Зелёные небеса. Глава одиннадцатая.

                                           Глава одиннадцатая.

       - Поприветствуйте нового курсанта! – торжественно произнёс преподаватель у исписанной мелом доски, когда дежурный закрыл за собой дверь с той стороны учебного помещения, и добрая сотня любопытных глаз уставилась на меня. – Князь Мартынов, Алексей Георгиевич, садитесь, князь. И зовите меня Леопольдом Робертовичем.

- Здрасте! – пробормотал я, чувствуя себя несколько неловко, и окинув взглядом класс в поисках свободного места за партой.

Помещение большое, три ряда по десять двухместных столов –парт, за которыми сидят курсанты и курсантки, девчат тут тоже немало, смотрят на меня с интересом нескрываемым, как на зверушку диковинную. Подошёл, и уселся рядом с молодой девушкой, бросил искоса на неё короткий взгляд. Довольно симпатичная, светленькая, глаза синие –синие, как небо в жару над родным колхозом, сидит и смотрит на меня с полнейшим безразличием.

- Привет! – шепнул я ей, и она сдержанно кивнула в ответ.

- Итак, князь! – я аж подпрыгнул от неожиданности, ибо преподаватель совершенно незаметно подкрался ко мне и встал рядом и гаркнул чуть ли не прямо в ухо. – Ваш планшет.

И Леопольд протянул мне пластмассовую доску с экраном, размером с большую книгу. Взял в руки, повертел её – совершенно не понятный предмет, с виду прямо как доска разделочная.

- Ну что же вы, курсант? – с интересом уставился на меня преподаватель, очкастый мужик лет шестидесяти с открытым и интеллигентным лицом, которое совершенно не вязалось с могучей мускулистой фигурой. – Включайте же, не стоит тратить наше общее время.

- Как? - я снова покрутил в руках доску, не зная, как к ней подступиться.

- Что как? – переспросил Леопольд Робертович, и его глаза под стёклами очков расширились от удивления.

- Включить как? – повторил я, и по классу пронёсся лёгкий смешок, и сидевшая рядом девушка окинула меня каким-то странным взглядом.

- Вы не видели ранее планшет? – поинтересовался преподаватель. – Что ж, княгиня Беликова, покажите несчастному курсанту, как пользоваться сим девайсом.

Моя спутница по парте обречённо вздохнула и взяв мой планшет в руки, сказала:

- Это кнопка включения, нажимаем её и прибор включится!

И точно, на поверхности доски загорелся цветной экран с надписью «Здравствуйте!»

- Нажимаешь на кнопку учебники, открывается папка с книгами за первый курс обучения, выбираешь необходимую и листаешь. – девушка ловко скользила пальцами по залитому яркими цветами экрану. – Если нужна тетрадь, жмёшь сюда, затем на кнопку буквенной раскладки, и печатаешь. Понял?

Я поднял взор, и утонул во взгляде юной княгини. Её красивые большие глаза участливо смотрели на меня, ожидая моего ответа, пухлые губы приоткрыты, обнажая белоснежные зубки, на мгновение я забыл, как дышать, просто сидел и тупо пялился на девушку.

- Понял? – переспросила она, и подвинула планшет поближе ко мне, поправляя светлую прядь волос, съехавшую из-за уха на лицо.

- Ага! – кивнул я, опомнившись от наваждения. – Понял.

Уткнулся взглядом в экран прибора, а Леопольд Робертович, уже вновь стоявший у доски распорядился:

- Открываем учебник на странице двадцатой.

Проследив за действиями Беликовой, повторил манипуляции, и прочитал на экране заголовок страницы: «Возникновение Империи». Урок истории, значит… 

- Летом 5060 года произошло величайшее событие нашей истории! – важно произнёс преподаватель, подняв вверх указательный палец. – Великий царь Антон Зубастый принял капитуляцию у последнего государства, с которым вёл боевые действия. И буквально через несколько дней подписал свой первый Имперский Указ, о присоединении завоёванных земель и образовании Великой Империи. Этот момент и считается точкой возникновения нашего государства, просуществовавшего в таких размерах до захватом власти негодяем Саймоном…

   Не замено для себя, погрузился в тяжкие мысли, пропуская мимо ушей разглагольствования Леопольда, проблемы и события этого мира меня мало волновали, провались он пропадом. Попал так попал, что ни говори… Окинул взглядом висящие на стенах класса старинные картины. С них на меня смотрели важные лица каких-то местных деятелей, один на лошади, посреди заснеженного поля, другой толкал речь с трибуны посреди каких-то надменных вельмож, третий в парадном офицерском мундире с аксельбантами, стоял, опираясь на шпагу… Интересно, они специально тренировались перед зеркалом, пытаясь корчить такие величественные рожи, или это появляется само, автоматически, пропорционально росту своего могущества и власти?

