Экипаж Ковчега

[Скрыть] Регистрационный номер 0085142 выдан для произведения:

 

 Экипаж Ковчега.

Научно-фантастическая повесть.

Жанр: альтернативная история, постапокалипсис.

Автор: Турченко Вячеслав Михайлович.

Все права защищены. © 2012.

Сайт проекта: http://ekovcheg.com/

*********************************************************

Высокая волна

Научно-исследовательский глубоководный аппарат совершает очередное погружение на океанское дно. Ничто не предвещает плохого. Неисправный прибор включает автоматическое всплытие на поверхность. У бортинженера будут неприятности. Только он даже не подозревает о масштабе и последствиях снежным комом завертевшихся событий. Конец света или начало чего-то нового?

2012, декабрь, 13. Атлантический океан.

Все этого ждали, но никто по-настоящему не верил. Слишком много концов света было обещано в последние годы. Ни Нострадамусу, ни слепой Ванге, ни календарям майя, ни даже всероссийскому шарлатану Глобе ввести народ в заблуждение не удалось. Граждане уже не верили никому. Каждый занимался своим делом. Если грянет, будем встречать, но если нет – надо заботиться о куске хлеба на завтра. И о месте под Солнцем.

У каждого своё представление об этом местечке под светилом пятой звёздной величины. Один мечтает о горсти варёного риса, другой – о власти если не над  самой звездой, то для начала над отдельно взятой планетой в её системе. Вот эти последние что-то и перемудрили. Или коллайдер в разгон пошёл, или «Арпу» в резонанс вогнали, а может, яйцеголовые ещё что-нибудь такое врубили. Никто уже этого не расскажет. Рассказчиков не сыскать, а слушателей осталось немного.

Всё произошло буднично и почти незаметно.

Мы с Максом и Евой выполняли плановое погружение на подводное плато в семидесяти милях севернее Азорского архипелага. Системы «Дельфина» работали нормально. Я взглянул на указатель заряда батарей – оставалось 30%, на пару часов нормальной работы. Макс докладывал на «Петергоф» наши координаты и глубину – 2380 метров. Ева крутила настройки наружной видеокамеры. Словом, нормальная рабочая обстановка на борту научно-исследовательского глубоководного аппарата. Угадайте следующее слово! Совершенно верно. ВДРУГ.

Запищал зуммер предупредительной сигнализации. Жёлтая лампочка «Скорость погружения» тревожно замигала. Я бросил взгляд на глубиномер. Стрелка прибора резво вращалась: 2400, 2450, 2500… Такое зрелище я видел на приборной доске спортивного самолёта, когда мой друг и фанатик высшего пилотажа Алекс однажды решил взять меня на «слабо» в пикировании с полупереворота. Скорее тебя стошнит, дружище. Вестибулярный аппарат лётчика и моряка – это земля и небо. Соответственно.

В иллюминаторе я увидел всё ту же подводную равнину и груду камней рядом с нами, а боковым зрением – Еву, продолжающую свою фотосессию.

- Какого чёрта, Фэд? – рявкнул Макс.

- Похоже, датчик глубины тю-тю.

- Но ОНО сейчас отработает экстренное всплытие!

- Командир, я бессилен.

- Пилоты, в чем дело, мне надо минут пять, и вон тот камешек захватить, - подала голос Ева.

Но «Оно», то есть система аварийного автоматического управления, уже сработало. Безопасная глубина погружения «Дельфина» составляет 3000 метров. В нормальном, ручном режиме мы иногда даже превышали этот порог на 30 – 50 метров безо всяких последствий. Но сегодня ситуация попала под контроль электроники из-за резкого возрастания показаний глубиномера. Попробуй, объясни ей, что указатель глубины безбожно врёт и под килем расстилается поверхность относительно ровного подводного плато. Словом, на значении 2750 зажёгся красный сигнал, и взвыла сирена аварийного оповещения. «Оно» сбросило аварийный металлический балласт, активировало пиропатроны экстренного всплытия, и в клубах пузырей и жёлтой мути отработанной химии наш «Дельфин» пробкой устремился к поверхности. В бормотании газов за бортом и визге алярмов, я еле разобрал ободряющую фразу Макса:

-Фэд,  я тебе оборву все внешние признаки пола.

То, что он сказал, было сказано сгоряча, но по голове мне настучать следует. Готовил аппарат к погружению я, подпись бортинженера об этой готовности стояла моя, стоимость аварийного всплытия описывается числами с несколькими нолями. В общем, укрощая взбесившуюся электронику и переводя системы в режим всплытия и сближения с кораблём-маткой, я, как говорится, намыливал одно место.

«Дельфин» ухнуло на первой после прибытия на поверхность волне, затем стало мерзко болтать в верхнем слое океанской зыби. Даже опытным морякам такая беспорядочная качка не всегда сходит с рук. Морской геолог Ева Светлова резко изменила цвет симпатичного личика на инопланетно-зелёный и потянула авиационный пакет из-под сидения.

- «Петергоф», я «Дельфин»,  экстренное аварийное всплытие. Мы в порядке, ложная тревога. Дайте курсовой. Координаты… Фэд, мать твою, что с сонаром, нет базы! «Петергоф», у меня проблемы с навигацией, дайте маяк. Приём. Фэд, что ты себе позволяешь? Вообще ничего не работает!

Я и сам видел, что экран гидроакустической навигации пуст. Нет ни зелёной «нулевой» точки судна-матки, ни отметок навигационных буёв. Ни на гидроакустическом, ни на УКВ каналах связи не было слышно голосов дежурного оператора или вахтенного помощника «Петергофа». Электроника сегодня явно бастовала, и этот саботаж грозил мне крупными неприятностями.

- Уравнять давление. Открыть люк. Поднять антенны радара и GPS!

Я высунулся по пояс из люка. Набежавшая волна без промедления окатила мой торс. Благо, на этот случай все мы были облачены в водонепроницаемые комбинезоны. Открываю лючок вспомогательного отсека и высвобождаю телескопические мачты навигационных антенн. Обзор из миниатюрной рубки «Дельфина» почти никакой, да и волна какая-то рваная, короткая и высокая, прямо тебе не Атлантика, а Чёрное море. Макс дёргает меня снизу и протягивает портативную радиостанцию:

- Свяжись с базой, пусть засекают нас и ведут, я врубаю радиомаяк.

- «Петергоф», «Петергоф», здесь «Дельфин», даём маяк, у нас проблемы с  электроникой, встречайте. Приём.

Строго по Высоцкому: а в ответ – тишина.

- Вымерли они там, что ли? На радаре лишь мелкая шелуха, эфир пуст, ни одного спутника на GPS! Ни матки, ни буёв на экране. Фэд, объясни мне, что это значит?! Где мы находимся? Они что, во времени провалились?

Похоже, что таки да, как выражаются жители южной Пальмиры. Двадцать минут обсервации, попыток связи, визуального и радионаблюдения выдают нам лишь один результат: горизонт чист, если не считать незначительной метки на экране радара в полутора милях. Корабль-носитель «Петергоф» водоизмещением 7 тысяч тонн, десяток навигационных буёв, несколько американских спутников системы глобальной навигации и даже геостационарный спутник связи, который мы пытались задействовать для вызова экстренной помощи – все они дружно покинули наше пространство и время.

- Если быть объективными, то скорее мы, как наименее крупный и важный объект, покинули привычный континуум, - я пытался перевести в шуточки. Максим включил ходовой двигатель «Дельфина» на экономход и выруливал на единственное эхо-отражение на экране радара. Вскоре я снова высовываюсь из люка. Наш аппарат болтается возле спасательного надувного плота, на резиновом понтоне которого набито: «Petergof, St. Petersburg». А из тента плота перепугано выглядывает мой подчинённый, электронщик и акустик Петро Гарбуз из службы базового техобеспечения. Вот ты-то мне сейчас и нужен, ты-то и ответишь за эти электронные шутки! Но почему плот?

- Петруччо, принимай конец! Крепи! Двигай сюда!

В тесноватом обитаемом отсеке «Дельфина» с прибытием мокрого Петра жить становится почти невыносимо, но мы, следуя поговорке, не в обиде. Люк закрыт. Мы все – слушаем. И пытаемся осознать. Ибо то, что мы слышим, больше похоже на злую шутку, или бред разболевшегося Петиного воображения.

- Волна до неба. Примчалась, как ветер. Я на корме настраивал радиобуй. Судно перевернулось и покатилось по вертикальной стене воды на правый борт. Как игрушка со спинки дивана. Грохот, крики. Я со страху прыгнул подальше за борт. Чуть не захлебнулся. Когда вынырнул – увидел пару обломков и гору воды. Какой-то Эльбрус! Она цепляла вершиной облака и мчалась за горизонт. Вскоре недалеко всплыл самонадувной плот. Забрался на него, а тут и вы подошли. Это что-то нереальное, таких волн не бывает.

- Фэд, какую глубину показывал прибор до ЧП?

- Две двести восемьдесят.

- Аварийка сработала на две семьсот пятьдесят. Значит, высота волны была не менее трёхсот семидесяти метров. Скажите мне кто-нибудь, что могло породить ТАКУЮ ВОЛНУ? Какое землетрясение или удар метеорита? И что еще натворила ЭТА ВОЛНА? Братцы, вы понимаете, что вообще произошло?!

Мы не понимаем. Чтобы понять, нужно время. Нужно что-нибудь увидеть ТАКОЕ. Это уже ждало нас, более того, это происходило сейчас, где-то недалеко, и будет происходить так далеко, как только может быть далеко на этой маленькой планете. Везде. Попробуйте осознать это. ВЕЗДЕ НА ПЛАНЕТЕ ЗЕМЛЯ.

- Как командир экипажа, приказываю. Включить радиобуй космической связи для подачи сигнала бедствия. Аварийные припасы спасательного плота перенести на «Дельфин». Все потребители электроэнергии «Дельфина» отключить в целях сохранения заряда батарей. Радар включать каждые два часа на предмет обнаружения плавучего объекта или берега. Продукты питания и пресную воду расходовать только с моего разрешения. Установить ходовые вахты в следующем составе: с ноля до четырёх – капитан Максим Соломонов. Четыре–восемь – бортинженер Фёдор Солнцев. Восемь-двенадцать – техник Петро Гарбуз.

- А я? Максим Николаевич, а я?

- Тебе, Ева отводится особо ответственная должность кока и добытчика. В снабжении плота и в нашем аварийном комплекте имеется небольшой запас медикаментов, пищевых концентратов, питьевой воды и рыболовные снасти. Сейчас ты должна всё это взять на учёт, затем приступаешь к рыбалке. Не знаю, сколько нам придётся болтаться в море. Без рыбы в этих краях мы не останемся, это поможет нам избежать голода. Альтернативы пока нет. Надежды, что нас кто-то спасёт – тоже. Поэтому прошу всех членов экипажа приготовиться к суровым лишениям. Это не высокие слова, ребята. Плот – пушинка в океане. «Дельфин» без подзарядки батарей может пройти пять – семь миль. До ближайшего берега не менее семидесяти. Следовательно, наш аппарат можно использовать только как средство укрытия от волн и солнца. Комфорта не обещаю, но гарантирую уверенное удержание на плаву в любую погоду, если ходовая вахта будет закрывать люк при малейшей опасности. Пока всё. Приступить к несению вахты!

Время вечернее. Моя вахта. Какое-то косматое злое Солнце садилось за морской горизонт в окружении рваных тёмных облаков, подсвеченных снизу недобрым желтоватым сиянием. Не нравился мне закат. Впрочем, не мне одному и не только закат. День, начавшийся завтраком в уютной кают-компании «Петергофа», подготовкой к погружению на лазурных ленивых волнах утреннего океана – вдруг заканчивался каким-то сюрреалистичным закатом Солнца за горизонт опустошённой диким цунами планеты. На болтающемся посреди бескрайнего океана мизерном аппарате, неспособном к плаванию без специального судна обеспечения и большого коллектива специалистов. А само судно со всей командой, похоже, уже покоилось на подводном плато, которое мы так спешно покинули всего пару часов назад. В голове это не помещалось. Ребята устраивались в креслах обитаемого отсека. Я, в позе приснопамятного танкиста Гудериана, уселся на плоском комингсе люка и стал вертеть головой, ведя наблюдение. На горизонте не видно ни одной точки или огня. Бесполезный бинокль висит на шее, портативная радиостанция молчит, сигнальная ракета выглядывает из специального контейнера. Волна немного убилась. Меня кто-то дёргает снизу. Ева.

- Фёдор Ильич, выпустите меня.

Выпускаю. Усаживаюсь на маленькой рубке, уступая девушке место «командира танка». Она неуверенно распечатывает рыболовную снасть из аварийного комплекта.

- Похоже, на рыбалку ты выехала впервые в жизни.

Грустно кивает. Разбираемся со снастями, излагаю тезисы великой мужской науки, забрасываем. Странно на меня посматривает. Кажется, что она чему-то радуется. Последствия шока? Отдаю ей бинокль, а сам приступаю к таинству.

- Ева. Тебе повезло с именем. Не исключено, что ты сейчас единственная женщина на Земле. Почти как тогда, в первый раз.

-Ой, Фёдор Ильич…

- Прости за бестактность. Сколько тебе лет?

- Двадцать девять.

- А мне – сорок шесть. Не намного больше. Можно на «ты». Федей, наверно, будет рановато, но на Фёдора обещаю отзываться.

- Неудобно. Вы офицер, бортинженер, а я…

- А ты погулять вышла? Думаешь, я не знаю, какой конкурс ты выдержала, чтобы попасть в экспедицию? Какой медицинский отбор прошла? Милая, я ни разу не видел на борту этого аппарата людей, о которых можно сказать: вот этот – просто так. Изволь уважать себя, особенно в сложившихся условиях. Ты – член экипажа. И неизвестно, кто из нас окажется самым нужным или полезным для выполнения задачи.

- Какой задачи?

- Моя неуместная шутка содержит долю правды. Что-то случилось в масштабах всей планеты. Возможно, и задачи у нас будут даже глобального уровня.

- Не слишком ли громко сказано?

- Боюсь, что именно так или почти так. В эту минуту гибнут миллионы, если не миллиарды, людей на всей планете. Творится такое, что я не в силах представить. Такую волну могли породить силы, несравнимые даже с землетрясениями. Ты, как геолог,  должна с этим согласиться.

- Господи, я не могу поверить. Это же чудовищно, как можно говорить об этом?

- Я хотел бы ошибиться!

- Хорошо, Фёдор… Я проходила курсы по выживанию и спасению на море. Имею представление, что это непростое и малоперспективное дело. О каком спасении планеты мы можем сейчас говорить? Кто бы нам помог?

- Лёгкой жизни в ближайшие годы не гарантирую. А насчёт помощи – настоящему моряку и волна помощник. Принимай!

На крючке бьётся рыбина. Восхищенные вопли, оживление «в низах». Главное – отвлечь товарищей, да и себя самого от страшных мыслей, уже вьющих чёрные гнезда в глубинах души: что с близкими? Пережить ТАКОЕ в приморских городах, где остались наши семьи, невозможно. И попробуй не взвыть в голос на глазах у девушки, не осознавшей, насколько точной могла оказаться моя глупая шутка про её имя.

Три красных ракеты

Одинокая яхта с единственным человеком на борту, вдали от берегов, в штормящем море - малый шанс для потерявшихся людей. Неизвестно, кому больше повезло: нам или чудом уцелевшей хозяйки корабля, оставшегося без парусов.

2012, декабрь, вторая половина. Атлантический океан.

Сказать, что надоело – значит, ничего не сказать. Столько дней на болтающемся, как известная инстанция в проруби, «Дельфине» - это перебор. Сначала у Евы, а потом и у Петруччо прекратились приступы морской болезни. Петя - бывший подводник, а, как известно, после            лётчиков у них - самая слабая вестибулярка. И это, пожалуй, единственный плюс в длинном списке негатива. Мы с Максом, как старшие по возрасту, опыту и чинам  делаем вид, что всё идет по плану, что спасение рядом и оснований для волнения нет. Молодёжь делает вид, что верит в нас и в успех нашего безнадёжного предприятия. Золотые ребята, они даже не подозревают, как поддерживают нас самих. Похожие на прессованные опилки галеты и кисленькие конфетки из аварийного рациона заканчиваются, невзирая на ежедневное уменьшение порций. Пропорционально растёт аппетит, вспоминаются сытные обеды и недоеденные когда-то котлеты. Спасибо небу, прошёл дождь, мы приняли бесплатный душ и собрали в спасательном плотике приличное количество пресной воды. От голода спасает подвяленная рыбка, нечасто, но регулярно попадающая на крючок. Идея с парусом провалилась в зародыше. Превратить погружаемый аппарат в парусную яхту оказалось делом пустым.

Мы потерялись в океане. Спутниковая навигация не работает. Другими средствами определения координат «Дельфин» не оборудован. Экран радара чист, как совесть младенца. На моей вечерней вахте посвежело, а с наступлением темноты начинается шторм. Оставаться на верхней палубе опасно. Задраиваем внешний люк. Проходят часы. Болтает безбожно, порой аппарат подныривает на несколько метров, но в его прочном корпусе четыре человека могут чувствовать себя в относительной безопасности. Скоро обнаруживаем, что спасательный плотик, принайтованный  к «Дельфину», исчез. Хорошо, успели вычерпать из него пресную воду и собрать её в одной из балластных цистерн нашей мини-подлодки. В отсеке, рассчитанном на три человека, тесно.  Петруха скорчился на каком-то чехле между креслами командира и наблюдателя. Согласно воинской истине: «Только сон приблизит нас к увольнению в запас». Мн-да, дембель в опасности. Пытаемся дремать.

- Шум винта малотоннажного судна, - внезапно громко рапортует наш электронщик. Школа. Он служил акустиком на подлодке. Все оживляются, но кроме Петра, никто ничего не слышит, только бормотание волн за бортом.

- Петя, ты уверен?

- Командир, меня сам мичман Петренко учил. По магнитофонным записям, с помехами. Как он матерился! Даже действием оскорблял, правда, не по голове. Берёг слабое место. Докладываю: идет самым малым, дистанция не более двух миль, пеленг без приборов не скажу.

- Включить сонар! Быстрее, Фэд, возможно, это шанс.

Гидролокатор показывает небольшой объект в семнадцати кабельтовых.

- Ракету! Приготовить фальшфейер!

Я выпихиваю себя в люк, рву шнурок сигнальной ракеты. Волны пытаются затолкать меня обратно и прорваться вовнутрь нашего кораблика. Бешено сопротивляюсь, за шиворот льются потоки, и вот награда: в пелене брызг, на грани видимости из моей ныряющей позиции различаю в вышине три красных расплывчатых отсвета.

- Визуальный контакт, четыре часа!

- Задраить люк! Включить аварийные огни! Питание на ходовой двигатель! Докладывать пеленг на цель!

Мои пальцы летают над пультами. Акустик не отрывает взгляд от экрана, громко, по-военному,  сыплет цифрами докладов. Краем глаза вижу лицо Евы. Если надежда имеет глаза, они  сияют так, как у этой девушки. Красивая. Как я раньше не замечал?

Мигая оранжевыми проблесками и подвывая сиреной, «Дельфин» подруливает к небольшой яхте. «Dream sail», «Парус мечты». Порт приписки – Марсель. Как тебя занесло сюда со Средиземного моря? Судёнышко поплавком летает на штормовой волне, вид у него печальный. Вместо грот-мачты из палубы торчит сломанный огрызок. Почти все леера ограждения вырваны с корнем, на бортах видны солидные вмятины. Но серьёзных повреждений корпуса не видно. Людей на палубе - тоже. Зажигаю фальшфейер и различаю такой же яркий, густо дымящий огонь на корме яхты. Судя по всему, принять наши швартовы некому. Петро вызывается перебраться на яхту и произвести стыковку двух кораблей. Это вам не космос, это штормящий океан. Попадёшь между корпусами – размажет в кляксу. Неосторожное движение – и тебя никто не найдёт среди волн. Безжалостно сажая аккумуляторы, Макс демонстрирует высший пилотаж и подводит наш аппарат в нужное место, в нужное время. Невзирая на присутствие леди, в отсеке стоит жуткая матерщина. Издержки мужской профессии… Техник перелетает с борта на борт, и через некоторое время два несолидных судёнышка связаны воедино десятком всевозможных концов, шкотов, фалов и чёрт знает каких верёвок, лишь бы покрепче и надёжно. Я отправляюсь с дипломатическим визитом на флагман союзной эскадры. Чуть не смыло.

На корме Петруччо уже ведёт переговоры с экипажем в составе единственной персоны, в коконе из парусины, намертво привязанной к ограждению кокпита. Слышу английскую речь. Судя по голосу, персона принадлежит к женскому полу, крайне напугана. Сейчас её требования не выходят за рамки нескольких часов сна без риска оказаться за бортом. Прострация. Мне показалось, что я уловил запах спиртного. Здесь поможет только покой и время. С большими трудностями переправляем спасённую (или кто тут кого спасает?) на борт «Дельфина», где Ева берёт над ней шефство. Бегло осматриваем яхту на предмет наличия отсутствия других членов экипажа. Заодно убеждаемся, что тонуть в ближайшее время судно не намерено. Краткий доклад командиру. Приказ: оставаться на яхте, следить за концами, отдыхать по очереди, ждать окончания шторма. Люк нашей субмарины захлопывается. Порывшись в парусном рундуке, находим плавучий якорь. Это небольшой парашют из парусины. Заброшенный в воду с носовой части яхты, он поможет нам держаться против волны. Легче будет штормовать. Злоупотребляю служебным положением: на первую вахту ставлю Петра. В маленькой каюте, заваленной запасными парусами, вью себе уютное гнездышко. Только сон…

Шторм выматывал наши силы четыре дня. Мы с Петруччо почернели от недосыпа, руки покрыты мозолями, волдырями и ссадинами от вечно рвущихся и сращиваемых нами буксирных концов. Порой кажется, что кроме волн, рваных канатов и летающего над головой батискафа в жизни у меня не было, нет, и не будет ничего иного. И подлая мыслишка: «А оно тебе надо?» высовывает острый носик из-за угла подсознания. Прочь! Бывало хуже. Но реже, да.

И настал тот день, ради которого терпели. Зыбь вздымала наши суденышки на мощном дыхании, но в последнюю ночь мы с техником даже поспали по очереди. Все пятеро собрались на палубе «Паруса мечты». Мы, наконец, можем разглядеть поближе нашу новую спутницу. Мари Мейер, лет тридцати, француженка. Симпатичная маленькая брюнетка. Беседуем по-английски, благо, ни у кого из нас это не вызывает проблем: морская профессия без этого сегодня невозможна. Мари с мужем на своей яхте решили пересечь Атлантику оригинальным маршрутом. Гигантская волна накрыла их на подходе к Азорам. В момент удара Мари находилась в каюте. От гибели её спасли военно-морская привычка мужа держать все люки задраенными и тяжёлый киль яхты. Супруг, управлявший корабликом, исчез. Судёнышко несколько раз перевернулось через киль, но вскоре вернулось в нормальное положение. Мачта была сломана, Мари обошлась крепкими ушибами и мелкими ранами. Яхта была в их семье уже не первый год, и Мари имела представление о её устройстве. Супруг, отставной флотский офицер, давал ей уроки по судовождению, они вместе прокладывали курс на карте. Придя в себя, она запустила двигатель и попыталась продолжить путь на острова, ближайшую землю на момент катастрофы.

- Но магнитный компас показывает чёрт знает что! – Воскликнул Макс. В этом мы убедились в первый же день.

- Так и есть, а моя антенна спутниковой навигации улетела вместе с мачтой.

- И что же ты делала?

- Я поняла, что архипелаг без средств навигации мне не найти. Поэтому сориентировала судно по Солнцу на восток в надежде выйти к европейскому или африканскому берегу, встретить людей и там решать мои проблемы. Запас топлива у нас был хороший, продуктов и воды тоже достаточно. Единственная моя оплошность  - цистерна питьевой воды дала трещину, которую я заметила слишком поздно. Спасалась от жажды пивом, которого на борту было несколько ящиков. Когда начался шторм, намертво привязала себя в кокпите. Шансов спастись в такую погоду почти не было, и тут, как из-под воды – три красных ракеты.

- Точно, из-под воды, - пробормотал я.

Без лишних церемоний Мари Мейер вместе со своей яхтой была зачислена в состав нашего экипажа. Объединение дало нам неплохую добавку к рациону в виде консервов и колбасы, а также навигационные карты района плавания. Кроме моральной, после гибели мужа, поддержки, Мари получила профессиональный морской экипаж и батискаф в придачу. Ничего смешного. Батискаф был оборудован современными средствами наблюдения и связи. Невзирая на то, что остаток энергии аккумуляторов составлял не более 10%, мы могли и были намерены использовать эти средства с полной отдачей. Зато яхта имела приличный запас горючего и дизельный двигатель. Проинспектировав механическое хозяйство, я убедился в его исправности и готовности к использованию. Оставалось выбрать курс.

- На восток! – сказал командир. Иного пути у нас не было. Караван, состоящий из прогулочной яхты с батискафом на буксире, тронулся в путь. Надо сказать, что духом мы воспряли. Одно дело болтаться на перископной глубине, без хода и надежды самостоятельно решить возникшие сложности. И совсем другие ощущения, когда ты можешь сам выбирать свой курс. На ходовую вахту был готов заступить любой из нас. Ева упросила меня дать пару уроков рулевого матроса и стала счастливой хозяйкой штурвала на утренней молодёжной вахте. Медленно, намного медленнее, чем хотелось, мы продвигались на восток. Наступило католическое Рождество. Мы поздравили нашу французскую подругу, выпили пива.

Решение капитана

Мы терпим бедствие в океане. Выпутываться со смертельной ловушки придётся самим, рассчитывать на помощь не приходится. Собраться с силами, отогнать подальше страх и отчаяние, приготовиться к самому худшему! Не дрогнуть - главная задача. Гибнут не от голода и не от жажды. Гибнут от безнадёжности. Те, кто опустил руки.

2013, январь, начало. Атлантический океан.

Наступление Нового Года мы не заметили. Штормило, было некогда.

Одна из проблем людей, терпящих бедствие в океане, - это скученность на малой площади. Ты постоянно находишься на виду у других и сам постоянно видишь, как цветасто выражаются моряки, эти надоевшие морды. Даже отправление естественных надобностей происходит, как минимум, с ведома этих «морд», что не добавляет комфортности при разнополом, а в нашем случае даже интернациональном экипаже. Как-никак, мы с Максом и Евой были гражданами России. Иноземная фамилия Петрухи Гарбуза в комментариях о происхождении не нуждается. Присоединение к экипажу Мари вообще порождало смутные воспоминания о сборище безродных космополитов и методах борьбы с этим явлением в недавнем светлом прошлом. О светлом будущем мечтать мы побаивались, а настоящее пытались скрыть друг от друга решительностью в глазах и уверенностью в разговорах. Надо сказать, что с каждым днём это становилось трудным и неблагодарным занятием. Начало панических разговорчиков не должно исходить от капитана. Чтобы не подорвать его авторитет и  уважая стойкость более молодых и неопытных товарищей, я первым нарушил запретную тему.

- Друзья, предлагаю поговорить о наших планах.

Макс настороженно посмотрел мне в глаза. Мы знакомы с курсантских лет, вместе выхлебали не один фунт морской соли и научились понимать друг друга. Уловив тему на подсознательном уровне, он зорко осмотрел наше воинство. Воинство встретило смотр демонстративно бодро поднятыми подбородками и подчёркнуто спокойными выражениями лиц. Удовлетворённым прищуром командир дал мне «добро» продолжать.

- При самых подходящих условиях плавания, наша скорость составляет менее трёх узлов. Учитывая то, что курс по Солнцу и звёздам мы выдерживаем только приблизительно, наш суточный переход  не превышает 50 миль, при этом мы расходуем много горючего на буксировку «Дельфина». Полноценное использование батискафа без специализированного судна невозможно. Наши задачи сейчас намного проще. Круг этих задач и варианты их решений я и предлагаю обсудить. Дальнейшее замалчивание наших проблем и обмен неоправданно оптимистическими взглядами считаю нецелесообразным. 

Ну и выдал.  Знай инженерную мысль! Капитан понял:

- По морской традиции, во избежание злоупотребления авторитетом старших, первыми высказываются самые молодые. Акустик Гарбуз, прошу вас!

- Благодарю, Максим Николаевич. Все мои попытки установить радиосвязь с внешним миром остались без результата, хотя гарантирую, что аппаратура в рабочем состоянии. То же относится к средствам спутниковой навигации и связи. Выводы неприятные. Если они подтвердятся даже частично, батискаф нам действительно потребуется нескоро, при всём уважении к Фёдору Ильичу.

Петруха знал, что я был одним из авторов и создателей этого чуда подводной техники, знал моё отношение к воплощённой мечте юности. Он сам был влюблён в «Дельфин» всеми фибрами своей электронно-транзисторной души. Спасибо, дружище. Мне всегда везло с экипажем.

- Мадам Мейер, прошу высказать ваше мнение.

- «Парус мечты» мог развивать более 16 узлов при хорошем ветре и исправном парусном снаряжении. Под мотором мы давали 8, а иногда и 10 узлов. Вполне достижимо для нас проходить 200 морских миль в сутки и тем самым намного увеличить вероятность достижения берега и людей. Мой бедный Жан всегда был сторонником быстрого передвижения, он ведь был военный моряк, впрочем, это уже… - на глазах молодой женщины блеснул бриллиант слезинки, и она отвернулась.

- Спасибо, Мари, мы грустим   вместе с вами и, похоже, еще неоднократно будем благодарить вашего супруга за хорошее судно. Научный сотрудник Ева Светлова, пожалуйста.

- Воды и продуктов питания, при экономном режиме, у нас осталось на десять дней. В последние два дня мы поймали лишь одну небольшую рыбину, через неделю продовольственный вопрос может стать у нас самым главным. Вчерашний дождик слегка отодвинул проблему питьевой воды, но Петины шутки типа «Моется тот, кому лень чесаться» уже перестают веселить даже его самого. Я морской геолог, но не навигатор и не эксперт по выживанию. Поэтому поддержу любое предложение по выходу из создавшейся ситуации.

- Ева, мы признательны тебе за заботу о наших желудках, а еще больше за дружескую поддержку нашей спутницы в трудную минуту. Мы мужчины, тем более моряки, не умеющие открыто выражать свои чувства. Думаю, Мари присоединится к нашему мнению, - Француженка нежно обняла подругу.

- Бортинженер Солнцев. Ваше заключение о технических аспектах плавания.

- Состояние корпуса и силовой установки яхты удовлетворительное, чем не могу похвастаться в отношении батискафа. Батареи «Дельфина» на грани полной разрядки, через неделю они совсем выйдут из строя. Специальное оборудование, к примеру, радио, навигационное, акустическое и электронное, в том числе два бортовых и один портативный компьютер, может быть демонтировано и установлено на яхте. Самое необходимое оборудование можно снять с батискафа относительно быстро. Запас горючего на яхте - на восемь суток полного хода, экономичным ходом – более чем на двенадцать. Если удастся раздобыть подходящий материал для мачты, то парусов и шкотов имеем достаточно, специалистов по их применению у нас три человека. Следует без сожалений расстаться с «Дельфином» и направиться к ближайшим берегам с приемлемой скоростью. Мы терпим бедствие, командир, этот факт нет смысла скрывать друг от друга. Поэтому, следует принимать решения, направленные в первую очередь на спасение наших жизней и здоровья, отыскание твёрдой земли, людей и возвращение в цивилизованный мир. О наличии которого я, невзирая на атеистическое воспитание, хотел бы крепко помолиться.

- Благодарю всех за содержательные доклады и выдержку, проявленную в сложившихся обстоятельствах. К сожалению, я не могу дополнить ваши сведения ничем существенным, ибо нахожусь с вами, в прямом смысле, в одной лодке. Строить предположения о причинах, а тем более о результатах происшедшей катастрофы, я не могу ввиду отсутствия объективной информации. Субъективное, мое персональное мнение, таково: масштабы этого события могут оказаться очень большими.

Нас пять человек, из них только мы с Фэдом можем похвастаться длительным знакомством, крепкой дружбой и, как говорят пилоты, слётанностью. От нас обоих, - мгновение на обмен взглядами: «Не так ли? – О чём речь!», - могу отметить, что коллектив у нас подобрался прекрасный. Как опытные моряки, мы рады видеть ваши уверенные и продуктивные действия в первые, самые трудные дни нашего дрейфа, вашу волю к победе. Особенно хочу поблагодарить женскую часть команды за то, что не поддались панике и унынию. Глядя на вас, мужчинам просто стыдно быть слабыми. Мы обычные люди, нам тоже бывает тяжело на сердце  и у нас тоже остались близкие, о судьбе которых страшно думать.

Нам предстоит выбираться со смертельной ловушки. Волею обстоятельств я стал вашим командиром, с вытекающими требованиями безоговорочной дисциплины и ответственности перед товарищами за каждое слово и поступок. В экстремальной ситуации я возлагаю на себя право без церемоний и уговоров требовать немедленного выполнения любого моего распоряжения. В случае моей гибели или недееспособности, моим заместителем остается старший механик Солнцев. По праву морского профессионала и старшего по возрасту.

По прибытии в цивилизованные условия и отступлении грозящей нам опасности, каждый из вас волен будет идти, куда ему угодно и поступать по-своему. Но до тех пор, пока я командир этого экипажа, не рекомендую оспаривать мои требования, а тем более прямые распоряжения. Мы на войне. Наш враг – стихия. Цена победы – наши жизни. Одиночки редко выживают в таких условиях.

Приказываю: до наступления завтрашнего рассвета демонтировать из батискафа максимум полезного оборудования. Участвуют все. Старший – бортинженер. С восходом Солнца снимаемся курсом на восток.

Навигация и астрономия

Влезьте на крышу своего дома и попробуйте по Солнцу и звёздам определить точку на карте, в которой вы построили своё жилище. А если Земля изменила свою орбиту, и даже магнитный компас не работает? Вдобавок, вокруг - только бушующие океанские волны. Но у нас есть штурман. Ему тоже нелегко, и только грубоватый морской юмор помогает не сойти с ума.

2013, январь, 09. Атлантический океан.

Мой «Дельфин» уже несколько дней где-то дрейфует в одиночестве, с наглухо задраенными люками и с письмом внутри о событиях, принудивших к этому. Такая вот дорогостоящая бутылка с запиской для грядущих детей капитана Гранта осталась за кормой. Остались позади счастливые денёчки шумных экспедиций, уникальных погружений, радостного предвкушения возвращений в родной порт.

Наблюдаем за Солнцем и немногими известными звёздами. Чего греха таить, расслабились современные судоводители с приходом спутниковой навигации. Настоящий штурман среди нас только Макс. Он-то и заметил, что небо на протяжении ночи ведет себя не так, как следует. Пытаясь хотя-бы приблизительно определить наше местоположение по Полярной звезде, он вдруг обнаружил, что она перестала быть «центром вращения» звёзд Северного полушария. Центр этот сместился, и весьма прилично. Приняв за аксиому, что хоть Солнце-то таинственные пакостники, учинившие катастрофу, не стронули с места, Макс вычислил новое положение географических полюсов Земли, линии Экватора и соответствующих стран света.  Поелозив навигационной картой на  штурманском столе, командир заявил, что Экватор сейчас проходит через  Средиземное море, Северную Америку и Австралию. И, двигаясь навстречу встающему утром Солнцу, мы приближаемся не к Западной Африке и даже не к Гибралтарскому проливу, а вероятнее всего, к Северной Испании, а то и к Бискайскому заливу. Вот и причина, почему так долго не открывается предполагаемая на востоке земля: мы двигались наискосок, по-старому – на северо-восток, почти не приближаясь к берегам. Объяснение крайне неустойчивой погоде, частым штормам и шквалам:  нужны будут многие десятилетия, прежде чем климат планеты «притрётся» к новой орбите и начнёт успокаиваться. Да, ситуация с навигацией.

В курс были внесены соответствующие поправки, и наука восторжествовала: сегодня перед обедом над яхтой закружила чайка. Эти птицы улетают далеко в открытое море, но об относительной близости земли свидетельствуют однозначно. На борту поднялся такой гвалт, что испуганная птаха улетела прочь.

- Каррамба,  соблюдать тишину, золотая команда! – голосом пиратского главаря взревел наш капитан, - Ещё не вечер!

Молодёжь не поняла наглого плагиата командира, но с удовольствием включилась в предложенную игру. Петруччо заорал дурным голосом что-то в пиратско-блатном стиле, за что едва не был повешен на несуществующей рее и навсегда лишён права исполнять песни в общественных местах.

- А говорят про певучий украинский народ. С таким слухом - и такой голос.

- Пан мичман Петренко говорил, что акустик должен хорошо слышать и чётко докладывать, а вопли дурных рокеров и павиан повторит. Он также осуждал какое-то ногодрыгание, но я понял только про рукоблудие.

- Мудрым был ваш пан мичман!

- Умел учить. Как отца родного вспоминаю. Кладезь мудрости, - валял дурака этот парнишка, умеющий нарисовать электронную схему, разглядывая через лупу вскрытый микрочип. – Мне всегда попадались хорошие учителя.

- Учителям везло с учеником, - еле слышно произнёс Максим, когда молодые люди переместилась к носовой части судна, и мы с ним остались в относительном уединении кокпита.

-  Сколько на утренней вахте?

- Трое. Пара веток деревьев, одна совсем близко, листья почти свежие.

- Значит, скоро.

Мы с командиром не ставили в известность остальных, что уже вторые сутки наблюдаем признаки приближающегося берега. Несколько раз в бинокль видели парящих птиц, встречались ветки деревьев и обычный бытовой мусор в виде обрывков пластика, кусков бумаги или обломков дерева. Молодые люди воспринимали это, как рядовое загрязнение моря, но опыт давал нам возможность раньше замечать и подробнее читать эти приметы. Вчера рано утром недалеко от борта проплыл еле заметный силуэт, и мне с трудом удалось удержаться от шума. Тихонько приоткрыв дверь в каюту, я встретился взглядом с Максом. Прежде, чем занять место у штурвала «Дельфина», мой друг восемь лет отработал капитаном на сухогрузе. Это хорошая школа для тех, кто хочет научиться мгновенно просыпаться от взгляда, изменения ритма качки или от шестого чувства. Через минуту он бесшумно появился в кокпите и направил бинокль в указанном мною направлении.

- Молчим пока, - одними губами сказал мне и так же тихо скрылся в помещении. Силуэт утопленника растаял в рассветной дымке. Если мёртвое тело плавает вдали от берега – значит, оно имело два-три дня подводного дрейфа до «всплытия». В океане такие «лакомые кусочки», цинично говоря, «не залёживаются». Множество жителей моря, от акул до мелких крабов, быстро находят угощение и освобождают стихию для нового витка жизни. Значит, океан «сыт по горло»…

Мы не хотели волновать ребят, пытались оттянуть момент откровения как можно дольше, хоть немного продлив их неведение и надежду.

- Корабль лево тридцать! – раздался вопль ученика великого прапорщика. Действительно, школа! Над горизонтом белела надстройка крупного судна.

Через час «Парус мечты» описал дугу вокруг обнаруженного судна и лёг в дрейф.

Теплоход «Мари Роуз» был необитаем. Никто и не стал бы обитать на огромном, 230 метров длиной корабле, на три четверти погружённом в воду носовой частью. Этот бывший линейный контейнеровоз, «матка» на морском сленге, совершал длительные, часто кругосветные рейсы между крупными портами мира, которые только и могли принять и обслужить его. Сдав-приняв большую партию грузовых контейнеров, он величественно продолжал свой бесконечный путь, оставляя на берегу мелочные заботы, а за кормой – не достойные его внимания тихоходные сухогрузы. Многие завидовали экипажам этих кораблей. Особенно те, кто не знал про короткие стоянки в портах, про необходимость держать высокую скорость в любую погоду, про соответствующий высоте волны и периоду качки «комфортный отдых на море», про изнурительный труд штурманов и механиков. В своё время, поддавшись молодым амбициям, я отдал дань машинным отделениям этих красавцев. Задора хватило в общей сложности на четыре года. Потом возникло понимание того, что я сам становлюсь одной из машин, расположенных ниже ватерлинии, что подходит период техобслуживания моих деталей, но эти детали выпущены в единственном, эксклюзивном варианте и никто не сможет воспроизвести мои сердце, почки, изношенные нервы и кости. Я уступил ручку телеграфа следующему поколению романтиков. И вот встреча старых знакомцев. Судно стояло почти вертикально, зарывшись носовой частью в море и вознеся к небу огромный гребной винт. Волны лизали оставшиеся закреплёнными на палубе контейнеры, почти достигая бывшей лобовой переборки жилой надстройки. Большая часть палубного груза отсутствовала, судно имело хороший запас плавучести. Его конструктор мог бы порадоваться идеальному совпадению практики с формулами великой науки под названием Теория и устройство корабля.

- Возьмём на буксир, отведём в Лиссабон и получим приз. Должно хватить каждому на яхту, даже останется, - пробило меня на юмор о моське, покусившейся на слона. Девушки с недоверием повернули ко мне головы, а хитрый ученик прапорщика подмигнул за их спинами:

- Абордажной команде десять процентов сверху. Максим Николаевич, прошу включить меня в список призового экипажа!

Ева подозрительно взглянула на Петра. Её мог спасти опыт общения с этим неутомимым балаболом. Ведь «до того», на борту доброй памяти «Петергофа», ей приходилось быть свидетелем, а то и жертвой его не всегда безобидных «солёных приколов». Мари была истинным дитём капиталистического строя, и ее голос прозвучал официально:

-Капитан,  а как будет оплачиваться буксировка МОЕЙ яхтой этого судна?

Старина Макс плавал слишком долго, чтобы дело обошлось лишь одной жертвой нашей жестокости:

- Двадцать процентов призовых плюс покрытие расходов. Пока нет свидетелей, желательно поискать топливо и другие припасы на борту этого судна. Переход с буксиром будет длинным, наши ресурсы почти исчерпаны. Абордажной команде на бак, приготовить швартовы!

Я запустил двигатель, яхта малым ходом двинулась к полузатонувшему судну. Девушки замельтешили среди канатов, а гадюка Гарбуз, нырнув в каюту за фотоаппаратом Евы, повел свой репортаж:

- Ильич, это надо увековечить. Ведь потом не поверят!

- Получим мы с тобой, Петруччо. Ой, получим!

- Заржёте – обоих спишу, нет, под килем протяну! До поры молчим. Это надо будет правильно подать, иначе девчата обидятся. А пока готовьтесь вдвоём в группу разведки, - у Макса впервые за всё время весело блестели глаза. Это был шанс. На большом судне мы могли разжиться всем необходимым, чтобы автономно продержаться длительный период. Как капитан, он, да может быть я, понимали всю сложность и опасность нашего положения. На хрупкой прогулочной яхте, без пищи, воды и горючего, но самое главное – без определённости своего местоположения в бескрайнем океане мы болтались уже почти месяц. Самое страшное - мы с Максом не были уверены, что долгожданный и желанный берег примет нас так же милосердно, как раньше тысячелетиями принимал потерпевших крушение моряков. Свидетели тому безмолвно проплывали мимо.

Пересмеиваясь, мы подводили яхту к левому борту судна. Девушки с энтузиазмом выполняли все распоряжения, Петя документировал подлый розыгрыш под соусом официального фиксирования трудов спасательной команды. По мере приближения, размеры плавучего монстра стали наглядно доходить до сознания абордажных амазонок. Яхта выглядела ореховой скорлупой под нависшим небоскрёбом белой надстройки контейнеровоза. Вряд ли Мари читала дедушку Крылова, но скалить зубки на такого «слоника» ей явно расхотелось. Славная девушка, привыкшая смотреть на мир трезвым взглядом. Камера беззастенчиво фиксировала забавное изменение выражения ее личика. Я успел незаметно показать кулак Петрухе, прежде чем она обратилась ко мне:

- Месье Фэд, это была шутка?

С чувством нашкодившего пса я развёл руками:

- Мари, нельзя постоянно быть серьёзным даже в нормальной жизни, а после длительного стресса нам просто необходимо немного расслабиться. И мы ожидаем получить самый главный приз – возможность выжить.

