ЧАСТЬ 1. Дитя Огня.

  

    Дитя Огня.

  

  

   '...Я должна вспомнить. Я хочу вспомнить!.. Там было что-то важное... очень важное для меня!..'

  Она перегнулась через парапет. Отбросила со лба непослушную прядь, завела за ухо, наклонилась. Внизу, под бетонными опорами, кипела вскрывшаяся река. Мутные буруны закручивались водоворотами, сердито швырялись брызгами, а перед ее мысленным взором проносились совсем другие картинки. Сначала сумбурные и разрозненные, внезапно они сложились, как части головоломки. И тогда окружающий пейзаж моментально словно провалился, вместе с запахами, звуками и светом...

  Аля бежала. Или думала, что бежит. Каждый шаг давался, почему-то, с невероятным трудом. А сердце буквально вылетало из груди.

   Она что, в лесу?!.. Обалдеть - не встать! Еще та глухомань нехоженая. Не чужая, даже, а чуждая! Воздух пропитан прямо. Опасностью. И... ожиданием. Словно вокруг тебя тысячи глаз. Ты не видишь их. Но от этого только страшнее.

  Ветер! Он падает сверху. Порывами. Стрелами стужи. И гнет скрипящие ветки. И саму её тоже заставляет гнуться и дрожать. Господи, да почему ж она боится-то так? Чего? Кого, наконец?! Это же просто сон!

   Сон. Аля вздохнула, вцепилась в парапет пальцами. Тряхнула головою. Довольно! Обычные ночные кошмары. Весна. Вон, мама твердит: все болячки от нехватки витаминов. Хватит себя накручивать. Глупый сон! Не думать!.. И вообще, у нее домашки сегодня – поле невозделанное. А папан обещался лично перепроверить, что да как она вызубрит. Э-эх! Ноги в руки, Сашка, и домой!..

  

   * * *

  В кроне назойливо свистела ночная птица. Примолкала, и опять, и опять выводила одну и ту же пронзительную трель. Внизу, в долине, передвигались желтые огоньки. За ними неотрывно наблюдали два прищуренных глаза. Тоже светящихся, и тоже издали заметных.

    Минула полночь. Первая из лун - Литава - благополучно убралась за острые шпили подпирающих небо Гор Откровения. В вышине осталась её подружка - Гамма. Переливалась, играла красками, как огромный радужный топаз. Голубые глаза мимоходом ухватились за нее, заморгали. Снова переключились на мельтешащие огоньки. Внезапно, в звуки ночи вклинился еще один - ровный гул работающих двигателей. Через секунду лунный диск заслонился непроницаемым черным полотном. А под ним заметались слепящие лучи, ощупывая пространство круг за кругом.

  Голубоглазый забеспокоился, но убегать не стал. Он плавно съехал наземь, упрятав морду в лапы, и расплылся серебристой тенью, слившись в одно целое с серыми валунами. Замеревшее бесконечностью ожидание, а потом... катер умчался так же мгновенно, как и возник. Неизвестный привстал. Огляделся. Вздохнул с явным облегчением. Удача пока не изменяет. Ну, а дальше?.. как боги пошлют!

  

   * * *

   - Нет, ну вот объясни ты мне, как это твоя хваленая команда не может выследить одного несчастного оборотня?..

   Ответом на насмешливую реплику были стремительно пожелтевшие глаза и зрачки, обратившиеся в две вертикальные полоски:

   - Братец, это не твоего ума дело....

   Желтоглазый почти шептал, но оппонент мгновенно понял, что пересек опасную границу, и положение нужно срочно спасать.

   - Хорошо, хорошо, я не прав. Успокойся, - выдал скороговоркой, примиряюще выставив вперед ладони, - не понятно просто, отчего ты держишься за этого пса. Ну, натаскаешь себе другого....

   - Носферату уникален, - собеседник процедил это сквозь зубы, но зрачки постепенно обретали обычную форму, понемногу гнев проходил.

   - Сам знаешь, он идеальный помощник... был, - уже абсолютно спокойным голосом продолжал говорящий. - И, как разведчик, принес мне немало пользы. Оборотни отличные солдаты. А Носферату стоит многих и многих. Нет, я должен его вернуть.

   - В самом деле необходимо было убирать его подружку? Кто она, кстати?

   - Ненужный балласт, если хочешь, - отвечавший говорил крайне неохотно, - довольно того, что я предупреждал его. Лично.

   Кулак с силой опустился на столешницу, по мраморной плитке разбежалась сеточка трещин.

   - Кретин. Вообразил, будто имеет право выбора. Самостоятельности захотелось.

   - Выпей. - Собеседник придвинул к нему прозрачную амфору, в которой колыхалась рубиновая тяжелая жидкость, - псина этого не стоит, дружище. Ну, хочешь, я им займусь?.. Да, если б ты поменьше трусился над каждым клочком зеленым, мы бы его давно уже выкурили и повязали... Слышишь, брат?

  Но последний только поморщился в ответ и откинулся в кресле, прикрыв глаза.

  Что ж, пока он вот так отдыхает или задумался, у нас есть времечко копнуться в истории. И прояснить ситуацию, насколько возможности позволяют.

   * * *

  Вокруг угасающей багровой звезды, в самом сердце Старых Галактик, совершает свой путь Рагез, гигантская серая планета. Сутки здесь длятся около сорока семи земных часов, а год практически вдвое длиннее нашего. Да только кто их считает, годы эти? Основные и постоянные обитатели планеты – андроиды, его бессменные смотрители и сторожа.

  Многие тысячелетия назад Рагез был чудесным зеленым оазисом, средоточием гармонии и красоты. Но под его волшебною маской развивалось и множилось зло. Уникальная высшая раса. Энергетические вампиры. Рагезты.

Одновременно прекрасные и беспощадные, не знающие жалости, не ведающие страха. Эти создания довольно быстро перешагнули в своем прогрессе границы отчего мира. И тогда просторы космоса заполонил неодолимый холодный страх... Трансформеры явили себя Вселенной.

  Трансформеры?.. Живые машины? Горы металла, громыхающие деталями и раскладывающиеся во все известные конфигурации?!..

А вот и нет. Ничего подобного. Это придумка чисто земная и всецело принадлежит нашему предприимчивому кинематографу. Я же прошу вас отстраниться, и представить нечто в корне противоположное. Итак.

  Внешность. В повседневности - вполне человечья. Больше даже. Она совершенна, на наш с вами неискушенный взгляд. А потому, столкнувшись невзначай, вы поначалу восхититесь и уверуете, что эталон наяву повстречали. Вам захочется рассмотреть его, приблизиться, пообщаться… Караул! Бежать надо было. Без оглядки. Изо всех сил!

  Двухметровый рост. Иногда с несущественным хвостиком. Это в среднем. Потому что в известных пределах наш симпатяга легко варьирует собственную личину, подстраиваясь под пристрастия и предпочтения жертвы. По человеческим меркам сложен отлично. Ни мышцами, ни жиром не перегружен. В каждой клеточке энергия и сила. И в глазах тоже. Ух, эти глаза!

  Чуточку великоватые, зато идеального разреза. Самая значительная часть – радужка. Больше, чем у нас с вами, вдвое и от глубоко синего до эбеново-черного цвета. Зрачки в спокойном состоянии круглые, в моменты бешенства или наслаждения вытягиваются вертикальными кошачьими щелями. Кожа гладкая, смуглая и, кроме как на голове, полностью лишена волосяного покрова. Волосы на голове густые и жесткие, почти 'проволочные'. Черты гармоничны, выразительны, четко очерчены. И, по усмотрению пришельца, до мелочишек подпадают под ваши личные каноны красоты.

  Заглянули вы, значит, в очи его ясные. Полюбовались «красотами неземными». Ну, а дальше то что? А дальше, увы, прощайтесь  с жизнью. Повезет, успеете. Но скорее - нет. В несколько кратких секунд вампир 'заценит' ваше физическое состояние и уровень вкусности. После чего, всего вероятнее, использует по назначению. А именно - как бодрящий и питательный энергетический коктейль. Шлеп. Опрокинули стопочку. А оболочку выбросили, как тару ненужную. Ням-ням!..

  Так, а причем тут трансформеры? А притом, что гадов этих, как говорится, не задушишь, не убьешь. Их организм приспособлен видоизменяться почти под любые условия окружающего. Попробуйте-ка утопить рагезта в Северном Ледовитом океане! Если перед тем вы не разрезали его на десяток частей и не замариновали в уксусной кислоте для верности, дела точно не будет. Через денек - другой путешествия гуманоид выберется на близлежащий континент. Избавится от временных атрибутов: чешуи, перепонок-плавников, хвоста и способности поглощать кислород всей поверхностью кожи. Возможно, если на суше зима, нет, не обрастет мехом, но до поры сохранит на теле пленку, идеально предохраняющую от неприятностей местной температуры. И, по желанию, пехом или лётом, отправится по вашу душеньку. Или по души других представителей вашей расы. Очередная форма трансформации, возможно, и породила сохранившийся до нынешних дней образ гарпии: вытянутый череп с плотно прижатыми остроконечными ушами, громадные кожистые крылья вдоль всего тела, цепкие мускулистые конечности, снабженные длинными острыми когтями. В качестве завершающего аккорда - отличнейшее ночное зрение. Хотите пообщаться с трансформером? Нет? Как я вас понимаю!

  Но хватит пока ужастиков. Давайте вернемся в современность. Истекшие века и прошлые ошибки для рагезтов даром не прошли. Теперь они не убивают направо и налево ради бездумного желания позабавиться. Простая арифметика наглядно показала хищникам, что с ними станется после того как последняя жертва благополучно отдаст богу душу. Пример - их родная планета. Изможденный и жалкий, призрак былого могущества. Его уже не в силах оживить тусклый свет умирающего красного солнца. Трансформеры опомнились слишком поздно. Следом за другими разумными формами жизни на Рагезе пришла очередь животных, затем - растений. Все они отдали свою энергию и свои жизни в бездонную топку алчущих силы и утоления голода вампиров. Рагез превратился в пустыню. Сверхраса не смогла его возродить. Рагезтов спасло то, что к этому времени они уже научились совершать длительные космические перелеты. А немногим позже освоили и гиперпространство. Словом, здравствуйте новые миры и их вкусные обитатели!

  Ой, так вы не рады пришлым правителям? Не хотите слепо подчиняться и идти как ягнята на заклание? А, может, еще и всерьез думаете, что способны дать чужакам достойный отпор, и разделаться с ними раз и навсегда?! Что ж, давайте, пробуйте. Смертнику ведь полагается последнее желание. Увы, факт остается таковым: сегодня рагезты диктуют правила жизни весьма значительной территории космоса и активно осваивают все новые и новые системы. Как рачительные хозяева, они теперь оберегают свои угодья. Более того, помня жуткую агонию и бесславную гибель родного дома, они всячески поддерживают процветание природы на подвластных им 'зеленых мирах'. Комфортнее же всего вампиры чувствуют себя на планетах, подобных Земле. Здесь их устраивает все - атмосфера, температура, климат. А также наличие особой пищи. То есть, люди. Или близкие нам гуманоидные расы. Мы ведь, и в самом деле, внешне очень схожи. А биологически настолько совместимы, что могли бы иметь общих отпрысков. Если бы да кабы... Имеется одно 'но', - такая близость для человека - верная мучительная смерть, а для рагезта - высшее наслаждение и своеобразное обновление жизненной силы. Во время физического контакта вампир буквально выпивает свою жертву, до последней капли высасывая ее энергию, наравне с кровью. В результате, от партнера остается ссохшийся скрюченный трупик, подобие мумии....

 Слушайте, а вам это страшилки об инкубах не напоминает? По-моему, очень близко. Но, между прочим, теплятся слухи, что во все времена, в разных мирах, находились-таки единицы, способные пережить и даже морально принять подобную 'любовь'. Интересно, есть ли в этих бреднях хоть отголосок правды?.. Не-ет? В голове не укладывается? Но, ведь, правила на исключениях строятся. Так мудрые люди говорят.

  

   * * *

  Откинувшись в кресле и закрыв глаза, рагезт по имени Краасс напряженно думал. Масса информации, расчетов, планов. Все это прогонялось в уме, сортировалось и анализировалось с быстротой и точностью, какой позавидовал бы любой земной компьютер.

В какой-то момент у него вырвался приглушенный вздох. Усталость, будь она неладна. Слишком давно он существует как биоробот. Ест и пьет для поддержания сил, не больше. А не отдыхал, кажется, тысячу лет. Ну а как иначе? Он, ведь, Император. Бесконечная власть и такая же ответственность. Необходимость жить 'в курсе всего', вникать в каждую деталь, в любую мелочь. От его решений и поступков зависит порой даже чересчур многое. Но по-другому и не было никогда.

  Испокон веков рагезты жили по законам военной общины, где правил жесткий патриархат и его олицетворение - вождь, или, теперь, император. Власть передавалась по наследству. Но, при обязательном условии - нравственные и физические достоинства претендента очевидны, и не оспариваются. К слову сказать, жили рагезты очень и очень долго, а покидали материальное тело, в большинстве, по собственному желанию, если считали, что на этом свете их никакие привязанности и цели уже не держат. Добавим сюда смерти во время военных действий или от роковых случайностей. Как бы ни были сильны и выносливы вампиры, они все же являлись существами из плоти, а, значит, уязвимыми, в какой-то степени. Еще нюанс: дети здесь рождались крайне редко. Возможно, дело было в определенном вырождении цивилизации, а, может, бог вовремя спохватился, осознав, что дал своему очередному творению слишком много. И решил уравновесить положение. Как бы там ни было, факт оставался налицо - древняя раса становилась такою же и в прямом смысле.

Вот мы с вами знаем: племя, заключающее браки исключительно внутри себя, долго не протянет. Выродится. Так отчего же вампиры не пробовали обзавестись потомством на стороне? Подобрали бы максимально подходящую пару и… За подобное предложение рационализатору светила бы мгновенная смерть. Трансформеры пеклись о чистоте крови почище 'истинных арийцев', так установилось с незапамятных времен. Их история знала считанные случаи кровосмесительных связей с инородцами. И ни о пощаде, ни о смягчении участи провинившимся никто никогда и заикнуться не смел. Итог всегда один. Для трансформера - аннигиляция. Распыление на атомы. Для несчастного гуманоида - жестокая казнь на глазах максимального количества его соплеменников, часто длившаяся не один день. Цель понятна: запугать и не допустить подобного впредь.

  ...А теперь это снова случилось! Хвала Высшим, о позоре известно считанным приближенных. В их молчании и верности он не сомневается. Еще б от боли избавиться как-то. Задавить. Загнать её вглубь!

  Брату известно, что Носферату заочно приговорен к казни, что у оборотня имелась подруга. Они виделись тайно, потому что телохранитель - собственность хозяина, и ни о какой семье у него речь идти не может. Но если бы Денио знал истинную картину!..

  Перед мысленным взором опять возникло юное девичье лицо. Широко распахнутые в ужасе бездонные синие глаза, нежный абрис лица, хрупкая точеная фигурка, олицетворение женственности... Его собственная младшая сестренка! К ней единственной он привязан по настоящему, безоговорочно, до глубины души.

  Они были сводными, по отцу. Ее мать погибла, - роковая случайность. Краасс заботился о сестре, он фактически вырастил её. Она была его творением, его отдушиной, его островком нежности и чистоты. Какие грандиозные планы он уже построил себе на счет её будущего! Аттали выйдет замуж. Ну, конечно, за самого лучшего, достойного, единственного. У них появятся дети, - обязательно появятся, Краасс ни на секунду не позволял себе усомниться в этом. Ему будет кому передать власть, когда пробьет его час....

  Все погибло в один миг. Кажется, само естество его растоптано, разнесено в кровоточащие клочья.

  В первую очередь, Краасс винил себя. Это он приблизил телохранителя, дав рабу недозволенную свободу. Это он слишком лояльно относился к низшему существу (люди сказали бы: посадил пса с собою за обеденный стол и кормил из золотой посуды). Он привык полагаться на Носферату. Тот был не просто банальным бодигардом: прирожденный дипломат, непревзойденный разведчик, одаренный военный стратег, а, иногда, чуть ли не лучший друг.

  Кулаки сжались до судороги, ноздри мелко подергивало. С каким наслаждением он самолично истерзал бы сейчас эту тварь. Он бы заставил раба умирать так долго и так мучительно, что все пытки ада показались бы тому сладостным сном... Ничего... Они вскоре встретятся. Без ненужных свидетелей и жадных до слухов ушей. На этом, как его, Центале. И Носферату будет в его власти. И вот тогда....

  Краасс рывком поднялся, подошел к прозрачной стене иллюминатора. Огромный имперский крейсер медленно дрейфует в невесомой бездне. Мириады звезд самоцветами рассыпались на черно-фиолетовом бархате. Ближе всех - оранжевый Шир, где-то рядом с ним скрыт от глаз расстоянием янтарно-бирюзовый Ралиос, а на нем прочно окопался, похоже окончательно свихнувшийся, бывший Краасса телохранитель. Ну и черт с ним! До поры, до времени.

  

   * * *

  Предвижу вопрос: а на кой, собственно, трансформеру телохранитель, если он самостоятельно вполне способен заменить дивизию вооруженных до зубов самураев? Обленился, деградировал, или - того проще - положение обязывало? Отвечу, что в некотором смысле нам, людям, просто замечательно повезло. Обитаем на отдаленной планете. Терроризируем матушку-природу и себе подобных. Периодически, на ночь глядя, развлекаемся сказками про зомби, дракош, нетопырей и злобных зеленых человечков. Поверьте, это все такие бутоны незрелые по сравнению с реальностью. Если бы мы только знали, чего там, в отдаленных уголках Вселенной, ползает, летает и шебуршится! Какие замечательные непередаваемые формы мыслящей (и не очень) материи на свете встречаются! Да нам бы до конца дней никакой стайлинг не понадобился. При условии, конечно, что опосля общения, мы остались бы живы и, хоть частично, при разуме....

  - Ловлю на слове. - Повернувшийся от иллюминатора Краасс уже не выглядел напряженным и озлобленным. Он прошествовал обратно, уселся в кресло. - Собираем общий совет. Передаю тебе текущие дела. Не передумал?

  - Мог бы и не спрашивать, - собеседник широко улыбнулся. Сверкнули белоснежные клыки, - я тебя подводил когда-нибудь?

  - Проехали, ладно. Вопрос насущный. Ралиос обязан остаться цел и невредим. Отправишь за псом фарров.

  - Пауки справятся?

  - Они единственные, кому он по зубам. Но учти, Денио, Носферату нужен мне абсолютно целый и уж точно живой. Доставят, сразу проведете корректировку.

  - Окончательную?

  - Не надо. Блокирующего чипа хватит. Побудет заключенным в одной шкуре, поостынет, свыкнется. После решу, как с ним дальше быть. Убить я его всегда успею... К сожалению, всего один раз.

  - Куда отправишься?

  - Сейчас пришло в голову... У нас, ведь, база на Центале?

  - Хороший выбор! Гляди, не поляг там костьми. По-моему, я начинаю тебе завидовать.

  - Рановато начинаешь, братишка. Я еще здесь. А на Центале, я выяснял, дела совсем не так хороши.

  - Только не в отношении аборигенов. По последним данным их уже около семи миллиардов.

  - Замечательно. Можно вплотную заняться этим миром. Такая маленькая планетка, а воистину золотое дно.

  Краасс прищелкнул пальцами. В аккурат между рагезтами возникла объемная голограмма. Окутанная голубою дымкою, расцвеченная в зеленоватое, розовое и лиловое, в воздухе перед трансформером висела абсолютно точная миниатюрная копия Земли.

  - Горный массив. Климатический пояс умеренный. - Денио приблизил изображение нужного фрагмента, превратив голограмму в карту. - Численность местного населения в текущем периоде резко возросла, но пока нам это не мешает.

  - Невидимка? Хорошая штука!

  - Да, смотри. В прошлый раз поставили дополнительное кольцо. Излучение действует выборочно, исключительно на аборигенов. Остальные живые формы свободно перемещаются территорией.

  - Люди как-то ощущают присутствие барьера?

  - Исключено. Отражающие поля подобраны идеально.

  - А спутники? Я смотрю, они активно рвутся в космос.

  - Принимающий коридор выходит за пределы орбиты. Они не могут нас увидеть или вычислить.

  - Взгляни на цифры. Они размножаются с потрясающей быстротой.

  - Ага, но и вырождаются тоже.

  - Физические показатели за последние планетарные сто лет значительно ухудшились.

  - Ну, это норма для подобной цивилизации. А без нашей, - Денио ухмыльнулся, - активной помощи через пять-шесть сотен лет либо они доконают свою планетку, либо Центал от них избавится. Радикально!

  - Самое время вмешаться. Хорошо. - Краасс свернул голограмму. - За сколько управимся со сборами?

  - Дай подумать... Восьми космосуток предостаточно. Два прохода через гиперпространство. Возле метеоритного кольца подберете модуль с образцами. Из остальных планет системы только красная подходит для технических разработок. Но прямо сейчас начинать смысла не вижу.

  - Смотри-ка, - Краасс вытянулся в кресле, совершенно по-человечьи закинул руки за голову. Казалось, еще немножко, и он замурлыкает, как большой сытый кот, - мне и вправду начинает нравиться эта идейка. Вспомню молодость, займусь изучением....

  - Обязательно займешься. - Денио лукаво прищурился. - Потом. А сейчас... как на счет аперитива? Нам обоим не помешает расслабиться.

  Краасс склонил голову к плечу, в глазах зажегся красный огонек:

  - Показывай!

  Денио развернулся ко входу, негромко хлопнул в ладоши. Дверные створки приоткрылись. Солдаты втолкнули в зал двух арголиек. Девушки молча прижались к стене, уставившись на рагезтов остекленевшими от ужаса глазами. У обеих - соломенные длинные волосы, раскосые зеленые глаза, мелкие черты лиц. Сквозь спутанные пряди проглядывают заостренные ушные раковины. Из одежды -  набедренные повязки и ожерелья из самоцветов на груди.

  Краасс хихикнул.

  - Ты, что, приятель, близняшек где-то оторвал? Чего они такие одинаковые?

  - Нормальная реакция! - недовольно протянул Денио, - а я думал, так забавнее будет.

  - Действительно 'забавно', - передразнил его Краасс, - теперь мне ними даже махнуться не захочется...

  - В самом деле?! - Денио безудержно захохотал, - нет, старик, ну ты отстал от жизни! Да их не хватит больше, чем на раз!

  По ушам вдруг резанул пронзительный тонкий крик. Одна арголийка, потеряв голову от отчаяния и страха, бросилась назад и начала в исступлении колотиться о замкнутые двери.

  Стремительный, змеиный бросок, и Краасс оказался над ней. Схватил девушку за шею. Длинные изогнутые когти впились в серебристую кожу, из-под них заструились тонкие полоски зеленоватой крови. Черты лица рагезта плыли, менялись. Губы растянулись в плотоядной ухмылке, обнажив треугольные лезвия зубов, лимонно-желтые глаза приблизились вплотную, их взгляд обжигал, выворачивал душу наизнанку. Изнемогая от нарастающей боли и слабости, девушка попробовала отвернуть голову. Из последних сил, хватая воздух ртом, она силилась прошептать что-то.

  Рагезт нетерпеливо встряхнул жертву, опять притянул к себе. Черный раздвоенный язык скользнул по щеке, оставляя багровый след.

  - Ну что же ты, крошка... посмотри на меня!

  Помимо воли, несчастная арголийка открыла глаза и, испустив безумный вопль, потеряла сознание. Судьба все же послала страдалице последнее снисхождение: она утратила разум раньше, чем распрощалась с жизнью.

  

   * * *

  В густой тени папоротников, на плоском камне у ручья, оборотень свежевал тушу только что добытого оленя. Руки машинально делали свою работу, но глаза уставились в одну точку и, казалось, ничего вокруг не замечали.

  Взгляд, вдруг, перескочил на ладони. Глухо застонав, Носферату отшвырнул осколок кремня, служивший ему ножом, и поспешно принялся отмывать в ледяной воде окровавленные пальцы. Остервенело, бешено... он тер и тер их песком почти сдирая кожу. Потом схватился за голову, упал на колени, согнулся, раскачиваясь из стороны в сторону, посылая притихшему лесу то яростные проклятия, то отчаянные мольбы... Затих. Сидел неподвижно какое-то время. Рывком поднялся, подобрал самодельный нож и вернулся к добыче.

  Отчаяние не поможет. Слезы и крики не помогут. Уже не поможет ничего. У него отняли самое дорогое, бесценное. Его единственный смысл. Его любовь.

  Он увидел Аттали впервые на пышной религиозной церемонии, посвященной её совершеннолетию. Отворачивался, прятал глаза. А когда Краасс в шутку представил сестре телохранителя, готов был сквозь землю провалиться. В бездонном взгляде юной красавицы оборотень сразу уловил немало смутивший его неподдельный интерес. Но, по началу, приписал его банальной тяге крови. Когда же осознал, что это нечто совсем иное, опешил еще больше и начал старательно избегать общества Аттали. Так длилось довольно долго. Все это время Носферату незаметно наблюдал за девушкой. Ему доставляло немалое удовольствие смотреть, как она двигается, как общается с другими, как воспринимает окружающий мир. Для рагезтянки, Аттали была, порой, слишком сентиментальна. Она не любила насилие. Никогда не участвовала в дворцовых оргиях, после которых трупы рабов, бывало, исчислялись тысячами. Аттали позволяла себе убивать исключительно животных и каждый раз старалась сделать это как можно быстрее, чтобы не продлевать агонию жертвы. Нет, положительно, в обществе трансформеров эта рагезтянка была настоящей белой вороной. Еще Носферату заметил, что хоть Аттали и нежно любит брата, тот иногда вызывает у нее настоящий страх, который девушка тщательно скрывает.

  Прояснилась ситуация гораздо позже, когда - стараниями именно Аттали - они все же начали общаться. Сам Носферату, наверно, никогда не отважился бы переступить запретную черту. Не от страха за себя, а оттого, что может нечаянно навредить ей....

  Все произошло спонтанно, на охоте. Краасс приказал ему сопровождать сестру. Носферату следовал за Аттали в отдалении. Затем как-то упустил из виду. Искал, начиная уже всерьез беспокоиться. А нашел над мертвым диким итраном. Гладя покрывшуюся трещинами, затвердевшую шкуру животного, она по-детски беззащитно всхлипывала, причитала и просила прощения у погибшего зверя.

  В душе оборотня тогда все словно перевернулось. Он открыто шагнул к ней, поднял на ноги и, порывисто обняв, прижал к себе, шепча какие-то утешения. К безмерному удивлению Носферату, Аттали не стала вырываться и не набросилась на него. Обвила руками за шею и спрятала лицо у него на груди. Тягуче длинные мгновения они стояли так, не в силах двинуться, оторваться друг от друга. Потом Носферату осторожно отстранил девушку. Позвал их итранов. Помог ей подняться в седло. Они проделали обратный путь молча и молча разошлись во дворце. Но уже на следующий день Аттали подкараулила его вечером на прогулке и, смущенно улыбаясь, предложила проехаться вместе... История закрутилась.

  Сначала была просто дружба. То есть они с Аттали честно старались подавить влечение друг к другу и ограничиться этой самой просто дружбой. Оба прекрасно понимали, какую опасность навлекают на себя. Но остановиться, отказаться?!.. Нет, это было превыше сил, превыше самообладания.

  Они много говорили, рассказывали о своей жизни. Тогда-то Аттали и проговорилась о непростых отношениях с братом и своих страхах.

  - Ты понимаешь, он уже все за меня решил. И я точно знаю, каких либо отказов он не потерпит. Он мысли не допускает, что у меня может быть собственное мнение и планы... Я боюсь его, Нэттэ. Почему он такой жестокий? Знаешь, если он и любит что-то по настоящему, то это - убивать. Когда-нибудь он убьет и меня тоже!

  Носферату тогда, как мог, постарался утешить и разуверить её. В душе он понимал: Аттали права. Многие годы оборотень являлся одним из самых приближенных в окружении императора. Он, как никто, возможно, изучил натуру Краасса и отдавал себе отчет, что всю жизнь ходит по лезвию ножа.

  Непредсказуемый, циничный, расчетливый Краасс - холодный хищник, утонченная машина для убийства. И, на фоне этого, скрупулезное подчинение закону. Он же высший, эталон, символ государства! Глупо даже на миг допустить, что он позволит себе слабость смилостивиться над оступившимся. Даже если этот кто-то - его родная сестра. Скорее наоборот, его гнев не будет знать границ. Но!.. Любовь совершенно особое чувство. Она отметает все преграды, не подчиняется никаким нормам и правилам! Всякий, кто хоть раз любил по настоящему - до взлета, до самоотречения - знает это. И сердце рвется вон из тела, и море будет по колено, и Эверест по пояс! И ты отбрасываешь даже очевидное, а в самое невероятное готов погрузиться с головой.

  Вот они и погрузились.... Да так, что опомнились непозволительно поздно. Носферату опять нарисовалось неестественно побелевшее, перекошенное гримасой ярости лицо рагезта, когда он застал их врасплох, в покоях сестры. Появился внезапно, в сопровождении черных гвардейцев, биологических роботов, служивших трансформерам стражниками и тюремщиками. Это теперь уже, по прошествии времени, Носферату осознал - вождь догадывался об их с Аттали тайне, и вторжение было преднамеренным, подготовленным. Никогда прежде он не врывался к сестре, наоборот, тщательно оберегал её права на личное пространство и время…

  Железные тиски стражников на теле. Лязгающий, нарочито лишенный эмоций голос Краасса, скупо роняющий казенные слова обвинения. Безмолвные слезы Аттали. Его отчаянная попытка вырваться, защитить любимую. Электрический разряд, плетью прошивший тело... Сознание меркнет.

  Очнулся в камере - сплошной металлической коробке. Сколько провел там - часы, дни - неизвестно. Метался, колотил в стены, кричал что-то, звал, падал без сознания и лежал, пока способность чувствовать не возвращалась невыносимой болью. И вот дверь распахнута. Перед ним гвардейцы. Безлико зачитывается обвинение, итоги расследования. И приговор: смертная казнь, которая состоится на Нордоке, родной планете Носферату. Новость становится еще одним ударом. Нет, он не сомневался в том, что будет казнен. Но только не Нордок! В глазах соплеменников он отщепенец, изгой, продавшийся ненавистным оккупантам. Выходит, напоследок ему придется пережить еще и этот позор, и эту ненависть.

  А потом - самое страшное. Ровным спокойным голосом гвардеец зачитывает, что: 'единокровная сестра императора приговорена к смерти через аннигиляцию и ... казнь уже состоялась...' Тут Носферату будто впал в ступор. Он никак не реагировал на окружающих. Без малейшего сопротивления дал сковать себя и, в окружении гвардейцев, побрел, куда велели. Его погрузили на небольшой военный катер в сопровождении усиленной охраны. Краасса он так и не видел. Тот ни разу не появился, не пришел поглумиться или проклясть. По большому счету, Носферату и не знал теперь, кого больше ненавидит - вождя или себя. Выходит, они оба убили Аттали, так сказать: поровну вложились. Но, как ни крути, у Краасса, в отличие от него, имелись возможности и рычаги управления ситуацией. Он мог бы оградить сестру, уберечь её. Мог, но не стал!

  Носферату помнит, как ступил на катер и... очнулся! Разорвав кандалы, разметал охрану. Ломая позвоночники, разбивая черепа всмятку, он прорвался в рубку управления. На бешеной скорости катер вырвался из поля тяготения космобазы, следом тут же помчались модули-перехватчики. Начался яростный обстрел. Носферату наугад, интуитивно, рванул ручку трансперехода. В следующее мгновение его отчаянно замутило, голова пошла кругом, все слилось в дрожащие полосы....

  Когда оборотень пришел в себя, катер мирно покачивался в плывущей ленте метеоритных осколков. Бросок через гиперпространство закончился в трех космосутках пути от желтой звезды по имени Шир.

  Автопилот оповестил Носферату о том, что топливо на нуле, но в пределах досягаемости есть Ралиос, вторая планета Шира. Условия там вполне пригодны для существования. Особо опасных бактерий, вирусов и организмов нет. И оборотень отправился на Ралиос. Зачем, почему, не знал, не задумывался. По правде говоря, ему было уже все равно. Приземлившись, Носферату первым делом уничтожил модуль, хотя и знал - это бесполезная попытка замести следы. Рагезты найдут его, это же ясно, как день. Конечно, он даст достойный отпор. Но итог-то будет один!..

  Дни шли за днями. Он охотился, машинально поглощал пищу, забывался без сновидений и... ждал.

  Похоже, дождался, явились. Ладно. Его ждет бой. Очевидно, последний. Так тому и быть.

  

   * * *

  Бывают такие люди, корнями вросшие в детство. Бывают такие дети, которые родом из сказки. А случаются и такие, для которых сказка становится явью. Маститые всезнающие ученые дали им красивое и загадочное определение. Но оно совсем не облегчает полную непонимания и презрения жизнь. И они существуют вне общества. Всегда в стороне, всегда за стеклянным барьером отчуждения. Они могут быть уродливы или красивы, они могут быть гениями и вундеркиндами. Но обычные люди в большинстве своем одинаково не любят и подспудно боятся их. Как непонятных, непостигаемых выродков. Как потенциально несущих угрозу упорядоченной, безопасной обыденности. От них открещиваются. С ними не хотят общаться. Над ними насмехаются и стараются унизить и раздавить. И самые жестокие гонители - другие дети. 'Нормальные!' По общему утрированному определению. И он не живет среди них. Он - выживает! Тот, которому имя - Ребенок Индиго.

  

   * * *

  - Лаврентьева, а ну подъем! - резкий окрик обвалился на голову обломком кирпича. Аля вскочила, поспешно запихнув книгу поглубже в парту.

  - Чем ты там опять занимаешься?! - продолжала бушевать математичка. - Как была двоечницей, так и останешься. Четверть заканчивается, каникулы на носу! Ты оценки свои видела?!!

  - Извините, я не понимаю тему, - тихо проговорила девочка, упорно глядя в пол.

  - И не поймешь никогда! Потому что, ту-пи-ца! - слова били как пощечины. Класс уже начал подхихикивать. Девочки перешептывались, презрительно кривясь в её сторону. Кое-кто из парней подкидывал скабрезности дурашливыми тонкими голосками.

  - Надо ей - хи-хи - под парту заглянуть!

  - Ага, она там порнушку прячет с прошлого года! До дыр уже засмотрела....

  - Лаврушка, Лаврушечка, дай книжечку, я тоже почитаю!

  - Не-ет, она тебе не покажет. Она её с мамашкой каждый вечер на сон грядущий пролистывает.... Жизни учится!

  И тут Алю, как говорится, переклинило. Она стремительно развернулась, схватила с соседней парты учебник и с силой огрела обидчика по голове. Расправа не замедлилась.

  - Лаврентьева! Совсем с ума сошла! Вон из класса! - учительница прямо слюной брызгала.

  У Али тряслись руки. Кое-как она сгребла свои пожитки в рюкзак. Извлекла из-под парты 'Мастера и Маргариту'.

  - Сейчас же отдай книгу!

  - Да пошли вы!!! - внезапно девочка сорвалась на крик. Вслед за возгласом последовала длинная непечатная тирада. Аля прижала книгу к себе, забросила рюкзак за плечо и кинулась к двери.

  - Без матери не появляйся! - Отмерла вслед ей ошалевшая от такой наглости преподавательница. - Нет, ну совсем одичала! Что ж это делается, а?!..

  Дальнейшего Аля не слышала. Захлопнув дверь класса, она через ступеньку неслась вниз по лестнице.

   * * *

  Дрожь. Опять эта гадостная дрожь в руках и коленках. Ступени плывут перед глазами. Как будто их кто-то специально раскачивает. Эмоции в ступоре. Тошнит только, да мушки мельтешат и вертятся.

  Стоп. Да стоп, же, Александра! Чего разошлась, как дура распоследняя?! Слезами еще умойся. Сопли распусти! Можно подумать, когда-то было по-другому!

  А ну-ка, бери себя в руки, истеричка ты несчастная. Они не увидят твоих слез. Они не дождутся твоего страха. Да ты лучше их всех вместе взятых! Только и умеют, что облаивать да грязью поливать. А ты не сдашься. Ты им всем покажешь. И у тебя все будет - О-го-го!..

  Губы затряслись беспомощно, устав сдерживать рвущиеся наружу, безнадежные горькие всхлипы. Слезинки покатились по щекам, быстро-быстро, догоняя друг дружку.

  Еще одна маленькая смерть.... Интересно, которая по счету?..

  

  

   * * *

  - Мам, я хочу школу поменять. - Аля осторожно прихлебывала почти кипящий чай из керамической фиолетовой кружки. Дула на жидкость, разгоняла прозрачные лимонные ломтики и старательно не смотрела матери в лицо.

  - Господи, ну что там опять случилось? - мать устало присела напротив. - Что ты натворила снова?!

  - Ничего. Я просто хочу учиться в двадцатой. Я тебе уже говорила. У меня там подруги.... И-и... там студия по рисованию есть...

  - Какое еще рисование? Да когда ж ты за ум возьмешься?!.. Алька, тринадцать лет стукнуло! Никогда б не подумала, что такое вслух говорить буду, но это предел натуральный! Ты уже не маленькая девочка, нужно хоть немножко задумываться о будущем. Другие, вон, поступление вовсю планируют....

  - Мама, у меня четыре класса впереди!

  - А пробегут они, знаешь, как быстро? Оглянуться не успеешь. Нет, ну кошмар какой-то! Иногда думаю, лучше б ты уже на мальчиков заглядывалась, что ли, чем в куклы играть до сих пор!

  - Я не играю. Мне просто нравиться моделировать одежду.... А в студии мне сказали, что у меня хорошие данные. Они меня даже готовы взять сразу на второй курс.... Мамуля, ну пожалуйста!

  - Нет! Никогда и ни за что. И так не учишься толком, а тогда совершенно про учебники забудешь. Художник, это не профессия. Это можно в свободное время... бумагу пачкать! А на хлеб себе ты этим не заработаешь.

  - Но там занятия вечером, после семи!..

  - Еще лучше! Будешь по вечерам шляться неизвестно где! Я сказала - нет, значит, нет!

  Аля опустила голову. На кухню вошел отец.

  -Ну и что тут за сборище? - протянул, слегка растягивая слова. - А ты чего тут расселась? Марш за уроки!

  Аля взяла чашку и, отвернувшись, проскользнула мимо родителя в дверь.

  - Нет, ну вы поглядите на нее, - распалялся он вслед, - ни 'здрасьте' вам, ни 'до свидания'! Вырастил охламонку на свою голову.... Мать, ё-моё, меня кормить сегодня в этом доме будут?!..

  Оказавшись в своей комнатке, девочка захлопнула дверь. Села прямо на пол у потертого диванчика. Пристроила чашку рядом. И, уронив голову на руки, неотрывно уставилась на поблекший ковровый узор.

  'Какого черта ты, вообще, живешь, Сашка?.. Какого?.. Э-эх! Вот, если б он и впрямь существовал!..'

  

   * * *.

  Широкие прозрачно-черные ступени вытесаны из цельного камня, закручиваются свободной спиралью. Ограждения нет. Только узкие стрелы-колонны возносят в небо мерцающие острия. Центр - каменная восьмиугольная платформа высотою около двадцати метров, края обрываются вертикальным срезом. Поверхность, глубоко синяя, в тусклом вечернем свете играет миллионами крохотных золотых брызг. Посредине - потрясающей натуральности лотос, свернувший каменные лепестки в тугой бутон. В подступающей тьме он светится ровным зеленоватым светом.

  Краасс стоит у изножия, закинув голову. Глаза закрыты, губы мерно шевелятся, речитативом проговаривая строки древнего языка. Вокруг - пронзительная тишь и, иногда, свист ветра, вздымающего в смерчики между колоннами невесомую пыль.

  С тихим шелестом каменные лепестки начинают расходиться. Они опускаются все ниже, образуя широкую зубчатую чашу. Середина её по-прежнему скрыта от глаз стеною лепестков. Высота каменного цветка достигает размеров двухэтажного дома.

  Постепенно к музыке ветра примешивается новый звук, он напоминает переливы серебряных колокольчиков и, нарастая, становится все громче. Уловив его, рагезт открывает глаза, начинает медленно подниматься по ступеням. Его призыв услышан. Его согласны принять.

  Будь его воля, он припустил бы наверх со всей возможной скоростью, но - давний ритуал требует установленных норм поведения. Нарушить, значит сорвать тонкую паутину связи с оракулом. А он ждал так долго, подождет еще....

  Вот и платформа. Размеренным шагом рагезт подходит к цветку вплотную, мягко проводит ладонью по теплой гладкой поверхности. Лепесток гибко, как живой, сдвигается в сторону, открывая узкий проход. Трансформер делает шаг внутрь.

  

   * * *

  Почти забытое ощущение - окружившая темнота осязаема. Он осторожно раздвигает её руками, как невидимую шелковистую кисею. Постепенно продвигается вперед. Пространство светлеет. Уже виден свод. Хрустальные сталагмиты-тычинки разгораются ярче, покрывало тьмы рассеивается.

  Рагезт в самой сердцевине. Пробираясь между сталагмитами, легко касается их пальцами. Ручейки живительного тепла вливаются в тело, заставляя непроизвольно вздрагивать от удовольствия. Ощущение бескрайнего покоя и безопасности расслабляет, окутывает блаженством.

  Хотя гигантский лотос распахнут сейчас ночному небу, сюда, в его сердце, ничто не проникнет извне. Незримый защитный барьер ограждает древний храм надежнее любой охраны.

  Еще несколько шагов, и взгляду открывается миниатюрное озеро, заполненное густой багровой влагой. Нет, это не вода. Это нектар Чаши Откровения, и отведать его решится не всякий допущенный. Но рагезт тверд в своем решении. Опустившись на колени, прошептав слова благодарности, Краасс складывает ладони ковшом, зачерпывает тяжелую жидкость, подносит ко рту.

  Тотчас, в один миг, тело пронизывают ледяные иглы. Хрустальные тычинки веером расходятся в стороны. Сверху в озеро ударяет мощный световой поток. Вихрь захлестывает трансформера, поднимает в воздух. Голубые молнии пляшут перед глазами, сливаются в огненные руны. Лишенный выражения шелестящий голос звучит в ушах.

  - Спрашивать нет нужды.... Путь предрешен.... Не буди спящих.... Саван космоса - надежное укрытие.... Ребенок предназначения открывает врата. Он - ключ.... Запомни! - последнее слово отдалось громом. Невесомость пропала. Трансформера бросило вниз. Мгновенно извернувшись, он по-кошачьи ловко упал на четвереньки на край озерца. Поднялся, всмотрелся в покачивающуюся гладь. Искорки на поверхности сложились в руну благословения. Низко склонившись и приложив руки к груди, Краасс молча попрощался с оракулом. И двинулся к выходу.

   * * *

  Последние ступени. Ночь омывает тело приятной прохладой. Над головою бесконечное небо. И звезды, звезды. Им нет числа. Они зовут его, манят, наполняют неуемной тягой полета. Они - его мир, его владения, его... одиночество!

  - Не позволит ли высокочтимый хозяин высказаться недостойному? Всего несколько слов, Владыка...

  Тонкий голосок застал его врасплох. Это было не просто удивительно. Это было невероятно! Как к нему сумели подобраться так близко, и он не заметил этого?! Ничем внешне не выдав своих эмоций, рагезт плавно повернулся на звук.

  У подножия лестницы - бесформенная кучка лохмотьев. Из них вынырнула маленькая морщинистая головка на тощей шее. Круглые черные глаза испуганно-заискивающе глядят на вождя. Существо съежилось от снедающего его страха, но, по-видимому, и не думает спасаться бегством. Краасс всмотрелся повнимательнее. Дервиш! Один из тех, что кормятся при храмах. Типичный представитель местного народца, - маленьких гуманоидов, внешне очень смахивающих на черепах передвигающихся вертикально и лишенных панциря. Эти тщедушные создания, тем не менее, могли за себя очень даже постоять при случае. Кожа луатов, так назывались черепаховидные гуманоиды, в момент смертельной опасности выделяет сильнейший токсин. Гибель неминуема при малейшем контакте. Но ведь рагезт мог нанести смертельный удар и с расстояния. Так что опасения луата за свою жизнь были весьма обоснованы.

  - Чего тебе? - Краасс намеренно придал голосу пренебрежительно-напыщенный тон. Пусть дервиш даже на секунду не воображает, будто ему удалось застигнуть трансформера врасплох.

  - Голос велел передать - ребенок назначен свыше.

  - Что-о-о? - Забыв о приличиях и этикете, Краасс растерянно хлопал глазами.

  - Простите великодушно. Я лишь говорю, что приказано. Еще раз извините меня, властитель.

  Пятясь, луат скрылся под лестницей. Краасс потрусил головой. Ничего не понятно. Что еще за ребенок? Может быть, тот, которого носила под сердцем сестра?.. Нет, сейчас об этом думать нельзя. Нужно передохнуть, отстраниться.... Что же все-таки имел в виду оракул?!!

  

   * * *

  Военный катер доставил его в космопорт. У взлетного поля Краасс на ходу соскочил наземь и скорым шагом направился к ближайшему кораблю.

  Вовсю кипела погрузка. Андроиды и кары сновали туда - сюда, перетаскивая и перевозя бесчисленные контейнеры. Несколько рагезтов в униформе космолетчиков наблюдали за процессом.

  Подошедшего встретили слаженными веселыми приветствиями. Ни намека на подобострастие. Но, и ни малейшей фамильярности не проскакивает. Таковы железные правила этикета. Да, он вождь, и его приказы исполняются незамедлительно и в точности, но в остальном общение с подчиненными всегда ровное и почти дружеское. Даже у самых именитых рагезтов не бывает слуг-соплеменников. Помощники, сослуживцы, соратники, сподвижники, это - да! Но обслуживающий персонал - только роботы и рабы. Последних, кстати, совсем немного. Догадываетесь, наверное, почему.

  Перездоровавшись со всеми и получив детальный отчет о проделанной работе, Краасс поднялся на диск подъемника и через пару секунд уже входил в рубку управления.

  Как он и предполагал, ожидающих оказалось всего двое - капитан крейсера и Денио. Первым слово взял капитан.

  - Последнее оборудование доставят в течение часа. Затем - окончательная проверка и ...

  - Отправление завтра, после восхода Шира на пятнадцать градусов. - Краасс холодно глянул на капитана.

  - Будет сделано! - поспешно отсалютовал тот и удалился.

  Денио, прищурившись, рассматривал брата. Краасс явно нервничал. Мерил рубку шагами. Остановился, вскинул на Денио глаза.

  - Я был у оракула.... - Оборвал себя, посмотрел вопросительно. Денио сделал запрещающий жест:

  - Больше ни слова. Это только твое.

  - Да знаю я!.. Ничего толкового, сплошные недоговорки.... Первый раз в жизни не могу расшифровать послание. Даже больше. Оно мне кажется совершенно бессмысленным... или... невероятным!

  - От невероятного до приемлемого один шаг, брат. Тебе стоит остаться здесь и хорошенько выспаться. Завтра предстоит масса работы. Тяжелой и, местами, неприятной.

  Красс кивнул. Он распрощался с братом и, оставшись наедине с собственными мыслями, улегся прямо на мягком ковровом покрытии пола. Вытянулся, раскинул руки в стороны, рассматривая прозрачный купол потолка. Без его разрешения сюда никто не войдет. До утра времени предостаточно.... Думай, Нарий, думай!..

  

   * * *

  - По воле главы империи, Краасса Нария Эрвинга, за преступление против нации, его сестра, Атталия Лорн, приговаривается к высшей мере наказания - казни. Приговор будет приведен в исполнение немедленно. Апелляция невозможна.

  На мониторе - тонкая сгорбленная фигурка, безвольно съежилась в руках гвардейцев. Сердце колотится все громче о грудную клетку, голову сжимают невидимые обручи. Андроид прикладывает к обнаженному плечу девушки плоский футляр. Её тело конвульсивно содрогается и безжизненно провисает. Инъекция снотворного - все, чем он может облегчить её участь. По крайней мере, она ничего не почувствует....

  Андроиды укладывают тело на круглое возвышение в центре зала. Выходят. Совсем немного до бесповоротного конца. Один его знак, и освобожденные силовые поля разорвут живую материю на биллиарды бездушных частиц. И та, которая еще сегодня жила, чувствовала, осязала, надеялась, вопреки всему и вся, она исчезнет. Навсегда....

  - Нет!!! - безумный вскрик загнанного зверя. - Остановить аннигилятор!..

  Приказ незамедлительно выполняется. Придя в себя и отдышавшись, Краасс начинает отдавать торопливые распоряжения....

  Денио не спрашивает о сестре. Уверен, та отправилась в длительное путешествие по старым мирам. Да он никогда особо и не интересовался Аттали. Изредка даже позволял себе по-доброму подсмеиваться над Краассом. Мол, совсем тот в няньки заделался. Пусть уж откроет школу и преподает там дисциплины о поведении в высшем свете, для знатных девиц.... Краасс не обижался. Денио был предан ему, как никто. Пускай он по натуре вояка и утонченному эстету покажется порой грубоватым и, в чем-то, ограниченным. Зато - настоящий эксперт своего дела, истинный бог войны и верный товарищ. Нельзя отравлять его существование таким преступным знанием. К тому же, если он не согласится и, что весьма вероятно, не примет сторону Краасса, то это будет конец. Конец всему....

  Резной каменный саркофаг надежно укрыт от чужих глаз в подземном Городе Мертвых на Рагезе. И ни одна живая душа, помимо Императора, не может пересечь границ города. Навещать священные останки вождей позволено только наследнику.

  Там Аттали в безопасности. И пусть её покой, скорее всего, вечен, но она жива и не страдает. Она видит сны. Яркие, красочные, детские. Она может осуществить любую свою мечту, подарить себе весь мир. Сновиденья дадут ей это....

  А как же новая жизнь, что зародилась в ней? Непонятная, непризнаваемая, преданная анафеме предками и предками их предков?!.. Её малыш тоже спит. Сказано было оракулом 'не буди спящих'. Он позаботится об этом. Да будет так.

  ... Ребенок, открывающий врата.... Куда?.. Зачем?.. Нет, это не связано с Аттали. Здесь нечто другое... другое.... Мысли ускользают, путаются. Сумасшедшее напряжение последних дней дало результат. Краасс забывается сном.

  

   * * *

  - Вася!.. Вася, Вася.... Василинка!.. Ну, где ты, в самом деле? - Аля уже битый час заглядывает в подвальные окошки. Кошка, как назло, не появляется.

  Наконец, когда девочка окончательно собралась уходить, послышался шорох. Василина явилась вовсе не из подвала, а откуда-то со двора. Урчала. Терлась о ноги. Аля поспешно выложила на асфальт заготовленный паек - котлету из школьной столовой. Подождала, пока киска насытится. Поласкала немного свою любимицу и побежала домой. Кошка сначала рванула следом, но на ступеньках затормозила. Коротко, вопрошающе мяукнула. Девочка не оглянулась, не остановилась. Вася отстала. Потрусила вниз, на улицу.

  Почти одним махом одолев семь этажей, Аля присела на ступеньки. Обождала, пока дыхание выровняется. Домой идти совершенно не хотелось. Мама, как всегда, на работе, корпит над бумагами допоздна. Со стороны покажется, небось, главный бухгалтер, это же так круто! Бабок куры не клюют. Респект, положение и все остальное. Ага. Как говорится, у соседа и уксус сладкий. А на самом деле ... Может, её маме просто не везло? Она была какой-то, ну, почти патологически, правильной. Никогда не соглашалась вести 'левую' бухгалтерию, подписывать липовые накладные. Даже за приличное вознаграждение - закрывать глаза на махинации начальства. Скажете, такого не бывает? Придется поверить. Мастодонты от честности пока не перевелись.

  Соответственно, и рабочие места менялись с завидной регулярностью. Лера Ефимовна, однако, не унывала. Работу свою она любила. Тем более, дочка уже достаточно подросла и могла обойтись без постоянной опеки. Хотя, положа руку на сердце, возьмусь даже утверждать: этой самой домашней опеки над Алей никогда толком и не было. Сначала садик, где её регулярно забирали чуть не самой последней из группы. Отсюда - косые взгляды нянечек и плохо скрытое недовольство воспитательниц. Потом - школа с вечной продленкой. Приятным разнообразием, если это так назвать можно, бывали эпизоды, когда Аля болела. Она лежала в теплой уютной постели. Читала, рисовала днями напролет и была, по-своему, счастлива.

  Это же так здорово: У подушки книжка с любимыми сказками, на тумбочке - чай с лимоном и баночка пахучего меда. Мама дома. Рядом. Отец ни кого не трогает, не учит жизни. В такие моменты он откладывает воспитательный процесс на потом, чтобы не дергать 'больного ребенка'. Что еще, в самом деле, для счастья надо?

  Идиллия закончилась, когда Але стукнуло девять. Отец в тот год потерял работу и осел дома на несколько месяцев, злой на весь белый свет и царящую в нем несправедливость. Что там у него произошло, Аля, в силу возраста, понять толком не могла, на резкие изменения в характере родителя прочувствовала сразу. Если раньше он любил просто поучать, то теперь это выливалось в бесконечные одергивания, замечания и выговоры. Уже даже безо всякого повода. Аля понимала - отец срывается на ней, как на удобном объекте. В самом деле, на слабых и зависимых отыгрываться бесконечно легче: и в морду не получишь, при случае, и будешь, однозначно, ощущать себя 'на горе'. Эх, видели бы со стороны взрослые, как мерзко они выглядят, на полном серьезе сражаясь со своими детьми, особенно, маленькими. Как все это глупо, противно, а, главное, абсолютно бессмысленно.

  Ну, конечно, зачем мучиться, объяснять, раскладывать по полочкам? Зачем приводить аргументы и натыкаться на ответные, зачастую очень даже обоснованные, возражения ребенка? Куда проще во главу угла поставить безапелляционное 'нет'. Ну, и, как водится, шаг влево, шаг вправо, расстрел без пояснений.

  В целом итоги подобной дрессуры могут быть разными. Один пункт здесь всегда остается неизменным - малыш уже никогда не будет доверять родителям. Он никогда - подчеркиваю! - не попросит напрямую совета. И, уж точно, никогда не откроет того, что лежит на душе. Медленно, но верно родители становятся для него олицетворением такой себе 'плетки' над головой. Нужно ли говорить, что когда-нибудь ваше неразумное дитя плетку эту перерастет? Что тогда получится, сами увидите....

  Слушайте своих детишек, взрослые-е-е, они тоже люди! Пусть вам и сложно пока в это поверить. Просто раз-го-ва-ри-вай-те, хоть иногда. Без приказов. Без нотаций. Без истерик!.. Да кому я говорю!..

  Але до сих пор вспоминается тягостное чувство тоскливого ожидания: что ждет дома сегодня, в каком настроении её встретит отец, что нужно в очередной раз сказать и сделать, чтоб еще раз доказать - она его любит, понимает, слушается.... Теперь ожидания нет. Есть уверенность: ничего хорошего за этой дверью произойти уже не может. Аля четко знает наперед всю картину незамысловатого сюжета, что закрутится, едва она переступит порог. И - о Господи - как ей не хочется порог этот переступать!

  Коротко вздохнув и крепко сжав губы, Аля выуживает из кармана ключ. Все равно ничего не попишешь.

   * * *

  - Алька, привет! Дуй сюда, быстро!

  - 'Щас' такое расскажем!..

  Маленькая стайка девчонок оккупировала ветхие трибунки на задворках школьного стадиона. Рядом крутится Рекс, Викина немецкая овчарка, ощупывает территорию внимательными умными глазами. Шумно внюхивается. Прислушивается к чему-то. И продолжает нарезать круги возле подружек.

  Вечереет. В высоте шныряют летучие мыши. Молодая листва тополей отдает воздуху упоительный терпкий аромат. Пахнет той самой, удивительной, настоящей, живой свежестью, какою дышишь только в разгар весны да еще, иногда, летом, после грозы. Хочется петь, танцевать и дурачиться, хочется обнять весь мир и кричать ему, какой он прекрасный. Весна-а-а-а!

  Мир довольная жизнью Аля обняла 'в лице' Рекса. В ответ пес энергично замел хвостом и смачно облизал девочку. От души помяв шерстистого мягкого овчара, Аля забралась на трибунки.

  - Ну, наконец, не прошло и пяти лет!

  Вика, Светлана и Инна перемигивались и строили друг другу рожицы. Подружек прямо распирало от желания поскорее поделиться новостями, но так хотелось преподнести их как можно более интригующе и таинственно. И они оттягивали 'момент откровения', как могли. Наконец Але все эти недомолвки, ужимки и многозначительные переглядывания надоели.

  - Все, девчонки, колитесь уже! - строго заявила она. - А то точно решу, что ничего вы такого и не знаете. И вообще, решили меня разыграть, наверное.

  - Ну, хорошо, - Света понизила голос до шепота. Поманила пальцем. И, когда четыре головы склонились в кружок, начала что-то рассказывать театрально-взволнованным тоном.

  - ... Нет, ну ты представляешь, Алька, ведь самая настоящая.... И по периметру огни синие, как маленькие прожекторы.... Офигеть!..

  Слушая, Аля задумчиво рассматривала небо. Облаков, на удивление, не наблюдалось. Звезды высыпали крупные, броские, словно их специально кисточкой прорисовали.... Вдруг, задумчивая отрешенность на лице девочки сменилась сосредоточенностью, взгляд застыл на месте. Она, похоже, даже моргать перестала....

  - Значит, говоришь, треугольник равнобедренный.... Огни синие?.. - медленно - спокойно переспросила она.

  - Ну да! - кипятилась Светка.- А ты не веришь, что ли?! Ну и дура! Говорю тебе, своими глазами видела!..

  - Если видела, говори правду, - голос Али звучал все так же спокойно, до странности, - боковые огни не синие, а светло голубые, по краю каждый окружен оранжевым. В центре - желтый луч, как... ну, как фара здоровенная.... Да?

  - Да-а-а! - потрясенно выдохнули девчонки разом. - А ты откуда знаешь?!

  - Отсюда, - палец Али уперся в небо над головой.

  Проследив за пальцем, подружки на секунду замерли и... дружно заорали. В аккурат над их головами, четко выделяясь на вечернем небе черным силуэтом и яркими бортовыми огнями, на неизвестной высоте неподвижно висел странный объект идеально треугольной формы. И объект этот явно был из тех, какие принято именовать неопознанными....

  Стемнело окончательно. Внизу, на лавочках, перепугано-восторженные вопли сменились нервными возгласами, потом - шепотом. 'Тарелка' не улетала и, даже не двигалась. Инна без конца сетовала, что фотоаппарата нет.

  - Да что бы ты тут наснимала?! - Свету и саму дергала мысль о фотоаппарате, но не признаваться же вслух. - Тут мощная камера нужна, профессиональная. А что мы со своими мыльницами бы смогли? Ноль по фазе!

  - Остается глядеть да запоминать, - констатировала Вика. Рекс, умостившийся рядом, тихо заскулил и потыкался носом в хозяйку.

  - Запоминай, не запоминай, все равно молчать в тряпочку, - хмыкнула Аля. - Особенно, в школе рассказать не вздумайте!

  - Это еще почему? - вскинулась Инна. - Да мы, можно сказать... уникальные свидетели... Нет, как это?.. Ага!.. Свидетели уникального явления, вот!

  - А выглядеть будем уникальными идиотками. - Отбрила Аля. - Ну, вы ж сами понимаете, никто нам не поверит. А вот на смех подымут запросто. И, вообще, я вам скажу, самое умное, что мы можем сделать - никому ничего не говорить! Пусть это будет нашей тайной.

  Завязался спор. В пылу этого спора на 'тарелку' как-то перестали обращать внимание. Когда же страсти улеглись, выяснилось, что на небосклоне остались только звезды. Странное небесное явление испарилось так же, как и нарисовалось. То есть, неизвестно как. Не успели девочки расстроиться, кто-то вспомнил-таки о времени. И когда они посмотрели на часы!.. НЛО моментально отошло даже не на второй, а на десятый план. В голове у всех было одно: 'ну и надерут нам сейчас родители ...' (Чуб, уши, зад, - кому что больше нравится, выбирайте. Суть все равно не изменится.)

  В общем, понеслась наша компашка по домам на спринтерской скорости. А уж то, чем у них вечер закончился?.. Да вам это неинтересно будет!

  

   * * *

  'Местность отсканирована', - завершив программу, навигационный модуль набрал высоту и устремился за пределы атмосферы. Спустя минуту аппарат уже пришвартовывался к серебристой глыбе металла, зависшей на околоземной орбите. Силовые защитные поля в месте стыковки на мгновение разошлись, пропуская его, и снова слились в сплошной покров. Благодаря этой своеобразной отражающей мантии, космобаза рагезтов для земных глаз оставалась несуществующей по определению.

  - Ну-с, и что мы тут имеем? - Краасс с помощником, молодым рагезтом по имени Зэер, изучали составленную карту. - Забавная у них архитектура, не находишь?

  - В данном регионе наблюдается материальный упадок. Страна достаточно бедная. Полным запустением назвать нельзя, но картинка несколько захолустная ...

  Краасс передернул плечами с легким раздражением. Помощник подчас проявлял занудство. В самом деле, сейчас для рагезтов нет особого интереса в том, как и на что, живут земляне. Куда больше интересует, - какие они на вкус. В остальном подробно и позже разобраться успеется.

  - Первая десятка может оформлять увольнительные. Проинструктированы все?

  - До деталей. Накладок не будет, гарантирую.

  Краасс, не глядя, провел рукою по панели, включил общую связь.

  - Всем привет. Уточняю. Один объект - один населенный пункт. Не увлекаться. Не обращать на себя внимания ... Приятного отдыха, ребята!

  Динамики рубки выдали многоголосье ответной благодарности. Краасс отключился, обернулся к Зэеру.

  - Давай-ка тоже сейчас отправляйся. Потом поменяемся. Мне тут еще поработать надо.

  Зэер улыбнулся, молча отсалютовал и покинул рубку. Краасс снова с головою ушел в карту. Тщательно изучал каждый фрагмент, копировал, замерял, сортировал. Одна серия снимков особенно заинтересовала трансформера. На этих кадрах, наряду с неживыми объектами, навигатор захватил и группку гуманоидов. На первый взгляд, ничего особенного. Особи не взрослые, подросшие детеныши, как видно. Рядом с аборигенами - местное домашнее животное. И все бы ничего, но.... Последние три снимка шли в тепловом режиме. И вот тут Краасс удивился всерьез. Аура одной фигурки в группе была много больше остальных и резала глаз ярким, неоново-белым цветом. Чрезвычайно редкостное зрелище, говорящее о том, что носитель её - крайне незаурядная личность и обладает сильнейшей энергетической связью, и с планетой, и с силами космоса. Поразмышляв немного, вождь отделил заинтересовавшее его изображение и перебросил в общую базу с категоричным вердиктом: 'неприкасаема!'. Все, можно быть абсолютно уверенным - никто из подчиненных не покусится до поры на 'застолбленный' ним объект. Жалко, что она такая маленькая. Может, имеет смысл обождать, пока подрастет? Тем более, в этом странном детеныше запас энергии уже сейчас в разы превышает потенциал любой половозрелой единицы. Так что же будет, когда она повзрослеет?..

  Рагезт, вдруг замерев, неотрывно уставился на фото. Отдал беззвучный приказ. Снимок увеличился и приобрел объем. Изображение ожило. Теперь он будто смотрел на нее через стекло напротив. Угловатая, худенькая, похожая на голенастого нескладного птенца. В самом начале гормонального подросткового забега. Туловище и конечности растягивает в длину на автомобильной гоночной скорости, а остальные детали за ними просто не успевают. Забавный гадкий утенок, смешной и неуклюжий. Пока. Но отдельные, заметные опытному глазу частички, уверенно вещают - эта пичуга обещает со временем превратиться в настоящую райскую птичку. Если доживет и выживет, конечно. Не в его правилах отказываться от выбранной добычи. С другой стороны - она ребенок.... Трансформера, словно током, прошибло! Он не двигался и не дышал, не отводя расширившихся глаз от бледного детского личика. Боги Космоса, да она же - донор!!! Как же он сразу-то не разглядел?!.. Думал, потому-что, желудком, а не мозгами. Олух несчастный!.. Неужели?.. Неужели ему настолько повезло?! - Краасс облокотился на спинку кресла, расслаблено глубоко вздохнул.

  Оракул!.. Предсказанное осуществляется. И если оно сбудется, как должно, эта кроха несмышленая ему не врата, она ему миры распахнет! Донор. Страж. Единокровное дитя планеты. О таком он и мечтать не смел! Великие Боги. Вот тебе и невероятное!..

   * * *

  Карантинные сутки истекли. Наземная база приняла новобранцев, космическая удалилась за пределы солнечной системы и легла в дрейф.

  Осмотрев свои нынешние владения, Краасс, в целом, остался доволен. Системы жизнеобеспечения функционируют отменно. Внутри территории поддерживается специальный микроклимат. Техника в отличном состоянии - не придраться. Местность ему тоже по вкусу, - горные ландшафты он любит с детства, не важно, расположены они тут, на Центале, или на одном из миров созвездия Скорпиона, к примеру. Жаль, что Татры не такие уж высокие, зато достаточно колоритны. А если припечет высотами побаловаться, всегда можно куда-нибудь на Казбек или Эльбрус сгонять, было бы желание.

  Единственная наземная часть лагеря - жилая. Моноблок, высотой около двадцати метров и более полукилометра в длину свернут подковой. Плоская поверхность крыши превращена в посадочную площадку для легких модулей. В здании три уровня, и каждый обнесен по периметру широкой открытой террасой. Думаю, землянин, наткнувшийся на сие сооружение, особо бы не удивился. Люди сейчас возводят такие умопомрачительные конгломераты и небоскребы, невероятных форм, отделочных прибамбасов и разного другого стеба, в горячем желании 'выделить свое' из всего остального, что инопланетное сооружение обратило бы на себя внимание разве что нарочитой скромностью и полным отсутствие чисто декоративных деталей. Заинтересовать бы мог, скорее, материал: дымчато-прозрачный, неведомый, сплав или камень, напоминающий кварц. На ощупь чуть теплый, бархатистый, дает ощущение прикосновения скорее к живому существу, чем к неодушевленной материи. Кроме того, двери - окна вы бы тут тоже тщетно искали.

  Нет! Нет-нет, - не нужно приписывать рагезтам свойства и недостатки 'родных' наших кровососущих зубастиков, со всем их неприятием солнечного света, осиновых колов, серебряных пуль и нательных крестиков. Свет рагезты очень даже любят и жилища свои обустраивают по принципу: вещей минимум, освещения и пространства - 'выше крыши'. 'Тогда, где окна?' - спросите вы. Отвечаю - перед вами. Считайте, все здание по вертикали одно сплошное окно. А вот отчего его не видать, вопрос второй. Мнится мне, вы бы тоже не захотели свое личное пространство напоказ выставлять. Лучше ответьте-ка, стекла у машины вашей какие?.. Ах, у вас нет машины?! Ну, гляньте в окошко на соседский джип.... Рассмотрели? Оценили? Да-да, крутая тачка, дело сейчас не в этом. Стеклышки у нее какие? Какие-какие?.. Тонированные, пра-авильно! Чтобы всякие там соседушки востроглазые, и не только они, в машинку нос свой длинный не совали....

  Теперь вернемся к нашим баранам, то есть - вампирам, то есть - к их окнам....

  Тьфу ты! Почти запуталась. Итак.

  Стекловидное дымчатое покрытие создает 'эффект зеркала'. Заглянуть в него, снаружи, невозможно. Изнутри же все отлично просматривается. Выходы во вне сенсорные, реагируют на тепловое излучение вкупе с мысленными посылами. Нужно говорить о том, что объект, не обладающий опознавательными данными, внесенными в базу, тут же будет заблокирован и изолирован до выяснения личности? А, ну хорошо, я это уже и так сказала. Идем дальше.

  Верхушку айсберга рассмотрели, окунемся под воду, простите, под землю. Глубина технических этажей, включающих в себя - лаборатории, склады, архивы, машинные отделения и, наконец, ангары для военных катеров, превышала наземные в десятки раз. Тут, а вовсе не на поверхности, билось сердце военной колонии. Тут пряталась её основная мощь. Наверху - 'цветочки' для культурного отдыха - сочная зелень деревьев, прогулочные аллеи, шелковистая трава газонов подстрижена ровным ковром. Ни дать, ни взять, - староанглийские поля для гольфа. В пределах базы имелось даже восхитительное озеро, обрамленное живописными скалами и небольшими водопадами. Хочешь - купайся, хочешь - рыбу лови, или дайвингом займись, что ли. Неохота, просто отдыхай.

  О, прямо пятизвездочный отель нарисовала!

  Но, ведь, я говорила уже - рагезты дары природы ценят. Флора и фауна, это жизнь, а, значит, надо о них заботиться. Тогда и сам жить будешь долго и в комфорте. Жалко, люди, в массе, этих простых правил осознать все никак не желают. Смею надеяться, мы к такому же выводу когда-нибудь тоже придем. Главное, чтоб не слишком поздно!..

  Если поглядеть на территорию лагеря сверху, вы увидите почти идеальный круг. Исходная точка радиуса - центр подковы, сам условный радиус захватывает ровным счетом десять километров. Из них 'искусственно облагорожены' ближе к центру три - четыре, остальное - девственный лес.

  За девятым километром пролегло так называемое 'внешнее кольцо': трехслойный силовой барьер. Человеку преодолеть его нереально, - излучение пробьет любую защитную амуницию, выведет из строя любую технику. У землянина наступит отключение кратковременной памяти, после чего он будет запрограммирован на немедленное покидание зоны. Выйдя из-под влияния блокаторов, человек будет нерушимо уверен, - какое-то время он бесцельно прошатался лесными чащами самого неприглядного вида: торфяники, болота, непролазная глушь. Понятно, что в следующий раз его сюда не потянет точно.

  Ситуация, в чем-то, сложилась почти анекдотичная. Так вышло, что небольшой участок пограничной полосы практически примыкал к достаточно оживленной трассе между областным и районным центрами. Так вот, люди, остановившиеся здесь по каким-то своим нуждам, никогда не углублялись в лес больше, чем на метров на десять от дороги. С другой стороны трассы - пожалуйста. И костры жгли, и песни пели, и шашлыками баловались. И грязь после себя разводили, - ну, как у нас обычно водится. А туда, в кольцо, ни ногой, ни носом. И не помнит никто ничего.... Красота!

   * * *

  Носферату прижался спиной к шершавому камню. Скала над головой образовывала козырек. Это защитит его, но только на время. Фарры потеряли уже троих, но отступать, естественно, не собирались. Поджарые серые тела, покрытые лохматой шерстью, плавно перекатывались на гибких конечностях. Круглые фасеточные глаза следили за каждым его движением. Челюсти-жвалы беспрерывно двигались. Пауки кружили вокруг оборотня, как стая шакалов. Носферату попробовал отдышаться и сосредоточиться. Он полностью вымотан. Погоня не прекращалась несколько суток. Троица фарров поплатилась за излишнюю самоуверенность, но оставшиеся явно были настроены идти до конца.

  Носферату понимал - силы неравны. Из этой ловушки ему уже не выбраться. Остается продать жизнь подороже. Ну, идите сюда, красавчики!..

  В воздухе свистнуло бичом. В следующую секунду Носферату навзничь грохнулся оземь. Молниеносно перевернулся... и очутился лицом к лицу (или - к морде!) с ближайшим фарром.

  'Ну, вот и все!' - промелькнуло молнией. Фарр ринулся вперед, увернувшись от лезвия в руке оборотня, и опять выстрелил паутиной. Тонкие шелковые путы намертво впечатались в кожу. Проворно перебирая лапами, набрасывая петлю за петлей, пауки мгновенно спеленали пленника. Потом, обездвиженного и беспомощного, предводитель полоснул жвалами по ноге. Пекучая боль взорвалась в теле фонтаном. Мир перестал существовать.

  

   * * *

  Администратор раскачивался рядом на коротких толстых ножках, как китайский болванчик, сыпал без конца любезностями и восторгами. Краасс резко оборвал поток лести. Медленно, раздельно, взвешивая каждое слово, отчеканил:

  - Меня не беспокоить. Ни в коем случае. Никаких там горничных, ужина в номер, услуг всяких дополнительных ... Ясно?

  - Конечно - конечно, - администратор просто растекался в обожании, - слово клиента - закон!

  - Очень мило. Вы свободны.

  Он прикрыл дверь. Повернул ключ в замке. Снял темные очки. Неторопливо прошелся по комнатам. В его распоряжении великолепные апартаменты пентхауза элитного небоскреба. Изящная мебель, персидские ковры, плазма в каждой комнате, мрамор, позолота, многоуровневое освещение. Бар забит коллекционной выпивкой. Насмешливо хмыкнув варварскому великолепию и убедившись, что камер в номере нет, Краасс подошел к окну, занимавшему всю стену спальной, распахнул.

  Внизу, дрожа и переливаясь заревом цветных огней, раскинулся ночной Манхеттен. С наслаждением вдыхая запах города, рагезт впитывал его каждой клеточкой. Сегодня его ночь. Он охотник, а каменные лабиринты под ним - его угодья.

   Ноздри расширились и подрагивали, охотничий азарт распирал, сладостное предвкушение щекотало нервы.

  Сердечный ритм ускорился втрое, глаза налились лимонным цветом, зрачки сузились. Разом электричество во всем номере пропало. Чешуйчатые когтистые лапы бесшумно прошествовали по карнизу, могучие крылья развернулись, ловя ветер. Призрачная тень оторвалась от окна, шагнула в пропасть.... Гарпия воскресла и обрела плоть....

  

   * * *

  Кутаясь в старенькую болоньевую курточку, Аля лязгала зубами. И самой не понималось - это от холода, или просто нервный тик бьет. Стрелки на ратуше приближались к двенадцати ночи. Дул пронизывающий ледяной ветер. Сырость пробирала до костей. Нет, домой она не вернется. Это, уж простите, ни за какие коврижки. Отец сегодня совсем взбесился, увидев эту проклятую двойку. Аля осторожно потрогала разбитую губу. Уже, хоть, не кровит, и то - слава богу!

  Мама в командировке. Возвращается завтра, во второй половине дня. Что ж его делать-то, а?! Губы девочки задрожали, к горлу подступали злые рыдания. Холодно. Темно. Стрёмно! Фонари еле светят. Два часа назад Аля вылетела из дому с такой скоростью, будто за ней гналась стая бешеных собак. И мчалась, не разбирая дороги и не замечая окрестностей, пока ноги не одеревенели, дыхание не сбилось окончательно, а сердце, казалось, приготовилось выскочить наружу через горло. Отдышавшись, девочка обнаружила, что находится в самом центре городка, за несколько кварталов от дома. Она стояла на главной аллее старого центрального сквера, прямо под стенами ратуши. А вокруг не наблюдалось ни души. Что было весьма естественным для данного времени суток.

  Наверно, на вокзал добираться нужно, стукнуло в голове подсказкой. Там, вроде, можно переночевать, в зале ожидания. Только до вокзала - минут сорок по темным безлюдным улицам. 'А здесь торчать, это выход?! - сердито оборвала себя Аля. - Ног уже не чувствую совсем ... Что-то надо срочно решать!'

  - Ой, крохотуля, приветик! - послышалось сзади. Она оглянулась, Её нагоняла троица парней самого отвязного вида: штаны пузырями, кожаные куртки-косухи, тяжелые армейские ботинки. В руках юнцы сжимали бутылки с пивом. Общее их состояние можно было охарактеризовать, как: 'почти на ушах, выпендреж играет'.

  Не долго думая, Аля прибавила ходу. Позади раздался хохот:

  - Малявочка, ты куда?.. А поближе познакомиться?.. Мася, иди к нам, мы тебя согреем!..

  Изо всех сил стараясь держать себя в руках, Аля быстро шла по дорожке. Парни не отставали, не отвязывались. Они тоже прибавили шаг и теперь были в каком-то десятке метров позади. Аля отчетливо понимала: дело плохо. Вокруг зеленая зона. Жилые дома - через дорогу. Крик не поможет. Людям, сейчас, вообще пофиг, грубо говоря, что там за стенкой у соседей происходит, а уж ночью на улице, и подавно! Девочка многажды успела понаблюдать вопиющее безразличие к чужой беде и никаких иллюзий на свой счет не питала.

  Вжав голову в плечи, Аля затравлено озиралась по сторонам. 'Влипла ты, Сашка, ой, девка, влипла! Будет сейчас тебе - и небо с овчинку, и песни райские! Хочешь - плачь, хошь - ори. Прикатили. Кран-ты, Алечка!..'

  Но что это?.. В неверном свете фонаря - кованая скамейка. На ней - явно мужской силуэт. Длинный плащ, ворот поднят, на коленях слабо светится экран ноутбука.

  Картинка не удивила и не ошеломила Алю. Было только одно устремление - хвататься за подвернувшегося человека, как за последнюю соломинку. Вдруг защитит?!

  Аля сорвалась на бег, подлетела к скамейке и умоляюще-торопливо забормотала:

  - Я вас очень прошу, помогите, пожалуйста. Они за мной гонятся ... П-пожалуйста!..

  Больше у неё сдерживаться не получилось. Слезы хлынули потоком. Сквозь эти слезы Аля увидела, что незнакомец оторвал от экрана ноутбука и поднял на нее глаза, и глаза эти закрыты затемненными стеклами очков. Дальше все происходило почти мгновенно, но для Али несколько секунд словно растянулись во времени. Будто кто-то поставил камеру на замедленное воспроизведение.

  Мужчина молча указывает ей на место подле себя. Аля шлепается на скамейку. Парни приближаются....

  - Дядя, а ты на нашу курочку позарился? Зря!

  - Шел бы отсюда, лохура, по-хорошему, а то, гляди, на перышко посадим!..

  -Ты чё, не понял?!! А?!! Урод!!

  Один из парней вытаскивает нож. Аля вжимается в сиденье и видит появившийся ниоткуда в руке незнакомца пистолет. Все так же молча, с совершенно спокойным видом, он направляет дуло на парней. Тихий хлопок раздается трижды. Нож выбивает из руки. Его хозяин с воплем хватается за окровавленную кисть. Второй неудавшийся гоп-стопник падает на колено и скрючивается. Третий стонет и в полной прострации держится за то место, где еще недавно красовалось ухо. А сейчас - сплошное кровавое месиво.

  Аля гулко хватает воздух ртом, переводит глаза с одного на второго.... Да разве ж это правда? Это не сон?! Жуткий, дикий, бессмысленный!! Взявшийся её защищать мужчина преспокойно открыл стрельбу в самом центре города. Ранил троих, как ни крути, людей - вчерашних детей, между прочим. И спокоен при этом, как удав.

  'Вот, господи, вляпалась!!! - истерила пор себя Аля, - Да он же маньяк, почище этих! Ваще дурдом!!!'

  И тут раздался голос. Низкий и какой-то металлический тембр произнес без эмоций:

  - У вас ровно одна минута. После этого вы умрете. Выбирайте. Время пошло ...

  Надо отдать парням должное. Среагировали они моментально. Опьянения - как не бывало. Двое подхватили под руки третьего, с простреленной ногой, и, прихрамывая и спотыкаясь, побежали прочь. Сквер перед Алей опустел.

  Очень осторожно Аля переносит взгляд на своего соседа. Пистолета в его руке уже не наблюдается. Скрытые стеклами глаза пристально рассматривают девочку. Она буквально кожей ощущает этот пронизывающий взгляд. Хочет подняться, поблагодарить, попрощаться.... Не получается никак, к ногам будто привесили свинцовый груз, равный её собственному весу. Руки ватные, и все тело какое-то каменно тяжелое.

  Металлический, отстраненный голос звучит снова:

  - Ну, здравствуй, ребенок.

  Не найдя ничего лучшего и абсолютно потерявшись от смущения, Аля, внезапно для себя, церемонно изрекает:

  -И в-вам доброго вечера.... Н-не находите ли, сегодня уж как-то слишком свежо?..

  Незнакомец замирает. И вдруг начинает хохотать. Аля тоже пытается улыбнуться и лихорадочно прикидывает, как бы испариться понезаметнее.

  - Нет, ну ты умудрился меня удивить, человечек! - Отсмеявшись, мужчина закрывает ноутбук. Прячет его в маленький кожаный кейс и, поставив комп на скамью, поворачивается к Але.

  -Познакомимся?

  Алина голова сама кивает.

  - Отлично. Я - Краасс.

  -К-кто? - заикается девочка. - Ой, извините! Я все хорошо расслышала.... Просто у вас имя очень необычное.... А отчество как?

  -Просто Краасс. - отрубает он. - Тебя?

  -Аля.

  - Это как же полностью? Алевтина, Алина, Алика?

  - Александра.

  - О, не так плохо. Александра... Алекс... Алира!.. Решено. Буду называть тебя Алира. Красивее, и звучание для меня привычнее. Идет?

  Аля жмет плечами. Ответить не решается. Странный человек. Можно подумать, они с завтрашнего дня жить вместе собираются. Какая разница, как её зовут? Они сейчас расстанутся и - скорее всего - не увидятся уже никогда.

  'Спокойно, Аля, спокойно! Не перечь и помалкивай. А то еще разозлится...'

  -Ты не ответила.

  'Вот, елки, он что-то спрашивал. А я и не слышала'.

  -Извините, что?

  -Я спросил, почему ты ночами по улицам бродишь. Девочкам твоего возраста у вас это как-то не полагается.

  'Почему 'у вас'? А он, что, с луны свалился?'

  - Так получилось. - Аля и сама не понимала, отчего разоткровенничалась. Наверно, сработал 'эффект попутчика' и простое желание выговориться, излить душу. Опомниться не успела, как выложила нечаянному знакомому все, что накопилось и наболело: про семью свою, про отца-садиста, про безвыходность эту постоянную, от которой и жить иногда как-то не хочется.

  В какой-то момент запнулась. Поняла, - наболтала невесть чего. Но тут увидела - он слушает по-настоящему внимательно, и с облегчением вздохнула. Нет, он не будет подымать её на смех. От сердца отлегло.

  - И что ж ты намерена делать?

  - Хотела на вокзале переночевать. Но теперь точно не пойду. В подъезде пересижу до утра. У нас там, на девятом этаже, ящики деревянные. Можно на них устроиться .... Завтра мама приедет. Нормально все будет ...

  - Это ты называешь 'нормально'? - передразнил он её, покачав головой. - Ладно. Поступим так. Я тебя сейчас провожу домой. Отец тебя сегодня не тронет, не бойся .... Выспишься. Пойдешь в школу.... Завтра.... Будет завтра. Пошли.

  Гибким кошачьим движением мужчина поднялся на ноги. Аля сдавлено ахнула: какой же он высокий! Её собственный рост - почти метр семьдесят. В классе каланчой дразнят. А этому Краассу она едва по плечо.

  В голос, Аля, естественно, ничего такого не озвучила. Позволила себе только не согласиться на счет родителя.

  - Вы его не знаете. Он меня совсем прибьет!

  - Не сегодня. Придешь, увидишь сама. Главное - не трусь. Меня же ты не боишься?

  - А вы не выглядите страшным, - расхрабрилась девочка.

  - Да, ну? Вроде, я тех троих чуть на тот свет не отправил. А ты говоришь!

  Аля поняла, он подтрунивает над ней, но не обиделась.

  - Сначала я испугалась, это правда. Но теперь... теперь мне совсем не страшно. Даже наоборот. Такое интересное чувство... полной защищенности, что ли? Спасибо вам!

  - Идем, - Краасс поднял кейс. - Первый час уже.

  Они шли по ночной улице мимо спящих домов, черных силуэтов деревьев, слабо светящих фонарей. Аля искоса рассматривала спутника и тихо удивлялась. Совершенно невероятная история. И не рассказать никому. Даже девчонкам, а то такое начнется .... Вот и подъезд.

  Краасс отворил дверь, потянулся внутрь, прислушивался пару мгновений.

  - Все хорошо. Можешь идти.

   Аля заглянула ему в лицо. Чертовы очки, ничего не разобрать. Какая-то нестыковка царапала мозг. Что не так? Не придя ни к какому выводу, девочка попрощалась со своим провожатым. Вошла в подъезд. Потом, повинуясь внезапному порыву, обернулась.

  Его уже не было.

   * * *

  Серая тень бесшумно плыла над верхушками деревьев. Желтые глаза без труда читали следы на истоптанной земле. Запах крови вел трансформера лучше всякого поводыря. След обрывался у заброшенного дома. Гарпия сложила крылья, скользнула вниз. Человеческая фигура подошла ко входу в подвал. Повернула ручку. Исчезла внутри.

  Двое парней сидели на трубах в котельной. Третий стонал в углу на старом матрасе, прикрытый ватником. Сидящие ругались.

  - Его к врачу нужно срочно. Он кровью истечет!

  - Какого бэна ты врачам объяснять будешь?! У него ж огнестрел! Мигом ментов вызовут. А у них в базе наши пальчики с того банкомата раскуроченного! Хочешь сам себя посадить?!!

  - Но делать то что-то надо!!! - почти заорал первый. - Рыжий загнется вот-вот!..

  - Уже можно ничего не делать, - перебил его спокойный голос.

  Парни глянули друг на друга. Одновременно вскочили. Уставились на проем и на то, что в нем стояло. Вопль ужаса застрял в глотках. Из самоуверенных развязных бандюганов, еще вчера утром державших в страхе весь микрорайон, они превратились в обычных подростков - испуганных, растерянных, разбитых.

  Слишком поздно. Существо перед ними напоминало адский кошмар американского фильма ужасов. Пасть, полная заостренных зубов. Раскосые лимонные глаза. Когти загибаются кривыми лезвиями, конечности покрыты то ли костяными бляшками, то ли - чешуей.

  Только парни совсем было уверили себя, что они просто бредят, как исчадие раскрыло пасть и совершенно отчетливо проговорило:

  -Так пожелайте мне приятного аппетита хотя бы!.. - И, - ринулось вперед.

  

   * * *

  Аля тихонько просовывает голову. Напряженно вслушивается, - тишина. Входит. Как можно тише закрывает дверь и на цыпочках крадется по коридору.

  Отец обнаружился на кухне. Спал, уложив голову на обеденный стол. На засаленной клеенке - пустые водочные бутылки, граненый стакан, блюдце с привялыми кусочками квашеных огурцов.

  Она вздохнула. В последнее время подобные зарисовки стали обыденностью её жизни. Аля не раз и не два ловила себя на сладострастном желании растрощить папаше черепушку этой самой бутылкой. Конечно, духу не хватит. И потом, её же обязательно посадят!.. Или в колонию отправят!.. Или в дурку запрут!!! А что будет с мамой? Она ж не перенесет.... И в тюрьму Аля не хочет. Не хочет!!! Так и катилось все по накатанной, становясь только хуже.

  'Слава богу, вырубился. Хоть чаю себе сделаю.... Сколько он высосал, интересно?' Внутренний чертик дернул её приблизиться к отцу вплотную, пощелкать у него перед носом пальцами. Реакция нулевая. 'В отрубе, - констатировала Аля, - фу-у-у, как хорошо!'

  Умылась, почистила зубы, стараясь не задевать больную губу. Заварила чай прямо в чашке. Насыпала туда побольше сахара, сунула ломтик лимона. Отпилила горбушку у черствой буханки.

  Теперь главное еще приловчиться пить одной стороной рта. Ага, ложку взять... вот так... замечательно!

  Пробравшись к себе в комнату, Аля закрыла дверь на щеколду. Не бог весть какой запор, но от нежданного вламывания папашки убережет.

  Тихонько потягивая остывающий чай, Аля опять и опять прогоняла в уме случившееся. Перед внутренним взором четко всплыло его лицо. Резкая очерченность линий скул, волевой подбородок. Губы.... Такие принято называть чувственными. Аля нервно хихикнула, - эк, куда её понесло!.. В чем тогда несоответствие? Верхнюю часть лица скрывали очки. Еще волосы у него длинные, стянуты в хвост на затылке. В мочке уха поблескивал капелькой камешек какой-то. Бриллиантик, наверно, раз так играл в полутьме.

  А что в этом крамольного? Да чуть не половина мужиков сейчас волосы отращивает и уши протыкает. Ладно бы, камешки - колечки, так ведь еще 'туннели' всякие просовывают, растягивают мочки чуть не до плеч. Докатились незаметненько до моды 'мумбо-юмбо'. Скоро металлические кольца в тридцать три ряда на шею цеплять начнем. И станем все стройными и красивыми.... Даешь навороты и свободу от предрассудков!

  ...Очки! Как он мог видеть в них в темноте?! Ну, пусть и не в полной. Но освещение было весьма сомнительным. А он, похоже, ориентировался отлично.... Еще, еще... было что-то еще!.. Рука с чашкой замерла на пол дороге ко рту. Она вспомнила! По коже запоздало пробежал морозец.... Нет, это совершенно точно, она не ошиблась. Когда они прощались у подъезда, его глаза светились.... Светились! Этого не могли скрыть даже очки.

  Мамочки, что же это такое?!!

   * * *

  За окном солнце, за окном безудержный птичий гам. Погода такая замечательная. Ни следа ночного холода. В лужицах отражается небо. Бездонное, синее - синее. И белые барашки облаков. Облака в небе, облака под ногами. И она шагает прямо по облакам. Навстречу солнцу, навстречу мечтам.

  Аля с трудом вырвалась из грез. Улыбнулась себе. Сейчас прозвенит звонок с урока. И... сво-бо-да!

  Весь день она пребывает в каком-то возвышенно-летучем настроении. А обычные тычки и подколки, не то что пропускает мимо ушей, а и не слышит. И не видит в упор. Нет, есть и в её жизни счастливые моменты! Конечно, сегодня случившееся уже просто воспоминание. Но зато ка-ко-е-е!!!

  Аля мечтательно потянулась, чем вызвала новые смешки. В ответ, на скорченную мину соседа по парте, ехидно ухмыльнулась. А потом, неожиданно для себя, выдала:

  - Не бойся, маленький. Я совсем не страшная... глубоко в душе.... Понял?!

