КОГДА ПРИДЁТ ЗАЗИРКА(русское фэнтези) 54-55

ГЛАВА 54

Твердыня напоминала новогоднюю ёлку, опоясанную гирляндой огней: дозорные с факелами на каждом шагу. У кибиток горели костры, вверх клубами уходил дым, запах варёного мяса пропитал воздух. Ржали лошади, блеяли овцы.
- На самом верху есть окно без рамы.
Бакуня щёлкнула клювом, что, видимо, означало: хорошо, поняла.

Нас ожидал полный облом: в комнате были дозорные, в безрамном проёме торчали горящие факелы.
Бакуня поднялась над крышей и опустилась на полуразрушенный шпиль.
- Что будем делать? Шустрые ребята, обложили все входы.
- Надо подумать...

"А чего думать? - внезапно хохотнул в моей голове Вадим. - Варвара, какими судьбами?"
"Да вот пришли посмотреть: какие нахалы приватизировали чужое имущество?"
"Я, Варюша, я теперь хозяин этой избушки. А скоро, и всЁ остальное будет моим."
"Не подавишься?"
"Никак нет. Чем тут давиться? Слушай, Варь, предлагаю выгодный союз".
"Союз? Расшифруй".
"Ты помогаешь мне угробить Морока. Я... не трогаю Жирдяя и твоих друзей, отдаю тебе Зерно - и довольные разбежимся. Вы домой, а я... тут поцарствую".
"Наполеон плохо кончил..."
"Ха! Все твои наполеоны, македонские - тупые мужики! Даже хуже - дебилы..."
"Не переоцениваешь себя?"
"Не боись. Я и без тебя одолею Морока, но хочется побыстрее."
"Что же сдерживает?"
"Да есть небольшие заморочки. Как? Согласна?"
"Не согласна, разумеется. Я тебя презираю! Ты ещё ответишь за погибших в Долине! Кретин!"
"Ну, сучка, пожалеешь! Хотел по-хорошему... Хотел уже отказаться, теперь из принципа трахну тебя!"

Рядом с нами в стену ударила стрела. Бакуня взлетела и...
- Я не могу тронуться с места! - отчаянно закричала, яростно махая крыльями, но оставалась на месте.
- Всё, отлетались, мокрощелки! - Перед нами, метрах в трёх, возникло плоское и круглое, как лепёшка, облако. На нём, полуразвалясь, сидел Вадим. На груди его искрился, синим светом Камень Смаргла. - Зря ты, Варька, так... Я, правда, хотел по-хорошему разбежаться. Теперь умолять будешь.
- Не дождёшься!
- Будешь, будешь. А я поизгаляюсь от души.

Нас обдало жарким ветром, и Бакуня, дико закричав, стала падать, а я... осталась висеть в воздухе. И с ужасом наблюдала, как с Бакуни слетели перья, и ощипанная тушка грохнулась на крышу, покатилась по скату. На полпути тормознула, а через секунду на этом месте сидела совершенно голая девчонка.
- Классный трюк, - засмеялся Вадим. - Ты ещё сомневаешься в моих силах?
- Подонок ты! Со слабыми воевать...
- Но ты не слабая! Напомни, что тебе всучила эта простодушная мумия? Продемонстрируй...

Он знал, что говорил: Спица поразительно безучастная прилипла гвоздиком к ладони, и ни гу-гу, а посланные мною удары, ушли в никуда.
- Ах, какая жалость! - продолжал издеваться Вадим. - Бедная Варька с погремушками...Что-то мне в тебе не нравится.
Меня вновь обдало жарким ветерком, и одежда расползлась, словно бумажная, скользнула хлопьями вниз. Я осталась в одной крапивной рубашке.
- Прикольный видок! - мерзко хохотал Вадим. - А сиськи, покажи сиськи...
Невидимая сила мягко перевернула меня вниз головой, рубашка опала, закрыв мне лицо.
Душили слёзы... Кровь прихлынула к голове, сознание помутилось...
Я отчаянно захотела умереть...

Г Л А В А 55.

