Выпуск номера

 Она была артисткой. И, даже уже с солидным стажем работы в Системе  «Союзгосцирк». Он, по профессии, образованию, а главное по призванию, художник. Их сын, тоже шёл по цирковой стезе и даже успел недавно закончить режиссёрское отделение в Театральном институте. Такое, вот, единое творческое трио образовалось в этой семье.

Впрочем, удивляться здесь, собственно нечему. В нашем цирковом мире бывало и не такое.

И вот, однажды, решили они сделать новый оригинальный номер. Номер, в котором, помимо дрессуры лесных обитателей, знакомых нам с детства по сказкам, все трюковые элементы должны быть по замыслу с применением иллюзии и прочих фокусов. И кроме этого, в художественном и музыкальном оформлении, будет использована музыка из русского народного фольклора, танцевальные миниатюры, предметы народного быта и домашней утвари.

Идея, конечно, не новая, но сам ход и сюжет номера были переполнены свежим замыслом и новыми находками.

       Сперва всё задуманное было перенесено на чистые листы бумаги, а позже, когда сценарий номера был буквально расписан до самых мелочей, начались долгие и упорные хождения по этажам, отделам и кабинетам Главного циркового Управления. Шёл, так называемый период защиты сценария номера. В ответ они слышали постоянное, бездушное чиновничье: «зачем?», «как?», «почему?», «что это?», «надо подумать» или ещё лучше, «надо ждать», которое открытым намёком трактовалось, как «надо Ж дать». И, вот тогда, не скупясь на разные посулы, подношения, а порой и даже взятки( чего не бывает, во имя благих целей!), все трое настойчиво продолжали защищать, созданное пока ещё на бумаге своё детище.

       Конечный итог, -  в непробиваемой бюрократической стене появилась брешь. Сценарий номера был утверждён, все необходимые бумаги подписаны, Приказ на предоставление репетиционного периода был издан и долгожданный лучик предстоящих творческих поисков, находок и свершений реально замаячил в сером полумраке трудовых будней артистов.

Семья переехала в город, где и предстояло им готовить свой номер.

По вечерам, борясь за каждую бесценную минуту репетиции в манеже, все трое оттачивали до мелочей, каждый нюанс того, что задумали с самого начала.

Как это обычно бывает в подобных случаях, в начале у них ничего не получалось всё валилось, всё рушилось прямо на глазах. Порой, задуманная идея казалась неосуществимой, порой, даже, хотелось всё бросить и отказаться от всего того, что с таким трудом пробивалось и на, что возлагались все надежды. Реквизит, который они конструировали в три пары рук и в котором они были уверены, на поверку оказался ненадёжным, громоздким, совсем непрактичным для этой работы.  А уж, сколько нервов было вымотано, работая с животными, так это даже не подлежит описанию.

И вот, когда, все неудачи плотным кольцом обступили наших героев, вдруг, как говорят спортсмены перед финальным рывком: «Открылось второе олимпийское дыхание». Откуда-то взялся опыт прежней работы, не раз их стала выручать, всегда присутствующая при этом смекалка, помогали своими советами и подсказками старые артисты, которые часто по случаю, посещали их репетиции, кое-что находилось и в соответствующей литературе. Ее приходилось доставать разными путями и способами. И тогда, заметно усилилось стремление, во что бы то ни стало завершить задуманное. Она продолжала репетировать, а муж и сын, взяв на себя разработку и изготовление реквизита и всего художественного оформления, трудились вседенно, а порой и всенощно. Только и видели работники цирка, как они, то, что-то пилили, то строгали, то паяли,  варили,  красили, клеили. Поздно вечером наша артистка становилась портнихой. И долго не смолкало в полухолодном гостиничном номере стрекотание швейной машинки. Шились костюмы и не только.

  И снова шли репетиции. Сын, взявший на себя обязанности режиссёра, постоянно придумывал всё новые и новые мизансцены, отрабатывал каждое действие на каждую музыкальную фразу, на каждый такт, всё больше и больше придавая выразительности каждому трюку. Казалось, что именно здесь он выкладывает на практике всё то, чему учили его в ВУЗе и даже больше того. Так постепенно вырисовывалась общая картина. И пусть в муках, но на глазах рождалось это новое полотно, рождался новый цирковой номер.

        Незаметно пролетали дни, недели, месяцы.

И вот – долгожданная, такая волнующая сердце минута. Номер, который его создатели назвали «Лесная сказка» предстал перед членами Художественного совета.

Позади остались все недоразумения, все тяжбы, бессонные ночи, синяки, ссадины, слёзы досады и разочарования. Впереди -  строгий, объективный просмотр-сдача и окончательный вердикт комиссии.

Долой волнение и мандраж! Все и всё сосредоточено на одно единственное, - на успешный выпуск.  И точка!