  Паренек отшатнулся. Аля засмеялась. Учительница, поджав губы, стукнула по столу указкой. И тут раздался звонок! Аля споро покидала учебники в рюкзак. Набросила курточку. Сейчас домой, по быстрому. Надо маме что-нибудь вкусненькое соорудить. Отец с утра на работу утопал. На дочку глаз не поднимал, ни о чем не спрашивал и смахивал на сомнамбулу. Але это только на руку. Не цепляется, и слава богу. Чтоб его сегодня допоздна не видать, вот счастье было бы!

  Ну что за ненормальный перекресток?! Вроде, и пешеходный переход, и светофор, правда заглюченный, как водится. Но через сплошную ленту автомобилей пробиться невозможно. Йокарная бабайка! Она сейчас психовать начнет. Аля приплясывает от нетерпения. Одна из машин, серебристый минивен, вырывается из потока, подкатывает к тротуару. Прямо к девочке. Дверца распахивается....

  Аля чувствует, что столбенеет. За рулем - вчерашний знакомец. Джинсы, белая ветровка, темные очки, - им Аля уже и не удивилась. Улыбается насмешливо:

  - Падай быстро, ребенок. Тут стоять нельзя.

  Какая-то сила толкает Алю в спину. Она уже в машине. Дверца захлопывается. Автомобиль плавно трогается, вливается в ряд, прибавляет скорость. Аля смотрит на его руки, в кожаных перчатках, уверенно лежащие на руле, и ощущает внутри какой-то странно неприятный холодок. Может, она дурость сваляла конкретную?! Вот так, с бухты-барахты, села в машину к чужому, незнакомому ... 'Почему это незнакомому? - протестует про себя Аля. - Очень даже знакомому! А если б он мне сделать что-нибудь захотел, то на это у него ночью времени было, - вагон и маленькая тележка!..'

  - Не паникуй. Для меня важно твое доверие.

  - Я д-доверяю, - бормочет девочка.

  - Алира, посмотри на меня.

  Аля заставляет себя взглянуть ему в лицо.

  - Ты не должна меня бояться, девочка. Я не причиню тебе зла. Постарайся поверить.

  - Я... верю, - чуть запнувшись, отвечает Аля, - куда мы едем?

  - В парк. Давай прогуляемся, поговорим. Думаю, нам есть о чем поговорить. Ты согласна?

  - Да.

  - Тогда, вперед. - Автомобиль резко ускоряется. Аля непроизвольно цепляется руками за сиденье. В следующую минуту она внутренне расслабляется, её наполняет доселе неведомое блаженное состояние:

  'Господи, как это здорово - эта сила, эта скорость. Прямо дух захватывает!.. Кла-а-асс!!..

  

   * * *

  Нам хочется подчас остановить время. Особенно, когда оно летит так стремительно и так неуловимо истекает.

  Их прогулка походила для Али на сказочный калейдоскоп. Аттракционы, кафе, катание на речном трамвайчике. Краасс дурачился как мальчишка. Рассказывал анекдоты в лицах, и так потрясающе, что Аля чуть живот от смеха не надорвала. Заставил её пойти на лодочки, и там Аля чуть не умерла от ужаса и восторга, когда гондола его усилиями поднялась вертикально над землей, а потом ухнула по другую сторону, обойдя полный круг. Каким чудом Аля не вывалилась, она до сих пор не соображает. А в тот момент она видела только его лицо, слышала только его голос. И, наверно, прыгнула бы с этой качели вниз, если бы он попросил!

  Потом Красс скупил весь запас гелиевых шаров у обалдевшего продавца, и они носились с этими шариками по лугу, вопя, как настоящие команчи, пока не запыхались. Точнее, запыхалась одна Аля. Краасса, казалось, никакая усталость разобрать не может по определению. А потом - они лежали на холме у Вечного огня и смотрели, как разноцветное облако шаров поднимается в небеса. И, хоть земля не прогретая, Але совсем не холодно. Её греет ощущение счастья. Настоящего. Беспредельного.... И только червячком, где-то в самой глубине души, противно копошится понимание: этот день заканчивается, бесповоротно!..

  - Алира!

  - Да?

  - Пошли к реке. Хочу тебе показать кое-что.

  Они спускаются по крутому склону. Идут вдоль речки. Краасс шагает впереди. Аля - след в след. Девочка ловит себя на мысли: за все время, что они провели вместе, мужчина ни разу не попытался до нее дотронуться. Наоборот, он, будто специально, избегал любого малейшего контакта, даже случайного соприкосновения рук. Аля вначале втихомолку удивлялась. А потом решила, что он просто (что там мама рассказывала про 'красивые, благородные, правильные' времена?) - 'старой закалки'. И, вероятно, считает подобное рукораспускательство недопустимой фамильярностью. Ну и здорово!

  Краасс остановился, и Аля, от неожиданности, чуть не налетела на него. Перед ними, над речкой, возвышались леса из толстых, переплетенных труб. Верхние трубы пролегали на высоте третьего этажа и обрывались посреди реки. Мужчина указал Але на леса:

  - Мы поднимаемся туда.

  Аля энергично замотала головой:

  - Вот это уже нет! Честно, Краасс, я с маленького возраста высоты очень боюсь.... Я не смогу!

  Он резко повернулся, подступил вплотную.

  - Слушай внимательно, девочка, - совсем недавно веселый, сейчас его голос звучал холодно и сурово, отдавая железом, - урок первый. У тебя больше нет права бояться. Никого и ничего в этом мире. И ты переборешь свой страх, даже если это страх смерти. Только тогда ты сможешь выстоять, а, быть может, даже победить. Пошли!

  Вдруг нахлынуло ощущение 'отделения от тела'. Ноги самопроизвольно понесли её вперед. Впереди Краасс быстро перешагивал с трубы на трубу, поднимаясь все выше, увлекая её за собой. Аля изо всех сил старалась не смотреть вниз и отчаянным усилием заставляла себя не отставать.

  Они на самом верху. Ветер здесь такой сильный, что почти сбивает с ног. Неудивительно, речка-то горная. Внизу - стремнина. Вода, что есть мочи, лупит по трубам. Металл дрожит, вибрирует. Аля в уме почти молится всем известным богам и тоже дрожит. От страха ли, от напряжения? От всего вместе, наверное. И еще, от того, что он рядом!

  Легко балансируя над ревущим потоком, Краасс разворачивается, подходит. Внимательно смотрит в глаза. И... подхватывает на руки! Аля взвизгивает от испуга и неожиданности, хватается за рагезта, обвивает руками его шею.

  В тот же миг её словно ударяет молния. Невероятной силы энергетический удар пронзает тело с головы до ног. Воздух становится раскаленным маревом, водяные брызги - каплями кипящего металла. Невидимый огненный ураган бушует снаружи и внутри. Он рвет её на части, сжигает. Выдирает, выкручивает наизнанку душу.... Боль сумасшедшая! Аля не может дышать. Сознание мутится. Сквозь обжигающие волны эхом пробивается голос:

  - Не бойся. Не борись.... Откройся!

  Собрав всю волю в комок, Аля пытается подчиниться. Она расслабляется и позволяет огненным волнам свободно проходить телом.

  И - чудо! - боль отступает. Потом совсем исчезает. Она дышит. И не просто дышит, а пьет воздух глубокими глотками. А он - потрясающей вкусноты и свежести! Она и представить никогда не могла, что такое бывает. Глаза обводят все вокруг. Зрение приобретает фантастическую остроту. Аля отчетливо различает травинки на пригорке с той стороны реки. Вот на травинку опускается крупный зеленый жук - бронзовка. Бронированные надкрылки развернуты. Прозрачные крылья вращаются, как лопасти вертолета.... Она смотрит на воду и различает каждую каплю, взлетающую над поверхностью. Потом взгляд прорывается сквозь толщу. Аля видит марен, косяком идущих у самого дна, против течения. Серебристые тела извиваются, острые плавники загребают воду....

  - Так не бывает! - с придыхом вырывается шепот.

  - Бывает, - уверенно и спокойно произносит его голос, - но только с тобою.... Ты - ребенок Земли.

  Опять волною накатывает слабость. Аля закрывает глаза. Реальность выключается.

  

   * * *

  Сознание вернулось на вдохе. Аля буквально подскочила и... пребольно стукнулась маковкой о крышу машины. Ойкнула, схватилась за голову, потерла глаза.

  Да, она в машине. Лежит на заднем сидении. Автомобиль припаркован у обочины. Аля вторично приподнимается и видит, - Краасс на водительском месте, за компьютером. Пальцы быстро перебирают кнопки, по экрану мельтешат длинные связки каких-то значков и иероглифов. Не оборачиваясь, спрашивает:

  - Ты как? В норме?

  - Угу, - откликается девочка, - голова немножко кружится.

  - Пройдет .... Ну-с, юная леди, - он закрывает ноутбук. Поворачивает голову к Але, - позвольте высказать мои искренние поздравления.

  - С чем? - ошалело спрашивает она.

  - Ты жива. И жить теперь будешь очень долго. - У Али округляются глаза. Краасс, как ни в чем не бывало, продолжает, - Основные объяснения отложим на потом. Считай, что сегодня просто прошла некое испытание. Хотя, - слегка перегибается к Але, заговорщицки приподнимает бровь, - между нами, девочками, тебе неслыханно повезло.... Еще раз поздравляю. И себя тоже....

  Обратив внимание, наконец, на перепугано-растерянный Алин вид, прерывается и сворачивает тираду:

  - Ребенок, не истери! С тобою все хорошо. Руки-ноги на месте. Голова работает.... На сегодня программа окончена!

  - Который час? - Аля спохватывается о времени. - О-ой, жуть!.. Мне дома уже сто лет назад надо быть!

  - Не дергайся. Я тебя за пять минут доброшу. Сейчас слушай. Мы с тобой увидимся послезавтра. Повтори!

  - Послезавтра.

  - Замечательно. После уроков, в два часа дня, придешь к старому мосту у сквера. Ты должна взять с собою все твои самые любимые вещички. Понимаешь, о чем я?.. Фото, безделушки, открытки, игрушки какие-то. Ну, чего там еще?

  - Я поняла. Зачем?

  - Разберемся. Но, учти. Если не появишься, последствия будут не очень хорошие. Честно предупреждаю, оправдаю твое отсутствие только в случае, если будешь лежать дома, с температурой под сорок.... Я не грожу, ребенок, а пытаюсь донести серьезность момента. Все ясно?

  Аля неохотно кивает. Связь нарушена. Краасс кажется ей чужим, враждебным. Ей неуютно и холодно под тяжелым липким взглядом.

  Слава богу, больше он, вроде бы, не собирается терроризировать её непонятными угрозами. Автомобиль стартует и очень скоро тормозит у её дома. Аля выходит. Машина моментально отъезжает. Аля смотрит вслед. Она в полной растерянности.

  

   * * *

  - Алька, да что с тобой происходит, в конце-то концов?! Ни куска в рот не взяла, и вид, как у лунатика. Голова болит?

  - Немного.... Мам, я пойду, лягу.

  - Иди, давай. И смотри, если хуже станет, скажешь. Аля, ты меня слышишь?!

  - Да-да, мамуль, не переживай.

  - Иди уже.

  Аля закрылась в комнате. Распахнула дверцы гардероба. Кривясь, стащила через голову гольф, футболку, и уставилась на свое отражение в зеркале в состоянии, близком к истерике. Грудь, руки, плечи покрывали фиолетово-лиловые синяки и кровоподтеки. Основы медподготовки им в школе преподают последние полгода. Лекции она слушает внимательно. Предмет нравится. Соответственно, и познания кой-какие есть. Аля уверена совершенно точно, - такие отметины вылазят спустя сутки - двое после полученной травмы. Но она вообще не ударялась. Ни вчера, ни сегодня.

  Алю вдруг затрясло. Она съехала на пол, обхватила себя руками, закусила губу, чтоб не разрыдаться в голос. Что-то произошло, пока она была без сознания?.. Он с ней что-то сделал?!.. Аля вскочила. Начала, путаясь в штанинах, стаскивать брючки. Долго рассматривала себя со всех сторон. Слегка успокоилась: больше никаких следов на теле не наблюдалось. Откуда же синяки?

  Там, над рекой.... Оно точно случилось там. Отчего?.. Как?.. Аля упорно собирала мысли в кучу, а они расползались, как стадо пришибленных диклофосом тараканов. Вроде, и бегут куда-то. Вроде, и на месте крутятся.

  Натянув домашнюю одежку, девочка забилась под одеяло. Вертелась с боку на бок. Душил непонятный страх. Раньше Аля никогда не имела подобных проблем и спокойно засыпала в полнейшей темноте. Даже наоборот, её раздражал любой, самый крошечный источник света. Но сейчас она чувствовала: ночь обступает её, надвигается, как живая. И давит, давит!..

  Аля встала. Включила настольную лампу. Придвинула поближе к дивану. И, закрывшись с головой одеялом, постаралась не думать. Вообще ни о чем. Сначала не выходило. Но, постепенно, она сумела расслабиться. Сон незаметно накрыл её....

  Лес. Тот же самый. Она это сразу поняла. Та же тропинка. Те же скалы. Только ветра нет. Деревья застыли неподвижно, листва не шелохнется. Переборов себя, Аля подходит к ближайшему дереву, гладит мшистый холодный ствол. На ладони остаются капли влаги. Она прикладывает мокрую ладонь к пылающему лбу. Становиться легче, в голове проясняется.

  Аля идет по тропинке, осматривается по сторонам. Вроде бы, здесь ночь. Но как-то удивительно светло. Очередной поворот. Лес отступает. Перед нею - долина. Справа, на линии горизонта, острые горные пики. А прямо над головою, догоняя друг друга, по небу плывут сразу две луны. Большущая и маленькая. Аля зачарованно смотрит на них. Зрелище небывалое по красоте, его нельзя передать словами. Нет, наверное, можно, но слов таких она сейчас не вспомнит.

  Аля выходит на луг. Садится в высокую траву и смотрит, смотрит....

  Вдруг, на фоне большей луны, возникает черный силуэт. Птица, что ли?.. Не птица! Непонятное, странное, ни на что не похожее!.. Нет, похожее.... Это же дракон!!

  Чудище оказывается прямо над Алею. Ритмично взмахивая перепончатыми крыльями, оно делает полукруг и... устремляется к ней, ускоряясь.... Разорвет, господи, на клочки разорвет!..

  Защищаясь, инстинктивно, она выставляет перед собою руки. И видит: кисти вытягиваются, на глазах. Тело претерпевает мистическую метаморфозу. В нем уже нет ничего человеческого. Взмахнув узкими длинными крыльями, она возносится вперед и вверх. Земля летит назад. С каждым ударом крыльев, с каждым толчком сердца её наполняет энергия, осознание собственной силы пьянит.

  Они с драконом сближаются. Удар! Еще удар!.. Снова и снова они разлетаются, чтобы сойтись в бешеном таране. Она не чувствует боли, не чувствует страха. Она знает, что сильнее!..

  В очередной раз приблизившись, она ловит в его глазах растерянность и испуг. В следующий миг рептилия резко разворачивается и бросается наутек. Аля в полном восторге. Победила!!! Тут её мир, и она ни кому его не отдаст. Она - хранитель!

  Испустив вопль восторга, она метеором устремляется вверх, к сияющим дискам лун. И... просыпается.

   * * *

  Сквозь занавесь пробиваются солнечные лучики. Аля раздвигает шторы. Открывает окно. С удовольствием втягивает утреннюю свежесть. Ой, как здорово, как замечательно! Подставляет лицо солнцу, жмурится от удовольствия. Переводит взгляд вниз.

  Сердце противно дергает. Тянет болью. Аля всматривается в лужайку у подъезда, и кровь отливает от лица, а руки становятся ватными. На подгибающихся ногах девочка добирается до входной двери. Не чувствуя холода бетона под босыми ступнями, бежит по лестнице вниз. Не бежит, летит, перепрыгивая через две ступеньки.

  Выход. Аля распахивает двери. Выбегает на улицу и... застывает. Зажимает себе кулаком рот и начинает тихо стонать в бессилии. В расплывшемся кровавом пятне у дорожки, неестественно выгнутая, вся какая-то скрюченная, и уже окоченевшая, лежит Василинка.

  Аля медленно-медленно подходит, приседает над кошкой на корточки. Перебирает пальцами слипшуюся шерсть. В голове стучат отбойные молотки. Мыслей нет. Есть только боль, боль и отчаяние и... ненависть, которая испепеляет. Аля закрывает глаза, сжимает зубы. Из прикушенной губы сочится тоненькая струйка крови. Она не ощущает. Она в какой-то прострации.

  - Алька, - её тихонько тормошат за плечо. Слабые детские ручонки дергают за рукав. Она поднимает невидящие глаза. Различает смутный щуплый силуэтик, - соседский мальчонка, пятилетний Слава. Захлебываясь, он что-то быстро тарахтит ей. Она не слышит, не разбирает.

  - Подожди, - Аля с трудом ворочает языком, - я не расслышала.... Скажи еще раз, пожалуйста.

  - Я говорю, это папка твой! Сам видел! Он на работу шел. А Васька ему в ноги кинулась, шипеть начала. Он тогда заругался сильно. Ну, знаешь, словами, какие мама не велит говорить никогда.... Схватил такой камень здоровенный! Как он называется?.. Кирпич, вспомнил!.. И сверху её! То - по спине, то - по голове! Раз! Раз! ... Она мяукала, мяукала. Громко так и долго! Крутилась на месте. А потом... упала и двигаться перестала.... Аля, она, что, умерла?!

  Карие глазенки беспомощно смотрят на девочку. Наполняются слезами. Парнишка начинает всхлипывать. Аля обхватывает его за плечи, гладит по голове.

  - Не плачь, мой хороший. Не плач, не надо. Ты беги домой, а я тебе, после обеда, шоколадку принесу, хочешь?

  - А как же Василинка?!

  - Я её заберу.... Все будет хорошо.... Иди, Славочка, иди.

  Аля доводит мальчика до подъезда. Закрывает за ним двери, прислоняется. Глубоко, до колик, выдыхает. Идет к кошке. Поднимает невесомое застывшее тельце, прижимает к себе и несет вглубь двора. Через полчаса неглубокая яма готова. Земля рыхлая, мягкая, легко поддается. Аля опускает туда Васю. Прикрывает наломанными ветками. Засыпает. Трамбует землю руками изо всех сил. Потом еще натаскивает камней сверху. 'Ну все, теперь собаки не доберутся', - мелькает мысль. Ногу неприятно ломит. Аля смотрит вниз и только сейчас осознает: она же босиком. Ноги совсем замерзли, ступни она не чувствует.

  Деревянной походкой девочка идет к дому. По щекам катятся слезы. В голове бьется одно: ненавижу... ненавижу... ненавижу....

   * * *

  Аля сидит на диване. Смотрит в одну точку. В школу она не пошла. Да какая школа?! Впервые в жизни девочка отчетливо и ясно ощущает, - она, действительно, может убить. Одного конкретного человека.... И не только его.... На зло нужно отвечать злом. Люди по-другому не понимают!

  Аля падает ничком, запихивает голову под подушку. Мир сжимается до черного квадрата, становится чуточку легче. Если бы она могла вырваться, убежать. Далеко- далеко, чтоб никогда никого из них больше не видеть! Мать ничем не лучше. Сама всю жизнь терпит издевательства. И дочке выбора не оставляет. Её менторское 'у ребенка должен быть отец' вызывает у Али омерзение. Это - отец?!! Да он - садюга конченая. Лучше б он умер до её рождения! Сдох, сдох, сдох!!! Аля остервенело колотит кулаками по подушке. Ненависть разрывает! Девочке кажется, что она прямо видит: её окружает черная вязкая масса. Течет вокруг, обволакивает, выбрасывая в пространство тонкие струи-щупальца. Словно Аля - центр живого организма. И организм этот - сплошная жажда мести.

  - Внимание!.. Репликация.

  Сидящие поворачиваются к монитору. Помощник взмахивает рукой. Экран увеличивается на всю стену.

  Краасс смотрит заинтересованно. На лице Зэера - искреннее удивление и восторг. На экране - девочка. На коленях, посреди комнаты. Руки сложены на груди, голова отброшена назад. Глаза сомкнуты. Вокруг ребенка - подвижный энергетический кокон. Черная дымка плывет, перемещается, закручивается тающими спиралями. От массы, пульсируя, отделяются дымовые струйки. Рассеиваются, опять уплотняются. Контуры поля очень напоминают огромного спрута.

  - В жизни такого не видел. - Зэер потрясенно разводит руками. - И ты говоришь, она человек?!

  - Генетически, да.

  - А фактически?

  - Донор.

  - Ого!.. Да это ж неслыханно повезло! Если удастся её приручить!..

  - Удастся. - Краасс самодовольно улыбается, - она уже на крючке, - подмигивает помощнику, - симпатичная у меня игрушка?

  - Игрушка! Хорошо сказано. Мне больше бомбочку нейтронную напоминает в конфетной упаковке.... Самим бы не подорваться!

  - Ничего. Она достаточно внушаема. И о-очень во мне заинтересована. Почти, как и я в ней.

  - Никак у нас тут новая привязанность образуется?! - В глазах Зэера пляшут смешливые искорки.

  Краасс деланно поджимает губы:

  - Много будешь знать - крылья отвалятся!

  - Отрастут, - парирует Зэер. - Было бы основное в целости, а уж добавочное нарастим!

  - Смотри, смотри! - нетерпеливо перебивает его Краасс.

  Оба снова приникают к монитору.

  Аля открывает глаза. Зрачки расширены почти на всю радужку. Руки расходятся в стороны. Силовой луч вытягивается вверх над головой, утолщается и приобретает вид кобры, раскрывшей капюшон.

  Молниеносным рывком ладони сходятся. Хлопок! Энергетическая змея отделяется от тела, выстреливает в пространство. Дымка рассеивается. Девочка медленно оседает на пол. Валится на бок. Глаза закрыты. Дыхание ровное, глубокое. Она спит.

  - Готово! - Краасс довольно выстукивает по сенсорам панели. - Для первого раза эффект впечатляет. Теперь будем шлифовать наш камешек.... Ребенок далеко пойдет, ручаюсь!

  

   * * *

  - Семеныч, куда собрался?

  - Отвали, Иван! - Алин отец нетвердыми шагами добирается до двери. Пару минут стоит, покачиваясь. Наводит на собутыльников фокус и заплетающимся языком изрекает:

  - С-сейчас все б-будет класснячок.... У м-меня в нычке самогончик - с-супер!

  - Петро, ты в своем уме?.. Куда поедешь?.. До первого столба?!

  - Захлопнись, зануда! Че ты зудишь вечно? Умнее всех хочешь быть?! - Петр переступает с ноги на ногу, чешет в затылке. - Тут она, родименькая. В машине.... С-с-час, мужики! Ждите!..

  Серая девятка маячит у детской площадки. Шмыгая носом и бурча, Петр Семенович добирается до автомобиля. В глаза бросается странная картина: на крыше вальяжно разлеглась большая черная кошка. При приближении человека, она встает, потягивается, но никуда не убегает.

  - Э-к-к, стерва!.. Развелось вас, не передушишь!

  Петр приседает, шарит палку. Не найдя, замахивается рукой. - П-пшла, тварь!!! Лобешник проломлю!! Одна такая уже на мусорке валяется....

  Кошка выгибает спину, прижимает уши и длинно шипит. Неестественно яркие зеленые глаза блестят, пасть растягивается в нешуточный оскал. Мужчина, от неожиданности, замирает на месте. Хмель слетает. Пронзительный прямой взгляд животного вызывает настоящий страх.

  Кошка поворачивается и прыгает за машину. Алин отец вздыхает, переводит дух. Заглядывает за автомобиль. Животного нигде нет.

  - Ф-фух!.. Удрала, сволочь.... Вот зараза бешеная!.. Потравить их тут к черту. И дело с концом!

  Дрожащими руками отпирает машину. Бухается на седушку, оставляя дверцу открытой. Наклоняется, шарит под сиденьем. Извлекает пластиковую двухлитровку, полную мутноватой жидкости.

  - В-вот она, моя лапушечка!.. Ну, пошли, пошли, погуляем ...

  Мужчина откручивает крышку. Подносит бутылку двумя руками ко рту. Делает большой глоток. Поднимает глаза.... Бутылка вываливается из рук. Падает вниз, на коврик. Самогон хлюпает из горлышка, выплескивается на одежду, на сиденье, на панель.

  У лобового стекла - кошка. Пасть оскалена, из уголков свисают хлопья грязно-желтой пены. Когтистые лапы начинают с силой царапать металл. Зубы лязгают так, что он это слышит. Секунду мужчина в ступоре. Потом хватается за дверцу, захлопывает. Матерясь, нагибается за бутылкой, и тут ...

  Все четыре фиксатора на дверях проваливаются в пазы. Ключ в замке зажигания проворачивается. Повернувшись к рулю, на гул заработавшего мотора, Петр, краем глаза, захватывает длинную голубую искру, проскакивающую по панели управления. В следующее мгновение все вокруг воспламеняется. Огонь перепрыгивает на джинсы, желтыми языками взлетает вверх.

  Человек бьется в двери, в окна, из последних сил старается выдавить стекло. Оно не поддается, заклинено! Он корчится, исходит криком....

  На черный столб дыма, поднимающегося в небо, отовсюду сбегаются люди. Кто-то истерически кричит в трубку, требует пожарных, скорую помощь. Кто-то бросается за ломом, чтобы выбить двери. Существо в салоне еще живет, но уже мало напоминает человека. Оно слепо тычется в окна, почерневшими скрюченными конечностями скребет по стеклу.... И тут автомобиль взрывается!

  Ближайших зевак отшвыривает ударной волной. Гигантский огненный цветок выбрасывает в вышину пылающие лепестки. Воздух наполняется нестерпимым жаром, окалина разлетается во все стороны....

  Окрестность сотрясают сирены подъезжающих пожарных машин. Люди в униформе высыпают из них. Споро разворачивают шланги. Белые пенистые струи заливают покореженный раскаленный остов. Пламя кипит, скрежещет, задыхается. Еще немного, и все кончено.

  Пожарные сворачивают рукава. Милиционеры обносят площадку желто - полосатой лентой. Работники скорой оказывают помощь пострадавшим. На удивление, ни у кого из неосторожных зевак серьезных травм нет. Так, - царапины, порезы, ссадины.

  В толпе сбились в кучку и бывшие собутыльники Петра. Мужчины в полном шоке. Переглядываются, разводят руками. Один выдавливает:

  - Ни фига себе, за самогончиком сходил!..

  

   * * *

  Аля открыла глаза. Поежилась. Ну и замерзла она! Батареи отключили со вчерашнего дня, в квартире колотун, а она умудрилась заснуть прямо на ковре. Вот балда, жди теперь соплей, кашля и барабанов в ушах.

  Девочка поспешно вытаскивает из комода шерстяные носки. Натягивает. Надевает свитер. Все равно холодно. А-а, помнится, мама говорила, что, когда промерзнешь, нужно в носки насыпать горчичный порошок и потоптаться на спортивном коврике. Будет эффект горчичника. Попробуем!..

  Вы спросите, а что, судьба Василины Алю уже не волнует? И на отца она уже не злится.... И все её переживания канули в небытие?!

  И да, и нет. Я бы сказала, она в неком бесчувствии. Как будто, ей местную анестезию провели. Голова думает сугубо о насущных вещах, не отвлекаясь ни на что другое. Такая себе стенка от реальности. Организм многих из нас сам возводит её в критические моменты, чтобы не повредиться окончательно. Вот и Аля, сейчас, в некотором роде, в состоянии 'грогги'. А уж как долго пробудет в нем, мне, простите, пока неведомо.

  Девочка бредет на кухню, достает пачку сухой горчицы из буфета. Возвращается в комнату. Автоматически выполняет все озвученные выше манипуляции. Ноги постепенно согреваются, её перестает знобить. Аля опять идет на кухню - заваривать чай....

  Звонок! Она бежит в прихожую. Не глянув в глазок, распахивает дверь. На пороге - мать.

  - Ой, мамочка! А я в школу не пошла сегодня. Знаешь, так горло дерет, и насморк замучил! Вот - лечусь немножко.... Ты мне покажешь, где ингалятор? А то я уже всю кухню обрыла, и без толку!

  Мама, не отвечая, отстраняет её, входит. Закрывает дверь, набрасывает цепочку и ... оседает на пол.

  - Мамуля! - Аля кидается к ней. - Мамочка, что с тобой?! Сейчас, сейчас, потерпи! Сейчас в скорую позвоню!

  - Нет, - мать хватает её за руку, не пускает, - не надо, нет.... Мне уже легче. Посижу немножко, отдышусь.... Она, вдруг, закрывает лицо ладонями и начинает рыдать. Аля падает рядом на колени, обнимает её, гладит по волосам.

  - Мамочка, не плачь. Мамулечка, ну успокойся.... Мы же вместе.... Все будет хорошо.

  - Аля!.. Постой, постой, Аля. - Мать берет её за руки, собирается с силами. Медленно произносит, - Папа... он погиб сегодня, Алечка.... Его нет больше.

  - К-как? - заикается девочка. - Как... это... случилось?! - она почти кричит матери в лицо. - Говори! Ну, говори же!!

  - Машина загорелась.... В милиции сказали - короткое замыкание.... Автомобиль загорелся. Потом взорвался. Все очень быстро произошло. Он не смог выбраться.... Аля! - Она опять начинает плакать. - Осиротели мы, дочка.... Что же теперь будет?!

  Аля быстро обнимает мать. Прижимается, кладет голову на плечо. Что-то говорит, утешает. Мама не может видеть, что отражает большое овальное зеркало на стене за её спиной. И, слава богу! Алины глаза пусты и безжизненны, на губах - довольная улыбка....

  Остаток дня проходит, как в бреду. Але действительно кажется, что она спит. Эмоций - никаких. Слепая пустота в душе и каменная тяжесть. В их квартире - чужие люди. Вроде, кто-то из милиции. Остальные - сослуживцы матери или отца. Все странно оживлены, переговариваются громко, звонят куда-то. Полный балаган и неразбериха. Мама с кем-то из них уезжает. Кажется в морг, на опознание. Возвращается вообще никакая. Её отпаивают валерьянкой, суетятся. Женщины закрывают зеркала черными платками. Мужчины вытаскивают из гостиной мебель. Заносят в комнату обеденный стол, табуретки. Из разговоров Аля понимает - туда внесут гроб. Ей делается дурно. Только сейчас она, и вправду, начинает осознавать, - отца больше нет. Она ничего не может понять. Недавняя мстительная радость сменяется жалостью, потом - отчаянным взрывом горя. Неужто это, и впрямь, её проклятия погубили его? Неужели, это её злость и жажда мести лишили его жизни?! Не может быть!! Но, даже если это просто совпадение, то, боже мой, как оно жестоко! Нет, ни за что, в здравом уме, Аля не пожелала бы папе такой страшной смерти, да и, вообще, смерти. Господи, ну почему все так?!!

  Когда она, в очередной раз, бредет зачем-то коридором, звонит телефон. Аля автоматически снимает трубку. Ничего не успев сказать, слышит:

  - Про наш договор помнишь?

  Аля отшатывается от трубки, как от гремучей змеи. В страхе и непонимании смотрит на аппарат, как на живое, опасное. Потом осторожно поднимает упавшую трубку, опять подносит к уху.

  - Просто напоминаю. Я тебя завтра жду.... И никаких отказов.... Слышишь, ребенок?

  'Как он узнал номер?.. Следил?.. Купил.... Что ему надо?!!' - мысли скачут, голова горит, язык не ворочается ...

  - Ладно.... Я знаю, ты меня слышишь. До завтра, Алира.

  - Подождите! - девочка, наконец, обретает способность говорить. Хочет поделиться, объяснить. Но... в трубке - короткие гудки.

  Аля кладет трубку на рычаг. Бездумно усаживается рядом на тумбочку. Обхватывает голову руками. Сидит без движения довольно долго.

  Из этой прострации её вырывает оклик соседки, тети Гали:

  - Алечка, помоги мне тут, пожалуйста. Сейчас все съедутся, а у нас ничего не готово. Иди, детка, иди сюда!

  Аля медленно подходит. Глаза стеклянные, губы дрожат. Тетя Галя обнимает её пухлыми руками, мягко прижимает к себе, укачивает.

  - Поплачь. Поплачь, Алюша. Поплачь, милая, легче станет ... Ничего, девонька. Надо жить дальше.... У тебя мама, ты её не огорчай.

  Аля кивает, со всем соглашается. Повторяет в уме одну фразу: 'Не думай!.. Только не думай!'

   * * *

  Долгожданное утро облегчения не принесло. Вчера, когда привезли гроб, она впала в настоящую истерику. Кричала что-то, колотилась о стены. Пытающихся её успокоить отпихивала с какой-то нечеловеческой силой. Повторяла все время, что ненавидит себя и не хочет жить. Её насильно уложили в постель. Сделали укол. Потом - еще один. И держали, пока не подействовал, и она не отключилась.

  Сейчас они на кладбище. Утром мама, за сутки постаревшая лет на десять и вся какая-то сгорбленная, зашла к Але. Долго что-то говорила тихим просящим голосом. Аля слов толком не разбирала. Поняла только - мама уговаривает её остаться дома, не ехать на похороны. Помедлив, согласилась. Она, действительно туда не хотела, до дрожи, до оторопи. Боялась, - не выдержит и сорвется снова.

  Теперь все уехали. Аля смотрит на часы - двенадцать дня. В мозгу, словно реле щелкает: через два часа.... Старый мост. Она должна там быть.... Должна!

  Девочка берет рюкзак. Вытряхивает книжки и тетрадки на пол. Медленно обходит комнату. Складывает в ранец какие-то вещи. Снимает статуэтки с полок, вытаскивает фотографии из рамок. После еще раз проверяет. Нет, ничего не забыла. Все, такие дорогие её сердцу безделушки и сувенирчики, её детские фотки, плюшевый серый мишка, парочка любимых книг, все собрано и еле уместилось в распухший до предела ранец. Аля начинает одеваться. Школьные брючки, белая блуза-рубашка, джинсовая курточка, мокасины. Гладко зачесывает волосы, заплетает в косу. Автоматически смотрит в зеркало. Оно отражает мертвенно-белое, отрешенное лицо. Глаза покраснели, блестят. Веки припухли.

  - Уродина! - с отвращением бросает себе девочка. Задергивает стекло черной кисеей. Поднимает рюкзак. Еще раз смотрит на часы. Без двадцати два. Успевает... как раз.

  Аля выходит из квартиры, забыв запереть дверь....

  

   * * *

  Набережная. Мост. Кто б еще сказал, зачем она здесь, что забыла. Кому все это надо?! Встречи какие-то идиотские. Разговоры, никому ненужные. О чем они могут говорить? Что между ними общего? Они, отнюдь, не друзья. И друзьями им никогда не быть, хотя бы из-за той же разницы в возрасте. Сумасшествие, просто. Она торчит тут вот уже час, как дура последняя. Черт, до чего же все глупо и бессмысленно! Почему она вообще пришла сюда? Аля ощущает себя марионеткой, которую беспорядочно дергают за ниточки в разные стороны. Несколько раз поднимается с твердым намерением немедленно уйти и вычеркнуть из памяти все события последних дней. (Кроме гибели отца, разумеется, вот её-то уже не выжечь и каленым железом!) Топчется, мнется.... Опять усаживается на лавочку.

  Хочется плакать! Не плакать - выть, орать. Тогда, может быть, хоть кто-то поймет, как ей невыносимо больно. И, самое убийственное, Аля ясно осознает причину грызущих её боли и страха. Нет, это не плач по отцу, не желание исправить какие-то ошибки. Это жгучая боязнь, что он не придет, что она ни-ког-да больше его не увидит.

  Чужой, непонятный, пугающий.... Грубый, холодный, по-настоящему опасный. Сейчас Аля это четко понимает. Но он нужен ей, как последняя надежда.... В груди печет, к горлу подкатывает тошнота. Неизвестность и растущее отчаяние убивают. Аля, в очередной раз, встает. Оставив рюкзак, поднимется на мост. Опираясь на перила, склоняется над водой.

  'Вопрос, сколько времени требуется, чтобы задохнуться и утонуть?..', - неожиданно для нее самой, эта мысль захватывает Алю. Становится, до странности, интересно. Она продолжает всматриваться в черную глубину. Нагибается ниже. Ей хочется дотронуться до этой живой волнующейся массы. Погрузиться в нее...уйти....От проблем, от непонимания, от страхов.... А там покой, наверное, и больше она не будет страдать....

  - Алира.

  Она вздрагивает. Отшатывается назад. Медленно оборачивается.

  Краасс в нескольких шагах. Покачивает Алиным рюкзаком, улыбается.

  - Вы, тут, часом ничего не забыли, маленькая мадмуазель?.. Вот покусился б на него кто, и пришлось бы мне, рискуя жизнью, отбивать твое имущество. Нет, ты меня совсем не бережешь!

  Аля молчит, держится за перила. Он подходит, кладет ранец на землю. Садится на корточки. Очень осторожно берет её за руки. Смотрит снизу вверх. Неприятное ощущение начинается в кончиках пальцев, кисти немеют. Наливаются тяжестью. Аля морщится.

  - А ведь мы это уже проходили.... Что я тебе тогда сказал?

  - Не бойся, - шепчет девочка.

  - Пра-виль-но. - он тоже переходит на шепот, подается вперед. - А еще что?

  - Открыться....

  - А ты... что... делаешь? - Его голос звучит медленно - тягуче. - Ты закрыта.... Между нами стена.... А ты можешь её разбить. Это же так просто....

  - Как? - В глазах Али стоят слезы, руки тянут и дергают, в предплечья вонзаются иглы. И холодно... очень холодно.

  Краасс поднимается, не отпуская её рук. Отступает.

  - Я знаю, чего ты хочешь.... Так сделай. Не держи себя.... Ну!

  И Аля сдается. Она всхлипывает. Делает шаг вперед. Утыкается ему в грудь. И плачет, плачет!.. Боль пропадает. Пропадает ощущение холода. Аля явственно чувствует: через все её тело, от кончиков пальцев ног и до открытых ладоней, поднимается волна тепла. В такт биению сердца, мерными импульсами. Краасс отпускает Алины запястья. Берет её ладони в свои. Поток тепла ускоряется. Сердце тоже бьется быстрее. Как будто, она бежит вверх по лестнице, но усталости, задышки нет. Аля поднимает лицо. На миг ей кажется, что Краасс - в трансе. Он совершенно неподвижен, губы разомкнуты, дыхание учащенное.... Она опускает голову, закрывает глаза. Отдается единственному желанию: быть рядом, быть неотделимо....

  - Пожалуйста, не уходи! - Аля осознает, что произнесла это вслух. Теряется. Отводит глаза.

  Тепловые струйки постепенно замедляются, иссякают, оставляя опустошенность и слабость. Девочка пошатывается. Рагезт обхватывает её одной рукой, мягко прижимает к себе. Другой поднимает рюкзак.

  - Ч-ч-ч. Все хорошо, малыш. Идем со мной.

  Они возвращаются на набережную. Краасс усаживает Алю на скамью. Не отпуская, садится рядом.

  - Дай мне пару минут, ребенок. - Откидывается на спинку скамейки. Молчит. Потом мечтательно произносит, - Да.... Здорово!.. Не ожидал....

  Склоняется к Але:

  - А знаешь, ты, в некотором роде, драгоценность.

  Аля молчит. Она вообще боится что-либо говорить, чтобы не сморозить еще какую-нибудь 'откровенность'. Краасс улыбается какой-то сытой улыбкой. Выпрямляется и легонько щелкает девочку по носу.

  - Отомри!

  Аля отдергивает голову.

  - О, молодец!.. Реагируешь. Так, скоро, и говорить начнешь.

  Але становится обидно, и голос возвращается сам собою:

  - Не надо так делать! Я вам не игрушка.

  - Ух ты! - восхищается он. - А кто?

  - Человек...

  - Не-ет, ребенок! - перебивает Краасс, - оставайся-ка, лучше, игрушкой. Так у тебя шансов гораздо больше.

  - На что? - поражаясь себе, спрашивает Аля раздраженно.

  - На выживание, хотя бы. Для обычного человека, в моей компании, это очень затруднительно, скажу я тебе!

  Аля опять не находится, что ответить. Краасс продолжает:

  - Давай-ка о делах земных. Откладывай, не откладывай, все равно ж придется ...

  Водружает Але на колени рюкзак.

  - И что ты нам принесла?

  - Все, что сказали.

  - Так-таки, все? Отличненько. Тебе полегчало, или как?

  - Да. Нормально.

  - Хорошо, Сделаем вот что. Сейчас - на берег. Потом - в кафе. Тут недалеко, я видел. Тебе обязательно нужно подкрепиться.

  - Я не хочу есть....

  - А я не хочу слышать от тебя 'не хочу'. Поняла?! И вообще, поменьше перечь мне, пожалуйста. Договоримся сразу и расставим точки: хныканье, пустые слезы, капризы, кривлянья и истерики я слышать и видеть не желаю. И не буду! Начнешь истерить и становиться в позу, нарвешься на хорошую трепку.

  - Еще один, - саркастически цедит Аля. Откуда у нее взялась эта непонятная смелость и тон, не знает. Но её, что говорится, несет. Да и сколько можно, в конце концов! - Все, какого-то фига, угрожают, стращают!

  Сбрасывает рюкзак с асфальт. Вскакивает. Шлепается коленями на сиденье. Нагибается к нему и трясет за плечо.

  - Ну, давай, отверни мне голову! Думаешь, я боюсь?! Да плевать мне уже! И на тебя, с твоими угрозами.... Ты снимешь эти очки когда-нибудь?!..

  Теперь настает его черед застывать истуканом. Похоже, она заставила его растеряться по-настоящему. Он медленно поводит головой. Разглядывает её, как впервые. И, вдруг, улыбается, действительно по-доброму.

  - А вот такою ты мне нравишься гораздо больше!.. Теперь точно поладим. Только, не забывайся!

  Краасс встает. Потягивается, заложив руки за голову.

  - Бери свое богатство и пошли.

  По узенькой каменистой тропке они спускаются к реке. Участок берега, примыкающего к мостовым опорам, сложен из гранитных глыб, затянутых рабицей. Это - так называемая страховка, предохраняющая почву у моста от размывов. Следом за мужчиной, Аля забирается на каменную насыпь, несмело подходит к обрыву.

  - То, что я скажу, тебе, конечно, не понравится. Но тут уж спорить не советую. - Спокойно говорит ей Краасс. - Тебе нужно избавиться от прошлого. Прошлое - камень у тебя на шее. Оно всегда будет тянуть тебя вниз. Единственный выход - отречься, раз и навсегда. Выбросить из головы.... Твои вещи - твое прошлое. Они тебе дороги. И ты ни за что не хочешь расставаться с ними.... Здесь выбора нет. Я тебе его не даю.... Выбрось их!

  Аля отодвигается, прижимает рюкзак к себе, смотрит на рагезта умоляюще.

  - Бесполезно. Ты не уговоришь меня. Я могу его сам выкинуть. Но, очень важно, чтобы это сделала ты, своими руками.... Давай, малыш!.. Я жду!

  Сжавшись и отвернувшись от воды, Аля вытягивает руку с рюкзаком над течением. Разжимает пальцы....

  - Молодец!.. Не смотри.... Иди ко мне.

  Подает ей руку. Обнимает. Поглаживает по спине.

  - Молодчинка... умничка... хорошая девочка.... Слушайся, и тогда у тебя будет все.... Со мною ты в безопасности.... Согласна?

  - Да, - беззвучно отвечает Аля.

  - Ну, тогда в кафешку, для начала. А потом... познакомишься со своим новым домом!

  

   * * *

  Маленькое уютное кафе на углу улицы приветливо распахнуло отмытые до сияния стеклянные двери. На лестнице - керамические кадушки с карликовыми голубыми туями. Над входом - гирлянда из можжевельника.

  Аля притормозила, неуверенно глянула на рагезта. Самой ей внутри бывать еще не приходилось. А знакомые девчонки рассказывали как-то, что это заведение, не смотря на внешнюю подчеркнутую скромность - одно из самых дорогих и 'навороченных' в городе.

  - Чего стоим? - Краасс легонько подтолкнул её ко входу. Девочка нерешительно поднялась по ступенькам. Трансформер - за ней. В дверях их вежливо остановил администратор.

  - Простите, но у нас столики заранее заказывают...

  Краасс, не глянув на него, вытащил несколько зеленых банкнот. Вложил администратору в руку. Сухо бросил:

  - Приват кабинет.

  Тот глянул на купюры. Брови подскочили вверх.

  - Конечно!.. Обязательно!.. Всенепременно!.. Прошу вас, сюда, пожалуйста!..

  Их проводят в отдельный крошечный залец. У противоположной от входа стены - настоящий большой камин. Овальный стол накрыт белоснежной кружевной скатертью, широкие мягкие кресла, больше похожие на небольшие диваны, канделябры. На деревянных стенах, источающих тонкий хвойный аромат, оружие и чучела птиц. Вместо ковра - огромная медвежья шкура с головой и лапами.

  Краасс приказывает разжечь огонь и принести свечи. Официанты спешно сервируют стол на две персоны.

  Утонув в глубоком кресле, Аля наблюдает, как раскладывают блестящие приборы, как вносят ажурные фарфоровые блюда с фруктами, расставляют хрустальные бокалы и конфетницы. И искренне верит - она спит. Вот сейчас мама сдернет одеяло, велит быстро вставать и собираться в школу, и сказочный мир - само собой, разумеется - исчезнет. Она смотрит на Красса. Тот небрежно пролистывает меню. Указывает блюда. Лениво уточняет:

  - Фрукты свежие?

  - Обижаете. - Официант сама предупредительность. - У нас тут все по высшему разряду.

  - Оч-чень надеюсь! - выразительно подчеркивает рагезт.

  Официант на цыпочках выходит. Краасс машет Але.

  - Иди сюда, малыш.

  Когда девочка подходит, приподнимается, ловит её за талию, усаживает в кресло рядом с собою. Потом наливает полный бокал рубиново-красной жидкости из стеклянного кувшина. Подает.

  - Пей.

  - Это вино? - Аля в замешательстве. - Краасс, тут слишком много. Мне же плохо станет....

  - Глупышка. Это микс из граната и вишни. Пей, давай, быстренько.

  Она подносит бокал ко рту. Отпивает. И впрямь, сок.

  - Вкусный! Никогда такой не пила.

  - Конечно. Они здесь сами его отжимают. Перед подачей. Еще хочешь?

  - Ага!

  После второй порции Але кажется, что в животе у нее небольшое гранатовое озеро. Ну, или такой себе аквариум. Понимает - переборщила. Но, ведь, вкусно как! Краасс забирает у нее бокал, возвращает на стол. Опускается рядом, берет за плечи.

  - Ну? И что с нами опять? - явственно проскальзывают нотки недовольства. - Просто не зажимай себя, и все будет хорошо.

  Вытягивается в кресле. Поворачивает руки ладонями вверх. Аля понимает, чего он хочет. Накрывает его ладони своими. Все опять повторяется. Горячая волна бежит сквозь тело ритмичными толчками. Но теперь она - куда мощнее. Сердце выбивает барабанную дробь. И еще, теперь Аля ясно ощущает, как поток этот уходит в его ладони. Так продолжается довольно долго, гораздо дольше, чем в первый раз. Аля чувствует, что слабеет. Голова кружится все сильнее. Глаза закрываются. В изнеможении, она опускает голову ему на грудь. Дышать тяжело. Грудную клетку будто сдавливает изнутри. Вдруг, Краасс рывком поднимает голову, выдергивает руки из-под Алиных ладоней.

  - Алира! - легонько хлопает её по щекам, тормошит. - Алира, открывай глаза!.. Не спи. Нельзя!.. Сейчас все пройдет. Потерпи.

  Понемногу туман рассеивается. Силы возвращаются вместе со зрением. И тут Аля замечает в дверном проеме застывшую официантку с полным подносом. Глазами указывает на нее Крассу. Тот оборачивается. Раздраженно бросает:

  - Принесла? Давай. И оставь нас немедленно.

  Девушка обходит стол, выставляет на него принесенные закуски, смотрит на Алю неотрывно. В глазах - испуг.

  - Что с ребенком?.. Посмотрите, у нее губы посинели. Может, врача вызвать?!

  - Не нужно, - Аля пытается говорить внятно, но получается почти шепот. - Со мною все в порядке.... Просто голова закружилась....

  - Надо к врачу! - не отступает официантка. - Да посмотрите же, ей совсем плохо.... Это ваш ребенок?!

  - Вон! - рявкает Краасс.

  Официантка забирает поднос, быстро выходит. Краасс усаживается на подлокотник кресла. Берет Алю за подбородок.

  - Смотри сюда. Так.... Замечательно. Уже почти норма. - Устраивает её в кресле поудобнее. Подает порцию жаркого.

  - Ешь, давай.

  Аля берет вилку. Первый кусок в себя еле проталкивает. Разбирает: вкуснятина. И принимается энергично уничтожать нежное горячее мясо. Краасс наблюдает с улыбкой. Когда тарелка пустеет, протягивает добавку.

  - Осилишь?

  - Мне кажется, я сейчас и быка осилю.

  - Жуй, как следует, чудо! - смеется он. - А то еще за живот потом держаться будешь.

  Аля протестующе мотает головой.... Дверь в зал открывается вторично.

  На пороге - два милиционера. Молодой и постарше. Они, не спеша, подходят. Представляются. Старший обращается к Краассу:

  - Будьте добры, ваши документы, пожалуйста.

  - Что-нибудь случилось, капитан? - без малейшего беспокойства Краасс достает из нагрудного кармана паспорт, протягивает. Милиционер внимательно пролистывает книжечку.

  - Здесь указано: вы - подданный Норвегии.

  - Совершенно верно.

  - А у нас что делаете?

  - Отдыхаю. - Голос Красса звучит искренне удивленно. - Мы с дочерью проездом в городе. Остановились здесь пообедать. Надеюсь, это не запрещено?

  - Конечно, нет. Можно посмотреть документы девочки?

  - Само собой. - Краасс подает им вторую книжечку. Незаметно жмет Але руку и ободряюще улыбается. Аля соображает - сейчас ей нужно будет отыграть свою роль.

  - Вы отлично говорите по-русски. - Деланно приветливо обращается к Краассу молодой милиционер. - Откуда такие великолепные познания в языке?

  Аля хихикает. Взгляды милиционеров переключаются на нее.

  - Нет, ну вы такие смешные! - весело говорит девочка. - Мы, вообще-то, эмигранты. Переехали из России три года назад.... Папочка, вот прикольно, буду теперь девчонкам в пансионе рассказывать, как нас задержали настоящие русские полицейские.... Ой, простите, украинские!.. А вы нас сейчас в участок повезете, да? Отпечатки пальцев, там, и все такое?.. Вау! Настоящий детектив!

  Она хлопает в ладоши. Милиционеры растерянно переглядываются.

  - Нет, нет. Мы не собираемся вас задерживать. Тут явное недоразумение. Поступил сигнал... - старший запинается, поворачивается к Але. - С тобой все в порядке? Нам сказали, у ребенка проблемы со здоровьем серьезные.... Но сейчас видим - тревога ложная.

  - У меня давление низкое по жизни. - Аля отвечает уверенно и бойко, на ходу вспоминая, что рассказывала мамина подруга. - Голова часто кружится. Тошнит.... Но тут ничего страшного нет. Врачи говорят, я это перерасту. Мы сегодня не завтракали. А потом я сгоряча два стакана сока выхлебала. Ну, и поплохело немножко!.. Да уже в порядке все!

  Милиционеры опять переглядываются. Возвращают Краассу паспорта. Извиняются. Выходят. Закрывают за собою дверь.

  - Ну, ребенок, ты талантище! - восторженно восклицает он. - Смотри, не загордись, только.

  - По-моему, загордиться вы мне точно не дадите, - отбривает она.

  - Это так забавно. Ты мне - то выкаешь, то тыкаешь. Если не против, давай на 'ты' окончательно перейдем. Мы ж, теперь, практически команда.

  Остаток обеда проходит в непринужденной атмосфере. Краасс снова такой, как там, в парке. Але с ним легко и свободно, как со старым бывалым другом.

  Окончив трапезу, они идут на выход. Подходит администратор. Начинает пространно сожалеть об инциденте. Краасс довольно дружелюбно прерывает излияния:

  - Не беспокойтесь. Я все понимаю. Ваша работница совершенно правильно поступила. Моё ей уважение.

  Упомянутая официантка стоит в отдалении, смотрит растерянно и испуганно. Поверх плеча администратора Краасс вглядывается в нее. Губы растягиваются в ледяной улыбке. Берет Алю за руку, и они уходят.

   * * *

  Вы когда-нибудь переживали резкую смену настроения? Ну, да, когда вместо бравурной веселости не приходит, а, буквально, обрушивается злость, разочарование, любой другой негатив. Наверно, хоть раз в жизни, да бывало, правда? Вот и у Али сейчас как раз нечто подобное. Навалилось сразу, одномоментно. Закружило в какой-то дикий водоворот.

  Свихнулась она, что ли? Что ж это она делает, в конце-то концов?.. Во что ввязывается?.. На что идет?.. Как он её назвал, - игрушка? Игрушка и есть.... А когда сломается.... Нет. Нет, так нельзя! Надо объясниться. Пока не поздно.... Пока ЕЩЕ не поздно!

  Краасс усмехается про себя. Ну-ну, началось. Эмоции из девочки так и брызжут. Поэтому и мысли её для него - открытая книга. К этой своеобразной схватке он готов с самого начала. Придется её ломать на корню, что поделаешь. Идеальное управление - в безоговорочном подчинении. Закономерность! Так пусть лучше у нее сразу не останется никаких иллюзий на свой счет.

  - Чего хмуришься, малышок? - его бесшабашно веселый тон отчего-то режет Але уши. - Мечтами маешься?

  - Думаю. - Аля хмуро смотрит на него. Набирается решимости. - Краасс, ты мне можешь ответить серьезно? Для меня это очень важно, понимаешь?

  - Я весь внимание. Продолжай.

  - Хорошо, - она медлит, потом решается. - Скажи, пожалуйста, что будет завтра. После завтра, через неделю?

  - Для начала - утро. Если солнце не взорвать.

  - Смешно, - кривится она, - ухохатываюсь прямо!

  - Алира, называй-ка вещи своими именами. Тем более, я прекрасно знаю, к чему ты клонишь.

  - Ладно. - Аля отпускает себя и кидается в омут. - Пройдет какое-то время. Я тебе надоем. Ты же собрался меня к себе забрать, правильно?

  - Да. И очень рад, что мы пока обходимся без слез, заламывания рук, воплей 'а как же мама' и литров валерьянки. Ты проявляешь редкое благоразумие. Будь добра, продолжай в том же духе. Не порть настроение ни себе, ни мне.

  - Предположим, сначала я буду тебя забавлять. - Аля отрицательно качает головой и гнет свою линию. - Через время, наверное, начну раздражать чем-то.... А потом ты захочешь от меня избавиться.... Ты взрослый. Ты - мужчина.... Мы совсем разные....

  - А ты, никак, 'Лолиту' читала, верно?

  - Ну и что?

  - Отвечай на вопрос!

  - Да.

  - Спрашивать, как это родители допустили, не буду. Они просто не знали.

  - Конечно.... Мне подружка дала книгу. Только, при чем....

  - А 'при том', - перебивает он резко, - что ты автоматически ассоциируешь меня с героем книги. Такой себе, состоявшийся дядечка с дурными наклонностями, совращающий малолетних девочек. Сейчас я тебя разочарую.

  - Да неужели?! - вырывается у нее нервным смешком.

  - Увы. - Его голос насмешлив и холоден. - Не уверен, что после моих слов тебе полегчает, но скажу. На данный момент в сексуальном плане ты меня не интересуешь.

  Аля замирает посреди улицы с раскрытым ртом. Сглатывает комок в горле.

  - Неприятно, да? - Краасс разводит руками в легком поклоне. - У нас не вышло вскружить голову большому взрослому дяде? Не расстраивайся, ребенок. Какие твои годы, все еще впереди.... Давай, давай. Пошли. Нечего в статую играть!

  - Не важно! - она почти кричит. Так, что прохожие на них оборачиваются. - Не важно, что сегодня!.. все равно же будет конец! Ты меня бросишь!.. Я не хочу, понимаешь?!!

  - Детка, - морщится он, - у нас тут, вообще-то, не сюжетик слюнявый для мыльной оперы. Ты явно что-то напутала. И, по моему, - берет Алю за плечо, прикладывает ладонь к её лбу, - у тебя небольшой жар.... Жалко. Придется все-таки накормить успокоительным.

  - Краасс, пожалуйста! Тебе меня вообще не жаль, что ли? - Аля в ужасе от того, что сейчас брякнула. Ей хочется заткнуть себе рот и провалиться сквозь землю.

  Посмотрев на Краасса, она видит, что того разбирает смех. И, от отчаяния и непонимания, чуть ли не готова кинуться на него с кулаками.

  Он подходит совсем близко. Кладет ладони ей на плечи. Гладит по голове, Улыбается.

  - Хорошо. Попытаюсь объяснить. Ситуация у нас с тобою для меня выглядит комичною. Извини. Посуди сама. Вместо того чтобы бежать от меня за тридевять земель с воплем ужаса - а ведь ты прекрасно понимаешь, что я не простой человек и не безопасен - ты, можно сказать, на меня бросаешься. Да еще требуешь гарантий!

  Аля закусывает губу. Отворачивается. Господи, это ужасно! Она умудрилась уронить себя ниже плинтуса. Она ему просто больше никогда в глаза посмотреть не сможет.... Кто её за язык дергал, вообще?!!

  - Алира, девочка, ну-ка возьми себя в руки! - его тон становится холодным, но подчеркнуто доброжелательным. - Я терплю это представление только потому, что понимаю, какая неразбериха у тебя в душе. Нервы, эмоции, срыв, - все такое.... Но это - в первый и последний раз. - Краасс говорит почти ласково. Но от ласковости его у Али на голове волосы шевелиться начинают.

  - Подведем итог. Если я скажу: мы расстанемся только в случае твоей смерти, тебя это утешит?

  Аля распахивает глаза. Краасс испытующе смотрит на нее и заключает:

  - Я тебя не брошу. Никогда. Даже, если ты захочешь этого больше жизни.... Вот и думай теперь, радоваться или нет!

  Аля тщетно пытается что-то ответить, уточнить, возразить. Слова не идут. В полном замешательстве она останавливается.

  - Я никуда не пойду!.. И мне ничего от тебя не надо! - Не успевает договорить, на руке смыкаются его пальцы. Он сдавливает ей запястье так, что Аля еле удерживается от вскрика. Подтаскивает к себе, наклоняется и почти шипит:

  - Маленькая истеричка. Я не собираюсь за тобой бегать. Ловить тебя, уговаривать. Даю последний шанс пойти со мной добровольно. В противном случае, гарантирую очень неприятные ощущения. И не думай, что хоть кто-нибудь, - презрительно помахивает в сторону проходящих мимо, - за тебя вступится. Вот это уж точно твоя иллюзия!

  Рывком отпускает её, отталкивает. Спокойно добавляет:

  - Три минуты. Я жду.

  В памяти Али всплывает - тот же тембр, те же интонации: 'У вас одна минута...'. Внутри все холодеет. Приходит понимание, - вот она, грань. Страх затапливает сознание, парализует. Она больше не способна на сопротивление.

  - Подойди... Ближе!

  Аля медленно подходит. Её бьет нервная дрожь. Ноги не сгибаются.

  Не обращая внимания на прохожих, Краасс опускается на колени. Забирает её руки в свои, растирает замерзшие пальцы.

  - Малыш, ты же окоченел совсем. Отчего не скажешь, что холодно?

  - Я.... Я не замерзла... - Аля испуганно замолкает.

  - Вижу. - Краасс улыбается ей, его голос теплеет. - Алира, девочка, не будем ссориться.... Я понимаю, что в ответе за тебя... прости, если напугал.... Я бы не хотел, чтоб ты боялась. Я сделаю все, чтобы тебе было хорошо.... Ты мне нужна, малышка!

  - Аля всхлипывает.

  - Не плачь, пожалуйста.

  Она кивает. Заставляет себя справиться со слезами.

  - Мы помирились, ребенок?

  - Д-да. - выдавливает девочка.

  - Плакать и ругаться не будем?

  - Нет.

  - И поколотить меня тебе уже тоже не хочется?

  Аля мотает головой и смущенно улыбается.

  - Хорошо. Думаю, теперь мы все выяснили окончательно. И у нас все будет отлично.... Мое предложение такое, - уносить отсюда ноги, пока не стемнело, и ты не превратилась в сосульку. Машина - в конце улицы.

  Аля оглядывается. И, впрямь, темнеет вокруг. Неужели, вечер? А она и не заметила!

  Следуя за Крассом, Аля ловит себя на мысли: ей все равно... Она не хочет ни о чем думать.... И не хочет больше бояться!.. Пусть будет, как будет...

  

   * * *

  Бронзовый фольксваген, в конце автомобильной шеренги, при их приближении призывно подмигивает фарами. Краасс открывает машину. Они садятся. Аля замечает - фиксаторы на дверях сразу защелкиваются. Невесело усмехается себе: замариновали.

  В салоне на удивление тепло. Аля проводит ладонью по сиденью и понимает, - оно с подогревом.

  - Вот это, да! - удивляется вслух.

  Краасс шарит в бардачке. Достает маленький плоский цилиндрик черного металла, размером с два спичечных коробка.

  - Обопрись на спинку. Руки - на подлокотники.

  - Зачем? - вопрос получается автоматически. Но одновременно Аля выполняет его команду. И думает про себя, что за истекшие полчаса он умудрился неплохо её выдрессировать. Вот сейчас свернет ей шею, как куренку, а она, на последнем выдохе, только вежливое 'спасибо' и скажет!..

  - Это стимулятор, - Краасс, очевидно, решает снизойти-таки до пояснений, - Ты устала, твой организм сильно ослаблен, но до отдыха сегодня пока далеко. Препарат поможет продержаться следующие часов пять - шесть и чувствовать себя при этом нормально.

  - Это наркотик?!

  - Нет, успокойся. Лучше расслабься и отвлекись на что-нибудь хорошее.

  Краасс приподнимается, нагибает Але голову к плечу, прикладывает цилиндрик к её шее. Сухой щелчок. Алю обжигает. От места укола кругами ширится ощущение жара, наплывает расслабленность. Аля закрывает глаза. Теплые волны покачивают её, несут куда-то. Перед внутренним взором возникает ровная морская синева. Синее море, синее небо. Крики чаек в отдалении. Мерный шум прибоя. Ей так хорошо здесь. Если бы можно было остаться!.. Видение бледнеет, отступает, растворяется. Аля возвращается в реальность. Ей кажется, она проспала часов двенадцать, не меньше. Голова ясная. Ничего не болит. Сил - хоть отбавляй.

  - Обалдеть! - девочка потягивается, жмурит глаза. - Красота какая!.. Что ты со мною такое сделал?

  Он деловито берет её за подбородок, поворачивает голову вправо-влево, всматривается.

  - Порядок. Реагируешь хорошо. Готова к небольшому ликбезу?

  - К чему? - переспрашивает Аля.

  - Понятненько. К просвещению, безграмотность ты моя, - хмыкает он.

  Аля согласно кивает.

  - Тогда, приступим.

  Краасс подносит руки к лицу. Снимает очки. Поворачивается.

  Алю втискивает в седушку. Чтобы не заорать, она прижимает ко рту обе ладони.

  - Так я и думал. - Краасс откровенно потешается. - Представляешь? Там, на набережной, исполни я твою 'настоятельную' просьбу? Да ты бы, наверное, пешком по воде на другой берег рванула. Кстати, - прищуривается, - забавно было бы поглядеть!

  Аля, не отрываясь, смотрит в его глаза. Черные провалы затягивают омутами. Бездонная пропасть разверзается под ногами. Ей хочется рухнуть в нее и забыться. То ли, весь мир превратился в эти глаза. То ли, его глаза - это и есть мир...

  Краасс отворачивается. Смотрит в окно. Аля трясет головой и пытается прийти в себя.

  - Не пойдет, ребенок! Придется тебе научиться абстрагироваться. Иначе, рискуешь головою. А мне ты нужна в здравом уме, а не в постоянной прострации. Попробуем так. Когда смотришь на меня, не зацикливайся на глазах. Воспринимай их вместе с остальными деталями, как одно целое, фоном. Со временем адаптируешься. Не будешь поддаваться. Но пока - старайся постоянно себя контролировать. Еще раз повторяю - не концентрируй внимание.

  - У тебя нет радужной оболочки? - шепчет девочка.

  - У меня зрачок чувствительно больше человеческого и по цвету совпадает с радужкой. Поэтому, ты не можешь их различить. Но тут нет ничего сверхъестественного.... Передохнула?

  - Да.

  - Можем повторить?

  - Угу.

  Краасс опять поворачивает к ней голову. Аля изо всех сил старается следовать совету.

  Перед ней - лицо человека без возраста. Ему можно дать и двадцать пять, и - пятьдесят. Черты почти идеальны. Ровные дуги бровей. Угольно-черные, длинные ресницы. Лицо ангела. Или - демона. Это словно про него было кем-то сказано: красив, как черт!

  Аля невольно краснеет. Краасс понимающе улыбается.

  - Я тебе нравлюсь, да?.. Это мой удел, - сводить с ума от страха или желания.... Сначала они меня до умопомрачения хотят. Потом, до безумия, боятся.... А потом - умирают.

  - Ты говоришь о женщинах?

  - В основном.

  - Краасс?! - Аля в шоке округляет глаза. - Кошмар! Я боюсь спрашивать...

  - А ты не бойся. Я сегодня как-то удивительно настроен на беседу. - Легкий сарказм, тем не менее, придает его голосу даже какой-то шарм. - Спрашивай, чего уж там.

  - Ты... это... мужчинами тоже интересуешься, что ли?

  - Ну, как тебе сказать. Голод не тетка. Но особого удовольствия не получаю, честно.

  У Али отпадает челюсть. Она подпирает голову руками. Думает минуту. Смотрит на Краасса почти с жалостью.

  - Выходит, ты все время один?

  - Тонко подмечено, - она явно его удивила. - Только, почему ты так решила?

  - Все время говоришь 'они'. А 'они', в сущности, никто. Они безлики.

  - Молодец! Мне нравится твое умение делать правильные выводы. Продолжай.

  - Продолжать что?

  - Предполагай, лови закономерности. Что еще можешь рассказать обо мне?

  Аля раздумывает, рассматривает его, морщит лоб, вздыхает.

  - Говори, говори. Я приму любое твое решение. - С шутливым пафосом он прижимает руки к груди. Аля смотрит и понимает. Перчатки!

  - Сними, пожалуйста. - Указывает на них.

  - А зубы показать, ребенок? - огрызается Краасс.

  В ту же секунду Аля подается вперед и пытается заглянуть ему в рот. На лице девочки написана сосредоточенная решимость. Краасс отклоняется.

  - Спокойнее, малыш. Я уже чувствую себя кузнечиком под микроскопом.

  - О-очень большой кузнечик! - увлеченно бормочет девочка. - Где-то я читала, что настоящие кузнечики - хищники.

  Она выпрямляется, откидывается на сиденьи. Смотрит на него спокойно и уверенно.

  - Они умирают от того же, что ты делал со мной. Я, почему-то, не такая. Я могу это выдержать.... Ты же не человек, правда?

  - Вы называете нас вампирами или инкубами. Ты что-нибудь знаешь об инкубах?

  - Да.... Это демон, который вступает в физическую связь с человеком и истязает его.

  - Вот-вот. Похоже. Даже очень.

  - Тебе нравится убивать?

  - Мне нужно питаться....

  - Ты обедал вместе со мной! - перебивает она, подняв палец. - Вампиры пьют только кровь!

  - Бабушкины сказки, - фыркает Краасс, - меня больше интересует живая энергия!

  - А я, тогда, кто?

  - Донор.

  - Доноры кровь сдают в пунктах переливания!

  - Донор, это тот, кто отдает...

  - Ты поэтому меня не убил?

  - Я поэтому пришел за тобой.

  Поражаясь собственной смелости, Аля решительно берет его за руку. Стаскивает перчатку. Вроде, рука как рука. Ухоженные, длинные, изящные пальцы. И... черные ногти. Странно длинные. Даже на первый взгляд - острые. Каждый, от лунки вверх, делит надвое багрово-золотистый светящийся прочерк.

  - Не пугает? - Краасс кивком указывает ей на свою руку. Она пожимает плечами. - Я мог бы тебе и еще что-то показать. Но, боюсь, на сегодня это будет слишком.

  Аля облизывает пересохшие губы. Меряет его взглядом.

  - Я выдержу!

  - Детская самонадеянность. - Он гладит её по щеке, убирает со лба упавшую челку.

  Аля перехватывает его вторую руку. Снимает перчатку. Смотрит в угольные зрачки.

  - Ты провоцируешь меня, ребенок. - Его голос опускается до сдавленного шепота. - Ты понимаешь? Ну, хоть немного понимаешь, насколько это опасно?

  - Я выдержу. - Повторяет она.

  Краасс со свистом втягивает воздух сквозь зубы. Нажимает на подлокотник Алиного кресла. Сиденье опускается горизонтально.

  Она видит: стекла автомобиля на глазах темнеют, становятся непроницаемо-черными. Свет в салоне приглушается до полутьмы. Рагезт склоняется над ней. Расстегивает молнию курточки, вытаскивает рубашку из брюк. Его ладони ложатся на её талию, прямо на тело. Они холодные, как лед. Алю начинает знобить. Краасс нагибает голову. Шепчет в ухо:

  - Может, передумаешь?

  - Нет! - дрожащим голосом выговаривает Аля.

  - Тогда... обними меня!

  Она протягивает руки, обвивает его шею. В теле вскипает огненный фонтан. Захлестывает! Заполняет! Але не больно. Её распирает желание раствориться в этом бушующем водовороте. Может, это пламя и есть её сущность? Может, она сама - рожденная из пламени?!

  Аля впивается взглядом в его лицо. Видит: глаза рагезта светлеют. В них разгорается желтый огонь. Зрачки сжимаются, уходят в себя и, вдруг, вытягиваются вертикальными прорезями. Невообразимые глаза - кошки, змеи, дракона! Она сознает - за одни эти глаза она может отдать ему все, что он захочет. И тело, и душу, и саму свою суть.

  Преодолевая надвигающуюся опять слабость, она приподнимается навстречу. Прерывающимся шепотом выговаривает:

  - Мне... хорошо... с тобой. - И проваливается в сон.... Или - забытье?..

  

   * * *

  Ощущение скорости, стремительного полета. Сон длится, не отпускает. Хотя нет, это, скорее, полудрема. Она различает отдельные детали, какие-то моменты вырисовываются ярче на общем фоне. На доли секунд выплывают и отдаляются вновь...

  Длинный коридор, широкий, мраморно-белый. Она словно плывет по воздуху, стены раскачиваются, утопленные в потолок лампы режут глаза слепящим холодным светом.

  Пространство раздвигается, превращается в площадь или зал. Навстречу движутся темные высокие силуэты. Вроде, похожи на людей, но лиц она не различает. Алю поднимают, перекладывают на что-то холодное и твердое - стол или платформу. Снимают одежду. На щиколотках и запястьях застегивают широкие металлические браслеты. Вытягивают руки вдоль тела. Отводят назад голову. Перехватывают шею под подбородком эластичной кожаной лентой. Аля понимает, что полностью обездвижена. Никаких эмоций не испытывает. Девочке мерещится, что она смотрит на себя откуда-то со стороны. И то, что происходит, странно безразлично.

  Фигуры оставляют её, отступают. Сверху опускается прозрачный чешуйчатый купол. Окружающее расплывается, меркнет.

   * * *

  Андроиды заканчивают приготовления. Старший подает знак 'готово'. Роботы покидают операционную. Краасс с Зэером подходят к аэрокапсуле.

  - Да. - Зэер прислушивается к своим ощущениям, склоняет голову. - В ней есть сила. И сила эта огромна... Хорошо, что она не знает об этом!

  Краасс иронично усмехается. Прижимает ладонь к прозрачной рифленой оболочке. Глаза девочки закрыты, но голова сразу же поворачивается в его сторону. Выражение лица расслаблено-умиротворенное, на губах - улыбка.

  - Видишь? - Краасс подмигивает Зэеру. - Вряд ли она сумеет такую привязь разорвать. Теперь мы её малость усовершенствуем. Уберем имеющиеся огрехи, перепрограммируем иммунную систему, подключим способность к физической трансформации.

  - Это удивительно. Как такое могло случиться?.. Здесь, в этой глуши?.. И она точно не полукровка. Исследования подтвердили. На генетическом уровне она - стопроцентный человек....

  - И - трансформер! - подхватывает Краасс.

  - И трансформер. - потрясенно повторяет за ним Зэер.

  - Законы высших сил нами пока не разгаданы. - Краасс водит пальцем по капсуле. Дыхание девочки учащается. Глаза распахиваются. Они - невидяще-стеклянные, зрачки расширены. Голова запрокидывается назад, тело выгибается дугой. С несомкнутых губ срывается тихий стон. Краасс отнимает руку. Аля опускается на платформу, расслабляется. Глаза закрыты.

  - Идеальный донор, - тихо произносит Зэер.

  - Да. - Краасс смотрит в пол, подавляет вздох. - Мне тоже пока сложно поверить.... Но это - правда.... И налагает огромную ответственность, к сожалению.

  - Справишься. - Зэер ободряюще хлопает его по плечу. - Ребенок от тебя без ума.

  - Ну да, хоть в этом проблем нет... Ладно. Приступаем.

  Перед Крассом материализуется объемный голографический монитор. Схемы и формулы бегут, сменяя друг друга в непрерывном калейдоскопе. Рагезты пристально следят за экраном. Периодически приостанавливают передачу. Что-то выделяют, изменяют, стирают.

  Аэрокапсулу оплетают тонкие лазерные лучи. Оболочка мутнеет. Бежит радужными всплесками. Освещается. Потом заволакивается изнутри голубоватой дымкой.

  

   * * *

  Але снятся пауки. Огромные, лохматые, похожие на кудлатых догов-переростков. Они вышагивают цепочкой по пыльной равнине. Двое тащат в высоко поднятых передних конечностях какой-то сверток.

  Понаблюдав, Аля догадывается, это добыча. Она обернута слоем паутины и очертаниями очень напоминает человека.

  Девочке ужасно хочется приблизиться, рассмотреть, кого же несут странные пауки. Но, никак не выходит. Сцена продолжает прокручиваться в неком отдалении.

  Вот, на горизонте, на уровне солнца, появляется большой серебристый диск. Быстро надвигается, увеличивается в размерах, опускается. Зависает над землей. От днища отделяется плоский круг, - подъемник, догадывается Аля. Пауки, со своим трофеем, забираются на него, устраиваются в центре. Круг возносится вверх, сливается с диском. Аппарат устремляется в вышину, набирает скорость. Сжимается в черную точку. Пропадает...

  Хрустальный перезвон падающих капель. Сначала, где-то далеко. Постепенно близится, прибавляет силы. Теперь это - мелодичное журчание льющейся воды. Алины глаза открываются. Остатки сна блекнут и уходят.

   * * *

  Первое, что попадает в поле зрения, молочно-белая кисея занавеси. Пышные складки слабо колышутся от легкого ветерка. За полупрозрачным пологом - огромное окно в одно стекло. Можно сказать - не окно, а прозрачная стена.

  Аля с наслаждением потягивается.... Замирает.... Подпрыгивает и садится. Она в большой светлой комнате. Сидит на постели. На ней - матово-голубая шелковая пижамка. Бриджики и рубашка. Аля медленно ощупывает нежную, гладкую материю. Окидывает взглядом постель. Это именно кровать. Не диван, не тахта. Широкое мягкое ложе свободно может разместить на себе, по меньшей мере, троих. Постельное белье - нежно абрикосового цвета с яркими оранжевыми и желтыми брызгами и росчерками. Девочка приподнимает край одеяла. Оно легкое до невесомости и дарит отчетливое ощущение живого тепла. Аля в упоении мнет пальцами мягкую податливую ткань. Вскакивает, становится на кровати. Осматривает комнату.

  Все здесь светлое, легкое, воздушное. Молочно кремовые стены, зеркальный высокий потолок. По его разноуровневой поверхности разбросаны разной величины жемчужные звезды и звездочки. На полу, кажется деревянном, или очень похоже имитирующем дерево, белоснежный пушистый ковер. Аля садится, спускает на него ноги. Пальцы утопают в густом ворсе. Девочка в полном восторге совершенно по-детски болтает ногами, выводит по меху восьмерки и спирали. Потом замечает в стороне, у боковой стены, стеклянный овальный столик. В большом плетеном блюде - гора фруктов. Аля подходит, рассматривает. Берет персик. Втягивает свежий сильный аромат. Снимает со стоящего тут же хрустального графина резную крышку. Наливает в бокал прозрачную пенящуюся жидкость. Подносит ко рту, принюхивается. Пахнет цветами, фиалками, что ли? Глотает осторожно. Напиток удивительно вкусный. Она, в несколько глотков, осушает бокал. Ставит на столик. Чувствует - тело наполняется энергией. Кончики пальцев покалывает, в носу легонько щекочет, и - легкость во всем теле, будто, еще немного, и она сможет взлететь.

  Девочка разбрасывает руки в стороны, запрокидывает голову, попутно замечая, что волосы распущены. Она мотает головой. Каштановый водопад локонов разлетается, опадает, струится блестящей лавиной. Аля подбегает к большому, в её рост, зеркалу. Рассматривает свое отражение. Глаза блестят, румянец во всю щеку, вид немножко безумный. Девочка хохочет. Наклоняет голову к одному плечу, к другому. Опять всматривается. Кто сказал, что она дурнушка?! Оторвать ему голову сей момент!

  Розовые пухлые губы, ямочки на щеках, маленький аккуратный носик, большие прозрачно-зеленые глаза в обрамлении пушистых ресниц, косо взлетающие линии бровей. Очень светлая, фарфоровая, кожа, копна темно-каштановых чуть вьющихся прядей. Але кажется, она вот только сейчас, впервые в жизни, по-настоящему себя рассмотрела. Зеркало отражает тонкую изящную фигурку. Возможно, пока излишне хрупкую, но уже начавшую наливаться той неизъяснимой женской прелестью и соблазнительностью, которая и лишает ума и покоя всю вторую половину человечества. Аля подмигивает себе и строит комичные рожицы.

  По ногам тянет прохладой. Она всовывает ступни в меховые калошки-тапочки. Берет с кровати, лежащий тут же, голубой узорчатый халатик без рукавов. Набрасывает на пижаму. Подходит к окну. Сдвигает занавесь. С одной стороны стекло обрывается проходом, двери нет. За окном пол выложен прозрачными кофейно-кремовыми плитами в виде сот. Впереди - метрах в десяти - перила.

  Девочка выходит на террасу, кутаясь в халатик. Довольно свежо, но не холодно. В воздухе витает аромат хвои и свежескошенной травы. Она подходит к балюстраде. Опирается. Смотрит.

  Аля на верхнем этаже большого белого строения. Дом, не дом. Он точно вырублен из одного цельного куска какого-то неведомого материала - камня, кристалла, непонятно. Форма - полукруга или подковы. И Аля как раз на одном из её концов.

  Слева и прямо - стена из вековых голубых елей. Высоченные деревья, в такт ветру, покачивают разлапистыми ветвями. Вершины их, кажется, пронзают небесную синеву, поднимаются к самым облакам. Аля стоит над волнующимся бирюзово-седым морем и не может насмотреться. Дух захватывает от величия открывшейся взгляду панорамы горного леса. Неохотно, через силу, девочка уводит глаза в сторону. Справа, внутри 'подковы', аккуратные, как по линейке расчерченные аллеи. Трава газонов зеленая-зеленая. Будто её специально выкрасили. Дорожки, соединяющие аллеи, посыпаны желтым гравием. Живые изгороди подстрижены в самые разнообразные геометрические фигуры. Они переплетаются, переходят одна в другую, распадаются на отдельные фрагменты.

  Жильцов не видно. Ни души. Но место выглядит живым, обжитым. Как будто хозяева покинули его совсем ненадолго и вот-вот явятся.

  Вдруг раздается низкий гортанный протяжный вскрик, напоминающий птичий клекот. У линии ближних деревьев появляется большое животное. Оно пересекает полосу тени, широкой рысью вырывается на свет. Аля ахает. Лошадь, но какая! Наверно, в два раза больше тех, что ей приходилось видеть. Могучий торс, длинные мускулистые ноги. Помахивая роскошным хвостом, конь делает по опушке неторопливый круг. Вскидывается на дыбы, поджимая передние ноги, вытягивает к небу мощную голову, отбрасывая длинную черную гриву. До Али опять долетает вибрирующий странный крик, совсем не похожий на обычное ржание. Шерсть животного переливается на солнце, она кажется бархатисто-глянцевой. Но от Алиного 'поста наблюдения', конечно, слишком далеко, чтобы она могла разглядеть подробности. Окрас лошади, если это все-таки лошадь, то ли фиолетово-черный с серебристым отливом, то ли - темно-темно гнедой, с переходом в синеву. Что-то еще есть необычного в этом сказочном скакуне. Что, - Аля рассмотреть никак не может, но уверена - она видела нечто совершенно необыкновенное.

  Конь опять поднимается на дыбы, вспарывает землю копытами и, вскачь, уносится обратно в лес. Аля потрясенно провожает его глазами в немом восхищении. Вот это зверь!

  - И как тебе утро?

  Она застывает на миг, молниеносно поворачивается. Краасс - у входа в комнату, прислонился к стене. Весь в белом. Брюки заправлены в невысокие сапоги. Ворот куртки низко расстегнут. Ветер играет смоляными прядками волос. Бездонные глаза. Белоснежная улыбка.

  Слегка наклоняется вперед, протягивает к ней руки.

  - Иди ко мне!

  Аля срывается, подбегает. Он подхватывает её. Кружит в воздухе. Потом прижимает к себе. Укачивает, как маленькую.

  - Ты соскучился, ребенок?

  Аля смущенно кивает, прячет лицо у него на плече.

  - Я тоже. Пошли.

  Вносит её в комнату. Проходя, чиркает ладонью по стеклу. Окно задвигается. Не отпуская девочку, Краасс садится на кровать. Опускается навзничь, притягивая Алю себе на грудь.

  - Прости, малыш. Я пока не могу справиться с собою... - тихо говорит ей. - Этот аромат!.. Ты сводишь меня с ума, Алира.

  Аля молча обнимает его за шею. Краасс обхватывает её так крепко, что в тисках его рук ей трудно дышать... Она смотрит в сияющий янтарь кошачьих глаз. Пересилив смущение, проводит кончиками пальцев по груди... шее... щеке.... В его взгляде вспыхивает откровенное удивление... потом - радость! Краасс отпускает Алю. Берет её лицо в ладони, гладит по волосам. Помедлив, соскальзывает губами по плечу, к шее. Приникает сильнее, удерживая девочку за плечи. Шею неприятно саднит. Аля инстинктивно пытается отодвинуться. Он сжимает ей плечи так, что ногти впиваются в тело. Глухой шепот больше напоминает шипение:

  - Терпи. Ты сама захотела...

  Аля смиряется. Опускает голову, утыкается лбом ему в плечо. Перед глазами - огненные круги, во рту пересыхает. Она зажмуривается, старается не шевелиться. Наконец, рагезт отпускает её. Аля, без сил, вытягивается на кровати. Шея сильно болит, предметы вокруг то и дело расплываются.

  Краасс ложится на бок, подпирает голову рукой, смотрит довольно и отрешенно. Аля вдруг замечает: в уголке его рта алый потек... Кровь?!

  Дрожащей рукой дотрагивается до шеи. Подносит руку к глазам. Глаза в ужасе расширяются. Её пальцы - в крови.

  Рагезт бесстрастно наблюдает, на его лице - ни малейших эмоций. Выражение холодное, отстраненное. Аля в бессилии поворачивается на спину, закрывает глаза. Её сотрясают рыдания, по вискам скатываются слезы.

  Трансформер неторопливо поднимается. Подходит к столику. Берет графин, лежащую тут же стопку салфеток. Возвращается к кровати. Приподнимает Алю, поворачивает на бок. Убирает волосы с шеи. Смачивает салфетку жидкостью из графина, накладывает на рану. Чтобы не закричать от резкой боли, Аля стискивает зубы.

  Краасс сосредоточенно меняет салфетки. Жидкость шипит, вздувается пузырями. Края раны начинают сходиться. Разрез постепенно затягивается. Аля глубоко вдыхает. Открывает глаза. Хватается за шею. Кожа гладкая, нигде никаких царапин. Смотрит на Краасса. Тот сидит рядом, глядит в сторону, лицо мрачное.

  - Ну что, ребенок, получил свое море удовольствия? - наконец, бросает резко.

  Аля не знает, что ответить. Будто, он обвиняет её в чем-то. Но, в чем она виновата, она не понимает!

  - Видишь теперь, что такое любовь вампира? - продолжает он. В голосе проскальзывают нотки грусти. - Я даже не уверен до конца, что ты свыкнешься.

  - Я постараюсь, - шепчет Аля.

  - Постараешься? - Краасс выдает смешок. - Как мило.... Нет, ты не понимаешь. Сейчас была только самая верхушка. Пойди я дальше.... Не хочется об этом говорить!

  - Краасс, пожалуйста! - её глаза наливаются слезами. - Я все для тебя сделаю!

  - Не сомневаюсь!.. - Отрезает он сердито. - Но ты требуешься мне живая, девочка. И пока мы оставим эти эксперименты. До... ну, до более подходящего времени. Отдохни немного. Я посижу с тобой.

  Укладывает её, укрывает одеялом. Устраивается рядом. Аля берет его руку, прижимает к губам.... Веки тяжелеют. Смыкаются.

   * * *

  А теперь её пробуждение уже не такое радостное. В свете последних событий Але, честно говоря, даже не хочется открывать глаз. Тогда, быть может, все плохое пройдет себе мимо и не заметит её?

  Нет, ну правда! То её куда-то волокут, то швыряют, то кусают до полусмерти. Нет уж! Она будет спать до последнего, чтоб не трогали...

  - Ребенок, ты долго еще в жмурика играть будешь? У нас, между прочим, дел сегодня - как там, у людей говорят, - по горло. - Меланхоличный голос Краасса слышен совсем рядом. Аля с трудом подавляет желание забраться под подушку. Надо же, не ушел! Следом набегает другая мысль, от которой ей делается плохо по настоящему: он тут утром позавтракал. А теперь, наверно, обеда ждет. Караул! Спасите, кто может!!!

  - Вставай, трусишка! - опять раздается над ухом - Я не собираюсь тебя трогать... ну, почти.

  Аля осторожно открывает один глаз. Второй распахивается сам. Она поднимается и застывает, разинув рот. Вместо стены перед нею - окно в космос. Бархатная чернота притягивает, завораживает, манит. Звезды и созвездия мерцают, пульсируют цветовыми оттенками. Мимо бесшумно проносится комета, оставляя светящийся туманный хвост. Аля видит - одна из звезд приближается, растет. То ли она плывет к комнате, то ли Аля летит ей навстречу. Зрелище потрясает реальностью. Аля уже почти уверена: если протянет руку, дотронется не до экрана, а до настоящего иллюминатора.

  - Что это?

  - Визифон.

  - Что?!

  - Возьми компьютер. Представь, что экран монитора может видоизменяться, как тебе угодно. Предположим - от спичечного коробка до площади этой комнаты. Он может стать и объемным.

  Прислонившийся к спинке кровати, Краасс протягивает руку вперед, делает пальцами движение, словно что-то тянет. Аля отшатывается назад. Чернота неба вваливается в пространство комнаты, нависает над ней. Как будто, она под прозрачным колпаком, а вокруг обнаженная душа Вселенной. Аля, в страхе, закрывает глаза руками. Видение чересчур живо. И оно по-настоящему пугает.

  - Боягуз! - смеется он. - Придется привыкать и пересиливать себя. Это же только картинка.

  - Слишком натуральная картинка! - Аля раздвигает пальцы, осторожно смотрит...

  - Мама! Мы сейчас врежемся!

  Звезда превратилась в солнце. Она занимает почти все пространство. Огненные протуберанцы взлетают над поверхностью длинными языками, масса под ними кипит, движется, перемещается. Аля даже явственно ощущает жар на коже. Краасс лениво отмахивается от светила. Изображение вжимается обратно в стену и замирает, превратившись в обычную фотографию.

  Аля спрыгивает с кровати. Подходит к стене. Проводит ладонью. На ощупь поверхность из гладкого теплого камня или стекла. Оборачивается к Краассу:

  - Расскажи!

  - Само собой. Но для начала, приведи себя в порядок. Задание первое. Найди дверь и открой.

  - Как? - расширяет Аля глаза.

  - Так же, как я управлял экраном. Движение плюс мысленный посыл. Сформируй в уме четкий образ требуемого.

  Аля сосредотачивается, несмело поворачивает воображаемую ручку несуществующей двери. В стене перед ней открывается арка. Она растерянно оглядывается на рагезта.

  - Давай, давай, топай, - машет он рукой, - только долго не задерживайся, пожалуйста.

  Аля не решается, тянет.

  - А как я обратно вернусь, если она закроется?

  - Обязательно закроется. А ты откроешь с той стороны, и все.

  - И она послушается?

  - Естественно.... Ну не стой ты истуканом. Мне что, душ вместе с тобою принять?

  Алю как ветром сдувает.

   * * *

  И это ванная комната?! Да это ж целый полигон! Кроме полного набора обычных для сего помещения предметов и приспособлений, здесь еще и бассейн. В длину - метров пятнадцать, не меньше. Да и в ширину почти такой же. Прозрачная вода с легкой синевой, на дне - цветная мозаика. Блестящие поручни, белый мрамор ограждения.

  Аля садится на корточки, наклоняется, плещет рукою по воде. Та совсем не холодная, чуть теплее температуры тела. Встает, обходит ванную. Стены из того же матового полупрозрачного камня или сплава. Просторная стеклянная кабина для душа в стороне. Но никаких шлангов и рассекателей. Ага, наверно они тоже на расстоянии управляются, как и дверь.

  Аля представляет себе, что открывает кран. Тотчас с потолка, стен и пола выпрыгивают водяные фонтанчики. Повинуясь мысленным приказам, они - то расходятся веерами, то сбиваются в плотные струи. Расшалившаяся Аля довольно долго забавляется душевой. Потом спохватывается - время!

