— Вовка! — выглядывая из окна второго этажа длинного, в четыре подъезда двухэтажного дома, кричала полная, симпатичная женщина, чуть не вываливаясь от гнева.
— Ты, что тут ещё делаешь? Я когда тебя в магазин отправила?
— Щас, — отозвался, не оборачиваясь, мальчик лет двенадцати, ремонтировавший велосипед пятилетнему Серёжке из соседнего подъезда. Рядом на лавке сидела баба Мотя, всезнающая и вездесущая. Вдоль невысокой оградки за лавкой стоял Вовкин велосипед.
— Кому сказала, быстро в магазин, — не унималась женщина.
Вовка схватив свой велик, перекинул ногу через седло и, заметив, что мать исчезла в окне, вернулся в первоначальное положение. Уложив аккуратно велосипед на землю, чтоб не задеть звонок, он вновь занялся Серёжкиным велосипедом. Тот с нетерпение стоял рядом и крутил попой, согнувшись и упершись руками о свои колени.
С какой-то там попытки цепь всё-таки встала на место и, крутанув заднее колесо Серёжкиного «Школьника» Вовка с широкой улыбкой на лице и измазанными машинным маслом носом и ушами поставил перед пацаном велосипед.
Вовка вытер руки носовым платком и сунул его в задний карман спортивных брюк. Поправил закатанные штанины и, подняв велосипед, собрался сесть на него.
— Ты ещё тут? Хватит прохлаждаться. Давай быстро за мукой, — мать, услышав плач младшей Вовкиной сестры, скрылась в окне.
— За мукой послала? — поинтересовалась баба Мотя.
— Ага, — отозвался Вовка.
— Так на прошлой неделе мать покупала. Я её в магазине видАла, ужо всюЁ что ли съели? — уцепилась бабка за руку Вовки.
— Ага. Съели, вместо сахара, — ответил он и одёрнул руку. Вовка недолюбливал эту сующую везде свой нос старушку. Сколько раз она жаловалась на него матери, просто так, из вредности. А Вовке потом попадало не за что.
Но баба Мотя не собиралась отпускать его. Она, опираясь на бадажок, встала и ухватилась за руль.
— Ну, чего? — попытался Вовка оторвать от неё велосипед.
— Купи мне тоже.
— Куда? — попытался возмутиться мальчик.
— Мне мама сказала три пакета купить. У меня как раз только три и вмещается, — показал он на свой багажник.
— Да и девять килограмм и так для колеса много, не-а, не куплю.
— А зачем вам три пакета, себе два возьми и мне один.
— Не-а, сказал — не куплю. Там щас всю разберут, а Вы меня не пускаете.
— Чего это всю разберут. Вчерась только машину привезли, я видАла.
— Чего я Вам сделал. Там сейчас не останется и я маме сажу, что это Вы виноваты, — обиженно произнёс мальчик и, садясь на велосипед, оттолкнулся ногой от лавки.
— Куда она там денется.
— Как куда? — описав круг возле подъезда, Вовка крикнул.
— По телику сказали. Муки в стране отсталость на два дня. — и засмеявшись без звука, чтоб бабка не заметила, быстро набирая скорость, скрылся за рядом стоящим домом.
Но, не проехав и ста метров, заметил, как Колька с младшим братом что-то собирают у дороги в сточной канаве. Остановившись и бросив велик он, встал сзади, наклоняясь над ними.
Колька, ругая брата, вытаскивал из канавы червей.
— С самого утра копал, а эта холера банку перевернул.
— Во-во, лови, смотри, как быстро расползаются, — кричал Вовка стараясь дотянуться до расползающейся наживки через хнычущего брата Кольки.
А баба Мотя, не тратя зря время, засеменила, опираясь на бадажок к соседнему подъезду, заметив на лавочке Никифоровну.
— Слышь, новости какие. Мука-то всё, нет муки, — запыхавшись, старушка села рядом на лавочку.
— Чего у тебя Мотя? — зная соседку как местное радио новостей, спросила Никифоровна.
— Так мука-то кончилась. Всё. Нет муки.
— А тебе, зачем мука-то? Ты уж давно ничего не стряпаешь.
— Да не у меня кончилась, а у правительства.
— Как это кончалась. Урожай только собрали.
— А вот так, собрали и продали, По тиливИзиру слышала. Нет муки.
Никифоровна вздохнув, задумалась.
— Точно говорю, нет муки. Ты покупать пойдёшь?
