Инь Ян. Оттенки прошлого. Глава 32

 

 Сон разума

 

    Сны снятся каждому человеку. Просто иногда их  не запоминаешь. 

    Возможно, это защитная реакция мозга?  Природа сна не выяснена до конца. 

"Очевидно сновидение - это жизнь сознания во время сна", - предполагал  Зигмунд Фрейд.(1)

  Именно через сновидения мозг человека готовится к следующему дню. Согласно Фрейду "сны - это попытка разрядить эмоциональное  напряжение, мешающее ощущению полного покоя". Напряжение накапливается из-за нереализованных  стремлений, желаний или попыток разобраться в деловых вопросах, проблемах, волнующих человека. Во сне спящий освобождается от них, рисуя в воображении картины своих стремлений.

  "Выспавшийся человек дорог - невыспавшийся - страшен",  - так утверждала старинная народная пословица. Ещё древние люди не решались будить спящего человека: во сне душа человека "отрывается" от  тела и летает по разным местам и необычным мирам.

"Невинный сон, тот сон, 

Который тихо сматывает нити 

С клубка забот, хоронит с миром дни, 

Дает усталым труженикам отдых, 

Врачующий бальзам больной души, 

Сон, это чудо матери-природы, 

Вкуснейшее из блюд в земном пиру"

(Уильям Шекспир, XV-XVI век)

  Аристотель говорил о возможности обладать даром ясновидения, которое проявляется, когда человек  находится в состоянии покоя и отдыхает от насыщенных делами событий дня. Во сне можно найти ответ на давно мучивший вопрос и даже предсказать будущее.

  Но сновидения резко отличаются от реальной жизни, поэтому разгадать их бывает трудно и порой просто невозможно. 

"Да и не надо, - пишет Валентин Распутин в рассказе "Наташа", - разгаданное скоро становится ненужным и умирает, погубив таким образом немало замечательного в своём мире и нисколько этим не обогатившись, мы снова с детской непосредственностью потянулись к предчувствиям и ко всему тому, что к ним близко". 

 Так и Данте волновал вопрос о жизни после смерти.  А стоило ли? Если бы он был обычным человеком, об этом бы даже не задумывался.    

   Но Данте - творческий человек, жизнь которого "дошла" до половины. К тому же поэт был изгнан из Рима и скитался по чужбине. Именно здесь он затосковал  по Родине, задумался о смысле жизни.

   Будучи религиозным человеком, Данте размышляет о Аде и Рае.

 Вместе с Данте 

- Но почему свои "похождения" по Аду и Раю он называет "комедией"? 

    Хайме задумался. Он странным образом попал в сновидение Данте. 

- А с другой стороны, не назвать же поэму "трагедией", хотя трагического здесь намного больше. 

"Если бы мы захотели определить жанр жизни изгнанного писателя - это была бы трагикомедия", - писал Иосиф Бродский, проживший в эмиграции почти четверть века.(2)

25 лет - это очень много. Бродскому было 32 года, когда он в 1972 году переезжает в Соединённые Штаты Америки.

 В 33 года Бродский пишет эссе "Здравствуй, моя старость!"(3) 33 года и старость? Дело в том, что Бродский был болен стенокардией (4) и с 1964 по 1994 гг. перенёс 4 сердечных приступа.

  С 1972 года он преподавал в Мичиганском университете, говорил со студентами о поэзии.

- Именно Бродский писал, что "на одного читателя сегодня слишком много писателей". Да...

  Хайме ненадолго отвлёкся от Данте.

- Да...а у нас писательское творчество совсем заглохло, вернее сгорело в огне Фаренгейта и требуется время, чтобы его возродить...

Хайме вздохнул.

- Как писал Бродский? "Несколько десятилетий назад", это, думаю 50-60 годы XX века,  "взрослый человек, раздумывающий о том, какие книги или каких авторов ещё предстоит прочесть, как правило, довольствовался 30-40 именами. Сейчас (90-е годы) эти имена исчисляются тысячами.

Хайме на этот раз вздохнул медленно и  глубоко.

- Название эссе в самую точку для нашего времени: "Скорбь и разум".(5) Тысячи писателей! Это не одна тысяча! Нашему миру Эленеуму, надеюсь,  не долго придётся ждать подобного. Мы всё исправим! Будем искать таланты среди молодёжи и людей зрелого возраста.

