Мученица во супружестве

Ночь. В тесной спальне трёхкомнатной хрущёвки душно. На полуторной кровати храпит муж. Мужний нос выдаёт весь набор мажоров, миноров, диезов и бемолей, от которых хочется выть. Молодая жена, сжавшись в комок под харбинским одеялом, терпеливо молчит, потеет и, вздрагивая, слушает щемящие душу полонезы. В её маленькой, двадцатилетней головке, оккупированной бессонницей, уже отдельно блуждает некая параноидная композиция, напоминающая мотивами свадебный марш Мендельсона с резкими переходами на похоронный марш Шопена.

Она, молодая и роскошная фигуркой, две недели назад сочеталась в браке с женихом-красавцем и справила шумную свадьбу. Теперь же в брачном ложе, под психотропную музыку, бывшая невеста мучается приступами разочарования от постылой супружеской жизни и корит себя за опрометчивый поступок.

- Думала, по жизни с ним чудно будет, спокойственно, как за стенкой, а у него хрюкалка - не дай Бог каждому. Уши заворачиваются трубочкой. Ох, Господи, неужели – это и есть семейское благополучие? – укоризненно спрашивает она саму себя.

Повернувшись на другой бок, зарывается в одеяло, навалив сверху подушку.

Заныла детская болячка - сидалищный нерв. Задёргала тиком правая щека. Параноидная композиция, получив новые импульсы от мужеского храпа, переходит с Шопена и Мендельсона на что-то среднее между канканом Оффенбаха и венским вальсом Иоганна Штрауса.

-Эх, затанцуюсь! – пронеслась в её голове спасительная мысль.- Щас я тут дам всем копоти !

Она с гиком: «Эх, мамочки мои!» вскакивает с кровати и в мини-ночной рубашке прыгает с ноги на ногу, выбрасывая голые коленки до уровня пупка. Не ориентируясь в темноте, опрокинула пустую кружку, потом, сбившись с ритма и запутавшись ногами, заваливается на бок, шмякнувшись тазом о мягкий ковралин.

Храп резко обрывается.

- Настёна, ты што ли? – раздался в темноте мужской баритон.

С досады на горькую семейную жизнь Настенька, облокотившись на левую руку и раскачиваясь, слегка всхлипывает, а потом резко переходит на тяжёлые рыдания с воем и писклявостью в голосе.

- Витёк, почему ты меня обманул…. – Освобождая ноги от лежащего на полу халата, вопит распластанная Настенька. – Почему не сказал перед свадьбой, что храпишь во сне? А? Не могу уже терпеть ! Четырнадцатую ночь ты хрюкаешь. Мучаюсь, слушая твою поп-музыку. Не могу больше! Задрал мой седалищный нерв !

Щелкнул электровыключатель.

- Чё у вас тут за грохот? – Спрашивает, держась рукой за выключатель, растревоженный лупоглазый папаша Витюнчика.

Он, выгнув правую руку геометрическим углом, чешет указательным пальцем под резинкой трусов. Дикие полусонные глаза щурятся от яркости включенного света и вопросительно смотрят на полуголую невестку, ревущую возле ног, как сохатый в брачный гон.

- Кидаю я вашего сыночка, Вениамин Сергеевич ! Задрал меня уже своим храпьём ! Уйду прямочки сейчас ! Босика в ночь уйду ! - рыдает несчастная, судорожно сворачивая халат.

- Чё ты лежишь, придурок ! - Обращаясь к сыну закричал растревоженным горьким известием батька,- быстро неси валерьянку или пустырник ! Довёл невестушку !

В прорезь двери просовывается голова мамочки. На макушке выразительно топорщится два клока волос, похожие на бесовские рожки. Глаза ехидно сверкают.

Сынок на бегу толкает ногой дверь спальни и чуть, было, не сбивает с ног мамочку.

- Сыночек, ноженьку не зашиби. – Ласково посылает мамочка чуть не с родительским поцелуем свою заботу вослед любимому чаду.

Тот дико и затравлено озирается и пропадает за дверью кухни.

Продолжая ехидно сверкать глазами, мамочка шепчет в спину мужа:

-Вот, видишь, говорила я тебе, не пара она ему, не пара !

-Тебе бы только говорить о том и том же …, ты вспомни, как твоя мамочка кляузничала на меня…, жилы вытягивала, как ни придёт в дом к нам, так меня – мордой об стол, жизни не давала. – Также тихо отвечает папаня на мамино ехидство.

