- Люсенька, милая, - жалобно скулит в мобильную трубку Суконкин. - Отдай, пожалуйста, мой галстук. Как я без него обойдусь по жизни? Жена на порог не пустит. Скандал закатит. Мозги наизнанку вывернет. Спросит: где галстук захарлал? Что я скажу ?
Суконкин всхлипывает. Сидит он на краюшке взбаламученной кровати. Весь съёжился как городской воробушек, случайно залетевший в оголодавшую степь. Пальцы дрожат, бьют воздушную чечётку. Ноги чуть ли не вальсируют. Ему хочется домой, но беспардонная Люська отобрала у него носки и галстук, заперлась в соседней комнате и требует от Суконкина невозможного - развестись с женой.
- Ты же обещал ! – Кричит она в ответ в трубку.– Я хочу, чтобы ты принял, наконец, взвешенное решение.Надо уже закончить прошлую жизнь и начать новую. Почему только твоя жена пользуется благами ? А я что ? Не человек ? Слава Богу, знаю тебя, Сучонкин, в постелях третий год. По кроватям мыкаюсь с тобой, да по диванам, а то и по креслам и стульям и даже табуреткам. Иной раз и по полу елозимся. И ничего кроме надоевших соболиных шубочек, перстенёчков на все пальцы ног, жеманных, штучного пошива платьишек, тяжёлых серьг на ухи, цветастых бутылок с дерьмовыми вином, водкой и тортами на коньяке от тебя не видела.
- Я Суконкин, а не… - Слабо и нерешительно возроптал Суконкин.
- Какая разница Сучонкин или Сумчёнкин…, - перебивает его Люська. - Пока ты меня будешь пользовать в постельном режиме, по-граждански, так и останешься в моих глазах позорной личностью. Воспрять можешь только в одном случае – женившись.
- Люсенька… ангелочек ты мой, пупсик нежный… Не могу я так сразу канаты рвать. Ведь мы же с ней, с Прасковьей Фёдоровной, пятнадцать лет по жизни бродим,ищем пристанища в шалашах нравственности и благородства. А ты вот так вот… приказываешь по живому резать. Отдай, пожалуйста, галстук. Носки можешь себе оставить на память обо мне. Я их, кстати, в «Мармеладе», на третьем этаже купил, там, где европейские товары горочками лежат на полочках. Сделаны в «маде ин независимой от Испании Каталонии». Пиренейскими предгорьями ещё попахивают.
Вдруг распахиваются двери и в комнату входит высокая, пухлогубая, в чёрном халате, который прикрывает только то место, где соединяются ноги с туловищем и ещё кусочек опухших икр ног. Суконкин не сразу признал в ней бывшую жену своего друга - Люсю, ибо была она необычна в этот день – зеркальная лицом и внутренне неопохмелённая. В одной руке она держит чёрные носки, в другой – чёрный как смоль мобильник. Во рту - длиннющая сигарета. Потухшая. На голове – слипшиеся висюлки из волос, а на горле - синяки от пяти пальцев. В глазах читаются особо демократические и толерантно важные пожелания, среди которых – «налей, хочу выпить».
Суконкин сделал два шага назад, опустил к полу мобильник и снова возроптал:
- Зачем тебе мой галстук ? Люся, сжалься… Меня дома дожидаются… Сама знаешь, семья, заботы, проблемы… Их надо решать. Причём это делать надо сейчас. А я тут у тебя парюсь. Отдай, а?
Люська выплюнула длиннющую сигарету. Она притуплено ударилась о стол, заваленный огрызками, пустыми бутылками, какими-то бумажками, скомканными салфетками, рюмками и бокалами, лежащими на боку в беспорядке.
- Нету у меня твово галстука, – решительно выдавила из себя слова Люська. - Витька, муж, мой, бывший, вчера вечером, когда уходил от нас, одел его и пошёл.
- Куда пошёл? – Непонимающе уставился Суконкин замыленными от похмельного синдрома глазами.
