Дипломатия – это главное

  Свое самое первое взыскание я чуть было не получил из-за нелепейшего, по своей сути, недоразумения. В обязанности участкового инспектора также входит работа с иностранными гражданами, которые проживают на вверенном ему участке, или, как мы его еще называем, «зоне». Спектр вопросов, которые могут возникнуть, в конкретном случае, велик и разнообразен: прописка, гражданство, виза, различного рода регистрации и даже прививки. Как-то раз, в райотделе я получил сводку на одного новоприбывшего гражданина Нигерии и поселившегося в моей «зоне». Как сейчас, помню, что его звали Горун с какими-то приставками и добавками, а фамилия вся состояла из коктейля свистящих и шипящих звуков, напрочь нашпигованная согласными и, по-моему, всего удостоенная двумя-тремя гласными звуками.
  Когда я стоял перед его квартирой, то достал прежде чем позвонить, листок бумаги, на котором старательным почерком вывел полную версию его фамилии, достойной логопедической премии. Дверь мне открыла девушка, внешность которой заставила предположить, что она только-только соскочила с. рекламной обложки, и притом весьма дорогого издания определенного содержания и направленности. Поинтересовавшись о цели моего визита, она упорхнула в соседнюю комнату, оставив меня наедине с огромным коридором, обшитым неким подобием красного дерева и внушительного размера буль-мастиффом, который подозрительно косил на меня своими красноватыми, как с перепоя глазками. Благо, что собака была не голодна, а девушка вернулась довольно быстро.
 – Заходите, он Вас примет, – и она указала на комнату. Я кивнул и, настороженно поглядывая на псину, зашагал в указанном направлении.
– Не волнуйтесь, – он не кусается и все документы у него в полном порядке. Прививки тоже все сделаны. Он – хороший и добрый, хотя с виду несколько грозноват.
 Я опять кивнул, хотя не сразу понял, о ком это она.
  Комната была абсолютно лишена мебели, но производила должное впечатление обилием и великолепием ковров. На одном из них восседал с видом  великого Мамбо-Юмбо рослый Илья Муромец чернокожего покроя в шелковом халате и курящий кальян. Он предложил мне присесть, сделав широкий жест ладонью.
  – Кофе пить? – осведомился он, и не успел я раскрыть рот, как в комнате уже появилась юная одалиска с подносом дымящегося  кофе и странного на вид и крохотного размера то ли печенья, то ли еще чего-то, напоминающего червяков, упавших в обморок или получивших апоплексический удар в следствии страшных и продолжительных конвульсий. «Национальная кухня, – подумал я, но к блюду так и не притронулся, хотя кофе выпил впоследствии не без удовольствия.
 – Гражданин, – начал было я, и после продолжительной паузы понял, что без шпаргалки не обойдусь, и, достав ;заветный листок, попробовал воссоздать некоторое подобие его фамилии, произношение которой длительное количество раз, возможно приводит к непоправимым деформирующим явлениям языкового и речеобразующего аппарата. Мои самоотверженные старания ни к чему не привели – изо рта вылетали только одни жалобные обрывки звуков – пищать, таким образом, могут только кошки, и те только в предсмертных агониях. Поняв тщетность своих усилий, я вздохнул и сказал просто: «Уважаемый гражданин Нигерии...», – дальше все пошло, как до-маслу. Если сидевший передо мной гражданин и был чем-то смущен, то вида не подал и ничего не возразил.
  Его русский несколько лучше моего английского, но подобное стечение обстоятельств и положение вещей не помешало нам прийти к полнейшему взаимопониманию и в конечном итоге к консенсусу. Документы оказались в порядке, прививки сделаны,  в общем, – все на достойном и надлежащем уровне. Как мне показалось, мы остались довольными друг другом. На прощание я решил не обращаться к заветной шпаргалке с фамилией и просто сказал: «Уважаемый гражданин Нигерии, большое спасибо за сотрудничество. Добро пожаловать в нашу страну. В случае возникновения у Вас каких-либо вопросов, относящихся к моей компетенции, рад буду помочь», – и протянул свою визитку.
  – Зайти обязательно, –  пообещал он с какой-то плотоядной улыбкой.
  Прошло несколько дней, и всепоглощающая рутинная работа заставила меня забыть об этом визите.
  Тем утром я копался в груде протоколов и уставов, оккупировавших мой стол, и пытался привести всю эту макулатуру хоть в какой-то маломальский порядок. Телефонный звонок застал меня врасплох. Это был мой начальник. 
  – Зайди ко мне, – буркнул он и положил трубку. Что ж, краткость – сестра таланта,  и я со скоростью звука выскочил из кабинета.
 – Ты что, же это делаешь, мародер, ты этакий? – поздоровался он со мной.
  – Простите, но я  не понима…– начал я, но меня  безжалостно перебили.
  – Не прощу… Ты зачем, негодяй ты недостойный, обозвал нигером гражданина... – начальник взял со стола какой-то листок и что-то попытался пробормотать, периодически переворачивая бумажку то вверх, то вниз. Гражданина... хм... гражданина... – пауза явно затянулась, ну, в общем, этого гражданина – и он махнул рукой в сторону кресел для посетителей. К моему шоковому состоянию добавилось удовольствие лицезреть старого знакомого Мамбу-Юмбу, который сидел и широко улыбался, как сытая Жамба.
  – Никто не давал тебе полномочий для оскорбления чернокожего гражданина таким гадким и низким ругательством, как «Нигер». Это международный скандал, ты хоть это понимаешь, а потом чуть тише добавил, напишешь объяснительную, извинишься публично и получишь выговор...
  – Простите, но я действительно не понимаю, что происходит, – слава Богу, в этот раз меня никто не перебил. Вышеуказанного гражданина Нигерии я никогда не оскорблял ничем подобным.
  Тут Мамба взвился и закричал: «Видеть, видеть... он опять говорить ниггер! А потом с жутким фальцетом: «Я не нигер, я  – африканец!»
  Начальник недоуменно посмотрел на меня, а затем на это чернокожее чудо:
  – Простите, уважаемый, но мой подчиненный только что назвал Вас не нигером, а гражданином Нигерии, а это – совсем разные вещи.
  Тот на секунду задумался, почесал затылок, извлек из кармана русско-какой-то-там словарь и стал его штудировать, быстро-быстро листая странички, при этом странно причмокивая. За несколько минут его лицо успело приобрести различного рода оттенки: от пепельного до почти белого.
  – Просить простить... стыдно... Я еще не сильно корош знать русский... моя сильно ошибиться, – наконец произнес он.
  – Так у Вас нет претензий? – все еще, не веря своим ушам, поинтересовался начальник.
  – Нет, нет... – поспешно заключил африканец. Простить, я хотел идти домой, могу?
  – Конечно, идите. И учите язык – это поможет в дальнейшем Вам избежать подобных недоразумений.
  – Мне писать объяснительную? – спросил я.
  – Не нужно.
  – А выговор?
  – Получишь, если меня будешь терроризировать подобными вещами. Ты знаешь, какое самое главное оружие в нашей работе?
  – Что?
  – Ну,  это,  как его... на "Н"...
  – Наручники?
  – Дурень. Говорю же тебе, на "Н"...
  – Наган?
  – Балбес. Самое главное в нашей работе – это Дипломатия, – и захохотал.
   – Странное у него чувство юмора, – подумал я и отправился восвояси.

