ХАЛЯВА

 

 

Шумное веселье продолжалось уже пятый час, поэтому все присутствующие находились, мягко говоря, в изрядно приподнятом настроении. Все, за исключением Вениамина Александровича Дымова, который даже в самые выдающиеся праздники категорически не приемлел спиртного. По этой причине он всегда чувствовал себя крайне неуютно в разного рода застольях, куда ему то и дело приходилось попадать по самым разным поводам.

 

Вот и на сей раз Дымов никак не смог отказаться от приглашения на свадьбу его любимой племянницы, хотя ради этого события ему пришлось пересечь всю Европу.

 

Вениамин Александрович уже много лет жил в Ливерпуле, имел там высокооплачиваемую работу, однако семьёй так почему-то и не обзавёлся. Из всех родственников сестра и племянница Диана были единственными близкими людьми, оставшимися у него на этом свете. Дядя неоднократно приглашал их к себе в гости, щедро баловал подарками и всякий раз предлагал им остаться жить в Англии. Но, не смотря на столь привлекательное предложение, капризная племянница всё-таки предпочитала обитать в России, а заодно с нею, и её мама.

 

Вряд ли стоит говорить, что свадебный подарок дяди был самым роскошным, впрочем, и основные расходы по устройству грандиознейшего пиршества он тоже взял на себя. Разумеется, об этом знали родственники с той и с другой стороны, как и большинство гостей. Не ведали обо всём этом лишь две совершенно случайные старушки, каким-то образом попавшие на свадьбу, хотя никакого отношения к данному празднеству они вовсе не имели.

 

Эта закадычная парочка за последние пару лет стала настоящим ресторанным бичом для подобных масштабных мероприятий, на которые старушенции очень даже ловко просачивались под видом родственниц. Как они разнюхивали обо всём, откуда черпали информацию об именах бракосочетающихся и их предках – остаётся лишь гадать.

 

За прошедший вечер пронырливые старушки успели много и вкусно поесть, ещё больше выпить, поэтому настроение у них было на высоком уровне. Вольготно расположившись за столом, они лениво наблюдали за пирующими, время от времени обмениваясь комментариями.

 

– А что, Матвеевна, неплохо сидим, да? – вопросила одна у другой, а, дождавшись утвердительного кивка, продолжила, – Вот только что-то не нравится мне этот вшивый интеллигентик в очках напротив.

 

– Это который? – оживлённо отреагировала Матвеевна, – Тот, что с бородой, да? И чем это он тебе не угодил, Фроловна? Вроде мужик спокойный, никого не трогает. Что ты на него взъелась?!

 

– Вот именно, что спокойный, даже слишком. А ты глянь, как под тверёзого косит, я уже давно за ним наблюдаю, прямо будто ни в одном глазу...

 

– И с чего ты взяла, что косит? – пожала плечами Фроловна, – Просто он не пьёт, вот и тверёзый...

 

– Ага, нашла оправдание: не пьёт! – начала закипать Матвеевна, – Да где ты видала, чтобы мужик не пил, тем более, на халяву? Пьяный он, точно тебе говорю!

 

Ничего не подозревающий Вениамин Александрович, заметив внимание старушек к своей персоне, вежливо улыбнулся им.

 

– Глянь, он ещё и лыбится нам! Никак заигрывать решил, негодяй!

 

– Да оставь ты его в покое, Матвеевна, – принялась урезонивать её подруга, – смотри лучше на молодожёнов, ах, какие голубки!

 

– Голубки-голубки... – проворчала та, опрокидывая очередную стопку водки, – На что они мне? Насмотрелась уже досыта...

 

Несколько минут старушки сосредоточенно кормились, чем Бог послал в лице зарубежного дядюшки, не забывая при этом кое-какую жрачку складывать в заранее заготовленные под столом пакеты.

 

– Ты это, того, Матвеевна, не слишком светись, а то поймают – сраму не оберёшься!