  Но вернёмся к Данте. Определяя жанр своей La Commedia а письме к Кангранде пишет следующее:

"Комедия - всякое поэтическое произведение среднего стиля  с устрашающим началом и благополучным концом. Трагедия - всякое поэтическое произведение высокого стиля с восхищающим и спокойным началом и ужасным концом. Трагедией своё произведение назвать не могу лишь потому, что писал не на латинском языке, а на родном, итальянском".

   Образы Бродского очень оригинальны:

"Писатель в изгнании, глядящее вспять существо. Подобно лжепророкам Дантовского "ада" его голова всегда повёрнута назад и слёзы или сопли стекают у него между лопатками".(5)

  Правда, оригинально?

- Божественная! - воскликнул Джованни Бокаччо. 

  Как говорится, с лёгкой руки   итальянского писателя и поэта произведение Данте получило название "Божественная комедия".

- Все люди плутают в сумраке заблуждений, - считает  он. 

   Но  путь к свету, как и во сне, загородили аллегорические звери. Рысь - сладострастие, лев - гордыня, волчица - алчность. Последнее особенно прочно вошло в мир. 

- Борзой пёс Veltro обязательно загонит волчицу в глубокие недра Ада, - был  убеждён поэт.

- Божественная, - верно, но не комедия,- пришёл к выводу Хайме. -  Скорее всего, ирония, даже самоирония. Не зря "Божественную комедию" иногда называют "Дантеидой".

  Данте - это понятно. А вот "иды" - в римском календаре так  назывался день в середине месяца. Данте "путешествует" по Аду, "земную жизнь пройдя до половины".

 Круги Ада 

    Даже не удивительно, если сюжет "Комедии" Данте действительно увидел во сне. Именно во сне он нашёл ответ на вопрос, что происходит с душой человека после смерти. Праведник ты или грешник - предстанешь перед судом Божьим. 

  Итак, пройдя  сумрачный лес, Данте вышел к реке. Что было странным - вода была стоячей.

- Река Лета! Она ведёт в мир мёртвых...да, заблудился так заблудился...

Не беда, что заблудился,

Лишь бы шёл своим путём,

Лишь бы за свои ошибки

Не винил других потом.(6)

- В мир мёртвых живым трудно попасть, а ты, я смотрю обычный человек. 

  Услышал Данте голос и тихий, и громкий одновременно. Голос духа, не человека, тень высокая, крепкого телосложения. Бледное, выразительное лицо с прямым носом, окаймлённое пеплом некогда роскошных кудрей было знакомым.

- Кого же он мне напоминает? - подумал Данте.

Что спрашивать меня?

Удел мой тяжек!

Куда ни гляну -

Там воронья стража. 

Мир узок. 

Лишь горит в кромешной мгле.

Мозг в черепе, как золото в земле.(6)

- Я - Публий Вергилий Арон, - склонил голову древнеримский поэт.(7)

 Именно он поведёт Данте по пути познания, по 9 кругам Ада и Чистилища. 

 - После смерти Виргилия его имя было окутано тайной, - подумал  Данте. - Даже сейчас ходят  множество легенд, приписывающих великому поэту античности сверхестественные, магические способности.

  Согласно одной из  легенд Магии Полле, матери поэта Вергилия, приснился сон, что у неё родится сын, которому судьба уготовала быть знаменитым. И сон сбылся. 

 Вергилий был кумиром Данте, поэтому он даже обрадовался, что экскурсоводом по миру мёртвых был именно он, никто другой. По мнению Данте это только доказывает, что он был Магом. 

- Ведь столько времени прошло, а дух поэта не только жив, но и не прозябает в одном месте.

"Тема смерти - лакмус поэтической этики"

(И.Бродский)

 

Позднее Данте представит Ад в виде гигантской воронки, состоящей из концентрических кругов, узкий конец которой упирается в центр земли,  заполненной  душами людей.

       Данте и Вергилий оказались у ворот Ада, охраняемого высокой фигурой в сером балахоне с капюшоном.

- Харон - сторож I круга Ада, - представил Вергилий первого встречного в Аду. Нужно заплатить серебром. 3 сребренника.