  Кидается к умывальнику. Тут уже присутствует вполне привычная атрибутика. Правда, вентилей нет. Аля проводит по металлу пальцем. Течет вода. Задает мысленно температуру. Кран подчиняется.

  Позади умывальника, в стене, стеклянные стеллажи. На них - баночки, склянки, тюбики, флаконы. У Али руки чешутся все потрогать, раскрутить, открыть, понюхать. Но, если поддаться на минутку, она зависнет тут на час, не меньше. И тогда Краасс её точно убьет или... съест, - Аля нервно хихикает. Достает с полочки зубную щетку в упаковке, тюбик пасты. Замечает тут же, в углу, на плечиках, одежду и белье. Под вешалкой - обувную коробку.

  Девочка принимается энергично орудовать щеткой. Надо побыстрее разделаться с процессом умывания и одеться, наконец!

   * * *

  Рука сама делает ставший так быстро привычным жест. Арка открывается. Аля ступает в проход.

  Интерьер комнаты существенно изменился. Кровати нет. Вместо нее - широкий диван и кресла. Посреди - накрытый на двоих, круглый стол. Сначала Аля не понимает, в чем дело, что её смущает помимо спонтанной 'перестановки'. Но тут же осеняет: ножки-то у стола отсутствуют. Столешница просто висит в воздухе. Алю даже не удивляет, что Краасса в комнате почему-то нет, так её заинтересовал 'летающий' стол.

  Девочка ощупывает его со всех концов, заглядывает под столешницу снизу, пробирается под ней на другую сторону. Столу хоть бы хны! Аля автоматически берет с блюда какой-то фрукт, шлепается в кресло. Методично жует и хлопает глазами. И тут её посещает очень умная мысль: 'А это Земля, вообще?' Нет, похоже, Земля, но проверить не мешало бы. Может, она уже где-нибудь на другом конце галактики лошадей местного разлива с балконов рассматривает?

  - Ну что? - голос Краасса.

  Девочка подымает глаза. Рагезт входит с террасы.

  - Завтракаем уже?

  - Крыша едет не спеша, тихо шифером шурша, - бормочет Аля, отслеживая его продвижение глазами, но не двигаясь. - Скажи. Я уже совсем с ума сошла, или только наполовину?

  - Отчего именно наполовину?

  - Ну... Половину стола вижу. А вторую - никак. Глюк - великое дело!

  - А тебе для полного счастья у него обязательно подпорки необходимы? Сделаем, не вопрос.

  Краасс прищелкивает пальцами. У столешницы отрастают ножки. Аля подпирает щеку ладонью и почти умиленно наблюдает за процессом. У нее натуральный шок.

  - Корвалольчика, валидольчика, энергетика? - шутливо спрашивает трансформер.

  - Пистолет! - отрубает Аля.

  - Зачем же так радикально?

  - Зато действенно! - отрезает она. - Вроде, я и не Алиса... с утра была.... Ты кролика там не встречал по дороге?

  - Какого еще кролика? - он смотрит на нее заметно обеспокоенно. - Ребенок, ты в себе, вообще?

  - Нет! Позавчера вышла и обратно еще не вернулась! - Повышает Аля голос. - И, если не хочешь, чтобы я свихнулась окончательно, расскажи, где я, и что тут происходит!

  - Хорошо. - Краасс подсаживается к столу. - Но для начала предлагаю поесть.

  Аля встает. Опасливо придвигает к столу второе кресло. Ехидно спрашивает:

  - А закусывать мною будешь?

  - Не дерзи! - слегка повышает он тон. Алю моментально отрезвляет.

  - Извини, - лепечет она, - столько всего навалилось, голова кругом.

  - А ты тренируй голову, ребенок. - Краасс дотрагивается пальцем до её лба. - Чтоб не потерять ненароком!

  Аля молча накладывает порцию себе на тарелку, смотрит на него исподлобья. Он улыбается:

  - Слушай внимательно. Ничему не удивляйся. Старайся понять. И - НЕ!- перебивай.

  

   * * *

  Завтрак растянулся часа на два. Или она спутала, и это не завтрак уже? Краасс рассказывал просто, доступно и с достаточными подробностями. Аля заворожено слушала, но чувства, которые наполняли её при этом, совсем нельзя было назвать радостными или светлыми.

  Это что, правда? И она не ослышалась? Как такое возможно? Она, Аля, оказывается, теперь его собственность. Фактически - вещь! И вся её жизнь отныне крутиться будет исключительно вокруг него. А иначе - она умрет. Для того чтобы выжить в его мире и быть ему полезной, ей придется пройти жесткую муштру и обучиться бесконечному количеству всевозможных навыков и дисциплин. Оказывается, он дает ей на ознакомление и отдых всего один день. И день этот - сегодняшний. С завтрашнего утра они будут видеться достаточно редко. А в моменты встреч он не желает слышать от неё никаких жалоб, капризов и претензий. Она обязана всегда быть с ним приветливой, исполнять все, что он потребует. Никогда не перечить и не хамить. В свою очередь, он намерен сделать её существование максимум комфортным во всем, что касается обстановки, досуга, каких-либо потребностей. Понятия денежных ограничений здесь не существует. Аля получит хотя бы и живого слона, если захочет, конечно. Вот только ухаживать самой придется.... Услышав это, она пожала плечами. Понимала, это голый пример. В некотором роде - бессмысленный. Он готов завалить её какими-то материальными благами и достатками, но они же сводятся на 'нет' полным отсутствием свободы и возможности самостоятельных решений на свой счет.

  Все время, пока Краасс говорил, Аля, как условлено было, молчала. Однажды только не выдержала. Глядя ему прямо в глаза, тихонько произнесла:

  - Господи, но это же ужасно. Ты не понимаешь....

  Краасс недовольно сдвинул брови, запрещающе качнул головою. Больше Аля в его монолог не встревала. Сидела и думала, что за часы эти душевно повзрослела, или постарела - уж и не понятно, как назвать правильнее - лет на десять. И того ребенка, что жил беззаботно до откровений этих, в природе уже не существует. Аля ощущалась себе безмерно уставшей и почти безразличной, ко всему и вся, включая самого Краасса.... Он, что, специально её растаптывает сейчас? Зачем?! Она же и так готова была бы пойти за ним и в огонь, и в воду.... Почему?!

  - Ты слушаешь вообще, малыш?

  - Аля покорно поднимает на рагезта потухшие глаза. Кивает. Опять опускает голову.

  - Теперь можешь задавать вопросы. Я отвечу.

  Она смотрит в сторону. На полушепоте спрашивает:

  - Как часто мы будем видеться?

  - Раз в несколько дней. Там посмотрим. Я еще окончательно не решил.

  Аля берет со стола салфетку. Комкает её в руках. Через силу выдавливает:

  - Хорошо.

  - Что не так, девочка? Говори, я готов пояснить.

  - Зачем я тебе, если ты даже не хочешь меня видеть? - с трудом выговаривает Аля.

  - Глупенькая. - Краасс мягко накрывает её ладонь своею. - Я защищаю тебя.

  - От себя?

  - Совершенно верно. Посмотри, чем у нас с тобою все каждый раз заканчивается. Ты еще слишком слаба, чтобы часто выдерживать даже такую примитивную связь. А с завтрашнего дня у тебя начнутся колоссальные нагрузки. И будет очень мало свободного времени. Вероятно, придется подключать и стимуляторы. На этом фоне наша близость становится действительно опасной. Так что, возьми себя в руки, сделай правильные выводы и не изводись понапрасну. Уверен, скоро у тебя времени думать обо мне попросту не останется... - с улыбкой глядя на Алино вытянувшееся лицо, добавляет, - Да шучу, я, шучу. Я же все вижу, девочка и все понимаю. Рискну сознаться: меня удивляет и глубоко трогает, что ты настолько привязалась ко мне.... Не грусти, малыш. Время, данное нам, сравнимо с вечностью. Ты теперь, по сути, часть меня. Когда-нибудь ты еще будешь иронизировать над собою сегодняшней. Знаешь что, сейчас мы с тобою отправимся на прогулку. И ты кое с кем познакомишься. Разочарована не будешь, обещаю!

   * * *

  Коридор Аля узнала сразу. Хотя, он, конечно, больше походит на среднестатистический проспект. Вокруг стерильная белизна и, даже излишне сильное, освещение. Никаких острых углов, выступов, закоулков. Все линии и изгибы плавно перетекают друг в друга. Аля касается стены, ведет ладонью. Опять это кажущееся тепло и еще что-то. Сначала она никак не может разобраться в своих ощущениях. И, вдруг, понимает - это здание, по-своему, живо. Оно слышит, видит, запоминает все, что происходит в нем. Оно как отдельный организм, наделенный недюжинным умом и смекалкой. Девочке становится жутко. Она непроизвольно жмется поближе к рагезту, вцепляется в его руку.

  - Что случилось? - следует немедленный вопрос.

  - Краасс, ведь оно же живое. Оно следит за нами...

  Он внимательно смотрит на Алю. На лице поочередно: удивление, неверие, одобрение.

  - Ты догадалась или почувствовала?

  - Я его слышу! - шепчет Аля чуть слышно. - И чувствую.

  - Потрясающе... - Краасс действительно изумлен. - Не думал, что это проявится так быстро. Поздравляю. Если Арника пытается выйти на контакт, это значит, ты ей понравилась.

  - Арника, это что, или... кто?

  - Чтоб было понятнее, отвечу так: Арника - душа этого здания. Нашего дома. Хозяйка и хранитель. Люди живут в мертвых постройках, сугубо материальных. Но даже их сооружения, если ты слышала, имеют подчас свой особый дух, атмосферу, память. Образно, конечно. А наши дома живы по-настоящему. Они заботятся о своих жильцах. Оберегают их, создают максимально комфортные условия.

  - Как?

  - В основном, молча, - хмыкает рагезт. - Они просто прислушиваются к нашим пожеланиям и указаниям. Но иногда - общаются. Если им кто-то нравится особенно. - Он молчит, качает головой. - Был бы человеком, сказал бы 'это дикость'. Но это исключение - подтверждение моим выводам о тебе.

  - Каким?!

  - Тебе сейчас знать не нужно. Ничего плохого, Алира. Ничего плохого.... Хочешь познакомиться с Арникой?

  - Еще бы!

  - Закрой глаза. Слегка разведи руки. Да, ладонями вверх. Пожелай ей что-нибудь хорошее про себя.

  Аля послушно выполняет указания. Краасс внимательно наблюдает. Кивает удивленно и одобрительно: по полу и стенам в направлении девочки сбегаются ручейки искорок, сливаются в тоненькие струйки-капилляры, кружат возле Али. Она открывает глаза, смотрит на Краасса. На лице - радостная улыбка.

  - Ой, это так здорово! Она говорит, что друг. И - что у меня все будет хорошо! - переводит взгляд себе под ноги. - Ух, ты! Это что? Красота какая. - Поднимает голову к потолку, шепчет, - Спасибо! - вздыхает, восторженно-ожидающе глядит на Краасса. Тот рисует в воздухе пальцами какой-то символ. Из ничего перед ним складывается и вырастает цилиндрическая прозрачная кабина. Створки раздвигаются.

  Краасс берет Алю за руку, заводит внутрь. Стекла смыкаются. На уровне глаз - небольшой экран. По нему скользят длинные строчки непонятных значков и завитушек.

  - Рекбиз, наш язык, - поясняет Краасс. - Твоим первоочередным заданием будет усвоить его по максимуму. И я буду с тебя по этому поводу спрашивать очень строго. Запомни. - Улыбается, треплет Алю по щеке. - Да не пугайся ты так все время!

  - Как же, - бурчит девочка, - у тебя очень хорошо пугать получается. Мне бы так научиться!

  Краасс закидывает голову, хохочет. Смотрит на нее почти влюблено.

  - Нет, ну ты у меня уникальный малыш!.. Слушай и запоминай. Это - камера трансперехода. Лифт, по-вашему. Кардинальное различие в том, что он движется не вверх-вниз, а позволяет перейти из одного места базы в другое, минуя реальное пространство. Условно говоря, мы перемещаемся, вне пространства, в заданный пункт. Используем для этого монитор. Если необходимо, дополнительно подключаем телепатическое общение. К примеру, тебе нужно попасть из точки 'а' в точку 'в', но портал закрыт по техническим причинам. Камера даст объяснения и предложит, на выбор, варианты, ближайшие к запрашиваемому. Это понятно?

  - Да, - говорит Аля ошеломленно, - у меня только один вопрос.

  - Давай.

  - А есть вообще что-то, чего вы не можете?

  - Тебе сразу все военные тайны раскрыть, или выдавать порциями? - шутит Краасс. - Ну, а, если серьезно, конечно есть. Ты все узнаешь. В свое время. Трогаемся?

  - Ага. А куда?

  - Да на выход! - Краасс касается экрана. Стекло оболочки темнеет, потом опять становится прозрачным. Створки раскрываются.

  - И это все? - растерянно вопрошает Аля.

  Он кивает, указывает на возникший впереди проход:

  - Идем.

   * * *

  О, да они на крыше! По простоте душевной Аля подобный вариант и не предполагала. Думала, переступит порог и очутится у тех интересных конструкций из остриженных кустарников. Во-первых, никакого порога не оказалось. Во-вторых, встретила её совсем другая панорама.

  Под ногами - длиннющая площадь из чего-то, схожего на вид с розовато-белым мрамором. Ограждают все невысокие, по колено, бортики-парапеты. И везде - ровные ряды, зависших в полуметре над поверхностью, матово серых, вытянутых капсул. Величиной каждая - с небольшую легковушку. Днище плоское, сверху - невысокий прозрачный купол. Аля заглянула в ближайшую. Внутри два глубоких кресла, в носовой части - приборная панель и, иссиня поблескивающий, узкий полукруглый монитор. Цвета салона - бежевый и белый.

  - Это модули, - предваряет Краасс её вопрос, - или катера. Универсальное транспортное средство. Облегченный вариант. Для прогулок, перелетов в пределах планеты и небольших расстояний от нее. Удобная штука. Принимает вид местного средства передвижения, если необходимо по легенде.

  Алю осеняет:

  - Твои машины - не машины!

  - Да. Обычная мимикрия, чтоб не вызывать ненужного интереса.

  Аля трогает бока модуля, похлопывает по лобовому стеклу, скребет пальцем.

  - Ты его лизни еще! - подает Краасс голос. Девочка, не оборачиваясь, показывает горизонту язык.

  - Я все вижу.

  Язык исчезает. Аля прикусывает ноготь и поворачивается к рагезту с самым безмятежным видом.

  - А?

  Он улыбается, покачивает головой. Потом глядит вбок, приветственно взмахивает рукою. Аля тоже смотрит.

  К ним идут двое. Оба в одинаковых черных комбинезонах, плотно облегающих высоких сапогах, талии перехвачены широкими ремнями с металлическими вставками и бляхами. У обоих к поясам приторочено что-то, по виду напоминающее кобуры.

  Аля отступает, останавливается позади Краасса, настороженно и с опаской наблюдает за приближающимися. Они такие же высокие, как и Краасс. И у них тоже удивительно правильные черты лиц, атлетические фигуры. У одного - темная шапка мелко вьющихся кудрей, перетянутых чем-то вроде ремешка. Другой - платиновый блондин. Аля даже решает сначала, что он, наверно, альбинос. Надо же, иметь такие ртутно-белые волосы. Но незнакомец подходит ближе, и она видит: темные брови, черные ресницы и синие-синие глаза, как вечернее небо над зарею. Заинтересованная и забывшая страх, девочка делает шаг вперед, становится рядом с рагезтом. Мужчины подходят. Обмениваются с Краассом непонятными фразами. Аля понимает - они общаются на родном языке. Прислушивается. Слух не режет. Слова звучат мягко, даже музыкально.

  Разговаривая, подошедшие мельком окидывают её взглядами. На лице блондина на мгновение появляется приветливая улыбка. Взгляд теплый, доброжелательный. У второго, наоборот, взгляд тяжелый, неприятный. И выражение лица удивленно-брезгливое. Точно на глаза ему попалось что-то, абсолютно не вписывающееся в привычный пейзаж и потому раздражающее.

  Краасс поворачивается к Але:

  - Подожди меня здесь, малыш. Я сейчас.

  Они с блондином отходят в сторону. Тот вытаскивает из-за пояса и подает Краассу узкий тонкий прямоугольник. Краасс раскрывает его. Вместе они что-то там просматривают, передают друг другу. Какие-то карточки. Фото, что ли? На Алю и второго подошедшего не смотрят. Аля облокачивается на ближайший модуль, старательно игнорируя стоящего рядом. Она изо всех сил пытается отвлечься, не обращать внимание, но её не покидает какое-то странное тягостное ощущение. Дискомфорт усиливается, и, вдруг, Аля явственно чувствует прикосновение. Будто чьи-то ледяные пальцы медленно прохаживаются по шее, плечам, груди. Девочку передергивает от испуга и отвращения. Она вскидывает голову, смотрит. Он рассматривает её насмешливо и откровенно. Губы не двигаются. Но в голове Али отчетливо раздается ехидное:

  - Привет, бутербродик.

  Алины глаза испуганно расширяются. Незнакомец ухмыляется, меряет её липким взглядом.

  - Какая аппетитная.... Так и хочется попробовать.... И не убегает, надо же...

  - Отойди от меня! - Аля произносит это вслух, вполголоса. - Она и сама не знает, как у нее рот открылся. Может, это обратная реакция на страх?

  - Уй, какие мы неласковые! - опять звучит в голове. - Надо спросить у Нария. Думаю, он не будет против, чтоб мы с тобой поближе познакомились....Я буду о-очень добрым, крошка. Может, тебе даже понравится! - Он выразительно облизывает губы.

  Аля видит раздвоенный змеиный язык, и её сводит судорогой страха. А потом.... В секунду, в одно неуловимое мгновение, животный ужас сменяется холодной яростью. Она не боится. Ни его, ни - вообще никого! Она защитит себя. Пусть только попробует еще раз её облапать! Ощущение ледяных пальцев на теле возвращается. Аля выдыхает, закрывает глаза, медленно опускает голову.... Краасс обеспокоено-вопросительно оборачивается в её сторону и, потрясенный, застывает на месте. Он видит самый момент удара. Плечи девочки разворачиваются, следует резкий, как выпад кобры, рывок головы вверх и вперед. Рагезт перед нею отшатывается, хватается за горло, валится наземь. Его бьют конвульсии, на губах появляется пена, глаза закатываются.

  Аля совершенно неподвижна, руки разведены в стороны и сжаты в кулаки, лицо искажает гримаса отвращения и злобы. Вокруг девочки, серыми лентами пыли, вьется призрачное дымное облако.

  Краасс толкает Зэера, показывает на корчащегося на полу трансформера. Сам кидается к Але. Подбегает. Падает на колени. Хватает за плечи, разворачивает к себе. Её глаза - абсолютная чернота. Белков нет. Тело, как натянутая тетива и прямо пышет жаром.

  Краасс трясет Алю за плечи, окликает снова и снова, обнимает, прижимает её голову к своей груди.

  - Малыш, очнись! Все хорошо, Алира. Не бойся, малышка, я с тобой. Тебя никто не тронет, слышишь?! Ну, очнись же, очнись!

  Постепенно она обмякает в его руках, глаза светлеют, становится осмысленным взгляд. Аля всхлипывает, приникает к Краассу и заходится в рыданиях. Краасс опять обнимает её, гладит по голове, шепчет в ухо:

  - Тихо, тихо, маленькая.... Все позади, все хорошо...

  Переводит глаза на Зэера. Тому уже удалось привести в чувство Алину жертву. Рагезт с трудом поднимается на ноги, глотает воздух открытым ртом, растирает шею. Взгляд испуганный и ошеломленный.

  - Что здесь произошло, Крофт? - Краасс жестко отчеканивает каждое слово, в голосе - металл. Отвечает ему Аля, к которой, наконец, возвратилась способность говорить:

  - Он.... Он сказал, что со мной сделает... если ты... когда ты ему меня отдашь.... И-и... он меня... трогал! - она закрывает лицо руками и снова начинает плакать.

  Краасс оставляет девочку. Медленно поднимается с колен. Смотрит на Крофта, не отрываясь. Склоняет голову на один бок, на другой. Глаза наливаются желтизной.

  - Вождь, но это недоразумение! - Крофт пятится, оглядывается на Зэера. Тот выразительно отворачивается, отступает.

  - Я просто пошутил, вождь!

  Миг - и Краасс рядом с ним. Хватает Крофта за грудь, поднимает в воздух, с силой швыряет оземь. Наклоняется, цепляет за ворот комбинезона, подтаскивает к себе.

  - Ты до нее до-тро-нул-ся? - выговаривает по слогам. - Ты посмел к ней прикоснуться?!.. Ты осмелился нарушить табу?!!

  Крофт пытается что-то ответить, оправдаться. Слов не находит. Он сознает, положение его очень серьезно. Краасс просто в бешенстве.

  Зэер рискует вмешаться.

  - Мы подоспели вовремя. Ничего не случилось, ничего радикального. Мы можем ограничиться высылкой. Если позволишь, я займусь этим сейчас же.

   Краасс презрительно оглядывает поникшего Крофта, цедит:

  - Резолюцию огласить на общем собрании. Четверть часа ему на сборы. Отправить в пограничный гарнизон рядовым. - Помолчав, добавляет, - И чтобы я о нем лет сто ничего не слышал! Отвечаешь.

  Зэер согласно кивает. Берет Крофта за локоть, уводит. Последний - в полном шоке. Краасс возвращается к Але. Поднимает её на ноги, привлекает к себе.

  - Успокойся, Алира. Успокойся, малыш. Ты молодчина, ты смогла постоять за себя.

  - Что произошло? - всхлипывает она. - Я не помню ничего толком.

  Краасс тихонько смеется. Приподнимает ей голову. Заглядывает в лицо, утирает слезы.

  - Ты у меня боец, ребенок. Да еще какой! Так ему врезала, что он еле в себя пришел.

  - Правда?!

  - А то! Больше тебя тут никто обидеть не решится. Слово даю.

  Аля вытирает лицо ладошками. Пытается улыбнуться. Краасс подводит её к модулю. Нажимает на борт. Купол раздвигается, разламываясь на две половинки. Одновременно в бортах возникают проемы и ведущие к ним ступени. Рагезт приподнимает девочку, подсаживает. Обходит аппарат с другой стороны, садится во второе кресло.

  - Ну что, полетаем? Не боишься?

  - Нет! Я уже устала бояться! - твердо отвечает она.

  - Очень хорошо.

  Купол накрывает их. Проемы исчезают. Катер взмывает ввысь.

  

   * * *

  Стрелой уйдя в вышину и прочертив над территорией широкий полукруг, модуль зависает неподвижно. Внизу - бескрайний лесной океан. Горные склоны расцвечены переливами весенних оттенков, от жемчужно-седого до нежно зеленого изумруда молодой поросли. Над головой - пылающий солнечный диск. Вокруг - прозрачная синева и миражи облачных замков. Аля очарованно прижимается лбом к стеклу, упирается ладонями. О, если бы она могла летать! Как там, в её сне! Это незабываемое ощущение упругого воздушного потока, и она несется в нем, как по скоростному шоссе на спортивном болиде. Господи, что бы она только не отдала, лишь бы еще раз пережить это, прочувствовать, насладиться!..

  - В точности так у нас сейчас не выйдет. - Веселый голос Краасса врывается в мечты. Аля задерживает дыхание, глушит удивленный возглас, - да он же читает её мысли!

  - Так не честно! - возмущенно восклицает она.

  - Почему? - он смеется. - Я что, виноват, что ты так громко думаешь? Да ну же, Алира, не смущайся. Всему ты научишься, и телепатические блоки ставить - тоже. Но мне можешь говорить совершенно все. Вот, у людей принято: с врачом и священником не стыдно поделиться самым сокровенным. А я для тебя больше, чем все эти образы вместе взятые, включая брата, мужа и отца. Понимаешь?

  - Понимаю. Хочешь сказать, что ты Бог, что ли?

  - Нет. - Он приближает свое лицо к её, вкрадчиво произносит. - Я его ставленник в мире материи... Ты и не представляешь, какой огромный мир принадлежит мне безраздельно. Сколько живых существ зависит даже не от моего слова или поступка, но - от жеста, от взгляда, от настроения....

  Аля вдруг прижимает ладонь к его губам. Качает головой. Шепчет, глядя в глаза:

  - Не говори мне этого, пожалуйста. Я не стану бояться тебя больше или хотеть быть с тобой меньше.... Хочу попросить кое о чем. Можно?

  - Да, малыш. - Он говорит ласково и тихо.

  Аля решительно перебирается в его кресло. Устраивается у него на коленях, тянется губами к уху, будто хочет сказать что-то, и... целует. От неожиданности, он отдергивает голову. Брови ползут вверх. На лице - искреннее изумление.

  - Смело! - произносит, наконец, несколько растерянно. - Так что ты хотела попросить?

  - Это и хотела. - Аля отворачивается, прячет глаза.

  - Ребе-енок! - тянет он. - Ну что ж ты делаешь?! Ну, я же не железный!.. А потом - рыдания, разочарования, и так далее? Да?

  - Нет! - Аля энергично мотает головой.

  - Вот ужас, а! - Он оглядывает её с восхищением и чуть ли не оторопью. - Никогда бы не поверил, что меня практически изнасилует маленький наглый земной детеныш.... Чертовски соблазнительный, правда!

  Аля упорно не смотрит на него. Краасс разворачивает её лицом к себе. Губы девочки подрагивают. По щеке ползет слезинка.

  - Нет, ну опять! Да откуда ж в тебе воды столько берется?!

  - Человек - существо водяное. - Огрызается она, шмыгая носом. - Не знал, что ли?.. Мистер Всезнайка, блин!

  Вместо ответа Краасс сгребает её в охапку. Пространство кабины меняется. Прозрачный свод удаляется в стороны и вверх. Теперь они внутри просторной стеклянной пирамиды. Под ними шелковистый белый меховой настил. Солнечные лучи заливают пирамиду. Солнечные зайчики пляшут в черных глазах. Краасс опускает Алю на мех. Становится перед ней на колени.

  - Ничего по-настоящему мы с тобой делать не будем. Но кое-что попробуем. Главное, доверься мне и не сопротивляйся. Поняла?

  - Да.

  - Согласна?

  - Да, Краасс!

  Алино сердце чуть из груди не выскакивает, но отступать поздно. Сама напросилась. Да, ну, не убьет же он её, в конце концов! А все остальное можно вытерпеть....

  Краасс пробегает пальцами по кнопкам. Скользящим, плавным движением освобождается от куртки и остается обнаженным по пояс. Аля наблюдает, затаив дыхание. В ярком солнечном свете его кожа странно блестит, словно смазана маслом или кремом. Литые мышцы вызывают в памяти образы античных героев. Але прямо безумно хочется дотронуться до него. И бог с тем, что будет после!

  Краасс наклоняется к ней. Поднимает на ноги. Расстегивает ветровку. Снимает. Стягивает через голову футболку. Аля остается в спортивных стрейчевых брючках и лифчике. Мучительно покраснев, она прикрывает грудь. Мягко, но настойчиво, Краасс отводит ей руки.

  - Ничего не будет, Алира. Верь мне.

  Ложится на спину, увлекая её за собой. Она оказывается лежащей на нем сверху. Он неторопливо ведет ладонями по её телу. Сверху вниз. Закрывает глаза. Проговаривает медленно, сосредоточенно:

  - Ты должна захотеть отдать не просто себя. Представь, что ты - проводник. Через тебя проходит вся энергия и вся мощь твоей планеты. Отдавая себя, ты отдаешь мне эту силу. Я хочу ощутить это, Алира! Постарайся. У тебя получится!

  Берет её руки в свои, разводит в стороны. Она распята теперь на его теле. Аля кладет голову Краассу на грудь. Тоже закрывает глаза. Старается представить картинку как можно четче....

  Огненный вихрь летит сквозь неё в сумасшедшей гонке. И нет уже ни слабости, ни тяжести в голове. Пламенные струи омывают, обволакивают, заполоняют безудержной радостью и осознанием - средоточие этой неимоверной силы именно она, и никто иной! Безграничное наслаждение возносит её в сказочную высь и погружает в сладостную нирвану. По щекам текут слезы. Но только, это слезы блаженства. Нет, никогда, ни наяву, ни во сне, ей не приходилось испытывать и тени подобных ощущений. Наверно, это выше всех возможных чувств, изведанных людьми....

  - Ты великолепна, девочка. - Сквозь дымку отступающей неги пробиваются его слова. Он крепко обнимает Алю, нежно касается губами волос над ухом. - Спасибо!

  Подняв голову, она наблюдает, как темнеют, заволакиваются мраком, пронзительные кошачьи глаза, как выравнивается дыхание вздымающейся груди. Осторожно касается одной щекой, другой. Краасс лениво гладит её по голове, запускает пальцы в шелк локонов. Потом, бережно, но решительно, отстраняет.

  - Хорошенького понемножку, малыш. Одевайся.

  Поскольку Аля медлит, он несильно шлепает её пониже пояса.

  - Сейчас ускорение придам, ребенок!

  Аля зайцем кидается натягивать одежку....

  Застегнувшись и одернув курточку, ожидающе глядит на Краасса. Тот тоже одет, машет ей:

  - Садись рядом.

  Аля слушается. Стены пирамиды сближаются, она снова оказывается сидящей в кресле. Краасс кладет ладони на приборную панель, переключает тумблеры. Катер ложится на левый бок и плавно снижается. Стена деревьев близится, наплывает. Модуль прекращает спуск над самыми верхушками и медленно скользит, иногда задевая днищем седые хвойные волны.

  - Внимание, Алира. Пристегнись.... Мысленная команда.

  Аля выполняет. Из-за её головы выстреливают широкие металлизированные дуги. Обвивают тело крест-накрест, прочно фиксируя его в кресле.

  Рагезт подает знак. Купол вдвигается в корпус. Холодный ветер ударяет в лицо свежестью и резким запахом озона. Девочка блаженно жмурит глаза, вытягивает руки в стороны, машет и, наконец, выдает залихватский вопль, почти на ультразвуке.

  Краасс прикрывает уши, отодвигается. Смотрит, склонив набок голову. Глаза смеются.

  - Все, все, малыш. Можешь считать меня глухим и почти избитым. А ну, не дерись, кому сказал!

  Аля прячет ладошки под колени, наклоняет голову, глядит одним глазом из-под челки, задорно улыбаясь.

  - Да-да, глазки хорошо строить умеешь, не сомневайся. - Краасс перевешивается через борт. Смотрит. - О, вот они!.. Замечательно.

  Выпрямляется. Направляет модуль вниз. Аппарат накреняется вперед и легко ныряет меж деревьев. Аля взвизгивает, вжимается в седушку.

  Краасс грозит ей пальцем с улыбкой:

  - Пугаться не разрешаю! Привыкай.

  - Легко сказать, - ворчит про себя Аля, но вслух не возмущается.

  Вильнув между стволами, катер мягко приземляется на узкую прогалину. Точнее, не приземляется, а зависает над травой, как на воздушной подушке. Страховочные ремни убираются. Рагезт спрыгивает, помогает спуститься Але. Берет её за руку и ведет за собой.

  Они быстро шагают по лесу. Краасс поминутно осматривается. Наконец, останавливается у большой поляны, поросшей молоденькими елочками и ивняком.

  - Ничего не чувствуешь?

  Аля пожимает плечами. Удивленно обводит поляну глазами.

  - Не-а.

  - Сосредоточься. Не может быть, чтоб совсем ничего!

  Она уходит в себя, прислушивается. Резко поворачивается вправо.

  - Здесь! Совсем близко! Он не один, их несколько!

  - Все, ребята! - Краасс насмешливо разводит руками. - Рассекретили вас. Вот так, просто. Так что, давайте, кончайте дурить и являйте нам свои натуры по-быстрому!

  Воздух перед ними дрожит и сгущается. В этом мареве проявляются, уплотняются и обретают четкость высокие массивные тела.

  Прямо над Алей нависает большая вытянутая голова. Чуткие остроконечные уши, раздувающиеся ноздри, прозрачно-голубые глаза с вертикальными зрачками. Гигантская лошадь отбрасывает иссиня-черную густую гриву. Аля вскрикивает. На лбу, между глаз, играет бриллиантовыми искрами небольшой острый, изогнутый полумесяцем, рог.

  - Единороги! - выдыхает девочка потрясенно.

  - Итраны. - поправляет её Краасс.

  Животные обступают их плотным кольцом. Наклоняя головы, потряхивая гривами, разглядывают Алю. Тот, который подошел первым, опускает морду к самому её лицу так, что их глаза оказываются на одном уровне.

  - При-привет, - заикается Аля неуверенно.

  - И тебе того же, человечек. - Ударяет по ушам густой бархатный голос. Аля замирает с выпученными глазами. Открывает и закрывает рот, как рыба, выброшенная на берег.

  - Ой, мамочки! - роняет, наконец, - я сплю, да?

  Голубой глаз моргает у самого лица:

  - Да нет, кажись! При сознании, вроде.... Это у тебя шок просто, человечек. Не каждый же день встречаешь такого великолепного, единственного, шикарного!..

  - Ну, пошло-поехало! - вклинивается Краасс. - От скромности он точно не умрет.

  Становится рядом с Алей. Берет за плечи.

  - Это Алира.

  - Тот самый ребенок? - Еще один итран выходит вперед. Внимательно осматривает Алю. У него выразительные спокойные бирюзовые глаза. Морду, от лба до ноздрей, пересекает глубокий шрам. - Твой донор?

  - Да, Таме. - Голос Краасса теплый и приветливый. Он кладет руку на лоснящуюся холку, похлопывает ладонью. - Привет, дружище! Как вам здесь?

  - Нормально, хозяин. Ты решил познакомить девочку с моим оболтусом?

  - Верно.

  - Ну что ж, ему самое время образумиться и заняться чем-нибудь полезным. А то мается дурью днями напролет. То над туристами издевается. То, вон, всю прошлую неделю местного Несси изображал. Перепугал население до полусмерти....

  - А мы, в принципе, и знакомы уже! - фыркает итран возле Али.

  Она ойкает тихонечко, светится радостной догадкой.

  - Так это ты был?!.. Краасс, я тебе хотела сказать, но не решилась как-то. Он приходил утром, перед тобой. - Обращается к итрану, - ты очень красивый.... Я - Аля... Алира. А как тебя зовут?

  Итран вопросительно поворачивает голову к Краассу. Тот спешит пояснить:

  - Его настоящее имя ты выговорить не сможешь. И оно у итранов - слишком личное, только для соплеменников. Ты должна дать ему имя сама.

  - Как, сама?

  - Просто. Он теперь твой.

  Аля в замешательстве переводит глаза с Краасса на единорога и обратно.

  - Я.... Я так не могу. Краасс, это неправильно. Он же не вещь. Он такой, как я... и ты....

  Раздается дружный громовой хохот. Краасс тоже смеется, но глаза его становятся холодными. Ледяной холод наползает на Алю, неприятно въедается в тело. Она растерянно смотрит на рагезта, не понимая, в чем провинилась. Обстановку разряжает Таме:

  - Хозяин, всему свое время. Ей пока сложно понять и, главное, принять наши законы. Все придет постепенно. Не сердись на нее. Она всего лишь ребенок!

  Краасс треплет его за гриву. Взгляд, направленный на Алю, опять добродушен.

  - Извини, пожалуйста! - одними губами шепчет она. - Я не подумала....

  - Хорошо, что понимаешь. И всегда, - делает ударение, - думай! Что говоришь, что делаешь, что чувствуешь. Это основа выживания в моем мире, девочка.

  Аля опускает голову. Стоящий рядом итран склоняется к ней.

  - Не расстраивайся, человечек. Он тебя не съест.... Ну, может, только покусает немножко, для острастки. - Вытягивает в сторону Краасса нижнюю губу.- Бяка, бука, закорюка! Напугал маленькую девочку, бессовестный. Вот, щас, как дам больно!

  Краасс покачивает головой, улыбается ему.

  - Такой же наглый, как всегда. Прекрасно споетесь!

  - Естественно. Я еще научу её сдачу давать. И тебе тоже, большой страшный злой дядя!

  Все, включая Краасса, опять смеются. Алю отпускает страх. Она облегченно вздыхает. Потом произносит осторожно:

  - Если позволишь, я буду называть тебя Морфеем.

  - Морфей. - Повторяет он, прислушиваясь к звучанию. - А мне нравится.... Почему такой выбор?

  - Не знаю, - смущается девочка, - смотрела как-то фильм фантастический 'Матрица'. Так звали одного из главных героев. Мне это имя очень понравилось.

  - Морфей - бог сна и иллюзий. Тебе подходит. - Хмыкает Таме. Обращается к Але, - он у меня еще тот фокусник!

  Аля вопрошающе смотрит на Краасса.

  - Морфей - сын Таме. - поясняет тот. - Ну, ладненько, парни. Нам пора. Не скучайте. Если что, обращайтесь, все сделаем. Морфей, завтра в девять, у блока.

  - Есть, хозяин!

  Краасс прощается со всеми, Аля - тоже. Уходя, оборачивается. Морфей ободряюще кивает вслед.

   * * *

  Катер опять несет их над лесом. Купол убран. Аля смотрит во все глаза и не может насмотреться. Краасс, похоже, сосредоточился на управлении. На нее внимания не обращает. Следит за монитором.

  Аля, вдруг, слышит знакомые нотки. Смотрит на экран. На нем - тот самый блондин. Они с Краассом обмениваются тирадами. Экран гаснет.

  Впереди внизу возникает белый полукруг. Модуль замедляется, идет на посадку. Краасс неожиданно сжимает Алину ладонь.

  - Послушай меня, девочка. Мы сейчас расстанемся.

  Аля вздрагивает, в глазах - отчаяние. С каменным выражением лица, он продолжает:

  - Пожалуйста, никаких истерик. У меня много дел. У тебя сегодня еще одна, достаточно ответственная, процедура. Да, и - неприятная, предупреждаю заранее. Зато после нее мне не придется за тебя волноваться. - Помедлив, добавляет, - Крофт, конечно, тридцать раз раскаялся, но ему это уже не поможет. Проблема в том, что подобные желания ты будешь вызывать у большинства моих подчиненных. Придется принять радикальные меры.

  Модуль зависает на своем месте в ряду. Аля выбирается из него. И... её подхватывают чьи-то сильные руки. Ставят на площадку. От неожиданности, она чуть не отпрыгивает в сторону, но вовремя успевает совладать с собой. Оглядывается. Позади нее - беловолосый рагезт. Улыбается, протягивает руку.

  - Привет, Алира. Я - Зэер.

  Аля в замешательстве смотрит на него, не зная, как поступить. К ним подходит Краасс.

  - С этого момента, девочка, Зэер твой наставник и тренер. - Его голос холодно чеканен, глаза смотрят, словно сквозь нее. - Все его требования и указания тобой должны выполняться беспрекословно. Я буду в курсе всего, что с тобою происходит.... Удачи.

  Поворачивается и уходит. Аля смотрит вслед, еще надеясь, что Краасс все-таки обернется, скажет что-то или посмотрит на нее хоть раз. Тщетно! Она закрывает глаза, прилагая максимум усилий, чтобы не расплакаться.

  На плечо ложится ладонь. Приветливый голос произносит:

  - Не плачь, не надо.... Вы будете часто видеться.... Ему почти так же тяжело, как и тебе. Но сейчас это необходимо.... Пойдем со мной.

  Аля молча вкладывает свою ладонь в его руку, и идет следом.

  

   * * *

  Лифт выпускает их. Коридор. Теплый камень стен. Ровный свет ламп.

  - Учись запоминать пространство. - Говорит Зэер. - Не умом, но интуицией. Смотри, здесь никаких опознавательных знаков. Якобы - глухие стены. На самом деле - жилые помещения, оранжереи, тренажерные залы. На каждом шагу - двери. Ты должна научиться видеть их внутренним зрением, на энергетическом уровне.... Постой!

  Аля останавливается.

  - Попробуем прямо сейчас. Хочу, чтобы ты нашла свою комнату.

  Аля осматривается, закрывает глаза. Стоит неподвижно. Потом трогается. Уверенно идет вперед. Зэер - за ней. Они быстро проходят один поворот, второй. Аля притормаживает, приближается к участку стены. Толкает пальцами. Стена раздвигается. Девочка оборачивается к Зэеру, смотрит торжествующе.

  - Молодчина! - Зэер одобрительно кивает. - Прогрессируешь на глазах. Заходи.

  В комнате он усаживается в кресло. Аля забирается с ногами на диван, прижимает к животу подушку. В глазах - ожидание и вопрос.

  - Голодная? - спрашивает он.

  - Нет. - Она устраивается поудобнее. - Зэер, а ты тоже - вампир?

  Он широко улыбается.

  - Правильнее называть нас трансформерами. У нас могут быть разные физические обличья, в зависимости от обстоятельств и потребностей. Данная форма, в принципе, самая удобная и естественная. Поэтому принята нами как базовая.

  - И ты тоже людей убиваешь? - она настойчиво вовлекает разговор в нужное ей направление.

  Зэер кладет подбородок на руки, разглядывает её немного иронично:

  - Почему это тебя так волнует? Боишься за себя?.. Не стоит!

  - Нет, думаю, - сколько людей погибло уже с того момента, как вы на Земле....

  - Не так много, девочка. Куда меньше, чем от аварий, бандитских разборок, войн и банальных пищевых отравлений.

  - А что впереди?

  - Контроль планеты. Если этого не сделать, люди убьют Землю. Они размножаются слишком быстро и слишком быстро разрушают окружающую среду, необходимую для их же существования. Контролируя численность населения и, со временем, избавившись от больных и слабых особей, мы сможем создать крепкую здоровую популяцию. И обеспечить себе постоянный источник питания в этой части космоса.

  - Вот кошмар-то, а! - Скривившись, шепчет Аля. - Так мы для вас куски бекона на завтрак, и не больше, да?

  - Почти угадала. Только про бекон - это уж чересчур утрированно. Люди достаточно вкусны, чтобы выступать в качестве всех известных блюд, а также - пикантной закуски.

  Аля поеживается.

  - У меня тоже все шансы закуской стать?

  - Извини, Алира, за откровенность. Но ты ею и так являешься. Насколько понимаю, Краасс воспользовался тобою уже не единожды....

  Аля хватается за щеки, краснеет, смотрит на него, как кролик на удава.

  - Что ты сказал?!

  - Правду. - Он понимающе хмыкает. - Тебе тяжело это слышать, я знаю. Но тут уж, как говорится, из песни слов не выкинешь. Давай условимся, ваши отношения с Краассом мы с тобой затрагивать больше не будем. Это не в моей компетенции и оно меня не касается. Понятно тебе?

  - Понятно, - говорит Аля, - понятно, что ничего не понятно.... Зачем я ему, если меня с легкостью можно заменить десятком, как ты выразился, других 'особей'.

  - Но ведь он объяснял тебе. Ты - донор. Ты можешь дать гораздо больше любого другого человека. И не умереть при этом, а даже самой испытать удовольствие. Посмотри на себя с другой стороны. Ты - избранная, таких больше нет. И пока ты полезна Краассу, он сделает твою жизнь сказкой. А полезной ему ты будешь, вероятно, бесконечно долго.... Так что все отлично.

  Аля зарывается лицом в подушку, молчит.

  - Смею обнадежить, девочка, ты скоро привыкнешь. Тем более, ты в таком возрасте, когда тяготы и неудобства переносятся проще, а верить и надеяться гораздо легче.... Давай-ка отойдем пока от душетрепещущих сцен и окунемся в обыденность. Слушаешь?

  - Да! - Отрывисто бросает она.

  - Сегодня у нас впереди еще одно мероприятие. Так называемое посвящение. Краасс представит тебя рагезтам, как свою официальную... м-м-м, - он подбирает слово, - наложницу.

  - Кого?!! - Аля опять хватается за голову. - О, боже! Да я лучше повешусь сразу! Или, вон, ты меня загрызи!

  - Спасибо, мне еще пожить охота. - Парирует Зэер. - предложение, конечно, соблазнительное, но не настолько, чтоб на кон бросать собственную жизнь.

  Аля прищуривается, обводит его взглядом. Зэер смотрит и удивляется. Он ловит в глубине ее зрачков жестокий хищный блеск. Она, с издевкой, произносит:

  - А вы ему тут все пятки лизать готовы, как я посмотрю!

  Он склоняет голову, смотрит с сожалением.

  - В тебе говорит боль и разочарование, Алира.... Я не обижаюсь.... Тебе просто придется пережить и смириться. На это, конечно, нужно время.... Но знаешь, я совершенно искренне - именно для тебя, а не потому, что приказал Краасс - помогу тебе освоиться здесь. Как ни становись ты в позу и не протестуй, это теперь твой дом. Единственно настоящий.

  - Прости меня, Зэер. - тихо прерывает она. - Мне просто очень больно.... Но я справлюсь, обещаю. Что там, вечером, произойдет? Что я должна буду сделать? Говори, я все выполню.

  

   * * *

  Аля смотрит на себя в зеркало. Нет, это не она. Это какая-то странница из лабиринта Минотавра. Ели в этой незнакомке и осталось что-то от нее, Али, то - лишь взгляд, быть может. А остальное....

  Черное, длинное - в пол - узкое платье с разрезом до бедра плотно облегает худенькую фигурку. Материя мерцает, переливается. При любом движении по ней бегут фосфорические брызги и ручейки. Открытые плечи, низкий вырез на спине. Высокие, по локоть, кружевные перчатки без пальцев, парчовые туфельки на головокружительной шпильке. Аля битых два часа потратила только на то, чтобы научиться, хотя бы более-менее уверенно, передвигаться на них и не терять равновесие. Волосы высоко подобраны в прическу, напоминающую шлем и переплетены сеткой из черных жемчужин. Глаза, густо подведенные черным, кажутся неестественно огромными. Аля стискивает руки у груди, усилием воли старается подавить нервную дрожь. Зэер окликает. Она поворачивается, подходит.

  - Замечательно, малышка. Ты покажешь им класс, я уверен. Ни в коем случае не выказывай страха или беспокойства.... Когда будете танцевать, просто слушай и давай вести себя. Это всего пару минут. Потом то, о чем я говорил. Это наиболее тяжелая часть, но она тоже - к счастью - длится недолго. И - мы свободны.

  На стене освещается экран. Металлический тембр спрашивает что-то. Зэер отвечает. Потом протягивает Але руку, легонько пожимает ей пальцы.

  - Готова, Алира?

  Аля твердо смотрит на него. Делает глубокий вдох.

  - Да!

   * * *

  Огромный зал. Его цвета - оттенки льдов Арктики. Посреди - возвышение подиума в виде многолучевой звезды или цветка, похожего на водяную лилию. Хрустальные стены сходятся вверху конусом. Море света, море воздуха и... глаза. Але мерещится, что их тоже - море. Разместившиеся группами за матово-кварцевыми столами или трибунами, рагезты открыто и придирчиво рассматривают её, будто какой-то музейный экспонат.

  Зэер помогает ей подняться на подиум. Отступает, удаляется.

  Краасс на противоположной стороне. Он снова в снежно белом одеянии. Но теперь - сапоги и широкий пояс густо расшиты золотом, волосы распущены, на лбу, переливающийся синим огнем, узкий бриллиантовый обруч.

  Сконцентрировавшись и стиснув зубы, Аля заставляет себя отстраниться от всего, что происходит вне помоста. Глядя на Краасса, она медленно выходит на середину. Опускается на одно колено, складывает ладони в молитвенном жесте, смотрит в пол.

  Начинаясь серебряными переливами и шумом ветра, звучит тягучая, тихая музыка. Постепенно усиливается, наполняет собою пространство. Странная, ни на что не похожая, проникающая в самую глубь души, околдовывающая, заставляющая тело само двигаться в такт, будто в трансе.

  Размеренным шагом Краасс приближается. Взяв за запястья, поднимает на ноги. Аля кладет ладони ему на плечи, смотрит в лицо. Он чуть улыбается ей уголками губ, берет за талию, ведет в плавном кружении, чем-то напоминающем вальс. Она сосредотачивается только на его глазах, отключаясь от окружающего, позволяя управлять собою, как ему угодно. Фигуры танца сменяются одна за другой. Наконец, они останавливаются.

  Краасс позади, опять держит её за запястья. Разводит руки в стороны. Отпускает Алю. Ведет сомкнутыми пальцами вдоль её вытянутых рук от кистей до плеч и дальше, по груди, перекрещивая ладони, обнимая её. Аля поднимается на носки, держась за его плечи. Склоняет набок голову, подставляя ему шею. Музыка отдаляется, затихает где-то далеко, превращаясь в рокочущие громовые раскаты. Краасс нагибает голову. Кончиком языка касается Алиного виска, щеки, шеи, плеча. Едва шевеля губами, она тихонько шепчет:

  - Мне все равно! Если хочешь - убей. Но я люблю тебя....

  На миг глаза его теплеют. Он неуловимо-невесомо дотрагивается поцелуем до её губ и с силой прижимается губами к шее под ухом.

  Режущая острая боль вонзается, протыкает, разливается внутри. Аля, насколько может, расслабляется в его руках и терпит, терпит.... Пытка, кажется, длится без конца. Но она скорее умрет, чем издаст хоть звук. Они не дождутся, она выдержит!

  Краасс отрывается от её шеи, поднимает голову. Зал взрывается приветственными возгласами и овациями.

  Поддерживаемая его руками, прислонившись к его груди, Аля смотрит на них. Смотрит и улыбается. Она прошла это испытание, она сумела!!!

  На подиум выходит Зэер. В руках у него, на ажурном золотом подносе, широкая чаша и маленькая блестящая шкатулка. Краасс еле слышно спрашивает:

  - Удержишься?

  Аля глазами показывает готовность. Он отпускает её. Берет с подноса шкатулку, открывает. Достает и демонстрирует сидящим подвеску - жемчужно-переливчатый бутон лотоса на тоненькой, витой, усыпанной бриллиантиками, цепочке. Надевает украшение на Алю. Бутон ложится точно в ямочку у основания шеи.

  Следом Зэер подает ему чашу. Высоко подняв её над головой, Краасс что-то звучно говорит в зал. Как один, все поднимаются со своих мест. Напряженно смотрят на него и Алю. Трансформер отпивает из чаши, протягивает девочке.

  - Теперь - ты!

  Приторный запах крови бьет в нос, отнимает дыхание, вызывает тошноту. Аля делает над собою неимоверное усилие. Зажмурясь, не дыша, берет чашу обеими руками. Глоток. Еще один.

  По залу проносится настоящий шквал восторженно-одобрительных выкриков и аплодисментов.

  Краасс забирает у нее чашу. Передает Зэеру. Берет ладони девочки, осторожно и почтительно целует. Потом обнимает её одной рукой, поворачивается к залу. Приветствует его и уводит Алю с возвышения. Рагезты провожают их, стоя.

   * * *

  Шагая по проходу, между Зэером и Краассом, Аля понимает вдруг: с ней что-то не так. В глазах двоится, абрисы окружающего теряют четкость. Её знобит и подташнивает. Девочка постепенно замедляет шаг. Останавливается, поднимает на поддерживающего её Краасса затуманенные глаза. Лицо землисто-белое, белки глаз покраснели. Еле шевеля языком, выговаривает:

  - Мне нехорошо....

  В следующий миг она без сознания повисает на его руках. У Краасса вырывается сдавленное ругательство.

  - Вызывай кабину. Срочно в медблок. У нас не больше десяти минут!

  Через считанные мгновения они - в операционной. Алю укладывают на платформу. Краасс быстро снимает с нее туфли. Зацепив ногтем, распарывает платье по всей длине, стаскивает. Зэер перехватывает фиксаторами голову, руки, ноги у щиколоток.

  - Смотри! - берет её за кисть, показывает Краассу. Тот недовольно хмурится.

  - Первичная трансформация. Кровопотеря подстегнула организм. Он защищается, изменяя её ДНК.... Что с блокаторами?

  - Первую серию ввел. - Зэер продолжает подсоединять тело девочки к шнурам и проводам. Краасс прикладывает пальцы к пульсирующей жилке на шее. Проверяет зрачки, раздвигает губы. Опять тихо ругается.

  Зэер тоже смотрит. Десны кровавого цвета. Клыки заострились и поднялись над зубным рядом.

  - Продолжается....

  - Да. Никуда не годится! Если изменится сейчас, эта форма станет базовой.

  - Вводить вторую часть?

  - Сердце, скорее всего, откажет!

  - У нас нет выбора! Она перерождается слишком быстро!

  Краасс отступает от платформы, отворачивается, сжимает кулаки.

  - Делай.... Нет! Стой. Все нормально. Смотри.

  Зэер бросает взгляд в его сторону. Со стен и потолка к платформе сбегаются крошечные зеленые огоньки. Как ночные сонмы светлячков, они вьются вокруг Али, плотно облепляют тело со всех сторон. Их все больше и больше, они наслаиваются, роятся. Вокруг платформы образуется фосфоресцирующий, движущийся, колеблющийся зеленый кокон.

  Зэер облегченно переводит дух. Краасс подымает глаза ввысь, что-то тихо говорит, прислушивается.

  - Арника остановила мутацию. Но требуется замещение, чтобы фиксировать результат.... Проводим напрямую!

  Зэер согласно кивает. Достает тонкий прозрачный катетер, оканчивающийся двумя иглами. Краасс сбрасывает рубашку. Берет один из концов. Нацелившись, втыкает до упора себе в предплечье. Зэер вводит вторую иглу в рану на шее девочки, отыскивает вену. Удаляет из катетера воздух. Густая темно-рубиновая жидкость быстро заполняет трубку.

  - Держи её! - приказывает Краасс.

  Согнав светлячков с плеч, Зэер сильно прижимает Алю к платформе. Тут же её глаза раскрываются. Они - цвета запекшейся крови, зрачки сократились до черных точек. Яростно дернувшись из рук рагезта, и ощутив, что высвободиться ей не под силу, девочка злобно оскаливается. Принимается изгибаться прыжками, отрывая тело от платформы. Корчится, рвется. Из широко раскрытого рта вырывается оглушающий, почти рвущий барабанные перепонки, свистящий крик. В нем нет ничего человеческого. Челюсти смыкаются с металлическим лязгом, длинные острые когти безостановочно скребут по металлу платформы, оставляя глубокие рваные борозды.

  Краасс приближается, поправляет катетер, свободной рукой удерживает её за ноги. Постепенно, скачки и судороги стихают. Аля перестает метаться и кричать, обмякает, вытягивается, затихает.

  Огоньки опять густо усеивают тело, полностью скрывая его под собою. Краасс вытаскивает иглу из руки. Зэер выдергивает вторую из Алиной шеи. Вздыхает. Улыбается.

  - Обошлось. Спасибо хранителю.

  Краасс кивает. Подходит к девочке. Еще раз проверяет её состояние. Все следы превращения исчезли, к радужной оболочке возвратился естественный цвет. Аля - в глубоком сне.

  Вполголоса рагезт благодарит хранителя. Потом обращается к Зэеру:

  - Уложи в её отсеке. Еще инъекцию стимуляторов.... Как скоро она придет в норму?

  - Часа четыре, и будет, как новенькая. - С уверенностью заявляет тот, просмотрев показания приборов.

  - Ну и отлично. Я - в город. К утру буду.

  - Удачной охоты, вождь! - Салютует вслед ему помощник.

  

   * * *

  - Янка, ну чё ты, в самом деле?! Какого фига морозишься? Я тебе говорю, он такой клевый! Отпад!

  Яна отодвинула мобильный от уха. Глянула на него, скривившись, опять поднесла.

  - Лиза, мне не хочется, честно. Я на работе вымоталась сегодня....

  - Ничего не хочу слышать! Рисуй, давай, физию, греби на себя что-нибудь приличное и дуй в клуб. Мы на втором этаже. Увижу - свистну! Давай, подруга, не тормози. Это такая лапочка, говорю тебе. Настоящий плейбой.... И бабок немерено. И на меня запал конкретно! Счас мы его по полной раскрутим. Все! Жду!

  Подружка отключилась. Яна протяжно вздохнула, постояла посреди комнаты, держась за щеки. Потом махнула рукой и побрела одеваться. Лизка все равно не отцепится. По всем признакам, она уже впилась в нового кавалера железной хваткой и готова пуститься во все тяжкие. Придется пойти, а не то неделю потом будет дуться, фыркать в трубку.... Ладно, так и быть! В кафе сегодня полный бардак был. Заявилось 'высокое начальство', построило весь персонал рядами и колоннами и чихвостило так, по поводу и без, что им всем небо с овчинку казалось....

  Гребаная работка, вечно со всех сторон виноватой делают. Еще этот случай недавний. С девчонкой той, малолеткой. Какая она ему дочь?! Невооруженным глазом видно было, он её откровенно клеит. И не стесняется даже ни на грамм.... Админ Трошин, придурок! За длинный рубль готов чуть не сам задницу подставить. Что ему какая-то девчонка?! Как он её тогда разносил! Думала, то ли уши в трубочку, то ли ему подносом по лысине, чтоб заткнулся, наконец!

  Черт те что, вообще. И, ведь, не докажешь ничего тому, кто сам видеть очевидного не желает. Да ну их всех нафиг!

  Критически осмотрев себя со всех сторон, Яна еще раз подвела губы, поправила волосы, взяла с журнального столика лаковый черный клатч. Ей и в самом деле нужно наплевать на все, и как следует, развеяться.

   * * *

  Осторожно лавируя между танцующими, она пробиралась к лестнице. Кто-то из парней окликал её, кто-то отпускал откровенные комплименты. С улыбкой отметая приглашения потанцевать, она осматривалась по сторонам, отыскивая глазами непутевую товарку. Лиза обнаружилась на балконе. Призывно махала ей руками, приплясывала, виляя бедрами.

  'Рюмки три уже заглотила!' - определила про себя Яна. - 'То ли еще будет, ой-ой-ой!' Старательно натянув на лицо дежурную улыбку, она поднялась на второй этаж.

  Навстречу из-за столика, с легким поклоном привстал мужчина. Окинув его взглядом, Яна невесело пошутила про себя, что в последнее время ей, как ни крути, везет на акселератов. Ухажер Лизы оказался натуральной вышкой, он словно сбежал из африканской баскетбольной команды. С одной разницей: парень, похоже, настоящий блондин, и с неестественно яркими голубыми глазами. Хотя.... В глаза и линзы мог сунуть. Сейчас их пруд пруди, каких хочешь, Включая экстравагантные - под вампира, там, со зрачками-щелочками, и прочее. Яна успела насмотреться по клубам и дискотекам на такое разнообразие приколов и прикидов, что её уже ничего особо не удивило бы. По крайней мере, она искренне так считала....

  Конкретно веселая Лизавета открыто повисла на локте нового знакомого. Из-за его плеча она строила подруге выразительные мины и жестами показывала, как собирается ободрать его до самого ничего.

  - Мне неимоверно приятно познакомиться с Вами, клянусь! - он картинно прижал руку к груди. Низкий бархатистый голос очаровывал, проникал в самую глубь. Одна бровь слегка приподнялась, топазово-голубые глаза тепло оглядывали девушку. В их выражении не было ни малейшего хамства или нахальности. Яна почувствовала, что оттаивает и проникается к мужчине неподдельной симпатией.

  - Лиза говорила, что у нее очаровательная подруга. Но я и представить себе не мог, насколько! Я поражен.... Поражен в самое сердце. - Сверкнувшая при последних словах, обезоруживающая белозубая улыбка окончательно выбила почву из-под ног. Еще полчаса назад скептически настроенная, Яна сейчас сама готова была отпустить себя и, не раздумывая о последствиях, решиться на историю с продолжением. Видно, конечно, что он отнюдь не простачок и отлично умеет манипулировать своей привлекательностью, но, ведь, красив, черт возьми! По настоящему шикарный, ничего не скажешь.

  Они сидели почти до самого закрытия. Болтали, шутили. По очереди танцевали с ним. Вадим оказался не только милым и корректным. Он просто-таки блистал остроумием и эрудицией. Нарассказывал подружкам массу разных интересностей и последних пикантных новостей из мира шоубиза и моды. В подробностях обрисовал недавний показ Кардена в Милане. Разложил по полочкам новейшие тенденции и веяния в косметологии.

  В общем, к закрытию клуба, Яна в него, практически, влюбилась. А, учитывая, что их новый приятель, во-первых, упакован был во все эксклюзивное, во-вторых - совершенно не скряга и без конца заказывал все, что им хотелось по первому намеку, она поняла - деньги у него водятся, действительно, не малые. И деньгами этими он, похоже, готов делиться без малейшего сожаления. Грех упускать такую уникальную возможность. Лиза, естественно, тоже себе на уме и, за здорово живешь, не отступит, но попробовать стоит. Может, это и есть её золотой ключик в богатство и счастливую жизнь! Даже если она и не заполучит его на постоянно, то - при благополучном раскладе, хотя бы не слабо поправит свое материальное положение. Нужно быстренько закреплять результат, пока он восхищенный, тепленький и сговорчивый....

  - Девчонки! - Вадим обнял их за плечи, привлек к себе. - У меня к вам предложение...

  - Д-деловое? - наклюкавшаяся Лиза уронила голову ему на плечо. Плохо слушающимися пальцами теребила пуговицу рубашки. - К-котик, мы все во вни-имании!.. Правда, Янка?

  Яна согласно качнула головой, послала ему обворожительную улыбку. В отличие от Лизы, она неплохо себя контролировала и не собиралась напиваться в зюзю. В бой нужно вступать с хотя бы относительно ясными мозгами. Только тогда, первое - возможен нужный результат. Второе - ты его, результат этот - упомнишь и впоследствии, если выйдет, используешь с выгодой. Голая правда выживания!

  - Знаете, я тут на неделе дачку за городом прикупил. Курортная зона, практически в лесу. Красота такая, закачаться! Словом, влюбился я в этот домишко, ну и не удержался.... Сколько той жизни, а так иногда хочется свой уютный уголок, чтобы отдохнуть как следует.... Согласны?

  Подруги энергично закивали.

  - Так вот. Понимаю, конечно, что с моей стороны это откровенная наглость. Но, может, вы, все-таки, не откажетесь и захотите осмотреть мое скромное жилище. Я там себе полный фарш организовал - камин, бассейн, библиотека потрясающая....

  - Библиотека?! - Округлила Лиза глаза. - Так мы что? Книжки читать будем?.. Ну, ты даешь, Вадик!

  - Ну, это я так, к слову.... Вдруг, Яна заинтересуется?

  Девушка польщено улыбнулась. Скромно потупив глаза, произнесла:

  - Еще бы. С огромным удовольствием. Я читать очень люблю.

  - Лиза пьяно захихикала.

  - Как же, читать она любит! Слышь, подруга, тебе не кажется, что этот кусок у тебя кое-где застрять может?

  - Тихо-тихо-тихо! - Вадим примиряюще выставил ладони. - Девочки, брэк, кому сказал!.. Обещаю, каждой из вас достанется максимум внимания. Вы обе мне очень нравитесь. Вы абсолютно потрясающие. Безо всяких пошлостей. Я только хочу пообщаться с вами в более спокойной обстановке и отблагодарить за подаренный мне превосходный вечер. Ну, так как?

  Лиза с Яной переглянулись, одновременно кивнули.

  - Тогда, моя скромная карета к вашим услугам, леди! - Он решительно поднялся, галантно помог им встать и под руки повел к выходу.

  

   * * *

  Белый кабриолет стремительно мчит ночными улицами. Верх убран. Ветер бьет в лицо холодными струями, хлещет по щекам. С игривой улыбкой мужчина поворачивает голову к сидящей рядом Яне, лукаво подмигивает. Девушке вдруг кажется, что то ли алкоголь, то ли освещение играют с нею какую-то нехорошую шутку - на миг его глаза вспыхивают желтыми отсветами, зубы выглядят странно длинными. Стараясь не подать виду, что ей не по себе, Яна растерянно улыбается в ответ, растирает виски пальцами. Надо же, набралась-таки, уже глюки подступают. Она снова вглядывается в его лицо. Никаких отклонений. 'Пора завязывать с выпивкой!' - недовольно бормочет про себя девушка.

  Лиза безмятежно сопит на заднем сиденье. Она отбыла в царство Морфея сразу, как удобно уместилась на мягкой седушке. Оно и к лучшему. Пусть себе дрыхнет хоть и до утра. Тогда у Яны будут все шансы заинтересовать Вадима своею особою всерьез....

  Город остается позади. Ночная трасса совершенно пустынна, ни одних встречных или попутных огней. Автомобиль еще ускоряется. Яне даже кажется, что он не едет, а летит над дорогой, не касаясь её колесами. Она смотрит на спидометр. Стрелка застыла на отметке '200'. Девушке делается нехорошо. Да он что, камикадзе, что ли?!

  - Вадим, мы не слишком быстро едем? - нерешительно спрашивает она.

  - В самый раз, детка. - Раздается в ответ насмешливое. - Не улетишь, не бойся. Рожденному ползать полеты не даны.

  Неприятные нотки в его голосе заставляют её насторожиться. Он больше не смотрит на нее, не отрывается от дороги. Что-то, слишком долго они едут. И нет тут никаких коттеджных поселков, ни одной вывески или борда. Яна ощущает все нарастающее беспокойство....

  - Не дрейфь, крошка! Мы почти на месте.

  Кабриолет резко сворачивает в лес. С легкостью преодолевает придорожный кустарник и несется дальше. Под колесами - никакой дороги или, хотя бы, тропы, но машину даже не трясет.

  Внезапно, Яну ударяет волною животного страха. Да что же это такое, черт возьми? Кто он? Куда везет их?!.. В памяти вдруг возникают газетные заголовки последних месяцев о нескольких, обнаруженных случайно, изуродованных телах девушек и женщин, найденных в разных районах их и соседнего городков.... Яну начинает колотить дрожь. Она обнимает себя, потирает плечи, пытаясь справиться, успокоиться, придумать что-то. Вадим снова поворачивается к ней.

  - Замерзла? - ехидно-жалостливо спрашивает. - Ничего, сейчас согреемся.

  Автомобиль почти мгновенно тормозит. Сила инерционного толчка такова, что Яна чуть не влетает в лобовое стекло со всего маху.

  Распахнув дверцу, Вадим выскальзывает из машины, отходит в сторону. Останавливается, подняв лицо к небу, заложив руки за голову.

  В недоумении и страхе, Яна ошеломленно трусит головою, пытается собрать мысли в кучу, сориентироваться. Ничего не получается. Страх разливается по телу, парализует.

  - Это че за скачки? - слышится позади недовольный голос. Лиза сидит, трет глаза кулачками. - Э-э, а где это мы? Ого! Что-то я никакого дома не вижу.... Мы поломались, что ли?

  - Лизка! - Яна хватает её за плечи, начинает трусить и дергать. - А ну просыпайся, дура! Твой хахаль нас завез черт-те куда. Придурок конченый! Нет, ну какого хрена я с тобою вечно связываюсь, втягиваешь меня в какую-то галиматью без конца!..

  - Почему связываешься, объясню, так и быть. Пусть это будет от меня маленьким подарком напоследок.

  Металлический, безразличный голос звучит совсем близко. Яна отдергивается, смотрит.

  Вадим оперся на капот машины, лениво обводит её глазами с головы до пят, неприятно ухмыляется.

  - Тебе никто не говорил, детка, что излишняя доброта, как и ненужное желание повсюду совать свой нос, может быть сильно во вред?.. Нет?.. Смотри тогда.

  Подносит руку к подбородку, проводит через лицо назад, будто снимает маску. У девушек одновременно вырывается дикий безудержный вопль. В полном ужасе, они хватаются друг за друга, прижимаются, словно это может защитить, спасти. Внешность стоящего перед ними нельзя назвать страшной или отвратительной, но это совершенно другой человек.

  Иссиня-черные кудри  волной рассыпаны по плечам. Глаза цвета мрака неестественно светятся. Губы кажутся слишком красными, даже на фоне смуглого лица.

  Мужчина растягивает рот в ядовитой улыбке. Голос у девушек пропадает. Они явственно видят длинные заостренные клыки.... Неожиданно ступор отпускает Яну.

  - Зараза! - орет она вне себя. - Я тебя узнала, сволочь! Это ты в кафе приперся с той девчонкой, извращенец паршивый! Чтоб ты сдох, гад! Таких, как ты, кастрировать надо, не раздумывая!..

  Он продолжает улыбаться, покачивает головой.

  - Вот у тебя и будет сейчас такая возможность, человечек... хотя... нет. Надо по справедливости. Пусть все рассудит господин случай.... Ребята, вы не против?

  По лесу проносится шум, внезапный порыв ветра гнет ветви, осыпает листвой. И так же неожиданно стихает.

  Одним незаметным глазу движением мужчина оказывается рядом. Поднимает обеих за шиворот и буквально выбрасывает из машины. Яна кубарем катится по холодной колючей траве, ударяется о ствол. В ногу втыкается острая боль. С трудом, цепляясь за дерево ногтями, она приподнимается, садится. Пробует пошевелить ногой. Не сломана, похоже, просто сильный ушиб.

  Рядом ощущается какое-то движение. Она вскидывает лицо. Замирает. Из окружающей тьмы выступают высокие грузные силуэты. Прямо у её плеча, с глухим ударом, опускается исполинская черная нога, покрытая блестящей короткой шерстью. Огромное копыто по контуру слабо светится, или отсвечивает отраженным лунным светом. Перед лицом зависает массивная вытянутая морда. Бледно-голубые глаза дышат холодом и злом. Громадная лошадь надменно фыркает на девушку. Потом поддевает её передней ногой и толкает в центр поляны, к лежащей в беспамятстве Лизе. Яна подползает к подружке, обхватывает её, прижимает к себе. В ужасе, молча, взирает на животных. Они выглядят, как пришельцы из потустороннего мира, или - скорее - ада! Их несколько. Пятеро, не меньше. Они расхаживают вокруг, подергивают гривами, переступают с ноги на ногу, с шумом втягивают воздух ноздрями, тянут к ней головы. Яна чувствует - они настроены крайне враждебно, но их что-то сдерживает... или - кто-то?

  Мужчина неторопливо входит в круг. Останавливается напротив. Скрещивает руки на груди. Лиза, наконец, приходит в себя. Закашливается, садится, бессмысленно хлопая глазами. Обводит поляну мутным взглядом.

  - Ло-лошадки! - Заикаясь, выговаривает.

  Ближняя лошадь снова фыркает, злобно оскаливается. Яна чувствует, что сходит с ума. У животного пасть полна даже не зубов, а треугольных отточенных лезвий в несколько рядов, как у акулы.

  - Вот тебе и выбор, хозяин. - Голос возникает, будто в самой Яниной голове, но тут же приходит страшное осознание: как это не дико и не бессмысленно, но это сказано ею, лошадью! Яна держится двумя руками за голову, речитативом повторяет: 'Господи, Господи, Господи!..' Может, она уже свихнулась и сейчас просто бредит?!

  - Согласен! - Слово летит, как камень.

  Сразу же, мощные челюсти хватают Яну за ворот и, как щепку, швыряют ему под ноги. Лежа ничком, скрючившись, она видит: звери тесно обступают Лизу. Тот же конь, что отбросил её, цепляет девушку зубами за плечо. Поднимает высоко в воздух. Отчаянный тонкий крик катится лесом, затихает, опять разрывается болью и ужасом. Лошади перебрасывают её друг другу, как мяч. В очередной раз, одна хватает за руку и, с жутким хрустом, отрывает конечность. Крик несчастной жертвы переходит в безумный вой. Как по команде, все животные вцепляются в тело и, рывками, с хлесткими хлюпающими звуками, раздергивают его на части. Кровавые брызги разлетаются по всей поляне, падают Яне на лицо, на руки, на одежду. С громким чавканьем, звери пережевывают и заглатывают окровавленные ошметки, еще минуту назад бывшие человеком. В кругу остается только небольшой круглый предмет. Присмотревшись, Яна видит, что это - голова.

  Девушка перекатывается на спину и начинает визгливо хохотать, дрыгая ногами и извиваясь. Краасс наклоняется, поднимает её за волосы. Ладонью наотмашь бьет по лицу. Яна замолкает. Смотрит на него остановившимися бессмысленными глазами.

  Несколькими короткими движениями рагезт срывает с нее одежду. Опять толкает наземь. Начинает неспешно раздеваться сам. Итраны подходят, окружают их живою стеной, опускают головы, стоят неподвижно. Ночное эхо разносит плачущие жалобные стоны и сухой шелест агонизирующего дыхания. Наконец, все затихает. Единороги отступают, расходятся.

  Краасс распрямляется, встает. С кривой ухмылкой трогает носком то, что осталось от Яны. Разглядывает. Потом пинает, отворачивается, простирает руки в стороны, обращая лицо к лунному диску.

  - Алира.... Малышка.... Моя девочка.... Как же они все мне надоели!!! - В его голосе сквозит настоящая тоска. Взгляд неподвижен. Глаза расширены.

  Невесомый серебристый туман вьется вокруг него, превращаясь в изгибы и складки легкой блестящей ткани. Пару минут спустя - он уже в эластичном, облегающем комбинезоне и мягких высоких сапогах-мокасинах.

  Не глядя, рагезт переступает через мертвое, изломанное тело, идет вперед, не оглядываясь. Шаг ускоряется, переходит в бег. Лес летит навстречу, деревья сливаются в неясные тени, гнутся от ветра. Он легко перемахивает кустарники, в молниеносном прыжке преодолевает ложбины и овраги. В очередном коротком полете его облик меняется. Гарпия упруго приземляется по другую сторону глубокого ущелья и продолжает свой неистовый бег. Сбоку раздается приглушенный топот. Трансформера нагоняет итран. Вытянувшись в одну линию, воплощением стремительности и силы, единорог буквально стелется над землей. Они равняются. Гарпия виляет в сторону, планирует ему на спину, превращается в человека. Взрывая траву могучими копытами, итран заходит на круг. Накренясь параллельно земле, он мчит по стволам вековых елей, высекая из них копытами огненные брызги. Выше, еще выше, пока не вырывается наверх, к небу. По волнующимся пушистым кронам, как по зеленому ковылю степи, он несется в бешеной гонке, словно призрачный всадник апокалипсиса. Покуда не теряется на залитом лунным сиянием горизонте....

   * * *

  - Маленькая противнючая соня! Сколько можно дрыхнуть, в конце концов?! Я уже заколебался тут дорожки протаптывать, а она, знай, подушку обнимает.... Подъе-е-ем!!!

  Аля слетела с кровати и вытянулась по стойке смирно. В правом ухе что-то тихо, но назойливо, поскреблось, а потом - с двух сторон - в нее внедрилось чье-то беспардонное хихиканье. Впрочем, чье оно, девочка определила почти сразу и озлилась не на шутку:

  - Морфей! Ты что, совсем спятил, так пугать?! А ну, вылазь, сейчас же!.. И как ты только пробрался сюда, не пойму.

  - Не могу! - Послышалось опять, но теперь уже только слева.

  - С чего бы это? - Раздраженно проворчала Аля. Она осторожно поковыряла в ухе и пресерьезно осмотрела палец, словно Морфей вполне мог схорониться под ногтем.

  - Не угадала! - Опять прохихикал итран. - Ну же, Алира, включи воображение. Как я, такой большой и широкий, могу уместиться... фу-у-у, а ты уши давно чистила?

  - Прекрати, а то завизжу! - взвилась Аля. - Это уже не смешно!

  - Это вообще не смешно, - прохрюкало в ответ, - до явления очаровательного блондинчика у тебя осталось... ага! Тридцать пять минут, сорок семь секунд. Ой! Сорок шесть... прости, сорок пять...

  - Морфей! - Заорала Аля, - где ты, черт возьми?!!

  - Внизу. - Слегка удивленно проговорил он.

  Аля пулей вынеслась на террасу, по дороге успев определить, что она опять в пижаме. Обстановка стала девочку откровенно напрягать: а она, случаем, не участница киношки 'Беги, Лола, беги!', а? Там тоже героиню: то расстреливают, то переезжают, а, в итоге, она утром, снова-здорово, с постели вскакивает, и все в той же одежке.... Психдом натуральный!

  Морфей, задрав голову, смотрел на нее снизу. Аля перевесилась через поручень. Глубоко, отрывисто вздохнула и помахала ему кулаком. Реакция не задержалась:

  - Не впечатляет. Маловатенький!

  - Ладно-ладно, - пробурчала Аля. - Я вот тоже что-нибудь этакое придумаю....

  - Обязательно! - Перебил он, - но придумывать придется на ходу. Алира, у тебя действительно мало времени. Зэер скоро нагрянет. Думаю, ты не захочешь встретить его в таком - как у вас говорят - 'разобранном' виде? Я потому заранее и пришел. Специально, чтоб ты успела подготовиться. Давай, давай, не теряйся!

  - Да что мне делать-то?!

  - Ребенок, у тебя во время сна мозги атрофировались, что ли? Одеться, умыться. А лучше - помыться! Зубы, там, уши, ногти. Позавтракать, между прочим, не помешало бы. А то свалишься в голодный обморок где-нибудь в чащобе, ищи тебя потом, в чувство приводи, и все такое. В общем, на разворот и шагом марш! Я серьезно!! - Это он рявкнул уже почти во всю глотку. Алю унесло обратно в комнату.

  Господи, да что ж за сумасшествие такое?! Или она все-таки спит? Спокойно, Аля, спокойно.... Что там Краасс объяснял на счет комнаты? Вспоминай потихоньку, поэтапно. У тебя все получится....

  И действительно, получилось. С мебелью, правда, чуть ли не с десятой попытки. И еще душ её едва не утопил.... И обувь поначалу оказалась на два размера меньше. Но это так, издержки производства. Важно другое. Она все успела и даже накрыла на стол, соорудив незатейливый завтрак.

  - Ух, ты! Совсем неплохо. - Послышалось от двери. Аля повернулась к Зэеру. Развела руки в стороны, покрутилась вокруг оси, давая рассмотреть себя.

  Песочного цвета костюм для верховой езды, замшевые невысокие сапожки, волосы стянуты в высокий хвост.

  - И, как я вам, господин учитель? - Спросила, горделиво выпятив подбородок.

  - Несравненно, - ухмыльнулся тот. - Главное, взрослеешь прямо на глазах. Краасс, наверное, доволен будет.... С диваном только напортачила.

  Аля неохотно перевела взгляд на означенный мебельный объект. Половина его была ядовито зеленого цвета, в фиолетовую ёлочку. Вторую половину, основного оранжевого фона, украшали сине-желтые кубики и смайлики с высунутыми языками. При этом кресла рядом получились благородно бежевого оттенка.

  Аля закусила губу. Сделала обиженный вид.

  - А, может, я дизайнерством занимаюсь понемножку. Что, нельзя, что ли?

  - Да ради бога. - Он осторожно присел на краешек дивана, потыкал пальцем. И, вдруг, зашелся в хохоте.

  - Что такое? - Растерянно спросила Аля.

  - Нет-нет, все нормально.... Я тут представил, просто... - давясь смехом, Зэер еле выговаривал. У него даже слезы выступили на глазах. - Прилетаю, вдруг, из... ну, командировки, к примеру, а жилблок - какой-нибудь сиреневый, в золотые яблоки. И модули сверху клетчатые.... Офигенное зрелище! Вот что бывает, когда в сугубо мужское общество проникает одна единственная девочка-подросток.... Ой, не могу!..

  Заметив, что Аля уставилась в одну точку и водит пальцем по столу, он сбился и уже добродушно-ласково закончил:

  - Ты мне очень нравишься, Алира. Ты живая, эмоциональная, непосредственная. Никогда бы не подумал раньше, что мне настолько интересно будет общаться с человеком. Но это правда.

  С улыбкой протянул ей руку:

  - Дружим?

  Аля несмело кивнула. Тоже протянула ладошку. Он легко пожал её. Обернулся к столу.

  - И что тут у нас? Ага, так и думал. Сугубо девичий завтрак. Калорий не то, что мало, а и в микроскоп не наблюдается. Но я то - мужчина, и от мяса не откажусь. Позволишь?

  Аля кивнула. В мгновение ока, Зэер уставил стол еще несколькими блюдами. Уселся. С удовольствием потер руки.

  - Приступим. И ты, давай, тоже! В следующий раз поесть придется только вечером. У нас тут трехразового режима нет, и перерыва на обед тоже. Так что, запасайся энергией впрок. День будет длинным.

  Аля молча положила себе большой кусок запеченной рыбы и взялась за вилку.

  

   * * *

  - Не-ет, Морфей! Ну не могу я больше!

  - Слово 'не могу' в твоем лексиконе отсутствует. Запамятовала, да?.. Ну, хорошо, пять минут отдыха.

  - Десять!

  - Поговори у меня! Вот как тяпну сейчас за мягкое место, - самолетиком полетишь.

  Тяжело дыша, Аля опустилась на поваленный ствол. С наслаждением вытянула ноги. Отогнала комаров.

  - Морфей, а ты в курсе, что ты изверг?.. Мало мне Краасса, что ли? Так еще и ты меня к этим кровососам загнал! Вот умру тут смертью храбрых.... Плакать будешь?

  - Обрыдаюсь! - скривил он морду. - Отдохнула?

  - Нет! - Аля решительно ухватилась за ствол обеими руками. - Морфей, у тебя совесть есть, вообще?!

  - У меня есть зубы! - Итран резко наклонил к ней морду и продемонстрировал свое богатство.

  Аля замерла и, казалось, задумалась. При этом взгляд её не отрывался от растянутой в оскале пасти.

  - Что... нравлюсь? - прошамкал он, не закрывая рта.

  Аля подняла, наконец, мученический взгляд и с чувством произнесла:

  - Господи, в этом мире, наверное, и у блох клыки, как у саблезубого тигра.... Одна я, как бабка старая, на вашем фоне....

  - Потерпи чуток. Скоро отрастут.

  - Тьфу на тебя! - Обозлилась она. Встала. Размяла ноги. - Куда идти?

  - Вперед, девочка, - хихикнул он, - только вперед, и только вместе. Прям, как в старой советской песне!

   * * *

  Неужто, она в своей комнате? После всех сегодняшних событий, Аля от души готова поверить - ей это только кажется. Но нет. Она, действительно, у себя. И её, наконец, оставили в покое. Аж, до завтрашнего дня... Господи, благодать-то какая!

  Повалявшись с полчаса на кровати, Аля решительно встает. Ой-ой-ой! Ноги не сгибаются, в спину - кажется - осиновый кол забили.

  'А почему, именно, осиновый?' - приходит в голову. Что-то, у нее воображения хватает исключительно на сравнения с упырями или их атрибутикой. Но, как говорится, с кем поведешься....

  Она медленно идет в ванную. Раздевается, бросая на пол одежду. Спускается по лесенке, бесшумно погружается в теплую прозрачную влагу. Вода ласково обволакивает натруженное тело, забирает усталость и боль. Держась за поручень, Аля вытягивается на спине, глядит в зеркальный потолок из-под полусомкнутых век. Свет постепенно тускнеет, ванная наполняется сумраком. В очередной раз, открыв глаза, Аля, боковым зрением, замечает у края бассейна какое-то движение. Испуганно подхватывается на ноги. Смотрит, вытирая воду с лица. У ступеней кто-то сидит. Какое-то животное, что ли? Аля переводит дух, снова всматривается. Что за ерунда?.. Это же... кошка!

  В полутьме маленькими лунами горят два зеленых глаза. Аля подходит. Очень медленно и осторожно протягивает руку. Животное подается к ней. Громко мурлычет, выгибает спину. Девочка сглатывает комок, прижимает ладонь к губам. Глядит с надеждой и страхом.

  - Василина? - Шепчет сдавленно-испуганно. - Но этого же не может быть.... Это неправда!

  Шершавый теплый язычок касается ладони. Кошка пригибается, толкает Алину руку головою. Отходит от бассейна. Контуры животного начинают размываться, плыть. Зеленые огоньки искорками скользят от них во все стороны. Собираются в облачко у стены. Кошки уже нет. Огоньки кружатся, играют. Аля восхищенно взирает, не отводя глаз. Искорки, вдруг, складываются в огненные буквы. Она вслух, автоматически, читает:

  - Здравствуй, Алира.

  - Арника? - неуверенно спрашивает Аля.

  - Смерть - не конец, девочка. - Рисуется в воздухе.

  Аля утирает сбегающую слезу, бормочет:

  - Он убил её, Арника.... Она была такая маленькая и беззащитная.... Как можно быть настолько жестоким?!

  - Тебе больно?

  - Да...

  - Жизнь неотделима от боли. Но, пока в твоем сердце живет любовь и вера в добро, боль тебя не одолеет. Не теряй себя, Алира. Всегда помни о том, кто ты....

  - Арника, я, всего лишь, человек! - Горько произносит она.

  - Так гордись этим! - Перебивают искорки. - Ты - единственный человек, которому, быть может, суждено растопить лед в сердце, не умеющем любить по природе своей.... Если ты не дашь изменить себя, свою душу, то - когда-нибудь - сама изменишь... изменишь мир!

  - Прости... - шепчет Аля, - я не понимаю....

  - А тебе сейчас и не надо понимать. Просто помни всегда, что я сказала. Никогда не забывай - ты рождена человеком, что бы с тобой не происходило. Обещаешь?

  Аля кивает.

  - Скажи вслух, девочка.

  - Обещаю!

  - Хорошо.... А теперь, иди спать. И ни о чем не беспокойся. Мы будем охранять тебя....

  - Мы? - Удивленно восклицает Аля.

  - Василинка здесь, со мною. Она не страдает, Алира. И она всегда будет рядом. Знай это.

  Аля улыбается сквозь слезы, склоняет голову в немом жесте благодарности. Огоньки рассеиваются, гаснут.

   * * *

  Вяло ковыряя ложкой в тарелке, Аля тщетно пыталась заинтересовать себя её содержимым. Не выходило. Усталость напрочь отбивала аппетит. Надо же, она практически не ощущает вкуса, да и запаха тоже.

  Девочка отложила ложку. С раздражением глянула на Зэера, встала.

  - Что, так плохо? - Поинтересовался он, с увлечением расправляясь со своей порцией.

  Аля секунд десять понаблюдала, передернула плечами:

  - Интересно, как ты умудряешься держать себя в форме при таком аппетите?

  - Просто. - Он отставил тарелку, принялся тщательно вытирать руки влажной салфеткой. - Я же хищник в квадрате, энергообмен чувствительно завышен. А эта вот, так называемая, еда для меня почти ничего не значит. Прошла и улетучилась.... Отгул взять, что ли?..

  Аля обрадовано улыбнулась. Но улыбка сразу сползла, лицо вытянулось.

  - Это значит, ты пойдешь убивать?!

  - Алира! - Он слегка повысил голос. С недовольным выражением отвел взгляд, покривился. - Отключи уже это деланное непонимание и неприятие.... К твоему сведению, в тебе самой от этого самого человека давно уже не больше половины.

  Аля пристально глянула на него, поджала губы, повернулась, отошла, растянулась на кровати, глядя в окно. Пару минут молчала. Потом повернулась на бок, лицом к нему, подперла голову рукою.

  - Хорошо, что ты сам начал разговор.

  - Ничего я не начинал! - сердито перебил он.

  - А продолжить придется! - С нажимом заявила она.

  Рагезт удивленно поднял брови. А ребенок-то, показывает недюжинный характер! Скромная, стеснительная, несмелая, а, поди ж ты, железный стержень вылез. Молодец, девочка, будет из тебя толк!

  Поднялся из-за стола, сел рядом, тихонько погладил по голове, прислонился к изголовью:

  - Спрашивай, Алира. Все, что интересует. В разумных пределах, конечно.

  - Зэер, а у тебя есть жена?.. Или подруга?

  Он застыл, уставился на нее, как на некое необъяснимое явление природы. Хмыкнул. Собрался с мыслями.

  - Что-то тебя не туда занесло, малыш.

  - Ну, пожалуйста, для меня это очень важно!

  - Алира, пойми правильно. Меня не удивил бы твой вопрос, спроси ты на счет Краасса.... Но каким боком я тут причастен, не понимаю.

  - А мне и так известно, что у него никого нет.

  - Вот как! Откуда такая уверенность?

  - Не знаю... Зэер, а ты ему не скажешь?!

  - Он обвел её глазами, наклонил голову:

  - Надо было бы тебя подержать в неведении, для профилактики нахальства. Но, так и быть, скажу сразу: нет, я ему говорить не буду.

  - Я думаю..., я почти уверена. Он потерял кого-то очень близкого и дорогого.... Причем сам, по собственному выбору.... И теперь... он не может простить себя... и не может простить того... рагезта, наверное....

  - Алира! - Зэер вдруг крепко ухватил её за плечи, приподнял, потряс. - Алира, замолчи!!

  - Её губы искривились, глаза испуганно наполнились слезами

  - Зэер, мне больно! - она ухватилась за его запястья, пытаясь оторвать от себя.

  Рагезт поспешно отпустил её, отодвинулся.

  - Извини, малыш. Не хотел напугать. - Глубоко втянул воздух, прикрыл глаза. Посмотрел, обеспокоено и обескуражено. - Никогда не произноси этого не при нем, ни - кому-либо другому... - и с ударением добавил, - если тебе дорога жизнь!.. Не спрашивай, почему!

  Аля потерла плечи. Перебралась к спинке кровати. Села с ним рядом, прислонила голову к его плечу.

  - Зэер, ты очень хороший. И ты - мой единственный друг, если не считать Морфея. Не обижайся на меня, пожалуйста.... Мне так трудно во всем разобраться.... А в себе - еще труднее.... Я спросила о тебе, потому что.... - Замолчала, поглядела с опаской.

  - Продолжай. - Разрешил он. Невесело усмехнулся. - Кусать не буду, не боись!

  Аля нерешительно продолжила:

  - Был кто-то очень тебе не безразличный. Ты бы все для этого кого-то сделал, он был тебе очень, очень дорог.... Но он тебя не любил.

  - Правда? - В его голосе слышалась настоящая грусть. Даже, не грусть, а тщательно задавленная в самой глубине души, неизбывная тоска. - Да ты оракул, девочка.

  - Зэер, можно еще что-то сказать?

  - Ага. Чтоб добить окончательно? Я уже вообще раскаиваюсь, что разрешил тебе затронуть эту тему.

  - Последнее. И больше мы к ней не вернемся, клянусь!