 

– Ишь, учителка нашлась! – презрительно фыркнула подруга, – За меня не беспокойся, сама лучше не попадись, как давеча. Щас в отхожее место схожу, а ты глаз не спускай с ентаго интеллигентика. Всё тверёзым прикидывается, гад ползучий! А как драка начнётся, первым будет рожи бить всем подряд, вот увидишь, Фроловна! Знаю я таких подлецов, как же!

 

С трудом выбравшись из-за стола, Матвеевна неверной походкой отправилась на поиски «отхожего места», а её таварка, проникнувшись настроением напарницы, принялась исподволь наблюдать за Дымовым.

 

Вениамин Александрович, не желая выглядеть совсем уж белой вороной среди гуляющих, постоянно держал перед собой наполненную рюмку с минеральной водой, откуда периодически и прихлёбывал. Кто-то произнёс очередной тост, и Дымов выпил вместе со всеми. Заметив это, Фроловна от изумления чуть не взвилась над столом! «Неужто и в самом деле закладывает за воротник?!» – подумала она, ища взглядом запропастившуюся подругу. Кажется, будет, что доложить ей...

 

– Ты не поверишь, Матвеевна! – взахлёб стала повествовать Фроловна, когда та, наконец, появилась, – Собственными глазами видала, как твой интеллигентик залпом всосал цельную рюмку водки!

 

– А я что говорила? – тяжело плюхаясь на место, заторжествовала Матвеевна, бросив уважительный взор через стол, – Вот это мужик, я понимаю! А то все люди как люди, пьяные, а этот сидит и корчит из себя тверёзого! Нет, каков артист, а? В Большом театре ему самое место! Наверняка засосал уже не одну поллитру, а держится прямо свежим огурчиком.

 

От умиления у неё даже глаза заслезились, и она уже с большой симпатией уставилась на объект своего внимания. Их взгляды снова встретились, и Матвеевна в знак дружелюбия подняла свою рюмку, откровенно приглашая «вшивого интеллигентика» выпить с ней за компанию. Вениамин Александрович с готовностью принял предложение, после чего оба выпили.

 

– И совсем он не такой противный, Фроловна, чего это ты придумала?

 

– Кто, я?! – в негодовании воскликнула подруга, – Я его, что ли, хаяла? Нет, вы только посмотрите на неё! Что у тебя за паскудная манера всё валить с больной головы на здоровую?

 

– Ладно-ладно, угомонись, соседка, – примирительно сказала Матвеевна, – нам с тобой только и не хватало повздорить из-за мужика, особенно, такого... такого...

 

– Ты чего забуксовала? Какого такого? – продолжала пениться Фроловна, подозрительно косясь на блаженно улыбающуюся подругу, – Ага, уже понравился тебе, да? Да ведь он, изверг, только и мечтает, чтобы мы сцепились друг с другом из-за него! Не дождётся, мракобес! Вот пойду и при всех плюну в его наглую харю, ишь ты, петух какой к нам затесался!

 

Преисполненная самых благих намерений, она решительно, с поистине молодой резвостью, вскочила на ноги, дабы исполнить задуманное, но не тут-то было. Не взирая на выпитое, товарка сумела проявить молниеносную реакцию: она так дёрнула за подол напарницу, что у той юбка затрещала где-то в швах.

 

– И не вздумай! Не трошь добрых людей понапрасну, а то я за себя не ручаюсь... Ишь, расходилась, старая дура! Давай-ка, лучше ещё причастимся, пока есть что, а то так и уйдём отседа не солоно хлебавши...

 

Аргумент был достаточно веским, чтобы на какое-то время урезонить взбеленившуюся подругу. Старушенции звонко чокнулись, чинно, как им показалось, выпили, ничуть не обратив внимание на расплескавшуюся водку, закусили. Некоторое время они молча наблюдали за танцующими, сосредоточенно пережёвывая мясо, которое совсем не годилось для их зубных протезов.

