Судья без головы

                                                                            


Судья без головы

Он стоял у самого амвона[1]. В потайном кармане приятно ощущалась свежая пачка «зелёных». Священник привычно читал проповедь. Миряне держали зажжённые свечи. Держал и он: «Господи! Прости и помилуй! Ведь мы все из атеистов, и правду люди говорят, что мы  лишь только… «подсвечники». И я, и мои коллеги, да и вся власть наша… Кто напоказ «тусуется» перед телекамерами. Прости и помилуй, Господи, если это ещё возможно!..»

Вздохнул и польстил себе: «И всё же - люди завидуют нам?!..».

Пятясь задом к выходу, перекрестился три раза. И поспешил домой – сладострастно пересчитывать зелёные.

Ему всё больше казалось, что и жена Вера любит уже не столько его самого, сколько … зелёные!.. Он уже наверняка знал: для того, чтобы разжечь её перед сном, нужно сыграть в простую, безотказную игру.

Они включали музыку своей молодости… Приглушали свет в спальне… Если дело было зимой, включали электрокамин. А если были на даче, то разжигали настоящий. Тогда он медленно, всё больше накалясь, раздевал её, а она – его. А дальше, когда она уже плюхалась в постель, начиналось основное шоу. Он доставал свой главный козырь – кейс-дипломат:

- Прикрой глазки, Верочка! – ласково просил он.

- А теперь открой!

Одовременно он выхватывал из волшебного чемоданчика пачки всё прибывавшей зелени и обсыпал ими жену. Она неизменно и с каждым разомвсё нестерпимее взвизгивала от восторга:

- Ну иди уже ко мне скорее, добытчик ты мой! – изнемогающим от счастья голосом…

Ночь была бурной…

А после всего, утром, осчастливленный, он вновь бодренько спешил на работу.

Оказалось, на сегодня ему предстояло нечто неизведанное до сих пор. Видно, «где-то что-то сдохло». Предстояло судить двух болванов, в очередной раз обливших зелёнкой народного активиста…

Привычно занял место председательствующего. Бока мантии заметно оттопыривались от раздувавших карманы зелёных…

Процесс шёл своим обычным чередом. Это даже слегка убаюкивало. Судья находился в благостном состоянии духа. Вспоминал, смаковал в недавней памяти отдельные моменты ночи… Да и новая порция долларов, перекочевавших в его карманы, оказалась небывало большой. Он глядел в зал, словно сквозь сладкую пелену, чуть заметно улыбаясь. Мысленно он подбивал общий баланс, предвкушая, чем окончатся для него и Верочки эти на редкость удачные сутки… И настолько растрогался, что в какой-то момент ему пришлось незаметно достать носовой платок и слегка утереть от набежавшей слюны губы…

В результате эдакой его эйфории все участники заседания: и прокурор, приглашённый потерпевшим, и его представитель, и адвокат получили невиданную свободу действий. На все просьбы участников процесса судья лишь милостиво кивал, нисколько не вникая в их суть, как китайский болванчик. А те, пользуясь неслыханным случаем, уже вошли в раж. И, поощряемые его молчаливым одобрением, устроили следственный эксперимент прямо в зале суда!

А судья вновь и вновь незаметно опускал руки в карманы, слегка приподнимая мантию. И ощупывал потеплевшие от тела, похрустывавшие доллары, предвкушая роскошную ночь,: «Зелёненькие мои!» - не сдержался он и мечтательно пролепетал себе под нос.

И вдруг – ещё советской поры фикус, стоявший ближе всех к нему, резко наклонился и шлёпнул его по правой руке своим широким листком. А с этого листка мгновенно стекла (судье вначале показалось: «Кровь!») тоненькая струйка зелёнки! … Судья инстинктивно отдёрнул руку.

Мгновенно в зале залегла зловещая тишина.

