вопреки судьбе

ВОЛЬДЕМАР ГРИЛЕЛАВИ ВОПРЕКИ СУДЬБЕ Фантастическая мелодрама От судьбы не увернешься и не откупишься. Она – не злодейка, она просто равнодушна к тебе и безразлична. Но хочется воспротивиться и противостоять, чтобы не оправдаться или показать себя перед кем-либо сильным или независимым, а просто ради того, чтобы выжить, ибо она преподносит смертельные сюрпризы. И не прекращает испытывать на прочность одним за другим опасным и непредсказуемым эпизодом. А как с ними справиться, так подсказать некому, и спросить нельзя. Только сон легкими намеками подталкивает к правильным и безопасным деяниям. А сон ли это? 1 Этот сон Артему приснился впервые так давно, что для воспоминаний даже стоило слегка встряхнуть и перевернуть, точнее, перелопатить всю биографию, включая сопливое детство, глупое отрочество и начинающуюся покрываться разумом юность. Он не самокритичен и вовсе не собирается анализировать ошибки, глупости и мелкие недостатки того далекого детства, которым он считал все годы учебы в школе. Ну, дошкольный период, так-то был младенческим и недостойным анализу. Нормальное детство с некими запоминающимися эпизодами с первого класса, так можно заявлять, и началось. А взрослеть Артем начал лишь в училище Гражданской Авиации, куда он поступил сразу после окончания средней школы. Шел туда за компанию вместе с закадычным другом, коим тот считался с двухлетнего возраста. Однако друг провалил не экзамены, которых больше всего боялся, а медицинскую комиссию. Внешне идеально здоровый парень, на поверку оказался непригодным даже для службы в армии. Нет, такая болезнь, что обнаружили и озвучили доктора, не выпячивалась и внешне никак не проявлялась, что и вводило в заблуждение. Но дотошные врачи из комиссии, которые скрупулезно и до кошмаров тщательно отбирали среди молодых, лишь идеально здоровых, пригодных и способных летать на вертолетах, нашли сей дефект в его организме и бессовестно забраковали молодого парня, начисто отвергая все радужные перспективы не только летать, но и даже в пехоте служить, коль у того внезапно возникнет и такое странное желание. Хотя, оно не возникало. Парню желалось летать. А потому он слезы лил, проклинал их и ругал всякими нецензурными словами. А Артем, сдав экзамены через пень колоду на слабенькие троечки, проскочил через сито врачебных проверок без сучка и задоринки. -Молодому человеку вполне можно подаваться и в космонавты, - листая и изучая вердикты всех медицинских специалистов, высказался с неким горделивым чувством председатель ВЛЭК (врачебно летная экспертная комиссия). – Берегите свой божий дар, юноша, не растратьте и не распылите на мелкие сомнительные радости. Было слегка обидно за друга. Но, поскольку такая удача подвернулась, отступать за ком-панию не собирался. Остался в училище, замечательно, то есть, весело и беззаботно отучился и попал по распределению в этот симпатичный городок на Юге России с таким интригующим названием, как Загорянск. В том смысле, что загорать на берегу озера, где и расположился сей городок, можно было девять месяцев в году. Поскольку именно столько в этих краях и продолжалось лето. А на остальные три месяца распределились осень, зима и весна. По тридцать дней на брата. А зима случается даже со снегом. Однако такое счастье случалось не каждый год. Да и то дней, эдак, с десяток в сумме, показав свое некое отличие от весны и осени. Мол, тем мы и отличаемся. Артем Дмитриевич окончил училище уже совсем, как сам считал, взрослым и солидным мужчиной в 21 год. Совершеннолетним по иностранным меркам. Но в нашей стране уже как три года таковым считался. Где же им, этим глупым иностранцам за нами угнаться. В условиях быта и менталитета Союза наши пацаны мужиками быстрей становятся. Повзрослел, разум приобрел, а потому о женитьбе временно даже мыслить запретил. В таком великолепном возрасте имеется необходимость немного порезвиться. Но в пределах разумного, чтобы свобода и воля на карьере не отразилась. И поскольку ему удавалось удерживать себя в тех пределах и рамках, кои в отряде, где он первые годы летал вторым пилотом на восьмерке (то есть, вертолет Ми-8), а также показал себя как положительно определяющим работника специалистом, то вскоре, году на пятом работы, его выдвинули на командира вертолета. В этом же году, когда пришил на погоны командирские лычки, а к фуражке прикрепил дубы, возвращаясь из родного города, где провел очередной отпуск, в Москве в аэропорту встретил ее, свою Людмилу. Так уж случилась эта химическая мгновенная реакция в обоих сердцах, что она уехала вместо избранного направления в его город, ставшим родным для их обоих, Загорянск. А через год в их семье явилась на свет их очей прекрасная принцесса Жанна. Такое имя им сразу обоим понравилось, оттого и назвали своего первенца и единственную дочурку Жанной. И вот тогда-то годы бытия полетели с сумасшедшей скоростью. Жанночка, едва, вроде как, научилась ходить, как уже потопала в первый класс. Затем из класса в класс, а там и выпускной, после которого спешно выскочила замуж и уехала к мужу в соседний город. Недалече, всего каких-то 70 километров. На пригородном автобусе со всеми остановками около двух часов езды. А на своем автомобиле, правами и ездой на котором овладела лишь Людмила, и того меньше, около часа. Милана, как назвали свое дитя, то есть, внучку деда Артема и бабки Людмилы, дочь Жанна и зять Олег, половину своей жизни проживала с дедом и с бабушкой. Ведь в садик берут лишь с трех лет, а в ясли отдавать не разрешил сам Артем. К тому же, Жанна желала, и работать, и учиться в институте. На платной основе, но такой факт не влиял на сам процесс образования. Однако, с такой постановкой вопроса ни дед, ни бабка не возражали и от возложенных обязанностей няньки не отказывались. Тем более, что Артем ушел на пенсию перед самым рождением внучки, чему дочь с зятем безумно порадовались и незамедлительно воспользовались свободой деда. А чего терять такие уникальные возможности, да слегка поэксплуатировать старичков? Те не ропщут, не возражают, так вот вам и пожалуйста. Нет, с бабкой получались некие сложности и проблемы, кои на воспитание внучки не влияли. Та руководила агентством недвижимости, то есть, владела небольшой риэлтерской конторой. А потому нещадной эксплуатацией подвергался лишь дед Артем, который устроился в том же аэропорту, в котором и летал, дежурным штурманом. То есть, сутки через трое. А поскольку всю ночь он практически спал в своем служебном кресле, то чувства вины дети как-то и не испытывали. Ведь опасный и вредный период они удачно прошли, а теперь, в особенности, когда внучка пошла собственными ножками и начала уже общаться с дедом на своем наречии, то деду и самому не очень-то и хотелось возвращать ребенка родителям. У них уже сложилось некое понимание, возникли отношения. Но в том городе, откуда родом зять, тоже были дед и бабка. Потому иногда Миланка оставалась с ними. Особенно в те дни, когда деду Артему необходимо было идти на суточное дежурство. А про тот сон, разумеется, он, молодой мальчишка Артем годков эдак пятнадцати, мгно-венно после просыпания почти и забыл. Нет, сразу интересные сны на свалку памяти он никогда не спешил. Всегда какую-то часть времени позволял себе уделить их содержанию, осмыслить сюжет, понять его смысл и причину, побудившую к данному сновидению. А вдруг что интересное и познавательное из него можно узреть и в жизни использовать по истинному назначению? Из научной литературы, из разумных объяснений Артем, тот пятнадцатилетний пацан, понимал, что чаще всего ночью в память в виде сновидений приходят эпизоды, уже случившиеся в его жизни. И даже если приснилось нечто из ряда вон выходящее, парадоксальное и неординарное, то и здесь он находил оправдания. Все равно ты про то се читал, о нем думал, видел на экране телевизора или кинотеатра. И, стало быть, из всей этой кучки памятных эпизодов сложился некий монстр, который можно познать, лишь разобрав его на части. А в куче он непознаваемый. Так и в этом сне, как поначалу показалось Артему, имеются знакомые детали. Вкратце, сон состоял из такого сюжета: Артем уже давно не ребенок, даже взрослый и самостоятельный мужчина. И ему так во сне казалось, что он даже семейный человек, чего в детских мозгах даже не посмело проскальзывать. А здесь он собрался из некоего далекого чужого города возвращаться домой. В тот город, где он проживал с родителями и с сестрой. Младшей, кстати. Но проклятый трамвай, а он почему-то в аэропорт собрался добираться на таком городском транспорте, постоянно увозит его совершенно в другом направлении. Именно туда, куда ему совершенно без надобности. Артем выпрыгивал на ходу, вскакивал во встречный, но и тот увозил в неизвестные ему места. Тогда он предпринял попытку, поймать такси. Однако город внезапно опустел, и на его улицах не оказалось ни единой машины. И Артем побежал в сторону аэропорта огородами. То есть, дворами, проулками, постоянно стараясь выдерживать именно то направление, в котором, по его предположению, и находился нужный аэропорт. Уже закончился город, появились поля, сквозь которые он бежал словно сумасшедший. Встречались на пути речушки без моста, и он преодолевал их вплавь, не снимая с себя одежды. И вот уже появилась на горизонте долгожданная цель. Но выскочил он на аэропорт не со стороны привокзальной площади, а, как ему показалось, со стороны взлетной полосы, на которую садились самолеты, по которой без просвета рулили вертолеты, ехали машины и трактора. Артем выбежал на перрон и увидел свой самолет, именно на котором ему и необходимо лететь в свой родной город. А почему он так решил? Так на его борту большими буквами и был написан маршрут. Билет у него был куплен заранее, и потому он сразу понесся к трапу, припаркованному к борту самолета, и по которому взбирались пассажиры. Злая тетка, ни в какую не желала его пускать, поскольку он не прошел регистрацию. Но Артем уговорил ее, потому что при себе не имел вещей. И злая тетка подобрела и позволила вместе с пассажирами влиться в нутро этого лайнера, который ему показался весьма странным и совершенно чужим и незнакомым ни из картинок, ни из просмотренных им фильмов. Это был самолет словно из чужой цивилизации. Потому сразу и возникли тревога и сомнения. И ему в тот же миг пожелалось выскочить из него, потому что внутрь мозгов, в его сознание с силой втиснулся страх и опасение. Этот монстр представлял смертельную опасность. И желательно держаться от него подальше. Однако спасительная попытка провалилась в самом зародыше. Трап уже убрали, а входной люк захлопнулся. Все, хочешь, не хочешь, а лететь придется. Так что, садись в свое кресло и не рыпайся. На всякий случай Артем покрепче пристегнулся к сиденью и плотно прикрыл глаза, чтобы прогнать эти вредные необоснованные страхи. И куда он собрался бежать, если домой нужно лететь быстро, чтобы не опоздать. Куда и к чему он торопился, почему-то на память не приходило. Но надо очень-очень. С закрытыми глазами, вроде как, успокоился и уже повторно, то есть, в самом сне вновь уснул и опять увидел неспокойный сон. Жара, кошмарная, сильная и все сжигающая жара. И абсолютно непохожая на солнечную. Срочно проснувшись, но вновь во сне, только в первом, Артем ужаснулся от увиденного. Она находился в самом эпицентре огня, и вокруг него кричали и дергались в конвульсиях пылающие пассажиры, благим матом визжала откуда-то явившаяся злая тетка, что поначалу не желала впускать его в самолет. Но ведь она по всем правилам должна остаться за пределами самолета. Почему же опять здесь? А она не просто орала, так еще выговаривала Артему, какой он, мол, дурак, что уговорил ее. Вот ежели бы опоздал, то и остался бы в живых. Боли от огня Артем не испытывал, но эта мысль, что он погибнет и никогда не сумеет вы-браться из этого пекла, сидела в мыслях плотно и отчетливо. Теперь уже, погибая, Артем и сам осознавал, что понапрасну спешил и не опоздал. И зачем, и кому нужна была эта гонка с препятствиями? Ведь то, ради чего он так безумно торопился, назад не вернешь. И вот с таким осознанием Артем и проснулся уже пятнадцатилетним мальчишкой в своей родной кровати и в родном городе. Он жив, он еще долго будет жить, поскольку смерть желала его прибрать к себе лишь во сне. Там она и осталась. Такой вывод его развеселил и успокоил, но повторно засыпать совершенно не хотелось. А вдруг там продолжение сна увидится? Хотя, там уже не было продолжения, поскольку во сне Артем слишком уж отчетливо наблюдал и помнил, как его тело уже лизало пламя, и кожа лоскутами отлетала. Но сон исчез, исчезло и желание спать. Артем тихо встал и пробрался на кухню. Вся семья еще крепко спит, а потому шуметь не хотелось. А там, на кухне осталась недочитанная интересная книга, которую он с удовольствием до утра дочитает. Увлекшись сюжетом, Артем напрочь забыл о ночном кошмаре. Да и чего зацикливаться на этой муре, ежели такая даже очень часто снится? Именно сейчас, когда он поднимался по трапу и вошел внутрь Боинга, выполняющего рейс Загорянск – Москва, сон внезапно выплыл из далекого детства и отчетливо промелькнул перед глазами со всеми его страхами и переживаниями. Такое ощущение, что проснулся лишь секунду назад и теперь осмысливает его эпизоды. Позавчера позвонила мама. Папа умер. Внезапно, быстро. Поужинал вместе с мамой, затем встал из-за стола, дошел до кресла, чтобы включить и смотреть телевизор, и умер. Внезапная остановка сердца. Вроде как, никогда не жаловался на него, никогда за свою жизнь не болел даже насморком. Это Артем по наследству получил от него идеальное здоровье. Правда, от мамы унаследовал негативное отношение к алкоголю и табаку. Нет, абсолютным трезвенником не слыл. И по праздникам поддерживал застолье, и с супругой часто за ужином по три рюмочки выпивали. И все, никакого излишества. А вот папа любил и то, и другое. Курил всю жизнь самые крепкие сигареты, а вот алкоголь уважал сладкий. То есть, вина градусов эдак до 20. Вот и дожил с этим набором до 74 лет. А кто его знает, эту природу человеческую? Сердце, по-видимому, посчитало достаточ-ным свой срок. А вот мама старше его на два года, но жива и здравствует. Ее срок еще далеко на горизонте. Артем собрался скоро, да вот рейс Московский лишь по четным летал. Потому вчера и не улетел. Но и сегодня вполне успевает к похоронам. Там, из Москвы всего-то и лету на север от столицы часа полтора. Сегодня к вечеру и будет дома, если погода позволит. Обязана позволить, поскольку лето, хоть и позднее, и погода в такое время чаще летная. Если и случаются туманы, то чаще по утрам. А поездом никак. Это же трое суток добираться. И вот, расцеловался и распрощался с же-ной, и собрался в путь. Не могла никак Людмила с ним лететь. И работа не пускала, и Миланку не покинуть никак. А так, хоть в свой выходной посидит. У дочери и зятя работа по графику. Иногда и по воскресеньям приходилось работать. Да и вовсе ненужно брать с собой еще и Людмилу. Незачем. Признаваясь лишь самому, так Артему и самому до ужаса хотелось опоздать на эти похо-роны, чтобы не видеть отца мертвым. Пусть запомниться таким, каким видел его год назад в отпуске, куда Артем летал в обязательном порядке ежегодно. А чего бы и не слетать, коль билеты в оба конца бесплатные. То есть, за счет Аэрофлота. Он ведь, хоть и пенсионер, но из этой системы не увольнялся. Оттого и тяжко было на душе, когда прошел регистрацию и уже поднимался по трапу. Ус-певает, везде и всюду прилетает вовремя. И теперь придется целовать на прощание лоб покойнику. Самого папы с этого мига не стало. А ведь он любил его всегда, всю жизнь. И отец его тоже. Но вот именно сейчас, очутившись в салоне этого комфортабельного лайнера, приплыли из далекого прошлого картинки того кошмарного сна. И не сам сон испугал вдруг Артема, и не страшные картинки, а именно знакомые силуэты самолета, этого кресла, которое он в том сне занимал, и та посадка ради успокоения и с целью прогнать именно тот страх, который ему приснился. Это в том сне он сел, а сейчас ему абсолютно не хотелось садиться в это кресло, словно напоминающее электрический стул из американских фильмов. И стоит только Артему сесть в него, как эта милая стюардесса, что спешит к нему, как к проблемному пассажиру, включит рубильник, и сумасшедший ток пробежит по его телу, отнимая любимую жизнь и само это тело. Нет, не сядет, да и вообще он не желает лететь в этом самолете! Ибо этот монстр хочет его сожрать, переварить, а в Москве выплюнет не перевариваемые несъедобные остатки. Срочно покинуть, быстрей бежать отсюда. -Мужчина, вам плохо? – все же подошла к нему улыбающаяся стюардесса, хозяйка этого опасного монстра, и задала провокационный вопрос, чтобы усыпить бдительность и усадить в смертоносное кресло. – Может, вам лекарство какой предложить? Вам нехорошо, вы весь какой-то бледный? -Мне, девушка, очень и очень плохо, - прохрипел чужим голосом Артем и повернулся к выходу, пока не убрали трап. – Я не полечу на этом самолете. Вот мои билеты. Багажа у меня нет, только ручная кладь. А сейчас я хочу выйти. -Погодите, мужчина, вы присядьте, вам сразу легче станет, - попыталась она уговорить Артема. Но то был непреклонен. Быстрей, как можно быстрей бежать из этого самолета. Иначе через несколько секунд будет поздно. Стюардесса пожала плечами и не стала уговаривать странного пассажира. И Артем во-время ступил на трап, который уже медленно начинал отделяться от самолета. Водитель трапа не видел пассажира наверху. И потому без остановки продолжил движение. А Артем просто уселся на ступеньку и покорно подчинился такому странному виду транспорта. По-честному, так он впервые жизни перемещался с помощью трапа. А вот даже интересно – жена уехала или ждет взлета самолета. Нет, наверное, умчалась по своим срочным делам. Ведь ей нужно на работу. Ну, ничего, он прямо сейчас ей позвонит. И маме позвонит, чтобы не ждала его. А Артем потом уже, когда наступит время очередного отпуска, приедет к ней. И пусть хоронят папу без его участия. Там же сестра с мужем, помогут, поддержат. А сын их пошел по стопам дядьки. Подался в летное училище. Точнее, в вертолетное. Ну, и правильно решил. Порядок, вроде как, в Аэрофлоте навели, платят хорошо. Уж за пару лет, если только не в Москве, так маленькую квартирку себе прикупит в любом городке России. Не нужно сразу большую, чтобы не тратить деньги на съемное жилье. Потом уже, когда жениться и детьми обзаведется. А может, и отряд выделит служебную квартиру, если имеются у них таковые. Артем, вот, сразу же получил, как женился. Ну, тогда Светский Союз был, давали. Вернее, это он успел до развала страны. Потом только купля-продажа началась. Но у Артема уже была двухкомнатная. Уже потом, когда родилась Жанночка, сумел с доплатой обменять на трехком-натную. И у ребенка своя получилась комната, и у них спальня, и зал общий, где и телевизор смотри, и делами своими занимайся, когда все спят. -Эй, мужик! – прервал мечтания и размышления грубый окрик водителя этого самого са-моходного трапа. – Ты как там оказался? Нечто до сего момента там я никого не видел, когда отъезжал. А тут ты нарисовался. -Валентин, и чего ты разорался тут? – отмахнулся от этого горе-водителя, просмотревшего пассажира, узнав в нем дальнего знакомого. Они не дружили, не приятельствовали. Однако часто приходилось общаться. -Артем? – уже мирно, но искренне удивленно воскликнул Валентин. – Так ты же, насколько помню, уже сел в самолет. Передумал, что ли, аль произошло нечто непредвиденное, вытолкнувшее тебя наружу? -Да, расхотелось как-то. И чего я забыл в этой Москве? – уже с чувством юмора и с легкой иронией отвечал, успокоившийся и освободившийся от внезапных и непонятных страхов, Артем. – Пойду-ка я лучше домой к жене. Понимаешь, Валя, - вдруг решил разоткровенничать-ся Артем знакомому, но не приятелю и абсолютно неблизкому ему товарищу. – Испугался вдруг ни с того ни с сего. -Чего так? – хохотнул Валентин с легкой иронией, похлопывая по плечу Артема, который уже спустился вниз. – Вроде как, сам недавно летал на вертолетах, а тут какого-то самолета. Сдрейфил? -Нее, не самого полета я боюсь. Ты уж только никому особо не болтай, ладно? Мама по-звонила, что отец умер, похороны как раз назавтра назначены. А я испугался увидеть мертвого папу. Ведь каждый год видел веселого, потешного и любимого. Мы с ним дружили даже, если можно назвать так отношения сына с отцом. А тут такое внезапное несчастье. Вот и дрогнуло сердце, выбросив меня наружу. -Да, - Валентин почесал затылок, подбирая нужные слова соболезнований в такой слож-ной ситуации. Но они не желали приходить. – Ну, ладно, потом к маме слетаешь. Там есть, кому ей сейчас помочь? -Она вместе с дочерью, то есть, с моей сестрой и с ее мужем живут. Одна не останется. А я лучше в следующем году памятник поставлю. Пользы будет гораздо больше, да и свыкнусь к тому времени. Окрик жены его даже испугал. Артем вышел через служебную калитку и сразу же угодил под град вопросов и удивлений Людмилы, которая даже поначалу и глазам не поверила, когда увидела Артема, выходящего из самолета обратно на трап и усаживающегося на его ступеньку. А вот теперь он с сумкой через плечо выходил на привокзальную площадь, словно не улетающий, а прибывший откуда-то пассажир. -Артем, что случилось, что за выходки такие? Ты теперь никаким рейсом не сможешь улететь. А поездом бесполезно даже пытаться. Объясни, почему ты вдруг так резко и беспричинно передумал лететь? – стрекотала она без умолка, не позволяя мужу даже слова вставить в свое оправдание. -Люда, прости, но мне внезапно там, в утробе этого монстра так плохо сделалось, что я срочно выскочил на свежий воздух. А трап уже поехал. Вот такая петрушка приключилась. Ну, и пусть, я к маме потом, в отпуск приеду. А сейчас позвоню и объясню, она поймет. Ей там есть, кому помочь и поддержать. -У тебя что заболело, а? Сердце, желудок, голова? С чего это вдруг такие реакции на са-молеты? -Не знаю даже что. В принципе, так ничего. Мне сейчас даже очень хорошо, а про болезни позабыл. Так, кажется, что на некое мгновение слегка поплохело, и на воздухе пропало. Ты, Люда, сильно не переживай по таким пустякам, ничего ведь страшного не приключилось. А скорее всего, так задумался про папу, вот и нахлынуло. -Я сейчас домой тебя отвезу и врача вызову. Пусть послушает, пощупает, - взволнованно продолжала говорить жена, но уже потихоньку возвращаясь в благостное нормальное настроение. Она ведь в данную минуту видела перед собой мужа вполне здоровым и в полном порядке. Видать, испугался самих похорон, вот и запаниковал. Они, эти мужики, в житейских ситуациях трусливы. -Не нужно. Я вот сейчас на лавочке посижу, утренним солнышком полюбуюсь и пойду домой. Тут ходьбы не так уж далеко. А ты езжай на работу. Поди, и клиенты заждались, и работники волнуются. -Я позвоню, пусть Алла пока сама кого надо примет. Лучше уж с тобой здесь тоже посижу и полностью уверюсь в твоем нормальном состоянии. Мало ли. Водички хочешь? – спросила она Артема, доставая из сумочки маленькую бутылку с минералкой, и протянула ему ее вместе с таблеткой. – Выпей, полегчает. Это обычное успокоительное. Горе ты мое луковое. Вот что теперь маме скажешь? И Жанна уверена, что ты уже летишь. Ладно, сиди, отдыхай, а я поеду. Аллка у меня смышленая, но одна может не управиться. У нас сегодня с утра запарка обещается. Купи на вечер по пути бутылку водки. Помянем папу Диму с тобой, раз уж ты не сумел улететь. Только из дома сразу позвони. Люда хотела уже вставать с лавочки, чтобы уехать в свое агентство, как неожиданный хлопок и страшный грохот со стороны аэропорта заставил ее вздрогнуть. Испуганно глядя на Артема, она удивленно спросила: -Что это может быть, что случилось у вас там? Будто взорвалось что-то. Сходи, глянь, - попросила она мужа, сама не желая вставать с лавки, поскольку почувствовала некую слабость в коленках от нехорошего предчувствия. Однако идти Артему никуда не пришлось. Буквально через несколько секунд вся округа осветилась огромным пламенем, и сразу же аэропорт превратился в шумный аварийный муравейник с воем пожарных машин, визгом скорой помощи и с беготней всех работников аэропорта. -Топливозаправщик у них взорвался там, что ли? Сильно бабахнуло, неслабо, - пожимая плечами, предположил Артем, так же не пожелавший покидать насиженное место, поскольку где-то в глубине сознания у него возникло версия той аварийной ситуации, выплывшей из сна, которая так всколыхнула и нарушила рабочий ритм аэропорта. Но до конца верить и предполагать самое ужасное ему совершенно не хотелось, отказывало сознание. Лучше уж пусть случилось нечто с топливозаправщиком. -Сергей! – крикнул Артем, пробегающему мимо товарищу, которого знал уже более два-дцати лет по работе, как в летном отряде, так и сейчас, работая в аэропорту дежурным штурманом. – Что там у вас рвануло? -Артем? – Сергей, ошеломленный и ошарашенный, смотрел на супружескую чету. – Так ты же в Московский садился, самолично наблюдал. И чего здесь вдруг? Тьфу, ты, черт, о чем это я! Да это же просто счастье, что ты здесь, а не там! Московский и горит. Даже взлететь не успел. На взлетной еще движок взорвался. Его и повалило набок. Тут и керосин загорелся. Жуть, в таком аду вряд ли кто выживет. Ладно, бывай, я помчался. Сергей умчался в сторону пылающего лайнера, а Людмила от шока и нахлынувших мыс-лей, обессиленная, вновь шлепнулась на лавку рядом с Артемом и широко раскрытыми от ужаса глазами рассматривала мужа, словно явился он с того света, или вернулся внезапно из горящего Боинга. -Артем, милый, ты же там должен был находиться. Какая такая сила вытолкнула тебя из нутра этого чудовища, кто смог отговорить от полета? Тебе вовсе и не было плохо, я видела, ты в полном порядке, только слегка приторможенный, - лепетала она, первые попавшиеся на язык глупости, крепко обнимая мужа, с трудом осознавая, что некая нелепая случайность решила увести его от смерти. -Понимаешь, Люда, - сам трясущимся от волнения голосом, попытался оправдаться Ар-тем, словно в этой беде он является участником и как-то каким-то боком причастен к этой ужасной катастрофе. – Я и в самом деле почувствовал себя неважно. Но не здоровьем, тут ты полностью права, а духом. Испугался мертвого папу и не пожелал успевать на эти похороны. А получается, что своим страхом спас самого себя? Боже, но они же там все сгорели! – восклик-нул он, указывая на зарево от пылающего керосина. – Полная заправка, полный салон пассажиров. Да там же выжить невозможно! – простонал Артем, закрывая руками глаза и внезапно ощущая, как из того детского сна пламя подбирается к нему и пытается захватить в свой плен. От всепоглощающего страха Артем с огромной силой распахнул глаза, поскольку именно они и пытались его втянуть в кошмарный горящий сон. – Я должен был быть там, но неведомая сила сама выбросила меня из нутра этого самолета. -Артем, это добрая сила, она спасла тебя от смерти, а нас от ужаса, который пришлось бы пережить после этого пожара. Поехали поскорее домой, я не в силах больше находиться здесь рядом с этой бедой, - стонала жена, силой отрывая мужа от лавки и волоча его в сторону своей машины. – Мы сейчас приедем домой, и скоренько выпьем водки, иначе меня эта лихорадку всю без остатка вытрясет. А потом срочно позвоним маме и Жанне. Сейчас же сразу весь этот ужас покажут по телевидению. А они полностью уверены, что ты в этом самолете. Быстрей, Артем, бежим от этого кошмара. -Люда, – с опаской спросил Артем. – А ты машину в таком состоянии сможешь вести? Вон, сама, какая, вся в тряске. Может, такси возьмем? Пусть машина до утра стоит здесь. Никто ее не тронет. -Какое такси! Ты посмотри, что здесь уже творится? Скоро с этой площади и выехать не сумеешь. Поехали. Я потихоньку и без излишней нервотрепки. Как-нибудь до дому доберемся, а там уж расслабимся. Но лишь стоило Людмиле сесть за руль своей любимой машины, как она мигом преобразилась, превратившись из жалкой потерянной женщины в уверенную бизнес-леди с целенаправленным и целеустремленным взглядом. Даже Артем, поразившись ее преобразованиями, покорно вжался в сидение и замер в ожидании поездки. Люда рванула с силой автомобиль с места, и мастерски лавируя между снующимися машинами и бегающими людьми, выскочила на центральную улицу и помчалась в сторону микрорайона, где они и проживали с мужем в трехкомнатной квартире. Люда не только вела машину, но и успела по телефону выдать длинное и долгое указание своей помощнице Алле. -Ой, Людмила Георгиевна, а что там, в аэропорту случилось-то? Такая суета вокруг, шумиха, но пока ничего толком неясно, - верещала Алла после получения ценных указаний и инструкция по работе. -Московский на взлете взорвался, - буднично и спокойно проинформировала Людмила свою помощницу. – Не успел взлететь, как у него что-то там загорелось, а потом и бабахнуло на всю округу. Несколько секунд в трубке молчало, и Людмила уже хотела отключаться, позволив Алле самой домысливать услышанное. Но в последний миг послышался трясущейся голосок Аллы, готовый сорваться в истерику: -Людочка, а Артем как? Ты же его провожала, да? -Успокойся, если ты по этому поводу так испереживалась. Сидит со мной рядом. Не знаю, как тебе сказать, но он внезапно передумал лететь. И этим самым спас самого себя. Вот так, Алла. Мы потому и едем сейчас вдвоем домой, чтобы своему мужу зажечь свечу и прочитать молитву за спасение. Теперь в трубке послышался такой облегченный выдох, словно те секунды ожидания Алла ждала ответа, затаив дыхание. -Что, значит, ух, что за ух такой? – не согласилась с ее такой радостью Людмила. – Да ты даже представить себе не можешь, что там такое творится! Ужас неописуемый! Потому мы с Артемом бежим из этого аэропорта без оглядки. Там же погибло более ста человек! Прости, но мне даже радоваться грешно. А Артем и сам не понимает, почему это он вдруг передумал. Ладно, Алла, сегодня меня не жди, справляйся сама. Возникнут сложности, так перенеси на завтра. С утра буду. Все! – добавила она, приостанавливаясь возле магазина, в котором можно купить все виды продуктов, включая и водку. – Сиди, я сама затоварюсь. И не покидай кресла. Пока не отвезу домой, даже на краткое время боюсь оставлять тебя одного. Вон, в кои века решилась одного отправить к маме, так чем все закончилось. В отпуск полетим вместе, там маме и объясним со всеми подробностями. -Может, я помогу, а? – неуверенно пролепетал Артем. – Да и пройтись мне малость не помешало бы. -Сама управлюсь. Много набирать не планирую, дома и так холодильник полный. Вот, только водки возьму, хлеба и пару скумбрий холодного копчения. Я уже приготовилась несколько деньков без тебя прожить, вот и не покупала ничего такого вкусненького. Ну, а теперь позволим себе немного. Однако из магазина Людмила вывалилась с двумя полными пузатыми пакетами. Разве возможно из такого супермаркета выйти налегке? Это если лишь без денег в него входить, так и такое не спасет, потому что в кошельке постоянно находится кредитная карта. А эти акции со скидками затягивают в свой омут. Успели в тиши накрыть стол и налить по первой рюмки. Они предполагали, что спустя определенное время телефон Людмилы начнет трезвонить без остановки. Все друзья, близкие и знакомые были осведомлены и на сто процентов уверены, что Артем находился в том катастрофическом самолете. А потому вопросы могли возникнуть именно к вдове, чтобы к этим вопросам добавить еще и соболезнования. И от этого вероятного ожидания трель Людмилиного телефона не явилась для них сюр-призом. А поскольку муж рядом, и перспектива овдоветь исчезла вместе с явлением мужа из самолета с плохим самочувствием, то голос Людмилы был максимально и олимпийски спокоен, что немного шокировало звонивших -О, дочь у нас одна из первых! – глядя на дисплей, торжественно произнесла Людмила и нажала соответствующую кнопку на телефоне. – Алло, моя милая! Как вы там себя чувствуете, как наша внученька? – слегка язвительно и иронично произнесла Людмила, свои слова больше напевая, чем выговаривая. Но, поскольку это все же единственная и любимая дочурка волнуется за своего не менее любимого папочку, то продолжать в том же артистическом и потешающимся тоне решила не продолжать. – Ладно, чего сопишь там, в трубку, говори уж, что хотела спешно узнать? -Люда, - смутился и немного пожалел свою Жанночку Артем. – Ну, так все-таки не надо было бы, а? Поди, в СМИ уже раструбили про катастрофу, вот ребенок и звонит. Ответь ей, что у нас все в порядке. -Мамочка! – спустя несколько секунд молчания и сопения, пыхтения и шмыганья носом в трубку, пролепетала Жанна. Поскольку Людмила специально включила громкую связь, чтобы муж также послушал соболезнования от дочери и зятя, то Артем догадался о тяжком состоянии дочери и о ее отношении к маминой браваде. Скорее всего, как решила дочь, мама сама не ведает о катастрофе в аэропорту. – Там по телевизору говорят. Мамочка, там папа…. Там, в аэропорту взорвался. Ой, мама, что же там случилось? -Ладно, доченька, - решила разоблачиться Людмила перед, до смерти перепуганной, до-черью. – Папа сидит рядом со мной и собирается пить водку. Тоже со мной. Я ему сама налила. Ты не поверишь, но в последнюю секунду папа передумал лететь и выскочил из самолета. И пока я его ругала, там так бабахнуло, что я сама от страха чуть не умерла. А когда узнала, что там взорвалось, то и в самом деле умерла. Теперь папе пришлось меня реанимировать. Так что, сопли можешь убрать, жив твой папочка. -Мамочка, - послышался из трубки неуверенный, но уже слегка взбодренный голос. – А ты меня не обманываешь? -Да чтоб мне самой сгореть, коль вру! – совершенно непреднамеренно произнесла по инерции свою коронную клятву Людмила. – Ой, что я такое говорю! Артем, докажи своей дочери, что ты абсолютно жив и невредим. -Жанночка, привет! Мама говорит абсолютную правду, я жив и совершенно не пострадал в этом самолете. А вот кто меня выгнал из него, так то, скорее всего, мой Ангел-хранитель. Вот за него и хочу выпить. -Папа, можно, мы сейчас с Олегом к вам приедем? Мы скоренько, вот прямо сейчас и выезжаем. -Можно, конечно, можно, ко мне всегда в любое время суток можно. Только и Миланку прихватите. Сегодня вы все имеете полное право меня поздравлять со вторым днем рождения, с возвращением с того света. Артем с веселой улыбкой посмотрел на жену и, возвращая ей трубку, многозначительно кивнул в сторону стола, показывая на наполненные рюмки и ожидающие однозначного тоста. Люда не стала медлить, поскольку была уверена в череде звонков. А потому, поцеловав мужа и пожелав ему долгих лет, быстро опорожнила тару и налила по второй, поскольку и с первой произошла задержка. -Зажуй огурцом и повторим, чтобы Ангела не обидеть. Спасибо тебе, спаситель, - произ-несла она, вглядываясь в потолок. – Не забывай нас, пожалуйста. Ну, а теперь, муж, плотно ешь, чтобы детей встретить трезвым взглядом. На остальные звонки сам отвечу. Думаю, что лучше было бы, его на время отключить. И как в воду глядела. Телефон ее раскалился добела от бесконечных звонков. Друзья и близкие, похоронив Артема вместе с его телефоном, даже и не пытались набирать его номер. И после Людмилиного сообщения об удивительном спасении мужа, из трубки неслись визг восторгов и удивлений. А вот внезапно и неожиданно пропел телефон самого пострадавшего. Поначалу, удивившись, он взял в руки аппарат, пожимая плечами, но потом, увидав имя абонента, понятливо хихикнул: -Мама. У нее только мой номер, вот и звонит в надежде, что меня в самолете не оказа-лось. Надо срочно отвечать, - хмыкнул Артем. – Иначе у нее может случиться на фоне вообра-жения сердечный приступ. Алло, мама, сразу спешу огорчить, что на самолет опоздал по невероятной и уникально бестолковой глупости. И потому сейчас с Людмилой водку пьем. Сама догадываешься, что повод имеется. -Сынок, - тяжело, но с огромным облегчением, вздохнула мама. – Иногда глупость спаса-ет. А сейчас она нас двоих спасла. Я бы в одночасье потерю двух своих мужчин не перенесла. Как же ты, дорогой мой, сумел так удачно опоздать? А мы с дочкой смотрим телевизор, последние новости, и сами со страхом глядим на телефон. Звонить страшно. А если бы не ответил? Я же номер Люды не знаю. А как услыхали твой голосок, так и обомлели обе. Вот, какая беда у вас там случилась, просто ужас! -Мама, ну, как ты поняла, так я, поскольку к похоронам не успеваю, так и вовсе пока не приеду. Вы уж там с Катей похороните и помяните. А мы тут. Мы с Людой вместе в отпуск приедем. Ты уж там не обижайся на меня. -Сынок, что ты такое говоришь! Да я, прости меня господи, безумно счастлива, что твоя глупость не пустила в этот самолет. Сердце мое уж точно не выдержало бы. Оно и без того замерло, пока ты не ответил. -Ну, всех известила, что твой муж и благодаря собственной глупости, его абсолютно слу-чайно посетившей, выжил? – с пафосом и горделиво вскрикнул Артем, наливая по третьей рюмке. – Давай, жена, за глупого мужа. А иначе с этими звонками и выпить некогда. Главное, что маму и дочку успокоили, а остальные переживут мою жизнь. Я не желаю откровенно радоваться своему спасению, но чувства не обманешь. Все-таки, там куча народу сгорела заживо. В огне погибли, а не от удара, как получатся при падении. И это страшнее всего, когда вокруг пылает, а выхода нет. Они пили по чуть-чуть, за спасение, за упокой погибших. И благословляли Ангела-спасителя. Потом приехала дочь с мужем, и застолье продолжилось. Единственный, кто не понимал женских слез и причитаний по поводу тех гипотетических последствий, могущих произойти, не успев Артем ступить на трап, так то была Миланка. Она по привычке, как по канадской стенке или небольшому деревцу, лазала по деду. Весело хохотала, и болтал без умолка про все новости, что с ней приключились за это краткое время ее отсутствия и их с дедом разлуки. -Теперь, папа, в отпуск поездом езжайте, - категорически заявляла дочь, уже слегка за-хмелев и повеселев от вина и радостной обстановки. Она не переносила водку, а потому с собой всегда привозила свое любимое вино. -В одну воронку бомба два раза не попадает, - не соглашался с ней муж. – Папа за трое суток в поезде с ума сойти с тоски может. Море бросает кораблик, маленький и беззащитный. И нарушает в нем ритм, сердцу понятный, привычный. Влево и вправо мотает, ровно идти невозможно. Качается пол под ногами, и удержаться так сложно. Жизнь богата, полна катаклизмов опасных и даже смертельных. Как цунами крошит и ломает абсолютно без злобы и цели. Просто это такая стихия, ее силы природы толкают. Обижаться и ныть бесполезно, она чувства людские не знает. Ты не ругай, на ветер не злись, и дождь не вини, что как из ведра. Принимай участь рока смиренно, и не жди от природы добра. Пожелаешь судьбу перестроить – лишь усилишь стремленья ее. Что записано в книге событий, не изменишь уже ничего. Но пытаюсь сломать, переспорить, изменить, не поверив, восстав. Потому, как считаю желанья посильней, чем небесный устав. А не нравится, пусть перепишут, не такая уж это морока. Я живу, как хочу, и противлюсь, отрицая послания рока. 2 -Езжай ты одна. Ведь все равно праздник лишь послезавтра. Да и зачем им к нам Миланку привозить, если ты и сама с ней отлично сумеешь посидеть? – уговаривал Артем жену, которая усиленно сопротивлялась. И возражала она по двум причинам: во-первых, Артем сам постоянно нянчил внучку, по-скольку сутками был свободен. А ей самой эпизодически, да и то, лишь кратковременно. Ну, слегка пугалась она впервые и так надолго оставаться с ребенком наедине. Это же с утра до вечера. А во-вторых, приходилось покидать агентство на целых два дня, чего Людмила не допускала раньше. Хотя помощница Алла справлялась не хуже. Да ведь хотелось все самой, да самой. Ну, как же, агентство без нее провалится, развалится и вмиг обанкротится. -Ну, мог бы и сам поменяться назавтра и побыть с Миланкой здесь, у нас дома. У меня и встречи назавтра важные. Да и с какой стати ехать на автобусе, если гораздо удобней и проще на автомобиле? Мы сами себе создаем ряд ненужных проблем, - слабо возражала Людмила, хотя уже понимала, что Артем все равно настоит на своем, поскольку в этом случае вся правота и резон в его аргументах. -Да, понятно, – иронически заметил Артем. – Во-первых, не вижу смысла в замене, а по-том, если сядешь за руль, то на день рожденья внучки будешь пить только сладкий чай. Знаю Я твой заводной характер. После застолья сама же потащишь молодежь в ресторан на продолжение банкета. А к вечеру в воскресенье домой возвращаться. Где бросишь машину? Нет уж, с бодуна за руль я тебя не пущу. А так, еще и в обед винца попьем малость. И не спорь, Люда, завтра ранним рейсом сажаю тебя в автобус, и вступай в обязанности няньки. Не пугайся, ребенок сам лучше тебя уже знает, чем поить и кормить ее. А к вечеру родители вернутся. Поможешь им с кулинарией. -Да я, в принципе, абсолютно не пугаюсь, - смутилась жена, поняв, что полностью разо-блачена, и теперь поспешила реабилитироваться. – Просто, за Аллу переживаю. Вдруг вопросы, какие возникнут. -Созвонитесь, для таких проблем существует мобильная связь, - окончательно разрубил узел сомнений Артем, перекрыв все пути к отступлению. Миланке исполнялось три года. Послезавтра. То есть, в субботу. А на пятницу им срочно потребовалась в связи с производственной необходимостью нянька. Вот Артем и отправлял на эту процедуру Людмилу. Так получилось, что больше некому, а ему самому меняться на работе абсолютно не хотелось. Ведь этот день придется отрабатывать. И смены от таких манипуляций плотно сжимались. Да и пусть Людмила немного понянчится. А то ей все некогда из-за своей работы и больших выходных деда Артема. Да и на своей машине ехать на праздник просто глупо и неинтересно. Хотелось бы пить вино без оглядки и все выходные. Сама же Люда любит веселья и праздники до утра. Потом за руль не сядешь. А тут какие-то два часа дремы в комфортабельном автобусе, и мы дома. И завтра необходимо встать рано, чтобы сесть на первый рейс и отпустить Жанну на работу. Можно и на второй, поспешишь и успеешь. Да кому нужна эта бесполезная спешка? Эти полчаса никому погоды не сделают и проблему сна не решат. Потому будильник на мобильном телефоне Артем установил на полпятого. Да ему и са-мому в аэропорт на дежурство к девяти. Вставать так рано не хотелось абсолютно. Если у жены есть возможность слегка догнать сон в автобусе, то ведь Артему и жену проводить нужно, усадить в автобус, а потом самому уже спать некогда. Ну, и ладно, ничего страшного, отоспится на дежурстве. Зевал Артем до треска и судороги в челюстях. Нет, так рано вставать он абсолютно не привык. На улице темнота тьмущая, а еще придется тащиться на такси до вокзала, чтобы посадить жену в автобус. Разумеется, Артем пытался намекнуть Людмиле, что она самостоя-тельно способна справиться с такой уж не столь хитростной процедурой. Но ведь супруга не может в гости к дочери приехать просто так с пустыми руками. Артем имел в виду, что пустые руки, это минимум подарков, способных вместиться в пару пакетов. Но ей обязательно потребовалось нагрузить две пузатые и неподъемные сумки всякой всячиной, кою и на месте можно было бы с таким же успехом купить. Да еще она в обязательном порядке прихватила пакет с праздничным нарядом, который сама несла впереди себя двумя руками, чтобы, не дай бог, помять. -Не трясись ты так над своим костюмчиком, словно вазой хрустальной, - иронично реко-мендовал ей Артем. – Вот будто у них там утюга в доме не найдется, чтобы на месте подпра-вить, ежели что. -Только не надо мне ля-ля! – возмущалась жена по поводу таких едких и весьма колких замечаний в ее адрес. – Я его полдня готовила. А там, у меня будет столько времени? Ты же сам смотри мне, не вздумай в дорогу надеть парадный костюм! Я его полностью погладила, почистила и повесила на плечики в гардеробе. Не помни, чтобы мне не пришлось еще с тобой возиться. -И не надо! – хмыкнул Артем невозмутимо. – Подумаешь, пару морщинок или вмятин привезу. Хуже он от такого не станет, а уж тем более, так я все равно буду смотреться на все сто. Но Людмила была категорична и даже излишне требовательна к праздничным нарядам по таким знаменательным событиям. Если уж на работу она выряжалась, словно на банкет, то, что уж говорить о таком торжестве, где будет полно друзей Жанны и Олега. Сама любила лоск и блеск, и того же требовала от Артема, который к вопросу нарядов относился пофигистически. Ему принимать пищу в галстуке и при параде неуютно и дискомфортно. Сам комфорт наступал в таких случаях лишь после пятой-шестой рюмки. Но чаще, если не всегда, заканчивался пятнами на брюках и пиджаке. А галстук чаще терялся. Поэтому он старался на колени стелить полотенце, а пиджак повесить на спинку стула. Рубашку проще и легче отстирать. Конечно, если бы Людмила ехала на своей машине, то проблем бы не существовало. Но Артем даже не планировал сдачу на права, и абсолютно не желал этого по причине полного отсутствия интереса и стремления покрутить баранку. И к тому же, самолично отговорил супругу, воспользоваться личным транспортом. Вот и пришлось по всем этим причинам самому провожать до вокзала, чтобы сверхтяже-лые сумки лично поставить в багажный отсек автобуса. Там, на вокзале, уже Олег встретит на своей машине и исполнит роль носильщика. Артем ухитрился и эти десять минут поездки на такси вздремнуть, что Людмиле даже пришлось применять, некоторые усилия, чтобы разбудить его. -Ну, ты и горазд спать, однако! – выговаривала она ему, вытаскивая полусонного из такси на улицу. На холодную, поскольку утро было свежим. -Хр., брр, тр.! – только и сумел в ответ выговорить Артем, плюхаясь на лавку, как раз на-против предполагаемой посадки в нужный автобус. А Людмила, оставив его с вещами и с ценным неприкасаемым пакетом, в коем пребывал наряд, ушла в здание автовокзала за билетом. Она, как и сам Артем, не любила приезжать впритык. Им для душевного спокойствия и комфорта требовался запас времени. Вот и сейчас до отправления автобуса оставалось с полчаса. Однако такой факт не беспокоил. Эти минуты пробегут незаметно. Пока Людмила покупает билеты, Артем вновь успел прикрыть глаза и досмотреть ночной сон. Вернувшись с билетом в руке, жена не стала брюзжать, позволив мужу досыпать и дос-матривать сны до подачи автобуса. А сама усаживаться на лавку не стала, поскольку деревян-ная скамья была прохладной, а она не так уж и тепло оделась. И вот большой красивый Мерседес подкатил бесшумно к посадочной площадке и пригласительно распахнул в середине салона двери. Народу оказалось многовато для такого раннего утра. Однако пятница, а потому желающих проехаться в районный центр, коим считался соседний город Виричев, хватало. У кого там родня живет, кто по служебным делам, ну, а некоторые, вроде Людмилы, по семенным проблемам. -Грузимся, - толкнула мужа в плечо Людмила, отрывая его от сновидений, указывая пальцем на начавшуюся посадку в автобус. – Хорош дрыхнуть, соня, на работе доспишь. Можешь поставить мои вещи в багаж, и езжай в аэропорт. Городские уже начали ходить, так что, через 10 минут будешь на месте. -Вот еще! – отмахнулся Артем. – Мне тут неспешной ходьбы до работы максимум, так минут сорок. И дойти успею, и позавтракать в нашем буфете. И все равно времени еще с запасом будет. Ну и неважно, раньше Кирсанова сменю, пусть домой бежит. Авось успеет до ухода жены на работу. -Как пожелаешь. Ты, главное, сумки мои поставь, а там, сам себе, как хочешь! – недо-вольно проворчала Людмила, поторапливая мужа и нервничая, что тот даже и не помышляет притрагиваться к багажу, а все строит планы начала своего рабочего дня с завтраками и прогулками по городу. – Артем, ну, и чего застыл, как изваяние? -Покажи-ка мне свой билет, - внезапно попросил Артем каким-то слегка отстраненным голосом. Но больше не просящим, а требовательным, словно контролер при входе. Даже слегка волевым голосом. Людмиле хотелось окончательно психануть и разозлиться на такие неадекватные деяния мужа, но даже себе на удивление беспрекословно подчинилась и протянула ему билет, лишь взглядом спрашивая и требуя отчета этих непонятных просьб. И чего еще нового он хотел увидеть в этот махоньком клочке бумажки, кроме как время отправления и место, ей предназначенное. Но дальнейший поступок мужа ее просто ошарашил и лишил на время дара речи и способности трезво осмысливать происходящее. Артем грубо смял в руке клочок бумажки, прежде именуемым билетом от Загорянска до пункта назначения, и зашвырнул этот комок в дальнюю урну, и без того переполненную пустыми бутылками и пластиковыми одноразовыми стаканчиками. Единственно, что сумела понять и осознать Людмила, так это факт полной утраты данного билета. Не полезет же она в грязную урну за остатками билета. -Ты, это, зачем? Я не поняла, ты чего еще такого натворил? Артем! – наконец-то сумела приобрести дар речи и возможность высказаться по поводу такого хулиганского безрассудства Людмила. – Ну, и как это мне надо понимать, а? Артем, да что с тобой твориться сегодня, нечто не могу понять? – вдруг уже испуганно воскликнула она, когда муж, обхватив голову руками, сел на лавку и смолк на несколько минут, даже не предпринимая попуток, разъяснить супруге свой поступок. – Тебе плохо, да? Ты приболел, что ли? -Люда, ничего страшного не случилось, - тихим голосом, словно прошептал Артем. – Ты присядь и посиди со мной, - приказал он уже слегка командным и с долей металла в голосе, что она не смогла не подчиниться. -Тема, может, ты все-таки объяснишь мне, а? – жалобно попросила она, подозревая нечто неладное с мужем. – Я тогда вообще не поеду, ладно? Мы сейчас Жанне позвоним, пусть выкрутится как-нибудь сегодня. Такого я тебя одного оставить не могу. Мало ли чего еще по дороге домой произойдет. -Нет, Люда, ты поезжай, - попросил Артем уже вполне здоровым и адекватным голосом, каким говорил и прежде. – Я себя чувствую хорошо, даже очень. Слегка сонливо, но сейчас пройдусь по прохладе, в буфете кофе попью, и совсем в норму приду. -Да? – уже строже и жестче потребовала она. – И как в таком случае ты объяснишь мне эту свою выходку? Олег ведь ждет меня именно к этому рейсу, как мы и договаривались с ним, а меня не будет в автобусе. -Ничего страшного не произойдет. Я сам сейчас ему позвоню и объясню, что на первый рейс мы опоздали. По моей вине, чтобы тебе не краснеть. Сочиню правдивую сказку. А они запросто еще успевают и на работу, и Миланку сдать в твои руки. Сиди здесь, я сам сейчас схожу за билетом на следующий рейс. И пожалуйста, Люда, не задавай мне вопросы по поводу этого глупого случая. Сам до сих пор понять не могу, зачем сделал это. Но клянусь и божусь, что так надо было. Это очень важно. Честное слово, нутро подсказало, что по-иному никак нельзя. Ты просто обязана ехать только вторым рейсом. Мне такое именно в эти минуты приснилось про этот автобус. -Так, - тяжело вздохнула Людмила, но брюзжать и читать дальше морали внезапно пере-думала. Ее почему-то неожиданно такая выходка мужа развеселила. – Выяснять и разбирать твои сны теперь никакого смысла не имеет. Все равно, автобус уже отходит. Ну, и пусть, посидим немножко. Тем более, что уже потеплело. Покупай мне билет, а Олегу я сама позвоню и объясню. Придумаю вескую причину задержки. Когда Артем скрылся в здании автовокзала, Людмила незаметно приложила ладошку к виску, слегка поводив ее по голове влево, вправо, хихикнув исподтишка, мол, муженек недоспал, вот и перепутал сон с явью, уничтожив билет на этот ранний рейс. Пытаться сейчас ему нечто внятное втолковать – не имеет смысла. Потом вместе уже за праздничным столом от души посмеемся над незадачливым дедом. Стареем, пенсионер. Хотя, и до пятидесяти еще имеем срок. Нет, еще не старый, спишем на чрезмерно раннее просыпание. Пока Артем ходил за билетом, потом они выпили по стаканчику кофе из автомата, и в это время подошел второй автобус, на который, зажав крепко билет в ладони, супруга жестко потребовала грузить багаж. Больше таких выходок она допускать не собирается, хватило сполна одной. Помахав рукой, скрывшемуся за поворотом, автобусу, Артем развернулся в сторону аэро-порта и не спеша побрел по тихой ранней улочке. Автомобили пока не успели заполнить собою городские улицы, пешеходы встречались крайне редко. И это позволяло размышлять о смысле жизни и о ее внезапных дарах без каких-либо помех. Этим Артем и увлекся. Вот только даже сам никак не мог понять причину, по которой уничтожил этот злополучный билет. Ему слово некто изнутри приказал, а сам он не смог противостоять такому требовательному и жесткому напору. А иного объяснения и не могло быть. Оно хоть оправдывает и не выставляет его слегка чокнутым. Какой там сон, ежели минутная дрема лишь успела провалить его в нечто мягкое и пушистое, а тут и жена грубыми толчками возвратила на жесткую лавку. Кирсанов попытался удивиться такой ранней смены, оставляя дифирамбы на потом. А иначе Артем еще и передумает и найдет себе срочное дело. Но у Артема таковых не оказалось. Махнув рукой в направление выхода из штурманской комнаты, куда и следовало поторопиться Кирсанову, Артем приступил к своим служебным обязанностям. Хотя, как раз именно сейчас он попал в мертвую зону тишины. Ранние рейсы уже отбыли по своим маршрутам, а авиация ПАНХ явится приблизительно через час. Можно было бы, и прислониться ухом на этот час к книжному шкафу, возле которого на-ходилось его рабочее место, но много кофе выпил. Стаканчик на автовокзале вместе с женой, а потом пару крепких в буфете. Там уже с двумя бутербродами, чтобы до обеда не страдать голодом. Ладно, нет сна, и не надо, полистаем последние приказы по Аэрофлоту. Хотя, это уже не те далекие советские времена, когда они, то есть, пилоты, в числе первых и почти единствен-ные узнавали о всяких там ЧП по Союзу. Сейчас предварительно и с максимальными подроб-ностями можно ознакомиться из выпуска последних новостей. Там даже все предполагаемые версии озвучат. Поскольку телевизор включать не хотелось, то решил просмотреть прессу. Кирсанов неиз-вестно откуда набирает на все время дежурства приличную стопку газет и оставляет их тут же на столе, как отработанный материал. Артем не слишком уважал и не любил читку СМИ. И врут много, и версии различных происшествий у них слишком фантастические. Вот анекдоты прочесть и ознакомиться со своим гороскопом на ближайшие дни еще можно. Хотя и им веры никакой. Врут аналогично безбожно. Звонок мобильного телефона удивил и взволновал. Кто в такую рань посмеет ему зво-нить? Жена Людмила, высветилось на дисплее. По времени должна лишь только к городу подъезжать. Тогда смысла нет в звонке. А вдруг по пустой утренней дороге комфортабельный скоростной автобус сумел долететь до конечного пункта, и супруга спешит известить его об этом? Что уже на месте, что Олег встретил, и сейчас на его машине они летят домой. Недопус-тимо, график никто не смеет нарушать. -Да, Люда? – с легким юмором в голосе на такой ранний звонок ответил Артем. – Вроде как, доехать не должна. Или, неслись, словно реактивные? Ну, тогда спешу поздравить. Сполна успеешь от дочери и инструкции получить, и прочие ценные указания. Хотя, насколько я понимаю, наша Жанна для тебя подробное описание всех действий уже давно составила с поминутным планом всех перемещений и манипуляций. Она ведь хорошо понимает, что бабушка Люда впервые попала в такие няньки на полный рабочий день. Ну, и чего молчим, сопим в две дырочки. -Тема, - наконец-то жена смогла выговорить первое слово в телефон. И голос у нее был слишком плаксивым и дрожащим. – Скажи мне правду – ты зачем мой билет порвал и выкинул? Только не пытайся списать на нечаянный заскок, мол, он тому виной. Артем, была иная причина? -Ой, Люда, как я понял, ты в автобусе задремала, а вот теперь проснулась, и тебе срочно понадобились ответы. Ты еще в пути, или уже Олег встретил? -Нет, в пути, Красновку проехали недавно, минут пятнадцать назад. -Что? – удивленно воскликнул Артем, вдруг просчитав время пути и скорость движения автобуса. – Так вы что там, в пути застряли, что ли? Это же чуть больше половины пути. Вот теперь Жанна точно опоздает на работу. Ты ей хоть позвонила? Ну, пусть соседку попросит с полчаса посидеть. Там под ней баба Лена живет, не откажет. Люда, - Артем вдруг понял и вспомнил ее первый вопрос. – Ты чего ко мне с этим билетом привязалась? Я тебе честно признаюсь, как на исповеди – не знаю. Даже самому себе до сих пор объяснить не в силах. Хоть на секунду представил бы, что вы такими черепашьими темпами будете перемещаться, то не стал бы рвать. -Тема, - тихо шепотом лепетала Людмила, даже слегка пугая мужа столь смиренным и незнакомым голосом. – Спасибо тебе за билет. Спасибо, милый, что не пустил меня на этот ранний рейс. -Ой, Люда! – уже окончательно разозлился Артем, подозревая ее волнения по поводу опоздания сроку, обещанному дочери, и теперь ерничает и высказывает обиды в его адрес, мол, по его все вине. – Ничего страшного не случилось. Подумаешь, ну, припозднилась малость. А за билет я уже извинился. Или нет? Тогда спешу исправиться и каюсь, жалею и бьюсь головой об стол. -Тема, не надо, - чуть не плача, продолжала все в том же тоне супруга. – Он в аварию по-пал. В овраг упал. Там все погибли. Вот километров пять, не доезжая до Красновки, если припоминаешь. Даже до поворота не доехал. Там хоть бетонные ограждения стоят. А он метров за пятьдесят. Занесло, вроде как, говорят. Я, Тема, благодарю тебя, а не ною по поводу билета. Ведь в этот автобус ты словно специально меня не пустил. Представляешь? Тема, а ты чего молчишь? -Людочка, я не молчу, я в шоке и ору, только про себя, - прохрипел Артем, сраженный наповал сообщением жены. – Господи, Люда, а я ведь не сам, меня кто-то заставил уничтожить этот проклятый билет. Еще минут двадцать до появления первых пилотов Артем сидел, застыв в испуганном изумлении. Он все пытался понять и припомнить те мысли и желания, когда мял и выбрасывал тот злополучный билет. Зло. Ему страстно хотелось его истребить, как источник зла, даже сам того не осознавая. Боже, но, тогда вообще нельзя было пускать этот рейс! Почему же ты, всевышний, такой команды не подал мне? А как? Да меня бы в обезьянник заперли бы, и вместо дня рождения внучки отсидел весь праздник в КПЗ за мелкое хулиганство. А автобус все равно отправили бы и сгубили. Это, на каком языке, интересно поинтересоваться, можно было разъяснить водителю и пассажирам о предстоящей опасности? Хулиганство самое, что ни есть, уголовное. Срыв рейса, шантаж и угрозы. Хотя, а какая выгода у шантажиста? Ну, поскольку нет, то обычный псих или свихнутый на время. В штурманскую вошел штурман эскадрильи Ми-8 Ушков. Или просто Мишка, как звали его товарищи и Артем. С ним вместе молодой пилот. Ясно дело, полет с проверяющим на борту. С Михаилом они отработали последние пять лет на восьмерках до пенсии Артема. Хоть и ровесники, но Мишка на пенсию идти не пожелал, и остался на летной работе на предложенной ему должности летающего штурмана. Скоро исполнится, как и Артему, полтинник. Потому о скорой смене статуса говорит с Артемом часто. -Ты чего такой взбалмошный? – вместо приветствия спросил Михаил у Артема. – Такое ощущение, что прибежал откуда-то с весьма чрезвычайного, и теперь находишься под впечатлением событий. Ночь как прошла, спокойно? -Так я уже сменил Кирсанова, - ответил Артем, двумя ладошками похлопывая мягко и нежно по щекам, чтобы привести морду лица в надлежащий порядок. – Жену в Виричев проводил к дочери. В няньках она сегодня. Завтра сам поеду. Трехлетие внучки праздновать будем, день рождения. -А-а-а! – понятливо протянул Михаил, но с сомнениями во взгляде, словно не до конца принял причину неадекватного вида Артема. – Так чего расстроился? Без тебя начать могут? Приедешь и наверстаешь. -Нее, не начнут. Празднуем лишь завтра в обед, так что, после смены, и умыться, и при-одеться, и на одиннадцатичасовый рейс успеваю. -А чего автобусом жену отправлял? Она у тебя, вроде как, автолюбитель, нечета тебе. Как-то, даже смело поступила. Обычно автомобилисты не уважают общественный транспорт, презирают. -Так ведь, погулять охота по полной, - уже неким бодрым и веселым голосом отвечал Артем. Словно недавнее известие, полученное по телефону от жены, встало в ряд обыденных ЧП с посторонними и чужими людьми на борту. -Тогда правильно, одобряю! – согласился Михаил, усаживаясь рядом со своим пилотом, заглядывая в его штурманский план полета. Буквально через пять минут штурманская комната заполнилась экипажами, готовящимися в полет, в командировку или просто для проверочных учебных полетов. А Артему внезапно захотелось поделиться с товарищами своими последними новостями. Во-первых, ЧП с гибелью пассажиров Виричевского рейса – весьма значимое событие для всех жителей Загорянска. И ему захотелось оказаться первым, из чьих уст про то узнают остальные. А потом, чудом спасенная жена – не менее уникальное и даже малость мистическое, фантастическое и для него важное событие. -Слышь, Миша, мне жена аккурат перед твоим приходом позвонила. Еще до Виричева доехать не успела и поспешила отзвониться с вестью. Первый рейс в овраг перед Красновкой слетел. Все, говорит, погибли. Известие, озвученное устами Артема на всю штурманскую комнату, оторвало пилотов от бумаг, и их вопросительные глаза уставились на него в ожиданиях описания происшествия с детальными подробностями. -Да сам я толком ничего не знаю, - словно оправдываясь, что не оправдал их интереса, пролепетал Артем. – Но не в этом дело. Миша, хочешь – верь, а не хочешь, так потом у самой жены спросишь, но она купила билет именно на этот рейс. -И чего? – удивленно и немного возбужденно спросил Михаил. Он Людмилу знал хорошо, а потому смерть близкого человека могла ошарашить. – Опоздала, что ли? Почему не села? Тьфу, ты, замечательно, что не села! -А вот тут начинается самое интересное, - загадочно пролепетал Артем, мгновенно заин-триговав всех присутствующих. Тишина установилась мертвая. Даже чих случайной мухи был слышен. – Она уже шла на посадку, да у меня заскок случился. Даже сам не в состоянии объяснить свою дурацкую выходку, но неожиданно у меня возникло желание, измять и выбросить в урну ее билет. И настолько сильное, что я вмиг его исполнил. Жена от такой наглости чуть не убила меня. Пока в себя приходила, так автобус и ушел. А я ей купил на второй рейс. Вот такие дела. А приблизительно чуть больше, чем через час она мне звонит и со слезами на глазах объявляет о катастрофе. Именно того рейса, на который по моей дурацкой выходке не села. Вот потому и не могу никак очухаться. С минуту присутствующие в комнате, молча, осмысляли информацию. А потом словно сорвались с цепи, и все хором заговорили, пытаясь строить версии и предположения по поводу чудесного спасения супруги Артема. -Так может, екнуло чего в груди? – спросил Михаил. – Не сам же ты вдруг решился от не-чего делать. Да, трудно даже представить ее вид и реакцию на твою глупую, но своевремен-ную выходку. -Какая выходка? – воскликнул, присутствующий в комнате пилот Вдовин. – Не понимаешь что ли, он спас ее от неминуемой гибели. Теперь до конца дней обязана молиться на мужа. Пусть твою фотографию в рамке в уголок поставит, как иконку, и прославляет перед сном своего спасителя. Такое предложение, вроде как, и развеселило народ, но смех моментально был прерван осознанием, что там, под Красновкой случилась все-таки ужасная трагедия. Ведь сами часто пользовались этим рейсом. -Слушай, Артем, - словно внезапно нечто важное вспомнив, воскликнул Гордеев, второй пилот вертолета Ми-8. – Так ты точно с таким же бзиком и с причудой покинул Московский рейс! Мужики, да всего-то два месяца назад прошло, как взорвался он. Ты, вроде как, на похороны отца собирался лететь. И в последнее мгновение выскочил на, уже движущийся от самолета, трап. Мне Серега рассказывал. Вот так на трапе и уехал подальше от этого самолета. А он на взлете и рванул. Вот теперь разговора влился в новое русло с пророчеством и внезапным получением Ар-тема некоего божьего дара предвидения. Вполне возможно некоего объяснения единичного случая. А тут просматривается некая система. -Срочно переквалифицируйся, - посоветовал Артему Изотов. Разговоры на такую щепетильную тему могли затянуться надолго, но митингующих сроч-но прервал командный голос Михаила: -Эй, господа хорошие, прекращаем на время болтологию. Разговоры разговорами, а к Артему на подпись несите документы. А то сейчас из-за этих фантазий и советов пойдут задержки вылетов. Но все равно, - уже Артему. – Тебе есть, над чем задуматься. Ох, неспроста некий Ангел вдруг два раза подряд предупреждает. Видать, придется тебе готовиться к какому-нибудь весьма важному предприятию. -Да ну тебя! – отмахнулся от него Артем, но все же призадумался. Действительно, совершенно недавно аналогичная сила внезапно и без предварительного предупреждения вытолкнула его из самолета, который буквально через несколько минут сгорел дотла. Ангел-хранитель? Да нет, непохоже. Ангел – личный у каждого, если верить библии, или там каким-то писаниям. А тут он поначалу себя спасает, а потом супругу. Не хотелось бы отпугивать его от себя, но такое поведение слегка нечестное по отношению к окружающим. Варварское. Спас его и сжег уйму пассажиров, увел от аварию Людмилу, и сбросил в смертельную яму других. Стало быть, ему так хочется? И не стоит в чем-то осуждать его и поучать. Силы небесные лучше меня знают и понимают, кому пора на небо, а кому необходимо еще и задержаться на земле в живом мире. Только немного страшно, пугливо. Слишком уж явно спаситель действует, словно под-черкивает его, Артема предназначение в этом свете, и необязательность присутствия других. Вот и гибнут без разбора. Или с умыслом? Ведь смерть супруги для него стала бы ужасной и кошмарной трагедией. Они прошли самую сложную часть жизненного пути, подойдя к тому отрезку жизни, когда вкус ее ощущается ярче и острее. Выросла дочь, появилась внучка, имеется дом, полный богатства. Ну, в разумных преде-лах, то есть, достаток без излишеств. В конце концов, сексуальная жизнь обезопасилась по причине присутствия климакса у жены. Исчезла необходимость в предохранениях. Да и прочие достоинства их возраста на лицо. Ох, не хотелось бы расставаться! Ему она нравится такой, какая есть. Менять на новую желаний не возникало. И получается такая вот петрушка, что этот Ангел-хранитель не только о самой физической жизни Артема беспокоится, но и о его комфортном состоянии, не позволяя гибнуть близким. Вот черт, а ведь уговорил ехать этим рейсом супругу он сам! Почему бы в таком случае Ангелу не вмешаться заранее? Разумеется, он предполагал или просто догадывался о полете автобуса в этот глубокий кошмарный овраг, но решил сыграть на публику. То есть, на его жену, показав свою лояльность к нашим особам. Чертовски долго тянулись сутки. Не как обычно. В иные дни Артем и оглянуться не успе-вал. Разумеется, теперь ему хочется поскорее в Виричев, чтобы подробней расспросить жену об этой трагедии. Хотя, ближе к обеду подробности и без главного свидетеля стали поступать в штурманскую комнату. А к вечеру по местному областному телевидению уже показывали сюжет с комментариями. Лопнуло колесо в самый опасный момент пути. И в этот же миг вынырнул из-за поворота груженый КамАЗ. Это все со слов водителя Тойоты, пожелавшего в момент катастрофы обогнать автобус. С его слов и строилась версия. Катился автобус по склону оврага, словно мячик с горы. Так что, шансов у пассажиров практически не оставалось. Глубина этой расщелины около 50 метров. Кто же уцелеет в такой мясорубке? Но ближе к полуночи Артем все же сумел уснуть. Где-то до пяти утра в аэропорту наступа-ет затишье, позволяющее и дающее возможность дежурной смене полноценно отдохнуть. А потом все-таки смена, как не тянулась и не старалась удлиниться, но закончилась. И Артем, передав дела сменщику, поспешил в сторону дома, чтобы принять душ, переодеться, захватить пакет с парадным мундиром и лететь к вокзалу. Сев в свой автобус, наполненный больше, чем наполовину, Артема внезапно охватил некий легкий страх. Не ужас, выталкивающий наружу, а именно сильное волнение, которое он сумел подавить разумным выводом: «Если бы его ожидала смертельная опасность, то силы паники оказались бы острей и явственней». А тут обычное воображение с вчерашней аварией. И вряд ли пассажиры того злополучного автобуса сумели понять причину собственной гибели. Скорость автобуса зашкаливала за сотню, трасса ровная, и, вроде как, безопасная. Оттого и гоняют водители в этом месте. И даже в том случае лопнувшее колесо не явилось бы трагедией, не появись на этом по-вороте встречного грузовика. А вот судьбе именно так и захотелось все три составляющие свести в одну точку. Не зря оракулы и прочие пророки говорят, что уйти от судьбы пока еще никому не удавалось. Сие просто невозможно, ибо там записано время, место и причина, побудившая к смерти. Будь добр, явись без опозданий и прими свою участь безропотно, как дар, ниспосланный сверху. Артем вошел в квартиру дочери с зятем, когда уже из зала оглашался многоголосый шум друзей и родни. Первой его вышла встречать жена, которая вдруг, уронив слезу, прижалась к груди мужа и не желала отлипать, невзирая на настойчивые требования внучки Миланки, желающей на ручки к любимому деду. Разумеется, бабушка Люда вчера привезла подарки и лакомства. Но сей факт не отрицал и такой вероятной возможности, что и дед Артем прибыл к внучке не с пустыми руками. -Мама, - слегка возмущенно, но с некой теплотой и нежной иронией проворчала Жанна, немного растерявшаяся реакцией матери. – Можно подумать, что ты встречаешь папу из длительной командировки. Уступи место Миланке. Вон, ребенок нервничает и психует. Уж она, так точно по деду соскучилась. Почти неделю не виделись. А скоро и того дольше разлуки станут. В садик Олег место отыскал. -Ну, и зачем? Отрывая от себя жену и подхватывая счастливую внучку на руки, недовольно проворчал Артем. – У нас с ней и без вашего садика отлично получалось. А вот теперь начнете болеть, чихать, сопливеть. -Не каркай, папа, накличешь нам все хворобы. Ну, а теперь наконец-то я смогу родного отца обнять? – со смехом спросила Жанна. -Ой, Жанночка, - слегка смущенно, но откровенно возмутилась Людмила. – Не забывай, что это по его вине я опоздала на первый рейс. Должна же быть за сей мой грех адекватная благодарность? -И правда, простите дочь свою неразумную, - поспешила с оправданиями Жанна. – Тогда ясна мне твоя излишняя нежность к папе. Если бы не его ляп, то даже и подумать не хотелось бы о последствиях. Были бы нам вместо праздника поминки. Папа, ну, как ты мог часы перепутать? – спрашивала дочь отца, потихоньку из прихожей заволакивая его с Миланкой на руках в зал. – И куда смотрел, что так потешно опростоволосился? Представляю, как получил от мамы по полной программе. -Попало неслабо, - соглашался Артем, бросая косы вопросительные взгляды на жену, требуя объяснений описания ею озвученной версии чудесного спасения. – Всем большое здравствуйте! – воскликнул он гостям, рассевшимся вокруг праздничного стола. – Я, мне так кажется, очень даже вовремя появился. Без меня, думаю, еще не начинали? Все, Миланка, - скомандовал Артем, опуская ребенка на пол. – Бегу мыть руки и спешу за стол, пока у гостей терпение не лопнуло. -А подарки? – возмущенно воскликнула Миланка, вопросительно и сердито окидывая взглядом деда. -Сама, все сама, - бросил на ходу Артем, указывая пальцем на один из двух пакетов, бро-шенных под вешалкой. – Вот в том все для тебя, а этот, - указал он на огромный пакет, подвешенный на крючке, - моя парадная форма. Смотри, не перепутай. Миланка схватила указанный пакет и с визгом умчалась с ним в свою комнату, откуда слышался шум детворы ее друзей-товарищей, то есть, детей, прибывших гостей. А Артем забрал свой пакет, и уже через пару минут в парадно-выходном мундире предстал перед гостями. А уже из третьего пакета он выудил букет роз и подарил его дочери Жанне, выговаривая при этом слова благодарности за внучку: -Ну, а это тебе, милая. За внучку, за нашу милую радость, которая, надеюсь, станет про-должением нашего рода. Пусть не фамилии, но крови и наследственности. Все же, что не говори, в ней и капля моих генов. Где-то приблизительно через несколько минут застолья, когда Людмиле уже никто не мешал, она прошептала на ухо Артему: -Я не стала распространяться про твой бзик. Слишком много неудобных вопросов возник-ло бы. Сказала, что ты перепутал время, и мы на такси приехали, когда этот ужасный автобус уже отъехал. 3 Сегодня, а это бывает крайне редко, все втроем: и дочь с зятем, и внучка гостевали у де-да с бабкой в Загорянске. Вернее, приехали они на своей машине вчера к обеду, а уже сегодня к вечеру планировали отбыть к себе домой. Много планов по работе и по быту требовали решений с завтрашнего утра. Оттого именно сегодня и засуетились, засобирались. Мол, никак нельзя до утра отложить отъезд. Разумеется, вчера посидели с вином для женщин и с водкой для мужчин. Поскольку Олегу за руль садиться лишь после обеда, то и он позволил себе расслабиться неплохо, то есть, не отставал от Артема, до именно такого пьяного состояния, когда до кровати пока тяги нет, но общение еще очень желательное. Повод выпал средней серьезности. Дата свадьбы Артема с Людмилой. Нет, для супругов она важная и почетная в любом случае, но, поскольку некруглая, то звать никого не пожелали. Посидели по-семейному, без шумного застолья, но праздник, по словам всех присутствующих, удался на славу. Было весело, комфортно и уютно. А самое главное, так и расслабиться позволительно, поскольку этикет не требовал парадного фрака и галстука. Допускалась форма одежды домашняя. В особенности такой факт импонировал Артему, который до кошмаров не уважал офи-циоза. В праздничном красочном одеянии аппетит резко падает. Не до нуля, но уже часть внимания уделялась способам и возможностям избежать жирных пятен на костюме, то есть, по-простому – не обляпаться. А так, и закусываешь с комфортом и много, и чистота одежды все равно сохраняется, по-скольку об этом совершенно не заботишься. Но на завтра, как считал Олег, да и все его поддержали, повезло большинству, кроме, как не ему единственному. Олега поджидал автомобиль под окном, а потому, только не ему, позволили утром вместе с завтраком слегка опохмелиться. Олегу налили кофе, а Артем разрешил самому себе несколько стопок водки, отчего в ор-ганизме все нервные клетки расслабились и разнежились. Можно было даже, и вздремнуть после такого позднего, но замечательного завтрака, часок-другой. Однако возражала и такого не позволяла внучка, ползая по деду, как по шведской стенке без перерыва на отдых. Она всегда любила взбираться к деду на плечи, когда он восседал на кресле или на диване, тупо уставившись в телевизор, поскольку вникать в содержание программы не представлялось возможным. Ведь ребенок, не молча, лазал по деду, а сопровождал свои восхождения восторгами и победоносными вскриками. Однако дед не жаловался. И даже замечания дочери делал, ежели та пыталась высвободить отца из плена. -Жанна, не мешай ребенку резвиться, - требовательно отмахивался он от ее попыток, со-рвать очередное восхождение Миланки. – У ребенка избыток энергии. И куда ее девать? И запомни одно золотое правило, которым я пользовался, воспитывая тебя. Не страшно и не опасно, коль ребенок излишне суетлив и издает, как нам кажется, много шума. Всегда насторожись ее молчанием. Вот тогда и прими меры предосторожности. Ибо дите, ежели не заболело, то задумало некую пакость. А шумит и шалит, так-то лишь во благо. У нее нет же времени на исследование ваших телес. Теперь еще и в садик пошла. А дома, так мама постоянно на кухне или иными делами занята. Олег тоже постоянно при делах. Вот и не мешайте ребенку помучить деда. Жанна соглашалась, но ее саму просто иногда волновало здоровье и состояние отца, по которому бесцеремонно прыгала и лазала дочь, порою используя его уши, волосы и нос для удержания на нем. -Не пора ли нам уже собираться? – спросила Жанна Олега, подозрительно посматривая на излишнюю веселость и общительность мужа. Олег, ты, случайно, не пропустил вместе с кофе нечто покрепче? Глазки у тебя масленые какие-то. -Жанна! – искренне и вполне законно возмутился Олег. – Такое даже не то, что я, но и ты думать не имеешь права. Руль и алкоголь для меня всегда были несовместимыми. А автомо-биль для меня не просто транспорт и средство передвижения. Сама прекрасно понимаешь, что, потеряв права, мне можно смело уходить с работы. И еще немаловажно, так факт присутствия на заднем сиденье дочери. Жанна поняла и осознала свою излишнюю подозрительность, и поспешила извиниться за недоверие. Она знала, что Олег не позволял алкоголь даже с вечера, ежели приходилось с утра за руль садиться. -Ладно, не взбухай, прости, - чмокнула Жанна мужа в щеку и потерлась носом о слабую щетину на ней. – Просто выглядишь ты как-то уж подозрительно весело. Вот и почудилось, что ты с утра слегка поправил вчерашний перебор. -Какой там перебор! – не согласился муж. – Подумаешь, слегка с папой выпили! Ну, при-знаюсь, малость перестарались. А тебе, отец, конечно хорошо сейчас. Пятью рюмашками в обед приятно оздоровить утробу. Хотя, если честно, так и в моей голове легкая радость ощущается. Словно и не было вчерашнего застолья. -Оно, может быть, и было бы, да я с утра тебе в кофе пару рюмок коньяка плеснул. Так что, теперь у нас с тобой именно по такой причине одинаковый душевный покой и комфорт. А вовсе не сам кофе тому причина. От такой неожиданной вести Жанна поперхнулась, а Людмила уронила телевизионный пульт на пол. Они поначалу посмотрели друг на друга, а потом в сторону мужчин, отхлебы-вающих из маленьких чашечек кофе, который, по словам Артема, имеет довольно-таки опасный градус. Но ведь они и сами, хоть и не кофе, но бутылку вина на двоих выпили. Получается, что все, кроме внучки Миланки, напрочь лишены права управления автомобилем по причине наличия в организме промилей. -Папа! – наконец-то сумела выговорить первое слово дочь, на некоторое время после ог-лашения Артемом ужасной шутки лишенная такой возможности по причине временного онемения. Ты чего такого натворил, а? Да теперь я лично сама не позволю Олегу сесть за руль! Ему никак нельзя лишаться прав, они нас кормят. Зачем ты так кошмарно поступил? Или ты просто посмеялся над нами своей неудачной шуткой и про коньяк сочинил, или слегка сошел с ума. Людмила отняла кофе у мужа и сама сделала из его чашки приличный глоток, причмоки-вая и смакуя, словно дегустатор, пытаясь в аромате кофе уловить привкус коньяка. Хоть и пила вино, но присутствие постороннего привкуса она почувствовала. -Жанна, - резюмировала она свою апробацию. – А ведь папа не обманывает нас. Артем, ну, и на кой понадобилась тебе эта жестокая шутка? Миланке завтра утром в садик, детям на работу, а ты устраиваешь здесь репризы. -Ой, ради бога, успокойтесь и расслабьтесь! – немного безразличным тоном отмахнулся от всех обвинений Артем. – Лично мне завтра никуда не нужно. Вот и посижу денек с внучкой. Главное, чтобы вы в садике предупредили о нашем прогуле. А сами великолепно и от нас успеваете на работу. Пораньше выедете, недоспите малость. Да и домой можно не заезжать. Вот и хорошо! Можно праздник продолжить. Ну, а мы с мамой после ее работы сами вам привезем Миланку. Правда, Люда? Людмила возжелала немедленно и без всякой отсрочки устроить грандиозный скандал, но, внезапно, натолкнувшись на некий отрешенный безразличный взгляд мужа, примолкла, пытаясь припомнить время и причину аналогичного состояния Артема буквально не так давно. Но это никак не повлияло на темперамент дочери, которая злилась, психовала, с трудом сдерживая обиды и оскорбления, поскольку любила и уважала отца, но никак не могла и не хотела понимать этой мелкой пакости, выведшей так подло из строя мужа, как водителя автомобиля. -Папа, но по-другому никак нельзя было сказать, а? Вот обязательно этой глупостью. Те-перь нам в такую рань придется ехать домой. Хорошо, можно и сразу на работу. Но ведь хотелось хоть что-то и дома перед работой сделать. Ужин приготовить, обед, а не носиться сразу после работы, как угорелая. -Жанна, - прикрикнул сердито и строго на дочь Артем, ставя в этом спорном вопросе окончательную точку. – Я не могу объяснить своего поступка, но мне именно так захотелось. И уже все сделано, чего кипятиться. А потому, смирись и успокойся. Сейчас, когда Миланка пошла в садик, мы вообще стали редко встречаться. Выпала такая возможность, с мамой поболтать о том, о сем, а я с Олегом. У нас с ним под рюмочку немало найдется тем. Правда, зятек? Ты не возражаешь? У Олега внезапно настроение поднялось до верхней планки от одного лишь осознания, что выпала возможность полностью расслабиться и побаловать себя тремя стопками. Но, не больше и не позже семи вечера. Аккурат пройдет 12 часов, которые обезопасят его перед алкотестером. -Я уже просто очень даже за, папа? Разумно и деликатно ты, однако, вывел меня из строя, лишив права управления автомобилем. -Ну, и черт с вами! – психанула Жанна, плюхаясь на диван, понимая полную неспособ-ность своих обид. -Нее, дочурка, пошли-ка с тобой на кухню, - весело хохотнула Людмила, забавляясь ситуацией в семье. – Накрываем заново стол и сами себе также позволим маленький праздник. Банкет продолжается. -Мама, и ты туда же! – возмутилась дочь, укоризненно качая головой. – Ну, почему ты заступаешься за них? Ведь так не надо было поступать, как папа. Мы бы с утра, как все, и не дергались бы. Так он протянул до обеда и объявил о своей пакости. Папа! – уже чуть ли не со слезами обратилась она к Артему. – Зачем так исподтишка, а? Артем пожимал плечами и продолжал резвиться с Миланкой. А Людмила внезапно поня-ла его эту выходку, столь сильно обидевшую дочь. И она решила поделиться своей догадкой вслух. -Артем, ты вот только сейчас, когда в кофе добавлял коньяк, надумал любыми способами удержать их, да? -Ну, наверное, не знаю, - промямлил Артем неопределенно. – Да и не сам я делал, это ручки шаловливые виноваты. -Мама, и о чем ты сейчас говоришь? – спросила Жанна, все еще продолжая злиться на отца. -Дети мои, - Людмила остановилась посреди зала лицом к детям, словно собралась про-изнести торжественную важную речь с трибуны. – А ведь в прошлый раз на день рождение Миланки мы вовсе и не опоздали на автобус. Мы даже очень рано приехали, намного раньше, чем нужно. И билет я купила, и уже в автобус собиралась сесть. -И что? – удивленно воскликнула дочь, растерянно бросая взгляды с отца на мать. – А почему не села? -Так вот папа с дуру взял мой билет, измял и выбросил в урну. Ничего не объясняя, как и сейчас. Представляешь мое состояние души? Я его чуть не убила, да вовремя остановилась. Чересчур подозрительным мне его настроение показалось. Такое же безразличное и отрешенное, словно ничего существенного не произошло. -Мама, но ведь тем самым он спас тебя от неминуемой гибели, да? – чуть ли не со слезами прошептала Жанна. – И что? -А ничего. Его этот добрый дух, или, как там его называть, пока мы еще не придумали, толкает и требует удержать вас. Не пускать сегодня в дорогу. Папа хочет вас спасти отчего-то опасного. Жанна и Олег вопросительно уставились на отца, требуя пояснений, а он глупо пожимал плечами и баловался с внучкой, щекоча ее бока и хохоча вместе с ней. -Накрывайте стол, женщины, - скомандовал Олег, торопя событие с застольем, уже пони-мая, что ответа от Артема они не дождутся. -Этот добрый дух не афиширует себя и не пытается разъяснять всем своих поступков. Но верить нужно, поскольку спасение мамы налицо. Да и самого Артема он уже спасал, выталки-вая из самолета. Ведь почему-то отец даже не решился продолжить еще не начатый полет? И буквально через несколько минут лайнер со всеми пассажирами сгорел. -Послушай, отец, - тихо спросил Олег, подмигивая в сторону ушедших женщин. – Ты ведь сейчас пошутил, да? ну, сам, поди, не прочь продолжить праздник? Если и подпортил коньяк, чтобы спровоцировать нашу задержку до утра, то я не возражаю. -Нее! – затряс головой Артем, поймав Миланку и усадив ее на колени, предлагая ей не-сколько мгновений покоя. – Я ведь, Олег, и без хитроумных махинаций могу попросить Людмилу еще пару лишних рюмок. Зачем же устраивать концерт с провокациями. Так подводить дочь я не планировал. Если Олег интересовался шепотом и неслышно для окружения, то Артем о своем мнении оповестил громко и внятно. Потому его услыхали и дочь, и жена, уже спешившие в зал к журнальному столику с тарелками нарезок. Заметив спешку и суету женщин, Олег вскочил с места и быстро поставил алкоголь и тару для него. Соответственно рюмки мужчинам и бокалы женщинам. А поскольку время у него ограничено на праздник, то он поторопился с тостом и быстро их наполнил. -Ну, - хватая рюмку с водкой и протягивая ее к бокалам для звонкого тоста, - за отца, за его этакий чудесный дар предвидения, спасшего нашу маму и в данный момент не желающего пускать нас в дорогу. Когда выпили, Жанна все же пристала к отцу с допросом и с требованиями разъяснения своих предчувствий: -Папа, ну, ты же не просто так шутки ради вывел из строя Олега? И не просто плеснул коньяка, но еще объявил вслух об этом. Наверное, нечто внутри тебя подсказало? Или тревога, какая подтолкнула, а? -Дети мои. А также аналогично и жена, - немного с официозом, но со смешинкой в голосе и во взгляде произнес Артем, настраиваясь на пояснения. – Признаюсь, что абсолютно не имел никаких намерений. Во всех трех случаях. И совершенно не чувствовал и не чувствую сейчас ни толчков, ни испуга, ни предупреждения. Да разве позволил бы я этому проклятому самолету, битком набитому пассажирами, взлетать, коли в мозгах моих зудела опасность? Пластом бы лег под переднее колесо и настойчиво требовал бы запрета на взлет. Аналогично и с маминым автобусом. Билет измяли и уничтожили мои руки, абсолютно не интересуясь мнением головы. А за вас у меня в данный момент полностью отсутствуют волнения и переживания. Но сказал про коньяк уже потому, что с алкоголем внутри за руль садиться Олегу нельзя. И все разъяснения. Я совершенно искренен перед вами и совершенно не собираюсь чем-либо кичиться перед вами или пытаться камуфлировать истину в безразличии. Вот и мама раньше меня самого догадалась, что неспроста я сию пакость совершил. Стало быть, мое внутренне «Я» так решило, и искать причину не имеет смысла. -Нет, - кратко и категорично обрубила Людмила. – Возможно, мы никогда не узнаем при-чину сегодняшнего поступка папы. Просто я узнала его взгляд и улыбку, прости муженек, слегка дебильные. Нашалил и хихикает. Первый раз, и в правду, убить хочется. Да вот результат сдерживает. А, стало быть, сегодня, мои милые, папа спасает вас. Вполне допускаю, что по пути домой вы могли бы попасть в автокатастрофу. Давайте, дети мои, поверим папе. Тем более, что он продлил немного праздник. Слова матери приняли за постулат и постановили – гулять, так гулять. И лишь одному Олегу приказали, сдерживать свои порывы и жестко контролировать часы и рюмки. У него остается режим потребления жесткий и ограниченный. -А мы с ним на этой бутылочке и закруглим торжество, - заявил в заверение Артем, - тыкая пальцем в только начатую бутылку. – Коли ему наливать в два раза меньше, чем мне, то норму он не превысит. -А сам? – с некой подозрительностью и строгостью поинтересовалась Людмила. – Что тогда с тобой случится? -Неважно, - вальяжно и расслабленно отмахнулся Артем, не желая спорить с женой, но и не планируя оставлять в бутылке хоть каплю. – Я с Миланкой завтра чаем отопьюсь. Да и сама знаешь мои возможности, что кроме излишней жажды иных симптомов никогда у меня не проявляется. Людмила не стала спорить и отрицать. Ее мозг был максимально занят сегодняшним предчувствием беды Артемом. Разумеется, никто никогда про нее не узнает, то есть, предста-вить гипотетические последствия не представляется возможным. Ведь таким фактом, что все живы и здоровы, и ничего страшного не успело произойти, объяснить поступок мужа не представляется возможным. Это самолет сгорел, автобус в овраг упал. А здесь ничего и ничто. И уже потом, когда были выпиты первые бокалы, и семья, слегка захмелев и приобрев внутренний тонус, Людмила забыла напрочь ужасы предсказаний, и тема приобрела чисто женский характер у матери с дочерью, и сугубо мужской у Олега с Артемом. И лишь Миланка, вдоволь нагулявшись на полу со своими привычными игрушками, вновь взобралась на шею к деду и продолжила свои восхождения и спуски, по-прежнему весело визжа, провозглашая своим веселым криком новые победы и достижения. Когда стрелка часов подкралась к семерке, Артем сам отнял рюмку у Олега, перевернув ее вверх дном и объявив о его личном, то есть только зятя в единственном числе, окончании застолья. -Все, зятек, теперь вливайся в роль зрителя, поскольку подкрались к опасной точке воз-врата, - иронично и насмешливо хихикнул Артем, созерцая скучную, кислую физиономия зятя, сам этим фактом лишь забавляясь, и поспешил разъяснить ему таковой термин, используемый в Аэрофлоте. – Это у нас в авиации имеется такая точка, когда в этом месте нахождения на маршруте пока имеется возможность на возврат в пункт вылета. И на ней решение принимается окончательное и бесповоротное: или лететь дальше по плану, или ищи запасной. У тебя запасного нет. Лишь спать и утром за руль. -Так можно и здесь машину бросить, а утренним первым рейсом на автобусе домой доб-раться, - начал было искать выходы из неприятного отказа от застолья Олег, но натолкнулся на категоричный взгляд жены. – Ладно, попьем минералки и чай с пирогом. Кстати, пирог просто удался! Ну, а женщины, чего и следовало от них ожидать, пошли вразнос, потеряв все тормоза и рули управления. Поскольку вино закончилось, то срочно отправили, как самого трезвого, Олега за добавкой. Возражений не принимали и требовали незамедлительных удовлетворе-ний желаний. Посмеивался над зятем и Артем. Ему теперь, то есть, Артему, женщины ничего не запре-щали. Разумеется, поскольку назавтра взвалена добровольная роль няньки, Артем аналогично загнал себя в рамки нормы, но по чуть-чуть вместе с женщинами позволял, поскольку верил в свои силы и возможности и полностью доверял организму, который самостоятельно примет решение об окончательной остановке. Посидели допоздна, если не назвать это время ранним утром. Уложили Миланку с отцом в спальню, а сами втроем обсудили все политические и экономические вопросы, включая новости моды, в которых Артем считался абсолютным профаном. Однако и он горячо и убедительно поддерживал спор. Ведь если даже и вносить свои некие замечания, а просто поддакивать и соглашаться с женщинами, то со стороны можно увидеть в собеседнике знатока и профи в этом вопросе. И сейчас женщины оказались сильней. Артем уснул на диване прямо рядом со столиком, на котором стояли бутылки и закуски, а женщины, чтобы не тревожить его сон, ушли на кухню. Так и получилось, что спать они и не ложились. Артем и не услыхал, как проснулись, вернее, с трудом разбудили одного Олега, и Жанна с мужем уехали домой. Миланка, замученная длительными восхождениями и спусками на деда и вниз, спала крепким сном. А Людмила, позвонив своей помощнице о небольшой задержке по семейным обстоятельствам, растолкала мужа, разложила диван и нырнула под одеяло к мужу, мгновенно проваливаясь в сон. Крепкий, сильный, который теперь никакими внешними факторами потревожить и нарушить не возможно. А потому Артем сильно удивился, обнаружив у себя на груди внучку Миланку, пытающуюся перекрыть дыхание деду путем зажимания носа своими тоненькими маленькими пальчиками. Разумеется, за нарушение сна и за несвоевременную варварскую побудку хотелось рассердиться и высказаться в адрес нарушителя сладкой дремы. Но, заметив, что по телу топчется любимая внучка, а не некий посторонний вредный субъект, Артем добродушно улыбнулся, хватая Миланку и укладывая ее рядом с собой под одеяло, и тихо ласково проговори: -Спи, еще совсем рано. Видишь, и бабулька спит. Давай-ка, не будем ей мешать, а то еще рассердится. -Будем, уже совсем не рано, давно пора вставать, - недовольно проворчала Миланка, выползая из-под одеяла и вновь продолжая процедуру побудки методом лишения доступа воздуха в легкие. – Ваши телефоны вовсю трезвонят, уже целое утро. А они все дрыхнут и просыпаться не желают. -Так сама бы и спросила, чего им надо? -Да, а я еще не умею отвечать. Вот вам звонят, сами и отвечайте, - не согласилась Миланка, переключаясь на бабушку Люду, которая весьма недовольна была такой неприятной нежелательной помехой сна. -Ладно, - согласился Артем. – Неси эти противные телефоны, так уж, и быть, отвечу им и сильно отругаю за назойливость. Посмотрим, кому мы там могли понадобиться? А бабульку не тронь, пусть еще малость поспит. Я так предполагаю, что она с твоей мамой заболталась до утра, и не так уж давно улеглась. Когда Миланка соскочила с кровати и побежала в прихожую, где на тумбочке лежал те-лефон Артема, Людмила, толкнув мужа локтем в бок, широко распахнула глаза и недовольно спросила? -Чего шумим? Самый сон начался, а они устроили разборки. Никакой совести, что у малой, что у старого. -Не мы, - абсолютно не согласился Артем, - а телефоны. Миланка говорит, что уже давно с самого утра трезвонят. Вот они ее и разбудили. А она потому и прибежала к нам, чтобы сообщить об этом. Поскольку телефон Людмилы был в ее сумочке, то Миланка через несколько секунд по-сле исчезновения вернулась с телефоном Артема в одной руке и сумкой бабушки в другой. Но телефоны уже смолкли. -Вот! – победоносно выкрикнула она, бросая им оба предмета на одеяло. – Сами разби-райтесь, а я пошла к себе. У меня куклы еще не кормлены. Артем с Людмилой тихо хихикнули в кулачок вслед уходящему ребенку и оба сразу схва-тились за телефоны, высматривая в них абонента, потревожившего сон. Но Людмила даже прочесть на дисплее не успела имя автора беспокойства, как ее аппарат вновь залился звучной мелодией. -Алло, Жанночка, случилось чего? – спокойно без лишних эмоций спросила она дочь, по-дозревая, что звонок связан лишь с их благополучным прибытием. О чем и спешила предупредить дочь родителей. Как ни как, а у отца случился же некий казус с предупреждением о вероятной опасности в пути. – Алло, Жанна, чего молчишь и сопишь мне в трубку? У вас все хорошо? Жанна, да не молчи же ты! – уже с легким испугом и с паникой в голосе прокричала Людмила, пугая своими эмоциями Артема, который от ее крика напрочь лишился сна и спрыгнул с кровати. А из спальни на шум прибежала Миланка. -Деда, бабушка, зачем кричите, еще рано, спать можно! -Люда, - шепотом спрашивал у жены Артем, тыкая в телефон пальцем. – У них что-то там неприятное произошло? -Жанна, да говори ты уже! – сердито приказала Людмила, а в ответ мужу лишь пожимала плечами. -Мамочка, - послышался плаксивый лепет из мобильного телефона Людмилы. Слышал его и Артем, прислонив ухо поближе к трубке. – Папа и Миланка уже проснулись? Я никак не могла дозвониться до вас. -Да ты своими звонками давно уже разбудила всех. Теперь вот молчанием терроризиру-ешь. С Олегом хоть полный порядок? -Да, с нами полный порядок, у нас все хорошо, вернее, с нами. -Фу, ты, господи! – облегченно вздохнула Людмила, сбрасывая ладошкой со лба гипоте-тический пот. -Мама, ночью газ в соседнем подъезде взорвался. Много людей погибло. И нашу квартиру полностью завалило плитами. Вот что случилось. Это нас потому папа не пускал вечером в дорогу, да? -Господи! – воскликнула Людмила, спрыгивая с дивана и нервно бегая по комнате, чтобы хоть немного снизить тряску рук и всего тела. – Вы-то как там? Ну-ка, быстренько к нам приезжайте, все бросайте и езжайте. Где же вы сейчас спать будете? Да и вообще, все остальное? -Мама, папа, - это уже Олег вырвал трубку из рук жены и более спокойным голосом про-информировал о происшествии. Когда они подъезжали к дому, то сразу поняли о неком событии катастрофического мас-штаба. Вокруг их дома столпились и суетились машины и люди специального назначения: скорая помощь, пожарная, милиция и машины МЧС. И когда один из зевак озвучил проис-шедшее, то Олега просто парализовало шоком, а Жанна закатила тихую беззвучную истерику. Их не столько шокировал сам факт события, сколько именно вчерашняя отцовская шутка с коньяком и нежеланием отпускать их домой. И самое потрясающее в этом предсказании, так спасение своей любимой внучки от неминуемой гибели. -Мама, папа, - говорил Олег. – Так ведь это папа всех нас троих от смерти спас! Понимае-те? Мы ведь ехали по трассе с максимальной осторожностью, все, выискивая по сторонам опасность, а она уже случилась. Нет, мы не приедем, мы пока несколько ночей переночуем у моих, а потом нам, тут такой разговор идет, предоставят жилье из резервного фонда. Компен-сируют и мебель. А тряпки и прочую мелочь, как я уже понял, можно еще спасти. Наша квартира не горела. Пусть папа, если сможет, недельку с Миланкой посидит, просто у моих немного будет тесновато. -Дети мои, да какой может разговор! Конечно, посидим. Вы только там за собой следите. Горе-то, какое! -Мама, - шепотом проговорила заговорческим тоном уже Жанна. – Горе у людей, а не у нас. У нас, как раз, благодаря папочке, радость, что остались у вас и выжили. Я теперь всегда перед дорогой буду у папы разрешение спрашивать. А ведь такое даже предвидеть невоз-можно было. Там сейчас выясняют причину, да нам с Олегом и без их выводов ясно, как божий день. Наши соседи за стеной пили беспробудно, и с газом обращались безалаберно. Вот и добаловались. Боже, мамочка, мы с Олегом теперь перед сном на папину фотографию в уголке молиться будем, как на икону. -Хи-хи-хи! – услышав такое резюме, прыснул громко и иронично Артем. – Святой лик из меня сотворили. -Молчи и не богохульствуй! – выключив телефон, проворчала Людмила, а сама внезап-но, бросив на столик телефон, бросилась в объятия мужа. – Артем, милый, да что же такое случилось с тобой, что теперь ты и вправду превратился в нашего Ангела-хранителя. Ну, скажи, поделись тайной, как такое происходит с тобой, кто и чем командует? Не можешь же ты просто так необдуманно вершить свои предупреждения? Наверное, нечто где-то и чем-то тебе подсказывает? -Людочка, я неверующий, но богом клянусь, что сам абсолютно не понимаю ничего, и не слышу и не чувствую никаких знаков. Но, хотя не совсем прав. Когда из самолета выпрыгивал, то меня толкал некий внутренний страх. Испугался я папу увидеть мертвым в гробу. Пусть, уговаривал сам себя, без меня схоронят, а я запомню его живым и здоровым. А с билетом и коньяком? Так сразу же даже самого себя поругал за такой безрассудный поступок. Руки сделали, а мозг остался в стороне, и, как бы, вовсе и не причем. Лишь после содеянного мыслю сам себе и не пойму, почто глупость такую сотворил? Только, давай, Люда, договоримся, что кроме нашей семьи про эти мои причуды никто знать не будет. Мне как-то пофиг, да ведь народ наш почему-то больше шарлатанам доверяет, чем разуму. Попрут с вопросами и запросами, а я им ничем помочь не сумею. Этот мифический дар, насколько я успел сообразить и понять, распространяется лишь на нашу семью. -Ты думаешь? – удивилась Людмила. – Хотя, - она почесала за ухом и пытливо уставилась в потолок, слово пыталась прочесть там ответ. – Это мне все равно нравится. Некая злая сила пожелала истребить всю нашу семью. А Ангел спас, уберег. 4 Время прошло, и все эти мистические события стерлись с памяти, забылись, как нечто далекое и вряд ли реальное. Разумеется, первые дни, если не месяц-другой семья Кудрявцевых, стоило лишь собраться им вместе, начинала разговор именно с тех последних событий, погубивших уйму народу, но спасших их семью. Поочередно, но всех до единого, начиная с самого Артема. Затем ему захотелось предос-теречь и не пускать в автобус Людмилу. Ну, а в завершение спасает дочь с внучкой. Людмила намекала Артему, что зять Олег в этих перипетиях оказался случайным попутчиком. Это их фамильный Ангел занимается благотворительностью и оказывает именно им спасательные услуги. Но перед зятем сия версия не озвучивалась, чтобы не обидеть Олега. Пусть считает и себя среди спасенных. Через два месяца дети получили квартиру. Новую, в новом, только что построенном доме. А этот их, полуразвалившийся, после обследования специалистами планируют восстановить. И в нем квартиры получат уже новые жильцы. -Грешно, преступно, но удачно, - как-то под рюмочку водки признался зять. Это уже Артем с Людмилой приехали к детям на новоселье. – Мы удачно обновили жилье. И район хороший, и дом новый, и квартира просто шикарная. Говорил он тихо, чтобы не слышали остальные. Все-таки кощунственно радоваться удаче, свалившейся с неба. А это небо убило людей в том разрушившимся доме. Ладно бы кроме хозяев, которые и сотворили, хоть и невольно, злодеяние. Однако там, под руинами погибли еще две семьи. Они-то здесь причем? На те деньги, что им компенсировали за утраченное имущество, Олег с Жанной полно-стью обновили мебель. Артем с Людмилой подарили им большую плазменную панель, родители Олега ноутбук и сканер с принтером. Все это было у них, да покрошили их бетонные плиты. Но в первые дни, когда спасатели позволили, Олег с Жанной, как и многие пострадавшие жильцы, некую мелочь успели спасти и вытащить из-под обломков. Документы в первую очередь. Все они хранились в старом «министерском» портфеле. Потому и хорошо сохранились под тяжестью строительных обломков. Жанна спасла приличное количество одежды и обуви. Благоприятствовал целостности таких мануфактурных домашних предметов факт отсутствия пожара в их квартире в момент взрыва, и ясная погода в последующие дни. Разумеется, мебель, техника и аппаратур рассыпалась и покрошилась под тяжестью бетонных перекрытий. -Артем, - как-то наедине не спросила, а утвердила Людмила, когда вечером супруги у те-левизора пили чай. – Мне так кажется, что на этом твои способности закончились. В нашей семье тобой все спасены. -И, слава богу! – перекрестился Артем, хотя в бога не верил и церковь не посещал. – Если ты думаешь, что иметь такой дар – счастье, то глубоко заблуждаешься. За спасение всех вас, включая и собственное, я вопреки своим принципам пять свечек поставил в церкви. А больше ничего подобного не желаю. -Но, мне так кажется, если какая угроза и возвратится, то ты сумеешь предотвратить? Хо-телось бы. Знаешь, даже жить легче и проще, ощущая за спиной Ангела-хранителя, - весело хихикнула Людмила, правда всерьез свои утверждения не воспринимая. – Еще бы и болезни всякие ты сумел предвидеть, так вообще классно было бы! Видать, на вируса и микроба твой дар не действует. Супротив соплей бессилен. -Вот, размечталась! – иронично протянул Артем, укоризненно покачивая головой. – Это чтобы я тут за вас всех страдал и отдувался? Фигушки вам! А зимой, за исключением самого Артема, так вся семья потихоньку болеет. То обычный кашель, то горло. Но дети из своего Виричева лишь тогда звонят, когда расправятся со всеми болезнями. И уже лишь информируют родителей о перенесенных простудах. Хоть город, где живут дети, и рядом по меркам автовладельца, но хорошо, если на праздник дед с бабкой к внучке съездят. А то и не всегда. Людмила, то приболеет, а потом в делах зашивается, то придумает на выходные некое домашнее мероприятие. Или к ним друзья в гости заглянут, или они сами куда-либо продефилируют. Потом уже через какое-нибудь время внучка звонит и требует деда к себе. Соскучилась, а они ни с места. Это нечестно. Тогда Артем надавит на Людмилу, принуждая ее к ответным действиям. То есть, требует садиться за руль и хоть на вечерок заглянуть к Миланке. Людмила тогда психует и упрекает Артема в его нежелании осваивать самому автомобиль, и проехаться к детям без нее. -Три дня дома сидишь. Вот были бы права, то и проблем уменьшилось намного. Учись, давай, и садись за руль. И мне легче, и самому лучше будет. В любое время мог бы прокатиться до Виричева. -Ой, вот только не надо мне твои глупые фантазии и рассыпаться невыполнимыми обе-щаниями. Попробуй только отнять у тебя колеса. Сама же без них ни шагу. А если я, что маловероятно и физически невозможно, вдруг, ну, если пофантазировать, сяду за руль автомобиля? Сама пешком ходить будешь? Удар ниже пояса. Людмила если только по квартире пешком ходит. А так, то без машины, как без рук. Это ее слова. Тут уж она и сама поняла, что погорячилась и сморозила глупость. На второй автомобиль для Артема денег у них нет. И хлопотно за двумя автомобилями присматривать с таким антагонизмом к технике, как у мужа. Вроде как, на вертолетах летал, должна присутствовать тяга к механизмам. Ан, нет, не прижилась. -Да нам категорически запрещалось даже прикасаться к внутренностям вертолета, - доказывал в оправдание своей технической неграмотности Артем. – Летать и владеть теорией. Остальное – бумаги. -Вот я бы такими аргументами не апеллировала и мне всякую чушь не впаривала, - слабо пыталась отстоять свое мнение Людмила. – Все твои товарищи-вертолетчики с удовольствием гоняют на автомобилях. Только успевай считать, как они их меняют. Так что, ты единственный такой бездарь в технике. -Ха! – выбросил последний аргумент Артем, после которого Людмила сдалась без даль-нейшего сопротивления. Слишком убедительным и сногсшибательным оказался этот довод в пользу политики Артема. – Так эти мужики гоняют, потому что их жены дома сидят и кашу варят, и белье мужику стирают. А ты с утра до ночи в трудах и делах. Если я сяду за руль, то ты к половнику вернись. Жена позорно выбросила флаг и согласилась с прежним статусом обоих супругов. Кухню она любила лишь по праздникам. Но не ежедневно. А машинку автомат для стирки белья давно уже освоил Артем. Сама Людмила и кнопки на ней подзабыла. И вот внезапно менять стиль жизни совершенно без надобности. И так удобно. Уж лучше найти время и съездить в соседний город, чтобы навестить детей. Заодно и поругать их, чтобы и сами находили время на посещение. Они их родители все-таки. А то взвалили на стариков святую обязанность - регулярно посещать детей и внучку. Теперь уже хохотнула дочь Жанна. -Это кто тут у нас старички? – категорично возмущалась дочь на такие гнусные инсинуа-ции. – Для Миланки вы, возможно, старички, поскольку дед и бабка. А самим-то и пятидесяти нет. Самая молодость, и все прелести жизни. Одного ребенка вырастили, замуж отдали, а теперь в свое удовольствие живете. Сами по себе. И они еще жалуются на некие трудности и сложности. -И второго вырастили, не смей такой факт отрицать, - возмутилась Людмила несправед-ливому обвинению. – Миланку кто три года воспитывал? -Папочка, - иронично подметила дочь. – Все три года папочка самостоятельно и нянчил, с утра до вечера. Опять Людмила в споре проиграла. Что-то она не справляется с доказательно базой. Контраргументы у дочери сильней. Но, поскольку сдаваться не желала, в заключение в сердцах заметила: -Вот и могли бы за все это в знак благодарности к деду иногда внучку привезти. Он же скучает, однако. Сегодня, то есть, в один из теплых весенних дней, хоть и в самом начале весны, супруги Кудрявцевы решились сами навестить детей. Выпало так, что выходной и у детей, и у них самих. Ну, у Артема аж целых два. Он вчера с дежурства заявился, и, стало быть, ему лишь послезавтра заступать. А сегодня и завтра можно с внучкой побеситься, с зятем бутылочку распить. Подарки и гостинцы с вечера закупили, поскольку выехать решили поутру, да еще по- раннему. Артем, как всегда, вместо того, чтобы любоваться ландшафтом и дикой природой между двумя городами, мирно и тихо спал. Его всегда автомобиль укачивает. Людмиле хотелось бы с утра за рулем обсудить с мужем ряд проблем и задач. Но на ее попытки приступить к разговору, он лишь громче храпел, намекая на несвоевременность общения. Для болтовни им и застолья хватит. Там говори хоть без умолка. А тут чрезмерно раннее просыпание давило тяжестью на веки и на сознание. Психуй, не психуй, а результат неизменный. И потому Людмила поймала на радиоволне музыкальную программу и, установив на радиоле номинальную громкость, с удовольствием предалась прослушиванию зарубежных и отечественных хитов. Даже попробовала с неким злорадством добавить звук до максимума, чтобы отомстить мужу за невнимание. Однако результат получился противоположный. К смиренному спящему выражению Артем добавил блаженную улыбку. Ему музыка и во сне нравится. И поскольку от таких децибел Людмил и сама испытывала дискомфорт, то вернула звук в прежнее номинальное состояние. Да и пока боролась, стараясь привлечь внимание мужа, так и полпути проехала. Чего уж нервничать и расстраиваться, коль буквально через несколько минут город Виричев покажется. Увлекшись мелодией, Людмила окончательно вернула себе оптимистическое и благостное настроение. Теплое мартовское восходящее солнце греет и радует своим светом и теплом. Сегодня суббота, то есть, у основной массы жителей этого региона выходной, и, стало быть, они позволили себе поздний сон. А потому на автостраде не так уж много машин. Редкие попадаются навстречу или обгоняющие ее, которым некогда, и они спешат. Но Людмила скорость на спидометре не превышает сотни, поскольку к числу лихачей никогда не относилась. Во-первых, она любит свой автомобиль, и потому по такой причине не насилует его по-вышенными режимами. А во-вторых, и в этом она не раз убеждалась – гонка лишь нервирует, а во времени чаще проигрываешь. То светофор на пути красный, то зебра, по которой не спеша дефилируют пешеходы, не обращая внимания на нервных водителей. А то, что случается нередко, сотрудник ГИБДД с радаром и радостной улыбкой приветствует тебя, помахивая полосатой палочкой. Так в чем смысл бешеных скоростей? Поглядывая на спящего Артема, Людмила ехидно хмыкнула, иронично отворачиваясь от такого сонливого мужа, но в глубине души слегка завидовала ему и его умению засыпать при любых обстоятельствах и в различных невероятных позах. Даже стоя в трамвае, мог, прислонившись к собственной руке, минут пяток дремануть с просматриванием сна. Сам он объясняет сие явление многолетней командировочной жизнью, поскольку часто добираться приходилось до оперативной точки общественным транспортом. Читать книги или газеты в транспорте он не любил, объясняя желанием сберечь зрение, которое на ежегодных комиссиях скрупулезно проверялось. Для чтения времени вполне хватало и дома, поскольку между командировками он по две недели отдыхал. И в командировках на чтение оставалось достаточно времени, потому что чаще всего иных развлечений там не присутствовало. Телевизор? Надоел, как горькая редька. Вот Артем и читал, как книги, так и прочие разнообразные издания СМИ. Уже въехали в город, а он и не планирует просыпаться. Сопит себе в нос и слюну пускает от сладкого сна. Поди, бабы снятся, что так причмокивает. Неожиданно автомобиль подбросило и слегка тряхануло, словно наскочили на бугорок, а потом проехались по череде мелких канавок. Но таковых на асфальте Людмила не наблюдала. Центральную улицу под конец лета прошлого года основательно обновили. Получилась настоящая гладильная доска. И вовсе не стиральная. А тут на ровном месте некая подозрительная тряска. С автомобилем чего случилось, с некой тревогой подумала Людмила? -Не дрова везешь! – ворчливо прогудел Артем, открывая глаза и принимая ровную поса-дочную позу. – Смотри на дорогу повнимательней. -Вот и не поверишь, - попыталась оправдаться Людмила перед мужем. – Но даже мелкой ухабины не наблюдала. Абсолютно на ровном месте тряхнуло, чему и самой удивительно. Честное слово! -Поди, лежачего полицейского проворонила, - съязвил Артем, окончательно проснувшись, обнаружив, что они почти приехали. Уже и центральная улица Виричева. Ну, а здесь вполне возможны такие предупреждения, как лежачий полицейский. -Да нет, они начинаются гораздо дальше, здесь дорога ровная и без препятствий. Да и полицейский по-иному тряханул бы. -Только не пытайся меня убедить в том, - уже слегка кипятился Артем, хотя настроение абсолютно не соответствовало скандальному, поскольку чудесно спал, проснулся вовремя, а еще через несколько минут встретит свою Миланку, внучку любимую, - что прыжки по ухабам мне приснились. Признавайся, что нечто подобное тебе под колеса попалось? Ну, не полицейский, так бугорок -Было, - отмахнулась от мужа Людмила, как от назойливой приставучей мухи, уже давно позабыв про такое мелкое недоразумение. – Подумаешь, слегка потрясли, бедненького, сон потревожили, - хихикнула она в заключении. Но продолжить тираду не успела. Машину не просто тряхнуло, но еще, такое сложилось первоначальное мнение, что ее малость некто потряс, словно коврик, из которого пытались выбить пыль. Людмила вопросительно глянула на мужа, теперь уже ожидая вразумительного ответа из его уст. Но Артем, не оправдав ее надежд, неожиданно заорал на весь салон, словно увидал впереди монстра: -Тормози! – крикнул и сам уперся ладонями в приборную доску, предчувствуя последст-вия такой резкой остановки. Однако чаяния оправдались, и маневр с руками помог избежать соприкосновения головы с лобовым стеклом. Поскольку в пути ремни безопасности мешали расслаблению и сонной неге, то он их и не застегивал. И благо, что про такой личный казус вспомнил в последнюю секунду и сдержал силы инерции руками. Разумеется, от такого истерического крика, предвидя впереди внезапное препятствие или опасность, Людмила ударила по тормозам на совесть, отчего сама неслабо грудью соприкоснулась с рулем. Теперь уже, когда первоначальный испуг покинул ее, она нервно и зло прикрикнула на мужа: -С ума сошел, что ли? Орешь чего, как очумелый? Отчего-то ничего слишком опасного впереди я не обнаружила. -Смотри! – с теми же децибелами прогорланил Артем, показывая на тротуар и клумбы вдоль фасадов домов. Людмила бросила мельком взгляд на указанные объекты, однако ничего не поняла и вновь задала немым укором свой вопрос. – Да ты что, не видишь, что ли? Вазоны с балконов посыпались. И вон тот рекламный щит скособочился. Только что на моих глазах, когда нас трясло, а он кривился. -Сам ты скривился. Нормальным языком объясни мне, что тут такое необъяснимое происходит? -Землетрясение. Не поняла, что ли? Оно и трясло нашу машину, а не бугры на асфальте. Давай, дуй на Пикуля к детям. В подтверждение слов Артема Людмила увидела, как из домов повалил народ, шумно нечто, объясняя друг другу и жестами изображая, как их трясло. Многие даже переодеться не успели. Так и выскочили в нижних пижамах и сорочка. Но некая затаенная опасность народ сроднила, а потому никто не обращал внимания на ночные спальные наряды. Многие на руках держали детей. -Да нет, с нашими как раз ничего не должно случиться, – с долей сомнения, но все же с некой уверенностью, робко произнесла Людмила. Однако ударила по газам и направила автомобиль в сторону района, где поживали в новой квартире дети. – Дом у них новый, по новым технологиям строился. Олег говорил, что планировался на любые землетрясения, возможные в нашем регионе. -Так то, ежели не украли и все нормы соблюли. Но, мне так кажется, что если эти вот, - он ткнул пальцем в дома, стоявшие вдоль центральной улицы, - выдержали, и с ними ничего не слупилось, то и их достойно выдержал испытание на прочность. Вот у сватов развалюха еще та. Он же аварийный, под снос готовится. Вот ему, поди, досталось неслабо от эких встрясок. Если вообще устоял. -Тьфу, на тебя! – в сердцах плюнула в сторону мужа Людмила. – Типун тебе на язык. Раньше не хуже строили, прочней даже. -Так это сильно раньше. А тот сразу после войны лепили. Старый сарай до ужаса. Сама понимаешь, что на ладан дышит. -Еще раз, тьфу! – уже сердито прикрикнула жена. – Не каркай. Какая ни есть, а все же родня. Сваты. Пусть уж и их дом устоит. А так, - Людмила даже сморщила свой носик от воспоминаний. – Действительно, развалюха. Его только и осталось, что посильней тряхануть, чтобы сам рассыпался. И тратиться на снос не придется. Только поначалу всех жителей выселить надо. -Да, - мечтательно пропел Артем. – И сваты в этом голу получат новое жилье. Нас бы по-сильней тряхануло бы, что ли? Нет, мне наш дом и квартира даже очень нравятся. Только через пару лет, как максимум, ремонт делать придется. Даже в мыслях страшно становится, как представлю эту возню с грязью и перемещением мебели. Опять клейка обоев, зачистка потолков и прочая дрянь. -Вот, тьфу на тебя третий раз! Нечто настроен ты сегодня очень агрессивно к квартирному вопросу. То сватам пожелал скорейшего развала их дома от землетрясения, то на нас сию стихию кличешь. Смотри, бог прислушается, и все твои пожелания исполнит, - скептически заметил Людмила. – Вон, глянь туда, - немного с радостью и весельем она ткнула пальцем вперед, где вокруг домов столпился народ, напуганный внезапным, но легким и неопасным землетрясением. Первоначальный испуг уже прошел, и паникеры весело обсуждают свой страх и легкую, но необоснованную панику. – Дом наших детей цел и невредим. Так что, все живы и здоровы. -Ну, так и я очень даже рад! – поддержал оптимизм жены Артем, весело помахивая ру-кой, заметившим их приближение, Жанне и Олегу. -Вот, все у них прекрасно! – улыбалась счастливая Людмила. – А ремонта бояться не сле-дует. Приглашу Мишку с Колькой, так сделают все быстро и качественно. И не дерут много. Так делают, что еще на десять лет хватит. К машине подбежали Жанна и Олег. Они радостно бросились в объятия к родителям, и со смехом поведали им эпопею со спешной эвакуацией. Хотя спешку в их одеянии Артем не заметил. Даже по обуви понятно, что собирались без аврала. И министерский портфель с документами и деньгами прихватили. -Ой, а Гореловы сверху, так в одном исподнем чуть ли не с окна летели! – хохотала Жанна, подробно описывая все перипетии землетрясения. – И чего дергаться? Если уже тряхануло, и дом даже не единой трещинки не дал. Мы, не торопясь, и вышли следом за компанию ради общения, а не спасения. -Да? – не совсем согласился с женой Олег. – А как ваза грохнулась с комода на пол, так сразу забегала, словно ужаленная. Малость страху было, не криви душой. Стихия нам неподвластная. От нее и есть единственное средство – бежать без оглядки, искать безопасное тихое место. -Ой, ну, ты уж немного привираешь, - надула губки Жанна. – Я торопилась документы с деньгами прихватить. Мне сполна хватило тех раскопок после взрыва газа. Поэтому я быст-ренько в портфель свое золотишко побросала. И оделась прилично, не то, что Гореловы в подштанниках. -Они очень даже правы, - оправдал соседей Артем. – В таких случаях жизнь спасают, а не барахло. А Миланку куда дели? Неужели дома бросили? – спросил он детей, хотя его предположение больше на шутку походило. -Нее! – так спокойно и немного сонно протянула Жанна. – За ней вчера родители Олега приехали. Она у них и ночует. Обещали к обеду подвести. Они в курсе, что вы к нам сегодня приезжаете. Только не так рано. Волна ужаса и холодного мерзкого страха внезапно клещами защемило сердце и разум Артема. Он не сразу сознанием понял причину этого кошмара, но внутреннее чутье уже бешено колотило и парализовало движение. Хотелось закричать, покрыть матом детей за такое безрассудство и с места, позабыв, что у них имеется скоростной транспорт в виде импортного автомобиля, рвануть на всех парах в направлении, где дом, где живут, или, как уже казалось, жили сваты. А с ними в их страшном полуразвалившемся доме осталась на ночь и на утро, поскольку по утрам любила поваляться в кроватке допоздна, милая внученька Миланка. Боже, я обещаю поверить в тебя, но только не забирай ее у меня, и не смей прикасаться до нее всякими там природными катаклизмами! -Артем! – испуганно прошептала Людмила, толкая мужа в плечо, внезапно заметив в нем тревожные симптомы болезни или резкого ухудшения самочувствия. – Случилось-то что? Ты чего это вдруг в лице весь переменился, словно вспомнил, что утюг забыл выключить или газ? Я сама лично проверяла, там все в порядке. -Люда, мигом, быстро в машину, и на всех газах, я тебе сегодня даю добро на любые нарушения, поехали к сватам. Нам нужно очень спешно и немедленно оказаться именно возле их дома. -Артем, ты бы хоть как-то объяснил мне, что ли? – уже взволнованно не хуже мужа гово-рила Людмила, но машинально подчиняясь и усаживаясь за руль. – Жанна, Олег, скорее к нам в машину и поехали. -Папа, ну, чего ты так торопишься, - еще не обнаружив в родителях никаких перемен, слегка раздраженно проворчала Жанна. – Пусть они выспятся, а потом и сами вместе к нам приедут. Мы с ними так договорились. И даже звонить без надобности, чтобы не будить и не отрывать от дел. -Жанна, доченька, - глядя снизу вверх глазами, уже полными слез, и дрожащим голосом умоляла Людмила. – Ты на папу глянь. Там беда, он опять, понимаешь, он опять что-то почувствовал, и торопится к внучке. Садитесь поскорей, а иначе мы сейчас одни уедем. Папа сильно торопиться, значит, так надо. -Нет, нет, - внезапно истерично вскрикнула Жанна, но не по причине несогласия их отъезда без них, а вдруг также почувствовала, глядя на бледного, слегка отрешенного и перепуганного отца, беду с дочерью. – Мы с вами, мы обязательно с вами. Не успели Жанна и Олег усесться на заднем сиденье, как Людмила, мгновенно ударяя по газам, рванула, словно спринтер, с места, и, лавируя между зеваками и автомобилями, помчалась в сторону района, где проживали сваты. -Люда, - каким-то глухим, но уже спокойным голосом попросил Артем. – Чтобы успеть и оказаться на месте вовремя, нужно доехать целыми и невредимыми. Немедленно успокойся, сбавь скорость, и все внимание сосредоточь на дороге. Нам необходимо добраться без излишних происшествий. -Хорошо, хорошо, Темочка, я вся во внимании, мы будем аккуратно ехать, - затараторила Людмила, сбавляя скорость и придерживаясь правил на дороге. -Папочка, миленький, скажи, что там ничего не случилось страшного, правда, ведь? - ле-петала дочь, тряся отца за плечи. – Это ведь снова ты почувствовал опасность, да? Ведь, если бы уже случилось чего, так тебя не посещало бы предвидение? А сейчас ты просто мчишься, чтобы спасти? Жанну всю колотило, и она никак не могла совладать с собой. А Олег беспрерывно звонил по телефону, чтобы узнать о событиях и происшествиях с аварийным домом своих родителей. Но трубка настойчиво на двух языках отвечала, что абонент недоступен и находится вне зоны сети. Уже подъезжая ближе к району, где проживали родители Олега, но еще довольно-таки далековато от их дома, паника и ужас охватил всех пассажиров, включая и водителя Людмилу. В воздухе царила тревога и вестник беды. А когда из-за угла целого, выдержавшего это небольшое землетрясение, здания показался искалеченный полуразрушенный дом сватов, последние надежды рухнули вместе с сердцем, мыслями и верой в некую силу, способную, как и раньше, предупреждать и не пускать туда, где властвует смерть. Почему-то здесь Артем не предугадал. Квартира сватов находилась на четвертом этаже в крайнем правом подъезде. И стена, которая служила одной из сторон их жилья, рухнула, обнажив и выставив напоказ, на всеобщее обозрение разрушенные, развалившиеся квартиры. Вернее, то место, им служившее совершенно недавно. Жанна в ужасе, закрыв лицо руками, беззвучно рыдала, Людмила, надавив на тормоза и глуша мотор, обессиленная упала на руль. А Олег с Артемом с тупой болью в груди, в душе и во всем теле смотрели на эту страшную дыру в доме, уже не веря и не надеясь ни на что хорошее. Там царствует смерть. Внезапно они увидели, отделившуюся от толпы соглядатаев, мать Олега, которая, заме-тив машину сватьи, поспешила к гостям навстречу. Но по ее глазам и рыдающему виду, они поняли о случившейся беде. -Мама, мама, - навстречу женщине выбежал Олег, подхватывая мать на руки, у которой подломились колени, едва ощутив сыновнюю поддержку. – Где папа, где Миланка, как случилось, что ты одна спаслась? -Ой, деточка! – завопила мать, причитая и стеная, словно всех уже похоронила. – Простите меня, бога ради. Ну, почему я не осталась с внученькой моей! Беда, ой, беда какая, все разрушилось, никто не уцелел там. Боженьки, как дальше жить-то с таким тяжким грузом, как все это перенести? -Сватья, - строго и жестко, внезапно сильно тряхнув женщину за плечи, спросил Артем, к которому вернулось самообладание. – Говори толком, что и как? Ты их видела мертвыми, или просто фантазируешь? Спросил, а у самого мгновенно от ужаса чуть сердце не остановилось. Ему кошмарно не желалось услышать подтверждение своей страшной догадки. Нет, и только нет! И усилием воли Артем вновь вернул себе трезвость разума и спокойствие. Он не чувствовал беду со своей Миланкой, с любимой внученькой. Иначе на эти минуты раньше, что не успел сюда, из дома выбежал бы, и заставил жену нестись на всех парах, а не уговаривал бы, соблюдать правила и скоростной режим. -Олег, папа в больнице. Я с утра в магазин решила сбегать, а папа захотел на лавочке возле подъезда покурить, с соседом, поболтать, который уже сидел здесь, так соседка рассказала. Ну, а тут, вдруг как тряханет. Я бегом сюда, и вижу, что вся стена рухнула. И наши комнаты разрушены, даже отсюда видать. А папу ушибло сильно, но не опасно. Но внученька, девочка наша там оставалась. Спала крепко, вот во сне, скорее всего, и погибла. Ой, беда! – вновь заголосила сватья. -Молчи и говори конкретно, а не догадками. Ведь ты не видела ее никакой? Ни живой, ни мертвой? -Ой, Тема, а разве можно там выжить? -Вот и заткнись, - грубо оборвал он ее рыдания. – И всем заткнуться. Жива наша девочка, я так решил. Спасатели уже успели оцепить дом, и на своей могучей технике приступили к обследова-нию