- Хорошо, что не 30.

  Данте похлопал по карманам, не завалялись ли монеты. На его счастье или несчастье, монетки нашлись.

- Проходите, не бойтесь, вас никто не тронет!

Голос Харона был таким же серым и тусклым как он сам.

  - Чтобы познать цену жизни, нужно соприкоснуться со смертью, - сказал  Вергилий. - Что написано на воротах?

- "Lascate ogni voi gu` entrate", - прочитал Данте.

- "Оставьте входящие сюда всякую надежду", - перевёл Виргилий.

- Хотя надежда умирает последней... - подумал Данте, вступая в I круг Ада Лимб. 

  Здесь терпели "глубокие скорби без мучений" люди добродетельные, но всё-же не познавшие истинного Бога. Они умерли не крещёными и осуждены на "вечное  желание, не освещаемое надеждой". А что может быть страшнее?  

  Данте увидел  здесь, на цветущем лугу, Гомера, Горация, Овидия, Цезаря, Аристотеля, Сократа и Платона.

   Первым заговорил Платон, отвечая на мысленный вопрос Данте о бессмертии души:

-  Душа человека бессмертна. Все её надежды и стремления перенесены в другой мир. Истинный мудрец желает смерти как начала новой жизни.

Неожиданно прозвучал невидимый голос: 

- Не верит в бессмертие души только тот, кто  никогда не думает о смерти.(8)

- Вполне возможно, - подумал Данте. - Мне кажется, что я существую всегда. Я ясно видел себя в различные времена истории, занимался разными ремёслами. (9)

- Кто умер, тот не забыт, тот бессмертен, - вставил своё слово Сократ.(10) - Так сказал китайский философ  Лао Цзы.

- Вот и Ной, и Моисей, и Авраам здесь - все праведники из Ветхого Завета, - добавил  Вергилий.

- Праведники из Ветхого Завета? - удивился Данте.

- Как такое могло случиться? - подумал  Хайме, наблюдая за происходящим.

 Мы живём, точно в сне неразгаданном,

На одной из удобных планет...

Много есть, чего вовсе не надо нам,

А того, что нам хочется, нет. (11)

  Наш путешественник по времени вздохнул.

- Эх...и когда я попаду  обратно, откуда пришёл? 

И стал рассуждать:

- Или прилетел? Или тоже сплю? 

Невольно сложились строчки:

Может, прилетел? Может, тоже сплю?

Вот так не у дел временно стою.

Тут ещё пришлось Данте повстречать

Он с Вергилием сейчас в Ад идёт...гулять.(12)

- Рифма  не очень.Сплю - стою, повстречать - гулять.  Гулять по Аду? Хотя, что делает здесь сейчас Данте, как не наблюдает за всем происходящим, вернее, созерцает.  Тем более, я же не поэт, как Данте или Вергилий. Это ближе всё-таки Хелен или на  крайний случай, Тумбулату. Ох...- опять горестно вздохнул Хайме. Где же, в какой стороне хоть мой дом? Где ты Хелен? Ау, Верона! Моя Инь! И сколько мне здесь ещё плутать?

- Столько, сколько нужно! 

Неожиданно услышал Хайме чужой насмешливый голос. Голос был мужским. Сначала Хайме показалось, что это говорит Тумбулат. Но после того, как он почувствовал, что находится в вязком, безвоздушном пространстве и в нём  проявилась тень старца с седой длинной бородой, Хайме  понял, что ошибся. Эфир рассеялся и только тогда  он смог говорить. 

- Кто ты? Морок?

- Я -  Хронос! - отвечал глухим, почти бестелесым голосом старец.

  Хронос  или «время» — божество в древнегреческой мифологии. Порождает Эфир, Хаос и Эреб. Пожирал своих детей. 

  Хаос породил самое древнее, что было в нашей зачинающейся Вселенной — Время. Эллины звали его Хронос. И теперь уже всё происходило во времени, так как пространство ещё только зарождалось. Хронос породил три стихии — Огонь, Воздух и Воду. Но это уже после того, как появилась Земля.

