Двухлетнийбык Митяй не оправдал надежд председателя,
и так и не вырос до размеров самца-производителя. При этом отличался
подлым, бодливым нравом. И если бы не предстоящий перед самым Новым
годом визит начальства, где ему была уготована роль главного деликатеса, давно был бы пущен на мясо. Но о планах начальства быку не доложили и Митяй доживал последние дни,
в холе и неге, меланхолично пожевывая жвачку. Время от времени он косил налитым кровью
глазом на дверь, ожидая Петровича - поселкового скотника. Тот один
из всех колхозников не боялся трехцентнерного бычка с норовом
победителя корриды. Время от времени Петрович, пьяный "в дым", изгонялся
с помощью ухвата и такой-то матери из родной пятистенки, и тогда
ночевал на ферме. Зачастую рядом с Митяем. Странно, но вредный бык,
никогда особо не противился соседству. И даже облизывал пьяную рожу
скотника, прижимаясь к нему теплым боком и грея до утра.
В эту ночь Митяй спал без Петровича, но не один. Ближе к вечеру
худющая и злющая бабка Семёниха привела к нему свою такую же тощую и
престарелую коровенку. Надеясь, что Митяй осеменит её кормилицу. То,
что корова уже давно перешла определенный рубеж, и производительности от
неё ждать не приходилось, Семёниха упорно отрицала. И раз в месяц
тянула под ночь коровенку к Митяю, предварительно прихватив бутылку
самогона для сторожа.
АМитяй свое дело знал! Коровенка охала и мычала,
придавленная, хоть и не большой тяжестью, но зато энергичной и
воодушевленной. Петрович, время от времени наблюдающий эту картину, аж
завистливо крякал. Но то ли кроме энтузиазма Митяю больше нечего было
предъявить, то ли коровенка уже не могла понести, только секс у бычка
был два раза в месяц. А пестрая тощая скотина по имени Зорька, уже сама
привычно топала в сторону фермы, как только хозяйка открывала поздним вечером
дверь сараюшки.
В этот раз сценарий несколько изменился. Семёниха, когда пришла пора,
по её мнению, повела корову к быку. То, что две недели пуржило и вьюжило, никак не могло помешать её намерению. Да вот только за короткий зимний
день большую часть и так не особо широкой дороги вдоль села расчистили
не полностью. И последние метры упертая бабка проторила буквально
грудью. Зорька мужественно помогала хозяйке, прорываясь то ли к
привычному уже стойлу с Митяем и его темпераментом, то ли просто в
тепло. Пару раз, правда, корова пыталась вразумить хозяйку и повернуть
назад. Но была нещадно бита куском бечевки и, вздохнув, продолжала свой
путь. Кое как дотянув упирающуюся скотину к заветной двери, и всучив уже
и так пьяненькому сторожу бутыль бормотухи. "С мухоморов ты её варишь
что ли?"- только и буркнул, закутанный по глаза в тулуп, а сверху в
бабью пуховую, местами побитую молью, шаль, хранитель парнокопытного
богатства колхоза "Серп и молот". Но Семёниха зло зыркнула, и сторож
притих, присосавшись к горлышку бутылки. Митяй старую знакомую встретил
радостно, громко рыгнул, трубно замычал и принялся активно взбрыкивать,
грозясь снести ветхую загородку. Семёниха тоже радостно приветствовала
бычка:" Соскучилсо, касатик? А от она Зорька моя... От она красавишна,"-
подгоняла заартачившуюся коровенку бабка. Как только Зорька была
затолкана вглубь загона, Митяй сразу же приступил к делу, чем вызвал у
бабули слезы умиления. Но после того, как довольный бык спрыгнул с
коровенки, та насмерть уперлась, отказываясь проделать по морозу путь
домой. Не помогло ни хлестание бечевкой, ни увещевания и угрозы. "Черт с
тобой, шаварногая! - зло сплюнула Семёниха, - ночуй, знатся туточки,
завтра Петрович придет, прогонит до дому..."
Так Митяй получил на целую ночь в пользование симбиоз парнокопытного
со стиральной доской. Оглядев уже более внимательно зазнобу, бык грустно
вздохнул и опять попытался запрыгнуть на худую спину, с торчащей острыми пиками
линией хребта. Зорька, после ухода хозяйки, воспротивилась такому
насилию и попыталась уклониться. Митяй пыхтел и наседал на непокорную.
Все это закончилось хрустом и выломанной рогатиной в загоне. Митяй
впервые обрел свободу. И он ею воспользовался в полной мере! Вскоре
поломав и сокрушив все, что смог, переполошив половину коров,
любвеобильно запрыгнул на всех, кого догнал. Подустав и пресытившись,
Митяй в последний раз взбрыкнул и случайно угодил в хлипкую дверь,
которую благополучно сшиб с петель. А узрев доселе невиданное звездное
небо, как угорелый, ринулся прямо в снег на улицу, где вспомнив
молодость, скакал и выбрыкивал и даже катался по снегу до полного
изнеможения. Но, искусанный морозом, вернулся в стойло и утром
невозмутимо поглядывал на суету на ферме. Никто так никогда и не узнал,
что за странные грабители озоровали ночью в помещении, так и не
удосужившись украсть хоть одну коровенку. И только Петрович все понял.
Но друга так и не сдал.