 

© Copyright: Alexander Ivanov, 2017

Регистрационный номер №0381335

от 1 апреля 2017

[Скрыть] Регистрационный номер 0381335 выдан для произведения:
  Свое самое первое взыскание я чуть было не получил из-за нелепейшего, по своей сути, недоразумения. В обязанности участкового инспектора также входит работа с иностранными гражданами, которые проживают на вверенном ему участке, или, как мы его еще называем, «зоне». Спектр вопросов, которые могут возникнуть, в конкретном случае, велик и разнообразен: прописка, гражданство, виза, различного рода регистрации и даже прививки. Как-то раз, в райотделе я получил сводку на одного новоприбывшего гражданина Нигерии и поселившегося в моей «зоне». Как сейчас, помню, что его звали Горун с какими-то приставками и добавками, а фамилия вся состояла из коктейля свистящих и шипящих звуков, напрочь нашпигованная согласными и, по-моему, всего удостоенная двумя-тремя гласными звуками.
  Когда я стоял перед его квартирой, то достал прежде чем позвонить, листок бумаги, на котором старательным почерком вывел полную версию его фамилии, достойной логопедической премии. Дверь мне открыла девушка, внешность которой заставила предположить, что она только-только соскочила с. рекламной обложки, и притом весьма дорогого издания определенного содержания и направленности. Поинтересовавшись о цели моего визита, она упорхнула в соседнюю комнату, оставив меня наедине с огромным коридором, обшитым неким подобием красного дерева и внушительного размера буль-мастиффом, который подозрительно косил на меня своими красноватыми, как с перепоя глазками. Благо, что собака была не голодна, а девушка вернулась довольно быстро.
 – Заходите, он Вас примет, – и она указала на комнату. Я кивнул и, настороженно поглядывая на псину, зашагал в указанном направлении.
– Не волнуйтесь, – он не кусается и все документы у него в полном порядке. Прививки тоже все сделаны. Он – хороший и добрый, хотя с виду несколько грозноват.
 Я опять кивнул, хотя не сразу понял, о ком это она.
  Комната была абсолютно лишена мебели, но производила должное впечатление обилием и великолепием ковров. На одном из них восседал с видом  великого Мамбо-Юмбо рослый Илья Муромец чернокожего покроя в шелковом халате и курящий кальян. Он предложил мне присесть, сделав широкий жест ладонью.
  – Кофе пить? – осведомился он, и не успел я раскрыть рот, как в комнате уже появилась юная одалиска с подносом дымящегося  кофе и странного на вид и крохотного размера то ли печенья, то ли еще чего-то, напоминающего червяков, упавших в обморок или получивших апоплексический удар в следствии страшных и продолжительных конвульсий. «Национальная кухня, – подумал я, но к блюду так и не притронулся, хотя кофе выпил впоследствии не без удовольствия.
 – Гражданин, – начал было я, и после продолжительной паузы понял, что без шпаргалки не обойдусь, и, достав ;заветный листок, попробовал воссоздать некоторое подобие его фамилии, произношение которой длительное количество раз, возможно приводит к непоправимым деформирующим явлениям языкового и речеобразующего аппарата. Мои самоотверженные старания ни к чему не привели – изо рта вылетали только одни жалобные обрывки звуков – пищать, таким образом, могут только кошки, и те только в предсмертных агониях. Поняв тщетность своих усилий, я вздохнул и сказал просто: «Уважаемый гражданин Нигерии...», – дальше все пошло, как до-маслу. Если сидевший передо мной гражданин и был чем-то смущен, то вида не подал и ничего не возразил.