 

– А что, Матвеевна, не тряхнуть ли и нам стариной? – нечленораздельно произнесла в пространство почти полностью потерявшая контроль Фроловна, – С ним я, пожалуй, сплясала бы за милую душу... – указала она сальным перстом на «вшивого интеллигентика», – Глянь, у него рюмка опять пуста... Вот пойду щас, поухаживаю за ним, а то до бедолаги вообще нету никому дела...

 

– Да остись ты, дремучая швабра! – в сердцах ударила кулаком по столу напарница.

 

Плохо рассчитанный удар пришёлся по краю тарелки с селёдкой в масле, содержимое которой от резкого воздействия на неё разлетелось в разные стороны. По иронии судьбы основной жертвой этой нечаянной акции стал именно Вениамин Александрович, сидящий как раз напротив двух разгулявшихся старушек. Но, будучи человеком сугубо интеллигентным, он стал с виноватым видом очищать свой забрызганный фасад салфеткой, практически не придавая никакого значения происшедшему инциденту. Дымов уже имел кое-какой опыт в подобных делах, поэтому обострять ситуацию на свадьбе любимой племянницы вовсе не входило в его планы.

 

Быть может, всё и обошлось бы мирно, если бы в числе пострадавших не оказалась ещё и свекровь. Она сидела рядом с Дымовым, и ущерб, нанесённый тщательному макияжу на её лице селёдочным хвостом, был просто катастрофическим!

 

В результате этого, казалось бы, вполне заурядного инцидента на таких пиршествах, разразился грандиозный скандал с последующими разборками. Итогом им послужила полная неразбериха с подробными выяснениями всех личностей, присутствующих на торжестве. В силу сверх меры обильных излияний истину установить никому не удавалось, поэтому мнения участников, как это издревле принято на Руси, разделилось на два противостоящих лагеря. Наконец-то, у всех появился отличный повод для достойного претворения в жизнь своих накипевших амбиций.

 

...До прибытия двух нарядов милиции драка протекала в полном соответствии с общепринятыми традициями: умеренно разбитые бутылками головы, перевёрнутые столы, но никаких покойников – всё чинно и солидно. Позабытые всеми старушки, создавшие нужную атмосферу в ресторане, с великим восторгом вкушали плоды своей деятельности. В возникшей сваре, вопреки их ожиданию, не участвовал лишь один человек – Вениамин Александрович. А остальные участники сабантуя, всецело занятые увлекательной развязкой не обращали на древних старушек никакого внимания, давая тем самым полную возможность подругам собрать после застолья хороший урожай.

 

– Нет, ты как хошь, Фроловна, но эта свадьба удалась на славу. – едва передвигая ноги от выпитого и под тяжестью двух огромных сумок, умиротворённо вещала Матвеевна по пути из ресторана, – У нас с тобой завтра очередное мероприятие, не забыла? Поминки будут…

 

– Да где ж сил столько взять? – опуская наземь свою поклажу с обильной добычей, жалобно простонала её спутница, – Чай не такие уж мы молодухи, чтобы по питейным заведениям рысачить кожный день... А вечер и вправду знатным оказался, вот только наш интеллигентик чтой-то сильно подкачал: никому в морду так и не дал, зато самого в конце аж было и не узнать...

 

– Да, уж уделали его в пух и прах, почти все волосья вместе с бородой повыдирали! – с удовлетворением констатировала Матвеевна, явно смакуя запомнившиеся ей подробности избиения Дымова, – В особенности мне понравилось, когда с него содрали полностью всю одёжку и голым выкинули на улицу! Вот это было настоящим праздником, во век не забуду!!!

 

– И в самом деле на него приятней было смотреть в естественном виде, – мечтательно закатив глаза ответила подруга, доставая из сумки пачку дорогих сигарет, – но зачем жениха и невесту раздели догола и тоже выгнали из ресторана, не пойму. Оба бежали так, что милиция еле на машине их догнала... Этих-то за что так сурово казнили?