В шагах в двух от папиных ног на полу продолжает возиться воющая невестка, размазывая по щекам обильные слёзы и собирая тапочки, колготки и укладывая их стопкой сверху халата.
Обомлевший от крика глава семейства плетёт что-то в её адрес несуразное:

-Понимаешь, невестушка, храп – это от счастья, любовь у него такая…. До тебя он вообще ни храпел и ни сопел, сопливел, правда, иногда, но это не в счёт…. А тут будто прорвало….

- Вот-вот, - вставляет украдкой мамочка, - как с ней знаться стал, так пошло и поехало – хоть бируши покупай. Я сама в шоке.

Глаза папочки исподлобья смотрят на открывающийся рот мамаши. Отведя взгляд, он продолжает успокаивать:

-Может, привыкнешь ? Уже, как бы не чужие….. В одной постели внуков наших пестуете.

- Кто там привыкнет,…рассказывай. - Опять тихо в мужнее плечо шепчет мамаша. – У неё на уме как бы у нас хапнуть долю сЫнова. Нутром чую гадюку.

-Нетути сил ! – не слыша мамины комментарии, орет невестка.- Не хОчу сопливых !

В комнату ворвался перепуганный сынок с розовой кружкой воды.

- Настенька, выпей, родная…. Успокойся, я сегодня нос прищепкой защеплю. Потерплю.

- Тебе на нос струбцину надоть повесить. – Поправил сынка папочка.

…. Кое-как уговорили молодую выпить настойку пустырника, разбавленной водичкой. Сыночек и папочка, топчась босыми ногами по халату, колготкам, тапочкам, подняли ее с пола, уложили в кровать. Она, всхлипывая, подчинялась и бормотала:

- Утром постираю шмотьё, выглажусь и - ходу отсюдова! Поминайте как звали! Сколько можно ! Храпит, ступни на дрыгалках не моет. По вечерам перегаром прёт. Носки, свои, вонючие, под нос сует. По ночам живот у него дует. Задыхаюсь. Не могу больше!

-Ты смотри, разговорилась….,- обобщает слова невестки в папино ухо мама.- Да он у меня самый лучший ! Дурочка, счастья своего не видит !

Папочка опять из подлобья, укоризненно смотрит на мамочку, потом на опешевшего сынульку. Окидывает взглядом тесную комнату.

-Тута у нас не санаторий, конечно, - говорит он. - Ремонт лет десять здеся не делали, этажность - не в дугу, несолнечная сторона, балкон течет. Жёнка моя иногда дуркует, концерты из комнаты в комнату катает. Сынок - не подарок, хрюкать зачал. Зато туалет большой. Сам расширял. Под мамин стандарт подгонял.

Сынок не слышит слов папы, топчется и в голове переваривает в себе обидные слова. Мамочка заводится еще больше.

- Ну да, конечно, тувалет сделал, Тама бываю не только я...... Невестушка, твоя, часами не вылазит оттедова. Лучше бы о сыне подумал об его судьбе......
Сынок опускает голову, ковыряет пальцем в носу, безнадежно смотрит на опрокинутую кружку, измученно вздыхает.

Невестка хлюпает уже не так часто, глаза её, моргая, сужаются и закрываются. Нежный папин взгляд замечает, что ее нос ритмично надувается, как шарик, и тут же испускает воздух. Невестка начинает сопеть.

- Тссс! -Прикладывает кривой мозолистый палец к губам папочка. – Уходим на цыпочках.
Мамины глаза уже не блестят. В них - пораженческие настроения и досада. Она ревниво смотрит то на невестку, то на муженька. Губы шепчут:

-Сучка! Мужа уводит.....

А повеселевший папа приговаривает:

-Лебедушка наша, успокоилась, сердешная.

Хмурый сынок ковыряется пальцем в носу и с надеждой смотрит на маму.

.... Проходит час. В коридоре - темно. Папа с мамой стоят под дверью спальни и напряженно слушают как в унисон, дуэтом храпят сынок с невесткой.

- Ишь как невестушка заливается - Пугачиха позавидует. Скоро муженька своего перепоёт. И главное - в такт мужний попадает. Превыкает...... Ну, ни чё, ни чё…. оботрётся.


- Ничё подобного....... Ейной музыке до сыночкиновой - тянуться и тянуться. Не пара ему, не пара!