разрушенных квартир. Вышли из машины и Людмила с Жанной. Обнявшись, обе женщины все в слезах и в горе с трудом поддерживали друг друга. Но уже в глазах после слов Артема у них затеплилась надежда и вера. Ведь до сих пор он их ни разу не обманул. Не подведет и сейчас. А сам Артем затаенной надеждой смотрел в район четвертого этажа, где от квартиры лишь и остался пол и потолок. Часть мебели рухнуло вниз. И среди оставшегося нагроможде-ния остатков интерьера Артем пытался отыскать свою любимую и живую внучку Миланку. Он, ведь, умолял бога, так тот, несмотря не неверие Артема в него, все равно просто обязан услышать и не допустить смерть. -Деда, дедулька, миленький, забери меня отсюда, мне страшно, я боюсь! – внезапный детский крик, заглушая шум толпы и гул машин спасателей, прозвучал голосом Ангела на весь этот взбудораженный двор. И вдруг, сразу после крика, в этот миг среди хлама и обломков мебели Артем увидел ее. Она, такая маленькая, в ночной пижаме, усеянной розовыми цветочками, подошла к самому краю зыбкого дрожащего пола, и звала на помощь своего дедушку, который, словно специ-ально, для ее спасения и приехал в этот город. Услышали ее зов и Людмила с Жанной, внезапно оторвавшись друг от друга и уставившись своими воспаленными глазами, словно на некое чудо, спасшее и подарившее жизнь их ребенку. -Миланка, миленькая! – дико заорал на всю мощь своей глотки Артем, стараясь перекри-чать все шумы, чтобы внучка его увидела и услышала. – Я бегу к тебе. Только ты отойди от края, моя миленькая, уйди к стене, родимая! Жди меня там. И он рванулся в сторону дверей подъезда, которые свалились с петель и сиротливо стоя-ли, прислонившись к потрескавшейся стене. Однако его порыв резко притормозили двое в камуфляжной форме и нашивками, обозначающими их принадлежность к МЧС. Они не желали пускать его к внучке. -Куда, мужик? – грубо ухватили его за плечи четырьмя руками спасатели, приостанавли-вая его порыв. – Туда нельзя, навернешься, что и костей не соберешь. Дом повело, марши вышли из пазов и на честном слове держатся. Уж твой вес они точно не выдержат. Рухнешь вместе с ними. -Внучка моя там, она абсолютно одна и зовет меня на помощь, как вы не понимаете, мне нужно очень! – чуть не плача, умолял Артем, пытаясь вырваться из цепких клещей здоровых мужчин. Но даже на попытку на освобождения его потуги не походили. Крепкие и сильные ребята в МЧС служат. И тут он услышал вновь эту слезную мольбу сверху, словно команда и призыв к действию: -Дедуля, скорей, я боюсь, мне страшно! Этот детский умоляющий крик отвлек спасателей, и они ослабили хватку, чем незамедлительно воспользовался Артем, рванув в сторону зияющей дыры в подъезд. Спасатели, опомнившись, попытались отловить беглеца с его безрассудным стремлением, однако внезапно один из них потянул за плечо второго, махая в отчаянии рукой, предлагая не вмешиваться в дела безумца. -Оставь его. Ребенок же зовет. Я и сам с трудом сдерживаю себя, да убийственно лететь туда. Рухнет, ведь, сейчас лестничный пролет, ей богу, рухнет. А может, - он внезапно передумал предрекать беду. – Вдруг повезет мужику, и он сумеет спасти своего ребенка. Я ему желаю от всей души удачи. -Да вон, уже и люлька на подходе. Быстро снимут ребенка без всякого риска. Зря только погибнет мужик. А Артем, не слушая никакие предупреждения, и не желая рассуждать о смертельной опасности, несся на всех парах по ступенькам, ощущая, как зыбкая твердь под ногами ходит волной, готовая в любую секунду бросить его вниз, перемалывая своими бетонными конструкциями его телу и душу. Но его в данную минуту меньше всего волновала собственная безопасность и сама жизнь. Почему-то, ежели эта мерзкая смерть пожелает войти в их дом, то такое должно случиться лишь вместе с внучкой. Ее гибель он пережить не сумеет и не желает. Поначалу умереть просто обязан он сам, чтобы не быть свидетелем падения Миланки с высоты на камни, кирпичи и осколки бетона. Для такого маленького хрупкого ребенка такая подстилка окажется смертельной. Да и никакой взрослый не сумеет уцелеть. Все мягкие цветочные клумбы возле дома усеяны осколками бывшего дома. Потому-то и бывший, что уже в его владения никто не вступит. Возможно, позже на его месте и построят хороший, прочный дом, способный выдержать землетрясение. Но такое случится не очень скоро. А пока Артем несся по ступенькам на четвертый этаж, где его с нетерпением ждала внуч-ка Миланка. Сумасшедший грохот позади себя он услыхал уже тогда, когда плечом вышибал входную дверь квартиры и влетал внутрь нее. Это уже гремели лестничные пролеты, заблоки-ровав и сделав невозможным отступление самостоятельным. Однако Артем с внучкой на руках совершенно не планировал покидать эту квартиру по таким зыбким и ненадежным ступенькам. Главное он уже успел совершить, и в эту трудную и опасную для ребенка минуту Артем будет находиться рядом с ней. И теперь Миланке не будет страшно, ей нечего бояться, поскольку дедушка Артем пришел забрать ее из этого страшного места. И они все вместе очень скоро будут с мамой, папой и бабушкой Людой. -Миланка, девочка, идем ко мне! – негромко позвал Артем, оглядывая все оставшиеся целыми уголки квартиры и приближаясь к той развалившейся комнате, где буквально минуту назад он видел ее. -Деда, деда! – услышал он радостный вскрик, и уже через мгновение Миланка висела у него на шее. – Ой, деда, как я перепугалась, ты даже представить себе не можешь! - приступила уже к содержательному повествованию внучка, абсолютно неким спокойным, взбодрившимся и уверенным голосом. А чего ей бояться у деда на руках! Уж теперь дедулька ее никогда не покинет. – Я спала, спала, и потом моя кроватка вдруг как повалится на бок. И стена куда-то пропала. Я хотела спрятаться в коридоре, но там даже намного страшней. И бабушка с дедушкой пропали куда-то. Ты их не видел? -Видел, видел, моя миленькая, у них все хорошо, только дедушку немного побило кирпи-чом. Но он скоро выздоровеет. А баба Люда тебя внизу ждет. С мамой, с папой. Идем, покажем им, чтобы они не боялись за нас. И Артем, медленно и осторожно вышел в эту разрушенную комнату с зияющей дырой вместо стены, чтобы показаться жене и Олегу с Жанной. Пусть успокоятся и знают, что с ними полный порядок. Когда за спиной Артема с грохотом падали лестничные марши, то Людмила с Жанной с ужасом, боясь даже представить себе последствия случившегося, смотрели в окна подъезда, желая увидеть в них целого и невредимого Артема. Они ведь не знали, что он уже находится в квартире и у него на руках Миланка. -Капец мужику! – громко прокричал один из спасателей, что пытался не пустить Артема в дом. Своим приговором он вызвал у женщин панику и отчаяние. Но им хотелось верить, что падение лестничного пролета произошло уже без Артема. И потому, когда словно на театраль-ной сцене, на этой, чудом державшейся лишь на честном слове, площадке, служившей до сих пор полом, показался Артем с Миланкой на руках, шум восторгов, восхищений и благодарно-стей пронесся по всей толпе. А Людмила с Жанной уже с надеждой и верой в спасение поздравляли друг друга. Свое безумное счастье выражала и сватья, несколько минут назад уже схоронившая свою внучку. -Везучий мужик, однако, - восхищался все тот же спасатель, так опрометчиво озвучивш-ий совершенно недавно летальный вердикт. – Да он летел, поди, ступенек не касаясь. Вот они потому и рухнули без него. Только бы больше не трясло. Иначе и эта последняя опора под ним рухнет. Смотри, - обратился он к товарищу, - вся ходуном ходит. Пусть к стенке прижмет-ся, авось выдержит. -Давай, поднимай люльку! – громко скомандовал второй спасатель подъехавшему подъ-емнику, который и без приказов уже разворачивал машину под нужным ракурсом и готовил люльку подъему. Услышав опасения первого спасателя, высказавшегося по поводу ненадежности опору под ногами у Артема с Миланкой, женщин вновь охватила паника. И они молили и шептали свои просьбы в адрес водителя подъемника, чтобы тот поспешил со своей спасательной люлькой. Теперь все их надежды сконцентрировались на этом спасательном подъемном устройстве. Ох, как медленно водитель работает со своим подъемником! Или так кажется женщинам? Вон, ему спасатели помогают. И уже через пару минут спасительна люлька поплыла вверх в сторону шаткой опоры, на которой находились Артем и внучка. Даже снизу заметили, как они болтают о своем, и ребенок беззаботно смеется. Все страхи уже позади. А если сидеть у деда на руках, то ей бояться совершенно нечего. -Смотри, деда! – закричала Миланка так громко, что даже зрители внизу услыхали ее восторг, высказанный в адрес люльки. – Пойдем, дедулька, они нам это прислали, чтобы потом опустить нас к маме с папой. Ты не бойся, ведь уже совсем не страшно, - погладила она Артема по щеке, успокаивая и взбадривая, почувствовав его нерешительность и странное нежелание идти к люльке. А выдержит ли этот пол еще небольшую нагрузку, внезапно решился Артем и двинулся в сторону поднятой к ним люльке. Водитель сообразил подставить ее ближе к стене, возле которой стояли Артем с Миланкой. Тут и оставалось сделать каких-то пару шагов. Вон, уже и снизу поторапливают, заметив сомнения и медлительность Артема. -Идем, деда, идем, - шептала тихо и смело Миланка, словно подталкивая Артема к спаси-тельной люльке. Ведь стоит лишь ступить в ее владения, как сразу же мир станет безопасным и добрым, словно природа не виновата в том, что этот слабый старый, и весь износившийся, дом не выдержал испытания стихией. А если бы чуть посильней, так вообще бы сложился кучей строительных материалов вперемешку с телами его жильцов. Но природа лишь пошутила, предупредив его обитателей этого дряхлого здания, что пора покинуть ненадежное и ветхое жилье. Артем сделал эти три спасительных шага в сторону люльки и, занося ногу в ее корзинку, внезапно застыл на месте, не решаясь шагнуть внутрь. Он понимал, что следует поспешить, поскольку люди снизу, что участвуют в их спасении и просто зрители, с нетерпением ждут этого движения от Артема. -Артем! – не выдержала Людмила, внезапно заметив в движениях мужа некую нереши-тельность, словно он не доверяет люльке, сомневаясь в ее надежности. Она понимала, что муж больше всего боится за безопасность внучки. Ведь для того он и летел, словно на крыльях, по падающему вниз лестничному пролету. – Ты чего боишься? Заходи, не медли, давай, быстрей, поторопись. -Папочка, миленький, да залазьте вы в эту люльку поскорей, чего ты тянешь? - нетерпеливо в отчаянии кричала дочь Жанна. Она никак не могла понять причину, по которой отец никак не желает вступить в корзину, в такое надежное пристанище, и которая вмиг опустит их на безопасную землю, где мама и папа примут с его рук спасенную внучку. -Эй, мужик, ну, и чего ты медлишь? – уже нервно кричал водитель, хозяин этого подъем-ника. – Давай в темпе там! Смелей, опущу, как по заказу, мягче и не придумаешь, ты лишь войди в нее. И вдруг Артем совершает поступок, повергший в шок всех, наблюдающих за его спасени-ем. Он крепче прижал к себе ребенка и вернулся к своей стене, прижавшись к ней лицом и замерев на мгновение. -Папа, папочка, миленький, ты чего наделал? – в истерике заорала Жанна, готовая сама уже нестись на четвертый этаж. Да нет пути туда уже. Толпа, включая спасателей и водителя подъемника, ухнула громко и выразительно в непонимании и возмущении, а сам водитель вслух на всю округу выразился грубым матом в несколько этажей, который женщины и дети ему простили, поскольку поведение мужчины с ребенком этого заслужили. -Он что, свихнулся там, что ли? – после непродолжительного мата добавил зло и сердито водитель. – Точно, крыша у мужика поехала, не иначе. -А может, опустить и меня с люлькой поднять, а? – предложил, как вариант, один из спа-сателей. -Да, видать придется так, и поступить, - безнадежно вздыхал водитель. – А иначе нам их оттуда не снять. -Мамочка, да что он такое вытворяет, почему не заходит в люльку? – трясла за плечи мать Жанна, слезно выговаривая непонимание. – Там же опасно находиться, в любое время может рухнуть. Они же погибнут! -Успокойся, доченька, – попыталась оправдать поведение мужа Людмила и унять истерику дочери. – Я сама не понимаю его поступка, но, мне так кажется, что он неспроста все это затеял. Люлька и сама машина, по-моему, представляют для них угрозу. Папа опять что-то предчувствует. -Да, ты так думаешь? – уже немного успокоившись после таких слов матери и вспоминая прошлые папины причуды с предсказаниями, с надеждой в голосе спросила Жанна. – Он не боится, а понимает, что туда нельзя? -Посмотрим, но я уже сама не понимаю его. Он ведь… Но договорить свою мысль Людмила не успела. И грохот, и громкий возглас толпы про-звучали одновременно. Поскольку одна из верхних плит внезапно сорвалась с потолка и, зацепив нежно и лишь слегка Артема, порвав торчащей арматурой на нем рубашку и оставив на плече мелкую царапину, вторым своим бетонным концом с силой ударила по люльке, увлекая за собой своей тяжестью подъемник, который вместе с водителем рухнул на обломки кирпичей и бетона. Твердая основа под ногами у Артема внезапно зашаталась, готовая аналогично последо-вать за своей предшественницей. На размышления оставались даже не секунды, а их малые доли. Артем понимал, что другого подъемник им не дождаться, даже если бы тот стоял буквально рядом. И он решился действовать самостоятельно, спасаясь без помощи посторон-них. -Миланка, забирайся деду на плечи, - предложил он внучке, опуская ее на пол и приседая спиной к ребенку. – Хватайся за шею сильно-сильно. Держи деда так крепко, насколько хватит сил, и ни при каких обстоятельствах без моего разрешения не отпускай мою шею. Никого не слушай, поняла? -Да, деда, я все поняла, - соглашалась Миланка, усаживаясь к деду на шею и со всей си-лой, насколько хватило у этого маленького ребенка, обхватила и сжала деду голову, стараясь не закрывать ему глаза. – Так правильно, тебе не больно? – спросила она, готовая к новому приключению. Артем, все еще прижимаясь к стене, боясь ступить на пол, медленно прокрался к краю и ухватился руками за выступающие обломки кирпича. Они оказались ненадежной опорой, сильно шатались, готовые выпасть из гнезда и увлечь за собой скалолаза. Но иного выхода Артем не видел. Нужно только так, и никак иначе, и он на скоростях и без задержки, словно по веревке, помчался вниз. Даже если они и сорвутся со второго этажа, так такое падение уже, по крайней мере, для ребенка, не смертельно. Он постарается своим мягким телом обезопасить такое падение. Но о таких мелочах в данную минуту он старался даже и не думать. Зачем заморачиваться на гипотетических последствиях того или иного события. Если зрители снизу мало чего поняли из его маневров, то чуть позже и сам Артем не в состоянии пересказать этот спуск. Под ним шатались обломки кирпичей, вываливались и под гул толпы падали на землю. Но Артем успевал найти новую опору и быстро, словно боясь опоздать, спускался к спасительной и надежной земле. Потом ему Олег рассказывал, что сам спуск занял максимум считанные секунды. Ну, две три от силы. -Папа, да ты летел, как реактивный. Но разумно. Если бы хоть на миг задержался, то за-просто сорвался бы. Но это потом. А сейчас к нему на всех всевозможных скоростях мчались Жанна и Людмила. Однако все равно их опередили спасатели. Те двое, которые стояли возле стены прямо под спускающимся вниз Артемом с внучкой. И готовые поймать их, если те сорвутся. И последний метр он уже опускался на руках этих сильных людей, которые его уже нежно ставили на землю в объятия женщин. Жанна сразу же попыталась снять дочь с шеи отца, но Милана лишь сильней сжимала деду голову и категорически не желала покидать уютного и безопасного места. Просто снять ребенка у матери не получилось. -Нет, не тронь меня! – недовольно ворчала Миланка, отмахиваясь от матери. – Мге де-душка приказал, чтобы без его ведома не слазить с его шеи. Вот если хочешь меня забрать, так спроси у него самого. -Папа, - смеясь и плача одновременно, просила Жанна у отца. – Да скажи ты ей, что уже можно отпустить тебя. -Молодец, внученька, мужественно и очень грамотно вела себя в экстремальной обста-новке, - хвалил Миланку Артем, самостоятельно снимая с шеи и передавая ребенка в объятия дочери, которая жадно схватила ее, и всю, зацеловывая, понесла в сторону машины. А Людмила с Олегом трясли благодарно и с потоком здравиц Артема, выражая восхищение и поступком, спасшим ребенка. -Артем, - шепнула на ухо Людмила, чтобы никто из посторонних не услыхал. – Это опять оно, да? Ты почувствовал в подъемнике опасность и не решился залазить в него? Просто ошеломляюще, все в шоке от твоего поступка. -Если честно, Люда, то ничего конкретного сказать не могу. Как и в тех случаях, - бла-женно и счастливо улыбаясь, пожимал плечами Артем. – Меня сами ноги не пускали. Мозг приглашал в корзину, разум понимал, что это необходимо, а ноги унесли к стене обратно. Заметь, даже отвернули лицом к стене, чтобы Миланку не зацепило плитой. Лично меня эта железяка лишь погладила. -Ой! – испуганно вскрикнула Людмила, заметив на плече мужа слабенькую кровавую царапинку. – Вот еще бы пару миллиметров, и уволокла бы за собой. Твои ноги оказались провидцами. -Мужик, а мужик, - к Артему подбежал, как он представился, тот водитель несчастного подъемника. На удивление окружающих и на радость ему самому, водитель отделался лишь незначительными ушибами и малоприметными синяками. Он, когда под тяжестью плиты подъемник падал на груду битого кирпича с бетонными плитами, всеми силами вцепился в своей кабине в рычаги и в само сиденье, что так в сидячем положении и упал вместе с автомобилем. Разумеется, все стекла вдребезги, а он сравнительно и живой, и невредимый. – Вот, понимаешь, - горячо и азартно объяснял он Артему, - твой поступок был настолько тупым и глупым, что я, признаюсь, покрыл тебя всем запасом знания матерных и прочих бранных слов. Ты же уже почти вступил в эту люльку. И вдруг уходишь обратно к стене. Понимаешь? Ты же этим сумасшедшим поступком спас себя и свою дочурку! Да вас бы расплющило этой плитой, как мокриц. Насмерть. Да откуда ты узнал, и как вообще догадался, что она должна упасть на люльку? -Это не дочь, а внучка моя, Миланка, - поправил ошибку водителя Артем. – Мне никак нельзя было подвергать ее опасности. Вот потому и не пожелал я салиться в твою люльку. Я сам должен был спасти ее, сам, и никто мне не помощник в этом спасении. Вот оттого и решил проигнорировать тебя. 5 Аня никак не могла понять такой агрессии со стороны Джека. Она не успела и руки протянуть, чтобы почесать его за ухом, как обычно и поступала при встрече со знакомой и доброй собакой, жившей на этом пустыре. А тот внезапно, оскалив пасть, зло дернулся в ее сторону с намерениями цапнуть за эту руку. Некое внутренне чутье успело подсказать и спрятать руку от злых и рычащих клыков. Не могла она ошибиться. Ведь только что он, услыхав свое имя, радостно соскочил со своей лежанки и весело замахал хвостом. И вдруг за несколько сантиметров Анютиной руки от его уха, Джек ощетинился и злобно зарычал, пытаясь ухватить своими острыми клыками за Анютины протянутые пальцы. -Джек, ты чего? – с обидой в голосе и слезами в глазах воскликнула, удивленная и оша-рашенная такой внезапной выходкой старого друга Анюта. – Это же я, твоя знакомая Аня, за что ты хочешь меня покусать? Но огромный лохматый пес на е мольбы и уговоры еще громче зарычал и двинулся в сторону Анюты, явно не намереваясь ее лизнуть или дружелюбно потыкаться мордой в Анютины ноги, как он любил обычно делать. И тут Аня поняла, что с Джеком произошло что-то неладное, и теперь этот взбешенный зверь представляет для нее явную угрозу. Нужно срочно покинуть это место и удалиться от Джека как можно подальше. Только вот разум подсказывал, что стоит ей повернуться к нему спиной, как он сразу же вонзит свои острые и смертоносные клыки в ее тело. Необходимо ретироваться, как можно спокойней, чтобы не нервировать и не провоциро-вать собаку на агрессию. Хотя, как тут уже весьма очевидно, что агрессивность из пса хлещет потоком. У него явно злобные и опасные намерения, которые не усыпить и не отвлечь никаким спокойствием. Нужно срочно и быстрей его самого бежать в безопасное место. Но как она, маленькая девятилетняя девочка сумеет преодолеть такое расстояние до безопасного места, когда на нее надвигается злое и чересчур огромное клыкастое существо, которое она еще буквально вчера обнимала за шею, абсолютно не опасаясь за свое благополучие. Он мог лизнуть в нос, махать своим пушистым хвостом и радостно скулить. И Анюта, резко развернувшись, молча, побежала в сторону железной дороги, за которой стояла будка железнодорожника, и, если сторож на месте, то обязательно пустит ее к себе, чтобы укрыться от такой смертельной опасности. Первые несколько метров она неслась от страха и подталкивающего ее ужаса настолько быстро, что сумела оторваться от Джека метров на 20, если даже не больше. Но, скорее всего, этому отрыву еще способствовала замедленная реакция на ее бегство самого пса. Он побежал чуть позднее, словно спортсмен, чувствуя явное свое превосходство над со-перником, давая слабому противнику фору. И уже через несколько секунд такое преимущест-во почувствовалось в скором сокращении расстояния между преследователем и жертвой. Понимая, что ей уже никакими усилиями не избежать острых мощных клыков взбешенного зверя, Анюта в отчаянии истерично завопила, словно в предсмертной агонии, и обессиленная упала в мягкую пушистую траву, уже готовая к смерти от зубов старого друга. Спасения она не ждала ни откуда. Было кошмарно страшно, но больше этого ужаса ее охватывала острая жалость к самой себе. Маленькую, слишком короткую успела прожить в этом мире Анюта. Настолько малень-кую, но уже иногда и сильно противную и абсолютно нежелательную, когда она настолько уставала от своего убогого существования, что жажда смерти намного превышала желание жить. Ей довольно-таки часто сильно хотелось умереть. Да лишь с той разницей, что не от зубов старого друга, которого всегда по пути в школу и обратно домой она могла смело и без боязни погладить, потрепать за ухом. И он от радости вилял своим хвостом, счастливо скулил и старался лизнуть Анюту в лицо. Ведь ему также досталось от жизни много горечи и обид. Поди, когда-то жил у хозяина и ежедневно получал свою порцию пищи. Да бросили его на произвол судьбы, на выживание. Анюта помнит, как год назад он объявился на этом пустыре, через который ей приходится проходить по дороге в школу и обратно. На нем был почти новый ошейник, шерсть лоснилась и блестела от чистой и сытой жизни. На сам он выглядел отвергнутым и покинутым, никому уже ненужным. Анюта пожалела его и отдала последнюю и единственную булочку, хотя ей самой безум-но хотелось ее съесть. Правда, Джек, как сразу назвала она пса, совершенно непривыкший к такой не собачьей пище, а потому они ее, эту единственную булочку, съели пополам. И уже на второй день Джек встречал ребенка радостно и весело, словно старую знакомую. Вот так и образовалась у них дружба. Родителей у Анюты не было. Не так, чтобы совсем, но в данный момент и еще намного лет вперед их не будет. Скорее всего, никогда. Они оба попали в тюрьму, когда ей только исполнилось семь лет. В первый класс пошла. Из разговоров соседей, пересказов бабушки и дедушки, то ее непутевые папка с мамкой убили в пьяной драке таких же алкашей, как и они сами. Правда, алкашами были и сами дедушка с бабушкой. Баба Груня и дед Афоня. Или Афанасий, как тот сам любил представляться. Но его все соседи, включая и бабу Груню, никто не желал так величать. Просто Афоня, как величать героя одного смешного кино. Но злыми они не были никогда. Проявляли часто, и даже в пьяном состоянии, в котором чаще и пребывали, внимание и заботу к внучке, старались к школе чистую новую форму покупать, кормить регулярно, если все деньги еще не были пропиты. Но Анюте без мамы и папы было очень одиноко и тоскливо. И вот у нее появился друг, который всегда выслушивал ее жалобы, кивал головой, поддакивая и соглашаясь, и провожал несколько метров в сторону школы утром и в сторону дома после обеда, когда Анюта возвра-щалась с уроков. Но сегодня случилось нечто страшное и непредсказуемое. Друг предал и хочет убить. Анюта уже приготовилась к смерти, как внезапно тишину разорвал страшный грохот. Затем вновь наступила тишина, но Анюта оставалась живой и невредимой, и ее никто не беспокоил и не терзал зубами. Странно все и непонятно. -Вставай, девочка, все страшное позади, - вдруг услыхала она над собой и ощутила, как некие сильные руки отрывают ее от земли и ставят на ноги. – Что это случилось с ним? Ни с того, ни с сего на людей кидается, – спросил Анюту мужчина, приблизительно такого же возраста, как и ее дедушка. Только в форме железнодорожника. И усы под носом густые и богатые. – Он же никогда никого не трогал. Это еще хорошо, что я сразу заметил, как он набросился на тебя. И карабин вовремя рядом стоял. Пришлось стрелять, ничего не подела-ешь. Ты только посмотри! – восхитился он вдруг своим метким выстрелом. – В лоб не целясь. А иначе он разорвал бы тебя в клочья. -Правда, он никогда даже не обижал меня, - наконец-то сумела выговорить первое слово Анюта, медленно приходя в себя. – А тут сразу зарычал, шерсть дыбом. Да как цапнет клыками. Я еле успела руку отнять. Вы не знаете, что с ним такое могло произойти, а? Он же всегда таким добрым был, приветливым. -Бывает, - чесал за ухом железнодорожник. – Да мало ли чего могло случиться? Заболел бешенством, клещ какой-либо вредный укусил. Зверь, однако, страшный и очень большой. Тебя он не успел зацепить? А то, так к врачу надо срочно показаться, чтобы самой не заразиться бешенством. -Нет, я в порядке, - Анюта всю себя осмотрела и ощупала в поисках следов укуса. – Совсем ничего. Ой! – вдруг спохватилась она. – Спасибо вам, вы ведь меня от верной смерти спасли. Я сама никогда не сумела бы убежать от него. Жалко все равно. Такой славный был пес. Встречал меня, провожал. И вот погиб. -Не жалей, - сердито проговорил мужчина. – Не заслуживает он сочувствия. Предал дружбу. Хотя, ведь его тоже когда-то предали. Ну, ребенок, если все в порядке, то иди домой. Родителей можешь не пугать ужасами. Пусть этот случай останется между нами. Зачем им лишние нервотрепки? -А у меня нет родителей, - неожиданно призналась Анюта, хотя всегда старалась с незнакомыми людьми не делиться своей бедой. Гордиться родителями-убийцами не в почете. Но здесь именно этому железнодорожнику, так внезапно и вовремя спасшему ее от взбесившегося пса, ей почему-то захотелось сказать правду. – Я с бабушкой и с дедушкой живу. Мы втроем и проживаем вон в том доме, - указала она на несколько двухэтажных зданий, затерявшихся среди частных одноэтажных построек. -Ну, и им тоже лишнего болтать ни к чему, - как-то слегка равнодушно восприняв Анютино откровение, отмахнулся мужчина и вернулся в свою будку. У него теперь свои проблемы. Ведь за этот выстрел придется отчитываться. Хотя, началь-ство у него разумное, и оно оценит его поступок. Нельзя же было допустить, чтобы прямо у него на глазах бешеный пес порвал ребенка. А Анюта, ощутив, как ее покидают силы, как коленки сами прогибаются и валят ее на землю, внезапно присела на траву и горько разревелась. Вот теперь она по-настоящему испугалась и нарисовала в своей головке весь ужас и трагедию, могущую случиться с ней, если бы хоть на миг опоздал этот строгий серьезный дяденька. От неожиданности растерялся и мужчина. Все он сделал правильно, вовремя и рассуди-тельно. Да поначалу не мог понять реакцию маленького ребенка. Конечно, страху натерпелась девчонка. И успел он даже очень вовремя. И железнодорожник вернулся к рыдающей Анюте, поднял ее на ноги и отвел в свою избушку, служившую ему рабочим местом. Он сразу включил чайник и выставил на стол еще одну чистую кружку. Печенье и конфету уже стояли в вазочке на столе. Чайник закипел почти сразу, поэтому он бросил одноразовый пакетик в Анютину чашку и залил кипятком, подвигая к ней сахарницу. -Сласти сама. Я предпочитаю без сахара. А это моего сменщика. Тот большой любитель сладостей. Ты немного посиди, успокойся, а потом уже не спеша пойдешь домой. Звать-то тебя как, незнакомка? – с улыбкой, вносящий в растревоженное сердечко ребенка некоторое спокойствие и уверенность, решился наконец-то на знакомство суровый и строгий, каким показался вначале, железнодорожник. – Меня можешь звать Евгением Антоновичем. Или по-простому дядей Женей. Я здесь всегда дежурю. Сутки через трое. Будешь проходить мимо, заглядывай. Поболтаем, чайком побалуемся. -Спасибо, - с трудом выговорила сквозь уходящее рыдание Анюта. – Меня Аней звать. Можно и Анютой. Только я Нюру не люблю. Так соседскую собаку зовут. А она такая противная и злая! -Хорошо, - согласился Евгений Антонович. – Вот и договорились. Хотя, Нюра – звучит тоже красиво. Зря вот так плохую собаку таким хорошим именем назвали. Но раз просишь, то не буду. Как я понял, родителей у тебя нет, живешь с бабушкой и дедушкой? И куда, прости за такой вопрос, папка с мамкой подевались? Анюте хотелось поделиться своей жизнью с этим хорошим человеком, да вот вдруг ей так показалось, что ему может совсем не понравиться некрасивая правда. А врать не могла. Вдруг он от кого-либо другого правду узнает и обидится за вранье? Пока она внутри самой себя боролась с сомнениями, Евгений Антонович опередил ее, вдруг поняв абсолютное нежелание ребенка откровенничать про родителей. А если правда звучит скверно, то потому и говорить про них не хочет. -Ну, и ладно, не надо рассказывать, - успокоил он сомнения Анюты. – Потом как-нибудь, коль пожелаешь, то поделишься. А с бабушкой и дедушкой хорошо живется, они тебя не сильно обижают? -Неплохо, - ответила Анюта, отхлебывая горячий чай и заедая его печеньем. Потом вдруг решилась признаться. Ведь он предлагает ей долгую дружбу, а потому и имеет право на правду. – Только вино пьют очень много и часто. Но все равно они добрые, меня не обижают. И одежду иногда покупают, и покушать. Бывает, правда, что в доме совсем нечего есть, но такое редко случается. Ну, нечасто. Все равно на хлеб деньги находят. -О, боже! – простонал Евгений Антонович. – Что за напасть на ребенка, который хлебушку радуется. Высек бы я твоих деда с бабкой, чтобы хоть под старость поумнели. Поди, на тебя глядя, они ни не старые вовсе? До пенсии уже дотянули? -Нее, старенькие уже. Бабушка совсем недавно стала пенсию получать, а дедушка пока нет, но ему уже 58 лет. Два года до пенсии работать. А бабушка все равно каждый день на работу ходит. -В своем доме живете? -Это как? – не поняла вопроса Анюта. -Ну, в квартире, или в отдельном доме? -В квартире. Она у нас большая, трехкомнатная. У меня своя там есть, отдельная. Я ее каждый день прибираю. Как жалко Джека! - неожиданно вспомнила своего погибшего друга Анюта. – Хороший был, добрый. Мы с ним целый год дружили. -Знаешь, Аня, - решил посоветовать ребенку Евгений Антонович. – Ты больше не знакомься с брошенными собаками. Вот оттого и получаются с ними всякие пакости. Без хозяина животина звереет. Видишь, и Джек твой потерял доброжелательность. Здесь на пустыре жизнь у них звериная. -Но мне никто не разрешит дома держать, - печально констатировала Анюта. – А так хо-чется о ком-нибудь заботиться. Обо мне некому, вот и я хочу сама о собачке или кошке. Но их кормить надо, а они денег не дадут, - заключила она о своих родных. – Самим не всегда есть чего покушать. -Так в этом нет проблем! – вдруг воскликнул Евгений Антонович. – Ты ведь часто, да почти каждый день ходишь мимо моей будки. Вот и заглядывай. У нас тут кот живет, Самуилом звать. Только сейчас он вышел на охоту. А так обычно в это время спит на топчане. Я своим по смене передам про тебя, они будут пускать. Анюта весело хихикнула, услышав такое странное имя, совсем на кошачье непохожее. -Начальник у нас Самуил Израилевич, еврей, но ужас, какой противный. Вот мы из вред-ности назвали кота, чтобы иногда ему все в глаза высказывать. Поругаешь, покричишь, и успокоишься. А ему все равно. -Хорошо, я согласна! – уже совсем повеселевшая, воскликнула Анюта, понимая, что ма-лость задержалась в гостях, и пора покинуть этот теплый и вкусный уголок. – До свидания, я завтра после школы зайду. И Анюта радостно затопала в сторону дома. Двухэтажный, восьми квартирный из красно-го кирпича ее дом, где прожита вся жизнь, виднелся от будки приветливого спасителя железнодорожника. Можно было идти по шоссе, по которому снуют без конца автомобили. Но Анюта выскочила на тропинку, ведущую через поле, и, напевая себе под нос популярную взрослую песенку, запрыгала в танце и в легком беге в сторону своего жилья. Ужас, кошмар и страшная трагедия завершились знакомством с приятным дядей, вкусным чаем с печеньем и обещанием Евгения Антоновича завтра познакомит ее с котом по имени Самуил. Правда, его самого дяди Жени уже не будет на дежурстве, но он попросит сменщика позволить Анюте погладить кота. Да, немного не повезло ей с родителями. И бабка с дедкой любят выпить. Но она, порою сравнивая свою жизнь с бытием некоторых своих одноклассников, то жаловаться и обижаться на свою судьбу считала излишним. Баба Груня и дед Афоня по своему ее любили и часто, даже в большом хмелю, говорили лишь смешные, но добрые слова. И никогда и ни за что ее не били. У многих детей с родителями, а в доме зла больше. И дерутся, и скандалы на весь двор закатывают. Чего никогда не случается в их семье. Не всегда покупают игрушки, даже никогда не покупают, не балуют конфетами. Зато они не вмешиваются в ее существование в отдельной небольшой комнатке, где у нее свои личные игрушки, книжки и своя кровать, на которой только она спит. Здорово было бы и компьютер заиметь, но такие заоблачные мечты даже в мысли пускать не хотелось. Не купят, потому что у них таких денег никогда не будет. Им просто неоткуда взяться. Назавтра, возвращаясь из школы, она, хоть и понимала, что Евгения Антоновича быть на работе не должно, Анюта все же заглянула в будку для знакомства с Самуилом. Ее встретила некая взрослая женщина, назвавшаяся тетей Таней. Не потому так именовала Анюта ее взрослой, что уже давно тетя, а просто ей до бабушкиных лет еще далеко. А молодой девуш-кой называть как-то поздно. У нее, поди, дети, ровесники Анюте. Но встретила она ее друже-любно, словно дожидалась. -Привет, Анюта, - едва завидев ее приближение к будке, воскликнула тетя Таня, рукой показывая на домик. – А мне дядя Женя про тебя говорил. К Самуилу в гости пришла. Заходи, он поджидает. -Да, - обрадовано проговорила Анюта, которая уже сомневаться начала в правильности своего решения, заглянуть после школы к коту Самуилу. – Мне можно его погладить, да? Дядя Женя рассказывал про него, вот мне и стало любопытно. Но я только что после школы, у меня его нечем угостить. -А ему особо и не надо ничего, - весело со смехом отвечала тетя Таня. – Он у нас охотник. Поди, с утра уже кого-то поймал и захавал. Спит теперь и переваривает. Слышишь, как громко урчит? Самуил оказался даже слишком огромным котом. С маленькую собачку-дворняжку. Не успела Анюта, и прикоснуться к нему, как он сразу же, вздрогнув и приоткрыв глаза, сладко растянулся почти на весь топчан, предоставляя гостье свое тело гладить его и чесать. От удовольствия он по-взрослому кряхтел, временами переворачиваясь, меняя позу, чтобы Анюта могла почесать и погладить все его чешущиеся места. -Какой он у вас огромный! И добрый, наверное. -Когда поест, так очень даже милашка. А съесть ему до сытости нужно много. И все, что мы приносим, уметает, и еще охотой промышляет. Друг другу Анюта и Самуил понравились. А потому сегодня из школы Анюта весело впри-прыжку бежала в сторону железнодорожной будки. По спине слегка похлопывал ранец с учебниками, в руках болталась на ручках самодельная сумка из тонкой синтетической ткани, пошитая бабушкой для сменной обуви. А сверху светило солнце, одаривая землю теплом и уютом. И на всем небе ни облачка. Можно было бы, радуясь такой погодой, до позднего вечера на улице с подружками на улице гулять в мяч или в классики. Но ведь впереди целый день, до вечера далеко. А ей очень хочется забежать к дяде Жене, который всегда угощает ее горячим сладким чаем с печеньем. Да и Самуила за ухом почесать нужно. Она уже много раз пыталась вызвать на игру уже немолодого по кошачьим меркам Самуила, щекоча ему нос и уши бантиком. Однако сытый и сонный кот лениво тряс ушами, теребил лапками потревоженные места, по играть ни в какую не соглашался. Годы не те. Да и энергия вся истрачена на поимку мыши или птицы. Самуил на Анюту не обижался, позволял ей дразнить себя, продолжая лишь мурлыкать и урчать от удовольствия. Ведь кроме Анюты с ним никто не играется. А потому такие надоедливые приставания девчонки его не утомляли и не надоедали. Пустырь с одной стороны заканчивался пролеском. Ну, вроде как, и лесом, но только ма-ло на него похожим. Так, кое-где возвышались сосны, между ними березки. А в основном лещина да кусты лозняка. И, пробегая мимо кустов, когда до будки дяди Жени оставалось метров 300, ей вдруг показалось, что в кустах мелькнула спина Самуила. Видать, срок охоты еще не закончился, вот и лазает по кустам. -Самуил! – задорно воскликнула Анюта и прыгнула в кустарник как раз в том месте, где и мелькнула спина кота. Но теперь дымчатая спина показалась немного вглубь пролеска. Анюта на несколько секунд задумалась, принимая решение и сомневаясь в необходимости трево-жить Самуила, когда у него сейчас такой важный и ответственный миг. Вполне возможно, что он преследует очередную дичь, а тут Анюта со своими помехами. Только сорвет ему охоту. Нет, пусть ловит свой обед, а она пока что чай попьет с дядей Женей. Иногда, словно специально, у него в сумке оказывается бутерброд с колбасой. Лишний. Мол, хотел Самуила угостить, а тот уже или сыт, или на охоте. Поскольку колбаса вкусно пахла, а Анюте баба Груня денег на обед не дает, то Анюта даже не пыталась скромничать и отнекиваться. Зачем от такой вкуснятины отказываться! Потом, в следующий раз дядя Женя не предло-жит или все-таки скормит Самуилу. А так, глядя на жадное поедание хлеба с колбасой, он даже радуется, что у него всегда оказывается под рукой гостинец для голодного ребенка. Поэтому, так думала Анюта, дядя Женя специально для нее этот лишний бутерброд и берет, чтобы угостить ее. А отказываться от угощений, так считала Анюта, немного неприлично. Можно обидеть угощающего. Махнув рукой в сторону Самуила, мол, продолжай свою охоту, мне тебе мешать не хочет-ся, Анюта развернулась в обратном направлении, чтобы покинуть эти заросли. Поначалу она ничего не поняла, и эти перемены, внезапно происшедшие с погодой и местностью ее не напугали, а лишь слегка удивили. Но она мгновенно придумала таким метаморфозам оправдание. Вдруг откуда ни возьмись, так решила Анюта, примчалась черная туча и закрыла своей темной массой весь белый свет. Оттого вместо светлого дня образовался темный вечер. Да такой мрачный, что даже вид кустов и деревьев в корне изменился, превратив местность из мелкого пролеска в густую непроходимую чащу. Но любоваться такими переменами долго нельзя. Эта страшная туча может нести в себе массу неприятностей. И грозой перепугать, и ливневым дождем. Вмиг до нитки промочит. Помня, что вглубь она не особо заходила, а всего лишь несколько метров, Анюта, пробираясь сквозь кусты, побежала в избранном направлении, где по ее мнению находилась будка дяди Жени. Но ведь и Самуил запросто может промокнуть, если пойдет ливневой дождь. Только бе-гает он намного быстрей Анюты, и в случае опасности мгновенно окажется под крышей в будке, в тепле и в уюте. Вот теперь Анюта по-настоящему перепугалась, пробежав по кустам несколько метров и выскочив в настоящий лес с елями, соснами и иными деревьями, как хвойными и лиственными, название которых она и не знала даже. Неужели она неправильное направление избрала и углубилась в этот пролесок? Но ведь он настолько мал, что еще через пару десятков метров он просто закончится. И Анюта увидит окраину города. Подумав так, Анюта не стала разворачиваться, чтобы окончательно не запутывать себя, и быстрым бегом, насколько позволяла мягкая почва и мелкие кустики с ежевичником, цепляющимся за колготки, помчалась в избранном направлении, все больше удивляясь и пугаясь бесконечности зарослей. Они не желали заканчиваться. Анюта остановилась, силясь вспомнить что-нибудь из ориентирования, чтобы определить стороны света и направление, где должен находиться ее дом. Про дядю Женю и кота Самуила она уже думала меньше всего. Ей страстно желалось как можно скорей покинуть это проклятое место с нежелающим заканчиваться лесом. Но он был вокруг, повсюду и, казалось, бесконечным. Анюта уже потеряла счет времени, сколько она пробегала по лесу в поисках его конца. Ведь сама отлично помнила и знала приблизительные его размеры. Его и не спеша можно было в хорошую погоду обойти вокруг за какие-то 30-40 минут. А она за это время намотала ни один километр. Словно поиздевавшись и подразнивши в одной игре, природа задумала слегка усложнить условия, разорвав небо внезапным огнем молний и грохотом грома. И в завершение, открыв полностью все краны, темные страшные тучи низверглись ливневым дождем, большим похожим на водопад. Мгновенно в течение двух-трех секунд одежда Анюты промокла насквозь, ледяным холодом обнимая трясущееся в ознобе и в страхе тельце. Такого ужаса ей еще не приходилось испытывать за свою короткую девятилетнюю жизнь. казалось, что теперь кромешный ад холода и сверканий молний завершится лишь с приходом ее смерти. Она кричала до хрипоты, горько плакала от жалости, боли и страха, но слезы мгновенно сливались с потоком небесной воды. Она никогда не сумеет выбраться из этой ужасной ловушки, в которую заманил ее такой добрый огромный кот Самуил. Но, скорее всего, она зря его обвиняет. Ведь самого его она не видела. Показалось или померещилось, что это его дымчатая спина мелькнула в кустах. А, в самом деле, так это был просто на него слегка похожий чужой кот. Только ведь от этого Анюте не легче. Она угодила в этот смертельный капкан, и уже ей никак и никогда из него не выбраться, потому что все здесь, кроме смертельного страха и ледяного дождя, ненастоящее. Такого здесь ничего не было, а, стало быть, и нет. Чем и как объяснить это явление, Анюта сейчас не может и не хочет, потому что ужасные молнии с ужасающим треском пронзают землю вокруг нее, а потоки воды заливают глаза, не позволяя видеть пути к выходу из этого кошмара. Выхода нет. И когда ей показалось, что наступил конец ее страданий в виде вечного сна, Анюта вне-запно увидела за деревьями слабо приметную полоску света, будто там заканчивается длинный темный тоннель. Из последних сил, расталкивая мокрые приставучи ветки кустарни-ка, Анюта пробиралась к этому светлому пятну, как неожиданно вмиг, словно некто неведо-мый нажал кнопку выключателя, вспыхнуло на небе солнце, затмив своими яркими лучами темные полчища туч, растворив и поглотив их мгновенно в этом ярком синем бесконечном небе. Пропал дождь, пропал темный лес. А под ногами сухая трава, не видевшая дождя, и впе-реди в нескольких десятках метров показалась будка дяди Жени. Все еще не веря в спасение, Анюта рванулась в сторону спасительного жилища и внезапно провалилась в бездну, уволакивающую ее в никуда. Но избавляющую от холода, боли и страха. Ничего. Все пропало в один миг. Глаза она открыла от щекочущего в носу ароматного запаха чая. Удивленная такими вне-запными переменами, Анюта даже не догадалась о причинах появления и склонившегося над ней знакомого дяди Жени. Заметив ее пробуждение, дядя Женя обхватил завернутую в одеяло Анюту и усадил на топчан, подставляя перед ней горячий чай и вазу с печеньем. Почувствовав внезапный нахлынувший пробудившийся зверский голод, Анюта, словно позабыв все приличия и уроки воспитания, с жадностью набивала полный рот печеньем и, давясь, захлебывала его горячим чаем. Видно дядя Женя осознал свою ошибку, а потому поспешил достать из своей сумки два толстых бутерброда с сыром и колбасой и положил их на стол перед Анютой. Девочка двумя руками схватила оба куска и с такой же реактивной скоростью поглотила и их, внезапно вдруг осознав варварство в этих действиях и движениях, покраснев и прекратив жевать, слегка опустив голову. -Ой! – смущенно проговорила она в свое оправдание. – Простите, дядя Женя. Мне вдруг показалось, что я целую вечность ничего не ела. Спасибо вам. А как я здесь оказалась? Боженьки, дядя Женя, какой ужас я пережила, вы не поверите! Но даже сейчас рассказывать страшно. Только одно непонятно, почему вы все сухие, луж нигде нет, а такой сильный дождь лил! -Вот-вот! – сокрушенно т с легким подозрением качал головой дядя Женя. – Вокруг такое солнце, тепло, как летом, а она вылетает из кустов вся промокшая, будто из колодца вынутая. И такая ледяная и продрогшая! Ты куда угодила? -Вы не шутите? – удивленная и немного подозрительная спросила Анюта, всматриваясь в серьезное лицо дяди Жени. Ведь такое просто невозможно, чтобы у нее там, в лесочке, бушевала гроза с водопадом, а у них, словно в ином мире, тишь да благодать. – Дядя Женя, а как это? – тихо и слегка напряженно поинтересовалась она у своего знакомого друга. – А Самуил тоже дома? -Давно уже дрыхнет без задних ног. Сытый, скотина, поди, какого-нибудь в лесу зверя сожрал. -Это ведь я за ним в лесок нырнула, спину его дымчатую в кустах заметила. Нет такого окраса ни у кого, только у Самуила. Вы не поверите, но, мало того, что я там заблудилась, так еще под такой ливень угодила, что и пересказать невозможно. И еще много молний прямо в землю били. Я боялась, что одна из них в меня попадет. Чуть от страху не умерла. Бегаю, хочу из леса выбежать, а он не заканчивается, да и все тут. -Может, приснилось все? – задумчиво почесал затылок дядя Женя. – Хотя, по твоему со-стоянию рассказ на правду похож. Кто его знает? А вдруг? Но сомневаюсь, чтобы я такого не услышал бы. Такое чудо мимо нас не пролетело бы. -Вы мне не верите, да? – чуть не плача, спрашивала Анюта, ожидая сочувствия и участия, а получается в ее рассказе сплошная выдумка и сказка. -Ну, Анюта, ты меня тоже пойми, - смутился дядя Женя, поскольку в глазах ребенка на-блюдал искренность. Без лукавства и выдумки. И сама она была мокрой и ледяной, словно и в самом деле, побывала под таким проливным дождем. Водоема поблизости, в котором она могла так измочиться, он не припоминает. – Ведь лесок этот рядом с моей будкой. А я с самого утра и до этого часа наблюдаю на небе лишь солнце и синеву. Мне очень хочется верить тебе, поскольку из сна ты бы такой мокрой и продрогшей не возвратилась. Я ведь тебя еще тогда приметил, когда ты зачем-то в лес убежала. В кустах скрылась и словно затерялась там. Я даже несколько забеспокоился. Вдруг, что случилось там с тобой? Ну, подождал чуток и решил пройтись, глянуть. Нельзя нам покидать пост, да я подумал, что быстро управлюсь. Только собрался, а тут и ты вылетаешь из кустов некая слегка взбалмошная, напуганная. Малость пробежала и упала. Вот и принес тебя всю мокрую и от холода посиневшую. Сохнет твоя одежда теперь на солнце. До нитки вымокла, словно в яму с водой провалилась. Но нет тут ям, болот, никаких водоемов я не знаю в этом месте. На бугорке наш лесок расположился, сухой он. И тебе поверить хочется, и самому себе тоже. Как нам быть, Анюта? -Дядя Женя, я не спала, правда-правда! – горячо и азартно попыталась убедить дядю Женю Анюта. – Просто…, - она вдруг задумалась и от прилетевшего в ее голову оправдания она испуганно воскликнула и закрыла лицо руками. – Дядя Женя, а вы в сказки верите? А вдруг, словно в сказке со мной все это произошло? -Ну, не сказать, что совсем не верю, однако иногда о них задумываюсь, - пожимая плечами, без усмешек и на полном серьезе проговорил дядя Женя. – Понимаешь, ведь сказки в основном берутся из жизни. Только чуток добавляются к ним фантазии. Человеку, то есть, сказочнику так видится то или иное событие. Думаешь, по воле злого волшебника угодила в этот катаклизм? -Ката, чего? – переспросила Анюта. -В этот кошмар с молниями и ливнем. Ведь ежели там, как ты говоришь, пробежаться по этому лесочку, то даже замориться не успеешь, как выскочишь из него. А тебя, по моим подсчетам приблизительно с полчаса не было. -Так мало? – удивилась Анюта. – А мне это время вечностью показалось, словно я там не один день промаялась. -Страдания всегда дольше тянутся. -Но, все равно, я бы из него за такое время раз десять успела бы выскочить. А у меня он вообще не желал заканчиваться, этот кошмарный лес. Он не совсем такой был, каким видится отсюда. И деревья иные, и размер их несравнимый с этими. Я, дядя Женя, нечаянно в сказку попала, только злую. Помните, как Джек меня чуть не покусал? Вот. А сегодня эта злая сказка продолжилась. Они меня испытывают. 6 Увидев сосиску, брошенную кем-то из учеников, видимо, уже сытых, а потому так легко швыряющихся таким вкусным продуктом, Анюта достала из ранца черновую тетрадь и, вырвав из нее листок, осторожно и незаметно подобрала эту сосиску и спрятала в боковой карман ранца. Сегодня она к Самуилу придет с гостинцем. Уж он-то эту вкуснятину даже на слишком сытый желудок только так слопает. Если честно, то Анюта и сама не отказалась бы от нее. Но не есть же подобранную с пола сосиску? Потерпит. Сегодня дежурит тетя Таня, и она никогда не отпускает Анюту, не напоив ее чаем с домашним пирогом. Он у нее какой-то бесконечный. Когда бы Анюта ни пришла к ней в гости, у тети Тани всегда пирог. Правда, разный: то с грибами, то с луком и яйцом, а чаще с куриным мясом и овощами. Она такой курником зовет. Вроде, по той причине, что внутри него курица. То есть, мясо курицы. Но даже тете Тане она не скажет, где взяла эту сосиску. И от этой маленькой тяжести в кармашке ранца в душе был праздник. Ей уже рисовались удивленные и обрадованные глаза Самуила, который порвет вмиг эту сосиску на куски и проглотит, не прожевывая. Хотя, дядя Женя так говорил, что у котов просто нет таких зубов, которыми жуют. Оттого они и заглатыва-ют куски целиком. Природа счастьем наслаждения вкусом пищи их не одарила. Анюта даже слегка сочувствовала Самуилу. Все же вкусную сосиску хотелось бы пожевать подольше, ощутить весь ее аромат. -Привет, Самуил! – воскликнула она, врываясь сходу в будку к тете Тане. – Ой, здравствуйте! Я просто Самуила первым увидела, - смутилась Анюта своей забывчивости. Ведь нужно было поначалу постучаться, потом поздороваться с тетей Таней, а уж потом с Самуилом. Во всем виновата сосиска. -Ничего, Аня, просто ты, поди, соскучилась по Самуилу, вот и поспешила с приветом, - по-доброму усмехнулась тетя Таня, слегка обнимая за плечи и прижимая к себе девочку в знак приветствия. – Он у нас уже успел кого-то съесть. Вот потому и валяется на топчане, дрыхнет без задних ног. -А я ему вкуснятину принесла, - обрадовано и успокоено за добрый прием, проговорила Анюта, доставая из кармашка ранца завернутую в бумагу сосиску. – Вот, - положила она ее перед носом Самуила. – Кушай не здоровье. Самуил приоткрыл поочередно глаза, промурлыкал в знак приветствия и одобрения, за-тем, не вставая, обнюхал подарок и вновь, лениво зевнув, отправился в свой сон, словно сосиска его абсолютно не заинтересовала. -Ну, здрасте! – немного обидно и сердито возмутилась Анюта. – Я к нему спешила с такой вкуснятиной, а у него даже места в животике для нее не оказалось. Игнорирует, словно пустое место. Высказалась и протянула руку, чтобы забрать сосиску обратно. Однако даже с закрытыми глазами Самуил узрел неправильные действия подружки. Где-то за несколько сантиметров руки Анюты до этого деликатеса, Самуил резко выбросил лапу и, зацепив сосиску когтем, спрятал ее у себя под животом, грозно при этом прорычав в знак полного неодобрения такого опрометчивого поступка. -Ой! – только и сумела воскликнуть Анюта, а тетя Таня громко и заливисто расхохоталась над разумными действиями кота. -Не смей трогать, коль уже подарила, - предупредила она Анюту сквозь смех. – Это уже не твое, а своей пищей делиться он не привык. -Ну, и ладно, - согласилась Анюта. – Хоть не зазря несла, и то хорошо. А то, видите ли, даже носом не повел, так проигнорировал, словно я ему нечто абсолютно несъедобное подарила тут. -Сама чего не съела? Нечего ему такие подарки носить, - спросила тетя Таня, сразу же включая чайник и доставая из холодильника свой коронный фирменный кусок пирога. – Я бы и сама не отказалась от такой аппетитной сосиски. А этому принесешь, так еще вместо спасибо получишь по рукам, - заметила она и поставила пирог в микроволновую печь. – В следующий раз оставь ее себе. -Я, - слегка замялась и стушевалась Анюта. Ей поначалу хотелось соврать про сытость, про то, что она, эта сосиска, уже лишней оказалась. Да врать внезапно показалось фактом стыдным и неприличным. Какая тут может быть сытость, если у нее только от одного вида пирога потоком слюнки текут. – Я ее нашла на полу. Кто-то выбросил, или уронил, а поднимать не пожелал. Вот я и решила для Самуила принести. -Ну, и правильно! – одобрила Анин поступок тетя Таня. – Этому можно и с пола, и с земли. Усаживайся за стол, - пригласила она Анюту, расставляя кружки и бросая в них одноразовые пакетики чая. Немного помолчали, пока не закипел чайник, и микроволновка не пропела об окончание подогрева. Разложив по тарелке дымящиеся пироги и залив кипятком кружки, тетя Таня жестом пригласила Анюту к трапезе. -А родители хоть иногда пишут? Внезапно спросила она, уже неплохо изучив биографию ребенка из ее же рассказов. – Письма им-то писать не запрещают. Там, возможно, обдумали все и повинились? -Нет, ни разу пока не написали. И баба Груня сказала, что пусть и не пишут. Потому что они злодеи, двум человекам жизни лишили. -Так ведь не чужие, родные, однако. Можно уже и пожалеть. Вино, проклятое во всем виновато. -Нет, вовсе не вино, - строго и безапелляционно так категорично с серьезным выражени-ем вынесла обвинительный вердикт Анюта. – Бабушка с дедушкой тоже пьют вино. Но они не злые, даже добрые. Плохо, что много пьют, часто очень, но их друзья, которые приходят, всегда смеются, шутят, меня конфеткой угощают. И осуждают папку с мамкой. Нельзя никого убивать. -И даже за очень плохое? -Ни за что, - отрубила резко Анюта. – За плохое нужно в милицию сдать и потом в тюрьму посадить. -Кое в чем ты права, - согласилась с мнением ребенка Татьяна, немного даже поражаясь таким категоричным заявлением Анюты. -Тетя Таня, - решила срочно сменить трудную и больную тему Анюта, переводя беседу в иное русло, более приятное и интересное. – Вы каждый день пироги печете, наверное? Они у вас не заканчиваются совсем. Как ни загляну к вам, так у вас всегда новый пирог или самодельные пирожки. -Ой, Анюта! – воскликнула Татьяна, весело прихлопывая в ладоши. – У меня в семье три мужика и три женщины. Вот мы с моей мамой и печем их каждый день. Даже не успеваем из духовки вынимать, как их моментально сметают. А ты удивляешься. Разве магазинными можно накормить досыта? Никаких денег не хватит. Вот и получается, что я сутки дежурю здесь, а трое пеку дома. -У вас так много детей? – искренне удивилась Аня. -Так я всех посчитала. Вот смотри: муж, два сына, дочь и мы с мамой. Был и папа, да в прошлом году умер. И совсем не старый, всего 61 исполнилось. -А-а-а! – протянула Анюта, самостоятельно в уме пересчитав семейство тети Тани, и согласилась с ней, что столько пирогов часто не сможешь купить. А мужчины едят много. Оно, поразмыслив и рассудив, так и Анюта не отказалась бы много съесть. Да не всегда в доме простая еда имеется. Нет, кусок хлеба и сваренный суп почти всегда в наличии. Бабушка его всегда полную большую кастрюлю варит. Только после тети Таниных пирогов хлеб с постным супом не такой вкусный. Наигравшись с полусонным котом, наговорившись с тетей Таней, Анюта попрощалась, и уже сытая и счастливая понеслась в сторону дома. Обедать она будет ближе к вечеру. А сейчас бросит ранец в свою комнату, переоденется во все домашнее, и побежит гулять во двор. В такую замечательную погодку дома не высидеть. Обычно вся детвора в это время предпочитает вместо уроков гулять во дворе. Ведь для домашнего задания вполне хватает вечера, когда все разбредутся по домам. Телевизор занимает бабушка со своими сериалами, дед ложится спать, он «мыло» после вина терпеть не может. И Анюте эти сериалы скучны и неинтересны. Она уж лучше уроки сделает, а потом книжку почитает. Дома, разумеется, кроме учебников никаких книг нет. Но рядом со школой не так давно построили библиотеку. И Анюта туда сразу записалась. Вот там она и берет книги, которые перед сном любит почитать. Во дворе уже играли ее подружки. Конечно, у них же нет знакомого Самуила. Вот они сразу после домашнего обеда и выбежали во двор. Помахав им ладошкой в знак приветствия, и пообещав мигом ввернуться и присоединиться к ним, Анюта вбежала в подъезд и словно реактивная взлетела на второй этаж. Обычно днем дед с бабкой никогда не закрывают двери на щеколду, поэтому она без стука и без объявления о своем явлении сразу толкнула входную дверь и уже собралась вбежать в квартиру. Но в этот миг у нее за спиной позади и снизу послышался жалобный писк. Подивившись и заинтересовавшись его источником, Анюта резко развернулась и сбежала вниз на площадку между этажами к маленькому рыжему котенку, который и позвал ее, чтобы на него обратили внимание. Он был слишком мал, что даже на ногах с трудом держался, постоянно падая на бок и вновь с усилиями приподнимаясь. Просто удивительно его появление здесь между этажами, на лестничной площадке. Явно самостоятельно забраться у него не хватило бы сил. Или кто-то занес и бросил, либо сама мамаша вынесла его из своей берлоги, чтобы предоставить жителям дома его на обозрение. А вдруг кому понравится, и его приютят? Анюта мило улыбнулась этому пушистому рыжему комочку и пригнулась, чтобы взять его в руки. И тот же миг ее оглушил сильный грохот, треск, шум и звон разбитого стекла, и из дверного проема, внезапно некой силой сорвав входную дверь ее квартиры, вырвался сноп пламени. От неожиданности и испуга Анюта села на пол и со страхом и удивлением смотрела на этот огонь, неясно откуда взявшийся. Буквально через несколько секунд из своих квартир повыскакивали соседи, и весь дом в мгновение превратился в порушенный потревоженный муравейник. Потом послышались звуки сирены пожарных машин, топот самих пожарников с брансбойтами. Но Анюта наблюдала всю это суету, сидя в уголке площадки, словно сквозь сон. Ей не было страшно, ей не было тревожно за дедушку с бабушкой, поскольку до ее сознания пока еще не дошел смысл происшедшего. Она никак не могла сообразить и понять причину всего случившегося, потому что тот внезапный грохот ее слегка оглушил и лишил возможности оценивать и осознавать. Когда к ней подошли соседи снизу тетя Катя и дядя Коля, которые частенько заглядывали с вином к ее бабке с дедом, то Анюта первые секунды с непониманием слушала их причитания, стараясь вклиниться в их тирады со своими вопросами. Но она не противилась и согласилась пойти к ним в квартиру, чтобы пересидеть и переждать это непонятное, но, по их словам, ужасное стихийное бедствие. -А почему их нет? – словно уловив некий вывод тети Кати относительно бабы Груни и деда Афони, переспросила Анюта. -Сиротинушка ты наша, Анюта, доченька бедненькая моя! - продолжала плакать тетя Катя, сидя рядом на диване с Анютой и поглаживая ее по голове. – Погибли бабушка с дедушкой, увезли их в морг. Совсем никого у тебя не осталось, как дальше жить-то, а? Но ты пока у нас побудь, немного поживи. Мы потом заглянем в твою квартиру. Может, что из вещей уцелело, забрать нужно. Ведь зима впереди. Пока еще не холодно, но все равно, одежда теплая нужна тебе. -Тетя Катя, - медленно осознавая происшедшее и уже страшась тех слов, сказанных в адрес ее бабушки и дедушки, прошептала испуганно Анюта. – А что там такое могло случиться, что это взорвалось? -Ох, милая, если бы я сама что толком знала? Только пожарники говорят, что это газ у вас взорвался. Видать, чайник полный поставили, а он закипел и залил конфорку. Оттого и накопилось много газу. Ну, а потом дед Афоня, наверное, закурил, вот газ и взорвался. Она часто неаккуратно обращался с газом, я его не раз уже предупреждала, да видать, все без толку. И как только это ты, девочка моя, уцелела, дойти до хаты не успела. Ох, ужас, какой, ведь вместе тогда погибли бы! -Я уже вошла в прихожую, но меня маленький котенок позвал. Я к нему и спустилась. Но даже на руки не успела взять, как оно рвануло. Вы не видели его случайно? Такой маленький, рыженький! -Его Сережка с соседнего подъезда забрал. Это у них Муська окотилась. Да что там коте-нок, сама ты совсем одна осталась, вот где беда! И только сейчас Анюта поняла и осознала гибель двух ей родных и близких людей: ба-бушки Груни и дедушки Афони. Они не заболели, не отлучились на время, а умерли. И это навсегда. И квартиры с ее отдельной комнаткой больше нет, и не будет. Анюте хотелось навзрыд разрыдаться, с горя закричать, упасть на пол. Но некая неясная сила словно парализовала ее, не позволяя выкатиться из глаз ни единой слезинке. И от всего этого в сердечке лишь больней и страшней. -Тетя Катя, - неким чужим отрешенным голосом прошептала она. – А ведь этот котик спас меня от смерти. Да я уже была в своей квартире, как он запищал и отвлек меня, заставив убежать и спрятаться от огня. Я ему теперь должна спасибо сказать. Только вот сейчас меня в детский дом сдадут. Не будет у меня моей комнатки, не будет моих книжек и игрушек. Да они, поди, все там сгорели? Только мой ранец и уцелел. -Успокойся, деточка, не переживай так за комнату и игрушки. Живой осталась – и это хо-рошо. А в детском доме нынче хорошо. И кормят, и одевают. И игрушек у них там полно. Им разные спонсоры помогают. Поплачь малость, милая. А то, вон какая вся с лица сошла. Будто и не живая вовсе. -Не плачется, тетя Катя, - жалобно простонала Анюта. – Мне жутко и больно, а слезки не текут. -Аня, - вмешался в разговор дядя Коля, который от таких встрясок и прореживаний ре-шил немного подлечиться вином, и успел уже пару стаканов «Народного вина» опорожнить, если не больше. – А у тебя поблизости никаких родственников нет? Вроде как Афанасий про старшего брата говорил, что под Калугой с семьей живет? Может, письмецо им написать и спросить про тебя? -Не нужно, - не согласилась. – Они не общались. Он и баба Груня о них плохо всегда говорили. -Ну, так это братья в ссоре были. А ты здесь причем? -Нет, - категорично затрясла головой Анюта. – Я не хочу к чужим. Лучше уж в детский дом пойти. С ней согласилась и тетя Катя. Возможно, и пожалеют там ее дальние родственники, а скорее всего, поскольку не знались, то и ребенок чужой им без надобности. Пусть будет детский дом. Анюта прислонилась к мягкой подушке дивана и в тревожных мыслях и переживаниях тихо незаметно задремала, провалившись в беспокойный суетной сон, где главным героем и спасателем оказался маленький, но сильный рыжий котенок, успевший вырвать ее из опасных лап огня. Она нежно гладила его, и ей казалось и чудилось в этом сне, что ее бабушка и дедушка тоже были спасены. Но только сейчас они в больнице, а не в морге, как страшно это место назвала тетя Катя. Проснувшись и обнаружив себя одинокой в чужой комнате на незнакомом диване, укрытой верблюжьим нежным одеялом, Анюта поначалу хотела позвать своих дедушку и бабушку. Но внезапной лавиной нахлынули воспоминания о недавнишнем происшествии, и она, ощутив себя заброшенной и совершенно одинокой в этом злом беспощадном мире, горько расплакалась, жалея себя и свою дальнейшую судьбу. Это не беда, это пришло к ней бедствие и несчастье, пожелавшее еще сильней и больней очернить и без того нерадостную жизнь. Выплакавшись вволю, Анюта сбросила одеяло и встала с дивана, тихо бесшумно пройдясь по квартире. Солнце еще светило во всю, значит, спала она самую малость. Соседей она обнаружила на кухне за закрытой дверью. Дядя Коля и тетя Катя пили вино и тихо шепотом разговаривали, вспоминая погибших своих друзей Груню и Афоню, и причитали над сиротливой судьбой Анюты, родители которой надолго угодили в тюрьму, а последние родные люди по собственной безалаберности и беспечности погибли в огне. Анюта не решилась вмешиваться в их разговор и не захотела беспокоить своих соседей своими просьбами. Она уже за эти годы привыкла к самостоятельности, и потому опека чужих людей, хоть и друзей погибших деда с бабкой, ее всегда тяготила, нагружая какими-то непонятными обязательствами. Свои проблемы Анюта стремилась и пыталась всегда решить сама. Правда, сегодняшняя трагедия загоняет ее в тупик, и Анюта понимала, что теперь ее дальнейшая жизнь продолжится в детском доме. Немного непонятно, жутковато, однако, не смертельно. Ее там оденут, будут правильно и регулярно кормить, она пойдет в другую школу. И друзей в детском доме она найдет. Всегда общительная и жизнерадостная Анюта собирала вокруг себя ровесниц и ровесников. Только самое главное сейчас – пережить эти страшные дни. Впереди ужасные похороны, как говорила тетя Катя. На пару-тройку дней соседи приютят ее. А потом уже она уже отправится в детский дом. С такими мыслями Анюта шла по городу, рисуя в своей головке, совершено нерадостные перспективы. Хотелось вернуть обратно, каким-либо способом оживить, любивших свое вино, дедушку с бабушкой, свою комнатку с игрушками и книжками. И совсем скоро для нее все это станет просто недоступным, поскольку в ее доме все сгорело, а в детском доме будет все общее. На душе было грустно, тоскливо, хотелось еще немного поплакать от жалости к себе и за свое будущее. Но слезы закончились еще в той комнате на подушке, на диванчике у тети Кати с дядей Колей. Она даже не поняла, что давно сошла с дороги и, выйдя за город, идет полем по высокой траве. Город остался позади, а впереди виднелась насыпь железной дороги. Только без знакомой будки, где дежурили дядя Женя и тетя Таня, и без кота Самуила. Нужно возвращаться домой, но ее сразу за железной дорогой манил к себе зеленой листвой лес, где можно полакомиться лесными орехами. Возле железнодорожной будки дяди Жени тоже попадается лещина с вкусными орехами. Но там их очень мало. Хотя бы по той причине, что его плодами интересуются многие. А здесь, как ей показалось, слегка безлюдно. Ранец и сумку с запасной обувью она оставила в квартире тети Кати. Ну, и пусть. Нарвет орешек за пазуху, сколько поместится. А потом дома их пощелкает. Ой, вдруг испуганно вспомнила она! У нее теперь нет дома. Она в данную минуту самая, что ни на есть, бездомная сирота. Зачем же тогда собирать орешки про запас? Их негде будет хранить. Ну, и что? Она их просто пощелкает на месте. Зубки у нее крепкие, запросто, словно белочка, прокусывают совсем не толстую скорлупу ореха. А если насобирает и больше, чем сразу съест, то перещелкает по дороге домой. Далеко от дома забрела, однако. Даже не представляет, насколько. И поскольку впереди железная дорога, а будки дяди Жени не видать, то, скорее всего, вышла она на другом краю города. Пусть, стемнеет еще нескоро. Успеет засветло добраться. Только куда? К тете Кате? Ну, да, больше пока некуда, кроме как к соседям. Взобравшись по насыпи, Анюта глянула по сторонам, высматривая вдоль рельсов поезд, и, не обнаружив такового опасного препятствия, она решилась перебежать через железную дорогу. Однако ее некто между двумя рельсами аккурат посредине за ногу придержал. Не испугавшись, а просто подивившись этому смешному препятствию, Анюта присела и рассмот-рела причину задержки. Какая-то проволока, торчавшая из-под бетонной шпалы, зацепилась за колготки, да еще при всем этом обвилась вокруг щиколотки. Посчитав такое недоразумение легко устранимым, Анюта попыталась избавиться от петли, что представляла собой проволока. Однако быстро такое ей не удалось. Тогда она пробует снять эту петлю с ноги, раскрутить, но почему-то по абсолютно непонятным причинам, лишь больше в ней запутывалась. Смешное настроение, поначалу вызванное такой глупой комедийной борьбой, постепен-но сменялось паническим ужасом. И окончательно страх сковал ее звуками, извещающими о приближении поезда. Его пока из-за поворота не видно, но уже мелкой дрожью слегка тряслись рельсы. Понимая смертельную опасность, эту опасную ловушку, в которую угодила по непонятным законам и причинам Анюта, она поспешила поскорее избавиться от петли, держащей ее между рельсами. Да лишь сильней убеждалась в бесполезности и тщетности таковых попыток. Словно живая и злая жестокая проволока не позволяла покинуть Анюте гибельное место, приговорив ее к смерти. Почему же там, в доме ей во спасение был послан котенок, а здесь на смерть эта мертвая петля? Она тогда попыталась просто вырвать эту проклятую проволоку, однако та сидела в земле настолько крепко, что даже ни на миллиметр не продвинулась вперед. А кричащий поезд уже показался из-за поворота, и своим гудком предупреждал все жи-вое в округе, что ему никак нельзя задерживаться по всяким пустякам. А потому немедленно освобождайте дорогу. Тормозить он не собирается, поскольку остановки в его планы не входят. Артем, увидев поначалу маленькую девочку на железной дороге, ничего такого опасного в этом и не заподозрил. Вполне вероятно пришла с кем-либо из взрослых за орехами. Но, скорее всего, вырвалась вперед, а теперь своими жестами призывает взрослых к поспешности, поскольку приближается товарный поезд, как сумел определить уже Артем. А у него зачастую вагонов длиной с километр, что обеспечивает многоминутное ожидание, если не успеют до его прибытия проскочить через железку. Но уже через несколько секунд внимательного обозрения ребенка, Артем заподозрил нечто неладное. Да еще ко всему прочему, кроме усиленного биения сердца, ноги сами желали нестись в сторону железной дороги. Да он же бежал, словно от роя пчел, поскольку внезапно понял чреватость промедления. Там разыгралась некая трагедия, которую можно предотвратить, лишь успев добежать до ребенка раньше поезда. Вскарабкавшись на четвереньках по насыпи, ему хотелось мгновенно схватить ребенка на руки и броситься с нею вниз, поскольку состав уже приближается, и машинист тревожно сигналил, требуя освобождения пути. Но, не успев обнять ребенка, он заметил ее перепуган-ные глаза и взгляд на ногу, что запуталась в проволоке, торчащей из-под бетонной шпалы. Уже отчетливо осознавая, что времени на освобождение девочки не остается, Артем принимает единственное правильное и возможное решение. Он в темпе укладывает ребенка между рельсами посреди аккурат в ложбинку железобе-тонной шпалы, уговаривая ее полежать без движения секунд несколько. Но, чувствуя панику и сумасшедшую дрожь в теле ребенка, Артем падает рядом валетом голова к голове и, приложившись губами к ее уху, нашептывает успокаивающие и призывающие слова к неподвижности: -Тихо, миленькая, лежи спокойненько, не шевелись. Ничего страшного, он сейчас над нами проедет, не причинив никакого вреда. А уж потом мы не спеша освободимся от этой проволоки. Только закрой глазки и ничего не пугайся. Совсем не страшно, я же рядом с тобой, мы выдержим. Услышав грохот над головой, Артем лишь сильней сжал одной рукой голову ребенка, а вторую положил ей на спину, чтобы в случаях попыток встать, он сумел воспрепятствовать. Артем был даже слишком спокоен, поскольку понимал безопасность их положения. Пролетит состав, не причинив им вреда. А девчонке встать он не позволит. Его лишь слегка удивляла беспечность взрослых, не поспешивших к ней на помощь. Ведь, не окажись он рядом, последствия были бы кошмарными. Не сумела бы такая ма-хина резко затормозить, а ребенок вряд ли сообразил улечься на шпалы. Неужели этот спасительный дар теперь распространяется не только на родных и близких, но продолжает помогать и совершенно посторонним и ему незнакомым? Ведь в данный момент его толкал на спасение не разум и понимание опасности, а сами ноги неслись к этой девчонке, угодившей в смертельный капкан. А ведь ему поначалу виделась безопасной ситуация. Ну, и как тут мой спасенный ребенок? Подумалось Артему, когда шум над головой прекратился, и железнодорожный состав, громыхая товарными вагонами и цистернами, уносился вдаль. -Вставай, - со смешинкой на устах и веселым голосом предложил Артем девочке. - Опас-ность миновала, можно продолжить движение. Ах, да ты у нас в капкане! – вдруг вспомнил он ту причину, по которой ребенок застрял на рельсах. -Боюсь, - уткнувшись носом в гравий, категорически отказывалась подниматься девчонка, лишь сильней вжимаясь в землю. -А надо, - не соглашался с ней Артем. – Бетон и камни прохладные, так и простудиться недолго. Он поставил ребенка на ноги и очень даже легко снял проволочную петлю, подивившись той легкости, которой почему-то не присутствовало до прибытия поезда. А возможно, девочка что-то не так делала? Но и у него не получалось ведь. -Звать тебя как? – подхватывая ребенка на руки, спросил Артем, спускаясь по насыпи вниз к орешнику, где он бросил свою сумку, в которую собирал орехи. Самостоятельно девчонка стоять не могла, поэтому она не противилась его рукам. – Меня лично Артемом величают. -Анюта. Можно Аня, - сказала она и попросилась на землю. – Я уже сама смогу, - неуве-ренно проговорила она, пробуя первые шаги, словно младенец. Они с трудом, но получались самостоятельно. -Садись, немного передохнем и перекусим, чем бог послал. Вернее, что я сам успел перед выходом положить в сумку, - предложил Артем, усаживая Анюту на бревно и протягивая ей бутерброд с докторской колбасой и бутылку лимонада. – Немного пожуем, а потом ты мне расскажешь о себе чуть-чуть. Ну, что пожелаешь. Полного и подробного биографического отчета я не потребую от тебя. -Ладно, - согласилась Анюта, жадно впиваясь зубами в маленький пароход, как любила называть эти бутерброда Артема жена Людмила за их много этажность. Они всегда состояли из двух, как минимум, кусков хлеба, - один сверху, второй снизу, обильно промазанные маслом. Так же с двух сторон по тонкой пластинке сыра, и посредине толстый кусок колбасы. Чтобы ощущался вкус мяса, а не хлеба. -Ну, и…? – подмигнул Артем, когда маленький пароход благополучно и бесследно скрыл-ся внутри Анюты. -Дядя Артем, а у меня сегодня бабушка с дедушкой умерли. Газ взорвался, и их обоих убило, вот, - печально известила Анюта о своей трагедии. – Меня тоже чуть не убило, но котенок отвлек. Я сбежала к нему по ступенькам вниз, а тут сразу и взорвалось. Они и погибли там, в квартире. -Боже, деточка моя, какой ужас! – воскликнул Артем, сочувствуя и соболезнуя несчастно-му ребенку. – И зачем же ты из дома убежала сюда? Вон, сама чуть не погибла. Так ты одна здесь, что ли? А где твои родители, почему ты не с ними? -Они в тюрьме, - откровенно призналась Анюта, даже и, не пытаясь скрыть от незнакомца такой факт. – Они убили дядю с тетей за вино. Вот их за это и посадили в тюрьму. А бабушка с дедушкой были добрыми, хорошими. Тетя Катя сказала, что газ взорвался, потому что чайник закипел и огонь залил. А дедушка закурил. -Да, - тяжело вздохнул Артем, выслушивая такие сложные жизненные перипетии ребенка. Что-то зачастили к ней в гости беды и смерти. Сама вон, благодаря присутствию здесь в лесу Артема, чудом уцелела. И осиротела пол-ностью. Поди, родители уже в ее детстве не объявятся. И ему стало, безумно жаль этого несчастного ребенка. Хотелось пожалеть, погладить и пожелать побольше добра. Да только разве можно чем сейчас приободрить, ежели два последних ей родных человека буквально пару-тройку часов назад погибли. -Я пойду? – словно спрашивая разрешение у Артема, неуверенно проговорила Анюта, вставая с бревна. – Мне еще уроки делать надо. И тетя Катя волноваться будет, если меня не увидит в квартире. Они меня временно с дядей Колей приютили. Потом, наверное, в детский дом отправят. Ведь теперь у меня ни комнатки моей нет, ни родных. А папка с мамкой еще долго в тюрьме сидеть будут. Только я их не хочу дожидаться. Злыми и жестокими они всегда были. Ругались постоянно, дрались. Даже соседи радовались, что их посадили. Мол, никому житья не давали. А теперь без них во дворе тихо стало. Обидно, они же мои папка с мамкой, а не нужны мне совсем. -Хорошо, - вдруг вскочил Артем, принимая собственное решение. – Мы сначала сходим ко мне, орешки погрызем. Ты ведь за орехами шла? А потом я тебя сам отведу домой к твоей тете Кате. Думаю, что твои соседи простят тебя за временную задержку. Я попробую им объяснить, и они поймут. -Они уже с дядей Колей вина, поди, много выпили и уснули. Так что, им все равно, когда я приду. -Любят выпить тоже, да? -Да, часто и много пьют. И с бабой Груней, и с дедом Афоней пили, когда те живы были. Теперь вот бабушки с дедушкой не стало. -Так звали твоих родных бабку с дедкой? Что-то мне такое сочетание имен на некие ассоциации наводит? Ладно, пойдем, дома у жены уточню про имена. А по дороге ты мне немного о себе поведаешь. Артем взял в одну руку сумку, наполненную наполовину орехами, а во вторую руку Аню-ты, и они пошли в сторону города, вновь пересекая линию железной дороги. Анюта, проходя мимо того проклятого места с проволочной ловушкой, опасливо покосилась в ее сторону, слегка удивляясь, насколько мирно и безопасно выглядит эта проволочная петля. И снял ее дядя Артем легко. Просто поздно поспешил к ней на помощь, потому и пришлось им лежать под грохочу-щими вагонами. А если бы чуть раньше, то могли бы избежать этого неприятного жуткого страха. Ведь проволока совсем не опасная. Она благодарно сжала руку Артему, и он, поняв ее настроение, добродушно улыбнулся. Биография Анюты оказалась коротенькой, а потому закончилась, еще не доходя город-ской окраины. Пришлось Артему для поддержания беседы немного поведать страницы из собственного детства. Которое оказалось намного радостней Анютиного. И его слегка поражал оптимизм ребенка, прожившего поначалу с алкашами родителями, не отличающимися добротой и нежностью. А последние два года с добрыми, но вечно пьяными бабкой с дедом. Да и о будущем детском доме она говорила без страха и беспокойства в голосе, лишь слегка сожалея о своем уголке в собственной квартире. -Нужно еще туда заглянуть, - закончила она свой биографический пересказ. – Вдруг мои книжки и игрушки уцелели. Пожарники быстро приехали, почти, что сразу после взрыва. Успели погасить огонь. Дома Артем сразу поставил в микроволновую печь тарелку с супом, а Анюте, судив ее на диванчике рядом с журнальным столиком, предложил орехокол и полную вазочку орехов. На ее заявление, что она отлично справляется собственными зубами, он категорично заявил, не позволяя колоть молоденькими зубками: -Не рискуй. Пока они молодые и крепкие, ты их побереги. Эмаль повредишь, потом бо-леть будут. Орехоколом и быстро, и удобно. Пока один орешек жуешь, второй уже колешь и готовишь к поеданию. Анюта согласилась с мнением дяди Артема, и продолжила колоть орешки предложен-ным орехоколом. А чтобы было немного веселей, Артем поставил диск в видеомагнитофон с мультфильмами, которые и сам с удовольствием пересматривал. Покупались эти диски с мультинабором, вроде как, для внучки. Но жена даже потешается над мужем, поскольку чаще теперь он смотрит их сам. А главное, продолжает пополнять новыми. И сейчас они с Анютой, поедая суп, а затем орешки, весело хохотали над потешными мультяшными героями, комментируя их поступки. И так увлеклись, что даже прозевали явление с работы Людмилы. Поначалу, ничего не понимая и с трудом осмысливая присутствие гостьи, Людмила удивленно рассматривала хохочущих зрителей. Но затем и сама, зараженная их веселостью, громко расхохоталась, напугав своим внезапным смехом Артема с Анютой. -Тьфу, тьфу, тьфу три раза! – чертыхнулся Артем, укоризненно покачивая головой. - Пре-дупреждать надо. А то и сердце может так остановиться. Но затем вскочил с кресла и, подбежав к жене, чмокнул ее в щеку и представил гостью, вкратце обрисовав ужас этого знакомства. -Представляешь, Люда, еле успел уложить ее между рельсов. А сам лег, так как за нее испугался. Еще вскочила бы с испугу, так по всей железной дороге по кусочкам разбросало бы. Кошмар, да и только. -Артем! – возмутилась Людмила такими жуткими описаниями гипотетических последст-вий трагедии. – Чего такими ужасами ребенка пугаешь? Слава богу, что все так славно закончилось? А родители-то, поди, ребенка потеряли и волнуются? Ты бы отвел Анту домой, пока не совсем поздно. Вечер уже, пора. Нет, я не собираюсь тебя, Анюта торопить домой, только хоть бы позвонили им, чтобы они не волновались. Предупредить их необходимо, что у тебя все хорошо, и скоро будешь. -Ой, Люда, я ведь главного не сказал. Родители ее в тюрьме сидят, и это надолго. А вот дед с бабкой, с которыми она проживала, сегодня в обед погибли. Представляешь, Анюту маленький котенок спас, который позвал ее на пол этажа ниже. А иначе и она погибла бы. Вот, от взрыва спаслась, а в капкан угодила. Людмилу глубоко потрясла такая подлая череда, свалившихся на голову маленького ре-бенка, таких бед и несчастий. Хотелось обнять. Прижать и пожалеть эту девочку, но подкатив-шийся ком к горлу перекрыл возможности говорить. Люда села рядом с Анютой и прижала ее голову к своей груди. -Люда, - словно что-то важное вспомнив, излишне громко вскрикнул Артем. – Ты знаешь, а ведь ее деда и бабку звали Афанасий и Груня. Мне такое сочетание имен о чем-то напоминает, да вот конкретно не приходит ничего разумного в голову. Тебе такие имена ни о чем не говорят? Людмила вздрогнула при упоминании этих имен и слегка побледнела, внезапно вспом-нив, о ком и про что говорит муж. -Анюта, а папу твоего не Михаилом звать случайно? О маме твоей я ничего не знаю, а вот имена деда с бабкой что-то напоминают. -Да! – быстро ответила Анюта, не дав договорить Людмиле. – А маму Клавдия. Только им еще очень долго сидеть в тюрьме. Они вместе с дядей Толей и тетей Галей пили вино. А потом подрались и убили их. Совсем, насмерть. Потом я жила с бабушкой и дедушкой. А теперь и их не стало. -А фамилия твоя Парамонова? -Парамонова Анна Михайловна. У меня в квартире была своя комната, игрушки. А теперь меня в детский дом отправят. Но тетя Катя говорит, что там мне хорошо будет. И кормят, и одевают, и игрушки есть. -Нет, ни в коем случае! – вдруг как-то истерично, сорвавшись на фальцет, вскрикнула Людмила, немного испугав Анюту и удивив и поразив Артема такой реакцией на констатацию фактов Анюты. -Люда! – укоризненно покачал головой Артем. – Ты чего это пугаешь нас? Чего такого она сказала, что могло случиться? -Никаких детских домов! – все еще оставаясь в нервном перевозбужденном состоянии, продолжала настаивать на своем мнении Людмила. – Я не хочу, чтобы ты, Аня, попала в детский дом. -Люда! – потряс за плечо Артем супругу, сам еще не понимая причину ступора Людмилы, пытаясь привести ее в адекватное чувство. – Ты чего? Нам объясни толком, с чего это ты вдруг так разволновалась? -Артем, - уже обретая спокойствие, тихим обычным голосом проговорила Людмила. – Это же моя племянница. Афанасий – моего отца двоюродный брат. Стало быть, Михаил – мой троюродный брат. И его дочь Аня и есть моя племянница. Понимаешь, Анюта, мы с тобой родные люди. Вот потому я не позволю сдать тебя в детский дом. Артем, так ты просто продолжаешь спасать родных нам людей. 7 Известие о нежданно появившейся родне, Анюту шокировало, обрадовало и настолько возбудило, что она, не справившись с эмоциями, уткнулась носом Людмиле в живот и навзрыд разрыдалась. Людмила гладила ребенка по голове, уговаривая и успокаивая, но потом сдалась и сама присоединилась к этому счастливому плачу. Артем немного потоптался возле плачущих женщин, пытаясь как-то вмешаться в слезный процесс, смущенно теребя в руках пластиковую скатерть, устилающую журнальный столик. Потом решил не мешать общению тетки с племянницей, и вышел на кухню. Вот и сходил за орешками, полакомился лесными деликатесами. И плодов набрал почти половину сумки, и племянницу отыскал. Но предварительно спас ее от неминуемой смерти. Ведь могли и сейчас запросто потеряться, если бы не такие странные и редкие имена у деда с бабкой. Да еще его и самого там, на железной дороге, заинтересовало такое сочетание, вызвав неуемную потребность поинтересоваться у жены. И оказалось, что это даже родственники. Столько лет прожили в одном городе, а даже и намека на подозрение в таком родстве. Когда через несколько минут Артем вернулся в комнату, в которой покинул плачущих женщин, то Людмила с Анютой уже весело болтали, вспоминая и напоминая друг другу эпизоды из биографий и из событий, которые хоть чем-то объединяли их. -Тетя Люда, а вы знали, что мы живем с вами в этом городе, да? Просто как-то родниться не получалось? -Ой, Аня, понимаешь, - Людмила слегка замялась, потом решила, что оправдываться и виниться ей не в чем. Ведь ее родители не желали общения с такой родней, а сама Людмила иногда слышала, вскользь сказанные в каком-нибудь разговоре, такие имена некой недале-кой, но и нежеланной родни. – Мой папа с Афанасием не дружил, потому что любил твой дед лишку выпить. А потом и бабушка Груня пила с ним наравне. Вот потому и не общались и не знались. И лишь вот сейчас я вспомнила, как услышала от Артема, что нечто чересчур редкое и знакомое. А потом вспомнила и такой еще факт, что есть у них сын Михаил, то есть, мой троюродный брат. Не всех и двоюродных знаешь-то, а тут.… Потому и не могла знать о твоем существовании. -Скажите мне, только честно, тетя Люда, а зачем тогда я вам вообще нужна, если мы – такая далекая родня? -Анюта, - строго и жестко попросила Людмила. – Мы не знались и не дружились с твоими родителями и дедом с бабушкой. Но ведь ты здесь абсолютно не причем. С тобой приключилась беда, а ты наша родственница. Нельзя, чтобы при живой и здравствующей тетке племянница в детском доме жила. Такое положение вещей – преступно, отвратительно и аморально. Я думаю, мы с тобой подружимся и породнимся по-настоящему. Вот, Артему будешь помогать по дому. Он у нас пенсионер, дома почти все время сидит, потому ему и требуется такая помощница. Это я вся в работе и при делах, мне совершенно некогда следить за домашними делами. А вдвоем вы запросто справитесь. -Дядя Артем уже на пенсии? – искренне удивилась Анюта, недоверчиво посматривая на их обоих, чтобы убедиться в правдивости таких странных заявлений. – Ой, ну, скажите тоже, он еще совсем молодой для пенсии. -Молодой, да ранний, Аня, - весело хохотнула Людмила. – Он у нас на вертолетах летал, потому и ушел немного раньше всех на пенсию. Идем со мной, я тебе твою комнату покажу с кроваткой и игрушками. Переступив порог детской комнаты, и увидев в ней вещи и предметы, предназначенные для ребенка, Анюта поначалу даже испугалась, словно вторгается без спросу в чужую вотчину, в чьи-то личные владения. -Это чье все? – испуганно спросила она. -Внучки нашей, Миланки, - подталкивая ребенка вперед, сообщил Артем. – Только теперь она к нам редко заявляется. Внучка это наша единственная. Она в Виричеве с родителями живет, в садик там ходит. Но мы сами иногда ее навещаем, если им лень приехать. Да и то на выходные, когда у тети Люды таковые случаются. -А-а-а! – уже успокоившись, протянула Анюта. – А она не будет обижаться, что я ее ком-натку заняла? -Так у нее там своя имеется, отдельная, поэтому можешь смело благоустраиваться. Но только поначалу мы съездим в твою квартиру и заберем твои вещи и школьный ранец. И документы, если они уцелели. Ты сама еще, поди, ничего там не смотрела, как оно все, целое, сгорело? -Нее, - поежившись, затрясла головой Анюта. – Я от тети Кати сразу пошла, сама не зная, куда. А потом увидела лес за железной дорогой и хотела орешек нарвать. Вот там и попалась в капкан. Но, наверное, огонь не попал в комнату. Взорвалось на кухне, а пожарные очень быстро приехали. После небольшой экскурсии по квартире и ознакомления Анюты со своей новой комнат-кой, они втроем решили ехать в Анютину квартиру. И вещи собрать, и соседей предупредить, что у ребенка объявились родные люди, с которыми она и будет дальше жить. Они сами потом с опекой и прочими чиновниками разберутся, но пусть, как соседи, так и из опеки знают, что с ребенком полный порядок. Как чувствовала Людмила, когда подъезжала к дому после работу и, принимая решение, решила оставить машину во дворе. Просто ей требовалось назавтра пораньше из дома выехать, поскольку в офисе ждали срочные дела. Так что, идти в гараж им не пришлось. Расспросив у Анюты подробный адрес и избрав оптимальный и удобный путь, Людмила, повиляв по улочкам микрорайона, выехала на центральную улицу с названием, схожим с именем всех центральных улиц больших и малых городов России. Улица имени В.И. Ленина. Никто не стремился к ее переименованию, и даже в плане нечто подобное не значилось. Вечерний город обычно переполнен автомобильным транспортом. Но, то ли все успели уже разъехаться по домам, то ли задержались на работе дольше обычного и пока стояли возле своих офисов и предприятий. Но центральная улица оказалась, как ни странно, полупустой. Кое-какие машины мчались им навстречу, несколько попутных обгоняли. О пробках и заторах говорить не приходилось. А потому Людмила позволила себе посильней нажать на газ. Поскольку предстоит им ехать через весь город в другой конец. Артем уселся на заднем сиденье вместе с Анютой, и они затеяли некую игру с толканием и смехом, что водителю Людмиле только на руку. Когда муж сидит рядом, то он громко и вслух не одобряет подобное лихачество жены. Поскольку нарисован знак с цифрой 60, так будь добра, придерживайся правил, а нечего радоваться отсутствию инспектора. Ну, а сейчас он слишком занят с ребенком, и Людмила позволила себе разогнать автомобиль до 100 километров в час. А чего тащиться по совершенно пустой дороге? Никто ведь впереди не мешает, а у встречных своя дорога, их ее скорость не касается. Людмила рулила, не отвлекаясь на встречные, и редкие попутные автомобили, которые с аналогичным настроением и без зазрения совести и без оглядки на дорожные знаки, неслись на скоростях. Некоторые даже обгоняли Людмилу. Но до такого фанатизма она еще не решилась. Тогда уж точно, Артем оторвется от пле-мянницы и занудно прочтет жене лекцию о безопасности на дороге. В общем, по этому вопросу Артем – большая зануда. Сам в Аэрофлоте привык к строгим параграфам и инструкци-ям, порою вечерами осуждал бездумные поступки товарищей. Лично сам он летал по принципу: старайся делать хорошо, а плохо само получится. Возможно, в авиации и имеется необходимость в таком пунктуальном подходе к работе. Однако на шоссе разумно иногда и позволить себе изредка и пошалить, немного впрыснув в кровь адреналина. Но, дабы избежать занудства и нотаций, Людмила при муже старалась быть предельно дисциплинированной. Хорошо, что совместные поездки весьма редки. Рассчитав путь и прикинув в уме, где удобней свернуть, чтобы попасть на окраину, где проживала Анюта с бабкой Груней и дедом Афанасием, Людмила на время отвлеклась мыслями и фантазиями от дороги. Хорошо, что Артем так удачно отыскал племянницу. За короткие минутки она как-то даже успела ее полюбить. Назовем сей факт любовью с первого взгляда. Да и сразу заметен в ребенке уживчивый, добрый и благодарный характер Анюты. Как-то папа с мамой вскользь и говорили про брата Афанасия. Добряк и душа парень. Да вот чересчур увлекся вином, что и не остановить. Вся цель в жизни – с утра до вечера в поисках глотка живительной лечебной влаги. Пили бы они хоть капельку меньше, возможно, иногда и общались бы, роднились. Все-таки, в этом городе иных близких людей не было у родителей Людмилы. Да чересчур увлекла его и жену Груню эта пагубная привычка, уже успевшая превратиться в болезнь. Но вот, не обозлила, не оттолкнула от них людей, соседей. В этом хоть малость повезло Анюте. Иначе после такого исчезновения родителей, что, по словам Анюты, даже явилось благом для самой племянницы и для всего окружения, жизнь ребенку превратилась бы в ад. Хотя, с пьяными стариками сахаром ее также не назовешь. Хлеб и каша в доме были. Но ведь скоро ребенку потребуются и интеллектуальные приборы, как мобильный телефон, который сейчас имеется почти у всех одноклассников, и компьютер, без которого в школе и уроки правильно не сделаешь. А там и наряды, гораздо дороже теперешних, что куплены, скорее всего, в сэкэнхэнде. Хоть и неприхотливый и согласный на этот минимум ребенок, однако, во дворе и в школе очень скоро начнут надсмехаться и укорять бедностью и примитивностью одежек. Дети – существа злые и беспощадные. Первоначальный удар по рукам, ощутимый через руль, она приняла за возможный ухаб или камень на дороге, который просто не приметила, оттого и наскочила. Ухватившись двумя руками за руль, Людмила неожиданно с ужасом заметила его полную автономность на дороге. Он внезапно перешел на самостоятельное и независимое функционирование. То есть, повороты влево, вправо выдали одинаковый результат: никакой. Пока дорога вела прямо, то, возможно, по этой причине автомобиль и удерживался пра-вой стороны. Но рано или поздно при таком раскладе сил его начнет в любую секунду сносить влево навстречу идущему транспорту ли вправо на тротуар, навстречу идущим пешеходам. Последствия в обоих случаях просто непредсказуемые. С единственной разницей, что шансов на встречной полосе на жизнь у них нет абсолютно никаких при такой скорости. А на тротуаре аналогичные шансы у пешеходов. И Людмиле придется объясняться, как и по какой причине, она выехала на совершенно исправном автомобиле на встречную полосу. Ее в данную секунду саму удивляла и поражала способность рассуждать о гипотетических последствиях. В данный миг разумней всего было бы безудержно визжать, кричать и молить всех подряд о помощи и спасении. Но ее удерживало еще и осознание присутствия на заднем сидении новоявленной племянницы, которую абсолютно не хотелось заранее пугать, пока она сама окончательно не осознала степень предстоящей опасности. Она есть, эта самая опасность, но вдруг, точно также мгновенно, как и возникла, также неожиданно исчезнет. На руль автомобиль не реагировал никак, педали игнорировал аналогично, самостоя-тельно без влияния водителя пытаясь уйти с дороги то влево, то вправо, внезапно какими-то неведомыми силами возвращаясь на свою полосу, продолжая без вмешательства Людмилы удерживать на спидометре скорость 100 километров в час. И такое поведение автомобиля удерживало саму Людмилу от паники и истерики. Однако эти виляния вскоре обнаружил Артем, который, просуну голову между сиденьями, тихо и без страха в голосе, чтобы не услышала Анюта, спросил: -Люда, что с тобой такое произошло? У нас все в порядке, или возникли непредвиденные проблемы? -Нет, то есть, да! – трагическим голосом, словно вынесла смертельный вердикт, выгово-рила супруга. – Мой автомобиль вышел полностью из моего подчинения, и рули сам по себе, как ему вздумается. -Ну, и как такое нам понимать? -Совсем не желает слушаться. Ну, не реагирует на мои требования и попытки командо-вать. У вас на вертолете такое зовется «Вихревое кольцо». -Так тормози. У нас в воздухе не существовало тормозов, потому и летели в этом кольце беспорядочно. А у тебя под колесами асфальт. -Спасибо, Артем, за умный и дельный совет, - чуть не плача, проговорила Людмила. – Я тебе говорю, что он сошел с ума, а не я. -Черт, черт, черт! – заорал на весь салон Артем, а потом добавил длинную тираду, со-стоящую из сплошного мата. – Я для того спасал Анюту, чтобы ее сейчас убил этот подлый автомобиль? Стоять, сучки сын, хорош, выпендриваться, здесь пока я хозяин, а не твоя ржавая куча металлолома! Автомобиль плавно притормозил и, свернув вправо, прижавшись к бордюру тротуара, остановился. Проезжавшие мимо автомобилисты крутили в сторону Людмилы у виска и постукивали себя по лбу, разъясняя водителю взбешенного автомобиля в полном отсутствии ума, как такового. Людмила, глупо улыбаясь таким явным намекам, пожимала плечами и, глупо хихикая, кивала головой в сторону Артема, пытаясь спросить у него, что и как все это произошло? Постепенно к ней возвращалось осмысление, понимание и удивление такого факта, что грубая матерная тирада мужа сумела заставить автомобиль остановиться. Не педали и руль, а мат подчинил его. -А вот при ребенке так выражаться просто непедагогично, - сделала она неожиданное замечание, получив возможность говорить, внезапно онемев поначалу после остановки. – И вот только откуда ты нахватался подобных выражений? Если честно, Анюта, впервые слышу нечто подобное из уст мужа. Ты же, вроде как, и не владел до сих пор таким красноречием? С чего это вдруг? Внезапное избавление от опасности, угрожавшей, всем троим гибелью, вызвало в на-строении Людмилы некую болезненную истерическую веселость, говорливость и чрезмерную общительность. Хотелось шутить, смеяться и балагурить. Артем, сам поспешно выходя их ступора, уже сумел уловить такие настроения в голосе жены. Он ее и понимал, но, предчувст-вуя последствия, поторопился не допустить следующего этапа, способного охватить супругу истерикой и плачем. -Люда, в воспитании живого ребенка необходимо участие живых воспитателей. А мое требование, сопровождающееся незначительными отклонениями от приличной нормативной лексики, помогло, как ты успела заметить, избежать летальных последствий. Мы, если пока живы и здоровы, сумеем внушить ребенку интеллигентные и культурные манеры. В ее маленькой головке не запечатлеются надолго мои нечаянные грубости. Правда, ведь, Анюта? Подумаешь, в сердцах и в порыве отчаяния дядька малость пошалил красноречием. Важен результат и последствия. -Ой, тетя Люда, мои дедушка и бабушка, когда пили вино с соседями или друзьями, так сплошь ругались плохими словами. У них в те моменты просто других не находилось, чтобы разьяснить или показать что-нибудь друг другу. Ну и что? Я ведь даже не собираюсь повторять за ними. У нас даже мальчишки так не говорят. А дядя Артем сильно разозлился на моего вредителя. Ты его здорово напугал, правда, ведь? -Не поняла? – удивилась Людмила, наконец-то полностью избавившись от нервного шока и возвратив в свою душу стабильность и равновесие. – Ты, Анюта, о чем это сейчас говорила, о каком вредителе? -Вы даже себе не представляете, как он мне надоел! Вот только, слава богу, всегда попа-даются защитники. То дядя Женя с ружьем против взбесившегося Джека, потом лучик света, что вывел меня из леса. Потом котенок, спасший от взрыва газа. И вот дядя Артем спасает меня поначалу от поезда, вытаскивая из проволочного капкана. А сейчас заставил злодея отстать от автомобиля и поставить его безопасное место. Это он, мой злодей сделал машину непослушной, а потом испугался и отстал. И Анюта, стараясь не упустить детали, с максимальными подробностями перечислила все покушения не ее жизнь. Не хотелось Людмиле верить, да муж у нее такой, что уже не раз подтвердил присутствие доброго Ангела, не раз избавлявшего от неминуемой гибели и его самого, и ее, и их семьи, включая внучку Миланку. И вот только что своим грозным окриком он остановил автомобиль, пожелавший сгубить их всех троих. -Так это, ты считаешь, все происки твоего злого Ангела? – спросила Людмила, внезапно так обозвав этого вредителя. Ну, поскольку существует добрый Ангел, то присутствие злого обязательно в этом мире. -Да, - тяжело вздохнула Анюта. -Ну, и черт с ним! – внезапно завершила этот спорный диалог Людмила. – Теперь, когда ты с нами, то есть, с нами и рядом с дядей Артемом, нам бояться абсолютно нечего. Как мы успели понять, добрый Ангел Артема гораздо сильней твоего злюки. И уж намного сильней его. Мы заметили и это. И все втроем весело рассмеялись. Но продолжить путь Людмила предложила пешком, поскольку пока она еще боялась прикасаться к своему больному на всю голову автомобилю. А идти, как сказала Анюта, показав виднеющуюся крышу своего дома, совсем недалеко. Людмила позвонила знакомому механику, который регулярно производит профилактический осмотр ее автомобиля, и, перечислив некоторые его болезни и дурные привычки, попросила забрать автомобиль и до утра с ним побеседовать. -Пошли, - махнула она рукой, приглашая в путь Артема и Анюту. – Пусть Митрич подлечит его. -А как же машина? – нерешительно и взволнованно спросила Анюта. – Она же здесь со-всем пропадет. -Не волнуйся, - усмехнулся и успокоил ее Артем. – Сейчас к нему приедет доктор в лице Митрича, и на скорой помощи увезет его в больницу. -Его будут лечить? -Да, - смеялся Артем, хватая Анюту за руку и увлекая за собой. – Пару уколов, таблеток жменю, микстуры с полведра, и завтра будет, как огурчик. У нашей Людмилы с этим строго поставлено. -Зеленым будет? -Нет, спелым. Анюта пожелала еще вопросов задать про огурчик, но, заметив, что дядя Артем смеется, а тетя Люда хихикает в ладошку, махнула рукой и бодро зашагала вместе с ними в сторону е дома, с которым сегодня придется расстаться, проститься, возможно, навсегда. Ведь теперь у нее будет другая комнатка. -Нее! – протянула Людмила, когда Анюта высказала свои опасения вслух. – Зачем навсе-гда? Я найму бригаду, они подремонтируют, и в твоей квартире вновь можно будет жить. Мы на днях оформим опеку над тобой, и закрепим твое жилище за тобой до исполнения твоего совершеннолетия. А пока будем сдавать квартирантам, чтобы не пропадало добро. Через мое агентство. Это, Анюта – недвижимость. Она принадлежит теперь полностью тебе, и никто не посмеет тебя лишить жилья. -Правда? – внезапно осознав слова тети Люда, воспряла духом и возвысилась настроением Анюта. – Я, когда вырасту, снова могу жить там, в своей комнатке? Только вот, как же я буду там одна? -Ну, Аня, к тому времени ты станешь взрослой, самостоятельной. Вполне допускаю, что замуж выйдешь. Ой, да что тут гадать, когда такое еще будет. Очень и очень нескоро, лет, эдак, через десять. Когда подошли к дому, то первым бросился им в глаза черный глаз обгоревшего кухонного окна, лишенного стекла. Он пугал своей зияющей дырой и обвисшими остатками оконной рамы. Анюта, глядя в эту черную дыру, сразу как-то посуровела и напряглась, словно увидела в этом проеме страшное лицо смерти. Оно так и есть. Несколько часов назад там погибли ее родные дедушка и бабушка. Она еще не видела их мертвыми, до конца не осознала простой истины, что больше никогда в своей жизни не услышит их. Но мертвое окно уже зародило такие мысли, убеждая и утверждая такой факт, как происшедший. -Ничего, Аня, ты так не пугайся, - заметив тревожный и напуганный взгляд ребенка, тихо проговорила Людмила, прижимая Анюту к себе. – Вот завтра с утра и начнут мои строители ремонт. И ты сможешь иногда приходить и смотреть, как обновляется твоя квартира. Она станет намного краше и лучше, чем была раньше. Я тебе это обещаю, вот увидишь. Очень скоро она преобразится. -Нет, тетя Люда, я сюда нескоро приду, - трагичным голосом ответила Анюта. – Когда вы-расту, вот тогда и приду. А сейчас мне немного страшно. Ведь бабы Груни и деда Афони в ней уже никогда не будет. А без них я сюда входить боюсь. -Ты тогда сходи к соседям, забери свой ранец, а мы с Артемом посмотрим твою квартиру, соберем, что уцелело, которые вещи еще могут тебе пригодиться. Только, так мне кажется, мы не будем все твои одежки забирать. Лучше купить все новое. Ну, посмотрим, если что тебе для улицы пригодится. -Я, тетя Люда, лучше уж сама все отберу. Вы за меня не переживайте, я сильная, постараюсь справиться. Иначе вам придется долго все искать. Остановившись возле входной двери, аккуратно приставленной кем-то из соседей к стене, Людмила достала из сумочки телефон и кому-то позвонила. -Алло, Григорий Ильич? Как ваши ребятки, не слишком заняты? Вы сможете меня на пару часиков навестить? Нет, я не в конторе. Было слышно, как некий Григорий Ильич рассыпался в комплементах и в здравицах, вы-ражая полную готовность в любое время дня, ночи и года ради и для Людмилы забросить все свои срочные дела и примчаться к ее ногам по первому зову. -Записывай адрес, - скомандовала Людмила, подмигивая Анюте, замечая и понимая, что она тоже слышала восторженную и признательную тираду некоего Григория Ильича. – Сразу прихвати входную стандартную дверь и все инструменты для ее установки. Я тебя жду. Далее планируй простой советский ремонт. Да, для временной сдачи в наем. Евроремонтом мы с тобой займемся через десять лет. Почему? Приедешь, сам увидишь. Ну вот, - отключив телефон, обратилась она уже к Анюте. – Сегодня поставим дверь и временно заколотим окна, чтобы твоя квартира не превратилась в приют для бомжей. А потом, даже начиная с завтрашнего дня, подремонтируем, доведем до состояния, приемлемого для проживания, ну, а крутизну творить будем перед твоим вселением. Анюта совсем повеселела, и уже без страха повела Артема и Людмилу в свою квартиру. Как и предлагала Людмила, брали они лишь некоторые одежки, пригодные для игры во дворе. Все остальное тряпье и вещи были пригодны лишь в утиль. Откуда же взяться чему хорошему при пьющих деда с бабкой? Даже телевизор чудом сохранился из далеких советских времен. Да еще черно-белый. -Раритет, - похлопывая по пыльному корпусу, иронично проговорил Артем. – Он хоть по-казывает? -Только очень плохо, - печально констатировала Анюта. – Но я его не люблю смотреть. В основном баба Груня свои сериалы смотрела. -Хлам, - вынесла вердикт Людмила, указывая пальцем, на сей раритет и на всю остальную мебель. – Только свалка. Пока они отбирали из кучи хлама нужные и любимые Анютины вещи, приехал Григорий Ильич со своей бригадой. Людмила пояснила Анюте еще до прибытия рабочих, что она часто поставляет для Ильича работу, потому для нее он всегда свободен и готовый к труду. Но Артем с Анютой не пожелали выслушивать указания и наставления с ЦУ для Ильича, и вышли во двор. Анюта сразу же увидела своих подружек и поспешила к ним, чтобы поделиться радостной новостью о появлении в ее жизни родных людей, которые забирают ее к себе. И теперь ни о каком детском доме и разговоров нет. -Они мне мою квартиру отремонтируют, но только потом я в нее вернусь, когда вырасту и повзрослею, - стрекотала она взахлеб, и, торопясь высказать все подробности до появления Людмилы. – Я теперь буду в 25-ой школе учиться. И больше не понадобится так далеко ходить. Она рядом с домом. Ну, почти. Успела еще пообещать им, навестить как-нибудь. Хотя, такое вряд ли получится. Ведь теперь она будет жить в другом конце города. И в это время из подъезда вышла Людмила в сопровождении Григория Ильича, все еще по пути продолжая ему выговаривать и сыпать наставления. -Вот, - сказала она Артему с Анютой. – Ильич нас до дому и подбросит. Сам предложил, я даже не намекала, - словно оправдание добавила она. – Я ему просто рассказала о своем взбесившемся автомобиле. Когда проезжали участок дороги, где, как они решили, два Ангела боролись за их жизни и смерти, легкий озноб охватил всех троих, словно эти Ангелы до сих пор дожидаются своих подопечных. Один, чтобы завершить свой преступный замысел, второй, чтобы оградить их от посягательств на жизнь. Но в этот раз машина командам Ильича подчинялась. Дорога уже плотно заполнилась автотранспортом, и Ильич соблюдал правильный скоростной режим, не лихачил и не гнал. -Григорий Ильич, - внезапно воскликнула Людмила, не доезжая микрорайона где-то мет-ров за 300. – Высади нас здесь, - и уже к Артему с Анютой: - А давайте-ка в наше любимое кафе заглянем! Там моя подружка верховодит. И вкусно покормит, да и малость выпить нам не помешало бы после таких приключений. Да, Ильич, вот, знакомься с хозяйкой квартиры, которую будешь ремонтировать. Мы с ней только сегодня сами познакомились и выяснили, что она моя племянница. Артем с Анютой с радостью согласились с предложением Людмилы. И в кафе они входили в самом прекрасном настроении. Артем сам желал после такой встряски выпить несколько рюмок водки, а Анюта впервые в жизни оказалась в такой сказке под названием: «Три мушкетера». Подруга Людмилы назвала свое кафе в честь своих мужиков, трех мужчин. Вернее, четверых, как и было у Дюма: три сына и муж. Они с малолетства представляли себя мушкетерами, давно уже распределив имена. Ра-зумеется, Партосом был муж. Живот у него соответствовал персонажу. И потому, что «Три мушкетера», то и интерьер соответствовал. На стенах висели шпаги и мушкеты, стены смотрелись массивно и тяжело, словно и в самом деле вырублены из дерева и камня. На одной из стен даже висели мушкетерские шляпы с перьями. Анюта первые минуты от увиденного даже дар речи потеряла и не могла закрыть рот. Уж очень все ее заворожило, хотя, про трех мушкетеров и про отца Дюма она пока еще ничего не слышала. -Можешь расслабиться и успокоиться. Мы этой красотой будем любоваться во время празднества. И я тебе обязательно из библиотеки принесу книгу про трех мушкетеров, чтобы ты поняла и узнала про них, - пообещал Артем, усаживая Анюту за стол на стул с высокой спинкой. – Ты обязательно прочтешь. Я в детстве тоже любил романы Дюма и про его персонажей. Встретить подругу хозяйка вышла сама. После приветственного ритуала Людмила позна-комила подругу с Анютой, вкратце пройдясь по ее биографии. Разумеется, в момент прослу-шивания были и охи, и ахи. -Сидите, а я сейчас вас сама обслужу по высшему разряду, - пообещала хозяйка и скры-лась за перегородкой. Не успели они, и осмотреться, как две официантки уже несли спиртное для Артема с Людмилой и свежевыжатый сок для Анюты. И масса разнообразных закусок. -Мы все не съедим, - заключила, обозревая стол, Анюта. – Нас слишком мало, а еды так много принесли. -Ну, так я вам могу помочь в этом приятном деле! – весело проговорил только что во-шедший посетитель, услышав такую реплику ребенка. – Вы не будете возражать, если я присяду за ваш стол? Вот Анюта боится, что сами вы не справитесь с таким обилием еды. А я в данную минуту кошмарно голоден, так что, моя помощь оказалась весьма кстати. Вернее, ваше изобилие. Настроение у Людмилы и Артема было великолепным, и спорить с назойливым нахалом, пытавшимся испортить праздничный вечер, абсолютно не хотелось. Однако и усаживать совершенно незнакомого человека к себе за стол – весьма, казалось, неприемлемым. Это их личный праздник, их семья решила отметить, переполненный событиями, день. Может, без намеков и грубых откровений и сам сообразит, что его поступок не совпадает с их желаниями, и он покинет их столик? -Молодой человек, - решился все-таки, как можно спокойней и тактичней, Артем намек-нуть нахалу о недопустимости такого поведения. А так обратился, поскольку незнакомец был гораздо моложе Артема. Максимум около тридцати, не больше. А возможно, просто выглядит так молодо. – Нам, то есть, нашей семье, хотелось бы уединиться и повеселиться без наличия посторонних. Можно ли разрешить такую проблему мирным путем? Как-то сегодня грубить и ругать никого не хочется. -Ну, - многозначительно хмыкнул посетитель, подмигивая Анюте, - предлагаю принять и меня в свою семью. Сразу такое пополнение в один день, а? И ребенок, и взрослый дядя! Просто подарок судьбы, – восторженно, но абсолютно не к месту, воскликнул незнакомец, словно ему здесь должны обрадоваться. – Сначала Анюта, а потом и я. Считаю, однако, что без моего участия ваша семья не будет такой полноценной. Людмила переглянулась с Артемом, слегка насторожившись и подивившись некой из-лишней осведомленностью совершенно постороннего человека. Вроде как, они не афиширо-вали сегодняшнюю находку и приобретение племянницы налево и направо. И вовсе не похож этот молодой человек на нахального придурка. Что-то хочет от них, как пить дать. Не зря ведь прилип, как банный лист, и абсолютно не собирается прислушиваться к разумным увещеваниям и уговорам. Ему прямым текстом без каких-либо намеков отказывают в гостеприимстве, а он веселится и продолжает напрашиваться. Однако до открытой грубости доходить не хотелось бы. -Простите, - решила прозондировать почву Людмила, уже опасаясь прямого отказа и тре-бований, покинуть их столик. А вдруг их пути где-то пересекались, и он их узнал, чего не сказать о Людмиле и Артеме. Так можно незаслуженно обидеть человека, чего Людмила весьма не любила делать. – Мы с вами, как мне кажется, должны быть знакомы? Просто сегодняшняя эйфория нас слегка притормозила. Если мы встречались раньше, то назовите свое имя, пожалуйста. -С удовольствием, – восторженно воскликнул незнакомец, разливая водку по рюмкам, словно уже званый гость. – Но выпьем за знакомство. Наши с вами пути, с вами всеми, включая и Анюту, пересекались, и не раз. А вот такого прямого контакта пока не случалось. И я с радостью называю свое имя. Только предлагаю сразу же всем перейти на «ты». Мне такое общение больше нравится. А тост поднимаю за встречу, чтобы они, эти встречи, иногда случались, - сказал, прикоснулся своей рюмкой к стакану с соком Анюты, к рюмкам Людмилы и Артема, и выпил. – А зовут меня Ангелом. Имя такое. И я добрый, а нет то злой, что пытался напакостить и погубить тебя, Анюта. -Ой! – воскликнула с удивлением и восторгом Анюта, призывая взглядом Людмилу и Ар-тема присоединиться к ее ликованию. – Так это вы нас… -«Ты». Мы же условились так говорить, - поправил Ангел. -Так это ты нас, – быстро поправилась Анюта, согласившись с его просьбой, - спас на дороге, когда машина перестала тетю Люду слушаться? -Да, я. Только. Анюта, ты уж прости, но я не твой Ангел. Я Ангел Артема, именно его мне пожелалось оберегать от всяких напастей. Вот и предостерегаю от надвигающейся беды. А твой Ангел, милый мой ребенок, слегка приболел, оттого и устраивал всякие опасные и злые шалости с экспериментами на выживание. Но больше бояться его не нужно. Я его отправил в лазарет на излечение. И временно заменил его лишь по причине присутствия рядом с тобой Артема. Лично его я защищаю от всяких напастей, потому и вмешался. А так, то еще даже трудно предположить, чем мог завершить он свои шалости. Разумеется, он доигрался бы до встречи со Следящим, который контролирует нашу деятельность. Да, экстримы твоего злодея могли бы закончиться летальным исходом. Но, согласись, Анюта, что все его капканы лишь по случаю судьбы заканчивались спасением. Хотя, как он сам объяснил, то всегда оставлял тебе маленький шанс для спасения. По принципу: 50 на 50. Или-или. Потому-то и уходила ты от смерти. Но лишь всегда благодаря собственному неудержимому стремлению к жизни. Изо всех сил, из последних, но ты успевала к той черте, за которой он предоставлял тебе шанс. Однако в последнем совеем эксперименте его стремления зашли за грань допустимого. Уверен, что после вашей гибели он засветился бы перед Следящим. Одного не учел, что с вами был Артем, которого я опекаю. Да, Артем, это я тебя уговорил в последнюю секунду покинуть обреченный самолет, отнять у жены и уничтожить автобусный билет, чтобы избавить тебя от страданий, не пустил, а точнее, предложил плеснуть в кофе коньяку в рюмку зятю, наложив тем самым запрет на выезд в свой город. А потом не пустил тебя в спасительную люльку, уже спасая самого тебя. Только с поездом ты действовал абсолютно самостоятельно. И оказался правым, уложив Анюту между рельсами, оставшись рядом с ней. Она могла бы с перепуга вскочить, чем порадовала бы Падшего Ангела. Так мы именуем испортившихся Ангелов. И вот после борьбы с ним на дороге, я призвал на помощь Следящего, чтобы наш Апостол занялся исцелением своего подопечного. Последовала взбучка, читка нотаций и жесткий вердикт. После перепрограммирования он поставил его на постоянный контроль, запрещающий и не позволяющий ни на йоту отвлекаться от своих прямых функциональных обязанностей – переносить и принимать ПЛИКи (полный личный индивидуальный код). Это и есть наша основная, по сути, единственная обязанность, работа. Нет, она весьма хлопотная и суетливая, требующая постоянного внимания. -Ангел, - решилась спросить Анюта. – Это просто здорово, что ты спасал дядю Артема, а потом и тетю Люду и их внучку с дочкой. Скажи, а нельзя было, потому что ты такой сильный, могучий и властный, и других спасти? Чтобы самолет не сгорел, чтобы автобус не падал в пропасть, чтобы дом не развалился. И газ не взорвался? Там ведь везде так много людей погибло! -Анюта, милый мой ребенок, - нежно и по-доброму подмигивая Анюте, произнес печаль-но Ангел. – Мы, то есть, Ангелы, не для того функционируем в этом мире, чтобы всех вас спасать и оберегать. Иная у нас работа. -Но ведь дядю Артема ты спас? И еще не раз всю его семью спасал от всяких там несча-стий и бед. -Да, спасал дядю Артема и всех его любимых, тем самым грубо нарушая параграфы и инструкции заданной мне программы. Жизнь ваша протекает по проторенному пути, спланированному и намеченному неким, вас ведущим по миру и жизни, создателем. И грубо вмешиваться в процесс бытия – явление запрещенное. -И тебя тоже за это в больницу могут положить за все хорошие дела? А как же тогда дядя Артем останется без Ангела-хранителя? -Могут, - согласился Ангел. – Для того и стоит над нами Следящий, чтобы не допускать грубых отклонений от течения судеб. Ведь этим мы вносим некие катастрофические измене-ния в далеком будущем. -От твоих благородных дел такой вред? -Нее! – хохотнув, протяжно отрицал Ангел. – Следящий как-то добродушно относится к таким вот незначительным отклонениям, сам впоследствии корректирует и балансирует отклонения, если они влияют на продвижение цивилизации по заданному прогнозу. А так, мы не слишком уж и вредим этому курсу протекания бытия планеты. Она живет и развивается без особого нашего участия. Чтобы легче понять мироздание и процессы в нем, я малость приоткрою тайную завесу нашего участия в жизни планет и роль, которую мы играем в ее развитии. Ну, чтобы вы поняли и нас самих Ангелов, и Следящих, и того, кто стоит над всеми нами и над вселенным хаосом. -Позволь, - наконец-то хватило сил хоть слово вымолвить Артему, который вместе с Люд-милой этим диалогом ребенка с Ангелом был шокирован и потрясен до глубины души, что онемел и потерял на время способность рассуждать и говорить. – Вот о чем это ты сейчас с ребенком тут говоришь? Ты считаешь, что в этот бред можно спокойно верить и выслушивать эту белиберду? -А разве я мало доводов привел с эпизодами, в которых ты в основном и фигурируешь и играешь главенствующую роль? – поинтересовался Ангел, вновь вгоняя в ступор Артема с Людмилой. Действительно, простому смертному, да еще постороннему и неблизкому к их семье, все происшедшие события не просто неведомы, но и как информация, недоступны, как и все поступки Артема. Кто-то же толкал постоянно Артема от смертельных пропастей. – Вот так-то, мои дорогие. Верить и доверять вы просто обязаны, поскольку иных объяснений вы не придумаете. Но, выслушав, однако, меня до конца, поймете и примете мою подноготную, как факт, как истину. И помните, что таких, среди многомиллионной толпы человечества, единицы, коим дано хоть толику познать о нас, и всю правду мироздания. Я не буду даже предсказывать, и пытаться предугадать о наличии иного разума в вашей вселенной, хоть малость схожего в вашем мире. Есть или нет – прерогатива самого человечества, ваше будущее. Возможно, спустя столетия, вы и сумеете оторваться от Земного тяготения, чтобы умчаться к иным мирам в поисках себе подобных. А с вами говорить мне хочется об иных мирах, о параллельных. И таковых в веренице спирали бесконечное множество. Они удивительно схожи с вашим, лишь разнясь в годах, во временах. По спирали вниз мы попадаем в прошлое, вверх – в будущее. И так бесконечно, не имея предела. Схожесть у всех миров не зеркальная. По причине нашего нечаянного и незначительного вмешательства, нашего нарушения правил и параграфов, ограничивающих функциональные обязанности Ангелов. Но для того и существует Следящий, который в силах контролировать три мира одновременно, корректирует любые грубые смещения и отклонения. Значимые и существенные, игнорируя мелкие прыщики на теле цивилизации. А вот зло, то есть, деяния Падших Ангелов, он категорически запрещает и пресекает, дабы само зло не множилось. Его, этого зла, и без нас в ваших мирах с излишком. Но оно, творимое самим человечеством. И развиваясь, и совершенствуясь, вы пытаетесь это зло минимизировать, сводя к нулю. Ближе к минимуму, полностью не исключая. Каждая эпоха по-разному понимает зло. Вот добро, так оно одно и тоже. Поэтому наши благие дела Следя-щий рассматривает сквозь пальцы, позволяя нам слегка уходить от программы. Ведь совер-шенно непонятно даже ему, почто Создателю понадобились высокоинтеллектуальные переносчики? Нам оттого и хочется отвлекаться, выискивая среди своих подопечных слегка отличных от общей массы. Да, вы правы, одним из таковых и является Артем. Ну, я к тому, что с высоким интеллектуальным потенциалом и громаднейшим коэффициентом человеколюбия. А общаюсь я с тобой с самого рождения виртуально, чаще во сне и, не засвечиваясь лично перед тобой. Но сегодня раскрылся лишь с единой целью – поставить в известность, что Анютин вредитель, пытающийся строить капканы, изолирован. -А вдруг случится такое, что эта вредная болезнь и тебя постигнет? -Полностью исключено. Падший Ангел проигнорировал антивирусную защиту, чего я даже в целях перестраховки не допускаю. Точно так, как безалаберный владелец компьютера, пожадничав на защиту, или наплевав на правила личной гигиены. Если честно, то я бы на месте Следящего, дабы избежать подобного в будущем, всех своих Переносчиков поставил на жесткий контроль, не допуская даже возможности заражения. Однако в таких случаях полностью исключатся личные общения. А он нас понимает, потому и доверяет. И поверьте на слово, зла от Падших гораздо в десятой степени меньше, чем от самих людей. Да, Анюта погибла бы, но она своей смертью намного раньше разоблачила бы Падшего перед Следящим. Но один ваш маньяк, и коих в мире тысячи, творят бедствий стократ больше. Случается и безнаказанно, чего никогда не происходит с нами, поскольку Падшие все равно рано или поздно заигрываются, как наркоманы, требуя для себя увеличения дозы, когда уже без помощи Следящего им самим из своего лабиринта преступлений уже не выбраться. Теперь о себе. Мы, то есть, Переносчики, тем и занимаемся, что принимаем ПЛИКи из нижнего мира от их Ангелов, чтобы разместить их в тела новорожденных. А ПЛИК, умершего в нашем мире, мы передаем вверх. Так что, сам по себе человек, как индивидуум и личное «Я», лицо, образ, мысль – вечен. Тело отживает свой срок, как носитель ПЛИКа, а ваше «Я» продолжает существовать в новом образе. Потому-то, зная вечность и бесконечность человеческого «Я», Падшие Ангелы беспечно относятся к самой жизни тела в своем мире. Ну, а мы считаем, что каждый индивидуум отбывает свой срок в своем мире, исполнив полностью, возложенную на него миссию, чтобы цивилизация развивалась бесперебойно и по заданной траектории. Вверх, ибо те дела, что не успел один, вынужден доделывать или переделывать другой. Ну, вопросы возникли какие-либо? -Их бесконечное множество, - признался откровенно Артем, понемногу приходя в норму и в стабильность. Вслушиваясь в повествование Ангела, который охранял и спасал его, Артем постепенно все больше и больше принимал эти слова на веру, за действительность и доверял его рассказам. – Только, мне кажется, не на все ты нам ответишь, да и нам самим не столь уж важно знать всю истину. Главное – мы теперь не будем так сильно волноваться за Анюту, когда знаем истинное место злодея. -Проживая с вашей семьей рядом и под вашей опекой, ты, Анюта, теперь будешь нахо-диться и под моей охраной, поскольку пока нет у тебя личного хранителя, своего Ангела. Он на излечении. -Спасибо! – потешно хихикнула Анюта, прыская в ладошку. – Я теперь могу абсолютно ничего не бояться? -Ну, девочка, - не согласился Ангел, - человеческий разум должен всегда присутствовать, твое безрассудство мне может не понравиться. Разумеется, поскольку обещал, то спасу, но и серьезно накажу. -Ладно, - примирилась Анюта. – Все равно, ведь мы боимся смерти и боли, хоть и гово-ришь нам про бессмертие. Там же опять все начинать сначала? В пеленках, распашонках, в детский садик ходить. -Ну, и славно! – вставая, произнес Ангел. – Пора мне покинуть вас. Прощайте, но не навсегда. Возможно, когда-нибудь и навещу. Нам никак нельзя забывать друг о друге. А разглашения моей тайны я не боюсь, поскольку несведущий человек воспримет ваш лепет за бред психа. Так что, обо мне вам можно без опаски поговорить лишь между собой. Этому вы поверите. Когда он ушел, Людмила с полстакана сока из Анютиного стакана и, поглотив и прокаш-ляв, с трудом выговорила: -Он что, и в самом деле был? Или все-таки нам всем троим, это показалось? Ну, коллек-тивное сумасшествие. -Люда, - погладив по руке жену, стараясь успокоить и привести ее в чувство, ласково и нежно сказал Артем. – Нам всем троим, могло все это показаться и померещиться лишь при одном факте, если бы не одно но – этот Ангел слишком много о нас самих правды наговорил, а не просто философствовал на тему мироздания. Тогда, конечно, можно было бы и усомниться. А так – хочешь, не хочешь, а приходиться поверить. Понимаю твои обиды и искренне сочувствую вам обоим – забыл тебя, Люда, твой Ангел, а Анютин вообще сошел с ума. И теперь у нас на всех единственный хранитель – мой Ангел. Однако такой факт мне импонирует. Девочки, любите меня и лелейте, ежели желаете беспроблемно и долго жить. Сказал и задорно расхохотался, обнимая и целуя одновременно обеих девчонок. И они с удовольствием поддержали его веселье. Ну и что, их Артем и без Ангела заслуживает любви. Они его за доброту, заботу и за Любовь тоже будут сильно-сильно