самое идеальное

В О Л Ь Д Е М А Р Г Р И Л Е Л А В И П А Д Ш И Й А Н Г Е Л Идеальное счастье, или зло. Фантастическая мелодрама Скорее всего, зло, потому что строить задумано на смертях других. Нельзя добиться счастья на беде, поскольку эхо может волною разрушить это шаткое здание. Никита любил свою Светланку больше жизни, больше смерти и больше самого себя. И поверить в неопровержимый факт самоубийства не желал всеми фибрами души. Она не могла оставить в одиночестве их маленькую дочурку сама и по своей воле. Он противился тому, во что поверили все. И когда в его мозгах вдруг возникло аналогичное желание покинуть ради каких-то внеземных радостей этот мир, то его воля настолько сильно взбунтовалась против напора и давления извне на суицид, что вызвал в космосе бурю возмущений. И ОН явился, чтобы расставить все по местам, по тем функциональным обязанностям, которые не могли нести и растить зло в этом мире. Для зла в мире вполне хватает и земных злодеев. И если тебе дано сверху, управлять миром, то твори дела, не отклоняясь от тех пунктов, что требуют исполнений, и не пытайся что-то улучшить, если сам понять, не способен, где и как найти счастье. 1 Гриша не желал соглашаться с Никитой даже по такой простой тривиальной причине, что у него внезапно появилось свое видение с планированием продолжения летной карьеры, личное мнение и стремление как-то определиться и утвердиться. А лучший друг пытается возражать и осуждать, поскольку сам уже свое будущее узрел и приступил к осуществлению своих замыслов. Вот посоветоваться с Никитой, так у него не хватило ни времени, ни желания. А Гриша абсолютно не желает связываться с Гражданской Авиацией. Аэрофлот не импонирует и не привлекает, поскольку никакой романтики и приключений не предусматривает. Это же не полеты по просторам и облакам, а трудная и нудная кропотливая работа с погонями за часами, которые затем в бухгалтерии переводят в рубли. И с жильем весьма и весьма проблематично. Он уже интересовался у компетентных граждан. Так там точно такие же очереди на получение квартиры, как на простом заводе или фабрике. Годы ожидания и проживания по общагам. -А в армии, - горячо и энергично жестикулируя руками и прочими частями тела, Гриша доказывал верность и правильность своего выбора, - сразу же обеспечивают квартирой. Ну, в крайнем случае, так на короткий, очень даже короткий срок предоставят комнату в общежитии. А самое привлекательное и весьма желательное, так это полное государственное обеспечение по всем вопросам и нюансам. И немаловажным в моем выборе является такой факт, что там летают в радость и в удовольствие. Одним словом – романтика. А какая романтика и удовольствие в твоем нудном Аэрофлоте? Труд в поте лица за большие деньги? Я согласен с тобой, что там можно много зарабатывать и вкусно проводить время, если оно после работы остается. Но само слово, как работа, уже не согласуется с приключением. -Ну и что? – Никита не так энергично жестикулировал, не пытаясь даже переубеждать и отрицать его правоту, но ему в своем выборе казалось все предельно ясным. А на такие глупые крики и горячку тратить красноречие не хотелось. Зачем тратить энергию на попытки доказать и убедить, если у каждого свое мнение, свои желания и своя правота. Хочешь служить, так флаг тебе в руки, а лично Никита желает в авиации работать и получать соответствующее вознаграждение. – Зато я не буду находиться в таком жестком и постоянном подчинении, как военные. Всем подряд честь отдавай, ходить везде строем, простые разговоры превращаются в доклады и рапорта, а просьбы в команды и распоряжения. Я такие вариации не приемлю. Хочется козырять и подчиняться – не держу, запрягайся на срок до пенсии и служи верой и правдой, защищай мой покой и мирный труд. Так что, в этом и есть твоя неправота. Каждому дано свое, к чему сердце лежит. А я уже и документы в КЛУГА (Кременчугское летное училище гражданской авиации) отвез, теперь вызов жду. -Как! – возмутился Гриша не менее эмоциональней, чем ранее в спорах и доказательствах своего мнения. – И что, даже со мной не пожелал посоветоваться? Лучший друг, лучший товарищ, и так некрасиво поступил. Хотя бы так, мимоходом предупредил бы, намекнул, а то, как позорный тихушник, собрался, молча, подписался и умотал. Я ведь даже имею теперь полное право и обидеться. -С чего бы это, а? – удивился Никита, хитро прищурив глаза и нехорошо посмотрев на Гришу. – Это с кем ты так долго советовался и обсуждал, когда рапорт в армию самостоятельно и без моего совета в два листа накатал? Не посчитал даже возможным. А как я, так мне почему-то так необходимо было твоего разрешения просить? Насколько я проинформирован, то ты со своим выбором втихомолку намного раньше решался. И вот до сих пор не соизволил даже поделиться такой радостью. -Ну, - смутился и замялся Гриша, срочно подыскивая разумные оправдательные аргументы. – Я так категорично и не требую, как ты сейчас выражаешься. Но и ты сам хорош. Ладно, собрался, документы подготовил, так и мне мог бы предложить тоже, - Грише уже хотелось примириться и обсудить все авиационные вопросы совместно. – А вдруг и я по какой-нибудь причине с тобой захотел бы. Все-таки, как говорится, с пеленок в одной песочнице копались, последнюю конфетку и печенюшку пополам делили, а тут сразу какой-то разнобой получается. Погорячился. И не зато обиделся Гриша на друга, что тихо и молча, документы отвез. Просто ему самому еще непонятно и неясно, чего хочет сам от жизни. Хотя, как и намекает Никита, вина Гриши намного больше. Да, Гриша рапорт писал, молча и без рекламы. Но здесь совершенно нет его личной вины. Пришла повестка, которую, если быть честным, он с нетерпением ждал, он и явился согласно распоряжению в отмеченный срок и место. А уже там и состоялся этот не конфиденциальный разговор с начальником третьего отдела, который и предложил Грише без афиширования и громкого извещения окружающих написать этот рапорт. Так ведь не потому, что Гриша оказался самым привлекательным и нужным в вооруженных силах. Пришлось ведь потратиться на алкогольную взятку. Потому и не проинформировал он друга о таком событии. Гриша и Никита – оба офицера запаса. Только не такие уж старые и немощные, которых отправили в запас, когда военкомат списывает по возрасту, как уже непригодных к службе. Они пока очень даже молодые и перспективные, только-только начинающие взрослеть и жить полноценной взрослой солидной жизнью. После окончания школы, а они учились в одном классе все десять лет и просидели в старших классах за одной партой, поскольку в младших классный руководитель рассаживал самостоятельно и обязательно с девочками, Гриша и Никита по направлению военкомата попали в УАЦ - учебный авиационный центр. Вот этот центр и превратил их за два года службы в офицеров запаса. И не просто офицеров, но к тому же и летчиков-вертолетчиков. Тем самым приоткрыл перспективы продолжить авиационную стезю, как в армии, так и в аэрофлоте. Вот и вышло мелкое разногласие по такому жизненно важному вопросу, как в определении соответствующего ведомства. И рапорт в армию Гриша написал без популяризации лишь потому, что начальник третьего отдела старший лейтенант Вдовин показал ему разнарядку на ближайшее время только на одного человека. Про алкогольную взятку Гриша умолчал. А зачем и кому нужна такая реклама, если все в единственном числе: одна разнарядка, рапорт один, а все остальное лишь мешает и пугает своей конкуренцией. Но, как утверждает Гриша, вполне допустимо, что Никита может в следующей разнарядке оказаться. Так он так же тихо и без афиширования с той же секретностью и скрытостью собрал в кучу необходимые документы, и отвез их в училище. -А вот не надо сваливать с больной головы на здоровую, - вполне на законных основания возмутился Никита. – Ты мне сразу заявил, когда я еще лишь намекал на аэрофлот, что совершенно не собираешься пахать, как папа Карло. Только про армию и говорил. -Вот, говорил, а ты в армию тоже не хотел, как я в аэрофлот, - уже победоносно воскликнул Гриша, словно только что разоблачил друга в необоснованности обвинений. – Я потому и молчал, что тебе про армию даже слушать не хотелось. -Гриша, - уже тихо и насмешливо проговорил Никита. – Ты вот сейчас сам себя хоть понимаешь? Это ты, а не я тебя обвиняю. Хочешь, идешь, призываешься, так просто молодец! Какие вопросы? Гриша ошалело смотрел на друга. Получается, что Гриша сам с собой сейчас спорит уже более, чем час. Никита и не собирается отрицать и возмущаться по поводу его тайны. А чего тогда ругаться? Пришлось срочно поменять тактику и перейти на мирную беседу. -Документы хоть на Ми-4 подавал? На шесть месяцев? Я слышал, что там есть и более длинные наборы. -Нет, решил сразу учиться на Ми-2. Там всего-то на три месяца дольше учиться, так, зато сразу на командира. А то потом все равно заставят переучиваться. Так уж лучше сразу и одним махом. Еще не факт, что в отряде на двойку пошлют. А на восьмерку идти, так столько лет во вторых ходить. Никита решил не обращать внимания на мелкие хитрости друга, а потому открыто и подробно изложил свои ближайшие планы. Уж там, в КЛУГА количество разнарядок не ограничено. -Ну и глупо и нерационально, - возмутился и не согласился с такой постановкой вопроса Гриша. – Главное в нашей ситуации – попасть в аэрофлот и закрепиться там. А уж потом можно на что угодно учиться и переучиваться. Теперь из-за тебя лишних три месяца придется за партой сидеть и курсантскую робу таскать. -Недопонял простого вопроса, - удивленно спросил Никита. – Мы вообще, при каких тут делах? -Погоди, потом, сейчас ты немного обрисуй наши дальнейшие перспективы. Чем это все грозит? -А причем тут лишних три месяца? Не такой уж срок велик, - продолжил объяснения Никита, подозревая, что у Гриши зреют по этому поводу свои стратегические планы. – Пусть три месяца. Мой троюродный брат Сережка Калинин мне порекомендовал сразу подаваться на Ми-2. Может, помнишь его? Он в прошлом году сразу после училища заезжал ко мне на пару дней. Вот. Так он распределился в ТУГА (Туркменское управление гражданской авиации), в Чарджоуский АО. Там остро двоечники нужны. Как раз реорганизация в самом разгаре идет. Все четверки под пресс пускают, а Ми-2 только-только начинают поступать, и их отправляют самих на переучивание. А мы сразу готовые и умелые. -О боже, совсем охренел пацан! – Гриша закатил в ужасе глаза и быстро-быстро захлопал ресницами, словно с их помощью попытался взлететь. – Это же Туркмения! Там страшная дикость и ужасная жара! Мне говорили, что даже асфальт плавится. И летом можно запросто яйца в песке сварить без всякого огня. -Не собираюсь я свои яйца в песок закапывать, - не желал поддаваться провокациям друга Никита. – Зато фруктов и овощей навалом и за мизерную цену. Отъемся до отвала. А что не съем, так надкусаю. И еще в этом Чарджоу сразу квартиру дают. Брат писал, что сразу двухкомнатную и со всеми удобствами получил. И трех месяцев не прошло, как въехал. Классная хатенка, пишет. Все цивилизованные удобства. А от жары они под кондиционером прячутся. И если честно, то сама жара каких-то три месяца. А остальное время там наше лето и осень с весной. Про зиму забыл совсем. Вот наша Белорусская зима быстрей надоедает. Вечная поздняя осень и ранняя весна. Уж такое лето, как в прошлом году, так даже и на речку ни разу не сбегали. В пиджаках и в плащах все лето проходили. Я даже один раз, чего и зимой не бывает, простыл. Гриша поскучнел. Ему тоже хотелось много тепла и еще больше фруктов и овощей. Про армию в данную минуту почему-то думать не хотелось. И не потому, что у него так внезапно поменялось мнение и интерес к службе. Просто не хотелось отстать от друга, поскольку очень было бы неприятно узнать, что ошибся в выборе и упустил нечто более интересное, чем получил. А вдруг там лучше, и друг прав? -Слушай, Никита, а там места еще есть? – как-то неуверенно спросил он друга, смущенно пожимая плечами. -Да навалом. Они берут документы у всех, лишь бы военный билет зеленым был. С красным разворачивают без объяснений. И останется лишь медицинскую комиссию проскочить и экзамены сдать. Но в этот набор, я понял, когда сдавал документы, большая нехватка. -Экзамены? – удивился и перепугался Гриша, мгновенно меняя свое мнение об аэрофлоте. -Да пустяки все эти экзамены, - успокоил Никита Гришу, словно они вместе обсуждают поступление в училище. – Там надо сдать математику и ВВЖ (Вертолетовождение). И все. -О, так это и в самом деле мелочь, - облегченно вздохнув, обрадовался Гриша. – Тогда я еду с тобой. Рассказывай скорее, какие нужно собирать документы, и я поеду сдаваться в аэрофлот. -Ничего не понял! – весело и с легким сарказмом спрашивал друга Никита. – А как же твой рапорт? Насколько я понял, так ты уже двумя руками и ногами в армии! Там же, в аэрофлоте, такой тяжкий труд в поте лица ради заработков и благ! А в армии сплошное удовольствие, где за тебя все придумают и решат. -Перебьются! – отмахнулся Гриша, не собираясь оправдываться и обижаться. – А то еще ради этой романтики в Афганистан пошлют. А я за Родину с удовольствием повоюю, но только пусть сначала кто-нибудь на нас нападет. Не фартит мне на чужбине за чужие интересы подвиги совершать. Как-то не очень хочется. -Зато там за героические поступки ордена на грудь вешают. И даже посмертно героя запросто дадут, - хихикнул Никита, тыкая пальцем в грудь Грише, куда обычно и вешают эти награды. Однако у Гриши такие манипуляции вызвали иные ассоциации. И он поспешно отмахнулся от назойливых пальцев друга, словно вражеские пули уже пробивали ему грудную клетку и пытались проникнуть к жизненно важным органам. -Не желаю я этих наград ни при жизни, ни, тем более, посмертно героя получать, - категорично и безапелляционно заявил Гриша. – Я уже с тобой на юг хочу фрукты кучами жрать и на солнышке отогреваться. Пусть пока армия подождет более критических моментов, когда ей уж совсем невмоготу станет без меня. -Быстро как-то мнение твое кардинально поменялось, - уже вовсю смеялся Никита над Гришиными потугами. – Так можно, если еще пофантазировать, еще куда-нибудь надумать. -Больше никуда. Я знаю применение наших навыков лишь в этих двух ведомствах. Инструктор в Авиацентре меня не прельщает. Глупая и нервная работенка. А про тебя слух прошел по двору, что жениться, мол, надумал? Раз так рьяно о жилплощади заговорил, то слухи могут вполне соответствовать реальности. До этого ты югом не совсем интересовался. Вернее, совершенно в других плоскостях. А тут ни с того, ни с сего, его внезапно взволновал квартирный вопрос. Скажи, а что, так мужики и вправду трепались про твое желание завязать с холостяцкими привычками? Хотелось бы услышать из твоих уст явное опровержение и возмущение таким глупыми инсинуациям. Ладно бы просто погулял, а то перед такой ответственной дилеммой бросаться в брачные узы? Смешно, но не смеюсь. Хочется просто по-товарищески возмутиться. Никита, ну ведь согласись, что об этом с ней можно было бы и после выпуска поговорить. -Надумал, - улыбнулся своей самой счастливой улыбкой Никита, слегка смущаясь своей радости. – Она предложила. Считает, что мы достаточно поняли и познали друг друга и вполне созрели для семейной совместной жизни. Вот такие у меня новости. И незачем оттягивать из-за каких-то предрассудков. Я совершенно не собираюсь пугаться каких-то домыслов и измышлений. Мы с ней оба только «за». -Дожили! – возмущенно воскликнул Гриша, укоризненно покачивая головой. – Теперь у нас предложения руки и сердца бабы мужикам делают. Ты еще сам ничего толком не решил и не надумал, весь пока в поисках и взвешиваниях все за и против, размышляешь и прикидываешь, а они уже давно за тебя решили. Надеюсь, ты свое согласие еще пока не давал? Она хоть время на «подумать» предоставила? Так по всем ритуалом положено, чтобы другая сторона не сразу от радости орала и плясала, а хотя бы трошку поразмыслила. -Почему и зачем? – удивился Никита таким невероятным и невозможным предположениям. – Я и сам давно уже хотел сказать ей об этом, да все не решался. Она и опередила меня. Так я сразу и согласился. По-моему, мои сомнения только обидели бы ее и оттолкнули. И не было у меня абсолютно никаких сомнений. -Зря. Обычно после таких предложений, правда, хотя повторюсь, но это чаще со стороны дам бывает, поскольку мужики делают эти заявки, а не бабы, то, так со стороны дам такие инсинуации происходят, надобно предложить время на обдумывание. Нужно было ей обещать дать ответ назавтра, а не сразу визжать от восторга. Такими поступками мы сами себя обесцениваем. Нужно было хотя бы для приличия поломаться. Эх, не было меня в то время поблизости. Я бы хоть успел прикрыть твой поток восторгов и вставить свое мнение по сему поводу. -Глупый ты, Гриша, и абсолютно неправ. Я ведь все время только и думал об этом, сочинял слова признания и предложения. И маме она очень даже понравилась, - как-то глупо улыбаясь и хихикая, произнес Никита, стараясь хоть немного придать сему разговору максимальной серьезности и важности. – Мне и во сне не снилось, что она согласится, а тут сама спросила и предложила. -О, как у нас все запущено! – протянул Гриша, закатывая в возмущениях глаза в потолок. – А как жить собираетесь, с мамой вместе, или комнату планируете снимать? Нынче съемное жилье весьма накладно. Да и попробуй, найди такое, чтобы с хозяйкой ужиться. -И зачем нам искать что-то? – искренне удивился Никита. – А мама одна в двухкомнатной квартире жить? Да она и сама так не захочет. Ей же скучно будет одной. Хотя, все равно придется покинуть ее. В конце августа обещали прислать вызов на экзамены и комиссию. Занятия по плану начинаются с пятнадцатого сентября. Так что, семейная жизнь грозится продлиться совсем чуть-чуть. -Ой, мамочки! – испуганно завопил Гриша, словно нечто важное ускользало из его рук. – Тогда я срочно несусь в Кременчуг. Сегодня же мне выдаешь список требуемых документов. Иначе могу не успеть. А я тебя одного на такой огромный срок бросить никак не могу. Ты же без меня там просто пропадешь, или еще раз женишься. С твоей безотказностью в такой город с таким огромным и непредсказуемым контингентом невест совершенно без няньки невозможно. Вот здесь всего-то на одну недельку одних оставил, как они моментально спланировали некое бракосочетание. Представляю последствия на длительном сроке. А у нас в законе написано, если тебе ведомо, сроки за многоженство немаленькие. Попадешь без меня еще на зону вместо аэрофлота. Это в городке нашем женихов хватает в пределах разумного. А там, я слышал немало про Кременчуг, сплошные невесты при полном отсутствии трезвых женихов. Так они на наш контингент просто запали, как удав на кролика. -И чем тебе вот не понравилось наше сочетание? Чего взъелся-то? - Никита хотел обидеться, но быстро передумал. Гриша всегда говорит много и обо всем, но всегда без злого умысла. Просто у него речевой аппарат так устроен, чтобы без остановки и в собственное удовольствие извергать любые предложения и слова. – Уж в стократ лучше твоих чувих. И о семье она думает абсолютно серьезно, а не так, как прочие. Мы хотим прожить вместе ужас, сколько много и счастливо. Познакомился Никита со Светланой в ноябре месяце. Даже здесь, если быть точным и правильным в изложении, познакомилась с ним она сам. В кино они пошли с Гришей на дневной сеанс. Шел какой-то зарубежный фильм с элементами ужастика. Почему на дневной сеанс они пошли? Во-первых, билеты всегда легко и без очереди можно купить. Да еще намного дешевле вечерних сеансов. А во-вторых, вечером друзья любили в выходные дни посидеть с бутылкой вина у Никиты дома, или у Гриши. Хотя делали это не так уж и часто, но и в кино они ходили не каждый выходной. А у Гриши и того реже бывали, поскольку у него семья весьма большая, а жилплощадь обратно пропорционально малая. Жил он в одной комнате длинного одноэтажного барака вместе с папой, мамой, братом и бабкой. Когда раскладывали диван на ночь для сна, то в комнате ступить негде было. И в этой же комнате еще была и печь, которая зимой обогревала комнату, и на ней готовили обеды. А у Никиты на двоих с мамой была двухкомнатная квартира со всеми удобствами. Но комнаты для друзей были без надобности, поскольку чаще друзья любили сидеть на кухне. Мужики уже взрослые, солидные, офицеры запаса, которым по двадцать лет. Поэтому мама не возражала и позволяла посидеть им вечер по-дружески и в мужском одиночестве. Тем более, что друзья пили не часто и не до свинского состояния. Так, посидят, поболтают о том, о сем, да еще и маму стараются вовлечь в свои разговоры. Ей самой нравились эти общения. Добрые и душевные были эти беседы. Без пошлых бравад и пьяных трепалогий. Потому и позволяла и сама предлагала им посидеть в доме, а не прятаться по закоулкам для своих посиделок с двумя-тремя бутылками дешевого вина. Они и ей наливали с удовольствием, чтобы поддерживала их беседы и не дулась по таким неуважительным причинам, как редкое потребление сладких вин перед походом на танцы или простые прогулки. В зал кинотеатра почему-то вошли, когда уже крутили журнал. Ждать окончания не хотелось. Поэтому к местам шли на ощупь, и продвигались в те моменты, когда экран свои светом освещал зал. Никита даже поначалу и внимания не обратил на соседку, что так удачно оказалась под левую руку. Но очень скоро она сама напомнила о себе, испуганно хватаясь за его руку, когда на экране происходили по ее мнению слегка страшные или кошмарные сценки, способные девичье сердечко приводить в трепет. Да еще к этим прикасаниям она добавляла тихие испуганные возгласы и прижимания, словно в Никите она искала того защитника, который мог защитить и спасти не только ее саму, но и тех героев, которым угрожали на экране. Никиту немного смущали ее объятия и касания. Но после первых испуганных вскриков он заметил, что девушка молоденькая, симпатичная и весьма привлекательная. Да еще сама уделяет ему столько знаков внимания, от которых у Никиты немного кружилась голова, и перегревалось сердце. Сам он вообще по натуре был слегка замкнутым и застенчивым. Если в его жизни и происходили случайные знакомства с дамами, так такие рецидивы возникали лишь на танцах и в легком хмелю, когда сознание и язык были слегка раскрепощены. А трезвым и в здравом разуме он девчонок побаивался. Просто терялся, заикался и затруднялся в дальнейших своих действиях. Ведь их не просто необходимо было провожать, развлекать и ублажать, но еще они нуждались в дальнейших деяниях, о которых он хоть и догадывался, но себя в роли такого деятеля даже представить не мог. Пока еще все его нутро просто не было готово к подвигам на любовном поприще. Из детского возраста сам Никита пока не вышел. Светлана, как соседка еще во время демонстрации картины назвала себя, продолжала на протяжении всего сеанса удерживать Никиту за руку обеими своими руками, объясняя, что в кино попала случайно, хотя он и не собирался спрашивать об этом, а одна, поскольку соседка по общежитию уехала на выходные к родителям. Затем, уже не обращая внимания на происходящее на экране, поинтересовалась некоторыми биографическими данными Никиты. А сразу после сеанса уговорила мальчишек проводить ее до общежития, которое, кстати, располагалось, чуть ли не в другом конце города. И на протяжении всего пути с тем же рвением продолжала уделять основное внимание Никите, словно уже давно из их двоих его выбрала и желала посвятить ему весь свободный вечер. На улице Никита был поразительно удивлен, что такая милая симпатичная девушка так настойчиво знакомится и примечает лишь его одного и именно с ним. Не всегда даже его инициативу дамы поддерживали, а тут предпринимается настоящая атака с единственной и ясной целью: завоевать. Однако излишние усилия были напрасны и не нужны, поскольку Никита сдавался без боя и с принятием всех условий капитуляции. Его сознание, слегка затуманенное и сдвинутое по фазе, пело и плясало от щенячьего восторга. Его завоевывать вовсе и не требовалось. Достаточно простого предложения на сложения оружия и подписания всех документов о сдаче и сложения с себя всех холостяцких обязательств. Гриша сразу же, оставшись наедине с Никитой, заявил безапелляционно, что у дамы весьма определенные и дерзкие планы по охмурению молодого неопытного субъекта, именуемого в миру Никитой. А еще большая ясность и уверенность наступило слегка попозже, когда Света без стеснений и стыда заявила о своем паспортном возрасте. Гришу это слегка шокировало, но Никита воспринял абсолютно спокойно, словно он давно про все, про то догадывался. -Никита! – говорил уже один на один Гриша. – Она же на целых три года старше тебя. Зачем тебе связываться со старухой. Глянь, какие молоденькие и привлекательные особы в округе шастают видимо, не видимо. А ты зациклился сразу на ней, и не отрываешься. Так настоящие мужики не поступают. А где конкурсный отбор, где конкуренция? В конце концов, так еще молодость лишь в самом разгаре. Ты знаешь, а я уже давно догадываюсь, что впереди у нас вполне допустимо сверх головы разнообразных и намного лучших встретятся. Мы с тобой лишь на пол шажка вступили во взрослую жизнь. А дальше как? Представляешь, мы стали настолько взрослыми и умными, что даже умно думать начали. А у тебя не только старая жены за плечами, но и куча детей. Уж она постарается нарожать сполна, чтобы удержать тебя рядом. -Гриша, что ты здесь мне лапшу на уши вешаешь. Сам в первый день как пытался на асфальте разложиться, лишь бы привлечь к себе какое-нибудь внимание, - смеясь и тыкая пальцем в грудь другу, оправдывался несерьезно и без усилий Никита. – Да если бы она умолчала о своих годах, так фиг бы ты дал ей столько. Поначалу самим показалось, что с малолеткой связались. А ты сейчас мне про старуху. Насколько знаком со статистикой, так жены почему-то все равно намного дольше живут мужей. А у нас эта разница сократит перерыв между смертями. Если я и покину этот мир лет так в старости, так и она следом за мной. И потом, мне ведь гораздо легче признавать будет, что она старше, а я еще пацан. Но ведь пацаном назвать можно только сейчас, а чуть погодя молодым человеком. -Ну и что? Это она сейчас, пока молодая и здоровая. А пройдет немного лет, как сразу проявится эта разница, - не соглашался Гриша. – И вовсе не собирался я отнимать ее у тебя. Просто ты молчал, как рыба об лед, а мне пришлось за двоих трепаться. Не идти же, молча, и сопли жевать. Вот и пришлось ради тебя выкладываться, - обидчиво проворчал Гриша, хотя понимал правоту слов Никиты. Он на Светку сразу запал. Уж очень экстравагантно и экзотично выглядела она в первый вечер. И не влюбиться даже с первого взгляда в эту девчонку было просто невозможно. Даже на лучшего друга злился, что она настолько сильно запала на него и совершенно не реагирует на такого словами обильного собеседника. А Гриша рядом с Никитой считался намного привлекательней и соблазнительным. Потому его и злил это выбор девчонки. -И все равно, женщины живут намного дольше мужиков. Статистика показывает. Так что, хоть она сейчас и старше, а к старости мне придется раньше ее помирать. Так к чему убиваться по поводу такой мелкой разницы в каких-то трех лет? – только ради поддержания диалога, а не для убеждения и неких доказательств пытался говорить Никита. Эти слова о возрасте не могли иметь каких-то цен, потому что Света выглядела намного младше их обоих вместе взятых. А уж по параметрам фигуры, так равных ей они еще не встречали. Вот лишь эти вопросы слегка волновали и беспокоили Никиту. С чего бы это такой самородок запал внезапно сам по себе на простого и невзрачного парня. -Вот придурок, - Гриша хватался от отчаяния за голову от того, что друг даже и не собирается прислушиваться к умным советам товарища. – Так найди сразу лет на двадцать старше, чтобы еще после смерти жены успел хотя бы пару раз жениться. Пустая трата слов и энергии. Никита влюбился по уши сразу и глухо, словно утонул в болотной тине, из которой уже даже с помощью друга не выбраться. В авиации такая ситуация называется катастрофической, при которой избежать тяжелых последствий не представляется возможным, какие бы усилия не предпринимались. Он боготворил ее настолько, что даже притронуться боялся. Так что, по всем вопросам, включая интимные, приходилось проявлять инициативу ей самой. А Никите оставалось лишь безропотно и беспрекословно подчиняться. -Ну, ладно, бес с вами, - устав от борьбы и уже теряя все надежды на благоразумность друга, благосклонно соглашался Гриша, смирившись с выбором и решением Никиты, хотя и понимал, что никаких самостоятельных решений в этих брачных вопросах друг не принимал. – Женитесь себе на здоровье, раз по-иному не можете. Пьем-то когда хоть? Я это к тому, что свадьбу надо крутую и с помпезностью организовать. С трехдневным загулом и недельным похмельем. -Нет, - уже спокойно и серьезно отвечал Никита, отрицательно покачивая головой. – Мы решили без фанфар и громких фейерверков. Заявление уже подали, а распишемся тихо и, молча. Не нужны нам обоим эти шумные застолья с бешеными тратами, о которых вспомнишь потом лишь, как о пустом звоне посуды с неприятными эпизодами. И мама с нашим мнением вполне солидарна. Лучше эти деньги на себя потратим. Тем более, моим женщинам на время учебы они очень будут нужны. -Как! – Гриша прямо подпрыгнул, чуть ли не до потолка, наполовину выползая из собственных штанов. Благо, потолки в доме были высокие, а брюки удержал прочный кожаный ремень. – И вы нагло решили зажать такое торжество? Совсем народ с ума сошел со своей расчетливой любовью. Нет бы, собрать всех знакомых, друзей и родню, да кутнуть на славу до потери пульса, а они про экономию мозги мне пудрят. Даже воспринимать такое противное не хочется. Как вам не понять, что народ жаждет большого и светлого праздника! Для того и живем, чтобы весело и бесшабашно кутнуть по нужному поводу. А эти жмотяры пытаются нагло зажать праздник. Лично мы, это я о себе и о своем организме, совершенно не согласные. Требуем банкета по всем показателям. -Ну, если ты придешь в это знаменательный день с дорогим подарком, то мы уж лично для тебя постараемся устроить бурное веселье с поросячьим визгом и коллективным мордобитием с уложением мордой в салат. Специально для твоего сна большую и мягкую тарелку салата настрогаю из ароматных травок. Ты ведь знаешь, что мама всегда про запас собирает для чая хорошие травяные сборы. Вот из них мы и заготовим постельку к твоему пьяному застолью. -Спасибо, друг, - сморщил нос от таких пожеланий Гриша при одном лишь упоминании о дорогом подарке. Его не совсем испугал сон в травяной подушке. А вот упоминание о подарке слегка покоробило душу и напрочь отбило желание участвовать в свадебном празднестве друга по поводу его женитьбы. Тратиться Гриша абсолютно не любил. В его семье всегда с деньгами были сложности, поэтому излишек мелочи в кармане Гриша никогда не ощущал. Чаще там гулял вольный ветер под ручку с пустотой. – Тогда я не согласен. До Загса вас провожу, могу в свидетелях пару секунд постоять. И с меня будет достаточно. Еще чего придумал: свадьбу с присутствием одного гостя. Нее! – категорично протянул он. – Раз решились уж без торжеств, то и моего присутствия не обязательно. Я как-нибудь потом с тобой один на один отмечу твой рисковый шаг. А может, еще и счастья и долголетнего супружества пожелаю. Да черт с вами! Удумали браком сочетаться, так и творите свои планы. Согласен. Но, чтобы исполнить свой товарищеский долг, то в Загсе я появлюсь и засвидетельствую ваше бракосочетание. Такого героического поступка с меня будет вполне достаточно. Раз уж стола не предвидится, то на этом и закроем тему. Только не пойму, а почему бы не шумнуть по такому поводу? -Света совершенно не хочет такие застолья. Ну, не любит она пьяные застолья, так почему я должен настаивать, если сам ярый противник шумных торжеств. Сам же знаешь. Я, как и она, больше уважаем тишину и малолюдные вечера. Я, она и мама, если не на работе. А при ее отсутствии, так даже интересней, - Никита смущенно, но весьма довольно улыбнулся от приятных ассоциаций, словно мама уже ушла до утра, чтобы предоставить молодым полную и счастливую свободу. -Так вы при планировании совсем забыли меня учесть? Я правильно понял? - слегка обиженно, но вполне удовлетворенно от своих догадок спросил Гриша? -А ты нам абсолютно без надобности, - откровенно и весьма нагло произнес Никита, чем до соплей обидел Гришу. Друг таких признаний мог бы и не перенести. – От тебя, Гриша, сплошные шумы и словесная трескотня. Болтаешь без тормозов и без пауз, словно Анкин пулемет. Кроме головной боли твое присутствие не принесет. Ну, и зачем мне твоя наличность на таком главном празднике жизни? -Вот ты как! Да я после всего такого твоего словоблудия вообще отказываюсь иметь что-то общее с тобой. Все и навсегда покинуто и забыто! - Обиженно воскликнул Гриша, но через пару секунд переспросил: - Ты вообще-то, как мне показалось, наверное, пошутил? -Пошутил, Гриша, пошутил, - весело хохотнул Никита, глядя на возмущенную и обиженную физиономию друга. – Разве мы сможем дальше жить друг без друга? Забудь и помни: некто не посмеет разбить и порушить нашу дружбу с тобой. Гриша засиял всеми красками счастья и согласился с мнением и желаниями Никиты. Ну, захотелось товарищу жениться. Так чего прешься со своими советами. Ладно бы были они умными и философскими. А то обычные мужские и бестолковые. А если и в серьез, так еще, паразит этакий, и позавидовал. Ведь такая классная чувиха сама навязалась и прилипла к другу. О такой сам бы в мечтах расплылся, как бесхребетная медуза, да больше иные попадаются. А какие, так и говорить не хочется. Нет, на фоне Светки те блеклые и серые. И пустяки в этом возрасте, на которые пытался акцентировать Гриша. Причем тут года, когда к другу прицепилась самая замечательная и прекрасная девчонка. Соседка и подружка по комнате в общежитии Галина встретил сообщение Светланы о своем выборе, сморщив нос и промычав нечто нечленораздельное, вроде того, что вкусы у подруги совершенно не соответствуют ее ни имиджу, ни содержанию. -И ты ему сама предложила? – спросила, но словно констатировала, как абсолютно отрицающий ее согласие факт, Галина. – Обычный серый и невзрачный парнишка с полным отсутствием потребных качеств для женитьбы такой красоты, какой владеешь ты. Ну и зачем оно тебе такое потребовалось? Сама хоть в состоянии объяснить? Ладно, мы не такие уж взрачные и привлекательные, но ты-то? А? он же обычный серый и настолько обыкновенный, что дальше некуда. -А от него самого разве можно было дождаться предложения? Да никогда в жизни. Мямлит, мнется, да все не решается, словно готовится к смертной казни. Вот и пришлось всю инициативу брать в свои руки, - смеялась довольная своей выходкой и смелостью Света. – Если бы ждала от него чего конкретного, то так и осталось бы все при своих местах. Уехал бы в свое училище и пропал, как пион в огромном букете роз. Знаешь, сколько там охотников на них? Вот именно. Потому и пришлось ускорить процесс, чтобы не потерять. -И он сразу согласился? Или все же немного поломался, как красна девица, которой делают непристойное предложение? – хихикнула Галина, с неподдельным любопытством ожидая откровенного ответа. Она хоть и парафинила Никиту в глазах Светланы, но самой, честно признаваясь, завидовала ее выбору. Даже подумывала при благоприятных условиях, если вдруг Светлане расхочется такая дружба с обычным молодым пареньком, то самой приударить за ним. Нет, приударять бы она не стала. Ведь этот мужичок - самый лучший вариант в мужья. Да, не крут в общениях, но мягок, нежен и сама добродетельность. -Сразу. Даже раньше, чем я успела предложить и договорить свое видение наших дальнейших отношений. Разумеется, прямо в лоб о Загсе никто и не намекал. Все же я женщина, и желала услышать именно от него название этой конторы. Но достаточно внятно выразилась, чтобы у него двоякого смысла не возникало, - хитро усмехнулась Светлана и при воспоминании об том вечере счастливо хихикнула, словно о чем-то смешном, но до сладости приятном. -Да, подруженька моя, в чем-то ты и права, что поторопила события. Мужик требовал толчка. И все-таки, Света, блекло смотрится он на твоем фоне. За тобой такие тузы на четвереньках скакали, что и в мечтах мне не снились, а ты предпочла им какого-то мальчишку, да еще к тому же и безусого. Ему хоть восемнадцать уже исполнилось? А то складывается такое впечатление, что твой Никитка пока и школу до конца не закончил. Тогда у мамы разрешение придется спрашивать, - даже без намека на юмор на полном серьезе спросила Галина. -Все двадцать один. Даже по международным стандартам полное совершеннолетие. И без мамы может принимать такие решения, - немного с гордостью и неподдельным пафосом заявила Светлана и, немного погодя, добавила: - Просто выглядит чересчур моложаво. Школьник-акселерат. А между прочим, чтобы ты знала и не цеплялась к возрасту – Никита к тому же еще и офицер запаса. -Да ну? Вот в такое в жизни не поверю без неопровержимых доказательств, – искренне удивилась Галина. Она видела Никиту всего пару-тройку раз. Да и те встречи были мимолетными и наспех. А сама Света не особо отличалась болтливостью. И потому не просто не желала, но и не находила нужным много и с подробностями пересказывать биографические данные своего кавалера. Поскольку до последнего мгновения до того серьезного намека еще сомневалась в правильности и окончательности своего решения. Оттого и выразилось на лице Галины искреннее удивление. Все мимолетом и со смешками говорила, и вдруг замуж собралась. Да еще, не дожидаясь предложения от парня, сама напросилась на руку и сердце. -Ты, Светка, хоть и старая для него на целые три года, но выглядишь рядом с ним просто потрясно. Словно расцветшая роза в букете полевых васильков. Молодо и эффектно. А он-то настолько щупленький и хиленький пацаненок безусый, что тебе придется самой порою защищать его от жизненных невзгод. Так что, готовься к командованию в семейной роте. Слушай, а он хоть бреется уже, или полотенцем пушок с вой смахивает, - хохотнула откровенно подружка. -Иногда, - засмеялась Светлана. – Если куда собираемся. А так даже перед свиданием забывает о таком мужском процессе. В чем-то ты права: в нем много еще из детства не ушло. Галя, а сама ты никогда не задумывалась о таком процессе, как старение, увядание, или, в конце концов, обычном взрослении и возмужании? – уже вполне серьезно спрашивала она, словно делая некое открытие в геронтологии. -Вот зачем мне забивать мозги в свои двадцать такой глупостью и совершенно пустой информацией, - сморщив свой носик, словно возмутилась Галина. -Вот-вот. Тебе-то двадцать, а у меня уже за плечами двадцать четыре. Это на фоне его двадцати одного. Так, милая моя подружка, я весьма скоро состарюсь, и весь этот лоск слезет с меня, сползет с годами, как шкура со змеи. Только там уже будет не такая, как у этого гада, молодая, обновленная кожа, а уже состарившаяся и увядшая. Ну и пустяки, что молодо выглядит. Не заметишь, как возмужает и окрепнет, превратившись в мужественного стройного и молодцеватого мужичка, - гордо заявила Светлана. – Но я за эти годы успею его так приучить к себе, что он уже без моего присутствия дальнейшей жизни представлять не сможет. И будет видеть перед собой все ту же прекрасную Светланку. -И будет бегать по молодым, поскольку его жена успела уже состариться, - саркастически заметила Галина, язвительно и меркантильно усмехнувшись в адрес ее такой глупейшей, как ей показалось, теории. – Ну и чего, в таком случае мы добились? -Не знаю и не предполагаю, но, хотя мне знать такое будет очень больно, но все равно: он возвратиться ко мне, а не у нее останется. Хотя, моя милая подружка, такие инсинуации я вряд ли предполагаю. Уж за эти месяцы я его познала даже намного лучше самой себя. Он не просто такой великолепный мужчина, каким я тебе представляла его, но это ко всему прочему настолько мягкий, ласковый, податливый и ручной. Да Никита готов исполнить любые мои прихоти и желания. Ну, допустим, что тебе не совсем понравились внешние физические данные Никиты. Так, дорогая моя, ты уверена, что красавцы добры и доброжелательны? А мне так кажется, что атлетическая красота мужчин сама по себе уже опасна и вредна. Уже для меня это пройденный этап. Насытилась этим по самые гланды, - Светлана погрустнела от нахлынувших воспоминаний. – Пришлось побывать замужем за красавцем и привлекательным, как атлетического телосложения, так и по всем физическим параметрам ума и разума. Но только такое казались первые несколько секунд. Не за несколько дней, не за несколько недель, а именно за столько времени, которое измерялось именно за те мгновения, что случилось в какие-то пару секунд, я вдруг увидела эти свои ошибки и непонимания. Все перевернулось в мгновения. -Да ты что! – Галина от удивления присела на кровати напротив Светланы. – А ты мне как-то и не рассказывала, что была замужем. Скажи, а Никита хоть знает о твоем прошлом? Или ты решила его не посвящать в такие подробности личной автобиографии? -Знает. И во всех нюансах. Мы с ним решили начинать новую жизнь без обмана и каких-либо угодно личных тайн. Не потому, что слишком хотелось оказаться суперски честной, а просто в Загсе при заполнении анкеты надо все указывать. А зачем ему узнавать эти факты внезапно, если я их красиво преподнесу бесконфликтно! Поэтому я ему уже давненько рассказала свою биографию. Но, если честно признаваться, то не вникала в подробности. Просто разошлись, да и все. Случаются в биографии людей такие вот казусы семейных коллизий. -Светка, а если правду мне рассказать: почему сбежала от такого красавца, что сама вот так расписала? Что, обычное разлюбила? И не смеши, колись по делу. -Красота хороша на стене в рамке. Любуйся ею и радуйся. Можно даже восторгаться. Это для вас молодых и красивых мечты о принце на белом коне считаются явлением обычном, а мне к любви еще и уважения хочется. С вниманием и ласками. Чтобы в глаза преданно смотрел и любое желание готов был исполнить. Вот как хочется, а не атлета со спортивным телосложением и мозгов вычитанием. С ним говорить можно обо всем и про что угодно. А еще главное, что я с ним часами, сутками вместе согласная быть, и совершенно никакого желания поскорее куда-нибудь смыться. Вот в этом сейчас и хочу видеть свое счастье. Не любоваться друг другом, а как говорить русская пословица, смотреть в одном направлении. Тебе самой, Галка, такого пока рано еще желать, - с каким-то счастливым и отрешенным взглядом и мечтательным голосом проворковала Светлана, тихо хохоча над своими мыслями и словами. -Ну, подруга, и нагородила ты частокола, что сразу и не переваришь! Сама хоть поверила в свои слова? – восторженно и влюблено, слегка завидуя, произнесла Галина. – Но ведь ты сама-то так уж сильно и не любишь его, как воображаешь. Как жить-то будете с односторонней любовью. Или рассчитываешь, что стерпится? -Нет, Галя, здесь ты абсолютно неправа, - Света решительно тряхнула головой, чтобы быть убедительной. Ей стало немного страшно от недоверия подружки, словно этим она могла поколебать и ее саму. – Люблю. Не так сногсшибательно со сносом крыши, как первого, но, мне почему-то так кажется, что надежней и долговечней. Тихо, без пожара и шторма, но по-своему люблю. Он мне мил и приятен, нежен и сладок. А это уже многого значит для семейной жизни. Я имею ввиду, совместной, где такие чувства просто необходимы. -Говоришь, что любила с безумной страстью, а так быстро разбежались. Что же за любовь, коль так скоро рассыпалась. Мне кажется, если уж крышу снесло, так на место ее нескоро поставишь, - с небольшим сомнением сказала Галя по поводу ее первого замужество за некоего красавца, о котором Светлана, раз или два вскользь высказывалась. -От удара пьяным кулаком в ухо, - грустно проговорила Света, вспоминая семейные перипетии неудачной любви. -Чего? – от удивления Галина даже привстала, словно подруга ей сейчас выдала кошмарную и неправдоподобную тайну. – А разве так быстро после Загса бывает? -Бывает, еще как бывает, что и деваться не знаешь куда. А ведь мне все подружки белой завистью завидовали по первой. Какого парня отхватила, что аж самой дух сперло. Хотя, я сама собой хороша, не на помойке себя нашла, цену знала. Чего говорить, коль сама и видишь, что не уродина. Но он был по высшему баллу. На все сто, как говорится. Неделю свадьбу гуляли. Такие дикие обычаи моей малой Родины. Но и этого не хватило. Он еще потом с моими родителями, да еще со старшим братцем с месяц самогон лакал. Насилу притормозил. Вспомнил, что не на водке, а на мне женился. Не поверила тогда, что втянется. На родителей свалила. Пили они в то время не столь часто или с перерывами, но весьма регулярно и помногу. То есть, обычные пьянчужки. Если денег не было, то выискивали, отыскивали, но потом уже и дня без спиртного прожить не могли. И брата втянули. Скоро сровнялся с ними. Мы с младшей сестрой постоянно у соседей или подруг прятались. Вот такие дела. Думала хоть замужество, да еще такое удачное, спасет. Нет, не спасло. Он очень быстро присоединился к ним. Год терпела его пьянки и побои. Но уж когда он в постельку к моей сестре залез, то послала всех подальше и сбежала, куда глаза глядят. А они вот сюда и глядели. Нет, не сразу. Поначалу у подружки перекантовала несколько деньков. Но сколько можно жить у чужих. Даже лучшая подружка уже косилась, как на постороннюю. Развелась, выписалась, и сюда бегом в Витебск. Решила уже, что с семейной жизнью покончено. -А почему не в Минск? Все же рядом с вашим городком, поблизости. А ты так далече рванула. -Подальше, чтобы не дотянулись. Грозился ведь, как только протрезвеет, так достанет меня хоть из-под земли. Да где ему трезветь-то, ежели с утра ею и заряжались. Через год узнала, что родители вместе с братом погибли в автокатастрофе. За рулем был пьяный брат. С тех пор я о сестре и о ее новом, то есть, о своем старом муже ничего не знаю. И знать не хочу, не желаю даже вспоминать. Света примолкла, переваривая нахлынувшие воспоминания, и слегка взгрустнула. Тяжело вспоминать о прошлом. Даже если оно и очень плохое, но оно ее, а не чужое и не из романа мелодраматического, а та часть правды, что прожита и пережита. Но поскольку там остались ее детство и юность, то из памяти вычеркивать не хотелось. Это даже немалая часть жизни, которую уже ничем не возвратить. -А у моего Никиты, - снова заговорила она, уже меняя грусть в лице на свет и радость, - столько много преимуществ, что его чрезмерная молодость лишь увеличивает их многократно и многосильно. Я порою даже сама себя стесняюсь со своими пороками, когда нахожусь рядом с ним. Нет, Галка, никто иной мне просто не нужен. Я, если быть откровенной и перед собою честной, так просто боюсь в одно прекрасное время стать ненужной ему. Он ведь повзрослеет. -Господи, Света, да я вовсе и не о возрасте пекусь и совершенно не против его молодости. Просто он рядом с тобой уж весьма неэффектно выглядит. Ты такая.… А он словно серая кошка рядом с грациозной пантерой. Ну, уж если у вас такая взаимная любовь, так плевать на все и всех. С этим своим эффектом и экстравагантностью сама долго не проживешь. К сожалению, мы, женщины, быстро стареем. -Да, Галка, после первого удара в ухо, а это случилось на третьем месяце после свадьбы, я его красоты и статности уже как-то не наблюдала. Хотела с первого разу бежать без оглядки, да ложный стыд сдержал. Как же, вот уж подружки позлорадствуют от всей души, и порадуются моим падением. И ты не поверишь, что за все свое сволочное поведение он ни разу у меня прощения не попросил. Да еще так вел себя, словно своими такими нравоучениями еще и чести удостаивал. Как же, супермен позволяет прикасаться к своему телу. Да только для меня он уже с каждым днем превращался в пошлую грязную, да еще вечно пьяную скотину. Не нужна мне любовь для выпендривания перед какими-то мистическими ценителями. Любая, даже самая верная подружка с большей радостью хочет посочувствовать, чем порадоваться успехам и счастью. Уж поверь, проверено временем. -Ой, Светка, но не обобщай. По мне, так даже радостно, что ты вся дрожишь от счастья. Поздравляю и капельку завидую. Ну, а жить где и как будете? Сюда в общагу не приволочешь, а там мама. Жизнь со свекровью ой как не сахар. Наслушалась от подружек, как приходится пресмыкаться и угождать, что и про любовь забываешь. Меда с ней не попробуешь, так это уж точно. -Меда я отожралась со своими родителями. А у Никиты, ты будешь долго смеяться, но мама такой же ягненок, как и он сам. Так что, жизнь с такой свекрухой даже в самых невероятных мечтах не случается. Они же оба меня готовы по очереди на руках носить, - произнесла Света, прикрыв от предчувствия счастья глаза и мечтательно улыбаясь, что у Галки от зависти слюна потекла. -Да ты что! – недоверчиво воскликнула она. – Так тогда тебе флаг в руки и адмиральские погоны. Командуй на корабле, чтобы все там по струнке ходили. -Нельзя и стыдно таких обижать, - категорично поспешно возразила Светлана.- Я их лучше любить буду. Только нам недолго жить вместе. Никита уже и документы в летное училище отвез. Их, как офицеров запаса, на какие-то специальные сборы берут. Учиться всего девять месяцев, и диплом пилота Гражданской Авиации в кармане. Вот я все эти девять месяцев с его матерью и под ее присмотром поживу. А потом он хочет в Туркмению. Там его дальний родственник летает на вертолете. В Чарджоу. Говорит, что и квартиры сразу дают. А это ведь так здорово в небольшом городе и со своим личным жильем. -Какой ужас! – испуганно воскликнула Галка, закрывая лицо руками. – Это же в такую даль собрались, что даже представить себе невозможно. А ближе разве нельзя? -Галка, - засмеялась Света. – Ну, от кого это далеко? И от чего? Мы же с Никитой и нашими детьми всегда будем вместе и рядом. Так что, преимуществ у моего Никиты гораздо больше, чем недостатков, которыми и мы сами переполнены. А недостатки, связанные с молодостью с годами пройдут. Хотелось, да не получается их подольше сохранить. Галка, стареем мы так быстро, как и представить невозможно! Свадьбы не было, как и планировали, а вот застолья избежать не удалось. И сама мама настояла, чтобы перед соседями неудобно не было, и лишние разговоры притушить в самом зародыше. Ведь у нее есть подружки, которых требовалось, чуть ли не в приказном порядке из их уст лично пригласить, и Гриша с Галкой, как свидетели, в обязательном порядке за столом присутствовали. Так что, и им сам бог велел на пиру присутствовать и громко «горько» кричать. Особо празднично не наряжались. Просто одели все самое лучшее из имеющегося. А потому и тратиться не хотелось, поскольку у Никиты уже лежало в кармане приглашение в училище на экзамены. Гриша тоже успел собрать и отвезти документы именно на этот же специальный набор, что и Никита. Так что он тоже нежно поглаживал карман с приглашением и очень доволен был, что едут вдвоем, как и всегда по жизни с самого детства. А вот у Никиты от предстоящей столь длительной разлуки от ужаса сердце замирало и от горя и страданий хотело остановиться. У него даже промелькивало желание идти по Гришиному варианту в армию, которое предполагало призыв без расставания. В часть можно было ехать вместе с женой. Но Светлана категорично возражала и сумела убедить его и приободрить. -Никита, у нас с тобой теперь вся жизнь впереди. Так что, не надо из-за такой незначительной разлуки свои мечты перекраивать. А я тебе за девять месяцев девочку рожу. И мы уже втроем в Туркмению махнем. Представляешь, как будет здорово! -А лучше, так вчетвером ехать, - поддержал Светлану Гриша. – Я ведь вас не брошу и обязательно за вами поеду. Понимаешь, пока еще от себя Никиту отпускать нельзя. Как-то под моим присмотром он живет без ошибок и правильно. Вот пойму, что ты меня полностью подменила, тогда и сниму с него опеку. -Согласная я, - смеялась Светлана, обнимая и целуя обоих будущих курсантов летного училища. -А меня с собой возьмешь? – лукаво спросила свидетельница, затаенно надеясь на положительный ответ. Ей за эти хлопотные дни свидетель Гриша понравился. Если не сказать чуть больше. Правда, сама еще уверена не была, но Светлана как-то наедине намекнула, что в глазах Галки появились некие подозрительные огоньки. -Ждем девять месяцев, - на полном серьезе пообещал Гриша. – Они, как наблюдаешь, уже поженились, и теперь ответственны друг перед другом. А мы пока народ очень даже свободный. Потому, как хотим, так и проживаем. По приезду разберемся. А за Никиту, Света, даже не переживай. Я за ним присматривать буду. При мне не забалует. Чуть что, так сразу призову к порядку и к семейным обязательствам. Мы с ним по жизни всегда друг друга поддерживали. И здесь вместе, как с самой песочницы, в которой и состоялось наше первое знакомство. -Сам скорее забалуешь, - зацепил Гришу Никита. – В том городе полно невест. А из женихов самый высокий процент курсанты. И чаще выпускаются они вместе с дипломом и брачным свидетельством. Так что, за тобой тоже глаз нужен. -Мне-то ладно, а тебе такое совершенно не грозит, - успокоил молодую жену Гриша. – Он у тебя уже один диплом получил, а второй в мае следующего года ожидай. Вы, девочки, очень сильно ждите нас. Мы совершенно не планируем отвлекаться на всякие там гулянки и прочие бирюльки, не касающиеся будущей профессии, а бросим все силы и мозговые ресурсы на освоение вертолета Ми-2. Мама все эти последние дни шепталась и секретничала с невесткой тайно и незаметно от Никиты, но его это даже немного смешило и радовало такое единство, поскольку это ведь две его любимые безумно и безапелляционно женщины, которые нашли общий язык и общие секреты. Ну, а сам факт секретности и скрытности, так вполне нормально, что у женщин от их мужчины какие-то секреты. Так не бывает, чтобы у дам от кавалера не было тайн. Им самим скучно станет. Ну, а о самих секретах Никита даже немного догадывался. Ну, о чем еще они могут шептаться, как не о тряпках, косметике или просто о своем женском, чего мужику просто не положено по статусу знать, и быть в курсе. Мама очень рада была такому единству двух сердец, поскольку иной невесты, как кроме Светланы, она даже представить не могла. И это прощание наличие невестки намного облегчает. К тому же Света открылась перед ней, как перед будущей бабушкой, от чего у мамы даже сердце по-иному застучало. Светлана просила пока не распространяться по такому поводу, чтобы не ввергнуть в панику Никиту. Он же запросто может бросить эту затею с авиацией, чего Светлане абсолютно не хотелось. Будущая профессия мужа не просто их материальные блага и личное жилье, но и душевное спокойствие по причине любимой и мужской работы мужа. А уж какие-то короткие девять месяцев они уж запросто переживут вдвоем. Пусть муж и сын получает диплом в будущее. -Полетели самолетом, - предложил Гриша, совершенно не желающий сутки трястись в поезде. – Всего-то дороже на несколько рублей, а лету в десять раз меньше. Представляешь, не успели пристроиться к креслу, как уже на месте. А? -Нет, - категорично и безапелляционно не согласился Никита. – Успеем с тобой налетаться. А из окон поезда внимательно рассмотрим всю Беларусь и половину Украины. Когда тебе выпадет еще такая возможность? Ведь ради просмотра местности никогда больше в своей жизни ты не отважишься на такую поездку. Здорово, а! всего и езды день-ночь, а впечатлений на всю оставшуюся жизнь. -Да, - с трудом, но, понимая бессмысленность споров, согласился Гриша с такими доводами. – Вот из-за своей излишней романтичности ты и женился в такой неподходящий момент. -А это почему еще в неподходящий? – удивленно спросил Никита, не понимая намека друга. -А потому, - оставил без четкого ответа вопрос, который вовсе и не нуждался в разъяснениях. Ведь едут они на все девять месяцев в такой прекрасный город, переполненный прекрасными женщинами, жаждущих встреч с такими молодыми парнями. А Никита так безответственно повязал себя узами Гименея. Ну и как ему теперь этому влюбленному остолопу объяснять, если у того в мозгах единственная и неповторимая, о которой даже говорить с намеками на нечто противоречивое говорить не смей. Любые попытки увести в стороны проваливались в самом зачатии. Гриша понимал, что покорять город невест ему придется одному. Но такие инсинуации не слишком огорчали, поскольку любви и неизрасходованных ласк у него настолько в избытке, что город должен запомнить его на много лет. На перроне реветь и страдать с рыданиями и нервными припадками желал больше всех сам Никита. Вот как раз женщины держались бодро и оптимистично. Что касается Гриши, так его словно прорвало с шутками и прибаутками, поскольку такого момента в своей жизни он ждал долго и добивался упорно. И вот настал момент, когда его душа и тело вырывается на полную и бесконтрольную свободу. Разве не об такой жизни мечтает каждый мальчишка? -А разве после экзаменов домой не отпустят? – с надеждой спросила мама. – Может перед самой учебой какой-нибудь перерыв будет. Не сразу же в казармы. -Обязательно отпустят, - ответил за Никиту Гриша с некоторой долей сарказма и иронии. – Но только тех, кто провалит безнадежно экзамены или не пройдет медицинскую комиссию. Так что, для вас же лучше не ждать нас, а надеяться на успех и благополучие. Поскольку преждевременное появление сына радости в семейную атмосферу не внесет. Но не смертельно. Мы тогда с Никитой в армию уйдем. Там никаких экзаменов не требуют. А за собственное здоровье мы ручаемся стопроцентно. Первые несколько часов Гриша ехал молча. И не потому, что не хотел общаться или запас словесности закончился. Уж чего-чего, а воображение у него богатейшее. Сейчас бы запросто без умолку болтал бы на все мыслимые и немыслимые темы, как азиат со своими песнями на ишаке, который поет обо всем, что встречается на его пути. Но Гриша молчал, как патриот, от которого такое вот поведение и требовалось на благо Родины и друга. Он хорошо видел и понимал подавленное состояние друга и страдания по причине внезапного (хотя очень даже запланированного) расставания с молодой супругой. Друг страдал, а по сути, так разлука еще и не начиналась. Поезд даже за пределы области не выехал. Даже если спрыгнуть прямо сейчас, то к вечеру пешком до дому потопаешь и попадешь в объятия молодой и любимой жены. Потому-то и молчал Гриша, чтобы друг не выкинул такой вот фортель. А судя по глазам и перекисшей роже, так именно такие мысли в башке Никитиной и блуждали. И именно от таких подвигов он уже был совсем недалече. -Господи, Никита, да всего-то каких-то девять с половиной месяцев разлуки. Если посвятить себя по-настоящему учебе и поменьше думать о доме, то даже развернуться толком не успеешь, как время сворачиваться придет. Поверь опыту бывалого человека, - уже ближе к вечеру, когда возврат он посчитал невозможным, счел заявить Гриша. – Интересно только, какое оно уже будет? Поди, большое. Никита даже вздрогнул, услышав наконец-то голос друга, словно до этого момента Гриша был глухонемым и только сейчас внезапно у него прорезался голос. Однако за его молчание был в данный момент много благодарен. Он уже отлежался, все свои разумные и глупые мысли прогонял по нескольку раз взад-вперед, оценил и расценил все преимущества и недостатки внезапной разлуки, и от всего этого на сердце стало спокойней и комфортней. -Пить ничего не будем. Это пока, - заявил уже на правах старшего товарища и ответственного за своего друга перед матерью и Светланой, поскольку обещал взять на контроль и позаботиться о Никитиной безопасности и сохранности. – Перед сном налью тебе один стаканчик. Или даже два, думаю, что можно. И баста. Так, для тонуса и для комфортного сна. А то перебор для тебя пока еще слишком опасен. Вдруг нахлынет нечто из недавнего прошлого и возникнет непреодолимое желание покинуть этот прекрасный поезд. -Я вот слегка недопонял твое предположение про это «оно», которое за девять с половиной месяцев может как-то изменить в размерах. Что это еще за такое таинственное чудо с меняющимися размерами? – внезапно, словно проснувшись после длительного летаргического сна и вспоминая некие эпизоды из прошлого, спросил Никита, когда уже перед сном Гриша разложил на столике закуску и разлил по стаканчику крепленого вина со странным названием: «Золотой Вермут». Будто бывает еще какой-нибудь серебряный или бронзовый. – А потом меня совершенно не устраивает названый тобой срок. Откуда взял еще полмесяца. Насколько я проинформирован, так мы едем на девять целых месяцев. Я совершенно не планирую задерживаться там ни единого лишнего дня. -Математик хренов, - возмущенно воскликнул Гриша, закусывая вино стандартным продуктом поездов, вкрутую сваренным яйцом. – А комиссию кто за тебя проходить будет, а экзамены сдавать. Я ведь к девяти месяцам учебы прибавил эти пятнадцать дней хлопот. Вот и вышла эта магическая сумма двух слагаемых. А ведь в школе показывал математические способности. Господи, что с людьми, а в особенности с мужиками делает безумная и беспечная любовь. -Это в чей адрес такой большой булыжник заброшен! – сердито воскликнул Никита, уже полностью обретя душевное равновесие после выпитого вина. Жизнь превращалась вновь со своими красками, радующими жизнь и бытие. -Ладно, пролетели с арифметикой. Думаю, что в училище наверстаешь потерянный арсенал математических знаний. Насколько помню, так мы как раз по такому предмету сдаем один из экзаменов. А вот с логикой слегка ты лоханулся. И это «оно», то бишь его размеры трудно определимы. Все зависит от сроков и времени залета. Но уж сто пудов к нашему возвращению это творение несколько слов тебе скажет. Ну, может и не так внятно, как хотелось бы, но голос подаст. -Ни хрена не пойму, о чем ты так много и туманно треплешься? – хлопал глазами, так ничего существенного и, не разобрав из набора неких пространных фраз друга. Ладно бы хоть приплел все эту белиберду к какой-нибудь теме. А то так, словно сам с собой, да еще вслух и на совершенно непонятном языке. -Ох, и тупизна, как посмотрю! – воскликнул Гриша громко и по слогам, чтобы его непонимание быстрей дошло до друга. Благо в купе кроме их двоих никого не было. В Орше подсели старики, но где-то с полчаса назад они сошли. И пока в купе два места пустовало. Гриша даже намекал на приглашение проводниц к праздничному столу, но наткнулся на такой осудительный взгляд друга, что моментально снял и спрятал с повестки дня такой щепетильный вопрос. – Я – посторонний человек, и то мгновенно уловил в ее политике шкурный вопрос с замужеством и пристройка на этот срок к надежной и добрейшей маме, которая проявит максимум любезности и забот. Зачем же девчонке в таком интереснейшем положение оставаться наедине со своими проблемами. А под боком заботливой мамы весьма комфортно. Мне как-то по барабану, но, только это мое личное мнение, залетела девка и поспешила оформить отношения документально. Благо, кавалер не просто не возражал, а визжал от счастья, словно порося перед закланием. Так что, в Загс тащила она тебя с корыстными, но вполне оправданными намерениями. Я ее даже не собираюсь осуждать, поскольку поступок вполне оправдываемый. А так бы вполне вероятно она бы и не стала ждать такого сопливого молокососа. Такой взрослой и яркой бабенке потребен взрослый и солидный мужик с сединой в бородке. Нет, не пойми превратно, я весь за тебя, но ты пока слишком молод и к тому же еще лет на пяток моложе своих годков смотришься. -Ты совершенно неправ, - пытался возмущаться, обидеться и здорово рассердиться на друга Никита, но весьма быстро передумал. И чего это тратить свои серьезные обиды на такого баламутного и шебутного друга. Давно его знает, как сам Гриша говорил, с песочницы. И пора бы даже к злым и тупым шуткам привыкнуть и соответственно реагировать. А по-честному, так он и без подсказок друга и его пошлых намеков знает или догадывается об отношении Светланы к нему. Поначалу даже удивлялся и не понимал, с чего бы это она прицепилась к нему как клещ. А потом сообразил, или, скорее всего, вообразил, что они идеально подходят и дополняют друг друга. Как плюс с минусом. Почем-то ведь в природе противоположности притягиваются, а одинаковые по всем показателям личности наоборот быстрей разлетаются в разные стороны. Даже если их силой слепить. Разлетаются и разные, но Никита уверен, что здесь не их случай. Разные должны еще и дополнять, а не контрастировать, как чужие и абсолютно далекие. -Проехали, - махнул рукой безнадежно и обреченно Гриша. – Если ты факта беременности не заметил, стало быть, не успел снять розовые очки. Не разглядел в женщине те признаки, которые свойственны всем особям их пола. Пойми, что они практически все одинаковы и мыслят идентично с махонькой разницей, чтобы как-то выделяться из общей массы. Ты просто до сих пор боготворил и восхищался противоположным полом, вот и остался с такими же оценками, но к Светлане с гораздо завышенными. Да не лучше других, такая же. И не надо мне вот сейчас воротить носом, словно подсовываю тебе тухлую теорию. Я и в ней не вижу ничего плохого. Замечательная, чудесная, но земное ей не чуждо. В том числе и инстинкт материнства. Любая женщина в таком щепетильном положении постарается подстраховаться. И иначе ей абсолютно без надобности была бы такая горячая спешка с замужеством. Вполне реальней была бы тактика выжидания до получения тобой диплома и направления в нашу Туркмению. Вот тогда бы и приняла бы единственное и правильное решение. -Да с чего это ты взял, что она беременная? – тряс за плечо друга Никита, пропустив мимо ушей весь нравоучительный и, как показалось самому Грише, весьма разумный монолог. – Она мне совсем ничего про это не говорила. -Разумная баба. За это и уважить можно. Вот сам посуди своей глупой башкой, и какие последствия последовали бы с твоей стороны после такого сенсационного для тебя признания? Побоку училище, прочь и с глаз долой лучшего друга ради своей благоверной. Я, дурья твоя башка, оттого и молчал всю дорогу, пока мы не отъехали на довольно-таки приличное расстояние. И Светка грамотно и разумно рассудила, что в такое сложное время пользы от твоего присутствия огромный ноль. А вот мамочке, поди, во всем призналась и прильнула к ее надежному плечу. Под крылышком свекрови запросто спокойно и надежно можно пересидеть разлуку ради великого и сытого будущего. Вот так. Она думала за вас обоих и во благо вашей семьи. Зацени и отблагодари. Ты ведь не за простой профессией едешь, а за хлебной и престижной. Тылы создавать. Не нуждается она в твоих бессмысленных и бесполезных жертвах. Гораздо полезней спокойная и кропотливая учебы, ради которой мы и едем. А еще обещанный квартирный вопрос. В сам Чарджоу вы уже явитесь большой семьей, и потому сразу получите соответствующее жилье с учетом уже родившегося ребенка. Вот такие они женщины - великие стратеги и тактики. Ни чета нам, мужикам, с нашими простейшими мышлениями. Мы расстались совсем ненадолго, я уехал, чтоб строить наш дом, Распахнуть пред тобой его двери. Очень скоро мы жить будем в нем. Еле тянется время разлуки, нехотя чередуются дни. Пережить бы скорее все муки. Сердце гложут и ранят они. Я пишу эти письма, рыдая, пряча слезы, подушке даруя. Мужики не хотят знать и видеть, что на свете любовь существует. Мы в казарме живем, ходим строем. Учим азбуку летной науки. Роем, строим, зубрим, охраняем. Ни минутки безделья на скуку. Только ночь остается на думы, чтобы вспомнить тебя, образ твой. Верю: скоро умчимся в былое, навсегда единившись с тобой. Засыпаю в бреду и мечтаньях. Я хочу этой ночью присниться И явиться в твое сновиденье. Будем в поле в ромашках кружиться. А проснувшись, храню те картинки, лепестки на цветах обрывая. Сколько б ни было их на ромашке, я люблю, и ты любишь, я знаю. 2 Никита жадно вчитывался в строки письма и по его счастливому выражению лица, а так же по шевелящимся губам и причмокиванию, Гриша понимал содержание и смысл текста, отображенного в этом пасквиле, ни на грамм не меньше самого читателя. Уж в этом он был уверен, что там в этих листках не менее десяти раз извещалось о тоске по его образу, о календарных листках, которые медленно, но неуклонно тают. А так же выражались мечты и надежды о скорой и долгожданной встрече, что снится и видится постоянно и регулярно. Но, как говорят в армии, так и здесь в училище, где условия проживания и дисциплина во многом схожи с ее правилами, дембель неизбежен, как само явление природы и восход с закатом солнца. Отменить или запретить такое долгожданное событие не способен в этом мире никто, кроме, хотя в этом вопросе есть такие же сомнения, самого Господа. А сомнения в этом по той причине, что пока еще никто ни теоретически, ни практически не доказал само его существование. И из этих соображений следует вполне оправданный и логичный вывод: эта долгая, но нужная для самой дальнейшей жизни, учеба обязательно завершится. А, тем более что половину срока они уже отмучались, отучились и выстрадали по всем законам и канонам курсантов полувоенной организации, где ими и над ними командовали настоящие офицеры в военной форме и при погонах. Даже честь при встречах приходилось отдавать. Все по-настоящему и серьезно. -Вот ответь мне, Никита, на такой волнующий вопрос, как эта строгая и вполне даже военная дисциплина. Что же выходит из нашей затеи? Ты так не желал службы в армии, а этот Аэрофлот, мне так уже показалось, ничуть не нуднее. Там тоже козырять придется, али нет? – иногда по вечерам после отбоя спрашивал Гриша, хотя вопрос больше походил на констатацию факта. Особенно остро встала такая проблема, когда комбат, то есть, майор Зимин, предложил перед отбоем пройтись по плацу и пропеть некое маршевое произведение. -Во-первых, Гриша, сам владею такой же информацией, что и ты, а во-вторых, мне так не кажется. Уж в аэропортах мы с тобой военных, кроме как из пассажиров, пока не наблюдали. Думается, что там их присутствие без надобности. Там за все платят, а бездельники не в почете, где отношения финансовые. -Ой, хотелось бы верить, да только с бездельниками в нашей стране полный ажур. Уж их везде полно, и чувствуют они где угодно весьма комфортно. -Нее! - категорично протянул Никита. – Мне родственник про Аэрофлот очень лестно говорил. Было бы нечто подобное, так хотя бы намекнул. А так, даже восторгался. -Хочу надеяться, - в конце спора соглашался Гриша, в очередной раз рьяно отдавая честь майору. Но, словно специально, чтобы усложнить и без того сложную и тяжкую жизнь курсантскую, зима на Украине выдалась в этом году суровой и морозной со снегами и метелями. Даже старожилы утверждали, что такой зимы они давно не помнят. А ведь этим старожилам было много лет. Нет, снег, как атрибут зимы ежегодно присутствовал в обязательном порядке, но, чтобы такие продолжительные и сильные морозы долго терзали южные края с южными избалованными телами, так последние лет двадцать никто не помнит. Если и не больше. Ну, молодежь, так не может помнить по причине их отсутствия в те далекие времена. Не родилась она еще тогда. А старики забыли по гораздо уважительней причине – склероз. Факт и наличие такого заболевания неоспорим и объясняет отсутствия в памяти таких природных катаклизмов. А с другой стороны, так человеческая память так устроена, что плохие и трудные моменты из биографии вспоминаются, как нечто неординарное и весьма увлекательное. Однако, если вернуться к морозам, то Никита и Гриша и у себя дома не встречали таковых. А они родом с Севера. Ну, имея в виду север Белоруссии. Край прохладный и капризный по природным явлениям. Случалось, что за все лето и на речку искупаться не сходишь. А осенью или весной без зонтика и плаща на улице не показаться. Потому-то и для них такие природные катаклизмы в диковинку. -Ну и что тебе могли такого увлекательного сообщить на десяти тетрадных листках рукописного текста? – как бы невзначай поинтересовался Гриша, отрывая Никиту от увлекательного чтения. – Словно повесть прислали из жизни городской. -Вовсе и не десять, а девять, - обиженно пробурчал Никита, недовольный вмешательством друга в благостное настроение. – Зря вот иронизируешь. Это тебе на полстранички про погоду и здоровье черканут, так и считают вполне достаточным. А мне, что ни говори, а сразу две любимые женщины пишут. Знаешь, как хочется про все и про вся быть в курсе. Женишься, тогда может и поймешь. -Или три. Я имею в виду про женщин. Твоих, конечно, - весело хохотнул Гриша, не воспринимая замечания и наставления друга всерьез, словно такого ответа он и ожидал. Так что, не удивил и не обидел. – Ну, а мне, кроме единственной мамочки, так и писать некому. И я сам не хочу, считаю, что незачем. Вот приеду домой на краткосрочный отпуск, и сразу расскажу и прослушаю обо всех событиях и происшествиях, включаю погодных и о здоровье. А на бумаге разве так подробно и наглядно опишешь? Да, кстати, там у тебя еще ничего не родилось? Никита отложил стопку листочков письма в сторонку на кровать и слегка взгрустнул. -Она даже не намекает про беременность. Ты все придумал, скорее всего. Так не бывает, чтобы жена так долго скрывала о таком серьезном и очень важным состоянии. Если следовать логики и твоих придуманных предположений, то ей уже пора в декрет. И ты думаешь, что Света и мама могли вот так долго про все умолчать? Такое положение уж от мамы, если живешь рядом, никак не скрыть. -Хы! – возмущенно и иронично прыснул Гриша, слегка несильно постучав самому себе по лбу, отображая наличие незначительного ума у Никиты. До лба друга тянуться было лень. – Вот уже столько времени я ему долдычу об этом, а сам он даже не удосужился поинтересоваться хотя бы в одном из своих писем. Ну, несерьезно и весьма глупо с твоей стороны. Вопрос есть, сомнений навалом, а смелости на вопрос нет. Уж на твоем месте я бы давно задал прямой и конкретный вопрос. В лоб и без намеков. Мол, есть такие сомнения, и прошу мне в письме разъяснить. Вот скажи, как старому другу и товарищу: чего тягомотишь? Потребуй признаний и разъяснений от нее в ее беременности. -Гриша! – Никита чуть не задохнулся от нахлынувшего возмущения и иных, схожих с таковой эмоцией чувств. Казалось, что даже сейчас последует физическое разъяснение неправоты друга и его излишнее вмешательство в дела семейные, где отношения построены на полном взаимном доверии. Так считал сам Никита. Гриша и не думал пугаться или даже просто опасаться за последствия своих инсинуаций. Никиту он знал и верил ему, что друг лишь выплескивает излишек эмоций. Сейчас немного покипит, побурлит, словно чайник на огне, и угомонит свои порывы. – Вот, дурья твоя башка, соизволь разъяснить: как и по какому такому поводу, я вдруг стану задавать такие нелепые вопросы! Тогда у нее сложится предположения о моем недоверии и догадки о факте утаивания от человека, с которым решено связать свою жизнь брачными узами. Считаю и буду считать, что ежели и существует доля истины в твоих фантазиях, то она по какой-либо причине приняла разумное и жизненно верное решение пока не афишировать свою беременность. Пусть сама, когда посчитает нужным и своевременным, во всем и признается. И баста, не дави и не требуем от меня невозможного. Не смогу и не буду торопить события. -Во-первых, - пропустил мимо ушей повышенные интонации Никиты Гриша и, даже не планируя обижаться, продолжил, как ни в чем не бывало, спокойно и степенно выдвигать свои версии по поводу интересного и секретного положения Светланы, - в этом нет ее вины, ну абсолютно, чтобы еще и оправдываться перед мужем, от которого и залетела. А во-вторых, она просто разумно и трезво рассудила, вовлекая в эти шуры-муры твою матушку, что по такому пустяку просто нет надобности, беспокоить тебя и волновать, дабы не мешать учебному процессу и успешному получению столь необходимого диплома-кормильца. Светка отлично познала твой характер и знакома с твоей импульсивностью. А потому и посчитала до поры до времени утаить такое состояние, как внезапная и незапланированная беременность. Вот родит, а потом и поставит перед фактом отцовства. Ну, а по прибытию и папой назовут. -Папой только через год назовут, когда говорить научится. И это при условии, что у нее есть чего от меня утаивать, - перебил разумные рассуждения друга Никита, но за ухом уже сильно чесалось. Уж больно убедительны его доводы. -Обязательно есть. И утаивать, и рассказать чего. И факторов в пользу моей правоты накопилось достаточно. Не говоря уже о таком, как о моей догадливости еще перед отъездом. Сам рассуди: почто она не смогла приехать на новогодние праздники? Ко многим даже из более дальних краев приезжали. И не просто жены, но и невесты так же. А у твоей Светки выискались, ну, абсолютно несерьезные банальные причины. Они там с твоей мамашей в партизаны заигрались. Что мать, что Светка – молчат, как рыба об лед. Я бы на твоем месте применил строгость и напористость в этом аспекте. Да хотя бы любопытства ради, задай вопрос прямо в лоб, без намеков и предисловий. Пусть попробуют чего-либо сочинить, а мы тогда уже и с претензиями элементарно можем выступать. -Задам, но только не сейчас, - уже менее уверенно протестовал Никита, частично соглашаясь с Гришей. Действительно, причина и отговорки по поводу новогоднего рандеву, мягко говоря, были если не комичны, то улыбку вызывали. -Почему? Да уже давно пора пришла прояснять обстановку. Как ни как, а тебе папашей скоро становиться, так что, хотелось бы влиться в статус родителя с предварительной подготовкой, а не тяп-ляп с бухты-барахты. Никто не имеет права утаивать от тебя такую истину, словно ты к сему событию абсолютно непричастный. Хотя, зная тебя, так я в этом сокрытии даже очень поддерживаю Светку. Ну, да ладно, пошли-ка мы лучше в ленкомнату на телевизор поглазеть. Там как раз новостей срок подошел. А ты лучше меня не слушай и не терзай своих баб по лишним и глупым вопросам. Думается, что в ее молчании имеется некий смысл. И сама неспроста молчит, и мать со смыслом вовлекла. Так думаю, что к началу полетов будем публично поздравлять тебя с первенцем. Но то на потом, а сейчас у меня иная головная боль: предстоящие теоретические экзамены. Ведь через месяц уже сдаем, а в голове уйма пустот. Да такие провалы, что даже и заполнить невозможно. -Много отвлекаешься от учебного процесса, а оттого и пустоты образуются, - иронично заметил Никита, намекая на разгульный образ поведения друга, которому для решения своих сердечных и сексуальных проблем уже законных увольнений по выходным дням катастрофически не хватает. К регулярным воскресным встречам он уже прибавлял и пару будничных самоволок. Ну, абсолютно равнодушный до женского пола на гражданке дома до учебы в училище, здесь Гриша распустился до безобразия, заведя сразу трех подружек, чередуя с ними свидания по определенным дням, с риском однажды запутаться и нарваться на тройную месть со стороны обиженных и оскорбленных. -А чего они сами пристают! – оправдывался он перед Никитой. И в чем-то был абсолютно прав. Ведь в городе даже не то, чтобы наблюдался простой переизбыток невест, но ко всему тому прочему основная их масса рьяно пыталась обуздать и обвязать какого-нибудь курсанта летного училища, чтобы уже после выпуска по направлению в любую точку Союза уехать вместе с ним, то есть, с молодым пилотом Гражданской Авиации. А профессия вертолетчика считается хлебной, перспективной и комфортной, особенно для жены такового. От того у Гриши образовался небольшой переизбыток и изобилие невест. А у него еще ума хватило, координаты всем троим оставить. Оттого теперь они в дежурку круглосуточно названивают и требуют жениха к телефону. -Умер еще вчера, и посреди ночи с почестями похоронен, - порою со злости кричал в трубку выведенный из себя постоянными звонками дежурный КПП. Ну, а зачем кричать, нервничать в аппарат. Да если исключить из службы эти беспокойства, так вообще от скуки на посту умереть можно. Тебя хоть слегка развлекают, ну и веди соответственно, радуйся этим секундам общения с дамами. -Никита, вот чего я хочу спросить, - намекнул Гриша, когда Никита творил очередной многотонный фолиант на Родину. Гриша слегка мялся и смущался, что совершенно не соответствовало его имиджу. Даже Никита, столь увлеченный писанием, и то удивленно отложил в сторону рукопись и вопросительно смотрел на друга. -Спрашивай-то, спрашивай, но сопли чего жуешь? – вопрошал он, ожидая нечто неординарное. -Ну, я и не жую вовсе, - обиделся Гриша, чего он свершал в очень редких случаях. Обидеть его – так еще приложить усилия требовалось. – Просто пытаюсь грамотно сформулировать свою просьбу. А то скажу необдуманно, а у тебя сложится неверное представление. Ладно, чего ломаться. Я просто про Галку хотел узнать. Ну, помнит ли она еще про своего напарника в ваших свидетелях? Просто без намеков спроси про ее жизнь, интересы и прочую дребедень, типа… -…как у нее дела на любовном фронте? – закончил за друга фразу Никита и иронично хохотнул. – Я так понял, что от местных невест тебя уже воротит, от того и вспомнились наши отечественные и родные сердцу девчонки, у которых имеются кроме хищнических замыслов еще и простые сердечные чувства. -И вовсе не надоели, - категорично и безапелляционно возразил Гриша, подтверждая заявление манипуляциями рук и плеч. – Просто так подумалось, что скоро поедем в свой Чарджоу. Может и она вместе с подружкой захотела бы с нами? -А о самом себе лично не задумывался? -Так я про то самое и намекаю, да все никак не подведу ясную черту. Не знаю, но, если честно, так почему-то вспомнилась. Вот ты мне лучше скажи, Никита, - резко на сто восемьдесят градусов перевернул тему Гриша, возвращаясь в прежнее благодушное настроение. – Ты своей Светке все конспекты переписываешь, что ли? Мне лично кажется, что уже в конце первой странички тема письма внезапно заканчивается. О чем так много и долго можно писать почти каждую неделю? Ты уже не письма, а настоящие бандероли последние дни отправляешь. Честное слово, но на месте почтальонов я бы уже не принимал твои конспекты. -Во-первых, все в пределах разумного и не выходит за грань излишнего и недопустимого,- категорично, но с романтичностью на лице опроверг доводы Гриши Никита. – А потом, я ей стихи сочиняю, вот. Да еще с такими намеками, будто у нас уже родилась дочь. Так-то не признаюсь и не пытаюсь предполагать, но все слова стараюсь пронизывать этими догадками, как будто мы уже большая и многодетная семья. -Дочь. А если сын? Во-первых, престижней начинать с сына, а потом это такое дело, что пока не родится, так и не определяется. А ты уже расписал в своих мыслях о дочери. Нет, тогда у тебя в семье образуется бабское царство. Сплошное бабье: мама, жена и дочь. Вы еще вдобавок кошку себе заведите для полного комплекта. -Ну, не знаю, - пожал плечами Никита, мечтательно и пристально вглядываясь в потолок, словно отыскивая на белой плоскости весьма важный и жизненно желанный ответ. -А вот сын тебя ну никак не устраивает, - возражал Гриша, стараясь убедить в правильности своей политики касательно семьи и ее состава. – И поговорить по-мужски будет с кем, и на охоту взять кого, на рыбалку, да и просто пивка попить. -Да все меня устраивает, чего кипятишься, словно с тобой кто-то спорит и категорично возражает! – блаженно улыбался и слабо спорил Никита. – Только уверен я, что будет первой дочурка. Приснилась она мне. Такая маленькая, потешная и с косичками. -Ты знаешь, а ведь китайцы и мужики косички носят. Так что, еще вопрос с твоим сном. -Дурак и не лечишься, - беззлобно обозвал друга Никита. – С чего бы это мне должны китайцы сниться. По-моему, а в этом я уверен, у нас в родне такой нации не встречалось. -Предположения чисто гипотетические, поскольку с родней неизвестного отца ты незнаком. А потом, этих китайцев уже больше миллиарда. Да они у нас у каждого по чуть-чуть в крови. Они всем иногда снятся. Ты мне лучше свои стихи почитай. Если понравится, так я может, выучу парочку и в воскресенье своей крале прочту. Только скажу, что сам сочинил. Вот даже интересно будет на ее физиономию глянуть в такой момент. -Еще подумает, что с головой нелады. Гриша, у них мысли не о твоих чувствах, а мечты о Загсе. На кой им твои лирические закидоны? Башка твоя дурья. Не буду я тебе свои стихи читать и даже показывать, чтобы ты их всяким кралям читал. Пустое все, - неожиданно для Гриши категорично отказал Никита, словно считая предложение Гриши чем-то обидным для его поэтического творчества. – Учи лучше билеты к экзаменам. Я бы на твоем месте немного сбавил темпы похождения по свиданиям. Провалишься, так до полетов не допустят. И вообще, напишу Свете, чтобы Галке рассказала про твои гулянки. Сам просит поинтересоваться, какие-то надежды зародить в сердце девушки, а тут лирику собрался дарить вертихвосткам. Для Галки сочиню и подарю, а этим ни строчки. -Умеешь ты лирику своей прозой подпортить. Чего-чего, а этого у тебя не отнять, правильный ты наш, - обиделся Гриша на такой отказ, да еще с угрозами. – Успею выучить и научиться еще сполна. А вот так славно нагуляться, так уже вряд ли. Ты кое в чем прав. Если Галка не будет возражать, так я хочу предложить ей поехать со мной в Туркмению. -В качестве подруги Светы? – хихикнул Никита, иронично постукивая Гришу кулаком по лбу. -Отвали, - сердито отмахнулся от него Гриша. – Жениться на ней хочу. И нам сразу квартиру дадут, как и вам. Одному вряд ли что светит. А это даже умная мысль, как ты считаешь, Никита? Пиши, и поскорее Светке, что Гриша случайно, нет, постоянно вспоминал о ее подруге, и не будет ли она любезно описать и ее намерения по поводу моих предложений. И если пока за это время не выскочила замуж, в чем есть сомнения, поскольку Светка давно бы черканула по такому поводу, пусть всех хахалей раскидает по сторонам и ждет меня с дипломом пилота Гражданской Авиации. Знаешь, в самом деле – лучше наших баб для жены нет. -Тупица. Чтобы получить квартиру, так надо уже в Туркмению женатому приехать. Тогда и подъемные на всех получишь, и в очередь на жилье поставят. -Нас распишут сразу, - уже с мечтою о будущем с улыбкой на лице разглагольствовал Гриша. – В связи со срочным отъездом. Все, уговорил меня. Решено, завязываю с гулянками, развод со всеми местными невестами, и усиленно берусь за конспекты. Считаю, что все мыслимые планы по бабам перевыполнил. Пора остепениться и взяться за ум. А то и в самом деле с дипломом из-за них пролечу. -Я бы на твоем месте и с выпивками притормозил. А то, как Пряхина отчислят без прав повторного поступления. Ты в последнее время частенько с увольнений стал кривеньким приходить. И сильным запашком. Тормози, Гриша, - с отеческой заботой попросил друга Никита. – Второго шанса уже не дадут. -Согласен, - без обид и на полном серьезе согласился Гриша. – Вступаю в твою команду трезвых и правильных. В училище действовал строгий драконовский Указ 101У. Да кто же в Росси указов боится. Этот Указ действовал по училищам Гражданской Авиации и категорически под угрозой пожизненного отчисления с внесением в черный список категорично запрещал всякое и в любых количестве потребление алкогольной продукции. Буквально все курсанты его зачитали, выслушали и расписались, но исполнять никто не планировал. Ведь никто их не поймает и не унюхает какую-либо толику градуса. Так думал каждый, глядя и хихикая, как очередного придурка отчисляли за нарушение данного Указа. Ведь это только неграмотные попадаются. А мы знаем, сколько можно, и как нужно, чтобы не попасться. Однако Никита не успел прочесть и прослушать, как сразу поставил жирную точку в вопросе потребления и категорически заявил Грише, чтобы тот даже не пытался его соблазнять. А дабы и самому не соблазниться даже на простое пригубить, то полностью отрекся от всякого рода увольнительных, которые изобиловали в неограниченных количествах по выходным и праздничным дням. Гриша с такой позицией соглашаться не пожелал, хотя ни разу до свинского состояния в увольнительных не напивался. Так, слегка для куража, чтобы с девчонками веселей и непринужденно общаться. Трезвому, ну, не клеится легкая и непринужденная беседа с последующими соответственными последствиями. Экзаменов было кошмарно много, и все они для Гриши оказались страшными и неподъемными. Это Никите хорошо, который все свободное время конспекты из рук не выпускал. А у Гриши и самих конспектов и тем, которые обязаны в них присутствовать, катастрофически не хватало. Их же надо было писать, а после затяжных свиданий на скучных уроках нетерпимо хотелось спать. Потому Гриша старался забраться на последнюю парту и за каким-либо плакатом или наглядным пособием пару уроков подремать. Оттого и случились во всех конспектах черные дыры, не меньшие, чем в самой голове. Единственное, что его могло спасти, так самому Грише казалось, так это чтение билетов по вечерам Никитой вслух. Хоть что-нибудь, после прослушивания, можно в мозгах сохранить. Благо, памятью он обладал уникальной. Ведь если бы не сон на уроках после длительных прогулок, то банального присутствия на уроках ему вполне хватило бы на твердую государственную оценку «удовлетворительно». Увидев Никиту со слезинкой на глазах, Гриша не на шутку перепугался за состояние друга. Тем более, что такое явление случилось во время очередного чтения многотонной рукописи, именуемой письмом из дома. Все начиналось как обычно. Его друг, вывалив большую кучку тетрадных листов из многострадального конверта, и с глупым выражением непонятного отношения к окружающему его явлению, увлеченно и самозабвенно читал. Но в этот раз он сидел на кровати и тупо смотрел в неведомую даль сквозь стены и предметы, встречающиеся на траектории взгляда. Включая и самого Гришу. Никита не видел никого, но одинокая скупая мужская слеза могла утверждать о чрезвычайном происшествии на далекой Родине, и при всем, как минимум, Союзного масштаба. -Никто не умер? – на всякий случай шепотом спросил Гриша, как заговорщик, оглядывая комнату, словно Никита может видеть в ней нечто такое, что сейчас для других недоступно. -Нет, - с трудом проглатывая слюну, комком застрявшую в горле и мешающую не просто говорить, но и дышать, ответил Никита. – А чего это ты спрашиваешь? -Вид у тебя, как на похоронах тещи. И, как вроде, внутренне рад такому празднику, а этикет требует трагического выражения. Вот и сомнения у меня возникли по такому поводу. -Теща моя давно уже представилась. Они вместе с тестем погибли в автокатастрофе. А чего это ты вдруг о ней вспомнил? – удивился Никита, не понимая подоплеки в его словах. Но на всякий случай смахнул внезапную слезу, как назойливую муху, приятно щекочущую щеку. – Я тебе про них все рассказывал. -И никого не собирался я вспоминать. Просто хочется спросить о содержании нового романа с родных мест, по странным обстоятельствам, именуемым письмом из дому. Если раньше при чтении ты сиял, как отполированный таз, то теперь глупо и неудержимо рыдаешь с радостью в душе. Нарисованная скорбь. -Я вовсе и не собираюсь ни рыдать, ни притворяться скорбным, - уже успокоившись с веселым смехом, отмахивался от приставаний Гриши Никита, улыбкой не в силах сдержать внутреннюю радость. – Просто счастливая слеза без спроса выкатилась из глаза. Имею ведь на полном основании и праве порадоваться. -Дочь родилась, - не спрашивал, а спокойно и равнодушно констатировал, как факт, Гриша. – Представляешь теперь мою проницательность? Все случилось именно так, как я и говорил. Так что, если возникнут впредь непреодолимые вопросы, можешь смело обращаться ко мне за консультациями. -Ты сына предрекал, а у нас дочь, понял? Я тебе, помнишь, про сон рассказывал? Точно так и произошло. А потом в письме еще много такого написано, от чего вдруг и захотелось всплакнуть, - говорил Никита, шморгая сопливым носом. -Да ты что? Я намекал, что лучше начинать с сына, а не конкретизировал пол ребенка. Да, слезы оправдываю. Понимаю, как это так узнать про дочь, не предполагая про беременность. Тебя от апоплексического удара спасло мое предупреждение с первого дня пребывания в разлуке. А то запросто кондрашка хватила бы. Нет, но что же это такое получается, а? Обе бабы молчали, как рыба об лед, пока сам факт не получился. Я бы на твоем месте целую обличительную и осуждающую петицию послал им, - радовался и возмущался одновременно Гриша. Хорошо, хоть соседи по комнате отсутствовали. В ленкомнату к телевизору умчались. А то быстро бы принудили Никиту в ближайший магазин сбегать. Хотя их принуждения были бы понапрасну, поскольку Никиту в этом вопросе не уговорить. В завязке он стопроцентной. А в последние дни и Гришу принудил примкнуть к своей компании трезвенников. -У них есть на то смягчающие обстоятельства, - в оправдание женщин взял слово Никита, прерывая длинную обличительную возмущенную тираду друга. -Да нет во всем мире таких по такому щепетильному вопросу никаких мягких обстоятельств, дающих право умалчивать от законного обладателя сего рождения. Ты являешься главным обладателем и правопреемником этого чадо. А потому обязаны были информировать днем и ночью о его развитии. Так что я абсолютно против твоих мягкотелых инсинуаций. Лишь осуждение и максимальное возмущение, - неожиданно даже для самого себя ораторствовал Гриша без трибуны и без массового слушателя, кои могли бы аплодировать его речам. -Ты горячку не пори и речей своих мне не толкай, - стоял горой за жену и мать Никита, совершенно несогласный с тактикой поведения друга. – Вот тут в этом письме они с мамой оправдываются передо мной и приводят очень веские аргументы в свое оправдание сокрытие данного явления. Можно и возмутиться, и осудить, но принять и понять эти обстоятельства мы обязаны. -Ну-ка, поделись-ка, а я отвечу, - уже немного примирительно, но все еще с долей агрессии, потребовал Гриша. – Ты всегда и во всех случаях пытаешься оправдать Светку. А с бабами нужно жестче и строже, чтобы чувствовали и понимали власть. -Ой, ой, ой! Кто бы говорил! Так рассуждает, словно у самого жизненного опыта девать некуда. Вот он и решил с другом поделиться. Сам вот сначала женись, а потом других учи. А у нее и в самом деле очень даже уважительная и серьезная причина для преждевременных заявлений. Она, как только поняла о своей беременности, так сразу же побежала в поликлинику. А там ей таких страстей наговорили, что она даже со мной всеми этими ужасами боялась поделиться. -И чем это там могли твою невинную овцу перепугать? – с легкой иронией спрашивал Гриша. – Да такими ужасами, что она даже самому жениху, а потом и настоящему мужу не соизволила заявить о предстоящем отцовстве обладателю этого статуса. Во все времена исторические, а я думаю, что и в будущем больших перемен не случится в таком щепетильном вопросе, в первую очередь женщины бегут к кавалерам, то бишь, к виновникам их беременности, и напрямую ставят таковых перед фактом случившегося. Вот, мол, залетела, а стало быть, и повод для женитьбы возник сам собой. А она, твоя Светка, скрыла, утаила, да еще в сообщники твою мать бессовестным образом завербовала. -Понимаешь, Гриша, я не особо во всех тонкостях женских сложностей разбираюсь, но, как она и мама пишут в свое оправдание, у нее какой-то резус отрицательный. И еще много всяких тонкостей, не дающих гарантии на беременность, вынашивание плода, в случаях случившейся таковой, и на благополучные роды. И она решила, что пока беспроблемно не родит, меня ни о чем таковом не извещать. У нее, понимаешь ли, у самой твердой уверенности не было в благополучность исхода всей этой процедуры. Понимаешь теперь, что этим можно оправдаться. -Да понял я все давно уже. Так для проформы выступил с обличительной речью, а больше благодарен им за молчание. От тебя гораздо больше было бы суеты и хлопот, если бы в курсе был всех коллизий, - успокоился Гриша и сел на кровать рядом, обнимая друга за плечи. – Ты здесь во многом прав. Но я оказался намного правей, когда предупреждал тебя, что она ради твоего благополучия и успокоения умалчивает факт беременности. Так что, получается моя основная и главная правота. Только вышла с небольшими дополнениями. О рождении дочери все равно через полчаса знал весь отряд, проживающий на четвертом этаже летного общежития. В течение часа, если не больше, все по очереди пожимали Никите руку, стараясь в этом жесте выразить максимум чувств, так что последние пожатия уже особой радости ему не доставляли. А ведь этой рукой придется еще назавтра шпаргалки на экзамен писать. Да и сам экзамен сдавать. Но Никита лучезарно сиял, благодарственно кивал, и только тихонько ойкал при сильном очередном пожатии. В ближайший выходной Гриша уговорил Никиту прогуляться с ним за компанию в увольнении по городским проулкам и закоулкам. Никита не мог понять надобность в этом похождении, но не стал спорить и согласился, понимая, что его такое затворничество также весьма спорно и неправильно с точки зрения, как самого здоровья, так и зацикливания на собственных проблемах. Тем более, что начало марта оказалось весьма теплым. А прогуляться по солнечному городу к тому же было весьма приятным. И это историческое увольнение было первым за все время пребывание в училище и в самом городе. Гриша слегка намекал на посещение кафе с легким потреблением по поводу рождения дочери, тому сопутствует ряд факторов, как первое дите, так и первый выход самого Никиты в город за все эти долгие годы учебы и казарменной жизни. -Категорически возражаю, - безапелляционно заявил Никита, не оставляя никаких надежд Грише на осуществление его плотских замыслов. – Я теперь не просто обязан думать о самом себе, но так же ответственен за всю свою выросшую семью. И не желаю ради каких-то минутных, даже секундных утех превращать радость в огорчение. А теперь как раз в училище с этим станет намного строже и контролируемей. Полеты ведь начинаются с понедельника. -Какая ты, однако, препротивнейшая зануда, Никита. И как тебя Светка выдерживает. А? – сморщил нос и прогундел недовольным голосом Гриша с видом оскорбленного и обиженного. – Нормальные мужики неделю не просыхают в таких обстоятельствах при получении оного сообщения. Да я бы даже замуж после всего этого за тебя не выходил. Сплошное занудство и скукотище. -Знаешь, Гриша. Я как-то подумал, что надо мне совсем с этим алкоголем завязывать. Сама Света терпеть не может пьяных. Сполна хватило ей в детстве от родителей, а потом еще и от первого мужа. Я ведь, как ты заметил, не очень и люблю это. -Совсем нельзя, - быстро и категорично возразил Гриша. – Народ не поймет и не оценит. Жить в нашем мире нужно немного совместно с интересами окружения. Как не крути, а везде получается легкое застолье по любому поводу и празднику. -С этим я конечно соглашусь. Ну, если только по праздникам и по знаменательным датам. И лишь в особых случаях, - нехотя, но соглашался Никита с такими доводами друга. – Совсем не потреблять, так и общаться не с кем будет. Народ у нас завсегда сплачивается в коллективы вокруг какого-нибудь застолья. С чаем не поймут. -Вот именно. А я о чем? - Не сейчас. Ты не можешь представлять весь народ. А потом, как друг, ты никуда от меня не денешься. Очень Гриша рассчитывал в это увольнение на кафе с бутылочкой вина, да еще за счет друга. А теперь вышел полный облом даже за свой счет. Ну, не будет же он сам, да еще в полном одиночестве, нарушать концепцию трезвости под презрительным взглядом Никиты. Полностью испорченное увольнение получилось. Лучше бы в одиночку к очередной пассии сгонял, так и то приятней выходной получился бы. Гриша за время пребывания в этом городе не старался долго задерживаться на какой-либо одной, чтобы привыкание не наступало. Так сегодня, ни в какие рамки планы не вписались. Абсолютно пустой и бесполезный день случился. -Ты хоть чего своим женщинам накатал на десяти листах? Отругал, как и полагается, или опять сопли размазал по всем строчкам? – широко зевая, чтобы как-то разнообразить скучное хождение, спросил, не ожидая конкретного ответа, Гриша. -Нет. Понимаешь, Гриша, я им вообще пока не ответил. Немного надо бы поразмышлять и придти к какому-нибудь конкретному ответу, чтобы не просто пустых слов написать, а значимых и нужных в такой важный момент. Они ведь ждут моей реакции. -Не может быть! – Гриша от удивления остановился, как вкопанный, пораженный неадекватным поведением друга. Он-то по инерции ожидал долгого и нудного описания чувств и эмоций, а тут гробовое молчание, несвойственное ни по каким канонам характера Никиты. – Я уже представлял кучу исписанных и залитых соплями со слезами тетрадей. Да еще после такого сообщения, от которого любой нормальный пацан может слегка свихнуться. А он даже не приступал к написанию. Неужели ни строчки? А такое поведение имеет грамотное объяснение? Или обычный временный паралич рук и мозгов? -Имеет, Гриша, и вовсе без паралича, - тяжело и обреченно вздохнул Никита, выводя Гришу из стопора и предлагая продолжить путь в движении, чтобы не задерживаться возле незначимых и неинтересных объектов по-пустому. – Так хочется сразу много-много наговорить: и благодарственного, и восторгов, а так же, разумеется, слегка и порицательного. Оттого и не могу пока приступить к написанию ответа. Понимаешь, затор случился. Все мысли сразу хлынули и у входа образовали пробку. Потому теперь никакая фраза не может вырваться первой. Ничего, пару дней переварю в мозгах, а потом уже отпишусь. Будь спокоен, отвечу по всем вопросам, ничего не упущу. Если пожелаешь, то и тебе покажу, чтобы поверил, что кроме соплей я могу еще и строгость проявить. -Так и надо было давно уже со мной, и обсудить все свои проблемы. Я иногда и умное чего посоветовать могу. Ты просто череду своих вопросов выстави в очередь, мы по порядку их и разрулим. Вот точно так, как мы в столовую заходим: справа по одному. И быстро получается, и не толпимся у входа. При упоминании о столовой Никита почесал в области желудка, а Гриша и сам громко заглотал слюну. Дело ведь близилось к обеду, а они, вроде как, и не планировали его. Конечно, Гриша мечтал соблазнить друга хотя бы на легкую выпивку с приличной закуской. За его счет, разумеется. Но его планы потерпели фиаско. Никита иногда, несмотря на легкую податливость, мягкотелость и нетвердость характера, умел быть в принципиальных вопросах твердым и непоколебимым. -Пошли в общагу. Скучно топтать асфальт бесцельно, - решил наконец-то предложить Гриша, понимая полную бесполезность дальнейшего голодного топтания. – Там в столовой можно и за себя, и за того парня чего сожрать. А то желающих много нахаляву лишнюю котлетку захавать. Пузо набьем, а потом я помогу тебе письмо накропать. Негоже женщин томить в ожиданиях после такого сенсационного сообщения. Они ведь и неправильно понять могут твое молчание. Никита согласился быстро и с радостью. Ему уже и самому не очень понравилось это бесцельное хождение. А есть в кафе, да еще за свой счет, когда там, в общежитии столы ломятся точно от такой еды, желание отсутствовало абсолютно. Это ведь получалась бессмысленная трата денег, к чему Никита всегда относился негативно. А мама со Светланой сегодня первый раз купали дома Наталку. Так решено назвать дочь и внучку. И самое любопытное во всей этой секретной истории, что в письме Никита с этим именем согласился даже раньше, чем мама со Светой остановились. Вот мама почему-то была уверена, что родится мальчик, потому и думала на протяжении всей беременности над мужским именем. А вот Светлана ни о каком имени и не думала. Лишь бы скорей и благополучно родить. Страшно ей было дожидаться этого момента после всех страшных предупреждений докторов. Порою казалось, что в тот миг и жизнь закончится. Светлана своей смерти не боялась. Страшно было остаться самой в живых и родить мертвого ребенка. Казалось, что такого Никита не простит. -Ты мне еще потом второго уже внука родишь, мальчишку, - успокаивала себя мама, хотя и внучке была безумно рада. Ко всему прочему, девочка оказалась вылитой Никита. Особенно, когда развернула дома пеленки и глянула на личико, которой, казалось, хитро улыбается ей, то увидела того малыша, которого принесла домой много лет назад. Даже темненькое пятнышко под левым глазом оказалось копией Никитки. -Нет, мама, не рожу, - трясла головой Светлана, прижимая любимое тельце к груди. – Очень не хочется огорчать Никиту, но на Наталке мы вынуждены остановиться. -Это еще как? – не соглашалась мама. Она была частично в курсе всех проблем здоровья невестки, но такого категоричного ответа она просто не могла понять. – Немного поправишься, подлечишься, а там и посмотрим уже со следующим. Негоже на одном останавливаться. У вас, как ни как, а семья правильная. -А вот так, мама. И ничего нельзя поделать. Мне доктор так и сказал, что во второй раз сможет предложить лишь два варианта исхода беременности: не сумею выносить и родить, или рожу вам на радость, но шансов выжить самой он мне не дает. Да он и сейчас поражен благополучным исходом, безумно рад, что обе живы и здоровы. Видать, сильно желала я этого ребенка, оттого и победила все недуги. -Да не дай бог, - перекрестилась мама, хотя в бога никогда не верила и не и крестилась. – Хватит нам и одной внучки. Мы ее, такую славненькую, вырастим и воспитаем по всем правилам. Пусть ни в чем не знает нехватки. А там она сама нам родит и внуков, и внучек. Правда, ведь, доченька? Ты об этом не думай. Уже когда чаевничали после купания и засыпания маленькой Наталки, Светлана и задала этот вопрос, который ее уже давно мучил, но до сих пор такой темы старались не касаться. -А кто отец Никитки. Ты, мама, замужем была? Чего-то ни он, ни ты никогда мне не рассказывали. -Нет, - ответила мама, слегка удивившись этому вопросу. А казалось, что, вроде как, говорила не эту тему. Значит, просто казалось, раз спрашивает. О многом они успели переговорить за эти полгода, что остались вдвоем, а вот про такой эпизод из прошлого, видать, обошли стороной. Просто Светлана все это время больше расспрашивала о Никите, да о себе рассказывала. И вот пришла пора узнать некоторые биографические данные мамы, о которых, если быть честным, то не очень хотелось рассказывать. Это как покопаться в старых ранах. И больно, и страшно, и абсолютно нежелательно. Плохое прошлое, но узнать надо. -Не была я замужем. И Никите я дала отчество своего отца. Обидел меня настоящий его отец, что решила не позволить ему даже в сыне жить. Возможно, и не правильно все это. Эмоции проходят, разум наступает, а только о своем выборе никогда не пожалела. И даже немного благодарна ему за сына. Даже страшно, что Никитки могло не быть. А так все для счастья у меня было. Нет, совсем не жалею, - мама сказала, а сама взгрустнула, уронив на щеку предательскую слезу. -А еще раз не пыталась устроить свою судьбу? – спросила Светлана, понимая, что маме тяжело даются воспоминания, но хотелось уже знать про то, что важно и нужно для дальнейшей семейной жизни. – Ты же еще совсем не старая, а главное, красивая. Поди, мужики заглядывались. Вот и Никита весь в тебя. Не просто внешне, но еще и внутренне. Добрые вы очень, доверчивые и бескорыстные. Просто, Никита еще не вырос. Он до сих пор молоденький мальчишка. Светлана вспомнила характеристику мужа своей подруги Галки. Да, пока Никита не сформировался в настоящего взрослого здравомыслящего и желающего взять всю ответственность семейного союза в свои сильные мужские руки. Нет у него еще сильно мужского, как внешне, так и внутренне. Ну, мальчишка малолетка, он и есть пацаненок. Ну, слишком похож на маленького и неуверенного в себя ребенка. От того и выглядит пока и слегка нелепо и угловато. Ребенок, да и только. Да еще слишком малообразованный по части семейной и вообще взрослой жизни. Но Светлана не зря всеми клещами вцепилась в него. Ей совершенно без надобности тот, кто уже все может и умеет. И хочет слишком много, если не всего. Она почувствовала еще в том кинотеатре его сильнейший потенциал мужественности, надежности и доброты. Для любой разумной, а не профурсетки, женщины гораздо дороже силы и бравады, так это любовь и желания ради тебя на все бытовые подвиги. Уж Никита для нее и посуду будет мыть, когда Свете не до быта, и денег заработает вполне достаточно для тех минимальных нужд, что требует семья. И даже возможно с избытком и на лишние радости. -Вот вас отправлю в вашу Туркмению, тогда о замужестве и подумаю, - смеялась мама, и Света не понимала, шутит она, ли всерьез. – Если честно, то не хотелось приводить в дом еще одного мужчину. Слишком ассоциировал это пол со злом и бедой. Понимала, что мальчишке нужно мужское воспитание, но никак не могла решиться, хотя, признаюсь, претенденты были. И даже вполне приличные, способные вполне стать отцом и мужем. Вот наверное от того Никита такой вырос нерешительным и чересчур стеснительным, словно девица. В нем даже я замечала больше такого характера, близкого к девчоночьему. -Так, мама, от того он мне больше нравится, - неожиданно радостно и весело воскликнула Светлана, обнимая и целуя маму. – Лично мне самой совершенно без надобности мужская грубая сила со всеми ее атрибутами, как грубость, наглость и вседозволенность, с уверенностью в своей безнаказанности и абсолютной значимости. Эта грубая и совершенно неоправданная насильственная власть мужика над бабой больше ассоциируется с хамством и жестокостью. Сытая и искупанная малышка крепко спала, поэтому женщины позволили себе поболтать, помечтать и окунуться в воспоминания, хотя, если быть справедливым к самому себе, то за эти полгода ожидания разрешения от бремени и совместного весьма дружного проживания успели многое, как вспомнить, так и пересказать. Да разве двух любящих и родственных душ устроит когда-либо какие-нибудь сроки? Разумеется, им еще и еще хотелось болтать, мечтать и просто представлять. -У меня сложились такие впечатления по последним письмам Никиты, что он догадывался о твоей беременности, да просто не представлял, как про это спросить и разузнать. Ведь в любом случае, а он это понимал, что письмо хоть тебе адресованное, хоть мне, но читать мы будем обе вместе, - сказала мама, держа в руке это очередное произведение искусства, именуемое в народе письмом, но больше схожее с небольшой повестью по количеству страниц и по сюжету. -А я даже ни разу ему не намекала про это, - категорично и однозначно заявила Светлана. – Правда-правда. А уж Галка, та сроду не стала бы без моего ведома писать Гришке. Будем так и считать, что всему виной его повышенная интуиция, которая и подсказала свое предположение. А может просто прочел внимательно, пережил соответствующий шок и удивление, поразмыслил, переварил и ответил с видом человека, трезво и разумно ожидавшего этого события. -Нет, – не согласилась мама, поскольку великолепно знала своего сыночка, неспособного на фальсификацию чувств. – Уж настолько изучила и поняла я Никиту, что сразу же отреку твои неверные предположения. Он во всех письмах засыпал бы тебя вопросами и намеками, а сейчас нагрузил бы по полной вопросами и претензиями. А в этом письме мы читаем сплошные восторги, пожелания и рекомендации. Да и имя настолько удачно и заранее придумал, словно в душе о нем и мечтал. А как совпало с нашим мнением. Представляешь? Вот тебе и телепатия. Запищал ребенок, и Света сорвалась в комнату к младенцу. А мама мечтательно задумалась, радуясь за сына, что ему попалась такая рассудительная, боевая, сильная, но очень разумная и здравомыслящая жена, невестка для мамы, которая не просто любит Никитку, но и желает быть его. А ведь как раньше переживала и ужасно боялась, что охомутает его какая-нибудь вертихвостка и погубит жизнь родному любимому сыночку. А он у нее ведь такой, что и противостоять никакому злу неспособен. Так бы и тянул непосильную нелюбимую лямку. Как удивительно и странно мир устроен, как много в нем чудес и волшебства. Случайно встретились, нечаянно узнали друг в друге родственные души и сердца. И вот от этого чудесного слияния, из чувств, из мыслей, из фантазий неземных, Оно явилось в этот мир, как ангел, и полонило нас, отняв свободу вмиг. Но рабство это нам желанное и любо. К нему стремятся даже через боль, Мечтая стать его марионеткой, исполнив в жизни эту главнейшую роль. Тебе подвластны маршалы и президенты. А твой каприз готов исполнить я любой. Мы счастье видим в этом подчиненье, стараясь угодить и быть всегда с тобой. Ты ангел мой, ты бог мой и властитель. Скажи мои заветные слова. Зови меня ты днем, зови и ночью, бросая все, несусь к тебе на всех порах. 3 Не столько волнения, сколько тревога слегка щемила сердце Никиты в этот важный и ответственный день учебы в училище. Сегодня у него первый самостоятельный вылет на вертолете Ми-2. Были у него самостоятельные в авиацентрах на Ми-1, на Ми-4. Но то было не настолько, как сейчас кажется, ответственно и волнительно. Там армия, там положено по приказу, по требованию начальства в лице инструктора и высшего начальства. А этот полет, как путь в дальнейшую будущую жизнь. Всего-то каких-то сорок минут, в которые входят: висение, один полет по кругу и сразу отлет в зону. Никита чувствовал себя вполне уверенным в своих профессиональных навыках, но его угнетало предчувствие некоего события, не вписывающегося в распорядок дня. Никита никогда не страдал мнительностью и суеверием, но с самого момента просыпания нечто желало предупредить и изменить ход событий, запланированных судьбой и расписанных в графиках и планах. Сначала исчезла из тумбочки зубная щетка, и Никита шел в умывальную комнату слегка расстроенным и излишне задумчивым, не понимая, кому могла понадобиться такая чересчур личная и предназначенная для индивидуального пользования вещь. Слава богу, в самой умывальне проблема решилась весьма прозаично, но вполне тривиально. У Гриши имеется такая противная привычка, как открывать уже окончательно свои сонные глаза лишь под струей холодной воды из-под крана. А поскольку тумбочка у них совместная, и только полки разные, то, как и положено тому быть, он, словно в потемках, но с закрытыми глазами нащупал свой умывальный набор, заодно прихватив и зубную щетку Никиты. Вот своей одной ему явно было недостаточно. Дальше – хуже. Когда с чисткой зубов было окончательно покончено, Никита роняет свой маленький кусочек мыла и сразу же наступает на него. Хотя в этом случае не первый, но вполне самостоятельный полет был совершен классически и демонстративно профессионально, с приземлением на пятую точку. Крик при этом, издав глухой и протяжный. Народ, несмотря на переполненные рты зубной пастой и водой, хохотал весьма громко и весело, от всей души, радуясь горю и страданию товарища. Могут у нас проявить сочувствие в беде. -С мягкой посадкой, дорогой товарищ! – сыпались со всех сторон поздравления и пожелания всяких дальнейших благ и успехов в дальнейшей летной деятельности. -А вот и первый полет свершился. И главное, что вполне самостоятельный, без дополнительной помощи товарищей. Только без запроса у руководителя полетов. -И посадочка грубоватая. В следующий раз, в момент приземления, поддув не забывай включать. -Да, воздушная подушка намного смягчила бы удар. А еще в таких случаях надобно иметь амортизаторы. -Вон, как у Вовчека. Тот даже на парашюте всегда приземлялся на свои амортизационные подушки. -С такими подушками никакой гололед не страшен. А с твоими костями, Никита, лучше избегать касания асфальта своими мослами. Вставал с пола с помощью Гриши. Но последствия оказались неприметными. Так что на завтрак уже шел без видимой хромоты самостоятельно, лишь ощущая в районе тазобедренного сустава легкий зуд и ломоту. Однако на этом череда бед и неприятностей не завершилась. Ну, вот какого хрена этой котлете не сиделось на рисовой горке. Надежно утопленная в каше, она, однако до стола не дошла. То есть, сам Никита благополучно до своего законного места тарелку не донес. Так мало того, что шлепнулась на пол, тут еще следом курсант Прохоров предательски наступил на нее. Раздавил так, что с пола уже не собрать. Потому завтрак получился весьма постным и недостаточно сытным. Вот и вставал из-за стола с чувством гораздо большего голода, чем до завтрака. Теперь все надежды на стартовый завтрак, который раньше чем через два часа не привезут. Но в любом случае свой первый самостоятельный полет придется выполнять на голодный желудок. Очень Никита не любил такие моменты. Казалось, что такая худоба никак не может соответствовать человеку с хорошим аппетитом и просто большому любителю много и вкусно поесть. Но Никита в соревнованиях по скоростному поеданию запросто мог дать фору, как по быстроте, так и по количеству поглощенных продуктов даже толстяку курсанту Вовчеку. Радость сегодняшнего события поблекла и не выглядела в глазах Никиты таким праздничным событием, как виделось это еще вчера. Мало того, что в училище на протяжении всей учебы и без того обеды отличались своей скудностью, так еще теперь и летающие котлеты подпортили общую картину бытия. Не то уже настроение. Исчезли из глаз искры предчувствия предстоящего наслаждения от власти над новой, только что освоенной техникой. Теперь все превращается в обычные серые будни, словно очередной день в этой простой череде. -А может теперь тебе сегодня лучше не стоит вылетать? – сочувственно полюбопытствовал Гриша, понимая неудовлетворенность друга сегодняшней чередой бед и неприятностей. Посочувствовал-то он искренне, однако свою собственную котлету съел сам. Он сразу же, лишь только поняв безвозвратную потерю Никиты главного продукта на завтрак, свою котлетку целиком и полностью запихал в рот, чтобы шансов на дележ у Никиты не оставалось абсолютно. – Понимаешь, мне так показалось, что сегодня у тебя не все ладится. Я бы на твоем месте не стал рисковать. Одно дело нелады на земле, а совсем иное там. -Ну, вот сам хоть понял, чего предложил, а? – обиженно произнес Никита, презрительным взглядом осуждая жующего Гришу. – Я сейчас по твоему совету побегу к инструктору и там все подробно изложу эту ахинею. И про зубную щетку, что ты так бессовестно увел, и про оброненное мыло, что сразу попало мне под ноги, и про летающую котлету с негодяем Прохоровым, подло растоптавшим мой завтрак. И вся такая череда легких неувязок станет весьма уважительной причиной, послужившая отказом от первого самостоятельного вылета. Нет, у него как раз возникнут иные ассоциации, больше с намеком на мое психическое нездоровье. А коль выражаешь такое сочувствие и соучастие, так мог бы запросто без вреда своему аппетиту поделиться половинкой котлетки. Хоть и прощался я со своей, однако успел разглядеть твою спешку с запихиванием котлеты в пасть. И как только рот не порвал от усердия. -Да нет же, Никита! – жалобно, чуть ли не плача, пытался оправдаться Гриша, которому в данную секунду хоть и было ужасно стыдно за такое поспешное поедание единственной котлетки, но делиться в таком ужасно голодном состоянии продуктами абсолютно не хотелось. Их и так было недостаточно для удовлетворения простейших потребностей для обычной сытости, а уж если чего-либо отнять, так ни до какого ужина не доживешь без страданий и дискомфорта. – Понимаешь, я эту котлетку на несколько мгновений раньше в рот положил, прежде чем заметить полет на пол твоей. Разумеется, еще не успел пережевать и заглотнуть, но ведь ты бы не стал ее есть из моего рта. Вот потому и проглотил. Ты уж, друг, не обессудь, но я никак не мог ею поделиться. -Откуда вот ты можешь знать, стал бы я есть или нет? – с сарказмом и намеком на непонимание спросил Никита. – Я еще с вечера спать ужасно голодным ложился. И вот этой постной кашей свой аппетит лишь сумел возбудить до точки кипения. И чем теперь прикажешь остуживать? Поросенок ты после всего этого, и больше никто. Лишь о своем желудке в последнее время и думаешь. Как нахаляву, так Никита давай, раскошеливайся и угощай, а как самому хоть каплю пострадать, так кукиш с маслом. Да я бы сейчас и кукиш твой зажевал. Гриша решил, что сейчас в такой неподходящий для споров момент, лучше промолчать, поскольку чувствовал себя слегка виноватым. Ведь все беды с самого утра для Никиты начинались с его личной неосмотрительности. Хотя, не во всем он лично виноват. Котлетку мог бы Никитка и аккуратней нести. Гриша донес свою в целости и сохранности. Тут уж личная ответственность должна присутствовать, а не надежды на товарища, который ее меньше тебя голодный. Однако, когда они строем шли на аэродром, и Никита вступил на самом подходе к старту в коровью лепешку, Гриша искренне порадовался за друга и за его такую удачу. -Теперь уж тебе точно должно повезти, - восторженно воскликнул он на весь аэродром. – И дальнейший день гарантированно пролетит, как в шоколаде. Примета верная. -Я уже по уши в шоколаде! – истерично орал Никита под громкий и не менее истерический хохот курсантов, шедших в этом же строю. – Только хотелось бы прямо сейчас часть этого шоколада вручить персонально тебе, чтобы и ты насладился этим продуктом. Самым обидным эпизодом в этом моменте случился такой возмутительный факт, что Никита находился в такой ответственный момент в самом центре строя. А ведь лепешка и по виду слишком приметная, и по размеру объемная. Сразу понятно, что в этом месте корова долго стояла, пока блины не закончились. Выложилась полностью. Потому и омерзительно подозрительно, что весь строй ее благополучно миновал, а вот Никитка своим правым сапогом вляпался в самый ее центр. Звучно и эффектно с разбрызгиванием содержимого этого блина. Разумеется, народ сразу же шарахнулся во все стороны, ломая строй и идиллию шествия. Благо, что до беседки, к которой эскадрилья шествовала, оставалось каких-то пятьдесят метров. Разбежавшийся народ моментально выдвинул законные требования к Никите, чтобы он до полного очищения к коллективу не приближался. Пусть сначала разберется с дерьмом, уберет с сапога все цвета и запахи коровьего присутствия, а уж потом может присоединиться к народу. И это еще хорошо, что поле покрыто густой и высокой травой. Плюс влажность от утренней росы. Потому чистка далась легко и быстро. -Ну и что, сам полетишь, или твой самостоятельный полет перенесем назавтра? – спросил инструктор, оказавшись уже в почти всех сегодняшних Никитиных перипетий. – Не знаю, как ты, но мне лично все эти мелкие катастрофы безразличны. Не стоят внимания. Если уж так придираться к пустякам, то и с авиацией расстаться недолго. -Это очень хорошая примета. В дерьмо вступить – счастье впереди встретить. Мне еще бабка говорила, - вмешался в диалог Гриша, пытаясь своим соучастием искупить все свои сегодняшние погрешности. – Пусть летит. Успех гарантирован. -Ну, так и быть, - пробасил инструктор. – Сразу после контрольного полета с Мельниковым подходи к вертолету. Сам полетишь. Мы с тобой все контрольные минуты вылетали. А пока сиди, и отмывай сапоги, чтобы вертолет не испачкать. -А он же отмылся. Правда-правда, - продолжал за Никиту отвечать Гриша, не давая другу возможности даже рот открыть, словно старался искупиться уже окончательно. – И совсем уже не пахнет. Подумаешь, коровья лепешка. Она очень была чистой. -Если дерьмо бывает чистым, то тогда с тобой можно и согласиться. – Хохотнул инструктор и пошел к вертолету. Когда инструктор с Морозовым уже запускали двигатель и раскручивали трансмиссию, Никита строго спросил Гришу, требуя отчета за сегодняшнее поведение и излишнюю болтологию: -И чего это ты все за меня решаешь и отвечаешь, а? Ты мне рта не даешь открыть, как уже сразу от моего имени говоришь. Сам я разберусь с этой лепешкой, с этими выкрутасами судьбы. Расшифрую и построю свой гороскоп. А в дипломатах не нуждаемся, - обиженно фыркнул Никита и демонстративно отвернулся от Гриши. Когда инструктор, дав последние наставления, покинул вертолет, то Никита уже совершенно позабыл обо всех утренних несуразицах и случайных нелепицах. И последнее волнение, буквально несколько секунд все еще тревожившее мысли и тело, окончательно покинуло его. Он чувствовал себя стопроцентно уверенно, словно сейчас в сей миг собирался исполнить обычную будничную работу, которую делал регулярно, постоянно и привычно. А чего тут волноваться! Он не новичок в летном деле, как многие курсанты, сразу после школы, пришедшие в училище. Опыт полетов и самостоятельных вылетов имеется на двух типах вертолетов. 90 часов на Ми-1 и 30 на офицерских сборах на Ми-4. А та техника примитивней, и стало быть, многосложная в управлении. Капризней и неустойчивей. Ми-2 по сравнению с ними – утюг. Ты лишь слегка помогай ему лететь, а больше и никаких хлопот. Словно на автопилоте. -Ну, все, мелкие несуразицы и нелепости побоку, а внимание и настроение подстраиваем под предстоящий вылет, - вслух самому себе, оставшись наедине с собой в кабине, приказал Никита. – Меня дома ждут девчонки. Любимые и родные, а потому я выполняю все по правилам и строго по инструкции. Никита взял предполетную карту и прочел ее, выполняя по пунктам все указания и распоряжения, строго руководствуясь и придерживаясь написанному. Как говорил инструктор: пройдет некоторое время, и, если всегда стараться соблюдать данную последовательность, действия пилота достигают автоматизма. А в учебном процессе лучше не расслабляться и не надеяться на авось, исполняя инструкции по простому принципу тяп-ляп, что неизбежно когда-нибудь ляпнет по башке. Вертолет неукоснительно слушался и подчинялся каждому движению и желанию Никиты. Завис на высоте двух метров, покрутил носом влево, вправо, развернулся на 360 градусов и мягко сел, ощутив душевный восторг и удовлетворение. Я – командир, а ты мой подчиненный. Будешь делать все, что прикажу. Запросив разрешение на полет по кругу, Никита с таким же спокойствием и успехом построил коробочку и, получив добро на третью зону, рывком Шаг-Газа вверх забросил вертолет на тысячеметровую высоту, кою указал руководитель полета. Здесь он окончательно успокоился и позволил себе расслабиться. Вот теперь уже и коровья лепешка, так неудачно попавшаяся на пути, и подлая котлетка, размазанная Прохоровым по полу, казались смешными анекдотичными недоразумениями. Выполняя несложные маневры и упражнения в зоне, Никита допустил в свои мысли мечтания и желания о скорейшей встрече со своими любимыми девчонками. И в особенности предстоящая встреча с дочуркой представлялась неким загадочным и удивительным событием. Скучать и тосковать по Наталке он не мог лишь по той причине, что ни разу не видел ее. А вот глухая и всепоглощающая тоска по Светланке заполнила все мозговое пространство. Хотя о ней он и не прекращал думать ни днем, ни ночью, пугаясь порой, что за такую долгую разлуку стал забывать ее образ. Ужас! Как он посмел! Никита даже от негодования так сильно тряхнул головой, что сразу заметил прибор контроля работы двигателей и нечто, весьма несоответствующее в его показаниях. Стрелка с буквой «Л» медленно, но целенаправленно и стремительно падала вниз к нулевой отметке. И ко всему прочему, вертолет абсолютно самостоятельно и без разрешения его руководителя, коим в данную минуту являлся Никита, перешел на режим снижения. Незначительно, не столь заметно, где-то в районе трех метрах в секунду. Но легкое движение рычага Шаг-Газа вверх лишь ухудшило ситуацию, поскольку оставшийся в работе двигатель сделал попытку снизить обороты несущего винта. -Это что еще за хохмы? – закричал на весь салон, стараясь перекричать свист живого двигателя, громко и сердито Никита, возмущенный таким фактом, что отказа ему понадобилось дожидаться именно в тот момент, когда казалось все вокруг прекрасным и розовым. – А нельзя ли было этот выпендреж перенести на иное время, а? Вот тебе и удача, что принесла коровья лепешка. Никита установил устойчивое снижение, перекрыл топливо в левый двигатель и, направив нос вертолета в сторону аэродрома, передал на командный пункт диспетчеру о своих очередных коллизиях, кои не желали его сегодня покидать: -Акула, ответьте 20851-му. -Акула отвечает. Случилось что, 851-ый? -851-ый, отказ левого двигателя. Возвращаюсь на аэродром. Подскажите номер ворот. -Вас понял, 851-ый, освобождаю для вас первые ворота. Заходите по упрощенной схеме. -Какой почет и уважение! – уже самому себе с легким сарказмом произнес Никита, громко и радостно издав победоносный клич, словно такого поворота от судьбы он ждал с нетерпением и с огромным желанием. Вот и получил, чего хотелось и моглось. Видно, такое безобразное поведение пилота совершенно не понравилось вертолету. И он, резко дернувшись вправо, посыпался камнем вниз, чтобы поскорее встретиться с долгожданной землей. Никита, хотя в первые доли секунд и не понял таких подлых маневров вертолета, словно взбесившейся техники, но левая рука успела раньше мозгов самостоятельно отреагировать на такие выкрутасы и рывком швырнула Шаг-Газ вниз до упора, то есть, до самого пола. А уж потом, когда в работу включился и мозговой центр, он остальными манипуляциями установил устойчивый режим авторотации, на ходу одновременно радуя такими событиями сообщением диспетчеру, чтобы у того тоже душа не скучала: -Акула, 851-ый, отказ и правого двигателя. Так что, сегодня на аэродроме можете меня не дожидаться. Пусть Гриша без зазрения совести сожрет и мой стартовый завтрак. После кратковременного замешательства диспетчер, то есть, руководитель полетов быстро пришел в себя и в ускоренном темпе зачитал Никите рекомендации пилоту при отказе обоих двигателей. От безвыходности и по случаю невозможности отказаться от нудных советов, Никита машинально их прослушал, но уже выполнял те телодвижения, что больше соответствовали данной обстановке. Он понимал, что руководитель действует согласно инструкции, а потому не стал перечить и затыкать его монотонный диалог. Хотя желание было по той причине, что ему хотелось хотя бы описать место посадки, чтобы потом его легче было искать. Наконец-то указания у руководителя закончились, и Никита поспешил вставить и свое слово, касательно обстановки на выбранной площадке. -До аэродрома не дотягиваю километра три. Сажусь прямо возле железной дороги метрах в трехстах от железнодорожной будки. Немного южней неплохая площадка. Никите с таким отказами везло с регулярным постоянством. Потому и этот отказ большого удивления не вызвал. На Ми-1 в авиацентре отказал двигатель, а на вертолетах этих типов всего один он и был, на самостоятельном маршруте километрах в пятидесяти от родного аэродрома. Даже толком и сообщить не успел, как уже садился на капустном поле среди кочанов. А их только-только начали собирать. На офицерских сборах при самостоятельном полете по кругу, но хоть рядом с аэродромом, отказал регулятор смеси. Падал на родное поле, но в его дальнем углу. Вот теперь и Ми-2 зарегистрировал свое происшествие. Ну, и чему удивляться, если все движется словно понаписанному? Все так же на первом самостоятельном полете и с таким же финалом. Может, пора завязывать с авиацией? Хотя, скорее всего, не стоит. Поскольку в его планы не входит больше никакие новые освоения, а стало быть, и чрезвычайщина прекратится. На Ми-2 можно летать далее с надеждой, что случаи с отказами прекратились. Мне так кажется, это рассуждал Никита, что двойки ему вполне хватит до самой пенсии. Посадка получилась жестковатой, но зато без пробега. Можно было и помягче, с легким пробегом, или по самолетному, как рекомендуют инструкции. Однако, Никита решил не рисковать, гася поступательное движение практически до нуля. Трава на полянке разрослась густая, плотная, а местность неизвестная и могущая скрывать свои изъяны в виде рытвин, бугорков и крупных камней. Такая местность всегда любит утаить некие сюрпризы и неожиданности. Не успел он притормозить винты, как над головой послышался знакомый свист двигателей. Быстро прилетели к нему и уже спешат, чтобы поздравить или отругать. Хотя, по всем законам, так его деяния достойны лишь здравиц. Наказание здесь не имеет место, поскольку все действия строго соответствовали инструкции. Да еще в такой ситуации полностью сохранил свое здоровье и целостность аппарата. Запросто даже сам бы себя расхвалил по полной программе. К вертолету подбежал сам командир эскадрильи Рыженько Иван Васильевич. Глазами настороженно пробежался по всему вертолету и остановились на Никите, словно он был последнее, что могло заинтересовать в этом тандеме командира. Первым порывом Никиты было желание выскочить из вертолета и доложить по всей форме. Но, немного, секунд так пару, поразмыслив, передумал. Сам пусть подходит и расспрашивает. Сегодня в такой момент позволительно и нарушить субординацию. Ему, командиру, ответы нужней. -Ну, как ты тут, Никита, у тебя все хорошо? – голос у Рыженько хоть и был слегка встревоженным, но настрой доброжелательным и с симпатией. Чувствовалось, что командир доволен. – Молоток, парень, здорово впечатался. Я смотрю, и без пробега. И правильно. Запросто можно было набок опрокинуться. Сам-то себя чувствуешь хорошо? Ну, ничего такого не ушиб себе? -Хреново, да еще очень даже хреново! – неожиданно на удивление командиру и самому себе ответил Никита, чувствуя внутри себя эмоциональный подъем и щенячий восторг. -Чего так? – испуганно воскликнул Рыженько, совершенно не ожидая такого ответа. – Чего случилось, али как? -Нет, со здоровьем, так полнейший порядок, - успокоил командира Никита. – Но жрать хочу, как дурак бороться. Мало того, что позавтракал из-за Прохорова недостаточно сытно, так теперь еще и стартовый прозеваю. Запросто Гриша съест. -Ха! – радостно и удивленно воскликнул командир. – Всего-то сколько после завтрака прошло, а у него опять жор открылся. Поди, от волнений плохо позавтракал? -Нет, тут как раз полный порядок. Ни волнений, ни страха во мне, ну абсолютно не было, чего не скажешь о котлете. Из тарелки со страху сбежала. Я бы не побрезговал и поднял, так Прохоров, нехороший человек, своим сорок третьим размером размазал ее по полу. А еще, так вы в курсе, по пути на аэродром в коровью лепешку вступил по самые уши. Так и чувствовал, что этим дерьмом не закончится. Вот и результат. -Но я так думаю, что коровье дерьмо аппетита тебе не прибавило, - уже весело хохотал Рыженько, довольный, что такое чрезвычайное происшествие закончилось без серьезных последствий. И курсант, которого он проверял и которому самолично выдал добро на самостоятельный вылет, так грамотно, хладнокровно повел себя в такой сложной ситуации. – Я тебя, сынок, самолично в столовую отвезу сейчас и прикажу накормить до отвала. Сейчас тягач с инженером приползет, и мы с тобой вместе на моем вертолете полетим в сторону аэродрома. Однако пришлось еще пару часов поголодать аж до самого обеда, поскольку кроме массовых поздравлений Никите пришлось заполнить несколько страниц объяснительной записки и ответить на массу сложных вопросов технического состава. -Вот видишь! – громко на весь аэродром орал, как чокнутый, Гриша, обнимая товарища и тряся его за плечи. – Я говорил, что дерьмо к удаче. И мозги на голодный желудок яснее работают, и руки четче действуют. Молодец котлета и кирзовый сапог Прохорова. Если бы не они, то ты так оперативно и слаженно не сработал бы. -Ладно, уж, - счастливый таким публичным вниманием, смущенно отнекивался Никита. – Я как раз в это время об обеде и думал. И потом, ты же знаешь, что мне не впервой падать, - добавил он, уже как опытный и прожженный пилот, переживший в своей карьере долгий и опасный путь в авиации. – А двойка намного проще и мягче других, хоть и имеет запоздание в мышлении. -Давай домой про твое падение с подробностями опишем, - внезапно предложил Гриша, словно дома родные с радость и восторгом будут зачитываться этим приключением. – Ты ведь умеешь красиво и длинно писать. А я у тебя спишу и от своего имени своим отправлю. Пусть тоже за сына порадуются, что ему здесь весело и прикольно. Ну, и сами порадуются, и соседям расскажут. Вот ни черта не пойму, Никита – почему это только тебе одному так везет с этими приключениями, а? Как ни сборы, так у него обязательно движок отказывает. У меня за все полеты стрелка даже не дергается. А у тебя сразу на ноль. -И в дерьмо вступил из всего строя я один, - совершенно не поддерживая восторги друга, возразил Никита. – Народу в строю полсотни человек, а меня единственного словно магнитом притянуло. А про письмо даже и из головы выбрось и закинь как можно дальше. Свете ребенка грудью кормить, а я ей про свои подвиги писать. От таких бодрых новостей у нее молоко может исчезнуть. Кормящей матери излишние стрессы абсолютно ни к чему. Только положительные эмоции. -Обхохочешься с тобой. Куда это молоко из груди может пропасть? Оно что, сбежать может или потеряться? – удивился Гриша такому заявлению Никиты. – Если только Наташка все не выпьет. Не согласен с тобой по всем пунктам. Но лишь под давлением общественности и принуждением друга вынужден соглашаться. Все равно без твоей фантазии у меня ничего не выйдет. Не хватает словесного запаса. -Это даже хорошо, - обрадовался Никита. – Если писать не о чем, так описывай погоду и здоровье. Тема очень даже многосторонняя и нескончаемая. -Вот о чем можно написать вполне здоровому человеку про свое самочувствие? – обреченно вздохнул Гриша, понимая, что его попытки уговорить Никиту летят в тартары. – Рассказать о том, что у тебя ничего не болит и пояснять, почему, где это находится и почему болеть не желает? Скучно. Ну, почему так несправедливо, а? У человека полно приключений, а он описывать их не желает. Ему и без них бумаги на творчество не хватает. А тут ничего и никак не случается. Письмо Никита писал бодрое и длинное. У него, как раз, проблем ни со здоровьем, ни с темами по содержанию текста не было. Про одну только любовь к жене, а теперь еще и к Наталке ушло больше пяти тетрадных листов. А еще пришлось сочинять меню столовой, про сытые и вкусные обеды в ней, хотя такое восхваление действительности совершенно не соответствовало. Многим курсантам, а в особенности тем, кто из села, слали продукты длительного хранения, как сало, домашние колбасы и прочие лакомства домашнего приготовления. Даже Грише после жалоб и стенаний родители прислали копченой колбасы. Никита же даже в мыслях не осмеливался, и намекать на недостаток килокалорий по двум уважительным причинам: во-первых, чтобы не расстраивать женщин, а во-вторых, им сами гораздо больше надо. А здесь кормят регулярно, больших потерей веса не было, голодных обмороков не наблюдалось. Тем более, что уже свыкся, желудок сжался до пределов допустимого, а соседи по комнате всегда делятся дарами и подарками из дома. Никто под матрасом продукты не хранит и по ночам под одеялом их не потребляет. Посылка сразу же публично распаковывается, а содержимое коллективно съедается. И никто ни разу не намекнул на отсутствие таких даров со стороны Никиты. Все понимали, что не каждому дано получать посылки из дома. У кого у самих семьи остались, а кто и не из богатых семей. Светлана встретила маму с работы вся перепуганная, на грани истерики и с лицом паники и ужаса. Маме даже сразу показалось, что в доме умерли все сразу, и несчастья продолжают поступать спешно и табуном по несколько штук залпом. От вида невестки самой захотелось громко визжать на весь дом: «убили!!!». Но мама, как женщина опытная в семейных коллизиях, и умеющая всегда, даже в кошмарных и безвыходных ситуациях быстро мобилизоваться и принимать командование для ликвидации последствий, взяла себя в руки и громко, выводя невестку из ступора, крикнула командирским голосом: -Тихо! Скоренько говори, что случилось и не хлопай губами, как рыба, выброшенная на берег. Думаю, что ты проблему многократно преувеличила и сама теперь в нее поверила. -Мамочка! – наконец-то Светлана сумела выдохнуть из себя воздух и приступить к констатации фактов. – Кошмар какой-то после обеда творится. Она вся горит, кричит, вертится, даже на руках не желает засыпать. Я боюсь и не знаю, что делать. Скорую вызывать, что ли? -Погоди, не суетись, - у мамы сразу от сердца отлегло, поскольку за долгие месяцы совместного проживания она хорошо успела изучить и понять свою невестку и ее способности паниковать по пустякам и совершенно незначительным явлениям. И, стало быть, сейчас у нее очередной приступ паники и гиперболичная оценка мелкого бытового недоразумения. Мама понимала и сочувствовала молодой женщине после всех диагнозов и прогнозов врачей, которые до смерти перепугали Светлану еще до рождения ребенка. И этот страх потерять Наталку остался и после ее рождения. Потому так болезненно и реагирует на все ее незначительные недуги. А у маленьких деток ведь столько всяких недоразумений. -Что с ней? – спросила мама, подходя к кроватке к плачущему ребенку, у которого, как стало сразу ясно, сил на громкий крик уже не осталось. – Какой стул, как кушает? -Нормально, даже очень неплохо в обед покушала. А потом закатила мне истерику. Ни спать, ни лежать, ни на руках, ни на кроватке не желает. Кричит и ножками сучит. -Ясненько, - мама взяла на руки ребенка и покачала, пытаясь уговорить, не плакать. Потом отдала Наталью невестке и засобиралась в магазин. - Ждите, сейчас приду. Пришла мама действительно быстро и принесла с собой на удивление Светлане бутылку водки. -Сейчас нальем Наталье пару капель, и все, как рукой снимет. Старый проверенный способ. Сама после рождения Никитки ела все подряд, вот животиком он и страдал. Только водкой и спасалась. Может, есть и какие медицинские средства, да только этот самый проверенный и надежный. Вот сейчас сама посмотришь. -Что? – Светлана испуганно вытаращила глаза и, схватив ребенка, решительно прижала к себе, намекая на безапелляционное нежелание участвовать в таком сумасшедшем эксперименте. – Я не разрешаю, так нельзя, это ведь опасно, - неуверенно лепетала она, все еще не веря в серьезность маминых намерений. А вдруг пошутила. Мама, глядя на перепуганную невестку, весело расхохоталась, понимая ее страх и ошибку. -Ну, ты, Светка, и глупая у меня! Неужели всерьез поверила, что я на такое безумство способна. Господи, да я бы из Никитки запросто тогда малолетнего алкаша вырастила бы. -Не знаю, - Света была совершенно сбита с толку и обескуражена, и уже абсолютно ничего не понимала. -Ты сама, что ела с утра? – спросила мама, открывая бутылку водки и смачивая ее содержимым кусочек марли. -Галка в гости заходила, баночку болгарских огурчиков принесла. Мы ее всю опрокинули. С хлебом. Так ужасно хотелось, что все до единого замяли в один присест. -Вот балда! А еще кормящая мать. Кто же так безрассудно поступает. Ведь она еще только привыкает к этому миру и к нашей пище. Осторожней впредь, меня спрашивай, если что. -Так я же грудью кормлю своим молоком, а не огурчиками и не хлебом, как сама. -А молоко твое из чего делается? Оно же впитывает все соки и все вкусы и запахи твоей пищи. Вот и получается, что Наталка вместе с тобой, а точнее, после тебя отведала маринованных огурчиков. От того у ребенка животик пучит и болит. -Какой ужас! Теперь мне и есть ничего нельзя, да? – спрашивала расстроенная и обескураженная Светлана. – Все, с сегодняшнего дня ем все только то, что ты приготовишь. Ничего лишнего без спроса. Ты мне список запретных продуктов составь. -Да нет, девочка, надо все есть, пусть потихоньку привыкает. Но начинай по чуть-чуть, а не целыми банками до отвала, - мама уже смеялась и шутила над страхами невестки, поскольку компресс из водки усыпил ребенка, своим теплом разогрев животик и устранив колики. Измученное и исстрадавшееся дите крепко и сладко спало, сопя смешно носиком и счастливо улыбаясь сладкому сновидению. -Мама, как здорово, что ты рядом оказалась. Я сама сроду бы не справилась, - облегченно вздохнула Светлана, беззаботно развалившись в кресле. Ей уже и самой хотелось броситься к дочери в кроватку и уснуть вместе с ней мертвецким сном. Но нельзя. Дел в доме было еще немерено. Да и просто хотелось посидеть с мамой и пообщаться на всевозможные темы. Ведь весь день она оставалась один на один с Наталкой. А тут разговоры больше походили на монологи. -Ты, Света, не смотри, что детки такие хрупкие и беспомощные. Так и кажется, что неловкое движение, мелкое недоразумение может повредить ему. Нет, природа большой запас живучести дает им. Она не может так безалаберно доверять жизнь случаю. Но придется пережить все недуги, что сопутствую детству. И вовсе не нужно по всякому поводу сразу же паниковать и готовиться к худшему варианту. -Мы еще до отъезда пройдем эту школу, - уже бодро и смело говорила Светлана. – Я научусь всему. Мне хотелось бы на год взять тебя с собой, но совесть не позволяет. -Почему? – обиделась мама. – А может я сама с радостью поехала бы с вами. А они, видите ли, сами не желают меня забирать. Мне теперь совершенно не хочется расставаться с внучкой. -Ты, мама, еще очень даже молодая и красивая, и должна еще свою жизнь устроить. А мы тебе только мешать будем. Сначала Никита, которого нужно было растить и ограждать от вредного влияния плохих мужчин, теперь мы вдвоем с Наталкой зависли над тобой. Вот и некогда подумать над своей судьбой, над будущим. -А ты считаешь, что мне еще не поздно? – лукаво спросила мама, подходя к зеркалу. – А ведь только в этом году исполняется сорок. Я даже до возраста ягодки пока не дотянула. Женщины весело посмеялись, испуганно прислушиваясь к тишине в комнате, где спала Наташка, потревоженная грудным молоком вперемешку с болгарскими маринованными огурчиками. -В чем-то ты права, Света, - уже за чаем разоткровенничались женщины, позволив немножко заглянуть друг другу в душу. – Пора мне и о себе подумать. Я ведь привыкла всю жизнь заботиться и суетиться вокруг сына. Может и вина моя в этом, что жила лишь ради него, не допуская в дом никаких посторонних мужчин, чтобы не дай бог обидеть чем. Казалось, что никто и не нужен. Хотя, предлагали и замуж, и Никитку усыновить. Да и сейчас женихи имеются, чего греха таить. -Сильная аллергия у тебя после его отца, - поняла Светлана состояние свекрови. – Обожглась так, что и на все холодное дуешь. Ведь можно было бы и без замужества. -Без замужества было, правда твоя, - призналась мама. – В монастырь уходить не собиралась. Однако дальше порога не допускала. Казалось, что сразу станут такими, как тот. И забыла даже образ его, морду лица не вспомню, а страх остался. -Но Никиту ты воспитала не маменькиным сынком. Он кажется паинькой, но характер неслабый. -Это у него врожденное. С младенчества проявляет заботу обо мне, считая себя единственным мужиком в доме. Я его этому не учила. Сам все и за посуду, и за пылесос, и стирка, и уборка. Даже обеды учился у меня готовить. Теперь придется привыкать жить без него, без его забот. Ты права, пора задуматься о жизни. Падают звезды с неба на землю, не долетая, сгорают дотла. Кто говорил, что они великаны. Только лишь пыль долететь и смогла. Ну и зачем мы на пыль загадали, глядя на свет ее яркий в ночи. Мертвому камню судьбу доверяем, чтоб неудачи свалить на чужих. Я не доверюсь судьбе заблудившей, в холодном пространстве что потерялась. Это ее уже жизнь завершилась. Исчезла, как личность, лишь с грязью смешалась. Верить в приметы, гадая, надеясь, словно судьбою своею играешь. И почему не желаешь увидеть того, кого любишь, к себе прижимаешь. Мы забываем от счастья избытка. Падает пыль и обломки звезды. И, как всегда, видя их, по привычке упорно бубним слов заветной мечты. 