- Образование Империи помогло завоёванным племенам и народам приобщиться к ценностям цивилизации, у них появились медицина и образование, даже в некоторых местах, например, в Нижней Стравии, письменность и счёт, – как сквозь туман донёсся до меня голос историка. – Что положительно сказалось на уровне и образе их жизни, ибо, не при дамах будет сказано, извиняюсь, они по большому ходили прямо с лошади, даже не вытирая задницу.

Класс удивлённо загудел, но Леопольд движение руки прервал галдёж.

- Уже через двадцать лет после образования Империи, Стразия стала мировым научным центром мира, и среди многих выдающихся учёных были и местные аборигены, обнаружившие у себя страстную тягу к знаниям. Например, всем известный физик Мауроно Класиас, а кто знает, что он говорить научился в пятнадцать лет, до этого просто издавал звуки, подобные животным? Учитесь, тянитесь к знаниям, мои юные друзья, и будет вам успех и слава.

Курсанты вновь зашумели, удивлённые фактами из жизни местного дикаря, в последствии ставшего учёным, а я вновь ушёл в себя.

И что мне делать? Отучиться в этом зоопарке, получить погоны и в итоге сгинуть не пойми за какой хрен в лесу на Грязях? А надо ли это мне? Я и слесарем неплохо работал, после армии собирался поступать на агронома. Военная жизнь для меня чужда и беспробудно тосклива, как вечер на Марсе, совершенно не видел себя в рядах Царской Армии. Чужое всё вокруг, не моё, всё что мне дорого - осталось по ту сторону портала. Родное село, друзья, спокойная и безмятежная жизнь, леса и поля, в которых неторопливые аисты вышагивают под ласковым голубым небом…

И как там мама с батей, у меня за них всё сердце изболелось, ну где же вы? Тоска вновь принялась грызть душу с какой-то неистовой силой, разгоралась как пламя, заставляя сжиматься сердце. Что там за побег дают? Каторга? А тут чем лучше?

    Следующим уроком была алгебра. К ней у меня способностей не было никогда, дуб дубом, школу и то закончил милостью нашей математички, пожалевшей деревенского обалдуя, и давшей списать на экзамене. Во и сейчас сидел, тупо уставившись в исписанную формулами доску, совершенно ничего не понимая. Остальные курсанты что-то довольно толково отвечали, даже пытались отстаивать свои точки зрения. Вновь погрузился с головой в тяжкие размышления, и из них меня, причём не сразу, вывело обращение преподавателя:

- Курсант Мартынов! А что вы можете добавить к словам курсанта Миронова?

- Я не обучен математике! – поднявшись со стула ответил я, мне было глубоко наплевать, что сейчас подумают обо мне присутствующие в классе. – Умножать и делить умею, просто считать, а остальное для меня тёмный лес.

- И что, князь, вы даже не можете сформулировать простейшую формулу Айбиносова? – в голосе учителя появились истерические нотки, он подошёл о мне вплотную. – А чему же тогда вы обучены, милейший?

- Да всему понемногу, - пожал я плечами. – Работе…

- Работе? – с недоверием переспросил преподаватель, и на его лице появилось странное выражение. – Откуда вы?

- Я из… - начал было я, и с удивлением обнаружил, что не могу произнести два простейших слова «Другого мира». Язык просто отказывался повиноваться мне, что за чертовщина? Сглотнул пересохшей глоткой и попробовал повторить. – Я из…

Вновь язык не повернулся закончить фразу, а меня пробил холодный пот.

- Я из… - про колхоз «За Родину» сказать тоже не получалось, я с ужасом уставился на учителя.

И его взгляде на секунду промелькнуло что-то, отчего вдруг понял, что он знает, что со мной.

- Садитесь, курсант! – тихо произнёс математик, растерянным взглядом окинув класс. – Не стоит так нервничать, всё поправимо, научитесь. Я слышал, что вы из деревни?