любить. ВОЛЬДЕМАР ГРИЛЕЛАВИ ВОПРЕКИ СУДЬБЕ Фантастическая мелодрама От судьбы не увернешься и не откупишься. Она – не злодейка, она просто равнодушна к тебе и безразлична. Но хочется воспротивиться и противостоять, чтобы не оправдаться или показать себя перед кем-либо сильным или независимым, а просто ради того, чтобы выжить, ибо она преподносит смертельные сюрпризы. И не прекращает испытывать на прочность одним за другим опасным и непредсказуемым эпизодом. А как с ними справиться, так подсказать некому, и спросить нельзя. Только сон легкими намеками подталкивает к правильным и безопасным деяниям. А сон ли это? 1 Этот сон Артему приснился впервые так давно, что для воспоминаний даже стоило слегка встряхнуть и перевернуть, точнее, перелопатить всю биографию, включая сопливое детство, глупое отрочество и начинающуюся покрываться разумом юность. Он не самокритичен и вовсе не собирается анализировать ошибки, глупости и мелкие недостатки того далекого детства, которым он считал все годы учебы в школе. Ну, дошкольный период, так-то был младенческим и недостойным анализу. Нормальное детство с некими запоминающимися эпизодами с первого класса, так можно заявлять, и началось. А взрослеть Артем начал лишь в училище Гражданской Авиации, куда он поступил сразу после окончания средней школы. Шел туда за компанию вместе с закадычным другом, коим тот считался с двухлетнего возраста. Однако друг провалил не экзамены, которых больше всего боялся, а медицинскую комиссию. Внешне идеально здоровый парень, на поверку оказался непригодным даже для службы в армии. Нет, такая болезнь, что обнаружили и озвучили доктора, не выпячивалась и внешне никак не проявлялась, что и вводило в заблуждение. Но дотошные врачи из комиссии, которые скрупулезно и до кошмаров тщательно отбирали среди молодых, лишь идеально здоровых, пригодных и способных летать на вертолетах, нашли сей дефект в его организме и бессовестно забраковали молодого парня, начисто отвергая все радужные перспективы не только летать, но и даже в пехоте служить, коль у того внезапно возникнет и такое странное желание. Хотя, оно не возникало. Парню желалось летать. А потому он слезы лил, проклинал их и ругал всякими нецензурными словами. А Артем, сдав экзамены через пень колоду на слабенькие троечки, проскочил через сито врачебных проверок без сучка и задоринки. -Молодому человеку вполне можно подаваться и в космонавты, - листая и изучая вердикты всех медицинских специалистов, высказался с неким горделивым чувством председатель ВЛЭК (врачебно летная экспертная комиссия). – Берегите свой божий дар, юноша, не растратьте и не распылите на мелкие сомнительные радости. Было слегка обидно за друга. Но, поскольку такая удача подвернулась, отступать за ком-панию не собирался. Остался в училище, замечательно, то есть, весело и беззаботно отучился и попал по распределению в этот симпатичный городок на Юге России с таким интригующим названием, как Загорянск. В том смысле, что загорать на берегу озера, где и расположился сей городок, можно было девять месяцев в году. Поскольку именно столько в этих краях и продолжалось лето. А на остальные три месяца распределились осень, зима и весна. По тридцать дней на брата. А зима случается даже со снегом. Однако такое счастье случалось не каждый год. Да и то дней, эдак, с десяток в сумме, показав свое некое отличие от весны и осени. Мол, тем мы и отличаемся. Артем Дмитриевич окончил училище уже совсем, как сам считал, взрослым и солидным мужчиной в 21 год. Совершеннолетним по иностранным меркам. Но в нашей стране уже как три года таковым считался. Где же им, этим глупым иностранцам за нами угнаться. В условиях быта и менталитета Союза наши пацаны мужиками быстрей становятся. Повзрослел, разум приобрел, а потому о женитьбе временно даже мыслить запретил. В таком великолепном возрасте имеется необходимость немного порезвиться. Но в пределах разумного, чтобы свобода и воля на карьере не отразилась. И поскольку ему удавалось удерживать себя в тех пределах и рамках, кои в отряде, где он первые годы летал вторым пилотом на восьмерке (то есть, вертолет Ми-8), а также показал себя как положительно определяющим работника специалистом, то вскоре, году на пятом работы, его выдвинули на командира вертолета. В этом же году, когда пришил на погоны командирские лычки, а к фуражке прикрепил дубы, возвращаясь из родного города, где провел очередной отпуск, в Москве в аэропорту встретил ее, свою Людмилу. Так уж случилась эта химическая мгновенная реакция в обоих сердцах, что она уехала вместо избранного направления в его город, ставшим родным для их обоих, Загорянск. А через год в их семье явилась на свет их очей прекрасная принцесса Жанна. Такое имя им сразу обоим понравилось, оттого и назвали своего первенца и единственную дочурку Жанной. И вот тогда-то годы бытия полетели с сумасшедшей скоростью. Жанночка, едва, вроде как, научилась ходить, как уже потопала в первый класс. Затем из класса в класс, а там и выпускной, после которого спешно выскочила замуж и уехала к мужу в соседний город. Недалече, всего каких-то 70 километров. На пригородном автобусе со всеми остановками около двух часов езды. А на своем автомобиле, правами и ездой на котором овладела лишь Людмила, и того меньше, около часа. Милана, как назвали свое дитя, то есть, внучку деда Артема и бабки Людмилы, дочь Жанна и зять Олег, половину своей жизни проживала с дедом и с бабушкой. Ведь в садик берут лишь с трех лет, а в ясли отдавать не разрешил сам Артем. К тому же, Жанна желала, и работать, и учиться в институте. На платной основе, но такой факт не влиял на сам процесс образования. Однако, с такой постановкой вопроса ни дед, ни бабка не возражали и от возложенных обязанностей няньки не отказывались. Тем более, что Артем ушел на пенсию перед самым рождением внучки, чему дочь с зятем безумно порадовались и незамедлительно воспользовались свободой деда. А чего терять такие уникальные возможности, да слегка поэксплуатировать старичков? Те не ропщут, не возражают, так вот вам и пожалуйста. Нет, с бабкой получались некие сложности и проблемы, кои на воспитание внучки не влияли. Та руководила агентством недвижимости, то есть, владела небольшой риэлтерской конторой. А потому нещадной эксплуатацией подвергался лишь дед Артем, который устроился в том же аэропорту, в котором и летал, дежурным штурманом. То есть, сутки через трое. А поскольку всю ночь он практически спал в своем служебном кресле, то чувства вины дети как-то и не испытывали. Ведь опасный и вредный период они удачно прошли, а теперь, в особенности, когда внучка пошла собственными ножками и начала уже общаться с дедом на своем наречии, то деду и самому не очень-то и хотелось возвращать ребенка родителям. У них уже сложилось некое понимание, возникли отношения. Но в том городе, откуда родом зять, тоже были дед и бабка. Потому иногда Миланка оставалась с ними. Особенно в те дни, когда деду Артему необходимо было идти на суточное дежурство. А про тот сон, разумеется, он, молодой мальчишка Артем годков эдак пятнадцати, мгно-венно после просыпания почти и забыл. Нет, сразу интересные сны на свалку памяти он никогда не спешил. Всегда какую-то часть времени позволял себе уделить их содержанию, осмыслить сюжет, понять его смысл и причину, побудившую к данному сновидению. А вдруг что интересное и познавательное из него можно узреть и в жизни использовать по истинному назначению? Из научной литературы, из разумных объяснений Артем, тот пятнадцатилетний пацан, понимал, что чаще всего ночью в память в виде сновидений приходят эпизоды, уже случившиеся в его жизни. И даже если приснилось нечто из ряда вон выходящее, парадоксальное и неординарное, то и здесь он находил оправдания. Все равно ты про то се читал, о нем думал, видел на экране телевизора или кинотеатра. И, стало быть, из всей этой кучки памятных эпизодов сложился некий монстр, который можно познать, лишь разобрав его на части. А в куче он непознаваемый. Так и в этом сне, как поначалу показалось Артему, имеются знакомые детали. Вкратце, сон состоял из такого сюжета: Артем уже давно не ребенок, даже взрослый и самостоятельный мужчина. И ему так во сне казалось, что он даже семейный человек, чего в детских мозгах даже не посмело проскальзывать. А здесь он собрался из некоего далекого чужого города возвращаться домой. В тот город, где он проживал с родителями и с сестрой. Младшей, кстати. Но проклятый трамвай, а он почему-то в аэропорт собрался добираться на таком городском транспорте, постоянно увозит его совершенно в другом направлении. Именно туда, куда ему совершенно без надобности. Артем выпрыгивал на ходу, вскакивал во встречный, но и тот увозил в неизвестные ему места. Тогда он предпринял попытку, поймать такси. Однако город внезапно опустел, и на его улицах не оказалось ни единой машины. И Артем побежал в сторону аэропорта огородами. То есть, дворами, проулками, постоянно стараясь выдерживать именно то направление, в котором, по его предположению, и находился нужный аэропорт. Уже закончился город, появились поля, сквозь которые он бежал словно сумасшедший. Встречались на пути речушки без моста, и он преодолевал их вплавь, не снимая с себя одежды. И вот уже появилась на горизонте долгожданная цель. Но выскочил он на аэропорт не со стороны привокзальной площади, а, как ему показалось, со стороны взлетной полосы, на которую садились самолеты, по которой без просвета рулили вертолеты, ехали машины и трактора. Артем выбежал на перрон и увидел свой самолет, именно на котором ему и необходимо лететь в свой родной город. А почему он так решил? Так на его борту большими буквами и был написан маршрут. Билет у него был куплен заранее, и потому он сразу понесся к трапу, припаркованному к борту самолета, и по которому взбирались пассажиры. Злая тетка, ни в какую не желала его пускать, поскольку он не прошел регистрацию. Но Артем уговорил ее, потому что при себе не имел вещей. И злая тетка подобрела и позволила вместе с пассажирами влиться в нутро этого лайнера, который ему показался весьма странным и совершенно чужим и незнакомым ни из картинок, ни из просмотренных им фильмов. Это был самолет словно из чужой цивилизации. Потому сразу и возникли тревога и сомнения. И ему в тот же миг пожелалось выскочить из него, потому что внутрь мозгов, в его сознание с силой втиснулся страх и опасение. Этот монстр представлял смертельную опасность. И желательно держаться от него подальше. Однако спасительная попытка провалилась в самом зародыше. Трап уже убрали, а входной люк захлопнулся. Все, хочешь, не хочешь, а лететь придется. Так что, садись в свое кресло и не рыпайся. На всякий случай Артем покрепче пристегнулся к сиденью и плотно прикрыл глаза, чтобы прогнать эти вредные необоснованные страхи. И куда он собрался бежать, если домой нужно лететь быстро, чтобы не опоздать. Куда и к чему он торопился, почему-то на память не приходило. Но надо очень-очень. С закрытыми глазами, вроде как, успокоился и уже повторно, то есть, в самом сне вновь уснул и опять увидел неспокойный сон. Жара, кошмарная, сильная и все сжигающая жара. И абсолютно непохожая на солнечную. Срочно проснувшись, но вновь во сне, только в первом, Артем ужаснулся от увиденного. Она находился в самом эпицентре огня, и вокруг него кричали и дергались в конвульсиях пылающие пассажиры, благим матом визжала откуда-то явившаяся злая тетка, что поначалу не желала впускать его в самолет. Но ведь она по всем правилам должна остаться за пределами самолета. Почему же опять здесь? А она не просто орала, так еще выговаривала Артему, какой он, мол, дурак, что уговорил ее. Вот ежели бы опоздал, то и остался бы в живых. Боли от огня Артем не испытывал, но эта мысль, что он погибнет и никогда не сумеет вы-браться из этого пекла, сидела в мыслях плотно и отчетливо. Теперь уже, погибая, Артем и сам осознавал, что понапрасну спешил и не опоздал. И зачем, и кому нужна была эта гонка с препятствиями? Ведь то, ради чего он так безумно торопился, назад не вернешь. И вот с таким осознанием Артем и проснулся уже пятнадцатилетним мальчишкой в своей родной кровати и в родном городе. Он жив, он еще долго будет жить, поскольку смерть желала его прибрать к себе лишь во сне. Там она и осталась. Такой вывод его развеселил и успокоил, но повторно засыпать совершенно не хотелось. А вдруг там продолжение сна увидится? Хотя, там уже не было продолжения, поскольку во сне Артем слишком уж отчетливо наблюдал и помнил, как его тело уже лизало пламя, и кожа лоскутами отлетала. Но сон исчез, исчезло и желание спать. Артем тихо встал и пробрался на кухню. Вся семья еще крепко спит, а потому шуметь не хотелось. А там, на кухне осталась недочитанная интересная книга, которую он с удовольствием до утра дочитает. Увлекшись сюжетом, Артем напрочь забыл о ночном кошмаре. Да и чего зацикливаться на этой муре, ежели такая даже очень часто снится? Именно сейчас, когда он поднимался по трапу и вошел внутрь Боинга, выполняющего рейс Загорянск – Москва, сон внезапно выплыл из далекого детства и отчетливо промелькнул перед глазами со всеми его страхами и переживаниями. Такое ощущение, что проснулся лишь секунду назад и теперь осмысливает его эпизоды. Позавчера позвонила мама. Папа умер. Внезапно, быстро. Поужинал вместе с мамой, затем встал из-за стола, дошел до кресла, чтобы включить и смотреть телевизор, и умер. Внезапная остановка сердца. Вроде как, никогда не жаловался на него, никогда за свою жизнь не болел даже насморком. Это Артем по наследству получил от него идеальное здоровье. Правда, от мамы унаследовал негативное отношение к алкоголю и табаку. Нет, абсолютным трезвенником не слыл. И по праздникам поддерживал застолье, и с супругой часто за ужином по три рюмочки выпивали. И все, никакого излишества. А вот папа любил и то, и другое. Курил всю жизнь самые крепкие сигареты, а вот алкоголь уважал сладкий. То есть, вина градусов эдак до 20. Вот и дожил с этим набором до 74 лет. А кто его знает, эту природу человеческую? Сердце, по-видимому, посчитало достаточ-ным свой срок. А вот мама старше его на два года, но жива и здравствует. Ее срок еще далеко на горизонте. Артем собрался скоро, да вот рейс Московский лишь по четным летал. Потому вчера и не улетел. Но и сегодня вполне успевает к похоронам. Там, из Москвы всего-то и лету на север от столицы часа полтора. Сегодня к вечеру и будет дома, если погода позволит. Обязана позволить, поскольку лето, хоть и позднее, и погода в такое время чаще летная. Если и случаются туманы, то чаще по утрам. А поездом никак. Это же трое суток добираться. И вот, расцеловался и распрощался с же-ной, и собрался в путь. Не могла никак Людмила с ним лететь. И работа не пускала, и Миланку не покинуть никак. А так, хоть в свой выходной посидит. У дочери и зятя работа по графику. Иногда и по воскресеньям приходилось работать. Да и вовсе ненужно брать с собой еще и Людмилу. Незачем. Признаваясь лишь самому, так Артему и самому до ужаса хотелось опоздать на эти похо-роны, чтобы не видеть отца мертвым. Пусть запомниться таким, каким видел его год назад в отпуске, куда Артем летал в обязательном порядке ежегодно. А чего бы и не слетать, коль билеты в оба конца бесплатные. То есть, за счет Аэрофлота. Он ведь, хоть и пенсионер, но из этой системы не увольнялся. Оттого и тяжко было на душе, когда прошел регистрацию и уже поднимался по трапу. Ус-певает, везде и всюду прилетает вовремя. И теперь придется целовать на прощание лоб покойнику. Самого папы с этого мига не стало. А ведь он любил его всегда, всю жизнь. И отец его тоже. Но вот именно сейчас, очутившись в салоне этого комфортабельного лайнера, приплыли из далекого прошлого картинки того кошмарного сна. И не сам сон испугал вдруг Артема, и не страшные картинки, а именно знакомые силуэты самолета, этого кресла, которое он в том сне занимал, и та посадка ради успокоения и с целью прогнать именно тот страх, который ему приснился. Это в том сне он сел, а сейчас ему абсолютно не хотелось садиться в это кресло, словно напоминающее электрический стул из американских фильмов. И стоит только Артему сесть в него, как эта милая стюардесса, что спешит к нему, как к проблемному пассажиру, включит рубильник, и сумасшедший ток пробежит по его телу, отнимая любимую жизнь и само это тело. Нет, не сядет, да и вообще он не желает лететь в этом самолете! Ибо этот монстр хочет его сожрать, переварить, а в Москве выплюнет не перевариваемые несъедобные остатки. Срочно покинуть, быстрей бежать отсюда. -Мужчина, вам плохо? – все же подошла к нему улыбающаяся стюардесса, хозяйка этого опасного монстра, и задала провокационный вопрос, чтобы усыпить бдительность и усадить в смертоносное кресло. – Может, вам лекарство какой предложить? Вам нехорошо, вы весь какой-то бледный? -Мне, девушка, очень и очень плохо, - прохрипел чужим голосом Артем и повернулся к выходу, пока не убрали трап. – Я не полечу на этом самолете. Вот мои билеты. Багажа у меня нет, только ручная кладь. А сейчас я хочу выйти. -Погодите, мужчина, вы присядьте, вам сразу легче станет, - попыталась она уговорить Артема. Но то был непреклонен. Быстрей, как можно быстрей бежать из этого самолета. Иначе через несколько секунд будет поздно. Стюардесса пожала плечами и не стала уговаривать странного пассажира. И Артем во-время ступил на трап, который уже медленно начинал отделяться от самолета. Водитель трапа не видел пассажира наверху. И потому без остановки продолжил движение. А Артем просто уселся на ступеньку и покорно подчинился такому странному виду транспорта. По-честному, так он впервые жизни перемещался с помощью трапа. А вот даже интересно – жена уехала или ждет взлета самолета. Нет, наверное, умчалась по своим срочным делам. Ведь ей нужно на работу. Ну, ничего, он прямо сейчас ей позвонит. И маме позвонит, чтобы не ждала его. А Артем потом уже, когда наступит время очередного отпуска, приедет к ней. И пусть хоронят папу без его участия. Там же сестра с мужем, помогут, поддержат. А сын их пошел по стопам дядьки. Подался в летное училище. Точнее, в вертолетное. Ну, и правильно решил. Порядок, вроде как, в Аэрофлоте навели, платят хорошо. Уж за пару лет, если только не в Москве, так маленькую квартирку себе прикупит в любом городке России. Не нужно сразу большую, чтобы не тратить деньги на съемное жилье. Потом уже, когда жениться и детьми обзаведется. А может, и отряд выделит служебную квартиру, если имеются у них таковые. Артем, вот, сразу же получил, как женился. Ну, тогда Светский Союз был, давали. Вернее, это он успел до развала страны. Потом только купля-продажа началась. Но у Артема уже была двухкомнатная. Уже потом, когда родилась Жанночка, сумел с доплатой обменять на трехком-натную. И у ребенка своя получилась комната, и у них спальня, и зал общий, где и телевизор смотри, и делами своими занимайся, когда все спят. -Эй, мужик! – прервал мечтания и размышления грубый окрик водителя этого самого са-моходного трапа. – Ты как там оказался? Нечто до сего момента там я никого не видел, когда отъезжал. А тут ты нарисовался. -Валентин, и чего ты разорался тут? – отмахнулся от этого горе-водителя, просмотревшего пассажира, узнав в нем дальнего знакомого. Они не дружили, не приятельствовали. Однако часто приходилось общаться. -Артем? – уже мирно, но искренне удивленно воскликнул Валентин. – Так ты же, насколько помню, уже сел в самолет. Передумал, что ли, аль произошло нечто непредвиденное, вытолкнувшее тебя наружу? -Да, расхотелось как-то. И чего я забыл в этой Москве? – уже с чувством юмора и с легкой иронией отвечал, успокоившийся и освободившийся от внезапных и непонятных страхов, Артем. – Пойду-ка я лучше домой к жене. Понимаешь, Валя, - вдруг решил разоткровенничать-ся Артем знакомому, но не приятелю и абсолютно неблизкому ему товарищу. – Испугался вдруг ни с того ни с сего. -Чего так? – хохотнул Валентин с легкой иронией, похлопывая по плечу Артема, который уже спустился вниз. – Вроде как, сам недавно летал на вертолетах, а тут какого-то самолета. Сдрейфил? -Нее, не самого полета я боюсь. Ты уж только никому особо не болтай, ладно? Мама по-звонила, что отец умер, похороны как раз назавтра назначены. А я испугался увидеть мертвого папу. Ведь каждый год видел веселого, потешного и любимого. Мы с ним дружили даже, если можно назвать так отношения сына с отцом. А тут такое внезапное несчастье. Вот и дрогнуло сердце, выбросив меня наружу. -Да, - Валентин почесал затылок, подбирая нужные слова соболезнований в такой слож-ной ситуации. Но они не желали приходить. – Ну, ладно, потом к маме слетаешь. Там есть, кому ей сейчас помочь? -Она вместе с дочерью, то есть, с моей сестрой и с ее мужем живут. Одна не останется. А я лучше в следующем году памятник поставлю. Пользы будет гораздо больше, да и свыкнусь к тому времени. Окрик жены его даже испугал. Артем вышел через служебную калитку и сразу же угодил под град вопросов и удивлений Людмилы, которая даже поначалу и глазам не поверила, когда увидела Артема, выходящего из самолета обратно на трап и усаживающегося на его ступеньку. А вот теперь он с сумкой через плечо выходил на привокзальную площадь, словно не улетающий, а прибывший откуда-то пассажир. -Артем, что случилось, что за выходки такие? Ты теперь никаким рейсом не сможешь улететь. А поездом бесполезно даже пытаться. Объясни, почему ты вдруг так резко и беспричинно передумал лететь? – стрекотала она без умолка, не позволяя мужу даже слова вставить в свое оправдание. -Люда, прости, но мне внезапно там, в утробе этого монстра так плохо сделалось, что я срочно выскочил на свежий воздух. А трап уже поехал. Вот такая петрушка приключилась. Ну, и пусть, я к маме потом, в отпуск приеду. А сейчас позвоню и объясню, она поймет. Ей там есть, кому помочь и поддержать. -У тебя что заболело, а? Сердце, желудок, голова? С чего это вдруг такие реакции на са-молеты? -Не знаю даже что. В принципе, так ничего. Мне сейчас даже очень хорошо, а про болезни позабыл. Так, кажется, что на некое мгновение слегка поплохело, и на воздухе пропало. Ты, Люда, сильно не переживай по таким пустякам, ничего ведь страшного не приключилось. А скорее всего, так задумался про папу, вот и нахлынуло. -Я сейчас домой тебя отвезу и врача вызову. Пусть послушает, пощупает, - взволнованно продолжала говорить жена, но уже потихоньку возвращаясь в благостное нормальное настроение. Она ведь в данную минуту видела перед собой мужа вполне здоровым и в полном порядке. Видать, испугался самих похорон, вот и запаниковал. Они, эти мужики, в житейских ситуациях трусливы. -Не нужно. Я вот сейчас на лавочке посижу, утренним солнышком полюбуюсь и пойду домой. Тут ходьбы не так уж далеко. А ты езжай на работу. Поди, и клиенты заждались, и работники волнуются. -Я позвоню, пусть Алла пока сама кого надо примет. Лучше уж с тобой здесь тоже посижу и полностью уверюсь в твоем нормальном состоянии. Мало ли. Водички хочешь? – спросила она Артема, доставая из сумочки маленькую бутылку с минералкой, и протянула ему ее вместе с таблеткой. – Выпей, полегчает. Это обычное успокоительное. Горе ты мое луковое. Вот что теперь маме скажешь? И Жанна уверена, что ты уже летишь. Ладно, сиди, отдыхай, а я поеду. Аллка у меня смышленая, но одна может не управиться. У нас сегодня с утра запарка обещается. Купи на вечер по пути бутылку водки. Помянем папу Диму с тобой, раз уж ты не сумел улететь. Только из дома сразу позвони. Люда хотела уже вставать с лавочки, чтобы уехать в свое агентство, как неожиданный хлопок и страшный грохот со стороны аэропорта заставил ее вздрогнуть. Испуганно глядя на Артема, она удивленно спросила: -Что это может быть, что случилось у вас там? Будто взорвалось что-то. Сходи, глянь, - попросила она мужа, сама не желая вставать с лавки, поскольку почувствовала некую слабость в коленках от нехорошего предчувствия. Однако идти Артему никуда не пришлось. Буквально через несколько секунд вся округа осветилась огромным пламенем, и сразу же аэропорт превратился в шумный аварийный муравейник с воем пожарных машин, визгом скорой помощи и с беготней всех работников аэропорта. -Топливозаправщик у них взорвался там, что ли? Сильно бабахнуло, неслабо, - пожимая плечами, предположил Артем, так же не пожелавший покидать насиженное место, поскольку где-то в глубине сознания у него возникло версия той аварийной ситуации, выплывшей из сна, которая так всколыхнула и нарушила рабочий ритм аэропорта. Но до конца верить и предполагать самое ужасное ему совершенно не хотелось, отказывало сознание. Лучше уж пусть случилось нечто с топливозаправщиком. -Сергей! – крикнул Артем, пробегающему мимо товарищу, которого знал уже более два-дцати лет по работе, как в летном отряде, так и сейчас, работая в аэропорту дежурным штурманом. – Что там у вас рвануло? -Артем? – Сергей, ошеломленный и ошарашенный, смотрел на супружескую чету. – Так ты же в Московский садился, самолично наблюдал. И чего здесь вдруг? Тьфу, ты, черт, о чем это я! Да это же просто счастье, что ты здесь, а не там! Московский и горит. Даже взлететь не успел. На взлетной еще движок взорвался. Его и повалило набок. Тут и керосин загорелся. Жуть, в таком аду вряд ли кто выживет. Ладно, бывай, я помчался. Сергей умчался в сторону пылающего лайнера, а Людмила от шока и нахлынувших мыс-лей, обессиленная, вновь шлепнулась на лавку рядом с Артемом и широко раскрытыми от ужаса глазами рассматривала мужа, словно явился он с того света, или вернулся внезапно из горящего Боинга. -Артем, милый, ты же там должен был находиться. Какая такая сила вытолкнула тебя из нутра этого чудовища, кто смог отговорить от полета? Тебе вовсе и не было плохо, я видела, ты в полном порядке, только слегка приторможенный, - лепетала она, первые попавшиеся на язык глупости, крепко обнимая мужа, с трудом осознавая, что некая нелепая случайность решила увести его от смерти. -Понимаешь, Люда, - сам трясущимся от волнения голосом, попытался оправдаться Ар-тем, словно в этой беде он является участником и как-то каким-то боком причастен к этой ужасной катастрофе. – Я и в самом деле почувствовал себя неважно. Но не здоровьем, тут ты полностью права, а духом. Испугался мертвого папу и не пожелал успевать на эти похороны. А получается, что своим страхом спас самого себя? Боже, но они же там все сгорели! – восклик-нул он, указывая на зарево от пылающего керосина. – Полная заправка, полный салон пассажиров. Да там же выжить невозможно! – простонал Артем, закрывая руками глаза и внезапно ощущая, как из того детского сна пламя подбирается к нему и пытается захватить в свой плен. От всепоглощающего страха Артем с огромной силой распахнул глаза, поскольку именно они и пытались его втянуть в кошмарный горящий сон. – Я должен был быть там, но неведомая сила сама выбросила меня из нутра этого самолета. -Артем, это добрая сила, она спасла тебя от смерти, а нас от ужаса, который пришлось бы пережить после этого пожара. Поехали поскорее домой, я не в силах больше находиться здесь рядом с этой бедой, - стонала жена, силой отрывая мужа от лавки и волоча его в сторону своей машины. – Мы сейчас приедем домой, и скоренько выпьем водки, иначе меня эта лихорадку всю без остатка вытрясет. А потом срочно позвоним маме и Жанне. Сейчас же сразу весь этот ужас покажут по телевидению. А они полностью уверены, что ты в этом самолете. Быстрей, Артем, бежим от этого кошмара. -Люда, – с опаской спросил Артем. – А ты машину в таком состоянии сможешь вести? Вон, сама, какая, вся в тряске. Может, такси возьмем? Пусть машина до утра стоит здесь. Никто ее не тронет. -Какое такси! Ты посмотри, что здесь уже творится? Скоро с этой площади и выехать не сумеешь. Поехали. Я потихоньку и без излишней нервотрепки. Как-нибудь до дому доберемся, а там уж расслабимся. Но лишь стоило Людмиле сесть за руль своей любимой машины, как она мигом преобразилась, превратившись из жалкой потерянной женщины в уверенную бизнес-леди с целенаправленным и целеустремленным взглядом. Даже Артем, поразившись ее преобразованиями, покорно вжался в сидение и замер в ожидании поездки. Люда рванула с силой автомобиль с места, и мастерски лавируя между снующимися машинами и бегающими людьми, выскочила на центральную улицу и помчалась в сторону микрорайона, где они и проживали с мужем в трехкомнатной квартире. Люда не только вела машину, но и успела по телефону выдать длинное и долгое указание своей помощнице Алле. -Ой, Людмила Георгиевна, а что там, в аэропорту случилось-то? Такая суета вокруг, шумиха, но пока ничего толком неясно, - верещала Алла после получения ценных указаний и инструкция по работе. -Московский на взлете взорвался, - буднично и спокойно проинформировала Людмила свою помощницу. – Не успел взлететь, как у него что-то там загорелось, а потом и бабахнуло на всю округу. Несколько секунд в трубке молчало, и Людмила уже хотела отключаться, позволив Алле самой домысливать услышанное. Но в последний миг послышался трясущейся голосок Аллы, готовый сорваться в истерику: -Людочка, а Артем как? Ты же его провожала, да? -Успокойся, если ты по этому поводу так испереживалась. Сидит со мной рядом. Не знаю, как тебе сказать, но он внезапно передумал лететь. И этим самым спас самого себя. Вот так, Алла. Мы потому и едем сейчас вдвоем домой, чтобы своему мужу зажечь свечу и прочитать молитву за спасение. Теперь в трубке послышался такой облегченный выдох, словно те секунды ожидания Алла ждала ответа, затаив дыхание. -Что, значит, ух, что за ух такой? – не согласилась с ее такой радостью Людмила. – Да ты даже представить себе не можешь, что там такое творится! Ужас неописуемый! Потому мы с Артемом бежим из этого аэропорта без оглядки. Там же погибло более ста человек! Прости, но мне даже радоваться грешно. А Артем и сам не понимает, почему это он вдруг передумал. Ладно, Алла, сегодня меня не жди, справляйся сама. Возникнут сложности, так перенеси на завтра. С утра буду. Все! – добавила она, приостанавливаясь возле магазина, в котором можно купить все виды продуктов, включая и водку. – Сиди, я сама затоварюсь. И не покидай кресла. Пока не отвезу домой, даже на краткое время боюсь оставлять тебя одного. Вон, в кои века решилась одного отправить к маме, так чем все закончилось. В отпуск полетим вместе, там маме и объясним со всеми подробностями. -Может, я помогу, а? – неуверенно пролепетал Артем. – Да и пройтись мне малость не помешало бы. -Сама управлюсь. Много набирать не планирую, дома и так холодильник полный. Вот, только водки возьму, хлеба и пару скумбрий холодного копчения. Я уже приготовилась несколько деньков без тебя прожить, вот и не покупала ничего такого вкусненького. Ну, а теперь позволим себе немного. Однако из магазина Людмила вывалилась с двумя полными пузатыми пакетами. Разве возможно из такого супермаркета выйти налегке? Это если лишь без денег в него входить, так и такое не спасет, потому что в кошельке постоянно находится кредитная карта. А эти акции со скидками затягивают в свой омут. Успели в тиши накрыть стол и налить по первой рюмки. Они предполагали, что спустя определенное время телефон Людмилы начнет трезвонить без остановки. Все друзья, близкие и знакомые были осведомлены и на сто процентов уверены, что Артем находился в том катастрофическом самолете. А потому вопросы могли возникнуть именно к вдове, чтобы к этим вопросам добавить еще и соболезнования. И от этого вероятного ожидания трель Людмилиного телефона не явилась для них сюр-призом. А поскольку муж рядом, и перспектива овдоветь исчезла вместе с явлением мужа из самолета с плохим самочувствием, то голос Людмилы был максимально и олимпийски спокоен, что немного шокировало звонивших -О, дочь у нас одна из первых! – глядя на дисплей, торжественно произнесла Людмила и нажала соответствующую кнопку на телефоне. – Алло, моя милая! Как вы там себя чувствуете, как наша внученька? – слегка язвительно и иронично произнесла Людмила, свои слова больше напевая, чем выговаривая. Но, поскольку это все же единственная и любимая дочурка волнуется за своего не менее любимого папочку, то продолжать в том же артистическом и потешающимся тоне решила не продолжать. – Ладно, чего сопишь там, в трубку, говори уж, что хотела спешно узнать? -Люда, - смутился и немного пожалел свою Жанночку Артем. – Ну, так все-таки не надо было бы, а? Поди, в СМИ уже раструбили про катастрофу, вот ребенок и звонит. Ответь ей, что у нас все в порядке. -Мамочка! – спустя несколько секунд молчания и сопения, пыхтения и шмыганья носом в трубку, пролепетала Жанна. Поскольку Людмила специально включила громкую связь, чтобы муж также послушал соболезнования от дочери и зятя, то Артем догадался о тяжком состоянии дочери и о ее отношении к маминой браваде. Скорее всего, как решила дочь, мама сама не ведает о катастрофе в аэропорту. – Там по телевизору говорят. Мамочка, там папа…. Там, в аэропорту взорвался. Ой, мама, что же там случилось? -Ладно, доченька, - решила разоблачиться Людмила перед, до смерти перепуганной, до-черью. – Папа сидит рядом со мной и собирается пить водку. Тоже со мной. Я ему сама налила. Ты не поверишь, но в последнюю секунду папа передумал лететь и выскочил из самолета. И пока я его ругала, там так бабахнуло, что я сама от страха чуть не умерла. А когда узнала, что там взорвалось, то и в самом деле умерла. Теперь папе пришлось меня реанимировать. Так что, сопли можешь убрать, жив твой папочка. -Мамочка, - послышался из трубки неуверенный, но уже слегка взбодренный голос. – А ты меня не обманываешь? -Да чтоб мне самой сгореть, коль вру! – совершенно непреднамеренно произнесла по инерции свою коронную клятву Людмила. – Ой, что я такое говорю! Артем, докажи своей дочери, что ты абсолютно жив и невредим. -Жанночка, привет! Мама говорит абсолютную правду, я жив и совершенно не пострадал в этом самолете. А вот кто меня выгнал из него, так то, скорее всего, мой Ангел-хранитель. Вот за него и хочу выпить. -Папа, можно, мы сейчас с Олегом к вам приедем? Мы скоренько, вот прямо сейчас и выезжаем. -Можно, конечно, можно, ко мне всегда в любое время суток можно. Только и Миланку прихватите. Сегодня вы все имеете полное право меня поздравлять со вторым днем рождения, с возвращением с того света. Артем с веселой улыбкой посмотрел на жену и, возвращая ей трубку, многозначительно кивнул в сторону стола, показывая на наполненные рюмки и ожидающие однозначного тоста. Люда не стала медлить, поскольку была уверена в череде звонков. А потому, поцеловав мужа и пожелав ему долгих лет, быстро опорожнила тару и налила по второй, поскольку и с первой произошла задержка. -Зажуй огурцом и повторим, чтобы Ангела не обидеть. Спасибо тебе, спаситель, - произ-несла она, вглядываясь в потолок. – Не забывай нас, пожалуйста. Ну, а теперь, муж, плотно ешь, чтобы детей встретить трезвым взглядом. На остальные звонки сам отвечу. Думаю, что лучше было бы, его на время отключить. И как в воду глядела. Телефон ее раскалился добела от бесконечных звонков. Друзья и близкие, похоронив Артема вместе с его телефоном, даже и не пытались набирать его номер. И после Людмилиного сообщения об удивительном спасении мужа, из трубки неслись визг восторгов и удивлений. А вот внезапно и неожиданно пропел телефон самого пострадавшего. Поначалу, удивившись, он взял в руки аппарат, пожимая плечами, но потом, увидав имя абонента, понятливо хихикнул: -Мама. У нее только мой номер, вот и звонит в надежде, что меня в самолете не оказа-лось. Надо срочно отвечать, - хмыкнул Артем. – Иначе у нее может случиться на фоне вообра-жения сердечный приступ. Алло, мама, сразу спешу огорчить, что на самолет опоздал по невероятной и уникально бестолковой глупости. И потому сейчас с Людмилой водку пьем. Сама догадываешься, что повод имеется. -Сынок, - тяжело, но с огромным облегчением, вздохнула мама. – Иногда глупость спаса-ет. А сейчас она нас двоих спасла. Я бы в одночасье потерю двух своих мужчин не перенесла. Как же ты, дорогой мой, сумел так удачно опоздать? А мы с дочкой смотрим телевизор, последние новости, и сами со страхом глядим на телефон. Звонить страшно. А если бы не ответил? Я же номер Люды не знаю. А как услыхали твой голосок, так и обомлели обе. Вот, какая беда у вас там случилась, просто ужас! -Мама, ну, как ты поняла, так я, поскольку к похоронам не успеваю, так и вовсе пока не приеду. Вы уж там с Катей похороните и помяните. А мы тут. Мы с Людой вместе в отпуск приедем. Ты уж там не обижайся на меня. -Сынок, что ты такое говоришь! Да я, прости меня господи, безумно счастлива, что твоя глупость не пустила в этот самолет. Сердце мое уж точно не выдержало бы. Оно и без того замерло, пока ты не ответил. -Ну, всех известила, что твой муж и благодаря собственной глупости, его абсолютно слу-чайно посетившей, выжил? – с пафосом и горделиво вскрикнул Артем, наливая по третьей рюмке. – Давай, жена, за глупого мужа. А иначе с этими звонками и выпить некогда. Главное, что маму и дочку успокоили, а остальные переживут мою жизнь. Я не желаю откровенно радоваться своему спасению, но чувства не обманешь. Все-таки, там куча народу сгорела заживо. В огне погибли, а не от удара, как получатся при падении. И это страшнее всего, когда вокруг пылает, а выхода нет. Они пили по чуть-чуть, за спасение, за упокой погибших. И благословляли Ангела-спасителя. Потом приехала дочь с мужем, и застолье продолжилось. Единственный, кто не понимал женских слез и причитаний по поводу тех гипотетических последствий, могущих произойти, не успев Артем ступить на трап, так то была Миланка. Она по привычке, как по канадской стенке или небольшому деревцу, лазала по деду. Весело хохотала, и болтал без умолка про все новости, что с ней приключились за это краткое время ее отсутствия и их с дедом разлуки. -Теперь, папа, в отпуск поездом езжайте, - категорически заявляла дочь, уже слегка за-хмелев и повеселев от вина и радостной обстановки. Она не переносила водку, а потому с собой всегда привозила свое любимое вино. -В одну воронку бомба два раза не попадает, - не соглашался с ней муж. – Папа за трое суток в поезде с ума сойти с тоски может. Море бросает кораблик, маленький и беззащитный. И нарушает в нем ритм, сердцу понятный, привычный. Влево и вправо мотает, ровно идти невозможно. Качается пол под ногами, и удержаться так сложно. Жизнь богата, полна катаклизмов опасных и даже смертельных. Как цунами крошит и ломает абсолютно без злобы и цели. Просто это такая стихия, ее силы природы толкают. Обижаться и ныть бесполезно, она чувства людские не знает. Ты не ругай, на ветер не злись, и дождь не вини, что как из ведра. Принимай участь рока смиренно, и не жди от природы добра. Пожелаешь судьбу перестроить – лишь усилишь стремленья ее. Что записано в книге событий, не изменишь уже ничего. Но пытаюсь сломать, переспорить, изменить, не поверив, восстав. Потому, как считаю желанья посильней, чем небесный устав. А не нравится, пусть перепишут, не такая уж это морока. Я живу, как хочу, и противлюсь, отрицая послания рока. 2 -Езжай ты одна. Ведь все равно праздник лишь послезавтра. Да и зачем им к нам Миланку привозить, если ты и сама с ней отлично сумеешь посидеть? – уговаривал Артем жену, которая усиленно сопротивлялась. И возражала она по двум причинам: во-первых, Артем сам постоянно нянчил внучку, по-скольку сутками был свободен. А ей самой эпизодически, да и то, лишь кратковременно. Ну, слегка пугалась она впервые и так надолго оставаться с ребенком наедине. Это же с утра до вечера. А во-вторых, приходилось покидать агентство на целых два дня, чего Людмила не допускала раньше. Хотя помощница Алла справлялась не хуже. Да ведь хотелось все самой, да самой. Ну, как же, агентство без нее провалится, развалится и вмиг обанкротится. -Ну, мог бы и сам поменяться назавтра и побыть с Миланкой здесь, у нас дома. У меня и встречи назавтра важные. Да и с какой стати ехать на автобусе, если гораздо удобней и проще на автомобиле? Мы сами себе создаем ряд ненужных проблем, - слабо возражала Людмила, хотя уже понимала, что Артем все равно настоит на своем, поскольку в этом случае вся правота и резон в его аргументах. -Да, понятно, – иронически заметил Артем. – Во-первых, не вижу смысла в замене, а по-том, если сядешь за руль, то на день рожденья внучки будешь пить только сладкий чай. Знаю Я твой заводной характер. После застолья сама же потащишь молодежь в ресторан на продолжение банкета. А к вечеру в воскресенье домой возвращаться. Где бросишь машину? Нет уж, с бодуна за руль я тебя не пущу. А так, еще и в обед винца попьем малость. И не спорь, Люда, завтра ранним рейсом сажаю тебя в автобус, и вступай в обязанности няньки. Не пугайся, ребенок сам лучше тебя уже знает, чем поить и кормить ее. А к вечеру родители вернутся. Поможешь им с кулинарией. -Да я, в принципе, абсолютно не пугаюсь, - смутилась жена, поняв, что полностью разо-блачена, и теперь поспешила реабилитироваться. – Просто, за Аллу переживаю. Вдруг вопросы, какие возникнут. -Созвонитесь, для таких проблем существует мобильная связь, - окончательно разрубил узел сомнений Артем, перекрыв все пути к отступлению. Миланке исполнялось три года. Послезавтра. То есть, в субботу. А на пятницу им срочно потребовалась в связи с производственной необходимостью нянька. Вот Артем и отправлял на эту процедуру Людмилу. Так получилось, что больше некому, а ему самому меняться на работе абсолютно не хотелось. Ведь этот день придется отрабатывать. И смены от таких манипуляций плотно сжимались. Да и пусть Людмила немного понянчится. А то ей все некогда из-за своей работы и больших выходных деда Артема. Да и на своей машине ехать на праздник просто глупо и неинтересно. Хотелось бы пить вино без оглядки и все выходные. Сама же Люда любит веселья и праздники до утра. Потом за руль не сядешь. А тут какие-то два часа дремы в комфортабельном автобусе, и мы дома. И завтра необходимо встать рано, чтобы сесть на первый рейс и отпустить Жанну на работу. Можно и на второй, поспешишь и успеешь. Да кому нужна эта бесполезная спешка? Эти полчаса никому погоды не сделают и проблему сна не решат. Потому будильник на мобильном телефоне Артем установил на полпятого. Да ему и са-мому в аэропорт на дежурство к девяти. Вставать так рано не хотелось абсолютно. Если у жены есть возможность слегка догнать сон в автобусе, то ведь Артему и жену проводить нужно, усадить в автобус, а потом самому уже спать некогда. Ну, и ладно, ничего страшного, отоспится на дежурстве. Зевал Артем до треска и судороги в челюстях. Нет, так рано вставать он абсолютно не привык. На улице темнота тьмущая, а еще придется тащиться на такси до вокзала, чтобы посадить жену в автобус. Разумеется, Артем пытался намекнуть Людмиле, что она самостоя-тельно способна справиться с такой уж не столь хитростной процедурой. Но ведь супруга не может в гости к дочери приехать просто так с пустыми руками. Артем имел в виду, что пустые руки, это минимум подарков, способных вместиться в пару пакетов. Но ей обязательно потребовалось нагрузить две пузатые и неподъемные сумки всякой всячиной, кою и на месте можно было бы с таким же успехом купить. Да еще она в обязательном порядке прихватила пакет с праздничным нарядом, который сама несла впереди себя двумя руками, чтобы, не дай бог, помять. -Не трясись ты так над своим костюмчиком, словно вазой хрустальной, - иронично реко-мендовал ей Артем. – Вот будто у них там утюга в доме не найдется, чтобы на месте подпра-вить, ежели что. -Только не надо мне ля-ля! – возмущалась жена по поводу таких едких и весьма колких замечаний в ее адрес. – Я его полдня готовила. А там, у меня будет столько времени? Ты же сам смотри мне, не вздумай в дорогу надеть парадный костюм! Я его полностью погладила, почистила и повесила на плечики в гардеробе. Не помни, чтобы мне не пришлось еще с тобой возиться. -И не надо! – хмыкнул Артем невозмутимо. – Подумаешь, пару морщинок или вмятин привезу. Хуже он от такого не станет, а уж тем более, так я все равно буду смотреться на все сто. Но Людмила была категорична и даже излишне требовательна к праздничным нарядам по таким знаменательным событиям. Если уж на работу она выряжалась, словно на банкет, то, что уж говорить о таком торжестве, где будет полно друзей Жанны и Олега. Сама любила лоск и блеск, и того же требовала от Артема, который к вопросу нарядов относился пофигистически. Ему принимать пищу в галстуке и при параде неуютно и дискомфортно. Сам комфорт наступал в таких случаях лишь после пятой-шестой рюмки. Но чаще, если не всегда, заканчивался пятнами на брюках и пиджаке. А галстук чаще терялся. Поэтому он старался на колени стелить полотенце, а пиджак повесить на спинку стула. Рубашку проще и легче отстирать. Конечно, если бы Людмила ехала на своей машине, то проблем бы не существовало. Но Артем даже не планировал сдачу на права, и абсолютно не желал этого по причине полного отсутствия интереса и стремления покрутить баранку. И к тому же, самолично отговорил супругу, воспользоваться личным транспортом. Вот и пришлось по всем этим причинам самому провожать до вокзала, чтобы сверхтяже-лые сумки лично поставить в багажный отсек автобуса. Там, на вокзале, уже Олег встретит на своей машине и исполнит роль носильщика. Артем ухитрился и эти десять минут поездки на такси вздремнуть, что Людмиле даже пришлось применять, некоторые усилия, чтобы разбудить его. -Ну, ты и горазд спать, однако! – выговаривала она ему, вытаскивая полусонного из такси на улицу. На холодную, поскольку утро было свежим. -Хр., брр, тр.! – только и сумел в ответ выговорить Артем, плюхаясь на лавку, как раз на-против предполагаемой посадки в нужный автобус. А Людмила, оставив его с вещами и с ценным неприкасаемым пакетом, в коем пребывал наряд, ушла в здание автовокзала за билетом. Она, как и сам Артем, не любила приезжать впритык. Им для душевного спокойствия и комфорта требовался запас времени. Вот и сейчас до отправления автобуса оставалось с полчаса. Однако такой факт не беспокоил. Эти минуты пробегут незаметно. Пока Людмила покупает билеты, Артем вновь успел прикрыть глаза и досмотреть ночной сон. Вернувшись с билетом в руке, жена не стала брюзжать, позволив мужу досыпать и дос-матривать сны до подачи автобуса. А сама усаживаться на лавку не стала, поскольку деревян-ная скамья была прохладной, а она не так уж и тепло оделась. И вот большой красивый Мерседес подкатил бесшумно к посадочной площадке и пригласительно распахнул в середине салона двери. Народу оказалось многовато для такого раннего утра. Однако пятница, а потому желающих проехаться в районный центр, коим считался соседний город Виричев, хватало. У кого там родня живет, кто по служебным делам, ну, а некоторые, вроде Людмилы, по семенным проблемам. -Грузимся, - толкнула мужа в плечо Людмила, отрывая его от сновидений, указывая пальцем на начавшуюся посадку в автобус. – Хорош дрыхнуть, соня, на работе доспишь. Можешь поставить мои вещи в багаж, и езжай в аэропорт. Городские уже начали ходить, так что, через 10 минут будешь на месте. -Вот еще! – отмахнулся Артем. – Мне тут неспешной ходьбы до работы максимум, так минут сорок. И дойти успею, и позавтракать в нашем буфете. И все равно времени еще с запасом будет. Ну и неважно, раньше Кирсанова сменю, пусть домой бежит. Авось успеет до ухода жены на работу. -Как пожелаешь. Ты, главное, сумки мои поставь, а там, сам себе, как хочешь! – недо-вольно проворчала Людмила, поторапливая мужа и нервничая, что тот даже и не помышляет притрагиваться к багажу, а все строит планы начала своего рабочего дня с завтраками и прогулками по городу. – Артем, ну, и чего застыл, как изваяние? -Покажи-ка мне свой билет, - внезапно попросил Артем каким-то слегка отстраненным голосом. Но больше не просящим, а требовательным, словно контролер при входе. Даже слегка волевым голосом. Людмиле хотелось окончательно психануть и разозлиться на такие неадекватные деяния мужа, но даже себе на удивление беспрекословно подчинилась и протянула ему билет, лишь взглядом спрашивая и требуя отчета этих непонятных просьб. И чего еще нового он хотел увидеть в этот махоньком клочке бумажки, кроме как время отправления и место, ей предназначенное. Но дальнейший поступок мужа ее просто ошарашил и лишил на время дара речи и способности трезво осмысливать происходящее. Артем грубо смял в руке клочок бумажки, прежде именуемым билетом от Загорянска до пункта назначения, и зашвырнул этот комок в дальнюю урну, и без того переполненную пустыми бутылками и пластиковыми одноразовыми стаканчиками. Единственно, что сумела понять и осознать Людмила, так это факт полной утраты данного билета. Не полезет же она в грязную урну за остатками билета. -Ты, это, зачем? Я не поняла, ты чего еще такого натворил? Артем! – наконец-то сумела приобрести дар речи и возможность высказаться по поводу такого хулиганского безрассудства Людмила. – Ну, и как это мне надо понимать, а? Артем, да что с тобой твориться сегодня, нечто не могу понять? – вдруг уже испуганно воскликнула она, когда муж, обхватив голову руками, сел на лавку и смолк на несколько минут, даже не предпринимая попуток, разъяснить супруге свой поступок. – Тебе плохо, да? Ты приболел, что ли? -Люда, ничего страшного не случилось, - тихим голосом, словно прошептал Артем. – Ты присядь и посиди со мной, - приказал он уже слегка командным и с долей металла в голосе, что она не смогла не подчиниться. -Тема, может, ты все-таки объяснишь мне, а? – жалобно попросила она, подозревая нечто неладное с мужем. – Я тогда вообще не поеду, ладно? Мы сейчас Жанне позвоним, пусть выкрутится как-нибудь сегодня. Такого я тебя одного оставить не могу. Мало ли чего еще по дороге домой произойдет. -Нет, Люда, ты поезжай, - попросил Артем уже вполне здоровым и адекватным голосом, каким говорил и прежде. – Я себя чувствую хорошо, даже очень. Слегка сонливо, но сейчас пройдусь по прохладе, в буфете кофе попью, и совсем в норму приду. -Да? – уже строже и жестче потребовала она. – И как в таком случае ты объяснишь мне эту свою выходку? Олег ведь ждет меня именно к этому рейсу, как мы и договаривались с ним, а меня не будет в автобусе. -Ничего страшного не произойдет. Я сам сейчас ему позвоню и объясню, что на первый рейс мы опоздали. По моей вине, чтобы тебе не краснеть. Сочиню правдивую сказку. А они запросто еще успевают и на работу, и Миланку сдать в твои руки. Сиди здесь, я сам сейчас схожу за билетом на следующий рейс. И пожалуйста, Люда, не задавай мне вопросы по поводу этого глупого случая. Сам до сих пор понять не могу, зачем сделал это. Но клянусь и божусь, что так надо было. Это очень важно. Честное слово, нутро подсказало, что по-иному никак нельзя. Ты просто обязана ехать только вторым рейсом. Мне такое именно в эти минуты приснилось про этот автобус. -Так, - тяжело вздохнула Людмила, но брюзжать и читать дальше морали внезапно пере-думала. Ее почему-то неожиданно такая выходка мужа развеселила. – Выяснять и разбирать твои сны теперь никакого смысла не имеет. Все равно, автобус уже отходит. Ну, и пусть, посидим немножко. Тем более, что уже потеплело. Покупай мне билет, а Олегу я сама позвоню и объясню. Придумаю вескую причину задержки. Когда Артем скрылся в здании автовокзала, Людмила незаметно приложила ладошку к виску, слегка поводив ее по голове влево, вправо, хихикнув исподтишка, мол, муженек недоспал, вот и перепутал сон с явью, уничтожив билет на этот ранний рейс. Пытаться сейчас ему нечто внятное втолковать – не имеет смысла. Потом вместе уже за праздничным столом от души посмеемся над незадачливым дедом. Стареем, пенсионер. Хотя, и до пятидесяти еще имеем срок. Нет, еще не старый, спишем на чрезмерно раннее просыпание. Пока Артем ходил за билетом, потом они выпили по стаканчику кофе из автомата, и в это время подошел второй автобус, на который, зажав крепко билет в ладони, супруга жестко потребовала грузить багаж. Больше таких выходок она допускать не собирается, хватило сполна одной. Помахав рукой, скрывшемуся за поворотом, автобусу, Артем развернулся в сторону аэро-порта и не спеша побрел по тихой ранней улочке. Автомобили пока не успели заполнить собою городские улицы, пешеходы встречались крайне редко. И это позволяло размышлять о смысле жизни и о ее внезапных дарах без каких-либо помех. Этим Артем и увлекся. Вот только даже сам никак не мог понять причину, по которой уничтожил этот злополучный билет. Ему слово некто изнутри приказал, а сам он не смог противостоять такому требовательному и жесткому напору. А иного объяснения и не могло быть. Оно хоть оправдывает и не выставляет его слегка чокнутым. Какой там сон, ежели минутная дрема лишь успела провалить его в нечто мягкое и пушистое, а тут и жена грубыми толчками возвратила на жесткую лавку. Кирсанов попытался удивиться такой ранней смены, оставляя дифирамбы на потом. А иначе Артем еще и передумает и найдет себе срочное дело. Но у Артема таковых не оказалось. Махнув рукой в направление выхода из штурманской комнаты, куда и следовало поторопиться Кирсанову, Артем приступил к своим служебным обязанностям. Хотя, как раз именно сейчас он попал в мертвую зону тишины. Ранние рейсы уже отбыли по своим маршрутам, а авиация ПАНХ явится приблизительно через час. Можно было бы, и прислониться ухом на этот час к книжному шкафу, возле которого на-ходилось его рабочее место, но много кофе выпил. Стаканчик на автовокзале вместе с женой, а потом пару крепких в буфете. Там уже с двумя бутербродами, чтобы до обеда не страдать голодом. Ладно, нет сна, и не надо, полистаем последние приказы по Аэрофлоту. Хотя, это уже не те далекие советские времена, когда они, то есть, пилоты, в числе первых и почти единствен-ные узнавали о всяких там ЧП по Союзу. Сейчас предварительно и с максимальными подроб-ностями можно ознакомиться из выпуска последних новостей. Там даже все предполагаемые версии озвучат. Поскольку телевизор включать не хотелось, то решил просмотреть прессу. Кирсанов неиз-вестно откуда набирает на все время дежурства приличную стопку газет и оставляет их тут же на столе, как отработанный материал. Артем не слишком уважал и не любил читку СМИ. И врут много, и версии различных происшествий у них слишком фантастические. Вот анекдоты прочесть и ознакомиться со своим гороскопом на ближайшие дни еще можно. Хотя и им веры никакой. Врут аналогично безбожно. Звонок мобильного телефона удивил и взволновал. Кто в такую рань посмеет ему зво-нить? Жена Людмила, высветилось на дисплее. По времени должна лишь только к городу подъезжать. Тогда смысла нет в звонке. А вдруг по пустой утренней дороге комфортабельный скоростной автобус сумел долететь до конечного пункта, и супруга спешит известить его об этом? Что уже на месте, что Олег встретил, и сейчас на его машине они летят домой. Недопус-тимо, график никто не смеет нарушать. -Да, Люда? – с легким юмором в голосе на такой ранний звонок ответил Артем. – Вроде как, доехать не должна. Или, неслись, словно реактивные? Ну, тогда спешу поздравить. Сполна успеешь от дочери и инструкции получить, и прочие ценные указания. Хотя, насколько я понимаю, наша Жанна для тебя подробное описание всех действий уже давно составила с поминутным планом всех перемещений и манипуляций. Она ведь хорошо понимает, что бабушка Люда впервые попала в такие няньки на полный рабочий день. Ну, и чего молчим, сопим в две дырочки. -Тема, - наконец-то жена смогла выговорить первое слово в телефон. И голос у нее был слишком плаксивым и дрожащим. – Скажи мне правду – ты зачем мой билет порвал и выкинул? Только не пытайся списать на нечаянный заскок, мол, он тому виной. Артем, была иная причина? -Ой, Люда, как я понял, ты в автобусе задремала, а вот теперь проснулась, и тебе срочно понадобились ответы. Ты еще в пути, или уже Олег встретил? -Нет, в пути, Красновку проехали недавно, минут пятнадцать назад. -Что? – удивленно воскликнул Артем, вдруг просчитав время пути и скорость движения автобуса. – Так вы что там, в пути застряли, что ли? Это же чуть больше половины пути. Вот теперь Жанна точно опоздает на работу. Ты ей хоть позвонила? Ну, пусть соседку попросит с полчаса посидеть. Там под ней баба Лена живет, не откажет. Люда, - Артем вдруг понял и вспомнил ее первый вопрос. – Ты чего ко мне с этим билетом привязалась? Я тебе честно признаюсь, как на исповеди – не знаю. Даже самому себе до сих пор объяснить не в силах. Хоть на секунду представил бы, что вы такими черепашьими темпами будете перемещаться, то не стал бы рвать. -Тема, - тихо шепотом лепетала Людмила, даже слегка пугая мужа столь смиренным и незнакомым голосом. – Спасибо тебе за билет. Спасибо, милый, что не пустил меня на этот ранний рейс. -Ой, Люда! – уже окончательно разозлился Артем, подозревая ее волнения по поводу опоздания сроку, обещанному дочери, и теперь ерничает и высказывает обиды в его адрес, мол, по его все вине. – Ничего страшного не случилось. Подумаешь, ну, припозднилась малость. А за билет я уже извинился. Или нет? Тогда спешу исправиться и каюсь, жалею и бьюсь головой об стол. -Тема, не надо, - чуть не плача, продолжала все в том же тоне супруга. – Он в аварию по-пал. В овраг упал. Там все погибли. Вот километров пять, не доезжая до Красновки, если припоминаешь. Даже до поворота не доехал. Там хоть бетонные ограждения стоят. А он метров за пятьдесят. Занесло, вроде как, говорят. Я, Тема, благодарю тебя, а не ною по поводу билета. Ведь в этот автобус ты словно специально меня не пустил. Представляешь? Тема, а ты чего молчишь? -Людочка, я не молчу, я в шоке и ору, только про себя, - прохрипел Артем, сраженный наповал сообщением жены. – Господи, Люда, а я ведь не сам, меня кто-то заставил уничтожить этот проклятый билет. Еще минут двадцать до появления первых пилотов Артем сидел, застыв в испуганном изумлении. Он все пытался понять и припомнить те мысли и желания, когда мял и выбрасывал тот злополучный билет. Зло. Ему страстно хотелось его истребить, как источник зла, даже сам того не осознавая. Боже, но, тогда вообще нельзя было пускать этот рейс! Почему же ты, всевышний, такой команды не подал мне? А как? Да меня бы в обезьянник заперли бы, и вместо дня рождения внучки отсидел весь праздник в КПЗ за мелкое хулиганство. А автобус все равно отправили бы и сгубили. Это, на каком языке, интересно поинтересоваться, можно было разъяснить водителю и пассажирам о предстоящей опасности? Хулиганство самое, что ни есть, уголовное. Срыв рейса, шантаж и угрозы. Хотя, а какая выгода у шантажиста? Ну, поскольку нет, то обычный псих или свихнутый на время. В штурманскую вошел штурман эскадрильи Ми-8 Ушков. Или просто Мишка, как звали его товарищи и Артем. С ним вместе молодой пилот. Ясно дело, полет с проверяющим на борту. С Михаилом они отработали последние пять лет на восьмерках до пенсии Артема. Хоть и ровесники, но Мишка на пенсию идти не пожелал, и остался на летной работе на предложенной ему должности летающего штурмана. Скоро исполнится, как и Артему, полтинник. Потому о скорой смене статуса говорит с Артемом часто. -Ты чего такой взбалмошный? – вместо приветствия спросил Михаил у Артема. – Такое ощущение, что прибежал откуда-то с весьма чрезвычайного, и теперь находишься под впечатлением событий. Ночь как прошла, спокойно? -Так я уже сменил Кирсанова, - ответил Артем, двумя ладошками похлопывая мягко и нежно по щекам, чтобы привести морду лица в надлежащий порядок. – Жену в Виричев проводил к дочери. В няньках она сегодня. Завтра сам поеду. Трехлетие внучки праздновать будем, день рождения. -А-а-а! – понятливо протянул Михаил, но с сомнениями во взгляде, словно не до конца принял причину неадекватного вида Артема. – Так чего расстроился? Без тебя начать могут? Приедешь и наверстаешь. -Нее, не начнут. Празднуем лишь завтра в обед, так что, после смены, и умыться, и при-одеться, и на одиннадцатичасовый рейс успеваю. -А чего автобусом жену отправлял? Она у тебя, вроде как, автолюбитель, нечета тебе. Как-то, даже смело поступила. Обычно автомобилисты не уважают общественный транспорт, презирают. -Так ведь, погулять охота по полной, - уже неким бодрым и веселым голосом отвечал Артем. Словно недавнее известие, полученное по телефону от жены, встало в ряд обыденных ЧП с посторонними и чужими людьми на борту. -Тогда правильно, одобряю! – согласился Михаил, усаживаясь рядом со своим пилотом, заглядывая в его штурманский план полета. Буквально через пять минут штурманская комната заполнилась экипажами, готовящимися в полет, в командировку или просто для проверочных учебных полетов. А Артему внезапно захотелось поделиться с товарищами своими последними новостями. Во-первых, ЧП с гибелью пассажиров Виричевского рейса – весьма значимое событие для всех жителей Загорянска. И ему захотелось оказаться первым, из чьих уст про то узнают остальные. А потом, чудом спасенная жена – не менее уникальное и даже малость мистическое, фантастическое и для него важное событие. -Слышь, Миша, мне жена аккурат перед твоим приходом позвонила. Еще до Виричева доехать не успела и поспешила отзвониться с вестью. Первый рейс в овраг перед Красновкой слетел. Все, говорит, погибли. Известие, озвученное устами Артема на всю штурманскую комнату, оторвало пилотов от бумаг, и их вопросительные глаза уставились на него в ожиданиях описания происшествия с детальными подробностями. -Да сам я толком ничего не знаю, - словно оправдываясь, что не оправдал их интереса, пролепетал Артем. – Но не в этом дело. Миша, хочешь – верь, а не хочешь, так потом у самой жены спросишь, но она купила билет именно на этот рейс. -И чего? – удивленно и немного возбужденно спросил Михаил. Он Людмилу знал хорошо, а потому смерть близкого человека могла ошарашить. – Опоздала, что ли? Почему не села? Тьфу, ты, замечательно, что не села! -А вот тут начинается самое интересное, - загадочно пролепетал Артем, мгновенно заин-триговав всех присутствующих. Тишина установилась мертвая. Даже чих случайной мухи был слышен. – Она уже шла на посадку, да у меня заскок случился. Даже сам не в состоянии объяснить свою дурацкую выходку, но неожиданно у меня возникло желание, измять и выбросить в урну ее билет. И настолько сильное, что я вмиг его исполнил. Жена от такой наглости чуть не убила меня. Пока в себя приходила, так автобус и ушел. А я ей купил на второй рейс. Вот такие дела. А приблизительно чуть больше, чем через час она мне звонит и со слезами на глазах объявляет о катастрофе. Именно того рейса, на который по моей дурацкой выходке не села. Вот потому и не могу никак очухаться. С минуту присутствующие в комнате, молча, осмысляли информацию. А потом словно сорвались с цепи, и все хором заговорили, пытаясь строить версии и предположения по поводу чудесного спасения супруги Артема. -Так может, екнуло чего в груди? – спросил Михаил. – Не сам же ты вдруг решился от не-чего делать. Да, трудно даже представить ее вид и реакцию на твою глупую, но своевремен-ную выходку. -Какая выходка? – воскликнул, присутствующий в комнате пилот Вдовин. – Не понимаешь что ли, он спас ее от неминуемой гибели. Теперь до конца дней обязана молиться на мужа. Пусть твою фотографию в рамке в уголок поставит, как иконку, и прославляет перед сном своего спасителя. Такое предложение, вроде как, и развеселило народ, но смех моментально был прерван осознанием, что там, под Красновкой случилась все-таки ужасная трагедия. Ведь сами часто пользовались этим рейсом. -Слушай, Артем, - словно внезапно нечто важное вспомнив, воскликнул Гордеев, второй пилот вертолета Ми-8. – Так ты точно с таким же бзиком и с причудой покинул Московский рейс! Мужики, да всего-то два месяца назад прошло, как взорвался он. Ты, вроде как, на похороны отца собирался лететь. И в последнее мгновение выскочил на, уже движущийся от самолета, трап. Мне Серега рассказывал. Вот так на трапе и уехал подальше от этого самолета. А он на взлете и рванул. Вот теперь разговора влился в новое русло с пророчеством и внезапным получением Ар-тема некоего божьего дара предвидения. Вполне возможно некоего объяснения единичного случая. А тут просматривается некая система. -Срочно переквалифицируйся, - посоветовал Артему Изотов. Разговоры на такую щепетильную тему могли затянуться надолго, но митингующих сроч-но прервал командный голос Михаила: -Эй, господа хорошие, прекращаем на время болтологию. Разговоры разговорами, а к Артему на подпись несите документы. А то сейчас из-за этих фантазий и советов пойдут задержки вылетов. Но все равно, - уже Артему. – Тебе есть, над чем задуматься. Ох, неспроста некий Ангел вдруг два раза подряд предупреждает. Видать, придется тебе готовиться к какому-нибудь весьма важному предприятию. -Да ну тебя! – отмахнулся от него Артем, но все же призадумался. Действительно, совершенно недавно аналогичная сила внезапно и без предварительного предупреждения вытолкнула его из самолета, который буквально через несколько минут сгорел дотла. Ангел-хранитель? Да нет, непохоже. Ангел – личный у каждого, если верить библии, или там каким-то писаниям. А тут он поначалу себя спасает, а потом супругу. Не хотелось бы отпугивать его от себя, но такое поведение слегка нечестное по отношению к окружающим. Варварское. Спас его и сжег уйму пассажиров, увел от аварию Людмилу, и сбросил в смертельную яму других. Стало быть, ему так хочется? И не стоит в чем-то осуждать его и поучать. Силы небесные лучше меня знают и понимают, кому пора на небо, а кому необходимо еще и задержаться на земле в живом мире. Только немного страшно, пугливо. Слишком уж явно спаситель действует, словно под-черкивает его, Артема предназначение в этом свете, и необязательность присутствия других. Вот и гибнут без разбора. Или с умыслом? Ведь смерть супруги для него стала бы ужасной и кошмарной трагедией. Они прошли самую сложную часть жизненного пути, подойдя к тому отрезку жизни, когда вкус ее ощущается ярче и острее. Выросла дочь, появилась внучка, имеется дом, полный богатства. Ну, в разумных преде-лах, то есть, достаток без излишеств. В конце концов, сексуальная жизнь обезопасилась по причине присутствия климакса у жены. Исчезла необходимость в предохранениях. Да и прочие достоинства их возраста на лицо. Ох, не хотелось бы расставаться! Ему она нравится такой, какая есть. Менять на новую желаний не возникало. И получается такая вот петрушка, что этот Ангел-хранитель не только о самой физической жизни Артема беспокоится, но и о его комфортном состоянии, не позволяя гибнуть близким. Вот черт, а ведь уговорил ехать этим рейсом супругу он сам! Почему бы в таком случае Ангелу не вмешаться заранее? Разумеется, он предполагал или просто догадывался о полете автобуса в этот глубокий кошмарный овраг, но решил сыграть на публику. То есть, на его жену, показав свою лояльность к нашим особам. Чертовски долго тянулись сутки. Не как обычно. В иные дни Артем и оглянуться не успе-вал. Разумеется, теперь ему хочется поскорее в Виричев, чтобы подробней расспросить жену об этой трагедии. Хотя, ближе к обеду подробности и без главного свидетеля стали поступать в штурманскую комнату. А к вечеру по местному областному телевидению уже показывали сюжет с комментариями. Лопнуло колесо в самый опасный момент пути. И в этот же миг вынырнул из-за поворота груженый КамАЗ. Это все со слов водителя Тойоты, пожелавшего в момент катастрофы обогнать автобус. С его слов и строилась версия. Катился автобус по склону оврага, словно мячик с горы. Так что, шансов у пассажиров практически не оставалось. Глубина этой расщелины около 50 метров. Кто же уцелеет в такой мясорубке? Но ближе к полуночи Артем все же сумел уснуть. Где-то до пяти утра в аэропорту наступа-ет затишье, позволяющее и дающее возможность дежурной смене полноценно отдохнуть. А потом все-таки смена, как не тянулась и не старалась удлиниться, но закончилась. И Артем, передав дела сменщику, поспешил в сторону дома, чтобы принять душ, переодеться, захватить пакет с парадным мундиром и лететь к вокзалу. Сев в свой автобус, наполненный больше, чем наполовину, Артема внезапно охватил некий легкий страх. Не ужас, выталкивающий наружу, а именно сильное волнение, которое он сумел подавить разумным выводом: «Если бы его ожидала смертельная опасность, то силы паники оказались бы острей и явственней». А тут обычное воображение с вчерашней аварией. И вряд ли пассажиры того злополучного автобуса сумели понять причину собственной гибели. Скорость автобуса зашкаливала за сотню, трасса ровная, и, вроде как, безопасная. Оттого и гоняют водители в этом месте. И даже в том случае лопнувшее колесо не явилось бы трагедией, не появись на этом по-вороте встречного грузовика. А вот судьбе именно так и захотелось все три составляющие свести в одну точку. Не зря оракулы и прочие пророки говорят, что уйти от судьбы пока еще никому не удавалось. Сие просто невозможно, ибо там записано время, место и причина, побудившая к смерти. Будь добр, явись без опозданий и прими свою участь безропотно, как дар, ниспосланный сверху. Артем вошел в квартиру дочери с зятем, когда уже из зала оглашался многоголосый шум друзей и родни. Первой его вышла встречать жена, которая вдруг, уронив слезу, прижалась к груди мужа и не желала отлипать, невзирая на настойчивые требования внучки Миланки, желающей на ручки к любимому деду. Разумеется, бабушка Люда вчера привезла подарки и лакомства. Но сей факт не отрицал и такой вероятной возможности, что и дед Артем прибыл к внучке не с пустыми руками. -Мама, - слегка возмущенно, но с некой теплотой и нежной иронией проворчала Жанна, немного растерявшаяся реакцией матери. – Можно подумать, что ты встречаешь папу из длительной командировки. Уступи место Миланке. Вон, ребенок нервничает и психует. Уж она, так точно по деду соскучилась. Почти неделю не виделись. А скоро и того дольше разлуки станут. В садик Олег место отыскал. -Ну, и зачем? Отрывая от себя жену и подхватывая счастливую внучку на руки, недовольно проворчал Артем. – У нас с ней и без вашего садика отлично получалось. А вот теперь начнете болеть, чихать, сопливеть. -Не каркай, папа, накличешь нам все хворобы. Ну, а теперь наконец-то я смогу родного отца обнять? – со смехом спросила Жанна. -Ой, Жанночка, - слегка смущенно, но откровенно возмутилась Людмила. – Не забывай, что это по его вине я опоздала на первый рейс. Должна же быть за сей мой грех адекватная благодарность? -И правда, простите дочь свою неразумную, - поспешила с оправданиями Жанна. – Тогда ясна мне твоя излишняя нежность к папе. Если бы не его ляп, то даже и подумать не хотелось бы о последствиях. Были бы нам вместо праздника поминки. Папа, ну, как ты мог часы перепутать? – спрашивала дочь отца, потихоньку из прихожей заволакивая его с Миланкой на руках в зал. – И куда смотрел, что так потешно опростоволосился? Представляю, как получил от мамы по полной программе. -Попало неслабо, - соглашался Артем, бросая косы вопросительные взгляды на жену, требуя объяснений описания ею озвученной версии чудесного спасения. – Всем большое здравствуйте! – воскликнул он гостям, рассевшимся вокруг праздничного стола. – Я, мне так кажется, очень даже вовремя появился. Без меня, думаю, еще не начинали? Все, Миланка, - скомандовал Артем, опуская ребенка на пол. – Бегу мыть руки и спешу за стол, пока у гостей терпение не лопнуло. -А подарки? – возмущенно воскликнула Миланка, вопросительно и сердито окидывая взглядом деда. -Сама, все сама, - бросил на ходу Артем, указывая пальцем на один из двух пакетов, бро-шенных под вешалкой. – Вот в том все для тебя, а этот, - указал он на огромный пакет, подвешенный на крючке, - моя парадная форма. Смотри, не перепутай. Миланка схватила указанный пакет и с визгом умчалась с ним в свою комнату, откуда слышался шум детворы ее друзей-товарищей, то есть, детей, прибывших гостей. А Артем забрал свой пакет, и уже через пару минут в парадно-выходном мундире предстал перед гостями. А уже из третьего пакета он выудил букет роз и подарил его дочери Жанне, выговаривая при этом слова благодарности за внучку: -Ну, а это тебе, милая. За внучку, за нашу милую радость, которая, надеюсь, станет про-должением нашего рода. Пусть не фамилии, но крови и наследственности. Все же, что не говори, в ней и капля моих генов. Где-то приблизительно через несколько минут застолья, когда Людмиле уже никто не мешал, она прошептала на ухо Артему: -Я не стала распространяться про твой бзик. Слишком много неудобных вопросов возник-ло бы. Сказала, что ты перепутал время, и мы на такси приехали, когда этот ужасный автобус уже отъехал. 3 Сегодня, а это бывает крайне редко, все втроем: и дочь с зятем, и внучка гостевали у де-да с бабкой в Загорянске. Вернее, приехали они на своей машине вчера к обеду, а уже сегодня к вечеру планировали отбыть к себе домой. Много планов по работе и по быту требовали решений с завтрашнего утра. Оттого именно сегодня и засуетились, засобирались. Мол, никак нельзя до утра отложить отъезд. Разумеется, вчера посидели с вином для женщин и с водкой для мужчин. Поскольку Олегу за руль садиться лишь после обеда, то и он позволил себе расслабиться неплохо, то есть, не отставал от Артема, до именно такого пьяного состояния, когда до кровати пока тяги нет, но общение еще очень желательное. Повод выпал средней серьезности. Дата свадьбы Артема с Людмилой. Нет, для супругов она важная и почетная в любом случае, но, поскольку некруглая, то звать никого не пожелали. Посидели по-семейному, без шумного застолья, но праздник, по словам всех присутствующих, удался на славу. Было весело, комфортно и уютно. А самое главное, так и расслабиться позволительно, поскольку этикет не требовал парадного фрака и галстука. Допускалась форма одежды домашняя. В особенности такой факт импонировал Артему, который до кошмаров не уважал офи-циоза. В праздничном красочном одеянии аппетит резко падает. Не до нуля, но уже часть внимания уделялась способам и возможностям избежать жирных пятен на костюме, то есть, по-простому – не обляпаться. А так, и закусываешь с комфортом и много, и чистота одежды все равно сохраняется, по-скольку об этом совершенно не заботишься. Но на завтра, как считал Олег, да и все его поддержали, повезло большинству, кроме, как не ему единственному. Олега поджидал автомобиль под окном, а потому, только не ему, позволили утром вместе с завтраком слегка опохмелиться. Олегу налили кофе, а Артем разрешил самому себе несколько стопок водки, отчего в ор-ганизме все нервные клетки расслабились и разнежились. Можно было даже, и вздремнуть после такого позднего, но замечательного завтрака, часок-другой. Однако возражала и такого не позволяла внучка, ползая по деду, как по шведской стенке без перерыва на отдых. Она всегда любила взбираться к деду на плечи, когда он восседал на кресле или на диване, тупо уставившись в телевизор, поскольку вникать в содержание программы не представлялось возможным. Ведь ребенок, не молча, лазал по деду, а сопровождал свои восхождения восторгами и победоносными вскриками. Однако дед не жаловался. И даже замечания дочери делал, ежели та пыталась высвободить отца из плена. -Жанна, не мешай ребенку резвиться, - требовательно отмахивался он от ее попыток, со-рвать очередное восхождение Миланки. – У ребенка избыток энергии. И куда ее девать? И запомни одно золотое правило, которым я пользовался, воспитывая тебя. Не страшно и не опасно, коль ребенок излишне суетлив и издает, как нам кажется, много шума. Всегда насторожись ее молчанием. Вот тогда и прими меры предосторожности. Ибо дите, ежели не заболело, то задумало некую пакость. А шумит и шалит, так-то лишь во благо. У нее нет же времени на исследование ваших телес. Теперь еще и в садик пошла. А дома, так мама постоянно на кухне или иными делами занята. Олег тоже постоянно при делах. Вот и не мешайте ребенку помучить деда. Жанна соглашалась, но ее саму просто иногда волновало здоровье и состояние отца, по которому бесцеремонно прыгала и лазала дочь, порою используя его уши, волосы и нос для удержания на нем. -Не пора ли нам уже собираться? – спросила Жанна Олега, подозрительно посматривая на излишнюю веселость и общительность мужа. Олег, ты, случайно, не пропустил вместе с кофе нечто покрепче? Глазки у тебя масленые какие-то. -Жанна! – искренне и вполне законно возмутился Олег. – Такое даже не то, что я, но и ты думать не имеешь права. Руль и алкоголь для меня всегда были несовместимыми. А автомо-биль для меня не просто транспорт и средство передвижения. Сама прекрасно понимаешь, что, потеряв права, мне можно смело уходить с работы. И еще немаловажно, так факт присутствия на заднем сиденье дочери. Жанна поняла и осознала свою излишнюю подозрительность, и поспешила извиниться за недоверие. Она знала, что Олег не позволял алкоголь даже с вечера, ежели приходилось с утра за руль садиться. -Ладно, не взбухай, прости, - чмокнула Жанна мужа в щеку и потерлась носом о слабую щетину на ней. – Просто выглядишь ты как-то уж подозрительно весело. Вот и почудилось, что ты с утра слегка поправил вчерашний перебор. -Какой там перебор! – не согласился муж. – Подумаешь, слегка с папой выпили! Ну, при-знаюсь, малость перестарались. А тебе, отец, конечно хорошо сейчас. Пятью рюмашками в обед приятно оздоровить утробу. Хотя, если честно, так и в моей голове легкая радость ощущается. Словно и не было вчерашнего застолья. -Оно, может быть, и было бы, да я с утра тебе в кофе пару рюмок коньяка плеснул. Так что, теперь у нас с тобой именно по такой причине одинаковый душевный покой и комфорт. А вовсе не сам кофе тому причина. От такой неожиданной вести Жанна поперхнулась, а Людмила уронила телевизионный пульт на пол. Они поначалу посмотрели друг на друга, а потом в сторону мужчин, отхлебы-вающих из маленьких чашечек кофе, который, по словам Артема, имеет довольно-таки опасный градус. Но ведь они и сами, хоть и не кофе, но бутылку вина на двоих выпили. Получается, что все, кроме внучки Миланки, напрочь лишены права управления автомобилем по причине наличия в организме промилей. -Папа! – наконец-то сумела выговорить первое слово дочь, на некоторое время после ог-лашения Артемом ужасной шутки лишенная такой возможности по причине временного онемения. Ты чего такого натворил, а? Да теперь я лично сама не позволю Олегу сесть за руль! Ему никак нельзя лишаться прав, они нас кормят. Зачем ты так кошмарно поступил? Или ты просто посмеялся над нами своей неудачной шуткой и про коньяк сочинил, или слегка сошел с ума. Людмила отняла кофе у мужа и сама сделала из его чашки приличный глоток, причмоки-вая и смакуя, словно дегустатор, пытаясь в аромате кофе уловить привкус коньяка. Хоть и пила вино, но присутствие постороннего привкуса она почувствовала. -Жанна, - резюмировала она свою апробацию. – А ведь папа не обманывает нас. Артем, ну, и на кой понадобилась тебе эта жестокая шутка? Миланке завтра утром в садик, детям на работу, а ты устраиваешь здесь репризы. -Ой, ради бога, успокойтесь и расслабьтесь! – немного безразличным тоном отмахнулся от всех обвинений Артем. – Лично мне завтра никуда не нужно. Вот и посижу денек с внучкой. Главное, чтобы вы в садике предупредили о нашем прогуле. А сами великолепно и от нас успеваете на работу. Пораньше выедете, недоспите малость. Да и домой можно не заезжать. Вот и хорошо! Можно праздник продолжить. Ну, а мы с мамой после ее работы сами вам привезем Миланку. Правда, Люда? Людмила возжелала немедленно и без всякой отсрочки устроить грандиозный скандал, но, внезапно, натолкнувшись на некий отрешенный безразличный взгляд мужа, примолкла, пытаясь припомнить время и причину аналогичного состояния Артема буквально не так давно. Но это никак не повлияло на темперамент дочери, которая злилась, психовала, с трудом сдерживая обиды и оскорбления, поскольку любила и уважала отца, но никак не могла и не хотела понимать этой мелкой пакости, выведшей так подло из строя мужа, как водителя автомобиля. -Папа, но по-другому никак нельзя было сказать, а? Вот обязательно этой глупостью. Те-перь нам в такую рань придется ехать домой. Хорошо, можно и сразу на работу. Но ведь хотелось хоть что-то и дома перед работой сделать. Ужин приготовить, обед, а не носиться сразу после работы, как угорелая. -Жанна, - прикрикнул сердито и строго на дочь Артем, ставя в этом спорном вопросе окончательную точку. – Я не могу объяснить своего поступка, но мне именно так захотелось. И уже все сделано, чего кипятиться. А потому, смирись и успокойся. Сейчас, когда Миланка пошла в садик, мы вообще стали редко встречаться. Выпала такая возможность, с мамой поболтать о том, о сем, а я с Олегом. У нас с ним под рюмочку немало найдется тем. Правда, зятек? Ты не возражаешь? У Олега внезапно настроение поднялось до верхней планки от одного лишь осознания, что выпала возможность полностью расслабиться и побаловать себя тремя стопками. Но, не больше и не позже семи вечера. Аккурат пройдет 12 часов, которые обезопасят его перед алкотестером. -Я уже просто очень даже за, папа? Разумно и деликатно ты, однако, вывел меня из строя, лишив права управления автомобилем. -Ну, и черт с вами! – психанула Жанна, плюхаясь на диван, понимая полную неспособ-ность своих обид. -Нее, дочурка, пошли-ка с тобой на кухню, - весело хохотнула Людмила, забавляясь ситуацией в семье. – Накрываем заново стол и сами себе также позволим маленький праздник. Банкет продолжается. -Мама, и ты туда же! – возмутилась дочь, укоризненно качая головой. – Ну, почему ты заступаешься за них? Ведь так не надо было поступать, как папа. Мы бы с утра, как все, и не дергались бы. Так он протянул до обеда и объявил о своей пакости. Папа! – уже чуть ли не со слезами обратилась она к Артему. – Зачем так исподтишка, а? Артем пожимал плечами и продолжал резвиться с Миланкой. А Людмила внезапно поня-ла его эту выходку, столь сильно обидевшую дочь. И она решила поделиться своей догадкой вслух. -Артем, ты вот только сейчас, когда в кофе добавлял коньяк, надумал любыми способами удержать их, да? -Ну, наверное, не знаю, - промямлил Артем неопределенно. – Да и не сам я делал, это ручки шаловливые виноваты. -Мама, и о чем ты сейчас говоришь? – спросила Жанна, все еще продолжая злиться на отца. -Дети мои, - Людмила остановилась посреди зала лицом к детям, словно собралась про-изнести торжественную важную речь с трибуны. – А ведь в прошлый раз на день рождение Миланки мы вовсе и не опоздали на автобус. Мы даже очень рано приехали, намного раньше, чем нужно. И билет я купила, и уже в автобус собиралась сесть. -И что? – удивленно воскликнула дочь, растерянно бросая взгляды с отца на мать. – А почему не села? -Так вот папа с дуру взял мой билет, измял и выбросил в урну. Ничего не объясняя, как и сейчас. Представляешь мое состояние души? Я его чуть не убила, да вовремя остановилась. Чересчур подозрительным мне его настроение показалось. Такое же безразличное и отрешенное, словно ничего существенного не произошло. -Мама, но ведь тем самым он спас тебя от неминуемой гибели, да? – чуть ли не со слезами прошептала Жанна. – И что? -А ничего. Его этот добрый дух, или, как там его называть, пока мы еще не придумали, толкает и требует удержать вас. Не пускать сегодня в дорогу. Папа хочет вас спасти отчего-то опасного. Жанна и Олег вопросительно уставились на отца, требуя пояснений, а он глупо пожимал плечами и баловался с внучкой, щекоча ее бока и хохоча вместе с ней. -Накрывайте стол, женщины, - скомандовал Олег, торопя событие с застольем, уже пони-мая, что ответа от Артема они не дождутся. -Этот добрый дух не афиширует себя и не пытается разъяснять всем своих поступков. Но верить нужно, поскольку спасение мамы налицо. Да и самого Артема он уже спасал, выталки-вая из самолета. Ведь почему-то отец даже не решился продолжить еще не начатый полет? И буквально через несколько минут лайнер со всеми пассажирами сгорел. -Послушай, отец, - тихо спросил Олег, подмигивая в сторону ушедших женщин. – Ты ведь сейчас пошутил, да? ну, сам, поди, не прочь продолжить праздник? Если и подпортил коньяк, чтобы спровоцировать нашу задержку до утра, то я не возражаю. -Нее! – затряс головой Артем, поймав Миланку и усадив ее на колени, предлагая ей не-сколько мгновений покоя. – Я ведь, Олег, и без хитроумных махинаций могу попросить Людмилу еще пару лишних рюмок. Зачем же устраивать концерт с провокациями. Так подводить дочь я не планировал. Если Олег интересовался шепотом и неслышно для окружения, то Артем о своем мнении оповестил громко и внятно. Потому его услыхали и дочь, и жена, уже спешившие в зал к журнальному столику с тарелками нарезок. Заметив спешку и суету женщин, Олег вскочил с места и быстро поставил алкоголь и тару для него. Соответственно рюмки мужчинам и бокалы женщинам. А поскольку время у него ограничено на праздник, то он поторопился с тостом и быстро их наполнил. -Ну, - хватая рюмку с водкой и протягивая ее к бокалам для звонкого тоста, - за отца, за его этакий чудесный дар предвидения, спасшего нашу маму и в данный момент не желающего пускать нас в дорогу. Когда выпили, Жанна все же пристала к отцу с допросом и с требованиями разъяснения своих предчувствий: -Папа, ну, ты же не просто так шутки ради вывел из строя Олега? И не просто плеснул коньяка, но еще объявил вслух об этом. Наверное, нечто внутри тебя подсказало? Или тревога, какая подтолкнула, а? -Дети мои. А также аналогично и жена, - немного с официозом, но со смешинкой в голосе и во взгляде произнес Артем, настраиваясь на пояснения. – Признаюсь, что абсолютно не имел никаких намерений. Во всех трех случаях. И совершенно не чувствовал и не чувствую сейчас ни толчков, ни испуга, ни предупреждения. Да разве позволил бы я этому проклятому самолету, битком набитому пассажирами, взлетать, коли в мозгах моих зудела опасность? Пластом бы лег под переднее колесо и настойчиво требовал бы запрета на взлет. Аналогично и с маминым автобусом. Билет измяли и уничтожили мои руки, абсолютно не интересуясь мнением головы. А за вас у меня в данный момент полностью отсутствуют волнения и переживания. Но сказал про коньяк уже потому, что с алкоголем внутри за руль садиться Олегу нельзя. И все разъяснения. Я совершенно искренен перед вами и совершенно не собираюсь чем-либо кичиться перед вами или пытаться камуфлировать истину в безразличии. Вот и мама раньше меня самого догадалась, что неспроста я сию пакость совершил. Стало быть, мое внутренне «Я» так решило, и искать причину не имеет смысла. -Нет, - кратко и категорично обрубила Людмила. – Возможно, мы никогда не узнаем при-чину сегодняшнего поступка папы. Просто я узнала его взгляд и улыбку, прости муженек, слегка дебильные. Нашалил и хихикает. Первый раз, и в правду, убить хочется. Да вот результат сдерживает. А, стало быть, сегодня, мои милые, папа спасает вас. Вполне допускаю, что по пути домой вы могли бы попасть в автокатастрофу. Давайте, дети мои, поверим папе. Тем более, что он продлил немного праздник. Слова матери приняли за постулат и постановили – гулять, так гулять. И лишь одному Олегу приказали, сдерживать свои порывы и жестко контролировать часы и рюмки. У него остается режим потребления жесткий и ограниченный. -А мы с ним на этой бутылочке и закруглим торжество, - заявил в заверение Артем, - тыкая пальцем в только начатую бутылку. – Коли ему наливать в два раза меньше, чем мне, то норму он не превысит. -А сам? – с некой подозрительностью и строгостью поинтересовалась Людмила. – Что тогда с тобой случится? -Неважно, - вальяжно и расслабленно отмахнулся Артем, не желая спорить с женой, но и не планируя оставлять в бутылке хоть каплю. – Я с Миланкой завтра чаем отопьюсь. Да и сама знаешь мои возможности, что кроме излишней жажды иных симптомов никогда у меня не проявляется. Людмила не стала спорить и отрицать. Ее мозг был максимально занят сегодняшним предчувствием беды Артемом. Разумеется, никто никогда про нее не узнает, то есть, предста-вить гипотетические последствия не представляется возможным. Ведь таким фактом, что все живы и здоровы, и ничего страшного не успело произойти, объяснить поступок мужа не представляется возможным. Это самолет сгорел, автобус в овраг упал. А здесь ничего и ничто. И уже потом, когда были выпиты первые бокалы, и семья, слегка захмелев и приобрев внутренний тонус, Людмила забыла напрочь ужасы предсказаний, и тема приобрела чисто женский характер у матери с дочерью, и сугубо мужской у Олега с Артемом. И лишь Миланка, вдоволь нагулявшись на полу со своими привычными игрушками, вновь взобралась на шею к деду и продолжила свои восхождения и спуски, по-прежнему весело визжа, провозглашая своим веселым криком новые победы и достижения. Когда стрелка часов подкралась к семерке, Артем сам отнял рюмку у Олега, перевернув ее вверх дном и объявив о его личном, то есть только зятя в единственном числе, окончании застолья. -Все, зятек, теперь вливайся в роль зрителя, поскольку подкрались к опасной точке воз-врата, - иронично и насмешливо хихикнул Артем, созерцая скучную, кислую физиономия зятя, сам этим фактом лишь забавляясь, и поспешил разъяснить ему таковой термин, используемый в Аэрофлоте. – Это у нас в авиации имеется такая точка, когда в этом месте нахождения на маршруте пока имеется возможность на возврат в пункт вылета. И на ней решение принимается окончательное и бесповоротное: или лететь дальше по плану, или ищи запасной. У тебя запасного нет. Лишь спать и утром за руль. -Так можно и здесь машину бросить, а утренним первым рейсом на автобусе домой доб-раться, - начал было искать выходы из неприятного отказа от застолья Олег, но натолкнулся на категоричный взгляд жены. – Ладно, попьем минералки и чай с пирогом. Кстати, пирог просто удался! Ну, а женщины, чего и следовало от них ожидать, пошли вразнос, потеряв все тормоза и рули управления. Поскольку вино закончилось, то срочно отправили, как самого трезвого, Олега за добавкой. Возражений не принимали и требовали незамедлительных удовлетворе-ний желаний. Посмеивался над зятем и Артем. Ему теперь, то есть, Артему, женщины ничего не запре-щали. Разумеется, поскольку назавтра взвалена добровольная роль няньки, Артем аналогично загнал себя в рамки нормы, но по чуть-чуть вместе с женщинами позволял, поскольку верил в свои силы и возможности и полностью доверял организму, который самостоятельно примет решение об окончательной остановке. Посидели допоздна, если не назвать это время ранним утром. Уложили Миланку с отцом в спальню, а сами втроем обсудили все политические и экономические вопросы, включая новости моды, в которых Артем считался абсолютным профаном. Однако и он горячо и убедительно поддерживал спор. Ведь если даже и вносить свои некие замечания, а просто поддакивать и соглашаться с женщинами, то со стороны можно увидеть в собеседнике знатока и профи в этом вопросе. И сейчас женщины оказались сильней. Артем уснул на диване прямо рядом со столиком, на котором стояли бутылки и закуски, а женщины, чтобы не тревожить его сон, ушли на кухню. Так и получилось, что спать они и не ложились. Артем и не услыхал, как проснулись, вернее, с трудом разбудили одного Олега, и Жанна с мужем уехали домой. Миланка, замученная длительными восхождениями и спусками на деда и вниз, спала крепким сном. А Людмила, позвонив своей помощнице о небольшой задержке по семейным обстоятельствам, растолкала мужа, разложила диван и нырнула под одеяло к мужу, мгновенно проваливаясь в сон. Крепкий, сильный, который теперь никакими внешними факторами потревожить и нарушить не возможно. А потому Артем сильно удивился, обнаружив у себя на груди внучку Миланку, пытающуюся перекрыть дыхание деду путем зажимания носа своими тоненькими маленькими пальчиками. Разумеется, за нарушение сна и за несвоевременную варварскую побудку хотелось рассердиться и высказаться в адрес нарушителя сладкой дремы. Но, заметив, что по телу топчется любимая внучка, а не некий посторонний вредный субъект, Артем добродушно улыбнулся, хватая Миланку и укладывая ее рядом с собой под одеяло, и тихо ласково проговори: -Спи, еще совсем рано. Видишь, и бабулька спит. Давай-ка, не будем ей мешать, а то еще рассердится. -Будем, уже совсем не рано, давно пора вставать, - недовольно проворчала Миланка, выползая из-под одеяла и вновь продолжая процедуру побудки методом лишения доступа воздуха в легкие. – Ваши телефоны вовсю трезвонят, уже целое утро. А они все дрыхнут и просыпаться не желают. -Так сама бы и спросила, чего им надо? -Да, а я еще не умею отвечать. Вот вам звонят, сами и отвечайте, - не согласилась Миланка, переключаясь на бабушку Люду, которая весьма недовольна была такой неприятной нежелательной помехой сна. -Ладно, - согласился Артем. – Неси эти противные телефоны, так уж, и быть, отвечу им и сильно отругаю за назойливость. Посмотрим, кому мы там могли понадобиться? А бабульку не тронь, пусть еще малость поспит. Я так предполагаю, что она с твоей мамой заболталась до утра, и не так уж давно улеглась. Когда Миланка соскочила с кровати и побежала в прихожую, где на тумбочке лежал те-лефон Артема, Людмила, толкнув мужа локтем в бок, широко распахнула глаза и недовольно спросила? -Чего шумим? Самый сон начался, а они устроили разборки. Никакой совести, что у малой, что у старого. -Не мы, - абсолютно не согласился Артем, - а телефоны. Миланка говорит, что уже давно с самого утра трезвонят. Вот они ее и разбудили. А она потому и прибежала к нам, чтобы сообщить об этом. Поскольку телефон Людмилы был в ее сумочке, то Миланка через несколько секунд по-сле исчезновения вернулась с телефоном Артема в одной руке и сумкой бабушки в другой. Но телефоны уже смолкли. -Вот! – победоносно выкрикнула она, бросая им оба предмета на одеяло. – Сами разби-райтесь, а я пошла к себе. У меня куклы еще не кормлены. Артем с Людмилой тихо хихикнули в кулачок вслед уходящему ребенку и оба сразу схва-тились за телефоны, высматривая в них абонента, потревожившего сон. Но Людмила даже прочесть на дисплее не успела имя автора беспокойства, как ее аппарат вновь залился звучной мелодией. -Алло, Жанночка, случилось чего? – спокойно без лишних эмоций спросила она дочь, по-дозревая, что звонок связан лишь с их благополучным прибытием. О чем и спешила предупредить дочь родителей. Как ни как, а у отца случился же некий казус с предупреждением о вероятной опасности в пути. – Алло, Жанна, чего молчишь и сопишь мне в трубку? У вас все хорошо? Жанна, да не молчи же ты! – уже с легким испугом и с паникой в голосе прокричала Людмила, пугая своими эмоциями Артема, который от ее крика напрочь лишился сна и спрыгнул с кровати. А из спальни на шум прибежала Миланка. -Деда, бабушка, зачем кричите, еще рано, спать можно! -Люда, - шепотом спрашивал у жены Артем, тыкая в телефон пальцем. – У них что-то там неприятное произошло? -Жанна, да говори ты уже! – сердито приказала Людмила, а в ответ мужу лишь пожимала плечами. -Мамочка, - послышался плаксивый лепет из мобильного телефона Людмилы. Слышал его и Артем, прислонив ухо поближе к трубке. – Папа и Миланка уже проснулись? Я никак не могла дозвониться до вас. -Да ты своими звонками давно уже разбудила всех. Теперь вот молчанием терроризиру-ешь. С Олегом хоть полный порядок? -Да, с нами полный порядок, у нас все хорошо, вернее, с нами. -Фу, ты, господи! – облегченно вздохнула Людмила, сбрасывая ладошкой со лба гипоте-тический пот. -Мама, ночью газ в соседнем подъезде взорвался. Много людей погибло. И нашу квартиру полностью завалило плитами. Вот что случилось. Это нас потому папа не пускал вечером в дорогу, да? -Господи! – воскликнула Людмила, спрыгивая с дивана и нервно бегая по комнате, чтобы хоть немного снизить тряску рук и всего тела. – Вы-то как там? Ну-ка, быстренько к нам приезжайте, все бросайте и езжайте. Где же вы сейчас спать будете? Да и вообще, все остальное? -Мама, папа, - это уже Олег вырвал трубку из рук жены и более спокойным голосом про-информировал о происшествии. Когда они подъезжали к дому, то сразу поняли о неком событии катастрофического мас-штаба. Вокруг их дома столпились и суетились машины и люди специального назначения: скорая помощь, пожарная, милиция и машины МЧС. И когда один из зевак озвучил проис-шедшее, то Олега просто парализовало шоком, а Жанна закатила тихую беззвучную истерику. Их не столько шокировал сам факт события, сколько именно вчерашняя отцовская шутка с коньяком и нежеланием отпускать их домой. И самое потрясающее в этом предсказании, так спасение своей любимой внучки от неминуемой гибели. -Мама, папа, - говорил Олег. – Так ведь это папа всех нас троих от смерти спас! Понимае-те? Мы ведь ехали по трассе с максимальной осторожностью, все, выискивая по сторонам опасность, а она уже случилась. Нет, мы не приедем, мы пока несколько ночей переночуем у моих, а потом нам, тут такой разговор идет, предоставят жилье из резервного фонда. Компен-сируют и мебель. А тряпки и прочую мелочь, как я уже понял, можно еще спасти. Наша квартира не горела. Пусть папа, если сможет, недельку с Миланкой посидит, просто у моих немного будет тесновато. -Дети мои, да какой может разговор! Конечно, посидим. Вы только там за собой следите. Горе-то, какое! -Мама, - шепотом проговорила заговорческим тоном уже Жанна. – Горе у людей, а не у нас. У нас, как раз, благодаря папочке, радость, что остались у вас и выжили. Я теперь всегда перед дорогой буду у папы разрешение спрашивать. А ведь такое даже предвидеть невоз-можно было. Там сейчас выясняют причину, да нам с Олегом и без их выводов ясно, как божий день. Наши соседи за стеной пили беспробудно, и с газом обращались безалаберно. Вот и добаловались. Боже, мамочка, мы с Олегом теперь перед сном на папину фотографию в уголке молиться будем, как на икону. -Хи-хи-хи! – услышав такое резюме, прыснул громко и иронично Артем. – Святой лик из меня сотворили. -Молчи и не богохульствуй! – выключив телефон, проворчала Людмила, а сама внезап-но, бросив на столик телефон, бросилась в объятия мужа. – Артем, милый, да что же такое случилось с тобой, что теперь ты и вправду превратился в нашего Ангела-хранителя. Ну, скажи, поделись тайной, как такое происходит с тобой, кто и чем командует? Не можешь же ты просто так необдуманно вершить свои предупреждения? Наверное, нечто где-то и чем-то тебе подсказывает? -Людочка, я неверующий, но богом клянусь, что сам абсолютно не понимаю ничего, и не слышу и не чувствую никаких знаков. Но, хотя не совсем прав. Когда из самолета выпрыгивал, то меня толкал некий внутренний страх. Испугался я папу увидеть мертвым в гробу. Пусть, уговаривал сам себя, без меня схоронят, а я запомню его живым и здоровым. А с билетом и коньяком? Так сразу же даже самого себя поругал за такой безрассудный поступок. Руки сделали, а мозг остался в стороне, и, как бы, вовсе и не причем. Лишь после содеянного мыслю сам себе и не пойму, почто глупость такую сотворил? Только, давай, Люда, договоримся, что кроме нашей семьи про эти мои причуды никто знать не будет. Мне как-то пофиг, да ведь народ наш почему-то больше шарлатанам доверяет, чем разуму. Попрут с вопросами и запросами, а я им ничем помочь не сумею. Этот мифический дар, насколько я успел сообразить и понять, распространяется лишь на нашу семью. -Ты думаешь? – удивилась Людмила. – Хотя, - она почесала за ухом и пытливо уставилась в потолок, слово пыталась прочесть там ответ. – Это мне все равно нравится. Некая злая сила пожелала истребить всю нашу семью. А Ангел спас, уберег. 4 Время прошло, и все эти мистические события стерлись с памяти, забылись, как нечто далекое и вряд ли реальное. Разумеется, первые дни, если не месяц-другой семья Кудрявцевых, стоило лишь собраться им вместе, начинала разговор именно с тех последних событий, погубивших уйму народу, но спасших их семью. Поочередно, но всех до единого, начиная с самого Артема. Затем ему захотелось предос-теречь и не пускать в автобус Людмилу. Ну, а в завершение спасает дочь с внучкой. Людмила намекала Артему, что зять Олег в этих перипетиях оказался случайным попутчиком. Это их фамильный Ангел занимается благотворительностью и оказывает именно им спасательные услуги. Но перед зятем сия версия не озвучивалась, чтобы не обидеть Олега. Пусть считает и себя среди спасенных. Через два месяца дети получили квартиру. Новую, в новом, только что построенном доме. А этот их, полуразвалившийся, после обследования специалистами планируют восстановить. И в нем квартиры получат уже новые жильцы. -Грешно, преступно, но удачно, - как-то под рюмочку водки признался зять. Это уже Артем с Людмилой приехали к детям на новоселье. – Мы удачно обновили жилье. И район хороший, и дом новый, и квартира просто шикарная. Говорил он тихо, чтобы не слышали остальные. Все-таки кощунственно радоваться удаче, свалившейся с неба. А это небо убило людей в том разрушившимся доме. Ладно бы кроме хозяев, которые и сотворили, хоть и невольно, злодеяние. Однако там, под руинами погибли еще две семьи. Они-то здесь причем? На те деньги, что им компенсировали за утраченное имущество, Олег с Жанной полно-стью обновили мебель. Артем с Людмилой подарили им большую плазменную панель, родители Олега ноутбук и сканер с принтером. Все это было у них, да покрошили их бетонные плиты. Но в первые дни, когда спасатели позволили, Олег с Жанной, как и многие пострадавшие жильцы, некую мелочь успели спасти и вытащить из-под обломков. Документы в первую очередь. Все они хранились в старом «министерском» портфеле. Потому и хорошо сохранились под тяжестью строительных обломков. Жанна спасла приличное количество одежды и обуви. Благоприятствовал целостности таких мануфактурных домашних предметов факт отсутствия пожара в их квартире в момент взрыва, и ясная погода в последующие дни. Разумеется, мебель, техника и аппаратур рассыпалась и покрошилась под тяжестью бетонных перекрытий. -Артем, - как-то наедине не спросила, а утвердила Людмила, когда вечером супруги у те-левизора пили чай. – Мне так кажется, что на этом твои способности закончились. В нашей семье тобой все спасены. -И, слава богу! – перекрестился Артем, хотя в бога не верил и церковь не посещал. – Если ты думаешь, что иметь такой дар – счастье, то глубоко заблуждаешься. За спасение всех вас, включая и собственное, я вопреки своим принципам пять свечек поставил в церкви. А больше ничего подобного не желаю. -Но, мне так кажется, если какая угроза и возвратится, то ты сумеешь предотвратить? Хо-телось бы. Знаешь, даже жить легче и проще, ощущая за спиной Ангела-хранителя, - весело хихикнула Людмила, правда всерьез свои утверждения не воспринимая. – Еще бы и болезни всякие ты сумел предвидеть, так вообще классно было бы! Видать, на вируса и микроба твой дар не действует. Супротив соплей бессилен. -Вот, размечталась! – иронично протянул Артем, укоризненно покачивая головой. – Это чтобы я тут за вас всех страдал и отдувался? Фигушки вам! А зимой, за исключением самого Артема, так вся семья потихоньку болеет. То обычный кашель, то горло. Но дети из своего Виричева лишь тогда звонят, когда расправятся со всеми болезнями. И уже лишь информируют родителей о перенесенных простудах. Хоть город, где живут дети, и рядом по меркам автовладельца, но хорошо, если на праздник дед с бабкой к внучке съездят. А то и не всегда. Людмила, то приболеет, а потом в делах зашивается, то придумает на выходные некое домашнее мероприятие. Или к ним друзья в гости заглянут, или они сами куда-либо продефилируют. Потом уже через какое-нибудь время внучка звонит и требует деда к себе. Соскучилась, а они ни с места. Это нечестно. Тогда Артем надавит на Людмилу, принуждая ее к ответным действиям. То есть, требует садиться за руль и хоть на вечерок заглянуть к Миланке. Людмила тогда психует и упрекает Артема в его нежелании осваивать самому автомобиль, и проехаться к детям без нее. -Три дня дома сидишь. Вот были бы права, то и проблем уменьшилось намного. Учись, давай, и садись за руль. И мне легче, и самому лучше будет. В любое время мог бы прокатиться до Виричева. -Ой, вот только не надо мне твои глупые фантазии и рассыпаться невыполнимыми обе-щаниями. Попробуй только отнять у тебя колеса. Сама же без них ни шагу. А если я, что маловероятно и физически невозможно, вдруг, ну, если пофантазировать, сяду за руль автомобиля? Сама пешком ходить будешь? Удар ниже пояса. Людмила если только по квартире пешком ходит. А так, то без машины, как без рук. Это ее слова. Тут уж она и сама поняла, что погорячилась и сморозила глупость. На второй автомобиль для Артема денег у них нет. И хлопотно за двумя автомобилями присматривать с таким антагонизмом к технике, как у мужа. Вроде как, на вертолетах летал, должна присутствовать тяга к механизмам. Ан, нет, не прижилась. -Да нам категорически запрещалось даже прикасаться к внутренностям вертолета, - доказывал в оправдание своей технической неграмотности Артем. – Летать и владеть теорией. Остальное – бумаги. -Вот я бы такими аргументами не апеллировала и мне всякую чушь не впаривала, - слабо пыталась отстоять свое мнение Людмила. – Все твои товарищи-вертолетчики с удовольствием гоняют на автомобилях. Только успевай считать, как они их меняют. Так что, ты единственный такой бездарь в технике. -Ха! – выбросил последний аргумент Артем, после которого Людмила сдалась без даль-нейшего сопротивления. Слишком убедительным и сногсшибательным оказался этот довод в пользу политики Артема. – Так эти мужики гоняют, потому что их жены дома сидят и кашу варят, и белье мужику стирают. А ты с утра до ночи в трудах и делах. Если я сяду за руль, то ты к половнику вернись. Жена позорно выбросила флаг и согласилась с прежним статусом обоих супругов. Кухню она любила лишь по праздникам. Но не ежедневно. А машинку автомат для стирки белья давно уже освоил Артем. Сама Людмила и кнопки на ней подзабыла. И вот внезапно менять стиль жизни совершенно без надобности. И так удобно. Уж лучше найти время и съездить в соседний город, чтобы навестить детей. Заодно и поругать их, чтобы и сами находили время на посещение. Они их родители все-таки. А то взвалили на стариков святую обязанность - регулярно посещать детей и внучку. Теперь уже хохотнула дочь Жанна. -Это кто тут у нас старички? – категорично возмущалась дочь на такие гнусные инсинуа-ции. – Для Миланки вы, возможно, старички, поскольку дед и бабка. А самим-то и пятидесяти нет. Самая молодость, и все прелести жизни. Одного ребенка вырастили, замуж отдали, а теперь в свое удовольствие живете. Сами по себе. И они еще жалуются на некие трудности и сложности. -И второго вырастили, не смей такой факт отрицать, - возмутилась Людмила несправед-ливому обвинению. – Миланку кто три года воспитывал? -Папочка, - иронично подметила дочь. – Все три года папочка самостоятельно и нянчил, с утра до вечера. Опять Людмила в споре проиграла. Что-то она не справляется с доказательно базой. Контраргументы у дочери сильней. Но, поскольку сдаваться не желала, в заключение в сердцах заметила: -Вот и могли бы за все это в знак благодарности к деду иногда внучку привезти. Он же скучает, однако. Сегодня, то есть, в один из теплых весенних дней, хоть и в самом начале весны, супруги Кудрявцевы решились сами навестить детей. Выпало так, что выходной и у детей, и у них самих. Ну, у Артема аж целых два. Он вчера с дежурства заявился, и, стало быть, ему лишь послезавтра заступать. А сегодня и завтра можно с внучкой побеситься, с зятем бутылочку распить. Подарки и гостинцы с вечера закупили, поскольку выехать решили поутру, да еще по- раннему. Артем, как всегда, вместо того, чтобы любоваться ландшафтом и дикой природой между двумя городами, мирно и тихо спал. Его всегда автомобиль укачивает. Людмиле хотелось бы с утра за рулем обсудить с мужем ряд проблем и задач. Но на ее попытки приступить к разговору, он лишь громче храпел, намекая на несвоевременность общения. Для болтовни им и застолья хватит. Там говори хоть без умолка. А тут чрезмерно раннее просыпание давило тяжестью на веки и на сознание. Психуй, не психуй, а результат неизменный. И потому Людмила поймала на радиоволне музыкальную программу и, установив на радиоле номинальную громкость, с удовольствием предалась прослушиванию зарубежных и отечественных хитов. Даже попробовала с неким злорадством добавить звук до максимума, чтобы отомстить мужу за невнимание. Однако результат получился противоположный. К смиренному спящему выражению Артем добавил блаженную улыбку. Ему музыка и во сне нравится. И поскольку от таких децибел Людмил и сама испытывала дискомфорт, то вернула звук в прежнее номинальное состояние. Да и пока боролась, стараясь привлечь внимание мужа, так и полпути проехала. Чего уж нервничать и расстраиваться, коль буквально через несколько минут город Виричев покажется. Увлекшись мелодией, Людмила окончательно вернула себе оптимистическое и благостное настроение. Теплое мартовское восходящее солнце греет и радует своим светом и теплом. Сегодня суббота, то есть, у основной массы жителей этого региона выходной, и, стало быть, они позволили себе поздний сон. А потому на автостраде не так уж много машин. Редкие попадаются навстречу или обгоняющие ее, которым некогда, и они спешат. Но Людмила скорость на спидометре не превышает сотни, поскольку к числу лихачей никогда не относилась. Во-первых, она любит свой автомобиль, и потому по такой причине не насилует его по-вышенными режимами. А во-вторых, и в этом она не раз убеждалась – гонка лишь нервирует, а во времени чаще проигрываешь. То светофор на пути красный, то зебра, по которой не спеша дефилируют пешеходы, не обращая внимания на нервных водителей. А то, что случается нередко, сотрудник ГИБДД с радаром и радостной улыбкой приветствует тебя, помахивая полосатой палочкой. Так в чем смысл бешеных скоростей? Поглядывая на спящего Артема, Людмила ехидно хмыкнула, иронично отворачиваясь от такого сонливого мужа, но в глубине души слегка завидовала ему и его умению засыпать при любых обстоятельствах и в различных невероятных позах. Даже стоя в трамвае, мог, прислонившись к собственной руке, минут пяток дремануть с просматриванием сна. Сам он объясняет сие явление многолетней командировочной жизнью, поскольку часто добираться приходилось до оперативной точки общественным транспортом. Читать книги или газеты в транспорте он не любил, объясняя желанием сберечь зрение, которое на ежегодных комиссиях скрупулезно проверялось. Для чтения времени вполне хватало и дома, поскольку между командировками он по две недели отдыхал. И в командировках на чтение оставалось достаточно времени, потому что чаще всего иных развлечений там не присутствовало. Телевизор? Надоел, как горькая редька. Вот Артем и читал, как книги, так и прочие разнообразные издания СМИ. Уже въехали в город, а он и не планирует просыпаться. Сопит себе в нос и слюну пускает от сладкого сна. Поди, бабы снятся, что так причмокивает. Неожиданно автомобиль подбросило и слегка тряхануло, словно наскочили на бугорок, а потом проехались по череде мелких канавок. Но таковых на асфальте Людмила не наблюдала. Центральную улицу под конец лета прошлого года основательно обновили. Получилась настоящая гладильная доска. И вовсе не стиральная. А тут на ровном месте некая подозрительная тряска. С автомобилем чего случилось, с некой тревогой подумала Людмила? -Не дрова везешь! – ворчливо прогудел Артем, открывая глаза и принимая ровную поса-дочную позу. – Смотри на дорогу повнимательней. -Вот и не поверишь, - попыталась оправдаться Людмила перед мужем. – Но даже мелкой ухабины не наблюдала. Абсолютно на ровном месте тряхнуло, чему и самой удивительно. Честное слово! -Поди, лежачего полицейского проворонила, - съязвил Артем, окончательно проснувшись, обнаружив, что они почти приехали. Уже и центральная улица Виричева. Ну, а здесь вполне возможны такие предупреждения, как лежачий полицейский. -Да нет, они начинаются гораздо дальше, здесь дорога ровная и без препятствий. Да и полицейский по-иному тряханул бы. -Только не пытайся меня убедить в том, - уже слегка кипятился Артем, хотя настроение абсолютно не соответствовало скандальному, поскольку чудесно спал, проснулся вовремя, а еще через несколько минут встретит свою Миланку, внучку любимую, - что прыжки по ухабам мне приснились. Признавайся, что нечто подобное тебе под колеса попалось? Ну, не полицейский, так бугорок -Было, - отмахнулась от мужа Людмила, как от назойливой приставучей мухи, уже давно позабыв про такое мелкое недоразумение. – Подумаешь, слегка потрясли, бедненького, сон потревожили, - хихикнула она в заключении. Но продолжить тираду не успела. Машину не просто тряхнуло, но еще, такое сложилось первоначальное мнение, что ее малость некто потряс, словно коврик, из которого пытались выбить пыль. Людмила вопросительно глянула на мужа, теперь уже ожидая вразумительного ответа из его уст. Но Артем, не оправдав ее надежд, неожиданно заорал на весь салон, словно увидал впереди монстра: -Тормози! – крикнул и сам уперся ладонями в приборную доску, предчувствуя последст-вия такой резкой остановки. Однако чаяния оправдались, и маневр с руками помог избежать соприкосновения головы с лобовым стеклом. Поскольку в пути ремни безопасности мешали расслаблению и сонной неге, то он их и не застегивал. И благо, что про такой личный казус вспомнил в последнюю секунду и сдержал силы инерции руками. Разумеется, от такого истерического крика, предвидя впереди внезапное препятствие или опасность, Людмила ударила по тормозам на совесть, отчего сама неслабо грудью соприкоснулась с рулем. Теперь уже, когда первоначальный испуг покинул ее, она нервно и зло прикрикнула на мужа: -С ума сошел, что ли? Орешь чего, как очумелый? Отчего-то ничего слишком опасного впереди я не обнаружила. -Смотри! – с теми же децибелами прогорланил Артем, показывая на тротуар и клумбы вдоль фасадов домов. Людмила бросила мельком взгляд на указанные объекты, однако ничего не поняла и вновь задала немым укором свой вопрос. – Да ты что, не видишь, что ли? Вазоны с балконов посыпались. И вон тот рекламный щит скособочился. Только что на моих глазах, когда нас трясло, а он кривился. -Сам ты скривился. Нормальным языком объясни мне, что тут такое необъяснимое происходит? -Землетрясение. Не поняла, что ли? Оно и трясло нашу машину, а не бугры на асфальте. Давай, дуй на Пикуля к детям. В подтверждение слов Артема Людмила увидела, как из домов повалил народ, шумно нечто, объясняя друг другу и жестами изображая, как их трясло. Многие даже переодеться не успели. Так и выскочили в нижних пижамах и сорочка. Но некая затаенная опасность народ сроднила, а потому никто не обращал внимания на ночные спальные наряды. Многие на руках держали детей. -Да нет, с нашими как раз ничего не должно случиться, – с долей сомнения, но все же с некой уверенностью, робко произнесла Людмила. Однако ударила по газам и направила автомобиль в сторону района, где поживали в новой квартире дети. – Дом у них новый, по новым технологиям строился. Олег говорил, что планировался на любые землетрясения, возможные в нашем регионе. -Так то, ежели не украли и все нормы соблюли. Но, мне так кажется, что если эти вот, - он ткнул пальцем в дома, стоявшие вдоль центральной улицы, - выдержали, и с ними ничего не слупилось, то и их достойно выдержал испытание на прочность. Вот у сватов развалюха еще та. Он же аварийный, под снос готовится. Вот ему, поди, досталось неслабо от эких встрясок. Если вообще устоял. -Тьфу, на тебя! – в сердцах плюнула в сторону мужа Людмила. – Типун тебе на язык. Раньше не хуже строили, прочней даже. -Так это сильно раньше. А тот сразу после войны лепили. Старый сарай до ужаса. Сама понимаешь, что на ладан дышит. -Еще раз, тьфу! – уже сердито прикрикнула жена. – Не каркай. Какая ни есть, а все же родня. Сваты. Пусть уж и их дом устоит. А так, - Людмила даже сморщила свой носик от воспоминаний. – Действительно, развалюха. Его только и осталось, что посильней тряхануть, чтобы сам рассыпался. И тратиться на снос не придется. Только поначалу всех жителей выселить надо. -Да, - мечтательно пропел Артем. – И сваты в этом голу получат новое жилье. Нас бы по-сильней тряхануло бы, что ли? Нет, мне наш дом и квартира даже очень нравятся. Только через пару лет, как максимум, ремонт делать придется. Даже в мыслях страшно становится, как представлю эту возню с грязью и перемещением мебели. Опять клейка обоев, зачистка потолков и прочая дрянь. -Вот, тьфу на тебя третий раз! Нечто настроен ты сегодня очень агрессивно к квартирному вопросу. То сватам пожелал скорейшего развала их дома от землетрясения, то на нас сию стихию кличешь. Смотри, бог прислушается, и все твои пожелания исполнит, - скептически заметил Людмила. – Вон, глянь туда, - немного с радостью и весельем она ткнула пальцем вперед, где вокруг домов столпился народ, напуганный внезапным, но легким и неопасным землетрясением. Первоначальный испуг уже прошел, и паникеры весело обсуждают свой страх и легкую, но необоснованную панику. – Дом наших детей цел и невредим. Так что, все живы и здоровы. -Ну, так и я очень даже рад! – поддержал оптимизм жены Артем, весело помахивая ру-кой, заметившим их приближение, Жанне и Олегу. -Вот, все у них прекрасно! – улыбалась счастливая Людмила. – А ремонта бояться не сле-дует. Приглашу Мишку с Колькой, так сделают все быстро и качественно. И не дерут много. Так делают, что еще на десять лет хватит. К машине подбежали Жанна и Олег. Они радостно бросились в объятия к родителям, и со смехом поведали им эпопею со спешной эвакуацией. Хотя спешку в их одеянии Артем не заметил. Даже по обуви понятно, что собирались без аврала. И министерский портфель с документами и деньгами прихватили. -Ой, а Гореловы сверху, так в одном исподнем чуть ли не с окна летели! – хохотала Жанна, подробно описывая все перипетии землетрясения. – И чего дергаться? Если уже тряхануло, и дом даже не единой трещинки не дал. Мы, не торопясь, и вышли следом за компанию ради общения, а не спасения. -Да? – не совсем согласился с женой Олег. – А как ваза грохнулась с комода на пол, так сразу забегала, словно ужаленная. Малость страху было, не криви душой. Стихия нам неподвластная. От нее и есть единственное средство – бежать без оглядки, искать безопасное тихое место. -Ой, ну, ты уж немного привираешь, - надула губки Жанна. – Я торопилась документы с деньгами прихватить. Мне сполна хватило тех раскопок после взрыва газа. Поэтому я быст-ренько в портфель свое золотишко побросала. И оделась прилично, не то, что Гореловы в подштанниках. -Они очень даже правы, - оправдал соседей Артем. – В таких случаях жизнь спасают, а не барахло. А Миланку куда дели? Неужели дома бросили? – спросил он детей, хотя его предположение больше на шутку походило. -Нее! – так спокойно и немного сонно протянула Жанна. – За ней вчера родители Олега приехали. Она у них и ночует. Обещали к обеду подвести. Они в курсе, что вы к нам сегодня приезжаете. Только не так рано. Волна ужаса и холодного мерзкого страха внезапно клещами защемило сердце и разум Артема. Он не сразу сознанием понял причину этого кошмара, но внутреннее чутье уже бешено колотило и парализовало движение. Хотелось закричать, покрыть матом детей за такое безрассудство и с места, позабыв, что у них имеется скоростной транспорт в виде импортного автомобиля, рвануть на всех парах в направлении, где дом, где живут, или, как уже казалось, жили сваты. А с ними в их страшном полуразвалившемся доме осталась на ночь и на утро, поскольку по утрам любила поваляться в кроватке допоздна, милая внученька Миланка. Боже, я обещаю поверить в тебя, но только не забирай ее у меня, и не смей прикасаться до нее всякими там природными катаклизмами! -Артем! – испуганно прошептала Людмила, толкая мужа в плечо, внезапно заметив в нем тревожные симптомы болезни или резкого ухудшения самочувствия. – Случилось-то что? Ты чего это вдруг в лице весь переменился, словно вспомнил, что утюг забыл выключить или газ? Я сама лично проверяла, там все в порядке. -Люда, мигом, быстро в машину, и на всех газах, я тебе сегодня даю добро на любые нарушения, поехали к сватам. Нам нужно очень спешно и немедленно оказаться именно возле их дома. -Артем, ты бы хоть как-то объяснил мне, что ли? – уже взволнованно не хуже мужа гово-рила Людмила, но машинально подчиняясь и усаживаясь за руль. – Жанна, Олег, скорее к нам в машину и поехали. -Папа, ну, чего ты так торопишься, - еще не обнаружив в родителях никаких перемен, слегка раздраженно проворчала Жанна. – Пусть они выспятся, а потом и сами вместе к нам приедут. Мы с ними так договорились. И даже звонить без надобности, чтобы не будить и не отрывать от дел. -Жанна, доченька, - глядя снизу вверх глазами, уже полными слез, и дрожащим голосом умоляла Людмила. – Ты на папу глянь. Там беда, он опять, понимаешь, он опять что-то почувствовал, и торопится к внучке. Садитесь поскорей, а иначе мы сейчас одни уедем. Папа сильно торопиться, значит, так надо. -Нет, нет, - внезапно истерично вскрикнула Жанна, но не по причине несогласия их отъезда без них, а вдруг также почувствовала, глядя на бледного, слегка отрешенного и перепуганного отца, беду с дочерью. – Мы с вами, мы обязательно с вами. Не успели Жанна и Олег усесться на заднем сиденье, как Людмила, мгновенно ударяя по газам, рванула, словно спринтер, с места, и, лавируя между зеваками и автомобилями, помчалась в сторону района, где проживали сваты. -Люда, - каким-то глухим, но уже спокойным голосом попросил Артем. – Чтобы успеть и оказаться на месте вовремя, нужно доехать целыми и невредимыми. Немедленно успокойся, сбавь скорость, и все внимание сосредоточь на дороге. Нам необходимо добраться без излишних происшествий. -Хорошо, хорошо, Темочка, я вся во внимании, мы будем аккуратно ехать, - затараторила Людмила, сбавляя скорость и придерживаясь правил на дороге. -Папочка, миленький, скажи, что там ничего не случилось страшного, правда, ведь? - ле-петала дочь, тряся отца за плечи. – Это ведь снова ты почувствовал опасность, да? Ведь, если бы уже случилось чего, так тебя не посещало бы предвидение? А сейчас ты просто мчишься, чтобы спасти? Жанну всю колотило, и она никак не могла совладать с собой. А Олег беспрерывно звонил по телефону, чтобы узнать о событиях и происшествиях с аварийным домом своих родителей. Но трубка настойчиво на двух языках отвечала, что абонент недоступен и находится вне зоны сети. Уже подъезжая ближе к району, где проживали родители Олега, но еще довольно-таки далековато от их дома, паника и ужас охватил всех пассажиров, включая и водителя Людмилу. В воздухе царила тревога и вестник беды. А когда из-за угла целого, выдержавшего это небольшое землетрясение, здания показался искалеченный полуразрушенный дом сватов, последние надежды рухнули вместе с сердцем, мыслями и верой в некую силу, способную, как и раньше, предупреждать и не пускать туда, где властвует смерть. Почему-то здесь Артем не предугадал. Квартира сватов находилась на четвертом этаже в крайнем правом подъезде. И стена, которая служила одной из сторон их жилья, рухнула, обнажив и выставив напоказ, на всеобщее обозрение разрушенные, развалившиеся квартиры. Вернее, то место, им служившее совершенно недавно. Жанна в ужасе, закрыв лицо руками, беззвучно рыдала, Людмила, надавив на тормоза и глуша мотор, обессиленная упала на руль. А Олег с Артемом с тупой болью в груди, в душе и во всем теле смотрели на эту страшную дыру в доме, уже не веря и не надеясь ни на что хорошее. Там царствует смерть. Внезапно они увидели, отделившуюся от толпы соглядатаев, мать Олега, которая, заме-тив машину сватьи, поспешила к гостям навстречу. Но по ее глазам и рыдающему виду, они поняли о случившейся беде. -Мама, мама, - навстречу женщине выбежал Олег, подхватывая мать на руки, у которой подломились колени, едва ощутив сыновнюю поддержку. – Где папа, где Миланка, как случилось, что ты одна спаслась? -Ой, деточка! – завопила мать, причитая и стеная, словно всех уже похоронила. – Простите меня, бога ради. Ну, почему я не осталась с внученькой моей! Беда, ой, беда какая, все разрушилось, никто не уцелел там. Боженьки, как дальше жить-то с таким тяжким грузом, как все это перенести? -Сватья, - строго и жестко, внезапно сильно тряхнув женщину за плечи, спросил Артем, к которому вернулось самообладание. – Говори толком, что и как? Ты их видела мертвыми, или просто фантазируешь? Спросил, а у самого мгновенно от ужаса чуть сердце не остановилось. Ему кошмарно не желалось услышать подтверждение своей страшной догадки. Нет, и только нет! И усилием воли Артем вновь вернул себе трезвость разума и спокойствие. Он не чувствовал беду со своей Миланкой, с любимой внученькой. Иначе на эти минуты раньше, что не успел сюда, из дома выбежал бы, и заставил жену нестись на всех парах, а не уговаривал бы, соблюдать правила и скоростной режим. -Олег, папа в больнице. Я с утра в магазин решила сбегать, а папа захотел на лавочке возле подъезда покурить, с соседом, поболтать, который уже сидел здесь, так соседка рассказала. Ну, а тут, вдруг как тряханет. Я бегом сюда, и вижу, что вся стена рухнула. И наши комнаты разрушены, даже отсюда видать. А папу ушибло сильно, но не опасно. Но внученька, девочка наша там оставалась. Спала крепко, вот во сне, скорее всего, и погибла. Ой, беда! – вновь заголосила сватья. -Молчи и говори конкретно, а не догадками. Ведь ты не видела ее никакой? Ни живой, ни мертвой? -Ой, Тема, а разве можно там выжить? -Вот и заткнись, - грубо оборвал он ее рыдания. – И всем заткнуться. Жива наша девочка, я так решил. Спасатели уже успели оцепить дом, и на своей могучей технике приступили к обследова-нию разрушенных