Она действительно была славная девушка. С грустными глазами и поджатыми плечиками, она приблизилась ко мне. Затем с воплями на нескольких нецензурных языках, известных мне по роду интернациональной профессии, надрала уши старому больному механику. Она сделала это так, как не умела даже соседская бабка, в прошлой жизни моего детства изловившая семилетнего воришку в своём малиннике. А уж баба Зина знала в этом толк!

Когда закончился этот ужас, я лицезрел старшину второй статьи Гарбуза. Его воспитанием в «параллельном классе» занималась Ева. Ему не позавидовал бы ни Каин, ни даже праведник Авель,  хотя о строгости праматери человечества ходят легенды. Я возблагодарил судьбу за бережное ко мне отношение. Хитрый Макс прикрылся дипломатической неприкосновенностью капитана, но чёрная метка на следующем пиратском саммите ему была гарантирована. Самое нехорошее заключалось в том, что видеосъёмка нашей экзекуции была произведена предавшим меня другом от начала и до конца. Нас принудили встать на одно колено и целовать женскую обувь, громко клясться в лояльности, любви, уважении и во многих вещах, о которых женщины вспоминают в таких случаях. Процесс грозил продлиться до наступления Страшного суда, приговор которого для мужской части экипажа уже был ратифицирован. Тогда капитан сказал:

- Группа разведки, получить инструктаж.

И мы его получили. «Парус мечты» удалился от возможного греха, а мы с техником стали пробираться в надстройку «Мари Роуз». Я повидал разных судов на своем веку, в том числе и собратьев этого великана. Но они в основном находились в горизонтальном положении, ну, или отклонёнными в пределах поляры штормовой остойчивости. Перемещаться по переборкам вместо палуб было дико и неестественно. Но разведка была произведена быстро и тщательно. Как говорится, профессионализм не пропьёшь. Я знаю, где и что искать на грузовом теплоходе.

День заканчивался. Экипаж расположился на опрокинувшемся бортовом балконе огромной надстройки полузатонувшего корабля. Прямо на переборке, ставшей палубой, в железном ящике весело трещал огонь. Мы ели жареное мясо, пили найденное вино, наслаждались чистотой собственных тел и свежей одеждой с чужого плеча. Корабль еле заметно покачивался на океанской зыби.

Его постигла участь всего мирового флота 13 декабря 2012 года. Получив повреждения в носовой части, судно стало тонуть. Экипаж спешно покинул его на спасательной шлюпке правого борта, захватив только самое необходимое. Об их судьбе мы уже не узнаем. А «Мари Роуз», передумав тонуть, лишь круто изменила наклон своей продольной оси и стала бороздить опустевшие моря по усмотрению ветра, течений и других неодушевлённых судоводителей. Которые любезно и привели её на пересечение с курсом «Паруса мечты». В кладовых мы нашли множество не успевших испортиться продуктов и консервов. В цистернах запасов – пресную воду, газойль и машинные масла. В кладовых и мастерской судна – инструменты и всякие детали, без которых ни я, ни Петя не могли чувствовать себя полноценными морскими инженерами. Что касается Макса, то я мог только сочувствовать девушкам. По наивности души, они приняли ортодоксальную штурманскую веру в лист навигационной карты и циркуль с заточенным карандашиком. Ну, еще секстан. Ага. Плавали, знаем. Когда нашли залежи карт, энтузиазм ещё украшал их чело. Когда поволокли связки толстых лоций, стали видны капельки пота. Но когда ненасытный Соломонов взял-таки на абордаж заваленную вырванной мебелью штурманскую рубку, Мари заявила, что её яхта не имеет достаточного водоизмещения, чтобы обеспечить безопасное плавание с таким количеством бумаг,  регламентирующих это плавание. Они пока не знали, что мы с Петрухой уже спустили на воду спасательную шлюпку левого борта и тихонько наполняли её действительно нужными для плавания железками, жидкостями и другими вещами, к примеру, подвесным мотором, спасательным плотом, аквалангом и запасными баллонами со сжатым воздухом. Мы нашли непроницаемые термоизолирующие  спасательные костюмы, упаковки рабочей одежды и обуви, тёплые куртки и многое, многое другое, о чём человек, живущий на берегу, никогда мог бы и не припомнить, но без чего в море опытному человеку становится неуютно. К примеру, обычный огнетушитель. Кто видел горящие, как бумага, листы корабельной стали, тот знает. Я – видел. Петрухе рассказал незабвенный Петренко. Ох, подозреваю, непростой был этот мичман. Если у них такие мичмана, то на что способен, к примеру, украинский старший мичман? Я уж молчу про офицеров. Ладно, шутки шутим, но дело делаем.

Одного дня для качественного мародёрства на погибающем судне нам не хватило. На третий день оказалось, что нам нужно такое же, но исправное судно. Для транспортировки награбленного имущества. А когда мы взломали пару уцелевших контейнеров, пришёл коллапс. Вопрос навигации встал во весь рост. Нам нужен свой остров Монте-Кристо для укрытия сокровищ. Макс засел за свои талмуды, влезал на плоскую, ставшую почти горизонтальной, корму со своими блестящими бронзой приборами, орал на девчат, пока они не смылись и едва не утопили яхту, учинив перегруз судёнышка продовольствием. В общем, как любой пиратский налёт, дело сопровождалось воплями, алчностью и полным отсутствием дисциплины. Как всегда, остатки рассудка сохранил лишь капитан. Когда ему удалось собрать экипаж и добиться тишины, он заявил:

- Я знаю наши координаты.

Мы напряглись.

- Мы находимся в трёх десятках миль от побережья Франции, между Нантом и Брестом. Добро пожаловать на родину, Мари.

Девушке пришлось присесть, чтобы не упасть. Ева держала её за руку.

- Хочу поделиться моими наблюдениями. Когда на море происходит авария, подобная этой, - он обвёл глазами приютившее нас судно, - поднимается тревога всепланетного масштаба. Задействуются поисково-спасательные службы многих стран, на место происшествия устремляются сотни людей и десятки единиц техники. Особенно в районе с высокой плотностью судоходства. Ничего этого мы не наблюдаем, даже плотного судоходства, ибо, с вашего позволения, Мари, «Парус мечты» не может заменить собой десятки теплоходов, которые должны пересекать это место днём и ночью. Нашу команду можно было бы считать спасательной, если бы ей не были присущи признаки банды мародёров. Но даже в этом случае мы не должны быть одинокими в такой близости обитаемого берега, так как мародёрство – одно из самых древних и любимых занятий человека.

Застыв, мы ждали главных слов капитана. В глубине души каждый из нас всё давно понял, но мы ждали его сообщения, мы хотели, чтобы ЭТО сказал он…

- Я скажу. Катастрофа была глобальной, выжили в ней очень немногие. Я боюсь, что выжившие скоро будут завидовать тем, кто этого уже не увидит. Мы должны убедиться в правильности или ошибочности моих слов.

Земля!

После тяжких испытаний в открытом океане, почти без надежды на спасение, мы получаем шанс увидеть долгожданный берег. Встреча не радует. Случилось то, чего мы даже в мыслях не могли себе представить. Катаклизм показал нам свой истинный размах. Как дальше жить?

2013, январь, 18. Бискайский залив.

Есть места в океане, вызывающие напряжённые ассоциации. Обычно это связано со сложной навигацией и трудными погодными условиями. Популярные примеры: «ревущие сороковые» широты между Австралийским и Южноамериканским континентами, мыс Доброй надежды в Южной Африке или пролив Дрейка, пройдя который, моряк имеет право вдеть серебряную серёжку в ухо. За Бискайский залив награда не полагается, но местечко тоже известно в наших узких кругах промозглыми циклонами и вечной болтанкой. Видно, смещение земной оси благотворно повлияло на скверный характер этого залива, иначе ни «Мари Роуз», ни тем более наша яхта не продержались бы тут так долго.

В разведку командир решил отправить меня и Петра. Во-первых, мы мужчины, во-вторых, не пропадём на море, а в-третьих, ему самому, при всём желании, надо было осуществлять общее командование и находиться в штабе, временно квартировавшем на борту непотопляемой «Мари Роуз». Как мы выяснили, при аварии освободились цепи обоих её якорей. Глубина моря была достаточной, чтобы якоря «взяли» грунт. В процессе скитаний судно случайно зацепилось на  этом месте. Проведя необходимые наблюдения, мы убедились, что стоящее вертикально судно не намерено ни тонуть, ни менять якорную стоянку в ближайшее время. Нажитое мародёрским трудом имущество было рассортировано, в большой части выгружено обратно. Хабар перераспределили между яхтой и приобретённой нами спасательной шлюпкой. Это был стандартный крытый бот водоизмещением 3.2 тонны, с неприхотливым дизельком и просторным помещением, рассчитанным на 24 человека. Мы с Петрухой нескромно залили его вместительный бак и десяток канистр дизтопливом, запасли всё необходимое, чтобы нашему кораблику не пришлось передвигаться с помощью вёсел; даже небольшая мачта и парус были установлены в штатных гнёздах. Продуктов и воды мы нагрузили, как для полного экипажа «Мари Роуз». Учитывая кучу других мелочей, необходимых джентльменам в автономном плавании, мы были «упакованы» по-царски. Для полного счастья, наш электронщик настроил две найденные радиостанции, позволяющие оставаться в постоянном контакте с базой. Распрощались с товарищами, и наша шлюпка двинулась в путь.

Погода была относительно спокойной, температура воздуха 24 градуса. Видно, изменения климата нам придется принимать без комментариев. Магнитный компас по-прежнему бессмысленно вращал стрелкой. Мы уже начинали привыкать к новой географии. Максим снабдил комплектом навигационных карт и новых правил ориентирования по светилам, так что движение наше было осмысленным, а настроение бодрым. Каким бы ты ни был просоленным мореманом, возвращение на берег всегда будет приятно волновать твоё сердце. Слишком давно наши ластоногие пращуры покинули морские просторы. Когда зоркий глаз Петруччо различил на горизонте тёмную полоску, пустынные воды услышали наши радостные голоса. Теория теорией, но было приятно, что командир не ошибся в расчётах. Земля оказалась именно там, где он предполагал. Сначала мы шли просто к берегу, затем выбирали место для высадки. Встречающих не было. Насколько я помнил, эти низменности не были плотно заселены. Но сейчас - ни зданий, ни дорог, ни деревьев. Глазу не было за что зацепиться, только унылое серое болото до горизонта. Наш кораблик, как во льды, вошел форштевнем в зону прибоя, плотно заполненную плавающим в воде мусором. Здесь было всё: сломанные деревья, горы бумаги и пластика, всевозможные предметы быта и обломки неизвестных конструкций. Легче сказать, чего не было. Была опасность повредить гребной винт. Поэтому дизель был остановлен, и мы медленно двигались с помощью вёсел и багра. Было впечатление, что мы оказались на мусорной свалке большого города, и зловоние подтверждало наши ощущения.

- Ильич, у меня такое чувство, словно по берегу прошёлся великан с огромным ластиком.

- Петя, ты знаешь, где я был в ТОТ момент. Ластик ты видел своими глазами.

- Вам повезло. То ещё зрелище.

Шлюпка воткнулась носом в прибрежную грязь. Когда-то друзья пригласили меня на охоту, и мы целый день провели на заболоченном озере. Именно берегу того озера, а не залива, носящего имя непокорного племени басков, соответствовала местность, где мы, после многих недель морских скитаний, впервые ступили на сушу. Назвать эту зловонную жижу сушей можно было с большой натяжкой. Хорошо, что мы были обуты в сапоги, найденные на благословенной «Мари Роуз». Ноги по щиколотку ушли в тину. Со всех сторон в море стекались грязные водяные потоки, от маленьких ручейков до серьёзно гремящих речек. Их течение несло новые и новые кучи всевозможных предметов. Бесконечная свалка тянулась по всему видимому побережью и заканчивалась в нескольких сотнях метров от линии прилива.

- Похоже, волна смыла всё живое и неживое, а при отступлении размазала это вдоль побережья. Кто-то устроил генеральную помывку планете.

- Накатываясь на отмель и берег, волна цунами могла стать раза в два выше. Ты можешь себе вообразить, какая это энергия? Миллиарды тонн морской воды налетели на берег и шли вперёд, пока не встретили препятствие в виде высоких гор или скал. Этот напор угасал по мере возвышения суши над уровнем моря. Учитывая, что в этих краях местность равнинная и не очень поднята, цунами, вероятно, ушло на десятки, а то и сотни километров вглубь континента. Произошло это в очень короткое время. До сих пор вода продолжает возвращаться в море, и длиться это будет долгие годы. Прости, но делегации встречающих не будет.

В куче мусора я разглядел изломанную куклу человеческого тела. Сняв шапки, мы просто постояли над ним. Я дёрнул стартовый шнурок сигнальной ракеты:

- Петя, мы салютуем невинно погибшим жителям нашей планеты.

У него покраснели глаза. Хотел отвернуться, но самому было… Через несколько минут мы разомкнули скорбные объятия.

- Ильич, как же нам быть? Страшно!

- Надо жить, Петя. Выжить самим, искать и пытаться спасти как можно больше оставшихся. Они должны быть. Кто-то выжил в море, как мы, кто-то был высоко в горах или в глубине континентов. Если это был природный катаклизм, он имел свой эпицентр. Чем дальше от него, тем слабее должен быть результат катастрофы, тем больше людей могло спастись.

- С чего начнём?

- Доложим начальству, посоветуемся.

Мы оттолкнули шлюпку от берега и выгребли на чистую воду. Завели мотор и отошли мористее, чтобы избавиться от запаха свалки. Кроме неприятных ощущений, я остерегался подцепить какую-нибудь инфекцию. Гниль и трупы создавали для этого все условия, в мусоре разрушенной цивилизации могли оказаться любые яды. По свежим следам здесь можно было найти много ценного для нас. Через короткое время природа начнёт зализывать раны, и полезные трофеи будут навеки погребены. Но цель нашей экспедиции совсем иная.

- Парус, Парус! Роза на связи!

- Роза, вас слышим! Что нового?

Связь была отличной. Прошлым вечером, проводя отладку радиостанций, Петя долго сканировал эфир на стандартных, а затем и нестандартных частотах связи и радиовещания. Только шум естественных помех иногда врывался в динамики.

Доложив нашу информацию, я предложил командиру следовать обговоренному накануне плану и получил «добро». Это значило, что мы должны совершить разведку крупного города и порта Брест. До него было несколько часов хода, и наш кораблик не быстро, но уверенно побежал по волнам. Мне начинала нравиться «Роза», как окрестили мы шлюпку в благодарность к её громадной мамаше. Похожая на большую черепаху, она солидно вела себя на океанской волне, хорошо держала курс и давала не менее шести узлов скорости. Простое и надёжное оборудование было рассчитано на использование малоподготовленными людьми. Непотопляемый корпус, укрытый несгораемым пластиком, предоставлял нам уютное укрытие. Мы с напарником могли безбедно путешествовать на «Розе» больше месяца. Приблизительно на такое время и планировался наш поход по берегам Бискайского залива. На побережье стояло много промышленных городов и портов, ближе к Испании местность приобретала горный характер, и можно было рассчитывать на встречу с людьми.

Были соображения, которые касались нашего ближайшего будущего. Мы предполагали, и сегодня это подтвердилось, что обширные приморские территории опустошены гигантским цунами. Рассчитывать на то, что нам удастся быстро найти пригодный для нормальной жизни участок суши, было наивно. Более того, на такой участок могли рассчитывать другие выжившие, а начинать новую жизнь с конфликта нам не хотелось. Вывод напрашивался сам: первое время надо оставаться в море. Судно позволит нам не быть привязанными к одному месту и обследовать большие территории, иметь возможность сравнения и выбора наилучшего варианта. В море наверняка блуждают другие корабли с нужными нам припасами, а возможно, и с людьми, нуждающимися в нашей помощи или могущими помочь нам. Ведь послало же провидение яхту Мари Мейер! Где были бы мы, если бы не она? «Парус мечты», безусловно, прекрасное судно. Но оно уже тесновато для нас и наших трофеев. А если говорить на языке профессионалов, то иначе, как хлипкой посудиной, чудом уцелевшей в этой катастрофе, его не назовёшь. Везение не бывает вечным, это особенно относится к морю. У нас тут расчёт строится на законах физики, а не фортуны. Важнейшей целью нашего похода был поставлен поиск подходящего судна. Выживших в той или иной степени пригодности кораблей должно быть немало, необходимых знаний и навыков для их восстановления нам не занимать. Надо будет – соберем из трёх один корабль!

Брестская крепость

Первая встреча с реальностью. Военные тайны, подземная база и судьба её хозяев. В жизни бывают не только чёрные полосы, надо только пошире открыть глаза и думать головой. Навыки угонщика и судовождение в Бискайском заливе. Ода корабельной романтике.

2013, январь, 13, вечер. Порт Брест.

В 1941-м году Брестскую крепость в Белоруссии фашисты не могли покорить несколько месяцев. Это - твердыня. Таких мест мало на свете. Такие места защищаются Небесами и Людьми. Людьми с большой буквы. Но есть что-то и от Небес в именах этих твердынь.

Такие города трудно стереть с лица Земли даже катастрофой космического масштаба. Нам никто не зажигает иллюминацию на набережных, лоцманский катер не несётся из-за брекватера, оркестр не скоро загремит медью на покрытых слоем грязи и мусора площадях. Но и брекватер, и некоторые набережные, и даже что-то похожее на бастионы старинной крепости можно рассмотреть в бинокль. Скоро зайдёт Солнце, и поход в разрушенный город откладываем на завтра. Перекусываем печёной картошкой с консервами из запасов «Мари Роуз», усаживаемся на корме с чашками горячего чая. И никакой печки! Вахтенные механики, «тянувшие собаку», то есть вахту с ноля часов до четырёх утра, всегда пекли картошечку на завтрак, используя выхлопные коллекторы мощных дизелей. Как-никак, температура уходящих газов под 400 градусов, только следи, чтоб не подгорело. Немного помудрив, мы с Петрухой очень удачно присобачили для подобных целей дизелёк «Розы».

- Заведут мотор, и через сорок два кэ-э-эк! – Цитировал Петруха своего тёзку, - Ильич, а можно, я буду вас называть «товарищ Сухов»?

Я пресёк неуместные шутки на борту. С Евой будешь шутить. С праматерью, ага. Можешь с Мари, у нее тоже чувство юмора. Посмотри на мои поцарапанные уши. Да, акустик останется, но слушать – нечем, тю-тю. Посмеялись. Так и не спросил француженку, где она научилась так материться?

Судно уютно покачивается на зыби. Отбой.

Через час после заката - шорох входного люка.

- Что, Петя?

- Федор Ильич, не включайте свет. На рейде подводная лодка.

- Ты спятил?

- Хотелось бы. Посмотрите.

В бухту вползает гигантское чёрное тело подводного атомохода. Коллеги, чёрт возьми! Видимо, в роковой день их обстоятельства сложились таким же образом, как и у нас на «Дельфине». Конечно, у них возможности несравненно шире. Вернулись в базу? И что мы будем делать с потенциальным противником? Они ведь тоже в растерянности: ни связи, ни штабов, мёртвый разрушенный порт. Что придет на ум вышколенному командиру стратегического ракетоносца в таких обстоятельствах? Ой-ой-ой… Нам с Петрухой - каюк.

- Спускают бот.

Лёгкая тень надувной лодки падает на воду рядом с чёрным корпусом. Что-то меняется в окружающей обстановке.

- Петька, что это?

- Звук гидронасоса.

Яркая вспышка! Взрыв! Ещё! Ещё! В ушах звенит, чешутся и слезятся ослеплённые глаза. Шлюпку швыряет набежавшей волной, упругий воздушный удар едва не выбрасывает нас за борт. Лязг металла на камнях, какое-то шипенье, плеск осколков на воде. Тишина. Нет, звук гидравлики слышен, просто мы слегка оглохли. Кино продолжается! Мрачной тенью над успокоившейся, затаившейся водой проплывает рубка другой субмарины. Короткий всплеск луча мощного прожектора высвечивает тонущие рваные края пробоин только что взорванной подлодки. Она уже никогда никуда не поплывёт. Гаснет свет. Занавес.

Минут пять очухиваемся.

-  Это была торпедная атака. Охотник подстерёг ракетоносца. Там всем - кранты.

-  Может быть радиационное заражение?

- Не думаю. Реактор обычным зарядом не возьмёшь, ракетные шахты тоже. Но на собственной шкуре проверять неохота.

- Подождём немного и уматываем.

- Не рекомендую. Они могут затаиться в засаде, чтобы взять языка или добить выживших. Акустик услышит наш мотор за сорок миль. Докажи потом, что ты не с этой песочницы.

- Слушай, а ведь это был российский охотник!

- Больше некому.

- Так он-то нам и нужен! Это же наши! Сила!

- Фёдор Ильич! При всем уважении. Это дурная сила. Мне почему-то кажется, что выжившие вояки сейчас мечутся по всему свету в поисках врагов. Связи нет, всё разрушено, никто не отдает приказов. Вывод? Война! Та самая, к которой их готовили. Шашки наголо! Я не буду удивлён, если шахты этого покойника уже пусты, и дважды горе тем, кто выжил после катаклизма и был атакован его ракетами. Эти маньяки всегда следили друг за дружкой, вот охотник и поквитался. Завтра накроют его. И так будет, пока все эти бешеные собаки не перегрызут друг друга.

- Думаю, ты прав. Ну что за люди! Даже после ТАКОГО не могут унять свою дурь, им мало и мало крови…

- Насос остановился. Смотрите, эта скала стояла не так!

Да, что-то изменилось в пейзаже. Ночка становилась тёмной, или как там у классика?

Стараясь не шуметь, мы приблизились на вёслах к непоседливой скале. Действительно, она отошла в сторону от отвесного обрыва, нисходящего в воды залива. За ней темнело большое входное отверстие в каменную глубину подземелья.

- Здесь во Вторую Мировую был немецкий подплав.

- А я думал, только у нас в Балаклаве есть подземный порт для субмарин.

- Охрана из пулемета сейчас как врежет.

- Вряд-ли. Видел, они собирались на моторке сюда ехать. Пробуем?

- Мы - фартовые. Идём.

«Роза» тихо втянулась в зев каменного бункера. Никто не стрелял, не кричал «Хенде хох!». Мрак и тишина. Я осмелился включить фонарь. Похоже, охраны действительно нет. Вперёд!

Петя тоже осветил местность. Высокий причал, оборудованный подъёмным краном. Узкоколейка. У причала – судно длиной метров сто, выглядит очень прилично. На фоне шарового окраса бортов – белый номер: 347. В глубине тоннеля – высокие запертые ворота. Под сводами – мёртвые плафоны освещения. Всё чистенько, по-военному.

- Ильич, вход в тоннель смотрит в противоположную от моря сторону. Похоже, так и задумано. Попробуем включить освещение?

- Не взлетим?

- Так мы же фартовые!

- Знаешь ведь. Раз удача, два удача…

- Мы только до раза досчитали!

- За что я тебя люблю, Петруччо?

С освещением было не так просто. В найденном на причале электрощите обнаружился рубильник и замок, очень похожий на замок зажигания в автомобиле.

- Ну да, ведь сначала надо включить автономный генератор. Щас.

Несколько ловких движений неизвестно откуда взявшихся щипчиков, отвёрток – и в конце тоннеля раздался приглушенный звук движка. Выдержав эффектную паузу, наш техник щёлкнул тумблером. Неяркий синеватый свет заполнил тоннель.

- Ты не пробовал зарабатывать на хлеб угонами?

- Мои первые деньги. Будучи студентами, мы с товарищем организовали фирму по вскрытию захлопнутых автомобилей. Так и назвали: «Захлоп». Вы только нашим не говорите, будут подначивать. Знаете, сколько одесских автолюбителей в день умудряются заблокировать замки, позабыв ключи в салоне? Мы вынуждены были раздувать штаты через три месяца после открытия! Вопрос замков зажигания тоже стоял остро, пришлось расширять ассортимент. Я, кстати, до сих пор главный держатель акций ЗАО «Захлоп». Приступим к вскрытию?

Этот парень удивляет меня всё больше. Пока он возился с электронными запорами таинственных ворот, я поднялся на судно. И сразу убедился, что нашёл именно то, о чём наша команда могла только мечтать. Судя по всему, мы находились на территории стратегического пункта питания, технического обслуживания и пополнения боезапаса чёрных монстров, кончину одного из которых только что довелось наблюдать. Судно представляло собой мобильный филиал этого пункта. В носовой его части были каюты, видно, для офицеров экипажа самого теплохода и командиров подводной лодки. Кубрик для матросов на сорок коек. Кают-компания через камбуз соединялась со столовой рядового состава. Рефрижераторные помещения для хранения приличного запаса продовольствия, несколько кладовых, заполненных всем необходимым. Лазарет на четыре койки и даже операционное помещение.

На мостике я увидел всё, о чём мог мечтать мой друг, тоскующий сейчас на перевёрнутом контейнеровозе. Растягивая удовольствие, я, наконец, спустился в святую святых этого судна. Два модерновых главных дизеля. Три мощных дизель-генератора. Современные вспомогательные механизмы. Множество специальных машин, полнейшая автоматизация, дублированные системы, оборудованная всем необходимым мастерская…

Казалось, что я вижу сон, в котором сбылись все мечты морского инженера! Боясь проснуться, я запустил дизель-генератор. Зажужжал.  Включилось освещение. Старт процессора автоматики. Пуск систем жизнеобеспечения механической установки. Паровой котёл. Подогрев главных двигателей. Питание на средства навигации и управления.

Холодный и безмолвный кусок железа, пять минут назад угрюмо смотревший на подземелье тёмными иллюминаторами, начал оживать. Тихонько пели насосы, мягко тарахтел движок, тепло светились стрелки оживших приборов. А главное – откуда-то появился запах. Этот запах знают только моряки. В волшебном букете – лёгкий наркоз газойля, терпковатый привкус выхлопа, смолистое эхо разогретой электроизоляции, строгая нота морской многослойной покраски и неповторимое дуновение тепла нагретого работой металла. Это – запах живого корабля, аромат романтики и силы, умеющей противостоять стихии. Почему-то на пассажирских судах этот запах пытаются убить всякими ароматизаторами, освежителями и прочей отравой. Но искушённые пассажиры всегда просят показать им таинственное машинное отделение. Они глохнут в грохоте дизелей, зубы ноют от визга турбин, они потеют от тропической жары в лабиринтах механизмов, шарахаются от рыкающих на автомате компрессоров. Восхищённо жмут руку вахтенного парнишки, управляющую тысячами лошадиных сил. Их выводят под локоток из этой преисподней, и они уходят, часто насовсем. Если им повезёт еще раз попасть на борт – ждите их в машине. Если же нет – понаблюдайте на ближайшей железнодорожной станции. В конце перрона есть знак: «Остановка локомотива». Там иногда можно увидеть человека, словно обнюхивающего уставший с дороги тепловоз – меньший сухопутный брат теплохода. Он источает похожий запах – живого судна. Заговорите душевно с этим человеком, и он вам поведает тайну тоски по ушедшим за горизонт кораблям…

Тяжёлые ворота были распахнуты. Неужели и этому учат в электротехническом институте связи имени Попова? Или казацкие усы пана прапорщика  просвечивают сквозь хитрую улыбку Петра? Замнём пока. Техник  шагал мне навстречу.

- Ильич, тут уже побывали. Похоже, не раз. Свои, хозяева этого подвальчика. Они воюют по-взрослому. Стеллажи ракет опустошены. Много торпед и донных мин. Как судно? Рабочее? Отлично. Я видел 37-мм пушечки. Снарядов к ним немеряно, разных типов. На полубаке стоит что-то вроде нашей РБК-шки, заряды тоже имеются. Ну, там ещё прекрасные консервированные пайки, м-м-мда. Нас так не кормили. Целый продовольственный склад! А мы голодали. В оружейке придётся тупо пилить решётку, но теперь мы никого не боимся! Потом я взбунтую племя басков и объявлю войну Норвегии! Или Дании? Зачем им принц Гамлет? Склероз, Ильич, это такая болезнь! Нельзя забывать классиков.

Пусть паясничает. Ночь предстояла трудная.

Перед рассветом я аккуратно выводил «347» из бухты. Корабль проседал до летней грузовой марки под тяжестью всевозможных припасов.  Теперь мы имели реальные шансы не только благополучно прожить пару лет, но и в самом деле, если не Норвегии с Данией, то уж племени Мумбу-Юмбу конкретно рассказать, что может сотворить мать Кузьмы со свистящим на горе раком. Ограбленный склад воинствующих империалистов мы хотели поначалу взорвать. Но, по здравом размышлении, не стали этого делать. Там оставалось много такого, чего мы вряд-ли могли легко раздобыть в ближайшем будущем. Боеприпасы, огромный склад качественного продовольствия, не мастерская - целый механический завод, большое количество горюче-смазочных материалов. Рука не поднялась разрушить этот рай для поддержания в боевой готовности атомных ракетоносцев. Один из «клиентов» этого заведения уже начал превращаться в подводный памятник милитаризму. Мы не знали, сколько таких кораблей было на вооружении Франции, но были уверены, что немного. Надеялись, что большая их часть уже погибла в разгоревшемся конфликте и во время цунами. Хотелось, чтобы все. Для гарантии, входы в бухту мы закидали найденными донными минами. Только мы знали проход к тайному складу. Петруха перекодировал все дистанционно управляемые замки и закрыл гигантскую дверь-скалу. Сдвинуть её даже с помощью тротила будет делом непростым.

Опасаясь бродившего поблизости подводного охотника, мы малым ходом, прячась в тени берега, прошмыгнули почти до Бордо. Петруха нёс вахту возле противолодочного бомбомёта, я рулил. «Роза» была оставлена в ограбленном бункере. За сутки мы только один раз связались с командиром. В условленное время Петя дал в эфир оговорённую заранее серию помех, означающих чрезвычайную степень важности и секретности. Краткий щелчок и два изменения фона подтвердили взаимное понимание. Основной специальностью Гарбуза была связь, и он знал, как правильно организовать это дело.

Не включая огней, в полном молчании мы подошли к «Мари Роуз» поздней ночью. Отдохнувшие, отъевшиеся товарищи встречали нас, как героев. Надо было трудиться, и мы трудились. В несколько ходок мы увезли в волшебное подземелье всё ценное, найденное на контейнеровозе. Яхту тоже отбуксировали в Брест.  Период выживания закончился. Мы были живы, здоровы, богаты и свободны.

Экипаж

О ценности человека на корабле, о пьянящем запахе и выборе жизненного курса. Мы принимаем важные решения, исходя из ограниченных фактов. Запрещённые слова: "Я передумал". Выбор не слишком богат.

2013, январь. 347. Траверз острова Ушант.

Прежде, чем отправиться в путь, следует определиться с пунктом назначения. Мы дрейфовали в виду французского острова Ушант. Это место на карте условно разделяет Европу на южную и северную части. Раньше здесь царило оживлённое морское движение, специальные службы строго контролировали его во избежание аварийных ситуаций. Ситуации всё равно случались, и инциденты становились прецедентами. Теория больших чисел предполагает столкновения там, где много движущихся объектов. Сейчас объекты отсутствовали. Макс отвлёкся от штурманских вычислений, которыми была забита его голова последнее время:

- Извращение. Никому не надо докладывать, плыви, куда хочешь, свобода, блин!

- А куда хочешь? На родную Балтику?

- Не знаю, дружище. Поначалу думать об этом было некогда, а сейчас страшно. Посмотришь вокруг – задумаешься. Может, лучше бы сразу?

- Но-но-но, капитан! От кого я это слышу?

- А тебе плясать охота?

- Максим. Отставить. Надежды, что кто-то из наших спасся – ноль. Будем теребить раны – сойдём с ума. Нам выпало жить. Давай жить. У нас на руках трое, им нужна поддержка. Начнут ныть – пропадут. Я тут нашёл фляжку. Давай простимся с родными и закроем тему. Мы не в силах ни изменить, ни отменить того, что случилось.

Не чокаясь, выпили.

- Надо пригласить всех и определиться с планами.

Экипаж собрался в кают-компании.

- Как видно, кроме катаклизма, унёсшего миллионы жизней, оставшиеся в живых военные решили исполнить свою давнишнюю мечту – уничтожить человечество. Раньше им мешали в этом общественность, правительства и хоть какое-то понимание законности. Судя по всему, первые обмены ударами произошли сразу после цунами. Катастрофа принесла панику, неразбериху и гибель большинства государственных структур во всём мире. Оставшись без присмотра, изолированными от всего мира, командиры уцелевших дивизионов и подводных ракетоносцев восприняли ситуацию, как боевую. Кто ударил первым – уже неважно. Важно то, что всем им, к сожалению, удалось преуспеть. Ведь стратегические бункеры и корабли были наиболее защищены на случай такой ситуации, уцелело их немало, и дел они натворили больших. Мы знаем немного, но и этого достаточно. Два раза мы наблюдали полёт скоростных объектов в высоких слоях атмосферы. Они мало похожи на самолёты, вероятно, это ракеты, и их цели вряд-ли научно-исследовательские. Бой подводных кораблей, свидетелями которого стали Фэд с Петром, лишь подтверждает эти предположения. Радиоэфир пуст. Искусственные спутники повреждены или уничтожены. Прибрежные территории разрушены на сотни километров, морской транспорт потоплен. Оставшиеся военные подразделения и боевые корабли старательно добивают друг друга. Ядерными ударами уничтожены индустриальные центры и города, до которых не добралась стихия. Не хотелось рисовать такие страшные картины, но давайте смотреть правде в глаза. Боюсь, цивилизация делает очень большой шаг назад. Вернуться в исходное состояние невозможно, и мы должны принять этот факт. Оставьте надежду о встрече с вашими родными и близкими. Я должен это сказать, чтобы мы не питали ложных иллюзий и реально посмотрели на сложившиеся обстоятельства.

Нас пятеро. Мы находимся на одном из лучших кораблей, оставшихся на планете. Мы материально обеспечены на несколько ближайших лет вперёд, у нас есть оружие для самозащиты. У нас достаточно опыта и знаний, чтобы применить всё это самым лучшим образом. Обстоятельства сложились так, что каждый из нас вынужден оставить всё, что было в прошлом, и начинать свою жизнь с чистого листа. Сейчас я говорю не как ваш капитан. Я испытываю те же чувства, что и вы. Я тоже растерян. Мне немного легче. У меня есть друг, и дружба наша измеряется не только годами и пройденными вместе милями. Опыт этой дружбы говорит нам, что только вместе мы сможем преодолеть трудности, ожидающие нас впереди. Мы видели вас уже во многих ситуациях за время вынужденной одиссеи – ни один из вас не подкачал. Вы стали нам близкими, без вас нам было бы одиноко и холодно. За каждого из вас мы готовы отдать свою жизнь. Напомню, если у кого-то есть желание уйти – мы приложим все усилия, чтобы помочь найти самое подходящее место и время для этого. Принуждать мы не имеем ни права, ни желания. Каждый сам принимает решение. Если кому-то нужно для этого время – пожалуйста, только скажите. Единственное ограничение: слова «Я передумал» исключаются, потому что, после принятия решения об экипаже, мы должны будем выработать программу ВСЕЙ нашей дальнейшей жизни. Прошу высказаться, как у нас повелось, самых младших – первыми.

- Мало кто знает, что у меня нет родных. Родители погибли, когда я был совсем маленьким. Воспитывался в детском доме, потом подплав, институт, поработал в НИИ и был приглашён в экспедицию на «Петергоф». Жениться не успел, алиментами не отягощён, - Петруха дурашливо подмигнул девушкам. – Деваться мне некуда, прошу принять в экипаж. Электроники здесь много, интересно же! И вообще, пиратская жизнь мне нравится.

- Подобрать бесхозное имущество, чтобы выжить – это нормально. Отобрать у военных, более сильных и ведущих истребительную войну, я считаю делом благородным. Но грабёж и воровство будут приравниваться к измене, пощады не будет. Насилие допускается только в ответ на явную агрессию. Её следует ожидать от отчаявшихся людей, нам придётся многому учиться. Такова будет пиратская жизнь, Петруха.

- Так и я о том же, - пошёл юродствовать хитрый хохол. – Если там без хозяина, без присмотру…

Пришлось цыкнуть. Ой, хлебну я с ним! Но – молодец, немного разрядил.

На лице Мари читалась растерянность и сомнение. Можно было понять женщину, волею случая, оказавшуюся в компании людей, связанных одним языком, общими корнями и прошлым. Нам было проще понять друг друга и принять приемлемую для нас программу действий. Менталитет – очень серьёзная вещь, часто он становится решающим в вопросах жизни и смерти.

- Я ожидала этого разговора и много думала, каким путём пойти. У меня на свете были только Жан и дочка Люси. Ей восемь лет, и у неё слабые лёгкие. Перед отплытием мы отправили ребёнка в горный санаторий на острове Сардиния. До тех пор, пока есть шанс, что моя дочь жива, я посвящу свою жизнь её поискам. Если вы поможете мне в этом – я готова буду выполнять любые обязанности на этом корабле. Только научите, ведь я всего лишь хирург ротовой полости. Как жаль, что погиб мой муж, он был бы намного полезней.

Я вспомнил заключительный грабёж «Мари Роуз». Пока мы рыскали по каютам в поисках трофеев, она перетащила на борт «347» медикаменты из лазарета контейнеровоза. Святая простота!

- Мари, ты хочешь сказать, что ты – доктор?

- Всего лишь, Фэд, но вам нужны сильные и агрессивные.

- Макс, ну скажи ей!

- Мари. Уже понятно, что идёт война. Мы, чудом спасшиеся, попали на неё не по своему желанию. Воевать придётся, никуда не денемся. Нас не пошлют  защищать ни Москву, ни Киев, ни Париж. Мы будем защищать себя. К сожалению, на войне бывают убитые и раненые. В конце концов, любой из нас может простудиться или порезать палец. Да просто жить мы собираемся долгие годы! Как же обойтись без врача, их на любой войне стремились брать в плен и использовать по прямому назначению. А мы, видите ли, «всего лишь доктор»!

Макс продолжал прочувствованную речь, а я наклонился к Еве:

- Ещё одна погулять вышла.

- Фёдор, но я действительно в этих обстоятельствах мало значу.

- Так скажи об этом громко, и мы тебя через часик высадим на ближайшем пляже.

- Не давайте ей много продуктов, всё равно, долго не протянет, зачем тратиться? – Гарбуз был безжалостным, когда дело доходило до подначки.

- Петя, тебя спросим в последнюю очередь, - я не успел договорить, когда Ева сорвалась с места и выбежала из кают-компании. Пока я давал Петьке по загривку, пока длилась немая сцена, она исчезла. Осмотрев акваторию и не обнаружив тело за бортом, я приступил к поискам. Они быстро закончились в каюте Евы. Рыдает в подушку. Что могут придумать эти женщины? Тронул за плечо.

- Ева, ты ведь не первый день на флоте и знаешь, какие мы грубияны.

- Вы тут выживать собрались, думаете, я не понимаю, что балласт вам не нужен?

Навалился. Обнимаю, целую. Эй, не увлекайся, старик! А разве я не заслуживаю жалости? Мне лучше всех? Как пахнут её волосы!

- Фёдор, не надо, не до этого.

- Ты будешь сомневаться, ты будешь бояться, или просто замучишь меня слезами – но я буду беречь тебя, я заставлю верить в НАШЕ будущее. Я дождусь твоей счастливой улыбки! И для этого употреблю мою силу и положение. Но то, о чём ты подумала, постараюсь заслужить так, как это делают настоящие мужчины. Не используя служебные отношения. Вытри глазки и пойдём, а то ребята подумают, что я это уже заслужил.

- Научи меня вашему морскому хамству. Боюсь, мне придётся его долго терпеть, - всхлипывает в моих объятиях. Целую милые, доверчивые глаза.

- Обратись к Мари. Матерится и дерётся - классно. Спасибо, ты дала мне догадку: ведь её муж был моряком. Объяснит азы, а мы отшлифуем ваши знания, будь спокойна!

Будет мне с молодёжью, ой будет. А сам? Ведь был недавно верным мужем, что бы ни плели о моряках злые языки. Что со мной?

В кают-компании - деловой разговор. Макс мгновенно, по-нашему, допросил мои глаза, улыбнулся взглядом. Ничего от него не скроешь. За что я так привязан к нему? Видно, за то, что и у него от меня нет секретов.

Угрожающее движение к Петькиным ушам и его испуганный прыжок в сторонку слегка расслабили коллектив. Но капитан всё держит под контролем:

- Видно, придется легализовать телесные наказания. Но делать это будем организованно, при стечении публики, у грузовой мачты. Акустик Гарбуз, вам первый выговор.

- А сколько допускается?

- Первый – он же и китайский.

- Есть первый, он же китайский! - Петруччо потупил шаловливые глазки, чтобы не было видно их весёлого блеска. Неунывающий сукин сын! Может, действительно выпороть? Так ведь не поможет!

Что-то у меня сегодня мысли уходят с делового курса. Коньячок? Или эти волосы? К делу! Распределяем обязанности. Штатное расписание и так уже сложилось, нас мало для полноценного обслуживания и управления судном. Приходится капитана и девушек ставить на штурманские ходовые вахты, и если Мари имеет об этом представление ученика матроса, то Еве на мостике нужен напарник. Куда деваться? Петя приступает к обслуживанию огромного электронного хозяйства и вооружения, на мне всё, что здесь гудит и крутится. Спасает то, что судно совсем новое и в высшей степени автоматизировано. Ведь кому-то надо готовить пищу, делать множество важных дел, известных каждому моряку и о которых не слышал сухопутный человек. Что ж, будем помогать и учить друг друга.

Европа-южная

Первая вахта на новом корабле. Механики и штурмана - споры и дело. Схватка с ракетоносцем. Школа мичмана Петренко и её выпускник. Телепатические сеансы на ходовом мостике и вопросы французского этикета.

2013, январь. Вольный морской охотник EUROPE (бывший 347).

Мы ещё в Бресте закатали шаровым цветом номера на бортах. Макс изготовил трафарет: «EUROPE». Порт прописки - Земля. Не до оригинальности. Но, когда решался вопрос о флаге и Петруха предложил традиционные череп с костями, девушки возмутились. Сами говорили, что не бандиты! Новая жизнь не должна начинаться на чужих костях! Женщины мудрее мужчин в вопросах политики, убедился я в очередной раз. Голубя Пикассо рисовать никто не брался, белый цвет флага капитуляции все отвергли. Сошлись на зелёном цвете флага с белой веткой мира в центре. Макс сделал запись в судовом журнале. Мари разбила бутылку шампанского о форштевень. Надо было отметить, и мы отметили. Разве не заслужили?

Пока машинная установка не нуждается в вахтенном или техническом обслуживании, нагружаюсь схемами и инструкциями, раскладываю в штурманской рубке. Это мой хлеб. В штормовых или боевых условиях учиться будет некогда. Ева оценила, посвятила всю себя несению вахты. Ей очень идёт морская форма. Солнышко, если бы ты вдобавок знала, в чём заключается служба.  Что можно увидеть в бинокль среди ночной пустыни океана? Какая милая, а я не замечал. Пробегаю взглядом по навигационным приборам и горизонту. Я - вахтенный офицер при рулевом Светловой. Горизонт чист. Мы идём по старинке, по гирокомпасу и счислению, изредка, на короткое время, включая радар. Петя регулярно появляется в своей набитой аппаратурой келье и сканирует подводную среду. Недавние чёрные убийцы могут быть рядом. Мы на войне. Благо, кое-чему обучены на военно-морской кафедре, учили нас крепко. Задача: самому остаться незаметным и заметить всех вокруг первым. Потом удирай или воюй – решаешь ты. Если же начнёт решать тот, кто заметил тебя – заряжай, готовь госпиталь и одевайся в  чистое. Таких, которые могут нас напугать, осталось мало, но и шальная пуля из карабина может подарить тебе  сомнительное счастье прокатиться в зашитом мешке по наклонной доске.

