В предрассветном сумраке, при свете заходящей луны горы кажутся серебристо-черными, загадочными и пугающими. Но восходит солнце, заливая розовым облака и вершины, и по всей гряде разносится треск падающих деревьев, звон топоров, хруст снега под ногами, и разноголосица перекликающихся рабочих. Тишина покинула этот край. В этот день Лерой остался в деревне, учить Иосифа новым заклинаниям, могущим пригодиться в бою. Мальчик с первого раза запоминал сложные боевые заклятья и Лерой не мог им нахвалиться. Но ближе к полудню Иосиф пришел к Ветру и наотрез отказался от продолжения уроков.

- Я не буду убивать людей, - опустив глаза тихо, но твердо сказал он. Ветер, всегда терпеливый и ласковый с детьми, на сей раз взорвался.

- Не будешь - так убьют тебя! А заодно - и десяток, другой остальных, которых ты мог бы спасти! Это война, мальчик!

- Они тоже люди.

- Они не люди! Ты слышал, что они у себя творят?!

- Они плохие. Но я убивать не буду. Папа говорил, что в каждом плохом человеке есть хорошее, надо только это увидеть. Я не стану убивать людей, почтенный Ветер.

- Твой отец был умным и добрым человеком. Они убили его, убили твою мать. Тебе не хочется отомстить?

- Месть бесплодна.

- Кто тебе это сказал?

- Папа.

- !!!

- Почтенный Ветер, я не хочу убивать и не стану. Но я могу лечить, я буду стараться. Простите меня.

Ветер вздохнул.

- Что делать, мальчик. Насильно тебя не заставишь. Лечить будешь - и на том спасибо. Но только крови там не в пример прошлому больше увидишь. Вытерпишь?

- Я постараюсь, почтенный Ветер. Вы не думайте, я все понимаю. Но я просто не могу. Наша  Вера учит, что только Творец может решать, жить или умереть человеку. Но он был добрым, он умер сам, чтобы жили другие.

- Творец... Ты, Иосиф о смерти и не думай, умирать тебе нельзя. Это не доблесть, это трусость. Умрешь - некому будет лечить бойцов, значит, умрут еще многие. Тебе выжить надо, малыш. Имперцы-то, я думаю, как тебя раскусят, что хилер - не тронут, постараются живым взять - слишком ценный твой Дар. Поди-ка сюда.

Ветер встал, порылся в большом ларе в углу, достал что-то, замотанное в чистую тряпицу. На свет появился легкий кожаный браслет с тремя крохотными камушками, вплетенными в ажурную вязь.

-Слабенький, конечно, но все ж хоть какая-то подмога, - вздохнул кузнец, - надень и носи, не снимая. Это тебе помощник по колдовской части, только не потеряй. У Иосифа загорелись глаза: «Ведьмин камень! Ух, ты! Спасибо, почтенный Ветер. Я пойду?»

- Иди, иди. Да, если не лень, забеги к Кальту, попроси его ко мне со щитом зайти, с тем, что вчера люди видели.

- Я быстро, - Иосиф убежал, а Ветер, раскрыв мехи, стал нагнетать воздух в раскаленный горн. Вытащил заготовку и быстро-быстро застучал малым молотом, превращая ее в клинок. Немного погодя раздался стук в дверь.

- Звал? - Спросил вошедший Кальт.

- Звал. - Ветер отложил работу, - расскажи, где ж ты щит нашел? Неужели в Жерло залез?

- Птичку крошками накормил, она и отблагодарила. - Кальт не горел желанием развивать эту тему дальше. Он облизнул губы и попросил внезапно: - Налей мне. Со вчерашнего голова не работает. Ветер молча вышел, и вскоре вернулся с большой чашкой, в которой плескалась коричневая жидкость. Кальт жадно, в два глотка осушил ее. «Спасибо». Кузнец недовольно посмотрел на него, отметив трясущиеся руки и воспаленные красные глаза. «Повезло же пьянчуге», - подумал ревниво. Но вслух спросил.

