СУПОСТАТКА. Среда(продолжение)

15.СРЕДА (продолжение)

Разбудил меня стук двери. Открываю глаза, и, в первую минуту, не могу сообразить, что к чему. Это потому, что лежал на полу, на шкурах, а напротив меня, у стены, лежит Раечка.

Откинув "одеяло", сажусь, и тут же всё вспоминаю. Как принёс голенькую Среду из бани, как смазывал мазью её раны. Потом растопил Слоника, подоил Настю, и, вскипятив молоко с травками, попытался разбудить девчонку, дабы напоить этим зельем. Окончательно разбудить не удалось: была как пьяная. С трудом, половину пролив, выпила, и вновь отрубилась.
Я сходил в баньку и от души напарился. Вроде выходил как новенький, но, поужинав, вдруг почувствовал усталость, волнами накатила сонливость.
Время было детское, никогда раньше так рано не ложился, а тут сон буквально валил с ног. Подчинился, постелив себе на полу, рядом со Слоником.
Раечка тоже повела себя странно: запросилась в дом. Может, она всё ещё не доверяла Среде и опасалась оставлять меня наедине с ней? Как бы там ни было, но ночь Раечка провела в доме.

И вот утро. Светло уже. Слоник добродушно гудел, источая тепло. Надо же, сообразила! Одежды нет, значит, одела. Любопытно, как восприняла джинсы? Одна ткань, поди, ввергла её в недоумение, что уж говорить об остальном. Наверняка ломает голову: кто я? что я? Откуда всё взялось, если они жили на хуторе и не ведали о странном соседе? Если, конечно, они сюда захаживали...

Дверь с вздохом приоткрылась. Раечка напряглась.
Вошла Среда, держа на вытянутых руках стопку поленцев. Сделала пару шагов и замерла, натолкнувшись на мой взгляд.
- Привет.

Она с минуту молча смотрела поверх дров, затем... озорная улыбка озарила её лицо. В комнате, почудилось, стало светлее и теплее.
- Положи дрова, тяжело ведь.
Подошла к Слонику, присела, мягко опустив поленца на пол, через плечо стрельнула в меня смеющимися глазёнками.
- Что? - машинально спросил.
Поднялась, хотела что-то сказать, но лишь вскинула руки к голове, и в воздухе изобразила хаос.

Я потрогал волосы: да уж, взрыв на макаронной фабрике. Сколько себя помню, волосы у меня всегда были пышные, росли быстро. После помывки, высушишь, ровно расчешешь, но проходит десяток минут - и от ровности не остаётся и следа. В такие моменты бабушка обычно говорила:
- У тебя на голове черти в чехарду играли.
Сейчас моя голова скорее походила на копну сена, которую переворошил ветер, добавьте сюда толстовскую бороду, всклокоченную, из всего этого буйства выглядывают глаза и нос. Должно быть, действительно презабавный вид.

А вот девчонка смотрелась премиленькой. Рубашка навыпуск, джинсы, правда, великоваты, но это не резало глаз. Волосы пшеничного цвета заплетены в тугую косу, которая величественно перетекала через плечо и устремлялась вниз, доходя до пояса.
На мгновенье перед глазами, точно кадр фильма, всплыло: голая Среда, худая, грязная, и только груди, с мой кулак, смотрелись свежо, упруго, на матовых вершинках прилипшие кофейные зёрна сосков...

Тряхнул головой, смахнув виденье. Поднялся. Среда, засмущавшись, вновь присела перед Слоником. Не глядя в мою сторону, стала кормить печь.

Я собрал постельные принадлежности, сложил на кровать и отправился умываться.
Раечка, вздохнув, побрела за мной. Во дворе она широко зевнула и неспеша побрела вдоль загона. Я машинально глянул ей вслед, но глаза отметили иное: нет в загоне Насти с телятами, убран навоз. Ай да молодца, хозяюшка! То, что надо одинокому Робинзону, не утратившему вкус жизни.

Утро ранее, знобкое, остатки тумана цепляются за ветки, пытаются задержаться, но неведомая сила влечёт, тянет, рвёт на мелкие клочки и увлекает в глубь леса. Небо высокое, чистое, белёсое. Если не ошибаюсь, всё это говорит, что день будет погожий, тёплый. И радует и огорчает: последние тёплые...

Что я там планировал на сегодня? Тю: не помню... Появление Среды всё смешало, нарушило привычное течение мыслей. А что я делал до её появления? Долбил камень - вон они, жернова дожидаются доводки. А до этого... Тьфу, я ж поставил силки и петли!
Самое время проверить, если уже не опередили: в последнее время, похоже, лисы повадились раньше меня навещать мои охотничьи угодья. Следы да клочья заячьей шкурки оставляли.

