Плач крыльев -2

К полудню стало ясно, что далеко они не уйдут. Ночная метель сделала отряд Альмода заложником  гор, скрыв знакомые тропы. Не помогли и снегоступы, которые воины споро смастерили из лозы тальника и нарезанной  на полосы кожи убитых драконов. Люди еще худо-бедно могли передвигаться, а вот лошади по брюхо проваливались в рыхлый снег и тревожно ржали.

- Что, брат, может привал? Переждем пару-тройку дней? И ребятам нужен отдых, - Арн Льот  окликнул,   бредущего рядом повелителя.

- Да. Ты прав. Бессмысленная трата сил. Выбирай место.

- А что его выбирать? Вон Эйнар,  уже  пожалуй, выбрал поляну. Глянь!

Альмод  остановился и посмотрел куда указывала рука друга. В центре  практически круглой поляны  неподвижно стоял скальд, раскинув руки, и закрыв глаза. Его губы беззвучно шевелились.

- Новую вису что ли  сочиняет? Или колдует? Что он застыл, как истукан? – хмыкнул вояка и толкнул друга  плечом.

- А ты спроси. Я тебе, что ведун?

- И спрошу! – и  Арн-Льот решительно затопал, проваливаясь в снег:

- Эй! Эйнар! Ты вису новую сочиняешь? Или колдуешь? – прокричал он на ходу. Потом резко остановился и обернулся к воинству, - парни! Привал! Ставьте наметы!

Эйнар опустился на одно колено и почтительно склонил голову. Несколько секунд ничего не происходило, а потом он резко встал и повернулся в сторону подошедшего  командира.

- Нет. Молился Бальдру и Соль. Сегодня их день. День Солнца. А новую вису я действительно сочинил. Вчера.

- Вот  сегодня и прочтешь! Будем праздновать! – возвращаясь к коню.

Вечером в середине, вытоптанной поляны,  пылал костер. Вокруг него на подстилке из лапника расположились люди. 

.

- Эй, парни! Что-то вы примолкли после трапезы! Нельзя унынием встречать день Солнца!  Давай–ка,  скальд, порадуй! Что ты там сочинил?

Эйнар усмехнулся, откладывая  кусок жареного мяса и зачерпнув пригоршню снега, вытер руки. Прислонился к стволу дерева, сложил руки на колени и закрыл глаза. Глубоко вдохнул, запрокинул голову и начал читать.

Озеро вкруг обступили мёртвые хмурые скалы.

Тайный чертог для себя здесь великаны снискали.

В местности, подле лежащей — глухо, ужасно, и серо.

За водопадом гремящим бездонно чернеет пещера.

В озере темные воды, не знавшие сини небесной.

В них испокон обитают твари, рождённые бездной.

Здесь где-то свили гнездо потомки преступного рода.

Меч свой берёт Беовульф и отважно скрывается в водах.

Воины ждут и молчат. Быстро уходят минуты.

Битвы не слышатся звуки — глушат их вод перегуды.

Вздрогнули вдруг храбрецы. Сурово нахмурили брови.

В озере, полном химер, вода закипела от крови.

Сильным, бесстрашным бойцам взоры туманит досада —

Пена окрасилась кровью в кипени струй водопада.

Чудища выплыли вновь и в алой купаются пене.

По Беовульфу король справит поминки в Олене.

Ратники тянутся к дому. Правды не знает дружина.

Только не мёртв Беовульф — пред ним расступилась пучина.

Держат главу великана могучие руки героя.

Вместе с огромным мечом — призом смертельного боя.

Так что не надо бояться, что тропы теряются в хмари,

Что на поверхности жизни — мерзкие злобные твари.

Длится кровавая битва, и в мрачной таинственной глуби,

Меч добывая в бою, восславятся доблести слуги.

- Я думал ты о нашем походе, парень, вису сочинил, а ты о других героях.  Слышал я, как-то поэму о Беовульфе. Но он в той истории убил дракона и погиб. А ты вроде бы и не об этом. Или просто другую историю сочинил? -  разрушил тишину Повелитель, - или не сочинил?

- Не сочинил, - Эйнар обернулся у Альмоду и кивнул:

- Не сочинил. Пересказал. А Беовульф действительно  умер, после того, как убил дракона. Черного дракона. Он истек кровью. Дракон ему руку оторвал.

- Ты откуда …

- А я вот думаю, а почему они все цветные? Ну, драконы наши? – перебил говоривших, Эрик  -  самый молодой из Ушедших на Смерть.

- Цветные? Это у девок юбки цветные, парень, а драконы? Они… у них масти разные, как у лошадей – поддержал тему еще один воин.