квартир. Вышли из машины и Людмила с Жанной. Обнявшись, обе женщины все в слезах и в горе с трудом поддерживали друг друга. Но уже в глазах после слов Артема у них затеплилась надежда и вера. Ведь до сих пор он их ни разу не обманул. Не подведет и сейчас. А сам Артем затаенной надеждой смотрел в район четвертого этажа, где от квартиры лишь и остался пол и потолок. Часть мебели рухнуло вниз. И среди оставшегося нагроможде-ния остатков интерьера Артем пытался отыскать свою любимую и живую внучку Миланку. Он, ведь, умолял бога, так тот, несмотря не неверие Артема в него, все равно просто обязан услышать и не допустить смерть. -Деда, дедулька, миленький, забери меня отсюда, мне страшно, я боюсь! – внезапный детский крик, заглушая шум толпы и гул машин спасателей, прозвучал голосом Ангела на весь этот взбудораженный двор. И вдруг, сразу после крика, в этот миг среди хлама и обломков мебели Артем увидел ее. Она, такая маленькая, в ночной пижаме, усеянной розовыми цветочками, подошла к самому краю зыбкого дрожащего пола, и звала на помощь своего дедушку, который, словно специ-ально, для ее спасения и приехал в этот город. Услышали ее зов и Людмила с Жанной, внезапно оторвавшись друг от друга и уставившись своими воспаленными глазами, словно на некое чудо, спасшее и подарившее жизнь их ребенку. -Миланка, миленькая! – дико заорал на всю мощь своей глотки Артем, стараясь перекри-чать все шумы, чтобы внучка его увидела и услышала. – Я бегу к тебе. Только ты отойди от края, моя миленькая, уйди к стене, родимая! Жди меня там. И он рванулся в сторону дверей подъезда, которые свалились с петель и сиротливо стоя-ли, прислонившись к потрескавшейся стене. Однако его порыв резко притормозили двое в камуфляжной форме и нашивками, обозначающими их принадлежность к МЧС. Они не желали пускать его к внучке. -Куда, мужик? – грубо ухватили его за плечи четырьмя руками спасатели, приостанавли-вая его порыв. – Туда нельзя, навернешься, что и костей не соберешь. Дом повело, марши вышли из пазов и на честном слове держатся. Уж твой вес они точно не выдержат. Рухнешь вместе с ними. -Внучка моя там, она абсолютно одна и зовет меня на помощь, как вы не понимаете, мне нужно очень! – чуть не плача, умолял Артем, пытаясь вырваться из цепких клещей здоровых мужчин. Но даже на попытку на освобождения его потуги не походили. Крепкие и сильные ребята в МЧС служат. И тут он услышал вновь эту слезную мольбу сверху, словно команда и призыв к действию: -Дедуля, скорей, я боюсь, мне страшно! Этот детский умоляющий крик отвлек спасателей, и они ослабили хватку, чем незамедлительно воспользовался Артем, рванув в сторону зияющей дыры в подъезд. Спасатели, опомнившись, попытались отловить беглеца с его безрассудным стремлением, однако внезапно один из них потянул за плечо второго, махая в отчаянии рукой, предлагая не вмешиваться в дела безумца. -Оставь его. Ребенок же зовет. Я и сам с трудом сдерживаю себя, да убийственно лететь туда. Рухнет, ведь, сейчас лестничный пролет, ей богу, рухнет. А может, - он внезапно передумал предрекать беду. – Вдруг повезет мужику, и он сумеет спасти своего ребенка. Я ему желаю от всей души удачи. -Да вон, уже и люлька на подходе. Быстро снимут ребенка без всякого риска. Зря только погибнет мужик. А Артем, не слушая никакие предупреждения, и не желая рассуждать о смертельной опасности, несся на всех парах по ступенькам, ощущая, как зыбкая твердь под ногами ходит волной, готовая в любую секунду бросить его вниз, перемалывая своими бетонными конструкциями его телу и душу. Но его в данную минуту меньше всего волновала собственная безопасность и сама жизнь. Почему-то, ежели эта мерзкая смерть пожелает войти в их дом, то такое должно случиться лишь вместе с внучкой. Ее гибель он пережить не сумеет и не желает. Поначалу умереть просто обязан он сам, чтобы не быть свидетелем падения Миланки с высоты на камни, кирпичи и осколки бетона. Для такого маленького хрупкого ребенка такая подстилка окажется смертельной. Да и никакой взрослый не сумеет уцелеть. Все мягкие цветочные клумбы возле дома усеяны осколками бывшего дома. Потому-то и бывший, что уже в его владения никто не вступит. Возможно, позже на его месте и построят хороший, прочный дом, способный выдержать землетрясение. Но такое случится не очень скоро. А пока Артем несся по ступенькам на четвертый этаж, где его с нетерпением ждала внуч-ка Миланка. Сумасшедший грохот позади себя он услыхал уже тогда, когда плечом вышибал входную дверь квартиры и влетал внутрь нее. Это уже гремели лестничные пролеты, заблоки-ровав и сделав невозможным отступление самостоятельным. Однако Артем с внучкой на руках совершенно не планировал покидать эту квартиру по таким зыбким и ненадежным ступенькам. Главное он уже успел совершить, и в эту трудную и опасную для ребенка минуту Артем будет находиться рядом с ней. И теперь Миланке не будет страшно, ей нечего бояться, поскольку дедушка Артем пришел забрать ее из этого страшного места. И они все вместе очень скоро будут с мамой, папой и бабушкой Людой. -Миланка, девочка, идем ко мне! – негромко позвал Артем, оглядывая все оставшиеся целыми уголки квартиры и приближаясь к той развалившейся комнате, где буквально минуту назад он видел ее. -Деда, деда! – услышал он радостный вскрик, и уже через мгновение Миланка висела у него на шее. – Ой, деда, как я перепугалась, ты даже представить себе не можешь! - приступила уже к содержательному повествованию внучка, абсолютно неким спокойным, взбодрившимся и уверенным голосом. А чего ей бояться у деда на руках! Уж теперь дедулька ее никогда не покинет. – Я спала, спала, и потом моя кроватка вдруг как повалится на бок. И стена куда-то пропала. Я хотела спрятаться в коридоре, но там даже намного страшней. И бабушка с дедушкой пропали куда-то. Ты их не видел? -Видел, видел, моя миленькая, у них все хорошо, только дедушку немного побило кирпи-чом. Но он скоро выздоровеет. А баба Люда тебя внизу ждет. С мамой, с папой. Идем, покажем им, чтобы они не боялись за нас. И Артем, медленно и осторожно вышел в эту разрушенную комнату с зияющей дырой вместо стены, чтобы показаться жене и Олегу с Жанной. Пусть успокоятся и знают, что с ними полный порядок. Когда за спиной Артема с грохотом падали лестничные марши, то Людмила с Жанной с ужасом, боясь даже представить себе последствия случившегося, смотрели в окна подъезда, желая увидеть в них целого и невредимого Артема. Они ведь не знали, что он уже находится в квартире и у него на руках Миланка. -Капец мужику! – громко прокричал один из спасателей, что пытался не пустить Артема в дом. Своим приговором он вызвал у женщин панику и отчаяние. Но им хотелось верить, что падение лестничного пролета произошло уже без Артема. И потому, когда словно на театраль-ной сцене, на этой, чудом державшейся лишь на честном слове, площадке, служившей до сих пор полом, показался Артем с Миланкой на руках, шум восторгов, восхищений и благодарно-стей пронесся по всей толпе. А Людмила с Жанной уже с надеждой и верой в спасение поздравляли друг друга. Свое безумное счастье выражала и сватья, несколько минут назад уже схоронившая свою внучку. -Везучий мужик, однако, - восхищался все тот же спасатель, так опрометчиво озвучивш-ий совершенно недавно летальный вердикт. – Да он летел, поди, ступенек не касаясь. Вот они потому и рухнули без него. Только бы больше не трясло. Иначе и эта последняя опора под ним рухнет. Смотри, - обратился он к товарищу, - вся ходуном ходит. Пусть к стенке прижмет-ся, авось выдержит. -Давай, поднимай люльку! – громко скомандовал второй спасатель подъехавшему подъ-емнику, который и без приказов уже разворачивал машину под нужным ракурсом и готовил люльку подъему. Услышав опасения первого спасателя, высказавшегося по поводу ненадежности опору под ногами у Артема с Миланкой, женщин вновь охватила паника. И они молили и шептали свои просьбы в адрес водителя подъемника, чтобы тот поспешил со своей спасательной люлькой. Теперь все их надежды сконцентрировались на этом спасательном подъемном устройстве. Ох, как медленно водитель работает со своим подъемником! Или так кажется женщинам? Вон, ему спасатели помогают. И уже через пару минут спасительна люлька поплыла вверх в сторону шаткой опоры, на которой находились Артем и внучка. Даже снизу заметили, как они болтают о своем, и ребенок беззаботно смеется. Все страхи уже позади. А если сидеть у деда на руках, то ей бояться совершенно нечего. -Смотри, деда! – закричала Миланка так громко, что даже зрители внизу услыхали ее восторг, высказанный в адрес люльки. – Пойдем, дедулька, они нам это прислали, чтобы потом опустить нас к маме с папой. Ты не бойся, ведь уже совсем не страшно, - погладила она Артема по щеке, успокаивая и взбадривая, почувствовав его нерешительность и странное нежелание идти к люльке. А выдержит ли этот пол еще небольшую нагрузку, внезапно решился Артем и двинулся в сторону поднятой к ним люльке. Водитель сообразил подставить ее ближе к стене, возле которой стояли Артем с Миланкой. Тут и оставалось сделать каких-то пару шагов. Вон, уже и снизу поторапливают, заметив сомнения и медлительность Артема. -Идем, деда, идем, - шептала тихо и смело Миланка, словно подталкивая Артема к спаси-тельной люльке. Ведь стоит лишь ступить в ее владения, как сразу же мир станет безопасным и добрым, словно природа не виновата в том, что этот слабый старый, и весь износившийся, дом не выдержал испытания стихией. А если бы чуть посильней, так вообще бы сложился кучей строительных материалов вперемешку с телами его жильцов. Но природа лишь пошутила, предупредив его обитателей этого дряхлого здания, что пора покинуть ненадежное и ветхое жилье. Артем сделал эти три спасительных шага в сторону люльки и, занося ногу в ее корзинку, внезапно застыл на месте, не решаясь шагнуть внутрь. Он понимал, что следует поспешить, поскольку люди снизу, что участвуют в их спасении и просто зрители, с нетерпением ждут этого движения от Артема. -Артем! – не выдержала Людмила, внезапно заметив в движениях мужа некую нереши-тельность, словно он не доверяет люльке, сомневаясь в ее надежности. Она понимала, что муж больше всего боится за безопасность внучки. Ведь для того он и летел, словно на крыльях, по падающему вниз лестничному пролету. – Ты чего боишься? Заходи, не медли, давай, быстрей, поторопись. -Папочка, миленький, да залазьте вы в эту люльку поскорей, чего ты тянешь? - нетерпеливо в отчаянии кричала дочь Жанна. Она никак не могла понять причину, по которой отец никак не желает вступить в корзину, в такое надежное пристанище, и которая вмиг опустит их на безопасную землю, где мама и папа примут с его рук спасенную внучку. -Эй, мужик, ну, и чего ты медлишь? – уже нервно кричал водитель, хозяин этого подъем-ника. – Давай в темпе там! Смелей, опущу, как по заказу, мягче и не придумаешь, ты лишь войди в нее. И вдруг Артем совершает поступок, повергший в шок всех, наблюдающих за его спасени-ем. Он крепче прижал к себе ребенка и вернулся к своей стене, прижавшись к ней лицом и замерев на мгновение. -Папа, папочка, миленький, ты чего наделал? – в истерике заорала Жанна, готовая сама уже нестись на четвертый этаж. Да нет пути туда уже. Толпа, включая спасателей и водителя подъемника, ухнула громко и выразительно в непонимании и возмущении, а сам водитель вслух на всю округу выразился грубым матом в несколько этажей, который женщины и дети ему простили, поскольку поведение мужчины с ребенком этого заслужили. -Он что, свихнулся там, что ли? – после непродолжительного мата добавил зло и сердито водитель. – Точно, крыша у мужика поехала, не иначе. -А может, опустить и меня с люлькой поднять, а? – предложил, как вариант, один из спа-сателей. -Да, видать придется так, и поступить, - безнадежно вздыхал водитель. – А иначе нам их оттуда не снять. -Мамочка, да что он такое вытворяет, почему не заходит в люльку? – трясла за плечи мать Жанна, слезно выговаривая непонимание. – Там же опасно находиться, в любое время может рухнуть. Они же погибнут! -Успокойся, доченька, – попыталась оправдать поведение мужа Людмила и унять истерику дочери. – Я сама не понимаю его поступка, но, мне так кажется, что он неспроста все это затеял. Люлька и сама машина, по-моему, представляют для них угрозу. Папа опять что-то предчувствует. -Да, ты так думаешь? – уже немного успокоившись после таких слов матери и вспоминая прошлые папины причуды с предсказаниями, с надеждой в голосе спросила Жанна. – Он не боится, а понимает, что туда нельзя? -Посмотрим, но я уже сама не понимаю его. Он ведь… Но договорить свою мысль Людмила не успела. И грохот, и громкий возглас толпы про-звучали одновременно. Поскольку одна из верхних плит внезапно сорвалась с потолка и, зацепив нежно и лишь слегка Артема, порвав торчащей арматурой на нем рубашку и оставив на плече мелкую царапину, вторым своим бетонным концом с силой ударила по люльке, увлекая за собой своей тяжестью подъемник, который вместе с водителем рухнул на обломки кирпичей и бетона. Твердая основа под ногами у Артема внезапно зашаталась, готовая аналогично последо-вать за своей предшественницей. На размышления оставались даже не секунды, а их малые доли. Артем понимал, что другого подъемник им не дождаться, даже если бы тот стоял буквально рядом. И он решился действовать самостоятельно, спасаясь без помощи посторон-них. -Миланка, забирайся деду на плечи, - предложил он внучке, опуская ее на пол и приседая спиной к ребенку. – Хватайся за шею сильно-сильно. Держи деда так крепко, насколько хватит сил, и ни при каких обстоятельствах без моего разрешения не отпускай мою шею. Никого не слушай, поняла? -Да, деда, я все поняла, - соглашалась Миланка, усаживаясь к деду на шею и со всей си-лой, насколько хватило у этого маленького ребенка, обхватила и сжала деду голову, стараясь не закрывать ему глаза. – Так правильно, тебе не больно? – спросила она, готовая к новому приключению. Артем, все еще прижимаясь к стене, боясь ступить на пол, медленно прокрался к краю и ухватился руками за выступающие обломки кирпича. Они оказались ненадежной опорой, сильно шатались, готовые выпасть из гнезда и увлечь за собой скалолаза. Но иного выхода Артем не видел. Нужно только так, и никак иначе, и он на скоростях и без задержки, словно по веревке, помчался вниз. Даже если они и сорвутся со второго этажа, так такое падение уже, по крайней мере, для ребенка, не смертельно. Он постарается своим мягким телом обезопасить такое падение. Но о таких мелочах в данную минуту он старался даже и не думать. Зачем заморачиваться на гипотетических последствиях того или иного события. Если зрители снизу мало чего поняли из его маневров, то чуть позже и сам Артем не в состоянии пересказать этот спуск. Под ним шатались обломки кирпичей, вываливались и под гул толпы падали на землю. Но Артем успевал найти новую опору и быстро, словно боясь опоздать, спускался к спасительной и надежной земле. Потом ему Олег рассказывал, что сам спуск занял максимум считанные секунды. Ну, две три от силы. -Папа, да ты летел, как реактивный. Но разумно. Если бы хоть на миг задержался, то за-просто сорвался бы. Но это потом. А сейчас к нему на всех всевозможных скоростях мчались Жанна и Людмила. Однако все равно их опередили спасатели. Те двое, которые стояли возле стены прямо под спускающимся вниз Артемом с внучкой. И готовые поймать их, если те сорвутся. И последний метр он уже опускался на руках этих сильных людей, которые его уже нежно ставили на землю в объятия женщин. Жанна сразу же попыталась снять дочь с шеи отца, но Милана лишь сильней сжимала деду голову и категорически не желала покидать уютного и безопасного места. Просто снять ребенка у матери не получилось. -Нет, не тронь меня! – недовольно ворчала Миланка, отмахиваясь от матери. – Мге де-душка приказал, чтобы без его ведома не слазить с его шеи. Вот если хочешь меня забрать, так спроси у него самого. -Папа, - смеясь и плача одновременно, просила Жанна у отца. – Да скажи ты ей, что уже можно отпустить тебя. -Молодец, внученька, мужественно и очень грамотно вела себя в экстремальной обста-новке, - хвалил Миланку Артем, самостоятельно снимая с шеи и передавая ребенка в объятия дочери, которая жадно схватила ее, и всю, зацеловывая, понесла в сторону машины. А Людмила с Олегом трясли благодарно и с потоком здравиц Артема, выражая восхищение и поступком, спасшим ребенка. -Артем, - шепнула на ухо Людмила, чтобы никто из посторонних не услыхал. – Это опять оно, да? Ты почувствовал в подъемнике опасность и не решился залазить в него? Просто ошеломляюще, все в шоке от твоего поступка. -Если честно, Люда, то ничего конкретного сказать не могу. Как и в тех случаях, - бла-женно и счастливо улыбаясь, пожимал плечами Артем. – Меня сами ноги не пускали. Мозг приглашал в корзину, разум понимал, что это необходимо, а ноги унесли к стене обратно. Заметь, даже отвернули лицом к стене, чтобы Миланку не зацепило плитой. Лично меня эта железяка лишь погладила. -Ой! – испуганно вскрикнула Людмила, заметив на плече мужа слабенькую кровавую царапинку. – Вот еще бы пару миллиметров, и уволокла бы за собой. Твои ноги оказались провидцами. -Мужик, а мужик, - к Артему подбежал, как он представился, тот водитель несчастного подъемника. На удивление окружающих и на радость ему самому, водитель отделался лишь незначительными ушибами и малоприметными синяками. Он, когда под тяжестью плиты подъемник падал на груду битого кирпича с бетонными плитами, всеми силами вцепился в своей кабине в рычаги и в само сиденье, что так в сидячем положении и упал вместе с автомобилем. Разумеется, все стекла вдребезги, а он сравнительно и живой, и невредимый. – Вот, понимаешь, - горячо и азартно объяснял он Артему, - твой поступок был настолько тупым и глупым, что я, признаюсь, покрыл тебя всем запасом знания матерных и прочих бранных слов. Ты же уже почти вступил в эту люльку. И вдруг уходишь обратно к стене. Понимаешь? Ты же этим сумасшедшим поступком спас себя и свою дочурку! Да вас бы расплющило этой плитой, как мокриц. Насмерть. Да откуда ты узнал, и как вообще догадался, что она должна упасть на люльку? -Это не дочь, а внучка моя, Миланка, - поправил ошибку водителя Артем. – Мне никак нельзя было подвергать ее опасности. Вот потому и не пожелал я салиться в твою люльку. Я сам должен был спасти ее, сам, и никто мне не помощник в этом спасении. Вот оттого и решил проигнорировать тебя. 5 Аня никак не могла понять такой агрессии со стороны Джека. Она не успела и руки протянуть, чтобы почесать его за ухом, как обычно и поступала при встрече со знакомой и доброй собакой, жившей на этом пустыре. А тот внезапно, оскалив пасть, зло дернулся в ее сторону с намерениями цапнуть за эту руку. Некое внутренне чутье успело подсказать и спрятать руку от злых и рычащих клыков. Не могла она ошибиться. Ведь только что он, услыхав свое имя, радостно соскочил со своей лежанки и весело замахал хвостом. И вдруг за несколько сантиметров Анютиной руки от его уха, Джек ощетинился и злобно зарычал, пытаясь ухватить своими острыми клыками за Анютины протянутые пальцы. -Джек, ты чего? – с обидой в голосе и слезами в глазах воскликнула, удивленная и оша-рашенная такой внезапной выходкой старого друга Анюта. – Это же я, твоя знакомая Аня, за что ты хочешь меня покусать? Но огромный лохматый пес на е мольбы и уговоры еще громче зарычал и двинулся в сторону Анюты, явно не намереваясь ее лизнуть или дружелюбно потыкаться мордой в Анютины ноги, как он любил обычно делать. И тут Аня поняла, что с Джеком произошло что-то неладное, и теперь этот взбешенный зверь представляет для нее явную угрозу. Нужно срочно покинуть это место и удалиться от Джека как можно подальше. Только вот разум подсказывал, что стоит ей повернуться к нему спиной, как он сразу же вонзит свои острые и смертоносные клыки в ее тело. Необходимо ретироваться, как можно спокойней, чтобы не нервировать и не провоциро-вать собаку на агрессию. Хотя, как тут уже весьма очевидно, что агрессивность из пса хлещет потоком. У него явно злобные и опасные намерения, которые не усыпить и не отвлечь никаким спокойствием. Нужно срочно и быстрей его самого бежать в безопасное место. Но как она, маленькая девятилетняя девочка сумеет преодолеть такое расстояние до безопасного места, когда на нее надвигается злое и чересчур огромное клыкастое существо, которое она еще буквально вчера обнимала за шею, абсолютно не опасаясь за свое благополучие. Он мог лизнуть в нос, махать своим пушистым хвостом и радостно скулить. И Анюта, резко развернувшись, молча, побежала в сторону железной дороги, за которой стояла будка железнодорожника, и, если сторож на месте, то обязательно пустит ее к себе, чтобы укрыться от такой смертельной опасности. Первые несколько метров она неслась от страха и подталкивающего ее ужаса настолько быстро, что сумела оторваться от Джека метров на 20, если даже не больше. Но, скорее всего, этому отрыву еще способствовала замедленная реакция на ее бегство самого пса. Он побежал чуть позднее, словно спортсмен, чувствуя явное свое превосходство над со-перником, давая слабому противнику фору. И уже через несколько секунд такое преимущест-во почувствовалось в скором сокращении расстояния между преследователем и жертвой. Понимая, что ей уже никакими усилиями не избежать острых мощных клыков взбешенного зверя, Анюта в отчаянии истерично завопила, словно в предсмертной агонии, и обессиленная упала в мягкую пушистую траву, уже готовая к смерти от зубов старого друга. Спасения она не ждала ни откуда. Было кошмарно страшно, но больше этого ужаса ее охватывала острая жалость к самой себе. Маленькую, слишком короткую успела прожить в этом мире Анюта. Настолько малень-кую, но уже иногда и сильно противную и абсолютно нежелательную, когда она настолько уставала от своего убогого существования, что жажда смерти намного превышала желание жить. Ей довольно-таки часто сильно хотелось умереть. Да лишь с той разницей, что не от зубов старого друга, которого всегда по пути в школу и обратно домой она могла смело и без боязни погладить, потрепать за ухом. И он от радости вилял своим хвостом, счастливо скулил и старался лизнуть Анюту в лицо. Ведь ему также досталось от жизни много горечи и обид. Поди, когда-то жил у хозяина и ежедневно получал свою порцию пищи. Да бросили его на произвол судьбы, на выживание. Анюта помнит, как год назад он объявился на этом пустыре, через который ей приходится проходить по дороге в школу и обратно. На нем был почти новый ошейник, шерсть лоснилась и блестела от чистой и сытой жизни. На сам он выглядел отвергнутым и покинутым, никому уже ненужным. Анюта пожалела его и отдала последнюю и единственную булочку, хотя ей самой безум-но хотелось ее съесть. Правда, Джек, как сразу назвала она пса, совершенно непривыкший к такой не собачьей пище, а потому они ее, эту единственную булочку, съели пополам. И уже на второй день Джек встречал ребенка радостно и весело, словно старую знакомую. Вот так и образовалась у них дружба. Родителей у Анюты не было. Не так, чтобы совсем, но в данный момент и еще намного лет вперед их не будет. Скорее всего, никогда. Они оба попали в тюрьму, когда ей только исполнилось семь лет. В первый класс пошла. Из разговоров соседей, пересказов бабушки и дедушки, то ее непутевые папка с мамкой убили в пьяной драке таких же алкашей, как и они сами. Правда, алкашами были и сами дедушка с бабушкой. Баба Груня и дед Афоня. Или Афанасий, как тот сам любил представляться. Но его все соседи, включая и бабу Груню, никто не желал так величать. Просто Афоня, как величать героя одного смешного кино. Но злыми они не были никогда. Проявляли часто, и даже в пьяном состоянии, в котором чаще и пребывали, внимание и заботу к внучке, старались к школе чистую новую форму покупать, кормить регулярно, если все деньги еще не были пропиты. Но Анюте без мамы и папы было очень одиноко и тоскливо. И вот у нее появился друг, который всегда выслушивал ее жалобы, кивал головой, поддакивая и соглашаясь, и провожал несколько метров в сторону школы утром и в сторону дома после обеда, когда Анюта возвра-щалась с уроков. Но сегодня случилось нечто страшное и непредсказуемое. Друг предал и хочет убить. Анюта уже приготовилась к смерти, как внезапно тишину разорвал страшный грохот. Затем вновь наступила тишина, но Анюта оставалась живой и невредимой, и ее никто не беспокоил и не терзал зубами. Странно все и непонятно. -Вставай, девочка, все страшное позади, - вдруг услыхала она над собой и ощутила, как некие сильные руки отрывают ее от земли и ставят на ноги. – Что это случилось с ним? Ни с того, ни с сего на людей кидается, – спросил Анюту мужчина, приблизительно такого же возраста, как и ее дедушка. Только в форме железнодорожника. И усы под носом густые и богатые. – Он же никогда никого не трогал. Это еще хорошо, что я сразу заметил, как он набросился на тебя. И карабин вовремя рядом стоял. Пришлось стрелять, ничего не подела-ешь. Ты только посмотри! – восхитился он вдруг своим метким выстрелом. – В лоб не целясь. А иначе он разорвал бы тебя в клочья. -Правда, он никогда даже не обижал меня, - наконец-то сумела выговорить первое слово Анюта, медленно приходя в себя. – А тут сразу зарычал, шерсть дыбом. Да как цапнет клыками. Я еле успела руку отнять. Вы не знаете, что с ним такое могло произойти, а? Он же всегда таким добрым был, приветливым. -Бывает, - чесал за ухом железнодорожник. – Да мало ли чего могло случиться? Заболел бешенством, клещ какой-либо вредный укусил. Зверь, однако, страшный и очень большой. Тебя он не успел зацепить? А то, так к врачу надо срочно показаться, чтобы самой не заразиться бешенством. -Нет, я в порядке, - Анюта всю себя осмотрела и ощупала в поисках следов укуса. – Совсем ничего. Ой! – вдруг спохватилась она. – Спасибо вам, вы ведь меня от верной смерти спасли. Я сама никогда не сумела бы убежать от него. Жалко все равно. Такой славный был пес. Встречал меня, провожал. И вот погиб. -Не жалей, - сердито проговорил мужчина. – Не заслуживает он сочувствия. Предал дружбу. Хотя, ведь его тоже когда-то предали. Ну, ребенок, если все в порядке, то иди домой. Родителей можешь не пугать ужасами. Пусть этот случай останется между нами. Зачем им лишние нервотрепки? -А у меня нет родителей, - неожиданно призналась Анюта, хотя всегда старалась с незнакомыми людьми не делиться своей бедой. Гордиться родителями-убийцами не в почете. Но здесь именно этому железнодорожнику, так внезапно и вовремя спасшему ее от взбесившегося пса, ей почему-то захотелось сказать правду. – Я с бабушкой и с дедушкой живу. Мы втроем и проживаем вон в том доме, - указала она на несколько двухэтажных зданий, затерявшихся среди частных одноэтажных построек. -Ну, и им тоже лишнего болтать ни к чему, - как-то слегка равнодушно восприняв Анютино откровение, отмахнулся мужчина и вернулся в свою будку. У него теперь свои проблемы. Ведь за этот выстрел придется отчитываться. Хотя, началь-ство у него разумное, и оно оценит его поступок. Нельзя же было допустить, чтобы прямо у него на глазах бешеный пес порвал ребенка. А Анюта, ощутив, как ее покидают силы, как коленки сами прогибаются и валят ее на землю, внезапно присела на траву и горько разревелась. Вот теперь она по-настоящему испугалась и нарисовала в своей головке весь ужас и трагедию, могущую случиться с ней, если бы хоть на миг опоздал этот строгий серьезный дяденька. От неожиданности растерялся и мужчина. Все он сделал правильно, вовремя и рассуди-тельно. Да поначалу не мог понять реакцию маленького ребенка. Конечно, страху натерпелась девчонка. И успел он даже очень вовремя. И железнодорожник вернулся к рыдающей Анюте, поднял ее на ноги и отвел в свою избушку, служившую ему рабочим местом. Он сразу включил чайник и выставил на стол еще одну чистую кружку. Печенье и конфету уже стояли в вазочке на столе. Чайник закипел почти сразу, поэтому он бросил одноразовый пакетик в Анютину чашку и залил кипятком, подвигая к ней сахарницу. -Сласти сама. Я предпочитаю без сахара. А это моего сменщика. Тот большой любитель сладостей. Ты немного посиди, успокойся, а потом уже не спеша пойдешь домой. Звать-то тебя как, незнакомка? – с улыбкой, вносящий в растревоженное сердечко ребенка некоторое спокойствие и уверенность, решился наконец-то на знакомство суровый и строгий, каким показался вначале, железнодорожник. – Меня можешь звать Евгением Антоновичем. Или по-простому дядей Женей. Я здесь всегда дежурю. Сутки через трое. Будешь проходить мимо, заглядывай. Поболтаем, чайком побалуемся. -Спасибо, - с трудом выговорила сквозь уходящее рыдание Анюта. – Меня Аней звать. Можно и Анютой. Только я Нюру не люблю. Так соседскую собаку зовут. А она такая противная и злая! -Хорошо, - согласился Евгений Антонович. – Вот и договорились. Хотя, Нюра – звучит тоже красиво. Зря вот так плохую собаку таким хорошим именем назвали. Но раз просишь, то не буду. Как я понял, родителей у тебя нет, живешь с бабушкой и дедушкой? И куда, прости за такой вопрос, папка с мамкой подевались? Анюте хотелось поделиться своей жизнью с этим хорошим человеком, да вот вдруг ей так показалось, что ему может совсем не понравиться некрасивая правда. А врать не могла. Вдруг он от кого-либо другого правду узнает и обидится за вранье? Пока она внутри самой себя боролась с сомнениями, Евгений Антонович опередил ее, вдруг поняв абсолютное нежелание ребенка откровенничать про родителей. А если правда звучит скверно, то потому и говорить про них не хочет. -Ну, и ладно, не надо рассказывать, - успокоил он сомнения Анюты. – Потом как-нибудь, коль пожелаешь, то поделишься. А с бабушкой и дедушкой хорошо живется, они тебя не сильно обижают? -Неплохо, - ответила Анюта, отхлебывая горячий чай и заедая его печеньем. Потом вдруг решилась признаться. Ведь он предлагает ей долгую дружбу, а потому и имеет право на правду. – Только вино пьют очень много и часто. Но все равно они добрые, меня не обижают. И одежду иногда покупают, и покушать. Бывает, правда, что в доме совсем нечего есть, но такое редко случается. Ну, нечасто. Все равно на хлеб деньги находят. -О, боже! – простонал Евгений Антонович. – Что за напасть на ребенка, который хлебушку радуется. Высек бы я твоих деда с бабкой, чтобы хоть под старость поумнели. Поди, на тебя глядя, они ни не старые вовсе? До пенсии уже дотянули? -Нее, старенькие уже. Бабушка совсем недавно стала пенсию получать, а дедушка пока нет, но ему уже 58 лет. Два года до пенсии работать. А бабушка все равно каждый день на работу ходит. -В своем доме живете? -Это как? – не поняла вопроса Анюта. -Ну, в квартире, или в отдельном доме? -В квартире. Она у нас большая, трехкомнатная. У меня своя там есть, отдельная. Я ее каждый день прибираю. Как жалко Джека! - неожиданно вспомнила своего погибшего друга Анюта. – Хороший был, добрый. Мы с ним целый год дружили. -Знаешь, Аня, - решил посоветовать ребенку Евгений Антонович. – Ты больше не знакомься с брошенными собаками. Вот оттого и получаются с ними всякие пакости. Без хозяина животина звереет. Видишь, и Джек твой потерял доброжелательность. Здесь на пустыре жизнь у них звериная. -Но мне никто не разрешит дома держать, - печально констатировала Анюта. – А так хо-чется о ком-нибудь заботиться. Обо мне некому, вот и я хочу сама о собачке или кошке. Но их кормить надо, а они денег не дадут, - заключила она о своих родных. – Самим не всегда есть чего покушать. -Так в этом нет проблем! – вдруг воскликнул Евгений Антонович. – Ты ведь часто, да почти каждый день ходишь мимо моей будки. Вот и заглядывай. У нас тут кот живет, Самуилом звать. Только сейчас он вышел на охоту. А так обычно в это время спит на топчане. Я своим по смене передам про тебя, они будут пускать. Анюта весело хихикнула, услышав такое странное имя, совсем на кошачье непохожее. -Начальник у нас Самуил Израилевич, еврей, но ужас, какой противный. Вот мы из вред-ности назвали кота, чтобы иногда ему все в глаза высказывать. Поругаешь, покричишь, и успокоишься. А ему все равно. -Хорошо, я согласна! – уже совсем повеселевшая, воскликнула Анюта, понимая, что ма-лость задержалась в гостях, и пора покинуть этот теплый и вкусный уголок. – До свидания, я завтра после школы зайду. И Анюта радостно затопала в сторону дома. Двухэтажный, восьми квартирный из красно-го кирпича ее дом, где прожита вся жизнь, виднелся от будки приветливого спасителя железнодорожника. Можно было идти по шоссе, по которому снуют без конца автомобили. Но Анюта выскочила на тропинку, ведущую через поле, и, напевая себе под нос популярную взрослую песенку, запрыгала в танце и в легком беге в сторону своего жилья. Ужас, кошмар и страшная трагедия завершились знакомством с приятным дядей, вкусным чаем с печеньем и обещанием Евгения Антоновича завтра познакомит ее с котом по имени Самуил. Правда, его самого дяди Жени уже не будет на дежурстве, но он попросит сменщика позволить Анюте погладить кота. Да, немного не повезло ей с родителями. И бабка с дедкой любят выпить. Но она, порою сравнивая свою жизнь с бытием некоторых своих одноклассников, то жаловаться и обижаться на свою судьбу считала излишним. Баба Груня и дед Афоня по своему ее любили и часто, даже в большом хмелю, говорили лишь смешные, но добрые слова. И никогда и ни за что ее не били. У многих детей с родителями, а в доме зла больше. И дерутся, и скандалы на весь двор закатывают. Чего никогда не случается в их семье. Не всегда покупают игрушки, даже никогда не покупают, не балуют конфетами. Зато они не вмешиваются в ее существование в отдельной небольшой комнатке, где у нее свои личные игрушки, книжки и своя кровать, на которой только она спит. Здорово было бы и компьютер заиметь, но такие заоблачные мечты даже в мысли пускать не хотелось. Не купят, потому что у них таких денег никогда не будет. Им просто неоткуда взяться. Назавтра, возвращаясь из школы, она, хоть и понимала, что Евгения Антоновича быть на работе не должно, Анюта все же заглянула в будку для знакомства с Самуилом. Ее встретила некая взрослая женщина, назвавшаяся тетей Таней. Не потому так именовала Анюта ее взрослой, что уже давно тетя, а просто ей до бабушкиных лет еще далеко. А молодой девуш-кой называть как-то поздно. У нее, поди, дети, ровесники Анюте. Но встретила она ее друже-любно, словно дожидалась. -Привет, Анюта, - едва завидев ее приближение к будке, воскликнула тетя Таня, рукой показывая на домик. – А мне дядя Женя про тебя говорил. К Самуилу в гости пришла. Заходи, он поджидает. -Да, - обрадовано проговорила Анюта, которая уже сомневаться начала в правильности своего решения, заглянуть после школы к коту Самуилу. – Мне можно его погладить, да? Дядя Женя рассказывал про него, вот мне и стало любопытно. Но я только что после школы, у меня его нечем угостить. -А ему особо и не надо ничего, - весело со смехом отвечала тетя Таня. – Он у нас охотник. Поди, с утра уже кого-то поймал и захавал. Спит теперь и переваривает. Слышишь, как громко урчит? Самуил оказался даже слишком огромным котом. С маленькую собачку-дворняжку. Не успела Анюта, и прикоснуться к нему, как он сразу же, вздрогнув и приоткрыв глаза, сладко растянулся почти на весь топчан, предоставляя гостье свое тело гладить его и чесать. От удовольствия он по-взрослому кряхтел, временами переворачиваясь, меняя позу, чтобы Анюта могла почесать и погладить все его чешущиеся места. -Какой он у вас огромный! И добрый, наверное. -Когда поест, так очень даже милашка. А съесть ему до сытости нужно много. И все, что мы приносим, уметает, и еще охотой промышляет. Друг другу Анюта и Самуил понравились. А потому сегодня из школы Анюта весело впри-прыжку бежала в сторону железнодорожной будки. По спине слегка похлопывал ранец с учебниками, в руках болталась на ручках самодельная сумка из тонкой синтетической ткани, пошитая бабушкой для сменной обуви. А сверху светило солнце, одаривая землю теплом и уютом. И на всем небе ни облачка. Можно было бы, радуясь такой погодой, до позднего вечера на улице с подружками на улице гулять в мяч или в классики. Но ведь впереди целый день, до вечера далеко. А ей очень хочется забежать к дяде Жене, который всегда угощает ее горячим сладким чаем с печеньем. Да и Самуила за ухом почесать нужно. Она уже много раз пыталась вызвать на игру уже немолодого по кошачьим меркам Самуила, щекоча ему нос и уши бантиком. Однако сытый и сонный кот лениво тряс ушами, теребил лапками потревоженные места, по играть ни в какую не соглашался. Годы не те. Да и энергия вся истрачена на поимку мыши или птицы. Самуил на Анюту не обижался, позволял ей дразнить себя, продолжая лишь мурлыкать и урчать от удовольствия. Ведь кроме Анюты с ним никто не играется. А потому такие надоедливые приставания девчонки его не утомляли и не надоедали. Пустырь с одной стороны заканчивался пролеском. Ну, вроде как, и лесом, но только ма-ло на него похожим. Так, кое-где возвышались сосны, между ними березки. А в основном лещина да кусты лозняка. И, пробегая мимо кустов, когда до будки дяди Жени оставалось метров 300, ей вдруг показалось, что в кустах мелькнула спина Самуила. Видать, срок охоты еще не закончился, вот и лазает по кустам. -Самуил! – задорно воскликнула Анюта и прыгнула в кустарник как раз в том месте, где и мелькнула спина кота. Но теперь дымчатая спина показалась немного вглубь пролеска. Анюта на несколько секунд задумалась, принимая решение и сомневаясь в необходимости трево-жить Самуила, когда у него сейчас такой важный и ответственный миг. Вполне возможно, что он преследует очередную дичь, а тут Анюта со своими помехами. Только сорвет ему охоту. Нет, пусть ловит свой обед, а она пока что чай попьет с дядей Женей. Иногда, словно специально, у него в сумке оказывается бутерброд с колбасой. Лишний. Мол, хотел Самуила угостить, а тот уже или сыт, или на охоте. Поскольку колбаса вкусно пахла, а Анюте баба Груня денег на обед не дает, то Анюта даже не пыталась скромничать и отнекиваться. Зачем от такой вкуснятины отказываться! Потом, в следующий раз дядя Женя не предло-жит или все-таки скормит Самуилу. А так, глядя на жадное поедание хлеба с колбасой, он даже радуется, что у него всегда оказывается под рукой гостинец для голодного ребенка. Поэтому, так думала Анюта, дядя Женя специально для нее этот лишний бутерброд и берет, чтобы угостить ее. А отказываться от угощений, так считала Анюта, немного неприлично. Можно обидеть угощающего. Махнув рукой в сторону Самуила, мол, продолжай свою охоту, мне тебе мешать не хочет-ся, Анюта развернулась в обратном направлении, чтобы покинуть эти заросли. Поначалу она ничего не поняла, и эти перемены, внезапно происшедшие с погодой и местностью ее не напугали, а лишь слегка удивили. Но она мгновенно придумала таким метаморфозам оправдание. Вдруг откуда ни возьмись, так решила Анюта, примчалась черная туча и закрыла своей темной массой весь белый свет. Оттого вместо светлого дня образовался темный вечер. Да такой мрачный, что даже вид кустов и деревьев в корне изменился, превратив местность из мелкого пролеска в густую непроходимую чащу. Но любоваться такими переменами долго нельзя. Эта страшная туча может нести в себе массу неприятностей. И грозой перепугать, и ливневым дождем. Вмиг до нитки промочит. Помня, что вглубь она не особо заходила, а всего лишь несколько метров, Анюта, пробираясь сквозь кусты, побежала в избранном направлении, где по ее мнению находилась будка дяди Жени. Но ведь и Самуил запросто может промокнуть, если пойдет ливневой дождь. Только бе-гает он намного быстрей Анюты, и в случае опасности мгновенно окажется под крышей в будке, в тепле и в уюте. Вот теперь Анюта по-настоящему перепугалась, пробежав по кустам несколько метров и выскочив в настоящий лес с елями, соснами и иными деревьями, как хвойными и лиственными, название которых она и не знала даже. Неужели она неправильное направление избрала и углубилась в этот пролесок? Но ведь он настолько мал, что еще через пару десятков метров он просто закончится. И Анюта увидит окраину города. Подумав так, Анюта не стала разворачиваться, чтобы окончательно не запутывать себя, и быстрым бегом, насколько позволяла мягкая почва и мелкие кустики с ежевичником, цепляющимся за колготки, помчалась в избранном направлении, все больше удивляясь и пугаясь бесконечности зарослей. Они не желали заканчиваться. Анюта остановилась, силясь вспомнить что-нибудь из ориентирования, чтобы определить стороны света и направление, где должен находиться ее дом. Про дядю Женю и кота Самуила она уже думала меньше всего. Ей страстно желалось как можно скорей покинуть это проклятое место с нежелающим заканчиваться лесом. Но он был вокруг, повсюду и, казалось, бесконечным. Анюта уже потеряла счет времени, сколько она пробегала по лесу в поисках его конца. Ведь сама отлично помнила и знала приблизительные его размеры. Его и не спеша можно было в хорошую погоду обойти вокруг за какие-то 30-40 минут. А она за это время намотала ни один километр. Словно поиздевавшись и подразнивши в одной игре, природа задумала слегка усложнить условия, разорвав небо внезапным огнем молний и грохотом грома. И в завершение, открыв полностью все краны, темные страшные тучи низверглись ливневым дождем, большим похожим на водопад. Мгновенно в течение двух-трех секунд одежда Анюты промокла насквозь, ледяным холодом обнимая трясущееся в ознобе и в страхе тельце. Такого ужаса ей еще не приходилось испытывать за свою короткую девятилетнюю жизнь. казалось, что теперь кромешный ад холода и сверканий молний завершится лишь с приходом ее смерти. Она кричала до хрипоты, горько плакала от жалости, боли и страха, но слезы мгновенно сливались с потоком небесной воды. Она никогда не сумеет выбраться из этой ужасной ловушки, в которую заманил ее такой добрый огромный кот Самуил. Но, скорее всего, она зря его обвиняет. Ведь самого его она не видела. Показалось или померещилось, что это его дымчатая спина мелькнула в кустах. А, в самом деле, так это был просто на него слегка похожий чужой кот. Только ведь от этого Анюте не легче. Она угодила в этот смертельный капкан, и уже ей никак и никогда из него не выбраться, потому что все здесь, кроме смертельного страха и ледяного дождя, ненастоящее. Такого здесь ничего не было, а, стало быть, и нет. Чем и как объяснить это явление, Анюта сейчас не может и не хочет, потому что ужасные молнии с ужасающим треском пронзают землю вокруг нее, а потоки воды заливают глаза, не позволяя видеть пути к выходу из этого кошмара. Выхода нет. И когда ей показалось, что наступил конец ее страданий в виде вечного сна, Анюта вне-запно увидела за деревьями слабо приметную полоску света, будто там заканчивается длинный темный тоннель. Из последних сил, расталкивая мокрые приставучи ветки кустарни-ка, Анюта пробиралась к этому светлому пятну, как неожиданно вмиг, словно некто неведо-мый нажал кнопку выключателя, вспыхнуло на небе солнце, затмив своими яркими лучами темные полчища туч, растворив и поглотив их мгновенно в этом ярком синем бесконечном небе. Пропал дождь, пропал темный лес. А под ногами сухая трава, не видевшая дождя, и впе-реди в нескольких десятках метров показалась будка дяди Жени. Все еще не веря в спасение, Анюта рванулась в сторону спасительного жилища и внезапно провалилась в бездну, уволакивающую ее в никуда. Но избавляющую от холода, боли и страха. Ничего. Все пропало в один миг. Глаза она открыла от щекочущего в носу ароматного запаха чая. Удивленная такими вне-запными переменами, Анюта даже не догадалась о причинах появления и склонившегося над ней знакомого дяди Жени. Заметив ее пробуждение, дядя Женя обхватил завернутую в одеяло Анюту и усадил на топчан, подставляя перед ней горячий чай и вазу с печеньем. Почувствовав внезапный нахлынувший пробудившийся зверский голод, Анюта, словно позабыв все приличия и уроки воспитания, с жадностью набивала полный рот печеньем и, давясь, захлебывала его горячим чаем. Видно дядя Женя осознал свою ошибку, а потому поспешил достать из своей сумки два толстых бутерброда с сыром и колбасой и положил их на стол перед Анютой. Девочка двумя руками схватила оба куска и с такой же реактивной скоростью поглотила и их, внезапно вдруг осознав варварство в этих действиях и движениях, покраснев и прекратив жевать, слегка опустив голову. -Ой! – смущенно проговорила она в свое оправдание. – Простите, дядя Женя. Мне вдруг показалось, что я целую вечность ничего не ела. Спасибо вам. А как я здесь оказалась? Боженьки, дядя Женя, какой ужас я пережила, вы не поверите! Но даже сейчас рассказывать страшно. Только одно непонятно, почему вы все сухие, луж нигде нет, а такой сильный дождь лил! -Вот-вот! – сокрушенно т с легким подозрением качал головой дядя Женя. – Вокруг такое солнце, тепло, как летом, а она вылетает из кустов вся промокшая, будто из колодца вынутая. И такая ледяная и продрогшая! Ты куда угодила? -Вы не шутите? – удивленная и немного подозрительная спросила Анюта, всматриваясь в серьезное лицо дяди Жени. Ведь такое просто невозможно, чтобы у нее там, в лесочке, бушевала гроза с водопадом, а у них, словно в ином мире, тишь да благодать. – Дядя Женя, а как это? – тихо и слегка напряженно поинтересовалась она у своего знакомого друга. – А Самуил тоже дома? -Давно уже дрыхнет без задних ног. Сытый, скотина, поди, какого-нибудь в лесу зверя сожрал. -Это ведь я за ним в лесок нырнула, спину его дымчатую в кустах заметила. Нет такого окраса ни у кого, только у Самуила. Вы не поверите, но, мало того, что я там заблудилась, так еще под такой ливень угодила, что и пересказать невозможно. И еще много молний прямо в землю били. Я боялась, что одна из них в меня попадет. Чуть от страху не умерла. Бегаю, хочу из леса выбежать, а он не заканчивается, да и все тут. -Может, приснилось все? – задумчиво почесал затылок дядя Женя. – Хотя, по твоему со-стоянию рассказ на правду похож. Кто его знает? А вдруг? Но сомневаюсь, чтобы я такого не услышал бы. Такое чудо мимо нас не пролетело бы. -Вы мне не верите, да? – чуть не плача, спрашивала Анюта, ожидая сочувствия и участия, а получается в ее рассказе сплошная выдумка и сказка. -Ну, Анюта, ты меня тоже пойми, - смутился дядя Женя, поскольку в глазах ребенка на-блюдал искренность. Без лукавства и выдумки. И сама она была мокрой и ледяной, словно и в самом деле, побывала под таким проливным дождем. Водоема поблизости, в котором она могла так измочиться, он не припоминает. – Ведь лесок этот рядом с моей будкой. А я с самого утра и до этого часа наблюдаю на небе лишь солнце и синеву. Мне очень хочется верить тебе, поскольку из сна ты бы такой мокрой и продрогшей не возвратилась. Я ведь тебя еще тогда приметил, когда ты зачем-то в лес убежала. В кустах скрылась и словно затерялась там. Я даже несколько забеспокоился. Вдруг, что случилось там с тобой? Ну, подождал чуток и решил пройтись, глянуть. Нельзя нам покидать пост, да я подумал, что быстро управлюсь. Только собрался, а тут и ты вылетаешь из кустов некая слегка взбалмошная, напуганная. Малость пробежала и упала. Вот и принес тебя всю мокрую и от холода посиневшую. Сохнет твоя одежда теперь на солнце. До нитки вымокла, словно в яму с водой провалилась. Но нет тут ям, болот, никаких водоемов я не знаю в этом месте. На бугорке наш лесок расположился, сухой он. И тебе поверить хочется, и самому себе тоже. Как нам быть, Анюта? -Дядя Женя, я не спала, правда-правда! – горячо и азартно попыталась убедить дядю Женю Анюта. – Просто…, - она вдруг задумалась и от прилетевшего в ее голову оправдания она испуганно воскликнула и закрыла лицо руками. – Дядя Женя, а вы в сказки верите? А вдруг, словно в сказке со мной все это произошло? -Ну, не сказать, что совсем не верю, однако иногда о них задумываюсь, - пожимая плечами, без усмешек и на полном серьезе проговорил дядя Женя. – Понимаешь, ведь сказки в основном берутся из жизни. Только чуток добавляются к ним фантазии. Человеку, то есть, сказочнику так видится то или иное событие. Думаешь, по воле злого волшебника угодила в этот катаклизм? -Ката, чего? – переспросила Анюта. -В этот кошмар с молниями и ливнем. Ведь ежели там, как ты говоришь, пробежаться по этому лесочку, то даже замориться не успеешь, как выскочишь из него. А тебя, по моим подсчетам приблизительно с полчаса не было. -Так мало? – удивилась Анюта. – А мне это время вечностью показалось, словно я там не один день промаялась. -Страдания всегда дольше тянутся. -Но, все равно, я бы из него за такое время раз десять успела бы выскочить. А у меня он вообще не желал заканчиваться, этот кошмарный лес. Он не совсем такой был, каким видится отсюда. И деревья иные, и размер их несравнимый с этими. Я, дядя Женя, нечаянно в сказку попала, только злую. Помните, как Джек меня чуть не покусал? Вот. А сегодня эта злая сказка продолжилась. Они меня испытывают. 6 Увидев сосиску, брошенную кем-то из учеников, видимо, уже сытых, а потому так легко швыряющихся таким вкусным продуктом, Анюта достала из ранца черновую тетрадь и, вырвав из нее листок, осторожно и незаметно подобрала эту сосиску и спрятала в боковой карман ранца. Сегодня она к Самуилу придет с гостинцем. Уж он-то эту вкуснятину даже на слишком сытый желудок только так слопает. Если честно, то Анюта и сама не отказалась бы от нее. Но не есть же подобранную с пола сосиску? Потерпит. Сегодня дежурит тетя Таня, и она никогда не отпускает Анюту, не напоив ее чаем с домашним пирогом. Он у нее какой-то бесконечный. Когда бы Анюта ни пришла к ней в гости, у тети Тани всегда пирог. Правда, разный: то с грибами, то с луком и яйцом, а чаще с куриным мясом и овощами. Она такой курником зовет. Вроде, по той причине, что внутри него курица. То есть, мясо курицы. Но даже тете Тане она не скажет, где взяла эту сосиску. И от этой маленькой тяжести в кармашке ранца в душе был праздник. Ей уже рисовались удивленные и обрадованные глаза Самуила, который порвет вмиг эту сосиску на куски и проглотит, не прожевывая. Хотя, дядя Женя так говорил, что у котов просто нет таких зубов, которыми жуют. Оттого они и заглатыва-ют куски целиком. Природа счастьем наслаждения вкусом пищи их не одарила. Анюта даже слегка сочувствовала Самуилу. Все же вкусную сосиску хотелось бы пожевать подольше, ощутить весь ее аромат. -Привет, Самуил! – воскликнула она, врываясь сходу в будку к тете Тане. – Ой, здравствуйте! Я просто Самуила первым увидела, - смутилась Анюта своей забывчивости. Ведь нужно было поначалу постучаться, потом поздороваться с тетей Таней, а уж потом с Самуилом. Во всем виновата сосиска. -Ничего, Аня, просто ты, поди, соскучилась по Самуилу, вот и поспешила с приветом, - по-доброму усмехнулась тетя Таня, слегка обнимая за плечи и прижимая к себе девочку в знак приветствия. – Он у нас уже успел кого-то съесть. Вот потому и валяется на топчане, дрыхнет без задних ног. -А я ему вкуснятину принесла, - обрадовано и успокоено за добрый прием, проговорила Анюта, доставая из кармашка ранца завернутую в бумагу сосиску. – Вот, - положила она ее перед носом Самуила. – Кушай не здоровье. Самуил приоткрыл поочередно глаза, промурлыкал в знак приветствия и одобрения, за-тем, не вставая, обнюхал подарок и вновь, лениво зевнув, отправился в свой сон, словно сосиска его абсолютно не заинтересовала. -Ну, здрасте! – немного обидно и сердито возмутилась Анюта. – Я к нему спешила с такой вкуснятиной, а у него даже места в животике для нее не оказалось. Игнорирует, словно пустое место. Высказалась и протянула руку, чтобы забрать сосиску обратно. Однако даже с закрытыми глазами Самуил узрел неправильные действия подружки. Где-то за несколько сантиметров руки Анюты до этого деликатеса, Самуил резко выбросил лапу и, зацепив сосиску когтем, спрятал ее у себя под животом, грозно при этом прорычав в знак полного неодобрения такого опрометчивого поступка. -Ой! – только и сумела воскликнуть Анюта, а тетя Таня громко и заливисто расхохоталась над разумными действиями кота. -Не смей трогать, коль уже подарила, - предупредила она Анюту сквозь смех. – Это уже не твое, а своей пищей делиться он не привык. -Ну, и ладно, - согласилась Анюта. – Хоть не зазря несла, и то хорошо. А то, видите ли, даже носом не повел, так проигнорировал, словно я ему нечто абсолютно несъедобное подарила тут. -Сама чего не съела? Нечего ему такие подарки носить, - спросила тетя Таня, сразу же включая чайник и доставая из холодильника свой коронный фирменный кусок пирога. – Я бы и сама не отказалась от такой аппетитной сосиски. А этому принесешь, так еще вместо спасибо получишь по рукам, - заметила она и поставила пирог в микроволновую печь. – В следующий раз оставь ее себе. -Я, - слегка замялась и стушевалась Анюта. Ей поначалу хотелось соврать про сытость, про то, что она, эта сосиска, уже лишней оказалась. Да врать внезапно показалось фактом стыдным и неприличным. Какая тут может быть сытость, если у нее только от одного вида пирога потоком слюнки текут. – Я ее нашла на полу. Кто-то выбросил, или уронил, а поднимать не пожелал. Вот я и решила для Самуила принести. -Ну, и правильно! – одобрила Анин поступок тетя Таня. – Этому можно и с пола, и с земли. Усаживайся за стол, - пригласила она Анюту, расставляя кружки и бросая в них одноразовые пакетики чая. Немного помолчали, пока не закипел чайник, и микроволновка не пропела об окончание подогрева. Разложив по тарелке дымящиеся пироги и залив кипятком кружки, тетя Таня жестом пригласила Анюту к трапезе. -А родители хоть иногда пишут? Внезапно спросила она, уже неплохо изучив биографию ребенка из ее же рассказов. – Письма им-то писать не запрещают. Там, возможно, обдумали все и повинились? -Нет, ни разу пока не написали. И баба Груня сказала, что пусть и не пишут. Потому что они злодеи, двум человекам жизни лишили. -Так ведь не чужие, родные, однако. Можно уже и пожалеть. Вино, проклятое во всем виновато. -Нет, вовсе не вино, - строго и безапелляционно так категорично с серьезным выражени-ем вынесла обвинительный вердикт Анюта. – Бабушка с дедушкой тоже пьют вино. Но они не злые, даже добрые. Плохо, что много пьют, часто очень, но их друзья, которые приходят, всегда смеются, шутят, меня конфеткой угощают. И осуждают папку с мамкой. Нельзя никого убивать. -И даже за очень плохое? -Ни за что, - отрубила резко Анюта. – За плохое нужно в милицию сдать и потом в тюрьму посадить. -Кое в чем ты права, - согласилась с мнением ребенка Татьяна, немного даже поражаясь таким категоричным заявлением Анюты. -Тетя Таня, - решила срочно сменить трудную и больную тему Анюта, переводя беседу в иное русло, более приятное и интересное. – Вы каждый день пироги печете, наверное? Они у вас не заканчиваются совсем. Как ни загляну к вам, так у вас всегда новый пирог или самодельные пирожки. -Ой, Анюта! – воскликнула Татьяна, весело прихлопывая в ладоши. – У меня в семье три мужика и три женщины. Вот мы с моей мамой и печем их каждый день. Даже не успеваем из духовки вынимать, как их моментально сметают. А ты удивляешься. Разве магазинными можно накормить досыта? Никаких денег не хватит. Вот и получается, что я сутки дежурю здесь, а трое пеку дома. -У вас так много детей? – искренне удивилась Аня. -Так я всех посчитала. Вот смотри: муж, два сына, дочь и мы с мамой. Был и папа, да в прошлом году умер. И совсем не старый, всего 61 исполнилось. -А-а-а! – протянула Анюта, самостоятельно в уме пересчитав семейство тети Тани, и согласилась с ней, что столько пирогов часто не сможешь купить. А мужчины едят много. Оно, поразмыслив и рассудив, так и Анюта не отказалась бы много съесть. Да не всегда в доме простая еда имеется. Нет, кусок хлеба и сваренный суп почти всегда в наличии. Бабушка его всегда полную большую кастрюлю варит. Только после тети Таниных пирогов хлеб с постным супом не такой вкусный. Наигравшись с полусонным котом, наговорившись с тетей Таней, Анюта попрощалась, и уже сытая и счастливая понеслась в сторону дома. Обедать она будет ближе к вечеру. А сейчас бросит ранец в свою комнату, переоденется во все домашнее, и побежит гулять во двор. В такую замечательную погодку дома не высидеть. Обычно вся детвора в это время предпочитает вместо уроков гулять во дворе. Ведь для домашнего задания вполне хватает вечера, когда все разбредутся по домам. Телевизор занимает бабушка со своими сериалами, дед ложится спать, он «мыло» после вина терпеть не может. И Анюте эти сериалы скучны и неинтересны. Она уж лучше уроки сделает, а потом книжку почитает. Дома, разумеется, кроме учебников никаких книг нет. Но рядом со школой не так давно построили библиотеку. И Анюта туда сразу записалась. Вот там она и берет книги, которые перед сном любит почитать. Во дворе уже играли ее подружки. Конечно, у них же нет знакомого Самуила. Вот они сразу после домашнего обеда и выбежали во двор. Помахав им ладошкой в знак приветствия, и пообещав мигом ввернуться и присоединиться к ним, Анюта вбежала в подъезд и словно реактивная взлетела на второй этаж. Обычно днем дед с бабкой никогда не закрывают двери на щеколду, поэтому она без стука и без объявления о своем явлении сразу толкнула входную дверь и уже собралась вбежать в квартиру. Но в этот миг у нее за спиной позади и снизу послышался жалобный писк. Подивившись и заинтересовавшись его источником, Анюта резко развернулась и сбежала вниз на площадку между этажами к маленькому рыжему котенку, который и позвал ее, чтобы на него обратили внимание. Он был слишком мал, что даже на ногах с трудом держался, постоянно падая на бок и вновь с усилиями приподнимаясь. Просто удивительно его появление здесь между этажами, на лестничной площадке. Явно самостоятельно забраться у него не хватило бы сил. Или кто-то занес и бросил, либо сама мамаша вынесла его из своей берлоги, чтобы предоставить жителям дома его на обозрение. А вдруг кому понравится, и его приютят? Анюта мило улыбнулась этому пушистому рыжему комочку и пригнулась, чтобы взять его в руки. И тот же миг ее оглушил сильный грохот, треск, шум и звон разбитого стекла, и из дверного проема, внезапно некой силой сорвав входную дверь ее квартиры, вырвался сноп пламени. От неожиданности и испуга Анюта села на пол и со страхом и удивлением смотрела на этот огонь, неясно откуда взявшийся. Буквально через несколько секунд из своих квартир повыскакивали соседи, и весь дом в мгновение превратился в порушенный потревоженный муравейник. Потом послышались звуки сирены пожарных машин, топот самих пожарников с брансбойтами. Но Анюта наблюдала всю это суету, сидя в уголке площадки, словно сквозь сон. Ей не было страшно, ей не было тревожно за дедушку с бабушкой, поскольку до ее сознания пока еще не дошел смысл происшедшего. Она никак не могла сообразить и понять причину всего случившегося, потому что тот внезапный грохот ее слегка оглушил и лишил возможности оценивать и осознавать. Когда к ней подошли соседи снизу тетя Катя и дядя Коля, которые частенько заглядывали с вином к ее бабке с дедом, то Анюта первые секунды с непониманием слушала их причитания, стараясь вклиниться в их тирады со своими вопросами. Но она не противилась и согласилась пойти к ним в квартиру, чтобы пересидеть и переждать это непонятное, но, по их словам, ужасное стихийное бедствие. -А почему их нет? – словно уловив некий вывод тети Кати относительно бабы Груни и деда Афони, переспросила Анюта. -Сиротинушка ты наша, Анюта, доченька бедненькая моя! - продолжала плакать тетя Катя, сидя рядом на диване с Анютой и поглаживая ее по голове. – Погибли бабушка с дедушкой, увезли их в морг. Совсем никого у тебя не осталось, как дальше жить-то, а? Но ты пока у нас побудь, немного поживи. Мы потом заглянем в твою квартиру. Может, что из вещей уцелело, забрать нужно. Ведь зима впереди. Пока еще не холодно, но все равно, одежда теплая нужна тебе. -Тетя Катя, - медленно осознавая происшедшее и уже страшась тех слов, сказанных в адрес ее бабушки и дедушки, прошептала испуганно Анюта. – А что там такое могло случиться, что это взорвалось? -Ох, милая, если бы я сама что толком знала? Только пожарники говорят, что это газ у вас взорвался. Видать, чайник полный поставили, а он закипел и залил конфорку. Оттого и накопилось много газу. Ну, а потом дед Афоня, наверное, закурил, вот газ и взорвался. Она часто неаккуратно обращался с газом, я его не раз уже предупреждала, да видать, все без толку. И как только это ты, девочка моя, уцелела, дойти до хаты не успела. Ох, ужас, какой, ведь вместе тогда погибли бы! -Я уже вошла в прихожую, но меня маленький котенок позвал. Я к нему и спустилась. Но даже на руки не успела взять, как оно рвануло. Вы не видели его случайно? Такой маленький, рыженький! -Его Сережка с соседнего подъезда забрал. Это у них Муська окотилась. Да что там коте-нок, сама ты совсем одна осталась, вот где беда! И только сейчас Анюта поняла и осознала гибель двух ей родных и близких людей: ба-бушки Груни и дедушки Афони. Они не заболели, не отлучились на время, а умерли. И это навсегда. И квартиры с ее отдельной комнаткой больше нет, и не будет. Анюте хотелось навзрыд разрыдаться, с горя закричать, упасть на пол. Но некая неясная сила словно парализовала ее, не позволяя выкатиться из глаз ни единой слезинке. И от всего этого в сердечке лишь больней и страшней. -Тетя Катя, - неким чужим отрешенным голосом прошептала она. – А ведь этот котик спас меня от смерти. Да я уже была в своей квартире, как он запищал и отвлек меня, заставив убежать и спрятаться от огня. Я ему теперь должна спасибо сказать. Только вот сейчас меня в детский дом сдадут. Не будет у меня моей комнатки, не будет моих книжек и игрушек. Да они, поди, все там сгорели? Только мой ранец и уцелел. -Успокойся, деточка, не переживай так за комнату и игрушки. Живой осталась – и это хо-рошо. А в детском доме нынче хорошо. И кормят, и одевают. И игрушек у них там полно. Им разные спонсоры помогают. Поплачь малость, милая. А то, вон какая вся с лица сошла. Будто и не живая вовсе. -Не плачется, тетя Катя, - жалобно простонала Анюта. – Мне жутко и больно, а слезки не текут. -Аня, - вмешался в разговор дядя Коля, который от таких встрясок и прореживаний ре-шил немного подлечиться вином, и успел уже пару стаканов «Народного вина» опорожнить, если не больше. – А у тебя поблизости никаких родственников нет? Вроде как Афанасий про старшего брата говорил, что под Калугой с семьей живет? Может, письмецо им написать и спросить про тебя? -Не нужно, - не согласилась. – Они не общались. Он и баба Груня о них плохо всегда говорили. -Ну, так это братья в ссоре были. А ты здесь причем? -Нет, - категорично затрясла головой Анюта. – Я не хочу к чужим. Лучше уж в детский дом пойти. С ней согласилась и тетя Катя. Возможно, и пожалеют там ее дальние родственники, а скорее всего, поскольку не знались, то и ребенок чужой им без надобности. Пусть будет детский дом. Анюта прислонилась к мягкой подушке дивана и в тревожных мыслях и переживаниях тихо незаметно задремала, провалившись в беспокойный суетной сон, где главным героем и спасателем оказался маленький, но сильный рыжий котенок, успевший вырвать ее из опасных лап огня. Она нежно гладила его, и ей казалось и чудилось в этом сне, что ее бабушка и дедушка тоже были спасены. Но только сейчас они в больнице, а не в морге, как страшно это место назвала тетя Катя. Проснувшись и обнаружив себя одинокой в чужой комнате на незнакомом диване, укрытой верблюжьим нежным одеялом, Анюта поначалу хотела позвать своих дедушку и бабушку. Но внезапной лавиной нахлынули воспоминания о недавнишнем происшествии, и она, ощутив себя заброшенной и совершенно одинокой в этом злом беспощадном мире, горько расплакалась, жалея себя и свою дальнейшую судьбу. Это не беда, это пришло к ней бедствие и несчастье, пожелавшее еще сильней и больней очернить и без того нерадостную жизнь. Выплакавшись вволю, Анюта сбросила одеяло и встала с дивана, тихо бесшумно пройдясь по квартире. Солнце еще светило во всю, значит, спала она самую малость. Соседей она обнаружила на кухне за закрытой дверью. Дядя Коля и тетя Катя пили вино и тихо шепотом разговаривали, вспоминая погибших своих друзей Груню и Афоню, и причитали над сиротливой судьбой Анюты, родители которой надолго угодили в тюрьму, а последние родные люди по собственной безалаберности и беспечности погибли в огне. Анюта не решилась вмешиваться в их разговор и не захотела беспокоить своих соседей своими просьбами. Она уже за эти годы привыкла к самостоятельности, и потому опека чужих людей, хоть и друзей погибших деда с бабкой, ее всегда тяготила, нагружая какими-то непонятными обязательствами. Свои проблемы Анюта стремилась и пыталась всегда решить сама. Правда, сегодняшняя трагедия загоняет ее в тупик, и Анюта понимала, что теперь ее дальнейшая жизнь продолжится в детском доме. Немного непонятно, жутковато, однако, не смертельно. Ее там оденут, будут правильно и регулярно кормить, она пойдет в другую школу. И друзей в детском доме она найдет. Всегда общительная и жизнерадостная Анюта собирала вокруг себя ровесниц и ровесников. Только самое главное сейчас – пережить эти страшные дни. Впереди ужасные похороны, как говорила тетя Катя. На пару-тройку дней соседи приютят ее. А потом уже она уже отправится в детский дом. С такими мыслями Анюта шла по городу, рисуя в своей головке, совершено нерадостные перспективы. Хотелось вернуть обратно, каким-либо способом оживить, любивших свое вино, дедушку с бабушкой, свою комнатку с игрушками и книжками. И совсем скоро для нее все это станет просто недоступным, поскольку в ее доме все сгорело, а в детском доме будет все общее. На душе было грустно, тоскливо, хотелось еще немного поплакать от жалости к себе и за свое будущее. Но слезы закончились еще в той комнате на подушке, на диванчике у тети Кати с дядей Колей. Она даже не поняла, что давно сошла с дороги и, выйдя за город, идет полем по высокой траве. Город остался позади, а впереди виднелась насыпь железной дороги. Только без знакомой будки, где дежурили дядя Женя и тетя Таня, и без кота Самуила. Нужно возвращаться домой, но ее сразу за железной дорогой манил к себе зеленой листвой лес, где можно полакомиться лесными орехами. Возле железнодорожной будки дяди Жени тоже попадается лещина с вкусными орехами. Но там их очень мало. Хотя бы по той причине, что его плодами интересуются многие. А здесь, как ей показалось, слегка безлюдно. Ранец и сумку с запасной обувью она оставила в квартире тети Кати. Ну, и пусть. Нарвет орешек за пазуху, сколько поместится. А потом дома их пощелкает. Ой, вдруг испуганно вспомнила она! У нее теперь нет дома. Она в данную минуту самая, что ни на есть, бездомная сирота. Зачем же тогда собирать орешки про запас? Их негде будет хранить. Ну, и что? Она их просто пощелкает на месте. Зубки у нее крепкие, запросто, словно белочка, прокусывают совсем не толстую скорлупу ореха. А если насобирает и больше, чем сразу съест, то перещелкает по дороге домой. Далеко от дома забрела, однако. Даже не представляет, насколько. И поскольку впереди железная дорога, а будки дяди Жени не видать, то, скорее всего, вышла она на другом краю города. Пусть, стемнеет еще нескоро. Успеет засветло добраться. Только куда? К тете Кате? Ну, да, больше пока некуда, кроме как к соседям. Взобравшись по насыпи, Анюта глянула по сторонам, высматривая вдоль рельсов поезд, и, не обнаружив такового опасного препятствия, она решилась перебежать через железную дорогу. Однако ее некто между двумя рельсами аккурат посредине за ногу придержал. Не испугавшись, а просто подивившись этому смешному препятствию, Анюта присела и рассмот-рела причину задержки. Какая-то проволока, торчавшая из-под бетонной шпалы, зацепилась за колготки, да еще при всем этом обвилась вокруг щиколотки. Посчитав такое недоразумение легко устранимым, Анюта попыталась избавиться от петли, что представляла собой проволока. Однако быстро такое ей не удалось. Тогда она пробует снять эту петлю с ноги, раскрутить, но почему-то по абсолютно непонятным причинам, лишь больше в ней запутывалась. Смешное настроение, поначалу вызванное такой глупой комедийной борьбой, постепен-но сменялось паническим ужасом. И окончательно страх сковал ее звуками, извещающими о приближении поезда. Его пока из-за поворота не видно, но уже мелкой дрожью слегка тряслись рельсы. Понимая смертельную опасность, эту опасную ловушку, в которую угодила по непонятным законам и причинам Анюта, она поспешила поскорее избавиться от петли, держащей ее между рельсами. Да лишь сильней убеждалась в бесполезности и тщетности таковых попыток. Словно живая и злая жестокая проволока не позволяла покинуть Анюте гибельное место, приговорив ее к смерти. Почему же там, в доме ей во спасение был послан котенок, а здесь на смерть эта мертвая петля? Она тогда попыталась просто вырвать эту проклятую проволоку, однако та сидела в земле настолько крепко, что даже ни на миллиметр не продвинулась вперед. А кричащий поезд уже показался из-за поворота, и своим гудком предупреждал все жи-вое в округе, что ему никак нельзя задерживаться по всяким пустякам. А потому немедленно освобождайте дорогу. Тормозить он не собирается, поскольку остановки в его планы не входят. Артем, увидев поначалу маленькую девочку на железной дороге, ничего такого опасного в этом и не заподозрил. Вполне вероятно пришла с кем-либо из взрослых за орехами. Но, скорее всего, вырвалась вперед, а теперь своими жестами призывает взрослых к поспешности, поскольку приближается товарный поезд, как сумел определить уже Артем. А у него зачастую вагонов длиной с километр, что обеспечивает многоминутное ожидание, если не успеют до его прибытия проскочить через железку. Но уже через несколько секунд внимательного обозрения ребенка, Артем заподозрил нечто неладное. Да еще ко всему прочему, кроме усиленного биения сердца, ноги сами желали нестись в сторону железной дороги. Да он же бежал, словно от роя пчел, поскольку внезапно понял чреватость промедления. Там разыгралась некая трагедия, которую можно предотвратить, лишь успев добежать до ребенка раньше поезда. Вскарабкавшись на четвереньках по насыпи, ему хотелось мгновенно схватить ребенка на руки и броситься с нею вниз, поскольку состав уже приближается, и машинист тревожно сигналил, требуя освобождения пути. Но, не успев обнять ребенка, он заметил ее перепуган-ные глаза и взгляд на ногу, что запуталась в проволоке, торчащей из-под бетонной шпалы. Уже отчетливо осознавая, что времени на освобождение девочки не остается, Артем принимает единственное правильное и возможное решение. Он в темпе укладывает ребенка между рельсами посреди аккурат в ложбинку железобе-тонной шпалы, уговаривая ее полежать без движения секунд несколько. Но, чувствуя панику и сумасшедшую дрожь в теле ребенка, Артем падает рядом валетом голова к голове и, приложившись губами к ее уху, нашептывает успокаивающие и призывающие слова к неподвижности: -Тихо, миленькая, лежи спокойненько, не шевелись. Ничего страшного, он сейчас над нами проедет, не причинив никакого вреда. А уж потом мы не спеша освободимся от этой проволоки. Только закрой глазки и ничего не пугайся. Совсем не страшно, я же рядом с тобой, мы выдержим. Услышав грохот над головой, Артем лишь сильней сжал одной рукой голову ребенка, а вторую положил ей на спину, чтобы в случаях попыток встать, он сумел воспрепятствовать. Артем был даже слишком спокоен, поскольку понимал безопасность их положения. Пролетит состав, не причинив им вреда. А девчонке встать он не позволит. Его лишь слегка удивляла беспечность взрослых, не поспешивших к ней на помощь. Ведь, не окажись он рядом, последствия были бы кошмарными. Не сумела бы такая ма-хина резко затормозить, а ребенок вряд ли сообразил улечься на шпалы. Неужели этот спасительный дар теперь распространяется не только на родных и близких, но продолжает помогать и совершенно посторонним и ему незнакомым? Ведь в данный момент его толкал на спасение не разум и понимание опасности, а сами ноги неслись к этой девчонке, угодившей в смертельный капкан. А ведь ему поначалу виделась безопасной ситуация. Ну, и как тут мой спасенный ребенок? Подумалось Артему, когда шум над головой прекратился, и железнодорожный состав, громыхая товарными вагонами и цистернами, уносился вдаль. -Вставай, - со смешинкой на устах и веселым голосом предложил Артем девочке. - Опас-ность миновала, можно продолжить движение. Ах, да ты у нас в капкане! – вдруг вспомнил он ту причину, по которой ребенок застрял на рельсах. -Боюсь, - уткнувшись носом в гравий, категорически отказывалась подниматься девчонка, лишь сильней вжимаясь в землю. -А надо, - не соглашался с ней Артем. – Бетон и камни прохладные, так и простудиться недолго. Он поставил ребенка на ноги и очень даже легко снял проволочную петлю, подивившись той легкости, которой почему-то не присутствовало до прибытия поезда. А возможно, девочка что-то не так делала? Но и у него не получалось ведь. -Звать тебя как? – подхватывая ребенка на руки, спросил Артем, спускаясь по насыпи вниз к орешнику, где он бросил свою сумку, в которую собирал орехи. Самостоятельно девчонка стоять не могла, поэтому она не противилась его рукам. – Меня лично Артемом величают. -Анюта. Можно Аня, - сказала она и попросилась на землю. – Я уже сама смогу, - неуве-ренно проговорила она, пробуя первые шаги, словно младенец. Они с трудом, но получались самостоятельно. -Садись, немного передохнем и перекусим, чем бог послал. Вернее, что я сам успел перед выходом положить в сумку, - предложил Артем, усаживая Анюту на бревно и протягивая ей бутерброд с докторской колбасой и бутылку лимонада. – Немного пожуем, а потом ты мне расскажешь о себе чуть-чуть. Ну, что пожелаешь. Полного и подробного биографического отчета я не потребую от тебя. -Ладно, - согласилась Анюта, жадно впиваясь зубами в маленький пароход, как любила называть эти бутерброда Артема жена Людмила за их много этажность. Они всегда состояли из двух, как минимум, кусков хлеба, - один сверху, второй снизу, обильно промазанные маслом. Так же с двух сторон по тонкой пластинке сыра, и посредине толстый кусок колбасы. Чтобы ощущался вкус мяса, а не хлеба. -Ну, и…? – подмигнул Артем, когда маленький пароход благополучно и бесследно скрыл-ся внутри Анюты. -Дядя Артем, а у меня сегодня бабушка с дедушкой умерли. Газ взорвался, и их обоих убило, вот, - печально известила Анюта о своей трагедии. – Меня тоже чуть не убило, но котенок отвлек. Я сбежала к нему по ступенькам вниз, а тут сразу и взорвалось. Они и погибли там, в квартире. -Боже, деточка моя, какой ужас! – воскликнул Артем, сочувствуя и соболезнуя несчастно-му ребенку. – И зачем же ты из дома убежала сюда? Вон, сама чуть не погибла. Так ты одна здесь, что ли? А где твои родители, почему ты не с ними? -Они в тюрьме, - откровенно призналась Анюта, даже и, не пытаясь скрыть от незнакомца такой факт. – Они убили дядю с тетей за вино. Вот их за это и посадили в тюрьму. А бабушка с дедушкой были добрыми, хорошими. Тетя Катя сказала, что газ взорвался, потому что чайник закипел и огонь залил. А дедушка закурил. -Да, - тяжело вздохнул Артем, выслушивая такие сложные жизненные перипетии ребенка. Что-то зачастили к ней в гости беды и смерти. Сама вон, благодаря присутствию здесь в лесу Артема, чудом уцелела. И осиротела пол-ностью. Поди, родители уже в ее детстве не объявятся. И ему стало, безумно жаль этого несчастного ребенка. Хотелось пожалеть, погладить и пожелать побольше добра. Да только разве можно чем сейчас приободрить, ежели два последних ей родных человека буквально пару-тройку часов назад погибли. -Я пойду? – словно спрашивая разрешение у Артема, неуверенно проговорила Анюта, вставая с бревна. – Мне еще уроки делать надо. И тетя Катя волноваться будет, если меня не увидит в квартире. Они меня временно с дядей Колей приютили. Потом, наверное, в детский дом отправят. Ведь теперь у меня ни комнатки моей нет, ни родных. А папка с мамкой еще долго в тюрьме сидеть будут. Только я их не хочу дожидаться. Злыми и жестокими они всегда были. Ругались постоянно, дрались. Даже соседи радовались, что их посадили. Мол, никому житья не давали. А теперь без них во дворе тихо стало. Обидно, они же мои папка с мамкой, а не нужны мне совсем. -Хорошо, - вдруг вскочил Артем, принимая собственное решение. – Мы сначала сходим ко мне, орешки погрызем. Ты ведь за орехами шла? А потом я тебя сам отведу домой к твоей тете Кате. Думаю, что твои соседи простят тебя за временную задержку. Я попробую им объяснить, и они поймут. -Они уже с дядей Колей вина, поди, много выпили и уснули. Так что, им все равно, когда я приду. -Любят выпить тоже, да? -Да, часто и много пьют. И с бабой Груней, и с дедом Афоней пили, когда те живы были. Теперь вот бабушки с дедушкой не стало. -Так звали твоих родных бабку с дедкой? Что-то мне такое сочетание имен на некие ассоциации наводит? Ладно, пойдем, дома у жены уточню про имена. А по дороге ты мне немного о себе поведаешь. Артем взял в одну руку сумку, наполненную наполовину орехами, а во вторую руку Аню-ты, и они пошли в сторону города, вновь пересекая линию железной дороги. Анюта, проходя мимо того проклятого места с проволочной ловушкой, опасливо покосилась в ее сторону, слегка удивляясь, насколько мирно и безопасно выглядит эта проволочная петля. И снял ее дядя Артем легко. Просто поздно поспешил к ней на помощь, потому и пришлось им лежать под грохочу-щими вагонами. А если бы чуть раньше, то могли бы избежать этого неприятного жуткого страха. Ведь проволока совсем не опасная. Она благодарно сжала руку Артему, и он, поняв ее настроение, добродушно улыбнулся. Биография Анюты оказалась коротенькой, а потому закончилась, еще не доходя город-ской окраины. Пришлось Артему для поддержания беседы немного поведать страницы из собственного детства. Которое оказалось намного радостней Анютиного. И его слегка поражал оптимизм ребенка, прожившего поначалу с алкашами родителями, не отличающимися добротой и нежностью. А последние два года с добрыми, но вечно пьяными бабкой с дедом. Да и о будущем детском доме она говорила без страха и беспокойства в голосе, лишь слегка сожалея о своем уголке в собственной квартире. -Нужно еще туда заглянуть, - закончила она свой биографический пересказ. – Вдруг мои книжки и игрушки уцелели. Пожарники быстро приехали, почти, что сразу после взрыва. Успели погасить огонь. Дома Артем сразу поставил в микроволновую печь тарелку с супом, а Анюте, судив ее на диванчике рядом с журнальным столиком, предложил орехокол и полную вазочку орехов. На ее заявление, что она отлично справляется собственными зубами, он категорично заявил, не позволяя колоть молоденькими зубками: -Не рискуй. Пока они молодые и крепкие, ты их побереги. Эмаль повредишь, потом бо-леть будут. Орехоколом и быстро, и удобно. Пока один орешек жуешь, второй уже колешь и готовишь к поеданию. Анюта согласилась с мнением дяди Артема, и продолжила колоть орешки предложен-ным орехоколом. А чтобы было немного веселей, Артем поставил диск в видеомагнитофон с мультфильмами, которые и сам с удовольствием пересматривал. Покупались эти диски с мультинабором, вроде как, для внучки. Но жена даже потешается над мужем, поскольку чаще теперь он смотрит их сам. А главное, продолжает пополнять новыми. И сейчас они с Анютой, поедая суп, а затем орешки, весело хохотали над потешными мультяшными героями, комментируя их поступки. И так увлеклись, что даже прозевали явление с работы Людмилы. Поначалу, ничего не понимая и с трудом осмысливая присутствие гостьи, Людмила удивленно рассматривала хохочущих зрителей. Но затем и сама, зараженная их веселостью, громко расхохоталась, напугав своим внезапным смехом Артема с Анютой. -Тьфу, тьфу, тьфу три раза! – чертыхнулся Артем, укоризненно покачивая головой. - Пре-дупреждать надо. А то и сердце может так остановиться. Но затем вскочил с кресла и, подбежав к жене, чмокнул ее в щеку и представил гостью, вкратце обрисовав ужас этого знакомства. -Представляешь, Люда, еле успел уложить ее между рельсов. А сам лег, так как за нее испугался. Еще вскочила бы с испугу, так по всей железной дороге по кусочкам разбросало бы. Кошмар, да и только. -Артем! – возмутилась Людмила такими жуткими описаниями гипотетических последст-вий трагедии. – Чего такими ужасами ребенка пугаешь? Слава богу, что все так славно закончилось? А родители-то, поди, ребенка потеряли и волнуются? Ты бы отвел Анту домой, пока не совсем поздно. Вечер уже, пора. Нет, я не собираюсь тебя, Анюта торопить домой, только хоть бы позвонили им, чтобы они не волновались. Предупредить их необходимо, что у тебя все хорошо, и скоро будешь. -Ой, Люда, я ведь главного не сказал. Родители ее в тюрьме сидят, и это надолго. А вот дед с бабкой, с которыми она проживала, сегодня в обед погибли. Представляешь, Анюту маленький котенок спас, который позвал ее на пол этажа ниже. А иначе и она погибла бы. Вот, от взрыва спаслась, а в капкан угодила. Людмилу глубоко потрясла такая подлая череда, свалившихся на голову маленького ре-бенка, таких бед и несчастий. Хотелось обнять. Прижать и пожалеть эту девочку, но подкатив-шийся ком к горлу перекрыл возможности говорить. Люда села рядом с Анютой и прижала ее голову к своей груди. -Люда, - словно что-то важное вспомнив, излишне громко вскрикнул Артем. – Ты знаешь, а ведь ее деда и бабку звали Афанасий и Груня. Мне такое сочетание имен о чем-то напоминает, да вот конкретно не приходит ничего разумного в голову. Тебе такие имена ни о чем не говорят? Людмила вздрогнула при упоминании этих имен и слегка побледнела, внезапно вспом-нив, о ком и про что говорит муж. -Анюта, а папу твоего не Михаилом звать случайно? О маме твоей я ничего не знаю, а вот имена деда с бабкой что-то напоминают. -Да! – быстро ответила Анюта, не дав договорить Людмиле. – А маму Клавдия. Только им еще очень долго сидеть в тюрьме. Они вместе с дядей Толей и тетей Галей пили вино. А потом подрались и убили их. Совсем, насмерть. Потом я жила с бабушкой и дедушкой. А теперь и их не стало. -А фамилия твоя Парамонова? -Парамонова Анна Михайловна. У меня в квартире была своя комната, игрушки. А теперь меня в детский дом отправят. Но тетя Катя говорит, что там мне хорошо будет. И кормят, и одевают, и игрушки есть. -Нет, ни в коем случае! – вдруг как-то истерично, сорвавшись на фальцет, вскрикнула Людмила, немного испугав Анюту и удивив и поразив Артема такой реакцией на констатацию фактов Анюты. -Люда! – укоризненно покачал головой Артем. – Ты чего это пугаешь нас? Чего такого она сказала, что могло случиться? -Никаких детских домов! – все еще оставаясь в нервном перевозбужденном состоянии, продолжала настаивать на своем мнении Людмила. – Я не хочу, чтобы ты, Аня, попала в детский дом. -Люда! – потряс за плечо Артем супругу, сам еще не понимая причину ступора Людмилы, пытаясь привести ее в адекватное чувство. – Ты чего? Нам объясни толком, с чего это ты вдруг так разволновалась? -Артем, - уже обретая спокойствие, тихим обычным голосом проговорила Людмила. – Это же моя племянница. Афанасий – моего отца двоюродный брат. Стало быть, Михаил – мой троюродный брат. И его дочь Аня и есть моя племянница. Понимаешь, Анюта, мы с тобой родные люди. Вот потому я не позволю сдать тебя в детский дом. Артем, так ты просто продолжаешь спасать родных нам людей. 7 Известие о нежданно появившейся родне, Анюту шокировало, обрадовало и настолько возбудило, что она, не справившись с эмоциями, уткнулась носом Людмиле в живот и навзрыд разрыдалась. Людмила гладила ребенка по голове, уговаривая и успокаивая, но потом сдалась и сама присоединилась к этому счастливому плачу. Артем немного потоптался возле плачущих женщин, пытаясь как-то вмешаться в слезный процесс, смущенно теребя в руках пластиковую скатерть, устилающую журнальный столик. Потом решил не мешать общению тетки с племянницей, и вышел на кухню. Вот и сходил за орешками, полакомился лесными деликатесами. И плодов набрал почти половину сумки, и племянницу отыскал. Но предварительно спас ее от неминуемой смерти. Ведь могли и сейчас запросто потеряться, если бы не такие странные и редкие имена у деда с бабкой. Да еще его и самого там, на железной дороге, заинтересовало такое сочетание, вызвав неуемную потребность поинтересоваться у жены. И оказалось, что это даже родственники. Столько лет прожили в одном городе, а даже и намека на подозрение в таком родстве. Когда через несколько минут Артем вернулся в комнату, в которой покинул плачущих женщин, то Людмила с Анютой уже весело болтали, вспоминая и напоминая друг другу эпизоды из биографий и из событий, которые хоть чем-то объединяли их. -Тетя Люда, а вы знали, что мы живем с вами в этом городе, да? Просто как-то родниться не получалось? -Ой, Аня, понимаешь, - Людмила слегка замялась, потом решила, что оправдываться и виниться ей не в чем. Ведь ее родители не желали общения с такой родней, а сама Людмила иногда слышала, вскользь сказанные в каком-нибудь разговоре, такие имена некой недале-кой, но и нежеланной родни. – Мой папа с Афанасием не дружил, потому что любил твой дед лишку выпить. А потом и бабушка Груня пила с ним наравне. Вот потому и не общались и не знались. И лишь вот сейчас я вспомнила, как услышала от Артема, что нечто чересчур редкое и знакомое. А потом вспомнила и такой еще факт, что есть у них сын Михаил, то есть, мой троюродный брат. Не всех и двоюродных знаешь-то, а тут.… Потому и не могла знать о твоем существовании. -Скажите мне, только честно, тетя Люда, а зачем тогда я вам вообще нужна, если мы – такая далекая родня? -Анюта, - строго и жестко попросила Людмила. – Мы не знались и не дружились с твоими родителями и дедом с бабушкой. Но ведь ты здесь абсолютно не причем. С тобой приключилась беда, а ты наша родственница. Нельзя, чтобы при живой и здравствующей тетке племянница в детском доме жила. Такое положение вещей – преступно, отвратительно и аморально. Я думаю, мы с тобой подружимся и породнимся по-настоящему. Вот, Артему будешь помогать по дому. Он у нас пенсионер, дома почти все время сидит, потому ему и требуется такая помощница. Это я вся в работе и при делах, мне совершенно некогда следить за домашними делами. А вдвоем вы запросто справитесь. -Дядя Артем уже на пенсии? – искренне удивилась Анюта, недоверчиво посматривая на их обоих, чтобы убедиться в правдивости таких странных заявлений. – Ой, ну, скажите тоже, он еще совсем молодой для пенсии. -Молодой, да ранний, Аня, - весело хохотнула Людмила. – Он у нас на вертолетах летал, потому и ушел немного раньше всех на пенсию. Идем со мной, я тебе твою комнату покажу с кроваткой и игрушками. Переступив порог детской комнаты, и увидев в ней вещи и предметы, предназначенные для ребенка, Анюта поначалу даже испугалась, словно вторгается без спросу в чужую вотчину, в чьи-то личные владения. -Это чье все? – испуганно спросила она. -Внучки нашей, Миланки, - подталкивая ребенка вперед, сообщил Артем. – Только теперь она к нам редко заявляется. Внучка это наша единственная. Она в Виричеве с родителями живет, в садик там ходит. Но мы сами иногда ее навещаем, если им лень приехать. Да и то на выходные, когда у тети Люды таковые случаются. -А-а-а! – уже успокоившись, протянула Анюта. – А она не будет обижаться, что я ее ком-натку заняла? -Так у нее там своя имеется, отдельная, поэтому можешь смело благоустраиваться. Но только поначалу мы съездим в твою квартиру и заберем твои вещи и школьный ранец. И документы, если они уцелели. Ты сама еще, поди, ничего там не смотрела, как оно все, целое, сгорело? -Нее, - поежившись, затрясла головой Анюта. – Я от тети Кати сразу пошла, сама не зная, куда. А потом увидела лес за железной дорогой и хотела орешек нарвать. Вот там и попалась в капкан. Но, наверное, огонь не попал в комнату. Взорвалось на кухне, а пожарные очень быстро приехали. После небольшой экскурсии по квартире и ознакомления Анюты со своей новой комнат-кой, они втроем решили ехать в Анютину квартиру. И вещи собрать, и соседей предупредить, что у ребенка объявились родные люди, с которыми она и будет дальше жить. Они сами потом с опекой и прочими чиновниками разберутся, но пусть, как соседи, так и из опеки знают, что с ребенком полный порядок. Как чувствовала Людмила, когда подъезжала к дому после работу и, принимая решение, решила оставить машину во дворе. Просто ей требовалось назавтра пораньше из дома выехать, поскольку в офисе ждали срочные дела. Так что, идти в гараж им не пришлось. Расспросив у Анюты подробный адрес и избрав оптимальный и удобный путь, Людмила, повиляв по улочкам микрорайона, выехала на центральную улицу с названием, схожим с именем всех центральных улиц больших и малых городов России. Улица имени В.И. Ленина. Никто не стремился к ее переименованию, и даже в плане нечто подобное не значилось. Вечерний город обычно переполнен автомобильным транспортом. Но, то ли все успели уже разъехаться по домам, то ли задержались на работе дольше обычного и пока стояли возле своих офисов и предприятий. Но центральная улица оказалась, как ни странно, полупустой. Кое-какие машины мчались им навстречу, несколько попутных обгоняли. О пробках и заторах говорить не приходилось. А потому Людмила позволила себе посильней нажать на газ. Поскольку предстоит им ехать через весь город в другой конец. Артем уселся на заднем сиденье вместе с Анютой, и они затеяли некую игру с толканием и смехом, что водителю Людмиле только на руку. Когда муж сидит рядом, то он громко и вслух не одобряет подобное лихачество жены. Поскольку нарисован знак с цифрой 60, так будь добра, придерживайся правил, а нечего радоваться отсутствию инспектора. Ну, а сейчас он слишком занят с ребенком, и Людмила позволила себе разогнать автомобиль до 100 километров в час. А чего тащиться по совершенно пустой дороге? Никто ведь впереди не мешает, а у встречных своя дорога, их ее скорость не касается. Людмила рулила, не отвлекаясь на встречные, и редкие попутные автомобили, которые с аналогичным настроением и без зазрения совести и без оглядки на дорожные знаки, неслись на скоростях. Некоторые даже обгоняли Людмилу. Но до такого фанатизма она еще не решилась. Тогда уж точно, Артем оторвется от пле-мянницы и занудно прочтет жене лекцию о безопасности на дороге. В общем, по этому вопросу Артем – большая зануда. Сам в Аэрофлоте привык к строгим параграфам и инструкци-ям, порою вечерами осуждал бездумные поступки товарищей. Лично сам он летал по принципу: старайся делать хорошо, а плохо само получится. Возможно, в авиации и имеется необходимость в таком пунктуальном подходе к работе. Однако на шоссе разумно иногда и позволить себе изредка и пошалить, немного впрыснув в кровь адреналина. Но, дабы избежать занудства и нотаций, Людмила при муже старалась быть предельно дисциплинированной. Хорошо, что совместные поездки весьма редки. Рассчитав путь и прикинув в уме, где удобней свернуть, чтобы попасть на окраину, где проживала Анюта с бабкой Груней и дедом Афанасием, Людмила на время отвлеклась мыслями и фантазиями от дороги. Хорошо, что Артем так удачно отыскал племянницу. За короткие минутки она как-то даже успела ее полюбить. Назовем сей факт любовью с первого взгляда. Да и сразу заметен в ребенке уживчивый, добрый и благодарный характер Анюты. Как-то папа с мамой вскользь и говорили про брата Афанасия. Добряк и душа парень. Да вот чересчур увлекся вином, что и не остановить. Вся цель в жизни – с утра до вечера в поисках глотка живительной лечебной влаги. Пили бы они хоть капельку меньше, возможно, иногда и общались бы, роднились. Все-таки, в этом городе иных близких людей не было у родителей Людмилы. Да чересчур увлекла его и жену Груню эта пагубная привычка, уже успевшая превратиться в болезнь. Но вот, не обозлила, не оттолкнула от них людей, соседей. В этом хоть малость повезло Анюте. Иначе после такого исчезновения родителей, что, по словам Анюты, даже явилось благом для самой племянницы и для всего окружения, жизнь ребенку превратилась бы в ад. Хотя, с пьяными стариками сахаром ее также не назовешь. Хлеб и каша в доме были. Но ведь скоро ребенку потребуются и интеллектуальные приборы, как мобильный телефон, который сейчас имеется почти у всех одноклассников, и компьютер, без которого в школе и уроки правильно не сделаешь. А там и наряды, гораздо дороже теперешних, что куплены, скорее всего, в сэкэнхэнде. Хоть и неприхотливый и согласный на этот минимум ребенок, однако, во дворе и в школе очень скоро начнут надсмехаться и укорять бедностью и примитивностью одежек. Дети – существа злые и беспощадные. Первоначальный удар по рукам, ощутимый через руль, она приняла за возможный ухаб или камень на дороге, который просто не приметила, оттого и наскочила. Ухватившись двумя руками за руль, Людмила неожиданно с ужасом заметила его полную автономность на дороге. Он внезапно перешел на самостоятельное и независимое функционирование. То есть, повороты влево, вправо выдали одинаковый результат: никакой. Пока дорога вела прямо, то, возможно, по этой причине автомобиль и удерживался пра-вой стороны. Но рано или поздно при таком раскладе сил его начнет в любую секунду сносить влево навстречу идущему транспорту ли вправо на тротуар, навстречу идущим пешеходам. Последствия в обоих случаях просто непредсказуемые. С единственной разницей, что шансов на встречной полосе на жизнь у них нет абсолютно никаких при такой скорости. А на тротуаре аналогичные шансы у пешеходов. И Людмиле придется объясняться, как и по какой причине, она выехала на совершенно исправном автомобиле на встречную полосу. Ее в данную секунду саму удивляла и поражала способность рассуждать о гипотетических последствиях. В данный миг разумней всего было бы безудержно визжать, кричать и молить всех подряд о помощи и спасении. Но ее удерживало еще и осознание присутствия на заднем сидении новоявленной племянницы, которую абсолютно не хотелось заранее пугать, пока она сама окончательно не осознала степень предстоящей опасности. Она есть, эта самая опасность, но вдруг, точно также мгновенно, как и возникла, также неожиданно исчезнет. На руль автомобиль не реагировал никак, педали игнорировал аналогично, самостоя-тельно без влияния водителя пытаясь уйти с дороги то влево, то вправо, внезапно какими-то неведомыми силами возвращаясь на свою полосу, продолжая без вмешательства Людмилы удерживать на спидометре скорость 100 километров в час. И такое поведение автомобиля удерживало саму Людмилу от паники и истерики. Однако эти виляния вскоре обнаружил Артем, который, просуну голову между сиденьями, тихо и без страха в голосе, чтобы не услышала Анюта, спросил: -Люда, что с тобой такое произошло? У нас все в порядке, или возникли непредвиденные проблемы? -Нет, то есть, да! – трагическим голосом, словно вынесла смертельный вердикт, выгово-рила супруга. – Мой автомобиль вышел полностью из моего подчинения, и рули сам по себе, как ему вздумается. -Ну, и как такое нам понимать? -Совсем не желает слушаться. Ну, не реагирует на мои требования и попытки командо-вать. У вас на вертолете такое зовется «Вихревое кольцо». -Так тормози. У нас в воздухе не существовало тормозов, потому и летели в этом кольце беспорядочно. А у тебя под колесами асфальт. -Спасибо, Артем, за умный и дельный совет, - чуть не плача, проговорила Людмила. – Я тебе говорю, что он сошел с ума, а не я. -Черт, черт, черт! – заорал на весь салон Артем, а потом добавил длинную тираду, со-стоящую из сплошного мата. – Я для того спасал Анюту, чтобы ее сейчас убил этот подлый автомобиль? Стоять, сучки сын, хорош, выпендриваться, здесь пока я хозяин, а не твоя ржавая куча металлолома! Автомобиль плавно притормозил и, свернув вправо, прижавшись к бордюру тротуара, остановился. Проезжавшие мимо автомобилисты крутили в сторону Людмилы у виска и постукивали себя по лбу, разъясняя водителю взбешенного автомобиля в полном отсутствии ума, как такового. Людмила, глупо улыбаясь таким явным намекам, пожимала плечами и, глупо хихикая, кивала головой в сторону Артема, пытаясь спросить у него, что и как все это произошло? Постепенно к ней возвращалось осмысление, понимание и удивление такого факта, что грубая матерная тирада мужа сумела заставить автомобиль остановиться. Не педали и руль, а мат подчинил его. -А вот при ребенке так выражаться просто непедагогично, - сделала она неожиданное замечание, получив возможность говорить, внезапно онемев поначалу после остановки. – И вот только откуда ты нахватался подобных выражений? Если честно, Анюта, впервые слышу нечто подобное из уст мужа. Ты же, вроде как, и не владел до сих пор таким красноречием? С чего это вдруг? Внезапное избавление от опасности, угрожавшей, всем троим гибелью, вызвало в на-строении Людмилы некую болезненную истерическую веселость, говорливость и чрезмерную общительность. Хотелось шутить, смеяться и балагурить. Артем, сам поспешно выходя их ступора, уже сумел уловить такие настроения в голосе жены. Он ее и понимал, но, предчувст-вуя последствия, поторопился не допустить следующего этапа, способного охватить супругу истерикой и плачем. -Люда, в воспитании живого ребенка необходимо участие живых воспитателей. А мое требование, сопровождающееся незначительными отклонениями от приличной нормативной лексики, помогло, как ты успела заметить, избежать летальных последствий. Мы, если пока живы и здоровы, сумеем внушить ребенку интеллигентные и культурные манеры. В ее маленькой головке не запечатлеются надолго мои нечаянные грубости. Правда, ведь, Анюта? Подумаешь, в сердцах и в порыве отчаяния дядька малость пошалил красноречием. Важен результат и последствия. -Ой, тетя Люда, мои дедушка и бабушка, когда пили вино с соседями или друзьями, так сплошь ругались плохими словами. У них в те моменты просто других не находилось, чтобы разьяснить или показать что-нибудь друг другу. Ну и что? Я ведь даже не собираюсь повторять за ними. У нас даже мальчишки так не говорят. А дядя Артем сильно разозлился на моего вредителя. Ты его здорово напугал, правда, ведь? -Не поняла? – удивилась Людмила, наконец-то полностью избавившись от нервного шока и возвратив в свою душу стабильность и равновесие. – Ты, Анюта, о чем это сейчас говорила, о каком вредителе? -Вы даже себе не представляете, как он мне надоел! Вот только, слава богу, всегда попа-даются защитники. То дядя Женя с ружьем против взбесившегося Джека, потом лучик света, что вывел меня из леса. Потом котенок, спасший от взрыва газа. И вот дядя Артем спасает меня поначалу от поезда, вытаскивая из проволочного капкана. А сейчас заставил злодея отстать от автомобиля и поставить его безопасное место. Это он, мой злодей сделал машину непослушной, а потом испугался и отстал. И Анюта, стараясь не упустить детали, с максимальными подробностями перечислила все покушения не ее жизнь. Не хотелось Людмиле верить, да муж у нее такой, что уже не раз подтвердил присутствие доброго Ангела, не раз избавлявшего от неминуемой гибели и его самого, и ее, и их семьи, включая внучку Миланку. И вот только что своим грозным окриком он остановил автомобиль, пожелавший сгубить их всех троих. -Так это, ты считаешь, все происки твоего злого Ангела? – спросила Людмила, внезапно так обозвав этого вредителя. Ну, поскольку существует добрый Ангел, то присутствие злого обязательно в этом мире. -Да, - тяжело вздохнула Анюта. -Ну, и черт с ним! – внезапно завершила этот спорный диалог Людмила. – Теперь, когда ты с нами, то есть, с нами и рядом с дядей Артемом, нам бояться абсолютно нечего. Как мы успели понять, добрый Ангел Артема гораздо сильней твоего злюки. И уж намного сильней его. Мы заметили и это. И все втроем весело рассмеялись. Но продолжить путь Людмила предложила пешком, поскольку пока она еще боялась прикасаться к своему больному на всю голову автомобилю. А идти, как сказала Анюта, показав виднеющуюся крышу своего дома, совсем недалеко. Людмила позвонила знакомому механику, который регулярно производит профилактический осмотр ее автомобиля, и, перечислив некоторые его болезни и дурные привычки, попросила забрать автомобиль и до утра с ним побеседовать. -Пошли, - махнула она рукой, приглашая в путь Артема и Анюту. – Пусть Митрич подлечит его. -А как же машина? – нерешительно и взволнованно спросила Анюта. – Она же здесь со-всем пропадет. -Не волнуйся, - усмехнулся и успокоил ее Артем. – Сейчас к нему приедет доктор в лице Митрича, и на скорой помощи увезет его в больницу. -Его будут лечить? -Да, - смеялся Артем, хватая Анюту за руку и увлекая за собой. – Пару уколов, таблеток жменю, микстуры с полведра, и завтра будет, как огурчик. У нашей Людмилы с этим строго поставлено. -Зеленым будет? -Нет, спелым. Анюта пожелала еще вопросов задать про огурчик, но, заметив, что дядя Артем смеется, а тетя Люда хихикает в ладошку, махнула рукой и бодро зашагала вместе с ними в сторону е дома, с которым сегодня придется расстаться, проститься, возможно, навсегда. Ведь теперь у нее будет другая комнатка. -Нее! – протянула Людмила, когда Анюта высказала свои опасения вслух. – Зачем навсе-гда? Я найму бригаду, они подремонтируют, и в твоей квартире вновь можно будет жить. Мы на днях оформим опеку над тобой, и закрепим твое жилище за тобой до исполнения твоего совершеннолетия. А пока будем сдавать квартирантам, чтобы не пропадало добро. Через мое агентство. Это, Анюта – недвижимость. Она принадлежит теперь полностью тебе, и никто не посмеет тебя лишить жилья. -Правда? – внезапно осознав слова тети Люда, воспряла духом и возвысилась настроением Анюта. – Я, когда вырасту, снова могу жить там, в своей комнатке? Только вот, как же я буду там одна? -Ну, Аня, к тому времени ты станешь взрослой, самостоятельной. Вполне допускаю, что замуж выйдешь. Ой, да что тут гадать, когда такое еще будет. Очень и очень нескоро, лет, эдак, через десять. Когда подошли к дому, то первым бросился им в глаза черный глаз обгоревшего кухонного окна, лишенного стекла. Он пугал своей зияющей дырой и обвисшими остатками оконной рамы. Анюта, глядя в эту черную дыру, сразу как-то посуровела и напряглась, словно увидела в этом проеме страшное лицо смерти. Оно так и есть. Несколько часов назад там погибли ее родные дедушка и бабушка. Она еще не видела их мертвыми, до конца не осознала простой истины, что больше никогда в своей жизни не услышит их. Но мертвое окно уже зародило такие мысли, убеждая и утверждая такой факт, как происшедший. -Ничего, Аня, ты так не пугайся, - заметив тревожный и напуганный взгляд ребенка, тихо проговорила Людмила, прижимая Анюту к себе. – Вот завтра с утра и начнут мои строители ремонт. И ты сможешь иногда приходить и смотреть, как обновляется твоя квартира. Она станет намного краше и лучше, чем была раньше. Я тебе это обещаю, вот увидишь. Очень скоро она преобразится. -Нет, тетя Люда, я сюда нескоро приду, - трагичным голосом ответила Анюта. – Когда вы-расту, вот тогда и приду. А сейчас мне немного страшно. Ведь бабы Груни и деда Афони в ней уже никогда не будет. А без них я сюда входить боюсь. -Ты тогда сходи к соседям, забери свой ранец, а мы с Артемом посмотрим твою квартиру, соберем, что уцелело, которые вещи еще могут тебе пригодиться. Только, так мне кажется, мы не будем все твои одежки забирать. Лучше купить все новое. Ну, посмотрим, если что тебе для улицы пригодится. -Я, тетя Люда, лучше уж сама все отберу. Вы за меня не переживайте, я сильная, постараюсь справиться. Иначе вам придется долго все искать. Остановившись возле входной двери, аккуратно приставленной кем-то из соседей к стене, Людмила достала из сумочки телефон и кому-то позвонила. -Алло, Григорий Ильич? Как ваши ребятки, не слишком заняты? Вы сможете меня на пару часиков навестить? Нет, я не в конторе. Было слышно, как некий Григорий Ильич рассыпался в комплементах и в здравицах, вы-ражая полную готовность в любое время дня, ночи и года ради и для Людмилы забросить все свои срочные дела и примчаться к ее ногам по первому зову. -Записывай адрес, - скомандовала Людмила, подмигивая Анюте, замечая и понимая, что она тоже слышала восторженную и признательную тираду некоего Григория Ильича. – Сразу прихвати входную стандартную дверь и все инструменты для ее установки. Я тебя жду. Далее планируй простой советский ремонт. Да, для временной сдачи в наем. Евроремонтом мы с тобой займемся через десять лет. Почему? Приедешь, сам увидишь. Ну вот, - отключив телефон, обратилась она уже к Анюте. – Сегодня поставим дверь и временно заколотим окна, чтобы твоя квартира не превратилась в приют для бомжей. А потом, даже начиная с завтрашнего дня, подремонтируем, доведем до состояния, приемлемого для проживания, ну, а крутизну творить будем перед твоим вселением. Анюта совсем повеселела, и уже без страха повела Артема и Людмилу в свою квартиру. Как и предлагала Людмила, брали они лишь некоторые одежки, пригодные для игры во дворе. Все остальное тряпье и вещи были пригодны лишь в утиль. Откуда же взяться чему хорошему при пьющих деда с бабкой? Даже телевизор чудом сохранился из далеких советских времен. Да еще черно-белый. -Раритет, - похлопывая по пыльному корпусу, иронично проговорил Артем. – Он хоть по-казывает? -Только очень плохо, - печально констатировала Анюта. – Но я его не люблю смотреть. В основном баба Груня свои сериалы смотрела. -Хлам, - вынесла вердикт Людмила, указывая пальцем, на сей раритет и на всю остальную мебель. – Только свалка. Пока они отбирали из кучи хлама нужные и любимые Анютины вещи, приехал Григорий Ильич со своей бригадой. Людмила пояснила Анюте еще до прибытия рабочих, что она часто поставляет для Ильича работу, потому для нее он всегда свободен и готовый к труду. Но Артем с Анютой не пожелали выслушивать указания и наставления с ЦУ для Ильича, и вышли во двор. Анюта сразу же увидела своих подружек и поспешила к ним, чтобы поделиться радостной новостью о появлении в ее жизни родных людей, которые забирают ее к себе. И теперь ни о каком детском доме и разговоров нет. -Они мне мою квартиру отремонтируют, но только потом я в нее вернусь, когда вырасту и повзрослею, - стрекотала она взахлеб, и, торопясь высказать все подробности до появления Людмилы. – Я теперь буду в 25-ой школе учиться. И больше не понадобится так далеко ходить. Она рядом с домом. Ну, почти. Успела еще пообещать им, навестить как-нибудь. Хотя, такое вряд ли получится. Ведь теперь она будет жить в другом конце города. И в это время из подъезда вышла Людмила в сопровождении Григория Ильича, все еще по пути продолжая ему выговаривать и сыпать наставления. -Вот, - сказала она Артему с Анютой. – Ильич нас до дому и подбросит. Сам предложил, я даже не намекала, - словно оправдание добавила она. – Я ему просто рассказала о своем взбесившемся автомобиле. Когда проезжали участок дороги, где, как они решили, два Ангела боролись за их жизни и смерти, легкий озноб охватил всех троих, словно эти Ангелы до сих пор дожидаются своих подопечных. Один, чтобы завершить свой преступный замысел, второй, чтобы оградить их от посягательств на жизнь. Но в этот раз машина командам Ильича подчинялась. Дорога уже плотно заполнилась автотранспортом, и Ильич соблюдал правильный скоростной режим, не лихачил и не гнал. -Григорий Ильич, - внезапно воскликнула Людмила, не доезжая микрорайона где-то мет-ров за 300. – Высади нас здесь, - и уже к Артему с Анютой: - А давайте-ка в наше любимое кафе заглянем! Там моя подружка верховодит. И вкусно покормит, да и малость выпить нам не помешало бы после таких приключений. Да, Ильич, вот, знакомься с хозяйкой квартиры, которую будешь ремонтировать. Мы с ней только сегодня сами познакомились и выяснили, что она моя племянница. Артем с Анютой с радостью согласились с предложением Людмилы. И в кафе они входили в самом прекрасном настроении. Артем сам желал после такой встряски выпить несколько рюмок водки, а Анюта впервые в жизни оказалась в такой сказке под названием: «Три мушкетера». Подруга Людмилы назвала свое кафе в честь своих мужиков, трех мужчин. Вернее, четверых, как и было у Дюма: три сына и муж. Они с малолетства представляли себя мушкетерами, давно уже распределив имена. Ра-зумеется, Партосом был муж. Живот у него соответствовал персонажу. И потому, что «Три мушкетера», то и интерьер соответствовал. На стенах висели шпаги и мушкеты, стены смотрелись массивно и тяжело, словно и в самом деле вырублены из дерева и камня. На одной из стен даже висели мушкетерские шляпы с перьями. Анюта первые минуты от увиденного даже дар речи потеряла и не могла закрыть рот. Уж очень все ее заворожило, хотя, про трех мушкетеров и про отца Дюма она пока еще ничего не слышала. -Можешь расслабиться и успокоиться. Мы этой красотой будем любоваться во время празднества. И я тебе обязательно из библиотеки принесу книгу про трех мушкетеров, чтобы ты поняла и узнала про них, - пообещал Артем, усаживая Анюту за стол на стул с высокой спинкой. – Ты обязательно прочтешь. Я в детстве тоже любил романы Дюма и про его персонажей. Встретить подругу хозяйка вышла сама. После приветственного ритуала Людмила позна-комила подругу с Анютой, вкратце пройдясь по ее биографии. Разумеется, в момент прослу-шивания были и охи, и ахи. -Сидите, а я сейчас вас сама обслужу по высшему разряду, - пообещала хозяйка и скры-лась за перегородкой. Не успели они, и осмотреться, как две официантки уже несли спиртное для Артема с Людмилой и свежевыжатый сок для Анюты. И масса разнообразных закусок. -Мы все не съедим, - заключила, обозревая стол, Анюта. – Нас слишком мало, а еды так много принесли. -Ну, так я вам могу помочь в этом приятном деле! – весело проговорил только что во-шедший посетитель, услышав такую реплику ребенка. – Вы не будете возражать, если я присяду за ваш стол? Вот Анюта боится, что сами вы не справитесь с таким обилием еды. А я в данную минуту кошмарно голоден, так что, моя помощь оказалась весьма кстати. Вернее, ваше изобилие. Настроение у Людмилы и Артема было великолепным, и спорить с назойливым нахалом, пытавшимся испортить праздничный вечер, абсолютно не хотелось. Однако и усаживать совершенно незнакомого человека к себе за стол – весьма, казалось, неприемлемым. Это их личный праздник, их семья решила отметить, переполненный событиями, день. Может, без намеков и грубых откровений и сам сообразит, что его поступок не совпадает с их желаниями, и он покинет их столик? -Молодой человек, - решился все-таки, как можно спокойней и тактичней, Артем намек-нуть нахалу о недопустимости такого поведения. А так обратился, поскольку незнакомец был гораздо моложе Артема. Максимум около тридцати, не больше. А возможно, просто выглядит так молодо. – Нам, то есть, нашей семье, хотелось бы уединиться и повеселиться без наличия посторонних. Можно ли разрешить такую проблему мирным путем? Как-то сегодня грубить и ругать никого не хочется. -Ну, - многозначительно хмыкнул посетитель, подмигивая Анюте, - предлагаю принять и меня в свою семью. Сразу такое пополнение в один день, а? И ребенок, и взрослый дядя! Просто подарок судьбы, – восторженно, но абсолютно не к месту, воскликнул незнакомец, словно ему здесь должны обрадоваться. – Сначала Анюта, а потом и я. Считаю, однако, что без моего участия ваша семья не будет такой полноценной. Людмила переглянулась с Артемом, слегка насторожившись и подивившись некой из-лишней осведомленностью совершенно постороннего человека. Вроде как, они не афиширо-вали сегодняшнюю находку и приобретение племянницы налево и направо. И вовсе не похож этот молодой человек на нахального придурка. Что-то хочет от них, как пить дать. Не зря ведь прилип, как банный лист, и абсолютно не собирается прислушиваться к разумным увещеваниям и уговорам. Ему прямым текстом без каких-либо намеков отказывают в гостеприимстве, а он веселится и продолжает напрашиваться. Однако до открытой грубости доходить не хотелось бы. -Простите, - решила прозондировать почву Людмила, уже опасаясь прямого отказа и тре-бований, покинуть их столик. А вдруг их пути где-то пересекались, и он их узнал, чего не сказать о Людмиле и Артеме. Так можно незаслуженно обидеть человека, чего Людмила весьма не любила делать. – Мы с вами, как мне кажется, должны быть знакомы? Просто сегодняшняя эйфория нас слегка притормозила. Если мы встречались раньше, то назовите свое имя, пожалуйста. -С удовольствием, – восторженно воскликнул незнакомец, разливая водку по рюмкам, словно уже званый гость. – Но выпьем за знакомство. Наши с вами пути, с вами всеми, включая и Анюту, пересекались, и не раз. А вот такого прямого контакта пока не случалось. И я с радостью называю свое имя. Только предлагаю сразу же всем перейти на «ты». Мне такое общение больше нравится. А тост поднимаю за встречу, чтобы они, эти встречи, иногда случались, - сказал, прикоснулся своей рюмкой к стакану с соком Анюты, к рюмкам Людмилы и Артема, и выпил. – А зовут меня Ангелом. Имя такое. И я добрый, а нет то злой, что пытался напакостить и погубить тебя, Анюта. -Ой! – воскликнула с удивлением и восторгом Анюта, призывая взглядом Людмилу и Ар-тема присоединиться к ее ликованию. – Так это вы нас… -«Ты». Мы же условились так говорить, - поправил Ангел. -Так это ты нас, – быстро поправилась Анюта, согласившись с его просьбой, - спас на дороге, когда машина перестала тетю Люду слушаться? -Да, я. Только. Анюта, ты уж прости, но я не твой Ангел. Я Ангел Артема, именно его мне пожелалось оберегать от всяких напастей. Вот и предостерегаю от надвигающейся беды. А твой Ангел, милый мой ребенок, слегка приболел, оттого и устраивал всякие опасные и злые шалости с экспериментами на выживание. Но больше бояться его не нужно. Я его отправил в лазарет на излечение. И временно заменил его лишь по причине присутствия рядом с тобой Артема. Лично его я защищаю от всяких напастей, потому и вмешался. А так, то еще даже трудно предположить, чем мог завершить он свои шалости. Разумеется, он доигрался бы до встречи со Следящим, который контролирует нашу деятельность. Да, экстримы твоего злодея могли бы закончиться летальным исходом. Но, согласись, Анюта, что все его капканы лишь по случаю судьбы заканчивались спасением. Хотя, как он сам объяснил, то всегда оставлял тебе маленький шанс для спасения. По принципу: 50 на 50. Или-или. Потому-то и уходила ты от смерти. Но лишь всегда благодаря собственному неудержимому стремлению к жизни. Изо всех сил, из последних, но ты успевала к той черте, за которой он предоставлял тебе шанс. Однако в последнем совеем эксперименте его стремления зашли за грань допустимого. Уверен, что после вашей гибели он засветился бы перед Следящим. Одного не учел, что с вами был Артем, которого я опекаю. Да, Артем, это я тебя уговорил в последнюю секунду покинуть обреченный самолет, отнять у жены и уничтожить автобусный билет, чтобы избавить тебя от страданий, не пустил, а точнее, предложил плеснуть в кофе коньяку в рюмку зятю, наложив тем самым запрет на выезд в свой город. А потом не пустил тебя в спасительную люльку, уже спасая самого тебя. Только с поездом ты действовал абсолютно самостоятельно. И оказался правым, уложив Анюту между рельсами, оставшись рядом с ней. Она могла бы с перепуга вскочить, чем порадовала бы Падшего Ангела. Так мы именуем испортившихся Ангелов. И вот после борьбы с ним на дороге, я призвал на помощь Следящего, чтобы наш Апостол занялся исцелением своего подопечного. Последовала взбучка, читка нотаций и жесткий вердикт. После перепрограммирования он поставил его на постоянный контроль, запрещающий и не позволяющий ни на йоту отвлекаться от своих прямых функциональных обязанностей – переносить и принимать ПЛИКи (полный личный индивидуальный код). Это и есть наша основная, по сути, единственная обязанность, работа. Нет, она весьма хлопотная и суетливая, требующая постоянного внимания. -Ангел, - решилась спросить Анюта. – Это просто здорово, что ты спасал дядю Артема, а потом и тетю Люду и их внучку с дочкой. Скажи, а нельзя было, потому что ты такой сильный, могучий и властный, и других спасти? Чтобы самолет не сгорел, чтобы автобус не падал в пропасть, чтобы дом не развалился. И газ не взорвался? Там ведь везде так много людей погибло! -Анюта, милый мой ребенок, - нежно и по-доброму подмигивая Анюте, произнес печаль-но Ангел. – Мы, то есть, Ангелы, не для того функционируем в этом мире, чтобы всех вас спасать и оберегать. Иная у нас работа. -Но ведь дядю Артема ты спас? И еще не раз всю его семью спасал от всяких там несча-стий и бед. -Да, спасал дядю Артема и всех его любимых, тем самым грубо нарушая параграфы и инструкции заданной мне программы. Жизнь ваша протекает по проторенному пути, спланированному и намеченному неким, вас ведущим по миру и жизни, создателем. И грубо вмешиваться в процесс бытия – явление запрещенное. -И тебя тоже за это в больницу могут положить за все хорошие дела? А как же тогда дядя Артем останется без Ангела-хранителя? -Могут, - согласился Ангел. – Для того и стоит над нами Следящий, чтобы не допускать грубых отклонений от течения судеб. Ведь этим мы вносим некие катастрофические измене-ния в далеком будущем. -От твоих благородных дел такой вред? -Нее! – хохотнув, протяжно отрицал Ангел. – Следящий как-то добродушно относится к таким вот незначительным отклонениям, сам впоследствии корректирует и балансирует отклонения, если они влияют на продвижение цивилизации по заданному прогнозу. А так, мы не слишком уж и вредим этому курсу протекания бытия планеты. Она живет и развивается без особого нашего участия. Чтобы легче понять мироздание и процессы в нем, я малость приоткрою тайную завесу нашего участия в жизни планет и роль, которую мы играем в ее развитии. Ну, чтобы вы поняли и нас самих Ангелов, и Следящих, и того, кто стоит над всеми нами и над вселенным хаосом. -Позволь, - наконец-то хватило сил хоть слово вымолвить Артему, который вместе с Люд-милой этим диалогом ребенка с Ангелом был шокирован и потрясен до глубины души, что онемел и потерял на время способность рассуждать и говорить. – Вот о чем это ты сейчас с ребенком тут говоришь? Ты считаешь, что в этот бред можно спокойно верить и выслушивать эту белиберду? -А разве я мало доводов привел с эпизодами, в которых ты в основном и фигурируешь и играешь главенствующую роль? – поинтересовался Ангел, вновь вгоняя в ступор Артема с Людмилой. Действительно, простому смертному, да еще постороннему и неблизкому к их семье, все происшедшие события не просто неведомы, но и как информация, недоступны, как и все поступки Артема. Кто-то же толкал постоянно Артема от смертельных пропастей. – Вот так-то, мои дорогие. Верить и доверять вы просто обязаны, поскольку иных объяснений вы не придумаете. Но, выслушав, однако, меня до конца, поймете и примете мою подноготную, как факт, как истину. И помните, что таких, среди многомиллионной толпы человечества, единицы, коим дано хоть толику познать о нас, и всю правду мироздания. Я не буду даже предсказывать, и пытаться предугадать о наличии иного разума в вашей вселенной, хоть малость схожего в вашем мире. Есть или нет – прерогатива самого человечества, ваше будущее. Возможно, спустя столетия, вы и сумеете оторваться от Земного тяготения, чтобы умчаться к иным мирам в поисках себе подобных. А с вами говорить мне хочется об иных мирах, о параллельных. И таковых в веренице спирали бесконечное множество. Они удивительно схожи с вашим, лишь разнясь в годах, во временах. По спирали вниз мы попадаем в прошлое, вверх – в будущее. И так бесконечно, не имея предела. Схожесть у всех миров не зеркальная. По причине нашего нечаянного и незначительного вмешательства, нашего нарушения правил и параграфов, ограничивающих функциональные обязанности Ангелов. Но для того и существует Следящий, который в силах контролировать три мира одновременно, корректирует любые грубые смещения и отклонения. Значимые и существенные, игнорируя мелкие прыщики на теле цивилизации. А вот зло, то есть, деяния Падших Ангелов, он категорически запрещает и пресекает, дабы само зло не множилось. Его, этого зла, и без нас в ваших мирах с излишком. Но оно, творимое самим человечеством. И развиваясь, и совершенствуясь, вы пытаетесь это зло минимизировать, сводя к нулю. Ближе к минимуму, полностью не исключая. Каждая эпоха по-разному понимает зло. Вот добро, так оно одно и тоже. Поэтому наши благие дела Следя-щий рассматривает сквозь пальцы, позволяя нам слегка уходить от программы. Ведь совер-шенно непонятно даже ему, почто Создателю понадобились высокоинтеллектуальные переносчики? Нам оттого и хочется отвлекаться, выискивая среди своих подопечных слегка отличных от общей массы. Да, вы правы, одним из таковых и является Артем. Ну, я к тому, что с высоким интеллектуальным потенциалом и громаднейшим коэффициентом человеколюбия. А общаюсь я с тобой с самого рождения виртуально, чаще во сне и, не засвечиваясь лично перед тобой. Но сегодня раскрылся лишь с единой целью – поставить в известность, что Анютин вредитель, пытающийся строить капканы, изолирован. -А вдруг случится такое, что эта вредная болезнь и тебя постигнет? -Полностью исключено. Падший Ангел проигнорировал антивирусную защиту, чего я даже в целях перестраховки не допускаю. Точно так, как безалаберный владелец компьютера, пожадничав на защиту, или наплевав на правила личной гигиены. Если честно, то я бы на месте Следящего, дабы избежать подобного в будущем, всех своих Переносчиков поставил на жесткий контроль, не допуская даже возможности заражения. Однако в таких случаях полностью исключатся личные общения. А он нас понимает, потому и доверяет. И поверьте на слово, зла от Падших гораздо в десятой степени меньше, чем от самих людей. Да, Анюта погибла бы, но она своей смертью намного раньше разоблачила бы Падшего перед Следящим. Но один ваш маньяк, и коих в мире тысячи, творят бедствий стократ больше. Случается и безнаказанно, чего никогда не происходит с нами, поскольку Падшие все равно рано или поздно заигрываются, как наркоманы, требуя для себя увеличения дозы, когда уже без помощи Следящего им самим из своего лабиринта преступлений уже не выбраться. Теперь о себе. Мы, то есть, Переносчики, тем и занимаемся, что принимаем ПЛИКи из нижнего мира от их Ангелов, чтобы разместить их в тела новорожденных. А ПЛИК, умершего в нашем мире, мы передаем вверх. Так что, сам по себе человек, как индивидуум и личное «Я», лицо, образ, мысль – вечен. Тело отживает свой срок, как носитель ПЛИКа, а ваше «Я» продолжает существовать в новом образе. Потому-то, зная вечность и бесконечность человеческого «Я», Падшие Ангелы беспечно относятся к самой жизни тела в своем мире. Ну, а мы считаем, что каждый индивидуум отбывает свой срок в своем мире, исполнив полностью, возложенную на него миссию, чтобы цивилизация развивалась бесперебойно и по заданной траектории. Вверх, ибо те дела, что не успел один, вынужден доделывать или переделывать другой. Ну, вопросы возникли какие-либо? -Их бесконечное множество, - признался откровенно Артем, понемногу приходя в норму и в стабильность. Вслушиваясь в повествование Ангела, который охранял и спасал его, Артем постепенно все больше и больше принимал эти слова на веру, за действительность и доверял его рассказам. – Только, мне кажется, не на все ты нам ответишь, да и нам самим не столь уж важно знать всю истину. Главное – мы теперь не будем так сильно волноваться за Анюту, когда знаем истинное место злодея. -Проживая с вашей семьей рядом и под вашей опекой, ты, Анюта, теперь будешь нахо-диться и под моей охраной, поскольку пока нет у тебя личного хранителя, своего Ангела. Он на излечении. -Спасибо! – потешно хихикнула Анюта, прыская в ладошку. – Я теперь могу абсолютно ничего не бояться? -Ну, девочка, - не согласился Ангел, - человеческий разум должен всегда присутствовать, твое безрассудство мне может не понравиться. Разумеется, поскольку обещал, то спасу, но и серьезно накажу. -Ладно, - примирилась Анюта. – Все равно, ведь мы боимся смерти и боли, хоть и гово-ришь нам про бессмертие. Там же опять все начинать сначала? В пеленках, распашонках, в детский садик ходить. -Ну, и славно! – вставая, произнес Ангел. – Пора мне покинуть вас. Прощайте, но не навсегда. Возможно, когда-нибудь и навещу. Нам никак нельзя забывать друг о друге. А разглашения моей тайны я не боюсь, поскольку несведущий человек воспримет ваш лепет за бред психа. Так что, обо мне вам можно без опаски поговорить лишь между собой. Этому вы поверите. Когда он ушел, Людмила с полстакана сока из Анютиного стакана и, поглотив и прокаш-ляв, с трудом выговорила: -Он что, и в самом деле был? Или все-таки нам всем троим, это показалось? Ну, коллек-тивное сумасшествие. -Люда, - погладив по руке жену, стараясь успокоить и привести ее в чувство, ласково и нежно сказал Артем. – Нам всем троим, могло все это показаться и померещиться лишь при одном факте, если бы не одно но – этот Ангел слишком много о нас самих правды наговорил, а не просто философствовал на тему мироздания. Тогда, конечно, можно было бы и усомниться. А так – хочешь, не хочешь, а приходиться поверить. Понимаю твои обиды и искренне сочувствую вам обоим – забыл тебя, Люда, твой Ангел, а Анютин вообще сошел с ума. И теперь у нас на всех единственный хранитель – мой Ангел. Однако такой факт мне импонирует. Девочки, любите меня и лелейте, ежели желаете беспроблемно и долго жить. Сказал и задорно расхохотался, обнимая и целуя одновременно обеих девчонок. И они с удовольствием поддержали его веселье. Ну и что, их Артем и без Ангела заслуживает любви. Они его за доброту, заботу и за Любовь тоже будут сильно-сильно любить.

