На охоте

Кому как, а мне увлеченные люди нравятся. Интересные они, независимо от того, кто, на чем в жизни помешан. Особенно удивительны коллекционеры.

Одни из них собирают этикетки от спичечных коробков, потея над каждым новым экземпляром. Другие перебирают благоговейно своими ручонками редкие марки и общаются с такими же, как и они, чудиками, чтобы обменяться интересными экземплярами. Третьи коллекционируют книги, чтобы потом насладиться прекрасными словосочетаниями типа – военная мысль! или - лейтенант и философия!

Но есть особый клан людей, который не с «пулей» в голове, а с противотанковым «ежом». Эти считают себя грибниками, рыбаками или охотниками.

Грибники до одури наматывают на свои болотные лапти километры лесных дорог, ища несколько гнилых сыроежек и мухоморов. Рыбаки любят неотрывно с утра до темноты смотреть на не шевелящийся поплавок на глади воды, справедливо считая, что в рыбалке главное - не перепутать наживку с закуской!

Охотники, «ловцы перед господом», эти современные Нивроды, внуки библейского патриарха Ноя занимают отдельное место. Для меня же охота тогда, когда лежишь летом на горячем песочке теплого моря с чертовски привлекательной женщиной и чувствуешь каждой клеточкой своего тела, что ей охота и тебе охота! Вот это я понимаю — Охота!!!

На лихом эсминце «Искатель» чудаками-охотниками, потерянными для семьи и общества мужиками, были два капитан-лейтенанта - Вадик и Витюшка. Два брата-акробата или как говорят в народе: два друга – хрен и подпруга.

Они любили в утренней прохладе стачивать свои сапоги по колени, охотясь на ежей для воротника жене и стелек из гадюк для тещи. Дрожа от сладкого волнения, напрягая свой слух, охотились с ружьями, гончими и легавыми, в засаде, с зеркалом, с хорьками.

Жены этих чудаков, зная, что мужики на охоту и рыбалку баб не берут, были спокойны.

- Чем бы дитятки ни тешились, лишь бы не совали свой «келдыш» куда попало!

Накануне охоты в их семьях с утра была кутерьма, и забывалось всё: служба, долги, придирки жен и капризы любовниц, командир и начальники, проказы детей. Даже старый геморрой переставал болеть. Мужики всем всё прощали и посылали всех далеко-далеко вниз по матушке Волге.

Сборы в сладостном предчувствии охоты были скрупулезны и до мелочи продуманны. Ничто не забывалось, каждой детали экипировки придавалось большое значение.

Особое счастье мужики ощущали, когда, проснувшись среди ночи, начинали торопливо и тихо, чтобы не будить домашних, одеваться, позабыв даже позавтракать. Потом дорога в предрассветный тихий лес. Кто не шлялся на охоту, тому не понять и не ощутить радость раннего утра, когда воздух в лесу звенит своей чистотой и туман подымается от отдохнувшей за ночь земли.

Однажды на небольшом озерце, что тебе лужа Вадик видит сидящую одинокую утку. Чтобы снять её выстрелом решает подобраться поближе. Мужик ложится на живот и начинает ползти по кочкарному болоту.

За спиной звучит чвак-чвак. Он не обращая внимания, ползет. За спиной все те же чвак-чвак. Утка улетает, Вадик оборачивается, а за спиной стоит дружок Витюшка с простым вопросом.

- Дружище! Ты куда ползешь?

После «разборок» наши охотники, защищая свои физиономии от паутины, бродят по тихому, безмолвному осеннему лесу, ниспадающему со скалистых сопок. Стреляют, но ничего не добывают, так как красную птицу - дупелей, бекасов и тетеревов не предупредили, что они вышли на охоту.

Ребята, как принято на святой Руси, ближе к полудню выходят на опушку деревьев, разводят костерок на лесной березовой поляне с сосновыми верхушками, чтобы обсушиться и перекусить, что им дала природа, в лице их боевых подруг – любимых заботливых жен.

Стонущий огонь лесного костерка шептал охотникам о чем-то своем личном, венерическом, синим пламенем горели служебные и семейные заботы, и в легкую уносились в лесное небо.

Трава в бриллиантовой испарине радовалась, что ее еще не примяли, и звенела песней жизни о красоте русской природы. Туман с моря зацепился в одном из скалистых распадков и с любопытством посматривал на наших охотников.

Выложив домашние припасы и облизнувшись, Вадик присаживается к костру и, оглянувшись на красоты природы, потянувшись, изрекает.

- Эх-ма, от этой красоты стать бы лебедем!

- Ты с ума сошел что ли? Всю жизнь хочешь голой задницей по холодной воде ерзать?

- Дааа... Витюшка, ты не романтик!

- Куда уж нам выйти замуж, да за хороших то парней.