Идём средним ходом. Меньше шума и экономия горючего. Курс – на испанский мыс Финистер. В 22.00 Петруха выходит из операторской. Ева готовит бутерброды и кофе. Вечерний перекус, нам ещё тянуть два часа. Бискай лениво вздорит с океанской зыбью, но ведёт себя, в общем, прилично. Вот и капитан. Следом появляется Мари. Всем не спится, мы взбудоражены последними событиями, первой ходовой ночью на мощном и послушном нам корабле. Шутливая вечная  пикировка штурманов с механиками: кто на свете всех умнее и важнее на борту. Двух мнений быть не может. Судоводы утираются и попивают кофе. Не припомню случая, чтобы меня переспорили на словах, хотя на деле не раз убеждался, что и в их среде далеко не все - дураки. Один из образцов сейчас восседает в высоком командирском кресле и удовлетворённо жмурится:

- Фэд, тебя исправит только могила.

- Поживу еще.

- Ладно, живи.

- Спасибо, дорогой.

Как в старые добрые времена. Не хочется думать, что творится в мире. Букашка судна затерялась в океане с горсткой людей на борту. На мостике темно, лишь уютно мерцают приглушенные мониторы и циферблаты приборов. Рядом товарищ, с которым я на таких вахтах выпил столько кофе, сколько не пил на берегу с родными людьми. Мы уважаем и по-своему любим друг друга, а вечные перепалки – лишь дань кому-то из старых капитанов, не принявших зловонные дымные шлейфы из труб, выпадающие сажей на святое -  белоснежные паруса благородных фрегатов. Молодёжь притихла, словно в церкви. Да, это наш алтарь, а капитан – пастырь. Ибо в том, куда он повернёт судно в трудный момент, будет решена и его, и наша судьба.

- Фэд, как машина?

Разговорчики закончились. Докладываю:

- В  одном месте сочится из-под фланца в системе охлаждения забортной водой. Пытался поджать – не идёт. Судно новое, видать, при постройке перекосили прокладку. На ночь перешёл на резервный насос, завтра устраню. Ничего опасного, даже если придётся задействовать основную магистраль, там сочится двести граммов в сутки. Параметры главных двигателей в норме, электростанция в норме. Серьёзных замечаний нет, критических отклонений до утра не ожидаю. Перед сном всё обойду, в общем, как обычно.

- Акустик.

- Товарищ командир! Разрешите доложить!

- Не разрешаю. Таким тоном - не разрешаю. Мы мирные моряки, чего ты орёшь! Девушек напугал. Учись у «деда»: спокойно, кратко и по делу.

- Понял, Максим Николаевич. Электронное хозяйство - в рабочем состоянии. Системы внешнего наблюдения и разведки в норме. У меня возникла проблема на спарке правого борта: под вечер хотел разобраться с её устройством, провозился до темноты, но так и не сумел вскрыть механизм. Какая-то хитринка. Фёдор Ильич, завтра поможете?

- Разберёмся. Нам всем надо в ближайшие дни в совершенстве изучить всё наличное оружие. Не пришлось бы его применять до того, как будем готовы.

- Нам всем в ближайшие дни надо изучить столько нового, что это может закончиться в далёком будущем, - скаламбурил капитан, - И появилась у меня одна хорошая идея. Мы сели на незнакомое судно и рванули на юг. Прямо, как на нашей прежней работе. Вспомни, Фэд: два часа на передачу дел – и в путь. А потом поломки, аварии и прочие радости, особенно если сдал молодому и неопытному коллеге. Нам зарплату сейчас не дают. А за некомпетентность мы можем заплатить собственными жизнями. Поэтому приказываю: делаем поворот на вест. Уходим в открытый океан подальше от прежних торговых путей и приступаем к боевой подготовке. Сколько это займёт времени – неделю или месяц – меня не волнует. Но каждый член экипажа должен в совершенстве изучить материальную и боевую часть. Не хватало мне, чтобы в конфликте моряки путались в коридорах или не могли перезарядить оружие. Право на борт!

Через два дня началась военно-морская подготовка. Никто никого не подгонял, но тренировки шли насыщенным графиком, и к ночи все еле волочили ноги. Мы с Максом и Петром профессионально изучили возможности и технику судна, научили девушек управлять важнейшими механизмами и системами живучести. Все прошли по самым малодоступным помещениям, кладовым и боевым погребам. Даже нам, профессионалам, открылись очень интересные и ценные качества корабля. Потом все учились маневрированию судном на разных скоростях и с разными вводными, на которые наш акустик оказался большой дока. Оказывается, прапорщик Петренко на этом деле имел сдвиг, и забыть его извращённые и невыполнимые задания нельзя до конца дней. Когда начались стрельбы, мы стали выискивать в море полузатонувшие обломки судов и после краткого мародёрского налёта расстреливать. Ценного попадалось мало. Люди не встречались даже на нескольких спасательных плотах, которые мы нашли почти в исправном состоянии и с запасами пищи и воды. Плоты мы не грабили и не топили – может, кому-то пригодятся. Особенно всем понравилось стрелять со скорострельных спаренных 37-мм пушек, которых у нас было три штуки. Они буквально разрезали мишени пополам. Но удовольствие прервал капитан, заявив об ограниченном боезапасе. У нас был противолодочный ракетно-бомбовый комплекс. Мы дали из него всего один залп, все оглохли и остыли от милитаристского пыла. Молодёжь отправилась на боте собирать глушенную рыбу, Макс поднялся на мостик осмотреть окрестности, а я нырнул в машинное отделение привести в чувство электронику, воющую от мощного гидравлического удара по датчикам. Не прошло и двух минут, как зазвенел машинный телеграф: «Полный вперед». Я исполнил команду, главные дизеля грозно рыкнули, взвыли турбины наддува. Телефон.

- Фэд, перископ в семи кабельтовых. Идёт на сближение, похоже, всплывает. Маневрирую для уклонения, как с запасом мощности?

- Передаю управление на мостик. Топчи, хоть до полика, выдержим! Где ребята?

- Я связался с ними, идут к нам на пересечение курсов. Надо принять их у штормтрапа, потом из пушки прикрыть подъём на борт. Попытаюсь укрыть нашим корпусом.

- Есть, капитан!

Я вылетел на палубу. Бот оказался между нами и неизвестной субмариной, рубка которой уже начала появляться из воды. Подлодка шла прямо на него, но не ей было соревноваться по маневренности с надувной шлюпкой и мощным подвесным мотором. Достойный воспитанник мичмана Петренко заложил левый вираж, уходя на траверз субмарины. Макс мгновенно довернул «Европу» вправо, уходя от лобового столкновения с толстым гигантом и в надежде успеть пересечься с Петиным курсом до того, как на чёрной рубке откроется люк и ударит пулемёт. Я уже передёргивал затворы пушки левого борта. Как только наша шлюпка ушла с директрисы, я дал длинную очередь. Но в этот момент Макс изменил курс,  и я не преуспел. Ещё очередь! Я увидел вспышки разрывов на корпусе и в районе рубки противника, но также увидел шевеленье на её верхушке. Выползают, гады! Наш бот был уже рядом. Макс экстренным реверсом затормозил «Европу» и выбежал на левое крыло мостика.

- К ним! Бросай всё, спасай ребят!

- Макс, в укрытие!

Я влепил сочную очередь в сторону врага. Его верхний ходовой мостик окутался вспышками и дымом. Теперь можно!

Петя подводил лодку к правому борту «Европы». Штормтрап затарахтел вниз. Над головой не свистнула, а прогремела пулемётная очередь с подлодки. Голова Мари показалась над палубой. Я рыбкой выбросил её за шиворот к надстройке. Раздались испанские матюги. Ну и баба! Ева. Я не смог поступить с ней так грубо, и мы упали на моё тело в позе «мужчина снизу». Грубовато спихнув её с себя, увидел взлетевшего на борт Петра. Макс тут же дал самый полный, и мы рванули так, что корма присела в воду. Но теперь мы удирать не собирались!

Чёрная гигантская туша окуталась пеной и гейзерами: подводные пираты хотели удрать в своё мрачное царство. На вершине их рубки что-то дымило, сварочными вспышками плевался пулемёт. Мастерски маневрируя, Макс подвёл «Европу» на кабельтов к противнику, и мы с Петей в четыре ствола отвели душу. Не узнав о результатах стрельбы, мы отошли подальше из-за опасения быть засосанными на глубину вместе с погрузившейся лодкой.

- Ну, нет, мичман Петренко такой подарок не упустил бы! Я твоему пулемёту не так отвечу! – в рубке появился разгорячённый казак, - Сейчас вы узнаете, что такое актывный пошук! Ильич, встаньте у РБК-шки, пожалуйста! Я соберу данные!

Я не возражал. Мы дали три залпа, потом с полчаса Петя вслушивался в море всеми своими ушами и эхолотами.

- Мы их накрыли. Что-то булькает и позвякивает. На дно они не упали, я бы услышал. Не движутся. Максим Николаевич, ещё пару залпов? Для хороших ребят!

Дали ещё, и ещё, а потом Петруха вывел на громкоговоритель то, что раньше слышал только он. Казалось, что железнодорожный вагон рухнул с моста.

После побоища хотелось увести «Европу» подальше, хорошо вымыть ставшее скользким от пота тело и уснуть без сновидений. Мы опасались радиации. Но Петя сказал, что глубины здесь более трёх тысяч, выплывет нескоро. А коллег-подводников следует подождать, можно узнать много интересного. Врёт он про мичмана. Он сам, наверное, старший мичман!

Мы легли в дрейф и осмотрелись по отсекам. Кроме нескольких отметин от пуль на броне мостика, корабль повреждений не имел, и это было хорошим предзнаменованием: значит, будет фартовый вояка! Экипаж тоже был цел, но передозировка адреналина повлияла на всех по-разному. Никому из нас не приходилось участвовать в настоящем бою, стрелять на поражение и получать пули в ответ.

Я разругался с Максом. Какого лешего командира вынесло из бронированной рубки под пули, ведь мы без него и берега не найдём!

Потом Мари пыталась вежливо, но с металлом в голосе поучать, как надо приглашать мадемуазель на борт. Я сказал, что двести лет назад дам вообще на борт не пускали и правильно делали и пусть скажет спасибо, что мы приехали за леди вообще и в другой раз подумаем. Потом всё-таки церемонно извинился, поцеловал ей ручку, и мы помирились.

Петруха пытался установить, какой школе Камасутры принадлежит поза «Мужчина, приглашающий леди на борт, лёжа», но был резко пресечён сразу двумя оппонентами. Я заметил мстительный взгляд Мари и ухмылку, блеснувшую в капитанских глазах.

В бою все вели себя достойно. О нас с Петей уже начинали складывать легенды и оды. Девушки подавали патроны и храбро перевязывали раненых, то есть Мари ассистировала капитану на руле, а Ева носилась под пулями между РБК и Петиным постом, корректируя мои залпы.  Капитан показал высший класс судовождения, заботы про экипаж и отчаянны-ы-ый!  Восхищение сияло в глазах Мари с того момента, как после моего джентльменского приглашения она влетела на борт и приползла в боевую рубку. Я начинаю догадываться, почему у нас с ней немного так… Прохладно. Слепой дурень! Мы ревнуем моего капитана друг к другу! Как же я прозевал, ведь она УМЕЕТ читать его глаза! Да и мои тоже; оказывается, и я её. Мы общаемся с ней словесно, только лишь когда надо на людях уточнить, так сказать, аспекты этикета. В остальных случаях нам достаточно обменяться взглядами, как с Максом. Вот сейчас, разливая наркомовские сто грамм, она даже не спросила, что я буду пить. Взглянула, я взглянул - и передала через штурманский стол то, в чём я нуждался: полстакана водки безо льда. Дела. Вот вам и миссис Мейер. Умеет выбирать мужчин. Её Жан, судя по всему, мало уступал моему Максу. То есть, теперь нашему Максиму. Надеюсь, это не охладит мои отношения с другом. Я выпил водки и осмотрел экипаж-победитель. Макс уже давно за мной наблюдал прищуренными в улыбке глазами. Я спросил. Он ответил: да, давно. Что ж ты молчал, старый чёрт? А ты это желал видеть? Только и пялился на неё!

- Сам книжку откроет, а сам не читает. Спишу, - сказал капитан губами. А эта французская ехидна добавила, уже ментально:

- И ни черта не видит. Доиграется, пока молодой...

Петруха, разомлев от уходящего стресса и спиртного, действительно, начинал очередной небезопасный солоноватый прикол. Ева посматривала в мою сторону, но молчала. И вот я УВИДЕЛ. Это было даже быстрее, чем у нас с Максом, это был не взгляд, а молния. Меня поразил разряд! Не шок, это было что-то такое, чего я не чувствовал никогда, но хотел бы ощущать вечность! В долю секунды я вдруг осознал, что в свои почти полста лет я не имел понятия, что такое любовь…

- Мнда, - произнёс Максим, - Наконец-то дозрели.

Мы с Евой мысленно осудили его за бестактность. Надо было менять тему. Моя тяжёлая рука, уже занесённая для подзатыльника охламону, мягко опустилась на его плечо:

- Петя, в каком звании ты служил во флоте? Только не зли меня.

- Старшина второй статьи.

- Сказал же, не зли. Не сержантские у тебя навыки.

- Мой прадед по матери - мичман Петренко. Прожил более ста лет. Он Отечественную на подводной лодке прошёл, до отставки служил в подплаве. Всё знал про подводную войну. Меня на каникулы из приюта забирал и школил так, что я просил Анну Марковну меня к нему не отпускать. Командир, я уже полторы минуты наблюдаю объект на радаре!

Пока мы тут выясняли за его спиной сердечные отношения, парень честно нёс службу.

- Нехорошо, товарищи, - сказал Макс, - Фэд, прошу запуск.

- Машина готова, даю добро.

Уже темнело, когда мы приблизились к обнаруженному объекту на расстояние прямой видимости. Петя произвёл приборную разведку и шумов не обнаружил. В бинокль мы рассмотрели плавсредство неопределённой формы, без иллюминаторов и надстроек. Это был спасательный модуль подводной лодки. Люк закрыт, никаких признаков жизни.

- Боевая тревога.

Мы с Петром заняли места у пушек, все вооружились автоматами, найденными в подземельях Бреста. Мы забыли о них в предыдущей схватке. Спустили разысканный после победы мотобот.

- Жаль, гранат нет. Швырнул в люк, и заходи спокойно.

Мы с акустиком на лодке приблизились к модулю, выключили мотор. Тишина. Уравняли давление в отсеке специальным клапаном (плавали, знаем), повернули задвижку люка. Изнутри пахнуло таким зловонием, что отшатнуло.

- Есть кто живой?

- Показалось или нет?

- Не показалось. Свети.

Меня стошнило. Внутри было месиво растерзанных тел, внутренностей, рваной одежды, лужи крови. Такое можно увидеть только на войне, понял я. Хотя и сам только что прибыл на эту войну. Что-то шевелилось там, слабо стонало.

- Может, пристрелить, чтоб не мучить, а, Ильич?

-Ты сможешь?

-  Язык мой дурной. Идём.

Это были самые страшные минуты моей жизни, не могу ни вспоминать, ни рассказывать. Мы привезли на судно три изувеченных тела, только так можно назвать этих несчастных. Ева с белыми глазами помогла занести их в лазарет, потом надолго исчезла. Мари была всё-таки врачом, но держалась не лучше нас всех. До поздней ночи, забыв обо всём, мы промывали, обрабатывали, зашивали и перевязывали наших «гостей». Под утро, выпив водки, все разошлись по каютам. Даже вахту не оставили на дрейфующем судне. Доплавались.

Морские судьбы

Подводники выполнили стратегическую задачу. Вручать им награду довелось нам. Те, кому удалось спастись, претензий не имеют. Разберись поди, как отличить хорошее от плохого, когда долг противоречит совести, а жизнь предлагает только худшие варианты.

2013, январь, 31. Атлантический океан.

На ужин сегодня подавали бифштекс, жареную картошку и консервированный салат. Вино. Просто, сытно и вечно, как голод. Обслуживала штатный кок Ева. Мари сейчас было не до этого. Накрыто было на семь персон. Одного, Дюка Вильямса, мы не смогли отстоять. По меньшей мере, перед смертью парнишка увидел Солнце. Со слезами на глазах он смотрел  на него до последнего вздоха. Справа от Петра сидит мисс Джейн Николь, оператор ядерного реактора потопленной нами подлодки. Но, ни она, ни старший штурман атомохода Ник Шепард не имеют к нам претензий. Мы к ним тоже. Потому, что их война заканчивалась раньше, чем началась наша. Страшно заканчивалась.

В день минувшего Конца света их ракетоносец следовал из Южной Атлантики в родной Бристоль. В двухстах милях от острова Мадейра они пережили ситуацию, почти аналогичную нашей, на «Дельфине». Сработала автоматика, корабль выбросило на поверхность после прохождения огромной волны. У них была система связи, рассчитанная именно на такой случай. Подводный крейсер оставался в прекрасном состоянии. Как говорил бравый солдат Швейк, всё шло хорошо, пока не вмешался Генеральный штаб. Крысы в штабе потеряли нить событий, уже рвущуюся на куски, тянули драгоценное время, решения не принимались. Затем волна слизала Британские острова, и командир остался один на один с ситуацией, к которой его готовили много лет. Пуски ракет прошли в штатном режиме. Где-то вдали заживо сгорели миллионы людей. Служба, джентльмены.

Атомоход завершил путешествие к родным берегам и убедился, что делать там нечего.  За пять суток до встречи с «Европой» он двигался в Бискайском заливе. Чёрный охотник противника (мы с Петром переглянулись) был замечен своевременно. Начался подводный бой. Это сложная и секретная наука. Охотник был подбит торпедой крейсера, но и сам успел сделать залп, в котором оказалась торпеда с ЯБ. В переводе – ядерный боеприпас. Ахнуло – мама не горюй. Такие корабли рассчитаны на подобные ситуации, но удар произошёл очень близко. Корпус дал течи, вышли со строя важные механизмы и системы, погибли и были ранены люди. Лишь благодаря героизму и выучке военных моряков, удалось всплыть на поверхность и привести корабль в относительно пригодное состояние. Если бы не это поражение, мы с Петрухой не могли бы и мечтать потопить его нашими мизерными средствами. Командир атомохода был деморализован. Огромный корабль представлял собой ещё грозное опасное оружие, и офицеры приняли решение: громить врага до конца, где бы он ни встретился. Младшие офицеры располагали минимумом информации о происшедшем. У мистера Шепарда хватило ответственности заявить, что пиратство – недостойный моряка Её Величества метод ведения войны на море. Надо искать убежище на суше и спасать экипаж. Противостояние быстро перешло в конфликт, были арестованы и расстреляны несколько офицеров и нижних чинов. Старший помощник Шепард и последовавшие за ним люди решили тайно покинуть корабль, используя спасательный модуль. Их предали. Модуль заблокировали изнутри, но и покинуть корабль он не смог. В день встречи с «Европой» через технологическое отверстие были брошены гранаты. Результат мы с Петей видели. Когда грохотали выстрелы и взрывы, в спасательном отсеке мучительно умирали беспомощные люди. Затем лодка стала тонуть, модуль каким-то образом освободился и всплыл. Такая вот история про камикадзе Страшного Суда.

Ник Шепард закончил рассказ. Его перевязанная рука без кисти попыталась отсалютовать погибшим товарищам, но лишь дёрнулась на подвеске. У этих двоих было множество ран, Мари извлекла пока не все осколки, но мы уже не боялись за их жизни.

Мы двигались к Гибралтарскому проливу. Шли очень медленно, в спокойную погоду дрейфовали. Все силы уходили на пациентов лазарета. Но кто-то должен нести ходовую вахту, обслуживать механизмы, обед тоже надо готовить. Нас учили старые моряки: есть такое слово - надо. Никто не стонал. Только сегодня все собрались за одним столом и смогли перевести дух.

Хотелось оттянуть момент приближения к опасному проходу из Атлантики в Средиземное море. Там всегда толпились желающие помериться силами, но пополнять кладбище на дне пролива нашими трупами мы не торопились. Требовалось время, необходимое для взаимного истощения сил всех этих чёрных мстителей. Другая опасность – последствия ядерной войны. Наши приборы фиксировали фоновые уровни радиации в открытом океане. Они были далеки от смертельных, но и безопасными их можно было назвать не всегда. Сомнительно, что перенаселённая индустриальная Южная Европа избежала ядерных атак. Там сейчас был ад или то, что приходит после него. Остров Сардиния не представлял собой стратегической цели. Пусть мизерный, но шанс отыскать маленькую Люси, дочку нашей Мари Мейер – существовал. Мы не могли лишить мать права на надежду. Планов высказывалось много, но ни один из них пока не был утверждён. До тех пор, пока товарищи не выздоровеют до состояния если не боевого, то, хотя бы, не беспомощного, о Гибралтаре – молчок.

Запасы топлива и продовольствия убывали. Пресную воду я производил из морской, но её качество было далеко от родниковой. Следовало решать вопрос снабжения. В открытом океане редко встречались суда, оставшиеся на плаву, как благословенная старушка «Роуз». Здесь их губили шторма, оставшиеся фанатики-торпедисты или спасшиеся экипажи других судов. То, что осталось от береговых складов и нефтехранилищ, плавало во всепланетной помойке, бывшей раньше прибрежной полосой. Надо выдвигаться в активные ранее районы судоходства. А там - или принимать соучастие в мародерстве, или подбирать то, до чего ещё никто не добрался. Спасшихся экипажей должно быть немало. Перед ними встают те же проблемы, что и перед нами. Люди не любят делиться во времена катаклизмов. Пришло время всё назвать своими именами и выработать идеологию. Так учили нас комсомольские вожаки, ставшие затем вождями наших государств и дорулившие миром до сегодняшнего состояния. Поэтому мы плюнули на условности и решили: будь, как будет. Не мы создали эту ситуацию, но за себя будем стоять до конца. Эгоизм, инфантильность? Как пожелаете, но в условиях выживания следовать каким-то правилам непрактично. Беспредел? Мы не намерены этим заниматься, но на таковой ответим ещё большим. Спасибо судьбе, пославшей нам для этого едва ли не лучшее из оставшихся на планете техническое средство. Мы сумеем применить его самым лучшим образом.

Сэр Дарвин был прав. Ибо только естественным отбором можно объяснить тот факт, что на борту «Европы» собрались профессионалы, или люди, очень близкие к морскому ремеслу.

Бездельником на морском судне быть невозможно. Мне пару раз довелось добираться до порта стоянки моего судна в качестве пассажира на чужом борту. Первый день, чего греха таить, отдыхаешь после обильных вчерашних возлияний «по поводу отхода». Второй день наслаждаешься состоянием самого безответственного и незанятого человека на судне: мне за это ничего не будет. На третий день я шёл к «деду» и просил дать работу. Это вам не это - дурака валять, когда все на своих местах и заняты Делом! За неделю такой жизни любой лодырь сошёл бы с ума.

- Кэптэн, я не смогу больше вязать морские узлы, - Ник Шепард пошевелил тем, что когда-то было его правой кистью. На вид ему было хорошо за пятьдесят. Мне подумалось, как в таком возрасте он сумел сохранить достаточно здоровья. Служба подводника требует его больше, чем профессия космонавта. Он продолжил:

- Я навигатор и, осмелюсь доложить, неплохой. Проложить курс, включить радар и посмотреть в бинокль можно и одной рукой. Я требую поставить меня на ходовую вахту. Не преумаляя ваших талантов, мистер Солнцев, где это видано, чтобы главный инженер вёл судно!

Я не стал рассказывать мистеру Шепарду, что таланты мои не врождённые. Лет десять назад в открытом океане на нашем сухогрузе вспыхнул пожар. В море нет ничего страшнее. Горел груз. Затем в трюме прогремел взрыв цистерны с каким-то химикатом. Погибли все судоводители, включая капитана. Когда потушили огонь, нас осталось двенадцать, из них на ногах – четверо. По магнитному компасу и светилам мы вели судно три недели. Учились сами: два механика, один матрос и повар. Каждый из нас теперь очень талантливый штурман!

Мисс Джейн Николь вскинула подбородок:

- Моя подводная специальность мне не пригодится лет тысячу, кэптэн. Но вы должны знать, что я пришла на флот одиннадцать лет назад. Я начинала службу в машинном отделении фрегата Её Величества «Корк». Не сочтите это нескромностью, но за все годы моей службы я не получила ни одного взыскания от моих командиров, разве что последний из них выразил своё недовольство весьма оригинально. Ядерные реакторы стали моей специальностью четыре года назад. Мистер Солнцев подтвердит, что бывших механиков не бывает. Я буду очень признательна, если он ознакомит меня с энергетической установкой этого, как я вижу, замечательного корабля. Я официально прошу вас, командир, внести в судовую роль меня и моего товарища. Великая Британия прекратила существование. Надеюсь, наш поступок не будет воспринят, как измена королеве.

Есть женщины не только в русских селеньях! Я попытался представить себе мисс Джейн в промасленном комбезе, с огромным гаечным ключом. И представил! Как-то мне довелось принимать дела у одной симпатичной хрупкой на вид особы. Машина была в идеальном состоянии, а младшие механики и мотористы были поголовно влюблены в фрау Геке, оказавшуюся вдобавок прекрасной матерью двух детей и супругой мужа – художника. Я придерживаюсь мнения, что мужскую работу всё-таки должны делать мужчины. Но когда дама достойно показала себя в нашем деле – мой низкий поклон и уважение. Мы с Максом переглянулись: «?» - «!!!». Я встал и обнял за плечи наших новых коллег:

- Мисс Николь, мистер Шепард! Мы все давно обсудили эту тему. Дело стояло только за вами. Будем считать, что формальности позади. Мы счастливы приветствовать новых членов экипажа на борту морского охотника «Европа». Добро пожаловать, Джейн, добро пожаловать, Ник!

Сражение в Гибралтарском проливе

Английский джентльмен и его принципы. Равновесие на борту и уверенность в людях. Лицом к лицу со смертью, даже чужой - это вам не сахар. Женщина, война и убийство. Попробуй не сойти с ума от адского коктейля!

2013, февраль, 24. Гибралтарский пролив.

Мы трое суток вели разведку на дальних подступах к Гибралтару. Ночами приближались к проливу то с севера, то с юга, то с запада. Я помнил сияние ночных городов и проблески навигационных огней в этих местах, всё побережье здесь было плотно заселено. Сейчас в бинокль можно было иногда заметить лишь редкий костёр в горах. На испанском берегу во многих местах пылали лесные пожары. Но ниже определённой высоты суши – словно циклоп-художник провёл жирную чёрную полосу. Если долго глядеть на неё, начинают шевелиться волосы на голове.

Петя даже спать оставался в своей рубке. Он сейчас был самым нужным человеком на борту: приборная разведка. Прошлой ночью, на грани чувствительности сонара, он обнаружил шумы неизвестного грузового судна. Радар мы включить не решились, но и таинственный корабль не излучал радиолокационных волн. Видать, ребята уже имели кое-какой опыт поведения в непредсказуемых условиях плавания. Они тоже ходили галсами, тоже вели разведку. Оставляя незнакомцев за горизонтом, мы решили тихонько проследить за их попыткой прорыва. Если их никто не тронет, значит, и нам можно рискнуть. Минувшим днём они отошли подальше и легли в дрейф. Мы последовали их примеру и тоже отсыпались в тридцати милях. По всему было видно, что пролив будем брать сегодня ночью.

Под вечер мы с Джейн в сотый раз проверяли состояние механизмов и систем судна. Девушка была слаба, но в ее глазах сиял такой энтузиазм! Рука не поднималась прогнать из машины эту маленькую искалеченную курносую пышечку. Она оказалась грамотным и опытным инженером. Умели учить на флоте Её Величества. Но не только школа – душа наша, машинная – сквозила в её взгляде на сложную схему, пробежке по параметрам, прикосновению к тёплому электродвигателю, нежной болтовне с главным процессором: А скажи ты мне, милый... Я зауважал её всем своим вахтенным сердцем. Я знал, что это хрупкое существо не станет укрощать – рвущие океанскую волну тысячи лошадиных сил сами будут просить её пальчики-сосиски взять железные вожжи и форсировать  себя хоть до красного каления. Ну почему только страшная катастрофа смогла послать мне такое чудо?

Ник Шепард оказался опытнейшим морским офицером. Кроме штурманских обязанностей, он взвалил на свои плечи наше вооружение. Профессионально его обследовав, он попросил Еву на часок отвлечься от камбузных дел:

- Мисс Ева. Одной рукой такие дела не делаются.

На палубе и в погребах залязгало железо. Петя возмутился демаскирующими шумами. Штурман вежливо объяснил, что в текущем состоянии вооружения усматривает преступную халатность мистера Гарбуза, который за это состояние отвечал до сих пор. И он будет вынужден доложить командиру, что корабль к бою не готов, а за это мистер Гарбуз получит выговор. Он не знал, что последнее китайское предупреждение за Петрухой уже числилось, но попал в точку, и акустик дело быстренько замял. К обеду от Евы несло оружейным маслом, руки её были покрыты ссадинами, а вместо белоснежного халата она щеголяла в рабочем комбинезоне с инструментальной сумкой на поясе. Обедали всухомятку.

- Пропала девушка. Этот солдафон доведёт нас до язвы желудка, - довольно улыбаясь, ворчал Макс, когда мы остались вдвоём, - отобьёт, посматривай.

- Не отобьёт.

Я знал, что не отобьёт. Было две причины.

Во-первых, джентльмен. Настоящий английский джентльмен. Пытались объяснить ему, что мы  - люди гражданские, к чинопочитанию не привыкшие и будем рады обращаться между собой по именам, без мистеров, мадам, фройляйн и так далее. Джейн с удовольствием согласилась, она вообще оказалась лёгкой и приятной в общении женщиной.

- Леди и джентльмены, я уважаю демократические отношения и с удовольствием выслушаю вас, если вы обратитесь ко мне просто по имени. Но моё воспитание и годы военной службы слишком крепко приучили меня к другому образу обращения к людям. Можете считать это причудой старого вояки, если вам так угодно. Прошу вас, если я скажу вам «мадемуазель» или «сэр», не воспринимать начало моей речи, как вызов в суд. Я искренне уважаю и люблю всех вас, простите меня за такой официоз.

Мы простили и произвели его в старшие помощники капитана. Он оказался замечательным товарищем, знал кучу полезных вещей, но особенно мы полюбили старину Ника за его бесконечную коллекцию анекдотов об английском юморе.

Вторая причина уверенности лежала в глубине моего сердца. Всё время после боя с подводным крейсером и прямо-таки телепатического объяснения с Евой мы все были чрезвычайно загружены и измотаны. Но небезразличные люди найдут минутку, чтобы побыть вдвоём и подарить друг другу хоть капельку счастья. Мы не были исключением. Чем отличался наш экипаж, так это чрезвычайно деликатным и бережным отношением друг к другу. После катаклизма, унёсшего множество жизней, после потерь, понесенных каждым из нас – хотелось пощадить друг друга от крови и ужаса, которые мы уже пережили и которые ожидали нас, возможно, сегодня ночью. Все знали, что Максим ухаживает за Мари, знали про нашу с Евой любовь. Мы и не скрывали этого, а товарищи не завидовали и не сплетничали за спиной. Похоже, отношения начинали складываться и у Пети с Джейн - мы только радовались на молодых симпатичных ребят. Один мистер Шепард оставался без пары. Петруха, как обычно, сболтнул, что было бы неплохо спасти от разбойников хорошо воспитанную леди для равновесия на борту. Старпом юмор принял:

- Я старый закоренелый холостяк, мистер Пит. Меня такими невестами соблазняли в молодости! Но я посвятил себя морю и не вправе был делать одинокой и несчастной ни одну женщину.

Сейчас его слова расходились с делом. Потная Ева шуровала стволы пушки левого борта какой-то длинной палкой. Я осуждающе взглянул в сторону Шепарда, который одной левой рукой, но чрезвычайно ловко орудовал с прицелом.

- Мистер Солнцев, вы должны спросить мисс Светлову, насколько она несчастна.

Англоязычным товарищам нелегко произносить, а тем более запоминать наши имена. Но братишка Ник обладал и не такими талантами.

- Сэр, разрешите ей помочь. Это не женский труд. У меня есть немного времени.

- Сэр, если у вас есть время, я попросил бы вас спуститься в погреб и помочь мне установить на конвейер подачи дополнительные заряды.

- Но мисс Ева…

- Фёдор, всё нормально. Помоги мистеру Нику.

И я таскал тяжёлые гранаты РБК и снаряжал пулемётные ленты, пока моя любимая готовила к бою наше оружие. Вечером мистер Шепард  подсел ко мне с рюмкой ликёра:

- Мистер Фэд, сэр. Мисс Ева – врождённый оружейник. Мне приходилось обучать этому многих молодых людей. Парней. Но ни один из них не мог запомнить с первого раза, как работает механизм перезарядки этой пушки. Мисс Ева – смогла. Я хотел бы, чтобы вы сообщили ей, как счастлив старый офицер Её Величества найти такое дарование.  Не держите на меня зла, эта леди предназначена не для камбуза. Вы ещё будете приятно удивлены её талантами.

- Сэр, я благодарен вам…

- Мистер Фэд. Берегите и любите её. Откройте ей её саму – и вы узнаете, что такое счастье. Эта женщина – приз настоящему мужчине. Редко мне встречались такие леди, и я уже объяснял, почему не позволил им занять место в моём сердце. Иногда приходится сожалеть о принятых в юности решениях, но принципы надо соблюдать.

После наступления темноты акустик доложил, что неизвестное судно начало движение. Мы тоже снялись и последовали за ним, сократив дистанцию до двенадцати миль. Радары обоих судов по-прежнему молчали, огни не включали. Вся информация поступала от гидроакустической аппаратуры, Макс по счислению определял наше местоположение. Оба корабля входили в пролив с запада, стараясь оставаться на максимальном удалении от берегов. Погода была облачной, море относительно спокойным. На траверзе Кадиса неизвестное судно на пару минут включило радар, видимо, рискнув проверить горизонт на случай засады. Это дало и нам возможность более точно определиться, используя пассивное сканирование его эхо-сигналов. Посторонних объектов в море разведка не показала. Но наше судно было замечено. Коллега Макса дал полный ход, и со скоростью 17 узлов его корабль пошёл на прорыв. «Европа» последовала за ним. Заметить наш корабль, окрашенный по всем правилам военно-морского камуфляжа, без приборов было трудно. Выдавать своё местоположение ещё кому-либо, кроме нас, неизвестный капитан не хотел, поэтому его радар молчал. По сути, он оказался в ловушке, и другого пути, кроме курса на восток, у него не было. Загонять в угол опасно даже мышь, поэтому Макс слегка приотстал от нашего визави, демонстрируя отсутствие агрессии во избежание агрессии встречной. Всматриваясь в бинокли, мы сумели определить, что судно имеет силуэт танкера. Это породило надежду, что нападать первыми они не станут: ввязываться в перестрелку, сидя на цистернах с нефтью, рискнёт только псих. Но кто знает, где и с кем им уже довелось побывать и встречаться.

Началась гонка с преследованием. Мы заняли места на боевых постах: Макс с Ником вели корабль, Джейн несла вахту в ЦПУ машинного отделения, Пётр в рубке приборной разведки, Ева на мостике у бортовых пушек, я на носовой спарке. Мари скрылись в пороховом погребе, приготовившись пополнять боезапас по мере его убывания. Мы решили не экономить патроны в случае столкновения. По этому поводу мистер Шепард сказал:

- Никогда нельзя этого делать на войне. Даже если у тебя совсем мало зарядов, постарайся с самого начала нанести противнику максимальный урон, а дальше будет видно. Возможно, он испугается высокой плотности огня и не станет связываться с крутыми парнями. У нас достаточно оружия, чтобы пустить на дно приличную флотилию.

После этого он попросил Еву приготовить к бою РБК и заявил, что, по меньшей мере, один залп он обеспечит самостоятельно. Я изумился изменениям, происшедшим с этим человеком. Обычно слегка чопорный, вальяжный и меланхоличный, сейчас он был быстрым, строгим, кратким и точным в формулировках. Я понял, почему веками Великобританию называли владычицей морей. Ник Шепард рассказывал, что его предки с давних времён служили во флоте Её Величества.

К полуночи миновали траверз Танжера. Я уже начал привыкать, что берега, огни которых раньше отражались даже в облаках, нынче лишь тёмной полосой смутно выделялись на фоне морского горизонта. Скала Гибралтар чёрной громадой высилась по левому борту. Британская крепость на ней признаков жизни не подавала, и проверять её боеспособность не брались даже офицеры флота Её Величества. Лидирующее судно, а за ним и «Европа» приняли правее, надеясь в тени высокого марокканского берега проскочить на просторы Средиземного моря.

- Слышу шумы подвесных моторов, - доложил акустик.

- Боевая тревога!

К носовой пушке почти не доносились звуки работы наших двигателей. Зато, вскоре после докладов о готовности, я услышал выстрелы прямо по курсу. Сообщил на мостик. Корабль мелко задрожал, шум разрезаемой форштевнем воды заглушил стрельбу. Антенны радаров завертелись на боевой частоте. Я понял, что время нашей скрытности закончилось. «Европа» устремилась к месту схватки со скоростью тридцати двух узлов, на которые была способна.

- Мелкие плавсредства на двух часах. Крупное судно на двенадцати.

- Лодки на трёх часах! Дистанция – двенадцать кабельтовых.

- К бою!

«Европа» вклинивалась между торговым судном и стаей моторных лодок, преследовавших его. Взвизгнула над головой, затем протарахтела вдали автоматная очередь. Вспышки выстрелов. Не верьте сказавшему, что это не страшно. Но я даже не догадывался, насколько опыт поведения в экстремальных, пусть мирных ситуациях может помочь превзойти ужас сражения. Все чувства обострились, реакция стала мгновенной, казалось, я стал видеть в темноте. Гидравлика послушно довернула стволы. Слиться с машиной воедино – мой бизнес. Короткая очередь. Страшное оружие.

- Мелкая цель поражена. Фёдор Ильич, групповая цель, двенадцать градусов правее,  дистанция - шесть! Беглый огонь!

Этот угонщик автомобилей начинает командовать боем. Доплавались. Что ж, карты ему, ибо полную картину стычки видит только он. Вспышки собственных очередей сделали меня слепой курицей. Но я привыкаю доверять молодому дарованию. Разворачиваю стволы и поливаю море смертью в указанном секторе. За спиной слышу бешеный лай пушек правого борта. Трассеры Евы устремляются к чёрным точкам, несущимся нам наперерез.

- Молодцом, как говорил мой дед! Бандиты теряют скорость!

Совсем обнаглел. Ну, погоди.

- Макс, что мы сейчас делаем?

- Отбиваем танкер от атаки пиратов. Ты его слушай, Фэд. Всё в тему, Ева уже троих успокоила его рекомендациями. Отрываемся от Сеуты.

Потом был залп. Стоит ли сомневаться, что мистер Ник произвёл  его в высшей степени точно. Профи. Эта громыхающая жуть утопила его родной корабль, и он отомстил за него сполна.

- На горизонте только танкер! Восемь кабельтовых, пеленг девяносто девять.

И мигает прожектором. В ответ – тоже: тире-точки. За всю мою морскую жизнь я совершил два греха: не выучил азбуку Морзе и не умею вязать морские узлы. Максим злоупотребляет этим в наших традиционных  перепалках: маслопуп, мол, куда ему, тупому.

- Они согласны на рандеву. Ложатся в дрейф. Сигнальщик наш, знает советский код. Там раненые и убитые. Командир, надо бы Мари пригласить, нам снова предстоит. Фёдор Ильич, прапорщик Петренко учил меня не церемониться в бою. Поэтому извинений не приношу.

- Живи пока, - меня трясёт. Только что я убивал людей. Они, правда, тоже хотели вытрясти из меня дух. Но в человеческой душе не только Богом, самой природой заложено: не убий. Не хочется смотреть в глаза товарищей после таких подвигов. Выждав, пока уляжется дрожь в руках, поднимаюсь на мостик. Все уже в сборе. Ева в уголке сидит бледная, её глаза ещё видят взрывы на чёрных точках, воображение дорисовывает остальные детали содеянного своими руками. Я уже достаточно изучил душу любимой, могу представить её раскаяние и страдания. И сам такой. Присаживаюсь рядом и только нежно сжимаю маленькую ладошку. Поворачивается. О чём мы говорим глазами – вам знать не надо…

- Уважаемые, мы на войне. Отставить сопли! Перешагните это раз и навсегда. Вопрос поставлен просто: или мы, или нас. Я не умею разводить демагогию и читать проповеди. Я - воин. Не убийца и не бандит. Меня учили: есть ситуации, когда надо убить, чтобы не убили тебя. Дело обстоит именно так. Мы защищали безоружных людей. Они не сделали ни единого выстрела, я видел. Если бы мы не совершили того, в чём вы сейчас раскаиваетесь, они уже кормили бы крабов. Я сказал это в первый и в последний раз. Прошу извинить мой резкий тон, но также прошу принять во внимание мои слова. Иначе мы не выдержим следующих схваток, недостатка которых в обозримом будущем обещать не могу, - мистер Шепард поцеловал ручку моей подруге:

- Мисс Ева, я восхищаюсь вашей выдержкой и мужеством. Мне доводилось бывать в переделках, и не каждый мужчина вёл себя так, как это делали вы. Если бы я был моложе, вероятно, я пересмотрел бы свои принципы, и мистер Фэд вынужден был бы вызвать меня на дуэль. Мистер Солнцев, я завидую вам, как и любой позавидовал бы. Надеюсь, вы правильно меня поняли и не сердитесь на старого моряка.

Мне оставалось только пожать его широкую крепкую левую ладонь:

- Я начинаю верить в Бога, мистер Шепард. Только он мог послать нам такого товарища.

- Теперь следует церемонно раскланяться и проследовать к табльдоту за честно заслуженными наркомовскими! – У Петрухи в руках уже была заветная посудина.

- Ева, прошу тебя, надери ему уши. Я не способен руководить подчинёнными без кулаков, но после этого мы останемся без нужного пока специалиста.

Акустик любит пошутить, но чужих шуток не понимает. И когда Ева сделала резкое движение, резво отскочил подальше. Или подыграл? С него станется. Грянул смех. После боя нужна разрядка. Чтобы не сойти с ума.

Танкер "Runner"

Пираты знали своё дело. На борту - убитые и раненые. Бой - это ужас и азарт, а победа не всегда приносит радость. Как сохранить душу, не сойти с ума? А если рядом товарищ, потерявший надежду и волю к жизни? Только это - потом. Природа людских ошибок.

2013, февраль, 25. Танкер RUNNER.  Средиземное море.

Смерть и кровь. Почему люди, пережившие страшные потери, боль и ужас – не желают стать милосердными? Почему вместо того, чтобы объединёнными усилиями пытаться построить новую жизнь, они становятся агрессивными и безжалостными? Подонки всех мастей мгновенно сколачивают банды грабителей, подминают под себя слабых, начинают резню и погромы. У них на поводу идут культурные и образованные персонажи, на деле становящиеся сообщниками и прихлебателями. Это только укрепляет у мерзавцев веру в своё всемогущество, ведущую к ещё большей жестокости, часто оборачивающуюся против них самих. Никогда не мог уразуметь такого феномена: порядочные люди начинают понимать, что всё идёт не так, лишь когда негодяи уже успели объединиться в стаю и навязать свои правила игры. Почему сволочь безошибочно находит другую сволочь и тут же вступает с ней в преступный сговор, а хороший человек в толпе других прекрасных людей не может договориться, что надо провозгласить законы взаимопомощи, порядка и справедливости? Манипулирование толпой – тёмная и страшная наука. К сожалению, владеют нею только нехорошие люди, цель которых – жить за счёт этой толпы. И тот, который рылся в вашем мусоре, тупой лодырь – становится царьком вашего двора и начинает править так, чтобы вы си-и-ильно пожалели о том, что вы умнее, старательнее и трудолюбивей. Теперь вы будете применять свои способности для удовлетворения его извращённых амбиций и скотских желаний. И чем меньше логики и здравого смысла будет в его указах, тем тяжелее вы будете это переносить, и тем большее наслаждение от ваших страданий получит этот недочеловек. Да, нехорошее слово, но найдите лучшее.

