Помочь сайту
Поздравления
Земля слухом полнится
9 февраля 2014 -
Тарас Гупало
Принято считать большинство людей серой массой, даже не серой, а бесцветной, не имеющей оттенка. И, что интересно, каждый из них не ощущает себя частью этой массы. Нет, каждый считает себя особенным, выделенным из толпы обывателей, этакой песчинкой золота в пригоршне обыкновенного речного песка.
Так, к чему это я ударился в философию? А к тому, что ваш покорный слуга ничем не отличается от такой вот среднестатистической песчинки. Разве что я осознаю этот факт в отличие от других.
Ну, вот видите, и я помимо воли отделяю себя от серой массы. Исключение только подтвердило правило.
Да, позвольте представиться. Николай. Друзья зовут меня Кола. Да, да, не Коля, а именно так, из-за моей стойкой любви к этому всемирно известному напитку. Мне двадцать семь лет, не женат, безработный. То есть, совсем еще недавно был я совершенно обыкновенным офисным работником (ненавижу название «планктон») и зарабатывал не Бог весть какие деньги. На дорогие машины, а тем более яхты, конечно, не хватало, но на хлеб с маслом, Авео в кредит да алкоголь по выходным – вполне. И вот, один гад, которого я считал своим если и не другом, то уж приятелем точно, исхитрился меня подсидеть, да сделал это так, что вариант уйти, как говорят «по собственному» я воспринял за большую удачу. Только потом, через несколько дней после моего ухода я узнал, чьих это рук дело. Первым моим порывом было естественное желание начистить кренделю репу, но, немного остыв, я решил, что это не выход. Работу я и другую найду, не проблема. Ушел я все-таки по собственному желанию, да и начальник мой непосредственный был мужиком нормальным, пообещал рекомендации дать положительные. А деньги… Благодаря одной своей черте характера, которую многие мои знакомые банально называют хомячеством, мне удалось скопить некую сумму, как раз на такой случай, так что устроить себе короткий отпуск я вполне смог себе позволить.
Вроде бы и рассказывать не о чем, так как никаких проблем у меня не предвиделось, если бы не одна моя слабость: я очень, ну очень люблю аудиокниги. Это мое увлечение, как бы ни звучала моя фраза избито, было сродни наркомании. Я не мыслил себе выйти из дома без мобильного телефона с наушниками, а на этом телефоне просто обязана быть записанной аудиокнига. Я мог забыть ключи от машины на работе, прибыть на стоянку и с матами отправиться на остановку троллейбуса, потому что подниматься обратно в офис банально лень. Я мог забыть важные документы дома и потом на ковре у начальства выслушивать много о себе нового (впрочем, подобное случилось только однажды). Но никогда, слышите, никогда я не забывал взять с собой это детище прогресса.
И вот именно в то время, когда мой месячный доход равнялся нулю целому, хрен десятому гривен, горе заглянуло в мой дом. Я умудрился утопить свой мобильный телефон в ведре с водой. Что я почувствовал в тот момент, когда моя Нокиа прощально булькнула, вывалившись из нагрудного кармана рубашки… Лучше даже не говорить об этом. После извлечения моей единственной в этом мире радости из глубин треклятого ведра я еще долго тупо измерял шагами комнату, кроя загогулистыми оборотами великого и могучего все и вся.
Грубо говоря, выхода у меня было целых два: во-первых, стиснуть зубы и продолжить свой отпуск, лишенный теперь всяческого смысла. В ночные клубы я не хожу, рестораны не люблю, да и не с кем мне их посещать. Ну, а во-вторых, взять часть скопленных денег, пойти в ближайший магазин электроники и – жизнь прекрасна! Правда придется уже с завтрашнего дня сидеть на телефоне, бегать по собеседованиям, не натурально улыбаться работникам отдела кадров и так далее, и тому подобное. Как думаете, что я выбрал? Правильно. Немного остыв и исчерпав свой набор ругательств, я уверенно шагал по летним улицам Киева, приближаясь к желанной цели. Знаете, у нашего бульвара есть один недостаток: на нем не найдешь каштанов. Свое детство я прожил недалеко от бульвара Лепсе, на улице Героев Севастополя. Так вот там, в родном дворе было видимо-невидимо каштанов. И как я вам скажу здорово было подбирать упавшие орехи, очищать их от колючей кожуры… Эх, ностальгия!
Но, видимо, чаша моего невезения на сегодня еще не показала дно, так как, проходя мимо очередной скамейки, которых полно на аллее, нога моя наступила на что-то скользкое и я, неуклюже взмахнув руками, плюхнулся на пятую точку. Целую минуту я просто сидел на заднице, скорчив гримасу боли и недовольства. Очень неприятное ощущение, скажу я. Новый вопрос на повестке дня: «Что такое не везет, и как с этим бороться? Как, я вас спрашиваю?!» Немногочисленным прохожим и небу, на которое я взирал с немыми вопросами, все эти проблемы были до одного места. Снова остыв после вторичного накала моих несчастных нервов, я решил никуда не торопиться и просто покурить на скамейке, возле которой я и свергнулся на грешный асфальт. Сказано-сделано.
А вот теперь представьте мое изумление, когда, сев на скамью, я обнаружил лежащий рядом, Бог знает кем оставленный смартфон. Я протер глаза - телефон не исчез. Он лежал на скамье, как неопровержимый факт моего торжественного схождения с ума, потому что я мог бы поклясться, что минуту назад ничего там не лежало. Во-первых, потому что дольше двух-трех минут в нашей стране ничего просто так не лежит, а во-вторых, я бы его заметил раньше, не так уж сильно я ударился, в конце концов, да и не головой.
Первым моим порывом было… Да нет, не вернуть хозяину потерянное сокровище. Может это и неправильно, но в тот момент я увидел в своей находке знак судьбы. Ну не может такое случиться случайно, простите уж за тавтологию. Но, во всяком случае, мне захотелось тут же узнать, благодаря кому на меня после серии невезений свалилась такая нежданная удача, если уж не выяснить имя и возраст виновника торжества, то хотя бы полюбопытствовать о нем или ней, так сказать косвенно.
Итак, контакты. Что за черт? Пустая страница. То есть, совершенно. Ну, это может быть и не удивительно: человек только сегодня купил новый телефон, вставил новую карту, в общем, решил зажить новой жизнью, и такое бывает.
- Ну, раз так со мной ты и заживешь этой самой новой жизнью, - сказал я телефону, - только накачаем в тебя книг и - вперед, к светлому будущему. Кстати, а сколько в тебе памяти?
Я зашел в меню и уставился на цифры, которые выдала программа. Восемь гигабайт, неплохо, неплохо. А это что? Занятого места полтора гектара. Интересно. В папке «Видео» было пусто, а в «Музыке»… В «Музыке» лежала еще одна папка с названием «В гостях у сказки». Аудиокнига. Мои нервы не выдержали, и я рассмеялся. Нет, ну так не бывает.
- Слышишь, дружище, - обратился я сам к себе, давясь беззвучным смехом, - сегодня сказка на ночь будет.
Черт, если бы я знал, что за сказка меня ждет! Впрочем, вряд ли что-нибудь изменилось бы.
Внезапно телефон в моей руке завибрировал, сообщая своему новому хозяину о получении текстового сообщения. Я уже устал сегодня чему-либо удивляться, а поэтому просто ткнул пальцем на «Прочесть». Уже через несколько секунд я вскочил и быстрым шагом направился к своему дому. Говорят, что любопытство убило кошку? Что же, у него есть все шансы убить еще одного человекообразного планктона.
* * *
В некотором царстве, в тридесятом государстве правил народом Царь Федот. Сурово правил, рукою твердою. Налоги с люда собирал «Ни с голоду тресть, ни икру есть». Боялся народ царя, аки батюшку строгого, потому как порол государь народ за провинности малые, но и в обиду соседям боевитым не давал. Крепко держались границы царства, сильно его войско.
В годах не юных женился царь Федот на боярской дочери Марфе Микулишне. Ворчали остальные бояре, почему, мол, не царских-королевких кровей супружница у надежи государя, чем хуже остальные думские? У многих ведь дочки на выданье. Да только тихо ворчали, не смели голоса поднимать. Марфа Микулиша уж насколько тяжела характером оказалась. Спесью да мстительностью сердце ее до краев наполнено. Те бояре, кто посмел голос возвысить против государыни, горько раскаялись в том, да и только те, кто жив остался. Кто захворал хворью лютой, а кто и вовсе смерть принял, в тереме своем на ступеньках поскользнувшись.
А когда уж смекнули, какую власть над царем его жена заимела, пошла к царице на поклон вся боярская дума, живота просить, да не гневаться на них, неразумных.
Так и жили бы царь с царицею, если бы не…
* * *
Нажав на паузу, я вынул наушники и с интересом посмотрел на новоприобретенное сокровище. Ничего так начало. Надо признать, что в детстве я перечитал бессчетное количество сказок, особенно, русских народных, и то, что мне сегодня попалось в руки, было с одной стороны, чем-то до боли знакомым, а с другой, не хватало в этой сказке каких-то деталей, чтобы стать для меня полностью узнаваемой. Не было там не то дочки от первого брака, чтобы сказка понесла гордое название «Спящая красавица в прозе», не то… да Бог знает, еще чего. В любом случае, я, давно уже не читавший сказок, уже знал точно: эту я дочитаю, то есть дослушаю до конца, что бы ни случилось. Не знаю уж, откуда ко мне пришла эта уверенность. Текст не поражал оригинальностью, да и люблю я больше постапокалипсис. Не важно, уже ничего не важно. Я снова воткнул капельки в уши и закрыл глаза.
* * *
- П-проходи, матушка, - голос застывшей в поклоне гадалки дрожал. Еще бы! Сама царица изволила посетить ее весьма скромное жилище. Это незнающие люди представляют гадалок и ведуний этакими невозмутимыми особами, которых и визит царя не заставит встать с рабочего места. Все не так. Никакой волшебный талант, никакая репутация не спасет от царского гнева, а значит и от сурового наказания. Царь-батюшка на расправу ох как крут, не посмотрит на седины и былые заслуги, тем более, у гадалки Насти ни того ни другого не было. А царица… царица еще злее будет. Ей человека на плаху послать, что дьяку местному Акакию рюмку водки выкушать. Поговаривают в народе, что, де, не сам царь весь народ в узде железной держит, а жена его, Марфа что ни день приговоры грозные подмахивает, а правитель всей земли русской только и рад угодить своей Марфуше.
- Знаешь, небось, зачем я к тебе, - спросила повелительница, войдя в избу и пристально осмотрев Настю. Вслед за Марфой вошли двое дюжих бородачей, личная охрана царицы.