 

– Да Бог с ними, Фроловна, далеко же не ушли. А вот ты чего это сигареты спёрла, ведь никогда не курила?

 

– Ну и что с того? Да, не курила, но не пропадать же добру. Выкинуть – рука не поднимается, ведь в поте лица добыла, хошь не хошь придётся теперь употребить по назначению... А вдруг понравится? Жаль прикурить только не у кого, а у тебя я и не спрашиваю.

 

– А вот и зря, подружка, именно у меня и есть от чего прикурить. Хоть я и не куращая, но за лоха-то меня не держи! – торжествующе воскликнула Матвеевна, – Это что, по-твоему?

 

В руке у неё красовалась какая-то роскошная зажигалка, наверняка фирменная и успешно приватизированная ею в недавней суматохе.

 

– Хошь, подарю её тебе по давнишней дружбе, коли ты решила свихнуться на старости лет. Надо же, курить вознамерилась, карга ты этакая... А вообще-то, может, и я того?

 

– Того в каком смысле? – безграмотно раскуривая сигарету, поинтересовалась Фроловна.

 

– Так ведь и говорю: а чем я хуже тебя? Давай уж и сама закурю за компанию, не так одиноко тебе будет давиться чужим добром... Не боись, всё твоё не выкурю, зато угощу, хошь?

 

С ловкостью настоящей фокусницы она извлекла из бездонных недр пакета непочатую бутылку коньяка, два совершенно неповреждённых в разгроме фужера, стопку салфеток и целое блюдечко аккуратно нарезанного лимона. Всё это она деловито возложила на столик в одном из проходных дворов, где местные пенсионеры имели обыкновение играть в домино. В этот сумеречный час поблизости вроде бы никого не наблюдалось, поэтому у старушек, потерявших ориентацию во времени, были все шансы на продолжение застолья, так сказать, во втором раунде. Никто из них не спешил в свои одинокие жилища, да и как-то неинтересно было гулять где-то в замкнутом пространстве. Довольно, настрадались за вечер в ресторане среди совершенно чужих персон, то ли дело теперь непринуждённо посидеть в своём тесном кругу, практически на природе! Вот где можно по-настоящему, оттопыриться, не опасаясь каких-то разоблачений. Да и сходить «до ветра» в потёмках есть куда.

 

Новая обстановка так понравилась расслабляющимся старушкам, что дворовый столик вскоре стал изобиловать едва ли не хуже, чем ресторанный, причём с соответствующими столовыми приборами.

 

Подруги были старой закваски и могли вынести не то, чтобы любые жизненные невзгоды, но и многодневные радости, сопряжённые с разного рода празднествами. Сколько их уже имелось на веку и все они с блеском осуществлялись!

 

Однако всё это было в далёком прошлом, нынче же пошатнувшееся здоровье по-своему диктовало некие ограничения в излияниях. Проще говоря, лишняя бутылка коньяка явилась для них трудно преодолимым барьером...

 

И когда обе уже клевали носами, готовые к капитальной отключке, около их столика внезапно образовался новый персонаж в образе вполне половозрелого мужика.

 

– По какому поводу, уважаемые бабули, такая поляна? – весело поинтересовался он, внимательно присматриваясь к хорошо сервированному столику.

 

– У нас-то есть повод, давеча женили наших молодожёнов, – с пьяной гордостью ответила Матвеевна, – а вот ты-то чего шастаешь по ночам, небось, ищешь, где бы выпить на халяву, да?

 

– Ну, что вы, прекрасные леди, – театрально прикладывая руку к сердцу, ответствовал незнакомец, – просто я шёл домой, а тут вот вдруг вы... Нет-нет, не подумайте обо мне превратно, я вообще непьющий, но как я могу равнодушно пройти мимо тех, у кого такое торжество и не поздравить вас с ним!

 

Прекрасными леди старушек ещё никто никогда не называл, поэтому такое обращение произвело на них соответствующее впечатление.