© Copyright: Владимир Гришкевич, 2015

Регистрационный номер №0263863

от 8 января 2015

[Скрыть] Регистрационный номер 0263863 выдан для произведения: ВОЛЬДЕМАР ГРИЛЕЛАВИ ВОПРЕКИ СУДЬБЕ Фантастическая мелодрама От судьбы не увернешься и не откупишься. Она – не злодейка, она просто равнодушна к тебе и безразлична. Но хочется воспротивиться и противостоять, чтобы не оправдаться или показать себя перед кем-либо сильным или независимым, а просто ради того, чтобы выжить, ибо она преподносит смертельные сюрпризы. И не прекращает испытывать на прочность одним за другим опасным и непредсказуемым эпизодом. А как с ними справиться, так подсказать некому, и спросить нельзя. Только сон легкими намеками подталкивает к правильным и безопасным деяниям. А сон ли это? 1 Этот сон Артему приснился впервые так давно, что для воспоминаний даже стоило слегка встряхнуть и перевернуть, точнее, перелопатить всю биографию, включая сопливое детство, глупое отрочество и начинающуюся покрываться разумом юность. Он не самокритичен и вовсе не собирается анализировать ошибки, глупости и мелкие недостатки того далекого детства, которым он считал все годы учебы в школе. Ну, дошкольный период, так-то был младенческим и недостойным анализу. Нормальное детство с некими запоминающимися эпизодами с первого класса, так можно заявлять, и началось. А взрослеть Артем начал лишь в училище Гражданской Авиации, куда он поступил сразу после окончания средней школы. Шел туда за компанию вместе с закадычным другом, коим тот считался с двухлетнего возраста. Однако друг провалил не экзамены, которых больше всего боялся, а медицинскую комиссию. Внешне идеально здоровый парень, на поверку оказался непригодным даже для службы в армии. Нет, такая болезнь, что обнаружили и озвучили доктора, не выпячивалась и внешне никак не проявлялась, что и вводило в заблуждение. Но дотошные врачи из комиссии, которые скрупулезно и до кошмаров тщательно отбирали среди молодых, лишь идеально здоровых, пригодных и способных летать на вертолетах, нашли сей дефект в его организме и бессовестно забраковали молодого парня, начисто отвергая все радужные перспективы не только летать, но и даже в пехоте служить, коль у того внезапно возникнет и такое странное желание. Хотя, оно не возникало. Парню желалось летать. А потому он слезы лил, проклинал их и ругал всякими нецензурными словами. А Артем, сдав экзамены через пень колоду на слабенькие троечки, проскочил через сито врачебных проверок без сучка и задоринки. -Молодому человеку вполне можно подаваться и в космонавты, - листая и изучая вердикты всех медицинских специалистов, высказался с неким горделивым чувством председатель ВЛЭК (врачебно летная экспертная комиссия). – Берегите свой божий дар, юноша, не растратьте и не распылите на мелкие сомнительные радости. Было слегка обидно за друга. Но, поскольку такая удача подвернулась, отступать за ком-панию не собирался. Остался в училище, замечательно, то есть, весело и беззаботно отучился и попал по распределению в этот симпатичный городок на Юге России с таким интригующим названием, как Загорянск. В том смысле, что загорать на берегу озера, где и расположился сей городок, можно было девять месяцев в году. Поскольку именно столько в этих краях и продолжалось лето. А на остальные три месяца распределились осень, зима и весна. По тридцать дней на брата. А зима случается даже со снегом. Однако такое счастье случалось не каждый год. Да и то дней, эдак, с десяток в сумме, показав свое некое отличие от весны и осени. Мол, тем мы и отличаемся. Артем Дмитриевич окончил училище уже совсем, как сам считал, взрослым и солидным мужчиной в 21 год. Совершеннолетним по иностранным меркам. Но в нашей стране уже как три года таковым считался. Где же им, этим глупым иностранцам за нами угнаться. В условиях быта и менталитета Союза наши пацаны мужиками быстрей становятся. Повзрослел, разум приобрел, а потому о женитьбе временно даже мыслить запретил. В таком великолепном возрасте имеется необходимость немного порезвиться. Но в пределах разумного, чтобы свобода и воля на карьере не отразилась. И поскольку ему удавалось удерживать себя в тех пределах и рамках, кои в отряде, где он первые годы летал вторым пилотом на восьмерке (то есть, вертолет Ми-8), а также показал себя как положительно определяющим работника специалистом, то вскоре, году на пятом работы, его выдвинули на командира вертолета. В этом же году, когда пришил на погоны командирские лычки, а к фуражке прикрепил дубы, возвращаясь из родного города, где провел очередной отпуск, в Москве в аэропорту встретил ее, свою Людмилу. Так уж случилась эта химическая мгновенная реакция в обоих сердцах, что она уехала вместо избранного направления в его город, ставшим родным для их обоих, Загорянск. А через год в их семье явилась на свет их очей прекрасная принцесса Жанна. Такое имя им сразу обоим понравилось, оттого и назвали своего первенца и единственную дочурку Жанной. И вот тогда-то годы бытия полетели с сумасшедшей скоростью. Жанночка, едва, вроде как, научилась ходить, как уже потопала в первый класс. Затем из класса в класс, а там и выпускной, после которого спешно выскочила замуж и уехала к мужу в соседний город. Недалече, всего каких-то 70 километров. На пригородном автобусе со всеми остановками около двух часов езды. А на своем автомобиле, правами и ездой на котором овладела лишь Людмила, и того меньше, около часа. Милана, как назвали свое дитя, то есть, внучку деда Артема и бабки Людмилы, дочь Жанна и зять Олег, половину своей жизни проживала с дедом и с бабушкой. Ведь в садик берут лишь с трех лет, а в ясли отдавать не разрешил сам Артем. К тому же, Жанна желала, и работать, и учиться в институте. На платной основе, но такой факт не влиял на сам процесс образования. Однако, с такой постановкой вопроса ни дед, ни бабка не возражали и от возложенных обязанностей няньки не отказывались. Тем более, что Артем ушел на пенсию перед самым рождением внучки, чему дочь с зятем безумно порадовались и незамедлительно воспользовались свободой деда. А чего терять такие уникальные возможности, да слегка поэксплуатировать старичков? Те не ропщут, не возражают, так вот вам и пожалуйста. Нет, с бабкой получались некие сложности и проблемы, кои на воспитание внучки не влияли. Та руководила агентством недвижимости, то есть, владела небольшой риэлтерской конторой. А потому нещадной эксплуатацией подвергался лишь дед Артем, который устроился в том же аэропорту, в котором и летал, дежурным штурманом. То есть, сутки через трое. А поскольку всю ночь он практически спал в своем служебном кресле, то чувства вины дети как-то и не испытывали. Ведь опасный и вредный период они удачно прошли, а теперь, в особенности, когда внучка пошла собственными ножками и начала уже общаться с дедом на своем наречии, то деду и самому не очень-то и хотелось возвращать ребенка родителям. У них уже сложилось некое понимание, возникли отношения. Но в том городе, откуда родом зять, тоже были дед и бабка. Потому иногда Миланка оставалась с ними. Особенно в те дни, когда деду Артему необходимо было идти на суточное дежурство. А про тот сон, разумеется, он, молодой мальчишка Артем годков эдак пятнадцати, мгно-венно после просыпания почти и забыл. Нет, сразу интересные сны на свалку памяти он никогда не спешил. Всегда какую-то часть времени позволял себе уделить их содержанию, осмыслить сюжет, понять его смысл и причину, побудившую к данному сновидению. А вдруг что интересное и познавательное из него можно узреть и в жизни использовать по истинному назначению? Из научной литературы, из разумных объяснений Артем, тот пятнадцатилетний пацан, понимал, что чаще всего ночью в память в виде сновидений приходят эпизоды, уже случившиеся в его жизни. И даже если приснилось нечто из ряда вон выходящее, парадоксальное и неординарное, то и здесь он находил оправдания. Все равно ты про то се читал, о нем думал, видел на экране телевизора или кинотеатра. И, стало быть, из всей этой кучки памятных эпизодов сложился некий монстр, который можно познать, лишь разобрав его на части. А в куче он непознаваемый. Так и в этом сне, как поначалу показалось Артему, имеются знакомые детали. Вкратце, сон состоял из такого сюжета: Артем уже давно не ребенок, даже взрослый и самостоятельный мужчина. И ему так во сне казалось, что он даже семейный человек, чего в детских мозгах даже не посмело проскальзывать. А здесь он собрался из некоего далекого чужого города возвращаться домой. В тот город, где он проживал с родителями и с сестрой. Младшей, кстати. Но проклятый трамвай, а он почему-то в аэропорт собрался добираться на таком городском транспорте, постоянно увозит его совершенно в другом направлении. Именно туда, куда ему совершенно без надобности. Артем выпрыгивал на ходу, вскакивал во встречный, но и тот увозил в неизвестные ему места. Тогда он предпринял попытку, поймать такси. Однако город внезапно опустел, и на его улицах не оказалось ни единой машины. И Артем побежал в сторону аэропорта огородами. То есть, дворами, проулками, постоянно стараясь выдерживать именно то направление, в котором, по его предположению, и находился нужный аэропорт. Уже закончился город, появились поля, сквозь которые он бежал словно сумасшедший. Встречались на пути речушки без моста, и он преодолевал их вплавь, не снимая с себя одежды. И вот уже появилась на горизонте долгожданная цель. Но выскочил он на аэропорт не со стороны привокзальной площади, а, как ему показалось, со стороны взлетной полосы, на которую садились самолеты, по которой без просвета рулили вертолеты, ехали машины и трактора. Артем выбежал на перрон и увидел свой самолет, именно на котором ему и необходимо лететь в свой родной город. А почему он так решил? Так на его борту большими буквами и был написан маршрут. Билет у него был куплен заранее, и потому он сразу понесся к трапу, припаркованному к борту самолета, и по которому взбирались пассажиры. Злая тетка, ни в какую не желала его пускать, поскольку он не прошел регистрацию. Но Артем уговорил ее, потому что при себе не имел вещей. И злая тетка подобрела и позволила вместе с пассажирами влиться в нутро этого лайнера, который ему показался весьма странным и совершенно чужим и незнакомым ни из картинок, ни из просмотренных им фильмов. Это был самолет словно из чужой цивилизации. Потому сразу и возникли тревога и сомнения. И ему в тот же миг пожелалось выскочить из него, потому что внутрь мозгов, в его сознание с силой втиснулся страх и опасение. Этот монстр представлял смертельную опасность. И желательно держаться от него подальше. Однако спасительная попытка провалилась в самом зародыше. Трап уже убрали, а входной люк захлопнулся. Все, хочешь, не хочешь, а лететь придется. Так что, садись в свое кресло и не рыпайся. На всякий случай Артем покрепче пристегнулся к сиденью и плотно прикрыл глаза, чтобы прогнать эти вредные необоснованные страхи. И куда он собрался бежать, если домой нужно лететь быстро, чтобы не опоздать. Куда и к чему он торопился, почему-то на память не приходило. Но надо очень-очень. С закрытыми глазами, вроде как, успокоился и уже повторно, то есть, в самом сне вновь уснул и опять увидел неспокойный сон. Жара, кошмарная, сильная и все сжигающая жара. И абсолютно непохожая на солнечную. Срочно проснувшись, но вновь во сне, только в первом, Артем ужаснулся от увиденного. Она находился в самом эпицентре огня, и вокруг него кричали и дергались в конвульсиях пылающие пассажиры, благим матом визжала откуда-то явившаяся злая тетка, что поначалу не желала впускать его в самолет. Но ведь она по всем правилам должна остаться за пределами самолета. Почему же опять здесь? А она не просто орала, так еще выговаривала Артему, какой он, мол, дурак, что уговорил ее. Вот ежели бы опоздал, то и остался бы в живых. Боли от огня Артем не испытывал, но эта мысль, что он погибнет и никогда не сумеет вы-браться из этого пекла, сидела в мыслях плотно и отчетливо. Теперь уже, погибая, Артем и сам осознавал, что понапрасну спешил и не опоздал. И зачем, и кому нужна была эта гонка с препятствиями? Ведь то, ради чего он так безумно торопился, назад не вернешь. И вот с таким осознанием Артем и проснулся уже пятнадцатилетним мальчишкой в своей родной кровати и в родном городе. Он жив, он еще долго будет жить, поскольку смерть желала его прибрать к себе лишь во сне. Там она и осталась. Такой вывод его развеселил и успокоил, но повторно засыпать совершенно не хотелось. А вдруг там продолжение сна увидится? Хотя, там уже не было продолжения, поскольку во сне Артем слишком уж отчетливо наблюдал и помнил, как его тело уже лизало пламя, и кожа лоскутами отлетала. Но сон исчез, исчезло и желание спать. Артем тихо встал и пробрался на кухню. Вся семья еще крепко спит, а потому шуметь не хотелось. А там, на кухне осталась недочитанная интересная книга, которую он с удовольствием до утра дочитает. Увлекшись сюжетом, Артем напрочь забыл о ночном кошмаре. Да и чего зацикливаться на этой муре, ежели такая даже очень часто снится? Именно сейчас, когда он поднимался по трапу и вошел внутрь Боинга, выполняющего рейс Загорянск – Москва, сон внезапно выплыл из далекого детства и отчетливо промелькнул перед глазами со всеми его страхами и переживаниями. Такое ощущение, что проснулся лишь секунду назад и теперь осмысливает его эпизоды. Позавчера позвонила мама. Папа умер. Внезапно, быстро. Поужинал вместе с мамой, затем встал из-за стола, дошел до кресла, чтобы включить и смотреть телевизор, и умер. Внезапная остановка сердца. Вроде как, никогда не жаловался на него, никогда за свою жизнь не болел даже насморком. Это Артем по наследству получил от него идеальное здоровье. Правда, от мамы унаследовал негативное отношение к алкоголю и табаку. Нет, абсолютным трезвенником не слыл. И по праздникам поддерживал застолье, и с супругой часто за ужином по три рюмочки выпивали. И все, никакого излишества. А вот папа любил и то, и другое. Курил всю жизнь самые крепкие сигареты, а вот алкоголь уважал сладкий. То есть, вина градусов эдак до 20. Вот и дожил с этим набором до 74 лет. А кто его знает, эту природу человеческую? Сердце, по-видимому, посчитало достаточ-ным свой срок. А вот мама старше его на два года, но жива и здравствует. Ее срок еще далеко на горизонте. Артем собрался скоро, да вот рейс Московский лишь по четным летал. Потому вчера и не улетел. Но и сегодня вполне успевает к похоронам. Там, из Москвы всего-то и лету на север от столицы часа полтора. Сегодня к вечеру и будет дома, если погода позволит. Обязана позволить, поскольку лето, хоть и позднее, и погода в такое время чаще летная. Если и случаются туманы, то чаще по утрам. А поездом никак. Это же трое суток добираться. И вот, расцеловался и распрощался с же-ной, и собрался в путь. Не могла никак Людмила с ним лететь. И работа не пускала, и Миланку не покинуть никак. А так, хоть в свой выходной посидит. У дочери и зятя работа по графику. Иногда и по воскресеньям приходилось работать. Да и вовсе ненужно брать с собой еще и Людмилу. Незачем. Признаваясь лишь самому, так Артему и самому до ужаса хотелось опоздать на эти похо-роны, чтобы не видеть отца мертвым. Пусть запомниться таким, каким видел его год назад в отпуске, куда Артем летал в обязательном порядке ежегодно. А чего бы и не слетать, коль билеты в оба конца бесплатные. То есть, за счет Аэрофлота. Он ведь, хоть и пенсионер, но из этой системы не увольнялся. Оттого и тяжко было на душе, когда прошел регистрацию и уже поднимался по трапу. Ус-певает, везде и всюду прилетает вовремя. И теперь придется целовать на прощание лоб покойнику. Самого папы с этого мига не стало. А ведь он любил его всегда, всю жизнь. И отец его тоже. Но вот именно сейчас, очутившись в салоне этого комфортабельного лайнера, приплыли из далекого прошлого картинки того кошмарного сна. И не сам сон испугал вдруг Артема, и не страшные картинки, а именно знакомые силуэты самолета, этого кресла, которое он в том сне занимал, и та посадка ради успокоения и с целью прогнать именно тот страх, который ему приснился. Это в том сне он сел, а сейчас ему абсолютно не хотелось садиться в это кресло, словно напоминающее электрический стул из американских фильмов. И стоит только Артему сесть в него, как эта милая стюардесса, что спешит к нему, как к проблемному пассажиру, включит рубильник, и сумасшедший ток пробежит по его телу, отнимая любимую жизнь и само это тело. Нет, не сядет, да и вообще он не желает лететь в этом самолете! Ибо этот монстр хочет его сожрать, переварить, а в Москве выплюнет не перевариваемые несъедобные остатки. Срочно покинуть, быстрей бежать отсюда. -Мужчина, вам плохо? – все же подошла к нему улыбающаяся стюардесса, хозяйка этого опасного монстра, и задала провокационный вопрос, чтобы усыпить бдительность и усадить в смертоносное кресло. – Может, вам лекарство какой предложить? Вам нехорошо, вы весь какой-то бледный? -Мне, девушка, очень и очень плохо, - прохрипел чужим голосом Артем и повернулся к выходу, пока не убрали трап. – Я не полечу на этом самолете. Вот мои билеты. Багажа у меня нет, только ручная кладь. А сейчас я хочу выйти. -Погодите, мужчина, вы присядьте, вам сразу легче станет, - попыталась она уговорить Артема. Но то был непреклонен. Быстрей, как можно быстрей бежать из этого самолета. Иначе через несколько секунд будет поздно. Стюардесса пожала плечами и не стала уговаривать странного пассажира. И Артем во-время ступил на трап, который уже медленно начинал отделяться от самолета. Водитель трапа не видел пассажира наверху. И потому без остановки продолжил движение. А Артем просто уселся на ступеньку и покорно подчинился такому странному виду транспорта. По-честному, так он впервые жизни перемещался с помощью трапа. А вот даже интересно – жена уехала или ждет взлета самолета. Нет, наверное, умчалась по своим срочным делам. Ведь ей нужно на работу. Ну, ничего, он прямо сейчас ей позвонит. И маме позвонит, чтобы не ждала его. А Артем потом уже, когда наступит время очередного отпуска, приедет к ней. И пусть хоронят папу без его участия. Там же сестра с мужем, помогут, поддержат. А сын их пошел по стопам дядьки. Подался в летное училище. Точнее, в вертолетное. Ну, и правильно решил. Порядок, вроде как, в Аэрофлоте навели, платят хорошо. Уж за пару лет, если только не в Москве, так маленькую квартирку себе прикупит в любом городке России. Не нужно сразу большую, чтобы не тратить деньги на съемное жилье. Потом уже, когда жениться и детьми обзаведется. А может, и отряд выделит служебную квартиру, если имеются у них таковые. Артем, вот, сразу же получил, как женился. Ну, тогда Светский Союз был, давали. Вернее, это он успел до развала страны. Потом только купля-продажа началась. Но у Артема уже была двухкомнатная. Уже потом, когда родилась Жанночка, сумел с доплатой обменять на трехком-натную. И у ребенка своя получилась комната, и у них спальня, и зал общий, где и телевизор смотри, и делами своими занимайся, когда все спят. -Эй, мужик! – прервал мечтания и размышления грубый окрик водителя этого самого са-моходного трапа. – Ты как там оказался? Нечто до сего момента там я никого не видел, когда отъезжал. А тут ты нарисовался. -Валентин, и чего ты разорался тут? – отмахнулся от этого горе-водителя, просмотревшего пассажира, узнав в нем дальнего знакомого. Они не дружили, не приятельствовали. Однако часто приходилось общаться. -Артем? – уже мирно, но искренне удивленно воскликнул Валентин. – Так ты же, насколько помню, уже сел в самолет. Передумал, что ли, аль произошло нечто непредвиденное, вытолкнувшее тебя наружу? -Да, расхотелось как-то. И чего я забыл в этой Москве? – уже с чувством юмора и с легкой иронией отвечал, успокоившийся и освободившийся от внезапных и непонятных страхов, Артем. – Пойду-ка я лучше домой к жене. Понимаешь, Валя, - вдруг решил разоткровенничать-ся Артем знакомому, но не приятелю и абсолютно неблизкому ему товарищу. – Испугался вдруг ни с того ни с сего. -Чего так? – хохотнул Валентин с легкой иронией, похлопывая по плечу Артема, который уже спустился вниз. – Вроде как, сам недавно летал на вертолетах, а тут какого-то самолета. Сдрейфил? -Нее, не самого полета я боюсь. Ты уж только никому особо не болтай, ладно? Мама по-звонила, что отец умер, похороны как раз назавтра назначены. А я испугался увидеть мертвого папу. Ведь каждый год видел веселого, потешного и любимого. Мы с ним дружили даже, если можно назвать так отношения сына с отцом. А тут такое внезапное несчастье. Вот и дрогнуло сердце, выбросив меня наружу. -Да, - Валентин почесал затылок, подбирая нужные слова соболезнований в такой слож-ной ситуации. Но они не желали приходить. – Ну, ладно, потом к маме слетаешь. Там есть, кому ей сейчас помочь? -Она вместе с дочерью, то есть, с моей сестрой и с ее мужем живут. Одна не останется. А я лучше в следующем году памятник поставлю. Пользы будет гораздо больше, да и свыкнусь к тому времени. Окрик жены его даже испугал. Артем вышел через служебную калитку и сразу же угодил под град вопросов и удивлений Людмилы, которая даже поначалу и глазам не поверила, когда увидела Артема, выходящего из самолета обратно на трап и усаживающегося на его ступеньку. А вот теперь он с сумкой через плечо выходил на привокзальную площадь, словно не улетающий, а прибывший откуда-то пассажир. -Артем, что случилось, что за выходки такие? Ты теперь никаким рейсом не сможешь улететь. А поездом бесполезно даже пытаться. Объясни, почему ты вдруг так резко и беспричинно передумал лететь? – стрекотала она без умолка, не позволяя мужу даже слова вставить в свое оправдание. -Люда, прости, но мне внезапно там, в утробе этого монстра так плохо сделалось, что я срочно выскочил на свежий воздух. А трап уже поехал. Вот такая петрушка приключилась. Ну, и пусть, я к маме потом, в отпуск приеду. А сейчас позвоню и объясню, она поймет. Ей там есть, кому помочь и поддержать. -У тебя что заболело, а? Сердце, желудок, голова? С чего это вдруг такие реакции на са-молеты? -Не знаю даже что. В принципе, так ничего. Мне сейчас даже очень хорошо, а про болезни позабыл. Так, кажется, что на некое мгновение слегка поплохело, и на воздухе пропало. Ты, Люда, сильно не переживай по таким пустякам, ничего ведь страшного не приключилось. А скорее всего, так задумался про папу, вот и нахлынуло. -Я сейчас домой тебя отвезу и врача вызову. Пусть послушает, пощупает, - взволнованно продолжала говорить жена, но уже потихоньку возвращаясь в благостное нормальное настроение. Она ведь в данную минуту видела перед собой мужа вполне здоровым и в полном порядке. Видать, испугался самих похорон, вот и запаниковал. Они, эти мужики, в житейских ситуациях трусливы. -Не нужно. Я вот сейчас на лавочке посижу, утренним солнышком полюбуюсь и пойду домой. Тут ходьбы не так уж далеко. А ты езжай на работу. Поди, и клиенты заждались, и работники волнуются. -Я позвоню, пусть Алла пока сама кого надо примет. Лучше уж с тобой здесь тоже посижу и полностью уверюсь в твоем нормальном состоянии. Мало ли. Водички хочешь? – спросила она Артема, доставая из сумочки маленькую бутылку с минералкой, и протянула ему ее вместе с таблеткой. – Выпей, полегчает. Это обычное успокоительное. Горе ты мое луковое. Вот что теперь маме скажешь? И Жанна уверена, что ты уже летишь. Ладно, сиди, отдыхай, а я поеду. Аллка у меня смышленая, но одна может не управиться. У нас сегодня с утра запарка обещается. Купи на вечер по пути бутылку водки. Помянем папу Диму с тобой, раз уж ты не сумел улететь. Только из дома сразу позвони. Люда хотела уже вставать с лавочки, чтобы уехать в свое агентство, как неожиданный хлопок и страшный грохот со стороны аэропорта заставил ее вздрогнуть. Испуганно глядя на Артема, она удивленно спросила: -Что это может быть, что случилось у вас там? Будто взорвалось что-то. Сходи, глянь, - попросила она мужа, сама не желая вставать с лавки, поскольку почувствовала некую слабость в коленках от нехорошего предчувствия. Однако идти Артему никуда не пришлось. Буквально через несколько секунд вся округа осветилась огромным пламенем, и сразу же аэропорт превратился в шумный аварийный муравейник с воем пожарных машин, визгом скорой помощи и с беготней всех работников аэропорта. -Топливозаправщик у них взорвался там, что ли? Сильно бабахнуло, неслабо, - пожимая плечами, предположил Артем, так же не пожелавший покидать насиженное место, поскольку где-то в глубине сознания у него возникло версия той аварийной ситуации, выплывшей из сна, которая так всколыхнула и нарушила рабочий ритм аэропорта. Но до конца верить и предполагать самое ужасное ему совершенно не хотелось, отказывало сознание. Лучше уж пусть случилось нечто с топливозаправщиком. -Сергей! – крикнул Артем, пробегающему мимо товарищу, которого знал уже более два-дцати лет по работе, как в летном отряде, так и сейчас, работая в аэропорту дежурным штурманом. – Что там у вас рвануло? -Артем? – Сергей, ошеломленный и ошарашенный, смотрел на супружескую чету. – Так ты же в Московский садился, самолично наблюдал. И чего здесь вдруг? Тьфу, ты, черт, о чем это я! Да это же просто счастье, что ты здесь, а не там! Московский и горит. Даже взлететь не успел. На взлетной еще движок взорвался. Его и повалило набок. Тут и керосин загорелся. Жуть, в таком аду вряд ли кто выживет. Ладно, бывай, я помчался. Сергей умчался в сторону пылающего лайнера, а Людмила от шока и нахлынувших мыс-лей, обессиленная, вновь шлепнулась на лавку рядом с Артемом и широко раскрытыми от ужаса глазами рассматривала мужа, словно явился он с того света, или вернулся внезапно из горящего Боинга. -Артем, милый, ты же там должен был находиться. Какая такая сила вытолкнула тебя из нутра этого чудовища, кто смог отговорить от полета? Тебе вовсе и не было плохо, я видела, ты в полном порядке, только слегка приторможенный, - лепетала она, первые попавшиеся на язык глупости, крепко обнимая мужа, с трудом осознавая, что некая нелепая случайность решила увести его от смерти. -Понимаешь, Люда, - сам трясущимся от волнения голосом, попытался оправдаться Ар-тем, словно в этой беде он является участником и как-то каким-то боком причастен к этой ужасной катастрофе. – Я и в самом деле почувствовал себя неважно. Но не здоровьем, тут ты полностью права, а духом. Испугался мертвого папу и не пожелал успевать на эти похороны. А получается, что своим страхом спас самого себя? Боже, но они же там все сгорели! – восклик-нул он, указывая на зарево от пылающего керосина. – Полная заправка, полный салон пассажиров. Да там же выжить невозможно! – простонал Артем, закрывая руками глаза и внезапно ощущая, как из того детского сна пламя подбирается к нему и пытается захватить в свой плен. От всепоглощающего страха Артем с огромной силой распахнул глаза, поскольку именно они и пытались его втянуть в кошмарный горящий сон. – Я должен был быть там, но неведомая сила сама выбросила меня из нутра этого самолета. -Артем, это добрая сила, она спасла тебя от смерти, а нас от ужаса, который пришлось бы пережить после этого пожара. Поехали поскорее домой, я не в силах больше находиться здесь рядом с этой бедой, - стонала жена, силой отрывая мужа от лавки и волоча его в сторону своей машины. – Мы сейчас приедем домой, и скоренько выпьем водки, иначе меня эта лихорадку всю без остатка вытрясет. А потом срочно позвоним маме и Жанне. Сейчас же сразу весь этот ужас покажут по телевидению. А они полностью уверены, что ты в этом самолете. Быстрей, Артем, бежим от этого кошмара. -Люда, – с опаской спросил Артем. – А ты машину в таком состоянии сможешь вести? Вон, сама, какая, вся в тряске. Может, такси возьмем? Пусть машина до утра стоит здесь. Никто ее не тронет. -Какое такси! Ты посмотри, что здесь уже творится? Скоро с этой площади и выехать не сумеешь. Поехали. Я потихоньку и без излишней нервотрепки. Как-нибудь до дому доберемся, а там уж расслабимся. Но лишь стоило Людмиле сесть за руль своей любимой машины, как она мигом преобразилась, превратившись из жалкой потерянной женщины в уверенную бизнес-леди с целенаправленным и целеустремленным взглядом. Даже Артем, поразившись ее преобразованиями, покорно вжался в сидение и замер в ожидании поездки. Люда рванула с силой автомобиль с места, и мастерски лавируя между снующимися машинами и бегающими людьми, выскочила на центральную улицу и помчалась в сторону микрорайона, где они и проживали с мужем в трехкомнатной квартире. Люда не только вела машину, но и успела по телефону выдать длинное и долгое указание своей помощнице Алле. -Ой, Людмила Георгиевна, а что там, в аэропорту случилось-то? Такая суета вокруг, шумиха, но пока ничего толком неясно, - верещала Алла после получения ценных указаний и инструкция по работе. -Московский на взлете взорвался, - буднично и спокойно проинформировала Людмила свою помощницу. – Не успел взлететь, как у него что-то там загорелось, а потом и бабахнуло на всю округу. Несколько секунд в трубке молчало, и Людмила уже хотела отключаться, позволив Алле самой домысливать услышанное. Но в последний миг послышался трясущейся голосок Аллы, готовый сорваться в истерику: -Людочка, а Артем как? Ты же его провожала, да? -Успокойся, если ты по этому поводу так испереживалась. Сидит со мной рядом. Не знаю, как тебе сказать, но он внезапно передумал лететь. И этим самым спас самого себя. Вот так, Алла. Мы потому и едем сейчас вдвоем домой, чтобы своему мужу зажечь свечу и прочитать молитву за спасение. Теперь в трубке послышался такой облегченный выдох, словно те секунды ожидания Алла ждала ответа, затаив дыхание. -Что, значит, ух, что за ух такой? – не согласилась с ее такой радостью Людмила. – Да ты даже представить себе не можешь, что там такое творится! Ужас неописуемый! Потому мы с Артемом бежим из этого аэропорта без оглядки. Там же погибло более ста человек! Прости, но мне даже радоваться грешно. А Артем и сам не понимает, почему это он вдруг передумал. Ладно, Алла, сегодня меня не жди, справляйся сама. Возникнут сложности, так перенеси на завтра. С утра буду. Все! – добавила она, приостанавливаясь возле магазина, в котором можно купить все виды продуктов, включая и водку. – Сиди, я сама затоварюсь. И не покидай кресла. Пока не отвезу домой, даже на краткое время боюсь оставлять тебя одного. Вон, в кои века решилась одного отправить к маме, так чем все закончилось. В отпуск полетим вместе, там маме и объясним со всеми подробностями. -Может, я помогу, а? – неуверенно пролепетал Артем. – Да и пройтись мне малость не помешало бы. -Сама управлюсь. Много набирать не планирую, дома и так холодильник полный. Вот, только водки возьму, хлеба и пару скумбрий холодного копчения. Я уже приготовилась несколько деньков без тебя прожить, вот и не покупала ничего такого вкусненького. Ну, а теперь позволим себе немного. Однако из магазина Людмила вывалилась с двумя полными пузатыми пакетами. Разве возможно из такого супермаркета выйти налегке? Это если лишь без денег в него входить, так и такое не спасет, потому что в кошельке постоянно находится кредитная карта. А эти акции со скидками затягивают в свой омут. Успели в тиши накрыть стол и налить по первой рюмки. Они предполагали, что спустя определенное время телефон Людмилы начнет трезвонить без остановки. Все друзья, близкие и знакомые были осведомлены и на сто процентов уверены, что Артем находился в том катастрофическом самолете. А потому вопросы могли возникнуть именно к вдове, чтобы к этим вопросам добавить еще и соболезнования. И от этого вероятного ожидания трель Людмилиного телефона не явилась для них сюр-призом. А поскольку муж рядом, и перспектива овдоветь исчезла вместе с явлением мужа из самолета с плохим самочувствием, то голос Людмилы был максимально и олимпийски спокоен, что немного шокировало звонивших -О, дочь у нас одна из первых! – глядя на дисплей, торжественно произнесла Людмила и нажала соответствующую кнопку на телефоне. – Алло, моя милая! Как вы там себя чувствуете, как наша внученька? – слегка язвительно и иронично произнесла Людмила, свои слова больше напевая, чем выговаривая. Но, поскольку это все же единственная и любимая дочурка волнуется за своего не менее любимого папочку, то продолжать в том же артистическом и потешающимся тоне решила не продолжать. – Ладно, чего сопишь там, в трубку, говори уж, что хотела спешно узнать? -Люда, - смутился и немного пожалел свою Жанночку Артем. – Ну, так все-таки не надо было бы, а? Поди, в СМИ уже раструбили про катастрофу, вот ребенок и звонит. Ответь ей, что у нас все в порядке. -Мамочка! – спустя несколько секунд молчания и сопения, пыхтения и шмыганья носом в трубку, пролепетала Жанна. Поскольку Людмила специально включила громкую связь, чтобы муж также послушал соболезнования от дочери и зятя, то Артем догадался о тяжком состоянии дочери и о ее отношении к маминой браваде. Скорее всего, как решила дочь, мама сама не ведает о катастрофе в аэропорту. – Там по телевизору говорят. Мамочка, там папа…. Там, в аэропорту взорвался. Ой, мама, что же там случилось? -Ладно, доченька, - решила разоблачиться Людмила перед, до смерти перепуганной, до-черью. – Папа сидит рядом со мной и собирается пить водку. Тоже со мной. Я ему сама налила. Ты не поверишь, но в последнюю секунду папа передумал лететь и выскочил из самолета. И пока я его ругала, там так бабахнуло, что я сама от страха чуть не умерла. А когда узнала, что там взорвалось, то и в самом деле умерла. Теперь папе пришлось меня реанимировать. Так что, сопли можешь убрать, жив твой папочка. -Мамочка, - послышался из трубки неуверенный, но уже слегка взбодренный голос. – А ты меня не обманываешь? -Да чтоб мне самой сгореть, коль вру! – совершенно непреднамеренно произнесла по инерции свою коронную клятву Людмила. – Ой, что я такое говорю! Артем, докажи своей дочери, что ты абсолютно жив и невредим. -Жанночка, привет! Мама говорит абсолютную правду, я жив и совершенно не пострадал в этом самолете. А вот кто меня выгнал из него, так то, скорее всего, мой Ангел-хранитель. Вот за него и хочу выпить. -Папа, можно, мы сейчас с Олегом к вам приедем? Мы скоренько, вот прямо сейчас и выезжаем. -Можно, конечно, можно, ко мне всегда в любое время суток можно. Только и Миланку прихватите. Сегодня вы все имеете полное право меня поздравлять со вторым днем рождения, с возвращением с того света. Артем с веселой улыбкой посмотрел на жену и, возвращая ей трубку, многозначительно кивнул в сторону стола, показывая на наполненные рюмки и ожидающие однозначного тоста. Люда не стала медлить, поскольку была уверена в череде звонков. А потому, поцеловав мужа и пожелав ему долгих лет, быстро опорожнила тару и налила по второй, поскольку и с первой произошла задержка. -Зажуй огурцом и повторим, чтобы Ангела не обидеть. Спасибо тебе, спаситель, - произ-несла она, вглядываясь в потолок. – Не забывай нас, пожалуйста. Ну, а теперь, муж, плотно ешь, чтобы детей встретить трезвым взглядом. На остальные звонки сам отвечу. Думаю, что лучше было бы, его на время отключить. И как в воду глядела. Телефон ее раскалился добела от бесконечных звонков. Друзья и близкие, похоронив Артема вместе с его телефоном, даже и не пытались набирать его номер. И после Людмилиного сообщения об удивительном спасении мужа, из трубки неслись визг восторгов и удивлений. А вот внезапно и неожиданно пропел телефон самого пострадавшего. Поначалу, удивившись, он взял в руки аппарат, пожимая плечами, но потом, увидав имя абонента, понятливо хихикнул: -Мама. У нее только мой номер, вот и звонит в надежде, что меня в самолете не оказа-лось. Надо срочно отвечать, - хмыкнул Артем. – Иначе у нее может случиться на фоне вообра-жения сердечный приступ. Алло, мама, сразу спешу огорчить, что на самолет опоздал по невероятной и уникально бестолковой глупости. И потому сейчас с Людмилой водку пьем. Сама догадываешься, что повод имеется. -Сынок, - тяжело, но с огромным облегчением, вздохнула мама. – Иногда глупость спаса-ет. А сейчас она нас двоих спасла. Я бы в одночасье потерю двух своих мужчин не перенесла. Как же ты, дорогой мой, сумел так удачно опоздать? А мы с дочкой смотрим телевизор, последние новости, и сами со страхом глядим на телефон. Звонить страшно. А если бы не ответил? Я же номер Люды не знаю. А как услыхали твой голосок, так и обомлели обе. Вот, какая беда у вас там случилась, просто ужас! -Мама, ну, как ты поняла, так я, поскольку к похоронам не успеваю, так и вовсе пока не приеду. Вы уж там с Катей похороните и помяните. А мы тут. Мы с Людой вместе в отпуск приедем. Ты уж там не обижайся на меня. -Сынок, что ты такое говоришь! Да я, прости меня господи, безумно счастлива, что твоя глупость не пустила в этот самолет. Сердце мое уж точно не выдержало бы. Оно и без того замерло, пока ты не ответил. -Ну, всех известила, что твой муж и благодаря собственной глупости, его абсолютно слу-чайно посетившей, выжил? – с пафосом и горделиво вскрикнул Артем, наливая по третьей рюмке. – Давай, жена, за глупого мужа. А иначе с этими звонками и выпить некогда. Главное, что маму и дочку успокоили, а остальные переживут мою жизнь. Я не желаю откровенно радоваться своему спасению, но чувства не обманешь. Все-таки, там куча народу сгорела заживо. В огне погибли, а не от удара, как получатся при падении. И это страшнее всего, когда вокруг пылает, а выхода нет. Они пили по чуть-чуть, за спасение, за упокой погибших. И благословляли Ангела-спасителя. Потом приехала дочь с мужем, и застолье продолжилось. Единственный, кто не понимал женских слез и причитаний по поводу тех гипотетических последствий, могущих произойти, не успев Артем ступить на трап, так то была Миланка. Она по привычке, как по канадской стенке или небольшому деревцу, лазала по деду. Весело хохотала, и болтал без умолка про все новости, что с ней приключились за это краткое время ее отсутствия и их с дедом разлуки. -Теперь, папа, в отпуск поездом езжайте, - категорически заявляла дочь, уже слегка за-хмелев и повеселев от вина и радостной обстановки. Она не переносила водку, а потому с собой всегда привозила свое любимое вино. -В одну воронку бомба два раза не попадает, - не соглашался с ней муж. – Папа за трое суток в поезде с ума сойти с тоски может. Море бросает кораблик, маленький и беззащитный. И нарушает в нем ритм, сердцу понятный, привычный. Влево и вправо мотает, ровно идти невозможно. Качается пол под ногами, и удержаться так сложно. Жизнь богата, полна катаклизмов опасных и даже смертельных. Как цунами крошит и ломает абсолютно без злобы и цели. Просто это такая стихия, ее силы природы толкают. Обижаться и ныть бесполезно, она чувства людские не знает. Ты не ругай, на ветер не злись, и дождь не вини, что как из ведра. Принимай участь рока смиренно, и не жди от природы добра. Пожелаешь судьбу перестроить – лишь усилишь стремленья ее. Что записано в книге событий, не изменишь уже ничего. Но пытаюсь сломать, переспорить, изменить, не поверив, восстав. Потому, как считаю желанья посильней, чем небесный устав. А не нравится, пусть перепишут, не такая уж это морока. Я живу, как хочу, и противлюсь, отрицая послания рока. 2 -Езжай ты одна. Ведь все равно праздник лишь послезавтра. Да и зачем им к нам Миланку привозить, если ты и сама с ней отлично сумеешь посидеть? – уговаривал Артем жену, которая усиленно сопротивлялась. И возражала она по двум причинам: во-первых, Артем сам постоянно нянчил внучку, по-скольку сутками был свободен. А ей самой эпизодически, да и то, лишь кратковременно. Ну, слегка пугалась она впервые и так надолго оставаться с ребенком наедине. Это же с утра до вечера. А во-вторых, приходилось покидать агентство на целых два дня, чего Людмила не допускала раньше. Хотя помощница Алла справлялась не хуже. Да ведь хотелось все самой, да самой. Ну, как же, агентство без нее провалится, развалится и вмиг обанкротится. -Ну, мог бы и сам поменяться назавтра и побыть с Миланкой здесь, у нас дома. У меня и встречи назавтра важные. Да и с какой стати ехать на автобусе, если гораздо удобней и проще на автомобиле? Мы сами себе создаем ряд ненужных проблем, - слабо возражала Людмила, хотя уже понимала, что Артем все равно настоит на своем, поскольку в этом случае вся правота и резон в его аргументах. -Да, понятно, – иронически заметил Артем. – Во-первых, не вижу смысла в замене, а по-том, если сядешь за руль, то на день рожденья внучки будешь пить только сладкий чай. Знаю Я твой заводной характер. После застолья сама же потащишь молодежь в ресторан на продолжение банкета. А к вечеру в воскресенье домой возвращаться. Где бросишь машину? Нет уж, с бодуна за руль я тебя не пущу. А так, еще и в обед винца попьем малость. И не спорь, Люда, завтра ранним рейсом сажаю тебя в автобус, и вступай в обязанности няньки. Не пугайся, ребенок сам лучше тебя уже знает, чем поить и кормить ее. А к вечеру родители вернутся. Поможешь им с кулинарией. -Да я, в принципе, абсолютно не пугаюсь, - смутилась жена, поняв, что полностью разо-блачена, и теперь поспешила реабилитироваться. – Просто, за Аллу переживаю. Вдруг вопросы, какие возникнут. -Созвонитесь, для таких проблем существует мобильная связь, - окончательно разрубил узел сомнений Артем, перекрыв все пути к отступлению. Миланке исполнялось три года. Послезавтра. То есть, в субботу. А на пятницу им срочно потребовалась в связи с производственной необходимостью нянька. Вот Артем и отправлял на эту процедуру Людмилу. Так получилось, что больше некому, а ему самому меняться на работе абсолютно не хотелось. Ведь этот день придется отрабатывать. И смены от таких манипуляций плотно сжимались. Да и пусть Людмила немного понянчится. А то ей все некогда из-за своей работы и больших выходных деда Артема. Да и на своей машине ехать на праздник просто глупо и неинтересно. Хотелось бы пить вино без оглядки и все выходные. Сама же Люда любит веселья и праздники до утра. Потом за руль не сядешь. А тут какие-то два часа дремы в комфортабельном автобусе, и мы дома. И завтра необходимо встать рано, чтобы сесть на первый рейс и отпустить Жанну на работу. Можно и на второй, поспешишь и успеешь. Да кому нужна эта бесполезная спешка? Эти полчаса никому погоды не сделают и проблему сна не решат. Потому будильник на мобильном телефоне Артем установил на полпятого. Да ему и са-мому в аэропорт на дежурство к девяти. Вставать так рано не хотелось абсолютно. Если у жены есть возможность слегка догнать сон в автобусе, то ведь Артему и жену проводить нужно, усадить в автобус, а потом самому уже спать некогда. Ну, и ладно, ничего страшного, отоспится на дежурстве. Зевал Артем до треска и судороги в челюстях. Нет, так рано вставать он абсолютно не привык. На улице темнота тьмущая, а еще придется тащиться на такси до вокзала, чтобы посадить жену в автобус. Разумеется, Артем пытался намекнуть Людмиле, что она самостоя-тельно способна справиться с такой уж не столь хитростной процедурой. Но ведь супруга не может в гости к дочери приехать просто так с пустыми руками. Артем имел в виду, что пустые руки, это минимум подарков, способных вместиться в пару пакетов. Но ей обязательно потребовалось нагрузить две пузатые и неподъемные сумки всякой всячиной, кою и на месте можно было бы с таким же успехом купить. Да еще она в обязательном порядке прихватила пакет с праздничным нарядом, который сама несла впереди себя двумя руками, чтобы, не дай бог, помять. -Не трясись ты так над своим костюмчиком, словно вазой хрустальной, - иронично реко-мендовал ей Артем. – Вот будто у них там утюга в доме не найдется, чтобы на месте подпра-вить, ежели что. -Только не надо мне ля-ля! – возмущалась жена по поводу таких едких и весьма колких замечаний в ее адрес. – Я его полдня готовила. А там, у меня будет столько времени? Ты же сам смотри мне, не вздумай в дорогу надеть парадный костюм! Я его полностью погладила, почистила и повесила на плечики в гардеробе. Не помни, чтобы мне не пришлось еще с тобой возиться. -И не надо! – хмыкнул Артем невозмутимо. – Подумаешь, пару морщинок или вмятин привезу. Хуже он от такого не станет, а уж тем более, так я все равно буду смотреться на все сто. Но Людмила была категорична и даже излишне требовательна к праздничным нарядам по таким знаменательным событиям. Если уж на работу она выряжалась, словно на банкет, то, что уж говорить о таком торжестве, где будет полно друзей Жанны и Олега. Сама любила лоск и блеск, и того же требовала от Артема, который к вопросу нарядов относился пофигистически. Ему принимать пищу в галстуке и при параде неуютно и дискомфортно. Сам комфорт наступал в таких случаях лишь после пятой-шестой рюмки. Но чаще, если не всегда, заканчивался пятнами на брюках и пиджаке. А галстук чаще терялся. Поэтому он старался на колени стелить полотенце, а пиджак повесить на спинку стула. Рубашку проще и легче отстирать. Конечно, если бы Людмила ехала на своей машине, то проблем бы не существовало. Но Артем даже не планировал сдачу на права, и абсолютно не желал этого по причине полного отсутствия интереса и стремления покрутить баранку. И к тому же, самолично отговорил супругу, воспользоваться личным транспортом. Вот и пришлось по всем этим причинам самому провожать до вокзала, чтобы сверхтяже-лые сумки лично поставить в багажный отсек автобуса. Там, на вокзале, уже Олег встретит на своей машине и исполнит роль носильщика. Артем ухитрился и эти десять минут поездки на такси вздремнуть, что Людмиле даже пришлось применять, некоторые усилия, чтобы разбудить его. -Ну, ты и горазд спать, однако! – выговаривала она ему, вытаскивая полусонного из такси на улицу. На холодную, поскольку утро было свежим. -Хр., брр, тр.! – только и сумел в ответ выговорить Артем, плюхаясь на лавку, как раз на-против предполагаемой посадки в нужный автобус. А Людмила, оставив его с вещами и с ценным неприкасаемым пакетом, в коем пребывал наряд, ушла в здание автовокзала за билетом. Она, как и сам Артем, не любила приезжать впритык. Им для душевного спокойствия и комфорта требовался запас времени. Вот и сейчас до отправления автобуса оставалось с полчаса. Однако такой факт не беспокоил. Эти минуты пробегут незаметно. Пока Людмила покупает билеты, Артем вновь успел прикрыть глаза и досмотреть ночной сон. Вернувшись с билетом в руке, жена не стала брюзжать, позволив мужу досыпать и дос-матривать сны до подачи автобуса. А сама усаживаться на лавку не стала, поскольку деревян-ная скамья была прохладной, а она не так уж и тепло оделась. И вот большой красивый Мерседес подкатил бесшумно к посадочной площадке и пригласительно распахнул в середине салона двери. Народу оказалось многовато для такого раннего утра. Однако пятница, а потому желающих проехаться в районный центр, коим считался соседний город Виричев, хватало. У кого там родня живет, кто по служебным делам, ну, а некоторые, вроде Людмилы, по семенным проблемам. -Грузимся, - толкнула мужа в плечо Людмила, отрывая его от сновидений, указывая пальцем на начавшуюся посадку в автобус. – Хорош дрыхнуть, соня, на работе доспишь. Можешь поставить мои вещи в багаж, и езжай в аэропорт. Городские уже начали ходить, так что, через 10 минут будешь на месте. -Вот еще! – отмахнулся Артем. – Мне тут неспешной ходьбы до работы максимум, так минут сорок. И дойти успею, и позавтракать в нашем буфете. И все равно времени еще с запасом будет. Ну и неважно, раньше Кирсанова сменю, пусть домой бежит. Авось успеет до ухода жены на работу. -Как пожелаешь. Ты, главное, сумки мои поставь, а там, сам себе, как хочешь! – недо-вольно проворчала Людмила, поторапливая мужа и нервничая, что тот даже и не помышляет притрагиваться к багажу, а все строит планы начала своего рабочего дня с завтраками и прогулками по городу. – Артем, ну, и чего застыл, как изваяние? -Покажи-ка мне свой билет, - внезапно попросил Артем каким-то слегка отстраненным голосом. Но больше не просящим, а требовательным, словно контролер при входе. Даже слегка волевым голосом. Людмиле хотелось окончательно психануть и разозлиться на такие неадекватные деяния мужа, но даже себе на удивление беспрекословно подчинилась и протянула ему билет, лишь взглядом спрашивая и требуя отчета этих непонятных просьб. И чего еще нового он хотел увидеть в этот махоньком клочке бумажки, кроме как время отправления и место, ей предназначенное. Но дальнейший поступок мужа ее просто ошарашил и лишил на время дара речи и способности трезво осмысливать происходящее. Артем грубо смял в руке клочок бумажки, прежде именуемым билетом от Загорянска до пункта назначения, и зашвырнул этот комок в дальнюю урну, и без того переполненную пустыми бутылками и пластиковыми одноразовыми стаканчиками. Единственно, что сумела понять и осознать Людмила, так это факт полной утраты данного билета. Не полезет же она в грязную урну за остатками билета. -Ты, это, зачем? Я не поняла, ты чего еще такого натворил? Артем! – наконец-то сумела приобрести дар речи и возможность высказаться по поводу такого хулиганского безрассудства Людмила. – Ну, и как это мне надо понимать, а? Артем, да что с тобой твориться сегодня, нечто не могу понять? – вдруг уже испуганно воскликнула она, когда муж, обхватив голову руками, сел на лавку и смолк на несколько минут, даже не предпринимая попуток, разъяснить супруге свой поступок. – Тебе плохо, да? Ты приболел, что ли? -Люда, ничего страшного не случилось, - тихим голосом, словно прошептал Артем. – Ты присядь и посиди со мной, - приказал он уже слегка командным и с долей металла в голосе, что она не смогла не подчиниться. -Тема, может, ты все-таки объяснишь мне, а? – жалобно попросила она, подозревая нечто неладное с мужем. – Я тогда вообще не поеду, ладно? Мы сейчас Жанне позвоним, пусть выкрутится как-нибудь сегодня. Такого я тебя одного оставить не могу. Мало ли чего еще по дороге домой произойдет. -Нет, Люда, ты поезжай, - попросил Артем уже вполне здоровым и адекватным голосом, каким говорил и прежде. – Я себя чувствую хорошо, даже очень. Слегка сонливо, но сейчас пройдусь по прохладе, в буфете кофе попью, и совсем в норму приду. -Да? – уже строже и жестче потребовала она. – И как в таком случае ты объяснишь мне эту свою выходку? Олег ведь ждет меня именно к этому рейсу, как мы и договаривались с ним, а меня не будет в автобусе. -Ничего страшного не произойдет. Я сам сейчас ему позвоню и объясню, что на первый рейс мы опоздали. По моей вине, чтобы тебе не краснеть. Сочиню правдивую сказку. А они запросто еще успевают и на работу, и Миланку сдать в твои руки. Сиди здесь, я сам сейчас схожу за билетом на следующий рейс. И пожалуйста, Люда, не задавай мне вопросы по поводу этого глупого случая. Сам до сих пор понять не могу, зачем сделал это. Но клянусь и божусь, что так надо было. Это очень важно. Честное слово, нутро подсказало, что по-иному никак нельзя. Ты просто обязана ехать только вторым рейсом. Мне такое именно в эти минуты приснилось про этот автобус. -Так, - тяжело вздохнула Людмила, но брюзжать и читать дальше морали внезапно пере-думала. Ее почему-то неожиданно такая выходка мужа развеселила. – Выяснять и разбирать твои сны теперь никакого смысла не имеет. Все равно, автобус уже отходит. Ну, и пусть, посидим немножко. Тем более, что уже потеплело. Покупай мне билет, а Олегу я сама позвоню и объясню. Придумаю вескую причину задержки. Когда Артем скрылся в здании автовокзала, Людмила незаметно приложила ладошку к виску, слегка поводив ее по голове влево, вправо, хихикнув исподтишка, мол, муженек недоспал, вот и перепутал сон с явью, уничтожив билет на этот ранний рейс. Пытаться сейчас ему нечто внятное втолковать – не имеет смысла. Потом вместе уже за праздничным столом от души посмеемся над незадачливым дедом. Стареем, пенсионер. Хотя, и до пятидесяти еще имеем срок. Нет, еще не старый, спишем на чрезмерно раннее просыпание. Пока Артем ходил за билетом, потом они выпили по стаканчику кофе из автомата, и в это время подошел второй автобус, на который, зажав крепко билет в ладони, супруга жестко потребовала грузить багаж. Больше таких выходок она допускать не собирается, хватило сполна одной. Помахав рукой, скрывшемуся за поворотом, автобусу, Артем развернулся в сторону аэро-порта и не спеша побрел по тихой ранней улочке. Автомобили пока не успели заполнить собою городские улицы, пешеходы встречались крайне редко. И это позволяло размышлять о смысле жизни и о ее внезапных дарах без каких-либо помех. Этим Артем и увлекся. Вот только даже сам никак не мог понять причину, по которой уничтожил этот злополучный билет. Ему слово некто изнутри приказал, а сам он не смог противостоять такому требовательному и жесткому напору. А иного объяснения и не могло быть. Оно хоть оправдывает и не выставляет его слегка чокнутым. Какой там сон, ежели минутная дрема лишь успела провалить его в нечто мягкое и пушистое, а тут и жена грубыми толчками возвратила на жесткую лавку. Кирсанов попытался удивиться такой ранней смены, оставляя дифирамбы на потом. А иначе Артем еще и передумает и найдет себе срочное дело. Но у Артема таковых не оказалось. Махнув рукой в направление выхода из штурманской комнаты, куда и следовало поторопиться Кирсанову, Артем приступил к своим служебным обязанностям. Хотя, как раз именно сейчас он попал в мертвую зону тишины. Ранние рейсы уже отбыли по своим маршрутам, а авиация ПАНХ явится приблизительно через час. Можно было бы, и прислониться ухом на этот час к книжному шкафу, возле которого на-ходилось его рабочее место, но много кофе выпил. Стаканчик на автовокзале вместе с женой, а потом пару крепких в буфете. Там уже с двумя бутербродами, чтобы до обеда не страдать голодом. Ладно, нет сна, и не надо, полистаем последние приказы по Аэрофлоту. Хотя, это уже не те далекие советские времена, когда они, то есть, пилоты, в числе первых и почти единствен-ные узнавали о всяких там ЧП по Союзу. Сейчас предварительно и с максимальными подроб-ностями можно ознакомиться из выпуска последних новостей. Там даже все предполагаемые версии озвучат. Поскольку телевизор включать не хотелось, то решил просмотреть прессу. Кирсанов неиз-вестно откуда набирает на все время дежурства приличную стопку газет и оставляет их тут же на столе, как отработанный материал. Артем не слишком уважал и не любил читку СМИ. И врут много, и версии различных происшествий у них слишком фантастические. Вот анекдоты прочесть и ознакомиться со своим гороскопом на ближайшие дни еще можно. Хотя и им веры никакой. Врут аналогично безбожно. Звонок мобильного телефона удивил и взволновал. Кто в такую рань посмеет ему зво-нить? Жена Людмила, высветилось на дисплее. По времени должна лишь только к городу подъезжать. Тогда смысла нет в звонке. А вдруг по пустой утренней дороге комфортабельный скоростной автобус сумел долететь до конечного пункта, и супруга спешит известить его об этом? Что уже на месте, что Олег встретил, и сейчас на его машине они летят домой. Недопус-тимо, график никто не смеет нарушать. -Да, Люда? – с легким юмором в голосе на такой ранний звонок ответил Артем. – Вроде как, доехать не должна. Или, неслись, словно реактивные? Ну, тогда спешу поздравить. Сполна успеешь от дочери и инструкции получить, и прочие ценные указания. Хотя, насколько я понимаю, наша Жанна для тебя подробное описание всех действий уже давно составила с поминутным планом всех перемещений и манипуляций. Она ведь хорошо понимает, что бабушка Люда впервые попала в такие няньки на полный рабочий день. Ну, и чего молчим, сопим в две дырочки. -Тема, - наконец-то жена смогла выговорить первое слово в телефон. И голос у нее был слишком плаксивым и дрожащим. – Скажи мне правду – ты зачем мой билет порвал и выкинул? Только не пытайся списать на нечаянный заскок, мол, он тому виной. Артем, была иная причина? -Ой, Люда, как я понял, ты в автобусе задремала, а вот теперь проснулась, и тебе срочно понадобились ответы. Ты еще в пути, или уже Олег встретил? -Нет, в пути, Красновку проехали недавно, минут пятнадцать назад. -Что? – удивленно воскликнул Артем, вдруг просчитав время пути и скорость движения автобуса. – Так вы что там, в пути застряли, что ли? Это же чуть больше половины пути. Вот теперь Жанна точно опоздает на работу. Ты ей хоть позвонила? Ну, пусть соседку попросит с полчаса посидеть. Там под ней баба Лена живет, не откажет. Люда, - Артем вдруг понял и вспомнил ее первый вопрос. – Ты чего ко мне с этим билетом привязалась? Я тебе честно признаюсь, как на исповеди – не знаю. Даже самому себе до сих пор объяснить не в силах. Хоть на секунду представил бы, что вы такими черепашьими темпами будете перемещаться, то не стал бы рвать. -Тема, - тихо шепотом лепетала Людмила, даже слегка пугая мужа столь смиренным и незнакомым голосом. – Спасибо тебе за билет. Спасибо, милый, что не пустил меня на этот ранний рейс. -Ой, Люда! – уже окончательно разозлился Артем, подозревая ее волнения по поводу опоздания сроку, обещанному дочери, и теперь ерничает и высказывает обиды в его адрес, мол, по его все вине. – Ничего страшного не случилось. Подумаешь, ну, припозднилась малость. А за билет я уже извинился. Или нет? Тогда спешу исправиться и каюсь, жалею и бьюсь головой об стол. -Тема, не надо, - чуть не плача, продолжала все в том же тоне супруга. – Он в аварию по-пал. В овраг упал. Там все погибли. Вот километров пять, не доезжая до Красновки, если припоминаешь. Даже до поворота не доехал. Там хоть бетонные ограждения стоят. А он метров за пятьдесят. Занесло, вроде как, говорят. Я, Тема, благодарю тебя, а не ною по поводу билета. Ведь в этот автобус ты словно специально меня не пустил. Представляешь? Тема, а ты чего молчишь? -Людочка, я не молчу, я в шоке и ору, только про себя, - прохрипел Артем, сраженный наповал сообщением жены. – Господи, Люда, а я ведь не сам, меня кто-то заставил уничтожить этот проклятый билет. Еще минут двадцать до появления первых пилотов Артем сидел, застыв в испуганном изумлении. Он все пытался понять и припомнить те мысли и желания, когда мял и выбрасывал тот злополучный билет. Зло. Ему страстно хотелось его истребить, как источник зла, даже сам того не осознавая. Боже, но, тогда вообще нельзя было пускать этот рейс! Почему же ты, всевышний, такой команды не подал мне? А как? Да меня бы в обезьянник заперли бы, и вместо дня рождения внучки отсидел весь праздник в КПЗ за мелкое хулиганство. А автобус все равно отправили бы и сгубили. Это, на каком языке, интересно поинтересоваться, можно было разъяснить водителю и пассажирам о предстоящей опасности? Хулиганство самое, что ни есть, уголовное. Срыв рейса, шантаж и угрозы. Хотя, а какая выгода у шантажиста? Ну, поскольку нет, то обычный псих или свихнутый на время. В штурманскую вошел штурман эскадрильи Ми-8 Ушков. Или просто Мишка, как звали его товарищи и Артем. С ним вместе молодой пилот. Ясно дело, полет с проверяющим на борту. С Михаилом они отработали последние пять лет на восьмерках до пенсии Артема. Хоть и ровесники, но Мишка на пенсию идти не пожелал, и остался на летной работе на предложенной ему должности летающего штурмана. Скоро исполнится, как и Артему, полтинник. Потому о скорой смене статуса говорит с Артемом часто. -Ты чего такой взбалмошный? – вместо приветствия спросил Михаил у Артема. – Такое ощущение, что прибежал откуда-то с весьма чрезвычайного, и теперь находишься под впечатлением событий. Ночь как прошла, спокойно? -Так я уже сменил Кирсанова, - ответил Артем, двумя ладошками похлопывая мягко и нежно по щекам, чтобы привести морду лица в надлежащий порядок. – Жену в Виричев проводил к дочери. В няньках она сегодня. Завтра сам поеду. Трехлетие внучки праздновать будем, день рождения. -А-а-а! – понятливо протянул Михаил, но с сомнениями во взгляде, словно не до конца принял причину неадекватного вида Артема. – Так чего расстроился? Без тебя начать могут? Приедешь и наверстаешь. -Нее, не начнут. Празднуем лишь завтра в обед, так что, после смены, и умыться, и при-одеться, и на одиннадцатичасовый рейс успеваю. -А чего автобусом жену отправлял? Она у тебя, вроде как, автолюбитель, нечета тебе. Как-то, даже смело поступила. Обычно автомобилисты не уважают общественный транспорт, презирают. -Так ведь, погулять охота по полной, - уже неким бодрым и веселым голосом отвечал Артем. Словно недавнее известие, полученное по телефону от жены, встало в ряд обыденных ЧП с посторонними и чужими людьми на борту. -Тогда правильно, одобряю! – согласился Михаил, усаживаясь рядом со своим пилотом, заглядывая в его штурманский план полета. Буквально через пять минут штурманская комната заполнилась экипажами, готовящимися в полет, в командировку или просто для проверочных учебных полетов. А Артему внезапно захотелось поделиться с товарищами своими последними новостями. Во-первых, ЧП с гибелью пассажиров Виричевского рейса – весьма значимое событие для всех жителей Загорянска. И ему захотелось оказаться первым, из чьих уст про то узнают остальные. А потом, чудом спасенная жена – не менее уникальное и даже малость мистическое, фантастическое и для него важное событие. -Слышь, Миша, мне жена аккурат перед твоим приходом позвонила. Еще до Виричева доехать не успела и поспешила отзвониться с вестью. Первый рейс в овраг перед Красновкой слетел. Все, говорит, погибли. Известие, озвученное устами Артема на всю штурманскую комнату, оторвало пилотов от бумаг, и их вопросительные глаза уставились на него в ожиданиях описания происшествия с детальными подробностями. -Да сам я толком ничего не знаю, - словно оправдываясь, что не оправдал их интереса, пролепетал Артем. – Но не в этом дело. Миша, хочешь – верь, а не хочешь, так потом у самой жены спросишь, но она купила билет именно на этот рейс. -И чего? – удивленно и немного возбужденно спросил Михаил. Он Людмилу знал хорошо, а потому смерть близкого человека могла ошарашить. – Опоздала, что ли? Почему не села? Тьфу, ты, замечательно, что не села! -А вот тут начинается самое интересное, - загадочно пролепетал Артем, мгновенно заин-триговав всех присутствующих. Тишина установилась мертвая. Даже чих случайной мухи был слышен. – Она уже шла на посадку, да у меня заскок случился. Даже сам не в состоянии объяснить свою дурацкую выходку, но неожиданно у меня возникло желание, измять и выбросить в урну ее билет. И настолько сильное, что я вмиг его исполнил. Жена от такой наглости чуть не убила меня. Пока в себя приходила, так автобус и ушел. А я ей купил на второй рейс. Вот такие дела. А приблизительно чуть больше, чем через час она мне звонит и со слезами на глазах объявляет о катастрофе. Именно того рейса, на который по моей дурацкой выходке не села. Вот потому и не могу никак очухаться. С минуту присутствующие в комнате, молча, осмысляли информацию. А потом словно сорвались с цепи, и все хором заговорили, пытаясь строить версии и предположения по поводу чудесного спасения супруги Артема. -Так может, екнуло чего в груди? – спросил Михаил. – Не сам же ты вдруг решился от не-чего делать. Да, трудно даже представить ее вид и реакцию на твою глупую, но своевремен-ную выходку. -Какая выходка? – воскликнул, присутствующий в комнате пилот Вдовин. – Не понимаешь что ли, он спас ее от неминуемой гибели. Теперь до конца дней обязана молиться на мужа. Пусть твою фотографию в рамке в уголок поставит, как иконку, и прославляет перед сном своего спасителя. Такое предложение, вроде как, и развеселило народ, но смех моментально был прерван осознанием, что там, под Красновкой случилась все-таки ужасная трагедия. Ведь сами часто пользовались этим рейсом. -Слушай, Артем, - словно внезапно нечто важное вспомнив, воскликнул Гордеев, второй пилот вертолета Ми-8. – Так ты точно с таким же бзиком и с причудой покинул Московский рейс! Мужики, да всего-то два месяца назад прошло, как взорвался он. Ты, вроде как, на похороны отца собирался лететь. И в последнее мгновение выскочил на, уже движущийся от самолета, трап. Мне Серега рассказывал. Вот так на трапе и уехал подальше от этого самолета. А он на взлете и рванул. Вот теперь разговора влился в новое русло с пророчеством и внезапным получением Ар-тема некоего божьего дара предвидения. Вполне возможно некоего объяснения единичного случая. А тут просматривается некая система. -Срочно переквалифицируйся, - посоветовал Артему Изотов. Разговоры на такую щепетильную тему могли затянуться надолго, но митингующих сроч-но прервал командный голос Михаила: -Эй, господа хорошие, прекращаем на время болтологию. Разговоры разговорами, а к Артему на подпись несите документы. А то сейчас из-за этих фантазий и советов пойдут задержки вылетов. Но все равно, - уже Артему. – Тебе есть, над чем задуматься. Ох, неспроста некий Ангел вдруг два раза подряд предупреждает. Видать, придется тебе готовиться к какому-нибудь весьма важному предприятию. -Да ну тебя! – отмахнулся от него Артем, но все же призадумался. Действительно, совершенно недавно аналогичная сила внезапно и без предварительного предупреждения вытолкнула его из самолета, который буквально через несколько минут сгорел дотла. Ангел-хранитель? Да нет, непохоже. Ангел – личный у каждого, если верить библии, или там каким-то писаниям. А тут он поначалу себя спасает, а потом супругу. Не хотелось бы отпугивать его от себя, но такое поведение слегка нечестное по отношению к окружающим. Варварское. Спас его и сжег уйму пассажиров, увел от аварию Людмилу, и сбросил в смертельную яму других. Стало быть, ему так хочется? И не стоит в чем-то осуждать его и поучать. Силы небесные лучше меня знают и понимают, кому пора на небо, а кому необходимо еще и задержаться на земле в живом мире. Только немного страшно, пугливо. Слишком уж явно спаситель действует, словно под-черкивает его, Артема предназначение в этом свете, и необязательность присутствия других. Вот и гибнут без разбора. Или с умыслом? Ведь смерть супруги для него стала бы ужасной и кошмарной трагедией. Они прошли самую сложную часть жизненного пути, подойдя к тому отрезку жизни, когда вкус ее ощущается ярче и острее. Выросла дочь, появилась внучка, имеется дом, полный богатства. Ну, в разумных преде-лах, то есть, достаток без излишеств. В конце концов, сексуальная жизнь обезопасилась по причине присутствия климакса у жены. Исчезла необходимость в предохранениях. Да и прочие достоинства их возраста на лицо. Ох, не хотелось бы расставаться! Ему она нравится такой, какая есть. Менять на новую желаний не возникало. И получается такая вот петрушка, что этот Ангел-хранитель не только о самой физической жизни Артема беспокоится, но и о его комфортном состоянии, не позволяя гибнуть близким. Вот черт, а ведь уговорил ехать этим рейсом супругу он сам! Почему бы в таком случае Ангелу не вмешаться заранее? Разумеется, он предполагал или просто догадывался о полете автобуса в этот глубокий кошмарный овраг, но решил сыграть на публику. То есть, на его жену, показав свою лояльность к нашим особам. Чертовски долго тянулись сутки. Не как обычно. В иные дни Артем и оглянуться не успе-вал. Разумеется, теперь ему хочется поскорее в Виричев, чтобы подробней расспросить жену об этой трагедии. Хотя, ближе к обеду подробности и без главного свидетеля стали поступать в штурманскую комнату. А к вечеру по местному областному телевидению уже показывали сюжет с комментариями. Лопнуло колесо в самый опасный момент пути. И в этот же миг вынырнул из-за поворота груженый КамАЗ. Это все со слов водителя Тойоты, пожелавшего в момент катастрофы обогнать автобус. С его слов и строилась версия. Катился автобус по склону оврага, словно мячик с горы. Так что, шансов у пассажиров практически не оставалось. Глубина этой расщелины около 50 метров. Кто же уцелеет в такой мясорубке? Но ближе к полуночи Артем все же сумел уснуть. Где-то до пяти утра в аэропорту наступа-ет затишье, позволяющее и дающее возможность дежурной смене полноценно отдохнуть. А потом все-таки смена, как не тянулась и не старалась удлиниться, но закончилась. И Артем, передав дела сменщику, поспешил в сторону дома, чтобы принять душ, переодеться, захватить пакет с парадным мундиром и лететь к вокзалу. Сев в свой автобус, наполненный больше, чем наполовину, Артема внезапно охватил некий легкий страх. Не ужас, выталкивающий наружу, а именно сильное волнение, которое он сумел подавить разумным выводом: «Если бы его ожидала смертельная опасность, то силы паники оказались бы острей и явственней». А тут обычное воображение с вчерашней аварией. И вряд ли пассажиры того злополучного автобуса сумели понять причину собственной гибели. Скорость автобуса зашкаливала за сотню, трасса ровная, и, вроде как, безопасная. Оттого и гоняют водители в этом месте. И даже в том случае лопнувшее колесо не явилось бы трагедией, не появись на этом по-вороте встречного грузовика. А вот судьбе именно так и захотелось все три составляющие свести в одну точку. Не зря оракулы и прочие пророки говорят, что уйти от судьбы пока еще никому не удавалось. Сие просто невозможно, ибо там записано время, место и причина, побудившая к смерти. Будь добр, явись без опозданий и прими свою участь безропотно, как дар, ниспосланный сверху. Артем вошел в квартиру дочери с зятем, когда уже из зала оглашался многоголосый шум друзей и родни. Первой его вышла встречать жена, которая вдруг, уронив слезу, прижалась к груди мужа и не желала отлипать, невзирая на настойчивые требования внучки Миланки, желающей на ручки к любимому деду. Разумеется, бабушка Люда вчера привезла подарки и лакомства. Но сей факт не отрицал и такой вероятной возможности, что и дед Артем прибыл к внучке не с пустыми руками. -Мама, - слегка возмущенно, но с некой теплотой и нежной иронией проворчала Жанна, немного растерявшаяся реакцией матери. – Можно подумать, что ты встречаешь папу из длительной командировки. Уступи место Миланке. Вон, ребенок нервничает и психует. Уж она, так точно по деду соскучилась. Почти неделю не виделись. А скоро и того дольше разлуки станут. В садик Олег место отыскал. -Ну, и зачем? Отрывая от себя жену и подхватывая счастливую внучку на руки, недовольно проворчал Артем. – У нас с ней и без вашего садика отлично получалось. А вот теперь начнете болеть, чихать, сопливеть. -Не каркай, папа, накличешь нам все хворобы. Ну, а теперь наконец-то я смогу родного отца обнять? – со смехом спросила Жанна. -Ой, Жанночка, - слегка смущенно, но откровенно возмутилась Людмила. – Не забывай, что это по его вине я опоздала на первый рейс. Должна же быть за сей мой грех адекватная благодарность? -И правда, простите дочь свою неразумную, - поспешила с оправданиями Жанна. – Тогда ясна мне твоя излишняя нежность к папе. Если бы не его ляп, то даже и подумать не хотелось бы о последствиях. Были бы нам вместо праздника поминки. Папа, ну, как ты мог часы перепутать? – спрашивала дочь отца, потихоньку из прихожей заволакивая его с Миланкой на руках в зал. – И куда смотрел, что так потешно опростоволосился? Представляю, как получил от мамы по полной программе. -Попало неслабо, - соглашался Артем, бросая косы вопросительные взгляды на жену, требуя объяснений описания ею озвученной версии чудесного спасения. – Всем большое здравствуйте! – воскликнул он гостям, рассевшимся вокруг праздничного стола. – Я, мне так кажется, очень даже вовремя появился. Без меня, думаю, еще не начинали? Все, Миланка, - скомандовал Артем, опуская ребенка на пол. – Бегу мыть руки и спешу за стол, пока у гостей терпение не лопнуло. -А подарки? – возмущенно воскликнула Миланка, вопросительно и сердито окидывая взглядом деда. -Сама, все сама, - бросил на ходу Артем, указывая пальцем на один из двух пакетов, бро-шенных под вешалкой. – Вот в том все для тебя, а этот, - указал он на огромный пакет, подвешенный на крючке, - моя парадная форма. Смотри, не перепутай. Миланка схватила указанный пакет и с визгом умчалась с ним в свою комнату, откуда слышался шум детворы ее друзей-товарищей, то есть, детей, прибывших гостей. А Артем забрал свой пакет, и уже через пару минут в парадно-выходном мундире предстал перед гостями. А уже из третьего пакета он выудил букет роз и подарил его дочери Жанне, выговаривая при этом слова благодарности за внучку: -Ну, а это тебе, милая. За внучку, за нашу милую радость, которая, надеюсь, станет про-должением нашего рода. Пусть не фамилии, но крови и наследственности. Все же, что не говори, в ней и капля моих генов. Где-то приблизительно через несколько минут застолья, когда Людмиле уже никто не мешал, она прошептала на ухо Артему: -Я не стала распространяться про твой бзик. Слишком много неудобных вопросов возник-ло бы. Сказала, что ты перепутал время, и мы на такси приехали, когда этот ужасный автобус уже отъехал. 3 Сегодня, а это бывает крайне редко, все втроем: и дочь с зятем, и внучка гостевали у де-да с бабкой в Загорянске. Вернее, приехали они на своей машине вчера к обеду, а уже сегодня к вечеру планировали отбыть к себе домой. Много планов по работе и по быту требовали решений с завтрашнего утра. Оттого именно сегодня и засуетились, засобирались. Мол, никак нельзя до утра отложить отъезд. Разумеется, вчера посидели с вином для женщин и с водкой для мужчин. Поскольку Олегу за руль садиться лишь после обеда, то и он позволил себе расслабиться неплохо, то есть, не отставал от Артема, до именно такого пьяного состояния, когда до кровати пока тяги нет, но общение еще очень желательное. Повод выпал средней серьезности. Дата свадьбы Артема с Людмилой. Нет, для супругов она важная и почетная в любом случае, но, поскольку некруглая, то звать никого не пожелали. Посидели по-семейному, без шумного застолья, но праздник, по словам всех присутствующих, удался на славу. Было весело, комфортно и уютно. А самое главное, так и расслабиться позволительно, поскольку этикет не требовал парадного фрака и галстука. Допускалась форма одежды домашняя. В особенности такой факт импонировал Артему, который до кошмаров не уважал офи-циоза. В праздничном красочном одеянии аппетит резко падает. Не до нуля, но уже часть внимания уделялась способам и возможностям избежать жирных пятен на костюме, то есть, по-простому – не обляпаться. А так, и закусываешь с комфортом и много, и чистота одежды все равно сохраняется, по-скольку об этом совершенно не заботишься. Но на завтра, как считал Олег, да и все его поддержали, повезло большинству, кроме, как не ему единственному. Олега поджидал автомобиль под окном, а потому, только не ему, позволили утром вместе с завтраком слегка опохмелиться. Олегу налили кофе, а Артем разрешил самому себе несколько стопок водки, отчего в ор-ганизме все нервные клетки расслабились и разнежились. Можно было даже, и вздремнуть после такого позднего, но замечательного завтрака, часок-другой. Однако возражала и такого не позволяла внучка, ползая по деду, как по шведской стенке без перерыва на отдых. Она всегда любила взбираться к деду на плечи, когда он восседал на кресле или на диване, тупо уставившись в телевизор, поскольку вникать в содержание программы не представлялось возможным. Ведь ребенок, не молча, лазал по деду, а сопровождал свои восхождения восторгами и победоносными вскриками. Однако дед не жаловался. И даже замечания дочери делал, ежели та пыталась высвободить отца из плена. -Жанна, не мешай ребенку резвиться, - требовательно отмахивался он от ее попыток, со-рвать очередное восхождение Миланки. – У ребенка избыток энергии. И куда ее девать? И запомни одно золотое правило, которым я пользовался, воспитывая тебя. Не страшно и не опасно, коль ребенок излишне суетлив и издает, как нам кажется, много шума. Всегда насторожись ее молчанием. Вот тогда и прими меры предосторожности. Ибо дите, ежели не заболело, то задумало некую пакость. А шумит и шалит, так-то лишь во благо. У нее нет же времени на исследование ваших телес. Теперь еще и в садик пошла. А дома, так мама постоянно на кухне или иными делами занята. Олег тоже постоянно при делах. Вот и не мешайте ребенку помучить деда. Жанна соглашалась, но ее саму просто иногда волновало здоровье и состояние отца, по которому бесцеремонно прыгала и лазала дочь, порою используя его уши, волосы и нос для удержания на нем. -Не пора ли нам уже собираться? – спросила Жанна Олега, подозрительно посматривая на излишнюю веселость и общительность мужа. Олег, ты, случайно, не пропустил вместе с кофе нечто покрепче? Глазки у тебя масленые какие-то. -Жанна! – искренне и вполне законно возмутился Олег. – Такое даже не то, что я, но и ты думать не имеешь права. Руль и алкоголь для меня всегда были несовместимыми. А автомо-биль для меня не просто транспорт и средство передвижения. Сама прекрасно понимаешь, что, потеряв права, мне можно смело уходить с работы. И еще немаловажно, так факт присутствия на заднем сиденье дочери. Жанна поняла и осознала свою излишнюю подозрительность, и поспешила извиниться за недоверие. Она знала, что Олег не позволял алкоголь даже с вечера, ежели приходилось с утра за руль садиться. -Ладно, не взбухай, прости, - чмокнула Жанна мужа в щеку и потерлась носом о слабую щетину на ней. – Просто выглядишь ты как-то уж подозрительно весело. Вот и почудилось, что ты с утра слегка поправил вчерашний перебор. -Какой там перебор! – не согласился муж. – Подумаешь, слегка с папой выпили! Ну, при-знаюсь, малость перестарались. А тебе, отец, конечно хорошо сейчас. Пятью рюмашками в обед приятно оздоровить утробу. Хотя, если честно, так и в моей голове легкая радость ощущается. Словно и не было вчерашнего застолья. -Оно, может быть, и было бы, да я с утра тебе в кофе пару рюмок коньяка плеснул. Так что, теперь у нас с тобой именно по такой причине одинаковый душевный покой и комфорт. А вовсе не сам кофе тому причина. От такой неожиданной вести Жанна поперхнулась, а Людмила уронила телевизионный пульт на пол. Они поначалу посмотрели друг на друга, а потом в сторону мужчин, отхлебы-вающих из маленьких чашечек кофе, который, по словам Артема, имеет довольно-таки опасный градус. Но ведь они и сами, хоть и не кофе, но бутылку вина на двоих выпили. Получается, что все, кроме внучки Миланки, напрочь лишены права управления автомобилем по причине наличия в организме промилей. -Папа! – наконец-то сумела выговорить первое слово дочь, на некоторое время после ог-лашения Артемом ужасной шутки лишенная такой возможности по причине временного онемения. Ты чего такого натворил, а? Да теперь я лично сама не позволю Олегу сесть за руль! Ему никак нельзя лишаться прав, они нас кормят. Зачем ты так кошмарно поступил? Или ты просто посмеялся над нами своей неудачной шуткой и про коньяк сочинил, или слегка сошел с ума. Людмила отняла кофе у мужа и сама сделала из его чашки приличный глоток, причмоки-вая и смакуя, словно дегустатор, пытаясь в аромате кофе уловить привкус коньяка. Хоть и пила вино, но присутствие постороннего привкуса она почувствовала. -Жанна, - резюмировала она свою апробацию. – А ведь папа не обманывает нас. Артем, ну, и на кой понадобилась тебе эта жестокая шутка? Миланке завтра утром в садик, детям на работу, а ты устраиваешь здесь репризы. -Ой, ради бога, успокойтесь и расслабьтесь! – немного безразличным тоном отмахнулся от всех обвинений Артем. – Лично мне завтра никуда не нужно. Вот и посижу денек с внучкой. Главное, чтобы вы в садике предупредили о нашем прогуле. А сами великолепно и от нас успеваете на работу. Пораньше выедете, недоспите малость. Да и домой можно не заезжать. Вот и хорошо! Можно праздник продолжить. Ну, а мы с мамой после ее работы сами вам привезем Миланку. Правда, Люда? Людмила возжелала немедленно и без всякой отсрочки устроить грандиозный скандал, но, внезапно, натолкнувшись на некий отрешенный безразличный взгляд мужа, примолкла, пытаясь припомнить время и причину аналогичного состояния Артема буквально не так давно. Но это никак не повлияло на темперамент дочери, которая злилась, психовала, с трудом сдерживая обиды и оскорбления, поскольку любила и уважала отца, но никак не могла и не хотела понимать этой мелкой пакости, выведшей так подло из строя мужа, как водителя автомобиля. -Папа, но по-другому никак нельзя было сказать, а? Вот обязательно этой глупостью. Те-перь нам в такую рань придется ехать домой. Хорошо, можно и сразу на работу. Но ведь хотелось хоть что-то и дома перед работой сделать. Ужин приготовить, обед, а не носиться сразу после работы, как угорелая. -Жанна, - прикрикнул сердито и строго на дочь Артем, ставя в этом спорном вопросе окончательную точку. – Я не могу объяснить своего поступка, но мне именно так захотелось. И уже все сделано, чего кипятиться. А потому, смирись и успокойся. Сейчас, когда Миланка пошла в садик, мы вообще стали редко встречаться. Выпала такая возможность, с мамой поболтать о том, о сем, а я с Олегом. У нас с ним под рюмочку немало найдется тем. Правда, зятек? Ты не возражаешь? У Олега внезапно настроение поднялось до верхней планки от одного лишь осознания, что выпала возможность полностью расслабиться и побаловать себя тремя стопками. Но, не больше и не позже семи вечера. Аккурат пройдет 12 часов, которые обезопасят его перед алкотестером. -Я уже просто очень даже за, папа? Разумно и деликатно ты, однако, вывел меня из строя, лишив права управления автомобилем. -Ну, и черт с вами! – психанула Жанна, плюхаясь на диван, понимая полную неспособ-ность своих обид. -Нее, дочурка, пошли-ка с тобой на кухню, - весело хохотнула Людмила, забавляясь ситуацией в семье. – Накрываем заново стол и сами себе также позволим маленький праздник. Банкет продолжается. -Мама, и ты туда же! – возмутилась дочь, укоризненно качая головой. – Ну, почему ты заступаешься за них? Ведь так не надо было поступать, как папа. Мы бы с утра, как все, и не дергались бы. Так он протянул до обеда и объявил о своей пакости. Папа! – уже чуть ли не со слезами обратилась она к Артему. – Зачем так исподтишка, а? Артем пожимал плечами и продолжал резвиться с Миланкой. А Людмила внезапно поня-ла его эту выходку, столь сильно обидевшую дочь. И она решила поделиться своей догадкой вслух. -Артем, ты вот только сейчас, когда в кофе добавлял коньяк, надумал любыми способами удержать их, да? -Ну, наверное, не знаю, - промямлил Артем неопределенно. – Да и не сам я делал, это ручки шаловливые виноваты. -Мама, и о чем ты сейчас говоришь? – спросила Жанна, все еще продолжая злиться на отца. -Дети мои, - Людмила остановилась посреди зала лицом к детям, словно собралась про-изнести торжественную важную речь с трибуны. – А ведь в прошлый раз на день рождение Миланки мы вовсе и не опоздали на автобус. Мы даже очень рано приехали, намного раньше, чем нужно. И билет я купила, и уже в автобус собиралась сесть. -И что? – удивленно воскликнула дочь, растерянно бросая взгляды с отца на мать. – А почему не села? -Так вот папа с дуру взял мой билет, измял и выбросил в урну. Ничего не объясняя, как и сейчас. Представляешь мое состояние души? Я его чуть не убила, да вовремя остановилась. Чересчур подозрительным мне его настроение показалось. Такое же безразличное и отрешенное, словно ничего существенного не произошло. -Мама, но ведь тем самым он спас тебя от неминуемой гибели, да? – чуть ли не со слезами прошептала Жанна. – И что? -А ничего. Его этот добрый дух, или, как там его называть, пока мы еще не придумали, толкает и требует удержать вас. Не пускать сегодня в дорогу. Папа хочет вас спасти отчего-то опасного. Жанна и Олег вопросительно уставились на отца, требуя пояснений, а он глупо пожимал плечами и баловался с внучкой, щекоча ее бока и хохоча вместе с ней. -Накрывайте стол, женщины, - скомандовал Олег, торопя событие с застольем, уже пони-мая, что ответа от Артема они не дождутся. -Этот добрый дух не афиширует себя и не пытается разъяснять всем своих поступков. Но верить нужно, поскольку спасение мамы налицо. Да и самого Артема он уже спасал, выталки-вая из самолета. Ведь почему-то отец даже не решился продолжить еще не начатый полет? И буквально через несколько минут лайнер со всеми пассажирами сгорел. -Послушай, отец, - тихо спросил Олег, подмигивая в сторону ушедших женщин. – Ты ведь сейчас пошутил, да? ну, сам, поди, не прочь продолжить праздник? Если и подпортил коньяк, чтобы спровоцировать нашу задержку до утра, то я не возражаю. -Нее! – затряс головой Артем, поймав Миланку и усадив ее на колени, предлагая ей не-сколько мгновений покоя. – Я ведь, Олег, и без хитроумных махинаций могу попросить Людмилу еще пару лишних рюмок. Зачем же устраивать концерт с провокациями. Так подводить дочь я не планировал. Если Олег интересовался шепотом и неслышно для окружения, то Артем о своем мнении оповестил громко и внятно. Потому его услыхали и дочь, и жена, уже спешившие в зал к журнальному столику с тарелками нарезок. Заметив спешку и суету женщин, Олег вскочил с места и быстро поставил алкоголь и тару для него. Соответственно рюмки мужчинам и бокалы женщинам. А поскольку время у него ограничено на праздник, то он поторопился с тостом и быстро их наполнил. -Ну, - хватая рюмку с водкой и протягивая ее к бокалам для звонкого тоста, - за отца, за его этакий чудесный дар предвидения, спасшего нашу маму и в данный момент не желающего пускать нас в дорогу. Когда выпили, Жанна все же пристала к отцу с допросом и с требованиями разъяснения своих предчувствий: -Папа, ну, ты же не просто так шутки ради вывел из строя Олега? И не просто плеснул коньяка, но еще объявил вслух об этом. Наверное, нечто внутри тебя подсказало? Или тревога, какая подтолкнула, а? -Дети мои. А также аналогично и жена, - немного с официозом, но со смешинкой в голосе и во взгляде произнес Артем, настраиваясь на пояснения. – Признаюсь, что абсолютно не имел никаких намерений. Во всех трех случаях. И совершенно не чувствовал и не чувствую сейчас ни толчков, ни испуга, ни предупреждения. Да разве позволил бы я этому проклятому самолету, битком набитому пассажирами, взлетать, коли в мозгах моих зудела опасность? Пластом бы лег под переднее колесо и настойчиво требовал бы запрета на взлет. Аналогично и с маминым автобусом. Билет измяли и уничтожили мои руки, абсолютно не интересуясь мнением головы. А за вас у меня в данный момент полностью отсутствуют волнения и переживания. Но сказал про коньяк уже потому, что с алкоголем внутри за руль садиться Олегу нельзя. И все разъяснения. Я совершенно искренен перед вами и совершенно не собираюсь чем-либо кичиться перед вами или пытаться камуфлировать истину в безразличии. Вот и мама раньше меня самого догадалась, что неспроста я сию пакость совершил. Стало быть, мое внутренне «Я» так решило, и искать причину не имеет смысла. -Нет, - кратко и категорично обрубила Людмила. – Возможно, мы никогда не узнаем при-чину сегодняшнего поступка папы. Просто я узнала его взгляд и улыбку, прости муженек, слегка дебильные. Нашалил и хихикает. Первый раз, и в правду, убить хочется. Да вот результат сдерживает. А, стало быть, сегодня, мои милые, папа спасает вас. Вполне допускаю, что по пути домой вы могли бы попасть в автокатастрофу. Давайте, дети мои, поверим папе. Тем более, что он продлил немного праздник. Слова матери приняли за постулат и постановили – гулять, так гулять. И лишь одному Олегу приказали, сдерживать свои порывы и жестко контролировать часы и рюмки. У него остается режим потребления жесткий и ограниченный. -А мы с ним на этой бутылочке и закруглим торжество, - заявил в заверение Артем, - тыкая пальцем в только начатую бутылку. – Коли ему наливать в два раза меньше, чем мне, то норму он не превысит. -А сам? – с некой подозрительностью и строгостью поинтересовалась Людмила. – Что тогда с тобой случится? -Неважно, - вальяжно и расслабленно отмахнулся Артем, не желая спорить с женой, но и не планируя оставлять в бутылке хоть каплю. – Я с Миланкой завтра чаем отопьюсь. Да и сама знаешь мои возможности, что кроме излишней жажды иных симптомов никогда у меня не проявляется. Людмила не стала спорить и отрицать. Ее мозг был максимально занят сегодняшним предчувствием беды Артемом. Разумеется, никто никогда про нее не узнает, то есть, предста-вить гипотетические последствия не представляется возможным. Ведь таким фактом, что все живы и здоровы, и ничего страшного не успело произойти, объяснить поступок мужа не представляется возможным. Это самолет сгорел, автобус в овраг упал. А здесь ничего и ничто. И уже потом, когда были выпиты первые бокалы, и семья, слегка захмелев и приобрев внутренний тонус, Людмила забыла напрочь ужасы предсказаний, и тема приобрела чисто женский характер у матери с дочерью, и сугубо мужской у Олега с Артемом. И лишь Миланка, вдоволь нагулявшись на полу со своими привычными игрушками, вновь взобралась на шею к деду и продолжила свои восхождения и спуски, по-прежнему весело визжа, провозглашая своим веселым криком новые победы и достижения. Когда стрелка часов подкралась к семерке, Артем сам отнял рюмку у Олега, перевернув ее вверх дном и объявив о его личном, то есть только зятя в единственном числе, окончании застолья. -Все, зятек, теперь вливайся в роль зрителя, поскольку подкрались к опасной точке воз-врата, - иронично и насмешливо хихикнул Артем, созерцая скучную, кислую физиономия зятя, сам этим фактом лишь забавляясь, и поспешил разъяснить ему таковой термин, используемый в Аэрофлоте. – Это у нас в авиации имеется такая точка, когда в этом месте нахождения на маршруте пока имеется возможность на возврат в пункт вылета. И на ней решение принимается окончательное и бесповоротное: или лететь дальше по плану, или ищи запасной. У тебя запасного нет. Лишь спать и утром за руль. -Так можно и здесь машину бросить, а утренним первым рейсом на автобусе домой доб-раться, - начал было искать выходы из неприятного отказа от застолья Олег, но натолкнулся на категоричный взгляд жены. – Ладно, попьем минералки и чай с пирогом. Кстати, пирог просто удался! Ну, а женщины, чего и следовало от них ожидать, пошли вразнос, потеряв все тормоза и рули управления. Поскольку вино закончилось, то срочно отправили, как самого трезвого, Олега за добавкой. Возражений не принимали и требовали незамедлительных удовлетворе-ний желаний. Посмеивался над зятем и Артем. Ему теперь, то есть, Артему, женщины ничего не запре-щали. Разумеется, поскольку назавтра взвалена добровольная роль няньки, Артем аналогично загнал себя в рамки нормы, но по чуть-чуть вместе с женщинами позволял, поскольку верил в свои силы и возможности и полностью доверял организму, который самостоятельно примет решение об окончательной остановке. Посидели допоздна, если не назвать это время ранним утром. Уложили Миланку с отцом в спальню, а сами втроем обсудили все политические и экономические вопросы, включая новости моды, в которых Артем считался абсолютным профаном. Однако и он горячо и убедительно поддерживал спор. Ведь если даже и вносить свои некие замечания, а просто поддакивать и соглашаться с женщинами, то со стороны можно увидеть в собеседнике знатока и профи в этом вопросе. И сейчас женщины оказались сильней. Артем уснул на диване прямо рядом со столиком, на котором стояли бутылки и закуски, а женщины, чтобы не тревожить его сон, ушли на кухню. Так и получилось, что спать они и не ложились. Артем и не услыхал, как проснулись, вернее, с трудом разбудили одного Олега, и Жанна с мужем уехали домой. Миланка, замученная длительными восхождениями и спусками на деда и вниз, спала крепким сном. А Людмила, позвонив своей помощнице о небольшой задержке по семейным обстоятельствам, растолкала мужа, разложила диван и нырнула под одеяло к мужу, мгновенно проваливаясь в сон. Крепкий, сильный, который теперь никакими внешними факторами потревожить и нарушить не возможно. А потому Артем сильно удивился, обнаружив у себя на груди внучку Миланку, пытающуюся перекрыть дыхание деду путем зажимания носа своими тоненькими маленькими пальчиками. Разумеется, за нарушение сна и за несвоевременную варварскую побудку хотелось рассердиться и высказаться в адрес нарушителя сладкой дремы. Но, заметив, что по телу топчется любимая внучка, а не некий посторонний вредный субъект, Артем добродушно улыбнулся, хватая Миланку и укладывая ее рядом с собой под одеяло, и тихо ласково проговори: -Спи, еще совсем рано. Видишь, и бабулька спит. Давай-ка, не будем ей мешать, а то еще рассердится. -Будем, уже совсем не рано, давно пора вставать, - недовольно проворчала Миланка, выползая из-под одеяла и вновь продолжая процедуру побудки методом лишения доступа воздуха в легкие. – Ваши телефоны вовсю трезвонят, уже целое утро. А они все дрыхнут и просыпаться не желают. -Так сама бы и спросила, чего им надо? -Да, а я еще не умею отвечать. Вот вам звонят, сами и отвечайте, - не согласилась Миланка, переключаясь на бабушку Люду, которая весьма недовольна была такой неприятной нежелательной помехой сна. -Ладно, - согласился Артем. – Неси эти противные телефоны, так уж, и быть, отвечу им и сильно отругаю за назойливость. Посмотрим, кому мы там могли понадобиться? А бабульку не тронь, пусть еще малость поспит. Я так предполагаю, что она с твоей мамой заболталась до утра, и не так уж давно улеглась. Когда Миланка соскочила с кровати и побежала в прихожую, где на тумбочке лежал те-лефон Артема, Людмила, толкнув мужа локтем в бок, широко распахнула глаза и недовольно спросила? -Чего шумим? Самый сон начался, а они устроили разборки. Никакой совести, что у малой, что у старого. -Не мы, - абсолютно не согласился Артем, - а телефоны. Миланка говорит, что уже давно с самого утра трезвонят. Вот они ее и разбудили. А она потому и прибежала к нам, чтобы сообщить об этом. Поскольку телефон Людмилы был в ее сумочке, то Миланка через несколько секунд по-сле исчезновения вернулась с телефоном Артема в одной руке и сумкой бабушки в другой. Но телефоны уже смолкли. -Вот! – победоносно выкрикнула она, бросая им оба предмета на одеяло. – Сами разби-райтесь, а я пошла к себе. У меня куклы еще не кормлены. Артем с Людмилой тихо хихикнули в кулачок вслед уходящему ребенку и оба сразу схва-тились за телефоны, высматривая в них абонента, потревожившего сон. Но Людмила даже прочесть на дисплее не успела имя автора беспокойства, как ее аппарат вновь залился звучной мелодией. -Алло, Жанночка, случилось чего? – спокойно без лишних эмоций спросила она дочь, по-дозревая, что звонок связан лишь с их благополучным прибытием. О чем и спешила предупредить дочь родителей. Как ни как, а у отца случился же некий казус с предупреждением о вероятной опасности в пути. – Алло, Жанна, чего молчишь и сопишь мне в трубку? У вас все хорошо? Жанна, да не молчи же ты! – уже с легким испугом и с паникой в голосе прокричала Людмила, пугая своими эмоциями Артема, который от ее крика напрочь лишился сна и спрыгнул с кровати. А из спальни на шум прибежала Миланка. -Деда, бабушка, зачем кричите, еще рано, спать можно! -Люда, - шепотом спрашивал у жены Артем, тыкая в телефон пальцем. – У них что-то там неприятное произошло? -Жанна, да говори ты уже! – сердито приказала Людмила, а в ответ мужу лишь пожимала плечами. -Мамочка, - послышался плаксивый лепет из мобильного телефона Людмилы. Слышал его и Артем, прислонив ухо поближе к трубке. – Папа и Миланка уже проснулись? Я никак не могла дозвониться до вас. -Да ты своими звонками давно уже разбудила всех. Теперь вот молчанием терроризиру-ешь. С Олегом хоть полный порядок? -Да, с нами полный порядок, у нас все хорошо, вернее, с нами. -Фу, ты, господи! – облегченно вздохнула Людмила, сбрасывая ладошкой со лба гипоте-тический пот. -Мама, ночью газ в соседнем подъезде взорвался. Много людей погибло. И нашу квартиру полностью завалило плитами. Вот что случилось. Это нас потому папа не пускал вечером в дорогу, да? -Господи! – воскликнула Людмила, спрыгивая с дивана и нервно бегая по комнате, чтобы хоть немного снизить тряску рук и всего тела. – Вы-то как там? Ну-ка, быстренько к нам приезжайте, все бросайте и езжайте. Где же вы сейчас спать будете? Да и вообще, все остальное? -Мама, папа, - это уже Олег вырвал трубку из рук жены и более спокойным голосом про-информировал о происшествии. Когда они подъезжали к дому, то сразу поняли о неком событии катастрофического мас-штаба. Вокруг их дома столпились и суетились машины и люди специального назначения: скорая помощь, пожарная, милиция и машины МЧС. И когда один из зевак озвучил проис-шедшее, то Олега просто парализовало шоком, а Жанна закатила тихую беззвучную истерику. Их не столько шокировал сам факт события, сколько именно вчерашняя отцовская шутка с коньяком и нежеланием отпускать их домой. И самое потрясающее в этом предсказании, так спасение своей любимой внучки от неминуемой гибели. -Мама, папа, - говорил Олег. – Так ведь это папа всех нас троих от смерти спас! Понимае-те? Мы ведь ехали по трассе с максимальной осторожностью, все, выискивая по сторонам опасность, а она уже случилась. Нет, мы не приедем, мы пока несколько ночей переночуем у моих, а потом нам, тут такой разговор идет, предоставят жилье из резервного фонда. Компен-сируют и мебель. А тряпки и прочую мелочь, как я уже понял, можно еще спасти. Наша квартира не горела. Пусть папа, если сможет, недельку с Миланкой посидит, просто у моих немного будет тесновато. -Дети мои, да какой может разговор! Конечно, посидим. Вы только там за собой следите. Горе-то, какое! -Мама, - шепотом проговорила заговорческим тоном уже Жанна. – Горе у людей, а не у нас. У нас, как раз, благодаря папочке, радость, что остались у вас и выжили. Я теперь всегда перед дорогой буду у папы разрешение спрашивать. А ведь такое даже предвидеть невоз-можно было. Там сейчас выясняют причину, да нам с Олегом и без их выводов ясно, как божий день. Наши соседи за стеной пили беспробудно, и с газом обращались безалаберно. Вот и добаловались. Боже, мамочка, мы с Олегом теперь перед сном на папину фотографию в уголке молиться будем, как на икону. -Хи-хи-хи! – услышав такое резюме, прыснул громко и иронично Артем. – Святой лик из меня сотворили. -Молчи и не богохульствуй! – выключив телефон, проворчала Людмила, а сама внезап-но, бросив на столик телефон, бросилась в объятия мужа. – Артем, милый, да что же такое случилось с тобой, что теперь ты и вправду превратился в нашего Ангела-хранителя. Ну, скажи, поделись тайной, как такое происходит с тобой, кто и чем командует? Не можешь же ты просто так необдуманно вершить свои предупреждения? Наверное, нечто где-то и чем-то тебе подсказывает? -Людочка, я неверующий, но богом клянусь, что сам абсолютно не понимаю ничего, и не слышу и не чувствую никаких знаков. Но, хотя не совсем прав. Когда из самолета выпрыгивал, то меня толкал некий внутренний страх. Испугался я папу увидеть мертвым в гробу. Пусть, уговаривал сам себя, без меня схоронят, а я запомню его живым и здоровым. А с билетом и коньяком? Так сразу же даже самого себя поругал за такой безрассудный поступок. Руки сделали, а мозг остался в стороне, и, как бы, вовсе и не причем. Лишь после содеянного мыслю сам себе и не пойму, почто глупость такую сотворил? Только, давай, Люда, договоримся, что кроме нашей семьи про эти мои причуды никто знать не будет. Мне как-то пофиг, да ведь народ наш почему-то больше шарлатанам доверяет, чем разуму. Попрут с вопросами и запросами, а я им ничем помочь не сумею. Этот мифический дар, насколько я успел сообразить и понять, распространяется лишь на нашу семью. -Ты думаешь? – удивилась Людмила. – Хотя, - она почесала за ухом и пытливо уставилась в потолок, слово пыталась прочесть там ответ. – Это мне все равно нравится. Некая злая сила пожелала истребить всю нашу семью. А Ангел спас, уберег. 4 Время прошло, и все эти мистические события стерлись с памяти, забылись, как нечто далекое и вряд ли реальное. Разумеется, первые дни, если не месяц-другой семья Кудрявцевых, стоило лишь собраться им вместе, начинала разговор именно с тех последних событий, погубивших уйму народу, но спасших их семью. Поочередно, но всех до единого, начиная с самого Артема. Затем ему захотелось предос-теречь и не пускать в автобус Людмилу. Ну, а в завершение спасает дочь с внучкой. Людмила намекала Артему, что зять Олег в этих перипетиях оказался случайным попутчиком. Это их фамильный Ангел занимается благотворительностью и оказывает именно им спасательные услуги. Но перед зятем сия версия не озвучивалась, чтобы не обидеть Олега. Пусть считает и себя среди спасенных. Через два месяца дети получили квартиру. Новую, в новом, только что построенном доме. А этот их, полуразвалившийся, после обследования специалистами планируют восстановить. И в нем квартиры получат уже новые жильцы. -Грешно, преступно, но удачно, - как-то под рюмочку водки признался зять. Это уже Артем с Людмилой приехали к детям на новоселье. – Мы удачно обновили жилье. И район хороший, и дом новый, и квартира просто шикарная. Говорил он тихо, чтобы не слышали остальные. Все-таки кощунственно радоваться удаче, свалившейся с неба. А это небо убило людей в том разрушившимся доме. Ладно бы кроме хозяев, которые и сотворили, хоть и невольно, злодеяние. Однако там, под руинами погибли еще две семьи. Они-то здесь причем? На те деньги, что им компенсировали за утраченное имущество, Олег с Жанной полно-стью обновили мебель. Артем с Людмилой подарили им большую плазменную панель, родители Олега ноутбук и сканер с принтером. Все это было у них, да покрошили их бетонные плиты. Но в первые дни, когда спасатели позволили, Олег с Жанной, как и многие пострадавшие жильцы, некую мелочь успели спасти и вытащить из-под обломков. Документы в первую очередь. Все они хранились в старом «министерском» портфеле. Потому и хорошо сохранились под тяжестью строительных обломков. Жанна спасла приличное количество одежды и обуви. Благоприятствовал целостности таких мануфактурных домашних предметов факт отсутствия пожара в их квартире в момент взрыва, и ясная погода в последующие дни. Разумеется, мебель, техника и аппаратур рассыпалась и покрошилась под тяжестью бетонных перекрытий. -Артем, - как-то наедине не спросила, а утвердила Людмила, когда вечером супруги у те-левизора пили чай. – Мне так кажется, что на этом твои способности закончились. В нашей семье тобой все спасены. -И, слава богу! – перекрестился Артем, хотя в бога не верил и церковь не посещал. – Если ты думаешь, что иметь такой дар – счастье, то глубоко заблуждаешься. За спасение всех вас, включая и собственное, я вопреки своим принципам пять свечек поставил в церкви. А больше ничего подобного не желаю. -Но, мне так кажется, если какая угроза и возвратится, то ты сумеешь предотвратить? Хо-телось бы. Знаешь, даже жить легче и проще, ощущая за спиной Ангела-хранителя, - весело хихикнула Людмила, правда всерьез свои утверждения не воспринимая. – Еще бы и болезни всякие ты сумел предвидеть, так вообще классно было бы! Видать, на вируса и микроба твой дар не действует. Супротив соплей бессилен. -Вот, размечталась! – иронично протянул Артем, укоризненно покачивая головой. – Это чтобы я тут за вас всех страдал и отдувался? Фигушки вам! А зимой, за исключением самого Артема, так вся семья потихоньку болеет. То обычный кашель, то горло. Но дети из своего Виричева лишь тогда звонят, когда расправятся со всеми болезнями. И уже лишь информируют родителей о перенесенных простудах. Хоть город, где живут дети, и рядом по меркам автовладельца, но хорошо, если на праздник дед с бабкой к внучке съездят. А то и не всегда. Людмила, то приболеет, а потом в делах зашивается, то придумает на выходные некое домашнее мероприятие. Или к ним друзья в гости заглянут, или они сами куда-либо продефилируют. Потом уже через какое-нибудь время внучка звонит и требует деда к себе. Соскучилась, а они ни с места. Это нечестно. Тогда Артем надавит на Людмилу, принуждая ее к ответным действиям. То есть, требует садиться за руль и хоть на вечерок заглянуть к Миланке. Людмила тогда психует и упрекает Артема в его нежелании осваивать самому автомобиль, и проехаться к детям без нее. -Три дня дома сидишь. Вот были бы права, то и проблем уменьшилось намного. Учись, давай, и садись за руль. И мне легче, и самому лучше будет. В любое время мог бы прокатиться до Виричева. -Ой, вот только не надо мне твои глупые фантазии и рассыпаться невыполнимыми обе-щаниями. Попробуй только отнять у тебя колеса. Сама же без них ни шагу. А если я, что маловероятно и физически невозможно, вдруг, ну, если пофантазировать, сяду за руль автомобиля? Сама пешком ходить будешь? Удар ниже пояса. Людмила если только по квартире пешком ходит. А так, то без машины, как без рук. Это ее слова. Тут уж она и сама поняла, что погорячилась и сморозила глупость. На второй автомобиль для Артема денег у них нет. И хлопотно за двумя автомобилями присматривать с таким антагонизмом к технике, как у мужа. Вроде как, на вертолетах летал, должна присутствовать тяга к механизмам. Ан, нет, не прижилась. -Да нам категорически запрещалось даже прикасаться к внутренностям вертолета, - доказывал в оправдание своей технической неграмотности Артем. – Летать и владеть теорией. Остальное – бумаги. -Вот я бы такими аргументами не апеллировала и мне всякую чушь не впаривала, - слабо пыталась отстоять свое мнение Людмила. – Все твои товарищи-вертолетчики с удовольствием гоняют на автомобилях. Только успевай считать, как они их меняют. Так что, ты единственный такой бездарь в технике. -Ха! – выбросил последний аргумент Артем, после которого Людмила сдалась без даль-нейшего сопротивления. Слишком убедительным и сногсшибательным оказался этот довод в пользу политики Артема. – Так эти мужики гоняют, потому что их жены дома сидят и кашу варят, и белье мужику стирают. А ты с утра до ночи в трудах и делах. Если я сяду за руль, то ты к половнику вернись. Жена позорно выбросила флаг и согласилась с прежним статусом обоих супругов. Кухню она любила лишь по праздникам. Но не ежедневно. А машинку автомат для стирки белья давно уже освоил Артем. Сама Людмила и кнопки на ней подзабыла. И вот внезапно менять стиль жизни совершенно без надобности. И так удобно. Уж лучше найти время и съездить в соседний город, чтобы навестить детей. Заодно и поругать их, чтобы и сами находили время на посещение. Они их родители все-таки. А то взвалили на стариков святую обязанность - регулярно посещать детей и внучку. Теперь уже хохотнула дочь Жанна. -Это кто тут у нас старички? – категорично возмущалась дочь на такие гнусные инсинуа-ции. – Для Миланки вы, возможно, старички, поскольку дед и бабка. А самим-то и пятидесяти нет. Самая молодость, и все прелести жизни. Одного ребенка вырастили, замуж отдали, а теперь в свое удовольствие живете. Сами по себе. И они еще жалуются на некие трудности и сложности. -И второго вырастили, не смей такой факт отрицать, - возмутилась Людмила несправед-ливому обвинению. – Миланку кто три года воспитывал? -Папочка, - иронично подметила дочь. – Все три года папочка самостоятельно и нянчил, с утра до вечера. Опять Людмила в споре проиграла. Что-то она не справляется с доказательно базой. Контраргументы у дочери сильней. Но, поскольку сдаваться не желала, в заключение в сердцах заметила: -Вот и могли бы за все это в знак благодарности к деду иногда внучку привезти. Он же скучает, однако. Сегодня, то есть, в один из теплых весенних дней, хоть и в самом начале весны, супруги Кудрявцевы решились сами навестить детей. Выпало так, что выходной и у детей, и у них самих. Ну, у Артема аж целых два. Он вчера с дежурства заявился, и, стало быть, ему лишь послезавтра заступать. А сегодня и завтра можно с внучкой побеситься, с зятем бутылочку распить. Подарки и гостинцы с вечера закупили, поскольку выехать решили поутру, да еще по- раннему. Артем, как всегда, вместо того, чтобы любоваться ландшафтом и дикой природой между двумя городами, мирно и тихо спал. Его всегда автомобиль укачивает. Людмиле хотелось бы с утра за рулем обсудить с мужем ряд проблем и задач. Но на ее попытки приступить к разговору, он лишь громче храпел, намекая на несвоевременность общения. Для болтовни им и застолья хватит. Там говори хоть без умолка. А тут чрезмерно раннее просыпание давило тяжестью на веки и на сознание. Психуй, не психуй, а результат неизменный. И потому Людмила поймала на радиоволне музыкальную программу и, установив на радиоле номинальную громкость, с удовольствием предалась прослушиванию зарубежных и отечественных хитов. Даже попробовала с неким злорадством добавить звук до максимума, чтобы отомстить мужу за невнимание. Однако результат получился противоположный. К смиренному спящему выражению Артем добавил блаженную улыбку. Ему музыка и во сне нравится. И поскольку от таких децибел Людмил и сама испытывала дискомфорт, то вернула звук в прежнее номинальное состояние. Да и пока боролась, стараясь привлечь внимание мужа, так и полпути проехала. Чего уж нервничать и расстраиваться, коль буквально через несколько минут город Виричев покажется. Увлекшись мелодией, Людмила окончательно вернула себе оптимистическое и благостное настроение. Теплое мартовское восходящее солнце греет и радует своим светом и теплом. Сегодня суббота, то есть, у основной массы жителей этого региона выходной, и, стало быть, они позволили себе поздний сон. А потому на автостраде не так уж много машин. Редкие попадаются навстречу или обгоняющие ее, которым некогда, и они спешат. Но Людмила скорость на спидометре не превышает сотни, поскольку к числу лихачей никогда не относилась. Во-первых, она любит свой автомобиль, и потому по такой причине не насилует его по-вышенными режимами. А во-вторых, и в этом она не раз убеждалась – гонка лишь нервирует, а во времени чаще проигрываешь. То светофор на пути красный, то зебра, по которой не спеша дефилируют пешеходы, не обращая внимания на нервных водителей. А то, что случается нередко, сотрудник ГИБДД с радаром и радостной улыбкой приветствует тебя, помахивая полосатой палочкой. Так в чем смысл бешеных скоростей? Поглядывая на спящего Артема, Людмила ехидно хмыкнула, иронично отворачиваясь от такого сонливого мужа, но в глубине души слегка завидовала ему и его умению засыпать при любых обстоятельствах и в различных невероятных позах. Даже стоя в трамвае, мог, прислонившись к собственной руке, минут пяток дремануть с просматриванием сна. Сам он объясняет сие явление многолетней командировочной жизнью, поскольку часто добираться приходилось до оперативной точки общественным транспортом. Читать книги или газеты в транспорте он не любил, объясняя желанием сберечь зрение, которое на ежегодных комиссиях скрупулезно проверялось. Для чтения времени вполне хватало и дома, поскольку между командировками он по две недели отдыхал. И в командировках на чтение оставалось достаточно времени, потому что чаще всего иных развлечений там не присутствовало. Телевизор? Надоел, как горькая редька. Вот Артем и читал, как книги, так и прочие разнообразные издания СМИ. Уже въехали в город, а он и не планирует просыпаться. Сопит себе в нос и слюну пускает от сладкого сна. Поди, бабы снятся, что так причмокивает. Неожиданно автомобиль подбросило и слегка тряхануло, словно наскочили на бугорок, а потом проехались по череде мелких канавок. Но таковых на асфальте Людмила не наблюдала. Центральную улицу под конец лета прошлого года основательно обновили. Получилась настоящая гладильная доска. И вовсе не стиральная. А тут на ровном месте некая подозрительная тряска. С автомобилем чего случилось, с некой тревогой подумала Людмила? -Не дрова везешь! – ворчливо прогудел Артем, открывая глаза и принимая ровную поса-дочную позу. – Смотри на дорогу повнимательней. -Вот и не поверишь, - попыталась оправдаться Людмила перед мужем. – Но даже мелкой ухабины не наблюдала. Абсолютно на ровном месте тряхнуло, чему и самой удивительно. Честное слово! -Поди, лежачего полицейского проворонила, - съязвил Артем, окончательно проснувшись, обнаружив, что они почти приехали. Уже и центральная улица Виричева. Ну, а здесь вполне возможны такие предупреждения, как лежачий полицейский. -Да нет, они начинаются гораздо дальше, здесь дорога ровная и без препятствий. Да и полицейский по-иному тряханул бы. -Только не пытайся меня убедить в том, - уже слегка кипятился Артем, хотя настроение абсолютно не соответствовало скандальному, поскольку чудесно спал, проснулся вовремя, а еще через несколько минут встретит свою Миланку, внучку любимую, - что прыжки по ухабам мне приснились. Признавайся, что нечто подобное тебе под колеса попалось? Ну, не полицейский, так бугорок -Было, - отмахнулась от мужа Людмила, как от назойливой приставучей мухи, уже давно позабыв про такое мелкое недоразумение. – Подумаешь, слегка потрясли, бедненького, сон потревожили, - хихикнула она в заключении. Но продолжить тираду не успела. Машину не просто тряхнуло, но еще, такое сложилось первоначальное мнение, что ее малость некто потряс, словно коврик, из которого пытались выбить пыль. Людмила вопросительно глянула на мужа, теперь уже ожидая вразумительного ответа из его уст. Но Артем, не оправдав ее надежд, неожиданно заорал на весь салон, словно увидал впереди монстра: -Тормози! – крикнул и сам уперся ладонями в приборную доску, предчувствуя последст-вия такой резкой остановки. Однако чаяния оправдались, и маневр с руками помог избежать соприкосновения головы с лобовым стеклом. Поскольку в пути ремни безопасности мешали расслаблению и сонной неге, то он их и не застегивал. И благо, что про такой личный казус вспомнил в последнюю секунду и сдержал силы инерции руками. Разумеется, от такого истерического крика, предвидя впереди внезапное препятствие или опасность, Людмила ударила по тормозам на совесть, отчего сама неслабо грудью соприкоснулась с рулем. Теперь уже, когда первоначальный испуг покинул ее, она нервно и зло прикрикнула на мужа: -С ума сошел, что ли? Орешь чего, как очумелый? Отчего-то ничего слишком опасного впереди я не обнаружила. -Смотри! – с теми же децибелами прогорланил Артем, показывая на тротуар и клумбы вдоль фасадов домов. Людмила бросила мельком взгляд на указанные объекты, однако ничего не поняла и вновь задала немым укором свой вопрос. – Да ты что, не видишь, что ли? Вазоны с балконов посыпались. И вон тот рекламный щит скособочился. Только что на моих глазах, когда нас трясло, а он кривился. -Сам ты скривился. Нормальным языком объясни мне, что тут такое необъяснимое происходит? -Землетрясение. Не поняла, что ли? Оно и трясло нашу машину, а не бугры на асфальте. Давай, дуй на Пикуля к детям. В подтверждение слов Артема Людмила увидела, как из домов повалил народ, шумно нечто, объясняя друг другу и жестами изображая, как их трясло. Многие даже переодеться не успели. Так и выскочили в нижних пижамах и сорочка. Но некая затаенная опасность народ сроднила, а потому никто не обращал внимания на ночные спальные наряды. Многие на руках держали детей. -Да нет, с нашими как раз ничего не должно случиться, – с долей сомнения, но все же с некой уверенностью, робко произнесла Людмила. Однако ударила по газам и направила автомобиль в сторону района, где поживали в новой квартире дети. – Дом у них новый, по новым технологиям строился. Олег говорил, что планировался на любые землетрясения, возможные в нашем регионе. -Так то, ежели не украли и все нормы соблюли. Но, мне так кажется, что если эти вот, - он ткнул пальцем в дома, стоявшие вдоль центральной улицы, - выдержали, и с ними ничего не слупилось, то и их достойно выдержал испытание на прочность. Вот у сватов развалюха еще та. Он же аварийный, под снос готовится. Вот ему, поди, досталось неслабо от эких встрясок. Если вообще устоял. -Тьфу, на тебя! – в сердцах плюнула в сторону мужа Людмила. – Типун тебе на язык. Раньше не хуже строили, прочней даже. -Так это сильно раньше. А тот сразу после войны лепили. Старый сарай до ужаса. Сама понимаешь, что на ладан дышит. -Еще раз, тьфу! – уже сердито прикрикнула жена. – Не каркай. Какая ни есть, а все же родня. Сваты. Пусть уж и их дом устоит. А так, - Людмила даже сморщила свой носик от воспоминаний. – Действительно, развалюха. Его только и осталось, что посильней тряхануть, чтобы сам рассыпался. И тратиться на снос не придется. Только поначалу всех жителей выселить надо. -Да, - мечтательно пропел Артем. – И сваты в этом голу получат новое жилье. Нас бы по-сильней тряхануло бы, что ли? Нет, мне наш дом и квартира даже очень нравятся. Только через пару лет, как максимум, ремонт делать придется. Даже в мыслях страшно становится, как представлю эту возню с грязью и перемещением мебели. Опять клейка обоев, зачистка потолков и прочая дрянь. -Вот, тьфу на тебя третий раз! Нечто настроен ты сегодня очень агрессивно к квартирному вопросу. То сватам пожелал скорейшего развала их дома от землетрясения, то на нас сию стихию кличешь. Смотри, бог прислушается, и все твои пожелания исполнит, - скептически заметил Людмила. – Вон, глянь туда, - немного с радостью и весельем она ткнула пальцем вперед, где вокруг домов столпился народ, напуганный внезапным, но легким и неопасным землетрясением. Первоначальный испуг уже прошел, и паникеры весело обсуждают свой страх и легкую, но необоснованную панику. – Дом наших детей цел и невредим. Так что, все живы и здоровы. -Ну, так и я очень даже рад! – поддержал оптимизм жены Артем, весело помахивая ру-кой, заметившим их приближение, Жанне и Олегу. -Вот, все у них прекрасно! – улыбалась счастливая Людмила. – А ремонта бояться не сле-дует. Приглашу Мишку с Колькой, так сделают все быстро и качественно. И не дерут много. Так делают, что еще на десять лет хватит. К машине подбежали Жанна и Олег. Они радостно бросились в объятия к родителям, и со смехом поведали им эпопею со спешной эвакуацией. Хотя спешку в их одеянии Артем не заметил. Даже по обуви понятно, что собирались без аврала. И министерский портфель с документами и деньгами прихватили. -Ой, а Гореловы сверху, так в одном исподнем чуть ли не с окна летели! – хохотала Жанна, подробно описывая все перипетии землетрясения. – И чего дергаться? Если уже тряхануло, и дом даже не единой трещинки не дал. Мы, не торопясь, и вышли следом за компанию ради общения, а не спасения. -Да? – не совсем согласился с женой Олег. – А как ваза грохнулась с комода на пол, так сразу забегала, словно ужаленная. Малость страху было, не криви душой. Стихия нам неподвластная. От нее и есть единственное средство – бежать без оглядки, искать безопасное тихое место. -Ой, ну, ты уж немного привираешь, - надула губки Жанна. – Я торопилась документы с деньгами прихватить. Мне сполна хватило тех раскопок после взрыва газа. Поэтому я быст-ренько в портфель свое золотишко побросала. И оделась прилично, не то, что Гореловы в подштанниках. -Они очень даже правы, - оправдал соседей Артем. – В таких случаях жизнь спасают, а не барахло. А Миланку куда дели? Неужели дома бросили? – спросил он детей, хотя его предположение больше на шутку походило. -Нее! – так спокойно и немного сонно протянула Жанна. – За ней вчера родители Олега приехали. Она у них и ночует. Обещали к обеду подвести. Они в курсе, что вы к нам сегодня приезжаете. Только не так рано. Волна ужаса и холодного мерзкого страха внезапно клещами защемило сердце и разум Артема. Он не сразу сознанием понял причину этого кошмара, но внутреннее чутье уже бешено колотило и парализовало движение. Хотелось закричать, покрыть матом детей за такое безрассудство и с места, позабыв, что у них имеется скоростной транспорт в виде импортного автомобиля, рвануть на всех парах в направлении, где дом, где живут, или, как уже казалось, жили сваты. А с ними в их страшном полуразвалившемся доме осталась на ночь и на утро, поскольку по утрам любила поваляться в кроватке допоздна, милая внученька Миланка. Боже, я обещаю поверить в тебя, но только не забирай ее у меня, и не смей прикасаться до нее всякими там природными катаклизмами! -Артем! – испуганно прошептала Людмила, толкая мужа в плечо, внезапно заметив в нем тревожные симптомы болезни или резкого ухудшения самочувствия. – Случилось-то что? Ты чего это вдруг в лице весь переменился, словно вспомнил, что утюг забыл выключить или газ? Я сама лично проверяла, там все в порядке. -Люда, мигом, быстро в машину, и на всех газах, я тебе сегодня даю добро на любые нарушения, поехали к сватам. Нам нужно очень спешно и немедленно оказаться именно возле их дома. -Артем, ты бы хоть как-то объяснил мне, что ли? – уже взволнованно не хуже мужа гово-рила Людмила, но машинально подчиняясь и усаживаясь за руль. – Жанна, Олег, скорее к нам в машину и поехали. -Папа, ну, чего ты так торопишься, - еще не обнаружив в родителях никаких перемен, слегка раздраженно проворчала Жанна. – Пусть они выспятся, а потом и сами вместе к нам приедут. Мы с ними так договорились. И даже звонить без надобности, чтобы не будить и не отрывать от дел. -Жанна, доченька, - глядя снизу вверх глазами, уже полными слез, и дрожащим голосом умоляла Людмила. – Ты на папу глянь. Там беда, он опять, понимаешь, он опять что-то почувствовал, и торопится к внучке. Садитесь поскорей, а иначе мы сейчас одни уедем. Папа сильно торопиться, значит, так надо. -Нет, нет, - внезапно истерично вскрикнула Жанна, но не по причине несогласия их отъезда без них, а вдруг также почувствовала, глядя на бледного, слегка отрешенного и перепуганного отца, беду с дочерью. – Мы с вами, мы обязательно с вами. Не успели Жанна и Олег усесться на заднем сиденье, как Людмила, мгновенно ударяя по газам, рванула, словно спринтер, с места, и, лавируя между зеваками и автомобилями, помчалась в сторону района, где проживали сваты. -Люда, - каким-то глухим, но уже спокойным голосом попросил Артем. – Чтобы успеть и оказаться на месте вовремя, нужно доехать целыми и невредимыми. Немедленно успокойся, сбавь скорость, и все внимание сосредоточь на дороге. Нам необходимо добраться без излишних происшествий. -Хорошо, хорошо, Темочка, я вся во внимании, мы будем аккуратно ехать, - затараторила Людмила, сбавляя скорость и придерживаясь правил на дороге. -Папочка, миленький, скажи, что там ничего не случилось страшного, правда, ведь? - ле-петала дочь, тряся отца за плечи. – Это ведь снова ты почувствовал опасность, да? Ведь, если бы уже случилось чего, так тебя не посещало бы предвидение? А сейчас ты просто мчишься, чтобы спасти? Жанну всю колотило, и она никак не могла совладать с собой. А Олег беспрерывно звонил по телефону, чтобы узнать о событиях и происшествиях с аварийным домом своих родителей. Но трубка настойчиво на двух языках отвечала, что абонент недоступен и находится вне зоны сети. Уже подъезжая ближе к району, где проживали родители Олега, но еще довольно-таки далековато от их дома, паника и ужас охватил всех пассажиров, включая и водителя Людмилу. В воздухе царила тревога и вестник беды. А когда из-за угла целого, выдержавшего это небольшое землетрясение, здания показался искалеченный полуразрушенный дом сватов, последние надежды рухнули вместе с сердцем, мыслями и верой в некую силу, способную, как и раньше, предупреждать и не пускать туда, где властвует смерть. Почему-то здесь Артем не предугадал. Квартира сватов находилась на четвертом этаже в крайнем правом подъезде. И стена, которая служила одной из сторон их жилья, рухнула, обнажив и выставив напоказ, на всеобщее обозрение разрушенные, развалившиеся квартиры. Вернее, то место, им служившее совершенно недавно. Жанна в ужасе, закрыв лицо руками, беззвучно рыдала, Людмила, надавив на тормоза и глуша мотор, обессиленная упала на руль. А Олег с Артемом с тупой болью в груди, в душе и во всем теле смотрели на эту страшную дыру в доме, уже не веря и не надеясь ни на что хорошее. Там царствует смерть. Внезапно они увидели, отделившуюся от толпы соглядатаев, мать Олега, которая, заме-тив машину сватьи, поспешила к гостям навстречу. Но по ее глазам и рыдающему виду, они поняли о случившейся беде. -Мама, мама, - навстречу женщине выбежал Олег, подхватывая мать на руки, у которой подломились колени, едва ощутив сыновнюю поддержку. – Где папа, где Миланка, как случилось, что ты одна спаслась? -Ой, деточка! – завопила мать, причитая и стеная, словно всех уже похоронила. – Простите меня, бога ради. Ну, почему я не осталась с внученькой моей! Беда, ой, беда какая, все разрушилось, никто не уцелел там. Боженьки, как дальше жить-то с таким тяжким грузом, как все это перенести? -Сватья, - строго и жестко, внезапно сильно тряхнув женщину за плечи, спросил Артем, к которому вернулось самообладание. – Говори толком, что и как? Ты их видела мертвыми, или просто фантазируешь? Спросил, а у самого мгновенно от ужаса чуть сердце не остановилось. Ему кошмарно не желалось услышать подтверждение своей страшной догадки. Нет, и только нет! И усилием воли Артем вновь вернул себе трезвость разума и спокойствие. Он не чувствовал беду со своей Миланкой, с любимой внученькой. Иначе на эти минуты раньше, что не успел сюда, из дома выбежал бы, и заставил жену нестись на всех парах, а не уговаривал бы, соблюдать правила и скоростной режим. -Олег, папа в больнице. Я с утра в магазин решила сбегать, а папа захотел на лавочке возле подъезда покурить, с соседом, поболтать, который уже сидел здесь, так соседка рассказала. Ну, а тут, вдруг как тряханет. Я бегом сюда, и вижу, что вся стена рухнула. И наши комнаты разрушены, даже отсюда видать. А папу ушибло сильно, но не опасно. Но внученька, девочка наша там оставалась. Спала крепко, вот во сне, скорее всего, и погибла. Ой, беда! – вновь заголосила сватья. -Молчи и говори конкретно, а не догадками. Ведь ты не видела ее никакой? Ни живой, ни мертвой? -Ой, Тема, а разве можно там выжить? -Вот и заткнись, - грубо оборвал он ее рыдания. – И всем заткнуться. Жива наша девочка, я так решил. Спасатели