"Лорд Хаоса"*Без памяти* 2

День первый

2

Я погрузился в раздумья, всеми силами отгоняя от себя панику. Мысли беспорядочно кружились в голове, подгоняемые тупой болью от жужжания жестяных коробок. Стараясь хоть что-то вспомнить, я то и дело словно натыкался на невидимые преграды  в своей голове, а внутренний голос бормотал что-то невнятное, от чего было еще сложнее сконцентрироваться.

Вика подошла к кровати и, присев на край, дотронулась до моей руки. По ее взгляду было видно, что она переживает. Я снова посмотрел в ее глаза, и будто услышал ее голос у себя в голове. Она не могла найти подходящих слов, что бы хоть как-то ободрить меня и поддержать, но если бы могла помочь, то обязательно сделала это. Я широко улыбнулся и тихо сказал.

- Ты можешь помочь мне. – я сам не понял, был ли это вопрос или утверждение, но глаза девушки возбужденно заблестели.

Первое, что мне захотелось, это сесть. Все тело болело, а ноги были словно каменные. Я попытался согнуть ногу, но это оказалось не так-то просто, и без помощи тут явно не обойтись. Но моему желанию не суждено было сбыться, по крайней мере, ближайшие минут двадцать, поскольку в комнату вошли Дмитрий Станиславович и еще один мужчина в белом халате. Этот цвет уже начинал рябить в глазах и раздражать. Я ощутил, как из глубин поднимается горячий комок злости и агрессии. Мне стоило немалых усилий подавить его и не поддаться искушению разнести всю комнату.

Первым к кровати подошел Дмитрий Анатольевич, все такой же хмурый и, я бы сказал грозный.

- Вот он, наш уникум. – буркнул он, с явным сарказмом, и практически ткнул в меня пальцем.

Второй мужчина подошел и, жестом попросив Вику освободить место, присел на кровать. Какое-то время он изучал меня взглядом своих зеленых глаз. Я просто смотрел ему в глаза, в ожидании его дальнейших действий. Меня удивило, что я спокойно мог читать его, как и Вику, не встречая никакого сопротивления с его стороны. Но при этом был твердо уверен, что он на подобное не способен. В какой-то момент меня это даже позабавило.

Я уже примерно знал, что будет делать этот мужчина в белом, которого называли врачом, как  и других, подобных ему, ученых людей в области медицины. Многое из того, о чем думал и знал этот человек, было мне непонятным, но, как я уже мог убедиться, обучался я чрезвычайно быстро. Эта мысль теплом разлилась внутри, согревая надежду, что, несмотря на потерю памяти, у меня были все шансы восстановиться в кратчайшие сроки. Главной задачей было не выдать свое истинное состояние, но пока я не представлял каким образом. Адекватность, кажется, этого ждал от меня вновь пришедший врач - невропатолог.

- Сколько пальцев? – внезапно спросил врач, помахав перед глазами рукой.

- Пять. – не задумываясь, ответил я.

- Сейчас? – спросил он, согнув пару пальцев.

- Три.

- Сколько будет пять плюс два?

- Семь.

- Молодец. – улыбнулся мужчина, и от него повеяло приятной теплотой. – Смотри на молоток, не упуская его из виду. – сказал врач, показав на, непонятно откуда взявшийся, маленький молоточек.

Он начал водить его из стороны в сторону влево, вправо, вверх, вниз. Я глазами следовал за перемещениями молотка в пространстве, отметив, что стал видеть намного лучше и перед глазами уже ничего не плыло. Молоток коснулся моего носа, и скосившиеся в одну точку глаза заломило.

- Молодец. – снова улыбнулся врач. – Руки, ноги чувствуешь?

- Если затекшие конечности можно считать чувствами, то да. – тихо и ровно отозвался я.

Врач широко улыбнулся и поднялся с края кровати.

- Смотрю, его от системы отсоединили. – заметил он. – Можно попробовать посадить.

От его слов, я чуть сам не подскочил от радости, но тут вмешался мой надзиратель, как я про себя окрестил Дмитрия Анатольевича.

- Как отсоединили? – казалось, от его голоса зазвенели стекла. – Вика!