  - Ну, хорошо. - Он положил ладонь ей на голову, вымученно улыбнулся. - Я слушаю очень внимательно.

  - Отпусти её. Не думай. Не жалей. Просто смотри вперед.... Ваши дороги никогда не шли рядом...

  - Маленький мудрец. - Он откинул голову, закрыл глаза. Сидел неподвижно. Потом медленно, задумчиво проговорил:

  - Кажется, ты права. Как это не странно и не дико.... Спасибо за совет, девочка. Но - ты обещала - более никаких разговоров на эту тему!

  - Да. - Аля взяла его за руку, легонько потянула. - И поэтому сейчас мы с тобою подробно поговорим обо мне.... Что я теперь такое? И отчего это со мною происходит? Я, ведь замечаю за собою довольно много странностей. Это ты мне можешь объяснить?

  - По крайней мере, постараюсь, Алира. - Он утвердительно склонил голову. - Начнем с самого начала....

   * * *

  Восседая на спине вышагивающего лесом Морфея, Аля раз в двадцатый прокручивала в голове вчерашний с Зэером разговорчик по душам. Пейзажик получался еще тот, маслом писаный!

  Вот вам первый, в здравом уме не укладывающийся, кошмарчик: ей-то, уже, оказывается, вовсе не тринадцать с половиной. А все... (ну-ка, угадайте с трех раз! Обломались? Агашечки! Вот и Аля в шоке почти сутки безвылазно!) пятнадцать с длинным хвостиком! И она продолжает себе взрослеть буквально по дням.

  Услыхав от Зэера сию 'благостную' весть, Аля, в первую минуту, готова была спланировать с террасы ласточкой. Уж слишком натурально и, почти, воочию представила себе, как годика через два-три достигнет пенсионного возраста, а потом мирно почиет в бозе. Зэер её тогда очень вовремя зацапал в крепкие рученьки и, поминутно встряхивая, чтоб, видать, доходило получше, объяснил - все не так плохо и безвыходно. Где-то через месяц Аля отпразднует, если сильно возжелает, шестнадцатилетие. И, после этого, процесс вернется в обычное временное русло на последующие полгода или год. На этом все. Время для нее останавливается. На совершенно справедливые Алины возмущения относительно такого кардинального самоуправства по поводу её личностно-физических данных, Зэер - без малейших угрызений совести или чего-то на нее похожего - меланхолично ответствовал, что для рагезтов очевидная польза и рациональность всегда выступала непререкаемым авторитетом. А если ей охота пролить ведерко слез по поводу без вины утраченного детства, то это уж - её личные проблемы. И, коль для нее это настолько важно, он хоть сейчас организует ей тут личный Детский Мир, - от сосок и памперсов до, прикинутых по всем правилам, Барби и Кенов. Пускай себе забавляется на здоровье. Но, только ночами. Днем время, однозначно, будет занято более полезными вещами.

  - Так вот почему, когда в зеркало смотрюсь, мне кажется - там совсем другой человек отражается! Я это еще в самый первый день заметила... - договаривала фразу Аля (как вы и поняли, наверно!) перед зеркалом, естественно, где же еще. Она изогнулась несколько раз, пытаясь рассмотреть себя под всеми возможными углами. Потом, медленно, но верно, покраснела до пунцового колера. Повернулась к откровенно потешающемуся над этим замечательным зрелищем Зэеру. Не отрывая глаз от пола, невнятно пробормотала:

  - Это значит... у меня теперь постоянно будут... ну, как это сказать? - Смешалась, глядя на него со стыдом и испугом.

  Зэер мягко, понимающе улыбнулся.

  - С тобой это уже случалось?

  - Два раза. - Прошептала Аля. - За последние полгода.

  - Ну вот и помаши ручкой своим 'женским неприятностям'. - Безмятежно веселый тон ввел Алю в минутный столбняк. Она даже забыла про смущение и уставилась на него во все глаза, ожидая продолжения. И он продолжил:

  - Видишь ли, твои ежемесячные проблемки как раз подпадают под все те же нерациональные атавизмы, мешающие жить и полноценно использовать личное время. Поэтому, данная область твоего здоровья, как и многое другое, была основательно подправлена. У нас женщины прекрасно без таких болячек обходятся. Как правило, на подобные переживания они решаются лишь в том случае, если всерьез задумываются о продолжении рода. Но к тебе, покуда, это никак не относится, девочка. Поэтому, спи себе спокойно и не морочь голову ерундой.

  - Как же, не морочь! - обиделась тогда Аля. - Да я, теперь, только об этом думать и буду, скорее всего!

  - Ну, тогда думай! - Хохотнул он. - Быстрее переваришь, быстрее примешь и забудешь. Закон жизни.

  Так Аля и осталась на тот момент - с раскрытым ртом и множеством необъясненных себе самой нюансов. Но это еще что? Кошмарчик номер два переплюнул первый с небывалой широтой и размахом. Помимо физиологического ускоренного развития, Аля еще и мутирует. В прямом смысле, не ищите завуалированности и образности. Отсюда - постоянные ночные кошмары, в которых она - главное действующее лицо, это первое. А второе - и лицо это, и тело - в видениях её - ничего общего с человеческими не имеют. То Але снится, что она - осьминог, то - анаконда какая-нибудь, а то, еще лучше, - помесь пантеры и орла. Словом, гуляй, Вася, бей чечетку, кричи караул!

  Выдав начальную порцию столь 'полезной' информации, Зэер замолчал и принялся внимательно наблюдать за сменой на Алином лице всех времен года, которые, как и в природе водится, окончились зимой. Определив, что девочка отморозилась всерьез и надолго, решил принять некоторые меры по оттаиванию. Вытребовал у раздатчика стакан энергетика и влил его Але чуть не насильно. Подействовало! Она и впрямь зашевелилась, но лишь для того, чтобы заползти на кровать и с головой накрыться одеялом. Так что дальнейшие аспекты Зэеру пришлось объяснять торчащему рядом неподвижному одеяльному холмику. Когда, наконец, подробное ознакомление с тайнами её натуры в настоящем и будущем закончились, холмик отстраненно-задумчиво проговорил:

  - Разрешаю повесить меня сразу....

  И больше не проронил ни звука. С тем Зэер её тогда и оставил в покое, чтобы сегодня опять нагрузить заданиями по самое некуда. Кажется, он ухватился за муштру еще даже с большим энтузиазмом. И в самом деле, чего мелочиться? Она же знает теперь, что может выдерживать нагрузки, несовместимые с возможностями рядового человека. Соответственно, отлынивать и жаловаться вряд ли осмелится....

  -У-у-у-у! - Прокатилось по лесу и застряло в дальних кустах.

  Морфей шарахнулся и всхрапнул, как настоящая лошадь. Скосил на Алю глаза, повел носом.

  - Что это с тобой?

  - Тренируюсь. - Ворчливо ответила она. - Скоро, видать, это мой родной язык будет!

  - Ты бы, лучше, в рекбизе преуспевала. - Тряхнул он гривой. - Принесет Краасса нелегкая не вовремя, а ты два слова связываешь до сих пор через пень-колоду. Всем достанется, попомни!

  Аля фыркнула, сморщив нос:

  - Вы-то здесь причем?

  - Причем, причем! А учит тебя кто?

  - Компьютерная программа! - Выкрикнула Аля, в сердцах. - Визифон меня рекбизу учит! Так что успокойся, твой шикарный зад не пострадает!

  - Фи, что за странные намеки, принцесса? В мужском обществе упоминать о заде неприлично.

  - Тоже мне, мужчина моей мечты, выискался!

  - Ну не твоей, так чьей-нибудь еще. Я же такой!..

  - Ага, как Карлсон - в самом расцвете сил. Я передохнула! - Прервала она решительно. - Погнали.

  - Ну, держись, ребенок!

  Аля стиснула его бока ногами, просунула руку под ремень фиксатора, закрепила магнитный карабин, пригнулась. Кивнула обернувшемуся к ней Морфею. Итран с места сорвался в карьер. Деревья слились в сплошные полосы. Ветер бил в лицо с такой силою, что с трудом дышалось. Но, не смотря на фантастическую скорость, держаться на нем ей было на удивление легко. Или она понемногу совершенствуется? Или включаются какие-то тайные резервы организма? Но сейчас она чувствует всем своим естеством - они больше, чем просто конь и всадник. Они - единое, целое, неразделимое. И вместе они - непобедимы!

  

   * * *

  Раннее утро. Солнце золотит верхушки елей, заливает комнату теплым оранжевым светом. Аля стоит у распахнутого окна, смотрит на облака. Легкий ветерок колеблет складки жемчужной туники. Каштановые локоны, высоко подобранные гребнем на затылке, стекают на плечи шелковыми завитками. Руки в предплечьях и запястьях перехвачены узорчатыми золотыми браслетами в виде переплетенных змей. На ногах, в тон платью, изящные мягкие туфельки.

  Девочка медленно подносит ладонь к глазам, поворачивает тыльной стороной. Розовые, нежные ноготки с прозрачно-белой каемочкой. Ничего такого... уже ничего! Потому что, когда она проснулась, её ногти были в два раза длиннее и иссиня-черного цвета. Аля опускает руку. Опять смотрит ввысь. По щеке ползет слезинка. Она торопливо вытирает её, тихонько всхлипывает. Что же будет дальше? Кем она станет? Зачем он сделал с нею это и ... забыл?! Просто забыл о ней. Зэер обмолвился однажды, что в будущем они с Краассом, скорее всего, будут практически неразлучны.... Сегодня Аля этим словам не верит, воспринимая их как некую 'ложь во спасение', что ли. Если он, и впрямь, в ней нуждается - пусть и с чисто прагматичной точки, - почему тогда избегает её?! Уже все условленные сроки вышли. Он говорил о нескольких днях. А заканчивается уже третья неделя. И боль в душе временами почти невыносима.... А вчера они виделись.... Только, лучше бы этой встречи не было вовсе!

  Как всегда, в сопровождении Зэера, она спускалась по центральной лестнице со второго этажа на первый, к главному выходу. Они решили в этот раз не пользоваться лифтом. А прогуляться пешком. Благо, запас времени позволял. Слушая непринужденную болтовню наставника и вежливо улыбаясь в ответ, Аля скользила холодно-безразличным взглядом по проходящим мимо.

  Кто-то из рагезтов здоровался с Зэером, кто-то даже приветственно кивал ей. Единственное, что она позволяла себе в ответ, опустить на секунду взгляд долу, не больше. Зэер отлично вбил в нее правило - никакого общения ни с кем, кроме него, пока это не разрешит Краасс лично. Окинув глазами пространство перед собою в очередной раз, она вдруг вздрогнула, приостановилась. Взгляд застыл, лицо окаменело. Навстречу, с группой воинов, поднимался Краасс.

  Как всегда здесь - в белом. Его одежда ярким пятном выделялась на фоне их серебристо-серых униформ. Со слов Зэера она знает - этот цвет ритуален и означает принадлежность к высшей касте. Что ж, ему идет, даже очень....

  Зэер заметил её состояние и среагировал мгновенно. Он железной хваткой стиснул её локоть и, буквально, поволок вперед. И в словах тоже звучало железо:

  - Не смей! Не вздумай сказать хоть слово! Держи себя в руках! Если захочет, он подойдет сам. Ну же, девочка, где твое самолюбие?!

  И Аля подчинилась. Как ни была взволнована и растеряна, она собралась и заставила себя идти дальше, как ни в чем не бывало. Но глаза её, помимо воли, не отрывались от его лица.

  Он все ближе. Что-то рассказывает сопровождающим, улыбается. Смотрит на нее. Но это - взгляд сквозь. Точно, он её в упор не видит.

  Они равняются. Зэер с Краассом приветствуют друг друга, обмениваются шутками. Расходятся. Али, как будто, нет вообще. Она почти теряет сознание от отчаяния и обиды, но вида не подает. И когда Краасс проходит, она не оборачивается вслед и даже не замедляет шага. И понимает - вот это для нее настоящее испытание. А там, на посвящении, была просто детская игра. Но она не нужна ему. Это же совершенно ясно. Возникает лишь один вопрос - а зачем жить тогда?.. Все, что она делает изо дня в день, все, чему старается научиться, что освоить, без него теряет всякий смысл. И само её существование - тоже!

  Да, она вчера выдержала. Её лицо, так сказать, при ней. А что до души.... Как только Краасс скрылся из виду, Зэер затащил её в какую-то оранжерею. И там она прорыдала почти час, согнувшись в углу на полу в три погибели и не реагируя ни на какие уговоры, увещевания и, даже, угрозы. Кончилось все тем, что Зэер дал ей на сегодня выходной. И оставил в покое, напоследок воззвав к благоразумию.... Господи, как глупо все и бессмысленно....

  Аля отворачивается от окна, опускается на пол у кровати, закрывает лицо руками. Часто, глубоко дышит, стараясь справиться со слезами и горем. Внутри ужасающая, беспредельная пустота. Она ничего... ничего... не хочет....

  - Что с моей девочкой? - Мелодичный низкий голос прорывает завесу боли. Аля отнимает ладони от лица, распахивает глаза.

  Он совсем близко, на коленях. Осторожно берет её за плечи, привлекает к себе, обнимает.

  - Здравствуй, малыш.

  Алю начинает бить дрожь. Она не может вымолвить ни звука и только молча держится за него в диком страхе, что на самом деле ей все это чудится, и его здесь нет.

  Краасс гладит её по голове, вытаскивает гребень. Волосы каскадом рассыпаются по плечам и спине. Он зарывается в них лицом, вдыхает её запах. Порывисто берет её лицо в ладони и начинает целовать. Она обмякает в его объятиях, льнет к нему, прижимается лбом к плечу, шепча его имя.

  Рагезт подхватывается на ноги, поднимает Алю, перекладывает на кровать. Она прекрасно сознает, что, скорее всего, последует дальше. Но никаких попыток остановить его, противостоять как-то, не оказывает. Просто закрывает глаза и полностью отдает себя его воле. Пусть делает, что хочет. Она не будет сопротивляться.

  Приподняв её, Краасс спускает тунику с плеч, расстегивает пояс, разувает. Наклоняется к самому её лицу, едва слышно зовет по имени. Аля открывает глаза. Он берет её ладонь, прижимает к своей груди, проводит сверху вниз. Она понимает. Немного неуклюже от смущения, трясущимися пальцами, расстегивает молнию рубашки, кнопки на манжетах. Он находит застежку туники, распахивает, снимает. Снова склоняется над Алей, шепчет на ухо:

  - Я не трону тебя, моя хорошая... Нам этого делать пока нельзя. Будет то же, что и в прошлый раз... Готова?

  - Д-да. - Бормочет девочка.

  Удерживая Алю за талию, он поворачивается на спину, укладывает её на себя. Плавно водит губами по шее, плечам. Целует, ласкает.

  - Подари мне эту силу, девочка... моя Алира... моя малышка!

  Она послушно обвивает его руками. Огненная волна надвигается, растет, обрушивается гигантским валом. Мир исчезает. Остаются только глаза. Его глаза. И в них - янтарные блики.

  

   * * *

  Смеркается. Как, уже вечер?.. Не может быть!.. Ну почему все хорошее убегает от нас так быстро и так незаметно?!

  Он сегодня снова подарил её сказку. Море ласки, нежности, внимания. Она мечтала бы забыться в нем навечно. Он нужен ей больше всего и всех. И потому даже самая крохотная мыслишка о предстоящей разлуке уже заранее вызывает жгучую жестокую боль.

  Часы мчались незаметно. После столь бурной встречи был завтрак. Краасс организовал его прямо в постели. Шутил, осыпал комплиментами, ухаживал за ней, как за королевной какой-то. Потом, при помощи визифона, рассказывал о своей родной планете и жизни своего народа. Завороженно рассматривая необыкновенные, фантастические пейзажи и панорамы их городов, Аля поймала себя на желании, - она очень хочет побывать там. И не просто повидать. А - скорее всего - остаться навсегда! Уже не в первый раз она пыталась разобраться - отчего не тоскует по дому, совсем не думает о матери. Практически не вспоминает о друзьях и недругах. Будто, вся её жизнь, до встречи с ним, это и был сон. Серый, безликий, нудный, болезненный. И только сейчас она проснулась и... живет!

  С горящими глазами, Аля выспрашивала у Краасса подробности их быта, обычаев, законов. Он терпеливо рассказывал, про себя удивляясь и радуясь её неподдельному горячему интересу и этому поразительному стремлению приобщиться и принять как должное ту жизнь, что он показывал ей.

  После окончания импровизированного урока 'истории и права' Краасс изъявил желание поучить её танцевать. Аля была крайне удивлена, узнав, что музыка и танцы для трансформеров, оказывается, имеют огромное значение, куда большее и обширнейшее, чем у людей. И мастерству передавать эмоции и чувства пластикой телодвижений они учатся едва ли не с пеленок. Танец присутствует в большинстве ритуалов и церемоний. (Але сразу вспомнился вечер посвящения.) И, конечно, его искусство неотделимо от всего, что связано с сексуальностью и чувственными наслаждениями. На этом Краасс прервал свой рассказ. Смерил её внимательным взглядом и, сделав Арнике соответствующий заказ, через считанные минуты вручил Але несколько пакетов с одеждой и обувью, выразительно указав в направлении ванной. И Аля отправилась переодеваться.

  Возвратившись, ахнула. Вместо обычной обстановки её встретил настоящий данспол: разноцветные огни иллюминации, зеркальные стены и лазерные голограммные зарисовки, оттеняющие движением музыкальные ритмы.

  С явным одобрением осмотрев Алю с головы до ног, Краасс подвел её к зеркалу. Поставил лицом к нему перед собою. Повинуясь его рукам, Аля максимально выпрямилась, прислонилась к рагезту, всем телом ощущая и впитывая его силу и мощь. Он медленно произнес, указывая на их отражение в зеркале:

  - Посмотри, как ты красива, Алира.... Земля создавала тебя с любовью и трепетом, - своего единственного неповторимого ребенка, столь отличного от всех иных людей, населяющих её широты, что никакие сравнения с ними проводить никогда не пытайся. Чтобы не обидеть того, кто породил тебя. У тебя с ними нет общего. Ты одна такая.... И ты посвящена мне от самого рождения. Мы неразделимы, Алира. Никогда и ни при каких обстоятельствах, ты не сможешь разорвать нашу связь....

  - Но я и не хочу этого! - она в испуге и недоумении подняла на него глаза. - Краасс, я знаю, что принадлежу тебе и только тебе! Единственное, чего я хочу, это - жить для тебя.

  - Хорошо, моя девочка. - Он тепло улыбнулся ей, обнял. - Я открою тебе самую большую тайну. Ты очень сильна, Алира. Вспомни, как ты разделалась с Крофтом, и поймешь, что я имею в виду. Мутация, которой ты так боишься, позволит тебе менять облик и пользоваться своими возможностями с наибольшей отдачей. Как тебе понравится умение вызывать землетрясения, останавливать цунами, менять русла рек, управлять огнем?..

  Аля молча глядела на него, затаив дыхание. Он опять, теперь уже насмешливо, улыбнулся. Взяв за бедра, сильнее прижал к себе. Наклонил голову к её плечу, смотрясь в зеркало исподлобья. Подвел итог:

  - Я научу тебя владеть этой силой, малышка. Но вбей себе в голову на всю оставшуюся жизнь: твоя энергия, как и ты сама - моя собственность. Понятно тебе?

  Аля стремительно повернулась к нему, взяла его руку и, опустившись на колени, поцеловала, глядя снизу вверх, в глаза.

  Он жестом велел ей подняться и, обхватив за талию, повел в медленном танце.

  - Не старайся запомнить движения зрительно. Твое тело должно слышать мое на уровне подсознания. Ты сливаешься со мною. Мы становимся одним целым, как в акте любви. Открывай себя, дари мне, Алира. У тебя уже выходит. Не сдерживайся!

  Мелодия ускорялась, несла их в танце, кружила ей голову. Аля словно парила в её горячих колдовских ритмах, растворяясь в музыке, растворяясь в нем. И, когда ноты последнего аккорда оборвались и затихли, она прильнула к Краассу всем телом, теперь уже сама, без принуждения, посылая ему пламя, что бушевало и рвалось в ней. Сколько они стояли так, замерев в объятиях друг друга, неизвестно. А когда все же разняли руки, Аля обнаружила, что детали обстановки её комнаты вернулись на обычные места. И на стеклянном столе, в прозрачной с позолотою посуде, сервирован роскошный ужин, и горят свечи в канделябрах.

  Краасс шутливо-церемонно препроводил её к столу, усадил в кресло. Они опять разговаривали. Причем, в какой-то миг, до Али дошло, вдруг, - все время, от начала встречи, они общаются на рекбизе, а она только вот-вот и заметила это. Может, дело в том, что она слушает его не ушами, но - сердцем, и отвечает, тоже, всей душою....

  И вот он, вечер. Подходит себе незаметно, потихоньку. Аля так не хочет, чтобы Краасс уходил, но сказать ему, попросить, боится.

  Угадав её состояние, он нежно гладит её по щеке. Подносит ладони к губам, согревает дыханием замерзшие, вдруг, пальцы.

  - Малыш, ну ты же знаешь, это все равно случится.... Пока ты не закончишь первый этап обучения и не завершишь инициацию, по-другому не будет. Это необходимость. Смирись.

  - Да, Краасс. - Она опускает голову на лежащие на столе руки. - Как скажешь.... Но, хотя бы ждать тебя разрешишь?

  Вместо ответа, он встает, обходит стол, отодвигает кресло вместе с Алей.

  - Значит так. Ступай, переодевайся. Термокомбинезон, ботинки, перчатки. В темпе, ребенок!

  Аля удивленно жмет плечами и повинуется. Когда она появляется, облаченная в соответствии с его требованиями, он забирает из кресла какую-то связку ремней или строп. Берет её за руку, выводит на террасу.

  Слева от них, за деревья, опускается оранжево-красный солнечный шар. Сумерки постепенно сгущаются. Холодает.

  Краасс выпускает её руку, передает ей ремни. Отходит к балюстраде. Делает знак, чтоб Аля оставалась на месте.

  - Ты говоришь, что любишь меня, Алира. Но я, ведь, многолик. Хочу увидеть, как ты воспримешь такой мой образ.

  Текучим, плавным движением рагезт пригибается, опускаясь на колени и ладони. Контуры его тела колеблются, как бы растекаясь в стороны. Аля, вся дрожа, тоже опускается, на корточки, смотрит, не мигая.

  Он стоит, повернувшись в профиль, смотрит вдаль. Могучее львиное тело, бугрящееся клубками мышц, венчает вытянутая, чем-то схожая с волчьей, голова, с остроконечными, плотно прижатыми к черепу, ушами. Длинную мускулистую шею и когтистые лапы покрывает крупная, отливающая серебром, чешуя, очень напоминающая кольчугу. Гибкий узловатый хвост оканчивается подобием гарпуна.

  Гарпия, не спеша, поворачивает к девочке морду. Она видит такие знакомые и почти родные, полные магического пламени, глаза. Оторопь пропадает. Аля решительно поднимается. Приближается к нему. Обходит вокруг, легко касаясь ладонью шеи, спины. Опускается на одно колено. Проводит пальцами по передней лапе, задерживаясь на лезвиях когтей. Встает, становится совсем близко. Её лицо сейчас почти вплотную приближено к морде гарпии, их глаза на одном уровне. С бесконечной нежностью девочка гладит ладошками страшную голову. Улыбается. И, вдруг, игриво чмокает в нос:

  - Ты же совершенен! Ты знаешь это?!

  У него вырывается облегченный вздох. Он тянется к ней, прислоняется носом к её щеке. Она продолжает ласкать его, разглядывая с восхищением и восторгом.

  - Помнишь, как ты вспоминала о своем полете во сне? Когда мы были у итранов. - Тихо спрашивает он. Аля согласно кивает.

  - Я дам тебе возможность ощутить это наяву.

  Он подцепливает лапой ремни, набрасывает на себя. Стропы опутывают могучую шею, фиксаторы застегиваются на мускулистых предплечьях. Гарпия поднимается на задние конечности, вытягивая передние вдоль туловища. Едва заметные наросты, линиями проходящие по бокам, через все тело, от шеи до хвоста, разворачиваются огромными кожистыми крыльями.

  - Иди сюда. Повернись.

  Она прислоняется спиной к его груди, ремни перехватывают её за пояс крест-накрест.

  - Не бойся, малыш. Это лучше, чем сон. И совершенно безопасно. Так что - наслаждайся!

  Он скрещивает передние лапы, удерживая её. Взмахивает крыльями, отрывается от пола террасы. Оплетает её ноги своими и возносится в небо.

  Чтобы не заорать сиреной от нахлынувшего ужаса, Аля, сначала, ошалело зажмуривается. Ничего страшного не происходит. Она осторожно раскрывает глаза и теперь уже вопит во все горло, но - от упоения и радости.

  Над бескрайним лесным океаном она мчит вдогонку за ушедшим солнцем. Вечерняя заря окрасила небо в сказочные, неповторимые оттенки и переливы. От кроваво-красного и ярко оранжевого, через желтый, бирюзово-лазурный и глубоко синий, до бархатно-фиолетового и иссиня-черного. А на последнем уже расцветают лепестки и узоры созвездий, и проступает жемчужная дымка млечного пути. И, немного в стороне, скромно удалившись от всего этого великолепия, висит, обернутый рожками вверх, бледно-желтый лунный серп.

  - Ну, как, нравится? - Спрашивает он, наклонив к ней голову.

  - Я тебя обожаю! - Кричит она в ответ.

  Пасть гарпии растягивается в импровизации улыбки. Она срывается в штопор, потом легко выходит из пике, опять взмывает высоко в небо, кружит, ныряет, купается в ночном воздухе, выделывая сальто и переворачиваясь через голову. Аля лишь хохочет и визжит от восторга. У нее даже голова не кружится. И еще - ей все время кажется, что это она сама, без его помощи, реет в воздушных волнах. Она верит, искренне, от души, так скоро и будет, будет ОБЯЗАТЕЛЬНО!

   * * *

  Бесшумно взмахивая крыльями, гарпия зависает над террасой, приземляется. Аля освобождается от страховки. Снимает ремни с него. Потом буквально виснет на шее трансформера, умоляя, чтобы тот не уходил.

  - Маленькая нахалка! - Поддевает он её в ответ. - Тебе всего мало, да?

  - Да! - Она бесстрашно хватает его голову, притягивает к своему лицу. - Я хочу быть с тобою еще хотя бы эту ночь!

  - Тебе придется потрудиться, чтобы я не был разочарован, - в желтых глазах вспыхивает огонь, - не страшно?

  - Нет, Краасс! - Она твердо глядит в огнедышащие зрачки. - Даже если это убьет меня, я не боюсь! Я очень хорошо помню, что ты сказал мне тогда, на реке. Для тебя я действительно готова на все...

  - Не зарекайся, девочка. - Добродушно прерывает он Алю.- Лучше не зарекайся. В моей жизни уже были те, кто, вроде бы, любил, беспрекословно повиновался и - предал.

  - Я не они! - Горячо восклицает Аля. - Я клянусь тебе, что если предам тебя хотя бы в душе, то убью себя, потому, что жизнь без тебя, без твоей близости мне не нужна!

  - Смотри, ребенок, наступит день, когда ты окажешься перед самым важным выбором твоей жизни, и тогда я напомню тебе об этой клятве.

  Аля непонимающе и растерянно смотрит на него. Гарпия насмешливо прищуривает глаз:

  - Я хочу сказать, не болтай много, а делай всегда то, о чем я тебе говорю. Вот тогда и докажешь, делом, а не словами.

  Аля опускает голову, тихо спрашивает:

  - Ты останешься?

  Трансформер утвердительно кивает и подталкивает её ко входу в комнату.

  Окно за ними задвигается. В комнате Аля оборачивается к нему. Краасс уже в человечьем обличьи. Кратко роняет:

  - Иди, переоденься.

  Она молча повинуется. Когда возвращается, закутавшись в шелковый халатик, рагезт лежит на кровати, заложив руки за голову, полностью одетый. Она несмело подходит, садится рядом. Краасс глядит на нее, улыбается, протягивает руку:

  - Снимай это, Алира.

   Она неуклюже выпутывается из халатика, остается в маечке и шортиках. Стараясь не встречаться с ним глазами, забирается на постель. Он приподнимается, ловит её за запястья, подтаскивает. Аля упирается руками ему в грудь, отводя глаза, бормочет:

  - Что мне делать? Говори.

  - Спать, дурашка! - Он со смехом опрокидывает её на спину, заворачивает в одеяло и привлекает к себе этот сопящий слезами сверток.

  - Успокойся, малыш. С моей стороны, это, конечно, довольно злая шутка. Но уж больно решительно ты была настроена. Так сказать, собиралась 'бороться до конца'. И мне захотелось подыграть....

  - Ты бессовестный! - Всхлипывает она.

  - Знаю, - соглашается он, - а еще - самовлюбленный самодур и циник, каких поискать. И ты меня такого обожаешь до потери пульса.

  - Да, - шепчет она, - ты бываешь очень жестоким....

  - Я трансформер, девочка. Я рожден - убивать. Ты - счастливое исключение из моего нескончаемо длинного списка. Можешь гордиться собою, ребенок!

  

   * * *

  Зэер укладывает в грузовой отсек модуля необходимое снаряжение. Аля проверяет свое обмундирование, глядит на него с хитрой улыбкой. Он тоже улыбается в ответ, заметив её взгляд.

  - Что, оторвалась вчера по полной, да?

  - По-моему, ты тоже время провел не зря. - Парирует Аля лукаво.

  - Да-а, - в его глазах проскальзывают сладострастные огоньки, - это было здорово!

  - И скольких же ты осчастливил? - Показывает она ему язык.

  - Фу, грубиянка! - Морщится рагезт с ехидцей. - Да ты с ним, скоро, той еще развратницей заделаешься!

  И тут же осекается. Выражение её лица резко меняется. Вместо приветливости - ледяная стужа. Глаза чернеют, расширяются.

  - Алира! - Окликает он напряженным голосом, - чего ты? Я же пошутил!

  Она приседает, закрывается руками. Пристально смотрит на свои пальцы. Ногти вытянулись сантиметра на четыре, превратившись в обоюдоострые, антрацитово-черные лезвия, ярко отблескивающие в солнечных лучах. Аля глубоко дышит, сосредотачиваясь, стараясь подавить любые эмоции. Опять глядит на пальцы. Чернота уходит, все возвращается в норму. Она поднимает взгляд на Зэера. Тот стоит, облокотившись на катер, наблюдает за ней почти с испугом. Аля говорит просяще:

  - Извини, пожалуйста. Что-то я сегодня шутки не очень воспринимаю.

  - Заметно, - он сочувственно, но и с облегчением, вздыхает. - Замяли, ладно. Отправляемся. Время не ждет.

  Аля кивает, подходит к модулю. Ухватившись за борт, легко запрыгивает внутрь. Зэер одобрительно машет ей. Тоже садится. Катер взлетает.

  

   * * *

  - Да кто ж так целится, в самом деле?! - Морфей даже хвостом задергал, как разозленная кошка. - Мне отсюда видать, что ты косишь. Так сказать, невооруженным глазом.

  - Я стараюсь! - Почти проголосила девочка, - у меня уже руки болят!

  - Два несчастных часа, а у нее руки отваливаются. Слабачка, значит!

  - Морфей, ну почему ты меня все время то злишь, то обижаешь?!

  - А это, что, не одно и тоже? - у него на морде возникло лукаво-добродушное выражение. - Алира, но если тебя не подстегивать все время, то положительный результат мы лицезреем лет через сто. Слишком уж ты в себе неуверенна.

  - Это правда. - Аля вздохнула. - Я вот иногда думаю на эту тему, про неуверенность. Так мне кажется - мне её чуть не от рождения прививали. Вечно, то - не так, это - не эдак. И все остальные вокруг - красивее, умнее, ловчее, смекалистее....

  - Прошлое остается в прошлом, - оборвал он её. - Теперь ты должна доказать и себе, и нам, что лучшая, что достойна. Алира, пойми, это чрезвычайно важно. Рагезты не признают слабость и неуверенность. Если ты боишься, ты становишься их обедом. Тут по-другому не будет. Таких, как Зэер - считанные единицы. Остальные, если не докажешь обратное, по жизни будут видеть в тебе потенциальную закуску. Ты должна оставить их достаточно далеко позади, чтоб, как говорится, в затылок не дышали. Вот тогда они, даже если и не вслух, то молча признают тебя и твое право на существование среди них. Хочешь выжить - будь сильнее!

  Аля, грустно глядя ему в глаза, вздохнула. Тепло провела ладонью по крутому лбу. Повернулась, навела винтовку на склон, прицелилась...

  

   * * *

  Раскачиваясь на руках и подтягиваясь, она быстро карабкалась наверх. Старая сосна возвышалась над окружающими деревьями на добрый десяток метров, и Аля уже не первый день оттачивала на ней искусство верхолазания. Сегодня задание было посложнее, если не сказать - безумнее. Ради такого ответственного дела, Зэер даже распрощался со своим обычным 'очеловеченным' состоянием и теперь медленно-лениво парил над верхушками в виде гарпии, чтоб подстраховать, в случае чего.

  Вершина. Аля тщательно ощупывает опору, выбирает подходящую ветвь. Балансируя на носках, разжимает пальцы, распрямляется в полный рост, потихоньку начинает пружинить ступнями, глазами выбирая цель. Определившись, складывает вытянутые над головою руки ладонями вместе и, оттолкнувшись изо всех сил, взлетает в воздух. Ветер подхватывает её, несет, зеленая стена приближается со скоростью гоночного автомобиля. Неуловимо быстрым рывком она бросает тело вбок, переворачиваясь через голову, и повисает на верхних ветках выбранной ели. Силовые перчатки защищают кожу от травм и, заодно, облегчают задачу удержаться. Раскачиваясь, словно на качелях, Аля запрокидывает голову и кричит на весь лес, распугивая птиц и белок:

  - Получилось!!! Я это могу!!!

  Позади нее хлопают крылья. Гарпия зависает рядом. Аля оборачивается. Он обхватывает девочку передними лапами, ныряет к земле, метрах в двух от нее выпускает. Аля упруго, по-кошачьи, приземляется на полусогнутые ноги, тут же выпрямляется. Шутливо машет ему кулаком. Зэер, в ответ, указывает на сосну. Восхождение повторяется.

  

   * * *

  - Зэер, ты обещал рассказать мне об итранах. - Аля разлеглась на нагретом солнцем уступе скалы, террасой нависавшем над озерной гладью. На противоположной стороне Морфей наслаждался водными процедурами под одним из водопадиков, подставляя под падающие струи то один бок, то другой, брыкаясь, поминутно плюхаясь в воду всем телом и опять поплавком выскакивая на поверхность.

  Сейчас это был никакой не конь, а самый настоящий, средних размеров, дракон, с лебедино изогнутой шеей, удлиненно-обтекаемым чешуйчатым телом и короткими мощными лапами, снабженными перепонками. Грива преобразовалась в костяные выступы-иглы по всей длине шеи до лопаток, такие же иглы, но покороче, усеивали до кончика длинный цепкий хвост. Голова осталась почти прежней, только глаза увеличились раза в два и превратились в сияющие изумруды. Да рог на лбу не отличался по цвету от остального окраса тела, что имело оттенки от голубовато-матового до болотно-зеленого.

  Окунувшись в очередной раз, Морфей замер и начал пристально вглядываться в водную толщу. Потом, внезапно, бесшумно нырнул и появился метрах в двадцати в стороне, неторопливо заглатывая здоровенную рыбину.

  Справившись с задачей, повернулся в сторону Али и Зэера, выпустил из темени, как кит, водяной фонтанчик.

  - Эй, лежебоки! Хватит камни продавливать! Рыбка - объедение!

  - Спасибо, Морфей, - откликнулась Аля, - мне еще только осталось на сырую рыбу перейти для полного кайфа!

  - Ну, как знаешь, - ответил он, - по мне, так очень даже вкусно!

  Аля помахала ему и опять повернулась к Зэеру. Гарпия вытянулась на боку, подложив лапы под голову, блаженно жмурилась.

  - Нет, - промурлыкал он от удовольствия, - нравится мне все-таки ваше солнышко, ничего не скажу! В самый раз температурка.... Все, решил! Теперь отпуск только на Центале проводить буду.

  Аля передвинулась поближе и удобно умостилась головой у него на шерстистом животе, как на подушке. Прикрыла глаза.

  - Зэер, ты обещал!

  - Ладно, нытик, - проворчала гарпия. - Уточни, что тебя конкретно интересует.

  - Со стороны может показаться: к чему трансформерам итраны, - она будто размышляла вслух. - У вас столько возможностей. И личностных, и технологических. Вот мне и интересно. И еще очень знать хочется - если ли кроме них кто-нибудь такой же важный для вас?

  - Наверное, дело в том, - задумчиво проговорил он в ответ, - что мы с итранами встретились очень-очень давно. Так сказать - на заре эволюции. И как-то легко сумели поладить друг с другом. Тоже, конечно, без шероховатостей и казусов не обошлось. Итраны, это, ведь, не единый народ. Они, как - к примеру - и люди, разделяются на разные этнические группы. И отличия между видами бывают довольно существенными. Мы сошлись тесно именно с единорогами. Наверно потому, что, как и мы, они - хищники. Как и мы - выносливы и абсолютно бесстрашны, как и мы - телепаты. Очень быстро рагезты убедились, что союзничать с итранами гораздо выгоднее, чем воевать с ними. И заключили негласный договор, со временем превратившийся в непререкаемый постулат: взаимоподдержка и симбиоз, выгодный обеим расам. С тех пор мы неразделимы. Итраны - по-настоящему верные товарищи, их невозможно подкупить. Никогда ни один трансформер не причинит вреда единорогу. Так же и единорог, если потребуется, с готовностью отдаст жизнь за трансформера. Потому, что знает: его вынужденная гибель принесет славу его народу и еще большую значимость, а его семья, если она у него есть, навсегда будет обеспечена наилучшими условиями для жизни.

  - Вот с этого места, поподробнее, пожалуйста. - Вклинилась Аля. - Я не видела тут ни одной их самки, или, как это, женщины?

  - Верно. - Ответствовал он. - Мы - воинствующая раса, итраны - тоже. Женщинам не место на поле битвы или в жестких условиях исследовательских экспедиций. Семьи итранов, как и наши, обитают на стабильных и основательно защищенных планетах Старых Миров. Периодически, по возвращению воинов, они воссоединяются. До тех пор, пока новые задачи и необходимости не потребуют присутствия мужчин в той точке космоса, где это нужно.

  - И вы не тоскуете в разлуке? - Аля искренне удивлялась.

  Зэер усмехнулся, ткнул её носом в бок.

  - Забыла о длине нашей жизни, Алира? Да если бы было наоборот, мы - не исключено - надоедали бы друг другу до смерти. А так - сохраняем свежесть отношений. Можно сказать - держим их в тонусе.

  - Что же тогда я? - В замешательстве пробормотала она. - Получается, я ему через время тоже надоем хуже горькой редьки!

  - Опять неправильные выводы! - Хохотнула гарпия. - Это так на тебя похоже. Вечно все переносишь на себя, человечек.... К слову, именно у нас, у рагезтов, браков как таковых практически не бывает. Мы объединяемся, чаще всего, только для рождения потомства. Это делается с трезвым расчетом, выбирается наилучший подходящий вариант. Остальное - несущественно. Сама погляди. О физической верности у нас речь идет? Конечно, не идет. Мужчины бесконечно в разъездах? Тоже не поспоришь. Отсюда итог. Основная семейная задача - обеспечить безопасность, комфорт и произвести на свет наследника или ...ков. Все.

  - Но, ты....

  - Алира! - Он сразу повысил голос. - Меня не трогать! Поняла? Я вообще никогда не женюсь, ясно тебе?!

  - Ясно, ясно, - поспешно согласилась Аля. - Молчу-молчу. Но общение со мной тебя точно не напрягает?

  - Нет, малыш. - Голос снова потеплел. - Мне с тобой очень хорошо. По-настоящему. И я никогда не причиню тебе зла. Ты сумела заполнить пустоту в моем сердце. Ну, хотя бы настолько, чтобы я явно не ощущал её....

  Зэер замолчал. Они немного понаблюдали за дремлющим на плаву, кверху наетым пузом, Морфеем. Потом Аля возобновила расспросы:

  - А где твой итран? По-моему, его здесь нету!

  - Как раз отдыхает. Я решил, что на этой планете обойдусь без его помощи.

  - А Краасс со своим Таме, похоже, не расстается никогда....

  - Они два старых волка. Столько всего пережили - перечислять замаешься. Подруга Таме была настоящей амазонкой. И красавица, каких поискать. Она погибла в схватке с оборотнями, спасая жизнь мужу. С тех пор Таме поставил крест на личной жизни. Сам воспитал сына. Всюду таскал его за собой, в самые дикие и опасные места. Твердил: или Морфей будет лучшим, или пусть....- Погибает! - С горечью прервала его Аля. - Но это же жестоко!

  - Повторюсь специально для некоторых. - Ехидновато процедил он. - Мы воины. Рафинированность и изнеженность - прямая дорога в никуда. Так что для нас, это нормально. Морфей, к слову, опытнейший разведчик. Его уму и смекалке многие рагезты позавидовать могут. И пусть тебя не вводит в заблуждение его дурашливость и показная несерьезность, - о его хладнокровии, выдержке и силе воли у итранов легенды ходят.

  - Ничего себе. - В ошеломлении прошептала Аля.

  - Именно так, девочка. Поэтому воспринимай его очень даже всерьез. Цени, уважай.... Но потачки не давай и не забывай: ведущий в вашей паре, в будущем, именно ты!

  Аля коротко кивнула. Свернулась калачиком у него под боком.

  - А кто такие оборотни?

  - А это как раз те вторые, нужные нам во многих отношениях, существа. Но с ними у нас, к сожалению, в общении успех переменный.

  - Отчего так?

  - Свободолюбивы очень. Горды непомерно. Краасс здорово обжегся на них. Не так давно потребовался чуть не общий совет всех глав наших кланов, чтобы переубедить его и не дать развязаться тотальной войне.

  - Попахивает личной неприязнью.... Слушай, а он, в последнюю нашу встречу упоминал о тех, кто его предали. И - вроде как - беспричинно. Или я неправильно поняла....

  - Ой, Алира, длинный твой язык! Надеюсь, ты этими откровениями ни с кем больше не делилась?

  - А с кем я делиться могла? Я что, общаюсь тут еще с кем-то, кроме тебя? Морфею я ничего не говорила.

  - Вот и помалкивай. И заруби себе где-нибудь на видном месте - его с тобой приватные беседы на общее, и даже мое, в частности, обозрение не выставляй. А то такой себе геморрой заработаешь, мама дорогая!

  - А какие они из себя, оборотни?

  - Имеют две физических взаимозаменяемых формы - гуманоидная и теплокровного хищника. Внешность, во втором обличьи, может передать достаточно полно образ... ну хотя бы... вашей собаки Баскервилей. Огромные такие псы, пропорционально сложенные, с тяжелым костяком. Шерсть очень короткая, преимущественно черной или фиолетово-черной окраски.

  - Впе-чат-ля-ет! - Мечтательно проговорила Аля.

  - А вот один на один встречаться с кем-то из них я бы тебе не рекомендовал. Они, как правило, сначала действуют, а уж после думают, если есть над чем.

  - И чем же они так вам полезны?

  - Отличные солдаты. Долгое время могут обходиться без еды, питья, сна. Очень прочная шкура. Обычное рубяще-колющее оружие её не берет. Только молекулярное лезвие, ну, или лазерный меч. Так еще нужно им оборотня зацепить умудриться. У них реакция - на грани фантастики. Словом, от такого подспорья нам бы отказываться не хотелось. Но, как я уже говорил, тут все очень шатко и ненадежно. Отдельные их группы переходят на нашу сторону, но большинство настроены крайне враждебно. Спят и видят - уничтожить рагезтов на корню.

  - Веселые делишки творятся в мире этом. - Аля подперла подбородок кулаком.... Зэер, слушай, а я сильно изменилась за те два месяца, что живу у вас?

  - Правду-матушку? - Растянул он пасть в улыбке. - Умеешь же перескакивать с темы на тему. И, главное, неожиданно так, что и сориентироваться не всегда следом удается.

  - Говори, говори, - поторопила она, - покуда на правду настроен.

  - Конечно изменилась, девочка. Ты немного повзрослела, расцвела и о-очень похорошела. Но это и сама знаешь, зеркал у нас пока никто не отменял. Я понимаю, что тебя другое интересует. Сама как думаешь?

  - Да, видишь ли, Зэер, я привыкла считать себя взрослой и самостоятельной лет с десяти. Поэтому и надеюсь получить ответ от тебя, как от лица непредвзятого.

  - Да, Алира. - Он послал ей долгий ободряющий взгляд. - Да, дружок, ты стала старше. Это правда. Ты сейчас мыслишь и говоришь совсем по иному, чем в начале. Но по-другому и быть не могло. Пусть тебя это не смущает. Ум еще никогда не являлся для его обладателя неудобством или слабостью. Тем более, что в душе ты, все равно, тот же ребенок.: чуткий, впечатлительный, ранимый. Только маску надевать выучилась.

  - Спасибо, Зэер. - Аля глянула на него с облегчением и благодарностью.

  - Ага, пожалуйста вам с хвостиком. - Он проследил взглядом за сместившимся солнечным диском. - Ну все, малыш, наша сиеста окончена.

  Аля, как по команде, поднялась. Оттряхнула комбинезон.

  - Слушаю и повинуюсь, господин учитель! - Отрапортовала рьяно. - Э-эй, Морфей! Бог сна, ёлки! Кончай храпеть, труба зовет!!!

  

   * * *

  Глубоко за полночь. Время неудержимо катится к рассвету. Аля сегодня долго не могла уснуть. Одолевало непонятное внутреннее беспокойство и состояние напряженности. Тело - будто насильно сжатая до предела пружина - дрожит, вибрирует где-то глубоко внутри себя. Хочет, требует чего-то, а чего? Распрямиться, освободиться. Выйти, в конце концов, из этой непонятной, гнетущей задавленности....

  Долго и нудно Аля расхаживала по комнате, выходила на террасу, пыталась разминаться. Помогало не особо. Так, на пару минут отпустит, и опять трусить начинает. По правде говоря, недомогание у нее проявилось гораздо раньше, днем. Но Зэеру что-либо рассказывать, жаловаться, она не захотела. Списала на хроническую усталость и влила в себя две порции энергетика. До вечера помогло. Но к ночи симптомы возвратились усиленными и промучили её всерьез и допоздна. Но вот, кажись, отпустило. Дрема окружает теплым уютным покрывалом, покачивая, уносит в расслабленность и покой....

  Смотри-ка, она и во сне далеко не ушла. Комната, ну, прям, как настоящая. Все до мелочей её, реальное. Только сама она опять не человек. Так-так-так.... А кто тогда на сей раз?.. Нарисуем себе зеркало.... Ого! Да это новенькое что-то.... Ну-ка, присмотримся повнимательнее!

  Гибкое, изящное тело покрывает велюром очень короткая, блестящая черная шерсть. Длинная шея, большие, чуткие, заостренные уши. Огромные глаза с золотой каемкой по краю и бездонною тьмою внутри. На точеных мускулистых конечностях шерсть плавно переходит в синевато-стальную чешую.

  Она протягивает к зеркалу переднюю лапу, раскрывает. Обнажаются острые, иссиня черные полумесяцы когтей. Она играет ними, то втягивая, то выпуская. Поворачивается боком. Разглядывает себя. Да, несомненно, теперь она - кошка. Вылитый египетский сфинкс, увеличенный в энное количество раз. Аля игриво помахивает длинным бархатистым хвостом. Интересный образ. От такого она бы и в реальности не отказалась. Не на постоянно, конечно, а иногда, по острой нужде. Но вообще - красиво смотрится. Она широко разевает пасть. На свет являют себя вовсе не игрушечные, острейшие, жемчужно-белые клыки. Потом внимание переключается на выступы, тянущиеся вдоль тела, почти такие же, как у гарпий. Аля поводит лопатками, напрягает спину. В стороны и вверх выбрасываются длинные острые крылья. Они не перепончатые, как у трансформеров, а покрыты мелкими серебристыми, с голубым отливом, перьями, очень густо прилегающими и друг к другу, и к коже крыла.

  - Вау! - Вырывается у девочки. - Красотища какая! Ну почему это только сон?!

  И тут Алю осеняет. Сон, так сон, подумаешь! Значит, полетаем во сне. Лучше так, чем никак.

  Сложив крылья, она подбегает к окну, тычет носом в стекло. Проем открывается. Аля выбегает на террасу. Задирает голову к луне. Огромный желтый глаз в облачной паутине зовет к себе, тянет. Со свистом снова распускаются крылья. Взмах! Еще. Еще! Тело отрывается от камня террасы, покачивается в воздухе. Она поджимает лапы, увеличивает амплитуду махов. Поверхность начинает отдаляться. Выше, выше. Аля чувствует - крылья устают, но сдаваться не собирается....

  - Эй! На меня смотри! Быстро! - Громкий окрик бьет по ушам. Она оглядывается, продолжая бороться с силой тяготения.

  Гарпия подлетает, хватает её передними лапами и, вращаясь штопором, устремляется ввысь, вознося Алю с собою в небо. С перепугу, та издает что-то между писком и мяуканьем, пытается схватиться за него. Но тут же получает парочку достаточно увесистых шлепков.

  - А ну не царапайся! - Рычит он. - Сейчас же убери когти и забудь, что они у тебя есть!

  - Ни фигушки себе - сон!! - Вопит она с вытаращенными глазами. - Краасс, ты мне еще ни разу не снился!..

  - Какой сон, маленькая дурочка?! - Рычит он в сердцах. - Это наяву. Можешь ты мозги уже включить?!

  - Что-о-о?!! - Орет Аля в истерике. - По-настоящему?! Мамочки, я же сейчас в лепешку расквашусь!!!

  - Обязательно расквасишься. - Насмехается он. - Если не прекратишь истерить, и бояться не разбери чего.... А теперь за-молк-ни! - Он энергично трясет её и заключает:

  - Делай, что говорю. Поняла? Повторяй в точности!

  Она часто кивает в ответ, уставясь в лимонные глаза. Он командует:

  - Раскинь крылья. Максимально распусти, веером. Тело полностью расслабь. Лапы - под себя. Лови воздушный поток и пари. Ясно тебе?

  - Поп-робую. - Заикается она в страхе.

  - Делай, а не пробуй! А не то - точно схлопочешь у меня! Давай.

  Отпускает её, отталкивает. Доли секунды Аля испытывает свободное падение, но тут, очевидно, включается инстинкт самосохранения. Тело само проделывает все, о чем он сказал. Приближение земли останавливается. Она медленно парит в воздушной бездне, тихонько пошевеливая распростертыми крыльями. Ветер тонко посвистывает в кончиках перьев. Внизу, далеко-далеко, знакомые лесные ландшафты, и слабо светящаяся, дымчато-белая подкова базы.

  Краасс подлетает совсем близко, заглядывает ей в глаза.

  - Ты хоть поняла, что произошло, девочка?

  - Наверно. - Несколько потеряно отвечает она.

  - Преображение закончено, Алира. Ты сегодня родилась заново. Теперь - для моего мира! - Склоняет голову на один бок, на другой. Прикасается к её шее. Проводит носом по щеке. - Да ты у меня очаровашка! - Лукаво подмигивает. - Так бы и съел тебя, малыш.

  Аля смущенно прячет глаза, отворачивается. Он смеется.

  - Всему свое время. Сейчас у нас по плану - полет. Повторяй за мной. Не тормози!

  Две черные тени срываются с места в крутом вираже, на миг рисуются на лунном полотне драконьими силуэтами и теряются во мраке уходящей ночи.

  

   * * *

  Аля сладко потягивается, неохотно приоткрывает глаза. Солнечные лучи пробились через кисею занавеси, медовыми световыми кружочками рассыпались по полу. Она принюхивается. Густой розовый аромат витает в воздухе. Аля садится. В ногах на постели - огромная охапка черных бархатных роз. Узорные, ярко-зеленые листья, большущие полураспустившиеся бутоны поблескивают хрустальными капельками влаги, наполняя и кружа голову изысканным ароматом. Аля нагибается, собирает их, подносит к себе. Окунает лицо в цветы, наслаждаясь запахом и ощущением всепоглощающей радости. Обращает внимание: на стеблях роз ни единого шипа. Она перебирает их пальцами, легонько трогает губами шелковистые лепестки. Потом отбрасывает одеяло, встает.... Весь пол от стены до стены усыпан живым цветочным ковром: Разноцветные розы, орхидеи, герберы, астры, пионы, ирисы. Буйство красок, безумие форм. Аля тихо ахает, боясь наступить на это хрупкое великолепие. Потом все же решается. Прижимая к себе розовый букет, пробирается к столу. Набирает на панели заказ - черную, с позолотой, высокую зауженную вазу с водой и ножницы. Подравнивает цветам стебли, ставит в воду, расправляет. Садится у стола на колени, держится за край столешницы, очарованно смотрит на розы.

  - Спа-си-бо, Краасс! - Влюблено произносит вслух.

  - Всегда пожалуйста. - Слышится позади.

  Аля вскакивает. Он уже рядом. Склоняется к ней. Одной рукой берет за талию, другой, за подбородок, приподнимает ей голову и - целует. В губы, по-настоящему. У Али перехватывает дыхание, подкашиваются ноги. Он не отпускает, не отстраняется. Его ласкающие губы ввергают её в пучину жгучего желания и, одновременно, томной истомы. Ладони скользят по телу, легко касаясь самых потаенных уголков, искушая и сводя с ума. Тихий дрожащий стон вырывается, гаснет. Краасс отодвигается, удерживая её в объятиях, с улыбкой наблюдает за выражением её лица. Аля в полуобморочном состоянии, дыхание учащенное. Он умудрился довести её почти до экстаза.

  - Ш-ш-ш, моя девочка. - Шепчет ей. - Прости, маленькая. Не сдержался.... Тебе, нравится, правда?

  Аля молча смотрит на него и медленно заливается краской.

  - Я тоже хочу тебя, Алира.... По-моему, я никого и никогда не хотел так, как тебя.... И, когда я вернусь....

  - Ты уезжаешь?! - Вскрикивает она с отчаянием. - Почему?! Надолго?!

  Он быстро, но мягко, закрывает ей рот ладонью.

  - Тихонько, девочка. Так нужно. У меня есть дела и помимо Центала. Они бывают важными и неотложными, вот как сейчас.

  Ей на глаза наворачиваются слезы. Она отталкивает его руку. Начинает вырываться. Он не отпускает, сильнее прижимает к себе, перехватывает руки, заводит за спину. Прислоняет её к своей груди, потихоньку укачивает.

  - Спокойно, малыш. Спокойно. Ничего плохого и непоправимого. Я скоро вернусь.

  - Когда?! - С болью восклицает она.

  - Не более чем через месяц.

  - Почему ты не хочешь взять меня с собой?! - Она умоляюще приникает к нему, плачет. - Я не буду тебе мешать, не буду обузой....

  - Нет, Алира. - Он отвечает, как отрубает, холодно и жестко. - Это совершенно исключено. Опасно сейчас отдалять тебя от Земли. Твоя сущность на сто процентов еще не сформирована. Если связь с Центалом чересчур ослабнет или будет утеряна, ты - скорее всего - погибнешь. У тебя сейчас самый нестабильный период. Нужны постоянные планомерные нагрузки. Мне надо, чтобы ты развивала себя с максимально возможной отдачей. Тренируй свои способности, углубись в это до упора. И ничего мне не говори сейчас, я не хочу слышать никаких протестов. У тебя есть четко поставленная цель. Поставленная мною. Хочешь, чтобы все было хорошо, не отступай от нее, не потакай своим слабостям!

  - Не отталкивай меня, пожалуйста, - безнадежно жалобно просит она.

  - Я не отталкиваю, малыш. Я о тебе забочусь. Думаешь, почему все они при физической близости со мною погибают?.. Дело не только в том, что я забираю энергию. Дело еще и в том, что у них внутри, после моего вторжения, ничего целого не остается....

  Аля, не дыша, впивается в него глазами. На лице - растерянность и почти ужас.

  - К-как, - бормочет беззвучно, - как это?..

  - Тебе себя сейчас продемонстрировать, что ли? - его губы искривляются в горько-насмешливой гримасе. - Поверь, малыш, все так, как я говорю. Я не буду рисковать тобою, пока не уверюсь полностью: ты сможешь это хотя бы пережить, не сойдя с ума от боли. О каком-то там удовольствии в этом процессе речь для тебя, покуда, вообще не идет. Уяснила себе?!

  Аля чуть заметно кивает. Растерянно и испуганно глядит, отводит глаза. Краасс гладит её по голове. Бережно целует в лоб, в опущенные ресницы. Говорит ласково, настойчиво:

  - Время пролетит быстро. По приезде я сам буду заниматься тобой. Я тебе еще надоем, ребенок!

  - Нет! - Мотает головой Аля - Никогда и ни за что! Я тебя очень-очень-очень люблю!

  - Знаю, малышка, - он легонько касается пальцем кончика её носа. - И я благодарен тебе за это, поверь.

   * * *

  Аля стоит у балюстрады, опершись спиной на перила. Смотрит вверх. Над крышею жилблока, уходя в небо, дрожит зеленым световым маревом энергетический транспортный коридор. Через него, как на грузовом лифте, рагезты отсылают на космобазу необходимое в полете оборудование и припасы.

  Эти самые их припасы для нее сейчас - основной больной вопрос. Кулаки непроизвольно сжимаются так, что ногти впиваются в ладони. Она тихо стонет, лицо искажает болезненная гримаса. Один за другим коридор втягивает в себя, поглощает и уносит огромные металлические контейнеры-пирамиды. Внутри них, это ей известно достоверно, люди. Усыпленные и накачанные особым препаратом, они пребывают в бесчувственно-коматозном состоянии, и будут оставаться (или, как говорят рагезты 'сохраняться') в нем непосредственно до 'использования'.

  Краассу вчера, отчего-то, заблагорассудилось, чтобы она, весь день перед отлетом, сопровождала его. Может, и, даже, скорее всего, он просто решил устроить ей определенную шокотерапию, чтоб не забывала, кто она теперь и среди кого живет. И Аля такого насмотрелась - до сих пор волосы шевелятся.

  Ну, ладно, взрослые!.. Хотя их пленники, все до единого, были молодыми, привлекательными, в отличной физической форме. Но потом Аля увидела детей. И вот тут ей поплохело окончательно. Ребятишек, возрастом от пяти до десяти-двенадцати лет, собрали в огромной камере. Глядя через прозрачную стену на бесчисленные глаза, распахнутые в немом выражении горя и ужаса, Аля чуть не рыдала сама. Господи, да что же это? Они же совсем маленькие! Они еще и не жили вовсе!! Она порывисто обернулась к стоящему рядом Краассу, приготовленные слова замерли на губах. Он глядел на нее, откровенно забавляясь. Губы сложились в ядовито-ледяную ухмылку. И вся поза выражала открытое ожидание. Ожидание её протестов, возмущений, криков. И Аля пересилила себя. Промолчав, повернулась лицом к камере. Собравшись с духом, нарочито безразлично произнесла:

  - Их так много. Начнется переполох, поиски.

  - Нет, - он отвечал спокойно, но Аля продолжала чувствовать, как Краасс ощупывает её глазами, словно в брони слабину ищет, - здесь дети со всей Земли. Просто негроидная раса - в отдельном помещении.

  - Значит, есть еще.... - Все-таки, она не смогла полностью подавить в голосе нотки отчаяния. Рагезт насмешливо хмыкнул.

  - Какие мы до сих пор сентиментальные. Придется искоренять на ходу!

  Подал знак андроидам. Вытекая из отверстий в полу, в камере заклубился, поплыл густой голубовато-сизый туман. Один за другим, дети, вдохнувшие его, оседали, валились наземь. Аля сцепила зубы, закрыла глаза, борясь с желанием заорать во всю глотку, разбить эту проклятую стену, остановить этот ужас. Он крепко сжал её плечо. Проговорил размеренно:

  - Усыпляющий газ. Теперь они ничего не почувствуют. Ни боли, ни страха, ни неудобств. Как видишь, мы достаточно гуманны, Алира.

  - Почему дети? - С трудом выдавила она.

  - Сама на свой вопрос ответить не хочешь?

  Аля промолчала. Действительно, глупо спрашивать о том, что и так очевидно. Люди тоже предпочитают на обед нежного цыпленка, а не старого жилистого петуха. Туман постепенно уходил, рассеивался, воздух камеры очистился. Контролирующий процесс андроид послал жест 'чисто'. Ухватив Алю за руку, Краасс открыл проход в стене и потянул её внутрь. Медленно пробираясь за ним следом среди десятков детских тел, беспомощно раскинувшихся на полу, Аля ощущала, что вот-вот не выдержит и просто рухнет в беспамятстве где-нибудь рядом. Ну почему он её так мучит?! Это же невыносимо!

  Стараясь не присматриваться, она вела глазами поверх лежащих малышей, но взгляд вдруг зацепился за что-то такое знакомое. Облачко светлых кудряшек, щуплая фигурка. Рывком выдернув руку из его пальцев, Аля кинулась к ребенку. Упала на колени, перевернула лежащее ничком худенькое тельце. Застыла на секунду, глядя в помертвевшее личико, точно из последних сил старалась доказать себе - ей все это лишь почудилось. Потом повернулась к Краассу. Зрачки расширялись, наползали на радужку, растекались чернотой.

  - Извини за дерзость... - скривила губы, с нажимом и сталью в голосе продолжила - хо-зя-ин!.. Но его я вам не отдам!

  - В самом деле? - Краасс был безмятежно спокоен. - Ты ставишь мне какие-то условия, девочка? Я не ослышался?

  - Нет. - Твердо ответила она. - Ты меня привел сюда сам. Ты хотел, чтобы я это увидела. Но я не обязана быть такою, как ты. Я - донор, сам сказал. Я отдаю, а не отнимаю жизнь. Этот мальчик был мне ближе, чем брат. Там, среди людей, он был моей отдушиной, моим родным человечком. А ты хочешь, чтобы я так просто отказалась от него и послала на смерть. Он - невинный ребенок. Такого предательства я не прощу себе никогда, и такого зла не простит мне Центал. Теперь решай!

  Краасс помолчал, пораженно рассматривая её. Проговорил удивленно:

  - А ведь ты права. Права, бесспорно.... Ладно.... Думаю, мы можем сделать исключение. Только, - повысил голос, отчеканил жестко, - один единственный раз!

  - Да. - Мгновенно согласилась она. - Если этого ребенка ни сейчас, ни в будущем, никто никогда не тронет.

  - Смахивает на ультиматум. - Недовольно процедил он. - Перегибаешь палку, Алира. Смотри, нарвешься.

  - А иначе все бессмысленно, - упрямо продолжила она, - вы его, сегодня, отпустите. А завтра кто-нибудь из рагезтов вновь на него, так сказать, внимание обратит.... Нет уж, я требую гарантий. Чтобы это твое исключение осталось настоящим и действенным!

  Он отвернулся, размышляя. Опять уставился на нее. Неожиданно улыбнулся.

  - Кремень!.. Хорошо. Будет по-твоему.

  Позвал андроида, указал на мальчика.

  - Забирай.

  Аля решительно повела головой:

  - Нет. Я сама понесу. Он не тяжелый.

  - Как хочешь. - Уступил он. - Пошли.

  Аля подхватила Славика поудобнее и двинулась за Краассом к выходу, стараясь не смотреть на других детей. Она боялась верить, что все вышло, что малыш спасен. Сначала она убедится лично, что с ним ничего плохого больше не приключится. А уж потом будет радоваться и дух переводить.

  Лифт перенес их на первый этаж. Здесь уже поджидал Зэер. Аля, насупившись, глянула на него. Покрепче прижала к себе спящего мальчика. Краасс пренебрежительно дернул плечом в её сторону.

  - Заканчивайте без меня. - Обратился к помощнику, - у нашей девочки приступ сентиментальности. Как думаешь, о чем это говорит?

  - О том, что она может чувствовать, вождь.

  Аля в удивлении вскинула на Зэера глаза. Как, он решился открыто её защищать?! Невероятно!

  - Вот-вот... чувствовать.... Ты с ней работу, на будущее, проведи, а? Меня подобные заморочки не устраивают.

  - Конечно, вождь, - склонил тот голову, - мы все наверстаем.

  - Хорошо. Удачи. - Проигнорировав Алю, Краасс быстро удалился. Но она, на сей раз, не обратила на его уход ни малейшего внимания, полностью сосредоточившись на ребенке.

  - Давай его мне, Алира, - мягко попросил Зэер, - ну что ты, в самом деле? Это же я. Я ему ничего не сделаю.

  Аля внимательно посмотрела ему в глаза. Удостоверилась - говорит правду. Осторожно передала ребенка.

  - Куда мы сейчас?

  - В лабораторию. Поставим ему идентификационный чип. Внесем в базу данных. Потом я его в город отвезу, домой.

  - Я с тобой! - Безапелляционно заявила она.

  Зэер поморщился, вздохнул.

  - Ищешь приключения на свою голову, Алира. На ровном месте, главное. А если Краасс не разрешит? Что делать будешь? Головой о стену биться? Так он это быстро исправит. Не играй с огнем, девочка.

  - Я с ним не играю, - отрезала она, - я в нем живу! И сейчас этот огонь меня испепеляет. Понятно?! Я должна удостовериться, что с ним все будет нормально.... Зэер, пожалуйста! - просяще-нежно прислонилась щекой к его руке. - Добейся разрешения на эту поездку. Он послушает тебя, Зэер!

  Он грустно усмехнулся, движением век подтвердил согласие.

  - Алира, Алира.... Ты из меня веревки вьешь. Перепадет нам с тобою, когда-нибудь, на орехи, помяни мое слово.

  Аля широко улыбнулась. Погладила его по плечу.

  - Идем?

   * * *

  Переговорив с Краассом по визифону тет-а-тет, Зэер вернулся к ожидавшей в лаборатории Але в самом положительном расположении духа.

  - Не поверишь, - удивлялся он, - вождь не только разрешил этот выезд за периметр. Он, по собственной инициативе, готов предоставлять тебе такую возможность регулярно. Правда, по предварительной договоренности и, естественно, в сопровождении моем, или - Морфея.

  - С чего бы это он так раздобрился? - Недоверчиво спросила Аля. - У Краасса ничего просто так не бывает. Это я уже хорошо усекла.

  - А как на счет вашего выражения: от добра - добра не ищут?

  - Тоже верно. - Согласилась она. - Спасибо огромное, Зэер. Что мы сейчас делаем?

  - Конкретно мы - ничего. Андроиды сами великолепно справятся. - Он уложил мальчика на операционную платформу. Отошел, поманил Алю к себе. Та неохотно отодвинулась от ребенка, настороженно наблюдая за слаженными действиями биороботов.

  - Тут ничего сложного. - Комментировал их работу Зэер. - Микрочип вводится в шейный отдел позвоночника. Активируется. И пожизненно отсылает в общую базу информацию о своем носителе. Носящий чип, никак его не ощущает. Точно так же, датчик не может обнаружить ни одно земное устройство. После биологической гибели носителя, чип самоуничтожается в течение одной минуты. Кроме того, в процессе жизни реципиента, устройство прямо влияет на качество его жизни. Нормализирует и поддерживает иммунитет, убирает воспалительные процессы, способствует очень быстрой регенерации поврежденных тканей. То есть человек, с вероятностью процентов до девяноста - принимая во внимание возможность попадания им в несчастные случаи с мгновенным летальным исходом - умрет лишь от глубокой старости. Просто заснет себе мирно, и не проснется. В нашем с тобой случае, кроме всего этого, при контакте объекта с представителем моей расы, идет моментальная информация о том, что носитель чипа - неприкасаем. Все.

  - Когда он очнется?

  - После инъекции нейтрализатора. Вещество, находящееся сейчас в его крови, создает 'эффект консервации'. И, сам по себе, сон продлится очень и очень долго. Не один год.

  - Ого! - Выдохнула Аля.

  - Закончили. - Указал на андроидов Зэер. Принял из руки одного биоробота черный маленький цилиндрик. (Аля вспомнила - подобным воспользовался Краасс, увозя её из города.) Засунул в нагрудный карман комбинезона.

  - Поехали, Алира. Оденься только в более 'земной' вариант.

  - А ты?

  - А мне достаточно просто не скрывать глаза. - Он хитро улыбнулся. - И тогда твои бывшие соотечественники примут любой мой образ, как данность!

  - Везет же некоторым. - Пробурчала девочка. Удалилась в соседнее помещение и вернулась обратно в джинсах и черной футболке.

  - Сойдет? - спросила нетерпеливо.

  - В самый раз, - махнул рагезт рукой. Взял мальчика на руки. Вызвал лифт.

  

   * * *

  Из окна преобразованного модуля Аля неотрывно вглядывается в такие знакомые и - понимает вдруг - уже совершенно чуждые ей панорамы улиц. Когда она покинула город, а с ним и 'человеческую' жизнь, была самая середина календарной весны. Теперь - в разгаре лето. Аля окидывает равнодушным взглядом витрины магазинов, спешащих по своим делам прохожих, раздраженно морщится на пыль, поднимаемую ветром, на бумажный сор у кафешек. После свежести горного леса - стекла мнимого автомобиля опущены - городской воздух кажется ей смрадом, окружающие пейзажи вызывают почти отвращение.

  Зэер припарковывает машину у маленького скверика близ центральной площади. Показывает Але, чтоб та расстегнула на ребенке тенниску. Прикладывает к груди мальчика прямоугольник аптечки. Раздается три кратких щелчка. Загорается голубой огонек. Следом возникает бегущая строка: 'до полного восстановления систем жизнедеятельности - одна минута двенадцать секунд условных планетарных единиц'.

  Зэер прячет цилиндр. Аля приводит одежду малыша в порядок. Укладывает его себе на колени, головой на плечо. Извиняющимся тоном просит рагезта:

  - Ты не мог бы нас оставить на время наедине? Честно говоря, боюсь - он испугается, увидев тебя. А так я его быстрее успокою. Хорошо?

  Зэер кивает, выходит из машины. Аля нежно смотрит на Славу, осторожно гладит светлые кудрявые волосенки, тихонько целует в лоб.

  - Маленький мой, мой дружочек, все у тебя будет хорошо, Славочка. Обещаю!

  Ребенок приоткрывает рот, глубоко вдыхает.... Не открывая глаз, тихо, жалобно хнычет, кривится.

  - Славик.... Славка! - Аля легонько тормошит его, - просыпайся!

  - Нет! - Всхлипывает мальчик. - Не трогайте!.. Я не хочу-у!

  - Посмотри на меня, Слава. Открой глазки. - Упрашивает она. - Я здесь, с тобой. Ну же, малыш!

  Глаза ребенка раскрываются. Сначала взгляд мутный, плавающий, но, постепенно, проясняется. Он смотрит ей в лицо. На личике появляется слабая неуверенная улыбка.

  - Аля. - Бормочет невнятно. - Аля... Ты вернулась?..

  - Да, маленький. - Она обнимает Славика, притрагивается кончиком носа к его, целует легонько. - Привет, мой хороший.

  Мальчик обхватывает её ручонками за шею, прижимается. Быстро, захлебываясь, начинает говорить. Аля разбирает, что его забрали буквально в двух шагах от дома, когда он шел за соком в ларек напротив. Совсем не удивляется, выяснив, что обстоятельства процесса похищения, как и самого похитителя (или -...лей), ребенок толком не запомнил. Правда, он несколько раз упомянул определения 'большой' и 'черный'. Но брюнетов среди рагезтов - процентов семьдесят, а 'большие' - без исключения, все. Аля продолжает ласково укачивать малыша, попутно стараясь внушить ему - ничего не произошло. У него закружилась голова. Он упал.... А она мимо проходила и увидела....

  - Ты все врешь, Алька, - обиженно прерывает мальчик. - Я тебя там видел!

  - Где, Славик?

  - Там. Возле комнаты. Я тебе кричал, звал. А ты меня не слышала. Потом он к тебе подошел....

  - Кто?!

  - Ну, я же говорю, он. Черный человек! - Слава колотит её кулачком по плечу, чтоб, видать, доходило получше. - А потом - дым кругом.... И-и, все! - Смотрит по сторонам. - Ой, это машинка?.. Твоя?!.. А можно я порулю?

  - Можно-можно. - Аля поднимает его, помогает перебраться на переднее сиденье. Незаметно подает модулю команду 'стазис'. Мальчик увлеченно крутит руль, бибикает, нажимает все подряд кнопки. Аля наблюдает, раздумывая. Спрашивает:

  - Славик, кушать хочешь?

  - Ага! - Весело откликается он, - и пить - тоже!

  - Посиди, тогда, минутку, а я сбегаю в магазин, куплю что-нибудь вкусненькое.

  - Не-ет! - Он моментально отрывается от своей 'игрушки'. - Не хочу один! Пойду с тобой.

  - Ну, хорошо. - Аля протягивает ему руки. - Иди сюда.

  Открывает дверцу, выпускает ребенка из машины, выходит сама и... почти натыкается на облокотившегося на капот Зэера.

  - Долго еще? - Спрашивает он недовольно. - Ты заигрываешься, Алира. Нам пора возвращаться.

  Славик смотрит на него заинтересованно и без страха.

  - Привет! - Говорит, обходя рагезта по кругу. - А ты кто, дядя?

  Зэер хмыкает, жмет плечами. Вопрошающе глядит на Алю. Та поспешно разъясняет:

  - Это мой друг. Он хороший, не бойся его.

  Славик приближается к рагезту. И, вдруг, важно, старательно имитируя взрослого, протягивает ему ладошку.

  - Здравствуй. Как тебя зовут?

  Зэер смотрит на него с удивлением. Потом негромко смеется. Осторожно дотрагивается до вытянутых к нему пальчиков. Мальчик отдергивает руку, жалуется Але:

  - Он током бьется!

  - Такое бывает. - Успокаивает она. Спрашивает у Зэера, - можно я его, по-быстрому, вон в той кафешке накормлю? А потом, сразу же, отвезем его домой и - на базу.

  Зэер вздыхает, соглашается.

  

   * * *

  Тихий гул возвращает девочку к реальности. Она опять возводит глаза вверх. Коридор блекнет, исчезает. Погрузка окончена. Как и жизнь этих несчастных. Остался недолгий период чисто растительного существования. А после.... Она не хочет, не хочет думать об этом ужасе!..

  Неторопливые шаги. Близятся. Аля упорно не смотрит. Она и так знает - Краасс. Шаги затихают рядом.

  - Привет, Алира. Прощаться будем молча и не глядя?

  Она не отвечает, не двигается.

  - Что-то не слышу никакой благодарности за все мои тебе уступки.

  Аля поворачивается, смотрит ему в глаза. На лице - боль и растерянность. Произносит тихо, безнадежно:

  - Что будет, если я не смогу смириться с этим?

  - Сможешь. - Меряет он её взглядом. - Конечно, если не будешь слепо потакать своим эмоциям.

  - А если, все-таки, не смогу? Что тогда? Что ты со мною сделаешь? - Помимо несогласия, в её словах слышится и некоторый вызов.

  - Буду считать себя свободным от нашего договора. Ну, хотя бы на счет этого твоего детеныша, - бесстрастно и холодно отвечает он.

  Аля давится воздухом. Застывает, хлопая глазами. Краасс хищно улыбается, проводит по её щеке тыльной стороной кисти. И, вдруг, хватает сзади за шею. Притягивает её лицо к своему.

  - Не зли меня, девочка! Я слишком много делаю для тебя, а ты, похоже, наглеть начинаешь.

  Аля испуганно моргает, в глазах закипают слезы. У Краасса сейчас почти такой же вид, как тогда, когда он набросился на Крофта, защищая её. Но только теперь гнев его направлен на саму Алю. Под ступнями явственно ощущается бритвенное лезвие. Время останавливается.

  И тут Аля делает то, чему, впоследствии, несказанно поражается сама. Вместо того чтобы вырываться, плакать, протестовать, или еще что-нибудь, в этом же роде, она обвивает его руками и... целует. Длинно, страстно. Немного отстраняется, заглядывает в удивленные глаза, продолжает нежно касаться губами лица, шеи, плеч. Шепчет в промежутках:

  - Прости меня.... Прости меня, пожалуйста.... Не знаю, что на меня нашло.... Этот мальчик... мне был очень дорог.... Я больше не буду так, клянусь!

  Его взгляд оттаивает, теплеет. Он тоже обнимает её, проговаривает на ухо лукаво насмешливо:

  - Маленькая хитрюга. Знаешь, чем меня взять, да?

  Подхватывает на руки. Уносит с террасы....

  ...С мимолетными перерывами, их объятия длятся, кажется, уже целую вечность. Краасс ненасытен. Он требует отдавать энергию снова и снова. Принуждает, подстегивает. Аля уже плохо понимает - где она, что с ней происходит. Бесконечная свинцовая тяжесть сковывает тело даже сильнее, чем в самые первые их контакты. Она дышит через силу. Ей мерещится, что она на дне глубокого колодца, а сверху - многотонная толща воды, которая вот-вот раздавит. Нет сил, чтобы освободиться, нет голоса, чтобы сказать, попросить....

  Краасс, наконец, оставляет её. Аля почти без сознания. Он растягивается рядом, приближает её голову к своей. Ехидновато произносит:

  - Нравится, ребенок?.. Вот сейчас я, и вправду, сыт. На какое-то время!

  - Я... пить... хочу. - Заставляет она себя выговорить.

  Краасс встает, приносит бокал. Приподнимает девочку. Поддерживая за плечи, дает напиться. Снова ложится рядом, подтягивает её к себе, прижимает. Укрывает одеялом. Аля утыкается лицом ему в грудь. Вкладывает свою ладонь в его, сплетая пальцы. Говорит тихонько:

  - Я не боюсь, Краасс. Я согласна...

  Надвигающееся забытье уносит её, погружает в глубокий, мертвенно-тяжелый сон, где нет ни чувств, ни видений.

   * * *

  - Вождь, ты планируешь встречаться с Аттали в этот раз?

  Краасс с трудом удержался, чтоб не дернуться. Вопрос застал его врасплох. Выдержав минутную паузу, он ответил, как можно безразличнее:

  - Нет, Зэер. Вряд ли. Она слишком далеко. И, честно говоря, не горит желанием видеться. Наши отношения несколько расстроились. Я уже говорил тебе.

  - Да. Я помню. - По голосу слышно было - помощник старался подавить разочарование.

  Краасс оторвал глаза от созерцания космической бездны, пристально посмотрел на него. Решился.

  - Зэер. Я осведомлен о твоем отношении к Аттали. Поверь, для меня ты - наилучшая кандидатура. И я ни в коем случае не препятствовал бы вам, пожелай вы воссоединиться. Но от меня здесь почти ничего не зависит. Пойми!

  - Да, вождь, конечно. - Скулы Зэера напряглись. На миг глаза сверкнули огнем. Потемнели. - Извини, что затронул эту тему.

  - Я бы хотел поговорить о другом. - Краасс спокойно продолжал, показывая, что предыдущий вопрос закрыт. Зэер решился прервать его:

  - Вождь, ты можешь быть уверен - Алира будет под моим постоянным контролем и защитой.

  - Я гляжу, ты к ней не на шутку привязался?

  - Она не человек, Краасс. Хоть и наделена человеческими эмоциями и слабостями. - Зэер говорил задумчиво и с долей восхищения. - Она и слабее нас. И сильнее - одновременно. Когда-нибудь, она станет Великой, если... - он прервался. Нахмурился.

  - Если, я её не испорчу, хочешь сказать? - иронично усмехнулся Краасс.

  - Если ты её не подавишь окончательно. - Зэер смотрел пристально и серьезно. Краасс задумался. Расхаживал по рубке. Молчал. Остановился перед Зэером, нагнул голову к плечу, ожидая:

  - Продолжай!

  -У нее, действительно, огромный потенциал, Краасс. И такая же огромная привязанность к тебе. Именно ты делаешь Алиру уязвимой. Не сочти наглостью с моей стороны, но я советую тебе крепко подумать о вашем будущем. Она не из тех рабынь, что безмолвно будут сносить предательство. В частности - физическое.

  - Зэер, ты в своем уме? - Краасс явно был потрясен смелой откровенностью помощника. - А ты не забываешься, случаем?!

  - А тебе, откровенно говоря, правда нужна?! - Зэер тоже повысил голос. - Если нет, ни о чем не спрашивай. Если, все-таки, да - повторюсь: каждый свой шаг обдумай трижды. Особенно - в отношении претенденток.

  - А-а, вот ты о чем. - Краасс фыркнул смешком. - Поживем, увидим. По нашим законам ей все равно не подняться выше статуса наложницы. Хоть она и трансформер, но до конца жизни останется иной. Закон не перепишешь.

  - Статус - дело бумажное. Твоя воля и твое желание - вот истинная сила. Ты можешь защитить её и сделать так, чтобы остальные уважали твой выбор.

  - Что-то не припоминаю, чтобы, я при свидетелях брал на себя какие-то обязательства сверх обычных. - В голосе Краасса проскочила плохо скрытая агрессия. - Зэер, я вижу - намеков ты не слышишь. Тогда предупреждаю прямо: не смей меня учить!

  Помощник молча наклонил голову, прижал к груди ладонь, показывая подчинение. Попрощался, пожелал хорошего пути. И поспешно удалился.

  

   * * *

  - Привет, девочка. Как ты?

  Аля, натянувшая одеяло до самых глаз, глухо пробормотала:

  - Можно, я сегодня никуда не пойду? Я бы хотела отдохнуть. Нездоровится немножко.

  - Хорошо. - Зэер настороженно всматривался в нее. - Но ты мне что-то не нравишься. Все точно в порядке?

  - Да-да, я хочу поспать.

  На миг её пальцы мелькнули сверху, поднимая одеяло повыше. Глаза рагезта расширились. Он рванулся к ней. Ни слова не говоря, смахнул одеяло с плеч. На секунду онемел.

  - Вот мерзавец! - Проговорил в сердцах.

  - Не надо. Зэер, пожалуйста. - По щекам Али потекли слезы. - Я сама виновата. Ты предупреждал. Я не послушала.... Но это ерунда все. Только... больно очень!

  Она отвернулась, спрятала лицо в подушку. Плечи судорожно вздрагивали.

  Зэёр нагнулся к ней. Задрал на спине пижамную рубашку. Скрипнул зубами. Так же, как и руки, её спину густо покрывала сетка кровоподтеков. Лунки ногтей посинели. Кожа приобрела неестественно серый цвет. Он взял её запястье, нащупал пульс. Давление было критически низким.

  - Он тебе оказал хоть какую-то помощь?

  - Не знаю, Зэер, - воспаленные глаза уставились на него, не видя, - кажется, я заснула.

  - Заснула?! Да ты почти умираешь! Вот дурочка маленькая. Отчего не позвала? Не сказала?

  - Я думала - пройдет. - Просипела она слабеющим голосом.

  - Пройдет, а как же. - Зэер был зол, как никогда. Не на Алю, конечно. Промелькнула мысль: может, Краасс решил от нее таким образом избавиться? Нет, ерунда. Просто он не рассчитал, вытянув из нее сверх возможного. Нет, как же тупо все-таки! А если бы она умерла?!

  - Девочка не умрет. - Бестелесный голос прозвенел в ушах мелодичным отзвуком. Зэер моментально расслабился, глубоко вздохнул, настроился на телепатический контакт.

  - Что нужно делать, Арника?

  - Можно - ничего. К завтрашнему утру она восстановится. Но процесс этот будет весьма болезненным. Чего и добивался Краасс.

  - Понятно. - Пробормотал Зэер. - А если я хочу все ускорить?

  - Неси её в бассейн. Дальше - моя забота.

  Невзирая на слабые Алины протесты, Зэер быстро стащил с нее пижаму, закутал в одеяло и перенес в ванную комнату. Там, бережно поставив на ноги и удерживая, чтоб не упала, развернул. И, подняв, спустился в воду прямо в комбинезоне.

  - Что... ты хочешь... делать? - Она смотрела на него с таким безграничным доверием, что Зэеру прямо не по себе стало. Эта малышка, с самого начала, непостижимым образом, умудрилась, вроде бы и не делая ничего для того особенного, проложить дорожку в его сердце. А ведь он искренне считал - после Аттали ни на кого никогда и не посмотрит. Мимолетные связи, конечно, не в счет. Там - чистая физиология, и ни на грамм больше. А Алира, непринужденно и почти походя, смогла это, смогла завоевать и подчинить себе, сама об этом не подозревая. С его стороны чувство к ней не было никаким любовным томлением. Он желал бы, до глубины души, иметь такую сестру или... дочь. Да, он бы очень хотел дочь! Он всю жизнь мечтает о детях, или хоть о единственном ребенке. Так пусть, раз уж так вышло, она заменит ему его несбывшуюся мечту. Его маленький, хрупкий друг.

  Зэер нежно, успокаивающе, погладил Алю по голове.

  - Твоя задача - совершенно расслабиться. Больше ничего. Ложись на воду. Я тебя поддержу.

  Подставив ладони под её голову и спину, помогая ей удержаться на поверхности, Зэер с горечью вспоминал недовольное лицо Краасса в тот миг, когда рискнул прочесть ему 'мораль'. Надо будет обязательно довести до его сведения, к чему привела его несдержанность. И пускай психует, сколько влезет. В крайнем случае, прикроемся должностью. Она у Зэера такая, что - при определенных обстоятельствах - он не то что может, а и обязан давить вождю на все его мозоли, возвращая, так сказать, к бренности бытия. Переживет, никуда не денется. И его, Зэера, тоже не убьет, потому как - не за что. На том и порешим.

  Рагезт посмотрел на Алю. Контуры тела едва проглядывали сквозь массу изумрудных огоньков. Арника трудилась вовсю, восстанавливая повреждения. Наклонившись, Зэер прошептал искоркам 'спасибо', выпрямился. Закрыл глаза. Напряжение отпускало. Сменялось уверенностью - все непременно будет отлично. Если не у него, то - хотя бы - у Алиры!

  

   * * *

  Бескрайняя, ослепительно белая площадь. Возвышения помостов по периметру заполняет бесчисленная толпа. Острия ограждающих колонн пронзают небесную синеву. Серебристые полотнища стягов с изображением черного лотоса полощутся, реют. А выше них, в прозрачной лазури, покачиваются на распростертых огромных крыльях стражи Дворца Высших - могучие и всевидящие драконы Акаварра. Лишенные век провалы глаз неотрывно следят за всем и всеми в пределах их владений. И не будет пощады посмевшему нарушить закон и безопасность древнего города.

  Широчайшая каменная лестница, сложенная из прозрачных плит оканчивается гигантским овалом террасы. Балюстраду увивают миллионы живых цветов. Густой пьянящий аромат кружит в утреннем воздухе. Незримой дымкой виснет на арках и парапетах. Воздушными струйками перемещается над головами, сливаясь с охватившим и заполнившим пространство напряженным ожиданием.

  Диск транспортера переносит его из модуля вниз. Он ступает на мозаику площади. Останавливается на миг. Андроиды набрасывают на плечи снежное покрывало плаща, сгибаются в низком поклоне. С двух сторон подходят, становятся по бокам приземистые поджарые саблезубые - его личная официальная охрана. Он медленно обводит всех холодным пристальным взглядом. Салютует встречающим вытянутой над головою рукой. Гром приветственных выкриков волною прокатывается по площади, затихает. Краасс неторопливо идет вперед, к лестнице.

  Навстречу уже спускается Денио с сопровождающими. Они тепло здороваются, обнимают друг друга. Брат надевает ему на шею массивную алмазную подвеску - многолучевую звезду, отсвечивающую кобальтово-синими бликами. Протягивает, приняв из рук андроида на алой парчовой подушке, символ власти - императорский жезл. Взяв его, Краасс поворачивается к ступеням спиной. Берет в обе руки, поднимает вертикально перед собою. Длинное огненное лезвие с гудением выскальзывает из рукояти, превращая жезл в лазерный меч. Легко перехватив оружие одной рукой, рагезт делает несколько молниеносных замахов и выпадов, заканчивая стремительным вращением лучевого острия над головою. Опускает меч, лезвие втягивается в рукоятку. Оборачивается к брату, добродушно улыбается.

  - Да! Я по нему соскучился.

  Денио тоже улыбается, указывает на дворец:

  - Главы кланов прибыли в полном составе и ожидают тебя, Император.

   Краасс согласно кивает. Снова приветствует собравшихся. Под неумолчные овации и ритуальные восхваления поднимается по лестнице и скрывается в распахнувшихся перед ним Вратах дворца.

   * * *

  До ушей опять долетел тихий призывный свист. Носферату приподнялся. Скованные кандалами лапы, затекли и отказывались служить. Через боль, мучительно медленно, он подгреб конечности под себя. Пошатываясь, встал. Подтащил тело к зарешетченому квадрату окна, вытянув шею, постарался выглянуть.

  - Гор? - Удивился, увидав. - Что ты тут делаешь, приятель?

  - Приятель! Отлично сказано! - Раздраженно перебил итран. - Из-за тебя у меня вся жизнь накрылась, и все перспективы, тоже.

  Носферату подавил вздох, промолчал.

  - Слышишь, оборотень. - Единорог снова подал голос.

  - Чего тебе, Гор? - В голосе Носферату сквозила усталость и неподдельное равнодушие. - Пришел посетовать на неудавшуюся судьбу? Я уже ничего не смогу исправить. Извини. Всего тебе.

  - Постой! - Единорог огляделся по сторонам. - Мысленно общаться можешь?

  - Вроде бы, да. Похоже, мне отрезали только способность к перевоплощению....

  - Ладно, слушай! - Гор продолжал осматриваться. Торопливые тирады пробегали в голове оборотня пулеметными очередями. - Император в городе. Говорят, он пробудет недолго. Сегодня - большой пир во Дворце Высших. После него он отбывает на Рагез. А потом - внимание - возвращается на этот свой, ну, как его? Ага, вспомнил - Центал. Вчера я видел Тамелона. Он велел мне быть готовым к отлету. Сечешь?!

  - Не очень. - Буркнул Носферату. - И зачем ты мне все это рассказываешь?

  - Тебя тоже берут на Центал. Похоже, он передумал отправлять тебя в мир иной.

