КОГДА ПРИДЁТ ЗАЗИРКА(русское фэнтези) 52

 ГЛАВА 52

С высоты птичьего полёта, окрестности представляли собой "зелёное море тайги". Характер местности резко пересечённый - холмы, распадки, - что усиливало схожесть с морем, когда на нём большие волны. Красота, конечно, божественная, только однообразная - быстро утомляет глаза.

Я попросила Упа снизиться и полететь над дорогой. Орда турченов вытоптала её до основания. Мы пролетели несколько километров и не увидели ничего примечательного. Буро-зелёная лента дороги вяло змеилась меж холмов, сползала в распадки. Лишь дважды однообразие разбавилось неожиданным мазком: вспорхнувшая стайка мелких пичуг и переходящее дорогу кабанье семейство. Это радовало: лес живой! Не то, что в бывшей зоне Яги... где даже жучки-паучки большая редкость.

Обогнув очередной холм, дорога плавно скользнула на низкий берег озера. Сверкающая золотом рябь резанула по глазам. Я зажмурилась, и перед глазами заструились радужные спирали.

Уп сел на камень, который наполовину ушёл в землю, на другую - окунулся в воду. Нас обдало свежестью и уймой запахов и звуков. Они не забивали друг друга, а как бы составляли одно целое: один дивный аромат и одна чудная мелодия. Хотелось расслабиться, разнежиться... Моя меховая курточка и сапожки, явно неуместные здесь, стали угнетать. Вот бы скинуть всё с себя и броситься в это расплавленное золото! И плескаться, плескаться... смеясь от счастья... Но, увы! любая рыбёшка примет меня за сытный обед... Чёрт! дёрнули за язык... есть, жутко захотелось...

Я соскользнула на камень, сбросила куртку, обувь. Уп прошёлся по камню к самой воде, попил. Затем, склонившись, долго всматривался вглубь воды. Меня раздирали зависть, тяга к воде и страх непредвиденного. Уп отлетел на сушь, сунулся в камыши, зашуршал ими. Где-то справа с гортанным криком вспорхнула птица, ей отозвались сразу в нескольких местах.

Уп вернулся с камышинкой в клюве. Вновь подошёл к воде, положил камышинку на камень, снова взял, но уже как... соломинку.
- Коктейль?
Уп помотал головой и опустил "соломинку" в воду, подвигал ею в разные стороны, вынул, положив на камень, минуты две изучал, косясь в мою сторону. После чего подошёл:
- Там ямка в камне. Глубина... тебе как раз по макушку будет. Можешь освежиться, если хочешь.
- Хочу, очень хочу,... но боюсь...
- Не бойся, я рядом буду... Да и Спица не даст в обиду.

Желание перебороло страх. Раздевшись до трусиков и крапивной рубашки - последнюю всё же не решилась снять: у меня не было лифчика; Уп хоть и птица, но я стеснялась его...
Едва я коснулась ногой воды, как мимо юркнула Спица и замерла уже в воде, вроде поплавка или буя, за который запрещено заплывать.

Вода была в самый раз: прохладненькая, мягкая, даже, я бы сказала, нежная. Окунулась с головой и едва не задохнулась от восторга: кайф непередаваемый словами! Это нечто... нет, в моём словаре просто нет слов, чтобы выразить охватившее меня блаженство! Все эти "классно! супер!"... пустые ничего не выражающие слова. Даже дома, в лучшие минуты, в ванне я не испытывала ничего подобного. С меня, словно грязь, вода смыла тревоги, боли, тяжесть не только этих дней в Тридевятом, но и многих сотен тех, питерских. Как же мне было легко, сладко и покойно на душе! Не знаю, что было тому причиной: вода сама по себе или вкупе с воздухом, с ароматами и музыкой окружающей жизни... да мне, собственно, и не хотелось об этом думать. Я и не думала - я млела...

