожий на мой. ― Ты знаешь, к чему это ведет. Решай!» Но я ничего решать не хотела. Только что во мне проснулась Женщина, а вместе с этим возникло безумно сильное желание надеть красивое платье, туфли на шпильках и любимые украшения. Взять Романа под руку и величественно пройтись с этим солидным мужчиной по ресторанному залу.
― Поехали!
Через полчаса я вышла из дома именно такой, какой представила себя после приглашения в ресторан. Роман увидел меня, и глаза его загорелись диким огнем. Он тяжело задышал. Казалось, еще немного, и из его ноздрей вырвется пламя. Я протянула ему ключи от «Мерседеса»:
― Сядешь за руль?
― Конечно!! ― сипло выкрикнул он. Услышав себя, понял, что с ним творится неладное. Выдохнул, прикрыл глаза, потом с укоризной сказал:
― Ты предупреждай, ладно? А то сердце разорваться может, честное слово, клянусь!
За рулем «Мерседеса» он обрел возбужденно-счастливый вид.
― Я еду на шикарной машине! С самой красивой женщиной на свете! О чем еще мечтать, а?! ― Он вдруг спохватился, сбавил скорость, указал за окно. ― Вот, смотри, здесь я живу!
Мы проезжали мимо скромного, потемневшего от времени деревянного дома с шиферной крышей. Он стоял за крепким глухим забором. Примечателен этот забор был ромбовидными отверстиями, украшенными по краям разноцветными поделочными камнями.
― Окошки я сам делал! Классные, да? ― приосанился в водительском кресле Роман.
Мы проехали мимо открытой настежь калитки. В ее проеме я увидела, что к дому и справа, и слева лепятся несколько низкорослых пристроек. А прямо перед крыльцом располагается внушительных размеров бассейн. Свободного места на небольшом участке почти не оставалось. Пройти от калитки к дому было весьма проблематично.
― Видишь, как площадь дома увеличил? Дополнительные комнаты теперь есть! И бассейн вырыл! ― сверкал глазами Роман. ― Гостей можно принимать, купаться, когда захочешь, шашлык жарить! Между прочим, ― самодовольно добавил он, ― я в бассейне дно и три стенки камнем выложил! А четвертую ― винными бутылками!
«Он большой ребенок! ― пришла ясная мысль. ― Взрослое дитя, которое самозабвенно играет со стеклышками, камешками и деревянными кубиками! Он очень хочет создавать, строить, творить. И, как положено ребенку, городит бог знает что! Куча неказистых пристроек к дому. Бассейн, который используется не более двух месяцев в году, а в остальное время становится ненужной ямой размером с пол-участка. Да еще эта стенка из бутылок, окошки с камешками на заборе… Чувства меры у него, конечно, нет. Зато какая жажда самореализации! Какая бурная активность! Мало кто может этим похвастаться…»
А Роман уже рассказывал знакомую мне историю про изобретение инвалидного кресла-каталки. Я была уверена: эта «техническая новинка» сродни одной из неказистых пристроек к его дому. Но ему казалось, что творческая мысль бьет в нем ключом. И я подумала: самоуверенная наивность Роману к лицу. Она делала этого сильного, энергичного мужчину немного забавным и беззащитным. И тем самым наделяла его особенным обаянием.
В ресторане он пригласил меня на танец. Волнуясь, обнял, прижал к себе. И я ощутила, что его страстность вызывает во мне точно такое же ответное чувство…
***
Тот день отчетливо обозначил принципы, которым следовал Роман в ухаживании за мной. В последующие месяцы он не отступал от них ни на шаг.
Во-первых, он взял на себя решение моих хозяйственных проблем. Тех, что требовали умелых мужских рук или деловой хватки. Если надо, мог быстро сделать мелкий ремонт «Газели» и «Мерседеса». Починил неисправный водяной насос в пруду. Когда я изъявила желание вырыть по краям участка дренажные канавы, он прислал двух таджиков из своей строительной бригады. Они справились с работой за два дня. Роман пришел, посмотрел на длинные узкие траншеи и со знанием дела спросил:
― Трубы хочешь класть? Или засыпной дренаж делать?