3 Поезд еще только подходил к станции, а Никита уже с сумкой через плечо наперевес и чемоданчиком в руке стоял в тамбуре, готовый хоть сейчас спрыгнуть на перрон и бежать к остановке такси. Он готовы был и раньше покинуть медленно ползущий состав, когда из окон вагона, проходящего вдоль реки, на противоположной стороне которой виднелись башни элеваторов, а слева в километре от них пятиэтажный дом, в одной из квартир которого его прибытие с нетерпением ожидали три самые красивые и любимые женщины. -А ведь я тебе по-дружески и очень даже по-товарищески предлагал отправить срочную телеграмму с вокзала. Они встретили бы тебя сейчас по полной программе и с максимальными почестями и ласками, о которых сейчас временно можно позабыть, - ворчал Гриша, недовольный тем обстоятельством и таким неприятным фактом, что пошел в тот ответственный момент на поводу друга. И с таким же неуспехом не стал извещать своих родителей о своем долгожданном прибытии. – Вот и получи результат своего вредного упрямства. -Ой, Гриша, ну хоть бы сейчас не кривил душой и не притворялся обиженным, - отмахнулся как от назойливой мухи Никита от ворчания и нудного нытья друга. – Я тебя за руки и ноги не держал. Мог бы спокойно и даже незаметно от меня отправлять любые пасквили. А то кроме занудства так ничего и не предложил. Лично я своих еще давно письмом предупредил о предполагаемом дне выпуска. Путем простого математического вычисления мои, я так думаю, уже определились со встречей. Уж пирогов заготовить успели. Подумаешь – плюс-минус один день. -Вот именно, что с твоими плюсами с минусами точно никак невозможно угадать, - уже менее обидчиво ворчал Гриша, начиная понимать глупость и ненужность своих занудств. – А как же встречать и к какому поезду подъезжать, коль не только дата, но даже номер неизвестен. Сутками торчать на перроне, что ли? -Полное отсутствие логического мышления, - хихикнул Никита, покрутив пальцем у виска. – Вот какое такое сообщение, чтобы у них возникло полное представление о нашем прибытии, нужно было писать в срочной телеграмме? Ну и что за польза была бы от этой информации? Лишь излишнее нервное переживание. Никита был полностью и окончательно правый. Потому Гриша ворчал лишь для собственной разрядки. Училище, где им пришлось учиться и получать дипломы пилотов вертолета, находилось на юге. И даже в самом начале лета с билетами возникали неразрешимые проблемы. И уж, тем более, что в проходящий поезд, на который продают места лишь за час до прибытия. Ни о какой предварительной продаже и речи не велось. Шли наугад и на авось, что повезет. Очередь в кассу, да еще на нужный им поезд была не просто огромной, но и лишающей все надежды на возможность покинуть этот славный град в ближайшее будущее. К тому же ровно за час до прибытия поступила убийственная информация о полном отсутствии свободных мест. Конечно, когда долгожданный состав притормозил, то радостное известие потрясло местный вокзальчик наличием пяти свободных мест. И среди этой толпы, желающих попасть хоть в один из вагонов, разумеется, оказались и друзья, желание которых было просто недостижимым. И вовсе не по причине полного или частичного отсутствия желания. Оно было. Возможно и сильнее, чем у всех пассажиров. И даже вполне достижимым. Ведь два крепких молодых парня при большом стремлении в несколько секунд после радостной информации могли оказать в числе передовиков возле окошечка кассы. Не проблема растолкать кучку беспомощных бабок с дедками. И женщины с детьми не служили препятствием. Однако к выпуску по существующей традиции, как и все остальные выпускники, друзья пошили по росту и фигуре форму пилотов Гражданской авиации, налепили по всем полагающим местам соответствующие регалии, шевроны и лычки с дубами на новых фуражках. А форма обязывает и призывает к соответствующему этикету. Не попрешь расталкивать руками и локтями гражданское население. Могут не понять и осудить. Вот друзья и смотрели, молча, и с сожалением на смертный бой возле окошка кассы, из которой продавали единственные и последние пять билетов. -Пошли за мной, - внезапно и совершенно неожиданно для Гриши предложил Никита и потянул Гришу за собой. Обычно слабо инициативный в сложных и экстремальных ситуациях Никита неожиданно проявлял силу воли и напор. Не от отчаяния и вовсе не из-за паники, а из-за простого понимания, что если сейчас ничего не предпринять чего-либо неординарного и сумасшедшего, то они запросто могут остаться в этом городе еще на одни сутки, так как следующий поезд в нужном направлении проследует через этот город лишь через двадцать четыре часа. А продлять разлуку на такой чудовищный срок абсолютно не желалось и протестовалось. Но и через сутки вполне допустим аналогичный результат с бесконечными штурмами окошка кассы. Нет, можно остаться и подежурить это время, чтобы оказаться первым, но перспектива весьма нудная и нежелательная. -Чего удумал, друже? – удивился такому инициативному напору друга Гриша, но легко подчинился и охотно поплелся следом, продолжая, однако, высказывать недовольства и проклинать порядки на железной дороге. – Ты знаешь другие кассы, где продают билеты? А может, побежим следом за поездом? Никита прошел мимо двух-трех вагонов, охраняемых пожилыми толстыми проводниками и уже притормозил возле одного, хозяйкой которого оказалась молоденькая, но бойкая девица в форме железнодорожника, слегка схожей с той, в которую облачены Гриша и Никита. Лишь лычки на погонах смотрели в другую сторону. -Девушка! – сразу набросился на нее Никита, не давая ей возможности возразить и запротестовать против желания нежелательных пассажиров, которых по графику на этой станции у нее не было. – Чистосердечно признаемся, что у нас билетов абсолютно нет, но на то имеется уважительная причина. Их нет в кассе. Однако такое мелкое недоразумение нас не имеет право останавливать, поскольку в этом городе мы не имеем никаких прав оставаться ни на минуту, ни на секунду. Понимаем, что переполнение вашего вагона не позволяет выделить нам койко-место, но мы с радостью согласимся разносить чай и продавать постельные принадлежности. Разумеется, всю выручку до копейки возвращать вам. Но вы просто по-человечески обязаны взять нас под свое покровительство, поскольку уже через два дня нам предписано явиться к месту назначения. А еще необходимо появиться в родных пенатах и забрать с собой из дома жен и детей. Неужели вы настолько бессердечны, что можете осиротить деток и оставить жен без мужей? Вполне возможно, что проводница желала и могла поспорить с таким чересчур разговорчивым безбилетником. Но Никита просто не собирался выслушивать ее аргументы и протесты, и уже, забросив сумку с чемоданчиком в тамбур, входил в вагон, подгоняя тумаками Гришу, чтобы тот не задерживал движение и не позволял возмущенной и обалдевшей девушке вставить хоть одно слово. -Но у меня нет ни одного свободного места, - наконец-то сумела вклиниться в словесный поток девушка, и попыталась приостановить внедрение в ее владения нежелательных зайцев. – Вас первая проверка выбросит из вагона, а меня оштрафуют. Мне совершенно не хотелось бы из-за ваших проблем страдать. -А мы абсолютно не претендуем ни на чьи места, - опомнился и присоединился к атаке друга Гриша. Он уже сообразил и понял его тактику наглости и напора. -Мальчики! – в отчаянии кричала, но не зло, а со слезами на глазах, проводница. – Немедленно покиньте вагон. Вы что тут, с ума сошли? Можно подумать, что я сирота, а они одни такие заботливые и думают лишь о своих женах и детях. -Вот, а в другом вагоне полно мест, да? -Откуда я знаю! Мне совершенно нет никакого дела до других. Я больше о себе хочу подумать. -А мы запросто компенсируем все ваши страдания и моральные потери, если что, - подмигнул ей Гриша, наконец-то поняв, что пора инициативу прибирать к своим рукам. Он видел, что весь временный запал Никиты уже пошел на спад. И, не приведи Господь, пойдет на попятную. А летная форма Грише придавала больше шарма и солидности. И уж в одеянии пилота никакая девица перед его обаянием не устоит. Последняя фраза Гриши, однако, подействовала сильнее любых жалостливых изречений и стремлений обаять. Опытная девица выработала давно уже иммунитет на слезные уговоры и лживые комплименты с ужимками и попытками ухаживать. И девушка без промедления и излишних пауз назвала сумму компенсации всевозможных настоящих и будущих потерь. Поскольку цифра практически не отличалась от стоимости настоящего билета, то друзья вмиг выложили названную сумму на столик перед, уже подобревшей и повеселевшей, девушкой, добавив к ней еще и щедрые чаевые. И сразу же нашлось в большом вагоне целое свободное купе, от чего Гриша и Никита чуть не выпали в осадок. -Вот уроды! – уже оставшись наедине, высказал свое откровение в адрес железной дороги Никита. – В кассе мест абсолютно нет, а тут нам предоставляют по два места на пассажира. -Ты же ясно прослушал о ее трудном семейном положении. И таких в каждом вагоне по двое. Правда, на следующей станции проводница подсадила к ним еще двух пассажиров, но друзья уже успели обосноваться на нижних полках и постелить на них постельные принадлежности в виде матраса и подушки, которые прикрылись простынями. -Я так думаю, что теперь мы имеем полное право позволить себе маленький праздник! – подмигивая обоими глазами, доставал Гриша из своей сумки две бутылки вина. – Мы сегодня такое заслужили по многим фактором, включая и эти места в вагоне. Ох, и молоток же ты! Признаюсь, удивил и поразил. -И когда же ты успел приобрести такие атрибуты праздника! - воскликнул Никита, но против праздника возражать не собирался. Даже приветствовал и одобрял. -Успел, - самодовольно отмахнулся от друга Гриша, радуясь, что хоть в этом преуспел. Обычно он всегда был лидером. И сегодняшнее происшествие с посадкой в поезд его слегка обескуражило. – Я это еще заранее успел купить. В дорогу без них скучно и неправильно. Ведь мужской разговор всегда требует подзарядки. Вино, закуска и легкое покачивание вагона под стук колес быстро усыпило друзей. Так что, соседей по купе они увидели лишь утром. А потом за сутки соседи с периодичностью менялись. И вот, наконец, после девятимесячной разлуки с родным городом состав медленно тормозил, вкатывая вагоны к перрону долгожданного вокзала. Сердце волнительно стучало, горло требовало воды или чаю, а душа пела веселые серенады. Они, то есть Гриша и Никита, не просто вернулись домой, а прибыли сюда победителями и дипломированными специалистами, чтобы после краткосрочного отпуска вновь умчаться. И это уже на долгие годы, если не на всю оставшуюся жизнь уехать в далекую и солнечную Туркмению с дешевыми фруктами и богатым солнцем. -А квартиры нам точно там сразу дадут, как только мы приедем, или это все лишь для приманки наобещали? – сотый раз спрашивал Гриша по пути к остановке такси Гриша. – Ты написал своему брату, что мы уже на полпути к Чарджоу? -Тебе не дадут, - засомневался Никита, приостанавливаясь и изучая реакцию друга на такой внезапный отказ, словно это по его личной воле и зависит столь важный элемент того желания, по которому его друг согласился сопровождать Никиту. -А это еще почему? – резко притормозил и бросил свой багаж на асфальт Гриша, страшно пораженный такой внезапной переменой обещаний и пожеланий. Такой вскрик даже испугал пассажиров, следующих в том же направлении, что и друзья. Они с опаской и осторожностью обходили Гришу и Никиту и с подозрением бросали настороженные взгляды в их сторону, словно эта парочка представляла опасность своим неадекватным поведением и таким шумным спором. -Народ не пугай, а восприми информацию трезво и разумно, - спокойно и с легкой усмешкой отвечал Никита, порадовавшийся такой потешной реакцией на шутку. – Холостой. А таким не положено. Где ты видел, чтобы одиноким целые квартиры предоставляли. Комнату в общежитии, так это тот максимум, на что ты можешь рассчитывать. Да ладно, не суетись, а поспеши к остановке, пока такси не разобрали. Если честно, то я не твердо уверен, - уже немного пожалел Никита Гришу, наблюдая за резким падением его настроения. – Брат писал, что там даже холостякам предоставляют однокомнатные. То раньше, а сейчас не знаю. -Ха! – радостно воскликнул Гриша. – Так этот пустячок мы можем срочно устранить. Подумаешь, препятствие. Ради хаты я прямо сейчас и женюсь. В том смысле, что за эти дни. Не думаю, что встречу категоричный отказ, - смело и весело, возвратившись в благодушное состояние, уже подхватив баулы свои и Никитины, уверенно отвечал Гриша. – Рисковать жильем не будем. Нагулялся досыта. -А на ком? – скромно поинтересовался Никита, хотя про имя претендентки уже не просто догадывался. -На Галке, на ком еще? Я ей уже одно письмо написал. Или два? Точно, два. Это ответ один получил. Правда, не очень нежный и ласковый, но кто же будет распылять свои чувства по бумаге, да еще мне, о котором мы даже не догадывались. Это у вас со Светкой целые поэмы с соплями получаются, а нам на первое время вполне двух-трех намеков хватило, чтобы уже некие предположения строить относительно дальнейших жизненных планов. Но для начала отношений уже вполне достаточно. -Ну, - ответственно заявил Никита, - тогда вполне вероятно на жилье можешь рассчитывать. Наверное, - добавил он после секундного раздумья, отнимая свои баулы у Гриши. -Ничего себе заявочка, - с легкой обидой заявлял Гриша, с трудом поспевая за разогнавшимся Никитой. – Как себе, так сто пудов, а про меня, так у него, наверное. Неважный друг из тебя получается. Так настоящие друзья не поступают. -Хи-хи! – только и смог в ответ сказать Никита. – Вот чего ко мне пристал со своим квартирным вопросом! Я ведь не занимаюсь распределением квартир. Приедем и на месте разберемся. Возле подъезда сидели знакомые соседки, которых Никита знал со дня своего рождения. Но сегодня он был для них неузнаваемый. Форма пилота Гражданской Авиации превратила дворового соседского безусого мальчишку в солидного и представительного мужчину. И когда Никита по привычке радостным голосом поприветствовал их, они неуверенно пожали плечами и нечленораздельно удивленно ответили, словно этот важный человек мог и без «здравствуйте» пройти. -Тетя Нина, как ваше драгоценное здоровье? – уже окончательно развеселившийся Никита, спросил соседку по площадке. И остановившись рядом, слегка обнял за плечи. -Ой, Никитушка, ты, что ли? – удивленно воскликнула тетя Нина, и все женщины сразу вмиг ожили и запричитали. – Какой же ты стал серьезный и важный, словно генерал какой-то. И что это за форма на тебе такая не совсем понятная? -А мама твоя из магазина только что пришла. Вот где-то минут пять-десять назад. Как чувствовала, что приедешь, так набрала всего-всего полные сумки. -А Наталка твоя, так просто красавицей уродилась. Куколка, да и только. Словно из сказки. -Вот копия ты, когда твоя мама тебя из роддома принесла. Всю в себя родил. Молодец, парень. -И Светочка ждет тебя не дождется. Каждый день гуляет с дочкой и все говорит, что вот-вот приедешь. А все равно внезапно, так неожиданно, словно снег на голову. Если все их причитания полностью выслушивать, то времени на общения со своими женщинами не останется. А солнце уже садилось за горизонт. Поэтому Никита поспешил с ними распрощаться и быстро побежал по ступенькам к своей квартире. Сначала протянул руку к звонку, но в последний миг передумал и легонько толкнул дверь. Они не привыкли днем запирать входную дверь на замок, если сами находятся дома. Порою так за вечер увлекались, что и на ночь забывали запереться. Да и всегда считали, что в их тихом районе опасаться некого. Вот и сейчас дверь с тихим скрипом отварилась, впуская беспрепятственно Никиту внутрь. В прихожей, как всегда, горел свет. Но там никого не было. Жизнь слышалась на кухне, где шумели сковородки и кастрюли. Мама, словно догадываясь о позднем прибытии любимого сыночка, готовила ужин. А из комнаты, служившей до женитьбы их залом и ставшей спальней, когда он привел Светлану, слышались голоса. Один из них принадлежал его жене, а второй, так сразу понял Никита, его дочурке Наталке, которая не соглашалась с мнением матери по поводу столь раннего сна. Ей хотелось еще немного погудеть и полепетать на своем непонятном языке, который, однако, Света легко понимала. И вот обе притихли. Скорее всего, Наталка прислушалась к строгому наказу матери и уснула. Двери зала слегка приотворилась, и оттуда на цыпочках, стараясь не шуметь и не шелестеть, вышла Светлана и испуганно застыла, увидев незнакомца в форме. Но шуметь и возмущаться по такому поводу не решилась, чтобы не перепугать уснувшего ребенка. Просто вопросительно смотрела на мужчину, словно требуя от незваного гостя объяснений. А Никита и сам настолько растерялся и молчал, будто некто выключил ему звук. И теперь он не знал, как и что сказать. Пропали слова и те речи, что заготавливал такие долгие вечера в училище, представляя эту долгожданную встречу. А ведь мечтал, что лишь увидев его, как она бросится к нему в объятия, и как жадно он будет прижимать любимое тело. Такое желанное, такое долгожданное. Сейчас они стояли напротив друг друга и испуганно рассматривали, пытаясь разобраться в сложившейся неясной и непонятной ситуации. Света никак не могла узнать в этом дяденьке своего слегка нелепого мальчишку, а Никита просто растерялся и не мог решиться на какие-то действия. -Света, ну, как, уговорила внучку, усыпила? – с шумом распахнув кухонную дверь, в прихожую вошла мама и присоединилась к удивлению невестки. Но мама при любом освещении и во всевозможном одеянии способна мгновенно узнать своего любимого сыночка, свое единственное чадо. - Никитушка, сынок, господи, ну, наконец-то дождались! – мама бросилась в объятия сына, причитая и щебеча счастливые слова. – Что же ты, Света, мужа не встречаешь? Аль не рада, что так внезапно и без предупреждения явился в дом? -Ой, Никита? – и радостно и удивленно воскликнула Светлана и присоединилась к обнимающимся, осыпая мужа поцелуями. – Мама, да разве его можно узнать в такой форме? Он и на Никиту-то нашего совсем не похожий. Отправляли молодого мальчишку, а вернулся какой-то взрослый, солидный и представительный, словно ужасно большой начальник, к которому теперь страшно даже приближаться. А мы-то с тобой, как чуни зачуханные в халатах и домашних затоптанных тапочках. -А мы его сейчас срочно переоденем во все домашнее, и он с нами сравняется, - смеялась мама, сбрасывая с сына фуражку и пиджак, столь переменившие знакомый образ. -Нет, мама, - категорично не соглашаясь, шумела Светлана, совершенно позабыв, что только что уложила спать дитя, и сейчас требуется максимальная тишина для закрепления сна. – Мы лучше сами с тобой вырядимся и превратимся в представительных и важных дам. Чтобы он не важничал тут. Правда, Никита? А Никита был в такой счастливый миг согласен со всеми доводами жены и мамы. Так как сейчас счастливее его, казалось, не было никого на всей большой планете. Но шум все-таки сделал свое подлое дело, и из комнаты послышалось кваканье, кряканье и легкие попытки возмутиться и заявить о себе. Мол, в доме радость и праздник, а о человеке, что объединил их в это торжество, так совсем и позабыли. И дабы эти скрипы не превратились в громкое и звонкое пение, поспешайте-ка товарищи взрослые к маленькому человечку. Никита, изменившись в лице и испугавшись за такую реакцию на его торжественные тирады, скоренько разулся и бесшумно вплыл в комнату, чтобы лично увидеть того, кто с этой минуты стал его частичкой, ради которой он жил, учился и готов на дальнейшие подвиги. Наталка, словно увидав незнакомца и пораженная его появлением вместо знакомого лица, внезапно смолкла и громко, приветствовала Никиту своими первыми и главными словами: «Агу». -Привет! – улыбнулся Никита, и эта предательская слеза выкатилась из левого глаза, приятно щекоча щеку. Но смахнуть ее и почесать щеку Никите совершенно не хотелось. Он не боялся своей радости и этой реакции. Что значит мамино воспитание. Чуть что иль, какая большая радость, иль беда, так сразу в слезы. Однако, не мешало бы немного поработать над характером и над такими проявлениями чувств, поскольку сейчас уже в этом родительском доме не просто присутствует сын, но уже муж. Да не при единой жене, а еще и при ребенке, которому он приходится отцом, папой и главой в семье. А еще ко всему прочему в данный исторический момент он еще и пилот вертолета Ми-2. А статус всех ниже перечисленных должностей и рангов обязывает глаза держать в сухости. Негоже показывать свою беспомощность и слабость. Они ведь, то есть его женщины, глядя на поведение папы и мужа, оценивают то состояние ситуации, в котором сейчас находятся или могут попасть. Слезы создают неуверенность в жизни, показывают, что мужчина сам нуждается в опеке. -Моя? – задал он глупый вопрос женщинам, сам не понимая того обидного смысла в нем. -Нет, а чья еще она может быть, а? – сердито и с видом сильно оскорбленной женщины высказалась Светлана, обиженно надув губы, готовые в любую секунду вырваться в плач. – Ты здесь видишь еще каких-то детей, кроме Наталки. -Ой, миленькая, прости, я не совсем правильно выразился, - испуганно встрепенулся Никита и бросился целовать жену. – Немножко странно и удивительно просто, - добавлял он уже к словам и поцелуям, поняв, что прощен и уже снова ему все рады. – Понимаешь, ведь ты неожиданно так все сделала, оттого и никак еще не приду в себя. Ведь никого у меня совершенно не было даже в мыслях, а тут такой человечек, что не мудрено и растеряться. Словно из ничего такая прелесть получилась. Смотри, какая у меня дочурка замечательная! Ребенок насмотрелся досыта на незнакомца и, поняв, что ничего любопытного этот дядя не представляет, решилась категорично заявить о своем возмущении относительно непредусмотренных шумов в ответственные моменты ее сна. Это ведь просто нарушает ее покой и приятные сновидения, что запросто любого нормального человечка может и возмутить, и разозлить. И начала эти возмущения настолько резко, громко и мгновенно, что Никита не на шутку перепугался, отпрыгивая от кровати, как от опасного явления. Женщины от его такого смешного поведения еще громче Наталки расхохотались, что только усилило возмущение ребенка, выразившееся усилением звука плача. -Все, хватит! – все еще смеясь, пыталась успокоиться Светлана, подхватывая ребенка на руки. – Сейчас успокоится и уснет, - проговорила она, закрывая рот Наталки пустышкой. -Дай мне, - внезапно решился попросить Никита, протягивая к ребенку свои слегка трясущиеся руки. -А удержишь? – уже шепотом спросила неуверенным голосом Светлана, передавая успокоившуюся дочь в руки законного отца. – Не уронишь? А то вон как руки мандражируют. -Не уроню. Мое, ведь, родное и, по-моему, уже любимое, - твердо заявил Никита, нежно забирая из рук жены сладко чмокающий комочек, которому понравилось на руках папы быстрей, чем это кто ожидал. Наталка мгновенно уснула. -Спит, - словно открытие, сообщила еле слышно мама и уложила внучку в кроватку, показывая жестом, что сейчас лучше всего покинуть комнату и создать ребенку полный покой. -Ну? – уже громко и радостно спросила она на кухне сына. – Все закончил? Смело можно поздравлять с дипломом? Да судя по форме можно даже и не задавать такие вопросы. Вижу, какой ты у меня стал красавец и важный, что аж дух захватывает. -Девочки вы мои любимые! - весело крикнул Никита, обнимая одновременно обеих женщин. – Я все тот же ваш до последней клеточки. Да, закончил, и теперь можете считать меня настоящим спецом в области Вертолетовождение. В подтверждение сказанных слов Никита сбегал в прихожую за чемоданом и достал из него все нужные документы и подарки, которые успел приобрести на последние деньги в поезде у коробейников, всю дорогу снующихся по вагонам. -Я сейчас сбегаю к соседке, - вдруг засуетилась мама. – Как-то про вино мы с тобой, Света, не подумали, а сейчас очень даже кстати. Сейчас в магазине все равно не купить, а у Нины всегда в запасе кое-что имеется. Чуть дороже, но пустяки. -Мама, но Свете сейчас нельзя ведь? Наверное, - неуверенно спросил Никита, поглядывая на жену. -Нам-то можно с тобой, а это сейчас главное, - категорично отвергла сомнения сына мама, подмигивая невестке. – А Свете мы капельку можем выделить. Самую малость, чтобы за компанию получилось. Ребенку такая мелочь не повредит. Да и не каждый день сынок диплом получает. Народ такую трезвость не поймет. Никита пожал плечами и вопросительно посмотрел на жену, словно ожидая от нее внятного ответа. -Мама знает, что говорит, - поставила точку в споре Светлана. – А мы все по чуть-чуть. А то проспим Наталку, если позволим излишек. Тебя-то вон, какого здорового и красивого вырастила? Когда мама ушла, Никита уже без лишнего волнения и стеснения подхватил жену на руки и усадил на колени, позволив всласть и без ненужных скромностей прижаться к ее губам. Сладкий и жадный поцелуй чуть не свел его с ума. -Светка! – осипшим голосом, наконец-то сумев оторваться от долгожданных уст, прошептал Никита. – Я по тебе весь истосковался. Настолько, что просто ужас! -И я, и я! – отвечала страстно жена. – Ой, Никитка, а как ты перепугал меня в своей форме поначалу! Мне показалось, что к нам милиция нагрянула. А мы с мамой и нарушить ничего не успели. Так чего это вдруг к нам такие гости? -Такой чужой и незнакомый? – удивленно спросил Никита, вглядываясь в глаза Светланы. -Взрослый и солидный, - со смехом отвечала Света. – Уехал мальчишка, а приехал взрослый дядя. Есть от чего растеряться. -Слушай, Света, а Галка и в самом деле ответила на письмо Гришке? Он мне не показал, а просто сказал, что это от нее. Я даже сразу и не поверил. Он ведь говорит, что хочет жениться на ней. Смешно, правда? Даже и ни разу не встречались до учебы. -Да ты что? – завизжала от восторга Света, захлопав в ладоши, но быстро смолкла, опасливо поглядывая в сторону комнаты, где тихо спала Наталка, не выносящая в такие моменты излишних помех. – Я ей сейчас же позвоню, - уже шептала Света. – От соседки тети Лиды. Мы иногда перезваниваемся, и тетя Лида разрешает. -Не нужно, - покачал головой Никита, намекая, что сие еще непроверенный факт. – Пусть сами пока определяться, разберутся со своими чувствами и планами. Это Гриша так возжелал, но еще про Галкины замыслы он и сам не знает. Он собирался завтра поехать к ней и обсудить свои намерения. Как ты думаешь, Галка не будет против? -Кто ее знает? – пожала плечами Светлана. – Мы с ней про это даже не разговаривали. Он же и не намекал ей ни о чем, потому эту тему мы и не затрагивали. Зачем тогда навязываться? Хотя, первые дни ей Гриша, вроде как, и нравился. А там, кто их поймет. Правда, правда, я абсолютно не в курсе, ничего не скрываю. Мама принесла бутылочку простого крепленого вина, которое часто распивают после получки рабочие завода. Но в такое время беспощадной кровавой борьбы за трезвость и со здравым смыслом против пьяниц и против остальных любителей иногда на стол выставить алкоголь по поводу семейного или государственного праздника, иного и лучшего просто не достать. Однако молодым и влюбленным вообще без вина было весело, счастливо и пьяно, а мама не приучена ни к какому алкоголю. Ей хотелось хоть немного этот обед превратить в праздник. Но, а без бутылки на столе его не получается. -Надолго ли, сынок? – с опаской и тоской в голосе спрашивала мама, понимая и не осуждая ожидаемый ответ. – Скоро насовсем от меня уедете в свою Туркмению. -Мне через десять дней явиться в отряд. Так что, недельку можем погулять. А там и в дорогу пора. Мы же не на поезде поедем, правда, Света? Это ведь почти неделю тащиться через всю страну. Нет, долго, страшно и ужасно нудно. -Конечно на самолете, а как же еще! – испуганно и категорично воскликнула Светлана, представляя мгновенно все трудности и невзгоды недельного пути с ребенком на руках. – И кормить, пеленки простирнуть! Нет, нет, только лететь. -Сынок, а может ты пока один, а? – с надеждой спросила мать сына, стараясь оттянуть разлуку с внучкой и невесткой, к которым так сильно привязалась за эти, совместно прожитые, дни. – Страшно ведь сразу вот так в чужой город. А так обживешься, присмотришься, попривыкнешь и сразу позовешь их к себе. -Зато, мама, нам там быстрей все положенное дадут. Ведь для хаты положены справки о местной прописке. Как же их взять, коль врозь живем. И потом, я совершенно не желаю больше расставаться на такое длительное время, - сразу же категорично и безапелляционно отверг мамины надежды и стремления Никита. – Только вместе всей семьей. Правда, Света? Переживем все сложности бытия. -Да! – решительно поддержала мужа жена. – Мама, я не желаю его такого красивого и представительного, да еще при таком парада отпускать черт знает, куда и к кому! Он же, окруженный местными туркменками, запросто про меня забудет. Еще удивлена, как это там, в Кременчуге его не успели захомутать. Наслышана, что невест там предостаточно. Так что, никаких разлук и расставаний. Хватит. -Много-то, много, да я и в увольнения не ходил. Некогда и не желал. Хотелось все время посвятить познанию авиационных наук, чтобы в отряд явиться знающим специалистом. А потом, мы же эту форму только перед выпуском пошили, и одели ее уже в день получения диплома, то есть, в день отъезда. Да и ходили в увольнения по гражданке. А там лица гражданской национальности спросом не пользуются. Так что, волнения твои были излишними. -Как не прискорбно, но ты, Света, во всем права, - тяжело вздыхая, но соглашаясь с доводами детей, заявила мама. – Любовь крепка, когда любимые рядом. А то поначалу вынужденная девятимесячная разлука, но нужная и плодотворная, а потом я сдуру советую еще надолго расстаться по своим меркантильным интересам. Да еще неизвестно на какой срок. О каких трудностях говорить, если вы там вдвоем будете. Справитесь. Это я одна тебя тянула, и то вон какого вырастила, что сама теперь залюбовалась. И без денег, и без помощи, - мама говорила успокаивающие слова, а сама с трудом сдерживала слезы, так как понимала, что теперь ее родные уже навсегда покидают родной дом, забирая с собой всех любимых девчонок и мальчишек. И ей даже представить и свыкнуться с мыслью, сложно было, как она останется в пустом доме одна. -Мама, а поехали с нами! – неожиданно предложил Никита, глядя на плачущую маму, которому самому стало страшно от предстоящей разлуки и до слез жалко того любимого человечка, с которым прожита вся жизнь с ее суетами и радостями. Самого уже после пару рюмок вина тянуло присоединиться к маминому плачу. -Нет! – решительно и неожиданно резко прервала унисон плача Светлана. – Никаких мам с собой брать не нужно. Хватит держаться за мамину юбку. Она не должна вот так по жизни быть все время твоей нянькой. Мы к ней лучше в отпуск приезжать будем. Да еще и Наталку на все лета привозить, от жары Туркменской прятать. А мама без нас быстрей замуж решится выйти и, вполне возможно, еще и братика тебе родить. Это для нас она мама, а так она еще очень даже молодая и красивая женщина. Вот увидишь – не успеем уехать, как от женихов у нее отбоя не будет. Это они твоего присутствия пугались. -Это правда? – немного ревниво, но пораженный таким открытием и заявлением жены, спросил Никита. По тому, как мама слегка покраснела и смутилась, Никита понял, что угадал. И Света не в пустую говорила такие речи. Явно в его отсутствие они уже некую аферу затеяли с маминым замужеством. И вполне не на уровне фантазий. -Вдовец один сватался, - немного отойдя от смущения, призналась мама сыну. – Хороший мужчина, одинокий. Сын давно женился и уехал в другой город. Мы со Светой и решили, что я отправлю вас и дам ему согласие. Вот такие пироги, сынок. Тебя выпроваживаю в самостоятельную жизнь, а сама скорее замуж. -Мама! – возмутилась Светлана. – Не нужно ни перед кем оправдываться и наговаривать на самую себя. Даже перед своим любимым сыном. Все правильно и даже здорово. И мы не просто одобряем, но даже благословляем вас на долгое и прекрасное проживание. Вот на днях давайте его пригласим на обед. -Спасибо, дети, - мама села между ними и прижала их головы к своей груди. – А что, получится, так и рожу, чего смотреть по сторонам и прислушиваться к чужим пересудам. Соседи, соседями, а мне хочется пожить в свое удовольствие. Разумеется, обольют с ног до головы. А только хочется хоть в старости пожить по-людски. С тобой, Никитка, нам славно было, но и обо мне нужно кому-то позаботиться. -Ой, мама! – от избытка чувств, да плюс и от возмущения сморщил нос Никита. – Тоже мне, старушка нашлась. Ты имеешь все права на собственное мнение и свое решение. И если тебе здесь будет хорошо, то и нам там от того радостно станет. Маме хотелось после выпитого вина еще много и долго говорить, делиться впечатлениями и собственной биографией. Но она видела глаза детей, понимая, что им-то как раз хочется скорее остаться наедине и намиловаться и наговориться досыта о своем. И ночь у них будет бессонной не только от любви, но и от разговоров. Да еще ни раз, ни два Наталка напомнит о своем существовании. Словно предчувствуя предстоящие сложности и хлопоты детей, мама решила освободить их от таких проблем. -Я Наташку на ночь к себе возьму, - заявила она безапелляционно и категорично, не принимая никаких ответных возражений. – Вам в эту ночь будет не до нее. Да и Никитка с дороги, поди, вымотался, устал. Ты только ночью приди покормить ее. А лучше мне смеси приготовь, так я сама и покормлю. -Нет-нет, мама, не надо баловать ее. А то она скоренько усвоит вкус и легкую доступность пищи и совсем от груди отвыкнет. А ведь нам еще впереди дорога предстоит и новые далекие страны осваивать. Пусть грудь сосет. Так проблем меньше. Они и в самом деле всю ночь не сомкнули. Любили, миловались и говорили. Много говорили. Хотелось после такой разлуки, и слушать, и рассказывать. А темы их не очень волновали. Говорили обо всем и обо всех. И где-то среди ночи Светлана осмелилась и решилась задать ему свой главный волнующий вопрос. -Никита, ты ведь не разлюбишь и не бросишь меня за это? Мне тоже жалко и обидно. -За что? – удивился и даже слегка громко переспросил Никита, пораженный такой постановкой вопроса. -Что дочь родила, а сына не смогу. Ведь нельзя мне больше рожать. А мужики всегда и чаще мечтают о сыне, чтобы фамилию продлил и компанию в играх составил. -Вот глупости говоришь. Что ты, Светик мой, даже из головы немедля выбрось такие мысли, - Никита от переизбытка чувств тряс ее за плечо, словно желал сам избавить, таким образом, ее от глупостей. – Я буду вас обеих очень сильно любить. Голая бравада это все про сыновей. Каждый мужик больше о дочке мечтает, поскольку девчонки чаще на отцов похожими бывают. А пацаны обычно на маму. Тогда счастье им улыбается. А мы свою Наталку и любить будем, и очень правильно воспитаем, чтобы и доброй была, и не капризной, и умной, и красивой. Ну, как папа, - хихикнул Никита, довольный собственной характеристикой и таким удачным сравнением. -Красивой, как мама, - в отместку поправила Света, поскольку не желала все положительные качества только от отца брать. У нее ведь тоже много хорошего, чего не жалко подарить собственной дочке. -Почему? Она же вся в меня! -Неправда. Есть что-то и от меня. Так что, ты в пролете. Глазки моего цвета, родинка под правой лопаткой. Все себе, пожалуйста, не хапай. Будем пополам. Когда утром мама зашла, чтобы позвать их к завтраку, то сразу поняла, что сон у детей наступил совсем недавно. -Ладно, - махнула она рукой. Благо, сегодня ей можно взять на работе отгул, чего она незамедлительно и сделала по телефону от соседки Лиды, которая сама была рада посещению мамы. Выпал случай подробно расспросить. – Пойду я лучше с Наташкой погуляю пару часиков. А дети пусть отсыпаются. Но со сном вышла неувязка. Вернее, не вышла, а пришла в лице Гриши и Галки. И чего им в такую рань не спалось? А еще правильней вопрос звучал по-иному: - где они вообще нашли друг друга? Какие-то загадочные и взбалмошные ворвались в комнату, даже не позволив одеться и привести себя в порядок. -А мы всю ночь гуляли. Не то, что вы, сони разнесчастные, - безапелляционно заявил Гриша, обнимая, словно родную жену, Галину. – Я ей позвонил, а она согласная. -С чем это она согласная? – сонно спрашивала Светлана, совершенно не понимая спросонья, кто они, и чего это здесь забыли в их комнате эти посторонние граждане. -А он мне замуж предложил, - смеясь, заявляла Галка. – Я и не собиралась обдумывать и взвешивать, а просто согласилась, и все. Мне после письма хватило времени на размышления. -Чего? – воскликнула Светлана, моментально просыпаясь, и чуть не вскочила с кровати. Но вовремя спохватилась, что не совсем одета. А тут ко всему прочему, хоть и друзья, но для такого момента и состояния немного посторонние. -Могла бы немного по-иному реагировать, – слегка с обидой заметила Галка. – Хотя бы поздравила и скромно пожелала прочих земных благ. Я же не удивлялась, когда вы женились. -Ну, так мы, это самое, поздравляем и желаем, - широко зевая, отвечал Никита. Его не очень удивил такой исход их встречи. Нечто похожее они обсуждали с Гришей в поезде.– Вы сначала нам позволили бы проснуться, одеться, а уж затем ошарашивать своими заявлениями. -Ты что, догадывался? – спросила мужа Света. -Можно подумать, что я тебе не намекал. Просто ты мимо ушей пропустила. -Конечно, а зачем ей в ушах нужна была такая глупая и ненужная информация, - скептически, но уже примерившаяся, говорила Галка. – Ей вчера и ночью было абсолютно не до подруг. Муж же вернулся, долгожданный и любимый. Мы хоть и редко в эти месяцы встречались, но уши про тебя, Никита, она мне проела насквозь. -Галя! – смутилась Света от такого откровенного разоблачения. - Секреты подруг нельзя так безапелляционно раскрывать. Мало ли о чем мы с тобой болтали. Вот обижусь и расскажу Грише твои откровения. Тогда сама покраснеешь. -Но это вовсе и секретами назвать сложно, - заявил Гриша, с важным видом расхаживая по комнате. – Общеизвестный постулат. Аксиома, так сказать, не требующая доказательств. Насмотрелся я на толстые фолианты твоих посланий. -Ой, как здорово! – уже окончательно осознав информацию подруги, восторгалась Светлана. – Значит, вместе поедем, вместе и рядом будем жить в чужом городе, в чужом краю. Здорово получается, правда, Никита. Мы едем с тобой, и друзей с собой везем. А только вы как успеете пожениться? Ведь сроки дают. -Мы узнавали, нам можно быстро, по семейным обстоятельствам, поскольку муж уезжает по направлению училища, - радостно сообщала Галка, усаживаясь на кровать рядом со Светланой. – Нас быстро распишут. Пару дней дадут на раздумье. -И, правда, хорошо как! – согласился Никита. – В дороге поможете с малышкой. И там, пока устроимся. Мне ведь будет гораздо спокойней, зная, что подружка рядом. И в самом деле, расписали их через три дня после подачи заявления. Кто же будет давать время на размышление, когда его совершенно уже нет. Только и оставалось, что собрать чемоданы, съездить на свидание к теще и показать билеты до нового места жительства, коим для них станет Туркменский город Чарджоу. Они ведь и услышали о нем таковом, когда решились по окончанию училища уехать туда. Правда, троюродный брат вскользь рассказывал, да кому интересно было тогда, если мысли он не занимал так основательно, как сейчас. Вот теперь друзья разыскали подробные карты, справочники и прочую литературу, чтобы хоть немного познать край, куда собрались уезжать на постоянное место жительства, где не просто будут проживать, но и работать, и растить детей. Квартиры они получили вместе. Только Грише с Галкой дали однокомнатную, а Никите со Светой двух. Однако пояснили, что сразу же исправят положение при увеличении семьи. -А ведь предлагал сразу после их свадьбы и нам пожениться, сетовал Гриша огорченно. -Что ты сказки тут рассказываешь, - сердито опровергала такие инсинуации Галина. – Даже и не думал предлагать. Не то что слова говорить, но и глазом не намекал. -А сама инициативу проявить не могла? – защищался Гриша. – Вон, на подружку глянь лучше. Та быстро Никиту построила и так вот строем в Загс отвела. И тебе со мной можно было аналогично поступить. Мы бы тоже сейчас двухкомнатную оттяпали. -Не могла, - возражала Галя. – Ты мне поначалу не слишком приглянулся. Так, балабол какой-то. Да и от письма я в шоке была. Чего, думаю, пишет? От скуки, что ли? -Вот таких инсинуаций мне совершенно не надобно, - протестовал Гриша. – Как раз наоборот. Там в училище интересней, чем в кино, было. Потому и скромничал, чтобы меня потом не обличили в супружеской неверности. Как Никита, я монашествовать не планировал. -И что же тебя в конце зацепило, что решил вдруг вспомнить обо мне таковой? – уже сердито и ревниво возмущенно спрашивала Галина, надувая щеки для скандала. Никита почувствовал приближение шторма с легким землетрясением, и легонько толкнул в бок Светлану, чтобы срочно вмешалась в этот нелепый диалог молодожен. В такой праздник еще и разругаются вдрызг. Во-первых, День Конституции собрались отметить, и самое главное, к этому празднику, а это, во-вторых, въехали в квартиры. До этого важного и торжественного дня им выделили каждой семье по комнате в семейном общежитии. И вот к такому праздничному дню в авиагородке сдавался четырехэтажный многоквартирный дом. И два молодых специалиста получили в нем свое собственное жилье согласно семейному положению. Сидели с вином и фруктами в квартире Никиты и Светы. А из кроватки под возгласы тостов радостно пищала Наталка, которой очень даже понравилось тепло Туркменистана. -Ребята, не поняла причину спора! – вмешалась в горячий диалог Светлана. – Чем это вы сейчас такие недовольные, а? квартирой? Так вам наоборот, радоваться надо. У вас теперь и квартира есть и перспективы расширения. А вот мы здесь с Никиткой пожизненно застрянем. Хотя, мне такие нюансы вполне по вкусу. -Это еще почему? – удивился Гриша. – Запросто родите еще одного, и трехкомнатную получите. -Запрет у нас на второго, - не меняя веселого и бодрого тона, объявила Светлана. Она поверила Никитке, а потому говорила без трагизма и сожалений в голосе. -Мы и здесь прекрасно проживем, правда, девочки? – спрашивал он у Наталки и Светланки. -Угу! – прогудела Наталка. -Ага! – смеясь, вторила Светлана. -Уговорили! – в унисон прокричали Гриша и Галя. В отряде их встретили с распростертыми объятиями, поскольку в нем шли реорганизация и модернизация. И не просто так сяк, а с ростом самого отряда. То есть, переименование в объединенный. И ко всему прочему создавался новый вертолетный отряд с присутствием в нем эскадрильи Ми-2. Отряд отделялся от самолетов и расширялся в размерах. Старые вертолеты Ми-4 списывали в металлолом, а на смену поступали одновременно два новых для Чарджоу типа: Ми-2 и Ми-8. Вот и шло в отряде массовое переучивание. А тут такой подарок, как сразу семь готовых и обученных двоечника, как называли пилотов двоек. Щедрый подарок, на который даже командир объединенного не рассчитывал. А потому для молодых и ко всему прочему женатых пилотов почти сразу выделяли квартиры. Ну, а холостякам по комнате в общежитие. Не в колхоз, а в отдельную комнатку по одному пилоту, чтобы ему никто не смел, мешать отдыхать пред летным днем. Это технарей расселяли по двое. Таких, как Никита, в их выпуске оказалось трое, включая и его самого. Плюс один Гриша. В том смысле, что с женой, хотя и бездетный. Оттого они семьями и сдружились, чтобы в новой стране и в новой обстановке в чужом краю легче было адаптироваться. Но для них молодых не возникало проблем с привыканием и проживанием. Город Чарджоу по азиатским меркам был не маленьким. Даже большим назвать не стыдно. Два парка. Приличных, с инфраструктурами. Два кинотеатра. Плюс в аэропорту рядом с домом свой, летний. Для свободного времяпровождения весьма комфортный. Один базар чего стоил. Выставка достижений сельского хозяйства. После пустых белорусских это казалось фруктовым и овощным раем, в котором хотелось долго и счастливо жить. Здесь солнце не просто светит, оно еще и палит. Такое тепло с избытком нам эта страна дарит. Здесь рай вперемешку с адом. Лишь молодости нипочем. Лицо, опаляя лучами, мужаем, душевно растем. Забудешь невзгоды, проблемы. Захочешь умчать за барханы. Вдоль трассы паришь, соглядатай, как лентой ползут караваны. Дороги пески заметают. Детеныши смерчей кружат. Они вертолет окружают, и в плен полонить нас хотят. Такая здесь жизнь и работа, суровые будни пустыни. Закалку проходят здесь нервы. И юноша станет мужчиной. 5 Сегодняшнее просыпание было счастливым и в преддверие радостной встречи. Тем более, что заказчику понадобилось лететь в Чарджоу. Что он мог там забыть, и чего ему там понадобилось, и зачем собрался туда, так такие вопросы Никиту меньше всего волновали. Даже сильно радовали. Обычный вариант смены экипажей, а чаще менялся только командир вертолета, это рейсовым самолетом Ан-2 или Як-40, если через Ашхабад. А вчера Курбангалиев, подполковник и заместитель начальника областного УВД, предупредил о намерение лететь на вертолете в город Чарджоу, поскольку на то имелись некоторые причины. Он любил общаться с Никитой откровенно и по всем темам, а потому обрисовал задачу предстоящего полета. Ему захотелось осмотреть всю трассу от Красноводска до Чарджоу, а по пути решить некоторые шкурные вопросы. Никита не стал вникать в причины такого масштабного интереса к трассе республиканского значения, от Красноводска до Чарджоу, когда компетенция его за пределами области не присутствовала. Но ведь интересы совпали, как большого начальника, который подпишет заявки и оплатит данный перелет, так и интересы Никиты, которому не придется добираться до дому рейсовыми самолетами. Да и мало касаются пилота шкурные вопросы, на борту которого сидит в качестве пассажира сам заказчик. К тому прибавилась нахлынувшая радость предстоящей встречи с любимыми женщинами, которая слегка помутила разум и частично отключила сознание. Вот эти две причина, да плюс ко всему и финансовая и часовая подняли Никите настроение на самую вершину счастья. И немаловажную роль играл факт оплаты часов за перелет. Ведь еще и лететь придется на максимальных скоростях, чтобы уложиться в дневную шестичасовую норму. Проблем не возникало бы, если бы летели просто домой, срезая все углы и развороты. Но Курбангалиеву по непонятным причинам потребовался именно осмотр трассы с посадками на некоторых ее точках. А стало быть, и допустимы задержки в местах остановки. И вот тогда придется задействовать разрешенный в крайних случаях перелет дневной нормы на один час. Как ни крути, а тут производственная необходимость. И никуда от нее не деться. Однако, все равно именно сегодня вечером он увидит и обнимет своих девчонок: любимую жену Светланку и ненаглядную милую Наталку. На целый день раньше. Обычно смена пилотов происходила в аэропорту Красноводска. Экипаж прилетал рейсовым самолетом за день до смены. А уж потом этим же самолетом Никита улетал домой. С билетами особых проблем не существовало даже при их отсутствии. Но между рейсами большой интервал, а просиживать мягкие кресла в залах ожидания ой как не хотелось. Само ожидание тяготило. Четыре года уже Никита осваивает просторы Туркменистана. Выросла Наталка, родили Гриша с Галкой парнишку Виталика, повзрослели и возмужали сами мужики, превратившись из безусых пацанов во взрослых и солидных дяденек. Правда, Гриша намекает, что бреется он с шестнадцати годков. К безусым, как раз отнести в начале летной карьере можно было лишь одного Никиту, который только здесь в Чарджоу приобрел приличную электробритву, которой и пользовался поначалу где-то один раз в неделю. Это уж потом перешел на более частое бритье. На ночь, как требует того народная мудрость. Жену он свою любит, так это само собой разумеющееся. Однако и работу тоже, которую любить все они просто обязаны. Поскольку все блага для их семей и представляет она. Но местный климат вносит свои коррективы, просто нагло отменяя утреннее бритье. Солнце, песок и трудовой пот слишком раздражает тронутое лезвием лицо. А за ночь нежная кожа успевает огрубеть. Светлана на работу решила не устраиваться. Вроде, как и без надобности. И по финансовым показателям, и по нравственно-бытовым, включая и воспитательные. Так постановили на семейном совете, рассматривая все эти причины. И одна из самых главных – ребенок. Отдавать в местный детский сад с экстремальной кулинарией посчитали сомнительным и неоправданным риском. А потому совет старейшин решил до второго-третьего класса посидеть дома и воспитать здорового и всесторонне грамотного и эрудированного ребенка. А вот уже за эти годы на местных курсах и разных кружках Светлана освоит наиболее востребованную и нужную в аэропорту профессию. Против трудоустройства на предприятия города в грубой форме возразил сам Никита. Светлана с местного базара не могла вернуться в одиночестве. Обязательно какой-нибудь внук или сын местного аксакала сопровождал ее до самого дома, настырно намекая на продолжении знакомства. Потому-то на базар и по магазинам для запаса провизией чаще ходили вместе. А самое необходимое ежедневное приобреталось в местном аэропортовом магазинчике. Да и маленький мини базарчик имелся в наличие прямо у входа в этот магазин. Ну, а остродефицитные продукты и товары Никита привозил из командировок. После рождения сына Гришина семья получила двухкомнатную квартиру в соседнем доме. Но подружки все свободное время чаще проводили в одной из квартир или во дворе. Лично у Галины по вопросу трудоустройства было кардинально противоположное мнение. Она планировала в ближайшее время искать работу. В отличие от любительницы домашнего времяпровождения Светланы, Галина жаждала коллективного общения и трудовых подвигов. -Какой тебе еще нужен коллектив? – возмущался Гриша, ярый противник трудоустройства жены на одно из местных предприятий или учреждений где основную массу трудящихся и служащих составлял местный контингент, да и то больше мужской. – Да у нас во дворе круглосуточно и круглодневно коллектив гораздо превышает любой производственный. Устала дома и в пару секунд ты уже в окружении. -Такие коллективы чаще всего являются носителями вещания и последних новостей, - категорично не соглашалась Галина. – Мне бы хотелось работу с зарплатой и трудом. -Оно кому здесь понадобилось твое мелкое жалование? – со смехом воспринимал такие инсинуации Гриша. – Твоих копеек даже на обувь и на косметику не хватит, что ты истопчешь и слижешь по пути туда и обратно. Лучше воспитанием сына займись. Возьми пример со Светланки. Супруга Никиты, ни на какую работу не желает трудоустраиваться. Ей вполне хватает радостей домашних. -Я не успела дома приобрести никакой приличной профессии, - оправдывалась Светлана. – Вот освою чего-нибудь, тогда и поговорим о трудоустройстве. А пока Наталка хотя бы до третьего класса дома побыла. И под присмотром, и помощь ей. А потом, Гриша, у меня всегда было кошмарно плохо в доме. Вот я и желаю сейчас вдоволь насладиться настоящим семейным уютом. -Вот! – кричал разгоряченный и возбужденный Гриша, тыча пальцем в сторону Светланы. – А твой сын из садика такие познания принесет вместе с диареей, что самой работать расхочется. Вон, Вовкина дочь на второй день из садика таким отборным матом папочку покрыла, что он вмиг затребовал от жены увольнений и занятием перевоспитания ребенка. А теперь эту бяку сложно выбить из мозгов. -Хи-хи-хи! Смешно-то как! – передразнила его Галина. – А во дворе они не научатся ругаться! -Во дворе есть возможность срочно пресечь и приструнить, указав быстро и оперативно на недопустимость подобных выражений, пока они не внедрились прочно в мозги. – Ругался и брызгал слюной Гриша, даже не планируя соглашаться с любыми доводами жены. – А с твоей работой у тебя времени на воспитание не останется вообще. А сама? Какая будешь приходить? И усталая, и измотанная, да ко всему прочему и сопливая от круглосуточных кондиционеров. Вот на кой нам такая понадобится нервотрепка из-за каких-то нелепых амбиций! Однако убедить Галину Грише не удалось, и с первого сентября она с сыном планировала новую трудовую жизнь. Садик-то аэропортовый, находится под присмотром командования, а вот работа в промторге, где она предоставлена самой себе. -Ну и черт с вами! – в сердцах крикнул Гриша, обиженный и рассерженный, но так и не сумевший настоять на своем. – Вот только лишь услышу что, так сразу отправлю к маме. Так и знай. -Не переживай ты так, друже! – успокаивал его Никита. – Ничего она не успеет там наворотить. Ты лучше со стороны понаблюдай за ее потугами. Скоро выдохнется и запросится домой на постоянной основе. Это там не Витебские заводы и конторы, где все мило и знакомо. И холостячкой была, свободной и беззаботной. А сейчас набегается с работы в садик, магазин, стирка, уборка, кухня, готовка. Гораздо быстрей твоих убеждений поймет и одумается. -Согласен, - успокоился наконец-то Гриша, которому доводы друга показались вполне убойными. – А я еще сам больше стану прикидываться после командировок усталым и больным, - злорадствовал он, сам мысленно представляя муки и страдания жены. – Скоро заплачет и будет сама уговаривать меня. А вот тут как раз я наоборот стану возражать против увольнения. Ишь, удумала: хочу – работаю, не хочу – не работаю. А как же трудовой коллектив? Гриша и Никита уже заранее предчувствовали полное поражение Галины. Лучшая подруга Светлана внезапно оказалась не на ее стороне и поддержала мужиков. -Конечно, - ныла обиженная Галина. – Ты, Светка, больше любишь на кухне возиться и уют в доме создавать. Оттого и поддерживаешь мужиков. А мне каково? -Потому что они правы. Оба правы: и Гриша, и Никита, - не согласилась Светлана. – Сама внимательно посмотри на этих детсадовских мамаш. С больничных не вылезают. Зимой постоянный сопли, летом понос и, не приведи господи, желтуха. Я вовсе не собираюсь тебя пугать, но оно так и есть. Здесь юг, жара, грязи полно везде и всюду, куда не плюнь. А потом, Галка, ты вряд ли сможешь со своим бунтовским характером работать в коллективах местного пошиба. Взятки, подкупы и кумовство. Или с ними, или убирайся подобру по здорову. А сегодня Никита проснулся с улыбкой на устах. Он и заснул, наверное, лишь под утро. Полночи проворочался в поисках удобной позы. Но такие причуды перед отлетом домой его посещали всегда. Последняя ночь в командировке превращалась в бессонное времяпровождение из-за огромного потока мыслей и дум. Как ни закрывай глаза, а они, стоило лишь отвлечься, уже нараспашку. Однако в эту ночь сон требовался в обязательном порядке. Продолжительный полет с минимумом посадок весьма утомителен. И сами глаза от тепла и однообразия песков и барханов слипаются, призывая настойчиво ко сну. Это еще повезло, что основная часть пути по зеленой зоне вдоль Каракумского канала. Но не все оказались довольными сегодняшним новшеством. Совершенно не обрадовался перелету техник Коля Даминов. Его, разумеется, звали Колей все, включая и саму его жену. Но по-настоящему, да и в паспорте значилось совершенно иное имя. Труднопроизносимое, что даже он сам его выговаривал с трудом и по бумажке, точнее, заглядывая в паспорт. Что уж тогда говорить остальным. Коля, он и есть Коля. Когда Никита попросил научить его некоторым словам и выражениям по-туркменски, то Коля чистосердечно признался, что с местным языком у него проблемно. Хотя, и по-русски Коля говорил с грубым акцентом. Так получалось, что, освоив немного русский язык, Коля забыл родной. Так вот, радости от перелета он не выражал. Тем более, что завтра точно по такому же маршруту ему придется трястись с другим пилотом. Коля пытался намекнуть, что с удовольствием дождется смены экипажа в гостинице аэропорта Красноводска. Никита намек не желал понимать. Ведь это придется два раза дозаправляться. И кто же в отсутствии Коли эту процедуру исполнит? А утром ведь из базового аэропорта вылетать. И кто подготовит технику к вылету, Пушкин? Нет, решено, что этим техником лучше всего подойдет сам Коля Даминов. -Эх! – тяжело вздыхал Коля, предпринимая очередную попытку вызвать жалость у командира. – Ну, совершенно нет желания почти четырнадцать часов тряски в воздухе. Семь сегодня, да плюс столько же завтра. С ума сойти запросто можно. Хоть ты специально всю эту ночь не спи, чтобы потом спокойно отсыпаться в вертолете. Заняться в воздухе мне абсолютно нечем. Ну, зачем я тебе там? -Книг набери и читай – мило посоветовал Никита, прибавляя к своим словам тихое хихиканье. Книги, то есть учебники, в последний раз Коля читал в училище. -Неудачный совет. Скучнейшее занятие – чтение. С трудом понимаю любителей чтения. -Коля, но ведь дома жена и дети ждут. Навестишь, проведаешь. Неужели совсем не тянет? Коля презрительно окинул взглядом Никиту и многозначительно промолчал. Никуда, мол, жена с детьми не денутся. А вот местная буфетчица Зоя всегда готовила специально для него чудесный ужин и мягкую постель. И для кого сегодня ей эти хлопоты? Вот как раз потеря такого вечера и ночи его больше расстраивала. Подумаешь, жена! У техников командировки были продолжительней пилотов. И по месяцу, случалось и по два. Никаких ограничений у них не было. А потому в отличие от пилотов, но не от всех, на каждой оперативной точке у Коли проживала временная командировочная жена. Разумеется, только на период самой командировки, о чем он сразу предупреждал местных невест. Однако, идти на поводу у техника по такой малозначительной причине Никита не желал. Лично у него жена была единственной и самой любимой. А такие временные шуры-муры он даже не помышлял заводить. Как же ей потом в глаза смотреть и красивые слова говорить? Нет, незачем и без надобности. Курбангалиев приехал за двадцать минут до запланированного вылета. Такого большого начальника не собирался отчитывать не только сам пилот, но даже службы аэропорта. Такой высокий чин может только задерживаться по весьма уважительной причине. И не важно, что он проспал, или жена галстук не могла отыскать. Все эти события так же считались уважительными. Курбангалиев за руку, как со старым другом, поздоровался с Никитой и попросил показать карту трассы. Никита разложил карту на сидении вертолета, а Курбангалиев ткнул пальцем в две точки, расположенные в двадцати и тридцати километрах от трассы. Попытку Никиты выразить удивление он предвосхитил жестким утверждением: -Надо. Там для меня приготовили груз. Заберем и сразу на Чарджоу. Больше нигде задерживаться не будем. Да и там по одной секунде, не более того. -А в Ашхабаде заправляться. Придется небольшой крюк сделать, - слегка неуверенно предупредил Никита. -Слушай, Никитка, - жалобно попросил Курбангалиев, изобразив на лице печаль и страдание. Стало быть, боялся товарищ столицы. Вернее даже не желал рисковать. Груз солидный, наверное. – А как-нибудь мимо столицы мы сможем пролететь? Никита уже предчувствовал аферу со стороны высокого чина. Однако вмешиваться в его дела не собирался. Некомпетентен. Если бы рядовой какой-нибудь гаишник, то можно было бы и поволноваться. А так все шишки на чин и чинопочитание. Но и подставлять его не хотелось, так как впереди еще годы совместной работы. В конце концов, не преступление же задумал подполковник милиции. Скорее всего, мелкое правонарушение с использованием служебного положения. В крайнем случае, сам и будет выкарабкиваться. И он предложил свой способ минования нежелательного аэропорта с дозаправкой на оперативной точке Ашхабадских вертолетчиков. Это если получим разрешение диспетчера этой базы, расположенной от Ашхабада в пятидесяти километрах в стороне. -Никита, с меня причитается, если все получится. На кону приличные суммы выставлены. Никита пожал плечами и неуверенно пообещал убедить диспетчера о производственной необходимости такого маневра. Ему в данную минуту хотелось любой ценой и как можно срочней взлететь и взять курс в сторону дома. А какие там дела у большого начальника с работниками пустыни, так это его меньше всего волновало. Они там наверху всегда умеют договариваться. Но нежелание посадки в столичном аэропорту навлекало мысли на некую криминальность со стороны самого борца с преступностью. Однако, не спорить и не доказывать какие-то моральные и этические принципы подполковнику милиции? Летели быстро и оперативно, не задерживаясь ни на одном из пунктов. Не стал спорить с Никитой ни Ашхабад, ни диспетчер оперативной точки, куда он попросился на дозаправку. Они все знали из предупреждения Никиты о пассажире этого маленького вертолета, выполняющего заказы областного ГАИ, а диспетчер оперативной точки был лично знаком с Никитой и со многими пилотами Чарджоу. Поэтому, когда Никита показал подполковнику на очертания вдали от их трассы полета столичного града, тот расплылся в удовлетворенной улыбке, словно в благодарность за спасения от крупных неприятностей. А на этих двух точках, что указал Курбангалиев на карте, им в скоростном режиме загрузили по десять огромного размера сумок с неким товаром. Явно, контрабандным. Они с техником такой вывод сделали, поскольку еще в полете Курбангалиев залез в один из баулов и достал два крупных пакета с цветастыми и очень дорогими, дефицитными азиатскими платками, вручая по пакету технику Коле и Никите. -Жене подарите! – кричал он радостно и благостно на весь вертолет, словно только что выиграл в лотерею очень крупный выигрыш и уже получил его в собственные руки. Коля уже не расстраивался из-за незапланированного полета, прикидывая в уме, за сколько он продаст этот случайный дар. Цифра получалась сравнимая с его месячным заработком. -А жена перебьется! – безапелляционно констатировал он по СПУ (самолетное переговорное устройство). – Ей его все равно некуда одевать. И без них хватает барахла. -Тогда, если несложно, продай и мой, - попросил Никита. – Моя сроду не оденет этот Туркменский кошмар. На самку попугая похожая сразу станет. Мало того, что дома сидит, так еще, заявит мне, в Туркменские балахоны одеть собрался. -Так пусть идет на работу. Ты чего ее не пускаешь? У тебя девчонка уже большая, а больше вы, как я понял, не планируете. Вот и устраивайте ее в садик. -Нее! – протяжно прогудел Никита по СПУ. – Это не я, это она сама не желает. Пусть дочь воспитывает, коль сама любит дома сидеть. Вот нравится ей быть домоседкой. -Так если нравится, чего остановились на одной? Глупо и не рационально, - посоветовал Коля, у которого уже в его молодом возрасте пять или шесть по лавкам. Он и сам постоянно путался в цифрах и в именах. Не склероз тому причиной был, а наличие еще нескольких детишек по оперативным точкам. Вот такими приработками он и старался оказать им материальную помощь. Никита отрицательно покачал головой. Однако в объяснения не втянулся. Незачем совершенно постороннему разъяснять причины такой внезапной остановки на одной дочери. Не тот Коля собеседник, чтобы настолько с ним откровенничать. Он и с Гришей на эту тему старался не говорить, а уж с другими и близко не затрагивал. Вот у Коли совершенно иное дело. Его даже без излишних скрытностей и затаенностей на многих оперативных точках встречали женщины с детьми, чтобы не забывали отпрыски папино лицо. Он вслух и сам не раз заявлял, что поставил перед собой такую глобальную задачу: как можно больше распространить свое семя по всей территории Туркменистана. А уж если случится, то и за его пределами. -Слушай, командир, а если его заловят, то, как мы выкрутимся? Или за сообщников пойдем? – опасливо на всякий случай поинтересовался у Никиты Коля, кивая в сторону спящего на трех сиденьях Курбангалиева. - А мы уже взяли часть себе. -Нее! – отрицательно покачал головой Никита. – У нас все по плану и по графику с разрешения диспетчерских служб. И груз, указанный, как мануфактура, не запрещенный для перевозки. А что выделил по небольшому кусочку, так спрячь и не показывай. -Это хорошо, - согласился Коля, уже успокоившийся и повеселевший. – А может тогда одну из сумок припрятать, а? он, я так думаю, толком их и не считал. -Тогда он сам нас с тобой посадит. И как сообщников, и как соучастников. По всей строгости закона. Да еще по самой жесткой статье. Он ее специально для тебя придумает. -Ладно, тогда не буду, - с явным сожалением согласился Коля. – Пусть богатеет. Он потом к нам добрее станет. При появлении первых очертаний, ставшего уже родным, города, сердце слегка заволновалось и зачастило. Улыбка запросилась на лицо, а глаза защипало от предчувствия предстоящей встречи. С таким недостатком Никита пытался бороться, но лишь до самого волнительного момента. А стоило наступить этой минуте, как глаза без спроса накапливали слезы и грозились разразиться влагой. Не помогало никакое самовнушение, и попытки отвлечься на сторонней мысли. Ну, не мог и не получалось у него встречать после, казалось, не такой уж длительной двухнедельной разлуки всухую. То есть, без мокрых глаз. Светланка посмеивалась над ним, но не ранила самолюбие, а просто весело и влюблено слизывала эти соленые капли. А Наталка повисала на папиной шее на долгое время, не позволяя маме отнять у нее родного и любимого папочку. Вот так в объятиях двух женщин он и сидел весь вечер, успокаивая свою нервную систему и плаксивые глаза. Однако, величина счастья лишь от всех этих амбиций выигрывала. -Папа, ты зачем плачешь? – весело щебетала Наталка, слегка удивленная его мокрым глазам. -А это вовсе и не я сам, а ты так давишь мне шею, что просто сама влага и выступает, - пытался оправдаться Никита, сваливая всю вину своей плаксивости на женщин. -Ладно, взрослый наш плакса, - шутила и смеялась Светлана. – Ребенку мозги не пудри, и вину на нее не взваливай. Я всегда говорила твоей маме, что воспитание у тебя девчоночье. Но, считаю, что пусть оно таким и остается. Нам, твоим любимым девчонкам, ну, абсолютно не требуется заметные и явственные мужские преимущества. Я хочу тебя любить такого, и не смей без нашего ведома меняться. А уж от таких слов Никита окончательно растаивал и позволял дальше душить и истязать. Он не очень-то и стеснялся своих женщин. Лишь бы его слезы не стали объектом усмешек посторонних. Он ведь и сам отлично понимал, что мама при полном отсутствии мужа весьма и весьма мало дала ему мужского воспитания. Даже смело можно заявить, что такового вообще не было. Лучше, разумеется, ей бы девчонку воспитывать, так результат превзошел самого себя. Ну, просто отличная девчонка получилась бы. Девица, хоть куда. А вот мужик у нее вышел неважнецкий. Просто некудышний, как казалось самому Никите. И слабый, и немужественный. Не волевой. Однако, как утверждала жена Светлана, то те качества, что получились в результате маминого неправильного воспитания, ее как раз больше всего и устраивали. Сильного и волевого самодура она уже пережила. Вот сейчас ей очень такого с каплей на глазах и хотелось. -Девчонки! Просто я ужасно соскучился по вас. Вот потому немного и расслабился. Я же вас еще сильнее люблю, чем вы меня. Вас двое у меня, а я на всех один. Так что, для меня требуется два раза больший расход чувств. Прощайте и принимайте такого. -Ладно, выкручивайся, так и запишем. Лучше слушай наше предложение. Нас Галка с Гришкой в гости пригласили. Потому, давай пойдем на ужин к ним. Я особо не поняла, но в их семье застолье наметилось по какому-то важному поводу. Они поначалу нас двоих с Наталкой приглашали. Кто же знал, что ты такой прыткий. Ведь по всем правилам ты должен был завтра рейсовым прилететь. А они почему-то возжелали именно сегодня отметить, поскольку день сегодняшний. Вообще-то, дорогой муж, о внезапных прибытиях хотя бы звонком предупреждал. Мало ли что и как у нас тут, а ты внезапно и без предупреждения. Никита от непонимания намеков застыл с открытым ртом, словно его сейчас в чем-то весьма крамольном обвинили. Вроде, как самому казалось, он рад, а, стало быть, и все должны пылать и гореть от счастья. А тут он оказался не совсем правым. Светлана, глядя на растерявшегося мужа, внезапно весело расхохоталась, словно услышала из его уст самый смешной анекдот. Наталка, хотя и ничего не поняла из происходящего и совершенно не разобралась в мамином беспричинном веселье, но поддержала ее своим звонким и заливистым смехом. Недолго думая, и Никита присоединился, чтобы не выглядеть белой вороной и скучным букой. Раз девчонкам весело, то и ему смешно. -Опять водку пить и безобразия нарушать? – после недолго смеха заныл Никита. – А у меня с утра сушняк будет. Ему не очень нравились застолья по той причине, что не пить или пропускать тосты не всегда получалось. Народ контролировал опустошение тары и требовал до дна и без сачка. Ведь слова были весьма высокие и осмысленные, которые просто так негоже игнорировать остатками на дне рюмки. До дна, так всем до дна, чтобы речи становились пророческими. А то и обидеться недолго. Ему как-то веселей и интересней было безалкогольное общение с друзьями и товарищами. Но Светлана, понимая, что для общения в данном обществе с друзьями и для обретения новых друзей иногда, но не регулярно, можно немного и выпить, часто уговаривала на такие застолья мужа, хотя сочувствовала и помогала ему избежать перебора. Ведь хороший разговор и задушевная беседа всегда сопровождаются хорошим застольем с выпивкой и вкусными блюдами, которые без алкоголя грешно и невозможно потреблять. А уж при таких процедурах, как при нарезании салатов, то происходит невероятное сближение женских душ. Праздник, а точнее, повод оказался банальным. Обыкновенная семейная дата. И при всем при том точно такая же, что и у семьи Никиты со Светланой. Они все впятером не просто прибыли в этот город, но прописались и стали его жителями. Если быть более точным, то поначалу они все впятером прибыли в Ашхабад, где прошли медицинскую комиссию, прописались в Туркменском управление Гражданской Авиации. А потом уже из столицы их направили в Чарджоу. Немного бюрократии, – а как же без нее, - которая и закончилась признанием их полноправными хозяевами этого областного града. Такой вот штамп в паспорте. И Гриша предложил отметить день в день праздничным застольем, не дожидаясь прилета Никиты. Ведь при их командировочных отсутствии вполне вероятно и Гришино не присутствие. Без обид, поскольку такая их планида. А этот Никита возьми, да явись, как снег на голову. Вот теперь они уже вшестером и оказались за столом: четверо взрослых и два ребенка. Хоть Виталик и родился уже здесь, но его решено признать так же участником торжества. А Галка даже возвысила его в ранг местного жителя. Родился он-то здесь. -У тебя, Никита, нюх правильный, - резюмировал такое вот внеплановое явление друга Гриша. – Мне так показалось, что ты специально так торопился. -Нет, не специально, - возразил Никита в свое оправдание. - Курбангалиев уговорил на перелет по своим интересам. Что-то понадобилось ему по пути. -С двумя посадками справа от трассы? – подмигнул Гриша, намекая на криминальные дела заместителя начальника областного УВД. – Со мной он так же проворачивал пару раз. Вот ты попал к нему впервой. И куда дел подарок? -Да? Вот жук. У меня и в самом деле такое первый раз, - удивился Никита. - Коле поручил продать. Он прямо загорелся при виде такого сувенира. А потом девчонкам подарок куплю. -Интересно, - почесал затылок Гриша. – Коля там чаще нас бывает. Неужели и с ним ни разу не летал? -Скорее всего, его на перелет не брал никто, - сообразил Никита, понимая, почему Коля никогда не догадывался о таких дарах. – Ты же его тоже оставлял в Красноводске. -Действительно. Зря ты его взял. Хотя, этот жук хорошо продаст, и тебе без хлопот. -Мальчики, а вы о чем там заболтались? – вмешалась Галина в мужские тайные переговоры. -О своем, о женском. Мы пока трезвы, так о работе парами фраз позволили перекинуться. Вы бы, женщины, не вмешивались, а то от скуки и зевать захотите. -Подумаешь, - скривилась Галя, словно получила щелчок по носу. – Мы вам тоже о своих секретах не расскажем. -Ой, Галка, а у нас разве есть от мужиков секреты? – удивилась Светлана. – Я лично таких не знаю. -Никакой тайны у тебя нет, Светка. Как это скучно. Просто ты привыкла мужу выкладывать обо всех своих переживаниях и размышлениях, вот и осталась без секретов, - философски заметила Галина. – А я считаю, что нужно кое-что оставлять и себе для тайны. Глупо выкладывать все свои мысли и события мужу. Хоть капельку прибереги для себя. -Девочки, - позвал женщин к столу Гриша, прекращая ненужный и глупый спор. – Давайте за столом продолжим дележку секретов и мыслей. А то по трезвости разговор скучен и неинтересен. Под рюмку водки беседа получилась веселей и откровенней. Хоть и не уважал Никита такие застолья по причине излишнего вливания в свой организм спиртного, но понимал, что без них обойтись невозможно. Кто же вокруг тарелки супа соберется. Только с бутылочкой и за столом завязывался мужской откровенный разговор, только здесь вспоминались до мельчайших подробностей эпизоды детства и юности, с которыми жаждалось поделиться. А коль чего и забывалось слишком крепко, то смело фантазировали и прибавляли дорисовками, как и должно, было случиться на самом деле, если бы так и происходило. В чем беда случалась при таких застольях у Никиты, так это потеря контроля над выпитым алкоголем, чаще заканчивающаяся засыпанием в любой позе. А утром явное смешивалось со сновидениями. И потому мучила совесть за содеянное во сне. Или наяву? Более точные подробности утром рассказывала Светлана. Она контроля никогда не теряла, поскольку больше трех тостов всерьез не поднимала. Потом лишь имитировала. Она постоянно чувствовала ответственность за семью. Но на Никиту никогда не сердилась. Ведь в любом состояние он был тихим и послушным. За что же обижаться! Но так было обычно. Случай не сегодняшний. За этим застольем Никита держал себя в руках двумя руками и головой. Очень не хотелось теряться, поскольку сегодня прибыл из командировки, и хотелось после длительной разлуки сохранить ясное сознание, чтобы ночью не храпеть во сне, а искренне и жарко любить сою любимую женщину, о которой мечтал все эти дни и ночи в Красноводской гостинице и в воздухе над трассой. -Ты сегодня почему-то трезвей меня, - шептала ему Светлана за танцем или сидя за столом, когда он жадно набрасывался на еду, пропуская очередной тост, лишь касаясь губами рюмки, чтобы изобразить солидарность с Гришей. -Сегодня не хочется проваливаться в сон, - шепотом отвечал Никита, жарко дыша ей в ухо. И от этого горячего шепота у Светланы слегка кружилась голова. Зато Гриша и Галя уже смотрелись смешно и весело. Это особенно оценивалось трезвым взглядом, коим сегодня обладала семейная чета Грановских. Гриша часто и с большой радостью вливался во все коллективные застолья, порою, не успевая проконтролировать время и сам момент выключения. По этой по этой причине Галина любила устраивать ему выволочки с угрозами выставления хозяина за дверь. Это поначалу обещала сама уехать к маме. Однако, такая угроза звучала нереально и была неосуществима. Мама с папой и двумя младшими братьями жили в селе под Оршей. А в селе пили водку, то есть самогонку, похлещи. И отродясь она туда не вернется, даже если ее Гриша сам отвезет. После рождения сына даже в отпуск не желала навещать родных. С большим удовольствием гостили двумя семьями у мамы Никиты, которая, правда, после отъезда сына выполнила угрозу, обещанную перед проводами, и вышла замуж. Но такой факт не мешал принимать долгожданных гостей. Даже оставляла обоих детей себе, отправляя молодых на несколько дней в поездку. Ближе к ночи Гриша и Галя уснули на диване за столом. А Никита, подхватив на руки спящую дочь и под руки развеселившуюся жену, повел-понес их домой. Июльская ночь не изобиловала прохладой. Это еще ближе к утру пески могли остыть. И то не ниже +25. Но им молодым нравилось такое вечное тепло, начинающееся с середины апреля и заканчивающееся лишь в октябре. Правда, где-то с середины сентября лишь ночи становились прохладными. А так на весь такой продолжительный теплый период все переходили на круглосуточную летнюю форму одежды. И так чуть больше пяти месяцев подряд. И лишь потом начиналась осень с плавным переходом на весну. Лишь на недельку иногда в январе выпадал снег. Чаще случалось, как по заказу, к Новому Году. -Посидим немного на лавочке, - предложила Светлана. – Подышим свежим воздухом. А то в квартире сейчас настоящая парилка. А кондиционер я не хочу покупать. Он для ребенка вреден. Вон у многих постоянно даже летом дети из соплей не вылезают. Никита согласился и сел со спящей Наталкой на лавочку рядом с подъездом. -У тебя все хорошо было в эту командировку? – спросила Светлана, вглядываясь в глаза мужа, чтобы у него не появилось желание немного приукрасить. -Да нет, абсолютно без происшествий, - как командиру рапортовал Никита. – Даже за все время ни разу ничего не отказало и не сломалось. Все, как часы. Не зря спрашивала Светлана и сама слегка волновалась в отсутствие мужа. Капризные эти вертолеты Ми-2 оказались. Падучими. Падали регулярно и постоянно. За эти четыре года не было еще ни одного месяца, чтобы чего-нибудь не случилось, какого-либо ЧП. А уж отказы двигателей и не счесть. Такое событие даже признавать летным происшествием не хотелось. И с одним, особенно в хорошую прохладную погоду, неплохо справлялись. Поэтому и понятно было волнение Светланы, которая с переживанием всегда отправляла мужа в очередную командировку. И всегда настойчиво просила, чтобы он сам рассказывал обо всех происшествиях, чтобы не получать уже перевернутую и привранную информацию на лавочке от женщин. Никита внял ее мольбам, но если и рассказывал, то лишь о тех случаях, о которых становилось известно в отряде. Ну, если про других пилотов, то с максимальной подробностью. А в основном, как он любил докладывать жене, с ним все в порядке и без каких-либо серьезных приключений. -Пойдем домой, - поторопил Никита Светлану. – И Наташу пора в постель уложить, и самим уже невтерпеж. -Пойдем, - улыбнулась жена, подхватывая мужа под руку и торопя к входным дверям их квартиры. Уже дома, когда уложили дочь в кроватку, она сильно обняла Никиту и жалобно прошептала: -Ты, Никита, летай, пожалуйста, осторожней и аккуратней. Нам без тебя не выжить в этом мире. Да и самого смысла просто не будет. Я иногда не по собственной воле лишь представлю какую-нибудь беду, так сердце с ума сходит, чуть из груди не выскакивая. Так страшно становится, что жить совершенно не хочется. -Буду потише и пониже, - смеялся Никита, не принимая всерьез Светланкины опасения. Разве с ним может что случиться! Да никогда и не в жизнь. Даже если с пилотами и происходили некие летные происшествия, так во всех случаях, или почти во всех, по вине самих пилотов. Капризный вертолет не любил неуважительного отношения к себе. А Никита его даже очень уважал. – Света, на нашем вертолете разбиться насмерть сложно. Даже самому постараться придется. Он очень заботится о пилотах, старается, сам погибая, оставить в живых его. Так что, спи всегда спокойно и смело живым и здоровым дожидайся меня. Я вас никогда и нипочем не оставлю одних в этом мире. -А Булкин с Равилем? Они же не нарочно. Ей вспомнился прошлогодний случай в Небит-Даге. Да, там произошла трагедия. И, разумеется, чтобы семьи получили нормальные пенсии, обставили это событие, как по вине отказа техники. Но это жены и дети поверили. А сами пилоты понимали, что даже в их ситуации, как попадание вертолета в режим «вихревого кольца», смертельный исход необязателен. Даже абсолютно возможен благополучный исход. Во-первых, само попадание случается по вине пилотов, а во-вторых, нельзя голову терять в таких случаях. А они растерялись и своей попыткой прекратить беспорядочное падение вертолета забором Шаг-Газа вверх, лишь усугубили ситуацию, и пропечатались к земле с такой силой, что лопасти отлетели, а фюзеляж сплющился, как раздавленное яйцо. Сам Никита попадал и не раз в этот опасный режим. И выход из него несложный. Нужно лишь без паники удержать вертолет в горизонтальном положении и воспользоваться рычагом Шаг-Газ один раз перед самой землей. Но про такие эпизоды с экспериментами по выходу из режима «вихревого кольца» Светлана не узнает никогда. Не узнают и пилоты, чтобы не оскорблять память погибших. Это ведь не вина, а беда. -Светик, так то несчастный случай. А мы не станем зацикливаться на плохом. Такое редко случается. А в остальных происшествиях все ведь живы и здоровы. Я знаю, что ты у меня не болтушка, а потому и признаюсь, что чаще пилоты просто хулиганили. А я, ты знаешь, совершенно не хулиганистый. Потому можешь со спокойной душой и нормальным сердцебиением дожидаться меня из командировки. Разумеется, они всю ночь проболтали, хоть и понимали, что теперь у них впереди две недели, отведенные специально для них. Но первая ночь главнее прочих. Почему-то именно сейчас хотелось очень много сказать и услышать. Мама постоянно просила на все лето привозить внучку, чтобы не парилась в такой жаре. Но Никита со Светланой решили не разлучаться даже по такому важному поводу. Вместе, да еще в таком возрасте, разве жара может служить причиной расставания. -Мне одной-то чего там делать в пустой квартире? – не соглашалась Светлана. -Так вместе с дочкой и приезжай ко мне. Поживете до папиного отпуска, а потом вместе и уедете. -А Никита совершенно один? – возмущалась Света такому неправильному совету. – Он прилетит из командировки, а дома совершенно пусто. Нашему папе от такого вида станет скучно и тоскливо. А постирать, а приготовить обед. Даже не уговаривай. -Мы лучше вместе прилетать будем, - поддерживал такую семейную политику жены Никита. А в это лето у него по графику отпуск с 15 августа по 15 октября. У них, у пилотов, случалось два отпуска в году. И обязательно один летом, а второй уже как получится. Чаще зимой. А поскольку сам отпуск никак не влиял на производство, то и регулировкой по времени они занимались сами. Ведь тот отпускной месяц у них и без того считается временем отдыха. И командование не препятствовало и шло навстречу. А вот как раз сейчас у них, у Грановских, был двухнедельный отдых на троих. Целых 15 дней безделья, которые они умели проводить весело и интересно, поскольку любили такие дни и ценили время совместного пребывания. Никита и представить себе не мог жалобы многих пилотов на скуку и тоску временного безделья, которое скрашивалось обильным возлиянием алкоголя. Даже смотрели на семью Грановских со скептицизмом и иронией, называя их вечными молодоженами, никак не выходящими из медового месяца. Но такие сравнения не считались обидными и оскорбительными. Да и просто не было никакого им дела до всяких высказываний. Их личное счастье нельзя разрушить некими замечаниями. -Мы и в старости будем вечными молодоженами. Правда, ведь, Светик, зачем менять хорошее на плохое! – преданно глядя в глаза жене, влюблено вопрошал Никита. -Да, милый, я твоей маме всегда говорю спасибо за такое воспитание сына. Она просто родила нечто на себя подобное. Сама точно такая же. Ну, как бы тюха-матюха, но только в хорошем смысле этого слова. Много нежности и добра. -Маме пожалуюсь, что так обзываешь нас обоих, - пытался обидеться Никита. -Жалуйся. А толку? Вы даже обидеться толком не можете. Представляешь, Никита, если бы тебе досталась стерва? Захомутала бы по полной программе и строила, как ефрейтор два раза в день, отдавая всякие команды, требующиеся немедленного исполнения. -А я согласен, а я вовсе и не возражаю. Командуй, раз уж так возжелала поруководить, - уныло кивал головой Никита, благодаря судьбу за такой подарок, как жена Светлана. Я на крыльях лечу к милым, любимым. Ведь лопасти эти и есть, как крыло. Горизонт приближая, мчусь на парах я сквозь пространство пустыни, природе назло. Для меня непогоды в любви не бывает. И пыльная буря полет не прервет. Жди меня и дождись, моя дорогая. Я тебе посвящаю свой перелет. Через все Каракумы от моря до речки растянулся мой долгий и длинный маршрут. И стучит и колотит сердце, волнуясь, и соленые слезки без спроса бегут. Мы с тобой навсегда это счастье избрали. И разлуки, и встречи – все пополам. Только больно расстаться, и я не желаю улетать, уезжать, вновь тоскуя по вам. Но зовет вертолет в эти дали песчаные. Я мужчина, хозяин, а это работа, Что одаривать вас, баловать позволяет. В сладость и в радость о милых заботы. 6 Никита вел вертолет вдоль трассы на высоте около пятидесяти метров. Обе двери слегка приоткрыты. Как левая, так и правая, поскольку даже с утра температура наружного воздуха +30. И чего тогда ожидать от этой природы ближе к обеду? И самое интересное в такой щекотливой ситуации, что в самом Красноводске все лето до сих пор было намного прохладней всей остальной части Туркмении. Конечно, сказывается близость моря. Но складывалось такое впечатление, что этот город каким-то неведомым образом временно не входит в территориальный состав Туркменистана. Ведь стоило отлететь от него всего на каких-то 30 километров на восток, как сразу Каракумские прелести окутывают вертолет своей летней жарой. Словно приоткрывалась дверь в парилку. Про такие температурные метаморфозы сотрудники ГАИ, то есть, ежедневные пассажиры, ради которых Никита вылетал на трассу, хорошо знали. А потому просто просили высадить их в пятнадцати километрах от аэропорта возле поста ГАИ. И Никита, поскольку ему-то требовались налеты часов, а не сама работа гаишников с доставкой их на пост на столь незначительное расстояние от дома, куда можно было добраться и без его вертолета, в гордом одиночестве, но без обид и расстройств парил над дорогой, пугая и дисциплинируя своим явлением водителей автомобилей. Они ведь просто даже не могли предполагать об отсутствии на борту наблюдателя, хотя таковой обязан был присутствовать. Ну, не климатит милиционерам такой жаркий пустынный воздух. Если честно, то не совсем в радость такая сумасшедшая жара и для Никиты. Хотя, жара ему больше нравилась, чем лютые холода. Потеть – не мерзнуть. Или еще, как в народе говорится: - пар костей не ломит. Поэтому, он безболезненно воспринимал отсутствие пассажиров, и без проблем парил над трассой, самостоятельно любуясь движением автомобилей и барханами, окружающими дорогу. Северней от трассы возвышались невысокие горы, у подножья которых расположился город Небит-Даг. Обычный Туркменский городок с современными постройками по окраинам. Никита, чтобы протянуть и разнообразить время полета, часто облетал весь город по периметру, осматривая дворики, садики, парки, аллеи. Их вовсе необязательно так подробно изучать, но над ним довлел план. Его величество товарищ План, который требовалось выполнять и перевыполнять любой доступной и честной ценой. Он нужен был для зарплаты, которая обеспечивает всеми благами его самого и девчонок, нетерпеливо дожидающихся его в Чарджоу, и для предприятия, которому требовались эти налеты часов. Аналогичный план требовался для выполнения самому предприятию, нанявшего вертолет. То есть, ГАИ. Раз наняли вертолет для своих нужд, так будьте добры – выньте и положите запланированные часы, как по месячному плану, так и по годовому. А все эти нюансы возлагаются на хрупкие плечи пилота. Ведь сами милиционеры абсолютно не желают с утра до позднего вечера париться и парить по жаре и трястись в таком шумном и вибрирующим аппарате. Оттого и летят они до первого поста, где и отсиживают свою смену. В принципе, от таких полетов все равно есть определенная польза. Водителей дисциплинирует сам вид парящего над трассой воздушного патруля. И вот от таких патриотических чувств настроение у Никиты улучшается. Не бесполезны такие полеты. А сотрудник подпишет даже вначале трудового дня все необходимые денежные документы. Но ведь скучновато сутками тарахтеть все время по одному и тому же маршруту с одинаковым видом сверху. Потому и позволяет Никита уклонения на изучение редко попадающихся по пути населенных пунктов. Хотя и изучил вместе с городом эти поселки с доскональной подробностью. Даже с закрытыми глазами сумеет нарисовать их планы. План при работе с буровиками выполняется немного иначе. Там приходилось недостающие часы самостоятельно дорисовывать на барографе. По-научному такая дорисовка называется припиской. Но без нее план никак не выполняется. Однако, бардак на буровых еще круче, чем в самом аэрофлоте. То есть, в авиации ПАНХ. Один начальник отправляет вертолет налево, второй направо. В итоге никуда не летишь. А часы нужны. Первый год такая ситуация сильно коробила и расстраивала Никиту. Однако, на каждую оперативную точку его выставлял кто-нибудь из высшего командирского состава. В их задачу и входило обучение работе и прочим нюансам. Они и показали, как и откуда брать недостающие часы, пассажиропоток, грузы, а так же никому ненужная экономии топлива, которая должна быть минимальной. А Никита всегда был способным и беспроблемным учеником. Оттого легко и мгновенно осваивал такую нехитрую манипуляцию. За что и получал от руководства благодарности, премии и наградные подарки. А оптом воровать не стыдно, решил Никита, настраивая свою психику на позитив. Так работают буквально все, а выделяться неприлично. -Борт 20304, Каравану ответь! – раздался неожиданный голос диспетчера в наушниках. -304-ый ответил. -Ваше место? -Район Небит-Дага. -К тебе гость. Просит залететь за ним. -Вас понял, Караван, через час буду. Поделись, что хоть за гость? серьезный? -Из столицы. Сам прилетай и разбирайся. Никита пожал плечами и развернул вертолет в сторону аэропорта Красноводск. Если диспетчер незнаком с гостем из столицы, то таковой вряд ли будет из инспекции. Скорее всего, инструктор по Ми-2 Томилин Виктор Павлович. С ним приходилось Никите летать на других оперативных точках. Вот только в Красноводск он наведался впервые при Никите. Чаще залетал в Чарджоу с проверками или на оперативные точки в районе самого Ашхабада. Ему по рангу положено проверять своих подопечных. Но ко всему прочему его статус требует иметь минимальный ежемесячный налет на Ми-2. А оные в наличие лишь в Чарджоу. Дядька по авиационным меркам древний. То есть, весьма старый. 50 лет. Но добрый, ругаться и наказывать не любит. Лишь иногда прочитает заслуженную нравоучительную мораль или лекцию о том, как нельзя летать и работать, и как нужно стараться, чтобы подобного нельзя в летной биографии случалось поменьше. Никита угадал. Уже на перроне его встречал вместе с техником Колей, которого никто не знал, как правильно называть, Томилин Виктор Павлович, инструктор по вертолетам Ми-2. Шел он к вертолету в полной боевой готовности сразу же приступить к своим обязанностям и отправиться в полет вместе с Никитой. -А пассажира где потерял? – поинтересовался Томилин после приветствия, – где выбросил, или вообще с утра не брал с собой? Ты с такими вещами поаккуратней. А то явится кто их УВД, а инспектора нет. Непорядок, могут возникнуть конфликты. -Да нет, все в порядке. Я его просто высадил на посту здесь километрах в пятнадцати. Пусть работает. Нечего ему разлетываться по аэропортам. А на трассе кое-какую пользу принесет. А только зря вы так сразу собрались. Рано еще. Пообедаем, Коля заправит вертолет, - сбил сразу боевой дух инструктору Никита. -Ну и ладно, - не обиделся и быстро согласился Томилин. – Ты меня с утра в мое задание впиши, штамп у диспетчера поставь, - Виктор Павлович протянул Никите чистый бланк с печатями Управления. – И в санчасти отметь по времени вместе со своим. А я с тобой после обеда по трассе пролечу. Там хоть не очень жарко? В Ашхабаде с утра пекло, как в сауне, а здесь так я чуть не замерз. Хорошо устроились, однако. Все парятся, потеют, а они прохлаждаются, как на курорте. -На трассе, Виктор Павлович, отогреетесь. Там тоже, как и в Ашхабаде парит неслабо. А после обеда так градусов, думаю, еще прибавится, - порадовал инструктора Никита, чтобы много не завидовал. – Ближе к Небит-Дагу покруче будет, чем в столице. -Да? – уже менее уверенно спросил Томилин. Он с годами эту жару все трудней и болезненней переносил, хотя, можно так сказать, что почти всю жизнь прожил в Туркмении. Поэтому летние полеты старался избегать, используя минимум два месяца на отпуска. Зимой проще и приятней набирать свои обязательные оплачиваемые часы. – А здесь в аэропорту так просто рай. Тогда сегодня я лучше в город проедусь, а полетаем с тобой завтра до обеда. Я думаю, что сегодня ты великолепно справишься и без меня. Только про инспектора не забывай. -Постараюсь как-нибудь справиться. А своего мента подберу сразу после обеда и прилечу уже с ним, - шутливо пообещал Никита. Да и не как-нибудь, а даже лучше, думал Никита. Хоть и неплохой, а можно оценить и как хороший мужик этот Томилин, но любое начальство лучше держать от себя подальше. Его присутствие, то есть начальства, всегда создает дискомфорт и неудобство. Это им кажется, что умные нравоучительные речи и советы полезны и поучительны, которые подчиненные только и желают прослушать. Но оно совершенно не так, если не совсем наоборот. Без них как-то лучше. -Там в Ашхабаде хотят из вашей эскадрильи пару двоечников на Ми-26 отправить переучиваться. Ты бы не хотел? – спрашивал Томилин Никиту уже по пути к аэропортовому ресторану. – Как ни крути, а техника намного солидней смотрится. И не только в этом дело. В зарплате приличный выигрыш, почти двойной. -И в общагу с женой и с ребенком перебираться, и немного вторым пилотом полетать под руководством опытного пилота. Но это ладно, а квартиру мне ой как нескоро дадите, - добавил к красивым обещаниям Томилина Никита. -Ну, не сразу, - как-то поубавил оптимизма Томилин от отрезвляющих фактов, выданных Никитой. – Лет так через пять-шесть получите. Все ждут не меньше. -Или к пенсии. Спасибо, Виктор Павлович, но у меня, можно сказать, уже есть полный набор мужского благополучия. Не нужно возвращаться обратно в историю. Вы уж лучше среди холостяков поищите. А потом, если честно, не по душе мне эти монстры, не хочется, ну совершенно, пересаживаться на караван-сарай. Его ведь только полдня обходить на утреннем осмотре, и столько же на послеполетном. Одна только загрузка часа три длиться ради двух-трех часов полета. И столько же разгрузка. Скукотище, да и только. То ли наш сморчок, как юла, везде пролезет. Нет, здесь я командир без подчиненных, сам себе хозяин. -Да в подчиненных не больше года походишь, и вновь командир и командуй на здоровье. -Командиром над всем экипажем? Все равно не хочется. У меня здесь кроме Коли никого. И свобода, и комфорт. А моей зарплаты на мою семью нам с лихвой хватает. Моя жена не транжира. Мы еще и копить успеваем, и в отпуска разъезжать. А потом, совершенно не хочется в столицу. В маленьких городках уютней. -Мне бы такую экономную, - тяжело вздохнул Томилин. – Моя успевает потратить раньше, чем я заработаю. Доверенность взяла и теперь сама в сберкассу за зарплатой ходит. Я даже не догадываюсь о размерах своего заработка. Хорошо хоть полевые и командировочные сам в своей бухгалтерии получаю. Этим и довольствуюсь. -Хи-хи! – хихикнул Никита. – И на какие такие нужды можно каждый месяц тратить такие суммы, если сами дома редко бываете, а дети, насколько я знаю, давно сами по себе живут? -Она скора на выдумки. Дети, внуки, тряпки. Да я толком и сам не могу сообразить. Я ведь из формы практически не вылезаю, а костюм раз в год в отпуске одеваю. -Транжира она у вас. Моя с детства в нищете жила, так теперь каждую копейку боится впустую потратить, - стараясь как можно мягче покритиковать супругу большого начальника, чтобы и не обидеть Томилина, и чтобы совет прозвучал немного поучительно, но с любовью к своей жене произнес Никита. Светлана не могла впустую тратить те деньги, которые, как ей казалось, так трудно муж зарабатывал. Хотя он даже уговаривал и не раз, чтобы не жалела для себя и для дочурки ничего. -Так если поразмыслить, то мы всю жизнь тоже не сильно и транжирили. Правда, и не бедствовали, детей все же растили, в Россию сумели их отправить. А теперь для себя любимых и живем. Чего жалеть-то. Хотя и запасов за душой ни копейки. Может, они нам особо и не нужны? Все вроде есть, всем обеспечены, сыты, одеты с головы до ног. Пусть транжирит, коль в радость ей это, - сам с собой согласился Томилин, махнув рукой. – А твоя экономит, потому что еще пожить, толком не успела. Но это хорошая черта. Значит, богато жить будете. -Постараемся, - улыбнулся счастливый Никита, вспоминая своих девчат Светланку и Наталку. Эта командировка удлиненная. Целый месяц. По графику получается два месяца подряд, как часто практикуется в летном отряде. Две недели в августе и две в сентябре. И потом они летят к маме на целый месяц. Этот отпуск очень хороший и богатый изобилием лесных и садовых даров. Как раз сезон овощей и фруктов, орехов и грибов, на что очень даже рассчитывал Никита. Он хочет много собрать и заготовить этих самых вкусных в их семье лесных продуктов. И насушит, и насолит, а большую часть привезет в Туркмению, где такой дар леса в большом дефиците. Виктор Павлович пошел после обеда отдыхать, хотя, вроде как, и не работал еще. Но устал от перелета на рейсовом самолете. Не желал он сегодня лететь в это послеобеденное пекло. Здесь в аэропортовой Красноводской гостинице можно на удобной койке с большой пользой время провести. И вздремнуть часок, и книгу почитать. Полетели они назавтра с утра. И милиционера взяли с собой. Лейтенанта Шапирова Мурада. Он попытался скривить обиженную физиономию и попроситься на свободу, но Никита намекнул ему на высокий чин инструктора. Еще запросто может заложить начальству, что гаишник сачкует и вовсе не желает летать. Заставят потом ежедневно с утра до вечера сидеть в вертолете. -Ты не переживай, - успокаивал Никита Мурада. – Он только до обеда с нами полетает, а потом я вас обоих высажу. Потерпи. Да до обеда и жары особой нет. Можешь поспать на задних сидения. -Ладно, согласен, но только спать не буду. Вчера рано лег, вот и выспался достаточно. Буду службу нести, коль так вышло, сверху. Послежу за порядком на дорогах, - усмехнулся Мурад, усаживаясь на передние сидения позади пилотов. – Отсюда вид лучше, чем от хвоста. Вылетали рано, но сразу за Красноводской зоной влетели в пекло. Термометр показал за +40. И это благодаря постоянному обдуву. А коль присесть, так и за все +60 перевалит. Земля просто кипит. -А мы садиться и не будем нигде. Пройдемся по трассе до Кум-Дага и обратно. Я тебя потом на посту высажу, - крикнул Никита Шапирову на жалобу того, что он уже весь взопрел. Пилотировал инструктор Томилин. Вертолет попался с одинарным управлением, потому Никита сидел без дела, как на иголках. Томилин летал редко, а вертолет требует постоянной поддержки навыков. Поэтому сразу чувствовалась его неуверенность и напряженность. Особенно ощущалось на взлетах и на самом сложном элементе полета, как посадка. Да еще в таких жарких условиях. К тому же инструктор переучился на двойки всего-то два года назад. А налета часов фактического и того меньше. Больше с проверками. Хорошо, если за месяц сам налетает что-то близкое к пяти часам. Чаще ведь просто вписывался в задания и налетывал необходимые часы на гостиничной койке. Ко всем волнениям можно добавить жару. Вот и волновался Никита за безопасность полета. И не поможешь, если что. Обычно с такими проверками летали на вертолетах с двойным управлением. А ежели выпадало с одиночным, то инструктор сидел на правом сидение и просто наблюдал. А тут спросонья уверовал в свои возможности. Да еще Красноводская прохлада ввела в заблуждение. Ну, а коль случится старику от жары плохо, и помочь нечем будет. И о банальной посадке на трассе и речи нельзя вести. Не справится. Вот в таких Никитиных размышлениях они подлетали к Небит-Дагу, когда в километрах пятнадцати на крутом повороте, словно в замедленном кино увидели, как прямо у них на глазах рейсовый автобус съезжал в кювет и опрокидывался набок. Разумеется, ни треска, ни шума битых стекол, ни крика перепуганных до смерти пассажиров слышно в вертолете не было. Но им всем троим, ошалелыми глазами наблюдающим такое плохое кино, казалось, что в кабину врываются эти звуки беды и несчастья. И виделась боль и страдания. Они смотрели на кувыркающийся автобус и друг на друга, словно желали убедиться и спросить, не привиделось и не показалось ли им все это. И когда из опрокинутого, помятого и побитого транспорта стали выползать первые пассажиры, шок прошел, и возникло обязательное желание действовать и спасать. В конце концов, именно из-за таких экстремальных ситуаций, могущих происходить на дороге, и летает вертолет с сотрудником ГАИ на борту. Никита на пульте управления радиостанции установил частоту военного аэродрома, расположенного километрах в десяти от Небит-Дага и попытался связаться с дежурным диспетчером. Такой способ связи в данной обстановке он посчитал наиболее оптимальным. -Призыв, ответь борту 20304! -Ответил, кто вызывает призыв? – на удивление почти сразу Никиты услышал ответ. Видать, находился рядом или просто не успел покинуть командный пункт, что обычно происходило, если аэродром не задействован как запасной. -20304. Патрульный ГАИ. На пятнадцатом километре в сторону Красноводска крупная автомобильная авария с пострадавшими. Позвони в милицию и на скорую, пусть срочно выезжают. Мы садимся возле них и попытаемся оказать первую помощь. -Понял, 304-ый, звоню. Да, тут у меня одна скорая дежурит. Может, выслать вам ее? Мы поближе и в готовности. -Отправляй, будем признательны. Думаю, что здесь городская может и не успеть, и одна не справится. Диспетчер отключился, и Никита понял, что он звонит по всем нужным инстанциям. А еще такой факт, что диспетчер отправляет одну скорую помощь из своих дежурных, успокаивал и вселял веру в быструю помощь. Виктор Павлович изучал окружающую местность аварийного автобуса, подбирая площадку для посадки. Сложностей добавляла тихая безветренная погода. При такой жаре отсутствие ветра чревато нежелательными последствиями. Радовал лишь факт ровной местности, пригодной для приземления с любой стороны лежащего на боку аварийного транспорта. Увидев вдалеке в стороне струйку дыма, ползущую змейкой по земле, Никита в спешке определил направление ветра, точнее, движение потока воздушных масс, и установил на приборе посадочный курс, постучав пальцем по стеклу прибора, чтобы привлечь внимание инструктора. На его вопросительный взгляд Никита показал оттопыренный большой палец правой руки, обозначающий «во»! Томилин согласился с его выбором и перевел вертолет на снижение с заданным курсом, касаясь колесами земли метрах в тридцати от автобуса. Пробежав метров пять по такыру, вертолет остановился а Никита облегченно вздохнул, радуясь отсутствию скрытых препятствий на земле. Нельзя на незнакомую площадку, тем более с таким покрытием, садиться по самолетному и с пробегом. Ямка или бугорок попадает под колесо шасси, и вертолет падает набок. Вот и кто кого будет спасать? Мысленно обматерил действия инструктора, но вслух скромно промолчал. Статус не позволяет указывать, а его положение требует исполнительности. К вертолету уже бежали уцелевшие пассажиры. Ногами уцелевшие. Лица у них были слегка побиты и окровавлены. Синяки, ссадины и кровоподтеки изобиловали и скрывали истинное лицо. -Скорую нужно вызывать, срочно, там многие совсем плохи! – кричала женщина, добежавшая в числе первых. По ней было заметно, что в этой аварии она, можно сказать, совсем не пострадала. -Уже вызвали, - принял руководство аварийной обстановкой лейтенант Шапиров. – Сейчас подъедут. Давайте, кто на ногах и мало пострадал, вытаскиваем всех из салона и по мере возможности окажем первую помощь. Никита, - обратился он к пилоту, - у тебя ведь есть тоже аптечка. Давай мне ее, потом в аэропорту заменишь. -Мурад, - Никита принес лейтенанту аптечку. – Руководи и управляй, встречай своих и медиков. А мы возьмем на борт легких и полетим в Красноводск. Всех тяжелых и здоровых оставляем тебе. Если после такого сальто еще остались невредимые. -Есть такие, есть! – кричала все та же женщина, что торопила со скорой помощью. Она хоть и мало пострадала, но еще находилась в состояние шока от пережитого. – Хотя бы и я! Морда слегка пострадала, так и черт с ней. Хоть ничего не сломала, слава богу. А там внутри тяжелых хватает. Народу полный автобус было. Никита с Томилиным подошли поближе к автобусу и предложили забрать детей. Но несильно пострадавших. -Только те, которым не требуется скорая помощь, - просил пассажиров Никита. – Сейчас подъедут медики, и они займутся пострадавшими. А мы заберем легко раненных, которые смогут дотерпеть с часик до Красноводска. Там уже им окажут помощь местные медики. А то Небит-Дагским может на всех рук не хватить. Таковых набрали с детьми десять человек. -Не взлетим, - покачал головой Томилин, стараясь не показывать свою неуверенность перед пассажирами. -Попробуем, - предложил Никита, помогая женщинам и детям садиться в вертолет. – Детей на руки. -Дядя летчик, - попросил один из раненных мальчиков, которого на руках держала мать. – Можно попить? -Да, пожалуйста, - Никита поставил посреди салона канистру с водой и предложил женщинам кружку. – Пейте все, кто хочет. Думаю, что до аэропорта воды вдоволь всем хватит. -Ой, не взлетим, - тихо шепотом беспокойно сказал Томилин. – В такое пекло и пустой висеть не хотел. А уж взлететь с такой прорвой пассажиров, то вряд ли. -Я сажусь за руль, - неожиданно резко и категорично заявил Никита, видя беспокойство инструктора. – Вы уж извините, Виктор Павлович, но без веры лучше и не пробовать. -Да? – совершенно не обижаясь, согласился Томилин. Он и сам понимал, что у пилотов, летающих каждый день и в различных климатических и весовых ситуациях, опыта и сноровки побольше. Да и Никиту он знал хорошо, понимая и доверяя ему. Тот без уверенности и хоть с маленьким сомнением даже пытаться не будет безумствовать. А хороший тренер не обязательно лучше владеет техникой. К тому же Томилин признает без обиняков свой возраст, запредельный для пилотов. Вот только на пенсию никак не хочется уходить, хотя самой выслуги уже гораздо больше, чем возраст. Понимал и Никита, что немного жестковато обращается с большим начальством. Но с этой площадки с таким количеством пассажиров взлететь мог только он сам. Томилин вряд ли справится. Или сдрейфит в последний миг. В принципе, понимал Никита, что если вертолет не оторвется на висении от земли, то никакой разбег не спасет. А умышленно ради бравады рисковать людьми он не станет. Никита сбросил шаг и выждал несколько секунд, уточняя направление ветра. Желательно, чтобы поток воздуха слегка поддувал слева. Тогда уж точно взлетит. Довернув нос вертолета к ветру, Никита сделал вторую попытку и почувствовал, как вертолет вышел из стоек, а затем слегка завис в нескольких сантиметрах над землей. -Во! – крикнул он Томилину радостно и весело, вновь опуская шаг, уже с верой в успех. И, когда колеса коснулись земли, резко отдал ручку управления от себя и покатил вертолет в сторону гор. Когда скорость слегка превысила отметку сорок километров в час, он потянул ручку на себя, радостно ощущая, как вертолет отрывается от земли и медленно, но неуклонно набирает высоту и скорость. Вот и взлетели. А теперь и волноваться не за что. Во-первых, в аэропорту их ждет прохлада и длинная взлетная полоса. А во-вторых, за час они сожрут почти 300 литров керосина. Неэкономичный режим, но по-другому вертолет лететь не желает. Никита установил режим выше крейсерского, даже ближе к взлетному, но вертолет все равно летел нехотя и лениво, не превышая скорости 120 км в час. Попытки увеличить скорость лишь приводили к незапланированному снижению. Но такие пустяки в салоне вертолета никого не волновали. Подумаешь, ну пять, десять минут дольше лететь. И эти сто километров в любом случае они преодолеют за 45 минут. -Караван, ответь 20304-му. -Ответил, 304-ый. -Направляемся в аэропорт. На борту раненные. Расчетное время прибытия девять десять. Подготовьте встречу. -Случилось что, 304-ый? -Авария. Рейсовый автобус перевернулся в районе Небит-Дага. Мы взяли легкораненых. Тяжелым окажут помощь местные. -Вас понял, 304-ый. Встретим. -В кои века выбрался в Красноводск и сходу попадаю в экстрим, - с легким сожалением усмехнулся с горечью Томилин. – Вот именно сегодня ему захотелось упасть на бок. -Не удивляйтесь, Виктор Павлович. Нам с Мурадом часто приходится вмешиваться в аварийные ситуации, - спокойно ответил Никита. – Но, правда, такое крупное происшествие с автобусом, да с таким большим количеством жертв впервые. -Совершенно непонятно, как он ухитрился при таких максимально благоприятных условиях! – пожимал плечами инструктор. – Асфальт сухой, широкая чистая трасса при полном отсутствии иного транспорта. Подумаешь, поворот крутоват, так притормозить необходимо было. Устроил тут автородео, придурок. -Погорячился мужичок, понадеялся на свои возможности, а скорость не учел. -Слушай, Никита, а ты бы, все-таки, призадумался над моим предложением. С женой посоветуйся, взвесьте все за и против. Неужели тебе расти, не хочется? Я тебя не первый раз проверяю и вижу, что с этим вертолетом ты обращаешься на равных. И уже если не с превышением власти. Еще пару лет, так и самому захочется новых ощущений, смены обстановки, рабочего места. Я так понял, ты и от должностей отказывался уже не раз. Тебе командира звена предлагали? -Предлагали. Но не хочу. Любая руководящая должность в аэрофлоте – сплошная рутина. Проверки, ответственность и отчеты о проделанной работе. А здесь я совершенно один и сам себе командир. Ни начальства, ни подчиненных. Взлетел, и сам себе бог. -Да? – удивился Томилин, словно услышал открытие истины. – Хотя, кое в чем ты прав. Это я со своей колокольни рассуждаю. Мне, старику, уже не хочется суеты, ежедневных трудовых будней. А ты, пока молод, дерзай. Видел, как ты справился с взлетом в, казалось бы, нереальных условиях. Мне даже пытаться не стоило. Жалко, конечно, но буду искать среди холостяков. Ты сам поспрошай там. Авось и желающие найдутся. Через полтора месяца надо отправлять первую партию на переучивание. Там всего три месяца учебы. И ты специалист Ми-26. Чем ближе подлетали к Красноводску, тем заметней возрастала скорость. И вертолет облегчался от потери веса за счет сожженного топлива, да и воздух уже остывал. Вертолет входил в зону морского прохладного климата. Еще издали Никита видел вереницу из четырех машин с красными крестами. По-моему, вся медицина города прибыла спасать. Жалко, что вертолет не так много сумел взять на борт. -Вы чего там натворили такого, что весь аэропорт на ушах стоит? - спрашивал Коля, подбежав к остановившемуся на перроне вертолету. Их в честь такой суеты по команде диспетчера загнали в центр перрона, где обычно обслуживаются пассажирские лайнеры. -А ты сам на кой хрен нас здесь встречаешь? – незлобно, даже шутливо и со смехом, понимая полное отсутствие вины Коли, ругал напуганного техника Никита. – Чем теперь на стоянку толкать? Лично мне рулить абсолютно неохота. Иди, Коля, медиков отгоняй, а то прут под лопасти дурочкой, - командовал он техником, наблюдая, как люди в белых халатах и с носилками бегут к вертолету. – У нас ходячие раненные, сами как-нибудь доковыляют до машин. -Можно хоть детей на носилки погрузить, а то очень обидно будет докторам, что зря так старались, - порекомендовал инструктор Томилин. – И детям в радость, оттого, что их взрослые несут, и дядям по душе от исполненного долга. Но радости детям врачи не принесли. У детей и без того страдания, а при виде докторов они еще сильней расхныкались и скоренько запросились домой. -Слушай, Никита, к тебе там Атаниязов прилетел. Говорит, что на смену. Я ему пытался объяснить, что нам еще неделю вместе летать, а он про какую-то срочность говорит. Мол, тебя затребовали в отряд. А конкретно, что и зачем скрывает. Или сам не знает, - словно вдруг что-то вспомнил, тараторил Коля. -Что еще за новости? – удивился Никита. – Мы еще свое не вылетали. А где он? – спросил удивленный и слегка обеспокоенный этой внезапной заменой, Никита. -В номере. Он не знал, что вы сейчас прилетите. Это я случайно зашел к диспетчеру, и он рассказал мне про аварию. А то я сам только через час к заправке хотел подойти. -Ну, а сегодня хотя бы долетать день он позволит, или угрожает сразу сместить с кресла? – сердито спрашивал Никита, словно во всех этих неясных перипетиях виноват техник. – Вы, Виктор Павлович, не в курсе, чего это так вдруг решили поменять меня ни с того ни с сего? Это, случаем, не из-за набора на двадцать шестые? -Да нет же, я ведь из Ашхабада. А чего творится в вашем отряде, так и сам без понятия. -Но точно не из-за переучивания? А то я бы сразу же им и передал о своем отказе. -Нет, нет, это чисто моя компетенция. Сам лично и полечу для отбора. А может, случилось чего, а Атаниязов не уполномочен говорить? Хотя, полный абсурд. Скорее, он сам не в курсе. -Молчит, как рыба об лед. Только и твердит одно и то же слово: - надо и надо, - вклинился в спор Коля, махая руками тягачу, чтобы отбуксировать вертолет на его законную стоянку. -Да заправляй ты здесь, - посоветовал Томилин. – Понадобится, так сами уберут. Все равно, после обеда полетим. Если не Никита, так Атаниязов. Ночевать здесь не останешься. Но Коля решил все сделать по-своему. На стоянке в ящике все приспособления и прочие атрибуты, необходимые и для заправки, и для технического обслуживания. Не тащить же их сюда. И он продолжал кричать и махать тягачу, который упорно притворялся слепым и глухим, поскольку вертолет для него излишняя работа. А аэропорт покидали с визгом и с включенными сиренами и мигалками с раненными и побитыми пассажирами аварийного автобуса машины скорой помощи. Ничего конкретного и интересного не сказал сам Атаниязов и лично Никите. Даже на просьбу Томилина разъяснить причину этой срочной внеплановой смены он лишь пожимал плечами и твердил, словно зациклившись на одной программе: -Надо. Мне сказали, чтобы Никиту сменить и как можно срочней отправить его домой. И не нужно мне такую массу вопросов задавать. Ведь я и сам ничего не знаю, - всеми силами он отмахивался от назойливых Никиты и Томилина. Но, если Никиту можно просто послать, то инструктору приходилось красиво врать. А по его лицу слишком заметно, что он врет и не краснеет. Однако его там так проинструктировали, а потому и молчит, как партизан на допросе в гестапо. -Да ладно, Никита, чего в голову лишнего берешь! – успокаивал разволновавшегося Никиту Томилин. – Может, сюрприз какой уготовили. Сегодня есть прямой рейс. Через два часа. Вот лети быстрей и дома обо всем подробно и красноречиво получишь ответ. -А что, трудно сказать правду, что ли? – чуть не плача, огрызнулся Никита, но сам внутренне соглашался с Атаниязовым, поскольку нарушать указание старших не положено. – Ведь сам знает, а не говорит. Можно подумать, что военную тайну выдает. Все рано ведь скажут. У меня отпуск с шестнадцатого. Я должен был вылетать все. А теперь вот часы не доберу. Значит, и отпускные поменьше окажутся. -Дома долетаешь. Там тоже, ведь, каждый день куда-нибудь летаем. А может, сюрприз того стоит, чтобы с места и от работы отрывать? - предположил Коля. Никита уже понял, что Атаниязова и допрос третьей степени не принудит к правде. Поэтому он отстал от него и, молча, паковал командировочный чемоданчик. А на душе кошки скребли. Нехорошо умалчивал сменщик, как-то тревожно и суетливо, словно боялся по другой причине проболтаться, а не по приказу начальства. Однако самостоятельно ни до чего додуматься не сумел, потому и вышел, не попрощавшись, словно обидели его все, в сторону аэропорта. Билет ему один нашли. Летел Як-40, свой, Чарджоуский. Пилоты тоже были знакомые. Но спрашивать у них бессмысленно. Могли и не знать. Уже в самолете Никита немного успокоился и отвлекся от беспокойных дум. Даже слегка вздремнул, когда в полете включили кондиционирование. Но во сне приснился огромный черный паук, от которого он пытался избавиться палкой. Но эта тварь не реагировала на удары и пыталась своими клешнями впиться ему в руку. Он хотел отдернуть, спрятать руку, но такие телодвижения давались с трудом. Тело не желало подчиняться, а проснуться, никак не удавалось. А ведь раньше в подобных ситуациях, когда снился абсурдный или неприятный сон, Никита усилиями воли сбегал от него, просыпаясь. Сейчас же он ощущал окружение, словно наяву. Даже боли в руке. Но, когда проснулся, понял, что эту руку он зажал привязными ремнями, а потому и ощущалась эта слабая боль, которую сон просто усиливал. Пробуждение не принесло облегчение. Тревога усиливалась и нарушала сердцебиение. Хотелось ускорить движение времени, чтобы скорее выяснить причину этих волнений. Кто и зачем его срочно вызвал, оторвав от важных дел? Ты зачем за мной змейкой ползешь, беда, сердце больно тревожишь, тисками сжимаешь? Я не вижу тебя, ощущая дыхание. Почему среди всех ты меня выбираешь. Жаждешь крови и плоти моей искусить? Причинить мне страданья, слезами упиться? Так за что же так сильно судьбою мне мстишь? За любовь к своим милым караешь, блудница? Ненавидишь за то, что тебя я отверг, и иных всех блудниц не приемлю, толкая От себя, от семьи, от любимых своих, смертный грех и сомнительный рай отвергая. В чем вина и зачем тоску гонишь ко мне, в снах тревожных приходишь, чтоб грустью томить. Прочь гоню сновиденья, молюсь и прошусь, не хочу взгляд и губы любимой забыть. Только сон не желает покинуть, уйти. Как веревки лучи темноты полонят. Света нет, ночи нет, есть одна пустота, что сдавила мне грудь, сотней тысяч мыслят. Покидая свой сон, возвращаюсь я в явь. Только все остается, как словно не спал. Почему и зачем, или кто, не пойму, показать, рассказать мне былое желал. 7 Самолет Як-40 после посадки прокатился по рулежной дорожке и выкатился на перрон, заруливая на свою стоянку навстречу технику с поднятыми флажками. Солнце уже приблизилось к горизонту, готовое вот-вот завалиться за барханы на ночлег. Но тепло, скопленное за светлое время суток оно с собой не забрало, оставляя на ночь городу. Поэтому уже на рулежной дорожке пассажиры ощутили этот зной, наполняющий салон самолета. Но многие его восприняли, как избавление от холода высоты, на которой Як-40 перелетал из Красноводска в Чарджоу. Там в вышине ближе к звездам влияние Каракум отсутствует. Слегка продрог и Никита в своем летнем одеянии, состоящем из сандалий, брюк и легкой рубашки с короткими рукавами. Но в тревожных и беспокойных мыслях он не замечал холода, как в полете, так и внезапного тепла после посадки. Что же могло так внезапно прервать его командировку перед отпуском. Всегда ведь командование позволяло в таких случаях набирать налет часов, чтобы отпускные радовали и семью, и самого пилота. Максимально возможные. А тут и успел всего набрать половину сентябрьской нормы. На базе за оставшуюся неделю не доберет. Не успеет физически. Тут выполнялись полеты эпизодические и короткие по налету за день. Это если только ГАИ запряжет его. Однако и без него есть, кому здесь летать. Но, в крайнем случае, при отсутствии летного состава, так сам Атаниязов мог и полетать. Нет, такие внезапные маневры командование просто так не делает. Видно, нечто серьезное подтолкнула на такую замену. И Атаниязов корчит из себя молчуна. Хотя бы намекнул словом иль пол словом, к чему сейчас готовиться. Было однажды с одним пилотом нечто подобное. Нашли в его бумагах криминал и грубое несовпадение хронометража диспетчера с полетными заданиями. Такого у Никиты не будет никогда. Он относится к документации предельно щепетильно и максимально придирчиво. Если отсутствует связь, стало быть, не будет и полета. Художества с приписками всегда требуют математической точности и аккуратности. Без сучка и задоринки, и баста. Нет, не это. Нечто иное сорвало из командировки. Никита понимал бесполезность своих трудных и кропотливых измышлений, и их простую и ненужную глупость. Зачем? Вот сейчас буквально через полчаса час ему подробно доложат, расскажут и покажут все причины такой неординарной внезапной рокировки. И понапрасну он себя накручивает немыслимыми фантазиями. Все окажется настолько тривиальным и смехотворным, что только пожалеешь об этих нервных минутах, что понапрасну забивал мозги глупостями и нелепостями. Вот только почему молчал сменщик, если по глазам всем ясно было видно, что он в курсе всего? Сюрприз? Тоже вероятно. В прошлом году передали, но только по радио, что ему срочно необходимо вернуться на базу. Ломая голову вечером, ломая утром до вылета и в полете, так чуть совсем не сломал. А начальник штаба порадовал о награде его ценным подарком к 23 февралю и о присвоении ему звания ударника прошедшей пятилетки. Он и захватить успел всего последних ее два года, но у начальства был лимит на это звание, который превысил достойных. Ну, и среди них оказался Никита, как непьющий, послушный и исполнительный пилот, отработавший все два года без замечаний. А вызвали на базу, поскольку для всех ударников в столовой накрывали стол с закусками и выпивкой за счет профсоюза. Халява. Он, правда, думал застолье сачкануть, но, во-первых, командование возражало, а во-вторых, поскольку халявное мероприятие предусматривало приглашение жен, то Светлана протестовала и потребовала согласие на застолье, чтобы вместе с коллективом немного и пообщаться, и развеяться самой в кругу друзей. -Нельзя, Никита, обосабливаться от коллектива, да и не часто такое случается в отряде, - убеждала и приказывала она. – Обязательно пойдем и покутим от души. И они пошла. А поскольку было весело и шумно, то Никита перебрал. И пришлось Светлане с помощью друзей волочь его на горбу. Утром Никита чувствовал себя, как после авиакатастрофы. Чай пил целый день, а Светлана весело смеялась, но все равно была довольной. Вечер удался на славу. Даже танцы под ансамбль, который самостоятельно пел современные эстрадные песни. Вдруг и сейчас точно такое же мероприятие? Вот только даты авиационной поблизости не просматривается. Далеко еще до праздника. А другие государственные так же нескоро. День военно-воздушных сил прошел, но они в аэрофлоте, вроде, и не празднуются дни по их происшествию. В общем, если и коснулся, то закончился. А аэрофлот празднует свой день девятого февраля. На перроне и по пути до секретной комнаты, где пилоты сдавали свои портфели с картами, Никита никого из знакомых не встретил, чтобы спросить у них о причине вызова. Да и кого сейчас под заход солнца встретишь. Это в командировке иногда и гораздо чаще приходилось работать от восхода до захода солнца. А на базовых аэропортах, кроме рейсовых экипажей, ПАНХ давно уже разошелся по домам. Ладно, решил Никита, завтра утром на работу схожу и разузнаю. А сейчас скорее домой. Вот только интересно бы узнать – ждет ли его жена, в курсе ли такого внезапного и незапланированного возвращения мужа? Если Гриша в курсе, то обязательно скажет ей. А нет, так он так же сделает сюрприз жене, как и уготовили ему отцы командиры, нагрянув внезапно, но ожидаемо. Он уверен, что ждет его Светлана в любое время дня и ночи, и сегодня, как обрадуется, так и удивится. Внезапности не получилось, потому что дверь квартиры оказалась закрытой, и на звонок никто не отвечал. Но большого огорчения от такой встречи он не испытал, поскольку прилетел внезапно, не запланировано, а потому сам и виноват. Вместо сюрприза поцеловал замочную скважину. Никита быстро скинул с себя командировочную одежду и, включив газовую колонку, нырнул под душ. Зато к приходу семьи, а он уверен, что Света с Наташкой заскочили на посиделки к Галке с Гришей, Никита будет чистым и пушистым. Он даже после душа и от одежды отказался, надев на себя лишь большие семейные трусы. За годы жизни в Туркмении друзья, глядя на обычаи старожилов, приучили себя и все свое семейство по квартире в летнее время года ходить в трусах. А иначе пот не успеваешь смахивать. А тут не просто удобно, но и легко, и не утомительно. И если слегка вспотеешь, то сразу же ныряешь под душ, не включая колонки, поскольку вода из крана очень даже теплая. Однако, уже и темнеет, а их все нет и нет. Не пойти ли не поторопить семью к семейному очагу? А что он хотел? Его никто не ждет, оттого и не торопятся. Иначе не позволили себе засиживаться затемно у подружки. Мужа ведь и кормить потребно, и приласкать, и вообще просто и банально встретить. Все, идем сами за ними, иначе, заболтавшись, вообще к полуночи явятся. Дверь открыла Галя и при виде счастливо улыбающегося Никиты испуганно шарахнулась внутрь квартиры. Сердце у Никиты оборвалось, и в голове образовался туман от дурного предчувствия. Ох, не зря такая внезапная замена и тяжелый, стыдливо умалчивающийся взгляд сменщика. Знал он о чем-то плохом, оттого и молчал. -Тетя Галя, там кто пришел? – послышался голос Наталки из комнаты, где они вместе с Виталиком играли в свои детские игры, которым еще беды были неведомы. -Никто, Наташа, это просто ко мне соседи. Ты гуляй, девочка, я сейчас приду, - хриплым голосом, сама не осознавая, чего несет, отвечала Галя, силой уволакивая Никиту на кухню. -Да что такое творится? – уже сердито воскликнул Никита, обиженный и удивленный такой явной ложью, где Галя называет родного отца случайной соседкой, словно ему ни в коем случае нельзя и запрещено встречаться с дочерью. – А Гриша где, а где моя жена? Что ты такое здесь плетешь, и где моя жена? -Гриша в командировку улетел, в Шатлык. Два дня назад. Ты пройди, сядь, я сейчас объясню, только сядь и успокойся, - продолжала лепетать всякую ерунду Галина, а у самой уже слезы градом текли из глаз. – Ой, ну, как тут успокоиться, чушь говорю, Никитушка. Беда большая. Очень страшная беда. Понимаешь, мы еще сами толком ничего не знаем, но Света утонула. Пошла на Дарьябаш и с моста упала. Она не купаться и не просто так зачем-то, а как пришла, так в одежде и прыгнула с моста. Сама, при всех. А ты сам знаешь, какая там глубина и течение. Галина ревела, скороговоркой пытаясь объяснить и поведать происшествие, а Никита медленно сползал по стене мимо стула на линолеум, сумасшедше вращая глазами, пытаясь прорваться сквозь пелену, затянувшую взор. И голос Галины звучал, словно из бочки и очень ненатурально, неестественно, не из этого мира. Он ничего толком не понимал из ее слов и разъяснений кроме единственно и ужасающегося факта, что его любимой милой Светланки, к которой он летел, как на крыльях, больше нет ни в этом городе, ни на этой планете, ни в этом мире. Она покинула эту Землю, бросила его и их маленькую дочурку навсегда и навечно, скрывшись в мутной воде бешеного потока искусственной реки, не попрощавшись и никому не объяснив своего желания уйти в никуда и от всех их. Зачем ей понадобилась такая разлука, если здесь в этом мире ее безумно любили, лелеяли и считали самой прекрасной и замечательной мамой и женой, которую носил на руках Никита, которую беспрекословно слушалась дочурка Наталка. Галина села рядом с ним на пол, прижимая его голову к своей груди и лила соленую влагу ему на короткий ежик, уговаривая поплакать вместе с ней, поскольку такое состояние полу сознания и полуобморока ее просто безумно пугало. А из комнаты доносился шум и гам детей: его милой Наталки и маленького Виталика. Дети веселились и спорили, не догадываясь о горе и беде на полу на кухне. Еще полностью не приходя в себя, Никита осипшим голосом спроси: -А ее нашли уже? -Нет, унесло течением. И еще нигде не выбросило. Там ведь очень глубоко. -А вдруг она не утонула? – со слабой надеждой в голосе спросил он Галину, жалобно глядя ей в глаза, словно сейчас все зависело от ее ответа. Любого, но неуверенного. Очень хотелось услышать хоть маленькую капельку надежды, хотя бы о вероятности такой возможности, о сомнениях и о неверие, о недоверие полученной информации от совершенно чужих людей. Ведь можно допустить и такую вероятность, что ее выбросило потоком воды на берег, и сейчас она без сознания лежит в грязи на солнцепеке, и ей срочно, очень спешно нудна помощь, а никто не ищет, так как почему-то на все сто процентов поверили в ее гибель. -Нет, Никитушка, командир даже сегодня с утра на вертолете пролетел по всему берегу. Да и на лодках проплыли до самой реки, где можно, прошлись. Ничего и никого. Так ведь не бывает, чтобы так совсем бесследно исчез человек. Возможно, когда-нибудь она и всплывет. Там, говорили, много ям, омутов. А вдруг и совсем не выбросит? Хотя, Гриша говорил, что коряг в канале нет. Его же каждый год углубляют, очищают от песчаных наносов. Нет, не за что зацепиться. -Галя, - тихо шепотом спросил Никита. – А почему она вообще пошла туда на этот Дарьябаш? Она ведь терпеть не могла купаний в этой грязной воде. Мы даже вместе никогда не ходили на этот Туркменский пляж. А уж она одна не должна ни в какую. Ну, зачем, зачем и что ей там понадобилось? Купаться? Как настоящая Туркменка в одежде? Она не хотела и не любила вообще этот Дарьябаш. Мы с Наталкой иногда, когда очень уж припекало, просто бегали искупаться, так никакими силами с собой не затащить. И специально к нашему возвращению ванную готовила, чтобы сразу дочку отмывать после такого купания. Там ведь плохо, грязно и полно всяких компаний. Она не могла сама пойти. -Никита, она вовсе и не купаться шла туда, хотя саму правду я совсем плохо понимаю. Но и ты только сейчас немного успокойся и выслушай. Понимаю, что звучит глупо и дико, но она не купаться пошла. Зачем? - Галина неожиданно смолкла и задумалась, сильно покусывая губу, будто правду, говорить, не хотела и боялась. – Никита, ты пойди домой и поспи. Не нужно Наталку сейчас брать с собой. Пусть немного у меня побудет, а потом ты заберешь ее. Тебе должен еще следователь вызывать на допрос. Нас с Гришей он уже опрашивал. -А зачем? Зачем еще меня спрашивать о чем-то, если меня даже в городе не было? -Понимаешь, я не знаю, но говорят, что она сама специально прыгнула с моста. Ну, ты же помнишь то место? Там еще мост такой с железными перилами. Она пришла и пряма сразу с этих перил прыгнула. Еще крикнуть успела, мол, пока всем, до скорой встречи. Народу в тот день на берегу мало было, но многие ее узнали. Поэтому они и рассказали, что это была она. Парни пробовали нырять, искать, но безрезультатно. И еще, вид у нее был ненатуральный, отрешенный, плохо узнаваемый. Словно под гипнозом или, хотя вообще глупо, сильно выпивши. Я, честное слово, ничего не знаю, только после твоего отлета с ней нечто непонятное начало твориться. Как будто сама не своя ходит, не узнает никого. Пару раз Наталью перепугала. Дочка твоя прибегала, мол, с мамкой что-то плохое. Я пришла, а с ней все в порядке. Хотя Наташа такого всякого наговаривала, что даже жуть брала. Но не сочиняла же она? Это я теперь поняла. Да и видела несколько раз, как Светка пропадает куда-то. Нет, не сама пропадает, а вот здесь она, ее тело, а в мыслях она далеко. И вот тогда поверила Наташке. И еще, Никита, записку она оставила. В ней ничего конкретного, но намеки на смерть есть. И ушла она как-то испуганно, словно ей угрожали или пугали. Пойдем, Никита, я тебя домой отведу, а то своим видом дочурку перепугаешь. Ей маминых причуд хватило. Галя помогла Никите встать, и они вместе пошли к нему домой. Она хотела войти в квартиру вместе с ним, но Никита не пустил, как можно мягче выражая отказ: -Не надо Галя, достаточно твоих хлопот, ты иди к детям, а я постараюсь справиться с самим собой. Мне сейчас больше одиночество хочется, чтобы все обдумать и осознать, как и зачем сейчас без Светланки дальше жить, с чем и почему. -Никитка, милый, - Галя чуть не плача уговаривала его. – Ты только ради бога не говори так и ничего с собой не сделай плохого. Страшно даже покидать тебя. Я очень понимаю, как тебе муторно, но ведь дочурку расти еще нужно немало лет. Живи, ради бога, ради нее. Ты же знаешь, как она тебя любит. Даже Светка ревновала порой, будто из-за нее ты всегда жену меньше дочери любил. -Хорошо, я обещаю, - обреченно кивнул Никита, словно она силой вытянула из него обещание, которое совершенно не хотелось исполнять. Потому что мир прекратил существование сразу после слов известия Гали о гибели той, ради которой и для которой жил. Но он привык выполнять обещанное, стало быть, теперь из-за этих слов он просто обязан на жизнь. Но как? Никита плюхнулся на диван и тупо уставился в потолок, словно хотел там прочесть ответ и совет, как суметь с таким грузом продолжать оставаться на этой земле, в этой квартире, в этой комнате. Ну, никак не могла Светланка, его милая и любимая женщина, которая всегда и постоянно знала про то, что дороже для Никиты никого в этом мире просто не существует, сама и добровольно уйти из жизни. Но кем и чем можно было принудить счастливую жену и мать к суициду, к желанию просто умереть? Да еще прилюдно и так официально и выкриком при всех, чтобы афишировать этот последний свой выход. И только в этот самый миг Никита понял, что Светланы не стало, что ее уже никогда и нигде не будет. Он схватил подушку и впился в нее зубами, взвыв от отчаяния и боли. Хотелось орать на весь дом, на всю округу. Но он грыз тряпку, ощущая ярость и злость за нанесенную так несправедливо и жестоко непоправимую обиду. Ведь совершенно недавно на этой планете он считался самым счастливым человеком, у которого была наилучшая и красивейшая, любимейшая и любящая женщина. Для которой и ради которой хотелось свершать невозможное и творить невероятное. Неужели высшие силы посчитали грубым и излишним такое счастье для одного и на одного? Но не настолько же жестоко и коварно. Она не могла вот так запросто уйти из жизни, покинув дочурку, оставив в одиночестве его, Никиту. Так не нужна теперь и ему самому эта проклятая жизнь, не нужны ему теперь эти бессмысленные и бесполезные хлопоты, суета, полеты-налеты часов на вертолете, заработки. Он все творил в этом мире ради своей Светланки. А если она ушла туда, стало быть, и ему нужно пойти за ней, чтобы хотя бы спросить и получить ответ, почему она так несправедливо поступила со своей семьей. Ведь в этом мире ответа он не получит никогда и ни от кого. Он обещал Галине, он сказал, что с собой ничего плохого не сотворит. А он вовсе и не собирается плохого творить. Он сделает себе хорошо. А чтобы именно в данный момент почувствовать себя хорошо, он просто обязан идти к ней, ибо без Светланы жить на этой планете в полном одиночестве его никто не заставит и не уговорит. Никита схватил лист бумаги и большими буквами написал: «УШЕЛ К НЕЙ. ГАЛЯ, ПОЗАБОТЬСЯ О НАТАШКЕ. ПОТОМ МАМА ЕЕ ЗАБЕРЕТ. ОНА ЕЕ ВОСПИТАЕТ». Положив лист на стол, Никита не стал наряжаться, посчитав, что Светлана должна его и в этом наряде встретить, если только пожелает. Ведь уходила она без предупреждения Никиты. А он бежит к ней, сломя голову. Зачем? А вдруг она не захочет его видеть? Ведь зачем-то убежала к кому-то или почему-то, надев самое красивое и любимое свое платье. И потому надо, обязательно нужно идти к ней только хотя бы ради получения ответов на свои вопросы. И тогда, когда он их услышит, возможно, все станет на свои места. Он поймет ее желания и стремления, что руководили ею в прыжке с моста. Никита шел, как сомнамбула по слабо освещенным темным улочкам в сторону чернеющей темной бурлящей реки. Это и был он, Дарьябаш, куда навеки и в вечность ушла его жена. Теперь он шел к ней. Недалеко от моста горел фонарь, поэтому сам мост заметен был уже издалека. Это не мост, кои всегда соединяют берега реки, а его можно назвать просто мостиком через канал, получивший имя у местного населения, как Дарьябаш. Но по нему даже могли проезжать машины. Это был бетонная мощная с железными перилами переправа. Но перила очень даже высокие, чтобы перевалиться через них случайно или нечаянно. А Светлана, как рассказывали очевидцы, из слов Гали, взобралась на эти высокие перила и прыгнула. Даже успела громко и внятно всем привет и прощальные слова передать. И записку написала, как сейчас сделал сам Никита. От такой внезапной мысли Никита на некоторое время задержался, глядя вниз на бурлящий поток. Он не узнал содержание этой записки. Вполне возможно, если прочтет, то сумеет понять причину, побудившую ее на этот прыжок. И что это даст? Он узнает содержание, но может не понять смысла. Ведь Галя сама из этой записки не поняла совершенно ничего. Набор слов. Вполне возможно, неадекватный, поскольку последние дни, как говорила Галя, у нее, то есть у Светланы возникали неопределенные странности в поведение. Вот и написала чего-то в бреду. И все равно хотелось бы, глядя в глаза, спросить. Пусть так прямо и скажет, чем это Никита и Наташа обидели ее. Они же вдвоем молились и лелеяли ее. И услышать лично из их уст могла лишь ласку и доброту, поскольку муж и дочурка скорее себе хуже сделают, но только не мамочке своей любимой. Пять лет, пять, все пять она для него была идеалом и тем идолом. На которого он молился. А если иногда и обижал своим пьяным видом, поскольку она сама не разрешала навсегда и насовсем, как он часто того желал, завязывать с алкоголем. -Нет, Никита, лишнее все это и ненужное, - говорила она ему всегда после очередного торжества и жалоб на не совсем приятное состояние. – Ты и так в городке мало с кем общаешься. А если совсем бросишь пить, так мы и останемся наедине с собой. Даже в праздник не к кому пойти будет. Ну, Галка с Гришей еще остаются, так они сами любят по гостям и с рюмочкой. Все бы мужики пили так, тогда в стране и борьбу с алкоголем можно прекращать по причине ее ненадобности. Никита, а такие разговоры чаще происходили после какого-либо очередного праздничного застолья, виновато улыбался и соглашался, внутренне восторгаясь проницательностью и практичностью жены. Они в доме алкоголь не держали и сами с собой не пили. Но в гости ходили. Чаще, конечно, к Грише с Галкой, но и с другими дружили. Светлана была общительной женщиной, поэтому в городке пользовалась уважением. А Никита, как он сам считал, просто примазывался к этому уважению. Но такого положения ему вполне хватало для полноты счастья. Хотя, больше он любил одиночество, читая книги, среди которых предпочтение отдавал историческим, документальным и мемуарам. А теперь, когда Светланки не стало, ему уже ничего не нужно. Весь интерес исчез в воде. А сейчас и он сам исчезнет в этом бурлящем потоке, чтобы навечно соединиться с той, ради которой и течет эта вода, светит солнце, луна, существует весь мир. Без нее этот мир Никите не нужен. Это решено и необратимо. Никита вцепился двумя руками в железные перила и наклонил свое тело над водой, готовый к броску в вечность. И вдруг в последний миг он ощутил, как какие-то теплые руки обвили его ногу, и сладкий нежный, немного испуганный голосок тихо и трепетно прошептал: -Папочка, пошли домой, мне страшно, я боюсь. Не надо здесь стоять, мы лучше дома маму подождем. Ладно. А почему ты ко мне не пришел? Мне показалось, что ты был у тети Гали, а потом пропал. А она неправду сказала, что тебя нет. И этот голосок из космоса вернул его опять на землю в реальность на этот мост, в этот город, в котором он прожил своей семьей все четыре года. Так это же его милая любимая дочурка зовет домой, не пуская к маме, потому что Наташка не желает оставаться одной, быть совершенно никому ненужной и забытой, без мамы и без папы. Как же ей выжить, если все любимые и родные хотят сбежать? Никита готов был рыдать и кричать на самого себя за подлость и трусость, кою чуть не свершил в отчаянии. Как же он мог забыть, что эта маленькая частичка Светланки остается совершенно одинокой и беззащитной! Нет, нельзя ей без семьи. Маленькая, но если они вместе, то это уже семья. И вот ради этой маленькой девчонки, которая примчалась сюда, почувствовав сердцем опасность, чтобы не пустить его в холодную бездну, нужно обязательно выжить. Жить для Наташки, жить для мамы, что ждет и верит в него, жить для благ и радостей, которые своим трудом лишь он один сумеет ей предоставить. Никита подхватил ее на руки и сильно прижал к себе, чтобы не смогла увидеть она его горьких слез и страдальческого лица. Он попытается, и даже обязательно справиться с этим страшным несчастьем, так больно ударившим по его легко ранимой душе, он сумеет пережить горе, переболеет и выздоровеет ради своей маленькой любимой дочурки, что теперь связывает и напоминает ему о Светлане. -Господи, да что же это вы вытворяете, что же вы, горе мое луковое, делаете со мной! – из темноты к ним на мост выбежала Галина. – Зачем, Никита, зачем ты сделал это? Ты же обещал, я тебе поверила и отпустила одного, чтобы мог как-то осознать, осмыслить и принять мужское верное решение! А ты? -Я ведь обещал ничего плохого с собой не делать. А разве это плохо – хотеть к своей женщине, без которой теперь невозможно представить дальнейшее существование. Я не смерти, я вдруг страстно пожелал к ней. Но иной дороги не придумал. -Умница ты моя, девочка любимая. Если бы не она, то уж точно сейчас сиротой осталась бы. Совсем одной. Ты хоть это пойми, дурья твоя башка. Куда ребенка потом девать, где ей взять потом папу, который единственный может так баловать! – Галя обняла Наталью и обсыпала ее поцелуями. – Как почувствовала беду. Вдруг вскочила и убежала. Я и не поняла сразу. Подумала, что как-то узнала про тебя и помчалась домой, чтобы встретить. А Саидова встретилась и говорит мне так пугливо, что с чего бы это Наталья побежала в сторону Дарьябаша. У меня все внутри так и оборвалось. Сразу поняла, что к тебе бежит. Да только не на встречу, а спасать. Сердечко родное почувствовало беду. Ох, и балбес ты, Никита, ох и придурок! Горе, беда, ужас, но ведь дочь у тебя осталась, а он в омут. -Простите меня, девочки, - сквозь слезы и с трудом сдерживающиеся рыдания, бубнил Никита. – Все так сразу, так много бед. А я один. Узнать хотелось, зачем она ушла от нас. Думал не о смерти, а о встречи с ней, чтобы получить этот ответ. -По голове ты у меня сейчас получишь! – уже немного успокоившись и совершенно безобидно, проговорила Галина. – Ну что, пошли ко мне ночевать. Я теперь боюсь вас одних оставлять. Еще теперь вместе чего-нибудь учудите. А так под моим присмотром ночь переспите, а завтра, уже успокоившись, трезво обсудите и спланируете свою дальнейшую жизнь. Я тебе водки налью. Помянем вашу мамку, поговорим, побалакаем, а там авось и полегчает. -Нет, - категорично замотал головой Никита. – Мы домой пойдем. Вместе. Тебе и так от нас досталось сполна. Спасибо, Галя, спасибо за все от нас двоих. За сострадание, за помощь, за сочувствие. -Никита, ну что ты такое говоришь! Беда ведь наша с тобой обоюдная, общая. Лучшая и любимая подружка погибла. Даже не возражай. Как же я вас сейчас брошу? -Ты нас не бросаешь. Но мы все равно домой пойдем. Я теперь знаю, ради кого и для кого мне жить. Понимаешь, Галя, я глянул в бездну и понял, что там мне успокоения и тишины не найти. И ответов так же. Светлана в этой темноте не отыщется. Некого там спрашивать, никто мне ничего не расскажет. А здесь мне на все мои вопросы ответит Наталья. И зачем жить, и почему нам нужно быть вместе, и как справиться со всеми этими трагедиями. Я ее не отдам маме. Сам воспитаю. А на время командировки няньку найду. У нас в городке есть женщины, что согласятся за деньги. И пить водку совсем не буду. Ребенок у меня на руках. И потому эти руки должны быть всегда трезвыми. -Да, папочка, мы с тобой вместе пойдем домой, и там будем ждать маму. Она поймет, что плохо поступила и ей не прожить без нас. И тогда вернется домой. Ей же скучно и тоскливо станет без нас. А ты меня больше не бросишь? – спросила Наталка, разворачиваясь к Никите лицом и глядя прямо в глаза. -Что ты, что ты! – вспыхнул Никита от одной только мысли, чего мог натворить своим бездумным поступком, и как жестоко чуть не обманул и не обидел это маленькое дите. – Я теперь всегда буду рядом. Мы больше никогда не расстанемся. -Ну и ладно, - облегченно вздохнула Галина, понимая, что теперь она может, смело оставлять их одних. Общее горе объединило и скрепило союз отца и дочери. – Пойду, а то у меня сын один остался. Я с перепуга и дверь на замок не заперла. Никита, а может, все-таки зайдете на несколько минут? Покушает, чайку попьем. А потом уже даже сама вас провожу до квартиры, чтобы убедиться в вашей безопасности. -Нет, Галя, не нужно, спасибо за приглашение, но мы сами что-нибудь приготовим. Еще не поздно, - поблагодарил подругу Никита, чувствуя, как та внезапная обреченность постепенно покидает его, возвращая в реальность и в действительность. Там вдали из тумана выползает призрачный смысл жизни. Он просто обязан жить ради Наталки, а стало быть, будет жить ради нее. Только теперь все, что он в этом мире творил для двух своих девчонок, достанется ей одной. Ей одной посвящать полеты на вертолете, ей одной готовить вкусные обеды, делать подарки и дарить любовь и нежность. А их у Никиты на двоих с избытком в сердце и в теле. – В холодильнике у нас всегда продуктов полно. А на ночь мы чайку попьем с бутербродами, консервы рыбные откроем, тушенку мясную. А много ли нам сейчас двоим, понадобится для счастья? Галя все еще стояла в нерешительности, глядя, как загорается свет и появляются их силуэты на кухне, но боялась отойти с этого места, словно вновь придется бежать и спасать. Когда были рядом и говорили, то сердце успокаивалось и верило словам. А стоило исчезнуть за входными дверями, как тревога вернулась гулкими ударами в мозгу, проворачивая, словно пленку кино назад, воспоминаниями пугая и беспокоя. Но дома ждал сын в одиночестве и требуя так же внимания и забот. Ему не меньше сейчас нужна мама. -Ты как догадалась, Натка, что я на мосту? – спрашивал Никита уже сидя за столом с чаем и бутербродом в руке. – Да и вообще, что я прилетел из командировки. Вроде как мы и не успели увидеться. Тебе тетя Галя рассказала, да? -Нет, - пожимая плечами, - отвечала Наталья. – Мне вдруг захотелось бежать на то место, откуда мама прыгнула. Я сама услышала твой голос с того моста. А тетя Галя ничего не говорила мне ни про маму, ни про тебя. Мне все девчонки во дворе рассказали. Только я им все равно не поверила, что мама нас насовсем бросила. Ей, наверное, почему-то плохо стало, вот она и ушла на время, пока не полегчает. А потом вновь вернется к нам, правда, папа? -Я очень хочу, моя милая, чтобы она вернулась. Ведь мы ей ничего плохого не сделали. И всегда любили ее, слушались, всегда старались так поступать, как она хотел. Я так думаю, что она не на нас обиделась, мы совсем не причем. Её кто-то плохой обидел. -А он кто? -Не знаю, - Никита неожиданно сам удивился от такой гипотезы. А вдруг и в самом деле она не сама все это затеяла? Но тогда непонятно с запиской и прощальным криком. Что там Галя про следователя говорила? Нужно не дожидаться вызова, а самому завтра с утра сходить и эту записку увидеть. Может, из этой записки он поймет причину этого катастрофического прыжка? Ложиться спать Никита боялся. Он уже уложил Наталью, рассказал ей пару сказок, много раз уже перечитанных и пересказанных, но войти в спальню боялся, словно нечто там ужасное и страшное затаилось и вновь его дожидается, чтобы спровоцировать на новое безрассудство. Ведь некто заставил пойти его на мост. Да, Никите очень скверно, весьма тоскливо и больно, но сам бы он не принял такое необдуманное решение. И она самостоятельно не пошла бы, поскольку не желала смерти и расставания с ними. А вдруг этот кошмар до сих пор затаился в спальне, и дожидается Никиту, чтобы опять увести в бездну. Не страх смерти не пускал его, а нежелание покинуть свою милую дочурку. Как же ей плохо будет в этом мире совершенно одной – и без папы, и без мамы. Никогда не сумеет бабушка заменить родных. Правильно он решил. Теперь все отпуска и все отгулы он будет проводить с ней, с единственной своей Наталкой. И никто больше ему не нужен. Никто, нигде и никогда. Один. Нет, не желает и не может. Ему очень нужна она, Светланка, без которой все опустело и померкло. Никита неожиданно вновь ощутил огромную всепоглощающую волну отчаяния и боли потери. Безвозвратной и невосполнимой. Он жаждет любить и лелеять свое дитя. Но никогда Наталка не сумеет полностью восполнить утрату любимой женщины. И никто, и никогда ее не сможет заменить. Никита вновь впился зубами в ту же подушку, что грыз перед тем, как ушел на мост. И вдруг он увидел на столе свою записку с прощальным текстом, и вновь его обуяло страстное желание бежать к мосту, чтобы упасть вслед за своей Светланкой. Ему опять нужны ответы на вопросы. Понимая, что не сумеет совладать с этим неумолимым желанием, Никита схватил записку и яростно изорвал ее в мелкие клочья, моментально ощущая отлив злой и беспощадной волны. Ведь точно вот так, бросив ребенка на произвол судьбы в полном одиночестве, она писала свое прощальное послание и убегала к бездне и к прыжку в никуда. Но почему же ему точно так хотелось совершить это неоправданное безрассудство? Нет, в мистику верить не хочется. Это ее звало нечто потустороннее. А ему хотелось свершать убийство самого себя от безысходности, а не по зову некой злой беспощадной силы. Он же всего-то несколько часов, как узнал о ее гибели. А вот почему с ней произошло затмение разума, так в этом еще предстоит разбираться. Разведать и разузнать. И глупо, так ничего и не поняв, бросаться в пропасть. Вот завтра, а точнее, уже сегодня, он сходит к следователю, прочтет записку и сразу во всем разберется. Мало ли чего Галя не могла понять. Никита-то увидит истинный смысл содержания, поймет настоящую причину. Она просто обязана была перед таким предсмертным шагом хоть как-то ему объяснить этот поступок. Ведь иначе это просто нечестно по отношению к нему и к дочери. Как же им жить в непонимании и в неверии. Никита прилег на диванчик, выключив свет и оставив ночник, уговаривая самого себя ко сну, и тихо и спокойно провалился в сон, словно в черную бездну с бурлящим потоком мутной воды рукотворной реки Дарьябаш. Мутной водой, быстрой рекой тело твое поглотилось. Злая река, что же ты мстишь, за что попадаю к тебе я в немилость. Дочка маму зовет, папа, скажи, куда же она подевалась. Мне не сказать, я умолчу. Сердце с душой слезой разрыдались. Плачь и зови, только все зря. Быстр рукотворный ручей. Нет в нем конца, и берега нет. Счастье умчалось в вечность за ней. Небо все в тучках, вода холодна. Что сюда тебя привело? И почему, и какая вина сделала нам это страшное зло? Ты говорила, и я говорил. А дочка нам песенки пела. Не было слаще любви и семьи. Так почему в счастье жить не хотела? Прыгнула в воду, и нам не сказав, когда мы успели обидеть. Милый ребенок, как объяснить, чтобы горьких упреков не видеть? Кликнул ли Бог, или вдруг сатана в омут тебя заманил? Так надо сказать, иль письмо написать, чтоб за не веру жестоко не мстил. Кто тот злодей, кто тот вампир смертью тебя соблазнил? Оставил нам боль и бессонную ночь. В жизни желанье жестоко убил. Лишь наша дочь, счастье мое, держит меня, не сорваться. Водки боюсь, в ней утоплюсь, а только спастись вместе с ней не удастся. Как дальше жить, чем заглушить эту тревогу с тоскою? Только никак уже не вернуть прежнюю жизнь и веселье былое. Смейся, родная, веселою будь, маме на радость, на счастье. Скорей бы зима, я замерзнуть хочу, застыть и забыться в холодном ненастье. 