Утро было светлым и ярким. Воздух тёплыми волнами вливался в комнату через открытое окно и нёс с собой медоносное благоухание цветов.
Вставать не хотелось. Александр Васильевич прислушался, в доме было тихо, значит, дети ещё спят. Он с большим трудом заставил себя встать с постели и подойти к умывальнику. После смерти жены жестокая тоска камнем лежала на его сердце и мешала радоваться жизни. Даже появление в его жизни Ирины не изменило этого состояния.
Доброе утро, Александр Васильевич, - приветствовала его секретарь в приёмной. – Вас срочно вызывает директор.
-« Ну вот, называется «начинается утро в деревне», - думал он, проходя по коридору к директору, - только бы не ч.- п, всё остальное можно пережить».
- Вызывали Павел Петрович? – заходя в кабинет, задал он первый вопрос.
- Вызывал. Проходи, садись. Да не хмурься ты! У меня для тебя приятная новость!
Тебя вызывают на совещание энергетиков в Москву.
- В Москву? – радостно выдохнул из себя Александр Васильевич. И тут же сник.
- Нет, я не смогу поехать.
- Почему? – удивился Павел Петрович, - ты так мечтал об этой поездке.
- Да, конечно. Я мечтал съездить в Москву с семьёй, показать детям город и Красную площадь. Но поехать в командировку сейчас я не смогу. Вы же знаете моё положение, мне не с кем оставить детей, да ещё на такой длительный срок.
- Почему не с кем? А твоя подруга Ирина, разве она не собирается остаться в твоём доме навсегда? Так почему бы ей сейчас не пожить с детьми неделю?
- К сожалению, она уехала навестить родителей, и вернётся не скоро.
- Так поищи другую женщину в посёлке, которая присмотрит за твоими детьми. Что у нас одинокие женщины перевелись? Да любая из них сочтёт за честь помочь тебе. Ты же у нас знатный жених! – И директор рассмеялся во всё силу своих лёгких. Перестав смеяться, он уже серьёзным тоном сказал, - значит так, все командировочные документы находятся в отделе кадров. Решай свою проблему с детьми и ночью на поезд. У меня всё.
- Хорошо ему говорить – поищи другую, поищи другую, - ворчал Александр Васильевич, направляясь к дому, и перебирая в уме всех поселковых женщин. Оказалось, что далеко не каждой из них можно бы доверить своих детей.
Так и не решив, к кому из них следует обратиться за помощью, он для начала поехал к продуктовому магазину закупить для детей продукты на неделю.
Выйдя из машины, он невольно обратил внимание на сидевшую на скамейке возле магазина молодую девушку. Что-то необычное было в этой женской фигуре. Приглядевшись внимательно, он понял. В позе девушки, в отрешённом выражении её лица, во взгляде, устремлённом вдаль, сквозило такое одиночество, словно, она была
одна на всём белом свете.
-«Не наша, не поселковая», - подумал Александр Васильевич.
Когда спустя некоторое время он вышел из магазина, нагруженный пакетами с продуктами, девушка сидела всё также неподвижно, устремив свой невидящий
взгляд вдаль.
Александр Васильевич сложил пакеты в багажник машины и, сам не зная почему, подошёл к незнакомке.
- Добрый день, - обратился он к ней. – Простите меня за вопрос, но я вижу, что вы не поселковая, вы кого-то ждёте? Или может быть вам нужна помощь?
Девушка словно очнулась от своих грёз, и повернула лицо к Александру Васильевичу.
- Благодарю вас добрый человек. Мне ничего не нужно и я никого не жду, у меня нет знакомых в посёлке. Я просто отдохну немного и продолжу свой путь.
В голосе девушки звучала печаль, при этом от её лица веяло такой одухотворённостью, что, даже впервые увидев его, сразу же понимаешь, что перед тобой необычный человек.
-«Наверное, у неё большое горе»,- подумал Александр Васильевич, глядя на девушку.
И вдруг его словно осенило.
- Послушайте, если вам не нужна моя помощь, то не могли бы вы помочь мне.
Девушка вопросительно и удивлённо смотрела на него.
- Если вы не против помощи, то садитесь, пожалуйста, в машину, я по дороге всё объясню.
