Рассказали про соседей - детский театр. Поставили они модерновый "Три сестры". Текст - святое, классика. Вот во втором действии нянюшка рассказывает одной из сестёр, как её в гостях принимали и вместо слова "обласкали" произносит "обос...". Зал грохотал. Честь и слава девчонкам артисткам, не раскололись, продолжили сцену, как ни в чём не бывало, когда зрители смеялись. На выходе зрителей провожала директриса, заслуженный работник, почётный гражданин человек и депутат и т д и т п. Обычно пристаёт к зрителям - ну как? В тот раз стояла с каменным лицом индейца. Как, как, - обос...
Перед спектаклем вспоминали смешные выходки одной костюмерши. Девушка она деревенская, перлы выдаёт один хлеще другого. Раз пять повторили, как она однажды рассказывала, как её напугал мужик в парке. Давали ни больше не меньше "Свадьбу в Малиновке". И вот одна дама забыла текст и выпалила вместо "Страшно мне", Нинкино фирменное - "У меня произошло сцепление организма и я остепенела", таким типично украинским говорком. Зрители "съели" как должное, все кто был за кулисами, скисли со смеху. Нинулька долго ходила гордая, - героиня ё маё.
Год 1988. "Сильва". Третий акт, сцена, где Микса показывает Воляпюку старшему фотографию помолвки Сильвы и Эдвина. Воляпюка играл светлой памяти дядя Толя Коровин, дяденька семейный, пожилой. Ну и показали ему вместо обычной дежурной рожи кого-нибудь с театральной доски почёта, гольную парнуху крупным планом - детородный женский орган в развороте. Сначала он покраснел, потом пополз со стула, потом зачем-то выхватил фотку из рук Миксы, закрыл ею лицо, отставил подальше, прищурился, повертел так и сяк, произнёс невразумительное: "Мда...", потом: "Хороша невеста" и попытался уйти со сцены. "Микса" буквально за шиворот вытащил его обратно, проговорил текст за себя и за него. Пока не вышла Юлиана, дядя Толя находился в ступоре. Кое-как доиграли. Пока рассказывали ничего не понявшему оркестру, в чём дело, дяди Толи след простыл. Не вынесла душа поэта...
Есть у нас легендарный спектакль "Любовь всегда загадка". У кого шёл, те помнят, что по сюжету молодой колхозный бухгалтер, чтобы удержать в колхозе падкого на деньги передовика комбайнёра, переодевается в бабку-травницу и показывает ему двадцать тысяч советских рубликов наличными, взятых из колхозной кассы. На что комбайнер у неё спрашивает, зачем с собой такие деньжищи носишь? "Травница" ему отвечает: "А вдруг я в пути дух испущу..." "Комбайнёр" вместо того чтобы сказать по тексту: "Понятно", спрашивает "Какой?" "Бабка" оторопел, но, немного подумав, ответил: "Какой-нибудь испущу..." По сей день в концертах "Бабка" на вопрос, "Какой дух?", отвечает: "Какой-нибудь испущу...", а зрители смеются как в первый день той злосчастной оговорки.
Ой, давно это было. Новая сцена МХАТа, дают что-то про Ленина. Я сопровождаю учащихся ПТУ на массовый выход в театр. В роли вождя Калягин. Это он теперь КАЛЯГИН, а тогда ещё не сыграл в "Механическом пианино" и др. Откровенно скучаю, пьеска так себе. И вот наступает ключевая сцена - монолог Ильича, типа он у себя в кабинете мечтает, как нам будет жить хорошо через двадцать, тридцать, и т.д. лет. И тут из второго или третьего ряда поднимается седая дама, вида из тех двадцатых, (я даже сначала подумала, что подсадная утка), и вступает с товарищем Лениным в политическую полемику. Зрители крутят головами, Колягин кое-как отговаривается. И тут я вижу, что актер, мягко говоря, не готов к такому повороту событий и начинает потихоньку отступать за шикарный фикус. Дамочка кричит ему в след - куда вы, товарищ Ленин, опять уходите в тень от ответа на прямой вопрос! Ну, наконец, то! Появляются охранники, выводят бедную женщину под белы руки. А где же наш, который живее всех живых? Ах, вот он, наш батенька, выглядывает из-за хфикуса. Увидел, что тётку увели, вышел, приосанился и без запинки прочёл монолог с начала. Аплодисменты были такие бурные, каких я потом никогда и нигде не слышала!