 - Место покажешь? Может если там еще порыться, полезное что найдем? В бою такие штуки пригодились бы крепко.

- Место то покажу, - равнодушно отозвался Кальт, присаживаясь на лавку и примеряя к руке один из мечей, скованных Ветром. Он привстал, попробовал крутануть "мельницу", но меч со стуком выпал из искореженной руки. Ветер, прищурившись, смотрел на него.

- Когда пить то бросишь? - Спросил он, - на тебя смотреть стыдно.

- Кому стыдно, пусть отвернется, - Кальт недовольно зыркнул на старика, - я никому зла не чиню, чего мне стыдиться? Зачем звал?

Ветер заколебался. Он подумал, что зря позвал Кальта, но честность победила. С утра к Дрейку пришел тот беловолосый гитарист, и, пряча глаза, выложил камень, отданный ему вчера Кальтом. «Совесть заела, - сказал он, возвращая драгоценность,- Сам был пьяный и сам виноват». Но так как Дрейк на дух не переносил Кальта, камень отдали Ветру, попросив его вернуть пьянице, когда тот проспится.

- Вернули твой камень. - Сказал кузнец, запуская руку в карман. - На, забирай. Тот парень, кому ты руку сломал, не совсем стыд потерял.

Кальт зевнул, покатал камушек на ладони, покачал головой, сказав, что однажды отданное назад не требует. Такое поведение слегка удивило старика, считавшего, что вино давно убило в пьянице все хорошее.

-Я тогда его в браслет мальчишке вставлю, - сказал он, - на него у нас вся надежда. Кальт вяло махнул рукой - делайте что хотите.

-Покажи мне щит. - Попросил Ветер. - Вся деревня гудит, и разное о вчерашнем говорят. А я хочу своими глазами увидеть.

Кальт скинул меховой плащ. На спине, захлестнутый двумя ремешками, на манер заплечного мешка, висел матовый железный диск. С трудом расстегнув нагрудную пряжку, скрепляющую ремни, Кальт снял и протянул его кузнецу. Тот осторожно провел заскорузлой ладонью по гладкой неблестящей поверхности, примерил к руке, прислушался к потоку Силы. Завистливо цокнул, когда брошенный по его просьбе Кальтом железный брусок отскочил, оставив на стене кузни внушительную вмятину, и чуть замешкался, возвращая артефакт хозяину.

- А ведь ты воин, Кальт, - вдруг сказал он.

- С чего ты взял? - спросил калека, возясь с неудобной пряжкой на груди.

- Я ж не всегда кузнецом был, - старик усмехнулся, - почти тридцать лет в доспехе ходил, всякое видел. И как за меч ты брался - тоже видел, и как ноги ставил. Да и щит вон, на спину приладил - значит перед сам оборонишь, случись что. С двуручным ходил или парным мечам обучен?

- Какая разница? Я уже сам забыл, когда это было.

- Ты может и забыл, а тело помнит. Выучка видна, как ни прячь. Тебе оружие какое для боя сделать? Меч не удержишь, вижу. Может моргенштерн на цепи или на жилах тебе под наручи сделать? Или когти?

Кальт обернулся в дверях.

- Ничего не надо. Я не стану воевать, с самого начала против был. Пожить еще хочу. Как весна наступит, я уйду в горы.

Зябко сутулясь, он медленно побрел прочь, а вдогонку еще долго неслись проклятья старого Ветра. Кузнец потом долго не мог успокоиться, ворча себе под нос: « Ах, ты, паскуда! Как пить да жрать, тут он не отказался.. Приютили дармоеда, сдохнуть не дали, два года на готовом просидел..Чтоб тебя вывернуло, ублюдок неблагодарный!»

С досады он схватил молот и со всей силой обрушил его на наковальню. Каменное основание раскололось, брызнув мелкой крошкой.