― Не хочу с трубами возиться! ― ответила я.
― Ладно!
На следующий день к участку подъехали два самосвала. В одном был гравий, в другом ― щебенка. Подошли таджики с тачкой и лопатами. Засыпали канавы наполовину гравием, потом доверху ― щебнем. На него положили дерн. Любо-дорого было смотреть на такой дренаж!
Однажды мой дом остался без электричества. Я собралась было бежать к соседям. Но Саша посоветовал:
― Роману Андреевичу позвоните!
Поднимая телефонную трубку, я подумала: «Все-таки он добился своего! Стал для меня незаменимым человеком!»
― Ты электрощит открывала? ― деловито спросил Роман.
― Нет, он дымится!
― Пакетный выключатель, наверное, сгорел! Сейчас буду!
Он приехал одновременно с вызванной им аварийной бригадой электриков. Пакетного выключателя для замены у них не было.
― Так и знал! Никогда у вас ничего нет! ― проворчал Роман и достал из своей машины новый прибор. Пояснил мне: ― На всякий случай по дороге купил!
Он все знал, все умел! С таким мужчиной я чувствовала себя очень уверенно!
Второй принцип, которому он строго следовал в отношениях со мной, можно было условно назвать «воспитание Сережи». Роман каждое утро заезжал за моим сыном, чтобы отвезти его в магазин. Работа там Сереже нравилась. Судя по тому, как он отзывался о своем наставнике, они ладили. За это я была благодарна Роману…
Он заботился и о Даше. В начале июля дочке исполнялось три года. Я планировала отметить это событие праздничным застольем и пригласить гостей. Архитектора звать не собиралась. Знала, что он не приедет: не захочет тратиться на подарок. Но все-таки позвонила ему:
― У Даши в гостях будет 10 человек. В том числе и твоя мама. Ты не хочешь взять на себя половину расходов?
Он кисло ответил:
― Ну, не знаю… Денег у меня сейчас нет. Тысячу рублей могу дать…
Это была издевательски ничтожная сумма в масштабе планируемых расходов! Я бросила трубку. Вечером упомянула об этом в разговоре с Романом. Он озаботился. Потом уверенно сказал:
― Не покупай продукты для горячих блюд! Только закуски приготовь!
― Это еще почему?
― Увидишь!
Я, конечно, не приняла во внимание его слова. В день праздника мы с Валей запекли в духовке индейку с картошкой. Но в час приема гостей приехал Роман и стал вытаскивать из своего «Форда» пакеты с горячими хачапури, кастрюли с чахохбили и лобио. А под конец вручил мне десять красивых закусочных тарелок! Даше он подарил такую большую куклу, что дочка с трудом удерживала ее в руках!
Вот так самозабвенно Роман мне помогал, с таким бережным вниманием относился к моим детям! Но наиболее рьяно и с наслаждением он следовал своему третьему принципу. Хотя это слово здесь совершенно неуместно. Потому что нет принципов и правил для человека, который действует по велению своего сердца. Каждый божий день, каждый вечер он приходил ко мне в дом с колокольчиками, или розами, или хризантемами, или гладиолусами. Он покупал их в цветочных магазинах целыми вазами. И вот так, прямо в вазах, дарил мне.
― Рома, пощади! ― смеялась я. ― Моя веранда стала похожа на цветочную оранжерею!
― Пойдем к моему другу в гости! Пойдем в ресторан! В Пушкино новое кафе открылось, поехали! ― звал он. И я соглашалась. Не могла отказать себе в удовольствии провести время с этим жизнеобильным, обаятельным, влюбленным в меня мужчиной. Со временем поняла: маленькие праздники наших встреч стали украшением моей жизни. И Роман неизменно устраивал их. А меня все сильнее и сильнее к нему тянуло…
Он не знал, чем мне угодить. Однажды мы поехали на его машине к Пироговскому водохранилищу.