Дело было в начале восьмидесятых прошлого века. Карагандинский театр на гастролях, уж не помню в каком городе. Как водится, почти весь коллектив живёт в одной гостинице. Приколисты всегда одни и те же. Разгуливая ночью по гостинице из номера в номер, на одном этаже видят, что табличка на двери буфета плохо закреплена - висит на ниточке зацепленной за гвоздик. Велико искушение подшутить над товарищем! Снимают табличку. Ищут по всей гостинице канцелярскую кнопку. Находят! В два часа ночи то! И самозабвенно прикнопливают табличку с надписью "Буфет", на дверь номера в которой живут артисты оркестра, один из которых очень сильно заикается. Шесть утра. В эту самую заветную дверь начинают долбиться нетерпеливые постояльцы кавказской национальности. Им же на рынок на работу, фрукты гниют! А буфет закрыт! Безобразие! Ну, на конец то, щёлкает замок, дверь отворяется и перед стучавшими предстаёт, тот самый заика в одних трусах. Спал человек! Боже мой, чего он только не наслушался с утра пораньше от голодных кавказцев! А самого как назло заклинило, ни слова вымолвить не может, кроме своего злосчастного: "У- e - e ...". Хорошо встал сосед бедолаги, увидев табличку на кнопке, мигом оценил ситуацию. Послав горячих горцев до матушки, сорвал табличку и как был, в костюме Адама, прошёл до распахнутой двери настоящего буфета, водрузил её на место, и не менее красноречиво пригласив туда растерявшихся кавказцев, проследовал в номер досыпать. Но у истории было продолжение. По дороге в театр пострадавшие оркестранты отцепили кнопку от своей двери и подложили её на стул, тому, кто эту кнопку искал по гостинице в два часа ночи. И дружно заржали, когда раздалось жалобное "Ой...". Прикололся... Не копай яму другому!
Финал первого акта "Королевы чардаша". У нас так поставлено, что во время пенья "Частица чёрта в нас..." Сильвия забирается на столик, и потом как бы лишившись чувств, падает на руки Бони и он уносит её за кулисы. В тот раз актриса, играющая Сильвию, как-то неудобно повернулась и упала на Бони всем весом. Он её поймал, но было видно, что присел с ней на руках, как штангист, выполняющий упражнение "Толчок", принявший штангу на плечи. Встал! Ушёл за кулисы. За ними со сцены уходят все, кроме Мишки и Фери. Они поют трагическими голосами: "Программу можно изменить...", два такта паузы, во время которой из-за кулис отчётливо раздаётся голос Бони: "Верка, у меня чуть позвоночник в трусы не высыпался!", а Фери с Мишкой продолжают: "И снова как всегда любить...". Занавес!
Не помню, какой это был спектакль. В начале второго акта хор поёт вступление. Они на балу, веселье и смех. В тексте песни хора были слова: "И стакан вина нальёте". Женщины всегда пели верно, а мужики нет. За общими голосами никто ничего не замечал. Дамам, в конце концов, надоело прикрывать своими чистыми голосами хулиганство сильного пола, и они решили их проучить. Всё как всегда, хор поёт, балет танцует, доходит до заветной фразы, женщины как одна замолкают и двенадцать мужиков во всю силу своих могучих лёгких пробасили: "И стакан гов... нальёте...", женщины подхватывают, и дальше поют, как ни в чём не бывало. Дирижёр выронил палочку, и с отвисшей челюстью додирижировал номер указательным пальцем. Оркестр давал таких петухов, которые заглушали хохот зрителей. Актёры сорвали голоса, стараясь перекричать ржанье зрителей не относящееся к дальнейшему действию. Перекричали таки! Никого не уволили. Просто заставили хормейстера пропеть с хором эту песню ровно сто раз. Видимо посчитали это эквивалентом стакану гов..., которым они угостили зрителей.
