СУПОСТАТКА. Просил Пятницу, вот тебе и прислали...

 12. СУПОСТАТКА

Очнулся, когда уже занимался рассвет. Первое, что почувствовал и увидел, уже знакомая мизансцена: по бокам, стиснув меня, лежали телята, на мне распласталась Раечка, в головах Настя.

Вокруг господствовала удивительная предутренняя тишина, прохладная и влажная. Дождь, похоже, ещё ночью кончился.

Боль, словно дожидалась моего пробуждения: едва начал себя осознавать, как она тотчас вогнала свои шипы в моё многострадальное тело. И не просто вогнала, а ещё садистски ковырялась в ранах.
Я не сдержал стона. Тут же все зашевелились. Легко соскользнула с меня Раечка, поднялись телята. Настя, прежде чем встать, обдала моё лицо жарким дыханием, вопросительно мукнула.
Я не в силах был выдавить даже полслова, поэтому тоже промычал, точно и вправду был её третьим телёнком.

Светлело на глазах. Вскоре я отлично рассмотрел своё тело. Раны раздуло и они имели неприятный сизый вид. С великим трудом, искусав в кровь губы, приподнялся, чтобы поближе рассмотреть раны.
Причиной нарывов явились остатки дерева - занозы. Я совсем упал духом: самостоятельно мне их не вытащить. Итог известен: сепсис, заражение крови, гангрена. Одним словом, каюк...

Разбухшие ноги не желали подчиняться, впрочем, как и руки. Меня лихорадило: трясло и корёжило, порой, казалось, что некто разделывает меня, как птичью тушку. Стиснув зубы, я выл...

Надо мной мукала Настя, точно беспокойно спрашивала: "Что? Чем тебе помочь?"
Ей вторили телята: "Мама, ему плохо. Помоги же!"
Милые, родные мои сестрёнки-братишки, вы ничем не можете помочь. Что могли, уже сделали... спасибо...

Меня швыряло в ледяную бездонную пропасть, но на полпути острый крюк ловил, и резко выдёргивал на поверхность...
В минуты просветления почувствовал, как Раечка слизывает крупный пот с моего лица, затем, спустя вечность, кладёт рядом с моей головой тушку молодого гуся...
Ах, Раечка, если бы это помогло, я бы вонзил зубы в твой дар... но, увы, увы, увы...
Некто опотрошив моё тело, оставив одну боль, вновь швырнул в пропасть. И опять крюк поймал, но неудачно: тело сорвалось и понеслось вниз, на ходу превращаясь в ледышку...

... и вдруг явственный голос, грубоватый, девичий:
- Слушай, ты, одноухая, завязывай. Я ведь могу рассердиться и по морде съездить. Или второе ухо отчекрыжу. Ну, чего шипишь? Я твоему хозяину помогла? Помогла. Скажи спасибо, и затухни. Что? Дичь вашу взяла? Я должна есть, как ты думаешь? А хозяин твой в отключке, ему не до жаркого.

Боли не было! тело необычно лёгкое, будто оболочка, наполненная воздухом, там, где были раны, щекотно холодило, словно в отверстия вырывался воздух. Веки тяжёлые - глаз не открыть. Шевельнул рукой, затем ногой - действуют!
Прохладный мех тронул обнажённое тело.

Я умер? и где-то на полпути к конечной цели? Почему же так чёток девичий голос и явственно пахнет жареным мясом? Треск дров в костре, угрожающее шипение Раечки... Её-то здесь не должно быть: живая ведь...

Спустя пару минут тяжесть в голове рассосалась, и я смог открыть глаза. И не просто открыл, а распахнул до предела, поражённый увиденным: у загона стояла расёдланая лошадь и обнюхивалась с любопытными телятами. Под навесом весело потрескивал костёр, над ним на вертеле жарился гусь. Рядом, на корточках, сидела плотная девчонка... в одеянии киношной амазонки. К стоящей поодаль чурке прислонён каплевидный щит, копьё и меч.