― Там открытый ресторан есть, посидим у воды, полюбуемся красивыми видами! ― говорил он. И все бы ничего, но всю дорогу мне казалось, что я слышу шевеление в багажнике. А иногда даже какие-то невнятные звуки: то ли шипение, то ли писк.
― Рома, у тебя в багажнике что-то плохо лежит, наверное, ― наконец с тревогой сказала я на подъезде к водохранилищу. ― Звуки странные…
― Эх! ― весело вскричал он. ― Хотел сюрприз сделать! А ты услышала! Сейчас покажу!
Он припарковался у ресторана, выскочил из машины, открыл багажник и широким жестом пригласил меня в него заглянуть:
― Оля, это тебе! Пусть в твоем пруду плавают!
Я подошла к нему и ахнула: на дне багажника сидел и важно вертел изумрудно-перламутровой головой большой селезень, а к нему прижималась миленькая серая уточка! Я была в восторге.
― Ну, сидите пока здесь! ― удовлетворенно сказал птицам Роман, и мы отправились в ресторан. Через полчаса в зале раздался громкий смех, веселые вскрики посетителей. Я обернулась и обомлела. В проходе между столами шли утка и селезень. Самочка, как принято у этих птиц, семенила впереди. Самец, обеспечивая ее безопасность, степенно вышагивал следом. Им бросали кусочки хлеба, рыбы, листья салата. Утки ныряли плоскими широкими клювами за угощениями и шли дальше.
Глядя на них, Роман возмущенно выкатил глаза.
― Как они багажник-то открыли?!
― Наверное, ты его не захлопнул! ― смеясь, предположила я.
Он вскочил с места и бросился к пернатым нарушителям порядка:
― Стой! Иди сюда!
Уточка испуганно крякнула и кинулась под ближайший стол. Селезень раздул толстую шею, угрожающе зашипел. Но потом решил с Романом не связываться и последовал за подружкой. В течение следующих нескольких минут весь ресторан с хохотом наблюдал, как между столами гоняется за утками представительный лысый мужчина в дорогом костюме.
― Зажарю тебя, слышишь?! ― грозно кричал он увертливой уточке. Люди «болели» за птиц, но помогали все-таки собрату по разуму. Селезня всеобщими усилиями выгнали на свободное пространство у сцены. Там Роман его и настиг. Уточка, лишившись друга, растерялась и далась в руки кому-то из посетителей.
Роман отнес птиц в машину, вернулся ко мне и с возмущенным пыхтением плюхнулся на стул.
― Ну и дела!
Я промокнула салфеткой его вспотевший лоб.
― Рома, ты ― герой!
Он мгновенно успокоился, блаженно прикрыл глаза и сказал:
― Они вместе, вдвоем, как мы с тобой! Будешь смотреть на них и о нас думать! Я для них возле твоего пруда красивый домик с кормушкой поставлю!
Впоследствии он так и сделал. И уточка с селезнем стали жить-поживать на моем участке в любви и согласии.
В Пушкино и Мамонтовке у Романа было немало друзей-грузин. Он обожал, когда они собирались за столом шумной компанией, и в таких случаях всегда выступал тамадой. Это у него хорошо получалось. А главное, отвечало потребностям его живой, широкой, экспрессивной натуры. Он знал много грузинских песен и сказаний, анекдотов и прибауток, за словом в карман не лез. Сыпал шутками, провозглашал тосты, произносил высокопарные или чувствительные речи. Друзья его любили.
К сожалению, Роман не знал другого досуга, кроме застолья в гостях или в ресторане. Театр, музеи и даже кино его не интересовали. Книг он не читал. Одним словом, его нельзя было назвать человеком высокой культуры или обширных знаний.