— Да есть у меня два пакета.
— Уууу. Два пакета на твою-то семью. Беги пока в магазине ещё есть.
Никифоровна покачала головой.
— А и то, верно. Пойду ещё парочку куплю, а то вдруг и правда муки не будет.
— Правда, правда. Конечно, правда. И мне пакетик прихвати.
Собрав всех червей, какие не успели расползтись, Колька всё продолжал ругать брата. А Вовка, оказав другу помощь по поимки столь ценного сырья для ловли рыбы, вдруг вспомнил, что мать то его в магазин послала. Вскочив быстро на велосипед, он поехал дальше. Но путь ему перегородила Наташка из параллельного класса.
— Ты куда?
— В магазин.
— Слышал, Толька Степанов упал сегодня утром с сарайки и зуб выбил. Кровищи было. Жуть. Его в город повезли.
— Ух, ты. Теперь, наверно, золотой поставят.
Баба Мотя хотела подняться с лавки, да из подъезда вышла Ольга, недавно родившая двойню. Молодая мамаша вынесла большой таз с пелёнками.
— Постиралась? — поинтересовалась баба Мотя.
Ольга кивнула.
— Мука в стране кончилась, — женщина с удивлением посмотрела на старушку.
— Беги в магазин, может ещё хватит.
— Гришааа, — закричала Ольга, зовя мужа играющего в домино у третьего подъезда.
— Иди сюда скорее.
Молодой папаша нехотя вылез из-за стола и медленно, постоянно оглядываясь на мужиков показывающих ему на костяшки домино, пошёл к жене.
— На, — сунула она ему таз.
— Ты куда? — поинтересовался Гриша.
— Развесь, а я в магазин, — и быстро побежала в подъезд, столкнувшись с соседкой Клавой, женщиной средних лет и услышав от бабы Моти окрик вдогонку «купи и мне пакетик».
Гриша нехотя пошёл к натянутым верёвкам развешивать пелёнки.
Клава вышла из подъезда, ругая Ольгу.
— Вот куда несётся, чуть с ног не свалила.
— Это она за мукой, — ответила баба Мотя и добавила удивлённой женщине.
— Все уже знают, муки не будет, кончилась. Беги пока ещё в магазине у нас есть и мне пакетик купи.
Проводив взглядом Клаву, баба Мотя направилась к доминошникам.
Наговорившись с Наташкой, о том, как у Толика теперь будет язык и вода с лапшой вываливаться через дырку во рту, нахохотавшись вволю, он вспомнил, что мать ему точно всыплет, если муки не купит и, попрощавшись, направился в магазин.
Завернув в проулок, на ближайшую дорогу к магазину он увидел Сашку красившего свой забор. Остановившись Вовка усердно начал объяснять, как надо держать кисть и как правильно водить ею, чтоб не оставлять полос и просветов.
Баба Мотя подойдя к столу и упершись на свой бадажок, обратилась к Фёдору, самому толстому доминошнику.
— Любишь блины Федя?
Тот усмехнулся и, шмыгнув носом, ответил.
— А то. С утра Маринка моя сотню напекла.
— Всё. Больше не будет печь.
— Это почему? — удивившись, он обернулся к бабе Моте всеми своими ста двадцатью килограммами, так, что стол заскрипел, потянувшись за его животом.
— Да потому. Мука в стране кончилась.
— Аааааа, — протянут он, — нам не страшно. Я два мешка на днях купил, там дома ещё с пол мешка оставалось. Так, что без блинов не останусь.
Николай, самый худой мужик не только из доминошников, но наверно из всего посёлка, встал и, извинившись, быстро побежал к своему дому.
— Мне купи пакетик, — крикнула ему вдогонку баба Мотя.
Через три часа Вовка всё-таки добрался до магазина и, бросив рядом велик, запрыгнул на ступеньки перед входом. В дверях стояла женщина, с двумя пакетами муки, прижимая их к себе, как детей. Не дожидаясь пока она выйдет, мальчик, протиснувшись между ней и дверью, вошёл в магазин.
Баба Мотя сидела дома на кухне и радостно смотрела на двенадцать пакетов муки у себя на столе, подсчитывая в уме предстоящие барыши.
А Вовка вытянув руку с деньгами к продавщице, сказал:
— Мне три пакета муки по три килограмма.
Дородная тетка, прикрывая собой два последних пакета стоявших на прилавке, ответила.
Помочь сайту
Поздравления