Артист оркестра подрабатывал в ресторане. Обычно не пьющий, в тот день задержался на "службе" по случаю чьего-то Дня рождения. Естественно принял на грудь изрядную плипорцию, и потянуло товарища на подвиги. Не найдя ничего соответсвующего своему настроению, отправился парень домой. А жил он в общежитии. Идёт по коридору в свою комнату и попадается ему на глаза телефон-автомат. Порылся в кармане, нашёл, две копейки, уже опустил в автомат, и тут задумался, кому позвонить? Четыре часа утра, добрые люди спят, будить жалко. Эврика, позвоню тому, кого терпеть не могу! Нашёл в записной книжке нужный номер, набрал. Трубку долго не брали. Наконец то, взяли! Знакомый баритон с хрипотцой: "Алло!". - Вы товарищ такой то? - Да. - Вы директор театра музкомедии? - Да! - Так вот, вы гад, каких мало, сволочь последняя и урод в ж... ноги! - А кто это говорит? "Да все говорят", ответил наш подвыпивший герой и повесил трубку.
Давно это было. Оперетта "Крыши Парижа", сцена уставлена декорациями цветущих кустов, ажурная скамейка и т.д. Выходная ария лирической героини. Появляется разодетая в юбки с пеной артистка. Голос, божественный, музыка тоже, передвигаясь по авансцене, героиня делает танцевальное па с поворотом, ...и у неё из-под юбок выпадает что-то розовое. Актриса, продолжая петь, боком подходит к выпавшему предмету и, как будто делая элегантный поворот, пинает предмет в сторону кулисы. Но как бы не так, видимо сила пинка была великовата, предмет пролетает мимо кулисы и приземляется на усыпанный розами куст! Теперь то всем, и оркестру и зрителям видно, что это ни что иное, а самые обычные женские трусы! Хохот в зале, хохот в яме, хохот за кулисами. Оркестранты тянут головы, чтобы посмотреть. А номер только начался, впереди ещё два куплета и танец. Помреж принимает решение выслать гонца, из героев пьесы, типа мимо проходил, чтобы убрать нежелательную "декорацию". Парень выходит, подтанцовывая в такт музыке, проходит мимо куста, спиной к зрителю, снимает "срам" и пытается уйти за кулисы. Но запинается, делает неуклюжий поворот и плюхается на скамейку, прижимая к груди заветный трофей. Вы представляете реакцию зала. Вскочив, артист, стремглав убегает за кулисы. Номер благополучно закончен, спектакль продолжается. Но пьеса приобретает совершенно новое содержание. Герой "ликвидатора" после злосчастного инцидента, из нейтрального по отношению к героине, получается её тайным воздыхателем или даже любовником, раз получил "в подарок" столь интимный предмет. Но это уже домыслы, всё кончилось благополучно.
На следующий день в театре издали приказ, чтобы артистки персонажа, хора и балета выходили на сцену только в театральном трико с утяжкой. Как бы ни было жарко!
Реплики из зала
Спектакль "Баядера", второе действие. Героиня в костюме Баядеры выходит на сцену, задекорированную под красивый сад. Разводит руками: "Где я?". Юношеский голос из зала: "На самом дне..." В тот день был День театра у школьников...