[Скрыть]Регистрационный номер 0151036 выдан для произведения:Бык Митяй, не очень крупный двухлетка, не оправдал надежд председателя,
и так и не вырос в огромного самца-производителя. При этом отличался
подлым, бодливым нравом. И если бы не предстоящий перед самым Новым
годом визит начальства, давно был бы пущен на мясо. Но именно им
собирались угощать проверяющих. И Митяй доживал последние дни,
меланхолично пожевывая жвачку. Время от времени он косил налитым кровью
глазом на дверь, ожидая Петровича, поселкового скотника, и единственного
из всех колхозников, не боявшегося трехцентнерного бычка с норовом
победителя корриды. Время от времени Петрович, пьяный "в дым", изгонялся
с помощью ухвата и такой-то матери из родной пятистенки, и тогда
ночевал на ферме. Зачастую рядом с Митяем. Странно, но вредный бык,
никогда особо не противился соседству и даже облизывал пьяную рожу
скотника, прижимаясь к нему теплым боком и грея до утра.
Но в эту ночь Митяй спал без Петровича, но не один. Ближе к вечеру
худющая и злющая бабка Семёниха привела к нему свою такую же тощую и
престарелую коровенку, в надежде, что Митяй осеменит её кормилицу. То,
что корова уже давно перешла определенный рубеж, и производительности от
неё ждать не приходилось, Семёниха упорно отрицала, и раз в месяц
тянула под ночь коровенку к Митяю, предварительно прихватив бутылку
самогона для сторожа. Митяй свое дело знал, коровенка охала и мычала,
придавленная, пусть и не большой тяжестью, но настолько энергичной и
воодушевленной, что Петрович, время от времени наблюдающий эту картину,
завистливо крякал. Но то ли кроме энтузиазма Митяю больше нечего было
предъявить, то ли коровенка уже не могла понести, только секс у бычка
был регулярным, и пестрая тощая скотина по имени Зорька, уже сама
привычно топала в сторону фермы, как только хозяйка открывала вечером
дверь сараюшки.
В этот раз сценарий несколько изменился. Семёниха, когда пришла пора
по её мнению, повела корову к быку. Да вот только за короткий зимний
день большую часть и так не особо широкой дороги вдоль села расчистили
не полностью. И последние метры упертая бабка проторила буквально
грудью. Зорька мужественно помогала хозяйке, прорываясь то ли к
привычному уже стойлу с Митяем и его темпераментом, то ли просто в
тепло. Пару раз, правда, корова пыталась вразумить хозяйку и повернуть
назад. Но была нещадно бита куском бечевки и, вздохнув, продолжала свой
путь. Кое как дотянув упирающуюся скотину к заветной двери, и всучив уже
и так пьяненькому сторожу бутыль бормотухи. "С мухоморов ты её варишь
что ли?"- только и буркнул, закутанный по глаза в тулуп, а сверху в
бабью пуховую, местами побитую молью, шаль, хранитель парнокопытного
богатства колхоза "Серп и молот". Но Семёниха зло зыркнула, и сторож
притих, присосавшись к горлышку бутылки. Митяй старую знакомую встретил
радостно, громко рыгнул, трубно замычал и принялся активно взбрыкивать,
грозясь снести ветхую загородку. Семёниха тоже радостно приветствовала
бычка:" Соскучилсо, касатик? А от она Зорька моя... От она красавишна,"-
подгоняла заартачившуюся коровенку бабка. Как только Зорька была
затолкана вглубь загона, Митяй сразу же приступил к делу, чем вызвал у
бабули слезы умиления. Но после того, как довольный бык спрыгнул с
коровенки, та насмерть уперлась, отказываясь проделать по морозу путь
домой. Не помогло ни хлестание бечевкой, ни увещевания и угрозы. "Черт с
тобой, шаварногая! - зло сплюнула Семёниха, - ночуй, знатся туточки,
завтра Петрович придет, прогонит до дому..."
Так Митяй получил на целую ночь в пользование симбиоз парнокопытного
со стиральной доской. Оглядев уже более внимательно зазнобу, бык грустно
вздохнул и опять запрыгнул на худую спину, с торчащей острыми пиками
линией хребта. Зорька, после ухода хозяйки, воспротивилась такому
насилию и попыталась уклониться. Митяй пыхтел и наседал на непокорную.
Все это закончилось хрустом и выломанной рогатиной в загоне. Митяй
впервые обрел свободу. И он ею воспользовался в полной мере! Вскоре
поломав и сокрушив все, что смог, переполошив половину коров,
любвеобильно запрыгнул на всех, кого догнал. Подустав и пресытившись,
Митяй в последний раз взбрыкнул и случайно угодил в хлипкую дверь,
которую благополучно сшиб с петель. А узрев доселе невиданное звездное
небо, как угорелый, ринулся прямо в снег на улицу, где вспомнив
молодость, скакал и выбрыкивал и даже катался по снегу до полного
изнеможения. Но, искусанный морозом, вернулся в стойло и утром
недоуменно поглядывал на суету на ферме. Никто так никогда и не узнал,
что за странные грабители озоровали ночью в помещении, так и не
удосужившись украсть хоть одну коровенку. И только Петрович все понял.
Но друга не сдал.
Что значит сильно увлечься!? Не думал - не гадал Митяй, чем его секс марафон закончится?! Ну, хоть душу отвел.... Наталья! Замечательно придумала в отдельную миниатюру выделить! Тут можно улыбнуться со спокойной душой. А в "Матёром" всё повествование в напряжении держит, не до улыбаний!
Да, я посчитала, что этот эпизод слишком забил основную линию рассказа, потому и вырезала его почти весь, оставив только соль. Пусть Митяй в этой миньке еще поживет, хотя бы до НГ))Спасибо, что читаешь)