В паутине зверь таился

            Тайга вступила в свою силу и потребовала личного присутствия. Отказать ей было сложно, но я и не упиралась.  Дело интересное, нужное, вкусное. Иду  себе потихоньку и только кланяюсь. Жаль, что ягоды не растут на деревьях вместе с грибами, и ветви, вместо того, что бы мешать идти и хлестать по лицу, вежливо бы отворачивались и говорили елейно:

- Просим вас, пройдите, не оступитесь. Кочки, а ну брысь под землю - Надежда наша идет!

- Вы там скажите, уважаемый, - говорю я  Духу  тайги, - чтобы багульник не сильно пах и собаки-охотницы дома посидели. Пусть белки спустятся с деревьев, бурундуки прибегут, птички слетятся. Фото-сессия у нас.

- Конечно, конечно! Все для тебя! Насекомых позвать? Как ты, кстати, к ним относишься?

- Я подумаю, как к ним отношусь. После. Ой, кто это мне сетку на лицо накинул? Из какой такой вредности?! Ты где, Дух?

- Скоро буду, - доносится издали.

- Белки и бурундуки, кстати, наотрез отказались подчиниться и тайными тропами уходят за ручей, - хихикнул из травы муравей. – Я слышу их вопли. Сказали, что сыты по горло этими фото-сессиями: никакой личной жизни! А как птицы переполошились! Снялись с мест и в теплые края подались. Только перья их засверкали! Сказали привет тебе передать и наилучшие пожелания. Остальное - без них!

- Но рано еще в теплые края! – поразилась я.

- А у них выбора нет! – гоготнул муравей. - И Дух тайги тебе не поможет! Что я тут стою? Мне еще бревно тащить!

- Нужен ты мне больно! Ваши уже позировали,- говорю я презрительно  и делаю шажок назад, пытаясь смахнуть с лица нечто.

- Это, какие такие? – вопрошает удивленно муравей. – Некогда нам позировать! Лодыри завелись, что ли, позор на наши головы?! Когда это было?

- Ну, вообще-то, недавно, когда по лежащему дереву покойника несли. И трое ваших, мал, мала меньше, сбежались с разных сторон, типа, они не в курсе, и усики к усикам сплетничали им вслед.

- Не знали они про это горе. Поплакать собрались. О покойнике, либо хорошее, либо ничего. Хороший был воин! Пал смертью храбрых, отстаивая муравейник, - смахнул слезу муравей. –  Пошел я, а то наступишь ненароком. Топчешься тут, как слониха! А мне пожить охота, и не все дела сделаны еще в этой жизни.

- Ну, и отчаливай! Ползают тут всякие. Да, что у меня на лице, в конце-то концов?!

         - Как она относится к насекомым,  как не относится. Сейчас посмотрим, как относится, - забубнил кто-то прямо перед моим носом. – Я, так, очень даже положительно отношусь!

В середине толстенно-канатной паутины, куда я всунула лицо, сидел огромный, белый паук и настороженно смотрел на меня.

- Стережешь свои канаты? Надеешься отловить кого-нибудь? А я и не пойду! Сильно надо! А вот сфотографировать тебя – запросто. Сиди смирно!

- Не понял! Ты что, испугать меня собралась? – заерепенился перед неизвестностью «блондин», но остался на месте. Все-таки, мужчина!

Перевожу я, значит, на макросъемку фотоаппарат и начинаю искать ракурс. Паук дрогнул, увидев перед своим носом гуляющую черную штуку. Я дрогнула, потому что он дрогнул. Стало жутковато. Мысль не заставила себя явиться, ехидная такая, - «прыгнет на тебя и покусает, нет, не то подумала, попугает. Пока будешь скакать, орать, он по волосам, шее будет ползать, ползать, ползать»…

- Прекрати истерику!- приказываю  сама себе и щелкаю кнопкой. Смотрю результат. Нет результата! То есть это не тот результат, который надо! Опять приближаю объектив. Смотрю пристально в фокус. Показалось, он плотоядно облизнулся. Рука дернулась. Паук дернулся. Я дернулась и отшатнулась. Паук отбежал. Остановился. Повернулся.  Смотрит.  Мы напряженно смотрим друг на друга. Рука моя медленно вытягивается вперед. Он  начинает шевелиться, будто готовится напасть. Я отпрянула. Он отбежал подальше.

- Фу, ты, как страшно! – бормочу я, так и не получив качественного снимка. Пячусь и с дрожью в теле обхожу это дерево. Паука не видно. Он, хоть  и белый, но не затерялся же в потоках воздуха, чтобы насолить мне покрепче! Тогда где он? 

«Тоже напугался, бедняга», - смекаю, наконец.

            Страшные зверюги сидят в паутине. В маленькой сидят маленькие и часто становятся жертвой невнимания, уезжая на человеке вместе с порванной и скомканной паутиной. Их счастье, если поймут, что вместо того, чтобы на халяву кататься, надеясь увидеть непознанный мир, нужно бежать сломя голову на проходящий мимо куст или ветку.

 А большие пауки сразу бросаются в глаза. У них великолепные владения от дерева к дереву, с любовью расставленные на любое насекомое.  Их обойдешь и посмотришь раз двадцать, чтобы не зацепить. И они такие привычные: серые, смуглые, но белый попался впервые. И такой трусливый!!! А мог бы память о себе оставить в веках!

* **

«Бойся ходящих в тайге одиночек: снесут ловушки и даже не заметят! Единственное спасение от лишней работы - вырасти большими и, по возможности, поменять цвет, чтобы ввести шатающихся, где попало, в ступор и отвернуть их пути в сторону», - вспомнил паук Жорик заповедь старого гуру.

- Я не посрамил твоей памяти, учитель!  Применил тактику нерешительности и  запугивания, сделав вид, что готов напасть, но чуть позже, внезапно, из укрытия,– шепнул он тихонько, когда  трусливое тело поспешило прочь.

          P.S. 

       Иду по тайге, а вокруг грибы "колосятся"! Красота! Скажете, такое не бывает? Не бывает, но помечтать сильно хочется...

 Упавшее и никому, кроме тайги, не нужное старое дерево. Любопытная клюква его навестит и останется проживать. Проползет муравей - вполне вероятно. Возможно, не один. Откроет дерево глаз - сучок и наблюдает за изменениями вокруг себя. Когда-то оно в небо смотрело, но состарилось...

 - Ты что-нибудь видишь?

- Не-а!

- А то дерево, по которому мы проползти можем?

- Не вижу!

- Тогда хватаем по подосиновику и тащим!

- Зачем?

- Не знаю, но тащить что-то надо. Мы же рабочие муравьи!

 - Сижу в засаде. До дерева не добрался и решил голубику заткать паутиной. 

- Так кто, кроме человека, к ней подойдет?!

- Никто! Но он и перенесет меня к дереву! Летать самому еще не время, а я иногда есть хочу...