8 Никита, открывая глаза солнечному лучику, пробившемуся сквозь щель, оставленную в плотной шторе завешенного окна, первые мгновения не мог понять, где он и в каком времени находится. Прошлое ли это его жизни, или будущее, которое наступит через несколько лет? Все, что угодно, но только явь не может быть сегодняшним днем, потому что мысли не желали ее воспринимать. Сна в эту ночь, скорее всего не было. Лишь кратковременное тяжелое забытье, словно густой туман пропитал рот, нос, уши, проник в мозги и погружал его в липкое болото, на время, вырывая его из страшного бытия, позволяя мыслям кратковременно выключаться, чтобы от перенапряжения и ужасающего давления не лопнула черепная коробка. Гнать из реалии эти картины не получалось, потому что вырисовывались самостоятельно от разума и желания. Они возникали абсолютно из ничего, загоняя вновь и вновь сознание в тупик. Он проснулся, или просто закончилась ночь по причине обыденного течения времени. Его не остановить и не вернуть. Оно перемещается независимо и самостоятельно. Рядом спала Наталка, тихо посапывая и причмокивая, словно сон был и вкусным, и очень интересным. Будить ребенка не хотелось, и не было в этом необходимости. Можно и самому еще поспать, если бы такое вообще допустить реально было. Но тело и мысли даже не желали просто лежать, требуя суеты и движения, заполняя ими время и черную пустоту заботами и хлопотами. Однако руки все роняли, предметы, проживая самостоятельно от желания Никиты, в руках не удерживались, словно их планы не согласовывались с его действиями. А взяв в руки любую домашнюю вещь, Никита подолгу тупо рассматривал ее, не зная причину, по которой она оказалась у него, и, не понимая ее предназначения. Так и ходил по квартире с нею, постоянно роняя и перекладывая с места на место кухонную утварь, одежду, детские игрушки. Останавливаясь возле трельяжа, он тупым взглядом окинул кучу коробочек, флакончиков и прочих косметических принадлежностей жены, поначалу тупо усмехаясь, не понимая их роли и причины присутствия в этом месте и в таком большом количестве. Она ведь так редко пользовалась косметикой, считая главной ее ролью слегка подчеркивать природную красоту, а не переделывания чудовища в красавицу, потому что такие манипуляции называла подлым обманом, который надолго невозможно упрятать. Конечно, ей легко так опрометчиво рассуждать. Было. Поскольку природа щедро наградила Светлану и правильными чертами лица, пушистыми, как любил выражаться Никита, волосами, стройной, средней упитанности фигурой, и отсутствием надобности ограничений в еде, чему многие подружки завидовали белой завистью, ввергая себя в жестокие голодные диеты в борьбе за лишние, а точнее, против излишних килограммов. И выглядела Светлана без косметики и макияжа всегда моложе лет на пять своего истинного возраста. А ведь подбиралась к критическому для девушек тридцатилетию. И вдруг от ужаса Никита присел на пуфик и диким взглядом уставился в зеркальное собственное отражение. Ведь теперь его Светланке уже никогда не исполнится тридцать. Ничего и никого не будет. Ни будущего, ни настоящего, ни любви, ни красоты. И ее самой уже никогда не появиться перед этим зеркалом, чтобы засвидетельствовать присутствие в реальном мире. Он шептал такие ужасные страшные слова, звучавшие беспощадным приговором, и удивлялся, как отражение повторяет все движения за ним, хотя в этом отражение самого себя Никита узнать не мог. Там некто иной и чужой просто его передразнивает. Из зеркала на него смотрело страшилище с выпученными красными опухшими глазами. А рот с синими губами перекошен в уродливую гримасу. Никита протянул руку и потрогал стекло, словно хотел убедиться в отсутствие посторонних, а само зеркало просто слегка исказило и обезобразило его самого. И тогда от отчаяния и бессилия Никита банально разревелся, забрызгивая бутылочки и баночки с коробочками, столпившиеся на тумбочке перед зеркалом, горючими слезами. Он рыдал, совершенно не понимая, зачем он вообще просыпался, так как жизнь потеряла смысл, свое предназначение. Пусть в тумане и во мгле, но там нет этих мучительных страданий, ибо просто жить без Светланки он не желал и физически не мог. Не будет ее никогда и нигде. Такая разлука несравнима с командировкой, хоть и самой длительной, из которой рано или поздно, но можно вернуться. И даже могилки ее не будет, поскольку эта бурная река, если бы пожелала, то давно уже выбросила бы на берег. Нет на дне ни коряг и корней, за которые можно зацепиться. Эту реку регулярно земснаряды чистят и углубляют. И скорее всего вода ее тело давно успела занести в родственный поток Дарьябаша реку Амударья. А там бешеное течение унесет тело любимой в озеро-море Арал, где и останется навечно. Но по пути ей встретится масса хищных рыб, которые не упустят выпавшей возможности отщипнуть от нее лакомый кусочек. И от этих дум на душе становилось еще муторней и ужасней, а слезы лились сильней и горше. В данную минуту жить абсолютно не хотелось. Но нет под рукой ни оружия, способного решить вмиг такую проблему, ни сильно действующего яда, что мог с сумасшедшей скоростью отправить его к Светланке, чтобы избавить от этих убийственных мыслей. А Наталка? Что же такое получается? Теперь по его прихоти и совершенно пустых глупых страданий должна навеки оставаться сиротой? Почему же по вине этих тупоголовых родителей его маленькая дочурка обязана страдать. Зачем тогда нужно было дарить ей жизнь, чтобы потом по собственной прихоти отказаться растить и любить! Это подло и ничтожно, это бесчеловечно. Никакие муки души и тела не оправдывают равнодушие и бездушие к детям, жизнь и счастье которых пока полностью зависят от нас. Она же маленькая ваша частичка, которую и надо любить и лелеять, словно самих себя. Никита спешно схватил платочек, брошенный, скорее всего его Светланкой среди бутылочек и флакончиков, и торопливо, словно пытаясь спрятать свою панику и слабость, промокнул им лицо, жадно вдыхая запах духов и тела жены. Но уже слезы прекратились, и Никита жестко похлопал себя по щекам и грубо помял пальцами лицо, что придать себе выражение спокойствия и уверенности. Он будет жить, и трудиться ради своей Наталки. И, что самое главное, необходимо обязательно прочитать записку, чтобы понять и принять ее смерть, как действительность. Как неизбежное и происшедшее, невозможное возвратить. Ну, не могла, неспособна она свершить такое преступление по отношению к ним по пустяку или тривиального бытового события. Не существует в мире таких причин, побуждающих к добровольному уходу из жизни от маленькой дочурки и, любящего безумно и искренне, мужа. Чего бы кошмарного не случилось, знала и верила она, что Никита сумеет понять и простить. Никита залез в ванную и включи холодный душ. Колонку включать не хотелось. Да и летом из крана текла холодная вода уличной температуры. А по ночам в начале сентября она ниже двадцати градусов в городе не опускалась. Вот выше допускалось. Потому для ополаскивания летом колонкой почти и не пользовались. Освежившись и взбодрившись, он решил приготовить завтрак и покормить ребенка, который должен вот-вот проснуться. Теперь он так будет делать всегда, поскольку дочь с ним остается. Никита не желает в одно мгновение терять всю семью. У него есть дочь, у нее есть папа, и вместе они выживут и переживут временные невзгоды, которые со временем исчезнут, растворятся, превратившись лишь далекое и нереальное воспоминание. -Папа, доброе утро! – босиком, шлепая по голому полу, в одних трусиках на кухню пришла Наталка. – А мама еще не пришла? Я услыхала, как кто-то гремит на кухне, вот и проснулась. Думала, что мама завтрак готовит. А это ты. Она протянула ему ручки, и Никита поспешно подхватил ее на руки и прижал к себе, чтобы Наталка не увидела его слезу. Хотелось успокоить и приободрить ребенка, но теперь в этих чувствах нуждался сам. Слова застревали в глотке и не желали озвучиваться. -Папа, я знаю, что мама от нас насовсем ушла, - тихо прошептала, молча рыдающему отцу Наташа. – Ты мне можешь смело говорить правду. Нам очень плохо будет одним, но ведь ты никуда не уйдешь и не покинешь меня? Одной мне будет еще хуже. А вдвоем справимся. Только ты не ходи больше к этому мосту. Он очень плохой. Это он заманил нашу маму и затащил в воду. Так девчонки во дворе говорили. Я поначалу не верила и обжалась на них. А теперь знаю, что они правду говорили. И ты мне правду говори, не надо обманывать и ждать. -Да, - с трудом выдавил из себя охрипшим голосом Никита, целуя ребенка в лицо и нежно поглаживая по спине. – Мы никогда не расстанемся, и будем вместе всегда. И теперь из командировки встречать будешь меня ты. Мы, моя милая, справимся. На завтрак ели яичницу с колбасой и пили растворимый кофе с чуреком. Он уже успел слегка зачерстветь, но с кофе все равно было вкусно, так как почему-то сильно проголодались. Странно, думал Никита, она решилась уйти из жизни, а перед этим запаслась продуктами, туркменской лепешкой, свежим молоком. Убралась в квартире, все перестирала, пересушила, перегладила и сложила стопкой на гладильной доске, оставив ее возле шифоньера. Неужели об таких бытовых пустяках можно думать перед самоубийством? -Наташа, я схожу сейчас по делам. Мне нужно очень спешно и на работу, и в прокуратуру. Это очень необходимо. А ты пока дома самостоятельно погуляешь, а захочешь, так на улицу выйдешь, хорошо? – словно отпрашиваясь и желая получить разрешение на эти поступки, говорил Никита своей маленькой четырехлетней дочери. – Ну, а если не хочешь оставаться одна, то можешь со мной пройтись. Только мне придется много и долго ходить. Как бы ты не устала. -Я, папа, никогда не устану, - категорично и безапелляционно заявила Наталья, сразу отвергая первоначальное предложение отца. – Тебя сейчас в таком состояние никуда нельзя одного отпускать. За тобой просто очень необходим присмотр. Вот я и буду присматривать, чтобы глупостей не натворил. А устану, так на ручки возьмешь. Ну, а вдвоем уморимся, так посидим где-нибудь на лавочке. -Ой, не натворю я ничего, милый ребенок! – от ее слов на душе слегка подтаял лед, и пригрело солнышко. И Никита, глядя влюбленными глазами в свою дочурку, уже смог впервые за прошедшее после страшного известия время улыбнуться. – Только на ручки я тебя брать не смогу. Придется топать своими ножками и на ручки не проситься. -Это еще почему? – удивилась Наталья. Она всегда любила гулять с папой, когда он бывал дома, но он никогда еще не отказывался брать на ручки, где сидеть было намного комфортней и удобней, чем топать своими ножками самостоятельно. -Боюсь, ребенок, что уроню, - печально чистосердечно признался Никита перед дочерью. – Руки у меня пока трясутся и болят. Так что, скорее передумывай и отказывайся от сопровождения. Если сама не сможешь ходить, то лучше оставайся дома. -Нет, не останусь. Так уж и быть, потопаю на своих, - огорченно согласилась Наталья. Но подозрительно вглядываясь в глаза Никиты, чтобы определить правдивость его высказываний. Нет, он сказал правду. Лицо очень серьезно и без лукавства. Однако ходить много без надобности. Лишь до летного отряда протопать с километр. Только один недостаток в этом промежутке, что останавливать часто приходилось. Их по пути к управлению отвлекали своим чутким и слезливым вниманием масса соседок и знакомых, которым сильно хотелось задержаться возле них и задать кучу вопросов, проявляя сочувствие и выражая соболезнование. -Спасибо, извините, спешу, - отмахивался он от назойливых женщин, и они с Натальей старались быстрей покинуть эту беспокойную территорию авиагородка. Никита старался как можно вежливей спровадить жалостливых и слезливых собеседников, поскольку понимал их искренность и желание выговорить этот стандартный набор сочувствий по причине уважения к его семье, а не лишь бы запечатлеться перед ним. Однако эти плакальщицы сбивали его с ритма и установившейся временной стабильности, а важные дела требовали сосредоточения и выдержки, которая давалась с усилиями, невозможными для слабого и обиженного Никиты. Он отвечал на их объятия, благодарил, а сердце рвалось на куски, готовое остановиться от памяти и скорби, и вылиться в новые рыдания. Командир эскадрильи Ми-2 Котов Геннадий Константинович, при виде входящего в кабинет Никиты с дочерью, сам вышел из-за стола и с печальным лицом приветствовал подчиненного, пожимая ему руку и, повторяя все тот же стандартный набор сочувствия, обнял Никиту и потрепал прическу Наталье. -Сам лично вчера пролетел над каналом. Взад-вперед раза три. Ничего. Действительно, как в воду канула. Вот такие дела, парень, панихидные. Тяжело, плохо, муторно, ой, как понимаю, но ты, Никита, крепись. Вон, есть ради и для кого жить. А Наташка, мне так кажется, поддержит, не оставит папку одного? – спросил он Наталью, становясь рядом с ней на корточки и пожимая ей ручку. -А мы с папой никогда и не будем расставаться, - громко и неестественно громко прокричала она, вызывая улыбку у присутствующих начальника штаба и делопроизводителя Людмилы Лазаревой, которая после этих слов обняла Никиту и прошептала первые пришедшие на ум слова успокоения и надежды. -Правильно, Наталья, - похвалила Лазарева, спешно отыскивая в сумке конфету и вручая ее ребенку. – Ты держи его крепко, чтобы он не распускался и не баловал. Никита отдал всю полетную документацию Людмиле и отчитался о работе в прошедшей командировке перед Котовым, вкратце освещая особенности и требования заказчика. Передал и просьбу заказчика добавить в их управление еще один вертолет. -Да, спасибо, резерв есть у нас. Мы базового пилота отправим туда, а местные заявки выполним свободными пилотами. Тем более, что сейчас начнутся с погодой проблемы. А ты как? – тяжело вздыхая, спросил командир эскадрильи о планах Никиты. – Пойдешь по графику в отпуск? Да, чего и спрашивать. Тебе сейчас нужно отвлечься, забыться. Я разрешаю сразу брать два отпуска. Ты же первый еще не брал? -Нет, Геннадий Константинович. Думал в декабре к Новому Году. А оно вон как вышло. Мне хорошо бы сейчас, как вы и предлагаете, на два месяца к маме улететь. Думаю, да и надеюсь, что за это время я буду в полной боевой готовности. Время излечит. -Конечно, Никита, езжай, отдыхай. Да и дочь пристроишь, с семейными делами разберешься. И время пройдет, чтобы восстановиться. Наталью матери оставишь? – спросил он тихо и неслышно для ребенка, пока Наталью отвлекала Людмила. -Нет, - громко и решительно отверг предположения командира Никита, чтобы даже дочь услыхала. – Мы с ней договорились и постановили наше общее горе пережить совместно. Да и незачем нам расставаться, Геннадий Константинович. Мы – семья. Как же я один без семьи буду здесь в полном одиночестве? И останется единственная спасительница души и сердца – спиться. -Не надо, папочка, спиваться, - услыхала Наталья папин ответ командиру и поспешила оторваться от бумажек, которыми завлекала ее Лазарева. Ее порадовал папин категоричный ответ, но и самой хотелось показать взрослым свое отношение к планам на будущее их семьи. – Мы с папой проживем вместе одной единой семьей, - уже гордо и безапелляционно заявляла она на весь кабинет. – Я не оставлю его одного. Он без меня здесь может совсем пропасть. И мне плохо без него будет. Котову, конечно, нравился оптимизм ребенка, но Никиту он так сразу понять не мог из-за специфики летной работы, требующей постоянных командировок, разлук с семьей, непредсказуемость планирования не только будущего, но и сегодняшнего. Ведь даже вылет с базового аэропорта не всегда гарантировал возвращение домой по погоде или по причинам неисправности техники. А повязанный малолетним ребенком, пилот трудоспособностью не будет блистать. И с такой обузой много не полетаешь. Беда, бедой, но производство никто не останавливал. -А вы, Геннадий Константинович, так уж трагично за нас не переживайте и за мою летную карьеру не волнуйтесь. Я за неделю до отъезда подыщу своей Наталке няньку в городке. И ребенок на мою трудовую деятельность никак влиять не будет. Гарантирую быть в постоянной готовности и оставаться полноценным и боевым пилотом. Стопроцентно заявляю. И еще, - немного подумав, прибавил к своей убедительной речи Никита, - гораздо больше головной боли и проблем я создать могу в одиночестве. Иногда и сам себя боюсь. -Ну и хорошо, ну, и ладненько, - словно нехотя, но понимая безвыходность и бесполезность своих аргументаций, согласился Котов. – Если так, то по всем параметрам проблемы сами собой рассосутся. А пенсионерок в городке желающих подработать, достаточно. Я тебе даже свою соседку Татьяну Никитичну порекомендую. У нее внучка пяти лет. Вот с двумя с удовольствием понянчится. Тем более, что всего в месяц пару недель. Думаю, что мы с тобой обо всем договорились. Ты сам обдумай, а я сегодня же вечером сам с ней переговорю на эту тему. Ты, если примешь какое решение, завтра утром позвони и скажи. -Спасибо, Геннадий Константинович, это даже лучше, чем я сам представлял, - обрадовано воскликнул Никита. – А платить я буду ей столько, сколько сама скажет. -Много она не затребует. Ей и самой легче и проще справляться с двумя девочками. Сами по себе играться будут и ей не мешать, - успокоено и уже уверенно, довольный разрешением такой сложной семенной проблемы, согласился Котов. Ему и самому поначалу казался этот вопрос трудно разрешимым беспроблемно и бесконфликтно. Но убитый горем одинокий пилот опасней. Уж пусть окунется в хлопоты и заботы семейные, чем спиваться от страданий и тоски. От такой поддержки командира растаял еще кусочек люда в его душе, и на сердце потеплело, как от лучика солнца, пробившегося сквозь морозные тучки. Хорошо, когда есть друзья, товарищи и просто хорошие люди вокруг. И ребятенок по имени Наташа. Он справится и переживет эту беду. Только вот сейчас узнает у следователя текст записки и причину шага отчаяния в бурлящий бешеный поток. Не зря в народе реку Амударью зовут Джейхан, что в переводе означает бешеная. А Дарьябаш – часть бешеного ручья, ее отросток. И такой сумасшедший. Никита подхватил Наталью на руки и покинул кабинет командира, пообещав явиться утром самому за результатами переговоров Геннадия Константиновича с соседкой и за отпускными. Лазарева обещала его бумаги «открыжить» сегодня же без задержек. Таким сложным словом называли делопроизводители работу над полетной документацией. В каждом отделе крыжи отличались и имели некую специфику. Например, крыжи Людмилы выделялись черным фломастером птичкой с двойными крылышками. Их знали в «лицо» все последующие отделы. -Папа! – воскликнула Наталья уже в коридоре управления. – Поставь меня на место, а то еще, чего доброго, уронишь. Сам же мне говорил, что руки трясутся и болят. -Я немножко, можно? – жалобно попросил Никита. – Соскучился уже по тебе, давно на руках не носил. Вот как только устану, так сразу и поставлю на землю. Ладно? -Ладно, - согласилась дочь, поудобней усаживаясь, готовясь на длительный переход в таком положение. Но все удовольствие посидеть некоторое время на папиных руках закончилось слишком быстро. На крыльце у входа их встретил пилот Ми-8 Балуев Виктор, который сам же предложил подбросить их до прокуратуры на своем новеньком, недавно приобретенном жигуленке. Разумеется, сразу вывалил на него кучу соболезнований и вопросов, требуя на них немедленных и подробных ответов. Но Никита с ответами просил как раз, и подождать, поскольку сам едет за ними. -Ничего еще толком не знаю, Витя. Вот и узнаю все у прокурора. Правда, совсем ничего не знаю, зачем мне врать-то, - попытался он оправдаться на недоверчивый взгляд Балуева. – Меня Попова Галка ошарашила, так все что и понял, так лишь сам факт события. И Котов не прояснил. Чуть с ума не сошел. Чуть следом не прыгнул с того же моста. Спасибо ребенку, не пустил, домой вернул. -Ты, Никита, держись, от глупостей подальше беги, - согласился Балуев, перестав настаивать на ответах. – И не запей, что чаще всего и случается с нашим братом. От водки не легчает, а все усложняется и запутывается. Тогда точно сиганешь в омут. Прокуратура располагалась в одноэтажном здании рядом с телеграфом на центральной городской улице. Доехали быстро и без каких-либо задержек. -Вас подождать? – участливо спросил Балуев. – Мне все равно спешить некуда. Время есть. -Нет, спасибо, Витя, мы с Натальей сами. И на базар сходить нужно, и в гастроном. Доберемся до дому самостоятельно. Прокурор отправил их к следователю Сатарову Валерию Саидовичу. После всех соболезнований, разговоров и пожеланий держаться, крепиться и остаться в строю, Никита ощутил прилив энергии и способность адекватно оценивать то положение и состояние, в котором его оставшаяся семья пребывает. Но, уже подходя к кабинету следователя и при попытке постучать в дверь, Никита вновь ощутил этот густо туман, застилающий и наполняющий мозги, и холод под сердцем, словно лед, который слегка подтаял после общения с товарищами, вновь стынет и леденит душу, обнимая и сжимая грудную клетку в тиски. Ему захотелось взмахом рук отбросить нахлынувшие кошмарные мысли, но руки вновь затряслись, и к глазам нахлынула влага. Никита присел на стул возле двери следователя и подхватил ребенка на колени, прижимая свои глаза к ее макушке. -Папа, не плачь, - жалобно попросила Наталья, дрожащим голоском, у самой готовым сорваться в плачь. – Мы ведь всем обещали, что теперь со всеми бедами справимся. -Нет, нет, все хорошо, - усилиями воли Никита взял себя в руки и решительно встал, оставляя ребенка у себя на руках. – Мы обязательно сумеем победить свои слабости, потому что мы сильные. Идем к дяде Валере. Он нам про маму расскажет правду. -Давай сразу договоримся, что без всякого официоза и на «ты», - попросил следователь, который, если и был старше Никиты, то максимум на два-три года. А такую разницу в их возрасте можно смело считать и ровесниками. – Вот, пожалуйста, прочти. Хотя, я сам из этой записки ничего толком и не понял. Но ясно одно, что выбор ее был однозначным и добровольным. То есть, полное отсутствие несчастного случая. И преступный умысел не усматриваем. Никита схватил с жадностью тетрадный листок и быстро, словно эту бумажку, дающую возможность понять причину и оправдать его Светланку перед обществом и перед ним с ребенком, могут отнять и спрятать навсегда, прочел несколько раз подряд. Однако и сам ничего не мог разобрать в ее прощальных словах, написанных красивым ровным подчерком, словно писала она в сильном опьянении или под чьим-то влиянием, кому не смогла противостоять. Но такое просто в природе невероятно даже представить. Она не просто не любила, но и презирала алкоголь, как средство и как возможность решения сердечных и душевных проблем. Никто не мог на ее, на сильную и волевую любящую женщину, даже предпринять попытку так влиять. И если на больших праздничных застольях им и приходилось выпивать, так лишь по тривиальной причине – не выглядеть белой вороной и терять друзей, которых по причине излишне трезвой жизни у них и без того мало было. Ну, кроме давней подружки Галки и закадычного друга детства верного и преданного Гриши. «Не из страха, не от отчаяния и горя, чего в моей младой жизни практически не могло существовать, а с чистой совестью и с благими намерениями, дабы приобщиться и примкнуть к избранным и стать частью будущего, измененной и улучшенной цивилизации. Жду вас всех к себе и встречу по-доброму и с любовью. Вы мои самые любимые, а потому иду туда для вашего благополучия». И все. Ни числа, ни подписи, словно отрывок из книги, взятый наугад и без разумного раздумья. -Никита, а случаем, она в секте никакой не состояла? – спросил Валера, выждав немного времени, пока Никита прочтет и осмыслит содержание предсмертного пасквиля. – Мало ли кто втянул ее. Хотя. Не слышал я, чтобы в Чарджоу существовала какая-нибудь религиозная секта фанатиков. А уж тем более, таких смертников. -Нет, нет, - закачал головой Никита, пытаясь этим движением напрочь опровергнуть такое безрассудное предположение. – Скрыть такое практически невозможно. Да и лучшая подружка первая узнала бы про такое увлечение. Понимаешь, Валера, ничего подобного не предвещало, будто враз сильная болезнь захватила и уничтожила. Когда улетал в командировку, то ее здоровье и поведение настолько адекватно и явственно полыхало радостью и довольством, что мысли мои кроме предстоящего отпуска и встречей с родным городом в Беларуси иного воспринимать не хотели. Светлана никогда и ни в кого не верила и не желала ни под кого подстраиваться. А если и могло нечто подобное случиться, то не так скоро и не до такого состояния, чтобы она возжелала добровольно уйти из жизни, покинув нас, которых сама безумно любила. Да, дочь и я – это тот оплот, что считался главным и самым важным в ее жизни. Без прикрас, но мы были безумные влюбленные, для которых лишь само существование друг друга уже сверх блага. -Верю, и в восторге, если финал может вызывать его, - Валера восхищенно и с любопытством слушал такие редкие из уст мужиков откровения. И без излишнего пафоса, а вполне искренне. – А не могло ли случиться такое нечто, подтолкнувшее к этому безрассудству? – все еще настаивал на своей версии с сектой Валера. -Да нет же, - в сердцах кричал Никита. – Неужели вы думаете, что мы не заметили такие перемены? И в общении, и в быту. И с соседями. А уж дочь, то сразу бы пожаловалась бы на маму. Нет, она любит, прости, любила одинаково и меня и мать, но, как сам понимаешь, дочери с отцами, как мне кажется, чаще откровеннее. А уж в городке, где жизнь напоминает маленькое закрытое государство, так просто все происходит, как на витрине большого магазина. У нас, проси, даже пукнуть незаметно и неслышно трудно. Разговоров не оберешься. Не говоря уж про лево и право. Жене, мужу не скажут, а все, включая детсадовский возраст, про все со всеми деталями знают. Это же не город, в каком понятии у тебя представление, а большая коммунальная квартира. А у нее враз все случилось, мгновенно, в течение каких-то двух-трех дней. Галина рассказывает, что не успела даже толком заметить и распознать в Светлане некую странность, и даже отреагировать адекватно не успела, как все это случилось. Словно некий сильнейший гипнотизер околдовал, или принудил к действиям таким, потому что с ее сильным черным взглядом слабый бы не совладал. Бывает же такое в природе, но гипнозу она совершенно неподвластна. В Витебске одной цыганке захотелось погадать ей, так потом так психанула, что бежала подальше скоренько. И вслед успела крикнуть, будто с такими глазами ей самой гадать и судьбы предсказывать надо. Вот так, Валера. Не могли ее простые сектанты куда-нибудь сманить. Не поддалась бы и не сдалась. Мне так кажется, что здесь некой мистикой попахивает. -Но записка-то предсмертная вполне реальная и материальная. От нее куда деться? -Да не понял я из нее ничего, хоть убей. Но все равно, не похожа она на предсмертную. Больше на некий ритуал. Там и слова про смерть не просматриваю. Вот, словно уходит куда-то от нас далеко и надолго, вроде, как в монастырь или на необитаемый остров, и другим рекомендует присоединиться к ее обществу. Не видать, что к смерти готовилась. По этому самому письму и не видать. Казалось, что прочту и пойму. А случилось все наоборот. Только еще больше заблудился я в этом коллапсе. К какому-то очищению, приобщению призывает, словно в рай зовет, а не в ад. А сама по себе смерть, так она это грязь, зло. И добровольно в нее она не войдет. Света жизнь и нас любила больше всяких идей. Никакой ясности от общения со следователем не наступило. Даже сомнения вкрались, что в этом предсмертном письме о смерти говорилось, и что сама записка могла быть предсмертной. Светлана любила жизнь, а потому звать к себе в смерть она не могла. Тем более своих любимых мужа и дочь. В ее словах, скорее всего, просматривалось «до свидания». И не хотела она умирать. И если такое произошло, то, скорее всего, не по ее вине. Как будто заманили и подло столкнули, начав, как будто, смешную безобидную игру и закончив ее смертью. Глупость какая-то. Кому потребовалось, кому хотелось и нужна такая нелепая и глупая смерть, кто выигрывает хотя бы пять копеек от ее смерти? Господи, ужас-то какой! Ведь об этом надо и маме письмо написать. Сообщить о трагедии, о том, что ее любимая невестка с собой свершила. Но ведь даже на бумаге Никита не в состоянии подтвердить и утвердить такой очевидный факт, что его Светы уже нет, и не будет в этом мире. А если он сейчас в отпуск приедет без нее, да лишь с одной Наташкой, то все равно придется говорить. Глупости и пошлости лезут в мозги. Нельзя такой факт, да еще при ребенке, скрыть от мамы. Надо, надо маме сказать, пожаловаться, поведать о трагедии. Но как? Ведь гораздо правильней, если про ее гибель мама узнает раньше их прибытия. Правильно, письмо. Они сейчас с Натальей зайдут на почту и напишут маме письмо. Коротенькое, но со всеми подробностями. Письмо, а особенно авиа, до Витебска долетает за два-три дня. А Никита с Натальей планируют прибыть числа 17-го. Мама к тому времени успеет понять, осознать и принять информацию. И уже встретит их, зная все подробности, про которые Никите не придется рассказывать. Закупив на базаре полную сумку овощей и фруктов, они зашли на почту, и Никита в едином порыве, чтобы долго не рассуждать и не передумать, написал маме кратко о гибели невестки, и сообщил, что к 17-му они с Натальей приедут на все два месяца. Вот такой срок дает ему командир на реабилитацию и свыкание с мыслью о потери, чтобы по прибытию уже работал с успокоившейся нервной системой и стабильным сердцебиением. Иначе о работе даже мыслить нельзя. Они не успели зайти в квартиру, как прибежала Галя, приглашая их к себе на обед. -Идем, Никитушка. Гриша прилетел. Привез заказчика, и обратно полетит только послезавтра. Вот мы маленько можем по всем правилам и с разрешения медиков посидеть. И тебе легче будет. И мы поговорим о том, о сем. Ведь нам очень необходимо общаться, говорить, слушать. И Натка с Виталиком поиграют с удовольствием. Ведь, правда, Натка, ты хочешь к нам пойти? -Да, папа, пойдем к ним в гости! Там с Виталиком мы играть будем, побесимся немного, - обрадовалась Наталья и забросала Никиту вескими желаниями, чтобы не оставаться дома наедине. Она любила ходить к Виталику в гости, потому что у него много игрушек. Хотя у нее не меньше, но ведь у Виталика мальчишеские. А таких ей никто и никогда не купит. Вот и интерес у нее из-за таких побрякушек. Никита сразу же хотел отказаться, но, видя радость в глазах дочери, не посмел отказать ей в этих удовольствиях. Пусть ребенок резвиться, и балуется, а он хоть с друзьями пообщается, о том, о сем поболтает. Не зря говорят, что любую беду, если долго о ней говорить, можно заболтать до полного ее исчезновения. Или, хотя бы, в данном случае с Никитой, до самого ее отупения. Гриша открыл рот, чтобы что-то сказать, но, видно, не сумел сразу найти нужных слов, которые бы показали его чувства и отношения к происшедшему. Потому просто по-дружески обнял друга и похлопал ладонями по плечу. Помнил Гриша эту страстную любовь своего друга к Светлане, знал, что слова сейчас будут лишними и глупыми. А от того не решался нарушать молчание, считая излишними любые оправдания и отговорки. Не существует в мире тех умных и главных слов, которые способны превратить тяготу страданий в исцеление и избавление. Никита тоже молчал и тихо страдал. И только уже за столом просто спросил: -На два дня? Можно и посидеть? А тебя, зачем заказчик прислал, или сам напросился? Никита понимал. Что эти вопросы ничего не значащие. Но ведь спросить надо было чего, а не просто промолчать. Хотя, говорить хотелось совсем о другом. -Да, Каландров свои дела прилетел улаживать. Вот оттого и мне выходной прилепил. А у меня, если честно, так и по график завтра. Только сегодняшний план размазал из-за него. Ну и черт с ним. Зато посидим дома. И с тобой мне хотелось бы поболтать. Ты как, Никита, держишься? – спрашивал Гриша, больше для приличия, чем для ответа. -Ладно, налетаешь еще норму. Погода позволяет, - поддержал рабочий настрой Никита. -Давай, Гришка, наливай, - скомандовала Галина, прерывая их пустую и бесполезную болтовню, выставляя на стол большую бутылку водки, емкостью 0,75. Пшеничная, появилась недавно в продаже. – Помянем Светку, подруженьку мою сердечную, жену твою, Никитушка, и мамку Наташкину родную, - сказала легко и сердечно, но сама внезапно и вдруг захлебнулась в своей речи слезами. – Вот и схоронили, вроде, а могилки не будет. Куда можно сходить и помянуть. Как в таких случаях поступать, а? Плевать, мы сами о ней вспоминать будем. -Да, - растерянно протянул Гриша, открывая бутылку и разливая по рюмкам водку. – Вот ты так стремился в эту счастливую страну, а нас здесь поджидала беда. -Ты, Никита, не сомневайся, - заметив сомнения и колебания Никиты, подсказала Галя. – Мы с Гришей, если что, лично отведем и уложим спать. В беде не бросим. Выпей, не гнушайся. Потом можешь и завязывать насовсем. А сегодня давай по-христиански помянем и вспомним. А если случится, так и всплакнем. Нам не перед кем стыдится. Я, лично, лучшую подруженьку потеряла. Было слышно, как в спальне хохотали и бесились дети, словно беда их совершенно не касалась. Но кто же их осудит? Они еще не знают этого страшного слова – смерть. Ушла мама, а придет или нет – никто сказать не сможет. Галя их покормила, пока накрывала поминальный стол. Вот они сытые и счастливые и разгулялись. И, слава богу, что не печалятся от беды и забот больших и взрослых. -Ну, Никита, прочел записку? – спросил Гриша, закусывая первую рюмку. – Хоть что-нибудь прояснилось после нее? Мне Галя пыталась пересказать содержание, так только все запутала еще больше. Может она прочла неправильно? -Правильно, - тяжело вздохнул Никита, ощущая, как горячей волной водка растеклась по всему телу, рассеивая туман в голове, словно в ее задачу сегодняшнего дня входило не пьянить, а отрезвлять. – И я сам, Гриша практически ничего не понял из последних ее слов. Но ясно понял одно, что вовсе и не собиралась она уходить из этой жизни. Добровольно, по крайней мере. Словно не прощается, а на короткое время покидает нас, приглашая вслед за собой в какие-то дивные места. Как не печально, но мы правды уже никогда не сумеем понять такое ее решение. Что хотела, куда звала, о чем говорила? Я решил Наталью оставить себе. Не стану отвозить маме. В отпуск съездим и вернемся. Мы с ней вместе так решили и так поступим. У меня, а правильней сказать, у нас должна сохраниться семья. И это уже не мало, когда папа и дочь вместе. -Ну, и правильно, - подхватил идею и поддержал такое правильное решение друг Гриша. – Если что, так и мы не совсем чужие, в любое время суток согласные на помощь. Вот с первого сентября Галка уже пошла, работать, Витальку в садик определила, так можно и Наталку туда же. Мы их вместе и отводить, и забирать будем. Там хоть мест и нет, но уж для тебя командир найдет. -Нет, не надо мне никакие садики, - покачал головой Никита, сразу и категорично отметая такие предложения. – Мне Котов обещал поговорить с соседкой Татьяной Никитичной. Говорит, что она может согласиться посидеть две недели, пока я в командировке. За деньги, конечно, не задаром. А другие две недели я дома. Зачем же нам нужен этот садик с его поносами и соплями. -Вот-вот, слушай, что умные люди тебе говорят! – обернувшись к Галке, радостно прокричал Гриша, обрадованный такой негативной критикой детсадовского режима. – Ты сама скоро разберешься и поймешь нашу правоту, когда вместо работы с бюллетеня вылезать не будешь. Вот лучше бы дома сидела. А чем какой-то Никитичне, так стократ с большей радостью тебе Никита заплатит. Если уж так заработать хочется, так нянькой и потрудись. И при доме, и при зарплате. -Нет, - рявкнула громко и внятно Галина, не принимая возражений ни под каким предлогом. – В любое время посижу с Наталкой, а работать пошла и буду. -Пусть походит, не горячись, Гриша, и не препятствуй, - поддержал друга Никита. – Может сама шишек набьет и к твоему совету прислушается. И попросится домой. -Вот только не надо, Никита, в мой адрес гнусных инсинуаций. Вместо поддержки только и слышу угрозы и предсказания, - обиделась Галя. – Я уже настолько устала от кухни и уборки, да одиночества посреди четырех стен, как в заключение. В люди хочу, в коллектив. Там я ощутила себя нужной и важной. Себя зауважала. Вот в единственном, в чем ты немного прав, так в том, что мне нужно самой прочувствовать и понять, где лучше, и как правильней. Если устану, и Виталик будет часто болеть, вот тогда и попрошусь домой и в няньки. А пока еще ничего такого не ощутила, и хочется немного поработать. -Пусть поработает, - хихикнул Гриша, разливая водку. – Надолго ее все равно не хватит. Да, но Светка отмочила, так удивила. Ведь сильней ее никто так не любил дом и семью. Знаешь, Никита, я тоже не хочу верить, что она сама такое удумала. Что-то ее подтолкнуло, принудило. Ты следователю рассказывал про нее? Ну, про то, что не сама она это. Она каждый раз, когда с Галкой сплетничала, только и зудела о том, как ей в семье, в доме, на кухне и вместе с вами в самый кайф. И другой жизнь абсолютно не желала. И не поверю, что нашлось какого-то повода идти к мосту и сигануть с него. Нет даже в природе этой причины. Галина старалась от мужиков не отставать, и рюмка в рюмку поднимала тосты. Но силы оказались неравными, и скоро у нее язык стал заплетаться. И она без спросу улеглась на диван и пьяно засопела, вызвав веселье и смех у мужиков. -Пойдем на кухню, - предложил Гриша, прихватывая бутылку и тарелку с колбасной нарезкой. Бери рюмки и огурцы и вали за мной. Пусть дрыхнет, нечего с нами соревноваться. -Ну вот, - сделал обиженное лицо Никита, хотя никаких претензий Галине не предъявлял. – А сама обещала меня до дому отвести. И сама же первая выключилась. -Она скоро проспится. Мы даже и допить не успеем. Просто, говорит, что так же всю ночь почти не спала, все за тебя переживала, - заступился за жену Гриша, оправдывая ее такой внезапный сон. – Ты, говорила, сам чуть с моста не прыгнул? Наталка спасла? Умница, ребенок, не в тебя. Это ты, придурок лагерный, сразу побежал с моста вниз головой. А ребенок, а мама? О них тоже иногда думай. Жизнь, Никита, еще вся впереди длинная-длинная. И чего в ней только за эту длину случиться не успеет! Чего только не будет! Да ничего не будет, если после каждого удара судьбы сразу в омут кидаться. Успеешь еще умереть. Переживи, попробуй. А так любой дурак сумеет. Ладно, помянем рабу божью Свету. Пусть ей там хорошо будет, потому что невинна она. Голову даю на отсечение – убил ее кто-то. И тебе не в канал нырять, а разыскать этого убийцу потребно, и жестко наказать подлеца. И следователю втолкуй, что рано еще дело закрывать. Пусть напряжется и поищет виновника ее гибели. -А записка? – слабо протестовал Никита, но лишь для большей убедительности слов Гриши. – Следователь на эту записку и давит, от нее и пляшет. Мол, сама, и нет виноватых. -Ему, думаешь, охота до истины докапываться? – возразил Гриша. – Проще списать на суицид, и дела нет. А так ему придется такую уйму тайн и секретов перелопатить, что мама не балуй. Ведь еще надо начальство убедить, заставить поверить. -Может, я уже пойду? – попросился Никиты, словно в эту минуту его желание полностью зависело от хозяина квартиры. – И Наталью спать уложить надо. -Уложить, Наталью, - скривился от такого пессимизма и дезертирства Гриша, недовольный неоправданной спешкой друга. – Она, как раз в отличие от некоторых, меньше всех спать хочет. Да и спать завтра, вам дано хоть до обеда, хоть весь день. А когда еще вот так удастся посидеть. Послезавтра мне обратно на точку, а там и ты на два месяца в отпуск. Ну, а уж из отпуска, как сам бог и Котов велел, на все сроки в командировку сам загремишь. Ни хрена в этом году посидеть не придется. -Да я не очень. Мне показалось, что это вам пора уже укладываться. Виталика в садик, Галке на работу. -Со мной и с Виталиком ты погорячился. Сроду спать не лягу, пока водка не кончится. Мы с тобой еще толком и не выпили. Всего-то по чекушке на брата. Это Галка пыталась сровняться с нами, вот и дрыхнет. А мы ее сейчас обгоним. И пусть утром на себя пеняет. Ее никто силой на эту работу не волок, - Гриша открыл холодильник и достал оттуда еще одну полную запотевшую бутылку водки. – Вот это и есть наша с тобой норма. Сам пойми, что тебе очень требуется допинг для снятия стресса. Ну, а я тебя, как лучший и надежный друг, поддержу, в беде не брошу. Не успел Гриш распечатать бутылку, как из комнаты вышла заспанная и возмущенная Галка. -Это вы тут решили без меня? И почто сбежали, бросили женщину в полном одиночестве? – высказала громко и внятно она свои замечания и поставила на стол свою рюмку. -Ты, Галя, храпела, - пояснил Никита. – Вот мы и ушли, чтобы не беспокоить богатырский сон. А то, что ты проснулась, так даже здорово. Иначе Гриша точно споил бы меня в усмерть. Однако в усмерть упился сам Гриша. И пришлось им вдвоем с Галкой отволочь его на тот диван, где недавно храпела Галка, и уложить его спать. Никиту хмель не брал, но немного, однако, от сердца отлегло. От водки, от общения с друзьями и от мысли, что его Светлана не могла сама добровольно покинуть их и уйти, таким образом, из семьи. И в этом убедили его Гриша с Галей. Поэтому они шли домой с Наталкой сами. Им не понадобились провожатые, которые улеглись спать раньше гостей. Однако гости не стали по такой мелкой причине обижаться на хозяев. Лишь плотно прикрыли за собой двери и тихо покинули квартиру. Но перед уходом помогли постелиться и уложиться Виталику. -Папа, а когда мы поедем к бабуле и дедуле? – спрашивала Наталья, когда Никита рассказал ей про отпуск и про билеты на самолет, которые завтра пойдут заказывать в кассу. – А мне ты тоже билет купишь, да? Мне Виталька сказал, что таким маленьким не надо. -Он прав, такие дети, как ты, могут летать бесплатно. А разве тебе нужен билет? -Жалко, папа, - огорчилась дочь. – По-правде, так мне тоже, как и все, с билетом лететь. -Я попрошу, - успокоил и обнадежил ребенка Никита. – Может, уговорю, и они на тебя тоже дадут. -А мы маму дожидаться не будем? Сами без нее полетим? А вдруг она придет, и ей станет обидно, что дома совсем никого нет. Она захочет опять покинуть нас. Никита промолчал, чтобы ответ его не вылился в рыдания. Как же долго еще придется объяснять дочери, что мама задерживается и придет очень нескоро. А потому им еще очень долго придется жить одним. Наверное, всю оставшуюся жизнь, ровно столько, сколько им самим отвела судьба на этой земле. Однако, спал Никита в эту ночь крепко. Может, водка помогла, а может, природа свое взяла. Молодой организм потребовал сна, вот он и пришел. Легкий, без излишнего давления, без угнетающих мыслей и тяжелых картинок, словно пролетел на парашюте, когда сверху купол держит тебя за лямки стропами. И не слыхать грохота двигателей, скрежета и лязга металла. И воздух без температуры, и тело без веса. Лишь парение и облака, ласково касающиеся кожи. Из такого сна совершенно не хотелось выходить, но этот хитрый и ловкий луч солнца вновь находил дыру между шторой и стеной, чтобы щекотать лицо и глаза. Никита с трудом и без желаний возвращался в свой трудный и жесткий мир со всеми его тягостями, к которым не всегда хотелось бы вернуться. Но они напоминали о себе сдавливающей жестокой болью в груди, затрудняющей дыхание и сердцебиение. Необходимо было просыпаться и начинать новый день, в котором нет уже его любимой Светланки, но который все равно нужно прожить. А после него пойдут новые дни, следующие и последующие. И уже никуда от них не денешься, ибо жизнь не собирается останавливаться или вовсе прекращаться. Сон длится долго, нудно и вечно, словно густая и липкая масса. Ноги ввязают, тонут и стынут. Вырвать из плена себя не удастся. Хочешь проснуться, да только боишься. Явь тяжелее ночи гнетущей. Все позабыто, не вспомнить, ни смыслить, будто в тумане на ощупь идущий. Трудно из пены себя вырываю. Хочется воздуха хоть бы глоток. Давит на тело и нос забивает, все, превращая в сыпучий песок. Не хочу, не могу, не желаю понять. Все происшедшее – бред мыслей злых. И зачем, и куда ты ушла навсегда. Оскорбив и обидев близких, родных. Не вернуть нам былое, нельзя и забыть. И из жизни не вычеркнешь строчку. Я хочу вновь уснуть, убежав в дивный сон. Только не с кем оставить здесь дочку. 9 Лететь в отпуск они собирались сегодня вечерним московским рейсом. Потом придется переночевать в аэропорту Быково, а затем Ан-24 перенесет их из столицы в родной город. Мама письмо Никиты о происшедшей трагедии не только успела получить, но даже прислала ответ. Вчера за ужином они его читали вместе с Наталкой. Вместе читали и лили слезы в четыре ручья. А уж само мамино письмо еще до чтения было пропитано соленой влагой. Тяжело восприняла мама смерть невестки, которую за время совместного проживания успела полюбить, как родную дочку. «Милые мои детки. Приезжайте же скорей, а иначе сойду с ума в переживаниях за вас. Как же страшно и трудно пришлось пережить вам такую ужасную беду. Мы с Валентином просто шокированы от твоего письма, сынок. Даже верить не хотелось, что все в нем написанное истинная, правда. Просто бред какой-то, да и все тут. Что еще можно сказать. Ведь не мог же ты, мой сынок, так зло надругаться над стариками. А, стало быть, пришлось поверить, хотя во стократ лучше уж была бы эта шутка. Не хочу, и не буду задавать много вопросов. Ведь скоро прилетите, а тут на месте обо всем и переговорим. Бери, Никитушка, побольше Наталкиных вещей. А остальные потом перешлешь. Однозначно, оставляешь ее нам. А мы уж тут с мужем будем поднимать ее. Конечно, Валентин согласен и искренне сочувствует вам и с нетерпением ждет вашего приезда». И так далее, и в том же духе, насколько хватило маминых слез и слов. Знала, что отвечать не будут, а потому лишь утешила их и поплакала над бедой. А ответы на все вопросы надеялась получить уже по прибытию сына с внучкой. Только Никитка сразу не согласился с ее выводами и планировкой будущего: -Нет, мамочка, уж прости и не обессудь, однако у нас с дочкой совершенно иные представления о нашем семейном проживании, - вслух уже сказал Никита дочери. – Мы вдвоем едем в отпуск, и возвратимся в том же составе и качестве. Правда, ребенок? Как же это папе сюда вернуться одному, а? Страшно и совершенно нежелательно. Так запросто можно растеряться и расстаться. -Правильно, папочка! – подхватила Наталья, которая любила всегда ездить к бабушке в гости, но одной там ей совершенно не хотелось оставаться. Ей здесь в Чарджоу больше нравилось. – Бабушка с Валентином хорошие, ну, просто замечательные! Но у них своя семья, а у нас своя. Вот пусть сами себе рожают детей. От такого заявления Никите хотелось улыбаться, и он прижал свою дочурку к себе и поцеловал в щеку, скатывая ей на личико щекотную влажную слезу. А ответ писать свершено не обязательно. И какой тут нужен ответ, коль лететь им быстрее письма. Завтра после обеда уже будут в маминых объятиях. Тут, если бы не ночевка в московском аэропорту, то в общей сумме лету шесть часов до дома. Просто из Москвы всего один рейс в Витебск, да и тот после обеда. Так что, в чемоданы складывались лишь отпускные вещи. Плюс с учетом, что многое для Натальи прикупят в Белорусских гуммах. Они всегда в родном городе набирали детские вещи в родном городе, поскольку в Туркменских магазинах на малышей сплошные дефициты. Но получалось все равно много. Ведь в сентябре здесь еще лето, а им прожить и возвращаться домой в ноябре, когда в Белоруссии часто уже снег лежит. Это для Натальи они купят, а Никита к этой зиме успел запастись сполна. Вернее, Светлана по толкучкам местным запаслась. Сама Светлана говорила, и ее слова подтверждала Галина, что Чарджоуские толкучки заразили их с первого посещения своим изобилием импорта. Это государство, таким образом, стимулирует хлопкоробов, слегка недопонимая, что местное население не любит тратиться на тряпки. Вот таким заблуждением высоких чиновников и пользуются приезжие гости и жители из России. Везут крестьянам, а попадает к гостям. Чемоданы собраны с вечера. А утром Никита лишь упаковывал съестные припасы, варил курицу и яйца. Они с собой везли еще ящик винограда и несколько штук баклажанов. Мама любила их жарить в манке. Для нее одной всегда и привозили их как можно больше. И сейчас среди винограда лежали эти фиолетовые овощи. Холодильник не стали отключать, как попросила Галя. Она сама решила воспользоваться им на этот срок и сложила свои запасы продуктов. Где-то в обед раздался пронзительный звонок в дверь, и Наталья, подозревая, что это тетя Галя с последними наставлениями, рванулась в прихожую. Но через пару секунд вернулась растерянная и удивленная, словно там нечто неординарное и нежданное. -Папа, этот к тебе пришли. Дяденька незнакомый. Я его никогда у нас не видела. Никита нехотя оторвался от телевизора и вышел навстречу неизвестному гостю. Перед ним стоял мужчина лет тридцати, белокурый и с мелкой порослью на бороде, словно потерял бритву, а искать не хотелось, или не было на то времени. По раскрасневшимся глазам и красным пятнам по всему лицу, а так же сильному запаху перегара, Никита сообразил, что мужчина в длительном запое. Но вот случайно протрезвел и решился, пока в здравом уме, зайти в гости. Поскольку незнакомец не вызывал сомнений в бесполезности такого визита и ощущался слегка лишним в данное время и в этом месте, то Никита не желал расшаркиваться и рассыпаться любезностями. Он грубовато в упор и однозначно намекнул в отсутствии их желания видеть и общаться с данным гостем: -Мужик, тебе кого? Ошибся этажом, аль спросить чего хотел? Нам не до визитов сейчас. -Поговорить хотелось бы, а? – потупив взор и стараясь не дышать в сторону хозяев, обратился с просьбой гость, как бы стесняясь своего состояния. -Ой, мужик, ты не представляешь, как нам не до тебя. Собираемся мы в дорогу, выходить пора уже. -Ты, парень, прости меня. Понимаю я, что не ко времени и вид мой смущает, - мямлил и заискивал гость, стараясь подобрать наиболее убедительные слова, чтобы ему позволили задержаться. – Может и не совсем ко времени, но разговор много времени не займет. Вот только задам пару вопросов и выскажу свои гипотезы. -Ладно, проходи, коль так все серьезно, - согласился Никита, не сумев быть грубым и жестким. Тем более, что мужичок слишком заметно чувствовал себя в чем-то виноватым и ущербным. От того и вел себя чересчур заискивающе. – Заходи на кухню, поговорим. Только уже предупредил, что побыстрей излагай просьбы. Гость сразу достал из сумки пол литровую бутылку водки, но Никита категорично затряс головой, словно данный продукт был в данный момент не просто излишним, но и вредно опасным. -Нам лететь, потом в аэропорту ночевать. Я вдвоем с дочерью, потому лучше спрячь. Без нас сам дома выпьешь. Скажи, что хотел, и разойдемся скоренько. -Да, ты уж прости, слегка забухал, что и остановиться уже никак не могу, не получается и не хочется, - оправдывался гость, пряча бутылку обратно в сумку. – Я не пьяница и не алкаш какой-то, и раньше очень редко и лишь по праздникам позволял. А вот сейчас раскис, как баба. Но не всем же быть сильным таким, как ты. Не сумел иначе, не справился, хотя у самого сын двенадцати лет. Повзрослей твоей дочери, будет. Оттого и понадеялся на его самостоятельность. Ведь остановлюсь, в конце концов, никуда не денусь. Вот только пусть здесь, - мужчина постучал по сердцу, - боль притихнет. Болит, мочи нет. -А сын будет ждать, пока ты разбираться будешь со своими болями? И сколько, прикажешь, ждать ему еще? – спросил Никита, с тревогой слушая мужчину, словно ощущая его беду и эту внезапную причину такого беспробудного пьянства. -Не знаю. Но желаю затормозить. Вот эту бутылку допью и завяжу. Зубами затяну этот узел и песочком приправлю, чтобы не суметь потом развязать. Я уже слышал, что ты почти совсем не пьешь. Терпишь ради дочери. Вот и я так хочу стать сильным ради сына. Нельзя у детей отнимать будущее из-за собственной слабости. Вполне хватило того, что некая злая сила уже отняла мать. Никита побледнел и, ощущая дрожь и волну в коленках, присел на стул напротив гостя. -Звать тебя-то как? А то, сколько минут уже общаемся, ты про меня, как понял, знаешь много, а я и имени твоего не ведаю. -Петр. Можешь по-простому – Петя. -А у тебя что случилось, как она умерла? -Да точно так же, как и твоя. Оставила глупую записку и ушла. Содержание идентичное. Только не с моста, а сразу в реку, в Амударью, с берега. Свидетели говорят, что и не прыгала вовсе, в том смысле, что не бросалась, а как шла, так и без остановки продолжила свой путь, словно впереди не было воды. Мне следак два дня назад рассказал про твой случай. Только не Валера, а Игорь. Но его тоже привлекла идентичность событий и записок. Вот и решили возобновить расследование. Очень уж не похожи они на самоубийства. -А когда с твоей случилось? -Полтора месяца назад. Ну, все и посчитали, что сама ушла из жизни. Но я не верил, да не могла она, не было причин. Я кричал, ругался, да кто же меня слушать будет, если у всех на виду. И записка предсмертная. Но она же не предсмертная, ты сам свою читал. Чуть в тюрьму не угодил. Нажрался до поросячьего визга и скандал с мордобитием устроил. Простили, пошли навстречу. А потом с горя и запил, понимая, что никому я ничего не докажу. Мы ведь очень хорошо жили, просто замечательно. Соседи и друзья завидовали. Уж больше и сильней ее никто жизнь не любил. А тут совсем недавно Валера и Игорем разговорились и про записки вспомнили. Буква в букву, слово в слово. Как программа какая-то. А потом по области прошлись, так двенадцать подобных случаев за последние полгода. По два в месяц. Как план выполняют. Но вот кому и зачем понадобились наши жены? Нет, три мужика. Молодых, как ты. А баб девять. От двадцати до тридцати. Моей только и успело исполниться тридцать. -Секта? – недоверчиво спросил Никита. – Или ритуалы какие-то исполняют? Но я сам ничего толком не знаю. Все настолько внезапно, что с ног сшибает. Улетал в командировку, так все в норме было. И лучшая подружка никаких странностей не наблюдала. А потом, как она рассказала, ну, подружка, за два дня до происшествия, словно ее кто-то зомбировал. И в омут. Так что, ничем помочь не могу. Сам в неведение, затрудняюсь что-то подсказать, тьма непроглядная. -А пить, точно не будешь? – с надеждой спросил Петр, доставая бутылку из сумки. Ему, чувствовалось, сильно хотелось выпить. Но еще остались в душе чувства стыда и такта, не позволяющие в чужой квартире пить в одиночку. Потому и спрашивал, чтобы уговорить компаньона по несчастью. Хоть и видел, что уговоры здесь бессмысленны. -Нет, Петр, не хочу и не буду. И тебе рекомендую срочно завязать. Нам теперь детей поднимать самим. Мне все, включая и маму, рекомендуют сдать ребенка бабке на попечение. У жены тоже никого не было, сирота полная. А я не хочу такой участи для дочери. Вот тогда действительно ничего не останется, как спиться. Петр покрутил в руках водку, сам для себя решая трудновыполнимую задачу, словно еще сомневаясь в словах собеседника, и положил ее обратно в сумку. -Ну, и не будем. А я точно завяжу, сыном клянусь. Но вот эту допью, чтобы поставить жирную точку. Я тебе свои координаты оставлю, телефон домашний и рабочий. Будем хоть иногда перезваниваться, если какие новости появятся. И Валера, скорее всего, пригласит тебя на беседу. Удивляюсь, что еще не вызывал. Петр ушел, а у Никиты все внутри колотило и клокотало, словно разбуженный вулкан, который уже слегка притих, затаился, а его потревожили и разозлили. И мозги кипели от перенапряжения. Он сразу не верил в вероятность добровольного ухода из жизни Светланы. Не могла и не хотела сама. А теперь у следователя возникли такие же сомнения. Некто и по какой-то непонятной причине убивает молодых и красивых, семейных и любимых, словно их благополучие мешает другим жить. Почему-то, как показалось из общения с Петром, именно таких, как его Светлана и жена Петра. Женщинам, у которых оказалось в избытке счастья. Самолет летел за солнцем. Вернее, вместе с ним на запад. Потому и получилось, что оно закатывалось при взлете, и точно так же в Москве, но лишь чуточку больше спряталось за зеленым леском. Проснувшаяся Наталка даже сперва и не поверила, что они уже прилетели. А она успела выспаться. Но, когда вышли из самолета на прохладный столичный перрон, всем стало понятно, что Туркменская жара осталась позади. Здесь сразу же пришлось одевать ребенку колготки и теплую кофточку, заблаговременно успевшие достать еще в самолете. Это хорошо, что не поддались обману тепла Чарджоуского аэропорта и догадались положить их в ручную кладь. А сам Никита поеживался от холода в ожидании возле транспортера своего чемодана. Ведь в Чарджоу все только и мечтали о такой прохладе. Но уже через полчаса она вызывала дрожь по всему телу. Однако, схватив чемодан, Никита не стал доставать свитер, а вместе с Наталкой побежали к автобусной остановке, где уже производилась посадка до аэропорта Быково. Ну, а в автобусе он уже согрелся его внутренним теплом и энергией Наташки, которая сразу же забралась к нему на колени и закрыла глаза, решив продолжить сон, так внезапно прерванный посадкой самолета. -А в окошко посмотреть не хочется? Там много интересного и привлекательного, - спросил Никита. -Нее! – протянула Наталка, покачивая головой с закрытыми глазами, словно не желала даже для такого интереса просыпаться. – Мы в прошлом году эту дорогу всю пересмотрели. Тем более, что ничего нового на ней не появилось. -Вообще-то, ты, как ни странно, права, - согласился с ней Никита и тоже прикрыл глаза, в надежде поспать эти минуты пути. В аэропорту вряд ли удастся. Там вокзальный шум и суета отвлекают. Мама с Валентином поджидали их уже у дома возле подъезда на лавочке. Благо, хорошая погода позволяла. А так они приблизительно и высчитали время прибытия. Все отпуска Никита семьей прилетал и приезжал одним и тем же маршрутом. Разнилось считанными минутками. Ровно на столько, насколько приходилось дожидаться такси в аэропорту. По маминому лицу заметно было, как она старалась крепиться и сдерживать рыдания на улице на глазах всех соседей. Но уже той радости встреч после длительных разлук не получалось так же. -А наша мама умерла, - так спокойно констатировала факт Наталья, когда бабушка подняла ее на руки и сказала приветственную фразу, целуя внучку в щечку. И тут уже мама не сдержалась, и, прижав ребенка, плотней, ручьем беззвучно вылила накопившиеся слезы. -Ну, ну, - басисто и простодушно пытался успокоить ее Валентин, подхватывая большой отпускной чемодан Никиты. – Идемте в дом, а то уже все соседи смотрят на нас. Они в курсе. Из окон нижних этажей действительно на них во все глаза уставились любопытные соседи, знавшие их семью уже много лет. И много лет знакомые со всеми перипетиями всех и каждого. Ведь для того по вечерам и выходят на лавочки, чтобы делиться, высказываться и обсуждать кого-либо из не присутствующих. Мама, разумеется, с близкими поделилась. А там тихое сарафанное радио разнесло известие по всему дому и двору с добавлением собственного мнения. Уже за столом, когда Наташка ушла в комнату к своим привычным ежегодным игрушкам, которые мама специально хранила и пополняла для внучки, подкупая новые, она откровенно спросила: -Никита, а может, ты чего не договариваешь? Как же она смогла вот так? Ни с того, ни с сего, взять и покончить с собой. Разумеется, мы соседям говорим про несчастный случай. -Да, Никита, - поддержал жену Валентин. – Как ни говори, а отчаяться на такой шаг могла лишь толкнуть крепкая и важная причина. Ну, коль посчитаешь не нужным болтать и откровенничать, так не говори. Клещами тянуть не станем. Однако твое сообщение сильно долбануло нас. Как кувалдой из-за угла. Мать дня три сама не своя ходила. Отпаивал ее микстурами и разными успокоительными. -Мама, Валентин, вы правы, но только в причине. У нас с ней все было просто до ужаса замечательно. Правда, правда, не вру и не скрываю я ничего. И не хочу даже ни на йоту сочинять. Как ни крути, не верти, а она, признайтесь и согласитесь, характером меня покрепче была. И волей стократ меня сильней. Не существует в этом мире таких причин для нее, чтобы самостоятельно и добровольно покинуть нас с Наталкой. Любили мы друг друга безумно, что и говорить, не выговорить. Да все же случилось. Но, кажется, помогли ей. -Злые языки? – ахнула мама. – Оговорили, охаяли, окаянные? Да чем же можно так довести? -Нет, мама, нет и нет. Даже в самую страшную ложь или правду не поверил бы. А саму сразу же простил. Меня ты тоже знаешь. А если честно, так ничегошеньки не знаю толком. Лишь сомнения и догадки. Но не только у меня. Следователь так же стал сомневаться и подозревать здесь предумышленное убийство. Хитро спланированное и закамуфлированное под суицид. Аналогичные случаи были. Словно под копирку. В день отъезда ко мне мужчина один приходил и рассказал. У него такая же история, с такой же предсмертной запиской, и с полным отсутствием повода и причины жена, оставив сына одного дома, когда муж был в отъезде, шагнула в реку. Только за полтора месяца до Светы. А когда следователь поднял все схожие суицидные дела, то обнаружил двенадцать аналогов. Вот такие дела, мама. Кто-то преднамеренно убивает наших жен. Правда, имеются и три случая с мужчинами. Так что, говорить однозначно, что охота объявлена лишь на женщин, говорить нельзя. -Господи! – испуганно воскликнула мама. – А может, вам тогда лучше бежать из этой Туркмении? Вот, приехали себе на смерть. Лучше уж в любую точку Союза, да немного по хатам помаяться, так зато и живы были, и бояться не пришлось бы. -Мама, да разве узнаешь, где потеряешь, а где находишь? И чего теперь бросаться куда попало, если уже потеряли. Поздно жалеть о том, что случилось. -Ну, - прошептала мама с сомнением и опаской, - ты же говоришь сам, что и с мужиками происходит. -Есть такие, мама, но не семьями. Они словно специально берут одного из семьи. И ищут среди благополучных, лучших. Мы уже свою жертву им отдали. -И как же они это делают? – удивленно спросил Валентин. – Будто уговаривают, или силой заставляют? Оно же, можно и протестовать, послать подальше, или вообще в милицию сообщить. Люди кругом, соседи, друзья. Против них управа же есть, власть. -В том-то и дело, что творят свое зло с умом, незаметно, подстраивая под самоубийство. Ведь я расспрашивал очевидцев. И Петр, мужик этот, что приходил ко мне перед отъездом, рассказывал. Не было в их лицах предсмертного страха и ужаса. Даже отчаяние не просматривалось. Они в эту воду шли, словно не видели ее и не догадывались об опасности. Как будто в некую дверь входили. -Гипноз? -Похоже. Или нечто слишком близкое к этому. Но я слышал, что ни под каким гипнозом нельзя человека принудить к самоубийству. Инстинкт самосохранения намного превышает любые чувства. А вот направить его в опасное место – допускаю. -Но, Никита, ты послушай, - Валентин даже слегка повысил тон, словно его посетила в данный момент некая правильная мысль. – Ведь для этого нужны весьма веские причины, какие-то необходимости в их смерти. Что и кто эти жертвы мог единить? Ведь и маньяк, и душегуб любой, творят свои злодеяния ради испытания неких низменны, но оправданных чувств. А чего он мог испытать здесь? Если жертвы даже не ощущают приближения смерти. Ради количества, плана? -Жертвы. Вот это слово как раз и оправдывает все. Ты понял? - загадочно спросил Никита. -Культовые? Ради каких-то придуманных богов или придуманных жертвоприношений? -Я так и думаю, что только таким предположением можно объяснить эти бессмысленные смерти. Выгоды материальной и моральной они никому, так представляется, не принесли. А наблюдать за страданиями родных – уж слишком изощренно и мудрено. Такое предположение не выдерживает никакой критики. Маму заинтересовала подозрительная тишина в комнате, где играла сама с собой со своими игрушками внучка. Вернулась она из комнаты с некой одухотворенной и нежностью на лице. -Сама расстелила свою коечку и улеглась. Спит. Да, сынок, как беда взрослит деток. Ведь раньше и уговорить нельзя было, лишь через слезы или сказку. А теперь самостоятельная стала. -Мамочка, если бы ты только знала, как она мне помогает выжить в этом беспределе бешеных эмоций. Ходит рядом, следом и все уговаривает, что мы с ней сильные и сумеем пережить такую беду, справимся с горем. Ты извини, но я ее не оставлю вам. Мы домой вернемся вместе. Так вдвоем и будем жить. Не хочу, и не буду загадывать на долгие годы, однако ближайшее увеличение семьи не планируем. Она – мой стимул и причина, по которой я не сошел с ума. -Господи, сынок, а как же твоя летная работа, как ты вместе с ней справишься со всем этим? – испуганно воскликнула мама, которая уже все решила, распланировала и даже специальную кроватку подготовила, в которой и уснула сейчас Наталья. – А мы с Валентином уже решились, что будем воспитывать внучку, как свое дите. -Мама, а я? – спросил Никита, глядя на маму и Валентина, словно они уже отняли у него его любимую дочь. – Нет, даже предупреждаю, что эта тема однозначно закрыта раз и навсегда. Я ее прикрыл, даже не начиная. Мы обо всем с Натальей договорились, и все уже решено. Обойдетесь двумя отпусками. А захотите, так на все лето буду к вам отправлять подальше от Туркменской жары. Или сам, или с Гришей. -Ну, хоть расскажи, как они там живут, собираются ли в отпуск? – уже отчаявшись и смирившись с твердым решением сына, перевела разговор мама на друзей Никиты. Ведь очень часто случалось, что в отпуск они приезжали вместе. -Галка на работу какую-то устроилась с первого сентября. Так что, отпуска все поломались. Гриша категорически возражает, но не справляется. Рогами уперлась и мычит свое. А я посоветовал ему, чтобы слишком не настаивал. Сама быстро попросится домой. У нас для женщин, кроме, как в аэропорту, приличной работы нет. И садики проблематичные, с болезнями и прочими заморочками, типа поноса и желтухи. Вот до первого-второго больничного пусть и поработает. -Но все остальные там у вас работают же. Дома тоже не каждый хочет сидеть. -Нормально и успешно работают. Только до школы. Детей в школу отправляют и идут на работу. В основном в аэропорт или в русскую школу. А Света любила дома сидеть и за нами ухаживать, - с нежной теплотой в голосе сказал Никита, роняя предательскую слезу. – Её совсем не тяготило это сидение. Всплакнула и мама, смахивая слеза со щеки передником. Валентин, чтобы сохранить свое мужественное лицо, срочно вышел в ванную по возникшим делам. -Мама, - немного погодя, словно вспоминая, сообщил Никита. – Я случайно нашел бывший Светин адрес. Там должны были жить ее сестра с мужем. Если еще живы. -Так они, вроде как, совсем не общались? Я так поняла, что сильно ее обидели они. -Да, мама, но это было при жизни. А о ее смерти я хочу им сообщить. Не по-людски получается – жить в неведение, что единственный родной человек умер. Может смерть их примирит. Мы ведь даже не знаем, как там все сложилось. -Ты с Натальей хочешь? – тревожно спросила мама, будто Никита собрался в какую-то далекую и опасную дорогу. – Пили они сильно, как говорила Света. Вместе пили. Не думаю, что одумались. Мужа она давно сестре простила. А вот беспробудное пьянство навсегда оттолкнуло. Не о чем с пьяницами говорить. Но, если хочешь, так один съезди, глянь на них. Не нужно Наталью возить по всяким вертепам. -Да, мама, я один и хотел. Не нужна Наталье эта грязь. У нашего ребенка с самого рождения перед глазами лишь благо и любовь были. В таком вот благе и хотим дальше жить. Я хочу управиться в один день. Утренним автобусом в Минск, а там, в Жодино с вокзала поездом. А в Витебск ночным поездом. Так что, утром назавтра уже дома. -Ты что, завтра уже и поедешь? – удивилась мама. – Не нужно такая спешка. Недельку отдохни, погуляй. Они про вас столько лет не знали, потерпят и несколько дней. -Нет, не завтра. Я хочу в воскресный день, чтобы наверняка дома застать. А писать письмом не хочу. Кто их знает, как они отнесутся и поймут ли что из письма. Как спланировал он эту поездку в ближайшее воскресение, так и решил. Сам не зная, почему, но сообщить о смерти своей любимой жены ее сестре хотелось. Казалось, что у такой замечательной и ужасно положительной по всем параметрам, которые так определил сам Никита, женщине должна быть хоть чем-то схожая сестра. Пусть немного пьют, пусть не совсем удачно сложилась жизнь. Но, во-первых, они расстались восемь лет назад и все эти годы, ни по каким каналам не общались. А во-вторых, за такой срок столько перемен могло произойти. Но ехать нужно. Хотя, там их может не оказаться по ряду уважительных причин. Но ни одна уважительная и любая иная, кроме как смерти, на ум не приходила. Куда еще могли податься даже сильно пьющие семейные люди из большой квартиры такого неплохого места рядом со столицей. Неразумно. И развелись вряд ли. Пьяницы не способны на развод и расход. Для такого шага нужен трезвый ум и деньги. А вот последнего у пьяниц не бывает никогда. Ну, а коль не застанет никого и ничего, так хоть по Минску прогуляется, по музеям и его центральным большим магазинам. Может, в кино, в театр сходит. До ночи время будет. Однако, на всякий случай, две бутылки водки, консервы и палку докторской колбасы прихватил. Купил заранее, чтобы не искать их в Жодино и явиться в гости с полным джентльменским набором. Вполне реально и допустимо, что не с распростертыми объятиями встретят, да еще и в гибели сестры обвинят. А вот с водкой и выслушать пожелают, и за порог пустят. В Минск он приехал почти к полудню. За полчаса до двенадцати. И так удачно в это же время отходил пригородный автобус в Жодино. Точнее, через этот населенный пункт. Водитель даже обилетил сам, хотя на вокзалах такие манипуляции запретны. Ехали через весь Минск, и Никита с удовольствием любовался улицами и архитектурой любимого города. А уж после Туркмении, так такая красота казалась просто запредельной. Но и за городом с трудом можно оторвать взгляд от лесов и широких зеленых полей. Прекрасна природа, а особенно в начале осени, в Белоруссии. Полна цветами и обилием флоры. Нравилась Никите жизнь и в Чарджоу с изобилием овощей и фруктов. Но два раза в год поддерживать жизненный тонус можно лишь посещая эти великолепия. А уже после отпуска и Чарджоу мил становился. Серый, с обшарпанными фасадами и с разбитым асфальтом. Но там собственный дом, семья и любима работа. Кстати, высоко оплачиваемая, что весьма немаловажно. Ведь украшать жизнь поездками и путешествиями возможно лишь при хороших деньгах. Нужную улицу нашел быстро. Оказалась она совсем рядом с автостанцией, пяти минут ходьбы. Кирпичный, оштукатуренный и покрашенный в грязно-желтый цвет двухэтажный дом сразу показался непривлекательным и чужим. Словно предупреждал, что здесь могут жить лишь сильно пьющие люди. Не порадовал красками и чистотой с запахами кошек и собак подъезд. Но на эти мелочи Никита не собирался обращать внимание, поскольку задерживаться надолго в этом неприветливом убежище он совершенно не планировал. Скажет, спросит, вручит заготовленный поминальный набор, и уйдет. Навсегда. Если при жизни Светланы ему без надобности была эта родня, то теперь тем более нет того связующего звена, зовущего друг друга в гости. Единственная родственная душа, что могла бы их роднить, так это Наталья. Однако и она про них никогда и ничего не знала, и не узнает о наличии родной тетки. Как же звать-то ее. Ну, фамилия такая же, как была до замужества у Светы. Муж-то у них двоих был один и тот же. Да, кажется, Люба. Точно даже, Люба. Эта Люба и открыла ему дверь после продолжительной попытки достучаться. -Чего надо, мужик, к кому приперся? – спросила его молодая, но от многодневной пьянки, опухшая и посеревшая женщина, глазами сильно схожая со Светланой. Вот по этому взгляду Никита сразу и догадался, что это и есть та сестра Люба. Стало быть, живы и до сих пор живут все по тому же старому адресу. -Кого там принесло, Любка, гони всех к черту, не до них зараз! - раздался осипший голос из глубины квартиры, подтверждающий еще раз догадки Никиты. -Заткнись, Семен, тут культурные люди решили проведать меня, а он грубит. Хам невоспитанный, неуч деревенская. Как был халдей, так таковым и издохнет, - Люба пыталась изобразить на лице приветливость и кокетство. Но она уже давно, скорее всего, не могла вызывать у мужчин подобных чувств, кроме как брезгливости и попытки скорей избавиться от общения с такой особью. – Вы, мужчина, не ко мне ли, случайно? Так входи, нечего у порога топтаться. -Ну, и кто тут тебе нарисовался? – Семен все же удостоил их чести выйти и лично лицезреть гостя. – И чего, и кого это тебе здесь понадобилось, хмырь недоделанный? -Закрой пасть, Семен. Это мой гость, и нечего тебе здесь на него вякать. Отвали. -Я вот сейчас вам обоим повякаю, что углы искать начнете. Быстро угомонись, пока не напомнил, кто здесь хозяин и чем бунт заканчивается. Ишь, развертелась задницей, мужика свежего учуяла. Сейчас быстро эту задницу надеру тебе. Марш бегом в комнату. Сам с гостем разговаривать буду, без тебя разберемся. Да, тяжело вздохнул Никита, выслушивая семейные разборки, родня еще та. Со спокойной душой можно было и не извещать о потери родственного человека. Про Светлану здесь, поди, давненько забыли и не вспоминали. И чем такое чучело, совершенно не схожее со званием женщины, пытается еще, и соблазнять мужиков. Если только точно таких, как ее Семен, то тогда допустить, возможно. Да разве такое скажешь женщине, даже такой, которая на нее уже и не похожа. А ведь еще молодая, года на три моложе Светы. Но выглядит лет на двадцать старше. Выглядит. Вот как получилось. Она-то выглядит, а Светы уже нет. -Я муж Светланы, - наконец-то решился признаться, Никита, чтобы сразу же прекратить все их инсинуации и ассоциации. – Вы про меня не знаете, но я вот захотел напомнить о себе. -Ба, Светкин мужик к нам в гости пожаловал. А сама чего не явилась? Боится, холера, совесть замучила? – ни с того, ни с сего вдруг озлобилась Люба, воинственно и враждебно сразу настраиваясь и против Никиты, словно это они их сильно обидели чем-то. Вот чем, так она сама еще не успела сообразить. – Бросила нас на произвол судьбы и глаз не кажет. А не больно-то и хотелось родниться. Нам хорошо жилось и без нее. И еще столько проживем, коль про вас знать не будем. -Умерла Света, - прервал он словесный понос, чтобы не успела наговорить в адрес сестры много гадкого и пошлого, чего Света абсолютно не заслуживала даже после смерти. Да и сам Никита может хамства не стерпеть и устроить здесь посильную драку. -Да? – как-то сразу сникла Люба, словно ее огрели по голове, сбив весь пыл и желание кричать о скверной сестре, словно это не она, а Светлана отбила у нее мужа, бросив на ней это недоразумение по имени Семен, который теперь и Любе не больно нужен. -Она погибла, - поправился Никита. -Ну, и черт с ней. Не хотела жить, так пусть в могиле гниет, - ни с того, ни с сего ляпнула Люба первые пришедшие на ум слова. – Не знались с вами, и знаться не желаем. Никите от обиды и отчаяния хотелось расплакаться и поколотить этих жалких равнодушных и пустоголовых алкашей. Ой, зря он тащился со своей совестливостью, зря затеял эту поездку. Но ведь надеялся встретить здесь хотя бы простое понимание, на внезапно проснувшуюся совесть, которая заставит, если не извиниться, то хотя бы на незначительную скорбь о потери. Нет, ничего, лишь безразличие и досада, что оторвали от привычного занятия и лезут с глупыми разговорами. А их душа просто горела и жаждала глотка любимой влаги. Он уже желал отчаянно и страстно сразу после этих подлых слов Любы развернуть и бежать из этого пьяного болота. Но неожиданно сквозь приоткрывшуюся дверь комнаты Никита увидел забившуюся в уголок среди непонятных лохмотьев и некоего подобия игрушек маленькую худенькую девочку с большими темными глазами и слегка припухшими губами. Сердце отчаянно заколотилось, и ноги вросли в пол, не позволяя ему свершить и шага. Боже, но как же она похожа на его любимую Светланку. Точная ее копия в уменьшенном размере. Только намного худее и страшно перепуганная. Теперь Никита уже никак не мог покинуть эту квартиру, пока поближе не познакомится и не пообщается с ребенком. Это ведь не просто дочь Любы и Семена, это родная племянница Светы и двоюродная сестренка Натальи. А стало быть, родная душа. И ей, как понял Никита по взгляду и по позе, в какой сидела она, словно загнанная в угол, очень худо живется в этом неуютном злом доме. А такого Никита просто ну никак допустить не мог, чтобы близкий человек страдал. -Вот, - Никита протянул Семену болоньевую, сумку, пошитую Валентином из изношенного плаща. – Здесь водка, закуска. Помянем жену, сестренку. Помянем водкой, хорошими словами и добрыми воспоминаниями. Она достойна памяти. Глаза у Семена и Любы загорелись радостным огоньком и неописуемым восторгом. Такого долгожданного гостя они словно все утро только и дожидались. -Лизка! – гаркнула Люба, и сразу же отвесила подзатыльник подбежавшей к ней девочке. – Марш на кухню и приготовь побыстрей стол, вилки, тарелки. Живо, не копошись. Никите хотелось убить или тяжело ранить Любу за такое сволочное обращение с ребенком, которого он уже безумно любил. Но понимал, что этим причинит лишь дополнительные страдания Лизе, как звали их дочь и его племянницу. Они ведь с радостью потом на ней отыграются. Ведь пока из-за водки не тронут. Видать, уже не первый год воспитывают родители ребенка таким методом, потому что, когда вошли, чуть ли не следом на кухню, то на столе уже стояли стаканы и сомнительно чистая посуда. А сама Лиза бросала испуганные взоры на родителей и гостя. И когда Никита под восторг Любы и Семена достал водку и колбасу, глаза у ребенка загорелись голодным жадным огнем вперемешку с отчаянием и пониманием, что еда в этом доме на столе лежит не для нее. Хорошо, если крохи со стола удастся собрать после того, как в усмерть упьются родители. Никита налил во все три стакана водку, открыл банку сардин. Колбасу и хлеб Люба резала сама, распространяя сильный аромат свежих продуктов. Вкусно пахли колбаса и хлеб. -А ты брысь в свой угол, - рявкнула Люба на Лизу, и девочку, словно ветром сдуло. Видать, приучили они ее исполнять команды быстро и незамедлительно. А она их сама старалась слушаться мгновенно, дабы избежать излишних подзатыльников. -Ну, - словно новогодний тост произнес Семен. – Пусть ей там живется без нас сладко и славно. А нам и здесь неплохо. Выпили, - скомандовал он, опрокидывая водку в глотку. Не задержалась и Люба, схватив сразу же кусок колбасы и хлеб, набивая пищей полный рот, что и жевать уже возможностей не осталось. Но она давилась, крякала, квакала, но все-таки сумела проглотить первую порцию, набивая рот второй. А Семен с остервенением набросился на консервы, вытаскивая кусочки из банки грязными пальцами с черными ногтями. И обтирая жирные руки хлебом. -А ты чего? – спросила Люба, наливая уже сама по второй порции водки. – И не поминаешь, и не ешь. -Спасибо, я сыт. Вы уж без меня помяните и поешьте. С вашего позволения, пойду лучше с племянницей пообщаюсь, про тетку ей всю правду расскажу. -Да ради бога, валяй с превеликим удовольствием, нам-то что, - радостно воскликнул Семен, подвигая Никитин стакан с водкой к себе. – Меньше едоков, больше нам перепадет. Никита только сейчас спохватился, что, собираясь в гости, он как-то даже не предположил наличие в доме ребенка. Какая, никакая, а семья. И у алкашей бывают дети. От того и лакомств никаких не прихватил. Но, так ему кажется, что ребенок сейчас и бутерброду несказанно обрадуется. Никита взял со стола кусок хлеба и прикрыл его толстым слоем колбасы. Убедившись, что угощение получилось на славу, он пошел в комнату, где все там же в своем углу роняя слезы и глотая голодные слюни, сидела его племянница Лиза, безумно схожая с маленькой Светланкой в детстве. Видел он ее фотографии. -Привет, - как можно нежней и ласковей произнес он, присаживаясь на пол рядом с девочкой и протягивая ей бутерброд. – Меня звать Никита. Получается, что я твой дядя, а ты моя племянница. Однако отвечать Лизе было просто некогда. Она с жадностью ухватилась двумя руками в бутерброд и впилась в него зубами. Никита не торопил. Он понимал, что родители теперь занялись надолго, и ничто их от стола с водкой и закуской не отвлечет. Так что, их общению никто не помешает. Бутерброд закончился поразительно быстро. Даже намного быстрей, чем Никита предполагал. -Ловко ты управилась, однако! – восхитился Никита хорошему аппетиту и скорости уничтожения еды. -Вкусно очень, - так же приветливо ответила сытая и счастливая девочка. – Сто лет не ела такой вкуснятины. А вы муж моей тети Светы, да? Они иногда вспоминали. -Да, муж. Только уже вдовец. Умерла она. Точнее, погибла. В реке утонула. -Я слышала, как вы говорили. Мне очень жалко ее. Только ведь я ее ни разу не видела. А родители очень плохо говорили про нее. Но я не верила, потому что они про всех хороших плохо говорят. Я всегда мечтала встретиться с ней. Раз родители про нее плохо говорили, значит, она хорошая. Была. Это ведь, правда? -Да, милый ребенок, она была очень хорошей. Безумно хорошей, что самому порой не верилось, что такие бывают. А судьба вона как распорядилась. Ты очень похожа на нее. И такая, наверное, хорошая. Это правда, я сразу, как увидел, так и подумал. -Только мне здесь совсем плохо живется, дядя Никита. И лучше уже никогда не будет. -Дерутся? -Это еще не так страшно. Я привыкла к тумакам и подзатыльникам, от них никуда не деться. А вот кушать хочется все время. К голоду привыкнуть никак не могу, - тяжело вздохнула Лиза, вновь став печальной и грустной, теряя те редкие искорки, что горели буквально пару секунд назад. Словно их погасило воспоминание. -Называй меня просто Никитой. И на «ты». Ладно? – попросил Никита девочку. – Мне так больше нравится. А потом, мы с тобой родственники, так что выкать не обязательно. -А у вас дети есть? -Наташка. Маленькая еще. Чуть больше четырех лет. А ты уже в школу пошла? Или еще годик погуляешь? – спросил Никита, прикидывая, что ей уже лет семь будет. Стало быть, со всеми вместе первого сентября пошла. Но в чем и как? -Нет, дядя Никита, даже не знаю, - пожимала плечами Лиза. – Мои подружки уже пошли, а у меня ведь совсем ничего нет, ни формы школьной, ни тетрадей. Совсем ничего. И вряд ли будет. Денег у них никогда нет. А вы? Ой, простите, ты водку совсем не пьешь? Совсем-совсем? Или таких дядей не бывает? -Да нет, непьющим себя назвать не могу. Иногда с друзьями и по праздникам. Мы со Светой пьянки не любили. Нам вместе и так хорошо было. Да вот, беда приключилась. Пойдем, Лиза, погуляем по городу, мороженое съедим. Ты какое больше любишь? -Не знаю, - пожала плечами Лиза и печально улыбнулась. – Я никакое еще не пробовала. Только видела, как оно выглядит. Наверно вкусное. Я любое буду. -Мы всякого по чуть-чуть и наберем, чтобы перепробовать на вкус всякие. -Только, Никита, мне гулять совершенно не в чем. Совсем одеть нечего. Вот это и все, что сейчас на мне. Совсем износилась, а им всегда некогда и не за что покупать. -Ничего, Лизонька, ты не переживай. Мы сейчас пойдем по магазинам и приоденемся. А еще купим школьную форму, все тетради, ручки и многого, что для школы. Тебе обязательно надо в школу. Это очень неправильно, что ты дома сидишь, когда твои сверстники уже учатся, - восторженно и радостно неожиданно для самого себя разговорился Никита, словно его самого осчастливила такая внезапная идея совершить такие подарки ребенку, который уже был для него самым родным и любимым. А тех, кого он любит, Никита всегда баловал и одаривал. На кухне родители уже курили и обсуждали мировые проблемы и политические неурядицы в некоторых странах. Шуму от их словесных баталий было больше, чем от целого застолья пьяных пилотов, когда после выпитого каждый старался высказаться, не желая прислушиваться к мнению напротив сидящего. Приходилось Никите участвовать в пьяных мероприятиях с посиделками и со спорами. Такой галдеж обычно и начинается с той минуты, когда после выпитого алкоголя хотелось говорить и доказывать, а слушать и соглашаться желание пропадало. Предупреждать хозяев о своих возникнувших планах совершенно не хотелось. И зачем, если они даже рады их исчезновению. А сумку Валентина он им дарит. Для своей Лизоньки он купит новую, куда все покупки и сложит. В голове роились и слегка абсурдные мыслишки, вроде, как вообще похитить ребенка у этих алкашей. У него ведь теперь иных мыслей и не будет, как о ее тяжелой участи в этом неуютном и злом доме. Как же оставить в страданиях, голоде и унижениях? -Никита, а ты где живешь? Почему без Наташки приехал, и с кем такую маленькую оставил? – засыпала его вопросами Лиза, уже окончательно сдружившаяся с дядькой и, считая его родным и любимым, с которым можно говорить обо всем, как с лучшей подружкой. -Мы, Лизонька, в Туркмении живем. Такой город Чарджоу есть среди пустыни Каракумы, но зато на берегу очень большой и бешеной реки Амударья. Может, слыхала про такое? -Нет, я про такой город не слышала, - честно призналась Лиза. – А про Туркмению и про пустыню читала в книжках. Там очень жарко, правда? И много вкусного растет. Но Туркмения так далеко находится, что просто ужас какой! -Нет, близко, это, Лиза, тебе кажется так. А мы на самолете всего-то за три-четыре часа до Москвы долетаем. А сейчас мы с Натальей в отпуске, к маме в Витебск приехали. Вот я ей и оставил дочурку. Мы к маме каждый отпуск приезжаем. Она у меня просто замечательная. -Никита, а папа у тебя есть? Прости, но ты так говоришь про маму, словно папа очень плохой, или его совсем нет. Если не хочешь, то не надо говорить. -Ух, ты! – восторженно и удивленно воскликнул Никита, пораженный такой логикой маленького ребенка. – Ты очень умная девочка, Лиза. Точно такая моя Светланка была. Она раньше, чем я подумаю, успевала предугадать мои желания и задумки. Ты вся в нее. Наверное, и мама была бы умной и хорошей, если бы не пропила мозги. Ты уж извини, но я таких не просто не понимаю, но и презираю. А папа, если и был, то я о нем никогда ничего не знал. Мама про летчика или полярника не сочиняла. Нет, и все тут. А теперь у меня появился отчим. Мы со Светой уехали в Туркмению, а мама вышла замуж за Валентина. Я очень рад за нее. Ведь она, в принципе, из-за меня всю жизнь прожила одна, чтобы никто не обижал ее ребенка. Смешно, правда? А Валентином я его зову, потому что так называют друзей. Ведь папой он уже не сможет стать. А ты и читать, поди, умеешь, раз такая разумная? С такими родителями это сложно. -Умею, - так обыденно, словно ничего удивительного таким заявлением она ничего не открыла, сказала Лиза. – Я сам научилась. Ну, еще сначала старшие девочки подсказывали буковки, слова. Мне ведь редко удается выходить на улицу. Только если они сильно напьются, я тогда и сбегаю. А чаще, потому что не в чем. Вот и читаю, что попадется. У нас в доме много всяких книг от прошлой жизни осталось. Наверное, твоя Света и моя мама читали в детстве много. Да и папка, хоть много пьет, но всегда откуда-то книги приносит, и сам всегда читает. Даже пьяный, если мамка спит. Только очень много неинтересных книг. Они какие-то не про русских, да все больше про любовь и про их разговоры. И атлас мира у меня есть. Я его люблю рассматривать и все страны запоминать. Вот теперь запомню все про Туркмению. Никита, а ведь ты напишешь мне оттуда письмо, правда. Только я не знаю, как обратно написать. Мне, понимаешь, конверт купить – денег нет. Иногда несколько копеек попадается, но я их сразу на кусочек хлеба трачу. Но, если ты напишешь, то немного поголодаю, конверт куплю. И бумаги, то есть, тетрадку для письма. Никита от переизбытка чувств и от ужасающей жалости к этому несчастному ребенку внезапно подхватил Лизу на руки и со всей силой прижал к себе. -Я тебе письма с конвертами присылать буду. Хорошо. Ну, чтобы тебе не пришлось покупать. А ты мне сразу и ответишь. Вот и будем переписываться. Лиза ничего не ответила, и Никита взволнованно спросил, будто напугался ее молчанию: -Чего случилось, племянница? Я тебя ничем не обидел? Просто ты так напряглась, словно сказал я чего-то неправильное. -Да, - сквозь слезы с трудом выговорила Лиза. – Случилось, вот я немножко и всплакнула. -Разве я тебя мог чем-то обидеть? Нет, Лизонька, мне очень хочется, чтобы ты смеялась, веселилась, а не плакала. --Ты меня совсем ничем не обидел, Никита, я совсем не из-за этого. Просто меня никто никогда на руки не брал и хороших слов не говорил. Это я от счастья заплакала. Они прошлись, немного молча, чтобы прийти в себя и справиться со своими чувствами. Трудно, сложно и невыносимо больно осознавать страдания этого смышленого умного ребенка в той ужасной семье, которую только что он видел, и которую невозможно осознать, как разумное человеческое общественное объединение. Скотское, сволочное и идиотское, но несравнимое с чем-то людским. -Никита, а ты к нам надолго приехал в гости? – с тревогой спросила Лиза, со страхом напрягаясь, боясь услышать ответ. Ведь никогда больше в ее жизни не случится такого маленького, но ужасно счастливого праздника души и сердца. Никита растерялся от понимания ее ожидания и просто даже не мог знать, чем же ответить этому любимому ребенку. Ведь ему уже хотелась покинуть этот ненавистный город, поскольку дел здесь совершенно нет, тех стимулов, тех чувств и творений так же не присутствует. И зачем он несся с сообщением о смерти сестры той, которой абсолютно безразлична жизнь и существование близкого родного человека. Ее не волновала жизнь, так и не взволнует смерть. И абсолютно не создано никаких родственных связей и чувств. И лишь эта мимолетная встреча с неведомой до сих пор племянницей, с ребенком, чьи глаза и губки напоминают ему нечто чересчур родное и близкое, но погибшее и навсегда ушедшее существо, как-то оправдывали эту поездку и цель, с которой он именно сюда и приехал. Теперь он всегда будет помнить, и мыслить о той, которая так схожа с его любимой. В этом маленьком городе будет жить, и страдать маленькая Светланка. Она вырастит, и у нее будет будущее, если эти уроды родители позволят ей вырасти и выжить. И если эта идиотская жизнь не озлобит и не остервенит, не огрубит нежного сердца и не оставит в душе раны. А Лиза со страхом ждала ответа, и молчание на слишком долгое время затянулось. -Нет, - наконец решился сказать всю правду Никита. – Я сегодня же и уеду. В Витебске мама и Наталья. Я им обещал к утру вернуться. Нельзя обманывать тех, кому доверяешь. Он почувствовал руками, всем сердцем и душой, как обмякло ее тельце, уже не обнимавшее так жадно и страстно. Ему вдруг стало понятно, как угасил он в ее сердечке это минутное счастье и радость. Понимал, что теперь надолго, если не навсегда, ей придется слезть с ручек, и уже никто ее не возьмет, не пожалеет и не угостит ничем и никогда. Жизнь, внезапно вспыхнувшая надеждой, угасла, словно спичка перед тем, как погаснуть и умереть. И это Никита понял внезапно и страстно, что не имеет никаких прав на обман, не имеет никакого морального и физического права вот так, подарив маленький лучик света, угасить его насовсем. Он и сам теперь не сумеет расстаться с этой маленькой частичкой Светланки. -Лиза, – спросил Никита слегка осипшим от волнения голосом. – А ты не хотела ты поехать вместе со мной? Просто так взять и поехать. Мы познакомимся с сестричкой, с бабушкой, дедом Валентином. Это же твои родные люди, твоя родня. Нам обязательно нужно встретиться всем вместе. Погуляем по городу Витебску, пообщаемся, как родственные люди. А самое главное, что мы узнаем друг о друге. Понимаешь, Лизонька, мне совсем не хочется вот так внезапно расстаться. Я увидел тебя, узнал про тебя, так терять теперь совсем не хочется. -Правда? – сквозь слезы дрожащим голосом спрашивала Лиза, и Никита в ее тельце вновь ощутил энергию и жизнь. – Я очень хочу поехать. Правда, Никита, мне здесь очень плохо. Просто невыносимо. И нет в этой жизни никакого просвета, - тяжело вздыхая, по-взрослому огорченно и печально сделала она вывод всей ее маленькой короткой жизни, которая толком, и начаться не успела, а уже так опротивела. – Каждый день они пьяные и злые, и потому отыгрываются на мне, словно я виновата даже в том, что не по своей воле живу в этом доме вместе с ними. А тогда получается, зачем они родили меня? А так, прокачусь с тобой, познакомлюсь с бабушкой и дедушкой, немного интересней станет. А потом уже как-нибудь проживу. Делать-то нечего. Никита опустил ее на землю и стал рядом на корточки, держа ребенка за плечи. -Вот все и решено. Им ведь совсем безразлична ты, они могут и не заметить твоего отсутствия. Сейчас заскочим в универмаг и купим тебе хорошую одежду, обувку. Чтобы и красиво и тепло было. Сейчас-то немного уже холодает. Нет, про мороженое – все остается в силе, как же без мороженого. Мы потом в универмаг. -Никита, а портфель мы тоже купим, правда? – слегка потупившись, спросила Лиза. – А все уже пошли в школу, мне тоже тогда надо. Я хотела бы со всеми в первый класс. -А почему в первый? – удивленно спросил Никита, словно не желал соглашаться по поводу первого класса. – Ты уже хорошо читаешь, пишешь, считаешь. Мы после вернемся и попросимся сразу во второй. А то скучно с неграмотными за одной партой. -Да! – смеясь от счастья и радости, кивала головой Лиза. – Только мне хотелось бы с подружками разом. -Тогда ничего страшного, если мы придем попозже, когда твои подружки научатся писать. Ведь отпуск у меня только начался и еще очень длинный будет. -Ты что? – испуганно вскрикнула Лиза. – Я ведь так долго мечтала о школе, про оценки. Я ведь только пятерки буду получать. Мы погуляем немного и вернемся в школу. -Обязательно и пятерки получать будешь, и самой лучшей ученицей станешь, - Никита неожиданно для самого себя принял кошмарно безрассудное решение и решился огласить его Лизе. Его лишь немного пугал предполагаемый отказ. – А мы поехали со мной в Чарджоу, а? Ты станешь старшей сестренкой Натальи и поможешь мне воспитывать ее. Она еще совсем маленькая, и мне одному очень трудно. А вместе мы запросто справимся. Там у нас есть русская школа. Будешь ходить вместе с нашими соседками. И парней в городке навалом. Много друзей будет. Я понимаю, что трудно так сразу однозначно ответить, но ты, пожалуйста, хорошенько подумай. Ты все равно здесь абсолютно никому не нужна. Мне кажется, что они даже рады будут избавиться от тебя. Им самим и за собой следить особенно некогда, а тут еще ты со своими большими маленькими проблемами. Решено? Зачем долго думать, такие поступки совершаются спонтанно и без раздумий. Пойми, Лизонька, ты не просто сейчас для меня родной и любимый человечек, но еще ко всему прочему так здорово похожа на мою Светланку. Ты собою заполнишь эту внезапную пустоту. Я твой дядя, но, если захочешь, то назовешь меня папой. Ну, ты чего молчишь, Лизонька? А она просто говорить не могла, все еще не веря его словам, словам этого, вдруг откуда-то явившегося дяди, словно по волшебной палочке избавляя ее от ежедневного лицезрения пьяных родителей, болезненных подзатыльников и пинков. И от ужасного изнуряющего постоянного голода, когда, казалось, что и муху готова съесть на стекле. Но только и мухи не залетают в эту квартиру, где съестное отродясь не водится. Им в этом доме так же не рады. Надо ответить, чтобы не обидеть, но голос куда-то пропал. Ведь он может понять неправильно, будто Лиза отказывается, не хочет ехать в этот далекий Чарджоу. А она ужасно как хочет, лишь бы далеко и навсегда отсюда убежать. И Лиза гладила щеки Никите, шепча беззвучно слова благодарности и согласия. А он не слышал и ожидал ответа, он просто требовал ответа, так как боялся отказа, словно у нее были еще какие-то варианты. Конечно, она согласна ехать за этим добрым и нежным Никитой, который впервые за всю ее жизнь взял на ручки и наговорил массу нежностей и приятных комплиментов. -Мы только зайдем сейчас к ним и предупредим, что навсегда уезжаем. Нет, мы просто скажем, что решили прокатиться ненадолго, а потом уже никогда сюда не вернемся. Вот и все. И еще возьмем твои документы. И больше нам ничего от них не нужно, потому что с этой минуты ты мне, как дочка, а, стало быть, мне о тебе и заботиться. -А мороженое мы сегодня все же попробуем, а? – засмеялась Лиза, уже готовая отказаться от такого неведомого и непознанного приятного удовольствия. -Так мы давай его прямо сейчас купим и по дороге съедим, - предложил Никита. Они подошли к киоску и вязли два мороженого. Никите хотелось немного выбирать из бедного ассортимента, предложить Лизе на выбор, но она так спешила быстрей домой, что он схватил два пломбира и поторопился за ней, словно боясь опоздать или чего-то потерять. Нужно быстро увозить ее отсюда, очень скоренько. А еще он на всякий случай в газетном киоске приобрел ученическую тетрадь и две шариковые ручки. Обязательно, пока они пьяные, возьмет с них расписки, что сами и по собственному желанию отдали ему ребенка. А чтобы стимул горе родителей возрос многократно, Никита заскочил в вино - водочный магазин и купил бутылку водки. При виде такого стимулятора, они подпишут и напишут чего угодно. -Пусть отпразднуют наш отъезд, - сказал Никита удивленному ребенку, показывая на водку. – Лишь бы они не упились к нашему приходу и оказались хоть капельку вменяемыми. -Ты что, Никита, они могут уйму выпить, а все сидеть и кричать друг на друга. Я тогда стараюсь не попадаться им на глаза. Потому что, когда им надоедают орать друг на друга, тогда начинают меня лупить, чем не попади. Они и от этого не свалятся. -Да? – удивился Никита. – Сильные ребята. Обычно, приобретая опыт, слабеют. И эти сильные ребята зачадили табачным дымом всю квартиру, не собираясь даже открывать окно, словно такой спертый воздух доставляет им истинное наслаждение. И по их громким, более-менее внятным голосам, было ясно, что до отключки им далековато. -А ты знаешь, где твои документы? – спросил Никита, решив сначала забрать свидетельство о рождение, а потом пообщаться с ними по поводу расписок. Лиза кивнула головой и скрылась в комнате, а Никита вошел на кухню и выставил им на стол бутылку водки под их восторг и благодарности, готовые вылиться в поцелуи. Но Никита постарался без грубостей отказаться от лобзаний. -Мужик, - кричал Семен. – Наш мужик. Жалко, что с нами не пьешь, а то посидели бы, поговорили. -И пусть, - поддержала Люба. – Нам все достанется. Чем больше трезвых, тем легче жить. И пока у них оптимистические настроения, Никита срочно подсунул им по листочку из тетради и по ручке. -Это еще что такое? – хором удивились они, словно он этими листочками предлагает закусывать. -Родители, я хочу прокатиться с вашим ребенком по нашей стране. У меня отпуск длинный, вот мы и погуляем. Но мне понадобится ваше письменное согласие, что вы не против и отпускаете Лизу со мной на эту прогулку. Мало ли что. -Да? – на той же радостной ноте прокричал Семен. – Да забирай ее хоть насовсем. Надоела, хуже горькой редьки. Говори, что писать хоть. Но только так, мужик, ты оставь нам еще на пару пузырей, чтобы мы не скучали. Так-то хоть с ней развлекались, - захохотал Семен, хватая ручку и быстро строча под диктовку расписку. -По паре, - быстренько сообразила Люба, что мужика можно растрясти, поскольку он при деньгах и расстается с ними легко. Хорошо, что истинное финансовое положение не знали, а то раскрутили бы Никиту не на четыре бутылки, а на пару ящиков. Никита с радостью бросил на стол деньги и продиктовал текст, спрятав расписки в карман. Семен быстро схватил деньги и спрятал в карман. Люба пыталась возразить, но получила затрещину и сразу согласилась с мужем, поняв, кто здесь хозяин. По дороге к универмагу Лиза неожиданно серьезно, но немного грустно сказала Никите: -А знаешь, я рада и счастлива, что ты появился у нас и забрал меня. Я с удовольствием навсегда уеду из этого города. Но, - она даже заморгала глазами, словно в них сейчас появятся слезки. – Обидно, ведь, Никита, правда? Они так легко выбросили меня из своей жизни, будто только и ожидали случая. Я слышала, как они громко кричали. Только ты не подумай, что меня это удивляет. Я и раньше понимала, что лишь мешаю им, что совершенно ненужная и лишняя в этом доме. Но ведь все равно домой шла, к себе, в свой уголок. Плохие, но папка с мамкой. А теперь я полная сирота. Они за водку отказались, отреклись от меня. Мне немного плакать хочется, но я не буду. Не стоят они моих слез. Жалко тратить на них свои родные слезы. Правда, Никита? У меня, зато теперь будет новая семья, с сестренкой и с бабушкой, и с дедушкой. А самое главное, с таким замечательным Никитой. Я тебя даже папой захочу звать. Капают слезки из глазок ребенка. Его не хотят, не желают любить, Те, кто родил, так легко отшвырнули, словно желали так скоро забыть. Не было папы и мамы у дочки. Были родители, как таковы. Хочет ребенок на ручки проситься. Некому взять – эти словно чужи. Вот почему к незнакомому дяде так потянулась жадно она. В ней увидал он родное создание, будто из прошлого ты создана. Память от взрыва волной всколыхнуло, разворошило в ней старые раны. В детство далекое нас зашвырнуло, вот и читаем его мы с экрана. Титры мелькают, конец, аль начало, но только спасение видит он в ней. Чтобы забыться, вернуться в сегодня из не былого, из жизни теней. Будем делить это горе и счастье. Ты теперь тоже частица семьи. То, что осталось в дне во вчерашнем, вспомним о прожитом мы. Памятью этою живы, болеем. Нам не забыть бы, что время бежит. Сбросим с себя лишний груз, что мешает, в завтра и в счастье войти тормозит. 10 -Вот, мама, и проговориться не успел, что в ближайшие годы не помышляю про увеличение семьи, а оно как вышло. Теперь у нас на одного больше стало. Правда, на Светланку здорово похожая? Племянница это ее, дочь сестры, - оправдывался, стоя в прихожей и отчитываясь за поездку к родственникам погибшей жены, Никита перед мамой и слегка удивленным Валентином. – Мы с ней так решили сообща, по договоренности. Она моя племянница и будет жить с нами. Мама еще с минуту стояла у порога с открытым ртом, не в силах и не в состояние произнести ни слова. Да еще наблюдая перед собой маленького ребенка, который вцепился двумя руками в ее сына. Съездил сынок не без последствий, увез ребенка из родной семьи. Но больше конечно поражало и завораживало поразительное сходство этого ребенка с погибшей невесткой, словно перед ней стояла уменьшенная омоложенная копия. И мама сразу же поняла порыв сына и мотивацию такого безрассудного поступка. Не сумел устоять и не похитить маленькую память любимой жены, так непонятно ушедшей из его жизни. -Сынок, как же ты так, как же родители, они ведь и в милицию могут заявить? Прибегут следом и отнимут. Да еще со скандалом. Или просто на время отпуска отпустили? – наконец-то сумела высказать мама свои опасения и сомнения. -Насовсем, - сказал Никита, безумно довольный своим поступком и тем состоянием мамы, в какое повергло ее такое поразительное сходство. Да и то, что он свершил, уже выходило за рамки нормального. Ведь сынок никогда не мог решиться на экстрим. А тут взял, да и увел из семьи ребенка. – Вот, посмотри, - он достал из кармана расписки и разложил перед мамой, чтобы враз отбросить сомнения и страхи. – Даже бумаги мне написали, что разрешают увозить ее насовсем. Он склонился над растерявшейся и немного напуганной Лизой и поцеловал ее в ушко, вызвав улыбку и тихий смех. -Щекотно, - смущенно оправдывалась она за свое внезапное веселье, столь неуместное в напряженной обстановке. И в это же время из комнаты вбежала Наталья и повисла у папы на шее, зацеловывая ему все лицо. -Как ты быстро, что я даже соскучиться не успела толком, - щебетала она. - А мы с бабушкой блинов напекли, и сейчас будем завтракать. Они, так бабуля сказала, с вареньем кошмарно вкусные. А еще с медом. Деда Валентин меда на базаре купил. Ой! – воскликнула она, увидав Лиза. – А это кто такой? -Такая, - поправил Никита. – Твоя сестренка. Теперь она будет жить с нами. Так что, давай, знакомься и обещай дружить. Папа будет о вас двоих заботиться и любить. А вы, как я догадываюсь и надеюсь, будете обе слушаться и помогать. Правда, ведь? Лиза поспешно кивнула, постепенно приходя в себя и осваиваясь с новой обстановкой и новыми родственниками. Она все еще немного неловко чувствовала себя в новой красивой одежде, опасаясь испортить ее или испачкать. Потому движения были слегка скованы. А потом бабушка немного испугана, дедушка удивлен, что навевало на опасные мысли. Однако веселое беззаботное щебетание, объявленной сестренки, а затем и такое доброжелательное и волнительное отношение новых родственников слегка растопили сердечко, и Лиза слилась с настроением Наталки, убегая уже вместе с ней в комнату для обзора и изучения игрушек. А так же того уголка, где придется прожить до отъезда в далекий и неизвестный, пугающий таким странным именем, город Чарджоу. -Я отгул на сегодня взяла. А Валентин сейчас на работу уходит. Ну, давай, сынок, вводи мать в курс своих преступных замыслов. И чего это ты успел в этом Жодино наворошить, что в нагрузку получил племянницу? Скажи, Никитка, а мне ведь и самой до ужаса страшно стало, как увидала ее, - шепотом, чтобы, не дай бог, кто услыхал, сказала мама. – Похожа, ведь, лицо в лицо. До мелкой черточки, штришка. Это и надо же было так природе расстараться! Шутка с долей иронии. Судьбинушка отняла у тебя Свету, а взамен тебе племянницу, да еще до боли схожую всучила. А чего так легко отказались родные-то? Неужто, плохо так? -Мама, милая, если своими глазами не видеть, то в жизнь не поверишь! – Никита уселся на стул на кухне и попросил чаю. – Там не просто ужасно, это помойка, клоака, каких мне пока не приходилось в своей жизни встречать. Я, мамочка, даже не успел ее на ручки взять, как она уже готова была за мной куда угодно бежать, лишь бы из этого вертепа подальше. И навсегда. -Чего ж они так-то, а? – мама всплеснула руками и печально покачала головой. – Вроде, как из одного гнезда две сестрички, а словно подкидыш твоя Светланка. Вся семья под корень спилась и сгинула от водки, а она такое золотце была. -Была, мама, - тяжело вздохнул Никита, наливаясь печалью и скорбью, опуская глаза, чтобы не показывать слезы. – Вот именно, что не водкой, так водой убила судьба. Только не судьба, мама, а некий убийца, которого сейчас искать будут. Мне так кажется, что теперь оставить без рассмотрения это дело нельзя. Все равно найдут. Не может он так долго и безнаказанно творить зло, убивать безвинных людей. Хочется просто спросить этого урода, за что и почему. -Но Свету все равно не вернуть. Какой толк теперь от этих поисков, если она уже там? – печально произнесла мама. – Ну, если только ради успокоения собственной души, что зло все же наказали, убийцу упрятали подальше от людей. -Мама, вот ты не поверишь, но сразу, как принял я это бесшабашное решение, так в сердце растаяло и отогрелось. Мне вновь жить и трудиться хочется. Было две, а теперь вновь две. Мне кажется, что и на убийцу плевать, лишь бы эту не трогали. -Слушай, сынок, - мама лукаво и с хитринкой смотрела на сына, словно удумала некую затею. – А может, нам одну оставишь, а? Ну, сам прикинь, сложно ведь с двумя тебе одному будет с такой беспокойной работой. Тяжело и хлопотно. Оставь нам Наталку. Или лучше Лизу. Мы с Валентином и любить ее будем, и лелеять, а…, - мама застыла с открытым ртом и ошеломленно смотрела в сторону прихожей. На пороге кухни стояли, держась за руки Наталья и Лиза с перепуганными глазами, будто нечто страшное и ужасное только что ввергло их в такое состояние. -Что случилось? – всполошился Никита, вскакивая поспешно со стула и бросаясь к девчонкам. – Натворили чего, или увидели? Вы не бойтесь, говорите, мы вместе разберемся. -Папочка, миленький, - сквозь слезы пролепетала Лиза, шмыгая носом. – Мы хотим все вместе ехать с тобой в Чарджоу. Не нужно меня оставлять здесь. Я тебя полюбила и не хочу теперь расставаться никогда. Ты ведь, правда, не бросишь меня? -Господи! – облегченно вздохнул Никита, обхватывая обеих девчонок и прижимая к себе. – Ну, конечно, мы все и всегда будем вместе. Никто и нигде никого не оставит. Мы всегда будем одной семьей. А бабушка просто предложила, боясь, что я не справлюсь с вами двумя. Мне ведь всегда придется в командировки летать, чтобы деньги зарабатывать. Такая у меня работа. -Нет, папочка, справимся. Можно же мне называть тебя папой? Ты сам так разрешил. Они отказались от меня из-за водки, а потому мне больше не хочется вспоминать про них. Значит, кроме тебя у меня никого нет. Вот только еще сестренка появилась. И бабушка с дедушкой. А я уже большая, самостоятельная. Со мной никаких хлопот не предвидится. Лишь польза и помощь. Я и по дому могу, и кушать, если есть из чего, приготовить. Правда, правда! Просто там ничего не было. -Я верю, - согласился Никита. – Ты, мама, мне моих девчонок не пугай. Мы все втроем нашли друг друга, и расставаться в ближайшие годы не планируем. -Ладно, ладно, - обреченно вздохнула мама, отмахиваясь от напора и упреков Никиты. – Да, сынок мне никого не желает отдать. Наталью просила, не дал, Лизу прошу, не оставляет. Да еще с истерикой самих девчонок. Садитесь, уж, тогда кормить блинами вас буду. Кто с чем пожелает, так сразу и заказывайте. Варенье, сметана, сгущенка. Ну, а ты, сынок, я знаю, что больше всего с салом уважаешь. Несколько минут пришлось объяснять Лизе, из чего и как готовятся блины, как они получаются, а так же правильное их поедание. Особенно понравилось обучать свою новоявленную сестренку Наталье, которая очень даже знакома не только с процессом получения такого вкусного блюда, но и правила их потребления. Наконец-то появился в доме тот, кого и она может кое-чему поучить. Такое положение ее статуса возвышало и льстило. А Лиза эту науку усваивала легко и с бешеным аппетитом, что даже у бабушки возникли опасения за ее здоровье. -Ничего с ней не случится. Ей теперь за все голодные годы надо отъедаться. Столько изголодался ребенок, что не скоро почувствует стабильность и успокоение. И смешно было смотреть на скоростное исчезновение блинов, и слезы наворачивались на глазах из-за понимания причины такой скорости. Это где же в наше сытое время нужно проживать, чтобы за семь лет впервые в жизни блины увидеть. А уж о варенье и меде и говорить не хочется. Мама для маленького Никитки на зиму заготавливала варенья сполна и разнообразно. Всегда он помнит себя с куском черного хлеба, намазанным толстым слоем варенья. Глаза Лизы уже помутнели от перенасыщения, но руки продолжали тянуться к тарелке с блинами. -Ничего, мама, - успокаивал мать Никита. – От твоих блинов плохо не станет. А мы сейчас прогуляемся по моим историческим местам, слазим на Чертову бороду, и утрясем излишек. Все твои блинчики превратятся в килокалории, которые просто останутся на той горе. Так что, к вечеру еще пеки, да побольше. -Ой! – всполошилась мама. – Так я с вами тоже схожу на гору. Все дни собиралась, да все некогда, откладывали с Валентином на потом. Говорят, орехов поспело в этом году немерено. И опята, поди, высыпали. Мы каждый год в это время грибов набирали полно. Вам в Туркмению прособираем, да и здесь поедите. -В Туркмению, мама, мы грибов соберем в Медведке и в Сосновке. Позднее, где-то в начале октября. А сейчас нам нужно здесь отъедаться. Сама видела, какие мы голодные, сколько много сейчас съедаем. А вот потом и на дорогу оставаться будет. Мама и видела, и порадовалась, что с появлением Лизы к Никите вернулось прежнее стремление к жизни, жизнерадостность и задор. Жалко погибшую невестку, но жизнь не закончилась. Ко всему прочему у него остался на руках маленький ребенок, которого он категорически не желает ни кому, даже родной матери, отдавать на воспитание. Вот еще и племянницу забрал от живых, но спившихся родителей. Как же не порадоваться за собственное дитя. Девчонки, прослышав про орехи, которые абсолютно не нужно покупать в магазине, а просто снимай с дерева и наполняй сумки, пришли в неописуемый восторг. Наталья предложила каждому взять по две-три сумки и по мешку. Халява ведь. Но сквозь смех и слезы пришлось им объяснять, что так много на всей Чертовой бороде не сыскать. Хорошо, если хотя бы одну сумку наполнить и от душа самим наесться на весь год. А чтобы совместить полезное дело с приятным, Никита прихватил с собой специальное самодельное приспособление для колки орех. Это чтобы не только собирать, но и наесться до отвала. Он его еще много лет назад соорудил, и по приезду в отпуск пользовался им. Идти было немного далековато, но по берегу реки. А от того и весело, и интересно. Ведь по пути попадались и рыбаки, что особенно интересно и любопытно для Лизы, прожившей безвылазно в своей квартире, не покидая ее дальше двора. А Наталья хоть и помнит слегка с прошлого отпуска, но ведь все позабылось. Орехи собирались простым испытанным и проверенным способом. На Чертовой бороде полно лещины, но вся она была худая и кустистая. Потому, находя богатый урожайный куст, Никита поочередно сгибал ветки, а детвора, словно саранча, налетала на них и все общипывали, не оставляя ни единого орешка для последующих любителей. -Бабушка, бабушка! – постоянно кричала Наталья, как самая маленькая, но настырная. – Мне не достать, подсади меня, я там еще много орехов вижу. -Ну, и как мне по вашей милости грибы собирать? – ворчала мама, но подходила и поднимала внучку к орехам. Мама в траве и под деревьями отыскивала ранние опята. Мало по малу, но, когда молодежь, обессилевшая и уставшая, собралась домой, у мамы тоже была полная сумка молоденьких красивых грибочков, напоминающих больше пуговки. -Славный завтра супчик сварю, - восторгалась мама своим урожаем. – А сегодня на ужин сковородку нажарим с лучком и со сметанкой. Валентин придет, а дома такая вкуснятина! У Лизы от одних таких вкусных слов в глазах помутилось. Они не рассчитывали так поздно загулять, вот и не прихватили с собой ничего съестного. Да и всем, ко всему прочему, после такого обильного завтрака казалось, еще с неделю не захочется есть. Ан нет, ближе к вечеру аппетит не на шутку разыгрался просто зверский. -Бабушка, - хныкала голодная Наталка. – А сейчас такие красивые грибочки нельзя покушать? Лиза мужественно терпела голод. Ей не привыкать. Однако теперь после вкусных и обильных приемов пищи, организму понравилось сытость и удовольствие. И потому у нее у самой уже в желудке нечто урчало и громко требовало наполнения. -Я вас орешками покормлю, - обрадовал их Никита, доставляя из сумки заготовленный орехокол. Хотя в детстве он часто пользовался собственными зубами, которыми всегда и легко щелкал орешки. От такого заявления нытье и голодные стоны мгновенно прекратились. К приходу Валентина с работы, на кухне потрескивали на сковородке опята, распространяя по всей квартире сумасшедший аромат. А из комнаты слышались стуки молотка по доске, и громкое восторженное восклицание с хрустом спелых ядрышек. -Ба! – весело и громко прокричал Валентин на всю квартиру, выражая одобрение относительно запахов и извещая всю семью о своем появление в квартире. И сразу, сбивая друг друга с ног из комнаты, и неспешно из кухни выкатилась вся семья на встречу с главным мужчиной в этом доме. Валентин обнял жену и уже приготовился поприветствовать молодежь, но так и застыл при виде Лизы. Утром в спешке на работу он только и успел осознать эту информацию, что Никита привез из поездки племянницу. К тому же ребенок был слегка шокирован и напуган. А сейчас, уже при более внимательном рассмотрении и при другой обстановке его удивило это поразительное сходство со Светланой, которое слегка ошарашивало, будто явилась невестка из детства. -И кто мы будем? Это все та же Лиза, или успели за мое отсутствие еще раз подменить? Признаюсь, что утром не успел рассмотреть и заметить такое чудо. -Правда, ведь, здорово похожа? – подхватывая на руки ребенка, сияя и пылая счастьем, проговорил Никита, словно сейчас Валентин совершил важное и судьбоносное открытие. И этот восторг имел отношение к Никите так же. -Не то слово! – воскликнул восхищенный Валентин и протянул руки, чтобы забрать ребенка к себе. -Папа, а его можно называть дедушкой, да? – словно спрашивала разрешения на такой статус родственника, проворковала ласково Лиза, прижимаясь щекой к Валентину. -Папа? – удивился Валентин, но так сразу и примолк, не в состоянии продолжить разговор. Горячая волна хлынула к глазам и перекрыла дыхание. Он поставил ребенка на пол и громко выдохнул воздух, чтобы мочь разговаривать и общаться. – Значит, и в самом деле все так плохо в настоящей семье. Ну и пусть, Никита будет отличным и мамой, и папой. Я с вами полностью солидарен. Он и раньше слыхал историю сестры и бывшего мужа Светланы. Но одно дело, когда историю преподносят, как нечто далекое и неведомое, то есть, не осязаемое. А теперь, когда при живых родителях ребенок восторженно и вполне откровенно даже родного дядю, которого и увидела впервые в жизни лишь вчера, называет папу, отрекаясь тем самым от тех, кто тебя родил, мотивация была очевидна и явственна. Неспроста ребенок настолько открыто зовет Никиту папой. -Угу, - прогудел Никита. – А вот у нас так все просто замечательно. Просто семья вернулась в прежние размеры. Нас вновь трое, и мы опять рады жизни. -Я уже понял по вашему настроению, - согласился Валентин и весело потрепал Лизу по волосам, вздрагивая от такого прикосновения, ощущая под пальцами ту самую шелковистость, что и всегда его радовала и удивляла, когда невестка приезжала в отпуск. Волосы Светланы всегда являлись поводом восторгов, и Валентин не упускал случая, чтобы не потрепать их. И вот сейчас он ощущает ту же упругость, будто перед ним не племянница, а ушедшая из Жизни Светлана. – Я рад за вас, рад за тебя, Лизонька. Теперь твои мытарства закончились навсегда. -Папочка, - горячо шептала прямо в ухо Никите Лиза, уже лежа в кроватке вместе с Наталкой. Наталья уснула за телевизором на диване, а Лиза мужественно боролась, пока сам Никита не предложил ей укладываться в одну кроватку с сестричкой. – У меня в жизни еще не было таких счастливых и интересных дней. Я его запомню на всю свою оставшуюся жизнь. Пусть мне приснится такой же чудесный сон. -У нас еще много будет таких, вся жизнь замечательной будет. Это, мой ребенок, нормальная правильная жизнь, какая ежедневно происходит. Просто у тебя впервые все случилось. Отпуск был большой и бесконечный. Однако, это казалось в его самом начале. За веселыми хлопотами и счастливыми заботами дни мелькали, как кадры в кино. Даже зачастившие дожди и осенняя слякоть с холодами не портили отпускное настроение. Даже наоборот. Дожди и ночные холода способствовали бешеному росту опят. И Никита с девчонками с огромнейшим удовольствием собирали их, солили и сушил, подготавливая к перевозке в Туркмению. Тот фруктовый ящик, в котором привезли в Беларусь виноград, обратно повезут наполненный упакованными в полиэтиленовые пакеты отварные и посоленные грибы. Никита постоянно так возил, запасаясь таким деликатесом до следующего приезда. Но в этот раз грибов было чрезвычайно урожайно. А уж отъелись их от души. Лиза, очутившись в благоприятной и добросердечной среде, быстро оттаяла и вошла в ту норму, что ей было задано самой природой. И Никита все явственней замечал в ее характере и поведение схожесть со Светланой. А Наталья, коя по натуре был схожа больше с папой, вскоре всецело подчинилась ее напору, заглядывая в глаза и в рот, выполняя все распоряжения и команды старшей сестры. Лизе такое лидерство очень даже импонировало. Но та положительная черта, больше доставшаяся ей от Светланы, что не позволяла младших и тех, кто от тебя зависит, унижать и обижать, только радовала Никиту. Можно было смело оставлять их одних и быть уверенным, что Лиза ни сама, ни сестренке не позволит свершать глупости. Мама иногда в шутку намекала Никите, что через десять лет он вполне может и жениться на ней. Вполне приемлемо и по возрасту и по статусу. Ведь с каждым годом она все больше и больше станет схожей со своей погибшей теткой. Так зачем такое золотце на сторону отдавать? -Мама! – обижался и возмущался сын, словно его заподозрили и обвиняли в неком ужасном преступление. – Она на 17 лет младше меня. Это, во-первых. А во-вторых, и это самое главное и основное в нашей семье, мы уже решили и определили статус и обязательства каждого члена семьи. Так вот, я есть и буду до скончания века для ребенка папой со всеми вытекающими последствиями. -17 лет – не возраст и не разница для мужчины. Тебе всего будет 34. По сути, так еще совсем мальчишка. Ладно, сынок, не зацикливайся и не ерепенься. Пошутила, ведь, а он в штыки. Ты бы у ребенка поинтересовался ее мечтами. -Мама, - продолжал возмущаться Никита, хотя по серьезному и понимал мамины смешки и шутки. Но уж больно крамольной выглядела даже мысль. Ему казалось, что такие инсинуации оскорбительны той идее, что толкала их на единение в единую семью. Глядя на маленькую хрупкую девочку Лизу, или Лизунка, как сразу прозвала мама, Никита и представлять не хотел ее в далеком будущем в роли жены. Он обязательно, но лишь через несколько лет, жениться, хотя бы ради своих девчонок, чтобы в их воспитание приняла участие женщина, поскольку массу нюансов лишь мама сумеет объяснить и помочь понять девочке. И весьма трудно будет сделать подобный выбор, чтобы не обидеть дочерей и не подсунуть им некую мегеру, сумевшую превратить слаженный быт в кошмар и массу негативов. Однако, Никита постарается теперь уже не ради любви и собственного комфорта, а для благополучия дочерей. Поскольку в составе полноценной семьи должна быть в наличие жена для мужа, и мама для детей. Но эти даже гипотетические жены и в мыслях не задерживались. Рано еще допускать к думам такие фантазии и измышления, если еще образ той, самой любимой и засевшей прочно в сердце, пока перед глазами стоит. Снится она ему еженощно, не забывается Светланка ни на секунду. И смеется, и пальчиком грозится регулярно. Живая, счастливая и реальная. Это пока рядом с детьми некогда отвлекаться на прошлом, а одному пока даже оставаться страшно. Мама ревела всеми ручьями, словно прорвало все дамбы и преграды, удерживающие потоки слез, будто прощалась с внучками и сыночком навсегда. Валентин, как не старался отвернуть свое мужественное мужское лицо, а не удержался и блеснул намеками на влагу. Или сами выкатились, или дождик покапал. Но вселенского счастья это лицо не изображало, хотя в его мужские обязанности входила необходимость успокаивать и ободрять свою жену. -Не плачь ты уж так, - пытался он как-то успокоить маму. – Приедут так скоро, что даже соскучиться не успеешь. Зима, весна, а там и лето. Вы уж к нам, как и договорились, к концу мая к нам на все лето. Чего в этой Туркмении париться. -Хорошо, обязательно, мы сразу к концу весны и прикатимся все разом втроем, - горячо убеждал Никита, сам сильно расстроенный из-за маминых слез. Не нужно было ее в аэропорт брать. Теперь вот у самого на сердце тяжесть, словно сильно и больно обидел любимого человека. А девчонки вовсе и не собирались плакать. Наталка истосковалась по родному дому и своим любимым игрушкам. А Лиза с затаенным интересом выслушивала объяснения и пояснения младшей сестрички. Лично у Наталки даже праздник получился. Наконец-то она выступала в роли лидера и учителя, словно роли старшего и младшего вмиг поменялись местами. А Лизе ничего и не оставалось, как соглашаться, кивать головой и временно сдать свое лидерство младшей сестренке. Ведь им в данный момент предстоит не просто путешествие, а поездка в родной город Натальи, где она благополучно уже пятый год проживает. А еще полностью деморализовало предстоящее проникновение в утробу такой громадины из железа, как самолет. Ранее такое чудище виделось лишь издалека, что вовсе не давало представления о его предназначении, и что так страшна даже мысль о полете в нем. Теперь же предстояло влезть в него, в его нутро и вместе с ним оторваться от земли. И как ей такое пережить! И здесь Наталка чувствовала себя командиром и знатоком, и давала исчерпывающие рекомендации по правилам поведения внутри самого самолета. Мама все махала и махала, а самолет катился по рулежной дорожке, и ее маленькие внучки, уткнувшись носами в иллюминатор, отвечали своими улыбками на бабушкины прощальные взмахи. -А мы вправду прилетим летом сюда опять? – недоверчиво спрашивала Лиза. Ей ужасно понравилось быть в гостях у папиных родителей, но впереди ждало не менее интересное приключение и встречи в далеком Туркменском городе Чарджоу. Само название она не с первого раза запомнила, но теперь без конца повторяла, поскольку через несколько часов он станет ее родным и близким. Обратный путь Никите больше нравился. Тех же два перелета, но поздним вечером, если не ночью, они окажутся дома. Нигде не придется подолгу сидеть и дожидаться самолета. -У нас еще лето совсем не закончилось. Ну, если только самая осень началась, - хвасталась всезнающая Наталья. – Немного будет прохладно, но солнца еще много. -Как это? – удивленно, с трудом доверяя такой, мало похожей на реальность информации, спрашивала Лиза, на всякий случай, погладывая на Никиту, чтобы получить подтверждение. – А здесь уже зима почти настоящая началась. -Зима осталась в Витебске. Так всегда бывает. А еще случалось, что мы от дома совсем летом улетали, и попадали прямо в зиму. Вот и не знаешь, как и что одеть. И такое еще больше интриговало старшую сестру. Да ко всему ей было так много рассказано про фрукты и про большие-большие арбузы, которые и поднять нельзя. Папа Никита из командировки такие привозил. Совершенно недавно. Перед отпуском. Один арбуз за двадцать килограмм переваливал. Они его всей семьей, да еще семью Гриши пригласили, ели два дня. Сверху крышку срезали, словно крышку с кастрюли сняли, и ложками вгрызались внутрь. Вкусный попался, но никак заканчиваться не хотел. Потом пустой горшок с балкона сбросили в палисадник. Потому что так поступали все, так как по утрам местные коровы и бараны приходили и все корки арбузные и дынные объедали. Вот только такое было в последний раз с мамой. Но теперь уже с Лизой они летят в этот удивительный край в тепло, которое в Беларуси давно закончилось, сменившееся холодными дождями и мокрым снегом, но в Туркмении еще много будет тепла и солнца. Вот от таких мыслей, тревожного ожидания, да еще чрезмерного волнения от полета в самолете, сердце у Лизунка просто останавливалось и не желало стучать. И только осознание, что теперь у Лизы настоящая и любимая семья, что в Чарджоуской квартире у нее будет свой уголок, теплом и радостью растекался по ее страдавшему тельцу. Встретил их ночной Чарджоу удивительным, даже редким по местным меркам теплом, ласковым ветерком, зеленью деревьев и травы. Немного тронутыми осенью и ночными заморозками, но еще живыми и настоящими. И еще яркими большими звездами по всему черному небу. Словно в сказку угодили. Чемодан и ящик оказались с трудом подъемными. Да еще и у детей сумки нелегкие. А потому уговорили таксиста довезти их до самого дома. Расстояние от аэропорта до дома незначительное, и обычно его запросто преодолевали с перерывами пешком. Не каждый таксист соглашался завернуть за угол и закончить путь. Но в этот раз Никита пригрозил уплатить, как в другой конец Чарджоу. А иначе с таким грузом и с такими помощниками, если бы и дошли пехом, то хорошо бы до утра. Гришку и Галку не предупреждали о дне прилета. Все же Гриша мог оказаться в командировке, а Галке на работу рано вставать. Зачем же беспокоить. Они на такси и так легко и быстро добрались. -Вот и наш дом, - радостно вздохнул Никита, распахивая дверь квартиры. – Входите и осматривайтесь. Теперь, Лиза, ты здесь жить будешь. Долго и постоянно, пока вся семья будет находиться здесь. Если и переедем, то все вместе. А завтра, как выспимся, пойду в школу тебя оформлять. Скажем, что ты в первый класс уже отходила. Совсем ни к чему с первоклашками сидеть и скучать. -Ой, папа, - пыталась возмутиться Лиза. – Как-то нехорошо врать. Мне ужасно страшно и неприятно. Давай правду скажем и попросимся во второй класс. Может, и возьмут без обмана. Мне и вправду к первоклашкам смешно и глупо, но хотелось бы без вранья. -Да, папа, она абсолютно права, - поддержала старшую сестренку Наталка. – Новую жизнь нужно честно начать. Ой, некрасиво врать, да и примета плохая. -Да, действительно, мама была абсолютно права. Надо было вас обеих оставлять с ней. А то взял на свою голову, так они меня воспитывать вздумали, уму разума обучать, - наигранно рассердился Никита, но мысленно согласился с ними. Ведь рано или поздно среди подруг или в случайном разговоре проболтаются кому-нибудь, а там быстро по сарафанному радио по всей школе разнесется. Еще в подлоге обвинят. Стыда и позора досыта наберешься. Хотя, прогоняв Лизу по всем начальным наукам, Никита решил проситься сразу во второй класс. Ведь от скуки в первом затоскует и зачахнет. Она свободно читает любовные романы, что отец из библиотеки приносил. Стихи уже сочиняет, рассказики о том, о сем. И с арифметикой дружна. Хоть такой положительный результат беспробудного пьянства родителей. Ребенок от безысходности искал в науках отвлечение от страданий и мук. Уговорит директрису. Он ее немного знает. -Завтра еще пойдем с Татьяной Никитичной знакомиться, - вспомнил Никита о будущей няньке. – А то я надолго дома не задержусь. Меня скоренько в командировку отправят. Пора и летать, и деньги зарабатывать, что в отпуске потратили. -А это кто? – испуганно спросила Лиза. – И почему тебя так скоро куда-то отправлять надо? -Понимаешь, Лиза, ты уже хорошо знаешь о моей работе, про мои командировки. Наши вертолеты летают по всей Туркмении. И тебе надо потихоньку привыкать к моим прилетам и улетам. Ведь мы не просто летаем, а людей и грузы нужные по буровым развожу. И рядом с домом работы у нас почти не бывает. Потому меня часто дома не будет. А одних вас оставлять нельзя. Вот Татьяна Никитична и будет в мое отсутствие заботиться о вас. Наталка хорошо знакома со спецификой моей работы. Она и тебе все подробно и понятно разъяснит. А сейчас мы пьем чай и укладываемся спать. Рано будить не буду, но и рассыпаться не позволю. Так что по койкам. Объявляю во вверенном гарнизоне отбой. -Папа, папа, а мы с Лизой на моей кроватке спать будем. Нам немного тесно будет. -Нет, мои миленькие, вы оба на нашей с мамой. На которой мы с мамой спали. Она большая и удобная. А я, Наталка, лягу на твою. Придется привыкать. -Совсем один? -Один, - грустно ответил Никита, и вновь защемило сердце. – Совсем один, мои девочки. Долго еще он будет вот так в одиночестве проводить ночи без любимой и любящей. И лишь потому, что пока ни с кем не сумеет. Не перешагнет эту грань. Снится еще Светлана, и представить, что рядом лежит чужая, ему еще трудно и невозможно. Девчонки днем отвлекают, увлекают, помогают забыть и забыться. А ночью в тиши он до сих пор слышит ее дыхание, тепло тела и сквозь сон мягкий нежный голос. Неужели он не сумеет пережить свою потерю, чтобы спать ложиться с легкостью и с желанием. Сейчас же он боится, пугается ночей, так порою с трудом понимает, где еще явь, а где уже сон. Но она зовет и просит помнить о ней, умоляет не забывать, обещая являться по ночам и всегда быть рядом. И такие ночи стали утомительными, болезненными, но желанными и ожидаемы, как наркотик. Ему уже не представлялось сна без явления в нем Светланы. Но сегодня она почему-то не пришла. Потому и проснулся позже обычного. Глянул на часы и удивился. Почти девять. Давно у него не было такого спокойного и крепкого сна. Может, Светлана самолетом не сумела воспользоваться, потому и задержалась и отстала на некоторое время? Но зато чувствовал Никита себя успокоенным и удовлетворенным, словно прошел очищение или побывал на исповеди. Хотя веры в бога за собой не замечал. Да и в черта никогда не верил. Девчонки, поди, давно проснулись и бесились в кровати, не желая покидать такое огромное поле для игры. По шуму и визгу определялось явственно. -Доброе утро, принцессы! – воскликнул Никита, заглядывая в спальню и прерывая их игру. Заметив его, они дружно вдвоем набросились к нему на шею, пытаясь повалить и вовлечь в свою игру. Вот так втроем и пришли с криками и визготней в ванную комнату. -Сначала я, а потом вы, - приказал Никита, уже выталкивая их из ванной комнаты. -Почему? – не соглашались девчонки. – Мы раньше тебя проснулись, а потому первыми хотим умыться. -Папа, - тревожно спросила Лиза, вспомнив что-то важное. – А мы мою зубную щетку забыли, да? -Не забыли, а оставили на следующий отпуск, - успокоил ее Никита, доставая новую из ящичка в ванной. – У меня всегда в доме есть пару запасных, чтобы в любое время заменить. Ведь щетки долго не могут служить, их необходимо обновлять. Лиза впервые у бабушки заимела собственную зубную щетку и научилась чистить зубы. Ей понравилась такая интересная и полезная процедура. Вообще-то, умываться по утрам с мылом и на ночь она так же училась впервые. Там в Жодино было негде и нечем. Да и, как ей казалось, абсолютно незачем. -А вас опередить хочу по простой и банальной причине, - категорично и строго заявил Никита. – Мне ведь потом, пока вы будете полоскаться, нужно готовить вам завтрак. Такое заявление девчонки восприняли с радостью и восторгом. Не больно-то и спешилось с этими водными процедурами. А ради вкусного и долгожданного завтрака гигиена потерпит. И они заказали папе напечь много блинов, которые как Лиза, так и Наталка уже представляли их с вареньем, что бабушка им положила в дорогу. -Нет, - не согласился Никита и грустно добавил. – Лучше и вкуснее с абрикосовым. Наша мама успела наварить. Ты же помнишь, Наталка, какое она вкусное варила его из абрикосов. С косточками, такое густое, похожее на повидло. -Правда-правда! – восторженно подтвердила папины слова Наталка, жадно облизываясь и проглатывая слюну. – Тебе, Лиза, тоже понравится. А с блинами я его еще сама ни разу не пробовала. Когда мама пекла блины, то уже варенье было съедено подчистую. Да и мы в нашей семье как-то с салом и сгущенкой любили. Не пробовал с абрикосовым вареньем и Никита. Они здесь очень редко пекли блины. Отъедались их досыта в отпуске у мамы, которая по их первому требованию пекла их ежедневно и иногда по два раза в день. Но сегодня Никита решил нарушить привычный их семейный ритуал, отступить от традиции и напечь девчонкам их любимое блюдо. Тем более, что варенья в доме много. И получилось с этим южным вареньем настолько вкусно, что он не успевал блины со сковородки снимать. Сразу же с пылу с жару девчонки рвали очередной круг пополам и мгновенно заглатывали. -Нет! – категорично запротестовал Никита. – Так вы у меня растолстеете, что ни в какую одежду не влезете. Договоримся сразу и навсегда: блины лишь по праздникам. Попытки возразить Никита порушил примерами уродливых толстячек. Так что аргументы в пользу тонкой девичьей фигуры оказались сильней и неотразимыми. Ни Лиза, ни Наталья не желали становиться похожими на Карлсона, который живет на крыше. А потому согласились с таким жестким графиком блинных деликатесов и порешили идти к Татьяне Никитичне, чтобы познакомиться с нянькой. Но во дворе мгновенно столкнулись с компанией лучших Наташиных подружек, и заболтались. А Никита не стал их торопить. Успеют они еще и к няньке, и в школу. И пока девчонки заигрались, Никите пожелалось заглянуть к Грише. Вроде как он, согласно того графика, как помнил Никита, должен быть дома. Это если командир ничего в планах не поломал. Ну, а Галке быть на работе, судя по времени, и, стало быть, Виталик в садике. Предупредив дочерей, Никита поднялся к Поповым. Однако на удивление и легкое недопонимание, дверь ему распахнула Галка, которая без лишних слов сходу бросилась ему на шею с обильными поцелуями и сильными объятиями. -Привет, Никита. Ну, и загулялся же ты. Какой длиннющий отпуск у тебя, что чуть ли не все сезоны года у нас промелькнули. Даже ночью один раз лужи позамерзали. А уж в летном отряде, да и в городке всего столько произошло, что за неделю, даже если без перерыва на сон говорить, не расскажешь. Ну, а сам чего расскажешь, а? да что тебя слушать, если по роже заметно, что и отъелся, и раздобрел, и настроение неплохое. Все хорошо, да? Наталку, как и планировал, с собой привез, мама отдала, себе не оставила? Это хорошо, даже здорово! – стрекотала Галка, засыпая вопросами, но не позволяла своей болтовней даже рта открыть. – Ой, а мы, наверное, в отпуск только в декабре поедем. Не раньше. Вот только даже предположить не могу, куда? Может, в санаторий смотаемся, если Гриша путевки достанет. В декабре горящие бывают. А вы когда прилетели? Ну, что за вопрос, конечно же, вчерашним Московским. -Вчерашним, да, к ночи