Я лишь кивнул в ответ, не рискуя вновь открывать рот.

- Продолжит Беликова! – уже обычным, уверенным тоном продолжил преподаватель.

Соседка по парте, до этого не сводившая удивлённых глаз с моего лица, вздрогнула и поднялась.

- Всё просто! – ответила она. – Надо лишь вычислить левый множитель по шкале Айбиносова, и полученный результат, сравнивая с номинальной цифрой Икс, уменьшить вдвое!

- Садитесь, Леночка! – улыбнулся учитель. – И постарайтесь помочь князю Мартынову разобраться с этими элементарными вещами.

Леночка, значит, запомним. Посмотрел искоса на неё, поймал её взгляд, на секунду глядели друг другу в глаза. Она с некоторой растерянностью, смешанной с любопытством, а я… Наверняка прочитала в моём взоре отчаяние и страх, ибо я даже не представлял, что со мной происходит. Как же так, я уже не хозяин собственному языку? А может и не только ему? Мля, что же безопасники со мной сделали…

     Как в трансе, просидел до конца уроков, в состоянии полной «потерянности». С облегчением услышал по ретранслятору сообщение об окончании учебного дня, вышел вместе со всеми остальными на улицу, где сержанты построили парней в колонну по три, и отвели на плац.

- На месте стой, раз два! Равняйсь! – орал один из них, встав впереди колонны и вылупив на нас глаза. – Смирно!

Все вытянулись, задрав головы, пожирая глазами сержанта.

- С места, с песней! – отрывисто скомандовал тот. – Шагом марш!!!

Стараясь шагать со всеми в ногу, двинулся, глухо хлопая по асфальту башмаками вместе с остальными. А запевала, худощавый паренёк с вытянутым лицом заорал фальцетом:

- Не смотри с тоскою, мама!

- Ты на золото погон! – ответил ему наш нестройный хор, чеканя шаг. – За царя мы жизнь отдали, за его священный трон…

    Полчаса до ужина мы усердно орали строевые песни, намотав десяток кругов по плацу, пытаясь переорать другие взвода. Парни старались, некоторые даже подсвистывали, орали так, что в ушах звенело. Понятно, перед девчатами выделывались, с улыбками смотревших на нас со скамеек, а я чтобы загнать отчаяние и ужас вглубь себя, понимая, что ещё чуть –чуть, и сорвусь. А этого как раз не надо делать, необходимо время, чтобы разобраться во всём и трезво решить, как быть дальше. Возможность поорать во всё горло подвернулась как нельзя кстати, аж немного полегчало.

   Наконец, сержанты отвели нас в столовую, где повторив «ритуал» с неоднократным вставанием –приседанием, ставили в покое, и дали насладиться чудесным ужином. Картошка с жареным мясом и под необычайно вкусным соусом пришлись как бальзам на душу, уплетал за обе щёки. С досадой вспомнил конфискованный безопасниками коньяк от хвостов, эх, сейчас бы отнюдь не помешал! Запил кружкой чая всё это великолепие, и ощутил какую-то расслабляющую умиротворённость, беды чуть отошли в сторону, не так рвали мою израненную душу.  

Вскоре я сидел на скамейке под деревом, вытянув ноги.  Остальные курсанты разбились по стайкам и болтали, в скверике постоянно вспыхивал смех. Я же не желая ни с кем общаться, просто отошёл в сторону, наслаждаясь одиночеством.

- Привет! – рядом со мной присел один из курсантов, невысокий худой парень, с большими, как у девчонки, карими глазами, и протянул руку. – Я граф Соснов, можешь называть меня Аркадием.

Посмотрел на парня, и мы обменялись рукопожатием.

- А я Лёха Мартынов.

Тот кивнул, и достав из кармана пачку длинных папирос, выудил одну, и через парой мгновения окутался приторным дымом.

- Родители отправили сюда? – спросил Соснов, сплёвывая под ноги.

- Не, Царская Безопасность, - ответил я. – Говорят, что им офицеры нужны. По мне, так с радостью покинул это место.

- Ну и зря! – пожал плечами тот, с любопытством посматривая на меня. – Это же «Лезинка», окончил её, и горизонт открыт, все дороги твои. Власть и богатство – вот что ждёт тех, кто выходит отсюда с дипломом. Не сразу, конечно, но со временем будет. Я лично на это настраиваюсь.

