Ёмкая разговорная энциклопедия. И, Й

 И

О ТОМ, СТОИТ ЛИ ИЗОБРЕТАТЬ ВЕЛОСИПЕД

Как известно, сперва было колесо. Вернее, было слово, но слово это было – «колесо». И тут же – поехало, и понеслось: планеты принялись вертеться вокруг солнца, звезды – вокруг центра галактик, а всё это – вокруг того, кто это слово сказал. И вот, миллиарды лет спустя того первого произнесенного слова (колеса, разумеется), на одной маленькой планетке вдруг народились и засуетились зверушки и людишки, осьминожки, да птицы вещие.

Однако: пожил-пожил человек на этой планете, всякое с ним бывало, и хорошее, и плохое, так что насмотрелся он на всю эту круговерть по самое нихочу, и опостылела она ему: он и сам уже без подсказок солнца и луны в курсе, когда сеять, когда жать, и что, пока тепло, надо дрова на долгую стылую зиму заготавливать, так ведь Луна еще и, сволочь такая, бабе евоной подсказывает, когда той, видите ли, можно, а когда – нельзя! Окончательно разозлился тогда человек на то, что он не в силах повлиять на цикличность бытия, и решил сам стать его творцом, сотворив нечто подобное, но беспрекословно послушное.

Пожалуй, так и появилось первое колесо, и не стоит недооценивать наших предков: увидели они, дескать, как круглый камень с горы катится, и лишь тогда дотумкали! Шиш! А в той же Мексике что, гор нет? Почему же все эти майя с ацтеками до прихода европейцев ни колеса, ни гужевого транспорта не знали, да сами все на себе таскали, как последние дураки? Да потому, что тяги перечить богам у них не было: все и так хорошо, тепло, урожай по три раза в год, лежи себе в тенечке, коку жуй, да настойкой из пейоты запивай, а пирамиды за нас наши потомки достроят. Или разрушат, какая разница? Все и так идет по кругу, это еще великий Кецатлькоатль доказал.

А вот нам, северным народам, повезло не так: и урожай всего один, и пейота с кокой не растут, а как соберешься на зиму в более теплые края откочевать, завывая от голодухи – тут же получаешь по мордам от негостеприимных и сытых южных аборигенов. Злые у нас с вами были соседи, загорелые все такие и упитанные, не то, что мы, доходяги. Но что уж теперь об этом вспоминать: уж и названий тех племен и народов не сохранилось, осталась лишь легкая зависть к загорелым, да диету не соблюдающим.

Но – вернемся к теме нашего расследования: в очередной раз получив на юге пинок под зад, наш предок обозлился на всех и вся, и, вернувшись в свою стылую пещеру, решил взять хитростью: ведь если по-быстрому миновать недружелюбный пограничный заслон, может, тот народишко, что еще южнее погранцов, еще непуганый, живет, и менее расторопный окажется, и твоему племени со страха выделят хоть какой-нибудь, но тихий и обильный уголок? И самый простой, да лежащий на самой поверхности способ для достижения этого – это идти по стопам самой жизни, только – наоборот. Повернуть ее надо, и это совсем нетрудно, потому как она круглая, как колесо.

Быть может, это слишком примитивное объяснение, но, по всей видимости, именно так и появилось на свет первое рукотворное колесо, и наш предок благополучно пересек все границы, и вообще, это были уже не чужие, а именно что его пределы, ибо с колесом шутки плохи: ты ждешь врага дня через три, а он к тебе уже назавтра на обед заваливается, причем – не с кабанчиком в руках, а луком и копьем. А ведь всего-то ничего и надо было: насадил два колеса на одну ось (что уже одно само противоречит замыслу творца), и получается боевая колесница, добавил еще одну ось – получилась телега для провианта и боевых подруг: куда же в походе без них? Кто же против такой силищи устоит? 

Да никто, и зовут его уже никак. Если я неправ – так поправьте меня, только сперва ответьте на один вопрос: отчего же мы так успешно до сих пор пользуемся колесом? Даже в компьютерах и коллайдерах его используем, не говоря уж о детских колясках и стоматологических инструментах. Благодаря ему у нас сейчас уйма свободного времени, которое  мы охотно тратим на эксперименты с нашей любимой игрушкой – колесом.

Так вот: как-то на досуге человек додумался до того, что колеса можно насадить не на одну ось, а на различные, и расположить их не параллельно, а – последовательно, и появился первый самокат. Затем добавили шестеренки, цепь с педалями – и получай, пытливый ум, свой велосипед. Надоело педали крутить? Установили двигатель – и все дела, все гениальное просто. И теперь только вопрос вкуса: хочешь – крути, не хочешь – за бензин плати. Совершенно очевидно, что и глазом не успеешь моргнуть, как в массовую продажу поступят доступные по цене электрические веломокики (вот вам идейка: в качестве несущих элементов рамы использовать сменные корпуса самих батарей), и вполне может получиться этакий симпатичный гибрид: при желании можно под горку педальки покрутить, да батареи подзарядить, неохота работать – так едь до розетки.