Они убили девятерых, ещё четверо были ранены. Мы опоздали. Пока играли в прятки, пираты обстреливали из автоматического оружия танкер “Runner” (Бегун). Чудо, что не произошёл пожар или взрыв: на борту было семь тысяч тонн дизельного топлива.

Капитан погиб в самом начале атаки. Командование перешло к старпому, но вскоре и он был убит. Так длилось, пока на мостике не осталось ни одного офицера. Вахту принял кадет, когда «Европа» наконец прекратила эту страшную эстафету. Пираты были достаточно умны. Они вели огонь по жизненно важным узлам судна, пытаясь не уничтожить его, но захватить. В машинном отделении было множество пулевых пробоин и повреждений. Стармех, второй механик и два моториста лежали на главной палубе в ожидании пластиковых мешков и, как поётся в песне, колосников…

Прорывались в Новороссийск. Большинство членов экипажа были россияне, и решение вернуться к родным берегам даже не обсуждалось. Хотя я заметил пару характерных лиц. Филиппинцы – настоящие моряки, я работал со многими из них и давно уважал этих трудолюбивых, честных и добросовестных ребят. Так сложилось, что русские, украинские и филиппинские члены экипажей торгового флота стали основой плавсостава многих судоходных компаний мира. В Европе или в Америке заработать на достойную жизнь можно было и на берегу: прояви стремление и не будь ленивым. Остальное тебе обеспечат законодательство, профсоюзы и гражданство. В наших странах не было ни первого, ни второго. За третье нам было попросту стыдно. Причина? Читай выше.

- Чиф, вы меня помните?

Конечно, помню. Джерри по кличке Сом, мы с тобой крестили на Экваторе салаг, впервые его пересекающих. Ты был лучшим демоном со шлангом вместо хвоста. Как ты вымазал их отработкой! Снимки этих крестин долго гуляли в интернете.

- Джерри. Рад тебя видеть, - я обнял своего старшего моториста, - Ты подался на танкера?

- Здесь хорошо платят, чиф. Я уже донкерман.

- Боюсь, что следующий денежный перевод твоя Дэви получит нескоро. Помолись за неё и маленькую Сэлли. Даг мне рассказал, что ты так назвал свою дочь после нашего контракта.

-  Я уже молился, сэр. Вы же знаете, я неглупый человек и всё давно понял. У нас на островах знают, что море может быть жестоким. Я с детства видел тайфуны и цунами. Но ТАКОЕ не видел ещё никто. Не знаю, стоит ли дальше жить?

- Амиго, ты же моряк. Надо держать курс.

- Куда, чиф?

- Будь рядом со мной. Может быть, мы вместе выясним это. Ты должен знать, мой капитан – Макс Соломонов. Помнишь мои рассказы?

- Сам кэптэн Макс?

- Поверь, он знает курс. И ты знаешь, что он его никогда не терял.

Как ещё вселить в душу человека веру в завтрашний день, спасти её от разочарования и уныния? Недолюбливаю священников, и сам не собираюсь надевать рясу. Но сегодня для этого парня я – единственный на свете близкий человек. И стану преступником, если разобью его веру в кэптэна Макса, байки о котором травил тягучими часами ночной вахты. С фантазиями и враками, принятыми в морском фольклоре и принимаемыми слушателями с теми эмоциями, с которыми ты их преподнесёшь. Романы писать с наших побрехенек, как говорит пан Гарбуз. Незачем знать машинному трудяге, какой ценой даётся полубогу Максу ответственность за наши жизни, многосуточные штормовые бдения на мостике, и какими глазами смотрит он в мои глаза, начиная вспоминать о моём крестнике – долгожданном плоде его любви.

- Всё будет хорошо, Джерри. Поверь в это. Но сейчас – к делу. Ты знаешь.

- Знаю, чиф. В машине такое творится!

- Собери ребят, я скоро подойду. Будем работать – и всё будет работать.

- Я помню, чиф.

Петя беседовал с плечистым дядькой бандитского вида. Голова его была перевязана, левая рука покоилась на подвеске.

- Фёдор Ильич, знакомьтесь: Владимир Гацков, матрос первого класса. Служил срочную сигнальщиком на крейсере. Стоял на руле во время боя. Чудом остался жив, на мостике крови по колено.

Сигнальщик стал мне подмигивать. Я взволновался: возможно, дядя сбрендил от пережитого, с чего бы ему делать мне глазки? Потом понял, что это нервный тик. Я знал одного парня, у которого на глазах лопнувшим швартовым концом перебило человека пополам. Тик у него остался на всю жизнь.

- Сколько всего людей осталось в живых?

- Десять, из них один очень тяжело ранен, остальные относительно здоровы, хотя досталось почти всем.

- Уже девять. Василий только что скончался, - к нам подошёл молодой человек высокого роста. - Разрешите представиться: кадет Иван Грозовой.

- Это он вёл судно, когда все погибли. Молодец, Ваня, будет из тебя капитан, - Гацков протянул юноше ладонь размером с кочегарскую лопату, - эх, Вася, что я скажу твоей Светлане?

На палубе появились Мари и Ева. Они три часа занимались ранеными в судовом лазарете. Хорошо, что при посадке на бот Мари прихватила огромный баул со всем необходимым. Вскоре спустился с мостика Ник Шепард:

- Матросы начали приборку, там всё в крови. Половина навигационных приборов уничтожена, но в принципе управлять судном можно. Если пойдёт дождь, дело может осложниться. Сейчас это помещение больше похоже на решето, могут дать короткое замыкание электрические цепи и возникнуть пожар. На такой плавучей бомбе это чревато. Не дай Бог встретить ещё одну банду – могут быть большой «бумс» и  потери. Я бы взял с собой всё, что может пригодиться, и затопил его от греха подальше. Надо посовещаться.

Снова замигали огни сигнальных фонарей. Пользоваться радио для ведения таких переговоров было опасно. Недалеко могут оказаться уши наших недавних знакомцев, да и Гибралтар что-то слишком подозрительно тих. Вскоре было принято решение: принять на борт «Европы» как можно больше горючего, снять с обречённого танкера всё ценное. Отогнать судно в укромное место и затопить.

Горы острова Сардиния

Как утереть нос арабским мудрецам? Судовые механики знают ответ. Техника техникой, но рядом - живые люди с их болью и волнениями. Глава о счастливой матери, трудном восхождении и нелёгком возвращении. Школа Ивана Грозного.

2013, март, 16. Средиземное море.

Третий механик танкера, Василий Муравьёв, предложил интересную идею:

- Я читал, что в Персидском заливе собирались строить подводное нефтехранилище. Над шельфовой нефтяной скважиной, наподобие парашюта, под водой подвешивается гигантский колпак. Нефть легче воды. На скважине открывается кран, и нефть, всплывая, заполняет этот колпак. В его верхней точке устанавливается ещё один кран со шлангом, ведущем на плавающий на поверхности понтон. Подходит танкер, забирает часть нефти. На дне открывается кран и восполняет расход под колпаком. Никакого загрязнения среды.

Эта мысль мне, как механику, очень понравилась. При всех достоинствах «Европы», особой экономичностью её двигатели не отличалось, и вопрос бункеровочной базы меня волновал давно. Затопить богатство в семь тысяч тонн мог только бездушный вандал. Я начал обсуждать с коллегой технические аспекты реализации плана (а усомниться в том, что это уже именно план, а не версия, я не дал шансов даже Максу). Вскоре решение было утверждено нашим капитаном. Ценой неимоверных усилий нам удалось перегнать подбитое судно в нужное место и встать на якорь. Это была обширная отмель в районе марокканского порта Надор. Раньше здесь болели головы наших судоводителей от обилия рыбацких посудин, которым, как известно, правила МППСС (Правила МППСС - Международные Правила Предупреждения Столкновения Судов) не писаны. Сейчас море было пустынным и мутным, что было нам на руку в целях сокрытия местоположения такого ценного приза. Вторую неделю весь объединённый экипаж днём и ночью грохотал кувалдами, визжал металлорежущим инструментом и демаскировался вспышками электросварки. Судьба послала нам живого и невредимого кока Виктора Ивановича Задорожного, и только его трудами мы не умерли от физического истощения. Идея мудрых арабов была не только воплощена в жизнь, она получила второе дыхание. Мы были закалены невысоким техническим уровнем советского судостроения, привыкли своими головами и руками совершенствовать то, на чём стояло совковое клеймо Знака качества. Наши механики и мотористы  могли заткнуть за пояс любого западного Левшу. На этот раз мы превзошли себя. Когда под траурный вой тифона «Европы» «Runner» на ровном киле медленно уходил под воду, у многих членов его экипажа выступили слёзы на глазах. Но и гордость за качественно выполненную работу была в этих глазах. Кто знает, сколько лет наши двигатели смогут получать здесь необходимую им пищу. А двигатель – это сердце корабля, сама наша жизнь. Я стоял на палубе «Европы» и, обнимая за плечи Еву, хвастался собственными техническими решениями, как последний пацан.

- Я не понимаю и половины того, о чём ты говоришь. Но по твоему тону догадываюсь, что опрометчиво вышла замуж за банального хвастунишку, - недавно Макс в торжественной форме и при стечении всего экипажа сделал  официальную запись в судовом журнале о нашем бракосочетании. -  Надеюсь, что это произойдёт нескоро, но умрёшь ты не от скромности.

- Миссис Солнцева, дайте человеку насладиться результатом собственных трудов. Возможно, ваши будущие дети будут благодарны ему за это. Мой юмор может показаться некорректным, но если уж так вышло, что не я буду их папой, позволю себе ещё одну бестактность и просить вас иметь честь стать их крёстным отцом.

- Принято, мистер Шепард. Для нас это тоже большая честь. Только не до детей сейчас, сами понимаете.

- Не понимаю. Погибла большая часть человечества. Надо восполнять потери. Я человек военный и приучен заботиться о том, чтобы в случае, часто бывающем на войне, мой боевой пост не остался без солдата, продолжающего сражение. Войны, к сожалению, были и будут всегда. Если бы все женщины думали так, как вы сейчас думаете, миссис Ева, человечество давно уступило бы эту планету тараканам. Настоятельно рекомендую обсудить мои слова в семейном кругу и принять соответствующие решения.

Я всё больше и больше уважаю этого человека. Похоже, и он испытывает ко мне дружеские чувства. О Еве молчу: к ней у него особое отношение, и если бы я не знал мистера Ника, то она каждый день могла бы любоваться сценами дикой ревности в моём исполнении. Она относилась к старпому очень тепло, всемерно выражала глубокое уважение. Мне казалось, что она как бы опекает мисс Николь и мистера Шепарда. Даже Мари не могла соперничать в дружбе Евы и Джейн, невзирая на сердечные отношения, сложившиеся на «Парусе мечты». Однажды Ева сказала мне, что после пережитого ими в спасательном модуле сохранить рассудок могли только очень сильные люди. Я вздрогнул, вспоминая. Милая моя. Любимая. Не надо об этом.

- Не говори им, любимый. Я преклоняюсь. У нас все – хорошие, но так - смогли только они. Это – Люди. Спасибо, милый, что ты дал мне возможность познакомиться с ними.

-  ?

- Я тебя полюбила, когда увидела фото в бюллетене. Такой сидит на комингсе, Гудериан отдыхает! У меня удочка путалась, помнишь? Я с папой рыбачила на Днепре с трёх лет, таких сомов таскали! Прикинулась дурочкой. Мне хотелось, чтобы ты прикоснулся. Тогда, на «Дельфине», было страшно, но я была счастлива! Я сделала всё, чтобы попасть в экспедицию, к тебе. Лишь бы побыть рядом. Ты не видел. У тебя была своя жизнь, я не собиралась вешаться на шею. Но мечтала, чтобы ты стал моим! Это я виновата в том, что случилось. Я ведьма, Федя. Я наколдовала эти ужасы.  Но не могу отказаться от своего счастья. Люблю тебя, люблю!

Думал, что уже узнал от неё, что такое счастье. Теперь – узнал.

- Фэд, прошу запуск.

- Машина готова, даю добро.

«Европа», проседающая под весом снятых с «Бегуна» горючего и продовольствия, взяла курс на Сардинию. Шли малым ходом не столько ради экономии топлива, сколько выигрывая время для подготовки пополнения. Наш разросшийся экипаж обживался на новом месте. Судовая роль стала практически полной. На мостике осваивался ставший вторым помощником капитана Ваня Грозовой, с детства носивший кличку популярного русского царя. В машинном отделении под руководством Джейн изучал системы третий механик Вася Муравьёв. Завертелся токарный станок Гены Моисеева, Сантосилдес Джерри с мотористом Витей Коробко зазвенели ключами у механизмов, до которых всё не доходили наши с Джейн руки. Боцман Григорий Иванович Марусин с матросами Владимиром Гацковым и Джоэлом Джонсом разбирались с палубным хозяйством. Ева с облегчённым вздохом передала ключи от продовольственных кладовых профессионалу - Виктору Ивановичу Задорожному.

- Теперь мистер Шепард её точно отобьёт, - смеясь, говорил Максим. Он выглядел отдохнувшим и не таким напряжённым, каким мы уже привыкли его видеть. Только я ещё помнил, каким весёлым и жизнерадостным может быть мой друг. И только мы с Евой знали, как он переживает за Мари: приближался момент истины. Наша подруга извелась, мы часто видели её красные от слёз глаза. Все старались хоть взглядом подбодрить молодую мать. Почти у всех нас были семьи, дети. И большинство из них жили в зоне чёрной полосы на фоне далёких гор. От отчаяния её спасала работа: большинство новеньких были ранены, и ей пришлось бы нелегко, если бы не помощь Евы и нежная поддержка Макса.

Мистер Шепард взял на себя ещё одну обязанность: военно-морская подготовка. Каждый день, после обеденного перерыва, весь экипаж собирался в столовой экипажа с тетрадками. Один час старпом читал теорию, час мы занимались разборкой, чисткой и регулировками нашего оружия. Ещё час велись учебные стрельбы. Теперь у каждого из нас был свой боевой пост и обязанности по тревогам, но неутомимый старпом решил каждого члена экипажа научить пользоваться всем, что у нас стреляло и взрывалось, а добра этого мы с Петей нагрузили в Бресте с хорошим запасом. Всем было выдано по автомату, пистолету и по паре гранат. За их состоянием мистер Ник следил зорко, и я, краснея, получил от него первый нагоняй за плохо вычищенную «Беретту»:

- Стыдно, мистер Солнцев, жить с лучшим из оружейников, которых я имел честь знать, и так относиться к своему оружию. Не сердитесь на старого солдата, но от этого может зависеть ваша жизнь.

На главной палубе мы своими силами соорудили два дополнительных боевых поста, оснащённые крупнокалиберными пулемётами. Джерри с Джоэлом оказались самыми лучшими в стрельбе из этих дико гогочущих монстров. Их пули лучше было бы называть снарядами. Выброшенную за борт пустую бочку они разорвали в клочья.

За четыре дня перехода экипаж если не в совершенстве, то довольно прилично освоился с кораблём и оружием. Старпом, конечно, и слышать не желал о боеготовности, но признал, что постоять за себя мы сможем.

И вот мы уже огибаем южную оконечность Сардинии, входим в бухту Кальяри. Всё та же картина: бухта забита мусором, берег покрыт тиной и обломками. Город разрушен до основания, никаких признаков присутствия людей. Мари держится из последних сил, её руки дрожат. Якорная цепь загремела на баке. Санаторий, где мы надеемся найти Люси, в сорока километрах от города. Он устроен в здании бывшего старинного монастыря высоко в горах. Мари помнит дорогу к нему. Женщину сначала не хотели включать в группу разведки, но нам не хватило совести удержать её на борту силой, а только такой вариант она рассматривала, как единственно возможный. Командиром группы назначен я, в неё входят: Иван Грозовой, Владимир Гацков, Джерри Сантосилдес и, естественно, Мари. Экипируемся, как в глубокую разведку. Оружие, боеприпасы, продовольствие, воду и прочее, что может понадобиться в пути, придётся нести на себе. Хорошо было бы найти автомобиль, но надежда на это слабая. Со всех сторон к морю стекаются реки и ручьи мутной воды. Они здорово усложнят наш путь.

Выступаем на рассвете.  Вот и берег. Кроме меня, из нашей группы никто не ступал на него три месяца. Люди взволнованы и потрясены. Помахав на прощание доставившему нас боту, мы начинаем свой путь. Пробираться среди развалин трудно и опасно, часто приходится обходить горы руин. Мари, следующая за мной, вскрикивает. Резко оборачиваюсь. Из-под камней видна человеческая полуразложившаяся рука. Я переступил через неё, не заметив.

- Мари. Мы не можем ничего изменить. К сожалению, таких находок будет много на нашем пути. Постарайся если не привыкнуть к этому, то хотя-бы не брать близко к сердцу. Иначе все мы сойдём с ума, и твоей дочери никто не сможет помочь. Прости. Надо идти.

Только к полудню выбираемся на окраину города. Если и дальше так пойдёт, путь наш будет нелёгким. Но я даже не представлял, насколько это окажется трудным делом. Чавкая сапогами в иле, перепрыгивая зловонные ручьи или форсируя реки солёной воды, мы теряли скорость и силы. До заката ещё оставалось пару часов, когда я объявил привал. Не было сил. Даже ребята помоложе без слов свалились на землю. Здесь она была сухой и каменистой – мы поднялись выше чёрной полосы, поражённой цунами.

- При всех недостатках нашей экспедиции, я начинаю верить в успех. Посмотрите, сухая земля.

- На том  склоне было селение.

Я рассматриваю его в бинокль. Привычные уже развалины. Но ведь волна сюда не докатилась?

- Землетрясение. Меня направили в Спитак в восемьдесят седьмом. Но даже там не было такого, - Володя Гацков был растерян. – Похоже, в море было проще.

Ужас катастрофы в океане. Они потеряли четверых, и только прочности судна, заложенной в его проекте, были обязаны своими жизнями. Среди руин я рассмотрел дымок. Значит, кто-то остался жив. Но знакомиться с ними у нас не было ни сил, ни желания. Поужинав консервами, мы уснули там, где сидели. Одна из профессиональных болезней моряков – гиподинамия. Мы живём на ограниченной площади. Только волевым усилием некоторые из нас «наворачивают круги» по палубе после работы. Человек должен пройти пешком пять километров в день, чтобы оставаться здоровым. Все это знают, но не все соблюдают. Вот мы и выдохлись.

Шагаем по бывшему горному шоссе. Много трещин и провалов, но намного легче, чем по затопленной низине. Миновали разрушенное пустое селение. Катастрофа показала свой масштаб. Нам повезло, что мы пережили это вдали от берегов. Строения были словно размяты гигантскими жерновами. Уцелеть в этом месиве не было шансов ни у кого, будь ты в здании или снаружи. Словно великан старательно растаптывал всё вокруг, даже деревья были вырваны с корнями или поломаны. Что же это было? Какая беда навалилась на Землю с такой яростью? Я не находил ответа, лишь чёрная злоба на военных, призванных защищать людей, а вместо этого удвоивших мучения выживших, зарождалась в душе. Мари уже не скрывала слёз.

- Ты видела дым на противоположном склоне? Значит, погибли не все. Есть надежда, есть, дорогая! Мы будем идти до конца.

Она прильнула к моей груди:

- Я так боюсь, Фэд. Ты не можешь себе представить!

- Могу, Мари. У меня была жена и двое детей. Они жили на побережье. Я молюсь только о том, чтобы их мучения были недолгими. Но жизнь продолжается. Нам выпало жить. И мы должны жить, невзирая ни на что. Сейчас у меня есть Ева. У тебя есть Макс. Нам уже немного легче, есть с кем поделиться, есть, кому доверить себя. Это уже немало на сегодняшний день. А сейчас – в путь.

Мы поднимались всё выше по бывшему серпантину шоссе. Миновали ещё одно селение. Там мы встретили первого человека, пережившего страшный день на суше. Старик сидел на пригорке, возле него паслись две овцы. Он не отреагировал на наше появление. Попытки заговорить с ним на нескольких известных нам языках не увенчались успехом. Он помахивал прутиком и о чём-то беседовал со своими животными. Взгляд его был пустым и далёким. Безумие. Это страшнее смерти. Оставив ему консервов, мы продолжили путь.

Ночевали в каком-то гроте на склоне горы, которую пытались покорить. Если Мари не ошибается, до цели осталось километров десять. Потрескивает костёр из собранных по дороге веток. Здесь уже почти не встречаются деревья. Идти значительно легче, но недостаток кислорода не позволяет развить большую скорость, начинается одышка. И вот за очередным поворотом виднеются полуразрушенные белые здания. Мари переходит на бег. Еле удерживаю её за руку:

- Ты хочешь, чтобы в самый важный момент разорвалось сердце?

- Оно разорвалось три месяца назад.

- Здания почти не повреждены. Мари, я боюсь ошибиться, но, кажется, Бог всё-таки есть на свете. Я вижу дым костра.

Это невозможно описать никакими словами. Закалённые годами морской службы, видевшие страдания и смерть мужчины - плакали. Сначала одна девочка сказала:

- Мама.

Затем вторая робко подошла и утонула в объятиях Мари. Молодая женщина обратилась ко мне:

- Вы – месье Жан?

- К сожалению, нет. Он погиб. Меня зовут Фэд. Как вам это удалось?

- Люси и Сара не поехали на экскурсию. Я осталась с ними, мы поднялись на тот пригорок и собирали цветы. Вдруг всё заревело, как тысяча демонов, земля уходила из-под ног. Мы упали и покатились по склону. Я очнулась первой. Девочки были в ссадинах, но в общем целы. Здание монастыря построено четыреста лет назад, оно выдержало удар. У нас был запас продуктов и воды, крыша над головой. Мы знали, что за нами придут. Вот и дождались. Меня зовут Алина. Что в городе? Мои родители остались там.

- Алина, города больше нет. Боюсь, ваших родителей – тоже. Собирайтесь, нам надо идти.

С детьми дорога оказалась длиннее. Мы уже третий день брели по серпантину, спускаясь к бывшему городу. Сверху уже видна бухта и силуэт «Европы» в ней. Мы держали постоянную радиосвязь с кораблём, я слышал ликующий голос Макса:

- Фэд, я знал, что ты мужик, но ты совершил чудо! Мари, милая, как я рад за тебя!

Насчёт чуда он погорячился. Ну, сходили, ну, послала судьба хоть Мари немножечко счастья. Это счастье шагало за ручку с нашей подругой и лепетало что-то по-французски. Я узнал, что означают слова: женщина расцвела. Как-то странно сложились наши отношения, и я никогда особо не наблюдал за Мари. Симпатичная, стройная умная женщина. Я уважал её и понимал, что Максу досталась прекрасная подруга. Но сейчас мои и других ребят глаза, впервые за длительное время, отдыхали на её лице. Плечи её, казалось, расправились, как крылья.

Другое счастье вцепилось ладошкой в мои пальцы. Мы как-то сразу подружились. Взглянула – и я понял – эти глаза я никогда не смогу обмануть. Тринадцатилетняя Сара из Норвегии. По-английски там умеют говорить почти все, и мы болтали с ней на разные темы. Детям удалось легче пережить катастрофу, они ещё не могли оценить её масштабы, а само это событие пережили в забытьи. Никто не приехал за ней за всё время, и ребёнок потянулся к первому улыбнувшемуся.

- Дядя Фэд, а ты умеешь рыбачить? Мой папа ловил во-о-от такую треску. Ты бы знал, как её умеет готовить моя мама.

И я хвастался, что ловил. Действительно, ловил, и даже крупнее, чем её папа. Которого, похоже, ты не увидишь больше никогда. Нельзя говорить ребёнку такие вещи.

- Тётя Ева тоже вкусно готовит. Ты пробовала борщ? Ну, красный украинский суп?

- Тётя Алина варила нам суп из помидоров, но мне не понравился.

- Нет, это совсем другое блюдо. Пальчики оближешь.

- Командир, что-то не так, - голос Володи Гацкова был напряжённым. Со скалы правее скатывался камешек.

- Ложись!

Автоматная очередь высекла каменные брызги у моей головы. Прикрывая телом девочку, я переполз в ложбинку. Она плакала. Недалеко страшно кричала Алина. Я увидел, что товарищи расползаются в поисках укрытия.

- Мари, сюда!

Прижимая к себе дочь, женщина бросилась ко мне, упала рядом. Ударила ещё очередь, высекая искры из камней.

- Их немного, я попытаюсь обойти, - Ваня был рядом. – Джерри, за мной.

Я и не заметил, как они оказались возле нас. Даю короткую очередь в направлении вспышек.

- Всем стрелять, отвлекать противника!

Ваня с Джерри накрыли их, обойдя с тыла по скале. Четверо мужчин интересовались, что мы несём в увесистых рюкзаках. Детям незачем видеть такое. Мы обследовали местность. За скалой урчал мотором джип. Очень кстати.

- Где служил?

- Чечня.

- Хорошая школа.

- Лучше бы заочно.

У самого Чёрного моря

Катаклизм не пощадил никого. Пылающие вулканами горы, стёртые в порошок города, взбесившиеся реки и мёртвые берега. Так встретило нас море, на берегах которого прошла юность. Попробуй сдержать слёзы, даже если ты - мужчина. Ник Шепард поручает мне ответственное дело.

2013, март, 28. Чёрное море.

Алина была ранена в бедро. Еле остановили кровь, перевязали. Если бы не Мари, мы бы потеряли девушку. За два часа доехали до бывшего города, но машина не могла преодолеть слой грязи, покрывшей его руины. Дети заняли места на наших с Володей закорках, Ваня с Джерри несут Алину. Она без сознания. Может, и лучше – не увидит этого кошмара, бывшего её родным городом. Целая история – добраться до берега. Трудная история. Когда прибыли на борт, я хотел одного: спать. Не дали. Ева растормошила меня:

- Федя, у Алины открылось кровотечение. Я видела у тебя на плече татуировку группы крови. У неё такая же. Надо спасать.

Я уснул, спасая. Очнулся от нежного поцелуя. Ева тёрлась носиком о мою небритую щеку.

- ?

- !

- Ну и хорошо. Славная девушка. Три месяца опекала детей, не убежала, не бросила.

- Дядя Фэд, а почему ты такой бледный?

- Слишком долго спал. Как ты?

- Тётя Ева готовила красный суп, а я помогала. Будешь?

- Конечно, милая. Солнышко, помоги встать.

Что-то я совсем ослаб. Появляется Виктор Иванович с тарелкой борща:

- Фёдор Ильич, нам надо расписать обязанности. Кто тут главный на камбузе? Все приходят и варят, что хотят!

- А кто ещё?

- Мари пришла с дочкой и варганили что-то своё, домашнее. У нас тут дисциплина, или детский сад?

- Детский сад, Иваныч. Для них живём. Не сердись. Дети настрадались, и разве ты не видел Мари?

- Счастливая. Я и не знал, как может похорошеть женщина, ведь она совсем молодая оказалась! Капитан за обедом улыбался, как мальчишка. Может, наладится, Ильич? – пожилой мужчина утёр слезу.

- Наладится, дорогой.

- Где этот симулянт? Фэд, прошу запуск!

- Спроси у Джейн, капитан. Я что-то не в норме.

- Всё хорошо, мы уже в пути.

Тоже мне новость, а то я не слышу главных двигателей.

- Ты перестал меня уважать?

- И пошутить нельзя. Рассказывай.

- Выспался, готов к труду и обороне.

- Девушку отстояли. Она уже в сознании, Мари с Люсей опекают её. Жди гостей. Вот так, дружище, мы с тобой снова стали папами.

И мы долго смотрим в глаза друг другу. Мои и его дети, наши любимые женщины всплывают из чёрной мути, погубившей их.

- Надо жить, друг.

- Будем жить.

- Какой курс?

- На восток. Я не хотел, но люди желают убедиться. Трудно будет, Федя.

- В проливах будут неприятности.

- Ник сказал: как вмажу!

- А ведь вмажет.

- Мистер Солнцев, я рад приветствовать на борту лучшего из морских инженеров! После мисс Джейн, разумеется.

- Мистер Шепард, я тоже рад видеть вас в добром здравии, - его правая рука уже была свободна от подвески. Он пытался салютовать. Старый добрый служака! Кажется, у меня появился ещё один друг.

- Миссис Ева, орудие правого борта сегодня на техобслуживании. Если вы будете так любезны…

- Есть, мистер Шепард, будет выполнено, - и моя любимая, отсалютовав ему на английский манер, удалились.

- Мне кажется, вы хотели что-то сказать, Ник.

- Да, мистер Фэд. Я подружился с маленькой мисс Сарой Гринфилд. Но сейчас для неё вы – главный герой. Как вы спасали её, прикрывая собой! Ребёнок запомнит это на всю жизнь. Я хотел бы взять опекунство над ней, но, во-первых, она девочка, а во-вторых, я -  пожилой человек. Боюсь, у меня мало времени, чтобы воспитать её. Поэтому я хотел попросить вас…

- Мистер Шепард, мы ведь уже друзья, как вы могли подумать?

Он всё же сумел отсалютовать мне искалеченной рукой и удалился. А у меня появилась дочь. За которую, в случае чего, этот строгий мужчина спросит с меня сполна.

- Ходят и ходят, - Петруха был, как всегда, в настроении.

- Я что, совсем плох?

- Не, ну вы же мой начальник, и получать потом по шее за то, шо не зашёл…

И так далее. Одесса.

- Как ты, дорогой?

- Нормально, Ильич. Мы все на борту волновались за вас. Честно. Джоэл даже молитвы шептал. В моём хозяйстве нет проблем, а в машине Джейн установила такие порядки, что все воют.

- Пусть воют, машина должна работать. Мы не на прогулочной яхте, а в боевой обстановке. Это может стоить жизни всем нам. Дай-ка опереться.

Хотел спуститься вниз, но не дошёл и до двери. Совсем старый?

- Ильич, не стоит. Там и без вас порядок. Мари говорила, что высосала из вас всю кровь. Набирайтесь сил. Мы ещё повоюем.

- Не хочу больше воевать. Хочу в горы, к тому безумцу, к овцам и детям. Я старый больной механик.

- Так, товарищ лейтенант. Кто тут кого воспитывает? Вы думаете, я – бездушная тля? У вас на руках такая женщина, такой ребёнок. Ещё о своих надо потрудиться. Не хочу слышать. Не видел и не знал. Отдыхайте.

Поправил подушку и ушёл. Три дня безделья. Мари не разрешает вставать, Ева закармливает вкусностями. Девочки радостно звенят голосами, и эти звуки возвращают меня к жизни. Навестил Алину, она целовала меня в губы. Плакала. Ева не ревновала,  такие вещи не входят в список измен. Я знал, что эта девушка будет помнить добро всегда. Вот и стал героем. Хотя, надо благодарить Ваню и Джерри. Этот страшный переход…

Тем временем «Европа» подходила к Дарданеллам. Нет признаков жизни. Так же, как и на островах Мраморного моря. Втягиваемся в Босфор. Мосты разрушены. Стамбул, гигантский город, размазан по холмам. Какая-то лодка пыталась то ли атаковать, то ли пообщаться, но Джоэл дал предупредительную очередь, и посудина отстала. Мы с Максом когда-то работали в Черноморском морском пароходстве:

- Моряки! Поздравляю вас с возвращением в родное Чёрное море! – гремит в динамиках. Кто-то радуется, многие плачут. Кавказ превратился в страну бушующих вулканов. Мыс Хако. Чёрная пустыня. Ребята спускают бот и вскоре возвращаются притихшие, с пустыми глазами:

- Как дальше жить, капитан?

Мой друг стоит на палубе без фуражки, и мне остаётся только сочувствовать ему. Сейчас он несёт ответственность и вину за то, в чём не виноват. Но он взялся командовать нами. И ему – претензии.

- Ребята, надо жить. Вопреки всему, мы должны идти своим курсом. Снимаемся на Одессу.

Ялту и Севастополь можно стирать из географических карт. Крымские горы – непроходимая каменная пустыня. Зелёные ранее склоны Фонтана. Здесь прошла моя юность, здесь я любил и был любимым. Прости, Ева, но это будет в моей душе всегда. Максим опустошён. Я впервые вижу, как он плачет. И помню, как он любил свою Лару, помню голос моего крестника. Их сыну было девять лет. Поздний и желанный мальчик. За что? Плачем, обнявшись. Петя скрылся в своей рубке, слышны рыдания. Ева и Мари утирают глаза, девочки кидаются к нам в объятия:

- Дядя Макс, дядя Фэд, ведь вы – сильные! Не надо плакать, мы такую игру придумали. Вот тётя Ева говорит: Киев, а я на Вэ: Вюрстбург, а она на Гэ: Гамбург.

Хорошо, что вы есть у нас, птенчики. За вашим чириканьем не слышно всхлипов взрослых сильных мужчин. У Евы в Киеве оставалась мать. Боюсь, у неё не было шансов. Днепр и Буг превратились в ревущие чудовища, Херсон и Николаев покоятся на их дне. Какая же силища натворила этих бед? Какого монстра разбудили люди, чем они думали, принимаясь за дело?

Здесь больше нечего делать. Следуем обратно в Средиземное море. Уже прошли Босфор, подходим к острову Мармара. Я только что инспектировал машинное отделение. Действительно, службу Джейн знает туго. Всё сверкает, люди заняты делом, в бортовом компьютере заведен журнал технического обслуживания и профилактических работ. Не будет причин краснеть перед начальством. Благодарно жму руку коллеге, она салютует:

- Сэр, за время вашего отсутствия происшествий не случилось! Докладывает второй инженер лейтенант Николь.

- Зачем же так официально? Спасибо, мисс Николь. Я и не сомневался, что вы справитесь. Как ребята, освоились?

- У нас команда профессионалов. На мой взгляд, Джерри способен подменить механика, а мистер Коробко самостоятельно выполняет любой ремонт. Василий сам планирует и руководит работами по заведованию. Геннадий – мастер на все руки. Мы можем себе позволить нормальный рабочий график, даже с учётом ежедневных занятий с мистером Шепардом. Этот корабль – чудо, я счастлива, что вы позволили мне управлять таким оборудованием, - она восторженно обвела глазами наше обширное хозяйство.

- Джейн, для меня большая честь работать с таким инженером и человеком, как вы. Я знал многих коллег, но редко встречал профессионалов вашего уровня. Был грех, я считал, что наше ремесло – удел мужчин. Вы резко изменили мои взгляды не только на это, но и всё моё отношение к женскому полу. В лучшую сторону.

Поднялся на мостик выпить кофе и поговорить с Максом о дальнейших планах. Сначала мы хотели посетить Балтийское море. Тянуло в родные края, поклониться памяти родных людей. Но после развалин Одессы мы поняли, что только разбередим начавшие затягиваться душевные раны. Следовало искать землю, приспособленную к оседлому образу жизни. Мы не собирались оставаться морскими бродягами. Постоянные шторма, опасные встречи и жизнь по боевому расписанию не добавляли здоровья даже профессионалам, не говоря о детях и женщинах. Вчера в Чёрном море мы встретили притопленный сухогруз. Людей не борту не оказалось. В трюмах был овёс, и мы таскали мешки, пока не заболели спины. Кто знает, где придётся добывать хлеб насущный? Разжились топливом и смазочными маслами, в кладовых нашли немного консервов, муки, соли, сахара. Остальное успело испортиться. Постепенно наш обед всё больше готовился из консервов, и Мари не раз предупреждала, что это может закончиться печально для наших желудков. Следовало серьёзно позаботиться о свежих овощах, фруктах и мясе. Я вспомнил о безумце, встреченном на Сардинии. С ним была пара овечек. Наши дети давно не пробовали свежего молока. Так не годится.

- Радиолокационное излучение! Источник – в шести милях, за островом. Пеленг – двести десять! Движется на пересечение нашего курса, – Петя тоже знает службу.

- Боевая тревога!

Бегу на свой боевой пост. В машинном отделении – Василий и Гена Моисеев. Они будут обеспечивать со мной безотказную работу установки. Остальные быстро занимают места согласно расписанию. Мистер Шепард может гордиться: за короткое время он сколотил боевую команду, способную крепко постоять за себя. Мари, Ева и девочки спускаются в лазарет. Это самое защищённое место на корабле. Алина ещё лежачая, нога плохо заживает. Джейн готовит к бою носовое орудие. Вдобавок к другим достоинствам, она самый меткий стрелок в экипаже. Какая женщина достанется, похоже, Петрухе в жёны!

В моей профессии тоже есть недостатки. Один из них – ты не видишь происходящих событий. В машинном отделении нет иллюминаторов. Макс это помнит и старается держать меня в курсе с помощью громкоговорящей связи:

- Боевой корабль, лёгкий фрегат под турецким флагом на прямой видимости. По УКВ требует лечь в дрейф, угрожает оружием. Похоже, просто так не разойдёмся. Я тоже пригрозил, продолжает сближение. К бою! На постах: открывать огонь по вашему усмотрению. Поражать мостик и огневые точки противника.

Сквозь машинный гул слышим лай наших пушек и гоготание пулемётов. Затем знакомые шлепки бомбомёта в исполнении нашего однорукого снайпера. Пулемётная очередь прошивает борт машинного отделения выше ватерлинии. Василий с Геной бросаются переключать пробитую трубу на резервную систему. Электроника жалобно воет от мощных ударов за бортом.

- Цель теряет ход. Они даже не успели пристреляться. Мистер Ник в своём репертуаре! С первого залпа – два прямых попадания. Пытаются скрыться за островом! Нет, братишка!

Турбины взвыли на самом полном ходу. На палубе – непрерывная стрельба. Опять шлепки РБК и грозные удары за бортом.

- Конец пирату! Тонет! Что, крысы, учитесь плавать? Не боись, больше не трону. Прекратить огонь! Пусть выбираются на берег, один плотик у них есть. Отбой тревоги, молодцы! - в голосе капитана я впервые за много месяцев слышу радость и гордость за экипаж.

Бегу к месту повреждения. Ребята уже переключили систему, готовят к работе сварочный аппарат.

- Порядок, Ильич. Мы тут сами управимся. Как там? Почему не стреляют?

- А не по кому, мистер Ник уже отправил их на дно!

- Вот это да!

На палубе ликование. Проделав круг возле корабля, чья труба ещё видна на поверхности, «Европа» гордо удаляется к Дарданеллам. Турецкие моряки выгребают к берегу, связываться с ними нет никакого желания. Сами напоролись, в другой раз будет не на чём выскакивать из-за угла и грабить безоружных людей. Пусть попробуют выжить собственным трудом. Старпома качают. Он не привык к такому яркому выражению чувств и пытается сохранить невозмутимый вид, взлетая и опускаясь на руки товарищей. Вскоре все собираются в кают-компании. Наш экипаж не настолько большой, и с самого начала было решено питаться всем здесь. Места достаточно, да и демократично. Ева с Мари немного задержались. Штопали правый бок Джерри, задетый по касательной, когда он поливал фрегат из пулемёта. Его подменял Джоэл. Двум землякам легче объясняться в боевой обстановке, а места первого и второго номера они всегда разыгрывали на пальцах.

Разливаем «наркомовские». К счастью, в экипаже нет злоупотребляющих, да и спиртное капитан держит под особым контролем. Первый тост – за героя! Мистер Ник смущается:

- Леди и джентльмены, я только сделал свою работу, которой долго учился и занимался всю жизнь.

- Мистер Шепард, любую работу может делать мастер и обычный исполнитель. Вы – мастер. Так же, как и мисс Николь. Её огонь тоже был эффективным. Я видел, как снаряды рвались на рубке управления противника. Поэтому второй тост – за вас, мисс Джейн!

Петя повернулся к сидящей рядом подруге и нежно поцеловал. Все восхищённо зааплодировали. Он переглянулся с ней и поднялся со стула:

- Друзья, по случаю такого праздника, мы с Джейн хотим сделать заявление.

Народ притих.

- Мисс Джейн Николь дала согласие стать моей женой. Капитан, мы просим вас узаконить наши отношения!

Раздались восхищённые крики. В общем, пьянка переросла в свадьбу. Каждый дарил молодым что-нибудь, оставшееся от прошлой, семейной жизни. А Ева с девчонками торжественно нарядили невесту в фату, которую под большим секретом шили вечерами в нашей каюте. Девочки были сами, как невесты, в белых платьицах, сшитых недавно женским коллективом из запасных простынь.

К вечеру втянулись в пролив и встали на якорь. Опыт уже научил нас, что соваться в узкости после катастрофы надо осторожно. Фарватер сильно изменился, в проливе плавали горы мусора и обломков. Торопиться незачем. Чего доброго, еще какой-нибудь герой выскочит узнать, что у нас в трюме. Холмы вокруг были чёрными и пустыми, на прибрежных помойках галдели чайки – большие любители мусорных свалок. Их много появилось в последнее время. Природа зализывала страшные раны. Кое-где пробивались кустики зелени. Далеко в холмах поблёскивал костёр. Значит, кому-то удалось выжить.

- А не навестить ли нам этих людей?

- Давно под пулями не ползал? Фэд, я скоро стану мизантропом. Единственный береговой человек, который встретил нас без агрессии, оказался безумцем. Мир не только спрыгнул с привычной орбиты, он, похоже, весь сошёл с ума.

- Не горячись, просто мы не пытались найти нормальных людей. Всё бродим в поисках вчерашнего дня. А надо заботиться о завтрашнем. У нас дети, им нужны более подходящие условия, чем на боевом корабле. Все их балуют и стараются развлечь, но скоро они затоскуют. Молочка бы им раздобыть, сыру. Тут многие держали баранов. Возможно, что-то уцелело. Возьмём часть наших припасов, а они поделятся своими. Натуральный обмен!

- Доплавались.

- Это точно.

Решили выступить завтра. На карте отметили приблизительное местоположение костра. Экспедиция была в том же составе, что и на Сардинии, только без Мари. Хотя она и настаивала, и хорошо себя показала себя в прошлый раз. Её автомат не молчал во время схватки. У нас было много консервов, сытные и вкусные пайки сухого питания французской армии. Мари поделилась медикаментами и перевязочным материалом. Там могут оказаться больные и раненые люди, медицина осталась только народная. Я прихватил кое-что из инструментов.

Турецкие подданные

Горное пастбище и семья, жизнь которой мало изменилась после исчезновения цивилизации. Ни им, ни ей не было дела друг к дружке. Только тесноват оазис. А палуба - не место для баранов. Кого прикончит первым боцман Марусин? Козлятник и козлы.

2013, апрель, 09. Пролив Дарданеллы.

Городок был смыт и растерзан. Наученные опытом преодоления развалин, мы даже не пытались его форсировать, высадились на пустынном берегу. Чавкаем к холмам. Здесь всё тоже смыто, идти трудно из-за мокрого глинистого грунта. К обеду осматриваемся на одной из покорённых вершин. Не так уж и далеко мы продвинулись. Зоркий штурманец Володя первым заметил дымок километрах в пяти, на ещё более высокой вершине.

- Боюсь ошибиться, но там, похоже, зелень.

- Значит, не докатилось. Есть надежда!

Продолжаем путь в нужном направлении, соблюдать которое очень трудно из-за скал и речушек солёной воды, ставших для нас проклятием. Как говорится, терпенье и труд… Уже темнело, когда мы ступили на сухую землю. Да, она покрыта жухлой, но настоящей травой! Хотелось упасть на неё и лежать, настолько мы истосковались по живой земле! Но надо успеть до темноты, иначе нас могут подстрелить с перепугу. Так и есть. В ложбине нас окликают. Оставляю оружие, поднимаю руки и двигаюсь к одинокой фигуре, направляющей на меня двустволку. За спиной – рюкзак с предметами торговли. Разговор не клеится. Крепкий пожилой мужчина, похоже, знает только турецкий. Моему поколению изучать языки по-настоящему пришлось в зрелом возрасте, и язык жестов навеки въелся в рефлексы. Наконец человек понял, что мы не бандиты с большой дороги, приглашает жестами моих товарищей. Из-за камней появляются два молодых парня, о существовании которых я подозревал. Молодцы, горцы, умеют скрываться. У них тоже ружья. О времена, о нравы… В пастушьей хижине мы увидели остальное семейство. Мать с девочкой-подростком. Больше в округе нет живых. Девочка учила в школе английский. Общение стало более содержательным. Нас угощают свежим молоком и сыром. С хлебом у них туго, и наши упакованные в целлофан булки из пайка подводников здорово улучшают отношения. Малышка уплетает французский шоколад. Парням тоже охота, но они «держат лицо». Мужчины.