  - Как бы не так! - Зло усмехнулся оборотень. - Да я ему, как кость поперек глотки. Надеется промучить подольше в свое удовольствие, вот и весь сказ.

  - А меня тогда зачем туда тянуть?

  - Ну, это уж я не в курсе, дружище. Если не замечаешь сам, так подскажу - свободен из нас двоих именно ты. И если ответа нет у тебя, откуда он у меня возьмется?

  - Мне это не нравится. Ну, прямо, очень не нравится! - Итран переступал с ноги на ногу, нервно пофыркивая. - Он ничего не предпринимает просто так. И угораздило же тебя вляпаться, глупец! Всю жизнь себе искалечил.

  - Заткнись, Гор! - Зарычал Носферату в бешенстве. - Ради всего святого, заткнись и иди, уже, отсюда!

  - Ты не дослушал главного, пес. - Упрямо продолжал единорог. - А новость эта для тебя о-очень важна!

  - У меня больше нет ничего важного и нужного. Я уже мертв. И не о чем больше толковать.

  - Он не убил её, Носферату!

  Так странно.... Воздух словно сгустился и стал водой. Или маслом?! Но он не может его вдохнуть. И выдохнуть тоже не может. Сердце не стучит, а прыгает в грудной клетке, болью ударяя по ребрам. Времени нет. Оно обтекает его, обходит стороной. Все в его сознании и инстинктах из последних сил протестует, отказываясь поверить, отрекаясь от надежды. Нет, он не даст себя обмануть. Это ложь. Подлая ложь!

  - Я убью тебя!!! - Безумный отчаянный вопль вырвался вместе с выдохом и чуть не разорвал ему грудь. Носферату с натугой, толчками, дышал, качаясь на широко расставленных лапах. Не видя и почти не ощущая ничего вокруг себя.

  - О, замечательно, гони истерику! - Раздраженный и испуганный голос добрался-таки до него, оглохшего и одеревеневшего, пробился. Заставил думать. - Я правду тебе говорю, тупица! Слышишь, Нэттэ?!

  - Откуда? - Прошептал оборотень. - Как ты узнал?

  - Морфей велел передать, сын Тамелона. Сказал - ты должен это знать. Он сказал еще - неизвестность хуже смерти....

  - Морфей?! Он имя официально взял? А где он сам? Почему не пришел?

  - Он, как раз, на Центале. И у него, вроде, партнер появился.

  - Непостижимо, - потерянно проговорил Носферату, - но как он мог, если Аттали жива?!

  - А кто тебе сказал, что твоя подружка дееспособна? Морфей свободен от своих к ней обязательств, тем более, что он к ним, фактически, и не приступал. Ты же помнишь - официального воссоединения не было. Аттали и не особенно этого хотела.

  - Да, - тихо, ласково произнес оборотень. - Она всегда говорила, что этот союз на самом деле - завуалированное рабство. Вот, и не хотела постоянного спутника. Пользовалась временными, по найму.

  - Она вообще слишком много думала. - Съязвил Гор. - Теперь, зато, себя мыслительными процессами не утруждает.

  - Не понял! - Нэттэ громыхнул по решетке головой. - Ты же только что сказал - она жива!

  - Номинально. Она в городе Мертвых. Краасс усыпил её и оставил там. По-видимому - навсегда.

  - Пусть так! - Носферату лихорадочно обдумывал сложившееся положение. - Это, все равно, в корне все меняет. Главное - она жива! А, раз так, её можно разбудить... можно!

  - Ты, для начала, придумай, как самому в живых остаться! - Не упустил возможности куснуть его Гор. - Кто у нас тут только что себя живым трупом именовал? Или, скажешь, я ослышался?

  - Спасибо тебе, друг! - Горячо воскликнул оборотень. - Спасибо, старый ты пройдоха! Это лучшая весть за всю мою паршивую жизнь.

  - Не такую уж и паршивую, до последнего времени! - огрызнулся итран. - пока ты не постарался закопать себя сам, причем в дерьмо, и - по уши!

  - Ладно-ладно. Бранись, сколько влезет. Все равно, я тебя, практически, люблю!

  - Чур, меня, чур, от подобного ужастика. Я, знаешь ли, к однополой любви, да еще с представителями иных рас, от рождения как-то не расположен.... Все. Ладно. Думай, решай, прикидывай! Может, что и выгорит. Я пошел.

  - Храни тебя Разум, приятель. - Проводив единорога глазами, Носферату отодвинулся от окна. Лег на бок, вытянулся. Перевел дух.... Надо думать.... Надо что-то придумать срочно!.. Аттали!.. Нет, справедливость все-таки не умерла....

  

   * * *

  - Слушай, а почему вы меня заставляете осваивать исключительно земное оружие? - Аля, плюнув про себя на все правила, уронила базуку на землю. Прислонилась к уступу скалы, отдуваясь. Морфей крякнул и испарился за поворот. Через минуту осторожно выглянул из-за камней.

  - Все живы?

  - Нет, - задумчиво проронила Аля, извлекая из кармана шоколадку. - Только - я. Все еще!

  Итран потянул носом. Раз, другой. Подошел, уселся рядом по-собачьи.

  - Знаешь, Морфей, - Аля усердно жевала, наблюдая за проползающим у ног ужом, - мне сейчас чудная картинка нарисовалась. Иду я по чисту полю. Тяну за собою танк на веревочке. Ну, или ракетную установку.

  - Странные мысли. - Он зевнул. Заметил ужа. Молниеносным движением слизал его с валуна и зачавкал в такт Але.

  - Гад! - Обиделась девочка. - Такой ужик чудный был. Гладенький, блестящий.

  - И вкусный, главное, тоже! - Воодушевленно согласился единорог.

  Еще пару минут они молча расправлялись каждый со своею закуской. Потом Аля, тяжко вздохнув, выволокла из кустов многострадальную базуку. И, подобравшись сзади к облизывающемуся Морфею, водрузила её на спину итрану, быстренько закрепив магнитною лентой страховки.

  Морфей подскочил, опять сел, скосил на Алю недовольный глаз.

  - Это еще что такое?

  - У меня отдых! - Заявила девочка непререкаемым тоном. - Уж извини, друг, но обратно, на базу, эту радость сам потащишь.

  - А ты?!

  - А я - своим ходом! - Аля игриво-насмешливо шлепнула Морфея по носу, крутанулась вокруг оси, раскинув руки.

  Встряхнувшись и пританцовывая, сфинкс выбросил крылья, взвился в воздух и, прочертив по косой вверх широкий полукруг, скрылся за вершинами деревьев.

  Морфей поглядел ей вслед. Улыбнулся довольно. Неспешно углубился в лес.

   * * *

  - Зэер... Зэер, ты слышишь меня? - Аля снова постучала в закрытое окно его отсека. Попыталась настроиться на телепатическую связь. Тщетно. Очевидно, здесь его не было. Персональный визифон тоже не отвечал. Ладно. Обойдемся без разрешения. До окончания срока свободного вылета за территорию у нее еще пять часов. Если постараться и нигде не задерживаться, она успеет обернуться даже и с запасом времени. Зэер, конечно, рассердится. Но она его честно пыталась предупредить. Эх, была, не была!

  Выбрав модуль, приложила к борту опознавательный жетон. Купол открылся. Отлично! Аля быстро забралась внутрь, сняла блокировку, послала запрос Периметру.

  - Ответ положительный. - Известил визифон. Она перевела дух, пристегнулась. Спустя немного времени, катер благополучно пересек границу внешнего кольца, приземлился на проселочную дорогу и, вырулив на трассу серым Опелем, набрал скорость. Аля мечтательно улыбалась себе, напевая.

  'Немножко свободы, но, все равно, здорово!..'

  У нее не было каких-то определенных целей и пунктов назначения. В город ехать не хотелось. Общаться с кем-то - тоже. Просто охота прокатиться, не более. Благодаря Морфею, территорию базы она знает, как свои пять пальцев. И, когда ничем не занята, ей бывает откровенно скучно.... Ей бывает скучно! Надо же. А, ведь, было время, когда Але элементарно не хватало часов в сутках, чтоб переделать все заданное и запланированное. Тогда она не верила в себя, указаниям следовала скорее по инерции, боясь, что накажут. Уставала ужасно, к концу дня ничего не соображала. Мечтала об одном: отоспаться. Но и в этом ей было отказано.... Але иногда казалось - она отключается и спит прямо на ходу, жуя бутерброд или вычерчивая руны рекбиза.

  Теперь она готова поверить - это было жизней семь назад, не ближе. Хотя, на самом деле, прошло всего два с половиной месяца. Половина? Нет, уже почти три недели. Краасс обещал вернуться через месяц....

  Улыбка вдруг исчезла с её губ. В душу медленно заползал страх. Воспоминание о кошмарной боли не выветрилось до сих пор. После того их, с позволения сказать, свидания, Аля еще несколько дней боялась на себя в зеркало лишний раз взглянуть. И на общее обозрение являлась разве что не в парандже. Ворот высоко поднят, на руках - перчатки. Арника сняла боль и воспаление, а вот синяки не проходили еще долго. Аля не жалеет ни о чем, все равно. Если бы понадобилось, она прошла бы через это снова и снова, лишь бы спасти Славика. Но Краасс показал себя тогда настоящим зверем. Уже не раз и не два она с тоской размышляла о том, что, уйдя от семейного террора и безвыходности в обещанную им сказку, оказалась во власти чудовища. Так мучительно понимать это разумом, а душою тянуться к нему и любить до безумия.... Тем более, он-то её вовсе не любит!

  Да, она этакая фаворитка, экзотическая забава, пикантное развлечение. Он играет с нею, как кошка с мышью. Откровенно наслаждается своей властью и её тягой к нему. Воплощение Нарцисса!

  Мимолетные красивые жесты, мимолетные красивые слова. Только настоящего внимания не было, и нет. Тот же Зэер несравненно ближе ей. Але с ним гораздо проще. Она может открыть ему душу, поделиться проблемой, спросить совета. Он поможет, подскажет, поддержит.... А Краасс, скорее всего, лишь высмеет и отмахнется. Без сомнений, она нужна ему только для утоления голода. По крайней мере - сейчас.

  И, все равно, не смотря на это свое понимание, Аля знает, твердо и безоговорочно: она хочет быть с ним рядом. Вопреки всему и вся - собственной гордости, собственной воле. Она не представляет жизни без него. Он её наркотик, а зависимость - неизлечима.... Господи, да когда ж уже месяц этот закончится?!

  Аля трясет головой, будто пытается выбросить из нее никчемные мысли. Нужно просто не думать. Сидеть себе и наслаждаться - летом, ветром, скоростью. Стекла опущены, теплый вихрь развевает волосы, окатывает воздушными волнами. Это почти как продолжение вчерашнего полета. Она впервые сама добралась до жилблока по воздуху. Что на нее нашло, удаль какая-то, желание доказать что-то? Аля не знает. Да, и не хочет знать. Важно другое. Она больше не чувствует себя неуверенно и скованно в своем новом теле, в открывшемся своем естестве. Теперь меняться почти так же легко, как и дышать, есть, спать. Вот здорово-то, а! И теперь она будет трудиться над собою еще прилежнее и больше. Она докажет ему, что гораздо сильнее и выносливее, чем он считает. И, может быть, когда-нибудь, ему придется её уважать. Аля усмехается себе - какое бахвальство!.. Хорошо, никто не слышит эти её пустые мечты. Заставить Краасса воспринимать себя всерьез и уважать - что может быть нелепее и глупее?.. Но хотеть, ведь, не вредно. А значит - выкладываемся сейчас, чтобы будущее все расставило по местам после....

  Вдруг, девочка резко откинулась назад. Схватилась за виски. Острая боль вспышкою пронизала череп, иглами воткнулась в глаза. И сразу ушла, сменившись удивительно четкой картинкой: вмятая в дерево машина у обочины, тормозной путь усеян ошметками жженой резины. На асфальте в пятнах крови - девочка лет шести. Закатившиеся глаза, тело выгнуто в неестественной позе. Над ребенком - мужчина - тычет в кнопки мобильного, на лице ужас и отчаяние....

  Видение исчезло сразу, будто телевизор выключили. Аля поморгала, потерла глаза.... Новая вспышка застлала окружающее плотной пеленой. Отпустила. Аля не двигалась, напряженно глядя перед собой. Механически, как автомат, положила ладонь на сенсоры панели. Она знала теперь, что должна сделать. Только бы успеть!

  Повинуясь мысленному приказу, Опель развивает бешеную скорость, одновременно задвигаются стекла. Модуль несется всего в паре сантиметров от поверхности дороги, но ни единой своей точкой не касается её. Цифры километража мельтешат, сливаются. Аля прикидывает - за несколько минут она преодолела больше двухсот километров окружными дорогами. Запоздало понимает, надо было отказаться от облика машины, вышло бы еще быстрее. Передумывать поздно. Ладно. Она и так подъезжает. Скорость падает до шестидесяти километров. Сцена, возникшая в воображении, рисуется уже наяву. В стороне остановились еще несколько авто. Люди топчутся, бегают вокруг. Переговариваются. Аля наблюдает за всем как бы со стороны, и, даже, издалека. Но тут же осознает: она уже вышла из машины и направляется к лежащему ребенку.

  - Скорая минут через пятнадцать будет! - Кричит кто-то. - Раньше - никак, мы очень далеко!

  - А менты?!

  - Да тоже где-то так!

  - Вот черт, её нельзя трогать. Позвоночник сломан, вроде!

  - Ты чё, издеваешься? При чем тут позвоночник?! Она же мертвая уже, сам посмотри!

  Скорым уверенным шагом Аля минует людей. Для нее их сейчас не существует. До тех пор, по крайней мере, пока не мешают и не препятствуют.

  - Эй, девушка, куда вы? Не надо туда! - раздается вслед.

  Она никак не реагирует. Подходит к девочке и согнувшемуся над ней - теперь она это знает - отцу. Мужчина в прострации. Держится за голову. Стонет, раскачивается. Аля жестко и крепко хватает его за плечо, рывком заставляет подняться. Отталкивает. Сухо бросает:

  - В сторону! И не смей подходить!

  Собственный голос кажется ей незнакомым - низкий, позванивающий металлом. Мужчина отступает, ошарашено глядит на Алю, держится за плечо. Она угадывает его желание сказать что-то, прикладывает палей к губам.

  - Если хочешь помощи - молчи и не мешай.

  Поворачивается к девочке, опускается над ней на колени. Одну ладонь кладет на грудь, вторую - на лоб. Опускает голову, закрывает глаза, замирает. Водители машин, растерянно переговариваясь, окружают её. Но совсем близко не подходит никто. Люди просто не могут этого сделать. Словно, между ними и Алей невидимый, но непреодолимый, барьер. Отец ребенка садится прямо на асфальт, сжимая кулаки у груди, смотрит на Алю, не отрываясь, глубоко и тяжело дыша.

  Минута. Вторая.... Присутствующие одновременно улавливают под ногами мерную, слабую вибрацию. Асфальт дрожит. Поначалу - едва ощутимо. Потом - все сильнее. По его поверхности бегут мелкие трещинки, переплетаются, сливаются в сетку. В воздухе виснет ощущение странного тепла. Усиливается. И, спустя пару минут, людям уже кажется, что они стоят у гигантской открытой печи, пышущей жаром.... Аля не двигается, не поднимает головы.... И тут, в абсолютно безоблачном небе, глухим отдаленным рокотом слышится гром. Сразу же все исчезает, прекращается. И пекучий жар, и тряска под ногами. О творившемся минуту назад напоминает лишь растрескавшееся, приподнявшееся кое-где слоями, асфальтное полотно.

  Аля отнимает руки, отодвигается. Девочка громко, шелестяще, вздыхает. Кашляет. Открывает глаза, неуверенно, неловко поворачивается на бок. Аля придерживает её, ощупывая, проверяя - все ли в порядке. Помогает сесть. Спрашивает ласково, сочувственно:

  - Болит что-нибудь?

  - Нет. - Тихонько отвечает ребенок. Потирает голову. - Я упала?

  - Да, - говорит Аля, рассматривая её. - Просто упала. Но с тобой все хорошо. И хорошо будет еще долго-долго.

  Она гладит девочку по голове. Оборачивается к её отцу:

  - Подойди.

  Мужчина приближается на негнущихся ногах, с остановившимся стеклянным взглядом. Садится возле ребенка на корточки. Осторожно обнимает дочь, трясущимися руками водит по ней, не веря, не понимая. Опять смотрит на Алю, шепчет:

  - Но... как?!

  - Не важно! - Быстро отвечает она. - Теперь слушай и запоминай. Ты больше никогда не сядешь за руль, пока не бросишь пить. И ты никогда больше не подвергнешь свою дочь опасности. Клянись!

  - Чем? - Медленно испуганно выдавливает он.

  - Своей никчемной башкою, болван! - Бросает она с гневом. - Ты сегодня отнял у нее жизнь, сам, своими руками! А я смогла вернуть только часть. И теперь ты сделаешь все, чтобы твой ребенок был счастлив. Понял меня?!

  Мужчина прижимает к себе дочку, несколько раз подряд кивает. Смотрит на Алю с настоящим страхом. Потом, запинаясь, выговаривает:

  - У вас с глазами что-то....

  Аля усмехается. Вытаскивает из кармана солнцезащитные очки. Водружает на нос. Презрительно-ехидно спрашивает:

  - Так лучше?

  Разворачивается и уходит, не оглядываясь, не обращая ни малейшего внимания на замерших с открытыми ртами зевак. Издали уже доносятся завывания сирен.

  Аля подходит к опелю, открывает дверцу....

  - Привет, Алира! - Занявший водительское место Зэер указывает ей на соседнее кресло. - Ты искала приключение, и ты его нашла. Поздравляю.

  Аля молча обходит модуль, садится. Смотрит на рагезта спокойно и задумчиво.

  - Теперь, до возвращения Краасса, путь за Кольцо тебе заказан. Стоило это того?

  - Стоило. - Отвечает она. Радостно улыбается. - Я смогла её спасти.... Правда, - Аля пожимает плечами, удивляясь чему-то, - я откуда-то точно знаю, что она все равно проживет недолго. Но умрет взрослой и, не мучаясь.... Вот, только, отчего? Не пойму. Да это и не важно сейчас. Пусть живет себе и радуется жизни.

  - Философ юный. - Хмыкает Зэер. - Будешь теперь эту свою вылазку до седьмого пота отрабатывать. Усекла, паршивка маленькая?!

  - Есть, шеф! - Бодро отвечает Аля, улыбаясь ему.

  Модуль круто разворачивается и уносится прочь.

  

   * * *

  Он стоит, прислонившись к арке открытого окна. Прикрыв глаза, впитывает отзвуки ночи. Легкий ветерок свежестью щекочет кожу, дразнит. Ему опять чудится мимолетным дуновением запах. Её запах. Сердце непроизвольно ускоряет ритм. Глаза вспыхивают огненными искрами. Надо же! Он почти тоскует. Она, оказывается, ему действительно нужна. Даже и здесь, где к его услугам бесчисленные рабыни. Да и претендентки, тоже. Краасс недовольно морщится. Что-то, он от них устал. В этот приезд они его точно сговорились преследовать почти что сообща. Конечно, это лестно - ребенок от Самого. Но ему-то, лично, никакие узы и, пока что, никакие дети совершенно ни к чему. Правду говоря, сегодняшним вечером он уже был вполне готов кого-то из них послать, и очень далеко. Причем - в прямом смысле. Еле удержался. Его бы не поняли, это точно. Тем более, Краасс всегда слыл дамским угодником. С представительницами своей расы держался подчеркнуто вежливо и корректно в любых обстоятельствах. Никогда не унижал. Не вел себя грубо и заносчиво. Отчасти - из-за этикета. В принципе, он и должен являть собою образец подражания. Отчасти - по своей натуре. Женщина - существо слабое, хоть и ядовитое, порой, до невозможности. Надо её холить, оберегать и в душу не допускать, чтобы не 'съела' невзначай. Но сегодня они все его просто дос-та-ли!..

  - Прячешься? - насмешливо-веселый голос перебил мрачные мысли. Краасс нехотя обернулся.

  - Если меня кто-то и мог обнаружить, то это, конечно, ты. Что там, Денио?

  - Да разъехались уже. Восхваляли до небес твой десерт. У всех одно на языке - непревзойденно, потрясающе, великолепно.

  - Ага. - Недовольно буркнул тот.- Хорошо, что планета закрыта для свободного посещения!

  - Вот-вот. Сейчас столько толков и пересудов на эту тему наслушался....

  - А они хотят, чтоб я открыл границы и позволил бесцельно уничтожить население?

  - Конечно нет, брат. Что-то ты агрессивно настроен.

  - У меня на счет аборигенов Центала свои планы. Завтра это обсудим. Сегодня я отдыхаю.

  - Отлично! - Быстро откликнулся Денио. - Прислать тебе развлечение?

  - Упаси, боже! - Так и вскинулся Краасс. - Вы меня этими своими развлечениями заколебали сегодня просто.

  - Ого! Тебя ли я слышу? Ты ж у нас ловелас до мозга костей. Или, уж нет?

  - Да, вот, и сам разобраться пытаюсь. - Краасс задумчиво поднял глаза к небу, посопел. - Отстрелялся, похоже....

  Денио тряхнул головой. Похлопал по уху.

  - Что-то, у меня со слухом не важно нынче.... Не дослышал, как-то.... Повтори, пожалуйста.

  - Да нечего повторять! - Раздраженно буркнул Краасс. - Подсел я здорово. Это, оказывается, почище любого стимулятора будет.

  - Так это что - правда, про наложницу?! - У Денио глаза полезли на лоб.

  - Чистой воды. - Краасс опять отвернулся к окну.

  - Ничего себе! Ну, ты меня конкретно потряс. И кто она?

  - Землянка.

  - Туземка, что ли?.. Вот как эти, которых ты сюда привез?! - Денио подождал ответа. И, поскольку Краасс отмалчивался, возобновил расспросы:

  - Она, значит, остается в живых и ... м-м-м... нормальной физической форме?

  - Как меня умиляет твоя вежливость иногда. - Краасс скривился. - А ты, часом, жениться не хочешь, нет?

  - Зачем? - Протянул брат удивленно. - Мне и так не плохо.

  - Жаль, - с сарказмом ответствовал Краасс, - меньше вопросов бы задавал, идиотских. Может быть!

  - Хамишь. - Констатировал Денио. Впрочем, без особой обиды.

  - Состоянии такое. Хамское! - Краасс постукивал ногтями по камню панели. - Нет, непонятное творится что-то.... Не поверишь, у меня другие теперь чуть не отвращение вызывают.

  - Сам-то понимаешь, почему?

  - Еще бы. Вот, ответь мне, у тебя когда-нибудь было, чтобы обожали до сумасшествия? Не смотря ни на что. Ничего не требуя взамен. Не боясь и не ставя никаких условий.

  Денио недоверчиво усмехнулся.

  - Я слышал, подобное бывает. Но, честно говоря, всегда считал такие сказки пустым вымыслом.

  - А мне, вот, пришлось удостовериться.... Самое смешное и нелепое - она, по сути, ребенок еще.

  Денио молча воззрился на него, ожидая продолжения.

  - Эта девочка - медленно, отрешенно, словно сам себе, добавил Краасс, - ставленница Центала. По-моему, я нашел истинного Хранителя.

  Денио недоверчиво и почти опасливо поглядел на него. Материализовал себе и Краассу кресла. Следующим в воздухе повис широкий поднос с двумя бокалами и высокой узкой амфорой.

  Краасс несколько насмешливо наблюдал за приготовлениями. Проговорил:

  - Земляне тоже так расслабляются. Алкоголем, имею в виду. Он у них, правда, абсолютно гадостного качества. Но принцип тот же.

  - А, - Отмахнулся брат, - Неудивительно. У всех народов, и высших, и примитивных, есть что-то общее или похожее.... Но ты рассказываешь действительно поразительные вещи. Мне даже захотелось поглядеть на это твое сокровище....

  - Ну, если невтерпеж, устрой себе небольшой отпуск. Можешь прямо за мною отправляться. Отдохнешь от дел, проведешь время с удовольствием. Заодно и с приобретением моим познакомишься.

  - Приглашение принято. Сейчас у нас что?

  - Я, отсюда, завтра в полдень - на Рагез. Вернусь через сутки. Дальше по плану - бумажная канитель и... что там еще?

  - Распределение.

  - Верно. Центал выставлен не будет, сразу предупреждаю. Я его контролирую в ближайшее время лично, без посредников.

  - Естественно. Понятно.

  - И еще. Подробные отчеты мне утром обо всех зеленых мирах на периферии Центрального сектора, колонии будем расширять. Думаю, туземцы Центала выдержат расселение. В крайнем случае, подкорректируем их генетически, приспособим к новым условиям.

  - Дельная мысль. - Согласился Денио. - Они и в самом деле первоклассные. Идея на счет искусственного заселения пустующих миров очень даже хороша.

  - Я тоже так думаю. Нам не позволительно жить одним днем. Что бы там некоторые не заявляли.

  - Большинство в Совете безоговорочно на твоей стороне. А отдельные недовольные были всегда. Стоит ли обращать внимание на подобные мелочи?

  - Может их и немного, но головы они что-то поднимают слишком активно. И поведение их таково, что мне хочется головы эти свернуть. Не уймутся - буду принимать меры. Мне раскол не нужен, как и это глупое вольнодумство.

  - Пойми, брат. - Денио говорил теперь очень осторожно, взвешивая каждое слово. Взрывной характер Краасса успел давно прослыть притчею во языцех. - Народ обеспокоен не на шутку. Рождаемость сократилась до критических цифр.

  - Раньше это не мешало.

  - Раньше нас было больше. Это действительно больной вопрос. Здесь важна тактичность и тщательность. Нельзя рубить с плеча!

  Краасс скрипнул зубами. Посмотрел не Денио почти зло. Но не сказал ничего. Бухнулся в кресло. Налил себе вина. Понюхал.

  - Выдержка хорошая.

  - Конечно. - Денио улыбнулся. - Качество отличное. И бодрит здорово.

  - Ладно. - Буркнул Краасс. - Взбодримся, коли так. Может, и вправду, отпустит?..

  Они выпили. Посидели молча. Каждый - в своих мыслях. Понаблюдав незаметно за выражением лица брата, Денио решил рискнуть продолжить разговор.

  - Не знаю, как ты среагируешь.... Но Эвфалия осталась и твердо намерена дождаться аудиенции. Она тебя очень ждала, Краасс.

  - Да-да, - хихикнул тот, скорее нервно, чем раздраженно, - спит и видит: захомутать и получить вожделенные привилегии. Как мне уже этот их пожизненный расчет осточертел!.. Хотя... - на его губах мелькнула вдруг жестокая улыбка, - будет ей аудиенция. Мне тут в голову забавная задумка пришла....

  Он прервал себя. Сидел, поигрывая бокалом, улыбался чему-то. Денио наблюдал и молча удивлялся. Краасс, с одной стороны, такой, как и всегда. А - с другой - совсем на себя не похож. Чудно!

   * * *

  Он вошел. Запер за собою металл дверей. Освободился от плаща, небрежно бросил в угол. Поправляя кобуру бластера, лениво, но приветливо, произнес:

  - Привет тебе, Эвфалия. Что за нужда привела тебя сюда сегодня? Говори.

  С дивана на противоположной стороне комнаты плавно поднялась девушка. Изящным движением поставила на широкий поручень резной серебристый кубок. Медленно грациозно подошла.

  - Здравствуй, Нарий. - Глубокий низкий голос с легкой хрипотцой, бархатно синие, дышащие негой и чувственностью, глаза. Цвета воронова крыла волнистые длинные волосы уложены в затейливую прическу, украшены переливающимися каплями самоцветов. Пепельно-золотое, парчовое платье с низким вырезом плотно облегает великолепные формы, расходясь от бедер широкими, волнующимися складками. На полной груди - изумрудное цветочное ожерелье. Обнаженные руки оплетают бесчисленные браслеты.

  - Эвфалия, радость моя! - Краасс широко улыбался. Взяв её за руку, обошел по кругу. Подчеркнуто восхищенно произнес:

  - Какая ты сегодня красивая. Выглядишь сногсшибательно! - И далее, на русском, - прям, как новогодняя ёлка!

  - Что ты сказал? - Удивленно переспросила она.

  - Что ты неповторима. Впрочем, как всегда.

  - Я так рада видеть тебя, Нарий! Правда. - Девушка осторожно и нежно положила ладони ему на плечи.

  С улыбкой глядя в её томные, с поволокой, глаза, Краасс чуть отодвинулся. Взяв за запястья, отнял от себя её руки и, наклонившись, прикоснулся губами к тонким холодным пальцам. На лице красавицы промелькнуло неуловимо быстро выражение досады и злости. Но она тут же взяла себя в руки и премило улыбнулась.

  - Надеюсь, мой обожаемый Император уделит немного его драгоценного времени своей скромной подданной?

  - Я с радостью уделю его тебе, ты же знаешь. Рассказывай.

  Подвел её к дивану. Усадил. Сам опустился на ковер рядом. Непринужденно и весело глянул снизу вверх, подмигнул.

  - Посмотри. Я практически у ног самой прекрасной из рагезтянок. - Лукаво прищурил глаз.

  Она польщено улыбнулась.

  - Как всегда, галантен. Не зря добрая половина моих подружек без памяти влюблена в тебя.

  - О-о, и как же мне выйти из положения? Не могу же я, в конце концов, выбрав одну, лишить надежды остальных? Это было бы так жестоко! - Насмешливые нотки ясно проскальзывали в доброжелательном тоне. Краасс игриво склонил голову, краем глаза отметив, как сжались на секунду её кулаки. Продолжил ласково:

  - Эвфалия, дорогая, не обижайся. Я закоренелый одиночка, ты же знаешь. Я очень, очень хорошо отношусь к тебе и ценю нашу дружбу.

  Её губы дрогнули, уголок дернулся вниз. Тщательно стараясь подавить разочарование, девушка деланно-безразлично произнесла:

  - Я слышала, твое одиночество в последнее время не так уж и явно....

  Краасс расхохотался.

  - О, женщины! Вы потрясающие. К чему нам все технические новинки, если вы узнаете последние новости быстрее, чем они появляются.... - Потянулся к ней, произнес на полушепоте и уже более прохладно, - а что не узнаете, то додумаете, не так ли?

  - Извини, Нарий, - моментально потупилась она, - но тут все только и болтают....

  - Ну что ж, болтать у нас не запрещено. Пока! - Отрезал он. - Прости, Эвфалия. Я занят сейчас чрезвычайно. Если у тебя есть какие-то просьбы, говори. Я постараюсь помочь всем, чем смогу.

  - Нет, нет. - Взяв в руки кубок, она покрутила его, улыбнулась смущенно. Я просто хотела увидеть тебя, поговорить, убедиться, что с тобою все в порядке. Но, если я и вправду могу попросить о чем-то?..

  - Да! - Твердо кивнул он. - В разумных пределах.

  - Я очень хочу побывать на Центале. Про эту планетку чудеса рассказывают. И, если ты не сочтешь мою просьбу наглостью....

  - Не сочту. - Быстро согласился он. - Мы договорились с Денио, что он посетит меня вскоре после моего возвращения на Центал. Можешь к нему присоединиться. Я буду рад доставить тебе такое удовольствие.

  Он легко и гибко поднялся на ноги. Опять поцеловал ей руку.

  - Что-нибудь еще?

  - Честно, говоря, Нарий.... - Эвфалия замялась, но тут же продолжила. - Я еще хотела бы замолвить слово за брата. Поверь, он очень раскаивается....

  Желтый огонек в его сузившихся глазах заставил её испуганно запнуться и замолчать.

  - Эвфалия, - Краасс вздохнул, спокойно, но категорично, продолжил - давай не будем обсуждать эту тему. Давай просто не будем поднимать её, хорошо?

  - Конечно. - Пробормотала девушка. - Как скажешь.

  - Это замечательно, что мы поняли друг друга. Буду рад встретить тебя на Центале. - Церемонно поклонившись, он, не оборачиваясь, вышел из комнаты. Эвфалия смотрела вслед, не шевелясь. Когда его шаги затихли, схватила кубок и изо всех сил запустила в стену, шепча отчаянные ругательства. Он так просто и легко отказался от нее, наплевал на все, что было между ними. Без малейших угрызений совести. Безо всяких извинений.... Нет! Она не сдастся. Надо крепко подумать, что делать дальше. Если бы можно было как-то добраться до этой его нынешней игрушки!.. Чувственные, красиво очерченные губы искривились в оскале ненависти, синие глаза метали молнии. Проклятая рабыня! Ничего. Она с ней еще поквитается!

  

   * * *

  Аля устало потерла глаза. Встала. Прошлась по комнате. Что-то она совсем расклеивается. Может, погода на нее действует? Нет, над базой, как всегда, солнечно и ясно, но прямо у её воздушных границ - Але отсюда хорошо видно - остановились сине-свинцовые грозовые тучи. И дальше, до горизонта, все небо затянуто сплошным покровом мрака. Аля даже разглядела вспышки молний, слишком далекие, чтобы отдаваться громом.

  У Зэера сегодня очередной отгул. Сказал, что отправится на Филиппины. Поддразнивал её вчера по этому поводу чуть ли не весь вечер. Так что, в конечном итоге, Аля просто готова была его искусать. Дескать, если бы она тогда не сваляла дурость со своим мини-побегом, сейчас бы могла сопровождать его. А так - извините, подвиньтесь. За все, мол, платить надо, ну и остальное, в том же духе.

  Аля рассержено стукнула кулаком. Визифон осветился голубыми бликами, выдав надпись: 'Поможет активная релаксация'. Аля поглядела иронично, но решила, - а что она теряет? Делать, все равно, нечего. План на сегодня выполнен. Да и голова раскалывается. То ли - от погоды, то ли от очередной полученной информации. Ну, хорошо.

  Тронула экран пальцами, выражая согласие. Окно тут же затянуло черным. Прозрачная занавесь превратилась в тяжелую бархатную портьеру. Верхнее освещение померкло и сменилось точечным, рассыпанным из углов. Голубоватые лучики не разгоняли наполнившую комнату тьму, а лишь немного оживляли её, делали не такой уж непроницаемой и плотной.

  У ног, из пола, между девочкой и визифоном, выросла низкая меховая кушетка. Аля сбросила обувь. Улеглась, подложив под голову скрещенные руки, глядя на экран. Тот растянулся на всю стену. Заполнился фосфоресцирующей зеленовато-сиреневой дымкой. Отдельные клубы её облаками тумана выплывали, нависали над Алей, утекали в комнату и там рассеивались. Опять появилась надпись. Руны, кажется, висели у самого лица, матово, глубоко светясь.

  - Что пожелаешь?

  - Вода. - Зевнув, пробормотала девочка. - Океан.

  - Живые формы?

  - Основные - акулы. Вспомогательные - любые подходящие....

  Дымка тускнеет, расходится. Перед Алей - водная стена. Она слегка колышется, в толще её мельтешат, пробиваясь откуда-то сверху, солнечные зайчики. Аля протягивает руку. Водяная масса выдвигается, тянется к ней, соприкасается. Рука уходит в нее, погружается, как в настоящую. Аля движет пальцами. Иллюзия того, что рука и впрямь в воде - стопроцентно реалистична. Присутствует все - живая упругая поддающаяся прохлада, ощущение текучей влаги, вес, плотность. Девочка улыбается, вытягивает вторую руку. Делает ладонями движение на себя. Призрачная водная толща наваливается на нее, окружает. Это в точности, как если бы она и впрямь очутилась под водою. Разница лишь в том, что она свободно дышит. Остальное кого-нибудь другого, неподготовленного, наверняка бы ввергло в истерику и шок.

  Пространство вокруг Али живет. Вот, слабо шевеля прозрачным выпуклым полушарием купола, совсем рядышком поднимается из глубин к свету большая лиловая медуза. Бахрома щупалец колышется, длинные тонкие нити тянутся, уходят в бесконечность. Девочка трогает щупальце пальцем. Оно отдергивается, сокращается. Она опять касается, легонько сжимает пальцы, ощущая между ними холодную студенистую массу. Отпускает. Медуза уплывает вверх, к поверхности. Прямо перед глазами проносятся маленькие цветастые рыбки. Разбегаются в стороны, снова сбиваются в стайку. В стороне, выныривая из водных сумерек, проходит огромный косяк сельди. Сотни тысяч живых серебристых торпед слаженно совершают одни и те же движения. И, кажется, что это не стая, а единый монолитный организм, настолько одновременно они движутся. Аля водит ладонями, разгоняя рыбью мелочь, всматривается в даль перед собою. С радостным замиранием сердца ждет.... И вот, наконец, будто пиковый аккорд симфонии, из океанского простора рождается и близится гигантская серая тень. Громадная тигровая акула, страж и монстр южных вод, величаво рассекает воду острыми плавниками. Пасть приоткрыта, обнажая ряды смертоносных треугольных лезвий, жаберные щели ритмично сокращаются, выталкивая воду. У спины акулы, повторяя все её движения, извивается лентою рыба-лоцман.

  Улыбаясь, девочка тянет к хищнику руки. Огромная рыба подплывает вплотную и начинает медленный танец вокруг Али. Изгибаясь, переворачиваясь и меняя направление и скорость, она плавает то на расстоянии, то вовсе близко. Аля дотягивается, ведет пальцами по шероховатой, напоминающей наждак, коже, дотрагивается до зубов. Пытается раскачать один. Акула, как настоящая, недовольно отклоняется, снова подплывает. Аля хватается за плавники, заставляет рыбу развернуться. В полном восторге дергает несильно за хвост, шлепает, гладит.

  Из водного сумрака неторопливо приближаются очередные гости. Еще одна акула, - молот, и, следом, два ската. Пуская волну каймою плавников, манты медленно вальсируют, то взмывая вверх, то исчезая где-то в глубине.

  Постепенно Алины глаза начинают смыкаться. Она убирает руки, опять закладывает за голову. Какое-то время еще наблюдает из-под полусомкнутых ресниц. Засыпает.

  Экран визифона снова заполняется сиреневатым туманом, поверхность уходит, выравнивается. Вместо морского дна возникает панорама звездного неба. Звучит чуть слышно нежная мелодия. Аля спит и улыбается во сне.

  

   * * *

  - Зэер, это ты специально тут Аллею Славы прокладываешь?! Немедленно отбери у нее меч!

  Вопль Морфея еще не успел затихнуть, как обвалилась очередная сосна, подняв вокруг себя завесу из осыпающейся хвои. Аля, растерянно моргая, отставила лучевое лезвие от себя подальше, в образовавшийся новый просвет. И - на всякий случай - замерла неподвижно. Морфей продолжал ругаться:

  - Терпеть не могу лысых корявых пространств. И так выделено два с половиной вершка, а, вашими усилиями и вовсе ничего не останется! Хотите лес уродовать - ступайте за Периметр!

  - Ей нельзя. - Подал голос Зэер, кружа над верхушками.

  - Потому, что кое-кто здесь имеет слишком длинный язык! - Проорал Морфей в ответ.

  От грохота его голоса у Али заложило уши. Она выпустила меч и заткнула их пальцами. Тот, по идеально сработавшему закону подлости, покатился себе с пригорка вниз. Три сосны отправились за предыдущей в свободное падение. У Морфея, глядя на такой вандализм, речь отобрало. Он только сипел что-то, хлопал ушами и притоптывал. Аля, искоса наблюдая, пришла к выводу: когда итран вновь обретет голос, хлопать ушами, а точнее - сворачивать их в трубочку, придется уже ей. Среагировала быстро, даже сама удивилась, насколько.

  Взмахнув руками и изменившись, мгновенно присоединилась к Зэеру. Глядя вниз, на брыкающегося в немом бешенстве Морфея, спросила осторожно:

  - А он, вообще, летать может?

  - Вообще, нет. Но, если всерьез обозлится, нам придется жить исключительно в воздухе. - Пресерьезно ответил рагезт. Но тут же хитро подмигнул. - Будем надеяться - этого никогда не случится!

  Морфей внизу, наконец, совладал с собою и мечом, выключив последний. После этого - задрал голову вверх и зачитал Зэеру с Алей длиннющий ультиматум, который сводился всего к трем словам: посадить все заново.

  - Да ладно, успокойся. За ночь восстановим. - Зэер, решив, что гроза миновала, махнул Але головой и спланировал вниз. Она тоже приземлилась. Вернула себе обычный облик. Принялась оттряхивать комбинезон.

  - Ребята. Я такая голодная. Ну, хватит меня мучить уже. Пойдемте, перекусим.... И пить охота.

  - Я тебя сейчас сам перекушу! - Рыкнул Морфей. - Наломала дров... сосновых, исправляй теперь!

  - Если ты перекусишь, мне останется только... выпить. - Благожелательно-задумчиво заметил Зэер.

  Аля фыркнула смешком.

  - Подавитесь оба, поняли?!

  Все дружно расхохотались. Инцидент был исчерпан. Аля подобрала меч, пристегнула к поясу. Взобралась на Морфея верхом.

  - Подбросишь до корпуса?

  - Сначала залезла, а после - спрашивает. Вежливая ты моя! - Пробурчал единорог.

  - Ну, я кушать хочу! - Запричитала Аля, - я не завтракала.

  - Ладно-ладно, не ной только! - Сменил итран гнев на милость. - Зэер, ты с нами?

  Вместо ответа рагезт вновь трансформировался и поднялся в воздух.

  - Догоняйте! - Донеслось сверху.

  Морфей рванул следом.

   * * *

  - О чем замечтался наш юный герой?

  Аля неохотно отвела взгляд от визифона, демонстрировавшего документальный фильм о жизни и повадках птиц. Зэер заметил: девочка как-то слишком уж напряжена и сосредоточена. Смотрела на экран, не отрываясь, почти не мигая, временами недобро улыбалась себе и постукивала ногтями по зависшему рядом пульту. На вопрос отреагировала не сразу. А когда, все же, посмотрела, взгляд был плавающим, устремленным больше в себя, чем на собеседника.

  Глядя будто сквозь него, Аля потерла виски. Неуверенно улыбнулась, пробормотала:

  - Ты что-то сказал? Извини, я задумалась.

  - Птичками интересуемся? - Он указал на изображение. - Что-нибудь полезное узнала?

  - В общем, да, - медленно проговорила Аля. И Зэер невольно насторожился. На доли секунды, в глубине её глаз явственно мелькнули искорками хищные алые огоньки. - Ты знаешь, вороны, оказывается, очень умны, хорошо организованы и способны запоминать, например, конкретных людей. Причем, они узнают их в любой одежде и, даже, гриме. Представляешь?!

  - Представляю. - Усмехнулся он. - Прости, Алира. Ничего сверхъестественного я в этом не усматриваю. В мире существует очень много разумных животных форм, наделенных развитым интеллектом. Птицы - далеко не самый впечатляющий вариант.

  - Пусть так. - Тихонько ответила она с улыбкой. - Пусть так.... Меня и вороны устраивают.

  - В чем? - Тут же уточнил он, заинтересовавшись.

  - Что? - Она глянула растерянно. Смешалась. - Нет. Ничего. Просто вслух размышляю.... У меня занятие?

  - С Морфеем. Он ждет у Барьера. Упражняться будете на территории Внешнего Кольца.

  - Даже так? - Аля выключила визифон, протопала к зеркалу, посмотрелась. - Хотите еще разок проверить, как излучение воздействует на мои неокрепшие извилины?

  - И это тоже. - Согласился рагезт бесстрастно. - Но нас больше интересует, как долго ты сможешь с воздействием этим справляться, оставаясь в трудоспособном и активном состоянии. Вчера тренировалась?

  - До одури. - Проворчала девочка. - До сих пор голова квадратная... местами!

  - Ничего не поделаешь. Захвати аптечку. Станет совсем невмоготу, прибегнешь к стимулятору. Но лучше б тебе, конечно, своими силами обойтись....

  Аля вздохнула. Сделала 'под козырек'. На выходе обернулась:

  - А модуль, хотя бы, взять можно?

  - А своим ходом не пробовала?

  Она пожала плечами, отвернулась.

  - Ладно. - Смилостивился трансформер. - Сегодня разрешаю.

  - Спасибо, папочка. - Криво ухмыльнулась девочка. - Ты просто сама доброта и чуткость!

  - Пока, принцесса! - Весело отозвался он. Проводив глазами, прошел к визифону. Включил. Некоторое время просматривал сохраненную информацию. Смотри-ка! А малышка-то активно местными новостями интересуется. Да еще и выраженно криминального содержания. К чему бы это?

  Возникшая на экране газетная статья гласила: 'Правосудия нет?!' Он быстро пробежал глазами строчки. Описывалась трагедия, произошедшая с полгода назад, в одном из спальных районов столицы. Сынуля широко известного в деловых кругах лица, в пьяном виде, не совладал с управлением своего джипа. И, на большой скорости, смяв хлипкое ограждение, вломился на детскую площадку. А время было предвечернее, погода хорошая. Соответственно, и мам с малышами гуляло предостаточно. Итог наезда - два ребенка погибли, еще один, вместе с матерью, в реанимации. Далее следовало описание следственных действий, точнее - почти полного их отсутствия, судебного фарса, больше напоминавшего судилище именно над родителями погибших детей, а не над самим обвиняемым. И приговор: единственный отпрыск могущественного папочки отделался условным сроком. Апелляция, как водится, ничего не дала. В конце заметки автор горестно и риторически вопрошал, имеется ли, вообще, на этом свете и в этой конкретной стране, высшая справедливость, если подобные вопиющие случаи сходят с рук сплошь и рядом, были бы деньги и влияние.

  Зэер выключил визифон. Прошелся по комнате, раздумывая, возвел глаза к потолку.

  - Я правильно понял, чего она хочет?

  - Да. - Прожурчало в ушах. - Но не убить.

  - Око за око! - Ухмыльнулся рагезт довольно. - Молодчинка, девочка. Прогресс идет и движется. - Весело насвистывая, покинул отсек.

  

   * * *

  Раздраженно глянув на часы, он вышел. На крыльце остановился, сунул подмышку черную кожаную папку. Картинно неторопливо извлек сигарету. Закурил. Выпустил дымное облачко, поджал губы недовольно. Отец лишил его машины на ближайшие три месяца. Неудобно и тупо, но спорить и в позу становиться ему сейчас не с руки. И так на ниточке висел. Хорошо - адвокаты первоклассные. Да и судья тоже не дурак, сговорчивый. Конечно, папашка психует - бабла немерено вбухать довелось. Ничего, переживет.... Махнуть, что ли, в Италию на недельку-две? А то пейзажи эти родимые, с вечной их серостью и людишками убогими, перед глазами мельтешащими, порядком осточертели что-то. Особенно за последние шесть месяцев!

  Хриплое простуженное карканье застало его врасплох. От неожиданности, он выронил сигарету. Ругнулся. Повернулся на звук. Метрах в трех, на мокром после недавнего дождя асфальте, сидела большая серая ворона. Толчками поворачивая голову из стороны в сторону, птица внимательно его рассматривала. Вот она вытянулась вверх, прищелкнула длинным массивным клювом. Опять каркнула, сухо и оглушающе.

  - Кыш! - не выдержал он. Махнул на птицу папкой.

  Ворона отскочила. Замахала крыльями. Но не взлетела. Просто обежала его по кругу. Снова принялась разглядывать, нервно переступая с лапки на лапку и пощелкивая периодически. Ему стало не по себе. Странновато, мягко говоря, пичуга себя ведет.... Интересно, болеют ли птицы бешенством?.. Надо бы поинтересоваться на досуге. Пены никакой не намечается, хотя, кто её знает, бывает ли она у птиц?.. Вид у птички вполне цветущий. Нервозный только, почему-то.... Ну, где же это такси паршивое?! Совсем обнаглели, гады! Не сервис, а название одно. Он выудил айфон. Раздраженно набрал номер. Сейчас он им устроит, так чтоб мало не казалось!..

  ...Устало вздохнув, девушка диспетчер в очередной раз сняла трубку. Заученно-приветливо назвалась. Выслушивая гневно-истерические вопли клиента на том конце связи, состроила себе пренебрежительную философскую гримаску. Подчеркнуто вежливо отвечала, разъясняя сложившуюся ситуацию.... Внезапно, выражение лица моментально поменялось. Вместо усталого недовольства и откровенной скуки, на нем отразилось непонимание, быстро сменившееся настоящим страхом. Девушка напряженно и остолбенело вслушивалась в доносящиеся из трубки звуки, не двигаясь, с выпученными глазами. Швырнула трубку на рычаг. Опять схватила. Трясущимися пальцами набрала сто два:

  - Милиция?! Это оператор службы такси. Тут человека убивают! Слышите?! Что?! Адрес?!.. Пишите!

  Продиктовав, вернула трубку на аппарат. Прижала руки к губам. Стояла, не двигаясь, вся дрожа. В ушах до сих пор отдавались эхом истошные, нечеловеческие вопли, полные ужаса и смертной муки.

   * * *

  Газик и легковушка сотрясая окрестности воем сирен, пронеслись по пустынным улочкам коттеджного городка. Затормозили у большого белого особняка. Одновременно, с лужайки перед крыльцом, взмыла черная птичья стая. Хрипло, надсадно каркая, вороны вились, метались над головами поспешно выскочивших из авто людей. Подбежав к скорчившейся у ступеней человеческой фигуре и разглядев подробности, даже бывалые и опытные не смогли удержаться от вскриков. Молоденького стажера начало, вдруг, рвать. Он сгорбился, побрел в сторону на заплетающихся ногах, ухватился за низкую оградку палисадника.

  Старший группы наклонился над лежащим, проверил пульс.

  - Он жив! - Крикнул. - Скорую вызывайте. Немедленно!

  То, что лежало перед ним на заляпанном кровью асфальте, на человека походило весьма и весьма отдаленно. Кисти рук, лицо, шея - сплошная рваная рана. Кожа свисает лохмотьями. Вместо глаз - запекшиеся кровью зияющие дыры. Губы и нос превратились в кровавые клочья, скулы разодраны практически до кости.

  Милиционер посмотрел вверх. Вороны уже успокоились. Сбились в тесную кучу на козырьке подъезда. Сидели смирно, нахохлившись. Безучастные, неподвижные.

  Вдруг, одна из птиц подскочила, забила крыльями, разразилась громким, стенающим криком. Тотчас вся стая сорвалась в воздух, понеслась прочь и исчезла за крышами ближних домов.

  К оперу подошел еще один. Что-то негромко проговорил, наклонившись.

  - Так это он? - Первый пораженно и насмешливо присвистнул. - Вот это да! Еще говорят - бога нет. А это тебе чем не рука провидения?.. Бывает же!

  

   * * *

  Узким извилистым коридором Краасс медленно шел вперед. Изредка касался открытой ладонью матово-черной стены. В недрах её ощущалась эхом слабая вибрация. При прикосновении от пальцев разбегались разводиками огненные точки, гасли постепенно, будто остывающие крошечные угольки. Рядом с рагезтом, в облике дракона, бесшумно двигался его итран. Рог во лбу Тамелона горел синеватым ровным огнем, освещая им путь. Оба молчали. С одной стороны, к разговору обстановка не располагала, с другой - за время совместного существования они настолько изучили друг друга и сблизились, что им сейчас и не требовалось общаться словесно. Они чувствовали и понимали друг друга так тонко и полно, будто каждый из них был продолжением второго.

  Таме остановился, отвел голову в бок, преграждая Краассу путь. Рагезт коротко кивнул. Отстегнул меч, одной рукой взял его наизготовку, другой вытащил из-за пояса опознавательный индивидуальный знак, символ его титула - медальон, изображавший крылатого, свившегося кольцами, змея с короной на голове. При ближнем рассмотрении можно было заметить, как по металлическому телу рептилии струятся, пробегают огненные силуэты рун, соединяясь в слова и строки.

  Итран медленно пригнул голову. Свечение погасло. Тьма обступила их, сгустилась. Трансформер с единорогом спокойно стояли, не шевелясь, не проявляя не малейшего беспокойства или неуверенности. Они знали: их сейчас внимательно и придирчиво осматривают.

  Несколько долгих минут длилось безмолвье и темнота. Потом промежуток коридора перед ними заполнило мутновато-зеленое свечение. Послышался легкий сухой шелестящий звук, сменившийся громким шорохом. В освещенную полосу, метр за метром вползало, втягивалось длинное, мозаичное тело. Бесконечные ноги бахромой перекатывались по бокам, сегменты терлись друг о друга, издавая тот самый сухой шелест. Плоская широкая голова, вооруженная несколькими парами острых жвал с поблескивающими на них каплями яда. По сторонам от них - пучки шевелящихся щупалец-вибрисс. Огромные фасеточные глаза дышат недюжинным разумом и вековым злом.

  Гигантская сколопендра подняла вверх переднюю часть туловища. Нависая над пришедшими, покачивалась, прожигая их ледяным взглядом. Краасс плавно ступил вперед, одновременно протягивая чудовищу медальон.

  - Приветствую тебя, великий страж Города. - Тихо и нараспев проговорил на древнем наречии Рагеза.

  Голова сколопендры потянулась к нему. Извивающиеся щупальца прикоснулись, оплели медальон. Подержали секунду, отстранились. Шипящий неживой голос отзвуком отразился от каменных стен:

  - Здравствуй, наследник Высших. Узнаю и повинуюсь.

  Краасс убрал подвеску. Закрепил меч на поясе. Вытянул к сколопендре обе руки ладонями кверху. Щупальца стремительно обвились вокруг них. Голова чудовища замерла у самого его лица. Неотрывно глядя в светящиеся очи монстра, рагезт произнес:

  - Открой мне её жизнь и её видения, Страж!

  Из глаз сколопендры ударили два тонких световых луча, вошли в его глаза. Казалось, все вокруг застыло, забывшись в бесчувствии и безвременьи. Никто не шевелился. Не было слышно даже дыхания. Тамелон бесшумно улегся на камень пола, вытянул шею, закрыл глаза, погрузился в дрему. Время проходило мимо, не касаясь их, не ощущаясь. Минул уже не один час, но Краассу казалось - прошло лишь несколько минут. За этот промежуток он успел вместе с нею прожить заново все её годы. Погрузиться в её мысли, прочувствовать её радости и горести, увидеть мир её глазами, её сердцем услышать ритмы и биение жизни.... Вместе с нею он заново переживал все совместные моменты их существования. Видел со стороны себя и других, что окружали её: друзей, учителей, поклонников, завистников. Видел Зэера - его тягу и немые терзания. Чувствовал жалость и боль сестры, что не могла ответить взаимностью, потому-что уже горячо и безоговорочно любила другого. И другим этим был Носферату.

  С бессильной горечью наблюдал Краасс, как Аттали пыталась сблизиться с оборотнем. Как применяла все женские уловки, чтоб хоть мимолетно завладеть его вниманием. Как страдала и плакала наедине с собою, не веря, что он на что-то решится. Да и вообще - от страха, что не нравится, не трогает его. И как радовалась безгранично, когда они все же объяснились, и выяснилось - взаимность все-таки есть.

  И потом, вплоть до самого ареста, его сестра, не взирая на почти безумный, временами, страх - но не за себя, а, именно, за возлюбленного! - была по настоящему, беспредельно счастлива. И еще, Краасс понял сейчас, и Носферату любил её превыше жизни, и без нее себя больше не мыслил.... Так было, пока не вмешался их черный гений и не разрушил одним махом их судьбы, не отобрал - походя и безжалостно - саму жизнь. И этот злой гений, не кто иной, как он - Краасс. Что-то, очень похожее на удивленное раскаяние, вползло ему в душу. Наполнило растерянностью и тупой болью. Почему он, и в самом деле, не попытался решить проблему как-то по-другому? Не отослал их куда-нибудь в дальние миры, не стер им память друг о друге?.. Неужели всему виной только его неукротимое самолюбование, наслаждение собственной непогрешимостью в делах Закона.... Он стремился сохранить Букву, а дух-то, оказывается, уже утерян.

  Вот и народ ропщет. Как не отказывается Краасс слышать его возмущение, но, ведь, никуда от него не деться. Медленно-медленно, незаметно, силы Империи убывают. А другие расы набирают мощь и ширятся. Неужели, сейчас он лицезреет начало Конца, конца его мира?!

  Рагезт закрыл глаза, уронил голову на грудь. Сколопендра тотчас отпустила его, свернулась кольцами, подобно змее. Трансформер глубоко, прерывисто дышал, стараясь упорядочить эмоции и мысли. Когда овладел собою, тихо произнес:

  - Все ли с нею в порядке, Страж?

  - Да, повелитель, - прошелестело в ответ, - она спит. И она спокойна. Но в её мыслях всегда только он. Он - и их ребенок.

  - Ребенок здоров?

  - Да. Время остановлено, пока ты не прикажешь или твой поручитель.

  - Хорошо, Страж. Я не буду сейчас посещать её. Заботься о ней хорошенько. И да пребудет с тобою мир и вечность.

  - Благодарю, наследник. Удачи и счастливого пути Владыке космоса.

  - Сколопендра развернулась и неспешно утекла обратно в надвинувшуюся тьму. Краасс обернулся к Таме. Тот уже был на ногах, готовый трогаться в путь.

  - Что скажешь, друг? - В глазах рагезта вопрос смешался с надеждой, а она - с неверием.

  - Не делать резких движений и необратимых поступков, хозяин. - Веско проговорил единорог. - Убить его ты всегда сможешь. Другое дело - надо ли тебе это сейчас? - Помолчал, размышляя, добавил, - я знаю и чувствую одно. Ты должен дать им встретиться.

  Рагезт вопросительно поднял брови.

  - Ребенку и оборотню. Мне известно немногое, но этот факт - очень хорошо. Встреча должна произойти. Не препятствуй. А лучше - спровоцируй.

  Краасс раздумывающе покачал головой, уставился в глаза итрану. Пожал плечами.

  - Ты единственный, кому я доверяю полностью. Да будет так.

  

   * * *

  Подобрав ноги и обхватив колени руками, Аля устроилась на ленте парапета, ограждающего стартовую площадку. Задрав голову к небу, она мечтательно рассматривала узоры созвездий. На ум почему-то пришли воспоминания раннего детства.

  Зима. Вечер. Отец везет её домой из садика на санках. Аля едет, ловит варежками падающие ажурные снежинки, смеется радостно. Отец оборачивается, шутливо грозит пальцем, велит закрыть рот, чтобы не простудить заново недавно вылеченное горло. Аля улыбается ему, хитро закрывает себе рот и нос ладошками в пушистых варежках. Папа одобрительно кивает, везет её дальше. Але так хорошо. Её маленькое сердце переполняет радость бытия и любовь... к нему, к папе... самому родному, сильному, умному. Она его всегда-всегда будет слушаться. А он будет гордиться ею.... Когда-нибудь, когда она вырастет!..

  У нее вырывается болезненный горький смешок. Аля зажмуривается, кусает губы. Не смей плакать! Не будь слабой! Прошлое, это только твоя память.... Ничего себе 'только'. Она опять поднимает к небу лицо. Слезы сами текут по щекам. Раскаяние, сожаление... запоздалое и, оттого, совсем убийственное.

  А ведь её история, похоже, повторяется. Просто, как бы это сказать, на более высоком витке, что ли? Разве не схож этот эпизод детства с её нынешними отношениями? Он требует полного послушания. Она готова себя потерять ради желания угодить и понравиться. А вдруг?!.. Нет, не может такого быть.... Не будет никогда! Аля твердит себе эти слова, как заклинание, снова и снова. Но внезапно пришедшее понимание все равно заполняет испугом и шоком, перехватывает дыхание, отдается в теле мелкой противной дрожью. Разве способна и эта любовь окончиться ненавистью? Разве сможет она когда-нибудь захотеть убить?! Неужели, в глубине души её и впрямь таится жестокий и бездушный монстр, неспособный прощать, и наслаждающийся чьей-то смертью?!

  Она хватает себя за голову. Впивается ногтями. Острая боль мгновенно отрезвляет. Волосы пропитываются влагой. Аля умудрилась поранить себя до крови. Зато отпустил этот непонятный, страшный ступор и ужас. Она снова может думать, она контролирует себя. Призраки прошлого оставляют её. Исчезают. Остается свежая прохлада летней ночи, правильные, ровные ряды модулей, безбрежный звездный океан. Кто бы еще подарил немножко покоя душе? Ей все тяжелее ждать. Уже не с каждым днем, а, почти что, с каждой минутой....

  Слух, вдруг, ловит невесомые шажки. Девочка напрягается. Но тут же успокаивается. Не глядя, отводит вбок ладонь. Пальцы касаются мягкого шелковистого меха. Раздается тихое грудное урчание.

  - Привет, моя милая. - Шепчет Аля. Поворачивается, берет кошку на руки, гладит. Животное трется головою, легонько бодая. Прислоняет мордочку, тянет вверх, притрагивается к подбородку холодным влажным носиком. Аля улыбается, смотрит в зеленые светящиеся глаза.

  - Ва-си-лин-ка! - Глубоко вздыхает. Молчит. Спрашивает, - ты здесь, Арника?

  - Ну, куда же я денусь? - Слышится в голове ласково-смешливое. - Пока ты тут, я всегда рядом. Мы это уже обсуждали, правда?

  Аля молча оглаживает кошку. Прижимается щекой к мягкой спинке, теребит шерсть.

  - Не бойся спрашивать, девочка, я отвечу.

  - Не знаю, даже, с чего начать....

  - С самого простого и самого больного для тебя, Алира.

  - Я останусь собою?!

  - Зависит исключительно от тебя.

  - Зачем я спасла ту девочку?

  - В глубине души ты сама знаешь.

  - Не правда, не знаю!.. То есть, наверняка не знаю. Мы, будто бы, должны еще когда-то пересечься.... И я буду косвенной причиной её гибели.... Но это же кошмар какой-то.... Я - монстр?!

  - Нет, девочка. Многие из людей куда большие монстры, чем ты и все те, что тебя окружают. Посмотри, сколько зла причиняют они друг другу. И, главное, так легко, не глядя, не задумываясь. Я не говорю сейчас о серийных убийцах, маньяках и извергах-ученых, что проводят дни и ночи в поисках все новых способов уничтожать себе подобных. Я обращаю твое внимание на обычных среднестатистических представителей твоей расы. Смертельно обидеть, обмануть, надсмеяться с особой жестокостью, ненавидеть, идти по головам, унижать, обворовывать, разбивать чужую душу и жизнь, не оказывать помощи, равнодушно наблюдать за муками и горем других, хохотать над чьей-то бедою.... Неужели все это не страшно и не достойно Высшего гнева?! Земля устала от ненависти и бездушия живущих на ней. Да, рагезты очень жестоки. Но, в конечном итоге, они милосерднее людей. Они никогда не станут убивать без толку, безо всякого смысла. А люди все свое существование этим занимаются. Правда, выдумывая себе всевозможные оправдания. То им мест для комфортной жизни, видите ли, не хватает. И потому целые области природных ландшафтов уничтожаются без сожаления. То граждане отдельных ответвлений своей же расы не пришлись по душе - и вот тебе новая война, направленная на банальное истребление себе подобных. А то, у отдельных индивидуумов, облеченных властью, эта самая власть всякий ум застилает. И они эксперименты со своим народом устраивают, как с марионетками игрушечными... и снова сеют смерть! Нет, Алира, ты не чудовище и не монстр. Просто тебе дано больше других - и в физическом, и в духовном. Поэтому, любые твои чувства и переживания могут привести к результатам гораздо более радикальным, чем у какого-то обывателя. Тут уж выход для тебя только в тотальном самоконтроле. Иначе - никак! Понимаешь меня?

  - По-моему, да. - Кивает Аля. - Но я так боюсь, что меня заставят убивать.... Я не хочу, Арника!

  - Убивать, защищаясь, по крайней нужде, это не грех, Алира. Если кто-то захочет убить его, что ты сделаешь?

  Глаза Али моментально заполняются тьмой. Губы сжимаются в прямую линию, взгляд застывает.

  - Я не дам. - Роняет она ледяным тоном.

  - Вот ты и ответила себе сама. Об остальном не переживай. Твое предназначение - защищать, а не нападать первой. И это гораздо важнее. У него тысячи наемников. Но почти никого, по-настоящему верного, за спиной. Кроме нескольких. И ты среди них - первая.

  - А ему это надо?

  - Надо, Алира. Пускай, он даже не захочет тебе в этом признаваться. Но ты сомневаться в себе и своей миссии не должна.

  - А если он предаст?

  - Смотря, что ты подразумеваешь под предательством. У рагезтов понятия о чести и верности совсем иные, нежели у людей. Зато они следуют им безукоризненно, не обманывая и не притворяясь. Увы, я плохо различаю твое будущее. Оно для меня, как в тумане. Твоя сила не дает мне глубоко проникнуть в него. Но то, что я вижу, говорит: вы будете вместе, не смотря на все трудности. Впрочем, это он и обещал тебе. Запомни, Алира. Для трансформера конкретизированное обещание или угроза, это как клятва чести. Он не отступит и выполнит.

  - Да-да, - перебила Аля. - Выполнит. Я тут их законы штудирую последние две недели, как выпускник перед госами. Знаешь, наверное, что там описано? Но я, все-таки, озвучу. Он меня будет таскать повсюду, как еду и забаву. Будет проводить со мною время в свое удовольствие. А. кроме этого, может набрать себе еще гарем рабынь. 'Одноразовых', или - как получится. И я пикнуть ни о чем сметь не буду. А еще он может жениться.... И вот тут для меня самое интересное начинается. От его супруги я не буду защищена никак. Если ей заблагорассудится, и, при этом, она умудрится найти важные аргументы, она может даже потребовать моей смерти. И получить согласие. Причем - на от Краасса, а от Совета Высших. Отлично, да?! Перспективки и впрямь безоблачные!..

  - Что-то не верится мне, Алира, что ты, вот так просто, дашь себя уничтожить, заломив руки и утопая в слезах.- В приветливом голосе Арники появилась насмешка. - Или я сильно в тебе ошибаюсь?

  Аля нахмурилась. Помолчала, лаская мурлычущую кошку.

  - Боюсь, не ошибаешься.... Во мне такая злость кипит. Когда я обо всем этом думаю.... Замкнутый круг получается. Я убью, меня убьют.... Если у него ума хватит жениться....

  - А возможность в этом неблагоприятном случае порвать с ним ты не рассматривала?

  - Нет.... Он еще в самом начале заявил - это, мол, невозможно. И все такое прочее.

  - Желание устрашить и обезоружить. Смотри сама. Он взял тебя под свою опеку. Он пообещал заботиться о тебе и оберегать. Вот это настоящие клятвы. И, если он нарушит их, тогда и ты будешь свободна от своих. Но тебе не кажется, что ты уж слишком отдаляешься от реальности в какие-то мнимые страхи и самокопания? Разве что-то уже произошло?

  - Да. - Аля поджала губы. - Он сделал мне очень больно. Я это никак не могу забыть. Я теперь очень боюсь близости с ним.

  - Ну, кое в чем ты повинна сама. Скажи ты ему тогда элементарное 'спасибо' за оставленного в живых мальчика, будь с ним ласкова и открыта, он не рассердился бы на тебя так. Он же ничего от тебя не скрывает - ни свои пристрастия, ни образ жизни своего народа. Ты изначально на все это согласилась, а после - в отступление? Да еще с таким негативом и претензиями. Он тебе не белый и пушистый ангелочек. Он вампир, Алира! И Зэер - вампир. И Морфей твой - человечиной не брезгует.... Просто ты для них всех теперь стала своею. Вот они и носятся с тобою, развлекают, обучают. В остальном - они такие же, как и были. И такими останутся. Цени их отношение к тебе и понимай - когда тебе идут на уступки, это не потому, что в их глазах ты права. Это снисхождение неразумному ребенку, не больше.

  - Господи, как все запутано. - Простонала Аля. - Ты говоришь 'ребенку', а я себя уже чувствую в этом мире столетней каргой временами. Вот ужас!

  - Знание всегда обременяет. Но станет ли этот груз неподъемным, зависит тоже только от тебя. Захочешь сохранить душу ребенка? Она будет жива в тебе всю твою жизнь. Отречешься от детской непосредственности, способности мечтать, замечать красоту в малом, совершенство в неприметном, - превратишься в каргу. Выбор за тобою.

  - Брр! - Аля передернулась. - Не хочу!

  - Не хочешь, не будешь. Вот так, просто. И не ломай себе голову. Тебе всего шестнадцать лет.

  - Месяц назад было! - Торопливо поправила её девочка.

  - Не терпится стать взрослой, ребенок?

  Аля в душе возблагодарила ночь за то, что её нервный румянец может остаться незамеченным.... Но не для Арники. В ушах прозвенел тихий смех.

  - А говоришь - боишься. Да ты ждешь его возвращения больше всего на свете.

  - Ну, жду! - Буркнула Аля. - И... боюсь!.. И-и... все вместе, в общем.... Нет. Я это обсуждать не могу! Извини, Арника. Спасибо тебе огромное.... Мне надо успокоиться сейчас... побыть одной. Еще раз спасибо!

  Она ссадила кошку с колен. Быстро поднялась на ноги. Вытянула вверх руки. Воздушная колеблющаяся волна прошла по телу, изменив его облик почти мгновенно. Сфинкс потоптался на месте, разминая лапы. Расправил крылья и прыгнул с крыши, поймав струю ветра.

  Как же это здорово и неповторимо - уметь летать! Полет успокаивает и исцеляет. Подняться выше. Еще выше. К самым звездам! Напоить душу их волшебным светом, позабыть обо всех проблемах. Просто жить и наслаждаться. Здравствуй, небо!!!

  

   * * *

  Сильный удар по решетке заставил Носферату вскочить. Ощетинившись и пригнувшись в боевой стойке, он смотрел на стоящего за ограждением и не верил собственным глазам.

  - Не ждал, пес? - Саркастический тон плохо скрывал затаенную ярость.

  - Устал ждать, - прорычал оборотень, - чего тебе?

  - Повидать захотелось. Соратника и телохранителя. - Каждое слово Краасса, казалось, источает яд.

  - Повидал? - Оборотень и не пытался скрыть насмешку. - Ну, и катись отсюда! Думаешь, боюсь я тебя? Как бы не так! Наплевать мне и на тебя, и на казнь свою.

  Рагезт холодно-злобно улыбнулся. Проговорил:

  - Бравада - последнее, что тебе осталось. Живи и жди. До скорой встречи, мой бывший друг.

  - У тебя нет друзей!!! - Вне себя, провыл оборотень вслед удаляющемуся трансформеру.- Тебя никто никогда не полюбит. Потому, что ты - бездушный, бессердечный зверь! Так и сдохнешь, сам, в одиночестве!!!

  Краасс резко повернулся, снова приблизился. Положил ладони на решетку, глядя на Носферату с издевкой, но как-то мечтательно и отсутствующе.

  - Я не собираюсь с тобою спорить, пес. Ответить на свое утверждение тебе придется самому.... Увидимся.... Может, тебе еще повезет, и ты успеешь убить меня первым.... А вдруг?! - он хохотнул, хлопнул по решетке и быстро удалился.

  Носферату тяжело дышал, гулко выталкивая воздух. Зачем приходил трансформер? Чего хотел добиться?.. Да неважно все! Надо срочно в форму приходить, а то, за время заключения, он совсем ослабел. Много делать размеры камеры не позволяют. Но кое-что у него, таки, получится. Вчера, отчего-то, с него сняли кандалы. Почему, вдруг, такая милость - Носферату не знал. Очевидно, что таится здесь какой-то подвох. Но ломать голову впустую над смыслом этого ему послабления, или отсутствия оного, оборотень не будет. Что ему сейчас действительно нужно и необходимо, так это возвращать себе силу и выносливость. Хотя бы половину потенциала!

  Носферату присел, подпрыгнул. Ухватился пальцами передних лап за решетку потолка, зацепился когтями, подобрал задние конечности. Повис спиною вниз. Начал медленно-ритмично подтягиваться, то приникая к перекрытию, то отпуская себя и провисая.... У него выходит уже гораздо лучше. Отлично! Силы возвращаются.

  

   * * *

  Аля стремительно носилась по комнате. Она уже перемеряла чертову дюжину самых сногсшибательных нарядов. Экспериментировала с прическами и макияжем. Крутилась перед зеркалами, расстраивалась, чертыхалась. Сдирала с себя все. Начинала заново. В конце концов, утвердилась во мнении - никаких излишеств. Ему это не нравится, она уже не раз замечала. Значит, выберем что-нибудь романтичное и скромное, подчеркивающее её юность и свежесть. Аля высоко подобрала волосы. Удерживая у висков, заговорщицки улыбалась себе. Нет, как там не отнекивайся и не переубеждай себя, верно одно - у нее от одной мысли о том, что он скоро будет рядом, все внутри замирает и трепещет. Она так хочет его видеть. Прикоснуться. Снова почувствовать силу и нежность его рук. Заглянуть в бездну глаз. Умереть в нем, как феникс, чтобы возродиться заново.... Он не любит?! Да ладно! Он в ней нуждается, а это вернее чувств. Только она может дать ему это наслаждение. Больше никто... таких нет.... А её любви хватит на них двоих. Теперь Аля уверена в этом. Пусть он только даст ей возможность, она себя на изнанку вывернет, но сделает все, чтоб ему было хорошо!..

  - ...И ты с нею даже не поздороваешься?

  - Ничего. Перетерпит еще день.

  - Смотри, она и так на грани.

  - Зэер, ты в духовники записался? Мне тебе объяснять нужно, что такое голод?! - Краасс прикрыл глаза, губы подергивались. - Или предлагаешь повторить то, что случилось перед отлетом? Боюсь, в этот раз все еще серьезнее оказалось бы.

  - Понял. - Зэер спокойно кивнул. - Сколько?

  - В запасниках есть что-нибудь?

  - Сотня с хвостиком. Хочешь вечеринку устроить?

  - Почему бы и нет? У нас ничего такого здесь давненько не было. В общем, бери ребят и отправляйтесь. Еще столько же наберете, посмазливее.

  - Из местных?

  - Да никакого значения. Мне только отдельно подбери несколько.

  - А типаж?

  - Обычный. Но где-то её возраста, не нужно старше.

  - Хорошо, вождь.

  - И зайди к ней, пожалуйста. Объясни, что посчитаешь нужным, успокой. Будет совсем замечательно, если сумеешь убедить принять снотворное. Ну и, строго-настрого, запрети выходить вечером из отсека.

  - Сделаю.

  - Спасибо.

  Зэер отсалютовал, вышел. Краасс улегся, сложил руки на груди. Еще пару-тройку часов он продержится. А там и ужин подоспеет. Сам, конечно, виноват. Зачем надо было морить себя голодом, непонятно. Теперь, зато, он готов в одиночку оприходовать население небольшого городка. О том, чтобы сейчас увидеть её, и речи быть не может. Он просто не сумеет себя контролировать в таком состоянии. Лучше уж обидеть, чем убить ненароком.... Одному Разуму ведомо, как она нужна ему. Каждая клеточка в его теле, кричит и требует, и разрывает желанием. И поэтому им нельзя видеться. Ни в коем случае. Сегодня! До того, как он утолит голод хотя бы частично....

  - ...Что ты сказал?! - Аля села на ковер, обняла себя руками. Широко раскрытые, полные непонимания и отчаяния глаза. Испуг и неверие во всем облике, в беззащитно обиженной позе. Губы дрожат. Лицо побелело. - Он не хочет меня видеть?!

  - Сегодня, Алира. Только лишь сегодня. - Зэер постарался произнести убийственную фразу самым мягким и утешительным тоном. - Он очень устал.... Очень долго не ел.... Ему нужно время, чтобы отдохнуть и восстановиться.

  - Ничего не понимаю! - Выкрикнула она. - Ну а я, тогда, для чего?! Это же то, что он от меня всегда требует!

  - Не в этот раз. Хочешь проваляться недельку при смерти? А потом еще месяц от самой себя шарахаться по темным углам? Не глупи, Алира! Завтра утром увидитесь. А сегодня, давай-ка, ложись спать пораньше. Очень рекомендую успокоительное. Чтоб дурацкие мысли в голову не лезли. И еще - выходить из комнаты не вздумай.

  - Это он приказал?!

  - Да.... Он всего лишь печется о твоей безопасности, упрямая девчонка! Если очень плохо, можешь пореветь в свое удовольствие. Но завтра чтоб была с ним весела, мила и приветлива. Это в твоих интересах.

  - Да пошел он к черту! - Завопила Аля. - И ты убирайся! Не трогай меня. Я все поняла. Никуда не пойду, ни на шаг. Оставь меня в покое! Уходи!!

  Зэер вздохнул. Не глядя, скрылся за закрывшейся дверью. Аля повалилась ничком на пол, скрючилась, поджав колени к груди, всхлипывая без слез.

  - Козел!!! - Заорала изо всех сил. Вскочила, рыдая, забралась на постель. Накрылась одеялом с головой и долго еще плакала в безвыходности.

   * * *

  Поздний вечер. Аля меряет ногами комнату. Острая боль жжет, не переставая. Выкручивает душу, изводит тело спазмами тошноты. О каком сне может идти речь?! Она готова из кожи выпрыгнуть, только бы узнать, что там с ним сейчас происходит. Ей запрещено выходить. Она не может запрет нарушить. Слишком хорошо знает - наказание будет серьезным. Что же делать?! А если!..

  Аля затормозила, уставилась в никуда, нервно водя ладонью по стене визифона. Никогда раньше она не пользовалась ним для подобных целей. Зэер строго дал понять ей, в свое время: подобные 'операции' без крайней нужды и очень важных причин, категорически запрещены. Поскольку являются незаконным проникновением в чужое личное пространство. Стоп! А она не будет затрагивать это самое, личное. Тем более, туда доступ закрыт наверняка. Она попробует пройтись по территории общественной, так сказать. Совсем недавно Аля освоила эту программу управления камерами наблюдения. Похоже, представился случай (лучше б его не было!) знаниями своими воспользоваться. Помявшись еще немного, она решается. В ответ на условную команду из стены выдвигается пульт управления под прямоугольником осветившегося синим экрана. Аля материализует офисное кресло. Усаживается. Напрягает память, восстанавливая в уме правильную последовательность действий. И у нее получается.

  Визифон ведет её бесконечными коридорами жилблока. Аля автоматически отмечает: сегодня как-то на удивление пустынно. Никого нет. Встречающиеся иногда андроиды, не в счет. Их девочка давно уже воспринимает исключительно как продолжение 'технического ряда'. Но где же рагезты? Не понятно. У них, что, сборы, или учения какие-то? Неужто они все, одновременно, покинули территорию лагеря? Нет. Бред это. Такого не бывает. Они должны быть где-то здесь.... Только где и почему?.. В следующий миг её, мечущийся в предположениях и догадках, мозг выдает тот самый, вероятно, правильный ответ. Аля в шоке хватается ладонями за щеки. Замирает. Сердце исступленно колотится, перед глазами все плывет.... Боже! Сделай так, чтоб она ошиблась. Ну, пожалуйста, ну что тебе стоит?!.. Только не это!!.. Понимая, что самое разумное и верное сейчас, - выключить визифон немедленно и, срочно наглотавшись транквилизаторов, рухнуть в кровать, Аля, тем не менее, упрямо протягивает руку к пульту. Задержав дыхание, набирает очередную комбинацию цифр и символов. Потом стискивает кулаки вместе на коленях. Обреченно смотрит, не шевелясь, не отрываясь.

  Перед нею зал собраний на первом этаже. У входов - неподвижно застывшая стража. Аля словно проходит сквозь камень стены. Оказывается внутри.... Увиденное заставляет её вскочить на ноги, отшвырнув кресло в сторону. Вмахнув пульт в гладь визифона, она принуждает экран увеличиться так, чтобы изображение подавалось в натуральную величину. Стоит, не двигаясь, будто в трансе. Рот начинает наполняться густой липкой слюной. К горлу, с завидной регулярностью, подкатывает комок. Она сглатывает. Снова и снова. Прижимает к губам костяшки пальцев, борясь с нарастающей дурнотой. Но продолжает смотреть.

  Дикая оргия в самом разгуле. То, что трансформеры вытворяют со своими жертвами, у нормального человека описать в подробностях не получится. Он утеряет разум гораздо раньше, чем сподобится на это. Аля чувствует, как по спине начинают бежать струйки холодного пота. Интересно, что все её эмоции почему-то притупляются. Картина перед глазами настолько ужасна, что мозг упорно отказывается называть её реальностью и воспринимает, скорее, как кадры фильма ужасов для порноизвращенцев. Хорошо, что она не включила звук. Упаси боже услышать это безумие садизма и смерти. Самое страшное, она и без озвучивания отлично разбирает по мимике и жестам: истязая своих пленниц, рагезты весело и непринужденно переговариваются, отпускают какие-то шутки. Будто это просто некое костюмированное представление, театральная постановка. А кровоточащие, истерзанные тела у их ног - детали декораций.

  Око визифона целенаправленно устремляется вглубь зала. Оно стремится отыскать заданную цель. И, естественно, находит. Алю перестают держать ноги. Она оседает на пол, но глаз не отрывает.

  Краасс полулежит на широком полукруглом диване в позе пресытившегося римского патриция. Если не считать небрежно наброшенной на бедра пурпурной шелковой накидки, он совершенно обнажен. Даже в этой дикой и ужасающей беспредельным цинизмом обстановке, его облик режет ей сердце совершенной красотой могучего и безжалостного хищника. Аля сейчас как никогда хорошо понимает выражение о 'страшной силе...'. Насколько он ужасает собою в эту минуту, настолько же и притягивает, не взирая ни на что!

  Вот он неторопливо-вальяжным взмахом подзывает кого-то. Не в силах совладать с собою, Аля требует звук, быстро уточнив, чтобы приглушился общий фон. В уши врываются отдаленные, но все же достаточно слышимые, стоны, хрипы, истошные мольбы о пощаде. Она в истерике замахивается на визифон.

  - Я сказала, только его и тех, кто рядом!!!

  Шумы еще отдаляются, превращаются в неясный гул. К Краассу тем временем подводят девушку. Совсем молоденькую, не старше самой Али. Льняные длинные волосы, светлое свободное платьице-туника. Зэер, а это именно он, держит её за плечи. Её руки, замечает Аля, в тонких металлических оковах. Выражение лица - смесь ужаса и безумия. Пухлые губы трясутся, она быстро и мелко дышит.

  - Привязывать? - Зэер ухмыляется, подмигивает Краассу.

  Тот кивает, прислоняет голову к валику дивана. Оглядывает пленницу с ног до головы, лениво и плотоядно. Бросает помощнику:

  - И раздеть.

  Зэер, ухватив девушку за кисть, быстро поднимает ей руки, вытягивает над головой. Ловит пальцами спустившуюся с потолка, поблескивающую металлом, струну, оканчивающуюся кольцом. Застегивает карабин. Непроизвольно вскрикнув от внезапной боли, пленница почти повисает на привязи. Она стоит на носках, тело растянуто под собственным весом. Отпустив парочку шутливых скабрезностей, Зэер цепляет ногтями платье за вырез, рывком распарывает сверху донизу. Проделывает то же с тканью на плечах. Обрывки одежды планируют на пол. Он заходит ей за спину. Двумя руками берет волосы. Отводит назад. Не обращая ни малейшего внимания на плач и мольбы несчастной, срывает с нее лифчик. Потом - трусики. Удерживая извивающуюся и рыдающую жертву, с улыбкой посылает Краассу картинно-приглашающий жест.

  - Ваш десерт, Император. - Слегка поклонившись, удаляется.

  Краасс поднимается, медленно подходит. Аля видит его со спины и про себя беззвучно молится. Чтобы ракурс не менялся. Иначе она тоже спятит, наверное, как и эта бедная девчонка.

  Ухватив девушку за подбородок, он задирает ей голову. С нажимом проводит пальцем по шее, груди. Она стонет. Вниз ползет тоненький кровавый ручеек. Рагезт окунает в него пальцы, не спеша, выводит по содрогающемуся телу красные узоры. Подтаскивает её к себе и... оборачивается! Глядя с экрана визифона прямо Але в глаза, насмешливо-саркастично произносит:

  - Нехорошая девочка. Непослушная.... Я, разве, разрешал тебе подсматривать, негодяйка маленькая?!

  Экран ярко вспыхивает. Гаснет. Аля буквально отпрыгивает назад. Горячая волна толчком поднимается из желудка к горлу, сводит судорогой гортань. Её начинает рвать. Она перегибается пополам, хватает в промежутках между приступами воздух и все не может остановиться....

  Наконец, мучительные позывы слабнут, прекращаются, оставляя после себя резь в желудке и гадкий привкус желчи во рту. Аля кидается в ванную, засовывает голову под кран. Потом стягивает перепачканную одежду. Прыгает в бассейн, погружается с головой. Терпит под водой, сколько может. Выскакивает на поверхность, набирает воздух, опять ныряет. И так до тех пор, пока чуть не успокаивается и не возвращает себе способность более-менее здраво мыслить. Впрочем 'здраво', это я перебарщиваю. В голове у нее сплошная муть, а в душе - ужас и истерика. И, в самую первую очередь, даже и не из-за Краасса. А из-за того, каким сейчас предстал перед нею Зэер. Что и говорить, Аля привыкла его идеализировать. Всегда вежливо утонченный, всегда - сама корректность, обходительность, доброта. Как он сглаживал её нервные вспышки, как умел успокоить и во всем найти правильное и лояльное разрешение. И тут ей пришлось, поневоле, лицезреть его вторую ипостась. Будто в ту же физическую оболочку, вытащив из нее живую душу, внедрили кровожадного бесчувственного демона. Так, наверно, должна выглядеть сама Смерть, если б она имела материальный облик. А ведь Арника её предупреждала. Прямым текстом, без недомолвок и оговорок. Отчего же она не хотела слышать очевидного? Ну, так вот - теперь увидеть довелось....

  Алю продолжает трусить. Она отчаянно зажмуривается, мотает головой. Подтягиваясь на руках, выбирается на бортик бассейна. Бредет одеваться.

  Что же ей делать? Что делать?! И что сделает с ней после всего Краасс?!.. Ну зачем она решилась на эту дурость?.. Что хотела доказать себе? Что он ей верность хранит?!.. Дуреха! Никогда этого не будет! Это же ясно, как день. Он ей ничего и не обещал в этом плане. А подобные 'мероприятия' у трансформеров - норма жизни. Да и женщины их в таких развлечениях участвуют наравне с мужчинами. Но ей-то.... Как с этим жить?!..

  Решение рождается неожиданно. Приходит, утверждается. И кажется в этот миг единственно верным: нужно бежать. Все равно - куда. Лишь бы он не нашел. А, там, она придумает что-нибудь. Она сможет!

  Естественно, в Але говорит сейчас лишь дикий, безграничный страх, да еще - отвращение. Если она останется среди них, они и её постараются превратить в такое же мерзкое, отвратительное чудовище. Не помогут увещевания и угрозы, придумают что-нибудь еще. Нет! Никогда и ни за что!! Она не станет упырем, лучше умереть. Аля, спеша, натягивает комбинезон, высокие, по типу армейских, ботинки. Сует за пояс фонарик. Зачесывает влажные волосы, переплетает сеткой косу. Быстро проходя через комнату к выходу, обращает внимание: созданный ею бедламчик исчез, будто его и не было. Аля горько усмехается. Какая замечательная жизнь - никаких тебе уборок-выгребалок. Вот так же, непринужденно и между прочим, они избавятся от груды трупов там, внизу. И забудут. Хотя, нет! Будут вспоминать и облизываться, предвкушая новые развлекаловки. Она едва удержалась, чтоб не плюнуть на стерильно чистый пол. Арника такого не заслуживает.... Арника!.. Аля прислонилась к стене, будто обнимая, приникла губами, как в поцелуе. Прошептала тоскливо: 'Прости!' Не оглядываясь, вышла из комнаты.

   * * *

  Крыша. Стоянка. Аля забирается в первый попавшийся модуль. Набирает код, почти наугад. Ей несказанно везет - код верный. Аппарат послушно взмывает в небо, несется прочь, наращивая скорость. Главное - преодолеть Барьер. Остальное - уже ерунда.

  Аля сидит, не двигаясь, всматривается в черноту впереди. В голове - ураган мыслей, одна другой хуже, безжалостнее, безнадежнее. Кулак вдруг с силой ударяет по пульту бортового визифона. Катер содрогается всем корпусом и тормозит. Аля едва не врезается в лобовое стекло, она забыла пристегнуться. Толчок, в какой-то мере, отрезвляет закипающий от боли и безвыходности разум. Аля роняет голову на руки. Пытается привести мысли хоть в некоторое подобие порядка.

  Ну, и чего она добьется сейчас? Как долго сможет скрываться? И-ди-от-ка! А как же быть, хотя бы, вот с этим?! Её ладонь ложится на шею. Пальцы нащупывают цветочный бутон. Ничего, что она носит на себе метку-маяк, по которой отыскать её может - при наличии желания и упорства - даже слепоглухонемой младенец? Нет, она и в самом деле дура непроходимая! Она настолько свыклась с 'подарком', что напрочь забывает про него и совсем не ощущает на теле. А, между тем, снять его нет никакой возможности. Уже на следующий день после процедуры посвящения, Аля обнаружила, что цветок и цепочка словно приклеились к коже, вросли в нее. Явление это потом прояснил ей Зэер. Маяк действительно соединился с Алиной плотью на клеточном уровне, став частью её организма. Его, разве что, вырезать можно с куском кожи. И то не факт, что удастся. Значит - все. Где брезжил выход, оказалась глухая стена.

  На панели загорается красный огонек. Выплывает надпись: 'до включения автопилота - три минуты'. Отлично. Её уже засекли. Сейчас модуль принудительно, по направляющему лучу, возвратят на стоянку. И о том, что будет с нею дальше, думать не хочется совсем.

  Аля и не раздумывает. Рвет от себя рукоятки переключателей. Катер опускает нос, срывается в крутое пике. Слушая бешеный свист рассекаемого воздуха, девочка успевает подумать: из них двоих сегодня предал он. Как бы и что бы там ни было! Её действия - только естественный ему ответ.... Она обреченно закрывает глаза. Сильнейший удар швыряет её в купол врезавшегося в землю модуля. Темнота и глушь. Как же все-таки хорошо - не чувствовать и не думать!