Я ставил в пяти местах. В двух меня нагло ограбили, в двух силки остались в "заряженном" состоянии, в последнем ожидала задубевшая нетронутая заячья тушка.
Возвращаюсь с трофеем, по привычке неторопливо, а по двору мечется обеспокоенная Среда: ушёл мужик умываться - и пропал!
Давно забытое приятное чувство тёплой, точно детской ладошкой, прошлось по нутру.

Увидев меня, Среда остановилась у крыльца, сбросила напряжение, разулыбалась так, точно я отрада её очей. Мда, что-то уж скоро ты девочка... освоилась. Я, лично, ещё не готов.
Протянул ей тушку. Деловито взяла, оценивающе осмотрела, одобрительно кивнула. Ха, ну, прямо хозяйка дома встретила мужа с охоты...

Непонятно почему я испытал лёгкое раздражение. Дабы не показать его девчонке, отошёл сполоснуть руки.
Среда вошла в дом.
Как же понимать эту её скороспелость? Впрочем, может, и нет никаких непоняток: я раздевал её, я мыл её, уложил в свою постель... как муж бы поступил. Возможно, для неё это... свершившийся обряд брачного союза? Или что-то в этом роде. Как, например, классическое: поцеловал - женись. А тут голую видел, на руках держал, в свою одежду одел... Короче, сам бог велел. Или боги, учитывая, что мы в языческие времена проживаем.
Выходит, Михайло, ты женился. Совет да любовь на долгие года!

В доме вкусно пахло. На столе - столешница блестела девственной белизной: отскребла, отмыла засаленные доски! - накрыт завтрак, испускающий аппетитный парок: молочная каша, стопка поджаристых лепёшек. Да, моторная девка: когда только успела?

Среда, чуточку смущённая стояла спиной к Слонику, точно озябла. Так, значит, уверенность твоя наиграна: саму трясёт, того и гляди, кондрашка хватит. Понимаю, девочка: поставили перед фактом. Но и ты, в свою очередь, ставишь меня перед фактом. Не готовы мы: слишком быстро сменилась картина.

Сел за стол, указал на свободный стул - чурка со спинкой - присоединяйся.
Среда вздрогнула, напряглась, знаками показала, что уже поела.
Так-с, а вот это мне не нравится. Похоже, у вас женщина не ест за одним столом с мужчиной, а стоит рядом, готовая прислуживать. Встречал я таких мужиков, обожающих, когда перед ними стелются, но я не из таких. Люблю равенство во всём, чтобы действительно вторая половинка. А когда перед тобой на полусогнутых, в рот заглядывают, пылинки сдувают, готовы по первому желанию половичком разостлаться... тьфу! С такими бабами я сразу рвал отношения, испытывая острую неприязнь.

Так что, дорогуша, тебе придётся ломать твои дремучие представления, впитанные с молоком матери. Я понимаю, что ты, возможно, из мужчин видела только отца, и у тебя в сознании сложился определённый тип, плюс наглядное поведение матери. Потом явились разбойники... и ты узнала другой тип мужчин. Их сущность отпечаталась на твоём теле... Теперь ты столкнулась с третьим типом мужчины, не успев толком осознать, прийти в себя... Как традиции предков велят: прилепись к нему, теперь ты не вольная девица, а мужняя баба...

Я зачерпнул ложку каши, укусил лепёшку... и, невольно застыл, ощутив давно забытый вкус. Откуда соль?! Моя закончилась ещё в начале месяца.
- Откуда соль? - машинально спросил, судорожно глотнув.
Среда переменилась в лице, вскинула и опустила руки, глаза увлажнились, губы задрожали. Недоумённо смотрела на кашу, на лепёшки, на меня боялась поднять глаза.
На неё было больно смотреть. Глупенькая, верно, решила, что господин недоволен стряпнёй, еда несъедобная...

- Всё, всё, - я постарался как можно спокойнее, ласково говорить. - Успокойся, всё отлично приготовлено. Вкусно. Потом расскажешь, откуда соль.
И я с подчёркнутым аппетитом стал есть. Должно быть, соль принесла с собой: одежду-то её я не проверял.
Я ел, погружаясь в раздумья, изредка бросал короткий взгляд на Среду. Она всё так же стояла у Слоника, с незнакомым мне чувством смотрела, как я ем, готовая тотчас сорваться и выполнить просьбу "господина".