Километров на сто пути аккумуляторов однозначно должно хватить. Зато при таком унифицированном, сборно-разборном, подходе, и вес снижается значительно, и себестоимость производства и эксплуатации уменьшается чуть ли не на порядок. Вот видите: стоит только лишь задуматься, стоит ли изобретать велосипед, как мысли сами собой приходят тебе в голову. Так что: однозначно есть смысл на колесо взглянуть по-новому, с неожиданной стороны: от этого и вам прок, и людям польза.

ОБ ИНОРОДЦАХ

Да, согласен: непростой вопрос, как минимум – неполиткорректный. Однако, если существует вопрос, в нем же надо разобраться? Лично с моей точки зрения, дабы не впадать в крайность, с этой проблемой в нашем мультинациональном мире нам просто необходимо определиться, а то ты у них, видишь ли, то националист, то – космополит, так и пойми теперь, кто ты есть на самом деле.

Главное, как в известном анекдоте, решить, по чему следует бить – по морде или же по паспорту (свидетельству о рождении, крещении, обрезании (забыл, как оно там называется), или же образовании), необходимо провести границу между «ино» и «на». Итак: по морде лица. Увы, не подходит: бывают Ивановы с обличьями явных Зиганшиных, и Финкельштейны, которых не отличишь от Сидоровых. Далее (извиняйте меня, я пишу о лишь том, что знаю), мою физиономию где только не принимали как за «свою» (немецкую, шведскую, казанскую, еврейскую, и слава Богу, что хоть не американскую), пока не услышат в ответ мою речь с изысканным уральским акцентом.

И -  я тут же превращался для них в инородца, в того, с кем поболтать можно, а поговорить – не о чем. Странно, не так ли? Почему мы можем искренне общаться лишь с себе подобными, а с другими боимся повести себя недостаточно уважительно? Отчего мы, не дрогнув ни единым мускулом на лице, своего можем легко отправить в пешую прогулку с сексуальным уклоном, а инородца – только после поллитры? Неужели они все такие розовые и пушистые? Да ничего подобного: им теперь не только млеко-яйки подавай, но еще и баб наших, да иконки старинные, и чтобы все – на халяву. Мы тут ради них потеем, языки ихние учим, а в ответ только – «Раша – гуд, карашо», да снисходительное похлопывание по плечу.

Да у них, у буржуев заевшихся, надо еще в аэропорту все деньги с документами отбирать, да выдавать взамен справки и талоны на питание, боны, и чтобы затариваться они могли у нас только, как раньше, в специально для них вновь открытых «Березках»! А продавать там то, что мы с вами жрали в советские времена: вчерашний хлеб, кильку в томатном соусе, морскую капусту и «Завтрак туриста». И чтобы запивали они это все «Буратино», да водкой, но – в пределах нормы: не больше двух бутылок в месяц в одни руки. А курить пусть учатся овальную сигарету «Прима», она чудо как забориста. Быть может, тогда бы мы и почувствовали себя настоящими россиянами, с гордостью декламировали бы стихи о паспорте, да гимны пели, прославляя мудрую власть, в кои-то веки проявившую о нас отеческую заботу.

Ладно, шутки – прочь, просто не могу не сказать об одном досадном феномене: граждане бывших союзных республик и братских стран победившего социализма порой просто не могут ни дня, оказавшись в нашей горячо любимой «империи зла», (хотя: если мы на кого и злились на самом деле, так это на нашу «руководящую и направляющую», за что та платила нам полной взаимностью), прожить, чтобы не сделать какую-нибудь мелкую пакость. То им колбаса не нравится, не такая она у них, в Польше (Чехии, Прибалтике, Венгрии – неважно), а когда ты им показываешь, что, дескать, она именно у них и сделана, они начинают возмущаться наглой фальсификацией. То же самое касается сыров, консервов и пива (насчет последнего я, увы, вынужден согласиться: наш «Козел» и их, оригинальный «Левенброй» и немецкий – это уж слишком две большие разницы). Мало того: они смеют возмущаться нашими, самыми что ни на есть народными, ценами!

В конце концов, я не выдержал их придирок, и вскоре пожалел об этом. Посудите сами, вот вам такой пример. Да, возьмем именно его: он наиболее нагляден. Сразу после приезда – обустройства в Праге мне захотелось пройтись прогуляться, поглазеть, да заодним и пивка глотнуть. Зашел в магазинчик – и не поверил глазам, лишь матерюсь про себя (друзья, давайте поматеримся хором: авось, полегчает): совершенно среднее по чешским меркам пиво стоит, сволочь, всего лишь (неважно, сколько крон), четверть евро (десять рэ), а у нас оно – за сотку! Самое же дешевое пересчете на рубли и вовсе шесть, так ведь мало того: еще и тару можно туда же за четыре сдать! Пиво, за целую бутылку, и всего за пару рублей?!