Это сейчас, над листом бумаги, я задаюсь вопросом: кто или что подарил мне те восхитительные минуты? Возможно, это было погружение в первородную Природу. Чистую... Не испоганенную техногенной цивилизацией. Там, дома, такой не осталось: человек постарался ВСЁ загадить... По принципу бумеранга, Природа отвечает пакостнику возвратом гадости. А здесь она чиста, добра и нежна, как любящая мать, с упоением купала младенца - меня... Скорее всего, то, неописуемое блаженство, знакомо лишь младенцам...

- Варя! Живо одевайся! - грубо выдернули меня из райской неги.
Я машинально глянула на "поплавок": клевало бешено, шляпка пылала оранжево. Уп нервно бегал у моей одежды.

Уже натягивая куртку поверх мокрой рубашки, обратила внимание, что запахи стали едва уловимые, а мелодия вообще исчезла. Мир замер, затаился в тревожном ожидании. Что или кто так напугал?

К руке припала дрожавшая Спица, цвет шляпки посекундно менялся: оранжевый на малиновый и обратно оранжевый, но уже темнее. Уп присел, и я, чертыхаясь, с трудом взобралась по влажным перьям. Уп взлетел, не дожидаясь, пока я усядусь. Меня обдало потоком воздуха и швырнуло в жуткий озноб. Волосы стали тяжелыми, и, казалось, покрылись льдом.

"Простуды не миновать, " - подумалось, и тут же забылось: мы летели над дорогой. К озеру приближался отряд, сотни две всадников. Они двигались в виде буквы "Ф". В центре окружности был один всадник на крупном чёрном коне.

Я "переключилась" на зрение Упа. Это были не турчены. Светлолицые, русоволосые мужчины, все как на подбор, "косая сажень в плечах". В полном воинском снаряжении: блестящие доспехи, остроконечные шлемы, мечи, копья, щиты. Тот, что ехал первым, держал на длинном древке пёстрый стяг. Центральный всадник уступал в росте и комплекции, зато у него был крупнее конь, и доспехи значительно отличались: изящные, узорчатые, они, видимо, и дороже и легче. Лицо мужчины пряталось в тени от козырька шлема, сверкавшего, как сусальным золотом маковка церкви.

Кто это? Представитель Морока из самой столицы? Или... сам пожаловал? Огорчили, беднягу, нерадостные вести: пленных нет, Хранилище обчистили, Яга предала... Как тут усидеть?
Коли так, добро пожаловать, Вонюка, только добра не жди!

Отряд поравнялся с тем местом, где мы с Упом купались, и остановился. Буква "Ф" скукожилась и расползлась: всадники спешились, суетливо забегали. Как по волшебству возник шатёр, в нём тотчас скрылся предводитель. Остальные уже тащили из леса дрова, разжигали костры, черпали воду из озера котелками. Кое-кто рискнул раздеться догола и войти в воду.

Я была в полной растерянности: совершенно не представляла, как поступить.
Вдруг Спица задёргалась, шляпка стала тёмно - малиновой. Опасность? Я завертела головой, но ничего опасного не увидела.

Уп как-то странно пискнул и в крутом вираже устремился к ближайшим соснам. И тут нас накрыла тень. Я вскинула голову и, невольно, заорала: над нами летел гигантский ворон! Тот самый, пропавший из Твердыни. Его собрата я срезала ещё у стен, а этот так и не проявился. Теперь ясно почему: спешно полетел к Мороку с известием. Стукач...
 Лёгкий взмах крыльев... и сильный поток воздуха отбросил Упа на середину озера. Я чудом удержалась, мёртво вцепившись в перья. Ворон теснил нас к месту стоянки отряда. Тщетно Уп пытался ускользнуть: ворон наперёд знал его уловку и без труда пресекал.

Если на Зебрике я могла сидеть, как вросшая в его загривок, то на Упе приходилось всё время держаться за перья. И именно левой рукой - в правой была Спица. Ежу понятно: разожми я руку, и поток воздуха смахнёт меня... наверняка, расшибусь в лепёшку о воду...
Уп сдавал. На мгновение мне показалось, что услышала его голос - не то ругнулся, не то слёзно всхлипнул...