- Хронос? Так ты давно уже не у дел. Скорее всего, ты хрономорок! Вот кто надо мной подшутил! - Хайме покачал головой. - Это ты меня в прошлое моего рода отправил! И сколько я буду здесь ещё находиться?

- Я же тебе говорю: столько, сколько нужно!

- А если серьёзно?

Хронос достал из-под складок одежды книгу, полистал, нашёл нужную страницу и процитировал:

 - Всему свой час и время всякому делу под небесами; Время родится и время умирать; Время насаждать и время вырывать насаженное; Время убивать и время исцелять; Время разрушать и время строить; Время плакать и время смеяться; Время стенать и время плясать; Время разбрасывать и время собирать камни; Время обнимать и время избегать объятий; Время искать и время терять; Время хранить и время тратить; Время рвать и время сшивать; Время молчать и время говорить; Время любить и время ненавидеть; Время войне и время миру. 

 И добавил: 

- Екклисиаст.

Хайме на это нечего было ответить. Хронос исчез неожиданно, так же как и появился. Туман эфира рассеялся. Сквозь завесу туч светило солнце, играя лучами по серым стенам высокого замка,  окруженного  семью стенами и ручьем. Но замок был пуст, не хотели праведники идти в тёмные кельи.

  Но лица праведников, философов и поэтов оставались хмурыми и безрадостными. Неудивительно, ведь перед каждым как страницы книг мелькали картины. Это были их желания. Только устремлялись к ним, как мираж исчезал. Тогда праведники собрались в кучу и взялись за руки. 

- Скорбь без насилия - удел душ первого  круга Ада, - прокомментировал Вергилий.

- Праведники же были некрещёными, - ответил сам же Данте на свой вопрос. - Иисус ещё не родился. Значит и праведники жили в грехе, поэтому в Ад и попали.

- Они скоро вознесутся в Рай. Их время пребывания в Аду закончилось, - вздыхая, произнёс Вергилий. - Сколько ещё придётся скорбеть?

   Если мир есть «арена, усеянная пылающими угольями», которую нам надлежит пройти, если правдивейшим его изображением служит Дантовский «Ад», как считает Шопенгауэр,  то причиной этому может быть то, что «воля к жизни» непрестанно порождает в нас неосуществимые желания.       

    Мы, одновременно являясь активными участниками жизни,  становимся мучениками. Единственным оазисом в пустыне жизни по Шопенгауэру  служит эстетическое созерцание: оно анестезирует, притупляет на время гнетущие нас волевые импульсы, мы, погружаясь в него, как бы освобождаемся от ярма и тяжести обуреваемых нас страстей и прозреваем "в сокровенную сущность явлений".

   Прозрение это интуитивное, иррациональное (сверхразумное), т. е. мистическое, но оно находит себе выражение и сообщается другим людям в форме артистической художественной концепции мира, которую даёт гений. В музыкальном, художественном или научном выражении.

 Таковы принципы эстетического мистицизма Шопенгауэра.

 "Elsucno dela rason produce monstruos. Сон разума рождает чудовищ" (13)

  Когда разум спит, фантазия в сонных грёзах порождает порой страшные, чудовищные образы, но в сочетании с разумом фантазия становится матерью искусства и всех его чудесных творений.

Гойя "Сон разума" из серии "Капричос"

      В 35 лет, "земную жизнь пройдя до половины..." Данте, дипломат, пламенный  оратор, подхваченный политическим вихрем, очутился изгнанником, нищим, одиноким, покинутым семьёй. Его обвинили  в растрате общественных денег, заочно  осудили. В случае добровольного возвращения приговорили  на сожжение живьем. 

- За что? За ЧТО? - думал Данте.

   Такое отношение потрясло Данте до глубины души. Те, кто раньше аплодировал его творчеству, стал клеветать и преследовать. Он не хотел об этом и думать, но во сне Данте вновь переживал  самые горькие события в своей жизни в завуалированной, гротесковой  форме.

   Люди творческие всегда излишне эмоциональны.  Ад в душе  и на сердце стал  реальным. Но всё же Данте был пассивным зрителем божьего суда, видя страдания мучеников, сам он этих мучений не испытывал. Ведь не по своей воле он предпринял этот путь от чужих падений к собственному преображению. А  его ведут. Он во сне ведомый, а "ведущие" или "сведущие", то есть знающие эти места-  Виргилий, Стаций, Св. Матильда, Св. Бернард и потом Беатриче.(14)

  Разум и фантазия Данте помогут ему создать "Божественную комедию" - величайший памятник итальянской литературы.