Я зажмурился, встряхнул головой, вновь открыл глаза: виденье не исчезло. На глюк не похоже: слишком живой выглядела девчонка. Она как раз потянулась щепочкой проверить готовность гуся, щепочка переломилась, и пальцы девчонки ткнулись в гусиную тушку - девчонка отдёрнула руку, ругнулась ("Зараза!"), и сунула обожжённые пальцы в рот.
Что же тогда, если не глюк?

Лёгкий шорох - и в следующее мгновение на меня уставились глаза Раечки. Мордочка её была до комичного обиженной, весь её вид, буквально, говорил: "Ты тут прохлаждаешься, а какая-то нахалка слямзила гуся, которого я тебе принесла. И ещё грозится по морде съездить... За что?"
"Счас разберёмся, успокойся, счас проясним, кто в доме хозяин".

Я медленно приподнялся, сел. Раны не беспокоили, ну, разве что слегка зудели. Закутавшись в меховую накидку, поднялся.
Девчонка быстро глянула через плечо, затем резво вскочила, отступив к своему оружию.
- О, хозяин поднялся. Привет. На каком языке будем общаться?
- Желательно, на русском.

Девчонка икнула, судорожно сглотнув, грузно осела на чурку.
- Вы... это... Где я? Какое сейчас время?
- Это один из островов будущего Петербурга. А время, думаю, начало нашей эры.
- И... что вы здесь делаете?
- Встречный вопрос: как ты здесь оказалась?
- Долгая история, - девчонка уже справилась с минутной растерянностью. - Не фига себе сказала я себе! Что угодно ожидала, но чтобы... такого же встретить...
- Какого такого? - Я подошёл к костру, Раечка замерла столбиком в двух шагах от меня, явно в ожидании сцены, когда я прогоню нахалку.
- Ну, из будущего. Вы из какого?
- 2006.
- Не фига себе! - Девчонка тоже приблизилась к костру. - Я из 1973-го. Вперёд только в 79 была, а потом... древний мир. Гусь, наверно, уже готов. Поедим? Есть охота жуть... тыщу лет крошки во рту не было...

Пока девчонка ходила в дом за посудой, я подкатил к костру три чурки - две чтобы сидеть, третья вместо стола. Затем девчонка препроводила гуся на поднос, вынула из сапога древний нож и ловко разделила мясо на равные куски. Один кусок наколола и швырнула Раечке:
- Держи, фыркалка.
 - Её РаисойФёдоровной зовут. Раечка.
- Как?! Раиса Федоровна? У нас химичка была, Раиса Федоровна.

Пришло время мне икать и судорожно сглатывать.
- Что? Не верите?
- Ты откуда... начала путь?
- Из Нижне-Чуйска. Вы о таком и не слыхали.
- Ты права: не фига себе, сказал я себе. Я родился в Нижне-Чуйске, и до армии жил на Зелёной улице.
Девчонка распахнула глазища, вернула гусиный окорочёк на поднос.
- Офигеть! И я на Зелёной, в последнем доме.
- Силина?
- Д...да, Рита. А вы?

Я сказал. Рита вздрогнула, странно хмыкнула.
- Офигеть! Я же вас знаю. Вы с Надькой, сестрой моей, ходили. Не помните, как я вас в баньке застукала: целовались взасос, уже раздеваться начали?.. Офигеть не встать! Как такое может быть?
- Я бы тоже хотел знать. Ладно, Рита, давай спокойно поедим - разговоры потом. Времени у нас для разговоров немеряно.
- Да уж...

Мы, действительно, молча приговорили гуся, кости бросали Раечке, которая съев первый кусок, недоумённо взирала на добротно обглоданные кости: что происходит? Эта нахалка-чужачка ест мясо, а мне швыряют пустые кости? Где справедливость?