только и добрались, - наконец-то сумел вклиниться Никита в этот словесный поток. – А ты почему не на работе? Сегодня, как мне кажется, будний день. -Да на работе она уже сполна и досыта наработалась. Хватило надолго. Теперь вот она вновь нормальная домашняя жена пилота Гражданской Авиации, - из спальни в мягком халате, взятым взаймы у жены, вальяжно и очень важно вышагивал Гриша, чувствуя себя победителем и весьма удовлетворенным собственными предсказаниями. Она раскрыл широко руки для объятий и мягко по-дружески похлопал Никиту по спине. – С прибытием в родные пенаты, друже. -Вот только не надо грязных подколок и намеков, - надула обиженные губки Галка, стараясь сохранить независимое выражение на лице. – Сама попробовала, сама и отказалась от нуднятины. Такая тоска и хренотень эта работа! Успею еще в своей жизни натрудиться. А пока решила воспитывать сына до школы. -Не понравилось, стало быть? – слегка иронично и со смешком спросил Никита. -Никита! – разозлилась Галка. – Вот только ты не добавляй соли на рану, что расковырял Гришка. Этот придурок по пять раз в день подкалывает, до горячего каления доводит и радуется моим психам. Ну и что? Подумаешь, вышло по его плану и расчету. Не больно-то я и расстроилась. Зато сама поняла глупость трудовых порывов. -Случилось-то чего? – уже к Грише обратился Никита, понимая, что Галя не настроена на разъяснения. Ей самой и стыдно, и обидно за провал и такую скорую сдачу позиций. Оно и хотелось побороться, да потерпеть, но ведь смысла и пользы не было от такой глупой и никчемной борьбы. Все равно в проигрыше. -Наработалась. Даже до конца месяца не дотянула. Наелась трудовой деятельности до отвала. Видел бы ты ее истерику, когда от нее потребовали отработку две недели! -И не меньше месяца. А как раз на два дня больше даже. Врать тоже ни к чему. Если уж жаждешь разоблачений и унижений, так хоть от истины не отступай, - обидчиво произнесла Галина и демонстративно отвернулась, выражая свое возмущение. -На два больше, на три меньше – какая разница? – пожимал плечами Гриша, довольно и ехидно хихикая. – За это время, что она поработала, зам два-три раза ее за задницу ущипнул, а начальник настойчиво приглашал на загородную дачу. И я, как придурок, с табельным оружием отношения выяснять ходил. Там у них, если не отдаться, то, значит, не сработаешься с коллективом. Конечно, эти старые козлы, как только свежее славянское тело увидали, так сразу загарцевали вокруг. Ну, хлопнула одному по роже, второму. Так такое ее поведение их лишь раззадоривает. У них даже выше ценится, если женщина ломается, словно цену набивает. И танцуют возле козочки свои лезгинки. -Лезгинку кавказцы танцуют, - поправила сердито Галя, но затыкать мужа не пыталась. Бесполезно и бессмысленно – все равно расскажет и приврет. -В общем-то, визит мой с табельным оружием подействовал вроде как, приотстали, поутихли. Но к амурам моментально прибавились детсадовские проблемы. Первый раз Виталик пришел с садика с хорошим непрекращающимся поносом. Закрепили, замуровали, а через три дня с соплями. Зелеными, с красными прожилками, - аппетитно расписывал Гриша. – Опять подлечили без отрыва от производства. Благо я дома сидел. Ну, а уже когда привела ребенка с соплями, поносом и рвотой одновременно, то сразу я потребовал, чтобы сама сидела и занималась лечением. Понимаешь, дома ведь она его всем свеженьким потчует, продуктами собственного приготовления. Привык ребенок к еде домашней. А там колбасу, обжаренную докторскую с макаронами ежедневно и по три раза в день. Нашу колбасу пробовал? Нет? Знаю, дерьмовая, а они ею закормили. Ладно, там местные, привыкли. У них желудки железные. А мы иные, нам подавай все свежее и качественное. Понятное дело, что котлеты готовить проблемней, чем просто нажарить колбасы и подать. Вот вам и результат. Бюллетени, конфликтный работник, капризная, с начальником спать отказывается, за задницу щипать не позволяет. Да ко всему прочему, еще и муж с оружием наведывается. Вот тебе и выводы с вытекающими последствиями. Оттого и расхотелось ей работать, к дому потянуло. -Ой, больно надо! – уже смирившись с долей домохозяйки, проговорила Галя. – Ну, зато изучила местный этнос, его колорит и ритуалы. Вот теперь и буду с твоей Наталкой сидеть на время командировки. Раз привез, так зачем нянек искать. -Здорово! – обрадовано воскликнул Никита. – Это же ужасно великолепное совпадение. Мне тогда и к Татьяне Никитичне идти незачем. Зачем старушку напрягать, коль тут молодая нянька бездельничает. Я с ней за три дня до отпуска договаривался. Три рубля в сутки плюс мое питание. Вот и буду лучше тебе платить по сто рублей. И хлопот мне никаких, и твое самолюбие труженицы удовлетворится. -Нет, Никита, поскольку с ней за пятьдесят договорился, то и мне столько хватит. Мне переплата не нужна, - пыталась опротестовать финансовую льготу Галя. – Ты же сам две недели дома будешь. А полмесяца она у меня. Гриша, а ты за? -За, - хохотнул Гриша. – Все равно тебе этот Муратов платил меньше, а хлопот доставлял больше. А тут, вроде как родня. Будешь на время командировок на две квартиры жить. -Славно проблемы решили, но сто я сам решил, - категорично замотал головой Никита. – Сюрприз! – добавил он загадочно, выглядывая в окно во двор, где бесились дети. – Наталья, идемте к нам. Тут все, оказывается, дома. И твой дружок Виталик, и тетя Галя. В комнату с улицы в окно влетел радостный писк Натальи, и через несколько секунд послышался топот и стук в дверь, которая от такого натиска распахнулась, впустив в квартиру Наталью и Лизу. Настроенная на встречу, Галка счастливо завопила на всю квартиру: -Наталья, мой милый ребенок, привет принцесса, как же ты задержалась у своей бабульки! – но тут она увидала рядом с Натальей старшую девочку, и при виде ее побледнела, хватаясь обеими руками за сердце. А за спиной услышала испуганный крик и приглушенный стон. По стене на пол сползал Гриша, тараща глаза на детей и беззвучно шевеля губами, пытаясь выговорить некую молитву. -Ой, а что это с вами, тетя Галя, дядя, Гриша? – не успев испугаться, все на той же восторженной ноте спрашивала Наталья, со смехом и интересом глядя на перепуганных взрослых. -Кто это? – прошептала еле слышно Галина, стараясь удержаться в рамках здравомыслия. Никита быстро разобрался в этой катастрофической шокирующей ситуации и ничего интересней не придумал, как подхватить обеих девчат на руки, что малышки, глядя на неправильную реакцию взрослых, о чем-либо странном не подумали. -Так мы же родня. Это племянница Светланы. Дочь младшей сестры. Правда, похожа здорово! -Никита, ну, ты негодник паршивый, если не много хуже! Детей стесняюсь точное сравнение высказать. Предупреждать же нужно, а не наскоком и внезапностью людей пугать. У меня уже мушки в глазах заплясали. Прямо на сумасшествие схожее. Это же надо, как природа расстаралась, а? Ой, обхохочешься, ну, гляньте, люди милые. Мужик-то наш совсем с катушек съехал! – уже весело воскликнула Галина, пальцем тыкая в сторону Гриши и счастливая от того, что выпал случай за все обиды и издевательства мужа над ней отомстить. – Расселся на полу, словно девица малахольная, глазки закатал, бельмо всем демонстрирует. В штанах там сухо хоть, а то еще и в ванную подмываться бежать придется. -Сухо, - тихо и спокойно, словно констатируя научный факт, ответил жене Гриша. – Заткнулась бы, что ли? У самой крыша съехала, видел я и твою физиономию. Ну, ты и выдал, Никита. Мини копию Светы привез. Это надо же так перепугать нас! -Генетика пошутила, - попытался в оправдание разъяснить Никита, уже пришедшим в себя друзьям. – Света же на отца похожа была. Копия папы. Ну, а Лиза, копия дед. И сестра Лизы тоже на отца здорово похожая была. Как Света. -Умерла тоже? – осторожно поглядывая на Лизу, полушепотом спросила Галка. -Нет, спилась, что теперь на задницу ее рожа больше смахивает, - резюмировал Никита. – Оба спились, засранцы. Да ладно, чего теперь-то мусолить. Мы попозже зайдем, Галя. Нам теперь Никитична не понадобится. Но в школу зайти придется. К Фире Давыдовне загляну по старой памяти. Попытаюсь уговорить взять ребенка сразу во второй класс. Она у меня чересчур грамотная для первоклашек. От услышанной похвалы Лиза зарделась и уткнулась носом в живот Никите, чтобы скрыть смущение. -Так хоть покормлю вас, что ли, куда голодные-то. Да и Наталью можешь не таскать за собой, пусть остается у нас. Виталик, поди, сейчас вот-вот проснется, будут гулять вдвоем. -Нет, мы втроем. И уже сыты, насытились блинами от пуза. Это ты нам яиц запасла? -Да, в аэропорт завезли, так мы с Гришей целую коробку взяли, - обрадовано сообщила Галя. С яйцами в Чарджоу всегда проблемно было. Чаще мужики из командировок привозили. – Вот тебе сотню и отвалила. Знала, что уже на подъезде. -Вот, девочки, как все решилось легко и просто, - обратился Никита к дочерям. – Тетя Галя и будет с вами, нянчится. Прошу любить и жаловать. Но они у меня и так послушные, без нотаций и указаний подчиняться будут. Правда, девочки? -Да, папочка, - за двоих ответила Лиза, словно уже с этой секунды готовая к беспрекословному исполнению любой просьбы тети Гали. Услышав ее ответ, Галина удивленно смотрела на Никиту, ожидая внятных разъяснений. -Она сама так решила. -Так ты случаем, не похитил ли ее? – шутливо, но с напряжением в голосе спросила Галя. -Нее, ты что, все вышло полюбовно. Даже расписку с них взял, что претензий не имеют, отдали добровольно и при здравом уме. Перестраховался. А то мало ли как повернется. На алкашей надеяться неразумно и опасно. За четыре бутылки водки отписали. При дочери. Потому-то и решила она, что ей такие папка и мамка совершенно не нужны. Вот и назвала меня папой. Я очень даже доволен ее выбором. -Ну и хорошо, - согласилась Галя. – А то, как еще звать-то! Одна папой, вторая дядей. А третья? -Пока нет. А ежели появится, так мужем назовет. -Думаешь, появится? В смысле, так скоро, - быстро поправилась Галя, понимая нелепость вопроса. Он же молодой мужчина. Негоже надолго оставаться в одиночестве. Дочери, не жена. -Спешить не буду, но и зарекаться не стану. По правде, так еще очень сильно болит, - Никита постучал по груди. Галя нахмурилась и приобняла Никиту, сама с трудом сдерживая слезливое настроение. -Заживет, Никитушка. Оно должно зажить. Просто еще мало времени прошло. Дай срок, и успокоится сердце. Фира Давыдовна, директор ближайшей русской школы, не ругала Никиту за такое гигантское опоздание, но настоятельно просила с завтрашнего дня приступать к урокам. Она проэкзаменовала Лизу по чтению, арифметике, продиктовала маленький текст и ответить на некоторые вопросы. Предшкольной подготовкой осталась довольна. -И кто с ней так сильно позанимался? -Да, если честно, то никто, - откровенно признался Никита и кратко описал семейное положение Лизы, слегка приврав о ее родственной близости к Никите. -Знакомо, - тяжело и обреченно вздохнула Фира Давыдовна, печально глянув на ребенка. – Повезло еще, что вы встретились. Может, это и спасло ее от повторения участи родителей. А что мы читали? – спросила уже Лизу, но от перечисленных книг Фире Давидовне стало немного дурно. – А кроме Золя и Мопассана что-нибудь детское? Например, про репку, что дед посадил, или про колобок, что от всех убегал? Ну, или про теремок читала? Лиза вопросительно смотрела на Никиту, словно просила о скорой помощи, чтобы не опростоволоситься перед директором. Ей немного стало страшно, что она не знает ответов. -Вот, Фира Давыдовна, про таких народных героев мы и не слыхали. Торжественно обещаем наверстать в самое ближайшее время, - Никита показал на сидящую чуть в стороне своими делами Наталью. – Вместе с ней и будем наверстывать упущенное. Думаю, что с Натальей Лиза Мопассана обсуждать не будет. А с репки и с колобка прямо сегодня и приступим. Мы очень способные. Как же ребенку прожить, и без сказки. Так ведь и взрослым не стать никогда. Сказка – ступенька по лестнице жизни. С ней начинают движенья года. И сказка, и песня, стишок про игрушку, про дерево с травкой и птичкой на них. Становимся лучше, добрее и чище. Любимых целуем, прощаем чужих. Читаю дочуркам я строчки про репку, о том, как катился от всех колобок. И вижу в их лицах стремленье помочь всем, чтоб злой Бармалей навредить им не смог. Зачем вы воруете эти мечтанья. И кто вам мешает учиться любви? Ведь в этих простейших народных твореньях, как в зеркале судьбы увидишь свои. Взрослея, старея, жалеем о прошлом, что не было сказок, никто не прочел. И как королевич спасает принцессу, и где свое счастье царевич нашел. Не будьте жестоки, явитесь к кроватке, там сон к ним без сказки идти не спешит. Забросьте дела, что мешают и держат. Они лишь иллюзия счастья и лжи. 11 Не было снега и на Новый Год. Теплая выдалась зима даже по Туркменским меркам. Но елку Никита с детьми наряжал настоящую, колючую и пахучую. Даже Гриша с семейством явились, чтобы вдохнуть запах настоящей хвои и полюбоваться красочной новогодней елкой. С отпуском у них вышла заминка, потом не получилось с путевками, а потому они решили сразу после праздника, который почему-то захотелось отметить в кругу друзей в Чарджоу, на пару недель слетать в Витебск. На весь срок отпуска не хотелось. Зимой скучно даже в большом городе. Лиза такое чудо в доме видела впервые, чтобы самой наряжать и вместе с елкой проживать в одной комнате. Раньше она могла лишь завидовать исподтишка за праздником у соседей. А сейчас все случалось у нее и с ней. В такое даже верилось с трудом. Она визжала от счастья и восторга, наблюдая, как с помощью ее рук обычное деревце превращалось в сказочную и фантастическую иллюзию. А еще на праздник выпали и новогодние каникулы. Впервые в жизни. Все впервые. Отдых от уроков. Но это у всех они длились целых четыре месяца. А она даже устать не успела. Даже с некой жалостью расставалась с подружками и учителями. А снег выпал в конце января. И то задержался всего на два дня. И вновь столбик термометра подкрался к цифре 20. А жизнь наладилась, все в ней успокоилось, медленно, но уверенно втекая в размеренное и четко обозначенное свое постоянное жизненное русло. Никита по-прежнему летал в командировку, в свой Красноводск, а Гриша чаще в Куйджик, что по летным меркам буквально рядом. Получалось по соседству. От Небит-Дага каких-то 70 километров. Да еще прибавить такой факт, что дорога на Куйджик являлась частью трассы, которую приходилось патрулировать Никите, то в гостях у Гриши ему удавалось бывать даже чаще, чем ему этого хотелось. Но рядом с домиком, где проживал Гриша со своим авиационным техником, метрах в ста находилось маленькое, но ужасно глубокое озеро. Хотя глубину его никто пока не определял по причине невозможности таковой процедуры. Таких маленьких водоемов по пескам Каракумы разбросано много. Но те живые, настоящие водоемы с рыбой и камышами по периметру. А это мертвое, перенасыщенное солью, и в большом процентном содержании йодисто-бромистой. Даже при подлете к этому району ощущался специфический запах. Вот ради минутных купаний и залетал сюда Никита. В гости он уставал ходить в самом Чарджоу. А купания звали по многим причинам. Во-первых, все, кому не лень утверждали о великой пользе таких процедур. Особенно для кожного покрова и дыхательных органов. Ну, органов дыхания, если правильно. А во-вторых, прикольно сам процесс проходил. В этом водоеме утонуть проблематично. Вода выталкивала тело с усилиями шампанского на пробку. Никита пробовал нырнуть, так его чуть пополам не переломало, с такой силой выплюнуло обратно. Даже в прохладные дни, исключая сильные холода, чего здесь даже зимой бывало, Никита обязательно прилетал и исполнял такую приятную полезную процедуру. Грише проще. Он купался по два раза в день, да плюс иногда, если раньше проснется, по утрам. Галина к своим обязанностям няньки привыкла быстрей даже, чем ее подопечные. Особенно Лиза первое время болезненно воспринимала папины отлеты, грустно глядя вслед, словно прощаясь и не надеясь, что он вернется. Наталья смеялась и постоянно твердила ей, что папа очень быстро прилетит и две недели будет все время с ними. А прилетит с деньгами, на которые он будет баловать вкусными и красивыми подарками. Но Лизе трудно понимать, зачем лететь на какие-то заработки, если заработанные в прошлой командировке еще не потрачены. Ведь папа получает так много, что двухмесячной зарплаты могло хватить до конца года. -Глупая ты, Лиза, - учила и воспитывала ее Наталья. – Папа любит летать. И потом, тут деньги вовсе и не причем. Его в командировках люди дожидаются. Он для них работает. Лиза соглашалась, но расставаться не хотела. Ведь никогда у нее в ее жизни не было настоящей семьи с папой и сестренкой, которых не хотелось терять даже на короткое время. Однако со временем все сильней уверилось, что папа обязательно возвращается. Да еще хорошо отвлекали школьные хлопоты. И дома она на себя взвалила обязанности помощницы тети Гали. Как ни как, а среди троих она не просто старшая, но и школьница. Галина даже намекнула Никите, что 50 рублей за Наталью она берет с чистой совестью, а другие 50, что он платит за Лизу, так такие же деньги ей надо отдавать самой. Ведь даже просить не приходится. Лиза сама с любовью и старанием прибирает квартиру и расставляет вещи и игрушки по местам. У нее в квартире появился собственный уголок, какого счастья не было никогда. И в той, и в этой. -Никита, - как-то намекнула Галя. – Тебе не кажется, что уже немного можно задуматься о личной жизни? Я верю, что любил ты Светку безумно. Однако вернуть те дни физически невозможно. Я совершенно не отказываюсь от обязанностей няньки. Тем более, что они стали моей работой и заработком. Но ты еще кошмарно молод, чтобы превратиться в закоренелого холостяка. И не стоит хоронить себя. -Вот именно, Галка, что кошмарно молодой, - пытался отшутиться Никита, но категорично и моментально отвергал все ее сватовские попытки. – У меня все еще впереди. Девчонок на ноги подниму, выучу, замуж выдам, а там и о себе подумаю. Мужик к сорока годам старым не бывает. А я так и прикинул, что мне аккурат столько и будет, когда все свои семейные дела завершу. -С ума сошел! – всерьез всполошилась Галка. – Я ему о женитьбе сейчас талдычу, а он откладывает на такое дальнее будущее. Понимаю, что ты больше думаешь о девчонках, но не зацикливайся на них чересчур. Девчонки сами по себе крупные эгоистки. Чем больше ты о них заботишься, тем больше они требуют. Им уже начинает казаться, что иного отношения и невозможно. Разумеется, никто тебя не сватает за первую встречную. Теперь уже выбирать нужно и для дочерей, чтобы она их воспринимала. Только надолго не откладывай. Привыкнешь к холостяцкой жизни, а потом в женитьбу и арканом не затащишь. -Галя, мне не нужна жена. Я не хочу утверждать, что записался в монахи и отказался от мирских утех и радостей. Но пока даже представить себе не в силах некую особу вместо Светланки. Может, погодя, и утихнет боль, свыкнусь с мыслью о безвозвратной потере. Но не видел я и не слышал о такой важной вещи, как о факте ее гибели, самой смерти. А покамест она жива и постоянно приходит в мой сон. Как же я буду обнимать другую и видеть во сне Свету? Я для этой ад создам, что сама сбежит. Ведь потому и от выпивок отказался, чтобы не срываться на вой. -Прости, - неожиданно поняла Галина, что поторопилась она со сватовством, рана еще не затянулась и кровоточит сильно и обильно, что даже намеки о некой женщине, способной и могущей занять место Светланы, пока неуместны. – А ведь не верила и не могла понять, что на свете бывает такая любовь. -Ты не теряла, потому так и считаешь, - грустно ответил Никита. – Когда Света была рядом, так и казалось все вечным и незыблемым. Считали, что иного и невозможно. -Да нет, - не согласилась Галя. – Ты и при ее жизни был слишком заметно влюбленным. Издали виделось это, на расстоянии. Даже многие посмеивались над вашей затянувшейся юношеской любовью, словно в медовом месяце задержались. -Я так глупо себя вел? – смутился Никита, будто его застукали за не совсем приличным занятием. – А мне казалось все естественным, натуральным. Мы ведь не перед кем не выпендривались и не рисовались. Относились к друг другу, как хотелось и как считали нужным. И почему такое естественное и правильное отношение для многих кажется смешным и глупым, так даже понять не могу. -Потому-то тебе и представить трудно, - заметила откровенно и сочувственно Галина, - что на публику не играли. Сам ведь в мужских болтологиях, ну, а я среди наших баб в сплетнях замечаем, как многие просто боятся показаться сантиментальными и откровенными. Чаще бравируют каблуком или мужским хозяйским словом и кулаком. У какой-нибудь жены муж подкаблучник, так она и рисуется перед подружками вместо того, чтобы расхвалить за заботу и стремления оказывать услуги по первому зову. А иной свой хилый кулак демонстрирует, показывая, мол, вот она где. У вас все иначе было. Я ни разу не услышала от Светки жалобу или стенания на трудности, на недопонимание. У нее, как говорят, все в шоколаде было. Даже, если по-честному, и лучше. -Было? – грустно и обреченно чуть ли не простонал Никита, не в силах сдерживать слезы, так беспардонно покатившиеся по щекам без разрешения и совершенно не ко времени. -Прости, Никитушка, - Галина обняла Никиту, сама пряча у него на груди плаксивую физиономию, готовую к рыданиям. – Заболтала я и навеяла грусти. Скажи, ну, неужели ты до сих пор все еще надеешься на некое сверхъестественное чудо? Ну, я к тому, что ты не хочешь верить в ее гибель. А точнее, надеешься на ее спасение. Извини, но такой срок прошел, что все надежды можно перечеркнуть. -Но я пока не видел ее мертвой! – чуть ли не с рыданиями прокричал Никита, но вовремя сдержал свой порыв и перешел на тихий голос. - Понимаю головой, а в сердце теплится слабенькая, неустойчивая, но ведь хоть какая-то вера! К моему страху и кошмару, но она медленно с каждым днем угасает. Первый после длительного перерыва налет, нападение или попытка подчинения чужой мысли и воли произошел в командировке. Началось с незначительным, но довольно-таки рискованным летным происшествием. Последний рабочий день уже заканчивался, и Никита возвращался с трассы в аэропорт с сотрудником ГАИ на борту. Всеми мыслями он уже присутствовал в кругу щебечущих девчат, выслушивая все их новости прошедших двух недель с оценками в школе и с успехами младшенькой в ее художественном творчестве. Никита месяца два назад купил громаднейший набор фломастеров и толстенный альбом для рисования, вручив данный художественный реквизит им обеим. Но у Лизы не возникло никаких ассоциаций с этими предметами. Видать, таланта и желаний не было внутри. Зато Наталья развила такую бурную художественную деятельность, что Никите теперь после каждой командировки приходилось покупать новую тетрадь. А то и две. И по возвращению домой в его обязательство вошло изучение с пояснениями каждой картинки. Это ведь были не просто каляки-маляки. В них виделся и некий смысл, и даже наблюдался сюжет. Вот папа на вертолете, а это мама на кухне пироги и блины печет, Лиза гуляет, Виталик в песочнице, и все, все, с кем пришлось столкнуться за время отсутствия папы. -А вдруг Айвазовским или Репиным станет, - объяснял он на недоверчивые усмешки Лизе. – Художниками не просто рождаются, но им еще и становятся. Ну, а пока, допускаю, что не все понятно. Просто Наталья пока в поиске самой себя. -Но ведь абсолютно непонятно, кого тут она нарисовала, - пыталась протестовать Лиза, не соглашаясь признавать каракули творчеством. – Голые фантазии. Пока не объяснит, так и совсем не разберешь, что и кого собой представляет эта картина. -А после? – спрашивал Никита, хитро подмигивая Наталье. – Сразу все становится по местам. Ты, Лиза, вместо критики и охаиванья, просто подписывай Наталкины разъяснения. И смотреться будут понятней и приятней, и сюжет приобретет смысл. Вот такими думами и мечтаниями с воспоминаниями увлек свои мысли Никита, паря над полупустой трассой, где редкие автомобили скрашивали ее пустоту. Зевал и Зарип, старший лейтенант, сотрудник ГАИ. Звание маленькое, но возраст за пенсионный. Служил много, а звезды на погоны не сыпались. Так и уйдет на заслуженный отдых при трех маленьких звездочках. Но он их не считал уж столь важными в своей работе. Ежедневная работа на трассе, как на вертолете, так и на земле приносили приличную прибыль и моральное удовлетворение. А капитаном ему не сильно и хотелось быть. Капитанов в управление навалом, а старший лейтенант раз, два и обчелся. И один из них это он – Зарип. -Глянем на него? – попросил Зарип Никиту, указывая пальцем на черную Волгу, которая медленно, но уверенно обгоняла вертолет. – Совсем наглость потерял. Быстрей вертолета летит. Непорядок, я так считаю. Садись, поговорим с лихачом. Никите совершенно не сложно догнать нахала и посадить вертолет рядом с дорогой впереди машины. Но, он так считал, водитель этого скоростного автомобиля абсолютно невиновен. Во-первых, сам Никита летел медленно. Всего-то 120 км в час. Хотя для авто это и много, но встречный ветер тормозит на пару десятков километров, да плюс сам прибор дает погрешности на несколько процентов. Вот и выходит, что максимум у этой Волги километров 90 в час. Но не стал он доводить свои расчеты и подсчеты до Зарипа, а просто отлетел вперед на один километр и выполнил маневр для захода на посадку. И вот здесь с ним сыграла злую шутку простая беспечность. С таким ветром да на малой скорости маневры повнимательней нужно производить. Где-то на высоте 70-80 метров он ошарашено заметил полный отказ вертолета подчиняться рулям управления. Но паниковать не стал. Не смертельно. Никита просто с силой бросил вертолет вниз рычагом Шаг-газ, надеясь затормозить скорость падения и выйти из «Вихревого кольца» именно за счет сильного ветра у земли. По широко раскрытым глазам Зарипа, Никита понял, что милиционер хоть уже и прощается с жизнью, но добровольно покидать этот мир не желает. Тем более, что дневную выручку не успел отдать жене. Его вид еще больше развеселил Никиту, и он для пущего страха еще и ручкой управления подергал вертолет влево, вправо, и перед самой землей резко рванул Шаг-газ вверх, грубо бросая вертолет на землю на все три колеса одновременно. Площадка оказалась идеально ровной, но Никита позволил вертолету прокатиться лишь пару метров, и резко затормозил, отчего Зарип чуть не клюнул носом в приборную доску. Однако у него хватило прыти сразу же выпрыгнуть из вертолета на землю, и уже, бросая деньги на сиденье и отбегая в сторону приближающейся машины, громко крикнул: -Лети сам, я на ней доберусь. Зарип считал всегда своим долгом делиться дневной выручкой с пилотом. В принципе, так поступали все гаишники. Потому наверно они и передавали о такой акции друг другу. Летали вместе, штрафовали почти вместе. Почему не поделиться. А Никита никогда и не отказывался. В Туркмении так принято, и не ему ломать традиции. Глядя на улепетывающего Зарипа, Никита показал ему большой оттопыренный палец, обозначающий «во» и полный порядок, и весело и откровенно рассмеялся над страхами гаишника. Завтра его теперь и под дулом пистолета не заманить. Будет несколько дней отходить и со всеми делиться своим полетом, чуть не ставшим последним в его жизни, и как далеко от родного дома погибал и прощался с этим миром. Сначала с трагическим выражением, затем с веселым. А там и опять попросится на вертолет, поскольку страхи уже покинут его. И вот среди ночи Никита внезапно проснулся, словно его кто-то позвал. Он вскочил с кровати и долго всматривался в темноту, словно там за окном мог найтись ответ на этот зов. Рядом на соседней койке мирно посапывал техник. Он звать не мог. Да и глупо даже думать на него. И вновь ясно и отчетливо перед глазами проплыл сегодняшний эпизод с «Вихревым кольцом». Очень часто такое безобидное словосочетание заканчивается летальным исходом. И такие случаи в отряде имели место, когда пилот не сумел справиться. И скорее всего с самим собой, стараясь предотвратить беспорядочное падение ручкой Шаг-газ. И не вниз, как поступил Никита, и как положено по инструкции, а вверх. А такие манипуляции лишь ускоряют сближение вертолета с землей. А в итоге два мертвых тела: пилота и пассажира. И он так же, по сути, был рядом со смертью. Господи, но тогда он уже точно никогда не увидит и не встретит свою Светланку. А вдруг она вернется, а ей донесут такую трагедию. Не сама смерть внезапно напугала, а факт вечной потери любимой женщины. Это она его зовет, она уже хочет вернуться, но ее что-то не пускает. Он сейчас немедленно идет к ней, иначе потеряет навсегда. Прямо сейчас нужно бежать, лететь к тому мосту, где и находится та невидимая тропинка, соединяющая два мира, что пытаются их разлучить. И если он прямо сейчас любым способом сумеет добежать, доехать, долететь до этого места, то увидит ее и сумеет обнять и прижать к себе. А потом он уж придумает, каким способом вернуть Светлану из того плена, из этой пугающей страшной темноты. Потому что дома, кроме него самого маму дожидаются две его любимые дочурки, о существовании одной из которых она даже не догадывается. Никита скрипел зубами и всеми частями тела, пытаясь оторваться от кровати и вернуть свои мысли из водоворота, который не позволяет принять правильное и грамотное решение. Ведь его необходимо принимать срочно, иначе те врата, что слегка приоткрылись и позволяют ему беспрепятственно проникнуть в мир Светланки, захлопнуться. Но пока есть возможность вместе со Светой покинуть то страшное место. Да вот как это можно сделать, как в один миг преодолеть страшно огромное расстояние в 1000 км? Как можно быстро оказаться возле того моста, откуда ушла его любимая женщина в плен к неведомой силе. Лишь бы успеть, а как забрать ее он разберется на месте. Только невозможно и непосильно преодолеть среди ночи эти километры. Он бессилен справиться с расстоянием. И от собственного бессилия и беспомощности хотелось выть, кричать и биться головой об стенку. Однако даже на такое безрассудство у него не было сил. Они куда-то подевались, кто-то совершенно лишил мощи его тело. -Ты чего? Случилось чего с тобой, или приснилось чего? А может, вспомнил кого-нибудь? – рядом с Никитиной койкой стоял техник Коля и тихо тряс его за плечо. – Хватит скулить, как пес побитый. Срочно проснись и разберись, кто, где и чем беспокоит. Никита с трудом приоткрыл глаза и удивленно смотрел на невесть откуда взявшегося техника, словно его в этой комнате абсолютно не должно быть. Но ведь появился, да ко всему прочему в одних трусах. Значит, не с улицы пришел, а проживает в этой комнате рядом и вместе с ним. Только почему и зачем, так на такой сложный и запутанный вопрос Никита несколько минут не мог ответить самому себе. -А ты откуда взялся? – задал он самый глупый вопрос, который мог прозвучать в это мгновение. – А будишь чего меня, а? просто так, или надо чего? -Надо! – зло пробурчал Коля и вернулся в свою кровать. – Очень надо мне, чтобы заткнулся ты. Помог, называется, и на грубость нарвался. Устроил здесь читку монологов. А на конкретные вопросы и не думает отвечать. Я уже минут пять спрашиваю, орешь чего? Надо было сразу сказать, так я и отстал бы. -А я орал? – удивленно спрашивал Никита, постепенно возвращаясь в реальный мир и в эту гостиничную комнату, где они вместе с техником вынуждены вместе проживать свое командировочное время. Как раз номер на двоих. Вроде проснулся и вернулся в явь, но некая частичка ночного кошмара все еще сидела внутри и тревожила сердце, словно напоминая о пережитых страданиях. Только вот их причина уже улетучилась безвозвратно, и Никита никак не мог вспомнить, отчего так страдал и мучился, и кто его вывел из равновесия. -Нет, - с сарказмом заметил Коля. – Это я орал, а тебя мило просил мне не мешать. Еще как орал, словно шакал в степи. Ну, не так, конечно, громко и страшно. Я даже слов разобрать не мог, - уже немного мягче заметил он, поскольку понял свою неправоту. Мало ли чего могло присниться человеку и почудиться. Зря сразу набросился с упреками. – Но мне показалось, что спасать требовалось спешно. Вот и разбудил. А то даже самому страшно стало от твоего завывания. -Не знаю, - немного опустошенно и обреченно произнес Никита. - Может и снилось чего, только ты словно прогнал сон насовсем из башки. Вот и не припоминается ничего. -Ладно, не стоит напрягаться, - уже окончательно вернувшись в благодушное состояние широко зевая до ломоты в челюстях, вяло проговорил Коля, касаясь ухом подушки и мгновенно улетая в царство Морфея, возвращаясь к своим мирным снам. Никита хотел задать еще пару вопросов, пока Коля способен вспомнить некие подробности его ора. Почему-то казалось, что эти вспоминания Никите очень важны. Зачем и для чего, пока не ясно, но внутренняя тревога подсказывала, что в тех словах, что он прокричал сквозь сон, могла быть некая отгадка большой тайны. А утром уже нет смысла задавать вопросы. Ничего не вспомнит. Даже такое запоминающее происшествие с ночным криком и воем может запросто забыть. Коля в состоянии по мелочам запоминать лишь факты и события, что ему пригодятся или нужны в жизни. А на пустяки он не заостряет внимание. Остатки ночи Никита уже не мог уснуть. Так и пролежал до утра с открытыми глазами. Нет, вспомнить причину беспокойства он так, и не сумел. Лишь какие-то обрывки пугающих тонов, тембров, словно нечто затаившееся в кустах или за углом, готовое внезапно и неожиданно причинить боль. Но вот кто это и почему, в голову никаких мыслей не приходило. Насилу дождался восхода солнца и трескотню будильника, который всегда с собой возил Коля из-за боязни проспать. Звук был у будильника противный, скрипучий и пугающий. Особенно со сна, словно врывается трещотка и угрожает своим звуком сгубить или затянуть в болото. Зато от сна освобождает мгновенно. Точно, ему снилось какое-то болото с липучей и засасывающей грязью. Потому так противно и тревожно лежалось. Однако солнце своими лучами пробежалось по лицу и внедрило в сознание своей лучистой радости и успокоение. Вроде, как жизнь вновь приобрела цвета. Как всегда при смене экипажа в аэропорту Красноводска, до обеда налетывал свои часы прежний экипаж. А уже новый, то есть, сменщик, работал после обеда. Но сегодня Никите категорически не желалось подходить к вертолету. Ему просто хотелось дождаться замены в номере гостиницы. Однако солнце говорило о хорошей погоде, и сваливать свое нежелание на погодные условия нереально и неграмотно. Придется, хочешь, не хочешь, а парить над трассой. Зарип, если его и принудят приехать в аэропорт, то будет отговаривать Никиту не брать его с собой или высадить на ближайшем посту ГАИ. После вчерашней встряски он с неделю будет бояться вертолета. А одному самому из-за этой кошмарной ночи не хочется утюжить воздух и сжигать топливо с кислородом. Нехорошее предчувствие полностью деморализовало и отговаривало. Однако, предчувствием отказ не оправдаешь. И Никита провел свои положенные три часа над дорогой, пугаясь любого подозрительного шума в двигателях или в винтах. Все казалось, что вот-вот чихнет и заглохнет, бросив вертолет на землю. Или, что еще хуже, одна из лопастей не выдержит такой нагрузки и оторвется от втулки, улетев в самостоятельный полет. А в таких случаях шансов на выживание у пилота никаких. Никита даже злился на самого себя, что по пустякам накручивает и выводит свою нервную систему из равновесия. Почти пять лет уже за плечами производственных полетов, а такое впервые, чтобы так бояться своего вертолета. Ну, и что может случиться? Однако, не смерти он боялся, а чего-то иного. А вот именно чего, так и не сумел понять вплоть до самой посадки, где на перроне его встречал кроме техника Коли сменщик Егор Шмаков. И лишь после остановки винтов у Никиты восстановилось равновесие. Все закончилось хорошо. А дальше все было легко и просто, поскольку полет домой он всегда воспринимал, как знаменательное и долгожданное событие. Его дома ждали девчонки. Томительно, долго, словно папа исчез на неопределенный длительный срок. Но всегда командировка заканчивалась встречами. И сразу наступала замечательная пора между командировками в счастливых времяпровождениях совместно и желанно. Папа и две дочки. И в магазин вместе, и в парк, и вечером во двор погулять. Ночью продолжались тревожные сны с некими зовами и призывами, но стоило приоткрыть глаза, посчитать стадо баранов, и вновь спать уже с иными сновидениями, какие, если и не радовали, то просто исчезали вместе с ночью. Но скорее всего, то все были пробные и слабые удары. А в эту ночь он проснулся в ужасе и страхе, словно вновь неведомое зло, но только ближе и плотнее подобралось к его телу и требует сатисфакции за неповиновение и пренебрежение к тем требованиям, которые оно желало исполнения беспрекословно. Поначалу к нему пришел страх и полное непонимание этих призывов, словно из трубы, в которой гул и эхо сливаются, и слоги отдельных слов переставляются местами. Интонация требовательная, зовущая, но самого приказа и его смысла понять невозможно. И только единственное возможное понималось из этого требования, как приказное распоряжение немедленно покинуть дом, чтобы там, на улице уже в движении услышать более четкие и ясные приказы. Никита уже натягивал на себя свитер, как сквозь ночную тишину квартиры услышал сонное бормотание дочери из другой комнаты. Видать, и ей во сне привиделось нечто, что принудило громко сквозь сон отказываться от непонятных приказов или зовов. И это бормотание любимого человечка, словно сильным порывом ветра сдуло с его глаз и мозгов тугую пелену, смешавшую сон с реальностью. -Стоять, Никита, ни с места! – скомандовал он сам себе, хлопая беспощадно по щекам. – Никуда ты не пойдешь. Ты не бросишь на произвол судьбы ради некоего придурка своих дочурок. Ты им нужен здесь, а не в том призрачном мире, что призывно и настырно зазывает, обещая неземные блага и встречу с любимой долгожданной Светланкой. Не ждет она тебя, нет там ее. Поскольку ушла от нас сама, стало быть, не нужными стали для нее. Если бы хотела видеть, то не пожелала бы расставаться. Прости меня, моя милая, но я остаюсь с ними. Ну, почему такая напасть уже не первую ночь рвет его на части, пугая и требуя покинуть этот мир, в котором живут Наталка и Лизунок, ради которых хочется жить и творить? Возможно это болезнь, которую можно и нужно лечить? Но как объяснить медикам свое состояние, если он и сам себя не может поутру рассказать о пережитом. И не страх тому виной, а усиливающийся призыв в неведомое. Тогда придется признаться в собственном сумасшествии. И смело навсегда распрощаться с авиацией. Кто же доверит ему технику повышенной опасности с суицидными наклонностями и нарушенной психикой. А как же ему без этой работы обеспечить благами девчонок! В этом городе для мужчин нет нормальной работы. Только психа и на ненормальную никто не отважится брать. -Все! – скомандовал сам себе Никита, призывая на помощь силу воли и самообладание. – Победить свои слабости и недуги вполне реально самостоятельно. По ночам я не летаю, а днем эти бесы меня не тревожат. Вот и буду усиленно к каждой ночи готовить себя. Однако рано он уверовал в свои возможности в борьбе с невидимыми врагами. Словно проговорился и накликал их на себя. Появились однажды они и средь бела дня, когда шел по улице с двумя девчонками по обе стороны, держа их за руки. Эти бесы словно всплыли перед его глазами, отчетливо вырисовываясь силуэтами впереди на затянутом тучками небе. Не фактически и не в его воображении. Он просто их мысленно представил, поскольку в этот миг кошмарная догадка обожгла сознание. И все сразу стало ясно и понятно, но только не легче. -Это никакая не болезнь и не недуг с психическим расстройством. Это целенаправленная психическая атака тех тайных сил, что и губили в течение длительного времени таких же невинных, как и его Светлана. Галя рассказывала, что со Светой в течение последних двух-трех дней до самоубийства творилось нечто неладное. Но она не сумела противостоять и оказать сопротивление. Оно и ясно. С такими силами практически невозможно бороться. Их не видно, а атакуют они настойчиво, непрерывно и настырно, полностью деморализуя психику. Вот еще пару таких мощных атак, и я пойду по их указке к этому мосту. -Папа, что с тобой? – удивились и немого испугались девчонки от такой резкой остановки Никиты и его шепот непонятных и совершенно незнакомых слов кому-то невидимому. -Извините, милые мои! – очнулся Никита, осознавая, что своей выходкой перепугал дочерей. -Папочка, ты, наверное, что-то вспомнил, да? – серьезно спросила Наталья, заглядывая ему в глаза. – Папа, ты маму вспомнил? Папа, ты никого не слушай, ты за нас держись крепче и совсем никого не слушай. Они неправду говорят. Мама никогда не вернется. Никита ошарашено уставился в дочерины глаза и с ужасом там вдалеке внутри увидел иной взгляд. Родной, но слегка подзабытый. Она говорила словами той, к которой он стремился все эти ночи. Покойная жена через их родную дочь предупреждала мужа, чтобы он не повторил ее ошибки. Пусть сумеет побороть, справиться и победить, потому что он нужен этому маленькому беспомощному существу. -Я не стану их слушать, Света, - прямо в глаза сказал Никита и неожиданно уловил в них понимание и доверие. – Мы с девчонками и не собираемся сдаваться. -Папа, а ты сейчас с кем разговариваешь? – удивленно воскликнула Лиза и тихо засмеялась. – Это такая игра? -Да, девочки, это новая игра. Мы сейчас придем домой, и продолжим ее. Хорошо? -Да! – согласились хором Наталья и Лиза. – Только ты нам правила расскажешь. Пришлось срочно из детства вспоминать игры, чтобы вечером обучить дочерей, и весь вечер до самого сна ее осваивать. Но получилась. Да так здорово, что даже самому понравилось. А девочки просто были в восторге. Но Никита, хоть и веселился вместе с ними, однако пытался еще раз в Натальиных глазах увидеть еще разок взгляд Светланы. Не может же быть, что в прошлый раз он ошибся и увидел то, чего сам хотел. Светланке некому было предостеречь от фатального поступка. А Никита до сих пор потому и держится благодаря сопротивлению Светланы. Она пытается с того мира всеми силами не пустить его к мосту, посылая сигналы через дочь, предупреждая ее голосом про затаившуюся там опасность. Но как же увидеть этих убийц, чтобы нанести ответный удар? Ведь не с чем идти к следователю, чтобы просить помощи и содействия. Так можно было бы спасти не только самого себя, но и других, на коих покусились невидимые враги. Но в первую очередь самого себя уберечь от напора убийцы. Враг не отстанет, пока не добьется своего. И даже неизвестно, какими иными способами воспользуется он, если психическая атака провалится. Пойдет ли на прямой контакт? Или у них он неприемлем? В таком случае у них и остается, что бесконечно бомбить его своими ночными сигналами, пока не достигнут успеха. Или не сдадутся и не отстанут. Если только такой вариант для них допустим. А ежели они поставили перед собой задачу истребить всю его семью? Хотя, из прошлых данных, так всегда брался до этого лишь один из семьи. Вот именно, что до сих пор. А теперь принялись и за других членов семьи. И все равно нужно сходить к следователю хотя бы ради того, чтобы проинформировать. -Папа, а ты куда? Ты опять собрался к маме? Но ведь она просила уже тебя не ходить к ней и поручила оставаться с нами, - перед Никитой стояла в ночной рубашке босиком на полу Наталья и сильно трясла его за руку, словно призывала опомниться. И тогда только Никита с ужасом заметил, что он стоит у входной двери и полностью одет. Как и когда такое произошло, Никита никак не мог понять и вспомнить. Не было тревожного сна, не было атаки, а он оделся и собрался выходить на улицу. И он даже догадывался, куда и зачем. Цель и маршрут были прежними, но планы тех темных сил погубила дочь, управляемая и руководимая, как Никите представляется, ее мамой. Ведь не своими словами и не по-детски строго и рассудительно. И еще там далеко и глубоко ему вновь почудился взгляд Светланы. -Я, это, просто, - попытался оправдаться Никита перед дочерью. - Прогуляться хотел. Душно дома. На улице так тепло, а батареи горячие. Топят только зазря. -Папа, ночь на дворе, пошли спать. Мы сейчас откроем окно, и нам совсем не будет душно. -Хорошо, доченька, - поспешно согласился Никита, скидывая с себя одежду и направляясь в спальню. Но Наталка потянула его в свою комнату к своей кровати. -Нет, папа, идем к нам. Нам страшно одним и за тебя. А так вместе легко справимся. -Правильно! – радостно закричала Лиза, которая проснулась от подозрительного шума, но услышала и поняла лишь последнюю Натальину фразу. Причину их ночного диалога она не знала и не догадывалась. Ей ведь неведомы атаки врага, желающего забрать самого любимого и родного человека. А так она бы тоже бросилась на защиту всем телом. Но сейчас ей показалось, что Наталья придумала новую игру. – Ты нам дальше сказки рассказывать будешь, пока все втроем не уснем. А еще, если устанешь, так я тоже могу. Ведь я читать умею. Ты позвала сквозь сон, умоляла придти. Я по первому зову старался, бежал. Только зов тот все врал и обманом манил, в темноту, в никуда привести обещал. Я сумел устоять, не поддался соблазну ваших дивных речей и обещанных встреч. Знал, что ложь и обман манят в темную даль, и пытаются хитрой приманкой увлечь. Та, к которой зовут, и к которой стремлюсь, прорвалась через толщу интриги и лести. Умоляла меня, обещанье взяла этой сладкой мечтой не увлечься. Там не будет покоя, не будет любви. Темнота, глухота и тупое желанье, Поскорей позабыть или вовсе забыться в приближенье конца и в его ожиданье. Но зовет этот дух, и он очень сердит, что его я стремленью противлюсь. От себя его путы и ласки гоню, не пытаясь познать и услышать. Нам победа нужна, а не сладкая ложь, не картинки с луной и не звездочки. Обнимаю и крепче держусь я за вас, мои милые девочки доченьки. 12 Крепко держали под руки Лиза с Наташей своего папу, позволяя лишь пальчиком переворачивать страницу книги, что вручили ему для чтения на ночь. Если Лиза играла в игру, которая и предполагала удерживать Никиту от злых ненавистных и опасных сил, то по глазам Наталки он чувствовал серьезность в ее настроении и понимание существования в действительности той опасности, которая в реальности, а не в игре грозит увести, украсть и спрятать в тот далекий неведомый, но ужасный мир без возврата, как поступили эти монстры с ее мамой. И эти крепкие ручки вселяли веру и надежду в спасение, и избавление от неведомого врага. Так втроем и засыпали, вцепившись друг в друга, и оттого сны снились чудные и волшебные. В них отсутствовал зов и призыв. Весна в Туркмении приходила незаметно, но резво и напористо. Незаметно, поскольку как таковой, вроде, смены года и не происходило, поскольку последний месяц зимы не был похож на февраль. Ну, +15, а в марте +22. И деревья за ночь распустились, словно ждали именно календарной команды. Вечером серые, а утром враз позеленели. А сколько можно удивляться, если не первые несколько минут! И уж к обеду все казалось обыденным и привычным. Подумаешь, сменился окрас природы. А разве когда-то было иначе? Никита вернулся из командировки к своим дочерям, и они сходу нарисовали план совместного досуга на ближайшие дни отдыха. То есть, как и положено, по их мнению, отдыхать будут лично они вдвоем. А папе придется немало потрудиться, чтобы наверстать упущенное общение. И в самую первую очередь, так это выслушать их с повышенным вниманием, обсудить все происшествия и события, включая и перемены с соседями. Отец просто обязан быть в курсе событий, как в собственной квартире, так и в ближайшем окружении. -Тетя Галя с дядей Гришей ждут пополнения, - одна из первых новостей, которую выдала на гора Лиза. – Хотят девочку, но лично мы категорически возражаем. -Это еще почему? – удивился и обрадовался и немного взгрустнул Никита одновременно. Он сам так же страстно желал сына, да врачи Светланке зачитали вердикт, категорически запрещающий помышлять даже о беременности. Однако и сам Никита слишком не настаивал и никогда даже не помышлял об упреках. Терять жену ради своей блажи и неких мужских желаний ему совершенно не хотелось. Не хотелось, да оно само случилось. И сейчас в мозг внедрилась подленькая мысль: лучше бы умерла при родах сына. У него стократ забот возросло бы. И для других пошлых и суицидных мыслей места не осталось бы. -Вот, папа, сам подумай, - решилась разъяснить Наталья. – Конечно, мы поможем ей воспитать и дочь, никаких иных разговоров и не ведется. Однако сын для нас оказался бы намного интересней и перспективней, - добавила она такими умными и не по годам взрослыми рассуждениями. – У нас с Лизой оказалось бы ровно по одному кавалеру. А чего искать женихов по дворам, где попади, если совсем рядом под боком есть. Мы так и заявили тете Гале. Обещала подумать. -Аргумент весомый, - серьезно согласился Никита, с трудом сдерживая смех, могущий их обидеть. – И разумный, и с направленностью на будущее. Рано, или поздно, а о замужестве думать придется. И весьма удачно за такой приличный срок можно подготовить и воспитать женихов по вкусу и по цвету. Я имею в виду характер. Ну и пусть, что слегка моложе, зато какие будут послушные. -Как ты, папа, правда? – хитро спросила Наталья, намекая на прошлое, когда в доме была мама, и это она решала все вопросы по дому и семье, как командир. -А я сильно заметно слушался? – спросил Никита, с легким подозрением поглядывая на дочь. -Не пререкался, - заявила безапелляционно Наталья, словно на этом можно тему послушания заканчивать. -И я тоже хочу, - обрадовано воскликнула Лизавета. – Чтобы у меня был такой муж, как папа: послушный и исполнительный. Правда, Натка, это здорово! -А для всего этого, - решил подыграть девчонкам Никита, - нужно с младенчества воспитывать и приручать. Уж, как воспитаете, такой и достанется вам муж. -Но тетя Галя в глубоком сомнении по поводу того, кто у нее родится. А вдруг девочка? – засомневалась Наталья. -Правильно, - подтвердил сомнения папа. – А чтобы разобраться, нужно сходить в гости. Да я страстно желаю их поздравить, а потом уже выговаривать пожелания. -Ох, папа, если бы она еще слушала наши эти желания, так и проблем с этим не было, - тяжело вздохнула Наталья, так обреченно и безнадежно словно, от того, кого родит тетя Галя, зависит их дальнейшая судьба и вся долгая жизнь. Однако поздравлять пошли с хорошим настроением. Заскочили в магазинчик рядом с аэропортом, где закупили сладости и выпечку к чаю, и ввалились всем семейством к Поповым. -Здравствуйте! – немного иронично и насмешливо заявила Галя, но приветливо зазывая в зал, принимая из рук все покупки. – Вроде, как только вчера сдала тебе их. Обнаружил некоторые дефекты или недостачу? Чего с таким гостинцами-то? -Так мы тебя поздравлять пришли, - слегка смущенно и ошеломленно от таких вопросов, оправдывался Никита. -Доложил все-таки, не стерпели, - покачала головой укоризненно и немного недовольно Галя. – Я ведь и сама хотела после похода к доктору. Пока лишь высказала предположения. Так они подслушали и распространили с собственными догадками. -А разве неправда? – испугались девчонки, словно их только что обвинили в некой дезинформации. -Правда-то, правда, но ведь необходимо было хотя бы у меня разрешения спросить, прежде чем папе докладывать. А вдруг я нечаянно обозналась, а? Вот и получились бы две сплетницы. Как бы сейчас оправдывались в обмане? -А мы больше не будем так, - решила Лиза легким извинением закрыть тему упреков и укоров. Вроде как тетя Галя и ругает их, но обижаться не собирается. -Гриша - где? – спросил Никита, окидывая взглядом квартиру в поисках друга. – Не в командировке же. -Спит, - констатировала прискорбный факт Галя. – Вчера приложился по-крупному. Это ты такой у нас в едином экземпляре, что из командировки и сразу в семью. А он по пути в два кабака заглянул, и еще по традиции три рюмашки дома приложил. А как узнал про беременность, так еще пять сверху заглушил. Мне ведь показалось, что таким известием его слегка приторможу, а он наоборот раскрутился на радостях. Пригрожу, что аборт сделаю, если не завяжет. -Лучше бы пивка купила, чем угрозами сверкать, - из спальни вышел весьма припухший от сна и водки собственной персоной Гриша. – Я ей говорю, что за дочку если прямо сейчас не выпить, то опять сын родится. Вот и постарался. -Дядя Гриша, - хором возмущенно прокричали девчонки. – Вы лучше совсем не пейте. Как наш папа. Нам ведь для полного равновесия нужен мальчик. -Каких таких сил? – ничего пока не соображая и бросая удивленные взгляды на девчонок, ошалело спросил Гриша. – У меня полное равновесие наступит после дочки. Иначе полный дисбаланс. Вы, малявки, не вмешивайтесь в творческий процесс. -Это равновесие для них, - попытался пояснить Грише Никита. – Они твоих пацанов уже на женихов поделили. А ты своей балансировкой в планы вмешиваешься. -А-а! – протянул Гриша. – Тогда ясненько. Ну, так с такими вопросами обращайтесь к Галине. Рожать ей. Если сумеете уговорить, то, вполне допускаю, исполнит вашу просьбу. Девчонки бросились на кухню, уговаривать тетю Галю, а Гриша усиленно подмигивал Никите, уговаривая его сгонять к бочке за пивом, чтобы срочно загасить пожар нутра. -Меня моя не пустит с такой рожей. Да и боится, что по пути еще пару кабаков прихвачу на развес. А тебя с единой баночкой отпустит. А я и тебе кружечку налью. -Нее! – протянул Никита. – Я с утра больше чай люблю, чем пиво. Мне без надобности. -Ты свой чай и по вечерам любишь, - обреченно вздохнул Гриша, вручая Никите трехлитровую банку и деньги на пиво. – Буду давиться в гордом одиночестве. Ей теперь тоже нежелательно. Поколение должно рождаться трезвым. Хотя, если пацан и в самом деле родится, то запросто через массу лет на троих соображать будет с кем. Пили чай со сладостями, а Гриша пиво с воблой. Галя тоже немного погрызла рыбки, но вскоре присоединилась к трезвому семейству. С доводами девчонок она соглашалась полностью. -Но прошу только без обиняков, - предупредила она. – Коль родится девочка, так вы ее тоже не бросайте. Ясно, что в женихи не сгодится, так хоть в подружки примите. -А куда же нам деваться, - разумно согласилась Наталья с такими предположениями. – Будем дружить. Да вот только до дружбы намаяться придется. Маленькие детки такие капризули. -Я на вас надеюсь, - просила Галя. – Мне скоро, ой, как помощницы потребуются! Я вам даже приплачивать буду по тарифу няньки, как папа ваш мне за вас. -Не нужно, - потрясла головой Лиза. – Мы с удовольствием будем нянчиться бесплатно. Конечно, нам гораздо лучше было бы, если бы вы родили мальчика, жениха. -Ну, а тебе чего переживать? – спросила Наталья. – У тебя уже есть Виталик. -Так я за тебя, за сестренку переживаю, - вполне серьезно и строго заметила Лиза. – Как ни крути, а на правах старшей мне придется как-то устраивать твою судьбу. -Вообще-то, Лизонька, - неожиданно, словно очнувшись, категорично заявила Наталья, - Виталик был до сих пор моим женихом. Вот как раз тебе больше о себе призадуматься придется. -Нет, Наташа, ты абсолютно неправа, - покачала головой Лиза, и не думая обижаться. – Новый мальчик чересчур будет маленьким для меня. И потом, сама подумай: всегда положено в семье первой замуж выходить старшей. А уж потом все остальные. Галя, прислушиваясь к их разговорам, даже жевать прекратила, ошарашено моргая глазами в сторону Никиты, ища в нем ответы на этот смешной и странный диалог. -Сказки на ночь читаем, - спокойно ответил Никита, пожимая плечами, словно в этих разговорах ничего особенного он не наблюдает. – Ну, не про колобок же или репку. -Тогда понятно, - проглотила Галя с чаем кусок кекса. – И теперь они твои сказки переносят в жизнь. За две недели отдыха, чтобы не забыть адрес нахождения летного отряда, то есть, место, где сидят командиры, штабисты и прочие руководители с обслуживающим персоналом, в вертолетном отряде заведено правило явочных дней. Такими определились понедельник и пятница. С понедельников все предельно ясно – глянуть, как проведены выходные, и пересчитать потери. А в пятницу преподнести рекомендации о порядке проведения очередных выходных, чтобы минимизировать эти самые потери. Для того и нужны командиры. А если по-честному, то в такие дни пилоты приходили в отряд на полтора-два часа для ознакомления с приказами, директивами и прочими распоряжениями, считая и все происшествия, случившиеся в их отсутствие. Дабы не повторять подобных ошибок. А именно в эту пятницу Никита позабыл завести будильник, а сказки читали допоздна, если чуть ли не до утра, можно и так заявить. Просто, попалась длинная и очень интересная, что даже сам Никита не пожелал оставить события сюжета на следующий день. Уж очень всем хотелось узнать про конец. И на последней строчке все радостно воскликнули, облегченно вздохнули и сходу провалились в сон. Потому-то и будильник не завел. А ведь знал, что явка к девяти часам и мог бы повнимательней отнестись к такому факту. Опоздал на какой-то мизер. Поскольку при солнечном луче, бьющемся в окошко, крепкого сна уже не получается. Зато остался без завтрака. В принципе, так и опоздание не представляет большой опасности. Можно было бы и поесть, и придти позднее. Так бесцеремонно поступали многие. Не на вылет же. И командиры за такие опоздания слишком не ругали. Просто просили в следующий раз поторопиться. Но у Никиты с рождения было жесткое правило – всегда и везде оказываться вовремя. Точность – вежливость, но не только королей, но и обычных людей. А потом, так с кофейком можно булочку и в столовой внизу на первом этаже управления съесть. А булочки пекут здесь просто обалденные. Он часто берет их здесь для девчонок. Но не часто, чтобы фигуры не портили. И желудки. А то они запросто могут целый день одни булочки жевать. Лично Никита сторонник супов и каш, как продуктов полезных и нужных. От них здоровье лишь улучшается. Народ быстро разбежался по домам. Да и сами большие командиры предпочитали не задерживать пилотов, понимая, что после командировок у всех дома скопились неотложные дела. А сама читка приказов много времени не занимает. В столовой в эти часы наступает мертвый сезон, когда с завтраком покончили, а на обед еще не явились. Поэтому со своей чашечкой кофе и двумя булочками Никита сидел в полном одиночестве. Ну, если только кто и забегал за сигаретами, так сразу и исчезал. Этот молодой мужчина в светлых брюках и серой в черную полоску рубахе вошел не спеша. Особого внимания он не привлек, но единственное, о чем подумал Никита, глядя на вошедшего, так лишь о факте незнакомства с этим субъектом. Хотя, всех до единого работников объединенного отряда он мог и не знать. И еще, чем привлек, так тем, что так же, как и Никита, особо никуда не спешил. Просто клиент мог проспать завтрак, повторив подвиг Никиты, а теперь зашел восполнить его. Но нет, взял лишь стакан томатного сока и направился в сторону Никиты. Да ко всему прочему и сел за его столик, словно вокруг полная занятость. -Думаю, что возражать не станешь, - не спросил, а официально заявил, словно факт. Никита неопределенно пожал плечами и выразил молчаливое согласие легким кивком головы. Не жалко и не запрещено. Каждый волен в общественной столовой садится по собственному усмотрению. А мужчину и не интересовало согласие, словно вопрос о выборе места им был решен изначально. -Проспал завтрак? – продолжал надоедать незнакомец дурацкими вопросами, прикладываясь губами к стакану, оставляя на верхней губе следы от сока. Но он мгновенно удачно смахнул их языком, словно проделывал такое часто. – Вкусно и, как слышал, весьма полезно, - сделал он глубокий вывод после апробации этого напитка, словно пробовал его впервые и по чьей-то рекомендации. -А с чего вы взяли, что я опоздал? Может, просто люблю эти булочки, как вы свой сок, - не обиделся, но спросил из любопытства и тривиальной тактичности. Возможно, что незнакомец слегка и бесцеремонен, но не наглеет и не грубит. Просто хочет поговорить, а под руку никто, кроме Никиты не попался. Если Никите до полуобморочного состояния хотелось есть, оттого и заскочил на кофе и булочки, осознавая, что до дома живым и невредимым добежать не успеет, то этому незнакомцу нужна беседа. Или от скуки, или от желания выговориться. Точно так хотелось Никите говорить и говорить, лишь бы не молчать, первые дни после гибели Светланы. Он ужасно страшился одиночества и тишины. Однако мужчина не выглядел трагичным и потерянным. Но нельзя сразу определить по внешности, по первому впечатлению. А потом, выговариваться хочется не только от горя, но и от недопонимания близких, при ссорах или конфликтах с кем-либо из родных или руководящих тобою лиц. Такое так же допустимо. -Давай на «ты», - бесцеремонно предложил незнакомец, продолжая маленькими глотками отпивать свой сок, словно уже сдружился с Никитой и всего лишь меняет правила общения. – Так намного понятливей и комфортней. Я не совсем адекватно воспринимаю к одному из индивидуумов обращение на «вы», поскольку такой контакт подразумевает и ассоциируется с присутствием рядом с собеседником еще кого-либо. Или, если ко мне, то как-то хочется поискать рядом с собой некоего. Словно нас более одного. А поскольку нас с тобой по одному, то и выкать незачем. Я логично рассуждаю? -Логично, - не возражал Никита. – И рассуждаете логично, и правила ваши приемлемы, да вот только я уже позавтракал и тороплюсь своих дочерей покормить. Поди, проснулись. -Они еще не проголодались. И успеешь со своим кормлением. Ты, лучше, возьми такой же сок. Вот мы и посидим со стаканами в мужской компании. Ты, вообще-то, правильно мыслишь. Мне хочется поговорить с тобой. Только в одном слегка ошибаешься: не ради своего утешения, а ради твоего блага. Да, нам нужно выговориться и кое-что объяснить. Пойми, насколько для тебя важна эта встреча! -Да? – удивленно спросил Никита, пораженный проницательностью собеседника и его желанием беседовать с Никитой. – А мы разве знакомы для такой серьезной беседы? -И да, и нет. Я знаю очень даже хорошо про тебя. Как и про многих в этом мире. Лично ты пока со мной незнаком. Слегка позднее я представлюсь более полней, а пока просто для разговора придумаем мне имя, чтобы не просто тыкать, но и по имени обращаться. Не прилично просто на «эй» или на «как тебя». У вас довольно-таки приятные на слух имена, вот и меня обозначим одним из них. Например, Миша. Так, вроде, твоего отца звали. Вот и договорились. -Я абсолютно не возражаю, если у тебя есть причина скрывать свое настоящее имя, - несколько иронично, но с веселостью в голосе произнес Никита. Он решил не торопиться и внимательно послушать названного Михаила, раз захотелось таковым ему зваться, поскольку во всей этой встрече и в его словах просматривалась некая интрига. И теперь Никите хотелось познать истину, которая обещала быть интересной и любопытной. Пять-десять минут ничего не решат. -Оно у меня есть. Я об имени. Но пока без надобности произносить его, без контекста и разъяснений. Сложно для восприятия и понимания. Да и сразу ни о чем не говорящее. Оно, скорее всего, больше обозначающее мое предназначение в этом мире, обязанности, что ли, кои я исполняю по воле вышестоящего. -Простите, а…, извини, а ты чем таким суперсекретным занят, что даже имеешь вместо имени личный код? Нет, я к тому, что боишься признаться настоящим именем. Никита уже не сомневался, что перед ним сидит человек с легким отклонением. Но спорить и обижать не хотелось. Пусть, коль охота, покрасуется, повыпендривается. -Работа? Я не работаю и ничем таким профессионально не занят, чтобы обозвать сие трудом. Как нельзя работой или трудом называть игру пианиста-профессионала, виртуоза. Он творит, священнодействует. Вот и я в каком-то роде творец. Абсолютно не ассоциирую себя с богом. В смысле, не тот всевышний, о котором ты подумал, и вы все понимаете в своих религиях, а рядовой Апостол. Так и будем считать, что нахожусь в его подчинении, а он является моим руководителем. Он – дирижер, правильней сказать. А я управляю инструментом в тысячи тысяч клавишей. Так больше обрисовывает мое предназначение. -Мне весьма приятно было с тобой пообщаться, но, честное слово, спешу. Дела ждут бытовые и приземленные. Счастливого вам, точнее, тебе творчества. Да и вам всем Апостолам, рабам всевышнего. Весьма надеюсь, что ваши творения нужные и востребованные, - Никита решил прекратить такое собеседование, поскольку уже вместо интриги наблюдал в словах собеседника сплошную галиматью. Только мозги засоряет чепухой всякой. Уж лучше он поспешит домой к девчонкам и сварит им гречневой каши. С маслом и молоком. Они так любят. -Да не торопись ты никуда, спят твои красавицы крепким сладким сном, - придержал его порыв Михаил, или как там его. – Я догадываюсь. А если совсем честно, то знаю. Повторюсь, что этот разговор нужный и важный для нас обоих. И намного больше нуждаешься в нем ты. Погоди, я тебе сок сам принесу. Михаил, Апостол, или исполняющий его функции, неспешна встал из-за стола и направился к скучающей буфетчице. Он поставил на поднос сразу четыре стакана с томатным соком, намекая на продолжительность беседы, и вернулся к Никите. -Да, беседа будет не короткой, - опередил его мысли Михаил. – А поскольку мы оба противники алкоголя во время серьезных разговоров, то посидим по-мужски за стаканами с соком. -Зря ты меня считаешь непьющим, или даже весьма мало потребляющим, - попытался возразить Никита и опровергнуть аксиому о трезвости и неприятии им алкоголя. – Просто сейчас не то место и время. А в гостях и на праздники я позволяю себе выпить от души. Если ты сам совершенно непьющий, так и говори о себе одном. -Хорошо, пусть будет по-твоему, - не стал переубеждать Михаил Никиту. – Но, как сам говоришь, не место и не время, а посему сидим за соком, чтобы компанейски выглядело. А два стакана лично тебе прихватил, чтобы успевал гасить внутренние порывы и гневные всплески. Такие желания в тебе и в данное время допускаю. -Ну, и о чем же мы сейчас с тобой поговорим таком, что я даже возжелаю гневаться? – не выдержал Никита блуждания вокруг да около. – Ты уж не тяни кота за хвост. -Полностью с тобой солидарен. Но вначале хочу пояснить причину своей явки в мир приземленный. Очень редко себе позволяю такое и лишь по острой необходимости. Такая оная возникла и сейчас, когда в общей налаженной системе происходит сбой, и один из механизмов пытается исполнять свою роль как-то по-особенному и без согласования со всей системой. Это все равно, как сравнить с колесами автомобиля, когда одно из них внезапно возжелало избрать свою личную скорость и направление. Такое вынуждает вмешаться и втолковывать бунтарю о невозможности и недопустимости таковых манипуляций. В слаженной системе для благополучного движения необходима слаженность и единонаправленность всех деталей единой машины. А он решил отвлечься. Таково вовсе не означает, что мы настолько строги и деспотичны, и не позволяем отдельным своим подопечным маленьких шалостей, которые не так уж важно влияют на единство функций и их направленность. Однако в твоем случае нарушения слишком серьезны и вносят дисбаланс. Вот и приходится делать замечания, направлять и указывать на недопустимость впредь чего-либо подобного. Даже строго и весьма серьезно наказывать. -Миша, - Никита немного устал от этих пространственных размышлений. – А можно как-то поконкретней, чтобы я легко понимал твои речи, а не ты один, словно разговариваешь сам с собою для своих личных умов и мозгов. Пока никак не врублюсь в своем предназначении сегодняшнего присутствия при твоих хитросплетениях. -Да? – вполне реально удивился собеседник, словно не догадываясь о причине такого непонимания. – Но ведь по твоей вине я оказался именно здесь. Точнее, то не вина, а причина, побудившая поторопиться со своим вмешательством. Я обнаружил и отследил сбои и усиленное беспокойство. Потому и обратил внимание на это действо, оттого и заинтересовала деятельность моего подчиненного. Если я назвал себя Апостолом, то в моем подчинении находятся Ангелы, один из которых стал нарушать общие правила, отклоняясь от основного предназначения в своих функциональных обязанностях. Во-первых, Никита, хочется восхититься твоим упорством и сопротивлением его воздействию. Он слегка и запаниковал, что не ожидал такой настырности. Как же так? Маленький человечек объявил ему войну. Твои противодействия слишком возбудили его, и он попал в поле моего внимания. А разобравшись, я понял, насколько неординарная ты личность. Со своими девчонками противостояли могущественному Ангелу, который с легкостью и без излишних хлопот управляет миллионами. А тут мелкая троица подкачала. Такой конфуз! Никита напрягся и с силой сжал кулаки, чтобы вот так мгновенно не выплеснуть внезапные хлынувшие потоком эмоции. До него вдруг дошла эта кошмарная догадка, кто сейчас перед ним рисуется и красуется в красноречии. Это ведь и есть тот злой кошмарный убийца его жены, против которого он восстал со своими малышками. И враг, поняв тщетность своих психологических атак, пришел к нему, чтобы заявлять и восхищаться такому героическому беспрецедентному сопротивлению его божественной мощи. Решил поменять тактику и проявить себя, чтобы сейчас попытаться доказать тщетность борьбы против его сил. С какой радостью набросился бы Никита на этого лживого Апостола Михаила и молотил по его роже, пока не вышиб из его мозгов все желания владеть и управлять человеческим разумом. Трудно удержать себя в руках, но нужно, поскольку, скорее всего, с такой целью он и явился, чтобы проявиться и физически деморализовать и нейтрализовать Никиту, с которым потом в тюрьме гораздо легче справиться. А что будет с девчонками, как им противостоять этому монстру в одиночку без помощи папы? -Ты абсолютно неправ, Никита, - перебил его бурные злые замыслы и намерения Михаил. – Я не являюсь тем твоим врагом и убийцей твоей жены. Ты в корне ошибаешься. А явился к тебе и отрываю от бытия по простой и банальной причине, которая вовсе не заключается в стремлениях восхититься и вознести ваше с малышками мужество и стремления к победе. Хотя они весьма такой оценки заслуживают. Да и частично благодарен я лично сам за твое сопротивление, благодаря которому я ускорил разоблачение этого Ангела. Падшего Ангела, иначе его и не назовешь, ибо позабыл он о своей благородной миссии и решился на некие эксперименты судьбами. Чего совершенно недопустимо согласно его прямой программе. Я повторюсь, что мы частично допускаем мелкие шалости, поскольку эти Переносчики, как они именуются, по сути, высокоинтеллектуальные системы, желающие в образовавшиеся окна вставить свои некие отвлеченные от функций забавы. Но им категорически противопоказано согласно заданной программе насильственно и по собственной инициативе прекращать существование индивидуума в этом мире. Как такового уничтожения в принципе не происходит. Но убийство налицо. И такие деяния полностью противоречат его основной деятельности. А теперь с твоей помощью мы окончательно разоблачим его и познаем истинные причины таких неадекватных поступков, чтобы определиться в степени наказания. -Он же убивает людей, лишает их жизни, рушит планы, надежды, а ты не считаешь его преступником? И еще даже не представляешь, за что и как наказать? Он просто обязан нести за свои злодеяния самое суровое наказание. Нужно срочно арестовать и посадить в тюрьму, а там уже осудят и решат степень его вины, - кипятился Никита, поменяв свое отношение на полностью противоположное, уже позабыв, что буквально минуту назад желал смерти этому Апостолу. -Сие, милый друг, просто недопустимо, - покачал головой Михаил, призывая успокоиться и продолжить слушать и внимать. – Для него ваша тюрьма и судебные инстанции физически неприемлемы. Он понесет наказание по нашим законам и в нашем жизненном пространстве, которое слегка не совпадает с вашими пониманиями. Я, Никита, сейчас постараюсь, насколько можно, кратко и доходчиво ввести в курс наших перипетий. Времени у нас с тобой достаточно до завтрашнего утра. И за эти часы он не предпримет никаких попыток свершить нечто из своих задумок. Я его почти контролирую, но, как не странно, чтобы ускорить процесс разоблачения и сделать его необратимым, нуждаюсь в твоей помощи. Да, случается и такое. Можно и самому, но я хочу достичь сразу двух целей: исполнить отстранение и нейтрализацию Падшего Ангела в краткие сроки и безвозвратно, а также успокоить и помочь тебе и твоим малышкам. Допускаю, что эта помощь может вас шокировать и потрясти. Молчу и жду результата. Завтра, мне так кажется, или полностью уверен даже, он предпримет окончательную попытку, против которой ты окажешься бессилен, как и твои помощницы. Прямого контакта с Падшим Ангелом человек не выдерживает, поскольку падение его заключено в болезни и вызывает неадекватные деяния. И ты безропотно способен исполнить его приказ, содержание которого тебе ведомо. Да, это тот мост. Именно там расположена одна из его ловушек. Представится он, скорее всего, Ангелом, как это принято у всех Переносчиков. Постарайся в тот момент, когда он предпримет попытки атаковать, мысленно зациклиться на чем-то отвлеченном. Но весьма важным для тебя. Светлана? Или дети. Мне так кажется, что важнее и дороже этих малюток в этом мире на данном этапе не существует. -А почему нельзя арестовать его, если ты сам того желаешь и знаешь о его преступлении. Да и странно как-то звучат твои слова, словно мы жители разных планет. У вас свои законы, у нас свои, но почему-то по какой-то причине наши жизни пересеклись. -Можно, но я уже ответил, что в совместной акции мы заинтересованы оба. Тебе это принесет понимание в избавлении и облегчение, что угроза устранена. А мне облегчает поиск и разоблачение. Он нарушает, но пока причину не пойму. Зачем и ради чего? Пойдем дальше. Не имеет смысла обсуждать то, что уже оговорено. Слушаем и вникаем по всем элементам. До утра его атаки не жди, отдыхай. -Я весь во внимании. Постараюсь понять и поверить, хотя многое кажется до ужаса нереальным. -То не столь важно. Хочешь, так верь, а не желаешь – дело личное. Главное, чтобы ты принял мои условия и исполнил указания. А теперь о моем мире. Я уже намекал об отсутствии уничтожения личности в его деяниях. По вашим понятиям имеют место убийства физические. Да, согласиться частично можно. И ты, как особь, в этом мире прекращаешь свое существование. То есть, переносишься в иной мир. Без того тела, что захоронят в этой земле на местном кладбище. -На тот свет? – усмехнулся немного иронично и недоверчиво Никита, явно не соглашаясь с такой теорией. – Мы ведь взрослые и, как мне показалось, психически нормальные. И говорить о вечном царстве даже слегка потешно. -Смешно. Однако я пришел к тебе не религию проповедовать, хотя и она некими намеками говорит о вечности и бесконечности. Ты же законы таковые отрицать не станешь? Есть они, эти вечность и бесконечность? Хотя, проверить их практически невозможно. Лишь утверждать теоретически. Но факт некоего окончания еще более безрассуден. Если оно сравнимо со стеной, так и она имеет некую толщину, заканчивающуюся чем-либо. А за ней снова мир. Так что, в саму бесконечность проще и легче верить, чем в некое окончание. Точно так и в самой жизни. Если твое тело прекращает привычное для окружения существование, то твое «Я», или, как мы называем его «ПЛИК», переносится в новое новорожденное тело, в мозг, в сознание. И вновь ты существуешь. ПЛИК (полный личный индивидуальный код) бессмертен. Его даже сам бог, как вы его называете, не способен уничтожить. Он вероятно, способен лишь на время зависнуть, в ожидание рождения тела. Но исчезнуть никак не сможет. И так происходит вечно, даже если на планетах количество приемников непостоянно. ПЛИК можно разделить, и твое «Я» в одном из миров просуществует в двух телах, а можно, и объединить, и в одном теле просуществуют два сознания. Только все не в этом мире, где ты расстался с телом. Мир ваш не единственный и не единый. Существует целая цепочка параллельных миров, до мелочей идентичных, но не зеркальных. Позже объясню, почему. Во-первых, они отступают друг от друга во временных периодах на какой-то незначительный срок. Не будем уточнять эти мелочи. И следуя вверх по цепочке, мы попадаем в будущее, а вниз – в прошлое. Однако не в своем мире будущего и прошлого. Для каждого мира они свои. И каждый следующий или предыдущий мир вполне самостоятельны. А почему не зеркально идентичны? Вот из-за таких мелких и крупных пакостей Ангелов, которые всего на всего ответственны лишь за перенос и принятие ПЛИКа. По своей специфике программы они просто обязаны взять ПЛИК умершего и перенести его в параллельный ближайший мир для передачи Ангелу, или Переносчику соседнего мира. А из соседнего снизу принять и поместить ПЛИК в новорожденное тело. Вот такая их основная сфера деятельности. В каждом мире, в зависимости от населенности, существует от одной до несколько тысяч Ангелов. А мы Следящие. Смотрители за порядком и бесперебойности таких процессов. В нашей сфере деятельности - контроль над Ангелами и за количеством ПЛИКов. Где соединить, а где размножить. Мы абсолютно не контактируем с Ангелами и со своим боссом. Но знаем о существовании друг друга. Ангелы, по сути, это те же компьютерные системы, в которые заложены определенные программы. Как и говорил, что высокий интеллектуальный уровень вынуждает их отвлекаться от основного вида деятельности, принимая образ человека. Чтобы иногда и пошалить, чью-нибудь судьбу изменить, делать подарки, иногда забрасывая некоторых особей в далекое будущее или прошлое. Но не вреда ради, а блага для. Нет в их программе убийства. -А как же в моем случае? – наконец решился спросить Никита, с трудом удерживая в сознании такую прорву сумасшедшей информации, в которую он уже верил. -Завтра во всем и разберемся. Не хочется высказываться, не владея точной информацией. Я потому и вмешиваюсь, поскольку кое в чем они даже превосходят нас. Ангелы способны проникать в параллельные миры на много тысячелетий в любом направлении. А в нашем распоряжение, то есть у меня, и таких же Апостолов из иных миров, по три мира на каждого, но с перестраховкой параллельного следящего. То есть, такой пример: главный в данном мире я один. Однако перекрываю оба соседних мира, слева так и справа. Так что, на каждый мир, получается, по одному главному Апостолу и по два наблюдателя. -Позволь сразу провокационный вопрос, - уже осмелевший и успокоившийся Никита решил выяснить эту информацию с точностью, до мельчайших, интересующих его, деталей. – Весьма актуальный, кстати, чтобы разъяснить противоречия в твоих объяснениях. Ведь, насколько нашей науке ведомо, отклонения, которые ты допускаешь в каждом мире по воле шуток Ангелов, в далеком будущем могут вылиться в глобальную разницу, что даже близко не сделает миры чем-либо схожие. Как и отклонения в пространстве на один миллиметр в космосе способны унести тело в иные галактики мимо той, в которую оно первоначально планировало. -Во-первых, никто идентичности тебе не обещал. Но разница мизерна, как и при межзвездных перелетах, когда происходит постоянная корректировка курса. Миры не мертвые, а мы не бездельничаем. Объясняю с ракурса пилота вертолета. Тебе так ближе и понятливей. Но затрону не твой вертолет, чтобы наглядней смотрелось, а возьмем большой лайнер, выполняющий полеты по единому маршруту между двумя крупными населенными пунктами. Два больших города. Ну, Ашхабад – Москва. Это константа. Величины постоянные и неизменные. И маршрут постоянный. И пилот, так мы решили, один и тот же. И еще обязательное, так нормальные летные условия, как погодные, так и технические, чего в своей деятельности мы и достигаем. Самолет из Ашхабада вылетает и обязательно приземляется в Москве, в которой за время полета прошло четыре часа. Он приземляется в предписанное расписанием время. Точность и исправность гарантия наша. Но даже при данных факторах, как полеты по одному и тому же маршруту, то есть, эшелону и коридору, ты никогда не проведешь лайнер до миллиметра и до секунды, как по рельсам. Ширина коридора измеряется километрами, а высота сотнями метров. И ни один твой полет не пройдет по той же линии, что в прошлые разы. Но из Ашхабада в Москву. Города, как стояли, так и будут стоять. Лишь время перелета их старит. Точно такие метаморфозы происходят и с параллельными мирами. Разница, невзирая на шутников и шалунов мизерная, не влияющая на основные и главенствующие основы. Даже если и появится в соседнем или слегка отдаленном мире маленький новый, слегка отличный от других миров городок или поселок, то сути он не изменит. -Ну, так в очень далеком будущем запросто все города и их названия поменяются. -Нет, мы сами этого не допустим, подкорректируем и поправим. Как движутся миры по определенному курсу, так неизменным и пройдут свои века. Москва, Ашхабад и прочие мегаполисы всегда и везде сохранят свои идентичности. А село Теджен и деревня Мухина – историй не творят и ничего в ней не изменят. А потом учти такую простую истину, как факт невозможности этим мирам где-нибудь и когда-нибудь столкнуться, чтобы сравниться, свериться в своей зеркальности. Каждый мир живет своей историей. И рождается, и гибнет самостоятельно, не влияя на соседние. А вот ПЛИКи – число постоянное. Они – лицо человечества. Твое, твоих детей, твоих друзей. И, вполне допустимо, в ином мире ты встретишься с ними, но просто не узнаете друг друга, как и ты самого себя. Ведь случаются эпизоды в жизни и в мыслях, когда задумываешься об их повторении. Мол, был или жил, но не здесь. Редко кому из числа живущих в этих мирах удается познать правду мироздания и его существования. Однако допускаю, что библии и прочую религиозную литературу создавали, скорее всего, из этих знатоков, кому посчастливилось познать о бессмертии всего человечества, включая и самого себя. -Получается, что и я вечен? И смерть ничего не значит? -Потому такие знания никому и не нужны. Даже вредны, поскольку дают шанс вмиг очутиться в параллельном мире в ином теле. Возможен хаос и вселенский бардак. А мы для того и существуем, чтобы не допустить апокалипсиса. -Так почему он убивает, если вам по статусу недопустима насильственная смерть человека. Он явственно нарушает законы? – спрашивал Никита, уже всецело поглощенный рассказами нового знакомого, и абсолютно поверивший в его версию устройства мира. Очень уж убедительно говорил Михаил. – Стало быть, и моя Светланка в теле младенца в ином мире. Тогда зачем он и меня звал туда? -Пока сам не пойму его замыслов, не знаю, чего он задумал, этот Падший Ангел, и зачем творит свое злодеяние. Не из-за ненависти к человеку, а скорее всего из-за некоего недопонимания. Вот потому и хотел я провести с тобой эту подготовительную беседу. Он обязательно сам лично завтра встретится с тобой, чтобы нанести заключительный сокрушительный удар. Ему уже предельно ясна ошибка самой попытки связываться с тобой, приоткрывая своим упорством завесу личной тайны. Только остановиться никак не может, отступить или отойти. Скорее всего, гонор виноват. У Ангелов, особенно у Падших, он тоже есть. Потому и пойдет на прямой контакт. И обязательно в образе приятного человека мужского пола и увлекательного собеседника, способного лично своими руками заманить тебя в ту ловушку. А ты обязательно спровоцируй его, разозли и доведи до белого каления. А тут и я явлюсь с разоблачением, выведу на чистую воду и накажу за нарушение инструкций и своих прямых функциональных обязанностей. И уведу от тебя навсегда. -В тюрьму? – с улыбкой спросил Никита, уже понимая отсутствия у Ангелов таковых. -Почти. Он будет подвергнут чистке и корректировке. Но в любом случае его лишат на некоторое время прав управления в этом мире ПЛИКами. Сошлем в далекое прошлое. Вот завтра об этом мы и договоримся. Лады? -Лады, но есть еще один вопрос. -Говори, пока я здесь. Хотя, если за ночь возникнут еще недопонимания, так мы завтра все и разъясним. Накапливай их побольше, чтобы до конца жизни хватило. На следующую встречу рассчитывать тебе не придется. Простимся навсегда. -Хорошо, но на этот ответь сейчас. Вот Падший Ангел, если так уж обиделся на меня, так почему не забросил в далекий мир, где мне самому уже жить не захотелось бы? Почему он, как баран, уперся в одной своей бредовой идее вплоть до разоблачения? -Ангелы не могут обижаться. Они не умеют это делать. А уже если задумал чего свершить, то пытается реализовать любой ценой. Даже предполагая, что твое упорство возмущает, а эти всплески мы можем обнаружить. А ежели забросит с некой криминальной целью, так Ангел того мира обнаружит чужого и расшифрует замыслы. Ведь каждый индивидуум проходит регистрацию, незамеченным не проскочишь. И если хозяин того мира заметит зло, то выплеснет реакцию на дисплее и потребует расследования. Умышленное зло причинять человечеству под жестким запретом и контролем. Табу. Не совсем хотелось бы одобрять и благие дела, однако на них смотрим сквозь пальцы. Такие мелкие шалости-развлечения можно и прощать. Но размножать зло недопустимо, поскольку его и без нашего вмешательства достаточно в любом мире. Все параллельные миры балансируют на грани зла и добра. Но живут они и существуют за счет превалирования добра. А ежели на стороне зла вступит Переносчик, или, что самое опасное, но практические невозможное, Следящий, то баланс сил и равновесия несоизмеримо превышает сторону зла. Это смертельно опасно и недопустимо. 13 Михаил, или Апостол, как он называл себя, уже покинул столовую, а Никита, словно в сильном хмелю, никак не мог избавиться от наваждения и мыслей в невероятности происшедшего. Складывалось ощущение, что он сейчас случайно задремал, и эта галиматья с беседой некоего представителя высшей силы и власти над человечеством просто и банально приснилась. И лишь пять пустых стаканов, закрашенных томатным соком, подтверждали вероятность существования этого собеседника. Стало быть, сон сразу можно отметать. Но, вспоминая тему беседы, он до конца не мог понять ее смысла. Эта вереница параллельных миров, куда его личный код, именуемый в их епархии ПЛИКом, переносится после смерти и движется далее по цепочке, могла лишь присниться в невероятном фантастическом сне. И еще этот Падший Ангел с бредовой непонятной идеей, губящий таких, как его жена Светлана, а теперь еще и задумавший затащить в свою ловушку и Никиту. А вдруг после Никиты по очереди у него в списке стоят его милые дочурки? Даже после собственной смерти, и даже в страшном бреду, Никита не желал, чтобы нечто ужасное случилось с его девочками. И этот Апостол Михаил, или Следящий, как звучит его профессиональная ступень в правлении, предлагает разоблачить вышедшего за пределы допустимого ему подчиненного. Странно, однако, что такие всемогущие и всесильные, стоящие над миром и властные над такими простыми смертными, просят его содействия. Слабого, беззащитного, смертного. Нет, если быть честным до конца, так не самого разоблачения просил Апостол. Он просто просил помощи ускорить поимку врага. У них там все так распределено и разграничено, что беспричинно вмешиваться в дела даже им подчиненных не положено по программе. Раз не предусмотрено инструкцией, то не моги. А вот слегка обойти параграф, так вроде и ничего предосудительного. Но, как понял из всей беседы Никита, больше всего тут сыграло желание Следящего своими действиями извиниться за содеянное Переносчика, оправдаться и внушить ему о редчайших случаях таких неадекватных деяний Ангелов, внезапно по неведомой причине превратившихся в Падших. И самому Никите теперь страстно желается познать эту причину, принудившую вступить на преступную стезю Ангела, чтобы хоть понять, чего ради сгинула его любимая супруга. За что он ее сгубил, кто и какая бредовая идея принудила его отнять жизнь у самой лучшей женщине, у самой любимой жене и мамочке. А у Апостолов под запретом беспричинные подозрения и обвинения. Вот и решил воспользоваться услугами Никиты, как подсадной уткой. Наживкой, приманкой, к которой стремиться Переносчик, и который, как он объяснил, идет ва-банк. Хотя, а стоит ли обижаться за такие просьбы? Он ведь спасет своими действиями не только себя одного, но и будущее своих дочерей. И вполне вероятно, что и саму жизнь. Даже очень многих, кого еще вписал в свои списки этот Падший Ангел. Бред, но факт. Нужно, просто необходимо поверить и исполнить, ибо не просто говорил Апостол, но и приводил факты и эпизоды из личной жизни Никиты, о которых никто из посторонних даже мыслить не мог. А вдруг он просто сам заманивает его в ловушку, являясь одним из убийц? Чушь собачья, глупость несусветная. Зачем тогда столько городить и лапши развешивать? Ведь ложь вполне можно сочинить намного слаще и заманчивей, ближе к правде и к реальности. Но ясно лишь одно из всей этой белиберды, что завтра, если к нему придет этот Падший, Никита исполнит просьбы и инструкции Следящего Апостола. А уж после пусть будет так, как оно случится. Ведь все равно в этой вечной борьбе они растеряли последние силы, и нет ни желания, ни стремления продолжать бесполезные потуги. Они оказались намного сильней и коварней. Он на виду и не видит противника, который скрыт и готов к удару в любое мгновение. А если и раскроется, так с такой информацией к следователю не придешь и защиты ни у кого не попросишь. Совет получишь лишь вполне адекватный, или безо всяких предложений сразу же отправят в местную палату, где таких Наполеонов, Юлий Цезарей по всем койкам в полном арсенале. А как бы он сам на месте того же следователя поступил, если бы с такой галиматьей к нему пришел проситель? Слушать стал бы, меры какие-либо предпринял? Вот-вот, аналогично. В такое способен поверить лишь на себе испытавший все муки и страдания, столкнувшись с неведомым и даже не представляющий способы защиты. Вот тогда и хочется отыскать верующего и доверяющего собеседника. А таковыми в первую очередь способны стать лишь его собственные дети. Но и их заранее он не будет подвергать неоправданному риску. Разумеется, они поверят каждому слову своего любимого папочки, посочувствуют, похохочут. И все, на что они еще способные? Позволь, Никита, а чего, собственно говоря, ты сам хочешь? Искать в этом мире соратников по борьбе с высшей силой, коя управляет всем человечеством, цивилизацией, разумом? Так изначально эта идея будет провальной. Их просто не найти вокруг себя в радиусе, доступном ему самому. Как признался сам Апостол, так из миллионов единицы допущены к знаниям и удостоились общения с таковыми. Да и те остались немыми, чтобы не вступать в конфликт с окружением, не стать изгоем. Ведь сам ты точно так же оставишь сие знание при себе навечно. У него в данную минуту единственный верный ход – верить и ждать. Поверить в эту встречу и самому собеседнику, и исполнить его просьбу, ибо такое доверие, коль поверить Апостолу, случается весьма и весьма редко. И тебе повезло в этом. И коль уж произошло таковое именно с тобой, так не скули, а сконцентрируйся и обдумывай варианты, как суметь в первое же мгновение с встречей с Падшим Ангелом не разоблачить себя перед ним, и позволить своими усилиями проявить ему свои истинные замыслы, предоставив затем поле битвы Апостолу. Как он с ним станет воевать, так такой аспект Никиту волновать совершенно не обязан. Между собой эти высшие силы пусть разбираются сами. И в данную минуту, как Никите кажется, это и будет самым главным. Ибо Апостолам по статусу следует следить за порядком и за своими подчиненными. А тогда уж Падший Ангел получит внушение, понесет заслуженное наказание, и его преступная деятельность будет прекращена. И в таковом вся главнейшая суть деяний Никиты. А главный результат лично для него, так в прекращении опасных атак и провоцирования к суициду. И тогда он со своими девчонками продолжит свое мирное существование с его радостями, печалями и огорчениями. Но таковы для них родные, земные и очень знакомые и привычные. С такими повседневными хлопотами и заботами справятся с пониманием и легко. -Папа, что-то случилось? – настороженно и слегка озабоченно и испуганно спросила Лиза, встретив Никиту такого хмурого, задумчивого и отвлеченного. Обычно папа с работы приходит с работы намного восторженней и шумный. А уж приобнять и поцеловать, так просто считал всегда необходимым и обязательным. -Ой, девочки мои, простите! – опомнился Никита и, обняв обеих сразу, оторвал от пола. – Вот, задумался просто. Такая проблема в голове трудноразрешимая застряла, что всего поглотила. -А ты с нами поделись, так мы ее тебе их головы скоренько достанем и разрешим, - весело предложила Наталья, уже довольная таким фактом, что папа пришел. А если немного и призадумался, так в этом абсолютно ничего странного и пугающего. Лишь бы он не был тем чужим и непонятным, когда по ночам пытался покинуть их. -Поделюсь, обязательно поделюсь, но сначала попытаюсь сам понять ее, - обещал Никита. – А вы уже успели позавтракать, или до сих пор меня дожидаетесь? -Тебя. Мы сегодня немножко лишнего поспали. Утро прохладное, а у Лизке каникулы. Вот и разоспались. -Зато, много снов успели рассмотреть. Да? -Нет, они, как-то сразу улетучились. -Пусть, не жалейте. Стало быть, не очень важные эти сны, чтобы еще о них думать. К Никите вернулось прежнее благодушное домашнее настроение. А еще к нему прибавилось и боевое. Он уже внутренне к встрече готов. И обязательно отвлечет мысли при встрече с Падшим Ангелом именно своими милыми любимыми дочурками. Ведь стоит ему о них лишь начать думать, как все уголки его извилин заполняются хлопотами и заботами Наташкиными и Елизаветиными. Все иное, словно лишнее и ненужное выветривалось из сознания. И работа, и переживания, связанные с этим распоясавшимся злодеем, напрочь уходят из мыслей. И, стало быть, при встрече с Ангелом он и увлечется хлопотами о Наташке и Лизе. На лето повезет их к маме. Пишет и настоятельно требует внучек к себе, чтобы в этом Туркменском пекле их не жарить. А с 15 июля сам возьмет отпуск. Командир разрешит для поездки взять в счет отпуска несколько дней, а остальные возьмет в июле, чтобы к занятиям в школе уже вернуться. Подумаешь, проживет малость без них, а они без него. Так если учесть такой немаловажный факт, что перед отпуском целый месяц проведет в командировке, то расставание совсем незначительное. Почти никакое. Ведь работу он за разлуку не считает. Вот уже голова забилась летними проблемами. Только где же он найдет этого Падшего, где произойдет эта встреча? Не бродить же по городу в томительном ожидании столь ожидаемого контакта. Нет, эти думы прочь из башки. Раз тому самому он понадобился, так пусть сам и хлопочет. А Никита и не собирается специально дожидаться. У него и без того на целый день хлопот навалом. Стирка. Убраться девчонки еще вчера помогли, но постирушки им доверять пока рановато. Тут и горячую воду залить в машинку, и полоскание в ванной для них непосильно. У Никиты уже выработался график, или легкие намеки на таковой распорядок стирки. Раз в месяц после командировки. Но сам процесс часто растягивался на два дня. Однако сам процесс для Никиты не был утомительным и скучным. Он включал музыку, детей, разумеется, выпроваживал во двор. И под песни советской и зарубежной эстрады весело и непринужденно вершил чистоту белья. Даже и не заметил, как кучка грязного белья и одежды исчезла из короба, куда методично в течение месяца оно складируется. Звонок в дверь ассоциировался с приходом одной из дочерей за забытой игрушкой или просто попить. Только незачем звонить, коль дверь не заперта. А Гриша после звонка сразу сам распахивал дверь и кричал: -Я пришел. Если кто и есть дома, то срочно отзывайтесь. Ежели не успели одеться, я жду и считаю до одного. А после этого звонка никто не ломится, ожидая за дверью хозяина и разрешения на вход. Никита распахнул дверь и увидел перед собой молодого мужчину с полоской усиков под носом и слегка небритой бородкой. Просто обозначена. Или ошибся дверью, или спросить чего хочет. Такого гостя Никита не ожидал. Но ему самому надо, так пусть и первый огласит желание. А у Никиты за щекой ириска. Он в прачечные дни любил исполнять сразу несколько дел одновременно: стирал, пил чай с конфеткой, слушал музыку и листал журнал. Одно другому не мешает. -Я зайду? – тихим приятным голосом, внушающим доверие и расположение, спросил гость. -Если считаешь необходимым, так, пожалуйста. Это коль по адресу попал, - пригласил Никита незнакомца, перекатывая ириску из-за одной щеку за другую. Так говорить удобней. А где же девчонки? Совсем загулялись и про обед забыли. Но они часто в такие дни, когда папа занят глобальными делами, забегают на обед к Галке. Она их и сама зовет вместе с Виталиком. Вот и сейчас, скорее всего у нее, поскольку в такое время сами требуют пищи и хлеба. Отсутствием аппетита особо не страдают. А Галина специально и приглашает их, чтобы Виталик, с которым проблема в этой области бытия, глядя на них, с такой же поспешностью опустошал тарелку. Такой аппетит у Натальи так же появился вместе с появлением Лизы. И до этой встречи она тоже, как и Виталик, любила покрутить носом, избегая обедов. Лиза их обоих быстро приучила, как надобно вести себя за обеденном столом и с какой скоростью в каком темпе освобождать тарелки. Мужчина достал из внутреннего кармана пиджака бутылку коньяка и подмигнул Никите. -Посидим, обсудим некоторые общие вопросы? Алкоголь, как считаю, располагает к откровениям. Ты не против? -Чай, я сегодня пить не планирую. Нет повода, нет желания, а у меня спешные дела. Извини, конечно, но если есть неотложный разговор, то предложу чайку. Никита решил так же без церемоний с незнакомцем на «ты», хотя первые секунды не мог понять, зачем и с какой целью решил этот незнакомец выпить с ним. Если бы он хоть немного знаком был с Никитой, то и не предлагал бы средь бела дня, поскольку для всех остальных, кроме Гриши с Галкой, Никита слыл практически трезвенником отцом-одиночкой. Такое положение все понимали и не осуждали парня за трезвую жизнь. А этот словно новичок. -Чай, так чай. Просто хотелось расслабиться, расположиться друг к другу, - не обиделся гость. -Дело серьезное или хлопотное? – спросил Никита, приглашая незнакомца на кухню. -Жизненное. Простое, не хлопотное, но важное и столь необходимое для обсуждения. И вдруг Никита почувствовал горячую волну, пытавшуюся поглотить его в свои недра и отключить сознание, словно некая сила желает подчинить своей власти. Ему сразу стало на душе легко и воздушно, хотелось идти и лететь по первому зову этой волны, ощущая внутри нее тепло и уют. Внутреннее напряжение спало, и те тревожные мысли и заботы, что ежедневно давили и угнетали, медленно растворялись в горячей воздушной массе, превращая мир в сказочный и уютный уголок. Но Лизе срочно нужно покупать летний костюмчик. Наступают теплые, а там и не заметишь, как горячие деньки. У Натальи еще прошлогодний хорош. Хотя, тесноват. Можно соседке отдать. А в воскресенье вместе с Галкой на толкучку сходит. Галка часто сама, а раньше брала с собой и Светлану, бегает туда. Но сейчас беременная, и может не пойти, а самостоятельно ходить на такие ярмарки Никита не способен пока. Не научился. Хотя, срок-то у Галки еще маленький. Пойдет. Она, как наркоман, старается эти толкучки не пропускать. И обязательно каждый раз чего-нибудь про запас и на всякий случай покупает. Вот и Наталье он новый костюмчик купит. Обоим им. Шортики и по две маечки. Хотя летом они и без них бегают. Но на лето они же едут к маме. А там, в Витебске, детской одежды навалом. Потому ничего про запас он здесь набирать не будет. Всякое лето бывает. Если холодное, так все необходимое мама сама купит. Он ей, конечно попробует деньги оставить, так она их не возьмет. Они с Валентином в каждом письме просят, требуют и уговаривают, чтобы это лето дети были у них. Никита даже намекал, мол, а самим слабо родить! Когда такое еще возможным было. Нет, решили погодить, а там и сроки закончились. У мамы. Точно, Наташа и Лиза у Галки обедают. Как раз время поспело к обеду, она их и позвала. -Ты чего мозги все мусором загадил! – истерично закричал гость, усаживаясь на стул напротив Никиты. Никита удивленно глянул на гостя и поразился его переменам. Усики исчезли, молодое лицо расплылось и покрылось старческими морщинами. А голос из уверенного и властного превратился в растерянный и слегка взволнованный. -Хозяин дома? – к ним на кухню входил знакомый Никите Апостол Михаил и приветливо улыбался хозяину. – О, пардон, ты не один, у тебя гость! Ну, что ж, нам он, так кажется, абсолютно не помешает. Я весьма вовремя и кстати. -Мужчина, - растерянно обратился гость к Михаилу. – Ты не будешь против, если я с Никитой все же завершу свою беседу. Мы решим свои дела, и я уйду. Это много не займет, минут пять-десять. Все же могу просить на правах первого. -Не можешь, да и не ты первый, - уже смеялся в лицо незнакомцу Михаил, и Никита наконец-то все понял. Так вот он и есть Падший Ангел, который чуть опять не сманил его в свою ловушку. Видно, очень старательно и усиленно готовился к встрече Никита, что сумел противостоять Падшему машинально, даже об этом не помышляя в момент атаки. Инстинкт защиты сработал интуитивно. – Спасибо, Никита, ты сумел деморализовать его и заставить проявиться. А теперь можешь расслабиться. В бой вступаю я. Да и не будет боя, поскольку против моей силы он бессилен. Я правильно говорю, Переносчик ПЛИКов? Ты совершенно упустил из виду, что твоя основная профессиональная обязанность и есть по твоему названию. Запрет нарушил и отвлекся от основного дела. Важного. Вот и вынудил явиться для приведения тебя в норму и возвращения в программу. -Следящий? – удивленно, но без страха и уже без волнений в голосе спросил Ангел. – Вот и мне пришлось повстречать того, кто стоит на ступень выше и мною управляет. -Ты весьма неточен, - поправил Апостол. – Я тобою не управляю. Не дело Следящего распоряжаться Переносчиками. Мы лишь контролируем и корректируем. Ну, и устраняем и поправляем ваши ляпы и недочеты. А так же размножаем и объединяем ПЛИКи по мере надобности. А в своем деле вы полностью независимы. Но ведь ты не своим делом увлекся, оттого и приходится вмешиваться. -А зачем? – еще больше удивился Ангел. – Перенос врученных мне ПЛИКов я исполняю вовремя и в строгом соответствии программы. Обычно Следящие не считают необходимым вмешаться по таким пустякам. Наши шалости не меняют сущности и не нарушают систему. И уж абсолютно не вносят дисбаланс в движение миров. -Вот от того и хочу знать на простой вопрос. Если бы этот факт оказался неприметной шалостью, то разве мне понадобилось раскрываться перед тобой, да еще и перед человеком. Ты вмешался в нечто фундаментальное. Почто без ведома и по собственной прихоти лишал жизни человеческие. Нет в программе такой функции, и не дано тебе прав на жизнь и на ее срок. Человеку сократить срок его пребывания в этом мире может болезнь, катастрофа или злое преднамеренное деяние ему подобного. Но не Переносчиком. Вы - Ангелы, как слишком полюбили такое имя. Ты же стал Падшим. Зачем и с какой целью устроил здесь охоту на души людские, заманивая их в ловушки и убивая. -Я не гублю жизни людские своими желаниями. Все они уходили в смерть добровольно, оставляя за мной право, воспользоваться ПЛИКами. Да, заманивал их в ловушки, а смерть наступала в результате асфиксии. Ну, для более настырных приглашал на помощь вирус. Так что, лично сам участие в убиении не принимал. -Зачем? Творил сие от скуки и ради развлечения? Ну не свойственно Ангелам такое жестокосердие по человеческим меркам. Что еще за глупый идиотский сбой программы. Вам, да и нам так же, не дано такого права. Еще можно с трудом допустить продление жизни, изменение среды обитания, броском, в исключительных и опасных для целостности самого субъекта моментах, в любой параллельный мир. Не желательно, нарушение, однако не опасно. Но лишать их жизни ты не имел прав, даже задействуя в посредники воду и вирус. Как я выяснил, ты не отправил их ПЛИКи по назначению. Куда ты их подевал, куда отправлял? -В весьма далекое прошлое. -Почему избрал такой способ развлечения, и что это за план с рокировкой ПЛИКов? -Там с одним Ангелом состыковался. Точнее, он сам вышел на меня. -И что это за прошлое, которое могло заинтересовать ПЛИКи дальнего будущего? -Очень много тысячелетий назад. Чуть больше десяти. Он отыскал местность и племя, обособленное от всего человечества горами и неприступными джунглями. Вот и предложил мне обмен ПЛИКами. Те, которые поступают ему, он передавал мне, а я уже вместо этих, выделенных мною, переправлял ему. -И чего это вы добивались такими манипуляциями? -Он разработал теорию обновления общества и предложил мне участвовать в его проекте. Суть его состояла в замене ПЛИКов от нижестоящих в его епархии для меня взамен выбранных мною здесь. Именно для новорожденных в этом племени мною отобранных. Именно избранных по определенным параметрам. Вот таких, как ПЛИК его жены, его самого и подобных им. -Ха! – воскликнул Никита, до сих пор, словно в страшном хмелю слушая их спор. Спор двух могущественных высших властных над людьми. – И чем это приглянулись тебе наши ПЛИКи, что ты даже поспешил умертвить, дабы не дожидаться естественной смерти? -Мы их различаем по многим признакам и параметрам. По моральным, интеллектуальным и душевным качествам, коими наделены обозначенные мною. В вас слишком и с избытком человеколюбия, самоуважения, доброты натуральной. И вы отличаетесь самим отношением к окружению. Вот и решили мы в течение нескольких столетий, а понадобится, так и тысячелетий создать на платформе этого племени идеальное общество. Ну, а поскольку оно отделено от всей цивилизации, то вроде как план был вероятным и выполнимым. А там, на основе этого племени сумели бы переделать и весь мир. Добрее и человечнее, чем получается естественным путем. Очень уж жестоки и варварские вы сами по отношению к самим себя и себе подобных. Я обобщил. Тебя и твою семью сие не коснулось. Вы, как раз иные, являясь образцом человечества-мечты. -Спасибо! – чуть не плача простонал Никита. – Ты уже один такой образец лишил матери. -Я желал добра целому миру, всему человечеству, распространяя и размножая ПЛИКи ваши и вам подобных. -Но за счет зла некоторым. Зло для добра, - добавил Апостол. – И большей глупости я услышать не ожидал. ПЛИК – это код. Генетические особенности с ним не переносятся, поскольку заложены в теле, что смертно вместе с набором тех качеств, о которых вы заботились. И Наполеонам, и Гитлерам и Сталинам могли достаться ПЛИКи добрейших и благороднейших людей. И в вашем диком племени, как ели они друг друга, так там все так же и будет продолжаться до определенного этапа, запланированного эпохой, а не Ангелами. Не наше это дело, да и рискованное последствиями, вмешиваться в ход истории развития человечества. К тому, о чем вы мечтали с этим больным Ангелом, человечество придет само, постепенно и самостоятельно. Подаренное насильно и без ведомо получателя лживое добро – хуже и опаснее зла. Вы манипулировали ПЛИКаим, не причиняя тому миру никаких существенных изменений. А вот здесь творили беды. Сами ведь признаетесь, что отбирали лучших из лучших. Умышленно губили цвет и гордость цивилизации, лишая этот мир как раз того, к чему пытались привести то дикое племя. -Да я уже и сам начинал понимать абсурдность и бессмысленность затеи. Хотелось подчистить капканы и прекратить свою деятельность, и затем уже заявить своему подельнику свою точку зрения. Да индивидуумы настырные попались. Что его жена, что он сам. С нечеловеческим сопротивлением. Да еще призвал на помощь детей, которые, в принципе, меня и разоблачили. Без них я бы мог с ним справиться. Вот перенапрягся и засветился, потому перед тобой и суд держу. Что в них такого невозможного, мне непосильного, что даже и вирус признал поражение. -Получился прокол в выборе объекта? – с насмешкой и иронией спросил Апостол. -Прокол не в выборе, прокол в характере. А субъект по всем параметрам один из наилучших, - с легким сожалением произнес Падший, словно при покупке ошибся в своих возможностях. – Так случилось, что вел я ее до самого моста, как послушную овечку, да прокололся в последний миг. Уже после прыжка еще до касания воды она вышла из-под моего влияния. А в данную минуту смерть от асфиксии я допустить не мог. Сие разоблачило бы меня в тот же миг. Вот и зашвырнул ее в то племя, поручив местному Переносчику проконтролировать, чтобы смерть случилась естественным путем и без всякого насилия. Но комфортно, чтобы избежать страданий и мук. А с ней и там все нипочем. -Она жива? – неожиданно Никита уловил в словах Ангела его личную досаду на оплошность и невозможность сгубить Светлану. В этих словах звучала отдаленная надежда на невероятное, но допустимое и реальное. И чтобы обратить на себя внимание, Никита истерично закричал, требуя немедленных пояснений. -Жива, - безразлично и равнодушно произнес Падший. – Говорю же, что никакими усилиями не совладать с ней. Ничего не берет человечка, слаба вся система рядом с ней. Вот и звал тебя в ловушку, чтобы ускорить процесс. Думаю, а вдруг душевное равновесие и успокоение отвлечет от этого сопротивления. Так мало мне с ней нервотрепки, ты здесь устроил со своими девчонками мне проверку на прочность. -Вот-вот! – подхватил на оптимистической ноте пессимизм Ангела Апостол. – Твои излишние волнения выплеснулись наружу и заинтересовали меня своею нелогичностью. -А как же теперь, что мне сейчас делать? – лепетал Никита, пугаясь лишь одного, что эти властелины разберутся между собой и уйдут творить свои повседневные дела, так и оставив Никиту в неведение. А ведь он ясно слыхал и из всего сказанного понял, что его любимая Светланка, которую он уже похоронил, жива и борется за жизнь, не желая подчиняться воле такого могущественного и всесильного Ангела, но Падшего и посмевшего желать ей смерти. -Смерти нет, - словно прочел его мысли и вмешался в их ход Переносчик ПЛИКов. – Есть лишь временное пребывание. Сначала здесь, затем там, в другом мире. И так до бесконечности. Знало бы человечество про такие перемещения, так не цеплялось бы всеми силами и мыслями за жалкие остатки жизни в этом бренном мире. -Это для вас мы, как букашки, до которых и дела нет, - сквозь слезы и рыдания кричал на него Никита, внезапно ощутив, что возникшая слабая надежда рушилась на глазах. – А для меня вместе с ней и жизнь закончилась. И если бы не Наталка и не мой Лизунок, то и я давно ушел по твоему зову. Ради них дерусь до последнего. Нам здесь жизнь дорога, а не в ваших дурацких ПЛИКах, не в вашей глупой вечности. Там у вас она, а не у нас. ПЛИК – не личность, а всего-навсего какой-то код. И, разумею, что код будет у вас там вечным, а я умру и закончусь здесь раз и навсегда. Там уже буду не я, а тот, кто родится. -Нет, Никита, - Апостол положил руку на его плечо, пытаясь успокоить и вернуть душевное равновесие. – Жизнь никогда не заканчивается. А сама мысль в ее вечность может любого живущего в любом мире успокоить. И в одном ты прав по всем параметрам, так это в своей любви и преданности к своим женщинам. И он вернет тебе твою ненаглядную. Целую и невредимую. Вот в каком состояние взял, так и возвратит. И больше мы не позволим ему таких злых экспериментов. Разумеется, наказывая его, упреждаю, что тюрем и уж смертных казней у нас просто не существует. Сами же утверждаем всевластие вечности и бесконечности. Но корректировки и чистке он подвергнется. Ну, а того свихнувшегося Падшего, автора безумной идеи, что придумал опыты с диким племенем, так же перетрясем и приведем в чувство, чтобы кроме функций Переносчика забыл думать на отвлеченные темы. А самое страшное и серьезное для них, так это длительный контроль над деятельностью. Поверь мне, что такое наказание весьма строгое и справедливое. -А зря, - тяжело выдохнул воздух после длительной задержки дыхания, Падший Ангел. – Зря ты так противился, Никита. А вдруг вышло бы с этим обществом вечной любви и добра. Ведь вашим ПЛИКам предназначалось дело благое. Может этим мы спасли бы в будущем сотни миллионов, миллиардов будущих поколений и миров. -Нет, - зло крикнул Никита. – Не стоят эти несуществующие вымышленные миллионы жизни моих девчат. Ведь, как я понял еще раньше, то ты после меня принялся бы за них. И прав Следящий – наказать. Строго, насколько можно по вашим меркам. Эту меру не мне решать, но я с ним согласен. Раз мир так устроен, так он и должен существовать и развиваться по своим природным законам. Твоя задача, насколько я разобрался в ваших функциях, не менять, а регулировать движение. -Когда ему забирать свою жену? – строго спросил Ангела Апостол. – Не стоило бы тянуть. -Сегодня ночью в два часа. Там же рядом с тем мостом, с которого она покинула этот мир. -Почему же ночью? Творил пакости при всех, а возвратить решился тайно, не прилюдно! -Да ни к чему людей нам шокировать, - неопределенно и безразлично пожал плечами Ангел. – Для смерти привычно демонстративно и при скоплении народа. А возвращение из того мира может быть неверно истолковано. Для их же блага стараюсь. И ему самому не лишне подготовить свою психику. -Смотри, Никита, наш нарушитель и о благе человеческом заговорил, как смиренный и покаявшийся грешник, - засмеялся Апостол. – Мы уже так скоро перевоспитываемся. Глядишь, так за пару дней вернется в норму и забудет свои бредовые идеи. Все, Никита, покидаем мы тебя. Надеемся, что навсегда. Но помнить будешь до смерти в этом мире, уверен в этом. А он обязательно исполнит обещанное. Секунда в секунду. Ты даже не сомневайся. Очистит ее от всех вирусов и ровно в 2.00 по местному времени положит на то же место, из которого она спрыгнула. Ты, главное, сам не проспи и не опоздай. Ее обязательно нужно встретить, чтобы самую не шокировало такое перемещение. -Да вы что, я и спать отродясь не лягу сегодня, - сквозь слезы смеялся Никита, все еще не веря в это чудо. Они ушли. Так же тихо и неприметно, как и появились в его жизни. Два не человека, два бога, сотворившие в его жизни зло и чудо, перечеркнувшее это зло. Никита глянул на часы и застыл, пораженный. Вся их встреча и этот длинный разговор пролетел за пару-тройку секунд. Минутная стрелка как застряла за одну минуту до 14.00, да так и не сдвинулась ни на миллиметр. И что такое могло означать? Неужели вся эта болтология ему померещилась и пронеслась в его исстрадавшемся сознании? А может, так и надо было, чтобы никто не посмел помешать этому разговору? Ведь сейчас он общался с Ангелом и Апостолом, с двумя небожителями – вершителями судеб людских. Разве допустимо, чтобы некий смертный посмел вмешаться и нарушить ритм беседы. Вот и замерло время в ожидании, пока гости не покинули его квартиру. И сразу стрелка прыгнула к цифре два, а в прихожей послышался топот и смех детворы. Они примчались все втроем, чтобы доложить папе о своем нахождении и причине опоздания на обед. -Папа! – кричала сходу Наталья. – Мы обедали у Поповых, а чай пришли к нам пить. Ты же купил те вкусные булочки еще вчера, вот мы их сейчас и будем доедать. Боже, чуть не застонал от нахлынувших чувств Никита. Сегодня он приведет в наш дом нашу маму. Как же они воспримут такое явление, как отнесутся, сойдут ли с ума от радости, как происходит нечто подобное с ним в сию секунду! Даже вообразить или мысленно представить такое возможное! А что сказать, чтоб поняли, как объяснять всем, включая не только детей, но и друзей, соседей? Глупость. Да никак! Это никого не касается. У нас внезапно и по воле его личной и с помощью некоего Апостола вновь состоится настоящая полная семья. Даже немножко большая, чем до исчезновения мамы. Никита в отсутствии Светланы нагулял ребенка. Но это дите ей родное и близкое по крови. То родная племянница, о которой она пока не знает, но узнав и приняв с той биографией и судьбой, обязательно станет мамой и для этого ребенка. А по-другому и быть не может, поскольку Лиза уже признала в Никите папу. -Папа, а у нас все в порядке? – тревожно спросила Лиза, заметив в Никите некую странную черту. -Да, да! – спохватился Никита и попытался восстановить утраченное спокойствие и равновесие души. – Лиза, ты уж, пожалуйста, сама ставь чай, заваривай и угощай малышей. Ты же умеешь и знаешь, где что, а я продолжу стирку. Многовато скопилось белья. -Хорошо, папочка, - уже весело воскликнула она и потащила младших на кухню. И сразу же послышались характерные шумы и трескотня. Они затем обязательно позовут и его. Не забудут. Никита слегка пожалел, что этот Падший Ангел унес коньяк, которым планировал угостить его. Сейчас бы полный стакан для успокоения нервной и сердечной деятельности опрокинуть его во внутрь не было бы лишним. Ведь он даже не представлял себе, как возможно дождаться этого главного в его теперешней жизни часа. Двух часов. Теперь это злое и резиновое время решило поиздеваться и практически остановилось, как в те мгновения, когда присутствовали недавние гости. Нет, в любом случае он пить, сегодня не планирует. Никита в трезвом уме и в здравом разуме придет к мосту за своей Светланкой. А то еще, не приведи господи, еще уснет во хмелю. А она не буде знать, что ей делать, и как поступать. И вот тогда не будет ему никакого прощения. Он не станет пить, не будет отдыхать, а постарается переделать все важные дела. Их скопилось предостаточно. Нужно все перестирать, переполоскать, развесить белье на лоджии. А потом протрет всю пыль. И обязательно приготовит мясной соус. Любимый, как его, так и Светланы. С помидорами и зеленью. Картошки немного, а больше мяса, овощей и сока. Распланировав предстоящее приготовление такого вкусного блюда, Никита внезапно понял, насколько он голоден, и пошел на кухню, чтобы слегка перекусить булочкой вместе с детьми. Но пока им говорить он ничего не станет про маму, чтобы не сглазить. А вдруг подведет? Хотя Апостол обещал, но для них человечек, как муравей из большого муравейника. Нам ведь нет особых дел и хлопот до какого-либо насекомого, а им до нас. Забудет и наплюет. У них ведь своих дел невпроворот. Закрутится, завертится, а где же он их возьмет, чтобы спросить? От таких предположений Никите сделалось страшно. Такое во стократ хуже и страшнее, чем факт уже смирения с ее потерей. Вторично украденную надежду он не сумеет пережить. Вот теперь после таких дум томительное ожидание превратилось в кошмарное. Он готов был хоть сейчас мчаться к этому проклятому мосту и там дожидаться возвращения Светланы. Но такое поведение придется объяснять детям, к чему он пока не готов. А дети видели папины переживания и терзания, но никак не могли понять их причину, а от того и им становилось грустно и тоскливо. -Может тебе, папа, помощь наша требуется? – неуверенно решилась предложить Лиза. -Нет, спасибо, мои милые, я сам, - как можно ласковей ответил Никита, полагая, что они предлагают свою помощь в стирке и уборке. – У вас же настоящие каникулы, когда надо отдыхать. А я легко справлюсь, мне совсем не трудно. Даже нравится. -А может он опять вернулся и пугает тебя? – к Никите подошла Наталья и неслышно для других прошептала ему на ушко. – Мы уж тогда лучше с тобой побудем. -Нет, нет, - торопливо ответил он. – У меня все даже очень хорошо. А он больше никогда к нам не придет, и пугать не будет. Правда-правда, мои милые, я обещаю вам. Нехотя поверили ему и умчались на улицу. А там уже в общей игровой суматохе забылись все тревоги и напасти, и в окно посыпался их веселый задорный смех. -Нет, - решил Никита вслух. – Я просто не имею права надеяться только на самого себя. У меня есть друзья. Настоящие и преданные, которые не покинули в эту страшную минуту, когда не хотелось жить. Ведь для того друзья в природе и существуют, чтобы можно было их о чем-либо попросить. И сейчас хотелось бы иметь их рядом, чтобы вытерпеть такое ужасное и долгое ожидание. Лишь бы от моих слов они не свихнулись. Или того хуже: в психушку не сдали. Ведь, как пить дать, ни в слово не поверят. И к бабке не ходи. Ну и пусть не верят, сдать не сдадут, а лишь косо посмотрят. Но обязательно помогут и без веры. А затем, когда убедятся в правдивости моих слов, легче объяснять будет. -Лиза, Наташа, - уже к вечеру обратился сразу после ужина он к дочерям. – Я схожу к дяде Грише с тетей Галей, а вы сами укладывайтесь без меня. Может, допоздна задержусь, так не ждите. -А можно нам вечернее кино посмотреть? – лукаво попросила Лиза, зная, что папа категорически против ночных телефильмов. В последние дни местный канал после десяти вечера, когда заканчивается его срок, переключается на Московский. По которому показывают фильмы про милицию или шпионов. Сам Никита любит их смотреть. Но им не разрешает. Куда еще смотреть, если заканчивается он далеко после полуночи. -Можно, - поразил он их ответом. – Только тогда расстелите диван и ложитесь здесь. А вдруг уснете во время просмотра. Закричали «ура», расцеловали папу и проводили до выхода. А разрешил, подумали, скорее всего из-за каникул. На каникулах можно все. Ведь в такие дни совсем не обязательно рано вставать. Галя даже удивилась явлению друга. Он обычно не покидал своих девчонок в такое позднее время. Чай, сказки, сон. А тут бросил одних и явился, не запылился. Неужели срочная командировка. Да быть не может. По графику с первого числа. -Ну, это как минимум, дела срочные и неотложные, - без вопросов сделала она вслух заключение такому явлению. – Гриша, ты где? Еще не уснул за своим пивом? -И что могло принести сюда нашего многодетного папашу? - послышался вопрос из зала слегка хмельного друга. Он догонял хмель банкой пива с рыбой. – Никита, давай до кучи, присоединяйся, пока я все не вылакал. Кружку сам на кухне прихвати. -Нет-нет, я не хочу, - покачал головой Никита в ответ на попытку Галины вручить ему большую кружку. – У меня к вам весьма деликатная и очень странная просьба. -Да кто бы сомневался, что он так зашел, компанию другу составить, посидеть за пустой трепаней, - иронично заметил Гриша своим легко пьяненьким голосом. – Я так, приличия ради предложил. А вообще, так здесь и мне мало осталось. -Тебе, Гриша, если составлять компанию, так спиться недолго, - незлобиво проворчала Галина. Гриша уже пьянки, как таковые прекратил, но по случаю или вечернее пиво из моциона не исключал. Потому-то Галя успокоилась, поверив, что муж спиваться не планирует, как многие из соседей пилотов. Двоих даже раньше срока без пенсии уволили за появление на вылет, как говорится, после вчерашнего. Гриша с перепуга сразу резко притормозил, кулаком в грудь постучал и клятвенно, как жене, но больше самому себе обещал, что за двое суток до вылета даже к кефиру не притронется, поскольку там тоже некий процент алкоголя имеется. Но Никита уверил его, что кефир – продукт абсолютно безвредный. Никита уселся в кресло, которое для него освободил Виталик. Это его срочно мама отправила в койку. Супруги даже по такому случаю громкость телевизора убрали до минимума, настолько заинтриговал их вид друга, явившегося на ночь с некой тайной. Какой-то весь взвинченный, взбалмошный и кошмарно нервный, словно под током в 220 вольт. Искры из него так снопом и летели. -Ну? – не выдержала Галина затянувшегося молчания, срочно затребовав комментарий. – Сам будешь говорить, или пытки щекоткой применить для ускорения? Щекотки по ребрам Никита боялся. -Сам. Только вначале вы мне дадите слово и три клятвенных обещания, что все исполните. -А зачем так сразу много? – удивился Гриша, явно не согласный с таким количеством необходимых клятв. -Надо, - настоятельно просил Никита, всем видом показывая, что такое условие весьма необходимо. -Если они не требуют криминальных деяний и не противоречат принципам, то даем, так уж и быть, шантажист проклятый, - вяло согласилась Галина. -Противоречат, - категорично заявил Никита, не на шутку перепугав друзей подозрением, что Никита случайно или умышленно вляпался в нечто противозаконное. – Но не уголовному законодательству, а законам природы и логики. Расслабьтесь, все весьма прилично и не потребует от вас участия в чем-либо постыдном или незаконном. -Говори, обещаем, - хором прошептали супруги. – Только перечисли эти три условия, чтобы хоть приблизительно знать, во что ты нас втравил, и как мы согласились вляпаться. -Во-первых, дико не орать и не закатывать глаза, изображая срочный обморок, дослушать спокойно до конца и помочь, в чем сейчас я вас попрошу. Про отсутствие криминала уже предупреждал. И третье, самое основное и неотъемлемое: если не пожелаете верить, то согласитесь хотя бы по банальному «авось». Ну, а вдруг! -Вот черт! – чуть не материлась Галя, не вытерпев такой растяжки секрета или тайны, с чем пришел Никита. – Теперь хоть потоп или землетрясение, но просто обязана услышать от тебя то, от чего все нижеперечисленное возможно последует. -Заинтриговал, дьявол, заинтриговал, - Гриша даже пиво решился отодвинуть от себя. -Света нашлась, и она жива. -Ой, ой, мамочки! – дико завопила Галина шлепнулась на пол рядом с диваном, закрывая лицо руками и пытаясь захватить побольше воздуха, широко зевала ртом. – Как же это, как, как все случилось? Да говори же ты, чертов секретчик, чтобы тепе пусто стало. Говори, а то у меня сердце остановится, - причитала она, хватаясь руками то за сердце, то за голову. Потом внезапно схватила Гришину кружку с пивом и залпом выпила ее содержимое, совершенно выпустив из вида, что ей не положено по статусу беременной женщины. Гриша молчал. Даже не отреагировал на опустошение его тары. Он, разумеется, хотел выразить свое мнение по отношению к данной новости, но у него отняло речь, и глаза закатились к потолку. Он открывал рот и беззвучно поддерживал требование жены. -Вот, - тихо сказал Никита. – А обещали не орать. Ну да, я бы и сам заорал, - добавил он и заплакал. Молча, лишь глазами. – Ее необходимо сегодня забрать. Я бы и сам справился, но весь на пределе, на нервах. Мне без помощников будет очень трудно справиться. Понимаете, ведь я только сам узнал, и мне сказали, чтобы я пришел за ней. -Она в больнице? – наконец-то получилось слово и у Гриши. Он с большим трудом выговорил этот вопрос. Да и то после того, когда понял, что, по словам Никиты, Светлана куда-то угодила, а теперь лежит в больнице, и ее надо прямо сейчас забрать. -Нет, не в больнице. Это было бы слишком просто, чтобы так заморочить вас. Оттуда я бы взял такси и просто привез. А мне нужно забрать ее там возле моста, с которого она прыгала. -Как? – вот теперь и Галина была на грани нервного срыва. – Что она там делает, и почему именно оттуда? Так почему мы не побежали сразу к этому проклятому Дарьябашу? -Понимаете, забрать нужно ночью, в два часа. И я боюсь, что вдруг не доживу до этого времени. У меня и без того сердце колотится, как сумасшедшее. Вот тогда вы сами без меня сходите. Но именно в два, и именно сегодня, и возле этого моста. Я сейчас, как смогу, кратко расскажу причину такого странного сочетания, и мы уже вместе обмозгуем детали. Конечно, если потребуется, так я ее донесу. Все силы брошу на нее и на руках до дома донесу. Но вас я втягиваю в эту историю, чтобы подстраховаться. По правде, так я очень боюсь этого момента, и ваша поддержка, как нельзя, окажется кстати. И Никита сбивчиво, перепрыгивая с деталей на детали, сокращенно и без излишнего вникания в истории и описания миров и ПЛИКов, рассказал им о встрече с этими двумя явлениями природы: Апостолом и Падшим Ангелом. По глазам друзей и по их ухмылкам он понимал, что в его бредовый рассказ они не поверили. Но ведь для такой веры понадобилась сама встреча. Кто же вот так на словах способен без оглядки и наобум верить в такую белиберду, принимая ее за истину. -Хорошая, красивая сказка, - уже успокоившись и осмелев, отхлебнув пива из кружки, высказал свою точку зрения Гриша. – Хочется верить, но не можем. Из этого возраста переросли. -Так это и есть мое третье условие. Вы сами можете и не верить, но мне не отказывайтесь помочь. Мы втроем придем к этому мосту и убедимся в правоте этой сказки. Но ведь она мне не приснилась? Вчера Апостол, а сегодня оба с Падшим Ангелом. Мо столько долго и много с ними болтали, а времени и минуты не прошло. Я как будто специально в момент их прихода на часы глянул. А уходили, столько и показали. Специально остановили время, чтобы без помех общаться. -Гипноз, - заключил Гриша однозначно и безапелляционно. – Разыграли и обманули. -А зачем? – спросила Галина, явно несогласная с мужем. Ей и самой не очень верилось в такую галиматью, но уж больно натурально и азартно рассказывал Никита. Да и сама с радостью бы встретила сегодня пропавшую подружку. Ее потерю она не легче Никиты пережила. Ведь столько лет вместе все радости и трудности. И просто тогда не хотелось верить в ее самоубийство. Не вязалось с тем напором жизненной энергии, с той любовью к своей семье. -Действительно! – поразился Гриша своей гипотезе и мгновенно изменил мнение об услышанной истории. – Деньги у тебя на книжке, так что брать им было нечего. С драгметаллом всегда в вашем доме пустота зияла. Ну, не уважала Светка всякие золотые побрякушки. А вдруг, а? Вот хохма будет! А сколько народу в обморок попадает, так тьма! – уже весело хихикал Гриша, мысленно представляя, как они завтра всей компанией со Светланой продефилируют по городку, а народ налево, да направо сваливается чурками без чувств. Шли, молча и напряженно. Галя вцепилась в Никиту двумя руками и с силой сжимала ему локоть, словно пыталась удержаться на опасной высоте. Гриша уже не так геройствовал, как перед отправкой. Он понуро плелся сзади и с опаской вглядывался в темноту. Разумеется, в районе никакого освещения и в помине не было. А фонарик взять ума не хватило. Из окна вроде как не такая уж и темень. Однако сразу за мостом стояло несколько домиков, и в крайнем горел свет, слегка освещая мост и Дарьябаш. Хорошо, хоть луна немного своим холодным светом озаряла путь. Да и почти до моста дорога заасфальтирована. Лишь на повороте метров 30 по грунту. Там уже мимо не проскочишь. -Никита, – прошептала осипшим от волнения голосом Галина. – А почему ты ничего из одежды не взял? То было в августе, жара, однако. А сейчас прохладно. Как бы ни застыла. Да и за такое время могла поизноситься, обтрепаться. -Нет, они сказали, что вернут в том же виде, что и забрали. А если потребуется, так я сам догола разденусь и ей все отдам, - уверенно отвечал ей Никита. – Лишь бы не обманул и отпустил ее. Да нет, Апостол был весьма строг к нему. Не посмеет. -А откуда она придет? Из воды? Ой, тогда вообще смерзнет, и твоя одежда не спасет. -Галя, помолчи, не нагнетай ужасов, - не выдержал пустых и ненужных вопросов Гриша. – И я сам с себя все сниму и приодену. Лишь бы своими глазами такое чудо лицезреть. Вот, даже не знаю, как и сказать, но в церковь схожу и свечку поставлю. Пусть хоть из комсомола исключат, но поставлю и перекрещусь. Даже потренируюсь дома креститься. Вроде православные так крестятся: вверх, вниз, вправо, влево. Нам еще замполит в авиацентре рассказывал ежедневную молитву офицера: шапка, ширинка, удостоверение, расческа. По карманам ориентировался. Вот фонарь не взяли, теперь и время не узнаем. Я даже спички забыл. -Я взял. Хотел костер развести, если бы один пошел. Но с вами не обязательно, совсем не холодно. -Умный, - похвалил Гриша. -Так я не поняла, Никита, откуда все-таки она придет? Если не из воды, тогда вроде из деревни? -Не знаю. Он не уточнял. Но я так понял, что ниоткуда. Это его сфера обитания, нам она недоступна и непознаваема. В никуда забрал, так оттуда и возвратит. -Страшно хочется поверить, а не могу, - тяжело вздохнул Гриша. – Сколько там осталось ждать? -Еще полвторого, - посветил спичкой Никита. -Чего так рано выскочили? Мы уже пришли, можно немного и раньше отпустить. Увидел нас и отпускай. -Нее, - протяжно ответил Никита, покачивая головой. – Вряд ли. Он не следит за нами. Ему лично до нас никакого дела нет. Муравьи с большого муравейника. Поди, и забыл о нашем существовании. Вот время выдержит до секунды. Сказал, что ровно в два, так ни секунды раньше. Автоматы, а не люди, программы придерживаются. На часы они больше не смотрели, но и костер разжигать не планировали. Ночь была довольно-таки теплой для этого времени. И они оделись по сезону. В легких весенних куртках. Когда неожиданно погасла луна и исчезли звезды, то вроде и не придали такому обычному явлению пристального внимания. Середина весны. Могли и тучки подтянуться. Но потом все втроем вздрогнули от неожиданно догадки. Так мгновенно тучки не нагрянут, выключая, словно свет и луну и звезды. А потом, с какой такой стати весь свет пропал, включая и из окон домов. Скорее всего, процесс возврата начался. Но что и как, пока неясно. Никита был весь в ожиданиях, а Гриша с Галкой, поскольку до конца так и не поверили, слегка поеживались и прижимались от страха друг к другу. Даже от всех явлений похолодало, словно дунуло вдоль Дарьябаша холодным ветром. И уже яркую вспышку луны и звезд встретили дружным испуганным вскриком. А Никита, заметив чей-то силуэт рядом с опорой моста, как сумасшедший рванул вниз к берегу, покину друзей со страхом наедине. Он уже несся к цели. -Никита, ты где, ты куда? – взволнованно крикнула Галя, заглядывая опасливо вниз через парапет в темную бурлящую воду. Но Никита уже бежал вверх с кем-то в руках. И в свете яркой луны они увидали спящее лицо Светланы, лицо той, в жизнь которой уже исчезла вера с того проклятого дня, которую ждать было просто невозможно и нереально. Но она обессиленная, но умиротворенная, будто и не было смертельного прыжка и тех долгих месяцев страданий, слегка приобняв мужа, дремала у него на руках. У Галины вновь возникло желание упасть в обморок, но Гриша, хоть у того у самого ноги отняло, сумел в последний момент подхватить жену, не позволяя ей приземлиться в пыль на мосту. -Ну, ты еще тут распадалась, выдумала глупости. Я тебя, как Никита Светку, нести не смогу. -Светочка, миленькая! – застонала Галина, наклоняясь над лицом подруги, роняя на нее слезы радости и счастья. Света вздрогнула от горячих капель и открыла глаза, удивленно всматриваясь в лица друзей и мужа. -Ой, а это вы чего тут? Никита, ты что, а мы где находимся, и что мы здесь делаем? – тихо шептала она, протягивая руки и нежно трогая и поглаживая лицо Никиты. – Отпусти меня, а то тебе тяжело, - попросила она и встала на ноги. Но Никита продолжал ее поддерживать, побаиваясь, что она не удержится на ногах после такой длительной отлучки на этом бренном мире. Еще неизвестно, в каких условиях она там находилась. – Ребята, а что случилось? Холодно как у вас. С чего это вдруг, - поежилась Света и с радостью приняла из рук Никиты его куртку. -Светочка, милая подруженька, словно слегка тронутая умом, напевала Галина, дотрагиваясь до подруги, будто желая убедиться в натуральности и естественности подруги, а не мираж и не видение все это. – Так ведь конец марта. Откуда же теплу взяться. Весна, поди. Ой, Светка, что это с тобой случилось? Хорошо, что Никита продолжал поддерживать жену на всякий случай. Иначе после слов подруги Света внезапно прикрыла глаза и стала падать на землю. Но попала вновь в руки мужа. -Ты, дура старая, чего язык распустила-то? – накинулся на жену Гриша, постукивая себя кулаком по лбу. – В лоб, зачем сразу, подготовить человека надо. Вот дома обо всем и расскажем. -Здравствуйте, и какая же это я старая? – не на шутку рассердилась и обиделась Галка. – Да, не подумала, ляпнула. Так ведь и в самом деле странности у Светки. Она-то про август думает, вот и удивлена холодом. Чего уши развесили и замерли, словно здесь ночевать собрались. Домой пошли, а там уже разберемся, кто у нас дурак, и кто уже старый. Гришка, ты лучше Никите помоги, а то он один не справится. Но Света уже открыла глаза и тихо заплакала, вспомнив с мельчайшими подробностями прошедшее время, неясное, где и в каком мире. Но причину весны здесь она уже принимала явственно и адекватно. -Светочка, миленькая, ты это чего? – всполошился Никита. – Все ведь очень даже хорошо. Мы, моя милая, сейчас домой пойдем. В твой родной дом. Там все так же, как ты оставила, все на месте. Если не можешь идти, так я тебя донесу. Но Света вновь попросилась на землю. -Стало быть, этот сон был самой, что ни на есть правдой. Я даже не поняла, где и как прожила эти долгие восемь месяцев, но чувствовала и догадывалась, что далеко от дома. Но мне казалось это сном или тяжелым бредом в болезни. -Милая, я все тебе расскажу, но главное, что я нашел тебя и сумел вернуть. Я искал все эти дни, дрался с врагом, сопротивлялся и победил, и тебя отыскал. И теперь уже мы вместе будем навсегда. Они уже никогда не посмеют нас обижать. -Правда? А я ведь догадывалась, чувствовала, что ты меня не бросил и ищешь. Я слышала, я знала. -Ну, ребятки, а я с вами уж точно окончательно свихнусь! – истерически захохотала внезапно Галя. – Какой-то дурдом. Даже поверить в него нельзя, но ведь вижу и слышу прямо перед собой. Даже потрогать могу. Давайте, домой понесемся на всех парах, пока по пути какой-нибудь полуночник не попался. Он уж точно сдаст нас в психушку. -Галка, а я и вправду так долго пропадала? -Правда, правда. Как еще этот твой придурок за это время жениться не успел. Запросто мог. Мы все тебя давно похоронили и помянули сотню раз. Никита, а что бы ты с двумя женами делал, если бы поверил в Светкину смерть и женился? Галина слегка разрядила своими потешными гипотезами обстановку, и они уже болтали, словно ничего такого существенного и не происходило с ними и на их глазах. Ничего и не случилось, и лишь некая мистичность с примесью фантастики висела в воздухе и одухотворяла их, возвышала и пьянила неизвестностью. -Я бы никогда не женился, - категорично тряс головой Никита, вцепившись двумя руками в жену, страшась хоть на секунду, на мгновение отпустить ее. – Я все это время искал и верил. Это ты, Галка, предлагала забыть и устраивать личную жизнь. -Никитушка ты мой! – Светланка положила голову ему на плечо, и для Никиты мир вернулся наконец-то окончательно и бесповоротно на свое прежнее место, когда все вокруг, ради чего живешь и творишь, обрело зримые и ощутимые очертания и свое предназначение. Теперь он вновь был готов ко всяким подвигам во имя своей Светланки. Ради той, которая светила ярким огнем все эти темные дни. -Галя, я сбегаю к Степановой. У нее всегда в любое время дня и ночи поллитровку раздобыть можно. -Не нужно, попросила Света. – Мы чаю попьем, и вы мне подробно обо всем расскажете, чего тут успели наворотить в мое отсутствие. И кто Никиту женить собирался. -А ты нам, - поддержал ее трезвый замысел Никита. – Хотя, - он почесал затылок, понимая, что вряд ли какую-нибудь историю могут услыхать из уст Светы, проведший все эти долгие месяцы в состоянии сомнамбулы и под строгим контролем того дикого Ангела. -Случилось чего, Никита? – взволнованно спросила Светлана, испугавшись его внезапного молчания. -Нет, все правильно. Ты ведь все равно никакой правды не вспомнишь. Вона, тебе сразу же и показалось, что возвратилась в тот же день, что и пропала. Это у нас столько много дней утекло. А потом он и меня хотел увлечь за тобой в эту ловушку. Но мы с Натальей возражали и сильно сопротивлялись. Я потом тебе все по порядку расскажу. А сегодня мы чайку попьем и порадуемся вместе твоему возвращению. -А может, я все-таки сбегаю? – предпринял еще одну попытку Гриша, когда они все входили в квартиру. -Мамочки мои! – воскликнула радостная и пораженная Света. – Словно вчера ушла, а как тут все поменялось. Даже жуть. Это вам все осталось без перемен. А я ощущаю. Никита усадил Светлану в кресло, а сам скоренько убежал на кухню готовить к столу. Но через несколько секунд вернулся с бутылкой коньяка в руках и удивлением в глазах. Гриша поразился не меньше. Отродясь у Никиты в запасе не бывало алкоголя. -Это не мое, - оправдывался Никита. У меня уж точно не было. Это он все-таки оставил. Он же мне сразу показал эту бутылку и предложил ее распить. А я отказался. Вот в знак извинения и оставил. От небожителя дар. Будем пить, или выбросим? -Ты что, коньяк тут причем! – возмутился Гриша, отнимая бутылку у Никиты. – Пойдем, Галя, сами к столу приготовим. А они тут без нас пусть потреплются. Когда друзья ушли, Никита стал перед креслом Светланы на колени, положив свою голову ей на ноги, а Светлана обхватила его голову и прижалась щекой к его макушки. Так они и молчали с минуту, пока не услышали скрип двери и босоногое шлепанье по полу. -Мама? – в проеме появилась сонная заспанная Наташка с широко раскрытыми глазами, словно увидела перед собой приведение. – Мамочка! миленькая! – наконец-то сорвалась она с места и повисла на шее матери, зацеловывая ее всю. Обе больше ни слова не могли говорить друг другу, лишь рыдали и размазывали слезы. – Мамочка, а я все говорила, что ты не навсегда ушла, что обязательно вернешься. Я даже папе говорила, что слышу тебя, когда ты просила, чтобы я не пускала папу туда. Мы все-таки победили, поэтому они и отпустили тебя. Мы сильней их оказались. А они пугали и все время угрожали. -Ребенок! – восхищенно воскликнула Светлана, выплакав свои слезы и отрываясь от Наталки. – Как же ты выросла, какие же вы все стали взрослые и самостоятельные. Ну, на минутку покинуть нельзя, как сразу поменяются и повзрослеют. -Ты не на минутку, ты очень долго где-то была. Мы все время скучали и ждали тебя, а ты не приходила. Но мы верили. -Спасибо, милые, вы спасли меня от этих монстров своей верой и любовью. Я самая счастливая мама. Ой, а это кто? Возле двери стояла Лиза и удивленная наблюдала встречу Натальи с мамой. И Никита с ними. А говорили, что она умерла. И теперь Лиза осталась одинокой, что ее пугало. -Папа, а это мама пришла, правда? – решилась она наконец-то спросить. -Да, мой милый ребенок, да, милый Лизунок. Это наша мама нашлась. Мы ее спасли из беды. -Папа? – Светлана удивленно и смешливо смотрела на Никиту. – Так Галка правду говорила, и ты успел обзавестись в мое отсутствие еще одним ребенком. -Да, успел, - в ее тон весело отвечал Никита. -Ой, а на кого это она так сильно похожа. Вот смотрю, понимаю, а уловить не могу. -Чего же тут не понять! – тихо хихикал Никита. И, наблюдая за растерянностью Лизы, подошел к ней и подхватил на руки, чтобы успокоить и внушить ребенку веру, что ее присутствия в этом доме необходимо. – Глянь в зеркало и сразу поймешь. Да на тебя и похожа. Племянница это твоя, родная. Дочь твоей сестры Лиза. Ей там кошмарно плохо жилось, а я не смог допустить, чтобы твоя родная и такая мила девчушка жила в том дерьме. Поначалу просто хотелось общаться, про тебя рассказать, про беду нашу. А там увидал в ее глазах не меньшую беду. Вот и воссоединил эти две беды, чтобы нам легче стало. Она решила называть меня папой. А ты хочешь стать ее мамой. Настоящей? Никита почувствовал, как Лиза напряглась в ожидании ответа, словно от него зависела ее дальнейшая жизнь. Ей безумно хотелось маму своей сестрички назвать своей мамой и услышать одобрение. -Ну, разумеется, - легко выдохнула Света и протянула к Лизе руки, чтобы подтвердить свое желание. – Идем ко мне, дочурка. Как ни как, а родная кровинушка. Да еще так сильно на меня похожая. Вылитая моя дочь. Правда, Никита? -А у меня теперь одна дочь похожа на меня, а вторая на тебя. Вот как здорово все вышло. Когда Гриша с Галкой вошли в зал, чтобы приступить к сервировке стола, то и сами застыли в удивлении. Вся семья, втиснувшись в кресло, демонстрировало свое единство и благополучие. -Ну, вот, - будто огорчившись, произнес Гриша. – А ведь совсем скоро планировали годовщину отметить, помянуть, так сказать. А они здесь празднуют рождение. Но развить свою мысль не успел из-за сильного подзатыльника. -Дурак, - воскликнула возмущенная жена. – Какая годовщина. Сейчас худаи отмечать будем. Рождение. И Светланы, и Никиты. И самые главные рождения для Натальи и Лизы. У них мама родилась. Нет повести прекрасней и печальнее на свете, Чем повесть о Никите и его любимой Свете. И Падший Ангел их любовью подивился, И возжелал свой мир из них создать. Для этого на жизнь их покусился. Запрет нарушив – жизнь не отнимать. Ему дана программа высшей властью, Чтоб сеять вечное, творить, перемещать. А он, своею поглощенный страстью, Решил творить, ваять и созидать. Как за вареньем нехороший мальчик Был пойман за руку, раскрыт, изобличен. Затем последовал вердикт и наказанье. Ему указано, что здесь неправ был он. За сотни жизней, сгубленных нечаянно Его ругали, а он твердо обещал. Ошибся, мол, хотел, да вот не вышло. Я строил рай, и вот немного оплошал. История строителей таких судила. В учебниках в пример нам привела, Что ради бредовой одной своей идеи Судьбу одной любви забыла, не учла. Вы, наши благодетели, старатели. И прежде, чем свой бред в жизнь воплощать, Опробуйте его хотя бы над собою. А уж потом о благе мира извещать. Не убивайте милых любви вечной ради, Не стройте счастье на плоти и с кровью. Проклятьем станет наше вам спасибо. Нельзя шутить, нельзя играть с любовью.