   * * *

  Так она, что, не умерла?!.. Ну почему, господи?! Ну за что ей это?.. Превозмогая оглушающую боль, Аля кое-как выбирается из покореженного катера. Серьезно пострадала только передняя его часть. Очевидно, над самой землей, аппарат попытался-таки затормозить и несколько смягчил свое падение. Зря! Даже и в этом ей не везет. Аля, почти ползком, передвигается в сторону от лежащего на боку модуля. Прислоняется к стволу дерева. Внутри живота печет и дергает. В голову - словно игл понатыкивали. На шее - что-то мокрое. Аля дотрагивается, щупает. Понимает: из уха идет кровь. Похоже, её дело плохо. Даже, очень плохо. Девочка с натугой кривит губы в улыбке. Теперь, значит, еще помучиться сначала придется.... Ну ничего.... Мучиться ей не впервой. Смешно даже! Аля хрипло хихикает, закашливается. Во рту - медно-соленый привкус. Глаза начинают закрываться, руки терпнут, немеют. Почему ей так холодно? На ней же термокомбинезон. Ничего, скоро уже, наверно, все закончится.... Больно.... Боже, как больно!.. Она перестает видеть, медленно погружаясь в холодную клейкую темноту.

  Пред нею беззвучно вырастает высокая черная тень, нагибается.

  Мельком осмотрев девочку, рагезт моментально оценивает обстановку. Але осталось не больше четырех-пяти минут. Не смотря на все её силы и способности, травмы настолько серьёзны и обширны, что самой ей уже не выкарабкаться. На транспортировку времени нет. Остается одно. Вскочив на ноги, он моментально избавляется от одежды. Срывает комбинезон с нее. Наклоняется. Приникает губами к губам, накрывает её своим телом. Обхватив за бедра, с силой вжимает в себя. Она не может почувствовать их соитие, но для него это сейчас и не важно. Впервые он - не забирает, а отдает. Вся сила, что была им получена, вся энергия живой плоти, накопленная в его теле, выплескивается в нее, возвращая к жизни и исцеляя....

  Отодвинувшись, Краасс напряженно всматривается в безжизненное лицо. Медленно-медленно, постепенно, посиневшим губам возвращается краска. Щеки розовеют, тело теплеет. Облегченно вздохнув, он прижимает её голову к своей груди, нежно касается поцелуем сомкнутых век.

  - Маленькая дурочка, - говорит ласково, тихо. Опускает её на мох. Встает. Одевается. Извлекает из своего модуля сверток. Разворачивает. Это одеяло или плед. Осторожно, но быстро, завертывает в него Алю. Поднимает, переносит в модуль. Садится рядом. Направляет аппарат обратно, к стоянке.

   * * *

   - Ну, привет, малыш. С добрым утром!

  Аля ошарашено взирает на него. Осторожно и нерешительно переводит взгляд на окружающее её пространство. Помещение гораздо больше её комнаты и... практически пустое. За одним исключением - ну просто огромного ложа идеально круглой формы, посредине которого она сейчас и лежит, укутанная одеялом по уши.

  Краасс, сидя на краю, протягивает ей фужер с золотисто-медовой жидкостью.

  - Выпей, Алира. Прямо сейчас.

  Она приподнимается, выпутывает из одеяла руку, берет напиток. На вкус он - солоновато-кислый. Девочка морщится. Хочет отставить. Краасс грозит пальцем:

  - До дна! Чтоб я видел.

  Вздохнув, Аля подчиняется. Возвращает ему пустой фужер. Опять ложится. Прячет руку под одеяло и, случайно дотронувшись до себя, понимает - она абсолютно голая.

  Аля рывком прижимает одеяло к себе. Глядит на Краасса, не мигая, с испугом и ожиданием.

  - Да-да, - он смотрит насмешливо, но ласково, - все у нас с тобой случилось. Правда, ты этого оценить была не в состоянии. Даже жаль немножко.... Это ж уникальное явление - вампир, которому пришлось выступить в роли донора.

  Аля моргает. Она и дышать боится. А уж сказать что-то в ответ?.. Ни за что!

  Краасс тихо смеется, оглядывая её. Придвигается. Обнимает одной рукой. Едва касаясь, нежно, почти трепетно, обводит пальцами контур её лица. Дотрагивается до бровей, идет по линии носа, подушечками пальцев ласкает разомкнувшиеся в изумлении губы.

  - Моя девочка.... Моя радость.... Моя малышка! - Шепчет горячо. - Никогда не оставляй меня... никогда, Алира!

  Склоняется к ней. Взяв за подбородок, прижимается губами в долгом страстном поцелуе.

  Как и в прошлый раз, её накрывает волна горячей истомы. Тело само льнет к нему в беспамятстве желания. Краасс стаскивает с нее одеяло. Отбрасывает. Не отрываясь от её рта, как-то неуловимо быстро выскальзывает из одежды. Берет за запястья, прижимает её ладони к своему телу. Аля испуганно ахает, на секунду застывает, напрягшись. Он говорит на ухо почти просяще:

  - Ну мне же тоже хочется ласки. Не бойся, малыш!

  И Аля пересиливает смущение и скованность. Неуверенно водя ладонями по его спине, думает про себя, что у него потрясающе нежная кожа. Гладкая, будто атлас. Касаться её - одно удовольствие.

  Краасс улыбается ей, поощрительно, благодарно. А потом преспокойно направляет её руки туда, куда ему захотелось. Она закусывает губу, заливается краской. Он не отрывает взгляда от её глаз, не отпускает её рук.

  Аля затаивает дыхание. По коже бегут мурашки. Волоски поднимаются дыбом, как микроскопические антеннки. Это уже не опаска и смущение. Это самый натуральный шок. То, что находится под её ладонями, холодное и твердое будто камень. Но этого мало. Оно еще и живое. Живое, не как часть целого, отдельный его орган. Живое, как совершенно самостоятельное существо. На ум приходит невольное сравнение с пресмыкающимся. Подушечки пальцев угадывают чуть выпуклый рельеф. Это в точности, будто меленькие, плотно наслоенные друг на дружку чешуйки.

  Поддавшись страху, Аля пытается оторвать ладони. Краасс сразу же стискивает их. Потянувшись к ней, выговаривает свистящим шепотом:

  - Это тоже я. Чего же ты боишься?

  Она жмет плечами, дрожит. Отворачивает лицо, чтобы не видеть. Под руками начинается еле заметное шевеление. Словно настоящая змея, отогретая живым теплом и разворачивающая свитые кольца, это нечто, в свою очередь, осторожно, скользяще движется по её ладоням. Исследует.... Определяет.... Знакомится?!..

  Аля коротко, всхлипом, вздыхает. Смотрит в глаза трансформеру. Он снова улыбается, не выпуская из плена её запястья. Начинает легонько поглаживать сверху, одновременно сдвигая Алины руки вверх-вниз.

  - Я, ведь, предупреждал о некоторых... особенностях... моего строения, верно? О том, что отличаюсь от ваших мужчин. О том, что близость со мною из-за этого губительна. Но не для тебя, малышка. Не для тебя! Ты физически не человек уже. И наши тела идеально физиологически сочетаемы. Ты удивишься, но больше даже, чем тела двух рагезтов. Только не противься и не протестуй. Разве что-нибудь ужасное произошло? Разве то, что происходит сейчас, наносит тебе вред? Прислушайся к себе.... Прислушайся к своим ощущениям. Ты хочешь того же, что и я. Ты очень этого хочешь!.. - Пощекотав пальцами её ладони, отводит руки. - Теперь сама попробуй.

  Аля смыкает веки. Морщит лоб страдальчески. Пальцы невесомо путешествуют по ожившей мраморной прохладе. Медленно-медленно, буквально по миллиметру. Поглаживают, сжимают. Тихонько, боязливо.

  Новая волна изумления принуждает её распахнуть глаза. Уставиться, обалдело и неверяще. Он явно отвечает ей. С той же осторожностью. С той же бережностью и нежностью. Пальцы чувствуют касания и толчки. Полное впечатление, что к ней ответно пытаются приласкаться.

  - О, господи! - Бормочет девочка. - Еще немножко, и я поздороваюсь и спрошу - как его зовут. Но он... ты... это фантастика!

  Трансформер расплывается в радостной улыбке. Поочередно подносит к губам её ладони. Целует. Обняв, прижимает к себе.

  - Алира, девочка моя. С тобой не случится ничего плохого. Доверься мне.... Не надо бояться. В любовном единении нет места неуверенностям и страхам. Мы можем делать все, что захотим, руководствуясь одним - доставить друг другу удовольствие. И здесь не может быть зажатости, рамок, ограничений.... Я понимаю, что тебе трудно сейчас избавиться от смущения, открыть себя полностью, что ты напугана и стесняешься. Поэтому сделаю все сам. Но очень прошу, если тебе чего-то захочется, не молчи и не сдерживайся. Хорошо?

   Она несмело кивает. Удивляется про себя, - Краасс просит?! Это же что-то небывалое!

  Уложив Алю, рагезт снова наклоняется над ней. Блуждает поцелуями, гладит, ласкает. Теперь это уже не легкие касания. Его губы и пальцы впечатываются в кожу, обжигая, дразня, наполняя сладкой дрожью и безумием страсти.

  Огонь и стужа. Как может такое быть?! Как могут уживаться они одновременно в одной плоти?! Ум не в состоянии этого принять, ум категорически отказывается! Но тело?!.. Тело кричит от вожделения, оно хочет снова, больше, еще! И не желает сейчас думать, бояться, предугадывать.... Почувствовать то же, что чувствует он, увидеть его глазами, услышать его ушами. Быть с ним одним общим! Соединиться!.. Она порывисто выгибается дугою ему навстречу. Охватывает его руками, тянется к нему. Услыхав её сдавленный, жалобно-просительный стон, Краасс усмехается. Опять вплотную придвигает свое лицо к её. Произносит тоном приказа:

  - Скажи вслух, Алира. Скажи мне это... ну!

  - Да! - Выкрикивает она исступленно. - Я хочу тебя!.. Краасс, пожалуйста!.. Не могу больше!

  Он улыбается довольно. Подводит под нее ладони, берет за бедра и, удерживая, мощным стремительным толчком овладевает.

  Аля испускает пронзительный крик. Кажется, что её прошили насквозь! Острая, жгучая боль пронизывает, втыкается, полосует. Окатывает пламенем, затягивает пеленой! Отнимает разум, отнимает волю! Она не сразу понимает, что кричит снова и снова - на каждое его новое движение в ней. Боль нестерпима, чудовищна. Аля беспомощно барахтается, захлебывается, тонет.... Не останавливаясь, Краасс зажимает ей рот ладонью. Встряхивает её, требует:

  - Отпусти себя. Хочешь меня, хоти все, со мною связанное. Прими это, как данность. Это, как тогда, в первый раз, на реке! Слышишь, Алира?!..

  Затуманенное мукой сознание не сразу реагирует. Но смысл его слов все же доходит до Али. Она и сама понять не может, как ей удается превозмочь себя и, в отчаянном порыве, припасть к нему, двигаясь в такт, навстречу. В следующий миг боль как-то сразу отпускает её, улетучивается безвозвратно. Отдышавшись, Аля обнимает его, приподнимается, приникнув щекою к пылающему льду груди. И разум моментально отключается. И остаются голые чувства. И их необузданность, и неудержимость яростным поветрием входят в нее. И выливаются в прикосновения и поцелуи - бесстыдные, голодные, горячечные!

  Он стонет от удовольствия. Потом жадно впивается в её губы, резко ускоряя ритм. Безумная любовная схватка продолжается, набирает обороты. Сколько раз она возносится к вершинам блаженства, испепеленная и переполненная его страстью, Аля не знает. А если бы и попыталась определиться, наверняка сбилась бы со счета давно и безоговорочно. Каждый раз после, ей кажется, что она уже полностью опустошена и обессилена. Но его ласки опять пробуждают её, заводят, бросают в вихрь сумасшедшего наслаждения. И нет ему ни конца, ни краю. Сейчас вся глубина и острота мира сосредоточена лишь в нем одном. Это он - её Вселенная. Её Рай и Ад, слитые воедино....

  Когда же, наконец, все заканчивается, на Алю наваливается такая безмерная усталость, что она мгновенно и глубоко засыпает, напрочь утеряв способность воспринимать и чувствовать хоть что-то из окружающего. Наверное, она не проснулась бы, даже если б у нее над ухом из пушек стреляли.

  Рагезт укладывает её поудобнее. Смотрит в окно. За ним - сгустившиеся сумерки позднего вечера. Нет, все-таки она у него настоящее чудо! В первый свой раз продержаться так долго, и вести себя так восхитительно смело и любвеобильно - это необыкновенно, и куда больше того, что он смел ожидать от нее и их близости!

  Напоследок Краасс еще раз благодарно целует её в нос. Укрывает одеялом, заботливо подтыкает со всех сторон. Нежно прижимает к себе спящую девочку. Блаженно вздыхает, закрывает глаза.

   * * *

  В полудреме Аля тщетно пытается нащупать подушку. Бесполезно. Та куда-то задевалась прочно и основательно. Она недовольно бурчит себе под нос. Открывает глаза, протирает кулачками. И... вспоминает!

  Замирает испуганно, сжимается. Но тут же старается успокоить себя. Что свершилось, то свершилось. Все равно это произошло бы, раньше или позже. Да и, положа руку на сердце, разве не мечтала она об этом чуть ли не с того самого первого дня их знакомства? Наверно, нужно уже признаться себе, без оговорок и деланной манерности, она бредила ним и сгорала от желания. И сейчас, когда они все-таки, вместе, как же она боится его потерять!..

  Её обитаемый остров. Её персональная каменная стена. Недаром она заранее была согласна на любые его пожелания и запросы. Никакого раскаивания 'опосля', никакого стыда или самобичевания. И в том, что это не случилось между ними много раньше вчерашнего дня, заслуга целиком самого Краасса. Он действительно берег её и прилагал все усилия, чтобы не нанести вред и ничего не испортить. И вот теперь за его терпение и такт они вознаграждены. Оба.

  Аля переворачивается на живот, подпирает голову ладонями. Рассматривает комнату. Ага, значит, она удостоилась-таки очутиться на его личной территории. Тут так необычно. Пространство совсем пустое. Окно тоже ничем не занавешено. На полу, правда, золотисто-песочный ковер. Стены напоминают плывущий туман. То, на чем лежит она сейчас, язык не поворачивается назвать ни кроватью, ни тахтой, ни диваном.

  Круг. Приблизительно - четыре на четыре метра. Высотой - ей где-то по колено. Сделан из какого-то неизвестного материала, в меру мягкого и принимающего форму тела лежащего на нем. Але он напоминает высококачественные ортопедические матрасы, что она видела пару лет назад, на мебельной выставке. Девушка, обслуживающая посетителей, предложила им с мамой полежать тогда на одной из удивительных конструкций. И Аля навсегда запомнила волшебное ощущение удобства и расслабленности, которое дарил матрас. Нужно признать - у Краасса лежак куда покруче будет! Аля нажимает на широкий кант, пологим бортиком идущий по краю. О, вот он-то, скорее всего, и служит изголовьем. Ну что ж, достаточно удобно. Если руки вы любите держать во сне под щекою или вдоль тела. Тех же, кто привык ладони под подушку засовывать, данная ситуация не обрадует. Хотя - ко всему можно привыкнуть. Ложе обтягивает мягкая, нежная, бархатистая ткань цвета топленого молока. Одеяло, которым она сейчас укрыта, как-то даже не вписывается в 'ландшафт'. Выглядит, таким себе, инородным телом. 'Да он, наверно, и не укрывается никогда!' - посещает голову догадка.

  Нет, ну как же так жить можно, в голых четырех стенах?! Аля искренне удивляется. Рассматривает потолок. Ламп никаких не видать. По-видимому, освещение скрытое. Сам потолок, как и в её комнате, зеркальный. Аля невольно краснеет, представив себе, какие замечательные натюрморты ему отражать приходится. Ну вот, хотя бы, вчера! Она смущенно прячет в ладони запылавшие щеки.

  В стене перед ней открывается арка. В проеме появляется Краасс, на ходу застегивающий пояс длинной, до пола, белой набедренной повязки. Аля смотрит на него с обожанием и, неожиданной для самой себя, гордостью. Какой же он все-таки красивый! Ни одной неправильной линии или изгиба. Каждая мышца словно прорисована гениальным скульптором. Охватывающие предплечья, витые узорные браслеты, инкрустированные алмазной пылью, подчеркивают мощные бицепсы. На широкой груди переливается бликами звезда подвески. Зачесанные назад смоляные кудри блестят влагой.

  Он поднимает голову, улыбается ей, подходит.

  - Привет, лежебока маленькая! - Говорит весело.

  - Солнце Египта сошло на землю. - Тихо произносит она.

  - Что? - Вопросительно приподнимает он бровь.

  - Я хочу сказать - ты вылитый египетский бог солнца, Раа. - Аля смотрит на него влюбленно и с каким-то страданием. - Ну почему ты такой красивый, Краасс?!

  - Это плохо? - Осведомляется он.

  - Наверное, нет. - Шепчет Аля, смешавшись.

  - Наверно?! - Притворно возмущается рагезт, - вот нахалка, а!

  - А что мне, дифирамбы тебе петь бесконечные?! - Огрызается она.

  - Хочешь - пой, - разрешает он. - Я согласен.

  - А больше ничего не желаете, господин Задавака?! - Восклицает Аля обиженно.

  - Желаю!

  Миг, и он нависает над ней. Переворачивает на спину, прижимает за плечи к постели.

  - Я хочу тебя, Алира! - Выдыхает ей в лицо. Касается летуче быстро губами её губ. Отпускает. Продолжает с шутливой грустинкой, - но если буду слепо следовать своему влечению-увлечению, то рискую залюбить тебя до смерти, ребенок. И поэтому мы будем устраивать себе симпатичные такие перерывчики: на сон, еду, неотложные дела и повседневные обязанности. Ты как, переживешь столь насыщенный график?

  Аля улыбается, состроив умильную гримаску. Потом, вдруг, мрачнеет. Боязливо предполагает:

  - Мне сейчас нужно к себе вернуться, да?

  - Зачем? - Спрашивает он.

  - Ну... у тебя дела.... Я мешать тебе буду, да?.. И-и, мне одеться надо.... И-и - занятия сегодня... как обычно...

  Краасс смеется. Обнимает её, гладит по голове.

  - Затюканный мой малыш! Вся жизнь по жесткому расписанию, да?

  - Вообще-то, автор расписания, по-моему, ты. - Робко возражает она.

  - А я и не отказываюсь! - Весело отвечает он. - Но, ты помнишь, что я обещал тебе перед отъездом?

  Аля осторожно кивает.

  - Увиливать не собираюсь. Теперь мы можем быть вместе. Если и не стопроцентно всегда, то значительную часть времени - точно. Ты не против?

  Аля быстро мотает головой, в ужасе от того, что он, вдруг, передумает еще по какой-то своей причине.

  - Хорошо. - Краасс опять целует её. - Значит так. Для начала - водные процедуры. Потом завтрак. Дальше, сегодня, куда я, туда и ты. Пойдет?

  Вместо ответа Аля обвивает его шею, трогает губами с благодарной нежностью. Краасс стягивает с нее одеяло, подхватывает девочку на руки. И, не отпуская, идет в ванную.

  Открывшийся взору простор потрясает Алю до глубины души. Рагезт ставит её на ноги. А потом, ухватив за талию, забрасывает в прозрачную воду бассейна. На миг Аля очень отчетливо воображает себя в роли мячика. Но тут над головою смыкается водная гладь, и все мысли сменяются одним желанием - поскорее достичь поверхности.

  Вынырнув, она машет стоящему на краю Краассу кулаком, отплевывается:

  - Очень вежливо! Чуть не утопил!

  - Чуть - не считается. - Ответствует он. - Приводи себя в порядок. Я жду в отсеке.

  Выходит. Аля крутит головой. Вздыхает. Бассейн просто бесконечный. Он больше похож на искусственный водоем. Дно полого уходит вниз. Глубина тут, явно, внушительная. Аля понимает, что столкнулась с так называемым 'расширением пространства', о котором уже слышала от Зэера и Морфея. Интересно, а она у себя смогла бы сотворить такое? В положительном ответе девочка сомневается, но увиденное её искренне восхищает.

  Искупавшись и проделав весь остальной ряд гигиенических процедур, она - в черных бриджиках, плотно облегающих ноги матерчатых сапожках и короткой приталенной шелковой рубашке, по обыкновению скрепив локоны на затылке заколкой-гребнем - возвращается к Краассу. Войдя в комнату, останавливается в замешательстве. У него - гости! Или - посетители, она и не знает, как правильно их назвать. Сцена, нарисовавшаяся перед глазами, и впрямь необычна для Али. Не потрудившийся одеться, все в той же набедренной повязке, Краасс утопает в глубоком белом кресле. А напротив него, у круглого стола, уставленного снедью, сидят двое. Мужчина и... женщина?! Аля отчаянно борется с желанием как следует протереть себе глаза. Вот это новость! С первого взгляда, она безошибочно распознает - это рагезтянка. Поскольку незнакомка сидит, Аля не может определить её рост. Зато остальное видит слишком хорошо и непроизвольно стискивает челюсти. Женщина молода и очень хороша собой. Воздушная полупрозрачная ткань одеяния не скрывает, а, скорее, подчеркивает богатство и совершенство её форм. Большие, глубоко синие глаза, тонкие черты лица, роскошная грива волос, каскадом ниспадающая на полуобнаженные плечи. На мгновение, Аля чувствует себя той самой, знакомой себе с раннего детства, серенькой мышкой-неудачницей. Куда ей тягаться с этой неземной дивой?! Но тут же берет себя в руки. В ней взыгрывает какой-то кураж. Она не собирается их бояться, вжиматься в стены и лебезить. Она ничем не хуже. И плевать ей на их реакцию!

  Заметив Алю, Краасс улыбается. Призывно машет рукой. Она подходит, грациозной легкой походкой, глядя на сидящих смело и с некоторым вызовом. Останавливается. Краасс мягко берет её за талию. Ничуть не смущаясь присутствующих, усаживает девочку себе на колени. Аля заводит ему руку за шею, устраивается поудобнее, прислонившись к его груди. Продолжает открыто рассматривать незнакомцев.

  Краасс исподволь наблюдает за ней. На его губах возникает мимолетная довольная улыбка. Он прекрасно понял и разгадал её тактику. И, похоже, принял предложенную игру.

  - Познакомься, Алира, - произносит ласково, - это Денио, мой брат. И... - чуть медлит, подчеркнуто доброжелательно продолжает, - Эвфалия. Моя давняя знакомая.

  Аля улыбается трансформерам, склоняет голову в легком, непринужденном поклоне. Но не говорит ни слова. Про себя отмечает: на его слова у женщины была своеобразная реакция. Почти неуловимо быстро, на красивом лице промелькнуло разочарование, негодование и откровенная злость. Ага! По-видимому, Краасс ей совсем не безразличен. И она, Аля, вызывает у нее соответствующие эмоции. Причем, поведение Краасса эмоции эти здорово подогревает. К Але приходит понимание, которое значительно повышает конкретно пошатнувшуюся только что самооценку: в неприглядной роли забавы на самом-то деле сейчас выступает вовсе не она, а именно вот эта, разодетая и прямо светящаяся гордыней самолюбования, жеманница. Девочка переключает внимание на мужчину. Придирчиво осматривает его. Тот, вроде бы, угрозы не представляет. И на Алю глядит вполне доброжелательно. Аля скромно опускает глаза долу и вежливо-церемонно произносит:

  - Приветствую вас. Друзья моего хозяина - мои друзья. - Вскидывает глаза и ласково добавляет, не отводя взгляда от их, вдруг вытянувшихся, лиц, - пока они ему не угрожают!

  Опять смотрит в пол, ожидая, пока рассеется из глаз тьма. Затем склоняет Краассу голову на плечо, улыбается им мило и открыто. Краасс смеется.

  - Молодец, малыш! Хорошо отрекомендовалась. Они теперь будут ходить, и оглядываться - не стоишь ли ты за спиной.

  Эвфалия сердито поджимает губы, отворачивается. Денио, справившись с секундной оторопью, оглядывает Алю удивленно и заинтересовано.

  - Это и есть твой Хранитель, Краасс?

  - Да. - Тот самодовольно улыбается. - Хранитель, донор. И во всех иных отношениях тоже по-отрясающая! - подмигивает брату. - Нет, ну скажи, как мне повезло!

  - Бесспорно. - Кивает Денио сдержанно. Встает. - Не будем мешать вам. Время не поменялось?

  - Нет, все в силе. - Отвечает Краасс.

  - Тогда встретимся уже на месте. - Учтиво улыбнувшись Але, он помогает подняться женщине. Девочка моментально фиксирует: да, она высокая, но не настолько, как мужчины. Выше самой Али где-то на пол головы. Глубоким, чувственным голосом Эвфалия произносит томно:

  - До встречи, Нарий.

  Аля отчетливо улавливает в её тоне призывные нотки. Внутренне подбирается вся, но внешне остается приветливо-безразличной.

  - Увидимся, дорогая Эвфалия. - Краасс поднимает ладонь в вежливом жесте прощания. Провожает её глазами. Взгляд его несколько странен: этакая смесь доброты и насмешки, граничащей с издевкой. Впрочем, женщина его не видит.

  Парочка покидает комнату. Краасс моментально теряет всю свою официальность. Щекочет Алю за бок, целует в ухо и ссаживает с колен.

  - Завтрак-завтрак-завтрак! А не то я, сейчас, тут кого-нибудь слопаю нечаянно.

  Аля хихикает. Отвечает самоуверенно:

  - Мне это не грозит. Я - слишком большая ценность!

  - Ого! - Восклицает он. - Вот это самомнение. Наглеж натуральный!

  - У меня отличный учитель. - Парирует она. - Беру от него все самое лучшее и необходимое!

  - Один-один. - Соглашается Краасс. Поднимается, набирает на тарелку закуски. Наливает им с Алей питье в бокалы. Говорит ей:

  - Едим в темпе. У нас через полтора часика интересная программка намечается.

  - Какая? - тут же интересуется она.

  - Сначала еда, потом объяснения-рассказы. - Отвечает рагезт благодушно.

  Аля кивает. Режет мясо.

   * * *

  - Можно спросить? - Забравшись в кресло с ногами, Аля наблюдала, как Краасс одевается.

  Тот повернул к ней голову. Уголок рта насмешливо-иронично изогнулся.

  - На счет реакции на твою выходку? - Фыркнул смешком, увидав её ошеломленное лицо. - Да на тебе все крупным текстом написано, Алира. Можешь не беспокоиться. Ты себя и так уже достаточно наказала. Добавлять не стану. Хватит с тебя.... Вот перед Зэером желательно извиниться. Бедняга очень переживает, что предстал перед тобою в столь неприглядном виде.

  - Краасс, - Аля все же решается продлить расспросы. Уж лучше пускай он разозлится на нее сейчас, чем мучиться, молчать и додумывать невесть что. - Скажи честно, так будет всегда?

  Он спокойно смотрит на нее, без малейшей доли неловкости.

  - Да. Это часть моей жизни. И ты знаешь об этом превосходно. Не спорю, я действительно, скорее всего, откажусь от частых физических контактов с ними. Потому как, в сравнении с тобою, это вообще ничто. Но не от их крови. Она нужна мне, как тебе - эта пища. Я могу просуществовать без нее достаточно долго, но не вечно. И особой радости такое воздержание мне, конечно же, не доставит. Жизненная сила трансформера, в идеале, зиждется на трех 'китах': получение живой энергии в чистом виде, через кровь источника и - сексуальный контакт. В нашем с тобою случае, кровь ничем не заменишь.

  - А моя?! - Удивленно восклицает она.

  - А тебя мне банально жалко. - Решительно отвечает он. - Ты и так выкладываешься передо мною до опустошения. К тому же, приоткрою завесу, мы с тобою успели в некотором роде породниться как раз через кровь, поэтому....

  - Это как?! - перебивает Аля, округляя глаза.

  - Просто. День посвящения помнишь? Я тогда сначала утром не сдержался. Потом на церемонии пришлось продолжить. У тебя была кровопотеря, реально угрожающая жизни. Началась ускоренная мутация. Чтобы остановить её, и не дать тебе навсегда остаться в личине зверя, я рискнул пойти на переливание. В твоих жилах - изрядная доля моей крови, Алира! Несколько дней восстанавливаться пришлось.

  Аля потерянно молчала. Смотрела на него пораженно и жалобно. Потом спросила обреченно:

  - Я тоже вампир, да?

  - Нет, малыш. - Ласково ответил он. - И вряд ли когда-нибудь станешь им. Что мне, между прочим, очень нравится.

  Поманил её к себе. Аля поднялась, подошла. Взял за плечи, поставил рядом с собою. Указал на зеркало стены.

  - Не находишь? Мы идеально подходим друг другу. Две противоположности. Космический снежный демон и ангел ночи.

  Аля посмотрела, печально улыбнулась ему, отвела взгляд.

  - Эта женщина.... Или девушка.... Она, ведь, не с Денио. Она прилетела именно к тебе, правда?

  - Эвфалия. - Краасс хмыкнул. - Вечная моя тень. По молодости, у меня был с нею романчик. И довольно-таки шумный и продолжительный. Потом, с моей стороны, отношения сошли на нет. Но я искренне старался остаться ей другом. Она же до сих пор пребывает в глубокой уверенности - лучше нее мне никого не сыскать. В принципе, ей нужен вовсе не я, а завидное положение моей супруги. Дающее обладательнице обширный круг всевозможных привилегий и почти неограниченной власти.... Бедненькая! - Он ядовито ухмыльнулся. - Никак не смирится с тем, что афера не удалась.

  - А ты и в самом деле на ней не женишься? - Аля недоверчиво глянула на него. - Извини, что уточняю. Просто я, в последнее время, ваши законы изучала ну прямо дотошно - Зэер настоял. Там очень много чего рассказано про подобные ситуации.

  - Нет-нет, ребенок. - Он ободряюще улыбнулся ей, обнял. - Я этого не сделаю. Хотя бы потому, что у меня есть теперь тот, кто любит по настоящему.... Несмотря на то, что собирался трусливо сбежать от меня позавчера ночью. А потом чуть не отправился к праотцам из-за собственной глупости и эгоизма!

  Аля понурилась. Пробормотала, не подымая лица:

  - Ты обещал....

  - Не наказывать? Само собой. Но что мешает дать тебе словесную взбучку, нахалюжка ты противная?! Этак можно дойти до того, чтобы подсматривать, как кто-то справляет - уж прости за сравнение! - естественную нужду!

  Аля зарделась. Глянула на него умоляюще. Проговорила, чуть не плача от стыда:

  - Прости, пожалуйста!

  - Да ладно! - Он легонько щелкнул её по носу. - Но чтоб больше такого делать не смела!

  Аля быстро закивала, сунула пылающее лицо ему в бок. Стояла, не двигаясь.

  - Все, все, - примирительно проговорил он. - Закрыта тема. Мы все выяснили, все поняли. Возвращаться к ней не будем. Правда?

  Она вздохнула, прошептала:

  - Не будем, Краасс.

  - Вот и ладненько. - Подвел итог. - Ох, Алира, Алира!.. Скольким вещам тебе еще предстоит обучиться. А к скольким приучить себя?! Вот это, действительно, вопрос серьезный.... Ну ладно, ко всему придем постепенно.

  Взял за талию. Произнес негромко:

  - Музыку нам.

  Мгновенно комната опустела. В воздухе закрутились миниатюрные световые смерчики. Полилась ритмичная танцевальная мелодия. Ладони Краасса скользнули вверх, прошлись обратно по опущенным рукам, забрали в плен её пальцы.

  - Приглашаю!

  - Аля улыбнулась. Отступила на шаг. Склонила голову.

  - Принимаю. С радостью.

  А дальше - лишь танец. И чувства, и волшебство ритма, и жизнь, что проживалась в нем, словно наяву. И каждое движение, и касание становилось целым эпизодом ощущений и эмоций, что переполняли и уносили обоих туда, где не нужны ни обещания, ни клятвы, ни уверения. Музыка сливала их в одно единое, бьющееся бесконечной страстью и лаской, сердце. И рождала заново из пламени желаний, и бросала в черную бездну забытья, и возносила прямо в небеса....

  - Ты чудесна, моя девочка! - Остановившись, Краасс поднес к губам Алины ладони. Посмотрел, усмехнулся - пальцы заметно дрожали от пережитого волнения.

  - Смешной ребенок! - Взлохматил ей волосы. - Горишь сейчас пожаром, как сухая трава на ветру. Осторожнее с этим, Алира. Очень сильно чувствовать - иногда опасно!

  - Я не могу по-другому. - Тихонько ответила она. - С тобою, Краасс.

  - Ой ли? - Шутливо прищурился рагезт. - Ну ладно. Если все упирается лишь в меня, я не против. Но в остальном - контролируй себя, малыш. Иначе лишние эмоции, в один далеко не прекрасный момент, сделают тебя слабой и поддающейся. А до этого лучше не доводить.

  - Если жить, не чувствуя, для чего тогда жить? - Удивляется Аля. - Мне так, вообще, кажется, что мы живы только, пока можем чувствовать, искренне и по-настоящему. Если же теряем эту способность, то что от нас остается? Просто тело, бегающее по заведенному обычаем кругу? Для чего мы существуем тогда?.. Нет. Без чувств, без эмоций, без мечты и веры жить не стоит!

  - Моралист! - добродушно ворчит трансформер. - Хорошо. Оставайся при своем мнении. Отчасти - ты в нем права. - Бросает взгляд на пробежавшие по экрану визифона силуэты рун. - Нам пора, Алира. Тебе предстоит увидеть нечто интересное. Подробности расскажу по дороге, идем.

  

   * * *

  Они спускаются по лестнице. Он - высокий, сильный, атлетически сложенный, но - утонченно грациозный, с кошачьей плавностью движений. И она - хрупкая, изящная и прекрасная, будто нежный цветок лилии на его фоне, как на темной глади предзакатной воды. Она так полна сейчас своими чувствами к нему, и бесконечной благодарностью, и радостью бытия, что действительно светится и озаряет собою все вокруг. Не потому ли, все встречающиеся им по пути рагезты замедляют движение и взирают на нее восторженно и потрясенно.

 

  Проходя мимо них и здороваясь, Краасс, всякий раз, подчеркнуто берет её за руку. Они, в ответ, склоняют головы. Улыбаются Але уже безо всякого официоза, по-свойски. Кто-то даже отпускает корректные комплименты. До девочки доходит - вот сейчас они принимают её в свой круг. Вот теперь она, по настоящему, стала своей. Ей впервые дышится среди них легко и свободно, она впервые перестает чувствовать эту затаенную угрозу и жажду похоти. И они воспринимают её почти как равную. Она тоже - трансформер, человек остался за глухою стеной. Может быть, она когда-нибудь и захочет пробиться обратно, к своему старому 'я'. Извлечь его на свет божий, вернуть себе ту, прежнюю, Алю. Несмелую и неуклюжую девочку, вечно неуверенную в себе. Но уж точно - не сегодня и не завтра. Теперь она совсем другое существо. И ей так приятно ощущать себя им!..

                                   

 

 

  

 

© Copyright: Наталия Шиманская, 2012

Регистрационный номер №0042160

от 14 апреля 2012

[Скрыть] Регистрационный номер 0042160 выдан для произведения:

                                     РОЖДЕННАЯ ОГНЕМ.

                                                                         

 

  «…Я должна вспомнить…. Я хочу вспомнить!.. Там было что-то важное… очень важное для меня!..»

Она перегнулась через парапет, раздраженно отбросила со лба непослушную прядь. Внизу, под бетонными опорами, кипела вскрывшаяся река. Девочка вглядывалась в бурлящие волны отрешенными, невидящими глазами. Мутные буруны закручивались водоворотами, сердито швырялись брызгами, а перед ее мысленным взором проносились совсем другие картинки. Сначала сумбурные и разрозненные, внезапно они сложились как части головоломки. И тогда окружающий пейзаж моментально словно провалился, вместе с запахами, звуками и светом…   

Аля бежала, бежала изо всех сил. Каждый шаг давался почему-то с неимоверным трудом. А сердце буквально вылетало из груди.

 Ее окружал лес. И был этот лес совершенно не тем, к какому девочка привыкла. Живя в небольшом городке, окруженном горами, подступающими, местами, к самым его окраинам, Аля знала родные карпатские склоны без преувеличения - наизусть. Но это место - словно прорвалось из потусторонней реальности. Непонятное, враждебное, напоенное неизъяснимым страхом и отчуждением. Узкая тропа вилась между скалистыми уступами. Деревья гнулись от неистового ветра, старательно тянули к ней чешуйчатые отростки рук. Глухой леденящий ужас сковывал движения, хватал за душу…. Почему? Что страшного вокруг, в этой сумеречной лесной дымке? Тут ведь никого нет, кроме нее, Али. Почему она так боится? Чего? Кого, наконец?! Это же просто сон!

 Сон…. Аля судорожно вздохнула, вцепилась в парапет пальцами. Тряхнула головой, отгоняя видения. Довольно! Обычные ночные кошмары. Весна. Вон, мама твердит: все болячки от нехватки витаминов. Хватит забивать голову ерундой. Глупый сон! Не думать!.. И вообще, пора эти уроки чокнутые готовить. Так, а ну-ка домой!

 

                                                           *   *   *

В кроне назойливо свистела ночная птица. Замолкала, и опять, и опять выводила одну и ту же пронзительную трель. Внизу в долине хаотично перемещались желтые огоньки. За ними неотрывно наблюдали два глаза. Глаза эти тоже светились, фосфоресцировали бледно-голубым светом.

Была самая середина  ночи. Литава, первая из лазурных лун Ралиоса, уже убралась за острые шпили пронзающих небо Гор Откровения. В вышине осталась меньшая – Гамма. Переливалась, играла красками как огромный радужный топаз. Голубые глаза отрешенно скользнули по этому сияющему великолепию и опять переключились на огоньки в долине. По всей видимости, те далекие тусклые точки волновали владельца глаз куда больше, чем какая-то там луна. Неожиданно, воздух разрезал новый звук – ровный гул работающих двигателей. Через секунду лунный диск заслонило черное яйцевидное тело, Из него вырвались мощные световые потоки, заметались по земле, ощупывая каждый метр пространства.

Обладатель голубых глаз едва успел распластаться в густой поросли кустарника. Зажмурившись и спрятав морду в лапы, он словно растекся по земле, слившись в одно целое с серыми валунами.

 Бесконечно долгие мгновения… и катер умчался так же быстро, как и появился. Голубоглазый осторожно привстал, тщательно огляделся. Вздохнул с явным облегчением. Похоже, покуда, удача на его стороне. Ну, а дальше… видно будет!..

 Выступ у большого дерева опустел. Очевидно, решив более не испытывать судьбу, голубоглазый зверь исчез в лесной чаще.

                                                         

                                                           *   *   *

  - Нет, ну вот объясни ты мне, как это твоя хваленая команда не может выследить одного несчастного оборотня?..

 Ответом на насмешливую реплику были стремительно пожелтевшие глаза и зрачки, обратившиеся в две вертикальные полоски:

  - Братец, это не твоего ума дело….

  Желтоглазый почти шептал, но оппонент мгновенно понял, что пересек  опасную границу,  и положение нужно срочно спасать.

   - Хорошо, хорошо, я не прав. Успокойся, - скороговоркой выдал он, примиряюще выставив вперед ладони, - просто не понятно, отчего ты держишься за этого пса…. Ну, выдрессируешь себе другого….

   - Носферату уникален, -  его собеседник процедил это все еще сквозь зубы, но зрачки его постепенно приобретали обычную форму, гнев проходил.

   - Сам знаешь, он идеальный помощник… был, - уже абсолютно спокойным голосом продолжал говорящий. – И, как разведчик, принес мне немало пользы. Оборотни отличные солдаты. А Носферату стоит многих и многих…. Нет, я должен его вернуть….

  - В самом деле необходимо было убирать его подружку? Кто она, кстати?

  - Ненужный балласт, если хочешь, - отвечавший говорил крайне неохотно, - довольно того, что он был предупрежден. Мною. Лично.

 Кулак с силой опустился на столешницу, по мраморной плитке разбежалась сеточка трещин.

 - Кретин! Вообразил, будто имеет право выбора…. Может решать сам!..

 - Выпей! – Собеседник придвинул к нему прозрачную амфору, в которой колыхалась рубиновая тяжелая жидкость, - псина этого не стоит, дружище. Ну, хочешь, я им займусь? Если б ты не дорожил так каждым зеленым клочком во Вселенной, мы бы давно уже выкурили твоего клыкастого приятеля из его  укрытия…. Слышишь, Краасс?

Но последний только поморщился в ответ и откинулся в кресле, прикрыв глаза.

Что ж, пока он вот так отдыхает или просто задумался о чем-то, у нас есть возможность рассмотреть его поближе и повнимательнее. А заодно и всех его одноплеменников, вкупе.

 

                                                           *   *   *                                                                                                                       

Начну издалека. С чувством, с расстановкой. Так, чтоб вникли и прониклись, если повезет….

Вокруг багровой звезды неспешно плывет Рагез, гигантская серая планета. Сутки здесь длятся около сорока семи земных часов, а год практически вдвое длиннее земного. Да только кто их считает, годы эти? Нет, время, конечно,  отсчитывается и отсчитывается со скрупулезной точностью механизмов. Основные и постоянные обитатели планеты – роботы.

Многие тысячелетия назад Рагез был чудесным зеленым оазисом, истинным бриллиантом Вечного Космоса. А населяли его существа не похожие ни на один иной народ Вселенной. Одновременно прекрасные и бесконечно ужасные, эти создания Высшего Разума довольно быстро перешагнули в своем прогрессе границы родного мира. И тогда космические просторы заполнил неодолимый холодный страх…. Трансформеры явили себя Вселенной!

Эй, вы чего себе там вообразили при этих словах? Небось, нарисовали быстренько запредельных размеров агрегаты, гремящие деталями и складывающиеся во все известные конфигурации? Советую остыть. Вы «съехали» на чисто земную придумку, - огромные, мыслящие, плюющиеся огнем механизмы. Ошибочка вышла, господа. Теперь представьте  нечто в корне противоположное.

Внешность рагезтов, а именно так именовали себя данные существа, в спокойно повседневном состоянии вполне человеческая. Более того, смею думать, любой человек в первые минуты близкого знакомства с рагезтом был бы практически уверен, что повстречал совершенство. К сожалению,  эти первые минуты для человека процентов на девяносто обратились бы в последние мгновенья его бренного бытия. Это я делаю скидку на то, что в оставшихся десяти процентах случаев пришелец мог быть уже патологически сыт и благодушно инертен. Ну, вдруг! Давайте представим, что повстречавшийся нам – не дай бог! – рагезт как раз такой: объевшийся и отрешенный. Что мы увидим?

Рост метра два – ну, может, с небольшими копейками.  А зачем ему нас шокировать, в самом деле? В известных пределах этот гуманоид способен визуально варьировать свои габариты. И мы его такого, раньше времени, как раз и не испугаемся, скорее наоборот - заинтересуемся “эффектным баскетболистом”. По человеческим меркам сложен отлично, ни мышцами, ни жиром не перегружен. Каждая клеточка дышит энергией и силой. Что же до лица?.. Увидеть лицо рагезта, это – окунуться в его глаза. Больше вы все равно ничего не запомните, зуб даю!

Несколько великоватые - на людей ориентируемся, не забывайте! Самая значительная их часть – радужка – больше, чем у нас с вами вдвое и от глубоко синего до эбеново-черного цвета. Зрачки, в спокойном состоянии круглые, в моменты бешенства или наслаждения вытягиваются в вертикальные кошачьи щели. Кожа гладкая, смуглая и, кроме как на голове, полностью лишена волосяного покрова. Волосы на голове очень густые и жесткие, почти «проволочные». Черты лица гармоничны, выразительны, четко очерчены. Да только все равно вы на глазах застопоритесь, и до остального дела вам уже не будет - рагезты в совершенстве владеют искусством гипноза.

Заглянули, значит, вы в очи его ясные, а дальше? А дальше - начинаете скоренько прощаться с жизнью. Повезет, успеете. Но скорее – нет. В несколько кратких секунд вампир «заценит» ваше физическое состояние и уровень вкусности. После чего, всего вероятнее, использует по назначению. А именно – как бодрящий и питательный энергетический коктейль. Шлеп. Опрокинули стопочку. А оболочку выбросили, как тару ненужную. Ням-ням!..

Ну, а почему трансформеры все-таки? А потому, что гадов этих не задушишь, не убьешь. Их организм приспособлен видоизменяться почти под любые условия окружающего. Попробуйте-ка утопить рагезта в Северном Ледовитом океане! Если перед тем вы не разрезали его на десяток частей и не замариновали в уксусной кислоте для верности, дела точно не будет. Через денек - другой неторопливого подводного путешествия гуманоид выберется на близлежащий континент. Избавится от временных приобретений: чешуи, перепонок-плавников, хвоста и способности поглощать кислород всей поверхностью кожи. Возможно, если на суше зима, нет, не обрастет мехом, но до поры сохранит на теле пленку-смазку, идеально предохраняющую от перепадов температуры. И, по желанию, пехом или лётом, отправится по вашу душеньку, ну или по души других представителей вашей расы. Очередная форма трансформации, вероятно, и породила когда-то сохранившийся до нынешних дней образ гарпии: вытянутый череп с плотно прижатыми остроконечными ушами, громадные кожистые крылья вдоль всего тела, цепкие мускулистые конечности, снабженные длинными острыми когтями. В качестве завершающего аккорда – отличное ночное зрение. Хотите пообщаться с трансформером? Нет? Как я вас понимаю!

Но хватит ужастиков. Вернемся в современность. Истекшие века значительно подкорректировали рагезтов. Они уже не убивают направо и налево ради бездумного желания позабавиться. Простая арифметика показала хищникам, что с ними станется, после того как последняя жертва отдаст богу душу. Пример – их родная планета. Серый, мертвый, пыльный призрак. Его уже не в силах оживить тусклый свет умирающего красного солнца. Трансформеры опомнились слишком поздно. Следом за другими разумными формами жизни на планете пришла очередь животных, затем - растений. Все они отдали свою энергию и свою жизнь в бездонную топку алчущих силы и утоления голода вампиров. Рагез превратился в пустыню. Сверхраса не смогла его возродить. Рагезтов спасло то, что к этому времени они уже научились совершать длительные космические перелеты, а немногим позже было освоено и гиперпространство. Словом, здравствуйте новые миры и их обитатели!

Ах, так вы не рады пришлым правителям? Вы не хотите слепо подчиняться и идти как ягнята на заклание? А, может, вы еще и всерьез думаете, что способны дать чужакам достойный отпор и разделаться с ними раз и навсегда?! Что ж, давайте, пробуйте. Смертнику ведь полагается последнее желание. Увы, факт остается таковым, - сегодня рагезты диктуют законы жизни весьма значительной территории космоса и активно осваивают все новые и новые системы. Как рачительные хозяева, они теперь оберегают свои угодья. Более того, помня жуткую агонию и бесславную гибель родного дома, они всячески поддерживают процветание природы на подвластных им “зеленых мирах”. Комфортнее же всего себя вампиры чувствуют на планетах, подобных Земле. Здесь их устраивает все - атмосфера, температура, климат. А также наличие особой пищи. То есть, люди. Мы ведь, и в самом деле, внешне очень схожи. А биологически настолько совместимы, что могли бы иметь общих отпрысков. Если бы да кабы…. Имеется одно «но», - такая близость для человека, верная мучительная смерть, а для рагезта – высшее наслаждение и своеобразное обновление жизненной силы. Во время физического контакта вампир буквально выпивает свою жертву,  до последней капли высасывая ее жизненную энергию, наравне с кровью. В результате, от партнера остается ссохшийся скрюченный трупик, подобие мумии….

Послушайте, а вам это страшилки об инкубах не напоминает? По-моему – очень близко! Но, между прочим, теплятся слухи, что во все времена, в разных мирах, находились-таки люди,   способные пережить и даже морально принять подобную «любовь». Интересно, есть ли в этих бреднях хоть отголосок правды?.. Не-ет, в голове не укладывается?.. Так ведь правила на исключениях строятся…  друзья мои!..  

 

                                                           *   *   *

Откинувшись в кресле и закрыв глаза, рагезт по имени Краасс напряженно думал. Масса информации, расчетов, планов.  Все это прогонялось у него в голове, сортировалось и анализировалось с быстротой и точностью, какой позавидовал бы любой земной компьютер.

В какой-то момент у него вырвался приглушенный вздох. Да, приходится признать, он банально устал. Уже очень давно он существует как биоробот. Ест и пьет только для поддержания сил, не больше. А не отдыхал, кажется, тысячу лет. Ну а как иначе? Он, ведь, - Император. Бесконечная власть и такая же ответственность. Необходимость жить «в курсе всего», вникать в каждую деталь, в любую мелочь. От его решений и поступков зависит порой даже чересчур много. Но по-другому и не было никогда.

Испокон веков рагезты жили по законам военной общины, где правил жесткий патриархат и его олицетворение – вождь, или, теперь, император. Власть передавалась по наследству, но – при обязательном условии, что нравственные и физические качества претендента  очевидны и неоспоримы для нации. К слову сказать, жили рагезты очень и очень долго, а покидали материальное тело, в большинстве своем, по собственному желанию, если считали, что на этом свете их никакие привязанности и цели уже не держат. Добавим сюда смерти во время военных действий или от роковых случайностей. Как бы ни были сильны и выносливы вампиры, они все же являлись существами из плоти, а, значит, уязвимыми, в какой-то степени. Еще нюанс: дети здесь рождались крайне редко. Возможно, дело было в определенном вырождении цивилизации, а, может, бог вовремя спохватился, осознав, что дал своему очередному творению слишком много, и решил уравновесить положение. Как бы там ни было, факт налицо - древняя раса становилась такою же и в прямом смысле. О том, чтобы разбавить кровь смешением с какой либо другой подходящей гуманоидной народностью речь не шла априори. За подобное предложение рационализатору  светила бы мгновенная смерть. Трансформеры пеклись о чистоте крови почище «истинных арийцев», так установилось с незапамятных времен. История рагезтов знала считанные случаи кровосмесительных связей «на стороне». И ни о пощаде, ни о смягчении участи провинившимся никто никогда и заикнуться не смел. Итог всегда один. Для трансформера – аннигиляция. Распыление на атомы. Для несчастного гуманоида – жестокая казнь на глазах  максимального количества его соплеменников, часто длившаяся не один день. Цель понятна: запугать и не допустить подобного впредь.

…А теперь это опять случилось! Хвала Высшим, о позоре известно очень узкому кругу приближенных вождя. В их верности и молчании он не сомневается. Вот только, как избавиться от пекучей боли?! Кажется, голова вот-вот взорвется!.. Выхода нет. Не  может быть. Эта картина останется с ним навсегда!..

Брату известно, что Носферату заочно приговорен к казни, что у оборотня была подруга. Они виделись тайно, потому что телохранитель -  собственность хозяина, и ни о какой семье у него речь идти не может. Но если бы Денио знал истинную картину!..

Перед его мысленным взором снова оказалось лицо юной рагезтянки. Широко распахнутые в ужасе бездонные синие глаза, нежный абрис лица, хрупкая точеная фигурка, - олицетворение женственности…. Его собственная младшая сестренка! К ней единственной он привязан по настоящему, безоговорочно, до глубины души.

Они были сводными, по отцу. Ее мать погибла, - роковая случайность. Краасс заботился о сестре, он фактически вырастил её. Она была его творением, его отдушиной, его островком нежности и чистоты. Какие грандиозные планы он уже построил себе на счет её будущего! Аттали выйдет замуж. Ну, конечно, за самого лучшего, достойного, единственного. У них появятся дети, - обязательно появятся, Краасс ни на секунду не позволял себе усомниться в этом. Ему будет кому передать власть, когда пробьет его час….

Все погибло в один миг! Кажется, само естество его растоптано, разорвано в кровоточащие клочья.

В первую очередь, Краасс винил себя. Это он приблизил телохранителя, дав рабу недозволенную свободу. Это он слишком лояльно относился к низшему существу (люди сказали бы: посадил пса с собою за обеденный стол и кормил из золотой посуды). Он привык полагаться на Носферату. Тот был не просто банальным бодигардом: прирожденный дипломат, непревзойденный разведчик, одаренный военный стратег, а, иногда, чуть ли не лучший друг.

Кулаки сжались до судороги, ноздри подергивались. С каким наслаждением он самолично истерзал бы сейчас эту тварь. Он бы заставил умирать оборотня так долго и так мучительно, что все пытки ада показались бы тому сладостным сном…. Ничего…. Они скоро встретятся. Это произойдет без свидетелей на этом, как его, Центале. И Носферату будет в его власти. И вот тогда….

Краасс рывком поднялся, вплотную подошел к прозрачной стене иллюминатора. Огромный имперский крейсер медленно дрейфует в невесомой бездне. Мириады звезд самоцветами рассыпаны на черно-фиолетовом бархате. Ближе всех – оранжевый Шир, где-то рядом с ним скрыт от глаз расстоянием янтарно-бирюзовый Ралиос, а на нем прочно окопался, похоже окончательно свихнувшийся, бывший Краасса телохранитель. Ну и черт с ним!!! До поры, до времени.

 

                                                         *   *   *

Предвижу запоздалый вопрос: а на кой, собственно, трансформеру   телохранитель, если он самостоятельно вполне способен заменить дивизию вооруженных до зубов самураев? Обленился, деградировал, или – того проще – положение обязывало? Отвечу, что в некотором смысле нам, людям, просто замечательно повезло. Обитаем  на отдаленной планетке, настойчиво боремся с матушкой-природой и себе подобными, периодически, на ночь глядя, пугаем себя сказками про зомби, дракош, нетопырей и злобных зеленых человечков. Поверьте, это все такие бутоны незрелые по сравнению с реальностью! Если бы вы только знали, чего там, в отдаленных уголках Вселенной ползает, летает и шебуршится, какие замечательные непередаваемые формы мыслящей (и не очень)  материи на свете встречаются, вам бы до конца ваших дней никакой стайлинг не понадобился. При условии, конечно, что, опосля общения, вы остались бы живы и, хоть частично, при разуме….

- Ловлю на слове. - Повернувшийся от иллюминатора Краасс уже не выглядел напряженным и озлобленным. Он прошествовал обратно, уселся в кресло. - Собираем общий совет. Передаю тебе текущие дела. Не передумал?

- Мог бы и не спрашивать, -  собеседник широко улыбнулся. Сверкнули белоснежные клыки, - я тебя подводил когда-нибудь?

- Ладно, проехали. Перейдем к насущному. Ралиос должен остаться цел и невредим. Отправишь за псом фарров.

- Пауки справятся?

- Они единственные, кому он по зубам. Но учти, Денио, Носферату нужен мне абсолютно целый и уж точно живой. Доставят, сразу проведете корректировку.

- Окончательную?

- Не надо. Блокирующего чипа достаточно. Побудет заключенным в одной шкуре,  поостынет, свыкнется. После решу, как с ним дальше быть. Убить я его всегда успею…. К сожалению, всего один раз.

- Куда отправишься?

- Сейчас пришло в голову…. У нас, ведь, база на Центале?

- Хороший выбор! Гляди, не поляг там костьми. По-моему, я начинаю тебе завидовать.

- Рановато начинаешь, братишка. Я еще здесь. А на Центале, я выяснял, дела совсем не так хороши, как хотелось бы.

- Только не в отношении аборигенов. По последним данным их уже около семи миллиардов.

- Замечательно. Можно вплотную заняться этим миром. Такая маленькая планетка, а воистину золотое дно.

Краасс прищелкнул пальцами. Между рагезтами возникла объемная голограмма планеты. Она медленно вращалась вокруг своей оси. Окутанная голубой дымкой, расцвеченная в зеленоватые, розовые и лиловые тона, в воздухе перед трансформером висела абсолютно точная миниатюрная копия Земли.

- Горный массив. Климатический пояс умеренный. – Денио приблизил изображение нужного фрагмента, превратив голограмму в карту. – Численность местного населения в текущем периоде резко возросла, но пока нам это не мешает.

- Невидимка? Хорошая штука!

- Да, смотри. В прошлый раз поставили дополнительное кольцо. Излучение действует выборочно, исключительно на аборигенов. Остальные живые формы свободно перемещаются территорией.

- Люди как-то ощущают присутствие барьера?

- Нет. Отражающие поля там подобраны идеально.

- А спутники? Я смотрю, они активно рвутся в космос.

- Принимающий коридор выходит за пределы их орбиты. Они не могут нас увидеть или вычислить, это совершенно исключено.

- Взгляни на цифры. Они размножаются с потрясающей быстротой.

- Ага, и вырождаются тоже.

- Да. Физические показатели за последние планетарные сто лет значительно ухудшились.

- Ну, это норма для подобной цивилизации. А без нашей, - Денио ухмыльнулся, - активной помощи через пять-шесть сотен лет либо они доконают свою планетку, либо Центал от них избавится. Радикально!

-  Самое время вмешаться…. Хорошо. – Краасс свернул голограмму. – За сколько управимся со сборами?

- Дай подумать…. Восьми космосуток предостаточно. Два прохода через гиперпространство. Возле метеоритного кольца подберете модуль с образцами…. Из остальных планет системы только красная подходит для технических разработок. Но прямо сейчас начинать смысла не вижу.

- Смотри-ка, - Краасс вытянулся в кресле, совершенно по-человечьи закинул руки за голову. Казалось, еще немножко, и он замурлыкает, как большой сытый кот, - мне и вправду начинает нравиться эта идейка. Вспомню молодость, займусь изучением….

- Обязательно займешься. – Денио лукаво прищурился. – Потом. А сейчас… как на счет аперитива? Нам обоим не помешает расслабиться.

Краасс склонил голову к плечу, в глазах зажегся красный огонек:

- Показывай!

Денио развернулся ко входу, негромко хлопнул в ладоши. Дверные створки приоткрылись. Солдаты втолкнули в зал двух арголиек. Девушки молча прижались к стене, уставившись на рагезтов остекленевшими от ужаса глазами. У обеих – соломенные длинные волосы, раскосые зеленые глаза, мелкие черты лиц. Сквозь спутанные пряди проглядывают заостренные ушные раковины. Из одежды – лишь набедренные повязки и ожерелья из самоцветов на груди.

Краасс хихикнул.

- Ты, что, приятель, близняшек где-то оторвал? Чего они такие одинаковые?

- Нормальная реакция! – недовольно протянул Денио, - а я думал, так забавнее будет.

- Действительно «забавно», - передразнил его Краасс, - теперь мне ними даже махнуться не захочется…

- В самом деле?! – Денио безудержно захохотал, - нет, старик, ну ты отстал от жизни! Да их не хватит больше, чем на раз!

По ушам вдруг резанул пронзительный тонкий крик. Одна арголийка, потеряв голову от страха и отчаяния, бросилась назад и начала в исступлении колотиться о металл замкнутых дверей.

Стремительный, змеиный бросок, и Краасс оказался над ней. Схватил девушку за шею. Длинные изогнутые когти впились в серебристую кожу, из-под них заструились тонкие полоски зеленоватой крови. Черты лица рагезта плыли, менялись. Губы растянулись в плотоядной ухмылке, обнажив треугольные лезвия зубов, лимонно-желтые глаза приблизились вплотную, их взгляд обжигал, выворачивал душу наизнанку. Изнемогая от нарастающей боли и слабости, девушка попробовала отвернуть голову. Из последних сил, хватая воздух ртом, она силилась прошептать что-то.

Рагезт нетерпеливо встряхнул жертву, опять притянул к себе. Черный раздвоенный язык скользнул по щеке, оставляя багровый след.

- Ну что же ты, крошка… посмотри на меня!

Помимо воли, несчастная арголийка открыла глаза и, испустив безумный вопль, потеряла сознание. Судьба все же послала страдалице последнее снисхождение: она утратила разум раньше, чем распрощалась с жизнью.

 

                                                           *   *   *

В густой тени гигантских папоротников, на большом камне у ручья, оборотень  свежевал тушу только что добытого оленя. Руки машинально делали свою работу, но глаза уставились в одну точку и, казалось, ничего вокруг не замечали.

Взгляд, вдруг, перескочил на ладони. Глухо застонав, Носферату отшвырнул плоский осколок кремня, служивший ему ножом, и поспешно принялся отмывать в ледяной воде окровавленные пальцы. Остервенело, бешено… он тер и тер их песком почти сдирая кожу. Потом схватился за голову, упал на колени, согнулся, раскачиваясь из стороны в сторону, посылая притихшему лесу то яростные проклятия, то отчаянные мольбы…. Затих. Сидел неподвижно какое-то время. Рывком поднялся, подобрал самодельный нож и вернулся к  добыче.

Отчаяние не поможет. Слезы и крики не помогут. Уже не поможет ничего. У него отняли самое дорогое, бесценное. Его единственную любовь.

Он увидел Аттали впервые на пышной религиозной церемонии, посвященной её совершеннолетию. Отворачивался, прятал глаза. А когда Краасс в шутку представил сестре телохранителя, готов был сквозь землю провалиться. В бездонном взгляде юной красавицы оборотень сразу уловил немало смутивший его неподдельный интерес. Но, по началу, приписал его банальной тяге крови. Когда  же осознал, что это нечто совсем иное, опешил еще больше и начал старательно избегать общества Аттали. Так длилось довольно долго. Все это время Носферату незаметно  наблюдал за девушкой. Ему доставляло немалое удовольствие смотреть, как она двигается, как общается с другими, как воспринимает окружающий мир. Для рагезтянки, Аттали была, порой,  слишком сентиментальна. Она не любила насилие. Никогда не участвовала в дворцовых оргиях, после которых трупы рабов, бывало, исчислялись тысячами. Аттали позволяла себе убивать исключительно животных и каждый раз старалась сделать это как можно быстрее, чтобы не продлевать агонию жертвы. Нет, положительно, в обществе трансформеров эта рагезтянка была настоящей белой вороной. Еще Носферату заметил, что хоть Аттали и нежно любит брата, тот иногда вызывает у нее настоящий страх, который девушка тщательно скрывает.

Прояснилась ситуация гораздо позже, когда – стараниями именно Аттали – они все же начали общаться. Сам Носферату, наверно, никогда не отважился бы переступить запретную черту. Не от страха за себя, а оттого, что может нечаянно навредить ей….

Все произошло спонтанно, на охоте. Краасс приказал ему сопровождать сестру. Носферату следовал за Аттали в отдалении. Затем как-то упустил из виду. Искал, начиная уже всерьез беспокоиться. А нашел над мертвым диким итраном. Гладя покрывшуюся трещинами, затвердевшую шкуру животного, она по-детски беззащитно всхлипывала, причитала и просила прощения у погибшего зверя.

В душе оборотня тогда все словно перевернулось. Он открыто шагнул к ней, поднял на ноги и, порывисто обняв, прижал к себе, шепча какие-то утешения. К безмерному удивлению Носферату, Аттали не стала вырываться и не набросилась на него. Обвила руками за шею и спрятала лицо у него на груди. Тягуче длинные мгновения они стояли так, не в силах двинуться, оторваться друг от друга. Потом Носферату осторожно отстранил девушку. Позвал их итранов. Помог ей подняться в седло. Они проделали обратный путь молча и молча разошлись во дворце. Но уже на следующий день Аттали подкараулила его вечером на прогулке и, смущенно улыбаясь, предложила проехаться вместе…. История закрутилась.

Сначала была просто дружба. То есть они с Аттали честно старались подавить влечение друг к другу и ограничиться этой самой просто дружбой. Оба прекрасно понимали, какую опасность навлекают на себя. Но остановиться, отказаться?!.. Нет, это было превыше сил, превыше самообладания.

Они много говорили, рассказывали о своей жизни. Тогда-то Аттали и проговорилась о непростых отношениях с братом и своих страхах.

- Ты понимаешь, он уже все за меня решил. И я точно знаю, каких либо отказов он не потерпит. Он мысли не допускает, что у меня может быть собственное мнение и планы…. Я боюсь его, Нэттэ. Почему он такой жестокий?..  Знаешь, если он и любит что-то по настоящему, то это – убивать. Когда-нибудь он убьет и меня тоже!..

Носферату тогда, как мог, постарался утешить и разуверить её. В душе он понимал: Аттали права. Многие годы оборотень являлся одним из самых приближенных в окружении императора. Он, как никто, возможно, изучил натуру Краасса и отдавал себе отчет, что всю жизнь ходит по лезвию ножа.

Непредсказуемый, циничный, расчетливый Краасс – холодный хищник, утонченная машина для убийства. И, на фоне этого, скрупулезное подчинение закону. Он же высший, эталон, символ государства! Глупо даже на миг допустить, что он позволит себе слабость смилостивиться над преступившим постулаты. Даже если этот кто-то – его родная сестра. Скорее наоборот, его гнев не будет знать границ. Но!.. Любовь совершенно особое чувство. Она отметает все преграды, не подчиняется никаким нормам и правилам! Всякий, кто хоть раз любил по настоящему, - до взлета, до самоотречения, - знает это. И сердце рвется вон из тела, и море будет по колено, и Эверест по пояс! И ты отбрасываешь даже очевидное, а в самое невероятное готов погрузиться с головой.

Вот они и погрузились…. Да так, что опомнились непозволительно поздно. Носферату опять нарисовалось неестественно побелевшее, перекошенное гримасой ярости лицо рагезта, когда он застал их врасплох, в покоях сестры. Появился внезапно, в сопровождении черных гвардейцев, биологических роботов, служивших трансформерам стражниками и тюремщиками. Это теперь уже, по прошествии времени, Носферату осознал – вождь догадывался об их отношениях с Аттали, и вторжение было преднамеренным, подготовленным. Никогда прежде он не врывался к сестре, наоборот, тщательно оберегал её права на личное пространство и время….

Железные тиски стражников на теле. Лязгающий, нарочито лишенный эмоций голос Краасса, скупо роняющий казенные слова обвинения. Безмолвные слезы Аттали. Его отчаянная попытка вырваться, защитить любимую. Электрический разряд, плетью прошивший тело…. Сознание меркнет.

Очнулся в камере – сплошной металлической коробке. Сколько провел там – часы, дни – неизвестно. Метался, колотил в стены, кричал что-то, звал, падал без сознания и лежал, пока способность чувствовать не возвращалась невыносимой болью. И вот дверь распахнута. Перед ним гвардейцы. Безлико зачитывается обвинение, итоги расследования. И приговор: смертная казнь, которая состоится на Нордоке, родной планете Носферату. Новость становится еще одним ударом. Нет, он не сомневался в том, что будет казнен. Но только не Нордок! В глазах соплеменников он отщепенец, изгой, продавшийся ненавистным оккупантам. Выходит, напоследок ему придется пережить еще и этот позор, и эту ненависть.

А потом – самое страшное. Ровным спокойным голосом гвардеец зачитывает, что: «единокровная сестра императора приговорена к смерти через аннигиляцию и … казнь уже состоялась…»  Тут Носферату будто впал в ступор. Он никак не реагировал на окружающих. Без малейшего сопротивления дал сковать себя и, в окружении гвардейцев, побрел, куда велели. Его погрузили на небольшой  военный катер в сопровождении усиленной охраны. Краасса он так и не видел. Тот ни разу не появился, не пришел поглумиться или проклясть. По большому счету, Носферату и не знал теперь, кого больше ненавидит – вождя или себя. Выходит, они оба убили Аттали, так сказать: поровну вложились. Но, как ни крути, у Краасса, в отличие от него, имелись возможности и рычаги управления ситуацией. Он мог бы оградить сестру, уберечь её. Мог, но не стал!

Носферату помнит, как ступил на катер и… очнулся! Разорвав кандалы, разметал охрану. Ломая позвоночники, разбивая черепа всмятку, он прорвался в рубку управления. На бешеной скорости катер вырвался из поля тяготения космобазы, следом тут же помчались модули-перехватчики. Начался яростный обстрел. Носферату наугад, интуитивно, рванул ручку трансперехода. В следующее мгновение его  отчаянно замутило, голова пошла кругом, все слилось в дрожащие полосы….

Когда оборотень пришел в себя, катер мирно покачивался в плывущей ленте метеоритных осколков. Бросок через гиперпространство закончился  в трех космосутках пути от желтой звезды по имени Шир.

Автопилот оповестил Носферату о том, что топливо на нуле, но в пределах досягаемости есть Ралиос, вторая планета Шира. Условия там вполне пригодны для существования. Особо опасных бактерий, вирусов и организмов нет. И оборотень отправился на Ралиос. Зачем, почему, не знал, не задумывался. По правде говоря, ему было уже все равно. Приземлившись, Носферату первым делом уничтожил модуль, хотя и знал – это бесполезная попытка замести следы. Рагезты найдут его, это же ясно, как день. Конечно, он даст достойный отпор. Но итог-то будет один!..

Дни шли за днями. Он охотился, машинально поглощал пищу, забывался без сновидений и… ждал.

Похоже, дождался, явились. Ладно. Его ждет бой. Очевидно, последний. Так тому и быть.   

 

                                                                        *   *   *                                                                                            

Бывают такие люди, корнями вросшие в детство. Бывают такие дети, которые родом из сказки. А случаются и такие, для которых сказка становится явью. Маститые всезнающие ученые дали им красивое и загадочное название. Но оно совсем не облегчает полную непонимания и презрения жизнь. И они существуют вне общества. Всегда в стороне, всегда за стеклянным барьером отчуждения. Они могут быть уродливы или красивы, они могут быть гениями и вундеркиндами. Но обычные люди в большинстве своем одинаково не любят и подспудно боятся их. Как непонятных, непостигаемых выродков. Как потенциально несущих угрозу упорядоченной, безопасной обыденности. От них открещиваются. С ними не хотят общаться. Над ними насмехаются и стараются унизить и раздавить. И самые жестокие гонители – другие дети. «Нормальные!» По общему утрированному определению. И он не живет среди них. Он – выживает! Тот, которому имя – Ребенок Индиго.

 

                                                                        *   *   *

- Лаврентьева, а ну подъем! – резкий окрик обвалился на голову обломком кирпича. Аля вскочила, поспешно запихнув книгу поглубже в парту.

- Чем ты там опять занимаешься?! – продолжала бушевать математичка. – Как была двоечницей, так и останешься. Четверть заканчивается, каникулы на носу! Ты оценки свои видела?!!

- Извините, я не понимаю тему, -  тихо проговорила девочка, упорно глядя в пол.

- И не поймешь никогда! Потому что, ту-пи-ца! – слова били как пощечины. Класс уже начал подхихикивать. Девочки перешептывались, презрительно кривясь в её сторону. Кое-кто из парней подкидывал скабрезности дурашливыми тонкими голосками.

- Надо ей – хи-хи – под парту заглянуть!

- Ага, она там порнушку прячет с прошлого года! До дыр уже засмотрела….

- Лаврушка, Лаврушечка, дай книжечку, я тоже почитаю!

- Не-ет, она тебе не покажет. Она её с мамашкой каждый вечер на сон грядущий пролистывает…. Жизни учится!

И тут Алю, как говорится, переклинило. Она стремительно развернулась, схватила с соседней парты учебник и с силой огрела обидчика по голове. Расправа не замедлилась.

- Лаврентьева! Совсем с ума сошла! Вон из класса! – учительница прямо слюной брызгала.

У Али тряслись руки. Кое-как она сгребла свои пожитки в рюкзак. Извлекла из-под парты «Мастера и Маргариту».

- Сейчас же отдай книгу!

- Да пошли вы!!! – внезапно девочка сорвалась на крик. Вслед за возгласом последовала длинная непечатная тирада. Аля прижала книгу к себе, забросила рюкзак за плечо и кинулась к двери.

- Без матери не появляйся! -  Отмерла вслед ей ошалевшая от такой наглости преподавательница. – Нет, ну совсем одичала! Что ж это делается, а?!..

Дальнейшего Аля не слышала. Захлопнув дверь класса, она через ступеньку неслась вниз по лестнице.                                                           

                                                                  *   *   *

Дрожь. Опять эта гадостная дрожь в руках и коленках. Ступени плывут перед глазами. Как будто их кто-то специально раскачивает. Эмоции в ступоре. Тошнит только, да мушки мельтешат и вертятся.

Стоп. Да стоп, же, Александра! Чего разошлась, как дура распоследняя?! Слезами еще умойся. Сопли распусти! Можно подумать, когда-то было по-другому!

А ну-ка, бери себя в руки, истеричка ты несчастная. Они не увидят твоих слез. Они не дождутся твоего страха. Да ты лучше их всех вместе взятых! Только и умеют, что облаивать да грязью поливать. А ты не сдашься. Ты им всем покажешь. И у тебя все будет – О-го-го!..

Губы затряслись беспомощно, устав сдерживать рвущиеся наружу, безнадежные горькие всхлипы. Слезинки покатились по щекам, быстро-быстро, догоняя друг дружку.

Еще одна маленькая смерть…. Интересно, которая по счету?..

 

 

                                                                 *   *   *

- Мам, я хочу школу поменять. – Аля осторожно прихлебывала почти кипящий чай из керамической фиолетовой кружки. Дула на жидкость, разгоняла прозрачные лимонные ломтики и старательно не смотрела матери в лицо.

- Господи, ну что там опять случилось? – мать устало присела напротив. – Что ты натворила снова?!

- Ничего. Я просто хочу учиться в двадцатой. Я тебе уже говорила. У меня там подруги…. И-и… там студия по рисованию есть…

- Какое еще рисование? Да когда ж ты за ум возьмешься?!.. Алька, тринадцать лет стукнуло! Никогда б не подумала, что такое вслух говорить буду, но это предел натуральный! Ты уже не маленькая девочка, нужно хоть немножко задумываться о будущем. Другие, вон, поступление вовсю планируют….

- Мама, у меня  четыре класса впереди!

- А пробегут они, знаешь, как быстро? Оглянуться не успеешь. Нет, ну кошмар какой-то! Иногда думаю, лучше б ты уже на мальчиков заглядывалась, что ли, чем в куклы играть до сих пор!

- Я не играю. Мне просто нравиться моделировать одежду…. А в студии мне сказали, что у меня хорошие данные. Они меня даже готовы взять сразу на второй курс.… Мамуля, ну пожалуйста!

- Нет! Никогда и ни за что. И так не учишься толком, а тогда совершенно про учебники забудешь. Художник, это не профессия. Это можно в свободное время…  бумагу пачкать! А на хлеб себе ты этим не заработаешь.

- Но там занятия вечером, после семи!..

- Еще лучше! Будешь по вечерам шляться неизвестно где! Я сказала - нет, значит, нет!

Аля опустила голову. На кухню вошел отец.

-Ну и что тут за сборище? – протянул, слегка растягивая слова. – А ты чего тут расселась? Марш за уроки!

Аля взяла чашку и, отвернувшись, проскользнула мимо родителя в дверь.

- Нет, ну вы поглядите на нее, - распалялся он вслед, - ни «здрасьте» вам, ни «до свидания»! Вырастил охламонку на свою голову…. Мать, ё-моё, меня кормить сегодня в этом доме будут?!..

Оказавшись в своей комнатке, девочка захлопнула дверь. Села прямо на пол у потертого диванчика. Пристроила чашку рядом. И, уронив голову на руки, неотрывно уставилась на поблекший ковровый узор.

«Какого черта ты, вообще, живешь, Сашка?.. Какого?.. Э-эх! Вот, если б он и впрямь существовал!..»

 

                                                             *   *   *.     

Широкие прозрачно-черные ступени вытесаны из цельного камня, закручиваются свободной спиралью. Ограждения нет. Только  узкие стрелы-колонны возносят в небо мерцающие острия. Центр – каменная восьмиугольная платформа высотою около двадцати метров, края обрываются вертикальным срезом. Поверхность, глубоко синяя, в тусклом  вечернем свете играет миллионами крохотных золотых брызг. Посредине - потрясающей натуральности лотос, свернувший каменные лепестки в тугой бутон. В подступающей тьме он светится ровным зеленоватым светом.

Краасс стоит у изножия, закинув голову. Глаза закрыты, губы мерно шевелятся, речитативом проговаривая строки древнего языка. Вокруг – пронзительная тишь и, иногда, свист ветра, вздымающего в смерчики между колоннами невесомую пыль.

С тихим шелестом каменные лепестки начинают расходиться. Они опускаются все ниже, образуя широкую зубчатую чашу. Середина её по-прежнему скрыта от глаз  стеною лепестков. Высота каменного цветка достигает размеров двухэтажного дома.

Постепенно к музыке ветра примешивается новый звук, он напоминает переливы серебряных колокольчиков и, нарастая, становится все громче. Уловив его, рагезт открывает глаза, начинает медленно подниматься по ступеням. Его призыв услышан. Его согласны принять.

Будь его воля, он припустил бы наверх со всей возможной скоростью, но – давний ритуал требует установленных норм поведения. Нарушить, значит сорвать тонкую паутину связи с оракулом. А он ждал так долго, подождет еще….

Вот и платформа. Размеренным шагом рагезт подходит к цветку вплотную, мягко проводит ладонью по теплой гладкой поверхности. Лепесток гибко, как живой, сдвигается в сторону, открывая узкий проход. Трансформер делает шаг внутрь.

 

                                                 *   *   *

Почти забытое ощущение – окружившая темнота осязаема. Он осторожно раздвигает её руками, как невидимую шелковистую кисею. Постепенно продвигается вперед. Пространство светлеет. Уже виден свод. Хрустальные сталагмиты-тычинки разгораются ярче, покрывало  тьмы рассеивается.

Рагезт в самой сердцевине. Пробираясь между сталагмитами, легко касается их пальцами. Ручейки живительного тепла вливаются в тело, заставляя непроизвольно вздрагивать от удовольствия. Ощущение бескрайнего покоя и безопасности расслабляет, окутывает блаженством.

Хотя гигантский лотос распахнут сейчас ночному небу, сюда, в его сердце, ничто не проникнет извне. Незримый защитный барьер ограждает древний храм надежнее любой охраны.

Еще несколько шагов, и взгляду открывается миниатюрное озеро, заполненное густой багровой влагой. Нет, это не вода. Это нектар Чаши Откровения, и отведать его решится не всякий допущенный. Но рагезт тверд в своем решении. Опустившись на колени, прошептав слова благодарности, Краасс складывает ладони ковшом, зачерпывает тяжелую жидкость, подносит ко рту.

Тотчас, в один миг, тело пронизывают ледяные иглы. Хрустальные тычинки веером расходятся в стороны. Сверху в озеро ударяет мощный световой поток. Вихрь захлестывает трансформера, поднимает в воздух. Голубые молнии пляшут перед глазами, сливаются в огненные руны. Лишенный выражения шелестящий голос звучит в ушах.

- Спрашивать нет нужды…. Путь предрешен…. Не буди спящих…. Саван космоса – надежное укрытие…. Ребенок предназначения открывает врата. Он – ключ…. Запомни! – последнее слово отдалось громом. Невесомость пропала. Трансформера бросило вниз. Мгновенно извернувшись,  он по-кошачьи ловко упал на четвереньки на край озерца. Поднялся, всмотрелся в покачивающуюся гладь. Искорки на поверхности сложились в руну благословения. Низко склонившись и приложив руки к груди, Краасс молча попрощался с оракулом. И двинулся к выходу.

                                                                *   *   *    

Последние ступени. Ночь омывает тело приятной прохладой. Над головою бесконечное небо. И звезды, звезды. Им нет числа. Они зовут его, манят, наполняют неуемной тягой полета. Они – его мир, его владения, его… одиночество!

- Не позволит ли высокочтимый хозяин высказаться недостойному? Всего несколько слов, Владыка…

Тонкий голосок застал его врасплох. Это было не просто удивительно. Это было невероятно! Как к нему сумели подобраться так близко, и он не заметил этого?! Ничем внешне не выдав своих эмоций, рагезт плавно повернулся на  звук.

У подножия лестницы – бесформенная кучка лохмотьев. Из них вынырнула маленькая морщинистая головка на тощей шее. Круглые черные глаза испуганно-заискивающе глядят на вождя. Существо съежилось от снедающего его страха, но, по-видимому, и не думает спасаться бегством. Краасс всмотрелся повнимательнее. Дервиш! Один из тех, что кормятся при храмах. Типичный представитель местного народца, - маленьких гуманоидов, внешне очень смахивающих на черепах передвигающихся вертикально и лишенных панциря. Эти тщедушные создания, тем не менее, могли за себя очень даже постоять при случае. Кожа луатов, так назывались черепаховидные гуманоиды, в момент смертельной опасности выделяет сильнейший токсин. Гибель неминуема при малейшем контакте. Но ведь рагезт мог нанести смертельный удар и с расстояния. Так что опасения луата за свою жизнь были весьма обоснованы.

- Чего тебе? – Краасс намеренно придал голосу пренебрежительно-напыщенный тон. Пусть дервиш даже на секунду не воображает, будто ему удалось застигнуть трансформера врасплох.

- Голос велел передать – ребенок назначен свыше.

- Что-о-о? – Забыв о приличиях и этикете, Краасс растерянно хлопал глазами.

- Простите великодушно. Я лишь говорю, что приказано. Еще раз извините меня, властитель.

Пятясь, луат скрылся под лестницей. Краасс потрусил головой. Ничего не понятно. Что еще за  ребенок? Может быть, тот, которого носила под сердцем сестра?..  Нет, сейчас об этом думать нельзя. Нужно передохнуть, отстраниться…. Что же все-таки имел в виду оракул?!!

 

                                                      *   *   *

Военный катер доставил его в космопорт. У взлетного поля Краасс на ходу соскочил наземь и скорым шагом направился к ближайшему кораблю.

Вовсю кипела погрузка. Андроиды и кары сновали туда – сюда, перетаскивая и перевозя бесчисленные контейнеры. Несколько рагезтов в униформе космолетчиков наблюдали за процессом.

Подошедшего встретили слаженными веселыми приветствиями. Ни намека на подобострастие. Но, и ни малейшей фамильярности не проскакивает. Таковы железные правила этикета. Да, он вождь, и его приказы исполняются незамедлительно и в точности, но в остальном общение с подчиненными всегда ровное и почти дружеское. Даже у самых именитых рагезтов не бывает слуг-соплеменников. Помощники, сослуживцы, соратники, сподвижники, это -  да! Но обслуживающий персонал – только роботы и рабы. Последних, кстати, совсем немного. Догадываетесь, наверное, почему.

Перездоровавшись со всеми и получив детальный отчет о проделанной работе, Краасс поднялся на диск подъемника и через пару секунд уже входил в рубку управления.

Как он и предполагал, ожидающих оказалось всего двое – капитан крейсера и Денио. Первым слово взял капитан.

- Последнее оборудование доставят в течение часа. Затем – окончательная проверка и …

- Отправление завтра, после восхода Шира на пятнадцать градусов. – Краасс холодно глянул на капитана.

- Будет сделано! – поспешно отсалютовал тот и удалился.

Денио, прищурившись, рассматривал брата. Краасс явно нервничал. Мерил рубку шагами. Остановился, вскинул на Денио глаза.

- Я был у оракула.… - Оборвал себя, посмотрел вопросительно. Денио сделал запрещающий жест:

- Больше ни слова. Это только твое.

- Да знаю я!.. Ничего толкового, сплошные недоговорки…. Первый раз в жизни не могу расшифровать послание. Даже больше. Оно мне кажется совершенно бессмысленным… или… невероятным!

- От невероятного до приемлемого один шаг, брат. Тебе стоит остаться здесь и хорошенько выспаться. Завтра предстоит масса работы. Тяжелой и, местами, неприятной.

Красс кивнул. Он распрощался с братом и, оставшись наедине с собственными мыслями, улегся прямо на мягком ковровом покрытии пола. Вытянулся, раскинул руки в стороны, рассматривая прозрачный купол потолка. Без его разрешения сюда никто не войдет. До утра времени предостаточно…. Думай, Нарий, думай!..

 

                                                       *   *   *   

- По воле главы империи, Краасса Нария Эрвинга, за преступление против нации, его сестра, Атталия Лорн, приговаривается к высшей мере наказания – казни. Приговор будет приведен в исполнение немедленно. Апелляция невозможна.

На мониторе - тонкая сгорбленная фигурка, безвольно съежилась в руках гвардейцев. Сердце колотится все громче о грудную клетку, голову сжимают невидимые обручи. Андроид прикладывает к обнаженному плечу девушки плоский футляр. Её тело конвульсивно содрогается и безжизненно провисает. Инъекция снотворного – все, чем он может облегчить её участь. По крайней мере, она ничего не почувствует.…

Андроиды укладывают тело на круглое возвышение в центре зала. Выходят. Совсем немного до бесповоротного конца. Один его знак, и освобожденные силовые поля разорвут живую материю на биллиарды бездушных частиц. И та, которая еще сегодня жила, чувствовала, осязала, надеялась, вопреки всему и вся, она исчезнет. Навсегда.…

- Нет!!! – безумный вскрик загнанного зверя. – Остановить аннигилятор!..

Приказ незамедлительно выполняется. Придя в себя и отдышавшись, Краасс начинает отдавать торопливые распоряжения.…

Денио не спрашивает о сестре. Уверен, та отправилась в длительное путешествие по старым мирам. Да он никогда особо и не интересовался Аттали. Изредка даже позволял себе по-доброму подсмеиваться над Краассом. Мол, совсем тот в няньки заделался. Пусть уж откроет школу и преподает там дисциплины о поведении в высшем свете, для знатных девиц…. Краасс не обижался. Денио был предан ему, как никто. Пускай он по натуре вояка и утонченному эстету покажется порой грубоватым и, в чем-то, ограниченным. Зато – настоящий эксперт своего дела, истинный бог войны и верный товарищ. Нельзя отравлять его существование таким преступным знанием. К тому же, если он не согласится и, что весьма вероятно, не примет сторону Краасса, то это будет конец. Конец всему….

Резной каменный саркофаг  надежно укрыт от чужих глаз в подземном Городе Мертвых на Рагезе. И ни одна живая душа, помимо Императора, не может пересечь границ города. Навещать священные останки вождей позволено только наследнику.

Там Аттали в безопасности. И пусть её покой, скорее всего, вечен, но она жива и не страдает. Она видит сны. Яркие, красочные, детские. Она может осуществить любую свою мечту, подарить себе весь мир. Сновиденья дадут ей это.…

А как же новая жизнь, что зародилась в ней? Непонятная, непризнаваемая, преданная анафеме предками и предками их предков?!.. Её малыш тоже спит. Сказано было оракулом «не буди спящих». Он позаботится об этом. Да будет так.

… Ребенок, открывающий врата…. Куда?.. Зачем?.. Нет, это не связано с Аттали. Здесь нечто другое… другое…. Мысли ускользают, путаются. Сумасшедшее напряжение последних дней дало результат. Краасс забывается сном.

 

                                                        *   *   *

- Вася!..  Вася, Вася….  Василинка!.. Ну, где ты, в самом деле? – Аля уже битый час заглядывает в подвальные окошки. Кошка, как назло, не появляется.

Наконец, когда девочка окончательно собралась уходить, послышался шорох. Василина явилась вовсе не из подвала, а откуда-то со двора. Урчала. Терлась о ноги. Аля поспешно выложила на асфальт заготовленный паек – котлету из школьной столовой. Подождала, пока киска насытится. Поласкала немного свою любимицу и побежала домой. Кошка сначала рванула следом, но на ступеньках затормозила. Коротко, вопрошающе мяукнула. Девочка не оглянулась, не остановилась. Вася отстала. Потрусила вниз, на улицу.

Почти одним махом одолев семь этажей, Аля присела на ступеньки. Обождала, пока дыхание выровняется. Домой идти совершенно не хотелось. Мама, как всегда, на работе, корпит над бумагами допоздна. Со стороны покажется, небось, главный бухгалтер, это же так круто! Бабок куры не клюют. Респект, положение и все остальное. Ага. Как говорится, у соседа и уксус сладкий. А на самом деле … Может, её маме просто не везло? Она была какой-то,  ну, почти патологически, правильной. Никогда не соглашалась вести «левую» бухгалтерию, подписывать липовые накладные. Даже за приличное вознаграждение – закрывать глаза на махинации начальства. Скажете, такого не бывает? Придется поверить. Мастодонты от честности пока не перевелись.

Соответственно, и рабочие места менялись с завидной регулярностью. Лера Ефимовна, однако, не унывала. Работу свою она любила. Тем более, дочка уже достаточно подросла и могла обойтись без постоянной опеки. Хотя, положа руку на сердце, возьмусь даже утверждать: этой самой домашней опеки над Алей никогда толком и не было. Сначала садик, где её регулярно забирали чуть не самой последней из группы. Отсюда – косые взгляды нянечек и плохо скрытое недовольство воспитательниц. Потом – школа с вечной продленкой. Приятным разнообразием, если это так назвать можно, бывали эпизоды, когда Аля болела. Она лежала в теплой уютной постели. Читала, рисовала днями напролет и была, по-своему, счастлива.

Это же так здорово: У подушки книжка с любимыми сказками, на тумбочке – чай с лимоном и баночка пахучего меда. Мама дома. Рядом. Отец ни кого не трогает, не учит жизни. В такие моменты он откладывает воспитательный процесс на потом, чтобы не дергать «больного ребенка». Что еще, в самом деле, для счастья надо?

Идиллия закончилась, когда Але стукнуло девять. Отец в тот год потерял работу и осел дома на несколько месяцев, злой на весь белый свет и царящую в нем несправедливость. Что там у него произошло, Аля, в силу возраста, понять толком не могла, на резкие изменения в характере родителя прочувствовала сразу. Если раньше он любил просто поучать, то теперь это выливалось в бесконечные одергивания, замечания и выговоры. Уже даже безо всякого повода. Аля понимала – отец срывается на ней, как на удобном объекте. В самом деле, на слабых и зависимых отыгрываться бесконечно легче: и в морду не получишь, при случае, и будешь, однозначно, ощущать себя «на горе». Эх, видели бы со стороны взрослые, как мерзко они выглядят, на полном серьезе сражаясь со своими детьми, особенно, маленькими. Как все это глупо, противно, а, главное, абсолютно бессмысленно.

Ну, конечно, зачем мучиться, объяснять, раскладывать по полочкам? Зачем приводить аргументы и натыкаться на ответные, зачастую очень даже обоснованные,  возражения ребенка? Куда проще во главу угла поставить безапелляционное «нет». Ну, и, как водится, шаг влево, шаг вправо, расстрел без пояснений.