- Вену прокололо. – тихо отозвалась она. – Переколоть хотела, но вы пришли…

- Давайте, я закончу, потом разберетесь. – вмешался невропатолог, уже ощупывая мои ноги.

Мой надзиратель нахмурил брови, но промолчал. Я еще раз посмотрел на него, насколько позволяло положение тела, но не смог заглянуть ему в глаза, что бы узнать, почему он так нервозно реагирует на все, что связано со мной.

Невропатолог, закончив осмотр моих ног, снова появился в моем поле зрения. Это был молодой энергичный мужчина, немного худоватый, для своего роста, с гладким лицом и светлыми зелеными глазами в обрамлении рыжих ресниц. Улыбка придавала ему немного мальчишечий вид, но была искренней и заразительной.

- Давай потихоньку подниматься. – ободрительно сказал он, взяв меня за плечи. – Аккуратно, без резких движений.

Напрягая мышцы спины и живота, с помощью врача и левой руки, я начал поднимать верхнюю часть тела. Следом пришли в движения ноги, которых я почти не ощущал. Покалывание и пощипывание распространились по всему телу. Кровь прилила к ногам, от чего ощущалось еле заметное жжение. В какой-то другой момент меня бы не порадовали такие ощущения, но не сейчас. Перед глазами открывалась более полная картина того места, где я находился. Мир словно перевернулся. Я сидел на кровати!

Опираясь на левую руку и немного согнув ноги в колене, я сидел. Наконец у меня появилась возможность пошевелить ногами и получше осмотреться. Первое, что я смог оценить, это размеры комнаты, весьма впечатляющие. Белая стерильная палата реанимации… Я не мог понять, от кого из присутствующих узнал эти слова, но именно так называлось помещение, в котором я находился последние восемь часов своей жизни. Хотя, что-то или кто-то внутри меня подсказывали мне, что это были не последние, а первые часы моей жизни. На мгновение у меня потемнело в глазах, словно кто-то закрыл темный занавес или же наоборот резко его открыл, а потом все пришло в норму.

Повертев головой из стороны в сторону, я бегло осмотрелся и наткнулся взглядом на Вику. Она стояла около дверного проема и с легкой улыбкой смотрела на меня. На короткое мгновение я увидел ее глазами палату и человека с перебинтованной головой, руками и ногами, сидевшего на кровати. Мой взгляд метнулся на ноги, и, правда, они были перебинтованы, кое - где четко просматривались пятна засохшей крови. Меня пробил внутренний озноб от подобного зрелища. Глубоко вздохнув, я перевел взгляд на невропатолога. По его взгляду мне стало ясно, что тот поражен и порадован результатами наших совместных действий. Было бы грех не воспользоваться таким моментом, и я начал медленно сгибать ноги. После пары прострелов, от которых темнело в глазах, мне удалось согнуть обе ноги и потом свободно их разогнуть.

- Ну, Виктор, порадовал! – широко улыбаясь, воскликнул невропатолог.

Виктор… Это имя эхом отозвалось у меня в голове и разлетелось о невидимую преграду. Виктор, мысленно проговорил я, и в этот момент внутренний голос яростно запротестовал, отвергая это имя. Внутри меня словно что-то перевернулось. На меня волной накатила холодная паника, но я не поддался ей. Если меня так назвали, у меня не было другого выбора, кроме как принять правила игры и играть до конца! Я не мог проиграть, а потому нужно было действовать быстро, но аккуратно.

Я натянул на лицо улыбку и еще раз согнул и разогнул ноги. Потом осторожно разогнув правую руку и опираясь на нее, повернулся и свесил ноги с кровати. Краем уха я слышал недовольные вздохи моего надзирателя, но не мог увидеть его, и потому приходилось только представлять выражение его лица. Меня снова уколола мысль о причине его поведения, но я решил оставить этот вопрос на потом, поскольку имелись более важные дела.

- Может попробовать встать? – мои слова прозвучали как вопрос, но меня особо не интересовал ответ на них, поскольку я уже начал потихоньку сползать с края кровати.

Заметив движения, ко мне подскочил невропатолог, и, поддерживая за локоть, помог встать на ноги. Голые ступни коснулись пола, пусть и холодного, это не имело значения. Под ногами была твердая опора, и этого было достаточно. И тут же я оказался в неловкой ситуации, с меня соскользнула простыня, которая, как, оказалось, скрывала мою абсолютную наготу! Я быстро сел обратно на кровать, опасаясь посмотреть в сторону Вики. Невропатолог звонко засмеялся и похлопал меня по плечу.