  Второй круг Ада

   Второй круг Ада - Сладострастие - меньше Лимба, но именно отсюда начинается настоящий Ад. У входа Данте и Вергилия встретил Демон с змеиным хвостом.  

- Это царь Минос - бывший царь Крита, получил от Зевса скипетр законодателя. Царь мёртвых.

- Справедливый судья, к вашим услугам! - представился, наклонившись головой на длинной шее, покачиваясь из стороны в сторону, чуть шепелявя и произнося буквы "ш", "ж", "с" протяжно, с шипением, как змея, Минос.

 - Моего приговора ждут людские душ-ш-ш-и. 

И хотелось вас-с-с послуш-ш-шать.

Подходите ближ-же, ближ-же,

Наклонюсь-сь я ниж-же, ниж-же...

Будь вы с-спокойны,

Если жизнь дос-стойна!(12)

- Надо же! - подумал Данте. - Минос в "Одиссее" Гомера судья в царстве Аида - в царстве мёртвых. Не ошибся старец!

  Каждого прибывшего Минос расспрашивает о жизни, ему не соврёшь - так сожмёт кольцо гигантского хвоста, - всё расскажешь, как на духу.  Лишь потом определит душе её место и наказание.

"Кто боязливо заботится о том, как бы не потерять жизнь, никогда не будет радоваться ей"

(Иммануил Кант)

  Вергилий обратился к Миносу со словами, вкладывая в них не только глубокий смысл, а говорил почтительно, слегка склонив голову:

- О, достопочтимый судья Минос, сын Зевса! В поисках истины мы с моим спутником Данте проходим все круги Ада и само Чистилище. Разреши пройти, будь так любезен!

Минос ничего не успел сказать, как  поднялся такой сильный ветер, что подхватил наших странников, слегка приподняв над землёй и понёс во второй круг Ада. 

  Хайме не заметил, как и его сознание устремилось вслед за Вергилием и Данте.

Среди носимых диким вихрем Данте увидел Франческу да Римини и её возлюбленного Паоло, павших жертвой запретной любви друг к другу.

  Мне страшно, одиноко и тоскливо,

  Что та, которую безумно я любила,

  Простить меня не сможет никогда

  И может, ждёт меня беда, которую 

  Я не смогу преодолеть

  И не поможет даже смерть,

  Душа носиться будет вечно.

  И день как ночь, и ночь как день...(12)

Третий круг

 По мере того как Данте, сопровождаемый Вергилием, спускался всё ниже и ниже, вечер сменился серыми сумерками. они подошли к третьему кругу Ада.  На длинной цепи сидел гигантский трёхголовый пёс Цербер. Из его зловонной пасти капала слюна. Пёс при виде незнакомцев лениво залаял, при этом слюни разлетались в разные стороны. Вергилий оттолкнул Данте, чтобы в него не попала слюна.

- Осторожно! У пёсика ядовитые слюньки.

- Ого! Ну и пёсик! Скажешь тоже!

Вергилий криво усмехнулся. 

- Мы его приручим!

- Ну и улыбочка!  Вроде улыбается, но  ни один мускул не дрогнет на бледном лице,  - подумал Хайме, превратившийся  в невидимого духа и следовавший за выдающимися, как он считал, поэтами

   Вергилий достал из сумки, висящей на плече, кость и бросил псу. После этого поэты спокойно прошли внутрь 3 круга, где находились обжоры, чревоугодники и гурманы.

  Им предстало ужасное зрелище: на земле лежали, сидели вповалку и корчились от спазмов и боли толстяки и люди обычной комплекции. Их тела были покрыты гнойными язвами, которые ещё более  воспалялись при резкой смене погоды. То холодный дождь лил стеной, то падал снег, то град размером с крупную бусину, а то светило яркое солнце.

  Ни Вергилий, ни Данте не ощущали резкой перемены  погодный условий. Их словно окутывало незримое поле, которое позволяло им наблюдать за происходящим, и ужасаться. Ужасался, конечно, Данте, а Вергилию это не было в новинку. 

