Пепельница

Дома хорошо! Это вам скажет любой флотский офицер. Особенно после полугода евклидового бултыхания в море, где идет служба с её артиллерийскими, торпедными и ракетными стрельбами. Учениями, тренировками, заморочками, авралами, тревогами, вахтами, вечной приборкой, качкой и массой вводных от флотского начальства.

Понять радость Дома в полной мере может, наверное, только тот, кто вдохнул полной грудью корабельную жизнь, намотал ни одну тысячу пройденных миль. Кто прошел все стадии превращения простого сперматозоида в скитальца морей и океанов.

Хорошо после службы прийти вечерком в уютный и теплый дом, где все дышит спокойствием, уши не рвет лязг корабельных механизмов и поносы подчиненных. Где тебя с нетерпением ждет ласка, покой и любовь, а так же сынишка, будущий продолжатель дела отца, добрая собака Кабыздох с котом по имени Курвиметр.

Хорошо в кругу дружной семьи попить свежего пивка, задрав ноги на телевизор, смотря в него, но ничего не понимая, что там происходит. Можно даже вынести мусорное ведро, вбить гвоздь в стенку или вкрутить лампочку, тем самым, обозначив для домашних, что в доме есть мужик, а для живности - вожак стаи.

Хорошо, когда дома живут теплые домашние тапочки, ждет любовно оборудованный твоими очумелыми руками гальюн, по-граждански называемый просто - уборной с массой удобных штучек и приспособлений. Если на корабле гальюн является основным местом проведения ППР - партийно-политической работы, то туалет дома - это наоборот, тихое место для личного одиночества и долгожданной встречи самого себя с самим собой.

В этой «темной комнате» можно задуматься над житейскими превратностями судьбы, перекурить, разгадать кроссворд или втихаря от жены попить пивка, запрятанного в сливной бачок с холодной водой. Можно и «позвонить», как говорит мой кум, то есть сделать свои естественные человеческие надобности не на виду у всего экипажа корабля, а индивидуально, закрывшись туалетной дверью. Можно почитать свежую прессу, книжку или просто помолчать, вспомнить прошлое, вздрогнуть о настоящем. Как представишь все это, аж скулы от зависти к самому себе сводит.

Не случайно у штурмана эсминца «Страждущий», который любил для определения места своего корабля в море искать координаты небесных светил по «Морскому месяцеслову» капитана 3 ранга по имени Валера его домашний туалет был оборудован всеми доступными и недоступными удобствами.

Домашний туалет мужика напоминал его каюту - был таким же маленьким, как тамбур в поезде. В нем даже пахло кораблем от смолянистого мата на полу. Был здесь шкафчик с необходимым домашним инструментом. Мужик установил в гальюне не только белый компакт-унитаз, обаятельное настенное женское биде, но и угловой мини-умывальник, чтобы помыть руки от смешных какашек.

С левой стороны была пристроена полочка для пепельницы, сигарет и коллекции зажигалок. Над ней висел обязательный рулон туалетной бумаги. Как мы в советское время жили без туалетной бумаги? Ума не приложу. С правой стороны красовалась другая резная полочка - для книг и журналов, которые периодически Валера перетаскивал в туалет из своей обширной домашней библиотеки, когда сидел орлом с «пробитым задним сальником» на толчке домашнего унитаза. Сзади него выстроились в ряд флаконы дезодорантов с запахами эвкалипта, мяты, полыни и не стиранных флотских носков.

Перед носом у него на двери был специальный кармашек для свежих номеров флотской газеты «Утро брандвахты» с флотскими сплетнями и легендарного журнала КВС - «Коммунист Вооруженных Сил». Знакомство с военной и партийной прессой было для мужика, как пурген для отправления естественных надобностей. Не хватало только минителевизора и музыкальной стереосистемы.

Общую картину внутреннего убранства места семейного «отхожего промысла» завершал висевший на двери огромный плакат с видом революционерки в кожано-бетонной куртке и красной революционной косынке на голове, которая орала на весь гальюн: «Тихо! Враг подслушивает!»