- Понимаете в чём дело, – начал Александр Васильевич, тронув машину с места.
- Мне сегодня вечером нужно уехать в командировку на неделю.
- Вы считаете, что я могу вам чем-то помочь в поездке? – удивлённо спросила девушка.
- Нет, вы меня не поняли! Ваша помощь мне нужна здесь, дома. Дело в том, что у меня двое детей и мне не с кем их оставить на время командировки. А она продлится целую неделю. Как я понял, вы никуда не торопитесь.
Так не могли бы вы пожить в моём доме эту неделю с детьми?
Девушка на минуту задумалась, а потом улыбнулась и ответила:
- Хорошо, я согласна.
В доме царил хаотический беспорядок. Игрушки вперемешку с детскими вещами были разбросаны по всем комнатам. На кухне, на столе стояла грязная посуда. Мусорное ведро было переполненным. Занавески на окнах потемнели от пыли. Во всем чувствовалось долгое отсутствие женской руки.
- Мишка! - громко позвал Александр Васильевич своего старшего сына, - Мишка, иди сюда!
В дверях появился взлохмаченный мальчик лет десяти, пуговицы на его рубашке были оторваны.
- Ну что у тебя за вид? – возмутился отец, - снова подрались? А Вовка где?
За спиной старшего брата появился младший. Он размазывал по лицу ещё не высохшие слёзы. Штанишки на коленках этого худенького человечка были порваны.
- Вот знакомьтесь, - сразу же перешёл к делу Александр Васильевич. – Это мой старший сын, Михаил. Ему десять лет. Он хорошо поёт и играет на кларнете. Поэтому после занятий в школе, он должен через день посещать занятия музыкой.
- А это мой младший сын, Вовка. Ему шесть лет и он никуда не ходит и ничем не занимается по той простой причине, что не может общаться с людьми. А не может он общаться с людьми по причине сильного заикания. Такого сильного, что понять, о чем он говорит, людям невозможно. Его понимаем только я, да Мишка. Он не всегда был таким.
- Ми - ми – ми, - попытался что-то сказать Вовка, и оттого, что его никто не понял, заплакал ещё сильнее. Анна подошла к мальчику, ласково обняла его и прижала к своей груди. И удивительное дело, Вовка не сопротивлялся как обычно, а дал обнять себя и затих в объятьях, этой чужой ему, девушки. Успокоив Вовку, Анна отвела Александра Васильевича в сторону и тихо спросила:
- Что послужило причиной для заикания вашего сына?
- Это случилось два года назад, когда он увидел, как закапывают его умершую мать в могилу. Я тогда был поглощён только своим горем и не подумал о том, что горе ребёнка может быть сильнее моего. Не нужно было ему видеть этой процедуры. У него на кладбище произошёл приступ истерики, и с тех пор он заикается.
А вообще-то он добрый мальчик.
- Мишка, - снова обратился он к старшему сыну, - я уезжаю на неделю в командировку и оставляю тебя за старшего. Вы это время поживёте с тётей Аней. Ты ей всё расскажешь и покажешь. И смотри мне, не обижай её.
Дав, таким образом, распоряжения своим сыновьям, Александр Васильевич быстро собрал походную сумку и, поцеловав на прощание детей, уехал.
И только, возвращаясь, домой, он задумался: « Как же так я доверил своих детей совсем незнакомой женщине? Что с ними стало за эту неделю? А что стало с ней? Ведь мои сыновья далеко не ангелы. А особенно Вовка. Когда он замыкается в себе с ним вообще невозможно справиться. Не зря Ирина, за целый год, так и не смогла найти к нему подход».
Когда Александр Васильевич открыл дверь своего дома, он в первую минуту не узнал его. Дом преобразился до неузнаваемости. Повсюду царили чистота и порядок. Вещи были расставлены и разложены в другом стиле, и это было красиво. Покой и уют наполняли комнаты.
Александр Васильевич ходил по дому и радовался тому, что уныние, поселившееся после смерти жены в доме, исчезло. Он вышел во двор.
- Папка, папка приехал! – закричал Вовка, увидев первым отца, и помчался к нему с распростёртыми объятьями.