  Его русский несколько лучше моего английского, но подобное стечение обстоятельств и положение вещей не помешало нам прийти к полнейшему взаимопониманию и в конечном итоге к консенсусу. Документы оказались в порядке, прививки сделаны,  в общем, – все на достойном и надлежащем уровне. Как мне показалось, мы остались довольными друг другом. На прощание я решил не обращаться к заветной шпаргалке с фамилией и просто сказал: «Уважаемый гражданин Нигерии, большое спасибо за сотрудничество. Добро пожаловать в нашу страну. В случае возникновения у Вас каких-либо вопросов, относящихся к моей компетенции, рад буду помочь», – и протянул свою визитку.
  – Зайти обязательно, –  пообещал он с какой-то плотоядной улыбкой.
  Прошло несколько дней, и всепоглощающая рутинная работа заставила меня забыть об этом визите.
  Тем утром я копался в груде протоколов и уставов, оккупировавших мой стол, и пытался привести всю эту макулатуру хоть в какой-то маломальский порядок. Телефонный звонок застал меня врасплох. Это был мой начальник. 
  – Зайди ко мне, – буркнул он и положил трубку. Что ж, краткость – сестра таланта,  и я со скоростью звука выскочил из кабинета.
 – Ты что, же это делаешь, мародер, ты этакий? – поздоровался он со мной.
  – Простите, но я  не понима…– начал я, но меня  безжалостно перебили.
  – Не прощу… Ты зачем, негодяй ты недостойный, обозвал нигером гражданина
– начальник взял со стола какой-то листок и что-то попытался пробормотать, периодически переворачивая бумажку то вверх, то вниз. Гражданина... хм... гражданина... – пауза явно затянулась, ну, в общем, этого гражданина – и он махнул рукой в сторону кресел для посетителей. К моему шоковому состоянию добавилось удовольствие лицезреть старого знакомого Мамбу-Юмбу, который сидел и широко улыбался, как сытая Жамба.
  – Никто не давал тебе полномочий для оскорбления чернокожего гражданина таким гадким и низким ругательством, как «Нигер». Это международный скандал, ты хоть это понимаешь, а потом чуть тише добавил, напишешь объяснительную, извинишься публично и получишь выговор...
  – Простите, но я действительно не понимаю, что происходит, – слава Богу, в этот раз меня никто не перебил. Вышеуказанного гражданина Нигерии я никогда не оскорблял ничем подобным.
  Тут Мамба взвился и закричал: «Видеть, видеть... он опять говорить ниггер! А потом с жутким фальцетом: «Я не нигер, я  – африканец!»
  Начальник недоуменно посмотрел на меня, а затем на это чернокожее чудо:
  – Простите, уважаемый, но мой подчиненный только что назвал Вас не нигером, а гражданином Нигерии, а это – совсем разные вещи.
  Тот на секунду задумался, почесал затылок, извлек из кармана русско-какой-то-там словарь и стал его штудировать, быстро-быстро листая странички, при этом странно причмокивая. За несколько минут его лицо успело приобрести различного рода оттенки: от пепельного до почти белого.
  – Просить простить... стыдно... Я еще не сильно корош знать русский... моя сильно ошибиться, – наконец произнес он.
  – Так у Вас нет претензий? – все еще, не веря своим ушам, поинтересовался начальник.
  – Нет, нет... – поспешно заключил африканец. Простить, я хотел идти домой, могу?
  – Конечно, идите. И учите язык – это поможет в дальнейшем Вам избежать подобных недоразумений.
  – Мне писать объяснительную? – спросил я.
  – Не нужно.
  – А выговор?
  – Получишь, если меня будешь терроризировать подобными вещами. Ты знаешь, какое самое главное оружие в нашей работе?
  – Что?
  – Ну,  это,  как его... на "Н"...
  – Наручники?
  – Дурень. Говорю же тебе, на "Н"...
  – Наган?
  – Балбес. Самое главное в нашей работе – это Дипломатия, – и захохотал.
   – Странное у него чувство юмора, – подумал я и отправился восвояси.

 

 

Моя прекрасная сомнамбула. (Часть первая)

"Золотое" правило