- Молодец парень.

Я мельком посмотрел на восхищенного врача и начал натягивать на себя колючее полосатое одеяло. Не то что бы мне было холодно, а было очень неловко от собственной наготы.  Тем временем невропатолог отошел от кровати, и я услышал его тихий голос, обращенный к надзирателю.

- Анатолич, по моей части все отлично. Не знаю, что у вас тут произошло, но парень в норме.

- Посмотрим. – снова буркнул Дмитрий Анатольевич и, судя по удалению шагов, направился к двери.

Невропатолог вышел следом за надзирателем, и мы с Викой снова остались одни. Я сидел и всматривался в переплетения нитей в бинтах и пятна проступившей крови. С каждым мгновением меня брало все большее отвращение от этого зрелища. Поддавшись внезапному порыву, я начал сдирать окровавленные бинты.

- Ты что делаешь?! – ко мне подбежала взволнованная Вика.

- Я не могу на это смотреть. – продолжая рвать белые полосы, отозвался я.

Вика осторожно дотронулась до моей руки, и я замер. Она посмотрела на меня умоляющими глазами, и я убрал руки. Мне почти удалось освободить правую ногу от бинта. На полу рваной лентой лежали остатки окровавленного бинта. Вика несколько раз перевела взгляд с бинта на мою ногу и сама начала снимать его остатки. Я тоже смог заметить, что на месте, откуда был содран окровавленный бинт, не было и намека на рану.

- Чисто… - громким шепотом сказала Вика, держа в руке бинты и осматривая мою ногу.

Она с воодушевлением принялась освобождать мою левую ногу. Результат был аналогичным – никаких ран или следов от их существования. Вика, не сказав ни слова, разбинтовала руку и голову. Когда с головы упал последний виток бинта, я почувствовал, как мне на плечи упали мягкие пряди волос.

- Боже правый! Это невероятно! – воскликнула Вика и отступила на пару шагов от кровати.

Я повернул голову и посмотрел на нее. По плечам мягко скользнули длинные пряди. По спине пробежала приятная дрожь, и я невольно улыбнулся. Вика, кажется, немного пришла в себя после потрясения и уже просто смотрела на меня. По ее взгляду я не мог понять, что она чувствует или думает, понятно было только одно, со мной явно было что-то не так. А что именно, мне еще предстояло понять.

Натянув на себя одеяло, я забрался с ногами на кровать и задумался. Первыми на память пришли слова женщины, осматривающей меня. Внутреннее кровотечение и переломы, в глубине я понимал, что это довольно серьезные повреждения, которые не проходят бесследно. Судя по перевязанной голове, она тоже была повреждена. Я автоматически поднял руку и провел по голове. На затылке я нащупал комок спутанных волос. На ладони остались крошки засохшей крови. Снова кровь, на меня опять накатила волна отвращения. Мне нестерпимо захотелось смыть с себя всю эту грязь, казавшуюся мне чужеродной и неуместной. Но прежде мне было необходимо уточнить некоторые детали, и единственным, кто мог мне в этом помочь, была Вика.

- Что же со мной произошло? – как бы размышляя вслух, спросил я и посмотрел на Вику.

Она стояла на том же месте, замерев с грязными бинтами в руках. Ее взгляд блуждал по палате, казалось, она вела немой разговор сама с собой. Мне стала противна даже мысль о том, что бы снова «залезть» ей в голову, хотя я с трудом понимал, как это получается. Было намного приятнее слышать ее голос, видеть, как двигаются ее губы, и меняется выражение глаз и лица. Мне снова непреодолимо захотелось прикоснуться к ней, к ее волосам, заключить ее в свои объятия, ощутить ее хрупкость. Я почти решился на это, но вспомнил, что абсолютно голый, и рвение мое поубавилось.