В целом итоги подобной дрессуры могут быть разными. Один пункт здесь всегда остается неизменным – малыш уже никогда не будет доверять родителям. Он никогда – подчеркиваю! – не попросит напрямую совета. И, уж точно, никогда не откроет того, что лежит на душе. Медленно, но верно родители становятся для него олицетворением такой себе «плетки» над головой. Нужно ли говорить, что когда-нибудь ваше неразумное дитя плетку эту перерастет? Что тогда получится, сами увидите….                                                                

Слушайте своих детишек, взрослые-е-е, они тоже люди! Пусть вам и сложно пока в это поверить. Просто раз-го-ва-ри-вай-те, хоть иногда. Без приказов. Без нотаций. Без истерик!..  Да кому я говорю!..

Але до сих пор вспоминается тягостное чувство тоскливого ожидания: что ждет дома сегодня, в каком настроении её встретит отец, что нужно в очередной раз сказать и сделать, чтоб еще раз доказать – она его любит, понимает, слушается.… Теперь ожидания нет. Есть уверенность: ничего хорошего за этой дверью произойти уже не может. Аля четко знает наперед  всю картину незамысловатого сюжета, что закрутится, едва она переступит порог. И – о Господи – как ей не хочется порог этот переступать!

Коротко  вздохнув и крепко сжав губы, Аля выуживает из кармана ключ. Все равно ничего не попишешь.                                          

                                                                 *   *   *

- Алька, привет! Дуй сюда, быстро!

- «Щас» такое расскажем!..

Маленькая стайка девчонок оккупировала ветхие трибунки на задворках школьного стадиона. Рядом крутится Рекс, Викина немецкая овчарка, ощупывает территорию внимательными умными глазами. Шумно внюхивается. Прислушивается к чему-то. И продолжает нарезать круги возле подружек.

Вечереет. В высоте шныряют летучие мыши. Молодая листва тополей отдает воздуху упоительный терпкий аромат. Пахнет той самой, удивительной, настоящей, живой свежестью, какою дышишь только в разгар весны да еще, иногда, летом, после грозы. Хочется петь, танцевать и дурачиться, хочется обнять весь мир и кричать ему, какой он прекрасный. Весна-а-а-а!

Мир довольная жизнью Аля обняла «в лице» Рекса. В ответ пес энергично замел хвостом и смачно облизал девочку. От души помяв шерстистого мягкого овчара, Аля забралась на трибунки.

- Ну, наконец, не прошло и пяти лет!

Вика, Светлана и Инна перемигивались и строили друг другу рожицы. Подружек прямо распирало от желания поскорее поделиться новостями, но так хотелось преподнести их как можно  более интригующе и таинственно. И они оттягивали «момент откровения», как могли. Наконец Але все эти недомолвки, ужимки и многозначительные переглядывания надоели.

- Все, девчонки, колитесь уже! – строго заявила она. – А то точно решу, что ничего вы такого и не знаете. И вообще, решили меня разыграть, наверное.

- Ну, хорошо, - Света понизила голос до шепота. Поманила пальцем. И, когда четыре головы склонились в кружок, начала что-то рассказывать театрально-взволнованным тоном.

- … Нет, ну ты представляешь, Алька, ведь самая настоящая…. И по периметру огни синие, как маленькие прожекторы…. Офигеть!..

Слушая, Аля задумчиво рассматривала небо. Облаков, на удивление, не наблюдалось. Звезды высыпали крупные, броские, словно их специально кисточкой прорисовали…. Вдруг, задумчивая отрешенность на лице девочки сменилась сосредоточенностью, взгляд застыл на месте. Она, похоже, даже моргать перестала….

- Значит, говоришь, треугольник равнобедренный…. Огни синие?.. – медленно – спокойно переспросила она.

- Ну да! – кипятилась Светка.- А ты не веришь, что ли?! Ну и дура! Говорю тебе, своими глазами видела!..

- Если видела, говори правду, - голос Али звучал все так же спокойно, до странности, - боковые огни не синие, а светло голубые, по краю каждый окружен оранжевым. В центре – желтый луч, как… ну, как фара здоровенная…. Да?

- Да-а-а! – потрясенно выдохнули девчонки разом. – А ты откуда знаешь?!

- Отсюда, - палец Али уперся в небо над головой.

Проследив за пальцем, подружки на секунду замерли и… дружно заорали. В аккурат над их головами, четко выделяясь на вечернем небе черным силуэтом и яркими бортовыми огнями, на неизвестной высоте неподвижно висел странный объект идеально треугольной формы. И объект этот явно был из тех, какие принято именовать неопознанными….

Стемнело окончательно. Внизу, на лавочках, перепугано-восторженные вопли сменились нервными возгласами, потом – шепотом.  «Тарелка» не улетала и, даже не двигалась. Инна без конца сетовала, что фотоаппарата нет.

- Да что бы ты тут наснимала?! – Свету и саму дергала мысль о фотоаппарате, но не признаваться же вслух. – Тут мощная камера нужна, профессиональная. А что мы со своими мыльницами бы смогли? Ноль по фазе!

- Остается глядеть да запоминать, - констатировала Вика. Рекс, умостившийся рядом, тихо заскулил и потыкался носом в хозяйку.

- Запоминай, не запоминай, все равно молчать в тряпочку, - хмыкнула Аля. – Особенно, в школе рассказать не вздумайте!

- Это еще почему? – вскинулась Инна. – Да мы, можно сказать… уникальные свидетели... Нет, как это?.. Ага!.. Свидетели уникального явления, вот!

- А выглядеть будем уникальными идиотками. – Отбрила Аля. – Ну, вы ж сами понимаете, никто нам не поверит. А вот на смех подымут запросто. И, вообще, я вам скажу, самое умное, что мы можем сделать – никому ничего не говорить! Пусть это будет нашей тайной.

Завязался спор. В пылу этого спора на «тарелку» как-то перестали обращать внимание. Когда же страсти улеглись, выяснилось, что на небосклоне остались только звезды. Странное небесное явление испарилось так же, как и нарисовалось. То есть, неизвестно как. Не успели девочки расстроиться, кто-то вспомнил-таки о времени. И когда они посмотрели на часы!.. НЛО моментально отошло даже не на второй, а на десятый план. В голове у всех было одно: «ну и надерут нам сейчас родители …» (Чуб, уши, зад, - кому что больше нравится, выбирайте. Суть все равно не изменится.)

В общем, понеслась наша компашка по домам на спринтерской скорости. А уж то, чем у них вечер закончился?.. Да вам это неинтересно будет!

                                   

                                               *   *   *

«Местность отсканирована», - завершив программу, навигационный модуль набрал высоту и устремился за пределы атмосферы. Спустя минуту аппарат уже пришвартовывался к серебристой глыбе металла, зависшей на околоземной орбите. Силовые защитные поля в месте стыковки на мгновение разошлись, пропуская его, и снова слились в сплошной покров. Благодаря этой своеобразной отражающей мантии, космобаза рагезтов для земных глаз оставалась несуществующей по определению.

- Ну-с, и что мы тут имеем? – Краасс с помощником, молодым рагезтом по имени Зэер, изучали составленную карту. – Забавная у них архитектура, не находишь?

- В данном регионе наблюдается материальный упадок. Страна достаточно бедная. Полным запустением назвать нельзя, но картинка несколько захолустная …

Краасс передернул плечами с легким раздражением. Помощник подчас проявлял занудство. В самом деле, сейчас для рагезтов нет особого интереса в том, как и на что, живут земляне. Куда больше интересует, - какие они на вкус. В остальном подробно и позже разобраться успеется.

- Первая десятка может оформлять увольнительные. Проинструктированы все?

- До деталей. Накладок не будет, гарантирую.

Краасс, не глядя, провел рукою по панели, включил общую связь.

- Всем привет. Уточняю. Один объект – один населенный пункт. Не увлекаться. Не обращать на себя внимания … Приятного отдыха, ребята!

Динамики рубки выдали многоголосье ответной благодарности. Краасс отключился, обернулся к Зэеру.

– Давай-ка тоже сейчас отправляйся. Потом поменяемся. Мне тут еще поработать надо.

Зэер улыбнулся, молча отсалютовал и покинул рубку. Краасс снова с головою ушел в карту. Тщательно изучал каждый фрагмент, копировал, замерял, сортировал. Одна серия снимков особенно заинтересовала трансформера. На этих кадрах, наряду с неживыми объектами, навигатор захватил и группку гуманоидов. На первый взгляд, ничего особенного. Особи не взрослые, подросшие детеныши, как видно. Рядом с аборигенами – местное домашнее животное. И все бы ничего, но…. Последние три снимка шли в тепловом режиме. И вот тут Краасс удивился всерьез. Аура одной фигурки в группе была много больше остальных и резала глаз ярким, неоново–белым цветом. Чрезвычайно редкостное зрелище, говорящее о том, что носитель её – крайне незаурядная личность и обладает сильнейшей энергетической связью, и с планетой, и с силами космоса. Поразмышляв немного, вождь отделил заинтересовавшее его изображение и перебросил в общую базу с категоричным вердиктом: «неприкасаема!». Все, можно быть абсолютно уверенным - никто из подчиненных не покусится до поры на «застолбленный» ним объект. Жалко, что она такая маленькая. Может, имеет смысл обождать, пока подрастет? Тем более, в этом странном детеныше запас энергии уже сейчас в разы превышает потенциал любой половозрелой единицы. Так что же будет, когда она повзрослеет?..

Рагезт, вдруг замерев, неотрывно уставился на фото. Отдал беззвучный приказ. Снимок увеличился и приобрел объем. Изображение ожило. Теперь он будто смотрел на нее через стекло напротив. Угловатая, худенькая, похожая на голенастого нескладного птенца. В самом начале гормонального подросткового забега. Туловище и конечности растягивает в длину на автомобильной гоночной скорости, а остальные детали за ними просто не успевают. Забавный гадкий утенок, смешной и неуклюжий. Пока. Но отдельные, заметные опытному глазу частички, уверенно вещают – эта пичуга обещает со временем превратиться в настоящую райскую птичку. Если доживет и выживет, конечно. Не в его правилах отказываться от выбранной добычи. С другой стороны – она ребенок…. Трансформера, словно током, прошибло! Он не двигался и не дышал, не отводя расширившихся глаз от бледного детского личика. Боги Космоса, да она же – донор!!! Как же он сразу-то не разглядел?!.. Думал, потому-что, желудком, а не мозгами. Олух несчастный!.. Неужели?.. Неужели ему настолько повезло?! – Краасс облокотился на спинку кресла, расслаблено глубоко вздохнул.

Оракул!.. Предсказанное осуществляется. И если оно сбудется, как должно, эта кроха несмышленая ему не врата, она ему миры распахнет! Донор. Страж. Единокровное дитя планеты. О таком он и мечтать не смел! Великие Боги. Вот тебе и невероятное!.. 

                                                                 *   *   *

Карантинные сутки истекли. Наземная база приняла новобранцев, космическая удалилась за пределы солнечной системы и легла в дрейф.

Осмотрев свои нынешние владения, Краасс, в целом, остался доволен. Системы жизнеобеспечения функционируют отменно. Внутри территории поддерживается специальный микроклимат. Техника в отличном состоянии – не придраться. Местность ему тоже по вкусу, - горные ландшафты он любит с детства, не важно, расположены они тут, на Центале, или на одном из миров созвездия Скорпиона, к примеру. Жаль, что Татры не такие уж высокие, зато достаточно колоритны. А если припечет высотами побаловаться, всегда можно куда-нибудь на Казбек или Эльбрус сгонять, было бы желание.

Единственная наземная часть лагеря – жилая. Моноблок, высотой около двадцати метров и более полукилометра в длину свернут подковой. Плоская поверхность крыши превращена в посадочную площадку для легких модулей. В здании три уровня, и каждый обнесен по периметру широкой открытой террасой. Думаю, землянин, наткнувшийся на сие сооружение, особо бы не удивился. Люди сейчас возводят такие умопомрачительные конгломераты и небоскребы, невероятных форм, отделочных прибамбасов и разного другого стеба, в горячем желании «выделить свое» из всего остального, что инопланетное сооружение обратило бы на себя внимание разве что нарочитой скромностью и полным отсутствие чисто декоративных деталей. Заинтересовать бы мог, скорее, материал: дымчато-прозрачный,  неведомый, сплав или камень, напоминающий кварц. На ощупь чуть теплый, бархатистый, дает ощущение прикосновения скорее к живому существу, чем к неодушевленной материи. Кроме того, двери – окна вы бы тут тоже тщетно искали.

Нет! Нет-нет, - не нужно приписывать рагезтам свойства и недостатки «родных» наших кровососущих зубастиков, со всем их неприятием солнечного света, осиновых колов, серебряных пуль и нательных крестиков. Свет рагезты очень даже любят и жилища свои обустраивают по принципу: вещей минимум, освещения и пространства – «выше крыши».  «Тогда, где окна?» - спросите вы. Отвечаю – перед вами. Считайте, все здание по вертикали одно сплошное окно. А вот отчего его не видать, вопрос второй. Мнится мне, вы бы тоже не захотели свое личное пространство напоказ выставлять. Лучше ответьте-ка, стекла у машины вашей какие?.. Ах, у вас нет машины?! Ну, гляньте в окошко на соседский джип.… Рассмотрели? Оценили? Да-да, крутая тачка, дело сейчас не в этом. Стеклышки у нее какие? Какие-какие?.. Тонированные, пра-авильно! Чтобы всякие там соседушки востроглазые, и не только они, в машинку нос свой длинный не совали….

Теперь вернемся к нашим баранам, то есть – вампирам, то есть – к их окнам….

Тьфу ты! Почти запуталась. Итак.

Стекловидное дымчатое покрытие создает «эффект зеркала». Заглянуть в него, снаружи, невозможно. Изнутри же все отлично просматривается. Выходы во вне сенсорные, реагируют на тепловое излучение вкупе с мысленными посылами. Нужно говорить о том, что объект, не обладающий опознавательными данными, внесенными в базу, тут же будет заблокирован и изолирован до выяснения личности? А, ну хорошо, я это уже и так сказала. Идем дальше.

Верхушку айсберга рассмотрели, окунемся под воду, простите, под землю. Глубина технических этажей, включающих в себя – лаборатории, склады, архивы, машинные отделения и, наконец, ангары для военных катеров, превышала наземные в десятки раз. Тут, а вовсе не на поверхности, билось сердце военной колонии. Тут пряталась её основная мощь. Наверху – «цветочки» для культурного отдыха – сочная зелень деревьев, прогулочные аллеи, шелковистая трава газонов подстрижена ровным ковром. Ни дать, ни взять, - староанглийские поля для гольфа. В пределах базы имелось даже восхитительное озеро, обрамленное живописными скалами и небольшими водопадами. Хочешь – купайся, хочешь – рыбу лови, или дайвингом займись, что ли. Неохота, просто отдыхай.

О, прямо пятизвездочный отель нарисовала!

Но, ведь, я говорила уже – рагезты дары природы ценят. Флора и фауна, это жизнь, а, значит, надо о них заботиться. Тогда и сам жить будешь долго и в комфорте. Жалко, люди, в массе, этих простых правил осознать все никак не желают. Смею надеяться, мы к такому же выводу когда-нибудь тоже придем. Главное, чтоб не слишком поздно!..

Если поглядеть на территорию лагеря сверху, вы увидите почти идеальный круг. Исходная точка радиуса – центр подковы, сам условный радиус захватывает ровным счетом десять километров. Из них «искусственно облагорожены» ближе к центру три – четыре, остальное – девственный лес.

За девятым километром пролегло так называемое «внешнее кольцо»: трехслойный силовой барьер. Человеку преодолеть его нереально, - излучение пробьет любую защитную амуницию, выведет из строя любую технику. У землянина наступит отключение кратковременной памяти, после чего он будет запрограммирован на немедленное покидание зоны. Выйдя из-под влияния блокаторов, человек будет нерушимо уверен, - какое-то время он бесцельно прошатался лесными чащами самого неприглядного вида: торфяники, болота, непролазная глушь. Понятно, что в следующий раз его сюда не потянет точно.

Ситуация, в чем-то, сложилась почти анекдотичная. Так вышло, что небольшой участок пограничной полосы практически примыкал к достаточно оживленной трассе между областным и районным центрами. Так вот, люди, остановившиеся здесь по каким-то своим нуждам, никогда не углублялись в лес больше, чем на метров на десять от дороги. С другой стороны трассы – пожалуйста. И костры жгли, и песни пели, и шашлыками баловались. И грязь после себя разводили, - ну, как у нас обычно водится. А туда, в кольцо, ни ногой, ни носом. И не помнит никто ничего…. Красота!

                                                                       *   *   *

Носферату прижался спиной к шершавому камню. Скала над головой образовывала козырек. Это защитит его, но только на время. Фарры потеряли уже троих, но отступать, естественно, не собирались. Поджарые серые тела, покрытые лохматой шерстью, плавно перекатывались на гибких конечностях. Круглые фасеточные глаза следили за каждым его движением. Челюсти–жвалы беспрерывно двигались. Пауки кружили вокруг оборотня, как стая шакалов. Носферату попробовал отдышаться и сосредоточиться. Он полностью вымотан. Погоня не прекращалась несколько суток. Троица фарров поплатилась за излишнюю самоуверенность, но оставшиеся явно были настроены идти до конца.

Носферату понимал – силы неравны. Из этой ловушки ему уже не выбраться. Остается продать жизнь подороже. Ну, идите сюда, красавчики!..

В воздухе свистнуло бичом. В следующую секунду Носферату навзничь грохнулся оземь. Молниеносно перевернулся… и очутился лицом к лицу (или – к морде!) с ближайшим фарром.

«Ну, вот и все!» - промелькнуло молнией. Фарр ринулся вперед, увернувшись от лезвия в руке оборотня, и опять выстрелил паутиной. Тонкие шелковые путы намертво впечатались в кожу. Проворно перебирая лапами, набрасывая петлю за петлей, пауки мгновенно спеленали пленника. Потом, обездвиженного и беспомощного, предводитель полоснул жвалами по ноге. Пекучая боль взорвалась в теле фонтаном. Мир перестал существовать.

 

                                                     *   *   *

Администратор раскачивался рядом на коротких толстых ножках, как китайский болванчик, сыпал без конца любезностями и восторгами. Краасс резко оборвал поток лести. Медленно, раздельно, взвешивая каждое слово, отчеканил:

- Меня не беспокоить. Ни в коем случае. Никаких там горничных, ужина в номер, услуг всяких дополнительных … Ясно?

- Конечно – конечно, - администратор просто растекался в обожании, - слово клиента – закон!

- Очень мило. Вы свободны.

Он прикрыл дверь. Повернул ключ в замке. Снял темные очки. Неторопливо прошелся по комнатам. В его распоряжении великолепные апартаменты пентхауза элитного небоскреба. Изящная мебель, персидские ковры, плазма в каждой комнате, мрамор, позолота, многоуровневое освещение. Бар забит коллекционной выпивкой. Насмешливо хмыкнув варварскому великолепию и убедившись, что камер в номере нет, Краасс подошел к окну, занимавшему всю стену спальной, распахнул.

Внизу, дрожа и переливаясь заревом цветных огней, раскинулся ночной Манхеттен. С наслаждением вдыхая запах города, рагезт впитывал его каждой клеточкой. Сегодня его ночь. Он охотник, а каменные лабиринты под ним – его угодья.

 Ноздри расширились и подрагивали, охотничий азарт распирал, сладостное предвкушение щекотало нервы.

Сердечный ритм ускорился втрое, глаза налились лимонным цветом, зрачки сузились. Разом электричество во всем номере пропало. Чешуйчатые когтистые лапы бесшумно прошествовали по карнизу, могучие крылья развернулись, ловя ветер. Призрачная тень оторвалась от окна, шагнула в пропасть…. Гарпия воскресла и обрела плоть….

 

                                                               *   *   *

Кутаясь в старенькую болоньевую курточку, Аля лязгала зубами. И самой не понималось – это от холода, или просто нервный тик бьет. Стрелки на ратуше приближались к двенадцати ночи. Дул пронизывающий ледяной ветер. Сырость пробирала до костей. Нет, домой она не вернется. Это, уж простите, ни за какие коврижки. Отец сегодня совсем взбесился, увидев эту проклятую двойку. Аля осторожно потрогала разбитую губу. Уже, хоть, не кровит, и то - слава богу!

Мама в командировке. Возвращается завтра, во второй половине дня. Что ж его делать-то, а?! Губы девочки задрожали, к горлу подступали злые рыдания. Холодно. Темно. Стрёмно! Фонари еле светят. Два часа назад Аля вылетела из дому с такой скоростью, будто за ней гналась стая бешеных собак. И мчалась, не разбирая дороги и не замечая окрестностей, пока ноги не одеревенели, дыхание не сбилось окончательно, а сердце, казалось, приготовилось выскочить наружу через горло. Отдышавшись, девочка обнаружила, что находится в самом центре городка, за несколько кварталов от дома. Она стояла на главной аллее старого центрального сквера, прямо под стенами ратуши. А вокруг не наблюдалось ни души. Что было весьма естественным для данного времени суток.

Наверно, на вокзал добираться нужно, стукнуло в голове подсказкой. Там, вроде, можно переночевать, в зале ожидания. Только до вокзала – минут сорок по темным безлюдным улицам. «А здесь торчать, это выход?! - сердито оборвала себя Аля. - Ног уже не чувствую совсем … Что-то надо срочно решать!»

- Ой, крохотуля, приветик! – послышалось сзади. Она оглянулась, Её нагоняла троица парней самого отвязного вида: штаны пузырями, кожаные куртки-косухи, тяжелые армейские ботинки. В руках юнцы сжимали бутылки с пивом. Общее их состояние можно было охарактеризовать, как: «почти на ушах, выпендреж играет».

Не долго думая, Аля прибавила ходу. Позади раздался хохот:

- Малявочка, ты куда?.. А поближе познакомиться?.. Мася, иди к нам, мы тебя согреем!..

Изо всех сил стараясь держать себя в руках, Аля быстро шла по дорожке. Парни не отставали, не отвязывались. Они тоже прибавили шаг и теперь были в каком-то десятке метров позади. Аля отчетливо понимала: дело плохо. Вокруг зеленая зона. Жилые дома – через дорогу. Крик не поможет. Людям, сейчас, вообще пофиг, грубо говоря, что там за стенкой у соседей происходит, а уж ночью на улице, и подавно! Девочка многажды успела понаблюдать вопиющее безразличие к чужой беде и никаких иллюзий на свой счет не питала.

Вжав голову в плечи, Аля затравлено озиралась по сторонам. «Влипла ты, Сашка, ой, девка, влипла! Будет сейчас тебе – и небо с овчинку, и песни райские! Хочешь – плачь, хошь – ори. Прикатили. Кран-ты, Алечка!..» 

Но что это?.. В неверном свете фонаря – кованая скамейка. На ней – явно мужской силуэт. Длинный плащ, ворот поднят, на коленях слабо светится экран ноутбука.

Картинка не удивила и не ошеломила Алю. Было только одно устремление – хвататься за подвернувшегося человека, как за последнюю соломинку. Вдруг защитит?!

Аля сорвалась на бег, подлетела к скамейке и умоляюще-торопливо забормотала:

- Я вас очень прошу, помогите, пожалуйста. Они за мной гонятся … П-пожалуйста!..

Больше у неё сдерживаться не получилось. Слезы хлынули потоком. Сквозь эти слезы Аля увидела, что незнакомец оторвал от экрана ноутбука и поднял на нее глаза, и глаза эти закрыты затемненными стеклами очков. Дальше все происходило почти мгновенно, но для Али несколько секунд словно растянулись во времени. Будто кто-то поставил камеру на замедленное воспроизведение.

Мужчина молча указывает ей на место подле себя. Аля шлепается на скамейку. Парни приближаются….

- Дядя, а ты на нашу курочку позарился? Зря!

- Шел бы отсюда, лохура, по-хорошему, а то, гляди, на перышко посадим!..

-Ты чё, не понял?!! А?!! Урод!!

Один из парней вытаскивает нож. Аля вжимается в сиденье и видит появившийся ниоткуда в руке незнакомца пистолет. Все так же молча, с совершенно спокойным видом, он направляет дуло на парней. Тихий хлопок раздается трижды. Нож выбивает из руки. Его хозяин с воплем хватается за окровавленную кисть. Второй неудавшийся гоп-стопник падает на колено и скрючивается. Третий стонет и в полной прострации держится за то место, где еще недавно красовалось ухо. А сейчас – сплошное кровавое месиво.

Аля гулко хватает воздух ртом, переводит глаза с одного на второго…. Да разве ж это правда? Это не сон?! Жуткий, дикий, бессмысленный!! Взявшийся её защищать мужчина преспокойно открыл стрельбу в самом центре города. Ранил троих, как ни крути, людей – вчерашних детей, между прочим. И спокоен при этом, как удав.

«Вот, господи, вляпалась!!! - истерила пор себя Аля, - Да он же маньяк, почище этих! Ваще дурдом!!!»

И тут раздался голос. Низкий и какой-то металлический тембр произнес без эмоций:

- У вас ровно одна минута. После этого вы умрете. Выбирайте. Время пошло …

Надо отдать парням должное. Среагировали они моментально. Опьянения – как не бывало. Двое подхватили под руки третьего, с простреленной ногой, и, прихрамывая и спотыкаясь, побежали прочь. Сквер перед Алей опустел.

Очень осторожно Аля переносит взгляд на своего соседа. Пистолета в его руке уже не наблюдается. Скрытые стеклами глаза пристально рассматривают девочку. Она буквально кожей ощущает этот пронизывающий взгляд. Хочет подняться, поблагодарить, попрощаться…. Не получается никак, к ногам будто привесили свинцовый груз, равный её собственному весу. Руки ватные, и все тело какое-то каменно тяжелое.

Металлический, отстраненный голос звучит снова:

- Ну, здравствуй, ребенок.

Не найдя ничего лучшего и абсолютно потерявшись от смущения, Аля, внезапно для себя, церемонно изрекает:

-И в-вам доброго вечера…. Н-не находите ли, сегодня уж как-то слишком свежо?..

Незнакомец замирает. И вдруг начинает хохотать. Аля тоже пытается улыбнуться и лихорадочно прикидывает, как бы испариться понезаметнее.

- Нет, ну ты умудрился меня удивить, человечек! – Отсмеявшись, мужчина закрывает ноутбук. Прячет его в маленький кожаный кейс и, поставив комп на скамью, поворачивается к Але.

-Познакомимся?

Алина голова сама кивает.

- Отлично. Я – Краасс.

-К-кто? – заикается девочка. – Ой, извините! Я все хорошо расслышала…. Просто у вас имя очень необычное…. А отчество как?

-Просто Краасс. – отрубает он. – Тебя?

-Аля.

- Это как же полностью? Алевтина, Алина, Алика?

- Александра.

- О, не так плохо. Александра… Алекс… Алира!.. Решено. Буду называть тебя Алира. Красивее, и звучание для меня привычнее. Идет?

Аля жмет плечами. Ответить не решается. Странный человек. Можно подумать, они с завтрашнего дня жить вместе собираются. Какая разница, как её зовут? Они сейчас расстанутся и – скорее всего – не увидятся уже никогда.

«Спокойно, Аля, спокойно! Не перечь и помалкивай. А то еще разозлится…»

-Ты не ответила.

«Вот, елки, он что-то спрашивал. А я и не слышала».

-Извините, что?

-Я  спросил, почему ты ночами по улицам бродишь. Девочкам твоего возраста у вас это как-то не полагается.

«Почему «у вас»? А он, что, с луны свалился?»

- Так получилось. – Аля и сама не понимала, отчего разоткровенничалась. Наверно, сработал «эффект попутчика» и простое желание выговориться, излить душу. Опомниться не успела, как выложила нечаянному знакомому все, что накопилось и наболело: про  семью свою, про отца-садиста, про безвыходность эту постоянную, от которой и жить иногда как-то не хочется.

В какой-то момент запнулась. Поняла, - наболтала невесть чего. Но тут увидела – он слушает по-настоящему внимательно, и с облегчением вздохнула. Нет, он не будет подымать её на смех. От сердца отлегло.

- И что ж ты намерена делать?

- Хотела на вокзале переночевать. Но теперь точно не пойду. В подъезде пересижу до утра. У нас там, на девятом этаже, ящики деревянные. Можно на них устроиться …. Завтра мама приедет. Нормально все будет …

- Это ты называешь «нормально»? – передразнил он её, покачав головой. – Ладно. Поступим так. Я тебя сейчас провожу домой. Отец тебя сегодня не тронет, не бойся …. Выспишься. Пойдешь в школу.… Завтра.… Будет завтра. Пошли.

Гибким кошачьим движением мужчина поднялся на ноги. Аля сдавлено ахнула: какой же он высокий! Её собственный рост – почти метр семьдесят. В классе каланчой дразнят. А этому Краассу она едва по плечо.

В голос, Аля, естественно, ничего такого не озвучила. Позволила себе только не согласиться на счет родителя.

- Вы его не знаете. Он меня совсем прибьет!

- Не сегодня. Придешь, увидишь сама. Главное – не трусь. Меня же ты не боишься?

- А вы не выглядите страшным, -  расхрабрилась девочка.

- Да, ну? Вроде, я тех троих чуть на тот свет не отправил. А ты говоришь!

Аля поняла, он подтрунивает над ней, но не обиделась.

- Сначала я испугалась, это правда. Но теперь… теперь мне совсем не страшно. Даже наоборот. Такое интересное чувство… полной защищенности, что ли? Спасибо вам!

- Идем, - Краасс поднял кейс. – Первый час уже.

Они шли по ночной улице мимо спящих домов, черных силуэтов деревьев, слабо светящих фонарей. Аля искоса рассматривала спутника и тихо удивлялась. Совершенно невероятная история. И не рассказать никому. Даже девчонкам, а то такое начнется …. Вот и подъезд.

Краасс отворил дверь, потянулся внутрь, прислушивался пару мгновений.

- Все хорошо. Можешь идти.

 Аля заглянула ему в лицо. Чертовы очки, ничего не разобрать. Какая-то нестыковка царапала мозг. Что не так? Не придя ни к какому выводу, девочка попрощалась со своим провожатым. Вошла в подъезд. Потом, повинуясь внезапному порыву, обернулась.

Его уже не было.

                                                                         *   *   *

Серая тень бесшумно плыла над верхушками деревьев. Желтые глаза без труда читали следы на истоптанной земле. Запах крови вел трансформера лучше всякого поводыря. След обрывался у заброшенного дома. Гарпия сложила крылья, скользнула вниз. Человеческая фигура подошла ко входу в подвал. Повернула ручку. Исчезла внутри.

Двое парней сидели на трубах в котельной. Третий стонал в углу на старом матрасе, прикрытый ватником. Сидящие ругались.

- Его к врачу нужно срочно. Он кровью истечет!

- Какого бэна ты врачам объяснять будешь?! У него ж огнестрел! Мигом ментов вызовут. А у них в базе наши пальчики с того банкомата раскуроченного! Хочешь сам себя посадить?!!

- Но делать то что-то надо!!! – почти заорал первый. – Рыжий загнется вот-вот!..

- Уже можно ничего не делать, - перебил его спокойный голос.

Парни глянули друг на друга. Одновременно вскочили. Уставились на проем и на то, что в нем стояло. Вопль ужаса застрял в глотках. Из самоуверенных развязных бандюганов, еще вчера утром державших в страхе весь микрорайон, они превратились в обычных подростков – испуганных, растерянных, разбитых.

Слишком поздно. Существо перед ними напоминало адский кошмар американского фильма ужасов. Пасть, полная заостренных зубов. Раскосые лимонные глаза. Когти загибаются кривыми лезвиями, конечности покрыты то ли костяными бляшками, то ли – чешуей.

Только парни совсем было уверили себя, что они просто бредят, как исчадие раскрыло пасть и совершенно отчетливо проговорило:

-Так пожелайте мне приятного аппетита хотя бы!.. - И, – ринулось вперед.

 

                                                     *   *   *

Аля тихонько просовывает голову. Напряженно вслушивается, - тишина. Входит. Как можно тише закрывает дверь и на цыпочках крадется по коридору.

Отец обнаружился на кухне. Спал, уложив голову на обеденный стол. На засаленной клеенке – пустые водочные бутылки, граненый стакан, блюдце с привялыми кусочками квашеных огурцов.

Она вздохнула. В последнее время подобные зарисовки стали обыденностью её жизни. Аля не раз и не два ловила себя на сладострастном желании растрощить папаше черепушку этой самой бутылкой. Конечно, духу не хватит. И потом, её же обязательно посадят!.. Или в колонию отправят!.. Или в дурку запрут!!! А что будет с мамой? Она ж не перенесет.… И в тюрьму Аля не хочет. Не хочет!!! Так и катилось все по накатанной, становясь только хуже.

«Слава богу, вырубился. Хоть чаю себе сделаю.… Сколько он высосал, интересно?» Внутренний чертик дернул её приблизиться к отцу вплотную, пощелкать у него перед носом пальцами. Реакция нулевая. «В отрубе, - констатировала Аля, - фу-у-у, как хорошо!»

Умылась, почистила зубы, стараясь не задевать больную губу. Заварила чай прямо в чашке. Насыпала туда побольше сахара, сунула ломтик лимона. Отпилила горбушку у черствой буханки.

Теперь главное еще приловчиться пить одной стороной рта. Ага, ложку взять… вот так… замечательно!

Пробравшись к себе в комнату, Аля закрыла дверь на щеколду. Не бог весть какой запор, но от нежданного вламывания папашки убережет.

Тихонько потягивая остывающий чай, Аля опять и опять прогоняла в уме случившееся. Перед внутренним взором четко всплыло его лицо. Резкая очерченность линий скул, волевой подбородок. Губы.… Такие принято называть чувственными. Аля нервно хихикнула, - эк, куда её понесло!.. В чем тогда несоответствие? Верхнюю часть лица скрывали очки. Еще волосы у него длинные, стянуты в хвост на затылке. В мочке уха поблескивал капелькой камешек какой-то. Бриллиантик, наверно, раз так играл в полутьме.

А что в этом крамольного? Да чуть не половина мужиков сейчас волосы отращивает и уши протыкает. Ладно бы, камешки – колечки, так ведь еще «туннели» всякие просовывают, растягивают мочки чуть не до плеч. Докатились незаметненько до моды «мумбо-юмбо». Скоро металлические кольца в тридцать три ряда  на шею цеплять начнем. И станем все стройными и красивыми.... Даешь навороты и свободу от предрассудков!

…Очки! Как он мог видеть в них в темноте?! Ну, пусть и не в полной. Но освещение было весьма сомнительным. А он, похоже, ориентировался отлично.… Еще, еще… было что-то еще!.. Рука с чашкой замерла на пол дороге ко рту. Она вспомнила! По коже запоздало пробежал морозец.… Нет, это совершенно точно, она  не ошиблась. Когда они прощались у подъезда, его глаза светились.… Светились! Этого не могли скрыть даже очки.

Мамочки, что же это такое?!!

                                                                    *   *   *

За окном солнце, за окном безудержный птичий гам. Погода такая замечательная. Ни следа ночного холода. В лужицах отражается небо. Бездонное, синее – синее. И белые барашки облаков. Облака в небе, облака под ногами. И она шагает прямо по облакам. Навстречу солнцу, навстречу мечтам.

Аля с трудом вырвалась из грез. Улыбнулась себе. Сейчас прозвенит звонок с урока. И… сво-бо-да!

Весь день она пребывает в каком-то возвышенно-летучем настроении. А обычные тычки и подколки, не то что пропускает мимо ушей, а и не слышит. И не видит в упор. Нет, есть и в её жизни счастливые моменты! Конечно, сегодня случившееся уже просто воспоминание. Но зато ка-ко-е-е!!!

Аля мечтательно потянулась, чем вызвала новые смешки. В ответ, на скорченную мину соседа по парте, ехидно ухмыльнулась. А потом, неожиданно для себя, выдала:

- Не бойся, маленький. Я совсем не страшная… глубоко в душе.… Понял?!

Паренек отшатнулся. Аля засмеялась. Учительница, поджав губы, стукнула по столу указкой. И тут раздался звонок! Аля споро покидала учебники в рюкзак. Набросила курточку. Сейчас домой, по быстрому. Надо маме что-нибудь вкусненькое соорудить. Отец с утра на работу утопал. На дочку глаз не поднимал, ни о чем не спрашивал и смахивал на сомнамбулу. Але это только на руку. Не цепляется, и слава богу. Чтоб его сегодня допоздна не видать, вот счастье было бы!

Ну что за ненормальный перекресток?! Вроде, и пешеходный переход, и светофор, правда заглюченный, как водится. Но через сплошную ленту автомобилей пробиться невозможно. Йокарная бабайка! Она сейчас психовать начнет. Аля приплясывает от нетерпения. Одна из машин, серебристый минивен, вырывается из потока, подкатывает к тротуару. Прямо к девочке. Дверца распахивается.…

Аля чувствует, что столбенеет. За рулем – вчерашний знакомец. Джинсы, белая ветровка, темные очки, - им Аля уже и не удивилась. Улыбается насмешливо:

- Падай быстро, ребенок. Тут стоять нельзя.

Какая-то сила толкает Алю в спину. Она уже в машине. Дверца захлопывается. Автомобиль плавно трогается, вливается в ряд, прибавляет скорость. Аля смотрит на его руки, в кожаных перчатках, уверенно лежащие на руле, и ощущает внутри какой-то странно неприятный холодок. Может, она дурость сваляла конкретную?! Вот так, с бухты-барахты, села в машину к чужому, незнакомому … «Почему это незнакомому? – протестует про себя Аля. – Очень даже знакомому! А если б он мне сделать что-нибудь захотел, то на это у него ночью времени было, - вагон и маленькая тележка!..»

- Не паникуй. Для меня важно твое доверие.

- Я д-доверяю, - бормочет девочка.

- Алира, посмотри на меня.

Аля заставляет себя взглянуть ему в лицо.

- Ты не должна меня бояться, девочка. Я не причиню тебе зла. Постарайся поверить.

- Я… верю, - чуть запнувшись, отвечает Аля, - куда мы едем?

- В парк. Давай прогуляемся, поговорим. Думаю, нам есть о чем поговорить. Ты согласна?

- Да.

- Тогда, вперед. – Автомобиль резко ускоряется. Аля непроизвольно цепляется руками за сиденье. В следующую минуту она внутренне расслабляется, её наполняет доселе неведомое блаженное состояние:

«Господи, как это здорово – эта сила, эта скорость. Прямо дух захватывает!.. Кла-а-асс!!..

 

                                                               *   *   *

Нам хочется подчас остановить время. Особенно, когда оно летит так стремительно и так неуловимо истекает.

Их прогулка походила для Али на сказочный калейдоскоп. Аттракционы, кафе, катание на речном трамвайчике. Краасс дурачился как мальчишка. Рассказывал анекдоты в лицах, и так потрясающе, что Аля чуть живот от смеха не надорвала. Заставил её пойти на лодочки, и там Аля чуть не умерла от ужаса и восторга, когда гондола его усилиями поднялась вертикально над землей, а потом ухнула по другую сторону, обойдя полный круг. Каким чудом Аля не вывалилась, она до сих пор не соображает. А в тот момент она видела только его лицо, слышала только его голос. И, наверно, прыгнула бы с этой качели вниз, если бы он попросил!

Потом Красс скупил весь запас гелиевых шаров у обалдевшего продавца, и они носились с этими шариками по лугу, вопя, как настоящие команчи, пока не запыхались. Точнее, запыхалась одна Аля. Краасса, казалось, никакая усталость разобрать не может по определению. А потом – они лежали на холме у Вечного огня и смотрели, как разноцветное облако шаров поднимается в небеса. И, хоть земля не прогретая, Але совсем не холодно. Её греет ощущение счастья. Настоящего. Беспредельного.… И только червячком, где-то в самой глубине души, противно копошится понимание: этот день заканчивается, бесповоротно!..

- Алира!

- Да?

- Пошли к реке. Хочу тебе показать кое-что.

Они спускаются по крутому склону. Идут вдоль речки. Краасс шагает впереди. Аля – след в след. Девочка ловит себя на мысли: за все время, что они провели вместе, мужчина ни разу не попытался до нее дотронуться. Наоборот, он, будто специально, избегал любого малейшего контакта, даже случайного соприкосновения рук. Аля вначале втихомолку удивлялась. А потом решила, что он просто (что там мама рассказывала про «красивые, благородные, правильные» времена?) - «старой закалки». И, вероятно, считает подобное рукораспускательство недопустимой фамильярностью. Ну и здорово!

Краасс остановился, и Аля, от неожиданности, чуть не налетела на него. Перед ними, над речкой, возвышались леса из толстых, переплетенных труб. Верхние трубы пролегали на высоте третьего этажа и обрывались посреди реки. Мужчина указал Але на леса:

- Мы поднимаемся туда.

Аля энергично замотала головой:

- Вот это уже нет! Честно, Краасс, я с маленького возраста высоты очень боюсь.… Я не смогу!

Он резко повернулся, подступил вплотную.

- Слушай внимательно, девочка, - совсем недавно веселый, сейчас его голос звучал холодно и сурово, отдавая железом, - урок первый. У тебя больше нет права бояться. Никого и ничего в этом мире. И ты переборешь свой страх, даже если это страх смерти. Только тогда ты сможешь выстоять, а, быть может, даже победить. Пошли!

Вдруг нахлынуло ощущение «отделения от тела». Ноги самопроизвольно понесли её вперед. Впереди Краасс быстро перешагивал с трубы на трубу, поднимаясь все выше, увлекая её за собой. Аля изо всех сил старалась не смотреть вниз и отчаянным усилием  заставляла себя не отставать.

Они на самом верху. Ветер здесь такой сильный, что почти сбивает с ног. Неудивительно, речка-то горная. Внизу – стремнина. Вода, что есть мочи, лупит по трубам. Металл дрожит, вибрирует. Аля в уме почти молится всем известным богам и тоже дрожит. От страха ли, от напряжения? От всего вместе, наверное. И еще, от того, что он рядом!

Легко балансируя над ревущим потоком, Краасс разворачивается, подходит. Внимательно смотрит в глаза. И… подхватывает на руки! Аля взвизгивает от испуга и неожиданности, хватается за рагезта, обвивает руками его шею.

В тот же миг её словно ударяет молния. Невероятной силы энергетический удар пронзает тело с головы до ног. Воздух становится раскаленным маревом, водяные брызги – каплями кипящего металла. Невидимый огненный ураган бушует снаружи и внутри. Он рвет её на части, сжигает. Выдирает, выкручивает наизнанку душу.… Боль сумасшедшая! Аля не может дышать. Сознание мутится. Сквозь обжигающие волны эхом пробивается голос:

- Не бойся. Не борись.… Откройся!

Собрав всю волю в комок, Аля пытается подчиниться. Она расслабляется и позволяет огненным волнам свободно проходить телом.

И – чудо! – боль отступает. Потом совсем исчезает. Она дышит. И не просто дышит, а пьет воздух глубокими глотками. А он – потрясающей вкусноты и свежести! Она и представить никогда не могла, что такое бывает. Глаза обводят все вокруг. Зрение приобретает фантастическую остроту. Аля отчетливо различает травинки на пригорке с той стороны реки. Вот на травинку опускается крупный зеленый жук – бронзовка. Бронированные надкрылки развернуты. Прозрачные крылья вращаются, как лопасти вертолета.… Она смотрит на воду и различает каждую каплю, взлетающую над поверхностью. Потом взгляд прорывается сквозь толщу. Аля видит марен, косяком идущих у самого дна, против течения. Серебристые тела извиваются, острые плавники загребают воду.…

- Так не бывает! – с придыхом вырывается шепот.

- Бывает, - уверенно и спокойно произносит его голос, - но только с тобою.… Ты - ребенок Земли.

Опять волною накатывает слабость. Аля закрывает глаза. Реальность выключается.  

 

                                                               *   *   *

Сознание вернулось на вдохе. Аля буквально подскочила и… пребольно стукнулась маковкой о крышу машины. Ойкнула, схватилась за голову, потерла глаза.

Да, она в машине. Лежит на заднем сидении. Автомобиль припаркован у обочины. Аля вторично приподнимается и видит, - Краасс на водительском месте, за компьютером. Пальцы быстро перебирают кнопки, по экрану мельтешат длинные связки каких-то значков и иероглифов. Не оборачиваясь, спрашивает:

- Ты как? В норме?

- Угу, - откликается девочка, - голова немножко кружится.

- Пройдет …. Ну-с, юная леди, - он закрывает ноутбук. Поворачивает голову к Але, - позвольте высказать мои искренние поздравления.

- С чем? – ошалело спрашивает она.

- Ты жива. И жить теперь будешь очень долго. – У Али округляются глаза. Краасс, как ни в чем не бывало, продолжает, - Основные объяснения отложим на потом. Считай, что сегодня просто прошла некое испытание. Хотя, - слегка перегибается к Але, заговорщицки приподнимает бровь, - между нами, девочками, тебе неслыханно повезло…. Еще раз поздравляю. И себя тоже.…

Обратив внимание, наконец, на перепугано-растерянный Алин вид, прерывается и сворачивает тираду:

- Ребенок, не истери! С тобою все хорошо. Руки-ноги на месте. Голова работает.… На сегодня программа окончена!

- Который час? – Аля спохватывается о времени. – О-ой, жуть!.. Мне дома уже сто лет назад надо быть!

- Не дергайся. Я тебя за пять минут доброшу. Сейчас слушай. Мы с тобой увидимся послезавтра. Повтори!

- Послезавтра.

- Замечательно. После уроков, в два часа дня, придешь к старому мосту у сквера. Ты должна взять с собою все твои самые любимые вещички. Понимаешь, о чем я?.. Фото, безделушки, открытки, игрушки какие-то. Ну, чего там еще?

- Я поняла. Зачем?

- Разберемся. Но, учти. Если не появишься, последствия будут не очень хорошие. Честно предупреждаю, оправдаю твое отсутствие только в случае, если будешь лежать дома, с температурой под сорок.… Я не грожу, ребенок, а пытаюсь донести серьезность момента. Все ясно?

Аля неохотно кивает. Связь нарушена. Краасс кажется ей чужим, враждебным. Ей неуютно и холодно под тяжелым липким взглядом.

Слава богу, больше он, вроде бы, не собирается терроризировать её непонятными угрозами. Автомобиль стартует и очень скоро тормозит у её дома. Аля выходит. Машина моментально отъезжает. Аля смотрит вслед. Она в полной растерянности.

 

                                                       *   *   *

- Алька, да что с тобой происходит, в конце-то концов?! Ни куска в рот не взяла, и вид, как у лунатика. Голова болит?

- Немного.… Мам, я пойду, лягу.

- Иди, давай. И смотри, если хуже станет, скажешь. Аля, ты меня слышишь?!

- Да-да, мамуль, не переживай.

- Иди уже.

Аля закрылась в комнате. Распахнула дверцы гардероба. Кривясь, стащила через голову гольф, футболку, и уставилась на свое отражение в зеркале в состоянии, близком к истерике. Грудь, руки, плечи покрывали фиолетово-лиловые синяки и кровоподтеки. Основы медподготовки им в школе преподают последние полгода. Лекции она слушает внимательно. Предмет нравится. Соответственно, и познания кой-какие есть. Аля уверена совершенно точно, - такие отметины вылазят спустя сутки – двое после полученной травмы. Но она вообще не ударялась. Ни вчера, ни сегодня.

Алю вдруг затрясло. Она съехала на пол, обхватила себя руками, закусила губу, чтоб не разрыдаться в голос. Что-то произошло, пока она была без сознания?.. Он с ней что-то сделал?!.. Аля вскочила. Начала, путаясь в штанинах, стаскивать брючки. Долго рассматривала себя со всех сторон. Слегка успокоилась: больше никаких следов на теле не наблюдалось. Откуда же синяки?

Там, над рекой.… Оно точно случилось там. Отчего?.. Как?.. Аля упорно собирала мысли в кучу, а они расползались, как стадо пришибленных диклофосом тараканов. Вроде, и бегут куда-то. Вроде, и на месте крутятся.

Натянув домашнюю одежку, девочка забилась под одеяло. Вертелась с боку на бок. Душил непонятный страх. Раньше Аля никогда не имела подобных проблем и спокойно засыпала в полнейшей темноте. Даже наоборот, её раздражал любой, самый крошечный источник света. Но сейчас она чувствовала: ночь обступает её, надвигается, как живая. И давит, давит!..

Аля встала. Включила настольную лампу. Придвинула поближе к дивану. И, закрывшись с головой одеялом, постаралась не думать. Вообще ни о чем. Сначала не выходило. Но, постепенно, она сумела расслабиться. Сон незаметно накрыл её....

Лес. Тот же самый. Она это сразу поняла. Та же тропинка. Те же скалы. Только ветра нет. Деревья застыли неподвижно, листва не шелохнется. Переборов себя, Аля подходит к ближайшему дереву, гладит мшистый холодный ствол. На ладони остаются капли влаги. Она прикладывает мокрую ладонь к пылающему лбу. Становиться легче, в голове проясняется.

Аля идет по тропинке, осматривается по сторонам. Вроде бы, здесь ночь. Но как-то удивительно светло. Очередной поворот. Лес отступает. Перед нею – долина. Справа, на линии горизонта, острые горные пики. А прямо над головою, догоняя друг друга, по небу плывут сразу две луны. Большущая и маленькая. Аля зачарованно смотрит на них. Зрелище небывалое по красоте, его нельзя передать словами. Нет, наверное, можно, но слов таких она сейчас не вспомнит.

Аля выходит на луг. Садится в высокую траву и смотрит, смотрит.…

Вдруг, на фоне большей луны, возникает черный силуэт. Птица, что ли?.. Не птица! Непонятное, странное, ни на что не похожее!.. Нет, похожее.… Это же дракон!!

Чудище оказывается прямо над Алею. Ритмично взмахивая перепончатыми крыльями, оно делает полукруг и… устремляется к ней, ускоряясь.… Разорвет, господи, на клочки разорвет!..

Защищаясь, инстинктивно, она выставляет перед собою руки. И видит: кисти вытягиваются, на глазах. Тело претерпевает мистическую метаморфозу. В нем уже нет ничего человеческого. Взмахнув узкими длинными крыльями, она возносится вперед и вверх. Земля летит назад. С каждым ударом крыльев, с каждым толчком сердца её наполняет энергия, осознание собственной силы пьянит.

Они с драконом сближаются. Удар! Еще удар!.. Снова и снова они разлетаются, чтобы сойтись в бешеном таране. Она не чувствует боли, не чувствует страха. Она знает, что сильнее!..

В очередной раз приблизившись, она ловит в его глазах растерянность и испуг. В следующий миг рептилия резко разворачивается и бросается наутек. Аля в полном восторге. Победила!!! Тут её мир, и она ни кому его не отдаст. Она – хранитель!

Испустив вопль восторга, она метеором устремляется вверх, к сияющим дискам лун. И… просыпается.                    

                                                                *   *   *

Сквозь занавесь пробиваются солнечные лучики. Аля раздвигает шторы. Открывает окно. С удовольствием втягивает утреннюю свежесть. Ой, как здорово, как замечательно! Подставляет лицо солнцу, жмурится от удовольствия. Переводит взгляд вниз.

Сердце противно дергает. Тянет болью. Аля всматривается в лужайку у подъезда, и кровь отливает от лица, а руки становятся ватными. На подгибающихся ногах девочка добирается до входной двери. Не чувствуя холода бетона под босыми ступнями, бежит по лестнице вниз. Не бежит, летит, перепрыгивая через две ступеньки.

Выход. Аля распахивает двери. Выбегает на улицу и… застывает. Зажимает себе кулаком рот и начинает тихо стонать в бессилии. В расплывшемся кровавом пятне у дорожки, неестественно выгнутая, вся какая-то скрюченная, и уже окоченевшая, лежит Василинка.

Аля медленно-медленно подходит, приседает над кошкой на корточки. Перебирает пальцами слипшуюся шерсть. В голове стучат отбойные молотки. Мыслей нет. Есть только боль, боль и отчаяние и… ненависть, которая испепеляет. Аля закрывает глаза, сжимает зубы. Из прикушенной губы сочится тоненькая струйка крови. Она не ощущает. Она в какой-то прострации.

- Алька, - её тихонько тормошат за плечо. Слабые детские ручонки дергают за рукав. Она поднимает невидящие глаза. Различает смутный щуплый силуэтик, - соседский мальчонка, пятилетний Слава. Захлебываясь, он что-то быстро тарахтит ей. Она не слышит, не разбирает.

- Подожди, - Аля с трудом ворочает языком, - я не расслышала.… Скажи еще раз, пожалуйста.

- Я говорю, это папка твой! Сам видел! Он на работу шел. А Васька ему в ноги кинулась, шипеть начала. Он тогда заругался сильно. Ну, знаешь, словами, какие мама не велит говорить никогда.… Схватил такой камень здоровенный! Как он называется?.. Кирпич, вспомнил!.. И сверху её! То – по спине, то – по голове! Раз! Раз! … Она мяукала, мяукала. Громко так и долго! Крутилась на месте. А потом… упала и двигаться перестала.… Аля, она, что, умерла?!

Карие глазенки беспомощно смотрят на девочку. Наполняются слезами. Парнишка начинает всхлипывать. Аля обхватывает его за плечи, гладит по голове.

- Не плачь, мой хороший. Не плач, не надо. Ты беги домой, а я тебе, после обеда, шоколадку принесу, хочешь?

- А как же Василинка?!

- Я её заберу.… Все будет хорошо.… Иди, Славочка, иди.

Аля доводит мальчика до подъезда. Закрывает за ним двери, прислоняется. Глубоко, до колик, выдыхает. Идет к кошке. Поднимает невесомое застывшее тельце, прижимает к себе и несет вглубь двора. Через полчаса неглубокая яма готова. Земля рыхлая, мягкая, легко поддается. Аля опускает туда Васю. Прикрывает наломанными ветками. Засыпает. Трамбует землю руками изо всех сил. Потом еще натаскивает камней сверху. «Ну все, теперь собаки не доберутся», - мелькает мысль. Ногу неприятно ломит. Аля смотрит вниз и только сейчас осознает: она же босиком. Ноги совсем замерзли, ступни она не чувствует.

Деревянной походкой девочка идет к дому. По щекам катятся слезы. В голове бьется одно: ненавижу… ненавижу… ненавижу.…           

                                                          *   *   *

Аля сидит на диване. Смотрит в одну точку. В школу она не пошла. Да какая школа?! Впервые в жизни девочка отчетливо и ясно ощущает, - она, действительно, может убить. Одного конкретного человека.… И не только его.… На зло нужно отвечать злом. Люди по-другому не понимают!

Аля падает ничком, запихивает голову под подушку. Мир сжимается до черного квадрата, становится чуточку легче. Если бы она могла вырваться, убежать. Далеко- далеко, чтоб никогда никого из них больше не видеть! Мать ничем не лучше. Сама всю жизнь терпит издевательства. И дочке выбора не оставляет. Её менторское «у ребенка должен быть отец» вызывает у Али омерзение. Это – отец?!! Да он - садюга конченая. Лучше б он умер до её рождения! Сдох, сдох, сдох!!! Аля остервенело колотит кулаками по подушке. Ненависть разрывает! Девочке кажется, что она прямо видит: её окружает черная вязкая масса. Течет вокруг, обволакивает, выбрасывая в пространство тонкие струи-щупальца. Словно Аля – центр живого организма. И организм этот – сплошная жажда мести.

- Внимание!.. Репликация.

Сидящие поворачиваются к монитору. Помощник взмахивает рукой. Экран увеличивается на всю стену.

Краасс смотрит заинтересованно. На лице Зэера – искреннее удивление и восторг. На экране – девочка. На коленях, посреди комнаты. Руки сложены на груди, голова отброшена назад. Глаза сомкнуты. Вокруг ребенка – подвижный энергетический кокон. Черная дымка плывет, перемещается, закручивается тающими спиралями. От массы, пульсируя, отделяются дымовые струйки. Рассеиваются, опять уплотняются. Контуры поля очень напоминают огромного спрута.

- В жизни такого не видел. – Зэер потрясенно разводит руками. – И ты говоришь, она человек?!

- Генетически, да.

- А фактически?

- Донор.

- Ого!.. Да это ж неслыханно повезло! Если удастся её приручить!..

- Удастся. – Краасс самодовольно улыбается, – она уже на крючке, – подмигивает помощнику, - симпатичная у меня игрушка?

- Игрушка! Хорошо сказано. Мне больше бомбочку нейтронную напоминает в конфетной упаковке…. Самим бы не подорваться!

- Ничего. Она достаточно внушаема. И о-очень во мне заинтересована. Почти, как и я в ней.

- Никак у нас тут новая привязанность образуется?! - В глазах Зэера пляшут смешливые искорки.

Краасс деланно поджимает губы:

- Много будешь знать – крылья отвалятся!

- Отрастут, - парирует Зэер. – Было бы основное в целости, а уж добавочное нарастим!

- Смотри, смотри! – нетерпеливо перебивает его Краасс.

Оба снова приникают к монитору.

Аля открывает глаза. Зрачки расширены почти на всю радужку. Руки расходятся в стороны. Силовой луч вытягивается вверх над головой, утолщается и приобретает вид кобры, раскрывшей капюшон.

Молниеносным рывком ладони сходятся. Хлопок! Энергетическая змея отделяется от тела, выстреливает в пространство. Дымка рассеивается. Девочка медленно оседает на пол. Валится на бок. Глаза закрыты. Дыхание ровное, глубокое. Она спит.

- Готово! – Краасс довольно выстукивает по сенсорам панели. – Для первого раза эффект впечатляет. Теперь будем шлифовать наш камешек…. Ребенок далеко пойдет, ручаюсь!

 

                                                     *   *   *

- Семеныч, куда собрался?

- Отвали, Иван! – Алин отец нетвердыми шагами добирается до двери. Пару минут стоит, покачиваясь. Наводит на собутыльников фокус и заплетающимся языком изрекает:

- С-сейчас все б-будет класснячок.… У м-меня в нычке самогончик – с-супер!

- Петро, ты в своем уме?.. Куда поедешь?.. До первого столба?!

- Захлопнись, зануда! Че ты зудишь вечно? Умнее всех хочешь быть?! – Петр переступает с ноги на ногу, чешет в затылке. – Тут она, родименькая. В машине.… С-с-час, мужики! Ждите!..

Серая девятка маячит у детской площадки. Шмыгая носом и бурча, Петр Семенович добирается до автомобиля. В глаза бросается странная картина: на крыше вальяжно разлеглась  большая черная кошка. При приближении человека, она встает, потягивается, но никуда не убегает.

- Э-к-к, стерва!.. Развелось вас, не передушишь!

Петр приседает, шарит палку. Не найдя, замахивается рукой. – П-пшла, тварь!!! Лобешник проломлю!! Одна такая уже на мусорке валяется.…

Кошка выгибает спину, прижимает уши и длинно шипит. Неестественно яркие зеленые глаза блестят, пасть растягивается в нешуточный оскал. Мужчина, от неожиданности, замирает на месте. Хмель слетает. Пронзительный прямой взгляд животного вызывает настоящий страх.

Кошка поворачивается и прыгает за машину. Алин отец вздыхает, переводит дух. Заглядывает за автомобиль. Животного нигде нет.

- Ф-фух!.. Удрала, сволочь.… Вот зараза бешеная!.. Потравить их тут к черту. И дело с концом!

Дрожащими руками отпирает машину. Бухается на седушку, оставляя дверцу открытой. Наклоняется, шарит под сиденьем. Извлекает пластиковую двухлитровку, полную мутноватой жидкости.

- В-вот она, моя лапушечка!.. Ну, пошли, пошли, погуляем …

Мужчина откручивает крышку. Подносит бутылку двумя руками ко рту. Делает большой глоток. Поднимает глаза.… Бутылка вываливается из рук. Падает вниз, на коврик. Самогон хлюпает из горлышка, выплескивается на одежду, на сиденье, на панель.

У лобового стекла – кошка. Пасть оскалена, из уголков свисают хлопья грязно-желтой пены. Когтистые лапы начинают с силой царапать металл. Зубы лязгают так, что он это слышит. Секунду мужчина в ступоре. Потом хватается за дверцу, захлопывает. Матерясь, нагибается за бутылкой, и тут …

Все четыре фиксатора на дверях проваливаются в пазы. Ключ в замке зажигания проворачивается. Повернувшись к рулю, на гул заработавшего мотора, Петр, краем глаза, захватывает длинную голубую искру, проскакивающую по панели управления. В следующее мгновение все вокруг воспламеняется. Огонь перепрыгивает на джинсы, желтыми  языками взлетает вверх.

Человек бьется в двери, в окна, из последних сил старается выдавить стекло. Оно не поддается, заклинено! Он корчится, исходит криком.…

На черный столб дыма, поднимающегося в небо, отовсюду сбегаются люди. Кто-то истерически кричит в трубку, требует пожарных, скорую помощь. Кто-то бросается за ломом, чтобы выбить двери. Существо в салоне еще живет, но уже мало напоминает человека. Оно слепо тычется в окна, почерневшими скрюченными конечностями скребет по стеклу.… И тут автомобиль взрывается!

Ближайших зевак отшвыривает ударной волной. Гигантский огненный цветок выбрасывает в вышину пылающие лепестки. Воздух наполняется нестерпимым жаром, окалина разлетается во все стороны.…

Окрестность сотрясают сирены подъезжающих пожарных машин. Люди в униформе высыпают из них. Споро разворачивают шланги. Белые пенистые струи заливают покореженный раскаленный остов. Пламя кипит, скрежещет, задыхается. Еще немного, и все кончено.

Пожарные сворачивают рукава. Милиционеры обносят площадку желто – полосатой лентой. Работники скорой оказывают помощь пострадавшим. На удивление, ни у кого из неосторожных зевак серьезных травм нет. Так, - царапины, порезы, ссадины.

В толпе сбились в кучку и бывшие собутыльники Петра. Мужчины в полном шоке. Переглядываются, разводят руками. Один выдавливает:

- Ни фига себе, за самогончиком сходил!..

 

                                                         *   *   *

Аля открыла глаза. Поежилась. Ну и замерзла она! Батареи отключили со вчерашнего дня, в квартире колотун, а она умудрилась заснуть прямо на ковре. Вот балда, жди теперь соплей, кашля и барабанов в ушах.

Девочка поспешно вытаскивает из комода шерстяные носки. Натягивает. Надевает свитер. Все равно холодно. А-а, помнится, мама говорила, что, когда промерзнешь, нужно в носки насыпать горчичный порошок и потоптаться на спортивном коврике. Будет эффект горчичника. Попробуем!..

Вы спросите, а что, судьба Василины Алю уже не волнует? И на отца она уже не злится.… И все её переживания канули в небытие?!

И да, и нет. Я бы сказала, она в неком бесчувствии. Как будто, ей местную анестезию провели. Голова думает сугубо о насущных вещах, не отвлекаясь ни на что другое. Такая себе стенка от реальности. Организм многих из нас сам возводит её в критические моменты, чтобы не повредиться окончательно. Вот и Аля, сейчас, в некотором роде, в состоянии «грогги». А уж как долго пробудет в нем, мне, простите, пока неведомо.

Девочка бредет на кухню, достает пачку сухой горчицы из буфета. Возвращается в комнату. Автоматически выполняет все озвученные выше манипуляции. Ноги постепенно согреваются, её перестает знобить. Аля опять идет на кухню – заваривать чай.…

Звонок! Она бежит в прихожую. Не глянув в глазок, распахивает дверь. На пороге – мать.

- Ой, мамочка! А я в школу не пошла сегодня. Знаешь, так горло дерет, и насморк замучил! Вот – лечусь немножко.… Ты мне покажешь, где ингалятор? А то я уже всю кухню обрыла, и без толку!

Мама, не отвечая, отстраняет её, входит. Закрывает дверь, набрасывает цепочку и … оседает на пол.

- Мамуля! – Аля кидается к ней. – Мамочка, что с тобой?! Сейчас, сейчас, потерпи! Сейчас в скорую позвоню!

- Нет, - мать хватает её за руку, не пускает, - не надо, нет.… Мне уже легче. Посижу немножко, отдышусь.… Она, вдруг, закрывает лицо ладонями и начинает рыдать. Аля падает рядом на колени, обнимает её, гладит по волосам.

- Мамочка, не плачь. Мамулечка, ну успокойся.… Мы же вместе.… Все будет хорошо.

- Аля!.. Постой, постой, Аля. – Мать берет её за руки, собирается с силами. Медленно произносит, - Папа… он погиб сегодня, Алечка.… Его нет больше.

- К-как? – заикается девочка. – Как… это… случилось?! – она почти кричит матери в лицо. – Говори! Ну, говори же!!

- Машина загорелась.… В милиции сказали – короткое замыкание.… Автомобиль загорелся. Потом взорвался. Все очень быстро произошло. Он не смог выбраться.… Аля! – Она опять начинает плакать. – Осиротели мы, дочка.… Что же теперь будет?!

Аля быстро обнимает мать. Прижимается, кладет голову на плечо. Что-то говорит, утешает. Мама не может видеть, что отражает большое овальное зеркало на стене за её спиной. И, слава богу! Алины глаза пусты и безжизненны, на губах – довольная улыбка.…

Остаток дня проходит, как в бреду. Але действительно кажется, что она спит. Эмоций – никаких. Слепая пустота в душе и каменная тяжесть. В их квартире – чужие люди. Вроде, кто-то из милиции. Остальные – сослуживцы матери или отца. Все странно оживлены, переговариваются громко, звонят куда-то. Полный балаган и неразбериха. Мама с кем-то из них уезжает. Кажется в морг, на опознание. Возвращается вообще никакая. Её отпаивают валерьянкой, суетятся. Женщины закрывают зеркала черными платками. Мужчины вытаскивают из гостиной мебель. Заносят в комнату обеденный стол, табуретки. Из разговоров Аля понимает – туда внесут гроб. Ей делается дурно. Только сейчас она, и вправду, начинает осознавать, - отца больше нет. Она ничего не может понять. Недавняя мстительная радость сменяется жалостью, потом – отчаянным взрывом горя. Неужто это, и впрямь, её проклятия погубили его? Неужели, это её злость и жажда мести лишили его жизни?! Не может быть!! Но, даже если это просто совпадение, то, боже мой, как оно жестоко! Нет, ни за что, в здравом уме, Аля не пожелала бы папе такой страшной смерти, да и, вообще, смерти. Господи, ну почему все так?!!

Когда она, в очередной раз, бредет зачем-то коридором, звонит телефон. Аля автоматически снимает трубку. Ничего не успев сказать, слышит:    

- Про наш договор помнишь?

Аля отшатывается от трубки, как от гремучей змеи. В страхе и непонимании смотрит на аппарат, как на живое, опасное. Потом осторожно поднимает упавшую трубку, опять подносит к уху.

- Просто напоминаю. Я тебя завтра жду.… И никаких отказов.… Слышишь, ребенок?

«Как он узнал номер?.. Следил?.. Купил.… Что ему надо?!!» - мысли скачут, голова горит, язык не ворочается …

- Ладно.… Я знаю, ты меня слышишь. До завтра, Алира.

- Подождите! – девочка, наконец, обретает способность говорить. Хочет поделиться, объяснить. Но… в трубке – короткие гудки.

Аля кладет трубку на рычаг. Бездумно усаживается рядом на тумбочку. Обхватывает голову руками. Сидит без движения довольно долго.

Из этой прострации её вырывает оклик соседки, тети Гали:

- Алечка, помоги мне тут, пожалуйста. Сейчас все съедутся, а у нас ничего не готово. Иди, детка, иди сюда!

Аля медленно подходит. Глаза стеклянные, губы дрожат. Тетя Галя обнимает её пухлыми руками, мягко прижимает к себе, укачивает.

- Поплачь. Поплачь, Алюша. Поплачь, милая, легче станет … Ничего, девонька. Надо жить дальше.… У тебя мама, ты её не огорчай.

Аля кивает, со всем соглашается. Повторяет в уме одну фразу: “Не думай!.. Только не думай!»

                                                *   *   *

Долгожданное утро облегчения не принесло. Вчера, когда привезли гроб, она впала в настоящую истерику. Кричала что-то, колотилась о стены. Пытающихся её успокоить отпихивала с какой-то нечеловеческой силой. Повторяла все время, что ненавидит себя и не хочет жить. Её насильно уложили в постель. Сделали укол. Потом – еще один. И держали, пока не подействовал, и она не отключилась.

Сейчас они на кладбище. Утром мама, за сутки постаревшая лет на десять и вся какая-то сгорбленная, зашла к Але. Долго что-то говорила тихим просящим голосом. Аля слов толком не разбирала. Поняла только – мама уговаривает её остаться дома, не ехать на похороны. Помедлив, согласилась. Она, действительно туда не хотела, до дрожи, до оторопи. Боялась, - не выдержит и сорвется снова.

Теперь все уехали. Аля смотрит на часы – двенадцать дня. В мозгу, словно реле щелкает: через два часа.… Старый мост. Она должна там быть.… Должна!

Девочка берет рюкзак. Вытряхивает книжки и тетрадки на пол. Медленно обходит комнату. Складывает в ранец какие-то вещи. Снимает статуэтки с полок, вытаскивает фотографии из рамок. После еще раз проверяет. Нет, ничего не забыла. Все, такие дорогие её сердцу безделушки и сувенирчики, её детские фотки, плюшевый серый мишка, парочка любимых книг, все собрано и еле уместилось в распухший до предела ранец. Аля начинает одеваться. Школьные брючки, белая блуза-рубашка, джинсовая курточка, мокасины. Гладко зачесывает волосы, заплетает в косу. Автоматически смотрит в зеркало. Оно отражает мертвенно-белое, отрешенное лицо. Глаза покраснели, блестят. Веки припухли.

- Уродина! – с отвращением бросает себе девочка. Задергивает стекло черной кисеей. Поднимает рюкзак. Еще раз смотрит на часы. Без двадцати два. Успевает… как раз.

Аля выходит из квартиры, забыв запереть дверь.…

 

                                                    *   *   *

Набережная. Мост. Кто б еще сказал, зачем она здесь, что забыла. Кому все это надо?! Встречи какие-то идиотские. Разговоры, никому ненужные. О чем они могут говорить? Что между ними общего? Они, отнюдь, не друзья. И друзьями им никогда не быть, хотя бы из-за той же разницы в возрасте. Сумасшествие, просто. Она торчит тут вот уже час, как дура последняя. Черт, до чего же все глупо и бессмысленно! Почему она вообще пришла сюда? Аля ощущает себя марионеткой, которую беспорядочно дергают за ниточки в разные стороны. Несколько раз поднимается с твердым намерением немедленно уйти и вычеркнуть из памяти все события последних дней. (Кроме гибели отца, разумеется, вот её-то уже не выжечь и каленым железом!) Топчется, мнется.… Опять усаживается на лавочку.

Хочется плакать! Не плакать – выть, орать. Тогда, может быть, хоть кто-то поймет, как ей невыносимо больно. И, самое убийственное, Аля  ясно осознает причину грызущих её боли и страха. Нет, это не плач по отцу, не желание исправить какие-то ошибки. Это жгучая боязнь, что он не придет, что она ни-ког-да больше его не увидит.

Чужой, непонятный, пугающий.… Грубый, холодный, по-настоящему опасный. Сейчас Аля это четко понимает. Но он нужен ей, как последняя надежда.… В груди печет, к горлу подкатывает тошнота. Неизвестность и растущее отчаяние убивают. Аля, в очередной раз, встает. Оставив рюкзак, поднимется на мост. Опираясь на перила, склоняется над водой.

«Вопрос, сколько времени требуется, чтобы задохнуться и утонуть?..», - неожиданно для нее самой, эта мысль захватывает Алю. Становится, до странности, интересно. Она продолжает всматриваться в черную глубину. Нагибается ниже. Ей хочется дотронуться до этой живой волнующейся массы. Погрузиться в нее…уйти.…От проблем, от непонимания, от страхов.… А там покой, наверное, и больше она не будет страдать.…

- Алира.

Она вздрагивает. Отшатывается назад. Медленно оборачивается.

Краасс в нескольких шагах. Покачивает Алиным рюкзаком, улыбается.

- Вы, тут, часом ничего не забыли, маленькая мадмуазель?.. Вот покусился б на него кто, и пришлось бы мне, рискуя жизнью, отбивать твое имущество. Нет, ты меня совсем не бережешь!

Аля молчит, держится за перила. Он подходит, кладет ранец на землю. Садится на корточки. Очень осторожно берет её за руки. Смотрит снизу вверх. Неприятное ощущение начинается в кончиках пальцев, кисти немеют. Наливаются тяжестью. Аля морщится.

- А ведь мы это уже проходили.… Что я тебе тогда сказал?

- Не бойся, – шепчет девочка.

- Пра-виль-но. – он тоже переходит на шепот, подается вперед. – А еще что?

- Открыться.…

- А ты… что… делаешь? – Его голос звучит медленно – тягуче. – Ты закрыта.… Между нами стена.… А ты можешь её разбить. Это же так просто.…

- Как? – В глазах Али стоят слезы, руки тянут и дергают, в предплечья вонзаются иглы. И холодно… очень холодно.

Краасс поднимается, не отпуская её рук. Отступает.

- Я знаю, чего ты хочешь.… Так сделай. Не держи себя.… Ну!

И Аля сдается. Она всхлипывает. Делает шаг вперед. Утыкается ему в грудь. И плачет, плачет!.. Боль пропадает. Пропадает ощущение холода. Аля явственно чувствует: через все её тело, от кончиков пальцев ног и до открытых ладоней, поднимается волна тепла. В такт биению сердца, мерными импульсами. Краасс отпускает Алины запястья. Берет её ладони в свои. Поток тепла ускоряется. Сердце тоже бьется быстрее. Как будто, она бежит вверх по лестнице, но усталости, задышки нет. Аля поднимает лицо. На миг ей кажется, что Краасс – в трансе. Он совершенно неподвижен, губы разомкнуты, дыхание учащенное.… Она опускает голову, закрывает глаза. Отдается единственному желанию: быть рядом, быть неотделимо.…

- Пожалуйста, не уходи! – Аля осознает, что произнесла это вслух. Теряется. Отводит глаза.

Тепловые струйки постепенно замедляются, иссякают, оставляя опустошенность и слабость. Девочка пошатывается. Рагезт обхватывает её одной рукой, мягко прижимает к себе. Другой поднимает рюкзак.

- Ч-ч-ч. Все хорошо, малыш. Идем со мной.

Они возвращаются на набережную. Краасс усаживает Алю на скамью. Не отпуская, садится рядом.

- Дай мне пару минут, ребенок. – Откидывается на спинку скамейки. Молчит. Потом мечтательно произносит, - Да.… Здорово!.. Не ожидал.…

Склоняется к Але:

- А знаешь, ты, в некотором роде, драгоценность.

Аля молчит. Она вообще боится что-либо говорить, чтобы не сморозить еще какую-нибудь «откровенность». Краасс улыбается какой-то сытой улыбкой. Выпрямляется и легонько щелкает девочку по носу.

- Отомри!

Аля отдергивает голову.

- О, молодец!.. Реагируешь. Так, скоро, и говорить начнешь.

Але становится обидно, и голос возвращается сам собою:

- Не надо так делать! Я вам не игрушка.

- Ух ты! – восхищается он. – А кто?

- Человек…

- Не-ет, ребенок! – перебивает Краасс, - оставайся-ка, лучше, игрушкой. Так у тебя шансов гораздо больше.

- На что? – поражаясь себе, спрашивает Аля раздраженно.

- На выживание, хотя бы. Для обычного человека, в моей компании, это очень затруднительно, скажу я тебе!

Аля опять не находится, что ответить. Краасс продолжает:

- Давай-ка о делах земных. Откладывай, не откладывай, все равно ж придется …

Водружает Але на колени рюкзак.

- И что ты нам принесла?

- Все, что сказали.

- Так-таки, все? Отличненько. Тебе полегчало, или как?

- Да. Нормально.

- Хорошо, Сделаем вот что. Сейчас – на берег. Потом – в кафе. Тут недалеко, я видел. Тебе обязательно нужно подкрепиться.

- Я не хочу есть.…

- А я не хочу слышать от тебя «не хочу». Поняла?! И вообще, поменьше перечь мне, пожалуйста. Договоримся сразу и расставим точки: хныканье, пустые слезы, капризы, кривлянья и истерики я слышать и видеть не желаю. И не буду! Начнешь истерить и становиться в позу, нарвешься на хорошую трепку.

- Еще один, - саркастически цедит Аля. Откуда у нее взялась эта непонятная смелость и тон, не знает. Но её, что говорится, несет. Да и сколько можно, в конце концов! – Все, какого-то фига, угрожают, стращают!

Сбрасывает рюкзак с асфальт. Вскакивает. Шлепается коленями на сиденье. Нагибается к нему и трясет за плечо.

- Ну, давай, отверни мне голову! Думаешь, я боюсь?! Да плевать мне уже! И на тебя, с твоими угрозами.… Ты снимешь эти очки когда-нибудь?!..

Теперь настает его черед застывать истуканом. Похоже, она заставила его растеряться по-настоящему. Он медленно поводит головой. Разглядывает её, как впервые. И, вдруг, улыбается, действительно по-доброму.

- А вот такою ты мне нравишься гораздо больше!.. Теперь точно поладим. Только, не забывайся!

Краасс встает.  Потягивается, заложив руки за голову.

- Бери свое богатство и пошли.

По узенькой каменистой тропке они спускаются к реке. Участок берега, примыкающего к мостовым опорам, сложен из гранитных глыб, затянутых рабицей. Это – так называемая страховка, предохраняющая почву у моста от размывов. Следом за мужчиной, Аля забирается на каменную насыпь, несмело подходит к обрыву.

- То, что я скажу, тебе, конечно, не понравится. Но тут уж спорить не советую. – Спокойно говорит ей Краасс. - Тебе нужно избавиться от прошлого. Прошлое – камень у тебя на шее. Оно всегда будет тянуть тебя вниз. Единственный выход – отречься, раз  и навсегда. Выбросить из головы.… Твои вещи – твое прошлое. Они тебе дороги. И ты ни за что не хочешь расставаться с ними.… Здесь выбора нет. Я тебе его не даю.… Выбрось их!

Аля отодвигается, прижимает рюкзак к себе, смотрит на рагезта умоляюще.

- Бесполезно. Ты не уговоришь меня. Я могу его сам выкинуть. Но, очень важно, чтобы это сделала ты, своими руками.… Давай, малыш!.. Я жду!

Сжавшись и отвернувшись от воды, Аля вытягивает руку с рюкзаком над течением. Разжимает пальцы.…

- Молодец!.. Не смотри.… Иди ко мне.

Подает ей руку. Обнимает. Поглаживает по спине.

- Молодчинка… умничка… хорошая девочка…. Слушайся, и тогда у тебя будет все…. Со мною ты в безопасности.… Согласна?

- Да, - беззвучно отвечает Аля.

- Ну, тогда в кафешку, для начала. А потом… познакомишься со своим новым домом!

 

                                                     *   *   *

Маленькое уютное кафе на углу улицы приветливо распахнуло отмытые до сияния стеклянные двери. На лестнице – керамические кадушки с карликовыми голубыми туями. Над входом – гирлянда из можжевельника.

Аля притормозила, неуверенно глянула на рагезта. Самой ей внутри бывать еще не приходилось. А знакомые девчонки рассказывали как-то, что это заведение, не смотря на внешнюю подчеркнутую скромность – одно из самых дорогих и «навороченных» в городе.

- Чего стоим? – Краасс легонько подтолкнул её ко входу. Девочка нерешительно поднялась по ступенькам. Трансформер – за ней. В дверях их вежливо остановил администратор.

- Простите, но у нас столики заранее заказывают…

Краасс, не глянув на него, вытащил несколько зеленых банкнот. Вложил администратору в руку. Сухо бросил:

- Приват кабинет.

Тот глянул на купюры. Брови подскочили вверх.

- Конечно!.. Обязательно!.. Всенепременно!.. Прошу вас, сюда, пожалуйста!..

Их проводят в отдельный крошечный залец. У противоположной от входа стены – настоящий большой камин. Овальный стол накрыт белоснежной кружевной скатертью, широкие мягкие кресла, больше похожие на небольшие диваны, канделябры. На деревянных стенах, источающих тонкий хвойный аромат, оружие и чучела птиц. Вместо ковра – огромная медвежья шкура с головой и лапами.

Краасс приказывает разжечь огонь и принести свечи. Официанты спешно сервируют стол на две персоны.

Утонув в глубоком кресле, Аля наблюдает, как раскладывают блестящие приборы, как вносят ажурные фарфоровые блюда с фруктами, расставляют хрустальные бокалы и конфетницы. И искренне верит – она спит. Вот сейчас мама сдернет одеяло, велит быстро вставать и собираться в школу, и сказочный мир – само собой, разумеется – исчезнет. Она смотрит на Красса. Тот небрежно пролистывает меню. Указывает блюда. Лениво уточняет:

- Фрукты свежие?

- Обижаете. – Официант сама предупредительность. – У нас тут все по высшему разряду.

- Оч-чень надеюсь! – выразительно подчеркивает рагезт.

Официант на цыпочках выходит. Краасс машет Але.

- Иди сюда, малыш.

Когда девочка подходит, приподнимается, ловит её за талию, усаживает в кресло рядом с собою. Потом наливает полный бокал рубиново-красной жидкости из стеклянного кувшина. Подает.

- Пей.

- Это вино? – Аля в замешательстве. – Краасс, тут слишком много. Мне же плохо станет.…

- Глупышка. Это микс из граната и вишни. Пей, давай, быстренько.

Она подносит бокал ко рту. Отпивает. И впрямь, сок.

- Вкусный! Никогда такой не пила.

- Конечно. Они здесь сами его отжимают. Перед подачей. Еще хочешь?

- Ага!

После второй порции Але кажется, что в животе у нее небольшое гранатовое озеро. Ну, или такой себе аквариум. Понимает – переборщила. Но, ведь, вкусно как! Краасс забирает у нее бокал, возвращает на стол. Опускается рядом, берет за плечи.

- Ну? И что с нами опять? – явственно проскальзывают нотки недовольства. – Просто не зажимай себя, и все будет хорошо.

Вытягивается в кресле. Поворачивает руки ладонями вверх. Аля понимает, чего он хочет. Накрывает его ладони своими. Все опять повторяется. Горячая волна бежит сквозь тело ритмичными толчками. Но теперь она – куда мощнее. Сердце выбивает барабанную дробь. И еще, теперь Аля ясно ощущает, как поток этот уходит в его ладони. Так продолжается довольно долго, гораздо дольше, чем в первый раз. Аля чувствует, что слабеет. Голова кружится все сильнее. Глаза закрываются. В изнеможении, она опускает голову ему на грудь. Дышать тяжело. Грудную клетку будто сдавливает изнутри. Вдруг, Краасс рывком поднимает голову, выдергивает руки из-под Алиных ладоней.

- Алира! – легонько хлопает её по щекам, тормошит. – Алира, открывай глаза!.. Не спи. Нельзя!.. Сейчас все пройдет. Потерпи.

Понемногу туман рассеивается. Силы возвращаются вместе со зрением. И тут Аля замечает в дверном проеме застывшую официантку с полным подносом. Глазами указывает на нее Крассу. Тот оборачивается. Раздраженно бросает:

- Принесла? Давай. И оставь нас немедленно.

Девушка обходит стол, выставляет на него принесенные закуски, смотрит на Алю неотрывно. В глазах – испуг.

- Что с ребенком?.. Посмотрите, у нее губы посинели. Может, врача вызвать?!

- Не нужно, - Аля пытается говорить внятно, но получается почти шепот. – Со мною все в порядке.… Просто голова закружилась.…

- Надо к врачу! – не отступает официантка. – Да посмотрите же, ей совсем плохо.… Это ваш ребенок?!

- Вон! – рявкает Краасс.

Официантка забирает поднос, быстро выходит. Краасс усаживается на подлокотник кресла. Берет Алю за подбородок.

- Смотри сюда. Так.… Замечательно. Уже почти норма. – Устраивает её в кресле поудобнее. Подает порцию жаркого.

- Ешь, давай.

Аля берет вилку. Первый кусок в себя еле проталкивает. Разбирает: вкуснятина. И принимается энергично уничтожать нежное горячее мясо. Краасс наблюдает с улыбкой. Когда тарелка пустеет, протягивает добавку.

- Осилишь?

- Мне кажется, я сейчас и быка осилю.

- Жуй, как следует, чудо! – смеется он. – А то еще за  живот потом держаться будешь.

Аля протестующе мотает головой.… Дверь в зал открывается вторично.

На пороге – два милиционера. Молодой и постарше. Они, не спеша, подходят. Представляются. Старший обращается к Краассу:

- Будьте добры, ваши документы, пожалуйста.

- Что-нибудь случилось, капитан? – без малейшего беспокойства Краасс достает из нагрудного кармана паспорт, протягивает. Милиционер внимательно пролистывает книжечку.

- Здесь указано: вы – подданный Норвегии.

- Совершенно верно.

- А у нас что делаете?

- Отдыхаю. – Голос Красса звучит искренне удивленно. – Мы с дочерью проездом в городе. Остановились здесь пообедать. Надеюсь, это не запрещено?

- Конечно, нет. Можно посмотреть документы девочки?

- Само собой. – Краасс подает им вторую книжечку. Незаметно жмет Але руку и ободряюще улыбается. Аля соображает – сейчас ей нужно будет отыграть свою роль.

- Вы отлично говорите по-русски. – Деланно приветливо обращается к Краассу молодой милиционер. – Откуда такие великолепные познания в языке?

Аля хихикает. Взгляды милиционеров переключаются на нее.

- Нет, ну вы такие смешные! – весело говорит девочка. – Мы, вообще-то, эмигранты. Переехали из России три года назад.… Папочка, вот прикольно, буду теперь девчонкам в пансионе рассказывать, как нас задержали настоящие русские полицейские.… Ой, простите, украинские!.. А вы нас сейчас в участок повезете, да? Отпечатки пальцев, там, и все такое?.. Вау! Настоящий детектив!

Она хлопает в ладоши. Милиционеры растерянно переглядываются.

- Нет, нет. Мы не собираемся вас задерживать. Тут явное недоразумение. Поступил сигнал… - старший запинается, поворачивается к Але. – С тобой все в порядке? Нам сказали, у ребенка проблемы со здоровьем серьезные.… Но сейчас видим – тревога ложная.

- У меня давление низкое по жизни. – Аля отвечает уверенно и бойко, на ходу вспоминая, что рассказывала мамина подруга. – Голова часто кружится. Тошнит.… Но тут ничего страшного нет. Врачи говорят, я это перерасту. Мы сегодня не завтракали. А потом я сгоряча два стакана сока выхлебала. Ну, и поплохело немножко!.. Да уже в порядке все!

Милиционеры опять переглядываются. Возвращают Краассу паспорта. Извиняются. Выходят. Закрывают за собою дверь.

- Ну, ребенок, ты талантище! – восторженно восклицает он. – Смотри, не загордись, только.

- По-моему, загордиться вы мне точно не дадите, – отбривает она.

- Это так забавно. Ты мне - то выкаешь, то тыкаешь. Если не против, давай на «ты» окончательно перейдем. Мы ж, теперь, практически команда.

Остаток обеда проходит в непринужденной атмосфере. Краасс снова такой, как там, в парке. Але с ним легко и свободно, как со старым бывалым другом.

Окончив трапезу, они идут на выход. Подходит администратор. Начинает пространно сожалеть об инциденте. Краасс довольно дружелюбно прерывает излияния:

- Не беспокойтесь. Я все понимаю. Ваша работница совершенно правильно поступила. Моё ей уважение.

Упомянутая официантка стоит в отдалении, смотрит растерянно и испуганно. Поверх плеча администратора Краасс вглядывается в нее. Губы растягиваются в ледяной улыбке. Берет Алю за руку, и они уходят.

                                                             *   *   *

Вы когда-нибудь переживали резкую смену настроения? Ну, да, когда вместо бравурной веселости не приходит, а, буквально, обрушивается злость, разочарование, любой другой негатив. Наверно, хоть раз в жизни, да бывало, правда? Вот и у Али сейчас как раз нечто подобное. Навалилось сразу, одномоментно. Закружило в какой-то дикий водоворот.

Свихнулась она, что ли? Что ж это она делает, в конце-то концов?.. Во что ввязывается?.. На что идет?.. Как он её назвал, - игрушка? Игрушка и есть…. А когда сломается…. Нет. Нет, так нельзя! Надо объясниться. Пока не поздно…. Пока ЕЩЕ не поздно!

Краасс усмехается про себя. Ну-ну, началось. Эмоции из девочки так и брызжут. Поэтому и мысли её для него – открытая книга. К этой своеобразной схватке он готов с самого начала. Придется её ломать на корню, что поделаешь. Идеальное управление – в безоговорочном подчинении. Закономерность! Так пусть лучше у нее сразу не останется никаких иллюзий на свой счет.

- Чего хмуришься, малышок? – его бесшабашно веселый тон отчего-то режет Але уши. – Мечтами маешься?

- Думаю. – Аля хмуро смотрит на него. Набирается решимости. – Краасс, ты мне можешь ответить серьезно? Для меня это очень важно, понимаешь?

- Я весь внимание. Продолжай.

- Хорошо, – она медлит, потом решается. – Скажи, пожалуйста, что будет завтра. После завтра, через неделю?

- Для начала – утро. Если солнце не взорвать.

- Смешно, - кривится она, - ухохатываюсь прямо!

- Алира, называй-ка вещи своими именами. Тем более, я прекрасно знаю, к чему ты клонишь.

- Ладно. – Аля отпускает себя и кидается в омут. – Пройдет какое-то время. Я тебе надоем. Ты же собрался меня к себе забрать, правильно?

- Да. И очень рад, что мы пока обходимся без слез, заламывания рук, воплей «а как же мама» и литров валерьянки. Ты проявляешь редкое благоразумие. Будь добра, продолжай в том же духе. Не порть настроение ни себе, ни мне.

- Предположим, сначала я буду тебя забавлять. – Аля отрицательно качает головой и гнет свою линию. – Через время, наверное, начну раздражать чем-то…. А потом ты захочешь от меня избавиться…. Ты взрослый. Ты – мужчина…. Мы совсем разные….

- А ты, никак, «Лолиту» читала, верно?

- Ну и что?

- Отвечай на вопрос!

- Да.

- Спрашивать, как это родители допустили, не буду. Они просто не знали.