- А мы с тётей Аней цветы поливали. А Мишка на музыку ушёл, - тараторил он, повиснув у отца на шее.
У Александра Васильевича перехватило горло, а на глазах выступили слёзы.
- Вовка, - с трудом выдавил он из себя, - Вовка ты заговорил?
- Да папочка, - засмеялся счастливый Вовка, - я заговорил! Это всё тётя Аня! Она меня усыпила и представляешь, я проспал целые сутки! А когда проснулся – заговорил.
Я сам удивился.
- Не слушайте вы его, - сказала подошедшая Аня, улыбаясь, - просто время пришло ему заговорить. Он же не был рождён заикой. С приездом вас. Пойдёмте в дом, мы вас накормим.
Вечером, уложив детей спать, Анна подошла к Александру Васильевичу.
- Спасибо вам за приют, Александр Васильевич. Вы вернулись, и дети снова будут под присмотром. Поэтому, с вашего разрешения, завтра я покину ваш дом.
- Прошу вас, присядьте, - попросил Александр Васильевич неожиданно взволнованным голосом. – Анна, большое вам спасибо за то, что вы сделали для нас, а особенно за Вовку, низкий вам поклон.
Но, я хотел попросить вас вот о чём, если вам некуда идти и вас никто не ждёт, останьтесь с нами. Поживите у нас столько, сколько вам захочется.
Прошу вас, хотя бы ради Вовки.
- Но вы же совсем не знаете меня! Не знаете кто я такая!
- Зачем мне знать ваше прошлое? Да и вам оно, как я понимаю, совсем ни к чему.
Живите настоящим. Радуйтесь днём сегодняшним и радостями моих детей.
Прошу вас, останьтесь.
Приглядевшись к Анне, Александр Васильевич понял, что девушка обладает той порядочностью, теми незримыми качествами характера, которые почти всегда отличают людей из хорошей семьи. Поэтому ему хотелось, чтобы рядом с его детьми жила такая женщина.
Неделю спустя, на пороге дома, неожиданно для Анны, появилась Ирина.
- Ну, что кукушка бездомная, - начала она без всяких предисловий, - залетела в чужое гнездо и радуешься? Зачем чужое берёшь? Это мой мужчина и ты отойди в сторону.
- Простите меня, если я вас чем-то обидела, - просто ответила Анна. – Только насчёт меня вы ошибаетесь, я вам не соперница и никогда ею не буду. А вот вы поспешили. В его душе ещё живёт и болит память о жене.
Александр Васильевич был счастлив. Давно он не испытывал такого блаженства и душевного спокойствия. Аннушка, как волшебница-фея, превратила его домашний быт в сказку. Она взяла все заботы по дому и все заботы о детях на себя, при этом ничего не требовала взамен. Дома у него всегда было чисто и уютно, всегда ждал вкусный завтрак, обед и ужин. Дети были ухоженные и сытые. Учителя перестали жаловаться на Мишкино поведение в школе, а Вовка каждый день хвастался тем, сколько новых слов он прочитал за день. И на работе у Александра Васильевича всё складывалось по порядку.
А что ещё нужно человеку для счастья?
Да и Аннушка словно отогрелась душой в этом доме. Со временем глаза её заблестели, а на щеках появился румянец. Она всей душой полюбила осиротевших детей. Они ей отвечали тем же. Вовка унаследовал от матери не только красивое лицо, огромные чёрные глаза и изящные руки, но и доброе сердце. Он обожал Анну и частенько называл её мамой. А Мишка воспринимал Анну как старшую сестру или как подругу. Пожалуй, только Мишка понимал страдающую душу Анны. Чтобы не огорчать её лишний раз, он стал лучше учиться и хорошо себя вести в школе. Когда Анна научила его тому, как нужно чувствовать себя во время пения для того, чтобы голос звучал, они стали каждый день петь вместе. Мишка понимал, что через пение из души Анны изливается тоска по чему-то далёкому и очень ей дорогому.
Однажды вечером после ужина, когда сытый и довольный Александр Васильевич собрался устроиться перед телевизором, не умолкающий ни на минуту Вовка задал ему вопрос:
- Пап, а ты слышал, как поют тётя Аня с Мишкой? Нет? Попроси их, пожалуйста, спеть.