Спица вибрировала, но не покидала мою руку. Та, Первая, мне думается, давно бы уже кинулась в атаку. А эта лишь дрожит... Не от страха ли?
Спица крутанулась так, что в плече заломило, вырвалась из руки едва не с пальцами. Блеснула лезвиями и исчезла из поля зрения.
А в следующее мгновение воронье крыло ударило Упа по голове, плечу и по моей ноге. Боли я не почувствовала, ибо пропало ощущение самой ноги. Подо мной что-то хрустнуло и, рядом с онемевшим бедром, сквозь перья выскочила обломленная красная кость...

Я дико закричала. Уп в крутом пике понёсся к воде, голова его болталась... Я кричала, захлёбываясь слезами...
Метра за два до воды, невидимая сила дёрнула меня назад, в руке остались перья Упа. А сам он ударился о воду, покачался на волнах и исчез, махнув мне прощально хвостом...

Я висела в воздухе. Синее облачко окутывало меня с трёх сторон - с боков и сзади - спереди, словно прозрачная плёнка натянута. Я была точно кукла в упаковке. И эту "коробку" бережно несли к шатру.
Внезапно меня тряхнуло: "коробка" дёрнулась, перевернулась так, что меня прижало к прозрачной стороне. И я увидела причину: прямо подо мной на траве лежала воронья лапа, отрубленная вместе с окорочком - падая, она задела мою "коробку".

Меня продолжали нести в перевёрнутом виде. Вот и шатёр. Был... половина туши ворона - передняя часть - грохнулась в центр шатра, смяв его и забрызгав золотистую ткань кровью и внутренностями.
"Коробка" зависла. Вокруг упавшего шатра и вороньей полутуши человеческий муравейник: копошатся воины, мешают друг другу. Наконец, вороньи останки отброшены в одну сторону, шатёр в другую. Воины раздались, образовав круг. В центре лежали три распростёртых полуобнажённых тела. Должно быть, оглушённые. Значит, Морока среди них нет, и не могло быть: просто не верится, что его можно так легко прихлопнуть... Представитель, скорее всего.

Молодец, однако, Спица: удачно уронила... Только подумала о ней, а она тут как тут: приникла к плёнке, вся в пятнах крови... Стоп! но это... не моя Спица! У этой ниже лезвий были... два серебристых крылышка, похожих на стрекозьи. Хотя, возможно, Ладанея, возрождая Спицу, добавила ей возможностей. Первая и без крылышек летала великолепно.
Спица колыхнулась и провела лезвием, точно стеклорезом, по плёнке. Увы! лезвие не оставило даже царапины. Ещё и ещё раз попробовала Спица "резать" - результат нулевой. Ни к чему не привели и удары остриём и шляпкой.

Следующие несколько минут я наблюдала, как взбешённая неудачей освободить меня, Спица отыгрывалась на воинах. Честное слово, не желаю вам такого зрелища даже во сне! По кровожадности эта Спица не уступала Первой. Возможно, нагнав ужас, хотела заставить снять чары с моей "коробки". Но тот, кто их навёл, лежал оглушённый и не видел происходящего...
Короче, спаслись единицы: кто успел вскочить на обезумевших коней и скрыться в лесу. На открытой местности, включая озеро, всех ждала неминуемая гибель.

Поразив последнего, плывущего, Спица окунулась в воду, смывая кровь. И вновь предстала передо мной, ослепительно сверкая лезвиями и крылышками. И ещё раз попыталась вскрыть "коробку". Безуспешно. У меня затекло тело, но все мои усилия пошевелиться оказались напрасными. Букашка в застывшей смоле, вот кто я была. Разве что дышать могла, мыслить... И плакать. Но слёзы уже иссякли: выплаканы по погибшему Упу...
Рука... Закипая злостью, мысленно пожелала разнести в пух и прах "коробку". Меня тряхнуло так, что, казалось, внутренности поотрываются. Словно "коробку" пару раз пнули, как мяч. Повторять не хотелось.