Настя отлично знала, зачем сама жена грозного царя Федота пришла к ней. Не надо быть провидицей, чтобы все понять. Десять лет уже живут в супружестве надежа царь да Марфа Микулишна, а детей не дал им Господь. Уж и молитвами и подаяниями пытались отца небесного упросить о милости великой, да все зря. Прогневили, видать, чем-то Бога.
Вслух ведунья, конечно, ничего этого не сказала, а лишь кротко потупила взор и кивнула:
- Ведаю, матушка.
- А коль ведаешь – говори немедля, как нашему с царем-батюшкой горю пособить, - голос Марфы был строг, но не злобен. Она, словно не могла иначе говорить со своими холопами. Существовала поговорка: «В батоги не пошлет, но и слезу не пустит», да только не про царицу она. Такая при надобности и обнимет ласково, а после на кол велит или засечь до смерти.
Настя снова поклонилася смиренно и стала спешно готовиться к гаданию. Марфа заинтересованно следила за тем, как на свет из погреба появляются лукошко куриных яиц, дикая утка с пробитой стрелой грудью и задушенный собаками заяц. Выйдя из погреба, ведунья молвила:
- Здесь встань, матушка, а молодцы твои пущай отвернутся, а то и в сени пусть выйдут, не гоже им видеть такое.
Царица подала незаметный знак стражникам, и те тихо удалились, успев только краем глаза заметить, как Настасья разложила мертвых животных на полу перед Марфой Микулишной и, взяв в левую руку одно из яиц, встала прямо перед ней.
Дождавшись, когда дверь за бородачами затворилась, ведунья взмахнула правой рукой, и в ней как из воздуха появилась большая, на полторы ладони длинной игла. Увидев, как почернели глаза у гадалки, грозная жена царя испугалась. Наверное, она впервые в жизни испугалась за свою жизнь по-настоящему, но пошевелиться или позвать на помощь не получалось, словно какая-то неведомая сила сковала движения Марфы. Она только и могла наблюдать, как Настя размахнулась и всадила иглу в яйцо, крепко сжимаемое ее левой рукой. Яйцо треснуло, а лицо гадалки сморщилось от боли. Шепча что-то невразумительное, она взяла со стола еще одно яйцо и повторила свое действие. Тот же результат, только теперь Настя едва не застонала. Боль пронзала ее, как будто не яйца птичьи она пронзала иглой, а собственную голову. В третий же раз яйцо не треснуло, осталось целым, а из рваного отверстия в нем толчками потекла кровь. Рука Настасьи, словно сама собой, стала дерганными движениями водить иглой по воздуху.
Как швы-шовочки оставляешь на сукне,
Как кобзари-гусляры сказки сказывают,
Ты пиши, моя игла-иголочка
Правду чистую, правду-матушку.
А ни быстроногий заюшка,
А ни легкокрыла утица
Не догонят, не переймут
Мое слово верное
Ответь на вопрос, иголочка
Помоги беде, востренька,
Да и быть мужу, женушке
Век свой жить да с дитятями.
Конечно же, это было не все, что шептала ведьма. Что-то она говорила совсем тихо, что-то царица не услышала от испуга и волнения, а испугаться было чего: уже спустя несколько мгновений ноги гадалки оторвались от пола, а все ее тело вытянулось и свело страшной судорогой. Тихое ее бормотание на секунду прервалось, а потом тишину дикой лавиной смял крик. Все естество Марфы сжалось, словно маленький беззащитный котенок, когда она увидела, как закатившиеся глаза гадалки вдруг посмотрели на нее. В этих глазах не было ничего кроме… Кроме бушующей пустоты и жажды. Даже в глубине своей далеко не невинной души царица боялась задать вопрос, чего же так алчут эти два пятнышка тьмы. На крик в избу ввалились стражники и стали с изумлением оглядываться по сторонам, царица поняла, что охрана сейчас видит только спокойно стоящих друг напротив друга двух женщин, а истинное положение вещей скрыто от их глаз. На всякий случай. Стражники что-то спрашивали у царицы, но она не слышала, да и видела их с трудом лишь боковым зрением.
А Настасья уже не шептала, она кричала, визжала, заходясь в немыслимом, неведомом доселе этому миру бесовстве. Каждое слово пророчества стегало, словно огненная плеть в лапах самого нечистого, Марфа хотела зажмуриться, но не смогла теперь даже этого, ее взгляд был прикован к прорицательнице, слух внимал ее словам, не пропуская ни единого звука. Смысл сказанного наполнил сердце правительницы сначала ледяным ужасом, потом холодной, тупой уверенностью, что так и будет. Ради наследования престола ее кровью она заплатит. Или придумает, как, не заплатить.
А гадалка тем временем смолкла и без сил упала на деревянный пол избы. Еще не придя в себя, она поднялась на ноги и, покачиваясь, схватилась за голову.
- Больно-то как, матушка, - простонала ведьма, - прощения прошу, да только лечь мне надо, сил набраться.
Настя с видимым трудом неуклюже поклонилась царица. Марфа скосила взгляд на одного из охранников и едва заметно кивнула. Тот, молча, подошел к Настасье сзади и с каким-то безразличным выражением на лице накинул на ее шею удавку. Сдавил. Ведьма захрипела, ужасным взглядом уставившись на царицу. Марфа Микулишна вздрогнула, снова ощутив ледяной страх, но глаз не отвела.
- Не извольте сумлеваться, матушка, - деловито молвил душитель, - ну повесилась девка колдовская, ну совесть ее заела. Не сумлевайтесь, все будет в лучшем…
С этими словами бородач резко рванул петлю, и тело Настасьи обмякло.
- Нет, сжечь избу дотла, - резко бросила Марфа и указала, - вон, в углу масло горючее стоит, чтоб головешки не осталось на этом месте!
Она спокойно дождалась, пока ее охранники не обольют всю избу маслом и не высекут огонь, но когда поджигатели хотели уже выбежать из пылающего дома, они обнаружили двери крепко запертыми. Царица не опасалась, что их крики кто-нибудь услышит. Изба гадалки стояла вдали от людских поселений, а когда дым даст знать поселенцам о беде – будет уже поздно.
- Нечего, нечего, - сказала царица, восстановив, наконец, дыхание, и кивнув, как будто одобряя и прощая самой себе убийство своих же верных людей – мало ли, что они могли увидеть или услышать. Все правильно.
Марфа Микулишна вздохнула и крепко сжала в руке огромную иглу, которой несколько минут назад написала ее судьбу удавленная Настя.
* * *
Глаза мои открывались с трудом. Нет, не так: в первые мгновения я просто не понимал, где я. Вид горящей избы быстро растаял в моем сознании, а вот реальность возвращаться не спешила. Вся сцена в доме гадалки так и стояла перед глазами, в ушах все еще гремел ее крик, переходящий на визг. Я потряс головой. Очертания моей собственной квартиры проявлялись медленно, неохотно и, в то же время неотвратимо, как изображение на правильно проявленной фотографии.
Покачиваясь, я встал и прошел на кухню. Что бы за ерунда мне не приснилась, я знал единственный способ хоть как то заглушить негативные ощущения, вызванные этим гадким наваждением.
- Только бы осталось хоть немного, - открывая холодильник, с пламенной надеждой промямлил я. Что же, я был сполна вознагражден за свою веру. На верхней полке лежала едва початая двухлитровая бутылка колы. Облегченно вздохнув, я налил себе больше половины стакана и, немного подумав, долил туда грамм пятьдесят водки. Всегда лью водку в газировку, а не наоборот. Почему? Потом расскажу, сейчас не до этого.
Всегда неприятно признаваться в своей недальновидности, а тем более глупости. Вот и я должен, скрепя сердце, признать, что понимание причины недавнего невероятного глюка ко мне пришло много позже, чем хотелось бы. А сейчас я жадно выпил слабоалкоголку и навел себе еще одну порцию. Почувствовав, что двумя стаканами лечение моей изрядно подорванной психики не ограничится, я просто унес с собой в комнату обе бутылки и, вот же небывалое событие, включил телевизор. Там, кажется, снова выяснялось, кто лучше всех поет, а может и танцует. Мне было до лампочки, что смотреть. Я пил и просто пялился на экран, время от времени, выходя на балкон покурить. Курить прямо в комнате - нет уж, увольте. Уже засыпая прямо на кресле, я успел увидеть, как красивая фигуристая ведущая шоу пообещала мне все самое интересное впереди и попросила не переключаться. Я и не стал.
* * *
Что за чудо – царский пир, что за диво! Вина заморские бочками выкатываются из погребов, потому что кувшинами не залить неутолимую жажду, а уж пиво да мед и вовсе без счета льется. Каких только яств нет на столах бескрайних пиршественных! Дичь верченая, говядина, свинина в десятках различных ипостасях, фрукты здешние да заграничные. Все, что только может пожелать человек – все было на этих столах. Царь Федот праздновал рождение сына. Приказ был всем в столице гулять, от царского стременного до последнего кабацкого телепня, и гулять, покуда ноги носят, а как одолеет хмель буйные головы – проспаться да снова гулять!
Из столицы во все концы царства мчались гонцы на резвых конях. Неся радостное известие, они имели право на любом постоялом дворе требовать самую лучшую лошадь. Гонцы объезжали города, крепости и везде принимались с почетом и гостеприимством.
Со старых времен так повелось, что такими гонцами назначались самые достойные и самые доверенные слуги государевы, ведь им в долг ставилось не только сообщить о появлении наследника, но и проследить, чтобы радость градоначальников да воевод была искренняя, подкрепленная богатыми подарками не только самодержцу с отпрыском, но и самому гонцу. Обычно управители городов чуть ли не в обнимку с привезшим великую новость выходили во двор, где первые, захлебываясь от гордости, указывали гонцу на сани или повозки, по края груженные всяческими подношениями. Десятая доля сих благостей обычно отходила гонцу. Вот почему Прошка, а точнее Прохор, сын боярина Борового так радовался своему отъезду. Какой чести надежа царь сподобил! Как Прошка его благодарил, как бил челом об пол перед троном, а батюшка стоял в стороне и вытирал ладонью скупые отеческие слезы. А теперь боярский сын гнал своего коня по тракту в сторону Залесья, соседней области царства, к городу Краснограду, стоявшему под рукой князя Нарышки, друга детства боярина Сидора Борового. На душе гонца было легко и весело. Дядя Нарышка, который еще младенцем качал Прохора на руках, примет его с почетом и радостью, закатит пир не хуже царского, а уж юный Боровой, докладывая государю, расстарается. Князь Краснограда непременно получит от Федота какой-нибудь ответный подарок. Все останутся довольны.