Ребята начинают нарушать «спортивный режим» - пить озябшую водочку под куриные крылышки, луковые огузки фаршированными грибами. Не обходится здесь и без балычка, колбаски, сыра и пивка на впалую военно-морскую грудь.

Охотники закусывают. Опять выпивают, чтобы между двумя стаканами пуля не пролетела. Мир сразу становится еще лучше. Лес по волшебству расступается перед ними, и становятся видны бескрайнее просторы.

Комары в бескрайнем небе пропадают, и даже энцефалитные клещи становятся украшением «зеленой поляны». Влажный пахучий запах травы начинает щекотать ноздри наших охотников.

Ребята на мгновение ощущают себя составной частичкой природы матушки. Вадик, выпив очередной стакан не балованной водки, сидя на корточках перед костром и перемешивая горячие угли прутиком, заявляет дружку.

- Представляешь Витя, раньше, когда ссал, был такой напор, что своей струей кирпичи из фундамента вымывал, а сейчас даже снег не тает. Почему? Старею?

- Бывает и хуже, - вздыхает дружбан, - особенно когда жену назовешь именем любовницы.

Сердце плакало осенью - дубовые листья падали с ясеня. Вокруг уставших охотников не торопясь, прохаживались ярко хвостатые фазаны. Они, с недоумением посматривая на страстных охотников, думая, мол, чего здесь делают эти бестолковые двуногие, у которых даже крыльев нет.

Друзья не обращая внимания на дичь, продолжают травить свои охотничьи байки. Наговорившись, начинают выяснять кто из них лучший охотник, то есть стрелок.

Перед этим Вадик втихаря вынимает из ружья Виктора боевые охотничьи патроны и заменяет их – холостыми. Через некоторое время незатейливо в шутку брякает дружбану.

- Витя! Из тебя, братишка, стрелок, как из говна пуля. Стреляешь ты, как корову доишь.

- Да, я, куда тебе хочешь, попаду. Попаду, - спьяну отвечает Витюшка, собирая глаза в пучок, и самонадеянно добавляет. - Пулей не попаду, а дробью, как пару пальцев обосса… обслюнявить!

- Ты мне в задницу с десяти метров не попадешь, не то, что в косулю.

- Э-э-э… нет, дорогой. Ты мою руку не знаешь, а я знаю. Моя охотничья шинель уже висела на гвозде, а ты еще висел капелькой на заборе. Ты не видел настоящих охотников, поэтому и брешешь, как собака на новые ворота. Что смеешься? Не веришь?

- Ну…

- Что, ну?

- Конечно, не верю!

- Спорим, попаду!

- Спорим! Вставай, сейчас попробуем!

Бьют по пьяным рукам. Вадим в березняке бодро отсчитывает десять шагов, становится в позу «бегущего египтянина». Снимает для подзадоривания друга свои охотничьи штанишки из-под военного химкомплекта веселя лес белой, не загоревшей задницей и своими мужскими «колокольчика-бубенчиками». Начинает хлопать ладошками по своей волосатой пучками военно-морской заднице.

- Ну, попади мазила! Попади!

Виктор хотя и пьяненький, но, помнит, что у него в двустволке сидят два убойных жакана на кабана, которыми не только задницу прострелить, но и яйца мамонту можно отстрелить.

Пока дружбан снимает штаны, быстро заменяет у себя в ружье так называемые «свои» патроны на кабана на патроны с «бекасиной» - с самой мелкой, как анодированная соль, дробью.

Встает наизготовку, старательно, прикрыв один глаз свинцовым веком, как школяр в учебном тире. Прицеливается и нажимает курок. Звучит оглушительный оружейный выстрел. Ба-бах!!!

«Бекасина», как из корабельной бомбовой установки РБУ-6000, веером серебряными брызгами точно попадает Вадику в его торчащую «корму». Фазан, сидящий на ветке аэулеторокока на весь лес фырчит - Приходи, кума, любоваться!

- Ты совсем охренел, что ли? Больно же, ежкин кот! - лес оглушает львиный рык Вадика, который начинает на одной ноге вертеться винтом вокруг березки, прихрамывая на «пятую точку».

- С-с-сука!!! Скотобаза! Чтобы у тебе на пятке хрен вырос, засранец проклятый! – здоровый переливчатый, как у соловья мат начинает разноситься на весь лес. - Чтобы ты, перед тем как любовью заниматься – носки снимал! Чтоб твоя теща была счастлива! Стрелок чертов! Отстрелил все-таки яйца, баклан мохнатый!..

Что было потом? Да ничего.

Жена Вадика, Анжела месяц усердно гонялась со шваброй за корешом мужа. В перерывах она с любовью по одной выковыривала мелкую дробь из раненой волосатой задницы и «колокольчиков» своего мужа, которого сразу же в части прозвали - Подранок.