Вообще-то мне сейчас было не до терзаний Раечки. Ел я чисто машинально, погрузившись в мысли. Подумать было о чём. Появление Риты круто меняло привычный ход моей жизни. У неё, по-всему, "часы" в рабочем состоянии, значит... есть шанс вернуться домой...
- Не получится, - вдруг обронила Рита, вздохнув.
- Что? Ты читаешь мысли?
- У вас на лице всё написано. Вы хотите вернуться? Сломалась моя машинка, сдохла. Пока вы были в отключке, я хотела по-тихому смыться, но... как видите. И у вас не фурычит?
- Не фурычит. Грустно получается, Рита.
- Ерунда. Мне нравится такая жизнь. Надоело мотаться... то греки, то скифы, то вообще какие-то чурки узкоглазые. Ни поговорить по-человечески, ни расслабиться. Чтобы день прожить, приходилось и мечом махать и копьё метать...
- Амазонка...

- Это по-гречески. Вообще-то они сарматки, родственники скифов. Офигенная житуха... По началу нравилось, многому научилась... Потом насмотрелась крови, разрубленных тел... и решила: всё, Ритка, хватит тебе древнего мира, давай в родной 20 век. Ставила на 1973, а оказалась здесь... Офигеть?
- Офигеть. Каким макаром машинка оказалась у тебя?
- Так... случайно нашла...
- Ответ не принимается. Давай подробненько, детально.
- Зачем? Какая разница...
- Большая. Давай рассказывай.
- Пожалуйста, - пожала плечами Рита. - Если хотите...

 Тёплой июльской ночью, часов в 11, Рита возвращалась с пляжа. В это лето она купалась только ночью, а загорала у себя в саду. С одноклассниками у неё весьма и весьма натянутые отношения, дело до драчек доходило. Постоянные насмешки, издёвки.
А началось с того, что Рита увлеклась театром, активно посещала драмкружок при клубе. Первой её ролью была... роль Коровы в спектакле по Киплингу "Кошка, которая гуляла сама по себе". Наутро после спектакля Рита проснулась знаменитой, но со знаком минус: на неё показывали пальцем и ухахатывались:
- Корова... Вылитая корова...

В школе со всех сторон тычки, подколы:
- Корова, ты как, здорова? Как удои? Давай я тебя, бедняжечку, подою...
 И не обращала внимания, и огрызалась, но ещё больше подзадоривала насмешников. Дело доходило до драк. Короче, в три дня два восьмых, девятый и десятый класс стали её первейшими врагами.

Днём на пляже, как обычно, полсела собиралось, так что во избежание эксцессов, Рита днём отсиживалась дома, а ночами с лихвой навёрстывала в купании.
Так вот, она была уже на полпути к дому, шла босиком по пыльной дороге, и блаженствовала.
И вдруг, метрах в трёх перед ней из ниоткуда возник парень в страной одежде. Секунды две постоял, шатаясь, затем ничком завалился в ещё тёплую пыль.
Парень был в обмороке. И вид у него какой-то шибко болезненный. Рита перетащила его с дороги на траву, слетала опять к речке, намочила свою маечку, затем просто выжала воду на лицо парня. Для надёжности ещё и по щекам похлопала.
И парень очнулся. Его трясло, как в лихорадке. Рита заикнулась о враче, но парень перебил её, и стал выспрашивать: что за место, какой год, не знает ли Рита Филипповых, Дениса и Варвару...

Рита не знала. У парня началась горячка, он стал бредить. Из его бреда Рита ничего не поняла. Парень держался на ногах, и Рите удалось довести его к своему дому, вернее к баньке, стоящей чуть в стороне. Сбегала в летнюю кухню, принесла аспирин и кое-какой еды.
Уже далеко за полночь, парню стало получше, он плотно поел и смог опять говорить связно.

То, что Рита услышала, в первые минуты, конечно, не поверила, решила: у парня вольты. И ещё подумала: из психушки сбежал. Но чем дальше слушала Игоря - так он себя назвал - тем всё сильнее сомневалась в своём диагнозе. Чёткость, ясность мысли, убедительно доказывали: парень в своём уме, и говорит чистейшую правду.