 Чёрт! как же ей объяснить, что к чему? Мне думается, что будь она взрослой, зрелой женщиной, было бы намного проще: где-то опыт подсказал бы, где-то природа. А какой опыт у  девчонки? Да ещё после того, через что она прошла. Чувствую: долго ещё будет меж нами стеной стоять и разница в возрасте, и её языческие традиции. Будет всё делать как надо, но не от души, а потому, что так положено, так должно быть. Как же это всё переломить? Чуть случится нестыковка, начнёт себя корить, грызть: бестолочь никчёмная... Станет ещё больше насиловать себя, лезть из кожи, дабы угодить, ублажить господину, а иначе господин не назначит любимой женой...
Эх, милая, тяжёлая работа души нам предстоит.

- Спасибо, - я отодвинул миску, допил молоко. - Всё было очень вкусно. Молодец.
Попытался улыбкой и тоном донести смысл сказанного.
Среда метнулась к столу с намерением убрать грязную посуду.
- Погоди, - я поймал её за руку, силой усадил на стул.
Скукожилась вся, сжалась, точно пружина, потупила глаза - короче, приготовилась к худшему.
"Мягче, Михайло, мягче, - укорил себя. - Не забывай про её раны, физические и душевные".
Отпустил её руку, ласково погладил мелко дрожавшие пальцы.
- Спокойно, милая, спокойно. Я не причиню тебе вреда. Прости, я, должно быть, напугал тебя. Не буду усугублять: побудь одна, успокойся. А я, пожалуй, пойду и сплету тебе лапти. Я, дубина, и не заметил, что ты босая ходишь.
Родилось желание погладить её задеревеневшие плечи, но пересилил себя, не решился: наверняка, ещё больше вгоню в ступор.
Уже развернувшись, - не пойму до сих пор, что толкнуло? - неожиданно склонился и поцеловал пшеничную макушку Среды, затем быстро вышел.

Среда появилась минут через десять, с грязной посудой. Подошла к ёмкости с водой, присев, стала мыть.
Я уже начал плести первый лапоть. В сторону Среды старался не смотреть: ещё решит, что я слежу за каждым её шагом, разумеется, выводы сделает неверные.

Я заканчивал лапоть, когда вдруг понял: не то делаю. По инерции плёл на свою ногу, а у Среды ножка много меньше.
Оглянулся, и, невольно, залюбовался представшей картиной: Среда довольно мастерски, уверенно разделывала зайца. Рядом со столбом-календарём был вкопан ещё столб с крючками-сучками. На них я подвешивал тушки для разделки. Здесь же висели распорки, на которые натягивал шкурки для сушки. Среда делала всё в точности, как я. Сразу видно: не единожды занималась этим делом. Я за свою жизнь разделал около полусотни кроликов, зайцев, но такой ловкостью, сноровкой не овладел.

Среда, видимо почувствовала мой взгляд, резко обернулась. Я предельно свободно улыбнулся:
- Подойди, пожалуйста.
Странно: поняла! Шагнула в мою сторону, но тут же тормознула, глянув на окровавленные руки, нож в правой. Быстро вернулась, воткнула нож в столб, вытерла руки куском старой шкурки, после чего торопливо подбежала.

Я поставил лапоть на землю:
- Примерь.
Глянула удивлённо, робко сунула ногу в лапоть.
- Велик, однако, - Я на глаз приметил, где сделать задник, поднял лицо: - Сейчас исправим. Будет суперобутка.
Дрогнули напряжённые губы, но ничего не сказала.
- Всё, спасибо, свободна.
И на этот раз поняла? Нет, скорее всего, по интонации догадалась. Отойдя шагов на пять, быстро глянула через плечо.

Терпение, спокойствие, ласка, нежность в голосе и глазах - вот наши помощники. И я охотно воспользуюсь их помощью. Девчонка с каждой минутой нравилась мне всё больше. Я на все сто, сто пятьдесят уверен, что полюблю её по-настоящему, так, как не любил ещё ни одну женщину. Прежде всего, потому, что у меня никогда - начиная с первой - не было отношений с юной чистой девушкой. Втайне мечтал о девственнице, а тянулся к зрелым женщинам. Так всю жизнь и крутил романы с теми, кто побывал в руках не одного десятка мужчин предшественников. Всё успокаивал себя: это так, перекус в забегаловке, а вот когда захочу прилично пообедать, тогда и появится она, Единственная, желанная, у которой буду первым и последним. Увы, увы, увы...
Среда отвечала и соответствовала моим тайным и явным желаниям. И я в лепёшку расшибусь, но сделаю всё, чтобы она тоже полюбила, чтобы каждый свой поступок согласовала с Любовью, а не с древними традициями. Да будет так!