Вываливаем наши богатства. Мать тихонько восклицает при появлении каждого нового предмета. Медикаменты она тут же прижимает к груди и куда-то уносит. Мешочек овса тоже бережно уносит, они остались совсем без хлеба. Да, досталось людям. Когда я извлекаю пару пистолетов и пять пачек патронов, парни теряют контроль. Убедившись, что оружие не заряжено, произвожу разборку-сборку. Молодые быстро учатся и уже не выпускают игрушки из рук. Отец что-то осуждающе бормочет, приводя их в чувство. Вот и нормальные люди, а ты волновался, Максим! Когда я достаю молоток, топорик и ещё некоторые инструменты, хозяин начинает трясти мою руку. Ближайший хозяйственный магазин не берётся разыскать даже он, проживший жизнь в этих краях. Вся семья Саида – наши друзья. Люди готовы отдать нам последнее, что у них есть. Их бараны и куры пережили беду относительно безболезненно, и пару дойных козочек с барашком они нам дадут, как говорится, на завод. Курочек с петушком тоже. Из сарайчика извлекаются понемногу гороха, семян перца, помидоров и огурцов, горсть пшеницы. Да мы целую ферму можем теперь завести, осталось лишь землю подыскать. Этот райский уголок слишком мал, чтобы прокормить двадцать человек.

На рассвете выступаем обратно. Предлагаем главе семейства присоединиться к нам. Выжить они сумели, но в одиночестве они бессильны против бандитов, которые уже пробовали вкус картечи их берданок. Девочка пытается переводить:

- Мы не привыкнем к морю. У нас можно жить. Может кто-то присоединится к нам. Будем строить новую жизнь. Аллах наказал людей за грехи, нам следует запомнить этот урок и рассказывать внукам. Жениха дочке найдём, парням – невест. Жизнь должна продолжаться на Земле.

- Саид, мы найдём живую землю и приедем за вами. Вместе легче выживать.

- Успеха вам. Мы постараемся дождаться.

Сердечно прощаемся. Парни проводят нас к полосе поражения цунами, подгоняя баранов. И что мы будем делать с ними на корабле? Поселим на палубе? Боцман прикончит их или меня. У Володи на спине воркует корзина с птицами. Эти вообще разлетятся. Да, пора решать земельный вопрос.

Затем была история с баранами. Они не желали топтаться в грязи! Палками, а иногда и злобными пинками мы еле доставили этих упёртых скотов к берегу. Врагу не пожелаю такой пастушьей жизни. Сил моих не было, а Джерри хватался за нож и открыто угрожал им убийством. Но и это прошло, и мы за рога втягиваем движимое имущество на бот. Боцман приехал нас встречать, и выражение его лица стало официальным:

- Это ещё что? Где они будут жить?

Я так и знал.

- Григорий Иваныч, детям надо молоко.

- Этот козёл тоже доится? Поселите их в машинном отделении.

- Там шумно и жарко, перестанут давать молоко. Где-нибудь на полубаке.

- Фёдор Ильич, вы знаете, как я вас уважаю. Не делайте так, чтобы мы стали врагами.

- Ну, на корме сделаем загон.

- Вы через неделю не сможете дышать в надстройке.

- Мыть будем чаще.

- Не позволю превратить корабль в скотовоз. Вы встречали такие суда? Там за вредность доплачивают. И несёт от них на десять миль.

- Давайте посоветуемся с людьми, ведь можно как-то решить вопрос мирным путём. Это ненадолго, мы начинаем поиск береговой базы.

Я понимал, что схватка за чистую палубу только началась, и не хотел заранее накалять страсти. Может, лучше шашлычком побаловаться? Боцман прав на все сто, но дети должны пить молоко. Мари помалкивает, но сама старается подкормить их чем-то вкусным. Люси действительно слабая девочка. Вот и родная палуба. В гостях хорошо, но у моряка свой дом – море. Здесь всё зависит только от нас, и мы привыкли к тому, что сами прокладываем свой курс. И вот первые бараньи катыши уже запрыгали по надраенной палубе. Нет, ну какая же ты скотина! Боцмана чуть удар не хватил. Матерясь, он побежал докладывать капитану. Тот любовался зрелищем с крыла мостика:

- Фэд, я только думаю, кого из вас он зарежет первым?

- Меня тоже посещали эти мысли.

Решили строить за кормой балкон, сразу названный матросами козлятником. Никто из них принципиально не убирал за баранами и не принимал участия в строительстве. Я был приятно удивлён, когда Джоэл попросился на должность оператора машинной дойки:

- Чиф, мой отец держал этих животных, и я с детства помогал ему. Их давно не доили, они мучаются.

Вымыл руки, выпросил у кока белый халат и чистое ведёрко. И пошёл процесс! Боцман обозвал его козлодоем и ушёл от греха, бурча под нос. Эта оскорбительная кличка, к сожалению, надолго прилепилась за хорошим парнем. Но девочки пили парное молоко, которого оказалось больше, чем я предполагал. На следующее утро экипаж получил по тарелке молочной каши. Повар был готов меня целовать:

- Ильич, вы - настоящий хозяин. Ещё неизвестно, кто из них больший баран. Дети будут болеть без молочного, Люся вся прозрачная, уж не знаю, что ей повкуснее приготовить.

К строительству козлятника я привлёк всю машинную команду. Честно говоря, им это тоже не особо понравилось, но открыто бунтовать против меня у ребят не хватило совести. А когда началось обсуждение проекта, посыпались ценные идеи. Загон был сооружён за один день. Получился он просторным, комфортабельным и оснащённым по последнему слову техники. Включая автономный ватерклозет с автоматической смывкой каждый час. И переносной вентилятор, отгоняющий запахи подальше. На втором этаже устроили клетку для курей, и теперь Петин тёзка будет будить нас по утрам. Вымыв перепачканных в грязи животных пресной водой с мылом, Джоэл поздравил их с новосельем и задал корм. Сена, конечно, щедрый Саид нам не дал, но у нас была гора мешков с овсом, пришедшимся троице по вкусу. Повар принёс остатки со стола. Баранья жизнь стала сытой и беспечной. Первые дни Григорий Иванович принюхивался, но Джоэл соблюдал стерильную чистоту, и вскоре боцман оттаял. Правда, старался лишний раз не появляться на корме, чтобы не расстраиваться. Нормальный мужик, он понимал, что надо – значит надо. Если бы он не устроил скандал, я бы сам перестал уважать его, как хозяина палубы.

Мы уйдём на север

Но пока что - Экватор в Эгейском море. Для юных моряков это серьёзное испытание. Процедура крещения Нептуном рассчитана на крепких мужчин и неунывающих женщин. Только праздник проходит, а вопросы остаются. Надо выбирать курс. Норд!

2013, апрель, 28. Атлантический океан.

«Европа» двигалась в Эгейском море. Стояла прекрасная погода, и мы наслаждались голубизной воды. Не хотелось думать, что за горизонтом – разрушенная, зараженная земля и о тех, кто выжил на ней. Иногда Макс подворачивал ближе к островам. Не только полюбоваться, но и осмотреть на предмет пригодности к жизни. Результаты не радовали. Ниже шестисот метров земля была необитаемой, а выше очень редко попадались достаточно уютные и плодородные места. Загораем.

- Однако, жарко. Ведь мы в районе Экватора.

- Так в чём дело, почему тут сухопутные шатаются по палубе?

- Экипажу предъявить дипломы Нептуна! Штатным демонам и русалкам готовить купель! Сухопутным крысам явиться к боцману под арест!

И пошла весёлая кутерьма. В море нечасто празднуют красные дни календаря, но такое событие, как пересечение Экватора впервые в жизни, каждый моряк должен запомнить навсегда. Молодых у нас набралось семь человек, включая малышек и Еву с Мари. Алину вынесли на руках, в процедуре она участвовала, сидя. Попали под раздачу также штурман Ваня по кличке Грозный и, как ни странно, кок.

- Виктор Иванович, как это вы дожили до седин, а на Экваторе не побывали?

- Не посылали. Всё больше по северным маршрутам.

- Ну, не обижайтесь.

Процедура эта длительная, забавная и порой болезненная для молодёжи. Приходится и морскую купель пройти, и выпить черпак солёной водички, и особую Нептунову печать на ягодицу получить. А что вытворяют демоны-мотористы с ветошью, вымоченной в отработанном масле! Неделю будут отмываться.

К вечеру был готов шашлык, стол накрыли на палубе. Капитан в бороде из пакли, с короной на голове вручал дипломы настоящим морякам. Особенно радовались дети. Пересечь экватор в восемь лет – это не каждому дано! Сара и Люси повеселились от души, колокольчики их голосов грели наши души. Этот праздник был устроен в первую очередь для них. Ева отвела девочек спать. Жили они вдвоём в каюте, и там постоянно кто-то придумывал им новые игры, помещение заполнялось самодельными или найденными на берегу игрушками. Наши женщины устроили целую школу для малышек, читая им по очереди разные предметы. Им это не очень нравилось, но преподаватели проявили решимость и подход, вскоре всё вошло в привычку и наладилось. Мари хотела забрать дочку к себе. Но свободных кают было в обрез. Она уступила свою Ване Грозовому, а сама перешла к Максу. Все знали, что скоро на борту будет ещё одна семейная пара. Алина переехала из лазарета к молодому офицеру. Иван Грозный с минуты первой встречи отходил от неё только для исполнения служебных обязанностей. Чувства их вспыхнули, как огонь, и надо было готовиться к очередной свадьбе. Жизнь продолжалась.

- Друзья, мы должны обсудить тему нашей береговой базы. Во-первых, у нас на руках дети и женщины. Им тяжело на военном корабле. Я не говорю о миссис Джейн, она, кажется, и родилась в машинном отделении. Во-вторых, питаться консервами вредно. Нам нужны свежие продукты. Грабить беззащитных крестьян мы не станем, да много таким путём и не добыть. Надо жить своим трудом. Постараемся разыскать людей, умеющих работать на земле, у нас ведь только Джоэл способен к этому занятию. Мы предоставим материальную базу и защиту, они потрудятся на земле. Какие идеи вы можете предложить? Начинают младшие. Ваня, прошу.

- Спасибо, Максим Николаевич. Я вырос в селе. Правда, после армии поступил в мореходку. Но моих знаний достаточно, чтобы понять две вещи. Первое. Жить на экваторе для всех нас будет тяжело, кто знает, каким сейчас будет лето. Второе – эти места рано или поздно привлекут всё новых и новых искателей приключений, тут было всегда людно. Всю жизнь воевать и бояться за близких – это не дело. Надо искать место с субтропическим климатом и подальше от этих мест.

- В Европу я бы не совался, - продолжил Петя. – Там, кроме разрушений, ещё и радиационное заражение. Даже здесь приборы фиксируют приличный фон. Надо искать удалённую землю, я согласен с Иваном.

Один за другим выступали моряки. Все говорили по делу, появились интересные предложения. К примеру, исследовать норвежские фиорды. Там раньше прятались целые эскадры, климат должен стать намного теплее, а скалы и острова не должны быть сильно заражёнными. Рыбаки, а почти все мы любили это занятие, сразу согласились. Кто рыбачил в Норвегии, меня поймут. Решили не откладывать на потом и следовать в направлении родины нашей Сары, по пути ведя разведку и подыскивая людей, выживших на берегу и согласных на наши условия. А вдруг и девочке повезёт встретить родню. Она держалась молодцом, очень привязалась ко мне и Еве. Но иногда воспоминания о родителях омрачали её личико, она становилась тихой и незаметной. Ева уводила её на бак, они о чём-то шептались, иногда обе приходили заплаканные, но с повеселевшей Сарой.

Через четыре дня подходили к Гибралтару. Пара шальных моторок выскочила из-под скал в районе Сеуты, но, встреченная пулемётами, убралась на всех оборотах. Мы рискнули проверить горизонт радарами. Точки лодок удалялись, а со стороны океана отсвечивал крупный объект, медленно движущийся к проливу. Сколько таких бедолаг ещё ограбят эти мерзавцы? Сколько выживших в цунами уже сложили головы в этих местах? Не боевое ли судно нам повстречалось? Судя по размерам, воевать с таким нашему кораблику не по зубам. Но вскоре Петя развеял страхи:

- Шумы крупного теплохода. Гремит, как кузнечный цех. У них машина неисправна, еле ползут.

- Боевая тревога!

Через полтора часа связываемся с пассажирским теплоходом «Феликс». Становимся в дрейф, спускаем бот. Я в группе разведки. Судно выглядит печально. Видны разрушенные надстройки, следы пожара. Похоже, досталось им по-настоящему. Людей маловато для такого судна, встречают нас дружелюбно. Знакомлюсь с капитаном. Ганс Моргенстар. Он немец, был старпомом. Капитан и другие помощники погибли, пропало без вести три четверти экипажа и пассажиров. На борту двести сорок два человека. Судно еле держит курс: в машине нет ни одного инженера, четверо мотористов и электромеханик всеми силами поддерживают слабое биение пульса этого доходяги. Воды и продовольствия, к счастью, ещё на пару месяцев.

- Вы всё это время провели в океане?

- Нет, мы долго стояли у Тенерифе. Там не выжил никто. Ремонтировались, как могли. Судно было сильно повреждено, люди ранены. Многие умерли за это время.

Рассказываем о своих приключениях и добытых новостях. Люди опустошены собственными страданиями и нашими сведениями. Много молодых лиц.

- У нас был рождественский тур на Канары и Мадейру. Здесь в основном студенты разных учебных заведений. Отдохнули, называется.

- Зато остались в живых. Их родителям досталось покрепче.

Собираем всех в зале ресторана. Я беру слово, выкладываю общую информацию. Рассказываю о нашем экипаже и судне.

- Я со своими специалистами попытаюсь оживить машинную установку. В Средиземном море делать нечего, мы только что оттуда. Кроме мародёров и выживших одиночек, там никого нет. Зато есть радиационное заражение. Сожалею о ваших близких, но вам вряд-ли повезёт их встретить. То же касается большей части Европы. Вы полные сил молодые люди, и вам легче будет начинать новую жизнь. Найдём чистую плодородную землю. У нас хорошая материальная база и оружие. Если объединимся – всем будет лучше. Одиночки будут ограблены или убиты расплодившимися бандами. Решитесь вступить в такие стаи – будете повешены теми, кто им противостоит. По пути мы посетим Францию, Германию и Данию. Если желаете высадиться, мы дадим вам со своих запасов, что сможем. Но потом на нашу помощь можете не рассчитывать. У нас будет много дел, и отсутствие причин для скуки я гарантирую на годы вперёд. А там посмотрим. Мне сказал один умный старик: надо возрождать человечество. Кому, если не вам?

Пора переквалифицироваться в ораторы. Народ прочувствовал.

Вызываю на борт всех своих спецов, Джейн остаётся на вахте. Спускаюсь в машинное отделение. Мамочка родная, что там творится! Как это судно ещё могло двигаться? Но будем работать, и всё будет работать. Конечно, за два дня привести в норму убитое судно немыслимо, но на третий мы дали десять узлов. Ник Шепард твердит любимые тезисы, что судно легче затопить. Но столько народа не поместится на «Европе», а крупное судно будет нам нужно, чтобы вывезти необходимые припасы из подземелий Бреста, куда проложен наш курс. Скрипя и громыхая, «Феликс» потащился на север.

Европа-северная

Фиорды Норвегии - это целый мир островов, прозрачных голубых заливов и фантастической рыбалки. Там можно и нужно искать место для оседлой жизни. Потеплевший климат, чистая горная речка и плодородное плато. Что ещё нужно человеку, чтобы встретить будущее? Только припасы на первое время, работящие руки и смекалка. Мы ступаем на землю.

2013, май, 17. Норвежские фиорды.

Наконец я смог добраться до каюты на «Европе». Осунувшаяся подруга тоже еле волочит ноги. Но мы это сделали!

Как у нас шутят, кувалдой и какой-то матерью мы возродили «Феликс» до такой степени, что он не остановится в шторм и не утащит на дно сотни душ. Но это было только начало. Впереди был Брест. Раскрывать нашу тайную базу каждому встречному мы не торопились, мало ли чего. Как ни странно, старушка «Мари Роуз» до сих пор стояла там, где мы её покинули. Сидела немного глубже, но крепко держалась за жизнь! Её посещали после нас: запасы и немногое ценное, оставленное нами, исчезли. «Феликс» бросил якорь рядом, а мы, прихватив с него три десятка парней покрепче, на «Европе» последовали в Брест. Начались привычные будни моряков торгового флота: погрузка, матерщина на причале, короткий переход и выгрузка на пассажирское судно. Казавшиеся бездонными кладовые пустели. Мы оставили припасов на чёрный день. Оружия и зарядов хватит на несколько лет такой жизни, посчитал мой английский друг. Я подбил свои результаты, и заявил, что горюче-смазочных материалов и запчастей нам хватит тоже надолго. Вдобавок – затопленный в Средиземном море танкер. Жить можно. Продовольствия много не брали. На «Феликсе» был хороший запас на первое время, а дальше будем сами зарабатывать на хлеб. Прихватив побольше инструментов и одежды, мы закрыли тайник на все запоры и устремились в Английский канал.

Ставшие чёрными, белые раньше обрывы Дувра ввергли Джейн и Ника в уныние. Они не могли покинуть крыло мостика, пока мы не миновали мёртвую равнину по левому борту. Макс, пользуясь безнаказанностью, плотнее прижал корабль к их родному берегу.

- Фэд, теперь я понял, почему вы плакали на рейде Одессы, - Ник Шепард впервые назвал меня просто по имени. Я только обнял за плечи ставших мне близкими людей.

Во Франции нас попытался покинуть один из пассажиров «Феликса». Сорокалетний Жак Риккардо, учитель музыки, потерял на судне жену и ничего больше не хотел, как разыскать оставшегося в Сен-Мало сына. Мы снабдили его одеждой, продуктами и оружием. От этого добра наши корабли аж проседали. У нас будет неприступная крепость. Одна из них, величественное старинное сооружение, была перед нами. Даже многометровые стены, окружавшие прекрасный когда-то город, были разбиты. Всё покрывали знакомые грязь и мусор. Человек пробовал найти свой дом, но едва не захлебнулся, провалившись в яму со зловонной водой.

- Я хочу покончить с собой. Зачем жить?

- Месье Риккардо, у нас дети. Они должны вырасти культурными людьми. Возможно, вы последний музыкант на этом свете, кто их научит?

На «Феликсе» выжили трое детей, к счастью, все при родителях. Сара и Люси с Алиной переехали на большой корабль для перемены обстановки и познакомиться с новыми товарищами. Девушка начинала передвигаться с палкой. Дети прекрасно поладили с французом Николя и голландкой Еленой. Малыш Ярно, тоже из Нидерландов, был ещё слишком молод для них. Знаменитые дамбы этой страны были разрушены. Уровень радиации подходил к опасной черте, выход на открытые палубы запретили.  Бешеные потоки воды смыли всё живое, в бинокли мы видели только бескрайние болота. Эта картина наблюдалась, пока не вышли в Северное море и берега растаяли вдали. Невозможно привыкнуть к слезам людей.

Желающих сойти в Дании не оказалось, и мы не стали тратить время. Погода в этих местах раньше редко баловала штилем и теплом. Но сейчас стояли солнечные дни, мы даже вышли позагорать после обеда. Макс оставался на мостике с Ником и матросом на руле. Там раздавались отрывистые команды. Там сейчас не место посторонним. Мы втягивались в фиорды. Белая туша «Феликса» следовала фарватером, а «Европа» рыскала по сторонам. Разведку вели всеми доступными средствами. Мы прибыли на место. Кораблей на горизонте не наблюдалось. Прибрежные селения и одинокие дома на берегах исчезли. Вечером мы не увидели ни одного костра, сколько ни всматривались в тёмные скалы. Рискуя напороться на камни, Макс обошёл вокруг приглянувшегося днём острова. Везде стоял мрак и могильная тишина.

- До открытого моря почти двадцать миль. На пути к нему - ещё несколько островов, укрывающих от прямой видимости. Там можно будет установить посты предупреждения. Бухта глубокая, вход извилистый, отсюда в ней ничего не увидишь. Завтра обследуем берега. Отбой.

Утро снова обещало хороший день. Желающих ступить на долгожданный берег было много, но надо подождать. Попробуй потом их собрать. Выезжаем на разведку в составе уже сложившейся десантной группы и двух экспертов – студентов факультета растениеводства из Германии. Видно, долго ещё придётся месить опостылевшую грязь. Стараемся быстрее подняться выше её уровня. На высоте трёхсот метров становится суше. Ещё немного – и мы на почти плоском плато. Лес на склонах изломан, но живой. Лопата уходит в грунт всем лезвием, смотрится он солидно.

- Ваня, как впечатление?

- Спросите у специалистов, я могу отличить чернозём от суглинка, но не более. На том пригорке растёт трава, у Козлевича скоро запоры от овса начнутся. - Такое имя пристало к добытому нашим трудом барану, характер которого я невзлюбил ещё в Дарданеллах.

- Хорошая земля. Выгоревший лес послужит удобрением.

- Вот что здесь самое главное!

Сверху стекала чистая речка. Мы не могли напиться горной воды.

- Корчевать без техники будет трудно.

- А кар?

Мы прихватили в Бресте мощный портовый погрузчик. Тяжёлый и приземистый, он станет первым трактором в хозяйстве.

- Как его поднимешь на такую высоту? Сам он не въедет по болоту.

- Дело техники. Даже следов на грязи не оставит, - приспосабливать всякие штуки для своих целей нас учили смолоду, и у меня уже есть план. Так же, как у менеджера строительной компании Юргена с непроизносимой фамилией Ив. На переходе мы не тратили время зря. Была произведена перепись населения: возраст, специальность, гражданство, семейное положение. Народ разбит на группы, так или иначе соответствующие общим признакам: физики к физикам, лирики к лирикам. Назначены или выбраны руководители. И вот, вооружившись инструментами, люди выходят на берег. Шлюпки «Феликса» снуют в бухте. Сцены стосковавшихся людей. Карабкаются наверх и принимаются строить свою будущую жизнь. Мы с Гансом тем временем подгоняем белый теплоход как можно ближе к берегу. Ставим на якоря и притягиваем кормой к прибрежной скале. Ещё в Бресте я задумался: как мы будем поднимать тяжести на высоту? Много тонн тяжёлого оборудования и оружия не своих плечах не натаскаешься. И наш подземный заводик заработал. Разборный мощный барабан был создан в рекордные сроки, доведен до кондиции в пути. Сейчас он по частям поднимался на плато. К вечеру он был намертво вколочен в скалу, тяжёлый стальной трос натянут между ним и грузовой лебёдкой старика «Феликса». А на следующее утро кар поднялся на подвесной дороге, сопровождаемый восхищёнными криками публики. Дальше пошло легче. По вечерам люди устало ужинали и расходились по каютам. Отвыкшие от нагрузок, они только втягивались в работу. Никто не стонал, а робкие попытки симулянтов товарищи пресекали сами, не давая развиться эпидемии лентяйства. Люди были разные, но общий порыв мотивировал, порождая надежду. Я почти перестал бывать на «Европе», руководя делом на палубе «Феликса». А наш кораблик нёс караульную службу, развозил на острова первые посты, строителей для их укрытий и оружие для обороны. Всем этим руководил мистер Шепард, и дело у него было поставлено, как всегда, на высшем уровне. Козлевича и его невест отправили на заветный пригорок, назначив  пастухом музыканта Риккардо. Он сам попросился на эту должность: толку на стройке из меня не будет, хоть какую-то пользу принесу. Джоэл дал ему необходимые уроки, и боцман с филиппинцем, наконец, помирились. Месье Жак на удивление быстро нашёл язык с непокорным бараном, и они зажили душа в душу вдали от суеты, поставляя детям молоко и яйца. Курам соорудили загородку и курятник на том же пригорке, и месье Жак стал первым фермером в нашей коммуне. Мало того, наш повар научил этого симпатичного человека делать брынзу, и деликатес стал изредка попадать в наши тарелки. Стадо было явно маловато.

Строили деревянные домики. Решили: не надо делать казарму. Нужны индивидуальные дома для семейных или двух-трёх молодых подружившихся ребят. Это сильно увеличивало трудовые и материальные затраты, но жизнь мы хотели наладить человеческую. Даже мистер Ник, человек военный, признал, что казарма – это для солдат, а не для мирных людей. А сам школил ребят, опрометчиво записавшихся во взвод охраны, так, что запахло дезертирством. Не тут-то было! Железная рука, хоть и левая,  офицера флота Её Величества умела навести дисциплину.

Деревьев в округе хватало, их валили, очищали от веток и волокли каром на стройку. Тем же каром расчистили от пней приличную площадь под огороды. Техники было мало. Мы увезли из Бреста портативный движок с генератором, но его едва хватало для электроинструмента. Протянули линию от «Феликса», когда пришло сообщение с поста: на горизонте судно.

На суше и на море

Бросать корабли в море - расточительно. Всемирный катаклизм оставляет мало надежды на безопасность суши, там стало голодно, опасно и тесно от конкурентов. А морской транспорт позволит найти то, что пригодится, даже на далёких берегах. Мы ищем и находим. Как поётся в песне.

2013, июнь, 24. Бристоль.

«Европа» дождалась темноты и, скрываясь в тени скал, приблизилась к судну почти вплотную. Петя не услышал звука работы двигателей. Большой балкер мерно покачивал над волнами башнями грузовых кранов, огней не видно. Тысяч на семьдесят тонн водоизмещения. Штормтрап спущен. Засада? Матросы взлетают на палубу с автоматами наготове. Вскоре сообщают: никого. Шлюпки отсутствуют. Там было мало полезного: немного дизельного топлива и много ненужного пока мазута, продовольственные камеры забиты сгнившей едой. Кое-что в мастерской. В трюмах пусто. Покинутый корабль был почти исправен, и терять его не хотелось. Время стремительно продолжает свой путь, и всё меньше трофеев погибшей цивилизации остаются доступными. Надо торопиться. С трудом оживляю машину, Ник занимает место на мостике. Отведём на якорную стоянку между скал от штормов и чужих глаз подальше. Позже разберёмся.

- На берегах находятся большие ценности. Если хорошо покопаться в развалинах, можно найти всё, что угодно, - говорю по окончании операции.

- В том числе разложившиеся трупы, яды и радиацию, - продолжает старпом.

- У нас есть приборы разведки. Через год природа закопает то, что нам нужно сегодня и понадобится в будущем. Сейчас на базе дело организовалось, мистер Ив прекрасно справляется. Я бы попытался поискать склады. Многие из них разрушены, но содержимое может быть исправным или пригодным к ремонту. У нас уже не хватает элементарных гвоздей. Мистер Шепард, не сочтите это склонением к измене, вы же сами знаете, где искать эти склады. На военно-морских базах. Там только птичьего молока не было. И строили их крепко.

- Не надо меня уговаривать, я уже согласен. Как на это посмотрит командир?

- Его я беру на себя.

Проинструктировав Ганса на «Феликсе» и прихватив четыре десятка парней, командир просит добро на запуск. Снимаемся. Курс – на Бристоль. Алина осталась с детьми на берегу в первом построенном доме. Проскакиваем Северное море, и вот снова английские берега. Бухта. Мистер Шепард знал тут всё, но сейчас растерянно вертит головой:

- Даже брекватер разбит, а вы о каких-то складах, - но высаживается вместе с группой разведки. Пытается определиться, где что стояло, уверенно направляется в сторону огромной горы мусора.

- Здесь были склады технического снабжения. Крепкие бетонные сооружения.

Ковыряем лопатами в иле. Откуда его набралось, вся планета в грязи! Упорно копаем, и награда заслуженно нам достаётся. Своды складского помещения выдержали удар. Мощная металлическая дверь перекошена. Проникаем вовнутрь. Вода попала сюда и наделала много дел, однако содержимое осталось в помещении. Горы искорёженного металла ржавеют в тине. Начинаем планомерно изучать. Это займёт не один день.

Это заняло три недели. Вымазанные грязью, мы ощущали себя свиньями, роющимися в болоте. Находки стоили того. Максим наблюдал, как в судовых помещениях становится тесно от железа:

- «Европа» утонет в первый по выходу шторм. Ты – врождённый мародёр, а не механик. Наконец я узнал твою алчную сущность.

- У тебя идеально укомплектованная рубка, карты и лоции. Чего тебе ещё надо, завистливая душа?

Я и сам посматривал на грузовую марку. Ещё немножко, и надо прекращать. Мы грабили уже третий бункер. Мистер Шепард, Ева и помощники свинчивали запчасти и приборы для оружия и систем прицеливания. Моя чумазая подруга выглядела воодушевлённой.

- Сэр, вы и так накрываете противника с первого залпа, зачем всё это? Только место занимает, - моей ревности не было предела. Запас плавучести подходил к концу.

- Сэр, через пять лет вы будете благодарить меня за это. Миссис Ева будет обеспечена работой на все эти годы, вам не придётся нищенствовать.

- Бедная моя, этот человек выстрелит тобой в цель, когда закончатся боеприпасы!

- Бедная моя, быстрее он выточит из вас запчасти к своим моторам.

Этого не перешутишь. С юмором у Ника полный порядок. Наконец Макс сказал:

- Хватит! Больше даже иголки на борт не позволю принести. Фэд, прошу запуск.

- Этот человек помог мне убедиться в твоих давних словах. Я, кажется, чего-то значу на корабле, - счастливо прошептала мне Ева перед сном. Мне оставалось только нежно обнять любимую.

В фиордах едва закончили выгрузку «Феликса», когда мы подкатили новую партию грузов. Подвесная дорога снова заработала. Наверху уже стояло несколько домиков. Юрген Ив, начальник стройки, с гордостью вручил нам с Евой ключи от первого совместно нажитого имущества. Сара, напевая, обживала отдельную комнату. Максим с Мари и Люси тоже стали счастливыми обладателями жилплощади. Решено было в первую очередь поселить на берегу пары с детьми, семейных людей, а затем отстраивать остальных. Пять домов уже обставлялись мебелью.

- Юрген, они растут, как грибы! Как вам удаётся?

- Применяем старинные методы и современную технику. Я защитил диссертацию на тему древних технологий  строительства. Наши предки лучше нас знали, как это делать. Более того, они умели выбрать место под жильё, окна и двери должны глядеть в правильную сторону. Здесь подходящее место даже для возведения храмов. Пора подумать о названии нашего посёлка.

Путём голосования, селение получило имя Ковчег. А разве нет? Каждой твари – по паре, лишь Козлевич да петух имели гаремы. В сооружённой голубятне поселилась прибившаяся стайка бездомных голубей, фанатиком которых был один из немногих пожилых пассажиров «Феликса». Кто-то поймал в сопках выводок диких кроликов, и в перспективе мы получим от них не только ценный мех. На запах жилья из лесу пришла беременная кошка, можно было не опасаться мышей.

Но особенно радовали первые всходы на земле. Двое знакомых молодых «академиков» разбили ферму с размахом, учинив скандал Юргену, зажилившему сельхозтехнику в виде бедного кара. Они победили в споре, и гордый портовый механизм три дня покорно пахал землю. Засеяли овсом целое поле. Грядка пшеницы, подаренной Саидом, напоминала о данном горцу обещании. Земле нужны трудолюбивые люди, у нас по-прежнему недостаёт специалистов. Уже лето. Мы не знаем, каким оно будет. Успеем ли собрать урожай? Каждое семечко, положенное в землю, было последним. Где взять новое в случае неурожая?

Начинать автономную жизнь большого коллектива разных людей очень тяжело. Пришла пора самим думать обо всех мелочах. Я заботился больше о техническом обеспечении. Но люди нуждаются во многих вещах, которые раньше просто покупали в магазине по пути с работы. К примеру, зубную щётку, нитки, носки. Пора было открывать супермаркет. Осталось только завезти товар и напечатать деньги. Жили коммуной. Питались во вместительном ресторане «Феликса», в его каютах спали и приводили себя в порядок. Мыла и моющих средств было достаточно припасено на военных базах, нам хватало. Много полезных мелочей хранилось в ларьках пассажирского судна. Всё это поступило в распоряжение помощника по хозяйственной части «Феликса», Семёна Исаевича Вороны. Фамилию жены он взял, чтобы не притесняли «проклятые антисемиты», давно жил в Израиле и с честью справлялся со своими гроссбухами. По словам капитана Ганса, был он пунктуальным,  добросовестным работником. А если что-то и имел в наваре, то меру знал. Таких людей ценят.

- Что я имею вам сказать, Фёдор Ильич. Мы скоро будем нищими, как церковные мыши, и выглядеть бомжами.  Мужчины не имеют бритвенных приборов, женщины бигудей и нижнего белья. Это не смешно, это надо доставать. Я знаю, где, но у меня нет денег на самолёт. Остался только морской транспорт, но его используют, чтобы таскать железо на эти скалы. Надо таскать еду, одежду, соль и спички. Так было на всех войнах. Мне только остаётся просить командира использовать вооружённые силы нашей независимой республики. Они отвезут нас с Валей на землю предков, и мы всё достанем. Тогда никакая война не страшна.

Ливанские недра

Пещера Аладдина - это не вымысел. Господин Ворона знает, где её искать. "Европа" отправляется в путь за сокровищами. Нелёгок труд мародёра, но выбора нет. И мы трудимся на подземной ниве, не покладая рук. Я хочу запастись всем, что попадётся под руку.

2013, июль, 17. Средиземное море.

Новый поход в Средиземное море назрел. Казалось бы, зачем мне сдался какой-то турецкий пастух? Но я дал слово честному человеку.

Семён Исаевич дал надежду моей пропащей мародёрской натуре на новый грабёж. Действительно, люди обносились. Запасы бытовых мелочей, рассчитанные на две недели круиза, закончились. Военная форма делала селение похожим на филиал французского Иностранного легиона. Женщины страдали от порожних косметичек больше, чем от лишений походной жизни. Но над всеми этими соображениями преобладала алчность. Капитан не ошибся в диагнозе. Мне хотелось запастись всем, что только попадётся под руку. Я видел, как море быстро поглощает брошенные корабли, как оседают на дно прибрежные помойки, как зарастают травой холмы руин. Природа спешила освободиться от следов двуногих мучителей, терзавших её последние десятилетия. Терять время было не в наших интересах, и едва «Европа» закончила выгрузку, она снова устремилась на юг. Вороны заняли койки за ширмочкой в кубрике рядового состава. Делать им было нечего, и они коротали время в беседах с нашим коком, помнящим золотые времена. Валентина Игнатьевна угощала еврейскими блюдами.

В Гибралтаре никто нас не потревожил. Видимо, силуэт и повадки «Европы» уже запомнили. Вот и хорошо. Шли полным ходом. Дел накопилось много. Налегке решили подобрать Саида. Проходим Дарданеллы. Даже неинтересно, никто нас не трогает. Хорошо ли это? Бросаем якорь. Моя группа выступает по следам Козлевича, ещё сохранившимся на подсыхающем иле. Джерри подаёт голос:

- Чиф, я подам жалобу в профсоюз, если меня снова принудят погонять этих тварей. Я даже их молоко не могу пить!

Очень душно. Экватор. Хорошо, что мы поселились не здесь. Знакомыми тропами поднимаемся в холмы, становится легче дышать. Земля под ногами подсохла, меньше стало потоков воды. И здесь природа восстанавливается. Много свежей поросли. Приближаемся. Как и тогда, оклик. Жив!

- Саид, это я, Фэд!

Выходит из укрытия. Похудел. Две тени появляются из-за камней. Слава Богу, все целы. Обнимаемся. Всё, как прежде. Пьём молоко с французским хлебом. Девочка рассказывает:

- Всё изменилось. Очень жарко, засуха погубила траву. Приходится гонять баранов вниз, но там часто появляются люди с оружием. Отец с братьями два раза отстреливались, пока я уводила стадо.

- Маленькая девочка может управлять стадом, а четверо мужчин не справились с одним козлом, - подмигиваю зооненавистнику Джерри.

- Отец ходил искать людей, но их очень мало и везде стреляют. Он перестал надеяться, что вы вернётесь. Он спрашивает, нашли ли вы добрых людей и землю?

- Нашли. Скажи ему, пусть собирается.

Глаза у всех покрываются влагой. Саид отчаялся, пытаясь спасти своих родных. Однажды сюда придут не одинокие бродяги, а сильная банда. Вопрос только времени. Он уже видел, что стало с другими.

Хозяйство небольшое: несколько курей и пять баранов. Поместятся в нашем козлятнике, хотя боцман и порывался вышвырнуть его за борт. Эта семья доедала последний кусок. Худые, затравленные. Несколько узелков – всё их имущество. Выступаем.

- Зульфия, научи моего друга управлять стадом.

- Это очень просто. Надо нежно говорить им, куда идти. Они очень послушные.

Она лёгким прутиком лишь помахивает у боков бородатого гиганта, который, надеюсь, отшибёт Козлевичу все рога. Животные идут туда, куда нужно худенькой девочке.

- Поняли, что значит ласковое слово? А ты вообще за нож хватался. Ещё старший моторист.

- Чиф, я бы на вашем месте не вдавался в детали.

- Ладно, проехали.

Джерри догоняет пастушку и начинает постигать премудрости древней науки. Учиться никогда не поздно, он у нас парень толковый.

Без происшествий не обошлось. В очередном проходе между скал нас поджидала стая одичавших собак. Громадные псы, бывшие когда-то защитниками стад и пастухов, остались без хозяев. Голод – не тётка. Умные, бесстрашные животные быстро разобрались, что надо делать. Четверо впереди, пятеро сзади. Ловушка захлопнулась. Мы взяли стадо, мать и девочку в кольцо собственных спин. Лязгнули затворы. Псы не двигались. Они знали, что такое оружие, но упускать добычу не хотели. Животы их были тощими, использовать ли шанс их наполнить – решал вожак. Шерсть вздыбилась на загривке.

- Огонь.

Ударил залп из трёх дробовиков и четырёх автоматов. Всё закончилось в несколько секунд. Взвился плач подстреленной собаки. Ещё выстрел. Горное эхо долго игралось громом стрельбы, а мы уже выходили на подсохший ил.

Боцман молча оглядел пополнение. Кода бот подняли на палубу, он только рявкнул:

- Джоэл! – и удалился. Как ни странно, он оказался большим любителем брынзы. Мне этот секрет поведал повар. Должность у Григория Ивановича – собачья.

Наши девочки остались на Ковчеге с Алиной, Зульфия будет скучать. Ева и Мари берут шефство над матерью и дочкой, поселяют семейство за новой ширмой в кубрике. Отправляются на экскурсию в душевую. Я начинаю волноваться о запасе пресной воды. Эти простодушные люди думают, что она льётся с небес. Ладно, наварим.

После обеда Саид с сыновьями пошли проверить, как устроены животные. Хозяин быстро разобрался в устройстве козлятника, пожал руку Джоэла, успевшего их помыть и выдоить. Много охов и ахов. Этот корабль привёл лейтенанта инженера, оператора ядерного реактора леди Николь в состояние восторга. Интересно, что чувствуют люди, видевшие только трактор?

Тем временем «Европа» двигалась в Дарданеллах. Капитан пригласил завхоза на мостик уточнить курс.

- Мы идём в Хайфу?

Этот русскоязычный израильский город у нас ассоциируется с понятием «бывшие наши».

- Нет, Максим Николаевич. Мы идём в Ливан. Если смотреть с моря, в десяти километрах правее от Триполи начинается горная цепь. Я знаю дорогу, хотя бывал там только ночью. Контрабандисты пользуются старинными каменоломнями в горах для хранения несметного количества товаров. По ночам скоростными судами, чуть поменьше вашего, они развозят их по всему побережью, от Турции до Ливии.

- Так вы же там со всеми воевали?

- Это политики воевали. И дураки. Умные люди должны зарабатывать на хлеб с маслом. Горы там невысокие. Я обсудил с женой, и думаю, что холмы были затоплены. Бедные люди! Но пещеры закрывались мощными воротами, не каждый кусок динамита поможет их вскрыть, это надо специалиста.

- Охрана?

- Там в джипах патрулировали специальные команды, всё было поставлено строго, но мало кто знал, что вовнутрь эти бандиты не знали даже дороги.

- А вы?

- Когда мы с Валюшей приехали, было уже поздно. Надо было ехать в самом начале, тогда и нам бы повезло. Мне много чем приходилось заниматься, чтобы Валюша не голодала. У нас, знаете, нет детей. И про старость надо думать нам самим. Вот мы и заботимся. Там много пещер, хватит на тысячи людей и на много лет. Я покажу, а вы нанесёте на карту. И когда старый дядя Сёма сляжет, он хотел бы рассчитывать на миску похлёбки.

Ни убавить, ни прибавить. Помотало человека по жизни. Сидел бы себе завхозом в Одессе.  И мы бы не узнали о бандитских закромах! Всё, что делается – к лучшему.

Семёна Исаевича очень тянуло на землю обетованную. Он боялся, что больше никогда её не увидит. Макс уступил, но в сорока милях от Хайфы Петя сообщил, что радиационный фон резко подскочил и продолжает расти.

- У этих людей нет ничего святого. И на ТАКОЕ поднялась рука, - пожилой человек вытер слезу и ушёл. Мы убрались подальше от уничтоженной земли и повернули  на Триполи. Осторожно подходим, акустик исследует подводную среду. Тишина. Воздух за бортом слегка фонит, но в безопасных пределах. На берегу не видно ни одного огня. Высаживаемся. На этот раз группа состоит из двенадцати человек. У всех тяжёлые рюкзаки. Взрывчатки хватит, чтобы поднять на воздух авианосец. Характерный распадок в холмах дядя Сёма помнит. Направляемся к нему. Остатки асфальтированной дороги. Лучше идти рядом с ней, чтобы не переломать ноги. Стараемся реже использовать фонари. Идти пришлось всего пару километров. Контрабандисты расположили свои склады как можно ближе к морю.

Семёну Исаевичу рановато беспокоиться о беспомощной старости. Он шагает не хуже молодого Ивана, несёт такой же рюкзак. Ориентируясь по известным ему приметам, он приводит нас в нужное место. Неглубокий извилистый грот, удивительно чистый внутри. Видно, уходя, вода вынесла с собой всё попавшееся на пути. Но мощные ворота, рассчитанные на большой грузовик, таки выдержали напор стихии. Прогнулись, но прочно сидят в каменном проёме.

- Знаете, я волновался, но откуда-то знал, что ворота выдержат. Они вот такой толщины.

- Прочный корпус атомохода имеет меньшую толщину, - мистер Ник начинает командовать парадом. – Будет лучше, если здесь останутся только мистер Фэд и миссис Джейн. Остальным рекомендую покинуть грот и укрыться за скалой слева от входа.

Труд минёра, оказывается, тоже нелёгок. Здесь особо ценится точный расчёт. Мы используем не всю принесённую взрывчатку. Установив заряды, забираем лишнее и выходим к товарищам.

Глухой взрыв. Надо подождать, пока усядется пыль. В респираторах пробираемся вовнутрь. Иногда меня посещает страшный сон. Как будто Ник Шепард стал моим врагом. И мне снятся его методичные приготовления к стрельбе и взрывам, унёсших только на моих глазах столько человеческих жизней. Рекомендую: дружить с этим милейшим человеком намного приятней. Как и следовало ожидать, выбитая дверь валяется в большом подземном зале. Прямо у большого заднего колеса трактора! С прицепом! Да только за это вас будут на руках носить в самые лучшие рестораны, дядя Сёма.