А правда оказалась... фантастической: Игорь из будущего, из 2076 года. У них свирепствует эпидемия, которую они зовут "эма"...
(Тут Рита повторила, почти слово в слово, всё то, что я уже знал от Даши. Новым были лишь злоключения Игоря).

Игорь сразу попал туда, куда стремился. Агаповой дома не оказалось: отдыхала на даче в Рощино. Игорь взял такси. В пути неожиданно начался приступ, водитель отвлёкся, потерял контроль над дорогой. В результате в них врезался груженый МАЗ. Игоря чудом извлекли из обломков целого и невредимого - царапины не в счёт, - а документам- свидетельствам не повезло... Поездка к Агаповой с пустыми руками потеряла смысл.

Игорь попытался вернуться домой, но опытный образец МВ забарахлил, зациклившись на 70-х годах 20 века. Болезнь прогрессировала. Игорь понял: часы его сочтены. И тогда родилось кардинальное решение:1973 год, Нижне-Чуйск, семья Филипповых. Игорь планировал спровоцировать у Варвары выкидыш, дабы не родилась девочка - будущая бабушка Э.М.Агаповой...

Рассказал всё это Игорь потому, что жизнь его отстукивала последние минуты, и он надеялся, что девчонка прониклась важностью его миссии, исполнит то, что он не успел.

Игорь умер в начале третьего ночи. К тому времени небо плотно затянули дождевые тучи, так что за банькой была кромешная тьма. Рита воспользовалась ею: похоронила Игоря за банькой под кустом сирени. А минут через двадцать пошёл дождь, и лил часов до девяти утра. Так что следы захоронения основательно смылись.

В наследство от Игоря Рите достались "часы" и блокнотик с расчётами, схемками. Рита убила почти неделю, прежде чем разобралась в формулах и чертежах. Что не доходило, выспрашивала у учителя физики.
Короче, ровно через неделю Рита модернизировала, согласуясь с расчётами Игоря, МВ. К тому времени у неё уже прочно закрепилось в сознании идея-фикс. До лампочки ей какая-то там Варвара Филиппова, не собирается она её искать. У Риты другие планы: сделать так, чтобы её злейшие враги, одноклассники, исчезли вообще.

И Рита отправилась в конец 50-х.
Нет, она никого не убивала, тем более младенцев в утробе. Огромнейшей удачей было то, что 95% будущих родителей её одноклассников проживали практически в одном месте - в Нижне-Чуйске и ближайших сёлах. "Часы" работали безупречно, перебрасывая Риту на день, на два назад. Практически за 5 часов Рите удалось расстроить десятки свадеб, сорвать свиданий, встреч, разорвать едва начинавшиеся романы...

Когда Рита вернулась домой, то просто офигела от результата: её класс исчез! Бедная классная Ирина Викторовна сошла с ума, и её поместили в психушку.
Странно, однако, что исчезновение целого класса заметила только она. Другие, включая родителей, понятия не имели о существовании ребят.

Рита не стала ломать голову над этой непоняткой. Ей было очень жалко Ирину Викторовну, которая всегда хорошо относилась к Рите, при случае вставала на защиту. Рита решила исправить досадное последствие её "операции". Планировала следующее: перекинуться в 1970-й, когда Ирина Викторовна стала их классным руководителем, и сделать так, чтобы этого не случилось.
Но, увы! "Часы" зашвырнули Риту в седую древность, когда по Чуйской долине кочевала полудикая народность. Еле ноги унесла.

- Короче: швыряло меня, как проклятую, то в 50-е 20 века, то во времена Древней Греции... Иногда за богиню принимали, иногда за посредницу богов...Научилась на лошади скакать, мечом владеть, копьё метать. Во многих битвах участвовала. Даже отрядом командовала в троянскую войну...
- Не заливаешь?
- Не хотите, не верьте. Вот, - Рита ткнула шрам на плече, - стрелу поймала у стен Трои... Это, - погладила шрам у локтя, - скифам помогали дубасить персов. Это, - провела по прямому, как стрела шраму на бедре, - когда у древних славян была. Приняли, как дочь богини Лады от смертного мужчины, кузнеца... Германцы тогда оборзели, пришлось накостылять...