Александр Васильевич знал, что его сын последнее время делает большие успехи в пении.
Его стали отправлять на разные конкурсы, и он приносил первые места своему творческому коллективу. Но как поёт Мишка, отец давно не слышал. Оказывается, они поют с Аней вдвоём. Вот так новость!
- Если ты настаиваешь на этом, то давай попросим вместе, - ответил он сыну.
И они, шутя в два голоса, стали кричать – Просим! Просим!
Аннушка вначале смутилась, услышав такую необычную просьбу. Но Мишка её приободрил:
- Чего ты боишься Анюта, - так называл он Анну, не признавая никакую тётю, - это же не концертный зал. Давай споём нашу любимую.
И они запели народную песню на два голоса. То, что услышал Александр Васильевич, потрясло его до глубины души. Он никогда не слышал такого Божественного голоса, какой был у Анны. А Мишка? Когда ему успели так безукоризненно поставить голос?
Они пели и сами получали удовольствие от своего пения. Голоса их сливались воедино и уносились в пространство, к звёздам.
Песня отзвучала и в комнате нависла тишина, которую нарушил Вовка:
- Ну что папа, балдеешь? Я и сам всегда балдею от их пения. Правда, красиво? Это тётя Аня научила Мишку так петь. Они всегда поют вместе, когда тебя нет дома.
Александр Васильевич поднялся с дивана и взволновано заходил по комнате.
- Анна, - официальным тоном обратился он к девушке, – я прошу тебя, после того, как ты уложишь детей спать, зайди в мою комнату. Мне нужно поговорить с тобой.
Усадив девушку в кресло, Александр Васильевич начал разговор, - Анна, мы с тобой шесть месяцев живём под одной крышей. И я ни разу не спросил, кто ты и откуда ты пришла. Я видел, что ты стараешься быть такой, как все остальные. Что в тебе есть что-то необыкновенное, и это необыкновенное ты тщательно скрываешь в себе от посторонних глаз. Это была твоя тайна, и я уважал её. Но то, что я услышал сегодня – это преступление! Преступление зарывать такой талант в землю! Чтобы так петь, надо было где-то учиться этому. Ты хоть понимаешь, что у тебя голос от Бога? А ты живёшь у меня в доме и варишь нам борщи, как обыкновенная женщина! Нет, я больше не позволю ни тебе, ни себе губить твой талант. Поэтому сегодня я хочу узнать о тебе всю правду, какой бы ужасной она ни была! И если это возможно, помочь тебе. Я хочу знать о тебе всё!
Девушка долго молчала, и сидела в кресле, опустив голову. Он терпеливо ждал. Наконец, словно решившись на что-то, она подняла на Александра Васильевича глаза.
- Конечно, вы имеете полное право знать обо мне всё. В конце концов, рано или поздно вы задали бы мне этот вопрос. У меня нет никакой особенной тайны. И тяжких преступлений я не совершала. Вы хотите знать обо мне всё. Так слушайте.
- Я глубоко верующий человек, потому что родилась и выросла в семье священника. Вы правы, голос мой, это дар Божий. Я с детских лет пела в церковном хоре.
Так начала своё печальное повествование Анна. И взгляд её, словно пройдя сквозь стены дома, устремился к родным и близким ей людям.
Анна родилась в небольшом городке в семье первосвященника. Кроме неё, в семье было ещё двое детей. Анна была старшей, поэтому часть заботы о младших детях, ложилась на её плечи. У девочки был необыкновенный голос, который все считали даром Божьим. За этот голос её называли ангелочком. Красивая и умная, действительно похожая на ангелочка, Анна с трёх лет пела в церковном хоре и знала порядок всех служб. Она с глубоким уважение и почитанием относилась к своим родителям, и ей и в голову не приходило ослушаться их, в чём бы-то ни было. Девочка росла весёлой и доброй христианкой. Она никогда не проходила равнодушно мимо чужого горя, за это её любили все прихожане. А отец души в ней не чаял.