Грустно мне тогда стало, и я взял самого дорогого, что за двадцать рублей, и сразу – дюжину, отчего на меня посмотрели с уважением, пожали руку, и попросили заходить почаще. Нет, ну где же справедливость?! Я все понимаю: таможня, дорога, но как можно вместо десяти рублей на ценнике писать сто пятьдесят? А наше мочеобразное пиво тогда что? Оно же, положа руку на сердце, откровенная моча, оно же никак (учитывая, что бутылки не сдаются), больше пяти – шести рублей стоить не может! А наша колбаса из сои и прочего там дерьма, она-то с какого перепуга такая дорогая? Ни хрена я не понимаю.

Ох, Петруша, Петруша, зря ты прорубил окно в Европу, зря вы, Горби с Борей, разрушили возведенную коммунистами стену, ой как зря: лучше бы мы этого дешевого изобилия не видели. Так что, поскольку я сейчас на снижение цен не рассчитываю (Хи-хи!), на скорую революцию не надеюсь (блин, не накаркать бы), а к отечественным олигархам отношусь с большей брезгливостью, нежели чем к иностранным, в груди порой появляется ноющее, как больной зуб, желание, причем - все чаще и чаще: а не стоит ли мне на все плюнуть, и самому стать инородцем?

Й

ОБ ЙЕКАТЕРИНБУРГЕ

А вы что, не знали, что название моего родимого городка теперь надо писать именно через «и краткую»? Тогда, прошу вас, не удивляйтесь, если столицу Урала кто-нибудь при вас назовет «Эк-атеринбургом» (однозначно – немец), или же, что еще похлеще, «Ик-атеринбургом» (англичанин или же америкос). К написанию слов, городов, а тем более стран сейчас нужно относиться трепетно, иначе мы так себя и будем всю жизнь утешать, что иностранцы, дескать, из одной только зависти называют нашу родину «Раша».

Более того, я утверждаю (уже без малейшей иронии): мы, к сожалению, уже и сами настолько к этому привыкли, что на вопрос, откуда мы родом, лишь радостно киваем: «рашн». А вы лично когда-нибудь слышали, чтобы немец на подобный вопрос отвечал бы не «Deutschе», а, допустим, «джоман» или «алеман», англичанин – не «инглиш», или, тем более, француз (у них на этом вообще пунктик), что он - … Нет, это даже уму непостижимо, чтобы наш щепетильный лягушатник использовал чужой язык для определения собственной национальной принадлежности, фигушки. Дороги им всем дух и слово родины, а вот нам с вами отчего-то остался один лишь ее запах. Ну, согласен, пованивает у нас, но ведь это не смертельно? А как это может быть не смертельно, когда…

Когда я опять уже совсем отвлекся. Извините. Итак, мы остановились на том, что мы либо неправильно пишем, то ли неверно говорим, так? Третьего, увы, не дано, и нечего кивать на то, что оно якобы так само исторически сложилось. Ага, как же, это не мы, и даже не наши предки нашу общую историю писали. Да еще как они писали, мало того – переписывали! Не просто кровью они это делали – морями крови, не только одним лишь сердцем – всеми душами своими сразу, и… Честно говоря, мне иногда становится жаль, что я тоже в их числе. Как себя, дурака, жалко, так и их, непутевых.

Так вот: а настолько ли мы неправильно писали в прошлом и пишем в настоящее время? Согласитесь, порой закрадывается робкое сомнение, что это совершенно не так, и не стоило нам чуть ли не ежегодно модифицировать (ух, до чего же слово-то хорошее, злое!), родное правописание. Язык – это живое существо, говорите? И надо постоянно обновлять правила да подгонять изначальные (обветшавшие, устаревшие), термины под реалии стремительно текущих дней? Так ведь дни-то, они утекут, люди изменятся, а от нас с вами в итоге что останется?

Мы же и сами, если уж начистоту, не то, что язык Ивана Грозного толком не воспринимаем, так даже указы Екатерины, да вирши Державина со снисходительной усмешкой читаем. Или вы считаете, что Кирилл с Мефодием зря специально для славян особую грамоту сочиняли? Азъ, буки, веди (блин, нету уже такой буквы), глаголъ придумывали? Забыли мы уже совсем про смысловую нагрузку букв, о том, что яти с ерами тоже в нашу азбуку не с бухты-барахты вписаны были.

Так что давайте наконец перейдем к тому, с чего мы с вами наш разговор начали: хорошо, раз уж вам так угодно, то переходите хоть на латиницу, мне это лично все равно, только знайте, и потом не удивляйтесь, когда не только иностранцы, но и ваши соотечественники при произношении слова «Екатеринбург» начнут то «Экать», то «Икать». И нехай ваша страна зовется «Рашей»: надеюсь, я все-таки до этого не доживу. Вот только за державу обидно.