 

– Да ты, мил человек, присаживайся к нам за кампанию, какая там правда в ногах. – посоветовала польщённая Матвеевна, – Скушай хоть чего-нибудь, а то такой тощий, видать, жёнка и не кормит вовсе... Ты как, Фроловна, не против?

 

Фроловне было уже всё равно, поэтому она, громко икнув, утвердительно мотнула с трудом удерживающейся на плечах головой. Её подруга, державшаяся несколько лучше, извлекла из бездонных недр своей сумки третий фужер, который тут же до краёв наполнила коньяком.

– Раз уж ты, касатик, угодил на нашу свадьбу, то и выпить обязан за здоровье наших молодожёнов. – деловито и категорично произнесла она, – Свадьба – это святое, понимаешь!

– Конечно, понимаю, – с нарочитым вздохом произнёс мужик, трясущейся рукой поднимая налитый бокал, – а как их зовут?

 

Матвеевну этот простой вопрос поставил в тупик, поскольку за весь вечер в ресторане ей и в голову не пришло выяснить, на чьей, собственно, свадьбе они тусуются. Она растерянно посмотрела в разные стороны, но, не найдя ответа, больно толкнула почти отрубленную подругу в бок:

 

– Эй, Фроловна, ты-то хоть помнишь, как звали наших молодых?

– Да какая теперь разница, – едва внятно пробурчала та, – если ему хочется выпить, то пусть пьёт за компанию...

 

– Ну, разве что за компанию, сударыни, – вновь вздохнул незнакомец, с жадностью поднося ко рту фужер, – тут уж крыть нечем, хочешь, не хочешь, но придётся подчиниться большинству.

 

В мгновение ока осушив предоставленную ёмкость, он с аристократическим видом принялся закусывать всем подряд.

 

– Безумно вкусно! – причмокивал незнакомец, – Полагаю, все эти яства вы творили сами, да?

 

– А то, – с трудом ворочая глазами, подтвердила явно умиротворённая Фроловна, пытаясь присмотреться к новому знакомому, – твоя жёнка небось так не умеет...

 

– Да какая там жёнка, – наполняя бокал новой порцией, посетовал заметно повеселевший мужик, – холостяк я, разведённый...

 

Переставшие пить и есть подружки, с великим сочувствием уставились на пришельца, наблюдая за тем, с каким неподдельным и скорбным энтузиазмом тот принялся пировать.

 

– Ты кушай-кушай, касатик, – поощряла его Матвеевна, накладывая ему в тарелку самые лучшие куски, награбленные с барского стола, – у нас этой едьбы ещё много.

 

С трудом сфокусировав, наконец, свой взгляд на незнакомце, Фроловна тоже подключилась к общей застольной беседе:

 

– Да-да, не обращай на нас внимания, кушай и пей на здоровье, мил человек!

 

Собственно говоря, «мил человека» уговаривать и не надо было, ибо он уже сполна завладел ситуацией, орудуя за столом так, словно не он у старушек находился в гостях, а наоборот. С каждой минутой их общение приобретало всё большую лёгкость, вскоре старушки и вовсе души не чаяли в своём случайном знакомом, оказавшимся человеком чрезвычайно остроумным. Его собутыльницы без удержу хохотали над каждым его сальным анекдотом, на которые тот оказался великим мастером.

 

– Представьте себе такую картинку, – войдя в раж, вещал он, – в одной из наших поликлиник умер всеми уважаемый ушной врач. Многочисленные коллеги решили устроить ему пышные похороны. В поисках оригинальности они над гробом усопшего изобразили его портрет на фоне огромного уха, символизирующего профессию покойника. Среди прочих врачей в триумфальном зале стоял пожилой гинеколог, который невольно задумался: а вот когда умру я, то, интересно бы знать, на фоне чего изобразят мой образ?