Я старалась разнообразить наши встречи. Мы ездили на Акулову гору. Там когда-то жил на даче и творил Владимир Маяковский.
«В сто сорок солнц закат пылал,
в июль катилось лето,
была жара,
жара плыла…»
В то время на Акуловой горе работал музей поэта, мы побывали в нем. Ездили и в музей-усадьбу Федора Тютчева в Муранове. Посетили Сретенскую церковь в Пушкино. Ее настоятелем в прошлом был знаменитый священник и богослов Александр Мень. Мы постояли у его могилы. Я была знакома с семитомным трудом Меня «История религии». Когда-то восторженно прочла его книгу об Иисусе «Сын человеческий»...
В таких поездках Роман откровенно скучал. Он не знал ни одной строчки из стихов Маяковского, ничего не слышал о Тютчеве и Мене. Как-то мы поехали в усадьбу Абрамцево. Ее в свое время посещали Гоголь и Тургенев, позже в ней бывали и работали Поленов, Васнецов, Серов, Репин, Левитан, Врубель. Великие имена, звучавшие в речи экскурсовода, не производили на Романа никакого впечатления. Я подозревала, что они были ему незнакомы.
Его невежество меня огорчало. С другой стороны, признавала я, оно нисколько не умаляло достоинств моего кавалера. В своем мире житейского прагматизма и простых удовольствий он был цельный и неординарный человек.
Во время наших прогулок он не смотрел на достопримечательности. Он любовался мной. И с каждым днем, чувствовала я, огонь его страсти разгорался все сильней. Долго это продолжаться не могло. Напор чувств должен был заставить его сделать решительный шаг к нашему сближению.
И вскоре этот шаг был сделан.
Однажды мы поехали в Троице-Сергиеву лавру. На ее огромной территории с богатейшим архитектурным ансамблем наша самостоятельная экскурсия затянулась. Выйдя со мной из ворот лавры, Роман облегченно вздохнул и потянул меня в ресторан.
Там он признался мне в любви.
― Не могу больше, Оля! ― горячо зашептал он, потянувшись ко мне через стол. ― Люблю тебя! Хочу быть с тобой!
Я отвела взгляд, посмотрела за окно на золотые и синие купола Троице-Сергиевой лавры… Мы провели с Романом почти все лето. За это время мне стало ясно: он ― тот самый мой Мужчина, в существовании которого я сомневалась после расставания с Архитектором. Именно с Романом я могла обрести женское счастье.
Но что означало его «Хочу быть с тобой!»?
Он был женат. Он не любил супругу и мечтал о близости с любимой женщиной. Но «грузины жен не бросают». Да и я пока формально находилась в браке.
Поэтому он предлагал мне адюльтер.
Начинать с этого было нельзя.
Я взяла его за руку и тихо сказала:
― Мы можем быть вместе, Роман. Но не так, как ты это видишь. Мы православные христиане и поэтому не станем любовниками. Наша близость возможна только в союзе мужа и жены.
Он ничего не ответил, опустил голову, задумался.
Вечером следующего дня Роман, как обычно, появился на моем участке. В одной руке он держал чемодан, а в другой ― букет белых колокольчиков.
― Оля, я ушел от Наташи! ― громко выпалил он. ― Сказал ей: «Подаю на развод! Дом на тебя перепишу, помогать буду, не пропадешь! А сын уже взрослый!»
Все-таки он решился нарушить традицию! Не испугался осуждения родственников и друзей! И все ради любви ко мне!
Мимо нас вразвалочку прошествовали к пруду уточка и селезень. Уточка повернула к нам голову и одобрительно крякнула.
Роман протянул мне цветы.
― Будь моей женой! ― И кивнул на чемодан: ― Примешь меня?
В начале осени он оформил развод с Наташей. Я расторгла брак с Архитектором.
Мы с Романом стали думать о предстоящей свадьбе.
Рейтинг: 0
359 просмотров
Комментарии (0)
Нет комментариев. Ваш будет первым!
Новые произведения
