Ёмкая разговорная энциклопедия. Н

Н

О НАКАЗАНИЯХ

Ну, вот, написал, и сам же и испугался: инициатива ведь, как водится, наказуема. Да чтобы только лишь вкратце написать про наказания – это же минимум тысячу страниц исписать надо, да сотни книг перечитать, а на это ни у меня, ни, я уверен, у вас, особого желания тратить время нет: не слишком-то приятная это тема, по крайней мере, для психически нормальных людей. Поэтому, если никто не против, давайте постараемся с самого порога обойтись без описания изысков самих процедур, а сразу же перейдем к первоначалам: для чего они созданы, каков способ их применения, и, наконец, каковы их последствия.

Давайте так: во-первых, чтобы излишне не залезать в дебри, я хотел бы с порога отмести всякие там «испанские сапоги», «железные девы», прижигания раскаленным железом и аутодафе: это были не наказания, а всего лишь доступные в то время методы инквизиции, применяемые ей для исцеления заблудших душ. Ну, не было тогда у нее тогда других способов врачевания, и все тут! И не надо ее осуждать за это: она же для людей старалась, в конце-то концов.

Далее: предлагаю исключить из списка дыбу, выдирание ногтей, опять-таки каленое железо – это лишь  процедуры дознания, а никакое там не наказание. Что бы еще такого нам с вами вычеркнуть, чтобы излишне не заморачиваться? Пожалуй, уходящий перед самым твоим носом поезд (Ах, - всплеснули мы ручками, - и за что же мне такое наказание?), проколотые колеса и закипевшие двигатели, затем – зной и колотун-бабай, от нас все это абсолютно не зависит, следовательно, выходит, что и наказывать нас не за то.

И что мы в итоге получаем? Оказывается, что наказаний на самом деле не так уж и много, и даже распределить по категориям их не составляет особого труда, даже становится слегка неловко от такой простоты. Так, разумеется, в первую очередь каждому из нас приходят в голову – это наказания физические: порка, фигурное кручение ушей, колесование-четвертование, распятие, виселица и прочая там чепуха навроде тюрьмы и каторги.

Кхм. Ну, и пусть я слегка погорячился, но все жаль, что в наше время прокурор – это не мужик из подворотни, который хоть спрашивает тебя: «в морду хошь?», а сразу же выносит приговор – и все, «тик-так, часики», и «не жди меня, мама». Незнание закона у них, видите ли, не освобождает от ответственности. Да на кой леший бы нам все, прокуроры с юристами, нужны были бы, если бы мы все поголовно назубок все законы знали?! Нет, вы только представьте себе: сто сорок миллионов россиян, и все, как один – юристы?! Так это же уже Израиль будет, земля обетованная, а никак не град Китеж.

Не надо нам ваших законов, и давно пора переходить с римского права на британское, прецедентное. А еще лучше – на «Правду» Ярослава Мудрого, или хотя бы на «Домострой»: там все честно и ясно – согрешил, так покайся (не покаялся – читай абзац с начала), заплатил достойную виру, и живи себе спокойно дальше, пользу «обчеству» приноси. А то какой от тебя прок в темнице? Корми тебя, пои, да охраняй, а в качестве компенсации десять, да хоть пятьдесят поваленных дерев в день, которые потом можно будет за фунты в Англию продать – что это за прибыток такой? Нет уж, пока человек в силах, да с умом дружен, и ежели он не убивец конченный, пущай лучше на родню пострадавшего, да на государя-батюшку погорбатится, паскуда, разве что ноздри ему на всякий случай вырвать надо: пусть все знают, с кем дело имеют.

 И нечего на пластических хирургов кивать: примутся зашивать, так и им самим тоже выдирать, чтобы неповадно было – око за око, ноздря к ноздре. Вот это было бы наказание: и для казны полезное, и назидательное, а то вы все «Тюрьма твой дом, да тюрьма твой дом». Тьфу на вас, так же и накаркать можно! Да и вы, хорошие мои, не зарекайтесь.

Так, самый первый, грубый и примитивный уровень в общем и целом мы рассмотрели, теперь давайте переходить ко второму: это – наказание моральное. Что «пфы!». А стыдно вам бывает? Вот, бывает. Совестно бывает? Стоп-стоп! Так, извиняйте меня, я – дурак, или просто не понял?!  Ах, вам ваш рассудок твердит, что вы и тогда, и тогда тоже, всего лишь навсего смутились, погорячились, но в общем и целом были правы, это вас неверно поняли.