Часто он говорил о ней так:
- Анна, если бы ты родилась мальчиком, какой хороший священник получился бы из тебя. Но Богу было угодно сотворить тебя женщиной. Значит, твоё предназначение на земле, в чём-то другом.
В этом же храме нёс службу второй священник, в многодетной семье которого рос мальчик Андрей, ровесник Анны. Дети росли рядом, вместе были на службах в храме, только Андрей всегда был около мужчин, прислуживал им во время службы.
Андрея готовили в священники. В десятом классе между Андреем и Анной возникла любовь. Обрадованные родители нарекли их женихом и невестой. После окончания школы Андрей уехал получать образование в духовную семинарию, Анна же поступила в ВУЗ и получила юридическое образование. Получив каждый свою профессию, молодые люди вернулись в свой город к родителям.
И начались приготовления к свадьбе.
Андрей и Анна были счастливы, их родители были счастливы вдвойне.
Мать Анны шила своими руками для дочери венчальное платье. Как-то раз весёлая и счастливая Анна неожиданно вошла к матери и, к своему удивлению, увидела, что та плачет.
- Мама, мамочка, – бросилась она обнимать мать, - почему ты плачешь?
- Ах, доченька моя дорогая, - вытирая слёзы, заговорила мать, - это не только глаза, но сердце моё плачет о тебе.
- Ну почему, мама, - удивилась Анна, - я выхожу замуж за любимого человека, да и Андрей меня любит, ты это знаешь. Мы никуда не уезжаем, будем жить рядом с вами, а с тобой мы будем видеться каждый день на службе. Так о чём же ты плачешь, мама?
- Разумом я всё понимаю, да вот сердце, материнское сердце не обманешь, дочка.
За неделю до свадьбы случилось несчастье. Кто-то, обкашивая траву, вокруг храма, оставил неприбранную литовку. Дети играли в догонялки, и младшая сестрёнка Андрея со всего размаха наскочила на эту литовку. Порез получился огромный и страшный.
Девочка лежала на земле, а из разрезанной вены пульсирующими толчками изливалась алая кровь на зелёную траву. Сгрудившиеся вокруг дети с ужасом смотрели на это, и не знали, что делать. Наконец кто-то из них догадался позвать взрослых. Вызвали скорую помощь. Анна подбежала к девочке, когда там уже был Андрей и её отец.
Увиденная картина ввела Анну в стопор. Она на какую-то долю секунды остолбенела. Затем её мозг, странным образом, хладнокровно и бездушно, как компьютер «отщёлкнул» вариант её дальнейших действий. Анна опустилась перед девочкой на колени и спокойно и аккуратно, словно она всегда этим занималась, соединила вену, кровь остановилась. Затем ниточка за ниточкой она соединила все перерезанные жилки на ножке девочки. Соединила сухожилье и мягкие ткани, последними соединила разрезанные концы кожи. Рана закрылась. Наложив обе руки на закрывшуюся рану, Анна начала читать молитву.
Скорая помощь забрала девочку в больницу, но хирургического вмешательства не потребовалось. Прошло несколько дней, и девочка, как и прежде, играла в догонялки с другими детьми. Отец, наблюдавший за действиями Анны, призвал дочь на исповедь.
- Сколько раз, таким образом, ты помогала людям? – суровым голосом задал он вопрос Анне.
- Ни разу святой отец, - испугавшись его голоса, ответила Анна, - это случилось впервые.
- Где ты этому научилась? Я понимаю, там, где ты жила было много соблазнов.
- Я нигде этому не училась. Всё произошло само собой.
- Почему ты это сделала?
- Мне стало жаль девочку. Что-то, мне не ведомое подсказало, как нужно правильно закрыть рану.
После этой исповеди отец стал внимательно присматриваться к дочери.
А Андрей вдруг стал избегать встреч с ней.
После вечерней молитвы Анна сидела в своей комнате, не зажигая света, и сосредоточенно думала о том, почему отец и Андрей поменяли к ней своё отношение.
Что плохого было в том, что она помогла сохранить девочке ногу? Почему Андрей так холоден с ней после этого поступка?
Душа её страдала, а сердце болело физической болью.
Вдруг она поняла, что с ней сейчас случится что-то необыкновенное.
