Накануне Дня военно-морского флота в Петербурге по ночной Неве, среди таинственного полусвета в надводном положении крадется дизельная подводная лодка. Она бесшумной поступью идет по лунной дорожке, которая переливается серебристыми красками. Форштевень субмарины тихо и вкрадчиво беспокоит нежную речную гладь, которую хочется погладить как щенка.
Слышится тихий шорох звезд. С поверхности реки лениво подымается легкий как прозрение, туман. «Потаенное судно» тяжело вздыхая в потоках дробящейся пены, должно встать на швартовые бочки между гранитных набережных для военно-морского парада. Её ждет выдраенный до медного сияния праздничный ордер военных кораблей.
Нева как большая черная змея ползет навстречу подводному кораблю. Видны ориентиры приближающегося моста. На ходовом мостике среди выдвижных устройств заново покрашенной и облизанной ходовой рубки, молча стоят трое. Один из них с лицом, почти бледной свежести возвышается командир.
Весь покрытый морской солью и неснятыми дисциплинарными взысканиями капитан молча сосет «беломорину», внимательно всматриваясь в темень. Из-за простора и красоты реки у него возникает ощущение как у Ивана Сурикова, что он пацаном на родной Каме вместе со «сторожевыми мужичками» - деревенскими ребятами в ночном «ухватя коней за гриву скачет в поле». Разница в том, что «по лугам несется» не табун колхозных коней, а два «табуна» в виде дизелей по 1500 лошадей.
Рядом с командиром стоит молоденький вахтенный офицер. Вместо того чтобы быть внимательным и не вляпаться в «быки» приближающегося моста вахтенный оглядывается по сторонам. Первый раз в жизни ему доверили нести ходовую вахту при прохождении «узкости». Ему бы радоваться и гордиться собой, что становится опытным моряком. Но вместо того чтобы «сторожить створы», лейтенант думает о том, как бы хорошо сейчас на все плюнуть. Спуститься в теплую кают-компанию и выпить стаканчик крепкого горячего чая с лимоном и мятой. Потом лечь в койку, обматерить всех и заснуть сном праведника.
Третьим на мостике стоит зеленый, похожий на водоросли, сигнальщик. Матрос как флюгарка шлюпки вертится от удивления в разные стороны. Стоя на мостике, ежится от обнаженного дыхания сырой реки. Вместо того чтобы точно определять по пеленгатору пеленг до мостового пролета, сладострастно грезит об увольнении на берег. Парень прикидывает в уме, хватит ли его куцего денежного довольствия на бутылку портвейна, и где в Питере есть хорошие места с танцами-зажиманцами.
Лодка с включенными ходовыми огнями и готовыми к немедленной отдаче якорями идет «в ночном» против течения, держа курс на средний пролет моста. На верхней палубе субмарины торжественно стоят в одну линию фигуры матросов швартовой команды.
- На баке! Сопли не жевать! Смотреть в оба! - командует командир.
- Есть сопли не жевать! - слышится в тиши на всю реку. - Смотрим!
Неожиданно среди тишины чудной ночи звучит корабельный колокол на флагманском ракетном крейсере «Киров».
- Центральный! - командир лодки, взбодренный флагманом, рычит в громкоговорящую связь «Каштан».
- Есть, центральный!
- Самый малый вперед!
- Есть, самый малый вперед!
Медово-приторные хлорные испарения, струящиеся из рубочного люка лодки, перебивают свежий запах речного воздуха. Тоскливо журчит городская канализация, прорвавшаяся около моста «Детей лейтенанта Шмидта». С Васильевского острова доносится одинокое бренчание последнего трамвая, предупредительный лай караульной собаки и беззлобный мат постового милиционера. На старинной набережной «море» горожан с интересом наблюдают, как военные корабли становятся на бочки.