Хорошо, что Макс остался на борту. Надеюсь, товарищи не донесут ему, как низко я себя вёл, подтверждая его диагноз. Я показал всё своё мародёрское нутро. Выставив охрану, мы с Джейн, Володей Гацковым и матросами осторожно вели по разбитой дороге целый караван. Впереди выступала Джейн на украденном в Израиле, как объяснил всё ведающий завхоз, джипе. Их там было с десяток, мы выбрали самый крутой. В автомобиль много не влезло, но матросов пришлось подсаживать на гору рулонов отборных тканей. Оказалось, Петина жена разбирается не только в военном и машинном делах. Следом ехал грузовик, фургон которого не содержал разве что средства для ускорения роста волос в мужском носу. Косметика, парфюмерия, бельё, украшения, часы, солнечные очки, бритвы… Честно говоря, я наконец нашёл один недостаток в миссис Гарбуз, но не стану сплетничать о коллеге. Или все механики такие алчные? Мы с ней полчаса обследовали эту пещеру Аладдина, затем только вдвоём загрузили шеститонный грузовик за два часа. Замыкал караван мой трактор. Его прицеп грузили более серьёзные товарищи: одежда и обувь, швейные машинки, шпульки, посуда, столовые приборы, кухонные принадлежности, бытовой инструмент и компьютеры. Полный перечень может предоставить только господин Ворона. До рассвета наши два бота перевозили награбленное на борт. Мы обнаглели, и при свете дня продолжали свой нелёгкий воровской труд. В нём приняла участие даже супруга Саида, Марфа. Когда она увидела содержимое стеллажей в пещере, ей стало плохо. Я пожалел, что показал бедной пастушке, одетой в домотканое платье, эти рулоны атласов и люрекса. Она вдруг поняла, что жизнь прожита зря. Но нет, не зря: два её сына принялись за дело с молодой энергией, а папаша Саид пошёл разбираться с дорогими табаками, кофе и чаями. Я вдруг осознал, что во многих делах он тоже эксперт. Марфа, отмахавшись платочком, тоже приступила к делу. Специи, восточные сладости, коврики, скатерти и ещё полгрузовика таких вещей, назначения которых я не знал.

Мистер Ник с Иваном Грозовым охраняли этот бедлам, заняв позиции в скалах. Макс, засучив рукава, кантовал коробки и ящики сначала к маленькому трюму, потом к разным кладовым, потом в машинное отделение, пока его не шуганул разводным ключом третий механик. Разгорячённая Ева не пустила его в пороховые погреба. Потный боцман не разрешил вскрывать цепные ящики. У Мари госпиталь и так уже был забит новыми медикаментами, а в операционной она забаррикадировалась сама, чтобы муж не ворвался силой. Повар запер перед носом продовольственные камеры. Заразившийся от меня друг пребывал в прострации и даже не заметил бунта на корабле, вступая в детские дискуссии с подчинёнными:

- Ну, пару коробок на бомбовые стеллажи!

- Мистер Шепард запретил!

- Я тут начальник!

- А ключи – у него!

- Боже, ну почему ты послал мне не сухогруз, а эту английскую шпионку!

Как всё повторяется! Совсем недавно мы тоже нуждались в судне, обчищая каюты моряков непотопляемой «Мари Роуз». Диалектический закон развития по спирали внушал опасения, что скоро нам с Максимом потребуется такая же планета, чтобы уволочь награбленное с разрушенной Земли. Пора проситься к Мари в стационар.

В обширных залах каменоломни горел электрический свет. Он, кажется, и возвратил мне рассудок. Лампочка мигнула от перегрузки сети, сработали рефлексы:

- Миссис Джейн, выключить второстепенные потребители!

- Мистер Фэд, а где распределительный щит?

- А где электростанция? Я им кабели тяну с «Феликса», а они тут тряпками судно грузят! За мной!

В отдельном помещении уже изрядно накоптил движок на двести киловатт. Вытяжка, видимо, забилась, но дышать можно. Еще один, такой же, на тележке-прицепе, стоял, запакованный в целлофан. Заберу оба. На пеленгаторную  палубу затащу, к бортам приварю – но увезу.

Хорошо, что взяли сухие пайки. Мистер Ник прекратил всё грозным окриком, приказал обедать. Затем, оставив двух матросов с радиостанцией для охраны бункера, мы повели на берег последний караван. Через два часа доставили на борт даже генераторы, хотя покряхтеть пришлось и дамам. Спасибо конструктору «Европы», оборудовавшем её мощным грузовым краном. С его помощью мы пристроили тележки справа и слева возле кормового пулемёта, лишив филиппинцев возможности защищать корабль. Но исполнительные парни молча крепили машины на палубе. Трактор, грузовик и джип стояли на берегу, сердце обливалось кровью. А в волшебном подвале было ещё столько неисследованных стеллажей!

- Такой склад нельзя терять, это надо взять до последней коробки.

- Пригоним трофейный балкер. Мазута хватит, машину подремонтируем.

- Как грузить? У него осадка девять метров, не подойти.

- Капитан, здесь был причал. Видно, смыло.

- Мистер Шепард, возьмите матроса и промерьте фарватер на предмет возможности швартовки судна.

- Есть, сэр!

У меня не хватало терпения. Поехал со старпомом. И мы нашли! Можно, можно подвести судно почти к самому берегу! Болваны. Мы могли потратить на погрузку «Европы» в пять раз меньше времени и сил. Вот она, жадность, до чего доводит.

На борту все, особенно штурманский состав, виновато прятали глаза.

- Принимаю решение. Колёсную технику – укрыть в бункере. Коку отгрузить продуктов и напитков из расчёта: на шесть человек, тридцать дней. Оставить пять экипированных для длительной охраны матросов во главе с третьим помощником Грозовым. Организовать радиосвязь. Бункер замаскировать, не высовываться и в бой вступать только с более слабым противником. В случае опасности - уходить в горы, оставаться на связи, выручим. Корабль снимается на Ковчег. Там немедленно приступить к приведению в рабочее состояние балкера, снять на него часть экипажа с «Феликса». По мере готовности возвращаемся сюда в составе двух кораблей. Я не успокоюсь, пока не приведу в фиорды  семьдесят тысяч тонн полезного груза.

Балкерный флот

Большой корабль отправляется в Средиземное море. Морская романтика - это не шторм и даже не сражения, в которых нет недостатка. Это тяжкий ежедневный труд, пот и даже кровь. Земля обетованная разрушена, но в ней зарыты сокровища арабского мира.

2013, июль, 25. Атлантический океан.

«Европа» неслась полным ходом. Сделали только две остановки. Забежали к затопленному танкеру пополнить запас топлива и на базу в Бресте – пополнить её стратегический запас свежими трофеями. О чёрном дне следует помнить. В районе вечной стоянки «Бегуна» вертелся какой-то баркас. Двух мнений быть не могло, и Джейн из пушки разнесла его в щепки. Самим мало. Таковы стали правила жизни. Перепуганные бараны блеяли на корме, их не менее струсивший хозяин обхватил голову ладонями. Петя дал секретный сигнал, и через минуту на поверхность всплыл буй. За его якорь-трос лебёдка вытянула закупоренный шланг. Топливо пошло в цистерны. Вот так, господа арабы. Через час ни буя, ни судна здесь было не видать.

Трофеи настолько восхитили население, что выгрузка произведена была за несколько часов. Теперь любого гражданина Ковчега можно было изгнать отсюда только силой. Такова уж грешная натура человека. Все понимали, что в страшной лотерее катастрофы им выпал счастливый билет. Энтузиазм людей поднялся до небес.

Я, слегка отдохнувший на переходе, уже работал в машинном отделении «Шельде». Так назывался найдёныш, на который меня, Васю Муравьёва и Гену Моисеева по пути в родной порт высадили с «Европы». Полегчавшая, она вернулась с мотористами и матросами «Феликса». На мостик поднялся Ник Шепард в сопровождении Володи Гацкова. Матрос мог самостоятельно нести вахту, подменяя капитана для отдыха. «Европа» будет рядом, и в случае чего поможет решить проблемы по радио. Судовождение сейчас простое, ни встречных, ни поперечных бортов не наблюдается. Не от хорошей жизни, конечно, назначаем ребят на серьёзные должности, но я заметил, как с такими повышениями по службе у них возрастает ответственность и старание. Мы передаём им свой опыт, они сами много читают и спрашивают. Надо растить молодёжь.

Системы судна по очереди оживали. Электромеханик «Феликса», Алексей Иванович Торопов, опытнейший моряк, для меня был дядя старой, ещё послевоенной школы. Говорил, что уже семь лет не работал, потом так заело наблюдать эту демократическую шелупонь, что решил вернуться. Только в море он чувствовал себя легко и свободно. Свой среди своих. Специалист высшего класса. Он разыскал папку с электрическими схемами и пошёл «звонить» по шкафам распределения. Через час мы включили свет и паровой котёл, через два прогревали главный двигатель и мазут. Через четыре часа после его прибытия, ребята установили отремонтированную трубу системы охлаждения поршней, а Вася Муравьёв доложил, что дизельное топливо для генераторов принято с «Европы». Тем временем матросы погрузили запасы воды и продуктов, а на борт прибыла повар Маруся Цыганенко, которая будет нас кормить. С ней на вместительном боте «Феликса» прибыло пятьдесят человек из его пассажиров, вызвавшихся в абордажную команду. Всех поголовно мистер Ник вооружил, проинструктировал и пристроил к делу. Его хватало на простоявшем без присмотра несколько месяцев судне. Неплохой, в общем, корабль. Зачем было менять его на сомнительное счастье безоружного берегового искателя приключений?

- Кэптэн, машина готова к проворачиванию!

Телеграф звякнул на «Товсь». Люблю крупные суда. Даже при высоком уровне автоматизации, а этим «Шельде» не обделили, конструкторы оставляют старинный звонкий телеграф и солидные рычаги управления оборотами, равно как и настоящие штурвалы на мостике, вместо миниатюрных джойстиков электронной эпохи. Мотористы отпрянули с верхней площадки, и я дал пуск. Машина размером с трёхэтажный дом громко прочихалась сжатым воздухом, остановилась. Короткие манипуляции наверху, и Гена, назначенный «старшим за всё», показывает в окно центрального пульта управления большой палец.

- Сэр, прошу добро на запуск!

Телеграф звенит на самом малом. Поехали!

Машина пошла на топливе, размерено заиграл тысячами тонн корпус в такт вращению гребного винта. Передаю управление на мостик. В принципе, я могу идти спать. Автоматика лучше меня проследит за сотнями рабочих параметров и разбудит в случае отклонений. Но традиционно «дед» должен вывести судно в открытое море, убедиться, всё ли нормально. Машина не работала долгое время, лучше понаблюдать. Первые впечатления самые положительные. Вместе с Васей и Геной обходим каждый уголок огромного машинного зала. Кое-что им неясно, да и я только начал осваивать основные системы. Благо, они построены согласно установившимся стандартам и не удивляют ненужной оригинальностью. Замечаем несколько мелких протечек, но они не смертельны и пройдут, когда всё прогреется. Отпускаю всех отдыхать. Через час мистер Ник приглашает подняться на мостик. Как всегда, там темно и по-праздничному уютно. Алексей Иванович, изредка подсвечивая, настраивает гирокомпас. Даже он работает! Прекрасное судно! Впереди по курсу виднеется кормовой огонь «Европы». Она выводит нас из фиорда. Володя повторяет рулём каждый её маневр, докладывает каждую серию сигнальных вспышек. Мы решили раз и навсегда использовать радиосвязь и радар в районе Ковчега только в крайних случаях. Побаиваемся, что ещё остались приборы и специалисты, умеющие нас вычислить. Невзирая на все старания «военкома» Шепарда и наличие оружия, наша колония пока слишком беззащитна. Обживёмся, окрепнем – сами будем искать встречи. Качнуло корпус, и пошла наша моряцкая жизнь привычно по древним, как сам океан, волнам.

- В добрый час, кэптэн. Я счастлив поздравить вас с первым выходом в новой должности.

- Спасибо, чиф. Как машина?

- Я приятно удивлён её хорошим состоянием. Механическая установка – без замечаний. У шефа есть претензии к изоляции генераторов и проводки, но это вызвано длительным простоем. Со временем наладим. Как системы управления?

- Претензий не имею, но шеф и здесь ворчит на изоляцию. Полагаю, он просто старый ворчун.

- Постарше некоторых, которым сейчас параллельно, а потом плачут: дядя, выгорело.

Пьём вечерний кофе. Володя, переключив на автопилот, присоединяется. «Европа» лежит на генеральном курсе, для безопасности оторвалась чуть вперёд и маячит нам неярким кормовым огнём. У нас уже целая флотилия. «Феликс», конечно, уже не боец со штормами, но у причала он послужит ещё долго.

Выжать из «Шельде» больше восемнадцати узлов не удаётся. И на том спасибо. Ребята освоились, навели порядок в помещениях. Словно и не было катастрофы. Нормальная работа на нормальном грузовом судне. Правда, смущают пулемёты на крыльях мостика да пистолеты на ремнях экипажа. Английский канал прошли без проблем, подходим к Гибралтару. «Европа» врывается в пролив за час до нашего подхода. Надо установить контроль над обстановкой и «нарисоваться» перед желающими поохотиться. Они её характер знают. Красноречиво барражирует вокруг «Шельде» во время прохода памятных для экипажа «Бегуна» мест. Я не сторонник такого поведения. Надо быть скромнее. Мы и так примелькались в проливе. Вдруг завтра сюда явится кое-кто круче «Европы» и покажет не только ей, но и нам настоящую мать Кузьмы. Не надо забывать про недавнюю битву при Мармаре. В тот раз везение было на нашей стороне. А если бы это был не лёгкий фрегат, а тяжёлый крейсер? Не накаркать бы.

Дальше была битва при Триполи. За сутки до подхода остававшаяся там группа дала кодированный сигнал, что появились посторонние. «Европа» рванула вперёд, и успела. В скалах шла перестрелка. В эфире звучала арабская речь. Из неё Семён Ворона понял, что десять боевиков прижали нашу группу к скале и пытаются взять живьём. С небольшого судна на рейде пытались руководить боем, но безуспешно. Короче, собачья свалка, как говорят лётчики. Атака была внезапной и стремительной, «Европа» палила со всех стволов. Неизвестное судно потопили с ходу. Выживших не было, и наши устремились к месту высадки, снаряжая десант. Корректируя огонь «Европы» по радио, Ваня Грозовой нанёс противнику такой урон, что и без помощи мог развивать успех. В горах наши ребята ударили с двух сторон. Они выполнили просьбу капитана, и взяли в плен одного бойца противника. Правда, он очень не хотел сдаваться и палил во все стороны. Пришлось бить из автомата по ногам. Это в кино красиво. В жизни ноги молодого араба просто перестали существовать. Плачущая Мари наложила жгуты, попыталась привести пленного в сознание. Не получилось.

- Я теряю его, я не умею делать такие операции, я боюсь! – у девушки началась истерика, и Ева с Джейн увели её. Миссис Джейн вскоре вернулась с медицинской сумкой и остановила кровь раненому. Потом кольнула его шприц-тюбиком, и парень открыл глаза.

Семёна Исаевича уже привели с судна к месту событий. Он единственный на борту знал арабский язык. Беседа их сначала не ладилась, но вскоре завхоз сумел понизить её накал, и разговор стал содержательным. Через короткое время стало известно, какой корабль потопила «Европа». Это был один из скоростных катеров контрабандистов. Ему удалось пережить волну в открытом море, но повреждения были очень велики, погибла большая часть экипажа. Капитан и его люди долго ремонтировали судно, затем скитались по всем известным им местам в поисках припасов. Кормились и заправлялись случайными находками в море и на бывших складах. В большинстве эти базы были разрушены, но даже того, что не уничтожила стихия, им хватало на жизнь. Сюда они прибыли в надежде разыскать уцелевший склад. Для их небольшой шайки его хватило бы на всю жизнь. Посланные на разведку люди попытались проникнуть в известный грот, и были встречены огнём. Капитан выслал поддержку. А тут «Европа» подоспела.

Жалко было молодого парня. Он пережил не меньше, чем досталось нам всем. При других обстоятельствах, мог бы стать членом нашей команды. А сейчас он угасал. Разговор его становился всё тише, тон – всё менее враждебным. Семён Исаевич обнажил голову:

- Он просил похоронить его по их обычаю.

Ребята отдали погибшему последние почести, помогли завхозу совершить необходимые ритуалы. Передрались из-за куска хлеба. Господи, до чего мы дожили! А разве есть другие причины у любой драки, конфликта или войны? Это книжные герои вызывают на дуэль за плохое слово, за косой взгляд или просто потому, что хочется подраться. Бывает, но редко. Чаще же – из-за каких-то ценностей. Люди никак не могут взять в толк, что объединившись, сотрудничая и делясь – не одному из них, а всем - можно стать и сытыми, и одетыми, и согретыми. Воюя же, каждый рискует не только всё потерять, включая собственную жизнь. Он обрекает своих самых любимых и близких людей на ужас и страдания. Именно за это нет прощения тем, кто объявляет войны.

Провести двухсотметровое судно без буксира в порт тяжело, но можно. Но если причал разрушен, нет швартовных кнехтов – дело будет сложным. Если разобраться, последние полгода нам попадались только сложные задачки. Нравится тебе или нет – выкручивайся, или пропадёшь не только ты, но и твои товарищи.

Капитан «Европы» не гордый. Вчера его судно топило корабли противника, а сегодня тянет толстый конец, словно копчёный ливерпульский буксир. С традиционными матюгами и подначками, экипаж «Шельде» делает вид, что пришвартовался. Самое главное, что стрелы наших четырёх грузовых кранов достают береговой черты, за которой уже дожидается гружёный транспорт. И пошли мародёрские будни! Мы с Максом родственные души. Оба знаем это давно, только свои пиратские инстинкты до поры скрывали. Теперь грабёж принял благопристойный вид. Подземное хранилище вычищается планомерно, под веничек. Вместительные трюма балкера принимают даже стеллажи и автопогрузчики. «Европа» под командованием Джейн охраняет подходы с моря. Володя Грозовой с тремя бойцами заняли посты в скалах. Семён Исаевич ведёт меня и Макса к следующему тайнику, всего в трёх километрах от первого.

- Семён Исаевич, здесь хранились стратегические запасы всего арабского мира?

- Эх, молодёжь. Что вы знаете о стратегических запасах? Вот это - детские игрушки по сравнению с запасом любой страны. Там такие средства, которых, боюсь, ни одна будущая держава создать уже не сможет. Нет теперь ни таких ресурсов, ни таких людей.

Его глаза где-то в прошлом видят тех людей, и он тяжело вздыхает.

- Здесь был крутой склон, покрытый зарослями. В них была такая же дверь, как там.

Цунами поиздевалось над склоном, как хотело. Но я видел в первом бункере не только тракторный прицеп. Там был полный набор навесных приспособлений. Я уже давно знаю, что среди пассажиров «Феликса» было два друга-бульдозериста, Джон и Джек из Манчестера. Оба в призовой команде «Шельде». Вскоре трактор уже разгребает место предполагаемого входа. Пока ребята ищут ворота, встречаем прибывшего на джипе мистера Шепарда с взрывчаткой.

- Мистер Ник, меня посетила мысль, что только арабские контрабандисты сумели построить такие прочные убежища. Даже военные базы не сумели устоять в катастрофе.

- Их не бомбили. Бристоль – редкое исключение, у нас была очень хорошая противоракетная оборона. Но Бристоль накрыла океанская волна, вы же знаете, здесь она была слабее. К слову, ни эти склады, ни база в Бристоле – не убежища. Если говорить строго, ни это, ни другое не представляет собой специального комплекса для спасения людей. Те, кто имел такие комплексы и успел в них укрыться, могут просидеть в них многие годы. Это комфортно, но хуже, чем в подводной лодке. Ты никому не нужен, а без этого жизнь теряет смысл. Выходишь – а вокруг одни тараканы, мы уже говорили с вами о таком варианте.

Господин Ворона и на этот раз не ошибся. К вечеру мы успели обследовать и второй склад. Он оказался ещё богаче первого. Самое главное его достоинство заключалось в более хозяйственном характере. Строительные машины и материалы, всевозможные бытовые приборы и приспособления, горы инструментов. Этим можно было обеспечить не только Ливан!

- Они и обеспечивали. В магазинах цены были в два раза выше, и умный человек знал, где дешевле купить нужную вещь.

Через две недели мы загрузили на борт столько добра, что хотелось поправить нашего завхоза: на десятки тысяч людей, на десятки лет. Даже моя алчная натура была пресыщена. Плохо, когда человеку становится не о чём мечтать. На карту условными знаками были нанесены координаты ещё двух подземелий, известных Вороне. Оставим потомкам. Больше не унести. И «Шельде» аккуратно вывели на свободную воду.

Мы подходили к самой северной точке нашего маршрута в Средиземном море. Позади ещё виднелся островок Пантеллерия, на одиннадцати часах темнела полоса мыса Бон. Десять утра, пьём кофе с капитаном на мостике. Володя отдыхает после ночной вахты, команда тоже на перекуре.

- Боевая тревога! Мелкие цели на корме, два корабля выдвигаются из-за мыса! – Голос Макса в динамиках.

Через две минуты посты докладывают о готовности. У нас два тяжёлых пулемёта на крыльях мостика, два ручных пулемёта плюс личное стрелковое оружие. К сожалению, мне приходится бежать в машинное отделение. Василий и Гена уже на месте.

- Чиф, слушайте приказ кэптэна Макса. «Европа» ушла вперёд, будет вступать в бой с кораблями противника. Нам приказано принять правее и постараться держать их на корме, не отвлекать от боя. Мелкие цели противника явно преследуют нас, мы – главная цель. У нас более сорока стволов, мы не имеем права дать шансы семи моторкам.

Куш, который лежит в трюмах «Шельде», я не отдам никому. Лучше кингстоны открою, но нажитое честным благородным трудом – не отдам!

- Вася, Гена, вы слышали. Сейчас каждый выстрел будет на вес золота. Хватайте автоматы – и на швартовую палубу. Нарушим боевое расписание. Если будет трудно – я дам два гудка машинной сигнализации. С Богом! Алексей Иванович, я знаю, вы справитесь, если придётся брать ручное управление. Прошу вас к пульту.

Ребята рванули наверх, электромеханик в центральный пост. Вскоре сквозь гул машины донеслись автоматные очереди и гоготание пулемётов. Я метался по машинному отделению, успевая контролировать параметры перегруженной установки, переключать на резерв повреждённые системы и механизмы, следить за дистанционными указателями уровней в топливных и балластных танках во избежание потери плавучести или, того хуже, остойчивости судна. Трудновато. Справлюсь, это моя работа! Зато лишними два ствола на палубе не будут! Услышал приглушенные расстоянием удары бомбомёта «Европы». Там моя любимая и друзья, хоть бы пронесло! Кто же у прицела РБК, ведь Ник командует здесь, а Джейн осталась одна с сокращённой машинной командой! Хоть бы Ева не лезла под пули! Мучительное неведение. Зачем я подался в механики?

- Чиф, атака лодок отбита. «Европа» потопила корабль противника, отличилась миссис Солнцева. Другой корабль пытается выйти из боя, но мы продолжаем преследование. Как машина?

- Машина в боевом состоянии, кэп, имею только мелкие повреждения.

В ЦПУ вваливаются сверкающие глазами парни. Вроде целы?

- Команда невредима, готовы продолжать сражение!

- Конец связи.

- Орлы, рассказывайте!

- Ильич, вокруг моторок кипело море! Они не ожидали такого отпора! Но от волнения все мы  мазали безбожно. Тогда кэптэн Ник вышел на крыло мостика и сам встал к пулемёту. Минутку он настраивался, потом дал несколько очередей. От них только брызги полетели! Последняя лодка развернулась и пыталась удрать, но от нашего кэпа не уйдёшь!

- Все живы?

- Пару ребят зацепило, но не очень. Маруся справится. Она тоже палила! Глаза закрыла и строчит в небо, как в копеечку! Что у нас?

- Пробита в нескольких местах проводка первой рулевой машины, шеф уже побежал. Гена, ты к нему в помощь. А мы, Вася, делаем третий дизель-генератор. Попало прямо в пульт управления, работы будет много. Там ещё несколько повреждённых труб, но я перекрыл, потерпит.

Мы подошли к «Европе» через два часа. К тому времени и второй вражеский корабль уже начинал тонуть. Дождавшись, когда его покинули несколько моряков, Ева дала из пушки прощальный залп. Теперь её личный тоннаж даже превысил снайперские достижения мистера Ника. Но тот не ревновал. Я впервые видел, каким симпатичным и цветущим от радости может быть его лицо.

- Фэд, дружище! Вот это рука! Я же вам говорил! Она чувствует железку лучше, чем вы. Жаль, что миссис Ева сейчас не на моём борту, я заставил бы вас поревновать! Что за женщина, что за чудо!

Он не желал слышать, что всему тому, что совершила моя супруга, он сам её научил. Впрочем, успехам учеников мы всегда радуемся больше, чем собственным. Значит, оставил след, не зря прожил свою жизнь.

Эскадра двигалась на Брест. В экипаже «Шельде» не было  людей, кроме командированных с «Европы», могущих определить местоположение нашего тайника. Мы по-прежнему стремились сохранить этот секрет. Кто знает, какими методами его могут раскрыть потенциальные противники, имя которым – весь свет. Слишком лакомый кусочек. Лидер вырвался вперёд и подготовил бункер. Когда балкер, лавируя в заминированной бухте, бросил якорь поближе к тоннелю, мало кому пришли бы в голову мысли о секретности. Началась выгрузка. Не было смысла тащить все трофеи в Ковчег. Там не было ни помещений для их хранения, ни уверенности в безопасности. У нас были не просто средства для комфортного выживания. Это был ценный товар для обмена. Лето заканчивалось, и овёс был единственным коммерческим урожаем, собранным и сбережённым в трюме «Феликса». Плоды других растений могли использоваться только для посадочного материала на ближайшие годы. Животноводство едва зарождалось трудами Саида и месье Жака. Исключение было сделано лишь для детей. Они должны хоть иногда получать живые витамины. Продовольствия на «Феликсе» пока хватало. Мы везли много консервов, печенья, конфет, горы сахара, соли, муки и компотов. Копчения и соленья хранились в объёмистых продовольственных камерах балкера. Голодной смертью никто не умрёт, даже если мы поставим на прикол нашу флотилию на три года. Однако все понимали, что коммуна будет пополняться детьми. На консервах из них ничего хорошего не вырастет. Свежие продукты нужны всем, и уже строились планы, где и с кем пытаться установить добросовестные торговые отношения.

С мощными кранами «Шельде» и прекрасно оборудованным причалом подземелья, выгрузка прошла быстро. На борту осталось лишь необходимое на первое время количество товаров и вся техника. Семейство Ворона пожелало остаться в бункере:

- Мы сделаем инвентаризацию. Без этого вы не сможете вести учёт и контроль за расходованием таких больших ценностей. Могут быть злоупотребления. На это дело надо много времени, и мы бы не отказались от помощи пары толковых людей. На острове мы будем шататься без дела и скучать. Здесь есть комфортные помещения, кухня, горячая вода. Что мы забыли в ваших дачных домиках?

- Семён Исаевич, но вы не сможете выйти и подышать воздухом. Бункер имеет только эту огромную дверь-скалу. Слишком рискованно открывать её каждый день.

- Здесь есть установки для искусственного загара и озонаторы воздуха, даже тренажёрный зал. Мы с Валечкой уже так надышались морским воздухом, что слышать не можем его пороховой привкус. Продуктов нам хватит на тысячу лет. Любимой работы тоже. Если будет с кем вечером выпить рюмочку и перекинуться в подкидного – в такое страшное время мечтать о большем просто грешно.

Их силы были подорваны, души изранены гибелью исторической родины. Им нужно время и покой, любимая работа и общение с простыми людьми. Мы же рвались в бой.

Когда «Шельде» взяла курс на Ковчег, запертыми в подземелье остались вдобавок повариха Маруся Цыганенко и её муж, пожарный матрос Василий. Они тоже были не первой молодости. На Украине у них остались дети, Маша была в депрессии. Петя установил несколько скрытых наружных видеокамер и соответствующую аппаратуру для кругового наблюдения из бункера. Отдельно была устроена мощная телескопическая система наблюдения за морем. Теперь мы будем знать обо всех, кто появится на горизонте. Петя изгалялся от души, электроники было сколько угодно. Недавно Максим с кувалдой в руках угрожал разбить не только её, но и Петрушину голову: на мостике «Европы» стало невозможно пройти. Были оговорены условия радиообмена с нашим новым постом предупреждения. Так случайно обнаруженный тайный склад стал не только обитаемым, но и охраняемым. Мы обещали чаще навещать их, чтобы они могли видеть Солнце. Я бы так не смог.

Градостроение

Молодёжная стройка 21-го века. Это вам не БАМ какой-нибудь, это ДЛЯ СЕБЯ. Но на горизонте - подводная лодка. Что ищет чёрный убийца из глубин океана? Боевая тревога! Несладок хлеб морских скитальцев.

2013, август, 13. Ковчег.

Бухта Ковчег напоминала лагуну с извилистым каменистым входом в южной части. На окружающих его скалах уже ощетинились пушками и пулемётами замаскированные, вмурованные в скалу бетонные укрепления. Среди пассажиров «Феликса» были военные строители, они дело знали. Подходы были заминированы. Противоположный от входа склон, по которому мы совсем недавно карабкались, скользя в грязи, было не узнать. Он зеленел травкой и саженцами деревьев, выглядел диким. Высокий бруствер из камней, собранных при очистке сельхозугодий, скрывал раскинувшиеся на плато владения Ковчега. Дальше виднелась неприступная каменная вершина, прикрывающая нас с севера. Под маскировочной сетью из плато грозно посматривали орудия. Они могли вступить в сговор с коллегами на входе, и непрошеным гостям можно было посочувствовать. Белый «Феликс» демаскировал всё это, и за время нашего отсутствия капитан Ганс силами оставшегося экипажа перекрасил его в серо-буро-малиновое чудовище. Не от извращённого понятия о военном камуфляже, а лишь оставшейся в кладовых краской разных цветов. У мистера Ника глаза полезли на лоб:

- Если бы я увидел этого монстра в перископ, то лёг бы на грунт и тихонечко ждал, пока лязг его машин не пропадёт вдали.

Мы только что бросили якорь посреди бухты. «Европа» застыла рядом. Мы пришли с триумфом и ожидали соответствующей встречи. Экипажи толпились на палубах, а на крепостной стене ликовала праздничная нарядная публика. «Феликс», как ёлочка, увешан сигнальными флагами.

- Гражданские караси. Флаги – абракадабра. Даже на «Европе» экипаж выглядит шайкой босяков. Ладно, кэптэн Макс. Не обучен. Но миссис Гарбуз должна помнить, как построить личный состав для прибытия в родную базу! - Выряженный в китель, украшенный солидным иконостасом честно заслуженных наград, в белом воротнике и при кортике, мой друг смотрелся прямым упрёком нашей пиратской банде. Но тон его расходился с довольной улыбкой и радостью в глазах.

- Три, два, один, огонь! – он спрятал в кармашек часы с золотой цепочкой. Грянул такой залп со всех стволов, собранных в этой бухте, что зашатались скалы! Этот салют мы планировали заранее. В небо взметнулись ракеты фейерверка и туча трассеров. Затем прогремело такое «Ура!», что камни посыпались в бухту. Мы прибыли домой.

После королевского ужина в ресторане «Феликса», торжественных речей, тостов и прочих мероприятий, от которых завтра будет болеть голова, мы остаёмся наедине с моей любимой. За весь поход нам удалось лишь пару раз побыть вдвоём.

- Теперь я поняла, что значит быть морячкой.

- А я понял, каково быть женатым на морячке, - каламбур удался, и мы, счастливо смеясь, обнялись.

На второй день Юрген Ив показывал город, который он строил. Что это будет именно  город, у него не было ни малейших сомнений. Плато Ковчег очертаниями почти повторяло атолл одноименной бухты. Это была скорее долина, с трёх сторон окружённая неприступными вершинами и со склоном в южной части, спускающимся в бухту. Город строился за крепостной стеной на этом склоне, выглядевшей с моря обычным скалистым  образованием. В глубине долины раскинулись поля, вокруг – холмы, покрытые лесом или травой. Юрген показал нам распечатку плана будущего города. Оказывается, он с коллегами-строителями уже произвёл картографирование местности, вся информация была обработана на компьютере.

- Как вам удаётся успевать делать столько дел одновременно?

- У нас подобралась сильная команда молодых инженеров, архитекторов, строителей и дизайнеров. Мы создали компьютерную сеть, к которой подключены все машины, имеющиеся в наличии, а это без малого две сотни, почти по штуке на каждого. Ведь до катастрофы очень редко молодой человек отправлялся в путь без ноутбука. Мы открываем новый проект. На сервере появляется соответствующий форум для его обсуждения. Специальный сетевой ресурс позволяет каждому гражданину Ковчега добавлять свои предложения и изменения в любые расчёты, чертежи или планы. После онлайн-голосования полезные изменения вносятся в рабочую документацию. Всё происходит быстро, не выходя из дома. И никто потом не скажет: вот если бы меня послушали…

- Да у вас тут Силиконовая долина!

- Долина Ковчега. Мы работаем не для дяди Сэма. Мы работаем для себя и своих детей. Это совсем иной уровень ответственности и энтузиазма. Вы посмотрите, с каким воодушевлением трудятся люди!

- Макс, а не построить ли нам тут коммунизм?

- Не до шуток, Фэд. Коммуна – это самый удобный способ выжить. Заглядывать так далеко в наше светлое будущее я бы поостерёгся. Юрген, мы привезли несколько тысяч тонн строительных и отделочных материалов. Много техники. Надо организовать выгрузку и доставку на стройплощадки. Вы тут главный, вам и карты в руки. Мы обеспечим работы со стороны флота. Мистер Шепард рекомендует заложить в проект всего строительства одну дополнительную идею: полная маскировка не только со стороны моря и суши, но и с неба. Вооружённая защита должна предусматривать и зенитный вариант. Кто знает, с какой стороны следует ожидать неприятностей?

- Сегодня же это предложение поступит в производство. Спасибо, господа, за такие щедрые подарки нашему сообществу. К зиме мы сможем всех переселить с «Феликса» на берег.

- Мы тоже члены этого сообщества. И собираемся растить своих детей именно здесь. Не стоит благодарности.

- В каждом домике предусмотрено печное отопление. Дров хватает, но, сами понимаете, многие привыкли к другому уровню комфорта.

Я уже думал об этом. Строить котельную? Снять паровой котёл со старушки «Мари Роуз» было пусть трудным, но посильным делом. Но с топливом для него будут проблемы. Нефтепромыслы заработают нескоро, искать уцелевшие склады или танкеры с грузом – значит, положиться на удачу. Наилучший выход – обогрев электрической энергией. Мощности маловато. С ростом количества заселённых домиков, становится заметным рост расхода топлива на электростанции «Феликса», дающей электричество на жильё. «Европе» уже приходилось делиться с лайнером дефицитным горючим. Решили собрать инженерно-технический состав, всех желающих на конференцию, посвящённую решению энергетических проблем. Меня попросили выступить первым.

- Друзья, исходя из создавшейся ситуации, рассчитывать на сторонних поставщиков нефти, газа и электричества нам не приходится. Надеяться на случайно обнаруженные залежи энергоносителей – чревато. Да, мы имеем некоторый запас. Но он нужен для нашего флота, который кормит и одевает, а самое главное – может нас защитить. Рано или поздно, ему тоже придётся вспоминать, как ставить паруса. Мировая промышленность разрушена. Мы можем рассчитывать только на свои силы. Моё мнение – следует хорошенько подумать о восстанавливаемых источниках энергии. Сегодня у нас прекрасная материально-техническая база, много молодых светлых голов и знания. Солнечная энергия во всех её проявлениях – вот наш энергетический путь. Все вы помните мельницы ветровых электростанций. Их можно до сих пор встретить, некоторые даже сохранили лопасти. В общем-то, очень хорошее дело, кроме одного. Если мы поставим их на этом острове – можно забыть о безопасности. Это всё равно, что написать: приходите, у нас есть даже это. Мы пока недостаточно сильны.

Да, естественный отбор – это правильно. Но, видно, Провидение тоже приложило руку. Я давно не видел столько увлечённых, талантливых и образованных людей, собравшихся вместе. За время, проведённое здесь, они оттаяли от стресса катастрофы, закалились физическим трудом на свежем воздухе, сплотились. Но самое главное – у них появилась цель в жизни. У них были ресурсы для достижения этой цели. Желания и амбиций у молодёжи любого поколения всегда хватало с лихвой. Они поверили в себя. С такими людьми можно свернуть не только горы!

Было решено использовать энергию моря. Этой силушки изменившаяся в буйную сторону природа имела в избытке. Чем не могли похвастаться мы. Людей не хватало. Мы на судах имели сокращённые экипажи, спать три-четыре часа в сутки стало нормой на корабле, который в любой момент мог вступить в бой или шторм. Лишь волею случая пока обошлось без крупных боевых потерь или несчастных случаев с переутомлёнными людьми. Подобное происходило и на берегу. Людей бросали то на выгрузку судна, то на строительство укреплений, то на лесоповал. Не по глупости руководства, а лишь ввиду малой численности рабочих рук и множества задач, решить которые нужно было ещё вчера. Сделано было много, мы не боялись наступающей зимы. Чтобы реализовать проекты, требующие специальных знаний, материалов и технологий – для этого надо иметь надёжный материальный тыл и достаточное количество людей, обеспечивающих жизнедеятельность участников проекта. Надо искать. Собирать уцелевших одиночек, пытаться найти селения в горах, куда не докатилась волна. Впереди нас ждёт не одна экспедиция.

Мы с Евой и Сарой навестили Саида. Его семья поселилась в домике, построенном на отдалении, поближе к пастбищам. Месье Риккардо стал её полноценным членом, жил в отдельной комнатушке и вечерами музицировал на скрипке, которую умудрился сохранить во всех перипетиях. Он выглядел умиротворённым, даже посвежел – работа на воздухе пошла впрок.

- Мадам Ева, месье Фэд, деточка, присаживайтесь, отведайте нашего сыру.

- Заходи, друг, мы скучали по тебе, - с французским акцентом, но почти правильно выговаривал английские слова турецкий пастух. Общение с музыкантом пошло им на пользу.

- А где Зульфия, ваши сыновья?

- Они в городе. Мы и сами справляемся с маленьким хозяйством, а молодые учатся и работают на строительстве. Там не хватает людей, дети сами попросились. Навещают нас, - Марфа похорошела, поправилась. Она выглядела так, как и представляют хозяйку и мать в любой сельской местности мира – плотная, крепкая труженица, кормилица и защитница семьи. Мои глаза отдыхали на её довольном лице.

- Мы привезли подарки.

Достаю из багажника джипа богатый восточный халат для хозяйки, украшенный золотом кальян для Саида и большой чемодан. Месье Жак сразу понял, что там внутри, на его глазах блеснула счастливая слезинка:

-  Месье Фэд, я знал, что вы хороший человек, но теперь я всем буду говорить, что вы – человек высокой души.

Аккордеон нежно поёт в уютной комнате, наша беседа льётся непринуждённо, словно и не было позади горя, голода, стрельбы в горах и на море. В старости переселюсь сюда, помирюсь с Козлевичем… Сара притихла возле музыканта. Её мать преподавала в консерватории Осло. Надо будет навестить эти места, чтобы снять с души чувство невыполненного перед ребёнком долга.

- Месье Жак, вы не будете возражать, если наша девочка будет приходить к вам и брать уроки музыки?

- Ко мне уже ходят Николя и Елена. У мадемуазель Алины плохо заживает нога, но она говорила, что приведёт девочек, как только выздоровеет.

- Мы с тётей Зоей уже договорились, что она возьмёт и нас с Люси на следующей неделе.

Зоя – мать Елены. Она – программист, очень занятой человек. Это она организовала и обеспечивает работу нашего маленького интернета. Спасает только то, что компьютер стоит у неё дома, и она между делом может присматривать за дочерью. Нас прерывает телефонный звонок. Да, ребята успели сделать даже это!

- Тебя, - Саид протягивает трубку.

- Фэд, тревога. Возле фиорда крутится подводная лодка. Ждём на «Европе».

Прощаемся с друзьями, мчимся в город. И вот корабль, совершив обходной маневр, чтобы не выдать местоположения Ковчега, на самом малом крадётся в тени островов к чёрному корпусу, застывшему в проливе. Петя не обнаружил сигнала радара, в воде – тишина. Чего ищет здесь этот убийца? Мы на боевых постах. Мистер Ник держит врага на мушке смертоносного бомбомёта. Рано, ещё полмили.

- Неизвестное судно, координаты… Прошу на связь. Здесь дизельная подводная лодка норвежских ВМС «Пиранья».

- Акустик засёк, молодец, - комментирует Петя.

- Вольный морской охотник «Европа». Слушаю вас.

- У нас мирные намерения. Мы нуждаемся в помощи. Горючее на исходе, батареи разряжены. Много людей на борту, у нас заканчиваются продукты и вода. Готовы принять любые условия.

- Нам надо подумать, подождите несколько минут.

- Принято.

Вот так. Совещаемся. Ловушка? Сомнительно. Они давно могли всадить в нас торпеду. Попробуем?

- «Пиранья», мы высылаем бот. Пожалуйста, без глупостей, вы у нас на прицеле.

Моя десантная команда высаживается на борт субмарины. На верхней палубе нас встречает офицер и женщина в гражданской одежде.

- Капитан-лейтенант Морис Эдда, командир корабля, моя супруга Мишель.

- Главный инженер Солнцев. Какие у вас проблемы?

Скоро я сам буду рассказывать спасшимся морякам их истории. Субмарина вернулась из учебного похода в родной порт. Был какой-то праздник, на борт поднялись жёны с детьми. В этот момент получили сообщение из Атлантики о гигантском цунами. Штаб дал приказ: немедленно покинуть гавань, отойти подальше от берега и погрузиться на перископную глубину. Значит, не во всех штабах сидели отвыкшие от болтанки крысы!

- Мы поняли, что последствия будут серьёзными. Семьи остались с нами. Волну пережили без особых потерь. Но база перестала существовать. После цунами на неё обрушились две баллистические ракеты. Мы исследовали все фиорды Норвегии, но лишь в некоторых местах встречали людей, которые сами нуждались в помощи. К нам прибилось шесть человек. В районе крупных городов – радиационное заражение. Осло превращён в пепелище. (Бедная Сара!). Нашли выброшенный на скалы корабль, с него брали горючее. Припасы искали в разрушенных городах, перебивались, как могли, ловили рыбу. Вчера услышали мощный залп в этом районе, на остатках топлива пришли и стали ждать. О дальнейших планах боимся думать. Что делать с женщинами и детьми, они уже изнемогают в нашей тесноте.

Я связался с Максом, совещались по-русски. Незачем знать подводникам все подробности.

- Командир. Мы – представители международной колонии людей, спасшихся в катастрофе. Имеем неплохую материальную базу, обживаем принявшую нас землю. В нашем составе двое ваших коллег с британского подводного ракетоносца. Они стали нам хорошими товарищами. У нас никто не приказывает и никто не ждёт приказов. Мы делаем всё, что в наших силах. Для того, чтобы наши дети имели будущее. Чтобы нам не было стыдно глядеть в глаза их матерям. Если вы согласны на такие условия, мы с радостью примем вас, нам нужны рабочие руки. Если же вы предпочитаете оставаться верными присяге тому государству, которое прекратило существование – мы дадим вам немного припасов, и в добрый путь. В таком случае забудьте сюда дорогу: времена тяжёлые, в следующий раз мы можем применить оружие. Ваш корабль стоит на минном поле, оператор держит руку на кнопке. Посоветуйтесь с товарищами и семьями. Лёгкой жизни не будет, но от голода и холода этой зимой мы не умрём. У вас один час.

- У нас было полгода страданий. Мы не смели мечтать о таком. Я говорю это от имени всего экипажа, чиф.

Женщина плачет. Сколько слёз мне ещё предстоит!

- Мишель, всё будет хорошо. Худшее – позади. Добро пожаловать на Ковчег.

Беда и люди

У всех получается по-разному, даже борщ две хозяйки сварят каждая по-своему. В деле выживания всё обостряется до крайней степени. Победит сильный духом, закалённый и изворотливый. Тот, кто жаждет победы и уповает лишь на себя. И судить будет - победивший. Побеждённому - горечь.

2013, сентябрь, 22. Ковчег.