Я не умерла. Я стала, как хомячок, обитательницей аквариума или террариума, как хотите. Вадим поместил меня в одну из ячеек Хранилища. Без рубашки. Ворох соломы. Лоскут кожи, на нём кувшинчик с водой, рядом деревянная миска с едой.
Гадёныш! лучше бы заморозил, чем устраивать этот зверинец! Поизгаляться решил по полной программе... Ублюдок недобитый!

- Всё хамишь, детка?
Я глубже зарылась в солому. Знакомое уже кресло-трон стояло как раз перед моей ячейкой. Вадим небрежно развалился в нём. Перед ним столик, уставленный яствами. Курдуш с любезной улыбкой прислуживает.
- Сволочь ты последняя!
- Почему последняя? Я - первая и единственная, - хохотнул Вадим, отбросив обглоданную кость на пол. Курдуш попрыгал к ней, подобрал, вернулся к столу. - Пусть я сволочь, но Великая! Скоро это будет высоким титулом. Я заставлю всех произносить его с трепетом! - Вадим был, явно, под хмельком. - Варька, зря ты выкобениваешься... Мы б с тобой такое тут зафигачили! Они же все бараны... чурки... А мы бы их пасли... и стригли, стригли... Клёво! Я - царь! Варьк, хошь быть царицей? Молчишь, сучка... Молчи, молчи... Счас мои ребятки притащат твоего поджаренного котяру... он вернёт тебя в прежний вид. Потом мы покувыркаемся... А после я назначу тебя... уборщицей... Эй, образина, нам нужна уборщица?
- Да, господин, - поспешно ответил курдуш.
- Здесь будет моя фазенда... Варька... уборщица... Этот трухлявый хрен... Морок... будет туалеты чистить... Ха! прикольно будет. Из Жирдяя... чучело сделаю... в спальне поставлю...

Я не могла больше слушать пьяный бред и заткнула уши. В голове стоял гул, тело ззудилось от соломенной пыли, в ноздрях неприятно покалывало. Меня захлестнуло отчаянье, которое потихоньку перетекало в апатию. В голову грубо врывался развязный голос Вадима, описывающий, что и как он будет со мной делать... Слабая попытка поставить барьер, увенчалась лишь наполовину: точно у радио приглушили звук.
Как великое спасение пришёл сон. Но и он... прикинулся спасителем, а на самом деле был жестоким истязателем: кошмарами пытал... Ужасные сцены гибели Димки, Добрана... Зверское насилие над Бакуней, Зарёмой, мной...

Вскакивала с криком, обливаясь потом и слезами. Всё тело саднило, как одна сплошная рана: исколотое соломой, разъеденное жгучей смесью из пота и соломенной трухи... У меня началась горячка... Время потеряло всякий смысл: я то проваливалась в "камеру пыток", то возвращалась в "камеру отдыха"... Помещение то ярко освещено, то в полном мраке... Совершенно не понимала: у меня в глазах темно или, действительно, в помещении гасили свет... Вадим то был, то его не было... Голова казалась огромным раздутым шаром, по которому кто-то, издеваясь, хлопал ладонями...

Однажды - не знаю, сон или явь - я увидела рядом курдуша... Вынул меня из соломы, положил в неглубокое блюдо, затем дважды облил водой из кувшина... выгреб солому, насыпал, свежую... вынул меня из воды, сунул в тряпицу, и положил на солому... и, словно издалека, долетел свистящий шёпот:
- Ладушка, вам кушать надо... совсем ослабнете... занедужите...
- Что... с Бакуней? - с трудом протолкнула сквозь горло слова.
- Не велено с вами разговоры вести...
А глаза... глаза его точно говорили: жива, жива твоя подружка...
Курдуш торопливо удалился и свет погас.

Бакуня жива!.. Судя по выражению глаз курдуша, она в мерзких лапах Вадима-Кавардака. Жива... это хорошо или... я вот тоже жива... Но можно ли назвать это жизнью? Лучше смерть! Лучше? Кому? Только тебе... Полный эгоизм получается... Ну, хорошо, я, Варька, вечная трусиха и размазня, раскисла, пала духом... А та, другая, из легенд... как бы поступила? Мужественно, стойко... Как ещё? несгибаемая воля... Ох, где их взять, если сроду во мне не было мужества... воли... и гнули меня родичи в бараний рог...