Тревожный луч прожектора подводной лодки, лизнув опоры моста, останавливается на влюбленной парочке на нем. Лейтенант военно-морского флота и милая девчушка одиноко стоят, опершись на резные чугунные перила. Видно, что молодой офицер лилейно воркует о высоких чувствах «даме сердца» в изящное ушко с дешевыми сережками. По виду летюхи понятно, что про высокие чувства врет, гад как сивый мерин. Просто в настоящий момент в виски бьют играющие гормоны. Он готов наобещать с три короба что угодно и кому угодно.
Богиня любви, с тихой обреченностью простой русской женщины, смотрит на воды текущей под ней реки, стараясь в серебристых разводах увидеть свое будущее офицерской жены.
Девушка еще многого не знала и согласна была любить, несмотря ни на что. Юное создание не догадывалоь, что выйдет замуж за охламона, стоящего рядом. Всем экипажем сыграют свадьбу. Она по бестолковости бросит теплый отчий дом с питерской пропиской, уедет как жена декабриста от цивилизации на самый Дикий Восток, в тьмутаракань, куда не ссылали даже злодеев.
Наскитается в военных гарнизонах по чужим углам и поест до отвала служивой романтической экзотики. После десяти лет их совместной семейной жизни он ее бросит. От нахлынувших предчувствий сжимается сердце, и душа трепетно дрожит. Как хорошо, что мы не знаем своего будущего!
Парень, к своему счастью тоже еще не знал, что «купил билет в один конец». Будет переведен на Дальний Восток - там юрких сперматозоидов любят. Пройдет путь от «групмана», командира группы управления ракетным оружием, до старшего помощника атомного ракетного крейсера. Разведется, уйдет на пенсию на Востоке. Останется бобылем в квартире маленького флотского со своим кобельком Кабыздохом.
- Ой, милый! Смотри! Плывет! Плывет живая подводная лодка! - раздается «в ночном» восклицание девушки. - Как это все прекрасно и романтично! - тихо вздыхает поэтичное создание, чувствуя всем существом сопричастность к чему-то великому.
От избытка переполнивших чувств к морякам дитя Любви даже хочет привстать на цыпочки и приветливо помахать мужественным подводникам. Сконфуженная луна на звездном небе, продолжает освещать рубку вдоль и поперек раздолбанной дизелюхи.
Старая лодка медленно-медленно приближается к железным аркам моста. До влюбленных, как до вечности можно рукой дотронуться. Белая тень «Летучего голландца» витает над рубкой грозной субмарины. Точеная фарфоровая фигурка продолжает ерзать под руками любителя душевных овуляций, будто под бюстгальтер девушки заползла сколопендра.
Взгляд лейтенанта, как писал Александр Куприн, словно «ядовитый змей впивается в её истерзанную душу». Девушка, не выдержав энергетики молодого парня, трогает его губы своими губами и переводит взор на обводы «потаенного судна». С искренним любопытством громко спрашивает у будущего покорителя морей и океанов:
- Интересно, а на чем ходят наши подводные лодки?
«В ночном» вместо «звяканья колокольчика» и добродушного «фырканья коней на воле» с мостика субмарины по командирски внятно на весь город слышится:
- На дерьме! На простом, дочка, дерьме! - левый бортовой огонь лодки загорается алым цветом, словно слыша в первый раз признание в любви.
У старого подводника, оседлавшего ограждение рубки, глаза начинают светиться флотским озорством «лешего с косматой головой». В воздухе, вместо тихого амура, «змей летит крылатый». Над черной водной гладью с отчетливостью начинает играть звонкое эхо. Люди, стоящие на набережной города-на-Неве от гордости за флот взрываются аплодисментами, которые постепенно переходят в дружную овацию.
Уважаемый Валентин! Благодарю за внимание. Не переживайте, на флоте все нормально. Было, есть и надеюсь будет. Поверьте, своих ЛГ люблю. Хотелось улыбнуться. Как еще ответить на чудной вопрос девушки? Наверное только по чудному? С уважением,
Помочь сайту
Поздравления