уже успели оцепить дом, и на своей могучей технике приступили к обследова-нию разрушенных квартир. Вышли из машины и Людмила с Жанной. Обнявшись, обе женщины все в слезах и в горе с трудом поддерживали друг друга. Но уже в глазах после слов Артема у них затеплилась надежда и вера. Ведь до сих пор он их ни разу не обманул. Не подведет и сейчас. А сам Артем затаенной надеждой смотрел в район четвертого этажа, где от квартиры лишь и остался пол и потолок. Часть мебели рухнуло вниз. И среди оставшегося нагроможде-ния остатков интерьера Артем пытался отыскать свою любимую и живую внучку Миланку. Он, ведь, умолял бога, так тот, несмотря не неверие Артема в него, все равно просто обязан услышать и не допустить смерть. -Деда, дедулька, миленький, забери меня отсюда, мне страшно, я боюсь! – внезапный детский крик, заглушая шум толпы и гул машин спасателей, прозвучал голосом Ангела на весь этот взбудораженный двор. И вдруг, сразу после крика, в этот миг среди хлама и обломков мебели Артем увидел ее. Она, такая маленькая, в ночной пижаме, усеянной розовыми цветочками, подошла к самому краю зыбкого дрожащего пола, и звала на помощь своего дедушку, который, словно специ-ально, для ее спасения и приехал в этот город. Услышали ее зов и Людмила с Жанной, внезапно оторвавшись друг от друга и уставившись своими воспаленными глазами, словно на некое чудо, спасшее и подарившее жизнь их ребенку. -Миланка, миленькая! – дико заорал на всю мощь своей глотки Артем, стараясь перекри-чать все шумы, чтобы внучка его увидела и услышала. – Я бегу к тебе. Только ты отойди от края, моя миленькая, уйди к стене, родимая! Жди меня там. И он рванулся в сторону дверей подъезда, которые свалились с петель и сиротливо стоя-ли, прислонившись к потрескавшейся стене. Однако его порыв резко притормозили двое в камуфляжной форме и нашивками, обозначающими их принадлежность к МЧС. Они не желали пускать его к внучке. -Куда, мужик? – грубо ухватили его за плечи четырьмя руками спасатели, приостанавли-вая его порыв. – Туда нельзя, навернешься, что и костей не соберешь. Дом повело, марши вышли из пазов и на честном слове держатся. Уж твой вес они точно не выдержат. Рухнешь вместе с ними. -Внучка моя там, она абсолютно одна и зовет меня на помощь, как вы не понимаете, мне нужно очень! – чуть не плача, умолял Артем, пытаясь вырваться из цепких клещей здоровых мужчин. Но даже на попытку на освобождения его потуги не походили. Крепкие и сильные ребята в МЧС служат. И тут он услышал вновь эту слезную мольбу сверху, словно команда и призыв к действию: -Дедуля, скорей, я боюсь, мне страшно! Этот детский умоляющий крик отвлек спасателей, и они ослабили хватку, чем незамедлительно воспользовался Артем, рванув в сторону зияющей дыры в подъезд. Спасатели, опомнившись, попытались отловить беглеца с его безрассудным стремлением, однако внезапно один из них потянул за плечо второго, махая в отчаянии рукой, предлагая не вмешиваться в дела безумца. -Оставь его. Ребенок же зовет. Я и сам с трудом сдерживаю себя, да убийственно лететь туда. Рухнет, ведь, сейчас лестничный пролет, ей богу, рухнет. А может, - он внезапно передумал предрекать беду. – Вдруг повезет мужику, и он сумеет спасти своего ребенка. Я ему желаю от всей души удачи. -Да вон, уже и люлька на подходе. Быстро снимут ребенка без всякого риска. Зря только погибнет мужик. А Артем, не слушая никакие предупреждения, и не желая рассуждать о смертельной опасности, несся на всех парах по ступенькам, ощущая, как зыбкая твердь под ногами ходит волной, готовая в любую секунду бросить его вниз, перемалывая своими бетонными конструкциями его телу и душу. Но его в данную минуту меньше всего волновала собственная безопасность и сама жизнь. Почему-то, ежели эта мерзкая смерть пожелает войти в их дом, то такое должно случиться лишь вместе с внучкой. Ее гибель он пережить не сумеет и не желает. Поначалу умереть просто обязан он сам, чтобы не быть свидетелем падения Миланки с высоты на камни, кирпичи и осколки бетона. Для такого маленького хрупкого ребенка такая подстилка окажется смертельной. Да и никакой взрослый не сумеет уцелеть. Все мягкие цветочные клумбы возле дома усеяны осколками бывшего дома. Потому-то и бывший, что уже в его владения никто не вступит. Возможно, позже на его месте и построят хороший, прочный дом, способный выдержать землетрясение. Но такое случится не очень скоро. А пока Артем несся по ступенькам на четвертый этаж, где его с нетерпением ждала внуч-ка Миланка. Сумасшедший грохот позади себя он услыхал уже тогда, когда плечом вышибал входную дверь квартиры и влетал внутрь нее. Это уже гремели лестничные пролеты, заблоки-ровав и сделав невозможным отступление самостоятельным. Однако Артем с внучкой на руках совершенно не планировал покидать эту квартиру по таким зыбким и ненадежным ступенькам. Главное он уже успел совершить, и в эту трудную и опасную для ребенка минуту Артем будет находиться рядом с ней. И теперь Миланке не будет страшно, ей нечего бояться, поскольку дедушка Артем пришел забрать ее из этого страшного места. И они все вместе очень скоро будут с мамой, папой и бабушкой Людой. -Миланка, девочка, идем ко мне! – негромко позвал Артем, оглядывая все оставшиеся целыми уголки квартиры и приближаясь к той развалившейся комнате, где буквально минуту назад он видел ее. -Деда, деда! – услышал он радостный вскрик, и уже через мгновение Миланка висела у него на шее. – Ой, деда, как я перепугалась, ты даже представить себе не можешь! - приступила уже к содержательному повествованию внучка, абсолютно неким спокойным, взбодрившимся и уверенным голосом. А чего ей бояться у деда на руках! Уж теперь дедулька ее никогда не покинет. – Я спала, спала, и потом моя кроватка вдруг как повалится на бок. И стена куда-то пропала. Я хотела спрятаться в коридоре, но там даже намного страшней. И бабушка с дедушкой пропали куда-то. Ты их не видел? -Видел, видел, моя миленькая, у них все хорошо, только дедушку немного побило кирпи-чом. Но он скоро выздоровеет. А баба Люда тебя внизу ждет. С мамой, с папой. Идем, покажем им, чтобы они не боялись за нас. И Артем, медленно и осторожно вышел в эту разрушенную комнату с зияющей дырой вместо стены, чтобы показаться жене и Олегу с Жанной. Пусть успокоятся и знают, что с ними полный порядок. Когда за спиной Артема с грохотом падали лестничные марши, то Людмила с Жанной с ужасом, боясь даже представить себе последствия случившегося, смотрели в окна подъезда, желая увидеть в них целого и невредимого Артема. Они ведь не знали, что он уже находится в квартире и у него на руках Миланка. -Капец мужику! – громко прокричал один из спасателей, что пытался не пустить Артема в дом. Своим приговором он вызвал у женщин панику и отчаяние. Но им хотелось верить, что падение лестничного пролета произошло уже без Артема. И потому, когда словно на театраль-ной сцене, на этой, чудом державшейся лишь на честном слове, площадке, служившей до сих пор полом, показался Артем с Миланкой на руках, шум восторгов, восхищений и благодарно-стей пронесся по всей толпе. А Людмила с Жанной уже с надеждой и верой в спасение поздравляли друг друга. Свое безумное счастье выражала и сватья, несколько минут назад уже схоронившая свою внучку. -Везучий мужик, однако, - восхищался все тот же спасатель, так опрометчиво озвучивш-ий совершенно недавно летальный вердикт. – Да он летел, поди, ступенек не касаясь. Вот они потому и рухнули без него. Только бы больше не трясло. Иначе и эта последняя опора под ним рухнет. Смотри, - обратился он к товарищу, - вся ходуном ходит. Пусть к стенке прижмет-ся, авось выдержит. -Давай, поднимай люльку! – громко скомандовал второй спасатель подъехавшему подъ-емнику, который и без приказов уже разворачивал машину под нужным ракурсом и готовил люльку подъему. Услышав опасения первого спасателя, высказавшегося по поводу ненадежности опору под ногами у Артема с Миланкой, женщин вновь охватила паника. И они молили и шептали свои просьбы в адрес водителя подъемника, чтобы тот поспешил со своей спасательной люлькой. Теперь все их надежды сконцентрировались на этом спасательном подъемном устройстве. Ох, как медленно водитель работает со своим подъемником! Или так кажется женщинам? Вон, ему спасатели помогают. И уже через пару минут спасительна люлька поплыла вверх в сторону шаткой опоры, на которой находились Артем и внучка. Даже снизу заметили, как они болтают о своем, и ребенок беззаботно смеется. Все страхи уже позади. А если сидеть у деда на руках, то ей бояться совершенно нечего. -Смотри, деда! – закричала Миланка так громко, что даже зрители внизу услыхали ее восторг, высказанный в адрес люльки. – Пойдем, дедулька, они нам это прислали, чтобы потом опустить нас к маме с папой. Ты не бойся, ведь уже совсем не страшно, - погладила она Артема по щеке, успокаивая и взбадривая, почувствовав его нерешительность и странное нежелание идти к люльке. А выдержит ли этот пол еще небольшую нагрузку, внезапно решился Артем и двинулся в сторону поднятой к ним люльке. Водитель сообразил подставить ее ближе к стене, возле которой стояли Артем с Миланкой. Тут и оставалось сделать каких-то пару шагов. Вон, уже и снизу поторапливают, заметив сомнения и медлительность Артема. -Идем, деда, идем, - шептала тихо и смело Миланка, словно подталкивая Артема к спаси-тельной люльке. Ведь стоит лишь ступить в ее владения, как сразу же мир станет безопасным и добрым, словно природа не виновата в том, что этот слабый старый, и весь износившийся, дом не выдержал испытания стихией. А если бы чуть посильней, так вообще бы сложился кучей строительных материалов вперемешку с телами его жильцов. Но природа лишь пошутила, предупредив его обитателей этого дряхлого здания, что пора покинуть ненадежное и ветхое жилье. Артем сделал эти три спасительных шага в сторону люльки и, занося ногу в ее корзинку, внезапно застыл на месте, не решаясь шагнуть внутрь. Он понимал, что следует поспешить, поскольку люди снизу, что участвуют в их спасении и просто зрители, с нетерпением ждут этого движения от Артема. -Артем! – не выдержала Людмила, внезапно заметив в движениях мужа некую нереши-тельность, словно он не доверяет люльке, сомневаясь в ее надежности. Она понимала, что муж больше всего боится за безопасность внучки. Ведь для того он и летел, словно на крыльях, по падающему вниз лестничному пролету. – Ты чего боишься? Заходи, не медли, давай, быстрей, поторопись. -Папочка, миленький, да залазьте вы в эту люльку поскорей, чего ты тянешь? - нетерпеливо в отчаянии кричала дочь Жанна. Она никак не могла понять причину, по которой отец никак не желает вступить в корзину, в такое надежное пристанище, и которая вмиг опустит их на безопасную землю, где мама и папа примут с его рук спасенную внучку. -Эй, мужик, ну, и чего ты медлишь? – уже нервно кричал водитель, хозяин этого подъем-ника. – Давай в темпе там! Смелей, опущу, как по заказу, мягче и не придумаешь, ты лишь войди в нее. И вдруг Артем совершает поступок, повергший в шок всех, наблюдающих за его спасени-ем. Он крепче прижал к себе ребенка и вернулся к своей стене, прижавшись к ней лицом и замерев на мгновение. -Папа, папочка, миленький, ты чего наделал? – в истерике заорала Жанна, готовая сама уже нестись на четвертый этаж. Да нет пути туда уже. Толпа, включая спасателей и водителя подъемника, ухнула громко и выразительно в непонимании и возмущении, а сам водитель вслух на всю округу выразился грубым матом в несколько этажей, который женщины и дети ему простили, поскольку поведение мужчины с ребенком этого заслужили. -Он что, свихнулся там, что ли? – после непродолжительного мата добавил зло и сердито водитель. – Точно, крыша у мужика поехала, не иначе. -А может, опустить и меня с люлькой поднять, а? – предложил, как вариант, один из спа-сателей. -Да, видать придется так, и поступить, - безнадежно вздыхал водитель. – А иначе нам их оттуда не снять. -Мамочка, да что он такое вытворяет, почему не заходит в люльку? – трясла за плечи мать Жанна, слезно выговаривая непонимание. – Там же опасно находиться, в любое время может рухнуть. Они же погибнут! -Успокойся, доченька, – попыталась оправдать поведение мужа Людмила и унять истерику дочери. – Я сама не понимаю его поступка, но, мне так кажется, что он неспроста все это затеял. Люлька и сама машина, по-моему, представляют для них угрозу. Папа опять что-то предчувствует. -Да, ты так думаешь? – уже немного успокоившись после таких слов матери и вспоминая прошлые папины причуды с предсказаниями, с надеждой в голосе спросила Жанна. – Он не боится, а понимает, что туда нельзя? -Посмотрим, но я уже сама не понимаю его. Он ведь… Но договорить свою мысль Людмила не успела. И грохот, и громкий возглас толпы про-звучали одновременно. Поскольку одна из верхних плит внезапно сорвалась с потолка и, зацепив нежно и лишь слегка Артема, порвав торчащей арматурой на нем рубашку и оставив на плече мелкую царапину, вторым своим бетонным концом с силой ударила по люльке, увлекая за собой своей тяжестью подъемник, который вместе с водителем рухнул на обломки кирпичей и бетона. Твердая основа под ногами у Артема внезапно зашаталась, готовая аналогично последо-вать за своей предшественницей. На размышления оставались даже не секунды, а их малые доли. Артем понимал, что другого подъемник им не дождаться, даже если бы тот стоял буквально рядом. И он решился действовать самостоятельно, спасаясь без помощи посторон-них. -Миланка, забирайся деду на плечи, - предложил он внучке, опуская ее на пол и приседая спиной к ребенку. – Хватайся за шею сильно-сильно. Держи деда так крепко, насколько хватит сил, и ни при каких обстоятельствах без моего разрешения не отпускай мою шею. Никого не слушай, поняла? -Да, деда, я все поняла, - соглашалась Миланка, усаживаясь к деду на шею и со всей си-лой, насколько хватило у этого маленького ребенка, обхватила и сжала деду голову, стараясь не закрывать ему глаза. – Так правильно, тебе не больно? – спросила она, готовая к новому приключению. Артем, все еще прижимаясь к стене, боясь ступить на пол, медленно прокрался к краю и ухватился руками за выступающие обломки кирпича. Они оказались ненадежной опорой, сильно шатались, готовые выпасть из гнезда и увлечь за собой скалолаза. Но иного выхода Артем не видел. Нужно только так, и никак иначе, и он на скоростях и без задержки, словно по веревке, помчался вниз. Даже если они и сорвутся со второго этажа, так такое падение уже, по крайней мере, для ребенка, не смертельно. Он постарается своим мягким телом обезопасить такое падение. Но о таких мелочах в данную минуту он старался даже и не думать. Зачем заморачиваться на гипотетических последствиях того или иного события. Если зрители снизу мало чего поняли из его маневров, то чуть позже и сам Артем не в состоянии пересказать этот спуск. Под ним шатались обломки кирпичей, вываливались и под гул толпы падали на землю. Но Артем успевал найти новую опору и быстро, словно боясь опоздать, спускался к спасительной и надежной земле. Потом ему Олег рассказывал, что сам спуск занял максимум считанные секунды. Ну, две три от силы. -Папа, да ты летел, как реактивный. Но разумно. Если бы хоть на миг задержался, то за-просто сорвался бы. Но это потом. А сейчас к нему на всех всевозможных скоростях мчались Жанна и Людмила. Однако все равно их опередили спасатели. Те двое, которые стояли возле стены прямо под спускающимся вниз Артемом с внучкой. И готовые поймать их, если те сорвутся. И последний метр он уже опускался на руках этих сильных людей, которые его уже нежно ставили на землю в объятия женщин. Жанна сразу же попыталась снять дочь с шеи отца, но Милана лишь сильней сжимала деду голову и категорически не желала покидать уютного и безопасного места. Просто снять ребенка у матери не получилось. -Нет, не тронь меня! – недовольно ворчала Миланка, отмахиваясь от матери. – Мге де-душка приказал, чтобы без его ведома не слазить с его шеи. Вот если хочешь меня забрать, так спроси у него самого. -Папа, - смеясь и плача одновременно, просила Жанна у отца. – Да скажи ты ей, что уже можно отпустить тебя. -Молодец, внученька, мужественно и очень грамотно вела себя в экстремальной обста-новке, - хвалил Миланку Артем, самостоятельно снимая с шеи и передавая ребенка в объятия дочери, которая жадно схватила ее, и всю, зацеловывая, понесла в сторону машины. А Людмила с Олегом трясли благодарно и с потоком здравиц Артема, выражая восхищение и поступком, спасшим ребенка. -Артем, - шепнула на ухо Людмила, чтобы никто из посторонних не услыхал. – Это опять оно, да? Ты почувствовал в подъемнике опасность и не решился залазить в него? Просто ошеломляюще, все в шоке от твоего поступка. -Если честно, Люда, то ничего конкретного сказать не могу. Как и в тех случаях, - бла-женно и счастливо улыбаясь, пожимал плечами Артем. – Меня сами ноги не пускали. Мозг приглашал в корзину, разум понимал, что это необходимо, а ноги унесли к стене обратно. Заметь, даже отвернули лицом к стене, чтобы Миланку не зацепило плитой. Лично меня эта железяка лишь погладила. -Ой! – испуганно вскрикнула Людмила, заметив на плече мужа слабенькую кровавую царапинку. – Вот еще бы пару миллиметров, и уволокла бы за собой. Твои ноги оказались провидцами. -Мужик, а мужик, - к Артему подбежал, как он представился, тот водитель несчастного подъемника. На удивление окружающих и на радость ему самому, водитель отделался лишь незначительными ушибами и малоприметными синяками. Он, когда под тяжестью плиты подъемник падал на груду битого кирпича с бетонными плитами, всеми силами вцепился в своей кабине в рычаги и в само сиденье, что так в сидячем положении и упал вместе с автомобилем. Разумеется, все стекла вдребезги, а он сравнительно и живой, и невредимый. – Вот, понимаешь, - горячо и азартно объяснял он Артему, - твой поступок был настолько тупым и глупым, что я, признаюсь, покрыл тебя всем запасом знания матерных и прочих бранных слов. Ты же уже почти вступил в эту люльку. И вдруг уходишь обратно к стене. Понимаешь? Ты же этим сумасшедшим поступком спас себя и свою дочурку! Да вас бы расплющило этой плитой, как мокриц. Насмерть. Да откуда ты узнал, и как вообще догадался, что она должна упасть на люльку? -Это не дочь, а внучка моя, Миланка, - поправил ошибку водителя Артем. – Мне никак нельзя было подвергать ее опасности. Вот потому и не пожелал я салиться в твою люльку. Я сам должен был спасти ее, сам, и никто мне не помощник в этом спасении. Вот оттого и решил проигнорировать тебя. 5 Аня никак не могла понять такой агрессии со стороны Джека. Она не успела и руки протянуть, чтобы почесать его за ухом, как обычно и поступала при встрече со знакомой и доброй собакой, жившей на этом пустыре. А тот внезапно, оскалив пасть, зло дернулся в ее сторону с намерениями цапнуть за эту руку. Некое внутренне чутье успело подсказать и спрятать руку от злых и рычащих клыков. Не могла она ошибиться. Ведь только что он, услыхав свое имя, радостно соскочил со своей лежанки и весело замахал хвостом. И вдруг за несколько сантиметров Анютиной руки от его уха, Джек ощетинился и злобно зарычал, пытаясь ухватить своими острыми клыками за Анютины протянутые пальцы. -Джек, ты чего? – с обидой в голосе и слезами в глазах воскликнула, удивленная и оша-рашенная такой внезапной выходкой старого друга Анюта. – Это же я, твоя знакомая Аня, за что ты хочешь меня покусать? Но огромный лохматый пес на е мольбы и уговоры еще громче зарычал и двинулся в сторону Анюты, явно не намереваясь ее лизнуть или дружелюбно потыкаться мордой в Анютины ноги, как он любил обычно делать. И тут Аня поняла, что с Джеком произошло что-то неладное, и теперь этот взбешенный зверь представляет для нее явную угрозу. Нужно срочно покинуть это место и удалиться от Джека как можно подальше. Только вот разум подсказывал, что стоит ей повернуться к нему спиной, как он сразу же вонзит свои острые и смертоносные клыки в ее тело. Необходимо ретироваться, как можно спокойней, чтобы не нервировать и не провоциро-вать собаку на агрессию. Хотя, как тут уже весьма очевидно, что агрессивность из пса хлещет потоком. У него явно злобные и опасные намерения, которые не усыпить и не отвлечь никаким спокойствием. Нужно срочно и быстрей его самого бежать в безопасное место. Но как она, маленькая девятилетняя девочка сумеет преодолеть такое расстояние до безопасного места, когда на нее надвигается злое и чересчур огромное клыкастое существо, которое она еще буквально вчера обнимала за шею, абсолютно не опасаясь за свое благополучие. Он мог лизнуть в нос, махать своим пушистым хвостом и радостно скулить. И Анюта, резко развернувшись, молча, побежала в сторону железной дороги, за которой стояла будка железнодорожника, и, если сторож на месте, то обязательно пустит ее к себе, чтобы укрыться от такой смертельной опасности. Первые несколько метров она неслась от страха и подталкивающего ее ужаса настолько быстро, что сумела оторваться от Джека метров на 20, если даже не больше. Но, скорее всего, этому отрыву еще способствовала замедленная реакция на ее бегство самого пса. Он побежал чуть позднее, словно спортсмен, чувствуя явное свое превосходство над со-перником, давая слабому противнику фору. И уже через несколько секунд такое преимущест-во почувствовалось в скором сокращении расстояния между преследователем и жертвой. Понимая, что ей уже никакими усилиями не избежать острых мощных клыков взбешенного зверя, Анюта в отчаянии истерично завопила, словно в предсмертной агонии, и обессиленная упала в мягкую пушистую траву, уже готовая к смерти от зубов старого друга. Спасения она не ждала ни откуда. Было кошмарно страшно, но больше этого ужаса ее охватывала острая жалость к самой себе. Маленькую, слишком короткую успела прожить в этом мире Анюта. Настолько малень-кую, но уже иногда и сильно противную и абсолютно нежелательную, когда она настолько уставала от своего убогого существования, что жажда смерти намного превышала желание жить. Ей довольно-таки часто сильно хотелось умереть. Да лишь с той разницей, что не от зубов старого друга, которого всегда по пути в школу и обратно домой она могла смело и без боязни погладить, потрепать за ухом. И он от радости вилял своим хвостом, счастливо скулил и старался лизнуть Анюту в лицо. Ведь ему также досталось от жизни много горечи и обид. Поди, когда-то жил у хозяина и ежедневно получал свою порцию пищи. Да бросили его на произвол судьбы, на выживание. Анюта помнит, как год назад он объявился на этом пустыре, через который ей приходится проходить по дороге в школу и обратно. На нем был почти новый ошейник, шерсть лоснилась и блестела от чистой и сытой жизни. На сам он выглядел отвергнутым и покинутым, никому уже ненужным. Анюта пожалела его и отдала последнюю и единственную булочку, хотя ей самой безум-но хотелось ее съесть. Правда, Джек, как сразу назвала она пса, совершенно непривыкший к такой не собачьей пище, а потому они ее, эту единственную булочку, съели пополам. И уже на второй день Джек встречал ребенка радостно и весело, словно старую знакомую. Вот так и образовалась у них дружба. Родителей у Анюты не было. Не так, чтобы совсем, но в данный момент и еще намного лет вперед их не будет. Скорее всего, никогда. Они оба попали в тюрьму, когда ей только исполнилось семь лет. В первый класс пошла. Из разговоров соседей, пересказов бабушки и дедушки, то ее непутевые папка с мамкой убили в пьяной драке таких же алкашей, как и они сами. Правда, алкашами были и сами дедушка с бабушкой. Баба Груня и дед Афоня. Или Афанасий, как тот сам любил представляться. Но его все соседи, включая и бабу Груню, никто не желал так величать. Просто Афоня, как величать героя одного смешного кино. Но злыми они не были никогда. Проявляли часто, и даже в пьяном состоянии, в котором чаще и пребывали, внимание и заботу к внучке, старались к школе чистую новую форму покупать, кормить регулярно, если все деньги еще не были пропиты. Но Анюте без мамы и папы было очень одиноко и тоскливо. И вот у нее появился друг, который всегда выслушивал ее жалобы, кивал головой, поддакивая и соглашаясь, и провожал несколько метров в сторону школы утром и в сторону дома после обеда, когда Анюта возвра-щалась с уроков. Но сегодня случилось нечто страшное и непредсказуемое. Друг предал и хочет убить. Анюта уже приготовилась к смерти, как внезапно тишину разорвал страшный грохот. Затем вновь наступила тишина, но Анюта оставалась живой и невредимой, и ее никто не беспокоил и не терзал зубами. Странно все и непонятно. -Вставай, девочка, все страшное позади, - вдруг услыхала она над собой и ощутила, как некие сильные руки отрывают ее от земли и ставят на ноги. – Что это случилось с ним? Ни с того, ни с сего на людей кидается, – спросил Анюту мужчина, приблизительно такого же возраста, как и ее дедушка. Только в форме железнодорожника. И усы под носом густые и богатые. – Он же никогда никого не трогал. Это еще хорошо, что я сразу заметил, как он набросился на тебя. И карабин вовремя рядом стоял. Пришлось стрелять, ничего не подела-ешь. Ты только посмотри! – восхитился он вдруг своим метким выстрелом. – В лоб не целясь. А иначе он разорвал бы тебя в клочья. -Правда, он никогда даже не обижал меня, - наконец-то сумела выговорить первое слово Анюта, медленно приходя в себя. – А тут сразу зарычал, шерсть дыбом. Да как цапнет клыками. Я еле успела руку отнять. Вы не знаете, что с ним такое могло произойти, а? Он же всегда таким добрым был, приветливым. -Бывает, - чесал за ухом железнодорожник. – Да мало ли чего могло случиться? Заболел бешенством, клещ какой-либо вредный укусил. Зверь, однако, страшный и очень большой. Тебя он не успел зацепить? А то, так к врачу надо срочно показаться, чтобы самой не заразиться бешенством. -Нет, я в порядке, - Анюта всю себя осмотрела и ощупала в поисках следов укуса. – Совсем ничего. Ой! – вдруг спохватилась она. – Спасибо вам, вы ведь меня от верной смерти спасли. Я сама никогда не сумела бы убежать от него. Жалко все равно. Такой славный был пес. Встречал меня, провожал. И вот погиб. -Не жалей, - сердито проговорил мужчина. – Не заслуживает он сочувствия. Предал дружбу. Хотя, ведь его тоже когда-то предали. Ну, ребенок, если все в порядке, то иди домой. Родителей можешь не пугать ужасами. Пусть этот случай останется между нами. Зачем им лишние нервотрепки? -А у меня нет родителей, - неожиданно призналась Анюта, хотя всегда старалась с незнакомыми людьми не делиться своей бедой. Гордиться родителями-убийцами не в почете. Но здесь именно этому железнодорожнику, так внезапно и вовремя спасшему ее от взбесившегося пса, ей почему-то захотелось сказать правду. – Я с бабушкой и с дедушкой живу. Мы втроем и проживаем вон в том доме, - указала она на несколько двухэтажных зданий, затерявшихся среди частных одноэтажных построек. -Ну, и им тоже лишнего болтать ни к чему, - как-то слегка равнодушно восприняв Анютино откровение, отмахнулся мужчина и вернулся в свою будку. У него теперь свои проблемы. Ведь за этот выстрел придется отчитываться. Хотя, началь-ство у него разумное, и оно оценит его поступок. Нельзя же было допустить, чтобы прямо у него на глазах бешеный пес порвал ребенка. А Анюта, ощутив, как ее покидают силы, как коленки сами прогибаются и валят ее на землю, внезапно присела на траву и горько разревелась. Вот теперь она по-настоящему испугалась и нарисовала в своей головке весь ужас и трагедию, могущую случиться с ней, если бы хоть на миг опоздал этот строгий серьезный дяденька. От неожиданности растерялся и мужчина. Все он сделал правильно, вовремя и рассуди-тельно. Да поначалу не мог понять реакцию маленького ребенка. Конечно, страху натерпелась девчонка. И успел он даже очень вовремя. И железнодорожник вернулся к рыдающей Анюте, поднял ее на ноги и отвел в свою избушку, служившую ему рабочим местом. Он сразу включил чайник и выставил на стол еще одну чистую кружку. Печенье и конфету уже стояли в вазочке на столе. Чайник закипел почти сразу, поэтому он бросил одноразовый пакетик в Анютину чашку и залил кипятком, подвигая к ней сахарницу. -Сласти сама. Я предпочитаю без сахара. А это моего сменщика. Тот большой любитель сладостей. Ты немного посиди, успокойся, а потом уже не спеша пойдешь домой. Звать-то тебя как, незнакомка? – с улыбкой, вносящий в растревоженное сердечко ребенка некоторое спокойствие и уверенность, решился наконец-то на знакомство суровый и строгий, каким показался вначале, железнодорожник. – Меня можешь звать Евгением Антоновичем. Или по-простому дядей Женей. Я здесь всегда дежурю. Сутки через трое. Будешь проходить мимо, заглядывай. Поболтаем, чайком побалуемся. -Спасибо, - с трудом выговорила сквозь уходящее рыдание Анюта. – Меня Аней звать. Можно и Анютой. Только я Нюру не люблю. Так соседскую собаку зовут. А она такая противная и злая! -Хорошо, - согласился Евгений Антонович. – Вот и договорились. Хотя, Нюра – звучит тоже красиво. Зря вот так плохую собаку таким хорошим именем назвали. Но раз просишь, то не буду. Как я понял, родителей у тебя нет, живешь с бабушкой и дедушкой? И куда, прости за такой вопрос, папка с мамкой подевались? Анюте хотелось поделиться своей жизнью с этим хорошим человеком, да вот вдруг ей так показалось, что ему может совсем не понравиться некрасивая правда. А врать не могла. Вдруг он от кого-либо другого правду узнает и обидится за вранье? Пока она внутри самой себя боролась с сомнениями, Евгений Антонович опередил ее, вдруг поняв абсолютное нежелание ребенка откровенничать про родителей. А если правда звучит скверно, то потому и говорить про них не хочет. -Ну, и ладно, не надо рассказывать, - успокоил он сомнения Анюты. – Потом как-нибудь, коль пожелаешь, то поделишься. А с бабушкой и дедушкой хорошо живется, они тебя не сильно обижают? -Неплохо, - ответила Анюта, отхлебывая горячий чай и заедая его печеньем. Потом вдруг решилась признаться. Ведь он предлагает ей долгую дружбу, а потому и имеет право на правду. – Только вино пьют очень много и часто. Но все равно они добрые, меня не обижают. И одежду иногда покупают, и покушать. Бывает, правда, что в доме совсем нечего есть, но такое редко случается. Ну, нечасто. Все равно на хлеб деньги находят. -О, боже! – простонал Евгений Антонович. – Что за напасть на ребенка, который хлебушку радуется. Высек бы я твоих деда с бабкой, чтобы хоть под старость поумнели. Поди, на тебя глядя, они ни не старые вовсе? До пенсии уже дотянули? -Нее, старенькие уже. Бабушка совсем недавно стала пенсию получать, а дедушка пока нет, но ему уже 58 лет. Два года до пенсии работать. А бабушка все равно каждый день на работу ходит. -В своем доме живете? -Это как? – не поняла вопроса Анюта. -Ну, в квартире, или в отдельном доме? -В квартире. Она у нас большая, трехкомнатная. У меня своя там есть, отдельная. Я ее каждый день прибираю. Как жалко Джека! - неожиданно вспомнила своего погибшего друга Анюта. – Хороший был, добрый. Мы с ним целый год дружили. -Знаешь, Аня, - решил посоветовать ребенку Евгений Антонович. – Ты больше не знакомься с брошенными собаками. Вот оттого и получаются с ними всякие пакости. Без хозяина животина звереет. Видишь, и Джек твой потерял доброжелательность. Здесь на пустыре жизнь у них звериная. -Но мне никто не разрешит дома держать, - печально констатировала Анюта. – А так хо-чется о ком-нибудь заботиться. Обо мне некому, вот и я хочу сама о собачке или кошке. Но их кормить надо, а они денег не дадут, - заключила она о своих родных. – Самим не всегда есть чего покушать. -Так в этом нет проблем! – вдруг воскликнул Евгений Антонович. – Ты ведь часто, да почти каждый день ходишь мимо моей будки. Вот и заглядывай. У нас тут кот живет, Самуилом звать. Только сейчас он вышел на охоту. А так обычно в это время спит на топчане. Я своим по смене передам про тебя, они будут пускать. Анюта весело хихикнула, услышав такое странное имя, совсем на кошачье непохожее. -Начальник у нас Самуил Израилевич, еврей, но ужас, какой противный. Вот мы из вред-ности назвали кота, чтобы иногда ему все в глаза высказывать. Поругаешь, покричишь, и успокоишься. А ему все равно. -Хорошо, я согласна! – уже совсем повеселевшая, воскликнула Анюта, понимая, что ма-лость задержалась в гостях, и пора покинуть этот теплый и вкусный уголок. – До свидания, я завтра после школы зайду. И Анюта радостно затопала в сторону дома. Двухэтажный, восьми квартирный из красно-го кирпича ее дом, где прожита вся жизнь, виднелся от будки приветливого спасителя железнодорожника. Можно было идти по шоссе, по которому снуют без конца автомобили. Но Анюта выскочила на тропинку, ведущую через поле, и, напевая себе под нос популярную взрослую песенку, запрыгала в танце и в легком беге в сторону своего жилья. Ужас, кошмар и страшная трагедия завершились знакомством с приятным дядей, вкусным чаем с печеньем и обещанием Евгения Антоновича завтра познакомит ее с котом по имени Самуил. Правда, его самого дяди Жени уже не будет на дежурстве, но он попросит сменщика позволить Анюте погладить кота. Да, немного не повезло ей с родителями. И бабка с дедкой любят выпить. Но она, порою сравнивая свою жизнь с бытием некоторых своих одноклассников, то жаловаться и обижаться на свою судьбу считала излишним. Баба Груня и дед Афоня по своему ее любили и часто, даже в большом хмелю, говорили лишь смешные, но добрые слова. И никогда и ни за что ее не били. У многих детей с родителями, а в доме зла больше. И дерутся, и скандалы на весь двор закатывают. Чего никогда не случается в их семье. Не всегда покупают игрушки, даже никогда не покупают, не балуют конфетами. Зато они не вмешиваются в ее существование в отдельной небольшой комнатке, где у нее свои личные игрушки, книжки и своя кровать, на которой только она спит. Здорово было бы и компьютер заиметь, но такие заоблачные мечты даже в мысли пускать не хотелось. Не купят, потому что у них таких денег никогда не будет. Им просто неоткуда взяться. Назавтра, возвращаясь из школы, она, хоть и понимала, что Евгения Антоновича быть на работе не должно, Анюта все же заглянула в будку для знакомства с Самуилом. Ее встретила некая взрослая женщина, назвавшаяся тетей Таней. Не потому так именовала Анюта ее взрослой, что уже давно тетя, а просто ей до бабушкиных лет еще далеко. А молодой девуш-кой называть как-то поздно. У нее, поди, дети, ровесники Анюте. Но встретила она ее друже-любно, словно дожидалась. -Привет, Анюта, - едва завидев ее приближение к будке, воскликнула тетя Таня, рукой показывая на домик. – А мне дядя Женя про тебя говорил. К Самуилу в гости пришла. Заходи, он поджидает. -Да, - обрадовано проговорила Анюта, которая уже сомневаться начала в правильности своего решения, заглянуть после школы к коту Самуилу. – Мне можно его погладить, да? Дядя Женя рассказывал про него, вот мне и стало любопытно. Но я только что после школы, у меня его нечем угостить. -А ему особо и не надо ничего, - весело со смехом отвечала тетя Таня. – Он у нас охотник. Поди, с утра уже кого-то поймал и захавал. Спит теперь и переваривает. Слышишь, как громко урчит? Самуил оказался даже слишком огромным котом. С маленькую собачку-дворняжку. Не успела Анюта, и прикоснуться к нему, как он сразу же, вздрогнув и приоткрыв глаза, сладко растянулся почти на весь топчан, предоставляя гостье свое тело гладить его и чесать. От удовольствия он по-взрослому кряхтел, временами переворачиваясь, меняя позу, чтобы Анюта могла почесать и погладить все его чешущиеся места. -Какой он у вас огромный! И добрый, наверное. -Когда поест, так очень даже милашка. А съесть ему до сытости нужно много. И все, что мы приносим, уметает, и еще охотой промышляет. Друг другу Анюта и Самуил понравились. А потому сегодня из школы Анюта весело впри-прыжку бежала в сторону железнодорожной будки. По спине слегка похлопывал ранец с учебниками, в руках болталась на ручках самодельная сумка из тонкой синтетической ткани, пошитая бабушкой для сменной обуви. А сверху светило солнце, одаривая землю теплом и уютом. И на всем небе ни облачка. Можно было бы, радуясь такой погодой, до позднего вечера на улице с подружками на улице гулять в мяч или в классики. Но ведь впереди целый день, до вечера далеко. А ей очень хочется забежать к дяде Жене, который всегда угощает ее горячим сладким чаем с печеньем. Да и Самуила за ухом почесать нужно. Она уже много раз пыталась вызвать на игру уже немолодого по кошачьим меркам Самуила, щекоча ему нос и уши бантиком. Однако сытый и сонный кот лениво тряс ушами, теребил лапками потревоженные места, по играть ни в какую не соглашался. Годы не те. Да и энергия вся истрачена на поимку мыши или птицы. Самуил на Анюту не обижался, позволял ей дразнить себя, продолжая лишь мурлыкать и урчать от удовольствия. Ведь кроме Анюты с ним никто не играется. А потому такие надоедливые приставания девчонки его не утомляли и не надоедали. Пустырь с одной стороны заканчивался пролеском. Ну, вроде как, и лесом, но только ма-ло на него похожим. Так, кое-где возвышались сосны, между ними березки. А в основном лещина да кусты лозняка. И, пробегая мимо кустов, когда до будки дяди Жени оставалось метров 300, ей вдруг показалось, что в кустах мелькнула спина Самуила. Видать, срок охоты еще не закончился, вот и лазает по кустам. -Самуил! – задорно воскликнула Анюта и прыгнула в кустарник как раз в том месте, где и мелькнула спина кота. Но теперь дымчатая спина показалась немного вглубь пролеска. Анюта на несколько секунд задумалась, принимая решение и сомневаясь в необходимости трево-жить Самуила, когда у него сейчас такой важный и ответственный миг. Вполне возможно, что он преследует очередную дичь, а тут Анюта со своими помехами. Только сорвет ему охоту. Нет, пусть ловит свой обед, а она пока что чай попьет с дядей Женей. Иногда, словно специально, у него в сумке оказывается бутерброд с колбасой. Лишний. Мол, хотел Самуила угостить, а тот уже или сыт, или на охоте. Поскольку колбаса вкусно пахла, а Анюте баба Груня денег на обед не дает, то Анюта даже не пыталась скромничать и отнекиваться. Зачем от такой вкуснятины отказываться! Потом, в следующий раз дядя Женя не предло-жит или все-таки скормит Самуилу. А так, глядя на жадное поедание хлеба с колбасой, он даже радуется, что у него всегда оказывается под рукой гостинец для голодного ребенка. Поэтому, так думала Анюта, дядя Женя специально для нее этот лишний бутерброд и берет, чтобы угостить ее. А отказываться от угощений, так считала Анюта, немного неприлично. Можно обидеть угощающего. Махнув рукой в сторону Самуила, мол, продолжай свою охоту, мне тебе мешать не хочет-ся, Анюта развернулась в обратном направлении, чтобы покинуть эти заросли. Поначалу она ничего не поняла, и эти перемены, внезапно происшедшие с погодой и местностью ее не напугали, а лишь слегка удивили. Но она мгновенно придумала таким метаморфозам оправдание. Вдруг откуда ни возьмись, так решила Анюта, примчалась черная туча и закрыла своей темной массой весь белый свет. Оттого вместо светлого дня образовался темный вечер. Да такой мрачный, что даже вид кустов и деревьев в корне изменился, превратив местность из мелкого пролеска в густую непроходимую чащу. Но любоваться такими переменами долго нельзя. Эта страшная туча может нести в себе массу неприятностей. И грозой перепугать, и ливневым дождем. Вмиг до нитки промочит. Помня, что вглубь она не особо заходила, а всего лишь несколько метров, Анюта, пробираясь сквозь кусты, побежала в избранном направлении, где по ее мнению находилась будка дяди Жени. Но ведь и Самуил запросто может промокнуть, если пойдет ливневой дождь. Только бе-гает он намного быстрей Анюты, и в случае опасности мгновенно окажется под крышей в будке, в тепле и в уюте. Вот теперь Анюта по-настоящему перепугалась, пробежав по кустам несколько метров и выскочив в настоящий лес с елями, соснами и иными деревьями, как хвойными и лиственными, название которых она и не знала даже. Неужели она неправильное направление избрала и углубилась в этот пролесок? Но ведь он настолько мал, что еще через пару десятков метров он просто закончится. И Анюта увидит окраину города. Подумав так, Анюта не стала разворачиваться, чтобы окончательно не запутывать себя, и быстрым бегом, насколько позволяла мягкая почва и мелкие кустики с ежевичником, цепляющимся за колготки, помчалась в избранном направлении, все больше удивляясь и пугаясь бесконечности зарослей. Они не желали заканчиваться. Анюта остановилась, силясь вспомнить что-нибудь из ориентирования, чтобы определить стороны света и направление, где должен находиться ее дом. Про дядю Женю и кота Самуила она уже думала меньше всего. Ей страстно желалось как можно скорей покинуть это проклятое место с нежелающим заканчиваться лесом. Но он был вокруг, повсюду и, казалось, бесконечным. Анюта уже потеряла счет времени, сколько она пробегала по лесу в поисках его конца. Ведь сама отлично помнила и знала приблизительные его размеры. Его и не спеша можно было в хорошую погоду обойти вокруг за какие-то 30-40 минут. А она за это время намотала ни один километр. Словно поиздевавшись и подразнивши в одной игре, природа задумала слегка усложнить условия, разорвав небо внезапным огнем молний и грохотом грома. И в завершение, открыв полностью все краны, темные страшные тучи низверглись ливневым дождем, большим похожим на водопад. Мгновенно в течение двух-трех секунд одежда Анюты промокла насквозь, ледяным холодом обнимая трясущееся в ознобе и в страхе тельце. Такого ужаса ей еще не приходилось испытывать за свою короткую девятилетнюю жизнь. казалось, что теперь кромешный ад холода и сверканий молний завершится лишь с приходом ее смерти. Она кричала до хрипоты, горько плакала от жалости, боли и страха, но слезы мгновенно сливались с потоком небесной воды. Она никогда не сумеет выбраться из этой ужасной ловушки, в которую заманил ее такой добрый огромный кот Самуил. Но, скорее всего, она зря его обвиняет. Ведь самого его она не видела. Показалось или померещилось, что это его дымчатая спина мелькнула в кустах. А, в самом деле, так это был просто на него слегка похожий чужой кот. Только ведь от этого Анюте не легче. Она угодила в этот смертельный капкан, и уже ей никак и никогда из него не выбраться, потому что все здесь, кроме смертельного страха и ледяного дождя, ненастоящее. Такого здесь ничего не было, а, стало быть, и нет. Чем и как объяснить это явление, Анюта сейчас не может и не хочет, потому что ужасные молнии с ужасающим треском пронзают землю вокруг нее, а потоки воды заливают глаза, не позволяя видеть пути к выходу из этого кошмара. Выхода нет. И когда ей показалось, что наступил конец ее страданий в виде вечного сна, Анюта вне-запно увидела за деревьями слабо приметную полоску света, будто там заканчивается длинный темный тоннель. Из последних сил, расталкивая мокрые приставучи ветки кустарни-ка, Анюта пробиралась к этому светлому пятну, как неожиданно вмиг, словно некто неведо-мый нажал кнопку выключателя, вспыхнуло на небе солнце, затмив своими яркими лучами темные полчища туч, растворив и поглотив их мгновенно в этом ярком синем бесконечном небе. Пропал дождь, пропал темный лес. А под ногами сухая трава, не видевшая дождя, и впе-реди в нескольких десятках метров показалась будка дяди Жени. Все еще не веря в спасение, Анюта рванулась в сторону спасительного жилища и внезапно провалилась в бездну, уволакивающую ее в никуда. Но избавляющую от холода, боли и страха. Ничего. Все пропало в один миг. Глаза она открыла от щекочущего в носу ароматного запаха чая. Удивленная такими вне-запными переменами, Анюта даже не догадалась о причинах появления и склонившегося над ней знакомого дяди Жени. Заметив ее пробуждение, дядя Женя обхватил завернутую в одеяло Анюту и усадил на топчан, подставляя перед ней горячий чай и вазу с печеньем. Почувствовав внезапный нахлынувший пробудившийся зверский голод, Анюта, словно позабыв все приличия и уроки воспитания, с жадностью набивала полный рот печеньем и, давясь, захлебывала его горячим чаем. Видно дядя Женя осознал свою ошибку, а потому поспешил достать из своей сумки два толстых бутерброда с сыром и колбасой и положил их на стол перед Анютой. Девочка двумя руками схватила оба куска и с такой же реактивной скоростью поглотила и их, внезапно вдруг осознав варварство в этих действиях и движениях, покраснев и прекратив жевать, слегка опустив голову. -Ой! – смущенно проговорила она в свое оправдание. – Простите, дядя Женя. Мне вдруг показалось, что я целую вечность ничего не ела. Спасибо вам. А как я здесь оказалась? Боженьки, дядя Женя, какой ужас я пережила, вы не поверите! Но даже сейчас рассказывать страшно. Только одно непонятно, почему вы все сухие, луж нигде нет, а такой сильный дождь лил! -Вот-вот! – сокрушенно т с легким подозрением качал головой дядя Женя. – Вокруг такое солнце, тепло, как летом, а она вылетает из кустов вся промокшая, будто из колодца вынутая. И такая ледяная и продрогшая! Ты куда угодила? -Вы не шутите? – удивленная и немного подозрительная спросила Анюта, всматриваясь в серьезное лицо дяди Жени. Ведь такое просто невозможно, чтобы у нее там, в лесочке, бушевала гроза с водопадом, а у них, словно в ином мире, тишь да благодать. – Дядя Женя, а как это? – тихо и слегка напряженно поинтересовалась она у своего знакомого друга. – А Самуил тоже дома? -Давно уже дрыхнет без задних ног. Сытый, скотина, поди, какого-нибудь в лесу зверя сожрал. -Это ведь я за ним в лесок нырнула, спину его дымчатую в кустах заметила. Нет такого окраса ни у кого, только у Самуила. Вы не поверите, но, мало того, что я там заблудилась, так еще под такой ливень угодила, что и пересказать невозможно. И еще много молний прямо в землю били. Я боялась, что одна из них в меня попадет. Чуть от страху не умерла. Бегаю, хочу из леса выбежать, а он не заканчивается, да и все тут. -Может, приснилось все? – задумчиво почесал затылок дядя Женя. – Хотя, по твоему со-стоянию рассказ на правду похож. Кто его знает? А вдруг? Но сомневаюсь, чтобы я такого не услышал бы. Такое чудо мимо нас не пролетело бы. -Вы мне не верите, да? – чуть не плача, спрашивала Анюта, ожидая сочувствия и участия, а получается в ее рассказе сплошная выдумка и сказка. -Ну, Анюта, ты меня тоже пойми, - смутился дядя Женя, поскольку в глазах ребенка на-блюдал искренность. Без лукавства и выдумки. И сама она была мокрой и ледяной, словно и в самом деле, побывала под таким проливным дождем. Водоема поблизости, в котором она могла так измочиться, он не припоминает. – Ведь лесок этот рядом с моей будкой. А я с самого утра и до этого часа наблюдаю на небе лишь солнце и синеву. Мне очень хочется верить тебе, поскольку из сна ты бы такой мокрой и продрогшей не возвратилась. Я ведь тебя еще тогда приметил, когда ты зачем-то в лес убежала. В кустах скрылась и словно затерялась там. Я даже несколько забеспокоился. Вдруг, что случилось там с тобой? Ну, подождал чуток и решил пройтись, глянуть. Нельзя нам покидать пост, да я подумал, что быстро управлюсь. Только собрался, а тут и ты вылетаешь из кустов некая слегка взбалмошная, напуганная. Малость пробежала и упала. Вот и принес тебя всю мокрую и от холода посиневшую. Сохнет твоя одежда теперь на солнце. До нитки вымокла, словно в яму с водой провалилась. Но нет тут ям, болот, никаких водоемов я не знаю в этом месте. На бугорке наш лесок расположился, сухой он. И тебе поверить хочется, и самому себе тоже. Как нам быть, Анюта? -Дядя Женя, я не спала, правда-правда! – горячо и азартно попыталась убедить дядю Женю Анюта. – Просто…, - она вдруг задумалась и от прилетевшего в ее голову оправдания она испуганно воскликнула и закрыла лицо руками. – Дядя Женя, а вы в сказки верите? А вдруг, словно в сказке со мной все это произошло? -Ну, не сказать, что совсем не верю, однако иногда о них задумываюсь, - пожимая плечами, без усмешек и на полном серьезе проговорил дядя Женя. – Понимаешь, ведь сказки в основном берутся из жизни. Только чуток добавляются к ним фантазии. Человеку, то есть, сказочнику так видится то или иное событие. Думаешь, по воле злого волшебника угодила в этот катаклизм? -Ката, чего? – переспросила Анюта. -В этот кошмар с молниями и ливнем. Ведь ежели там, как ты говоришь, пробежаться по этому лесочку, то даже замориться не успеешь, как выскочишь из него. А тебя, по моим подсчетам приблизительно с полчаса не было. -Так мало? – удивилась Анюта. – А мне это время вечностью показалось, словно я там не один день промаялась. -Страдания всегда дольше тянутся. -Но, все равно, я бы из него за такое время раз десять успела бы выскочить. А у меня он вообще не желал заканчиваться, этот кошмарный лес. Он не совсем такой был, каким видится отсюда. И деревья иные, и размер их несравнимый с этими. Я, дядя Женя, нечаянно в сказку попала, только злую. Помните, как Джек меня чуть не покусал? Вот. А сегодня эта злая сказка продолжилась. Они меня испытывают. 6 Увидев сосиску, брошенную кем-то из учеников, видимо, уже сытых, а потому так легко швыряющихся таким вкусным продуктом, Анюта достала из ранца черновую тетрадь и, вырвав из нее листок, осторожно и незаметно подобрала эту сосиску и спрятала в боковой карман ранца. Сегодня она к Самуилу придет с гостинцем. Уж он-то эту вкуснятину даже на слишком сытый желудок только так слопает. Если честно, то Анюта и сама не отказалась бы от нее. Но не есть же подобранную с пола сосиску? Потерпит. Сегодня дежурит тетя Таня, и она никогда не отпускает Анюту, не напоив ее чаем с домашним пирогом. Он у нее какой-то бесконечный. Когда бы Анюта ни пришла к ней в гости, у тети Тани всегда пирог. Правда, разный: то с грибами, то с луком и яйцом, а чаще с куриным мясом и овощами. Она такой курником зовет. Вроде, по той причине, что внутри него курица. То есть, мясо курицы. Но даже тете Тане она не скажет, где взяла эту сосиску. И от этой маленькой тяжести в кармашке ранца в душе был праздник. Ей уже рисовались удивленные и обрадованные глаза Самуила, который порвет вмиг эту сосиску на куски и проглотит, не прожевывая. Хотя, дядя Женя так говорил, что у котов просто нет таких зубов, которыми жуют. Оттого они и заглатыва-ют куски целиком. Природа счастьем наслаждения вкусом пищи их не одарила. Анюта даже слегка сочувствовала Самуилу. Все же вкусную сосиску хотелось бы пожевать подольше, ощутить весь ее аромат. -Привет, Самуил! – воскликнула она, врываясь сходу в будку к тете Тане. – Ой, здравствуйте! Я просто Самуила первым увидела, - смутилась Анюта своей забывчивости. Ведь нужно было поначалу постучаться, потом поздороваться с тетей Таней, а уж потом с Самуилом. Во всем виновата сосиска. -Ничего, Аня, просто ты, поди, соскучилась по Самуилу, вот и поспешила с приветом, - по-доброму усмехнулась тетя Таня, слегка обнимая за плечи и прижимая к себе девочку в знак приветствия. – Он у нас уже успел кого-то съесть. Вот потому и валяется на топчане, дрыхнет без задних ног. -А я ему вкуснятину принесла, - обрадовано и успокоено за добрый прием, проговорила Анюта, доставая из кармашка ранца завернутую в бумагу сосиску. – Вот, - положила она ее перед носом Самуила. – Кушай не здоровье. Самуил приоткрыл поочередно глаза, промурлыкал в знак приветствия и одобрения, за-тем, не вставая, обнюхал подарок и вновь, лениво зевнув, отправился в свой сон, словно сосиска его абсолютно не заинтересовала. -Ну, здрасте! – немного обидно и сердито возмутилась Анюта. – Я к нему спешила с такой вкуснятиной, а у него даже места в животике для нее не оказалось. Игнорирует, словно пустое место. Высказалась и протянула руку, чтобы забрать сосиску обратно. Однако даже с закрытыми глазами Самуил узрел неправильные действия подружки. Где-то за несколько сантиметров руки Анюты до этого деликатеса, Самуил резко выбросил лапу и, зацепив сосиску когтем, спрятал ее у себя под животом, грозно при этом прорычав в знак полного неодобрения такого опрометчивого поступка. -Ой! – только и сумела воскликнуть Анюта, а тетя Таня громко и заливисто расхохоталась над разумными действиями кота. -Не смей трогать, коль уже подарила, - предупредила она Анюту сквозь смех. – Это уже не твое, а своей пищей делиться он не привык. -Ну, и ладно, - согласилась Анюта. – Хоть не зазря несла, и то хорошо. А то, видите ли, даже носом не повел, так проигнорировал, словно я ему нечто абсолютно несъедобное подарила тут. -Сама чего не съела? Нечего ему такие подарки носить, - спросила тетя Таня, сразу же включая чайник и доставая из холодильника свой коронный фирменный кусок пирога. – Я бы и сама не отказалась от такой аппетитной сосиски. А этому принесешь, так еще вместо спасибо получишь по рукам, - заметила она и поставила пирог в микроволновую печь. – В следующий раз оставь ее себе. -Я, - слегка замялась и стушевалась Анюта. Ей поначалу хотелось соврать про сытость, про то, что она, эта сосиска, уже лишней оказалась. Да врать внезапно показалось фактом стыдным и неприличным. Какая тут может быть сытость, если у нее только от одного вида пирога потоком слюнки текут. – Я ее нашла на полу. Кто-то выбросил, или уронил, а поднимать не пожелал. Вот я и решила для Самуила принести. -Ну, и правильно! – одобрила Анин поступок тетя Таня. – Этому можно и с пола, и с земли. Усаживайся за стол, - пригласила она Анюту, расставляя кружки и бросая в них одноразовые пакетики чая. Немного помолчали, пока не закипел чайник, и микроволновка не пропела об окончание подогрева. Разложив по тарелке дымящиеся пироги и залив кипятком кружки, тетя Таня жестом пригласила Анюту к трапезе. -А родители хоть иногда пишут? Внезапно спросила она, уже неплохо изучив биографию ребенка из ее же рассказов. – Письма им-то писать не запрещают. Там, возможно, обдумали все и повинились? -Нет, ни разу пока не написали. И баба Груня сказала, что пусть и не пишут. Потому что они злодеи, двум человекам жизни лишили. -Так ведь не чужие, родные, однако. Можно уже и пожалеть. Вино, проклятое во всем виновато. -Нет, вовсе не вино, - строго и безапелляционно так категорично с серьезным выражени-ем вынесла обвинительный вердикт Анюта. – Бабушка с дедушкой тоже пьют вино. Но они не злые, даже добрые. Плохо, что много пьют, часто очень, но их друзья, которые приходят, всегда смеются, шутят, меня конфеткой угощают. И осуждают папку с мамкой. Нельзя никого убивать. -И даже за очень плохое? -Ни за что, - отрубила резко Анюта. – За плохое нужно в милицию сдать и потом в тюрьму посадить. -Кое в чем ты права, - согласилась с мнением ребенка Татьяна, немного даже поражаясь таким категоричным заявлением Анюты. -Тетя Таня, - решила срочно сменить трудную и больную тему Анюта, переводя беседу в иное русло, более приятное и интересное. – Вы каждый день пироги печете, наверное? Они у вас не заканчиваются совсем. Как ни загляну к вам, так у вас всегда новый пирог или самодельные пирожки. -Ой, Анюта! – воскликнула Татьяна, весело прихлопывая в ладоши. – У меня в семье три мужика и три женщины. Вот мы с моей мамой и печем их каждый день. Даже не успеваем из духовки вынимать, как их моментально сметают. А ты удивляешься. Разве магазинными можно накормить досыта? Никаких денег не хватит. Вот и получается, что я сутки дежурю здесь, а трое пеку дома. -У вас так много детей? – искренне удивилась Аня. -Так я всех посчитала. Вот смотри: муж, два сына, дочь и мы с мамой. Был и папа, да в прошлом году умер. И совсем не старый, всего 61 исполнилось. -А-а-а! – протянула Анюта, самостоятельно в уме пересчитав семейство тети Тани, и согласилась с ней, что столько пирогов часто не сможешь купить. А мужчины едят много. Оно, поразмыслив и рассудив, так и Анюта не отказалась бы много съесть. Да не всегда в доме простая еда имеется. Нет, кусок хлеба и сваренный суп почти всегда в наличии. Бабушка его всегда полную большую кастрюлю варит. Только после тети Таниных пирогов хлеб с постным супом не такой вкусный. Наигравшись с полусонным котом, наговорившись с тетей Таней, Анюта попрощалась, и уже сытая и счастливая понеслась в сторону дома. Обедать она будет ближе к вечеру. А сейчас бросит ранец в свою комнату, переоденется во все домашнее, и побежит гулять во двор. В такую замечательную погодку дома не высидеть. Обычно вся детвора в это время предпочитает вместо уроков гулять во дворе. Ведь для домашнего задания вполне хватает вечера, когда все разбредутся по домам. Телевизор занимает бабушка со своими сериалами, дед ложится спать, он «мыло» после вина терпеть не может. И Анюте эти сериалы скучны и неинтересны. Она уж лучше уроки сделает, а потом книжку почитает. Дома, разумеется, кроме учебников никаких книг нет. Но рядом со школой не так давно построили библиотеку. И Анюта туда сразу записалась. Вот там она и берет книги, которые перед сном любит почитать. Во дворе уже играли ее подружки. Конечно, у них же нет знакомого Самуила. Вот они сразу после домашнего обеда и выбежали во двор. Помахав им ладошкой в знак приветствия, и пообещав мигом ввернуться и присоединиться к ним, Анюта вбежала в подъезд и словно реактивная взлетела на второй этаж. Обычно днем дед с бабкой никогда не закрывают двери на щеколду, поэтому она без стука и без объявления о своем явлении сразу толкнула входную дверь и уже собралась вбежать в квартиру. Но в этот миг у нее за спиной позади и снизу послышался жалобный писк. Подивившись и заинтересовавшись его источником, Анюта резко развернулась и сбежала вниз на площадку между этажами к маленькому рыжему котенку, который и позвал ее, чтобы на него обратили внимание. Он был слишком мал, что даже на ногах с трудом держался, постоянно падая на бок и вновь с усилиями приподнимаясь. Просто удивительно его появление здесь между этажами, на лестничной площадке. Явно самостоятельно забраться у него не хватило бы сил. Или кто-то занес и бросил, либо сама мамаша вынесла его из своей берлоги, чтобы предоставить жителям дома его на обозрение. А вдруг кому понравится, и его приютят? Анюта мило улыбнулась этому пушистому рыжему комочку и пригнулась, чтобы взять его в руки. И тот же миг ее оглушил сильный грохот, треск, шум и звон разбитого стекла, и из дверного проема, внезапно некой силой сорвав входную дверь ее квартиры, вырвался сноп пламени. От неожиданности и испуга Анюта села на пол и со страхом и удивлением смотрела на этот огонь, неясно откуда взявшийся. Буквально через несколько секунд из своих квартир повыскакивали соседи, и весь дом в мгновение превратился в порушенный потревоженный муравейник. Потом послышались звуки сирены пожарных машин, топот самих пожарников с брансбойтами. Но Анюта наблюдала всю это суету, сидя в уголке площадки, словно сквозь сон. Ей не было страшно, ей не было тревожно за дедушку с бабушкой, поскольку до ее сознания пока еще не дошел смысл происшедшего. Она никак не могла сообразить и понять причину всего случившегося, потому что тот внезапный грохот ее слегка оглушил и лишил возможности оценивать и осознавать. Когда к ней подошли соседи снизу тетя Катя и дядя Коля, которые частенько заглядывали с вином к ее бабке с дедом, то Анюта первые секунды с непониманием слушала их причитания, стараясь вклиниться в их тирады со своими вопросами. Но она не противилась и согласилась пойти к ним в квартиру, чтобы пересидеть и переждать это непонятное, но, по их словам, ужасное стихийное бедствие. -А почему их нет? – словно уловив некий вывод тети Кати относительно бабы Груни и деда Афони, переспросила Анюта. -Сиротинушка ты наша, Анюта, доченька бедненькая моя! - продолжала плакать тетя Катя, сидя рядом на диване с Анютой и поглаживая ее по голове. – Погибли бабушка с дедушкой, увезли их в морг. Совсем никого у тебя не осталось, как дальше жить-то, а? Но ты пока у нас побудь, немного поживи. Мы потом заглянем в твою квартиру. Может, что из вещей уцелело, забрать нужно. Ведь зима впереди. Пока еще не холодно, но все равно, одежда теплая нужна тебе. -Тетя Катя, - медленно осознавая происшедшее и уже страшась тех слов, сказанных в адрес ее бабушки и дедушки, прошептала испуганно Анюта. – А что там такое могло случиться, что это взорвалось? -Ох, милая, если бы я сама что толком знала? Только пожарники говорят, что это газ у вас взорвался. Видать, чайник полный поставили, а он закипел и залил конфорку. Оттого и накопилось много газу. Ну, а потом дед Афоня, наверное, закурил, вот газ и взорвался. Она часто неаккуратно обращался с газом, я его не раз уже предупреждала, да видать, все без толку. И как только это ты, девочка моя, уцелела, дойти до хаты не успела. Ох, ужас, какой, ведь вместе тогда погибли бы! -Я уже вошла в прихожую, но меня маленький котенок позвал. Я к нему и спустилась. Но даже на руки не успела взять, как оно рвануло. Вы не видели его случайно? Такой маленький, рыженький! -Его Сережка с соседнего подъезда забрал. Это у них Муська окотилась. Да что там коте-нок, сама ты совсем одна осталась, вот где беда! И только сейчас Анюта поняла и осознала гибель двух ей родных и близких людей: ба-бушки Груни и дедушки Афони. Они не заболели, не отлучились на время, а умерли. И это навсегда. И квартиры с ее отдельной комнаткой больше нет, и не будет. Анюте хотелось навзрыд разрыдаться, с горя закричать, упасть на пол. Но некая неясная сила словно парализовала ее, не позволяя выкатиться из глаз ни единой слезинке. И от всего этого в сердечке лишь больней и страшней. -Тетя Катя, - неким чужим отрешенным голосом прошептала она. – А ведь этот котик спас меня от смерти. Да я уже была в своей квартире, как он запищал и отвлек меня, заставив убежать и спрятаться от огня. Я ему теперь должна спасибо сказать. Только вот сейчас меня в детский дом сдадут. Не будет у меня моей комнатки, не будет моих книжек и игрушек. Да они, поди, все там сгорели? Только мой ранец и уцелел. -Успокойся, деточка, не переживай так за комнату и игрушки. Живой осталась – и это хо-рошо. А в детском доме нынче хорошо. И кормят, и одевают. И игрушек у них там полно. Им разные спонсоры помогают. Поплачь малость, милая. А то, вон какая вся с лица сошла. Будто и не живая вовсе. -Не плачется, тетя Катя, - жалобно простонала Анюта. – Мне жутко и больно, а слезки не текут. -Аня, - вмешался в разговор дядя Коля, который от таких встрясок и прореживаний ре-шил немного подлечиться вином, и успел уже пару стаканов «Народного вина» опорожнить, если не больше. – А у тебя поблизости никаких родственников нет? Вроде как Афанасий про старшего брата говорил, что под Калугой с семьей живет? Может, письмецо им написать и спросить про тебя? -Не нужно, - не согласилась. – Они не общались. Он и баба Груня о них плохо всегда говорили. -Ну, так это братья в ссоре были. А ты здесь причем? -Нет, - категорично затрясла головой Анюта. – Я не хочу к чужим. Лучше уж в детский дом пойти. С ней согласилась и тетя Катя. Возможно, и пожалеют там ее дальние родственники, а скорее всего, поскольку не знались, то и ребенок чужой им без надобности. Пусть будет детский дом. Анюта прислонилась к мягкой подушке дивана и в тревожных мыслях и переживаниях тихо незаметно задремала, провалившись в беспокойный суетной сон, где главным героем и спасателем оказался маленький, но сильный рыжий котенок, успевший вырвать ее из опасных лап огня. Она нежно гладила его, и ей казалось и чудилось в этом сне, что ее бабушка и дедушка тоже были спасены. Но только сейчас они в больнице, а не в морге, как страшно это место назвала тетя Катя. Проснувшись и обнаружив себя одинокой в чужой комнате на незнакомом диване, укрытой верблюжьим нежным одеялом, Анюта поначалу хотела позвать своих дедушку и бабушку. Но внезапной лавиной нахлынули воспоминания о недавнишнем происшествии, и она, ощутив себя заброшенной и совершенно одинокой в этом злом беспощадном мире, горько расплакалась, жалея себя и свою дальнейшую судьбу. Это не беда, это пришло к ней бедствие и несчастье, пожелавшее еще сильней и больней очернить и без того нерадостную жизнь. Выплакавшись вволю, Анюта сбросила одеяло и встала с дивана, тихо бесшумно пройдясь по квартире. Солнце еще светило во всю, значит, спала она самую малость. Соседей она обнаружила на кухне за закрытой дверью. Дядя Коля и тетя Катя пили вино и тихо шепотом разговаривали, вспоминая погибших своих друзей Груню и Афоню, и причитали над сиротливой судьбой Анюты, родители которой надолго угодили в тюрьму, а последние родные люди по собственной безалаберности и беспечности погибли в огне. Анюта не решилась вмешиваться в их разговор и не захотела беспокоить своих соседей своими просьбами. Она уже за эти годы привыкла к самостоятельности, и потому опека чужих людей, хоть и друзей погибших деда с бабкой, ее всегда тяготила, нагружая какими-то непонятными обязательствами. Свои проблемы Анюта стремилась и пыталась всегда решить сама. Правда, сегодняшняя трагедия загоняет ее в тупик, и Анюта понимала, что теперь ее дальнейшая жизнь продолжится в детском доме. Немного непонятно, жутковато, однако, не смертельно. Ее там оденут, будут правильно и регулярно кормить, она пойдет в другую школу. И друзей в детском доме она найдет. Всегда общительная и жизнерадостная Анюта собирала вокруг себя ровесниц и ровесников. Только самое главное сейчас – пережить эти страшные дни. Впереди ужасные похороны, как говорила тетя Катя. На пару-тройку дней соседи приютят ее. А потом уже она уже отправится в детский дом. С такими мыслями Анюта шла по городу, рисуя в своей головке, совершено нерадостные перспективы. Хотелось вернуть обратно, каким-либо способом оживить, любивших свое вино, дедушку с бабушкой, свою комнатку с игрушками и книжками. И совсем скоро для нее все это станет просто недоступным, поскольку в ее доме все сгорело, а в детском доме будет все общее. На душе было грустно, тоскливо, хотелось еще немного поплакать от жалости к себе и за свое будущее. Но слезы закончились еще в той комнате на подушке, на диванчике у тети Кати с дядей Колей. Она даже не поняла, что давно сошла с дороги и, выйдя за город, идет полем по высокой траве. Город остался позади, а впереди виднелась насыпь железной дороги. Только без знакомой будки, где дежурили дядя Женя и тетя Таня, и без кота Самуила. Нужно возвращаться домой, но ее сразу за железной дорогой манил к себе зеленой листвой лес, где можно полакомиться лесными орехами. Возле железнодорожной будки дяди Жени тоже попадается лещина с вкусными орехами. Но там их очень мало. Хотя бы по той причине, что его плодами интересуются многие. А здесь, как ей показалось, слегка безлюдно. Ранец и сумку с запасной обувью она оставила в квартире тети Кати. Ну, и пусть. Нарвет орешек за пазуху, сколько поместится. А потом дома их пощелкает. Ой, вдруг испуганно вспомнила она! У нее теперь нет дома. Она в данную минуту самая, что ни на есть, бездомная сирота. Зачем же тогда собирать орешки про запас? Их негде будет хранить. Ну, и что? Она их просто пощелкает на месте. Зубки у нее крепкие, запросто, словно белочка, прокусывают совсем не толстую скорлупу ореха. А если насобирает и больше, чем сразу съест, то перещелкает по дороге домой. Далеко от дома забрела, однако. Даже не представляет, насколько. И поскольку впереди железная дорога, а будки дяди Жени не видать, то, скорее всего, вышла она на другом краю города. Пусть, стемнеет еще нескоро. Успеет засветло добраться. Только куда? К тете Кате? Ну, да, больше пока некуда, кроме как к соседям. Взобравшись по насыпи, Анюта глянула по сторонам, высматривая вдоль рельсов поезд, и, не обнаружив такового опасного препятствия, она решилась перебежать через железную дорогу. Однако ее некто между двумя рельсами аккурат посредине за ногу придержал. Не испугавшись, а просто подивившись этому смешному препятствию, Анюта присела и рассмот-рела причину задержки. Какая-то проволока, торчавшая из-под бетонной шпалы, зацепилась за колготки, да еще при всем этом обвилась вокруг щиколотки. Посчитав такое недоразумение легко устранимым, Анюта попыталась избавиться от петли, что представляла собой проволока. Однако быстро такое ей не удалось. Тогда она пробует снять эту петлю с ноги, раскрутить, но почему-то по абсолютно непонятным причинам, лишь больше в ней запутывалась. Смешное настроение, поначалу вызванное такой глупой комедийной борьбой, постепен-но сменялось паническим ужасом. И окончательно страх сковал ее звуками, извещающими о приближении поезда. Его пока из-за поворота не видно, но уже мелкой дрожью слегка тряслись рельсы. Понимая смертельную опасность, эту опасную ловушку, в которую угодила по непонятным законам и причинам Анюта, она поспешила поскорее избавиться от петли, держащей ее между рельсами. Да лишь сильней убеждалась в бесполезности и тщетности таковых попыток. Словно живая и злая жестокая проволока не позволяла покинуть Анюте гибельное место, приговорив ее к смерти. Почему же там, в доме ей во спасение был послан котенок, а здесь на смерть эта мертвая петля? Она тогда попыталась просто вырвать эту проклятую проволоку, однако та сидела в земле настолько крепко, что даже ни на миллиметр не продвинулась вперед. А кричащий поезд уже показался из-за поворота, и своим гудком предупреждал все жи-вое в округе, что ему никак нельзя задерживаться по всяким пустякам. А потому немедленно освобождайте дорогу. Тормозить он не собирается, поскольку остановки в его планы не входят. Артем, увидев поначалу маленькую девочку на железной дороге, ничего такого опасного в этом и не заподозрил. Вполне вероятно пришла с кем-либо из взрослых за орехами. Но, скорее всего, вырвалась вперед, а теперь своими жестами призывает взрослых к поспешности, поскольку приближается товарный поезд, как сумел определить уже Артем. А у него зачастую вагонов длиной с километр, что обеспечивает многоминутное ожидание, если не успеют до его прибытия проскочить через железку. Но уже через несколько секунд внимательного обозрения ребенка, Артем заподозрил нечто неладное. Да еще ко всему прочему, кроме усиленного биения сердца, ноги сами желали нестись в сторону железной дороги. Да он же бежал, словно от роя пчел, поскольку внезапно понял чреватость промедления. Там разыгралась некая трагедия, которую можно предотвратить, лишь успев добежать до ребенка раньше поезда. Вскарабкавшись на четвереньках по насыпи, ему хотелось мгновенно схватить ребенка на руки и броситься с нею вниз, поскольку состав уже приближается, и машинист тревожно сигналил, требуя освобождения пути. Но, не успев обнять ребенка, он заметил ее перепуган-ные глаза и взгляд на ногу, что запуталась в проволоке, торчащей из-под бетонной шпалы. Уже отчетливо осознавая, что времени на освобождение девочки не остается, Артем принимает единственное правильное и возможное решение. Он в темпе укладывает ребенка между рельсами посреди аккурат в ложбинку железобе-тонной шпалы, уговаривая ее полежать без движения секунд несколько. Но, чувствуя панику и сумасшедшую дрожь в теле ребенка, Артем падает рядом валетом голова к голове и, приложившись губами к ее уху, нашептывает успокаивающие и призывающие слова к неподвижности: -Тихо, миленькая, лежи спокойненько, не шевелись. Ничего страшного, он сейчас над нами проедет, не причинив никакого вреда. А уж потом мы не спеша освободимся от этой проволоки. Только закрой глазки и ничего не пугайся. Совсем не страшно, я же рядом с тобой, мы выдержим. Услышав грохот над головой, Артем лишь сильней сжал одной рукой голову ребенка, а вторую положил ей на спину, чтобы в случаях попыток встать, он сумел воспрепятствовать. Артем был даже слишком спокоен, поскольку понимал безопасность их положения. Пролетит состав, не причинив им вреда. А девчонке встать он не позволит. Его лишь слегка удивляла беспечность взрослых, не поспешивших к ней на помощь. Ведь, не окажись он рядом, последствия были бы кошмарными. Не сумела бы такая ма-хина резко затормозить, а ребенок вряд ли сообразил улечься на шпалы. Неужели этот спасительный дар теперь распространяется не только на родных и близких, но продолжает помогать и совершенно посторонним и ему незнакомым? Ведь в данный момент его толкал на спасение не разум и понимание опасности, а сами ноги неслись к этой девчонке, угодившей в смертельный капкан. А ведь ему поначалу виделась безопасной ситуация. Ну, и как тут мой спасенный ребенок? Подумалось Артему, когда шум над головой прекратился, и железнодорожный состав, громыхая товарными вагонами и цистернами, уносился вдаль. -Вставай, - со смешинкой на устах и веселым голосом предложил Артем девочке. - Опас-ность миновала, можно продолжить движение. Ах, да ты у нас в капкане! – вдруг вспомнил он ту причину, по которой ребенок застрял на рельсах. -Боюсь, - уткнувшись носом в гравий, категорически отказывалась подниматься девчонка, лишь сильней вжимаясь в землю. -А надо, - не соглашался с ней Артем. – Бетон и камни прохладные, так и простудиться недолго. Он поставил ребенка на ноги и очень даже легко снял проволочную петлю, подивившись той легкости, которой почему-то не присутствовало до прибытия поезда. А возможно, девочка что-то не так делала? Но и у него не получалось ведь. -Звать тебя как? – подхватывая ребенка на руки, спросил Артем, спускаясь по насыпи вниз к орешнику, где он бросил свою сумку, в которую собирал орехи. Самостоятельно девчонка стоять не могла, поэтому она не противилась его рукам. – Меня лично Артемом величают. -Анюта. Можно Аня, - сказала она и попросилась на землю. – Я уже сама смогу, - неуве-ренно проговорила она, пробуя первые шаги, словно младенец. Они с трудом, но получались самостоятельно. -Садись, немного передохнем и перекусим, чем бог послал. Вернее, что я сам успел перед выходом положить в сумку, - предложил Артем, усаживая Анюту на бревно и протягивая ей бутерброд с докторской колбасой и бутылку лимонада. – Немного пожуем, а потом ты мне расскажешь о себе чуть-чуть. Ну, что пожелаешь. Полного и подробного биографического отчета я не потребую от тебя. -Ладно, - согласилась Анюта, жадно впиваясь зубами в маленький пароход, как любила называть эти бутерброда Артема жена Людмила за их много этажность. Они всегда состояли из двух, как минимум, кусков хлеба, - один сверху, второй снизу, обильно промазанные маслом. Так же с двух сторон по тонкой пластинке сыра, и посредине толстый кусок колбасы. Чтобы ощущался вкус мяса, а не хлеба. -Ну, и…? – подмигнул Артем, когда маленький пароход благополучно и бесследно скрыл-ся внутри Анюты. -Дядя Артем, а у меня сегодня бабушка с дедушкой умерли. Газ взорвался, и их обоих убило, вот, - печально известила Анюта о своей трагедии. – Меня тоже чуть не убило, но котенок отвлек. Я сбежала к нему по ступенькам вниз, а тут сразу и взорвалось. Они и погибли там, в квартире. -Боже, деточка моя, какой ужас! – воскликнул Артем, сочувствуя и соболезнуя несчастно-му ребенку. – И зачем же ты из дома убежала сюда? Вон, сама чуть не погибла. Так ты одна здесь, что ли? А где твои родители, почему ты не с ними? -Они в тюрьме, - откровенно призналась Анюта, даже и, не пытаясь скрыть от незнакомца такой факт. – Они убили дядю с тетей за вино. Вот их за это и посадили в тюрьму. А бабушка с дедушкой были добрыми, хорошими. Тетя Катя сказала, что газ взорвался, потому что чайник закипел и огонь залил. А дедушка закурил. -Да, - тяжело вздохнул Артем, выслушивая такие сложные жизненные перипетии ребенка. Что-то зачастили к ней в гости беды и смерти. Сама вон, благодаря присутствию здесь в лесу Артема, чудом уцелела. И осиротела пол-ностью. Поди, родители уже в ее детстве не объявятся. И ему стало, безумно жаль этого несчастного ребенка. Хотелось пожалеть, погладить и пожелать побольше добра. Да только разве можно чем сейчас приободрить, ежели два последних ей родных человека буквально пару-тройку часов назад погибли. -Я пойду? – словно спрашивая разрешение у Артема, неуверенно проговорила Анюта, вставая с бревна. – Мне еще уроки делать надо. И тетя Катя волноваться будет, если меня не увидит в квартире. Они меня временно с дядей Колей приютили. Потом, наверное, в детский дом отправят. Ведь теперь у меня ни комнатки моей нет, ни родных. А папка с мамкой еще долго в тюрьме сидеть будут. Только я их не хочу дожидаться. Злыми и жестокими они всегда были. Ругались постоянно, дрались. Даже соседи радовались, что их посадили. Мол, никому житья не давали. А теперь без них во дворе тихо стало. Обидно, они же мои папка с мамкой, а не нужны мне совсем. -Хорошо, - вдруг вскочил Артем, принимая собственное решение. – Мы сначала сходим ко мне, орешки погрызем. Ты ведь за орехами шла? А потом я тебя сам отведу домой к твоей тете Кате. Думаю, что твои соседи простят тебя за временную задержку. Я попробую им объяснить, и они поймут. -Они уже с дядей Колей вина, поди, много выпили и уснули. Так что, им все равно, когда я приду. -Любят выпить тоже, да? -Да, часто и много пьют. И с бабой Груней, и с дедом Афоней пили, когда те живы были. Теперь вот бабушки с дедушкой не стало. -Так звали твоих родных бабку с дедкой? Что-то мне такое сочетание имен на некие ассоциации наводит? Ладно, пойдем, дома у жены уточню про имена. А по дороге ты мне немного о себе поведаешь. Артем взял в одну руку сумку, наполненную наполовину орехами, а во вторую руку Аню-ты, и они пошли в сторону города, вновь пересекая линию железной дороги. Анюта, проходя мимо того проклятого места с проволочной ловушкой, опасливо покосилась в ее сторону, слегка удивляясь, насколько мирно и безопасно выглядит эта проволочная петля. И снял ее дядя Артем легко. Просто поздно поспешил к ней на помощь, потому и пришлось им лежать под грохочу-щими вагонами. А если бы чуть раньше, то могли бы избежать этого неприятного жуткого страха. Ведь проволока совсем не опасная. Она благодарно сжала руку Артему, и он, поняв ее настроение, добродушно улыбнулся. Биография Анюты оказалась коротенькой, а потому закончилась, еще не доходя город-ской окраины. Пришлось Артему для поддержания беседы немного поведать страницы из собственного детства. Которое оказалось намного радостней Анютиного. И его слегка поражал оптимизм ребенка, прожившего поначалу с алкашами родителями, не отличающимися добротой и нежностью. А последние два года с добрыми, но вечно пьяными бабкой с дедом. Да и о будущем детском доме она говорила без страха и беспокойства в голосе, лишь слегка сожалея о своем уголке в собственной квартире. -Нужно еще туда заглянуть, - закончила она свой биографический пересказ. – Вдруг мои книжки и игрушки уцелели. Пожарники быстро приехали, почти, что сразу после взрыва. Успели погасить огонь. Дома Артем сразу поставил в микроволновую печь тарелку с супом, а Анюте, судив ее на диванчике рядом с журнальным столиком, предложил орехокол и полную вазочку орехов. На ее заявление, что она отлично справляется собственными зубами, он категорично заявил, не позволяя колоть молоденькими зубками: -Не рискуй. Пока они молодые и крепкие, ты их побереги. Эмаль повредишь, потом бо-леть будут. Орехоколом и быстро, и удобно. Пока один орешек жуешь, второй уже колешь и готовишь к поеданию. Анюта согласилась с мнением дяди Артема, и продолжила колоть орешки предложен-ным орехоколом. А чтобы было немного веселей, Артем поставил диск в видеомагнитофон с мультфильмами, которые и сам с удовольствием пересматривал. Покупались эти диски с мультинабором, вроде как, для внучки. Но жена даже потешается над мужем, поскольку чаще теперь он смотрит их сам. А главное, продолжает пополнять новыми. И сейчас они с Анютой, поедая суп, а затем орешки, весело хохотали над потешными мультяшными героями, комментируя их поступки. И так увлеклись, что даже прозевали явление с работы Людмилы. Поначалу, ничего не понимая и с трудом осмысливая присутствие гостьи, Людмила удивленно рассматривала хохочущих зрителей. Но затем и сама, зараженная их веселостью, громко расхохоталась, напугав своим внезапным смехом Артема с Анютой. -Тьфу, тьфу, тьфу три раза! – чертыхнулся Артем, укоризненно покачивая головой. - Пре-дупреждать надо. А то и сердце может так остановиться. Но затем вскочил с кресла и, подбежав к жене, чмокнул ее в щеку и представил гостью, вкратце обрисовав ужас этого знакомства. -Представляешь, Люда, еле успел уложить ее между рельсов. А сам лег, так как за нее испугался. Еще вскочила бы с испугу, так по всей железной дороге по кусочкам разбросало бы. Кошмар, да и только. -Артем! – возмутилась Людмила такими жуткими описаниями гипотетических последст-вий трагедии. – Чего такими ужасами ребенка пугаешь? Слава богу, что все так славно закончилось? А родители-то, поди, ребенка потеряли и волнуются? Ты бы отвел Анту домой, пока не совсем поздно. Вечер уже, пора. Нет, я не собираюсь тебя, Анюта торопить домой, только хоть бы позвонили им, чтобы они не волновались. Предупредить их необходимо, что у тебя все хорошо, и скоро будешь. -Ой, Люда, я ведь главного не сказал. Родители ее в тюрьме сидят, и это надолго. А вот дед с бабкой, с которыми она проживала, сегодня в обед погибли. Представляешь, Анюту маленький котенок спас, который позвал ее на пол этажа ниже. А иначе и она погибла бы. Вот, от взрыва спаслась, а в капкан угодила. Людмилу глубоко потрясла такая подлая череда, свалившихся на голову маленького ре-бенка, таких бед и несчастий. Хотелось обнять. Прижать и пожалеть эту девочку, но подкатив-шийся ком к горлу перекрыл возможности говорить. Люда села рядом с Анютой и прижала ее голову к своей груди. -Люда, - словно что-то важное вспомнив, излишне громко вскрикнул Артем. – Ты знаешь, а ведь ее деда и бабку звали Афанасий и Груня. Мне такое сочетание имен о чем-то напоминает, да вот конкретно не приходит ничего разумного в голову. Тебе такие имена ни о чем не говорят? Людмила вздрогнула при упоминании этих имен и слегка побледнела, внезапно вспом-нив, о ком и про что говорит муж. -Анюта, а папу твоего не Михаилом звать случайно? О маме твоей я ничего не знаю, а вот имена деда с бабкой что-то напоминают. -Да! – быстро ответила Анюта, не дав договорить Людмиле. – А маму Клавдия. Только им еще очень долго сидеть в тюрьме. Они вместе с дядей Толей и тетей Галей пили вино. А потом подрались и убили их. Совсем, насмерть. Потом я жила с бабушкой и дедушкой. А теперь и их не стало. -А фамилия твоя Парамонова? -Парамонова Анна Михайловна. У меня в квартире была своя комната, игрушки. А теперь меня в детский дом отправят. Но тетя Катя говорит, что там мне хорошо будет. И кормят, и одевают, и игрушки есть. -Нет, ни в коем случае! – вдруг как-то истерично, сорвавшись на фальцет, вскрикнула Людмила, немного испугав Анюту и удивив и поразив Артема такой реакцией на констатацию фактов Анюты. -Люда! – укоризненно покачал головой Артем. – Ты чего это пугаешь нас? Чего такого она сказала, что могло случиться? -Никаких детских домов! – все еще оставаясь в нервном перевозбужденном состоянии, продолжала настаивать на своем мнении Людмила. – Я не хочу, чтобы ты, Аня, попала в детский дом. -Люда! – потряс за плечо Артем супругу, сам еще не понимая причину ступора Людмилы, пытаясь привести ее в адекватное чувство. – Ты чего? Нам объясни толком, с чего это ты вдруг так разволновалась? -Артем, - уже обретая спокойствие, тихим обычным голосом проговорила Людмила. – Это же моя племянница. Афанасий – моего отца двоюродный брат. Стало быть, Михаил – мой троюродный брат. И его дочь Аня и есть моя племянница. Понимаешь, Анюта, мы с тобой родные люди. Вот потому я не позволю сдать тебя в детский дом. Артем, так ты просто продолжаешь спасать родных нам людей. 7 Известие о нежданно появившейся родне, Анюту шокировало, обрадовало и настолько возбудило, что она, не справившись с эмоциями, уткнулась носом Людмиле в живот и навзрыд разрыдалась. Людмила гладила ребенка по голове, уговаривая и успокаивая, но потом сдалась и сама присоединилась к этому счастливому плачу. Артем немного потоптался возле плачущих женщин, пытаясь как-то вмешаться в слезный процесс, смущенно теребя в руках пластиковую скатерть, устилающую журнальный столик. Потом решил не мешать общению тетки с племянницей, и вышел на кухню. Вот и сходил за орешками, полакомился лесными деликатесами. И плодов набрал почти половину сумки, и племянницу отыскал. Но предварительно спас ее от неминуемой смерти. Ведь могли и сейчас запросто потеряться, если бы не такие странные и редкие имена у деда с бабкой. Да еще его и самого там, на железной дороге, заинтересовало такое сочетание, вызвав неуемную потребность поинтересоваться у жены. И оказалось, что это даже родственники. Столько лет прожили в одном городе, а даже и намека на подозрение в таком родстве. Когда через несколько минут Артем вернулся в комнату, в которой покинул плачущих женщин, то Людмила с Анютой уже весело болтали, вспоминая и напоминая друг другу эпизоды из биографий и из событий, которые хоть чем-то объединяли их. -Тетя Люда, а вы знали, что мы живем с вами в этом городе, да? Просто как-то родниться не получалось? -Ой, Аня, понимаешь, - Людмила слегка замялась, потом решила, что оправдываться и виниться ей не в чем. Ведь ее родители не желали общения с такой родней, а сама Людмила иногда слышала, вскользь сказанные в каком-нибудь разговоре, такие имена некой недале-кой, но и нежеланной родни. – Мой папа с Афанасием не дружил, потому что любил твой дед лишку выпить. А потом и бабушка Груня пила с ним наравне. Вот потому и не общались и не знались. И лишь вот сейчас я вспомнила, как услышала от Артема, что нечто чересчур редкое и знакомое. А потом вспомнила и такой еще факт, что есть у них сын Михаил, то есть, мой троюродный брат. Не всех и двоюродных знаешь-то, а тут.… Потому и не могла знать о твоем существовании. -Скажите мне, только честно, тетя Люда, а зачем тогда я вам вообще нужна, если мы – такая далекая родня? -Анюта, - строго и жестко попросила Людмила. – Мы не знались и не дружились с твоими родителями и дедом с бабушкой. Но ведь ты здесь абсолютно не причем. С тобой приключилась беда, а ты наша родственница. Нельзя, чтобы при живой и здравствующей тетке племянница в детском доме жила. Такое положение вещей – преступно, отвратительно и аморально. Я думаю, мы с тобой подружимся и породнимся по-настоящему. Вот, Артему будешь помогать по дому. Он у нас пенсионер, дома почти все время сидит, потому ему и требуется такая помощница. Это я вся в работе и при делах, мне совершенно некогда следить за домашними делами. А вдвоем вы запросто справитесь. -Дядя Артем уже на пенсии? – искренне удивилась Анюта, недоверчиво посматривая на их обоих, чтобы убедиться в правдивости таких странных заявлений. – Ой, ну, скажите тоже, он еще совсем молодой для пенсии. -Молодой, да ранний, Аня, - весело хохотнула Людмила. – Он у нас на вертолетах летал, потому и ушел немного раньше всех на пенсию. Идем со мной, я тебе твою комнату покажу с кроваткой и игрушками. Переступив порог детской комнаты, и увидев в ней вещи и предметы, предназначенные для ребенка, Анюта поначалу даже испугалась, словно вторгается без спросу в чужую вотчину, в чьи-то личные владения. -Это чье все? – испуганно спросила она. -Внучки нашей, Миланки, - подталкивая ребенка вперед, сообщил Артем. – Только теперь она к нам редко заявляется. Внучка это наша единственная. Она в Виричеве с родителями живет, в садик там ходит. Но мы сами иногда ее навещаем, если им лень приехать. Да и то на выходные, когда у тети Люды таковые случаются. -А-а-а! – уже успокоившись, протянула Анюта. – А она не будет обижаться, что я ее ком-натку заняла? -Так у нее там своя имеется, отдельная, поэтому можешь смело благоустраиваться. Но только поначалу мы съездим в твою квартиру и заберем твои вещи и школьный ранец. И документы, если они уцелели. Ты сама еще, поди, ничего там не смотрела, как оно все, целое, сгорело? -Нее, - поежившись, затрясла головой Анюта. – Я от тети Кати сразу пошла, сама не зная, куда. А потом увидела лес за железной дорогой и хотела орешек нарвать. Вот там и попалась в капкан. Но, наверное, огонь не попал в комнату. Взорвалось на кухне, а пожарные очень быстро приехали. После небольшой экскурсии по квартире и ознакомления Анюты со своей новой комнат-кой, они втроем решили ехать в Анютину квартиру. И вещи собрать, и соседей предупредить, что у ребенка объявились родные люди, с которыми она и будет дальше жить. Они сами потом с опекой и прочими чиновниками разберутся, но пусть, как соседи, так и из опеки знают, что с ребенком полный порядок. Как чувствовала Людмила, когда подъезжала к дому после работу и, принимая решение, решила оставить машину во дворе. Просто ей требовалось назавтра пораньше из дома выехать, поскольку в офисе ждали срочные дела. Так что, идти в гараж им не пришлось. Расспросив у Анюты подробный адрес и избрав оптимальный и удобный путь, Людмила, повиляв по улочкам микрорайона, выехала на центральную улицу с названием, схожим с именем всех центральных улиц больших и малых городов России. Улица имени В.И. Ленина. Никто не стремился к ее переименованию, и даже в плане нечто подобное не значилось. Вечерний город обычно переполнен автомобильным транспортом. Но, то ли все успели уже разъехаться по домам, то ли задержались на работе дольше обычного и пока стояли возле своих офисов и предприятий. Но центральная улица оказалась, как ни странно, полупустой. Кое-какие машины мчались им навстречу, несколько попутных обгоняли. О пробках и заторах говорить не приходилось. А потому Людмила позволила себе посильней нажать на газ. Поскольку предстоит им ехать через весь город в другой конец. Артем уселся на заднем сиденье вместе с Анютой, и они затеяли некую игру с толканием и смехом, что водителю Людмиле только на руку. Когда муж сидит рядом, то он громко и вслух не одобряет подобное лихачество жены. Поскольку нарисован знак с цифрой 60, так будь добра, придерживайся правил, а нечего радоваться отсутствию инспектора. Ну, а сейчас он слишком занят с ребенком, и Людмила позволила себе разогнать автомобиль до 100 километров в час. А чего тащиться по совершенно пустой дороге? Никто ведь впереди не мешает, а у встречных своя дорога, их ее скорость не касается. Людмила рулила, не отвлекаясь на встречные, и редкие попутные автомобили, которые с аналогичным настроением и без зазрения совести и без оглядки на дорожные знаки, неслись на скоростях. Некоторые даже обгоняли Людмилу. Но до такого фанатизма она еще не решилась. Тогда уж точно, Артем оторвется от пле-мянницы и занудно прочтет жене лекцию о безопасности на дороге. В общем, по этому вопросу Артем – большая зануда. Сам в Аэрофлоте привык к строгим параграфам и инструкци-ям, порою вечерами осуждал бездумные поступки товарищей. Лично сам он летал по принципу: старайся делать хорошо, а плохо само получится. Возможно, в авиации и имеется необходимость в таком пунктуальном подходе к работе. Однако на шоссе разумно иногда и позволить себе изредка и пошалить, немного впрыснув в кровь адреналина. Но, дабы избежать занудства и нотаций, Людмила при муже старалась быть предельно дисциплинированной. Хорошо, что совместные поездки весьма редки. Рассчитав путь и прикинув в уме, где удобней свернуть, чтобы попасть на окраину, где проживала Анюта с бабкой Груней и дедом Афанасием, Людмила на время отвлеклась мыслями и фантазиями от дороги. Хорошо, что Артем так удачно отыскал племянницу. За короткие минутки она как-то даже успела ее полюбить. Назовем сей факт любовью с первого взгляда. Да и сразу заметен в ребенке уживчивый, добрый и благодарный характер Анюты. Как-то папа с мамой вскользь и говорили про брата Афанасия. Добряк и душа парень. Да вот чересчур увлекся вином, что и не остановить. Вся цель в жизни – с утра до вечера в поисках глотка живительной лечебной влаги. Пили бы они хоть капельку меньше, возможно, иногда и общались бы, роднились. Все-таки, в этом городе иных близких людей не было у родителей Людмилы. Да чересчур увлекла его и жену Груню эта пагубная привычка, уже успевшая превратиться в болезнь. Но вот, не обозлила, не оттолкнула от них людей, соседей. В этом хоть малость повезло Анюте. Иначе после такого исчезновения родителей, что, по словам Анюты, даже явилось благом для самой племянницы и для всего окружения, жизнь ребенку превратилась бы в ад. Хотя, с пьяными стариками сахаром ее также не назовешь. Хлеб и каша в доме были. Но ведь скоро ребенку потребуются и интеллектуальные приборы, как мобильный телефон, который сейчас имеется почти у всех одноклассников, и компьютер, без которого в школе и уроки правильно не сделаешь. А там и наряды, гораздо дороже теперешних, что куплены, скорее всего, в сэкэнхэнде. Хоть и неприхотливый и согласный на этот минимум ребенок, однако, во дворе и в школе очень скоро начнут надсмехаться и укорять бедностью и примитивностью одежек. Дети – существа злые и беспощадные. Первоначальный удар по рукам, ощутимый через руль, она приняла за возможный ухаб или камень на дороге, который просто не приметила, оттого и наскочила. Ухватившись двумя руками за руль, Людмила неожиданно с ужасом заметила его полную автономность на дороге. Он внезапно перешел на самостоятельное и независимое функционирование. То есть, повороты влево, вправо выдали одинаковый результат: никакой. Пока дорога вела прямо, то, возможно, по этой причине автомобиль и удерживался пра-вой стороны. Но рано или поздно при таком раскладе сил его начнет в любую секунду сносить влево навстречу идущему транспорту ли вправо на тротуар, навстречу идущим пешеходам. Последствия в обоих случаях просто непредсказуемые. С единственной разницей, что шансов на встречной полосе на жизнь у них нет абсолютно никаких при такой скорости. А на тротуаре аналогичные шансы у пешеходов. И Людмиле придется объясняться, как и по какой причине, она выехала на совершенно исправном автомобиле на встречную полосу. Ее в данную секунду саму удивляла и поражала способность рассуждать о гипотетических последствиях. В данный миг разумней всего было бы безудержно визжать, кричать и молить всех подряд о помощи и спасении. Но ее удерживало еще и осознание присутствия на заднем сидении новоявленной племянницы, которую абсолютно не хотелось заранее пугать, пока она сама окончательно не осознала степень предстоящей опасности. Она есть, эта самая опасность, но вдруг, точно также мгновенно, как и возникла, также неожиданно исчезнет. На руль автомобиль не реагировал никак, педали игнорировал аналогично, самостоя-тельно без влияния водителя пытаясь уйти с дороги то влево, то вправо, внезапно какими-то неведомыми силами возвращаясь на свою полосу, продолжая без вмешательства Людмилы удерживать на спидометре скорость 100 километров в час. И такое поведение автомобиля удерживало саму Людмилу от паники и истерики. Однако эти виляния вскоре обнаружил Артем, который, просуну голову между сиденьями, тихо и без страха в голосе, чтобы не услышала Анюта, спросил: -Люда, что с тобой такое произошло? У нас все в порядке, или возникли непредвиденные проблемы? -Нет, то есть, да! – трагическим голосом, словно вынесла смертельный вердикт, выгово-рила супруга. – Мой автомобиль вышел полностью из моего подчинения, и рули сам по себе, как ему вздумается. -Ну, и как такое нам понимать? -Совсем не желает слушаться. Ну, не реагирует на мои требования и попытки командо-вать. У вас на вертолете такое зовется «Вихревое кольцо». -Так тормози. У нас в воздухе не существовало тормозов, потому и летели в этом кольце беспорядочно. А у тебя под колесами асфальт. -Спасибо, Артем, за умный и дельный совет, - чуть не плача, проговорила Людмила. – Я тебе говорю, что он сошел с ума, а не я. -Черт, черт, черт! – заорал на весь салон Артем, а потом добавил длинную тираду, со-стоящую из сплошного мата. – Я для того спасал Анюту, чтобы ее сейчас убил этот подлый автомобиль? Стоять, сучки сын, хорош, выпендриваться, здесь пока я хозяин, а не твоя ржавая куча металлолома! Автомобиль плавно притормозил и, свернув вправо, прижавшись к бордюру тротуара, остановился. Проезжавшие мимо автомобилисты крутили в сторону Людмилы у виска и постукивали себя по лбу, разъясняя водителю взбешенного автомобиля в полном отсутствии ума, как такового. Людмила, глупо улыбаясь таким явным намекам, пожимала плечами и, глупо хихикая, кивала головой в сторону Артема, пытаясь спросить у него, что и как все это произошло? Постепенно к ней возвращалось осмысление, понимание и удивление такого факта, что грубая матерная тирада мужа сумела заставить автомобиль остановиться. Не педали и руль, а мат подчинил его. -А вот при ребенке так выражаться просто непедагогично, - сделала она неожиданное замечание, получив возможность говорить, внезапно онемев поначалу после остановки. – И вот только откуда ты нахватался подобных выражений? Если честно, Анюта, впервые слышу нечто подобное из уст мужа. Ты же, вроде как, и не владел до сих пор таким красноречием? С чего это вдруг? Внезапное избавление от опасности, угрожавшей, всем троим гибелью, вызвало в на-строении Людмилы некую болезненную истерическую веселость, говорливость и чрезмерную общительность. Хотелось шутить, смеяться и балагурить. Артем, сам поспешно выходя их ступора, уже сумел уловить такие настроения в голосе жены. Он ее и понимал, но, предчувст-вуя последствия, поторопился не допустить следующего этапа, способного охватить супругу истерикой и плачем. -Люда, в воспитании живого ребенка необходимо участие живых воспитателей. А мое требование, сопровождающееся незначительными отклонениями от приличной нормативной лексики, помогло, как ты успела заметить, избежать летальных последствий. Мы, если пока живы и здоровы, сумеем внушить ребенку интеллигентные и культурные манеры. В ее маленькой головке не запечатлеются надолго мои нечаянные грубости. Правда, ведь, Анюта? Подумаешь, в сердцах и в порыве отчаяния дядька малость пошалил красноречием. Важен результат и последствия. -Ой, тетя Люда, мои дедушка и бабушка, когда пили вино с соседями или друзьями, так сплошь ругались плохими словами. У них в те моменты просто других не находилось, чтобы разьяснить или показать что-нибудь друг другу. Ну и что? Я ведь даже не собираюсь повторять за ними. У нас даже мальчишки так не говорят. А дядя Артем сильно разозлился на моего вредителя. Ты его здорово напугал, правда, ведь? -Не поняла? – удивилась Людмила, наконец-то полностью избавившись от нервного шока и возвратив в свою душу стабильность и равновесие. – Ты, Анюта, о чем это сейчас говорила, о каком вредителе? -Вы даже себе не представляете, как он мне надоел! Вот только, слава богу, всегда попа-даются защитники. То дядя Женя с ружьем против взбесившегося Джека, потом лучик света, что вывел меня из леса. Потом котенок, спасший от взрыва газа. И вот дядя Артем спасает меня поначалу от поезда, вытаскивая из проволочного капкана. А сейчас заставил злодея отстать от автомобиля и поставить его безопасное место. Это он, мой злодей сделал машину непослушной, а потом испугался и отстал. И Анюта, стараясь не упустить детали, с максимальными подробностями перечислила все покушения не ее жизнь. Не хотелось Людмиле верить, да муж у нее такой, что уже не раз подтвердил присутствие доброго Ангела, не раз избавлявшего от неминуемой гибели и его самого, и ее, и их семьи, включая внучку Миланку. И вот только что своим грозным окриком он остановил автомобиль, пожелавший сгубить их всех троих. -Так это, ты считаешь, все происки твоего злого Ангела? – спросила Людмила, внезапно так обозвав этого вредителя. Ну, поскольку существует добрый Ангел, то присутствие злого обязательно в этом мире. -Да, - тяжело вздохнула Анюта. -Ну, и черт с ним! – внезапно завершила этот спорный диалог Людмила. – Теперь, когда ты с нами, то есть, с нами и рядом с дядей Артемом, нам бояться абсолютно нечего. Как мы успели понять, добрый Ангел Артема гораздо сильней твоего злюки. И уж намного сильней его. Мы заметили и это. И все втроем весело рассмеялись. Но продолжить путь Людмила предложила пешком, поскольку пока она еще боялась прикасаться к своему больному на всю голову автомобилю. А идти, как сказала Анюта, показав виднеющуюся крышу своего дома, совсем недалеко. Людмила позвонила знакомому механику, который регулярно производит профилактический осмотр ее автомобиля, и, перечислив некоторые его болезни и дурные привычки, попросила забрать автомобиль и до утра с ним побеседовать. -Пошли, - махнула она рукой, приглашая в путь Артема и Анюту. – Пусть Митрич подлечит его. -А как же машина? – нерешительно и взволнованно спросила Анюта. – Она же здесь со-всем пропадет. -Не волнуйся, - усмехнулся и успокоил ее Артем. – Сейчас к нему приедет доктор в лице Митрича, и на скорой помощи увезет его в больницу. -Его будут лечить? -Да, - смеялся Артем, хватая Анюту за руку и увлекая за собой. – Пару уколов, таблеток жменю, микстуры с полведра, и завтра будет, как огурчик. У нашей Людмилы с этим строго поставлено. -Зеленым будет? -Нет, спелым. Анюта пожелала еще вопросов задать про огурчик, но, заметив, что дядя Артем смеется, а тетя Люда хихикает в ладошку, махнула рукой и бодро зашагала вместе с ними в сторону е дома, с которым сегодня придется расстаться, проститься, возможно, навсегда. Ведь теперь у нее будет другая комнатка. -Нее! – протянула Людмила, когда Анюта высказала свои опасения вслух. – Зачем навсе-гда? Я найму бригаду, они подремонтируют, и в твоей квартире вновь можно будет жить. Мы на днях оформим опеку над тобой, и закрепим твое жилище за тобой до исполнения твоего совершеннолетия. А пока будем сдавать квартирантам, чтобы не пропадало добро. Через мое агентство. Это, Анюта – недвижимость. Она принадлежит теперь полностью тебе, и никто не посмеет тебя лишить жилья. -Правда? – внезапно осознав слова тети Люда, воспряла духом и возвысилась настроением Анюта. – Я, когда вырасту, снова могу жить там, в своей комнатке? Только вот, как же я буду там одна? -Ну, Аня, к тому времени ты станешь взрослой, самостоятельной. Вполне допускаю, что замуж выйдешь. Ой, да что тут гадать, когда такое еще будет. Очень и очень нескоро, лет, эдак, через десять. Когда подошли к дому, то первым бросился им в глаза черный глаз обгоревшего кухонного окна, лишенного стекла. Он пугал своей зияющей дырой и обвисшими остатками оконной рамы. Анюта, глядя в эту черную дыру, сразу как-то посуровела и напряглась, словно увидела в этом проеме страшное лицо смерти. Оно так и есть. Несколько часов назад там погибли ее родные дедушка и бабушка. Она еще не видела их мертвыми, до конца не осознала простой истины, что больше никогда в своей жизни не услышит их. Но мертвое окно уже зародило такие мысли, убеждая и утверждая такой факт, как происшедший. -Ничего, Аня, ты так не пугайся, - заметив тревожный и напуганный взгляд ребенка, тихо проговорила Людмила, прижимая Анюту к себе. – Вот завтра с утра и начнут мои строители ремонт. И ты сможешь иногда приходить и смотреть, как обновляется твоя квартира. Она станет намного краше и лучше, чем была раньше. Я тебе это обещаю, вот увидишь. Очень скоро она преобразится. -Нет, тетя Люда, я сюда нескоро приду, - трагичным голосом ответила Анюта. – Когда вы-расту, вот тогда и приду. А сейчас мне немного страшно. Ведь бабы Груни и деда Афони в ней уже никогда не будет. А без них я сюда входить боюсь. -Ты тогда сходи к соседям, забери свой ранец, а мы с Артемом посмотрим твою квартиру, соберем, что уцелело, которые вещи еще могут тебе пригодиться. Только, так мне кажется, мы не будем все твои одежки забирать. Лучше купить все новое. Ну, посмотрим, если что тебе для улицы пригодится. -Я, тетя Люда, лучше уж сама все отберу. Вы за меня не переживайте, я сильная, постараюсь справиться. Иначе вам придется долго все искать. Остановившись возле входной двери, аккуратно приставленной кем-то из соседей к стене, Людмила достала из сумочки телефон и кому-то позвонила. -Алло, Григорий Ильич? Как ваши ребятки, не слишком заняты? Вы сможете меня на пару часиков навестить? Нет, я не в конторе. Было слышно, как некий Григорий Ильич рассыпался в комплементах и в здравицах, вы-ражая полную готовность в любое время дня, ночи и года ради и для Людмилы забросить все свои срочные дела и примчаться к ее ногам по первому зову. -Записывай адрес, - скомандовала Людмила, подмигивая Анюте, замечая и понимая, что она тоже слышала восторженную и признательную тираду некоего Григория Ильича. – Сразу прихвати входную стандартную дверь и все инструменты для ее установки. Я тебя жду. Далее планируй простой советский ремонт. Да, для временной сдачи в наем. Евроремонтом мы с тобой займемся через десять лет. Почему? Приедешь, сам увидишь. Ну вот, - отключив телефон, обратилась она уже к Анюте. – Сегодня поставим дверь и временно заколотим окна, чтобы твоя квартира не превратилась в приют для бомжей. А потом, даже начиная с завтрашнего дня, подремонтируем, доведем до состояния, приемлемого для проживания, ну, а крутизну творить будем перед твоим вселением. Анюта совсем повеселела, и уже без страха повела Артема и Людмилу в свою квартиру. Как и предлагала Людмила, брали они лишь некоторые одежки, пригодные для игры во дворе. Все остальное тряпье и вещи были пригодны лишь в утиль. Откуда же взяться чему хорошему при пьющих деда с бабкой? Даже телевизор чудом сохранился из далеких советских времен. Да еще черно-белый. -Раритет, - похлопывая по пыльному корпусу, иронично проговорил Артем. – Он хоть по-казывает? -Только очень плохо, - печально констатировала Анюта. – Но я его не люблю смотреть. В основном баба Груня свои сериалы смотрела. -Хлам, - вынесла вердикт Людмила, указывая пальцем, на сей раритет и на всю остальную мебель. – Только свалка. Пока они отбирали из кучи хлама нужные и любимые Анютины вещи, приехал Григорий Ильич со своей бригадой. Людмила пояснила Анюте еще до прибытия рабочих, что она часто поставляет для Ильича работу, потому для нее он всегда свободен и готовый к труду. Но Артем с Анютой не пожелали выслушивать указания и наставления с ЦУ для Ильича, и вышли во двор. Анюта сразу же увидела своих подружек и поспешила к ним, чтобы поделиться радостной новостью о появлении в ее жизни родных людей, которые забирают ее к себе. И теперь ни о каком детском доме и разговоров нет. -Они мне мою квартиру отремонтируют, но только потом я в нее вернусь, когда вырасту и повзрослею, - стрекотала она взахлеб, и, торопясь высказать все подробности до появления Людмилы. – Я теперь буду в 25-ой школе учиться. И больше не понадобится так далеко ходить. Она рядом с домом. Ну, почти. Успела еще пообещать им, навестить как-нибудь. Хотя, такое вряд ли получится. Ведь теперь она будет жить в другом конце города. И в это время из подъезда вышла Людмила в сопровождении Григория Ильича, все еще по пути продолжая ему выговаривать и сыпать наставления. -Вот, - сказала она Артему с Анютой. – Ильич нас до дому и подбросит. Сам предложил, я даже не намекала, - словно оправдание добавила она. – Я ему просто рассказала о своем взбесившемся автомобиле. Когда проезжали участок дороги, где, как они решили, два Ангела боролись за их жизни и смерти, легкий озноб охватил всех троих, словно эти Ангелы до сих пор дожидаются своих подопечных. Один, чтобы завершить свой преступный замысел, второй, чтобы оградить их от посягательств на жизнь. Но в этот раз машина командам Ильича подчинялась. Дорога уже плотно заполнилась автотранспортом, и Ильич соблюдал правильный скоростной режим, не лихачил и не гнал. -Григорий Ильич, - внезапно воскликнула Людмила, не доезжая микрорайона где-то мет-ров за 300. – Высади нас здесь, - и уже к Артему с Анютой: - А давайте-ка в наше любимое кафе заглянем! Там моя подружка верховодит. И вкусно покормит, да и малость выпить нам не помешало бы после таких приключений. Да, Ильич, вот, знакомься с хозяйкой квартиры, которую будешь ремонтировать. Мы с ней только сегодня сами познакомились и выяснили, что она моя племянница. Артем с Анютой с радостью согласились с предложением Людмилы. И в кафе они входили в самом прекрасном настроении. Артем сам желал после такой встряски выпить несколько рюмок водки, а Анюта впервые в жизни оказалась в такой сказке под названием: «Три мушкетера». Подруга Людмилы назвала свое кафе в честь своих мужиков, трех мужчин. Вернее, четверых, как и было у Дюма: три сына и муж. Они с малолетства представляли себя мушкетерами, давно уже распределив имена. Ра-зумеется, Партосом был муж. Живот у него соответствовал персонажу. И потому, что «Три мушкетера», то и интерьер соответствовал. На стенах висели шпаги и мушкеты, стены смотрелись массивно и тяжело, словно и в самом деле вырублены из дерева и камня. На одной из стен даже висели мушкетерские шляпы с перьями. Анюта первые минуты от увиденного даже дар речи потеряла и не могла закрыть рот. Уж очень все ее заворожило, хотя, про трех мушкетеров и про отца Дюма она пока еще ничего не слышала. -Можешь расслабиться и успокоиться. Мы этой красотой будем любоваться во время празднества. И я тебе обязательно из библиотеки принесу книгу про трех мушкетеров, чтобы ты поняла и узнала про них, - пообещал Артем, усаживая Анюту за стол на стул с высокой спинкой. – Ты обязательно прочтешь. Я в детстве тоже любил романы Дюма и про его персонажей. Встретить подругу хозяйка вышла сама. После приветственного ритуала Людмила позна-комила подругу с Анютой, вкратце пройдясь по ее биографии. Разумеется, в момент прослу-шивания были и охи, и ахи. -Сидите, а я сейчас вас сама обслужу по высшему разряду, - пообещала хозяйка и скры-лась за перегородкой. Не успели они, и осмотреться, как две официантки уже несли спиртное для Артема с Людмилой и свежевыжатый сок для Анюты. И масса разнообразных закусок. -Мы все не съедим, - заключила, обозревая стол, Анюта. – Нас слишком мало, а еды так много принесли. -Ну, так я вам могу помочь в этом приятном деле! – весело проговорил только что во-шедший посетитель, услышав такую реплику ребенка. – Вы не будете возражать, если я присяду за ваш стол? Вот Анюта боится, что сами вы не справитесь с таким обилием еды. А я в данную минуту кошмарно голоден, так что, моя помощь оказалась весьма кстати. Вернее, ваше изобилие. Настроение у Людмилы и Артема было великолепным, и спорить с назойливым нахалом, пытавшимся испортить праздничный вечер, абсолютно не хотелось. Однако и усаживать совершенно незнакомого человека к себе за стол – весьма, казалось, неприемлемым. Это их личный праздник, их семья решила отметить, переполненный событиями, день. Может, без намеков и грубых откровений и сам сообразит, что его поступок не совпадает с их желаниями, и он покинет их столик? -Молодой человек, - решился все-таки, как можно спокойней и тактичней, Артем намек-нуть нахалу о недопустимости такого поведения. А так обратился, поскольку незнакомец был гораздо моложе Артема. Максимум около тридцати, не больше. А возможно, просто выглядит так молодо. – Нам, то есть, нашей семье, хотелось бы уединиться и повеселиться без наличия посторонних. Можно ли разрешить такую проблему мирным путем? Как-то сегодня грубить и ругать никого не хочется. -Ну, - многозначительно хмыкнул посетитель, подмигивая Анюте, - предлагаю принять и меня в свою семью. Сразу такое пополнение в один день, а? И ребенок, и взрослый дядя! Просто подарок судьбы, – восторженно, но абсолютно не к месту, воскликнул незнакомец, словно ему здесь должны обрадоваться. – Сначала Анюта, а потом и я. Считаю, однако, что без моего участия ваша семья не будет такой полноценной. Людмила переглянулась с Артемом, слегка насторожившись и подивившись некой из-лишней осведомленностью совершенно постороннего человека. Вроде как, они не афиширо-вали сегодняшнюю находку и приобретение племянницы налево и направо. И вовсе не похож этот молодой человек на нахального придурка. Что-то хочет от них, как пить дать. Не зря ведь прилип, как банный лист, и абсолютно не собирается прислушиваться к разумным увещеваниям и уговорам. Ему прямым текстом без каких-либо намеков отказывают в гостеприимстве, а он веселится и продолжает напрашиваться. Однако до открытой грубости доходить не хотелось бы. -Простите, - решила прозондировать почву Людмила, уже опасаясь прямого отказа и тре-бований, покинуть их столик. А вдруг их пути где-то пересекались, и он их узнал, чего не сказать о Людмиле и Артеме. Так можно незаслуженно обидеть человека, чего Людмила весьма не любила делать. – Мы с вами, как мне кажется, должны быть знакомы? Просто сегодняшняя эйфория нас слегка притормозила. Если мы встречались раньше, то назовите свое имя, пожалуйста. -С удовольствием, – восторженно воскликнул незнакомец, разливая водку по рюмкам, словно уже званый гость. – Но выпьем за знакомство. Наши с вами пути, с вами всеми, включая и Анюту, пересекались, и не раз. А вот такого прямого контакта пока не случалось. И я с радостью называю свое имя. Только предлагаю сразу же всем перейти на «ты». Мне такое общение больше нравится. А тост поднимаю за встречу, чтобы они, эти встречи, иногда случались, - сказал, прикоснулся своей рюмкой к стакану с соком Анюты, к рюмкам Людмилы и Артема, и выпил. – А зовут меня Ангелом. Имя такое. И я добрый, а нет то злой, что пытался напакостить и погубить тебя, Анюта. -Ой! – воскликнула с удивлением и восторгом Анюта, призывая взглядом Людмилу и Ар-тема присоединиться к ее ликованию. – Так это вы нас… -«Ты». Мы же условились так говорить, - поправил Ангел. -Так это ты нас, – быстро поправилась Анюта, согласившись с его просьбой, - спас на дороге, когда машина перестала тетю Люду слушаться? -Да, я. Только. Анюта, ты уж прости, но я не твой Ангел. Я Ангел Артема, именно его мне пожелалось оберегать от всяких напастей. Вот и предостерегаю от надвигающейся беды. А твой Ангел, милый мой ребенок, слегка приболел, оттого и устраивал всякие опасные и злые шалости с экспериментами на выживание. Но больше бояться его не нужно. Я его отправил в лазарет на излечение. И временно заменил его лишь по причине присутствия рядом с тобой Артема. Лично его я защищаю от всяких напастей, потому и вмешался. А так, то еще даже трудно предположить, чем мог завершить он свои шалости. Разумеется, он доигрался бы до встречи со Следящим, который контролирует нашу деятельность. Да, экстримы твоего злодея могли бы закончиться летальным исходом. Но, согласись, Анюта, что все его капканы лишь по случаю судьбы заканчивались спасением. Хотя, как он сам объяснил, то всегда оставлял тебе маленький шанс для спасения. По принципу: 50 на 50. Или-или. Потому-то и уходила ты от смерти. Но лишь всегда благодаря собственному неудержимому стремлению к жизни. Изо всех сил, из последних, но ты успевала к той черте, за которой он предоставлял тебе шанс. Однако в последнем совеем эксперименте его стремления зашли за грань допустимого. Уверен, что после вашей гибели он засветился бы перед Следящим. Одного не учел, что с вами был Артем, которого я опекаю. Да, Артем, это я тебя уговорил в последнюю секунду покинуть обреченный самолет, отнять у жены и уничтожить автобусный билет, чтобы избавить тебя от страданий, не пустил, а точнее, предложил плеснуть в кофе коньяку в рюмку зятю, наложив тем самым запрет на выезд в свой город. А потом не пустил тебя в спасительную люльку, уже спасая самого тебя. Только с поездом ты действовал абсолютно самостоятельно. И оказался правым, уложив Анюту между рельсами, оставшись рядом с ней. Она могла бы с перепуга вскочить, чем порадовала бы Падшего Ангела. Так мы именуем испортившихся Ангелов. И вот после борьбы с ним на дороге, я призвал на помощь Следящего, чтобы наш Апостол занялся исцелением своего подопечного. Последовала взбучка, читка нотаций и жесткий вердикт. После перепрограммирования он поставил его на постоянный контроль, запрещающий и не позволяющий ни на йоту отвлекаться от своих прямых функциональных обязанностей – переносить и принимать ПЛИКи (полный личный индивидуальный код). Это и есть наша основная, по сути, единственная обязанность, работа. Нет, она весьма хлопотная и суетливая, требующая постоянного внимания. -Ангел, - решилась спросить Анюта. – Это просто здорово, что ты спасал дядю Артема, а потом и тетю Люду и их внучку с дочкой. Скажи, а нельзя было, потому что ты такой сильный, могучий и властный, и других спасти? Чтобы самолет не сгорел, чтобы автобус не падал в пропасть, чтобы дом не развалился. И газ не взорвался? Там ведь везде так много людей погибло! -Анюта, милый мой ребенок, - нежно и по-доброму подмигивая Анюте, произнес печаль-но Ангел. – Мы, то есть, Ангелы, не для того функционируем в этом мире, чтобы всех вас спасать и оберегать. Иная у нас работа. -Но ведь дядю Артема ты спас? И еще не раз всю его семью спасал от всяких там несча-стий и бед. -Да, спасал дядю Артема и всех его любимых, тем самым грубо нарушая параграфы и инструкции заданной мне программы. Жизнь ваша протекает по проторенному пути, спланированному и намеченному неким, вас ведущим по миру и жизни, создателем. И грубо вмешиваться в процесс бытия – явление запрещенное. -И тебя тоже за это в больницу могут положить за все хорошие дела? А как же тогда дядя Артем останется без Ангела-хранителя? -Могут, - согласился Ангел. – Для того и стоит над нами Следящий, чтобы не допускать грубых отклонений от течения судеб. Ведь этим мы вносим некие катастрофические измене-ния в далеком будущем. -От твоих благородных дел такой вред? -Нее! – хохотнув, протяжно отрицал Ангел. – Следящий как-то добродушно относится к таким вот незначительным отклонениям, сам впоследствии корректирует и балансирует отклонения, если они влияют на продвижение цивилизации по заданному прогнозу. А так, мы не слишком уж и вредим этому курсу протекания бытия планеты. Она живет и развивается без особого нашего участия. Чтобы легче понять мироздание и процессы в нем, я малость приоткрою тайную завесу нашего участия в жизни планет и роль, которую мы играем в ее развитии. Ну, чтобы вы поняли и нас самих Ангелов, и Следящих, и того, кто стоит над всеми нами и над вселенным хаосом. -Позволь, - наконец-то хватило сил хоть слово вымолвить Артему, который вместе с Люд-милой этим диалогом ребенка с Ангелом был шокирован и потрясен до глубины души, что онемел и потерял на время способность рассуждать и говорить. – Вот о чем это ты сейчас с ребенком тут говоришь? Ты считаешь, что в этот бред можно спокойно верить и выслушивать эту белиберду? -А разве я мало доводов привел с эпизодами, в которых ты в основном и фигурируешь и играешь главенствующую роль? – поинтересовался Ангел, вновь вгоняя в ступор Артема с Людмилой. Действительно, простому смертному, да еще постороннему и неблизкому к их семье, все происшедшие события не просто неведомы, но и как информация, недоступны, как и все поступки Артема. Кто-то же толкал постоянно Артема от смертельных пропастей. – Вот так-то, мои дорогие. Верить и доверять вы просто обязаны, поскольку иных объяснений вы не придумаете. Но, выслушав, однако, меня до конца, поймете и примете мою подноготную, как факт, как истину. И помните, что таких, среди многомиллионной толпы человечества, единицы, коим дано хоть толику познать о нас, и всю правду мироздания. Я не буду даже предсказывать, и пытаться предугадать о наличии иного разума в вашей вселенной, хоть малость схожего в вашем мире. Есть или нет – прерогатива самого человечества, ваше будущее. Возможно, спустя столетия, вы и сумеете оторваться от Земного тяготения, чтобы умчаться к иным мирам в поисках себе подобных. А с вами говорить мне хочется об иных мирах, о параллельных. И таковых в веренице спирали бесконечное множество. Они удивительно схожи с вашим, лишь разнясь в годах, во временах. По спирали вниз мы попадаем в прошлое, вверх – в будущее. И так бесконечно, не имея предела. Схожесть у всех миров не зеркальная. По причине нашего нечаянного и незначительного вмешательства, нашего нарушения правил и параграфов, ограничивающих функциональные обязанности Ангелов. Но для того и существует Следящий, который в силах контролировать три мира одновременно, корректирует любые грубые смещения и отклонения. Значимые и существенные, игнорируя мелкие прыщики на теле цивилизации. А вот зло, то есть, деяния Падших Ангелов, он категорически запрещает и пресекает, дабы само зло не множилось. Его, этого зла, и без нас в ваших мирах с излишком. Но оно, творимое самим человечеством. И развиваясь, и совершенствуясь, вы пытаетесь это зло минимизировать, сводя к нулю. Ближе к минимуму, полностью не исключая. Каждая эпоха по-разному понимает зло. Вот добро, так оно одно и тоже. Поэтому наши благие дела Следя-щий рассматривает сквозь пальцы, позволяя нам слегка уходить от программы. Ведь совер-шенно непонятно даже ему, почто Создателю понадобились высокоинтеллектуальные переносчики? Нам оттого и хочется отвлекаться, выискивая среди своих подопечных слегка отличных от общей массы. Да, вы правы, одним из таковых и является Артем. Ну, я к тому, что с высоким интеллектуальным потенциалом и громаднейшим коэффициентом человеколюбия. А общаюсь я с тобой с самого рождения виртуально, чаще во сне и, не засвечиваясь лично перед тобой. Но сегодня раскрылся лишь с единой целью – поставить в известность, что Анютин вредитель, пытающийся строить капканы, изолирован. -А вдруг случится такое, что эта вредная болезнь и тебя постигнет? -Полностью исключено. Падший Ангел проигнорировал антивирусную защиту, чего я даже в целях перестраховки не допускаю. Точно так, как безалаберный владелец компьютера, пожадничав на защиту, или наплевав на правила личной гигиены. Если честно, то я бы на месте Следящего, дабы избежать подобного в будущем, всех своих Переносчиков поставил на жесткий контроль, не допуская даже возможности заражения. Однако в таких случаях полностью исключатся личные общения. А он нас понимает, потому и доверяет. И поверьте на слово, зла от Падших гораздо в десятой степени меньше, чем от самих людей. Да, Анюта погибла бы, но она своей смертью намного раньше разоблачила бы Падшего перед Следящим. Но один ваш маньяк, и коих в мире тысячи, творят бедствий стократ больше. Случается и безнаказанно, чего никогда не происходит с нами, поскольку Падшие все равно рано или поздно заигрываются, как наркоманы, требуя для себя увеличения дозы, когда уже без помощи Следящего им самим из своего лабиринта преступлений уже не выбраться. Теперь о себе. Мы, то есть, Переносчики, тем и занимаемся, что принимаем ПЛИКи из нижнего мира от их Ангелов, чтобы разместить их в тела новорожденных. А ПЛИК, умершего в нашем мире, мы передаем вверх. Так что, сам по себе человек, как индивидуум и личное «Я», лицо, образ, мысль – вечен. Тело отживает свой срок, как носитель ПЛИКа, а ваше «Я» продолжает существовать в новом образе. Потому-то, зная вечность и бесконечность человеческого «Я», Падшие Ангелы беспечно относятся к самой жизни тела в своем мире. Ну, а мы считаем, что каждый индивидуум отбывает свой срок в своем мире, исполнив полностью, возложенную на него миссию, чтобы цивилизация развивалась бесперебойно и по заданной траектории. Вверх, ибо те дела, что не успел один, вынужден доделывать или переделывать другой. Ну, вопросы возникли какие-либо? -Их бесконечное множество, - признался откровенно Артем, понемногу приходя в норму и в стабильность. Вслушиваясь в повествование Ангела, который охранял и спасал его, Артем постепенно все больше и больше принимал эти слова на веру, за действительность и доверял его рассказам. – Только, мне кажется, не на все ты нам ответишь, да и нам самим не столь уж важно знать всю истину. Главное – мы теперь не будем так сильно волноваться за Анюту, когда знаем истинное место злодея. -Проживая с вашей семьей рядом и под вашей опекой, ты, Анюта, теперь будешь нахо-диться и под моей охраной, поскольку пока нет у тебя личного хранителя, своего Ангела. Он на излечении. -Спасибо! – потешно хихикнула Анюта, прыская в ладошку. – Я теперь могу абсолютно ничего не бояться? -Ну, девочка, - не согласился Ангел, - человеческий разум должен всегда присутствовать, твое безрассудство мне может не понравиться. Разумеется, поскольку обещал, то спасу, но и серьезно накажу. -Ладно, - примирилась Анюта. – Все равно, ведь мы боимся смерти и боли, хоть и гово-ришь нам про бессмертие. Там же опять все начинать сначала? В пеленках, распашонках, в детский садик ходить. -Ну, и славно! – вставая, произнес Ангел. – Пора мне покинуть вас. Прощайте, но не навсегда. Возможно, когда-нибудь и навещу. Нам никак нельзя забывать друг о друге. А разглашения моей тайны я не боюсь, поскольку несведущий человек воспримет ваш лепет за бред психа. Так что, обо мне вам можно без опаски поговорить лишь между собой. Этому вы поверите. Когда он ушел, Людмила с полстакана сока из Анютиного стакана и, поглотив и прокаш-ляв, с трудом выговорила: -Он что, и в самом деле был? Или все-таки нам всем троим, это показалось? Ну, коллек-тивное сумасшествие. -Люда, - погладив по руке жену, стараясь успокоить и привести ее в чувство, ласково и нежно сказал Артем. – Нам всем троим, могло все это показаться и померещиться лишь при одном факте, если бы не одно но – этот Ангел слишком много о нас самих правды наговорил, а не просто философствовал на тему мироздания. Тогда, конечно, можно было бы и усомниться. А так – хочешь, не хочешь, а приходиться поверить. Понимаю твои обиды и искренне сочувствую вам обоим – забыл тебя, Люда, твой Ангел, а Анютин вообще сошел с ума. И теперь у нас на всех единственный хранитель – мой Ангел. Однако такой факт мне импонирует. Девочки, любите меня и лелейте, ежели желаете беспроблемно и долго жить. Сказал и задорно расхохотался, обнимая и целуя одновременно обеих девчонок. И они с удовольствием поддержали его веселье. Ну и что, их Артем и без Ангела заслуживает любви. Они его за доброту, заботу