Занятый такими вот приятственными мыслями, Прошка не заметил поначалу, как вдали, поднимая тучу дорожной пыли, мчится навстречу ему всадник. За спиной у него отчаянно болталась небольшая сума. Прохор помотал головой: нет, не всадник, всадница! Прошка глазам своим не поверил. Девица! Никогда еще не было, чтобы баба разъезжала в платье посланника государева дела (а такие гонцы перевозили только самые срочные и важные новости).
- Стой, – крикнула всадница, резко осаживая взмыленного жеребца, - государево дело! Слезай с коня, мой совсем устал.
- Что?! Да как ты… - от возмущения боярский сын чуть не подавился словами. Видя, что незнакомая девица соскочила со своего коня и пошла к нему, он остался в седле, гордо выпрямив спину, уже немного затекшую от скачки и надменно выпятив губу.
- Да ты знаешь, кто я такой, баба неразумная, - Прошка уже подумывал снять с пояса хлыст и поучить нахалку, как та, не говоря худого слова, схватила посланца за кафтан и без усилий сдернула его на землю. От удара в голове у Прохора помутнело, он зажмурился лишь на мгновение, и в это самое мгновение почувствовал у своего горла острие ножа. Глаза Борового широко раскрылись от ужаса. Над ним сидела на корточках молодая и, как теперь видел гонец, красивая женщина немного старше его самого, лет двадцать пять, не больше. Приставив нож к его горлу, женщина с интересом разглядывала Прошку. Потом, видимо что-то решив, она кивнула сама себе и оглянулась по сторонам. Поняв, что сейчас произойдет, сын Сидора Борового задергал ногами и попытался что-то сказать, может попросить пощады может…
- Все к лучшему, - женщина чиркнула ножом, и перед тем, как навсегда закрыть глаза, уже сквозь смертную пелену Прошка увидел, как она преобразилась: белая упругая кожа вдруг покрылась черной обгорелой коркой, голова свесилась на бок, будто кто-то свернул ей шею. Женщина с удовольствием припала губами к кровоточащей ране своей жертвы и стала с наслаждением пить. Прошка этого уже не увидел и не почувствовал. Его конь не сдвинулся с места, он стоял и ждал, пока Настасья не насытится. Сыто икнув, бывшая гадалка уже в облике Прохора Борового потрепала скакуна по холке и, вскочив, на него погнала галопом в сторону столицы.
* * *
Думаю, никому не надо рассказывать о похмелье. Перефразируя классика, мы все бухали понемногу. И помногу тоже, вот как сейчас. А те, кто никогда не потреблял спиртного, все равно не поймет то неповторимое ощущение присутствия целого стада копытных во рту. Положение сильно усугубляло сновидение, которое я, к сожалению, запомнил до мельчайших деталей. Я обхватил с боков свою больную голову но тут же опустил трясущиеся руки и уставился на сжатые в ладонях наушники. Не скажу, чтобы дурнота тут же отступила от меня, но хмель, еще гудящий в сознании, выветрился мигом. Стоп. А сновидение ли? Уснул я, оставив мобильный телефон на верхней книжной полке, это точно. Не бывало у меня еще провалов в памяти от пьянства, да и злоупотребляю я редко, белочка мне не грозит. Однако, что же это за чертовщина? Так, Кола, давай-ка все по порядку. Сначала освежи голову, а уж потом этой самой головой и размышляй. Приняв решение, я совершил геройский поступок: залез в душ и долго стоял под горячими струями воды, а потом, схватив рукоятку смесителя, резко повернул его налево. Еле-еле сдержав крик, и заставив все посторонние органы отцепиться от своих гланд, я бодро выскочил из ванны и быстро вытерся. «Ну, я и титан! Вот, как могу!», - пронеслась кристально трезвая мысль.
Однако обдумать все эти странности, произошедшие в ближайшее время, мне не дали. На журнальном столике зазвонил мобильник. Звенел он настойчиво, громко, навивая воспоминания о старом суровом советском телефоне, который стоял у нас в квартире. Отец рассказывал, как мама не позволяла отнести его на свалку, говорила, что это память о бабушке. Маму я не помню, она умерла через несколько дней после родов. Папа так телефон и не выбросил, рука не поднялась. Вот он, в серванте стоит, как семейная реликвия. Как отец меня, больного от рождения ребенка, поднял на ноги сам для меня остается и, наверное, останется навсегда загадкой. Два года уже прошло, как его нет.
Из секундной задумчивости меня вывел все тот же звон мобильника. Я задумчиво посмотрел на экран. Странно, насколько я помню, записанных контактов в моей находке не было ни одного, а тут… Телефон отображал на экране имя абонента «Работа». И снова, скрепя зубами приходится назвать себя дураком, ведь даже не удивился, что в новом , пустом телефоне появился новый контакт. Это уже потом я… Впрочем, к чему уже сейчас оправдываться?
Я нажал на прием вызова. Не вежливо, все-таки.
- Николай Филиппович, – густой женский голос заставил меня полностью стряхнуть с себя груз прошлого и сосредоточиться на звонке.
- Слушаю вас.
- Вам удобно разговаривать, - вот, сколько помню свой недолгий трудовой стаж, все кто мне звонил по поводу принятия на работу, задавали мне этот вопрос. Нет, оговорюсь: не все, а кто действительно хотел пригласить в штат именно меня, и не травил мне потом душу обещанием «обязательно еще перезвонить».
- Да, вполне, - мой удивленный голос звучал вполне искренне.
- Мы бы хотели пригласить вас на собеседование. Когда вам удобно подъехать?
Как вы понимаете, мне было удобно всегда. Опять нежданная удача.
- Могу сегодня.
- Замечательно, Николай Филиппович, давайте встретимся после обеда, часа в три дня. Запишите, пожалуйста, наш адрес.
Шагая по все тому же бульвару, благо идти мне было недалеко, я снова задумался о тех чудесах, что случились со мной. Впервые за довольно долгое время я отступил от своей привычки и не стал одевать наушники. И что странно: разумом я понимал, что мне, как всякому порядочному обывателю, полагается бояться и сторониться подобных чудес. А вот мое сердце было категорически с этим утверждением несогласно. Оно благосклонно, хоть и с удивлением принимало от судьбы удачные стечения обстоятельств, а все эти сны или наваждения, как их не назови, почему то не воспринимало всерьез. Даже не так, инстинктивно, я расценивал сны, как полезную информацию, такое себе предупреждение. О том, когда и при каких обстоятельствах мне смогут пригодиться подобные глюки, я даже не задумывался.
Впрочем, оценивая ситуацию беспристрастно и, вспоминая подробности моих последних приключений, я поймал себя на мысли, что почти не помню голоса чтеца, а ведь это первое, на что я обращаю внимание при прослушивании аудиокниги. Смутно вспоминалось мне, что голос был женский, приятный, размеренный, но откуда? Ну, конечно же, вступление к сказке я слышал отчетливо, а потом еще и сам на паузу нажал. Два остальных прослушивания я провел в полной отключке, любуясь колдовским наваждением…Стоп!
Я остановился. Эка, куда тебя занесло, Кола. Уже пенишься, как будто в тебя ложку сахара насыпали. А откуда у тебя вообще мысль такая завелась, о колдовстве? Еще минуту назад, кроме как глюками или, по крайней мере, наваждениями, что суть одно и то же, ты свои просмотры сновидений и назвать стеснялся, а туда же теперь, колдовство! Может, еще к гадалке сходишь? Неожиданно эта язвительна тирада с опозданием опустилась мне на голову тяжелым мягким мешком. Вам никогда не приходилось осознавать, что кто-то на редкость назойливый упорно наталкивает вас на какое-нибудь действие или мысль? А вот у меня тогда создалось именно такое впечатление, причем, я был уверен, что подобное проворачивают со мной уже не впервые. Не скажу, что все в моей голове сразу встало на свои места, но утопленный родной мобильник, чудесная находка на лавочке, пришедшая на эту находку смс и все в один день навевали подозрения.
Догадываюсь, что многие посчитали меня редкостным тугодумом, который ничего не заподозрил в первый же день событий. Это не совсем так. Совпадения, действительно, несколько напрягали, но кто бы на вашем месте заподозрил в них какой либо колдовской промысел? Есть такие? Ну, мне остается только пожать плечами, так как я не верю в существование магии. Я давно уже убежден, что логически и научно объяснимые события не исчерпываются чьей-то личной необразованностью.
И вот, сейчас идею об этом трижды неладном колдовстве кто-то нагло вбивал в мою голову. Да еще и этот звонок с как бы несуществующего контакта «работа».
- Задолбали, - злобно пробурчал я вслух, обращаясь к неизвестным возмутителям моего душевного спокойствия, - устроили тут мне Дэна Брауна с кодами гениев и негодяев. Что мне теперь, испугаться и дома сидеть? А вот хрена вам едкого, я на работу иду устраиваться!
Неожиданно и незаметно для самого себя, последние слова я чуть не выкрикивал во весь голос. Редкие прохожие сторонились, искоса поглядывая на такого разозленного меня. Хотя, надо отдать некоторым из них должное, не все просто проходили мимо. Одна сердобольная старушка даже остановилась и сочувственно спросила:
- Что, милок, так все плохо? Да ты не переживай так, образуется все. Вот, лучше, держи.
Я вздрогнул от неожиданности и заткнулся, наблюдая, как бабушка с тем же сочувственным выражением на покрытом морщинами лице что-то ищет в своей такой же древней матерчатой сумке.
«Крендель, - пронеслась у меня в голове виноватая мысль, - душевный покой он, видите ли, потерял, орет на всю улицу»
Старушка, тем временем, удовлетворенно кивнула и вытащила из сумки баночку колы и протянула мне. Да, блин, тот самый любимый мой напиток, от которого мое настроение незамедлительно выравнивается, а силы возвращаются к норме.
- Взбодрись, милок.
Ну и чему я удивился? Тому, что бабушка не протянула мне таблетку успокоительного? Наверное, да, потому что я вытаращился на эту баночку как тот самый баран на свежевыкрашенные ворота. Постоял так, молча пару десятков секунд, но жестяной цилиндрик, все же, взял, открыл и приник к отверстию губами. Прохладная жидкость, продукт деятельности загнивающего капитализма нектаром потек мне в глотку. Выпив полбанки, я спохватился и опустил взгляд, собираясь поблагодарить свою спасительницу. И уже ничуть не удивился, когда не обнаружил ее рядом.
- Ну, на нет и суда нет, - вздохнув, согласился я. Устал я уже дивиться всему, устал.