© Copyright: Владимир Гришкевич, 2015

Регистрационный номер №0263879

от 8 января 2015

[Скрыть] Регистрационный номер 0263879 выдан для произведения: В О Л Ь Д Е М А Р Г Р И Л Е Л А В И П А Д Ш И Й А Н Г Е Л Идеальное счастье, или зло. Фантастическая мелодрама Скорее всего, зло, потому что строить задумано на смертях других. Нельзя добиться счастья на беде, поскольку эхо может волною разрушить это шаткое здание. Никита любил свою Светланку больше жизни, больше смерти и больше самого себя. И поверить в неопровержимый факт самоубийства не желал всеми фибрами души. Она не могла оставить в одиночестве их маленькую дочурку сама и по своей воле. Он противился тому, во что поверили все. И когда в его мозгах вдруг возникло аналогичное желание покинуть ради каких-то внеземных радостей этот мир, то его воля настолько сильно взбунтовалась против напора и давления извне на суицид, что вызвал в космосе бурю возмущений. И ОН явился, чтобы расставить все по местам, по тем функциональным обязанностям, которые не могли нести и растить зло в этом мире. Для зла в мире вполне хватает и земных злодеев. И если тебе дано сверху, управлять миром, то твори дела, не отклоняясь от тех пунктов, что требуют исполнений, и не пытайся что-то улучшить, если сам понять, не способен, где и как найти счастье. 1 Гриша не желал соглашаться с Никитой даже по такой простой тривиальной причине, что у него внезапно появилось свое видение с планированием продолжения летной карьеры, личное мнение и стремление как-то определиться и утвердиться. А лучший друг пытается возражать и осуждать, поскольку сам уже свое будущее узрел и приступил к осуществлению своих замыслов. Вот посоветоваться с Никитой, так у него не хватило ни времени, ни желания. А Гриша абсолютно не желает связываться с Гражданской Авиацией. Аэрофлот не импонирует и не привлекает, поскольку никакой романтики и приключений не предусматривает. Это же не полеты по просторам и облакам, а трудная и нудная кропотливая работа с погонями за часами, которые затем в бухгалтерии переводят в рубли. И с жильем весьма и весьма проблематично. Он уже интересовался у компетентных граждан. Так там точно такие же очереди на получение квартиры, как на простом заводе или фабрике. Годы ожидания и проживания по общагам. -А в армии, - горячо и энергично жестикулируя руками и прочими частями тела, Гриша доказывал верность и правильность своего выбора, - сразу же обеспечивают квартирой. Ну, в крайнем случае, так на короткий, очень даже короткий срок предоставят комнату в общежитии. А самое привлекательное и весьма желательное, так это полное государственное обеспечение по всем вопросам и нюансам. И немаловажным в моем выборе является такой факт, что там летают в радость и в удовольствие. Одним словом – романтика. А какая романтика и удовольствие в твоем нудном Аэрофлоте? Труд в поте лица за большие деньги? Я согласен с тобой, что там можно много зарабатывать и вкусно проводить время, если оно после работы остается. Но само слово, как работа, уже не согласуется с приключением. -Ну и что? – Никита не так энергично жестикулировал, не пытаясь даже переубеждать и отрицать его правоту, но ему в своем выборе казалось все предельно ясным. А на такие глупые крики и горячку тратить красноречие не хотелось. Зачем тратить энергию на попытки доказать и убедить, если у каждого свое мнение, свои желания и своя правота. Хочешь служить, так флаг тебе в руки, а лично Никита желает в авиации работать и получать соответствующее вознаграждение. – Зато я не буду находиться в таком жестком и постоянном подчинении, как военные. Всем подряд честь отдавай, ходить везде строем, простые разговоры превращаются в доклады и рапорта, а просьбы в команды и распоряжения. Я такие вариации не приемлю. Хочется козырять и подчиняться – не держу, запрягайся на срок до пенсии и служи верой и правдой, защищай мой покой и мирный труд. Так что, в этом и есть твоя неправота. Каждому дано свое, к чему сердце лежит. А я уже и документы в КЛУГА (Кременчугское летное училище гражданской авиации) отвез, теперь вызов жду. -Как! – возмутился Гриша не менее эмоциональней, чем ранее в спорах и доказательствах своего мнения. – И что, даже со мной не пожелал посоветоваться? Лучший друг, лучший товарищ, и так некрасиво поступил. Хотя бы так, мимоходом предупредил бы, намекнул, а то, как позорный тихушник, собрался, молча, подписался и умотал. Я ведь даже имею теперь полное право и обидеться. -С чего бы это, а? – удивился Никита, хитро прищурив глаза и нехорошо посмотрев на Гришу. – Это с кем ты так долго советовался и обсуждал, когда рапорт в армию самостоятельно и без моего совета в два листа накатал? Не посчитал даже возможным. А как я, так мне почему-то так необходимо было твоего разрешения просить? Насколько я проинформирован, то ты со своим выбором втихомолку намного раньше решался. И вот до сих пор не соизволил даже поделиться такой радостью. -Ну, - смутился и замялся Гриша, срочно подыскивая разумные оправдательные аргументы. – Я так категорично и не требую, как ты сейчас выражаешься. Но и ты сам хорош. Ладно, собрался, документы подготовил, так и мне мог бы предложить тоже, - Грише уже хотелось примириться и обсудить все авиационные вопросы совместно. – А вдруг и я по какой-нибудь причине с тобой захотел бы. Все-таки, как говорится, с пеленок в одной песочнице копались, последнюю конфетку и печенюшку пополам делили, а тут сразу какой-то разнобой получается. Погорячился. И не зато обиделся Гриша на друга, что тихо и молча, документы отвез. Просто ему самому еще непонятно и неясно, чего хочет сам от жизни. Хотя, как и намекает Никита, вина Гриши намного больше. Да, Гриша рапорт писал, молча и без рекламы. Но здесь совершенно нет его личной вины. Пришла повестка, которую, если быть честным, он с нетерпением ждал, он и явился согласно распоряжению в отмеченный срок и место. А уже там и состоялся этот не конфиденциальный разговор с начальником третьего отдела, который и предложил Грише без афиширования и громкого извещения окружающих написать этот рапорт. Так ведь не потому, что Гриша оказался самым привлекательным и нужным в вооруженных силах. Пришлось ведь потратиться на алкогольную взятку. Потому и не проинформировал он друга о таком событии. Гриша и Никита – оба офицера запаса. Только не такие уж старые и немощные, которых отправили в запас, когда военкомат списывает по возрасту, как уже непригодных к службе. Они пока очень даже молодые и перспективные, только-только начинающие взрослеть и жить полноценной взрослой солидной жизнью. После окончания школы, а они учились в одном классе все десять лет и просидели в старших классах за одной партой, поскольку в младших классный руководитель рассаживал самостоятельно и обязательно с девочками, Гриша и Никита по направлению военкомата попали в УАЦ - учебный авиационный центр. Вот этот центр и превратил их за два года службы в офицеров запаса. И не просто офицеров, но к тому же и летчиков-вертолетчиков. Тем самым приоткрыл перспективы продолжить авиационную стезю, как в армии, так и в аэрофлоте. Вот и вышло мелкое разногласие по такому жизненно важному вопросу, как в определении соответствующего ведомства. И рапорт в армию Гриша написал без популяризации лишь потому, что начальник третьего отдела старший лейтенант Вдовин показал ему разнарядку на ближайшее время только на одного человека. Про алкогольную взятку Гриша умолчал. А зачем и кому нужна такая реклама, если все в единственном числе: одна разнарядка, рапорт один, а все остальное лишь мешает и пугает своей конкуренцией. Но, как утверждает Гриша, вполне допустимо, что Никита может в следующей разнарядке оказаться. Так он так же тихо и без афиширования с той же секретностью и скрытостью собрал в кучу необходимые документы, и отвез их в училище. -А вот не надо сваливать с больной головы на здоровую, - вполне на законных основания возмутился Никита. – Ты мне сразу заявил, когда я еще лишь намекал на аэрофлот, что совершенно не собираешься пахать, как папа Карло. Только про армию и говорил. -Вот, говорил, а ты в армию тоже не хотел, как я в аэрофлот, - уже победоносно воскликнул Гриша, словно только что разоблачил друга в необоснованности обвинений. – Я потому и молчал, что тебе про армию даже слушать не хотелось. -Гриша, - уже тихо и насмешливо проговорил Никита. – Ты вот сейчас сам себя хоть понимаешь? Это ты, а не я тебя обвиняю. Хочешь, идешь, призываешься, так просто молодец! Какие вопросы? Гриша ошалело смотрел на друга. Получается, что Гриша сам с собой сейчас спорит уже более, чем час. Никита и не собирается отрицать и возмущаться по поводу его тайны. А чего тогда ругаться? Пришлось срочно поменять тактику и перейти на мирную беседу. -Документы хоть на Ми-4 подавал? На шесть месяцев? Я слышал, что там есть и более длинные наборы. -Нет, решил сразу учиться на Ми-2. Там всего-то на три месяца дольше учиться, так, зато сразу на командира. А то потом все равно заставят переучиваться. Так уж лучше сразу и одним махом. Еще не факт, что в отряде на двойку пошлют. А на восьмерку идти, так столько лет во вторых ходить. Никита решил не обращать внимания на мелкие хитрости друга, а потому открыто и подробно изложил свои ближайшие планы. Уж там, в КЛУГА количество разнарядок не ограничено. -Ну и глупо и нерационально, - возмутился и не согласился с такой постановкой вопроса Гриша. – Главное в нашей ситуации – попасть в аэрофлот и закрепиться там. А уж потом можно на что угодно учиться и переучиваться. Теперь из-за тебя лишних три месяца придется за партой сидеть и курсантскую робу таскать. -Недопонял простого вопроса, - удивленно спросил Никита. – Мы вообще, при каких тут делах? -Погоди, потом, сейчас ты немного обрисуй наши дальнейшие перспективы. Чем это все грозит? -А причем тут лишних три месяца? Не такой уж срок велик, - продолжил объяснения Никита, подозревая, что у Гриши зреют по этому поводу свои стратегические планы. – Пусть три месяца. Мой троюродный брат Сережка Калинин мне порекомендовал сразу подаваться на Ми-2. Может, помнишь его? Он в прошлом году сразу после училища заезжал ко мне на пару дней. Вот. Так он распределился в ТУГА (Туркменское управление гражданской авиации), в Чарджоуский АО. Там остро двоечники нужны. Как раз реорганизация в самом разгаре идет. Все четверки под пресс пускают, а Ми-2 только-только начинают поступать, и их отправляют самих на переучивание. А мы сразу готовые и умелые. -О боже, совсем охренел пацан! – Гриша закатил в ужасе глаза и быстро-быстро захлопал ресницами, словно с их помощью попытался взлететь. – Это же Туркмения! Там страшная дикость и ужасная жара! Мне говорили, что даже асфальт плавится. И летом можно запросто яйца в песке сварить без всякого огня. -Не собираюсь я свои яйца в песок закапывать, - не желал поддаваться провокациям друга Никита. – Зато фруктов и овощей навалом и за мизерную цену. Отъемся до отвала. А что не съем, так надкусаю. И еще в этом Чарджоу сразу квартиру дают. Брат писал, что сразу двухкомнатную и со всеми удобствами получил. И трех месяцев не прошло, как въехал. Классная хатенка, пишет. Все цивилизованные удобства. А от жары они под кондиционером прячутся. И если честно, то сама жара каких-то три месяца. А остальное время там наше лето и осень с весной. Про зиму забыл совсем. Вот наша Белорусская зима быстрей надоедает. Вечная поздняя осень и ранняя весна. Уж такое лето, как в прошлом году, так даже и на речку ни разу не сбегали. В пиджаках и в плащах все лето проходили. Я даже один раз, чего и зимой не бывает, простыл. Гриша поскучнел. Ему тоже хотелось много тепла и еще больше фруктов и овощей. Про армию в данную минуту почему-то думать не хотелось. И не потому, что у него так внезапно поменялось мнение и интерес к службе. Просто не хотелось отстать от друга, поскольку очень было бы неприятно узнать, что ошибся в выборе и упустил нечто более интересное, чем получил. А вдруг там лучше, и друг прав? -Слушай, Никита, а там места еще есть? – как-то неуверенно спросил он друга, смущенно пожимая плечами. -Да навалом. Они берут документы у всех, лишь бы военный билет зеленым был. С красным разворачивают без объяснений. И останется лишь медицинскую комиссию проскочить и экзамены сдать. Но в этот набор, я понял, когда сдавал документы, большая нехватка. -Экзамены? – удивился и перепугался Гриша, мгновенно меняя свое мнение об аэрофлоте. -Да пустяки все эти экзамены, - успокоил Никита Гришу, словно они вместе обсуждают поступление в училище. – Там надо сдать математику и ВВЖ (Вертолетовождение). И все. -О, так это и в самом деле мелочь, - облегченно вздохнув, обрадовался Гриша. – Тогда я еду с тобой. Рассказывай скорее, какие нужно собирать документы, и я поеду сдаваться в аэрофлот. -Ничего не понял! – весело и с легким сарказмом спрашивал друга Никита. – А как же твой рапорт? Насколько я понял, так ты уже двумя руками и ногами в армии! Там же, в аэрофлоте, такой тяжкий труд в поте лица ради заработков и благ! А в армии сплошное удовольствие, где за тебя все придумают и решат. -Перебьются! – отмахнулся Гриша, не собираясь оправдываться и обижаться. – А то еще ради этой романтики в Афганистан пошлют. А я за Родину с удовольствием повоюю, но только пусть сначала кто-нибудь на нас нападет. Не фартит мне на чужбине за чужие интересы подвиги совершать. Как-то не очень хочется. -Зато там за героические поступки ордена на грудь вешают. И даже посмертно героя запросто дадут, - хихикнул Никита, тыкая пальцем в грудь Грише, куда обычно и вешают эти награды. Однако у Гриши такие манипуляции вызвали иные ассоциации. И он поспешно отмахнулся от назойливых пальцев друга, словно вражеские пули уже пробивали ему грудную клетку и пытались проникнуть к жизненно важным органам. -Не желаю я этих наград ни при жизни, ни, тем более, посмертно героя получать, - категорично и безапелляционно заявил Гриша. – Я уже с тобой на юг хочу фрукты кучами жрать и на солнышке отогреваться. Пусть пока армия подождет более критических моментов, когда ей уж совсем невмоготу станет без меня. -Быстро как-то мнение твое кардинально поменялось, - уже вовсю смеялся Никита над Гришиными потугами. – Так можно, если еще пофантазировать, еще куда-нибудь надумать. -Больше никуда. Я знаю применение наших навыков лишь в этих двух ведомствах. Инструктор в Авиацентре меня не прельщает. Глупая и нервная работенка. А про тебя слух прошел по двору, что жениться, мол, надумал? Раз так рьяно о жилплощади заговорил, то слухи могут вполне соответствовать реальности. До этого ты югом не совсем интересовался. Вернее, совершенно в других плоскостях. А тут ни с того, ни с сего, его внезапно взволновал квартирный вопрос. Скажи, а что, так мужики и вправду трепались про твое желание завязать с холостяцкими привычками? Хотелось бы услышать из твоих уст явное опровержение и возмущение таким глупыми инсинуациям. Ладно бы просто погулял, а то перед такой ответственной дилеммой бросаться в брачные узы? Смешно, но не смеюсь. Хочется просто по-товарищески возмутиться. Никита, ну ведь согласись, что об этом с ней можно было бы и после выпуска поговорить. -Надумал, - улыбнулся своей самой счастливой улыбкой Никита, слегка смущаясь своей радости. – Она предложила. Считает, что мы достаточно поняли и познали друг друга и вполне созрели для семейной совместной жизни. Вот такие у меня новости. И незачем оттягивать из-за каких-то предрассудков. Я совершенно не собираюсь пугаться каких-то домыслов и измышлений. Мы с ней оба только «за». -Дожили! – возмущенно воскликнул Гриша, укоризненно покачивая головой. – Теперь у нас предложения руки и сердца бабы мужикам делают. Ты еще сам ничего толком не решил и не надумал, весь пока в поисках и взвешиваниях все за и против, размышляешь и прикидываешь, а они уже давно за тебя решили. Надеюсь, ты свое согласие еще пока не давал? Она хоть время на «подумать» предоставила? Так по всем ритуалом положено, чтобы другая сторона не сразу от радости орала и плясала, а хотя бы трошку поразмыслила. -Почему и зачем? – удивился Никита таким невероятным и невозможным предположениям. – Я и сам давно уже хотел сказать ей об этом, да все не решался. Она и опередила меня. Так я сразу и согласился. По-моему, мои сомнения только обидели бы ее и оттолкнули. И не было у меня абсолютно никаких сомнений. -Зря. Обычно после таких предложений, правда, хотя повторюсь, но это чаще со стороны дам бывает, поскольку мужики делают эти заявки, а не бабы, то, так со стороны дам такие инсинуации происходят, надобно предложить время на обдумывание. Нужно было ей обещать дать ответ назавтра, а не сразу визжать от восторга. Такими поступками мы сами себя обесцениваем. Нужно было хотя бы для приличия поломаться. Эх, не было меня в то время поблизости. Я бы хоть успел прикрыть твой поток восторгов и вставить свое мнение по сему поводу. -Глупый ты, Гриша, и абсолютно неправ. Я ведь все время только и думал об этом, сочинял слова признания и предложения. И маме она очень даже понравилась, - как-то глупо улыбаясь и хихикая, произнес Никита, стараясь хоть немного придать сему разговору максимальной серьезности и важности. – Мне и во сне не снилось, что она согласится, а тут сама спросила и предложила. -О, как у нас все запущено! – протянул Гриша, закатывая в возмущениях глаза в потолок. – А как жить собираетесь, с мамой вместе, или комнату планируете снимать? Нынче съемное жилье весьма накладно. Да и попробуй, найди такое, чтобы с хозяйкой ужиться. -И зачем нам искать что-то? – искренне удивился Никита. – А мама одна в двухкомнатной квартире жить? Да она и сама так не захочет. Ей же скучно будет одной. Хотя, все равно придется покинуть ее. В конце августа обещали прислать вызов на экзамены и комиссию. Занятия по плану начинаются с пятнадцатого сентября. Так что, семейная жизнь грозится продлиться совсем чуть-чуть. -Ой, мамочки! – испуганно завопил Гриша, словно нечто важное ускользало из его рук. – Тогда я срочно несусь в Кременчуг. Сегодня же мне выдаешь список требуемых документов. Иначе могу не успеть. А я тебя одного на такой огромный срок бросить никак не могу. Ты же без меня там просто пропадешь, или еще раз женишься. С твоей безотказностью в такой город с таким огромным и непредсказуемым контингентом невест совершенно без няньки невозможно. Вот здесь всего-то на одну недельку одних оставил, как они моментально спланировали некое бракосочетание. Представляю последствия на длительном сроке. А у нас в законе написано, если тебе ведомо, сроки за многоженство немаленькие. Попадешь без меня еще на зону вместо аэрофлота. Это в городке нашем женихов хватает в пределах разумного. А там, я слышал немало про Кременчуг, сплошные невесты при полном отсутствии трезвых женихов. Так они на наш контингент просто запали, как удав на кролика. -И чем тебе вот не понравилось наше сочетание? Чего взъелся-то? - Никита хотел обидеться, но быстро передумал. Гриша всегда говорит много и обо всем, но всегда без злого умысла. Просто у него речевой аппарат так устроен, чтобы без остановки и в собственное удовольствие извергать любые предложения и слова. – Уж в стократ лучше твоих чувих. И о семье она думает абсолютно серьезно, а не так, как прочие. Мы хотим прожить вместе ужас, сколько много и счастливо. Познакомился Никита со Светланой в ноябре месяце. Даже здесь, если быть точным и правильным в изложении, познакомилась с ним она сам. В кино они пошли с Гришей на дневной сеанс. Шел какой-то зарубежный фильм с элементами ужастика. Почему на дневной сеанс они пошли? Во-первых, билеты всегда легко и без очереди можно купить. Да еще намного дешевле вечерних сеансов. А во-вторых, вечером друзья любили в выходные дни посидеть с бутылкой вина у Никиты дома, или у Гриши. Хотя делали это не так уж и часто, но и в кино они ходили не каждый выходной. А у Гриши и того реже бывали, поскольку у него семья весьма большая, а жилплощадь обратно пропорционально малая. Жил он в одной комнате длинного одноэтажного барака вместе с папой, мамой, братом и бабкой. Когда раскладывали диван на ночь для сна, то в комнате ступить негде было. И в этой же комнате еще была и печь, которая зимой обогревала комнату, и на ней готовили обеды. А у Никиты на двоих с мамой была двухкомнатная квартира со всеми удобствами. Но комнаты для друзей были без надобности, поскольку чаще друзья любили сидеть на кухне. Мужики уже взрослые, солидные, офицеры запаса, которым по двадцать лет. Поэтому мама не возражала и позволяла посидеть им вечер по-дружески и в мужском одиночестве. Тем более, что друзья пили не часто и не до свинского состояния. Так, посидят, поболтают о том, о сем, да еще и маму стараются вовлечь в свои разговоры. Ей самой нравились эти общения. Добрые и душевные были эти беседы. Без пошлых бравад и пьяных трепалогий. Потому и позволяла и сама предлагала им посидеть в доме, а не прятаться по закоулкам для своих посиделок с двумя-тремя бутылками дешевого вина. Они и ей наливали с удовольствием, чтобы поддерживала их беседы и не дулась по таким неуважительным причинам, как редкое потребление сладких вин перед походом на танцы или простые прогулки. В зал кинотеатра почему-то вошли, когда уже крутили журнал. Ждать окончания не хотелось. Поэтому к местам шли на ощупь, и продвигались в те моменты, когда экран свои светом освещал зал. Никита даже поначалу и внимания не обратил на соседку, что так удачно оказалась под левую руку. Но очень скоро она сама напомнила о себе, испуганно хватаясь за его руку, когда на экране происходили по ее мнению слегка страшные или кошмарные сценки, способные девичье сердечко приводить в трепет. Да еще к этим прикасаниям она добавляла тихие испуганные возгласы и прижимания, словно в Никите она искала того защитника, который мог защитить и спасти не только ее саму, но и тех героев, которым угрожали на экране. Никиту немного смущали ее объятия и касания. Но после первых испуганных вскриков он заметил, что девушка молоденькая, симпатичная и весьма привлекательная. Да еще сама уделяет ему столько знаков внимания, от которых у Никиты немного кружилась голова, и перегревалось сердце. Сам он вообще по натуре был слегка замкнутым и застенчивым. Если в его жизни и происходили случайные знакомства с дамами, так такие рецидивы возникали лишь на танцах и в легком хмелю, когда сознание и язык были слегка раскрепощены. А трезвым и в здравом разуме он девчонок побаивался. Просто терялся, заикался и затруднялся в дальнейших своих действиях. Ведь их не просто необходимо было провожать, развлекать и ублажать, но еще они нуждались в дальнейших деяниях, о которых он хоть и догадывался, но себя в роли такого деятеля даже представить не мог. Пока еще все его нутро просто не было готово к подвигам на любовном поприще. Из детского возраста сам Никита пока не вышел. Светлана, как соседка еще во время демонстрации картины назвала себя, продолжала на протяжении всего сеанса удерживать Никиту за руку обеими своими руками, объясняя, что в кино попала случайно, хотя он и не собирался спрашивать об этом, а одна, поскольку соседка по общежитию уехала на выходные к родителям. Затем, уже не обращая внимания на происходящее на экране, поинтересовалась некоторыми биографическими данными Никиты. А сразу после сеанса уговорила мальчишек проводить ее до общежития, которое, кстати, располагалось, чуть ли не в другом конце города. И на протяжении всего пути с тем же рвением продолжала уделять основное внимание Никите, словно уже давно из их двоих его выбрала и желала посвятить ему весь свободный вечер. На улице Никита был поразительно удивлен, что такая милая симпатичная девушка так настойчиво знакомится и примечает лишь его одного и именно с ним. Не всегда даже его инициативу дамы поддерживали, а тут предпринимается настоящая атака с единственной и ясной целью: завоевать. Однако излишние усилия были напрасны и не нужны, поскольку Никита сдавался без боя и с принятием всех условий капитуляции. Его сознание, слегка затуманенное и сдвинутое по фазе, пело и плясало от щенячьего восторга. Его завоевывать вовсе и не требовалось. Достаточно простого предложения на сложения оружия и подписания всех документов о сдаче и сложения с себя всех холостяцких обязательств. Гриша сразу же, оставшись наедине с Никитой, заявил безапелляционно, что у дамы весьма определенные и дерзкие планы по охмурению молодого неопытного субъекта, именуемого в миру Никитой. А еще большая ясность и уверенность наступило слегка попозже, когда Света без стеснений и стыда заявила о своем паспортном возрасте. Гришу это слегка шокировало, но Никита воспринял абсолютно спокойно, словно он давно про все, про то догадывался. -Никита! – говорил уже один на один Гриша. – Она же на целых три года старше тебя. Зачем тебе связываться со старухой. Глянь, какие молоденькие и привлекательные особы в округе шастают видимо, не видимо. А ты зациклился сразу на ней, и не отрываешься. Так настоящие мужики не поступают. А где конкурсный отбор, где конкуренция? В конце концов, так еще молодость лишь в самом разгаре. Ты знаешь, а я уже давно догадываюсь, что впереди у нас вполне допустимо сверх головы разнообразных и намного лучших встретятся. Мы с тобой лишь на пол шажка вступили во взрослую жизнь. А дальше как? Представляешь, мы стали настолько взрослыми и умными, что даже умно думать начали. А у тебя не только старая жены за плечами, но и куча детей. Уж она постарается нарожать сполна, чтобы удержать тебя рядом. -Гриша, что ты здесь мне лапшу на уши вешаешь. Сам в первый день как пытался на асфальте разложиться, лишь бы привлечь к себе какое-нибудь внимание, - смеясь и тыкая пальцем в грудь другу, оправдывался несерьезно и без усилий Никита. – Да если бы она умолчала о своих годах, так фиг бы ты дал ей столько. Поначалу самим показалось, что с малолеткой связались. А ты сейчас мне про старуху. Насколько знаком со статистикой, так жены почему-то все равно намного дольше живут мужей. А у нас эта разница сократит перерыв между смертями. Если я и покину этот мир лет так в старости, так и она следом за мной. И потом, мне ведь гораздо легче признавать будет, что она старше, а я еще пацан. Но ведь пацаном назвать можно только сейчас, а чуть погодя молодым человеком. -Ну и что? Это она сейчас, пока молодая и здоровая. А пройдет немного лет, как сразу проявится эта разница, - не соглашался Гриша. – И вовсе не собирался я отнимать ее у тебя. Просто ты молчал, как рыба об лед, а мне пришлось за двоих трепаться. Не идти же, молча, и сопли жевать. Вот и пришлось ради тебя выкладываться, - обидчиво проворчал Гриша, хотя понимал правоту слов Никиты. Он на Светку сразу запал. Уж очень экстравагантно и экзотично выглядела она в первый вечер. И не влюбиться даже с первого взгляда в эту девчонку было просто невозможно. Даже на лучшего друга злился, что она настолько сильно запала на него и совершенно не реагирует на такого словами обильного собеседника. А Гриша рядом с Никитой считался намного привлекательней и соблазнительным. Потому его и злил это выбор девчонки. -И все равно, женщины живут намного дольше мужиков. Статистика показывает. Так что, хоть она сейчас и старше, а к старости мне придется раньше ее помирать. Так к чему убиваться по поводу такой мелкой разницы в каких-то трех лет? – только ради поддержания диалога, а не для убеждения и неких доказательств пытался говорить Никита. Эти слова о возрасте не могли иметь каких-то цен, потому что Света выглядела намного младше их обоих вместе взятых. А уж по параметрам фигуры, так равных ей они еще не встречали. Вот лишь эти вопросы слегка волновали и беспокоили Никиту. С чего бы это такой самородок запал внезапно сам по себе на простого и невзрачного парня. -Вот придурок, - Гриша хватался от отчаяния за голову от того, что друг даже и не собирается прислушиваться к умным советам товарища. – Так найди сразу лет на двадцать старше, чтобы еще после смерти жены успел хотя бы пару раз жениться. Пустая трата слов и энергии. Никита влюбился по уши сразу и глухо, словно утонул в болотной тине, из которой уже даже с помощью друга не выбраться. В авиации такая ситуация называется катастрофической, при которой избежать тяжелых последствий не представляется возможным, какие бы усилия не предпринимались. Он боготворил ее настолько, что даже притронуться боялся. Так что, по всем вопросам, включая интимные, приходилось проявлять инициативу ей самой. А Никите оставалось лишь безропотно и беспрекословно подчиняться. -Ну, ладно, бес с вами, - устав от борьбы и уже теряя все надежды на благоразумность друга, благосклонно соглашался Гриша, смирившись с выбором и решением Никиты, хотя и понимал, что никаких самостоятельных решений в этих брачных вопросах друг не принимал. – Женитесь себе на здоровье, раз по-иному не можете. Пьем-то когда хоть? Я это к тому, что свадьбу надо крутую и с помпезностью организовать. С трехдневным загулом и недельным похмельем. -Нет, - уже спокойно и серьезно отвечал Никита, отрицательно покачивая головой. – Мы решили без фанфар и громких фейерверков. Заявление уже подали, а распишемся тихо и, молча. Не нужны нам обоим эти шумные застолья с бешеными тратами, о которых вспомнишь потом лишь, как о пустом звоне посуды с неприятными эпизодами. И мама с нашим мнением вполне солидарна. Лучше эти деньги на себя потратим. Тем более, моим женщинам на время учебы они очень будут нужны. -Как! – Гриша прямо подпрыгнул, чуть ли не до потолка, наполовину выползая из собственных штанов. Благо, потолки в доме были высокие, а брюки удержал прочный кожаный ремень. – И вы нагло решили зажать такое торжество? Совсем народ с ума сошел со своей расчетливой любовью. Нет бы, собрать всех знакомых, друзей и родню, да кутнуть на славу до потери пульса, а они про экономию мозги мне пудрят. Даже воспринимать такое противное не хочется. Как вам не понять, что народ жаждет большого и светлого праздника! Для того и живем, чтобы весело и бесшабашно кутнуть по нужному поводу. А эти жмотяры пытаются нагло зажать праздник. Лично мы, это я о себе и о своем организме, совершенно не согласные. Требуем банкета по всем показателям. -Ну, если ты придешь в это знаменательный день с дорогим подарком, то мы уж лично для тебя постараемся устроить бурное веселье с поросячьим визгом и коллективным мордобитием с уложением мордой в салат. Специально для твоего сна большую и мягкую тарелку салата настрогаю из ароматных травок. Ты ведь знаешь, что мама всегда про запас собирает для чая хорошие травяные сборы. Вот из них мы и заготовим постельку к твоему пьяному застолью. -Спасибо, друг, - сморщил нос от таких пожеланий Гриша при одном лишь упоминании о дорогом подарке. Его не совсем испугал сон в травяной подушке. А вот упоминание о подарке слегка покоробило душу и напрочь отбило желание участвовать в свадебном празднестве друга по поводу его женитьбы. Тратиться Гриша абсолютно не любил. В его семье всегда с деньгами были сложности, поэтому излишек мелочи в кармане Гриша никогда не ощущал. Чаще там гулял вольный ветер под ручку с пустотой. – Тогда я не согласен. До Загса вас провожу, могу в свидетелях пару секунд постоять. И с меня будет достаточно. Еще чего придумал: свадьбу с присутствием одного гостя. Нее! – категорично протянул он. – Раз решились уж без торжеств, то и моего присутствия не обязательно. Я как-нибудь потом с тобой один на один отмечу твой рисковый шаг. А может, еще и счастья и долголетнего супружества пожелаю. Да черт с вами! Удумали браком сочетаться, так и творите свои планы. Согласен. Но, чтобы исполнить свой товарищеский долг, то в Загсе я появлюсь и засвидетельствую ваше бракосочетание. Такого героического поступка с меня будет вполне достаточно. Раз уж стола не предвидится, то на этом и закроем тему. Только не пойму, а почему бы не шумнуть по такому поводу? -Света совершенно не хочет такие застолья. Ну, не любит она пьяные застолья, так почему я должен настаивать, если сам ярый противник шумных торжеств. Сам же знаешь. Я, как и она, больше уважаем тишину и малолюдные вечера. Я, она и мама, если не на работе. А при ее отсутствии, так даже интересней, - Никита смущенно, но весьма довольно улыбнулся от приятных ассоциаций, словно мама уже ушла до утра, чтобы предоставить молодым полную и счастливую свободу. -Так вы при планировании совсем забыли меня учесть? Я правильно понял? - слегка обиженно, но вполне удовлетворенно от своих догадок спросил Гриша? -А ты нам абсолютно без надобности, - откровенно и весьма нагло произнес Никита, чем до соплей обидел Гришу. Друг таких признаний мог бы и не перенести. – От тебя, Гриша, сплошные шумы и словесная трескотня. Болтаешь без тормозов и без пауз, словно Анкин пулемет. Кроме головной боли твое присутствие не принесет. Ну, и зачем мне твоя наличность на таком главном празднике жизни? -Вот ты как! Да я после всего такого твоего словоблудия вообще отказываюсь иметь что-то общее с тобой. Все и навсегда покинуто и забыто! - Обиженно воскликнул Гриша, но через пару секунд переспросил: - Ты вообще-то, как мне показалось, наверное, пошутил? -Пошутил, Гриша, пошутил, - весело хохотнул Никита, глядя на возмущенную и обиженную физиономию друга. – Разве мы сможем дальше жить друг без друга? Забудь и помни: некто не посмеет разбить и порушить нашу дружбу с тобой. Гриша засиял всеми красками счастья и согласился с мнением и желаниями Никиты. Ну, захотелось товарищу жениться. Так чего прешься со своими советами. Ладно бы были они умными и философскими. А то обычные мужские и бестолковые. А если и в серьез, так еще, паразит этакий, и позавидовал. Ведь такая классная чувиха сама навязалась и прилипла к другу. О такой сам бы в мечтах расплылся, как бесхребетная медуза, да больше иные попадаются. А какие, так и говорить не хочется. Нет, на фоне Светки те блеклые и серые. И пустяки в этом возрасте, на которые пытался акцентировать Гриша. Причем тут года, когда к другу прицепилась самая замечательная и прекрасная девчонка. Соседка и подружка по комнате в общежитии Галина встретил сообщение Светланы о своем выборе, сморщив нос и промычав нечто нечленораздельное, вроде того, что вкусы у подруги совершенно не соответствуют ее ни имиджу, ни содержанию. -И ты ему сама предложила? – спросила, но словно констатировала, как абсолютно отрицающий ее согласие факт, Галина. – Обычный серый и невзрачный парнишка с полным отсутствием потребных качеств для женитьбы такой красоты, какой владеешь ты. Ну и зачем оно тебе такое потребовалось? Сама хоть в состоянии объяснить? Ладно, мы не такие уж взрачные и привлекательные, но ты-то? А? он же обычный серый и настолько обыкновенный, что дальше некуда. -А от него самого разве можно было дождаться предложения? Да никогда в жизни. Мямлит, мнется, да все не решается, словно готовится к смертной казни. Вот и пришлось всю инициативу брать в свои руки, - смеялась довольная своей выходкой и смелостью Света. – Если бы ждала от него чего конкретного, то так и осталось бы все при своих местах. Уехал бы в свое училище и пропал, как пион в огромном букете роз. Знаешь, сколько там охотников на них? Вот именно. Потому и пришлось ускорить процесс, чтобы не потерять. -И он сразу согласился? Или все же немного поломался, как красна девица, которой делают непристойное предложение? – хихикнула Галина, с неподдельным любопытством ожидая откровенного ответа. Она хоть и парафинила Никиту в глазах Светланы, но самой, честно признаваясь, завидовала ее выбору. Даже подумывала при благоприятных условиях, если вдруг Светлане расхочется такая дружба с обычным молодым пареньком, то самой приударить за ним. Нет, приударять бы она не стала. Ведь этот мужичок - самый лучший вариант в мужья. Да, не крут в общениях, но мягок, нежен и сама добродетельность. -Сразу. Даже раньше, чем я успела предложить и договорить свое видение наших дальнейших отношений. Разумеется, прямо в лоб о Загсе никто и не намекал. Все же я женщина, и желала услышать именно от него название этой конторы. Но достаточно внятно выразилась, чтобы у него двоякого смысла не возникало, - хитро усмехнулась Светлана и при воспоминании об том вечере счастливо хихикнула, словно о чем-то смешном, но до сладости приятном. -Да, подруженька моя, в чем-то ты и права, что поторопила события. Мужик требовал толчка. И все-таки, Света, блекло смотрится он на твоем фоне. За тобой такие тузы на четвереньках скакали, что и в мечтах мне не снились, а ты предпочла им какого-то мальчишку, да еще к тому же и безусого. Ему хоть восемнадцать уже исполнилось? А то складывается такое впечатление, что твой Никитка пока и школу до конца не закончил. Тогда у мамы разрешение придется спрашивать, - даже без намека на юмор на полном серьезе спросила Галина. -Все двадцать один. Даже по международным стандартам полное совершеннолетие. И без мамы может принимать такие решения, - немного с гордостью и неподдельным пафосом заявила Светлана и, немного погодя, добавила: - Просто выглядит чересчур моложаво. Школьник-акселерат. А между прочим, чтобы ты знала и не цеплялась к возрасту – Никита к тому же еще и офицер запаса. -Да ну? Вот в такое в жизни не поверю без неопровержимых доказательств, – искренне удивилась Галина. Она видела Никиту всего пару-тройку раз. Да и те встречи были мимолетными и наспех. А сама Света не особо отличалась болтливостью. И потому не просто не желала, но и не находила нужным много и с подробностями пересказывать биографические данные своего кавалера. Поскольку до последнего мгновения до того серьезного намека еще сомневалась в правильности и окончательности своего решения. Оттого и выразилось на лице Галины искреннее удивление. Все мимолетом и со смешками говорила, и вдруг замуж собралась. Да еще, не дожидаясь предложения от парня, сама напросилась на руку и сердце. -Ты, Светка, хоть и старая для него на целые три года, но выглядишь рядом с ним просто потрясно. Словно расцветшая роза в букете полевых васильков. Молодо и эффектно. А он-то настолько щупленький и хиленький пацаненок безусый, что тебе придется самой порою защищать его от жизненных невзгод. Так что, готовься к командованию в семейной роте. Слушай, а он хоть бреется уже, или полотенцем пушок с вой смахивает, - хохотнула откровенно подружка. -Иногда, - засмеялась Светлана. – Если куда собираемся. А так даже перед свиданием забывает о таком мужском процессе. В чем-то ты права: в нем много еще из детства не ушло. Галя, а сама ты никогда не задумывалась о таком процессе, как старение, увядание, или, в конце концов, обычном взрослении и возмужании? – уже вполне серьезно спрашивала она, словно делая некое открытие в геронтологии. -Вот зачем мне забивать мозги в свои двадцать такой глупостью и совершенно пустой информацией, - сморщив свой носик, словно возмутилась Галина. -Вот-вот. Тебе-то двадцать, а у меня уже за плечами двадцать четыре. Это на фоне его двадцати одного. Так, милая моя подружка, я весьма скоро состарюсь, и весь этот лоск слезет с меня, сползет с годами, как шкура со змеи. Только там уже будет не такая, как у этого гада, молодая, обновленная кожа, а уже состарившаяся и увядшая. Ну и пустяки, что молодо выглядит. Не заметишь, как возмужает и окрепнет, превратившись в мужественного стройного и молодцеватого мужичка, - гордо заявила Светлана. – Но я за эти годы успею его так приучить к себе, что он уже без моего присутствия дальнейшей жизни представлять не сможет. И будет видеть перед собой все ту же прекрасную Светланку. -И будет бегать по молодым, поскольку его жена успела уже состариться, - саркастически заметила Галина, язвительно и меркантильно усмехнувшись в адрес ее такой глупейшей, как ей показалось, теории. – Ну и чего, в таком случае мы добились? -Не знаю и не предполагаю, но, хотя мне знать такое будет очень больно, но все равно: он возвратиться ко мне, а не у нее останется. Хотя, моя милая подружка, такие инсинуации я вряд ли предполагаю. Уж за эти месяцы я его познала даже намного лучше самой себя. Он не просто такой великолепный мужчина, каким я тебе представляла его, но это ко всему прочему настолько мягкий, ласковый, податливый и ручной. Да Никита готов исполнить любые мои прихоти и желания. Ну, допустим, что тебе не совсем понравились внешние физические данные Никиты. Так, дорогая моя, ты уверена, что красавцы добры и доброжелательны? А мне так кажется, что атлетическая красота мужчин сама по себе уже опасна и вредна. Уже для меня это пройденный этап. Насытилась этим по самые гланды, - Светлана погрустнела от нахлынувших воспоминаний. – Пришлось побывать замужем за красавцем и привлекательным, как атлетического телосложения, так и по всем физическим параметрам ума и разума. Но только такое казались первые несколько секунд. Не за несколько дней, не за несколько недель, а именно за столько времени, которое измерялось именно за те мгновения, что случилось в какие-то пару секунд, я вдруг увидела эти свои ошибки и непонимания. Все перевернулось в мгновения. -Да ты что! – Галина от удивления присела на кровати напротив Светланы. – А ты мне как-то и не рассказывала, что была замужем. Скажи, а Никита хоть знает о твоем прошлом? Или ты решила его не посвящать в такие подробности личной автобиографии? -Знает. И во всех нюансах. Мы с ним решили начинать новую жизнь без обмана и каких-либо угодно личных тайн. Не потому, что слишком хотелось оказаться суперски честной, а просто в Загсе при заполнении анкеты надо все указывать. А зачем ему узнавать эти факты внезапно, если я их красиво преподнесу бесконфликтно! Поэтому я ему уже давненько рассказала свою биографию. Но, если честно признаваться, то не вникала в подробности. Просто разошлись, да и все. Случаются в биографии людей такие вот казусы семейных коллизий. -Светка, а если правду мне рассказать: почему сбежала от такого красавца, что сама вот так расписала? Что, обычное разлюбила? И не смеши, колись по делу. -Красота хороша на стене в рамке. Любуйся ею и радуйся. Можно даже восторгаться. Это для вас молодых и красивых мечты о принце на белом коне считаются явлением обычном, а мне к любви еще и уважения хочется. С вниманием и ласками. Чтобы в глаза преданно смотрел и любое желание готов был исполнить. Вот как хочется, а не атлета со спортивным телосложением и мозгов вычитанием. С ним говорить можно обо всем и про что угодно. А еще главное, что я с ним часами, сутками вместе согласная быть, и совершенно никакого желания поскорее куда-нибудь смыться. Вот в этом сейчас и хочу видеть свое счастье. Не любоваться друг другом, а как говорить русская пословица, смотреть в одном направлении. Тебе самой, Галка, такого пока рано еще желать, - с каким-то счастливым и отрешенным взглядом и мечтательным голосом проворковала Светлана, тихо хохоча над своими мыслями и словами. -Ну, подруга, и нагородила ты частокола, что сразу и не переваришь! Сама хоть поверила в свои слова? – восторженно и влюблено, слегка завидуя, произнесла Галина. – Но ведь ты сама-то так уж сильно и не любишь его, как воображаешь. Как жить-то будете с односторонней любовью. Или рассчитываешь, что стерпится? -Нет, Галя, здесь ты абсолютно неправа, - Света решительно тряхнула головой, чтобы быть убедительной. Ей стало немного страшно от недоверия подружки, словно этим она могла поколебать и ее саму. – Люблю. Не так сногсшибательно со сносом крыши, как первого, но, мне почему-то так кажется, что надежней и долговечней. Тихо, без пожара и шторма, но по-своему люблю. Он мне мил и приятен, нежен и сладок. А это уже многого значит для семейной жизни. Я имею ввиду, совместной, где такие чувства просто необходимы. -Говоришь, что любила с безумной страстью, а так быстро разбежались. Что же за любовь, коль так скоро рассыпалась. Мне кажется, если уж крышу снесло, так на место ее нескоро поставишь, - с небольшим сомнением сказала Галя по поводу ее первого замужество за некоего красавца, о котором Светлана, раз или два вскользь высказывалась. -От удара пьяным кулаком в ухо, - грустно проговорила Света, вспоминая семейные перипетии неудачной любви. -Чего? – от удивления Галина даже привстала, словно подруга ей сейчас выдала кошмарную и неправдоподобную тайну. – А разве так быстро после Загса бывает? -Бывает, еще как бывает, что и деваться не знаешь куда. А ведь мне все подружки белой завистью завидовали по первой. Какого парня отхватила, что аж самой дух сперло. Хотя, я сама собой хороша, не на помойке себя нашла, цену знала. Чего говорить, коль сама и видишь, что не уродина. Но он был по высшему баллу. На все сто, как говорится. Неделю свадьбу гуляли. Такие дикие обычаи моей малой Родины. Но и этого не хватило. Он еще потом с моими родителями, да еще со старшим братцем с месяц самогон лакал. Насилу притормозил. Вспомнил, что не на водке, а на мне женился. Не поверила тогда, что втянется. На родителей свалила. Пили они в то время не столь часто или с перерывами, но весьма регулярно и помногу. То есть, обычные пьянчужки. Если денег не было, то выискивали, отыскивали, но потом уже и дня без спиртного прожить не могли. И брата втянули. Скоро сровнялся с ними. Мы с младшей сестрой постоянно у соседей или подруг прятались. Вот такие дела. Думала хоть замужество, да еще такое удачное, спасет. Нет, не спасло. Он очень быстро присоединился к ним. Год терпела его пьянки и побои. Но уж когда он в постельку к моей сестре залез, то послала всех подальше и сбежала, куда глаза глядят. А они вот сюда и глядели. Нет, не сразу. Поначалу у подружки перекантовала несколько деньков. Но сколько можно жить у чужих. Даже лучшая подружка уже косилась, как на постороннюю. Развелась, выписалась, и сюда бегом в Витебск. Решила уже, что с семейной жизнью покончено. -А почему не в Минск? Все же рядом с вашим городком, поблизости. А ты так далече рванула. -Подальше, чтобы не дотянулись. Грозился ведь, как только протрезвеет, так достанет меня хоть из-под земли. Да где ему трезветь-то, ежели с утра ею и заряжались. Через год узнала, что родители вместе с братом погибли в автокатастрофе. За рулем был пьяный брат. С тех пор я о сестре и о ее новом, то есть, о своем старом муже ничего не знаю. И знать не хочу, не желаю даже вспоминать. Света примолкла, переваривая нахлынувшие воспоминания, и слегка взгрустнула. Тяжело вспоминать о прошлом. Даже если оно и очень плохое, но оно ее, а не чужое и не из романа мелодраматического, а та часть правды, что прожита и пережита. Но поскольку там остались ее детство и юность, то из памяти вычеркивать не хотелось. Это даже немалая часть жизни, которую уже ничем не возвратить. -А у моего Никиты, - снова заговорила она, уже меняя грусть в лице на свет и радость, - столько много преимуществ, что его чрезмерная молодость лишь увеличивает их многократно и многосильно. Я порою даже сама себя стесняюсь со своими пороками, когда нахожусь рядом с ним. Нет, Галка, никто иной мне просто не нужен. Я, если быть откровенной и перед собою честной, так просто боюсь в одно прекрасное время стать ненужной ему. Он ведь повзрослеет. -Господи, Света, да я вовсе и не о возрасте пекусь и совершенно не против его молодости. Просто он рядом с тобой уж весьма неэффектно выглядит. Ты такая.… А он словно серая кошка рядом с грациозной пантерой. Ну, уж если у вас такая взаимная любовь, так плевать на все и всех. С этим своим эффектом и экстравагантностью сама долго не проживешь. К сожалению, мы, женщины, быстро стареем. -Да, Галка, после первого удара в ухо, а это случилось на третьем месяце после свадьбы, я его красоты и статности уже как-то не наблюдала. Хотела с первого разу бежать без оглядки, да ложный стыд сдержал. Как же, вот уж подружки позлорадствуют от всей души, и порадуются моим падением. И ты не поверишь, что за все свое сволочное поведение он ни разу у меня прощения не попросил. Да еще так вел себя, словно своими такими нравоучениями еще и чести удостаивал. Как же, супермен позволяет прикасаться к своему телу. Да только для меня он уже с каждым днем превращался в пошлую грязную, да еще вечно пьяную скотину. Не нужна мне любовь для выпендривания перед какими-то мистическими ценителями. Любая, даже самая верная подружка с большей радостью хочет посочувствовать, чем порадоваться успехам и счастью. Уж поверь, проверено временем. -Ой, Светка, но не обобщай. По мне, так даже радостно, что ты вся дрожишь от счастья. Поздравляю и капельку завидую. Ну, а жить где и как будете? Сюда в общагу не приволочешь, а там мама. Жизнь со свекровью ой как не сахар. Наслушалась от подружек, как приходится пресмыкаться и угождать, что и про любовь забываешь. Меда с ней не попробуешь, так это уж точно. -Меда я отожралась со своими родителями. А у Никиты, ты будешь долго смеяться, но мама такой же ягненок, как и он сам. Так что, жизнь с такой свекрухой даже в самых невероятных мечтах не случается. Они же оба меня готовы по очереди на руках носить, - произнесла Света, прикрыв от предчувствия счастья глаза и мечтательно улыбаясь, что у Галки от зависти слюна потекла. -Да ты что! – недоверчиво воскликнула она. – Так тогда тебе флаг в руки и адмиральские погоны. Командуй на корабле, чтобы все там по струнке ходили. -Нельзя и стыдно таких обижать, - категорично поспешно возразила Светлана.- Я их лучше любить буду. Только нам недолго жить вместе. Никита уже и документы в летное училище отвез. Их, как офицеров запаса, на какие-то специальные сборы берут. Учиться всего девять месяцев, и диплом пилота Гражданской Авиации в кармане. Вот я все эти девять месяцев с его матерью и под ее присмотром поживу. А потом он хочет в Туркмению. Там его дальний родственник летает на вертолете. В Чарджоу. Говорит, что и квартиры сразу дают. А это ведь так здорово в небольшом городе и со своим личным жильем. -Какой ужас! – испуганно воскликнула Галка, закрывая лицо руками. – Это же в такую даль собрались, что даже представить себе невозможно. А ближе разве нельзя? -Галка, - засмеялась Света. – Ну, от кого это далеко? И от чего? Мы же с Никитой и нашими детьми всегда будем вместе и рядом. Так что, преимуществ у моего Никиты гораздо больше, чем недостатков, которыми и мы сами переполнены. А недостатки, связанные с молодостью с годами пройдут. Хотелось, да не получается их подольше сохранить. Галка, стареем мы так быстро, как и представить невозможно! Свадьбы не было, как и планировали, а вот застолья избежать не удалось. И сама мама настояла, чтобы перед соседями неудобно не было, и лишние разговоры притушить в самом зародыше. Ведь у нее есть подружки, которых требовалось, чуть ли не в приказном порядке из их уст лично пригласить, и Гриша с Галкой, как свидетели, в обязательном порядке за столом присутствовали. Так что, и им сам бог велел на пиру присутствовать и громко «горько» кричать. Особо празднично не наряжались. Просто одели все самое лучшее из имеющегося. А потому и тратиться не хотелось, поскольку у Никиты уже лежало в кармане приглашение в училище на экзамены. Гриша тоже успел собрать и отвезти документы именно на этот же специальный набор, что и Никита. Так что он тоже нежно поглаживал карман с приглашением и очень доволен был, что едут вдвоем, как и всегда по жизни с самого детства. А вот у Никиты от предстоящей столь длительной разлуки от ужаса сердце замирало и от горя и страданий хотело остановиться. У него даже промелькивало желание идти по Гришиному варианту в армию, которое предполагало призыв без расставания. В часть можно было ехать вместе с женой. Но Светлана категорично возражала и сумела убедить его и приободрить. -Никита, у нас с тобой теперь вся жизнь впереди. Так что, не надо из-за такой незначительной разлуки свои мечты перекраивать. А я тебе за девять месяцев девочку рожу. И мы уже втроем в Туркмению махнем. Представляешь, как будет здорово! -А лучше, так вчетвером ехать, - поддержал Светлану Гриша. – Я ведь вас не брошу и обязательно за вами поеду. Понимаешь, пока еще от себя Никиту отпускать нельзя. Как-то под моим присмотром он живет без ошибок и правильно. Вот пойму, что ты меня полностью подменила, тогда и сниму с него опеку. -Согласная я, - смеялась Светлана, обнимая и целуя обоих будущих курсантов летного училища. -А меня с собой возьмешь? – лукаво спросила свидетельница, затаенно надеясь на положительный ответ. Ей за эти хлопотные дни свидетель Гриша понравился. Если не сказать чуть больше. Правда, сама еще уверена не была, но Светлана как-то наедине намекнула, что в глазах Галки появились некие подозрительные огоньки. -Ждем девять месяцев, - на полном серьезе пообещал Гриша. – Они, как наблюдаешь, уже поженились, и теперь ответственны друг перед другом. А мы пока народ очень даже свободный. Потому, как хотим, так и проживаем. По приезду разберемся. А за Никиту, Света, даже не переживай. Я за ним присматривать буду. При мне не забалует. Чуть что, так сразу призову к порядку и к семейным обязательствам. Мы с ним по жизни всегда друг друга поддерживали. И здесь вместе, как с самой песочницы, в которой и состоялось наше первое знакомство. -Сам скорее забалуешь, - зацепил Гришу Никита. – В том городе полно невест. А из женихов самый высокий процент курсанты. И чаще выпускаются они вместе с дипломом и брачным свидетельством. Так что, за тобой тоже глаз нужен. -Мне-то ладно, а тебе такое совершенно не грозит, - успокоил молодую жену Гриша. – Он у тебя уже один диплом получил, а второй в мае следующего года ожидай. Вы, девочки, очень сильно ждите нас. Мы совершенно не планируем отвлекаться на всякие там гулянки и прочие бирюльки, не касающиеся будущей профессии, а бросим все силы и мозговые ресурсы на освоение вертолета Ми-2. Мама все эти последние дни шепталась и секретничала с невесткой тайно и незаметно от Никиты, но его это даже немного смешило и радовало такое единство, поскольку это ведь две его любимые безумно и безапелляционно женщины, которые нашли общий язык и общие секреты. Ну, а сам факт секретности и скрытности, так вполне нормально, что у женщин от их мужчины какие-то секреты. Так не бывает, чтобы у дам от кавалера не было тайн. Им самим скучно станет. Ну, а о самих секретах Никита даже немного догадывался. Ну, о чем еще они могут шептаться, как не о тряпках, косметике или просто о своем женском, чего мужику просто не положено по статусу знать, и быть в курсе. Мама очень рада была такому единству двух сердец, поскольку иной невесты, как кроме Светланы, она даже представить не могла. И это прощание наличие невестки намного облегчает. К тому же Света открылась перед ней, как перед будущей бабушкой, от чего у мамы даже сердце по-иному застучало. Светлана просила пока не распространяться по такому поводу, чтобы не ввергнуть в панику Никиту. Он же запросто может бросить эту затею с авиацией, чего Светлане абсолютно не хотелось. Будущая профессия мужа не просто их материальные блага и личное жилье, но и душевное спокойствие по причине любимой и мужской работы мужа. А уж какие-то короткие девять месяцев они уж запросто переживут вдвоем. Пусть муж и сын получает диплом в будущее. -Полетели самолетом, - предложил Гриша, совершенно не желающий сутки трястись в поезде. – Всего-то дороже на несколько рублей, а лету в десять раз меньше. Представляешь, не успели пристроиться к креслу, как уже на месте. А? -Нет, - категорично и безапелляционно не согласился Никита. – Успеем с тобой налетаться. А из окон поезда внимательно рассмотрим всю Беларусь и половину Украины. Когда тебе выпадет еще такая возможность? Ведь ради просмотра местности никогда больше в своей жизни ты не отважишься на такую поездку. Здорово, а! всего и езды день-ночь, а впечатлений на всю оставшуюся жизнь. -Да, - с трудом, но, понимая бессмысленность споров, согласился Гриша с такими доводами. – Вот из-за своей излишней романтичности ты и женился в такой неподходящий момент. -А это почему еще в неподходящий? – удивленно спросил Никита, не понимая намека друга. -А потому, - оставил без четкого ответа вопрос, который вовсе и не нуждался в разъяснениях. Ведь едут они на все девять месяцев в такой прекрасный город, переполненный прекрасными женщинами, жаждущих встреч с такими молодыми парнями. А Никита так безответственно повязал себя узами Гименея. Ну и как ему теперь этому влюбленному остолопу объяснять, если у того в мозгах единственная и неповторимая, о которой даже говорить с намеками на нечто противоречивое говорить не смей. Любые попытки увести в стороны проваливались в самом зачатии. Гриша понимал, что покорять город невест ему придется одному. Но такие инсинуации не слишком огорчали, поскольку любви и неизрасходованных ласк у него настолько в избытке, что город должен запомнить его на много лет. На перроне реветь и страдать с рыданиями и нервными припадками желал больше всех сам Никита. Вот как раз женщины держались бодро и оптимистично. Что касается Гриши, так его словно прорвало с шутками и прибаутками, поскольку такого момента в своей жизни он ждал долго и добивался упорно. И вот настал момент, когда его душа и тело вырывается на полную и бесконтрольную свободу. Разве не об такой жизни мечтает каждый мальчишка? -А разве после экзаменов домой не отпустят? – с надеждой спросила мама. – Может перед самой учебой какой-нибудь перерыв будет. Не сразу же в казармы. -Обязательно отпустят, - ответил за Никиту Гриша с некоторой долей сарказма и иронии. – Но только тех, кто провалит безнадежно экзамены или не пройдет медицинскую комиссию. Так что, для вас же лучше не ждать нас, а надеяться на успех и благополучие. Поскольку преждевременное появление сына радости в семейную атмосферу не внесет. Но не смертельно. Мы тогда с Никитой в армию уйдем. Там никаких экзаменов не требуют. А за собственное здоровье мы ручаемся стопроцентно. Первые несколько часов Гриша ехал молча. И не потому, что не хотел общаться или запас словесности закончился. Уж чего-чего, а воображение у него богатейшее. Сейчас бы запросто без умолку болтал бы на все мыслимые и немыслимые темы, как азиат со своими песнями на ишаке, который поет обо всем, что встречается на его пути. Но Гриша молчал, как патриот, от которого такое вот поведение и требовалось на благо Родины и друга. Он хорошо видел и понимал подавленное состояние друга и страдания по причине внезапного (хотя очень даже запланированного) расставания с молодой супругой. Друг страдал, а по сути, так разлука еще и не начиналась. Поезд даже за пределы области не выехал. Даже если спрыгнуть прямо сейчас, то к вечеру пешком до дому потопаешь и попадешь в объятия молодой и любимой жены. Потому-то и молчал Гриша, чтобы друг не выкинул такой вот фортель. А судя по глазам и перекисшей роже, так именно такие мысли в башке Никитиной и блуждали. И именно от таких подвигов он уже был совсем недалече. -Господи, Никита, да всего-то каких-то девять с половиной месяцев разлуки. Если посвятить себя по-настоящему учебе и поменьше думать о доме, то даже развернуться толком не успеешь, как время сворачиваться придет. Поверь опыту бывалого человека, - уже ближе к вечеру, когда возврат он посчитал невозможным, счел заявить Гриша. – Интересно только, какое оно уже будет? Поди, большое. Никита даже вздрогнул, услышав наконец-то голос друга, словно до этого момента Гриша был глухонемым и только сейчас внезапно у него прорезался голос. Однако за его молчание был в данный момент много благодарен. Он уже отлежался, все свои разумные и глупые мысли прогонял по нескольку раз взад-вперед, оценил и расценил все преимущества и недостатки внезапной разлуки, и от всего этого на сердце стало спокойней и комфортней. -Пить ничего не будем. Это пока, - заявил уже на правах старшего товарища и ответственного за своего друга перед матерью и Светланой, поскольку обещал взять на контроль и позаботиться о Никитиной безопасности и сохранности. – Перед сном налью тебе один стаканчик. Или даже два, думаю, что можно. И баста. Так, для тонуса и для комфортного сна. А то перебор для тебя пока еще слишком опасен. Вдруг нахлынет нечто из недавнего прошлого и возникнет непреодолимое желание покинуть этот прекрасный поезд. -Я вот слегка недопонял твое предположение про это «оно», которое за девять с половиной месяцев может как-то изменить в размерах. Что это еще за такое таинственное чудо с меняющимися размерами? – внезапно, словно проснувшись после длительного летаргического сна и вспоминая некие эпизоды из прошлого, спросил Никита, когда уже перед сном Гриша разложил на столике закуску и разлил по стаканчику крепленого вина со странным названием: «Золотой Вермут». Будто бывает еще какой-нибудь серебряный или бронзовый. – А потом меня совершенно не устраивает названый тобой срок. Откуда взял еще полмесяца. Насколько я проинформирован, так мы едем на девять целых месяцев. Я совершенно не планирую задерживаться там ни единого лишнего дня. -Математик хренов, - возмущенно воскликнул Гриша, закусывая вино стандартным продуктом поездов, вкрутую сваренным яйцом. – А комиссию кто за тебя проходить будет, а экзамены сдавать. Я ведь к девяти месяцам учебы прибавил эти пятнадцать дней хлопот. Вот и вышла эта магическая сумма двух слагаемых. А ведь в школе показывал математические способности. Господи, что с людьми, а в особенности с мужиками делает безумная и беспечная любовь. -Это в чей адрес такой большой булыжник заброшен! – сердито воскликнул Никита, уже полностью обретя душевное равновесие после выпитого вина. Жизнь превращалась вновь со своими красками, радующими жизнь и бытие. -Ладно, пролетели с арифметикой. Думаю, что в училище наверстаешь потерянный арсенал математических знаний. Насколько помню, так мы как раз по такому предмету сдаем один из экзаменов. А вот с логикой слегка ты лоханулся. И это «оно», то бишь его размеры трудно определимы. Все зависит от сроков и времени залета. Но уж сто пудов к нашему возвращению это творение несколько слов тебе скажет. Ну, может и не так внятно, как хотелось бы, но голос подаст. -Ни хрена не пойму, о чем ты так много и туманно треплешься? – хлопал глазами, так ничего существенного и, не разобрав из набора неких пространных фраз друга. Ладно бы хоть приплел все эту белиберду к какой-нибудь теме. А то так, словно сам с собой, да еще вслух и на совершенно непонятном языке. -Ох, и тупизна, как посмотрю! – воскликнул Гриша громко и по слогам, чтобы его непонимание быстрей дошло до друга. Благо в купе кроме их двоих никого не было. В Орше подсели старики, но где-то с полчаса назад они сошли. И пока в купе два места пустовало. Гриша даже намекал на приглашение проводниц к праздничному столу, но наткнулся на такой осудительный взгляд друга, что моментально снял и спрятал с повестки дня такой щепетильный вопрос. – Я – посторонний человек, и то мгновенно уловил в ее политике шкурный вопрос с замужеством и пристройка на этот срок к надежной и добрейшей маме, которая проявит максимум любезности и забот. Зачем же девчонке в таком интереснейшем положение оставаться наедине со своими проблемами. А под боком заботливой мамы весьма комфортно. Мне как-то по барабану, но, только это мое личное мнение, залетела девка и поспешила оформить отношения документально. Благо, кавалер не просто не возражал, а визжал от счастья, словно порося перед закланием. Так что, в Загс тащила она тебя с корыстными, но вполне оправданными намерениями. Я ее даже не собираюсь осуждать, поскольку поступок вполне оправдываемый. А так бы вполне вероятно она бы и не стала ждать такого сопливого молокососа. Такой взрослой и яркой бабенке потребен взрослый и солидный мужик с сединой в бородке. Нет, не пойми превратно, я весь за тебя, но ты пока слишком молод и к тому же еще лет на пяток моложе своих годков смотришься. -Ты совершенно неправ, - пытался возмущаться, обидеться и здорово рассердиться на друга Никита, но весьма быстро передумал. И чего это тратить свои серьезные обиды на такого баламутного и шебутного друга. Давно его знает, как сам Гриша говорил, с песочницы. И пора бы даже к злым и тупым шуткам привыкнуть и соответственно реагировать. А по-честному, так он и без подсказок друга и его пошлых намеков знает или догадывается об отношении Светланы к нему. Поначалу даже удивлялся и не понимал, с чего бы это она прицепилась к нему как клещ. А потом сообразил, или, скорее всего, вообразил, что они идеально подходят и дополняют друг друга. Как плюс с минусом. Почем-то ведь в природе противоположности притягиваются, а одинаковые по всем показателям личности наоборот быстрей разлетаются в разные стороны. Даже если их силой слепить. Разлетаются и разные, но Никита уверен, что здесь не их случай. Разные должны еще и дополнять, а не контрастировать, как чужие и абсолютно далекие. -Проехали, - махнул рукой безнадежно и обреченно Гриша. – Если ты факта беременности не заметил, стало быть, не успел снять розовые очки. Не разглядел в женщине те признаки, которые свойственны всем особям их пола. Пойми, что они практически все одинаковы и мыслят идентично с махонькой разницей, чтобы как-то выделяться из общей массы. Ты просто до сих пор боготворил и восхищался противоположным полом, вот и остался с такими же оценками, но к Светлане с гораздо завышенными. Да не лучше других, такая же. И не надо мне вот сейчас воротить носом, словно подсовываю тебе тухлую теорию. Я и в ней не вижу ничего плохого. Замечательная, чудесная, но земное ей не чуждо. В том числе и инстинкт материнства. Любая женщина в таком щепетильном положении постарается подстраховаться. И иначе ей абсолютно без надобности была бы такая горячая спешка с замужеством. Вполне реальней была бы тактика выжидания до получения тобой диплома и направления в нашу Туркмению. Вот тогда бы и приняла бы единственное и правильное решение. -Да с чего это ты взял, что она беременная? – тряс за плечо друга Никита, пропустив мимо ушей весь нравоучительный и, как показалось самому Грише, весьма разумный монолог. – Она мне совсем ничего про это не говорила. -Разумная баба. За это и уважить можно. Вот сам посуди своей глупой башкой, и какие последствия последовали бы с твоей стороны после такого сенсационного для тебя признания? Побоку училище, прочь и с глаз долой лучшего друга ради своей благоверной. Я, дурья твоя башка, оттого и молчал всю дорогу, пока мы не отъехали на довольно-таки приличное расстояние. И Светка грамотно и разумно рассудила, что в такое сложное время пользы от твоего присутствия огромный ноль. А вот мамочке, поди, во всем призналась и прильнула к ее надежному плечу. Под крылышком свекрови запросто спокойно и надежно можно пересидеть разлуку ради великого и сытого будущего. Вот так. Она думала за вас обоих и во благо вашей семьи. Зацени и отблагодари. Ты ведь не за простой профессией едешь, а за хлебной и престижной. Тылы создавать. Не нуждается она в твоих бессмысленных и бесполезных жертвах. Гораздо полезней спокойная и кропотливая учебы, ради которой мы и едем. А еще обещанный квартирный вопрос. В сам Чарджоу вы уже явитесь большой семьей, и потому сразу получите соответствующее жилье с учетом уже родившегося ребенка. Вот такие они женщины - великие стратеги и тактики. Ни чета нам, мужикам, с нашими простейшими мышлениями. Мы расстались совсем ненадолго, я уехал, чтоб строить наш дом, Распахнуть пред тобой его двери. Очень скоро мы жить будем в нем. Еле тянется время разлуки, нехотя чередуются дни. Пережить бы скорее все муки. Сердце гложут и ранят они. Я пишу эти письма, рыдая, пряча слезы, подушке даруя. Мужики не хотят знать и видеть, что на свете любовь существует. Мы в казарме живем, ходим строем. Учим азбуку летной науки. Роем, строим, зубрим, охраняем. Ни минутки безделья на скуку. Только ночь остается на думы, чтобы вспомнить тебя, образ твой. Верю: скоро умчимся в былое, навсегда единившись с тобой. Засыпаю в бреду и мечтаньях. Я хочу этой ночью присниться И явиться в твое сновиденье. Будем в поле в ромашках кружиться. А проснувшись, храню те картинки, лепестки на цветах обрывая. Сколько б ни было их на ромашке, я люблю, и ты любишь, я знаю. 2 Никита жадно вчитывался в строки письма и по его счастливому выражению лица, а так же по шевелящимся губам и причмокиванию, Гриша понимал содержание и смысл текста, отображенного в этом пасквиле, ни на грамм не меньше самого читателя. Уж в этом он был уверен, что там в этих листках не менее десяти раз извещалось о тоске по его образу, о календарных листках, которые медленно, но неуклонно тают. А так же выражались мечты и надежды о скорой и долгожданной встрече, что снится и видится постоянно и регулярно. Но, как говорят в армии, так и здесь в училище, где условия проживания и дисциплина во многом схожи с ее правилами, дембель неизбежен, как само явление природы и восход с закатом солнца. Отменить или запретить такое долгожданное событие не способен в этом мире никто, кроме, хотя в этом вопросе есть такие же сомнения, самого Господа. А сомнения в этом по той причине, что пока еще никто ни теоретически, ни практически не доказал само его существование. И из этих соображений следует вполне оправданный и логичный вывод: эта долгая, но нужная для самой дальнейшей жизни, учеба обязательно завершится. А, тем более что половину срока они уже отмучались, отучились и выстрадали по всем законам и канонам курсантов полувоенной организации, где ими и над ними командовали настоящие офицеры в военной форме и при погонах. Даже честь при встречах приходилось отдавать. Все по-настоящему и серьезно. -Вот ответь мне, Никита, на такой волнующий вопрос, как эта строгая и вполне даже военная дисциплина. Что же выходит из нашей затеи? Ты так не желал службы в армии, а этот Аэрофлот, мне так уже показалось, ничуть не нуднее. Там тоже козырять придется, али нет? – иногда по вечерам после отбоя спрашивал Гриша, хотя вопрос больше походил на констатацию факта. Особенно остро встала такая проблема, когда комбат, то есть, майор Зимин, предложил перед отбоем пройтись по плацу и пропеть некое маршевое произведение. -Во-первых, Гриша, сам владею такой же информацией, что и ты, а во-вторых, мне так не кажется. Уж в аэропортах мы с тобой военных, кроме как из пассажиров, пока не наблюдали. Думается, что там их присутствие без надобности. Там за все платят, а бездельники не в почете, где отношения финансовые. -Ой, хотелось бы верить, да только с бездельниками в нашей стране полный ажур. Уж их везде полно, и чувствуют они где угодно весьма комфортно. -Нее! - категорично протянул Никита. – Мне родственник про Аэрофлот очень лестно говорил. Было бы нечто подобное, так хотя бы намекнул. А так, даже восторгался. -Хочу надеяться, - в конце спора соглашался Гриша, в очередной раз рьяно отдавая честь майору. Но, словно специально, чтобы усложнить и без того сложную и тяжкую жизнь курсантскую, зима на Украине выдалась в этом году суровой и морозной со снегами и метелями. Даже старожилы утверждали, что такой зимы они давно не помнят. А ведь этим старожилам было много лет. Нет, снег, как атрибут зимы ежегодно присутствовал в обязательном порядке, но, чтобы такие продолжительные и сильные морозы долго терзали южные края с южными избалованными телами, так последние лет двадцать никто не помнит. Если и не больше. Ну, молодежь, так не может помнить по причине их отсутствия в те далекие времена. Не родилась она еще тогда. А старики забыли по гораздо уважительней причине – склероз. Факт и наличие такого заболевания неоспорим и объясняет отсутствия в памяти таких природных катаклизмов. А с другой стороны, так человеческая память так устроена, что плохие и трудные моменты из биографии вспоминаются, как нечто неординарное и весьма увлекательное. Однако, если вернуться к морозам, то Никита и Гриша и у себя дома не встречали таковых. А они родом с Севера. Ну, имея в виду север Белоруссии. Край прохладный и капризный по природным явлениям. Случалось, что за все лето и на речку искупаться не сходишь. А осенью или весной без зонтика и плаща на улице не показаться. Потому-то и для них такие природные катаклизмы в диковинку. -Ну и что тебе могли такого увлекательного сообщить на десяти тетрадных листках рукописного текста? – как бы невзначай поинтересовался Гриша, отрывая Никиту от увлекательного чтения. – Словно повесть прислали из жизни городской. -Вовсе и не десять, а девять, - обиженно пробурчал Никита, недовольный вмешательством друга в благостное настроение. – Зря вот иронизируешь. Это тебе на полстранички про погоду и здоровье черканут, так и считают вполне достаточным. А мне, что ни говори, а сразу две любимые женщины пишут. Знаешь, как хочется про все и про вся быть в курсе. Женишься, тогда может и поймешь. -Или три. Я имею в виду про женщин. Твоих, конечно, - весело хохотнул Гриша, не воспринимая замечания и наставления друга всерьез, словно такого ответа он и ожидал. Так что, не удивил и не обидел. – Ну, а мне, кроме единственной мамочки, так и писать некому. И я сам не хочу, считаю, что незачем. Вот приеду домой на краткосрочный отпуск, и сразу расскажу и прослушаю обо всех событиях и происшествиях, включаю погодных и о здоровье. А на бумаге разве так подробно и наглядно опишешь? Да, кстати, там у тебя еще ничего не родилось? Никита отложил стопку листочков письма в сторонку на кровать и слегка взгрустнул. -Она даже не намекает про беременность. Ты все придумал, скорее всего. Так не бывает, чтобы жена так долго скрывала о таком серьезном и очень важным состоянии. Если следовать логики и твоих придуманных предположений, то ей уже пора в декрет. И ты думаешь, что Света и мама могли вот так долго про все умолчать? Такое положение уж от мамы, если живешь рядом, никак не скрыть. -Хы! – возмущенно и иронично прыснул Гриша, слегка несильно постучав самому себе по лбу, отображая наличие незначительного ума у Никиты. До лба друга тянуться было лень. – Вот уже столько времени я ему долдычу об этом, а сам он даже не удосужился поинтересоваться хотя бы в одном из своих писем. Ну, несерьезно и весьма глупо с твоей стороны. Вопрос есть, сомнений навалом, а смелости на вопрос нет. Уж на твоем месте я бы давно задал прямой и конкретный вопрос. В лоб и без намеков. Мол, есть такие сомнения, и прошу мне в письме разъяснить. Вот скажи, как старому другу и товарищу: чего тягомотишь? Потребуй признаний и разъяснений от нее в ее беременности. -Гриша! – Никита чуть не задохнулся от нахлынувшего возмущения и иных, схожих с таковой эмоцией чувств. Казалось, что даже сейчас последует физическое разъяснение неправоты друга и его излишнее вмешательство в дела семейные, где отношения построены на полном взаимном доверии. Так считал сам Никита. Гриша и не думал пугаться или даже просто опасаться за последствия своих инсинуаций. Никиту он знал и верил ему, что друг лишь выплескивает излишек эмоций. Сейчас немного покипит, побурлит, словно чайник на огне, и угомонит свои порывы. – Вот, дурья твоя башка, соизволь разъяснить: как и по какому такому поводу, я вдруг стану задавать такие нелепые вопросы! Тогда у нее сложится предположения о моем недоверии и догадки о факте утаивания от человека, с которым решено связать свою жизнь брачными узами. Считаю и буду считать, что ежели и существует доля истины в твоих фантазиях, то она по какой-либо причине приняла разумное и жизненно верное решение пока не афишировать свою беременность. Пусть сама, когда посчитает нужным и своевременным, во всем и признается. И баста, не дави и не требуем от меня невозможного. Не смогу и не буду торопить события. -Во-первых, - пропустил мимо ушей повышенные интонации Никиты Гриша и, даже не планируя обижаться, продолжил, как ни в чем не бывало, спокойно и степенно выдвигать свои версии по поводу интересного и секретного положения Светланы, - в этом нет ее вины, ну абсолютно, чтобы еще и оправдываться перед мужем, от которого и залетела. А во-вторых, она просто разумно и трезво рассудила, вовлекая в эти шуры-муры твою матушку, что по такому пустяку просто нет надобности, беспокоить тебя и волновать, дабы не мешать учебному процессу и успешному получению столь необходимого диплома-кормильца. Светка отлично познала твой характер и знакома с твоей импульсивностью. А потому и посчитала до поры до времени утаить такое состояние, как внезапная и незапланированная беременность. Вот родит, а потом и поставит перед фактом отцовства. Ну, а по прибытию и папой назовут. -Папой только через год назовут, когда говорить научится. И это при условии, что у нее есть чего от меня утаивать, - перебил разумные рассуждения друга Никита, но за ухом уже сильно чесалось. Уж больно убедительны его доводы. -Обязательно есть. И утаивать, и рассказать чего. И факторов в пользу моей правоты накопилось достаточно. Не говоря уже о таком, как о моей догадливости еще перед отъездом. Сам рассуди: почто она не смогла приехать на новогодние праздники? Ко многим даже из более дальних краев приезжали. И не просто жены, но и невесты так же. А у твоей Светки выискались, ну, абсолютно несерьезные банальные причины. Они там с твоей мамашей в партизаны заигрались. Что мать, что Светка – молчат, как рыба об лед. Я бы на твоем месте применил строгость и напористость в этом аспекте. Да хотя бы любопытства ради, задай вопрос прямо в лоб, без намеков и предисловий. Пусть попробуют чего-либо сочинить, а мы тогда уже и с претензиями элементарно можем выступать. -Задам, но только не сейчас, - уже менее уверенно протестовал Никита, частично соглашаясь с Гришей. Действительно, причина и отговорки по поводу новогоднего рандеву, мягко говоря, были если не комичны, то улыбку вызывали. -Почему? Да уже давно пора пришла прояснять обстановку. Как ни как, а тебе папашей скоро становиться, так что, хотелось бы влиться в статус родителя с предварительной подготовкой, а не тяп-ляп с бухты-барахты. Никто не имеет права утаивать от тебя такую истину, словно ты к сему событию абсолютно непричастный. Хотя, зная тебя, так я в этом сокрытии даже очень поддерживаю Светку. Ну, да ладно, пошли-ка мы лучше в ленкомнату на телевизор поглазеть. Там как раз новостей срок подошел. А ты лучше меня не слушай и не терзай своих баб по лишним и глупым вопросам. Думается, что в ее молчании имеется некий смысл. И сама неспроста молчит, и мать со смыслом вовлекла. Так думаю, что к началу полетов будем публично поздравлять тебя с первенцем. Но то на потом, а сейчас у меня иная головная боль: предстоящие теоретические экзамены. Ведь через месяц уже сдаем, а в голове уйма пустот. Да такие провалы, что даже и заполнить невозможно. -Много отвлекаешься от учебного процесса, а оттого и пустоты образуются, - иронично заметил Никита, намекая на разгульный образ поведения друга, которому для решения своих сердечных и сексуальных проблем уже законных увольнений по выходным дням катастрофически не хватает. К регулярным воскресным встречам он уже прибавлял и пару будничных самоволок. Ну, абсолютно равнодушный до женского пола на гражданке дома до учебы в училище, здесь Гриша распустился до безобразия, заведя сразу трех подружек, чередуя с ними свидания по определенным дням, с риском однажды запутаться и нарваться на тройную месть со стороны обиженных и оскорбленных. -А чего они сами пристают! – оправдывался он перед Никитой. И в чем-то был абсолютно прав. Ведь в городе даже не то, чтобы наблюдался простой переизбыток невест, но ко всему тому прочему основная их масса рьяно пыталась обуздать и обвязать какого-нибудь курсанта летного училища, чтобы уже после выпуска по направлению в любую точку Союза уехать вместе с ним, то есть, с молодым пилотом Гражданской Авиации. А профессия вертолетчика считается хлебной, перспективной и комфортной, особенно для жены такового. От того у Гриши образовался небольшой переизбыток и изобилие невест. А у него еще ума хватило, координаты всем троим оставить. Оттого теперь они в дежурку круглосуточно названивают и требуют жениха к телефону. -Умер еще вчера, и посреди ночи с почестями похоронен, - порою со злости кричал в трубку выведенный из себя постоянными звонками дежурный КПП. Ну, а зачем кричать, нервничать в аппарат. Да если исключить из службы эти беспокойства, так вообще от скуки на посту умереть можно. Тебя хоть слегка развлекают, ну и веди соответственно, радуйся этим секундам общения с дамами. -Никита, вот чего я хочу спросить, - намекнул Гриша, когда Никита творил очередной многотонный фолиант на Родину. Гриша слегка мялся и смущался, что совершенно не соответствовало его имиджу. Даже Никита, столь увлеченный писанием, и то удивленно отложил в сторону рукопись и вопросительно смотрел на друга. -Спрашивай-то, спрашивай, но сопли чего жуешь? – вопрошал он, ожидая нечто неординарное. -Ну, я и не жую вовсе, - обиделся Гриша, чего он свершал в очень редких случаях. Обидеть его – так еще приложить усилия требовалось. – Просто пытаюсь грамотно сформулировать свою просьбу. А то скажу необдуманно, а у тебя сложится неверное представление. Ладно, чего ломаться. Я просто про Галку хотел узнать. Ну, помнит ли она еще про своего напарника в ваших свидетелях? Просто без намеков спроси про ее жизнь, интересы и прочую дребедень, типа… -…как у нее дела на любовном фронте? – закончил за друга фразу Никита и иронично хохотнул. – Я так понял, что от местных невест тебя уже воротит, от того и вспомнились наши отечественные и родные сердцу девчонки, у которых имеются кроме хищнических замыслов еще и простые сердечные чувства. -И вовсе не надоели, - категорично и безапелляционно возразил Гриша, подтверждая заявление манипуляциями рук и плеч. – Просто так подумалось, что скоро поедем в свой Чарджоу. Может и она вместе с подружкой захотела бы с нами? -А о самом себе лично не задумывался? -Так я про то самое и намекаю, да все никак не подведу ясную черту. Не знаю, но, если честно, так почему-то вспомнилась. Вот ты мне лучше скажи, Никита, - резко на сто восемьдесят градусов перевернул тему Гриша, возвращаясь в прежнее благодушное настроение. – Ты своей Светке все конспекты переписываешь, что ли? Мне лично кажется, что уже в конце первой странички тема письма внезапно заканчивается. О чем так много и долго можно писать почти каждую неделю? Ты уже не письма, а настоящие бандероли последние дни отправляешь. Честное слово, но на месте почтальонов я бы уже не принимал твои конспекты. -Во-первых, все в пределах разумного и не выходит за грань излишнего и недопустимого,- категорично, но с романтичностью на лице опроверг доводы Гриши Никита. – А потом, я ей стихи сочиняю, вот. Да еще с такими намеками, будто у нас уже родилась дочь. Так-то не признаюсь и не пытаюсь предполагать, но все слова стараюсь пронизывать этими догадками, как будто мы уже большая и многодетная семья. -Дочь. А если сын? Во-первых, престижней начинать с сына, а потом это такое дело, что пока не родится, так и не определяется. А ты уже расписал в своих мыслях о дочери. Нет, тогда у тебя в семье образуется бабское царство. Сплошное бабье: мама, жена и дочь. Вы еще вдобавок кошку себе заведите для полного комплекта. -Ну, не знаю, - пожал плечами Никита, мечтательно и пристально вглядываясь в потолок, словно отыскивая на белой плоскости весьма важный и жизненно желанный ответ. -А вот сын тебя ну никак не устраивает, - возражал Гриша, стараясь убедить в правильности своей политики касательно семьи и ее состава. – И поговорить по-мужски будет с кем, и на охоту взять кого, на рыбалку, да и просто пивка попить. -Да все меня устраивает, чего кипятишься, словно с тобой кто-то спорит и категорично возражает! – блаженно улыбался и слабо спорил Никита. – Только уверен я, что будет первой дочурка. Приснилась она мне. Такая маленькая, потешная и с косичками. -Ты знаешь, а ведь китайцы и мужики косички носят. Так что, еще вопрос с твоим сном. -Дурак и не лечишься, - беззлобно обозвал друга Никита. – С чего бы это мне должны китайцы сниться. По-моему, а в этом я уверен, у нас в родне такой нации не встречалось. -Предположения чисто гипотетические, поскольку с родней неизвестного отца ты незнаком. А потом, этих китайцев уже больше миллиарда. Да они у нас у каждого по чуть-чуть в крови. Они всем иногда снятся. Ты мне лучше свои стихи почитай. Если понравится, так я может, выучу парочку и в воскресенье своей крале прочту. Только скажу, что сам сочинил. Вот даже интересно будет на ее физиономию глянуть в такой момент. -Еще подумает, что с головой нелады. Гриша, у них мысли не о твоих чувствах, а мечты о Загсе. На кой им твои лирические закидоны? Башка твоя дурья. Не буду я тебе свои стихи читать и даже показывать, чтобы ты их всяким кралям читал. Пустое все, - неожиданно для Гриши категорично отказал Никита, словно считая предложение Гриши чем-то обидным для его поэтического творчества. – Учи лучше билеты к экзаменам. Я бы на твоем месте немного сбавил темпы похождения по свиданиям. Провалишься, так до полетов не допустят. И вообще, напишу Свете, чтобы Галке рассказала про твои гулянки. Сам просит поинтересоваться, какие-то надежды зародить в сердце девушки, а тут лирику собрался дарить вертихвосткам. Для Галки сочиню и подарю, а этим ни строчки. -Умеешь ты лирику своей прозой подпортить. Чего-чего, а этого у тебя не отнять, правильный ты наш, - обиделся Гриша на такой отказ, да еще с угрозами. – Успею выучить и научиться еще сполна. А вот так славно нагуляться, так уже вряд ли. Ты кое в чем прав. Если Галка не будет возражать, так я хочу предложить ей поехать со мной в Туркмению. -В качестве подруги Светы? – хихикнул Никита, иронично постукивая Гришу кулаком по лбу. -Отвали, - сердито отмахнулся от него Гриша. – Жениться на ней хочу. И нам сразу квартиру дадут, как и вам. Одному вряд ли что светит. А это даже умная мысль, как ты считаешь, Никита? Пиши, и поскорее Светке, что Гриша случайно, нет, постоянно вспоминал о ее подруге, и не будет ли она любезно описать и ее намерения по поводу моих предложений. И если пока за это время не выскочила замуж, в чем есть сомнения, поскольку Светка давно бы черканула по такому поводу, пусть всех хахалей раскидает по сторонам и ждет меня с дипломом пилота Гражданской Авиации. Знаешь, в самом деле – лучше наших баб для жены нет. -Тупица. Чтобы получить квартиру, так надо уже в Туркмению женатому приехать. Тогда и подъемные на всех получишь, и в очередь на жилье поставят. -Нас распишут сразу, - уже с мечтою о будущем с улыбкой на лице разглагольствовал Гриша. – В связи со срочным отъездом. Все, уговорил меня. Решено, завязываю с гулянками, развод со всеми местными невестами, и усиленно берусь за конспекты. Считаю, что все мыслимые планы по бабам перевыполнил. Пора остепениться и взяться за ум. А то и в самом деле с дипломом из-за них пролечу. -Я бы на твоем месте и с выпивками притормозил. А то, как Пряхина отчислят без прав повторного поступления. Ты в последнее время частенько с увольнений стал кривеньким приходить. И сильным запашком. Тормози, Гриша, - с отеческой заботой попросил друга Никита. – Второго шанса уже не дадут. -Согласен, - без обид и на полном серьезе согласился Гриша. – Вступаю в твою команду трезвых и правильных. В училище действовал строгий драконовский Указ 101У. Да кто же в Росси указов боится. Этот Указ действовал по училищам Гражданской Авиации и категорически под угрозой пожизненного отчисления с внесением в черный список категорично запрещал всякое и в любых количестве потребление алкогольной продукции. Буквально все курсанты его зачитали, выслушали и расписались, но исполнять никто не планировал. Ведь никто их не поймает и не унюхает какую-либо толику градуса. Так думал каждый, глядя и хихикая, как очередного придурка отчисляли за нарушение данного Указа. Ведь это только неграмотные попадаются. А мы знаем, сколько можно, и как нужно, чтобы не попасться. Однако Никита не успел прочесть и прослушать, как сразу поставил жирную точку в вопросе потребления и категорически заявил Грише, чтобы тот даже не пытался его соблазнять. А дабы и самому не соблазниться даже на простое пригубить, то полностью отрекся от всякого рода увольнительных, которые изобиловали в неограниченных количествах по выходным и праздничным дням. Гриша с такой позицией соглашаться не пожелал, хотя ни разу до свинского состояния в увольнительных не напивался. Так, слегка для куража, чтобы с девчонками веселей и непринужденно общаться. Трезвому, ну, не клеится легкая и непринужденная беседа с последующими соответственными последствиями. Экзаменов было кошмарно много, и все они для Гриши оказались страшными и неподъемными. Это Никите хорошо, который все свободное время конспекты из рук не выпускал. А у Гриши и самих конспектов и тем, которые обязаны в них присутствовать, катастрофически не хватало. Их же надо было писать, а после затяжных свиданий на скучных уроках нетерпимо хотелось спать. Потому Гриша старался забраться на последнюю парту и за каким-либо плакатом или наглядным пособием пару уроков подремать. Оттого и случились во всех конспектах черные дыры, не меньшие, чем в самой голове. Единственное, что его могло спасти, так самому Грише казалось, так это чтение билетов по вечерам Никитой вслух. Хоть что-нибудь, после прослушивания, можно в мозгах сохранить. Благо, памятью он обладал уникальной. Ведь если бы не сон на уроках после длительных прогулок, то банального присутствия на уроках ему вполне хватило бы на твердую государственную оценку «удовлетворительно». Увидев Никиту со слезинкой на глазах, Гриша не на шутку перепугался за состояние друга. Тем более, что такое явление случилось во время очередного чтения многотонной рукописи, именуемой письмом из дома. Все начиналось как обычно. Его друг, вывалив большую кучку тетрадных листов из многострадального конверта, и с глупым выражением непонятного отношения к окружающему его явлению, увлеченно и самозабвенно читал. Но в этот раз он сидел на кровати и тупо смотрел в неведомую даль сквозь стены и предметы, встречающиеся на траектории взгляда. Включая и самого Гришу. Никита не видел никого, но одинокая скупая мужская слеза могла утверждать о чрезвычайном происшествии на далекой Родине, и при всем, как минимум, Союзного масштаба. -Никто не умер? – на всякий случай шепотом спросил Гриша, как заговорщик, оглядывая комнату, словно Никита может видеть в ней нечто такое, что сейчас для других недоступно. -Нет, - с трудом проглатывая слюну, комком застрявшую в горле и мешающую не просто говорить, но и дышать, ответил Никита. – А чего это ты спрашиваешь? -Вид у тебя, как на похоронах тещи. И, как вроде, внутренне рад такому празднику, а этикет требует трагического выражения. Вот и сомнения у меня возникли по такому поводу. -Теща моя давно уже представилась. Они вместе с тестем погибли в автокатастрофе. А чего это ты вдруг о ней вспомнил? – удивился Никита, не понимая подоплеки в его словах. Но на всякий случай смахнул внезапную слезу, как назойливую муху, приятно щекочущую щеку. – Я тебе про них все рассказывал. -И никого не собирался я вспоминать. Просто хочется спросить о содержании нового романа с родных мест, по странным обстоятельствам, именуемым письмом из дому. Если раньше при чтении ты сиял, как отполированный таз, то теперь глупо и неудержимо рыдаешь с радостью в душе. Нарисованная скорбь. -Я вовсе и не собираюсь ни рыдать, ни притворяться скорбным, - уже успокоившись с веселым смехом, отмахивался от приставаний Гриши Никита, улыбкой не в силах сдержать внутреннюю радость. – Просто счастливая слеза без спроса выкатилась из глаза. Имею ведь на полном основании и праве порадоваться. -Дочь родилась, - не спрашивал, а спокойно и равнодушно констатировал, как факт, Гриша. – Представляешь теперь мою проницательность? Все случилось именно так, как я и говорил. Так что, если возникнут впредь непреодолимые вопросы, можешь смело обращаться ко мне за консультациями. -Ты сына предрекал, а у нас дочь, понял? Я тебе, помнишь, про сон рассказывал? Точно так и произошло. А потом в письме еще много такого написано, от чего вдруг и захотелось всплакнуть, - говорил Никита, шморгая сопливым носом. -Да ты что? Я намекал, что лучше начинать с сына, а не конкретизировал пол ребенка. Да, слезы оправдываю. Понимаю, как это так узнать про дочь, не предполагая про беременность. Тебя от апоплексического удара спасло мое предупреждение с первого дня пребывания в разлуке. А то запросто кондрашка хватила бы. Нет, но что же это такое получается, а? Обе бабы молчали, как рыба об лед, пока сам факт не получился. Я бы на твоем месте целую обличительную и осуждающую петицию послал им, - радовался и возмущался одновременно Гриша. Хорошо, хоть соседи по комнате отсутствовали. В ленкомнату к телевизору умчались. А то быстро бы принудили Никиту в ближайший магазин сбегать. Хотя их принуждения были бы понапрасну, поскольку Никиту в этом вопросе не уговорить. В завязке он стопроцентной. А в последние дни и Гришу принудил примкнуть к своей компании трезвенников. -У них есть на то смягчающие обстоятельства, - в оправдание женщин взял слово Никита, прерывая длинную обличительную возмущенную тираду друга. -Да нет во всем мире таких по такому щепетильному вопросу никаких мягких обстоятельств, дающих право умалчивать от законного обладателя сего рождения. Ты являешься главным обладателем и правопреемником этого чадо. А потому обязаны были информировать днем и ночью о его развитии. Так что я абсолютно против твоих мягкотелых инсинуаций. Лишь осуждение и максимальное возмущение, - неожиданно даже для самого себя ораторствовал Гриша без трибуны и без массового слушателя, кои могли бы аплодировать его речам. -Ты горячку не пори и речей своих мне не толкай, - стоял горой за жену и мать Никита, совершенно несогласный с тактикой поведения друга. – Вот тут в этом письме они с мамой оправдываются передо мной и приводят очень веские аргументы в свое оправдание сокрытие данного явления. Можно и возмутиться, и осудить, но принять и понять эти обстоятельства мы обязаны. -Ну-ка, поделись-ка, а я отвечу, - уже немного примирительно, но все еще с долей агрессии, потребовал Гриша. – Ты всегда и во всех случаях пытаешься оправдать Светку. А с бабами нужно жестче и строже, чтобы чувствовали и понимали власть. -Ой, ой, ой! Кто бы говорил! Так рассуждает, словно у самого жизненного опыта девать некуда. Вот он и решил с другом поделиться. Сам вот сначала женись, а потом других учи. А у нее и в самом деле очень даже уважительная и серьезная причина для преждевременных заявлений. Она, как только поняла о своей беременности, так сразу же побежала в поликлинику. А там ей таких страстей наговорили, что она даже со мной всеми этими ужасами боялась поделиться. -И чем это там могли твою невинную овцу перепугать? – с легкой иронией спрашивал Гриша. – Да такими ужасами, что она даже самому жениху, а потом и настоящему мужу не соизволила заявить о предстоящем отцовстве обладателю этого статуса. Во все времена исторические, а я думаю, что и в будущем больших перемен не случится в таком щепетильном вопросе, в первую очередь женщины бегут к кавалерам, то бишь, к виновникам их беременности, и напрямую ставят таковых перед фактом случившегося. Вот, мол, залетела, а стало быть, и повод для женитьбы возник сам собой. А она, твоя Светка, скрыла, утаила, да еще в сообщники твою мать бессовестным образом завербовала. -Понимаешь, Гриша, я не особо во всех тонкостях женских сложностей разбираюсь, но, как она и мама пишут в свое оправдание, у нее какой-то резус отрицательный. И еще много всяких тонкостей, не дающих гарантии на беременность, вынашивание плода, в случаях случившейся таковой, и на благополучные роды. И она решила, что пока беспроблемно не родит, меня ни о чем таковом не извещать. У нее, понимаешь ли, у самой твердой уверенности не было в благополучность исхода всей этой процедуры. Понимаешь теперь, что этим можно оправдаться. -Да понял я все давно уже. Так для проформы выступил с обличительной речью, а больше благодарен им за молчание. От тебя гораздо больше было бы суеты и хлопот, если бы в курсе был всех коллизий, - успокоился Гриша и сел на кровать рядом, обнимая друга за плечи. – Ты здесь во многом прав. Но я оказался намного правей, когда предупреждал тебя, что она ради твоего благополучия и успокоения умалчивает факт беременности. Так что, получается моя основная и главная правота. Только вышла с небольшими дополнениями. О рождении дочери все равно через полчаса знал весь отряд, проживающий на четвертом этаже летного общежития. В течение часа, если не больше, все по очереди пожимали Никите руку, стараясь в этом жесте выразить максимум чувств, так что последние пожатия уже особой радости ему не доставляли. А ведь этой рукой придется еще назавтра шпаргалки на экзамен писать. Да и сам экзамен сдавать. Но Никита лучезарно сиял, благодарственно кивал, и только тихонько ойкал при сильном очередном пожатии. В ближайший выходной Гриша уговорил Никиту прогуляться с ним за компанию в увольнении по городским проулкам и закоулкам. Никита не мог понять надобность в этом похождении, но не стал спорить и согласился, понимая, что его такое затворничество также весьма спорно и неправильно с точки зрения, как самого здоровья, так и зацикливания на собственных проблемах. Тем более, что начало марта оказалось весьма теплым. А прогуляться по солнечному городу к тому же было весьма приятным. И это историческое увольнение было первым за все время пребывание в училище и в самом городе. Гриша слегка намекал на посещение кафе с легким потреблением по поводу рождения дочери, тому сопутствует ряд факторов, как первое дите, так и первый выход самого Никиты в город за все эти долгие годы учебы и казарменной жизни. -Категорически возражаю, - безапелляционно заявил Никита, не оставляя никаких надежд Грише на осуществление его плотских замыслов. – Я теперь не просто обязан думать о самом себе, но так же ответственен за всю свою выросшую семью. И не желаю ради каких-то минутных, даже секундных утех превращать радость в огорчение. А теперь как раз в училище с этим станет намного строже и контролируемей. Полеты ведь начинаются с понедельника. -Какая ты, однако, препротивнейшая зануда, Никита. И как тебя Светка выдерживает. А? – сморщил нос и прогундел недовольным голосом Гриша с видом оскорбленного и обиженного. – Нормальные мужики неделю не просыхают в таких обстоятельствах при получении оного сообщения. Да я бы даже замуж после всего этого за тебя не выходил. Сплошное занудство и скукотище. -Знаешь, Гриша. Я как-то подумал, что надо мне совсем с этим алкоголем завязывать. Сама Света терпеть не может пьяных. Сполна хватило ей в детстве от родителей, а потом еще и от первого мужа. Я ведь, как ты заметил, не очень и люблю это. -Совсем нельзя, - быстро и категорично возразил Гриша. – Народ не поймет и не оценит. Жить в нашем мире нужно немного совместно с интересами окружения. Как не крути, а везде получается легкое застолье по любому поводу и празднику. -С этим я конечно соглашусь. Ну, если только по праздникам и по знаменательным датам. И лишь в особых случаях, - нехотя, но соглашался Никита с такими доводами друга. – Совсем не потреблять, так и общаться не с кем будет. Народ у нас завсегда сплачивается в коллективы вокруг какого-нибудь застолья. С чаем не поймут. -Вот именно. А я о чем? - Не сейчас. Ты не можешь представлять весь народ. А потом, как друг, ты никуда от меня не денешься. Очень Гриша рассчитывал в это увольнение на кафе с бутылочкой вина, да еще за счет друга. А теперь вышел полный облом даже за свой счет. Ну, не будет же он сам, да еще в полном одиночестве, нарушать концепцию трезвости под презрительным взглядом Никиты. Полностью испорченное увольнение получилось. Лучше бы в одиночку к очередной пассии сгонял, так и то приятней выходной получился бы. Гриша за время пребывания в этом городе не старался долго задерживаться на какой-либо одной, чтобы привыкание не наступало. Так сегодня, ни в какие рамки планы не вписались. Абсолютно пустой и бесполезный день случился. -Ты хоть чего своим женщинам накатал на десяти листах? Отругал, как и полагается, или опять сопли размазал по всем строчкам? – широко зевая, чтобы как-то разнообразить скучное хождение, спросил, не ожидая конкретного ответа, Гриша. -Нет. Понимаешь, Гриша, я им вообще пока не ответил. Немного надо бы поразмышлять и придти к какому-нибудь конкретному ответу, чтобы не просто пустых слов написать, а значимых и нужных в такой важный момент. Они ведь ждут моей реакции. -Не может быть! – Гриша от удивления остановился, как вкопанный, пораженный неадекватным поведением друга. Он-то по инерции ожидал долгого и нудного описания чувств и эмоций, а тут гробовое молчание, несвойственное ни по каким канонам характера Никиты. – Я уже представлял кучу исписанных и залитых соплями со слезами тетрадей. Да еще после такого сообщения, от которого любой нормальный пацан может слегка свихнуться. А он даже не приступал к написанию. Неужели ни строчки? А такое поведение имеет грамотное объяснение? Или обычный временный паралич рук и мозгов? -Имеет, Гриша, и вовсе без паралича, - тяжело и обреченно вздохнул Никита, выводя Гришу из стопора и предлагая продолжить путь в движении, чтобы не задерживаться возле незначимых и неинтересных объектов по-пустому. – Так хочется сразу много-много наговорить: и благодарственного, и восторгов, а так же, разумеется, слегка и порицательного. Оттого и не могу пока приступить к написанию ответа. Понимаешь, затор случился. Все мысли сразу хлынули и у входа образовали пробку. Потому теперь никакая фраза не может вырваться первой. Ничего, пару дней переварю в мозгах, а потом уже отпишусь. Будь спокоен, отвечу по всем вопросам, ничего не упущу. Если пожелаешь, то и тебе покажу, чтобы поверил, что кроме соплей я могу еще и строгость проявить. -Так и надо было давно уже со мной, и обсудить все свои проблемы. Я иногда и умное чего посоветовать могу. Ты просто череду своих вопросов выстави в очередь, мы по порядку их и разрулим. Вот точно так, как мы в столовую заходим: справа по одному. И быстро получается, и не толпимся у входа. При упоминании о столовой Никита почесал в области желудка, а Гриша и сам громко заглотал слюну. Дело ведь близилось к обеду, а они, вроде как, и не планировали его. Конечно, Гриша мечтал соблазнить друга хотя бы на легкую выпивку с приличной закуской. За его счет, разумеется. Но его планы потерпели фиаско. Никита иногда, несмотря на легкую податливость, мягкотелость и нетвердость характера, умел быть в принципиальных вопросах твердым и непоколебимым. -Пошли в общагу. Скучно топтать асфальт бесцельно, - решил наконец-то предложить Гриша, понимая полную бесполезность дальнейшего голодного топтания. – Там в столовой можно и за себя, и за того парня чего сожрать. А то желающих много нахаляву лишнюю котлетку захавать. Пузо набьем, а потом я помогу тебе письмо накропать. Негоже женщин томить в ожиданиях после такого сенсационного сообщения. Они ведь и неправильно понять могут твое молчание. Никита согласился быстро и с радостью. Ему уже и самому не очень понравилось это бесцельное хождение. А есть в кафе, да еще за свой счет, когда там, в общежитии столы ломятся точно от такой еды, желание отсутствовало абсолютно. Это ведь получалась бессмысленная трата денег, к чему Никита всегда относился негативно. А мама со Светланой сегодня первый раз купали дома Наталку. Так решено назвать дочь и внучку. И самое любопытное во всей этой секретной истории, что в письме Никита с этим именем согласился даже раньше, чем мама со Светой остановились. Вот мама почему-то была уверена, что родится мальчик, потому и думала на протяжении всей беременности над мужским именем. А вот Светлана ни о каком имени и не думала. Лишь бы скорей и благополучно родить. Страшно ей было дожидаться этого момента после всех страшных предупреждений докторов. Порою казалось, что в тот миг и жизнь закончится. Светлана своей смерти не боялась. Страшно было остаться самой в живых и родить мертвого ребенка. Казалось, что такого Никита не простит. -Ты мне еще потом второго уже внука родишь, мальчишку, - успокаивала себя мама, хотя и внучке была безумно рада. Ко всему прочему, девочка оказалась вылитой Никита. Особенно, когда развернула дома пеленки и глянула на личико, которой, казалось, хитро улыбается ей, то увидела того малыша, которого принесла домой много лет назад. Даже темненькое пятнышко под левым глазом оказалось копией Никитки. -Нет, мама, не рожу, - трясла головой Светлана, прижимая любимое тельце к груди. – Очень не хочется огорчать Никиту, но на Наталке мы вынуждены остановиться. -Это еще как? – не соглашалась мама. Она была частично в курсе всех проблем здоровья невестки, но такого категоричного ответа она просто не могла понять. – Немного поправишься, подлечишься, а там и посмотрим уже со следующим. Негоже на одном останавливаться. У вас, как ни как, а семья правильная. -А вот так, мама. И ничего нельзя поделать. Мне доктор так и сказал, что во второй раз сможет предложить лишь два варианта исхода беременности: не сумею выносить и родить, или рожу вам на радость, но шансов выжить самой он мне не дает. Да он и сейчас поражен благополучным исходом, безумно рад, что обе живы и здоровы. Видать, сильно желала я этого ребенка, оттого и победила все недуги. -Да не дай бог, - перекрестилась мама, хотя в бога никогда не верила и не и крестилась. – Хватит нам и одной внучки. Мы ее, такую славненькую, вырастим и воспитаем по всем правилам. Пусть ни в чем не знает нехватки. А там она сама нам родит и внуков, и внучек. Правда, ведь, доченька? Ты об этом не думай. Уже когда чаевничали после купания и засыпания маленькой Наталки, Светлана и задала этот вопрос, который ее уже давно мучил, но до сих пор такой темы старались не касаться. -А кто отец Никитки. Ты, мама, замужем была? Чего-то ни он, ни ты никогда мне не рассказывали. -Нет, - ответила мама, слегка удивившись этому вопросу. А казалось, что, вроде как, говорила не эту тему. Значит, просто казалось, раз спрашивает. О многом они успели переговорить за эти полгода, что остались вдвоем, а вот про такой эпизод из прошлого, видать, обошли стороной. Просто Светлана все это время больше расспрашивала о Никите, да о себе рассказывала. И вот пришла пора узнать некоторые биографические данные мамы, о которых, если быть честным, то не очень хотелось рассказывать. Это как покопаться в старых ранах. И больно, и страшно, и абсолютно нежелательно. Плохое прошлое, но узнать надо. -Не была я замужем. И Никите я дала отчество своего отца. Обидел меня настоящий его отец, что решила не позволить ему даже в сыне жить. Возможно, и не правильно все это. Эмоции проходят, разум наступает, а только о своем выборе никогда не пожалела. И даже немного благодарна ему за сына. Даже страшно, что Никитки могло не быть. А так все для счастья у меня было. Нет, совсем не жалею, - мама сказала, а сама взгрустнула, уронив на щеку предательскую слезу. -А еще раз не пыталась устроить свою судьбу? – спросила Светлана, понимая, что маме тяжело даются воспоминания, но хотелось уже знать про то, что важно и нужно для дальнейшей семейной жизни. – Ты же еще совсем не старая, а главное, красивая. Поди, мужики заглядывались. Вот и Никита весь в тебя. Не просто внешне, но еще и внутренне. Добрые вы очень, доверчивые и бескорыстные. Просто, Никита еще не вырос. Он до сих пор молоденький мальчишка. Светлана вспомнила характеристику мужа своей подруги Галки. Да, пока Никита не сформировался в настоящего взрослого здравомыслящего и желающего взять всю ответственность семейного союза в свои сильные мужские руки. Нет у него еще сильно мужского, как внешне, так и внутренне. Ну, мальчишка малолетка, он и есть пацаненок. Ну, слишком похож на маленького и неуверенного в себя ребенка. От того и выглядит пока и слегка нелепо и угловато. Ребенок, да и только. Да еще слишком малообразованный по части семейной и вообще взрослой жизни. Но Светлана не зря всеми клещами вцепилась в него. Ей совершенно без надобности тот, кто уже все может и умеет. И хочет слишком много, если не всего. Она почувствовала еще в том кинотеатре его сильнейший потенциал мужественности, надежности и доброты. Для любой разумной, а не профурсетки, женщины гораздо дороже силы и бравады, так это любовь и желания ради тебя на все бытовые подвиги. Уж Никита для нее и посуду будет мыть, когда Свете не до быта, и денег заработает вполне достаточно для тех минимальных нужд, что требует семья. И даже возможно с избытком и на лишние радости. -Вот вас отправлю в вашу Туркмению, тогда о замужестве и подумаю, - смеялась мама, и Света не понимала, шутит она, ли всерьез. – Если честно, то не хотелось приводить в дом еще одного мужчину. Слишком ассоциировал это пол со злом и бедой. Понимала, что мальчишке нужно мужское воспитание, но никак не могла решиться, хотя, признаюсь, претенденты были. И даже вполне приличные, способные вполне стать отцом и мужем. Вот наверное от того Никита такой вырос нерешительным и чересчур стеснительным, словно девица. В нем даже я замечала больше такого характера, близкого к девчоночьему. -Так, мама, от того он мне больше нравится, - неожиданно радостно и весело воскликнула Светлана, обнимая и целуя маму. – Лично мне самой совершенно без надобности мужская грубая сила со всеми ее атрибутами, как грубость, наглость и вседозволенность, с уверенностью в своей безнаказанности и абсолютной значимости. Эта грубая и совершенно неоправданная насильственная власть мужика над бабой больше ассоциируется с хамством и жестокостью. Сытая и искупанная малышка крепко спала, поэтому женщины позволили себе поболтать, помечтать и окунуться в воспоминания, хотя, если быть справедливым к самому себе, то за эти полгода ожидания разрешения от бремени и совместного весьма дружного проживания успели многое, как вспомнить, так и пересказать. Да разве двух любящих и родственных душ устроит когда-либо какие-нибудь сроки? Разумеется, им еще и еще хотелось болтать, мечтать и просто представлять. -У меня сложились такие впечатления по последним письмам Никиты, что он догадывался о твоей беременности, да просто не представлял, как про это спросить и разузнать. Ведь в любом случае, а он это понимал, что письмо хоть тебе адресованное, хоть мне, но читать мы будем обе вместе, - сказала мама, держа в руке это очередное произведение искусства, именуемое в народе письмом, но больше схожее с небольшой повестью по количеству страниц и по сюжету. -А я даже ни разу ему не намекала про это, - категорично и однозначно заявила Светлана. – Правда-правда. А уж Галка, та сроду не стала бы без моего ведома писать Гришке. Будем так и считать, что всему виной его повышенная интуиция, которая и подсказала свое предположение. А может просто прочел внимательно, пережил соответствующий шок и удивление, поразмыслил, переварил и ответил с видом человека, трезво и разумно ожидавшего этого события. -Нет, – не согласилась мама, поскольку великолепно знала своего сыночка, неспособного на фальсификацию чувств. – Уж настолько изучила и поняла я Никиту, что сразу же отреку твои неверные предположения. Он во всех письмах засыпал бы тебя вопросами и намеками, а сейчас нагрузил бы по полной вопросами и претензиями. А в этом письме мы читаем сплошные восторги, пожелания и рекомендации. Да и имя настолько удачно и заранее придумал, словно в душе о нем и мечтал. А как совпало с нашим мнением. Представляешь? Вот тебе и телепатия. Запищал ребенок, и Света сорвалась в комнату к младенцу. А мама мечтательно задумалась, радуясь за сына, что ему попалась такая рассудительная, боевая, сильная, но очень разумная и здравомыслящая жена, невестка для мамы, которая не просто любит Никитку, но и желает быть его. А ведь как раньше переживала и ужасно боялась, что охомутает его какая-нибудь вертихвостка и погубит жизнь родному любимому сыночку. А он у нее ведь такой, что и противостоять никакому злу неспособен. Так бы и тянул непосильную нелюбимую лямку. Как удивительно и странно мир устроен, как много в нем чудес и волшебства. Случайно встретились, нечаянно узнали друг в друге родственные души и сердца. И вот от этого чудесного слияния, из чувств, из мыслей, из фантазий неземных, Оно явилось в этот мир, как ангел, и полонило нас, отняв свободу вмиг. Но рабство это нам желанное и любо. К нему стремятся даже через боль, Мечтая стать его марионеткой, исполнив в жизни эту главнейшую роль. Тебе подвластны маршалы и президенты. А твой каприз готов исполнить я любой. Мы счастье видим в этом подчиненье, стараясь угодить и быть всегда с тобой. Ты ангел мой, ты бог мой и властитель. Скажи мои заветные слова. Зови меня ты днем, зови и ночью, бросая все, несусь к тебе на всех порах. 3 Не столько волнения, сколько тревога слегка щемила сердце Никиты в этот важный и ответственный день учебы в училище. Сегодня у него первый самостоятельный вылет на вертолете Ми-2. Были у него самостоятельные в авиацентрах на Ми-1, на Ми-4. Но то было не настолько, как сейчас кажется, ответственно и волнительно. Там армия, там положено по приказу, по требованию начальства в лице инструктора и высшего начальства. А этот полет, как путь в дальнейшую будущую жизнь. Всего-то каких-то сорок минут, в которые входят: висение, один полет по кругу и сразу отлет в зону. Никита чувствовал себя вполне уверенным в своих профессиональных навыках, но его угнетало предчувствие некоего события, не вписывающегося в распорядок дня. Никита никогда не страдал мнительностью и суеверием, но с самого момента просыпания нечто желало предупредить и изменить ход событий, запланированных судьбой и расписанных в графиках и планах. Сначала исчезла из тумбочки зубная щетка, и Никита шел в умывальную комнату слегка расстроенным и излишне задумчивым, не понимая, кому могла понадобиться такая чересчур личная и предназначенная для индивидуального пользования вещь. Слава богу, в самой умывальне проблема решилась весьма прозаично, но вполне тривиально. У Гриши имеется такая противная привычка, как открывать уже окончательно свои сонные глаза лишь под струей холодной воды из-под крана. А поскольку тумбочка у них совместная, и только полки разные, то, как и положено тому быть, он, словно в потемках, но с закрытыми глазами нащупал свой умывальный набор, заодно прихватив и зубную щетку Никиты. Вот своей одной ему явно было недостаточно. Дальше – хуже. Когда с чисткой зубов было окончательно покончено, Никита роняет свой маленький кусочек мыла и сразу же наступает на него. Хотя в этом случае не первый, но вполне самостоятельный полет был совершен классически и демонстративно профессионально, с приземлением на пятую точку. Крик при этом, издав глухой и протяжный. Народ, несмотря на переполненные рты зубной пастой и водой, хохотал весьма громко и весело, от всей души, радуясь горю и страданию товарища. Могут у нас проявить сочувствие в беде. -С мягкой посадкой, дорогой товарищ! – сыпались со всех сторон поздравления и пожелания всяких дальнейших благ и успехов в дальнейшей летной деятельности. -А вот и первый полет свершился. И главное, что вполне самостоятельный, без дополнительной помощи товарищей. Только без запроса у руководителя полетов. -И посадочка грубоватая. В следующий раз, в момент приземления, поддув не забывай включать. -Да, воздушная подушка намного смягчила бы удар. А еще в таких случаях надобно иметь амортизаторы. -Вон, как у Вовчека. Тот даже на парашюте всегда приземлялся на свои амортизационные подушки. -С такими подушками никакой гололед не страшен. А с твоими костями, Никита, лучше избегать касания асфальта своими мослами. Вставал с пола с помощью Гриши. Но последствия оказались неприметными. Так что на завтрак уже шел без видимой хромоты самостоятельно, лишь ощущая в районе тазобедренного сустава легкий зуд и ломоту. Однако на этом череда бед и неприятностей не завершилась. Ну, вот какого хрена этой котлете не сиделось на рисовой горке. Надежно утопленная в каше, она, однако до стола не дошла. То есть, сам Никита благополучно до своего законного места тарелку не донес. Так мало того, что шлепнулась на пол, тут еще следом курсант Прохоров предательски наступил на нее. Раздавил так, что с пола уже не собрать. Потому завтрак получился весьма постным и недостаточно сытным. Вот и вставал из-за стола с чувством гораздо большего голода, чем до завтрака. Теперь все надежды на стартовый завтрак, который раньше чем через два часа не привезут. Но в любом случае свой первый самостоятельный полет придется выполнять на голодный желудок. Очень Никита не любил такие моменты. Казалось, что такая худоба никак не может соответствовать человеку с хорошим аппетитом и просто большому любителю много и вкусно поесть. Но Никита в соревнованиях по скоростному поеданию запросто мог дать фору, как по быстроте, так и по количеству поглощенных продуктов даже толстяку курсанту Вовчеку. Радость сегодняшнего события поблекла и не выглядела в глазах Никиты таким праздничным событием, как виделось это еще вчера. Мало того, что в училище на протяжении всей учебы и без того обеды отличались своей скудностью, так еще теперь и летающие котлеты подпортили общую картину бытия. Не то уже настроение. Исчезли из глаз искры предчувствия предстоящего наслаждения от власти над новой, только что освоенной техникой. Теперь все превращается в обычные серые будни, словно очередной день в этой простой череде. -А может теперь тебе сегодня лучше не стоит вылетать? – сочувственно полюбопытствовал Гриша, понимая неудовлетворенность друга сегодняшней чередой бед и неприятностей. Посочувствовал-то он искренне, однако свою собственную котлету съел сам. Он сразу же, лишь только поняв безвозвратную потерю Никиты главного продукта на завтрак, свою котлетку целиком и полностью запихал в рот, чтобы шансов на дележ у Никиты не оставалось абсолютно. – Понимаешь, мне так показалось, что сегодня у тебя не все ладится. Я бы на твоем месте не стал рисковать. Одно дело нелады на земле, а совсем иное там. -Ну, вот сам хоть понял, чего предложил, а? – обиженно произнес Никита, презрительным взглядом осуждая жующего Гришу. – Я сейчас по твоему совету побегу к инструктору и там все подробно изложу эту ахинею. И про зубную щетку, что ты так бессовестно увел, и про оброненное мыло, что сразу попало мне под ноги, и про летающую котлету с негодяем Прохоровым, подло растоптавшим мой завтрак. И вся такая череда легких неувязок станет весьма уважительной причиной, послужившая отказом от первого самостоятельного вылета. Нет, у него как раз возникнут иные ассоциации, больше с намеком на мое психическое нездоровье. А коль выражаешь такое сочувствие и соучастие, так мог бы запросто без вреда своему аппетиту поделиться половинкой котлетки. Хоть и прощался я со своей, однако успел разглядеть твою спешку с запихиванием котлеты в пасть. И как только рот не порвал от усердия. -Да нет же, Никита! – жалобно, чуть ли не плача, пытался оправдаться Гриша, которому в данную секунду хоть и было ужасно стыдно за такое поспешное поедание единственной котлетки, но делиться в таком ужасно голодном состоянии продуктами абсолютно не хотелось. Их и так было недостаточно для удовлетворения простейших потребностей для обычной сытости, а уж если чего-либо отнять, так ни до какого ужина не доживешь без страданий и дискомфорта. – Понимаешь, я эту котлетку на несколько мгновений раньше в рот положил, прежде чем заметить полет на пол твоей. Разумеется, еще не успел пережевать и заглотнуть, но ведь ты бы не стал ее есть из моего рта. Вот потому и проглотил. Ты уж, друг, не обессудь, но я никак не мог ею поделиться. -Откуда вот ты можешь знать, стал бы я есть или нет? – с сарказмом и намеком на непонимание спросил Никита. – Я еще с вечера спать ужасно голодным ложился. И вот этой постной кашей свой аппетит лишь сумел возбудить до точки кипения. И чем теперь прикажешь остуживать? Поросенок ты после всего этого, и больше никто. Лишь о своем желудке в последнее время и думаешь. Как нахаляву, так Никита давай, раскошеливайся и угощай, а как самому хоть каплю пострадать, так кукиш с маслом. Да я бы сейчас и кукиш твой зажевал. Гриша решил, что сейчас в такой неподходящий для споров момент, лучше промолчать, поскольку чувствовал себя слегка виноватым. Ведь все беды с самого утра для Никиты начинались с его личной неосмотрительности. Хотя, не во всем он лично виноват. Котлетку мог бы Никитка и аккуратней нести. Гриша донес свою в целости и сохранности. Тут уж личная ответственность должна присутствовать, а не надежды на товарища, который ее меньше тебя голодный. Однако, когда они строем шли на аэродром, и Никита вступил на самом подходе к старту в коровью лепешку, Гриша искренне порадовался за друга и за его такую удачу. -Теперь уж тебе точно должно повезти, - восторженно воскликнул он на весь аэродром. – И дальнейший день гарантированно пролетит, как в шоколаде. Примета верная. -Я уже по уши в шоколаде! – истерично орал Никита под громкий и не менее истерический хохот курсантов, шедших в этом же строю. – Только хотелось бы прямо сейчас часть этого шоколада вручить персонально тебе, чтобы и ты насладился этим продуктом. Самым обидным эпизодом в этом моменте случился такой возмутительный факт, что Никита находился в такой ответственный момент в самом центре строя. А ведь лепешка и по виду слишком приметная, и по размеру объемная. Сразу понятно, что в этом месте корова долго стояла, пока блины не закончились. Выложилась полностью. Потому и омерзительно подозрительно, что весь строй ее благополучно миновал, а вот Никитка своим правым сапогом вляпался в самый ее центр. Звучно и эффектно с разбрызгиванием содержимого этого блина. Разумеется, народ сразу же шарахнулся во все стороны, ломая строй и идиллию шествия. Благо, что до беседки, к которой эскадрилья шествовала, оставалось каких-то пятьдесят метров. Разбежавшийся народ моментально выдвинул законные требования к Никите, чтобы он до полного очищения к коллективу не приближался. Пусть сначала разберется с дерьмом, уберет с сапога все цвета и запахи коровьего присутствия, а уж потом может присоединиться к народу. И это еще хорошо, что поле покрыто густой и высокой травой. Плюс влажность от утренней росы. Потому чистка далась легко и быстро. -Ну и что, сам полетишь, или твой самостоятельный полет перенесем назавтра? – спросил инструктор, оказавшись уже в почти всех сегодняшних Никитиных перипетий. – Не знаю, как ты, но мне лично все эти мелкие катастрофы безразличны. Не стоят внимания. Если уж так придираться к пустякам, то и с авиацией расстаться недолго. -Это очень хорошая примета. В дерьмо вступить – счастье впереди встретить. Мне еще бабка говорила, - вмешался в диалог Гриша, пытаясь своим соучастием искупить все свои сегодняшние погрешности. – Пусть летит. Успех гарантирован. -Ну, так и быть, - пробасил инструктор. – Сразу после контрольного полета с Мельниковым подходи к вертолету. Сам полетишь. Мы с тобой все контрольные минуты вылетали. А пока сиди, и отмывай сапоги, чтобы вертолет не испачкать. -А он же отмылся. Правда-правда, - продолжал за Никиту отвечать Гриша, не давая другу возможности даже рот открыть, словно старался искупиться уже окончательно. – И совсем уже не пахнет. Подумаешь, коровья лепешка. Она очень была чистой. -Если дерьмо бывает чистым, то тогда с тобой можно и согласиться. – Хохотнул инструктор и пошел к вертолету. Когда инструктор с Морозовым уже запускали двигатель и раскручивали трансмиссию, Никита строго спросил Гришу, требуя отчета за сегодняшнее поведение и излишнюю болтологию: -И чего это ты все за меня решаешь и отвечаешь, а? Ты мне рта не даешь открыть, как уже сразу от моего имени говоришь. Сам я разберусь с этой лепешкой, с этими выкрутасами судьбы. Расшифрую и построю свой гороскоп. А в дипломатах не нуждаемся, - обиженно фыркнул Никита и демонстративно отвернулся от Гриши. Когда инструктор, дав последние наставления, покинул вертолет, то Никита уже совершенно позабыл обо всех утренних несуразицах и случайных нелепицах. И последнее волнение, буквально несколько секунд все еще тревожившее мысли и тело, окончательно покинуло его. Он чувствовал себя стопроцентно уверенно, словно сейчас в сей миг собирался исполнить обычную будничную работу, которую делал регулярно, постоянно и привычно. А чего тут волноваться! Он не новичок в летном деле, как многие курсанты, сразу после школы, пришедшие в училище. Опыт полетов и самостоятельных вылетов имеется на двух типах вертолетов. 90 часов на Ми-1 и 30 на офицерских сборах на Ми-4. А та техника примитивней, и стало быть, многосложная в управлении. Капризней и неустойчивей. Ми-2 по сравнению с ними – утюг. Ты лишь слегка помогай ему лететь, а больше и никаких хлопот. Словно на автопилоте. -Ну, все, мелкие несуразицы и нелепости побоку, а внимание и настроение подстраиваем под предстоящий вылет, - вслух самому себе, оставшись наедине с собой в кабине, приказал Никита. – Меня дома ждут девчонки. Любимые и родные, а потому я выполняю все по правилам и строго по инструкции. Никита взял предполетную карту и прочел ее, выполняя по пунктам все указания и распоряжения, строго руководствуясь и придерживаясь написанному. Как говорил инструктор: пройдет некоторое время, и, если всегда стараться соблюдать данную последовательность, действия пилота достигают автоматизма. А в учебном процессе лучше не расслабляться и не надеяться на авось, исполняя инструкции по простому принципу тяп-ляп, что неизбежно когда-нибудь ляпнет по башке. Вертолет неукоснительно слушался и подчинялся каждому движению и желанию Никиты. Завис на высоте двух метров, покрутил носом влево, вправо, развернулся на 360 градусов и мягко сел, ощутив душевный восторг и удовлетворение. Я – командир, а ты мой подчиненный. Будешь делать все, что прикажу. Запросив разрешение на полет по кругу, Никита с таким же спокойствием и успехом построил коробочку и, получив добро на третью зону, рывком Шаг-Газа вверх забросил вертолет на тысячеметровую высоту, кою указал руководитель полета. Здесь он окончательно успокоился и позволил себе расслабиться. Вот теперь уже и коровья лепешка, так неудачно попавшаяся на пути, и подлая котлетка, размазанная Прохоровым по полу, казались смешными анекдотичными недоразумениями. Выполняя несложные маневры и упражнения в зоне, Никита допустил в свои мысли мечтания и желания о скорейшей встрече со своими любимыми девчонками. И в особенности предстоящая встреча с дочуркой представлялась неким загадочным и удивительным событием. Скучать и тосковать по Наталке он не мог лишь по той причине, что ни разу не видел ее. А вот глухая и всепоглощающая тоска по Светланке заполнила все мозговое пространство. Хотя о ней он и не прекращал думать ни днем, ни ночью, пугаясь порой, что за такую долгую разлуку стал забывать ее образ. Ужас! Как он посмел! Никита даже от негодования так сильно тряхнул головой, что сразу заметил прибор контроля работы двигателей и нечто, весьма несоответствующее в его показаниях. Стрелка с буквой «Л» медленно, но целенаправленно и стремительно падала вниз к нулевой отметке. И ко всему прочему, вертолет абсолютно самостоятельно и без разрешения его руководителя, коим в данную минуту являлся Никита, перешел на режим снижения. Незначительно, не столь заметно, где-то в районе трех метрах в секунду. Но легкое движение рычага Шаг-Газа вверх лишь ухудшило ситуацию, поскольку оставшийся в работе двигатель сделал попытку снизить обороты несущего винта. -Это что еще за хохмы? – закричал на весь салон, стараясь перекричать свист живого двигателя, громко и сердито Никита, возмущенный таким фактом, что отказа ему понадобилось дожидаться именно в тот момент, когда казалось все вокруг прекрасным и розовым. – А нельзя ли было этот выпендреж перенести на иное время, а? Вот тебе и удача, что принесла коровья лепешка. Никита установил устойчивое снижение, перекрыл топливо в левый двигатель и, направив нос вертолета в сторону аэродрома, передал на командный пункт диспетчеру о своих очередных коллизиях, кои не желали его сегодня покидать: -Акула, ответьте 20851-му. -Акула отвечает. Случилось что, 851-ый? -851-ый, отказ левого двигателя. Возвращаюсь на аэродром. Подскажите номер ворот. -Вас понял, 851-ый, освобождаю для вас первые ворота. Заходите по упрощенной схеме. -Какой почет и уважение! – уже самому себе с легким сарказмом произнес Никита, громко и радостно издав победоносный клич, словно такого поворота от судьбы он ждал с нетерпением и с огромным желанием. Вот и получил, чего хотелось и моглось. Видно, такое безобразное поведение пилота совершенно не понравилось вертолету. И он, резко дернувшись вправо, посыпался камнем вниз, чтобы поскорее встретиться с долгожданной землей. Никита, хотя в первые доли секунд и не понял таких подлых маневров вертолета, словно взбесившейся техники, но левая рука успела раньше мозгов самостоятельно отреагировать на такие выкрутасы и рывком швырнула Шаг-Газ вниз до упора, то есть, до самого пола. А уж потом, когда в работу включился и мозговой центр, он остальными манипуляциями установил устойчивый режим авторотации, на ходу одновременно радуя такими событиями сообщением диспетчеру, чтобы у того тоже душа не скучала: -Акула, 851-ый, отказ и правого двигателя. Так что, сегодня на аэродроме можете меня не дожидаться. Пусть Гриша без зазрения совести сожрет и мой стартовый завтрак. После кратковременного замешательства диспетчер, то есть, руководитель полетов быстро пришел в себя и в ускоренном темпе зачитал Никите рекомендации пилоту при отказе обоих двигателей. От безвыходности и по случаю невозможности отказаться от нудных советов, Никита машинально их прослушал, но уже выполнял те телодвижения, что больше соответствовали данной обстановке. Он понимал, что руководитель действует согласно инструкции, а потому не стал перечить и затыкать его монотонный диалог. Хотя желание было по той причине, что ему хотелось хотя бы описать место посадки, чтобы потом его легче было искать. Наконец-то указания у руководителя закончились, и Никита поспешил вставить и свое слово, касательно обстановки на выбранной площадке. -До аэродрома не дотягиваю километра три. Сажусь прямо возле железной дороги метрах в трехстах от железнодорожной будки. Немного южней неплохая площадка. Никите с таким отказами везло с регулярным постоянством. Потому и этот отказ большого удивления не вызвал. На Ми-1 в авиацентре отказал двигатель, а на вертолетах этих типов всего один он и был, на самостоятельном маршруте километрах в пятидесяти от родного аэродрома. Даже толком и сообщить не успел, как уже садился на капустном поле среди кочанов. А их только-только начали собирать. На офицерских сборах при самостоятельном полете по кругу, но хоть рядом с аэродромом, отказал регулятор смеси. Падал на родное поле, но в его дальнем углу. Вот теперь и Ми-2 зарегистрировал свое происшествие. Ну, и чему удивляться, если все движется словно понаписанному? Все так же на первом самостоятельном полете и с таким же финалом. Может, пора завязывать с авиацией? Хотя, скорее всего, не стоит. Поскольку в его планы не входит больше никакие новые освоения, а стало быть, и чрезвычайщина прекратится. На Ми-2 можно летать далее с надеждой, что случаи с отказами прекратились. Мне так кажется, это рассуждал Никита, что двойки ему вполне хватит до самой пенсии. Посадка получилась жестковатой, но зато без пробега. Можно было и помягче, с легким пробегом, или по самолетному, как рекомендуют инструкции. Однако, Никита решил не рисковать, гася поступательное движение практически до нуля. Трава на полянке разрослась густая, плотная, а местность неизвестная и могущая скрывать свои изъяны в виде рытвин, бугорков и крупных камней. Такая местность всегда любит утаить некие сюрпризы и неожиданности. Не успел он притормозить винты, как над головой послышался знакомый свист двигателей. Быстро прилетели к нему и уже спешат, чтобы поздравить или отругать. Хотя, по всем законам, так его деяния достойны лишь здравиц. Наказание здесь не имеет место, поскольку все действия строго соответствовали инструкции. Да еще в такой ситуации полностью сохранил свое здоровье и целостность аппарата. Запросто даже сам бы себя расхвалил по полной программе. К вертолету подбежал сам командир эскадрильи Рыженько Иван Васильевич. Глазами настороженно пробежался по всему вертолету и остановились на Никите, словно он был последнее, что могло заинтересовать в этом тандеме командира. Первым порывом Никиты было желание выскочить из вертолета и доложить по всей форме. Но, немного, секунд так пару, поразмыслив, передумал. Сам пусть подходит и расспрашивает. Сегодня в такой момент позволительно и нарушить субординацию. Ему, командиру, ответы нужней. -Ну, как ты тут, Никита, у тебя все хорошо? – голос у Рыженько хоть и был слегка встревоженным, но настрой доброжелательным и с симпатией. Чувствовалось, что командир доволен. – Молоток, парень, здорово впечатался. Я смотрю, и без пробега. И правильно. Запросто можно было набок опрокинуться. Сам-то себя чувствуешь хорошо? Ну, ничего такого не ушиб себе? -Хреново, да еще очень даже хреново! – неожиданно на удивление командиру и самому себе ответил Никита, чувствуя внутри себя эмоциональный подъем и щенячий восторг. -Чего так? – испуганно воскликнул Рыженько, совершенно не ожидая такого ответа. – Чего случилось, али как? -Нет, со здоровьем, так полнейший порядок, - успокоил командира Никита. – Но жрать хочу, как дурак бороться. Мало того, что позавтракал из-за Прохорова недостаточно сытно, так теперь еще и стартовый прозеваю. Запросто Гриша съест. -Ха! – радостно и удивленно воскликнул командир. – Всего-то сколько после завтрака прошло, а у него опять жор открылся. Поди, от волнений плохо позавтракал? -Нет, тут как раз полный порядок. Ни волнений, ни страха во мне, ну абсолютно не было, чего не скажешь о котлете. Из тарелки со страху сбежала. Я бы не побрезговал и поднял, так Прохоров, нехороший человек, своим сорок третьим размером размазал ее по полу. А еще, так вы в курсе, по пути на аэродром в коровью лепешку вступил по самые уши. Так и чувствовал, что этим дерьмом не закончится. Вот и результат. -Но я так думаю, что коровье дерьмо аппетита тебе не прибавило, - уже весело хохотал Рыженько, довольный, что такое чрезвычайное происшествие закончилось без серьезных последствий. И курсант, которого он проверял и которому самолично выдал добро на самостоятельный вылет, так грамотно, хладнокровно повел себя в такой сложной ситуации. – Я тебя, сынок, самолично в столовую отвезу сейчас и прикажу накормить до отвала. Сейчас тягач с инженером приползет, и мы с тобой вместе на моем вертолете полетим в сторону аэродрома. Однако пришлось еще пару часов поголодать аж до самого обеда, поскольку кроме массовых поздравлений Никите пришлось заполнить несколько страниц объяснительной записки и ответить на массу сложных вопросов технического состава. -Вот видишь! – громко на весь аэродром орал, как чокнутый, Гриша, обнимая товарища и тряся его за плечи. – Я говорил, что дерьмо к удаче. И мозги на голодный желудок яснее работают, и руки четче действуют. Молодец котлета и кирзовый сапог Прохорова. Если бы не они, то ты так оперативно и слаженно не сработал бы. -Ладно, уж, - счастливый таким публичным вниманием, смущенно отнекивался Никита. – Я как раз в это время об обеде и думал. И потом, ты же знаешь, что мне не впервой падать, - добавил он, уже как опытный и прожженный пилот, переживший в своей карьере долгий и опасный путь в авиации. – А двойка намного проще и мягче других, хоть и имеет запоздание в мышлении. -Давай домой про твое падение с подробностями опишем, - внезапно предложил Гриша, словно дома родные с радость и восторгом будут зачитываться этим приключением. – Ты ведь умеешь красиво и длинно писать. А я у тебя спишу и от своего имени своим отправлю. Пусть тоже за сына порадуются, что ему здесь весело и прикольно. Ну, и сами порадуются, и соседям расскажут. Вот ни черта не пойму, Никита – почему это только тебе одному так везет с этими приключениями, а? Как ни сборы, так у него обязательно движок отказывает. У меня за все полеты стрелка даже не дергается. А у тебя сразу на ноль. -И в дерьмо вступил из всего строя я один, - совершенно не поддерживая восторги друга, возразил Никита. – Народу в строю полсотни человек, а меня единственного словно магнитом притянуло. А про письмо даже и из головы выбрось и закинь как можно дальше. Свете ребенка грудью кормить, а я ей про свои подвиги писать. От таких бодрых новостей у нее молоко может исчезнуть. Кормящей матери излишние стрессы абсолютно ни к чему. Только положительные эмоции. -Обхохочешься с тобой. Куда это молоко из груди может пропасть? Оно что, сбежать может или потеряться? – удивился Гриша такому заявлению Никиты. – Если только Наташка все не выпьет. Не согласен с тобой по всем пунктам. Но лишь под давлением общественности и принуждением друга вынужден соглашаться. Все равно без твоей фантазии у меня ничего не выйдет. Не хватает словесного запаса. -Это даже хорошо, - обрадовался Никита. – Если писать не о чем, так описывай погоду и здоровье. Тема очень даже многосторонняя и нескончаемая. -Вот о чем можно написать вполне здоровому человеку про свое самочувствие? – обреченно вздохнул Гриша, понимая, что его попытки уговорить Никиту летят в тартары. – Рассказать о том, что у тебя ничего не болит и пояснять, почему, где это находится и почему болеть не желает? Скучно. Ну, почему так несправедливо, а? У человека полно приключений, а он описывать их не желает. Ему и без них бумаги на творчество не хватает. А тут ничего и никак не случается. Письмо Никита писал бодрое и длинное. У него, как раз, проблем ни со здоровьем, ни с темами по содержанию текста не было. Про одну только любовь к жене, а теперь еще и к Наталке ушло больше пяти тетрадных листов. А еще пришлось сочинять меню столовой, про сытые и вкусные обеды в ней, хотя такое восхваление действительности совершенно не соответствовало. Многим курсантам, а в особенности тем, кто из села, слали продукты длительного хранения, как сало, домашние колбасы и прочие лакомства домашнего приготовления. Даже Грише после жалоб и стенаний родители прислали копченой колбасы. Никита же даже в мыслях не осмеливался, и намекать на недостаток килокалорий по двум уважительным причинам: во-первых, чтобы не расстраивать женщин, а во-вторых, им сами гораздо больше надо. А здесь кормят регулярно, больших потерей веса не было, голодных обмороков не наблюдалось. Тем более, что уже свыкся, желудок сжался до пределов допустимого, а соседи по комнате всегда делятся дарами и подарками из дома. Никто под матрасом продукты не хранит и по ночам под одеялом их не потребляет. Посылка сразу же публично распаковывается, а содержимое коллективно съедается. И никто ни разу не намекнул на отсутствие таких даров со стороны Никиты. Все понимали, что не каждому дано получать посылки из дома. У кого у самих семьи остались, а кто и не из богатых семей. Светлана встретила маму с работы вся перепуганная, на грани истерики и с лицом паники и ужаса. Маме даже сразу показалось, что в доме умерли все сразу, и несчастья продолжают поступать спешно и табуном по несколько штук залпом. От вида невестки самой захотелось громко визжать на весь дом: «убили!!!». Но мама, как женщина опытная в семейных коллизиях, и умеющая всегда, даже в кошмарных и безвыходных ситуациях быстро мобилизоваться и принимать командование для ликвидации последствий, взяла себя в руки и громко, выводя невестку из ступора, крикнула командирским голосом: -Тихо! Скоренько говори, что случилось и не хлопай губами, как рыба, выброшенная на берег. Думаю, что ты проблему многократно преувеличила и сама теперь в нее поверила. -Мамочка! – наконец-то Светлана сумела выдохнуть из себя воздух и приступить к констатации фактов. – Кошмар какой-то после обеда творится. Она вся горит, кричит, вертится, даже на руках не желает засыпать. Я боюсь и не знаю, что делать. Скорую вызывать, что ли? -Погоди, не суетись, - у мамы сразу от сердца отлегло, поскольку за долгие месяцы совместного проживания она хорошо успела изучить и понять свою невестку и ее способности паниковать по пустякам и совершенно незначительным явлениям. И, стало быть, сейчас у нее очередной приступ паники и гиперболичная оценка мелкого бытового недоразумения. Мама понимала и сочувствовала молодой женщине после всех диагнозов и прогнозов врачей, которые до смерти перепугали Светлану еще до рождения ребенка. И этот страх потерять Наталку остался и после ее рождения. Потому так болезненно и реагирует на все ее незначительные недуги. А у маленьких деток ведь столько всяких недоразумений. -Что с ней? – спросила мама, подходя к кроватке к плачущему ребенку, у которого, как стало сразу ясно, сил на громкий крик уже не осталось. – Какой стул, как кушает? -Нормально, даже очень неплохо в обед покушала. А потом закатила мне истерику. Ни спать, ни лежать, ни на руках, ни на кроватке не желает. Кричит и ножками сучит. -Ясненько, - мама взяла на руки ребенка и покачала, пытаясь уговорить, не плакать. Потом отдала Наталью невестке и засобиралась в магазин. - Ждите, сейчас приду. Пришла мама действительно быстро и принесла с собой на удивление Светлане бутылку водки. -Сейчас нальем Наталье пару капель, и все, как рукой снимет. Старый проверенный способ. Сама после рождения Никитки ела все подряд, вот животиком он и страдал. Только водкой и спасалась. Может, есть и какие медицинские средства, да только этот самый проверенный и надежный. Вот сейчас сама посмотришь. -Что? – Светлана испуганно вытаращила глаза и, схватив ребенка, решительно прижала к себе, намекая на безапелляционное нежелание участвовать в таком сумасшедшем эксперименте. – Я не разрешаю, так нельзя, это ведь опасно, - неуверенно лепетала она, все еще не веря в серьезность маминых намерений. А вдруг пошутила. Мама, глядя на перепуганную невестку, весело расхохоталась, понимая ее страх и ошибку. -Ну, ты, Светка, и глупая у меня! Неужели всерьез поверила, что я на такое безумство способна. Господи, да я бы из Никитки запросто тогда малолетнего алкаша вырастила бы. -Не знаю, - Света была совершенно сбита с толку и обескуражена, и уже абсолютно ничего не понимала. -Ты сама, что ела с утра? – спросила мама, открывая бутылку водки и смачивая ее содержимым кусочек марли. -Галка в гости заходила, баночку болгарских огурчиков принесла. Мы ее всю опрокинули. С хлебом. Так ужасно хотелось, что все до единого замяли в один присест. -Вот балда! А еще кормящая мать. Кто же так безрассудно поступает. Ведь она еще только привыкает к этому миру и к нашей пище. Осторожней впредь, меня спрашивай, если что. -Так я же грудью кормлю своим молоком, а не огурчиками и не хлебом, как сама. -А молоко твое из чего делается? Оно же впитывает все соки и все вкусы и запахи твоей пищи. Вот и получается, что Наталка вместе с тобой, а точнее, после тебя отведала маринованных огурчиков. От того у ребенка животик пучит и болит. -Какой ужас! Теперь мне и есть ничего нельзя, да? – спрашивала расстроенная и обескураженная Светлана. – Все, с сегодняшнего дня ем все только то, что ты приготовишь. Ничего лишнего без спроса. Ты мне список запретных продуктов составь. -Да нет, девочка, надо все есть, пусть потихоньку привыкает. Но начинай по чуть-чуть, а не целыми банками до отвала, - мама уже смеялась и шутила над страхами невестки, поскольку компресс из водки усыпил ребенка, своим теплом разогрев животик и устранив колики. Измученное и исстрадавшееся дите крепко и сладко спало, сопя смешно носиком и счастливо улыбаясь сладкому сновидению. -Мама, как здорово, что ты рядом оказалась. Я сама сроду бы не справилась, - облегченно вздохнула Светлана, беззаботно развалившись в кресле. Ей уже и самой хотелось броситься к дочери в кроватку и уснуть вместе с ней мертвецким сном. Но нельзя. Дел в доме было еще немерено. Да и просто хотелось посидеть с мамой и пообщаться на всевозможные темы. Ведь весь день она оставалась один на один с Наталкой. А тут разговоры больше походили на монологи. -Ты, Света, не смотри, что детки такие хрупкие и беспомощные. Так и кажется, что неловкое движение, мелкое недоразумение может повредить ему. Нет, природа большой запас живучести дает им. Она не может так безалаберно доверять жизнь случаю. Но придется пережить все недуги, что сопутствую детству. И вовсе не нужно по всякому поводу сразу же паниковать и готовиться к худшему варианту. -Мы еще до отъезда пройдем эту школу, - уже бодро и смело говорила Светлана. – Я научусь всему. Мне хотелось бы на год взять тебя с собой, но совесть не позволяет. -Почему? – обиделась мама. – А может я сама с радостью поехала бы с вами. А они, видите ли, сами не желают меня забирать. Мне теперь совершенно не хочется расставаться с внучкой. -Ты, мама, еще очень даже молодая и красивая, и должна еще свою жизнь устроить. А мы тебе только мешать будем. Сначала Никита, которого нужно было растить и ограждать от вредного влияния плохих мужчин, теперь мы вдвоем с Наталкой зависли над тобой. Вот и некогда подумать над своей судьбой, над будущим. -А ты считаешь, что мне еще не поздно? – лукаво спросила мама, подходя к зеркалу. – А ведь только в этом году исполняется сорок. Я даже до возраста ягодки пока не дотянула. Женщины весело посмеялись, испуганно прислушиваясь к тишине в комнате, где спала Наташка, потревоженная грудным молоком вперемешку с болгарскими маринованными огурчиками. -В чем-то ты права, Света, - уже за чаем разоткровенничались женщины, позволив немножко заглянуть друг другу в душу. – Пора мне и о себе подумать. Я ведь привыкла всю жизнь заботиться и суетиться вокруг сына. Может и вина моя в этом, что жила лишь ради него, не допуская в дом никаких посторонних мужчин, чтобы не дай бог обидеть чем. Казалось, что никто и не нужен. Хотя, предлагали и замуж, и Никитку усыновить. Да и сейчас женихи имеются, чего греха таить. -Сильная аллергия у тебя после его отца, - поняла Светлана состояние свекрови. – Обожглась так, что и на все холодное дуешь. Ведь можно было бы и без замужества. -Без замужества было, правда твоя, - призналась мама. – В монастырь уходить не собиралась. Однако дальше порога не допускала. Казалось, что сразу станут такими, как тот. И забыла даже образ его, морду лица не вспомню, а страх остался. -Но Никиту ты воспитала не маменькиным сынком. Он кажется паинькой, но характер неслабый. -Это у него врожденное. С младенчества проявляет заботу обо мне, считая себя единственным мужиком в доме. Я его этому не учила. Сам все и за посуду, и за пылесос, и стирка, и уборка. Даже обеды учился у меня готовить. Теперь придется привыкать жить без него, без его забот. Ты права, пора задуматься о жизни. Падают звезды с неба на землю, не долетая, сгорают дотла. Кто говорил, что они великаны. Только лишь пыль долететь и смогла. Ну и зачем мы на пыль загадали, глядя на свет ее яркий в ночи. Мертвому камню судьбу доверяем, чтоб неудачи свалить на чужих. Я не доверюсь судьбе заблудившей, в холодном пространстве что потерялась. Это ее уже жизнь завершилась. Исчезла, как личность, лишь с грязью смешалась. Верить в приметы, гадая, надеясь, словно судьбою своею играешь. И почему не желаешь увидеть того, кого любишь, к себе прижимаешь. Мы забываем от счастья избытка. Падает пыль и обломки звезды. И, как всегда, видя их, по привычке упорно бубним слов заветной мечты. 