- Беда! Беда у нас! - влетел в избу Пракша.
Мы собирали тороки в дорогу.
- Что, опять псоголовые?! - бросив торок, метнулась к топору Таля.
Истома выхватила нож из самодельных ножен, напряглась, потемнела лицом.
- Ну, их в… - Пракша сочно ругнулся в адрес псоголовых. - Ским пропал! Чую, беда с ним…
- Опять, поди, плотской сладости захотелось, - Таля рубанула воздух топором. - Доберусь я до тебя сластолюб!…Купанием не отделаешься!
- Я добавлю, - сказала Истома, возвращая нож в ножны.
- Что ж мы стоим? - вскрикнул Пракша. - Бежать нужно…вызволять…
И мы побежали. Впереди Пракша, чуя след Скима, за ним неслась Таля, на бегу срубая мешавшие ветки, от неё не отставала Истома, в полголоса обещала за всё отыграться на бедняге Скиме.
Я чуток поотстал. Покидая избу, в отличие от девчонок, я почему-то прихватил набитый торок, и теперь он бухал по моей спине, мешал бежать. Я уже не единожды порывался бросить его, но руки отказывались совершить это действо.
Как сказывают в сказах, долго ли, коротко ли, выбежали мы на поляну, приостановились, дабы справиться с дыханием.
- Твоя правда, Таля, - сказал, натужно дыша Пракша. - Была лисья девка…
- Кастрирую как барана! - выдохнула Истома.
Таля тоже что-то хотела сказать, но тут над нашими головами завис Филька:
- Поспешайте, други! Ваш товарищ доживает последние минутки…
- Что с ним?
- В лапах лесной колдуньи. Зелье из вашего дружка варить думает…
И мы побежали с удвоенной силой, с новым вожатым: Филька сверху направлял нас на короткий и верный путь.
Я мучительно перетряхивал свою тщедушную память, в надежде выудить хоть что-нибудь полезное сейчас. Ведь мы можем не успеть добежать… Но только обрывки, всего лишь обрывки мелькали в моей голове. В отчаянье я готов был расплакаться, и слёзы уже подступили к горлу, но почему-то замерли там колючим комом.
И, наконец, мы выбежали на поляну, и увидели избушку колдуньи. И застыли, оторопев от увиденного: гигантская мохнатая змея ныряла в подслеповатое оконце, чтобы тотчас вынырнуть из распахнутой двери и вновь ныряла в оконце.
Пока мы стояли истуканами, Филька высмотрел, что нужно и сообщил нам:
- Это лешак завихрил. Отвлекает колдунью…
Мы тотчас пришли в себя, и увидели, что "змея"- это кружащаяся в вихре опавшая листва. Пракша метнулся к двери, Таля с Истомой за ним, а меня почему-то повлекло к оконцу.
На кусте, что напротив оконца, сидел Шух и мельтешил в воздухе руками, что-то напевно бормоча.
- Шух, всё, более не надо, - окликнул я лешего.
"Змея" в очередной раз изготовилась нырнуть в оконце, но перед ним вдруг рассыпалась - у моих ног выросла горка разлохмаченной листвы.
- Успели, стал быть, - устало обронил леший и шустро спустился вниз.
Избушку сотрясло, в ней что-то грохнуло, затем пронзительно вскрикнули. Я сунулся в оконце, но тут же отпрянул: горячее облачно ударило мне в лицо. Из глаз брызнули слёзы, а в ноздри точно букашки влетели и затрепетали крылышками.
На меня напал чих. Я чихал и чихал, и не мог остановиться. Вскоре мне казалось, что нос распух так, будто в нём не букашки, а уже целые вороны застряли и тщетно пытаются выбраться наружу.
Как из далёкой дали я слышал голос Шуха, но слов разобрать не мог.
Внезапно, он сделал мне подсечку, и я рухнул на лиственную кучу. Шух тотчас поднёс к моему лицу руку, дунул, и меня обдало пыльцой. Через мгновение зуд в носу прекратился, букашки-вороны его покинули - я был в полном здравии.
А из всех отверстий избушки вылетал разноголосый надсадный чих.
Мы с Шухом вбежали внутрь. В обломках стола лежала старуха, в шее у неё торчал нож Истомы, а голова старухи раздвоена поперёк ударом топора. По углам корчились в частом чихании Таля, Истома, Пракша и невредимый Ским.
- Охо-хо, - вздохнул Шух. - Это ж сколь надо собрать пыльцы на такую ораву…
Помочь сайту
Поздравления