Предприятие, куда меня пригласили на собеседование, воображение не поражало, во всяком случае, снаружи. Самая обычная хрущевка, вход со двора по традиции оборудован бронедверью, своей толщиной навевающей воспоминания о правительственных бункерах, виденных мной в различных остросюжетных фильмах.
Остановившись перед ступенями, я достал мобильный и по привычке посмотрел на время. Эту привычку я выработал относительно давно. Не опаздывать, но и не приходить слишком рано. Деловая этика. Усмехнувшись, я тихо пропел:
Ты давился и икал,
Мал по малу привыкал…
А как это еще комментировать? Вышел я из дома в половину третьего, я на настенные часы смотрел перед выходом, а сейчас мой ненаглядный мобильный телефон показывал два часа дня. Что, снова воздействие, толчок?
- Что нужно? – спокойно спросил я пустоту.
Телефон завибрировал. Я достал его и открыл новое сообщение.
- Слушай, - ответила мне печатным текстом пустота. Кстати, первая смс, которую я получил на найденный телефон, была точно такой же.
Мне было уже ни смешно, ни страшно, ни интересно. Просто стало понятно, что я должен слушать.
* * *
Царский стрелец Тимофей откровенно маялся. Стоять на часах у покоев больной царицы – это, вестимо, честь немалая, но, во-первых, царицу Тимофей недолюбливал. Наслушался стрелец о ней множество слухов о ее жестокости, да о походах ее к гадалкам богомерзким. Конечно, слухи эти разносились не иначе, как осторожным шепотом, да и только меж близкими, из опасения доноса. А во-вторых, пир, то какой идет! Все пьют допьяна, едят досыта, а ты стой тут и мух от дверей отгоняй. Тимофей помотал головой, отбрасывая ненужные мысли, и насторожился, заслышав глухие шаги по ступеням. Но уже мгновение спустя, стрелец расслабился, увидев поднимающегося боярского сына Прошку Борового. Странно, он же гонцом зело важным отправлен был в Красноград и должен был только сегодня туда прибыть. Не случилось бы чего.
- Желаю здравствовать, Прохор Сидо…
- Быстро, веди к матушке царице!
- Так ведь, не велено, батюшка Прохор Сидорович! Захворала матушка.
- Ты не слышал?! Дело лично для матушкиного слуха и разумения!
Сын боярина нарочно повысил голос, чтобы царица его услышала и, похоже, добился своего. Дверь в покои Марфы отворились, и в проеме показалось обеспокоенное лицо одной из нянек.
- Пусть войдет, стрелец, - раздался болезненный голос государыни.
Марфе Микулишне было очень плохо. Роды оказались тяжелыми, хоть мальчик и появился на свет здоровым. Она лежала на большой роскошной кровати, привезенной откуда-то издалека. Рядом с кроватью стояла колыбель, возле которой сидели две няньки. Гонец вошел в покои и, дождавшись, когда дверь за ним закроется, улыбнулся.
- Доброго здоровьечка, матушка, - боярский сын отвесил издевательский поклон и, еще не разогнувшись, принял, а точнее приняла образ старой знакомой убиенной Насти. У Марфы перехватило дыхание от ужаса, и вновь, как в тот памятный день, она почувствовала, что не может пошевелиться. Скосив взгляд в сторону колыбели с сыном и нянек, она увидела, что последние повалились на пол и лежат, не шевелясь.
- Помнишь предсказание, царица?
По щекам Марфы Микулишны потекли слезы
- Не надо, гадалка.
- Помнишь, что я сказала: «Приду за оброком кровавым». То не Настя говорила, то – я.
- Кто ты? – голос беспомощной государыни дрожал. Она не могла крикнуть, только лишь шептать и хрипеть.
Настя или та, что была в ее обличии, не обратив внимания на вопрос, подошла к колыбели и взглянула на младенца.
- Добре, добре…
- Не тронь ребенка, - наверное, в первый раз за годы царствования Марфа просила, а не приказывала, - не тронь моего сына.
- Это мой сын, - прошипела, резко развернувшись, и уставившись на хворую женщину, гадалка, - мой! Я дала тебе силу и возможность родить царя царей. Ты даже представить не можешь, кто появился вчера на свет!
Говоря это, она шаг за шагом подходила к ложу больной царицы. Вот она коснулась ладонью щеки Марфы, так и не нашедшей сил пошевелиться, вот отвела ее подбородок в сторону.
- И родится царь царей, и застонет земля под его властью, и… - Настя оборвала сама себя. Она внимательно посмотрела в глаза обезумевшей от ужаса женщине.
- Где игла?
- Нет, - прошептала, зажмурившись, боярская дочь, - нет.
- Где игла?! – завизжала гадалка, стиснув горло несчастной своей рукой, хотя нет, не рукой – обгорелой лапой, да и сама она превратилась в гнусно пахнущий гарью труп.
- Где игла?! Где игла?! Где игла?! – орала она, ничуть не боясь быть услышанной. Покои сейчас были полностью непроницаемы для звука. Внезапно послышался плач разбуженного ребенка. Настя мгновенно приняла прежний вид и, подойдя к мальчику, взяла его на руки.
- Где игла, матушка царица? – ласковым голосом повторила она.
- Там, где и должна быть, - прохрипела бедная мать, - я не теряла времени, я знала, я чувствовала, что эта игла – гибель моего сына.
- Правильно, - улыбнулась гадалка. Спасибо. А теперь остался только оброк.
Я тоже пил кровь матери. Я? Я! Я!! Я был этим ребенком, но как это возможно? Кто же тогда я? В первый раз я почувствовал в себе невыразимую мощь и невыразимую ненависть. Ко всем, ко всему миру, все на свете люди были моими врагами! Но подождите, я до всех вас доберусь! Слезами умоетесь, в крови утонете!
Я подскочил на лавочке, выдрав из ушей ненавистные уже капельки. Поднял глаза на окна второго этажа. Я все это время просидел во дворе, перед старой хрущевкой, в которой находится фирма. Туда я направлялся на собеседование…Черт! Какое, на хрен, собеседование, что со мной творится?!
И вдруг я увидел ее. Она смотрела на меня из окна, смотрела с любовью, нежностью. Она специально приняла легкоузнаваемый облик. Еще спустя пару секунд, Настасья очутилась около меня, обняла, крепко прижала к себе.
- Дитя мое, Кощеюшка.
В ее объятиях было хорошо, я почувствовал, что теперь со мной все правильно, но такое ощущение уюта быстро прошло, в голову рванулись новые образы, все то, что я еще не вспомнил. Настя что-то быстро шептала мне на ухо. Ну да, чтобы вспомнить о зле, нужно о нем услышать, «Земля слухом полнится». Это я тоже знал. Когда то, в детстве, я читал, как Кощей бессмертный, чтобы набраться сил, выпивал несколько ведер воды и тогда любые путы становились для него не прочнее гнилой веревки. Мне, возродившемуся Кощею, никак невозможно было этого сделать, чтобы сразу обрести могущество, как желала моя настоящая мать. Слишком уж болезненным я уродился. Мой отец никогда бы не смог сам вырастить такого слабого ребенка, если бы ему не помогали. А когда я подрос, мои силы стали потихоньку подпитывать водой. Только не колодезной или родниковой, а… правильно.
Мое бедное сознание расплющило, размазало по асфальту сотнями лет власти, злодейств, войн. Весь сказочный мир с его тридевятыми и тридесятыми царствами обрушился на меня водопадом воспоминаний. Сколько раз я возрождался в различных историях? Достаточно только прочесть несколько сборников русских народных сказок, чтоб хотя бы приблизительно это осознать. Теперь мне не стало места в сказке. Все царства обезлюдели, а что делать губителю рода людского на мертвой земле?
Открыв, наконец, глаза, я обнаружил себя одиноко стоящим возле обыкновенной жилой пятиэтажки. Никакого намека на наличие в доме какой либо фирмы не было. Бывшая гадалка, полностью исполнила задуманное. Ну, или почти полностью. Остальное за мной.
Я вышел, покачиваясь, из дворика и поплелся в сторону дома, не разбирая дороги, не обращая внимания на цвет светофора, не…БУМ! Я лишь слегка покачнулся, не ощутив боли, а вот БМВ, врезавшийся в меня, нуждался, по всей видимости, в срочной замене всего передка. Из кабины, еле выбрался крупный мужик в еще недавно белоснежно белой рубашке, на которой теперь краснели свежие пятна крови, и ошалело посмотрел на меня. Но мне, если честно, было наплевать на его проблемы, да и на чьи бы то ни было, даже тот факт, что только что об мою задницу разбился джип ничуть меня не занимал. Я уже почти доковылял до родной новостройки, как вдруг остановился и свернул к небольшому ларьку, стоящему неподалеку от дома. Там я купил у несколько обалдевшей продавщицы двадцать двухлитровых бутылок колы. Отойдя от ларька, я стал пить. Теперь я не чувствовал, что мой желудок наполняется жидкостью, и опустошал одну бутылку за другой. Мощь пьянила, подносила вверх, звала действовать, наводнить землю бедами. Устроить этим людишкам великий глад, мор, смуту. Прежний Николай-Кола умер. Да он, собственно никогда и не рождался, просто был болезнью, моим слабоумием. Взглянув издалека на свой дом, я увидел, как тот обрушивается под моим взглядом. Первый знак пришедшей в мир беды. Домовые все до одного сбежали из дома, где живет Великий, а всем известно, дом без домового не простоит и часа, развалится.
- Правильно, бегите, - зловеще прошелестел мой голос, - все бегите.
Пророчество свершилось. Игла - в яйце, яйцо - в утке, утка - в зайце. Заяц в сундуке, сундук на высоком дубу в море-океане, на острове Буяне. Все это Настя узнала у Царицы перед ее безвременной кончиной. Та успела нанять колдунью и спрятать мою смерть. Надо же, цель одна, а подружиться не смогли.
* * *
- Только что стало известно, что последнее европейское государство признало диктаторскую власть узурпатора Николая Кощева. Соединенные Штаты Америки были просто вынуждены применить против угрозы демократии ядерное оружие, однако, ни одна из долетевших до Европы ракет не взорвалась. В ответ Европейское царство, как именуется империя узурпатора, применило против США и соседних с ним государств биологическое оружие, вызвавшее в большинстве штатов ужасную эпидемию. Напомним, что прошла неделя с того дня, как перестали приниматься радиосигналы из Австралии, которая поддержала на международной конференции позицию американского президента.