Их оказалось шестьдесят четыре человека. Тридцать двое – экипаж. Четверо назвались водолазами, их подобрали на большом острове с вершиной, покорить которую для экстремалов Европы считалось честью. Покорили. Скатились вниз, потеряв троих. Два месяца жили рыбалкой, пока не появилась «Пиранья». Двое – рыбачили на катере. Когда судёнышко взлетело, как вертолёт, на сопку – сказали себе: нас так просто не возьмёшь. И начали спуск. Ели тухлую рыбу, но дошли до воды. Тоже жили рыбалкой. Как я ненавижу скумбрию, ведь я родился на свет инженером – сказал один. Второй тоже пресытился рыбкой. Специалист по прочности летательных аппаратов. А что, и самолёт построим! Налегают на консервированные салаты. Девятнадцать женщин и девять детей – семьи подводников. Сидели, как селёдка в бочке, вот уж кто настрадался! Они восхищены каютами «Феликса», горячей водой, свежим бельём, шикарными платьями. Худые, измученные. Малыши бегают в просторном ресторане, их матери волнуются: не заблудились бы дети в лабиринте коридоров. Девушки из пассажирской службы корабля утирают слёзы: мы проследим, не волнуйтесь, мэм. Они сегодня махали топорами и на хрупких плечах таскали брёвна. Но сейчас надо дать уют и покой измученным людям. Женщины и дети ушли спать. У офицеров подлодки красные глаза, но службу надо нести.

- Что мы должны делать?

- Два дня отдыха. Мои люди тоже устали. Планов много. Будем решать на свежую голову. Отбой.

Макс тяжело поднимается со стула. В свете люстры я вижу его волосы. Как я не заметил, когда он стал седым. Встречаю взгляд Мари: на себя взгляни.

Пытаюсь шутить:

- Седина украшает мужчину.

- Идём отдыхать, мужчина ты мой милый, - Ева берёт меня за руку.

- Лодку надо гнать в Брест. Нужен ремонт. С вашего позволения, Макс, я обеспечу поход, - мистер Ник тоже уставший, мешки под глазами.

В Брест отправлялась большая команда. Мистер Шепард получил приказ провести «Пиранью» в подземную базу так, чтобы экипаж не узнал её точного места расположения. Морис Эдда согласился, что мы не можем доверить такую тайну малознакомым людям. Его экипаж не станет подниматься на верхний ходовой мостик, пока мистер Ник будет управлять кораблём. Затем вход в базу будет закрыт, для ремонта и проживания экипажа там созданы идеальные условия. Миссис Джейн вызвалась помочь в организации технических работ. Капитан-лейтенант недоверчиво взглянул на неё.

- Командир, вы пока мало знаете эту леди, но чтобы потом даже не просили меня. Не отпущу, даже если сама потребует - я был категоричен. Пухлые щёчки Джейн зардели от удовольствия. Комплимент, тем более заслуженный, приятно услышать любой даме. Красивая женщина. У Петрухи со вкусом порядок.

В отсеки субмарины спустились ещё двенадцать человек. Это были молодые люди, инженеры-энтузиасты, которые решили построить электростанцию, работающую на энергии морских волн и приливов. Проект оригинального устройства уже разработан их коллективным методом, папка с чертежами была увесистой. Времени на раскачивание не было, и проектированием молодёжь занималась по ночам, после работ на строительстве. Я тоже приложил руку, несколько моих рекомендаций молодые конструкторы приняли без единого замечания. Опыт не пропьёшь! Подземный завод ожидала серьёзная нагрузка. Оставался открытым вопрос, где взять мощный электрический кабель, который будет транспортировать энергию с острова, находящегося на входе в фиорд и принимающего на себя удары волн открытого моря. А это без малого двадцать миль. Но и на этот счёт была идея. Норвежские водолазы, горе-альпинисты, работали раньше на ветряных электростанциях, целые поля которых стояли у побережья Шотландии. Они знали, где искать. Водолазного снаряжения было достаточно, они заняли один из салонов «Феликса» и доводили свою технику до нужной кондиции.

На «Пиранье» снова стало тесно, но никто не роптал. Ознакомившись с Ковчегом, подводники не находили слов, чтобы выразить своё восхищение. Их семьи были устроены с таким комфортом, о котором сегодня мало кто мог мечтать на этой планете. Мишель Эдда и её товарки включились в общую работу. Сегодня я встретил их одетыми в рабочие комбинезоны у кабинета Юргена Ива. Их дети, как и все другие, были оставлены на попечение Алины, профессиональной воспитательницы. Они не только развлекались. Им тоже приходилось выполнять нетяжёлые, посильные работы. Никто у нас не был иждивенцем. Как учили классики марксизма, от каждого – по способностям. Таковы были суровые реалии.

«Европа» поделилась с субмариной топливом. Торжественно подняли зелёный флаг, и лодка в позиционном положении покинула ставшую родной базу. На выходе из фиорда она ушла под перископ. Скрытность – главная черта подводников. Она не будет лишней. А мы уходим в новый поход. Командир субмарины оставил координаты повстречавшихся одиночек и небольших групп людей, остававшихся выживать на опустошённых островах и побережье. Подводники просто не в силах были им помочь, но обещали вернуться при первой благоприятной возможности. На этот случай им были оставлены сигнальные ракеты.

Мы были уже сутки в пути, когда Петя принял шифрограмму с Бреста. Он организовал дальнюю радиосвязь по принципу сжатого сигнала. Текст радиограммы записывался на специальный магнитофон, шифрующий послание. Затем скорость ленты изменялась до такой степени, что запись длилась лишь долю секунды. После этого краткий сигнал уходил в эфир. Засечь такую радиостанцию очень сложно. Петя расшифровал полученный сигнал:

- Здравствуйте, Максим Николаевич, - услышали мы голос Семёна Исаевича. – Мы все живы и здоровы, чего и вам желаем. Работаем потихоньку, всё шло хорошо до сегодняшнего дня. В десять тридцать мы заметили на экранах наблюдения, что в бухту входит большая подводная лодка. Едва она стала приближаться, раздалось несколько мощных взрывов, мы даже здесь их услыхали. Корабль стал тонуть, его разорвало на части. Но нескольким морякам удалось спастись, они вплавь добрались до берега. Один не дотянул, бедолага. Мы наблюдаем за ними, они ранены и нуждаются в помощи, но мы боимся выйти. Жалко людей. Что нам делать? Ждём вашего решения.

- Петя, готовь запись.

- Готово. Микрофон, командир.

- Здравствуйте, Семён Исаевич. Через сутки полагаем прибытие к вам другой, нашей подводной лодки. Не пугайтесь, её приведёт мистер Шепард. Он получит указания относительно терпящих бедствие подводников. Им следует помочь. Но вам лучше не ввязываться в это дело, они могут быть опасными. Наши моряки сами решат этот вопрос. Привет от нас всех вашему коллективу. Скучать вы не будете, с вами будет много людей, им предстоит хорошо потрудиться на нашем заводе.

- Мистер Шепард, добрый день. В Бресте на наших минах подорвалась и затонула неизвестная субмарина. Спаслись несколько человек, они бедствуют на берегу. Прошу вас со всеми предосторожностями оказать помощь и выяснить их настроения. Если они не будут возражать, а именно на это я надеюсь, примите их в наши ряды. Будьте внимательны, чтобы они не натворили беды. До связи.

- Отправлено, получил подтверждение о приёме!

- Благодарю.

- Служу ридному Ковчегу!

- Я тебе наслужу. Китайское замечание.

- Есть китайское замечание. Но я ведь действительно служу.

- Допрыгаешься, Петруччо, наплачешься с битой попкой.

- Наплачусь, Ильич. Что у меня за язык? Джейн уже воспитывала, воспитывала, а толку – никакого. Тебя, Питер, говорит, могила исправит. И за что она меня любит?

Не исправит, подумал я. Ты и на том свете балаболом останешься. Будешь святому Петру голову морочить. Любить тебя есть за что, и мы любим, иначе давно бы выпороли, честное слово.  Но не стал говорить вслух.

К вечеру прибыли на место предполагаемого лагеря группы спасшихся рыбаков. Их баркас утонул, но кое-какие снасти удалось отыскать, и они занимались знакомым делом. Жили тоже в основном пойманным уловом. В фиордах по-прежнему в изобилии водилась рыба, невзирая на мутные потоки с гор, нарушившие чистую голубизну прекрасных ранее заливов. Ракета устремилась ввысь. Над соседним мысом вскоре вспыхнули три красных огня. Есть контакт. Навстречу выплывает странное сооружение: то ли плот, то ли лодка. На борту восьмеро. Бородатые, в лохмотьях – ну прямо викинги. Предки были бы довольны их бодростью и уверенностью в себе. Держатся достойно. Да, с удовольствием, хотя нам и тут неплохо. Хижину срубили, рыбы накоптили – перезимуем! Ещё и уток настреляли на соседнем озере. Из чего? Из луков! Жить захочешь – быстро научишься. Настоящие мужики. До темноты перевозили их запасы на борт. Пригодятся, у нас теперь много едоков.

Переночевали на якоре. Ребята отмылись, побрились, получили одежду. Как они кушали – приятно посмотреть. Тот день на борту вообще-то был рыбный, но мудрый Виктор Иванович поостерёгся наживать себе врагов-викингов и приготовил им борщик с кашей.  Если верить старой примете, работники будут хорошие. Да они это и так доказали. Сразу к делу: боцман, а у вас сети есть? Да как же без сетей? А нить? Есть? Отлично. И с утра на палубе открылась артель по изготовлению рыбацких принадлежностей. Теперь Ковчег от голоду точно не пропадёт! Правильно сказано: рыбак – дважды моряк.

- Кэптэн Соломонов, сэр. Подобрали семерых французских моряков. Ранены, миссис Джейн с миссис Марией оказали помощь. В рабочем состоянии, раны не опасны. Рядовой состав турбинного отсека. Корабль пиратствовал, переживают. Я им пригрозил международным трибуналом, Богом клянутся, что не участвовали. Мародёрствовали, но мы и сами не святые. Приняли присягу, готовы служить. Голодные. Куда им деваться? Присматриваем, пристроили к делу. На мой взгляд, нормальные ребята. Гражданские инженеры приступили к работе, до ночи что-то варят, сверлят, крутят гайки. «Пиранья» в процессе, мистер Эдда все вопросы решает только с миссис Нико…, простите, Гарбуз. Всё идёт по плану, который она составила. Мистер Ворона потребовал двух крепких парней. Они тут разложили всё по полочкам, в компьютере – полный отчёт. Только осталось развезти несколько сотен тонн снабжения. Оружия достаточно. Будем готовы – дадим знать. Конец связи.

Приятно услышать добрую весть. Мой друг даже привёл к присяге испуганных, растерянных моряков. Вот уж служака. Но спас семерых. Семь человеческих судеб. Это ему зачтётся, даже Петруха не заболтает апостола. Что, дорогой, пойдём к попам? Доплавался.

Движемся дальше. На той возвышенности чудом спаслась молодая семья с сыном-подростком. Они выехали покататься на лыжах высоко в горы. Их хорошенько выкупало, но они находились выше смертоносной мощи волны. Чуть не погибли с голоду, кушали молодые побеги деревьев. Затем спустились в разрушенное селение, рылись в помойках, питались полусгнившими остатками пищи. «Пиранья» не могла принять их на борт, но оставила рыболовные снасти. Благословенная рыбка и здесь помогла людям выжить. Видать, коку до конца похода надо забыть о рыбных блюдах. Побьют.

Следующей ночью замечаем костёр в месте, не обозначенном на карте капитана Эдда. Огонь как-то странно помигивает.

- Сигнал SOS, командир! – через пару минут разобрался Петя. Есть, за что тебя любить, дорогой.

Утром направляемся к густому столбу дыма на берегу. Тот, кто сигналит, хорошо знает своё дело! Спускаем бот.

- Лейтенант  норвежских ВВС, командир корабля Майкл Дорн.

- Второй пилот сержант Ирвин Гаусс!

- А где же корабль?

- Вертолёт на вершине сопки. Мы выполняли патрульный полёт в прибрежной зоне, когда налетело это чудовище. Высота полёта была девятьсот метров, нас так завертело в воздухе – еле выровнял машину. Мы сверху видели весь этот ужас. Снится по ночам. Потом на побережье стали расти грибы атомных взрывов. Мы поняли, что возвращаться некуда.

Волосы молодых парней серебряные. Как они не сошли с ума? Видеть всё это…

- Выбрали подходящую площадку повыше. Я больше не мог управлять машиной, руки не слушались. Сели. Спустились к морю. У нас был аварийный комплект, ловили рыбу.

Напрасно рыбаки вяжут свои сети. Половина населения Ковчега не станет пользоваться результатом их трудов долгое время.

- Аппарат в рабочем состоянии?

- Так точно. Горючего на полтора часа полёта. Только аккумуляторы сели. Остались без радио.

- У вас должны быть сигнальные ракеты, почему не пользовались?

- Истратили все, пытаясь привлечь внимание подводной лодки. Но они почему-то не отреагировали на сигналы.

- Им было не до вас. Сами бедствовали.

Макс приглашает их к штурманскому столу.

- До этой точки сможете долететь?

Лётчик берёт в руки инструмент. Только штурман умеет так держать циркуль. Капитан удовлетворённо крякнул. Он профессионал высшего класса, умеет оценить коллегу.

- На экономном режиме долетим. А что там?

- Там живут люди. Наша коммуна под названием Ковчег. Люди из разных стран объединились, чтобы выжить. Каждый делает свой посильный вклад, порой и через силу приходится. Но мы уже уверены в завтрашнем дне, у нас есть кров и пища. Вы с нами?

- Если бы вы знали, как надоела рыба, вы бы не спрашивали.

Эта песня хороша, начинай сначала. После плотного завтрака, с пилотами готовим к вылету семью Генри Бокса. Вспомогательный отсек боевой машины тесноват, но сегодня люди будут в госпитале. Они на грани дистрофии, наши врачи поставят их на ноги быстрее, чем Мари в лазарете «Европы». Матросы нагружаются тяжёлыми батареями. Над головами с грохотом проносится грозная боевая машина.

- До встречи, кэптэн! – звучит в динамиках. – Доброго плавания!

- Мягкой посадки!

Макс уже предупредил Ковчег, там срочно готовят посадочную площадку, сигнальные огни. Через час двадцать получаем доклад: сели успешно. Теперь у нас не только морской флот! У нас ещё и воздушный! Надо искать керосин.

Десять дней «Европа» исследует бесконечные шхеры. Где по плану, а где случайно подбираем одиночек или небольшие группы людей. Сорок два человека. Некоторые совсем плохи, многие ранены. Мари с Евой валятся с ног, им помогают относительно здоровые спасённые женщины. Естественный отбор в его жёстоком варианте. Выжили молодые, сильные и предприимчивые. Одна пара нас не дождалась. Они лежали под обрывком брезента. Высохшие скелеты. Похоронили и двинулись дальше. Нашли пару судов, выброшенных на скалы. Одно висело так высоко и опасно, что мы не осмелились к нему приблизиться. Тогда Ева дала несколько очередей из пушки по камням. Со страшным грохотом бывший сухогруз сполз на прибрежную отмель. Удивительно, но мы нашли на нём горючее, которым до отказа заполнили цистерны «Европы». Даже немного осталось. Свинтили некоторые сохранившиеся механизмы. Запомним это место. Пассажирский паром, перевёрнутый вверх килем, застрял между скал на высоте ста метров. Ни одного человека. Осторожно обследовали. В трюме было множество автомобильной техники, в основном разбитой. Неимоверными трудами, с ручными лебёдками и газовыми резаками, выковыряли два исправных тягача, три легковушки и четыре мотоцикла. Капитан дал три дня на разграбление техники. Снимали моторы, колёса, аккумуляторы - всё, что может пригодиться. Моя команда потрошила машинное отделение. Нескоро промышленность возобновит выпуск запасных частей и готовых механизмов. Осадка судна снова начала опасно расти. Капитан прекратил шабаш, но я запомнил это место.

Возвращаемся домой, расселяем людей. В салоне «Феликса» оборудован госпиталь. У нас есть хирург и окулист, несколько молодых девушек прошли краткий курс сестринской подготовки. Встретил Зульфию, расцеловались, убежала. Малышка справляется, говорит главный врач. Умеет успокоить, повести больного по пути к выздоровлению. Лёгкая рука. Это точно, её даже тупые бараны слушались. Вместе с Мари это уже серьёзное заведение. Она оборудовала прекрасный зубной кабинет, поэтому на стоянке Макс ходит злой и одинокий: у жены приём. Просит Еву ночью всадить «Феликсу» пушечную очередь в район семьдесят шестого шпангоута, вторая палуба, левый борт:

- Никакой личной жизни. В море – на мостике, здесь – этот проклятый кабинет.

- Надо было жениться на Алине. Она всегда дома, куча детишек, - подкалываю друга.

- Так любовь! Она у меня хорошая, только слишком ответственная.

- Кто бы сказал! На себя посмотри, она от тоски по тебе на работу сбежала, - Ева научилась жестокой Петиной игре. – С утра до ночи носится на своём джипе по всему острову, людям покоя не даёт, домашнее хозяйство забросил. Калитка покосилась!

- Какая калитка? А разве у нас есть забор? Не помню.

Да, видно, Ева права. Заборов у нас нет, но купила она Макса качественно.

- Ты должна Петрухе пол-литра. А говорила: не умею!

Смеёмся. Радостно на душе. Город растёт, красивые домики уже выстроились в несколько улиц. В центре – мэрия. Там правит глава строительства, он же единогласно избранный городской голова господин Ив. Рядом – школа. Более двух десятков учеников, профессиональный директор и два учителя. Детишкам читают предметы профессор физики, программист, литературовед и инженеры. По пятницам приходит с аккордеоном месье Жак, и весь город примолкает, слушая детское пение. Ради него живём.

Нежданные гости из прошлого

Только начали обживаться, строить планы и воплощать их в жизнь. Тяжёлый труд - всё делать самим, рассчитывать лишь на собственные силы и смекалку. Но когда на горизонте появляются нежданные и нежеланные гости, приходится отложить в сторонку инструмент и браться за оружие. Первая встреча с врагом, первая жертва и первая победа.

2013, октябрь, 18. Шетландские острова.

- Я знаю, где искать горючее, - лейтенант Дорн подходит к карте. - На этом острове базировались военно-транспортные самолёты. Насколько помню, ядерных ударов в этом районе не было. Остров невысокий и почти плоский. Там наверняка всё смыло, но подземные хранилища должны были устоять. Двадцать минут лёту, а у меня пустые баки.

Для «Европы» это были не двадцать минут, а полдня. Пилоты растерянно осматриваются: покрытая коркой высохшего ила пустыня. Кажется, здесь. Копаем. Господи, ну когда закончится эта грязь? Нашли к вечеру. Тащим генератор, насос, шланги, бочки. Технику оставляем, бочки катим к боту. Адский труд. Домой.

Вертолёт делает несколько рейсов. В подвесных баках и бочках привозит шесть тонн керосина. На случай экстренного вылета.

Отправляется на воздушную разведку. На месте второго пилота – водолаз Джо Мунке. Они ищут сохранившиеся ветряки электростанций. Находят, отмечают на карте. Тем временем «Европа» принимает на борт подводное снаряжение и специалистов. Уходит. В машине за старшего – Вася Муравьёв. Волнуется, я пытаюсь поддержать:

- Держись, «дедушка», я буду рядом.

«Деду» двадцать девять лет. Хоть бы не натворил там дел.

Я с Геной готовлю машину «Шельде». На мостике – капитан Ганс Моргенстар. Больше некому, Ник до сих пор в Бресте. На палубе – рыбаки. Матросов тоже не хватает. Так становятся универсалами. Куда деваться? «Европе» не хватит мощности тащить на буксире кабель весом в сотни тонн. Подходим в точку рандеву. Водолазы уже работают, но не такое это простое дело. Вода мутная, нет специального оборудования. Но и этому приходит конец. С матами, с потом и кровью кабель закрепили на корме балкера. Водолазы долго проверяют, не зацепился ли он за что-нибудь на дне. Даём самый малый. Вскоре турбины выходят на зубодробильную частоту полного хода. Движемся уже два часа, можно сказать, полёт нормальный. Кабель сильно тормозит движение, но против девятнадцати тысяч лошадиных сил мало что может устоять. Скорость не более трёх узлов. «Европа» рыскает рядом, все приборы наблюдения и разведки в боевом режиме. Петя обнаружил летательный аппарат. Не наш. Команда на Ковчег: экипажу Дорна – боевая тревога! Вижу, как Ева разворачивает пушку навстречу приближающейся цели. Вот он уже завис над нами. Небольшой вертолёт выбрасывает трап, и по нему на палубу «Шельде» спускается фигура. Стоп машина! От «Европы» мчится бот. Максим встречает гостя в кают-компании.

- Капитан Соломонов.

- Помощник президента независимой Шотландии, мистера Хайкеса, полковник Никсон. Вы нарушили наши территориальные воды. Ваши суда арестованы. Извольте следовать в Лервик для выяснения и судопроизводства.

- И кто же нас будет судить? Грязный ил, покрывший Шетландские острова? Или радиационное излучение в Скапа?

- Капитан, не забывайтесь! У нас достаточно сил, чтобы прекратить анархию и мародёрство. Предупреждаю, что в случае невыполнения приказа вы будете атакованы с воздуха.

- Этой стрекозой?

- У нас имеются и боевые машины!

- У нас тоже кое-что имеется. Не рекомендую. Прошу покинуть мой борт и освободить воздушное пространство в радиусе пяти миль. У вас десять минут, время пошло. По его истечении вы будете выброшены за борт, а ваш геликоптер сбит. Вон!

- Вы об этом пожалеете!

- Вы тоже. Разговор окончен.

Убегает на палубу, ловко взбирается по лесенке. Вертолёт уходит в том направлении, откуда появился – на запад. Значит, они в Лервике.

- Петя, дай команду Дорну: отследить этого стрекозла, - командует Макс. – Всем – боевая тревога!

- Ганс, полный вперёд! Если начнётся – сбрасывайте буксир и маневрируйте, нам не нужны жертвы, - прыгает в бот, мчится на «Европу».

Высоко в небе проплывает силуэт нашего вертолёта. Навестившая нас стрекоза уже превратилась в точку. Петя хорошо знает своё дело. Он устроил защищённые каналы прямой связи, для расшифровки наших переговоров нужно потратить время и силы.

- На горизонте две цели, движутся в вашу сторону на высоте двести, скорость двести двадцать, дистанция пятнадцать. Полагаю, боевые вертолёты. К бою готов!

- Применяйте оружие по вашему усмотрению, лейтенант!

- Принято.

Он резко теряет высоту, выходя наперерез двум точкам, появившимся над морем. Ракеты прочерчивают небо дымами, устремляются к противнику. Вспышка! Есть один! Дорн закладывает хитрый маневр уклонения: к нему тоже несутся ракеты. Машина во все стороны плюётся яркими огнями – тепловыми ловушками. Пронесло! «Европа» самым полным ходом несётся к месту схватки, трассеры уже тянутся к оставшемуся вертолёту врага. Мы не отрываем глаз от биноклей. Майкл не теряет времени. Выйдя из виража, он снова устремляется к противнику. Ракеты закончились у всех, начинается ближний бой. Но в нём уже принимает участие и «Европа». Вражеский пилот понял, что погорячился. Удирать поздно, и он устремляется к нашему кораблю. «Европа» в упор всаживает в него залп всего наличного оружия. Макс потом скажет мне, что стрелял даже со своего пистолета. Лишь мелкие обломки падают в воду.

- Продолжаю преследование, - докладывает наш пилот.

- Будь осторожен, Майкл, там наверняка зенитки.

- Как же без них?

Бой продолжается за горизонтом. Мы только слышим краткие доклады. Майкл в пылу сражения забывает переключиться на внутреннюю связь, слышны отрывистые, возбуждённые команды на норвежском. Я только разобрал резкий возглас Ирвина:

- Ракета!

Долгая тишина. У меня стали шевелиться волосы на голове. Но вот снова в эфире голос Майкла:

- Feuer!

И лай такой же пушки, как у Евы. Я, атеист по воспитанию, перекрестился.

- Геликоптер уничтожен! У них тут бункер! Высунули нос, постреляли, и снова спрятались!

- Отметь на карте, Майкл. Возвращайтесь на базу. И спасибо.

- Не за что, кэптэн. Такая у нас работа.

- Родину защищать, - добавил Петя. И огрёб-таки от капитана по шее.

Сбитый вражеский вертолёт успел дать пушечную очередь по «Европе». Тяжело ранило парня из роты охраны. Через час он скончался. Макс разозлился. А когда он злой, даже я стараюсь быть маленьким и незаметным. «Европа», получив координаты бункера, помчалась к Лервику. Тяжёлые донные мины просто кантовали по засохшей грязи. Адская работа, но прикатили шесть штук. Три – под задрайку небольшого входного люка. Три – на большой квадратный участок, выпускавший вертолёты. Ева взвела взрыватели, все укрылись в ложбине подальше. Грохнуло так, что мы услышали в сорока милях. Из люков никто не выползал, и ребята с фонарями и автоматами ворвались в бункер. В просторных коридорах оказалось немного желающих сопротивляться. Большинство из этих крыс были контужены и ранены, несколько убитых. Озверевшие моряки, что называется, мочили направо и налево. В живых оставили только главного. Он заперся в отдельном кабинете и визжал от ужаса. Пришлось снова применять взрывчатку. Без сознания, с окровавленными ушами и носом, в мокрых штанах его приволокли на «Европу».

В эфире голос Макса:

- Ковчег, у нас всё в порядке. Противник уничтожен. Юрген, если лейтенант Дорн рядом, пригласите на связь.

- На связи, кэп!

- Я бы попросил вас навестить эти места ещё раз. Мы нашли много интересного, но мало разбираемся в авиационной технике. Нужен эксперт.

- Взлетаю!

«Европа» надолго задержалась на острове. На плечах таскали ракеты и бомбы, ящики снарядов и патронов, стингеры, горы оружия и продовольствия. Уже хотели вызывать «Шельде», но потом смотались в Ковчег, разгрузились и взяли крепких ребят. В отдельном топливном танке увезли почти сто тонн керосина. Бочки с авиационными маслами. На палубе теснились два джипа, и даже бронетранспортёр. Запасливый крыс имел много семян и посадочного материала, и это было главным нашим трофеем. Всё, нажитое непосильным депутатским трудом, было доставлено на Ковчег. Там были припасы, с которыми наше население могло бы безбедно существовать полгода. Хорошо приготовился к новой жизни, ворюга.

Майкл с Ирвином ликовали. Их боевая машина была обеспечена оружием и запчастями на годы вперёд. Но лучше бы им всё это не пришлось применять.

Тем временем мы буксировали злосчастный кабель. Моя пиратская натура рвалась в обнаруженные кладовые, но про нас словно забыли. Никого не волновало, какими муками нам с Гансом дался переход между островами. Лишь когда «Шельде» бросил якорь в бухте Ковчег, вспомнили. На борт поднялись Ева и Мари, Макс, Петя. С берега приехали пилоты. Усталые, комбинезоны стали жёсткими от соли. Потели все, в том числе несчастные женщины. Сколько же могут выдержать их нежные плечи!

Объятия, поцелуй любимой. На мостике – праздник. За трудами некогда было проводить его официально. А стоило!

- Лейтенант Дорн, сержант Гаусс! Поздравляю вас с боевым крещением. Вы храбро сражались, ребята. В первом бою – и такая победа! Без вас нам пришлось бы худо, - Макс поднял рюмку. Под громовое «Ура!» пьём за героев.

- Это наша работа, кэп, нас этому долго учили.

- Недавно я это слышал от одного знакомого. После того, как он потопил корабль противника. Вы, военные, все скроены на один лад.

- А почему вы не воздаёте должное, к примеру, мистеру Фэду? Ведь он тоже хорошо сделал свою работу?

- Я ещё проверю его работу. Кабель не повреждён?

- Водолазы ушли в воду, проверяют. Это займёт не один день.

- Вот тогда и поговорим.

- Вот так, ребята, благодарят за работу на торговом флоте. Дёрнул меня чёрт выучиться на механика. Ведь с детства мечтал о небе.

- Так приходите, мы научим! Керосина – сколько хочешь. К нам уже обращались, мы обещали.

- А что, и уйду. Поплачете без меня. А я сверху ручкой помашу.

- Обойдёмся. Василий уже вырос, Джейн тоже никогда не предаст флот.

- Как парень?

- Молодец. Уверенно так говорит: «Жмите до полика, капитан!». Только пошлостям учишь молодёжь. Замечаний не имею. Достоин.

- Не пойму вас. В глаза ругаете, заочно хвалите.

- Чтобы не воображали, Ирвин. А то задерут нос, как ваш любимый мистер Фэд. Потом управы не найдёшь. Знаешь, как русские говорят? Бей своих, чтобы чужие боялись.

- Он его любит больше, чем меня. Но при посторонних стесняется.

- Любовь и дружба – разные вещи, Мари. Если есть взаимная любовь – дружба всегда прилагается. Но бывает дружба без любви. Ну не любит он меня! А я – его. Вот так, братишка, не люблю тебя, - я надул губы.

- Забирай свои игрушки и не писай в мой горшок, - завершила Ева наши признания. Народ, наконец, понял, раздался смех. – Я уже почти год наблюдаю этих пациентов, но понять их сумею нескоро, так что вы просто не обращайте внимания.

- А меня любит только Джейн, остальные лишь по шее дают да уши дерут, - вставил злопамятный Петруха.

Инженерная мысль и уроки плавания

Мы строим приливную электростанцию. Но мирные будни не по нраву тем, кто привык быть "хозяином жизни". Отражение атаки американского крейсера. Уроки гражданской ответственности и подводного плавания. Разные люди живут на планете.

2013, ноябрь, 07. Острова.

«Пиранья», как новая копейка, стоит в бухте. Спасённые французские моряки и норвежские подводники изучают город и ферму, заигрывают с девушками. Вскоре они вместе с ними трудятся на стройке. Девчата у нас бедовые. Петя потребовал отпуск себе и Джейн, и капитан не мог отказать молодым людям в двухдневном отдыхе. Мистер Шепард сделал меня вдовцом при живой жене, остаётся утолять горе трудом. Сбегали на «Европе» в Брест, загрузили группу инженеров, и по частям - громадные конструкции. Обновили потревоженные минные поля. Да, чёрной неблагодарностью ответили мы подводникам за такой подарок. Заслужили. Сколько миллионов невинных жертв на вашей совести?

Выгружаемся на скале у входа в наш фиорд. Её недавно обследовали и картографировали. Здесь уже работают полсотни человек и мощная техника. Юрген, скрепя сердце, выделил людей. Он понимает, что здесь куётся наша мощь. В гигантском гроте уже заложены фундаменты под оборудование и дамба. Во время прилива сюда поступают миллионы кубометров воды, с отливом уходят. Если никто не тронет Солнце и Луну, а в этом с некоторых пор уверенности нет, то этот процесс будет длиться долго. Проходя через турбины в дамбе, вода будет производить электроэнергию. Вход в грот планируем заложить. Тогда воздух внутри будет сжиматься огромным поршнем дышащей водяной поверхности. Пропустив его через специальную трубу, получим дополнительную энергию от воздушных турбин. Чтобы не зависеть от «простоев» между приливами и отливами, решили построить накопитель энергии в виде маховика. Предстоит экспедиция в одно место. Вся Норвегия была покрыта сетью горных транспортных тоннелей. На входе в один из них был обнаружен товарный поезд. Что он вёз – будем смотреть. Но нас интересуют его колёса. Если раскрутить до приличной скорости штук шестьдесят таких колёс – они будут долго вращаться по инерции. Будет избыток энергии турбин – пусть разгоняют маховик. Встанут турбины – маховик отдаст накопленную энергию в сеть. Вечный двигатель! Мало того, ребята привезли странное сооружение, напоминающее гигантскую гусеницу. Оно будет погружено под воду с морской стороны острова и  использовать энергию волн. Судя по размаху, комбинированная электростанция сможет обеспечить энергией большой город с промышленными предприятиями.

- А вы думаете, Ковчег так и останется горной деревушкой? Мы только начинаем жить!

Вот за что я люблю молодёжь!

- Как вы умудрились соорудить это за короткое время?

- Работали по двенадцать часов, нам помогали  мистер Василий и даже мистер Ворона. А без советов миссис Джейн и помощи подводников у нас вообще ничего бы не получилось. Миссис Маруся вкусно кормила.

Мужская часть юного коллектива тайно влюблена в мою коллегу. Надо предупредить Петра, хотя не стоит. Леди Джейн, как говорится, не из той породы.

Джейн с Петей явились на островок на второй день своего отпуска, и всё стало так, как надо. Я в который раз восхищался, как грамотно она умеет организовать работы, находить технические решения и успевать оказаться в нужном месте, в нужное время. Какая женщина! Петя принял деятельное участие в обустройстве автоматики и электронного хозяйства. Значит, всё будет работать нажатиями кнопок в диспетчерской Ковчега. Здесь Петя был непререкаемым авторитетом, молодые заглядывали ему в рот. Но он не драл нос, шутил, задирал товарищей, разыгрывал свои бесконечные приколы и стал своим парнем на деревне. Теперь уже Джейн следовало поостеречься: девушки млели, когда Петруха к ним обращался.

Алексей Иванович Торопов давно стал тут своим человеком. На «Феликсе» ему было скучно, и он с тремя молодыми ребятами монтировал распределительные щиты. Он сам помолодел, энергично жестикулировал в возникавших по ходу дела дискуссиях.

- Они меня часто убеждают в своей правоте. Отстал от жизни, какого чёрта меня потянуло на пенсию, - делился со мной. – Такая техника пришла, электроника, а я не могу угнаться.

Но опыт и знание старых схем, а особенно коллекция всевозможных хитрых решений, нажитая десятилетиями морской службы, не вошедшая ни в один учебник – это багаж, который вызывал у ребят благоговение. Часто возникали непредсказуемые сложности, и тогда можно было услышать:

- Надо шефа позвать.

Работы шли такими темпами, как почти сто лет назад на строительстве Днепрогэса. Только там всё делалось руками полуголодных неграмотных людей, часто подконвойных. Здесь было по-другому. Виктор Иванович получил в подкрепление с «Феликса», и обеды наши были разнообразными и сытными. Никто никого не заставлял, наоборот, ребят порой приходилось прогонять с работы на ужин. Образовательный уровень Ковчега превосходил все мыслимые стандарты. Даже студенты младших курсов иногда выдавали такие идеи, что пришлось протянуть двадцатимильный сетевой кабель, чтобы не упустить ни одной умной мысли, возникшей на берегу. Коллективное виртуальное творчество – этой находке мы были обязаны скромной молодой женщине по имени Зоя. Её муж, Теодор, был архитектором-дизайнером. По распечаткам его чертежей строились наши дома, ангар для вертолёта, укрепления на входе в бухту. Дамба электростанции была рассчитана по его компьютерной программе. Молодёжь боготворила своих виртуальных кумиров. Правильно сказал когда-то мой сосед:

- Хочешь, чтобы твои дети чаще дышали свежим воздухом? Поставь компьютер на балконе.

Мы сами вырастили такое поколение. Не было причин роптать. Ребята уходили в виртуал, иногда там зависали, чего греха таить, но возвращались. Брали в руки топоры и кувалды и превращали мечты в жизнь.

- Наши дети могли бы прекрасно поладить с ними, - горько прозвучал голос моего друга, когда нам удалось уединиться на мостике.

- Макс. Не терзай моё сердце. У нас новые дети, надо дать шанс им.

- Мари беременна.

- А ты – за упокой! Поздравляю, дорогой. Мы ещё не старики, повоюем! Вырастим детишек, дадим им будущее! Как я рад за вас!

Я обнял друга. Сколько нам пришлось пережить вместе! Сколько ещё предстоит.

- Мы вынесли всё, мы выдержим, нас уже не испугаешь! Наши дети не будут рыться в радиоактивных помойках. В добрый час.

В гроте постепенно исчезал дух дикой природы. На его место пришёл инженерный расчёт, строгость конструкций и неповторимое чувство победы над стихией.

- Надо решать с Хайкесом. Он уже выздоровел, сидит взаперти на «Феликсе».

Посоветовавшись с Юргеном, решили устроить выходной. Первый выходной день за всё время, проведённое на этом острове. Люди сами выбрали такой режим, какой принят на флоте: у нас непрерывное производство, некогда отдыхать. Иногда кто-то просил день или два отпуска, да и то для решения рабочих или личных проблем. У нас уже было более пятидесяти семей. Ну как откажешь молодым людям в святом деле?

Все собрались в большом ресторане «Феликса». Наверху уже шло строительство просторного Дома собраний. Слово взял мэр:

- Леди и джентльмены. Мы должны решить судьбу мистера Хайкеса. Введите подсудимого!

- Я помню его. Он был председателем комиссии по борьбе с коррупцией. Редко покидал Лервик, но как выступал, как обличал всех, - мистер Ник возмущённо задышал. Он продолжал свою воинскую карьеру. Воспитывал ставшую ротой группу охраны, находил необученных и необстрелянных даже в подземелье электростанции и принуждал разбирать, чистить и стрелять. Инженеры роптали, но стреляли всё лучше. Пилоты вертолёта и подводники становились перед ним по стойке «смирно», торопливо застёгивали воротники. К военным у Ника был особо требовательный подход, расслабляться им он не позволял ни при каких обстоятельствах.

- Вы ещё пожалеете! Я не один, нас много спаслось в укрытиях! Мы установим законную власть!

- Чью власть, мистер Хайкес?  - спросил Юрген.

- Власть тех, кто имеет на неё право от рождения или по способностям!

- Вы рождены наследным принцем?

- Я достиг своего положения трудом и усердием!

- Вы достигли вашего положения демагогией, обманом и коррупцией, с которой боролись на словах. На какие средства был сооружён и экипирован ваш бункер? На оклад депутата? По какому праву вы стали президентом Шотландии? Вас выбрал погибший шотландский народ? Вы – вор и бандит с большой дороги, пытавшийся силой оружия захватить имущество свободных людей.

- Это вы бандиты и воры, укравшие имущество моей родины! Убившие моих людей. Вы заплатите за это, ещё придут такие, как я!

- Пусть приходят. Мы уже готовы их встретить. Какие будут мнения, господа?

Начались прения. Молодёжь, а её было большинство, склонялась к максимализму. Люди постарше хотели, чтобы прецедент стал поучительным, но более милосердным. Депутату светила петля на шею. Но гуманность восторжествовала, хотя лично я  и мистер Ник были против. Было решено дать зарвавшемуся политику шанс, как в старых книгах о пиратах. Ему предоставили немного запасов и снаряжения, и Майкл Дорн в тот же день доставил его в родной опустошённый бункер. Пусть поживёт своим трудом. Через год мы его навестим и проверим, насколько изменилось его мировоззрение.

Затем был банкет, концерт юных дарований под руководством месье Жака, танцы. Я никогда не умел танцевать. В раннем возрасте пристрастился к гитаре, был приглашён в вокально-инструментальный ансамбль, так это тогда называлось. И пока мои сверстники разучивали модные па, аккомпанировал им на танцах. Мари, сотворив немыслимый книксен, пригласила меня.

- Любимая, этот медведь истопчет тебе все ноги.

Я обиделся на медведя. С музыкальным слухом у меня порядок, хотя и стал глуховатым от воя турбин. Поэтому лишь попросил:

- Ты ведёшь танец и не обращаешь внимания, если нечаянно наступлю. Я потом извинюсь.

- Ты неплохо танцуешь. Это всё комплексы, Фэд.

- Хочу поздравить тебя с новой жизнью, Макс поделился со мной радостью.

- Спасибо. Что думаете вы с Евой?

- Трудимся, не жалея сил.

- Бог в помощь! Алина и Джейн тоже в положении.

- Петя – негодник. Лишить меня такого специалиста!

- Вы с Максом – пропащие люди. Вас интересует только работа.

- Ты ошибаешься, и в этом убедишься через несколько месяцев. Я знаю моего друга, вся его жизнь прошла на моих глазах. Его сын был моим крестником, и мальчик не мог мечтать о лучшем отце. Прости.

- Мой Жан тоже был хорошим папой. А я – плохая мать. Всё с вами в походах.

- Люси посвежела здесь, ей подходит климат. Саид говорил, что делает ей специальный укрепляющий сыр, Марфа знает старинные рецепты. Всем сейчас трудно, Мари. Но скоро у тебя появится время, всё наладится. Мы с Максом решили, что надо потихоньку вас с Евой переселить на берег. Не женское это дело – из пушки палить. Мистер Шепард – конченый милитарист, он сделал из моей жены машину.

- Он сделал из неё человека. Боюсь, Фэд, нелегко вам будет от нас избавиться.

- Время покажет. Благодарю за танец, мадам. Сколько раз я наступил на вашу ножку?

- Ни разу. И тебе спасибо. Ты прав, время покажет.

- Боевая тревога! Крупный военный корабль у входа в фиорд. Экипажу «Европы» занять места по боевому расписанию! Экипаж вертолёта – к бою! Экипажу «Пираньи» - следовать в точку согласно диспозиции! Операторам минных полей – взвести взрыватели! Береговым постам – орудия к бою! – голос мистера Шепарда в динамиках был напряжённым.

Его труды на ниве боевой подготовки не пропали даром. Без суеты, но быстро люди заняли свои посты. «Пиранья» ушла под воду сразу после выхода из бухты Ковчег. «Европа», таясь за островами, через полчаса была в условленной заранее точке. Петя зафиксировал работу радаров и сонаров. Нас уже обнаружили, хотя мы и скрывались за мысом.

- Неизвестный корабль, координаты… Прошу на связь. Здесь вольный морской охотник «Европа».

- Вы-то нам и нужны, «Европа». Здесь ракетный крейсер «Эйган». Сдавайтесь, чтобы спасти ваши жизни. На размышления – пять минут. Потом ваш корабль, вертолёт и поселение будут уничтожены.

- Петя, картинку!

Акустик включил приборы. Макс потратил драгоценную минуту, вглядываясь в экраны.

- Сигнал второму оператору: огонь!

За мысом загрохотало. Даже через возвышенность мыса были видны всплески страшных взрывов. «Европа» полным ходом рванула к противнику, поливая его огнём. Наш порыв был яростным, но лишним. Крейсер уже отдавал Богу свою пиратскую душу. Несколько человек отгребали от него подальше, чтобы не засосало в пучину страшным водоворотом на месте крушения.

Выжили только четверо. Один из них - мистер Хайкес. Вот уж правда, что дерьмо не тонет! Он продолжал свои речи:

- Вас всё равно уничтожат! Ваши женщины станут наложницами хозяев жизни! Вы были и останетесь рабами, но вы даже не догадываетесь, какое иго вас ждёт!

К рассвету мы закончили восстановление минных полей и вернулись на базу. Население встречало на крепостной стене. Люди грозно молчали, когда мимо них проводили пленных. Мистер Ник с Ваней Грозовым приступили к допросу.

- Кэптэн, чиф, мистер Ив. Вам не надо в этом участвовать, это дело профессионалов. Мы сообщим вам добытые сведения.

Когда это штурманец стал профи? Ах да, в Чечне. Ай да мистер Ник, соколиный глаз! У меня пошёл мороз по коже, когда я представил, что ожидает их клиентов. Потом я представил, что ожидало Ковчег в случае, если бы Ник Шепард не настоял на минных заграждениях, для постановки которых мы потратили несколько драгоценных дней. Кровь отхлынула от головы.

Через три часа мы узнали, что самозванец Хайкес имел запасную нору на острове, куда мы его сослали. Он дал в эфир условный сигнал. Оказывается, до катастрофы подобных ему было немало, эти сволочи даже на такой случай имели план и средства. Успели далеко не все, но сейчас они начали выползать со своих нор. Крейсер отстоялся в секретном бункере, подобном Брестскому. Пиратствовал, на Пуэрто-Рико уже собрали более тысячи слабых, беззащитных людей. Гитлеровские концлагеря были раем по сравнению с тем, что устроили хозяева новой жизни на этом острове. Вчера корабль прибыл на охоту за новыми рабами в Европу. Северная Америка была забросана ядерными ракетами, там негде было подойти к берегу, чтобы не получить смертельную дозу. Южная Америка со стороны Атлантики приняла самый страшный удар цунами и землетрясений, на сотни километров вглубь этот материк был мёртвым. Вдобавок Южный полюс съехавшей с привычной орбиты Земли переместился в пампасы Патагонии, там уже стояли дикие холода и рассчитывать на выживание миллионам жизнерадостных и теплолюбивых людей не приходилось. Боже, что творится, как я любил навещать порты Бразилии или Аргентины, какие весёлые и беспечные люди там жили.