3 Поезд еще только подходил к станции, а Никита уже с сумкой через плечо наперевес и чемоданчиком в руке стоял в тамбуре, готовый хоть сейчас спрыгнуть на перрон и бежать к остановке такси. Он готовы был и раньше покинуть медленно ползущий состав, когда из окон вагона, проходящего вдоль реки, на противоположной стороне которой виднелись башни элеваторов, а слева в километре от них пятиэтажный дом, в одной из квартир которого его прибытие с нетерпением ожидали три самые красивые и любимые женщины. -А ведь я тебе по-дружески и очень даже по-товарищески предлагал отправить срочную телеграмму с вокзала. Они встретили бы тебя сейчас по полной программе и с максимальными почестями и ласками, о которых сейчас временно можно позабыть, - ворчал Гриша, недовольный тем обстоятельством и таким неприятным фактом, что пошел в тот ответственный момент на поводу друга. И с таким же неуспехом не стал извещать своих родителей о своем долгожданном прибытии. – Вот и получи результат своего вредного упрямства. -Ой, Гриша, ну хоть бы сейчас не кривил душой и не притворялся обиженным, - отмахнулся как от назойливой мухи Никита от ворчания и нудного нытья друга. – Я тебя за руки и ноги не держал. Мог бы спокойно и даже незаметно от меня отправлять любые пасквили. А то кроме занудства так ничего и не предложил. Лично я своих еще давно письмом предупредил о предполагаемом дне выпуска. Путем простого математического вычисления мои, я так думаю, уже определились со встречей. Уж пирогов заготовить успели. Подумаешь – плюс-минус один день. -Вот именно, что с твоими плюсами с минусами точно никак невозможно угадать, - уже менее обидчиво ворчал Гриша, начиная понимать глупость и ненужность своих занудств. – А как же встречать и к какому поезду подъезжать, коль не только дата, но даже номер неизвестен. Сутками торчать на перроне, что ли? -Полное отсутствие логического мышления, - хихикнул Никита, покрутив пальцем у виска. – Вот какое такое сообщение, чтобы у них возникло полное представление о нашем прибытии, нужно было писать в срочной телеграмме? Ну и что за польза была бы от этой информации? Лишь излишнее нервное переживание. Никита был полностью и окончательно правый. Потому Гриша ворчал лишь для собственной разрядки. Училище, где им пришлось учиться и получать дипломы пилотов вертолета, находилось на юге. И даже в самом начале лета с билетами возникали неразрешимые проблемы. И уж, тем более, что в проходящий поезд, на который продают места лишь за час до прибытия. Ни о какой предварительной продаже и речи не велось. Шли наугад и на авось, что повезет. Очередь в кассу, да еще на нужный им поезд была не просто огромной, но и лишающей все надежды на возможность покинуть этот славный град в ближайшее будущее. К тому же ровно за час до прибытия поступила убийственная информация о полном отсутствии свободных мест. Конечно, когда долгожданный состав притормозил, то радостное известие потрясло местный вокзальчик наличием пяти свободных мест. И среди этой толпы, желающих попасть хоть в один из вагонов, разумеется, оказались и друзья, желание которых было просто недостижимым. И вовсе не по причине полного или частичного отсутствия желания. Оно было. Возможно и сильнее, чем у всех пассажиров. И даже вполне достижимым. Ведь два крепких молодых парня при большом стремлении в несколько секунд после радостной информации могли оказать в числе передовиков возле окошечка кассы. Не проблема растолкать кучку беспомощных бабок с дедками. И женщины с детьми не служили препятствием. Однако к выпуску по существующей традиции, как и все остальные выпускники, друзья пошили по росту и фигуре форму пилотов Гражданской авиации, налепили по всем полагающим местам соответствующие регалии, шевроны и лычки с дубами на новых фуражках. А форма обязывает и призывает к соответствующему этикету. Не попрешь расталкивать руками и локтями гражданское население. Могут не понять и осудить. Вот друзья и смотрели, молча, и с сожалением на смертный бой возле окошка кассы, из которой продавали единственные и последние пять билетов. -Пошли за мной, - внезапно и совершенно неожиданно для Гриши предложил Никита и потянул Гришу за собой. Обычно слабо инициативный в сложных и экстремальных ситуациях Никита неожиданно проявлял силу воли и напор. Не от отчаяния и вовсе не из-за паники, а из-за простого понимания, что если сейчас ничего не предпринять чего-либо неординарного и сумасшедшего, то они запросто могут остаться в этом городе еще на одни сутки, так как следующий поезд в нужном направлении проследует через этот город лишь через двадцать четыре часа. А продлять разлуку на такой чудовищный срок абсолютно не желалось и протестовалось. Но и через сутки вполне допустим аналогичный результат с бесконечными штурмами окошка кассы. Нет, можно остаться и подежурить это время, чтобы оказаться первым, но перспектива весьма нудная и нежелательная. -Чего удумал, друже? – удивился такому инициативному напору друга Гриша, но легко подчинился и охотно поплелся следом, продолжая, однако, высказывать недовольства и проклинать порядки на железной дороге. – Ты знаешь другие кассы, где продают билеты? А может, побежим следом за поездом? Никита прошел мимо двух-трех вагонов, охраняемых пожилыми толстыми проводниками и уже притормозил возле одного, хозяйкой которого оказалась молоденькая, но бойкая девица в форме железнодорожника, слегка схожей с той, в которую облачены Гриша и Никита. Лишь лычки на погонах смотрели в другую сторону. -Девушка! – сразу набросился на нее Никита, не давая ей возможности возразить и запротестовать против желания нежелательных пассажиров, которых по графику на этой станции у нее не было. – Чистосердечно признаемся, что у нас билетов абсолютно нет, но на то имеется уважительная причина. Их нет в кассе. Однако такое мелкое недоразумение нас не имеет право останавливать, поскольку в этом городе мы не имеем никаких прав оставаться ни на минуту, ни на секунду. Понимаем, что переполнение вашего вагона не позволяет выделить нам койко-место, но мы с радостью согласимся разносить чай и продавать постельные принадлежности. Разумеется, всю выручку до копейки возвращать вам. Но вы просто по-человечески обязаны взять нас под свое покровительство, поскольку уже через два дня нам предписано явиться к месту назначения. А еще необходимо появиться в родных пенатах и забрать с собой из дома жен и детей. Неужели вы настолько бессердечны, что можете осиротить деток и оставить жен без мужей? Вполне возможно, что проводница желала и могла поспорить с таким чересчур разговорчивым безбилетником. Но Никита просто не собирался выслушивать ее аргументы и протесты, и уже, забросив сумку с чемоданчиком в тамбур, входил в вагон, подгоняя тумаками Гришу, чтобы тот не задерживал движение и не позволял возмущенной и обалдевшей девушке вставить хоть одно слово. -Но у меня нет ни одного свободного места, - наконец-то сумела вклиниться в словесный поток девушка, и попыталась приостановить внедрение в ее владения нежелательных зайцев. – Вас первая проверка выбросит из вагона, а меня оштрафуют. Мне совершенно не хотелось бы из-за ваших проблем страдать. -А мы абсолютно не претендуем ни на чьи места, - опомнился и присоединился к атаке друга Гриша. Он уже сообразил и понял его тактику наглости и напора. -Мальчики! – в отчаянии кричала, но не зло, а со слезами на глазах, проводница. – Немедленно покиньте вагон. Вы что тут, с ума сошли? Можно подумать, что я сирота, а они одни такие заботливые и думают лишь о своих женах и детях. -Вот, а в другом вагоне полно мест, да? -Откуда я знаю! Мне совершенно нет никакого дела до других. Я больше о себе хочу подумать. -А мы запросто компенсируем все ваши страдания и моральные потери, если что, - подмигнул ей Гриша, наконец-то поняв, что пора инициативу прибирать к своим рукам. Он видел, что весь временный запал Никиты уже пошел на спад. И, не приведи Господь, пойдет на попятную. А летная форма Грише придавала больше шарма и солидности. И уж в одеянии пилота никакая девица перед его обаянием не устоит. Последняя фраза Гриши, однако, подействовала сильнее любых жалостливых изречений и стремлений обаять. Опытная девица выработала давно уже иммунитет на слезные уговоры и лживые комплименты с ужимками и попытками ухаживать. И девушка без промедления и излишних пауз назвала сумму компенсации всевозможных настоящих и будущих потерь. Поскольку цифра практически не отличалась от стоимости настоящего билета, то друзья вмиг выложили названную сумму на столик перед, уже подобревшей и повеселевшей, девушкой, добавив к ней еще и щедрые чаевые. И сразу же нашлось в большом вагоне целое свободное купе, от чего Гриша и Никита чуть не выпали в осадок. -Вот уроды! – уже оставшись наедине, высказал свое откровение в адрес железной дороги Никита. – В кассе мест абсолютно нет, а тут нам предоставляют по два места на пассажира. -Ты же ясно прослушал о ее трудном семейном положении. И таких в каждом вагоне по двое. Правда, на следующей станции проводница подсадила к ним еще двух пассажиров, но друзья уже успели обосноваться на нижних полках и постелить на них постельные принадлежности в виде матраса и подушки, которые прикрылись простынями. -Я так думаю, что теперь мы имеем полное право позволить себе маленький праздник! – подмигивая обоими глазами, доставал Гриша из своей сумки две бутылки вина. – Мы сегодня такое заслужили по многим фактором, включая и эти места в вагоне. Ох, и молоток же ты! Признаюсь, удивил и поразил. -И когда же ты успел приобрести такие атрибуты праздника! - воскликнул Никита, но против праздника возражать не собирался. Даже приветствовал и одобрял. -Успел, - самодовольно отмахнулся от друга Гриша, радуясь, что хоть в этом преуспел. Обычно он всегда был лидером. И сегодняшнее происшествие с посадкой в поезд его слегка обескуражило. – Я это еще заранее успел купить. В дорогу без них скучно и неправильно. Ведь мужской разговор всегда требует подзарядки. Вино, закуска и легкое покачивание вагона под стук колес быстро усыпило друзей. Так что, соседей по купе они увидели лишь утром. А потом за сутки соседи с периодичностью менялись. И вот, наконец, после девятимесячной разлуки с родным городом состав медленно тормозил, вкатывая вагоны к перрону долгожданного вокзала. Сердце волнительно стучало, горло требовало воды или чаю, а душа пела веселые серенады. Они, то есть Гриша и Никита, не просто вернулись домой, а прибыли сюда победителями и дипломированными специалистами, чтобы после краткосрочного отпуска вновь умчаться. И это уже на долгие годы, если не на всю оставшуюся жизнь уехать в далекую и солнечную Туркмению с дешевыми фруктами и богатым солнцем. -А квартиры нам точно там сразу дадут, как только мы приедем, или это все лишь для приманки наобещали? – сотый раз спрашивал Гриша по пути к остановке такси Гриша. – Ты написал своему брату, что мы уже на полпути к Чарджоу? -Тебе не дадут, - засомневался Никита, приостанавливаясь и изучая реакцию друга на такой внезапный отказ, словно это по его личной воле и зависит столь важный элемент того желания, по которому его друг согласился сопровождать Никиту. -А это еще почему? – резко притормозил и бросил свой багаж на асфальт Гриша, страшно пораженный такой внезапной переменой обещаний и пожеланий. Такой вскрик даже испугал пассажиров, следующих в том же направлении, что и друзья. Они с опаской и осторожностью обходили Гришу и Никиту и с подозрением бросали настороженные взгляды в их сторону, словно эта парочка представляла опасность своим неадекватным поведением и таким шумным спором. -Народ не пугай, а восприми информацию трезво и разумно, - спокойно и с легкой усмешкой отвечал Никита, порадовавшийся такой потешной реакцией на шутку. – Холостой. А таким не положено. Где ты видел, чтобы одиноким целые квартиры предоставляли. Комнату в общежитии, так это тот максимум, на что ты можешь рассчитывать. Да ладно, не суетись, а поспеши к остановке, пока такси не разобрали. Если честно, то я не твердо уверен, - уже немного пожалел Никита Гришу, наблюдая за резким падением его настроения. – Брат писал, что там даже холостякам предоставляют однокомнатные. То раньше, а сейчас не знаю. -Ха! – радостно воскликнул Гриша. – Так этот пустячок мы можем срочно устранить. Подумаешь, препятствие. Ради хаты я прямо сейчас и женюсь. В том смысле, что за эти дни. Не думаю, что встречу категоричный отказ, - смело и весело, возвратившись в благодушное состояние, уже подхватив баулы свои и Никитины, уверенно отвечал Гриша. – Рисковать жильем не будем. Нагулялся досыта. -А на ком? – скромно поинтересовался Никита, хотя про имя претендентки уже не просто догадывался. -На Галке, на ком еще? Я ей уже одно письмо написал. Или два? Точно, два. Это ответ один получил. Правда, не очень нежный и ласковый, но кто же будет распылять свои чувства по бумаге, да еще мне, о котором мы даже не догадывались. Это у вас со Светкой целые поэмы с соплями получаются, а нам на первое время вполне двух-трех намеков хватило, чтобы уже некие предположения строить относительно дальнейших жизненных планов. Но для начала отношений уже вполне достаточно. -Ну, - ответственно заявил Никита, - тогда вполне вероятно на жилье можешь рассчитывать. Наверное, - добавил он после секундного раздумья, отнимая свои баулы у Гриши. -Ничего себе заявочка, - с легкой обидой заявлял Гриша, с трудом поспевая за разогнавшимся Никитой. – Как себе, так сто пудов, а про меня, так у него, наверное. Неважный друг из тебя получается. Так настоящие друзья не поступают. -Хи-хи! – только и смог в ответ сказать Никита. – Вот чего ко мне пристал со своим квартирным вопросом! Я ведь не занимаюсь распределением квартир. Приедем и на месте разберемся. Возле подъезда сидели знакомые соседки, которых Никита знал со дня своего рождения. Но сегодня он был для них неузнаваемый. Форма пилота Гражданской Авиации превратила дворового соседского безусого мальчишку в солидного и представительного мужчину. И когда Никита по привычке радостным голосом поприветствовал их, они неуверенно пожали плечами и нечленораздельно удивленно ответили, словно этот важный человек мог и без «здравствуйте» пройти. -Тетя Нина, как ваше драгоценное здоровье? – уже окончательно развеселившийся Никита, спросил соседку по площадке. И остановившись рядом, слегка обнял за плечи. -Ой, Никитушка, ты, что ли? – удивленно воскликнула тетя Нина, и все женщины сразу вмиг ожили и запричитали. – Какой же ты стал серьезный и важный, словно генерал какой-то. И что это за форма на тебе такая не совсем понятная? -А мама твоя из магазина только что пришла. Вот где-то минут пять-десять назад. Как чувствовала, что приедешь, так набрала всего-всего полные сумки. -А Наталка твоя, так просто красавицей уродилась. Куколка, да и только. Словно из сказки. -Вот копия ты, когда твоя мама тебя из роддома принесла. Всю в себя родил. Молодец, парень. -И Светочка ждет тебя не дождется. Каждый день гуляет с дочкой и все говорит, что вот-вот приедешь. А все равно внезапно, так неожиданно, словно снег на голову. Если все их причитания полностью выслушивать, то времени на общения со своими женщинами не останется. А солнце уже садилось за горизонт. Поэтому Никита поспешил с ними распрощаться и быстро побежал по ступенькам к своей квартире. Сначала протянул руку к звонку, но в последний миг передумал и легонько толкнул дверь. Они не привыкли днем запирать входную дверь на замок, если сами находятся дома. Порою так за вечер увлекались, что и на ночь забывали запереться. Да и всегда считали, что в их тихом районе опасаться некого. Вот и сейчас дверь с тихим скрипом отварилась, впуская беспрепятственно Никиту внутрь. В прихожей, как всегда, горел свет. Но там никого не было. Жизнь слышалась на кухне, где шумели сковородки и кастрюли. Мама, словно догадываясь о позднем прибытии любимого сыночка, готовила ужин. А из комнаты, служившей до женитьбы их залом и ставшей спальней, когда он привел Светлану, слышались голоса. Один из них принадлежал его жене, а второй, так сразу понял Никита, его дочурке Наталке, которая не соглашалась с мнением матери по поводу столь раннего сна. Ей хотелось еще немного погудеть и полепетать на своем непонятном языке, который, однако, Света легко понимала. И вот обе притихли. Скорее всего, Наталка прислушалась к строгому наказу матери и уснула. Двери зала слегка приотворилась, и оттуда на цыпочках, стараясь не шуметь и не шелестеть, вышла Светлана и испуганно застыла, увидев незнакомца в форме. Но шуметь и возмущаться по такому поводу не решилась, чтобы не перепугать уснувшего ребенка. Просто вопросительно смотрела на мужчину, словно требуя от незваного гостя объяснений. А Никита и сам настолько растерялся и молчал, будто некто выключил ему звук. И теперь он не знал, как и что сказать. Пропали слова и те речи, что заготавливал такие долгие вечера в училище, представляя эту долгожданную встречу. А ведь мечтал, что лишь увидев его, как она бросится к нему в объятия, и как жадно он будет прижимать любимое тело. Такое желанное, такое долгожданное. Сейчас они стояли напротив друг друга и испуганно рассматривали, пытаясь разобраться в сложившейся неясной и непонятной ситуации. Света никак не могла узнать в этом дяденьке своего слегка нелепого мальчишку, а Никита просто растерялся и не мог решиться на какие-то действия. -Света, ну, как, уговорила внучку, усыпила? – с шумом распахнув кухонную дверь, в прихожую вошла мама и присоединилась к удивлению невестки. Но мама при любом освещении и во всевозможном одеянии способна мгновенно узнать своего любимого сыночка, свое единственное чадо. - Никитушка, сынок, господи, ну, наконец-то дождались! – мама бросилась в объятия сына, причитая и щебеча счастливые слова. – Что же ты, Света, мужа не встречаешь? Аль не рада, что так внезапно и без предупреждения явился в дом? -Ой, Никита? – и радостно и удивленно воскликнула Светлана и присоединилась к обнимающимся, осыпая мужа поцелуями. – Мама, да разве его можно узнать в такой форме? Он и на Никиту-то нашего совсем не похожий. Отправляли молодого мальчишку, а вернулся какой-то взрослый, солидный и представительный, словно ужасно большой начальник, к которому теперь страшно даже приближаться. А мы-то с тобой, как чуни зачуханные в халатах и домашних затоптанных тапочках. -А мы его сейчас срочно переоденем во все домашнее, и он с нами сравняется, - смеялась мама, сбрасывая с сына фуражку и пиджак, столь переменившие знакомый образ. -Нет, мама, - категорично не соглашаясь, шумела Светлана, совершенно позабыв, что только что уложила спать дитя, и сейчас требуется максимальная тишина для закрепления сна. – Мы лучше сами с тобой вырядимся и превратимся в представительных и важных дам. Чтобы он не важничал тут. Правда, Никита? А Никита был в такой счастливый миг согласен со всеми доводами жены и мамы. Так как сейчас счастливее его, казалось, не было никого на всей большой планете. Но шум все-таки сделал свое подлое дело, и из комнаты послышалось кваканье, кряканье и легкие попытки возмутиться и заявить о себе. Мол, в доме радость и праздник, а о человеке, что объединил их в это торжество, так совсем и позабыли. И дабы эти скрипы не превратились в громкое и звонкое пение, поспешайте-ка товарищи взрослые к маленькому человечку. Никита, изменившись в лице и испугавшись за такую реакцию на его торжественные тирады, скоренько разулся и бесшумно вплыл в комнату, чтобы лично увидеть того, кто с этой минуты стал его частичкой, ради которой он жил, учился и готов на дальнейшие подвиги. Наталка, словно увидав незнакомца и пораженная его появлением вместо знакомого лица, внезапно смолкла и громко, приветствовала Никиту своими первыми и главными словами: «Агу». -Привет! – улыбнулся Никита, и эта предательская слеза выкатилась из левого глаза, приятно щекоча щеку. Но смахнуть ее и почесать щеку Никите совершенно не хотелось. Он не боялся своей радости и этой реакции. Что значит мамино воспитание. Чуть что иль, какая большая радость, иль беда, так сразу в слезы. Однако, не мешало бы немного поработать над характером и над такими проявлениями чувств, поскольку сейчас уже в этом родительском доме не просто присутствует сын, но уже муж. Да не при единой жене, а еще и при ребенке, которому он приходится отцом, папой и главой в семье. А еще ко всему прочему в данный исторический момент он еще и пилот вертолета Ми-2. А статус всех ниже перечисленных должностей и рангов обязывает глаза держать в сухости. Негоже показывать свою беспомощность и слабость. Они ведь, то есть его женщины, глядя на поведение папы и мужа, оценивают то состояние ситуации, в котором сейчас находятся или могут попасть. Слезы создают неуверенность в жизни, показывают, что мужчина сам нуждается в опеке. -Моя? – задал он глупый вопрос женщинам, сам не понимая того обидного смысла в нем. -Нет, а чья еще она может быть, а? – сердито и с видом сильно оскорбленной женщины высказалась Светлана, обиженно надув губы, готовые в любую секунду вырваться в плач. – Ты здесь видишь еще каких-то детей, кроме Наталки. -Ой, миленькая, прости, я не совсем правильно выразился, - испуганно встрепенулся Никита и бросился целовать жену. – Немножко странно и удивительно просто, - добавлял он уже к словам и поцелуям, поняв, что прощен и уже снова ему все рады. – Понимаешь, ведь ты неожиданно так все сделала, оттого и никак еще не приду в себя. Ведь никого у меня совершенно не было даже в мыслях, а тут такой человечек, что не мудрено и растеряться. Словно из ничего такая прелесть получилась. Смотри, какая у меня дочурка замечательная! Ребенок насмотрелся досыта на незнакомца и, поняв, что ничего любопытного этот дядя не представляет, решилась категорично заявить о своем возмущении относительно непредусмотренных шумов в ответственные моменты ее сна. Это ведь просто нарушает ее покой и приятные сновидения, что запросто любого нормального человечка может и возмутить, и разозлить. И начала эти возмущения настолько резко, громко и мгновенно, что Никита не на шутку перепугался, отпрыгивая от кровати, как от опасного явления. Женщины от его такого смешного поведения еще громче Наталки расхохотались, что только усилило возмущение ребенка, выразившееся усилением звука плача. -Все, хватит! – все еще смеясь, пыталась успокоиться Светлана, подхватывая ребенка на руки. – Сейчас успокоится и уснет, - проговорила она, закрывая рот Наталки пустышкой. -Дай мне, - внезапно решился попросить Никита, протягивая к ребенку свои слегка трясущиеся руки. -А удержишь? – уже шепотом спросила неуверенным голосом Светлана, передавая успокоившуюся дочь в руки законного отца. – Не уронишь? А то вон как руки мандражируют. -Не уроню. Мое, ведь, родное и, по-моему, уже любимое, - твердо заявил Никита, нежно забирая из рук жены сладко чмокающий комочек, которому понравилось на руках папы быстрей, чем это кто ожидал. Наталка мгновенно уснула. -Спит, - словно открытие, сообщила еле слышно мама и уложила внучку в кроватку, показывая жестом, что сейчас лучше всего покинуть комнату и создать ребенку полный покой. -Ну? – уже громко и радостно спросила она на кухне сына. – Все закончил? Смело можно поздравлять с дипломом? Да судя по форме можно даже и не задавать такие вопросы. Вижу, какой ты у меня стал красавец и важный, что аж дух захватывает. -Девочки вы мои любимые! - весело крикнул Никита, обнимая одновременно обеих женщин. – Я все тот же ваш до последней клеточки. Да, закончил, и теперь можете считать меня настоящим спецом в области Вертолетовождение. В подтверждение сказанных слов Никита сбегал в прихожую за чемоданом и достал из него все нужные документы и подарки, которые успел приобрести на последние деньги в поезде у коробейников, всю дорогу снующихся по вагонам. -Я сейчас сбегаю к соседке, - вдруг засуетилась мама. – Как-то про вино мы с тобой, Света, не подумали, а сейчас очень даже кстати. Сейчас в магазине все равно не купить, а у Нины всегда в запасе кое-что имеется. Чуть дороже, но пустяки. -Мама, но Свете сейчас нельзя ведь? Наверное, - неуверенно спросил Никита, поглядывая на жену. -Нам-то можно с тобой, а это сейчас главное, - категорично отвергла сомнения сына мама, подмигивая невестке. – А Свете мы капельку можем выделить. Самую малость, чтобы за компанию получилось. Ребенку такая мелочь не повредит. Да и не каждый день сынок диплом получает. Народ такую трезвость не поймет. Никита пожал плечами и вопросительно посмотрел на жену, словно ожидая от нее внятного ответа. -Мама знает, что говорит, - поставила точку в споре Светлана. – А мы все по чуть-чуть. А то проспим Наталку, если позволим излишек. Тебя-то вон, какого здорового и красивого вырастила? Когда мама ушла, Никита уже без лишнего волнения и стеснения подхватил жену на руки и усадил на колени, позволив всласть и без ненужных скромностей прижаться к ее губам. Сладкий и жадный поцелуй чуть не свел его с ума. -Светка! – осипшим голосом, наконец-то сумев оторваться от долгожданных уст, прошептал Никита. – Я по тебе весь истосковался. Настолько, что просто ужас! -И я, и я! – отвечала страстно жена. – Ой, Никитка, а как ты перепугал меня в своей форме поначалу! Мне показалось, что к нам милиция нагрянула. А мы с мамой и нарушить ничего не успели. Так чего это вдруг к нам такие гости? -Такой чужой и незнакомый? – удивленно спросил Никита, вглядываясь в глаза Светланы. -Взрослый и солидный, - со смехом отвечала Света. – Уехал мальчишка, а приехал взрослый дядя. Есть от чего растеряться. -Слушай, Света, а Галка и в самом деле ответила на письмо Гришке? Он мне не показал, а просто сказал, что это от нее. Я даже сразу и не поверил. Он ведь говорит, что хочет жениться на ней. Смешно, правда? Даже и ни разу не встречались до учебы. -Да ты что? – завизжала от восторга Света, захлопав в ладоши, но быстро смолкла, опасливо поглядывая в сторону комнаты, где тихо спала Наталка, не выносящая в такие моменты излишних помех. – Я ей сейчас же позвоню, - уже шептала Света. – От соседки тети Лиды. Мы иногда перезваниваемся, и тетя Лида разрешает. -Не нужно, - покачал головой Никита, намекая, что сие еще непроверенный факт. – Пусть сами пока определяться, разберутся со своими чувствами и планами. Это Гриша так возжелал, но еще про Галкины замыслы он и сам не знает. Он собирался завтра поехать к ней и обсудить свои намерения. Как ты думаешь, Галка не будет против? -Кто ее знает? – пожала плечами Светлана. – Мы с ней про это даже не разговаривали. Он же и не намекал ей ни о чем, потому эту тему мы и не затрагивали. Зачем тогда навязываться? Хотя, первые дни ей Гриша, вроде как, и нравился. А там, кто их поймет. Правда, правда, я абсолютно не в курсе, ничего не скрываю. Мама принесла бутылочку простого крепленого вина, которое часто распивают после получки рабочие завода. Но в такое время беспощадной кровавой борьбы за трезвость и со здравым смыслом против пьяниц и против остальных любителей иногда на стол выставить алкоголь по поводу семейного или государственного праздника, иного и лучшего просто не достать. Однако молодым и влюбленным вообще без вина было весело, счастливо и пьяно, а мама не приучена ни к какому алкоголю. Ей хотелось хоть немного этот обед превратить в праздник. Но, а без бутылки на столе его не получается. -Надолго ли, сынок? – с опаской и тоской в голосе спрашивала мама, понимая и не осуждая ожидаемый ответ. – Скоро насовсем от меня уедете в свою Туркмению. -Мне через десять дней явиться в отряд. Так что, недельку можем погулять. А там и в дорогу пора. Мы же не на поезде поедем, правда, Света? Это ведь почти неделю тащиться через всю страну. Нет, долго, страшно и ужасно нудно. -Конечно на самолете, а как же еще! – испуганно и категорично воскликнула Светлана, представляя мгновенно все трудности и невзгоды недельного пути с ребенком на руках. – И кормить, пеленки простирнуть! Нет, нет, только лететь. -Сынок, а может ты пока один, а? – с надеждой спросила мать сына, стараясь оттянуть разлуку с внучкой и невесткой, к которым так сильно привязалась за эти, совместно прожитые, дни. – Страшно ведь сразу вот так в чужой город. А так обживешься, присмотришься, попривыкнешь и сразу позовешь их к себе. -Зато, мама, нам там быстрей все положенное дадут. Ведь для хаты положены справки о местной прописке. Как же их взять, коль врозь живем. И потом, я совершенно не желаю больше расставаться на такое длительное время, - сразу же категорично и безапелляционно отверг мамины надежды и стремления Никита. – Только вместе всей семьей. Правда, Света? Переживем все сложности бытия. -Да! – решительно поддержала мужа жена. – Мама, я не желаю его такого красивого и представительного, да еще при таком парада отпускать черт знает, куда и к кому! Он же, окруженный местными туркменками, запросто про меня забудет. Еще удивлена, как это там, в Кременчуге его не успели захомутать. Наслышана, что невест там предостаточно. Так что, никаких разлук и расставаний. Хватит. -Много-то, много, да я и в увольнения не ходил. Некогда и не желал. Хотелось все время посвятить познанию авиационных наук, чтобы в отряд явиться знающим специалистом. А потом, мы же эту форму только перед выпуском пошили, и одели ее уже в день получения диплома, то есть, в день отъезда. Да и ходили в увольнения по гражданке. А там лица гражданской национальности спросом не пользуются. Так что, волнения твои были излишними. -Как не прискорбно, но ты, Света, во всем права, - тяжело вздыхая, но соглашаясь с доводами детей, заявила мама. – Любовь крепка, когда любимые рядом. А то поначалу вынужденная девятимесячная разлука, но нужная и плодотворная, а потом я сдуру советую еще надолго расстаться по своим меркантильным интересам. Да еще неизвестно на какой срок. О каких трудностях говорить, если вы там вдвоем будете. Справитесь. Это я одна тебя тянула, и то вон какого вырастила, что сама теперь залюбовалась. И без денег, и без помощи, - мама говорила успокаивающие слова, а сама с трудом сдерживала слезы, так как понимала, что теперь ее родные уже навсегда покидают родной дом, забирая с собой всех любимых девчонок и мальчишек. И ей даже представить и свыкнуться с мыслью, сложно было, как она останется в пустом доме одна. -Мама, а поехали с нами! – неожиданно предложил Никита, глядя на плачущую маму, которому самому стало страшно от предстоящей разлуки и до слез жалко того любимого человечка, с которым прожита вся жизнь с ее суетами и радостями. Самого уже после пару рюмок вина тянуло присоединиться к маминому плачу. -Нет! – решительно и неожиданно резко прервала унисон плача Светлана. – Никаких мам с собой брать не нужно. Хватит держаться за мамину юбку. Она не должна вот так по жизни быть все время твоей нянькой. Мы к ней лучше в отпуск приезжать будем. Да еще и Наталку на все лета привозить, от жары Туркменской прятать. А мама без нас быстрей замуж решится выйти и, вполне возможно, еще и братика тебе родить. Это для нас она мама, а так она еще очень даже молодая и красивая женщина. Вот увидишь – не успеем уехать, как от женихов у нее отбоя не будет. Это они твоего присутствия пугались. -Это правда? – немного ревниво, но пораженный таким открытием и заявлением жены, спросил Никита. По тому, как мама слегка покраснела и смутилась, Никита понял, что угадал. И Света не в пустую говорила такие речи. Явно в его отсутствие они уже некую аферу затеяли с маминым замужеством. И вполне не на уровне фантазий. -Вдовец один сватался, - немного отойдя от смущения, призналась мама сыну. – Хороший мужчина, одинокий. Сын давно женился и уехал в другой город. Мы со Светой и решили, что я отправлю вас и дам ему согласие. Вот такие пироги, сынок. Тебя выпроваживаю в самостоятельную жизнь, а сама скорее замуж. -Мама! – возмутилась Светлана. – Не нужно ни перед кем оправдываться и наговаривать на самую себя. Даже перед своим любимым сыном. Все правильно и даже здорово. И мы не просто одобряем, но даже благословляем вас на долгое и прекрасное проживание. Вот на днях давайте его пригласим на обед. -Спасибо, дети, - мама села между ними и прижала их головы к своей груди. – А что, получится, так и рожу, чего смотреть по сторонам и прислушиваться к чужим пересудам. Соседи, соседями, а мне хочется пожить в свое удовольствие. Разумеется, обольют с ног до головы. А только хочется хоть в старости пожить по-людски. С тобой, Никитка, нам славно было, но и обо мне нужно кому-то позаботиться. -Ой, мама! – от избытка чувств, да плюс и от возмущения сморщил нос Никита. – Тоже мне, старушка нашлась. Ты имеешь все права на собственное мнение и свое решение. И если тебе здесь будет хорошо, то и нам там от того радостно станет. Маме хотелось после выпитого вина еще много и долго говорить, делиться впечатлениями и собственной биографией. Но она видела глаза детей, понимая, что им-то как раз хочется скорее остаться наедине и намиловаться и наговориться досыта о своем. И ночь у них будет бессонной не только от любви, но и от разговоров. Да еще ни раз, ни два Наталка напомнит о своем существовании. Словно предчувствуя предстоящие сложности и хлопоты детей, мама решила освободить их от таких проблем. -Я Наташку на ночь к себе возьму, - заявила она безапелляционно и категорично, не принимая никаких ответных возражений. – Вам в эту ночь будет не до нее. Да и Никитка с дороги, поди, вымотался, устал. Ты только ночью приди покормить ее. А лучше мне смеси приготовь, так я сама и покормлю. -Нет-нет, мама, не надо баловать ее. А то она скоренько усвоит вкус и легкую доступность пищи и совсем от груди отвыкнет. А ведь нам еще впереди дорога предстоит и новые далекие страны осваивать. Пусть грудь сосет. Так проблем меньше. Они и в самом деле всю ночь не сомкнули. Любили, миловались и говорили. Много говорили. Хотелось после такой разлуки, и слушать, и рассказывать. А темы их не очень волновали. Говорили обо всем и обо всех. И где-то среди ночи Светлана осмелилась и решилась задать ему свой главный волнующий вопрос. -Никита, ты ведь не разлюбишь и не бросишь меня за это? Мне тоже жалко и обидно. -За что? – удивился и даже слегка громко переспросил Никита, пораженный такой постановкой вопроса. -Что дочь родила, а сына не смогу. Ведь нельзя мне больше рожать. А мужики всегда и чаще мечтают о сыне, чтобы фамилию продлил и компанию в играх составил. -Вот глупости говоришь. Что ты, Светик мой, даже из головы немедля выбрось такие мысли, - Никита от переизбытка чувств тряс ее за плечо, словно желал сам избавить, таким образом, ее от глупостей. – Я буду вас обеих очень сильно любить. Голая бравада это все про сыновей. Каждый мужик больше о дочке мечтает, поскольку девчонки чаще на отцов похожими бывают. А пацаны обычно на маму. Тогда счастье им улыбается. А мы свою Наталку и любить будем, и очень правильно воспитаем, чтобы и доброй была, и не капризной, и умной, и красивой. Ну, как папа, - хихикнул Никита, довольный собственной характеристикой и таким удачным сравнением. -Красивой, как мама, - в отместку поправила Света, поскольку не желала все положительные качества только от отца брать. У нее ведь тоже много хорошего, чего не жалко подарить собственной дочке. -Почему? Она же вся в меня! -Неправда. Есть что-то и от меня. Так что, ты в пролете. Глазки моего цвета, родинка под правой лопаткой. Все себе, пожалуйста, не хапай. Будем пополам. Когда утром мама зашла, чтобы позвать их к завтраку, то сразу поняла, что сон у детей наступил совсем недавно. -Ладно, - махнула она рукой. Благо, сегодня ей можно взять на работе отгул, чего она незамедлительно и сделала по телефону от соседки Лиды, которая сама была рада посещению мамы. Выпал случай подробно расспросить. – Пойду я лучше с Наташкой погуляю пару часиков. А дети пусть отсыпаются. Но со сном вышла неувязка. Вернее, не вышла, а пришла в лице Гриши и Галки. И чего им в такую рань не спалось? А еще правильней вопрос звучал по-иному: - где они вообще нашли друг друга? Какие-то загадочные и взбалмошные ворвались в комнату, даже не позволив одеться и привести себя в порядок. -А мы всю ночь гуляли. Не то, что вы, сони разнесчастные, - безапелляционно заявил Гриша, обнимая, словно родную жену, Галину. – Я ей позвонил, а она согласная. -С чем это она согласная? – сонно спрашивала Светлана, совершенно не понимая спросонья, кто они, и чего это здесь забыли в их комнате эти посторонние граждане. -А он мне замуж предложил, - смеясь, заявляла Галка. – Я и не собиралась обдумывать и взвешивать, а просто согласилась, и все. Мне после письма хватило времени на размышления. -Чего? – воскликнула Светлана, моментально просыпаясь, и чуть не вскочила с кровати. Но вовремя спохватилась, что не совсем одета. А тут ко всему прочему, хоть и друзья, но для такого момента и состояния немного посторонние. -Могла бы немного по-иному реагировать, – слегка с обидой заметила Галка. – Хотя бы поздравила и скромно пожелала прочих земных благ. Я же не удивлялась, когда вы женились. -Ну, так мы, это самое, поздравляем и желаем, - широко зевая, отвечал Никита. Его не очень удивил такой исход их встречи. Нечто похожее они обсуждали с Гришей в поезде.– Вы сначала нам позволили бы проснуться, одеться, а уж затем ошарашивать своими заявлениями. -Ты что, догадывался? – спросила мужа Света. -Можно подумать, что я тебе не намекал. Просто ты мимо ушей пропустила. -Конечно, а зачем ей в ушах нужна была такая глупая и ненужная информация, - скептически, но уже примерившаяся, говорила Галка. – Ей вчера и ночью было абсолютно не до подруг. Муж же вернулся, долгожданный и любимый. Мы хоть и редко в эти месяцы встречались, но уши про тебя, Никита, она мне проела насквозь. -Галя! – смутилась Света от такого откровенного разоблачения. - Секреты подруг нельзя так безапелляционно раскрывать. Мало ли о чем мы с тобой болтали. Вот обижусь и расскажу Грише твои откровения. Тогда сама покраснеешь. -Но это вовсе и секретами назвать сложно, - заявил Гриша, с важным видом расхаживая по комнате. – Общеизвестный постулат. Аксиома, так сказать, не требующая доказательств. Насмотрелся я на толстые фолианты твоих посланий. -Ой, как здорово! – уже окончательно осознав информацию подруги, восторгалась Светлана. – Значит, вместе поедем, вместе и рядом будем жить в чужом городе, в чужом краю. Здорово получается, правда, Никита. Мы едем с тобой, и друзей с собой везем. А только вы как успеете пожениться? Ведь сроки дают. -Мы узнавали, нам можно быстро, по семейным обстоятельствам, поскольку муж уезжает по направлению училища, - радостно сообщала Галка, усаживаясь на кровать рядом со Светланой. – Нас быстро распишут. Пару дней дадут на раздумье. -И, правда, хорошо как! – согласился Никита. – В дороге поможете с малышкой. И там, пока устроимся. Мне ведь будет гораздо спокойней, зная, что подружка рядом. И в самом деле, расписали их через три дня после подачи заявления. Кто же будет давать время на размышление, когда его совершенно уже нет. Только и оставалось, что собрать чемоданы, съездить на свидание к теще и показать билеты до нового места жительства, коим для них станет Туркменский город Чарджоу. Они ведь и услышали о нем таковом, когда решились по окончанию училища уехать туда. Правда, троюродный брат вскользь рассказывал, да кому интересно было тогда, если мысли он не занимал так основательно, как сейчас. Вот теперь друзья разыскали подробные карты, справочники и прочую литературу, чтобы хоть немного познать край, куда собрались уезжать на постоянное место жительства, где не просто будут проживать, но и работать, и растить детей. Квартиры они получили вместе. Только Грише с Галкой дали однокомнатную, а Никите со Светой двух. Однако пояснили, что сразу же исправят положение при увеличении семьи. -А ведь предлагал сразу после их свадьбы и нам пожениться, сетовал Гриша огорченно. -Что ты сказки тут рассказываешь, - сердито опровергала такие инсинуации Галина. – Даже и не думал предлагать. Не то что слова говорить, но и глазом не намекал. -А сама инициативу проявить не могла? – защищался Гриша. – Вон, на подружку глянь лучше. Та быстро Никиту построила и так вот строем в Загс отвела. И тебе со мной можно было аналогично поступить. Мы бы тоже сейчас двухкомнатную оттяпали. -Не могла, - возражала Галя. – Ты мне поначалу не слишком приглянулся. Так, балабол какой-то. Да и от письма я в шоке была. Чего, думаю, пишет? От скуки, что ли? -Вот таких инсинуаций мне совершенно не надобно, - протестовал Гриша. – Как раз наоборот. Там в училище интересней, чем в кино, было. Потому и скромничал, чтобы меня потом не обличили в супружеской неверности. Как Никита, я монашествовать не планировал. -И что же тебя в конце зацепило, что решил вдруг вспомнить обо мне таковой? – уже сердито и ревниво возмущенно спрашивала Галина, надувая щеки для скандала. Никита почувствовал приближение шторма с легким землетрясением, и легонько толкнул в бок Светлану, чтобы срочно вмешалась в этот нелепый диалог молодожен. В такой праздник еще и разругаются вдрызг. Во-первых, День Конституции собрались отметить, и самое главное, к этому празднику, а это, во-вторых, въехали в квартиры. До этого важного и торжественного дня им выделили каждой семье по комнате в семейном общежитии. И вот к такому праздничному дню в авиагородке сдавался четырехэтажный многоквартирный дом. И два молодых специалиста получили в нем свое собственное жилье согласно семейному положению. Сидели с вином и фруктами в квартире Никиты и Светы. А из кроватки под возгласы тостов радостно пищала Наталка, которой очень даже понравилось тепло Туркменистана. -Ребята, не поняла причину спора! – вмешалась в горячий диалог Светлана. – Чем это вы сейчас такие недовольные, а? квартирой? Так вам наоборот, радоваться надо. У вас теперь и квартира есть и перспективы расширения. А вот мы здесь с Никиткой пожизненно застрянем. Хотя, мне такие нюансы вполне по вкусу. -Это еще почему? – удивился Гриша. – Запросто родите еще одного, и трехкомнатную получите. -Запрет у нас на второго, - не меняя веселого и бодрого тона, объявила Светлана. Она поверила Никитке, а потому говорила без трагизма и сожалений в голосе. -Мы и здесь прекрасно проживем, правда, девочки? – спрашивал он у Наталки и Светланки. -Угу! – прогудела Наталка. -Ага! – смеясь, вторила Светлана. -Уговорили! – в унисон прокричали Гриша и Галя. В отряде их встретили с распростертыми объятиями, поскольку в нем шли реорганизация и модернизация. И не просто так сяк, а с ростом самого отряда. То есть, переименование в объединенный. И ко всему прочему создавался новый вертолетный отряд с присутствием в нем эскадрильи Ми-2. Отряд отделялся от самолетов и расширялся в размерах. Старые вертолеты Ми-4 списывали в металлолом, а на смену поступали одновременно два новых для Чарджоу типа: Ми-2 и Ми-8. Вот и шло в отряде массовое переучивание. А тут такой подарок, как сразу семь готовых и обученных двоечника, как называли пилотов двоек. Щедрый подарок, на который даже командир объединенного не рассчитывал. А потому для молодых и ко всему прочему женатых пилотов почти сразу выделяли квартиры. Ну, а холостякам по комнате в общежитие. Не в колхоз, а в отдельную комнатку по одному пилоту, чтобы ему никто не смел, мешать отдыхать пред летным днем. Это технарей расселяли по двое. Таких, как Никита, в их выпуске оказалось трое, включая и его самого. Плюс один Гриша. В том смысле, что с женой, хотя и бездетный. Оттого они семьями и сдружились, чтобы в новой стране и в новой обстановке в чужом краю легче было адаптироваться. Но для них молодых не возникало проблем с привыканием и проживанием. Город Чарджоу по азиатским меркам был не маленьким. Даже большим назвать не стыдно. Два парка. Приличных, с инфраструктурами. Два кинотеатра. Плюс в аэропорту рядом с домом свой, летний. Для свободного времяпровождения весьма комфортный. Один базар чего стоил. Выставка достижений сельского хозяйства. После пустых белорусских это казалось фруктовым и овощным раем, в котором хотелось долго и счастливо жить. Здесь солнце не просто светит, оно еще и палит. Такое тепло с избытком нам эта страна дарит. Здесь рай вперемешку с адом. Лишь молодости нипочем. Лицо, опаляя лучами, мужаем, душевно растем. Забудешь невзгоды, проблемы. Захочешь умчать за барханы. Вдоль трассы паришь, соглядатай, как лентой ползут караваны. Дороги пески заметают. Детеныши смерчей кружат. Они вертолет окружают, и в плен полонить нас хотят. Такая здесь жизнь и работа, суровые будни пустыни. Закалку проходят здесь нервы. И юноша станет мужчиной. 5 Сегодняшнее просыпание было счастливым и в преддверие радостной встречи. Тем более, что заказчику понадобилось лететь в Чарджоу. Что он мог там забыть, и чего ему там понадобилось, и зачем собрался туда, так такие вопросы Никиту меньше всего волновали. Даже сильно радовали. Обычный вариант смены экипажей, а чаще менялся только командир вертолета, это рейсовым самолетом Ан-2 или Як-40, если через Ашхабад. А вчера Курбангалиев, подполковник и заместитель начальника областного УВД, предупредил о намерение лететь на вертолете в город Чарджоу, поскольку на то имелись некоторые причины. Он любил общаться с Никитой откровенно и по всем темам, а потому обрисовал задачу предстоящего полета. Ему захотелось осмотреть всю трассу от Красноводска до Чарджоу, а по пути решить некоторые шкурные вопросы. Никита не стал вникать в причины такого масштабного интереса к трассе республиканского значения, от Красноводска до Чарджоу, когда компетенция его за пределами области не присутствовала. Но ведь интересы совпали, как большого начальника, который подпишет заявки и оплатит данный перелет, так и интересы Никиты, которому не придется добираться до дому рейсовыми самолетами. Да и мало касаются пилота шкурные вопросы, на борту которого сидит в качестве пассажира сам заказчик. К тому прибавилась нахлынувшая радость предстоящей встречи с любимыми женщинами, которая слегка помутила разум и частично отключила сознание. Вот эти две причина, да плюс ко всему и финансовая и часовая подняли Никите настроение на самую вершину счастья. И немаловажную роль играл факт оплаты часов за перелет. Ведь еще и лететь придется на максимальных скоростях, чтобы уложиться в дневную шестичасовую норму. Проблем не возникало бы, если бы летели просто домой, срезая все углы и развороты. Но Курбангалиеву по непонятным причинам потребовался именно осмотр трассы с посадками на некоторых ее точках. А стало быть, и допустимы задержки в местах остановки. И вот тогда придется задействовать разрешенный в крайних случаях перелет дневной нормы на один час. Как ни крути, а тут производственная необходимость. И никуда от нее не деться. Однако, все равно именно сегодня вечером он увидит и обнимет своих девчонок: любимую жену Светланку и ненаглядную милую Наталку. На целый день раньше. Обычно смена пилотов происходила в аэропорту Красноводска. Экипаж прилетал рейсовым самолетом за день до смены. А уж потом этим же самолетом Никита улетал домой. С билетами особых проблем не существовало даже при их отсутствии. Но между рейсами большой интервал, а просиживать мягкие кресла в залах ожидания ой как не хотелось. Само ожидание тяготило. Четыре года уже Никита осваивает просторы Туркменистана. Выросла Наталка, родили Гриша с Галкой парнишку Виталика, повзрослели и возмужали сами мужики, превратившись из безусых пацанов во взрослых и солидных дяденек. Правда, Гриша намекает, что бреется он с шестнадцати годков. К безусым, как раз отнести в начале летной карьере можно было лишь одного Никиту, который только здесь в Чарджоу приобрел приличную электробритву, которой и пользовался поначалу где-то один раз в неделю. Это уж потом перешел на более частое бритье. На ночь, как требует того народная мудрость. Жену он свою любит, так это само собой разумеющееся. Однако и работу тоже, которую любить все они просто обязаны. Поскольку все блага для их семей и представляет она. Но местный климат вносит свои коррективы, просто нагло отменяя утреннее бритье. Солнце, песок и трудовой пот слишком раздражает тронутое лезвием лицо. А за ночь нежная кожа успевает огрубеть. Светлана на работу решила не устраиваться. Вроде, как и без надобности. И по финансовым показателям, и по нравственно-бытовым, включая и воспитательные. Так постановили на семейном совете, рассматривая все эти причины. И одна из самых главных – ребенок. Отдавать в местный детский сад с экстремальной кулинарией посчитали сомнительным и неоправданным риском. А потому совет старейшин решил до второго-третьего класса посидеть дома и воспитать здорового и всесторонне грамотного и эрудированного ребенка. А вот уже за эти годы на местных курсах и разных кружках Светлана освоит наиболее востребованную и нужную в аэропорту профессию. Против трудоустройства на предприятия города в грубой форме возразил сам Никита. Светлана с местного базара не могла вернуться в одиночестве. Обязательно какой-нибудь внук или сын местного аксакала сопровождал ее до самого дома, настырно намекая на продолжении знакомства. Потому-то на базар и по магазинам для запаса провизией чаще ходили вместе. А самое необходимое ежедневное приобреталось в местном аэропортовом магазинчике. Да и маленький мини базарчик имелся в наличие прямо у входа в этот магазин. Ну, а остродефицитные продукты и товары Никита привозил из командировок. После рождения сына Гришина семья получила двухкомнатную квартиру в соседнем доме. Но подружки все свободное время чаще проводили в одной из квартир или во дворе. Лично у Галины по вопросу трудоустройства было кардинально противоположное мнение. Она планировала в ближайшее время искать работу. В отличие от любительницы домашнего времяпровождения Светланы, Галина жаждала коллективного общения и трудовых подвигов. -Какой тебе еще нужен коллектив? – возмущался Гриша, ярый противник трудоустройства жены на одно из местных предприятий или учреждений где основную массу трудящихся и служащих составлял местный контингент, да и то больше мужской. – Да у нас во дворе круглосуточно и круглодневно коллектив гораздо превышает любой производственный. Устала дома и в пару секунд ты уже в окружении. -Такие коллективы чаще всего являются носителями вещания и последних новостей, - категорично не соглашалась Галина. – Мне бы хотелось работу с зарплатой и трудом. -Оно кому здесь понадобилось твое мелкое жалование? – со смехом воспринимал такие инсинуации Гриша. – Твоих копеек даже на обувь и на косметику не хватит, что ты истопчешь и слижешь по пути туда и обратно. Лучше воспитанием сына займись. Возьми пример со Светланки. Супруга Никиты, ни на какую работу не желает трудоустраиваться. Ей вполне хватает радостей домашних. -Я не успела дома приобрести никакой приличной профессии, - оправдывалась Светлана. – Вот освою чего-нибудь, тогда и поговорим о трудоустройстве. А пока Наталка хотя бы до третьего класса дома побыла. И под присмотром, и помощь ей. А потом, Гриша, у меня всегда было кошмарно плохо в доме. Вот я и желаю сейчас вдоволь насладиться настоящим семейным уютом. -Вот! – кричал разгоряченный и возбужденный Гриша, тыча пальцем в сторону Светланы. – А твой сын из садика такие познания принесет вместе с диареей, что самой работать расхочется. Вон, Вовкина дочь на второй день из садика таким отборным матом папочку покрыла, что он вмиг затребовал от жены увольнений и занятием перевоспитания ребенка. А теперь эту бяку сложно выбить из мозгов. -Хи-хи-хи! Смешно-то как! – передразнила его Галина. – А во дворе они не научатся ругаться! -Во дворе есть возможность срочно пресечь и приструнить, указав быстро и оперативно на недопустимость подобных выражений, пока они не внедрились прочно в мозги. – Ругался и брызгал слюной Гриша, даже не планируя соглашаться с любыми доводами жены. – А с твоей работой у тебя времени на воспитание не останется вообще. А сама? Какая будешь приходить? И усталая, и измотанная, да ко всему прочему и сопливая от круглосуточных кондиционеров. Вот на кой нам такая понадобится нервотрепка из-за каких-то нелепых амбиций! Однако убедить Галину Грише не удалось, и с первого сентября она с сыном планировала новую трудовую жизнь. Садик-то аэропортовый, находится под присмотром командования, а вот работа в промторге, где она предоставлена самой себе. -Ну и черт с вами! – в сердцах крикнул Гриша, обиженный и рассерженный, но так и не сумевший настоять на своем. – Вот только лишь услышу что, так сразу отправлю к маме. Так и знай. -Не переживай ты так, друже! – успокаивал его Никита. – Ничего она не успеет там наворотить. Ты лучше со стороны понаблюдай за ее потугами. Скоро выдохнется и запросится домой на постоянной основе. Это там не Витебские заводы и конторы, где все мило и знакомо. И холостячкой была, свободной и беззаботной. А сейчас набегается с работы в садик, магазин, стирка, уборка, кухня, готовка. Гораздо быстрей твоих убеждений поймет и одумается. -Согласен, - успокоился наконец-то Гриша, которому доводы друга показались вполне убойными. – А я еще сам больше стану прикидываться после командировок усталым и больным, - злорадствовал он, сам мысленно представляя муки и страдания жены. – Скоро заплачет и будет сама уговаривать меня. А вот тут как раз я наоборот стану возражать против увольнения. Ишь, удумала: хочу – работаю, не хочу – не работаю. А как же трудовой коллектив? Гриша и Никита уже заранее предчувствовали полное поражение Галины. Лучшая подруга Светлана внезапно оказалась не на ее стороне и поддержала мужиков. -Конечно, - ныла обиженная Галина. – Ты, Светка, больше любишь на кухне возиться и уют в доме создавать. Оттого и поддерживаешь мужиков. А мне каково? -Потому что они правы. Оба правы: и Гриша, и Никита, - не согласилась Светлана. – Сама внимательно посмотри на этих детсадовских мамаш. С больничных не вылезают. Зимой постоянный сопли, летом понос и, не приведи господи, желтуха. Я вовсе не собираюсь тебя пугать, но оно так и есть. Здесь юг, жара, грязи полно везде и всюду, куда не плюнь. А потом, Галка, ты вряд ли сможешь со своим бунтовским характером работать в коллективах местного пошиба. Взятки, подкупы и кумовство. Или с ними, или убирайся подобру по здорову. А сегодня Никита проснулся с улыбкой на устах. Он и заснул, наверное, лишь под утро. Полночи проворочался в поисках удобной позы. Но такие причуды перед отлетом домой его посещали всегда. Последняя ночь в командировке превращалась в бессонное времяпровождение из-за огромного потока мыслей и дум. Как ни закрывай глаза, а они, стоило лишь отвлечься, уже нараспашку. Однако в эту ночь сон требовался в обязательном порядке. Продолжительный полет с минимумом посадок весьма утомителен. И сами глаза от тепла и однообразия песков и барханов слипаются, призывая настойчиво ко сну. Это еще повезло, что основная часть пути по зеленой зоне вдоль Каракумского канала. Но не все оказались довольными сегодняшним новшеством. Совершенно не обрадовался перелету техник Коля Даминов. Его, разумеется, звали Колей все, включая и саму его жену. Но по-настоящему, да и в паспорте значилось совершенно иное имя. Труднопроизносимое, что даже он сам его выговаривал с трудом и по бумажке, точнее, заглядывая в паспорт. Что уж тогда говорить остальным. Коля, он и есть Коля. Когда Никита попросил научить его некоторым словам и выражениям по-туркменски, то Коля чистосердечно признался, что с местным языком у него проблемно. Хотя, и по-русски Коля говорил с грубым акцентом. Так получалось, что, освоив немного русский язык, Коля забыл родной. Так вот, радости от перелета он не выражал. Тем более, что завтра точно по такому же маршруту ему придется трястись с другим пилотом. Коля пытался намекнуть, что с удовольствием дождется смены экипажа в гостинице аэропорта Красноводска. Никита намек не желал понимать. Ведь это придется два раза дозаправляться. И кто же в отсутствии Коли эту процедуру исполнит? А утром ведь из базового аэропорта вылетать. И кто подготовит технику к вылету, Пушкин? Нет, решено, что этим техником лучше всего подойдет сам Коля Даминов. -Эх! – тяжело вздыхал Коля, предпринимая очередную попытку вызвать жалость у командира. – Ну, совершенно нет желания почти четырнадцать часов тряски в воздухе. Семь сегодня, да плюс столько же завтра. С ума сойти запросто можно. Хоть ты специально всю эту ночь не спи, чтобы потом спокойно отсыпаться в вертолете. Заняться в воздухе мне абсолютно нечем. Ну, зачем я тебе там? -Книг набери и читай – мило посоветовал Никита, прибавляя к своим словам тихое хихиканье. Книги, то есть учебники, в последний раз Коля читал в училище. -Неудачный совет. Скучнейшее занятие – чтение. С трудом понимаю любителей чтения. -Коля, но ведь дома жена и дети ждут. Навестишь, проведаешь. Неужели совсем не тянет? Коля презрительно окинул взглядом Никиту и многозначительно промолчал. Никуда, мол, жена с детьми не денутся. А вот местная буфетчица Зоя всегда готовила специально для него чудесный ужин и мягкую постель. И для кого сегодня ей эти хлопоты? Вот как раз потеря такого вечера и ночи его больше расстраивала. Подумаешь, жена! У техников командировки были продолжительней пилотов. И по месяцу, случалось и по два. Никаких ограничений у них не было. А потому в отличие от пилотов, но не от всех, на каждой оперативной точке у Коли проживала временная командировочная жена. Разумеется, только на период самой командировки, о чем он сразу предупреждал местных невест. Однако, идти на поводу у техника по такой малозначительной причине Никита не желал. Лично у него жена была единственной и самой любимой. А такие временные шуры-муры он даже не помышлял заводить. Как же ей потом в глаза смотреть и красивые слова говорить? Нет, незачем и без надобности. Курбангалиев приехал за двадцать минут до запланированного вылета. Такого большого начальника не собирался отчитывать не только сам пилот, но даже службы аэропорта. Такой высокий чин может только задерживаться по весьма уважительной причине. И не важно, что он проспал, или жена галстук не могла отыскать. Все эти события так же считались уважительными. Курбангалиев за руку, как со старым другом, поздоровался с Никитой и попросил показать карту трассы. Никита разложил карту на сидении вертолета, а Курбангалиев ткнул пальцем в две точки, расположенные в двадцати и тридцати километрах от трассы. Попытку Никиты выразить удивление он предвосхитил жестким утверждением: -Надо. Там для меня приготовили груз. Заберем и сразу на Чарджоу. Больше нигде задерживаться не будем. Да и там по одной секунде, не более того. -А в Ашхабаде заправляться. Придется небольшой крюк сделать, - слегка неуверенно предупредил Никита. -Слушай, Никитка, - жалобно попросил Курбангалиев, изобразив на лице печаль и страдание. Стало быть, боялся товарищ столицы. Вернее даже не желал рисковать. Груз солидный, наверное. – А как-нибудь мимо столицы мы сможем пролететь? Никита уже предчувствовал аферу со стороны высокого чина. Однако вмешиваться в его дела не собирался. Некомпетентен. Если бы рядовой какой-нибудь гаишник, то можно было бы и поволноваться. А так все шишки на чин и чинопочитание. Но и подставлять его не хотелось, так как впереди еще годы совместной работы. В конце концов, не преступление же задумал подполковник милиции. Скорее всего, мелкое правонарушение с использованием служебного положения. В крайнем случае, сам и будет выкарабкиваться. И он предложил свой способ минования нежелательного аэропорта с дозаправкой на оперативной точке Ашхабадских вертолетчиков. Это если получим разрешение диспетчера этой базы, расположенной от Ашхабада в пятидесяти километрах в стороне. -Никита, с меня причитается, если все получится. На кону приличные суммы выставлены. Никита пожал плечами и неуверенно пообещал убедить диспетчера о производственной необходимости такого маневра. Ему в данную минуту хотелось любой ценой и как можно срочней взлететь и взять курс в сторону дома. А какие там дела у большого начальника с работниками пустыни, так это его меньше всего волновало. Они там наверху всегда умеют договариваться. Но нежелание посадки в столичном аэропорту навлекало мысли на некую криминальность со стороны самого борца с преступностью. Однако, не спорить и не доказывать какие-то моральные и этические принципы подполковнику милиции? Летели быстро и оперативно, не задерживаясь ни на одном из пунктов. Не стал спорить с Никитой ни Ашхабад, ни диспетчер оперативной точки, куда он попросился на дозаправку. Они все знали из предупреждения Никиты о пассажире этого маленького вертолета, выполняющего заказы областного ГАИ, а диспетчер оперативной точки был лично знаком с Никитой и со многими пилотами Чарджоу. Поэтому, когда Никита показал подполковнику на очертания вдали от их трассы полета столичного града, тот расплылся в удовлетворенной улыбке, словно в благодарность за спасения от крупных неприятностей. А на этих двух точках, что указал Курбангалиев на карте, им в скоростном режиме загрузили по десять огромного размера сумок с неким товаром. Явно, контрабандным. Они с техником такой вывод сделали, поскольку еще в полете Курбангалиев залез в один из баулов и достал два крупных пакета с цветастыми и очень дорогими, дефицитными азиатскими платками, вручая по пакету технику Коле и Никите. -Жене подарите! – кричал он радостно и благостно на весь вертолет, словно только что выиграл в лотерею очень крупный выигрыш и уже получил его в собственные руки. Коля уже не расстраивался из-за незапланированного полета, прикидывая в уме, за сколько он продаст этот случайный дар. Цифра получалась сравнимая с его месячным заработком. -А жена перебьется! – безапелляционно констатировал он по СПУ (самолетное переговорное устройство). – Ей его все равно некуда одевать. И без них хватает барахла. -Тогда, если несложно, продай и мой, - попросил Никита. – Моя сроду не оденет этот Туркменский кошмар. На самку попугая похожая сразу станет. Мало того, что дома сидит, так еще, заявит мне, в Туркменские балахоны одеть собрался. -Так пусть идет на работу. Ты чего ее не пускаешь? У тебя девчонка уже большая, а больше вы, как я понял, не планируете. Вот и устраивайте ее в садик. -Нее! – протяжно прогудел Никита по СПУ. – Это не я, это она сама не желает. Пусть дочь воспитывает, коль сама любит дома сидеть. Вот нравится ей быть домоседкой. -Так если нравится, чего остановились на одной? Глупо и не рационально, - посоветовал Коля, у которого уже в его молодом возрасте пять или шесть по лавкам. Он и сам постоянно путался в цифрах и в именах. Не склероз тому причиной был, а наличие еще нескольких детишек по оперативным точкам. Вот такими приработками он и старался оказать им материальную помощь. Никита отрицательно покачал головой. Однако в объяснения не втянулся. Незачем совершенно постороннему разъяснять причины такой внезапной остановки на одной дочери. Не тот Коля собеседник, чтобы настолько с ним откровенничать. Он и с Гришей на эту тему старался не говорить, а уж с другими и близко не затрагивал. Вот у Коли совершенно иное дело. Его даже без излишних скрытностей и затаенностей на многих оперативных точках встречали женщины с детьми, чтобы не забывали отпрыски папино лицо. Он вслух и сам не раз заявлял, что поставил перед собой такую глобальную задачу: как можно больше распространить свое семя по всей территории Туркменистана. А уж если случится, то и за его пределами. -Слушай, командир, а если его заловят, то, как мы выкрутимся? Или за сообщников пойдем? – опасливо на всякий случай поинтересовался у Никиты Коля, кивая в сторону спящего на трех сиденьях Курбангалиева. - А мы уже взяли часть себе. -Нее! – отрицательно покачал головой Никита. – У нас все по плану и по графику с разрешения диспетчерских служб. И груз, указанный, как мануфактура, не запрещенный для перевозки. А что выделил по небольшому кусочку, так спрячь и не показывай. -Это хорошо, - согласился Коля, уже успокоившийся и повеселевший. – А может тогда одну из сумок припрятать, а? он, я так думаю, толком их и не считал. -Тогда он сам нас с тобой посадит. И как сообщников, и как соучастников. По всей строгости закона. Да еще по самой жесткой статье. Он ее специально для тебя придумает. -Ладно, тогда не буду, - с явным сожалением согласился Коля. – Пусть богатеет. Он потом к нам добрее станет. При появлении первых очертаний, ставшего уже родным, города, сердце слегка заволновалось и зачастило. Улыбка запросилась на лицо, а глаза защипало от предчувствия предстоящей встречи. С таким недостатком Никита пытался бороться, но лишь до самого волнительного момента. А стоило наступить этой минуте, как глаза без спроса накапливали слезы и грозились разразиться влагой. Не помогало никакое самовнушение, и попытки отвлечься на сторонней мысли. Ну, не мог и не получалось у него встречать после, казалось, не такой уж длительной двухнедельной разлуки всухую. То есть, без мокрых глаз. Светланка посмеивалась над ним, но не ранила самолюбие, а просто весело и влюблено слизывала эти соленые капли. А Наталка повисала на папиной шее на долгое время, не позволяя маме отнять у нее родного и любимого папочку. Вот так в объятиях двух женщин он и сидел весь вечер, успокаивая свою нервную систему и плаксивые глаза. Однако, величина счастья лишь от всех этих амбиций выигрывала. -Папа, ты зачем плачешь? – весело щебетала Наталка, слегка удивленная его мокрым глазам. -А это вовсе и не я сам, а ты так давишь мне шею, что просто сама влага и выступает, - пытался оправдаться Никита, сваливая всю вину своей плаксивости на женщин. -Ладно, взрослый наш плакса, - шутила и смеялась Светлана. – Ребенку мозги не пудри, и вину на нее не взваливай. Я всегда говорила твоей маме, что воспитание у тебя девчоночье. Но, считаю, что пусть оно таким и остается. Нам, твоим любимым девчонкам, ну, абсолютно не требуется заметные и явственные мужские преимущества. Я хочу тебя любить такого, и не смей без нашего ведома меняться. А уж от таких слов Никита окончательно растаивал и позволял дальше душить и истязать. Он не очень-то и стеснялся своих женщин. Лишь бы его слезы не стали объектом усмешек посторонних. Он ведь и сам отлично понимал, что мама при полном отсутствии мужа весьма и весьма мало дала ему мужского воспитания. Даже смело можно заявить, что такового вообще не было. Лучше, разумеется, ей бы девчонку воспитывать, так результат превзошел самого себя. Ну, просто отличная девчонка получилась бы. Девица, хоть куда. А вот мужик у нее вышел неважнецкий. Просто некудышний, как казалось самому Никите. И слабый, и немужественный. Не волевой. Однако, как утверждала жена Светлана, то те качества, что получились в результате маминого неправильного воспитания, ее как раз больше всего и устраивали. Сильного и волевого самодура она уже пережила. Вот сейчас ей очень такого с каплей на глазах и хотелось. -Девчонки! Просто я ужасно соскучился по вас. Вот потому немного и расслабился. Я же вас еще сильнее люблю, чем вы меня. Вас двое у меня, а я на всех один. Так что, для меня требуется два раза больший расход чувств. Прощайте и принимайте такого. -Ладно, выкручивайся, так и запишем. Лучше слушай наше предложение. Нас Галка с Гришкой в гости пригласили. Потому, давай пойдем на ужин к ним. Я особо не поняла, но в их семье застолье наметилось по какому-то важному поводу. Они поначалу нас двоих с Наталкой приглашали. Кто же знал, что ты такой прыткий. Ведь по всем правилам ты должен был завтра рейсовым прилететь. А они почему-то возжелали именно сегодня отметить, поскольку день сегодняшний. Вообще-то, дорогой муж, о внезапных прибытиях хотя бы звонком предупреждал. Мало ли что и как у нас тут, а ты внезапно и без предупреждения. Никита от непонимания намеков застыл с открытым ртом, словно его сейчас в чем-то весьма крамольном обвинили. Вроде, как самому казалось, он рад, а, стало быть, и все должны пылать и гореть от счастья. А тут он оказался не совсем правым. Светлана, глядя на растерявшегося мужа, внезапно весело расхохоталась, словно услышала из его уст самый смешной анекдот. Наталка, хотя и ничего не поняла из происходящего и совершенно не разобралась в мамином беспричинном веселье, но поддержала ее своим звонким и заливистым смехом. Недолго думая, и Никита присоединился, чтобы не выглядеть белой вороной и скучным букой. Раз девчонкам весело, то и ему смешно. -Опять водку пить и безобразия нарушать? – после недолго смеха заныл Никита. – А у меня с утра сушняк будет. Ему не очень нравились застолья по той причине, что не пить или пропускать тосты не всегда получалось. Народ контролировал опустошение тары и требовал до дна и без сачка. Ведь слова были весьма высокие и осмысленные, которые просто так негоже игнорировать остатками на дне рюмки. До дна, так всем до дна, чтобы речи становились пророческими. А то и обидеться недолго. Ему как-то веселей и интересней было безалкогольное общение с друзьями и товарищами. Но Светлана, понимая, что для общения в данном обществе с друзьями и для обретения новых друзей иногда, но не регулярно, можно немного и выпить, часто уговаривала на такие застолья мужа, хотя сочувствовала и помогала ему избежать перебора. Ведь хороший разговор и задушевная беседа всегда сопровождаются хорошим застольем с выпивкой и вкусными блюдами, которые без алкоголя грешно и невозможно потреблять. А уж при таких процедурах, как при нарезании салатов, то происходит невероятное сближение женских душ. Праздник, а точнее, повод оказался банальным. Обыкновенная семейная дата. И при всем при том точно такая же, что и у семьи Никиты со Светланой. Они все впятером не просто прибыли в этот город, но прописались и стали его жителями. Если быть более точным, то поначалу они все впятером прибыли в Ашхабад, где прошли медицинскую комиссию, прописались в Туркменском управление Гражданской Авиации. А потом уже из столицы их направили в Чарджоу. Немного бюрократии, – а как же без нее, - которая и закончилась признанием их полноправными хозяевами этого областного града. Такой вот штамп в паспорте. И Гриша предложил отметить день в день праздничным застольем, не дожидаясь прилета Никиты. Ведь при их командировочных отсутствии вполне вероятно и Гришино не присутствие. Без обид, поскольку такая их планида. А этот Никита возьми, да явись, как снег на голову. Вот теперь они уже вшестером и оказались за столом: четверо взрослых и два ребенка. Хоть Виталик и родился уже здесь, но его решено признать так же участником торжества. А Галка даже возвысила его в ранг местного жителя. Родился он-то здесь. -У тебя, Никита, нюх правильный, - резюмировал такое вот внеплановое явление друга Гриша. – Мне так показалось, что ты специально так торопился. -Нет, не специально, - возразил Никита в свое оправдание. - Курбангалиев уговорил на перелет по своим интересам. Что-то понадобилось ему по пути. -С двумя посадками справа от трассы? – подмигнул Гриша, намекая на криминальные дела заместителя начальника областного УВД. – Со мной он так же проворачивал пару раз. Вот ты попал к нему впервой. И куда дел подарок? -Да? Вот жук. У меня и в самом деле такое первый раз, - удивился Никита. - Коле поручил продать. Он прямо загорелся при виде такого сувенира. А потом девчонкам подарок куплю. -Интересно, - почесал затылок Гриша. – Коля там чаще нас бывает. Неужели и с ним ни разу не летал? -Скорее всего, его на перелет не брал никто, - сообразил Никита, понимая, почему Коля никогда не догадывался о таких дарах. – Ты же его тоже оставлял в Красноводске. -Действительно. Зря ты его взял. Хотя, этот жук хорошо продаст, и тебе без хлопот. -Мальчики, а вы о чем там заболтались? – вмешалась Галина в мужские тайные переговоры. -О своем, о женском. Мы пока трезвы, так о работе парами фраз позволили перекинуться. Вы бы, женщины, не вмешивались, а то от скуки и зевать захотите. -Подумаешь, - скривилась Галя, словно получила щелчок по носу. – Мы вам тоже о своих секретах не расскажем. -Ой, Галка, а у нас разве есть от мужиков секреты? – удивилась Светлана. – Я лично таких не знаю. -Никакой тайны у тебя нет, Светка. Как это скучно. Просто ты привыкла мужу выкладывать обо всех своих переживаниях и размышлениях, вот и осталась без секретов, - философски заметила Галина. – А я считаю, что нужно кое-что оставлять и себе для тайны. Глупо выкладывать все свои мысли и события мужу. Хоть капельку прибереги для себя. -Девочки, - позвал женщин к столу Гриша, прекращая ненужный и глупый спор. – Давайте за столом продолжим дележку секретов и мыслей. А то по трезвости разговор скучен и неинтересен. Под рюмку водки беседа получилась веселей и откровенней. Хоть и не уважал Никита такие застолья по причине излишнего вливания в свой организм спиртного, но понимал, что без них обойтись невозможно. Кто же вокруг тарелки супа соберется. Только с бутылочкой и за столом завязывался мужской откровенный разговор, только здесь вспоминались до мельчайших подробностей эпизоды детства и юности, с которыми жаждалось поделиться. А коль чего и забывалось слишком крепко, то смело фантазировали и прибавляли дорисовками, как и должно, было случиться на самом деле, если бы так и происходило. В чем беда случалась при таких застольях у Никиты, так это потеря контроля над выпитым алкоголем, чаще заканчивающаяся засыпанием в любой позе. А утром явное смешивалось со сновидениями. И потому мучила совесть за содеянное во сне. Или наяву? Более точные подробности утром рассказывала Светлана. Она контроля никогда не теряла, поскольку больше трех тостов всерьез не поднимала. Потом лишь имитировала. Она постоянно чувствовала ответственность за семью. Но на Никиту никогда не сердилась. Ведь в любом состояние он был тихим и послушным. За что же обижаться! Но так было обычно. Случай не сегодняшний. За этим застольем Никита держал себя в руках двумя руками и головой. Очень не хотелось теряться, поскольку сегодня прибыл из командировки, и хотелось после длительной разлуки сохранить ясное сознание, чтобы ночью не храпеть во сне, а искренне и жарко любить сою любимую женщину, о которой мечтал все эти дни и ночи в Красноводской гостинице и в воздухе над трассой. -Ты сегодня почему-то трезвей меня, - шептала ему Светлана за танцем или сидя за столом, когда он жадно набрасывался на еду, пропуская очередной тост, лишь касаясь губами рюмки, чтобы изобразить солидарность с Гришей. -Сегодня не хочется проваливаться в сон, - шепотом отвечал Никита, жарко дыша ей в ухо. И от этого горячего шепота у Светланы слегка кружилась голова. Зато Гриша и Галя уже смотрелись смешно и весело. Это особенно оценивалось трезвым взглядом, коим сегодня обладала семейная чета Грановских. Гриша часто и с большой радостью вливался во все коллективные застолья, порою, не успевая проконтролировать время и сам момент выключения. По этой по этой причине Галина любила устраивать ему выволочки с угрозами выставления хозяина за дверь. Это поначалу обещала сама уехать к маме. Однако, такая угроза звучала нереально и была неосуществима. Мама с папой и двумя младшими братьями жили в селе под Оршей. А в селе пили водку, то есть самогонку, похлещи. И отродясь она туда не вернется, даже если ее Гриша сам отвезет. После рождения сына даже в отпуск не желала навещать родных. С большим удовольствием гостили двумя семьями у мамы Никиты, которая, правда, после отъезда сына выполнила угрозу, обещанную перед проводами, и вышла замуж. Но такой факт не мешал принимать долгожданных гостей. Даже оставляла обоих детей себе, отправляя молодых на несколько дней в поездку. Ближе к ночи Гриша и Галя уснули на диване за столом. А Никита, подхватив на руки спящую дочь и под руки развеселившуюся жену, повел-понес их домой. Июльская ночь не изобиловала прохладой. Это еще ближе к утру пески могли остыть. И то не ниже +25. Но им молодым нравилось такое вечное тепло, начинающееся с середины апреля и заканчивающееся лишь в октябре. Правда, где-то с середины сентября лишь ночи становились прохладными. А так на весь такой продолжительный теплый период все переходили на круглосуточную летнюю форму одежды. И так чуть больше пяти месяцев подряд. И лишь потом начиналась осень с плавным переходом на весну. Лишь на недельку иногда в январе выпадал снег. Чаще случалось, как по заказу, к Новому Году. -Посидим немного на лавочке, - предложила Светлана. – Подышим свежим воздухом. А то в квартире сейчас настоящая парилка. А кондиционер я не хочу покупать. Он для ребенка вреден. Вон у многих постоянно даже летом дети из соплей не вылезают. Никита согласился и сел со спящей Наталкой на лавочку рядом с подъездом. -У тебя все хорошо было в эту командировку? – спросила Светлана, вглядываясь в глаза мужа, чтобы у него не появилось желание немного приукрасить. -Да нет, абсолютно без происшествий, - как командиру рапортовал Никита. – Даже за все время ни разу ничего не отказало и не сломалось. Все, как часы. Не зря спрашивала Светлана и сама слегка волновалась в отсутствие мужа. Капризные эти вертолеты Ми-2 оказались. Падучими. Падали регулярно и постоянно. За эти четыре года не было еще ни одного месяца, чтобы чего-нибудь не случилось, какого-либо ЧП. А уж отказы двигателей и не счесть. Такое событие даже признавать летным происшествием не хотелось. И с одним, особенно в хорошую прохладную погоду, неплохо справлялись. Поэтому и понятно было волнение Светланы, которая с переживанием всегда отправляла мужа в очередную командировку. И всегда настойчиво просила, чтобы он сам рассказывал обо всех происшествиях, чтобы не получать уже перевернутую и привранную информацию на лавочке от женщин. Никита внял ее мольбам, но если и рассказывал, то лишь о тех случаях, о которых становилось известно в отряде. Ну, если про других пилотов, то с максимальной подробностью. А в основном, как он любил докладывать жене, с ним все в порядке и без каких-либо серьезных приключений. -Пойдем домой, - поторопил Никита Светлану. – И Наташу пора в постель уложить, и самим уже невтерпеж. -Пойдем, - улыбнулась жена, подхватывая мужа под руку и торопя к входным дверям их квартиры. Уже дома, когда уложили дочь в кроватку, она сильно обняла Никиту и жалобно прошептала: -Ты, Никита, летай, пожалуйста, осторожней и аккуратней. Нам без тебя не выжить в этом мире. Да и самого смысла просто не будет. Я иногда не по собственной воле лишь представлю какую-нибудь беду, так сердце с ума сходит, чуть из груди не выскакивая. Так страшно становится, что жить совершенно не хочется. -Буду потише и пониже, - смеялся Никита, не принимая всерьез Светланкины опасения. Разве с ним может что случиться! Да никогда и не в жизнь. Даже если с пилотами и происходили некие летные происшествия, так во всех случаях, или почти во всех, по вине самих пилотов. Капризный вертолет не любил неуважительного отношения к себе. А Никита его даже очень уважал. – Света, на нашем вертолете разбиться насмерть сложно. Даже самому постараться придется. Он очень заботится о пилотах, старается, сам погибая, оставить в живых его. Так что, спи всегда спокойно и смело живым и здоровым дожидайся меня. Я вас никогда и нипочем не оставлю одних в этом мире. -А Булкин с Равилем? Они же не нарочно. Ей вспомнился прошлогодний случай в Небит-Даге. Да, там произошла трагедия. И, разумеется, чтобы семьи получили нормальные пенсии, обставили это событие, как по вине отказа техники. Но это жены и дети поверили. А сами пилоты понимали, что даже в их ситуации, как попадание вертолета в режим «вихревого кольца», смертельный исход необязателен. Даже абсолютно возможен благополучный исход. Во-первых, само попадание случается по вине пилотов, а во-вторых, нельзя голову терять в таких случаях. А они растерялись и своей попыткой прекратить беспорядочное падение вертолета забором Шаг-Газа вверх, лишь усугубили ситуацию, и пропечатались к земле с такой силой, что лопасти отлетели, а фюзеляж сплющился, как раздавленное яйцо. Сам Никита попадал и не раз в этот опасный режим. И выход из него несложный. Нужно лишь без паники удержать вертолет в горизонтальном положении и воспользоваться рычагом Шаг-Газ один раз перед самой землей. Но про такие эпизоды с экспериментами по выходу из режима «вихревого кольца» Светлана не узнает никогда. Не узнают и пилоты, чтобы не оскорблять память погибших. Это ведь не вина, а беда. -Светик, так то несчастный случай. А мы не станем зацикливаться на плохом. Такое редко случается. А в остальных происшествиях все ведь живы и здоровы. Я знаю, что ты у меня не болтушка, а потому и признаюсь, что чаще пилоты просто хулиганили. А я, ты знаешь, совершенно не хулиганистый. Потому можешь со спокойной душой и нормальным сердцебиением дожидаться меня из командировки. Разумеется, они всю ночь проболтали, хоть и понимали, что теперь у них впереди две недели, отведенные специально для них. Но первая ночь главнее прочих. Почему-то именно сейчас хотелось очень много сказать и услышать. Мама постоянно просила на все лето привозить внучку, чтобы не парилась в такой жаре. Но Никита со Светланой решили не разлучаться даже по такому важному поводу. Вместе, да еще в таком возрасте, разве жара может служить причиной расставания. -Мне одной-то чего там делать в пустой квартире? – не соглашалась Светлана. -Так вместе с дочкой и приезжай ко мне. Поживете до папиного отпуска, а потом вместе и уедете. -А Никита совершенно один? – возмущалась Света такому неправильному совету. – Он прилетит из командировки, а дома совершенно пусто. Нашему папе от такого вида станет скучно и тоскливо. А постирать, а приготовить обед. Даже не уговаривай. -Мы лучше вместе прилетать будем, - поддерживал такую семейную политику жены Никита. А в это лето у него по графику отпуск с 15 августа по 15 октября. У них, у пилотов, случалось два отпуска в году. И обязательно один летом, а второй уже как получится. Чаще зимой. А поскольку сам отпуск никак не влиял на производство, то и регулировкой по времени они занимались сами. Ведь тот отпускной месяц у них и без того считается временем отдыха. И командование не препятствовало и шло навстречу. А вот как раз сейчас у них, у Грановских, был двухнедельный отдых на троих. Целых 15 дней безделья, которые они умели проводить весело и интересно, поскольку любили такие дни и ценили время совместного пребывания. Никита и представить себе не мог жалобы многих пилотов на скуку и тоску временного безделья, которое скрашивалось обильным возлиянием алкоголя. Даже смотрели на семью Грановских со скептицизмом и иронией, называя их вечными молодоженами, никак не выходящими из медового месяца. Но такие сравнения не считались обидными и оскорбительными. Да и просто не было никакого им дела до всяких высказываний. Их личное счастье нельзя разрушить некими замечаниями. -Мы и в старости будем вечными молодоженами. Правда, ведь, Светик, зачем менять хорошее на плохое! – преданно глядя в глаза жене, влюблено вопрошал Никита. -Да, милый, я твоей маме всегда говорю спасибо за такое воспитание сына. Она просто родила нечто на себя подобное. Сама точно такая же. Ну, как бы тюха-матюха, но только в хорошем смысле этого слова. Много нежности и добра. -Маме пожалуюсь, что так обзываешь нас обоих, - пытался обидеться Никита. -Жалуйся. А толку? Вы даже обидеться толком не можете. Представляешь, Никита, если бы тебе досталась стерва? Захомутала бы по полной программе и строила, как ефрейтор два раза в день, отдавая всякие команды, требующиеся немедленного исполнения. -А я согласен, а я вовсе и не возражаю. Командуй, раз уж так возжелала поруководить, - уныло кивал головой Никита, благодаря судьбу за такой подарок, как жена Светлана. Я на крыльях лечу к милым, любимым. Ведь лопасти эти и есть, как крыло. Горизонт приближая, мчусь на парах я сквозь пространство пустыни, природе назло. Для меня непогоды в любви не бывает. И пыльная буря полет не прервет. Жди меня и дождись, моя дорогая. Я тебе посвящаю свой перелет. Через все Каракумы от моря до речки растянулся мой долгий и длинный маршрут. И стучит и колотит сердце, волнуясь, и соленые слезки без спроса бегут. Мы с тобой навсегда это счастье избрали. И разлуки, и встречи – все пополам. Только больно расстаться, и я не желаю улетать, уезжать, вновь тоскуя по вам. Но зовет вертолет в эти дали песчаные. Я мужчина, хозяин, а это работа, Что одаривать вас, баловать позволяет. В сладость и в радость о милых заботы. 6 Никита вел вертолет вдоль трассы на высоте около пятидесяти метров. Обе двери слегка приоткрыты. Как левая, так и правая, поскольку даже с утра температура наружного воздуха +30. И чего тогда ожидать от этой природы ближе к обеду? И самое интересное в такой щекотливой ситуации, что в самом Красноводске все лето до сих пор было намного прохладней всей остальной части Туркмении. Конечно, сказывается близость моря. Но складывалось такое впечатление, что этот город каким-то неведомым образом временно не входит в территориальный состав Туркменистана. Ведь стоило отлететь от него всего на каких-то 30 километров на восток, как сразу Каракумские прелести окутывают вертолет своей летней жарой. Словно приоткрывалась дверь в парилку. Про такие температурные метаморфозы сотрудники ГАИ, то есть, ежедневные пассажиры, ради которых Никита вылетал на трассу, хорошо знали. А потому просто просили высадить их в пятнадцати километрах от аэропорта возле поста ГАИ. И Никита, поскольку ему-то требовались налеты часов, а не сама работа гаишников с доставкой их на пост на столь незначительное расстояние от дома, куда можно было добраться и без его вертолета, в гордом одиночестве, но без обид и расстройств парил над дорогой, пугая и дисциплинируя своим явлением водителей автомобилей. Они ведь просто даже не могли предполагать об отсутствии на борту наблюдателя, хотя таковой обязан был присутствовать. Ну, не климатит милиционерам такой жаркий пустынный воздух. Если честно, то не совсем в радость такая сумасшедшая жара и для Никиты. Хотя, жара ему больше нравилась, чем лютые холода. Потеть – не мерзнуть. Или еще, как в народе говорится: - пар костей не ломит. Поэтому, он безболезненно воспринимал отсутствие пассажиров, и без проблем парил над трассой, самостоятельно любуясь движением автомобилей и барханами, окружающими дорогу. Северней от трассы возвышались невысокие горы, у подножья которых расположился город Небит-Даг. Обычный Туркменский городок с современными постройками по окраинам. Никита, чтобы протянуть и разнообразить время полета, часто облетал весь город по периметру, осматривая дворики, садики, парки, аллеи. Их вовсе необязательно так подробно изучать, но над ним довлел план. Его величество товарищ План, который требовалось выполнять и перевыполнять любой доступной и честной ценой. Он нужен был для зарплаты, которая обеспечивает всеми благами его самого и девчонок, нетерпеливо дожидающихся его в Чарджоу, и для предприятия, которому требовались эти налеты часов. Аналогичный план требовался для выполнения самому предприятию, нанявшего вертолет. То есть, ГАИ. Раз наняли вертолет для своих нужд, так будьте добры – выньте и положите запланированные часы, как по месячному плану, так и по годовому. А все эти нюансы возлагаются на хрупкие плечи пилота. Ведь сами милиционеры абсолютно не желают с утра до позднего вечера париться и парить по жаре и трястись в таком шумном и вибрирующим аппарате. Оттого и летят они до первого поста, где и отсиживают свою смену. В принципе, от таких полетов все равно есть определенная польза. Водителей дисциплинирует сам вид парящего над трассой воздушного патруля. И вот от таких патриотических чувств настроение у Никиты улучшается. Не бесполезны такие полеты. А сотрудник подпишет даже вначале трудового дня все необходимые денежные документы. Но ведь скучновато сутками тарахтеть все время по одному и тому же маршруту с одинаковым видом сверху. Потому и позволяет Никита уклонения на изучение редко попадающихся по пути населенных пунктов. Хотя и изучил вместе с городом эти поселки с доскональной подробностью. Даже с закрытыми глазами сумеет нарисовать их планы. План при работе с буровиками выполняется немного иначе. Там приходилось недостающие часы самостоятельно дорисовывать на барографе. По-научному такая дорисовка называется припиской. Но без нее план никак не выполняется. Однако, бардак на буровых еще круче, чем в самом аэрофлоте. То есть, в авиации ПАНХ. Один начальник отправляет вертолет налево, второй направо. В итоге никуда не летишь. А часы нужны. Первый год такая ситуация сильно коробила и расстраивала Никиту. Однако, на каждую оперативную точку его выставлял кто-нибудь из высшего командирского состава. В их задачу и входило обучение работе и прочим нюансам. Они и показали, как и откуда брать недостающие часы, пассажиропоток, грузы, а так же никому ненужная экономии топлива, которая должна быть минимальной. А Никита всегда был способным и беспроблемным учеником. Оттого легко и мгновенно осваивал такую нехитрую манипуляцию. За что и получал от руководства благодарности, премии и наградные подарки. А оптом воровать не стыдно, решил Никита, настраивая свою психику на позитив. Так работают буквально все, а выделяться неприлично. -Борт 20304, Каравану ответь! – раздался неожиданный голос диспетчера в наушниках. -304-ый ответил. -Ваше место? -Район Небит-Дага. -К тебе гость. Просит залететь за ним. -Вас понял, Караван, через час буду. Поделись, что хоть за гость? серьезный? -Из столицы. Сам прилетай и разбирайся. Никита пожал плечами и развернул вертолет в сторону аэропорта Красноводск. Если диспетчер незнаком с гостем из столицы, то таковой вряд ли будет из инспекции. Скорее всего, инструктор по Ми-2 Томилин Виктор Павлович. С ним приходилось Никите летать на других оперативных точках. Вот только в Красноводск он наведался впервые при Никите. Чаще залетал в Чарджоу с проверками или на оперативные точки в районе самого Ашхабада. Ему по рангу положено проверять своих подопечных. Но ко всему прочему его статус требует иметь минимальный ежемесячный налет на Ми-2. А оные в наличие лишь в Чарджоу. Дядька по авиационным меркам древний. То есть, весьма старый. 50 лет. Но добрый, ругаться и наказывать не любит. Лишь иногда прочитает заслуженную нравоучительную мораль или лекцию о том, как нельзя летать и работать, и как нужно стараться, чтобы подобного нельзя в летной биографии случалось поменьше. Никита угадал. Уже на перроне его встречал вместе с техником Колей, которого никто не знал, как правильно называть, Томилин Виктор Павлович, инструктор по вертолетам Ми-2. Шел он к вертолету в полной боевой готовности сразу же приступить к своим обязанностям и отправиться в полет вместе с Никитой. -А пассажира где потерял? – поинтересовался Томилин после приветствия, – где выбросил, или вообще с утра не брал с собой? Ты с такими вещами поаккуратней. А то явится кто их УВД, а инспектора нет. Непорядок, могут возникнуть конфликты. -Да нет, все в порядке. Я его просто высадил на посту здесь километрах в пятнадцати. Пусть работает. Нечего ему разлетываться по аэропортам. А на трассе кое-какую пользу принесет. А только зря вы так сразу собрались. Рано еще. Пообедаем, Коля заправит вертолет, - сбил сразу боевой дух инструктору Никита. -Ну и ладно, - не обиделся и быстро согласился Томилин. – Ты меня с утра в мое задание впиши, штамп у диспетчера поставь, - Виктор Павлович протянул Никите чистый бланк с печатями Управления. – И в санчасти отметь по времени вместе со своим. А я с тобой после обеда по трассе пролечу. Там хоть не очень жарко? В Ашхабаде с утра пекло, как в сауне, а здесь так я чуть не замерз. Хорошо устроились, однако. Все парятся, потеют, а они прохлаждаются, как на курорте. -На трассе, Виктор Павлович, отогреетесь. Там тоже, как и в Ашхабаде парит неслабо. А после обеда так градусов, думаю, еще прибавится, - порадовал инструктора Никита, чтобы много не завидовал. – Ближе к Небит-Дагу покруче будет, чем в столице. -Да? – уже менее уверенно спросил Томилин. Он с годами эту жару все трудней и болезненней переносил, хотя, можно так сказать, что почти всю жизнь прожил в Туркмении. Поэтому летние полеты старался избегать, используя минимум два месяца на отпуска. Зимой проще и приятней набирать свои обязательные оплачиваемые часы. – А здесь в аэропорту так просто рай. Тогда сегодня я лучше в город проедусь, а полетаем с тобой завтра до обеда. Я думаю, что сегодня ты великолепно справишься и без меня. Только про инспектора не забывай. -Постараюсь как-нибудь справиться. А своего мента подберу сразу после обеда и прилечу уже с ним, - шутливо пообещал Никита. Да и не как-нибудь, а даже лучше, думал Никита. Хоть и неплохой, а можно оценить и как хороший мужик этот Томилин, но любое начальство лучше держать от себя подальше. Его присутствие, то есть начальства, всегда создает дискомфорт и неудобство. Это им кажется, что умные нравоучительные речи и советы полезны и поучительны, которые подчиненные только и желают прослушать. Но оно совершенно не так, если не совсем наоборот. Без них как-то лучше. -Там в Ашхабаде хотят из вашей эскадрильи пару двоечников на Ми-26 отправить переучиваться. Ты бы не хотел? – спрашивал Томилин Никиту уже по пути к аэропортовому ресторану. – Как ни крути, а техника намного солидней смотрится. И не только в этом дело. В зарплате приличный выигрыш, почти двойной. -И в общагу с женой и с ребенком перебираться, и немного вторым пилотом полетать под руководством опытного пилота. Но это ладно, а квартиру мне ой как нескоро дадите, - добавил к красивым обещаниям Томилина Никита. -Ну, не сразу, - как-то поубавил оптимизма Томилин от отрезвляющих фактов, выданных Никитой. – Лет так через пять-шесть получите. Все ждут не меньше. -Или к пенсии. Спасибо, Виктор Павлович, но у меня, можно сказать, уже есть полный набор мужского благополучия. Не нужно возвращаться обратно в историю. Вы уж лучше среди холостяков поищите. А потом, если честно, не по душе мне эти монстры, не хочется, ну совершенно, пересаживаться на караван-сарай. Его ведь только полдня обходить на утреннем осмотре, и столько же на послеполетном. Одна только загрузка часа три длиться ради двух-трех часов полета. И столько же разгрузка. Скукотище, да и только. То ли наш сморчок, как юла, везде пролезет. Нет, здесь я командир без подчиненных, сам себе хозяин. -Да в подчиненных не больше года походишь, и вновь командир и командуй на здоровье. -Командиром над всем экипажем? Все равно не хочется. У меня здесь кроме Коли никого. И свобода, и комфорт. А моей зарплаты на мою семью нам с лихвой хватает. Моя жена не транжира. Мы еще и копить успеваем, и в отпуска разъезжать. А потом, совершенно не хочется в столицу. В маленьких городках уютней. -Мне бы такую экономную, - тяжело вздохнул Томилин. – Моя успевает потратить раньше, чем я заработаю. Доверенность взяла и теперь сама в сберкассу за зарплатой ходит. Я даже не догадываюсь о размерах своего заработка. Хорошо хоть полевые и командировочные сам в своей бухгалтерии получаю. Этим и довольствуюсь. -Хи-хи! – хихикнул Никита. – И на какие такие нужды можно каждый месяц тратить такие суммы, если сами дома редко бываете, а дети, насколько я знаю, давно сами по себе живут? -Она скора на выдумки. Дети, внуки, тряпки. Да я толком и сам не могу сообразить. Я ведь из формы практически не вылезаю, а костюм раз в год в отпуске одеваю. -Транжира она у вас. Моя с детства в нищете жила, так теперь каждую копейку боится впустую потратить, - стараясь как можно мягче покритиковать супругу большого начальника, чтобы и не обидеть Томилина, и чтобы совет прозвучал немного поучительно, но с любовью к своей жене произнес Никита. Светлана не могла впустую тратить те деньги, которые, как ей казалось, так трудно муж зарабатывал. Хотя он даже уговаривал и не раз, чтобы не жалела для себя и для дочурки ничего. -Так если поразмыслить, то мы всю жизнь тоже не сильно и транжирили. Правда, и не бедствовали, детей все же растили, в Россию сумели их отправить. А теперь для себя любимых и живем. Чего жалеть-то. Хотя и запасов за душой ни копейки. Может, они нам особо и не нужны? Все вроде есть, всем обеспечены, сыты, одеты с головы до ног. Пусть транжирит, коль в радость ей это, - сам с собой согласился Томилин, махнув рукой. – А твоя экономит, потому что еще пожить, толком не успела. Но это хорошая черта. Значит, богато жить будете. -Постараемся, - улыбнулся счастливый Никита, вспоминая своих девчат Светланку и Наталку. Эта командировка удлиненная. Целый месяц. По графику получается два месяца подряд, как часто практикуется в летном отряде. Две недели в августе и две в сентябре. И потом они летят к маме на целый месяц. Этот отпуск очень хороший и богатый изобилием лесных и садовых даров. Как раз сезон овощей и фруктов, орехов и грибов, на что очень даже рассчитывал Никита. Он хочет много собрать и заготовить этих самых вкусных в их семье лесных продуктов. И насушит, и насолит, а большую часть привезет в Туркмению, где такой дар леса в большом дефиците. Виктор Павлович пошел после обеда отдыхать, хотя, вроде как, и не работал еще. Но устал от перелета на рейсовом самолете. Не желал он сегодня лететь в это послеобеденное пекло. Здесь в аэропортовой Красноводской гостинице можно на удобной койке с большой пользой время провести. И вздремнуть часок, и книгу почитать. Полетели они назавтра с утра. И милиционера взяли с собой. Лейтенанта Шапирова Мурада. Он попытался скривить обиженную физиономию и попроситься на свободу, но Никита намекнул ему на высокий чин инструктора. Еще запросто может заложить начальству, что гаишник сачкует и вовсе не желает летать. Заставят потом ежедневно с утра до вечера сидеть в вертолете. -Ты не переживай, - успокаивал Никита Мурада. – Он только до обеда с нами полетает, а потом я вас обоих высажу. Потерпи. Да до обеда и жары особой нет. Можешь поспать на задних сидения. -Ладно, согласен, но только спать не буду. Вчера рано лег, вот и выспался достаточно. Буду службу нести, коль так вышло, сверху. Послежу за порядком на дорогах, - усмехнулся Мурад, усаживаясь на передние сидения позади пилотов. – Отсюда вид лучше, чем от хвоста. Вылетали рано, но сразу за Красноводской зоной влетели в пекло. Термометр показал за +40. И это благодаря постоянному обдуву. А коль присесть, так и за все +60 перевалит. Земля просто кипит. -А мы садиться и не будем нигде. Пройдемся по трассе до Кум-Дага и обратно. Я тебя потом на посту высажу, - крикнул Никита Шапирову на жалобу того, что он уже весь взопрел. Пилотировал инструктор Томилин. Вертолет попался с одинарным управлением, потому Никита сидел без дела, как на иголках. Томилин летал редко, а вертолет требует постоянной поддержки навыков. Поэтому сразу чувствовалась его неуверенность и напряженность. Особенно ощущалось на взлетах и на самом сложном элементе полета, как посадка. Да еще в таких жарких условиях. К тому же инструктор переучился на двойки всего-то два года назад. А налета часов фактического и того меньше. Больше с проверками. Хорошо, если за месяц сам налетает что-то близкое к пяти часам. Чаще ведь просто вписывался в задания и налетывал необходимые часы на гостиничной койке. Ко всем волнениям можно добавить жару. Вот и волновался Никита за безопасность полета. И не поможешь, если что. Обычно с такими проверками летали на вертолетах с двойным управлением. А ежели выпадало с одиночным, то инструктор сидел на правом сидение и просто наблюдал. А тут спросонья уверовал в свои возможности. Да еще Красноводская прохлада ввела в заблуждение. Ну, а коль случится старику от жары плохо, и помочь нечем будет. И о банальной посадке на трассе и речи нельзя вести. Не справится. Вот в таких Никитиных размышлениях они подлетали к Небит-Дагу, когда в километрах пятнадцати на крутом повороте, словно в замедленном кино увидели, как прямо у них на глазах рейсовый автобус съезжал в кювет и опрокидывался набок. Разумеется, ни треска, ни шума битых стекол, ни крика перепуганных до смерти пассажиров слышно в вертолете не было. Но им всем троим, ошалелыми глазами наблюдающим такое плохое кино, казалось, что в кабину врываются эти звуки беды и несчастья. И виделась боль и страдания. Они смотрели на кувыркающийся автобус и друг на друга, словно желали убедиться и спросить, не привиделось и не показалось ли им все это. И когда из опрокинутого, помятого и побитого транспорта стали выползать первые пассажиры, шок прошел, и возникло обязательное желание действовать и спасать. В конце концов, именно из-за таких экстремальных ситуаций, могущих происходить на дороге, и летает вертолет с сотрудником ГАИ на борту. Никита на пульте управления радиостанции установил частоту военного аэродрома, расположенного километрах в десяти от Небит-Дага и попытался связаться с дежурным диспетчером. Такой способ связи в данной обстановке он посчитал наиболее оптимальным. -Призыв, ответь борту 20304! -Ответил, кто вызывает призыв? – на удивление почти сразу Никиты услышал ответ. Видать, находился рядом или просто не успел покинуть командный пункт, что обычно происходило, если аэродром не задействован как запасной. -20304. Патрульный ГАИ. На пятнадцатом километре в сторону Красноводска крупная автомобильная авария с пострадавшими. Позвони в милицию и на скорую, пусть срочно выезжают. Мы садимся возле них и попытаемся оказать первую помощь. -Понял, 304-ый, звоню. Да, тут у меня одна скорая дежурит. Может, выслать вам ее? Мы поближе и в готовности. -Отправляй, будем признательны. Думаю, что здесь городская может и не успеть, и одна не справится. Диспетчер отключился, и Никита понял, что он звонит по всем нужным инстанциям. А еще такой факт, что диспетчер отправляет одну скорую помощь из своих дежурных, успокаивал и вселял веру в быструю помощь. Виктор Павлович изучал окружающую местность аварийного автобуса, подбирая площадку для посадки. Сложностей добавляла тихая безветренная погода. При такой жаре отсутствие ветра чревато нежелательными последствиями. Радовал лишь факт ровной местности, пригодной для приземления с любой стороны лежащего на боку аварийного транспорта. Увидев вдалеке в стороне струйку дыма, ползущую змейкой по земле, Никита в спешке определил направление ветра, точнее, движение потока воздушных масс, и установил на приборе посадочный курс, постучав пальцем по стеклу прибора, чтобы привлечь внимание инструктора. На его вопросительный взгляд Никита показал оттопыренный большой палец правой руки, обозначающий «во»! Томилин согласился с его выбором и перевел вертолет на снижение с заданным курсом, касаясь колесами земли метрах в тридцати от автобуса. Пробежав метров пять по такыру, вертолет остановился а Никита облегченно вздохнул, радуясь отсутствию скрытых препятствий на земле. Нельзя на незнакомую площадку, тем более с таким покрытием, садиться по самолетному и с пробегом. Ямка или бугорок попадает под колесо шасси, и вертолет падает набок. Вот и кто кого будет спасать? Мысленно обматерил действия инструктора, но вслух скромно промолчал. Статус не позволяет указывать, а его положение требует исполнительности. К вертолету уже бежали уцелевшие пассажиры. Ногами уцелевшие. Лица у них были слегка побиты и окровавлены. Синяки, ссадины и кровоподтеки изобиловали и скрывали истинное лицо. -Скорую нужно вызывать, срочно, там многие совсем плохи! – кричала женщина, добежавшая в числе первых. По ней было заметно, что в этой аварии она, можно сказать, совсем не пострадала. -Уже вызвали, - принял руководство аварийной обстановкой лейтенант Шапиров. – Сейчас подъедут. Давайте, кто на ногах и мало пострадал, вытаскиваем всех из салона и по мере возможности окажем первую помощь. Никита, - обратился он к пилоту, - у тебя ведь есть тоже аптечка. Давай мне ее, потом в аэропорту заменишь. -Мурад, - Никита принес лейтенанту аптечку. – Руководи и управляй, встречай своих и медиков. А мы возьмем на борт легких и полетим в Красноводск. Всех тяжелых и здоровых оставляем тебе. Если после такого сальто еще остались невредимые. -Есть такие, есть! – кричала все та же женщина, что торопила со скорой помощью. Она хоть и мало пострадала, но еще находилась в состояние шока от пережитого. – Хотя бы и я! Морда слегка пострадала, так и черт с ней. Хоть ничего не сломала, слава богу. А там внутри тяжелых хватает. Народу полный автобус было. Никита с Томилиным подошли поближе к автобусу и предложили забрать детей. Но несильно пострадавших. -Только те, которым не требуется скорая помощь, - просил пассажиров Никита. – Сейчас подъедут медики, и они займутся пострадавшими. А мы заберем легко раненных, которые смогут дотерпеть с часик до Красноводска. Там уже им окажут помощь местные медики. А то Небит-Дагским может на всех рук не хватить. Таковых набрали с детьми десять человек. -Не взлетим, - покачал головой Томилин, стараясь не показывать свою неуверенность перед пассажирами. -Попробуем, - предложил Никита, помогая женщинам и детям садиться в вертолет. – Детей на руки. -Дядя летчик, - попросил один из раненных мальчиков, которого на руках держала мать. – Можно попить? -Да, пожалуйста, - Никита поставил посреди салона канистру с водой и предложил женщинам кружку. – Пейте все, кто хочет. Думаю, что до аэропорта воды вдоволь всем хватит. -Ой, не взлетим, - тихо шепотом беспокойно сказал Томилин. – В такое пекло и пустой висеть не хотел. А уж взлететь с такой прорвой пассажиров, то вряд ли. -Я сажусь за руль, - неожиданно резко и категорично заявил Никита, видя беспокойство инструктора. – Вы уж извините, Виктор Павлович, но без веры лучше и не пробовать. -Да? – совершенно не обижаясь, согласился Томилин. Он и сам понимал, что у пилотов, летающих каждый день и в различных климатических и весовых ситуациях, опыта и сноровки побольше. Да и Никиту он знал хорошо, понимая и доверяя ему. Тот без уверенности и хоть с маленьким сомнением даже пытаться не будет безумствовать. А хороший тренер не обязательно лучше владеет техникой. К тому же Томилин признает без обиняков свой возраст, запредельный для пилотов. Вот только на пенсию никак не хочется уходить, хотя самой выслуги уже гораздо больше, чем возраст. Понимал и Никита, что немного жестковато обращается с большим начальством. Но с этой площадки с таким количеством пассажиров взлететь мог только он сам. Томилин вряд ли справится. Или сдрейфит в последний миг. В принципе, понимал Никита, что если вертолет не оторвется на висении от земли, то никакой разбег не спасет. А умышленно ради бравады рисковать людьми он не станет. Никита сбросил шаг и выждал несколько секунд, уточняя направление ветра. Желательно, чтобы поток воздуха слегка поддувал слева. Тогда уж точно взлетит. Довернув нос вертолета к ветру, Никита сделал вторую попытку и почувствовал, как вертолет вышел из стоек, а затем слегка завис в нескольких сантиметрах над землей. -Во! – крикнул он Томилину радостно и весело, вновь опуская шаг, уже с верой в успех. И, когда колеса коснулись земли, резко отдал ручку управления от себя и покатил вертолет в сторону гор. Когда скорость слегка превысила отметку сорок километров в час, он потянул ручку на себя, радостно ощущая, как вертолет отрывается от земли и медленно, но неуклонно набирает высоту и скорость. Вот и взлетели. А теперь и волноваться не за что. Во-первых, в аэропорту их ждет прохлада и длинная взлетная полоса. А во-вторых, за час они сожрут почти 300 литров керосина. Неэкономичный режим, но по-другому вертолет лететь не желает. Никита установил режим выше крейсерского, даже ближе к взлетному, но вертолет все равно летел нехотя и лениво, не превышая скорости 120 км в час. Попытки увеличить скорость лишь приводили к незапланированному снижению. Но такие пустяки в салоне вертолета никого не волновали. Подумаешь, ну пять, десять минут дольше лететь. И эти сто километров в любом случае они преодолеют за 45 минут. -Караван, ответь 20304-му. -Ответил, 304-ый. -Направляемся в аэропорт. На борту раненные. Расчетное время прибытия девять десять. Подготовьте встречу. -Случилось что, 304-ый? -Авария. Рейсовый автобус перевернулся в районе Небит-Дага. Мы взяли легкораненых. Тяжелым окажут помощь местные. -Вас понял, 304-ый. Встретим. -В кои века выбрался в Красноводск и сходу попадаю в экстрим, - с легким сожалением усмехнулся с горечью Томилин. – Вот именно сегодня ему захотелось упасть на бок. -Не удивляйтесь, Виктор Павлович. Нам с Мурадом часто приходится вмешиваться в аварийные ситуации, - спокойно ответил Никита. – Но, правда, такое крупное происшествие с автобусом, да с таким большим количеством жертв впервые. -Совершенно непонятно, как он ухитрился при таких максимально благоприятных условиях! – пожимал плечами инструктор. – Асфальт сухой, широкая чистая трасса при полном отсутствии иного транспорта. Подумаешь, поворот крутоват, так притормозить необходимо было. Устроил тут автородео, придурок. -Погорячился мужичок, понадеялся на свои возможности, а скорость не учел. -Слушай, Никита, а ты бы, все-таки, призадумался над моим предложением. С женой посоветуйся, взвесьте все за и против. Неужели тебе расти, не хочется? Я тебя не первый раз проверяю и вижу, что с этим вертолетом ты обращаешься на равных. И уже если не с превышением власти. Еще пару лет, так и самому захочется новых ощущений, смены обстановки, рабочего места. Я так понял, ты и от должностей отказывался уже не раз. Тебе командира звена предлагали? -Предлагали. Но не хочу. Любая руководящая должность в аэрофлоте – сплошная рутина. Проверки, ответственность и отчеты о проделанной работе. А здесь я совершенно один и сам себе командир. Ни начальства, ни подчиненных. Взлетел, и сам себе бог. -Да? – удивился Томилин, словно услышал открытие истины. – Хотя, кое в чем ты прав. Это я со своей колокольни рассуждаю. Мне, старику, уже не хочется суеты, ежедневных трудовых будней. А ты, пока молод, дерзай. Видел, как ты справился с взлетом в, казалось бы, нереальных условиях. Мне даже пытаться не стоило. Жалко, конечно, но буду искать среди холостяков. Ты сам поспрошай там. Авось и желающие найдутся. Через полтора месяца надо отправлять первую партию на переучивание. Там всего три месяца учебы. И ты специалист Ми-26. Чем ближе подлетали к Красноводску, тем заметней возрастала скорость. И вертолет облегчался от потери веса за счет сожженного топлива, да и воздух уже остывал. Вертолет входил в зону морского прохладного климата. Еще издали Никита видел вереницу из четырех машин с красными крестами. По-моему, вся медицина города прибыла спасать. Жалко, что вертолет не так много сумел взять на борт. -Вы чего там натворили такого, что весь аэропорт на ушах стоит? - спрашивал Коля, подбежав к остановившемуся на перроне вертолету. Их в честь такой суеты по команде диспетчера загнали в центр перрона, где обычно обслуживаются пассажирские лайнеры. -А ты сам на кой хрен нас здесь встречаешь? – незлобно, даже шутливо и со смехом, понимая полное отсутствие вины Коли, ругал напуганного техника Никита. – Чем теперь на стоянку толкать? Лично мне рулить абсолютно неохота. Иди, Коля, медиков отгоняй, а то прут под лопасти дурочкой, - командовал он техником, наблюдая, как люди в белых халатах и с носилками бегут к вертолету. – У нас ходячие раненные, сами как-нибудь доковыляют до машин. -Можно хоть детей на носилки погрузить, а то очень обидно будет докторам, что зря так старались, - порекомендовал инструктор Томилин. – И детям в радость, оттого, что их взрослые несут, и дядям по душе от исполненного долга. Но радости детям врачи не принесли. У детей и без того страдания, а при виде докторов они еще сильней расхныкались и скоренько запросились домой. -Слушай, Никита, к тебе там Атаниязов прилетел. Говорит, что на смену. Я ему пытался объяснить, что нам еще неделю вместе летать, а он про какую-то срочность говорит. Мол, тебя затребовали в отряд. А конкретно, что и зачем скрывает. Или сам не знает, - словно вдруг что-то вспомнил, тараторил Коля. -Что еще за новости? – удивился Никита. – Мы еще свое не вылетали. А где он? – спросил удивленный и слегка обеспокоенный этой внезапной заменой, Никита. -В номере. Он не знал, что вы сейчас прилетите. Это я случайно зашел к диспетчеру, и он рассказал мне про аварию. А то я сам только через час к заправке хотел подойти. -Ну, а сегодня хотя бы долетать день он позволит, или угрожает сразу сместить с кресла? – сердито спрашивал Никита, словно во всех этих неясных перипетиях виноват техник. – Вы, Виктор Павлович, не в курсе, чего это так вдруг решили поменять меня ни с того ни с сего? Это, случаем, не из-за набора на двадцать шестые? -Да нет же, я ведь из Ашхабада. А чего творится в вашем отряде, так и сам без понятия. -Но точно не из-за переучивания? А то я бы сразу же им и передал о своем отказе. -Нет, нет, это чисто моя компетенция. Сам лично и полечу для отбора. А может, случилось чего, а Атаниязов не уполномочен говорить? Хотя, полный абсурд. Скорее, он сам не в курсе. -Молчит, как рыба об лед. Только и твердит одно и то же слово: - надо и надо, - вклинился в спор Коля, махая руками тягачу, чтобы отбуксировать вертолет на его законную стоянку. -Да заправляй ты здесь, - посоветовал Томилин. – Понадобится, так сами уберут. Все равно, после обеда полетим. Если не Никита, так Атаниязов. Ночевать здесь не останешься. Но Коля решил все сделать по-своему. На стоянке в ящике все приспособления и прочие атрибуты, необходимые и для заправки, и для технического обслуживания. Не тащить же их сюда. И он продолжал кричать и махать тягачу, который упорно притворялся слепым и глухим, поскольку вертолет для него излишняя работа. А аэропорт покидали с визгом и с включенными сиренами и мигалками с раненными и побитыми пассажирами аварийного автобуса машины скорой помощи. Ничего конкретного и интересного не сказал сам Атаниязов и лично Никите. Даже на просьбу Томилина разъяснить причину этой срочной внеплановой смены он лишь пожимал плечами и твердил, словно зациклившись на одной программе: -Надо. Мне сказали, чтобы Никиту сменить и как можно срочней отправить его домой. И не нужно мне такую массу вопросов задавать. Ведь я и сам ничего не знаю, - всеми силами он отмахивался от назойливых Никиты и Томилина. Но, если Никиту можно просто послать, то инструктору приходилось красиво врать. А по его лицу слишком заметно, что он врет и не краснеет. Однако его там так проинструктировали, а потому и молчит, как партизан на допросе в гестапо. -Да ладно, Никита, чего в голову лишнего берешь! – успокаивал разволновавшегося Никиту Томилин. – Может, сюрприз какой уготовили. Сегодня есть прямой рейс. Через два часа. Вот лети быстрей и дома обо всем подробно и красноречиво получишь ответ. -А что, трудно сказать правду, что ли? – чуть не плача, огрызнулся Никита, но сам внутренне соглашался с Атаниязовым, поскольку нарушать указание старших не положено. – Ведь сам знает, а не говорит. Можно подумать, что военную тайну выдает. Все рано ведь скажут. У меня отпуск с шестнадцатого. Я должен был вылетать все. А теперь вот часы не доберу. Значит, и отпускные поменьше окажутся. -Дома долетаешь. Там тоже, ведь, каждый день куда-нибудь летаем. А может, сюрприз того стоит, чтобы с места и от работы отрывать? - предположил Коля. Никита уже понял, что Атаниязова и допрос третьей степени не принудит к правде. Поэтому он отстал от него и, молча, паковал командировочный чемоданчик. А на душе кошки скребли. Нехорошо умалчивал сменщик, как-то тревожно и суетливо, словно боялся по другой причине проболтаться, а не по приказу начальства. Однако самостоятельно ни до чего додуматься не сумел, потому и вышел, не попрощавшись, словно обидели его все, в сторону аэропорта. Билет ему один нашли. Летел Як-40, свой, Чарджоуский. Пилоты тоже были знакомые. Но спрашивать у них бессмысленно. Могли и не знать. Уже в самолете Никита немного успокоился и отвлекся от беспокойных дум. Даже слегка вздремнул, когда в полете включили кондиционирование. Но во сне приснился огромный черный паук, от которого он пытался избавиться палкой. Но эта тварь не реагировала на удары и пыталась своими клешнями впиться ему в руку. Он хотел отдернуть, спрятать руку, но такие телодвижения давались с трудом. Тело не желало подчиняться, а проснуться, никак не удавалось. А ведь раньше в подобных ситуациях, когда снился абсурдный или неприятный сон, Никита усилиями воли сбегал от него, просыпаясь. Сейчас же он ощущал окружение, словно наяву. Даже боли в руке. Но, когда проснулся, понял, что эту руку он зажал привязными ремнями, а потому и ощущалась эта слабая боль, которую сон просто усиливал. Пробуждение не принесло облегчение. Тревога усиливалась и нарушала сердцебиение. Хотелось ускорить движение времени, чтобы скорее выяснить причину этих волнений. Кто и зачем его срочно вызвал, оторвав от важных дел? Ты зачем за мной змейкой ползешь, беда, сердце больно тревожишь, тисками сжимаешь? Я не вижу тебя, ощущая дыхание. Почему среди всех ты меня выбираешь. Жаждешь крови и плоти моей искусить? Причинить мне страданья, слезами упиться? Так за что же так сильно судьбою мне мстишь? За любовь к своим милым караешь, блудница? Ненавидишь за то, что тебя я отверг, и иных всех блудниц не приемлю, толкая От себя, от семьи, от любимых своих, смертный грех и сомнительный рай отвергая. В чем вина и зачем тоску гонишь ко мне, в снах тревожных приходишь, чтоб грустью томить. Прочь гоню сновиденья, молюсь и прошусь, не хочу взгляд и губы любимой забыть. Только сон не желает покинуть, уйти. Как веревки лучи темноты полонят. Света нет, ночи нет, есть одна пустота, что сдавила мне грудь, сотней тысяч мыслят. Покидая свой сон, возвращаюсь я в явь. Только все остается, как словно не спал. Почему и зачем, или кто, не пойму, показать, рассказать мне былое желал. 7 Самолет Як-40 после посадки прокатился по рулежной дорожке и выкатился на перрон, заруливая на свою стоянку навстречу технику с поднятыми флажками. Солнце уже приблизилось к горизонту, готовое вот-вот завалиться за барханы на ночлег. Но тепло, скопленное за светлое время суток оно с собой не забрало, оставляя на ночь городу. Поэтому уже на рулежной дорожке пассажиры ощутили этот зной, наполняющий салон самолета. Но многие его восприняли, как избавление от холода высоты, на которой Як-40 перелетал из Красноводска в Чарджоу. Там в вышине ближе к звездам влияние Каракум отсутствует. Слегка продрог и Никита в своем летнем одеянии, состоящем из сандалий, брюк и легкой рубашки с короткими рукавами. Но в тревожных и беспокойных мыслях он не замечал холода, как в полете, так и внезапного тепла после посадки. Что же могло так внезапно прервать его командировку перед отпуском. Всегда ведь командование позволяло в таких случаях набирать налет часов, чтобы отпускные радовали и семью, и самого пилота. Максимально возможные. А тут и успел всего набрать половину сентябрьской нормы. На базе за оставшуюся неделю не доберет. Не успеет физически. Тут выполнялись полеты эпизодические и короткие по налету за день. Это если только ГАИ запряжет его. Однако и без него есть, кому здесь летать. Но, в крайнем случае, при отсутствии летного состава, так сам Атаниязов мог и полетать. Нет, такие внезапные маневры командование просто так не делает. Видно, нечто серьезное подтолкнула на такую замену. И Атаниязов корчит из себя молчуна. Хотя бы намекнул словом иль пол словом, к чему сейчас готовиться. Было однажды с одним пилотом нечто подобное. Нашли в его бумагах криминал и грубое несовпадение хронометража диспетчера с полетными заданиями. Такого у Никиты не будет никогда. Он относится к документации предельно щепетильно и максимально придирчиво. Если отсутствует связь, стало быть, не будет и полета. Художества с приписками всегда требуют математической точности и аккуратности. Без сучка и задоринки, и баста. Нет, не это. Нечто иное сорвало из командировки. Никита понимал бесполезность своих трудных и кропотливых измышлений, и их простую и ненужную глупость. Зачем? Вот сейчас буквально через полчаса час ему подробно доложат, расскажут и покажут все причины такой неординарной внезапной рокировки. И понапрасну он себя накручивает немыслимыми фантазиями. Все окажется настолько тривиальным и смехотворным, что только пожалеешь об этих нервных минутах, что понапрасну забивал мозги глупостями и нелепостями. Вот только почему молчал сменщик, если по глазам всем ясно было видно, что он в курсе всего? Сюрприз? Тоже вероятно. В прошлом году передали, но только по радио, что ему срочно необходимо вернуться на базу. Ломая голову вечером, ломая утром до вылета и в полете, так чуть совсем не сломал. А начальник штаба порадовал о награде его ценным подарком к 23 февралю и о присвоении ему звания ударника прошедшей пятилетки. Он и захватить успел всего последних ее два года, но у начальства был лимит на это звание, который превысил достойных. Ну, и среди них оказался Никита, как непьющий, послушный и исполнительный пилот, отработавший все два года без замечаний. А вызвали на базу, поскольку для всех ударников в столовой накрывали стол с закусками и выпивкой за счет профсоюза. Халява. Он, правда, думал застолье сачкануть, но, во-первых, командование возражало, а во-вторых, поскольку халявное мероприятие предусматривало приглашение жен, то Светлана протестовала и потребовала согласие на застолье, чтобы вместе с коллективом немного и пообщаться, и развеяться самой в кругу друзей. -Нельзя, Никита, обосабливаться от коллектива, да и не часто такое случается в отряде, - убеждала и приказывала она. – Обязательно пойдем и покутим от души. И они пошла. А поскольку было весело и шумно, то Никита перебрал. И пришлось Светлане с помощью друзей волочь его на горбу. Утром Никита чувствовал себя, как после авиакатастрофы. Чай пил целый день, а Светлана весело смеялась, но все равно была довольной. Вечер удался на славу. Даже танцы под ансамбль, который самостоятельно пел современные эстрадные песни. Вдруг и сейчас точно такое же мероприятие? Вот только даты авиационной поблизости не просматривается. Далеко еще до праздника. А другие государственные так же нескоро. День военно-воздушных сил прошел, но они в аэрофлоте, вроде, и не празднуются дни по их происшествию. В общем, если и коснулся, то закончился. А аэрофлот празднует свой день девятого февраля. На перроне и по пути до секретной комнаты, где пилоты сдавали свои портфели с картами, Никита никого из знакомых не встретил, чтобы спросить у них о причине вызова. Да и кого сейчас под заход солнца встретишь. Это в командировке иногда и гораздо чаще приходилось работать от восхода до захода солнца. А на базовых аэропортах, кроме рейсовых экипажей, ПАНХ давно уже разошелся по домам. Ладно, решил Никита, завтра утром на работу схожу и разузнаю. А сейчас скорее домой. Вот только интересно бы узнать – ждет ли его жена, в курсе ли такого внезапного и незапланированного возвращения мужа? Если Гриша в курсе, то обязательно скажет ей. А нет, так он так же сделает сюрприз жене, как и уготовили ему отцы командиры, нагрянув внезапно, но ожидаемо. Он уверен, что ждет его Светлана в любое время дня и ночи, и сегодня, как обрадуется, так и удивится. Внезапности не получилось, потому что дверь квартиры оказалась закрытой, и на звонок никто не отвечал. Но большого огорчения от такой встречи он не испытал, поскольку прилетел внезапно, не запланировано, а потому сам и виноват. Вместо сюрприза поцеловал замочную скважину. Никита быстро скинул с себя командировочную одежду и, включив газовую колонку, нырнул под душ. Зато к приходу семьи, а он уверен, что Света с Наташкой заскочили на посиделки к Галке с Гришей, Никита будет чистым и пушистым. Он даже после душа и от одежды отказался, надев на себя лишь большие семейные трусы. За годы жизни в Туркмении друзья, глядя на обычаи старожилов, приучили себя и все свое семейство по квартире в летнее время года ходить в трусах. А иначе пот не успеваешь смахивать. А тут не просто удобно, но и легко, и не утомительно. И если слегка вспотеешь, то сразу же ныряешь под душ, не включая колонки, поскольку вода из крана очень даже теплая. Однако, уже и темнеет, а их все нет и нет. Не пойти ли не поторопить семью к семейному очагу? А что он хотел? Его никто не ждет, оттого и не торопятся. Иначе не позволили себе засиживаться затемно у подружки. Мужа ведь и кормить потребно, и приласкать, и вообще просто и банально встретить. Все, идем сами за ними, иначе, заболтавшись, вообще к полуночи явятся. Дверь открыла Галя и при виде счастливо улыбающегося Никиты испуганно шарахнулась внутрь квартиры. Сердце у Никиты оборвалось, и в голове образовался туман от дурного предчувствия. Ох, не зря такая внезапная замена и тяжелый, стыдливо умалчивающийся взгляд сменщика. Знал он о чем-то плохом, оттого и молчал. -Тетя Галя, там кто пришел? – послышался голос Наталки из комнаты, где они вместе с Виталиком играли в свои детские игры, которым еще беды были неведомы. -Никто, Наташа, это просто ко мне соседи. Ты гуляй, девочка, я сейчас приду, - хриплым голосом, сама не осознавая, чего несет, отвечала Галя, силой уволакивая Никиту на кухню. -Да что такое творится? – уже сердито воскликнул Никита, обиженный и удивленный такой явной ложью, где Галя называет родного отца случайной соседкой, словно ему ни в коем случае нельзя и запрещено встречаться с дочерью. – А Гриша где, а где моя жена? Что ты такое здесь плетешь, и где моя жена? -Гриша в командировку улетел, в Шатлык. Два дня назад. Ты пройди, сядь, я сейчас объясню, только сядь и успокойся, - продолжала лепетать всякую ерунду Галина, а у самой уже слезы градом текли из глаз. – Ой, ну, как тут успокоиться, чушь говорю, Никитушка. Беда большая. Очень страшная беда. Понимаешь, мы еще сами толком ничего не знаем, но Света утонула. Пошла на Дарьябаш и с моста упала. Она не купаться и не просто так зачем-то, а как пришла, так в одежде и прыгнула с моста. Сама, при всех. А ты сам знаешь, какая там глубина и течение. Галина ревела, скороговоркой пытаясь объяснить и поведать происшествие, а Никита медленно сползал по стене мимо стула на линолеум, сумасшедше вращая глазами, пытаясь прорваться сквозь пелену, затянувшую взор. И голос Галины звучал, словно из бочки и очень ненатурально, неестественно, не из этого мира. Он ничего толком не понимал из ее слов и разъяснений кроме единственно и ужасающегося факта, что его любимой милой Светланки, к которой он летел, как на крыльях, больше нет ни в этом городе, ни на этой планете, ни в этом мире. Она покинула эту Землю, бросила его и их маленькую дочурку навсегда и навечно, скрывшись в мутной воде бешеного потока искусственной реки, не попрощавшись и никому не объяснив своего желания уйти в никуда и от всех их. Зачем ей понадобилась такая разлука, если здесь в этом мире ее безумно любили, лелеяли и считали самой прекрасной и замечательной мамой и женой, которую носил на руках Никита, которую беспрекословно слушалась дочурка Наталка. Галина села рядом с ним на пол, прижимая его голову к своей груди и лила соленую влагу ему на короткий ежик, уговаривая поплакать вместе с ней, поскольку такое состояние полу сознания и полуобморока ее просто безумно пугало. А из комнаты доносился шум и гам детей: его милой Наталки и маленького Виталика. Дети веселились и спорили, не догадываясь о горе и беде на полу на кухне. Еще полностью не приходя в себя, Никита осипшим голосом спроси: -А ее нашли уже? -Нет, унесло течением. И еще нигде не выбросило. Там ведь очень глубоко. -А вдруг она не утонула? – со слабой надеждой в голосе спросил он Галину, жалобно глядя ей в глаза, словно сейчас все зависело от ее ответа. Любого, но неуверенного. Очень хотелось услышать хоть маленькую капельку надежды, хотя бы о вероятности такой возможности, о сомнениях и о неверие, о недоверие полученной информации от совершенно чужих людей. Ведь можно допустить и такую вероятность, что ее выбросило потоком воды на берег, и сейчас она без сознания лежит в грязи на солнцепеке, и ей срочно, очень спешно нудна помощь, а никто не ищет, так как почему-то на все сто процентов поверили в ее гибель. -Нет, Никитушка, командир даже сегодня с утра на вертолете пролетел по всему берегу. Да и на лодках проплыли до самой реки, где можно, прошлись. Ничего и никого. Так ведь не бывает, чтобы так совсем бесследно исчез человек. Возможно, когда-нибудь она и всплывет. Там, говорили, много ям, омутов. А вдруг и совсем не выбросит? Хотя, Гриша говорил, что коряг в канале нет. Его же каждый год углубляют, очищают от песчаных наносов. Нет, не за что зацепиться. -Галя, - тихо шепотом спросил Никита. – А почему она вообще пошла туда на этот Дарьябаш? Она ведь терпеть не могла купаний в этой грязной воде. Мы даже вместе никогда не ходили на этот Туркменский пляж. А уж она одна не должна ни в какую. Ну, зачем, зачем и что ей там понадобилось? Купаться? Как настоящая Туркменка в одежде? Она не хотела и не любила вообще этот Дарьябаш. Мы с Наталкой иногда, когда очень уж припекало, просто бегали искупаться, так никакими силами с собой не затащить. И специально к нашему возвращению ванную готовила, чтобы сразу дочку отмывать после такого купания. Там ведь плохо, грязно и полно всяких компаний. Она не могла сама пойти. -Никита, она вовсе и не купаться шла туда, хотя саму правду я совсем плохо понимаю. Но и ты только сейчас немного успокойся и выслушай. Понимаю, что звучит глупо и дико, но она не купаться пошла. Зачем? - Галина неожиданно смолкла и задумалась, сильно покусывая губу, будто правду, говорить, не хотела и боялась. – Никита, ты пойди домой и поспи. Не нужно Наталку сейчас брать с собой. Пусть немного у меня побудет, а потом ты заберешь ее. Тебе должен еще следователь вызывать на допрос. Нас с Гришей он уже опрашивал. -А зачем? Зачем еще меня спрашивать о чем-то, если меня даже в городе не было? -Понимаешь, я не знаю, но говорят, что она сама специально прыгнула с моста. Ну, ты же помнишь то место? Там еще мост такой с железными перилами. Она пришла и пряма сразу с этих перил прыгнула. Еще крикнуть успела, мол, пока всем, до скорой встречи. Народу в тот день на берегу мало было, но многие ее узнали. Поэтому они и рассказали, что это была она. Парни пробовали нырять, искать, но безрезультатно. И еще, вид у нее был ненатуральный, отрешенный, плохо узнаваемый. Словно под гипнозом или, хотя вообще глупо, сильно выпивши. Я, честное слово, ничего не знаю, только после твоего отлета с ней нечто непонятное начало твориться. Как будто сама не своя ходит, не узнает никого. Пару раз Наталью перепугала. Дочка твоя прибегала, мол, с мамкой что-то плохое. Я пришла, а с ней все в порядке. Хотя Наташа такого всякого наговаривала, что даже жуть брала. Но не сочиняла же она? Это я теперь поняла. Да и видела несколько раз, как Светка пропадает куда-то. Нет, не сама пропадает, а вот здесь она, ее тело, а в мыслях она далеко. И вот тогда поверила Наташке. И еще, Никита, записку она оставила. В ней ничего конкретного, но намеки на смерть есть. И ушла она как-то испуганно, словно ей угрожали или пугали. Пойдем, Никита, я тебя домой отведу, а то своим видом дочурку перепугаешь. Ей маминых причуд хватило. Галя помогла Никите встать, и они вместе пошли к нему домой. Она хотела войти в квартиру вместе с ним, но Никита не пустил, как можно мягче выражая отказ: -Не надо Галя, достаточно твоих хлопот, ты иди к детям, а я постараюсь справиться с самим собой. Мне сейчас больше одиночество хочется, чтобы все обдумать и осознать, как и зачем сейчас без Светланки дальше жить, с чем и почему. -Никитка, милый, - Галя чуть не плача уговаривала его. – Ты только ради бога не говори так и ничего с собой не сделай плохого. Страшно даже покидать тебя. Я очень понимаю, как тебе муторно, но ведь дочурку расти еще нужно немало лет. Живи, ради бога, ради нее. Ты же знаешь, как она тебя любит. Даже Светка ревновала порой, будто из-за нее ты всегда жену меньше дочери любил. -Хорошо, я обещаю, - обреченно кивнул Никита, словно она силой вытянула из него обещание, которое совершенно не хотелось исполнять. Потому что мир прекратил существование сразу после слов известия Гали о гибели той, ради которой и для которой жил. Но он привык выполнять обещанное, стало быть, теперь из-за этих слов он просто обязан на жизнь. Но как? Никита плюхнулся на диван и тупо уставился в потолок, словно хотел там прочесть ответ и совет, как суметь с таким грузом продолжать оставаться на этой земле, в этой квартире, в этой комнате. Ну, никак не могла Светланка, его милая и любимая женщина, которая всегда и постоянно знала про то, что дороже для Никиты никого в этом мире просто не существует, сама и добровольно уйти из жизни. Но кем и чем можно было принудить счастливую жену и мать к суициду, к желанию просто умереть? Да еще прилюдно и так официально и выкриком при всех, чтобы афишировать этот последний свой выход. И только в этот самый миг Никита понял, что Светланы не стало, что ее уже никогда и нигде не будет. Он схватил подушку и впился в нее зубами, взвыв от отчаяния и боли. Хотелось орать на весь дом, на всю округу. Но он грыз тряпку, ощущая ярость и злость за нанесенную так несправедливо и жестоко непоправимую обиду. Ведь совершенно недавно на этой планете он считался самым счастливым человеком, у которого была наилучшая и красивейшая, любимейшая и любящая женщина. Для которой и ради которой хотелось свершать невозможное и творить невероятное. Неужели высшие силы посчитали грубым и излишним такое счастье для одного и на одного? Но не настолько же жестоко и коварно. Она не могла вот так запросто уйти из жизни, покинув дочурку, оставив в одиночестве его, Никиту. Так не нужна теперь и ему самому эта проклятая жизнь, не нужны ему теперь эти бессмысленные и бесполезные хлопоты, суета, полеты-налеты часов на вертолете, заработки. Он все творил в этом мире ради своей Светланки. А если она ушла туда, стало быть, и ему нужно пойти за ней, чтобы хотя бы спросить и получить ответ, почему она так несправедливо поступила со своей семьей. Ведь в этом мире ответа он не получит никогда и ни от кого. Он обещал Галине, он сказал, что с собой ничего плохого не сотворит. А он вовсе и не собирается плохого творить. Он сделает себе хорошо. А чтобы именно в данный момент почувствовать себя хорошо, он просто обязан идти к ней, ибо без Светланы жить на этой планете в полном одиночестве его никто не заставит и не уговорит. Никита схватил лист бумаги и большими буквами написал: «УШЕЛ К НЕЙ. ГАЛЯ, ПОЗАБОТЬСЯ О НАТАШКЕ. ПОТОМ МАМА ЕЕ ЗАБЕРЕТ. ОНА ЕЕ ВОСПИТАЕТ». Положив лист на стол, Никита не стал наряжаться, посчитав, что Светлана должна его и в этом наряде встретить, если только пожелает. Ведь уходила она без предупреждения Никиты. А он бежит к ней, сломя голову. Зачем? А вдруг она не захочет его видеть? Ведь зачем-то убежала к кому-то или почему-то, надев самое красивое и любимое свое платье. И потому надо, обязательно нужно идти к ней только хотя бы ради получения ответов на свои вопросы. И тогда, когда он их услышит, возможно, все станет на свои места. Он поймет ее желания и стремления, что руководили ею в прыжке с моста. Никита шел, как сомнамбула по слабо освещенным темным улочкам в сторону чернеющей темной бурлящей реки. Это и был он, Дарьябаш, куда навеки и в вечность ушла его жена. Теперь он шел к ней. Недалеко от моста горел фонарь, поэтому сам мост заметен был уже издалека. Это не мост, кои всегда соединяют берега реки, а его можно назвать просто мостиком через канал, получивший имя у местного населения, как Дарьябаш. Но по нему даже могли проезжать машины. Это был бетонная мощная с железными перилами переправа. Но перила очень даже высокие, чтобы перевалиться через них случайно или нечаянно. А Светлана, как рассказывали очевидцы, из слов Гали, взобралась на эти высокие перила и прыгнула. Даже успела громко и внятно всем привет и прощальные слова передать. И записку написала, как сейчас сделал сам Никита. От такой внезапной мысли Никита на некоторое время задержался, глядя вниз на бурлящий поток. Он не узнал содержание этой записки. Вполне возможно, если прочтет, то сумеет понять причину, побудившую ее на этот прыжок. И что это даст? Он узнает содержание, но может не понять смысла. Ведь Галя сама из этой записки не поняла совершенно ничего. Набор слов. Вполне возможно, неадекватный, поскольку последние дни, как говорила Галя, у нее, то есть у Светланы возникали неопределенные странности в поведение. Вот и написала чего-то в бреду. И все равно хотелось бы, глядя в глаза, спросить. Пусть так прямо и скажет, чем это Никита и Наташа обидели ее. Они же вдвоем молились и лелеяли ее. И услышать лично из их уст могла лишь ласку и доброту, поскольку муж и дочурка скорее себе хуже сделают, но только не мамочке своей любимой. Пять лет, пять, все пять она для него была идеалом и тем идолом. На которого он молился. А если иногда и обижал своим пьяным видом, поскольку она сама не разрешала навсегда и насовсем, как он часто того желал, завязывать с алкоголем. -Нет, Никита, лишнее все это и ненужное, - говорила она ему всегда после очередного торжества и жалоб на не совсем приятное состояние. – Ты и так в городке мало с кем общаешься. А если совсем бросишь пить, так мы и останемся наедине с собой. Даже в праздник не к кому пойти будет. Ну, Галка с Гришей еще остаются, так они сами любят по гостям и с рюмочкой. Все бы мужики пили так, тогда в стране и борьбу с алкоголем можно прекращать по причине ее ненадобности. Никита, а такие разговоры чаще происходили после какого-либо очередного праздничного застолья, виновато улыбался и соглашался, внутренне восторгаясь проницательностью и практичностью жены. Они в доме алкоголь не держали и сами с собой не пили. Но в гости ходили. Чаще, конечно, к Грише с Галкой, но и с другими дружили. Светлана была общительной женщиной, поэтому в городке пользовалась уважением. А Никита, как он сам считал, просто примазывался к этому уважению. Но такого положения ему вполне хватало для полноты счастья. Хотя, больше он любил одиночество, читая книги, среди которых предпочтение отдавал историческим, документальным и мемуарам. А теперь, когда Светланки не стало, ему уже ничего не нужно. Весь интерес исчез в воде. А сейчас и он сам исчезнет в этом бурлящем потоке, чтобы навечно соединиться с той, ради которой и течет эта вода, светит солнце, луна, существует весь мир. Без нее этот мир Никите не нужен. Это решено и необратимо. Никита вцепился двумя руками в железные перила и наклонил свое тело над водой, готовый к броску в вечность. И вдруг в последний миг он ощутил, как какие-то теплые руки обвили его ногу, и сладкий нежный, немного испуганный голосок тихо и трепетно прошептал: -Папочка, пошли домой, мне страшно, я боюсь. Не надо здесь стоять, мы лучше дома маму подождем. Ладно. А почему ты ко мне не пришел? Мне показалось, что ты был у тети Гали, а потом пропал. А она неправду сказала, что тебя нет. И этот голосок из космоса вернул его опять на землю в реальность на этот мост, в этот город, в котором он прожил своей семьей все четыре года. Так это же его милая любимая дочурка зовет домой, не пуская к маме, потому что Наташка не желает оставаться одной, быть совершенно никому ненужной и забытой, без мамы и без папы. Как же ей выжить, если все любимые и родные хотят сбежать? Никита готов был рыдать и кричать на самого себя за подлость и трусость, кою чуть не свершил в отчаянии. Как же он мог забыть, что эта маленькая частичка Светланки остается совершенно одинокой и беззащитной! Нет, нельзя ей без семьи. Маленькая, но если они вместе, то это уже семья. И вот ради этой маленькой девчонки, которая примчалась сюда, почувствовав сердцем опасность, чтобы не пустить его в холодную бездну, нужно обязательно выжить. Жить для Наташки, жить для мамы, что ждет и верит в него, жить для благ и радостей, которые своим трудом лишь он один сумеет ей предоставить. Никита подхватил ее на руки и сильно прижал к себе, чтобы не смогла увидеть она его горьких слез и страдальческого лица. Он попытается, и даже обязательно справиться с этим страшным несчастьем, так больно ударившим по его легко ранимой душе, он сумеет пережить горе, переболеет и выздоровеет ради своей маленькой любимой дочурки, что теперь связывает и напоминает ему о Светлане. -Господи, да что же это вы вытворяете, что же вы, горе мое луковое, делаете со мной! – из темноты к ним на мост выбежала Галина. – Зачем, Никита, зачем ты сделал это? Ты же обещал, я тебе поверила и отпустила одного, чтобы мог как-то осознать, осмыслить и принять мужское верное решение! А ты? -Я ведь обещал ничего плохого с собой не делать. А разве это плохо – хотеть к своей женщине, без которой теперь невозможно представить дальнейшее существование. Я не смерти, я вдруг страстно пожелал к ней. Но иной дороги не придумал. -Умница ты моя, девочка любимая. Если бы не она, то уж точно сейчас сиротой осталась бы. Совсем одной. Ты хоть это пойми, дурья твоя башка. Куда ребенка потом девать, где ей взять потом папу, который единственный может так баловать! – Галя обняла Наталью и обсыпала ее поцелуями. – Как почувствовала беду. Вдруг вскочила и убежала. Я и не поняла сразу. Подумала, что как-то узнала про тебя и помчалась домой, чтобы встретить. А Саидова встретилась и говорит мне так пугливо, что с чего бы это Наталья побежала в сторону Дарьябаша. У меня все внутри так и оборвалось. Сразу поняла, что к тебе бежит. Да только не на встречу, а спасать. Сердечко родное почувствовало беду. Ох, и балбес ты, Никита, ох и придурок! Горе, беда, ужас, но ведь дочь у тебя осталась, а он в омут. -Простите меня, девочки, - сквозь слезы и с трудом сдерживающиеся рыдания, бубнил Никита. – Все так сразу, так много бед. А я один. Узнать хотелось, зачем она ушла от нас. Думал не о смерти, а о встречи с ней, чтобы получить этот ответ. -По голове ты у меня сейчас получишь! – уже немного успокоившись и совершенно безобидно, проговорила Галина. – Ну что, пошли ко мне ночевать. Я теперь боюсь вас одних оставлять. Еще теперь вместе чего-нибудь учудите. А так под моим присмотром ночь переспите, а завтра, уже успокоившись, трезво обсудите и спланируете свою дальнейшую жизнь. Я тебе водки налью. Помянем вашу мамку, поговорим, побалакаем, а там авось и полегчает. -Нет, - категорично замотал головой Никита. – Мы домой пойдем. Вместе. Тебе и так от нас досталось сполна. Спасибо, Галя, спасибо за все от нас двоих. За сострадание, за помощь, за сочувствие. -Никита, ну что ты такое говоришь! Беда ведь наша с тобой обоюдная, общая. Лучшая и любимая подружка погибла. Даже не возражай. Как же я вас сейчас брошу? -Ты нас не бросаешь. Но мы все равно домой пойдем. Я теперь знаю, ради кого и для кого мне жить. Понимаешь, Галя, я глянул в бездну и понял, что там мне успокоения и тишины не найти. И ответов так же. Светлана в этой темноте не отыщется. Некого там спрашивать, никто мне ничего не расскажет. А здесь мне на все мои вопросы ответит Наталья. И зачем жить, и почему нам нужно быть вместе, и как справиться со всеми этими трагедиями. Я ее не отдам маме. Сам воспитаю. А на время командировки няньку найду. У нас в городке есть женщины, что согласятся за деньги. И пить водку совсем не буду. Ребенок у меня на руках. И потому эти руки должны быть всегда трезвыми. -Да, папочка, мы с тобой вместе пойдем домой, и там будем ждать маму. Она поймет, что плохо поступила и ей не прожить без нас. И тогда вернется домой. Ей же скучно и тоскливо станет без нас. А ты меня больше не бросишь? – спросила Наталка, разворачиваясь к Никите лицом и глядя прямо в глаза. -Что ты, что ты! – вспыхнул Никита от одной только мысли, чего мог натворить своим бездумным поступком, и как жестоко чуть не обманул и не обидел это маленькое дите. – Я теперь всегда буду рядом. Мы больше никогда не расстанемся. -Ну и ладно, - облегченно вздохнула Галина, понимая, что теперь она может, смело оставлять их одних. Общее горе объединило и скрепило союз отца и дочери. – Пойду, а то у меня сын один остался. Я с перепуга и дверь на замок не заперла. Никита, а может, все-таки зайдете на несколько минут? Покушает, чайку попьем. А потом уже даже сама вас провожу до квартиры, чтобы убедиться в вашей безопасности. -Нет, Галя, не нужно, спасибо за приглашение, но мы сами что-нибудь приготовим. Еще не поздно, - поблагодарил подругу Никита, чувствуя, как та внезапная обреченность постепенно покидает его, возвращая в реальность и в действительность. Там вдали из тумана выползает призрачный смысл жизни. Он просто обязан жить ради Наталки, а стало быть, будет жить ради нее. Только теперь все, что он в этом мире творил для двух своих девчонок, достанется ей одной. Ей одной посвящать полеты на вертолете, ей одной готовить вкусные обеды, делать подарки и дарить любовь и нежность. А их у Никиты на двоих с избытком в сердце и в теле. – В холодильнике у нас всегда продуктов полно. А на ночь мы чайку попьем с бутербродами, консервы рыбные откроем, тушенку мясную. А много ли нам сейчас двоим, понадобится для счастья? Галя все еще стояла в нерешительности, глядя, как загорается свет и появляются их силуэты на кухне, но боялась отойти с этого места, словно вновь придется бежать и спасать. Когда были рядом и говорили, то сердце успокаивалось и верило словам. А стоило исчезнуть за входными дверями, как тревога вернулась гулкими ударами в мозгу, проворачивая, словно пленку кино назад, воспоминаниями пугая и беспокоя. Но дома ждал сын в одиночестве и требуя так же внимания и забот. Ему не меньше сейчас нужна мама. -Ты как догадалась, Натка, что я на мосту? – спрашивал Никита уже сидя за столом с чаем и бутербродом в руке. – Да и вообще, что я прилетел из командировки. Вроде как мы и не успели увидеться. Тебе тетя Галя рассказала, да? -Нет, - пожимая плечами, - отвечала Наталья. – Мне вдруг захотелось бежать на то место, откуда мама прыгнула. Я сама услышала твой голос с того моста. А тетя Галя ничего не говорила мне ни про маму, ни про тебя. Мне все девчонки во дворе рассказали. Только я им все равно не поверила, что мама нас насовсем бросила. Ей, наверное, почему-то плохо стало, вот она и ушла на время, пока не полегчает. А потом вновь вернется к нам, правда, папа? -Я очень хочу, моя милая, чтобы она вернулась. Ведь мы ей ничего плохого не сделали. И всегда любили ее, слушались, всегда старались так поступать, как она хотел. Я так думаю, что она не на нас обиделась, мы совсем не причем. Её кто-то плохой обидел. -А он кто? -Не знаю, - Никита неожиданно сам удивился от такой гипотезы. А вдруг и в самом деле она не сама все это затеяла? Но тогда непонятно с запиской и прощальным криком. Что там Галя про следователя говорила? Нужно не дожидаться вызова, а самому завтра с утра сходить и эту записку увидеть. Может, из этой записки он поймет причину этого катастрофического прыжка? Ложиться спать Никита боялся. Он уже уложил Наталью, рассказал ей пару сказок, много раз уже перечитанных и пересказанных, но войти в спальню боялся, словно нечто там ужасное и страшное затаилось и вновь его дожидается, чтобы спровоцировать на новое безрассудство. Ведь некто заставил пойти его на мост. Да, Никите очень скверно, весьма тоскливо и больно, но сам бы он не принял такое необдуманное решение. И она самостоятельно не пошла бы, поскольку не желала смерти и расставания с ними. А вдруг этот кошмар до сих пор затаился в спальне, и дожидается Никиту, чтобы опять увести в бездну. Не страх смерти не пускал его, а нежелание покинуть свою милую дочурку. Как же ей плохо будет в этом мире совершенно одной – и без папы, и без мамы. Никогда не сумеет бабушка заменить родных. Правильно он решил. Теперь все отпуска и все отгулы он будет проводить с ней, с единственной своей Наталкой. И никто больше ему не нужен. Никто, нигде и никогда. Один. Нет, не желает и не может. Ему очень нужна она, Светланка, без которой все опустело и померкло. Никита неожиданно вновь ощутил огромную всепоглощающую волну отчаяния и боли потери. Безвозвратной и невосполнимой. Он жаждет любить и лелеять свое дитя. Но никогда Наталка не сумеет полностью восполнить утрату любимой женщины. И никто, и никогда ее не сможет заменить. Никита вновь впился зубами в ту же подушку, что грыз перед тем, как ушел на мост. И вдруг он увидел на столе свою записку с прощальным текстом, и вновь его обуяло страстное желание бежать к мосту, чтобы упасть вслед за своей Светланкой. Ему опять нужны ответы на вопросы. Понимая, что не сумеет совладать с этим неумолимым желанием, Никита схватил записку и яростно изорвал ее в мелкие клочья, моментально ощущая отлив злой и беспощадной волны. Ведь точно вот так, бросив ребенка на произвол судьбы в полном одиночестве, она писала свое прощальное послание и убегала к бездне и к прыжку в никуда. Но почему же ему точно так хотелось совершить это неоправданное безрассудство? Нет, в мистику верить не хочется. Это ее звало нечто потустороннее. А ему хотелось свершать убийство самого себя от безысходности, а не по зову некой злой беспощадной силы. Он же всего-то несколько часов, как узнал о ее гибели. А вот почему с ней произошло затмение разума, так в этом еще предстоит разбираться. Разведать и разузнать. И глупо, так ничего и не поняв, бросаться в пропасть. Вот завтра, а точнее, уже сегодня, он сходит к следователю, прочтет записку и сразу во всем разберется. Мало ли чего Галя не могла понять. Никита-то увидит истинный смысл содержания, поймет настоящую причину. Она просто обязана была перед таким предсмертным шагом хоть как-то ему объяснить этот поступок. Ведь иначе это просто нечестно по отношению к нему и к дочери. Как же им жить в непонимании и в неверии. Никита прилег на диванчик, выключив свет и оставив ночник, уговаривая самого себя ко сну, и тихо и спокойно провалился в сон, словно в черную бездну с бурлящим потоком мутной воды рукотворной реки Дарьябаш. Мутной водой, быстрой рекой тело твое поглотилось. Злая река, что же ты мстишь, за что попадаю к тебе я в немилость. Дочка маму зовет, папа, скажи, куда же она подевалась. Мне не сказать, я умолчу. Сердце с душой слезой разрыдались. Плачь и зови, только все зря. Быстр рукотворный ручей. Нет в нем конца, и берега нет. Счастье умчалось в вечность за ней. Небо все в тучках, вода холодна. Что сюда тебя привело? И почему, и какая вина сделала нам это страшное зло? Ты говорила, и я говорил. А дочка нам песенки пела. Не было слаще любви и семьи. Так почему в счастье жить не хотела? Прыгнула в воду, и нам не сказав, когда мы успели обидеть. Милый ребенок, как объяснить, чтобы горьких упреков не видеть? Кликнул ли Бог, или вдруг сатана в омут тебя заманил? Так надо сказать, иль письмо написать, чтоб за не веру жестоко не мстил. Кто тот злодей, кто тот вампир смертью тебя соблазнил? Оставил нам боль и бессонную ночь. В жизни желанье жестоко убил. Лишь наша дочь, счастье мое, держит меня, не сорваться. Водки боюсь, в ней утоплюсь, а только спастись вместе с ней не удастся. Как дальше жить, чем заглушить эту тревогу с тоскою? Только никак уже не вернуть прежнюю жизнь и веселье былое. Смейся, родная, веселою будь, маме на радость, на счастье. Скорей бы зима, я замерзнуть хочу, застыть и забыться в холодном ненастье. 