Войска Европейского царства сосредоточили пристальное внимание на необитаемом острове, каким-то чудом появившемся в тихом океане. Ни на одной карте мира до сих пор он обозначен не был, однако теперь остров охраняется огромными силами европейского флота.
Так, к чему это я ударился в философию? А к тому, что ваш покорный слуга ничем не отличается от такой вот среднестатистической песчинки. Разве что я осознаю этот факт в отличие от других.
Ну, вот видите, и я помимо воли отделяю себя от серой массы. Исключение только подтвердило правило.
Да, позвольте представиться. Николай. Друзья зовут меня Кола. Да, да, не Коля, а именно так, из-за моей стойкой любви к этому всемирно известному напитку. Мне двадцать семь лет, не женат, безработный. То есть, совсем еще недавно был я совершенно обыкновенным офисным работником (ненавижу название «планктон») и зарабатывал не Бог весть какие деньги. На дорогие машины, а тем более яхты, конечно, не хватало, но на хлеб с маслом, Авео в кредит да алкоголь по выходным – вполне. И вот, один гад, которого я считал своим если и не другом, то уж приятелем точно, исхитрился меня подсидеть, да сделал это так, что вариант уйти, как говорят «по собственному» я воспринял за большую удачу. Только потом, через несколько дней после моего ухода я узнал, чьих это рук дело. Первым моим порывом было естественное желание начистить кренделю репу, но, немного остыв, я решил, что это не выход. Работу я и другую найду, не проблема. Ушел я все-таки по собственному желанию, да и начальник мой непосредственный был мужиком нормальным, пообещал рекомендации дать положительные. А деньги… Благодаря одной своей черте характера, которую многие мои знакомые банально называют хомячеством, мне удалось скопить некую сумму, как раз на такой случай, так что устроить себе короткий отпуск я вполне смог себе позволить.
Вроде бы и рассказывать не о чем, так как никаких проблем у меня не предвиделось, если бы не одна моя слабость: я очень, ну очень люблю аудиокниги. Это мое увлечение, как бы ни звучала моя фраза избито, было сродни наркомании. Я не мыслил себе выйти из дома без мобильного телефона с наушниками, а на этом телефоне просто обязана быть записанной аудиокнига. Я мог забыть ключи от машины на работе, прибыть на стоянку и с матами отправиться на остановку троллейбуса, потому что подниматься обратно в офис банально лень. Я мог забыть важные документы дома и потом на ковре у начальства выслушивать много о себе нового (впрочем, подобное случилось только однажды). Но никогда, слышите, никогда я не забывал взять с собой это детище прогресса.
И вот именно в то время, когда мой месячный доход равнялся нулю целому, хрен десятому гривен, горе заглянуло в мой дом. Я умудрился утопить свой мобильный телефон в ведре с водой. Что я почувствовал в тот момент, когда моя Нокиа прощально булькнула, вывалившись из нагрудного кармана рубашки… Лучше даже не говорить об этом. После извлечения моей единственной в этом мире радости из глубин треклятого ведра я еще долго тупо измерял шагами комнату, кроя загогулистыми оборотами великого и могучего все и вся.
Грубо говоря, выхода у меня было целых два: во-первых, стиснуть зубы и продолжить свой отпуск, лишенный теперь всяческого смысла. В ночные клубы я не хожу, рестораны не люблю, да и не с кем мне их посещать. Ну, а во-вторых, взять часть скопленных денег, пойти в ближайший магазин электроники и – жизнь прекрасна! Правда придется уже с завтрашнего дня сидеть на телефоне, бегать по собеседованиям, не натурально улыбаться работникам отдела кадров и так далее, и тому подобное. Как думаете, что я выбрал? Правильно. Немного остыв и исчерпав свой набор ругательств, я уверенно шагал по летним улицам Киева, приближаясь к желанной цели. Знаете, у нашего бульвара есть один недостаток: на нем не найдешь каштанов. Свое детство я прожил недалеко от бульвара Лепсе, на улице Героев Севастополя. Так вот там, в родном дворе было видимо-невидимо каштанов. И как я вам скажу здорово было подбирать упавшие орехи, очищать их от колючей кожуры… Эх, ностальгия!
Но, видимо, чаша моего невезения на сегодня еще не показала дно, так как, проходя мимо очередной скамейки, которых полно на аллее, нога моя наступила на что-то скользкое и я, неуклюже взмахнув руками, плюхнулся на пятую точку. Целую минуту я просто сидел на заднице, скорчив гримасу боли и недовольства. Очень неприятное ощущение, скажу я. Новый вопрос на повестке дня: «Что такое не везет, и как с этим бороться? Как, я вас спрашиваю?!» Немногочисленным прохожим и небу, на которое я взирал с немыми вопросами, все эти проблемы были до одного места. Снова остыв после вторичного накала моих несчастных нервов, я решил никуда не торопиться и просто покурить на скамейке, возле которой я и свергнулся на грешный асфальт. Сказано-сделано.
А вот теперь представьте мое изумление, когда, сев на скамью, я обнаружил лежащий рядом, Бог знает кем оставленный смартфон. Я протер глаза - телефон не исчез. Он лежал на скамье, как неопровержимый факт моего торжественного схождения с ума, потому что я мог бы поклясться, что минуту назад ничего там не лежало. Во-первых, потому что дольше двух-трех минут в нашей стране ничего просто так не лежит, а во-вторых, я бы его заметил раньше, не так уж сильно я ударился, в конце концов, да и не головой.
Первым моим порывом было… Да нет, не вернуть хозяину потерянное сокровище. Может это и неправильно, но в тот момент я увидел в своей находке знак судьбы. Ну не может такое случиться случайно, простите уж за тавтологию. Но, во всяком случае, мне захотелось тут же узнать, благодаря кому на меня после серии невезений свалилась такая нежданная удача, если уж не выяснить имя и возраст виновника торжества, то хотя бы полюбопытствовать о нем или ней, так сказать косвенно.
Итак, контакты. Что за черт? Пустая страница. То есть, совершенно. Ну, это может быть и не удивительно: человек только сегодня купил новый телефон, вставил новую карту, в общем, решил зажить новой жизнью, и такое бывает.
- Ну, раз так со мной ты и заживешь этой самой новой жизнью, - сказал я телефону, - только накачаем в тебя книг и - вперед, к светлому будущему. Кстати, а сколько в тебе памяти?
Я зашел в меню и уставился на цифры, которые выдала программа. Восемь гигабайт, неплохо, неплохо. А это что? Занятого места полтора гектара. Интересно. В папке «Видео» было пусто, а в «Музыке»… В «Музыке» лежала еще одна папка с названием «В гостях у сказки». Аудиокнига. Мои нервы не выдержали, и я рассмеялся. Нет, ну так не бывает.
- Слышишь, дружище, - обратился я сам к себе, давясь беззвучным смехом, - сегодня сказка на ночь будет.
Черт, если бы я знал, что за сказка меня ждет! Впрочем, вряд ли что-нибудь изменилось бы.
Внезапно телефон в моей руке завибрировал, сообщая своему новому хозяину о получении текстового сообщения. Я уже устал сегодня чему-либо удивляться, а поэтому просто ткнул пальцем на «Прочесть». Уже через несколько секунд я вскочил и быстрым шагом направился к своему дому. Говорят, что любопытство убило кошку? Что же, у него есть все шансы убить еще одного человекообразного планктона.
* * *
В некотором царстве, в тридесятом государстве правил народом Царь Федот. Сурово правил, рукою твердою. Налоги с люда собирал «Ни с голоду тресть, ни икру есть». Боялся народ царя, аки батюшку строгого, потому как порол государь народ за провинности малые, но и в обиду соседям боевитым не давал. Крепко держались границы царства, сильно его войско.
В годах не юных женился царь Федот на боярской дочери Марфе Микулишне. Ворчали остальные бояре, почему, мол, не царских-королевких кровей супружница у надежи государя, чем хуже остальные думские? У многих ведь дочки на выданье. Да только тихо ворчали, не смели голоса поднимать. Марфа Микулиша уж насколько тяжела характером оказалась. Спесью да мстительностью сердце ее до краев наполнено. Те бояре, кто посмел голос возвысить против государыни, горько раскаялись в том, да и только те, кто жив остался. Кто захворал хворью лютой, а кто и вовсе смерть принял, в тереме своем на ступеньках поскользнувшись.
А когда уж смекнули, какую власть над царем его жена заимела, пошла к царице на поклон вся боярская дума, живота просить, да не гневаться на них, неразумных.
Так и жили бы царь с царицею, если бы не…
* * *
Нажав на паузу, я вынул наушники и с интересом посмотрел на новоприобретенное сокровище. Ничего так начало. Надо признать, что в детстве я перечитал бессчетное количество сказок, особенно, русских народных, и то, что мне сегодня попалось в руки, было с одной стороны, чем-то до боли знакомым, а с другой, не хватало в этой сказке каких-то деталей, чтобы стать для меня полностью узнаваемой. Не было там не то дочки от первого брака, чтобы сказка понесла гордое название «Спящая красавица в прозе», не то… да Бог знает, еще чего. В любом случае, я, давно уже не читавший сказок, уже знал точно: эту я дочитаю, то есть дослушаю до конца, что бы ни случилось. Не знаю уж, откуда ко мне пришла эта уверенность. Текст не поражал оригинальностью, да и люблю я больше постапокалипсис. Не важно, уже ничего не важно. Я снова воткнул капельки в уши и закрыл глаза.
* * *
- П-проходи, матушка, - голос застывшей в поклоне гадалки дрожал. Еще бы! Сама царица изволила посетить ее весьма скромное жилище. Это незнающие люди представляют гадалок и ведуний этакими невозмутимыми особами, которых и визит царя не заставит встать с рабочего места. Все не так. Никакой волшебный талант, никакая репутация не спасет от царского гнева, а значит и от сурового наказания. Царь-батюшка на расправу ох как крут, не посмотрит на седины и былые заслуги, тем более, у гадалки Насти ни того ни другого не было. А царица… царица еще злее будет. Ей человека на плаху послать, что дьяку местному Акакию рюмку водки выкушать. Поговаривают в народе, что, де, не сам царь весь народ в узде железной держит, а жена его, Марфа что ни день приговоры грозные подмахивает, а правитель всей земли русской только и рад угодить своей Марфуше.
- Знаешь, небось, зачем я к тебе, - спросила повелительница, войдя в избу и пристально осмотрев Настю. Вслед за Марфой вошли двое дюжих бородачей, личная охрана царицы.