Мысли её расплылись, и она легко вышла из своего тела и шагнула вперёд. Совсем нетрудным, оказалось, оставить своё неподвижное, разом отяжелевшее тело сидеть на месте, а самой лёгким, неслышным шагом выйти из комнаты.
Утром она сама пошла на исповедь к отцу.
- Поверьте, святой отец, я не понимаю, как это получилось, только тело моё осталось сидеть в комнате, а сама я гуляла, где хотела.
Отец испугался услышанного от дочери. Он наложил на неё наказание.
Целый день Анна пила только воду и стоя на коленях перед иконой Божьей Матери, молилась, плакала и просила о прощении.
А вечером, в своей комнате, ей с непреодолимой силой захотелось снова ощутить миг сладостной свободы. Почувствовать радость и чувство незримой опасности от ощущения, будто она заглядывает куда- то за край бытия. На какой-то миг ей открывалась двойственность этого бытия, на долю секунды приподнимался занавес, за которым была совсем другая жизнь, она истаяла, быть может, прежде нынешней. И эта троичность: вчера, сегодня, завтра – замыкалась в кольцо.
Утром на исповеди (с этого дня Анна должна была исповедоваться каждый день), отец спрашивал её:
- Что ты при этом чувствуешь?
- О, в это время я обретаю свободу! Вернее сказать, я становлюсь свободным духом, который может странствовать по всей Вселенной, наблюдая настоящее и угадывая грядущее. В этот момент я превращаюсь в сгусток чистой энергии.
И получаю от этого огромное наслаждение и ни с чем не сравнимую, никогда прежде не испытанную радость.
И снова Анна целый день молилась на коленях. А, вечером выходя из Церкви, она столкнулась с молодой прихожанкой, на руках у которой плакал грудной ребёнок.
- Покажи его хирургу, – посоветовала она матери, - у него паховая грыжа, поэтому он плачет.
Сказав это, она положила свою руку ребёнку на головку, и малыш успокоился.
Узнав об этом, отец, запретил Анне выходить из своей комнаты и общаться с кем бы то ни было. Однако Анна хоть и подчинилась отцу, но уже не хотела делать так, как ей велят. Она хотела делать так, как будет для неё интереснее и нужнее. Она слишком хорошо ощутила свою «ИНАКОСТЬ». Поэтому больше не желала подлаживаться под всех.
А по городку поползли слухи, будто у первосвященника дочка стала шаманкой.
Андрей попросил встречи с Анной.
Она смотрела на юношу и любовалась им. Внешне он пошёл в отца: богатырский рост, каштановые волосы, ярко-зелёные глаза, открытая, приятная улыбка с ямочками на щеках.
Никогда она не любила его так сильно, как сейчас. Никогда прежде не нужна была ей его поддержка так остро, как сейчас.
А Андрей, пряча глаза, говорил, - я люблю тебя Анна, но ты пойми меня, мне нельзя жениться на девушке которую называют шаманкой. Я священник.
И ушёл, даже не поцеловав свою невесту на прощание.
Анна заплакала, и плакала долго и тяжело. Щемящее чувство одиночества овладело всем её существом. Так бывает когда человек, нам дорогой, предаёт нас.
Но это был не последний удар судьбы.
- Вы должны отлучить её от церкви, - сказал отец Андрея первосвященнику. – В неё вселилась нечистая сила и люди называют её шаманкой. А, как вам известно, шаманам не место в Храме.
Они были в Храме вдвоём. После его слов казалось, что даже тишина замерла где-то под куполом. А пламя свечей остановило своё мерцание. Не слышно было ни единого звука.
- Вы считаете, что я могу совершить этот обряд над собственной дочерью? – едва сдерживая себя, ответил вопросом на это чудовищное заявление отец Анны.
- Она вам дочь дома. А в Храме она такая же прихожанка, как и все. Поэтому ваша прямая обязанность совершить отлучение.
В одну минуту постаревший отец позвал дочку для разговора к себе в комнату. Анна понимала, что сейчас решится её судьба, и внутренне была готова ко всему.
Отец долго молчал. Когда он заговорил, голос его дрожал от волнения.
