Гнев зверя

                                                            Гнев зверя

            Зверь жил внутри него, чуть ли не с рождения, только таился. Так хорошо таился, что носитель не подозревал о его существовании. Иногда высовывая мордочку наружу, он скалился, если кто-то пытался обидеть их обоих. Глухое раздражение клокотало в горле носителя, и зверь царапал его, а тот проглатывал комок и шел дальше по своим делам, не подозревая об истинной причине "немощи".

            Но с некоторых пор все вокруг стало вызывать высшую степень негодования носителя, что не позволяло убирать пролезающие наружу когти зверя.

            Он уже сам скалился, соединяясь в порыве с затаившимся в нем клыкастым, когда никто не видел его гримас, и мысленно обещал кары земные... всем, кто лишь только посмел косо глянуть, но вызвал в душе неуправляемый гнев...

Гнев зверя!

            В такие моменты он не понимал, что с ним происходит.

             Вот и сегодня все началось со слабого головокружения. Слегка подташнивало. Слабостью налились колени, стали подрагивать и подламываться, но его ждали и, слегка пошатываясь, он побрел дальше. Не самое подходящее время: расслабляться и жалеть себя.

            Внезапно резко стемнело. Он остановился. Вроде, сумерки были только что. В голове что-то дернулось, щелкнуло, и тьма раздвинулась, предлагая сумеречный тоннель. В нем была жизнь, скрытая серо-зеленой дымкой. Что-то шевелилось в ней, но ни единого звука не коснулось его ушей. Он ускорил шаги, насколько это было возможно.

            Легкий женский силуэт... стройные ножки в узорных колготках... благопристойная юбочка чуть выше колен... худощавая... помахивает рукой и в ней что-то... нечто... остро пахнущее...

            Оно притягивало его.

            Сгусток слюны устремился в рот, переполнил его. Дышать стало трудно, и он сплюнул. Женщина обернулась с легкой улыбкой, и лицо ее стало вытягиваться, глаза широко открылись, и она побежала, отбросив тяжелый пакет в сторону, будто тот не позволил бы ей убежать. Он бежал следом в большом недоумении, совершенно не понимая, почему та испугалась. И чему испугалась?!

            Пробежал с десяток шагов. Притягательный запах стал ослабевать, и он остановился. Повел носом. Дико оглянулся и увидел пакет. Принюхался и потрусил к нему. В жадном нетерпении разорвал на клочки трудно поддающуюся пленку, впился зубами в восхитительный комок и заурчал от удовольствия...

            Почуяв, что погоня прервалась, и опасности больше не существует, женщина оглянулась, и увиденное подействовало на нее так сильно, что она вскрикнула от ужаса и, взмахнув руками, бросилась прочь еще быстрее...

Легкая эйфория овладела им и  слегка вскружила голову. Зрение прояснилось. Вечерние сумерки и слабый свет фонарей подействовали умиротворяюще. Он потянулся до хруста костей. В голове щелкнуло…

Он осмотрелся. Никого рядом не было. У ног валялся разорванный на клочки испачканный, непонятно чем, пакет. Его передернуло от брезгливости.  Мимо кто-то прошел, взглянул на него вопросительно, и тогда он пошел дальше. Сказать, зачем он останавливался в этом месте, не смог бы и под гипнозом. Может, чтобы возмутиться бездеятельностью дворников?!

            Она вбежала в квартиру на едином дыхании, захлопнула за собой дверь, прижалась к ней спиной и попыталась выровнять дыхание. Муж навстречу не вышел - значит, дома нет. Вспомнила его предостережение и ей стало стыдно, что не послушалась. Он искренне заботится о ней, а она...

            Он появился примерно через полчаса. Прошел в ванную и стал умываться.

            - Что с тобой, Миша? - спросила, заглядывая. - Откуда кровь?

            - Споткнулся, радость моя, неудачно. Еще хорошо, что слегка поцарапался. Ты куда-то ходила, Маша?

            - Нет, - отрицала она, боясь признаться, что была в Универсаме, но пакет донести не смогла. -  Вместе сходим завтра, ладно? У тебя же выходной?!

            - Сходим, - согласился он. - Маньяк завелся в городе. Любит парки, укромные места. Пофигисты сильно рискуют жизнью. Особенно, женщины. Я тебе говорил. Осторожнее нужно быть. Если с тобой что-то случится, я не переживу. Ты у меня послушная, и я горд этим.

            - Полностью с тобой согласна, - ответила она и призадумалась. Ей смутно казалось, что того странного мужчину она где-то уже видела, но вслух произнести подобное нельзя ни в коем случае.