- Нет, правда! Мы каких только не видели! Черный был? Был. Красный? Серый был. Зеленый. Я вот даже золотого видел!

- А что ж не убил? Золотого? – заржал еще один воин, - нам бы того золота на всех хватило!

- Он высоко летел!

- А может просто солнце ему крылья вызолотило, дурень? Или может это был король драконский?

- У них нет королей. Свободные они, - Эйнар встал и отошел за границу света. Повелитель проводил его взглядом, а спустя пару минут встал и тоже отошел от костра следом за скальдом.

 Парень ушел не далеко. Он стоял в привычной уже для Альмода позе: раскинув руки и запрокинув голову к звездам.

- Так все же, почему  они цветные?

- Серый, красный, черный, зеленый, белый - Преданность, Любовь, Ненависть, Ярость, Скорбь.

- Белый? Я не видел белых. Да и красного только одного.

- Нет в небе сейчас белых, Повелитель. И не потому, что в мире скорби не осталось. Потому, что чистая, не смешанная ни с чем скорбь  почти не встречается. Дочь, сын, жена скорбят об ушедших к другим берегам, искренне скорбят, но любовь, преданность, честь держат их, мешая взлететь. А чтобы так, чтобы в человеке только скорбь осталась? Давно не было. А красный дракон в небе действительно один.  Вернее одна, - Эйнар, опустил руки и обернулся к Альмоду. Тот будто притянутый этим взглядом шагнул и, крепко схватил  парня за грудки:

- Что? Что ты знаешь? О чем все время не договариваешь? Говори! Я прав? Это она? Сванвейг?

Время остановилось взглядом двоих. Скальд, не опуская глаз, кивнул :

- Да, Повелитель, это она. Вся ее жизнь была любовь. Любовь к  родителям, потом к тебе, потом к Айсе. И каждый раз, когда в ней разгорался новый костер любви, предыдущий не мерк. Он становился больше. Любовь поглотила ее всю…И пришло время защитить своей любовью тех, кого она любит от черной ненависти и она встала на крыло. Растерялась правда. Не успела защитить родителей. И если бы, отец Эрла,  старина Хью, не шагнул вслед за ней и не прикрыл ее тогда своей преданностью, она бы уже не летала, и в нашем мире не осталось любви.

- Почему не осталось? Я все еще ее люблю.

- В тебе была жива лишь память о любви, Повелитель, до тех пор, пока она  не напомнила о себе. До этого в твоем сердце жила боль, и чувство долга, необходимость заботиться об Айсе, твоих землях, людях здесь живущих. А любовь – нет. Это были отголоски. Но сейчас я снова слышу ее в твоем сердце.

 Эйнар склонил голову в жесте почтения и пошел в сторону костра.  Смех и шутки раздавались в тишине ночного леса и эхо, играя словами, бросало их от камня к камню.

- Стой! Кто ты? – рука , нагнавшего парня повелителя легла на плечо.

- Дракон. Красный дракон. Верней тот, кто им был.

Очень медленно рука Альмода скользила по плечу, будто осмысливая только что услышанное, а потом, опустившись до локтя, сжалась и рывком развернула парня.
- Рассказывай!
- Долгая история. Много ветер песен спел с тех пор.
- Пусть еще одну споет, - усмехнулся мужчина.
Эйнар стряхнул руку и зашагал назад. Встал на прежнее место и поднял лицо к небу, будто испрашивая у него позволения,  и сказал:
- Это было давно. Твои предки только пришли в эти земли. С мечом пришли. Крови пролито было много. Смертей много. Безвинных. И вспыхнула ненависть к завоевателям. Многие в ней захлебнулись. Один за другим взмывали в небо черные драконы, не помнящие, кого и за что они ненавидят. И  изливали они свою злость, сжигая в пламени деревни. Вот тогда и стали появляться драконы, - он вдруг усмехнулся, -  цветные. Но, чтобы человек стал драконом, в нем не должно остаться никаких других чувств, кроме одного. Во мне не было ничего кроме любви, когда я закрыл собой тех, кто мне дорог. И она шагнула за мной. В ней даже не успел родиться страх, когда она увидела мое превращение. Главным было не потерять меня, быть со мной вместе.

- Подожди, парень, но ты же человек? Или ты и сейчас  можешь взлететь драконом?

- Не могу. Любовь уже не владеет мной безраздельно. Ушла она.

- Ты разлюбил ее? Как ее звали?

- Хельга. Ее звали Хельга, -  скальд ссутулился и, проваливаясь в снег, пошел прочь.

- Постой! Как ты вернулся?

- Во мне родилась боль и скорбь.

- А она?

- Ее убил черный. ( Продолжение думается)