Сказка "Ерёма, Данила и нечистая сила", шла в театре много лет. Исполнитель главной нечистой силы - Лиходея, очень любил эту роль. За годы проката досконально были отработаны все "игрушки" и актёр прекрасно знал чем "завести" маленьких зрителей. Как-то на гастролях, загримированный, почище нынешних компьютерных страшилок актёр, работал свою любимую сцену. На зал - вопрошал ребятишек: "Я красивый? Я же красивый". И так раз пять. Дети изо всех сил старались его перекричать в своём благородном протесте: "Н-е-е-е-е-т", снова и снова. А Лиходей всё не унимался, топал ногой и кричал им в ответ: "Нет, я красивый!". И тут когда он в очередной раз он повторил своё - я красивый, из первого ряда поднялся маленький толстенький карапуз и что есть мочи крикнул: "Чтоб ты обос...!". На что довольный актёр ответил: "То-то же!" и продолжил спектакль.
"Сильва", начало первого акта. Кавалеры на сцене поют свой секстет, я сижу на скамейке у портала лицом к сцене, дожидаюсь, когда они, проходя мимо, отдадут мне свои цилиндры и перчатки. Рядом со мной примостился монтировщик, его плечо упирается мне в спину, ему за двадцать секунд затемнения, надо будет что-то вынести на сцену для следующей картины. Перед нами первая кулиса. Кавалеры поют себе и когда они доходят до финального припева "Красотки, красотки...", кто-то из-за этой кулисы вступает вместе с ними громовым басом. Даже я, зная, что там стоит Юра Попов и всегда подпевает кавалерам, всё равно вздрагиваю. А бедный новенький монтировщик от неожиданности вскакивает, при этом сильно толкает меня плечом в спину. Я слетаю со скамейки и на четырёх костях вываливаюсь на сцену. Слава Богу, задняя часть осталась за кулисами, зрителям видно только торс голову и руки. Кавалеры уже делали проходку и, не растерявшись, стали мне кланяться и приподнимать цилиндры. Зрители хохотали и аплодировали. Как я оказалась опять на скамейке, не помню. Но меня ещё долго поздравляли с "дебютом". А дирижёр сказал: "На тебе же был рабочий фартук, сойдёшь за уборщицу "Орфеума". В общем, новый персонаж "Сильвы". Вот уж спасибо. С тех пор я больше никогда так близко к порталу без большой нужды не подхожу.
Лихие девяностые. Зарплату задерживают уже на три недели. И вот, рядом с расписанием, появляется объявление бухгалтерии, что денег не будет и на этой неделе. Не ждите! А снизу кто-то карандашом подписал - А дустом не пробовали?
Гримкомната на шесть человек. В спектакле заняты только двое - Слава и Саша. Оба приколисты, балагуры, а Саша ещё и поэт настоящий. Их столы в разных концах комнаты. Слава не в духе, гримируется молча. Шуше не сидится - скучно. И как бы сам себе начинает декларировать на ходу сочинённое стихоблудие. - Мама мыла Славу мылом. Слава, ты не вышел рылом! Но ответил Слава гордо - Это жо... а не морда! Слава, покосившись на Шурика, равнодушно произносит: "Дурак, ты Саша", и отворачивается. Шурик моментально парирует - Мама говорит в ответ: Жо... есть, а мыла нет!
Как-то на гастролях на нефтяном Севере, актёры нашего театра, обнаружили в свободной продаже антибиотик трихопол. Все вокалисты знают, что это отличное средство для полоскания горла при простуде. Одна артистка хора, как раз страдала, страшным воспалением дыхательных верхних путей, и отправилась в аптеку прикупить заветных таблеток. Отстояв немалую очередь, эта дама при причёске, макияже и норковой шубе, вылепила провизору при всём честном народе: 'Мне, пожалуйста, две упаковки трихомонад!'
Повисла неловкая пауза, молоденькая аптекарша в замешательстве молчала. И тут здоровенный нефтяник из очереди пробасил: 'Трихомонады, дамочка, выдают бесплатно и не в аптеке".
Помочь сайту
Поздравления