   Тем временем раны на обитателях третьего круга Ада  гнили и не заживали. Земля, на которой они сидели, была покрыта лужами. От некоторых  луж тянулся вверх неприятно и резко пахнущий сероводородом дымок. Другие затянулись ледяной коркой, но и от них тянуло зловонием. 

  Этот запах дошёл не только до Данте, но и почувствовал Хайме, запершило в носу и они один за другим чихнули.  Данте услышал:

- Будь здоров! 

  Пожелал здоровья спутнику Вергилий. А Хайме некому было сказать и он сам себе сказал:

- Буду, буду! Не ваше дело!

В это время Данте Алигьери воскликнул:

- Какие страшные муки! 

Вергилий нахмурился. 

- Таково наказание. Не будь рабом своего желудка!

Данте тут же почувствовал, что голоден.

- Да....вряд ли кто предложит здесь еды. Аппетит пропал. Но без еды человек долго не проживёт!

- Нужно знать норму. А то посмотри, какие толстые, - хмыкнул Вергилий, - в узкие двери не войдут, застрянут!  Нам нужно идти дальше.

  Четвертый круг 

  Стало ещё темнее. Серая пелена окутала двух путников, им стало идти намного труднее. Четвёртый круг Ада ограничивали  багрово-черные воды. У входа поэтов встретил сторож - Плутос, древнегреческий бог богатства.    И стяжателей, и расточителей - всех, кто "недостойно тратил и копил",  наказывают здесь  одинаково.

  На огромном поле, где разбросаны  каменные валуны, превышающие  рост человека,   две толпы, толкая перед собой тяжелые повозки, обречены сходиться друг на друга в  вечном споре.   Грешники перекатывают тяжёлые камни на стальные листы и перемещают их к дороге.  Хлещет дождь, под ногами грязь, ноги вязнут в жиже, слышатся крики и ругань.

- Левее! Левее!

- Правее держи!

- Куда прёшь! В сторону!

 - Чем глубже пропасть, в которую ты падаешь, тем больше шансов научиться летать. - подумал Хайме.(15)

  Данте ошеломлённый молчал. Уму казалось, что он видит какое-то древнейшее военное сражение, только вместо орудий - камни- тараны. Да и победителей нет. Все проигравшие, грешники. 

 Вергилий следил за выражением лица Данте.  

- Sunt lacrimae rer(um), et mentem mortalia tangunt/Слезы сочувствия есть, и земное трогает души.

- Auri sacra fames/Проклятая жажда золота, - вторил Вергилию Данте. - Trahit sua quemqije voluptas/

Всякого влечет своя страсть.Жажда накопления и безумные траты ни к чему хорошему не приводят. Можно лишиться всего, не только богатства, но и семьи, честного имени. 

Хайме думал о другом. В Эленеуме люди были равны.

- Шопинг в наше время превратился в развлечение. Мы ходим в супермагалемы,(16) и выбираем, что нам нравится. Девушки и женщины иногда столько одежды и обуви перемеряют, берут с собой только то, что нужно. Отвлёкся! И что там дальше происходит? 

 Под ногами мучеников   хлюпает и скользит грязь. 

- Периодически они будут  падать  лицом в эту смрадную и зловонную жижу, - комментирует происходящее Вергилий. 

Данте видит, как камень падает, задевая худого, лысого  старика, на теле оставляя синяки. 

  Но он через  поднимается. Вставать приходится, ведь грешников - стяжателей и растратчиков тут же  подхватывают вездесущие черти,  подбадривая тычками копий под рёбра.

- Уходя, не оглядывайся.(16) -  обратился Вергилий к Данте. - Черти увидят и могут оставить здесь и тебя. Я то ладно, вечно наказан странствовать по кругам Ада. А ты должен рассказать всё, что видел! 

- Спасибо за совет! 

 Данте знал из мифов Древней Греции, что Орфей, спустившийся  в царство мёртвых, мог забрать свою любимую - Эвридику. Но он забыл о предупреждении - не оборачиваться. так Эвридика осталась в царстве Аида. 

 - Главное, - продолжал Вергилий, - что  ад не в сердце и не в душе.