- Тебя утром привезли… - тихо и неожиданно начала Вика. – В скорой сказали, что ты с седьмого этажа выпал, боялись, что не довезут... На теле живого места не было, ты в собственной крови захлебывался…

Она замолчала, воспоминания о произошедшем причиняли ей боль. Я смотрел в одну точку, стараясь переварить услышанное, но мозг отказывался принимать слова Вики. Внутренний голос, словно взбесился, от его криков у меня заложило уши и помутилось зрение. Я вспоминал боль и свои ощущения, когда первый раз пришел в сознание, и они говорили мне, что слова Вики вполне правдивы. Но, несмотря на это, я чувствовал, что что-то не так! И судя по всему, не я один…

- А через два часа ты открыл глаза… - так же неожиданно продолжила Вика. – Через четыре дыхание пришло в норму… А через шесть все показатели давали понять, что ты в полном порядке и нет никаких внутренних повреждений…

Мои подозрения оправдались – не мог человек так быстро восстановиться после столь серьезных повреждений! Но как мне это удалось? Думаю, этот вопрос волновал не только меня, и в поисках ответа на него, я тоже не одинок. Осознание этого факта вызвало беспокойство и новый всплеск предупреждений и возмущений внутреннего голоса, присутствие которого начинало раздражать. Мысли и без него играли в чехарду с невероятной скоростью.

- Кто же ты? – громкий шепот Вики вернул меня в реальный мир.

Я посмотрел на нее. Она все так же стояла с бинтами в руках и смотрела на меня своими большими голубыми глазами, в которых читался искренний интерес и, не было ни намека на страх. Меня переполняли теплота и любовь к этой девушке. Ее проницательность, бесстрашие просто покорили меня. Это всепоглощающее чувство заполнило все мое существо, затмив собой все, даже внутренний голос, который продолжал что-то тараторить, но я его уже не слышал.

- Я обязательно это выясню, как бы сложно это не оказалось. – ответил я. – Ты будешь первой и единственной, кто об этом узнает.

Вика смущенно заулыбалась и наконец-то выпустила из рук грязные бинты, которые практически бесшумно упали на пол. Она все поняла, когда я только признался, что ничего не помню, ее не нужно было просить умалчивать об этом неприятном факте. Не знаю почему, но мне показалось, что у нее были напряженные отношения с Анатоличем, как его назвал невропатолог. Если он всегда так относится к людям, то ничего удивительного, если окажется, что подобные чувства испытывает половина больницы. И каков же был контраст, между которого я оказался, Вика и Анатолич. Я не мог понять, почему один готов меня в порошок стереть одним только взглядом, а Вика прониклась теплом и симпатией. Люди, странные существа. От этой мысли, подкинутой внутренним голосом, мне стало смешно, но я сдержался.

- Что же я ему такого сделал? – вслух подумал я.

- Кому? – спросила Вика, подойдя к кровати.

- Анатоличу. – усмехнулся я. – Я ж ему и слова не сказал, а он на меня, как на врага смотрит.

- Ну, характер у него и так, не сахар. – она театрально закатила глаза. – А к тебе у него личная неприязнь, можно сказать ненависть, в каком-то роде.

- И с чем это связано? – я был заинтригован.

- Понимаешь. – немного замялась она. – Насколько я слышала, его дочь бросила институт и ушла из дома. А во всем этом, по мнению Дмитрия Анатольевича, виноват парень, с которым она встречалась.

Мой мозг начал мгновенно рисовать яркие больные картины, и ужасающая мысль поселилась в голове. Неужели я был тем самым парнем?! В груди заклокотала паника. Если допустить, что все так и есть, то скрыть факт потери моей памяти не представлялось возможным. А прибавить к этому факту личную неприязнь врача, то вырисовывались не самые приятные перспективы моего ближайшего будущего. Заметив мое изменение в лице, Вика видимо догадалась о ходе моих мыслей.

- Я не это хотела сказать. – засмеялась она, у меня от сердца отлегло. – Тот парень был из неформальской тусовки. Теперь у Дмитрия Анатольевича антипатия к вашему брату.

Незнакомые слова привели меня в некоторое замешательство. После некоторых соображений и проведения аналогий, я пришел к выводу, что тот парень относился к нестандартным представителям рода человеческого, но явно не имел ничего общего с моим исцелением, иначе это не вызвало бы такого беспокойства в моем случае. Следовательно, эта самая нестандартность выражалась как-то иначе, и нужно было выяснить, как именно.