Первым опомнился представитель:

-… Вот! Вы все видите, какое впечатление это орудие мести произвело даже на подготовленного ко всему, правда же, - Ваша честь, - уважаемейшего нашего судью? - он явно собирался эффектно завершить свою речь. Но…его прервал судья:

- В суде вопросы задаю я!
Он вскочил, как ужаленный. Резко выдернул застрявшую в кармане руку. От этого прихваченные доллары стайкой взвились над столом судьи, а один шлёпнул на склонённый над столом фикус. Судья бессознательно потянулся за ним и едва не упал. Его еле успел подхватить прокурор, тихо произнесший:
- Однако! При этом, будучи сам уже испачканный зелёнкой, он дополнительно извозил ею и судью.

Судья обреченно взглянул на свои вымазанные зелёнкой руки и стал, было, отряхиваться. И тут из левого кармана стали высыпаться всё новые доллары.

Участники процесса бросились к нему – помогать собрать зелёные. Но судья  понял их по-своему:

Стоять! – дико рявкнул он.

Он нервно стянул судейский колпак и стал…собирать в него оброненные доллары.

Участники процесса молча наблюдали за ним со скорбными лицами. А дававший взятку машинально порылся в карманах и добавил ещё одну бумажку, бросив её, как обычно бросают милостыню.

Судья ошалело переводил взгляд – то на извазюканные зеленкой руки, то на предательски выпавшие доллары, то на всё ещё грозно раскачивающийся «советский» фикус. На миг ему даже показалось, что сквозь один из листьев фикуса блеснуло гневное лицо… Ленина, который, грозно глядя ему прямо в глаза, бросил:
- Продаётесь буржуазии, судья?! – и сурово погрозил ему пальцем.

- Я?!.. Я счас всё объясню, - затараторил он.

Руки его забились в нервной дрожи. Он уже совсем плохо соображал. Рывком сбросил с себя судейскую мантию на председательское кресло.

Взобравшись на него на глазах изумлённо замершего зала, судья  сдёрнул портрет Президента. И, уже ни на кого не глядя, бросился вскачь бежать по коридору – к выходу.

И вновь всё такие же «советские» фикусы и пальмы в кадках пытались его придержать. Пальмы при этом больно били его, пришёптывая:
- Вор! Ответишь!
 А фикусы ещё долго и неодобрительно качали вслед ему своими широкими листьями.

Судья пулей прошмыгнул мимо опешившего милицейского поста. Лишь на мгновение остановился подле памятника Ленину: до перестройки тут был райком партии. Часы вверху, похоже, навсегда остановились, а Ленин остался и всё так же уверенно указывал верный путь.

Судья прислонил портрет Президента к постаменту памятника и, громко пыхтя и почти что похрюкивая – то ли от истеричного смеха, то ли от таких же слёз, – мигом взобрался к самой скульптуре вождя. И тут же упал перед ним на колени, взывая:
- Прости, Ильич! Бес попутал…Прости! – завывал он, отвешивая неистовые поклоны и буквально стуча головой о холодный постамент.
Иногда он разнообразил свои выкрики такими:

- Простите, люди добрые! - Зелёные в городе! Зелёные пришли!
И так без конца, не забывая отбивать глухие, но чёткие, как удары колокола, буквально убийственные поклоны.

Выбежавшие на крыльцо милиционеры молча переглянулись. Старший  сдвинул фуражку на затылок, озадаченно почесал его и скомандовал другому:

- Готов, кабан!  Вызывай скорую!

Эпилог

Приехавшая «Скорая» констатировала наличие тела, внешне напоминавшего человеческий труп. Однако он был… без головы. Оная, видимо, собственными усилиями трупа отбитая от туловища при неумеренном возложении поклонов вождю, валялась неподалёку. Причём, после тщательного осмотра она оказалась…пустотелой! Как, впрочем, к удивлению медиков, - и вся оставшаяся часть тела. Более того, цвет крови  был не красным, а …зелёным!

Не менее удивительным оказалось и то, что ни тотчас же прибывший батюшка из ближайшей церкви, ни экстрасенс не смогли обнаружить хоть каких-либо признаков души усопшего либо её вознесения…

Последний предположил из прежнего своего опыта, что судья продал свою душу лукавому при первом же контакте с неправедными зелёными…

Но от предложенной части причитавшегося за труды гонорара в «зелёных» отказываться не стал…