Ну-ну, рассказывайте сказки дочерям. Да плюньте вы, дорогие мои, на свой разум, это он, чтобы вам не сойти с ума, лапшу на уши вешает. Короче, хватит лирики: ничего хуже в жизни, чем моральные наказания, или, точнее, душевные язвы, нет, и быть не может, так как до самой гробовой доски будут они тебя казнить, не ведая пощады, и не внимая воплям о милости.

Но ведь это все – только при жизни, да? Это же пройдет? Согласен: пройдет, однако, к сожалению, поле жизни нас ожидает еще одно наказание: божественное. Господь, Он ведь что? – Всеблаг и Всемогущ, Он – радость и умиление, Он же – и страх и трепет, а лик Его – как скрежет зубовный для грешников. Блин, однако, кто же из нас без греха?! Тяжко становится от таких мыслей, ой как тяжко. Нас даже тот же Короленко с его «Сном Макара» слабо утешают: косноязычные мы, пужливые, даже оправдаться перед Всевышним, и то наверняка не сумеем. Не выстрадали мы столько, и, как Макару, нам даже толком нечего класть на свою чашу, кроме как любви своей, если есть еще у нас она.

Извиняйте, но я закругляюсь: еще пара слов о любви – и все. Детей мы с вами любим, да? Они нам отрада и наказание, да? Так вот: давайте же при жизни поступать так, чтобы наши дети стали нам отрадой, безо всякого там «и». Немедленно плюньте в мою книжку, и погладьте своего ребенка по голове, а там, глядишь, и воздастся, если гладить в правильном направлении.

О НАРОДЕ

Если откровенно (я буду признателен, если уважаемые филологи меня поправят), я не припомню ни одного другого такого, неславянского, языка, где каждому человеку, вне зависимости от пола и возраста, напрямую указывалось бы, что он – «на-род», то есть существо рожденное, произведенное, и, как следствие – производное. В самом нашем менталитете изначально укоренено, что мы – частичка, зернышко, и нам следует помнить о своих корнях и истоках. С другой стороны в слове «народ» декларируется неотъемлемая, атрибутивная связь между всеми теми, кому это на роду написано, то есть – с общностью, а именно – с общиной, а уж затем – с гражданским обществом.

Да, нашему народу, начиная с Восточных окраин, от чукчей, казахов, и вплоть до Запада, до славянских и финно-угорских народностей присуща именно общинность,  ибо на наших необъятных, стылых просторах с ментальностью профессионально-кланового, или же сословного общественного устройства, иначе просто не прожить, не выжить. Нуждаемся мы друг в дружке, от мала до велика.

Так что пусть это европейский граф плюёт в протянутую ему руку, умоляющую о помощи, зато у нас изгоем завсегда считался даже вельможа, если тот не снизошел до призрения родича своего. Выпадал он тогда из общего строя, и становился «немцем», «немчурой», то есть – человеком глухим и немым, непонятным, и, как следствие – чуждым. Что же касается периодически возникающего в нашей истории чванства – так оно временно, поверьте: как только власть чрезмерно дистанцируется от народа, она тут же получает за это по шапке.

И, если  получать от своих – смертельно больно, то от чужих – до боли поучительно: позабыв про былые обиды, народ вдруг поднимается против супостата за своего властителя, и тогда… Тогда всем без исключения князьям, царям и императорам становилось стыдно. Даже Сталину. Но, увы, в семье не без урода: свою признательность он превратил, извратил в ненависть, отчего я искренне всем нам и сочувствую.

Но все равно я не считаю, что присущая нам народность, общинность, доброта и сочувствие ко всем и вся - это признак чрезмерной простоты, ограниченности и поголовной покорности, или же всеобщего рабства,  о чем так часто талдычат славянофобы, не устающие утверждать, что название наших древних племен по латыни звучит как «sclavus», из чего и делают далеко идущие выводы. Бесполезно с ними, придурками недоученными, спорить, вот и я не буду, и вам, друзья мои, не советую. Все равно им не понять своим прозападным умишком, что такое Родина, что такое родня, и что значит слово «народ».

О НЕЛОВКОСТИ

Совершенно очевидно, что само слово «неловкость» происходит от корня «лов», и тесно связано с другими производными однокоренными: улов, половник, слово, и тому подобное. Короче говоря, ловкий человек – это тот, который удачлив на охоте и в споре, кто хитер умом и лукав телом. Неловкий же – про того только анекдоты грустные сочиняют, вроде: «Лови топор! Что молчишь, не поймал, что ли?». Печальна участь неловкого человека: то он словечко некстати вставит (ох, и огребет же он за это!), то кофе на важные документы прольет, а то и вовсе заболеет невзначай. Тут его ждут, понимаешь ли, а он, лентяй, в постели с температурой валяется, да планы нарушает!