- А у меня это на лице написано?

- Почти. – улыбнулась Вика. – У тебя волосы длинные, уши проколоты. Дмитрию Анатольевичу этого вполне достаточно, что бы зачислить тебя в ряды неформалов и выплескивать на тебя свою ненависть и презрение.

Длинные волосы я почувствовал, когда сняли бинты, а вот о проколотых ушах даже не подозревал. Пощупав оба уха, я обнаружил три, разных по размерам, кольца в левом ухе. Как ни странно, но эти инородные предметы в моем теле не вызвали отвращения и дикого желания избавиться от них. Видимо, эти кольца имели не малое значение для меня, что, по сути, подтверждало мое отношение к неформалам. Да и длинные волосы мне были по душе. Я еще раз провел рукой по волосам и снова наткнулся на спутанный комок на затылке.

- А можно это как-то исправить? – поинтересовался я, показывая Вике ладонь в кровавой крошке.

- А… - она замялась. – У нас реанимация, и вроде как не предусмотрено, что бы пациенты самостоятельно передвигались, и тем более ходили в душ.

Умом я понимал, что она права, но пребывать в таком состоянии было просто невыносимо.

- Но можно ведь что-то придумать в виде исключения? – подняв брови, спросил я.

- Это может решить только врач. – Вика пожала плечами. – Сегодня дежурит Дмитрий Анатольевич. – ответила она, давая понять, что все не так то и просто.

Я призадумался. Да, ситуация не из приятных, но безвыходных ситуаций не бывает. Мой внутренний голос подсказывал, что выход есть, но я не совсем понимал, в чем он заключается. На ум приходили какие-то смутные воспоминания. Перед глазами мелькали образы отдельных людей и целого их скопления, которые действовали слаженно, словно подчиняясь чьей-то воле. Образы исчезли так же внезапно, как и появились, оставив после себя четкое ощущения, что я способен добиться желаемого.

- Я сам с ним поговорю по этому поводу. – слова сами слетели с губ.

Уверенность, с которой я их произнес, потрясла меня самого, но отступать было поздно. Погруженный в воспоминания, я не заметил, что в палату вошел мой надзиратель и уже стоял около кровати. Он с той же неприязнью смотрел на меня своими маленькими шустрыми глазами. Но теперь у меня не возникло никаких неприятных ощущений, тепло, разливавшееся по всему телу, давало приятную легкость и ощущение превосходства над этим человеком. Я поднял на него взгляд и пристально посмотрел ему в глаза.

Его сознание открылось передо мной во всей полноте. Его воспоминания, его знания, эмоции, желания, стремления, все это читалось с невероятной легкостью. Не прошло и нескольких мгновений, а я уже знал все, что знал он, от простых слов, до научных терминов, от навыков пользования простейшими приборами быта, до профессиональных навыков медика. Я знал, что такое электричество, компьютер, интернет, водопровод, кондиционер и так далее. Полученная информация мягко и легко уложилась в моей голове и была готова в любой момент быть использованной. Я понимал, что в этот самый момент, этот человек находится в моей власти, он подобно марионетке, сделает все, что я пожелаю. Мысли словно сами потекли от меня к нему. «Ты перестанешь ненавидеть меня и всех людей с нестандартным проявлением своей индивидуальности. Ты проявишь любезность по отношению ко мне и посодействуешь, в случае необходимости.» Его подсознание не проявило не малейшего сопротивления и проняло данную мной установку. Я отвел глаза от врача и тихо прокашлялся. Анатолич вышел из транса и недоуменно огляделся.

- С кем ты там собрался поговорить и по какому поводу? – спохватился он и уставился на меня.

Посмотрев ему в глаза, я понял, что у меня получилось! От него по-прежнему веяло затхлостью, что, скорее всего, было связано с усталостью, но во взгляде больше не было этого презрения и холода, от которого мурашки по коже бегали. Теперь я мог спокойно поговорить с ним и получить то, что мне было просто необходимо – душ.

- Мы как раз говорили с Викой о необходимости мне принять душ. Остатки крови на теле это негигиенично, вы не находите? – добродушно начал я.

Анатолич изучающе посмотрел на меня, что-то взвешивая у себя в голове.