и за Любовь тоже будут сильно-сильно любить. ВОЛЬДЕМАР ГРИЛЕЛАВИ ВОПРЕКИ СУДЬБЕ Фантастическая мелодрама От судьбы не увернешься и не откупишься. Она – не злодейка, она просто равнодушна к тебе и безразлична. Но хочется воспротивиться и противостоять, чтобы не оправдаться или показать себя перед кем-либо сильным или независимым, а просто ради того, чтобы выжить, ибо она преподносит смертельные сюрпризы. И не прекращает испытывать на прочность одним за другим опасным и непредсказуемым эпизодом. А как с ними справиться, так подсказать некому, и спросить нельзя. Только сон легкими намеками подталкивает к правильным и безопасным деяниям. А сон ли это? 1 Этот сон Артему приснился впервые так давно, что для воспоминаний даже стоило слегка встряхнуть и перевернуть, точнее, перелопатить всю биографию, включая сопливое детство, глупое отрочество и начинающуюся покрываться разумом юность. Он не самокритичен и вовсе не собирается анализировать ошибки, глупости и мелкие недостатки того далекого детства, которым он считал все годы учебы в школе. Ну, дошкольный период, так-то был младенческим и недостойным анализу. Нормальное детство с некими запоминающимися эпизодами с первого класса, так можно заявлять, и началось. А взрослеть Артем начал лишь в училище Гражданской Авиации, куда он поступил сразу после окончания средней школы. Шел туда за компанию вместе с закадычным другом, коим тот считался с двухлетнего возраста. Однако друг провалил не экзамены, которых больше всего боялся, а медицинскую комиссию. Внешне идеально здоровый парень, на поверку оказался непригодным даже для службы в армии. Нет, такая болезнь, что обнаружили и озвучили доктора, не выпячивалась и внешне никак не проявлялась, что и вводило в заблуждение. Но дотошные врачи из комиссии, которые скрупулезно и до кошмаров тщательно отбирали среди молодых, лишь идеально здоровых, пригодных и способных летать на вертолетах, нашли сей дефект в его организме и бессовестно забраковали молодого парня, начисто отвергая все радужные перспективы не только летать, но и даже в пехоте служить, коль у того внезапно возникнет и такое странное желание. Хотя, оно не возникало. Парню желалось летать. А потому он слезы лил, проклинал их и ругал всякими нецензурными словами. А Артем, сдав экзамены через пень колоду на слабенькие троечки, проскочил через сито врачебных проверок без сучка и задоринки. -Молодому человеку вполне можно подаваться и в космонавты, - листая и изучая вердикты всех медицинских специалистов, высказался с неким горделивым чувством председатель ВЛЭК (врачебно летная экспертная комиссия). – Берегите свой божий дар, юноша, не растратьте и не распылите на мелкие сомнительные радости. Было слегка обидно за друга. Но, поскольку такая удача подвернулась, отступать за ком-панию не собирался. Остался в училище, замечательно, то есть, весело и беззаботно отучился и попал по распределению в этот симпатичный городок на Юге России с таким интригующим названием, как Загорянск. В том смысле, что загорать на берегу озера, где и расположился сей городок, можно было девять месяцев в году. Поскольку именно столько в этих краях и продолжалось лето. А на остальные три месяца распределились осень, зима и весна. По тридцать дней на брата. А зима случается даже со снегом. Однако такое счастье случалось не каждый год. Да и то дней, эдак, с десяток в сумме, показав свое некое отличие от весны и осени. Мол, тем мы и отличаемся. Артем Дмитриевич окончил училище уже совсем, как сам считал, взрослым и солидным мужчиной в 21 год. Совершеннолетним по иностранным меркам. Но в нашей стране уже как три года таковым считался. Где же им, этим глупым иностранцам за нами угнаться. В условиях быта и менталитета Союза наши пацаны мужиками быстрей становятся. Повзрослел, разум приобрел, а потому о женитьбе временно даже мыслить запретил. В таком великолепном возрасте имеется необходимость немного порезвиться. Но в пределах разумного, чтобы свобода и воля на карьере не отразилась. И поскольку ему удавалось удерживать себя в тех пределах и рамках, кои в отряде, где он первые годы летал вторым пилотом на восьмерке (то есть, вертолет Ми-8), а также показал себя как положительно определяющим работника специалистом, то вскоре, году на пятом работы, его выдвинули на командира вертолета. В этом же году, когда пришил на погоны командирские лычки, а к фуражке прикрепил дубы, возвращаясь из родного города, где провел очередной отпуск, в Москве в аэропорту встретил ее, свою Людмилу. Так уж случилась эта химическая мгновенная реакция в обоих сердцах, что она уехала вместо избранного направления в его город, ставшим родным для их обоих, Загорянск. А через год в их семье явилась на свет их очей прекрасная принцесса Жанна. Такое имя им сразу обоим понравилось, оттого и назвали своего первенца и единственную дочурку Жанной. И вот тогда-то годы бытия полетели с сумасшедшей скоростью. Жанночка, едва, вроде как, научилась ходить, как уже потопала в первый класс. Затем из класса в класс, а там и выпускной, после которого спешно выскочила замуж и уехала к мужу в соседний город. Недалече, всего каких-то 70 километров. На пригородном автобусе со всеми остановками около двух часов езды. А на своем автомобиле, правами и ездой на котором овладела лишь Людмила, и того меньше, около часа. Милана, как назвали свое дитя, то есть, внучку деда Артема и бабки Людмилы, дочь Жанна и зять Олег, половину своей жизни проживала с дедом и с бабушкой. Ведь в садик берут лишь с трех лет, а в ясли отдавать не разрешил сам Артем. К тому же, Жанна желала, и работать, и учиться в институте. На платной основе, но такой факт не влиял на сам процесс образования. Однако, с такой постановкой вопроса ни дед, ни бабка не возражали и от возложенных обязанностей няньки не отказывались. Тем более, что Артем ушел на пенсию перед самым рождением внучки, чему дочь с зятем безумно порадовались и незамедлительно воспользовались свободой деда. А чего терять такие уникальные возможности, да слегка поэксплуатировать старичков? Те не ропщут, не возражают, так вот вам и пожалуйста. Нет, с бабкой получались некие сложности и проблемы, кои на воспитание внучки не влияли. Та руководила агентством недвижимости, то есть, владела небольшой риэлтерской конторой. А потому нещадной эксплуатацией подвергался лишь дед Артем, который устроился в том же аэропорту, в котором и летал, дежурным штурманом. То есть, сутки через трое. А поскольку всю ночь он практически спал в своем служебном кресле, то чувства вины дети как-то и не испытывали. Ведь опасный и вредный период они удачно прошли, а теперь, в особенности, когда внучка пошла собственными ножками и начала уже общаться с дедом на своем наречии, то деду и самому не очень-то и хотелось возвращать ребенка родителям. У них уже сложилось некое понимание, возникли отношения. Но в том городе, откуда родом зять, тоже были дед и бабка. Потому иногда Миланка оставалась с ними. Особенно в те дни, когда деду Артему необходимо было идти на суточное дежурство. А про тот сон, разумеется, он, молодой мальчишка Артем годков эдак пятнадцати, мгно-венно после просыпания почти и забыл. Нет, сразу интересные сны на свалку памяти он никогда не спешил. Всегда какую-то часть времени позволял себе уделить их содержанию, осмыслить сюжет, понять его смысл и причину, побудившую к данному сновидению. А вдруг что интересное и познавательное из него можно узреть и в жизни использовать по истинному назначению? Из научной литературы, из разумных объяснений Артем, тот пятнадцатилетний пацан, понимал, что чаще всего ночью в память в виде сновидений приходят эпизоды, уже случившиеся в его жизни. И даже если приснилось нечто из ряда вон выходящее, парадоксальное и неординарное, то и здесь он находил оправдания. Все равно ты про то се читал, о нем думал, видел на экране телевизора или кинотеатра. И, стало быть, из всей этой кучки памятных эпизодов сложился некий монстр, который можно познать, лишь разобрав его на части. А в куче он непознаваемый. Так и в этом сне, как поначалу показалось Артему, имеются знакомые детали. Вкратце, сон состоял из такого сюжета: Артем уже давно не ребенок, даже взрослый и самостоятельный мужчина. И ему так во сне казалось, что он даже семейный человек, чего в детских мозгах даже не посмело проскальзывать. А здесь он собрался из некоего далекого чужого города возвращаться домой. В тот город, где он проживал с родителями и с сестрой. Младшей, кстати. Но проклятый трамвай, а он почему-то в аэропорт собрался добираться на таком городском транспорте, постоянно увозит его совершенно в другом направлении. Именно туда, куда ему совершенно без надобности. Артем выпрыгивал на ходу, вскакивал во встречный, но и тот увозил в неизвестные ему места. Тогда он предпринял попытку, поймать такси. Однако город внезапно опустел, и на его улицах не оказалось ни единой машины. И Артем побежал в сторону аэропорта огородами. То есть, дворами, проулками, постоянно стараясь выдерживать именно то направление, в котором, по его предположению, и находился нужный аэропорт. Уже закончился город, появились поля, сквозь которые он бежал словно сумасшедший. Встречались на пути речушки без моста, и он преодолевал их вплавь, не снимая с себя одежды. И вот уже появилась на горизонте долгожданная цель. Но выскочил он на аэропорт не со стороны привокзальной площади, а, как ему показалось, со стороны взлетной полосы, на которую садились самолеты, по которой без просвета рулили вертолеты, ехали машины и трактора. Артем выбежал на перрон и увидел свой самолет, именно на котором ему и необходимо лететь в свой родной город. А почему он так решил? Так на его борту большими буквами и был написан маршрут. Билет у него был куплен заранее, и потому он сразу понесся к трапу, припаркованному к борту самолета, и по которому взбирались пассажиры. Злая тетка, ни в какую не желала его пускать, поскольку он не прошел регистрацию. Но Артем уговорил ее, потому что при себе не имел вещей. И злая тетка подобрела и позволила вместе с пассажирами влиться в нутро этого лайнера, который ему показался весьма странным и совершенно чужим и незнакомым ни из картинок, ни из просмотренных им фильмов. Это был самолет словно из чужой цивилизации. Потому сразу и возникли тревога и сомнения. И ему в тот же миг пожелалось выскочить из него, потому что внутрь мозгов, в его сознание с силой втиснулся страх и опасение. Этот монстр представлял смертельную опасность. И желательно держаться от него подальше. Однако спасительная попытка провалилась в самом зародыше. Трап уже убрали, а входной люк захлопнулся. Все, хочешь, не хочешь, а лететь придется. Так что, садись в свое кресло и не рыпайся. На всякий случай Артем покрепче пристегнулся к сиденью и плотно прикрыл глаза, чтобы прогнать эти вредные необоснованные страхи. И куда он собрался бежать, если домой нужно лететь быстро, чтобы не опоздать. Куда и к чему он торопился, почему-то на память не приходило. Но надо очень-очень. С закрытыми глазами, вроде как, успокоился и уже повторно, то есть, в самом сне вновь уснул и опять увидел неспокойный сон. Жара, кошмарная, сильная и все сжигающая жара. И абсолютно непохожая на солнечную. Срочно проснувшись, но вновь во сне, только в первом, Артем ужаснулся от увиденного. Она находился в самом эпицентре огня, и вокруг него кричали и дергались в конвульсиях пылающие пассажиры, благим матом визжала откуда-то явившаяся злая тетка, что поначалу не желала впускать его в самолет. Но ведь она по всем правилам должна остаться за пределами самолета. Почему же опять здесь? А она не просто орала, так еще выговаривала Артему, какой он, мол, дурак, что уговорил ее. Вот ежели бы опоздал, то и остался бы в живых. Боли от огня Артем не испытывал, но эта мысль, что он погибнет и никогда не сумеет вы-браться из этого пекла, сидела в мыслях плотно и отчетливо. Теперь уже, погибая, Артем и сам осознавал, что понапрасну спешил и не опоздал. И зачем, и кому нужна была эта гонка с препятствиями? Ведь то, ради чего он так безумно торопился, назад не вернешь. И вот с таким осознанием Артем и проснулся уже пятнадцатилетним мальчишкой в своей родной кровати и в родном городе. Он жив, он еще долго будет жить, поскольку смерть желала его прибрать к себе лишь во сне. Там она и осталась. Такой вывод его развеселил и успокоил, но повторно засыпать совершенно не хотелось. А вдруг там продолжение сна увидится? Хотя, там уже не было продолжения, поскольку во сне Артем слишком уж отчетливо наблюдал и помнил, как его тело уже лизало пламя, и кожа лоскутами отлетала. Но сон исчез, исчезло и желание спать. Артем тихо встал и пробрался на кухню. Вся семья еще крепко спит, а потому шуметь не хотелось. А там, на кухне осталась недочитанная интересная книга, которую он с удовольствием до утра дочитает. Увлекшись сюжетом, Артем напрочь забыл о ночном кошмаре. Да и чего зацикливаться на этой муре, ежели такая даже очень часто снится? Именно сейчас, когда он поднимался по трапу и вошел внутрь Боинга, выполняющего рейс Загорянск – Москва, сон внезапно выплыл из далекого детства и отчетливо промелькнул перед глазами со всеми его страхами и переживаниями. Такое ощущение, что проснулся лишь секунду назад и теперь осмысливает его эпизоды. Позавчера позвонила мама. Папа умер. Внезапно, быстро. Поужинал вместе с мамой, затем встал из-за стола, дошел до кресла, чтобы включить и смотреть телевизор, и умер. Внезапная остановка сердца. Вроде как, никогда не жаловался на него, никогда за свою жизнь не болел даже насморком. Это Артем по наследству получил от него идеальное здоровье. Правда, от мамы унаследовал негативное отношение к алкоголю и табаку. Нет, абсолютным трезвенником не слыл. И по праздникам поддерживал застолье, и с супругой часто за ужином по три рюмочки выпивали. И все, никакого излишества. А вот папа любил и то, и другое. Курил всю жизнь самые крепкие сигареты, а вот алкоголь уважал сладкий. То есть, вина градусов эдак до 20. Вот и дожил с этим набором до 74 лет. А кто его знает, эту природу человеческую? Сердце, по-видимому, посчитало достаточ-ным свой срок. А вот мама старше его на два года, но жива и здравствует. Ее срок еще далеко на горизонте. Артем собрался скоро, да вот рейс Московский лишь по четным летал. Потому вчера и не улетел. Но и сегодня вполне успевает к похоронам. Там, из Москвы всего-то и лету на север от столицы часа полтора. Сегодня к вечеру и будет дома, если погода позволит. Обязана позволить, поскольку лето, хоть и позднее, и погода в такое время чаще летная. Если и случаются туманы, то чаще по утрам. А поездом никак. Это же трое суток добираться. И вот, расцеловался и распрощался с же-ной, и собрался в путь. Не могла никак Людмила с ним лететь. И работа не пускала, и Миланку не покинуть никак. А так, хоть в свой выходной посидит. У дочери и зятя работа по графику. Иногда и по воскресеньям приходилось работать. Да и вовсе ненужно брать с собой еще и Людмилу. Незачем. Признаваясь лишь самому, так Артему и самому до ужаса хотелось опоздать на эти похо-роны, чтобы не видеть отца мертвым. Пусть запомниться таким, каким видел его год назад в отпуске, куда Артем летал в обязательном порядке ежегодно. А чего бы и не слетать, коль билеты в оба конца бесплатные. То есть, за счет Аэрофлота. Он ведь, хоть и пенсионер, но из этой системы не увольнялся. Оттого и тяжко было на душе, когда прошел регистрацию и уже поднимался по трапу. Ус-певает, везде и всюду прилетает вовремя. И теперь придется целовать на прощание лоб покойнику. Самого папы с этого мига не стало. А ведь он любил его всегда, всю жизнь. И отец его тоже. Но вот именно сейчас, очутившись в салоне этого комфортабельного лайнера, приплыли из далекого прошлого картинки того кошмарного сна. И не сам сон испугал вдруг Артема, и не страшные картинки, а именно знакомые силуэты самолета, этого кресла, которое он в том сне занимал, и та посадка ради успокоения и с целью прогнать именно тот страх, который ему приснился. Это в том сне он сел, а сейчас ему абсолютно не хотелось садиться в это кресло, словно напоминающее электрический стул из американских фильмов. И стоит только Артему сесть в него, как эта милая стюардесса, что спешит к нему, как к проблемному пассажиру, включит рубильник, и сумасшедший ток пробежит по его телу, отнимая любимую жизнь и само это тело. Нет, не сядет, да и вообще он не желает лететь в этом самолете! Ибо этот монстр хочет его сожрать, переварить, а в Москве выплюнет не перевариваемые несъедобные остатки. Срочно покинуть, быстрей бежать отсюда. -Мужчина, вам плохо? – все же подошла к нему улыбающаяся стюардесса, хозяйка этого опасного монстра, и задала провокационный вопрос, чтобы усыпить бдительность и усадить в смертоносное кресло. – Может, вам лекарство какой предложить? Вам нехорошо, вы весь какой-то бледный? -Мне, девушка, очень и очень плохо, - прохрипел чужим голосом Артем и повернулся к выходу, пока не убрали трап. – Я не полечу на этом самолете. Вот мои билеты. Багажа у меня нет, только ручная кладь. А сейчас я хочу выйти. -Погодите, мужчина, вы присядьте, вам сразу легче станет, - попыталась она уговорить Артема. Но то был непреклонен. Быстрей, как можно быстрей бежать из этого самолета. Иначе через несколько секунд будет поздно. Стюардесса пожала плечами и не стала уговаривать странного пассажира. И Артем во-время ступил на трап, который уже медленно начинал отделяться от самолета. Водитель трапа не видел пассажира наверху. И потому без остановки продолжил движение. А Артем просто уселся на ступеньку и покорно подчинился такому странному виду транспорта. По-честному, так он впервые жизни перемещался с помощью трапа. А вот даже интересно – жена уехала или ждет взлета самолета. Нет, наверное, умчалась по своим срочным делам. Ведь ей нужно на работу. Ну, ничего, он прямо сейчас ей позвонит. И маме позвонит, чтобы не ждала его. А Артем потом уже, когда наступит время очередного отпуска, приедет к ней. И пусть хоронят папу без его участия. Там же сестра с мужем, помогут, поддержат. А сын их пошел по стопам дядьки. Подался в летное училище. Точнее, в вертолетное. Ну, и правильно решил. Порядок, вроде как, в Аэрофлоте навели, платят хорошо. Уж за пару лет, если только не в Москве, так маленькую квартирку себе прикупит в любом городке России. Не нужно сразу большую, чтобы не тратить деньги на съемное жилье. Потом уже, когда жениться и детьми обзаведется. А может, и отряд выделит служебную квартиру, если имеются у них таковые. Артем, вот, сразу же получил, как женился. Ну, тогда Светский Союз был, давали. Вернее, это он успел до развала страны. Потом только купля-продажа началась. Но у Артема уже была двухкомнатная. Уже потом, когда родилась Жанночка, сумел с доплатой обменять на трехком-натную. И у ребенка своя получилась комната, и у них спальня, и зал общий, где и телевизор смотри, и делами своими занимайся, когда все спят. -Эй, мужик! – прервал мечтания и размышления грубый окрик водителя этого самого са-моходного трапа. – Ты как там оказался? Нечто до сего момента там я никого не видел, когда отъезжал. А тут ты нарисовался. -Валентин, и чего ты разорался тут? – отмахнулся от этого горе-водителя, просмотревшего пассажира, узнав в нем дальнего знакомого. Они не дружили, не приятельствовали. Однако часто приходилось общаться. -Артем? – уже мирно, но искренне удивленно воскликнул Валентин. – Так ты же, насколько помню, уже сел в самолет. Передумал, что ли, аль произошло нечто непредвиденное, вытолкнувшее тебя наружу? -Да, расхотелось как-то. И чего я забыл в этой Москве? – уже с чувством юмора и с легкой иронией отвечал, успокоившийся и освободившийся от внезапных и непонятных страхов, Артем. – Пойду-ка я лучше домой к жене. Понимаешь, Валя, - вдруг решил разоткровенничать-ся Артем знакомому, но не приятелю и абсолютно неблизкому ему товарищу. – Испугался вдруг ни с того ни с сего. -Чего так? – хохотнул Валентин с легкой иронией, похлопывая по плечу Артема, который уже спустился вниз. – Вроде как, сам недавно летал на вертолетах, а тут какого-то самолета. Сдрейфил? -Нее, не самого полета я боюсь. Ты уж только никому особо не болтай, ладно? Мама по-звонила, что отец умер, похороны как раз назавтра назначены. А я испугался увидеть мертвого папу. Ведь каждый год видел веселого, потешного и любимого. Мы с ним дружили даже, если можно назвать так отношения сына с отцом. А тут такое внезапное несчастье. Вот и дрогнуло сердце, выбросив меня наружу. -Да, - Валентин почесал затылок, подбирая нужные слова соболезнований в такой слож-ной ситуации. Но они не желали приходить. – Ну, ладно, потом к маме слетаешь. Там есть, кому ей сейчас помочь? -Она вместе с дочерью, то есть, с моей сестрой и с ее мужем живут. Одна не останется. А я лучше в следующем году памятник поставлю. Пользы будет гораздо больше, да и свыкнусь к тому времени. Окрик жены его даже испугал. Артем вышел через служебную калитку и сразу же угодил под град вопросов и удивлений Людмилы, которая даже поначалу и глазам не поверила, когда увидела Артема, выходящего из самолета обратно на трап и усаживающегося на его ступеньку. А вот теперь он с сумкой через плечо выходил на привокзальную площадь, словно не улетающий, а прибывший откуда-то пассажир. -Артем, что случилось, что за выходки такие? Ты теперь никаким рейсом не сможешь улететь. А поездом бесполезно даже пытаться. Объясни, почему ты вдруг так резко и беспричинно передумал лететь? – стрекотала она без умолка, не позволяя мужу даже слова вставить в свое оправдание. -Люда, прости, но мне внезапно там, в утробе этого монстра так плохо сделалось, что я срочно выскочил на свежий воздух. А трап уже поехал. Вот такая петрушка приключилась. Ну, и пусть, я к маме потом, в отпуск приеду. А сейчас позвоню и объясню, она поймет. Ей там есть, кому помочь и поддержать. -У тебя что заболело, а? Сердце, желудок, голова? С чего это вдруг такие реакции на са-молеты? -Не знаю даже что. В принципе, так ничего. Мне сейчас даже очень хорошо, а про болезни позабыл. Так, кажется, что на некое мгновение слегка поплохело, и на воздухе пропало. Ты, Люда, сильно не переживай по таким пустякам, ничего ведь страшного не приключилось. А скорее всего, так задумался про папу, вот и нахлынуло. -Я сейчас домой тебя отвезу и врача вызову. Пусть послушает, пощупает, - взволнованно продолжала говорить жена, но уже потихоньку возвращаясь в благостное нормальное настроение. Она ведь в данную минуту видела перед собой мужа вполне здоровым и в полном порядке. Видать, испугался самих похорон, вот и запаниковал. Они, эти мужики, в житейских ситуациях трусливы. -Не нужно. Я вот сейчас на лавочке посижу, утренним солнышком полюбуюсь и пойду домой. Тут ходьбы не так уж далеко. А ты езжай на работу. Поди, и клиенты заждались, и работники волнуются. -Я позвоню, пусть Алла пока сама кого надо примет. Лучше уж с тобой здесь тоже посижу и полностью уверюсь в твоем нормальном состоянии. Мало ли. Водички хочешь? – спросила она Артема, доставая из сумочки маленькую бутылку с минералкой, и протянула ему ее вместе с таблеткой. – Выпей, полегчает. Это обычное успокоительное. Горе ты мое луковое. Вот что теперь маме скажешь? И Жанна уверена, что ты уже летишь. Ладно, сиди, отдыхай, а я поеду. Аллка у меня смышленая, но одна может не управиться. У нас сегодня с утра запарка обещается. Купи на вечер по пути бутылку водки. Помянем папу Диму с тобой, раз уж ты не сумел улететь. Только из дома сразу позвони. Люда хотела уже вставать с лавочки, чтобы уехать в свое агентство, как неожиданный хлопок и страшный грохот со стороны аэропорта заставил ее вздрогнуть. Испуганно глядя на Артема, она удивленно спросила: -Что это может быть, что случилось у вас там? Будто взорвалось что-то. Сходи, глянь, - попросила она мужа, сама не желая вставать с лавки, поскольку почувствовала некую слабость в коленках от нехорошего предчувствия. Однако идти Артему никуда не пришлось. Буквально через несколько секунд вся округа осветилась огромным пламенем, и сразу же аэропорт превратился в шумный аварийный муравейник с воем пожарных машин, визгом скорой помощи и с беготней всех работников аэропорта. -Топливозаправщик у них взорвался там, что ли? Сильно бабахнуло, неслабо, - пожимая плечами, предположил Артем, так же не пожелавший покидать насиженное место, поскольку где-то в глубине сознания у него возникло версия той аварийной ситуации, выплывшей из сна, которая так всколыхнула и нарушила рабочий ритм аэропорта. Но до конца верить и предполагать самое ужасное ему совершенно не хотелось, отказывало сознание. Лучше уж пусть случилось нечто с топливозаправщиком. -Сергей! – крикнул Артем, пробегающему мимо товарищу, которого знал уже более два-дцати лет по работе, как в летном отряде, так и сейчас, работая в аэропорту дежурным штурманом. – Что там у вас рвануло? -Артем? – Сергей, ошеломленный и ошарашенный, смотрел на супружескую чету. – Так ты же в Московский садился, самолично наблюдал. И чего здесь вдруг? Тьфу, ты, черт, о чем это я! Да это же просто счастье, что ты здесь, а не там! Московский и горит. Даже взлететь не успел. На взлетной еще движок взорвался. Его и повалило набок. Тут и керосин загорелся. Жуть, в таком аду вряд ли кто выживет. Ладно, бывай, я помчался. Сергей умчался в сторону пылающего лайнера, а Людмила от шока и нахлынувших мыс-лей, обессиленная, вновь шлепнулась на лавку рядом с Артемом и широко раскрытыми от ужаса глазами рассматривала мужа, словно явился он с того света, или вернулся внезапно из горящего Боинга. -Артем, милый, ты же там должен был находиться. Какая такая сила вытолкнула тебя из нутра этого чудовища, кто смог отговорить от полета? Тебе вовсе и не было плохо, я видела, ты в полном порядке, только слегка приторможенный, - лепетала она, первые попавшиеся на язык глупости, крепко обнимая мужа, с трудом осознавая, что некая нелепая случайность решила увести его от смерти. -Понимаешь, Люда, - сам трясущимся от волнения голосом, попытался оправдаться Ар-тем, словно в этой беде он является участником и как-то каким-то боком причастен к этой ужасной катастрофе. – Я и в самом деле почувствовал себя неважно. Но не здоровьем, тут ты полностью права, а духом. Испугался мертвого папу и не пожелал успевать на эти похороны. А получается, что своим страхом спас самого себя? Боже, но они же там все сгорели! – восклик-нул он, указывая на зарево от пылающего керосина. – Полная заправка, полный салон пассажиров. Да там же выжить невозможно! – простонал Артем, закрывая руками глаза и внезапно ощущая, как из того детского сна пламя подбирается к нему и пытается захватить в свой плен. От всепоглощающего страха Артем с огромной силой распахнул глаза, поскольку именно они и пытались его втянуть в кошмарный горящий сон. – Я должен был быть там, но неведомая сила сама выбросила меня из нутра этого самолета. -Артем, это добрая сила, она спасла тебя от смерти, а нас от ужаса, который пришлось бы пережить после этого пожара. Поехали поскорее домой, я не в силах больше находиться здесь рядом с этой бедой, - стонала жена, силой отрывая мужа от лавки и волоча его в сторону своей машины. – Мы сейчас приедем домой, и скоренько выпьем водки, иначе меня эта лихорадку всю без остатка вытрясет. А потом срочно позвоним маме и Жанне. Сейчас же сразу весь этот ужас покажут по телевидению. А они полностью уверены, что ты в этом самолете. Быстрей, Артем, бежим от этого кошмара. -Люда, – с опаской спросил Артем. – А ты машину в таком состоянии сможешь вести? Вон, сама, какая, вся в тряске. Может, такси возьмем? Пусть машина до утра стоит здесь. Никто ее не тронет. -Какое такси! Ты посмотри, что здесь уже творится? Скоро с этой площади и выехать не сумеешь. Поехали. Я потихоньку и без излишней нервотрепки. Как-нибудь до дому доберемся, а там уж расслабимся. Но лишь стоило Людмиле сесть за руль своей любимой машины, как она мигом преобразилась, превратившись из жалкой потерянной женщины в уверенную бизнес-леди с целенаправленным и целеустремленным взглядом. Даже Артем, поразившись ее преобразованиями, покорно вжался в сидение и замер в ожидании поездки. Люда рванула с силой автомобиль с места, и мастерски лавируя между снующимися машинами и бегающими людьми, выскочила на центральную улицу и помчалась в сторону микрорайона, где они и проживали с мужем в трехкомнатной квартире. Люда не только вела машину, но и успела по телефону выдать длинное и долгое указание своей помощнице Алле. -Ой, Людмила Георгиевна, а что там, в аэропорту случилось-то? Такая суета вокруг, шумиха, но пока ничего толком неясно, - верещала Алла после получения ценных указаний и инструкция по работе. -Московский на взлете взорвался, - буднично и спокойно проинформировала Людмила свою помощницу. – Не успел взлететь, как у него что-то там загорелось, а потом и бабахнуло на всю округу. Несколько секунд в трубке молчало, и Людмила уже хотела отключаться, позволив Алле самой домысливать услышанное. Но в последний миг послышался трясущейся голосок Аллы, готовый сорваться в истерику: -Людочка, а Артем как? Ты же его провожала, да? -Успокойся, если ты по этому поводу так испереживалась. Сидит со мной рядом. Не знаю, как тебе сказать, но он внезапно передумал лететь. И этим самым спас самого себя. Вот так, Алла. Мы потому и едем сейчас вдвоем домой, чтобы своему мужу зажечь свечу и прочитать молитву за спасение. Теперь в трубке послышался такой облегченный выдох, словно те секунды ожидания Алла ждала ответа, затаив дыхание. -Что, значит, ух, что за ух такой? – не согласилась с ее такой радостью Людмила. – Да ты даже представить себе не можешь, что там такое творится! Ужас неописуемый! Потому мы с Артемом бежим из этого аэропорта без оглядки. Там же погибло более ста человек! Прости, но мне даже радоваться грешно. А Артем и сам не понимает, почему это он вдруг передумал. Ладно, Алла, сегодня меня не жди, справляйся сама. Возникнут сложности, так перенеси на завтра. С утра буду. Все! – добавила она, приостанавливаясь возле магазина, в котором можно купить все виды продуктов, включая и водку. – Сиди, я сама затоварюсь. И не покидай кресла. Пока не отвезу домой, даже на краткое время боюсь оставлять тебя одного. Вон, в кои века решилась одного отправить к маме, так чем все закончилось. В отпуск полетим вместе, там маме и объясним со всеми подробностями. -Может, я помогу, а? – неуверенно пролепетал Артем. – Да и пройтись мне малость не помешало бы. -Сама управлюсь. Много набирать не планирую, дома и так холодильник полный. Вот, только водки возьму, хлеба и пару скумбрий холодного копчения. Я уже приготовилась несколько деньков без тебя прожить, вот и не покупала ничего такого вкусненького. Ну, а теперь позволим себе немного. Однако из магазина Людмила вывалилась с двумя полными пузатыми пакетами. Разве возможно из такого супермаркета выйти налегке? Это если лишь без денег в него входить, так и такое не спасет, потому что в кошельке постоянно находится кредитная карта. А эти акции со скидками затягивают в свой омут. Успели в тиши накрыть стол и налить по первой рюмки. Они предполагали, что спустя определенное время телефон Людмилы начнет трезвонить без остановки. Все друзья, близкие и знакомые были осведомлены и на сто процентов уверены, что Артем находился в том катастрофическом самолете. А потому вопросы могли возникнуть именно к вдове, чтобы к этим вопросам добавить еще и соболезнования. И от этого вероятного ожидания трель Людмилиного телефона не явилась для них сюр-призом. А поскольку муж рядом, и перспектива овдоветь исчезла вместе с явлением мужа из самолета с плохим самочувствием, то голос Людмилы был максимально и олимпийски спокоен, что немного шокировало звонивших -О, дочь у нас одна из первых! – глядя на дисплей, торжественно произнесла Людмила и нажала соответствующую кнопку на телефоне. – Алло, моя милая! Как вы там себя чувствуете, как наша внученька? – слегка язвительно и иронично произнесла Людмила, свои слова больше напевая, чем выговаривая. Но, поскольку это все же единственная и любимая дочурка волнуется за своего не менее любимого папочку, то продолжать в том же артистическом и потешающимся тоне решила не продолжать. – Ладно, чего сопишь там, в трубку, говори уж, что хотела спешно узнать? -Люда, - смутился и немного пожалел свою Жанночку Артем. – Ну, так все-таки не надо было бы, а? Поди, в СМИ уже раструбили про катастрофу, вот ребенок и звонит. Ответь ей, что у нас все в порядке. -Мамочка! – спустя несколько секунд молчания и сопения, пыхтения и шмыганья носом в трубку, пролепетала Жанна. Поскольку Людмила специально включила громкую связь, чтобы муж также послушал соболезнования от дочери и зятя, то Артем догадался о тяжком состоянии дочери и о ее отношении к маминой браваде. Скорее всего, как решила дочь, мама сама не ведает о катастрофе в аэропорту. – Там по телевизору говорят. Мамочка, там папа…. Там, в аэропорту взорвался. Ой, мама, что же там случилось? -Ладно, доченька, - решила разоблачиться Людмила перед, до смерти перепуганной, до-черью. – Папа сидит рядом со мной и собирается пить водку. Тоже со мной. Я ему сама налила. Ты не поверишь, но в последнюю секунду папа передумал лететь и выскочил из самолета. И пока я его ругала, там так бабахнуло, что я сама от страха чуть не умерла. А когда узнала, что там взорвалось, то и в самом деле умерла. Теперь папе пришлось меня реанимировать. Так что, сопли можешь убрать, жив твой папочка. -Мамочка, - послышался из трубки неуверенный, но уже слегка взбодренный голос. – А ты меня не обманываешь? -Да чтоб мне самой сгореть, коль вру! – совершенно непреднамеренно произнесла по инерции свою коронную клятву Людмила. – Ой, что я такое говорю! Артем, докажи своей дочери, что ты абсолютно жив и невредим. -Жанночка, привет! Мама говорит абсолютную правду, я жив и совершенно не пострадал в этом самолете. А вот кто меня выгнал из него, так то, скорее всего, мой Ангел-хранитель. Вот за него и хочу выпить. -Папа, можно, мы сейчас с Олегом к вам приедем? Мы скоренько, вот прямо сейчас и выезжаем. -Можно, конечно, можно, ко мне всегда в любое время суток можно. Только и Миланку прихватите. Сегодня вы все имеете полное право меня поздравлять со вторым днем рождения, с возвращением с того света. Артем с веселой улыбкой посмотрел на жену и, возвращая ей трубку, многозначительно кивнул в сторону стола, показывая на наполненные рюмки и ожидающие однозначного тоста. Люда не стала медлить, поскольку была уверена в череде звонков. А потому, поцеловав мужа и пожелав ему долгих лет, быстро опорожнила тару и налила по второй, поскольку и с первой произошла задержка. -Зажуй огурцом и повторим, чтобы Ангела не обидеть. Спасибо тебе, спаситель, - произ-несла она, вглядываясь в потолок. – Не забывай нас, пожалуйста. Ну, а теперь, муж, плотно ешь, чтобы детей встретить трезвым взглядом. На остальные звонки сам отвечу. Думаю, что лучше было бы, его на время отключить. И как в воду глядела. Телефон ее раскалился добела от бесконечных звонков. Друзья и близкие, похоронив Артема вместе с его телефоном, даже и не пытались набирать его номер. И после Людмилиного сообщения об удивительном спасении мужа, из трубки неслись визг восторгов и удивлений. А вот внезапно и неожиданно пропел телефон самого пострадавшего. Поначалу, удивившись, он взял в руки аппарат, пожимая плечами, но потом, увидав имя абонента, понятливо хихикнул: -Мама. У нее только мой номер, вот и звонит в надежде, что меня в самолете не оказа-лось. Надо срочно отвечать, - хмыкнул Артем. – Иначе у нее может случиться на фоне вообра-жения сердечный приступ. Алло, мама, сразу спешу огорчить, что на самолет опоздал по невероятной и уникально бестолковой глупости. И потому сейчас с Людмилой водку пьем. Сама догадываешься, что повод имеется. -Сынок, - тяжело, но с огромным облегчением, вздохнула мама. – Иногда глупость спаса-ет. А сейчас она нас двоих спасла. Я бы в одночасье потерю двух своих мужчин не перенесла. Как же ты, дорогой мой, сумел так удачно опоздать? А мы с дочкой смотрим телевизор, последние новости, и сами со страхом глядим на телефон. Звонить страшно. А если бы не ответил? Я же номер Люды не знаю. А как услыхали твой голосок, так и обомлели обе. Вот, какая беда у вас там случилась, просто ужас! -Мама, ну, как ты поняла, так я, поскольку к похоронам не успеваю, так и вовсе пока не приеду. Вы уж там с Катей похороните и помяните. А мы тут. Мы с Людой вместе в отпуск приедем. Ты уж там не обижайся на меня. -Сынок, что ты такое говоришь! Да я, прости меня господи, безумно счастлива, что твоя глупость не пустила в этот самолет. Сердце мое уж точно не выдержало бы. Оно и без того замерло, пока ты не ответил. -Ну, всех известила, что твой муж и благодаря собственной глупости, его абсолютно слу-чайно посетившей, выжил? – с пафосом и горделиво вскрикнул Артем, наливая по третьей рюмке. – Давай, жена, за глупого мужа. А иначе с этими звонками и выпить некогда. Главное, что маму и дочку успокоили, а остальные переживут мою жизнь. Я не желаю откровенно радоваться своему спасению, но чувства не обманешь. Все-таки, там куча народу сгорела заживо. В огне погибли, а не от удара, как получатся при падении. И это страшнее всего, когда вокруг пылает, а выхода нет. Они пили по чуть-чуть, за спасение, за упокой погибших. И благословляли Ангела-спасителя. Потом приехала дочь с мужем, и застолье продолжилось. Единственный, кто не понимал женских слез и причитаний по поводу тех гипотетических последствий, могущих произойти, не успев Артем ступить на трап, так то была Миланка. Она по привычке, как по канадской стенке или небольшому деревцу, лазала по деду. Весело хохотала, и болтал без умолка про все новости, что с ней приключились за это краткое время ее отсутствия и их с дедом разлуки. -Теперь, папа, в отпуск поездом езжайте, - категорически заявляла дочь, уже слегка за-хмелев и повеселев от вина и радостной обстановки. Она не переносила водку, а потому с собой всегда привозила свое любимое вино. -В одну воронку бомба два раза не попадает, - не соглашался с ней муж. – Папа за трое суток в поезде с ума сойти с тоски может. Море бросает кораблик, маленький и беззащитный. И нарушает в нем ритм, сердцу понятный, привычный. Влево и вправо мотает, ровно идти невозможно. Качается пол под ногами, и удержаться так сложно. Жизнь богата, полна катаклизмов опасных и даже смертельных. Как цунами крошит и ломает абсолютно без злобы и цели. Просто это такая стихия, ее силы природы толкают. Обижаться и ныть бесполезно, она чувства людские не знает. Ты не ругай, на ветер не злись, и дождь не вини, что как из ведра. Принимай участь рока смиренно, и не жди от природы добра. Пожелаешь судьбу перестроить – лишь усилишь стремленья ее. Что записано в книге событий, не изменишь уже ничего. Но пытаюсь сломать, переспорить, изменить, не поверив, восстав. Потому, как считаю желанья посильней, чем небесный устав. А не нравится, пусть перепишут, не такая уж это морока. Я живу, как хочу, и противлюсь, отрицая послания рока. 2 -Езжай ты одна. Ведь все равно праздник лишь послезавтра. Да и зачем им к нам Миланку привозить, если ты и сама с ней отлично сумеешь посидеть? – уговаривал Артем жену, которая усиленно сопротивлялась. И возражала она по двум причинам: во-первых, Артем сам постоянно нянчил внучку, по-скольку сутками был свободен. А ей самой эпизодически, да и то, лишь кратковременно. Ну, слегка пугалась она впервые и так надолго оставаться с ребенком наедине. Это же с утра до вечера. А во-вторых, приходилось покидать агентство на целых два дня, чего Людмила не допускала раньше. Хотя помощница Алла справлялась не хуже. Да ведь хотелось все самой, да самой. Ну, как же, агентство без нее провалится, развалится и вмиг обанкротится. -Ну, мог бы и сам поменяться назавтра и побыть с Миланкой здесь, у нас дома. У меня и встречи назавтра важные. Да и с какой стати ехать на автобусе, если гораздо удобней и проще на автомобиле? Мы сами себе создаем ряд ненужных проблем, - слабо возражала Людмила, хотя уже понимала, что Артем все равно настоит на своем, поскольку в этом случае вся правота и резон в его аргументах. -Да, понятно, – иронически заметил Артем. – Во-первых, не вижу смысла в замене, а по-том, если сядешь за руль, то на день рожденья внучки будешь пить только сладкий чай. Знаю Я твой заводной характер. После застолья сама же потащишь молодежь в ресторан на продолжение банкета. А к вечеру в воскресенье домой возвращаться. Где бросишь машину? Нет уж, с бодуна за руль я тебя не пущу. А так, еще и в обед винца попьем малость. И не спорь, Люда, завтра ранним рейсом сажаю тебя в автобус, и вступай в обязанности няньки. Не пугайся, ребенок сам лучше тебя уже знает, чем поить и кормить ее. А к вечеру родители вернутся. Поможешь им с кулинарией. -Да я, в принципе, абсолютно не пугаюсь, - смутилась жена, поняв, что полностью разо-блачена, и теперь поспешила реабилитироваться. – Просто, за Аллу переживаю. Вдруг вопросы, какие возникнут. -Созвонитесь, для таких проблем существует мобильная связь, - окончательно разрубил узел сомнений Артем, перекрыв все пути к отступлению. Миланке исполнялось три года. Послезавтра. То есть, в субботу. А на пятницу им срочно потребовалась в связи с производственной необходимостью нянька. Вот Артем и отправлял на эту процедуру Людмилу. Так получилось, что больше некому, а ему самому меняться на работе абсолютно не хотелось. Ведь этот день придется отрабатывать. И смены от таких манипуляций плотно сжимались. Да и пусть Людмила немного понянчится. А то ей все некогда из-за своей работы и больших выходных деда Артема. Да и на своей машине ехать на праздник просто глупо и неинтересно. Хотелось бы пить вино без оглядки и все выходные. Сама же Люда любит веселья и праздники до утра. Потом за руль не сядешь. А тут какие-то два часа дремы в комфортабельном автобусе, и мы дома. И завтра необходимо встать рано, чтобы сесть на первый рейс и отпустить Жанну на работу. Можно и на второй, поспешишь и успеешь. Да кому нужна эта бесполезная спешка? Эти полчаса никому погоды не сделают и проблему сна не решат. Потому будильник на мобильном телефоне Артем установил на полпятого. Да ему и са-мому в аэропорт на дежурство к девяти. Вставать так рано не хотелось абсолютно. Если у жены есть возможность слегка догнать сон в автобусе, то ведь Артему и жену проводить нужно, усадить в автобус, а потом самому уже спать некогда. Ну, и ладно, ничего страшного, отоспится на дежурстве. Зевал Артем до треска и судороги в челюстях. Нет, так рано вставать он абсолютно не привык. На улице темнота тьмущая, а еще придется тащиться на такси до вокзала, чтобы посадить жену в автобус. Разумеется, Артем пытался намекнуть Людмиле, что она самостоя-тельно способна справиться с такой уж не столь хитростной процедурой. Но ведь супруга не может в гости к дочери приехать просто так с пустыми руками. Артем имел в виду, что пустые руки, это минимум подарков, способных вместиться в пару пакетов. Но ей обязательно потребовалось нагрузить две пузатые и неподъемные сумки всякой всячиной, кою и на месте можно было бы с таким же успехом купить. Да еще она в обязательном порядке прихватила пакет с праздничным нарядом, который сама несла впереди себя двумя руками, чтобы, не дай бог, помять. -Не трясись ты так над своим костюмчиком, словно вазой хрустальной, - иронично реко-мендовал ей Артем. – Вот будто у них там утюга в доме не найдется, чтобы на месте подпра-вить, ежели что. -Только не надо мне ля-ля! – возмущалась жена по поводу таких едких и весьма колких замечаний в ее адрес. – Я его полдня готовила. А там, у меня будет столько времени? Ты же сам смотри мне, не вздумай в дорогу надеть парадный костюм! Я его полностью погладила, почистила и повесила на плечики в гардеробе. Не помни, чтобы мне не пришлось еще с тобой возиться. -И не надо! – хмыкнул Артем невозмутимо. – Подумаешь, пару морщинок или вмятин привезу. Хуже он от такого не станет, а уж тем более, так я все равно буду смотреться на все сто. Но Людмила была категорична и даже излишне требовательна к праздничным нарядам по таким знаменательным событиям. Если уж на работу она выряжалась, словно на банкет, то, что уж говорить о таком торжестве, где будет полно друзей Жанны и Олега. Сама любила лоск и блеск, и того же требовала от Артема, который к вопросу нарядов относился пофигистически. Ему принимать пищу в галстуке и при параде неуютно и дискомфортно. Сам комфорт наступал в таких случаях лишь после пятой-шестой рюмки. Но чаще, если не всегда, заканчивался пятнами на брюках и пиджаке. А галстук чаще терялся. Поэтому он старался на колени стелить полотенце, а пиджак повесить на спинку стула. Рубашку проще и легче отстирать. Конечно, если бы Людмила ехала на своей машине, то проблем бы не существовало. Но Артем даже не планировал сдачу на права, и абсолютно не желал этого по причине полного отсутствия интереса и стремления покрутить баранку. И к тому же, самолично отговорил супругу, воспользоваться личным транспортом. Вот и пришлось по всем этим причинам самому провожать до вокзала, чтобы сверхтяже-лые сумки лично поставить в багажный отсек автобуса. Там, на вокзале, уже Олег встретит на своей машине и исполнит роль носильщика. Артем ухитрился и эти десять минут поездки на такси вздремнуть, что Людмиле даже пришлось применять, некоторые усилия, чтобы разбудить его. -Ну, ты и горазд спать, однако! – выговаривала она ему, вытаскивая полусонного из такси на улицу. На холодную, поскольку утро было свежим. -Хр., брр, тр.! – только и сумел в ответ выговорить Артем, плюхаясь на лавку, как раз на-против предполагаемой посадки в нужный автобус. А Людмила, оставив его с вещами и с ценным неприкасаемым пакетом, в коем пребывал наряд, ушла в здание автовокзала за билетом. Она, как и сам Артем, не любила приезжать впритык. Им для душевного спокойствия и комфорта требовался запас времени. Вот и сейчас до отправления автобуса оставалось с полчаса. Однако такой факт не беспокоил. Эти минуты пробегут незаметно. Пока Людмила покупает билеты, Артем вновь успел прикрыть глаза и досмотреть ночной сон. Вернувшись с билетом в руке, жена не стала брюзжать, позволив мужу досыпать и дос-матривать сны до подачи автобуса. А сама усаживаться на лавку не стала, поскольку деревян-ная скамья была прохладной, а она не так уж и тепло оделась. И вот большой красивый Мерседес подкатил бесшумно к посадочной площадке и пригласительно распахнул в середине салона двери. Народу оказалось многовато для такого раннего утра. Однако пятница, а потому желающих проехаться в районный центр, коим считался соседний город Виричев, хватало. У кого там родня живет, кто по служебным делам, ну, а некоторые, вроде Людмилы, по семенным проблемам. -Грузимся, - толкнула мужа в плечо Людмила, отрывая его от сновидений, указывая пальцем на начавшуюся посадку в автобус. – Хорош дрыхнуть, соня, на работе доспишь. Можешь поставить мои вещи в багаж, и езжай в аэропорт. Городские уже начали ходить, так что, через 10 минут будешь на месте. -Вот еще! – отмахнулся Артем. – Мне тут неспешной ходьбы до работы максимум, так минут сорок. И дойти успею, и позавтракать в нашем буфете. И все равно времени еще с запасом будет. Ну и неважно, раньше Кирсанова сменю, пусть домой бежит. Авось успеет до ухода жены на работу. -Как пожелаешь. Ты, главное, сумки мои поставь, а там, сам себе, как хочешь! – недо-вольно проворчала Людмила, поторапливая мужа и нервничая, что тот даже и не помышляет притрагиваться к багажу, а все строит планы начала своего рабочего дня с завтраками и прогулками по городу. – Артем, ну, и чего застыл, как изваяние? -Покажи-ка мне свой билет, - внезапно попросил Артем каким-то слегка отстраненным голосом. Но больше не просящим, а требовательным, словно контролер при входе. Даже слегка волевым голосом. Людмиле хотелось окончательно психануть и разозлиться на такие неадекватные деяния мужа, но даже себе на удивление беспрекословно подчинилась и протянула ему билет, лишь взглядом спрашивая и требуя отчета этих непонятных просьб. И чего еще нового он хотел увидеть в этот махоньком клочке бумажки, кроме как время отправления и место, ей предназначенное. Но дальнейший поступок мужа ее просто ошарашил и лишил на время дара речи и способности трезво осмысливать происходящее. Артем грубо смял в руке клочок бумажки, прежде именуемым билетом от Загорянска до пункта назначения, и зашвырнул этот комок в дальнюю урну, и без того переполненную пустыми бутылками и пластиковыми одноразовыми стаканчиками. Единственно, что сумела понять и осознать Людмила, так это факт полной утраты данного билета. Не полезет же она в грязную урну за остатками билета. -Ты, это, зачем? Я не поняла, ты чего еще такого натворил? Артем! – наконец-то сумела приобрести дар речи и возможность высказаться по поводу такого хулиганского безрассудства Людмила. – Ну, и как это мне надо понимать, а? Артем, да что с тобой твориться сегодня, нечто не могу понять? – вдруг уже испуганно воскликнула она, когда муж, обхватив голову руками, сел на лавку и смолк на несколько минут, даже не предпринимая попуток, разъяснить супруге свой поступок. – Тебе плохо, да? Ты приболел, что ли? -Люда, ничего страшного не случилось, - тихим голосом, словно прошептал Артем. – Ты присядь и посиди со мной, - приказал он уже слегка командным и с долей металла в голосе, что она не смогла не подчиниться. -Тема, может, ты все-таки объяснишь мне, а? – жалобно попросила она, подозревая нечто неладное с мужем. – Я тогда вообще не поеду, ладно? Мы сейчас Жанне позвоним, пусть выкрутится как-нибудь сегодня. Такого я тебя одного оставить не могу. Мало ли чего еще по дороге домой произойдет. -Нет, Люда, ты поезжай, - попросил Артем уже вполне здоровым и адекватным голосом, каким говорил и прежде. – Я себя чувствую хорошо, даже очень. Слегка сонливо, но сейчас пройдусь по прохладе, в буфете кофе попью, и совсем в норму приду. -Да? – уже строже и жестче потребовала она. – И как в таком случае ты объяснишь мне эту свою выходку? Олег ведь ждет меня именно к этому рейсу, как мы и договаривались с ним, а меня не будет в автобусе. -Ничего страшного не произойдет. Я сам сейчас ему позвоню и объясню, что на первый рейс мы опоздали. По моей вине, чтобы тебе не краснеть. Сочиню правдивую сказку. А они запросто еще успевают и на работу, и Миланку сдать в твои руки. Сиди здесь, я сам сейчас схожу за билетом на следующий рейс. И пожалуйста, Люда, не задавай мне вопросы по поводу этого глупого случая. Сам до сих пор понять не могу, зачем сделал это. Но клянусь и божусь, что так надо было. Это очень важно. Честное слово, нутро подсказало, что по-иному никак нельзя. Ты просто обязана ехать только вторым рейсом. Мне такое именно в эти минуты приснилось про этот автобус. -Так, - тяжело вздохнула Людмила, но брюзжать и читать дальше морали внезапно пере-думала. Ее почему-то неожиданно такая выходка мужа развеселила. – Выяснять и разбирать твои сны теперь никакого смысла не имеет. Все равно, автобус уже отходит. Ну, и пусть, посидим немножко. Тем более, что уже потеплело. Покупай мне билет, а Олегу я сама позвоню и объясню. Придумаю вескую причину задержки. Когда Артем скрылся в здании автовокзала, Людмила незаметно приложила ладошку к виску, слегка поводив ее по голове влево, вправо, хихикнув исподтишка, мол, муженек недоспал, вот и перепутал сон с явью, уничтожив билет на этот ранний рейс. Пытаться сейчас ему нечто внятное втолковать – не имеет смысла. Потом вместе уже за праздничным столом от души посмеемся над незадачливым дедом. Стареем, пенсионер. Хотя, и до пятидесяти еще имеем срок. Нет, еще не старый, спишем на чрезмерно раннее просыпание. Пока Артем ходил за билетом, потом они выпили по стаканчику кофе из автомата, и в это время подошел второй автобус, на который, зажав крепко билет в ладони, супруга жестко потребовала грузить багаж. Больше таких выходок она допускать не собирается, хватило сполна одной. Помахав рукой, скрывшемуся за поворотом, автобусу, Артем развернулся в сторону аэро-порта и не спеша побрел по тихой ранней улочке. Автомобили пока не успели заполнить собою городские улицы, пешеходы встречались крайне редко. И это позволяло размышлять о смысле жизни и о ее внезапных дарах без каких-либо помех. Этим Артем и увлекся. Вот только даже сам никак не мог понять причину, по которой уничтожил этот злополучный билет. Ему слово некто изнутри приказал, а сам он не смог противостоять такому требовательному и жесткому напору. А иного объяснения и не могло быть. Оно хоть оправдывает и не выставляет его слегка чокнутым. Какой там сон, ежели минутная дрема лишь успела провалить его в нечто мягкое и пушистое, а тут и жена грубыми толчками возвратила на жесткую лавку. Кирсанов попытался удивиться такой ранней смены, оставляя дифирамбы на потом. А иначе Артем еще и передумает и найдет себе срочное дело. Но у Артема таковых не оказалось. Махнув рукой в направление выхода из штурманской комнаты, куда и следовало поторопиться Кирсанову, Артем приступил к своим служебным обязанностям. Хотя, как раз именно сейчас он попал в мертвую зону тишины. Ранние рейсы уже отбыли по своим маршрутам, а авиация ПАНХ явится приблизительно через час. Можно было бы, и прислониться ухом на этот час к книжному шкафу, возле которого на-ходилось его рабочее место, но много кофе выпил. Стаканчик на автовокзале вместе с женой, а потом пару крепких в буфете. Там уже с двумя бутербродами, чтобы до обеда не страдать голодом. Ладно, нет сна, и не надо, полистаем последние приказы по Аэрофлоту. Хотя, это уже не те далекие советские времена, когда они, то есть, пилоты, в числе первых и почти единствен-ные узнавали о всяких там ЧП по Союзу. Сейчас предварительно и с максимальными подроб-ностями можно ознакомиться из выпуска последних новостей. Там даже все предполагаемые версии озвучат. Поскольку телевизор включать не хотелось, то решил просмотреть прессу. Кирсанов неиз-вестно откуда набирает на все время дежурства приличную стопку газет и оставляет их тут же на столе, как отработанный материал. Артем не слишком уважал и не любил читку СМИ. И врут много, и версии различных происшествий у них слишком фантастические. Вот анекдоты прочесть и ознакомиться со своим гороскопом на ближайшие дни еще можно. Хотя и им веры никакой. Врут аналогично безбожно. Звонок мобильного телефона удивил и взволновал. Кто в такую рань посмеет ему зво-нить? Жена Людмила, высветилось на дисплее. По времени должна лишь только к городу подъезжать. Тогда смысла нет в звонке. А вдруг по пустой утренней дороге комфортабельный скоростной автобус сумел долететь до конечного пункта, и супруга спешит известить его об этом? Что уже на месте, что Олег встретил, и сейчас на его машине они летят домой. Недопус-тимо, график никто не смеет нарушать. -Да, Люда? – с легким юмором в голосе на такой ранний звонок ответил Артем. – Вроде как, доехать не должна. Или, неслись, словно реактивные? Ну, тогда спешу поздравить. Сполна успеешь от дочери и инструкции получить, и прочие ценные указания. Хотя, насколько я понимаю, наша Жанна для тебя подробное описание всех действий уже давно составила с поминутным планом всех перемещений и манипуляций. Она ведь хорошо понимает, что бабушка Люда впервые попала в такие няньки на полный рабочий день. Ну, и чего молчим, сопим в две дырочки. -Тема, - наконец-то жена смогла выговорить первое слово в телефон. И голос у нее был слишком плаксивым и дрожащим. – Скажи мне правду – ты зачем мой билет порвал и выкинул? Только не пытайся списать на нечаянный заскок, мол, он тому виной. Артем, была иная причина? -Ой, Люда, как я понял, ты в автобусе задремала, а вот теперь проснулась, и тебе срочно понадобились ответы. Ты еще в пути, или уже Олег встретил? -Нет, в пути, Красновку проехали недавно, минут пятнадцать назад. -Что? – удивленно воскликнул Артем, вдруг просчитав время пути и скорость движения автобуса. – Так вы что там, в пути застряли, что ли? Это же чуть больше половины пути. Вот теперь Жанна точно опоздает на работу. Ты ей хоть позвонила? Ну, пусть соседку попросит с полчаса посидеть. Там под ней баба Лена живет, не откажет. Люда, - Артем вдруг понял и вспомнил ее первый вопрос. – Ты чего ко мне с этим билетом привязалась? Я тебе честно признаюсь, как на исповеди – не знаю. Даже самому себе до сих пор объяснить не в силах. Хоть на секунду представил бы, что вы такими черепашьими темпами будете перемещаться, то не стал бы рвать. -Тема, - тихо шепотом лепетала Людмила, даже слегка пугая мужа столь смиренным и незнакомым голосом. – Спасибо тебе за билет. Спасибо, милый, что не пустил меня на этот ранний рейс. -Ой, Люда! – уже окончательно разозлился Артем, подозревая ее волнения по поводу опоздания сроку, обещанному дочери, и теперь ерничает и высказывает обиды в его адрес, мол, по его все вине. – Ничего страшного не случилось. Подумаешь, ну, припозднилась малость. А за билет я уже извинился. Или нет? Тогда спешу исправиться и каюсь, жалею и бьюсь головой об стол. -Тема, не надо, - чуть не плача, продолжала все в том же тоне супруга. – Он в аварию по-пал. В овраг упал. Там все погибли. Вот километров пять, не доезжая до Красновки, если припоминаешь. Даже до поворота не доехал. Там хоть бетонные ограждения стоят. А он метров за пятьдесят. Занесло, вроде как, говорят. Я, Тема, благодарю тебя, а не ною по поводу билета. Ведь в этот автобус ты словно специально меня не пустил. Представляешь? Тема, а ты чего молчишь? -Людочка, я не молчу, я в шоке и ору, только про себя, - прохрипел Артем, сраженный наповал сообщением жены. – Господи, Люда, а я ведь не сам, меня кто-то заставил уничтожить этот проклятый билет. Еще минут двадцать до появления первых пилотов Артем сидел, застыв в испуганном изумлении. Он все пытался понять и припомнить те мысли и желания, когда мял и выбрасывал тот злополучный билет. Зло. Ему страстно хотелось его истребить, как источник зла, даже сам того не осознавая. Боже, но, тогда вообще нельзя было пускать этот рейс! Почему же ты, всевышний, такой команды не подал мне? А как? Да меня бы в обезьянник заперли бы, и вместо дня рождения внучки отсидел весь праздник в КПЗ за мелкое хулиганство. А автобус все равно отправили бы и сгубили. Это, на каком языке, интересно поинтересоваться, можно было разъяснить водителю и пассажирам о предстоящей опасности? Хулиганство самое, что ни есть, уголовное. Срыв рейса, шантаж и угрозы. Хотя, а какая выгода у шантажиста? Ну, поскольку нет, то обычный псих или свихнутый на время. В штурманскую вошел штурман эскадрильи Ми-8 Ушков. Или просто Мишка, как звали его товарищи и Артем. С ним вместе молодой пилот. Ясно дело, полет с проверяющим на борту. С Михаилом они отработали последние пять лет на восьмерках до пенсии Артема. Хоть и ровесники, но Мишка на пенсию идти не пожелал, и остался на летной работе на предложенной ему должности летающего штурмана. Скоро исполнится, как и Артему, полтинник. Потому о скорой смене статуса говорит с Артемом часто. -Ты чего такой взбалмошный? – вместо приветствия спросил Михаил у Артема. – Такое ощущение, что прибежал откуда-то с весьма чрезвычайного, и теперь находишься под впечатлением событий. Ночь как прошла, спокойно? -Так я уже сменил Кирсанова, - ответил Артем, двумя ладошками похлопывая мягко и нежно по щекам, чтобы привести морду лица в надлежащий порядок. – Жену в Виричев проводил к дочери. В няньках она сегодня. Завтра сам поеду. Трехлетие внучки праздновать будем, день рождения. -А-а-а! – понятливо протянул Михаил, но с сомнениями во взгляде, словно не до конца принял причину неадекватного вида Артема. – Так чего расстроился? Без тебя начать могут? Приедешь и наверстаешь. -Нее, не начнут. Празднуем лишь завтра в обед, так что, после смены, и умыться, и при-одеться, и на одиннадцатичасовый рейс успеваю. -А чего автобусом жену отправлял? Она у тебя, вроде как, автолюбитель, нечета тебе. Как-то, даже смело поступила. Обычно автомобилисты не уважают общественный транспорт, презирают. -Так ведь, погулять охота по полной, - уже неким бодрым и веселым голосом отвечал Артем. Словно недавнее известие, полученное по телефону от жены, встало в ряд обыденных ЧП с посторонними и чужими людьми на борту. -Тогда правильно, одобряю! – согласился Михаил, усаживаясь рядом со своим пилотом, заглядывая в его штурманский план полета. Буквально через пять минут штурманская комната заполнилась экипажами, готовящимися в полет, в командировку или просто для проверочных учебных полетов. А Артему внезапно захотелось поделиться с товарищами своими последними новостями. Во-первых, ЧП с гибелью пассажиров Виричевского рейса – весьма значимое событие для всех жителей Загорянска. И ему захотелось оказаться первым, из чьих уст про то узнают остальные. А потом, чудом спасенная жена – не менее уникальное и даже малость мистическое, фантастическое и для него важное событие. -Слышь, Миша, мне жена аккурат перед твоим приходом позвонила. Еще до Виричева доехать не успела и поспешила отзвониться с вестью. Первый рейс в овраг перед Красновкой слетел. Все, говорит, погибли. Известие, озвученное устами Артема на всю штурманскую комнату, оторвало пилотов от бумаг, и их вопросительные глаза уставились на него в ожиданиях описания происшествия с детальными подробностями. -Да сам я толком ничего не знаю, - словно оправдываясь, что не оправдал их интереса, пролепетал Артем. – Но не в этом дело. Миша, хочешь – верь, а не хочешь, так потом у самой жены спросишь, но она купила билет именно на этот рейс. -И чего? – удивленно и немного возбужденно спросил Михаил. Он Людмилу знал хорошо, а потому смерть близкого человека могла ошарашить. – Опоздала, что ли? Почему не села? Тьфу, ты, замечательно, что не села! -А вот тут начинается самое интересное, - загадочно пролепетал Артем, мгновенно заин-триговав всех присутствующих. Тишина установилась мертвая. Даже чих случайной мухи был слышен. – Она уже шла на посадку, да у меня заскок случился. Даже сам не в состоянии объяснить свою дурацкую выходку, но неожиданно у меня возникло желание, измять и выбросить в урну ее билет. И настолько сильное, что я вмиг его исполнил. Жена от такой наглости чуть не убила меня. Пока в себя приходила, так автобус и ушел. А я ей купил на второй рейс. Вот такие дела. А приблизительно чуть больше, чем через час она мне звонит и со слезами на глазах объявляет о катастрофе. Именно того рейса, на который по моей дурацкой выходке не села. Вот потому и не могу никак очухаться. С минуту присутствующие в комнате, молча, осмысляли информацию. А потом словно сорвались с цепи, и все хором заговорили, пытаясь строить версии и предположения по поводу чудесного спасения супруги Артема. -Так может, екнуло чего в груди? – спросил Михаил. – Не сам же ты вдруг решился от не-чего делать. Да, трудно даже представить ее вид и реакцию на твою глупую, но своевремен-ную выходку. -Какая выходка? – воскликнул, присутствующий в комнате пилот Вдовин. – Не понимаешь что ли, он спас ее от неминуемой гибели. Теперь до конца дней обязана молиться на мужа. Пусть твою фотографию в рамке в уголок поставит, как иконку, и прославляет перед сном своего спасителя. Такое предложение, вроде как, и развеселило народ, но смех моментально был прерван осознанием, что там, под Красновкой случилась все-таки ужасная трагедия. Ведь сами часто пользовались этим рейсом. -Слушай, Артем, - словно внезапно нечто важное вспомнив, воскликнул Гордеев, второй пилот вертолета Ми-8. – Так ты точно с таким же бзиком и с причудой покинул Московский рейс! Мужики, да всего-то два месяца назад прошло, как взорвался он. Ты, вроде как, на похороны отца собирался лететь. И в последнее мгновение выскочил на, уже движущийся от самолета, трап. Мне Серега рассказывал. Вот так на трапе и уехал подальше от этого самолета. А он на взлете и рванул. Вот теперь разговора влился в новое русло с пророчеством и внезапным получением Ар-тема некоего божьего дара предвидения. Вполне возможно некоего объяснения единичного случая. А тут просматривается некая система. -Срочно переквалифицируйся, - посоветовал Артему Изотов. Разговоры на такую щепетильную тему могли затянуться надолго, но митингующих сроч-но прервал командный голос Михаила: -Эй, господа хорошие, прекращаем на время болтологию. Разговоры разговорами, а к Артему на подпись несите документы. А то сейчас из-за этих фантазий и советов пойдут задержки вылетов. Но все равно, - уже Артему. – Тебе есть, над чем задуматься. Ох, неспроста некий Ангел вдруг два раза подряд предупреждает. Видать, придется тебе готовиться к какому-нибудь весьма важному предприятию. -Да ну тебя! – отмахнулся от него Артем, но все же призадумался. Действительно, совершенно недавно аналогичная сила внезапно и без предварительного предупреждения вытолкнула его из самолета, который буквально через несколько минут сгорел дотла. Ангел-хранитель? Да нет, непохоже. Ангел – личный у каждого, если верить библии, или там каким-то писаниям. А тут он поначалу себя спасает, а потом супругу. Не хотелось бы отпугивать его от себя, но такое поведение слегка нечестное по отношению к окружающим. Варварское. Спас его и сжег уйму пассажиров, увел от аварию Людмилу, и сбросил в смертельную яму других. Стало быть, ему так хочется? И не стоит в чем-то осуждать его и поучать. Силы небесные лучше меня знают и понимают, кому пора на небо, а кому необходимо еще и задержаться на земле в живом мире. Только немного страшно, пугливо. Слишком уж явно спаситель действует, словно под-черкивает его, Артема предназначение в этом свете, и необязательность присутствия других. Вот и гибнут без разбора. Или с умыслом? Ведь смерть супруги для него стала бы ужасной и кошмарной трагедией. Они прошли самую сложную часть жизненного пути, подойдя к тому отрезку жизни, когда вкус ее ощущается ярче и острее. Выросла дочь, появилась внучка, имеется дом, полный богатства. Ну, в разумных преде-лах, то есть, достаток без излишеств. В конце концов, сексуальная жизнь обезопасилась по причине присутствия климакса у жены. Исчезла необходимость в предохранениях. Да и прочие достоинства их возраста на лицо. Ох, не хотелось бы расставаться! Ему она нравится такой, какая есть. Менять на новую желаний не возникало. И получается такая вот петрушка, что этот Ангел-хранитель не только о самой физической жизни Артема беспокоится, но и о его комфортном состоянии, не позволяя гибнуть близким. Вот черт, а ведь уговорил ехать этим рейсом супругу он сам! Почему бы в таком случае Ангелу не вмешаться заранее? Разумеется, он предполагал или просто догадывался о полете автобуса в этот глубокий кошмарный овраг, но решил сыграть на публику. То есть, на его жену, показав свою лояльность к нашим особам. Чертовски долго тянулись сутки. Не как обычно. В иные дни Артем и оглянуться не успе-вал. Разумеется, теперь ему хочется поскорее в Виричев, чтобы подробней расспросить жену об этой трагедии. Хотя, ближе к обеду подробности и без главного свидетеля стали поступать в штурманскую комнату. А к вечеру по местному областному телевидению уже показывали сюжет с комментариями. Лопнуло колесо в самый опасный момент пути. И в этот же миг вынырнул из-за поворота груженый КамАЗ. Это все со слов водителя Тойоты, пожелавшего в момент катастрофы обогнать автобус. С его слов и строилась версия. Катился автобус по склону оврага, словно мячик с горы. Так что, шансов у пассажиров практически не оставалось. Глубина этой расщелины около 50 метров. Кто же уцелеет в такой мясорубке? Но ближе к полуночи Артем все же сумел уснуть. Где-то до пяти утра в аэропорту наступа-ет затишье, позволяющее и дающее возможность дежурной смене полноценно отдохнуть. А потом все-таки смена, как не тянулась и не старалась удлиниться, но закончилась. И Артем, передав дела сменщику, поспешил в сторону дома, чтобы принять душ, переодеться, захватить пакет с парадным мундиром и лететь к вокзалу. Сев в свой автобус, наполненный больше, чем наполовину, Артема внезапно охватил некий легкий страх. Не ужас, выталкивающий наружу, а именно сильное волнение, которое он сумел подавить разумным выводом: «Если бы его ожидала смертельная опасность, то силы паники оказались бы острей и явственней». А тут обычное воображение с вчерашней аварией. И вряд ли пассажиры того злополучного автобуса сумели понять причину собственной гибели. Скорость автобуса зашкаливала за сотню, трасса ровная, и, вроде как, безопасная. Оттого и гоняют водители в этом месте. И даже в том случае лопнувшее колесо не явилось бы трагедией, не появись на этом по-вороте встречного грузовика. А вот судьбе именно так и захотелось все три составляющие свести в одну точку. Не зря оракулы и прочие пророки говорят, что уйти от судьбы пока еще никому не удавалось. Сие просто невозможно, ибо там записано время, место и причина, побудившая к смерти. Будь добр, явись без опозданий и прими свою участь безропотно, как дар, ниспосланный сверху. Артем вошел в квартиру дочери с зятем, когда уже из зала оглашался многоголосый шум друзей и родни. Первой его вышла встречать жена, которая вдруг, уронив слезу, прижалась к груди мужа и не желала отлипать, невзирая на настойчивые требования внучки Миланки, желающей на ручки к любимому деду. Разумеется, бабушка Люда вчера привезла подарки и лакомства. Но сей факт не отрицал и такой вероятной возможности, что и дед Артем прибыл к внучке не с пустыми руками. -Мама, - слегка возмущенно, но с некой теплотой и нежной иронией проворчала Жанна, немного растерявшаяся реакцией матери. – Можно подумать, что ты встречаешь папу из длительной командировки. Уступи место Миланке. Вон, ребенок нервничает и психует. Уж она, так точно по деду соскучилась. Почти неделю не виделись. А скоро и того дольше разлуки станут. В садик Олег место отыскал. -Ну, и зачем? Отрывая от себя жену и подхватывая счастливую внучку на руки, недовольно проворчал Артем. – У нас с ней и без вашего садика отлично получалось. А вот теперь начнете болеть, чихать, сопливеть. -Не каркай, папа, накличешь нам все хворобы. Ну, а теперь наконец-то я смогу родного отца обнять? – со смехом спросила Жанна. -Ой, Жанночка, - слегка смущенно, но откровенно возмутилась Людмила. – Не забывай, что это по его вине я опоздала на первый рейс. Должна же быть за сей мой грех адекватная благодарность? -И правда, простите дочь свою неразумную, - поспешила с оправданиями Жанна. – Тогда ясна мне твоя излишняя нежность к папе. Если бы не его ляп, то даже и подумать не хотелось бы о последствиях. Были бы нам вместо праздника поминки. Папа, ну, как ты мог часы перепутать? – спрашивала дочь отца, потихоньку из прихожей заволакивая его с Миланкой на руках в зал. – И куда смотрел, что так потешно опростоволосился? Представляю, как получил от мамы по полной программе. -Попало неслабо, - соглашался Артем, бросая косы вопросительные взгляды на жену, требуя объяснений описания ею озвученной версии чудесного спасения. – Всем большое здравствуйте! – воскликнул он гостям, рассевшимся вокруг праздничного стола. – Я, мне так кажется, очень даже вовремя появился. Без меня, думаю, еще не начинали? Все, Миланка, - скомандовал Артем, опуская ребенка на пол. – Бегу мыть руки и спешу за стол, пока у гостей терпение не лопнуло. -А подарки? – возмущенно воскликнула Миланка, вопросительно и сердито окидывая взглядом деда. -Сама, все сама, - бросил на ходу Артем, указывая пальцем на один из двух пакетов, бро-шенных под вешалкой. – Вот в том все для тебя, а этот, - указал он на огромный пакет, подвешенный на крючке, - моя парадная форма. Смотри, не перепутай. Миланка схватила указанный пакет и с визгом умчалась с ним в свою комнату, откуда слышался шум детворы ее друзей-товарищей, то есть, детей, прибывших гостей. А Артем забрал свой пакет, и уже через пару минут в парадно-выходном мундире предстал перед гостями. А уже из третьего пакета он выудил букет роз и подарил его дочери Жанне, выговаривая при этом слова благодарности за внучку: -Ну, а это тебе, милая. За внучку, за нашу милую радость, которая, надеюсь, станет про-должением нашего рода. Пусть не фамилии, но крови и наследственности. Все же, что не говори, в ней и капля моих генов. Где-то приблизительно через несколько минут застолья, когда Людмиле уже никто не мешал, она прошептала на ухо Артему: -Я не стала распространяться про твой бзик. Слишком много неудобных вопросов возник-ло бы. Сказала, что ты перепутал время, и мы на такси приехали, когда этот ужасный автобус уже отъехал. 3 Сегодня, а это бывает крайне редко, все втроем: и дочь с зятем, и внучка гостевали у де-да с бабкой в Загорянске. Вернее, приехали они на своей машине вчера к обеду, а уже сегодня к вечеру планировали отбыть к себе домой. Много планов по работе и по быту требовали решений с завтрашнего утра. Оттого именно сегодня и засуетились, засобирались. Мол, никак нельзя до утра отложить отъезд. Разумеется, вчера посидели с вином для женщин и с водкой для мужчин. Поскольку Олегу за руль садиться лишь после обеда, то и он позволил себе расслабиться неплохо, то есть, не отставал от Артема, до именно такого пьяного состояния, когда до кровати пока тяги нет, но общение еще очень желательное. Повод выпал средней серьезности. Дата свадьбы Артема с Людмилой. Нет, для супругов она важная и почетная в любом случае, но, поскольку некруглая, то звать никого не пожелали. Посидели по-семейному, без шумного застолья, но праздник, по словам всех присутствующих, удался на славу. Было весело, комфортно и уютно. А самое главное, так и расслабиться позволительно, поскольку этикет не требовал парадного фрака и галстука. Допускалась форма одежды домашняя. В особенности такой факт импонировал Артему, который до кошмаров не уважал офи-циоза. В праздничном красочном одеянии аппетит резко падает. Не до нуля, но уже часть внимания уделялась способам и возможностям избежать жирных пятен на костюме, то есть, по-простому – не обляпаться. А так, и закусываешь с комфортом и много, и чистота одежды все равно сохраняется, по-скольку об этом совершенно не заботишься. Но на завтра, как считал Олег, да и все его поддержали, повезло большинству, кроме, как не ему единственному. Олега поджидал автомобиль под окном, а потому, только не ему, позволили утром вместе с завтраком слегка опохмелиться. Олегу налили кофе, а Артем разрешил самому себе несколько стопок водки, отчего в ор-ганизме все нервные клетки расслабились и разнежились. Можно было даже, и вздремнуть после такого позднего, но замечательного завтрака, часок-другой. Однако возражала и такого не позволяла внучка, ползая по деду, как по шведской стенке без перерыва на отдых. Она всегда любила взбираться к деду на плечи, когда он восседал на кресле или на диване, тупо уставившись в телевизор, поскольку вникать в содержание программы не представлялось возможным. Ведь ребенок, не молча, лазал по деду, а сопровождал свои восхождения восторгами и победоносными вскриками. Однако дед не жаловался. И даже замечания дочери делал, ежели та пыталась высвободить отца из плена. -Жанна, не мешай ребенку резвиться, - требовательно отмахивался он от ее попыток, со-рвать очередное восхождение Миланки. – У ребенка избыток энергии. И куда ее девать? И запомни одно золотое правило, которым я пользовался, воспитывая тебя. Не страшно и не опасно, коль ребенок излишне суетлив и издает, как нам кажется, много шума. Всегда насторожись ее молчанием. Вот тогда и прими меры предосторожности. Ибо дите, ежели не заболело, то задумало некую пакость. А шумит и шалит, так-то лишь во благо. У нее нет же времени на исследование ваших телес. Теперь еще и в садик пошла. А дома, так мама постоянно на кухне или иными делами занята. Олег тоже постоянно при делах. Вот и не мешайте ребенку помучить деда. Жанна соглашалась, но ее саму просто иногда волновало здоровье и состояние отца, по которому бесцеремонно прыгала и лазала дочь, порою используя его уши, волосы и нос для удержания на нем. -Не пора ли нам уже собираться? – спросила Жанна Олега, подозрительно посматривая на излишнюю веселость и общительность мужа. Олег, ты, случайно, не пропустил вместе с кофе нечто покрепче? Глазки у тебя масленые какие-то. -Жанна! – искренне и вполне законно возмутился Олег. – Такое даже не то, что я, но и ты думать не имеешь права. Руль и алкоголь для меня всегда были несовместимыми. А автомо-биль для меня не просто транспорт и средство передвижения. Сама прекрасно понимаешь, что, потеряв права, мне можно смело уходить с работы. И еще немаловажно, так факт присутствия на заднем сиденье дочери. Жанна поняла и осознала свою излишнюю подозрительность, и поспешила извиниться за недоверие. Она знала, что Олег не позволял алкоголь даже с вечера, ежели приходилось с утра за руль садиться. -Ладно, не взбухай, прости, - чмокнула Жанна мужа в щеку и потерлась носом о слабую щетину на ней. – Просто выглядишь ты как-то уж подозрительно весело. Вот и почудилось, что ты с утра слегка поправил вчерашний перебор. -Какой там перебор! – не согласился муж. – Подумаешь, слегка с папой выпили! Ну, при-знаюсь, малость перестарались. А тебе, отец, конечно хорошо сейчас. Пятью рюмашками в обед приятно оздоровить утробу. Хотя, если честно, так и в моей голове легкая радость ощущается. Словно и не было вчерашнего застолья. -Оно, может быть, и было бы, да я с утра тебе в кофе пару рюмок коньяка плеснул. Так что, теперь у нас с тобой именно по такой причине одинаковый душевный покой и комфорт. А вовсе не сам кофе тому причина. От такой неожиданной вести Жанна поперхнулась, а Людмила уронила телевизионный пульт на пол. Они поначалу посмотрели друг на друга, а потом в сторону мужчин, отхлебы-вающих из маленьких чашечек кофе, который, по словам Артема, имеет довольно-таки опасный градус. Но ведь они и сами, хоть и не кофе, но бутылку вина на двоих выпили. Получается, что все, кроме внучки Миланки, напрочь лишены права управления автомобилем по причине наличия в организме промилей. -Папа! – наконец-то сумела выговорить первое слово дочь, на некоторое время после ог-лашения Артемом ужасной шутки лишенная такой возможности по причине временного онемения. Ты чего такого натворил, а? Да теперь я лично сама не позволю Олегу сесть за руль! Ему никак нельзя лишаться прав, они нас кормят. Зачем ты так кошмарно поступил? Или ты просто посмеялся над нами своей неудачной шуткой и про коньяк сочинил, или слегка сошел с ума. Людмила отняла кофе у мужа и сама сделала из его чашки приличный глоток, причмоки-вая и смакуя, словно дегустатор, пытаясь в аромате кофе уловить привкус коньяка. Хоть и пила вино, но присутствие постороннего привкуса она почувствовала. -Жанна, - резюмировала она свою апробацию. – А ведь папа не обманывает нас. Артем, ну, и на кой понадобилась тебе эта жестокая шутка? Миланке завтра утром в садик, детям на работу, а ты устраиваешь здесь репризы. -Ой, ради бога, успокойтесь и расслабьтесь! – немного безразличным тоном отмахнулся от всех обвинений Артем. – Лично мне завтра никуда не нужно. Вот и посижу денек с внучкой. Главное, чтобы вы в садике предупредили о нашем прогуле. А сами великолепно и от нас успеваете на работу. Пораньше выедете, недоспите малость. Да и домой можно не заезжать. Вот и хорошо! Можно праздник продолжить. Ну, а мы с мамой после ее работы сами вам привезем Миланку. Правда, Люда? Людмила возжелала немедленно и без всякой отсрочки устроить грандиозный скандал, но, внезапно, натолкнувшись на некий отрешенный безразличный взгляд мужа, примолкла, пытаясь припомнить время и причину аналогичного состояния Артема буквально не так давно. Но это никак не повлияло на темперамент дочери, которая злилась, психовала, с трудом сдерживая обиды и оскорбления, поскольку любила и уважала отца, но никак не могла и не хотела понимать этой мелкой пакости, выведшей так подло из строя мужа, как водителя автомобиля. -Папа, но по-другому никак нельзя было сказать, а? Вот обязательно этой глупостью. Те-перь нам в такую рань придется ехать домой. Хорошо, можно и сразу на работу. Но ведь хотелось хоть что-то и дома перед работой сделать. Ужин приготовить, обед, а не носиться сразу после работы, как угорелая. -Жанна, - прикрикнул сердито и строго на дочь Артем, ставя в этом спорном вопросе окончательную точку. – Я не могу объяснить своего поступка, но мне именно так захотелось. И уже все сделано, чего кипятиться. А потому, смирись и успокойся. Сейчас, когда Миланка пошла в садик, мы вообще стали редко встречаться. Выпала такая возможность, с мамой поболтать о том, о сем, а я с Олегом. У нас с ним под рюмочку немало найдется тем. Правда, зятек? Ты не возражаешь? У Олега внезапно настроение поднялось до верхней планки от одного лишь осознания, что выпала возможность полностью расслабиться и побаловать себя тремя стопками. Но, не больше и не позже семи вечера. Аккурат пройдет 12 часов, которые обезопасят его перед алкотестером. -Я уже просто очень даже за, папа? Разумно и деликатно ты, однако, вывел меня из строя, лишив права управления автомобилем. -Ну, и черт с вами! – психанула Жанна, плюхаясь на диван, понимая полную неспособ-ность своих обид. -Нее, дочурка, пошли-ка с тобой на кухню, - весело хохотнула Людмила, забавляясь ситуацией в семье. – Накрываем заново стол и сами себе также позволим маленький праздник. Банкет продолжается. -Мама, и ты туда же! – возмутилась дочь, укоризненно качая головой. – Ну, почему ты заступаешься за них? Ведь так не надо было поступать, как папа. Мы бы с утра, как все, и не дергались бы. Так он протянул до обеда и объявил о своей пакости. Папа! – уже чуть ли не со слезами обратилась она к Артему. – Зачем так исподтишка, а? Артем пожимал плечами и продолжал резвиться с Миланкой. А Людмила внезапно поня-ла его эту выходку, столь сильно обидевшую дочь. И она решила поделиться своей догадкой вслух. -Артем, ты вот только сейчас, когда в кофе добавлял коньяк, надумал любыми способами удержать их, да? -Ну, наверное, не знаю, - промямлил Артем неопределенно. – Да и не сам я делал, это ручки шаловливые виноваты. -Мама, и о чем ты сейчас говоришь? – спросила Жанна, все еще продолжая злиться на отца. -Дети мои, - Людмила остановилась посреди зала лицом к детям, словно собралась про-изнести торжественную важную речь с трибуны. – А ведь в прошлый раз на день рождение Миланки мы вовсе и не опоздали на автобус. Мы даже очень рано приехали, намного раньше, чем нужно. И билет я купила, и уже в автобус собиралась сесть. -И что? – удивленно воскликнула дочь, растерянно бросая взгляды с отца на мать. – А почему не села? -Так вот папа с дуру взял мой билет, измял и выбросил в урну. Ничего не объясняя, как и сейчас. Представляешь мое состояние души? Я его чуть не убила, да вовремя остановилась. Чересчур подозрительным мне его настроение показалось. Такое же безразличное и отрешенное, словно ничего существенного не произошло. -Мама, но ведь тем самым он спас тебя от неминуемой гибели, да? – чуть ли не со слезами прошептала Жанна. – И что? -А ничего. Его этот добрый дух, или, как там его называть, пока мы еще не придумали, толкает и требует удержать вас. Не пускать сегодня в дорогу. Папа хочет вас спасти отчего-то опасного. Жанна и Олег вопросительно уставились на отца, требуя пояснений, а он глупо пожимал плечами и баловался с внучкой, щекоча ее бока и хохоча вместе с ней. -Накрывайте стол, женщины, - скомандовал Олег, торопя событие с застольем, уже пони-мая, что ответа от Артема они не дождутся. -Этот добрый дух не афиширует себя и не пытается разъяснять всем своих поступков. Но верить нужно, поскольку спасение мамы налицо. Да и самого Артема он уже спасал, выталки-вая из самолета. Ведь почему-то отец даже не решился продолжить еще не начатый полет? И буквально через несколько минут лайнер со всеми пассажирами сгорел. -Послушай, отец, - тихо спросил Олег, подмигивая в сторону ушедших женщин. – Ты ведь сейчас пошутил, да? ну, сам, поди, не прочь продолжить праздник? Если и подпортил коньяк, чтобы спровоцировать нашу задержку до утра, то я не возражаю. -Нее! – затряс головой Артем, поймав Миланку и усадив ее на колени, предлагая ей не-сколько мгновений покоя. – Я ведь, Олег, и без хитроумных махинаций могу попросить Людмилу еще пару лишних рюмок. Зачем же устраивать концерт с провокациями. Так подводить дочь я не планировал. Если Олег интересовался шепотом и неслышно для окружения, то Артем о своем мнении оповестил громко и внятно. Потому его услыхали и дочь, и жена, уже спешившие в зал к журнальному столику с тарелками нарезок. Заметив спешку и суету женщин, Олег вскочил с места и быстро поставил алкоголь и тару для него. Соответственно рюмки мужчинам и бокалы женщинам. А поскольку время у него ограничено на праздник, то он поторопился с тостом и быстро их наполнил. -Ну, - хватая рюмку с водкой и протягивая ее к бокалам для звонкого тоста, - за отца, за его этакий чудесный дар предвидения, спасшего нашу маму и в данный момент не желающего пускать нас в дорогу. Когда выпили, Жанна все же пристала к отцу с допросом и с требованиями разъяснения своих предчувствий: -Папа, ну, ты же не просто так шутки ради вывел из строя Олега? И не просто плеснул коньяка, но еще объявил вслух об этом. Наверное, нечто внутри тебя подсказало? Или тревога, какая подтолкнула, а? -Дети мои. А также аналогично и жена, - немного с официозом, но со смешинкой в голосе и во взгляде произнес Артем, настраиваясь на пояснения. – Признаюсь, что абсолютно не имел никаких намерений. Во всех трех случаях. И совершенно не чувствовал и не чувствую сейчас ни толчков, ни испуга, ни предупреждения. Да разве позволил бы я этому проклятому самолету, битком набитому пассажирами, взлетать, коли в мозгах моих зудела опасность? Пластом бы лег под переднее колесо и настойчиво требовал бы запрета на взлет. Аналогично и с маминым автобусом. Билет измяли и уничтожили мои руки, абсолютно не интересуясь мнением головы. А за вас у меня в данный момент полностью отсутствуют волнения и переживания. Но сказал про коньяк уже потому, что с алкоголем внутри за руль садиться Олегу нельзя. И все разъяснения. Я совершенно искренен перед вами и совершенно не собираюсь чем-либо кичиться перед вами или пытаться камуфлировать истину в безразличии. Вот и мама раньше меня самого догадалась, что неспроста я сию пакость совершил. Стало быть, мое внутренне «Я» так решило, и искать причину не имеет смысла. -Нет, - кратко и категорично обрубила Людмила. – Возможно, мы никогда не узнаем при-чину сегодняшнего поступка папы. Просто я узнала его взгляд и улыбку, прости муженек, слегка дебильные. Нашалил и хихикает. Первый раз, и в правду, убить хочется. Да вот результат сдерживает. А, стало быть, сегодня, мои милые, папа спасает вас. Вполне допускаю, что по пути домой вы могли бы попасть в автокатастрофу. Давайте, дети мои, поверим папе. Тем более, что он продлил немного праздник. Слова матери приняли за постулат и постановили – гулять, так гулять. И лишь одному Олегу приказали, сдерживать свои порывы и жестко контролировать часы и рюмки. У него остается режим потребления жесткий и ограниченный. -А мы с ним на этой бутылочке и закруглим торжество, - заявил в заверение Артем, - тыкая пальцем в только начатую бутылку. – Коли ему наливать в два раза меньше, чем мне, то норму он не превысит. -А сам? – с некой подозрительностью и строгостью поинтересовалась Людмила. – Что тогда с тобой случится? -Неважно, - вальяжно и расслабленно отмахнулся Артем, не желая спорить с женой, но и не планируя оставлять в бутылке хоть каплю. – Я с Миланкой завтра чаем отопьюсь. Да и сама знаешь мои возможности, что кроме излишней жажды иных симптомов никогда у меня не проявляется. Людмила не стала спорить и отрицать. Ее мозг был максимально занят сегодняшним предчувствием беды Артемом. Разумеется, никто никогда про нее не узнает, то есть, предста-вить гипотетические последствия не представляется возможным. Ведь таким фактом, что все живы и здоровы, и ничего страшного не успело произойти, объяснить поступок мужа не представляется возможным. Это самолет сгорел, автобус в овраг упал. А здесь ничего и ничто. И уже потом, когда были выпиты первые бокалы, и семья, слегка захмелев и приобрев внутренний тонус, Людмила забыла напрочь ужасы предсказаний, и тема приобрела чисто женский характер у матери с дочерью, и сугубо мужской у Олега с Артемом. И лишь Миланка, вдоволь нагулявшись на полу со своими привычными игрушками, вновь взобралась на шею к деду и продолжила свои восхождения и спуски, по-прежнему весело визжа, провозглашая своим веселым криком новые победы и достижения. Когда стрелка часов подкралась к семерке, Артем сам отнял рюмку у Олега, перевернув ее вверх дном и объявив о его личном, то есть только зятя в единственном числе, окончании застолья. -Все, зятек, теперь вливайся в роль зрителя, поскольку подкрались к опасной точке воз-врата, - иронично и насмешливо хихикнул Артем, созерцая скучную, кислую физиономия зятя, сам этим фактом лишь забавляясь, и поспешил разъяснить ему таковой термин, используемый в Аэрофлоте. – Это у нас в авиации имеется такая точка, когда в этом месте нахождения на маршруте пока имеется возможность на возврат в пункт вылета. И на ней решение принимается окончательное и бесповоротное: или лететь дальше по плану, или ищи запасной. У тебя запасного нет. Лишь спать и утром за руль. -Так можно и здесь машину бросить, а утренним первым рейсом на автобусе домой доб-раться, - начал было искать выходы из неприятного отказа от застолья Олег, но натолкнулся на категоричный взгляд жены. – Ладно, попьем минералки и чай с пирогом. Кстати, пирог просто удался! Ну, а женщины, чего и следовало от них ожидать, пошли вразнос, потеряв все тормоза и рули управления. Поскольку вино закончилось, то срочно отправили, как самого трезвого, Олега за добавкой. Возражений не принимали и требовали незамедлительных удовлетворе-ний желаний. Посмеивался над зятем и Артем. Ему теперь, то есть, Артему, женщины ничего не запре-щали. Разумеется, поскольку назавтра взвалена добровольная роль няньки, Артем аналогично загнал себя в рамки нормы, но по чуть-чуть вместе с женщинами позволял, поскольку верил в свои силы и возможности и полностью доверял организму, который самостоятельно примет решение об окончательной остановке. Посидели допоздна, если не назвать это время ранним утром. Уложили Миланку с отцом в спальню, а сами втроем обсудили все политические и экономические вопросы, включая новости моды, в которых Артем считался абсолютным профаном. Однако и он горячо и убедительно поддерживал спор. Ведь если даже и вносить свои некие замечания, а просто поддакивать и соглашаться с женщинами, то со стороны можно увидеть в собеседнике знатока и профи в этом вопросе. И сейчас женщины оказались сильней. Артем уснул на диване прямо рядом со столиком, на котором стояли бутылки и закуски, а женщины, чтобы не тревожить его сон, ушли на кухню. Так и получилось, что спать они и не ложились. Артем и не услыхал, как проснулись, вернее, с трудом разбудили одного Олега, и Жанна с мужем уехали домой. Миланка, замученная длительными восхождениями и спусками на деда и вниз, спала крепким сном. А Людмила, позвонив своей помощнице о небольшой задержке по семейным обстоятельствам, растолкала мужа, разложила диван и нырнула под одеяло к мужу, мгновенно проваливаясь в сон. Крепкий, сильный, который теперь никакими внешними факторами потревожить и нарушить не возможно. А потому Артем сильно удивился, обнаружив у себя на груди внучку Миланку, пытающуюся перекрыть дыхание деду путем зажимания носа своими тоненькими маленькими пальчиками. Разумеется, за нарушение сна и за несвоевременную варварскую побудку хотелось рассердиться и высказаться в адрес нарушителя сладкой дремы. Но, заметив, что по телу топчется любимая внучка, а не некий посторонний вредный субъект, Артем добродушно улыбнулся, хватая Миланку и укладывая ее рядом с собой под одеяло, и тихо ласково проговори: -Спи, еще совсем рано. Видишь, и бабулька спит. Давай-ка, не будем ей мешать, а то еще рассердится. -Будем, уже совсем не рано, давно пора вставать, - недовольно проворчала Миланка, выползая из-под одеяла и вновь продолжая процедуру побудки методом лишения доступа воздуха в легкие. – Ваши телефоны вовсю трезвонят, уже целое утро. А они все дрыхнут и просыпаться не желают. -Так сама бы и спросила, чего им надо? -Да, а я еще не умею отвечать. Вот вам звонят, сами и отвечайте, - не согласилась Миланка, переключаясь на бабушку Люду, которая весьма недовольна была такой неприятной нежелательной помехой сна. -Ладно, - согласился Артем. – Неси эти противные телефоны, так уж, и быть, отвечу им и сильно отругаю за назойливость. Посмотрим, кому мы там могли понадобиться? А бабульку не тронь, пусть еще малость поспит. Я так предполагаю, что она с твоей мамой заболталась до утра, и не так уж давно улеглась. Когда Миланка соскочила с кровати и побежала в прихожую, где на тумбочке лежал те-лефон Артема, Людмила, толкнув мужа локтем в бок, широко распахнула глаза и недовольно спросила? -Чего шумим? Самый сон начался, а они устроили разборки. Никакой совести, что у малой, что у старого. -Не мы, - абсолютно не согласился Артем, - а телефоны. Миланка говорит, что уже давно с самого утра трезвонят. Вот они ее и разбудили. А она потому и прибежала к нам, чтобы сообщить об этом. Поскольку телефон Людмилы был в ее сумочке, то Миланка через несколько секунд по-сле исчезновения вернулась с телефоном Артема в одной руке и сумкой бабушки в другой. Но телефоны уже смолкли. -Вот! – победоносно выкрикнула она, бросая им оба предмета на одеяло. – Сами разби-райтесь, а я пошла к себе. У меня куклы еще не кормлены. Артем с Людмилой тихо хихикнули в кулачок вслед уходящему ребенку и оба сразу схва-тились за телефоны, высматривая в них абонента, потревожившего сон. Но Людмила даже прочесть на дисплее не успела имя автора беспокойства, как ее аппарат вновь залился звучной мелодией. -Алло, Жанночка, случилось чего? – спокойно без лишних эмоций спросила она дочь, по-дозревая, что звонок связан лишь с их благополучным прибытием. О чем и спешила предупредить дочь родителей. Как ни как, а у отца случился же некий казус с предупреждением о вероятной опасности в пути. – Алло, Жанна, чего молчишь и сопишь мне в трубку? У вас все хорошо? Жанна, да не молчи же ты! – уже с легким испугом и с паникой в голосе прокричала Людмила, пугая своими эмоциями Артема, который от ее крика напрочь лишился сна и спрыгнул с кровати. А из спальни на шум прибежала Миланка. -Деда, бабушка, зачем кричите, еще рано, спать можно! -Люда, - шепотом спрашивал у жены Артем, тыкая в телефон пальцем. – У них что-то там неприятное произошло? -Жанна, да говори ты уже! – сердито приказала Людмила, а в ответ мужу лишь пожимала плечами. -Мамочка, - послышался плаксивый лепет из мобильного телефона Людмилы. Слышал его и Артем, прислонив ухо поближе к трубке. – Папа и Миланка уже проснулись? Я никак не могла дозвониться до вас. -Да ты своими звонками давно уже разбудила всех. Теперь вот молчанием терроризиру-ешь. С Олегом хоть полный порядок? -Да, с нами полный порядок, у нас все хорошо, вернее, с нами. -Фу, ты, господи! – облегченно вздохнула Людмила, сбрасывая ладошкой со лба гипоте-тический пот. -Мама, ночью газ в соседнем подъезде взорвался. Много людей погибло. И нашу квартиру полностью завалило плитами. Вот что случилось. Это нас потому папа не пускал вечером в дорогу, да? -Господи! – воскликнула Людмила, спрыгивая с дивана и нервно бегая по комнате, чтобы хоть немного снизить тряску рук и всего тела. – Вы-то как там? Ну-ка, быстренько к нам приезжайте, все бросайте и езжайте. Где же вы сейчас спать будете? Да и вообще, все остальное? -Мама, папа, - это уже Олег вырвал трубку из рук жены и более спокойным голосом про-информировал о происшествии. Когда они подъезжали к дому, то сразу поняли о неком событии катастрофического мас-штаба. Вокруг их дома столпились и суетились машины и люди специального назначения: скорая помощь, пожарная, милиция и машины МЧС. И когда один из зевак озвучил проис-шедшее, то Олега просто парализовало шоком, а Жанна закатила тихую беззвучную истерику. Их не столько шокировал сам факт события, сколько именно вчерашняя отцовская шутка с коньяком и нежеланием отпускать их домой. И самое потрясающее в этом предсказании, так спасение своей любимой внучки от неминуемой гибели. -Мама, папа, - говорил Олег. – Так ведь это папа всех нас троих от смерти спас! Понимае-те? Мы ведь ехали по трассе с максимальной осторожностью, все, выискивая по сторонам опасность, а она уже случилась. Нет, мы не приедем, мы пока несколько ночей переночуем у моих, а потом нам, тут такой разговор идет, предоставят жилье из резервного фонда. Компен-сируют и мебель. А тряпки и прочую мелочь, как я уже понял, можно еще спасти. Наша квартира не горела. Пусть папа, если сможет, недельку с Миланкой посидит, просто у моих немного будет тесновато. -Дети мои, да какой может разговор! Конечно, посидим. Вы только там за собой следите. Горе-то, какое! -Мама, - шепотом проговорила заговорческим тоном уже Жанна. – Горе у людей, а не у нас. У нас, как раз, благодаря папочке, радость, что остались у вас и выжили. Я теперь всегда перед дорогой буду у папы разрешение спрашивать. А ведь такое даже предвидеть невоз-можно было. Там сейчас выясняют причину, да нам с Олегом и без их выводов ясно, как божий день. Наши соседи за стеной пили беспробудно, и с газом обращались безалаберно. Вот и добаловались. Боже, мамочка, мы с Олегом теперь перед сном на папину фотографию в уголке молиться будем, как на икону. -Хи-хи-хи! – услышав такое резюме, прыснул громко и иронично Артем. – Святой лик из меня сотворили. -Молчи и не богохульствуй! – выключив телефон, проворчала Людмила, а сама внезап-но, бросив на столик телефон, бросилась в объятия мужа. – Артем, милый, да что же такое случилось с тобой, что теперь ты и вправду превратился в нашего Ангела-хранителя. Ну, скажи, поделись тайной, как такое происходит с тобой, кто и чем командует? Не можешь же ты просто так необдуманно вершить свои предупреждения? Наверное, нечто где-то и чем-то тебе подсказывает? -Людочка, я неверующий, но богом клянусь, что сам абсолютно не понимаю ничего, и не слышу и не чувствую никаких знаков. Но, хотя не совсем прав. Когда из самолета выпрыгивал, то меня толкал некий внутренний страх. Испугался я папу увидеть мертвым в гробу. Пусть, уговаривал сам себя, без меня схоронят, а я запомню его живым и здоровым. А с билетом и коньяком? Так сразу же даже самого себя поругал за такой безрассудный поступок. Руки сделали, а мозг остался в стороне, и, как бы, вовсе и не причем. Лишь после содеянного мыслю сам себе и не пойму, почто глупость такую сотворил? Только, давай, Люда, договоримся, что кроме нашей семьи про эти мои причуды никто знать не будет. Мне как-то пофиг, да ведь народ наш почему-то больше шарлатанам доверяет, чем разуму. Попрут с вопросами и запросами, а я им ничем помочь не сумею. Этот мифический дар, насколько я успел сообразить и понять, распространяется лишь на нашу семью. -Ты думаешь? – удивилась Людмила. – Хотя, - она почесала за ухом и пытливо уставилась в потолок, слово пыталась прочесть там ответ. – Это мне все равно нравится. Некая злая сила пожелала истребить всю нашу семью. А Ангел спас, уберег. 4 Время прошло, и все эти мистические события стерлись с памяти, забылись, как нечто далекое и вряд ли реальное. Разумеется, первые дни, если не месяц-другой семья Кудрявцевых, стоило лишь собраться им вместе, начинала разговор именно с тех последних событий, погубивших уйму народу, но спасших их семью. Поочередно, но всех до единого, начиная с самого Артема. Затем ему захотелось предос-теречь и не пускать в автобус Людмилу. Ну, а в завершение спасает дочь с внучкой. Людмила намекала Артему, что зять Олег в этих перипетиях оказался случайным попутчиком. Это их фамильный Ангел занимается благотворительностью и оказывает именно им спасательные услуги. Но перед зятем сия версия не озвучивалась, чтобы не обидеть Олега. Пусть считает и себя среди спасенных. Через два месяца дети получили квартиру. Новую, в новом, только что построенном доме. А этот их, полуразвалившийся, после обследования специалистами планируют восстановить. И в нем квартиры получат уже новые жильцы. -Грешно, преступно, но удачно, - как-то под рюмочку водки признался зять. Это уже Артем с Людмилой приехали к детям на новоселье. – Мы удачно обновили жилье. И район хороший, и дом новый, и квартира просто шикарная. Говорил он тихо, чтобы не слышали остальные. Все-таки кощунственно радоваться удаче, свалившейся с неба. А это небо убило людей в том разрушившимся доме. Ладно бы кроме хозяев, которые и сотворили, хоть и невольно, злодеяние. Однако там, под руинами погибли еще две семьи. Они-то здесь причем? На те деньги, что им компенсировали за утраченное имущество, Олег с Жанной полно-стью обновили мебель. Артем с Людмилой подарили им большую плазменную панель, родители Олега ноутбук и сканер с принтером. Все это было у них, да покрошили их бетонные плиты. Но в первые дни, когда спасатели позволили, Олег с Жанной, как и многие пострадавшие жильцы, некую мелочь успели спасти и вытащить из-под обломков. Документы в первую очередь. Все они хранились в старом «министерском» портфеле. Потому и хорошо сохранились под тяжестью строительных обломков. Жанна спасла приличное количество одежды и обуви. Благоприятствовал целостности таких мануфактурных домашних предметов факт отсутствия пожара в их квартире в момент взрыва, и ясная погода в последующие дни. Разумеется, мебель, техника и аппаратур рассыпалась и покрошилась под тяжестью бетонных перекрытий. -Артем, - как-то наедине не спросила, а утвердила Людмила, когда вечером супруги у те-левизора пили чай. – Мне так кажется, что на этом твои способности закончились. В нашей семье тобой все спасены. -И, слава богу! – перекрестился Артем, хотя в бога не верил и церковь не посещал. – Если ты думаешь, что иметь такой дар – счастье, то глубоко заблуждаешься. За спасение всех вас, включая и собственное, я вопреки своим принципам пять свечек поставил в церкви. А больше ничего подобного не желаю. -Но, мне так кажется, если какая угроза и возвратится, то ты сумеешь предотвратить? Хо-телось бы. Знаешь, даже жить легче и проще, ощущая за спиной Ангела-хранителя, - весело хихикнула Людмила, правда всерьез свои утверждения не воспринимая. – Еще бы и болезни всякие ты сумел предвидеть, так вообще классно было бы! Видать, на вируса и микроба твой дар не действует. Супротив соплей бессилен. -Вот, размечталась! – иронично протянул Артем, укоризненно покачивая головой. – Это чтобы я тут за вас всех страдал и отдувался? Фигушки вам! А зимой, за исключением самого Артема, так вся семья потихоньку болеет. То обычный кашель, то горло. Но дети из своего Виричева лишь тогда звонят, когда расправятся со всеми болезнями. И уже лишь информируют родителей о перенесенных простудах. Хоть город, где живут дети, и рядом по меркам автовладельца, но хорошо, если на праздник дед с бабкой к внучке съездят. А то и не всегда. Людмила, то приболеет, а потом в делах зашивается, то придумает на выходные некое домашнее мероприятие. Или к ним друзья в гости заглянут, или они сами куда-либо продефилируют. Потом уже через какое-нибудь время внучка звонит и требует деда к себе. Соскучилась, а они ни с места. Это нечестно. Тогда Артем надавит на Людмилу, принуждая ее к ответным действиям. То есть, требует садиться за руль и хоть на вечерок заглянуть к Миланке. Людмила тогда психует и упрекает Артема в его нежелании осваивать самому автомобиль, и проехаться к детям без нее. -Три дня дома сидишь. Вот были бы права, то и проблем уменьшилось намного. Учись, давай, и садись за руль. И мне легче, и самому лучше будет. В любое время мог бы прокатиться до Виричева. -Ой, вот только не надо мне твои глупые фантазии и рассыпаться невыполнимыми обе-щаниями. Попробуй только отнять у тебя колеса. Сама же без них ни шагу. А если я, что маловероятно и физически невозможно, вдруг, ну, если пофантазировать, сяду за руль автомобиля? Сама пешком ходить будешь? Удар ниже пояса. Людмила если только по квартире пешком ходит. А так, то без машины, как без рук. Это ее слова. Тут уж она и сама поняла, что погорячилась и сморозила глупость. На второй автомобиль для Артема денег у них нет. И хлопотно за двумя автомобилями присматривать с таким антагонизмом к технике, как у мужа. Вроде как, на вертолетах летал, должна присутствовать тяга к механизмам. Ан, нет, не прижилась. -Да нам категорически запрещалось даже прикасаться к внутренностям вертолета, - доказывал в оправдание своей технической неграмотности Артем. – Летать и владеть теорией. Остальное – бумаги. -Вот я бы такими аргументами не апеллировала и мне всякую чушь не впаривала, - слабо пыталась отстоять свое мнение Людмила. – Все твои товарищи-вертолетчики с удовольствием гоняют на автомобилях. Только успевай считать, как они их меняют. Так что, ты единственный такой бездарь в технике. -Ха! – выбросил последний аргумент Артем, после которого Людмила сдалась без даль-нейшего сопротивления. Слишком убедительным и сногсшибательным оказался этот довод в пользу политики Артема. – Так эти мужики гоняют, потому что их жены дома сидят и кашу варят, и белье мужику стирают. А ты с утра до ночи в трудах и делах. Если я сяду за руль, то ты к половнику вернись. Жена позорно выбросила флаг и согласилась с прежним статусом обоих супругов. Кухню она любила лишь по праздникам. Но не ежедневно. А машинку автомат для стирки белья давно уже освоил Артем. Сама Людмила и кнопки на ней подзабыла. И вот внезапно менять стиль жизни совершенно без надобности. И так удобно. Уж лучше найти время и съездить в соседний город, чтобы навестить детей. Заодно и поругать их, чтобы и сами находили время на посещение. Они их родители все-таки. А то взвалили на стариков святую обязанность - регулярно посещать детей и внучку. Теперь уже хохотнула дочь Жанна. -Это кто тут у нас старички? – категорично возмущалась дочь на такие гнусные инсинуа-ции. – Для Миланки вы, возможно, старички, поскольку дед и бабка. А самим-то и пятидесяти нет. Самая молодость, и все прелести жизни. Одного ребенка вырастили, замуж отдали, а теперь в свое удовольствие живете. Сами по себе. И они еще жалуются на некие трудности и сложности. -И второго вырастили, не смей такой факт отрицать, - возмутилась Людмила несправед-ливому обвинению. – Миланку кто три года воспитывал? -Папочка, - иронично подметила дочь. – Все три года папочка самостоятельно и нянчил, с утра до вечера. Опять Людмила в споре проиграла. Что-то она не справляется с доказательно базой. Контраргументы у дочери сильней. Но, поскольку сдаваться не желала, в заключение в сердцах заметила: -Вот и могли бы за все это в знак благодарности к деду иногда внучку привезти. Он же скучает, однако. Сегодня, то есть, в один из теплых весенних дней, хоть и в самом начале весны, супруги Кудрявцевы решились сами навестить детей. Выпало так, что выходной и у детей, и у них самих. Ну, у Артема аж целых два. Он вчера с дежурства заявился, и, стало быть, ему лишь послезавтра заступать. А сегодня и завтра можно с внучкой побеситься, с зятем бутылочку распить. Подарки и гостинцы с вечера закупили, поскольку выехать решили поутру, да еще по- раннему. Артем, как всегда, вместо того, чтобы любоваться ландшафтом и дикой природой между двумя городами, мирно и тихо спал. Его всегда автомобиль укачивает. Людмиле хотелось бы с утра за рулем обсудить с мужем ряд проблем и задач. Но на ее попытки приступить к разговору, он лишь громче храпел, намекая на несвоевременность общения. Для болтовни им и застолья хватит. Там говори хоть без умолка. А тут чрезмерно раннее просыпание давило тяжестью на веки и на сознание. Психуй, не психуй, а результат неизменный. И потому Людмила поймала на радиоволне музыкальную программу и, установив на радиоле номинальную громкость, с удовольствием предалась прослушиванию зарубежных и отечественных хитов. Даже попробовала с неким злорадством добавить звук до максимума, чтобы отомстить мужу за невнимание. Однако результат получился противоположный. К смиренному спящему выражению Артем добавил блаженную улыбку. Ему музыка и во сне нравится. И поскольку от таких децибел Людмил и сама испытывала дискомфорт, то вернула звук в прежнее номинальное состояние. Да и пока боролась, стараясь привлечь внимание мужа, так и полпути проехала. Чего уж нервничать и расстраиваться, коль буквально через несколько минут город Виричев покажется. Увлекшись мелодией, Людмила окончательно вернула себе оптимистическое и благостное настроение. Теплое мартовское восходящее солнце греет и радует своим светом и теплом. Сегодня суббота, то есть, у основной массы жителей этого региона выходной, и, стало быть, они позволили себе поздний сон. А потому на автостраде не так уж много машин. Редкие попадаются навстречу или обгоняющие ее, которым некогда, и они спешат. Но Людмила скорость на спидометре не превышает сотни, поскольку к числу лихачей никогда не относилась. Во-первых, она любит свой автомобиль, и потому по такой причине не насилует его по-вышенными режимами. А во-вторых, и в этом она не раз убеждалась – гонка лишь нервирует, а во времени чаще проигрываешь. То светофор на пути красный, то зебра, по которой не спеша дефилируют пешеходы, не обращая внимания на нервных водителей. А то, что случается нередко, сотрудник ГИБДД с радаром и радостной улыбкой приветствует тебя, помахивая полосатой палочкой. Так в чем смысл бешеных скоростей? Поглядывая на спящего Артема, Людмила ехидно хмыкнула, иронично отворачиваясь от такого сонливого мужа, но в глубине души слегка завидовала ему и его умению засыпать при любых обстоятельствах и в различных невероятных позах. Даже стоя в трамвае, мог, прислонившись к собственной руке, минут пяток дремануть с просматриванием сна. Сам он объясняет сие явление многолетней командировочной жизнью, поскольку часто добираться приходилось до оперативной точки общественным транспортом. Читать книги или газеты в транспорте он не любил, объясняя желанием сберечь зрение, которое на ежегодных комиссиях скрупулезно проверялось. Для чтения времени вполне хватало и дома, поскольку между командировками он по две недели отдыхал. И в командировках на чтение оставалось достаточно времени, потому что чаще всего иных развлечений там не присутствовало. Телевизор? Надоел, как горькая редька. Вот Артем и читал, как книги, так и прочие разнообразные издания СМИ. Уже въехали в город, а он и не планирует просыпаться. Сопит себе в нос и слюну пускает от сладкого сна. Поди, бабы снятся, что так причмокивает. Неожиданно автомобиль подбросило и слегка тряхануло, словно наскочили на бугорок, а потом проехались по череде мелких канавок. Но таковых на асфальте Людмила не наблюдала. Центральную улицу под конец лета прошлого года основательно обновили. Получилась настоящая гладильная доска. И вовсе не стиральная. А тут на ровном месте некая подозрительная тряска. С автомобилем чего случилось, с некой тревогой подумала Людмила? -Не дрова везешь! – ворчливо прогудел Артем, открывая глаза и принимая ровную поса-дочную позу. – Смотри на дорогу повнимательней. -Вот и не поверишь, - попыталась оправдаться Людмила перед мужем. – Но даже мелкой ухабины не наблюдала. Абсолютно на ровном месте тряхнуло, чему и самой удивительно. Честное слово! -Поди, лежачего полицейского проворонила, - съязвил Артем, окончательно проснувшись, обнаружив, что они почти приехали. Уже и центральная улица Виричева. Ну, а здесь вполне возможны такие предупреждения, как лежачий полицейский. -Да нет, они начинаются гораздо дальше, здесь дорога ровная и без препятствий. Да и полицейский по-иному тряханул бы. -Только не пытайся меня убедить в том, - уже слегка кипятился Артем, хотя настроение абсолютно не соответствовало скандальному, поскольку чудесно спал, проснулся вовремя, а еще через несколько минут встретит свою Миланку, внучку любимую, - что прыжки по ухабам мне приснились. Признавайся, что нечто подобное тебе под колеса попалось? Ну, не полицейский, так бугорок -Было, - отмахнулась от мужа Людмила, как от назойливой приставучей мухи, уже давно позабыв про такое мелкое недоразумение. – Подумаешь, слегка потрясли, бедненького, сон потревожили, - хихикнула она в заключении. Но продолжить тираду не успела. Машину не просто тряхнуло, но еще, такое сложилось первоначальное мнение, что ее малость некто потряс, словно коврик, из которого пытались выбить пыль. Людмила вопросительно глянула на мужа, теперь уже ожидая вразумительного ответа из его уст. Но Артем, не оправдав ее надежд, неожиданно заорал на весь салон, словно увидал впереди монстра: -Тормози! – крикнул и сам уперся ладонями в приборную доску, предчувствуя последст-вия такой резкой остановки. Однако чаяния оправдались, и маневр с руками помог избежать соприкосновения головы с лобовым стеклом. Поскольку в пути ремни безопасности мешали расслаблению и сонной неге, то он их и не застегивал. И благо, что про такой личный казус вспомнил в последнюю секунду и сдержал силы инерции руками. Разумеется, от такого истерического крика, предвидя впереди внезапное препятствие или опасность, Людмила ударила по тормозам на совесть, отчего сама неслабо грудью соприкоснулась с рулем. Теперь уже, когда первоначальный испуг покинул ее, она нервно и зло прикрикнула на мужа: -С ума сошел, что ли? Орешь чего, как очумелый? Отчего-то ничего слишком опасного впереди я не обнаружила. -Смотри! – с теми же децибелами прогорланил Артем, показывая на тротуар и клумбы вдоль фасадов домов. Людмила бросила мельком взгляд на указанные объекты, однако ничего не поняла и вновь задала немым укором свой вопрос. – Да ты что, не видишь, что ли? Вазоны с балконов посыпались. И вон тот рекламный щит скособочился. Только что на моих глазах, когда нас трясло, а он кривился. -Сам ты скривился. Нормальным языком объясни мне, что тут такое необъяснимое происходит? -Землетрясение. Не поняла, что ли? Оно и трясло нашу машину, а не бугры на асфальте. Давай, дуй на Пикуля к детям. В подтверждение слов Артема Людмила увидела, как из домов повалил народ, шумно нечто, объясняя друг другу и жестами изображая, как их трясло. Многие даже переодеться не успели. Так и выскочили в нижних пижамах и сорочка. Но некая затаенная опасность народ сроднила, а потому никто не обращал внимания на ночные спальные наряды. Многие на руках держали детей. -Да нет, с нашими как раз ничего не должно случиться, – с долей сомнения, но все же с некой уверенностью, робко произнесла Людмила. Однако ударила по газам и направила автомобиль в сторону района, где поживали в новой квартире дети. – Дом у них новый, по новым технологиям строился. Олег говорил, что планировался на любые землетрясения, возможные в нашем регионе. -Так то, ежели не украли и все нормы соблюли. Но, мне так кажется, что если эти вот, - он ткнул пальцем в дома, стоявшие вдоль центральной улицы, - выдержали, и с ними ничего не слупилось, то и их достойно выдержал испытание на прочность. Вот у сватов развалюха еще та. Он же аварийный, под снос готовится. Вот ему, поди, досталось неслабо от эких встрясок. Если вообще устоял. -Тьфу, на тебя! – в сердцах плюнула в сторону мужа Людмила. – Типун тебе на язык. Раньше не хуже строили, прочней даже. -Так это сильно раньше. А тот сразу после войны лепили. Старый сарай до ужаса. Сама понимаешь, что на ладан дышит. -Еще раз, тьфу! – уже сердито прикрикнула жена. – Не каркай. Какая ни есть, а все же родня. Сваты. Пусть уж и их дом устоит. А так, - Людмила даже сморщила свой носик от воспоминаний. – Действительно, развалюха. Его только и осталось, что посильней тряхануть, чтобы сам рассыпался. И тратиться на снос не придется. Только поначалу всех жителей выселить надо. -Да, - мечтательно пропел Артем. – И сваты в этом голу получат новое жилье. Нас бы по-сильней тряхануло бы, что ли? Нет, мне наш дом и квартира даже очень нравятся. Только через пару лет, как максимум, ремонт делать придется. Даже в мыслях страшно становится, как представлю эту возню с грязью и перемещением мебели. Опять клейка обоев, зачистка потолков и прочая дрянь. -Вот, тьфу на тебя третий раз! Нечто настроен ты сегодня очень агрессивно к квартирному вопросу. То сватам пожелал скорейшего развала их дома от землетрясения, то на нас сию стихию кличешь. Смотри, бог прислушается, и все твои пожелания исполнит, - скептически заметил Людмила. – Вон, глянь туда, - немного с радостью и весельем она ткнула пальцем вперед, где вокруг домов столпился народ, напуганный внезапным, но легким и неопасным землетрясением. Первоначальный испуг уже прошел, и паникеры весело обсуждают свой страх и легкую, но необоснованную панику. – Дом наших детей цел и невредим. Так что, все живы и здоровы. -Ну, так и я очень даже рад! – поддержал оптимизм жены Артем, весело помахивая ру-кой, заметившим их приближение, Жанне и Олегу. -Вот, все у них прекрасно! – улыбалась счастливая Людмила. – А ремонта бояться не сле-дует. Приглашу Мишку с Колькой, так сделают все быстро и качественно. И не дерут много. Так делают, что еще на десять лет хватит. К машине подбежали Жанна и Олег. Они радостно бросились в объятия к родителям, и со смехом поведали им эпопею со спешной эвакуацией. Хотя спешку в их одеянии Артем не заметил. Даже по обуви понятно, что собирались без аврала. И министерский портфель с документами и деньгами прихватили. -Ой, а Гореловы сверху, так в одном исподнем чуть ли не с окна летели! – хохотала Жанна, подробно описывая все перипетии землетрясения. – И чего дергаться? Если уже тряхануло, и дом даже не единой трещинки не дал. Мы, не торопясь, и вышли следом за компанию ради общения, а не спасения. -Да? – не совсем согласился с женой Олег. – А как ваза грохнулась с комода на пол, так сразу забегала, словно ужаленная. Малость страху было, не криви душой. Стихия нам неподвластная. От нее и есть единственное средство – бежать без оглядки, искать безопасное тихое место. -Ой, ну, ты уж немного привираешь, - надула губки Жанна. – Я торопилась документы с деньгами прихватить. Мне сполна хватило тех раскопок после взрыва газа. Поэтому я быст-ренько в портфель свое золотишко побросала. И оделась прилично, не то, что Гореловы в подштанниках. -Они очень даже правы, - оправдал соседей Артем. – В таких случаях жизнь спасают, а не барахло. А Миланку куда дели? Неужели дома бросили? – спросил он детей, хотя его предположение больше на шутку походило. -Нее! – так спокойно и немного сонно протянула Жанна. – За ней вчера родители Олега приехали. Она у них и ночует. Обещали к обеду подвести. Они в курсе, что вы к нам сегодня приезжаете. Только не так рано. Волна ужаса и холодного мерзкого страха внезапно клещами защемило сердце и разум Артема. Он не сразу сознанием понял причину этого кошмара, но внутреннее чутье уже бешено колотило и парализовало движение. Хотелось закричать, покрыть матом детей за такое безрассудство и с места, позабыв, что у них имеется скоростной транспорт в виде импортного автомобиля, рвануть на всех парах в направлении, где дом, где живут, или, как уже казалось, жили сваты. А с ними в их страшном полуразвалившемся доме осталась на ночь и на утро, поскольку по утрам любила поваляться в кроватке допоздна, милая внученька Миланка. Боже, я обещаю поверить в тебя, но только не забирай ее у меня, и не смей прикасаться до нее всякими там природными катаклизмами! -Артем! – испуганно прошептала Людмила, толкая мужа в плечо, внезапно заметив в нем тревожные симптомы болезни или резкого ухудшения самочувствия. – Случилось-то что? Ты чего это вдруг в лице весь переменился, словно вспомнил, что утюг забыл выключить или газ? Я сама лично проверяла, там все в порядке. -Люда, мигом, быстро в машину, и на всех газах, я тебе сегодня даю добро на любые нарушения, поехали к сватам. Нам нужно очень спешно и немедленно оказаться именно возле их дома. -Артем, ты бы хоть как-то объяснил мне, что ли? – уже взволнованно не хуже мужа гово-рила Людмила, но машинально подчиняясь и усаживаясь за руль. – Жанна, Олег, скорее к нам в машину и поехали. -Папа, ну, чего ты так торопишься, - еще не обнаружив в родителях никаких перемен, слегка раздраженно проворчала Жанна. – Пусть они выспятся, а потом и сами вместе к нам приедут. Мы с ними так договорились. И даже звонить без надобности, чтобы не будить и не отрывать от дел. -Жанна, доченька, - глядя снизу вверх глазами, уже полными слез, и дрожащим голосом умоляла Людмила. – Ты на папу глянь. Там беда, он опять, понимаешь, он опять что-то почувствовал, и торопится к внучке. Садитесь поскорей, а иначе мы сейчас одни уедем. Папа сильно торопиться, значит, так надо. -Нет, нет, - внезапно истерично вскрикнула Жанна, но не по причине несогласия их отъезда без них, а вдруг также почувствовала, глядя на бледного, слегка отрешенного и перепуганного отца, беду с дочерью. – Мы с вами, мы обязательно с вами. Не успели Жанна и Олег усесться на заднем сиденье, как Людмила, мгновенно ударяя по газам, рванула, словно спринтер, с места, и, лавируя между зеваками и автомобилями, помчалась в сторону района, где проживали сваты. -Люда, - каким-то глухим, но уже спокойным голосом попросил Артем. – Чтобы успеть и оказаться на месте вовремя, нужно доехать целыми и невредимыми. Немедленно успокойся, сбавь скорость, и все внимание сосредоточь на дороге. Нам необходимо добраться без излишних происшествий. -Хорошо, хорошо, Темочка, я вся во внимании, мы будем аккуратно ехать, - затараторила Людмила, сбавляя скорость и придерживаясь правил на дороге. -Папочка, миленький, скажи, что там ничего не случилось страшного, правда, ведь? - ле-петала дочь, тряся отца за плечи. – Это ведь снова ты почувствовал опасность, да? Ведь, если бы уже случилось чего, так тебя не посещало бы предвидение? А сейчас ты просто мчишься, чтобы спасти? Жанну всю колотило, и она никак не могла совладать с собой. А Олег беспрерывно звонил по телефону, чтобы узнать о событиях и происшествиях с аварийным домом своих родителей. Но трубка настойчиво на двух языках отвечала, что абонент недоступен и находится вне зоны сети. Уже подъезжая ближе к району, где проживали родители Олега, но еще довольно-таки далековато от их дома, паника и ужас охватил всех пассажиров, включая и водителя Людмилу. В воздухе царила тревога и вестник беды. А когда из-за угла целого, выдержавшего это небольшое землетрясение, здания показался искалеченный полуразрушенный дом сватов, последние надежды рухнули вместе с сердцем, мыслями и верой в некую силу, способную, как и раньше, предупреждать и не пускать туда, где властвует смерть. Почему-то здесь Артем не предугадал. Квартира сватов находилась на четвертом этаже в крайнем правом подъезде. И стена, которая служила одной из сторон их жилья, рухнула, обнажив и выставив напоказ, на всеобщее обозрение разрушенные, развалившиеся квартиры. Вернее, то место, им служившее совершенно недавно. Жанна в ужасе, закрыв лицо руками, беззвучно рыдала, Людмила, надавив на тормоза и глуша мотор, обессиленная упала на руль. А Олег с Артемом с тупой болью в груди, в душе и во всем теле смотрели на эту страшную дыру в доме, уже не веря и не надеясь ни на что хорошее. Там царствует смерть. Внезапно они увидели, отделившуюся от толпы соглядатаев, мать Олега, которая, заме-тив машину сватьи, поспешила к гостям навстречу. Но по ее глазам и рыдающему виду, они поняли о случившейся беде. -Мама, мама, - навстречу женщине выбежал Олег, подхватывая мать на руки, у которой подломились колени, едва ощутив сыновнюю поддержку. – Где папа, где Миланка, как случилось, что ты одна спаслась? -Ой, деточка! – завопила мать, причитая и стеная, словно всех уже похоронила. – Простите меня, бога ради. Ну, почему я не осталась с внученькой моей! Беда, ой, беда какая, все разрушилось, никто не уцелел там. Боженьки, как дальше жить-то с таким тяжким грузом, как все это перенести? -Сватья, - строго и жестко, внезапно сильно тряхнув женщину за плечи, спросил Артем, к которому вернулось самообладание. – Говори толком, что и как? Ты их видела мертвыми, или просто фантазируешь? Спросил, а у самого мгновенно от ужаса чуть сердце не остановилось. Ему кошмарно не желалось услышать подтверждение своей страшной догадки. Нет, и только нет! И усилием воли Артем вновь вернул себе трезвость разума и спокойствие. Он не чувствовал беду со своей Миланкой, с любимой внученькой. Иначе на эти минуты раньше, что не успел сюда, из дома выбежал бы, и заставил жену нестись на всех парах, а не уговаривал бы, соблюдать правила и скоростной режим. -Олег, папа в больнице. Я с утра в магазин решила сбегать, а папа захотел на лавочке возле подъезда покурить, с соседом, поболтать, который уже сидел здесь, так соседка рассказала. Ну, а тут, вдруг как тряханет. Я бегом сюда, и вижу, что вся стена рухнула. И наши комнаты разрушены, даже отсюда видать. А папу ушибло сильно, но не опасно. Но внученька, девочка наша там оставалась. Спала крепко, вот во сне, скорее всего, и погибла. Ой, беда! – вновь заголосила сватья. -Молчи и говори конкретно, а не догадками. Ведь ты не видела ее никакой? Ни живой, ни мертвой? -Ой, Тема, а разве можно там выжить? -Вот и заткнись, - грубо оборвал он ее рыдания. – И всем заткнуться. Жива наша девочка, я так решил. Спасатели уже успели оцепить дом, и на своей могучей технике приступили к обследова-нию разрушенных