Настя отлично знала, зачем сама жена грозного царя Федота пришла к ней. Не надо быть провидицей, чтобы все понять. Десять лет уже живут в супружестве надежа царь да Марфа Микулишна, а детей не дал им Господь. Уж и молитвами и подаяниями пытались отца небесного упросить о милости великой, да все зря. Прогневили, видать, чем-то Бога.
Вслух ведунья, конечно, ничего этого не сказала, а лишь кротко потупила взор и кивнула:
- Ведаю, матушка.
- А коль ведаешь – говори немедля, как нашему с царем-батюшкой горю пособить, - голос Марфы был строг, но не злобен. Она, словно не могла иначе говорить со своими холопами. Существовала поговорка: «В батоги не пошлет, но и слезу не пустит», да только не про царицу она. Такая при надобности и обнимет ласково, а после на кол велит или засечь до смерти.
Настя снова поклонилася смиренно и стала спешно готовиться к гаданию. Марфа заинтересованно следила за тем, как на свет из погреба появляются лукошко куриных яиц, дикая утка с пробитой стрелой грудью и задушенный собаками заяц. Выйдя из погреба, ведунья молвила:
- Здесь встань, матушка, а молодцы твои пущай отвернутся, а то и в сени пусть выйдут, не гоже им видеть такое.
Царица подала незаметный знак стражникам, и те тихо удалились, успев только краем глаза заметить, как Настасья разложила мертвых животных на полу перед Марфой Микулишной и, взяв в левую руку одно из яиц, встала прямо перед ней.
Дождавшись, когда дверь за бородачами затворилась, ведунья взмахнула правой рукой, и в ней как из воздуха появилась большая, на полторы ладони длинной игла. Увидев, как почернели глаза у гадалки, грозная жена царя испугалась. Наверное, она впервые в жизни испугалась за свою жизнь по-настоящему, но пошевелиться или позвать на помощь не получалось, словно какая-то неведомая сила сковала движения Марфы. Она только и могла наблюдать, как Настя размахнулась и всадила иглу в яйцо, крепко сжимаемое ее левой рукой. Яйцо треснуло, а лицо гадалки сморщилось от боли. Шепча что-то невразумительное, она взяла со стола еще одно яйцо и повторила свое действие. Тот же результат, только теперь Настя едва не застонала. Боль пронзала ее, как будто не яйца птичьи она пронзала иглой, а собственную голову. В третий же раз яйцо не треснуло, осталось целым, а из рваного отверстия в нем толчками потекла кровь. Рука Настасьи, словно сама собой, стала дерганными движениями водить иглой по воздуху.
Как швы-шовочки оставляешь на сукне,
Как кобзари-гусляры сказки сказывают,
Ты пиши, моя игла-иголочка
Правду чистую, правду-матушку.
А ни быстроногий заюшка,
А ни легкокрыла утица
Не догонят, не переймут
Мое слово верное
Ответь на вопрос, иголочка
Помоги беде, востренька,
Да и быть мужу, женушке
Век свой жить да с дитятями.
Конечно же, это было не все, что шептала ведьма. Что-то она говорила совсем тихо, что-то царица не услышала от испуга и волнения, а испугаться было чего: уже спустя несколько мгновений ноги гадалки оторвались от пола, а все ее тело вытянулось и свело страшной судорогой. Тихое ее бормотание на секунду прервалось, а потом тишину дикой лавиной смял крик. Все естество Марфы сжалось, словно маленький беззащитный котенок, когда она увидела, как закатившиеся глаза гадалки вдруг посмотрели на нее. В этих глазах не было ничего кроме… Кроме бушующей пустоты и жажды. Даже в глубине своей далеко не невинной души царица боялась задать вопрос, чего же так алчут эти два пятнышка тьмы. На крик в избу ввалились стражники и стали с изумлением оглядываться по сторонам, царица поняла, что охрана сейчас видит только спокойно стоящих друг напротив друга двух женщин, а истинное положение вещей скрыто от их глаз. На всякий случай. Стражники что-то спрашивали у царицы, но она не слышала, да и видела их с трудом лишь боковым зрением.
А Настасья уже не шептала, она кричала, визжала, заходясь в немыслимом, неведомом доселе этому миру бесовстве. Каждое слово пророчества стегало, словно огненная плеть в лапах самого нечистого, Марфа хотела зажмуриться, но не смогла теперь даже этого, ее взгляд был прикован к прорицательнице, слух внимал ее словам, не пропуская ни единого звука. Смысл сказанного наполнил сердце правительницы сначала ледяным ужасом, потом холодной, тупой уверенностью, что так и будет. Ради наследования престола ее кровью она заплатит. Или придумает, как, не заплатить.
А гадалка тем временем смолкла и без сил упала на деревянный пол избы. Еще не придя в себя, она поднялась на ноги и, покачиваясь, схватилась за голову.
- Больно-то как, матушка, - простонала ведьма, - прощения прошу, да только лечь мне надо, сил набраться.
Настя с видимым трудом неуклюже поклонилась царица. Марфа скосила взгляд на одного из охранников и едва заметно кивнула. Тот, молча, подошел к Настасье сзади и с каким-то безразличным выражением на лице накинул на ее шею удавку. Сдавил. Ведьма захрипела, ужасным взглядом уставившись на царицу. Марфа Микулишна вздрогнула, снова ощутив ледяной страх, но глаз не отвела.
- Не извольте сумлеваться, матушка, - деловито молвил душитель, - ну повесилась девка колдовская, ну совесть ее заела. Не сумлевайтесь, все будет в лучшем…
С этими словами бородач резко рванул петлю, и тело Настасьи обмякло.
- Нет, сжечь избу дотла, - резко бросила Марфа и указала, - вон, в углу масло горючее стоит, чтоб головешки не осталось на этом месте!
Она спокойно дождалась, пока ее охранники не обольют всю избу маслом и не высекут огонь, но когда поджигатели хотели уже выбежать из пылающего дома, они обнаружили двери крепко запертыми. Царица не опасалась, что их крики кто-нибудь услышит. Изба гадалки стояла вдали от людских поселений, а когда дым даст знать поселенцам о беде – будет уже поздно.
- Нечего, нечего, - сказала царица, восстановив, наконец, дыхание, и кивнув, как будто одобряя и прощая самой себе убийство своих же верных людей – мало ли, что они могли увидеть или услышать. Все правильно.
Марфа Микулишна вздохнула и крепко сжала в руке огромную иглу, которой несколько минут назад написала ее судьбу удавленная Настя.
* * *
Глаза мои открывались с трудом. Нет, не так: в первые мгновения я просто не понимал, где я. Вид горящей избы быстро растаял в моем сознании, а вот реальность возвращаться не спешила. Вся сцена в доме гадалки так и стояла перед глазами, в ушах все еще гремел ее крик, переходящий на визг. Я потряс головой. Очертания моей собственной квартиры проявлялись медленно, неохотно и, в то же время неотвратимо, как изображение на правильно проявленной фотографии.
Покачиваясь, я встал и прошел на кухню. Что бы за ерунда мне не приснилась, я знал единственный способ хоть как то заглушить негативные ощущения, вызванные этим гадким наваждением.
- Только бы осталось хоть немного, - открывая холодильник, с пламенной надеждой промямлил я. Что же, я был сполна вознагражден за свою веру. На верхней полке лежала едва початая двухлитровая бутылка колы. Облегченно вздохнув, я налил себе больше половины стакана и, немного подумав, долил туда грамм пятьдесят водки. Всегда лью водку в газировку, а не наоборот. Почему? Потом расскажу, сейчас не до этого.
Всегда неприятно признаваться в своей недальновидности, а тем более глупости. Вот и я должен, скрепя сердце, признать, что понимание причины недавнего невероятного глюка ко мне пришло много позже, чем хотелось бы. А сейчас я жадно выпил слабоалкоголку и навел себе еще одну порцию. Почувствовав, что двумя стаканами лечение моей изрядно подорванной психики не ограничится, я просто унес с собой в комнату обе бутылки и, вот же небывалое событие, включил телевизор. Там, кажется, снова выяснялось, кто лучше всех поет, а может и танцует. Мне было до лампочки, что смотреть. Я пил и просто пялился на экран, время от времени, выходя на балкон покурить. Курить прямо в комнате - нет уж, увольте. Уже засыпая прямо на кресле, я успел увидеть, как красивая фигуристая ведущая шоу пообещала мне все самое интересное впереди и попросила не переключаться. Я и не стал.
* * *
Что за чудо – царский пир, что за диво! Вина заморские бочками выкатываются из погребов, потому что кувшинами не залить неутолимую жажду, а уж пиво да мед и вовсе без счета льется. Каких только яств нет на столах бескрайних пиршественных! Дичь верченая, говядина, свинина в десятках различных ипостасях, фрукты здешние да заграничные. Все, что только может пожелать человек – все было на этих столах. Царь Федот праздновал рождение сына. Приказ был всем в столице гулять, от царского стременного до последнего кабацкого телепня, и гулять, покуда ноги носят, а как одолеет хмель буйные головы – проспаться да снова гулять!
Из столицы во все концы царства мчались гонцы на резвых конях. Неся радостное известие, они имели право на любом постоялом дворе требовать самую лучшую лошадь. Гонцы объезжали города, крепости и везде принимались с почетом и гостеприимством.
Со старых времен так повелось, что такими гонцами назначались самые достойные и самые доверенные слуги государевы, ведь им в долг ставилось не только сообщить о появлении наследника, но и проследить, чтобы радость градоначальников да воевод была искренняя, подкрепленная богатыми подарками не только самодержцу с отпрыском, но и самому гонцу. Обычно управители городов чуть ли не в обнимку с привезшим великую новость выходили во двор, где первые, захлебываясь от гордости, указывали гонцу на сани или повозки, по края груженные всяческими подношениями. Десятая доля сих благостей обычно отходила гонцу. Вот почему Прошка, а точнее Прохор, сын боярина Борового так радовался своему отъезду. Какой чести надежа царь сподобил! Как Прошка его благодарил, как бил челом об пол перед троном, а батюшка стоял в стороне и вытирал ладонью скупые отеческие слезы. А теперь боярский сын гнал своего коня по тракту в сторону Залесья, соседней области царства, к городу Краснограду, стоявшему под рукой князя Нарышки, друга детства боярина Сидора Борового. На душе гонца было легко и весело. Дядя Нарышка, который еще младенцем качал Прохора на руках, примет его с почетом и радостью, закатит пир не хуже царского, а уж юный Боровой, докладывая государю, расстарается. Князь Краснограда непременно получит от Федота какой-нибудь ответный подарок. Все останутся довольны.