- Послушай, парень. – начал врач. – У нас тут не курорт, а реанимация, место, куда людей в тяжелом состоянии привозят, некоторых отсюда в отделения уже не спускают, а ты… - он, было, повысил голос, но резко замолчал.

Кажется, у него до сих пор в голове не укладывалось то, чему он стал свидетелем, именно в «своей» палате и именно в свое дежурство. Конечно, можно было понять его смятение и растерянность. Не каждый день пациент, прибывши при смерти, заводит с тобой разговор о необходимости соблюдать личную гигиену. Несомненно, приятен тот факт, что безнадежный пациент вот так, чудесным образом выкарабкался с «того света», но, как известно, у медали две стороны. Голова Дмитрия Анатольевича разрывалась от различных мыслей, начиная от вопроса, каким образом я полностью регенерировал, заканчивая соображениями, как отчитываться перед вышестоящим начальством. Его посещали идеи о проведении полного исследования моего феномена, но на это должно быть мое согласие, а вероятность положительного ответа была крайне мала, даже если его идея найдет спонсора на дорогостоящие анализы. Он был в полном смятении и не находил себе места.

- А, черт с тобой. – махнув рукой, выпалил он и направился к выходу.

- Дмитрий Анатольевич. – окликнул я его. – Мне бы еще что-нибудь из одежды, а то негоже, мне в здравом уме и сознании, перед девушкой голышом.

Он остановился и мельком глянул на меня усталым взглядом, потом махнув рукой, вышел из палаты. Да! Это была моя маленькая победа. Я радостно заерзал на кровати.

- Как? – послышался изумленный голос Вики. – Как это у тебя получилось?

- Наверное, я все-таки не от мира сего. – весело ответил я и быстро начал уходить от темы, поскольку совсем не хотелось сейчас объяснять Вике, как все произошло. – В душ отведешь?

- Ну ты даешь! – восхитилась девушка. – Да, конечно отведу, только для начала найду для тебя белье.

Вика выскользнула за дверь, и я остался один. Первым делом, я откинул колючее одеяло, от которого нестерпимо чесалось все тело. Аккуратно встав с кровати, я поднял с пола простыню, и обернулся ей вокруг пояса. Ноги твердо стояли на прохладном полу. Первые шаги дались тяжеловато, но потом неприятные ощущения в щиколотках отступили, и я с огромным удовольствием шел по шероховатому полу, заодно разминая руки. Движение это жизнь. Я подошел к большому окну, выходящему на улицу.

Ночь, уже почти вступила в свои права. Темное небо, с небольшой мутной полоской на горизонте, начало покрываться первыми звездами. Ветер вольготно разгуливал на ветвях высоких деревьев. Прильнув к стеклу, я попытался увидеть землю, но это мне не удалось. Палата находилась высоко над землей. По воспоминаниям врача, реанимация находилась на седьмом этаже больничного комплекса. Снова седьмой этаж. Меня передернуло, и в голову пришла мысль, что отсюда я точно прыгать не буду! Я не мог сказать, что боялся высоты, поскольку не помнил этого, но получить еще один комплект смертельных ранений, совсем не хотелось. Мое желание открыть окно и вдохнуть свежего воздуха моментально пропало, и я отошел от окна, от греха подальше. В этот момент в палату вошла Вика, со стопкой белого белья в руках, и кивком головы, позвала следовать за ней. Я поднял самодельную «юбку» до колен, чтобы не запутаться, и пошел к двери.

В коридоре, стены которого были окрашены в нежно зеленый цвет, горел приглушенный свет, полы были такими же чистыми и шероховатыми, как и в палате. По левой стене тянулся ряд больших окон в другие палаты. Все те же кипельно белые стены, куча приборов, кровати с лежавшими на них больными, подсоединенными к системам. В некоторых палатах стояло по две кровати. Я невольно поежился от открывшегося перед глазами зрелища. Я медленно шел следом за Викой, стараясь не смотреть в эти огромные окна, но глаза сами заглядывали в каждую палату.