- А в 50-х?
- Что?
- Никому не приходилось накостылять?
- А вы как думаете? - глянула из-под лобья.
- Вот думаю... что из-за твоих выходок... я вдруг стал моложе, и из сантехника превратился в гинеколога.

Рита прыснула, зажав рот рукой, выдавила сквозь пальцы:
- Что, серьёзно?
- Серьёзнее не бывает. Спасибо, что хоть здесь я оказался не по твоей вине.
- А то б?
- Выпорол бы от души.
- Ой, ли, - Рита убрала руку с лица, глянула с улыбкой. - Я не таких мужиков выбивала из сёдел... Это вы мне скажите спасибо, что в ранах ваших ковырялась. Вы практически уже трупом были.
- Разумеется, спасибо. Не останусь в долгу. Да уж, офигеть, так офигеть.

- Вы о чём?
- О том... Застряли мы здесь навсегда. Как жить-поживать будем?
- Не вижу проблем.
- А я вижу. Ты, поди, только мечом махать, да отрядами командовать могёшь, а тут вон хозяйство содержать надо... Вот и думаю: командовать собой не позволю, не сарматка, значит, что?
- Что?
- Будем конфликтовать. Проще говоря: не уживёмся.

- Не вижу проблемы. Обещаю: командовать не собираюсь. Но и на побегушках у вас не буду. Не думайте, я не белоручка: в селе родилась, не забывайте. Конфликты... Ну, поругаемся раз, другой, третий, не бойтесь, оружие не применю. Не ругавшись, здесь от однообразия свихнёшься.
- Логично. И в кого ты такая вумная? Братан у тебя, помнится, тугодум. Сеструха...
- Стоп! оставим мою семью в покое. А то я ведь тоже могу напомнить, кто ваша мать...
- Ладно, оставим родственников, тем более, что их ещё и в помине нет...
- Забавно, правда? Мы есть, а наших родителей... нет.
- Скорее, грустно...

Мы помолчали, глядя в костёр. Вечер незаметно растворился в ночи, и она властно расположилась вокруг дома. Посвежело.
- В доме ещё есть плед. Холодно-то в твоей сбруе.
- Немного. Не юг, - усмехнулась Рита, вскакивая. - Как раны?
- Зудят потихоньку.
 - Значит, заживают. Счас я вернусь, расскажете, как вас угораздило...

На небе высыпали звёзды, перед ними плыла бесконечная чёрно-серая рябь. Справа, где поднимался пятнистый месяц, упала с неба журавлиная перекличка. Улетают. Со дня на день жди заморозков. Проблем она не видит, супостатка,... да их выше крыши. Чем кормить скот? Свиньи на желудях продержатся, а корове, телятам, да и лошади нужно сено. Можно, конечно, ещё кое-что накосить, но это уже не сено - та же солома... Могут не дотянуть до первой травы с тощей пищи. Не видит проблем, амазонка задрипанная...

Надо же, какая метаморфоза: соплюшкой помню... Да, лихо тогда она нас с Надькой застукала... Эх, Надя, Надя, так мы с тобой и не вкусили плотских сладостей: всё время какая-нибудь зараза мешала... А теперь вот сестрёнка твоя... и я... вдвоём...
Чёрт! а ведь эта девчушка столько повидала, такие ускоренные жизненные университеты прошла, что я рядом с ней... мальчишка...

Вот, супостатка, такую кашу заварила... никогда б не подумал... Хм, тогда я ей, помнится, шелбана влепил от злости и обиды, она пожаловалась отцу... ДядьВитя пришёл к нам и пригрозил: если ещё увидит меня рядом с Надеждой - пальцы пообломает... Эх, дядьВитя, вот как получилось: меньшая-то дочка вдвоём на острове с тем, кому грозились пальцы переломить... С Надей нам мешали, а здесь некому мешать...
Просил Пятницу, вот тебе и прислали... юную ядрёную амазонку... Живи и радуйся...