"Жалистная история, - пьяно гыкнул Вадим. - Счас докушаю и приду... по головке поглажу, слёзки утру..."
"По долинам и по взгорьям шла коза с бидоном сливок а навстречу лысый ёжик тыкву синюю катил в тыкве той сороконожка грызла семечки и пела что о туфельках на шпильках измечтались её ножки... "

Барьер получился глухой и прочный. На чём меня прервали?... Мифическая Зазирка... А, шут с ней, что мне до неё! Что делать? Что?! Обещанное "счас" что-то долго тянется... Значит, облом? Не всё коту масленица! Нет! сравнивать эту мразь с котом - обидеть весь кошачий род... Извините меня, киски! Зеб в Долине и Оберег не сломлен! Это радует... и вдохновляет... А мразь пьянствует... Жри больше... в три горла, и пусть тебя зелёные чёртики удавят! Ах, Ладанея, Ладушка, вот опять ты позарез нужна... Прости, конечно, я понимаю... тебе не легче там... в Пекле,... но хоть подскажи... дай совет, как мне быть... Боюсь сойти с ума от такой "жизни"...
Может, последовать совету курдуша... есть, пить... и надеяться,... что однажды придёт свобода? Как, как остаться человеком, если я уже уподобилась животному: где стол, там и туалет?
Оглушающе подступили слёзы, и я отпустила их на волю. Уходя, они забирали у меня последние силы... А потом приходил сон-палач и пинком сбрасывал меня в пыточную...

...Вадим в грязном окровавленном фартуке стоит у стола, на котором, среди кусочков мяса и осколков костей, трёхлитровая стеклянная банка. В ней я. К краю стола прикручена мясорубка, над ней висит на крюке Зебрик... Крылья обрезаны и раны сочатся... Далее ещё крюки... на них висят Яга, Добран... без рук, без ног, головами вниз... Кровь звучно капает на пол...
- Слово? - орёт Вадим. У него сине-красное потное лицо, пьяно-безумные глаза, и почти звериный оскал.
Зеб презрительно фыркает и, как герой в американском боевике, роняет:
- Поцелуй меня в задницу...
Вадим хватает его лапу, тянет в зев мясорубки... Зеб вопит... У меня лопаются в ушах перепонки...

...Картина дёрнулась, перекосилась... и пропала. Белое с подпалинами полотно и глухая тишина. Подпалины темнеют и уже ясно, что с обратной стороны полотно лижет огонь. Ещё секунда - и от полотна лишь хлопья пепла в разные стороны... Знакомый уже сиреневый мрак и дурной запах... И всё та же "кастрюля" с закипавшим "киселём"...
Сухой жар обжигает тело... "Кисель" выплеснулся через край, весь, обнажив дно...
Невидимая рука, точно тряпкой, смахнула кисельные разводы, и я увидела... себя... Похоже на чуть размытый акварельный рисунок... В следующее мгновение я понимаю: это Ладанея...
Рисунок оживает... Глаза, кричащие от боли... на лице печать невыразимой муки... Ладанея что-то говорит, но я не слышу ни звука... Напрягаю зрение, пытаюсь по губам прочесть... Жар мешает... Запах горевшей плоти... волос... Это от Ладанеи? Или я уже подгораю?
Кричу: ничего не слышно! Даже собственного крика... Жар обжигает гортань... Ладанея простирает руки... правой обхватывает запястье левой и тут же убирает... На её руке проступает... берестяной браслетик... Показался и исчез... Ладанея показывает рукой круговое движение, точно закручивает невидимую крышку на такой же банке...
- Поняла!!! - кричу из последних сил.
Уже не просто жар, а языки пламени метнулись мне под ноги...

...Лежу на соломе, тело горит внутренним огнём, трудно дышать, в горле колючий обжигающий ком... Острый запах палённого...
В помещении темно, в моём "аквариуме", разумеется, тоже. Напрягаюсь и вспоминаю, где должна стоять посудина с водой. Ползу, едва сдерживаясь от крика... Вот и вода! Пью жадно, звучно, захлёбываясь, будто помпой закачиваю в себя... Чувствую, как вода чудной прохладой растекается внутри меня, гасит огонь... Боль притупляется...