        Не стану описывать их выступление. Пересказывать сюжет циркового номера – вещь неблагодарная. Ведь цирк это – такая штука, которую необходимо видеть, а не слышать и, уж тем более, передавать словами. Скажу только одно; задуманное этим творческим и семейным трио всё-таки успешно осуществилось.  Всё было блестяще сыграно и показано.

Одним словом, номер удался!

                                                           -«-«-«-«-«-«-«-«-

         В просторном кабинете директора цирка собралось много людей. Это были те самые члены Худсовета, они же Приемная комиссия. Настроение у присутствующих было по-настоящему праздничным. Высокая, грациозная девица с длинными ногами, растущими, как говорят: «чуть ли не от коренных зубов», задорно о чём-то щебетала с тучной дамой, на лице которой ярко выделялся очертанный помадой огромный рот. Можно было даже, без каких-либо преувеличений её лицо сравнить с традиционной клоунской маской. Таким было оно нарочито крикливым и карикатурным. Долговязый здоровяк с массивной, толстой борцовской шеей, рельефными бицепсами  и таким же массивным торсом, мирно слушал и молча кивал в ответ, оживлённо жестикулирующему бородатому коротышке в дымчатых очках с желтыми от никотина зубами и заметными зазорами между ними. А смуглый худощавый мужчина неопределённых лет с длинными патлами, в которые уже украдкой просочилась контрастной белой полосой заметная проседь, о чём-то спорил с хозяином кабинета, то и дело, косясь на стройные ножки и силуэт грациозной девицы. Эти непроизвольные взгляды, возникали у него, подобно случайным и неожиданным выстрелам карнавальной хлопушки, в неумелых руках мальчишки-озорника.

И по всему этому его неадекватному поведению не трудно было заметить, что он явно видит эту девицу здесь впервые. А возможно и сам впервые находится в, подобного рода компании.

Но вот, в директорском кабинете появились все трое наших героев. На их усталых лицах не трудно было прочесть в этот момент: волнение, радость и нетерпеливое желание узнать мнение комиссии, слова их похвалы, а возможно и какие-либо критические замечания.

В один миг все присутствующие расселись по своим местам и в кабинете, молниеносно воцарилась какая-то, как показалось, тем троим, неестественно нарочитая тишина.

                  Друзья мои! – торжественно начал директор, - Сегодня мы принимаем в эксплуатацию новый номер «Лесная сказка», который подготовили эти трое замечательных людей, тружеников, энтузиастов, трое фанатов влюблённых в цирковое искусство.

И я, от всей души, от своего имени и имени всех здесь присутствующих, хочу поздравить их и нас с вами с  таким долгожданным,  таким приятным событием в вашей жизни, с рождением нового номера!

Дальше директор ещё долго рассказывал то ли себе самому, то ли присутствующим, обо всём том, что предшествовало этому самому выпуску. Помимо хвалебных околовсяческих фраз и эпитетов, он часто говорил что-то невпопад. И тогда кто-нибудь вставлял отдельные реплики, дополнения, а то и пояснения. Но это вовсе не мешало ему продолжать утомлять своею хвалебной речью всех, кто тогда находился в его кабинете. Ну, ничего не поделаешь, любил он выступать с разными речами по существу и без такового, любил выговориться до тех пор пока не иссякал запас слов заготовленных для подобного рода событий. Но вот всё на той же положительной ноте, спич директора подошёл к логическому завершению.

- Ну, что, подводя черту, под всем сказанным, закончу тем, что скажу знакомую всем нам фразу: «Большому кораблю – большое плавание!». И сейчас, когда Акт о приёмке номера уже готов,  остаётся дело за самым малым,  -  поставить наши подписи.

       - Дорогие мои!

 Это он уже адресовал непосредственно нашему семейному трио, -  я хочу познакомить вас с нашей, а значит и вашей творческой группой, с теми, так сказать, кто всё это время рука об руку, не жалея, так сказать, живота своего, трудился во благо успешного выпуска этого номера.  

Почему-то эта последняя фраза директорского спича, вызвала у всех троих исполнителей в плюс к усталой, дежурной улыбке, нескрываемое выражение удивления. В мимике на их лицах так и читалось: - Вот как? Ну, давай, представляй, знакомь. Это даже интересно.

             - Итак, - всё также торжественно продолжал директор, - Сабина Севериновна Гопта – наш Заведующий художественно-постановочной часть. Это, благодаря ей, ваш номер, был обеспечен такими чудесными костюмами и великолепным реквизитом.

Тучная дама, грохоча стулом, привстала и в ответ изобразила улыбку своим нарисованным ярко красным ртом.

Не снимая всё того же выражения удивления на своих лицах, все трое, продолжали внимать речи хозяина кабинета. А тот всё с тем же пафосом, продолжал.

              - А этот самый великолепный реквизит и костюмы, появились у вас, благодаря стараниям нашего художника Михала Михалыча Пляшкина.