Когда я проходил мимо очередного окна, мой взгляд остановился на кровати, в которой лежала молодая девушка, почти девочка. Ее спутанные волосы цвета красного дерева, лежали на белой подушке. На совсем юном лице застыла маска умиротворения и обманчивого спокойствия. Я резко остановился и припал к окну. Нечто, словно притянуло меня, и я не в силах был сопротивляться. Звук, похожий на биение сердца, заполнил все мое существо. С каждым мгновением он становился все громче и четче, и в какой-то момент раздвоился! Один ритм был четким и ровным, а второй стал еле слышен и сбивался. Боль пронзила грудь и перехватила дыхание. В мутной пелене, застелившей глаза, я увидел вереницу неясных образов, разрывающих сердце. Кажется, я задыхался…

- Виктор… - нежное прикосновение руки и голос Вики выдернули меня из этого видения, но боль не отступила.

- Она… она… - заикаясь и задыхаясь, выдавил я. – Она же беременна! Ее сердце не выдержит…

Сердце Вики забилось с удвоенной скоростью, готовое выскочить наружу. Она застыла в немом шоке, чуть не выронив белье из рук. Не медля, я ловко обошел Вику, и тихо открыв дверь, нырнул в палату. Оказавшись рядом с той девушкой, я намного четче услышал биение двух сердец, одно из которых могло остановиться в любой момент! Внутри меня разливалась боль, затмевая рассудок и раскрывая нечто, дремавшее внутри меня, внутри моего существа. Внутренний голос, казалось, заговорил на незнакомом языке, который не понимало сознание, и понимало тело.

Я не понимал, что делаю, но чувствовал, как по рукам разливается тепло, грозящее превратиться в бушующее пламя. Ладони, пылающие невидимым пламенем, тихо опустились на грудь хрупкой девушки. Я увидел ее истекающее кровью, бьющееся из последних сил, сердце, которое обволакивало яркой пылающей сферой. На мгновение меня ослепило, и я потерял равновесие, но не упал, а лишь отшатнулся от девушки.

- Ты с ума сошел?! – громким шепотом затараторила испуганная Вика, зашедшая почти следом. – Кроме врачей и персонала тут никому не положено находиться!

Я был не в силах что-либо ответить, поэтому послушно позволил, Вике потащить себя за руку в коридор. Она протащила меня до конца, и можно сказать, затолкала в душевую.

- Что на тебя нашло? – вспылила девушка. – Если бы нас там увидели, тебя бы моментом выкинули отсюда, а меня могли уволить!

- Прости. – тихо отозвался я, опустив глаза.

- Больше так не делай. – снисходительно ответила Вика, положив белье на кушетку у правой стены. – Воду я тебе включу, белье и полотенце на кушетке.  Сам ничего не трогай, искупаешься, выйдешь в коридор. – наставляла она.

- Хорошо. – отозвался я, наблюдая краем глаза за ее действиями и осматривая обстановку.

Ванная комната до самого потолка была выложена голубой плиткой. У правой стены стояла кушетка и различные коробки с инвентарем. Душевая кабинка на левой стене была отгорожена стеной, обложенной все той же плиткой. Включив воду, Вика строго посмотрела на меня и вышла за дверь. Еще немного постояв, приходя в себя после случившегося, я скинул с себя простыню и зашел в кабину.

Горячая вода приятно обожгла кожу и весело побежала по телу. Я блаженно застонал и встал под воду с головой. На меня снизошло всепоглощающее спокойствие и расслабление. Весь мир перестал существовать, только чувство текущей по телу воды и ее приятный шелест. Потоки, уносящие с собой всю грязь, ударялись о пол и разлетались на тысячи брызг, рождая какофонию звуков. Белый, тяжелый пар расползался по всей комнате, оседая мелкими каплями на глянцевой поверхности плитки. Время словно остановилось.

Открыв глаза, я понял, что почти ничего не вижу, из-за густого пара, заполнившего всю ванную комнату. Пора было закругляться. На небольшой полке я обнаружил кусочек мыла и баночку с шампунем, и порадовался тому, что получил достаточно знаний от своего врача. Намылив голову ароматной жидкостью, я промыл длинные спутанные волосы. Откинув густую копну волос назад, я еще некоторое время постоял под потоками воды и только потом помыл тело мылом.