            На следующий день накупили продуктов на неделю, чтобы Маша не рисковала своей жизнью и здоровьем. Он заботился о ней, и ей была приятна эта забота. Миша приходил рано и все вечернее время они посвящали друг другу, потому что домашним делам отводился день. Она не работала по его настоятельной просьбе и исполняла любые его прихоти. Он любил ее, и она это видела, и верила ему: чтобы так искусно притворяться, нужно быть гениальным актером.

            Через несколько дней он позвонил и предупредил, что будет позже.

            - На объект выезжаем. Сама понимаешь, что быстро не получится. Часа на три задержусь, возможно. Порадуешь вкусным усталого мужа?

            - Чем-нибудь, обещаю. А работа есть работа, - успокаивала она ласково.  

            - Буду рад, милая!

            И, пообещав, Маша неожиданно обнаружила, что у нее не хватает муки, и нет ванилина. Сомневалась недолго - она, ведь, обещала порадовать. Накинула ветровку и поспешила через парк - так было быстрее. Шла, постоянно озираясь, но стояла чуткая тишина, и она перестала бояться.

            - В подобной тиши сказки рождаются, - подумала вслух и окончательно расслабилась.

            Купив необходимое, заторопилась обратно. Часа через полтора явится Миша, а ей духовку разогревать еще, тесто заводить...

За спиной что-то хрустнуло. Она дернулась от неожиданности, оглянулась. Сзади никого не оказалось, но кусты подозрительно зашевелились, и тогда она бросилась бежать.

 Топот ног за спиной ее испугал еще больше. Она оглянулась. За ней побежал... или бежал сам по себе... мужчина. Мужчина ли?!

 Переваливаясь с ноги на ногу, раскинув руки, растопырив пальцы, будто для равновесия, бежал... некто... Что-то в нем было очень знакомое, но, испытав невероятный страх, она припустила еще сильнее.

            Он тяжело дышал и бежал на запах самки. В этот раз она пахла по-иному, но он хотел этот запах. Перед глазами стоял серо-зеленый туман и в нем мелькали знакомые ноги - он видел их однажды. В тот раз часть ее вдруг отлетела в сторону и остановила его. Сейчас же, вся целиком, она была предметом его вожделения, так как не желала делиться на части. Он это чувствовал, будто читал ее мысли. Вдруг силуэт ее исчез из виду, в глаза ударил ослепительный свет и в голове щелкнул переключатель. Он остановился непонимающе. Дрожащие коленки вынудили присесть на скамеечку.

            Маша взлетела по лестнице птицей, лихорадочно открыла дверь и тяжело задышала, переступив порог. Прошла на кухню, выпила воды и занялась делом. Скоро явится муж и не поймет. Говорить ему она не будет. Второе происшествие убедило ее, что парк - место прогулок, но вдвоем, и в дневное время. В прочие моменты придется разочаровывать супруга отказом: "обещала, но вечером спохватилась"...

            Быть постоянно упреждающей и хорошей, к чему Миша быстро привыкнет… или уже привык, может сыграть ей во вред. Постоянство убирает из жизни интригу. Она будет выглядеть предсказуемой простушкой. Он разлюбит ее, возможно, окончательно и бросит, или станет искать на стороне "накал страстей", чтобы дополнить ее... Об этом было страшно думать - он же такой хороший.

            - О, как вкусно пахнет ванилью! - одобрил с улыбкой Миша, появляясь дома, как раз вовремя.

            - Пирог таковый сегодня, - обрадовалась ему Маша.

            - Маковый? - не понял он.

            - Таковый, - усмехнулась она лукаво.

            - С чем?

            - С таком!

            - Что это?

            - Пирог с таком... Не понимаешь? Так. Без ничего, то есть.

            - А-а-а! Все равно, вкусно. Сладкий, с ванилью, как я люблю. Пойду, руки вымою.

            - Хорошо. Борщ наливать?

            - Да. Сейчас приду.

            Маша ухаживала за ним и рассматривала его лицо. Почему тот, в парке, ей кажется смутно знакомым?

            - Что пытаешься увидеть?

            - Знаешь, я никогда не спрашивала, а ты молчишь... У тебя есть семья? Брат... Может, родители...

            - Никого. Я давно один. Когда был подростком, у нас маньяк завелся... Может, и не маньяк, но об этом много говорили. Он убил всю мою семью. До 18 лет я жил в детдоме. Года три. Непросто там... Квартира эта моей несчастной семьи, и всех обнаружил я... Это было тяжело и это было страшно. Работал, выучился, жил, а потом тебя встретил, и ты всех заменила, краса моя ненаглядная, и теперь я вполне счастлив.

            - Извини, что потревожила твою душу!

            - Сам иногда вспоминаю, думаю и не могу найти ответ: почему. Почему?!