Однажды Валера, придя уставшим после службы, быстро сняв ботинки и втиснувшись в тапочки, взгромоздился «орлом» на дучку любимого унитаза в туалете. В одиночестве, одновременно попивая пивко и жуя бутерброд, он начал мечтать о предстоящей рыбалке. После первого пука Валерий стал испытывать ощущение довольства, удовлетворенности и некоторой приятной истомы, как в преддверии оргазма. В домашнем гальюне было сухо, тепло и уютно. «Светло, тепло и мухи не кусают».

Для лучшего ощущения счастья мужик раскрыл журнал «Коммунист Вооруженных Сил», который терпел, как комаров на рыбалке. Валера любил с толчка на всю квартиру зачитывать жене самые замечательные пассажи, после чего та застывала на кухне с половником в руке, пронзенная марксистко-ленинским током.

Прочитав несколько абзацев передовицы, Валера достал из пачки сигарету. В позе петуха на насесте, готовый прикурить табачину от зажигалки он неожиданно для себя обнаруживает, что на штатном месте с левой руки у него чего-то не хватает. У мужика возникает ощущение, будто он забыл свои плавки у любовницы. Бросив читать и затянувшись не зажженной сигаретой, Валерчик задумывается, что ему не идет. Вспоминает, что на привычном месте нет его любимой пепельницы, этого подарка любимой жене на 8 марта. Подарок обязывает, поэтому жена в свою очередь на 23 февраля ему подарила сковородку.

Странно, - начинает рассуждать мужик. - Уходил в море, пепельница была на месте, пришел - ее нет. Валера начинает вертеться на толчке, как шашлык на веретене.

- Лена! - с толчка кричит флотолюбец жене. - Ты не брала пепельницу?

- На кой она мне? - обижается боевая подруга, сторожа обед в кастрюлях на кухне. - Вынеси мусор!

- При чем тут мусор? – мужик раздраженно слазит с сидушки.

Не сделав свое «святое» дело на унитазе, Валерий Григорьевич в штанах спущенных до колен с не зажженной сигаретой идет искать по квартире нужное для курильщика приспособление. Неторопливо, звеня своими «колокольчиками-бубенчиками» на всю квартиру, как пономарь на пасху, он озабоченно обходит огромную квартиру в две комнаты. Спотыкаясь о штанину, проверяет полочки «стенки», секретер. Смотрит на подоконнике с цветами, отодвигает диван и кресла. Шурует в шкафах. Опять проверяет «стенку», секретер, подоконник.

- Где же эта проклять? – спрашивает сам себя Валера. - Едрить её двадцать и всю дорогу по неудобному!

Заглядывает под кровать и даже в аквариум с живым налимом по прозвищу Кеша, который дисциплинированно подплывает к хозяину с немым вопросом - Что тебе нужно старче? Погладив рыбину за ухом, мрачный как ночь, отец обращается к сыну-электронику.

- Жека! Ты пепельницы не видел?

- Посмотри, па, на кухне. Может она там? - кричит сын из спальни, не отрывая головы от паяльника, которым чудил очередную электротехническую «мульку».

Натянув все-таки штаны на причинное место, Валера в корабельных с дырочками тапочках с журналом в руках нехотя плетется на кухню. Холодильник встречает его недовольным мурчанием электрических потрохов.

Валерчик начинает опять шарить по столам, шкафам и полочкам среди кухонной посуды. Проверяя «закрома родины», нервно стучит корешком журнала по бедру.  Находит заныканную от жены бутылку портвейна, но это его не радует. Ворчливо лезет за газовую плиту, обдирая локоть об трубу и на антресоль кухни. Недовольно заглядывает для очистки совести даже в помойное ведро под умывальником. В мусорке только хлам и пустые бутылки из-под пива.

- Вот, тля! Целый день дома - мусор некому вынести! Ну, я этим бездельникам покажу небо в алмазах, - негромко ругается глава семьи.

Пепельница как сквозь землю провалилась. Нигде ее нет. Куда же эта хрень все-таки делась? - опять задает себе вопрос папаша, что делает его облик смешным и забавным.

Нехотя тащится в спальню, где жена уже поливает обгрызенные котом кактусы. Заглядывает под сексодром – двуспальную кровать, но кроме клобука кошачьей шерсти и завалявшегося неиспользованного презерватива ничего не находит.