Воду, по наставлению Вики, я закрывать не стал, а потому просто вышел из кабинки. В стопке белья я нашел простыню и комплект нежно зеленого цвета, состоящего из штанов и рубашки через голову. Лучше, чем совсем ничего, подумал я, вытираясь простыней. По мере возможности, я осматривал свои руки, тело и ноги. Внутренний голос что-то недовольно бормотал, но у меня не было желания слушать его. Я смог заметить, что при довольно высоком росте, был весьма худощавым, но жилистым. Аккуратные ладони оканчивались длинными тонкими пальцами. Гладкая грудь с небольшими рельефами переходила в плоский живот. Живот. Немного согнувшись, я внимательно пригляделся к своему животу, точнее на участок ниже пупка. На коже еле заметно проступала чернота в виде замысловатого рисунка из ломаных, пересеченных линий, размером с мою ладонь. Потерев кожу простыней, я убедился, что чернота не стирается. Из мыслей Анатолича я  мог предположить, что это татуировка, которые так любят неформалы, но меня смущал тот факт, что контуры были не четкими и рисунок казался не законченным. Ко всему прочему, я не помнил о существовании татуировок на теле, ровно, как и о кольцах в ухе. Возможно, этот рисунок был у меня уже давно, и отвращения тоже не вызвал. Оставив этот вопрос на потом, я положил простыню на кушетку и принялся одеваться.

Штаны оказались как раз, а надевать рубашку мне не захотелось. Я уже собирался уходить, но наткнулся взглядом на небольшое зеркало, висевшее на стене. Подойдя к нему, я провел по поверхности рукой, стирая влагу от обильного пара, и посмотрелся в него. Из глубины холодного отражения на меня смотрел молодой человек с овальным лицом, прямым носом, большими карими, почти черными глазами, в обрамлении густых ресниц, и прямыми губами. Темно каштановые мокрые волосы неровными прядями спадали на лицо и плечи. В глубине души возникло еле заметное узнавание, но взбунтовавшийся внутренний голос мгновенно вытеснил это чувство. Я отошел от зеркала, не в силах больше слушать этот гомон в голове.

Выйдя в коридор, я сразу увидел Вику, сидевшую на кушетке. Она снова была задумчивой, но заметив меня, сразу заулыбалась.

- С легким паром. – подмигнула она и скрылась в ванной.

Она выпорхнула из ванной и двинулась по коридору, поманив за собой. Вика исчезла за поворотом еще одного маленького коридора, в конце которого была дверь. Я вошел в нее и оказался в маленькой комнате с небольшим окном и скромной обстановкой. Небольшой диван, столик и холодильник. Вика, молча, протянула мне расческу и указала на зеркало на стене. Я нехотя подошел к нему и быстро расчесал волосы, разделив их на прямой пробор. Мельком посмотрев на свое отражение и убедившись, что причесал все волосы, я быстро отошел от зеркала.

- Чай будешь? – поинтересовалась Вика, уже налив одну чашку ароматного напитка.

- Не откажусь. – честно признался я, внезапно почувствовав свой оголодавший желудок.

Вика налила еще одну чашку для меня и открыла холодильник. Через мгновение на столе стояла тарелочка, с нарезанным сыром, колбасой и хлебом. Я наслаждался ароматом и вкусом горячего сладкого чая, бутербродов и испытывал всепоглощающее чувство благодарности и любви к девушке, сидевшей рядом.

- Тебе нужно отдохнуть. – тихо сказала Вика, поставив пустую чашку на стол. – Я посмотрела твои назначения, завтра будет напряженный день.

- Если ты будешь рядом, то я со всем справлюсь. – таинственным шепотом ответил я, поднимаясь с дивана.

Вика встала следом, но я остановил ее, давая понять, что сам доберусь до своей палаты. Она мгновение с недоверием смотрела на меня, но потом улыбнулась и согласно кивнула головой.

- Тихой ночи, ангел мой. – пожелал я и вышел из сестринской.

До палаты я почти бежал. Мне не хотелось снова видеть людей в соседних палатах, и тем более ту девушку. Я чуть ли не влетел в свою палату, плотно закрыв дверь. Лампы в палате выключили, освещением служил только тусклый свет из коридора. Приятный сумрак окутал плотной дымкой, нагоняя сладостный сон. Доплетясь до кровати, я упал на белые свежие простыни, и едва голова коснулась подушки, провалился в глубокий сон.