Что это... там в кустах? Вроде зверь... Пришёл поживиться мертвечиной?
Нет... Из кустов вышел человек. Высокая плотная девушка. Странно одетая, не по-летнему: роскошная шуба, вроде из куницы, оторочена беличьим мехом. Поверх шубы накинута медвежья шкура, а голова зверя вместо шапки. Из-под неё выбивались пышные светло-русые волосы, а ниже, от правого плеча и почти до колен, покоилась толстая тугая коса. Через левое плечо шла широкая кожаная перевязь, соединялась с таким же широким поясом, украшенным цветными, видимо, драгоценными камнями. Слева на боку висел нож в ножнах, справа колчан со стрелами. Лук с вправленной стрелой девушка держала в руках.

Постояв минуту, девушка смело двинулась в нашу сторону. Подошла к месту, где стоял шатёр, наклонилась над лежащими. Затем выпрямилась, что-то, резко выкрикнув, пнула тело представителя. Отошла, окинула взглядом "поле битвы" и пронзительно свистнула. И тотчас из леса, как из рваного мешка крупа, посыпались звери: волки, лисы, медведи, одичавшие собаки. С неба опускались птицы... Начался великий пир... Жуткое зрелище... Звери и птицы всё прибывали. Поразительно: ни ссор, ни криков за "общим столом" - словно не голод утоляли хищники, а выполняли важную работу.

Если вдуматься, то так оно и было: на жаре трупы скоро станут разлагаться, отравляя воздух зловонием и ядом. По сути, на моих глазах шла спешная уборка территории, а руководила "дворниками" эта странная девушка.
Она стояла спиной ко мне, застыв, как монумент. У её ног сновали звери, птицы, измазанные кровью. Тех троих, оглушённых, почему-то не трогали.

Я, приплюснутая к плёнке, мысленно взывала к девушке, но мысли мои, похоже, были в таком же заточении. По ту сторону плёнки висела Спица, шляпка её всё ещё малиновая, но цвет уже бледнел. Лезвия спрятались, остались только крылышки.
Звери и птицы постепенно стали покидать место пиршества. Вскоре лишь одинокие особи продолжали "уборку". Вытоптанная площадка была усыпана тщательно обглоданными костями, оружием, доспехами.

Девушка вновь подошла к оглушённым, простёрла над ними руки, и те зашевелились, сели. Затем вскочили, и в ужасе заметались среди костей. Девушка что-то крикнула, они замерли, пожирая её безумными глазами. С минуту она, видимо, говорила, мужчины рухнули на колени и, воздев руки, поползли к её ногам. Не доползли: девушка взмахнула рукой и... вместо трёх мужчин на земле оказались три тощих кабана. Они развернулись и, огрызаясь, друг на друга, побежали в лес.

Крутая девица! Может и с моей "коробкой" справится? Только вот как привлечь её внимание?
Девушка повернулась, прошлась, и... остановилась как раз подо мной. Медленно подняла голову, и я увидела её лицо, внутренне вскрикнув: вместо глаз у неё были рваные застарелые рубцы. Слепая... как же она ходит по лесу?! стреляет из лука?!

Девушка опустила лук на землю, вытянула руки в направлении моей "коробки". Лицо её напряглось, рубцы стали розовыми, а пухлые алые губы наоборот побелели. Они быстро-быстро шевелились...
"Коробка" моя дрогнула и короткими рывками пошла в руки девушки. И вот "коробка" на её ладони, "окошком" вверх, пальцы другой руки осторожно обследуют его.
Девушка опустилась на колени, положила "коробку" на траву. Я всё это время оставалась без движения, точно приклеенная к плёнке. В руке девушки появился невзрачный древесный сучок. Зажала его в кулаке и занесла над "окошком". Лицо вновь стало напряжённым, рубцы налились кровью, а вздрагивающие губы - пепельного цвета...
Из кулака на "окошко" упала капля смолы, другая, третья... Я "отклеилась" и упала на дно "коробки", мягкое, как губка...
Четвёртая капля, пятая, шестая... Мне стало жарко, трудно дышать...
Седьмая капля, восьмая, девятая... Хлопок, словно воздушный шарик, лопнул, и... я оказалась на примятой траве... в ноздри ударил чистый воздух, по ушам резанули звуки... В голове зашумело, мир закачался и поплыл... Последнее, что я почувствовала, это тёплая ладонь...