 

Обе старушенции, обладающие здоровым чувством юмора, заржали на весь двор так, будто дикие кобылицы в степи. Разумеется, столь шумное веселье в поздний час не смогло пройти незамеченным жильцами дома, окна которых были настежь распахнутыми. Из многих раздались возмущённые возгласы, требующие тишины, даже послышались угрозы вызова милиции.

 

Импровизированный праздничный стол стоял в тени деревьев, поэтому в темноте жильцам не видно было, кто именно за нём сидит, зато сидящие прекрасно видели все силуэты в окнах. Через несколько минут разгневанный народ успокоился, и собутыльники продолжили свою трапезу.

 

– Слышь, Фроловна, а что это за голая морковка застряла на балконе? – вопросила подругу зоркая Матвеевна, – Я понимаю, что сейчас жарко, но нельзя же торчать на людях в чём мать родила...

 

– Пущай торчит, неча пялиться, – проворчала подруга, – или в ресторане не нагляделась на голяков? Эта хоть на своей веранде, а те скакали без всего по всему залу пока их на улицу не вытурили…

 

– Совсем голая? Где? – живо встрепенулся мужик, пристально вглядываясь в указанном направлении, – Ага, вижу, и вправду на ней ничего нет. Может, пригласим её к нам, а?

 

– Как же, щас она прибежит сюда в таком виде по первому зову, жди! – вяло отозвалась Фроловна, – Ишь, расхорохорился, ему мало нашего общества, ещё и голую бабу подавай на блюдечке с голубой каёмочкой.

 

– Будет тебе, старая кляча, – добродушно отреагировала Матвеевна, – пущай присоединяется к нашей компании, может ей скучно там одной, а с нами всё веселей будет. Да и нашему приятелю давай сделаем свадебный подарок...

 

– Ладно, согласная я. Но только при условии, что эта твоя приглашённая будет вести себя прилично, хотя... как хочет... Тебе она понравилась, вот сама иди и зови её.

 

Долго морковку уговаривать не пришлось. Стоило лишь Матвеевне выйти на открытое место и призывно махнуть рукой, как та тут же примчалась, на ходу застёгивая лёгкий халатик.

 

– Да не суетись ты так, тут все свои, – из-под тяжёлых век глянув на гостью, произнесла Фроловна, – раз тебе не спится, давай гуляй как приличные люди. А наготу свою можешь вообще не прикрывать, видали ещё и не такое…

 

При ближайшем рассмотрении оказалось, что гостья уже далеко не первой свежести, а её фейс весьма красноречиво свидетельствовал о преданном поклонении зелёному змию.

 

Словно по мановению волшебной палочки стол приукрасился ещё одним фужером, который моментально наполнился коньяком, впрочем, и остальные сосуды не остались в забвении.

 

– Ладно, помянём, – без излишних церемоний поднося бокал ко рту, провозгласила вконец осоловевшая Фроловна, – не чокаясь…

 

– Вот уж дурочка, совсем мозги пропила, – куда-то в пространство сказала её товарка, – все ноты на свете перепутала… А тебе, голубушка, по правилам полагается штрафная, – продолжила она в сторону морковки и с ловкостью фокусника извлекла прямо из ниоткуда узкую цветочную вазу. Вылив в неё из бутылки остатки коньяка, Матвеевна властно придвинула сосуд к гостье. Затем из бездонных недр её пакетов на столе возникла ещё пара бутылок:

 

– Вот лакомьтесь на здоровье. Только не пойму чё тут написано, не по-нашему – это точно, по-аглицки, что ли…

 

Вчетвером пировали недолго, поскольку запасы спиртного и съестного стремительно оскудевали, а вскоре и вовсе закончились.

 

– Вот и ладненько, – успокаивала себя и подругу Фроловна, – хоть до дому переть тяжёлые котомки не придётся… Хоть добрых людей от души накормили. Погоди, а где они подевались?

 

– Так ведь в хату ушли, забыла что ли?

 

– Ааа… Стало быть, и нам пора выдвигаться…