- К тебе, естестенно, говорит, с вами скушно…
- Так я тут, у тебя…
-Ты тут, а жена твоя там…, видимо, ему с ней интереснее…
Суконкин слегка побелел. По лицу прокатилась судорога.
- Люся, что ты наделала… Теперь Прасковья Фёдоровна по галстуку меня вычислит. Ведь я в её глазах – благороднейшая личность и она в моих тоже не менее благороднейшая… Мы же с ней душа в душу…. Пятнадцать лет. Подлая вы, Люся. Недобропорядочные у вас взгляды на демократическую семью и коллективное житейство. Витька твой, «бэушный» муж, тоже подлый. Скурвился совсем. Зачем мой галстук одел ? Лучше бы носки взял, чем галстук. Прасковьюшка, как только Витьку начнёт раздевать, сразу галстук мой распознает… Я погиб… Теперь семье нашей конец… Прасковья Фёдоровна рыдать будет. Нет, я этого не вынесу ! Где он сейчас, этот Витька!? Где шастает ?
Люся закатила глаза к потолку и говорит:
- Спит, наверное, на твоей кровати с Прасковушкой… Ну, так ты будешь делать решительный шаг в мою сторону?
В ответ несчастный Суконкин завопил ещё громче:
- Боже… Люсенька, этот галстук разрушит мою монолитную семью… Прасковья Фёдоровна – это же ангелочек…,ей только райские плоды вкушать и полнить людей счастьем.Она не вынесет моего предательства…
Увидев с каким страданием Суконкин произносит слова, Люська омерзительно скривилась.
Между тем Суконкин продолжал:
- Вот сейчас, наверное, она смотрит на галстук и пока Витька дрыхнет, гладит его и думает обо мне всякие гадости. Господи, зачем я его одел сегодня ? Согрешил я неправедно перед ангелочком моим - Прасковушкой… Пойду сейчас и честно ей признаюсь. Встану на колени и скажу: «Прости, душа моя, зашкварили они меня, эти Люськи и Витьки, отобрали галстук и посмешищем перед всем светом сделали. Это они от злобы и ревности, что у нас с тобой четырёхкомнатная европейского стандарта квартира, а у этих Люсек и Витек -двухкомнатная в деревянной хрущёвке. Вот после развода и мечутся они, поделить хату не могут, между мной и тобой клинья вбивают. Прасковушка поймёт меня и сделает правильные выводы.
Последний слова показались для Люськи возмутительными.
-Не выдумывай неформальную чепуху… – закричала она. – Если и нужна мне твоя квартира, то только на чуть-чуть, на некоторое время, дабы почувствовать себя правильной женщиной. А мне больше ничего не надо. Почувствую немного, а там как получится дальше…
Неожиданно в руках Люськи затрезвонил телефон.
- Слушаю… Витька это ты ? И что хочешь сказать ? – Говорит снова в трубку Люська.
Щёки её зарумянились, на лбу выступила испарина. Она слушает, а глаза её испуганно хлопают.
-Как это подло с твоей стороны, Витюша… – возмущённо заговорила она в трубку. – Ведь мы же с тобой договаривались, а ты что сделал ? Сам всё хапнул ! Не поделившись…
С размаху Люська бросила мобильник на кровать.
- Всё ! Кинул меня Витюша… - заговорила она резко и отрывисто будто кто-то её подгонял пинками к стенке для отстрела. – Он переходит жить к Прасковье твоей Фёдоровне. А чемоданы со шмотьём твоим они уже собрали и выставили в прихожей. Приходи и забирай, Сучонкин. Ах, как я мечтала пожить в габаритной квартире. Во сне снились и вот тебе на ! Витюша заподлючил подлянку.
Перебил её причитания Суконкин.
- Всю жизнь буду в ответе перед Прасковушкой, –жалобно выдавил из себя Суконкин. – Зачем только я сегодня галстук одевал ?
Помочь сайту
Поздравления