Занятый такими вот приятственными мыслями, Прошка не заметил поначалу, как вдали, поднимая тучу дорожной пыли, мчится навстречу ему всадник. За спиной у него отчаянно болталась небольшая сума. Прохор помотал головой: нет, не всадник, всадница! Прошка глазам своим не поверил. Девица! Никогда еще не было, чтобы баба разъезжала в платье посланника государева дела (а такие гонцы перевозили только самые срочные и важные новости).
- Стой, – крикнула всадница, резко осаживая взмыленного жеребца, - государево дело! Слезай с коня, мой совсем устал.
- Что?! Да как ты… - от возмущения боярский сын чуть не подавился словами. Видя, что незнакомая девица соскочила со своего коня и пошла к нему, он остался в седле, гордо выпрямив спину, уже немного затекшую от скачки и надменно выпятив губу.
- Да ты знаешь, кто я такой, баба неразумная, - Прошка уже подумывал снять с пояса хлыст и поучить нахалку, как та, не говоря худого слова, схватила посланца за кафтан и без усилий сдернула его на землю. От удара в голове у Прохора помутнело, он зажмурился лишь на мгновение, и в это самое мгновение почувствовал у своего горла острие ножа. Глаза Борового широко раскрылись от ужаса. Над ним сидела на корточках молодая и, как теперь видел гонец, красивая женщина немного старше его самого, лет двадцать пять, не больше. Приставив нож к его горлу, женщина с интересом разглядывала Прошку. Потом, видимо что-то решив, она кивнула сама себе и оглянулась по сторонам. Поняв, что сейчас произойдет, сын Сидора Борового задергал ногами и попытался что-то сказать, может попросить пощады может…
- Все к лучшему, - женщина чиркнула ножом, и перед тем, как навсегда закрыть глаза, уже сквозь смертную пелену Прошка увидел, как она преобразилась: белая упругая кожа вдруг покрылась черной обгорелой коркой, голова свесилась на бок, будто кто-то свернул ей шею. Женщина с удовольствием припала губами к кровоточащей ране своей жертвы и стала с наслаждением пить. Прошка этого уже не увидел и не почувствовал. Его конь не сдвинулся с места, он стоял и ждал, пока Настасья не насытится. Сыто икнув, бывшая гадалка уже в облике Прохора Борового потрепала скакуна по холке и, вскочив, на него погнала галопом в сторону столицы.
* * *
Думаю, никому не надо рассказывать о похмелье. Перефразируя классика, мы все бухали понемногу. И помногу тоже, вот как сейчас. А те, кто никогда не потреблял спиртного, все равно не поймет то неповторимое ощущение присутствия целого стада копытных во рту. Положение сильно усугубляло сновидение, которое я, к сожалению, запомнил до мельчайших деталей. Я обхватил с боков свою больную голову но тут же опустил трясущиеся руки и уставился на сжатые в ладонях наушники. Не скажу, чтобы дурнота тут же отступила от меня, но хмель, еще гудящий в сознании, выветрился мигом. Стоп. А сновидение ли? Уснул я, оставив мобильный телефон на верхней книжной полке, это точно. Не бывало у меня еще провалов в памяти от пьянства, да и злоупотребляю я редко, белочка мне не грозит. Однако, что же это за чертовщина? Так, Кола, давай-ка все по порядку. Сначала освежи голову, а уж потом этой самой головой и размышляй. Приняв решение, я совершил геройский поступок: залез в душ и долго стоял под горячими струями воды, а потом, схватив рукоятку смесителя, резко повернул его налево. Еле-еле сдержав крик, и заставив все посторонние органы отцепиться от своих гланд, я бодро выскочил из ванны и быстро вытерся. «Ну, я и титан! Вот, как могу!», - пронеслась кристально трезвая мысль.
Однако обдумать все эти странности, произошедшие в ближайшее время, мне не дали. На журнальном столике зазвонил мобильник. Звенел он настойчиво, громко, навивая воспоминания о старом суровом советском телефоне, который стоял у нас в квартире. Отец рассказывал, как мама не позволяла отнести его на свалку, говорила, что это память о бабушке. Маму я не помню, она умерла через несколько дней после родов. Папа так телефон и не выбросил, рука не поднялась. Вот он, в серванте стоит, как семейная реликвия. Как отец меня, больного от рождения ребенка, поднял на ноги сам для меня остается и, наверное, останется навсегда загадкой. Два года уже прошло, как его нет.
Из секундной задумчивости меня вывел все тот же звон мобильника. Я задумчиво посмотрел на экран. Странно, насколько я помню, записанных контактов в моей находке не было ни одного, а тут… Телефон отображал на экране имя абонента «Работа». И снова, скрепя зубами приходится назвать себя дураком, ведь даже не удивился, что в новом , пустом телефоне появился новый контакт. Это уже потом я… Впрочем, к чему уже сейчас оправдываться?
Я нажал на прием вызова. Не вежливо, все-таки.
- Николай Филиппович, – густой женский голос заставил меня полностью стряхнуть с себя груз прошлого и сосредоточиться на звонке.
- Слушаю вас.
- Вам удобно разговаривать, - вот, сколько помню свой недолгий трудовой стаж, все кто мне звонил по поводу принятия на работу, задавали мне этот вопрос. Нет, оговорюсь: не все, а кто действительно хотел пригласить в штат именно меня, и не травил мне потом душу обещанием «обязательно еще перезвонить».
- Да, вполне, - мой удивленный голос звучал вполне искренне.
- Мы бы хотели пригласить вас на собеседование. Когда вам удобно подъехать?
Как вы понимаете, мне было удобно всегда. Опять нежданная удача.
- Могу сегодня.
- Замечательно, Николай Филиппович, давайте встретимся после обеда, часа в три дня. Запишите, пожалуйста, наш адрес.
Шагая по все тому же бульвару, благо идти мне было недалеко, я снова задумался о тех чудесах, что случились со мной. Впервые за довольно долгое время я отступил от своей привычки и не стал одевать наушники. И что странно: разумом я понимал, что мне, как всякому порядочному обывателю, полагается бояться и сторониться подобных чудес. А вот мое сердце было категорически с этим утверждением несогласно. Оно благосклонно, хоть и с удивлением принимало от судьбы удачные стечения обстоятельств, а все эти сны или наваждения, как их не назови, почему то не воспринимало всерьез. Даже не так, инстинктивно, я расценивал сны, как полезную информацию, такое себе предупреждение. О том, когда и при каких обстоятельствах мне смогут пригодиться подобные глюки, я даже не задумывался.
Впрочем, оценивая ситуацию беспристрастно и, вспоминая подробности моих последних приключений, я поймал себя на мысли, что почти не помню голоса чтеца, а ведь это первое, на что я обращаю внимание при прослушивании аудиокниги. Смутно вспоминалось мне, что голос был женский, приятный, размеренный, но откуда? Ну, конечно же, вступление к сказке я слышал отчетливо, а потом еще и сам на паузу нажал. Два остальных прослушивания я провел в полной отключке, любуясь колдовским наваждением…Стоп!
Я остановился. Эка, куда тебя занесло, Кола. Уже пенишься, как будто в тебя ложку сахара насыпали. А откуда у тебя вообще мысль такая завелась, о колдовстве? Еще минуту назад, кроме как глюками или, по крайней мере, наваждениями, что суть одно и то же, ты свои просмотры сновидений и назвать стеснялся, а туда же теперь, колдовство! Может, еще к гадалке сходишь? Неожиданно эта язвительна тирада с опозданием опустилась мне на голову тяжелым мягким мешком. Вам никогда не приходилось осознавать, что кто-то на редкость назойливый упорно наталкивает вас на какое-нибудь действие или мысль? А вот у меня тогда создалось именно такое впечатление, причем, я был уверен, что подобное проворачивают со мной уже не впервые. Не скажу, что все в моей голове сразу встало на свои места, но утопленный родной мобильник, чудесная находка на лавочке, пришедшая на эту находку смс и все в один день навевали подозрения.
Догадываюсь, что многие посчитали меня редкостным тугодумом, который ничего не заподозрил в первый же день событий. Это не совсем так. Совпадения, действительно, несколько напрягали, но кто бы на вашем месте заподозрил в них какой либо колдовской промысел? Есть такие? Ну, мне остается только пожать плечами, так как я не верю в существование магии. Я давно уже убежден, что логически и научно объяснимые события не исчерпываются чьей-то личной необразованностью.
И вот, сейчас идею об этом трижды неладном колдовстве кто-то нагло вбивал в мою голову. Да еще и этот звонок с как бы несуществующего контакта «работа».
- Задолбали, - злобно пробурчал я вслух, обращаясь к неизвестным возмутителям моего душевного спокойствия, - устроили тут мне Дэна Брауна с кодами гениев и негодяев. Что мне теперь, испугаться и дома сидеть? А вот хрена вам едкого, я на работу иду устраиваться!
Неожиданно и незаметно для самого себя, последние слова я чуть не выкрикивал во весь голос. Редкие прохожие сторонились, искоса поглядывая на такого разозленного меня. Хотя, надо отдать некоторым из них должное, не все просто проходили мимо. Одна сердобольная старушка даже остановилась и сочувственно спросила:
- Что, милок, так все плохо? Да ты не переживай так, образуется все. Вот, лучше, держи.
Я вздрогнул от неожиданности и заткнулся, наблюдая, как бабушка с тем же сочувственным выражением на покрытом морщинами лице что-то ищет в своей такой же древней матерчатой сумке.
«Крендель, - пронеслась у меня в голове виноватая мысль, - душевный покой он, видите ли, потерял, орет на всю улицу»
Старушка, тем временем, удовлетворенно кивнула и вытащила из сумки баночку колы и протянула мне. Да, блин, тот самый любимый мой напиток, от которого мое настроение незамедлительно выравнивается, а силы возвращаются к норме.
- Взбодрись, милок.
Ну и чему я удивился? Тому, что бабушка не протянула мне таблетку успокоительного? Наверное, да, потому что я вытаращился на эту баночку как тот самый баран на свежевыкрашенные ворота. Постоял так, молча пару десятков секунд, но жестяной цилиндрик, все же, взял, открыл и приник к отверстию губами. Прохладная жидкость, продукт деятельности загнивающего капитализма нектаром потек мне в глотку. Выпив полбанки, я спохватился и опустил взгляд, собираясь поблагодарить свою спасительницу. И уже ничуть не удивился, когда не обнаружил ее рядом.
- Ну, на нет и суда нет, - вздохнув, согласился я. Устал я уже дивиться всему, устал.
Предприятие, куда меня пригласили на собеседование, воображение не поражало, во всяком случае, снаружи. Самая обычная хрущевка, вход со двора по традиции оборудован бронедверью, своей толщиной навевающей воспоминания о правительственных бункерах, виденных мной в различных остросюжетных фильмах.