И, с этими словами, директор сделал лёгкий приветственный жест рукой в сторону бородатого коротышки. В ответ тот, скорчил гримасу, чем-то отдалённо напоминающую виноватую улыбку и при этом едва заметно кивнул, то ли директору, то ли всем, кто присутствовал.

Молодой режиссёр и сын по совместительству, хотел, было возразить, мол, как же так, мол, художник-то в номере – отец, а не какой-то там, Пляшкин, но тут же почувствовал, как крепко сжимают его локоть цепкие пальцы мамы.

             - А вот – и наш дорогой автор музыки для вашего номера, - наш славный композитор Трёхин-Сусальный.

              - Сусальный-Трёхин, - едва слышно промычал, продолжая то и дело бросать косые взгляды в сторону стройной, девицы, патлатый с проседью.

               - А! Простите! Простите! , - тут же поправил себя директор.- Сусальный-Трёхин.

Он сделал люфт- паузу, очевидно для того, чтобы всё также торжественно назвать композитора по имени отчеству, но неожиданная реплика артистки, вырвавшаяся явно непроизвольно из глубины её творческой души, перебила, -

               - Так, как же? Музыку нам писал Вася Соколовский. Разве Вы не помните?

                - Да-да! Помню. Писал. Писал. Но, очевидно недоработал. И, как мне кажется, не дописал. Вот товарищ Трёхин-Сусальный…

                 - Сусальный-Трёхин, - вновь поправил его патлатый.

            - Ага! Дописал!

            А сейчас, я хотел бы представить вам нашего очаровательного молодого, но, подающего самые лучшие надежды, самого красивого балетмейстера.

Прошу любить и жаловать нашу Свету, - звезду циркового балета! Это она мастерски сделала всю хореографию в номере. Задача была, как вы сами понимаете не из лёгких. Ведь надо было не просто красиво двигаться в такт музыки, а и дрессировать, при этом, наших четверолапых артистов. А как всё это совместить?

          - Ну да! Конечно, конечно. – послышалось со всех сторон в качестве понимания и одобрения. А директор всё на той же волне, продолжал.  

 В том-то и дело! Вот  это-то и сумела сделать для вас наша Светулечка.

При этом, директор вальяжно и картинно, взяв руку грациозной девицы, приложился к её запястью. Та, в ответ сделала гримасу смущения и на её бледных щеках внезапно показался лёгких румянец.

Все трое наших героев, все трое исполнителей номера: она,он и сын, всё ещё не снимая той самой то ли нервной, то ли виноватой, то ли напускной улыбки, которая ну явно в данной ситуации выглядела инородно, смотрели на хозяина кабинета и остальных присутствующих с недоумением, словно незваные гости, случайно попавшие на чей-то чужой банкет. А речь директора всё больше и больше набирала обороты, приближаясь к своей кульминационной точке.

           - Как жаль, что не знает и не видит наш дорогой зритель, когда смотрит цирковое представление, сколько работы в номер вкладывают, конечно, сами артисты. Но и не только они одни. Есть ещё много, так сказать, «бойцов невидимого фронта», благодаря которым номер становится номером. Да нет! Не номером, а настоящим, полноценным произведением циркового искусства. И вот с одним из них я хочу вас познакомить. Томас Бессемерович Доменный – автор многих сценариев радио и телепередач, автор нескольких либретто к оперным спектаклям.

           - И балетным, кстати, тоже, - пробасил широкоплечий с толстой борцовской шеей.

           - Ну да! И балетным. Я уже читаю на ваших лицах вопрос: - Кто он? Верно?

И, недождавшись ответа наших героев, тут же сам ответил на него.

            - Томас Бессемерович – автор сценария.

            - Какого сценария? – внезапно вырвалось у кого-то из той троицы.

            - Как какого? Вашего! Вашего, дорогие мои. Именно вашего. А сколько мы спорили, сколько думали и гадали, сколько дописывали с ним на пару и вновь переписывали!

Да уж ладно. Не стану присваивать себе чужие лавры. Сценарий получился – хоть фильм снимай по нему.

             - А можно и телепередачу, - добавил здоровяк.

              - Одним словом, Томас Бессемерович Доменный и есть автор сценария вашего                      номера. Ну вот, пожалуй, и всех представил вам.

Ах да!- спохватился директор, театрально хлопнув себя ладонью по лбу. Извините, совсем забыл. И, что это в последнее время делается с памятью моей? Я забыл представить вам режиссёра номера.

Уже без всякого удивления все трое, переглянувшись друг с другом, продолжали слушать заключительные аккорды директорской речи, явно ожидая ещё одну внезапно выплывшую фигуру в этой, так называемой, творческой группе. И были ошарашены тем, что услышали в само её конце.

              -  А режиссёр вашего номера – Я!

                                                                     ( Написано со слов одного очевидца – Харьков 1977г, 2011г.)