8 Никита, открывая глаза солнечному лучику, пробившемуся сквозь щель, оставленную в плотной шторе завешенного окна, первые мгновения не мог понять, где он и в каком времени находится. Прошлое ли это его жизни, или будущее, которое наступит через несколько лет? Все, что угодно, но только явь не может быть сегодняшним днем, потому что мысли не желали ее воспринимать. Сна в эту ночь, скорее всего не было. Лишь кратковременное тяжелое забытье, словно густой туман пропитал рот, нос, уши, проник в мозги и погружал его в липкое болото, на время, вырывая его из страшного бытия, позволяя мыслям кратковременно выключаться, чтобы от перенапряжения и ужасающего давления не лопнула черепная коробка. Гнать из реалии эти картины не получалось, потому что вырисовывались самостоятельно от разума и желания. Они возникали абсолютно из ничего, загоняя вновь и вновь сознание в тупик. Он проснулся, или просто закончилась ночь по причине обыденного течения времени. Его не остановить и не вернуть. Оно перемещается независимо и самостоятельно. Рядом спала Наталка, тихо посапывая и причмокивая, словно сон был и вкусным, и очень интересным. Будить ребенка не хотелось, и не было в этом необходимости. Можно и самому еще поспать, если бы такое вообще допустить реально было. Но тело и мысли даже не желали просто лежать, требуя суеты и движения, заполняя ими время и черную пустоту заботами и хлопотами. Однако руки все роняли, предметы, проживая самостоятельно от желания Никиты, в руках не удерживались, словно их планы не согласовывались с его действиями. А взяв в руки любую домашнюю вещь, Никита подолгу тупо рассматривал ее, не зная причину, по которой она оказалась у него, и, не понимая ее предназначения. Так и ходил по квартире с нею, постоянно роняя и перекладывая с места на место кухонную утварь, одежду, детские игрушки. Останавливаясь возле трельяжа, он тупым взглядом окинул кучу коробочек, флакончиков и прочих косметических принадлежностей жены, поначалу тупо усмехаясь, не понимая их роли и причины присутствия в этом месте и в таком большом количестве. Она ведь так редко пользовалась косметикой, считая главной ее ролью слегка подчеркивать природную красоту, а не переделывания чудовища в красавицу, потому что такие манипуляции называла подлым обманом, который надолго невозможно упрятать. Конечно, ей легко так опрометчиво рассуждать. Было. Поскольку природа щедро наградила Светлану и правильными чертами лица, пушистыми, как любил выражаться Никита, волосами, стройной, средней упитанности фигурой, и отсутствием надобности ограничений в еде, чему многие подружки завидовали белой завистью, ввергая себя в жестокие голодные диеты в борьбе за лишние, а точнее, против излишних килограммов. И выглядела Светлана без косметики и макияжа всегда моложе лет на пять своего истинного возраста. А ведь подбиралась к критическому для девушек тридцатилетию. И вдруг от ужаса Никита присел на пуфик и диким взглядом уставился в зеркальное собственное отражение. Ведь теперь его Светланке уже никогда не исполнится тридцать. Ничего и никого не будет. Ни будущего, ни настоящего, ни любви, ни красоты. И ее самой уже никогда не появиться перед этим зеркалом, чтобы засвидетельствовать присутствие в реальном мире. Он шептал такие ужасные страшные слова, звучавшие беспощадным приговором, и удивлялся, как отражение повторяет все движения за ним, хотя в этом отражение самого себя Никита узнать не мог. Там некто иной и чужой просто его передразнивает. Из зеркала на него смотрело страшилище с выпученными красными опухшими глазами. А рот с синими губами перекошен в уродливую гримасу. Никита протянул руку и потрогал стекло, словно хотел убедиться в отсутствие посторонних, а само зеркало просто слегка исказило и обезобразило его самого. И тогда от отчаяния и бессилия Никита банально разревелся, забрызгивая бутылочки и баночки с коробочками, столпившиеся на тумбочке перед зеркалом, горючими слезами. Он рыдал, совершенно не понимая, зачем он вообще просыпался, так как жизнь потеряла смысл, свое предназначение. Пусть в тумане и во мгле, но там нет этих мучительных страданий, ибо просто жить без Светланки он не желал и физически не мог. Не будет ее никогда и нигде. Такая разлука несравнима с командировкой, хоть и самой длительной, из которой рано или поздно, но можно вернуться. И даже могилки ее не будет, поскольку эта бурная река, если бы пожелала, то давно уже выбросила бы на берег. Нет на дне ни коряг и корней, за которые можно зацепиться. Эту реку регулярно земснаряды чистят и углубляют. И скорее всего вода ее тело давно успела занести в родственный поток Дарьябаша реку Амударья. А там бешеное течение унесет тело любимой в озеро-море Арал, где и останется навечно. Но по пути ей встретится масса хищных рыб, которые не упустят выпавшей возможности отщипнуть от нее лакомый кусочек. И от этих дум на душе становилось еще муторней и ужасней, а слезы лились сильней и горше. В данную минуту жить абсолютно не хотелось. Но нет под рукой ни оружия, способного решить вмиг такую проблему, ни сильно действующего яда, что мог с сумасшедшей скоростью отправить его к Светланке, чтобы избавить от этих убийственных мыслей. А Наталка? Что же такое получается? Теперь по его прихоти и совершенно пустых глупых страданий должна навеки оставаться сиротой? Почему же по вине этих тупоголовых родителей его маленькая дочурка обязана страдать. Зачем тогда нужно было дарить ей жизнь, чтобы потом по собственной прихоти отказаться растить и любить! Это подло и ничтожно, это бесчеловечно. Никакие муки души и тела не оправдывают равнодушие и бездушие к детям, жизнь и счастье которых пока полностью зависят от нас. Она же маленькая ваша частичка, которую и надо любить и лелеять, словно самих себя. Никита спешно схватил платочек, брошенный, скорее всего его Светланкой среди бутылочек и флакончиков, и торопливо, словно пытаясь спрятать свою панику и слабость, промокнул им лицо, жадно вдыхая запах духов и тела жены. Но уже слезы прекратились, и Никита жестко похлопал себя по щекам и грубо помял пальцами лицо, что придать себе выражение спокойствия и уверенности. Он будет жить, и трудиться ради своей Наталки. И, что самое главное, необходимо обязательно прочитать записку, чтобы понять и принять ее смерть, как действительность. Как неизбежное и происшедшее, невозможное возвратить. Ну, не могла, неспособна она свершить такое преступление по отношению к ним по пустяку или тривиального бытового события. Не существует в мире таких причин, побуждающих к добровольному уходу из жизни от маленькой дочурки и, любящего безумно и искренне, мужа. Чего бы кошмарного не случилось, знала и верила она, что Никита сумеет понять и простить. Никита залез в ванную и включи холодный душ. Колонку включать не хотелось. Да и летом из крана текла холодная вода уличной температуры. А по ночам в начале сентября она ниже двадцати градусов в городе не опускалась. Вот выше допускалось. Потому для ополаскивания летом колонкой почти и не пользовались. Освежившись и взбодрившись, он решил приготовить завтрак и покормить ребенка, который должен вот-вот проснуться. Теперь он так будет делать всегда, поскольку дочь с ним остается. Никита не желает в одно мгновение терять всю семью. У него есть дочь, у нее есть папа, и вместе они выживут и переживут временные невзгоды, которые со временем исчезнут, растворятся, превратившись лишь далекое и нереальное воспоминание. -Папа, доброе утро! – босиком, шлепая по голому полу, в одних трусиках на кухню пришла Наталка. – А мама еще не пришла? Я услыхала, как кто-то гремит на кухне, вот и проснулась. Думала, что мама завтрак готовит. А это ты. Она протянула ему ручки, и Никита поспешно подхватил ее на руки и прижал к себе, чтобы Наталка не увидела его слезу. Хотелось успокоить и приободрить ребенка, но теперь в этих чувствах нуждался сам. Слова застревали в глотке и не желали озвучиваться. -Папа, я знаю, что мама от нас насовсем ушла, - тихо прошептала, молча рыдающему отцу Наташа. – Ты мне можешь смело говорить правду. Нам очень плохо будет одним, но ведь ты никуда не уйдешь и не покинешь меня? Одной мне будет еще хуже. А вдвоем справимся. Только ты не ходи больше к этому мосту. Он очень плохой. Это он заманил нашу маму и затащил в воду. Так девчонки во дворе говорили. Я поначалу не верила и обжалась на них. А теперь знаю, что они правду говорили. И ты мне правду говори, не надо обманывать и ждать. -Да, - с трудом выдавил из себя охрипшим голосом Никита, целуя ребенка в лицо и нежно поглаживая по спине. – Мы никогда не расстанемся, и будем вместе всегда. И теперь из командировки встречать будешь меня ты. Мы, моя милая, справимся. На завтрак ели яичницу с колбасой и пили растворимый кофе с чуреком. Он уже успел слегка зачерстветь, но с кофе все равно было вкусно, так как почему-то сильно проголодались. Странно, думал Никита, она решилась уйти из жизни, а перед этим запаслась продуктами, туркменской лепешкой, свежим молоком. Убралась в квартире, все перестирала, пересушила, перегладила и сложила стопкой на гладильной доске, оставив ее возле шифоньера. Неужели об таких бытовых пустяках можно думать перед самоубийством? -Наташа, я схожу сейчас по делам. Мне нужно очень спешно и на работу, и в прокуратуру. Это очень необходимо. А ты пока дома самостоятельно погуляешь, а захочешь, так на улицу выйдешь, хорошо? – словно отпрашиваясь и желая получить разрешение на эти поступки, говорил Никита своей маленькой четырехлетней дочери. – Ну, а если не хочешь оставаться одна, то можешь со мной пройтись. Только мне придется много и долго ходить. Как бы ты не устала. -Я, папа, никогда не устану, - категорично и безапелляционно заявила Наталья, сразу отвергая первоначальное предложение отца. – Тебя сейчас в таком состояние никуда нельзя одного отпускать. За тобой просто очень необходим присмотр. Вот я и буду присматривать, чтобы глупостей не натворил. А устану, так на ручки возьмешь. Ну, а вдвоем уморимся, так посидим где-нибудь на лавочке. -Ой, не натворю я ничего, милый ребенок! – от ее слов на душе слегка подтаял лед, и пригрело солнышко. И Никита, глядя влюбленными глазами в свою дочурку, уже смог впервые за прошедшее после страшного известия время улыбнуться. – Только на ручки я тебя брать не смогу. Придется топать своими ножками и на ручки не проситься. -Это еще почему? – удивилась Наталья. Она всегда любила гулять с папой, когда он бывал дома, но он никогда еще не отказывался брать на ручки, где сидеть было намного комфортней и удобней, чем топать своими ножками самостоятельно. -Боюсь, ребенок, что уроню, - печально чистосердечно признался Никита перед дочерью. – Руки у меня пока трясутся и болят. Так что, скорее передумывай и отказывайся от сопровождения. Если сама не сможешь ходить, то лучше оставайся дома. -Нет, не останусь. Так уж и быть, потопаю на своих, - огорченно согласилась Наталья. Но подозрительно вглядываясь в глаза Никиты, чтобы определить правдивость его высказываний. Нет, он сказал правду. Лицо очень серьезно и без лукавства. Однако ходить много без надобности. Лишь до летного отряда протопать с километр. Только один недостаток в этом промежутке, что останавливать часто приходилось. Их по пути к управлению отвлекали своим чутким и слезливым вниманием масса соседок и знакомых, которым сильно хотелось задержаться возле них и задать кучу вопросов, проявляя сочувствие и выражая соболезнование. -Спасибо, извините, спешу, - отмахивался он от назойливых женщин, и они с Натальей старались быстрей покинуть эту беспокойную территорию авиагородка. Никита старался как можно вежливей спровадить жалостливых и слезливых собеседников, поскольку понимал их искренность и желание выговорить этот стандартный набор сочувствий по причине уважения к его семье, а не лишь бы запечатлеться перед ним. Однако эти плакальщицы сбивали его с ритма и установившейся временной стабильности, а важные дела требовали сосредоточения и выдержки, которая давалась с усилиями, невозможными для слабого и обиженного Никиты. Он отвечал на их объятия, благодарил, а сердце рвалось на куски, готовое остановиться от памяти и скорби, и вылиться в новые рыдания. Командир эскадрильи Ми-2 Котов Геннадий Константинович, при виде входящего в кабинет Никиты с дочерью, сам вышел из-за стола и с печальным лицом приветствовал подчиненного, пожимая ему руку и, повторяя все тот же стандартный набор сочувствия, обнял Никиту и потрепал прическу Наталье. -Сам лично вчера пролетел над каналом. Взад-вперед раза три. Ничего. Действительно, как в воду канула. Вот такие дела, парень, панихидные. Тяжело, плохо, муторно, ой, как понимаю, но ты, Никита, крепись. Вон, есть ради и для кого жить. А Наташка, мне так кажется, поддержит, не оставит папку одного? – спросил он Наталью, становясь рядом с ней на корточки и пожимая ей ручку. -А мы с папой никогда и не будем расставаться, - громко и неестественно громко прокричала она, вызывая улыбку у присутствующих начальника штаба и делопроизводителя Людмилы Лазаревой, которая после этих слов обняла Никиту и прошептала первые пришедшие на ум слова успокоения и надежды. -Правильно, Наталья, - похвалила Лазарева, спешно отыскивая в сумке конфету и вручая ее ребенку. – Ты держи его крепко, чтобы он не распускался и не баловал. Никита отдал всю полетную документацию Людмиле и отчитался о работе в прошедшей командировке перед Котовым, вкратце освещая особенности и требования заказчика. Передал и просьбу заказчика добавить в их управление еще один вертолет. -Да, спасибо, резерв есть у нас. Мы базового пилота отправим туда, а местные заявки выполним свободными пилотами. Тем более, что сейчас начнутся с погодой проблемы. А ты как? – тяжело вздыхая, спросил командир эскадрильи о планах Никиты. – Пойдешь по графику в отпуск? Да, чего и спрашивать. Тебе сейчас нужно отвлечься, забыться. Я разрешаю сразу брать два отпуска. Ты же первый еще не брал? -Нет, Геннадий Константинович. Думал в декабре к Новому Году. А оно вон как вышло. Мне хорошо бы сейчас, как вы и предлагаете, на два месяца к маме улететь. Думаю, да и надеюсь, что за это время я буду в полной боевой готовности. Время излечит. -Конечно, Никита, езжай, отдыхай. Да и дочь пристроишь, с семейными делами разберешься. И время пройдет, чтобы восстановиться. Наталью матери оставишь? – спросил он тихо и неслышно для ребенка, пока Наталью отвлекала Людмила. -Нет, - громко и решительно отверг предположения командира Никита, чтобы даже дочь услыхала. – Мы с ней договорились и постановили наше общее горе пережить совместно. Да и незачем нам расставаться, Геннадий Константинович. Мы – семья. Как же я один без семьи буду здесь в полном одиночестве? И останется единственная спасительница души и сердца – спиться. -Не надо, папочка, спиваться, - услыхала Наталья папин ответ командиру и поспешила оторваться от бумажек, которыми завлекала ее Лазарева. Ее порадовал папин категоричный ответ, но и самой хотелось показать взрослым свое отношение к планам на будущее их семьи. – Мы с папой проживем вместе одной единой семьей, - уже гордо и безапелляционно заявляла она на весь кабинет. – Я не оставлю его одного. Он без меня здесь может совсем пропасть. И мне плохо без него будет. Котову, конечно, нравился оптимизм ребенка, но Никиту он так сразу понять не мог из-за специфики летной работы, требующей постоянных командировок, разлук с семьей, непредсказуемость планирования не только будущего, но и сегодняшнего. Ведь даже вылет с базового аэропорта не всегда гарантировал возвращение домой по погоде или по причинам неисправности техники. А повязанный малолетним ребенком, пилот трудоспособностью не будет блистать. И с такой обузой много не полетаешь. Беда, бедой, но производство никто не останавливал. -А вы, Геннадий Константинович, так уж трагично за нас не переживайте и за мою летную карьеру не волнуйтесь. Я за неделю до отъезда подыщу своей Наталке няньку в городке. И ребенок на мою трудовую деятельность никак влиять не будет. Гарантирую быть в постоянной готовности и оставаться полноценным и боевым пилотом. Стопроцентно заявляю. И еще, - немного подумав, прибавил к своей убедительной речи Никита, - гораздо больше головной боли и проблем я создать могу в одиночестве. Иногда и сам себя боюсь. -Ну и хорошо, ну, и ладненько, - словно нехотя, но понимая безвыходность и бесполезность своих аргументаций, согласился Котов. – Если так, то по всем параметрам проблемы сами собой рассосутся. А пенсионерок в городке желающих подработать, достаточно. Я тебе даже свою соседку Татьяну Никитичну порекомендую. У нее внучка пяти лет. Вот с двумя с удовольствием понянчится. Тем более, что всего в месяц пару недель. Думаю, что мы с тобой обо всем договорились. Ты сам обдумай, а я сегодня же вечером сам с ней переговорю на эту тему. Ты, если примешь какое решение, завтра утром позвони и скажи. -Спасибо, Геннадий Константинович, это даже лучше, чем я сам представлял, - обрадовано воскликнул Никита. – А платить я буду ей столько, сколько сама скажет. -Много она не затребует. Ей и самой легче и проще справляться с двумя девочками. Сами по себе играться будут и ей не мешать, - успокоено и уже уверенно, довольный разрешением такой сложной семенной проблемы, согласился Котов. Ему и самому поначалу казался этот вопрос трудно разрешимым беспроблемно и бесконфликтно. Но убитый горем одинокий пилот опасней. Уж пусть окунется в хлопоты и заботы семейные, чем спиваться от страданий и тоски. От такой поддержки командира растаял еще кусочек люда в его душе, и на сердце потеплело, как от лучика солнца, пробившегося сквозь морозные тучки. Хорошо, когда есть друзья, товарищи и просто хорошие люди вокруг. И ребятенок по имени Наташа. Он справится и переживет эту беду. Только вот сейчас узнает у следователя текст записки и причину шага отчаяния в бурлящий бешеный поток. Не зря в народе реку Амударью зовут Джейхан, что в переводе означает бешеная. А Дарьябаш – часть бешеного ручья, ее отросток. И такой сумасшедший. Никита подхватил Наталью на руки и покинул кабинет командира, пообещав явиться утром самому за результатами переговоров Геннадия Константиновича с соседкой и за отпускными. Лазарева обещала его бумаги «открыжить» сегодня же без задержек. Таким сложным словом называли делопроизводители работу над полетной документацией. В каждом отделе крыжи отличались и имели некую специфику. Например, крыжи Людмилы выделялись черным фломастером птичкой с двойными крылышками. Их знали в «лицо» все последующие отделы. -Папа! – воскликнула Наталья уже в коридоре управления. – Поставь меня на место, а то еще, чего доброго, уронишь. Сам же мне говорил, что руки трясутся и болят. -Я немножко, можно? – жалобно попросил Никита. – Соскучился уже по тебе, давно на руках не носил. Вот как только устану, так сразу и поставлю на землю. Ладно? -Ладно, - согласилась дочь, поудобней усаживаясь, готовясь на длительный переход в таком положение. Но все удовольствие посидеть некоторое время на папиных руках закончилось слишком быстро. На крыльце у входа их встретил пилот Ми-8 Балуев Виктор, который сам же предложил подбросить их до прокуратуры на своем новеньком, недавно приобретенном жигуленке. Разумеется, сразу вывалил на него кучу соболезнований и вопросов, требуя на них немедленных и подробных ответов. Но Никита с ответами просил как раз, и подождать, поскольку сам едет за ними. -Ничего еще толком не знаю, Витя. Вот и узнаю все у прокурора. Правда, совсем ничего не знаю, зачем мне врать-то, - попытался он оправдаться на недоверчивый взгляд Балуева. – Меня Попова Галка ошарашила, так все что и понял, так лишь сам факт события. И Котов не прояснил. Чуть с ума не сошел. Чуть следом не прыгнул с того же моста. Спасибо ребенку, не пустил, домой вернул. -Ты, Никита, держись, от глупостей подальше беги, - согласился Балуев, перестав настаивать на ответах. – И не запей, что чаще всего и случается с нашим братом. От водки не легчает, а все усложняется и запутывается. Тогда точно сиганешь в омут. Прокуратура располагалась в одноэтажном здании рядом с телеграфом на центральной городской улице. Доехали быстро и без каких-либо задержек. -Вас подождать? – участливо спросил Балуев. – Мне все равно спешить некуда. Время есть. -Нет, спасибо, Витя, мы с Натальей сами. И на базар сходить нужно, и в гастроном. Доберемся до дому самостоятельно. Прокурор отправил их к следователю Сатарову Валерию Саидовичу. После всех соболезнований, разговоров и пожеланий держаться, крепиться и остаться в строю, Никита ощутил прилив энергии и способность адекватно оценивать то положение и состояние, в котором его оставшаяся семья пребывает. Но, уже подходя к кабинету следователя и при попытке постучать в дверь, Никита вновь ощутил этот густо туман, застилающий и наполняющий мозги, и холод под сердцем, словно лед, который слегка подтаял после общения с товарищами, вновь стынет и леденит душу, обнимая и сжимая грудную клетку в тиски. Ему захотелось взмахом рук отбросить нахлынувшие кошмарные мысли, но руки вновь затряслись, и к глазам нахлынула влага. Никита присел на стул возле двери следователя и подхватил ребенка на колени, прижимая свои глаза к ее макушке. -Папа, не плачь, - жалобно попросила Наталья, дрожащим голоском, у самой готовым сорваться в плачь. – Мы ведь всем обещали, что теперь со всеми бедами справимся. -Нет, нет, все хорошо, - усилиями воли Никита взял себя в руки и решительно встал, оставляя ребенка у себя на руках. – Мы обязательно сумеем победить свои слабости, потому что мы сильные. Идем к дяде Валере. Он нам про маму расскажет правду. -Давай сразу договоримся, что без всякого официоза и на «ты», - попросил следователь, который, если и был старше Никиты, то максимум на два-три года. А такую разницу в их возрасте можно смело считать и ровесниками. – Вот, пожалуйста, прочти. Хотя, я сам из этой записки ничего толком и не понял. Но ясно одно, что выбор ее был однозначным и добровольным. То есть, полное отсутствие несчастного случая. И преступный умысел не усматриваем. Никита схватил с жадностью тетрадный листок и быстро, словно эту бумажку, дающую возможность понять причину и оправдать его Светланку перед обществом и перед ним с ребенком, могут отнять и спрятать навсегда, прочел несколько раз подряд. Однако и сам ничего не мог разобрать в ее прощальных словах, написанных красивым ровным подчерком, словно писала она в сильном опьянении или под чьим-то влиянием, кому не смогла противостоять. Но такое просто в природе невероятно даже представить. Она не просто не любила, но и презирала алкоголь, как средство и как возможность решения сердечных и душевных проблем. Никто не мог на ее, на сильную и волевую любящую женщину, даже предпринять попытку так влиять. И если на больших праздничных застольях им и приходилось выпивать, так лишь по тривиальной причине – не выглядеть белой вороной и терять друзей, которых по причине излишне трезвой жизни у них и без того мало было. Ну, кроме давней подружки Галки и закадычного друга детства верного и преданного Гриши. «Не из страха, не от отчаяния и горя, чего в моей младой жизни практически не могло существовать, а с чистой совестью и с благими намерениями, дабы приобщиться и примкнуть к избранным и стать частью будущего, измененной и улучшенной цивилизации. Жду вас всех к себе и встречу по-доброму и с любовью. Вы мои самые любимые, а потому иду туда для вашего благополучия». И все. Ни числа, ни подписи, словно отрывок из книги, взятый наугад и без разумного раздумья. -Никита, а случаем, она в секте никакой не состояла? – спросил Валера, выждав немного времени, пока Никита прочтет и осмыслит содержание предсмертного пасквиля. – Мало ли кто втянул ее. Хотя. Не слышал я, чтобы в Чарджоу существовала какая-нибудь религиозная секта фанатиков. А уж тем более, таких смертников. -Нет, нет, - закачал головой Никита, пытаясь этим движением напрочь опровергнуть такое безрассудное предположение. – Скрыть такое практически невозможно. Да и лучшая подружка первая узнала бы про такое увлечение. Понимаешь, Валера, ничего подобного не предвещало, будто враз сильная болезнь захватила и уничтожила. Когда улетал в командировку, то ее здоровье и поведение настолько адекватно и явственно полыхало радостью и довольством, что мысли мои кроме предстоящего отпуска и встречей с родным городом в Беларуси иного воспринимать не хотели. Светлана никогда и ни в кого не верила и не желала ни под кого подстраиваться. А если и могло нечто подобное случиться, то не так скоро и не до такого состояния, чтобы она возжелала добровольно уйти из жизни, покинув нас, которых сама безумно любила. Да, дочь и я – это тот оплот, что считался главным и самым важным в ее жизни. Без прикрас, но мы были безумные влюбленные, для которых лишь само существование друг друга уже сверх блага. -Верю, и в восторге, если финал может вызывать его, - Валера восхищенно и с любопытством слушал такие редкие из уст мужиков откровения. И без излишнего пафоса, а вполне искренне. – А не могло ли случиться такое нечто, подтолкнувшее к этому безрассудству? – все еще настаивал на своей версии с сектой Валера. -Да нет же, - в сердцах кричал Никита. – Неужели вы думаете, что мы не заметили такие перемены? И в общении, и в быту. И с соседями. А уж дочь, то сразу бы пожаловалась бы на маму. Нет, она любит, прости, любила одинаково и меня и мать, но, как сам понимаешь, дочери с отцами, как мне кажется, чаще откровеннее. А уж в городке, где жизнь напоминает маленькое закрытое государство, так просто все происходит, как на витрине большого магазина. У нас, проси, даже пукнуть незаметно и неслышно трудно. Разговоров не оберешься. Не говоря уж про лево и право. Жене, мужу не скажут, а все, включая детсадовский возраст, про все со всеми деталями знают. Это же не город, в каком понятии у тебя представление, а большая коммунальная квартира. А у нее враз все случилось, мгновенно, в течение каких-то двух-трех дней. Галина рассказывает, что не успела даже толком заметить и распознать в Светлане некую странность, и даже отреагировать адекватно не успела, как все это случилось. Словно некий сильнейший гипнотизер околдовал, или принудил к действиям таким, потому что с ее сильным черным взглядом слабый бы не совладал. Бывает же такое в природе, но гипнозу она совершенно неподвластна. В Витебске одной цыганке захотелось погадать ей, так потом так психанула, что бежала подальше скоренько. И вслед успела крикнуть, будто с такими глазами ей самой гадать и судьбы предсказывать надо. Вот так, Валера. Не могли ее простые сектанты куда-нибудь сманить. Не поддалась бы и не сдалась. Мне так кажется, что здесь некой мистикой попахивает. -Но записка-то предсмертная вполне реальная и материальная. От нее куда деться? -Да не понял я из нее ничего, хоть убей. Но все равно, не похожа она на предсмертную. Больше на некий ритуал. Там и слова про смерть не просматриваю. Вот, словно уходит куда-то от нас далеко и надолго, вроде, как в монастырь или на необитаемый остров, и другим рекомендует присоединиться к ее обществу. Не видать, что к смерти готовилась. По этому самому письму и не видать. Казалось, что прочту и пойму. А случилось все наоборот. Только еще больше заблудился я в этом коллапсе. К какому-то очищению, приобщению призывает, словно в рай зовет, а не в ад. А сама по себе смерть, так она это грязь, зло. И добровольно в нее она не войдет. Света жизнь и нас любила больше всяких идей. Никакой ясности от общения со следователем не наступило. Даже сомнения вкрались, что в этом предсмертном письме о смерти говорилось, и что сама записка могла быть предсмертной. Светлана любила жизнь, а потому звать к себе в смерть она не могла. Тем более своих любимых мужа и дочь. В ее словах, скорее всего, просматривалось «до свидания». И не хотела она умирать. И если такое произошло, то, скорее всего, не по ее вине. Как будто заманили и подло столкнули, начав, как будто, смешную безобидную игру и закончив ее смертью. Глупость какая-то. Кому потребовалось, кому хотелось и нужна такая нелепая и глупая смерть, кто выигрывает хотя бы пять копеек от ее смерти? Господи, ужас-то какой! Ведь об этом надо и маме письмо написать. Сообщить о трагедии, о том, что ее любимая невестка с собой свершила. Но ведь даже на бумаге Никита не в состоянии подтвердить и утвердить такой очевидный факт, что его Светы уже нет, и не будет в этом мире. А если он сейчас в отпуск приедет без нее, да лишь с одной Наташкой, то все равно придется говорить. Глупости и пошлости лезут в мозги. Нельзя такой факт, да еще при ребенке, скрыть от мамы. Надо, надо маме сказать, пожаловаться, поведать о трагедии. Но как? Ведь гораздо правильней, если про ее гибель мама узнает раньше их прибытия. Правильно, письмо. Они сейчас с Натальей зайдут на почту и напишут маме письмо. Коротенькое, но со всеми подробностями. Письмо, а особенно авиа, до Витебска долетает за два-три дня. А Никита с Натальей планируют прибыть числа 17-го. Мама к тому времени успеет понять, осознать и принять информацию. И уже встретит их, зная все подробности, про которые Никите не придется рассказывать. Закупив на базаре полную сумку овощей и фруктов, они зашли на почту, и Никита в едином порыве, чтобы долго не рассуждать и не передумать, написал маме кратко о гибели невестки, и сообщил, что к 17-му они с Натальей приедут на все два месяца. Вот такой срок дает ему командир на реабилитацию и свыкание с мыслью о потери, чтобы по прибытию уже работал с успокоившейся нервной системой и стабильным сердцебиением. Иначе о работе даже мыслить нельзя. Они не успели зайти в квартиру, как прибежала Галя, приглашая их к себе на обед. -Идем, Никитушка. Гриша прилетел. Привез заказчика, и обратно полетит только послезавтра. Вот мы маленько можем по всем правилам и с разрешения медиков посидеть. И тебе легче будет. И мы поговорим о том, о сем. Ведь нам очень необходимо общаться, говорить, слушать. И Натка с Виталиком поиграют с удовольствием. Ведь, правда, Натка, ты хочешь к нам пойти? -Да, папа, пойдем к ним в гости! Там с Виталиком мы играть будем, побесимся немного, - обрадовалась Наталья и забросала Никиту вескими желаниями, чтобы не оставаться дома наедине. Она любила ходить к Виталику в гости, потому что у него много игрушек. Хотя у нее не меньше, но ведь у Виталика мальчишеские. А таких ей никто и никогда не купит. Вот и интерес у нее из-за таких побрякушек. Никита сразу же хотел отказаться, но, видя радость в глазах дочери, не посмел отказать ей в этих удовольствиях. Пусть ребенок резвиться, и балуется, а он хоть с друзьями пообщается, о том, о сем поболтает. Не зря говорят, что любую беду, если долго о ней говорить, можно заболтать до полного ее исчезновения. Или, хотя бы, в данном случае с Никитой, до самого ее отупения. Гриша открыл рот, чтобы что-то сказать, но, видно, не сумел сразу найти нужных слов, которые бы показали его чувства и отношения к происшедшему. Потому просто по-дружески обнял друга и похлопал ладонями по плечу. Помнил Гриша эту страстную любовь своего друга к Светлане, знал, что слова сейчас будут лишними и глупыми. А от того не решался нарушать молчание, считая излишними любые оправдания и отговорки. Не существует в мире тех умных и главных слов, которые способны превратить тяготу страданий в исцеление и избавление. Никита тоже молчал и тихо страдал. И только уже за столом просто спросил: -На два дня? Можно и посидеть? А тебя, зачем заказчик прислал, или сам напросился? Никита понимал. Что эти вопросы ничего не значащие. Но ведь спросить надо было чего, а не просто промолчать. Хотя, говорить хотелось совсем о другом. -Да, Каландров свои дела прилетел улаживать. Вот оттого и мне выходной прилепил. А у меня, если честно, так и по график завтра. Только сегодняшний план размазал из-за него. Ну и черт с ним. Зато посидим дома. И с тобой мне хотелось бы поболтать. Ты как, Никита, держишься? – спрашивал Гриша, больше для приличия, чем для ответа. -Ладно, налетаешь еще норму. Погода позволяет, - поддержал рабочий настрой Никита. -Давай, Гришка, наливай, - скомандовала Галина, прерывая их пустую и бесполезную болтовню, выставляя на стол большую бутылку водки, емкостью 0,75. Пшеничная, появилась недавно в продаже. – Помянем Светку, подруженьку мою сердечную, жену твою, Никитушка, и мамку Наташкину родную, - сказала легко и сердечно, но сама внезапно и вдруг захлебнулась в своей речи слезами. – Вот и схоронили, вроде, а могилки не будет. Куда можно сходить и помянуть. Как в таких случаях поступать, а? Плевать, мы сами о ней вспоминать будем. -Да, - растерянно протянул Гриша, открывая бутылку и разливая по рюмкам водку. – Вот ты так стремился в эту счастливую страну, а нас здесь поджидала беда. -Ты, Никита, не сомневайся, - заметив сомнения и колебания Никиты, подсказала Галя. – Мы с Гришей, если что, лично отведем и уложим спать. В беде не бросим. Выпей, не гнушайся. Потом можешь и завязывать насовсем. А сегодня давай по-христиански помянем и вспомним. А если случится, так и всплакнем. Нам не перед кем стыдится. Я, лично, лучшую подруженьку потеряла. Было слышно, как в спальне хохотали и бесились дети, словно беда их совершенно не касалась. Но кто же их осудит? Они еще не знают этого страшного слова – смерть. Ушла мама, а придет или нет – никто сказать не сможет. Галя их покормила, пока накрывала поминальный стол. Вот они сытые и счастливые и разгулялись. И, слава богу, что не печалятся от беды и забот больших и взрослых. -Ну, Никита, прочел записку? – спросил Гриша, закусывая первую рюмку. – Хоть что-нибудь прояснилось после нее? Мне Галя пыталась пересказать содержание, так только все запутала еще больше. Может она прочла неправильно? -Правильно, - тяжело вздохнул Никита, ощущая, как горячей волной водка растеклась по всему телу, рассеивая туман в голове, словно в ее задачу сегодняшнего дня входило не пьянить, а отрезвлять. – И я сам, Гриша практически ничего не понял из последних ее слов. Но ясно понял одно, что вовсе и не собиралась она уходить из этой жизни. Добровольно, по крайней мере. Словно не прощается, а на короткое время покидает нас, приглашая вслед за собой в какие-то дивные места. Как не печально, но мы правды уже никогда не сумеем понять такое ее решение. Что хотела, куда звала, о чем говорила? Я решил Наталью оставить себе. Не стану отвозить маме. В отпуск съездим и вернемся. Мы с ней вместе так решили и так поступим. У меня, а правильней сказать, у нас должна сохраниться семья. И это уже не мало, когда папа и дочь вместе. -Ну, и правильно, - подхватил идею и поддержал такое правильное решение друг Гриша. – Если что, так и мы не совсем чужие, в любое время суток согласные на помощь. Вот с первого сентября Галка уже пошла, работать, Витальку в садик определила, так можно и Наталку туда же. Мы их вместе и отводить, и забирать будем. Там хоть мест и нет, но уж для тебя командир найдет. -Нет, не надо мне никакие садики, - покачал головой Никита, сразу и категорично отметая такие предложения. – Мне Котов обещал поговорить с соседкой Татьяной Никитичной. Говорит, что она может согласиться посидеть две недели, пока я в командировке. За деньги, конечно, не задаром. А другие две недели я дома. Зачем же нам нужен этот садик с его поносами и соплями. -Вот-вот, слушай, что умные люди тебе говорят! – обернувшись к Галке, радостно прокричал Гриша, обрадованный такой негативной критикой детсадовского режима. – Ты сама скоро разберешься и поймешь нашу правоту, когда вместо работы с бюллетеня вылезать не будешь. Вот лучше бы дома сидела. А чем какой-то Никитичне, так стократ с большей радостью тебе Никита заплатит. Если уж так заработать хочется, так нянькой и потрудись. И при доме, и при зарплате. -Нет, - рявкнула громко и внятно Галина, не принимая возражений ни под каким предлогом. – В любое время посижу с Наталкой, а работать пошла и буду. -Пусть походит, не горячись, Гриша, и не препятствуй, - поддержал друга Никита. – Может сама шишек набьет и к твоему совету прислушается. И попросится домой. -Вот только не надо, Никита, в мой адрес гнусных инсинуаций. Вместо поддержки только и слышу угрозы и предсказания, - обиделась Галя. – Я уже настолько устала от кухни и уборки, да одиночества посреди четырех стен, как в заключение. В люди хочу, в коллектив. Там я ощутила себя нужной и важной. Себя зауважала. Вот в единственном, в чем ты немного прав, так в том, что мне нужно самой прочувствовать и понять, где лучше, и как правильней. Если устану, и Виталик будет часто болеть, вот тогда и попрошусь домой и в няньки. А пока еще ничего такого не ощутила, и хочется немного поработать. -Пусть поработает, - хихикнул Гриша, разливая водку. – Надолго ее все равно не хватит. Да, но Светка отмочила, так удивила. Ведь сильней ее никто так не любил дом и семью. Знаешь, Никита, я тоже не хочу верить, что она сама такое удумала. Что-то ее подтолкнуло, принудило. Ты следователю рассказывал про нее? Ну, про то, что не сама она это. Она каждый раз, когда с Галкой сплетничала, только и зудела о том, как ей в семье, в доме, на кухне и вместе с вами в самый кайф. И другой жизнь абсолютно не желала. И не поверю, что нашлось какого-то повода идти к мосту и сигануть с него. Нет даже в природе этой причины. Галина старалась от мужиков не отставать, и рюмка в рюмку поднимала тосты. Но силы оказались неравными, и скоро у нее язык стал заплетаться. И она без спросу улеглась на диван и пьяно засопела, вызвав веселье и смех у мужиков. -Пойдем на кухню, - предложил Гриша, прихватывая бутылку и тарелку с колбасной нарезкой. Бери рюмки и огурцы и вали за мной. Пусть дрыхнет, нечего с нами соревноваться. -Ну вот, - сделал обиженное лицо Никита, хотя никаких претензий Галине не предъявлял. – А сама обещала меня до дому отвести. И сама же первая выключилась. -Она скоро проспится. Мы даже и допить не успеем. Просто, говорит, что так же всю ночь почти не спала, все за тебя переживала, - заступился за жену Гриша, оправдывая ее такой внезапный сон. – Ты, говорила, сам чуть с моста не прыгнул? Наталка спасла? Умница, ребенок, не в тебя. Это ты, придурок лагерный, сразу побежал с моста вниз головой. А ребенок, а мама? О них тоже иногда думай. Жизнь, Никита, еще вся впереди длинная-длинная. И чего в ней только за эту длину случиться не успеет! Чего только не будет! Да ничего не будет, если после каждого удара судьбы сразу в омут кидаться. Успеешь еще умереть. Переживи, попробуй. А так любой дурак сумеет. Ладно, помянем рабу божью Свету. Пусть ей там хорошо будет, потому что невинна она. Голову даю на отсечение – убил ее кто-то. И тебе не в канал нырять, а разыскать этого убийцу потребно, и жестко наказать подлеца. И следователю втолкуй, что рано еще дело закрывать. Пусть напряжется и поищет виновника ее гибели. -А записка? – слабо протестовал Никита, но лишь для большей убедительности слов Гриши. – Следователь на эту записку и давит, от нее и пляшет. Мол, сама, и нет виноватых. -Ему, думаешь, охота до истины докапываться? – возразил Гриша. – Проще списать на суицид, и дела нет. А так ему придется такую уйму тайн и секретов перелопатить, что мама не балуй. Ведь еще надо начальство убедить, заставить поверить. -Может, я уже пойду? – попросился Никиты, словно в эту минуту его желание полностью зависело от хозяина квартиры. – И Наталью спать уложить надо. -Уложить, Наталью, - скривился от такого пессимизма и дезертирства Гриша, недовольный неоправданной спешкой друга. – Она, как раз в отличие от некоторых, меньше всех спать хочет. Да и спать завтра, вам дано хоть до обеда, хоть весь день. А когда еще вот так удастся посидеть. Послезавтра мне обратно на точку, а там и ты на два месяца в отпуск. Ну, а уж из отпуска, как сам бог и Котов велел, на все сроки в командировку сам загремишь. Ни хрена в этом году посидеть не придется. -Да я не очень. Мне показалось, что это вам пора уже укладываться. Виталика в садик, Галке на работу. -Со мной и с Виталиком ты погорячился. Сроду спать не лягу, пока водка не кончится. Мы с тобой еще толком и не выпили. Всего-то по чекушке на брата. Это Галка пыталась сровняться с нами, вот и дрыхнет. А мы ее сейчас обгоним. И пусть утром на себя пеняет. Ее никто силой на эту работу не волок, - Гриша открыл холодильник и достал оттуда еще одну полную запотевшую бутылку водки. – Вот это и есть наша с тобой норма. Сам пойми, что тебе очень требуется допинг для снятия стресса. Ну, а я тебя, как лучший и надежный друг, поддержу, в беде не брошу. Не успел Гриш распечатать бутылку, как из комнаты вышла заспанная и возмущенная Галка. -Это вы тут решили без меня? И почто сбежали, бросили женщину в полном одиночестве? – высказала громко и внятно она свои замечания и поставила на стол свою рюмку. -Ты, Галя, храпела, - пояснил Никита. – Вот мы и ушли, чтобы не беспокоить богатырский сон. А то, что ты проснулась, так даже здорово. Иначе Гриша точно споил бы меня в усмерть. Однако в усмерть упился сам Гриша. И пришлось им вдвоем с Галкой отволочь его на тот диван, где недавно храпела Галка, и уложить его спать. Никиту хмель не брал, но немного, однако, от сердца отлегло. От водки, от общения с друзьями и от мысли, что его Светлана не могла сама добровольно покинуть их и уйти, таким образом, из семьи. И в этом убедили его Гриша с Галей. Поэтому они шли домой с Наталкой сами. Им не понадобились провожатые, которые улеглись спать раньше гостей. Однако гости не стали по такой мелкой причине обижаться на хозяев. Лишь плотно прикрыли за собой двери и тихо покинули квартиру. Но перед уходом помогли постелиться и уложиться Виталику. -Папа, а когда мы поедем к бабуле и дедуле? – спрашивала Наталья, когда Никита рассказал ей про отпуск и про билеты на самолет, которые завтра пойдут заказывать в кассу. – А мне ты тоже билет купишь, да? Мне Виталька сказал, что таким маленьким не надо. -Он прав, такие дети, как ты, могут летать бесплатно. А разве тебе нужен билет? -Жалко, папа, - огорчилась дочь. – По-правде, так мне тоже, как и все, с билетом лететь. -Я попрошу, - успокоил и обнадежил ребенка Никита. – Может, уговорю, и они на тебя тоже дадут. -А мы маму дожидаться не будем? Сами без нее полетим? А вдруг она придет, и ей станет обидно, что дома совсем никого нет. Она захочет опять покинуть нас. Никита промолчал, чтобы ответ его не вылился в рыдания. Как же долго еще придется объяснять дочери, что мама задерживается и придет очень нескоро. А потому им еще очень долго придется жить одним. Наверное, всю оставшуюся жизнь, ровно столько, сколько им самим отвела судьба на этой земле. Однако, спал Никита в эту ночь крепко. Может, водка помогла, а может, природа свое взяла. Молодой организм потребовал сна, вот он и пришел. Легкий, без излишнего давления, без угнетающих мыслей и тяжелых картинок, словно пролетел на парашюте, когда сверху купол держит тебя за лямки стропами. И не слыхать грохота двигателей, скрежета и лязга металла. И воздух без температуры, и тело без веса. Лишь парение и облака, ласково касающиеся кожи. Из такого сна совершенно не хотелось выходить, но этот хитрый и ловкий луч солнца вновь находил дыру между шторой и стеной, чтобы щекотать лицо и глаза. Никита с трудом и без желаний возвращался в свой трудный и жесткий мир со всеми его тягостями, к которым не всегда хотелось бы вернуться. Но они напоминали о себе сдавливающей жестокой болью в груди, затрудняющей дыхание и сердцебиение. Необходимо было просыпаться и начинать новый день, в котором нет уже его любимой Светланки, но который все равно нужно прожить. А после него пойдут новые дни, следующие и последующие. И уже никуда от них не денешься, ибо жизнь не собирается останавливаться или вовсе прекращаться. Сон длится долго, нудно и вечно, словно густая и липкая масса. Ноги ввязают, тонут и стынут. Вырвать из плена себя не удастся. Хочешь проснуться, да только боишься. Явь тяжелее ночи гнетущей. Все позабыто, не вспомнить, ни смыслить, будто в тумане на ощупь идущий. Трудно из пены себя вырываю. Хочется воздуха хоть бы глоток. Давит на тело и нос забивает, все, превращая в сыпучий песок. Не хочу, не могу, не желаю понять. Все происшедшее – бред мыслей злых. И зачем, и куда ты ушла навсегда. Оскорбив и обидев близких, родных. Не вернуть нам былое, нельзя и забыть. И из жизни не вычеркнешь строчку. Я хочу вновь уснуть, убежав в дивный сон. Только не с кем оставить здесь дочку. 9 Лететь в отпуск они собирались сегодня вечерним московским рейсом. Потом придется переночевать в аэропорту Быково, а затем Ан-24 перенесет их из столицы в родной город. Мама письмо Никиты о происшедшей трагедии не только успела получить, но даже прислала ответ. Вчера за ужином они его читали вместе с Наталкой. Вместе читали и лили слезы в четыре ручья. А уж само мамино письмо еще до чтения было пропитано соленой влагой. Тяжело восприняла мама смерть невестки, которую за время совместного проживания успела полюбить, как родную дочку. «Милые мои детки. Приезжайте же скорей, а иначе сойду с ума в переживаниях за вас. Как же страшно и трудно пришлось пережить вам такую ужасную беду. Мы с Валентином просто шокированы от твоего письма, сынок. Даже верить не хотелось, что все в нем написанное истинная, правда. Просто бред какой-то, да и все тут. Что еще можно сказать. Ведь не мог же ты, мой сынок, так зло надругаться над стариками. А, стало быть, пришлось поверить, хотя во стократ лучше уж была бы эта шутка. Не хочу, и не буду задавать много вопросов. Ведь скоро прилетите, а тут на месте обо всем и переговорим. Бери, Никитушка, побольше Наталкиных вещей. А остальные потом перешлешь. Однозначно, оставляешь ее нам. А мы уж тут с мужем будем поднимать ее. Конечно, Валентин согласен и искренне сочувствует вам и с нетерпением ждет вашего приезда». И так далее, и в том же духе, насколько хватило маминых слез и слов. Знала, что отвечать не будут, а потому лишь утешила их и поплакала над бедой. А ответы на все вопросы надеялась получить уже по прибытию сына с внучкой. Только Никитка сразу не согласился с ее выводами и планировкой будущего: -Нет, мамочка, уж прости и не обессудь, однако у нас с дочкой совершенно иные представления о нашем семейном проживании, - вслух уже сказал Никита дочери. – Мы вдвоем едем в отпуск, и возвратимся в том же составе и качестве. Правда, ребенок? Как же это папе сюда вернуться одному, а? Страшно и совершенно нежелательно. Так запросто можно растеряться и расстаться. -Правильно, папочка! – подхватила Наталья, которая любила всегда ездить к бабушке в гости, но одной там ей совершенно не хотелось оставаться. Ей здесь в Чарджоу больше нравилось. – Бабушка с Валентином хорошие, ну, просто замечательные! Но у них своя семья, а у нас своя. Вот пусть сами себе рожают детей. От такого заявления Никите хотелось улыбаться, и он прижал свою дочурку к себе и поцеловал в щеку, скатывая ей на личико щекотную влажную слезу. А ответ писать свершено не обязательно. И какой тут нужен ответ, коль лететь им быстрее письма. Завтра после обеда уже будут в маминых объятиях. Тут, если бы не ночевка в московском аэропорту, то в общей сумме лету шесть часов до дома. Просто из Москвы всего один рейс в Витебск, да и тот после обеда. Так что, в чемоданы складывались лишь отпускные вещи. Плюс с учетом, что многое для Натальи прикупят в Белорусских гуммах. Они всегда в родном городе набирали детские вещи в родном городе, поскольку в Туркменских магазинах на малышей сплошные дефициты. Но получалось все равно много. Ведь в сентябре здесь еще лето, а им прожить и возвращаться домой в ноябре, когда в Белоруссии часто уже снег лежит. Это для Натальи они купят, а Никита к этой зиме успел запастись сполна. Вернее, Светлана по толкучкам местным запаслась. Сама Светлана говорила, и ее слова подтверждала Галина, что Чарджоуские толкучки заразили их с первого посещения своим изобилием импорта. Это государство, таким образом, стимулирует хлопкоробов, слегка недопонимая, что местное население не любит тратиться на тряпки. Вот таким заблуждением высоких чиновников и пользуются приезжие гости и жители из России. Везут крестьянам, а попадает к гостям. Чемоданы собраны с вечера. А утром Никита лишь упаковывал съестные припасы, варил курицу и яйца. Они с собой везли еще ящик винограда и несколько штук баклажанов. Мама любила их жарить в манке. Для нее одной всегда и привозили их как можно больше. И сейчас среди винограда лежали эти фиолетовые овощи. Холодильник не стали отключать, как попросила Галя. Она сама решила воспользоваться им на этот срок и сложила свои запасы продуктов. Где-то в обед раздался пронзительный звонок в дверь, и Наталья, подозревая, что это тетя Галя с последними наставлениями, рванулась в прихожую. Но через пару секунд вернулась растерянная и удивленная, словно там нечто неординарное и нежданное. -Папа, этот к тебе пришли. Дяденька незнакомый. Я его никогда у нас не видела. Никита нехотя оторвался от телевизора и вышел навстречу неизвестному гостю. Перед ним стоял мужчина лет тридцати, белокурый и с мелкой порослью на бороде, словно потерял бритву, а искать не хотелось, или не было на то времени. По раскрасневшимся глазам и красным пятнам по всему лицу, а так же сильному запаху перегара, Никита сообразил, что мужчина в длительном запое. Но вот случайно протрезвел и решился, пока в здравом уме, зайти в гости. Поскольку незнакомец не вызывал сомнений в бесполезности такого визита и ощущался слегка лишним в данное время и в этом месте, то Никита не желал расшаркиваться и рассыпаться любезностями. Он грубовато в упор и однозначно намекнул в отсутствии их желания видеть и общаться с данным гостем: -Мужик, тебе кого? Ошибся этажом, аль спросить чего хотел? Нам не до визитов сейчас. -Поговорить хотелось бы, а? – потупив взор и стараясь не дышать в сторону хозяев, обратился с просьбой гость, как бы стесняясь своего состояния. -Ой, мужик, ты не представляешь, как нам не до тебя. Собираемся мы в дорогу, выходить пора уже. -Ты, парень, прости меня. Понимаю я, что не ко времени и вид мой смущает, - мямлил и заискивал гость, стараясь подобрать наиболее убедительные слова, чтобы ему позволили задержаться. – Может и не совсем ко времени, но разговор много времени не займет. Вот только задам пару вопросов и выскажу свои гипотезы. -Ладно, проходи, коль так все серьезно, - согласился Никита, не сумев быть грубым и жестким. Тем более, что мужичок слишком заметно чувствовал себя в чем-то виноватым и ущербным. От того и вел себя чересчур заискивающе. – Заходи на кухню, поговорим. Только уже предупредил, что побыстрей излагай просьбы. Гость сразу достал из сумки пол литровую бутылку водки, но Никита категорично затряс головой, словно данный продукт был в данный момент не просто излишним, но и вредно опасным. -Нам лететь, потом в аэропорту ночевать. Я вдвоем с дочерью, потому лучше спрячь. Без нас сам дома выпьешь. Скажи, что хотел, и разойдемся скоренько. -Да, ты уж прости, слегка забухал, что и остановиться уже никак не могу, не получается и не хочется, - оправдывался гость, пряча бутылку обратно в сумку. – Я не пьяница и не алкаш какой-то, и раньше очень редко и лишь по праздникам позволял. А вот сейчас раскис, как баба. Но не всем же быть сильным таким, как ты. Не сумел иначе, не справился, хотя у самого сын двенадцати лет. Повзрослей твоей дочери, будет. Оттого и понадеялся на его самостоятельность. Ведь остановлюсь, в конце концов, никуда не денусь. Вот только пусть здесь, - мужчина постучал по сердцу, - боль притихнет. Болит, мочи нет. -А сын будет ждать, пока ты разбираться будешь со своими болями? И сколько, прикажешь, ждать ему еще? – спросил Никита, с тревогой слушая мужчину, словно ощущая его беду и эту внезапную причину такого беспробудного пьянства. -Не знаю. Но желаю затормозить. Вот эту бутылку допью и завяжу. Зубами затяну этот узел и песочком приправлю, чтобы не суметь потом развязать. Я уже слышал, что ты почти совсем не пьешь. Терпишь ради дочери. Вот и я так хочу стать сильным ради сына. Нельзя у детей отнимать будущее из-за собственной слабости. Вполне хватило того, что некая злая сила уже отняла мать. Никита побледнел и, ощущая дрожь и волну в коленках, присел на стул напротив гостя. -Звать тебя-то как? А то, сколько минут уже общаемся, ты про меня, как понял, знаешь много, а я и имени твоего не ведаю. -Петр. Можешь по-простому – Петя. -А у тебя что случилось, как она умерла? -Да точно так же, как и твоя. Оставила глупую записку и ушла. Содержание идентичное. Только не с моста, а сразу в реку, в Амударью, с берега. Свидетели говорят, что и не прыгала вовсе, в том смысле, что не бросалась, а как шла, так и без остановки продолжила свой путь, словно впереди не было воды. Мне следак два дня назад рассказал про твой случай. Только не Валера, а Игорь. Но его тоже привлекла идентичность событий и записок. Вот и решили возобновить расследование. Очень уж не похожи они на самоубийства. -А когда с твоей случилось? -Полтора месяца назад. Ну, все и посчитали, что сама ушла из жизни. Но я не верил, да не могла она, не было причин. Я кричал, ругался, да кто же меня слушать будет, если у всех на виду. И записка предсмертная. Но она же не предсмертная, ты сам свою читал. Чуть в тюрьму не угодил. Нажрался до поросячьего визга и скандал с мордобитием устроил. Простили, пошли навстречу. А потом с горя и запил, понимая, что никому я ничего не докажу. Мы ведь очень хорошо жили, просто замечательно. Соседи и друзья завидовали. Уж больше и сильней ее никто жизнь не любил. А тут совсем недавно Валера и Игорем разговорились и про записки вспомнили. Буква в букву, слово в слово. Как программа какая-то. А потом по области прошлись, так двенадцать подобных случаев за последние полгода. По два в месяц. Как план выполняют. Но вот кому и зачем понадобились наши жены? Нет, три мужика. Молодых, как ты. А баб девять. От двадцати до тридцати. Моей только и успело исполниться тридцать. -Секта? – недоверчиво спросил Никита. – Или ритуалы какие-то исполняют? Но я сам ничего толком не знаю. Все настолько внезапно, что с ног сшибает. Улетал в командировку, так все в норме было. И лучшая подружка никаких странностей не наблюдала. А потом, как она рассказала, ну, подружка, за два дня до происшествия, словно ее кто-то зомбировал. И в омут. Так что, ничем помочь не могу. Сам в неведение, затрудняюсь что-то подсказать, тьма непроглядная. -А пить, точно не будешь? – с надеждой спросил Петр, доставая бутылку из сумки. Ему, чувствовалось, сильно хотелось выпить. Но еще остались в душе чувства стыда и такта, не позволяющие в чужой квартире пить в одиночку. Потому и спрашивал, чтобы уговорить компаньона по несчастью. Хоть и видел, что уговоры здесь бессмысленны. -Нет, Петр, не хочу и не буду. И тебе рекомендую срочно завязать. Нам теперь детей поднимать самим. Мне все, включая и маму, рекомендуют сдать ребенка бабке на попечение. У жены тоже никого не было, сирота полная. А я не хочу такой участи для дочери. Вот тогда действительно ничего не останется, как спиться. Петр покрутил в руках водку, сам для себя решая трудновыполнимую задачу, словно еще сомневаясь в словах собеседника, и положил ее обратно в сумку. -Ну, и не будем. А я точно завяжу, сыном клянусь. Но вот эту допью, чтобы поставить жирную точку. Я тебе свои координаты оставлю, телефон домашний и рабочий. Будем хоть иногда перезваниваться, если какие новости появятся. И Валера, скорее всего, пригласит тебя на беседу. Удивляюсь, что еще не вызывал. Петр ушел, а у Никиты все внутри колотило и клокотало, словно разбуженный вулкан, который уже слегка притих, затаился, а его потревожили и разозлили. И мозги кипели от перенапряжения. Он сразу не верил в вероятность добровольного ухода из жизни Светланы. Не могла и не хотела сама. А теперь у следователя возникли такие же сомнения. Некто и по какой-то непонятной причине убивает молодых и красивых, семейных и любимых, словно их благополучие мешает другим жить. Почему-то, как показалось из общения с Петром, именно таких, как его Светлана и жена Петра. Женщинам, у которых оказалось в избытке счастья. Самолет летел за солнцем. Вернее, вместе с ним на запад. Потому и получилось, что оно закатывалось при взлете, и точно так же в Москве, но лишь чуточку больше спряталось за зеленым леском. Проснувшаяся Наталка даже сперва и не поверила, что они уже прилетели. А она успела выспаться. Но, когда вышли из самолета на прохладный столичный перрон, всем стало понятно, что Туркменская жара осталась позади. Здесь сразу же пришлось одевать ребенку колготки и теплую кофточку, заблаговременно успевшие достать еще в самолете. Это хорошо, что не поддались обману тепла Чарджоуского аэропорта и догадались положить их в ручную кладь. А сам Никита поеживался от холода в ожидании возле транспортера своего чемодана. Ведь в Чарджоу все только и мечтали о такой прохладе. Но уже через полчаса она вызывала дрожь по всему телу. Однако, схватив чемодан, Никита не стал доставать свитер, а вместе с Наталкой побежали к автобусной остановке, где уже производилась посадка до аэропорта Быково. Ну, а в автобусе он уже согрелся его внутренним теплом и энергией Наташки, которая сразу же забралась к нему на колени и закрыла глаза, решив продолжить сон, так внезапно прерванный посадкой самолета. -А в окошко посмотреть не хочется? Там много интересного и привлекательного, - спросил Никита. -Нее! – протянула Наталка, покачивая головой с закрытыми глазами, словно не желала даже для такого интереса просыпаться. – Мы в прошлом году эту дорогу всю пересмотрели. Тем более, что ничего нового на ней не появилось. -Вообще-то, ты, как ни странно, права, - согласился с ней Никита и тоже прикрыл глаза, в надежде поспать эти минуты пути. В аэропорту вряд ли удастся. Там вокзальный шум и суета отвлекают. Мама с Валентином поджидали их уже у дома возле подъезда на лавочке. Благо, хорошая погода позволяла. А так они приблизительно и высчитали время прибытия. Все отпуска Никита семьей прилетал и приезжал одним и тем же маршрутом. Разнилось считанными минутками. Ровно на столько, насколько приходилось дожидаться такси в аэропорту. По маминому лицу заметно было, как она старалась крепиться и сдерживать рыдания на улице на глазах всех соседей. Но уже той радости встреч после длительных разлук не получалось так же. -А наша мама умерла, - так спокойно констатировала факт Наталья, когда бабушка подняла ее на руки и сказала приветственную фразу, целуя внучку в щечку. И тут уже мама не сдержалась, и, прижав ребенка, плотней, ручьем беззвучно вылила накопившиеся слезы. -Ну, ну, - басисто и простодушно пытался успокоить ее Валентин, подхватывая большой отпускной чемодан Никиты. – Идемте в дом, а то уже все соседи смотрят на нас. Они в курсе. Из окон нижних этажей действительно на них во все глаза уставились любопытные соседи, знавшие их семью уже много лет. И много лет знакомые со всеми перипетиями всех и каждого. Ведь для того по вечерам и выходят на лавочки, чтобы делиться, высказываться и обсуждать кого-либо из не присутствующих. Мама, разумеется, с близкими поделилась. А там тихое сарафанное радио разнесло известие по всему дому и двору с добавлением собственного мнения. Уже за столом, когда Наташка ушла в комнату к своим привычным ежегодным игрушкам, которые мама специально хранила и пополняла для внучки, подкупая новые, она откровенно спросила: -Никита, а может, ты чего не договариваешь? Как же она смогла вот так? Ни с того, ни с сего, взять и покончить с собой. Разумеется, мы соседям говорим про несчастный случай. -Да, Никита, - поддержал жену Валентин. – Как ни говори, а отчаяться на такой шаг могла лишь толкнуть крепкая и важная причина. Ну, коль посчитаешь не нужным болтать и откровенничать, так не говори. Клещами тянуть не станем. Однако твое сообщение сильно долбануло нас. Как кувалдой из-за угла. Мать дня три сама не своя ходила. Отпаивал ее микстурами и разными успокоительными. -Мама, Валентин, вы правы, но только в причине. У нас с ней все было просто до ужаса замечательно. Правда, правда, не вру и не скрываю я ничего. И не хочу даже ни на йоту сочинять. Как ни крути, не верти, а она, признайтесь и согласитесь, характером меня покрепче была. И волей стократ меня сильней. Не существует в этом мире таких причин для нее, чтобы самостоятельно и добровольно покинуть нас с Наталкой. Любили мы друг друга безумно, что и говорить, не выговорить. Да все же случилось. Но, кажется, помогли ей. -Злые языки? – ахнула мама. – Оговорили, охаяли, окаянные? Да чем же можно так довести? -Нет, мама, нет и нет. Даже в самую страшную ложь или правду не поверил бы. А саму сразу же простил. Меня ты тоже знаешь. А если честно, так ничегошеньки не знаю толком. Лишь сомнения и догадки. Но не только у меня. Следователь так же стал сомневаться и подозревать здесь предумышленное убийство. Хитро спланированное и закамуфлированное под суицид. Аналогичные случаи были. Словно под копирку. В день отъезда ко мне мужчина один приходил и рассказал. У него такая же история, с такой же предсмертной запиской, и с полным отсутствием повода и причины жена, оставив сына одного дома, когда муж был в отъезде, шагнула в реку. Только за полтора месяца до Светы. А когда следователь поднял все схожие суицидные дела, то обнаружил двенадцать аналогов. Вот такие дела, мама. Кто-то преднамеренно убивает наших жен. Правда, имеются и три случая с мужчинами. Так что, говорить однозначно, что охота объявлена лишь на женщин, говорить нельзя. -Господи! – испуганно воскликнула мама. – А может, вам тогда лучше бежать из этой Туркмении? Вот, приехали себе на смерть. Лучше уж в любую точку Союза, да немного по хатам помаяться, так зато и живы были, и бояться не пришлось бы. -Мама, да разве узнаешь, где потеряешь, а где находишь? И чего теперь бросаться куда попало, если уже потеряли. Поздно жалеть о том, что случилось. -Ну, - прошептала мама с сомнением и опаской, - ты же говоришь сам, что и с мужиками происходит. -Есть такие, мама, но не семьями. Они словно специально берут одного из семьи. И ищут среди благополучных, лучших. Мы уже свою жертву им отдали. -И как же они это делают? – удивленно спросил Валентин. – Будто уговаривают, или силой заставляют? Оно же, можно и протестовать, послать подальше, или вообще в милицию сообщить. Люди кругом, соседи, друзья. Против них управа же есть, власть. -В том-то и дело, что творят свое зло с умом, незаметно, подстраивая под самоубийство. Ведь я расспрашивал очевидцев. И Петр, мужик этот, что приходил ко мне перед отъездом, рассказывал. Не было в их лицах предсмертного страха и ужаса. Даже отчаяние не просматривалось. Они в эту воду шли, словно не видели ее и не догадывались об опасности. Как будто в некую дверь входили. -Гипноз? -Похоже. Или нечто слишком близкое к этому. Но я слышал, что ни под каким гипнозом нельзя человека принудить к самоубийству. Инстинкт самосохранения намного превышает любые чувства. А вот направить его в опасное место – допускаю. -Но, Никита, ты послушай, - Валентин даже слегка повысил тон, словно его посетила в данный момент некая правильная мысль. – Ведь для этого нужны весьма веские причины, какие-то необходимости в их смерти. Что и кто эти жертвы мог единить? Ведь и маньяк, и душегуб любой, творят свои злодеяния ради испытания неких низменны, но оправданных чувств. А чего он мог испытать здесь? Если жертвы даже не ощущают приближения смерти. Ради количества, плана? -Жертвы. Вот это слово как раз и оправдывает все. Ты понял? - загадочно спросил Никита. -Культовые? Ради каких-то придуманных богов или придуманных жертвоприношений? -Я так и думаю, что только таким предположением можно объяснить эти бессмысленные смерти. Выгоды материальной и моральной они никому, так представляется, не принесли. А наблюдать за страданиями родных – уж слишком изощренно и мудрено. Такое предположение не выдерживает никакой критики. Маму заинтересовала подозрительная тишина в комнате, где играла сама с собой со своими игрушками внучка. Вернулась она из комнаты с некой одухотворенной и нежностью на лице. -Сама расстелила свою коечку и улеглась. Спит. Да, сынок, как беда взрослит деток. Ведь раньше и уговорить нельзя было, лишь через слезы или сказку. А теперь самостоятельная стала. -Мамочка, если бы ты только знала, как она мне помогает выжить в этом беспределе бешеных эмоций. Ходит рядом, следом и все уговаривает, что мы с ней сильные и сумеем пережить такую беду, справимся с горем. Ты извини, но я ее не оставлю вам. Мы домой вернемся вместе. Так вдвоем и будем жить. Не хочу, и не буду загадывать на долгие годы, однако ближайшее увеличение семьи не планируем. Она – мой стимул и причина, по которой я не сошел с ума. -Господи, сынок, а как же твоя летная работа, как ты вместе с ней справишься со всем этим? – испуганно воскликнула мама, которая уже все решила, распланировала и даже специальную кроватку подготовила, в которой и уснула сейчас Наталья. – А мы с Валентином уже решились, что будем воспитывать внучку, как свое дите. -Мама, а я? – спросил Никита, глядя на маму и Валентина, словно они уже отняли у него его любимую дочь. – Нет, даже предупреждаю, что эта тема однозначно закрыта раз и навсегда. Я ее прикрыл, даже не начиная. Мы обо всем с Натальей договорились, и все уже решено. Обойдетесь двумя отпусками. А захотите, так на все лето буду к вам отправлять подальше от Туркменской жары. Или сам, или с Гришей. -Ну, хоть расскажи, как они там живут, собираются ли в отпуск? – уже отчаявшись и смирившись с твердым решением сына, перевела разговор мама на друзей Никиты. Ведь очень часто случалось, что в отпуск они приезжали вместе. -Галка на работу какую-то устроилась с первого сентября. Так что, отпуска все поломались. Гриша категорически возражает, но не справляется. Рогами уперлась и мычит свое. А я посоветовал ему, чтобы слишком не настаивал. Сама быстро попросится домой. У нас для женщин, кроме, как в аэропорту, приличной работы нет. И садики проблематичные, с болезнями и прочими заморочками, типа поноса и желтухи. Вот до первого-второго больничного пусть и поработает. -Но все остальные там у вас работают же. Дома тоже не каждый хочет сидеть. -Нормально и успешно работают. Только до школы. Детей в школу отправляют и идут на работу. В основном в аэропорт или в русскую школу. А Света любила дома сидеть и за нами ухаживать, - с нежной теплотой в голосе сказал Никита, роняя предательскую слезу. – Её совсем не тяготило это сидение. Всплакнула и мама, смахивая слеза со щеки передником. Валентин, чтобы сохранить свое мужественное лицо, срочно вышел в ванную по возникшим делам. -Мама, - немного погодя, словно вспоминая, сообщил Никита. – Я случайно нашел бывший Светин адрес. Там должны были жить ее сестра с мужем. Если еще живы. -Так они, вроде как, совсем не общались? Я так поняла, что сильно ее обидели они. -Да, мама, но это было при жизни. А о ее смерти я хочу им сообщить. Не по-людски получается – жить в неведение, что единственный родной человек умер. Может смерть их примирит. Мы ведь даже не знаем, как там все сложилось. -Ты с Натальей хочешь? – тревожно спросила мама, будто Никита собрался в какую-то далекую и опасную дорогу. – Пили они сильно, как говорила Света. Вместе пили. Не думаю, что одумались. Мужа она давно сестре простила. А вот беспробудное пьянство навсегда оттолкнуло. Не о чем с пьяницами говорить. Но, если хочешь, так один съезди, глянь на них. Не нужно Наталью возить по всяким вертепам. -Да, мама, я один и хотел. Не нужна Наталье эта грязь. У нашего ребенка с самого рождения перед глазами лишь благо и любовь были. В таком вот благе и хотим дальше жить. Я хочу управиться в один день. Утренним автобусом в Минск, а там, в Жодино с вокзала поездом. А в Витебск ночным поездом. Так что, утром назавтра уже дома. -Ты что, завтра уже и поедешь? – удивилась мама. – Не нужно такая спешка. Недельку отдохни, погуляй. Они про вас столько лет не знали, потерпят и несколько дней. -Нет, не завтра. Я хочу в воскресный день, чтобы наверняка дома застать. А писать письмом не хочу. Кто их знает, как они отнесутся и поймут ли что из письма. Как спланировал он эту поездку в ближайшее воскресение, так и решил. Сам не зная, почему, но сообщить о смерти своей любимой жены ее сестре хотелось. Казалось, что у такой замечательной и ужасно положительной по всем параметрам, которые так определил сам Никита, женщине должна быть хоть чем-то схожая сестра. Пусть немного пьют, пусть не совсем удачно сложилась жизнь. Но, во-первых, они расстались восемь лет назад и все эти годы, ни по каким каналам не общались. А во-вторых, за такой срок столько перемен могло произойти. Но ехать нужно. Хотя, там их может не оказаться по ряду уважительных причин. Но ни одна уважительная и любая иная, кроме как смерти, на ум не приходила. Куда еще могли податься даже сильно пьющие семейные люди из большой квартиры такого неплохого места рядом со столицей. Неразумно. И развелись вряд ли. Пьяницы не способны на развод и расход. Для такого шага нужен трезвый ум и деньги. А вот последнего у пьяниц не бывает никогда. Ну, а коль не застанет никого и ничего, так хоть по Минску прогуляется, по музеям и его центральным большим магазинам. Может, в кино, в театр сходит. До ночи время будет. Однако, на всякий случай, две бутылки водки, консервы и палку докторской колбасы прихватил. Купил заранее, чтобы не искать их в Жодино и явиться в гости с полным джентльменским набором. Вполне реально и допустимо, что не с распростертыми объятиями встретят, да еще и в гибели сестры обвинят. А вот с водкой и выслушать пожелают, и за порог пустят. В Минск он приехал почти к полудню. За полчаса до двенадцати. И так удачно в это же время отходил пригородный автобус в Жодино. Точнее, через этот населенный пункт. Водитель даже обилетил сам, хотя на вокзалах такие манипуляции запретны. Ехали через весь Минск, и Никита с удовольствием любовался улицами и архитектурой любимого города. А уж после Туркмении, так такая красота казалась просто запредельной. Но и за городом с трудом можно оторвать взгляд от лесов и широких зеленых полей. Прекрасна природа, а особенно в начале осени, в Белоруссии. Полна цветами и обилием флоры. Нравилась Никите жизнь и в Чарджоу с изобилием овощей и фруктов. Но два раза в год поддерживать жизненный тонус можно лишь посещая эти великолепия. А уже после отпуска и Чарджоу мил становился. Серый, с обшарпанными фасадами и с разбитым асфальтом. Но там собственный дом, семья и любима работа. Кстати, высоко оплачиваемая, что весьма немаловажно. Ведь украшать жизнь поездками и путешествиями возможно лишь при хороших деньгах. Нужную улицу нашел быстро. Оказалась она совсем рядом с автостанцией, пяти минут ходьбы. Кирпичный, оштукатуренный и покрашенный в грязно-желтый цвет двухэтажный дом сразу показался непривлекательным и чужим. Словно предупреждал, что здесь могут жить лишь сильно пьющие люди. Не порадовал красками и чистотой с запахами кошек и собак подъезд. Но на эти мелочи Никита не собирался обращать внимание, поскольку задерживаться надолго в этом неприветливом убежище он совершенно не планировал. Скажет, спросит, вручит заготовленный поминальный набор, и уйдет. Навсегда. Если при жизни Светланы ему без надобности была эта родня, то теперь тем более нет того связующего звена, зовущего друг друга в гости. Единственная родственная душа, что могла бы их роднить, так это Наталья. Однако и она про них никогда и ничего не знала, и не узнает о наличии родной тетки. Как же звать-то ее. Ну, фамилия такая же, как была до замужества у Светы. Муж-то у них двоих был один и тот же. Да, кажется, Люба. Точно даже, Люба. Эта Люба и открыла ему дверь после продолжительной попытки достучаться. -Чего надо, мужик, к кому приперся? – спросила его молодая, но от многодневной пьянки, опухшая и посеревшая женщина, глазами сильно схожая со Светланой. Вот по этому взгляду Никита сразу и догадался, что это и есть та сестра Люба. Стало быть, живы и до сих пор живут все по тому же старому адресу. -Кого там принесло, Любка, гони всех к черту, не до них зараз! - раздался осипший голос из глубины квартиры, подтверждающий еще раз догадки Никиты. -Заткнись, Семен, тут культурные люди решили проведать меня, а он грубит. Хам невоспитанный, неуч деревенская. Как был халдей, так таковым и издохнет, - Люба пыталась изобразить на лице приветливость и кокетство. Но она уже давно, скорее всего, не могла вызывать у мужчин подобных чувств, кроме как брезгливости и попытки скорей избавиться от общения с такой особью. – Вы, мужчина, не ко мне ли, случайно? Так входи, нечего у порога топтаться. -Ну, и кто тут тебе нарисовался? – Семен все же удостоил их чести выйти и лично лицезреть гостя. – И чего, и кого это тебе здесь понадобилось, хмырь недоделанный? -Закрой пасть, Семен. Это мой гость, и нечего тебе здесь на него вякать. Отвали. -Я вот сейчас вам обоим повякаю, что углы искать начнете. Быстро угомонись, пока не напомнил, кто здесь хозяин и чем бунт заканчивается. Ишь, развертелась задницей, мужика свежего учуяла. Сейчас быстро эту задницу надеру тебе. Марш бегом в комнату. Сам с гостем разговаривать буду, без тебя разберемся. Да, тяжело вздохнул Никита, выслушивая семейные разборки, родня еще та. Со спокойной душой можно было и не извещать о потери родственного человека. Про Светлану здесь, поди, давненько забыли и не вспоминали. И чем такое чучело, совершенно не схожее со званием женщины, пытается еще, и соблазнять мужиков. Если только точно таких, как ее Семен, то тогда допустить, возможно. Да разве такое скажешь женщине, даже такой, которая на нее уже и не похожа. А ведь еще молодая, года на три моложе Светы. Но выглядит лет на двадцать старше. Выглядит. Вот как получилось. Она-то выглядит, а Светы уже нет. -Я муж Светланы, - наконец-то решился признаться, Никита, чтобы сразу же прекратить все их инсинуации и ассоциации. – Вы про меня не знаете, но я вот захотел напомнить о себе. -Ба, Светкин мужик к нам в гости пожаловал. А сама чего не явилась? Боится, холера, совесть замучила? – ни с того, ни с сего вдруг озлобилась Люба, воинственно и враждебно сразу настраиваясь и против Никиты, словно это они их сильно обидели чем-то. Вот чем, так она сама еще не успела сообразить. – Бросила нас на произвол судьбы и глаз не кажет. А не больно-то и хотелось родниться. Нам хорошо жилось и без нее. И еще столько проживем, коль про вас знать не будем. -Умерла Света, - прервал он словесный понос, чтобы не успела наговорить в адрес сестры много гадкого и пошлого, чего Света абсолютно не заслуживала даже после смерти. Да и сам Никита может хамства не стерпеть и устроить здесь посильную драку. -Да? – как-то сразу сникла Люба, словно ее огрели по голове, сбив весь пыл и желание кричать о скверной сестре, словно это не она, а Светлана отбила у нее мужа, бросив на ней это недоразумение по имени Семен, который теперь и Любе не больно нужен. -Она погибла, - поправился Никита. -Ну, и черт с ней. Не хотела жить, так пусть в могиле гниет, - ни с того, ни с сего ляпнула Люба первые пришедшие на ум слова. – Не знались с вами, и знаться не желаем. Никите от обиды и отчаяния хотелось расплакаться и поколотить этих жалких равнодушных и пустоголовых алкашей. Ой, зря он тащился со своей совестливостью, зря затеял эту поездку. Но ведь надеялся встретить здесь хотя бы простое понимание, на внезапно проснувшуюся совесть, которая заставит, если не извиниться, то хотя бы на незначительную скорбь о потери. Нет, ничего, лишь безразличие и досада, что оторвали от привычного занятия и лезут с глупыми разговорами. А их душа просто горела и жаждала глотка любимой влаги. Он уже желал отчаянно и страстно сразу после этих подлых слов Любы развернуть и бежать из этого пьяного болота. Но неожиданно сквозь приоткрывшуюся дверь комнаты Никита увидел забившуюся в уголок среди непонятных лохмотьев и некоего подобия игрушек маленькую худенькую девочку с большими темными глазами и слегка припухшими губами. Сердце отчаянно заколотилось, и ноги вросли в пол, не позволяя ему свершить и шага. Боже, но как же она похожа на его любимую Светланку. Точная ее копия в уменьшенном размере. Только намного худее и страшно перепуганная. Теперь Никита уже никак не мог покинуть эту квартиру, пока поближе не познакомится и не пообщается с ребенком. Это ведь не просто дочь Любы и Семена, это родная племянница Светы и двоюродная сестренка Натальи. А стало быть, родная душа. И ей, как понял Никита по взгляду и по позе, в какой сидела она, словно загнанная в угол, очень худо живется в этом неуютном злом доме. А такого Никита просто ну никак допустить не мог, чтобы близкий человек страдал. -Вот, - Никита протянул Семену болоньевую, сумку, пошитую Валентином из изношенного плаща. – Здесь водка, закуска. Помянем жену, сестренку. Помянем водкой, хорошими словами и добрыми воспоминаниями. Она достойна памяти. Глаза у Семена и Любы загорелись радостным огоньком и неописуемым восторгом. Такого долгожданного гостя они словно все утро только и дожидались. -Лизка! – гаркнула Люба, и сразу же отвесила подзатыльник подбежавшей к ней девочке. – Марш на кухню и приготовь побыстрей стол, вилки, тарелки. Живо, не копошись. Никите хотелось убить или тяжело ранить Любу за такое сволочное обращение с ребенком, которого он уже безумно любил. Но понимал, что этим причинит лишь дополнительные страдания Лизе, как звали их дочь и его племянницу. Они ведь с радостью потом на ней отыграются. Ведь пока из-за водки не тронут. Видать, уже не первый год воспитывают родители ребенка таким методом, потому что, когда вошли, чуть ли не следом на кухню, то на столе уже стояли стаканы и сомнительно чистая посуда. А сама Лиза бросала испуганные взоры на родителей и гостя. И когда Никита под восторг Любы и Семена достал водку и колбасу, глаза у ребенка загорелись голодным жадным огнем вперемешку с отчаянием и пониманием, что еда в этом доме на столе лежит не для нее. Хорошо, если крохи со стола удастся собрать после того, как в усмерть упьются родители. Никита налил во все три стакана водку, открыл банку сардин. Колбасу и хлеб Люба резала сама, распространяя сильный аромат свежих продуктов. Вкусно пахли колбаса и хлеб. -А ты брысь в свой угол, - рявкнула Люба на Лизу, и девочку, словно ветром сдуло. Видать, приучили они ее исполнять команды быстро и незамедлительно. А она их сама старалась слушаться мгновенно, дабы избежать излишних подзатыльников. -Ну, - словно новогодний тост произнес Семен. – Пусть ей там живется без нас сладко и славно. А нам и здесь неплохо. Выпили, - скомандовал он, опрокидывая водку в глотку. Не задержалась и Люба, схватив сразу же кусок колбасы и хлеб, набивая пищей полный рот, что и жевать уже возможностей не осталось. Но она давилась, крякала, квакала, но все-таки сумела проглотить первую порцию, набивая рот второй. А Семен с остервенением набросился на консервы, вытаскивая кусочки из банки грязными пальцами с черными ногтями. И обтирая жирные руки хлебом. -А ты чего? – спросила Люба, наливая уже сама по второй порции водки. – И не поминаешь, и не ешь. -Спасибо, я сыт. Вы уж без меня помяните и поешьте. С вашего позволения, пойду лучше с племянницей пообщаюсь, про тетку ей всю правду расскажу. -Да ради бога, валяй с превеликим удовольствием, нам-то что, - радостно воскликнул Семен, подвигая Никитин стакан с водкой к себе. – Меньше едоков, больше нам перепадет. Никита только сейчас спохватился, что, собираясь в гости, он как-то даже не предположил наличие в доме ребенка. Какая, никакая, а семья. И у алкашей бывают дети. От того и лакомств никаких не прихватил. Но, так ему кажется, что ребенок сейчас и бутерброду несказанно обрадуется. Никита взял со стола кусок хлеба и прикрыл его толстым слоем колбасы. Убедившись, что угощение получилось на славу, он пошел в комнату, где все там же в своем углу роняя слезы и глотая голодные слюни, сидела его племянница Лиза, безумно схожая с маленькой Светланкой в детстве. Видел он ее фотографии. -Привет, - как можно нежней и ласковей произнес он, присаживаясь на пол рядом с девочкой и протягивая ей бутерброд. – Меня звать Никита. Получается, что я твой дядя, а ты моя племянница. Однако отвечать Лизе было просто некогда. Она с жадностью ухватилась двумя руками в бутерброд и впилась в него зубами. Никита не торопил. Он понимал, что родители теперь занялись надолго, и ничто их от стола с водкой и закуской не отвлечет. Так что, их общению никто не помешает. Бутерброд закончился поразительно быстро. Даже намного быстрей, чем Никита предполагал. -Ловко ты управилась, однако! – восхитился Никита хорошему аппетиту и скорости уничтожения еды. -Вкусно очень, - так же приветливо ответила сытая и счастливая девочка. – Сто лет не ела такой вкуснятины. А вы муж моей тети Светы, да? Они иногда вспоминали. -Да, муж. Только уже вдовец. Умерла она. Точнее, погибла. В реке утонула. -Я слышала, как вы говорили. Мне очень жалко ее. Только ведь я ее ни разу не видела. А родители очень плохо говорили про нее. Но я не верила, потому что они про всех хороших плохо говорят. Я всегда мечтала встретиться с ней. Раз родители про нее плохо говорили, значит, она хорошая. Была. Это ведь, правда? -Да, милый ребенок, она была очень хорошей. Безумно хорошей, что самому порой не верилось, что такие бывают. А судьба вона как распорядилась. Ты очень похожа на нее. И такая, наверное, хорошая. Это правда, я сразу, как увидел, так и подумал. -Только мне здесь совсем плохо живется, дядя Никита. И лучше уже никогда не будет. -Дерутся? -Это еще не так страшно. Я привыкла к тумакам и подзатыльникам, от них никуда не деться. А вот кушать хочется все время. К голоду привыкнуть никак не могу, - тяжело вздохнула Лиза, вновь став печальной и грустной, теряя те редкие искорки, что горели буквально пару секунд назад. Словно их погасило воспоминание. -Называй меня просто Никитой. И на «ты». Ладно? – попросил Никита девочку. – Мне так больше нравится. А потом, мы с тобой родственники, так что выкать не обязательно. -А у вас дети есть? -Наташка. Маленькая еще. Чуть больше четырех лет. А ты уже в школу пошла? Или еще годик погуляешь? – спросил Никита, прикидывая, что ей уже лет семь будет. Стало быть, со всеми вместе первого сентября пошла. Но в чем и как? -Нет, дядя Никита, даже не знаю, - пожимала плечами Лиза. – Мои подружки уже пошли, а у меня ведь совсем ничего нет, ни формы школьной, ни тетрадей. Совсем ничего. И вряд ли будет. Денег у них никогда нет. А вы? Ой, простите, ты водку совсем не пьешь? Совсем-совсем? Или таких дядей не бывает? -Да нет, непьющим себя назвать не могу. Иногда с друзьями и по праздникам. Мы со Светой пьянки не любили. Нам вместе и так хорошо было. Да вот, беда приключилась. Пойдем, Лиза, погуляем по городу, мороженое съедим. Ты какое больше любишь? -Не знаю, - пожала плечами Лиза и печально улыбнулась. – Я никакое еще не пробовала. Только видела, как оно выглядит. Наверно вкусное. Я любое буду. -Мы всякого по чуть-чуть и наберем, чтобы перепробовать на вкус всякие. -Только, Никита, мне гулять совершенно не в чем. Совсем одеть нечего. Вот это и все, что сейчас на мне. Совсем износилась, а им всегда некогда и не за что покупать. -Ничего, Лизонька, ты не переживай. Мы сейчас пойдем по магазинам и приоденемся. А еще купим школьную форму, все тетради, ручки и многого, что для школы. Тебе обязательно надо в школу. Это очень неправильно, что ты дома сидишь, когда твои сверстники уже учатся, - восторженно и радостно неожиданно для самого себя разговорился Никита, словно его самого осчастливила такая внезапная идея совершить такие подарки ребенку, который уже был для него самым родным и любимым. А тех, кого он любит, Никита всегда баловал и одаривал. На кухне родители уже курили и обсуждали мировые проблемы и политические неурядицы в некоторых странах. Шуму от их словесных баталий было больше, чем от целого застолья пьяных пилотов, когда после выпитого каждый старался высказаться, не желая прислушиваться к мнению напротив сидящего. Приходилось Никите участвовать в пьяных мероприятиях с посиделками и со спорами. Такой галдеж обычно и начинается с той минуты, когда после выпитого алкоголя хотелось говорить и доказывать, а слушать и соглашаться желание пропадало. Предупреждать хозяев о своих возникнувших планах совершенно не хотелось. И зачем, если они даже рады их исчезновению. А сумку Валентина он им дарит. Для своей Лизоньки он купит новую, куда все покупки и сложит. В голове роились и слегка абсурдные мыслишки, вроде, как вообще похитить ребенка у этих алкашей. У него ведь теперь иных мыслей и не будет, как о ее тяжелой участи в этом неуютном и злом доме. Как же оставить в страданиях, голоде и унижениях? -Никита, а ты где живешь? Почему без Наташки приехал, и с кем такую маленькую оставил? – засыпала его вопросами Лиза, уже окончательно сдружившаяся с дядькой и, считая его родным и любимым, с которым можно говорить обо всем, как с лучшей подружкой. -Мы, Лизонька, в Туркмении живем. Такой город Чарджоу есть среди пустыни Каракумы, но зато на берегу очень большой и бешеной реки Амударья. Может, слыхала про такое? -Нет, я про такой город не слышала, - честно призналась Лиза. – А про Туркмению и про пустыню читала в книжках. Там очень жарко, правда? И много вкусного растет. Но Туркмения так далеко находится, что просто ужас какой! -Нет, близко, это, Лиза, тебе кажется так. А мы на самолете всего-то за три-четыре часа до Москвы долетаем. А сейчас мы с Натальей в отпуске, к маме в Витебск приехали. Вот я ей и оставил дочурку. Мы к маме каждый отпуск приезжаем. Она у меня просто замечательная. -Никита, а папа у тебя есть? Прости, но ты так говоришь про маму, словно папа очень плохой, или его совсем нет. Если не хочешь, то не надо говорить. -Ух, ты! – восторженно и удивленно воскликнул Никита, пораженный такой логикой маленького ребенка. – Ты очень умная девочка, Лиза. Точно такая моя Светланка была. Она раньше, чем я подумаю, успевала предугадать мои желания и задумки. Ты вся в нее. Наверное, и мама была бы умной и хорошей, если бы не пропила мозги. Ты уж извини, но я таких не просто не понимаю, но и презираю. А папа, если и был, то я о нем никогда ничего не знал. Мама про летчика или полярника не сочиняла. Нет, и все тут. А теперь у меня появился отчим. Мы со Светой уехали в Туркмению, а мама вышла замуж за Валентина. Я очень рад за нее. Ведь она, в принципе, из-за меня всю жизнь прожила одна, чтобы никто не обижал ее ребенка. Смешно, правда? А Валентином я его зову, потому что так называют друзей. Ведь папой он уже не сможет стать. А ты и читать, поди, умеешь, раз такая разумная? С такими родителями это сложно. -Умею, - так обыденно, словно ничего удивительного таким заявлением она ничего не открыла, сказала Лиза. – Я сам научилась. Ну, еще сначала старшие девочки подсказывали буковки, слова. Мне ведь редко удается выходить на улицу. Только если они сильно напьются, я тогда и сбегаю. А чаще, потому что не в чем. Вот и читаю, что попадется. У нас в доме много всяких книг от прошлой жизни осталось. Наверное, твоя Света и моя мама читали в детстве много. Да и папка, хоть много пьет, но всегда откуда-то книги приносит, и сам всегда читает. Даже пьяный, если мамка спит. Только очень много неинтересных книг. Они какие-то не про русских, да все больше про любовь и про их разговоры. И атлас мира у меня есть. Я его люблю рассматривать и все страны запоминать. Вот теперь запомню все про Туркмению. Никита, а ведь ты напишешь мне оттуда письмо, правда. Только я не знаю, как обратно написать. Мне, понимаешь, конверт купить – денег нет. Иногда несколько копеек попадается, но я их сразу на кусочек хлеба трачу. Но, если ты напишешь, то немного поголодаю, конверт куплю. И бумаги, то есть, тетрадку для письма. Никита от переизбытка чувств и от ужасающей жалости к этому несчастному ребенку внезапно подхватил Лизу на руки и со всей силой прижал к себе. -Я тебе письма с конвертами присылать буду. Хорошо. Ну, чтобы тебе не пришлось покупать. А ты мне сразу и ответишь. Вот и будем переписываться. Лиза ничего не ответила, и Никита взволнованно спросил, будто напугался ее молчанию: -Чего случилось, племянница? Я тебя ничем не обидел? Просто ты так напряглась, словно сказал я чего-то неправильное. -Да, - сквозь слезы с трудом выговорила Лиза. – Случилось, вот я немножко и всплакнула. -Разве я тебя мог чем-то обидеть? Нет, Лизонька, мне очень хочется, чтобы ты смеялась, веселилась, а не плакала. --Ты меня совсем ничем не обидел, Никита, я совсем не из-за этого. Просто меня никто никогда на руки не брал и хороших слов не говорил. Это я от счастья заплакала. Они прошлись, немного молча, чтобы прийти в себя и справиться со своими чувствами. Трудно, сложно и невыносимо больно осознавать страдания этого смышленого умного ребенка в той ужасной семье, которую только что он видел, и которую невозможно осознать, как разумное человеческое общественное объединение. Скотское, сволочное и идиотское, но несравнимое с чем-то людским. -Никита, а ты к нам надолго приехал в гости? – с тревогой спросила Лиза, со страхом напрягаясь, боясь услышать ответ. Ведь никогда больше в ее жизни не случится такого маленького, но ужасно счастливого праздника души и сердца. Никита растерялся от понимания ее ожидания и просто даже не мог знать, чем же ответить этому любимому ребенку. Ведь ему уже хотелась покинуть этот ненавистный город, поскольку дел здесь совершенно нет, тех стимулов, тех чувств и творений так же не присутствует. И зачем он несся с сообщением о смерти сестры той, которой абсолютно безразлична жизнь и существование близкого родного человека. Ее не волновала жизнь, так и не взволнует смерть. И абсолютно не создано никаких родственных связей и чувств. И лишь эта мимолетная встреча с неведомой до сих пор племянницей, с ребенком, чьи глаза и губки напоминают ему нечто чересчур родное и близкое, но погибшее и навсегда ушедшее существо, как-то оправдывали эту поездку и цель, с которой он именно сюда и приехал. Теперь он всегда будет помнить, и мыслить о той, которая так схожа с его любимой. В этом маленьком городе будет жить, и страдать маленькая Светланка. Она вырастит, и у нее будет будущее, если эти уроды родители позволят ей вырасти и выжить. И если эта идиотская жизнь не озлобит и не остервенит, не огрубит нежного сердца и не оставит в душе раны. А Лиза со страхом ждала ответа, и молчание на слишком долгое время затянулось. -Нет, - наконец решился сказать всю правду Никита. – Я сегодня же и уеду. В Витебске мама и Наталья. Я им обещал к утру вернуться. Нельзя обманывать тех, кому доверяешь. Он почувствовал руками, всем сердцем и душой, как обмякло ее тельце, уже не обнимавшее так жадно и страстно. Ему вдруг стало понятно, как угасил он в ее сердечке это минутное счастье и радость. Понимал, что теперь надолго, если не навсегда, ей придется слезть с ручек, и уже никто ее не возьмет, не пожалеет и не угостит ничем и никогда. Жизнь, внезапно вспыхнувшая надеждой, угасла, словно спичка перед тем, как погаснуть и умереть. И это Никита понял внезапно и страстно, что не имеет никаких прав на обман, не имеет никакого морального и физического права вот так, подарив маленький лучик света, угасить его насовсем. Он и сам теперь не сумеет расстаться с этой маленькой частичкой Светланки. -Лиза, – спросил Никита слегка осипшим от волнения голосом. – А ты не хотела ты поехать вместе со мной? Просто так взять и поехать. Мы познакомимся с сестричкой, с бабушкой, дедом Валентином. Это же твои родные люди, твоя родня. Нам обязательно нужно встретиться всем вместе. Погуляем по городу Витебску, пообщаемся, как родственные люди. А самое главное, что мы узнаем друг о друге. Понимаешь, Лизонька, мне совсем не хочется вот так внезапно расстаться. Я увидел тебя, узнал про тебя, так терять теперь совсем не хочется. -Правда? – сквозь слезы дрожащим голосом спрашивала Лиза, и Никита в ее тельце вновь ощутил энергию и жизнь. – Я очень хочу поехать. Правда, Никита, мне здесь очень плохо. Просто невыносимо. И нет в этой жизни никакого просвета, - тяжело вздыхая, по-взрослому огорченно и печально сделала она вывод всей ее маленькой короткой жизни, которая толком, и начаться не успела, а уже так опротивела. – Каждый день они пьяные и злые, и потому отыгрываются на мне, словно я виновата даже в том, что не по своей воле живу в этом доме вместе с ними. А тогда получается, зачем они родили меня? А так, прокачусь с тобой, познакомлюсь с бабушкой и дедушкой, немного интересней станет. А потом уже как-нибудь проживу. Делать-то нечего. Никита опустил ее на землю и стал рядом на корточки, держа ребенка за плечи. -Вот все и решено. Им ведь совсем безразлична ты, они могут и не заметить твоего отсутствия. Сейчас заскочим в универмаг и купим тебе хорошую одежду, обувку. Чтобы и красиво и тепло было. Сейчас-то немного уже холодает. Нет, про мороженое – все остается в силе, как же без мороженого. Мы потом в универмаг. -Никита, а портфель мы тоже купим, правда? – слегка потупившись, спросила Лиза. – А все уже пошли в школу, мне тоже тогда надо. Я хотела бы со всеми в первый класс. -А почему в первый? – удивленно спросил Никита, словно не желал соглашаться по поводу первого класса. – Ты уже хорошо читаешь, пишешь, считаешь. Мы после вернемся и попросимся сразу во второй. А то скучно с неграмотными за одной партой. -Да! – смеясь от счастья и радости, кивала головой Лиза. – Только мне хотелось бы с подружками разом. -Тогда ничего страшного, если мы придем попозже, когда твои подружки научатся писать. Ведь отпуск у меня только начался и еще очень длинный будет. -Ты что? – испуганно вскрикнула Лиза. – Я ведь так долго мечтала о школе, про оценки. Я ведь только пятерки буду получать. Мы погуляем немного и вернемся в школу. -Обязательно и пятерки получать будешь, и самой лучшей ученицей станешь, - Никита неожиданно для самого себя принял кошмарно безрассудное решение и решился огласить его Лизе. Его лишь немного пугал предполагаемый отказ. – А мы поехали со мной в Чарджоу, а? Ты станешь старшей сестренкой Натальи и поможешь мне воспитывать ее. Она еще совсем маленькая, и мне одному очень трудно. А вместе мы запросто справимся. Там у нас есть русская школа. Будешь ходить вместе с нашими соседками. И парней в городке навалом. Много друзей будет. Я понимаю, что трудно так сразу однозначно ответить, но ты, пожалуйста, хорошенько подумай. Ты все равно здесь абсолютно никому не нужна. Мне кажется, что они даже рады будут избавиться от тебя. Им самим и за собой следить особенно некогда, а тут еще ты со своими большими маленькими проблемами. Решено? Зачем долго думать, такие поступки совершаются спонтанно и без раздумий. Пойми, Лизонька, ты не просто сейчас для меня родной и любимый человечек, но еще ко всему прочему так здорово похожа на мою Светланку. Ты собою заполнишь эту внезапную пустоту. Я твой дядя, но, если захочешь, то назовешь меня папой. Ну, ты чего молчишь, Лизонька? А она просто говорить не могла, все еще не веря его словам, словам этого, вдруг откуда-то явившегося дяди, словно по волшебной палочке избавляя ее от ежедневного лицезрения пьяных родителей, болезненных подзатыльников и пинков. И от ужасного изнуряющего постоянного голода, когда, казалось, что и муху готова съесть на стекле. Но только и мухи не залетают в эту квартиру, где съестное отродясь не водится. Им в этом доме так же не рады. Надо ответить, чтобы не обидеть, но голос куда-то пропал. Ведь он может понять неправильно, будто Лиза отказывается, не хочет ехать в этот далекий Чарджоу. А она ужасно как хочет, лишь бы далеко и навсегда отсюда убежать. И Лиза гладила щеки Никите, шепча беззвучно слова благодарности и согласия. А он не слышал и ожидал ответа, он просто требовал ответа, так как боялся отказа, словно у нее были еще какие-то варианты. Конечно, она согласна ехать за этим добрым и нежным Никитой, который впервые за всю ее жизнь взял на ручки и наговорил массу нежностей и приятных комплиментов. -Мы только зайдем сейчас к ним и предупредим, что навсегда уезжаем. Нет, мы просто скажем, что решили прокатиться ненадолго, а потом уже никогда сюда не вернемся. Вот и все. И еще возьмем твои документы. И больше нам ничего от них не нужно, потому что с этой минуты ты мне, как дочка, а, стало быть, мне о тебе и заботиться. -А мороженое мы сегодня все же попробуем, а? – засмеялась Лиза, уже готовая отказаться от такого неведомого и непознанного приятного удовольствия. -Так мы давай его прямо сейчас купим и по дороге съедим, - предложил Никита. Они подошли к киоску и вязли два мороженого. Никите хотелось немного выбирать из бедного ассортимента, предложить Лизе на выбор, но она так спешила быстрей домой, что он схватил два пломбира и поторопился за ней, словно боясь опоздать или чего-то потерять. Нужно быстро увозить ее отсюда, очень скоренько. А еще он на всякий случай в газетном киоске приобрел ученическую тетрадь и две шариковые ручки. Обязательно, пока они пьяные, возьмет с них расписки, что сами и по собственному желанию отдали ему ребенка. А чтобы стимул горе родителей возрос многократно, Никита заскочил в вино - водочный магазин и купил бутылку водки. При виде такого стимулятора, они подпишут и напишут чего угодно. -Пусть отпразднуют наш отъезд, - сказал Никита удивленному ребенку, показывая на водку. – Лишь бы они не упились к нашему приходу и оказались хоть капельку вменяемыми. -Ты что, Никита, они могут уйму выпить, а все сидеть и кричать друг на друга. Я тогда стараюсь не попадаться им на глаза. Потому что, когда им надоедают орать друг на друга, тогда начинают меня лупить, чем не попади. Они и от этого не свалятся. -Да? – удивился Никита. – Сильные ребята. Обычно, приобретая опыт, слабеют. И эти сильные ребята зачадили табачным дымом всю квартиру, не собираясь даже открывать окно, словно такой спертый воздух доставляет им истинное наслаждение. И по их громким, более-менее внятным голосам, было ясно, что до отключки им далековато. -А ты знаешь, где твои документы? – спросил Никита, решив сначала забрать свидетельство о рождение, а потом пообщаться с ними по поводу расписок. Лиза кивнула головой и скрылась в комнате, а Никита вошел на кухню и выставил им на стол бутылку водки под их восторг и благодарности, готовые вылиться в поцелуи. Но Никита постарался без грубостей отказаться от лобзаний. -Мужик, - кричал Семен. – Наш мужик. Жалко, что с нами не пьешь, а то посидели бы, поговорили. -И пусть, - поддержала Люба. – Нам все достанется. Чем больше трезвых, тем легче жить. И пока у них оптимистические настроения, Никита срочно подсунул им по листочку из тетради и по ручке. -Это еще что такое? – хором удивились они, словно он этими листочками предлагает закусывать. -Родители, я хочу прокатиться с вашим ребенком по нашей стране. У меня отпуск длинный, вот мы и погуляем. Но мне понадобится ваше письменное согласие, что вы не против и отпускаете Лизу со мной на эту прогулку. Мало ли что. -Да? – на той же радостной ноте прокричал Семен. – Да забирай ее хоть насовсем. Надоела, хуже горькой редьки. Говори, что писать хоть. Но только так, мужик, ты оставь нам еще на пару пузырей, чтобы мы не скучали. Так-то хоть с ней развлекались, - захохотал Семен, хватая ручку и быстро строча под диктовку расписку. -По паре, - быстренько сообразила Люба, что мужика можно растрясти, поскольку он при деньгах и расстается с ними легко. Хорошо, что истинное финансовое положение не знали, а то раскрутили бы Никиту не на четыре бутылки, а на пару ящиков. Никита с радостью бросил на стол деньги и продиктовал текст, спрятав расписки в карман. Семен быстро схватил деньги и спрятал в карман. Люба пыталась возразить, но получила затрещину и сразу согласилась с мужем, поняв, кто здесь хозяин. По дороге к универмагу Лиза неожиданно серьезно, но немного грустно сказала Никите: -А знаешь, я рада и счастлива, что ты появился у нас и забрал меня. Я с удовольствием навсегда уеду из этого города. Но, - она даже заморгала глазами, словно в них сейчас появятся слезки. – Обидно, ведь, Никита, правда? Они так легко выбросили меня из своей жизни, будто только и ожидали случая. Я слышала, как они громко кричали. Только ты не подумай, что меня это удивляет. Я и раньше понимала, что лишь мешаю им, что совершенно ненужная и лишняя в этом доме. Но ведь все равно домой шла, к себе, в свой уголок. Плохие, но папка с мамкой. А теперь я полная сирота. Они за водку отказались, отреклись от меня. Мне немного плакать хочется, но я не буду. Не стоят они моих слез. Жалко тратить на них свои родные слезы. Правда, Никита? У меня, зато теперь будет новая семья, с сестренкой и с бабушкой, и с дедушкой. А самое главное, с таким замечательным Никитой. Я тебя даже папой захочу звать. Капают слезки из глазок ребенка. Его не хотят, не желают любить, Те, кто родил, так легко отшвырнули, словно желали так скоро забыть. Не было папы и мамы у дочки. Были родители, как таковы. Хочет ребенок на ручки проситься. Некому взять – эти словно чужи. Вот почему к незнакомому дяде так потянулась жадно она. В ней увидал он родное создание, будто из прошлого ты создана. Память от взрыва волной всколыхнуло, разворошило в ней старые раны. В детство далекое нас зашвырнуло, вот и читаем его мы с экрана. Титры мелькают, конец, аль начало, но только спасение видит он в ней. Чтобы забыться, вернуться в сегодня из не былого, из жизни теней. Будем делить это горе и счастье. Ты теперь тоже частица семьи. То, что осталось в дне во вчерашнем, вспомним о прожитом мы. Памятью этою живы, болеем. Нам не забыть бы, что время бежит. Сбросим с себя лишний груз, что мешает, в завтра и в счастье войти тормозит. 10 -Вот, мама, и проговориться не успел, что в ближайшие годы не помышляю про увеличение семьи, а оно как вышло. Теперь у нас на одного больше стало. Правда, на Светланку здорово похожая? Племянница это ее, дочь сестры, - оправдывался, стоя в прихожей и отчитываясь за поездку к родственникам погибшей жены, Никита перед мамой и слегка удивленным Валентином. – Мы с ней так решили сообща, по договоренности. Она моя племянница и будет жить с нами. Мама еще с минуту стояла у порога с открытым ртом, не в силах и не в состояние произнести ни слова. Да еще наблюдая перед собой маленького ребенка, который вцепился двумя руками в ее сына. Съездил сынок не без последствий, увез ребенка из родной семьи. Но больше конечно поражало и завораживало поразительное сходство этого ребенка с погибшей невесткой, словно перед ней стояла уменьшенная омоложенная копия. И мама сразу же поняла порыв сына и мотивацию такого безрассудного поступка. Не сумел устоять и не похитить маленькую память любимой жены, так непонятно ушедшей из его жизни. -Сынок, как же ты так, как же родители, они ведь и в милицию могут заявить? Прибегут следом и отнимут. Да еще со скандалом. Или просто на время отпуска отпустили? – наконец-то сумела высказать мама свои опасения и сомнения. -Насовсем, - сказал Никита, безумно довольный своим поступком и тем состоянием мамы, в какое повергло ее такое поразительное сходство. Да и то, что он свершил, уже выходило за рамки нормального. Ведь сынок никогда не мог решиться на экстрим. А тут взял, да и увел из семьи ребенка. – Вот, посмотри, - он достал из кармана расписки и разложил перед мамой, чтобы враз отбросить сомнения и страхи. – Даже бумаги мне написали, что разрешают увозить ее насовсем. Он склонился над растерявшейся и немного напуганной Лизой и поцеловал ее в ушко, вызвав улыбку и тихий смех. -Щекотно, - смущенно оправдывалась она за свое внезапное веселье, столь неуместное в напряженной обстановке. И в это же время из комнаты вбежала Наталья и повисла у папы на шее, зацеловывая ему все лицо. -Как ты быстро, что я даже соскучиться не успела толком, - щебетала она. - А мы с бабушкой блинов напекли, и сейчас будем завтракать. Они, так бабуля сказала, с вареньем кошмарно вкусные. А еще с медом. Деда Валентин меда на базаре купил. Ой! – воскликнула она, увидав Лиза. – А это кто такой? -Такая, - поправил Никита. – Твоя сестренка. Теперь она будет жить с нами. Так что, давай, знакомься и обещай дружить. Папа будет о вас двоих заботиться и любить. А вы, как я догадываюсь и надеюсь, будете обе слушаться и помогать. Правда, ведь? Лиза поспешно кивнула, постепенно приходя в себя и осваиваясь с новой обстановкой и новыми родственниками. Она все еще немного неловко чувствовала себя в новой красивой одежде, опасаясь испортить ее или испачкать. Потому движения были слегка скованы. А потом бабушка немного испугана, дедушка удивлен, что навевало на опасные мысли. Однако веселое беззаботное щебетание, объявленной сестренки, а затем и такое доброжелательное и волнительное отношение новых родственников слегка растопили сердечко, и Лиза слилась с настроением Наталки, убегая уже вместе с ней в комнату для обзора и изучения игрушек. А так же того уголка, где придется прожить до отъезда в далекий и неизвестный, пугающий таким странным именем, город Чарджоу. -Я отгул на сегодня взяла. А Валентин сейчас на работу уходит. Ну, давай, сынок, вводи мать в курс своих преступных замыслов. И чего это ты успел в этом Жодино наворошить, что в нагрузку получил племянницу? Скажи, Никитка, а мне ведь и самой до ужаса страшно стало, как увидала ее, - шепотом, чтобы, не дай бог, кто услыхал, сказала мама. – Похожа, ведь, лицо в лицо. До мелкой черточки, штришка. Это и надо же было так природе расстараться! Шутка с долей иронии. Судьбинушка отняла у тебя Свету, а взамен тебе племянницу, да еще до боли схожую всучила. А чего так легко отказались родные-то? Неужто, плохо так? -Мама, милая, если своими глазами не видеть, то в жизнь не поверишь! – Никита уселся на стул на кухне и попросил чаю. – Там не просто ужасно, это помойка, клоака, каких мне пока не приходилось в своей жизни встречать. Я, мамочка, даже не успел ее на ручки взять, как она уже готова была за мной куда угодно бежать, лишь бы из этого вертепа подальше. И навсегда. -Чего ж они так-то, а? – мама всплеснула руками и печально покачала головой. – Вроде, как из одного гнезда две сестрички, а словно подкидыш твоя Светланка. Вся семья под корень спилась и сгинула от водки, а она такое золотце была. -Была, мама, - тяжело вздохнул Никита, наливаясь печалью и скорбью, опуская глаза, чтобы не показывать слезы. – Вот именно, что не водкой, так водой убила судьба. Только не судьба, мама, а некий убийца, которого сейчас искать будут. Мне так кажется, что теперь оставить без рассмотрения это дело нельзя. Все равно найдут. Не может он так долго и безнаказанно творить зло, убивать безвинных людей. Хочется просто спросить этого урода, за что и почему. -Но Свету все равно не вернуть. Какой толк теперь от этих поисков, если она уже там? – печально произнесла мама. – Ну, если только ради успокоения собственной души, что зло все же наказали, убийцу упрятали подальше от людей. -Мама, вот ты не поверишь, но сразу, как принял я это бесшабашное решение, так в сердце растаяло и отогрелось. Мне вновь жить и трудиться хочется. Было две, а теперь вновь две. Мне кажется, что и на убийцу плевать, лишь бы эту не трогали. -Слушай, сынок, - мама лукаво и с хитринкой смотрела на сына, словно удумала некую затею. – А может, нам одну оставишь, а? Ну, сам прикинь, сложно ведь с двумя тебе одному будет с такой беспокойной работой. Тяжело и хлопотно. Оставь нам Наталку. Или лучше Лизу. Мы с Валентином и любить ее будем, и лелеять, а…, - мама застыла с открытым ртом и ошеломленно смотрела в сторону прихожей. На пороге кухни стояли, держась за руки Наталья и Лиза с перепуганными глазами, будто нечто страшное и ужасное только что ввергло их в такое состояние. -Что случилось? – всполошился Никита, вскакивая поспешно со стула и бросаясь к девчонкам. – Натворили чего, или увидели? Вы не бойтесь, говорите, мы вместе разберемся. -Папочка, миленький, - сквозь слезы пролепетала Лиза, шмыгая носом. – Мы хотим все вместе ехать с тобой в Чарджоу. Не нужно меня оставлять здесь. Я тебя полюбила и не хочу теперь расставаться никогда. Ты ведь, правда, не бросишь меня? -Господи! – облегченно вздохнул Никита, обхватывая обеих девчонок и прижимая к себе. – Ну, конечно, мы все и всегда будем вместе. Никто и нигде никого не оставит. Мы всегда будем одной семьей. А бабушка просто предложила, боясь, что я не справлюсь с вами двумя. Мне ведь всегда придется в командировки летать, чтобы деньги зарабатывать. Такая у меня работа. -Нет, папочка, справимся. Можно же мне называть тебя папой? Ты сам так разрешил. Они отказались от меня из-за водки, а потому мне больше не хочется вспоминать про них. Значит, кроме тебя у меня никого нет. Вот только еще сестренка появилась. И бабушка с дедушкой. А я уже большая, самостоятельная. Со мной никаких хлопот не предвидится. Лишь польза и помощь. Я и по дому могу, и кушать, если есть из чего, приготовить. Правда, правда! Просто там ничего не было. -Я верю, - согласился Никита. – Ты, мама, мне моих девчонок не пугай. Мы все втроем нашли друг друга, и расставаться в ближайшие годы не планируем. -Ладно, ладно, - обреченно вздохнула мама, отмахиваясь от напора и упреков Никиты. – Да, сынок мне никого не желает отдать. Наталью просила, не дал, Лизу прошу, не оставляет. Да еще с истерикой самих девчонок. Садитесь, уж, тогда кормить блинами вас буду. Кто с чем пожелает, так сразу и заказывайте. Варенье, сметана, сгущенка. Ну, а ты, сынок, я знаю, что больше всего с салом уважаешь. Несколько минут пришлось объяснять Лизе, из чего и как готовятся блины, как они получаются, а так же правильное их поедание. Особенно понравилось обучать свою новоявленную сестренку Наталье, которая очень даже знакома не только с процессом получения такого вкусного блюда, но и правила их потребления. Наконец-то появился в доме тот, кого и она может кое-чему поучить. Такое положение ее статуса возвышало и льстило. А Лиза эту науку усваивала легко и с бешеным аппетитом, что даже у бабушки возникли опасения за ее здоровье. -Ничего с ней не случится. Ей теперь за все голодные годы надо отъедаться. Столько изголодался ребенок, что не скоро почувствует стабильность и успокоение. И смешно было смотреть на скоростное исчезновение блинов, и слезы наворачивались на глазах из-за понимания причины такой скорости. Это где же в наше сытое время нужно проживать, чтобы за семь лет впервые в жизни блины увидеть. А уж о варенье и меде и говорить не хочется. Мама для маленького Никитки на зиму заготавливала варенья сполна и разнообразно. Всегда он помнит себя с куском черного хлеба, намазанным толстым слоем варенья. Глаза Лизы уже помутнели от перенасыщения, но руки продолжали тянуться к тарелке с блинами. -Ничего, мама, - успокаивал мать Никита. – От твоих блинов плохо не станет. А мы сейчас прогуляемся по моим историческим местам, слазим на Чертову бороду, и утрясем излишек. Все твои блинчики превратятся в килокалории, которые просто останутся на той горе. Так что, к вечеру еще пеки, да побольше. -Ой! – всполошилась мама. – Так я с вами тоже схожу на гору. Все дни собиралась, да все некогда, откладывали с Валентином на потом. Говорят, орехов поспело в этом году немерено. И опята, поди, высыпали. Мы каждый год в это время грибов набирали полно. Вам в Туркмению прособираем, да и здесь поедите. -В Туркмению, мама, мы грибов соберем в Медведке и в Сосновке. Позднее, где-то в начале октября. А сейчас нам нужно здесь отъедаться. Сама видела, какие мы голодные, сколько много сейчас съедаем. А вот потом и на дорогу оставаться будет. Мама и видела, и порадовалась, что с появлением Лизы к Никите вернулось прежнее стремление к жизни, жизнерадостность и задор. Жалко погибшую невестку, но жизнь не закончилась. Ко всему прочему у него остался на руках маленький ребенок, которого он категорически не желает ни кому, даже родной матери, отдавать на воспитание. Вот еще и племянницу забрал от живых, но спившихся родителей. Как же не порадоваться за собственное дитя. Девчонки, прослышав про орехи, которые абсолютно не нужно покупать в магазине, а просто снимай с дерева и наполняй сумки, пришли в неописуемый восторг. Наталья предложила каждому взять по две-три сумки и по мешку. Халява ведь. Но сквозь смех и слезы пришлось им объяснять, что так много на всей Чертовой бороде не сыскать. Хорошо, если хотя бы одну сумку наполнить и от душа самим наесться на весь год. А чтобы совместить полезное дело с приятным, Никита прихватил с собой специальное самодельное приспособление для колки орех. Это чтобы не только собирать, но и наесться до отвала. Он его еще много лет назад соорудил, и по приезду в отпуск пользовался им. Идти было немного далековато, но по берегу реки. А от того и весело, и интересно. Ведь по пути попадались и рыбаки, что особенно интересно и любопытно для Лизы, прожившей безвылазно в своей квартире, не покидая ее дальше двора. А Наталья хоть и помнит слегка с прошлого отпуска, но ведь все позабылось. Орехи собирались простым испытанным и проверенным способом. На Чертовой бороде полно лещины, но вся она была худая и кустистая. Потому, находя богатый урожайный куст, Никита поочередно сгибал ветки, а детвора, словно саранча, налетала на них и все общипывали, не оставляя ни единого орешка для последующих любителей. -Бабушка, бабушка! – постоянно кричала Наталья, как самая маленькая, но настырная. – Мне не достать, подсади меня, я там еще много орехов вижу. -Ну, и как мне по вашей милости грибы собирать? – ворчала мама, но подходила и поднимала внучку к орехам. Мама в траве и под деревьями отыскивала ранние опята. Мало по малу, но, когда молодежь, обессилевшая и уставшая, собралась домой, у мамы тоже была полная сумка молоденьких красивых грибочков, напоминающих больше пуговки. -Славный завтра супчик сварю, - восторгалась мама своим урожаем. – А сегодня на ужин сковородку нажарим с лучком и со сметанкой. Валентин придет, а дома такая вкуснятина! У Лизы от одних таких вкусных слов в глазах помутилось. Они не рассчитывали так поздно загулять, вот и не прихватили с собой ничего съестного. Да и всем, ко всему прочему, после такого обильного завтрака казалось, еще с неделю не захочется есть. Ан нет, ближе к вечеру аппетит не на шутку разыгрался просто зверский. -Бабушка, - хныкала голодная Наталка. – А сейчас такие красивые грибочки нельзя покушать? Лиза мужественно терпела голод. Ей не привыкать. Однако теперь после вкусных и обильных приемов пищи, организму понравилось сытость и удовольствие. И потому у нее у самой уже в желудке нечто урчало и громко требовало наполнения. -Я вас орешками покормлю, - обрадовал их Никита, доставляя из сумки заготовленный орехокол. Хотя в детстве он часто пользовался собственными зубами, которыми всегда и легко щелкал орешки. От такого заявления нытье и голодные стоны мгновенно прекратились. К приходу Валентина с работы, на кухне потрескивали на сковородке опята, распространяя по всей квартире сумасшедший аромат. А из комнаты слышались стуки молотка по доске, и громкое восторженное восклицание с хрустом спелых ядрышек. -Ба! – весело и громко прокричал Валентин на всю квартиру, выражая одобрение относительно запахов и извещая всю семью о своем появление в квартире. И сразу, сбивая друг друга с ног из комнаты, и неспешно из кухни выкатилась вся семья на встречу с главным мужчиной в этом доме. Валентин обнял жену и уже приготовился поприветствовать молодежь, но так и застыл при виде Лизы. Утром в спешке на работу он только и успел осознать эту информацию, что Никита привез из поездки племянницу. К тому же ребенок был слегка шокирован и напуган. А сейчас, уже при более внимательном рассмотрении и при другой обстановке его удивило это поразительное сходство со Светланой, которое слегка ошарашивало, будто явилась невестка из детства. -И кто мы будем? Это все та же Лиза, или успели за мое отсутствие еще раз подменить? Признаюсь, что утром не успел рассмотреть и заметить такое чудо. -Правда, ведь, здорово похожа? – подхватывая на руки ребенка, сияя и пылая счастьем, проговорил Никита, словно сейчас Валентин совершил важное и судьбоносное открытие. И этот восторг имел отношение к Никите так же. -Не то слово! – воскликнул восхищенный Валентин и протянул руки, чтобы забрать ребенка к себе. -Папа, а его можно называть дедушкой, да? – словно спрашивала разрешения на такой статус родственника, проворковала ласково Лиза, прижимаясь щекой к Валентину. -Папа? – удивился Валентин, но так сразу и примолк, не в состоянии продолжить разговор. Горячая волна хлынула к глазам и перекрыла дыхание. Он поставил ребенка на пол и громко выдохнул воздух, чтобы мочь разговаривать и общаться. – Значит, и в самом деле все так плохо в настоящей семье. Ну и пусть, Никита будет отличным и мамой, и папой. Я с вами полностью солидарен. Он и раньше слыхал историю сестры и бывшего мужа Светланы. Но одно дело, когда историю преподносят, как нечто далекое и неведомое, то есть, не осязаемое. А теперь, когда при живых родителях ребенок восторженно и вполне откровенно даже родного дядю, которого и увидела впервые в жизни лишь вчера, называет папу, отрекаясь тем самым от тех, кто тебя родил, мотивация была очевидна и явственна. Неспроста ребенок настолько открыто зовет Никиту папой. -Угу, - прогудел Никита. – А вот у нас так все просто замечательно. Просто семья вернулась в прежние размеры. Нас вновь трое, и мы опять рады жизни. -Я уже понял по вашему настроению, - согласился Валентин и весело потрепал Лизу по волосам, вздрагивая от такого прикосновения, ощущая под пальцами ту самую шелковистость, что и всегда его радовала и удивляла, когда невестка приезжала в отпуск. Волосы Светланы всегда являлись поводом восторгов, и Валентин не упускал случая, чтобы не потрепать их. И вот сейчас он ощущает ту же упругость, будто перед ним не племянница, а ушедшая из Жизни Светлана. – Я рад за вас, рад за тебя, Лизонька. Теперь твои мытарства закончились навсегда. -Папочка, - горячо шептала прямо в ухо Никите Лиза, уже лежа в кроватке вместе с Наталкой. Наталья уснула за телевизором на диване, а Лиза мужественно боролась, пока сам Никита не предложил ей укладываться в одну кроватку с сестричкой. – У меня в жизни еще не было таких счастливых и интересных дней. Я его запомню на всю свою оставшуюся жизнь. Пусть мне приснится такой же чудесный сон. -У нас еще много будет таких, вся жизнь замечательной будет. Это, мой ребенок, нормальная правильная жизнь, какая ежедневно происходит. Просто у тебя впервые все случилось. Отпуск был большой и бесконечный. Однако, это казалось в его самом начале. За веселыми хлопотами и счастливыми заботами дни мелькали, как кадры в кино. Даже зачастившие дожди и осенняя слякоть с холодами не портили отпускное настроение. Даже наоборот. Дожди и ночные холода способствовали бешеному росту опят. И Никита с девчонками с огромнейшим удовольствием собирали их, солили и сушил, подготавливая к перевозке в Туркмению. Тот фруктовый ящик, в котором привезли в Беларусь виноград, обратно повезут наполненный упакованными в полиэтиленовые пакеты отварные и посоленные грибы. Никита постоянно так возил, запасаясь таким деликатесом до следующего приезда. Но в этот раз грибов было чрезвычайно урожайно. А уж отъелись их от души. Лиза, очутившись в благоприятной и добросердечной среде, быстро оттаяла и вошла в ту норму, что ей было задано самой природой. И Никита все явственней замечал в ее характере и поведение схожесть со Светланой. А Наталья, коя по натуре был схожа больше с папой, вскоре всецело подчинилась ее напору, заглядывая в глаза и в рот, выполняя все распоряжения и команды старшей сестры. Лизе такое лидерство очень даже импонировало. Но та положительная черта, больше доставшаяся ей от Светланы, что не позволяла младших и тех, кто от тебя зависит, унижать и обижать, только радовала Никиту. Можно было смело оставлять их одних и быть уверенным, что Лиза ни сама, ни сестренке не позволит свершать глупости. Мама иногда в шутку намекала Никите, что через десять лет он вполне может и жениться на ней. Вполне приемлемо и по возрасту и по статусу. Ведь с каждым годом она все больше и больше станет схожей со своей погибшей теткой. Так зачем такое золотце на сторону отдавать? -Мама! – обижался и возмущался сын, словно его заподозрили и обвиняли в неком ужасном преступление. – Она на 17 лет младше меня. Это, во-первых. А во-вторых, и это самое главное и основное в нашей семье, мы уже решили и определили статус и обязательства каждого члена семьи. Так вот, я есть и буду до скончания века для ребенка папой со всеми вытекающими последствиями. -17 лет – не возраст и не разница для мужчины. Тебе всего будет 34. По сути, так еще совсем мальчишка. Ладно, сынок, не зацикливайся и не ерепенься. Пошутила, ведь, а он в штыки. Ты бы у ребенка поинтересовался ее мечтами. -Мама, - продолжал возмущаться Никита, хотя по серьезному и понимал мамины смешки и шутки. Но уж больно крамольной выглядела даже мысль. Ему казалось, что такие инсинуации оскорбительны той идее, что толкала их на единение в единую семью. Глядя на маленькую хрупкую девочку Лизу, или Лизунка, как сразу прозвала мама, Никита и представлять не хотел ее в далеком будущем в роли жены. Он обязательно, но лишь через несколько лет, жениться, хотя бы ради своих девчонок, чтобы в их воспитание приняла участие женщина, поскольку массу нюансов лишь мама сумеет объяснить и помочь понять девочке. И весьма трудно будет сделать подобный выбор, чтобы не обидеть дочерей и не подсунуть им некую мегеру, сумевшую превратить слаженный быт в кошмар и массу негативов. Однако, Никита постарается теперь уже не ради любви и собственного комфорта, а для благополучия дочерей. Поскольку в составе полноценной семьи должна быть в наличие жена для мужа, и мама для детей. Но эти даже гипотетические жены и в мыслях не задерживались. Рано еще допускать к думам такие фантазии и измышления, если еще образ той, самой любимой и засевшей прочно в сердце, пока перед глазами стоит. Снится она ему еженощно, не забывается Светланка ни на секунду. И смеется, и пальчиком грозится регулярно. Живая, счастливая и реальная. Это пока рядом с детьми некогда отвлекаться на прошлом, а одному пока даже оставаться страшно. Мама ревела всеми ручьями, словно прорвало все дамбы и преграды, удерживающие потоки слез, будто прощалась с внучками и сыночком навсегда. Валентин, как не старался отвернуть свое мужественное мужское лицо, а не удержался и блеснул намеками на влагу. Или сами выкатились, или дождик покапал. Но вселенского счастья это лицо не изображало, хотя в его мужские обязанности входила необходимость успокаивать и ободрять свою жену. -Не плачь ты уж так, - пытался он как-то успокоить маму. – Приедут так скоро, что даже соскучиться не успеешь. Зима, весна, а там и лето. Вы уж к нам, как и договорились, к концу мая к нам на все лето. Чего в этой Туркмении париться. -Хорошо, обязательно, мы сразу к концу весны и прикатимся все разом втроем, - горячо убеждал Никита, сам сильно расстроенный из-за маминых слез. Не нужно было ее в аэропорт брать. Теперь вот у самого на сердце тяжесть, словно сильно и больно обидел любимого человека. А девчонки вовсе и не собирались плакать. Наталка истосковалась по родному дому и своим любимым игрушкам. А Лиза с затаенным интересом выслушивала объяснения и пояснения младшей сестрички. Лично у Наталки даже праздник получился. Наконец-то она выступала в роли лидера и учителя, словно роли старшего и младшего вмиг поменялись местами. А Лизе ничего и не оставалось, как соглашаться, кивать головой и временно сдать свое лидерство младшей сестренке. Ведь им в данный момент предстоит не просто путешествие, а поездка в родной город Натальи, где она благополучно уже пятый год проживает. А еще полностью деморализовало предстоящее проникновение в утробу такой громадины из железа, как самолет. Ранее такое чудище виделось лишь издалека, что вовсе не давало представления о его предназначении, и что так страшна даже мысль о полете в нем. Теперь же предстояло влезть в него, в его нутро и вместе с ним оторваться от земли. И как ей такое пережить! И здесь Наталка чувствовала себя командиром и знатоком, и давала исчерпывающие рекомендации по правилам поведения внутри самого самолета. Мама все махала и махала, а самолет катился по рулежной дорожке, и ее маленькие внучки, уткнувшись носами в иллюминатор, отвечали своими улыбками на бабушкины прощальные взмахи. -А мы вправду прилетим летом сюда опять? – недоверчиво спрашивала Лиза. Ей ужасно понравилось быть в гостях у папиных родителей, но впереди ждало не менее интересное приключение и встречи в далеком Туркменском городе Чарджоу. Само название она не с первого раза запомнила, но теперь без конца повторяла, поскольку через несколько часов он станет ее родным и близким. Обратный путь Никите больше нравился. Тех же два перелета, но поздним вечером, если не ночью, они окажутся дома. Нигде не придется подолгу сидеть и дожидаться самолета. -У нас еще лето совсем не закончилось. Ну, если только самая осень началась, - хвасталась всезнающая Наталья. – Немного будет прохладно, но солнца еще много. -Как это? – удивленно, с трудом доверяя такой, мало похожей на реальность информации, спрашивала Лиза, на всякий случай, погладывая на Никиту, чтобы получить подтверждение. – А здесь уже зима почти настоящая началась. -Зима осталась в Витебске. Так всегда бывает. А еще случалось, что мы от дома совсем летом улетали, и попадали прямо в зиму. Вот и не знаешь, как и что одеть. И такое еще больше интриговало старшую сестру. Да ко всему ей было так много рассказано про фрукты и про большие-большие арбузы, которые и поднять нельзя. Папа Никита из командировки такие привозил. Совершенно недавно. Перед отпуском. Один арбуз за двадцать килограмм переваливал. Они его всей семьей, да еще семью Гриши пригласили, ели два дня. Сверху крышку срезали, словно крышку с кастрюли сняли, и ложками вгрызались внутрь. Вкусный попался, но никак заканчиваться не хотел. Потом пустой горшок с балкона сбросили в палисадник. Потому что так поступали все, так как по утрам местные коровы и бараны приходили и все корки арбузные и дынные объедали. Вот только такое было в последний раз с мамой. Но теперь уже с Лизой они летят в этот удивительный край в тепло, которое в Беларуси давно закончилось, сменившееся холодными дождями и мокрым снегом, но в Туркмении еще много будет тепла и солнца. Вот от таких мыслей, тревожного ожидания, да еще чрезмерного волнения от полета в самолете, сердце у Лизунка просто останавливалось и не желало стучать. И только осознание, что теперь у Лизы настоящая и любимая семья, что в Чарджоуской квартире у нее будет свой уголок, теплом и радостью растекался по ее страдавшему тельцу. Встретил их ночной Чарджоу удивительным, даже редким по местным меркам теплом, ласковым ветерком, зеленью деревьев и травы. Немного тронутыми осенью и ночными заморозками, но еще живыми и настоящими. И еще яркими большими звездами по всему черному небу. Словно в сказку угодили. Чемодан и ящик оказались с трудом подъемными. Да еще и у детей сумки нелегкие. А потому уговорили таксиста довезти их до самого дома. Расстояние от аэропорта до дома незначительное, и обычно его запросто преодолевали с перерывами пешком. Не каждый таксист соглашался завернуть за угол и закончить путь. Но в этот раз Никита пригрозил уплатить, как в другой конец Чарджоу. А иначе с таким грузом и с такими помощниками, если бы и дошли пехом, то хорошо бы до утра. Гришку и Галку не предупреждали о дне прилета. Все же Гриша мог оказаться в командировке, а Галке на работу рано вставать. Зачем же беспокоить. Они на такси и так легко и быстро добрались. -Вот и наш дом, - радостно вздохнул Никита, распахивая дверь квартиры. – Входите и осматривайтесь. Теперь, Лиза, ты здесь жить будешь. Долго и постоянно, пока вся семья будет находиться здесь. Если и переедем, то все вместе. А завтра, как выспимся, пойду в школу тебя оформлять. Скажем, что ты в первый класс уже отходила. Совсем ни к чему с первоклашками сидеть и скучать. -Ой, папа, - пыталась возмутиться Лиза. – Как-то нехорошо врать. Мне ужасно страшно и неприятно. Давай правду скажем и попросимся во второй класс. Может, и возьмут без обмана. Мне и вправду к первоклашкам смешно и глупо, но хотелось бы без вранья. -Да, папа, она абсолютно права, - поддержала старшую сестренку Наталка. – Новую жизнь нужно честно начать. Ой, некрасиво врать, да и примета плохая. -Да, действительно, мама была абсолютно права. Надо было вас обеих оставлять с ней. А то взял на свою голову, так они меня воспитывать вздумали, уму разума обучать, - наигранно рассердился Никита, но мысленно согласился с ними. Ведь рано или поздно среди подруг или в случайном разговоре проболтаются кому-нибудь, а там быстро по сарафанному радио по всей школе разнесется. Еще в подлоге обвинят. Стыда и позора досыта наберешься. Хотя, прогоняв Лизу по всем начальным наукам, Никита решил проситься сразу во второй класс. Ведь от скуки в первом затоскует и зачахнет. Она свободно читает любовные романы, что отец из библиотеки приносил. Стихи уже сочиняет, рассказики о том, о сем. И с арифметикой дружна. Хоть такой положительный результат беспробудного пьянства родителей. Ребенок от безысходности искал в науках отвлечение от страданий и мук. Уговорит директрису. Он ее немного знает. -Завтра еще пойдем с Татьяной Никитичной знакомиться, - вспомнил Никита о будущей няньке. – А то я надолго дома не задержусь. Меня скоренько в командировку отправят. Пора и летать, и деньги зарабатывать, что в отпуске потратили. -А это кто? – испуганно спросила Лиза. – И почему тебя так скоро куда-то отправлять надо? -Понимаешь, Лиза, ты уже хорошо знаешь о моей работе, про мои командировки. Наши вертолеты летают по всей Туркмении. И тебе надо потихоньку привыкать к моим прилетам и улетам. Ведь мы не просто летаем, а людей и грузы нужные по буровым развожу. И рядом с домом работы у нас почти не бывает. Потому меня часто дома не будет. А одних вас оставлять нельзя. Вот Татьяна Никитична и будет в мое отсутствие заботиться о вас. Наталка хорошо знакома со спецификой моей работы. Она и тебе все подробно и понятно разъяснит. А сейчас мы пьем чай и укладываемся спать. Рано будить не буду, но и рассыпаться не позволю. Так что по койкам. Объявляю во вверенном гарнизоне отбой. -Папа, папа, а мы с Лизой на моей кроватке спать будем. Нам немного тесно будет. -Нет, мои миленькие, вы оба на нашей с мамой. На которой мы с мамой спали. Она большая и удобная. А я, Наталка, лягу на твою. Придется привыкать. -Совсем один? -Один, - грустно ответил Никита, и вновь защемило сердце. – Совсем один, мои девочки. Долго еще он будет вот так в одиночестве проводить ночи без любимой и любящей. И лишь потому, что пока ни с кем не сумеет. Не перешагнет эту грань. Снится еще Светлана, и представить, что рядом лежит чужая, ему еще трудно и невозможно. Девчонки днем отвлекают, увлекают, помогают забыть и забыться. А ночью в тиши он до сих пор слышит ее дыхание, тепло тела и сквозь сон мягкий нежный голос. Неужели он не сумеет пережить свою потерю, чтобы спать ложиться с легкостью и с желанием. Сейчас же он боится, пугается ночей, так порою с трудом понимает, где еще явь, а где уже сон. Но она зовет и просит помнить о ней, умоляет не забывать, обещая являться по ночам и всегда быть рядом. И такие ночи стали утомительными, болезненными, но желанными и ожидаемы, как наркотик. Ему уже не представлялось сна без явления в нем Светланы. Но сегодня она почему-то не пришла. Потому и проснулся позже обычного. Глянул на часы и удивился. Почти девять. Давно у него не было такого спокойного и крепкого сна. Может, Светлана самолетом не сумела воспользоваться, потому и задержалась и отстала на некоторое время? Но зато чувствовал Никита себя успокоенным и удовлетворенным, словно прошел очищение или побывал на исповеди. Хотя веры в бога за собой не замечал. Да и в черта никогда не верил. Девчонки, поди, давно проснулись и бесились в кровати, не желая покидать такое огромное поле для игры. По шуму и визгу определялось явственно. -Доброе утро, принцессы! – воскликнул Никита, заглядывая в спальню и прерывая их игру. Заметив его, они дружно вдвоем набросились к нему на шею, пытаясь повалить и вовлечь в свою игру. Вот так втроем и пришли с криками и визготней в ванную комнату. -Сначала я, а потом вы, - приказал Никита, уже выталкивая их из ванной комнаты. -Почему? – не соглашались девчонки. – Мы раньше тебя проснулись, а потому первыми хотим умыться. -Папа, - тревожно спросила Лиза, вспомнив что-то важное. – А мы мою зубную щетку забыли, да? -Не забыли, а оставили на следующий отпуск, - успокоил ее Никита, доставая новую из ящичка в ванной. – У меня всегда в доме есть пару запасных, чтобы в любое время заменить. Ведь щетки долго не могут служить, их необходимо обновлять. Лиза впервые у бабушки заимела собственную зубную щетку и научилась чистить зубы. Ей понравилась такая интересная и полезная процедура. Вообще-то, умываться по утрам с мылом и на ночь она так же училась впервые. Там в Жодино было негде и нечем. Да и, как ей казалось, абсолютно незачем. -А вас опередить хочу по простой и банальной причине, - категорично и строго заявил Никита. – Мне ведь потом, пока вы будете полоскаться, нужно готовить вам завтрак. Такое заявление девчонки восприняли с радостью и восторгом. Не больно-то и спешилось с этими водными процедурами. А ради вкусного и долгожданного завтрака гигиена потерпит. И они заказали папе напечь много блинов, которые как Лиза, так и Наталка уже представляли их с вареньем, что бабушка им положила в дорогу. -Нет, - не согласился Никита и грустно добавил. – Лучше и вкуснее с абрикосовым. Наша мама успела наварить. Ты же помнишь, Наталка, какое она вкусное варила его из абрикосов. С косточками, такое густое, похожее на повидло. -Правда-правда! – восторженно подтвердила папины слова Наталка, жадно облизываясь и проглатывая слюну. – Тебе, Лиза, тоже понравится. А с блинами я его еще сама ни разу не пробовала. Когда мама пекла блины, то уже варенье было съедено подчистую. Да и мы в нашей семье как-то с салом и сгущенкой любили. Не пробовал с абрикосовым вареньем и Никита. Они здесь очень редко пекли блины. Отъедались их досыта в отпуске у мамы, которая по их первому требованию пекла их ежедневно и иногда по два раза в день. Но сегодня Никита решил нарушить привычный их семейный ритуал, отступить от традиции и напечь девчонкам их любимое блюдо. Тем более, что варенья в доме много. И получилось с этим южным вареньем настолько вкусно, что он не успевал блины со сковородки снимать. Сразу же с пылу с жару девчонки рвали очередной круг пополам и мгновенно заглатывали. -Нет! – категорично запротестовал Никита. – Так вы у меня растолстеете, что ни в какую одежду не влезете. Договоримся сразу и навсегда: блины лишь по праздникам. Попытки возразить Никита порушил примерами уродливых толстячек. Так что аргументы в пользу тонкой девичьей фигуры оказались сильней и неотразимыми. Ни Лиза, ни Наталья не желали становиться похожими на Карлсона, который живет на крыше. А потому согласились с таким жестким графиком блинных деликатесов и порешили идти к Татьяне Никитичне, чтобы познакомиться с нянькой. Но во дворе мгновенно столкнулись с компанией лучших Наташиных подружек, и заболтались. А Никита не стал их торопить. Успеют они еще и к няньке, и в школу. И пока девчонки заигрались, Никите пожелалось заглянуть к Грише. Вроде как он, согласно того графика, как помнил Никита, должен быть дома. Это если командир ничего в планах не поломал. Ну, а Галке быть на работе, судя по времени, и, стало быть, Виталик в садике. Предупредив дочерей, Никита поднялся к Поповым. Однако на удивление и легкое недопонимание, дверь ему распахнула Галка, которая без лишних слов сходу бросилась ему на шею с обильными поцелуями и сильными объятиями. -Привет, Никита. Ну, и загулялся же ты. Какой длиннющий отпуск у тебя, что чуть ли не все сезоны года у нас промелькнули. Даже ночью один раз лужи позамерзали. А уж в летном отряде, да и в городке всего столько произошло, что за неделю, даже если без перерыва на сон говорить, не расскажешь. Ну, а сам чего расскажешь, а? да что тебя слушать, если по роже заметно, что и отъелся, и раздобрел, и настроение неплохое. Все хорошо, да? Наталку, как и планировал, с собой привез, мама отдала, себе не оставила? Это хорошо, даже здорово! – стрекотала Галка, засыпая вопросами, но не позволяла своей болтовней даже рта открыть. – Ой, а мы, наверное, в отпуск только в декабре поедем. Не раньше. Вот только даже предположить не могу, куда? Может, в санаторий смотаемся, если Гриша путевки достанет. В декабре горящие бывают. А вы когда прилетели? Ну, что за вопрос, конечно же, вчерашним