Остановившись перед ступенями, я достал мобильный и по привычке посмотрел на время. Эту привычку я выработал относительно давно. Не опаздывать, но и не приходить слишком рано. Деловая этика. Усмехнувшись, я тихо пропел:
Ты давился и икал,
Мал по малу привыкал…
А как это еще комментировать? Вышел я из дома в половину третьего, я на настенные часы смотрел перед выходом, а сейчас мой ненаглядный мобильный телефон показывал два часа дня. Что, снова воздействие, толчок?
- Что нужно? – спокойно спросил я пустоту.
Телефон завибрировал. Я достал его и открыл новое сообщение.
- Слушай, - ответила мне печатным текстом пустота. Кстати, первая смс, которую я получил на найденный телефон, была точно такой же.
Мне было уже ни смешно, ни страшно, ни интересно. Просто стало понятно, что я должен слушать.
* * *
Царский стрелец Тимофей откровенно маялся. Стоять на часах у покоев больной царицы – это, вестимо, честь немалая, но, во-первых, царицу Тимофей недолюбливал. Наслушался стрелец о ней множество слухов о ее жестокости, да о походах ее к гадалкам богомерзким. Конечно, слухи эти разносились не иначе, как осторожным шепотом, да и только меж близкими, из опасения доноса. А во-вторых, пир, то какой идет! Все пьют допьяна, едят досыта, а ты стой тут и мух от дверей отгоняй. Тимофей помотал головой, отбрасывая ненужные мысли, и насторожился, заслышав глухие шаги по ступеням. Но уже мгновение спустя, стрелец расслабился, увидев поднимающегося боярского сына Прошку Борового. Странно, он же гонцом зело важным отправлен был в Красноград и должен был только сегодня туда прибыть. Не случилось бы чего.
- Желаю здравствовать, Прохор Сидо…
- Быстро, веди к матушке царице!
- Так ведь, не велено, батюшка Прохор Сидорович! Захворала матушка.
- Ты не слышал?! Дело лично для матушкиного слуха и разумения!
Сын боярина нарочно повысил голос, чтобы царица его услышала и, похоже, добился своего. Дверь в покои Марфы отворились, и в проеме показалось обеспокоенное лицо одной из нянек.
- Пусть войдет, стрелец, - раздался болезненный голос государыни.
Марфе Микулишне было очень плохо. Роды оказались тяжелыми, хоть мальчик и появился на свет здоровым. Она лежала на большой роскошной кровати, привезенной откуда-то издалека. Рядом с кроватью стояла колыбель, возле которой сидели две няньки. Гонец вошел в покои и, дождавшись, когда дверь за ним закроется, улыбнулся.
- Доброго здоровьечка, матушка, - боярский сын отвесил издевательский поклон и, еще не разогнувшись, принял, а точнее приняла образ старой знакомой убиенной Насти. У Марфы перехватило дыхание от ужаса, и вновь, как в тот памятный день, она почувствовала, что не может пошевелиться. Скосив взгляд в сторону колыбели с сыном и нянек, она увидела, что последние повалились на пол и лежат, не шевелясь.
- Помнишь предсказание, царица?
По щекам Марфы Микулишны потекли слезы
- Не надо, гадалка.
- Помнишь, что я сказала: «Приду за оброком кровавым». То не Настя говорила, то – я.
- Кто ты? – голос беспомощной государыни дрожал. Она не могла крикнуть, только лишь шептать и хрипеть.
Настя или та, что была в ее обличии, не обратив внимания на вопрос, подошла к колыбели и взглянула на младенца.
- Добре, добре…
- Не тронь ребенка, - наверное, в первый раз за годы царствования Марфа просила, а не приказывала, - не тронь моего сына.
- Это мой сын, - прошипела, резко развернувшись, и уставившись на хворую женщину, гадалка, - мой! Я дала тебе силу и возможность родить царя царей. Ты даже представить не можешь, кто появился вчера на свет!
Говоря это, она шаг за шагом подходила к ложу больной царицы. Вот она коснулась ладонью щеки Марфы, так и не нашедшей сил пошевелиться, вот отвела ее подбородок в сторону.
- И родится царь царей, и застонет земля под его властью, и… - Настя оборвала сама себя. Она внимательно посмотрела в глаза обезумевшей от ужаса женщине.
- Где игла?
- Нет, - прошептала, зажмурившись, боярская дочь, - нет.
- Где игла?! – завизжала гадалка, стиснув горло несчастной своей рукой, хотя нет, не рукой – обгорелой лапой, да и сама она превратилась в гнусно пахнущий гарью труп.
- Где игла?! Где игла?! Где игла?! – орала она, ничуть не боясь быть услышанной. Покои сейчас были полностью непроницаемы для звука. Внезапно послышался плач разбуженного ребенка. Настя мгновенно приняла прежний вид и, подойдя к мальчику, взяла его на руки.
- Где игла, матушка царица? – ласковым голосом повторила она.
- Там, где и должна быть, - прохрипела бедная мать, - я не теряла времени, я знала, я чувствовала, что эта игла – гибель моего сына.
- Правильно, - улыбнулась гадалка. Спасибо. А теперь остался только оброк.
Я тоже пил кровь матери. Я? Я! Я!! Я был этим ребенком, но как это возможно? Кто же тогда я? В первый раз я почувствовал в себе невыразимую мощь и невыразимую ненависть. Ко всем, ко всему миру, все на свете люди были моими врагами! Но подождите, я до всех вас доберусь! Слезами умоетесь, в крови утонете!
Я подскочил на лавочке, выдрав из ушей ненавистные уже капельки. Поднял глаза на окна второго этажа. Я все это время просидел во дворе, перед старой хрущевкой, в которой находится фирма. Туда я направлялся на собеседование…Черт! Какое, на хрен, собеседование, что со мной творится?!
И вдруг я увидел ее. Она смотрела на меня из окна, смотрела с любовью, нежностью. Она специально приняла легкоузнаваемый облик. Еще спустя пару секунд, Настасья очутилась около меня, обняла, крепко прижала к себе.
- Дитя мое, Кощеюшка.
В ее объятиях было хорошо, я почувствовал, что теперь со мной все правильно, но такое ощущение уюта быстро прошло, в голову рванулись новые образы, все то, что я еще не вспомнил. Настя что-то быстро шептала мне на ухо. Ну да, чтобы вспомнить о зле, нужно о нем услышать, «Земля слухом полнится». Это я тоже знал. Когда то, в детстве, я читал, как Кощей бессмертный, чтобы набраться сил, выпивал несколько ведер воды и тогда любые путы становились для него не прочнее гнилой веревки. Мне, возродившемуся Кощею, никак невозможно было этого сделать, чтобы сразу обрести могущество, как желала моя настоящая мать. Слишком уж болезненным я уродился. Мой отец никогда бы не смог сам вырастить такого слабого ребенка, если бы ему не помогали. А когда я подрос, мои силы стали потихоньку подпитывать водой. Только не колодезной или родниковой, а… правильно.
Мое бедное сознание расплющило, размазало по асфальту сотнями лет власти, злодейств, войн. Весь сказочный мир с его тридевятыми и тридесятыми царствами обрушился на меня водопадом воспоминаний. Сколько раз я возрождался в различных историях? Достаточно только прочесть несколько сборников русских народных сказок, чтоб хотя бы приблизительно это осознать. Теперь мне не стало места в сказке. Все царства обезлюдели, а что делать губителю рода людского на мертвой земле?
Открыв, наконец, глаза, я обнаружил себя одиноко стоящим возле обыкновенной жилой пятиэтажки. Никакого намека на наличие в доме какой либо фирмы не было. Бывшая гадалка, полностью исполнила задуманное. Ну, или почти полностью. Остальное за мной.
Я вышел, покачиваясь, из дворика и поплелся в сторону дома, не разбирая дороги, не обращая внимания на цвет светофора, не…БУМ! Я лишь слегка покачнулся, не ощутив боли, а вот БМВ, врезавшийся в меня, нуждался, по всей видимости, в срочной замене всего передка. Из кабины, еле выбрался крупный мужик в еще недавно белоснежно белой рубашке, на которой теперь краснели свежие пятна крови, и ошалело посмотрел на меня. Но мне, если честно, было наплевать на его проблемы, да и на чьи бы то ни было, даже тот факт, что только что об мою задницу разбился джип ничуть меня не занимал. Я уже почти доковылял до родной новостройки, как вдруг остановился и свернул к небольшому ларьку, стоящему неподалеку от дома. Там я купил у несколько обалдевшей продавщицы двадцать двухлитровых бутылок колы. Отойдя от ларька, я стал пить. Теперь я не чувствовал, что мой желудок наполняется жидкостью, и опустошал одну бутылку за другой. Мощь пьянила, подносила вверх, звала действовать, наводнить землю бедами. Устроить этим людишкам великий глад, мор, смуту. Прежний Николай-Кола умер. Да он, собственно никогда и не рождался, просто был болезнью, моим слабоумием. Взглянув издалека на свой дом, я увидел, как тот обрушивается под моим взглядом. Первый знак пришедшей в мир беды. Домовые все до одного сбежали из дома, где живет Великий, а всем известно, дом без домового не простоит и часа, развалится.
- Правильно, бегите, - зловеще прошелестел мой голос, - все бегите.
Пророчество свершилось. Игла - в яйце, яйцо - в утке, утка - в зайце. Заяц в сундуке, сундук на высоком дубу в море-океане, на острове Буяне. Все это Настя узнала у Царицы перед ее безвременной кончиной. Та успела нанять колдунью и спрятать мою смерть. Надо же, цель одна, а подружиться не смогли.
* * *
- Только что стало известно, что последнее европейское государство признало диктаторскую власть узурпатора Николая Кощева. Соединенные Штаты Америки были просто вынуждены применить против угрозы демократии ядерное оружие, однако, ни одна из долетевших до Европы ракет не взорвалась. В ответ Европейское царство, как именуется империя узурпатора, применило против США и соседних с ним государств биологическое оружие, вызвавшее в большинстве штатов ужасную эпидемию. Напомним, что прошла неделя с того дня, как перестали приниматься радиосигналы из Австралии, которая поддержала на международной конференции позицию американского президента.
Войска Европейского царства сосредоточили пристальное внимание на необитаемом острове, каким-то чудом появившемся в тихом океане. Ни на одной карте мира до сих пор он обозначен не был, однако теперь остров охраняется огромными силами европейского флота.
Рейтинг: 0
439 просмотров
Комментарии (0)
Нет комментариев. Ваш будет первым!