- Дочь моя, ты умный, талантливый и необыкновенный человек. Конечно, ты знаешь библейскую истину: «во многая знания – многая печали».
Есть вещи, которые человеку не следует знать. Судьба не случайно оберегает нас от знакомства с теми или иными подробностями, не зря прячет от нас детали.
Сокровища, которые ты хранишь в глубине души своей, не следовало выносить на поверхность.
Потому, что люди пока ещё не готовы принять это могущество. В нашем мире явления, которые не могут быть объяснены наукой, не имеют права на существование.
Таких людей, как ты, всегда называли ведьмами, и охота на них никогда не прекращалась. Просто сейчас предпочитают действовать не раскалённым железом, а насмешкой и глумлением. Каждый, кто случайно открыл в себе дар, не осмеливается говорить о своей таинственной способности, потому что боится травли.
Как отец, я тебя понимаю и принимаю такой, какая ты есть. Но я ещё и священник.
Он снова замолчал. По выражению его лица было видно, как трудно ему сказать то, что он должен сказать. Он знал, что его последующие слова нанесут необратимый удар его дочери. И сердце отца обливалось кровью. Наконец он решился:
- Анна, как священник я должен отлучить тебя от церкви.
От этих слов Анна вздрогнула и побледнела, как мел. В эту минуту в её душе что-то надломилось. Она была рождена в вере и с этой верой жила. Вера её была осознанной и глубокой. Она не представляла свою жизнь вне веры. Отлучение от церкви для Анны было равносильно смерти.
Словно не веря своим ушам, она вопросительно и недоумённо посмотрела на отца. Он сидел напротив дочери, опустив голову и закрыв лицо руками. Анне показалось, что он плачет. Она поднялась со своего стула подошла к отцу, обняла его за голову и как взрослая мать, жалеющая своего ребёнка, прижала его к своей груди.
- Папа, папочка, ты только помни, что я люблю тебя, и всегда буду любить, где бы я ни была. Спасибо тебе за то, что ты не осуждаешь меня. А твоего позора я не допущу. Тебе не придётся отлучать собственную дочь.
Только я не понимаю, если уж природа наделила меня таким даром, то разве не для того, чтобы сказать людям о чём-то способном помочь спасению их души.
За что они меня осуждают?
Анна замолчала, слёзы душили её и мешали говорить. Усилием воли, она взяла себя в руки, и продолжила:
- Понимаешь, отец, этот дар, посланный мне то ли Богом, то ли Дьяволом, растёт и ширится в моей душе и в моём теле. Присутствие этого дара в моей жизни ощущается мною, как что-то огромное, почти опасное. И я должна сама понять, что мне с этим даром делать и как жить дальше. А ты прости меня ради Бога, если сможешь.
После разговора с отцом Анна провела всю ночь в мучительных раздумьях. Она понимала, возврата к прежней жизни не будет. Там за чертой останутся не только её светлое детство и счастливая юность, но также останутся горячо любимые братишка и сестрёнка, её обожаемая мамочка.
С детства любимый храм, любимые прихожане. Она помнила, что прихожане тоже любили её и благотворили за Божественный голос.
Однако она понимала и другое: то, что ненависть в людях почти всегда глубже, чем любовь.
Вся её прежня жизнь, рухнула. Безумным, заманчивым и страшным предстало перед ней ближайшее будущее.
На рассвете, взяв с собой немного денег, Анна ушла из дома. Нелегко далось ей это решение.
Она путешествовала от одного населённого пункта к другому, останавливаясь иногда на неделю, а иногда на месяц, при церквях и в монастырях. Анна помогала всем, кто обращался к ней за помощью, и шла дальше. Но она быстро уставала от людей.
Ей иногда было необходимо одиночество.
Так она дошла до посёлка, где нашёл её Александр Васильевич.
- Ну вот, теперь вы знаете обо мне всё, - закончила свой рассказ Анна.
Александр Васильевич был потрясён услышанным. Прося Анну рассказать о себе, он был готов услышать о несчастной любви или о чём-то подобном. Но, то, что эта красивая девушка с Божественным голосом и ангельским лицом - шаманка, не укладывалось у него в голове.