Московским. -Вчерашним, да, к ночи только и добрались, - наконец-то сумел вклиниться Никита в этот словесный поток. – А ты почему не на работе? Сегодня, как мне кажется, будний день. -Да на работе она уже сполна и досыта наработалась. Хватило надолго. Теперь вот она вновь нормальная домашняя жена пилота Гражданской Авиации, - из спальни в мягком халате, взятым взаймы у жены, вальяжно и очень важно вышагивал Гриша, чувствуя себя победителем и весьма удовлетворенным собственными предсказаниями. Она раскрыл широко руки для объятий и мягко по-дружески похлопал Никиту по спине. – С прибытием в родные пенаты, друже. -Вот только не надо грязных подколок и намеков, - надула обиженные губки Галка, стараясь сохранить независимое выражение на лице. – Сама попробовала, сама и отказалась от нуднятины. Такая тоска и хренотень эта работа! Успею еще в своей жизни натрудиться. А пока решила воспитывать сына до школы. -Не понравилось, стало быть? – слегка иронично и со смешком спросил Никита. -Никита! – разозлилась Галка. – Вот только ты не добавляй соли на рану, что расковырял Гришка. Этот придурок по пять раз в день подкалывает, до горячего каления доводит и радуется моим психам. Ну и что? Подумаешь, вышло по его плану и расчету. Не больно-то я и расстроилась. Зато сама поняла глупость трудовых порывов. -Случилось-то чего? – уже к Грише обратился Никита, понимая, что Галя не настроена на разъяснения. Ей самой и стыдно, и обидно за провал и такую скорую сдачу позиций. Оно и хотелось побороться, да потерпеть, но ведь смысла и пользы не было от такой глупой и никчемной борьбы. Все равно в проигрыше. -Наработалась. Даже до конца месяца не дотянула. Наелась трудовой деятельности до отвала. Видел бы ты ее истерику, когда от нее потребовали отработку две недели! -И не меньше месяца. А как раз на два дня больше даже. Врать тоже ни к чему. Если уж жаждешь разоблачений и унижений, так хоть от истины не отступай, - обидчиво произнесла Галина и демонстративно отвернулась, выражая свое возмущение. -На два больше, на три меньше – какая разница? – пожимал плечами Гриша, довольно и ехидно хихикая. – За это время, что она поработала, зам два-три раза ее за задницу ущипнул, а начальник настойчиво приглашал на загородную дачу. И я, как придурок, с табельным оружием отношения выяснять ходил. Там у них, если не отдаться, то, значит, не сработаешься с коллективом. Конечно, эти старые козлы, как только свежее славянское тело увидали, так сразу загарцевали вокруг. Ну, хлопнула одному по роже, второму. Так такое ее поведение их лишь раззадоривает. У них даже выше ценится, если женщина ломается, словно цену набивает. И танцуют возле козочки свои лезгинки. -Лезгинку кавказцы танцуют, - поправила сердито Галя, но затыкать мужа не пыталась. Бесполезно и бессмысленно – все равно расскажет и приврет. -В общем-то, визит мой с табельным оружием подействовал вроде как, приотстали, поутихли. Но к амурам моментально прибавились детсадовские проблемы. Первый раз Виталик пришел с садика с хорошим непрекращающимся поносом. Закрепили, замуровали, а через три дня с соплями. Зелеными, с красными прожилками, - аппетитно расписывал Гриша. – Опять подлечили без отрыва от производства. Благо я дома сидел. Ну, а уже когда привела ребенка с соплями, поносом и рвотой одновременно, то сразу я потребовал, чтобы сама сидела и занималась лечением. Понимаешь, дома ведь она его всем свеженьким потчует, продуктами собственного приготовления. Привык ребенок к еде домашней. А там колбасу, обжаренную докторскую с макаронами ежедневно и по три раза в день. Нашу колбасу пробовал? Нет? Знаю, дерьмовая, а они ею закормили. Ладно, там местные, привыкли. У них желудки железные. А мы иные, нам подавай все свежее и качественное. Понятное дело, что котлеты готовить проблемней, чем просто нажарить колбасы и подать. Вот вам и результат. Бюллетени, конфликтный работник, капризная, с начальником спать отказывается, за задницу щипать не позволяет. Да ко всему прочему, еще и муж с оружием наведывается. Вот тебе и выводы с вытекающими последствиями. Оттого и расхотелось ей работать, к дому потянуло. -Ой, больно надо! – уже смирившись с долей домохозяйки, проговорила Галя. – Ну, зато изучила местный этнос, его колорит и ритуалы. Вот теперь и буду с твоей Наталкой сидеть на время командировки. Раз привез, так зачем нянек искать. -Здорово! – обрадовано воскликнул Никита. – Это же ужасно великолепное совпадение. Мне тогда и к Татьяне Никитичне идти незачем. Зачем старушку напрягать, коль тут молодая нянька бездельничает. Я с ней за три дня до отпуска договаривался. Три рубля в сутки плюс мое питание. Вот и буду лучше тебе платить по сто рублей. И хлопот мне никаких, и твое самолюбие труженицы удовлетворится. -Нет, Никита, поскольку с ней за пятьдесят договорился, то и мне столько хватит. Мне переплата не нужна, - пыталась опротестовать финансовую льготу Галя. – Ты же сам две недели дома будешь. А полмесяца она у меня. Гриша, а ты за? -За, - хохотнул Гриша. – Все равно тебе этот Муратов платил меньше, а хлопот доставлял больше. А тут, вроде как родня. Будешь на время командировок на две квартиры жить. -Славно проблемы решили, но сто я сам решил, - категорично замотал головой Никита. – Сюрприз! – добавил он загадочно, выглядывая в окно во двор, где бесились дети. – Наталья, идемте к нам. Тут все, оказывается, дома. И твой дружок Виталик, и тетя Галя. В комнату с улицы в окно влетел радостный писк Натальи, и через несколько секунд послышался топот и стук в дверь, которая от такого натиска распахнулась, впустив в квартиру Наталью и Лизу. Настроенная на встречу, Галка счастливо завопила на всю квартиру: -Наталья, мой милый ребенок, привет принцесса, как же ты задержалась у своей бабульки! – но тут она увидала рядом с Натальей старшую девочку, и при виде ее побледнела, хватаясь обеими руками за сердце. А за спиной услышала испуганный крик и приглушенный стон. По стене на пол сползал Гриша, тараща глаза на детей и беззвучно шевеля губами, пытаясь выговорить некую молитву. -Ой, а что это с вами, тетя Галя, дядя, Гриша? – не успев испугаться, все на той же восторженной ноте спрашивала Наталья, со смехом и интересом глядя на перепуганных взрослых. -Кто это? – прошептала еле слышно Галина, стараясь удержаться в рамках здравомыслия. Никита быстро разобрался в этой катастрофической шокирующей ситуации и ничего интересней не придумал, как подхватить обеих девчат на руки, что малышки, глядя на неправильную реакцию взрослых, о чем-либо странном не подумали. -Так мы же родня. Это племянница Светланы. Дочь младшей сестры. Правда, похожа здорово! -Никита, ну, ты негодник паршивый, если не много хуже! Детей стесняюсь точное сравнение высказать. Предупреждать же нужно, а не наскоком и внезапностью людей пугать. У меня уже мушки в глазах заплясали. Прямо на сумасшествие схожее. Это же надо, как природа расстаралась, а? Ой, обхохочешься, ну, гляньте, люди милые. Мужик-то наш совсем с катушек съехал! – уже весело воскликнула Галина, пальцем тыкая в сторону Гриши и счастливая от того, что выпал случай за все обиды и издевательства мужа над ней отомстить. – Расселся на полу, словно девица малахольная, глазки закатал, бельмо всем демонстрирует. В штанах там сухо хоть, а то еще и в ванную подмываться бежать придется. -Сухо, - тихо и спокойно, словно констатируя научный факт, ответил жене Гриша. – Заткнулась бы, что ли? У самой крыша съехала, видел я и твою физиономию. Ну, ты и выдал, Никита. Мини копию Светы привез. Это надо же так перепугать нас! -Генетика пошутила, - попытался в оправдание разъяснить Никита, уже пришедшим в себя друзьям. – Света же на отца похожа была. Копия папы. Ну, а Лиза, копия дед. И сестра Лизы тоже на отца здорово похожая была. Как Света. -Умерла тоже? – осторожно поглядывая на Лизу, полушепотом спросила Галка. -Нет, спилась, что теперь на задницу ее рожа больше смахивает, - резюмировал Никита. – Оба спились, засранцы. Да ладно, чего теперь-то мусолить. Мы попозже зайдем, Галя. Нам теперь Никитична не понадобится. Но в школу зайти придется. К Фире Давыдовне загляну по старой памяти. Попытаюсь уговорить взять ребенка сразу во второй класс. Она у меня чересчур грамотная для первоклашек. От услышанной похвалы Лиза зарделась и уткнулась носом в живот Никите, чтобы скрыть смущение. -Так хоть покормлю вас, что ли, куда голодные-то. Да и Наталью можешь не таскать за собой, пусть остается у нас. Виталик, поди, сейчас вот-вот проснется, будут гулять вдвоем. -Нет, мы втроем. И уже сыты, насытились блинами от пуза. Это ты нам яиц запасла? -Да, в аэропорт завезли, так мы с Гришей целую коробку взяли, - обрадовано сообщила Галя. С яйцами в Чарджоу всегда проблемно было. Чаще мужики из командировок привозили. – Вот тебе сотню и отвалила. Знала, что уже на подъезде. -Вот, девочки, как все решилось легко и просто, - обратился Никита к дочерям. – Тетя Галя и будет с вами, нянчится. Прошу любить и жаловать. Но они у меня и так послушные, без нотаций и указаний подчиняться будут. Правда, девочки? -Да, папочка, - за двоих ответила Лиза, словно уже с этой секунды готовая к беспрекословному исполнению любой просьбы тети Гали. Услышав ее ответ, Галина удивленно смотрела на Никиту, ожидая внятных разъяснений. -Она сама так решила. -Так ты случаем, не похитил ли ее? – шутливо, но с напряжением в голосе спросила Галя. -Нее, ты что, все вышло полюбовно. Даже расписку с них взял, что претензий не имеют, отдали добровольно и при здравом уме. Перестраховался. А то мало ли как повернется. На алкашей надеяться неразумно и опасно. За четыре бутылки водки отписали. При дочери. Потому-то и решила она, что ей такие папка и мамка совершенно не нужны. Вот и назвала меня папой. Я очень даже доволен ее выбором. -Ну и хорошо, - согласилась Галя. – А то, как еще звать-то! Одна папой, вторая дядей. А третья? -Пока нет. А ежели появится, так мужем назовет. -Думаешь, появится? В смысле, так скоро, - быстро поправилась Галя, понимая нелепость вопроса. Он же молодой мужчина. Негоже надолго оставаться в одиночестве. Дочери, не жена. -Спешить не буду, но и зарекаться не стану. По правде, так еще очень сильно болит, - Никита постучал по груди. Галя нахмурилась и приобняла Никиту, сама с трудом сдерживая слезливое настроение. -Заживет, Никитушка. Оно должно зажить. Просто еще мало времени прошло. Дай срок, и успокоится сердце. Фира Давыдовна, директор ближайшей русской школы, не ругала Никиту за такое гигантское опоздание, но настоятельно просила с завтрашнего дня приступать к урокам. Она проэкзаменовала Лизу по чтению, арифметике, продиктовала маленький текст и ответить на некоторые вопросы. Предшкольной подготовкой осталась довольна. -И кто с ней так сильно позанимался? -Да, если честно, то никто, - откровенно признался Никита и кратко описал семейное положение Лизы, слегка приврав о ее родственной близости к Никите. -Знакомо, - тяжело и обреченно вздохнула Фира Давыдовна, печально глянув на ребенка. – Повезло еще, что вы встретились. Может, это и спасло ее от повторения участи родителей. А что мы читали? – спросила уже Лизу, но от перечисленных книг Фире Давидовне стало немного дурно. – А кроме Золя и Мопассана что-нибудь детское? Например, про репку, что дед посадил, или про колобок, что от всех убегал? Ну, или про теремок читала? Лиза вопросительно смотрела на Никиту, словно просила о скорой помощи, чтобы не опростоволоситься перед директором. Ей немного стало страшно, что она не знает ответов. -Вот, Фира Давыдовна, про таких народных героев мы и не слыхали. Торжественно обещаем наверстать в самое ближайшее время, - Никита показал на сидящую чуть в стороне своими делами Наталью. – Вместе с ней и будем наверстывать упущенное. Думаю, что с Натальей Лиза Мопассана обсуждать не будет. А с репки и с колобка прямо сегодня и приступим. Мы очень способные. Как же ребенку прожить, и без сказки. Так ведь и взрослым не стать никогда. Сказка – ступенька по лестнице жизни. С ней начинают движенья года. И сказка, и песня, стишок про игрушку, про дерево с травкой и птичкой на них. Становимся лучше, добрее и чище. Любимых целуем, прощаем чужих. Читаю дочуркам я строчки про репку, о том, как катился от всех колобок. И вижу в их лицах стремленье помочь всем, чтоб злой Бармалей навредить им не смог. Зачем вы воруете эти мечтанья. И кто вам мешает учиться любви? Ведь в этих простейших народных твореньях, как в зеркале судьбы увидишь свои. Взрослея, старея, жалеем о прошлом, что не было сказок, никто не прочел. И как королевич спасает принцессу, и где свое счастье царевич нашел. Не будьте жестоки, явитесь к кроватке, там сон к ним без сказки идти не спешит. Забросьте дела, что мешают и держат. Они лишь иллюзия счастья и лжи. 11 Не было снега и на Новый Год. Теплая выдалась зима даже по Туркменским меркам. Но елку Никита с детьми наряжал настоящую, колючую и пахучую. Даже Гриша с семейством явились, чтобы вдохнуть запах настоящей хвои и полюбоваться красочной новогодней елкой. С отпуском у них вышла заминка, потом не получилось с путевками, а потому они решили сразу после праздника, который почему-то захотелось отметить в кругу друзей в Чарджоу, на пару недель слетать в Витебск. На весь срок отпуска не хотелось. Зимой скучно даже в большом городе. Лиза такое чудо в доме видела впервые, чтобы самой наряжать и вместе с елкой проживать в одной комнате. Раньше она могла лишь завидовать исподтишка за праздником у соседей. А сейчас все случалось у нее и с ней. В такое даже верилось с трудом. Она визжала от счастья и восторга, наблюдая, как с помощью ее рук обычное деревце превращалось в сказочную и фантастическую иллюзию. А еще на праздник выпали и новогодние каникулы. Впервые в жизни. Все впервые. Отдых от уроков. Но это у всех они длились целых четыре месяца. А она даже устать не успела. Даже с некой жалостью расставалась с подружками и учителями. А снег выпал в конце января. И то задержался всего на два дня. И вновь столбик термометра подкрался к цифре 20. А жизнь наладилась, все в ней успокоилось, медленно, но уверенно втекая в размеренное и четко обозначенное свое постоянное жизненное русло. Никита по-прежнему летал в командировку, в свой Красноводск, а Гриша чаще в Куйджик, что по летным меркам буквально рядом. Получалось по соседству. От Небит-Дага каких-то 70 километров. Да еще прибавить такой факт, что дорога на Куйджик являлась частью трассы, которую приходилось патрулировать Никите, то в гостях у Гриши ему удавалось бывать даже чаще, чем ему этого хотелось. Но рядом с домиком, где проживал Гриша со своим авиационным техником, метрах в ста находилось маленькое, но ужасно глубокое озеро. Хотя глубину его никто пока не определял по причине невозможности таковой процедуры. Таких маленьких водоемов по пескам Каракумы разбросано много. Но те живые, настоящие водоемы с рыбой и камышами по периметру. А это мертвое, перенасыщенное солью, и в большом процентном содержании йодисто-бромистой. Даже при подлете к этому району ощущался специфический запах. Вот ради минутных купаний и залетал сюда Никита. В гости он уставал ходить в самом Чарджоу. А купания звали по многим причинам. Во-первых, все, кому не лень утверждали о великой пользе таких процедур. Особенно для кожного покрова и дыхательных органов. Ну, органов дыхания, если правильно. А во-вторых, прикольно сам процесс проходил. В этом водоеме утонуть проблематично. Вода выталкивала тело с усилиями шампанского на пробку. Никита пробовал нырнуть, так его чуть пополам не переломало, с такой силой выплюнуло обратно. Даже в прохладные дни, исключая сильные холода, чего здесь даже зимой бывало, Никита обязательно прилетал и исполнял такую приятную полезную процедуру. Грише проще. Он купался по два раза в день, да плюс иногда, если раньше проснется, по утрам. Галина к своим обязанностям няньки привыкла быстрей даже, чем ее подопечные. Особенно Лиза первое время болезненно воспринимала папины отлеты, грустно глядя вслед, словно прощаясь и не надеясь, что он вернется. Наталья смеялась и постоянно твердила ей, что папа очень быстро прилетит и две недели будет все время с ними. А прилетит с деньгами, на которые он будет баловать вкусными и красивыми подарками. Но Лизе трудно понимать, зачем лететь на какие-то заработки, если заработанные в прошлой командировке еще не потрачены. Ведь папа получает так много, что двухмесячной зарплаты могло хватить до конца года. -Глупая ты, Лиза, - учила и воспитывала ее Наталья. – Папа любит летать. И потом, тут деньги вовсе и не причем. Его в командировках люди дожидаются. Он для них работает. Лиза соглашалась, но расставаться не хотела. Ведь никогда у нее в ее жизни не было настоящей семьи с папой и сестренкой, которых не хотелось терять даже на короткое время. Однако со временем все сильней уверилось, что папа обязательно возвращается. Да еще хорошо отвлекали школьные хлопоты. И дома она на себя взвалила обязанности помощницы тети Гали. Как ни как, а среди троих она не просто старшая, но и школьница. Галина даже намекнула Никите, что 50 рублей за Наталью она берет с чистой совестью, а другие 50, что он платит за Лизу, так такие же деньги ей надо отдавать самой. Ведь даже просить не приходится. Лиза сама с любовью и старанием прибирает квартиру и расставляет вещи и игрушки по местам. У нее в квартире появился собственный уголок, какого счастья не было никогда. И в той, и в этой. -Никита, - как-то намекнула Галя. – Тебе не кажется, что уже немного можно задуматься о личной жизни? Я верю, что любил ты Светку безумно. Однако вернуть те дни физически невозможно. Я совершенно не отказываюсь от обязанностей няньки. Тем более, что они стали моей работой и заработком. Но ты еще кошмарно молод, чтобы превратиться в закоренелого холостяка. И не стоит хоронить себя. -Вот именно, Галка, что кошмарно молодой, - пытался отшутиться Никита, но категорично и моментально отвергал все ее сватовские попытки. – У меня все еще впереди. Девчонок на ноги подниму, выучу, замуж выдам, а там и о себе подумаю. Мужик к сорока годам старым не бывает. А я так и прикинул, что мне аккурат столько и будет, когда все свои семейные дела завершу. -С ума сошел! – всерьез всполошилась Галка. – Я ему о женитьбе сейчас талдычу, а он откладывает на такое дальнее будущее. Понимаю, что ты больше думаешь о девчонках, но не зацикливайся на них чересчур. Девчонки сами по себе крупные эгоистки. Чем больше ты о них заботишься, тем больше они требуют. Им уже начинает казаться, что иного отношения и невозможно. Разумеется, никто тебя не сватает за первую встречную. Теперь уже выбирать нужно и для дочерей, чтобы она их воспринимала. Только надолго не откладывай. Привыкнешь к холостяцкой жизни, а потом в женитьбу и арканом не затащишь. -Галя, мне не нужна жена. Я не хочу утверждать, что записался в монахи и отказался от мирских утех и радостей. Но пока даже представить себе не в силах некую особу вместо Светланки. Может, погодя, и утихнет боль, свыкнусь с мыслью о безвозвратной потере. Но не видел я и не слышал о такой важной вещи, как о факте ее гибели, самой смерти. А покамест она жива и постоянно приходит в мой сон. Как же я буду обнимать другую и видеть во сне Свету? Я для этой ад создам, что сама сбежит. Ведь потому и от выпивок отказался, чтобы не срываться на вой. -Прости, - неожиданно поняла Галина, что поторопилась она со сватовством, рана еще не затянулась и кровоточит сильно и обильно, что даже намеки о некой женщине, способной и могущей занять место Светланы, пока неуместны. – А ведь не верила и не могла понять, что на свете бывает такая любовь. -Ты не теряла, потому так и считаешь, - грустно ответил Никита. – Когда Света была рядом, так и казалось все вечным и незыблемым. Считали, что иного и невозможно. -Да нет, - не согласилась Галя. – Ты и при ее жизни был слишком заметно влюбленным. Издали виделось это, на расстоянии. Даже многие посмеивались над вашей затянувшейся юношеской любовью, словно в медовом месяце задержались. -Я так глупо себя вел? – смутился Никита, будто его застукали за не совсем приличным занятием. – А мне казалось все естественным, натуральным. Мы ведь не перед кем не выпендривались и не рисовались. Относились к друг другу, как хотелось и как считали нужным. И почему такое естественное и правильное отношение для многих кажется смешным и глупым, так даже понять не могу. -Потому-то тебе и представить трудно, - заметила откровенно и сочувственно Галина, - что на публику не играли. Сам ведь в мужских болтологиях, ну, а я среди наших баб в сплетнях замечаем, как многие просто боятся показаться сантиментальными и откровенными. Чаще бравируют каблуком или мужским хозяйским словом и кулаком. У какой-нибудь жены муж подкаблучник, так она и рисуется перед подружками вместо того, чтобы расхвалить за заботу и стремления оказывать услуги по первому зову. А иной свой хилый кулак демонстрирует, показывая, мол, вот она где. У вас все иначе было. Я ни разу не услышала от Светки жалобу или стенания на трудности, на недопонимание. У нее, как говорят, все в шоколаде было. Даже, если по-честному, и лучше. -Было? – грустно и обреченно чуть ли не простонал Никита, не в силах сдерживать слезы, так беспардонно покатившиеся по щекам без разрешения и совершенно не ко времени. -Прости, Никитушка, - Галина обняла Никиту, сама пряча у него на груди плаксивую физиономию, готовую к рыданиям. – Заболтала я и навеяла грусти. Скажи, ну, неужели ты до сих пор все еще надеешься на некое сверхъестественное чудо? Ну, я к тому, что ты не хочешь верить в ее гибель. А точнее, надеешься на ее спасение. Извини, но такой срок прошел, что все надежды можно перечеркнуть. -Но я пока не видел ее мертвой! – чуть ли не с рыданиями прокричал Никита, но вовремя сдержал свой порыв и перешел на тихий голос. - Понимаю головой, а в сердце теплится слабенькая, неустойчивая, но ведь хоть какая-то вера! К моему страху и кошмару, но она медленно с каждым днем угасает. Первый после длительного перерыва налет, нападение или попытка подчинения чужой мысли и воли произошел в командировке. Началось с незначительным, но довольно-таки рискованным летным происшествием. Последний рабочий день уже заканчивался, и Никита возвращался с трассы в аэропорт с сотрудником ГАИ на борту. Всеми мыслями он уже присутствовал в кругу щебечущих девчат, выслушивая все их новости прошедших двух недель с оценками в школе и с успехами младшенькой в ее художественном творчестве. Никита месяца два назад купил громаднейший набор фломастеров и толстенный альбом для рисования, вручив данный художественный реквизит им обеим. Но у Лизы не возникло никаких ассоциаций с этими предметами. Видать, таланта и желаний не было внутри. Зато Наталья развила такую бурную художественную деятельность, что Никите теперь после каждой командировки приходилось покупать новую тетрадь. А то и две. И по возвращению домой в его обязательство вошло изучение с пояснениями каждой картинки. Это ведь были не просто каляки-маляки. В них виделся и некий смысл, и даже наблюдался сюжет. Вот папа на вертолете, а это мама на кухне пироги и блины печет, Лиза гуляет, Виталик в песочнице, и все, все, с кем пришлось столкнуться за время отсутствия папы. -А вдруг Айвазовским или Репиным станет, - объяснял он на недоверчивые усмешки Лизе. – Художниками не просто рождаются, но им еще и становятся. Ну, а пока, допускаю, что не все понятно. Просто Наталья пока в поиске самой себя. -Но ведь абсолютно непонятно, кого тут она нарисовала, - пыталась протестовать Лиза, не соглашаясь признавать каракули творчеством. – Голые фантазии. Пока не объяснит, так и совсем не разберешь, что и кого собой представляет эта картина. -А после? – спрашивал Никита, хитро подмигивая Наталье. – Сразу все становится по местам. Ты, Лиза, вместо критики и охаиванья, просто подписывай Наталкины разъяснения. И смотреться будут понятней и приятней, и сюжет приобретет смысл. Вот такими думами и мечтаниями с воспоминаниями увлек свои мысли Никита, паря над полупустой трассой, где редкие автомобили скрашивали ее пустоту. Зевал и Зарип, старший лейтенант, сотрудник ГАИ. Звание маленькое, но возраст за пенсионный. Служил много, а звезды на погоны не сыпались. Так и уйдет на заслуженный отдых при трех маленьких звездочках. Но он их не считал уж столь важными в своей работе. Ежедневная работа на трассе, как на вертолете, так и на земле приносили приличную прибыль и моральное удовлетворение. А капитаном ему не сильно и хотелось быть. Капитанов в управление навалом, а старший лейтенант раз, два и обчелся. И один из них это он – Зарип. -Глянем на него? – попросил Зарип Никиту, указывая пальцем на черную Волгу, которая медленно, но уверенно обгоняла вертолет. – Совсем наглость потерял. Быстрей вертолета летит. Непорядок, я так считаю. Садись, поговорим с лихачом. Никите совершенно не сложно догнать нахала и посадить вертолет рядом с дорогой впереди машины. Но, он так считал, водитель этого скоростного автомобиля абсолютно невиновен. Во-первых, сам Никита летел медленно. Всего-то 120 км в час. Хотя для авто это и много, но встречный ветер тормозит на пару десятков километров, да плюс сам прибор дает погрешности на несколько процентов. Вот и выходит, что максимум у этой Волги километров 90 в час. Но не стал он доводить свои расчеты и подсчеты до Зарипа, а просто отлетел вперед на один километр и выполнил маневр для захода на посадку. И вот здесь с ним сыграла злую шутку простая беспечность. С таким ветром да на малой скорости маневры повнимательней нужно производить. Где-то на высоте 70-80 метров он ошарашено заметил полный отказ вертолета подчиняться рулям управления. Но паниковать не стал. Не смертельно. Никита просто с силой бросил вертолет вниз рычагом Шаг-газ, надеясь затормозить скорость падения и выйти из «Вихревого кольца» именно за счет сильного ветра у земли. По широко раскрытым глазам Зарипа, Никита понял, что милиционер хоть уже и прощается с жизнью, но добровольно покидать этот мир не желает. Тем более, что дневную выручку не успел отдать жене. Его вид еще больше развеселил Никиту, и он для пущего страха еще и ручкой управления подергал вертолет влево, вправо, и перед самой землей резко рванул Шаг-газ вверх, грубо бросая вертолет на землю на все три колеса одновременно. Площадка оказалась идеально ровной, но Никита позволил вертолету прокатиться лишь пару метров, и резко затормозил, отчего Зарип чуть не клюнул носом в приборную доску. Однако у него хватило прыти сразу же выпрыгнуть из вертолета на землю, и уже, бросая деньги на сиденье и отбегая в сторону приближающейся машины, громко крикнул: -Лети сам, я на ней доберусь. Зарип считал всегда своим долгом делиться дневной выручкой с пилотом. В принципе, так поступали все гаишники. Потому наверно они и передавали о такой акции друг другу. Летали вместе, штрафовали почти вместе. Почему не поделиться. А Никита никогда и не отказывался. В Туркмении так принято, и не ему ломать традиции. Глядя на улепетывающего Зарипа, Никита показал ему большой оттопыренный палец, обозначающий «во» и полный порядок, и весело и откровенно рассмеялся над страхами гаишника. Завтра его теперь и под дулом пистолета не заманить. Будет несколько дней отходить и со всеми делиться своим полетом, чуть не ставшим последним в его жизни, и как далеко от родного дома погибал и прощался с этим миром. Сначала с трагическим выражением, затем с веселым. А там и опять попросится на вертолет, поскольку страхи уже покинут его. И вот среди ночи Никита внезапно проснулся, словно его кто-то позвал. Он вскочил с кровати и долго всматривался в темноту, словно там за окном мог найтись ответ на этот зов. Рядом на соседней койке мирно посапывал техник. Он звать не мог. Да и глупо даже думать на него. И вновь ясно и отчетливо перед глазами проплыл сегодняшний эпизод с «Вихревым кольцом». Очень часто такое безобидное словосочетание заканчивается летальным исходом. И такие случаи в отряде имели место, когда пилот не сумел справиться. И скорее всего с самим собой, стараясь предотвратить беспорядочное падение ручкой Шаг-газ. И не вниз, как поступил Никита, и как положено по инструкции, а вверх. А такие манипуляции лишь ускоряют сближение вертолета с землей. А в итоге два мертвых тела: пилота и пассажира. И он так же, по сути, был рядом со смертью. Господи, но тогда он уже точно никогда не увидит и не встретит свою Светланку. А вдруг она вернется, а ей донесут такую трагедию. Не сама смерть внезапно напугала, а факт вечной потери любимой женщины. Это она его зовет, она уже хочет вернуться, но ее что-то не пускает. Он сейчас немедленно идет к ней, иначе потеряет навсегда. Прямо сейчас нужно бежать, лететь к тому мосту, где и находится та невидимая тропинка, соединяющая два мира, что пытаются их разлучить. И если он прямо сейчас любым способом сумеет добежать, доехать, долететь до этого места, то увидит ее и сумеет обнять и прижать к себе. А потом он уж придумает, каким способом вернуть Светлану из того плена, из этой пугающей страшной темноты. Потому что дома, кроме него самого маму дожидаются две его любимые дочурки, о существовании одной из которых она даже не догадывается. Никита скрипел зубами и всеми частями тела, пытаясь оторваться от кровати и вернуть свои мысли из водоворота, который не позволяет принять правильное и грамотное решение. Ведь его необходимо принимать срочно, иначе те врата, что слегка приоткрылись и позволяют ему беспрепятственно проникнуть в мир Светланки, захлопнуться. Но пока есть возможность вместе со Светой покинуть то страшное место. Да вот как это можно сделать, как в один миг преодолеть страшно огромное расстояние в 1000 км? Как можно быстро оказаться возле того моста, откуда ушла его любимая женщина в плен к неведомой силе. Лишь бы успеть, а как забрать ее он разберется на месте. Только невозможно и непосильно преодолеть среди ночи эти километры. Он бессилен справиться с расстоянием. И от собственного бессилия и беспомощности хотелось выть, кричать и биться головой об стенку. Однако даже на такое безрассудство у него не было сил. Они куда-то подевались, кто-то совершенно лишил мощи его тело. -Ты чего? Случилось чего с тобой, или приснилось чего? А может, вспомнил кого-нибудь? – рядом с Никитиной койкой стоял техник Коля и тихо тряс его за плечо. – Хватит скулить, как пес побитый. Срочно проснись и разберись, кто, где и чем беспокоит. Никита с трудом приоткрыл глаза и удивленно смотрел на невесть откуда взявшегося техника, словно его в этой комнате абсолютно не должно быть. Но ведь появился, да ко всему прочему в одних трусах. Значит, не с улицы пришел, а проживает в этой комнате рядом и вместе с ним. Только почему и зачем, так на такой сложный и запутанный вопрос Никита несколько минут не мог ответить самому себе. -А ты откуда взялся? – задал он самый глупый вопрос, который мог прозвучать в это мгновение. – А будишь чего меня, а? просто так, или надо чего? -Надо! – зло пробурчал Коля и вернулся в свою кровать. – Очень надо мне, чтобы заткнулся ты. Помог, называется, и на грубость нарвался. Устроил здесь читку монологов. А на конкретные вопросы и не думает отвечать. Я уже минут пять спрашиваю, орешь чего? Надо было сразу сказать, так я и отстал бы. -А я орал? – удивленно спрашивал Никита, постепенно возвращаясь в реальный мир и в эту гостиничную комнату, где они вместе с техником вынуждены вместе проживать свое командировочное время. Как раз номер на двоих. Вроде проснулся и вернулся в явь, но некая частичка ночного кошмара все еще сидела внутри и тревожила сердце, словно напоминая о пережитых страданиях. Только вот их причина уже улетучилась безвозвратно, и Никита никак не мог вспомнить, отчего так страдал и мучился, и кто его вывел из равновесия. -Нет, - с сарказмом заметил Коля. – Это я орал, а тебя мило просил мне не мешать. Еще как орал, словно шакал в степи. Ну, не так, конечно, громко и страшно. Я даже слов разобрать не мог, - уже немного мягче заметил он, поскольку понял свою неправоту. Мало ли чего могло присниться человеку и почудиться. Зря сразу набросился с упреками. – Но мне показалось, что спасать требовалось спешно. Вот и разбудил. А то даже самому страшно стало от твоего завывания. -Не знаю, - немного опустошенно и обреченно произнес Никита. - Может и снилось чего, только ты словно прогнал сон насовсем из башки. Вот и не припоминается ничего. -Ладно, не стоит напрягаться, - уже окончательно вернувшись в благодушное состояние широко зевая до ломоты в челюстях, вяло проговорил Коля, касаясь ухом подушки и мгновенно улетая в царство Морфея, возвращаясь к своим мирным снам. Никита хотел задать еще пару вопросов, пока Коля способен вспомнить некие подробности его ора. Почему-то казалось, что эти вспоминания Никите очень важны. Зачем и для чего, пока не ясно, но внутренняя тревога подсказывала, что в тех словах, что он прокричал сквозь сон, могла быть некая отгадка большой тайны. А утром уже нет смысла задавать вопросы. Ничего не вспомнит. Даже такое запоминающее происшествие с ночным криком и воем может запросто забыть. Коля в состоянии по мелочам запоминать лишь факты и события, что ему пригодятся или нужны в жизни. А на пустяки он не заостряет внимание. Остатки ночи Никита уже не мог уснуть. Так и пролежал до утра с открытыми глазами. Нет, вспомнить причину беспокойства он так, и не сумел. Лишь какие-то обрывки пугающих тонов, тембров, словно нечто затаившееся в кустах или за углом, готовое внезапно и неожиданно причинить боль. Но вот кто это и почему, в голову никаких мыслей не приходило. Насилу дождался восхода солнца и трескотню будильника, который всегда с собой возил Коля из-за боязни проспать. Звук был у будильника противный, скрипучий и пугающий. Особенно со сна, словно врывается трещотка и угрожает своим звуком сгубить или затянуть в болото. Зато от сна освобождает мгновенно. Точно, ему снилось какое-то болото с липучей и засасывающей грязью. Потому так противно и тревожно лежалось. Однако солнце своими лучами пробежалось по лицу и внедрило в сознание своей лучистой радости и успокоение. Вроде, как жизнь вновь приобрела цвета. Как всегда при смене экипажа в аэропорту Красноводска, до обеда налетывал свои часы прежний экипаж. А уже новый, то есть, сменщик, работал после обеда. Но сегодня Никите категорически не желалось подходить к вертолету. Ему просто хотелось дождаться замены в номере гостиницы. Однако солнце говорило о хорошей погоде, и сваливать свое нежелание на погодные условия нереально и неграмотно. Придется, хочешь, не хочешь, а парить над трассой. Зарип, если его и принудят приехать в аэропорт, то будет отговаривать Никиту не брать его с собой или высадить на ближайшем посту ГАИ. После вчерашней встряски он с неделю будет бояться вертолета. А одному самому из-за этой кошмарной ночи не хочется утюжить воздух и сжигать топливо с кислородом. Нехорошее предчувствие полностью деморализовало и отговаривало. Однако, предчувствием отказ не оправдаешь. И Никита провел свои положенные три часа над дорогой, пугаясь любого подозрительного шума в двигателях или в винтах. Все казалось, что вот-вот чихнет и заглохнет, бросив вертолет на землю. Или, что еще хуже, одна из лопастей не выдержит такой нагрузки и оторвется от втулки, улетев в самостоятельный полет. А в таких случаях шансов на выживание у пилота никаких. Никита даже злился на самого себя, что по пустякам накручивает и выводит свою нервную систему из равновесия. Почти пять лет уже за плечами производственных полетов, а такое впервые, чтобы так бояться своего вертолета. Ну, и что может случиться? Однако, не смерти он боялся, а чего-то иного. А вот именно чего, так и не сумел понять вплоть до самой посадки, где на перроне его встречал кроме техника Коли сменщик Егор Шмаков. И лишь после остановки винтов у Никиты восстановилось равновесие. Все закончилось хорошо. А дальше все было легко и просто, поскольку полет домой он всегда воспринимал, как знаменательное и долгожданное событие. Его дома ждали девчонки. Томительно, долго, словно папа исчез на неопределенный длительный срок. Но всегда командировка заканчивалась встречами. И сразу наступала замечательная пора между командировками в счастливых времяпровождениях совместно и желанно. Папа и две дочки. И в магазин вместе, и в парк, и вечером во двор погулять. Ночью продолжались тревожные сны с некими зовами и призывами, но стоило приоткрыть глаза, посчитать стадо баранов, и вновь спать уже с иными сновидениями, какие, если и не радовали, то просто исчезали вместе с ночью. Но скорее всего, то все были пробные и слабые удары. А в эту ночь он проснулся в ужасе и страхе, словно вновь неведомое зло, но только ближе и плотнее подобралось к его телу и требует сатисфакции за неповиновение и пренебрежение к тем требованиям, которые оно желало исполнения беспрекословно. Поначалу к нему пришел страх и полное непонимание этих призывов, словно из трубы, в которой гул и эхо сливаются, и слоги отдельных слов переставляются местами. Интонация требовательная, зовущая, но самого приказа и его смысла понять невозможно. И только единственное возможное понималось из этого требования, как приказное распоряжение немедленно покинуть дом, чтобы там, на улице уже в движении услышать более четкие и ясные приказы. Никита уже натягивал на себя свитер, как сквозь ночную тишину квартиры услышал сонное бормотание дочери из другой комнаты. Видать, и ей во сне привиделось нечто, что принудило громко сквозь сон отказываться от непонятных приказов или зовов. И это бормотание любимого человечка, словно сильным порывом ветра сдуло с его глаз и мозгов тугую пелену, смешавшую сон с реальностью. -Стоять, Никита, ни с места! – скомандовал он сам себе, хлопая беспощадно по щекам. – Никуда ты не пойдешь. Ты не бросишь на произвол судьбы ради некоего придурка своих дочурок. Ты им нужен здесь, а не в том призрачном мире, что призывно и настырно зазывает, обещая неземные блага и встречу с любимой долгожданной Светланкой. Не ждет она тебя, нет там ее. Поскольку ушла от нас сама, стало быть, не нужными стали для нее. Если бы хотела видеть, то не пожелала бы расставаться. Прости меня, моя милая, но я остаюсь с ними. Ну, почему такая напасть уже не первую ночь рвет его на части, пугая и требуя покинуть этот мир, в котором живут Наталка и Лизунок, ради которых хочется жить и творить? Возможно это болезнь, которую можно и нужно лечить? Но как объяснить медикам свое состояние, если он и сам себя не может поутру рассказать о пережитом. И не страх тому виной, а усиливающийся призыв в неведомое. Тогда придется признаться в собственном сумасшествии. И смело навсегда распрощаться с авиацией. Кто же доверит ему технику повышенной опасности с суицидными наклонностями и нарушенной психикой. А как же ему без этой работы обеспечить благами девчонок! В этом городе для мужчин нет нормальной работы. Только психа и на ненормальную никто не отважится брать. -Все! – скомандовал сам себе Никита, призывая на помощь силу воли и самообладание. – Победить свои слабости и недуги вполне реально самостоятельно. По ночам я не летаю, а днем эти бесы меня не тревожат. Вот и буду усиленно к каждой ночи готовить себя. Однако рано он уверовал в свои возможности в борьбе с невидимыми врагами. Словно проговорился и накликал их на себя. Появились однажды они и средь бела дня, когда шел по улице с двумя девчонками по обе стороны, держа их за руки. Эти бесы словно всплыли перед его глазами, отчетливо вырисовываясь силуэтами впереди на затянутом тучками небе. Не фактически и не в его воображении. Он просто их мысленно представил, поскольку в этот миг кошмарная догадка обожгла сознание. И все сразу стало ясно и понятно, но только не легче. -Это никакая не болезнь и не недуг с психическим расстройством. Это целенаправленная психическая атака тех тайных сил, что и губили в течение длительного времени таких же невинных, как и его Светлана. Галя рассказывала, что со Светой в течение последних двух-трех дней до самоубийства творилось нечто неладное. Но она не сумела противостоять и оказать сопротивление. Оно и ясно. С такими силами практически невозможно бороться. Их не видно, а атакуют они настойчиво, непрерывно и настырно, полностью деморализуя психику. Вот еще пару таких мощных атак, и я пойду по их указке к этому мосту. -Папа, что с тобой? – удивились и немого испугались девчонки от такой резкой остановки Никиты и его шепот непонятных и совершенно незнакомых слов кому-то невидимому. -Извините, милые мои! – очнулся Никита, осознавая, что своей выходкой перепугал дочерей. -Папочка, ты, наверное, что-то вспомнил, да? – серьезно спросила Наталья, заглядывая ему в глаза. – Папа, ты маму вспомнил? Папа, ты никого не слушай, ты за нас держись крепче и совсем никого не слушай. Они неправду говорят. Мама никогда не вернется. Никита ошарашено уставился в дочерины глаза и с ужасом там вдалеке внутри увидел иной взгляд. Родной, но слегка подзабытый. Она говорила словами той, к которой он стремился все эти ночи. Покойная жена через их родную дочь предупреждала мужа, чтобы он не повторил ее ошибки. Пусть сумеет побороть, справиться и победить, потому что он нужен этому маленькому беспомощному существу. -Я не стану их слушать, Света, - прямо в глаза сказал Никита и неожиданно уловил в них понимание и доверие. – Мы с девчонками и не собираемся сдаваться. -Папа, а ты сейчас с кем разговариваешь? – удивленно воскликнула Лиза и тихо засмеялась. – Это такая игра? -Да, девочки, это новая игра. Мы сейчас придем домой, и продолжим ее. Хорошо? -Да! – согласились хором Наталья и Лиза. – Только ты нам правила расскажешь. Пришлось срочно из детства вспоминать игры, чтобы вечером обучить дочерей, и весь вечер до самого сна ее осваивать. Но получилась. Да так здорово, что даже самому понравилось. А девочки просто были в восторге. Но Никита, хоть и веселился вместе с ними, однако пытался еще раз в Натальиных глазах увидеть еще разок взгляд Светланы. Не может же быть, что в прошлый раз он ошибся и увидел то, чего сам хотел. Светланке некому было предостеречь от фатального поступка. А Никита до сих пор потому и держится благодаря сопротивлению Светланы. Она пытается с того мира всеми силами не пустить его к мосту, посылая сигналы через дочь, предупреждая ее голосом про затаившуюся там опасность. Но как же увидеть этих убийц, чтобы нанести ответный удар? Ведь не с чем идти к следователю, чтобы просить помощи и содействия. Так можно было бы спасти не только самого себя, но и других, на коих покусились невидимые враги. Но в первую очередь самого себя уберечь от напора убийцы. Враг не отстанет, пока не добьется своего. И даже неизвестно, какими иными способами воспользуется он, если психическая атака провалится. Пойдет ли на прямой контакт? Или у них он неприемлем? В таком случае у них и остается, что бесконечно бомбить его своими ночными сигналами, пока не достигнут успеха. Или не сдадутся и не отстанут. Если только такой вариант для них допустим. А ежели они поставили перед собой задачу истребить всю его семью? Хотя, из прошлых данных, так всегда брался до этого лишь один из семьи. Вот именно, что до сих пор. А теперь принялись и за других членов семьи. И все равно нужно сходить к следователю хотя бы ради того, чтобы проинформировать. -Папа, а ты куда? Ты опять собрался к маме? Но ведь она просила уже тебя не ходить к ней и поручила оставаться с нами, - перед Никитой стояла в ночной рубашке босиком на полу Наталья и сильно трясла его за руку, словно призывала опомниться. И тогда только Никита с ужасом заметил, что он стоит у входной двери и полностью одет. Как и когда такое произошло, Никита никак не мог понять и вспомнить. Не было тревожного сна, не было атаки, а он оделся и собрался выходить на улицу. И он даже догадывался, куда и зачем. Цель и маршрут были прежними, но планы тех темных сил погубила дочь, управляемая и руководимая, как Никите представляется, ее мамой. Ведь не своими словами и не по-детски строго и рассудительно. И еще там далеко и глубоко ему вновь почудился взгляд Светланы. -Я, это, просто, - попытался оправдаться Никита перед дочерью. - Прогуляться хотел. Душно дома. На улице так тепло, а батареи горячие. Топят только зазря. -Папа, ночь на дворе, пошли спать. Мы сейчас откроем окно, и нам совсем не будет душно. -Хорошо, доченька, - поспешно согласился Никита, скидывая с себя одежду и направляясь в спальню. Но Наталка потянула его в свою комнату к своей кровати. -Нет, папа, идем к нам. Нам страшно одним и за тебя. А так вместе легко справимся. -Правильно! – радостно закричала Лиза, которая проснулась от подозрительного шума, но услышала и поняла лишь последнюю Натальину фразу. Причину их ночного диалога она не знала и не догадывалась. Ей ведь неведомы атаки врага, желающего забрать самого любимого и родного человека. А так она бы тоже бросилась на защиту всем телом. Но сейчас ей показалось, что Наталья придумала новую игру. – Ты нам дальше сказки рассказывать будешь, пока все втроем не уснем. А еще, если устанешь, так я тоже могу. Ведь я читать умею. Ты позвала сквозь сон, умоляла придти. Я по первому зову старался, бежал. Только зов тот все врал и обманом манил, в темноту, в никуда привести обещал. Я сумел устоять, не поддался соблазну ваших дивных речей и обещанных встреч. Знал, что ложь и обман манят в темную даль, и пытаются хитрой приманкой увлечь. Та, к которой зовут, и к которой стремлюсь, прорвалась через толщу интриги и лести. Умоляла меня, обещанье взяла этой сладкой мечтой не увлечься. Там не будет покоя, не будет любви. Темнота, глухота и тупое желанье, Поскорей позабыть или вовсе забыться в приближенье конца и в его ожиданье. Но зовет этот дух, и он очень сердит, что его я стремленью противлюсь. От себя его путы и ласки гоню, не пытаясь познать и услышать. Нам победа нужна, а не сладкая ложь, не картинки с луной и не звездочки. Обнимаю и крепче держусь я за вас, мои милые девочки доченьки. 12 Крепко держали под руки Лиза с Наташей своего папу, позволяя лишь пальчиком переворачивать страницу книги, что вручили ему для чтения на ночь. Если Лиза играла в игру, которая и предполагала удерживать Никиту от злых ненавистных и опасных сил, то по глазам Наталки он чувствовал серьезность в ее настроении и понимание существования в действительности той опасности, которая в реальности, а не в игре грозит увести, украсть и спрятать в тот далекий неведомый, но ужасный мир без возврата, как поступили эти монстры с ее мамой. И эти крепкие ручки вселяли веру и надежду в спасение, и избавление от неведомого врага. Так втроем и засыпали, вцепившись друг в друга, и оттого сны снились чудные и волшебные. В них отсутствовал зов и призыв. Весна в Туркмении приходила незаметно, но резво и напористо. Незаметно, поскольку как таковой, вроде, смены года и не происходило, поскольку последний месяц зимы не был похож на февраль. Ну, +15, а в марте +22. И деревья за ночь распустились, словно ждали именно календарной команды. Вечером серые, а утром враз позеленели. А сколько можно удивляться, если не первые несколько минут! И уж к обеду все казалось обыденным и привычным. Подумаешь, сменился окрас природы. А разве когда-то было иначе? Никита вернулся из командировки к своим дочерям, и они сходу нарисовали план совместного досуга на ближайшие дни отдыха. То есть, как и положено, по их мнению, отдыхать будут лично они вдвоем. А папе придется немало потрудиться, чтобы наверстать упущенное общение. И в самую первую очередь, так это выслушать их с повышенным вниманием, обсудить все происшествия и события, включая и перемены с соседями. Отец просто обязан быть в курсе событий, как в собственной квартире, так и в ближайшем окружении. -Тетя Галя с дядей Гришей ждут пополнения, - одна из первых новостей, которую выдала на гора Лиза. – Хотят девочку, но лично мы категорически возражаем. -Это еще почему? – удивился и обрадовался и немного взгрустнул Никита одновременно. Он сам так же страстно желал сына, да врачи Светланке зачитали вердикт, категорически запрещающий помышлять даже о беременности. Однако и сам Никита слишком не настаивал и никогда даже не помышлял об упреках. Терять жену ради своей блажи и неких мужских желаний ему совершенно не хотелось. Не хотелось, да оно само случилось. И сейчас в мозг внедрилась подленькая мысль: лучше бы умерла при родах сына. У него стократ забот возросло бы. И для других пошлых и суицидных мыслей места не осталось бы. -Вот, папа, сам подумай, - решилась разъяснить Наталья. – Конечно, мы поможем ей воспитать и дочь, никаких иных разговоров и не ведется. Однако сын для нас оказался бы намного интересней и перспективней, - добавила она такими умными и не по годам взрослыми рассуждениями. – У нас с Лизой оказалось бы ровно по одному кавалеру. А чего искать женихов по дворам, где попади, если совсем рядом под боком есть. Мы так и заявили тете Гале. Обещала подумать. -Аргумент весомый, - серьезно согласился Никита, с трудом сдерживая смех, могущий их обидеть. – И разумный, и с направленностью на будущее. Рано, или поздно, а о замужестве думать придется. И весьма удачно за такой приличный срок можно подготовить и воспитать женихов по вкусу и по цвету. Я имею в виду характер. Ну и пусть, что слегка моложе, зато какие будут послушные. -Как ты, папа, правда? – хитро спросила Наталья, намекая на прошлое, когда в доме была мама, и это она решала все вопросы по дому и семье, как командир. -А я сильно заметно слушался? – спросил Никита, с легким подозрением поглядывая на дочь. -Не пререкался, - заявила безапелляционно Наталья, словно на этом можно тему послушания заканчивать. -И я тоже хочу, - обрадовано воскликнула Лизавета. – Чтобы у меня был такой муж, как папа: послушный и исполнительный. Правда, Натка, это здорово! -А для всего этого, - решил подыграть девчонкам Никита, - нужно с младенчества воспитывать и приручать. Уж, как воспитаете, такой и достанется вам муж. -Но тетя Галя в глубоком сомнении по поводу того, кто у нее родится. А вдруг девочка? – засомневалась Наталья. -Правильно, - подтвердил сомнения папа. – А чтобы разобраться, нужно сходить в гости. Да я страстно желаю их поздравить, а потом уже выговаривать пожелания. -Ох, папа, если бы она еще слушала наши эти желания, так и проблем с этим не было, - тяжело вздохнула Наталья, так обреченно и безнадежно словно, от того, кого родит тетя Галя, зависит их дальнейшая судьба и вся долгая жизнь. Однако поздравлять пошли с хорошим настроением. Заскочили в магазинчик рядом с аэропортом, где закупили сладости и выпечку к чаю, и ввалились всем семейством к Поповым. -Здравствуйте! – немного иронично и насмешливо заявила Галя, но приветливо зазывая в зал, принимая из рук все покупки. – Вроде, как только вчера сдала тебе их. Обнаружил некоторые дефекты или недостачу? Чего с таким гостинцами-то? -Так мы тебя поздравлять пришли, - слегка смущенно и ошеломленно от таких вопросов, оправдывался Никита. -Доложил все-таки, не стерпели, - покачала головой укоризненно и немного недовольно Галя. – Я ведь и сама хотела после похода к доктору. Пока лишь высказала предположения. Так они подслушали и распространили с собственными догадками. -А разве неправда? – испугались девчонки, словно их только что обвинили в некой дезинформации. -Правда-то, правда, но ведь необходимо было хотя бы у меня разрешения спросить, прежде чем папе докладывать. А вдруг я нечаянно обозналась, а? Вот и получились бы две сплетницы. Как бы сейчас оправдывались в обмане? -А мы больше не будем так, - решила Лиза легким извинением закрыть тему упреков и укоров. Вроде как тетя Галя и ругает их, но обижаться не собирается. -Гриша - где? – спросил Никита, окидывая взглядом квартиру в поисках друга. – Не в командировке же. -Спит, - констатировала прискорбный факт Галя. – Вчера приложился по-крупному. Это ты такой у нас в едином экземпляре, что из командировки и сразу в семью. А он по пути в два кабака заглянул, и еще по традиции три рюмашки дома приложил. А как узнал про беременность, так еще пять сверху заглушил. Мне ведь показалось, что таким известием его слегка приторможу, а он наоборот раскрутился на радостях. Пригрожу, что аборт сделаю, если не завяжет. -Лучше бы пивка купила, чем угрозами сверкать, - из спальни вышел весьма припухший от сна и водки собственной персоной Гриша. – Я ей говорю, что за дочку если прямо сейчас не выпить, то опять сын родится. Вот и постарался. -Дядя Гриша, - хором возмущенно прокричали девчонки. – Вы лучше совсем не пейте. Как наш папа. Нам ведь для полного равновесия нужен мальчик. -Каких таких сил? – ничего пока не соображая и бросая удивленные взгляды на девчонок, ошалело спросил Гриша. – У меня полное равновесие наступит после дочки. Иначе полный дисбаланс. Вы, малявки, не вмешивайтесь в творческий процесс. -Это равновесие для них, - попытался пояснить Грише Никита. – Они твоих пацанов уже на женихов поделили. А ты своей балансировкой в планы вмешиваешься. -А-а! – протянул Гриша. – Тогда ясненько. Ну, так с такими вопросами обращайтесь к Галине. Рожать ей. Если сумеете уговорить, то, вполне допускаю, исполнит вашу просьбу. Девчонки бросились на кухню, уговаривать тетю Галю, а Гриша усиленно подмигивал Никите, уговаривая его сгонять к бочке за пивом, чтобы срочно загасить пожар нутра. -Меня моя не пустит с такой рожей. Да и боится, что по пути еще пару кабаков прихвачу на развес. А тебя с единой баночкой отпустит. А я и тебе кружечку налью. -Нее! – протянул Никита. – Я с утра больше чай люблю, чем пиво. Мне без надобности. -Ты свой чай и по вечерам любишь, - обреченно вздохнул Гриша, вручая Никите трехлитровую банку и деньги на пиво. – Буду давиться в гордом одиночестве. Ей теперь тоже нежелательно. Поколение должно рождаться трезвым. Хотя, если пацан и в самом деле родится, то запросто через массу лет на троих соображать будет с кем. Пили чай со сладостями, а Гриша пиво с воблой. Галя тоже немного погрызла рыбки, но вскоре присоединилась к трезвому семейству. С доводами девчонок она соглашалась полностью. -Но прошу только без обиняков, - предупредила она. – Коль родится девочка, так вы ее тоже не бросайте. Ясно, что в женихи не сгодится, так хоть в подружки примите. -А куда же нам деваться, - разумно согласилась Наталья с такими предположениями. – Будем дружить. Да вот только до дружбы намаяться придется. Маленькие детки такие капризули. -Я на вас надеюсь, - просила Галя. – Мне скоро, ой, как помощницы потребуются! Я вам даже приплачивать буду по тарифу няньки, как папа ваш мне за вас. -Не нужно, - потрясла головой Лиза. – Мы с удовольствием будем нянчиться бесплатно. Конечно, нам гораздо лучше было бы, если бы вы родили мальчика, жениха. -Ну, а тебе чего переживать? – спросила Наталья. – У тебя уже есть Виталик. -Так я за тебя, за сестренку переживаю, - вполне серьезно и строго заметила Лиза. – Как ни крути, а на правах старшей мне придется как-то устраивать твою судьбу. -Вообще-то, Лизонька, - неожиданно, словно очнувшись, категорично заявила Наталья, - Виталик был до сих пор моим женихом. Вот как раз тебе больше о себе призадуматься придется. -Нет, Наташа, ты абсолютно неправа, - покачала головой Лиза, и не думая обижаться. – Новый мальчик чересчур будет маленьким для меня. И потом, сама подумай: всегда положено в семье первой замуж выходить старшей. А уж потом все остальные. Галя, прислушиваясь к их разговорам, даже жевать прекратила, ошарашено моргая глазами в сторону Никиты, ища в нем ответы на этот смешной и странный диалог. -Сказки на ночь читаем, - спокойно ответил Никита, пожимая плечами, словно в этих разговорах ничего особенного он не наблюдает. – Ну, не про колобок же или репку. -Тогда понятно, - проглотила Галя с чаем кусок кекса. – И теперь они твои сказки переносят в жизнь. За две недели отдыха, чтобы не забыть адрес нахождения летного отряда, то есть, место, где сидят командиры, штабисты и прочие руководители с обслуживающим персоналом, в вертолетном отряде заведено правило явочных дней. Такими определились понедельник и пятница. С понедельников все предельно ясно – глянуть, как проведены выходные, и пересчитать потери. А в пятницу преподнести рекомендации о порядке проведения очередных выходных, чтобы минимизировать эти самые потери. Для того и нужны командиры. А если по-честному, то в такие дни пилоты приходили в отряд на полтора-два часа для ознакомления с приказами, директивами и прочими распоряжениями, считая и все происшествия, случившиеся в их отсутствие. Дабы не повторять подобных ошибок. А именно в эту пятницу Никита позабыл завести будильник, а сказки читали допоздна, если чуть ли не до утра, можно и так заявить. Просто, попалась длинная и очень интересная, что даже сам Никита не пожелал оставить события сюжета на следующий день. Уж очень всем хотелось узнать про конец. И на последней строчке все радостно воскликнули, облегченно вздохнули и сходу провалились в сон. Потому-то и будильник не завел. А ведь знал, что явка к девяти часам и мог бы повнимательней отнестись к такому факту. Опоздал на какой-то мизер. Поскольку при солнечном луче, бьющемся в окошко, крепкого сна уже не получается. Зато остался без завтрака. В принципе, так и опоздание не представляет большой опасности. Можно было бы и поесть, и придти позднее. Так бесцеремонно поступали многие. Не на вылет же. И командиры за такие опоздания слишком не ругали. Просто просили в следующий раз поторопиться. Но у Никиты с рождения было жесткое правило – всегда и везде оказываться вовремя. Точность – вежливость, но не только королей, но и обычных людей. А потом, так с кофейком можно булочку и в столовой внизу на первом этаже управления съесть. А булочки пекут здесь просто обалденные. Он часто берет их здесь для девчонок. Но не часто, чтобы фигуры не портили. И желудки. А то они запросто могут целый день одни булочки жевать. Лично Никита сторонник супов и каш, как продуктов полезных и нужных. От них здоровье лишь улучшается. Народ быстро разбежался по домам. Да и сами большие командиры предпочитали не задерживать пилотов, понимая, что после командировок у всех дома скопились неотложные дела. А сама читка приказов много времени не занимает. В столовой в эти часы наступает мертвый сезон, когда с завтраком покончили, а на обед еще не явились. Поэтому со своей чашечкой кофе и двумя булочками Никита сидел в полном одиночестве. Ну, если только кто и забегал за сигаретами, так сразу и исчезал. Этот молодой мужчина в светлых брюках и серой в черную полоску рубахе вошел не спеша. Особого внимания он не привлек, но единственное, о чем подумал Никита, глядя на вошедшего, так лишь о факте незнакомства с этим субъектом. Хотя, всех до единого работников объединенного отряда он мог и не знать. И еще, чем привлек, так тем, что так же, как и Никита, особо никуда не спешил. Просто клиент мог проспать завтрак, повторив подвиг Никиты, а теперь зашел восполнить его. Но нет, взял лишь стакан томатного сока и направился в сторону Никиты. Да ко всему прочему и сел за его столик, словно вокруг полная занятость. -Думаю, что возражать не станешь, - не спросил, а официально заявил, словно факт. Никита неопределенно пожал плечами и выразил молчаливое согласие легким кивком головы. Не жалко и не запрещено. Каждый волен в общественной столовой садится по собственному усмотрению. А мужчину и не интересовало согласие, словно вопрос о выборе места им был решен изначально. -Проспал завтрак? – продолжал надоедать незнакомец дурацкими вопросами, прикладываясь губами к стакану, оставляя на верхней губе следы от сока. Но он мгновенно удачно смахнул их языком, словно проделывал такое часто. – Вкусно и, как слышал, весьма полезно, - сделал он глубокий вывод после апробации этого напитка, словно пробовал его впервые и по чьей-то рекомендации. -А с чего вы взяли, что я опоздал? Может, просто люблю эти булочки, как вы свой сок, - не обиделся, но спросил из любопытства и тривиальной тактичности. Возможно, что незнакомец слегка и бесцеремонен, но не наглеет и не грубит. Просто хочет поговорить, а под руку никто, кроме Никиты не попался. Если Никите до полуобморочного состояния хотелось есть, оттого и заскочил на кофе и булочки, осознавая, что до дома живым и невредимым добежать не успеет, то этому незнакомцу нужна беседа. Или от скуки, или от желания выговориться. Точно так хотелось Никите говорить и говорить, лишь бы не молчать, первые дни после гибели Светланы. Он ужасно страшился одиночества и тишины. Однако мужчина не выглядел трагичным и потерянным. Но нельзя сразу определить по внешности, по первому впечатлению. А потом, выговариваться хочется не только от горя, но и от недопонимания близких, при ссорах или конфликтах с кем-либо из родных или руководящих тобою лиц. Такое так же допустимо. -Давай на «ты», - бесцеремонно предложил незнакомец, продолжая маленькими глотками отпивать свой сок, словно уже сдружился с Никитой и всего лишь меняет правила общения. – Так намного понятливей и комфортней. Я не совсем адекватно воспринимаю к одному из индивидуумов обращение на «вы», поскольку такой контакт подразумевает и ассоциируется с присутствием рядом с собеседником еще кого-либо. Или, если ко мне, то как-то хочется поискать рядом с собой некоего. Словно нас более одного. А поскольку нас с тобой по одному, то и выкать незачем. Я логично рассуждаю? -Логично, - не возражал Никита. – И рассуждаете логично, и правила ваши приемлемы, да вот только я уже позавтракал и тороплюсь своих дочерей покормить. Поди, проснулись. -Они еще не проголодались. И успеешь со своим кормлением. Ты, лучше, возьми такой же сок. Вот мы и посидим со стаканами в мужской компании. Ты, вообще-то, правильно мыслишь. Мне хочется поговорить с тобой. Только в одном слегка ошибаешься: не ради своего утешения, а ради твоего блага. Да, нам нужно выговориться и кое-что объяснить. Пойми, насколько для тебя важна эта встреча! -Да? – удивленно спросил Никита, пораженный проницательностью собеседника и его желанием беседовать с Никитой. – А мы разве знакомы для такой серьезной беседы? -И да, и нет. Я знаю очень даже хорошо про тебя. Как и про многих в этом мире. Лично ты пока со мной незнаком. Слегка позднее я представлюсь более полней, а пока просто для разговора придумаем мне имя, чтобы не просто тыкать, но и по имени обращаться. Не прилично просто на «эй» или на «как тебя». У вас довольно-таки приятные на слух имена, вот и меня обозначим одним из них. Например, Миша. Так, вроде, твоего отца звали. Вот и договорились. -Я абсолютно не возражаю, если у тебя есть причина скрывать свое настоящее имя, - несколько иронично, но с веселостью в голосе произнес Никита. Он решил не торопиться и внимательно послушать названного Михаила, раз захотелось таковым ему зваться, поскольку во всей этой встрече и в его словах просматривалась некая интрига. И теперь Никите хотелось познать истину, которая обещала быть интересной и любопытной. Пять-десять минут ничего не решат. -Оно у меня есть. Я об имени. Но пока без надобности произносить его, без контекста и разъяснений. Сложно для восприятия и понимания. Да и сразу ни о чем не говорящее. Оно, скорее всего, больше обозначающее мое предназначение в этом мире, обязанности, что ли, кои я исполняю по воле вышестоящего. -Простите, а…, извини, а ты чем таким суперсекретным занят, что даже имеешь вместо имени личный код? Нет, я к тому, что боишься признаться настоящим именем. Никита уже не сомневался, что перед ним сидит человек с легким отклонением. Но спорить и обижать не хотелось. Пусть, коль охота, покрасуется, повыпендривается. -Работа? Я не работаю и ничем таким профессионально не занят, чтобы обозвать сие трудом. Как нельзя работой или трудом называть игру пианиста-профессионала, виртуоза. Он творит, священнодействует. Вот и я в каком-то роде творец. Абсолютно не ассоциирую себя с богом. В смысле, не тот всевышний, о котором ты подумал, и вы все понимаете в своих религиях, а рядовой Апостол. Так и будем считать, что нахожусь в его подчинении, а он является моим руководителем. Он – дирижер, правильней сказать. А я управляю инструментом в тысячи тысяч клавишей. Так больше обрисовывает мое предназначение. -Мне весьма приятно было с тобой пообщаться, но, честное слово, спешу. Дела ждут бытовые и приземленные. Счастливого вам, точнее, тебе творчества. Да и вам всем Апостолам, рабам всевышнего. Весьма надеюсь, что ваши творения нужные и востребованные, - Никита решил прекратить такое собеседование, поскольку уже вместо интриги наблюдал в словах собеседника сплошную галиматью. Только мозги засоряет чепухой всякой. Уж лучше он поспешит домой к девчонкам и сварит им гречневой каши. С маслом и молоком. Они так любят. -Да не торопись ты никуда, спят твои красавицы крепким сладким сном, - придержал его порыв Михаил, или как там его. – Я догадываюсь. А если совсем честно, то знаю. Повторюсь, что этот разговор нужный и важный для нас обоих. И намного больше нуждаешься в нем ты. Погоди, я тебе сок сам принесу. Михаил, Апостол, или исполняющий его функции, неспешна встал из-за стола и направился к скучающей буфетчице. Он поставил на поднос сразу четыре стакана с томатным соком, намекая на продолжительность беседы, и вернулся к Никите. -Да, беседа будет не короткой, - опередил его мысли Михаил. – А поскольку мы оба противники алкоголя во время серьезных разговоров, то посидим по-мужски за стаканами с соком. -Зря ты меня считаешь непьющим, или даже весьма мало потребляющим, - попытался возразить Никита и опровергнуть аксиому о трезвости и неприятии им алкоголя. – Просто сейчас не то место и время. А в гостях и на праздники я позволяю себе выпить от души. Если ты сам совершенно непьющий, так и говори о себе одном. -Хорошо, пусть будет по-твоему, - не стал переубеждать Михаил Никиту. – Но, как сам говоришь, не место и не время, а посему сидим за соком, чтобы компанейски выглядело. А два стакана лично тебе прихватил, чтобы успевал гасить внутренние порывы и гневные всплески. Такие желания в тебе и в данное время допускаю. -Ну, и о чем же мы сейчас с тобой поговорим таком, что я даже возжелаю гневаться? – не выдержал Никита блуждания вокруг да около. – Ты уж не тяни кота за хвост. -Полностью с тобой солидарен. Но вначале хочу пояснить причину своей явки в мир приземленный. Очень редко себе позволяю такое и лишь по острой необходимости. Такая оная возникла и сейчас, когда в общей налаженной системе происходит сбой, и один из механизмов пытается исполнять свою роль как-то по-особенному и без согласования со всей системой. Это все равно, как сравнить с колесами автомобиля, когда одно из них внезапно возжелало избрать свою личную скорость и направление. Такое вынуждает вмешаться и втолковывать бунтарю о невозможности и недопустимости таковых манипуляций. В слаженной системе для благополучного движения необходима слаженность и единонаправленность всех деталей единой машины. А он решил отвлечься. Таково вовсе не означает, что мы настолько строги и деспотичны, и не позволяем отдельным своим подопечным маленьких шалостей, которые не так уж важно влияют на единство функций и их направленность. Однако в твоем случае нарушения слишком серьезны и вносят дисбаланс. Вот и приходится делать замечания, направлять и указывать на недопустимость впредь чего-либо подобного. Даже строго и весьма серьезно наказывать. -Миша, - Никита немного устал от этих пространственных размышлений. – А можно как-то поконкретней, чтобы я легко понимал твои речи, а не ты один, словно разговариваешь сам с собою для своих личных умов и мозгов. Пока никак не врублюсь в своем предназначении сегодняшнего присутствия при твоих хитросплетениях. -Да? – вполне реально удивился собеседник, словно не догадываясь о причине такого непонимания. – Но ведь по твоей вине я оказался именно здесь. Точнее, то не вина, а причина, побудившая поторопиться со своим вмешательством. Я обнаружил и отследил сбои и усиленное беспокойство. Потому и обратил внимание на это действо, оттого и заинтересовала деятельность моего подчиненного. Если я назвал себя Апостолом, то в моем подчинении находятся Ангелы, один из которых стал нарушать общие правила, отклоняясь от основного предназначения в своих функциональных обязанностях. Во-первых, Никита, хочется восхититься твоим упорством и сопротивлением его воздействию. Он слегка и запаниковал, что не ожидал такой настырности. Как же так? Маленький человечек объявил ему войну. Твои противодействия слишком возбудили его, и он попал в поле моего внимания. А разобравшись, я понял, насколько неординарная ты личность. Со своими девчонками противостояли могущественному Ангелу, который с легкостью и без излишних хлопот управляет миллионами. А тут мелкая троица подкачала. Такой конфуз! Никита напрягся и с силой сжал кулаки, чтобы вот так мгновенно не выплеснуть внезапные хлынувшие потоком эмоции. До него вдруг дошла эта кошмарная догадка, кто сейчас перед ним рисуется и красуется в красноречии. Это ведь и есть тот злой кошмарный убийца его жены, против которого он восстал со своими малышками. И враг, поняв тщетность своих психологических атак, пришел к нему, чтобы заявлять и восхищаться такому героическому беспрецедентному сопротивлению его божественной мощи. Решил поменять тактику и проявить себя, чтобы сейчас попытаться доказать тщетность борьбы против его сил. С какой радостью набросился бы Никита на этого лживого Апостола Михаила и молотил по его роже, пока не вышиб из его мозгов все желания владеть и управлять человеческим разумом. Трудно удержать себя в руках, но нужно, поскольку, скорее всего, с такой целью он и явился, чтобы проявиться и физически деморализовать и нейтрализовать Никиту, с которым потом в тюрьме гораздо легче справиться. А что будет с девчонками, как им противостоять этому монстру в одиночку без помощи папы? -Ты абсолютно неправ, Никита, - перебил его бурные злые замыслы и намерения Михаил. – Я не являюсь тем твоим врагом и убийцей твоей жены. Ты в корне ошибаешься. А явился к тебе и отрываю от бытия по простой и банальной причине, которая вовсе не заключается в стремлениях восхититься и вознести ваше с малышками мужество и стремления к победе. Хотя они весьма такой оценки заслуживают. Да и частично благодарен я лично сам за твое сопротивление, благодаря которому я ускорил разоблачение этого Ангела. Падшего Ангела, иначе его и не назовешь, ибо позабыл он о своей благородной миссии и решился на некие эксперименты судьбами. Чего совершенно недопустимо согласно его прямой программе. Я повторюсь, что мы частично допускаем мелкие шалости, поскольку эти Переносчики, как они именуются, по сути, высокоинтеллектуальные системы, желающие в образовавшиеся окна вставить свои некие отвлеченные от функций забавы. Но им категорически противопоказано согласно заданной программе насильственно и по собственной инициативе прекращать существование индивидуума в этом мире. Как такового уничтожения в принципе не происходит. Но убийство налицо. И такие деяния полностью противоречат его основной деятельности. А теперь с твоей помощью мы окончательно разоблачим его и познаем истинные причины таких неадекватных поступков, чтобы определиться в степени наказания. -Он же убивает людей, лишает их жизни, рушит планы, надежды, а ты не считаешь его преступником? И еще даже не представляешь, за что и как наказать? Он просто обязан нести за свои злодеяния самое суровое наказание. Нужно срочно арестовать и посадить в тюрьму, а там уже осудят и решат степень его вины, - кипятился Никита, поменяв свое отношение на полностью противоположное, уже позабыв, что буквально минуту назад желал смерти этому Апостолу. -Сие, милый друг, просто недопустимо, - покачал головой Михаил, призывая успокоиться и продолжить слушать и внимать. – Для него ваша тюрьма и судебные инстанции физически неприемлемы. Он понесет наказание по нашим законам и в нашем жизненном пространстве, которое слегка не совпадает с вашими пониманиями. Я, Никита, сейчас постараюсь, насколько можно, кратко и доходчиво ввести в курс наших перипетий. Времени у нас с тобой достаточно до завтрашнего утра. И за эти часы он не предпримет никаких попыток свершить нечто из своих задумок. Я его почти контролирую, но, как не странно, чтобы ускорить процесс разоблачения и сделать его необратимым, нуждаюсь в твоей помощи. Да, случается и такое. Можно и самому, но я хочу достичь сразу двух целей: исполнить отстранение и нейтрализацию Падшего Ангела в краткие сроки и безвозвратно, а также успокоить и помочь тебе и твоим малышкам. Допускаю, что эта помощь может вас шокировать и потрясти. Молчу и жду результата. Завтра, мне так кажется, или полностью уверен даже, он предпримет окончательную попытку, против которой ты окажешься бессилен, как и твои помощницы. Прямого контакта с Падшим Ангелом человек не выдерживает, поскольку падение его заключено в болезни и вызывает неадекватные деяния. И ты безропотно способен исполнить его приказ, содержание которого тебе ведомо. Да, это тот мост. Именно там расположена одна из его ловушек. Представится он, скорее всего, Ангелом, как это принято у всех Переносчиков. Постарайся в тот момент, когда он предпримет попытки атаковать, мысленно зациклиться на чем-то отвлеченном. Но весьма важным для тебя. Светлана? Или дети. Мне так кажется, что важнее и дороже этих малюток в этом мире на данном этапе не существует. -А почему нельзя арестовать его, если ты сам того желаешь и знаешь о его преступлении. Да и странно как-то звучат твои слова, словно мы жители разных планет. У вас свои законы, у нас свои, но почему-то по какой-то причине наши жизни пересеклись. -Можно, но я уже ответил, что в совместной акции мы заинтересованы оба. Тебе это принесет понимание в избавлении и облегчение, что угроза устранена. А мне облегчает поиск и разоблачение. Он нарушает, но пока причину не пойму. Зачем и ради чего? Пойдем дальше. Не имеет смысла обсуждать то, что уже оговорено. Слушаем и вникаем по всем элементам. До утра его атаки не жди, отдыхай. -Я весь во внимании. Постараюсь понять и поверить, хотя многое кажется до ужаса нереальным. -То не столь важно. Хочешь, так верь, а не желаешь – дело личное. Главное, чтобы ты принял мои условия и исполнил указания. А теперь о моем мире. Я уже намекал об отсутствии уничтожения личности в его деяниях. По вашим понятиям имеют место убийства физические. Да, согласиться частично можно. И ты, как особь, в этом мире прекращаешь свое существование. То есть, переносишься в иной мир. Без того тела, что захоронят в этой земле на местном кладбище. -На тот свет? – усмехнулся немного иронично и недоверчиво Никита, явно не соглашаясь с такой теорией. – Мы ведь взрослые и, как мне показалось, психически нормальные. И говорить о вечном царстве даже слегка потешно. -Смешно. Однако я пришел к тебе не религию проповедовать, хотя и она некими намеками говорит о вечности и бесконечности. Ты же законы таковые отрицать не станешь? Есть они, эти вечность и бесконечность? Хотя, проверить их практически невозможно. Лишь утверждать теоретически. Но факт некоего окончания еще более безрассуден. Если оно сравнимо со стеной, так и она имеет некую толщину, заканчивающуюся чем-либо. А за ней снова мир. Так что, в саму бесконечность проще и легче верить, чем в некое окончание. Точно так и в самой жизни. Если твое тело прекращает привычное для окружения существование, то твое «Я», или, как мы называем его «ПЛИК», переносится в новое новорожденное тело, в мозг, в сознание. И вновь ты существуешь. ПЛИК (полный личный индивидуальный код) бессмертен. Его даже сам бог, как вы его называете, не способен уничтожить. Он вероятно, способен лишь на время зависнуть, в ожидание рождения тела. Но исчезнуть никак не сможет. И так происходит вечно, даже если на планетах количество приемников непостоянно. ПЛИК можно разделить, и твое «Я» в одном из миров просуществует в двух телах, а можно, и объединить, и в одном теле просуществуют два сознания. Только все не в этом мире, где ты расстался с телом. Мир ваш не единственный и не единый. Существует целая цепочка параллельных миров, до мелочей идентичных, но не зеркальных. Позже объясню, почему. Во-первых, они отступают друг от друга во временных периодах на какой-то незначительный срок. Не будем уточнять эти мелочи. И следуя вверх по цепочке, мы попадаем в будущее, а вниз – в прошлое. Однако не в своем мире будущего и прошлого. Для каждого мира они свои. И каждый следующий или предыдущий мир вполне самостоятельны. А почему не зеркально идентичны? Вот из-за таких мелких и крупных пакостей Ангелов, которые всего на всего ответственны лишь за перенос и принятие ПЛИКа. По своей специфике программы они просто обязаны взять ПЛИК умершего и перенести его в параллельный ближайший мир для передачи Ангелу, или Переносчику соседнего мира. А из соседнего снизу принять и поместить ПЛИК в новорожденное тело. Вот такая их основная сфера деятельности. В каждом мире, в зависимости от населенности, существует от одной до несколько тысяч Ангелов. А мы Следящие. Смотрители за порядком и бесперебойности таких процессов. В нашей сфере деятельности - контроль над Ангелами и за количеством ПЛИКов. Где соединить, а где размножить. Мы абсолютно не контактируем с Ангелами и со своим боссом. Но знаем о существовании друг друга. Ангелы, по сути, это те же компьютерные системы, в которые заложены определенные программы. Как и говорил, что высокий интеллектуальный уровень вынуждает их отвлекаться от основного вида деятельности, принимая образ человека. Чтобы иногда и пошалить, чью-нибудь судьбу изменить, делать подарки, иногда забрасывая некоторых особей в далекое будущее или прошлое. Но не вреда ради, а блага для. Нет в их программе убийства. -А как же в моем случае? – наконец решился спросить Никита, с трудом удерживая в сознании такую прорву сумасшедшей информации, в которую он уже верил. -Завтра во всем и разберемся. Не хочется высказываться, не владея точной информацией. Я потому и вмешиваюсь, поскольку кое в чем они даже превосходят нас. Ангелы способны проникать в параллельные миры на много тысячелетий в любом направлении. А в нашем распоряжение, то есть у меня, и таких же Апостолов из иных миров, по три мира на каждого, но с перестраховкой параллельного следящего. То есть, такой пример: главный в данном мире я один. Однако перекрываю оба соседних мира, слева так и справа. Так что, на каждый мир, получается, по одному главному Апостолу и по два наблюдателя. -Позволь сразу провокационный вопрос, - уже осмелевший и успокоившийся Никита решил выяснить эту информацию с точностью, до мельчайших, интересующих его, деталей. – Весьма актуальный, кстати, чтобы разъяснить противоречия в твоих объяснениях. Ведь, насколько нашей науке ведомо, отклонения, которые ты допускаешь в каждом мире по воле шуток Ангелов, в далеком будущем могут вылиться в глобальную разницу, что даже близко не сделает миры чем-либо схожие. Как и отклонения в пространстве на один миллиметр в космосе способны унести тело в иные галактики мимо той, в которую оно первоначально планировало. -Во-первых, никто идентичности тебе не обещал. Но разница мизерна, как и при межзвездных перелетах, когда происходит постоянная корректировка курса. Миры не мертвые, а мы не бездельничаем. Объясняю с ракурса пилота вертолета. Тебе так ближе и понятливей. Но затрону не твой вертолет, чтобы наглядней смотрелось, а возьмем большой лайнер, выполняющий полеты по единому маршруту между двумя крупными населенными пунктами. Два больших города. Ну, Ашхабад – Москва. Это константа. Величины постоянные и неизменные. И маршрут постоянный. И пилот, так мы решили, один и тот же. И еще обязательное, так нормальные летные условия, как погодные, так и технические, чего в своей деятельности мы и достигаем. Самолет из Ашхабада вылетает и обязательно приземляется в Москве, в которой за время полета прошло четыре часа. Он приземляется в предписанное расписанием время. Точность и исправность гарантия наша. Но даже при данных факторах, как полеты по одному и тому же маршруту, то есть, эшелону и коридору, ты никогда не проведешь лайнер до миллиметра и до секунды, как по рельсам. Ширина коридора измеряется километрами, а высота сотнями метров. И ни один твой полет не пройдет по той же линии, что в прошлые разы. Но из Ашхабада в Москву. Города, как стояли, так и будут стоять. Лишь время перелета их старит. Точно такие метаморфозы происходят и с параллельными мирами. Разница, невзирая на шутников и шалунов мизерная, не влияющая на основные и главенствующие основы. Даже если и появится в соседнем или слегка отдаленном мире маленький новый, слегка отличный от других миров городок или поселок, то сути он не изменит. -Ну, так в очень далеком будущем запросто все города и их названия поменяются. -Нет, мы сами этого не допустим, подкорректируем и поправим. Как движутся миры по определенному курсу, так неизменным и пройдут свои века. Москва, Ашхабад и прочие мегаполисы всегда и везде сохранят свои идентичности. А село Теджен и деревня Мухина – историй не творят и ничего в ней не изменят. А потом учти такую простую истину, как факт невозможности этим мирам где-нибудь и когда-нибудь столкнуться, чтобы сравниться, свериться в своей зеркальности. Каждый мир живет своей историей. И рождается, и гибнет самостоятельно, не влияя на соседние. А вот ПЛИКи – число постоянное. Они – лицо человечества. Твое, твоих детей, твоих друзей. И, вполне допустимо, в ином мире ты встретишься с ними, но просто не узнаете друг друга, как и ты самого себя. Ведь случаются эпизоды в жизни и в мыслях, когда задумываешься об их повторении. Мол, был или жил, но не здесь. Редко кому из числа живущих в этих мирах удается познать правду мироздания и его существования. Однако допускаю, что библии и прочую религиозную литературу создавали, скорее всего, из этих знатоков, кому посчастливилось познать о бессмертии всего человечества, включая и самого себя. -Получается, что и я вечен? И смерть ничего не значит? -Потому такие знания никому и не нужны. Даже вредны, поскольку дают шанс вмиг очутиться в параллельном мире в ином теле. Возможен хаос и вселенский бардак. А мы для того и существуем, чтобы не допустить апокалипсиса. -Так почему он убивает, если вам по статусу недопустима насильственная смерть человека. Он явственно нарушает законы? – спрашивал Никита, уже всецело поглощенный рассказами нового знакомого, и абсолютно поверивший в его версию устройства мира. Очень уж убедительно говорил Михаил. – Стало быть, и моя Светланка в теле младенца в ином мире. Тогда зачем он и меня звал туда? -Пока сам не пойму его замыслов, не знаю, чего он задумал, этот Падший Ангел, и зачем творит свое злодеяние. Не из-за ненависти к человеку, а скорее всего из-за некоего недопонимания. Вот потому и хотел я провести с тобой эту подготовительную беседу. Он обязательно сам лично завтра встретится с тобой, чтобы нанести заключительный сокрушительный удар. Ему уже предельно ясна ошибка самой попытки связываться с тобой, приоткрывая своим упорством завесу личной тайны. Только остановиться никак не может, отступить или отойти. Скорее всего, гонор виноват. У Ангелов, особенно у Падших, он тоже есть. Потому и пойдет на прямой контакт. И обязательно в образе приятного человека мужского пола и увлекательного собеседника, способного лично своими руками заманить тебя в ту ловушку. А ты обязательно спровоцируй его, разозли и доведи до белого каления. А тут и я явлюсь с разоблачением, выведу на чистую воду и накажу за нарушение инструкций и своих прямых функциональных обязанностей. И уведу от тебя навсегда. -В тюрьму? – с улыбкой спросил Никита, уже понимая отсутствия у Ангелов таковых. -Почти. Он будет подвергнут чистке и корректировке. Но в любом случае его лишат на некоторое время прав управления в этом мире ПЛИКами. Сошлем в далекое прошлое. Вот завтра об этом мы и договоримся. Лады? -Лады, но есть еще один вопрос. -Говори, пока я здесь. Хотя, если за ночь возникнут еще недопонимания, так мы завтра все и разъясним. Накапливай их побольше, чтобы до конца жизни хватило. На следующую встречу рассчитывать тебе не придется. Простимся навсегда. -Хорошо, но на этот ответь сейчас. Вот Падший Ангел, если так уж обиделся на меня, так почему не забросил в далекий мир, где мне самому уже жить не захотелось бы? Почему он, как баран, уперся в одной своей бредовой идее вплоть до разоблачения? -Ангелы не могут обижаться. Они не умеют это делать. А уже если задумал чего свершить, то пытается реализовать любой ценой. Даже предполагая, что твое упорство возмущает, а эти всплески мы можем обнаружить. А ежели забросит с некой криминальной целью, так Ангел того мира обнаружит чужого и расшифрует замыслы. Ведь каждый индивидуум проходит регистрацию, незамеченным не проскочишь. И если хозяин того мира заметит зло, то выплеснет реакцию на дисплее и потребует расследования. Умышленное зло причинять человечеству под жестким запретом и контролем. Табу. Не совсем хотелось бы одобрять и благие дела, однако на них смотрим сквозь пальцы. Такие мелкие шалости-развлечения можно и прощать. Но размножать зло недопустимо, поскольку его и без нашего вмешательства достаточно в любом мире. Все параллельные миры балансируют на грани зла и добра. Но живут они и существуют за счет превалирования добра. А ежели на стороне зла вступит Переносчик, или, что самое опасное, но практические невозможное, Следящий, то баланс сил и равновесия несоизмеримо превышает сторону зла. Это смертельно опасно и недопустимо. 13 Михаил, или Апостол, как он называл себя, уже покинул столовую, а Никита, словно в сильном хмелю, никак не мог избавиться от наваждения и мыслей в невероятности происшедшего. Складывалось ощущение, что он сейчас случайно задремал, и эта галиматья с беседой некоего представителя высшей силы и власти над человечеством просто и банально приснилась. И лишь пять пустых стаканов, закрашенных томатным соком, подтверждали вероятность существования этого собеседника. Стало быть, сон сразу можно отметать. Но, вспоминая тему беседы, он до конца не мог понять ее смысла. Эта вереница параллельных миров, куда его личный код, именуемый в их епархии ПЛИКом, переносится после смерти и движется далее по цепочке, могла лишь присниться в невероятном фантастическом сне. И еще этот Падший Ангел с бредовой непонятной идеей, губящий таких, как его жена Светлана, а теперь еще и задумавший затащить в свою ловушку и Никиту. А вдруг после Никиты по очереди у него в списке стоят его милые дочурки? Даже после собственной смерти, и даже в страшном бреду, Никита не желал, чтобы нечто ужасное случилось с его девочками. И этот Апостол Михаил, или Следящий, как звучит его профессиональная ступень в правлении, предлагает разоблачить вышедшего за пределы допустимого ему подчиненного. Странно, однако, что такие всемогущие и всесильные, стоящие над миром и властные над такими простыми смертными, просят его содействия. Слабого, беззащитного, смертного. Нет, если быть честным до конца, так не самого разоблачения просил Апостол. Он просто просил помощи ускорить поимку врага. У них там все так распределено и разграничено, что беспричинно вмешиваться в дела даже им подчиненных не положено по программе. Раз не предусмотрено инструкцией, то не моги. А вот слегка обойти параграф, так вроде и ничего предосудительного. Но, как понял из всей беседы Никита, больше всего тут сыграло желание Следящего своими действиями извиниться за содеянное Переносчика, оправдаться и внушить ему о редчайших случаях таких неадекватных деяний Ангелов, внезапно по неведомой причине превратившихся в Падших. И самому Никите теперь страстно желается познать эту причину, принудившую вступить на преступную стезю Ангела, чтобы хоть понять, чего ради сгинула его любимая супруга. За что он ее сгубил, кто и какая бредовая идея принудила его отнять жизнь у самой лучшей женщине, у самой любимой жене и мамочке. А у Апостолов под запретом беспричинные подозрения и обвинения. Вот и решил воспользоваться услугами Никиты, как подсадной уткой. Наживкой, приманкой, к которой стремиться Переносчик, и который, как он объяснил, идет ва-банк. Хотя, а стоит ли обижаться за такие просьбы? Он ведь спасет своими действиями не только себя одного, но и будущее своих дочерей. И вполне вероятно, что и саму жизнь. Даже очень многих, кого еще вписал в свои списки этот Падший Ангел. Бред, но факт. Нужно, просто необходимо поверить и исполнить, ибо не просто говорил Апостол, но и приводил факты и эпизоды из личной жизни Никиты, о которых никто из посторонних даже мыслить не мог. А вдруг он просто сам заманивает его в ловушку, являясь одним из убийц? Чушь собачья, глупость несусветная. Зачем тогда столько городить и лапши развешивать? Ведь ложь вполне можно сочинить намного слаще и заманчивей, ближе к правде и к реальности. Но ясно лишь одно из всей этой белиберды, что завтра, если к нему придет этот Падший, Никита исполнит просьбы и инструкции Следящего Апостола. А уж после пусть будет так, как оно случится. Ведь все равно в этой вечной борьбе они растеряли последние силы, и нет ни желания, ни стремления продолжать бесполезные потуги. Они оказались намного сильней и коварней. Он на виду и не видит противника, который скрыт и готов к удару в любое мгновение. А если и раскроется, так с такой информацией к следователю не придешь и защиты ни у кого не попросишь. Совет получишь лишь вполне адекватный, или безо всяких предложений сразу же отправят в местную палату, где таких Наполеонов, Юлий Цезарей по всем койкам в полном арсенале. А как бы он сам на месте того же следователя поступил, если бы с такой галиматьей к нему пришел проситель? Слушать стал бы, меры какие-либо предпринял? Вот-вот, аналогично. В такое способен поверить лишь на себе испытавший все муки и страдания, столкнувшись с неведомым и даже не представляющий способы защиты. Вот тогда и хочется отыскать верующего и доверяющего собеседника. А таковыми в первую очередь способны стать лишь его собственные дети. Но и их заранее он не будет подвергать неоправданному риску. Разумеется, они поверят каждому слову своего любимого папочки, посочувствуют, похохочут. И все, на что они еще способные? Позволь, Никита, а чего, собственно говоря, ты сам хочешь? Искать в этом мире соратников по борьбе с высшей силой, коя управляет всем человечеством, цивилизацией, разумом? Так изначально эта идея будет провальной. Их просто не найти вокруг себя в радиусе, доступном ему самому. Как признался сам Апостол, так из миллионов единицы допущены к знаниям и удостоились общения с таковыми. Да и те остались немыми, чтобы не вступать в конфликт с окружением, не стать изгоем. Ведь сам ты точно так же оставишь сие знание при себе навечно. У него в данную минуту единственный верный ход – верить и ждать. Поверить в эту встречу и самому собеседнику, и исполнить его просьбу, ибо такое доверие, коль поверить Апостолу, случается весьма и весьма редко. И тебе повезло в этом. И коль уж произошло таковое именно с тобой, так не скули, а сконцентрируйся и обдумывай варианты, как суметь в первое же мгновение с встречей с Падшим Ангелом не разоблачить себя перед ним, и позволить своими усилиями проявить ему свои истинные замыслы, предоставив затем поле битвы Апостолу. Как он с ним станет воевать, так такой аспект Никиту волновать совершенно не обязан. Между собой эти высшие силы пусть разбираются сами. И в данную минуту, как Никите кажется, это и будет самым главным. Ибо Апостолам по статусу следует следить за порядком и за своими подчиненными. А тогда уж Падший Ангел получит внушение, понесет заслуженное наказание, и его преступная деятельность будет прекращена. И в таковом вся главнейшая суть деяний Никиты. А главный результат лично для него, так в прекращении опасных атак и провоцирования к суициду. И тогда он со своими девчонками продолжит свое мирное существование с его радостями, печалями и огорчениями. Но таковы для них родные, земные и очень знакомые и привычные. С такими повседневными хлопотами и заботами справятся с пониманием и легко. -Папа, что-то случилось? – настороженно и слегка озабоченно и испуганно спросила Лиза, встретив Никиту такого хмурого, задумчивого и отвлеченного. Обычно папа с работы приходит с работы намного восторженней и шумный. А уж приобнять и поцеловать, так просто считал всегда необходимым и обязательным. -Ой, девочки мои, простите! – опомнился Никита и, обняв обеих сразу, оторвал от пола. – Вот, задумался просто. Такая проблема в голове трудноразрешимая застряла, что всего поглотила. -А ты с нами поделись, так мы ее тебе их головы скоренько достанем и разрешим, - весело предложила Наталья, уже довольная таким фактом, что папа пришел. А если немного и призадумался, так в этом абсолютно ничего странного и пугающего. Лишь бы он не был тем чужим и непонятным, когда по ночам пытался покинуть их. -Поделюсь, обязательно поделюсь, но сначала попытаюсь сам понять ее, - обещал Никита. – А вы уже успели позавтракать, или до сих пор меня дожидаетесь? -Тебя. Мы сегодня немножко лишнего поспали. Утро прохладное, а у Лизке каникулы. Вот и разоспались. -Зато, много снов успели рассмотреть. Да? -Нет, они, как-то сразу улетучились. -Пусть, не жалейте. Стало быть, не очень важные эти сны, чтобы еще о них думать. К Никите вернулось прежнее благодушное домашнее настроение. А еще к нему прибавилось и боевое. Он уже внутренне к встрече готов. И обязательно отвлечет мысли при встрече с Падшим Ангелом именно своими милыми любимыми дочурками. Ведь стоит ему о них лишь начать думать, как все уголки его извилин заполняются хлопотами и заботами Наташкиными и Елизаветиными. Все иное, словно лишнее и ненужное выветривалось из сознания. И работа, и переживания, связанные с этим распоясавшимся злодеем, напрочь уходят из мыслей. И, стало быть, при встрече с Ангелом он и увлечется хлопотами о Наташке и Лизе. На лето повезет их к маме. Пишет и настоятельно требует внучек к себе, чтобы в этом Туркменском пекле их не жарить. А с 15 июля сам возьмет отпуск. Командир разрешит для поездки взять в счет отпуска несколько дней, а остальные возьмет в июле, чтобы к занятиям в школе уже вернуться. Подумаешь, проживет малость без них, а они без него. Так если учесть такой немаловажный факт, что перед отпуском целый месяц проведет в командировке, то расставание совсем незначительное. Почти никакое. Ведь работу он за разлуку не считает. Вот уже голова забилась летними проблемами. Только где же он найдет этого Падшего, где произойдет эта встреча? Не бродить же по городу в томительном ожидании столь ожидаемого контакта. Нет, эти думы прочь из башки. Раз тому самому он понадобился, так пусть сам и хлопочет. А Никита и не собирается специально дожидаться. У него и без того на целый день хлопот навалом. Стирка. Убраться девчонки еще вчера помогли, но постирушки им доверять пока рановато. Тут и горячую воду залить в машинку, и полоскание в ванной для них непосильно. У Никиты уже выработался график, или легкие намеки на таковой распорядок стирки. Раз в месяц после командировки. Но сам процесс часто растягивался на два дня. Однако сам процесс для Никиты не был утомительным и скучным. Он включал музыку, детей, разумеется, выпроваживал во двор. И под песни советской и зарубежной эстрады весело и непринужденно вершил чистоту белья. Даже и не заметил, как кучка грязного белья и одежды исчезла из короба, куда методично в течение месяца оно складируется. Звонок в дверь ассоциировался с приходом одной из дочерей за забытой игрушкой или просто попить. Только незачем звонить, коль дверь не заперта. А Гриша после звонка сразу сам распахивал дверь и кричал: -Я пришел. Если кто и есть дома, то срочно отзывайтесь. Ежели не успели одеться, я жду и считаю до одного. А после этого звонка никто не ломится, ожидая за дверью хозяина и разрешения на вход. Никита распахнул дверь и увидел перед собой молодого мужчину с полоской усиков под носом и слегка небритой бородкой. Просто обозначена. Или ошибся дверью, или спросить чего хочет. Такого гостя Никита не ожидал. Но ему самому надо, так пусть и первый огласит желание. А у Никиты за щекой ириска. Он в прачечные дни любил исполнять сразу несколько дел одновременно: стирал, пил чай с конфеткой, слушал музыку и листал журнал. Одно другому не мешает. -Я зайду? – тихим приятным голосом, внушающим доверие и расположение, спросил гость. -Если считаешь необходимым, так, пожалуйста. Это коль по адресу попал, - пригласил Никита незнакомца, перекатывая ириску из-за одной щеку за другую. Так говорить удобней. А где же девчонки? Совсем загулялись и про обед забыли. Но они часто в такие дни, когда папа занят глобальными делами, забегают на обед к Галке. Она их и сама зовет вместе с Виталиком. Вот и сейчас, скорее всего у нее, поскольку в такое время сами требуют пищи и хлеба. Отсутствием аппетита особо не страдают. А Галина специально и приглашает их, чтобы Виталик, с которым проблема в этой области бытия, глядя на них, с такой же поспешностью опустошал тарелку. Такой аппетит у Натальи так же появился вместе с появлением Лизы. И до этой встречи она тоже, как и Виталик, любила покрутить носом, избегая обедов. Лиза их обоих быстро приучила, как надобно вести себя за обеденном столом и с какой скоростью в каком темпе освобождать тарелки. Мужчина достал из внутреннего кармана пиджака бутылку коньяка и подмигнул Никите. -Посидим, обсудим некоторые общие вопросы? Алкоголь, как считаю, располагает к откровениям. Ты не против? -Чай, я сегодня пить не планирую. Нет повода, нет желания, а у меня спешные дела. Извини, конечно, но если есть неотложный разговор, то предложу чайку. Никита решил так же без церемоний с незнакомцем на «ты», хотя первые секунды не мог понять, зачем и с какой целью решил этот незнакомец выпить с ним. Если бы он хоть немного знаком был с Никитой, то и не предлагал бы средь бела дня, поскольку для всех остальных, кроме Гриши с Галкой, Никита слыл практически трезвенником отцом-одиночкой. Такое положение все понимали и не осуждали парня за трезвую жизнь. А этот словно новичок. -Чай, так чай. Просто хотелось расслабиться, расположиться друг к другу, - не обиделся гость. -Дело серьезное или хлопотное? – спросил Никита, приглашая незнакомца на кухню. -Жизненное. Простое, не хлопотное, но важное и столь необходимое для обсуждения. И вдруг Никита почувствовал горячую волну, пытавшуюся поглотить его в свои недра и отключить сознание, словно некая сила желает подчинить своей власти. Ему сразу стало на душе легко и воздушно, хотелось идти и лететь по первому зову этой волны, ощущая внутри нее тепло и уют. Внутреннее напряжение спало, и те тревожные мысли и заботы, что ежедневно давили и угнетали, медленно растворялись в горячей воздушной массе, превращая мир в сказочный и уютный уголок. Но Лизе срочно нужно покупать летний костюмчик. Наступают теплые, а там и не заметишь, как горячие деньки. У Натальи еще прошлогодний хорош. Хотя, тесноват. Можно соседке отдать. А в воскресенье вместе с Галкой на толкучку сходит. Галка часто сама, а раньше брала с собой и Светлану, бегает туда. Но сейчас беременная, и может не пойти, а самостоятельно ходить на такие ярмарки Никита не способен пока. Не научился. Хотя, срок-то у Галки еще маленький. Пойдет. Она, как наркоман, старается эти толкучки не пропускать. И обязательно каждый раз чего-нибудь про запас и на всякий случай покупает. Вот и Наталье он новый костюмчик купит. Обоим им. Шортики и по две маечки. Хотя летом они и без них бегают. Но на лето они же едут к маме. А там, в Витебске, детской одежды навалом. Потому ничего про запас он здесь набирать не будет. Всякое лето бывает. Если холодное, так все необходимое мама сама купит. Он ей, конечно попробует деньги оставить, так она их не возьмет. Они с Валентином в каждом письме просят, требуют и уговаривают, чтобы это лето дети были у них. Никита даже намекал, мол, а самим слабо родить! Когда такое еще возможным было. Нет, решили погодить, а там и сроки закончились. У мамы. Точно, Наташа и Лиза у Галки обедают. Как раз время поспело к обеду, она их и позвала. -Ты чего мозги все мусором загадил! – истерично закричал гость, усаживаясь на стул напротив Никиты. Никита удивленно глянул на гостя и поразился его переменам. Усики исчезли, молодое лицо расплылось и покрылось старческими морщинами. А голос из уверенного и властного превратился в растерянный и слегка взволнованный. -Хозяин дома? – к ним на кухню входил знакомый Никите Апостол Михаил и приветливо улыбался хозяину. – О, пардон, ты не один, у тебя гость! Ну, что ж, нам он, так кажется, абсолютно не помешает. Я весьма вовремя и кстати. -Мужчина, - растерянно обратился гость к Михаилу. – Ты не будешь против, если я с Никитой все же завершу свою беседу. Мы решим свои дела, и я уйду. Это много не займет, минут пять-десять. Все же могу просить на правах первого. -Не можешь, да и не ты первый, - уже смеялся в лицо незнакомцу Михаил, и Никита наконец-то все понял. Так вот он и есть Падший Ангел, который чуть опять не сманил его в свою ловушку. Видно, очень старательно и усиленно готовился к встрече Никита, что сумел противостоять Падшему машинально, даже об этом не помышляя в момент атаки. Инстинкт защиты сработал интуитивно. – Спасибо, Никита, ты сумел деморализовать его и заставить проявиться. А теперь можешь расслабиться. В бой вступаю я. Да и не будет боя, поскольку против моей силы он бессилен. Я правильно говорю, Переносчик ПЛИКов? Ты совершенно упустил из виду, что твоя основная профессиональная обязанность и есть по твоему названию. Запрет нарушил и отвлекся от основного дела. Важного. Вот и вынудил явиться для приведения тебя в норму и возвращения в программу. -Следящий? – удивленно, но без страха и уже без волнений в голосе спросил Ангел. – Вот и мне пришлось повстречать того, кто стоит на ступень выше и мною управляет. -Ты весьма неточен, - поправил Апостол. – Я тобою не управляю. Не дело Следящего распоряжаться Переносчиками. Мы лишь контролируем и корректируем. Ну, и устраняем и поправляем ваши ляпы и недочеты. А так же размножаем и объединяем ПЛИКи по мере надобности. А в своем деле вы полностью независимы. Но ведь ты не своим делом увлекся, оттого и приходится вмешиваться. -А зачем? – еще больше удивился Ангел. – Перенос врученных мне ПЛИКов я исполняю вовремя и в строгом соответствии программы. Обычно Следящие не считают необходимым вмешаться по таким пустякам. Наши шалости не меняют сущности и не нарушают систему. И уж абсолютно не вносят дисбаланс в движение миров. -Вот от того и хочу знать на простой вопрос. Если бы этот факт оказался неприметной шалостью, то разве мне понадобилось раскрываться перед тобой, да еще и перед человеком. Ты вмешался в нечто фундаментальное. Почто без ведома и по собственной прихоти лишал жизни человеческие. Нет в программе такой функции, и не дано тебе прав на жизнь и на ее срок. Человеку сократить срок его пребывания в этом мире может болезнь, катастрофа или злое преднамеренное деяние ему подобного. Но не Переносчиком. Вы - Ангелы, как слишком полюбили такое имя. Ты же стал Падшим. Зачем и с какой целью устроил здесь охоту на души людские, заманивая их в ловушки и убивая. -Я не гублю жизни людские своими желаниями. Все они уходили в смерть добровольно, оставляя за мной право, воспользоваться ПЛИКами. Да, заманивал их в ловушки, а смерть наступала в результате асфиксии. Ну, для более настырных приглашал на помощь вирус. Так что, лично сам участие в убиении не принимал. -Зачем? Творил сие от скуки и ради развлечения? Ну не свойственно Ангелам такое жестокосердие по человеческим меркам. Что еще за глупый идиотский сбой программы. Вам, да и нам так же, не дано такого права. Еще можно с трудом допустить продление жизни, изменение среды обитания, броском, в исключительных и опасных для целостности самого субъекта моментах, в любой параллельный мир. Не желательно, нарушение, однако не опасно. Но лишать их жизни ты не имел прав, даже задействуя в посредники воду и вирус. Как я выяснил, ты не отправил их ПЛИКи по назначению. Куда ты их подевал, куда отправлял? -В весьма далекое прошлое. -Почему избрал такой способ развлечения, и что это за план с рокировкой ПЛИКов? -Там с одним Ангелом состыковался. Точнее, он сам вышел на меня. -И что это за прошлое, которое могло заинтересовать ПЛИКи дальнего будущего? -Очень много тысячелетий назад. Чуть больше десяти. Он отыскал местность и племя, обособленное от всего человечества горами и неприступными джунглями. Вот и предложил мне обмен ПЛИКами. Те, которые поступают ему, он передавал мне, а я уже вместо этих, выделенных мною, переправлял ему. -И чего это вы добивались такими манипуляциями? -Он разработал теорию обновления общества и предложил мне участвовать в его проекте. Суть его состояла в замене ПЛИКов от нижестоящих в его епархии для меня взамен выбранных мною здесь. Именно для новорожденных в этом племени мною отобранных. Именно избранных по определенным параметрам. Вот таких, как ПЛИК его жены, его самого и подобных им. -Ха! – воскликнул Никита, до сих пор, словно в страшном хмелю слушая их спор. Спор двух могущественных высших властных над людьми. – И чем это приглянулись тебе наши ПЛИКи, что ты даже поспешил умертвить, дабы не дожидаться естественной смерти? -Мы их различаем по многим признакам и параметрам. По моральным, интеллектуальным и душевным качествам, коими наделены обозначенные мною. В вас слишком и с избытком человеколюбия, самоуважения, доброты натуральной. И вы отличаетесь самим отношением к окружению. Вот и решили мы в течение нескольких столетий, а понадобится, так и тысячелетий создать на платформе этого племени идеальное общество. Ну, а поскольку оно отделено от всей цивилизации, то вроде как план был вероятным и выполнимым. А там, на основе этого племени сумели бы переделать и весь мир. Добрее и человечнее, чем получается естественным путем. Очень уж жестоки и варварские вы сами по отношению к самим себя и себе подобных. Я обобщил. Тебя и твою семью сие не коснулось. Вы, как раз иные, являясь образцом человечества-мечты. -Спасибо! – чуть не плача простонал Никита. – Ты уже один такой образец лишил матери. -Я желал добра целому миру, всему человечеству, распространяя и размножая ПЛИКи ваши и вам подобных. -Но за счет зла некоторым. Зло для добра, - добавил Апостол. – И большей глупости я услышать не ожидал. ПЛИК – это код. Генетические особенности с ним не переносятся, поскольку заложены в теле, что смертно вместе с набором тех качеств, о которых вы заботились. И Наполеонам, и Гитлерам и Сталинам могли достаться ПЛИКи добрейших и благороднейших людей. И в вашем диком племени, как ели они друг друга, так там все так же и будет продолжаться до определенного этапа, запланированного эпохой, а не Ангелами. Не наше это дело, да и рискованное последствиями, вмешиваться в ход истории развития человечества. К тому, о чем вы мечтали с этим больным Ангелом, человечество придет само, постепенно и самостоятельно. Подаренное насильно и без ведомо получателя лживое добро – хуже и опаснее зла. Вы манипулировали ПЛИКаим, не причиняя тому миру никаких существенных изменений. А вот здесь творили беды. Сами ведь признаетесь, что отбирали лучших из лучших. Умышленно губили цвет и гордость цивилизации, лишая этот мир как раз того, к чему пытались привести то дикое племя. -Да я уже и сам начинал понимать абсурдность и бессмысленность затеи. Хотелось подчистить капканы и прекратить свою деятельность, и затем уже заявить своему подельнику свою точку зрения. Да индивидуумы настырные попались. Что его жена, что он сам. С нечеловеческим сопротивлением. Да еще призвал на помощь детей, которые, в принципе, меня и разоблачили. Без них я бы мог с ним справиться. Вот перенапрягся и засветился, потому перед тобой и суд держу. Что в них такого невозможного, мне непосильного, что даже и вирус признал поражение. -Получился прокол в выборе объекта? – с насмешкой и иронией спросил Апостол. -Прокол не в выборе, прокол в характере. А субъект по всем параметрам один из наилучших, - с легким сожалением произнес Падший, словно при покупке ошибся в своих возможностях. – Так случилось, что вел я ее до самого моста, как послушную овечку, да прокололся в последний миг. Уже после прыжка еще до касания воды она вышла из-под моего влияния. А в данную минуту смерть от асфиксии я допустить не мог. Сие разоблачило бы меня в тот же миг. Вот и зашвырнул ее в то племя, поручив местному Переносчику проконтролировать, чтобы смерть случилась естественным путем и без всякого насилия. Но комфортно, чтобы избежать страданий и мук. А с ней и там все нипочем. -Она жива? – неожиданно Никита уловил в словах Ангела его личную досаду на оплошность и невозможность сгубить Светлану. В этих словах звучала отдаленная надежда на невероятное, но допустимое и реальное. И чтобы обратить на себя внимание, Никита истерично закричал, требуя немедленных пояснений. -Жива, - безразлично и равнодушно произнес Падший. – Говорю же, что никакими усилиями не совладать с ней. Ничего не берет человечка, слаба вся система рядом с ней. Вот и звал тебя в ловушку, чтобы ускорить процесс. Думаю, а вдруг душевное равновесие и успокоение отвлечет от этого сопротивления. Так мало мне с ней нервотрепки, ты здесь устроил со своими девчонками мне проверку на прочность. -Вот-вот! – подхватил на оптимистической ноте пессимизм Ангела Апостол. – Твои излишние волнения выплеснулись наружу и заинтересовали меня своею нелогичностью. -А как же теперь, что мне сейчас делать? – лепетал Никита, пугаясь лишь одного, что эти властелины разберутся между собой и уйдут творить свои повседневные дела, так и оставив Никиту в неведение. А ведь он ясно слыхал и из всего сказанного понял, что его любимая Светланка, которую он уже похоронил, жива и борется за жизнь, не желая подчиняться воле такого могущественного и всесильного Ангела, но Падшего и посмевшего желать ей смерти. -Смерти нет, - словно прочел его мысли и вмешался в их ход Переносчик ПЛИКов. – Есть лишь временное пребывание. Сначала здесь, затем там, в другом мире. И так до бесконечности. Знало бы человечество про такие перемещения, так не цеплялось бы всеми силами и мыслями за жалкие остатки жизни в этом бренном мире. -Это для вас мы, как букашки, до которых и дела нет, - сквозь слезы и рыдания кричал на него Никита, внезапно ощутив, что возникшая слабая надежда рушилась на глазах. – А для меня вместе с ней и жизнь закончилась. И если бы не Наталка и не мой Лизунок, то и я давно ушел по твоему зову. Ради них дерусь до последнего. Нам здесь жизнь дорога, а не в ваших дурацких ПЛИКах, не в вашей глупой вечности. Там у вас она, а не у нас. ПЛИК – не личность, а всего-навсего какой-то код. И, разумею, что код будет у вас там вечным, а я умру и закончусь здесь раз и навсегда. Там уже буду не я, а тот, кто родится. -Нет, Никита, - Апостол положил руку на его плечо, пытаясь успокоить и вернуть душевное равновесие. – Жизнь никогда не заканчивается. А сама мысль в ее вечность может любого живущего в любом мире успокоить. И в одном ты прав по всем параметрам, так это в своей любви и преданности к своим женщинам. И он вернет тебе твою ненаглядную. Целую и невредимую. Вот в каком состояние взял, так и возвратит. И больше мы не позволим ему таких злых экспериментов. Разумеется, наказывая его, упреждаю, что тюрем и уж смертных казней у нас просто не существует. Сами же утверждаем всевластие вечности и бесконечности. Но корректировки и чистке он подвергнется. Ну, а того свихнувшегося Падшего, автора безумной идеи, что придумал опыты с диким племенем, так же перетрясем и приведем в чувство, чтобы кроме функций Переносчика забыл думать на отвлеченные темы. А самое страшное и серьезное для них, так это длительный контроль над деятельностью. Поверь мне, что такое наказание весьма строгое и справедливое. -А зря, - тяжело выдохнул воздух после длительной задержки дыхания, Падший Ангел. – Зря ты так противился, Никита. А вдруг вышло бы с этим обществом вечной любви и добра. Ведь вашим ПЛИКам предназначалось дело благое. Может этим мы спасли бы в будущем сотни миллионов, миллиардов будущих поколений и миров. -Нет, - зло крикнул Никита. – Не стоят эти несуществующие вымышленные миллионы жизни моих девчат. Ведь, как я понял еще раньше, то ты после меня принялся бы за них. И прав Следящий – наказать. Строго, насколько можно по вашим меркам. Эту меру не мне решать, но я с ним согласен. Раз мир так устроен, так он и должен существовать и развиваться по своим природным законам. Твоя задача, насколько я разобрался в ваших функциях, не менять, а регулировать движение. -Когда ему забирать свою жену? – строго спросил Ангела Апостол. – Не стоило бы тянуть. -Сегодня ночью в два часа. Там же рядом с тем мостом, с которого она покинула этот мир. -Почему же ночью? Творил пакости при всех, а возвратить решился тайно, не прилюдно! -Да ни к чему людей нам шокировать, - неопределенно и безразлично пожал плечами Ангел. – Для смерти привычно демонстративно и при скоплении народа. А возвращение из того мира может быть неверно истолковано. Для их же блага стараюсь. И ему самому не лишне подготовить свою психику. -Смотри, Никита, наш нарушитель и о благе человеческом заговорил, как смиренный и покаявшийся грешник, - засмеялся Апостол. – Мы уже так скоро перевоспитываемся. Глядишь, так за пару дней вернется в норму и забудет свои бредовые идеи. Все, Никита, покидаем мы тебя. Надеемся, что навсегда. Но помнить будешь до смерти в этом мире, уверен в этом. А он обязательно исполнит обещанное. Секунда в секунду. Ты даже не сомневайся. Очистит ее от всех вирусов и ровно в 2.00 по местному времени положит на то же место, из которого она спрыгнула. Ты, главное, сам не проспи и не опоздай. Ее обязательно нужно встретить, чтобы самую не шокировало такое перемещение. -Да вы что, я и спать отродясь не лягу сегодня, - сквозь слезы смеялся Никита, все еще не веря в это чудо. Они ушли. Так же тихо и неприметно, как и появились в его жизни. Два не человека, два бога, сотворившие в его жизни зло и чудо, перечеркнувшее это зло. Никита глянул на часы и застыл, пораженный. Вся их встреча и этот длинный разговор пролетел за пару-тройку секунд. Минутная стрелка как застряла за одну минуту до 14.00, да так и не сдвинулась ни на миллиметр. И что такое могло означать? Неужели вся эта болтология ему померещилась и пронеслась в его исстрадавшемся сознании? А может, так и надо было, чтобы никто не посмел помешать этому разговору? Ведь сейчас он общался с Ангелом и Апостолом, с двумя небожителями – вершителями судеб людских. Разве допустимо, чтобы некий смертный посмел вмешаться и нарушить ритм беседы. Вот и замерло время в ожидании, пока гости не покинули его квартиру. И сразу стрелка прыгнула к цифре два, а в прихожей послышался топот и смех детворы. Они примчались все втроем, чтобы доложить папе о своем нахождении и причине опоздания на обед. -Папа! – кричала сходу Наталья. – Мы обедали у Поповых, а чай пришли к нам пить. Ты же купил те вкусные булочки еще вчера, вот мы их сейчас и будем доедать. Боже, чуть не застонал от нахлынувших чувств Никита. Сегодня он приведет в наш дом нашу маму. Как же они воспримут такое явление, как отнесутся, сойдут ли с ума от радости, как происходит нечто подобное с ним в сию секунду! Даже вообразить или мысленно представить такое возможное! А что сказать, чтоб поняли, как объяснять всем, включая не только детей, но и друзей, соседей? Глупость. Да никак! Это никого не касается. У нас внезапно и по воле его личной и с помощью некоего Апостола вновь состоится настоящая полная семья. Даже немножко большая, чем до исчезновения мамы. Никита в отсутствии Светланы нагулял ребенка. Но это дите ей родное и близкое по крови. То родная племянница, о которой она пока не знает, но узнав и приняв с той биографией и судьбой, обязательно станет мамой и для этого ребенка. А по-другому и быть не может, поскольку Лиза уже признала в Никите папу. -Папа, а у нас все в порядке? – тревожно спросила Лиза, заметив в Никите некую странную черту. -Да, да! – спохватился Никита и попытался восстановить утраченное спокойствие и равновесие души. – Лиза, ты уж, пожалуйста, сама ставь чай, заваривай и угощай малышей. Ты же умеешь и знаешь, где что, а я продолжу стирку. Многовато скопилось белья. -Хорошо, папочка, - уже весело воскликнула она и потащила младших на кухню. И сразу же послышались характерные шумы и трескотня. Они затем обязательно позовут и его. Не забудут. Никита слегка пожалел, что этот Падший Ангел унес коньяк, которым планировал угостить его. Сейчас бы полный стакан для успокоения нервной и сердечной деятельности опрокинуть его во внутрь не было бы лишним. Ведь он даже не представлял себе, как возможно дождаться этого главного в его теперешней жизни часа. Двух часов. Теперь это злое и резиновое время решило поиздеваться и практически остановилось, как в те мгновения, когда присутствовали недавние гости. Нет, в любом случае он пить, сегодня не планирует. Никита в трезвом уме и в здравом разуме придет к мосту за своей Светланкой. А то еще, не приведи господи, еще уснет во хмелю. А она не буде знать, что ей делать, и как поступать. И вот тогда не будет ему никакого прощения. Он не станет пить, не будет отдыхать, а постарается переделать все важные дела. Их скопилось предостаточно. Нужно все перестирать, переполоскать, развесить белье на лоджии. А потом протрет всю пыль. И обязательно приготовит мясной соус. Любимый, как его, так и Светланы. С помидорами и зеленью. Картошки немного, а больше мяса, овощей и сока. Распланировав предстоящее приготовление такого вкусного блюда, Никита внезапно понял, насколько он голоден, и пошел на кухню, чтобы слегка перекусить булочкой вместе с детьми. Но пока им говорить он ничего не станет про маму, чтобы не сглазить. А вдруг подведет? Хотя Апостол обещал, но для них человечек, как муравей из большого муравейника. Нам ведь нет особых дел и хлопот до какого-либо насекомого, а им до нас. Забудет и наплюет. У них ведь своих дел невпроворот. Закрутится, завертится, а где же он их возьмет, чтобы спросить? От таких предположений Никите сделалось страшно. Такое во стократ хуже и страшнее, чем факт уже смирения с ее потерей. Вторично украденную надежду он не сумеет пережить. Вот теперь после таких дум томительное ожидание превратилось в кошмарное. Он готов был хоть сейчас мчаться к этому проклятому мосту и там дожидаться возвращения Светланы. Но такое поведение придется объяснять детям, к чему он пока не готов. А дети видели папины переживания и терзания, но никак не могли понять их причину, а от того и им становилось грустно и тоскливо. -Может тебе, папа, помощь наша требуется? – неуверенно решилась предложить Лиза. -Нет, спасибо, мои милые, я сам, - как можно ласковей ответил Никита, полагая, что они предлагают свою помощь в стирке и уборке. – У вас же настоящие каникулы, когда надо отдыхать. А я легко справлюсь, мне совсем не трудно. Даже нравится. -А может он опять вернулся и пугает тебя? – к Никите подошла Наталья и неслышно для других прошептала ему на ушко. – Мы уж тогда лучше с тобой побудем. -Нет, нет, - торопливо ответил он. – У меня все даже очень хорошо. А он больше никогда к нам не придет, и пугать не будет. Правда-правда, мои милые, я обещаю вам. Нехотя поверили ему и умчались на улицу. А там уже в общей игровой суматохе забылись все тревоги и напасти, и в окно посыпался их веселый задорный смех. -Нет, - решил Никита вслух. – Я просто не имею права надеяться только на самого себя. У меня есть друзья. Настоящие и преданные, которые не покинули в эту страшную минуту, когда не хотелось жить. Ведь для того друзья в природе и существуют, чтобы можно было их о чем-либо попросить. И сейчас хотелось бы иметь их рядом, чтобы вытерпеть такое ужасное и долгое ожидание. Лишь бы от моих слов они не свихнулись. Или того хуже: в психушку не сдали. Ведь, как пить дать, ни в слово не поверят. И к бабке не ходи. Ну и пусть не верят, сдать не сдадут, а лишь косо посмотрят. Но обязательно помогут и без веры. А затем, когда убедятся в правдивости моих слов, легче объяснять будет. -Лиза, Наташа, - уже к вечеру обратился сразу после ужина он к дочерям. – Я схожу к дяде Грише с тетей Галей, а вы сами укладывайтесь без меня. Может, допоздна задержусь, так не ждите. -А можно нам вечернее кино посмотреть? – лукаво попросила Лиза, зная, что папа категорически против ночных телефильмов. В последние дни местный канал после десяти вечера, когда заканчивается его срок, переключается на Московский. По которому показывают фильмы про милицию или шпионов. Сам Никита любит их смотреть. Но им не разрешает. Куда еще смотреть, если заканчивается он далеко после полуночи. -Можно, - поразил он их ответом. – Только тогда расстелите диван и ложитесь здесь. А вдруг уснете во время просмотра. Закричали «ура», расцеловали папу и проводили до выхода. А разрешил, подумали, скорее всего из-за каникул. На каникулах можно все. Ведь в такие дни совсем не обязательно рано вставать. Галя даже удивилась явлению друга. Он обычно не покидал своих девчонок в такое позднее время. Чай, сказки, сон. А тут бросил одних и явился, не запылился. Неужели срочная командировка. Да быть не может. По графику с первого числа. -Ну, это как минимум, дела срочные и неотложные, - без вопросов сделала она вслух заключение такому явлению. – Гриша, ты где? Еще не уснул за своим пивом? -И что могло принести сюда нашего многодетного папашу? - послышался вопрос из зала слегка хмельного друга. Он догонял хмель банкой пива с рыбой. – Никита, давай до кучи, присоединяйся, пока я все не вылакал. Кружку сам на кухне прихвати. -Нет-нет, я не хочу, - покачал головой Никита в ответ на попытку Галины вручить ему большую кружку. – У меня к вам весьма деликатная и очень странная просьба. -Да кто бы сомневался, что он так зашел, компанию другу составить, посидеть за пустой трепаней, - иронично заметил Гриша своим легко пьяненьким голосом. – Я так, приличия ради предложил. А вообще, так здесь и мне мало осталось. -Тебе, Гриша, если составлять компанию, так спиться недолго, - незлобиво проворчала Галина. Гриша уже пьянки, как таковые прекратил, но по случаю или вечернее пиво из моциона не исключал. Потому-то Галя успокоилась, поверив, что муж спиваться не планирует, как многие из соседей пилотов. Двоих даже раньше срока без пенсии уволили за появление на вылет, как говорится, после вчерашнего. Гриша с перепуга сразу резко притормозил, кулаком в грудь постучал и клятвенно, как жене, но больше самому себе обещал, что за двое суток до вылета даже к кефиру не притронется, поскольку там тоже некий процент алкоголя имеется. Но Никита уверил его, что кефир – продукт абсолютно безвредный. Никита уселся в кресло, которое для него освободил Виталик. Это его срочно мама отправила в койку. Супруги даже по такому случаю громкость телевизора убрали до минимума, настолько заинтриговал их вид друга, явившегося на ночь с некой тайной. Какой-то весь взвинченный, взбалмошный и кошмарно нервный, словно под током в 220 вольт. Искры из него так снопом и летели. -Ну? – не выдержала Галина затянувшегося молчания, срочно затребовав комментарий. – Сам будешь говорить, или пытки щекоткой применить для ускорения? Щекотки по ребрам Никита боялся. -Сам. Только вначале вы мне дадите слово и три клятвенных обещания, что все исполните. -А зачем так сразу много? – удивился Гриша, явно не согласный с таким количеством необходимых клятв. -Надо, - настоятельно просил Никита, всем видом показывая, что такое условие весьма необходимо. -Если они не требуют криминальных деяний и не противоречат принципам, то даем, так уж и быть, шантажист проклятый, - вяло согласилась Галина. -Противоречат, - категорично заявил Никита, не на шутку перепугав друзей подозрением, что Никита случайно или умышленно вляпался в нечто противозаконное. – Но не уголовному законодательству, а законам природы и логики. Расслабьтесь, все весьма прилично и не потребует от вас участия в чем-либо постыдном или незаконном. -Говори, обещаем, - хором прошептали супруги. – Только перечисли эти три условия, чтобы хоть приблизительно знать, во что ты нас втравил, и как мы согласились вляпаться. -Во-первых, дико не орать и не закатывать глаза, изображая срочный обморок, дослушать спокойно до конца и помочь, в чем сейчас я вас попрошу. Про отсутствие криминала уже предупреждал. И третье, самое основное и неотъемлемое: если не пожелаете верить, то согласитесь хотя бы по банальному «авось». Ну, а вдруг! -Вот черт! – чуть не материлась Галя, не вытерпев такой растяжки секрета или тайны, с чем пришел Никита. – Теперь хоть потоп или землетрясение, но просто обязана услышать от тебя то, от чего все нижеперечисленное возможно последует. -Заинтриговал, дьявол, заинтриговал, - Гриша даже пиво решился отодвинуть от себя. -Света нашлась, и она жива. -Ой, ой, мамочки! – дико завопила Галина шлепнулась на пол рядом с диваном, закрывая лицо руками и пытаясь захватить побольше воздуха, широко зевала ртом. – Как же это, как, как все случилось? Да говори же ты, чертов секретчик, чтобы тепе пусто стало. Говори, а то у меня сердце остановится, - причитала она, хватаясь руками то за сердце, то за голову. Потом внезапно схватила Гришину кружку с пивом и залпом выпила ее содержимое, совершенно выпустив из вида, что ей не положено по статусу беременной женщины. Гриша молчал. Даже не отреагировал на опустошение его тары. Он, разумеется, хотел выразить свое мнение по отношению к данной новости, но у него отняло речь, и глаза закатились к потолку. Он открывал рот и беззвучно поддерживал требование жены. -Вот, - тихо сказал Никита. – А обещали не орать. Ну да, я бы и сам заорал, - добавил он и заплакал. Молча, лишь глазами. – Ее необходимо сегодня забрать. Я бы и сам справился, но весь на пределе, на нервах. Мне без помощников будет очень трудно справиться. Понимаете, ведь я только сам узнал, и мне сказали, чтобы я пришел за ней. -Она в больнице? – наконец-то получилось слово и у Гриши. Он с большим трудом выговорил этот вопрос. Да и то после того, когда понял, что, по словам Никиты, Светлана куда-то угодила, а теперь лежит в больнице, и ее надо прямо сейчас забрать. -Нет, не в больнице. Это было бы слишком просто, чтобы так заморочить вас. Оттуда я бы взял такси и просто привез. А мне нужно забрать ее там возле моста, с которого она прыгала. -Как? – вот теперь и Галина была на грани нервного срыва. – Что она там делает, и почему именно оттуда? Так почему мы не побежали сразу к этому проклятому Дарьябашу? -Понимаете, забрать нужно ночью, в два часа. И я боюсь, что вдруг не доживу до этого времени. У меня и без того сердце колотится, как сумасшедшее. Вот тогда вы сами без меня сходите. Но именно в два, и именно сегодня, и возле этого моста. Я сейчас, как смогу, кратко расскажу причину такого странного сочетания, и мы уже вместе обмозгуем детали. Конечно, если потребуется, так я ее донесу. Все силы брошу на нее и на руках до дома донесу. Но вас я втягиваю в эту историю, чтобы подстраховаться. По правде, так я очень боюсь этого момента, и ваша поддержка, как нельзя, окажется кстати. И Никита сбивчиво, перепрыгивая с деталей на детали, сокращенно и без излишнего вникания в истории и описания миров и ПЛИКов, рассказал им о встрече с этими двумя явлениями природы: Апостолом и Падшим Ангелом. По глазам друзей и по их ухмылкам он понимал, что в его бредовый рассказ они не поверили. Но ведь для такой веры понадобилась сама встреча. Кто же вот так на словах способен без оглядки и наобум верить в такую белиберду, принимая ее за истину. -Хорошая, красивая сказка, - уже успокоившись и осмелев, отхлебнув пива из кружки, высказал свою точку зрения Гриша. – Хочется верить, но не можем. Из этого возраста переросли. -Так это и есть мое третье условие. Вы сами можете и не верить, но мне не отказывайтесь помочь. Мы втроем придем к этому мосту и убедимся в правоте этой сказки. Но ведь она мне не приснилась? Вчера Апостол, а сегодня оба с Падшим Ангелом. Мо столько долго и много с ними болтали, а времени и минуты не прошло. Я как будто специально в момент их прихода на часы глянул. А уходили, столько и показали. Специально остановили время, чтобы без помех общаться. -Гипноз, - заключил Гриша однозначно и безапелляционно. – Разыграли и обманули. -А зачем? – спросила Галина, явно несогласная с мужем. Ей и самой не очень верилось в такую галиматью, но уж больно натурально и азартно рассказывал Никита. Да и сама с радостью бы встретила сегодня пропавшую подружку. Ее потерю она не легче Никиты пережила. Ведь столько лет вместе все радости и трудности. И просто тогда не хотелось верить в ее самоубийство. Не вязалось с тем напором жизненной энергии, с той любовью к своей семье. -Действительно! – поразился Гриша своей гипотезе и мгновенно изменил мнение об услышанной истории. – Деньги у тебя на книжке, так что брать им было нечего. С драгметаллом всегда в вашем доме пустота зияла. Ну, не уважала Светка всякие золотые побрякушки. А вдруг, а? Вот хохма будет! А сколько народу в обморок попадает, так тьма! – уже весело хихикал Гриша, мысленно представляя, как они завтра всей компанией со Светланой продефилируют по городку, а народ налево, да направо сваливается чурками без чувств. Шли, молча и напряженно. Галя вцепилась в Никиту двумя руками и с силой сжимала ему локоть, словно пыталась удержаться на опасной высоте. Гриша уже не так геройствовал, как перед отправкой. Он понуро плелся сзади и с опаской вглядывался в темноту. Разумеется, в районе никакого освещения и в помине не было. А фонарик взять ума не хватило. Из окна вроде как не такая уж и темень. Однако сразу за мостом стояло несколько домиков, и в крайнем горел свет, слегка освещая мост и Дарьябаш. Хорошо, хоть луна немного своим холодным светом озаряла путь. Да и почти до моста дорога заасфальтирована. Лишь на повороте метров 30 по грунту. Там уже мимо не проскочишь. -Никита, – прошептала осипшим от волнения голосом Галина. – А почему ты ничего из одежды не взял? То было в августе, жара, однако. А сейчас прохладно. Как бы ни застыла. Да и за такое время могла поизноситься, обтрепаться. -Нет, они сказали, что вернут в том же виде, что и забрали. А если потребуется, так я сам догола разденусь и ей все отдам, - уверенно отвечал ей Никита. – Лишь бы не обманул и отпустил ее. Да нет, Апостол был весьма строг к нему. Не посмеет. -А откуда она придет? Из воды? Ой, тогда вообще смерзнет, и твоя одежда не спасет. -Галя, помолчи, не нагнетай ужасов, - не выдержал пустых и ненужных вопросов Гриша. – И я сам с себя все сниму и приодену. Лишь бы своими глазами такое чудо лицезреть. Вот, даже не знаю, как и сказать, но в церковь схожу и свечку поставлю. Пусть хоть из комсомола исключат, но поставлю и перекрещусь. Даже потренируюсь дома креститься. Вроде православные так крестятся: вверх, вниз, вправо, влево. Нам еще замполит в авиацентре рассказывал ежедневную молитву офицера: шапка, ширинка, удостоверение, расческа. По карманам ориентировался. Вот фонарь не взяли, теперь и время не узнаем. Я даже спички забыл. -Я взял. Хотел костер развести, если бы один пошел. Но с вами не обязательно, совсем не холодно. -Умный, - похвалил Гриша. -Так я не поняла, Никита, откуда все-таки она придет? Если не из воды, тогда вроде из деревни? -Не знаю. Он не уточнял. Но я так понял, что ниоткуда. Это его сфера обитания, нам она недоступна и непознаваема. В никуда забрал, так оттуда и возвратит. -Страшно хочется поверить, а не могу, - тяжело вздохнул Гриша. – Сколько там осталось ждать? -Еще полвторого, - посветил спичкой Никита. -Чего так рано выскочили? Мы уже пришли, можно немного и раньше отпустить. Увидел нас и отпускай. -Нее, - протяжно ответил Никита, покачивая головой. – Вряд ли. Он не следит за нами. Ему лично до нас никакого дела нет. Муравьи с большого муравейника. Поди, и забыл о нашем существовании. Вот время выдержит до секунды. Сказал, что ровно в два, так ни секунды раньше. Автоматы, а не люди, программы придерживаются. На часы они больше не смотрели, но и костер разжигать не планировали. Ночь была довольно-таки теплой для этого времени. И они оделись по сезону. В легких весенних куртках. Когда неожиданно погасла луна и исчезли звезды, то вроде и не придали такому обычному явлению пристального внимания. Середина весны. Могли и тучки подтянуться. Но потом все втроем вздрогнули от неожиданно догадки. Так мгновенно тучки не нагрянут, выключая, словно свет и луну и звезды. А потом, с какой такой стати весь свет пропал, включая и из окон домов. Скорее всего, процесс возврата начался. Но что и как, пока неясно. Никита был весь в ожиданиях, а Гриша с Галкой, поскольку до конца так и не поверили, слегка поеживались и прижимались от страха друг к другу. Даже от всех явлений похолодало, словно дунуло вдоль Дарьябаша холодным ветром. И уже яркую вспышку луны и звезд встретили дружным испуганным вскриком. А Никита, заметив чей-то силуэт рядом с опорой моста, как сумасшедший рванул вниз к берегу, покину друзей со страхом наедине. Он уже несся к цели. -Никита, ты где, ты куда? – взволнованно крикнула Галя, заглядывая опасливо вниз через парапет в темную бурлящую воду. Но Никита уже бежал вверх с кем-то в руках. И в свете яркой луны они увидали спящее лицо Светланы, лицо той, в жизнь которой уже исчезла вера с того проклятого дня, которую ждать было просто невозможно и нереально. Но она обессиленная, но умиротворенная, будто и не было смертельного прыжка и тех долгих месяцев страданий, слегка приобняв мужа, дремала у него на руках. У Галины вновь возникло желание упасть в обморок, но Гриша, хоть у того у самого ноги отняло, сумел в последний момент подхватить жену, не позволяя ей приземлиться в пыль на мосту. -Ну, ты еще тут распадалась, выдумала глупости. Я тебя, как Никита Светку, нести не смогу. -Светочка, миленькая! – застонала Галина, наклоняясь над лицом подруги, роняя на нее слезы радости и счастья. Света вздрогнула от горячих капель и открыла глаза, удивленно всматриваясь в лица друзей и мужа. -Ой, а это вы чего тут? Никита, ты что, а мы где находимся, и что мы здесь делаем? – тихо шептала она, протягивая руки и нежно трогая и поглаживая лицо Никиты. – Отпусти меня, а то тебе тяжело, - попросила она и встала на ноги. Но Никита продолжал ее поддерживать, побаиваясь, что она не удержится на ногах после такой длительной отлучки на этом бренном мире. Еще неизвестно, в каких условиях она там находилась. – Ребята, а что случилось? Холодно как у вас. С чего это вдруг, - поежилась Света и с радостью приняла из рук Никиты его куртку. -Светочка, милая подруженька, словно слегка тронутая умом, напевала Галина, дотрагиваясь до подруги, будто желая убедиться в натуральности и естественности подруги, а не мираж и не видение все это. – Так ведь конец марта. Откуда же теплу взяться. Весна, поди. Ой, Светка, что это с тобой случилось? Хорошо, что Никита продолжал поддерживать жену на всякий случай. Иначе после слов подруги Света внезапно прикрыла глаза и стала падать на землю. Но попала вновь в руки мужа. -Ты, дура старая, чего язык распустила-то? – накинулся на жену Гриша, постукивая себя кулаком по лбу. – В лоб, зачем сразу, подготовить человека надо. Вот дома обо всем и расскажем. -Здравствуйте, и какая же это я старая? – не на шутку рассердилась и обиделась Галка. – Да, не подумала, ляпнула. Так ведь и в самом деле странности у Светки. Она-то про август думает, вот и удивлена холодом. Чего уши развесили и замерли, словно здесь ночевать собрались. Домой пошли, а там уже разберемся, кто у нас дурак, и кто уже старый. Гришка, ты лучше Никите помоги, а то он один не справится. Но Света уже открыла глаза и тихо заплакала, вспомнив с мельчайшими подробностями прошедшее время, неясное, где и в каком мире. Но причину весны здесь она уже принимала явственно и адекватно. -Светочка, миленькая, ты это чего? – всполошился Никита. – Все ведь очень даже хорошо. Мы, моя милая, сейчас домой пойдем. В твой родной дом. Там все так же, как ты оставила, все на месте. Если не можешь идти, так я тебя донесу. Но Света вновь попросилась на землю. -Стало быть, этот сон был самой, что ни на есть правдой. Я даже не поняла, где и как прожила эти долгие восемь месяцев, но чувствовала и догадывалась, что далеко от дома. Но мне казалось это сном или тяжелым бредом в болезни. -Милая, я все тебе расскажу, но главное, что я нашел тебя и сумел вернуть. Я искал все эти дни, дрался с врагом, сопротивлялся и победил, и тебя отыскал. И теперь уже мы вместе будем навсегда. Они уже никогда не посмеют нас обижать. -Правда? А я ведь догадывалась, чувствовала, что ты меня не бросил и ищешь. Я слышала, я знала. -Ну, ребятки, а я с вами уж точно окончательно свихнусь! – истерически захохотала внезапно Галя. – Какой-то дурдом. Даже поверить в него нельзя, но ведь вижу и слышу прямо перед собой. Даже потрогать могу. Давайте, домой понесемся на всех парах, пока по пути какой-нибудь полуночник не попался. Он уж точно сдаст нас в психушку. -Галка, а я и вправду так долго пропадала? -Правда, правда. Как еще этот твой придурок за это время жениться не успел. Запросто мог. Мы все тебя давно похоронили и помянули сотню раз. Никита, а что бы ты с двумя женами делал, если бы поверил в Светкину смерть и женился? Галина слегка разрядила своими потешными гипотезами обстановку, и они уже болтали, словно ничего такого существенного и не происходило с ними и на их глазах. Ничего и не случилось, и лишь некая мистичность с примесью фантастики висела в воздухе и одухотворяла их, возвышала и пьянила неизвестностью. -Я бы никогда не женился, - категорично тряс головой Никита, вцепившись двумя руками в жену, страшась хоть на секунду, на мгновение отпустить ее. – Я все это время искал и верил. Это ты, Галка, предлагала забыть и устраивать личную жизнь. -Никитушка ты мой! – Светланка положила голову ему на плечо, и для Никиты мир вернулся наконец-то окончательно и бесповоротно на свое прежнее место, когда все вокруг, ради чего живешь и творишь, обрело зримые и ощутимые очертания и свое предназначение. Теперь он вновь был готов ко всяким подвигам во имя своей Светланки. Ради той, которая светила ярким огнем все эти темные дни. -Галя, я сбегаю к Степановой. У нее всегда в любое время дня и ночи поллитровку раздобыть можно. -Не нужно, попросила Света. – Мы чаю попьем, и вы мне подробно обо всем расскажете, чего тут успели наворотить в мое отсутствие. И кто Никиту женить собирался. -А ты нам, - поддержал ее трезвый замысел Никита. – Хотя, - он почесал затылок, понимая, что вряд ли какую-нибудь историю могут услыхать из уст Светы, проведший все эти долгие месяцы в состоянии сомнамбулы и под строгим контролем того дикого Ангела. -Случилось чего, Никита? – взволнованно спросила Светлана, испугавшись его внезапного молчания. -Нет, все правильно. Ты ведь все равно никакой правды не вспомнишь. Вона, тебе сразу же и показалось, что возвратилась в тот же день, что и пропала. Это у нас столько много дней утекло. А потом он и меня хотел увлечь за тобой в эту ловушку. Но мы с Натальей возражали и сильно сопротивлялись. Я потом тебе все по порядку расскажу. А сегодня мы чайку попьем и порадуемся вместе твоему возвращению. -А может, я все-таки сбегаю? – предпринял еще одну попытку Гриша, когда они все входили в квартиру. -Мамочки мои! – воскликнула радостная и пораженная Света. – Словно вчера ушла, а как тут все поменялось. Даже жуть. Это вам все осталось без перемен. А я ощущаю. Никита усадил Светлану в кресло, а сам скоренько убежал на кухню готовить к столу. Но через несколько секунд вернулся с бутылкой коньяка в руках и удивлением в глазах. Гриша поразился не меньше. Отродясь у Никиты в запасе не бывало алкоголя. -Это не мое, - оправдывался Никита. У меня уж точно не было. Это он все-таки оставил. Он же мне сразу показал эту бутылку и предложил ее распить. А я отказался. Вот в знак извинения и оставил. От небожителя дар. Будем пить, или выбросим? -Ты что, коньяк тут причем! – возмутился Гриша, отнимая бутылку у Никиты. – Пойдем, Галя, сами к столу приготовим. А они тут без нас пусть потреплются. Когда друзья ушли, Никита стал перед креслом Светланы на колени, положив свою голову ей на ноги, а Светлана обхватила его голову и прижалась щекой к его макушки. Так они и молчали с минуту, пока не услышали скрип двери и босоногое шлепанье по полу. -Мама? – в проеме появилась сонная заспанная Наташка с широко раскрытыми глазами, словно увидела перед собой приведение. – Мамочка! миленькая! – наконец-то сорвалась она с места и повисла на шее матери, зацеловывая ее всю. Обе больше ни слова не могли говорить друг другу, лишь рыдали и размазывали слезы. – Мамочка, а я все говорила, что ты не навсегда ушла, что обязательно вернешься. Я даже папе говорила, что слышу тебя, когда ты просила, чтобы я не пускала папу туда. Мы все-таки победили, поэтому они и отпустили тебя. Мы сильней их оказались. А они пугали и все время угрожали. -Ребенок! – восхищенно воскликнула Светлана, выплакав свои слезы и отрываясь от Наталки. – Как же ты выросла, какие же вы все стали взрослые и самостоятельные. Ну, на минутку покинуть нельзя, как сразу поменяются и повзрослеют. -Ты не на минутку, ты очень долго где-то была. Мы все время скучали и ждали тебя, а ты не приходила. Но мы верили. -Спасибо, милые, вы спасли меня от этих монстров своей верой и любовью. Я самая счастливая мама. Ой, а это кто? Возле двери стояла Лиза и удивленная наблюдала встречу Натальи с мамой. И Никита с ними. А говорили, что она умерла. И теперь Лиза осталась одинокой, что ее пугало. -Папа, а это мама пришла, правда? – решилась она наконец-то спросить. -Да, мой милый ребенок, да, милый Лизунок. Это наша мама нашлась. Мы ее спасли из беды. -Папа? – Светлана удивленно и смешливо смотрела на Никиту. – Так Галка правду говорила, и ты успел обзавестись в мое отсутствие еще одним ребенком. -Да, успел, - в ее тон весело отвечал Никита. -Ой, а на кого это она так сильно похожа. Вот смотрю, понимаю, а уловить не могу. -Чего же тут не понять! – тихо хихикал Никита. И, наблюдая за растерянностью Лизы, подошел к ней и подхватил на руки, чтобы успокоить и внушить ребенку веру, что ее присутствия в этом доме необходимо. – Глянь в зеркало и сразу поймешь. Да на тебя и похожа. Племянница это твоя, родная. Дочь твоей сестры Лиза. Ей там кошмарно плохо жилось, а я не смог допустить, чтобы твоя родная и такая мила девчушка жила в том дерьме. Поначалу просто хотелось общаться, про тебя рассказать, про беду нашу. А там увидал в ее глазах не меньшую беду. Вот и воссоединил эти две беды, чтобы нам легче стало. Она решила называть меня папой. А ты хочешь стать ее мамой. Настоящей? Никита почувствовал, как Лиза напряглась в ожидании ответа, словно от него зависела ее дальнейшая жизнь. Ей безумно хотелось маму своей сестрички назвать своей мамой и услышать одобрение. -Ну, разумеется, - легко выдохнула Света и протянула к Лизе руки, чтобы подтвердить свое желание. – Идем ко мне, дочурка. Как ни как, а родная кровинушка. Да еще так сильно на меня похожая. Вылитая моя дочь. Правда, Никита? -А у меня теперь одна дочь похожа на меня, а вторая на тебя. Вот как здорово все вышло. Когда Гриша с Галкой вошли в зал, чтобы приступить к сервировке стола, то и сами застыли в удивлении. Вся семья, втиснувшись в кресло, демонстрировало свое единство и благополучие. -Ну, вот, - будто огорчившись, произнес Гриша. – А ведь совсем скоро планировали годовщину отметить, помянуть, так сказать. А они здесь празднуют рождение. Но развить свою мысль не успел из-за сильного подзатыльника. -Дурак, - воскликнула возмущенная жена. – Какая годовщина. Сейчас худаи отмечать будем. Рождение. И Светланы, и Никиты. И самые главные рождения для Натальи и Лизы. У них мама родилась. Нет повести прекрасней и печальнее на свете, Чем повесть о Никите и его любимой Свете. И Падший Ангел их любовью подивился, И возжелал свой мир из них создать. Для этого на жизнь их покусился. Запрет нарушив – жизнь не отнимать. Ему дана программа высшей властью, Чтоб сеять вечное, творить, перемещать. А он, своею поглощенный страстью, Решил творить, ваять и созидать. Как за вареньем нехороший мальчик Был пойман за руку, раскрыт, изобличен. Затем последовал вердикт и наказанье. Ему указано, что здесь неправ был он. За сотни жизней, сгубленных нечаянно Его ругали, а он твердо обещал. Ошибся, мол, хотел, да вот не вышло. Я строил рай, и вот немного оплошал. История строителей таких судила. В учебниках в пример нам привела, Что ради бредовой одной своей идеи Судьбу одной любви забыла, не учла. Вы, наши благодетели, старатели. И прежде, чем свой бред в жизнь воплощать, Опробуйте его хотя бы над собою. А уж потом о благе мира извещать. Не убивайте милых любви вечной ради, Не стройте счастье на плоти и с кровью. Проклятьем станет наше вам спасибо. Нельзя шутить, нельзя играть с любовью.

 

разлучник

пророк