Далее: неловкому человеку не везет в жизни по определению – и рыба у него не ловится, и  эти сволочи в цветастых шапках, которые грибы (им бы сейчас всем по шапкам, да если бы да кабы!), от него в листву прячутся, что же теперь о женщинах-то говорить? Практически не бывает у неловкого гражданина женщин, шарахаются они все от него, как от прокаженного, чуя, видимо, что от козла добра не ищут. А почему он, собственно говоря, козел?!

Он очень даже хороший, однако – чрезвычайно стыдливый, и, как было тонко замечено в «Джентльменах удачи», слабохарактерный. Да, а погоняло у того неловкого персонажа было тоже вполне говорящее: «Хмырь», вот так-то, это вам не хухры-мухры, с таким прозвищем не то, что жить – смириться трудно. Однако же таких «хмырей» вокруг нас – хоть пруд пруди, и все, заразы, чего-то стесняются, неведомо чего боятся, и, как следствие, даже если у них вдруг волею судеб в руках окажется удача, до последнего в нее не верят, и потому простодушно раскрывают навстречу солнышку ладони: «Лети, удача, ты наверняка не моя, а если вернешься – я, наверное, буду рад». И неловко улыбаются при этом, глядя на уплывающую вдаль от него удачу: что же теперь поделать, если он (нет, он – не бессребреник, он тоже кушать хочет), он – вечный не-должник, и посмертный кредитор жизни, стесняющийся взять у нее взаймы или хотя бы получить маленький нежданный подарок.

Чушь? Чепуха? Просто-напросто он сам – неумеха и увалень, лентяй, и… Хмырь? А что же вы тогда так герою Вицина сочувствовали, когда у него даже повеситься, и то не получилось?  Или подкоркой своего вещества серенького осознали, что вам этот типаж очень даже известен, и даже – в чем-то близок? Что ж, как бы ни было безотрадно это понимать, однако же жизнь – вещь упрямая, и мы все порой оказываемся в неловком положении, просто одни стараются как можно быстрее об этом забыть, другие же с болью в душе хранят это долгие и долгие годы. Может, поэтому и обмануть неловких людей проще, и обозвать их легче, да и вообще – плюнуть на них на всех, и растереть! Слишком уж они совестливые да деликатные, сволочи, березовый пень им в гузку, глаза бы наши их не видели!!

А зачем, быть может, спросите вы, я пишу про неловких людей? Сложный вопрос. Быть может, оттого, что сам я в юности, заполняя чужие комсомольские билеты перьевой ручкой (шариковыми тогда было не положено), вдруг взял, и опрокинул на них чернильницу-непроливашку (пролилась). Нехорошо тогда получилось, что ни говори, неловко как-то.

ОБ ЕЕ ВЕЛИЧЕСТВЕ НОЧИ

Ночь… Нет, ее ни в коем случае не люди выдумали, и не звери, и даже не первобытные, доисторические одноклеточные: она была, и царствовала куда как раньше нас всех. Она – вечна, как ни пугающе это звучит. Вот мы, людишки, можем в суете своей жизни говорить: «Вот и ночь прошла», а затем, малость погодя, «Наступила ночь, пора спать ложиться», - и зеваем, не замечая по скудоумию своему, что «пришла» и «прошла» - всего лишь отблески истины в нашем сознании, приметы того неизменного, неизбежного, что без содрогания, без малейшего урона для себя, равнодушно приходит и уходит, нехотя задевая нас вскользь своим темным крылом. Нет, даже не крылом – тенью от крыла, настолько мы ему безразличны.

Посудите сами: если не брать в расчет полюса, все равно там никто не живет, то покажите мне, пожалуйста, место на Земле, где сегодня не будет ночи. Да и на краю света она, если уж быть таким педантичным, тоже есть.  Она, вечная, не зависит даже от солнца, поскольку и в том случае, если солнца вдруг не станет, то ночь-то один ….  останется. Да, я признаю, что циклы вращения планеты важны, но они нужны скорее для нас с вами, для нас эти фазы существования «бодрствование-сон» определяющи, а для ночи - нет. Так что чушь все эти ваши фазы: вон на Венере, а тем более – на Юпитере, жизни – нет, а ночь – есть. Она – вездесуща и всеобъемлюща, она и в небе и на земле, не говоря уж о вашей душе: в той и вовсе потемки и тьма кромешная.

Может, иногда все же стоит задуматься перед тем, как пожелать друг другу «доброй ночи» (ей на нас плевать, и вообще: она по ту сторону морали), или же «покойной ночи»? А то так, глядишь, и сглазите. Пожалуй, не следует слишком часто привлекать к себе ее внимание, и не надо торопиться задабривать ее своей пустой похвальбой: успеем еще.