Ночью, ворочаясь в постели без сна, он думал: « Никогда бы не поверил, что в наше время, для такой красивой, современной, с высшим образованием девушки, так важно, отлучат её от церкви или нет. Бред какой-то! Интересно, а если бы она рассказала о себе то, что она убийца, я воспринял бы это гораздо спокойнее и наверняка оправдал и пожалел бы её. Почему меня так смущает её необыкновенный дар? Чем она виновата перед нами? Тем, что своим внутренним миром не похожа на нас? Интересно, а сам я во что верю? От веры в Бога я далёк, а от веры в шаманство, тем более».
Он уснул только под утро. А утром не знал, как вести себя с Анной. Заметив его замешательство, Анна улыбнулась ему своей мягкой улыбкой и сказала:
- Александр Васильевич я вам безмерно благодарна за ваш приют и если сейчас вас смущает моё присутствие в вашем доме, я уйду.
- Подожди Анна, - смутился он ещё больше, - не спеши. Дай мне прийти в себя.
Я обдумаю всё и скажу тебе о своём решении.
Вечером того же дня, когда детей уложили спать, Александр Васильевич позвал девушку к себе. Усадив её всё в то же кресло, он задал ей вопросы, мучавшие его весь день.
- Скажи мне Аннушка, – он впервые назвал её этим ласковым именем, - а как ты живешь сейчас? Ну, в смысле, о чем мечтаешь? Ты по-прежнему уходишь с земли? А если уходишь, как ты возвращаешься? Но если тебе нельзя говорить об этом, не отвечай мне.
- Нет, нет, не волнуйтесь, - спокойно сказала Анна, - я отвечу на все ваши вопросы.
Мне понятно, о чём вы хотите знать.
На этой земле наше время – священно, и нужно праздновать каждое его мгновение.
Однако сейчас я живу в этом мире словно по чьей- то воле.
Судьба приводит меня к тем людям, которые нуждаются во мне, и я помогаю им.
Но всей душой я мечтаю только об одном – снова и снова увидеть тот мир.
Невидимая и немыслимая ни для кого сила поднимает меня наверх.
Но есть серебряная нить, которая соединяет меня с землёй.
Когда придёт время, остаться там навсегда, я перережу эту нить и всё.
Всю последующую неделю Александр Васильевич ходил задумчивый и ни о чём не спрашивал Анну. За то время, которое Анна прожила в его доме, он всей душой привязался к этой удивительной девушке. Однако, узнав из её рассказа правду, не мог решить для себя, что для его семьи будет лучше - покинет Анна их дом или останется с ними навсегда? Он видел, а, скорее всего, чувствовал, что после их разговора Анна
как бы отдалилась от всех. Она ходила бледная, а под глазами у неё залегли круги. Сами глаза у неё были отрешёнными, словно Анна всё время смотрела вовнутрь себя. Казалось, что её мучает один и тот же вопрос, на который девушка не может или не хочет найти ответ.
Мишка, чувствуя боль её души, всё своё свободное время проводил рядом с Анной. Иногда он прижимал её голову к себе и гладил красивые волосы девушки так нежно, словно прощался с ней навсегда. Даже, Вовка вернувшись из детского сада, не шумел, и весь вечер ласкался к ней.
- Скажи, - заглядывая ей в глаза, спрашивал он, - ты меня любишь?
- Конечно!- трепетно прижимая к себе ребёнка, отвечала она,-
- прошу тебя, ты всегда об этом помни.
В этот день у Александра Васильевича на душе было неспокойно. Он корил себя за то, что так и не смог принять однозначного решения по поводу Анны. Целый день работа валилась у него из рук, и он решил пораньше вернуться домой.
В доме было, как- то по особенному, чисто и тихо. Александр Васильевич прошёл в зал и там, в кресле увидел неестественно неподвижное тело Анны.
Он сразу же понял всё. Она все-таки перерезала свою нить. Она ушла, ушла навсегда.
Он не осуждал её, понимая, что девушка никогда не сумела бы обрести душевный мир.
Остаться на земле, для неё значило, что остаток своей жизни она наблюдала бы за мучительным столкновением своих сокровенных мечтаний с нашей общей действительностью.
Помочь сайту
Поздравления