Я опять была в Пекле... Ладанея не забыла обо мне, услышала! Превозмогая собственные муки, перенесла меня к месту своего заточения, чтобы сказать... Браслет! Браслет поможет мне! Я совершенно забыла о нём... да и он не напомнил о себе... Пророчица не успела объяснить, что и как... Значит, его нужно провернуть?
Обхватила запястье... Вспышка жгучей боли... Неужели я вся обгорела?! Кожа под ладонью вспухла, и проступил браслет... Капли пота заскользили по мне, как по раскалённой плите...
Провернула браслет, и не удержалась от крика: ощущение было такое, точно я содрала ленту собственной кожи... А затем... мне на руку стали натягивать холодную перчатку... Она всё тянулась и тянулась... Боль, сопротивляясь, отступала... Плечо, шея... Нет, это уже не перчатка... скорее, комбинезон... Уже голова в нём, второе плечо, правая рука... странный способ одеваться... Холодная ткань скользнула по подошвам, пощекотала между пальцев, и где-то за пятками раздался лёгкий щелчок, точно заклёпки защёлкнули...

Я шевельнулась... "Комбинезон" не ощущался: я была всё так же голая... Только совершенно исчезла боль, а с ней и жажда с усталостью...
Я чувствовала себя замечательно, словно только что вышла из ванной, насухо вытерлась, сейчас надену свежее бельё... Ага, держи рот шире... губу раскатала: свежее бельё...

Браслет ещё не скрылся. Я погладила его кончиками пальцев. Спасибо, конечно, за исцеление... только я рассчитывала на иную помощь... Что ты ещё можешь? А что, если тебя ещё разок покрутить?
Сначала смутно забелел, затем вспыхнул неоновым светом. В моей темнице, словно свечку зажгли. Я увидела свои руки - чёрные, как у негра. Таким же было и всё тело. Круто поджарилась...

Браслет запульсировал, заиграл бликами, затем от него отскочила искорка, повисла в воздухе светлячком. С каждой секундой "светлячок" становился крупнее, ярче. Когда он достиг размеров шмеля, браслет погас. "Светлячок" медленно опустился на уровне моей головы, приблизился к моему лбу и... застыл, точно фонарь шахтёра.
Браслет тем временем продолжал тяжелить руку, казалось, ждал чего-то. Ещё крутануть?

Крутанула... Кисть руки онемела, из чёрной стала молочно-белой, затем... Короче, за минуту прошли все цвета радуги. Наконец, кисть вновь стала чёрной, и, с покалыванием, возвращалась к жизни. Когда иголочки кончились, исчез и браслет, вернее, спрятался под кожу.
- И всё? - невольно вырвалось у меня. - А объяснить?

Согласитесь: было от чего возмутиться - поиграли красками и - гуд бай? Зачем? Почему? Какая мне выгода от этой цветопляски? Поднять настроение хотели? Зря старались... Для хомячка или свинки может и сойдёт... Только я не хомячок!

Меня захлестнули обида и возмущение, пнула какую-то черёпку, бросилась на солому, больно ударилась локтём о стену. Слёзы брызнули ручьём... Мне свобода нужна, а не цветопреставления! Свобода! Воля! Хлопнула в гневе по стене ладонью и... свалилась на пол в соседней ячейке. Стена осталась нерушимой! Ничего себе фокус! Я ПРОШЛА СКВОЗЬ СТЕНУ?! Я ПРОШЛА СКВОЗЬ СТЕНУ!!! Тупица! вот о чём говорила тебе Ладанея! Спасибо! Спасибо, Ладушка! спасибо, спасибо, Браслетик!

Обливая слезами, я обцеловала запястье по окружности. Ладушка, миленькая, потерпи: я обязательно тебя освобожу! Я ДОЛЖНА ЭТО СДЕЛАТЬ! В лепёшку расшибусь, а сделаю! А теперь прочь отсюда...