квартир. Вышли из машины и Людмила с Жанной. Обнявшись, обе женщины все в слезах и в горе с трудом поддерживали друг друга. Но уже в глазах после слов Артема у них затеплилась надежда и вера. Ведь до сих пор он их ни разу не обманул. Не подведет и сейчас. А сам Артем затаенной надеждой смотрел в район четвертого этажа, где от квартиры лишь и остался пол и потолок. Часть мебели рухнуло вниз. И среди оставшегося нагроможде-ния остатков интерьера Артем пытался отыскать свою любимую и живую внучку Миланку. Он, ведь, умолял бога, так тот, несмотря не неверие Артема в него, все равно просто обязан услышать и не допустить смерть. -Деда, дедулька, миленький, забери меня отсюда, мне страшно, я боюсь! – внезапный детский крик, заглушая шум толпы и гул машин спасателей, прозвучал голосом Ангела на весь этот взбудораженный двор. И вдруг, сразу после крика, в этот миг среди хлама и обломков мебели Артем увидел ее. Она, такая маленькая, в ночной пижаме, усеянной розовыми цветочками, подошла к самому краю зыбкого дрожащего пола, и звала на помощь своего дедушку, который, словно специ-ально, для ее спасения и приехал в этот город. Услышали ее зов и Людмила с Жанной, внезапно оторвавшись друг от друга и уставившись своими воспаленными глазами, словно на некое чудо, спасшее и подарившее жизнь их ребенку. -Миланка, миленькая! – дико заорал на всю мощь своей глотки Артем, стараясь перекри-чать все шумы, чтобы внучка его увидела и услышала. – Я бегу к тебе. Только ты отойди от края, моя миленькая, уйди к стене, родимая! Жди меня там. И он рванулся в сторону дверей подъезда, которые свалились с петель и сиротливо стоя-ли, прислонившись к потрескавшейся стене. Однако его порыв резко притормозили двое в камуфляжной форме и нашивками, обозначающими их принадлежность к МЧС. Они не желали пускать его к внучке. -Куда, мужик? – грубо ухватили его за плечи четырьмя руками спасатели, приостанавли-вая его порыв. – Туда нельзя, навернешься, что и костей не соберешь. Дом повело, марши вышли из пазов и на честном слове держатся. Уж твой вес они точно не выдержат. Рухнешь вместе с ними. -Внучка моя там, она абсолютно одна и зовет меня на помощь, как вы не понимаете, мне нужно очень! – чуть не плача, умолял Артем, пытаясь вырваться из цепких клещей здоровых мужчин. Но даже на попытку на освобождения его потуги не походили. Крепкие и сильные ребята в МЧС служат. И тут он услышал вновь эту слезную мольбу сверху, словно команда и призыв к действию: -Дедуля, скорей, я боюсь, мне страшно! Этот детский умоляющий крик отвлек спасателей, и они ослабили хватку, чем незамедлительно воспользовался Артем, рванув в сторону зияющей дыры в подъезд. Спасатели, опомнившись, попытались отловить беглеца с его безрассудным стремлением, однако внезапно один из них потянул за плечо второго, махая в отчаянии рукой, предлагая не вмешиваться в дела безумца. -Оставь его. Ребенок же зовет. Я и сам с трудом сдерживаю себя, да убийственно лететь туда. Рухнет, ведь, сейчас лестничный пролет, ей богу, рухнет. А может, - он внезапно передумал предрекать беду. – Вдруг повезет мужику, и он сумеет спасти своего ребенка. Я ему желаю от всей души удачи. -Да вон, уже и люлька на подходе. Быстро снимут ребенка без всякого риска. Зря только погибнет мужик. А Артем, не слушая никакие предупреждения, и не желая рассуждать о смертельной опасности, несся на всех парах по ступенькам, ощущая, как зыбкая твердь под ногами ходит волной, готовая в любую секунду бросить его вниз, перемалывая своими бетонными конструкциями его телу и душу. Но его в данную минуту меньше всего волновала собственная безопасность и сама жизнь. Почему-то, ежели эта мерзкая смерть пожелает войти в их дом, то такое должно случиться лишь вместе с внучкой. Ее гибель он пережить не сумеет и не желает. Поначалу умереть просто обязан он сам, чтобы не быть свидетелем падения Миланки с высоты на камни, кирпичи и осколки бетона. Для такого маленького хрупкого ребенка такая подстилка окажется смертельной. Да и никакой взрослый не сумеет уцелеть. Все мягкие цветочные клумбы возле дома усеяны осколками бывшего дома. Потому-то и бывший, что уже в его владения никто не вступит. Возможно, позже на его месте и построят хороший, прочный дом, способный выдержать землетрясение. Но такое случится не очень скоро. А пока Артем несся по ступенькам на четвертый этаж, где его с нетерпением ждала внуч-ка Миланка. Сумасшедший грохот позади себя он услыхал уже тогда, когда плечом вышибал входную дверь квартиры и влетал внутрь нее. Это уже гремели лестничные пролеты, заблоки-ровав и сделав невозможным отступление самостоятельным. Однако Артем с внучкой на руках совершенно не планировал покидать эту квартиру по таким зыбким и ненадежным ступенькам. Главное он уже успел совершить, и в эту трудную и опасную для ребенка минуту Артем будет находиться рядом с ней. И теперь Миланке не будет страшно, ей нечего бояться, поскольку дедушка Артем пришел забрать ее из этого страшного места. И они все вместе очень скоро будут с мамой, папой и бабушкой Людой. -Миланка, девочка, идем ко мне! – негромко позвал Артем, оглядывая все оставшиеся целыми уголки квартиры и приближаясь к той развалившейся комнате, где буквально минуту назад он видел ее. -Деда, деда! – услышал он радостный вскрик, и уже через мгновение Миланка висела у него на шее. – Ой, деда, как я перепугалась, ты даже представить себе не можешь! - приступила уже к содержательному повествованию внучка, абсолютно неким спокойным, взбодрившимся и уверенным голосом. А чего ей бояться у деда на руках! Уж теперь дедулька ее никогда не покинет. – Я спала, спала, и потом моя кроватка вдруг как повалится на бок. И стена куда-то пропала. Я хотела спрятаться в коридоре, но там даже намного страшней. И бабушка с дедушкой пропали куда-то. Ты их не видел? -Видел, видел, моя миленькая, у них все хорошо, только дедушку немного побило кирпи-чом. Но он скоро выздоровеет. А баба Люда тебя внизу ждет. С мамой, с папой. Идем, покажем им, чтобы они не боялись за нас. И Артем, медленно и осторожно вышел в эту разрушенную комнату с зияющей дырой вместо стены, чтобы показаться жене и Олегу с Жанной. Пусть успокоятся и знают, что с ними полный порядок. Когда за спиной Артема с грохотом падали лестничные марши, то Людмила с Жанной с ужасом, боясь даже представить себе последствия случившегося, смотрели в окна подъезда, желая увидеть в них целого и невредимого Артема. Они ведь не знали, что он уже находится в квартире и у него на руках Миланка. -Капец мужику! – громко прокричал один из спасателей, что пытался не пустить Артема в дом. Своим приговором он вызвал у женщин панику и отчаяние. Но им хотелось верить, что падение лестничного пролета произошло уже без Артема. И потому, когда словно на театраль-ной сцене, на этой, чудом державшейся лишь на честном слове, площадке, служившей до сих пор полом, показался Артем с Миланкой на руках, шум восторгов, восхищений и благодарно-стей пронесся по всей толпе. А Людмила с Жанной уже с надеждой и верой в спасение поздравляли друг друга. Свое безумное счастье выражала и сватья, несколько минут назад уже схоронившая свою внучку. -Везучий мужик, однако, - восхищался все тот же спасатель, так опрометчиво озвучивш-ий совершенно недавно летальный вердикт. – Да он летел, поди, ступенек не касаясь. Вот они потому и рухнули без него. Только бы больше не трясло. Иначе и эта последняя опора под ним рухнет. Смотри, - обратился он к товарищу, - вся ходуном ходит. Пусть к стенке прижмет-ся, авось выдержит. -Давай, поднимай люльку! – громко скомандовал второй спасатель подъехавшему подъ-емнику, который и без приказов уже разворачивал машину под нужным ракурсом и готовил люльку подъему. Услышав опасения первого спасателя, высказавшегося по поводу ненадежности опору под ногами у Артема с Миланкой, женщин вновь охватила паника. И они молили и шептали свои просьбы в адрес водителя подъемника, чтобы тот поспешил со своей спасательной люлькой. Теперь все их надежды сконцентрировались на этом спасательном подъемном устройстве. Ох, как медленно водитель работает со своим подъемником! Или так кажется женщинам? Вон, ему спасатели помогают. И уже через пару минут спасительна люлька поплыла вверх в сторону шаткой опоры, на которой находились Артем и внучка. Даже снизу заметили, как они болтают о своем, и ребенок беззаботно смеется. Все страхи уже позади. А если сидеть у деда на руках, то ей бояться совершенно нечего. -Смотри, деда! – закричала Миланка так громко, что даже зрители внизу услыхали ее восторг, высказанный в адрес люльки. – Пойдем, дедулька, они нам это прислали, чтобы потом опустить нас к маме с папой. Ты не бойся, ведь уже совсем не страшно, - погладила она Артема по щеке, успокаивая и взбадривая, почувствовав его нерешительность и странное нежелание идти к люльке. А выдержит ли этот пол еще небольшую нагрузку, внезапно решился Артем и двинулся в сторону поднятой к ним люльке. Водитель сообразил подставить ее ближе к стене, возле которой стояли Артем с Миланкой. Тут и оставалось сделать каких-то пару шагов. Вон, уже и снизу поторапливают, заметив сомнения и медлительность Артема. -Идем, деда, идем, - шептала тихо и смело Миланка, словно подталкивая Артема к спаси-тельной люльке. Ведь стоит лишь ступить в ее владения, как сразу же мир станет безопасным и добрым, словно природа не виновата в том, что этот слабый старый, и весь износившийся, дом не выдержал испытания стихией. А если бы чуть посильней, так вообще бы сложился кучей строительных материалов вперемешку с телами его жильцов. Но природа лишь пошутила, предупредив его обитателей этого дряхлого здания, что пора покинуть ненадежное и ветхое жилье. Артем сделал эти три спасительных шага в сторону люльки и, занося ногу в ее корзинку, внезапно застыл на месте, не решаясь шагнуть внутрь. Он понимал, что следует поспешить, поскольку люди снизу, что участвуют в их спасении и просто зрители, с нетерпением ждут этого движения от Артема. -Артем! – не выдержала Людмила, внезапно заметив в движениях мужа некую нереши-тельность, словно он не доверяет люльке, сомневаясь в ее надежности. Она понимала, что муж больше всего боится за безопасность внучки. Ведь для того он и летел, словно на крыльях, по падающему вниз лестничному пролету. – Ты чего боишься? Заходи, не медли, давай, быстрей, поторопись. -Папочка, миленький, да залазьте вы в эту люльку поскорей, чего ты тянешь? - нетерпеливо в отчаянии кричала дочь Жанна. Она никак не могла понять причину, по которой отец никак не желает вступить в корзину, в такое надежное пристанище, и которая вмиг опустит их на безопасную землю, где мама и папа примут с его рук спасенную внучку. -Эй, мужик, ну, и чего ты медлишь? – уже нервно кричал водитель, хозяин этого подъем-ника. – Давай в темпе там! Смелей, опущу, как по заказу, мягче и не придумаешь, ты лишь войди в нее. И вдруг Артем совершает поступок, повергший в шок всех, наблюдающих за его спасени-ем. Он крепче прижал к себе ребенка и вернулся к своей стене, прижавшись к ней лицом и замерев на мгновение. -Папа, папочка, миленький, ты чего наделал? – в истерике заорала Жанна, готовая сама уже нестись на четвертый этаж. Да нет пути туда уже. Толпа, включая спасателей и водителя подъемника, ухнула громко и выразительно в непонимании и возмущении, а сам водитель вслух на всю округу выразился грубым матом в несколько этажей, который женщины и дети ему простили, поскольку поведение мужчины с ребенком этого заслужили. -Он что, свихнулся там, что ли? – после непродолжительного мата добавил зло и сердито водитель. – Точно, крыша у мужика поехала, не иначе. -А может, опустить и меня с люлькой поднять, а? – предложил, как вариант, один из спа-сателей. -Да, видать придется так, и поступить, - безнадежно вздыхал водитель. – А иначе нам их оттуда не снять. -Мамочка, да что он такое вытворяет, почему не заходит в люльку? – трясла за плечи мать Жанна, слезно выговаривая непонимание. – Там же опасно находиться, в любое время может рухнуть. Они же погибнут! -Успокойся, доченька, – попыталась оправдать поведение мужа Людмила и унять истерику дочери. – Я сама не понимаю его поступка, но, мне так кажется, что он неспроста все это затеял. Люлька и сама машина, по-моему, представляют для них угрозу. Папа опять что-то предчувствует. -Да, ты так думаешь? – уже немного успокоившись после таких слов матери и вспоминая прошлые папины причуды с предсказаниями, с надеждой в голосе спросила Жанна. – Он не боится, а понимает, что туда нельзя? -Посмотрим, но я уже сама не понимаю его. Он ведь… Но договорить свою мысль Людмила не успела. И грохот, и громкий возглас толпы про-звучали одновременно. Поскольку одна из верхних плит внезапно сорвалась с потолка и, зацепив нежно и лишь слегка Артема, порвав торчащей арматурой на нем рубашку и оставив на плече мелкую царапину, вторым своим бетонным концом с силой ударила по люльке, увлекая за собой своей тяжестью подъемник, который вместе с водителем рухнул на обломки кирпичей и бетона. Твердая основа под ногами у Артема внезапно зашаталась, готовая аналогично последо-вать за своей предшественницей. На размышления оставались даже не секунды, а их малые доли. Артем понимал, что другого подъемник им не дождаться, даже если бы тот стоял буквально рядом. И он решился действовать самостоятельно, спасаясь без помощи посторон-них. -Миланка, забирайся деду на плечи, - предложил он внучке, опуская ее на пол и приседая спиной к ребенку. – Хватайся за шею сильно-сильно. Держи деда так крепко, насколько хватит сил, и ни при каких обстоятельствах без моего разрешения не отпускай мою шею. Никого не слушай, поняла? -Да, деда, я все поняла, - соглашалась Миланка, усаживаясь к деду на шею и со всей си-лой, насколько хватило у этого маленького ребенка, обхватила и сжала деду голову, стараясь не закрывать ему глаза. – Так правильно, тебе не больно? – спросила она, готовая к новому приключению. Артем, все еще прижимаясь к стене, боясь ступить на пол, медленно прокрался к краю и ухватился руками за выступающие обломки кирпича. Они оказались ненадежной опорой, сильно шатались, готовые выпасть из гнезда и увлечь за собой скалолаза. Но иного выхода Артем не видел. Нужно только так, и никак иначе, и он на скоростях и без задержки, словно по веревке, помчался вниз. Даже если они и сорвутся со второго этажа, так такое падение уже, по крайней мере, для ребенка, не смертельно. Он постарается своим мягким телом обезопасить такое падение. Но о таких мелочах в данную минуту он старался даже и не думать. Зачем заморачиваться на гипотетических последствиях того или иного события. Если зрители снизу мало чего поняли из его маневров, то чуть позже и сам Артем не в состоянии пересказать этот спуск. Под ним шатались обломки кирпичей, вываливались и под гул толпы падали на землю. Но Артем успевал найти новую опору и быстро, словно боясь опоздать, спускался к спасительной и надежной земле. Потом ему Олег рассказывал, что сам спуск занял максимум считанные секунды. Ну, две три от силы. -Папа, да ты летел, как реактивный. Но разумно. Если бы хоть на миг задержался, то за-просто сорвался бы. Но это потом. А сейчас к нему на всех всевозможных скоростях мчались Жанна и Людмила. Однако все равно их опередили спасатели. Те двое, которые стояли возле стены прямо под спускающимся вниз Артемом с внучкой. И готовые поймать их, если те сорвутся. И последний метр он уже опускался на руках этих сильных людей, которые его уже нежно ставили на землю в объятия женщин. Жанна сразу же попыталась снять дочь с шеи отца, но Милана лишь сильней сжимала деду голову и категорически не желала покидать уютного и безопасного места. Просто снять ребенка у матери не получилось. -Нет, не тронь меня! – недовольно ворчала Миланка, отмахиваясь от матери. – Мге де-душка приказал, чтобы без его ведома не слазить с его шеи. Вот если хочешь меня забрать, так спроси у него самого. -Папа, - смеясь и плача одновременно, просила Жанна у отца. – Да скажи ты ей, что уже можно отпустить тебя. -Молодец, внученька, мужественно и очень грамотно вела себя в экстремальной обста-новке, - хвалил Миланку Артем, самостоятельно снимая с шеи и передавая ребенка в объятия дочери, которая жадно схватила ее, и всю, зацеловывая, понесла в сторону машины. А Людмила с Олегом трясли благодарно и с потоком здравиц Артема, выражая восхищение и поступком, спасшим ребенка. -Артем, - шепнула на ухо Людмила, чтобы никто из посторонних не услыхал. – Это опять оно, да? Ты почувствовал в подъемнике опасность и не решился залазить в него? Просто ошеломляюще, все в шоке от твоего поступка. -Если честно, Люда, то ничего конкретного сказать не могу. Как и в тех случаях, - бла-женно и счастливо улыбаясь, пожимал плечами Артем. – Меня сами ноги не пускали. Мозг приглашал в корзину, разум понимал, что это необходимо, а ноги унесли к стене обратно. Заметь, даже отвернули лицом к стене, чтобы Миланку не зацепило плитой. Лично меня эта железяка лишь погладила. -Ой! – испуганно вскрикнула Людмила, заметив на плече мужа слабенькую кровавую царапинку. – Вот еще бы пару миллиметров, и уволокла бы за собой. Твои ноги оказались провидцами. -Мужик, а мужик, - к Артему подбежал, как он представился, тот водитель несчастного подъемника. На удивление окружающих и на радость ему самому, водитель отделался лишь незначительными ушибами и малоприметными синяками. Он, когда под тяжестью плиты подъемник падал на груду битого кирпича с бетонными плитами, всеми силами вцепился в своей кабине в рычаги и в само сиденье, что так в сидячем положении и упал вместе с автомобилем. Разумеется, все стекла вдребезги, а он сравнительно и живой, и невредимый. – Вот, понимаешь, - горячо и азартно объяснял он Артему, - твой поступок был настолько тупым и глупым, что я, признаюсь, покрыл тебя всем запасом знания матерных и прочих бранных слов. Ты же уже почти вступил в эту люльку. И вдруг уходишь обратно к стене. Понимаешь? Ты же этим сумасшедшим поступком спас себя и свою дочурку! Да вас бы расплющило этой плитой, как мокриц. Насмерть. Да откуда ты узнал, и как вообще догадался, что она должна упасть на люльку? -Это не дочь, а внучка моя, Миланка, - поправил ошибку водителя Артем. – Мне никак нельзя было подвергать ее опасности. Вот потому и не пожелал я салиться в твою люльку. Я сам должен был спасти ее, сам, и никто мне не помощник в этом спасении. Вот оттого и решил проигнорировать тебя. 5 Аня никак не могла понять такой агрессии со стороны Джека. Она не успела и руки протянуть, чтобы почесать его за ухом, как обычно и поступала при встрече со знакомой и доброй собакой, жившей на этом пустыре. А тот внезапно, оскалив пасть, зло дернулся в ее сторону с намерениями цапнуть за эту руку. Некое внутренне чутье успело подсказать и спрятать руку от злых и рычащих клыков. Не могла она ошибиться. Ведь только что он, услыхав свое имя, радостно соскочил со своей лежанки и весело замахал хвостом. И вдруг за несколько сантиметров Анютиной руки от его уха, Джек ощетинился и злобно зарычал, пытаясь ухватить своими острыми клыками за Анютины протянутые пальцы. -Джек, ты чего? – с обидой в голосе и слезами в глазах воскликнула, удивленная и оша-рашенная такой внезапной выходкой старого друга Анюта. – Это же я, твоя знакомая Аня, за что ты хочешь меня покусать? Но огромный лохматый пес на е мольбы и уговоры еще громче зарычал и двинулся в сторону Анюты, явно не намереваясь ее лизнуть или дружелюбно потыкаться мордой в Анютины ноги, как он любил обычно делать. И тут Аня поняла, что с Джеком произошло что-то неладное, и теперь этот взбешенный зверь представляет для нее явную угрозу. Нужно срочно покинуть это место и удалиться от Джека как можно подальше. Только вот разум подсказывал, что стоит ей повернуться к нему спиной, как он сразу же вонзит свои острые и смертоносные клыки в ее тело. Необходимо ретироваться, как можно спокойней, чтобы не нервировать и не провоциро-вать собаку на агрессию. Хотя, как тут уже весьма очевидно, что агрессивность из пса хлещет потоком. У него явно злобные и опасные намерения, которые не усыпить и не отвлечь никаким спокойствием. Нужно срочно и быстрей его самого бежать в безопасное место. Но как она, маленькая девятилетняя девочка сумеет преодолеть такое расстояние до безопасного места, когда на нее надвигается злое и чересчур огромное клыкастое существо, которое она еще буквально вчера обнимала за шею, абсолютно не опасаясь за свое благополучие. Он мог лизнуть в нос, махать своим пушистым хвостом и радостно скулить. И Анюта, резко развернувшись, молча, побежала в сторону железной дороги, за которой стояла будка железнодорожника, и, если сторож на месте, то обязательно пустит ее к себе, чтобы укрыться от такой смертельной опасности. Первые несколько метров она неслась от страха и подталкивающего ее ужаса настолько быстро, что сумела оторваться от Джека метров на 20, если даже не больше. Но, скорее всего, этому отрыву еще способствовала замедленная реакция на ее бегство самого пса. Он побежал чуть позднее, словно спортсмен, чувствуя явное свое превосходство над со-перником, давая слабому противнику фору. И уже через несколько секунд такое преимущест-во почувствовалось в скором сокращении расстояния между преследователем и жертвой. Понимая, что ей уже никакими усилиями не избежать острых мощных клыков взбешенного зверя, Анюта в отчаянии истерично завопила, словно в предсмертной агонии, и обессиленная упала в мягкую пушистую траву, уже готовая к смерти от зубов старого друга. Спасения она не ждала ни откуда. Было кошмарно страшно, но больше этого ужаса ее охватывала острая жалость к самой себе. Маленькую, слишком короткую успела прожить в этом мире Анюта. Настолько малень-кую, но уже иногда и сильно противную и абсолютно нежелательную, когда она настолько уставала от своего убогого существования, что жажда смерти намного превышала желание жить. Ей довольно-таки часто сильно хотелось умереть. Да лишь с той разницей, что не от зубов старого друга, которого всегда по пути в школу и обратно домой она могла смело и без боязни погладить, потрепать за ухом. И он от радости вилял своим хвостом, счастливо скулил и старался лизнуть Анюту в лицо. Ведь ему также досталось от жизни много горечи и обид. Поди, когда-то жил у хозяина и ежедневно получал свою порцию пищи. Да бросили его на произвол судьбы, на выживание. Анюта помнит, как год назад он объявился на этом пустыре, через который ей приходится проходить по дороге в школу и обратно. На нем был почти новый ошейник, шерсть лоснилась и блестела от чистой и сытой жизни. На сам он выглядел отвергнутым и покинутым, никому уже ненужным. Анюта пожалела его и отдала последнюю и единственную булочку, хотя ей самой безум-но хотелось ее съесть. Правда, Джек, как сразу назвала она пса, совершенно непривыкший к такой не собачьей пище, а потому они ее, эту единственную булочку, съели пополам. И уже на второй день Джек встречал ребенка радостно и весело, словно старую знакомую. Вот так и образовалась у них дружба. Родителей у Анюты не было. Не так, чтобы совсем, но в данный момент и еще намного лет вперед их не будет. Скорее всего, никогда. Они оба попали в тюрьму, когда ей только исполнилось семь лет. В первый класс пошла. Из разговоров соседей, пересказов бабушки и дедушки, то ее непутевые папка с мамкой убили в пьяной драке таких же алкашей, как и они сами. Правда, алкашами были и сами дедушка с бабушкой. Баба Груня и дед Афоня. Или Афанасий, как тот сам любил представляться. Но его все соседи, включая и бабу Груню, никто не желал так величать. Просто Афоня, как величать героя одного смешного кино. Но злыми они не были никогда. Проявляли часто, и даже в пьяном состоянии, в котором чаще и пребывали, внимание и заботу к внучке, старались к школе чистую новую форму покупать, кормить регулярно, если все деньги еще не были пропиты. Но Анюте без мамы и папы было очень одиноко и тоскливо. И вот у нее появился друг, который всегда выслушивал ее жалобы, кивал головой, поддакивая и соглашаясь, и провожал несколько метров в сторону школы утром и в сторону дома после обеда, когда Анюта возвра-щалась с уроков. Но сегодня случилось нечто страшное и непредсказуемое. Друг предал и хочет убить. Анюта уже приготовилась к смерти, как внезапно тишину разорвал страшный грохот. Затем вновь наступила тишина, но Анюта оставалась живой и невредимой, и ее никто не беспокоил и не терзал зубами. Странно все и непонятно. -Вставай, девочка, все страшное позади, - вдруг услыхала она над собой и ощутила, как некие сильные руки отрывают ее от земли и ставят на ноги. – Что это случилось с ним? Ни с того, ни с сего на людей кидается, – спросил Анюту мужчина, приблизительно такого же возраста, как и ее дедушка. Только в форме железнодорожника. И усы под носом густые и богатые. – Он же никогда никого не трогал. Это еще хорошо, что я сразу заметил, как он набросился на тебя. И карабин вовремя рядом стоял. Пришлось стрелять, ничего не подела-ешь. Ты только посмотри! – восхитился он вдруг своим метким выстрелом. – В лоб не целясь. А иначе он разорвал бы тебя в клочья. -Правда, он никогда даже не обижал меня, - наконец-то сумела выговорить первое слово Анюта, медленно приходя в себя. – А тут сразу зарычал, шерсть дыбом. Да как цапнет клыками. Я еле успела руку отнять. Вы не знаете, что с ним такое могло произойти, а? Он же всегда таким добрым был, приветливым. -Бывает, - чесал за ухом железнодорожник. – Да мало ли чего могло случиться? Заболел бешенством, клещ какой-либо вредный укусил. Зверь, однако, страшный и очень большой. Тебя он не успел зацепить? А то, так к врачу надо срочно показаться, чтобы самой не заразиться бешенством. -Нет, я в порядке, - Анюта всю себя осмотрела и ощупала в поисках следов укуса. – Совсем ничего. Ой! – вдруг спохватилась она. – Спасибо вам, вы ведь меня от верной смерти спасли. Я сама никогда не сумела бы убежать от него. Жалко все равно. Такой славный был пес. Встречал меня, провожал. И вот погиб. -Не жалей, - сердито проговорил мужчина. – Не заслуживает он сочувствия. Предал дружбу. Хотя, ведь его тоже когда-то предали. Ну, ребенок, если все в порядке, то иди домой. Родителей можешь не пугать ужасами. Пусть этот случай останется между нами. Зачем им лишние нервотрепки? -А у меня нет родителей, - неожиданно призналась Анюта, хотя всегда старалась с незнакомыми людьми не делиться своей бедой. Гордиться родителями-убийцами не в почете. Но здесь именно этому железнодорожнику, так внезапно и вовремя спасшему ее от взбесившегося пса, ей почему-то захотелось сказать правду. – Я с бабушкой и с дедушкой живу. Мы втроем и проживаем вон в том доме, - указала она на несколько двухэтажных зданий, затерявшихся среди частных одноэтажных построек. -Ну, и им тоже лишнего болтать ни к чему, - как-то слегка равнодушно восприняв Анютино откровение, отмахнулся мужчина и вернулся в свою будку. У него теперь свои проблемы. Ведь за этот выстрел придется отчитываться. Хотя, началь-ство у него разумное, и оно оценит его поступок. Нельзя же было допустить, чтобы прямо у него на глазах бешеный пес порвал ребенка. А Анюта, ощутив, как ее покидают силы, как коленки сами прогибаются и валят ее на землю, внезапно присела на траву и горько разревелась. Вот теперь она по-настоящему испугалась и нарисовала в своей головке весь ужас и трагедию, могущую случиться с ней, если бы хоть на миг опоздал этот строгий серьезный дяденька. От неожиданности растерялся и мужчина. Все он сделал правильно, вовремя и рассуди-тельно. Да поначалу не мог понять реакцию маленького ребенка. Конечно, страху натерпелась девчонка. И успел он даже очень вовремя. И железнодорожник вернулся к рыдающей Анюте, поднял ее на ноги и отвел в свою избушку, служившую ему рабочим местом. Он сразу включил чайник и выставил на стол еще одну чистую кружку. Печенье и конфету уже стояли в вазочке на столе. Чайник закипел почти сразу, поэтому он бросил одноразовый пакетик в Анютину чашку и залил кипятком, подвигая к ней сахарницу. -Сласти сама. Я предпочитаю без сахара. А это моего сменщика. Тот большой любитель сладостей. Ты немного посиди, успокойся, а потом уже не спеша пойдешь домой. Звать-то тебя как, незнакомка? – с улыбкой, вносящий в растревоженное сердечко ребенка некоторое спокойствие и уверенность, решился наконец-то на знакомство суровый и строгий, каким показался вначале, железнодорожник. – Меня можешь звать Евгением Антоновичем. Или по-простому дядей Женей. Я здесь всегда дежурю. Сутки через трое. Будешь проходить мимо, заглядывай. Поболтаем, чайком побалуемся. -Спасибо, - с трудом выговорила сквозь уходящее рыдание Анюта. – Меня Аней звать. Можно и Анютой. Только я Нюру не люблю. Так соседскую собаку зовут. А она такая противная и злая! -Хорошо, - согласился Евгений Антонович. – Вот и договорились. Хотя, Нюра – звучит тоже красиво. Зря вот так плохую собаку таким хорошим именем назвали. Но раз просишь, то не буду. Как я понял, родителей у тебя нет, живешь с бабушкой и дедушкой? И куда, прости за такой вопрос, папка с мамкой подевались? Анюте хотелось поделиться своей жизнью с этим хорошим человеком, да вот вдруг ей так показалось, что ему может совсем не понравиться некрасивая правда. А врать не могла. Вдруг он от кого-либо другого правду узнает и обидится за вранье? Пока она внутри самой себя боролась с сомнениями, Евгений Антонович опередил ее, вдруг поняв абсолютное нежелание ребенка откровенничать про родителей. А если правда звучит скверно, то потому и говорить про них не хочет. -Ну, и ладно, не надо рассказывать, - успокоил он сомнения Анюты. – Потом как-нибудь, коль пожелаешь, то поделишься. А с бабушкой и дедушкой хорошо живется, они тебя не сильно обижают? -Неплохо, - ответила Анюта, отхлебывая горячий чай и заедая его печеньем. Потом вдруг решилась признаться. Ведь он предлагает ей долгую дружбу, а потому и имеет право на правду. – Только вино пьют очень много и часто. Но все равно они добрые, меня не обижают. И одежду иногда покупают, и покушать. Бывает, правда, что в доме совсем нечего есть, но такое редко случается. Ну, нечасто. Все равно на хлеб деньги находят. -О, боже! – простонал Евгений Антонович. – Что за напасть на ребенка, который хлебушку радуется. Высек бы я твоих деда с бабкой, чтобы хоть под старость поумнели. Поди, на тебя глядя, они ни не старые вовсе? До пенсии уже дотянули? -Нее, старенькие уже. Бабушка совсем недавно стала пенсию получать, а дедушка пока нет, но ему уже 58 лет. Два года до пенсии работать. А бабушка все равно каждый день на работу ходит. -В своем доме живете? -Это как? – не поняла вопроса Анюта. -Ну, в квартире, или в отдельном доме? -В квартире. Она у нас большая, трехкомнатная. У меня своя там есть, отдельная. Я ее каждый день прибираю. Как жалко Джека! - неожиданно вспомнила своего погибшего друга Анюта. – Хороший был, добрый. Мы с ним целый год дружили. -Знаешь, Аня, - решил посоветовать ребенку Евгений Антонович. – Ты больше не знакомься с брошенными собаками. Вот оттого и получаются с ними всякие пакости. Без хозяина животина звереет. Видишь, и Джек твой потерял доброжелательность. Здесь на пустыре жизнь у них звериная. -Но мне никто не разрешит дома держать, - печально констатировала Анюта. – А так хо-чется о ком-нибудь заботиться. Обо мне некому, вот и я хочу сама о собачке или кошке. Но их кормить надо, а они денег не дадут, - заключила она о своих родных. – Самим не всегда есть чего покушать. -Так в этом нет проблем! – вдруг воскликнул Евгений Антонович. – Ты ведь часто, да почти каждый день ходишь мимо моей будки. Вот и заглядывай. У нас тут кот живет, Самуилом звать. Только сейчас он вышел на охоту. А так обычно в это время спит на топчане. Я своим по смене передам про тебя, они будут пускать. Анюта весело хихикнула, услышав такое странное имя, совсем на кошачье непохожее. -Начальник у нас Самуил Израилевич, еврей, но ужас, какой противный. Вот мы из вред-ности назвали кота, чтобы иногда ему все в глаза высказывать. Поругаешь, покричишь, и успокоишься. А ему все равно. -Хорошо, я согласна! – уже совсем повеселевшая, воскликнула Анюта, понимая, что ма-лость задержалась в гостях, и пора покинуть этот теплый и вкусный уголок. – До свидания, я завтра после школы зайду. И Анюта радостно затопала в сторону дома. Двухэтажный, восьми квартирный из красно-го кирпича ее дом, где прожита вся жизнь, виднелся от будки приветливого спасителя железнодорожника. Можно было идти по шоссе, по которому снуют без конца автомобили. Но Анюта выскочила на тропинку, ведущую через поле, и, напевая себе под нос популярную взрослую песенку, запрыгала в танце и в легком беге в сторону своего жилья. Ужас, кошмар и страшная трагедия завершились знакомством с приятным дядей, вкусным чаем с печеньем и обещанием Евгения Антоновича завтра познакомит ее с котом по имени Самуил. Правда, его самого дяди Жени уже не будет на дежурстве, но он попросит сменщика позволить Анюте погладить кота. Да, немного не повезло ей с родителями. И бабка с дедкой любят выпить. Но она, порою сравнивая свою жизнь с бытием некоторых своих одноклассников, то жаловаться и обижаться на свою судьбу считала излишним. Баба Груня и дед Афоня по своему ее любили и часто, даже в большом хмелю, говорили лишь смешные, но добрые слова. И никогда и ни за что ее не били. У многих детей с родителями, а в доме зла больше. И дерутся, и скандалы на весь двор закатывают. Чего никогда не случается в их семье. Не всегда покупают игрушки, даже никогда не покупают, не балуют конфетами. Зато они не вмешиваются в ее существование в отдельной небольшой комнатке, где у нее свои личные игрушки, книжки и своя кровать, на которой только она спит. Здорово было бы и компьютер заиметь, но такие заоблачные мечты даже в мысли пускать не хотелось. Не купят, потому что у них таких денег никогда не будет. Им просто неоткуда взяться. Назавтра, возвращаясь из школы, она, хоть и понимала, что Евгения Антоновича быть на работе не должно, Анюта все же заглянула в будку для знакомства с Самуилом. Ее встретила некая взрослая женщина, назвавшаяся тетей Таней. Не потому так именовала Анюта ее взрослой, что уже давно тетя, а просто ей до бабушкиных лет еще далеко. А молодой девуш-кой называть как-то поздно. У нее, поди, дети, ровесники Анюте. Но встретила она ее друже-любно, словно дожидалась. -Привет, Анюта, - едва завидев ее приближение к будке, воскликнула тетя Таня, рукой показывая на домик. – А мне дядя Женя про тебя говорил. К Самуилу в гости пришла. Заходи, он поджидает. -Да, - обрадовано проговорила Анюта, которая уже сомневаться начала в правильности своего решения, заглянуть после школы к коту Самуилу. – Мне можно его погладить, да? Дядя Женя рассказывал про него, вот мне и стало любопытно. Но я только что после школы, у меня его нечем угостить. -А ему особо и не надо ничего, - весело со смехом отвечала тетя Таня. – Он у нас охотник. Поди, с утра уже кого-то поймал и захавал. Спит теперь и переваривает. Слышишь, как громко урчит? Самуил оказался даже слишком огромным котом. С маленькую собачку-дворняжку. Не успела Анюта, и прикоснуться к нему, как он сразу же, вздрогнув и приоткрыв глаза, сладко растянулся почти на весь топчан, предоставляя гостье свое тело гладить его и чесать. От удовольствия он по-взрослому кряхтел, временами переворачиваясь, меняя позу, чтобы Анюта могла почесать и погладить все его чешущиеся места. -Какой он у вас огромный! И добрый, наверное. -Когда поест, так очень даже милашка. А съесть ему до сытости нужно много. И все, что мы приносим, уметает, и еще охотой промышляет. Друг другу Анюта и Самуил понравились. А потому сегодня из школы Анюта весело впри-прыжку бежала в сторону железнодорожной будки. По спине слегка похлопывал ранец с учебниками, в руках болталась на ручках самодельная сумка из тонкой синтетической ткани, пошитая бабушкой для сменной обуви. А сверху светило солнце, одаривая землю теплом и уютом. И на всем небе ни облачка. Можно было бы, радуясь такой погодой, до позднего вечера на улице с подружками на улице гулять в мяч или в классики. Но ведь впереди целый день, до вечера далеко. А ей очень хочется забежать к дяде Жене, который всегда угощает ее горячим сладким чаем с печеньем. Да и Самуила за ухом почесать нужно. Она уже много раз пыталась вызвать на игру уже немолодого по кошачьим меркам Самуила, щекоча ему нос и уши бантиком. Однако сытый и сонный кот лениво тряс ушами, теребил лапками потревоженные места, по играть ни в какую не соглашался. Годы не те. Да и энергия вся истрачена на поимку мыши или птицы. Самуил на Анюту не обижался, позволял ей дразнить себя, продолжая лишь мурлыкать и урчать от удовольствия. Ведь кроме Анюты с ним никто не играется. А потому такие надоедливые приставания девчонки его не утомляли и не надоедали. Пустырь с одной стороны заканчивался пролеском. Ну, вроде как, и лесом, но только ма-ло на него похожим. Так, кое-где возвышались сосны, между ними березки. А в основном лещина да кусты лозняка. И, пробегая мимо кустов, когда до будки дяди Жени оставалось метров 300, ей вдруг показалось, что в кустах мелькнула спина Самуила. Видать, срок охоты еще не закончился, вот и лазает по кустам. -Самуил! – задорно воскликнула Анюта и прыгнула в кустарник как раз в том месте, где и мелькнула спина кота. Но теперь дымчатая спина показалась немного вглубь пролеска. Анюта на несколько секунд задумалась, принимая решение и сомневаясь в необходимости трево-жить Самуила, когда у него сейчас такой важный и ответственный миг. Вполне возможно, что он преследует очередную дичь, а тут Анюта со своими помехами. Только сорвет ему охоту. Нет, пусть ловит свой обед, а она пока что чай попьет с дядей Женей. Иногда, словно специально, у него в сумке оказывается бутерброд с колбасой. Лишний. Мол, хотел Самуила угостить, а тот уже или сыт, или на охоте. Поскольку колбаса вкусно пахла, а Анюте баба Груня денег на обед не дает, то Анюта даже не пыталась скромничать и отнекиваться. Зачем от такой вкуснятины отказываться! Потом, в следующий раз дядя Женя не предло-жит или все-таки скормит Самуилу. А так, глядя на жадное поедание хлеба с колбасой, он даже радуется, что у него всегда оказывается под рукой гостинец для голодного ребенка. Поэтому, так думала Анюта, дядя Женя специально для нее этот лишний бутерброд и берет, чтобы угостить ее. А отказываться от угощений, так считала Анюта, немного неприлично. Можно обидеть угощающего. Махнув рукой в сторону Самуила, мол, продолжай свою охоту, мне тебе мешать не хочет-ся, Анюта развернулась в обратном направлении, чтобы покинуть эти заросли. Поначалу она ничего не поняла, и эти перемены, внезапно происшедшие с погодой и местностью ее не напугали, а лишь слегка удивили. Но она мгновенно придумала таким метаморфозам оправдание. Вдруг откуда ни возьмись, так решила Анюта, примчалась черная туча и закрыла своей темной массой весь белый свет. Оттого вместо светлого дня образовался темный вечер. Да такой мрачный, что даже вид кустов и деревьев в корне изменился, превратив местность из мелкого пролеска в густую непроходимую чащу. Но любоваться такими переменами долго нельзя. Эта страшная туча может нести в себе массу неприятностей. И грозой перепугать, и ливневым дождем. Вмиг до нитки промочит. Помня, что вглубь она не особо заходила, а всего лишь несколько метров, Анюта, пробираясь сквозь кусты, побежала в избранном направлении, где по ее мнению находилась будка дяди Жени. Но ведь и Самуил запросто может промокнуть, если пойдет ливневой дождь. Только бе-гает он намного быстрей Анюты, и в случае опасности мгновенно окажется под крышей в будке, в тепле и в уюте. Вот теперь Анюта по-настоящему перепугалась, пробежав по кустам несколько метров и выскочив в настоящий лес с елями, соснами и иными деревьями, как хвойными и лиственными, название которых она и не знала даже. Неужели она неправильное направление избрала и углубилась в этот пролесок? Но ведь он настолько мал, что еще через пару десятков метров он просто закончится. И Анюта увидит окраину города. Подумав так, Анюта не стала разворачиваться, чтобы окончательно не запутывать себя, и быстрым бегом, насколько позволяла мягкая почва и мелкие кустики с ежевичником, цепляющимся за колготки, помчалась в избранном направлении, все больше удивляясь и пугаясь бесконечности зарослей. Они не желали заканчиваться. Анюта остановилась, силясь вспомнить что-нибудь из ориентирования, чтобы определить стороны света и направление, где должен находиться ее дом. Про дядю Женю и кота Самуила она уже думала меньше всего. Ей страстно желалось как можно скорей покинуть это проклятое место с нежелающим заканчиваться лесом. Но он был вокруг, повсюду и, казалось, бесконечным. Анюта уже потеряла счет времени, сколько она пробегала по лесу в поисках его конца. Ведь сама отлично помнила и знала приблизительные его размеры. Его и не спеша можно было в хорошую погоду обойти вокруг за какие-то 30-40 минут. А она за это время намотала ни один километр. Словно поиздевавшись и подразнивши в одной игре, природа задумала слегка усложнить условия, разорвав небо внезапным огнем молний и грохотом грома. И в завершение, открыв полностью все краны, темные страшные тучи низверглись ливневым дождем, большим похожим на водопад. Мгновенно в течение двух-трех секунд одежда Анюты промокла насквозь, ледяным холодом обнимая трясущееся в ознобе и в страхе тельце. Такого ужаса ей еще не приходилось испытывать за свою короткую девятилетнюю жизнь. казалось, что теперь кромешный ад холода и сверканий молний завершится лишь с приходом ее смерти. Она кричала до хрипоты, горько плакала от жалости, боли и страха, но слезы мгновенно сливались с потоком небесной воды. Она никогда не сумеет выбраться из этой ужасной ловушки, в которую заманил ее такой добрый огромный кот Самуил. Но, скорее всего, она зря его обвиняет. Ведь самого его она не видела. Показалось или померещилось, что это его дымчатая спина мелькнула в кустах. А, в самом деле, так это был просто на него слегка похожий чужой кот. Только ведь от этого Анюте не легче. Она угодила в этот смертельный капкан, и уже ей никак и никогда из него не выбраться, потому что все здесь, кроме смертельного страха и ледяного дождя, ненастоящее. Такого здесь ничего не было, а, стало быть, и нет. Чем и как объяснить это явление, Анюта сейчас не может и не хочет, потому что ужасные молнии с ужасающим треском пронзают землю вокруг нее, а потоки воды заливают глаза, не позволяя видеть пути к выходу из этого кошмара. Выхода нет. И когда ей показалось, что наступил конец ее страданий в виде вечного сна, Анюта вне-запно увидела за деревьями слабо приметную полоску света, будто там заканчивается длинный темный тоннель. Из последних сил, расталкивая мокрые приставучи ветки кустарни-ка, Анюта пробиралась к этому светлому пятну, как неожиданно вмиг, словно некто неведо-мый нажал кнопку выключателя, вспыхнуло на небе солнце, затмив своими яркими лучами темные полчища туч, растворив и поглотив их мгновенно в этом ярком синем бесконечном небе. Пропал дождь, пропал темный лес. А под ногами сухая трава, не видевшая дождя, и впе-реди в нескольких десятках метров показалась будка дяди Жени. Все еще не веря в спасение, Анюта рванулась в сторону спасительного жилища и внезапно провалилась в бездну, уволакивающую ее в никуда. Но избавляющую от холода, боли и страха. Ничего. Все пропало в один миг. Глаза она открыла от щекочущего в носу ароматного запаха чая. Удивленная такими вне-запными переменами, Анюта даже не догадалась о причинах появления и склонившегося над ней знакомого дяди Жени. Заметив ее пробуждение, дядя Женя обхватил завернутую в одеяло Анюту и усадил на топчан, подставляя перед ней горячий чай и вазу с печеньем. Почувствовав внезапный нахлынувший пробудившийся зверский голод, Анюта, словно позабыв все приличия и уроки воспитания, с жадностью набивала полный рот печеньем и, давясь, захлебывала его горячим чаем. Видно дядя Женя осознал свою ошибку, а потому поспешил достать из своей сумки два толстых бутерброда с сыром и колбасой и положил их на стол перед Анютой. Девочка двумя руками схватила оба куска и с такой же реактивной скоростью поглотила и их, внезапно вдруг осознав варварство в этих действиях и движениях, покраснев и прекратив жевать, слегка опустив голову. -Ой! – смущенно проговорила она в свое оправдание. – Простите, дядя Женя. Мне вдруг показалось, что я целую вечность ничего не ела. Спасибо вам. А как я здесь оказалась? Боженьки, дядя Женя, какой ужас я пережила, вы не поверите! Но даже сейчас рассказывать страшно. Только одно непонятно, почему вы все сухие, луж нигде нет, а такой сильный дождь лил! -Вот-вот! – сокрушенно т с легким подозрением качал головой дядя Женя. – Вокруг такое солнце, тепло, как летом, а она вылетает из кустов вся промокшая, будто из колодца вынутая. И такая ледяная и продрогшая! Ты куда угодила? -Вы не шутите? – удивленная и немного подозрительная спросила Анюта, всматриваясь в серьезное лицо дяди Жени. Ведь такое просто невозможно, чтобы у нее там, в лесочке, бушевала гроза с водопадом, а у них, словно в ином мире, тишь да благодать. – Дядя Женя, а как это? – тихо и слегка напряженно поинтересовалась она у своего знакомого друга. – А Самуил тоже дома? -Давно уже дрыхнет без задних ног. Сытый, скотина, поди, какого-нибудь в лесу зверя сожрал. -Это ведь я за ним в лесок нырнула, спину его дымчатую в кустах заметила. Нет такого окраса ни у кого, только у Самуила. Вы не поверите, но, мало того, что я там заблудилась, так еще под такой ливень угодила, что и пересказать невозможно. И еще много молний прямо в землю били. Я боялась, что одна из них в меня попадет. Чуть от страху не умерла. Бегаю, хочу из леса выбежать, а он не заканчивается, да и все тут. -Может, приснилось все? – задумчиво почесал затылок дядя Женя. – Хотя, по твоему со-стоянию рассказ на правду похож. Кто его знает? А вдруг? Но сомневаюсь, чтобы я такого не услышал бы. Такое чудо мимо нас не пролетело бы. -Вы мне не верите, да? – чуть не плача, спрашивала Анюта, ожидая сочувствия и участия, а получается в ее рассказе сплошная выдумка и сказка. -Ну, Анюта, ты меня тоже пойми, - смутился дядя Женя, поскольку в глазах ребенка на-блюдал искренность. Без лукавства и выдумки. И сама она была мокрой и ледяной, словно и в самом деле, побывала под таким проливным дождем. Водоема поблизости, в котором она могла так измочиться, он не припоминает. – Ведь лесок этот рядом с моей будкой. А я с самого утра и до этого часа наблюдаю на небе лишь солнце и синеву. Мне очень хочется верить тебе, поскольку из сна ты бы такой мокрой и продрогшей не возвратилась. Я ведь тебя еще тогда приметил, когда ты зачем-то в лес убежала. В кустах скрылась и словно затерялась там. Я даже несколько забеспокоился. Вдруг, что случилось там с тобой? Ну, подождал чуток и решил пройтись, глянуть. Нельзя нам покидать пост, да я подумал, что быстро управлюсь. Только собрался, а тут и ты вылетаешь из кустов некая слегка взбалмошная, напуганная. Малость пробежала и упала. Вот и принес тебя всю мокрую и от холода посиневшую. Сохнет твоя одежда теперь на солнце. До нитки вымокла, словно в яму с водой провалилась. Но нет тут ям, болот, никаких водоемов я не знаю в этом месте. На бугорке наш лесок расположился, сухой он. И тебе поверить хочется, и самому себе тоже. Как нам быть, Анюта? -Дядя Женя, я не спала, правда-правда! – горячо и азартно попыталась убедить дядю Женю Анюта. – Просто…, - она вдруг задумалась и от прилетевшего в ее голову оправдания она испуганно воскликнула и закрыла лицо руками. – Дядя Женя, а вы в сказки верите? А вдруг, словно в сказке со мной все это произошло? -Ну, не сказать, что совсем не верю, однако иногда о них задумываюсь, - пожимая плечами, без усмешек и на полном серьезе проговорил дядя Женя. – Понимаешь, ведь сказки в основном берутся из жизни. Только чуток добавляются к ним фантазии. Человеку, то есть, сказочнику так видится то или иное событие. Думаешь, по воле злого волшебника угодила в этот катаклизм? -Ката, чего? – переспросила Анюта. -В этот кошмар с молниями и ливнем. Ведь ежели там, как ты говоришь, пробежаться по этому лесочку, то даже замориться не успеешь, как выскочишь из него. А тебя, по моим подсчетам приблизительно с полчаса не было. -Так мало? – удивилась Анюта. – А мне это время вечностью показалось, словно я там не один день промаялась. -Страдания всегда дольше тянутся. -Но, все равно, я бы из него за такое время раз десять успела бы выскочить. А у меня он вообще не желал заканчиваться, этот кошмарный лес. Он не совсем такой был, каким видится отсюда. И деревья иные, и размер их несравнимый с этими. Я, дядя Женя, нечаянно в сказку попала, только злую. Помните, как Джек меня чуть не покусал? Вот. А сегодня эта злая сказка продолжилась. Они меня испытывают. 6 Увидев сосиску, брошенную кем-то из учеников, видимо, уже сытых, а потому так легко швыряющихся таким вкусным продуктом, Анюта достала из ранца черновую тетрадь и, вырвав из нее листок, осторожно и незаметно подобрала эту сосиску и спрятала в боковой карман ранца. Сегодня она к Самуилу придет с гостинцем. Уж он-то эту вкуснятину даже на слишком сытый желудок только так слопает. Если честно, то Анюта и сама не отказалась бы от нее. Но не есть же подобранную с пола сосиску? Потерпит. Сегодня дежурит тетя Таня, и она никогда не отпускает Анюту, не напоив ее чаем с домашним пирогом. Он у нее какой-то бесконечный. Когда бы Анюта ни пришла к ней в гости, у тети Тани всегда пирог. Правда, разный: то с грибами, то с луком и яйцом, а чаще с куриным мясом и овощами. Она такой курником зовет. Вроде, по той причине, что внутри него курица. То есть, мясо курицы. Но даже тете Тане она не скажет, где взяла эту сосиску. И от этой маленькой тяжести в кармашке ранца в душе был праздник. Ей уже рисовались удивленные и обрадованные глаза Самуила, который порвет вмиг эту сосиску на куски и проглотит, не прожевывая. Хотя, дядя Женя так говорил, что у котов просто нет таких зубов, которыми жуют. Оттого они и заглатыва-ют куски целиком. Природа счастьем наслаждения вкусом пищи их не одарила. Анюта даже слегка сочувствовала Самуилу. Все же вкусную сосиску хотелось бы пожевать подольше, ощутить весь ее аромат. -Привет, Самуил! – воскликнула она, врываясь сходу в будку к тете Тане. – Ой, здравствуйте! Я просто Самуила первым увидела, - смутилась Анюта своей забывчивости. Ведь нужно было поначалу постучаться, потом поздороваться с тетей Таней, а уж потом с Самуилом. Во всем виновата сосиска. -Ничего, Аня, просто ты, поди, соскучилась по Самуилу, вот и поспешила с приветом, - по-доброму усмехнулась тетя Таня, слегка обнимая за плечи и прижимая к себе девочку в знак приветствия. – Он у нас уже успел кого-то съесть. Вот потому и валяется на топчане, дрыхнет без задних ног. -А я ему вкуснятину принесла, - обрадовано и успокоено за добрый прием, проговорила Анюта, доставая из кармашка ранца завернутую в бумагу сосиску. – Вот, - положила она ее перед носом Самуила. – Кушай не здоровье. Самуил приоткрыл поочередно глаза, промурлыкал в знак приветствия и одобрения, за-тем, не вставая, обнюхал подарок и вновь, лениво зевнув, отправился в свой сон, словно сосиска его абсолютно не заинтересовала. -Ну, здрасте! – немного обидно и сердито возмутилась Анюта. – Я к нему спешила с такой вкуснятиной, а у него даже места в животике для нее не оказалось. Игнорирует, словно пустое место. Высказалась и протянула руку, чтобы забрать сосиску обратно. Однако даже с закрытыми глазами Самуил узрел неправильные действия подружки. Где-то за несколько сантиметров руки Анюты до этого деликатеса, Самуил резко выбросил лапу и, зацепив сосиску когтем, спрятал ее у себя под животом, грозно при этом прорычав в знак полного неодобрения такого опрометчивого поступка. -Ой! – только и сумела воскликнуть Анюта, а тетя Таня громко и заливисто расхохоталась над разумными действиями кота. -Не смей трогать, коль уже подарила, - предупредила она Анюту сквозь смех. – Это уже не твое, а своей пищей делиться он не привык. -Ну, и ладно, - согласилась Анюта. – Хоть не зазря несла, и то хорошо. А то, видите ли, даже носом не повел, так проигнорировал, словно я ему нечто абсолютно несъедобное подарила тут. -Сама чего не съела? Нечего ему такие подарки носить, - спросила тетя Таня, сразу же включая чайник и доставая из холодильника свой коронный фирменный кусок пирога. – Я бы и сама не отказалась от такой аппетитной сосиски. А этому принесешь, так еще вместо спасибо получишь по рукам, - заметила она и поставила пирог в микроволновую печь. – В следующий раз оставь ее себе. -Я, - слегка замялась и стушевалась Анюта. Ей поначалу хотелось соврать про сытость, про то, что она, эта сосиска, уже лишней оказалась. Да врать внезапно показалось фактом стыдным и неприличным. Какая тут может быть сытость, если у нее только от одного вида пирога потоком слюнки текут. – Я ее нашла на полу. Кто-то выбросил, или уронил, а поднимать не пожелал. Вот я и решила для Самуила принести. -Ну, и правильно! – одобрила Анин поступок тетя Таня. – Этому можно и с пола, и с земли. Усаживайся за стол, - пригласила она Анюту, расставляя кружки и бросая в них одноразовые пакетики чая. Немного помолчали, пока не закипел чайник, и микроволновка не пропела об окончание подогрева. Разложив по тарелке дымящиеся пироги и залив кипятком кружки, тетя Таня жестом пригласила Анюту к трапезе. -А родители хоть иногда пишут? Внезапно спросила она, уже неплохо изучив биографию ребенка из ее же рассказов. – Письма им-то писать не запрещают. Там, возможно, обдумали все и повинились? -Нет, ни разу пока не написали. И баба Груня сказала, что пусть и не пишут. Потому что они злодеи, двум человекам жизни лишили. -Так ведь не чужие, родные, однако. Можно уже и пожалеть. Вино, проклятое во всем виновато. -Нет, вовсе не вино, - строго и безапелляционно так категорично с серьезным выражени-ем вынесла обвинительный вердикт Анюта. – Бабушка с дедушкой тоже пьют вино. Но они не злые, даже добрые. Плохо, что много пьют, часто очень, но их друзья, которые приходят, всегда смеются, шутят, меня конфеткой угощают. И осуждают папку с мамкой. Нельзя никого убивать. -И даже за очень плохое? -Ни за что, - отрубила резко Анюта. – За плохое нужно в милицию сдать и потом в тюрьму посадить. -Кое в чем ты права, - согласилась с мнением ребенка Татьяна, немного даже поражаясь таким категоричным заявлением Анюты. -Тетя Таня, - решила срочно сменить трудную и больную тему Анюта, переводя беседу в иное русло, более приятное и интересное. – Вы каждый день пироги печете, наверное? Они у вас не заканчиваются совсем. Как ни загляну к вам, так у вас всегда новый пирог или самодельные пирожки. -Ой, Анюта! – воскликнула Татьяна, весело прихлопывая в ладоши. – У меня в семье три мужика и три женщины. Вот мы с моей мамой и печем их каждый день. Даже не успеваем из духовки вынимать, как их моментально сметают. А ты удивляешься. Разве магазинными можно накормить досыта? Никаких денег не хватит. Вот и получается, что я сутки дежурю здесь, а трое пеку дома. -У вас так много детей? – искренне удивилась Аня. -Так я всех посчитала. Вот смотри: муж, два сына, дочь и мы с мамой. Был и папа, да в прошлом году умер. И совсем не старый, всего 61 исполнилось. -А-а-а! – протянула Анюта, самостоятельно в уме пересчитав семейство тети Тани, и согласилась с ней, что столько пирогов часто не сможешь купить. А мужчины едят много. Оно, поразмыслив и рассудив, так и Анюта не отказалась бы много съесть. Да не всегда в доме простая еда имеется. Нет, кусок хлеба и сваренный суп почти всегда в наличии. Бабушка его всегда полную большую кастрюлю варит. Только после тети Таниных пирогов хлеб с постным супом не такой вкусный. Наигравшись с полусонным котом, наговорившись с тетей Таней, Анюта попрощалась, и уже сытая и счастливая понеслась в сторону дома. Обедать она будет ближе к вечеру. А сейчас бросит ранец в свою комнату, переоденется во все домашнее, и побежит гулять во двор. В такую замечательную погодку дома не высидеть. Обычно вся детвора в это время предпочитает вместо уроков гулять во дворе. Ведь для домашнего задания вполне хватает вечера, когда все разбредутся по домам. Телевизор занимает бабушка со своими сериалами, дед ложится спать, он «мыло» после вина терпеть не может. И Анюте эти сериалы скучны и неинтересны. Она уж лучше уроки сделает, а потом книжку почитает. Дома, разумеется, кроме учебников никаких книг нет. Но рядом со школой не так давно построили библиотеку. И Анюта туда сразу записалась. Вот там она и берет книги, которые перед сном любит почитать. Во дворе уже играли ее подружки. Конечно, у них же нет знакомого Самуила. Вот они сразу после домашнего обеда и выбежали во двор. Помахав им ладошкой в знак приветствия, и пообещав мигом ввернуться и присоединиться к ним, Анюта вбежала в подъезд и словно реактивная взлетела на второй этаж. Обычно днем дед с бабкой никогда не закрывают двери на щеколду, поэтому она без стука и без объявления о своем явлении сразу толкнула входную дверь и уже собралась вбежать в квартиру. Но в этот миг у нее за спиной позади и снизу послышался жалобный писк. Подивившись и заинтересовавшись его источником, Анюта резко развернулась и сбежала вниз на площадку между этажами к маленькому рыжему котенку, который и позвал ее, чтобы на него обратили внимание. Он был слишком мал, что даже на ногах с трудом держался, постоянно падая на бок и вновь с усилиями приподнимаясь. Просто удивительно его появление здесь между этажами, на лестничной площадке. Явно самостоятельно забраться у него не хватило бы сил. Или кто-то занес и бросил, либо сама мамаша вынесла его из своей берлоги, чтобы предоставить жителям дома его на обозрение. А вдруг кому понравится, и его приютят? Анюта мило улыбнулась этому пушистому рыжему комочку и пригнулась, чтобы взять его в руки. И тот же миг ее оглушил сильный грохот, треск, шум и звон разбитого стекла, и из дверного проема, внезапно некой силой сорвав входную дверь ее квартиры, вырвался сноп пламени. От неожиданности и испуга Анюта села на пол и со страхом и удивлением смотрела на этот огонь, неясно откуда взявшийся. Буквально через несколько секунд из своих квартир повыскакивали соседи, и весь дом в мгновение превратился в порушенный потревоженный муравейник. Потом послышались звуки сирены пожарных машин, топот самих пожарников с брансбойтами. Но Анюта наблюдала всю это суету, сидя в уголке площадки, словно сквозь сон. Ей не было страшно, ей не было тревожно за дедушку с бабушкой, поскольку до ее сознания пока еще не дошел смысл происшедшего. Она никак не могла сообразить и понять причину всего случившегося, потому что тот внезапный грохот ее слегка оглушил и лишил возможности оценивать и осознавать. Когда к ней подошли соседи снизу тетя Катя и дядя Коля, которые частенько заглядывали с вином к ее бабке с дедом, то Анюта первые секунды с непониманием слушала их причитания, стараясь вклиниться в их тирады со своими вопросами. Но она не противилась и согласилась пойти к ним в квартиру, чтобы пересидеть и переждать это непонятное, но, по их словам, ужасное стихийное бедствие. -А почему их нет? – словно уловив некий вывод тети Кати относительно бабы Груни и деда Афони, переспросила Анюта. -Сиротинушка ты наша, Анюта, доченька бедненькая моя! - продолжала плакать тетя Катя, сидя рядом на диване с Анютой и поглаживая ее по голове. – Погибли бабушка с дедушкой, увезли их в морг. Совсем никого у тебя не осталось, как дальше жить-то, а? Но ты пока у нас побудь, немного поживи. Мы потом заглянем в твою квартиру. Может, что из вещей уцелело, забрать нужно. Ведь зима впереди. Пока еще не холодно, но все равно, одежда теплая нужна тебе. -Тетя Катя, - медленно осознавая происшедшее и уже страшась тех слов, сказанных в адрес ее бабушки и дедушки, прошептала испуганно Анюта. – А что там такое могло случиться, что это взорвалось? -Ох, милая, если бы я сама что толком знала? Только пожарники говорят, что это газ у вас взорвался. Видать, чайник полный поставили, а он закипел и залил конфорку. Оттого и накопилось много газу. Ну, а потом дед Афоня, наверное, закурил, вот газ и взорвался. Она часто неаккуратно обращался с газом, я его не раз уже предупреждала, да видать, все без толку. И как только это ты, девочка моя, уцелела, дойти до хаты не успела. Ох, ужас, какой, ведь вместе тогда погибли бы! -Я уже вошла в прихожую, но меня маленький котенок позвал. Я к нему и спустилась. Но даже на руки не успела взять, как оно рвануло. Вы не видели его случайно? Такой маленький, рыженький! -Его Сережка с соседнего подъезда забрал. Это у них Муська окотилась. Да что там коте-нок, сама ты совсем одна осталась, вот где беда! И только сейчас Анюта поняла и осознала гибель двух ей родных и близких людей: ба-бушки Груни и дедушки Афони. Они не заболели, не отлучились на время, а умерли. И это навсегда. И квартиры с ее отдельной комнаткой больше нет, и не будет. Анюте хотелось навзрыд разрыдаться, с горя закричать, упасть на пол. Но некая неясная сила словно парализовала ее, не позволяя выкатиться из глаз ни единой слезинке. И от всего этого в сердечке лишь больней и страшней. -Тетя Катя, - неким чужим отрешенным голосом прошептала она. – А ведь этот котик спас меня от смерти. Да я уже была в своей квартире, как он запищал и отвлек меня, заставив убежать и спрятаться от огня. Я ему теперь должна спасибо сказать. Только вот сейчас меня в детский дом сдадут. Не будет у меня моей комнатки, не будет моих книжек и игрушек. Да они, поди, все там сгорели? Только мой ранец и уцелел. -Успокойся, деточка, не переживай так за комнату и игрушки. Живой осталась – и это хо-рошо. А в детском доме нынче хорошо. И кормят, и одевают. И игрушек у них там полно. Им разные спонсоры помогают. Поплачь малость, милая. А то, вон какая вся с лица сошла. Будто и не живая вовсе. -Не плачется, тетя Катя, - жалобно простонала Анюта. – Мне жутко и больно, а слезки не текут. -Аня, - вмешался в разговор дядя Коля, который от таких встрясок и прореживаний ре-шил немного подлечиться вином, и успел уже пару стаканов «Народного вина» опорожнить, если не больше. – А у тебя поблизости никаких родственников нет? Вроде как Афанасий про старшего брата говорил, что под Калугой с семьей живет? Может, письмецо им написать и спросить про тебя? -Не нужно, - не согласилась. – Они не общались. Он и баба Груня о них плохо всегда говорили. -Ну, так это братья в ссоре были. А ты здесь причем? -Нет, - категорично затрясла головой Анюта. – Я не хочу к чужим. Лучше уж в детский дом пойти. С ней согласилась и тетя Катя. Возможно, и пожалеют там ее дальние родственники, а скорее всего, поскольку не знались, то и ребенок чужой им без надобности. Пусть будет детский дом. Анюта прислонилась к мягкой подушке дивана и в тревожных мыслях и переживаниях тихо незаметно задремала, провалившись в беспокойный суетной сон, где главным героем и спасателем оказался маленький, но сильный рыжий котенок, успевший вырвать ее из опасных лап огня. Она нежно гладила его, и ей казалось и чудилось в этом сне, что ее бабушка и дедушка тоже были спасены. Но только сейчас они в больнице, а не в морге, как страшно это место назвала тетя Катя. Проснувшись и обнаружив себя одинокой в чужой комнате на незнакомом диване, укрытой верблюжьим нежным одеялом, Анюта поначалу хотела позвать своих дедушку и бабушку. Но внезапной лавиной нахлынули воспоминания о недавнишнем происшествии, и она, ощутив себя заброшенной и совершенно одинокой в этом злом беспощадном мире, горько расплакалась, жалея себя и свою дальнейшую судьбу. Это не беда, это пришло к ней бедствие и несчастье, пожелавшее еще сильней и больней очернить и без того нерадостную жизнь. Выплакавшись вволю, Анюта сбросила одеяло и встала с дивана, тихо бесшумно пройдясь по квартире. Солнце еще светило во всю, значит, спала она самую малость. Соседей она обнаружила на кухне за закрытой дверью. Дядя Коля и тетя Катя пили вино и тихо шепотом разговаривали, вспоминая погибших своих друзей Груню и Афоню, и причитали над сиротливой судьбой Анюты, родители которой надолго угодили в тюрьму, а последние родные люди по собственной безалаберности и беспечности погибли в огне. Анюта не решилась вмешиваться в их разговор и не захотела беспокоить своих соседей своими просьбами. Она уже за эти годы привыкла к самостоятельности, и потому опека чужих людей, хоть и друзей погибших деда с бабкой, ее всегда тяготила, нагружая какими-то непонятными обязательствами. Свои проблемы Анюта стремилась и пыталась всегда решить сама. Правда, сегодняшняя трагедия загоняет ее в тупик, и Анюта понимала, что теперь ее дальнейшая жизнь продолжится в детском доме. Немного непонятно, жутковато, однако, не смертельно. Ее там оденут, будут правильно и регулярно кормить, она пойдет в другую школу. И друзей в детском доме она найдет. Всегда общительная и жизнерадостная Анюта собирала вокруг себя ровесниц и ровесников. Только самое главное сейчас – пережить эти страшные дни. Впереди ужасные похороны, как говорила тетя Катя. На пару-тройку дней соседи приютят ее. А потом уже она уже отправится в детский дом. С такими мыслями Анюта шла по городу, рисуя в своей головке, совершено нерадостные перспективы. Хотелось вернуть обратно, каким-либо способом оживить, любивших свое вино, дедушку с бабушкой, свою комнатку с игрушками и книжками. И совсем скоро для нее все это станет просто недоступным, поскольку в ее доме все сгорело, а в детском доме будет все общее. На душе было грустно, тоскливо, хотелось еще немного поплакать от жалости к себе и за свое будущее. Но слезы закончились еще в той комнате на подушке, на диванчике у тети Кати с дядей Колей. Она даже не поняла, что давно сошла с дороги и, выйдя за город, идет полем по высокой траве. Город остался позади, а впереди виднелась насыпь железной дороги. Только без знакомой будки, где дежурили дядя Женя и тетя Таня, и без кота Самуила. Нужно возвращаться домой, но ее сразу за железной дорогой манил к себе зеленой листвой лес, где можно полакомиться лесными орехами. Возле железнодорожной будки дяди Жени тоже попадается лещина с вкусными орехами. Но там их очень мало. Хотя бы по той причине, что его плодами интересуются многие. А здесь, как ей показалось, слегка безлюдно. Ранец и сумку с запасной обувью она оставила в квартире тети Кати. Ну, и пусть. Нарвет орешек за пазуху, сколько поместится. А потом дома их пощелкает. Ой, вдруг испуганно вспомнила она! У нее теперь нет дома. Она в данную минуту самая, что ни на есть, бездомная сирота. Зачем же тогда собирать орешки про запас? Их негде будет хранить. Ну, и что? Она их просто пощелкает на месте. Зубки у нее крепкие, запросто, словно белочка, прокусывают совсем не толстую скорлупу ореха. А если насобирает и больше, чем сразу съест, то перещелкает по дороге домой. Далеко от дома забрела, однако. Даже не представляет, насколько. И поскольку впереди железная дорога, а будки дяди Жени не видать, то, скорее всего, вышла она на другом краю города. Пусть, стемнеет еще нескоро. Успеет засветло добраться. Только куда? К тете Кате? Ну, да, больше пока некуда, кроме как к соседям. Взобравшись по насыпи, Анюта глянула по сторонам, высматривая вдоль рельсов поезд, и, не обнаружив такового опасного препятствия, она решилась перебежать через железную дорогу. Однако ее некто между двумя рельсами аккурат посредине за ногу придержал. Не испугавшись, а просто подивившись этому смешному препятствию, Анюта присела и рассмот-рела причину задержки. Какая-то проволока, торчавшая из-под бетонной шпалы, зацепилась за колготки, да еще при всем этом обвилась вокруг щиколотки. Посчитав такое недоразумение легко устранимым, Анюта попыталась избавиться от петли, что представляла собой проволока. Однако быстро такое ей не удалось. Тогда она пробует снять эту петлю с ноги, раскрутить, но почему-то по абсолютно непонятным причинам, лишь больше в ней запутывалась. Смешное настроение, поначалу вызванное такой глупой комедийной борьбой, постепен-но сменялось паническим ужасом. И окончательно страх сковал ее звуками, извещающими о приближении поезда. Его пока из-за поворота не видно, но уже мелкой дрожью слегка тряслись рельсы. Понимая смертельную опасность, эту опасную ловушку, в которую угодила по непонятным законам и причинам Анюта, она поспешила поскорее избавиться от петли, держащей ее между рельсами. Да лишь сильней убеждалась в бесполезности и тщетности таковых попыток. Словно живая и злая жестокая проволока не позволяла покинуть Анюте гибельное место, приговорив ее к смерти. Почему же там, в доме ей во спасение был послан котенок, а здесь на смерть эта мертвая петля? Она тогда попыталась просто вырвать эту проклятую проволоку, однако та сидела в земле настолько крепко, что даже ни на миллиметр не продвинулась вперед. А кричащий поезд уже показался из-за поворота, и своим гудком предупреждал все жи-вое в округе, что ему никак нельзя задерживаться по всяким пустякам. А потому немедленно освобождайте дорогу. Тормозить он не собирается, поскольку остановки в его планы не входят. Артем, увидев поначалу маленькую девочку на железной дороге, ничего такого опасного в этом и не заподозрил. Вполне вероятно пришла с кем-либо из взрослых за орехами. Но, скорее всего, вырвалась вперед, а теперь своими жестами призывает взрослых к поспешности, поскольку приближается товарный поезд, как сумел определить уже Артем. А у него зачастую вагонов длиной с километр, что обеспечивает многоминутное ожидание, если не успеют до его прибытия проскочить через железку. Но уже через несколько секунд внимательного обозрения ребенка, Артем заподозрил нечто неладное. Да еще ко всему прочему, кроме усиленного биения сердца, ноги сами желали нестись в сторону железной дороги. Да он же бежал, словно от роя пчел, поскольку внезапно понял чреватость промедления. Там разыгралась некая трагедия, которую можно предотвратить, лишь успев добежать до ребенка раньше поезда. Вскарабкавшись на четвереньках по насыпи, ему хотелось мгновенно схватить ребенка на руки и броситься с нею вниз, поскольку состав уже приближается, и машинист тревожно сигналил, требуя освобождения пути. Но, не успев обнять ребенка, он заметил ее перепуган-ные глаза и взгляд на ногу, что запуталась в проволоке, торчащей из-под бетонной шпалы. Уже отчетливо осознавая, что времени на освобождение девочки не остается, Артем принимает единственное правильное и возможное решение. Он в темпе укладывает ребенка между рельсами посреди аккурат в ложбинку железобе-тонной шпалы, уговаривая ее полежать без движения секунд несколько. Но, чувствуя панику и сумасшедшую дрожь в теле ребенка, Артем падает рядом валетом голова к голове и, приложившись губами к ее уху, нашептывает успокаивающие и призывающие слова к неподвижности: -Тихо, миленькая, лежи спокойненько, не шевелись. Ничего страшного, он сейчас над нами проедет, не причинив никакого вреда. А уж потом мы не спеша освободимся от этой проволоки. Только закрой глазки и ничего не пугайся. Совсем не страшно, я же рядом с тобой, мы выдержим. Услышав грохот над головой, Артем лишь сильней сжал одной рукой голову ребенка, а вторую положил ей на спину, чтобы в случаях попыток встать, он сумел воспрепятствовать. Артем был даже слишком спокоен, поскольку понимал безопасность их положения. Пролетит состав, не причинив им вреда. А девчонке встать он не позволит. Его лишь слегка удивляла беспечность взрослых, не поспешивших к ней на помощь. Ведь, не окажись он рядом, последствия были бы кошмарными. Не сумела бы такая ма-хина резко затормозить, а ребенок вряд ли сообразил улечься на шпалы. Неужели этот спасительный дар теперь распространяется не только на родных и близких, но продолжает помогать и совершенно посторонним и ему незнакомым? Ведь в данный момент его толкал на спасение не разум и понимание опасности, а сами ноги неслись к этой девчонке, угодившей в смертельный капкан. А ведь ему поначалу виделась безопасной ситуация. Ну, и как тут мой спасенный ребенок? Подумалось Артему, когда шум над головой прекратился, и железнодорожный состав, громыхая товарными вагонами и цистернами, уносился вдаль. -Вставай, - со смешинкой на устах и веселым голосом предложил Артем девочке. - Опас-ность миновала, можно продолжить движение. Ах, да ты у нас в капкане! – вдруг вспомнил он ту причину, по которой ребенок застрял на рельсах. -Боюсь, - уткнувшись носом в гравий, категорически отказывалась подниматься девчонка, лишь сильней вжимаясь в землю. -А надо, - не соглашался с ней Артем. – Бетон и камни прохладные, так и простудиться недолго. Он поставил ребенка на ноги и очень даже легко снял проволочную петлю, подивившись той легкости, которой почему-то не присутствовало до прибытия поезда. А возможно, девочка что-то не так делала? Но и у него не получалось ведь. -Звать тебя как? – подхватывая ребенка на руки, спросил Артем, спускаясь по насыпи вниз к орешнику, где он бросил свою сумку, в которую собирал орехи. Самостоятельно девчонка стоять не могла, поэтому она не противилась его рукам. – Меня лично Артемом величают. -Анюта. Можно Аня, - сказала она и попросилась на землю. – Я уже сама смогу, - неуве-ренно проговорила она, пробуя первые шаги, словно младенец. Они с трудом, но получались самостоятельно. -Садись, немного передохнем и перекусим, чем бог послал. Вернее, что я сам успел перед выходом положить в сумку, - предложил Артем, усаживая Анюту на бревно и протягивая ей бутерброд с докторской колбасой и бутылку лимонада. – Немного пожуем, а потом ты мне расскажешь о себе чуть-чуть. Ну, что пожелаешь. Полного и подробного биографического отчета я не потребую от тебя. -Ладно, - согласилась Анюта, жадно впиваясь зубами в маленький пароход, как любила называть эти бутерброда Артема жена Людмила за их много этажность. Они всегда состояли из двух, как минимум, кусков хлеба, - один сверху, второй снизу, обильно промазанные маслом. Так же с двух сторон по тонкой пластинке сыра, и посредине толстый кусок колбасы. Чтобы ощущался вкус мяса, а не хлеба. -Ну, и…? – подмигнул Артем, когда маленький пароход благополучно и бесследно скрыл-ся внутри Анюты. -Дядя Артем, а у меня сегодня бабушка с дедушкой умерли. Газ взорвался, и их обоих убило, вот, - печально известила Анюта о своей трагедии. – Меня тоже чуть не убило, но котенок отвлек. Я сбежала к нему по ступенькам вниз, а тут сразу и взорвалось. Они и погибли там, в квартире. -Боже, деточка моя, какой ужас! – воскликнул Артем, сочувствуя и соболезнуя несчастно-му ребенку. – И зачем же ты из дома убежала сюда? Вон, сама чуть не погибла. Так ты одна здесь, что ли? А где твои родители, почему ты не с ними? -Они в тюрьме, - откровенно призналась Анюта, даже и, не пытаясь скрыть от незнакомца такой факт. – Они убили дядю с тетей за вино. Вот их за это и посадили в тюрьму. А бабушка с дедушкой были добрыми, хорошими. Тетя Катя сказала, что газ взорвался, потому что чайник закипел и огонь залил. А дедушка закурил. -Да, - тяжело вздохнул Артем, выслушивая такие сложные жизненные перипетии ребенка. Что-то зачастили к ней в гости беды и смерти. Сама вон, благодаря присутствию здесь в лесу Артема, чудом уцелела. И осиротела пол-ностью. Поди, родители уже в ее детстве не объявятся. И ему стало, безумно жаль этого несчастного ребенка. Хотелось пожалеть, погладить и пожелать побольше добра. Да только разве можно чем сейчас приободрить, ежели два последних ей родных человека буквально пару-тройку часов назад погибли. -Я пойду? – словно спрашивая разрешение у Артема, неуверенно проговорила Анюта, вставая с бревна. – Мне еще уроки делать надо. И тетя Катя волноваться будет, если меня не увидит в квартире. Они меня временно с дядей Колей приютили. Потом, наверное, в детский дом отправят. Ведь теперь у меня ни комнатки моей нет, ни родных. А папка с мамкой еще долго в тюрьме сидеть будут. Только я их не хочу дожидаться. Злыми и жестокими они всегда были. Ругались постоянно, дрались. Даже соседи радовались, что их посадили. Мол, никому житья не давали. А теперь без них во дворе тихо стало. Обидно, они же мои папка с мамкой, а не нужны мне совсем. -Хорошо, - вдруг вскочил Артем, принимая собственное решение. – Мы сначала сходим ко мне, орешки погрызем. Ты ведь за орехами шла? А потом я тебя сам отведу домой к твоей тете Кате. Думаю, что твои соседи простят тебя за временную задержку. Я попробую им объяснить, и они поймут. -Они уже с дядей Колей вина, поди, много выпили и уснули. Так что, им все равно, когда я приду. -Любят выпить тоже, да? -Да, часто и много пьют. И с бабой Груней, и с дедом Афоней пили, когда те живы были. Теперь вот бабушки с дедушкой не стало. -Так звали твоих родных бабку с дедкой? Что-то мне такое сочетание имен на некие ассоциации наводит? Ладно, пойдем, дома у жены уточню про имена. А по дороге ты мне немного о себе поведаешь. Артем взял в одну руку сумку, наполненную наполовину орехами, а во вторую руку Аню-ты, и они пошли в сторону города, вновь пересекая линию железной дороги. Анюта, проходя мимо того проклятого места с проволочной ловушкой, опасливо покосилась в ее сторону, слегка удивляясь, насколько мирно и безопасно выглядит эта проволочная петля. И снял ее дядя Артем легко. Просто поздно поспешил к ней на помощь, потому и пришлось им лежать под грохочу-щими вагонами. А если бы чуть раньше, то могли бы избежать этого неприятного жуткого страха. Ведь проволока совсем не опасная. Она благодарно сжала руку Артему, и он, поняв ее настроение, добродушно улыбнулся. Биография Анюты оказалась коротенькой, а потому закончилась, еще не доходя город-ской окраины. Пришлось Артему для поддержания беседы немного поведать страницы из собственного детства. Которое оказалось намного радостней Анютиного. И его слегка поражал оптимизм ребенка, прожившего поначалу с алкашами родителями, не отличающимися добротой и нежностью. А последние два года с добрыми, но вечно пьяными бабкой с дедом. Да и о будущем детском доме она говорила без страха и беспокойства в голосе, лишь слегка сожалея о своем уголке в собственной квартире. -Нужно еще туда заглянуть, - закончила она свой биографический пересказ. – Вдруг мои книжки и игрушки уцелели. Пожарники быстро приехали, почти, что сразу после взрыва. Успели погасить огонь. Дома Артем сразу поставил в микроволновую печь тарелку с супом, а Анюте, судив ее на диванчике рядом с журнальным столиком, предложил орехокол и полную вазочку орехов. На ее заявление, что она отлично справляется собственными зубами, он категорично заявил, не позволяя колоть молоденькими зубками: -Не рискуй. Пока они молодые и крепкие, ты их побереги. Эмаль повредишь, потом бо-леть будут. Орехоколом и быстро, и удобно. Пока один орешек жуешь, второй уже колешь и готовишь к поеданию. Анюта согласилась с мнением дяди Артема, и продолжила колоть орешки предложен-ным орехоколом. А чтобы было немного веселей, Артем поставил диск в видеомагнитофон с мультфильмами, которые и сам с удовольствием пересматривал. Покупались эти диски с мультинабором, вроде как, для внучки. Но жена даже потешается над мужем, поскольку чаще теперь он смотрит их сам. А главное, продолжает пополнять новыми. И сейчас они с Анютой, поедая суп, а затем орешки, весело хохотали над потешными мультяшными героями, комментируя их поступки. И так увлеклись, что даже прозевали явление с работы Людмилы. Поначалу, ничего не понимая и с трудом осмысливая присутствие гостьи, Людмила удивленно рассматривала хохочущих зрителей. Но затем и сама, зараженная их веселостью, громко расхохоталась, напугав своим внезапным смехом Артема с Анютой. -Тьфу, тьфу, тьфу три раза! – чертыхнулся Артем, укоризненно покачивая головой. - Пре-дупреждать надо. А то и сердце может так остановиться. Но затем вскочил с кресла и, подбежав к жене, чмокнул ее в щеку и представил гостью, вкратце обрисовав ужас этого знакомства. -Представляешь, Люда, еле успел уложить ее между рельсов. А сам лег, так как за нее испугался. Еще вскочила бы с испугу, так по всей железной дороге по кусочкам разбросало бы. Кошмар, да и только. -Артем! – возмутилась Людмила такими жуткими описаниями гипотетических последст-вий трагедии. – Чего такими ужасами ребенка пугаешь? Слава богу, что все так славно закончилось? А родители-то, поди, ребенка потеряли и волнуются? Ты бы отвел Анту домой, пока не совсем поздно. Вечер уже, пора. Нет, я не собираюсь тебя, Анюта торопить домой, только хоть бы позвонили им, чтобы они не волновались. Предупредить их необходимо, что у тебя все хорошо, и скоро будешь. -Ой, Люда, я ведь главного не сказал. Родители ее в тюрьме сидят, и это надолго. А вот дед с бабкой, с которыми она проживала, сегодня в обед погибли. Представляешь, Анюту маленький котенок спас, который позвал ее на пол этажа ниже. А иначе и она погибла бы. Вот, от взрыва спаслась, а в капкан угодила. Людмилу глубоко потрясла такая подлая череда, свалившихся на голову маленького ре-бенка, таких бед и несчастий. Хотелось обнять. Прижать и пожалеть эту девочку, но подкатив-шийся ком к горлу перекрыл возможности говорить. Люда села рядом с Анютой и прижала ее голову к своей груди. -Люда, - словно что-то важное вспомнив, излишне громко вскрикнул Артем. – Ты знаешь, а ведь ее деда и бабку звали Афанасий и Груня. Мне такое сочетание имен о чем-то напоминает, да вот конкретно не приходит ничего разумного в голову. Тебе такие имена ни о чем не говорят? Людмила вздрогнула при упоминании этих имен и слегка побледнела, внезапно вспом-нив, о ком и про что говорит муж. -Анюта, а папу твоего не Михаилом звать случайно? О маме твоей я ничего не знаю, а вот имена деда с бабкой что-то напоминают. -Да! – быстро ответила Анюта, не дав договорить Людмиле. – А маму Клавдия. Только им еще очень долго сидеть в тюрьме. Они вместе с дядей Толей и тетей Галей пили вино. А потом подрались и убили их. Совсем, насмерть. Потом я жила с бабушкой и дедушкой. А теперь и их не стало. -А фамилия твоя Парамонова? -Парамонова Анна Михайловна. У меня в квартире была своя комната, игрушки. А теперь меня в детский дом отправят. Но тетя Катя говорит, что там мне хорошо будет. И кормят, и одевают, и игрушки есть. -Нет, ни в коем случае! – вдруг как-то истерично, сорвавшись на фальцет, вскрикнула Людмила, немного испугав Анюту и удивив и поразив Артема такой реакцией на констатацию фактов Анюты. -Люда! – укоризненно покачал головой Артем. – Ты чего это пугаешь нас? Чего такого она сказала, что могло случиться? -Никаких детских домов! – все еще оставаясь в нервном перевозбужденном состоянии, продолжала настаивать на своем мнении Людмила. – Я не хочу, чтобы ты, Аня, попала в детский дом. -Люда! – потряс за плечо Артем супругу, сам еще не понимая причину ступора Людмилы, пытаясь привести ее в адекватное чувство. – Ты чего? Нам объясни толком, с чего это ты вдруг так разволновалась? -Артем, - уже обретая спокойствие, тихим обычным голосом проговорила Людмила. – Это же моя племянница. Афанасий – моего отца двоюродный брат. Стало быть, Михаил – мой троюродный брат. И его дочь Аня и есть моя племянница. Понимаешь, Анюта, мы с тобой родные люди. Вот потому я не позволю сдать тебя в детский дом. Артем, так ты просто продолжаешь спасать родных нам людей. 7 Известие о нежданно появившейся родне, Анюту шокировало, обрадовало и настолько возбудило, что она, не справившись с эмоциями, уткнулась носом Людмиле в живот и навзрыд разрыдалась. Людмила гладила ребенка по голове, уговаривая и успокаивая, но потом сдалась и сама присоединилась к этому счастливому плачу. Артем немного потоптался возле плачущих женщин, пытаясь как-то вмешаться в слезный процесс, смущенно теребя в руках пластиковую скатерть, устилающую журнальный столик. Потом решил не мешать общению тетки с племянницей, и вышел на кухню. Вот и сходил за орешками, полакомился лесными деликатесами. И плодов набрал почти половину сумки, и племянницу отыскал. Но предварительно спас ее от неминуемой смерти. Ведь могли и сейчас запросто потеряться, если бы не такие странные и редкие имена у деда с бабкой. Да еще его и самого там, на железной дороге, заинтересовало такое сочетание, вызвав неуемную потребность поинтересоваться у жены. И оказалось, что это даже родственники. Столько лет прожили в одном городе, а даже и намека на подозрение в таком родстве. Когда через несколько минут Артем вернулся в комнату, в которой покинул плачущих женщин, то Людмила с Анютой уже весело болтали, вспоминая и напоминая друг другу эпизоды из биографий и из событий, которые хоть чем-то объединяли их. -Тетя Люда, а вы знали, что мы живем с вами в этом городе, да? Просто как-то родниться не получалось? -Ой, Аня, понимаешь, - Людмила слегка замялась, потом решила, что оправдываться и виниться ей не в чем. Ведь ее родители не желали общения с такой родней, а сама Людмила иногда слышала, вскользь сказанные в каком-нибудь разговоре, такие имена некой недале-кой, но и нежеланной родни. – Мой папа с Афанасием не дружил, потому что любил твой дед лишку выпить. А потом и бабушка Груня пила с ним наравне. Вот потому и не общались и не знались. И лишь вот сейчас я вспомнила, как услышала от Артема, что нечто чересчур редкое и знакомое. А потом вспомнила и такой еще факт, что есть у них сын Михаил, то есть, мой троюродный брат. Не всех и двоюродных знаешь-то, а тут.… Потому и не могла знать о твоем существовании. -Скажите мне, только честно, тетя Люда, а зачем тогда я вам вообще нужна, если мы – такая далекая родня? -Анюта, - строго и жестко попросила Людмила. – Мы не знались и не дружились с твоими родителями и дедом с бабушкой. Но ведь ты здесь абсолютно не причем. С тобой приключилась беда, а ты наша родственница. Нельзя, чтобы при живой и здравствующей тетке племянница в детском доме жила. Такое положение вещей – преступно, отвратительно и аморально. Я думаю, мы с тобой подружимся и породнимся по-настоящему. Вот, Артему будешь помогать по дому. Он у нас пенсионер, дома почти все время сидит, потому ему и требуется такая помощница. Это я вся в работе и при делах, мне совершенно некогда следить за домашними делами. А вдвоем вы запросто справитесь. -Дядя Артем уже на пенсии? – искренне удивилась Анюта, недоверчиво посматривая на их обоих, чтобы убедиться в правдивости таких странных заявлений. – Ой, ну, скажите тоже, он еще совсем молодой для пенсии. -Молодой, да ранний, Аня, - весело хохотнула Людмила. – Он у нас на вертолетах летал, потому и ушел немного раньше всех на пенсию. Идем со мной, я тебе твою комнату покажу с кроваткой и игрушками. Переступив порог детской комнаты, и увидев в ней вещи и предметы, предназначенные для ребенка, Анюта поначалу даже испугалась, словно вторгается без спросу в чужую вотчину, в чьи-то личные владения. -Это чье все? – испуганно спросила она. -Внучки нашей, Миланки, - подталкивая ребенка вперед, сообщил Артем. – Только теперь она к нам редко заявляется. Внучка это наша единственная. Она в Виричеве с родителями живет, в садик там ходит. Но мы сами иногда ее навещаем, если им лень приехать. Да и то на выходные, когда у тети Люды таковые случаются. -А-а-а! – уже успокоившись, протянула Анюта. – А она не будет обижаться, что я ее ком-натку заняла? -Так у нее там своя имеется, отдельная, поэтому можешь смело благоустраиваться. Но только поначалу мы съездим в твою квартиру и заберем твои вещи и школьный ранец. И документы, если они уцелели. Ты сама еще, поди, ничего там не смотрела, как оно все, целое, сгорело? -Нее, - поежившись, затрясла головой Анюта. – Я от тети Кати сразу пошла, сама не зная, куда. А потом увидела лес за железной дорогой и хотела орешек нарвать. Вот там и попалась в капкан. Но, наверное, огонь не попал в комнату. Взорвалось на кухне, а пожарные очень быстро приехали. После небольшой экскурсии по квартире и ознакомления Анюты со своей новой комнат-кой, они втроем решили ехать в Анютину квартиру. И вещи собрать, и соседей предупредить, что у ребенка объявились родные люди, с которыми она и будет дальше жить. Они сами потом с опекой и прочими чиновниками разберутся, но пусть, как соседи, так и из опеки знают, что с ребенком полный порядок. Как чувствовала Людмила, когда подъезжала к дому после работу и, принимая решение, решила оставить машину во дворе. Просто ей требовалось назавтра пораньше из дома выехать, поскольку в офисе ждали срочные дела. Так что, идти в гараж им не пришлось. Расспросив у Анюты подробный адрес и избрав оптимальный и удобный путь, Людмила, повиляв по улочкам микрорайона, выехала на центральную улицу с названием, схожим с именем всех центральных улиц больших и малых городов России. Улица имени В.И. Ленина. Никто не стремился к ее переименованию, и даже в плане нечто подобное не значилось. Вечерний город обычно переполнен автомобильным транспортом. Но, то ли все успели уже разъехаться по домам, то ли задержались на работе дольше обычного и пока стояли возле своих офисов и предприятий. Но центральная улица оказалась, как ни странно, полупустой. Кое-какие машины мчались им навстречу, несколько попутных обгоняли. О пробках и заторах говорить не приходилось. А потому Людмила позволила себе посильней нажать на газ. Поскольку предстоит им ехать через весь город в другой конец. Артем уселся на заднем сиденье вместе с Анютой, и они затеяли некую игру с толканием и смехом, что водителю Людмиле только на руку. Когда муж сидит рядом, то он громко и вслух не одобряет подобное лихачество жены. Поскольку нарисован знак с цифрой 60, так будь добра, придерживайся правил, а нечего радоваться отсутствию инспектора. Ну, а сейчас он слишком занят с ребенком, и Людмила позволила себе разогнать автомобиль до 100 километров в час. А чего тащиться по совершенно пустой дороге? Никто ведь впереди не мешает, а у встречных своя дорога, их ее скорость не касается. Людмила рулила, не отвлекаясь на встречные, и редкие попутные автомобили, которые с аналогичным настроением и без зазрения совести и без оглядки на дорожные знаки, неслись на скоростях. Некоторые даже обгоняли Людмилу. Но до такого фанатизма она еще не решилась. Тогда уж точно, Артем оторвется от пле-мянницы и занудно прочтет жене лекцию о безопасности на дороге. В общем, по этому вопросу Артем – большая зануда. Сам в Аэрофлоте привык к строгим параграфам и инструкци-ям, порою вечерами осуждал бездумные поступки товарищей. Лично сам он летал по принципу: старайся делать хорошо, а плохо само получится. Возможно, в авиации и имеется необходимость в таком пунктуальном подходе к работе. Однако на шоссе разумно иногда и позволить себе изредка и пошалить, немного впрыснув в кровь адреналина. Но, дабы избежать занудства и нотаций, Людмила при муже старалась быть предельно дисциплинированной. Хорошо, что совместные поездки весьма редки. Рассчитав путь и прикинув в уме, где удобней свернуть, чтобы попасть на окраину, где проживала Анюта с бабкой Груней и дедом Афанасием, Людмила на время отвлеклась мыслями и фантазиями от дороги. Хорошо, что Артем так удачно отыскал племянницу. За короткие минутки она как-то даже успела ее полюбить. Назовем сей факт любовью с первого взгляда. Да и сразу заметен в ребенке уживчивый, добрый и благодарный характер Анюты. Как-то папа с мамой вскользь и говорили про брата Афанасия. Добряк и душа парень. Да вот чересчур увлекся вином, что и не остановить. Вся цель в жизни – с утра до вечера в поисках глотка живительной лечебной влаги. Пили бы они хоть капельку меньше, возможно, иногда и общались бы, роднились. Все-таки, в этом городе иных близких людей не было у родителей Людмилы. Да чересчур увлекла его и жену Груню эта пагубная привычка, уже успевшая превратиться в болезнь. Но вот, не обозлила, не оттолкнула от них людей, соседей. В этом хоть малость повезло Анюте. Иначе после такого исчезновения родителей, что, по словам Анюты, даже явилось благом для самой племянницы и для всего окружения, жизнь ребенку превратилась бы в ад. Хотя, с пьяными стариками сахаром ее также не назовешь. Хлеб и каша в доме были. Но ведь скоро ребенку потребуются и интеллектуальные приборы, как мобильный телефон, который сейчас имеется почти у всех одноклассников, и компьютер, без которого в школе и уроки правильно не сделаешь. А там и наряды, гораздо дороже теперешних, что куплены, скорее всего, в сэкэнхэнде. Хоть и неприхотливый и согласный на этот минимум ребенок, однако, во дворе и в школе очень скоро начнут надсмехаться и укорять бедностью и примитивностью одежек. Дети – существа злые и беспощадные. Первоначальный удар по рукам, ощутимый через руль, она приняла за возможный ухаб или камень на дороге, который просто не приметила, оттого и наскочила. Ухватившись двумя руками за руль, Людмила неожиданно с ужасом заметила его полную автономность на дороге. Он внезапно перешел на самостоятельное и независимое функционирование. То есть, повороты влево, вправо выдали одинаковый результат: никакой. Пока дорога вела прямо, то, возможно, по этой причине автомобиль и удерживался пра-вой стороны. Но рано или поздно при таком раскладе сил его начнет в любую секунду сносить влево навстречу идущему транспорту ли вправо на тротуар, навстречу идущим пешеходам. Последствия в обоих случаях просто непредсказуемые. С единственной разницей, что шансов на встречной полосе на жизнь у них нет абсолютно никаких при такой скорости. А на тротуаре аналогичные шансы у пешеходов. И Людмиле придется объясняться, как и по какой причине, она выехала на совершенно исправном автомобиле на встречную полосу. Ее в данную секунду саму удивляла и поражала способность рассуждать о гипотетических последствиях. В данный миг разумней всего было бы безудержно визжать, кричать и молить всех подряд о помощи и спасении. Но ее удерживало еще и осознание присутствия на заднем сидении новоявленной племянницы, которую абсолютно не хотелось заранее пугать, пока она сама окончательно не осознала степень предстоящей опасности. Она есть, эта самая опасность, но вдруг, точно также мгновенно, как и возникла, также неожиданно исчезнет. На руль автомобиль не реагировал никак, педали игнорировал аналогично, самостоя-тельно без влияния водителя пытаясь уйти с дороги то влево, то вправо, внезапно какими-то неведомыми силами возвращаясь на свою полосу, продолжая без вмешательства Людмилы удерживать на спидометре скорость 100 километров в час. И такое поведение автомобиля удерживало саму Людмилу от паники и истерики. Однако эти виляния вскоре обнаружил Артем, который, просуну голову между сиденьями, тихо и без страха в голосе, чтобы не услышала Анюта, спросил: -Люда, что с тобой такое произошло? У нас все в порядке, или возникли непредвиденные проблемы? -Нет, то есть, да! – трагическим голосом, словно вынесла смертельный вердикт, выгово-рила супруга. – Мой автомобиль вышел полностью из моего подчинения, и рули сам по себе, как ему вздумается. -Ну, и как такое нам понимать? -Совсем не желает слушаться. Ну, не реагирует на мои требования и попытки командо-вать. У вас на вертолете такое зовется «Вихревое кольцо». -Так тормози. У нас в воздухе не существовало тормозов, потому и летели в этом кольце беспорядочно. А у тебя под колесами асфальт. -Спасибо, Артем, за умный и дельный совет, - чуть не плача, проговорила Людмила. – Я тебе говорю, что он сошел с ума, а не я. -Черт, черт, черт! – заорал на весь салон Артем, а потом добавил длинную тираду, со-стоящую из сплошного мата. – Я для того спасал Анюту, чтобы ее сейчас убил этот подлый автомобиль? Стоять, сучки сын, хорош, выпендриваться, здесь пока я хозяин, а не твоя ржавая куча металлолома! Автомобиль плавно притормозил и, свернув вправо, прижавшись к бордюру тротуара, остановился. Проезжавшие мимо автомобилисты крутили в сторону Людмилы у виска и постукивали себя по лбу, разъясняя водителю взбешенного автомобиля в полном отсутствии ума, как такового. Людмила, глупо улыбаясь таким явным намекам, пожимала плечами и, глупо хихикая, кивала головой в сторону Артема, пытаясь спросить у него, что и как все это произошло? Постепенно к ней возвращалось осмысление, понимание и удивление такого факта, что грубая матерная тирада мужа сумела заставить автомобиль остановиться. Не педали и руль, а мат подчинил его. -А вот при ребенке так выражаться просто непедагогично, - сделала она неожиданное замечание, получив возможность говорить, внезапно онемев поначалу после остановки. – И вот только откуда ты нахватался подобных выражений? Если честно, Анюта, впервые слышу нечто подобное из уст мужа. Ты же, вроде как, и не владел до сих пор таким красноречием? С чего это вдруг? Внезапное избавление от опасности, угрожавшей, всем троим гибелью, вызвало в на-строении Людмилы некую болезненную истерическую веселость, говорливость и чрезмерную общительность. Хотелось шутить, смеяться и балагурить. Артем, сам поспешно выходя их ступора, уже сумел уловить такие настроения в голосе жены. Он ее и понимал, но, предчувст-вуя последствия, поторопился не допустить следующего этапа, способного охватить супругу истерикой и плачем. -Люда, в воспитании живого ребенка необходимо участие живых воспитателей. А мое требование, сопровождающееся незначительными отклонениями от приличной нормативной лексики, помогло, как ты успела заметить, избежать летальных последствий. Мы, если пока живы и здоровы, сумеем внушить ребенку интеллигентные и культурные манеры. В ее маленькой головке не запечатлеются надолго мои нечаянные грубости. Правда, ведь, Анюта? Подумаешь, в сердцах и в порыве отчаяния дядька малость пошалил красноречием. Важен результат и последствия. -Ой, тетя Люда, мои дедушка и бабушка, когда пили вино с соседями или друзьями, так сплошь ругались плохими словами. У них в те моменты просто других не находилось, чтобы разьяснить или показать что-нибудь друг другу. Ну и что? Я ведь даже не собираюсь повторять за ними. У нас даже мальчишки так не говорят. А дядя Артем сильно разозлился на моего вредителя. Ты его здорово напугал, правда, ведь? -Не поняла? – удивилась Людмила, наконец-то полностью избавившись от нервного шока и возвратив в свою душу стабильность и равновесие. – Ты, Анюта, о чем это сейчас говорила, о каком вредителе? -Вы даже себе не представляете, как он мне надоел! Вот только, слава богу, всегда попа-даются защитники. То дядя Женя с ружьем против взбесившегося Джека, потом лучик света, что вывел меня из леса. Потом котенок, спасший от взрыва газа. И вот дядя Артем спасает меня поначалу от поезда, вытаскивая из проволочного капкана. А сейчас заставил злодея отстать от автомобиля и поставить его безопасное место. Это он, мой злодей сделал машину непослушной, а потом испугался и отстал. И Анюта, стараясь не упустить детали, с максимальными подробностями перечислила все покушения не ее жизнь. Не хотелось Людмиле верить, да муж у нее такой, что уже не раз подтвердил присутствие доброго Ангела, не раз избавлявшего от неминуемой гибели и его самого, и ее, и их семьи, включая внучку Миланку. И вот только что своим грозным окриком он остановил автомобиль, пожелавший сгубить их всех троих. -Так это, ты считаешь, все происки твоего злого Ангела? – спросила Людмила, внезапно так обозвав этого вредителя. Ну, поскольку существует добрый Ангел, то присутствие злого обязательно в этом мире. -Да, - тяжело вздохнула Анюта. -Ну, и черт с ним! – внезапно завершила этот спорный диалог Людмила. – Теперь, когда ты с нами, то есть, с нами и рядом с дядей Артемом, нам бояться абсолютно нечего. Как мы успели понять, добрый Ангел Артема гораздо сильней твоего злюки. И уж намного сильней его. Мы заметили и это. И все втроем весело рассмеялись. Но продолжить путь Людмила предложила пешком, поскольку пока она еще боялась прикасаться к своему больному на всю голову автомобилю. А идти, как сказала Анюта, показав виднеющуюся крышу своего дома, совсем недалеко. Людмила позвонила знакомому механику, который регулярно производит профилактический осмотр ее автомобиля, и, перечислив некоторые его болезни и дурные привычки, попросила забрать автомобиль и до утра с ним побеседовать. -Пошли, - махнула она рукой, приглашая в путь Артема и Анюту. – Пусть Митрич подлечит его. -А как же машина? – нерешительно и взволнованно спросила Анюта. – Она же здесь со-всем пропадет. -Не волнуйся, - усмехнулся и успокоил ее Артем. – Сейчас к нему приедет доктор в лице Митрича, и на скорой помощи увезет его в больницу. -Его будут лечить? -Да, - смеялся Артем, хватая Анюту за руку и увлекая за собой. – Пару уколов, таблеток жменю, микстуры с полведра, и завтра будет, как огурчик. У нашей Людмилы с этим строго поставлено. -Зеленым будет? -Нет, спелым. Анюта пожелала еще вопросов задать про огурчик, но, заметив, что дядя Артем смеется, а тетя Люда хихикает в ладошку, махнула рукой и бодро зашагала вместе с ними в сторону е дома, с которым сегодня придется расстаться, проститься, возможно, навсегда. Ведь теперь у нее будет другая комнатка. -Нее! – протянула Людмила, когда Анюта высказала свои опасения вслух. – Зачем навсе-гда? Я найму бригаду, они подремонтируют, и в твоей квартире вновь можно будет жить. Мы на днях оформим опеку над тобой, и закрепим твое жилище за тобой до исполнения твоего совершеннолетия. А пока будем сдавать квартирантам, чтобы не пропадало добро. Через мое агентство. Это, Анюта – недвижимость. Она принадлежит теперь полностью тебе, и никто не посмеет тебя лишить жилья. -Правда? – внезапно осознав слова тети Люда, воспряла духом и возвысилась настроением Анюта. – Я, когда вырасту, снова могу жить там, в своей комнатке? Только вот, как же я буду там одна? -Ну, Аня, к тому времени ты станешь взрослой, самостоятельной. Вполне допускаю, что замуж выйдешь. Ой, да что тут гадать, когда такое еще будет. Очень и очень нескоро, лет, эдак, через десять. Когда подошли к дому, то первым бросился им в глаза черный глаз обгоревшего кухонного окна, лишенного стекла. Он пугал своей зияющей дырой и обвисшими остатками оконной рамы. Анюта, глядя в эту черную дыру, сразу как-то посуровела и напряглась, словно увидела в этом проеме страшное лицо смерти. Оно так и есть. Несколько часов назад там погибли ее родные дедушка и бабушка. Она еще не видела их мертвыми, до конца не осознала простой истины, что больше никогда в своей жизни не услышит их. Но мертвое окно уже зародило такие мысли, убеждая и утверждая такой факт, как происшедший. -Ничего, Аня, ты так не пугайся, - заметив тревожный и напуганный взгляд ребенка, тихо проговорила Людмила, прижимая Анюту к себе. – Вот завтра с утра и начнут мои строители ремонт. И ты сможешь иногда приходить и смотреть, как обновляется твоя квартира. Она станет намного краше и лучше, чем была раньше. Я тебе это обещаю, вот увидишь. Очень скоро она преобразится. -Нет, тетя Люда, я сюда нескоро приду, - трагичным голосом ответила Анюта. – Когда вы-расту, вот тогда и приду. А сейчас мне немного страшно. Ведь бабы Груни и деда Афони в ней уже никогда не будет. А без них я сюда входить боюсь. -Ты тогда сходи к соседям, забери свой ранец, а мы с Артемом посмотрим твою квартиру, соберем, что уцелело, которые вещи еще могут тебе пригодиться. Только, так мне кажется, мы не будем все твои одежки забирать. Лучше купить все новое. Ну, посмотрим, если что тебе для улицы пригодится. -Я, тетя Люда, лучше уж сама все отберу. Вы за меня не переживайте, я сильная, постараюсь справиться. Иначе вам придется долго все искать. Остановившись возле входной двери, аккуратно приставленной кем-то из соседей к стене, Людмила достала из сумочки телефон и кому-то позвонила. -Алло, Григорий Ильич? Как ваши ребятки, не слишком заняты? Вы сможете меня на пару часиков навестить? Нет, я не в конторе. Было слышно, как некий Григорий Ильич рассыпался в комплементах и в здравицах, вы-ражая полную готовность в любое время дня, ночи и года ради и для Людмилы забросить все свои срочные дела и примчаться к ее ногам по первому зову. -Записывай адрес, - скомандовала Людмила, подмигивая Анюте, замечая и понимая, что она тоже слышала восторженную и признательную тираду некоего Григория Ильича. – Сразу прихвати входную стандартную дверь и все инструменты для ее установки. Я тебя жду. Далее планируй простой советский ремонт. Да, для временной сдачи в наем. Евроремонтом мы с тобой займемся через десять лет. Почему? Приедешь, сам увидишь. Ну вот, - отключив телефон, обратилась она уже к Анюте. – Сегодня поставим дверь и временно заколотим окна, чтобы твоя квартира не превратилась в приют для бомжей. А потом, даже начиная с завтрашнего дня, подремонтируем, доведем до состояния, приемлемого для проживания, ну, а крутизну творить будем перед твоим вселением. Анюта совсем повеселела, и уже без страха повела Артема и Людмилу в свою квартиру. Как и предлагала Людмила, брали они лишь некоторые одежки, пригодные для игры во дворе. Все остальное тряпье и вещи были пригодны лишь в утиль. Откуда же взяться чему хорошему при пьющих деда с бабкой? Даже телевизор чудом сохранился из далеких советских времен. Да еще черно-белый. -Раритет, - похлопывая по пыльному корпусу, иронично проговорил Артем. – Он хоть по-казывает? -Только очень плохо, - печально констатировала Анюта. – Но я его не люблю смотреть. В основном баба Груня свои сериалы смотрела. -Хлам, - вынесла вердикт Людмила, указывая пальцем, на сей раритет и на всю остальную мебель. – Только свалка. Пока они отбирали из кучи хлама нужные и любимые Анютины вещи, приехал Григорий Ильич со своей бригадой. Людмила пояснила Анюте еще до прибытия рабочих, что она часто поставляет для Ильича работу, потому для нее он всегда свободен и готовый к труду. Но Артем с Анютой не пожелали выслушивать указания и наставления с ЦУ для Ильича, и вышли во двор. Анюта сразу же увидела своих подружек и поспешила к ним, чтобы поделиться радостной новостью о появлении в ее жизни родных людей, которые забирают ее к себе. И теперь ни о каком детском доме и разговоров нет. -Они мне мою квартиру отремонтируют, но только потом я в нее вернусь, когда вырасту и повзрослею, - стрекотала она взахлеб, и, торопясь высказать все подробности до появления Людмилы. – Я теперь буду в 25-ой школе учиться. И больше не понадобится так далеко ходить. Она рядом с домом. Ну, почти. Успела еще пообещать им, навестить как-нибудь. Хотя, такое вряд ли получится. Ведь теперь она будет жить в другом конце города. И в это время из подъезда вышла Людмила в сопровождении Григория Ильича, все еще по пути продолжая ему выговаривать и сыпать наставления. -Вот, - сказала она Артему с Анютой. – Ильич нас до дому и подбросит. Сам предложил, я даже не намекала, - словно оправдание добавила она. – Я ему просто рассказала о своем взбесившемся автомобиле. Когда проезжали участок дороги, где, как они решили, два Ангела боролись за их жизни и смерти, легкий озноб охватил всех троих, словно эти Ангелы до сих пор дожидаются своих подопечных. Один, чтобы завершить свой преступный замысел, второй, чтобы оградить их от посягательств на жизнь. Но в этот раз машина командам Ильича подчинялась. Дорога уже плотно заполнилась автотранспортом, и Ильич соблюдал правильный скоростной режим, не лихачил и не гнал. -Григорий Ильич, - внезапно воскликнула Людмила, не доезжая микрорайона где-то мет-ров за 300. – Высади нас здесь, - и уже к Артему с Анютой: - А давайте-ка в наше любимое кафе заглянем! Там моя подружка верховодит. И вкусно покормит, да и малость выпить нам не помешало бы после таких приключений. Да, Ильич, вот, знакомься с хозяйкой квартиры, которую будешь ремонтировать. Мы с ней только сегодня сами познакомились и выяснили, что она моя племянница. Артем с Анютой с радостью согласились с предложением Людмилы. И в кафе они входили в самом прекрасном настроении. Артем сам желал после такой встряски выпить несколько рюмок водки, а Анюта впервые в жизни оказалась в такой сказке под названием: «Три мушкетера». Подруга Людмилы назвала свое кафе в честь своих мужиков, трех мужчин. Вернее, четверых, как и было у Дюма: три сына и муж. Они с малолетства представляли себя мушкетерами, давно уже распределив имена. Ра-зумеется, Партосом был муж. Живот у него соответствовал персонажу. И потому, что «Три мушкетера», то и интерьер соответствовал. На стенах висели шпаги и мушкеты, стены смотрелись массивно и тяжело, словно и в самом деле вырублены из дерева и камня. На одной из стен даже висели мушкетерские шляпы с перьями. Анюта первые минуты от увиденного даже дар речи потеряла и не могла закрыть рот. Уж очень все ее заворожило, хотя, про трех мушкетеров и про отца Дюма она пока еще ничего не слышала. -Можешь расслабиться и успокоиться. Мы этой красотой будем любоваться во время празднества. И я тебе обязательно из библиотеки принесу книгу про трех мушкетеров, чтобы ты поняла и узнала про них, - пообещал Артем, усаживая Анюту за стол на стул с высокой спинкой. – Ты обязательно прочтешь. Я в детстве тоже любил романы Дюма и про его персонажей. Встретить подругу хозяйка вышла сама. После приветственного ритуала Людмила позна-комила подругу с Анютой, вкратце пройдясь по ее биографии. Разумеется, в момент прослу-шивания были и охи, и ахи. -Сидите, а я сейчас вас сама обслужу по высшему разряду, - пообещала хозяйка и скры-лась за перегородкой. Не успели они, и осмотреться, как две официантки уже несли спиртное для Артема с Людмилой и свежевыжатый сок для Анюты. И масса разнообразных закусок. -Мы все не съедим, - заключила, обозревая стол, Анюта. – Нас слишком мало, а еды так много принесли. -Ну, так я вам могу помочь в этом приятном деле! – весело проговорил только что во-шедший посетитель, услышав такую реплику ребенка. – Вы не будете возражать, если я присяду за ваш стол? Вот Анюта боится, что сами вы не справитесь с таким обилием еды. А я в данную минуту кошмарно голоден, так что, моя помощь оказалась весьма кстати. Вернее, ваше изобилие. Настроение у Людмилы и Артема было великолепным, и спорить с назойливым нахалом, пытавшимся испортить праздничный вечер, абсолютно не хотелось. Однако и усаживать совершенно незнакомого человека к себе за стол – весьма, казалось, неприемлемым. Это их личный праздник, их семья решила отметить, переполненный событиями, день. Может, без намеков и грубых откровений и сам сообразит, что его поступок не совпадает с их желаниями, и он покинет их столик? -Молодой человек, - решился все-таки, как можно спокойней и тактичней, Артем намек-нуть нахалу о недопустимости такого поведения. А так обратился, поскольку незнакомец был гораздо моложе Артема. Максимум около тридцати, не больше. А возможно, просто выглядит так молодо. – Нам, то есть, нашей семье, хотелось бы уединиться и повеселиться без наличия посторонних. Можно ли разрешить такую проблему мирным путем? Как-то сегодня грубить и ругать никого не хочется. -Ну, - многозначительно хмыкнул посетитель, подмигивая Анюте, - предлагаю принять и меня в свою семью. Сразу такое пополнение в один день, а? И ребенок, и взрослый дядя! Просто подарок судьбы, – восторженно, но абсолютно не к месту, воскликнул незнакомец, словно ему здесь должны обрадоваться. – Сначала Анюта, а потом и я. Считаю, однако, что без моего участия ваша семья не будет такой полноценной. Людмила переглянулась с Артемом, слегка насторожившись и подивившись некой из-лишней осведомленностью совершенно постороннего человека. Вроде как, они не афиширо-вали сегодняшнюю находку и приобретение племянницы налево и направо. И вовсе не похож этот молодой человек на нахального придурка. Что-то хочет от них, как пить дать. Не зря ведь прилип, как банный лист, и абсолютно не собирается прислушиваться к разумным увещеваниям и уговорам. Ему прямым текстом без каких-либо намеков отказывают в гостеприимстве, а он веселится и продолжает напрашиваться. Однако до открытой грубости доходить не хотелось бы. -Простите, - решила прозондировать почву Людмила, уже опасаясь прямого отказа и тре-бований, покинуть их столик. А вдруг их пути где-то пересекались, и он их узнал, чего не сказать о Людмиле и Артеме. Так можно незаслуженно обидеть человека, чего Людмила весьма не любила делать. – Мы с вами, как мне кажется, должны быть знакомы? Просто сегодняшняя эйфория нас слегка притормозила. Если мы встречались раньше, то назовите свое имя, пожалуйста. -С удовольствием, – восторженно воскликнул незнакомец, разливая водку по рюмкам, словно уже званый гость. – Но выпьем за знакомство. Наши с вами пути, с вами всеми, включая и Анюту, пересекались, и не раз. А вот такого прямого контакта пока не случалось. И я с радостью называю свое имя. Только предлагаю сразу же всем перейти на «ты». Мне такое общение больше нравится. А тост поднимаю за встречу, чтобы они, эти встречи, иногда случались, - сказал, прикоснулся своей рюмкой к стакану с соком Анюты, к рюмкам Людмилы и Артема, и выпил. – А зовут меня Ангелом. Имя такое. И я добрый, а нет то злой, что пытался напакостить и погубить тебя, Анюта. -Ой! – воскликнула с удивлением и восторгом Анюта, призывая взглядом Людмилу и Ар-тема присоединиться к ее ликованию. – Так это вы нас… -«Ты». Мы же условились так говорить, - поправил Ангел. -Так это ты нас, – быстро поправилась Анюта, согласившись с его просьбой, - спас на дороге, когда машина перестала тетю Люду слушаться? -Да, я. Только. Анюта, ты уж прости, но я не твой Ангел. Я Ангел Артема, именно его мне пожелалось оберегать от всяких напастей. Вот и предостерегаю от надвигающейся беды. А твой Ангел, милый мой ребенок, слегка приболел, оттого и устраивал всякие опасные и злые шалости с экспериментами на выживание. Но больше бояться его не нужно. Я его отправил в лазарет на излечение. И временно заменил его лишь по причине присутствия рядом с тобой Артема. Лично его я защищаю от всяких напастей, потому и вмешался. А так, то еще даже трудно предположить, чем мог завершить он свои шалости. Разумеется, он доигрался бы до встречи со Следящим, который контролирует нашу деятельность. Да, экстримы твоего злодея могли бы закончиться летальным исходом. Но, согласись, Анюта, что все его капканы лишь по случаю судьбы заканчивались спасением. Хотя, как он сам объяснил, то всегда оставлял тебе маленький шанс для спасения. По принципу: 50 на 50. Или-или. Потому-то и уходила ты от смерти. Но лишь всегда благодаря собственному неудержимому стремлению к жизни. Изо всех сил, из последних, но ты успевала к той черте, за которой он предоставлял тебе шанс. Однако в последнем совеем эксперименте его стремления зашли за грань допустимого. Уверен, что после вашей гибели он засветился бы перед Следящим. Одного не учел, что с вами был Артем, которого я опекаю. Да, Артем, это я тебя уговорил в последнюю секунду покинуть обреченный самолет, отнять у жены и уничтожить автобусный билет, чтобы избавить тебя от страданий, не пустил, а точнее, предложил плеснуть в кофе коньяку в рюмку зятю, наложив тем самым запрет на выезд в свой город. А потом не пустил тебя в спасительную люльку, уже спасая самого тебя. Только с поездом ты действовал абсолютно самостоятельно. И оказался правым, уложив Анюту между рельсами, оставшись рядом с ней. Она могла бы с перепуга вскочить, чем порадовала бы Падшего Ангела. Так мы именуем испортившихся Ангелов. И вот после борьбы с ним на дороге, я призвал на помощь Следящего, чтобы наш Апостол занялся исцелением своего подопечного. Последовала взбучка, читка нотаций и жесткий вердикт. После перепрограммирования он поставил его на постоянный контроль, запрещающий и не позволяющий ни на йоту отвлекаться от своих прямых функциональных обязанностей – переносить и принимать ПЛИКи (полный личный индивидуальный код). Это и есть наша основная, по сути, единственная обязанность, работа. Нет, она весьма хлопотная и суетливая, требующая постоянного внимания. -Ангел, - решилась спросить Анюта. – Это просто здорово, что ты спасал дядю Артема, а потом и тетю Люду и их внучку с дочкой. Скажи, а нельзя было, потому что ты такой сильный, могучий и властный, и других спасти? Чтобы самолет не сгорел, чтобы автобус не падал в пропасть, чтобы дом не развалился. И газ не взорвался? Там ведь везде так много людей погибло! -Анюта, милый мой ребенок, - нежно и по-доброму подмигивая Анюте, произнес печаль-но Ангел. – Мы, то есть, Ангелы, не для того функционируем в этом мире, чтобы всех вас спасать и оберегать. Иная у нас работа. -Но ведь дядю Артема ты спас? И еще не раз всю его семью спасал от всяких там несча-стий и бед. -Да, спасал дядю Артема и всех его любимых, тем самым грубо нарушая параграфы и инструкции заданной мне программы. Жизнь ваша протекает по проторенному пути, спланированному и намеченному неким, вас ведущим по миру и жизни, создателем. И грубо вмешиваться в процесс бытия – явление запрещенное. -И тебя тоже за это в больницу могут положить за все хорошие дела? А как же тогда дядя Артем останется без Ангела-хранителя? -Могут, - согласился Ангел. – Для того и стоит над нами Следящий, чтобы не допускать грубых отклонений от течения судеб. Ведь этим мы вносим некие катастрофические измене-ния в далеком будущем. -От твоих благородных дел такой вред? -Нее! – хохотнув, протяжно отрицал Ангел. – Следящий как-то добродушно относится к таким вот незначительным отклонениям, сам впоследствии корректирует и балансирует отклонения, если они влияют на продвижение цивилизации по заданному прогнозу. А так, мы не слишком уж и вредим этому курсу протекания бытия планеты. Она живет и развивается без особого нашего участия. Чтобы легче понять мироздание и процессы в нем, я малость приоткрою тайную завесу нашего участия в жизни планет и роль, которую мы играем в ее развитии. Ну, чтобы вы поняли и нас самих Ангелов, и Следящих, и того, кто стоит над всеми нами и над вселенным хаосом. -Позволь, - наконец-то хватило сил хоть слово вымолвить Артему, который вместе с Люд-милой этим диалогом ребенка с Ангелом был шокирован и потрясен до глубины души, что онемел и потерял на время способность рассуждать и говорить. – Вот о чем это ты сейчас с ребенком тут говоришь? Ты считаешь, что в этот бред можно спокойно верить и выслушивать эту белиберду? -А разве я мало доводов привел с эпизодами, в которых ты в основном и фигурируешь и играешь главенствующую роль? – поинтересовался Ангел, вновь вгоняя в ступор Артема с Людмилой. Действительно, простому смертному, да еще постороннему и неблизкому к их семье, все происшедшие события не просто неведомы, но и как информация, недоступны, как и все поступки Артема. Кто-то же толкал постоянно Артема от смертельных пропастей. – Вот так-то, мои дорогие. Верить и доверять вы просто обязаны, поскольку иных объяснений вы не придумаете. Но, выслушав, однако, меня до конца, поймете и примете мою подноготную, как факт, как истину. И помните, что таких, среди многомиллионной толпы человечества, единицы, коим дано хоть толику познать о нас, и всю правду мироздания. Я не буду даже предсказывать, и пытаться предугадать о наличии иного разума в вашей вселенной, хоть малость схожего в вашем мире. Есть или нет – прерогатива самого человечества, ваше будущее. Возможно, спустя столетия, вы и сумеете оторваться от Земного тяготения, чтобы умчаться к иным мирам в поисках себе подобных. А с вами говорить мне хочется об иных мирах, о параллельных. И таковых в веренице спирали бесконечное множество. Они удивительно схожи с вашим, лишь разнясь в годах, во временах. По спирали вниз мы попадаем в прошлое, вверх – в будущее. И так бесконечно, не имея предела. Схожесть у всех миров не зеркальная. По причине нашего нечаянного и незначительного вмешательства, нашего нарушения правил и параграфов, ограничивающих функциональные обязанности Ангелов. Но для того и существует Следящий, который в силах контролировать три мира одновременно, корректирует любые грубые смещения и отклонения. Значимые и существенные, игнорируя мелкие прыщики на теле цивилизации. А вот зло, то есть, деяния Падших Ангелов, он категорически запрещает и пресекает, дабы само зло не множилось. Его, этого зла, и без нас в ваших мирах с излишком. Но оно, творимое самим человечеством. И развиваясь, и совершенствуясь, вы пытаетесь это зло минимизировать, сводя к нулю. Ближе к минимуму, полностью не исключая. Каждая эпоха по-разному понимает зло. Вот добро, так оно одно и тоже. Поэтому наши благие дела Следя-щий рассматривает сквозь пальцы, позволяя нам слегка уходить от программы. Ведь совер-шенно непонятно даже ему, почто Создателю понадобились высокоинтеллектуальные переносчики? Нам оттого и хочется отвлекаться, выискивая среди своих подопечных слегка отличных от общей массы. Да, вы правы, одним из таковых и является Артем. Ну, я к тому, что с высоким интеллектуальным потенциалом и громаднейшим коэффициентом человеколюбия. А общаюсь я с тобой с самого рождения виртуально, чаще во сне и, не засвечиваясь лично перед тобой. Но сегодня раскрылся лишь с единой целью – поставить в известность, что Анютин вредитель, пытающийся строить капканы, изолирован. -А вдруг случится такое, что эта вредная болезнь и тебя постигнет? -Полностью исключено. Падший Ангел проигнорировал антивирусную защиту, чего я даже в целях перестраховки не допускаю. Точно так, как безалаберный владелец компьютера, пожадничав на защиту, или наплевав на правила личной гигиены. Если честно, то я бы на месте Следящего, дабы избежать подобного в будущем, всех своих Переносчиков поставил на жесткий контроль, не допуская даже возможности заражения. Однако в таких случаях полностью исключатся личные общения. А он нас понимает, потому и доверяет. И поверьте на слово, зла от Падших гораздо в десятой степени меньше, чем от самих людей. Да, Анюта погибла бы, но она своей смертью намного раньше разоблачила бы Падшего перед Следящим. Но один ваш маньяк, и коих в мире тысячи, творят бедствий стократ больше. Случается и безнаказанно, чего никогда не происходит с нами, поскольку Падшие все равно рано или поздно заигрываются, как наркоманы, требуя для себя увеличения дозы, когда уже без помощи Следящего им самим из своего лабиринта преступлений уже не выбраться. Теперь о себе. Мы, то есть, Переносчики, тем и занимаемся, что принимаем ПЛИКи из нижнего мира от их Ангелов, чтобы разместить их в тела новорожденных. А ПЛИК, умершего в нашем мире, мы передаем вверх. Так что, сам по себе человек, как индивидуум и личное «Я», лицо, образ, мысль – вечен. Тело отживает свой срок, как носитель ПЛИКа, а ваше «Я» продолжает существовать в новом образе. Потому-то, зная вечность и бесконечность человеческого «Я», Падшие Ангелы беспечно относятся к самой жизни тела в своем мире. Ну, а мы считаем, что каждый индивидуум отбывает свой срок в своем мире, исполнив полностью, возложенную на него миссию, чтобы цивилизация развивалась бесперебойно и по заданной траектории. Вверх, ибо те дела, что не успел один, вынужден доделывать или переделывать другой. Ну, вопросы возникли какие-либо? -Их бесконечное множество, - признался откровенно Артем, понемногу приходя в норму и в стабильность. Вслушиваясь в повествование Ангела, который охранял и спасал его, Артем постепенно все больше и больше принимал эти слова на веру, за действительность и доверял его рассказам. – Только, мне кажется, не на все ты нам ответишь, да и нам самим не столь уж важно знать всю истину. Главное – мы теперь не будем так сильно волноваться за Анюту, когда знаем истинное место злодея. -Проживая с вашей семьей рядом и под вашей опекой, ты, Анюта, теперь будешь нахо-диться и под моей охраной, поскольку пока нет у тебя личного хранителя, своего Ангела. Он на излечении. -Спасибо! – потешно хихикнула Анюта, прыская в ладошку. – Я теперь могу абсолютно ничего не бояться? -Ну, девочка, - не согласился Ангел, - человеческий разум должен всегда присутствовать, твое безрассудство мне может не понравиться. Разумеется, поскольку обещал, то спасу, но и серьезно накажу. -Ладно, - примирилась Анюта. – Все равно, ведь мы боимся смерти и боли, хоть и гово-ришь нам про бессмертие. Там же опять все начинать сначала? В пеленках, распашонках, в детский садик ходить. -Ну, и славно! – вставая, произнес Ангел. – Пора мне покинуть вас. Прощайте, но не навсегда. Возможно, когда-нибудь и навещу. Нам никак нельзя забывать друг о друге. А разглашения моей тайны я не боюсь, поскольку несведущий человек воспримет ваш лепет за бред психа. Так что, обо мне вам можно без опаски поговорить лишь между собой. Этому вы поверите. Когда он ушел, Людмила с полстакана сока из Анютиного стакана и, поглотив и прокаш-ляв, с трудом выговорила: -Он что, и в самом деле был? Или все-таки нам всем троим, это показалось? Ну, коллек-тивное сумасшествие. -Люда, - погладив по руке жену, стараясь успокоить и привести ее в чувство, ласково и нежно сказал Артем. – Нам всем троим, могло все это показаться и померещиться лишь при одном факте, если бы не одно но – этот Ангел слишком много о нас самих правды наговорил, а не просто философствовал на тему мироздания. Тогда, конечно, можно было бы и усомниться. А так – хочешь, не хочешь, а приходиться поверить. Понимаю твои обиды и искренне сочувствую вам обоим – забыл тебя, Люда, твой Ангел, а Анютин вообще сошел с ума. И теперь у нас на всех единственный хранитель – мой Ангел. Однако такой факт мне импонирует. Девочки, любите меня и лелейте, ежели желаете беспроблемно и долго жить. Сказал и задорно расхохотался, обнимая и целуя одновременно обеих девчонок. И они с удовольствием поддержали его веселье. Ну и что, их Артем и без Ангела заслуживает любви. Они его за доброту, заботу и за Любовь тоже будут сильно-сильно любить.

 

исполнение проклятий

апокалипсис местного значения