- Лена-а! - зажав нервы в узду, опять обращается Валера к жене. - Ты не видела пепельницу, чтоб она раскололась?

- Да отстань же, ты горе мое, - с видом обиженной кошки молвит боевая подруга, протирая колючки домашнего кактуса. - Чего привязался? Придет с моря и начинает ходить, как сомнамбула и доставать всех своей ерундой, - с ненавистью к домашним делам и проклятой женской доли быть в ответе за всё, недовольно бурчит «мама карло». - Нет от тебя покоя ни днем (вздох), ни ночью (радостный вздох). Ляг на диван и успокойся. Само найдется.

- Ладно! – пожав плечами, говорит с физиономией наружу Валерчик. - По-хорошему не понимаете, тогда сейчас вам будет маленький Сталинград! Кто не спрятался, я не виноват! - опрокинутый голос мужика начинает набираться железа и по командирски грохотать на всю квартиру, как корабельная радиотрансляция «Каштан». - Ле-на! Же-нька! Радикулит! Кого стоим? Слушай сюда! По-пластунски не портя паркет бровями, все ползком ко мне, марш!

Резкий окрик главы семьи, будто отсекает тихую патриархальную семейную жизнь от окружающего мира. До и после войны! Хай и ор начинается такой, что тараканы начинают прятаться по половым щелям. Хрустальная ваза на серванте в такт словам вожака «стаи» начинает раскачиваться из стороны в сторону. Курвиметр начинает с завыванием скулить, пряча свою хитрую морду в свои лапки. Рыжая собака Кабыздох прижав к голове уши, ползет раком на балкон, прикрывая голову входным ковриком. Кто-кто, а уж гнев вожачка они знают не по теории, а на собственной шкуре.

В квартире появляется какой-то ветерок, который прихватывает с кухонного стола крошки, бумажные салфетки и маленьким торнадо заворачивает их в пучок. Побаловавшись мусором, выбрасывает его к чертовой матери в форточку. Люстра ни с того ни с чего начинает раскачиваться реливятитскими колебаниями. Плафоны в ней перекашивает как Квазимодо. Трюмо в прихожей готово спрятать свои зеркала под половичок у входной двери.

Пастушок и пастушка, вереница дедовских слоников пятидесятых годов на этажерке с книжками с ужасом в глазах начинают смотреть на нестандартно развивающуюся домашнюю ситуацию. Думают, куда бы спрятаться, чтобы их под «горячую» руку не расколотили. Остеохондроз прячется под плинтус. Дед в каске и прадед в буденовке со старинных фотографий на стене смотрят на Валеру с ироническим сарказмом. Приходи кума любоваться!

Глаза у Валерчика наливаются кровью ближних, и все мгновенно рассасываются по комнатам и углам, как кровоподтек. Ситуация, как на еврейской свадьбе. Все домашние срочно, сломя голову начинают искать эту чудную пепельницу, перелопачивая по новой кладовку и туалет. Ищут под ванной и в прихожей на антресолях среди книг. Заглядывают даже в нерабочий барометр, висящий для интерьера в коридоре. Не ленятся заглянуть и за картины.

Длинный, или как говорит жена, высокий сын Женька ищет ее в ящиках и на верху «стенки», возвышающейся в большой комнате, как «Титаник». Ползает под диваном, смотрит за и под коврами на стенах и полу. Заглядывают даже под приклеенный к полу линолеум. Вновь шерстятся кухня, ванна, туалет.

- Вы, дурни, совсем с ума посходили! – содрав с себя передник, жена недовольно швыряет его на диван и начинает не на шутку спускать «собак» на своих мужичков. - Кто после вас, как после Мамая, будет все это убирать?

Дом был уже «перерыт» на три метра вширь и глубь. Гам, вой, рев и звон битой посуды стоял над поселком еще долго, но пепельница была все-таки найдена только… через два дня. Угадайте с трех раз, где она была?

Не поверите, но пепельница стояла… в холодильнике на стекле, которое прикрывало ящички для овощей и фруктов на самой нижней из полок! Над ней стояла сковорода, которая как дождь «скрывала все следы». Кто пепельницу туда поставил, и что она там делала, Валера не знает до сих пор.

Это был склероз или маразм? Я путаю эти понятия.