Утром Штирлиц проснулся разбитым. За окном шёл дождь. Близилась осень. Рядом со Штирлицем лежало голое существо, как он догадался, женского пола. Штирлиц наморщил лоб, погладил затылок, который болел так, будто в него врезался осколок английской авиабомбы. Он попытался вспомнить, где и когда он подцепил лежащую с ним шлюху, но не вспомнил. Но то, что он видел её впервые, это он знал точно. Чтобы не мучиться догадками, он толкнул даму в бок. Дама распахнула лучистые глаза и хрипловатым басом выразила недовольство, но увидев Штирлица, тут же проговорила на чистом русском языке: – Москва – столица Советского Союза. – Во, блин! – выругался про себя Штирлиц. – Я же вчера должен был встретиться с экстраординарным связным, прибывшим из Центра. Значит, эта дама связная, – подумал он и ответил: – Кто с мечом к нам придёт, тот от меча и погибнет. Здравствуйте. – Вам привет из Москвы, – сказала дама, ничуть не смущённая ни своим обнажённым видом, ни видом голого Штирлица. – Вчера я вам не открылась потому, что вы были немного, гм, не в себе. И хотели только одного… того самого… Но быстро уснули. – С чем вас прислал Центр? – поинтересовался Штирлиц, извлекая из прикроватной тумбочки бутылку самогона. Первач освежил его мозги, но память о вчерашнем вечере не восстановил. – Центр приказывает вам добыть маленькую японскую статуэтку самурая, которая, должно быть, находится у Гитлера в спальне, скорее всего, на его тумбочке.
Штирлиц снова наморщил лоб, пытаясь вспомнить всё то, что он когда-либо видел на тумбочке в спальне фюрера. Он разбил её на квадраты. Он вспомнил, валявшиеся на ней пачки презервативов, как-то валялся на ней носок, фотографию обнажённой Евы Браун, стакан с молоком. Так он думал, пока в его голове не мелькнула маленькая статуэтка самурая.
– А, вспомнил! – радостно воскликнул он. – На тумбочке у Гитлера действительно стоит статуэтка самурая, трахающего бабу, большим ху… прости, большим членом. – Я, на всякий случай, доставила вам фотографию этой «нецке», – сказала связная. - Ещё я доставила самогонный аппарат, что вы заказывали Центру. Но его я спрятала в тайнике. Уж больно он тяжёлый. - Вот за это вам большое спасибо, - сказал Штирлиц.
Девушка, лёжа у стены, хотела было перелезть через Штирлица, чтобы отыскать в своих разбросанных по комнате вещах фотографию "нецке", но при этом ощутила восставшее мужское достоинство того и невольно, оседлав лежащего мужчину, внедрила достоинство в себя. Штирлиц не воспротивился… – Как тебя зовут? – спросил Штирлиц, успешно завершив сеанс удовлетворения связной. – Люся, – ответила та. – Тебе не страшно было лететь в логово врага да ещё одной? – Страшно, – призналась девушка. – А по-немецки шпрехаешь? – Немного. – Скажи: герр офицер, не желаете ли вы потрахаться со мной? Люся произнесла эту фразу, но так, что Штирлиц сморщился, будто от зубной боли. – М-да, помесь немецкого с нижегородским. Как только тебя не схватили, пока ты добиралась до меня. И одежда. Что это за одежда! Хорошо, что хоть не в гимнастёрке отправили тебя. Значит, так. Из дома ты не выходишь до того момента, пока за тобой не прилетит самолёт. К нему я тебя доставлю самолично. – А нецке? – Постараюсь приказ Центра выполнить, – усмехнулся Штирлиц. – Правда, не понимаю, какого хрена понадобилось им это старьё. Но приказы, какими бы они ни были дурацкими, не обсуждают.
Штирлиц поднялся с постели и спросил Люсю: – Ты что будешь пить кофе из овса или морковный чай? Бутерброды у меня только с маргарином. Зато имеется американская тушёнка.
Помочь сайту
Поздравления