Хайкес поддерживал с крейсером связь. И сразу после отлёта Майкла Дорна вызвал помощь, рассказал про увиденное на Ковчеге. У нас не хватило ума завязать ему глаза перед вылетом, а у него хватило смекалки запомнить дорогу к нам.

Четверо пленных вывели на центральную площадь Ковчега. Люди расступались и снова смыкали кольцо вокруг них.

- Пахнет судом Линча, - сказала Ева. Она крепко вцепилась в мою ладонь. Детей решено было не допускать к церемонии.

- Нет, у нас другие люди. Будет народный суд.

Подсудимые поднялись на помост. Вид их был бледным. Упитанные, уверенные ещё вчера в себе мужчины затравленно озирались. На трибуну поднялся Юрген Ив.

- Отсюда вы видите наши владения, на которые собирались обрушить смерть и страдания. В чём провинились эти женщины, пережившие нечеловеческие муки? Что должны вам мужчины, потом и кровью добывающие хлеб своим семьям? Чем обязаны вам наши дети, которые до конца дней будут содрогаться от ужаса пережитой катастрофы?

- Вы - рабы! Не я, так другие придут и поставят вас на место! – мистер Хайкес хотел продолжать свои тезисы, но огромная ладонь одного из водолазов, приставленных для охраны, так смачно залепила его по губам, что по толпе прокатился довольный рокот. Великий политик пошатнулся и замолк.

- Сержант Гордон. Какая цель вашего визита в Европу?

- Ну, мы того, за людишками приехали. На плантацию. У нас там некому работать.

- Сами не пробовали?

- Ещё чего. Я что, нигер?

- Матрос Найк, вы участвовали в подобных экспедициях?

- Это седьмая. Мы набрали с тысячу.

- Лейтенант Красс, в каких условиях проживают на острове подобранные вами люди?

- Эти животные? В загонах. Спят и едят на соломе, ходят в лохмотьях и строем, их можно заставить работать лишь палкой, ленивые скоты.

- А вы, стало быть, считаете себя человеком?

- Ну, уж не такой интеллигентной тварью, как ты.

- Объявляю голосование о выборе вида смертной казни пиратам, рабовладельцам и убийцам!

Хайкес, поначалу решивший, что наш гуманный суд будет снова с ним церемониться, резко изменил тональность:

- Господа, но так же нельзя! Такая катастрофа! Столько людей погибло, нам надо беречь друг друга! Я готов занять любую руководящую должность, ведь я умею управлять большими коллективами! Пощадите меня! Я жить хочу!

Его уже не слушали. Народ решил: утопить преступников посреди бухты. На стене собралось всё взрослое население Ковчега. На шеи пиратам повесили камни, которые они еле удерживали на связанных руках. Катер «Феликса» вывез их на середину залива. Имена двух человек в масках знал только Юрген. Приговорённые пытались держаться, но у них по очереди становились мокрыми брюки. Хейкс упал ничком, дрыгая ногами. Со всех отверстий у него шла жёлтая пена, он закатывал газа и между приступами рвоты твердил одно: пощадите. Двое матросов подняли его и держали так, чтобы он видел казнь. За подлое предательство ему было присуждено умереть последним. Пусть полюбуется, что его ожидает. Один за другим, ведомые под локотки, приговорённые неохотно покинули палубу катера. Женщины плакали, мужчинам тоже нелегко было это видеть. По окончании процедуры Юрген снова взял слово:

- Леди и джентльмены. Это событие должно насторожить нас. Таких, как эти, - он махнул в сторону бухты, - немало. Они жили среди нас и за наш счёт, рыли себе норы, пока мы честно трудились. Сейчас они выползают и пытаются снова сесть нам на шею, но делают это откровенно, цинично и жестоко, пользуясь бессилием людей. Мы должны противостоять им. У нас есть сведения об одном лагере, в котором страдают люди. Мы доберёмся туда, и казни ещё, к сожалению, будут. Мы начали строить новую жизнь, и в ней нет места таким мерзавцам. Мы пережили тяжёлые лишения не для того, чтобы наши дети стали их рабами.

Первая годовщина нового календаря

От войны не уйдёшь. Она сама стучится в твои двери. Будешь прятать голову под подушку - враг не оставит тебе шансов. Политика бывает внутренняя и внешняя. И она не терпит сослагательного наклонения. Бывают только "Да" или "Нет". И ты скажешь их рано или поздно. Не опоздай только. Ну а если решил - за дело! Партизанская война объявлена. Флот выходит на океанские просторы. Война с карибскими пиратами. Это не фашисты, это кое-что похуже. Первый самостоятельный вылет.

2013, декабрь,13. Пуэрто-Рико.

Сегодня был объявлен траурный день. Приспустили флаги, объявили выходной. Мы уже могли себе позволить отдохнуть хоть раз в месяц. У каждого имелись, кого помянуть и причины поплакать.  Мистер Шепард попросил собрать командный состав, чтобы поделиться своими соображениями. В салон «Феликса» прибыли руководители всех служб, начиная от бригадиров строительства и выше.

- Леди и джентльмены. Причина, по которой я осмелился оторвать вас от сегодняшних скорбных дел, следующая. Недавний инцидент показал, что в мире существуют силы, стремящиеся установить в обществе самый настоящий рабовладельческий строй в худшем его проявлении – когда права человека и сама его жизнь не стоят ломаного гроша. Когда людей превращают в бессловесную рабочую скотину. Эти силы пока только разворачивают свою деятельность, но успешно используют разобщённость и беспомощность отдельных групп и одиночек, сумевших выжить в катастрофе. Я не говорю о стихийно возникающих бандах мародёров, хотя они тоже подлежат безоговорочному уничтожению при первой встрече. Я говорю о хорошо экипированных, организованных и сытых группировках, одну из которых нам удалось нейтрализовать. У них есть ресурсы и бездушные исполнители, часть которых вам выпала сомнительная честь созерцать и учить подводному плаванию. Прошу простить такое долгое вступление.

Если всё пустить на самотёк, эти преступные силы очень быстро окрепнут и сговорятся; атака крейсера - тому подтверждение. Следует ожидать новых нападений на наших людей и ресурсы. Это ожидание, к сожалению, будет недолгим. Элементарная военная логика гласит: тот, кто защищается, обречён рано или поздно стать побеждённым. Я знаю, многие считают меня милитаристом. Вы имеете право на ваше мнение. Но я, человек, посвятивший себя военной службе, не имею права замалчивать возникшую опасность и не принимать соответствующих ситуации решений. Я категорически настаиваю применить превентивные меры по отношению к известным на сегодня и разведанным в будущем очагам опасного для нас явления. Кроме предотвращения агрессии, результатом  таких действий будут спасённые судьбы людей, рост населения нашей колонии и ресурсов. Да, мы наживём себе опасных врагов и без военных действий не обойтись. Но есть и положительный аспект. Информация имеет свойство распространяться с необыкновенной скоростью в самых немыслимых условиях. Когда люди узнают о существовании силы, противостоящей злу – ждите многих гостей в этой бухте. Чтобы ускорить этот процесс, мистер Гарбуз предложил проект. Он берётся построить некоторое количество автономных дистанционно управляемых радио ретрансляторов, которые на стандартных частотах будут передавать в эфир приготовленные заранее и загруженные по защищённым каналам сообщения. В наших рядах есть специалисты: политолог, психолог и даже журналист. Нетрудно подобрать товарищей с хорошей дикцией, которые на родных им языках сумеют сообщить нужные сведения людям по всей планете. Ведь не только у нас сохранились радиоприёмники. Эфир недолго будет оставаться безмолвным – такие, как самозванец Хайкес, хорошо владеют методами демагогии и промывки мозгов. Здесь тоже надо ударить первыми. Информационная война часто приносит большие победы, чем её кровавый вариант. Я закончил доклад. Прошу, задавайте вопросы.

- В одиночку мы долго не навоюем. Всю жизнь будем сидеть в осаде. Зачем такая жизнь?

- Кто сказал, что Ковчег – единственная вольная колония на свете? Мы просто не информированы, но при первых сведениях будем объединяться в союзы с положительными силами общества. И сидеть мы намерены не в осаде, а в засаде. Это большая разница, сэр.

- Они уже объединились, и когда узнают наше местоположение, будет достаточно одной ядерной бомбы, чтобы укоротить нам руки.

- Для сохранения в тайне самого нашего существования, а не только места расположения, делаются многие шаги, которые у вас иногда вызывают возмущение. Враги могут вступить в сговор, но они не солидарны, эта публика имеет слишком хороший аппетит, чтобы с кем-либо делиться. Мы ещё будем свидетелями их внутренних кровавых разборок, не так много осталось мест и ресурсов, чтобы не перегрызть друг другу глотки. Этот крейсер прибыл сюда из Америки не для того, чтобы любоваться хитрыми глазками мистера Хайкеса. При других обстоятельствах его вертолёты атаковали бы корабль конкурента. Ядерного оружия и специалистов, умеющих его применить, осталось слишком мало, чтобы тратить его на три сотни душ, при всём уважении к гражданам Ковчега.

- Если наш флот ввяжется в затяжные кампании на удалённых театрах, кто будет охранять Ковчег?

- Каждый из вас недолюбливает меня за непрерывные занятия, отрывающие от важных дел. Я не обижаюсь, это входит в список обязательных трудностей военно-морского обучения. Но недавняя виктория и ваши организованные действия добавляют мне уверенности в правильности моих методов. Ковчег может постоять за себя. Предлагаемая мной стратегия нашего флота предполагает молниеносные партизанские вылазки, предваряемые тщательной разведкой и трезвым расчётом. Мы не настолько сильны, чтобы позволить себе позиционную войну.

- Вы собираетесь открытым текстом сообщить на весь мир о нашем существовании и тут же ведёте речь о секретности. Что-то у вас не сходится, сэр.

- Мы намерены сообщать о существовании сил, противодействующих злу. Информировать о достигнутых успехах в борьбе, предупреждать о поджидающих опасностях встречи с охотниками на людей. В процессе разработки пребывает вопрос создания сети мобильных пунктов эвакуации и фильтрации спасшихся. Никто не собирается приглашать сюда первого встречного лазутчика противника. Мы в состоянии войны, граница на замке. Нам всем повезло, что волею судьбы и благородным поступкам кэптэна Соломонова и его экипажа нам оказана помощь и заложен город, в котором будут жить наши потомки, - мистер Ник поклонился в сторону Макса, зал поддержал его громкими аплодисментами.

- Чёрт, нас тут ещё канонизируют при жизни. В святках есть такой Санта Фёдор? – Макс был польщён и смущён одновременно.

Открытым голосованием тезисы мистера Шепарда были приняты за основу международной политики вольного города Ковчег. Вот так, ни много, ни мало!

Реализовать политику должны дипломаты и военные. В Ковчеге проживал бывший консул, не помню, какой страны, и мы держали дипломата в поле зрения, пока он занимался отделочными работами на стройке. Но ввиду отсутствия государств и отношений с ними, вся тяжесть внешней политики легла на флот. Отношения в двух словах сводились к тому, чтобы вычислить заложенную или закладываемую базу противника, и удушить её в зародыше. Грубо, но точно.

В процессе следствия по делу ракетного крейсера и допроса обвиняемых, мистер Шепард выяснил точные координаты и подробные сведения об одной такой базе на Пуэрто-Рико и приблизительные сведения о наличии группировок на Азорских островах и в Кабо-Верде. Для начала было более чем достаточно, и мы приступили к разработке операции. Предстоял трансатлантический переход группы кораблей с отрывом от базы, припасов и пополнения на случай потерь.

Петя постоянно сканировал эфир, велись записи. Исследуя их, он вычислил краткие сеансы радиосвязи, соответствующие по времени контактам покойного Хейкса и покойного же крейсера. Было всего три передачи: две из сектора  Лервика, и одна, совсем краткая, с открытого моря. Судя по всему, Хейкс дал сигнал бедствия, крейсер подтвердил приём, Хейкс передал свои координаты. Больше не было никаких радиоконтактов.

- Крейсер не поставил в известность своё начальство о плане нападения на Ковчег. Самоуверенность сослужила плохую службу не только им самим, но и их боссу, который не имеет понятия о нашем существовании, - мистер Ник был удовлетворён. Мы находились в кают-компании «Европы». Военный совет был в разгаре. Присутствовали командиры, главные инженеры  и старпомы всех кораблей, пилоты вертолёта, все офицеры флагмана «Европа». Женщин в поход решено было не брать, на этом безоговорочно настояли все, и никакая высокая протекция не смогла пробить стену мужского заговора против Мари с Евой. Единственное исключение составляла кадровый офицер Джейн Гарбуз, но никто на это даже не обратил внимания. Джейн была своим парнем на флоте.

В поход напросился электромеханик «Феликса», Алексей Иванович Торопов. Переход будет нелёгким, могут быть серьёзные боевые повреждения. На электростанции остались второстепенные работы, без меня справятся. Чего сидеть на этой калоше? Хуже, чем на пенсии. Он тоже принимал участие в совещании. Я не стал уличать в лукавстве славного ветерана. Вместе с двумя мотористами с «Феликса», прижившимися на борту балкера, он навёл полнейший порядок в электрооборудовании и поддерживал жизнедеятельность судна в период длительных перестоев. Видно было, что его душа прикипела к «Шельде». После развалюхи «Феликса» он попал на современный мощный теплоход и радовался, как дитя, его автоматике, мощи и совершенству. На пассажире он появлялся лишь по вызову, чтобы устранить мелкие неисправности. Капитан Моргенстар махнул рукой. Он тоже мечтал о смене места работы, и его мечты сбылись: его назначили командовать «Шельде» в предстоящем походе. Скромный и неразговорчивый,  Ганс как-то терялся на фоне напористых офицеров, хотя прекрасно владел профессией, и мы с ним хорошо поладили во время памятной буксировки кабеля. Он привёл с собой пару матросов, которые помогали ему вести истерзанный «Феликс» и на которых он мог положиться. Помощника нашего кока пересадили на балкер тоже с повышением. Для защиты и вспомогательных работ мистер Шепард выбрал тридцать самых достойных и подготовленных бойцов из роты охраны. В госпитале «Европы» наводил свои порядки хирург Фрэнк Стоун, подобранный недавно в шхерах экипажем Майкла Дорна со своей историей и супругой. Вдобавок прибыла группа водолазов в полном составе и с целым баркасом оборудования. До отхода они проверили состояние подводного кабеля и завершили все подготовительные операции. Джо Мунке заявил, что война на море невозможна без подводной разведки и диверсий, и с ним согласились. Ваня Грозовой поселил в кубрике «Европы» свой спецназ. Юрген в эти дни ходил расстроенный: мы забирали самых здоровых и работоспособных людей. И привезём ли их обратно, был ещё тот вопрос. Но вслух он ничего не говорил. Умный человек, он понимал, что мы вынуждены делать это не по своей прихоти.

Решено было задействовать все силы, и опытный обстрелянный экипаж «Европы» должен быть неразделим. Поэтому вопрос старшего механика для «Шельде» встал в полный рост. Вася Муравьёв был нужен на «Европе», да и рановато поручать парню такую ответственность в опасном и сложном походе. Проблему решил Морис  Эдда:

- Мой второй инженер Франсуа Миньон на момент катастрофы проходил очередную военную стажировку. Его гражданская должность – старший механик контейнеровоза. Он уже немолодой человек, его жена работает и живёт в Ковчеге.

- И вы молчали, Морис!

- Не приходило в голову, пока не услышал о проблеме. Я могу предложить ему в ассистенты спасённых в Бресте турбинистов. С ними у нас тесновато, а у вас быстро разберутся, все гайки одинаковы.

- Гайки бывают большие и маленькие, и уже это отличает их друг от друга, так что здесь я с вами не совсем согласен. Но турбинистов забираем однозначно. Думаю, месье Франсуа сумеет их быстро переквалифицировать. Коллега, вы справитесь без помощника? – я обратился к главному инженеру «Пираньи».

Коллега взглянул на меня немного обиженно:

- Вы вынуждены ставить матросов на офицерские боевые вахты. Чем мы хуже?

Вертолёт лейтенанта Дорна стоял закреплённый на крышке третьего трюма балкера. Его обслуживал объевшийся в своё время рыбой специалист по прочности. В отдельном топливном танке было запасено 50 тонн керосина. Пилоты были поставлены на довольствие и расписаны по постам «Шельде» на случай всех возможных тревог. Мистер Ник службу поставил на широкую ногу. Единственное, во что он не вмешивался – это в технические детали подготовки аппарата к полёту и собственно управление полётом, и хитрые лётчики иногда под шумок турбины филонили его лекции.

Приняли запасы. «Европа» и «Пиранья» не брали ничего лишнего. Они должны быть лёгкими и подвижными. Всё грузилось в просторные трюма балкера и его цистерны. Оружие, боеприпасы, топливо, вода, продовольствие. Многое может понадобиться, и каждый командир по своему разумению заказывал на складах то, в чём может нуждаться корабль в дальнем походе.

Макс дал экипажам сутки на прощание с семьями и любимыми, Юрген отпускал с работы всех желающих. Мы с Евой и Сарой бродили по присыпанным первым снегом улочкам. Навестили Саида. Поужинали у Макса. Были только три пары и мистер Ник. Наш первый экипаж.

Ева впервые в жизни провожала мужа в море. Переживала, иногда плакала, ругала Ника за предательство. Но и этому пришёл конец, и уже за поворотом фарватера скрылись прощальные платочки. «Европа» рванула по обходному пути. Как уже повелось, «Пиранья» сразу скрылась под водой. Выход из родного фиорда – сложная и продуманная процедура. Балкер тоже имел свои предписания.

Миновав ставшие действительно пустынными Шетландские острова, мы уходили в открытую Атлантику и направлялись на юго-запад. Шли, соблюдая все предосторожности. Подводную лодку не видно было даже ночью, Петя с трудом угадывал её местоположение за шумами собственных машин и винтов. Средствами активного поиска пользовались редко. Наша задача – остаться незамеченными, подобраться к логову противника поближе и ударить внезапно и насмерть. Поэтому курс был проложен как можно дальше от берегов, подозрительные Азорские острова объехали, как говорится, десятой дорогой. Стало жарко – мы пересекали Экватор, проходящий сейчас через Северную Америку. Но было не до праздников Нептуна. Начался такой дикий шторм, что мы позавидовали морякам на «Пиранье», отсиживающимся в спокойной глубине.

- Не завидуйте этим бедным людям. Ночью им всплывать на подзарядку батарей. И в течение этих часов сами они завидуют мёртвым. Я много лет прослужил на дизельных лодках и знаю, что говорю – мистер Ник, пристёгнутый ремнями к высокому креслу вахтенного штурмана, попивал кофеёк. Он умело балансировал чашкой, чтобы не расплескать.

- Но вы даже не представляете, что значит болтаться в батискафе длиной восемь метров. Не было ни одного человека в истории «Дельфина», который хотя бы раз не воспользовался пакетом. Мы с Максом не исключение. Правда, всё дело в привычке. Через неделю Ева с Петром просили кушать, но мы не располагали особыми запасами.

- Фёдор Ильич, стыдно вам при живом свидетеле говорить неправду! Мы же не просили.

- Я хотел сказать, просили ваши глаза. Прости, Петя, я тогда гордился вами больше, чем собой  и даже капитаном. Но молодые люди не умеют скрывать выражение глаз. Юный организм требует пищи, и это невольно отражается во взгляде. Дело в том, что мне самому тогда очень хотелось кушать. Возможно, я судил по себе. Ни Ева, ни Мари, ни Петя с тех пор не страдали морской болезнью. Или было, Петруччо?

- После того дрейфа мы вообще стали другими людьми, Ильич. Если бы не Мари с «Парусом мечты»… Кстати, вы видели в Бресте нашу яхту? Её кто-то поставил на кильблоки, прямо на причале. Корпус очищен и окрашен. Новая мачта с парусами!

- Это Василий с Марусей. Он парусный фанатик. Днём помогает на складе, а после ужина они с супругой часик-другой посвящают хобби. Даже дядю Сёму увлекли.

- А помните, как девушки хотели взять на буксир «Мари Роуз»?

- Помню, дорогой, особенно последствия.

Акустик потрогал свои драгоценные  лопоухи и свернул скользкую тему. Мы просто коротаем штормовую вахту.

- Мистер Шепард, условный сигнал с «Пираньи»: шумы неизвестного судна. Я пока ничего не слышу. Антуан – лучший из акустиков, которых я знал.

- Капитана на мостик! Усилить вахту! Световой сигнал на «Шельде»: неизвестный корабль! Акустический сигнал на «Пиранью»!

Я бегу в машинное отделение, по телефону поднимаю Гену. На случай усиления – он мой вахтенный моторист.

«Европа», включив средства активного поиска, определила неизвестный корабль в тридцати милях.  В радиусе чувствительности приборов нашей эскадры посторонних объектов больше не обнаружено. Через минуту после того, как Петя включил радар, появились сигналы локаторов чужого судна. Обстановка немного проясняется.

- Значит, у них есть аппаратура пассивного поиска. Это не простой сухогруз, - комментирует Петя.

Мы не желаем конфликта, в открытом океане всем хватит места. Но неизвестный резко меняет курс и идёт на сближение с «Шельде». «Европа» направляется в сторону чужака, отрезая «Шельде» от разворачивающихся событий. «Пиранья» на такой случай имеет свою диспозицию.  Её задача – прикрывать, оставаясь незаметной. Что она и делает. Шторм разгулялся с удалью молодого пьяницы. Какому фанатику взбредёт воевать в такую погоду?

- Малый корабль, координаты… Вы опасно пересекаете мой курс. Буду вынужден применить оружие во избежание столкновения. Здесь крейсер «Облачный», ВМФ России.

- Вольный морской охотник «Европа». На вашем курсе грузовой корабль, вы осложняете ему навигацию в штормовую погоду. Пожалуйста, следуйте прежним курсом, и разойдёмся миром.

- Будешь путаться под ногами – утоплю! Прочь с моего курса! На размышления – две минуты. Ты мне не нужен, проваливай, пока цел.

Это он напрасно. Макс даёт условный акустический сигнал. Через полторы минуты слышны четыре мощных взрыва. Бомбомёт – младенец по сравнению с торпедой. Команда: полный вперёд. Наверху стрельба. Долго маневрируем, пытаясь подобрать тонущих людей. Удалось спасти лишь одного. Торпеды «Пираньи» заставили крейсер тонуть слишком быстро, чтобы дать шансы на спасение экипажа. Морис бил с первого раза и наверняка. Как учит мистер Шепард. Так будет с каждым, кто попытается нам угрожать.

Мокрый, контуженый моряк смотрелся жалко. Мы с Максом навестили его в лазарете.

- Братишка, чем на хлеб зарабатывали? – по-русски спросил Макс.

- Земляки, что ли? Чего же тогда палите по своим?

- Я палю по тем, кто мне угрожает. Сколько таких своих вы ограбили и пустили на дно?

- Не считали, десятка два. Жить как-то надо. На берегах одни помойки, а даром делиться никто не хочет.

- Как вас занесло в эти края?

- Мы ходили на Кубу с дружеским визитом. Там всё снесло, нам тоже досталось. Год собирали припасы, чтобы вернуться домой. Оттуда ни слуху, ни духу.

- Там всё радиоактивное, по меньшей мере, в европейской части. Возвращаться некуда.

- Мы догадывались. Видели, что стало с Америкой. Как дальше жить?

- Есть два варианта. Первый: получаешь немного припасов и съезжаешь на ближайшей суше. Дальше – твои проблемы. Второй: становишься членом экипажа одного из наших кораблей и гражданином вольной колонии. Шансы не умереть с голоду – большие. Но есть возможность погибнуть в стычках с такими, как ваш крейсер. А сначала мы строго спросим, чем ты занимался до сих пор. Думай до утра.

- А чего думать. Я ни в чём не замешан. Связист, радиоразведка. Никого не убивал. Ну, пару раз таскал ящики с чужого судна. Я отработаю. Братцы, выручайте. Куда мне в Робинзоны. Мы же земляки.

- Ну почему вы вспоминаете правильные слова, когда вас припрут к стенке? Почему их забываете, когда видите перед собой слабого и беззащитного? Как звать-то?

- Андрей Иванов, матрос.

- Отлёживайся, Андрюша, завтра будешь отвечать на вопросы. Думай хорошенько, прежде чем говорить, вот тебе мой совет, земляк. А то у нас тут умеют поучить подводному плаванию.

На второй день связист был доставлен на мостик для дачи показаний. По существу он знал мало. Их корабль пиратствовал в Карибском бассейне. На берегах островов они изредка видели следы людей, но не вступали в контакт, там брать было нечего. Перехватывали грузовые суда, отнимали всё ценное, и чаще всего отпускали. Пару раз им оказали сопротивление. Тогда открывали огонь по рубке и машинному отделению, грабили, а судно топили. Пираты, как пираты. Сила есть – ума не надо. Но служба шла по накатанной колее, велись все виды разведки.

- В том районе промышлял ещё один корабль. Мы часто перехватывали его обмен со станцией, вероятно, на Пуэрто-Рико. Держались подальше друг от друга.

Ну-ка, ну-ка!

- Но уже с месяц его не слышно. Мы засекли несколько запросов с базы, но ответа не последовало. Видно, погиб. Туда ему и дорога. Он оставлял на берегу одни головешки и трупы, мы пару раз шли по его следу. Фашист какой-то.

- Другие подобные корабли замечали?

- Нет, разве что сухогрузы искали, где приткнуться. Пару раз зенитчики обнаруживали неизвестный самолёт, но он их тоже засекал и держался подальше. Не боевой, скорее всего разведчик. Так ребята говорили, я ведь из другой боевой части.

Парня хорошо припугнули за пиратство, мистер Шепард занялся приведением к присяге. Новобранец влился в наши ряды. После краткого, но содержательного курса молодого бойца под руководством Петрухи (Акустик тоже службу знал не со вторых рук!), Иванов был экипирован аппаратурой и направлен по специальности на «Шельде». Капитан Ганс получил указания глаз не спускать и шкуру драть так, чтобы парень проникся. Был он простой матросик срочной службы, к лишениям службы не привыкать, поэтому быстро втянулся и стал не хуже других. Жизнь уже преподала парнишке достаточно уроков, чтобы он понял простую истину: на этот раз ему повезло.

А мы принялись за разработку плана операции. Значит, крейсер «Эйган» был единственным крупным кораблём в распоряжении банды. Это немного облегчает задачу. Их база наверняка имеет солидную береговую защиту, как минимум один самолёт разведки. Возможны минные заграждения. Мы находились от них за двести миль, шуметь старались поменьше. С их стороны тоже ничего не доносилось. «Пиранья» ушла на разведку. Она четверо суток исследовала окрестности базы противника, по ночам под перископом приближалась почти вплотную. В последнюю ночь через специальный шлюз была выпущена тройка водолазов. Они на подводных скутерах с приборами прошли вдоль фарватера. Минных заграждений не обнаружили. Сигналов активного подводного поиска - тоже. На якорях стояли гидроплан и скоростной катер береговой охраны. Джо Мунке осмелился высунуть нос на поверхность и увидел селение на пологом склоне, несколько огней, башни укреплений у входа в гавань. Даже расслышал танцевальную мелодию со стороны освещённой электрическим светом площадки. Весело живется пиратам! За все дни «Пиранья» ни разу не засекла радиолокационных сигналов. Хозяева острова то ли не понимали, что творят, то ли совсем расслабились. Скорее всего, второе. Уж слишком уверенно чувствовал себя покойный командир их крейсера в шхерах Норвегии. Придётся учить осторожности его подельников.

Сутки «Пиранья» готовится к бою. Ей отведён самый ответственный участок – гавань. Заряжаются аккумуляторы, грузится боезапас и десант. К сожалению, это не моя разведгруппа. Под покровительством мистера Шепарда Ваня Грозовой сколотил отряд диверсантов из водолазов и бывших военных, видавших кое-что на своём веку. Их всего двенадцать человек. Субмарина уходит под воду. Её задача – проникнуть в бухту и лечь на дно в районе якорной стоянки катера и самолёта. Надо предотвратить их использование против нас в предстоящей схватке и постараться сохранить такие ценные трофеи невредимыми. Это – задача спецназа. Затем лодка всплывает под перископ и берёт под контроль укрепления на входе в бухту. Малейшие поползновения пресекать торпедной атакой – таков приказ командования.

«Европа» подбирает ударную группу, состоящую из матросов, рыбаков и бойцов роты охраны. Задача корабля – прорваться в бухту, высадить десант и прикрывать его огнём. Десант должен захватить плацдарм. В идеальном случае – всю базу. «Шельде» крадётся в темноте. Его белые надстройка и грузовые краны давно перекрашены в защитный свинцовый цвет. Не до красоты. До базы всего пятнадцать миль. Ложится в дрейф. «Европа» мчится к острову. В час «Ч» Майкл Дорн запускает двигатели своей машины и на максимальной скорости бреющим полётом проносится над нами. Ракетный залп по укреплениям слева от входа, две мощные бомбы на правый бетонированный колпак. В бухте гогочут два пулемёта «Пираньи» - она ведёт огонь по посёлку, где, по показаниям пленных, проживают «хозяева жизни». С воздуха вертолёт полосует поселение из пушки. Подключаются ручные пулемёты спецназа, захватившего морской и воздушный транспорт противника. От домиков только щепки летят, вспыхивают пожары. Ворвавшаяся в бухту «Европа» добавляет свою толику по береговой защите и зданиям базы. Когда звучит команда на прекращение огня, десанту остаётся только прочесать уничтоженное вражеское гнездо. В отдалении раздаются несколько очередей. Там рабочий посёлок. Мы не стреляли в том направлении. Видно, надзиратели пытались оказать сопротивление десанту. Напрасно разозлили. Ранило двоих наших ребят, а от вертухаев остались только кровавые лохмотья.

Через час весь обжитый участок суши обследован. В живых осталось девять бандитов, из них трое без сознания. Около тысячи человек построились поротно, как приучили их мучители. В огне пожаров картина напоминает страшные фильмы о Второй Мировой Войне. Дистрофические фигуры, равнодушие к жизни и смерти в глазах. Дежурные получают пищу и воду. Сейчас это самая актуальная тема.

- Вы свободны. Отдыхайте, набирайтесь сил. Все вопросы – завтра. Вы свободны в ваших поступках, вас никто не обидит, - на разных языках повторяем измождённым людям.

- Кто среди вас главный? – начинается допрос пленных.

- А он скрылся, у него своя нора на этот случай, - толстомордый детина ковыряется в носу. – Даже меня не взял, говорит, самому мало.

Все крысы  - на одно лицо, у каждого запасной вариант.

- Вы знаете, где?

- А что тут знать? Идём, покажу.

Логово, видно, строилось по тому же проекту, что и у Хайкеса. Не мудрствуя лукаво, его вскрывают взрывчаткой, и вот уже очередной крыс с красными от крови пастью и ушами выковырян на свежий воздух. Мистер Рональд Гнейс. Царь и бог Бермудского треугольника. Едва приходит в себя, начинает требовать консула, адвоката, присяжных. Завтра получишь полный комплект. А пока ответь-ка на пару вопросов! Мистер Ник с ассистентом остаются в уютном кабинете бункера, а мы подбиваем результаты сражения.

К сожалению, есть потери. На катере оказалось больше пиратов, чем можно было ожидать. Собирались на рыбалку. Когда на борт стали подниматься спецназовцы, началась стрельба. Было убито двое и ранено четверо наших ребят. Один из погибших был женат. В Ковчеге появилась первая вдова. Пленных на катере не брали, претенденты уже кормили лангустов на дне. Брошенной противником гранатой смертельно ранен один из водолазов. Трое бандитов успели откатиться в укрытие и оказали грамотное сопротивление. Их невозможно было опознать после града «лимонок», прилетевших в ответ.

В закромах подземного бункера нашли почти те же припасы, что и у Хайкеса, даже боевой вертолёт, правда, всего один. «Шельде» бросил якорь посреди гавани. Выставлены усиленные посты, «Европа» на внешнем рейде ведёт активное слежение за горизонтом. Майкл с Ирвином дремлют под маскировочным тентом у вертолёта. Но горизонт чист. Вот и утро. «Пиранья» заняла выгодную позицию для атаки тех, кто может попытаться проникнуть в бухту. Но море пустынно.

К рассвету мистер Ник имеет достаточно точные описания бандитских гнёзд на Азорах и Кабо-Верде. Мистер Рональд Гнейс дал отрывочные сведения о строившейся мощной базе где-то на русском Крайнем Севере. На специальной карте обозначены стоянки спасшихся людей, обнаруженные авиаразведкой бандитов. Больше от Гнейса никакой пользы. Как и от его подельников, один из которых к утру помер. Счастливчик. Ибо его коллег ожидает встреча с теми, кого они уже считали своей собственностью. Знакомая картина. Мокрые штаны, вопли о пощаде. Детство какое-то. Когда творил бесчеловечные поступки – был взрослым сильным дядькой. Рука не дрогнула, убивая детей, насилуя женщин и пытая мужчин. А теперь мочится под себя и плачет. Больше не буду. Конечно, не будешь. Из бараков вчерашние узники вытаскивают за ноги десятка два обезображенных трупов. Волокут к обрыву и скидывают в море. Это те, кто вызвались за больший кусок и снисхождение принуждать товарищей к повиновению и труду. Пытками и издевательствами, а то и убийствами эти подонки выслуживались перед хозяевами. Подошла очередь хозяев.

Самое страшное в этой процедуре – молчание исполнителей. Пиратов по одному как бы заглатывает безмолвное чудовище, состоящее, кажется, из одних горящих глаз. Невыносимые вопли и визг. У меня стынут жилы. Тишина, от зловещия которой затихает даже прибой. Затем десяток рук протягиваются к очередному «хозяину жизни». Кто-то ведёт съёмки, но мне становится плохо, убегаю на мыс и рыдаю, как дитя.

- Мистер Фэд, сэр. Они не стоят ни единой вашей слезы. Вы знаете.

- Мистер Ник. Я плачу не о них. Я скорблю о тех, кто сейчас воздаёт им должное. О тех, кто пережил такие ужасы и оказался в лапах этих визжащих подонков. Неужели в мире остались только жестокость и страх силы? Мне противно жить в таком мире.

- Мы взялись предотвратить этот вариант. Надо последовательно двигаться выбранным курсом. Началась погрузка «Шельде». Я советовался с кэптэном Максом, он тоже склоняется к мысли о том, что по пути надо навестить Азорские острова. Чтобы потом не возвращаться и не оставлять за спиной необработанный участок. Эти сорняки надо уничтожать, пока не пустили корни и не посеяли свои ядовитые семена.

- Вы знаете, я мирный гражданский человек. Но сейчас я прошу вас научить меня всему тому, что знаете и умеете. Вы найдёте для этого немного свободного времени?

- Я давно ждал этих слов, мой друг. Мне трудновато без миссис Евы. Не физически, у меня хорошие подчинённые. Энтузиазм вашей супруги – вот чего мне не хватает в этом походе. Передайте ей мой поклон в следующий сеанс связи.

- Спасибо. Она всегда спрашивает о миссис Джейн и про вас. Сначала  обижалась, что не взяли с собой. Но сейчас успокоилась.

- Есть основания для покоя?

- Есть, мой друг. Вы скоро станете крёстным папой.

- И я узнаю об этом последним! Вы плохой товарищ, Фэд.

- Вы узнали об этом первым, даже Макс ещё не в курсе. Ева попросила поступить именно так.

- Беру свои слова обратно. Какая леди! Моя рука и сердечные поздравления! Мы вырастим достойную смену нашему экипажу!

Жму уцелевшую ладонь удивительного человека. Бойтесь, гады, этой руки!

На рассвете следующего дня Майкл с Ирвином и техником осматривают гидроплан. Лёгкая двухместная машина с винтом за кабиной пилота.

- Хорошее средство для разведки. На радаре почти незаметен, не грохочет, как наш вертолёт. У него даже колёса есть, сядет и на сушу. Только летать некому.

- Но вы же пилоты, и я заметил, первоклассные!

- Управление вертолётом и самолётом – разные вещи. У пилотов самолёта нарабатываются иные рефлексы для реагирования на отклонения машины от заданного положения. Поэтому нас в самом начале предупредили: если уверены, что сможете без проблем переключать эти навыки – можете попробовать. Но это не поощрялось, да и нужды не было. Теоретически мы знаем, как управлять, но ни я, ни Ирвин не пробовали. Можем наломать дров. Подготовить к вылету – пожалуйста.

- Готовьте. Я попробую.

- ???

- В отпуске я часто навещал моего приятеля Алекса на спортивном аэродроме. Бывший военный лётчик, он не мог жить без высшего пилотажа. Мы с ним летали над старинными городами, любовались красотой природы с высоты птичьего полёта. Потом он уносился в пилотажную зону и пытался проверить на прочность мой вестибулярный аппарат. Однажды сам облажался, еле успел вывести машину из штопора. Давал мне ручку управления, учил взлёту и посадке. Я самостоятельно совершил пару вылетов, правда, он лишь ослаблял руку на штурвале, чтобы мы не гробанулись. Ругался, но сказал, что и медведя при желании можно научить летать.

Осматриваю кабину. Почти все приборы знакомы. Майкл объясняет назначение переключателей и рычагов. Часа два изучаем технику, я начинаю привыкать к расположению органов управления. Лейтенант листает найденные инструкции.

- Не забывайте, что высотомер отградуирован не в метрах, а в футах. Грубо говоря, три фута равны одному метру. Скорость взлёта – сто десять, посадочная – восемьдесят пять. Винт правого вращения, при резком добавлении мощности будет уводить нос влево. Учитывайте гироскопический момент мотора, машина очень лёгкая. Для выхода из штопора просто поставьте рули в нейтральное положение и дайте газ. Эта бабочка рассчитана на любителя, всё должно получиться. Я полечу с вами, если что – поддержу.

- Не хотелось бы рисковать командиром вертолёта.

- Ирвин справится, он опытный лётчик.

Видно, я везучий человек. Всю жизнь я отправляюсь в путь с самыми лучшими людьми.

Макс осуждающе поглядывает на меня:

- Что передать Еве? Что выживший из ума механик впал в детство и разбился на обломках своей мечты? Не рождённое ещё дитя осиротить решил?

- Не каркай.

- Мягкой посадки! Про парашюты не забудьте.

Осторожно выруливаю на подветренный край бухты, разворачиваюсь против ветра. Закрылки – во взлётное положение. Даю газ, машина пытается зарыться в мелкую волну, надо прижать хвост. Штурвал на себя, дать правую педаль, чтобы не сносило. Удары днищем по воде затихли. Мы в воздухе! Выравниваю, набираем скорость.

- Да вы просто ас! – слышу в наушниках голос Майкла.

- Уточним после посадки.

Убираю закрылки, тяну штурвал. Делаем несколько кругов над островом, пробую виражи, горки, проношусь на бреющем над «Европой». Чудесная, послушная машина! Она легко прощает мою неопытность и неизбежные погрешности в пилотировании. Майкл комментирует ошибки, я за час получаю столько полезных знаний, сколько не приобретёшь за месяц изучения наставлений. Он - мастер своего дела, в небе для него нет секретов. На посадке лейтенант напряжённо притих. Вертолёт сажают по-другому, он не может ничего подсказать. Даю «козла», но, в общем, сел довольно прилично. Алекс, конечно, высмеял бы, но Майкл деликатнее моего друга:

- Чиф, поздравляю с первым самостоятельным полётом!

- Если бы не ты, я бы не справился. Спасибо, дружище. Надеюсь, полетаем в паре.

- Мистер Фэд, я знал, что вы талантливый человек, но сегодня вы превзошли моё понимание уровня одарённости.

- Слишком много пафоса, Ник. Будьте проще. Вам придётся испытать мои таланты непосредственно в воздухе. Мне нужен штурман. Мы полетим на разведку, будем искать людей по карте Гнейса.

- Лучше я с вами полечу, - Ирвин трясёт мою ладонь. – Навигация в воздухе немного другая, чем в море. Это – мой бизнес.

- Вот и хорошо, - Максим в своём стиле. – Потерять сразу старпома и стармеха будет для меня слишком большой роскошью, - но глаза искрятся гордостью: знай наших! Обнимаемся. – Ты так и остался мальчишкой, Федя, - по-русски, чтобы не подумали чего.

Заливаем полные баки, готовим вымпелы с записками на английском и испанском языках, фальшфейеры. Будем сбрасывать людям, пусть сигналят о согласии или несогласии присоединиться к нам. Отметим на карте, потом подберём желающих на вертолёте или пограничном катере. Его уже обкатали Джейн с Ником, скоростное мощное судёнышко стрелой носилось за брекватером, пока я учился летать.

Взлетаем, курс – на юг. Ирвин быстро освоился в кабине. У них на боевых пультах рябит в глазах от кнопок и приборов. Что ему разобраться с десятком циферблатов! На высоте три тысячи футов включает автопилот:

- Техника лучше нас удержит курс, надо экономить силы для выполнения задания. Можете вздремнуть, управление принял.

Не приучен я дремать на вахте. Расспрашиваю подробности оборудования, правила ориентирования. Когда сам управляешь полётом, вопросов возникает много. Ирвин может заткнуть за пояс многих гражданских пилотов. У военных программа подготовки намного шире. Узнаю секреты пилотирования в боевых и экстремальных ситуациях, маневры уклонения и атаки. Некоторые из них учимся выполнять, не откладывая в долгий ящик. Появляются острова. Снижаюсь до тысячи футов, идём на первую точку. Внизу машут руками два человека. Первый вымпел пошёл!

Два часа разведки оставляют на карте семнадцать засечек. Не менее тридцати человек. Возвращаемся к вечеру. Посадку произвожу красиво, сам чувствую. Может, я рождён для неба, а не для моря? Эй, старик, не вздумай языком ляпнуть. Не Петрушин возраст. А жаль.

Ник с Джейн уходят на катере в ночь. С ними пять человек, два пулемёта дополнили стандартную скорострельную пушку на баке. Утром лейтенант Дорн в одиночку улетает к островам на вновь приобретённом геликоптере. Эта машина просторней его собственной. Двенадцать человек ожидают в малодоступных местах. Целый день стрекотание винтов извещает о прибытии новых граждан Ковчега. Освобождённые нами люди по мере сил подключаются к погрузке «Шельде». Они свозят на причал собранный урожай кукурузы и пшеницы, свежие овощи и недозрелые апельсины. В сторонке щипают траву семь коров, полсотни баранов, хрюкают поросята, клокочут индейки. Катят бочки молодого вина, у нас будут даже виноградники! Щедрая земля успела отдать людям плоды их рабского труда. Теперь они будут работать на себя. Разных цветов кожи, разных национальностей, они пока с трудом понимают друг друга. Но понять, что впереди замерцала звёздочка надежды, они сумели в первые часы после освобождения. Позже выясним, кто из них на что способен. Сегодня главное – поставить на ноги истощавших, измученных людей. На берегу пылают костры, повара готовят обед на огромный коллектив. В медицинской палатке ведёт приём врач. Я успел отвыкнуть от большого скопления людей, глаза разбегаются. Но среди них нашлись лидеры, наводится рабочий порядок, действия становятся организованными. Всё будет хорошо. Лишь бы без потерь доставить их на Ковчег. Юргену добавится работы по специальности. Зато и рабочих рук теперь хватит, чтобы женщины не таскали тяжести, а мужчины могли перевести дух. Как говорил Маэстро: Будем жить! 

******************************************************

Повесть в процессе онлайн публикации на сайте Экипаж Ковчега. Можно почитать онлайн или бесплатно скачать самую свежую версию произведения.