- Да? – усмехнулся я. – А как же борьба с врагами царя? Убить же могут?

- Убивают простых солдат! – совершенно серьёзно изрёк Аркадий, посмотрев на меня, как на неразумное дитя. – Мы будущие офицеры, а не пушечное мясо, запомни. Мы головой воевать должны, а не биться на штыках в траншеях. Или у тебя на этот счёт свои мысли?

Граф внимательно посмотрел мне в глаза. Да уж, подумалось, помирать – это тебе не песни патриотические горланить. Не по возрасту мысли у него, обычно в такие годы голова бабами забита, да гулянками. Наверняка Аркаше с детства это вдалбливали, с молоком матери вошло осознание своего превосходства перед крестьянами и прочей шелупонью, не иначе…

- Да нет, - ответил я. – Всё правильно. Сам как попал сюда?

- Папенька определил! – с гордостью произнёс граф. – Мне с самого детства говорили, что я буду обучаться здесь, в «Лезинке». Тут все предки учились, от прапрадеда, так что это моя обязанность!

Немного помолчали, я наблюдал за здоровенным парнем с нашего взвода, морда наглая и важная, похоже, подминает под себя теневую власть в подразделении. Он вальяжно развалился на одной из скамеек в окружении своих прихлебателей, четырёх таких же беспредельщиков, как он, только размерами поскромнее, и, похоже доставал худосочного очкарика, сидевшего неподалёку от него:

- Эй, ты морда стеклянная!

- Это вы мне? – интеллигентно переспросил очкастый.

- Тебе! – забасил наглец, скорчив зловещую физиономию. – Иди сюда, и шустрее.

Жертва, стараясь выглядеть как можно невозмутимее, подошла к здоровяку.

-Чего изволите?

- Завтра с утра я встаю, и одеваю свежевычищенные ботинки, - не спеша, с нажимом произнёс тот. – Назначаю тебя своим чистильщиком ботинок. Всё ясно?

- Да как вы смеете? – возмущённо взвизгнул очкарик, и тут же получил короткий удар под дых, хлоп, уже стоит на четвереньках у ног здоровяка.

- Я сказал, ты меня слышал! – то потрепал своего потенциального чистильщика по шевелюре. – Очки в жопе будут, запомни. А теперь пошёл!

И пнул несчастного курсанта пинком под задницу так, что тот пролетел по траве пару метров, под гогот «свиты».

- Это что за обезьяна? – спросил я Аркадия, кивая на здоровяка.

- О, это князь Данила Туманов, - с какой –то ненавистью сквозь зубы произнёс юный граф. – Первостатейный мерзавец, таких поискать ещё надо.

- А что, за разборки между курсантами не наказывают?

- Тут политика простая, - обречённо ответил тот, глядя под ноги. – У Данилы папенька один из царских советников, очень влиятельный человек. Так что связываться не стоит, вот я, например был определён князем послеобеденным подносчиком сигареты, что согласись, совсем неплохо, по сравнению с чистильщиком обуви. Я не прав?

- Ну не знаю, - хмыкнул я. – А эти, четверо с ним?

- Его банда, - совсем тихо пробормотал граф. – Если жить с Данилой в нормальных отношения, то и с ними не возникнет проблем. Ну, пока не возникало…

Пипец, подумал я, не хватало ещё сцепиться с каким-то уродом, возомнившим из себя главаря мафии. Посмотрел на Туманова, и поймал его мрачный взгляд. Князь поднялся, не спуская с меня глаз, и повернувшись, направился к скамейке с девчатами. Принялся им что-то рассказывать и вскоре девчонки вовсю смеялись над его болтовнёй.

- Так что будет, если я Даниле врежу? – спросил я у Соснова.

- Если дойдёт до начальства, то карцер, – с удивлением ответил тот. – Даниле точно ничего не сделают, благодаря папеньке, а во тебе будет грозить трибуналом, с возможной отправкой на каторгу.

- Ну и зоопарк здесь у вас! – со злостью бросил я. – Реально зоопарк!

- Ладно, я пойду! – встал со скамейки Аркадий. – Мне нужно ещё к сержанту обратиться насчёт ботинок, эти что-то натирают, ты не поверишь, такие мозоли… Как у крестьян! Ладно, увидимся позже!

- Давай! – кивнул я. – Подходи, скучно будет. Рад знакомству!

- Взаимно, Алексей! – и граф исчез между деревьев.