            - Я люблю тебя! Сильно-сильно! Нужно просто жить, Миша. Ты понимаешь? Жить за всех, кого с нами нет больше!

            - Понимаю. Спасибо тебе! Дай еще кусочек... А почему о брате спросила? Не о сестре, а, именно, брате...

            - Со зрением, сам знаешь, у меня - не как у всех людей. Бывает пятно на стене... или еще где-нибудь… Посмотрю с разных углов и разное видится. Собачья голова, к примеру, покажется изначально, а переведу взгляд и уже щенок ко мне повернулся... на четырех лапках... Или человечья... со срезанным черепом, а с иного ракурса кажется медвежонком из мультика, пухленьким, с лапкой, вперед указующей... там, где у человека это - большой нос. Еще, к примеру, на улице как-то вечером видела на тебя похожего человека. Вроде, смотрю, похож, а потом, вроде, не похож... И какой-то раскоряченный, как на карикатурной картинке, а ты у меня - стройный, приятный...

            - А когда это вечером могла видеть? - неприятно поразился он. - После моего предупреждения куда-то ходила? Днем не смогла? Целый день дома и планировать не научилась?

            - Я... - растерялась она. Столько раз думала и передумала, что нужно молчать и вдруг сболтнула. Разоткровенничалась некстати. Обрадовалась, что пирог испечь успела, и мужу угодила, и понесло язык за приключениями.

            - Что... я?! - не вытерпел он. - Мне самому тебя наказать, не дожидаясь маньяка, чтобы запомнила раз и навсегда, и слушалась в дальнейшем?! Я не желаю потерять тебя по твоей глупости, понимаешь?! Не слышу ответа!

            - Понимаю! - вскрикнула Маша, и слезы потекли по ее щекам.

            - Рано плачешь! Еще не больно, - скривился он. Глаза его потемнели, и вдруг он размахнулся, и ударил ее наотмашь. Она упала, больно ударившись всем телом об пол.

            - Хозяюшка из тебя, хоть куда, но непослушной оказалась. Этому нужно учить! Через боль втолковывать!

            - Миша, не надо, - попросила она робко, не имея возможности встать.

            - Дурью мучаешься, бегаешь не в нужное время. Так вот! Что-то грязно у тебя на кухне... и сама грязная... Как-то вымыть все нужно, постирать...  Я - спать, ты - убирать! Станешь послушной - снова в любви заживем. Теперь доверие заслуживать будешь!

            Деловито вытряхнул на нее остатки супа из тарелки, перевернул кастрюлю с теплым борщом и бросил ее пустую рядом. Брезгливо глянул и пошел к входной двери. Закрыл ее на ключ. Забрал с собой не только свои ключи, но и запасные. Вернулся на кухню, сбросил на пол еще и пирог, чтобы Маше нечем было ужинать, посмотрел на нее, лежащую, скривился в ухмылке и ушел спать. Дверь в спальню открылась, легко закрылась, скрипнула кровать...

            Маша была раздавлена. Ее вина не казалась ей соразмерной наказанию. Не видела она причины, чтобы так гневаться: была, ведь, осторожна, убежала, как только подумала о возможной опасности...

            Ведь, любила его без памяти. Целый день, предоставленная самой себе, скучала по нему. Уже год, как они вместе. Не желал, чтобы работала, - уволилась. Хотел вкусную пищу - готовила. Желал видеть всегда нарядную - переодевалась к его приходу. В квартире - чистота. Детей не заводили, потому что любил тишину и не желал обременения.

            Руки дрожали, когда брала тряпку и совок. Жирный пол с первого раза не желал отмываться. Платье боялась выбросить - Миша, наверняка, запомнил его и потребует показать, как выстирала. Навела порядок, но спать не легла. Муж будет рядом и пожелает любви, а она не сможет себя пересилить.

            Утро встретила с красными глазами, головной болью и... завтраком, который должен состояться в любом случае. Он не смотрел на нее, но ел. Уходя, закрыл дверь на ключ.

И она почувствовала себя пленницей в четырех стенах его квартиры. Подумала, что никогда не выйдет отсюда и четко поняла, что совсем его не знает. Точнее, знает только с одной стороны... пока подчиняется и смотрит ему в рот... Бежать некуда, о чем он прекрасно знает, так как сама давно все о себе выболтала, и возможности подобной нет, как и нет ключей.

            Дальнейшее существование показалось мрачным и беспросветным.

            Она любила его и, зная, что виновата, надеялась с ним помириться. Хотела, чтобы извинился, заверил, что волновался за нее сильно, поэтому ударил... но всего один раз и больше не повторится, а остальное, что сделал, для лучшего уяснения... И она поймет и простит!