- Конечно…. Мне подружка дала книгу. Только, при чем….

- А «при том», - перебивает он резко, - что ты автоматически ассоциируешь меня с героем книги. Такой себе, состоявшийся дядечка с дурными наклонностями, совращающий малолетних девочек. Сейчас я тебя разочарую.

- Да неужели?! – вырывается у нее нервным смешком.

- Увы. - Его голос насмешлив и холоден. – Не уверен, что после моих слов тебе полегчает, но скажу. На данный момент в сексуальном плане ты меня не интересуешь.

Аля замирает посреди улицы с раскрытым ртом. Сглатывает комок в горле.

- Неприятно, да? – Краасс разводит руками в легком поклоне. – У нас не вышло вскружить голову большому взрослому дяде? Не расстраивайся, ребенок. Какие твои годы, все еще впереди…. Давай, давай. Пошли. Нечего в статую играть!

- Не важно! – она почти кричит. Так, что прохожие на них оборачиваются. – Не важно, что сегодня!.. все равно же будет конец! Ты меня бросишь!.. Я не хочу, понимаешь?!!

- Детка, - морщится он, - у нас тут, вообще-то, не сюжетик слюнявый для мыльной оперы. Ты явно что-то напутала. И, по моему, - берет Алю за плечо, прикладывает ладонь к её лбу, - у тебя небольшой жар…. Жалко. Придется все-таки накормить успокоительным.

- Краасс, пожалуйста! Тебе меня вообще не жаль, что ли? – Аля в ужасе от того, что сейчас брякнула. Ей хочется заткнуть себе рот и провалиться сквозь землю.

Посмотрев на Краасса, она видит, что того разбирает смех. И, от отчаяния и непонимания, чуть ли не готова кинуться на него с кулаками.

Он подходит совсем близко. Кладет ладони ей на плечи. Гладит по голове, Улыбается.

- Хорошо. Попытаюсь объяснить. Ситуация у нас с тобою для меня выглядит комичною. Извини. Посуди сама. Вместо того чтобы бежать от меня за тридевять земель с воплем ужаса – а ведь ты прекрасно понимаешь, что я не простой человек и не безопасен – ты, можно сказать, на меня бросаешься. Да еще требуешь гарантий!

Аля закусывает губу. Отворачивается. Господи, это ужасно! Она умудрилась уронить себя ниже плинтуса. Она ему просто больше никогда в глаза посмотреть не сможет…. Кто её за язык дергал, вообще?!!

- Алира, девочка, ну-ка возьми себя в руки! – его тон становится холодным, но подчеркнуто доброжелательным. – Я терплю это представление только потому, что понимаю, какая неразбериха у тебя в душе. Нервы, эмоции, срыв, - все такое…. Но это – в первый и последний раз. – Краасс говорит почти ласково. Но от ласковости его у Али на голове волосы шевелиться начинают.

- Подведем итог. Если я скажу: мы расстанемся только в случае твоей смерти, тебя это утешит?

Аля распахивает глаза. Краасс испытующе смотрит на нее и заключает:

- Я тебя не брошу. Никогда. Даже, если ты захочешь этого больше жизни…. Вот и думай теперь, радоваться или нет!

Аля тщетно пытается что-то ответить, уточнить, возразить. Слова не идут. В полном замешательстве она останавливается.

- Я никуда не пойду!.. И мне ничего от тебя не надо! – Не успевает договорить, на руке смыкаются его пальцы. Он сдавливает ей запястье так, что Аля еле удерживается от вскрика. Подтаскивает к себе, наклоняется и почти шипит:

- Маленькая истеричка. Я не собираюсь за тобой бегать. Ловить тебя, уговаривать. Даю последний шанс пойти со мной добровольно. В противном случае, гарантирую очень неприятные ощущения. И не думай, что хоть кто-нибудь, - презрительно помахивает в сторону проходящих мимо, – за тебя вступится. Вот это уж точно твоя иллюзия!

Рывком отпускает её, отталкивает. Спокойно добавляет:

- Три минуты. Я жду.

В памяти Али всплывает – тот же тембр, те же интонации: «У вас одна минута…». Внутри все холодеет. Приходит понимание, - вот она, грань. Страх затапливает сознание, парализует. Она больше не способна на сопротивление.

- Подойди… Ближе!

Аля медленно подходит. Её бьет нервная дрожь. Ноги не сгибаются.

Не обращая внимания на прохожих, Краасс опускается на колени. Забирает её руки в свои, растирает замерзшие пальцы.

- Малыш, ты же окоченел совсем. Отчего не скажешь, что холодно?

- Я…. Я не замерзла… - Аля испуганно замолкает.

- Вижу. – Краасс улыбается ей, его голос теплеет. – Алира, девочка, не будем ссориться….  Я понимаю, что в ответе за тебя… прости, если напугал.… Я бы не хотел, чтоб ты боялась. Я сделаю все, чтобы тебе было хорошо…. Ты мне нужна, малышка!

- Аля всхлипывает.

- Не плачь, пожалуйста.

Она кивает. Заставляет себя справиться со слезами.

- Мы помирились, ребенок?

- Д-да. – выдавливает девочка.

- Плакать и ругаться не будем?

- Нет.

- И поколотить меня тебе уже тоже не хочется?

Аля мотает головой и смущенно улыбается.

- Хорошо. Думаю, теперь мы все выяснили окончательно. И у нас все будет отлично…. Мое предложение такое, - уносить отсюда ноги, пока не стемнело, и ты не превратилась в сосульку. Машина – в конце улицы.

Аля оглядывается. И, впрямь, темнеет вокруг. Неужели, вечер? А она и не заметила!

Следуя за Крассом, Аля ловит себя на мысли: ей все равно… Она не хочет ни о чем думать…. И не хочет больше бояться!.. Пусть будет, как будет…

 

                                                      *   *   *

Бронзовый фольксваген, в конце автомобильной шеренги, при их приближении призывно подмигивает фарами. Краасс открывает машину. Они садятся. Аля замечает – фиксаторы на дверях сразу защелкиваются. Невесело усмехается себе: замариновали.

В салоне на удивление тепло. Аля проводит ладонью по сиденью и понимает, - оно с подогревом.

- Вот это, да! – удивляется вслух.

Краасс шарит в бардачке. Достает маленький плоский цилиндрик черного металла, размером с два спичечных коробка.

- Обопрись на спинку. Руки – на подлокотники.

- Зачем? – вопрос получается автоматически. Но одновременно Аля выполняет его команду. И думает про себя, что за истекшие полчаса он умудрился неплохо её выдрессировать. Вот сейчас свернет ей шею, как куренку, а она, на последнем выдохе, только вежливое «спасибо» и скажет!..

- Это стимулятор, - Краасс, очевидно, решает снизойти-таки до пояснений, - Ты устала, твой организм сильно ослаблен, но до отдыха сегодня пока далеко. Препарат поможет продержаться следующие часов пять – шесть и чувствовать себя при этом нормально.

- Это наркотик?!

- Нет, успокойся. Лучше расслабься и отвлекись на что-нибудь хорошее.

Краасс приподнимается, нагибает Але голову к плечу, прикладывает цилиндрик к её шее. Сухой щелчок. Алю обжигает. От места укола кругами ширится ощущение жара, наплывает расслабленность. Аля закрывает глаза. Теплые волны покачивают её, несут куда-то. Перед внутренним взором возникает ровная морская синева. Синее море, синее небо. Крики чаек в отдалении. Мерный шум прибоя. Ей так хорошо здесь. Если бы можно было остаться!.. Видение бледнеет, отступает, растворяется. Аля возвращается в реальность. Ей кажется, она проспала часов двенадцать, не меньше. Голова ясная. Ничего не болит. Сил – хоть отбавляй.

- Обалдеть! – девочка потягивается, жмурит глаза. – Красота какая!.. Что ты со мною такое сделал?

Он деловито берет её за подбородок, поворачивает голову вправо-влево, всматривается.

- Порядок. Реагируешь хорошо. Готова к небольшому ликбезу?

- К чему? – переспрашивает Аля.

- Понятненько. К просвещению, безграмотность ты моя, – хмыкает он.

Аля согласно кивает.

- Тогда, приступим.

Краасс подносит руки к лицу. Снимает очки. Поворачивается.

Алю втискивает в седушку. Чтобы не заорать, она прижимает ко рту обе ладони.

- Так я и думал. – Краасс откровенно потешается. – Представляешь? Там, на набережной, исполни я твою «настоятельную» просьбу? Да ты бы, наверное, пешком по воде на другой берег рванула. Кстати, - прищуривается, - забавно было бы поглядеть!

Аля, не отрываясь, смотрит в его глаза. Черные провалы затягивают омутами. Бездонная пропасть разверзается под ногами. Ей хочется рухнуть в нее и забыться. То ли, весь мир превратился в эти глаза. То ли, его глаза – это и есть мир…

Краасс отворачивается. Смотрит в окно. Аля трясет головой и пытается прийти в себя.

- Не пойдет, ребенок! Придется тебе научиться абстрагироваться. Иначе, рискуешь головою. А мне ты нужна в здравом уме, а не в постоянной прострации. Попробуем так. Когда смотришь на меня, не зацикливайся на глазах. Воспринимай их вместе с остальными деталями, как одно целое, фоном. Со временем адаптируешься. Не будешь поддаваться. Но пока – старайся постоянно себя контролировать. Еще раз повторяю – не концентрируй внимание.

- У тебя нет радужной оболочки? – шепчет девочка.

- У меня зрачок чувствительно больше человеческого и по цвету совпадает с радужкой. Поэтому, ты не можешь их различить. Но тут нет ничего сверхъестественного…. Передохнула?

- Да.

- Можем повторить?

- Угу.

Краасс опять поворачивает к ней голову. Аля изо всех сил старается следовать совету.

Перед ней – лицо человека без возраста. Ему можно дать и двадцать пять, и – пятьдесят. Черты почти идеальны. Ровные дуги бровей. Угольно-черные, длинные ресницы. Лицо ангела. Или – демона. Это словно про него было кем-то сказано: красив, как черт!

Аля невольно краснеет. Краасс понимающе улыбается.

- Я тебе нравлюсь, да?.. Это мой удел, - сводить с ума от страха или желания…. Сначала они меня до умопомрачения хотят. Потом, до безумия, боятся…. А потом – умирают.

- Ты говоришь о женщинах?

- В основном.

- Краасс?! – Аля в шоке округляет глаза. – Кошмар! Я боюсь спрашивать…

- А ты не бойся. Я сегодня как-то удивительно настроен на беседу. – Легкий сарказм, тем не менее, придает его голосу даже какой-то шарм. – Спрашивай, чего уж там.

- Ты… это… мужчинами тоже интересуешься, что ли?

- Ну, как тебе сказать. Голод не тетка. Но особого удовольствия не получаю, честно.

У Али отпадает челюсть. Она подпирает голову руками. Думает минуту. Смотрит на Краасса почти с жалостью.

- Выходит, ты все время один?

- Тонко подмечено, – она явно его удивила. – Только, почему ты так решила?

- Все время говоришь «они». А «они», в сущности, никто. Они безлики.

- Молодец! Мне нравится твое умение делать правильные выводы. Продолжай.

- Продолжать что?

- Предполагай, лови закономерности. Что еще можешь рассказать обо мне?

Аля раздумывает, рассматривает его, морщит лоб, вздыхает.

- Говори, говори. Я приму любое твое решение. – С шутливым пафосом он прижимает руки к груди. Аля смотрит и понимает. Перчатки!

- Сними, пожалуйста. – Указывает на них.

- А зубы показать, ребенок? – огрызается Краасс.

В ту же секунду Аля подается вперед и пытается заглянуть ему в рот. На лице девочки написана сосредоточенная решимость. Краасс отклоняется.

- Спокойнее, малыш. Я уже чувствую себя кузнечиком под микроскопом.

- О-очень большой кузнечик! – увлеченно бормочет девочка. – Где-то я читала, что настоящие кузнечики – хищники.

Она выпрямляется, откидывается на сиденьи. Смотрит на него спокойно и уверенно.

- Они умирают от того же, что ты делал со мной. Я, почему-то, не такая. Я могу это выдержать…. Ты же не человек, правда?

- Вы называете нас вампирами или инкубами. Ты что-нибудь знаешь об инкубах?

- Да…. Это демон, который вступает в физическую связь с человеком и истязает его.

- Вот-вот. Похоже. Даже очень.

- Тебе нравится убивать?

- Мне нужно питаться….

- Ты обедал вместе со мной! – перебивает она, подняв палец. – Вампиры пьют только кровь!

- Бабушкины сказки, - фыркает Краасс, - меня больше интересует живая энергия!

- А я, тогда, кто?

- Донор.

- Доноры кровь сдают в пунктах переливания!

- Донор, это тот, кто отдает…

- Ты поэтому меня не убил?

- Я поэтому пришел за тобой.

Поражаясь собственной смелости, Аля решительно берет его за руку. Стаскивает перчатку. Вроде, рука как рука. Ухоженные, длинные, изящные пальцы. И… черные ногти. Странно длинные. Даже на первый взгляд – острые. Каждый, от лунки вверх, делит надвое багрово-золотистый светящийся прочерк.

- Не пугает? – Краасс кивком указывает ей на свою руку. Она пожимает плечами. – Я мог бы тебе и еще что-то показать. Но, боюсь, на сегодня это будет слишком.

Аля облизывает пересохшие губы. Меряет его взглядом.

- Я выдержу!

- Детская самонадеянность. – Он гладит её по щеке, убирает со лба упавшую челку.

Аля перехватывает его вторую руку. Снимает перчатку. Смотрит в угольные зрачки.

- Ты провоцируешь меня, ребенок. – Его голос опускается до сдавленного шепота. – Ты понимаешь? Ну, хоть немного понимаешь, насколько это опасно?

- Я выдержу. – Повторяет она.

Краасс со свистом втягивает воздух сквозь зубы. Нажимает на подлокотник Алиного кресла. Сиденье опускается горизонтально.

Она видит: стекла автомобиля на глазах темнеют, становятся непроницаемо-черными. Свет в салоне приглушается до полутьмы. Рагезт склоняется над ней. Расстегивает молнию курточки, вытаскивает рубашку из брюк. Его ладони ложатся на её талию, прямо на тело. Они холодные, как лед. Алю начинает знобить. Краасс нагибает голову. Шепчет в ухо:

- Может, передумаешь?

- Нет! – дрожащим голосом выговаривает Аля.

- Тогда… обними меня!

Она протягивает руки, обвивает его шею. В теле вскипает огненный фонтан. Захлестывает! Заполняет! Але не больно. Её распирает желание раствориться в этом бушующем водовороте. Может, это пламя и есть её сущность?  Может, она сама – рожденная из пламени?!

Аля впивается взглядом в его лицо. Видит: глаза рагезта светлеют. В них разгорается желтый огонь. Зрачки сжимаются, уходят в себя и, вдруг, вытягиваются вертикальными прорезями. Невообразимые глаза – кошки, змеи, дракона! Она сознает – за одни эти глаза она может отдать ему все, что он захочет. И тело, и душу, и саму свою суть.

Преодолевая надвигающуюся опять слабость, она приподнимается навстречу. Прерывающимся шепотом выговаривает:

- Мне… хорошо… с тобой. – И проваливается в сон.… Или – забытье?..

 

                                                          *   *   *

Ощущение скорости, стремительного полета. Сон длится, не отпускает. Хотя нет, это, скорее, полудрема. Она различает отдельные детали, какие-то моменты вырисовываются ярче на общем фоне. На доли секунд выплывают и отдаляются вновь…

Длинный коридор, широкий, мраморно-белый. Она словно плывет по воздуху, стены раскачиваются, утопленные в потолок лампы режут глаза слепящим холодным светом.

Пространство раздвигается, превращается в площадь или зал. Навстречу движутся темные высокие силуэты. Вроде, похожи на людей, но лиц она не различает. Алю поднимают, перекладывают на что-то холодное и твердое - стол или платформу. Снимают одежду. На щиколотках и запястьях застегивают широкие металлические браслеты. Вытягивают руки вдоль тела. Отводят назад голову. Перехватывают шею под подбородком эластичной кожаной лентой. Аля понимает, что полностью обездвижена. Никаких эмоций не испытывает. Девочке мерещится, что она смотрит на себя откуда-то со стороны. И то, что происходит, странно безразлично.

Фигуры оставляют её, отступают. Сверху опускается прозрачный чешуйчатый купол. Окружающее расплывается, меркнет.

                                                                         *   *   *

Андроиды заканчивают приготовления. Старший подает знак «готово». Роботы покидают операционную. Краасс с Зэером подходят к аэрокапсуле.

- Да. – Зэер прислушивается к своим ощущениям, склоняет голову. – В ней есть сила. И сила эта огромна… Хорошо, что она не знает об этом!

Краасс иронично усмехается. Прижимает ладонь к прозрачной рифленой оболочке. Глаза девочки закрыты, но голова сразу же поворачивается в его сторону. Выражение лица расслаблено-умиротворенное, на губах – улыбка.

- Видишь? – Краасс подмигивает Зэеру. – Вряд ли она сумеет такую привязь разорвать. Теперь мы её малость усовершенствуем. Уберем имеющиеся огрехи, перепрограммируем иммунную систему, подключим способность к физической трансформации.

- Это удивительно. Как такое могло случиться?.. Здесь, в этой глуши?.. И она точно не полукровка. Исследования подтвердили. На генетическом уровне она – стопроцентный человек….

- И – трансформер! – подхватывает Краасс.

- И трансформер. – потрясенно повторяет за ним Зэер.

- Законы высших сил нами пока не разгаданы. – Краасс водит пальцем по капсуле. Дыхание девочки учащается. Глаза распахиваются. Они – невидяще-стеклянные, зрачки расширены. Голова запрокидывается назад, тело выгибается дугой. С несомкнутых губ срывается тихий стон. Краасс отнимает руку. Аля опускается на платформу, расслабляется. Глаза закрыты.

- Идеальный донор, – тихо произносит Зэер.

- Да. – Краасс смотрит в пол, подавляет вздох. – Мне тоже пока сложно поверить…. Но это - правда…. И налагает огромную ответственность, к сожалению.

- Справишься. – Зэер ободряюще хлопает его по плечу. – Ребенок от тебя без ума.

- Ну да, хоть в этом проблем нет… Ладно. Приступаем.

Перед Крассом материализуется объемный голографический монитор. Схемы и формулы бегут, сменяя друг друга в непрерывном калейдоскопе. Рагезты пристально следят за экраном. Периодически приостанавливают передачу. Что-то выделяют, изменяют, стирают.

Аэрокапсулу оплетают тонкие  лазерные лучи. Оболочка мутнеет. Бежит радужными всплесками. Освещается. Потом заволакивается изнутри голубоватой дымкой.

 

                                                           *   *   *

Але снятся пауки. Огромные, лохматые, похожие на кудлатых догов-переростков. Они вышагивают цепочкой по пыльной равнине. Двое тащат в высоко поднятых передних конечностях какой-то сверток.

Понаблюдав, Аля догадывается, это добыча. Она обернута слоем паутины и очертаниями очень напоминает человека.

Девочке ужасно хочется приблизиться, рассмотреть, кого же несут странные пауки. Но, никак не выходит. Сцена продолжает прокручиваться в неком отдалении.

Вот, на горизонте, на уровне солнца, появляется большой серебристый диск. Быстро надвигается, увеличивается в размерах, опускается. Зависает над землей. От днища отделяется плоский круг, - подъемник, догадывается Аля. Пауки, со своим трофеем, забираются на него, устраиваются в центре. Круг возносится вверх, сливается с диском. Аппарат устремляется в вышину, набирает скорость. Сжимается в черную точку. Пропадает…

Хрустальный перезвон падающих капель. Сначала, где-то далеко. Постепенно близится, прибавляет силы. Теперь это – мелодичное журчание льющейся воды. Алины глаза открываются. Остатки сна блекнут и уходят.        

                                                                     *   *   *

Первое, что попадает в поле зрения, молочно-белая кисея занавеси. Пышные складки слабо колышутся от легкого ветерка. За полупрозрачным пологом – огромное окно в одно стекло. Можно сказать - не окно, а прозрачная стена.

Аля с наслаждением потягивается…. Замирает…. Подпрыгивает и садится. Она в большой светлой комнате. Сидит на постели. На ней – матово-голубая шелковая пижамка. Бриджики и рубашка. Аля медленно ощупывает нежную, гладкую материю. Окидывает взглядом постель. Это именно кровать. Не диван, не тахта. Широкое мягкое ложе свободно может разместить на себе, по меньшей мере, троих. Постельное белье – нежно абрикосового цвета с яркими оранжевыми и желтыми брызгами и росчерками. Девочка приподнимает край одеяла. Оно легкое до невесомости и дарит отчетливое ощущение живого тепла. Аля в упоении мнет пальцами мягкую податливую ткань. Вскакивает, становится на кровати. Осматривает комнату.

Все здесь светлое, легкое, воздушное. Молочно кремовые стены, зеркальный высокий потолок. По его разноуровневой поверхности разбросаны разной величины жемчужные звезды и звездочки. На полу, кажется деревянном, или очень похоже имитирующем дерево, белоснежный пушистый ковер. Аля садится, спускает на него ноги. Пальцы утопают в густом ворсе. Девочка в полном восторге совершенно по-детски болтает ногами, выводит по меху восьмерки и спирали. Потом замечает в стороне, у боковой стены, стеклянный овальный столик. В большом плетеном блюде – гора фруктов. Аля подходит, рассматривает. Берет персик. Втягивает свежий сильный аромат. Снимает со стоящего тут же хрустального графина резную крышку. Наливает в бокал прозрачную пенящуюся жидкость. Подносит ко рту, принюхивается. Пахнет цветами, фиалками, что ли? Глотает осторожно. Напиток удивительно вкусный. Она, в несколько глотков, осушает бокал. Ставит на столик. Чувствует – тело наполняется энергией. Кончики пальцев покалывает, в носу легонько щекочет, и – легкость во всем теле, будто, еще немного, и она сможет взлететь.

Девочка разбрасывает руки в стороны, запрокидывает голову, попутно замечая, что волосы распущены. Она мотает головой. Каштановый водопад локонов разлетается, опадает, струится блестящей лавиной. Аля подбегает к большому, в её рост, зеркалу. Рассматривает свое отражение. Глаза блестят, румянец во всю щеку, вид немножко безумный. Девочка хохочет. Наклоняет голову к одному плечу, к другому. Опять всматривается. Кто сказал, что она дурнушка?! Оторвать ему голову сей момент!

Розовые пухлые губы, ямочки на щеках, маленький аккуратный носик, большие прозрачно-зеленые глаза в обрамлении пушистых ресниц, косо взлетающие линии бровей. Очень светлая, фарфоровая, кожа, копна темно-каштановых чуть вьющихся прядей. Але кажется, она вот только сейчас, впервые в жизни, по-настоящему себя рассмотрела. Зеркало отражает тонкую изящную фигурку. Возможно, пока излишне хрупкую, но уже начавшую наливаться той неизъяснимой женской прелестью и соблазнительностью, которая и лишает ума и покоя всю вторую половину человечества. Аля подмигивает себе и строит комичные рожицы.

По ногам тянет прохладой. Она всовывает ступни в меховые калошки-тапочки. Берет с кровати, лежащий тут же, голубой узорчатый халатик без рукавов. Набрасывает на пижаму. Подходит к окну. Сдвигает занавесь. С одной стороны стекло обрывается проходом, двери нет. За окном пол выложен прозрачными кофейно-кремовыми плитами в виде сот. Впереди – метрах в десяти – перила.

Девочка выходит на террасу, кутаясь в халатик. Довольно свежо, но не холодно. В воздухе витает аромат хвои и свежескошенной травы. Она подходит к балюстраде. Опирается. Смотрит.

Аля на верхнем этаже большого белого строения. Дом, не дом. Он точно вырублен из одного цельного куска какого-то неведомого материала – камня, кристалла, непонятно. Форма – полукруга или подковы. И Аля как раз на одном из её концов.

Слева и прямо – стена из вековых голубых елей. Высоченные деревья, в такт ветру, покачивают разлапистыми ветвями. Вершины их, кажется, пронзают небесную синеву, поднимаются к самым облакам. Аля стоит над волнующимся бирюзово-седым морем и не может насмотреться. Дух захватывает от величия открывшейся взгляду панорамы горного леса. Неохотно, через силу, девочка уводит глаза в сторону. Справа, внутри «подковы», аккуратные, как по линейке расчерченные аллеи. Трава газонов зеленая-зеленая. Будто её специально выкрасили. Дорожки, соединяющие аллеи, посыпаны желтым гравием. Живые изгороди подстрижены в самые разнообразные геометрические фигуры. Они переплетаются, переходят одна в другую, распадаются на отдельные фрагменты.

Жильцов не видно. Ни души. Но место выглядит живым, обжитым. Как будто хозяева покинули его совсем ненадолго и вот-вот явятся.

Вдруг раздается низкий гортанный протяжный вскрик, напоминающий птичий клекот. У линии ближних деревьев появляется большое животное. Оно пересекает полосу тени, широкой рысью вырывается на свет. Аля ахает. Лошадь, но какая! Наверно, в два раза больше тех, что ей приходилось видеть. Могучий торс, длинные мускулистые ноги. Помахивая роскошным хвостом, конь делает по опушке неторопливый круг. Вскидывается на дыбы, поджимая передние ноги, вытягивает к небу мощную голову, отбрасывая длинную черную гриву. До Али опять долетает вибрирующий странный крик, совсем не похожий на обычное ржание. Шерсть животного переливается на солнце, она кажется бархатисто-глянцевой. Но от Алиного «поста наблюдения», конечно, слишком далеко, чтобы она могла разглядеть подробности. Окрас лошади, если это все-таки лошадь, то ли фиолетово-черный с серебристым отливом, то ли – темно-темно гнедой, с переходом в синеву. Что-то еще есть необычного в этом сказочном скакуне. Что, - Аля рассмотреть никак не может, но уверена – она видела нечто совершенно необыкновенное.

Конь опять поднимается на дыбы, вспарывает землю копытами и, вскачь, уносится обратно в лес. Аля потрясенно провожает его глазами в немом восхищении. Вот это зверь!

- И как тебе утро?

Она застывает на миг, молниеносно поворачивается. Краасс – у входа в комнату, прислонился к стене. Весь в белом. Брюки заправлены в невысокие сапоги. Ворот куртки низко расстегнут. Ветер играет смоляными прядками волос. Бездонные глаза. Белоснежная улыбка.

Слегка наклоняется вперед, протягивает к ней руки.

- Иди ко мне!

Аля срывается, подбегает. Он подхватывает её. Кружит в воздухе. Потом прижимает к себе. Укачивает, как маленькую.

- Ты соскучился, ребенок?

Аля смущенно кивает, прячет лицо у него на плече.

- Я тоже. Пошли.

Вносит её в комнату. Проходя, чиркает ладонью по стеклу. Окно задвигается. Не отпуская девочку, Краасс садится на кровать. Опускается навзничь, притягивая Алю себе на грудь.

- Прости, малыш. Я пока не могу справиться с собою… - тихо говорит ей. – Этот аромат!.. Ты сводишь меня с ума, Алира.

Аля молча обнимает его за шею. Краасс обхватывает её так крепко, что в тисках его рук ей трудно дышать… Она смотрит в сияющий янтарь кошачьих глаз. Пересилив смущение, проводит кончиками пальцев по груди… шее… щеке…. В его взгляде вспыхивает откровенное удивление… потом - радость! Краасс отпускает Алю. Берет её лицо в ладони, гладит по волосам. Помедлив, соскальзывает  губами по плечу, к шее. Приникает сильнее, удерживая девочку за плечи. Шею неприятно саднит. Аля инстинктивно пытается отодвинуться. Он сжимает ей плечи так, что ногти впиваются в тело. Глухой шепот больше напоминает шипение:

- Терпи. Ты сама захотела…

Аля смиряется. Опускает голову, утыкается лбом ему в плечо. Перед глазами – огненные круги, во рту пересыхает. Она зажмуривается, старается не шевелиться. Наконец, рагезт отпускает её. Аля, без сил, вытягивается на кровати. Шея  сильно болит, предметы вокруг то и дело расплываются.

Краасс ложится на бок, подпирает голову рукой, смотрит довольно и отрешенно. Аля вдруг замечает: в уголке его рта алый потек… Кровь?!

Дрожащей рукой дотрагивается до шеи. Подносит руку к глазам. Глаза в ужасе расширяются. Её пальцы – в крови.

Рагезт бесстрастно наблюдает, на его лице – ни малейших эмоций. Выражение холодное, отстраненное. Аля в бессилии поворачивается на спину, закрывает глаза. Её сотрясают рыдания, по вискам скатываются слезы.

Трансформер неторопливо поднимается. Подходит к столику. Берет графин, лежащую тут же стопку салфеток. Возвращается к кровати. Приподнимает Алю, поворачивает на бок. Убирает волосы с шеи. Смачивает салфетку жидкостью из графина, накладывает на рану. Чтобы не закричать от резкой боли, Аля стискивает зубы.

Краасс сосредоточенно меняет салфетки. Жидкость шипит, вздувается пузырями. Края раны начинают сходиться. Разрез постепенно затягивается. Аля глубоко вдыхает. Открывает глаза. Хватается за шею. Кожа гладкая, нигде никаких царапин. Смотрит на Краасса. Тот сидит рядом, глядит в сторону, лицо мрачное.

- Ну что, ребенок, получил свое море удовольствия? – наконец, бросает резко.

Аля не знает, что ответить. Будто, он обвиняет её в чем-то. Но, в чем она виновата, она не понимает!

- Видишь теперь, что такое любовь вампира? – продолжает он. В голосе проскальзывают нотки грусти. – Я даже не уверен до конца, что ты свыкнешься.

- Я постараюсь, - шепчет Аля.

- Постараешься? – Краасс выдает смешок. – Как мило…. Нет, ты не понимаешь. Сейчас была только самая верхушка. Пойди я дальше…. Не хочется об этом говорить!

- Краасс, пожалуйста! – её глаза наливаются слезами. – Я все для тебя сделаю!

- Не сомневаюсь!.. – Отрезает он сердито. - Но ты требуешься мне живая, девочка. И пока мы оставим эти эксперименты. До… ну, до более подходящего времени. Отдохни немного. Я посижу с тобой.

Укладывает её, укрывает одеялом. Устраивается рядом. Аля берет его руку, прижимает к губам…. Веки тяжелеют. Смыкаются.

                                                                         *   *   *

А теперь её пробуждение уже не такое радостное. В свете последних событий Але, честно говоря, даже не хочется открывать глаз. Тогда, быть может, все плохое пройдет себе мимо и не заметит её?

Нет, ну правда! То её куда-то волокут, то швыряют, то кусают до полусмерти. Нет уж! Она будет спать до последнего, чтоб не трогали…

- Ребенок, ты долго еще в жмурика играть будешь? У нас, между прочим, дел сегодня – как там, у людей говорят, – по горло. – Меланхоличный голос Краасса слышен совсем рядом. Аля с трудом подавляет желание забраться под подушку. Надо же, не ушел! Следом набегает другая мысль, от которой ей делается плохо по настоящему: он тут утром позавтракал. А теперь, наверно, обеда ждет. Караул! Спасите, кто может!!!

- Вставай, трусишка! – опять раздается над ухом – Я не собираюсь тебя трогать… ну, почти.

Аля осторожно открывает один глаз. Второй распахивается сам. Она поднимается и застывает, разинув рот. Вместо стены перед нею – окно в космос. Бархатная чернота притягивает, завораживает, манит. Звезды и созвездия мерцают, пульсируют цветовыми оттенками. Мимо бесшумно проносится комета, оставляя светящийся туманный хвост. Аля видит – одна из звезд приближается, растет. То ли она плывет к комнате, то ли Аля летит ей навстречу. Зрелище потрясает реальностью. Аля уже почти уверена: если протянет руку, дотронется не до экрана, а до настоящего иллюминатора.

- Что это?

- Визифон.

- Что?!

- Возьми компьютер. Представь, что экран монитора может видоизменяться, как тебе угодно. Предположим – от спичечного коробка до площади этой комнаты. Он может стать и объемным.

Прислонившийся к спинке кровати, Краасс протягивает руку вперед, делает пальцами движение, словно что-то тянет. Аля отшатывается назад. Чернота неба вваливается в пространство комнаты, нависает над ней. Как будто, она под прозрачным колпаком, а вокруг обнаженная душа Вселенной. Аля, в страхе, закрывает глаза руками. Видение чересчур живо. И оно по-настоящему пугает.

- Боягуз! – смеется он. – Придется привыкать и пересиливать себя. Это же только картинка.

- Слишком натуральная картинка! – Аля раздвигает пальцы, осторожно смотрит…

- Мама! Мы сейчас врежемся!

Звезда превратилась в солнце. Она занимает почти все пространство. Огненные протуберанцы взлетают над поверхностью длинными языками, масса под ними кипит, движется, перемещается. Аля даже явственно ощущает жар на коже. Краасс лениво отмахивается от светила. Изображение вжимается обратно в стену и замирает, превратившись в обычную фотографию.

Аля спрыгивает с кровати. Подходит к стене. Проводит ладонью. На ощупь поверхность из гладкого теплого камня или стекла. Оборачивается к Краассу:

- Расскажи!

- Само собой. Но для начала, приведи себя в порядок. Задание первое. Найди дверь и открой.

- Как? – расширяет Аля глаза.

- Так же, как я управлял экраном. Движение плюс мысленный посыл. Сформируй в уме четкий образ требуемого.

Аля сосредотачивается, несмело поворачивает воображаемую ручку несуществующей двери. В стене перед ней открывается арка. Она растерянно оглядывается на рагезта.

- Давай, давай, топай, - машет он рукой, - только долго не задерживайся, пожалуйста.

Аля не решается, тянет.

- А как я обратно вернусь, если она закроется?

- Обязательно закроется. А ты откроешь с той стороны, и все.

- И она послушается?

- Естественно…. Ну не стой ты истуканом. Мне что, душ вместе с тобою принять?

Алю как ветром сдувает.

                                                                          *   *   *

И это ванная комната?! Да это ж целый полигон! Кроме полного набора обычных для сего помещения предметов и приспособлений, здесь еще и бассейн. В длину – метров пятнадцать, не меньше. Да и в ширину почти такой же. Прозрачная вода с легкой синевой, на дне – цветная мозаика. Блестящие поручни, белый мрамор ограждения.

Аля садится на корточки, наклоняется, плещет рукою по воде. Та совсем не холодная, чуть теплее температуры тела. Встает, обходит ванную. Стены из того же матового полупрозрачного камня или сплава. Просторная стеклянная кабина для душа в стороне. Но никаких шлангов и рассекателей. Ага, наверно они тоже на расстоянии управляются, как и дверь.

Аля представляет себе, что открывает кран. Тотчас с потолка, стен и пола выпрыгивают водяные фонтанчики. Повинуясь мысленным приказам, они - то расходятся веерами, то сбиваются в плотные струи. Расшалившаяся Аля довольно долго забавляется душевой. Потом спохватывается – время!

Кидается к умывальнику. Тут уже присутствует вполне привычная атрибутика. Правда, вентилей нет. Аля проводит по металлу пальцем. Течет вода. Задает мысленно температуру. Кран подчиняется.

Позади умывальника, в стене, стеклянные стеллажи. На них – баночки, склянки, тюбики, флаконы. У Али руки чешутся все потрогать, раскрутить, открыть, понюхать. Но, если поддаться на минутку, она зависнет тут на час, не меньше. И тогда Краасс её точно убьет или… съест, - Аля нервно хихикает. Достает с полочки зубную щетку в упаковке, тюбик пасты. Замечает тут же, в углу, на плечиках, одежду и белье. Под вешалкой – обувную коробку.

Девочка принимается энергично орудовать щеткой. Надо побыстрее разделаться с процессом умывания и одеться, наконец!

                                                                     *   *   *

Рука сама делает ставший так быстро привычным жест. Арка открывается. Аля ступает в проход.

Интерьер комнаты существенно изменился. Кровати нет. Вместо нее – широкий диван и кресла. Посреди – накрытый на двоих, круглый стол. Сначала Аля не понимает, в чем дело, что её смущает помимо спонтанной «перестановки». Но тут же осеняет: ножки-то у стола отсутствуют. Столешница просто висит в воздухе. Алю даже не удивляет, что Краасса в комнате почему-то нет, так её заинтересовал «летающий» стол.

Девочка ощупывает его со всех концов, заглядывает под столешницу снизу, пробирается под ней на другую сторону. Столу хоть бы хны! Аля автоматически берет с блюда какой-то фрукт, шлепается в кресло. Методично жует и хлопает глазами. И тут её посещает очень умная мысль: «А это Земля, вообще?» Нет, похоже, Земля, но проверить не мешало бы. Может, она уже где-нибудь на другом конце галактики лошадей местного разлива с балконов рассматривает?

- Ну что? – голос Краасса.

Девочка подымает глаза. Рагезт входит с террасы.

- Завтракаем уже?

- Крыша едет не спеша, тихо шифером шурша, - бормочет Аля, отслеживая его продвижение глазами, но не двигаясь. – Скажи. Я уже совсем с ума сошла, или только наполовину?

- Отчего именно наполовину?

- Ну… Половину стола вижу. А вторую – никак. Глюк -  великое дело!

- А тебе для полного счастья у него обязательно подпорки необходимы? Сделаем, не вопрос.

Краасс прищелкивает пальцами. У столешницы отрастают ножки. Аля подпирает щеку ладонью и почти умиленно наблюдает за процессом. У нее натуральный шок.

- Корвалольчика,  валидольчика, энергетика? – шутливо спрашивает трансформер.

- Пистолет! – отрубает Аля.

- Зачем же так радикально?

- Зато действенно! – отрезает она. – Вроде, я и не Алиса… с утра была…. Ты кролика там не встречал по дороге?

- Какого еще кролика? – он смотрит на нее заметно обеспокоенно. – Ребенок, ты в себе, вообще?

- Нет! Позавчера вышла и обратно еще не вернулась! – Повышает Аля голос. – И, если не хочешь, чтобы я свихнулась окончательно, расскажи, где я, и что тут происходит!

- Хорошо. – Краасс подсаживается к столу. – Но для начала предлагаю поесть.

Аля встает. Опасливо придвигает к столу второе кресло. Ехидно спрашивает:

- А закусывать мною будешь?

- Не дерзи! – слегка повышает он тон. Алю моментально отрезвляет.

- Извини, - лепечет она, - столько всего навалилось, голова кругом.

- А ты тренируй голову, ребенок. – Краасс дотрагивается пальцем до её лба. – Чтоб не потерять ненароком!

Аля молча накладывает порцию себе на тарелку, смотрит на него исподлобья. Он улыбается:

- Слушай внимательно. Ничему не удивляйся. Старайся понять. И - НЕ!- перебивай.

 

                                                              *   *   *

Завтрак растянулся часа на два. Или она спутала, и это не завтрак уже? Краасс рассказывал просто, доступно и с достаточными подробностями. Аля заворожено слушала, но чувства, которые наполняли её при этом, совсем нельзя было назвать радостными или светлыми.

Это что, правда? И она не ослышалась? Как такое возможно? Она, Аля, оказывается, теперь его собственность. Фактически – вещь! И вся её жизнь отныне крутиться будет исключительно вокруг него. А иначе – она умрет. Для того чтобы выжить в его мире и быть ему полезной, ей придется пройти жесткую муштру и обучиться бесконечному количеству всевозможных навыков и дисциплин. Оказывается, он дает ей на ознакомление и отдых всего один день. И день этот – сегодняшний. С завтрашнего утра они будут видеться достаточно редко. А в моменты встреч он не желает слышать от неё никаких жалоб, капризов и претензий. Она обязана всегда быть с ним приветливой, исполнять все, что он потребует. Никогда не перечить и не хамить. В свою очередь, он намерен сделать её существование максимум комфортным во всем, что касается обстановки, досуга, каких-либо потребностей. Понятия денежных ограничений здесь не существует. Аля получит хотя бы и живого слона, если захочет, конечно. Вот только ухаживать самой придется…. Услышав это, она пожала плечами. Понимала, это голый пример. В некотором роде – бессмысленный. Он готов завалить её какими-то материальными благами и достатками, но они же сводятся на «нет» полным отсутствием свободы и возможности самостоятельных решений на свой счет.

Все время, пока Краасс говорил, Аля, как условлено было, молчала. Однажды только не выдержала. Глядя ему прямо в глаза, тихонько произнесла:

- Господи, но это же ужасно. Ты не понимаешь….

Краасс недовольно сдвинул брови, запрещающе качнул головою. Больше Аля в его монолог не встревала. Сидела и думала, что за часы эти душевно повзрослела, или постарела – уж и не понятно, как назвать правильнее – лет на десять. И того ребенка, что жил беззаботно до откровений этих, в природе уже не существует. Аля ощущалась себе безмерно уставшей и почти безразличной, ко всему и вся, включая самого Краасса….  Он, что, специально её растаптывает сейчас? Зачем?! Она же и так готова была бы пойти за ним и в огонь, и в воду…. Почему?!

- Ты слушаешь вообще, малыш?

- Аля покорно поднимает на рагезта потухшие глаза. Кивает. Опять опускает голову.

- Теперь можешь задавать вопросы. Я отвечу.

Она смотрит в сторону. На полушепоте спрашивает:

- Как часто мы будем видеться?

- Раз в несколько дней. Там посмотрим. Я еще окончательно не решил.

Аля берет со стола салфетку. Комкает её в руках. Через силу выдавливает:

- Хорошо.

- Что не так, девочка? Говори, я готов пояснить.

- Зачем я тебе, если ты даже не хочешь меня видеть? - с трудом выговаривает Аля.

- Глупенькая. – Краасс мягко накрывает её ладонь своею. – Я защищаю тебя.

- От себя?

- Совершенно верно. Посмотри, чем у нас с тобою все каждый раз заканчивается. Ты еще слишком слаба, чтобы часто выдерживать даже такую примитивную связь. А с завтрашнего дня у тебя начнутся колоссальные нагрузки. И будет очень мало свободного времени. Вероятно, придется подключать и стимуляторы. На этом фоне наша близость становится действительно опасной. Так что, возьми себя в руки, сделай правильные выводы и не изводись понапрасну. Уверен, скоро у тебя времени думать обо мне попросту не останется… - с улыбкой глядя на Алино вытянувшееся лицо, добавляет, - Да шучу, я, шучу. Я же все вижу, девочка и все понимаю. Рискну сознаться: меня удивляет и глубоко трогает, что ты настолько привязалась ко мне…. Не грусти, малыш. Время, данное нам, сравнимо с вечностью. Ты теперь, по сути, часть меня. Когда-нибудь ты еще будешь иронизировать над собою сегодняшней. Знаешь что, сейчас мы с тобою отправимся на прогулку. И ты кое с кем познакомишься. Разочарована не будешь, обещаю!

                                                                          *   *   *

Коридор Аля узнала сразу. Хотя, он, конечно, больше походит на среднестатистический проспект. Вокруг  стерильная белизна и, даже излишне сильное, освещение. Никаких острых углов, выступов, закоулков. Все линии и изгибы плавно перетекают друг в друга. Аля касается стены, ведет ладонью. Опять это кажущееся тепло и еще что-то. Сначала она никак не может разобраться в своих ощущениях. И, вдруг, понимает – это здание, по-своему, живо. Оно слышит, видит, запоминает все, что происходит в нем. Оно как отдельный организм, наделенный недюжинным умом и смекалкой. Девочке становится жутко. Она непроизвольно жмется поближе к рагезту, вцепляется в его руку.

- Что случилось? – следует немедленный вопрос.

- Краасс, ведь оно же живое. Оно следит за нами…

Он внимательно смотрит на Алю. На лице поочередно: удивление, неверие, одобрение.

- Ты догадалась или почувствовала?

- Я его слышу! – шепчет Аля чуть слышно. – И чувствую.

- Потрясающе… - Краасс действительно изумлен. – Не думал, что это проявится так быстро. Поздравляю. Если Арника пытается выйти на контакт, это значит, ты ей понравилась.

- Арника, это что, или… кто?

- Чтоб было понятнее, отвечу так: Арника – душа этого здания. Нашего дома. Хозяйка и хранитель. Люди живут в мертвых постройках, сугубо материальных. Но даже их сооружения, если ты слышала, имеют подчас свой особый дух, атмосферу, память. Образно, конечно. А наши дома живы по-настоящему. Они заботятся о своих жильцах. Оберегают их, создают максимально комфортные условия.

- Как?

- В основном, молча, – хмыкает рагезт. – Они просто прислушиваются к нашим пожеланиям и указаниям. Но иногда – общаются. Если им кто-то нравится особенно. – Он молчит, качает головой. – Был бы человеком, сказал бы «это дикость». Но это исключение – подтверждение моим выводам о тебе.

- Каким?!

- Тебе сейчас знать не нужно. Ничего плохого, Алира. Ничего плохого…. Хочешь познакомиться с Арникой?

- Еще бы!

- Закрой глаза. Слегка разведи руки. Да, ладонями вверх. Пожелай ей что-нибудь хорошее про себя.

Аля послушно выполняет указания. Краасс внимательно наблюдает. Кивает удивленно и одобрительно: по полу и стенам в направлении девочки сбегаются ручейки искорок, сливаются в тоненькие струйки-капилляры, кружат возле Али. Она открывает глаза, смотрит на Краасса. На лице – радостная улыбка.

- Ой, это так здорово! Она говорит, что друг. И – что у меня все будет хорошо! – переводит взгляд себе под ноги. – Ух, ты! Это что? Красота какая. – Поднимает голову к потолку, шепчет, - Спасибо! – вздыхает, восторженно-ожидающе глядит на Краасса. Тот рисует в воздухе пальцами какой-то символ. Из ничего перед ним складывается и вырастает цилиндрическая прозрачная кабина. Створки раздвигаются.

Краасс берет Алю за руку, заводит внутрь. Стекла смыкаются. На уровне глаз – небольшой экран. По нему скользят длинные строчки непонятных значков и завитушек.

- Рекбиз, наш язык, – поясняет Краасс. – Твоим первоочередным заданием будет усвоить его по максимуму. И я буду с тебя по этому поводу спрашивать очень строго. Запомни. – Улыбается, треплет Алю по щеке. – Да не пугайся ты так все время!

- Как же, - бурчит девочка, - у тебя очень хорошо пугать получается. Мне бы так научиться!

Краасс закидывает голову, хохочет. Смотрит на нее почти влюблено.

- Нет, ну ты у меня уникальный малыш!.. Слушай и запоминай. Это – камера трансперехода.  Лифт, по-вашему. Кардинальное различие в том, что он движется не вверх-вниз, а позволяет перейти из одного места базы в другое, минуя реальное пространство. Условно говоря, мы перемещаемся, вне пространства, в заданный пункт. Используем для этого монитор. Если необходимо, дополнительно подключаем телепатическое общение. К примеру, тебе нужно попасть из точки «а» в точку «в», но портал закрыт по техническим причинам. Камера даст объяснения и предложит, на выбор, варианты, ближайшие к запрашиваемому. Это понятно?

- Да, - говорит Аля ошеломленно, - у меня только один вопрос.

- Давай.

- А есть вообще что-то, чего вы не можете?

- Тебе сразу все военные тайны раскрыть, или выдавать порциями? – шутит Краасс. – Ну, а, если серьезно, конечно есть. Ты все узнаешь. В свое время. Трогаемся?

- Ага. А куда?

- Да на выход! – Краасс касается экрана. Стекло оболочки темнеет, потом опять становится прозрачным. Створки раскрываются.

- И это все? – растерянно вопрошает Аля.

Он кивает, указывает на возникший впереди проход:

- Идем.

                                                                     *   *   *

О, да они на крыше! По простоте душевной Аля подобный вариант и не предполагала. Думала, переступит порог и очутится у тех интересных конструкций из остриженных кустарников. Во-первых, никакого порога не оказалось. Во-вторых, встретила её совсем другая панорама.

Под ногами – длиннющая площадь из чего-то, схожего на вид с розовато-белым мрамором. Ограждают все невысокие, по колено, бортики-парапеты. И везде – ровные ряды, зависших в полуметре над поверхностью, матово серых, вытянутых капсул. Величиной каждая – с небольшую легковушку. Днище плоское, сверху – невысокий прозрачный купол. Аля заглянула в ближайшую. Внутри два глубоких кресла, в носовой части – приборная панель и, иссиня поблескивающий, узкий полукруглый монитор. Цвета салона – бежевый и белый.

- Это модули, - предваряет Краасс её вопрос, - или катера. Универсальное транспортное средство. Облегченный вариант. Для прогулок, перелетов в пределах планеты и небольших расстояний от нее. Удобная штука. Принимает вид местного средства передвижения, если необходимо по легенде.

Алю осеняет:

- Твои машины – не машины!

- Да. Обычная мимикрия, чтоб не вызывать ненужного интереса.

Аля трогает бока модуля, похлопывает по лобовому стеклу, скребет пальцем.

- Ты его лизни еще! – подает Краасс голос. Девочка, не оборачиваясь, показывает горизонту язык.

- Я все вижу.

Язык исчезает. Аля прикусывает ноготь и поворачивается к рагезту с самым безмятежным видом.

- А?

Он улыбается, покачивает головой. Потом глядит вбок, приветственно взмахивает рукою. Аля тоже смотрит.

К ним идут двое. Оба в одинаковых черных комбинезонах, плотно облегающих высоких сапогах, талии перехвачены широкими ремнями с металлическими вставками и бляхами. У обоих к поясам приторочено что-то, по виду напоминающее кобуры.

Аля отступает, останавливается позади Краасса, настороженно и с опаской наблюдает за приближающимися. Они такие же высокие, как и Краасс. И у них тоже удивительно правильные черты лиц, атлетические фигуры. У одного – темная шапка мелко вьющихся кудрей, перетянутых чем-то вроде ремешка. Другой – платиновый блондин. Аля даже решает сначала, что он, наверно, альбинос. Надо же, иметь такие ртутно-белые волосы. Но незнакомец подходит ближе, и она видит: темные брови, черные ресницы и синие-синие глаза, как вечернее небо над зарею. Заинтересованная и забывшая страх, девочка делает шаг вперед, становится рядом с рагезтом. Мужчины подходят. Обмениваются с Краассом непонятными фразами. Аля понимает – они общаются на родном языке. Прислушивается. Слух не режет. Слова звучат мягко, даже музыкально.

Разговаривая, подошедшие мельком окидывают её взглядами. На лице блондина на мгновение появляется приветливая улыбка. Взгляд теплый, доброжелательный. У второго, наоборот, взгляд тяжелый, неприятный. И выражение лица удивленно-брезгливое. Точно на глаза ему попалось что-то, абсолютно не вписывающееся в привычный пейзаж и потому раздражающее.

Краасс поворачивается к Але:

- Подожди меня здесь, малыш. Я сейчас.

Они с блондином отходят в сторону. Тот вытаскивает из-за пояса и подает Краассу узкий тонкий прямоугольник. Краасс раскрывает его. Вместе они что-то там просматривают, передают друг другу. Какие-то карточки. Фото, что ли? На Алю и второго подошедшего не смотрят. Аля облокачивается на ближайший модуль, старательно игнорируя стоящего рядом. Она изо всех сил пытается отвлечься, не обращать внимание, но её не покидает какое-то странное тягостное ощущение. Дискомфорт усиливается, и, вдруг, Аля явственно чувствует прикосновение. Будто чьи-то ледяные пальцы медленно прохаживаются по шее, плечам, груди. Девочку передергивает от испуга и отвращения. Она вскидывает голову, смотрит. Он рассматривает её насмешливо и откровенно. Губы не двигаются. Но в голове Али отчетливо раздается ехидное:

- Привет, бутербродик.

Алины глаза испуганно расширяются. Незнакомец ухмыляется, меряет её липким взглядом.

- Какая аппетитная…. Так и хочется попробовать…. И не убегает, надо же…

- Отойди от меня! – Аля произносит это вслух, вполголоса. – Она и сама не знает, как у нее рот открылся. Может, это обратная реакция на страх?

- Уй, какие мы неласковые! – опять звучит в голове. – Надо спросить у Нария. Думаю, он не будет против, чтоб мы с тобой поближе познакомились….Я буду о-очень добрым, крошка. Может, тебе даже понравится! - Он выразительно облизывает губы.

Аля видит раздвоенный змеиный язык, и её сводит судорогой страха. А потом…. В секунду, в одно неуловимое мгновение, животный ужас сменяется холодной яростью. Она не боится. Ни его, ни – вообще никого! Она защитит себя. Пусть только попробует еще раз её облапать! Ощущение ледяных пальцев на теле возвращается. Аля выдыхает, закрывает глаза, медленно опускает голову…. Краасс обеспокоено-вопросительно оборачивается в её сторону и, потрясенный, застывает на месте. Он видит самый момент удара. Плечи девочки разворачиваются, следует резкий, как выпад кобры, рывок головы вверх и вперед. Рагезт перед нею отшатывается, хватается за горло, валится наземь. Его бьют конвульсии, на губах появляется пена, глаза закатываются.

Аля совершенно неподвижна, руки разведены в стороны и сжаты в кулаки, лицо искажает гримаса отвращения и злобы. Вокруг девочки, серыми лентами пыли, вьется призрачное дымное облако.

Краасс толкает Зэера, показывает на корчащегося на полу трансформера. Сам кидается к Але. Подбегает. Падает на колени. Хватает за плечи, разворачивает к себе. Её глаза – абсолютная чернота. Белков нет. Тело, как натянутая тетива и прямо пышет жаром.

Краасс трясет Алю за плечи, окликает снова и снова, обнимает, прижимает её голову к своей груди.

- Малыш, очнись! Все хорошо, Алира. Не бойся, малышка, я с тобой. Тебя никто не тронет, слышишь?! Ну, очнись же, очнись!

Постепенно она обмякает в его руках, глаза светлеют, становится осмысленным взгляд. Аля всхлипывает, приникает к Краассу и заходится в рыданиях. Краасс опять обнимает её, гладит по голове, шепчет в ухо:

- Тихо, тихо, маленькая…. Все позади, все хорошо…

Переводит глаза на Зэера. Тому уже удалось привести в чувство Алину жертву. Рагезт с трудом поднимается на ноги, глотает воздух открытым ртом, растирает шею. Взгляд испуганный и ошеломленный.

- Что здесь произошло, Крофт? – Краасс жестко отчеканивает каждое слово, в голосе – металл. Отвечает ему Аля, к которой, наконец, возвратилась способность говорить:

- Он…. Он сказал, что со мной сделает… если ты… когда ты ему меня отдашь…. И-и… он меня… трогал! – она закрывает лицо руками и снова начинает плакать.

Краасс оставляет девочку. Медленно поднимается с колен. Смотрит на Крофта, не отрываясь. Склоняет голову на один бок, на другой. Глаза наливаются желтизной.

- Вождь, но это недоразумение! – Крофт пятится, оглядывается на Зэера. Тот выразительно отворачивается, отступает.

- Я просто пошутил, вождь!

Миг – и Краасс рядом с ним. Хватает Крофта за грудь, поднимает в воздух, с силой швыряет оземь. Наклоняется, цепляет за ворот комбинезона, подтаскивает к себе.

- Ты до нее до-тро-нул-ся? – выговаривает по слогам. – Ты посмел к ней прикоснуться?!.. Ты осмелился нарушить табу?!!

Крофт пытается что-то ответить, оправдаться. Слов не находит. Он сознает, положение его очень серьезно. Краасс просто в бешенстве.

Зэер рискует вмешаться.

- Мы подоспели вовремя. Ничего не случилось, ничего радикального. Мы можем ограничиться высылкой. Если позволишь, я займусь этим сейчас же.

 Краасс презрительно оглядывает поникшего Крофта, цедит:

- Резолюцию огласить на общем собрании. Четверть часа ему на сборы. Отправить в пограничный гарнизон рядовым. – Помолчав, добавляет, - И чтобы я о нем лет сто ничего не слышал! Отвечаешь.

Зэер согласно кивает. Берет Крофта за локоть, уводит. Последний – в полном шоке. Краасс возвращается к Але. Поднимает её на ноги, привлекает к себе.

- Успокойся, Алира. Успокойся, малыш. Ты молодчина, ты смогла постоять за себя.

- Что произошло? – всхлипывает она. – Я не помню ничего толком.

Краасс тихонько смеется. Приподнимает ей голову. Заглядывает в лицо, утирает слезы.

- Ты у меня боец, ребенок. Да еще какой! Так ему врезала, что он еле в себя пришел.

- Правда?!

- А то! Больше тебя тут никто обидеть не решится. Слово даю.

Аля вытирает лицо ладошками. Пытается улыбнуться. Краасс подводит её к модулю. Нажимает на борт. Купол раздвигается, разламываясь на две половинки. Одновременно в бортах возникают проемы и ведущие к ним ступени. Рагезт приподнимает девочку, подсаживает. Обходит аппарат с другой стороны, садится во второе кресло.

- Ну что, полетаем? Не боишься?

- Нет!  Я уже устала бояться! – твердо отвечает она.

- Очень хорошо.

Купол накрывает их. Проемы исчезают. Катер взмывает ввысь.

 

                                                   *   *   *

Стрелой уйдя в вышину и прочертив над территорией широкий полукруг, модуль зависает неподвижно. Внизу – бескрайний лесной океан. Горные склоны расцвечены переливами весенних оттенков, от жемчужно-седого до нежно зеленого изумруда молодой поросли. Над головой – пылающий солнечный диск. Вокруг – прозрачная синева и миражи облачных замков. Аля очарованно прижимается лбом к стеклу, упирается ладонями. О, если бы она могла летать! Как  там, в её сне! Это незабываемое ощущение упругого воздушного потока, и она несется в нем, как по скоростному шоссе на спортивном болиде. Господи, что бы она только не отдала, лишь бы еще раз пережить это, прочувствовать, насладиться!..

- В точности так у нас сейчас не выйдет. – Веселый голос Краасса врывается в мечты. Аля задерживает дыхание, глушит удивленный возглас, - да он же читает её мысли!

- Так не честно! – возмущенно восклицает она.

- Почему? – он смеется. – Я что, виноват, что ты так громко думаешь? Да ну же, Алира, не смущайся. Всему ты научишься, и телепатические блоки ставить – тоже. Но мне можешь говорить совершенно все. Вот, у людей принято: с врачом и священником не стыдно поделиться самым сокровенным. А я для тебя больше, чем все эти образы вместе взятые, включая брата, мужа и отца. Понимаешь?

- Понимаю. Хочешь сказать, что ты Бог, что ли?

- Нет. – Он приближает свое лицо к её, вкрадчиво произносит. – Я его ставленник в мире материи… Ты и не представляешь, какой огромный мир принадлежит мне безраздельно. Сколько живых существ зависит даже не от моего слова или поступка, но – от жеста, от взгляда, от настроения….

Аля вдруг прижимает ладонь к его губам. Качает головой. Шепчет, глядя в глаза:

- Не говори мне этого, пожалуйста. Я не стану бояться тебя больше или хотеть быть с тобой меньше.… Хочу попросить кое о чем. Можно?

- Да, малыш. – Он говорит ласково и тихо.

Аля решительно перебирается в его кресло. Устраивается у него на коленях, тянется губами к уху, будто хочет сказать что-то, и… целует. От неожиданности, он отдергивает голову. Брови ползут вверх. На лице – искреннее изумление.

- Смело! – произносит, наконец, несколько растерянно. – Так что ты хотела попросить?

- Это и хотела. – Аля отворачивается, прячет глаза.

- Ребе-енок! – тянет он. – Ну что ж ты делаешь?! Ну, я же не железный!.. А потом – рыдания, разочарования, и так далее? Да?

- Нет! – Аля энергично мотает головой.

- Вот ужас, а! – Он оглядывает её с восхищением и чуть ли не оторопью. – Никогда бы не поверил, что меня практически изнасилует маленький наглый земной детеныш…. Чертовски соблазнительный, правда!

Аля упорно не смотрит на него. Краасс разворачивает её лицом к себе. Губы девочки подрагивают. По щеке ползет слезинка.

- Нет, ну опять! Да откуда ж в тебе воды столько берется?!

- Человек – существо водяное. – Огрызается она, шмыгая носом. – Не знал, что ли?.. Мистер Всезнайка, блин!

Вместо ответа Краасс сгребает её в охапку. Пространство кабины меняется. Прозрачный свод удаляется в стороны и вверх. Теперь они внутри просторной стеклянной пирамиды. Под ними шелковистый белый меховой настил. Солнечные лучи заливают пирамиду. Солнечные зайчики пляшут в черных глазах. Краасс опускает Алю на мех. Становится перед ней на колени.

- Ничего по-настоящему мы с тобой делать не будем. Но кое-что попробуем. Главное, доверься мне и не сопротивляйся. Поняла?

- Да.

- Согласна?

- Да, Краасс!

Алино сердце чуть из груди не выскакивает, но  отступать поздно. Сама напросилась. Да, ну, не убьет же он её, в конце концов! А все остальное можно вытерпеть….

Краасс пробегает пальцами по кнопкам. Скользящим, плавным движением освобождается от куртки и остается обнаженным по пояс. Аля наблюдает, затаив дыхание. В ярком солнечном свете его кожа странно блестит, словно смазана маслом или кремом.  Литые мышцы вызывают в памяти образы античных героев. Але прямо безумно хочется дотронуться до него. И бог с тем, что будет после!

Краасс наклоняется к ней. Поднимает на ноги. Расстегивает ветровку. Снимает. Стягивает через голову футболку. Аля остается в спортивных стрейчевых брючках и лифчике. Мучительно покраснев, она прикрывает грудь. Мягко, но настойчиво, Краасс отводит ей руки.

- Ничего не будет, Алира. Верь мне.

Ложится на спину, увлекая её за собой. Она оказывается лежащей на нем сверху. Он неторопливо ведет ладонями по её телу. Сверху вниз. Закрывает глаза. Проговаривает медленно, сосредоточенно:

- Ты должна захотеть отдать не просто себя. Представь, что ты – проводник. Через тебя проходит вся энергия и вся мощь твоей планеты. Отдавая себя, ты отдаешь мне эту силу. Я хочу ощутить это, Алира! Постарайся. У тебя получится!

Берет её руки в свои, разводит в стороны. Она распята теперь на его теле. Аля кладет голову Краассу на грудь. Тоже закрывает глаза. Старается представить картинку как можно четче….

Огненный вихрь летит сквозь неё в сумасшедшей гонке. И нет уже ни слабости, ни тяжести в голове. Пламенные струи омывают, обволакивают, заполоняют безудержной радостью и осознанием – средоточие этой неимоверной силы именно она, и никто иной! Безграничное наслаждение возносит её в сказочную высь и погружает в сладостную нирвану. По щекам текут слезы. Но только, это слезы блаженства. Нет, никогда, ни наяву, ни во сне, ей не приходилось испытывать и тени подобных ощущений. Наверно, это выше всех возможных чувств, изведанных людьми….

- Ты великолепна, девочка. – Сквозь дымку отступающей неги пробиваются его слова. Он крепко обнимает Алю, нежно касается губами волос над ухом. – Спасибо!

Подняв голову, она наблюдает, как темнеют, заволакиваются мраком, пронзительные кошачьи глаза, как выравнивается дыхание вздымающейся груди. Осторожно касается одной щекой, другой. Краасс лениво гладит её по голове, запускает пальцы в шелк локонов. Потом, бережно, но решительно, отстраняет.

- Хорошенького понемножку, малыш. Одевайся.

Поскольку Аля медлит, он несильно шлепает её пониже пояса.

- Сейчас ускорение придам, ребенок!

Аля зайцем кидается натягивать одежку….

Застегнувшись и одернув курточку, ожидающе глядит на Краасса. Тот тоже одет, машет ей:

- Садись рядом.

Аля слушается. Стены пирамиды сближаются, она снова оказывается сидящей в кресле. Краасс кладет ладони на приборную панель, переключает тумблеры. Катер ложится на левый бок и плавно снижается. Стена деревьев близится, наплывает. Модуль прекращает спуск над самыми верхушками и медленно скользит, иногда задевая днищем седые хвойные волны.

- Внимание, Алира. Пристегнись…. Мысленная команда.

Аля выполняет. Из-за её головы выстреливают широкие металлизированные дуги. Обвивают тело крест-накрест, прочно фиксируя его в кресле.

Рагезт подает знак. Купол вдвигается в корпус. Холодный ветер ударяет в лицо свежестью и резким запахом озона. Девочка блаженно жмурит глаза, вытягивает руки в стороны, машет и, наконец, выдает залихватский вопль, почти на ультразвуке.

Краасс прикрывает уши, отодвигается. Смотрит, склонив набок голову. Глаза смеются.

- Все, все, малыш. Можешь считать меня глухим и почти избитым. А ну, не дерись, кому сказал!

Аля прячет ладошки под колени, наклоняет голову, глядит одним глазом из-под челки, задорно улыбаясь.

- Да-да, глазки хорошо строить умеешь, не сомневайся. – Краасс перевешивается через борт. Смотрит. – О, вот они!.. Замечательно.

Выпрямляется. Направляет модуль вниз. Аппарат накреняется вперед и легко ныряет меж деревьев. Аля взвизгивает, вжимается в седушку.

Краасс грозит ей пальцем с улыбкой:

- Пугаться не разрешаю! Привыкай.

- Легко сказать, - ворчит про себя Аля, но вслух не возмущается.

Вильнув между стволами, катер мягко приземляется на узкую прогалину. Точнее, не приземляется, а зависает над травой, как на воздушной подушке. Страховочные ремни убираются. Рагезт спрыгивает, помогает спуститься Але. Берет её за руку и ведет за собой.

Они быстро шагают по лесу. Краасс поминутно осматривается. Наконец, останавливается у большой поляны, поросшей молоденькими елочками и ивняком.

- Ничего не чувствуешь?

Аля пожимает плечами. Удивленно обводит поляну глазами.

- Не-а.

- Сосредоточься. Не может быть, чтоб совсем ничего!

Она уходит в себя, прислушивается. Резко поворачивается вправо.

- Здесь! Совсем близко! Он не один, их несколько!

- Все, ребята! – Краасс насмешливо разводит руками. – Рассекретили вас. Вот так, просто. Так что, давайте, кончайте дурить и являйте нам свои натуры по-быстрому!

Воздух перед ними дрожит и сгущается. В этом мареве проявляются, уплотняются и обретают четкость высокие массивные тела.

Прямо над Алей нависает большая вытянутая голова. Чуткие остроконечные уши, раздувающиеся ноздри, прозрачно-голубые глаза с вертикальными зрачками. Гигантская лошадь отбрасывает иссиня-черную густую гриву. Аля вскрикивает. На лбу, между глаз, играет бриллиантовыми искрами небольшой острый, изогнутый полумесяцем, рог.

- Единороги! – выдыхает девочка потрясенно.

- Итраны. – поправляет её Краасс.

Животные обступают их плотным кольцом. Наклоняя головы, потряхивая гривами, разглядывают Алю. Тот, который подошел первым, опускает морду к самому её лицу так, что их глаза оказываются на одном уровне.

- При-привет, - заикается Аля неуверенно.

- И тебе того же, человечек. – Ударяет по ушам густой бархатный голос. Аля замирает с выпученными глазами. Открывает и закрывает рот, как рыба, выброшенная на берег.

- Ой, мамочки! – роняет, наконец, - я сплю, да?

Голубой глаз моргает у самого лица:

- Да нет, кажись! При сознании, вроде…. Это у тебя шок просто, человечек. Не каждый же день встречаешь такого великолепного, единственного, шикарного!..

- Ну, пошло-поехало! – вклинивается Краасс. – От скромности он точно не умрет.

Становится рядом с Алей. Берет за плечи.

- Это Алира.

- Тот самый ребенок? – Еще один итран выходит вперед. Внимательно осматривает Алю. У него выразительные спокойные бирюзовые глаза. Морду, от лба до ноздрей, пересекает глубокий шрам. – Твой донор?

- Да, Таме. – Голос Краасса теплый и приветливый. Он кладет руку на лоснящуюся холку, похлопывает ладонью. - Привет, дружище! Как вам здесь?

- Нормально, хозяин. Ты решил познакомить девочку с моим оболтусом?

- Верно.

- Ну что ж, ему самое время образумиться и заняться чем-нибудь полезным. А то мается дурью днями напролет. То над туристами издевается. То, вон, всю прошлую неделю местного Несси изображал. Перепугал население до полусмерти….

- А мы, в принципе, и знакомы уже! – фыркает итран возле Али.

Она ойкает тихонечко, светится радостной догадкой.

- Так это ты был?!.. Краасс, я тебе хотела сказать, но не решилась как-то. Он приходил утром, перед тобой. – Обращается к итрану, - ты очень красивый…. Я – Аля… Алира. А как тебя зовут?

Итран вопросительно поворачивает голову к Краассу. Тот спешит пояснить:

- Его настоящее имя ты выговорить не сможешь. И оно у итранов – слишком личное, только для соплеменников. Ты должна дать ему имя сама.

- Как, сама?

- Просто. Он теперь твой.

Аля в замешательстве переводит глаза с Краасса на единорога и обратно.

- Я…. Я так не могу. Краасс, это неправильно. Он же не вещь. Он такой, как я… и ты….

Раздается дружный громовой хохот. Краасс тоже смеется, но глаза его становятся холодными. Ледяной холод наползает на Алю, неприятно въедается в тело. Она растерянно смотрит на рагезта, не понимая, в чем провинилась. Обстановку разряжает Таме:

- Хозяин, всему свое время. Ей пока сложно понять и, главное, принять наши законы. Все придет постепенно. Не сердись на нее. Она всего лишь ребенок!

Краасс треплет его за гриву. Взгляд, направленный на Алю, опять добродушен.

- Извини, пожалуйста! – одними губами шепчет она. – Я не подумала….

- Хорошо, что понимаешь. И всегда, - делает ударение, - думай! Что говоришь, что делаешь, что чувствуешь. Это основа выживания в моем мире, девочка.

Аля опускает голову. Стоящий рядом итран склоняется к ней.

- Не расстраивайся, человечек. Он тебя не съест…. Ну, может, только покусает немножко, для острастки. – Вытягивает в сторону Краасса нижнюю губу.- Бяка, бука, закорюка! Напугал маленькую девочку, бессовестный. Вот, щас, как дам больно!

Краасс покачивает головой, улыбается ему.

- Такой же наглый, как всегда. Прекрасно споетесь!

- Естественно. Я еще научу её сдачу давать. И тебе тоже, большой страшный злой дядя!

Все, включая Краасса, опять смеются. Алю отпускает страх. Она облегченно вздыхает. Потом произносит осторожно:

- Если позволишь, я буду называть тебя Морфеем.

- Морфей. – Повторяет он, прислушиваясь к звучанию. – А мне нравится…. Почему такой выбор?

- Не знаю, - смущается девочка, - смотрела как-то фильм фантастический «Матрица». Так звали одного из главных героев. Мне это имя очень понравилось.

- Морфей – бог сна и иллюзий. Тебе подходит. – Хмыкает Таме. Обращается к Але, - он у меня еще тот фокусник!

Аля вопрошающе смотрит на Краасса.

- Морфей – сын Таме. – поясняет тот. – Ну, ладненько, парни. Нам пора. Не скучайте. Если что, обращайтесь, все сделаем. Морфей, завтра в девять, у блока.

- Есть, хозяин!

Краасс прощается со всеми, Аля – тоже. Уходя, оборачивается. Морфей ободряюще кивает вслед.

                                                                       *   *   *

Катер опять несет их над лесом. Купол убран. Аля смотрит во все глаза и не может насмотреться. Краасс, похоже, сосредоточился на управлении. На нее внимания не обращает. Следит за монитором.

Аля, вдруг, слышит знакомые нотки. Смотрит на экран. На нем – тот самый блондин. Они с Краассом обмениваются тирадами. Экран гаснет.

Впереди внизу возникает белый полукруг. Модуль замедляется, идет на посадку. Краасс неожиданно сжимает Алину ладонь.

- Послушай меня, девочка. Мы сейчас расстанемся.

Аля вздрагивает, в глазах – отчаяние. С каменным выражением лица, он продолжает:

- Пожалуйста, никаких истерик. У меня много дел. У тебя сегодня еще одна, достаточно ответственная, процедура. Да, и – неприятная,  предупреждаю заранее. Зато после нее мне не придется за тебя волноваться. – Помедлив, добавляет, - Крофт, конечно, тридцать раз раскаялся, но ему это уже не поможет. Проблема в том, что подобные желания ты будешь вызывать у большинства моих подчиненных. Придется принять радикальные меры.

Модуль зависает на своем месте в ряду. Аля выбирается из него. И… её подхватывают чьи-то сильные руки. Ставят на площадку. От неожиданности, она чуть не отпрыгивает в сторону, но вовремя успевает совладать с собой. Оглядывается. Позади нее – беловолосый рагезт. Улыбается, протягивает руку.

- Привет, Алира. Я – Зэер.

Аля в замешательстве смотрит на него, не зная, как поступить. К ним подходит Краасс.

- С этого момента, девочка, Зэер твой наставник и тренер. – Его голос холодно чеканен, глаза смотрят, словно сквозь нее. – Все его требования и указания тобой должны выполняться беспрекословно. Я буду в курсе всего, что с тобою происходит…. Удачи.

Поворачивается и уходит. Аля смотрит вслед, еще надеясь, что Краасс все-таки обернется, скажет что-то или посмотрит на нее хоть раз. Тщетно! Она закрывает глаза, прилагая максимум усилий, чтобы не расплакаться.

На плечо ложится ладонь. Приветливый голос произносит:

- Не плачь, не надо…. Вы будете часто видеться…. Ему почти так же тяжело, как и тебе. Но сейчас это необходимо…. Пойдем со мной.

Аля молча вкладывает свою ладонь в его руку, и идет следом.

 

                                                    *   *   *

Лифт выпускает их. Коридор. Теплый камень стен. Ровный свет ламп.

- Учись запоминать пространство. – Говорит Зэер. – Не умом, но интуицией. Смотри, здесь никаких опознавательных знаков. Якобы – глухие стены. На самом деле – жилые помещения, оранжереи, тренажерные залы. На каждом шагу – двери. Ты должна научиться видеть их внутренним зрением, на энергетическом уровне…. Постой!

Аля останавливается.

- Попробуем прямо сейчас. Хочу, чтобы ты нашла свою комнату.

Аля осматривается, закрывает глаза. Стоит неподвижно. Потом трогается. Уверенно идет вперед. Зэер – за ней. Они быстро проходят один поворот, второй. Аля притормаживает, приближается к участку стены. Толкает пальцами. Стена раздвигается. Девочка оборачивается к Зэеру, смотрит торжествующе.

- Молодчина! – Зэер одобрительно кивает. – Прогрессируешь на глазах. Заходи.

В комнате он усаживается в кресло. Аля забирается с ногами на диван, прижимает к животу подушку. В глазах – ожидание и вопрос.

- Голодная? – спрашивает он.

- Нет. – Она устраивается поудобнее. – Зэер, а ты тоже – вампир?

Он широко улыбается.

- Правильнее называть нас трансформерами. У нас могут быть разные физические обличья, в зависимости от обстоятельств и потребностей. Данная форма, в принципе, самая удобная и естественная. Поэтому принята нами как базовая.

- И ты тоже людей убиваешь? – она настойчиво вовлекает разговор в нужное ей направление.

Зэер кладет подбородок на руки, разглядывает её немного иронично:

- Почему это тебя так волнует? Боишься за себя?.. Не стоит!

- Нет, думаю, -  сколько людей погибло уже с того момента, как вы на Земле….

- Не так много, девочка. Куда меньше, чем от аварий, бандитских разборок, войн и банальных пищевых отравлений.

- А что впереди?

- Контроль планеты. Если этого не сделать, люди убьют Землю. Они размножаются слишком быстро и слишком быстро разрушают окружающую среду, необходимую для их же существования. Контролируя численность населения и, со временем, избавившись от больных и слабых особей, мы сможем создать крепкую здоровую популяцию. И обеспечить себе постоянный источник питания в этой части космоса.

- Вот кошмар-то, а! – Скривившись, шепчет Аля. – Так мы для вас куски бекона на завтрак, и не больше, да?

- Почти угадала. Только про бекон – это уж чересчур утрированно. Люди достаточно вкусны, чтобы выступать в качестве всех известных блюд, а также – пикантной закуски.

Аля поеживается.

- У меня тоже все шансы закуской стать?

- Извини, Алира, за откровенность. Но ты ею и так являешься. Насколько понимаю, Краасс воспользовался тобою уже не единожды….

Аля хватается за щеки, краснеет, смотрит на него, как кролик на удава.

- Что ты сказал?!

- Правду. – Он понимающе хмыкает. – Тебе тяжело это слышать, я знаю. Но тут уж, как говорится, из песни слов не выкинешь. Давай условимся, ваши отношения с Краассом мы с тобой затрагивать больше не будем. Это не в моей компетенции и оно меня не касается. Понятно тебе?

- Понятно, - говорит Аля, - понятно, что ничего не понятно…. Зачем я ему, если меня с легкостью можно заменить десятком, как ты выразился, других «особей».

- Но ведь он объяснял тебе. Ты – донор. Ты можешь дать гораздо больше любого другого человека. И не умереть при этом, а даже самой испытать удовольствие. Посмотри на себя с другой стороны. Ты – избранная, таких больше нет. И пока ты полезна Краассу, он сделает твою жизнь сказкой. А полезной ему ты будешь, вероятно, бесконечно долго…. Так что все отлично.

Аля зарывается лицом в подушку, молчит.

- Смею обнадежить, девочка, ты скоро привыкнешь. Тем более, ты в таком возрасте, когда тяготы и неудобства переносятся проще, а верить и надеяться гораздо легче…. Давай-ка отойдем пока от душетрепещущих сцен и окунемся в обыденность. Слушаешь?

- Да! – Отрывисто бросает она.

- Сегодня у нас впереди еще одно мероприятие. Так называемое посвящение. Краасс представит тебя рагезтам, как свою официальную… м-м-м, - он подбирает слово, - наложницу.

- Кого?!! – Аля опять хватается за голову. – О, боже! Да я лучше повешусь сразу! Или, вон, ты меня загрызи!

- Спасибо, мне еще пожить охота. – Парирует Зэер. – предложение, конечно, соблазнительное, но не настолько, чтоб на кон бросать собственную жизнь.

Аля прищуривается, обводит его взглядом. Зэер смотрит и удивляется. Он ловит в глубине ее зрачков жестокий хищный блеск. Она, с издевкой, произносит:

- А вы ему тут все пятки лизать готовы, как я посмотрю!

Он склоняет голову, смотрит с сожалением.

- В тебе говорит боль и разочарование, Алира…. Я не обижаюсь…. Тебе просто придется пережить и смириться. На это, конечно, нужно время…. Но знаешь, я совершенно искренне – именно для тебя, а не потому, что приказал Краасс – помогу тебе освоиться здесь. Как ни становись ты в позу и не протестуй, это теперь твой дом. Единственно настоящий.

- Прости меня, Зэер. – тихо прерывает она. – Мне просто очень больно…. Но я справлюсь, обещаю. Что там, вечером, произойдет? Что я должна буду сделать? Говори, я все выполню.

 

                                                             *   *   *

Аля смотрит на себя в зеркало. Нет, это не она. Это какая-то странница из лабиринта Минотавра. Ели в этой незнакомке и осталось что-то от нее, Али, то – лишь взгляд, быть может. А остальное….

Черное, длинное – в пол – узкое платье с разрезом до бедра плотно облегает худенькую фигурку. Материя мерцает, переливается. При любом движении по ней бегут фосфорические брызги и ручейки. Открытые плечи, низкий вырез на спине. Высокие, по локоть, кружевные перчатки без пальцев, парчовые туфельки на головокружительной шпильке. Аля битых два часа потратила только на то, чтобы научиться, хотя бы более-менее уверенно, передвигаться на них и не терять равновесие. Волосы высоко подобраны в прическу, напоминающую шлем и переплетены сеткой из черных жемчужин. Глаза, густо подведенные черным, кажутся неестественно огромными. Аля стискивает руки у груди, усилием воли старается подавить нервную дрожь. Зэер окликает. Она поворачивается, подходит.

- Замечательно, малышка. Ты покажешь им класс, я уверен. Ни в коем случае не выказывай страха или беспокойства…. Когда будете танцевать, просто слушай и давай вести себя. Это всего пару минут. Потом то, о чем я говорил. Это наиболее тяжелая часть, но она тоже – к счастью – длится недолго. И - мы свободны.

На стене освещается экран. Металлический тембр спрашивает что-то. Зэер отвечает. Потом протягивает Але руку, легонько пожимает ей пальцы.

- Готова, Алира?

Аля твердо смотрит на него. Делает глубокий вдох.

- Да!

                                                                       *   *   *

Огромный зал. Его цвета – оттенки льдов Арктики. Посреди – возвышение  подиума в виде многолучевой звезды или цветка, похожего на водяную лилию. Хрустальные стены сходятся вверху конусом. Море света, море воздуха и… глаза. Але мерещится, что их тоже – море. Разместившиеся группами за матово-кварцевыми столами или трибунами, рагезты открыто и придирчиво рассматривают её, будто какой-то музейный экспонат.

Зэер помогает ей подняться на подиум. Отступает, удаляется.

Краасс на противоположной стороне. Он снова в снежно белом одеянии. Но теперь – сапоги и широкий пояс густо расшиты золотом, волосы распущены, на лбу, переливающийся синим огнем, узкий бриллиантовый обруч.

Сконцентрировавшись и стиснув зубы, Аля заставляет себя отстраниться от всего, что происходит вне помоста. Глядя на Краасса, она медленно выходит на середину. Опускается на одно колено, складывает ладони в молитвенном жесте, смотрит в пол.

Начинаясь серебряными переливами и шумом ветра, звучит тягучая, тихая музыка. Постепенно усиливается, наполняет собою пространство. Странная, ни на что не похожая, проникающая в самую глубь души, околдовывающая, заставляющая тело само двигаться в такт, будто в трансе.

Размеренным шагом Краасс приближается. Взяв за запястья, поднимает на ноги. Аля кладет ладони ему на плечи, смотрит в лицо. Он чуть улыбается ей уголками губ, берет за талию, ведет в плавном кружении, чем-то напоминающем вальс. Она сосредотачивается только на его глазах, отключаясь от окружающего, позволяя управлять собою, как ему угодно. Фигуры танца сменяются одна за другой. Наконец, они останавливаются.

Краасс позади, опять держит её за запястья. Разводит руки в стороны. Отпускает Алю. Ведет сомкнутыми пальцами вдоль её вытянутых рук от кистей до плеч и дальше, по груди, перекрещивая ладони, обнимая её. Аля поднимается на носки, держась за его плечи. Склоняет набок голову, подставляя ему шею. Музыка отдаляется, затихает где-то далеко, превращаясь в рокочущие громовые раскаты. Краасс нагибает голову. Кончиком языка касается Алиного виска, щеки, шеи, плеча. Едва шевеля губами, она тихонько шепчет:

- Мне все равно! Если хочешь – убей. Но я люблю тебя….

На миг глаза его теплеют. Он неуловимо-невесомо дотрагивается поцелуем до её губ и с силой прижимается губами к шее под ухом.

Режущая острая боль вонзается, протыкает, разливается внутри. Аля, насколько может, расслабляется в его руках и терпит, терпит…. Пытка, кажется, длится без конца. Но она скорее умрет, чем издаст хоть звук. Они не дождутся, она выдержит!

Краасс отрывается от её шеи, поднимает голову. Зал взрывается приветственными возгласами и овациями.

Поддерживаемая его руками, прислонившись к его груди, Аля смотрит на них. Смотрит и улыбается. Она прошла это испытание, она сумела!!!

На подиум выходит Зэер. В руках у него, на ажурном золотом подносе, широкая чаша и маленькая блестящая шкатулка. Краасс еле слышно спрашивает:

- Удержишься?

Аля глазами показывает готовность. Он отпускает её. Берет с подноса шкатулку, открывает. Достает и демонстрирует сидящим подвеску – жемчужно-переливчатый бутон лотоса на тоненькой, витой, усыпанной бриллиантиками, цепочке. Надевает украшение на Алю. Бутон ложится точно в ямочку у основания шеи.

Следом Зэер подает ему чашу. Высоко подняв её над головой, Краасс что-то звучно говорит в зал. Как один, все поднимаются со своих мест. Напряженно смотрят на него и Алю. Трансформер отпивает из чаши, протягивает девочке.

- Теперь – ты!

Приторный запах крови бьет в нос, отнимает дыхание, вызывает тошноту. Аля делает над собою неимоверное усилие. Зажмурясь, не дыша, берет чашу обеими руками. Глоток. Еще один.

По залу проносится настоящий шквал восторженно-одобрительных выкриков и аплодисментов.

Краасс забирает у нее чашу. Передает Зэеру. Берет ладони девочки, осторожно и почтительно целует. Потом обнимает её одной рукой, поворачивается к залу. Приветствует его и уводит Алю с возвышения. Рагезты провожают их, стоя.

                                                                         *   *   *

Шагая по проходу, между Зэером и Краассом, Аля понимает вдруг: с ней что-то не так. В глазах двоится, абрисы окружающего теряют четкость. Её знобит и подташнивает. Девочка постепенно замедляет шаг. Останавливается, поднимает на поддерживающего её Краасса затуманенные глаза. Лицо землисто-белое, белки глаз покраснели. Еле шевеля языком, выговаривает:

- Мне нехорошо….

В следующий миг она без сознания повисает на его руках. У Краасса вырывается сдавленное ругательство.

- Вызывай кабину. Срочно в медблок. У нас не больше десяти минут!

Через считанные мгновения они – в операционной. Алю укладывают на платформу. Краасс быстро снимает с нее туфли. Зацепив ногтем, распарывает платье по всей длине, стаскивает. Зэер перехватывает фиксаторами голову, руки, ноги у щиколоток.

- Смотри! – берет её за кисть, показывает Краассу. Тот недовольно хмурится.

- Первичная трансформация. Кровопотеря подстегнула организм. Он защищается, изменяя её ДНК…. Что с блокаторами?

- Первую серию ввел. – Зэер продолжает подсоединять тело девочки к шнурам и проводам. Краасс прикладывает пальцы к пульсирующей жилке на шее. Проверяет зрачки, раздвигает губы. Опять тихо ругается.

Зэер тоже смотрит. Десны кровавого цвета. Клыки заострились и поднялись над зубным рядом.

- Продолжается….

- Да. Никуда не годится! Если изменится сейчас, эта форма станет базовой.

- Вводить вторую часть?

- Сердце, скорее всего, откажет!

- У нас нет выбора! Она перерождается слишком быстро!

Краасс отступает от платформы, отворачивается, сжимает кулаки.

- Делай…. Нет! Стой. Все нормально. Смотри.

Зэер бросает взгляд в его сторону. Со стен и потолка к платформе сбегаются крошечные зеленые огоньки. Как ночные сонмы светлячков, они вьются вокруг Али, плотно облепляют тело со всех сторон. Их все больше и больше, они наслаиваются, роятся. Вокруг платформы образуется фосфоресцирующий, движущийся, колеблющийся зеленый кокон.

Зэер облегченно переводит дух. Краасс подымает глаза ввысь, что-то тихо говорит, прислушивается.

- Арника остановила мутацию. Но требуется замещение, чтобы фиксировать результат…. Проводим напрямую!

Зэер согласно кивает. Достает тонкий прозрачный катетер, оканчивающийся двумя иглами. Краасс сбрасывает рубашку. Берет один из концов. Нацелившись, втыкает до упора себе в предплечье. Зэер вводит вторую иглу в рану на шее девочки, отыскивает вену. Удаляет из катетера воздух. Густая темно-рубиновая жидкость быстро заполняет трубку.

- Держи её! – приказывает Краасс.

Согнав светлячков с плеч, Зэер сильно прижимает Алю к платформе. Тут же её глаза раскрываются. Они – цвета запекшейся крови, зрачки сократились до черных точек. Яростно дернувшись из рук рагезта, и ощутив, что высвободиться ей не под силу, девочка злобно оскаливается. Принимается  изгибаться прыжками, отрывая тело от платформы. Корчится, рвется. Из широко раскрытого рта вырывается оглушающий, почти рвущий барабанные перепонки, свистящий крик. В нем нет ничего человеческого. Челюсти смыкаются с металлическим лязгом, длинные острые когти безостановочно скребут по металлу платформы, оставляя глубокие рваные борозды.

Краасс приближается, поправляет катетер, свободной рукой удерживает её за ноги. Постепенно, скачки и судороги стихают. Аля перестает метаться и кричать, обмякает, вытягивается, затихает.

Огоньки опять густо усеивают тело, полностью скрывая его под собою. Краасс вытаскивает иглу из руки. Зэер выдергивает вторую из Алиной шеи. Вздыхает. Улыбается.

- Обошлось. Спасибо хранителю.

Краасс кивает. Подходит к девочке. Еще раз проверяет её состояние. Все следы превращения исчезли, к радужной оболочке возвратился естественный цвет. Аля – в глубоком сне.

Вполголоса рагезт благодарит хранителя. Потом обращается к Зэеру:

- Уложи в её отсеке. Еще инъекцию стимуляторов…. Как скоро она придет в норму?

- Часа четыре, и будет, как новенькая. – С уверенностью заявляет тот, просмотрев показания приборов.

- Ну и отлично. Я – в город. К утру буду.

- Удачной охоты, вождь! – Салютует вслед ему помощник.

                

                                                                  *   *   *

- Янка, ну чё ты, в самом деле?! Какого фига морозишься? Я тебе говорю, он такой клевый! Отпад!

Яна отодвинула мобильный от уха. Глянула на него, скривившись, опять поднесла.

- Лиза, мне не хочется, честно. Я на работе вымоталась сегодня….

- Ничего не хочу слышать! Рисуй, давай, физию, греби на себя что-нибудь приличное и дуй в клуб. Мы на втором этаже. Увижу – свистну! Давай, подруга, не тормози. Это такая лапочка, говорю тебе. Настоящий плейбой…. И бабок немерено. И на меня запал конкретно! Счас мы его по полной раскрутим. Все! Жду!

Подружка отключилась. Яна протяжно вздохнула, постояла посреди комнаты, держась за щеки. Потом махнула рукой и побрела одеваться. Лизка все равно не отцепится. По всем признакам, она уже впилась в нового кавалера железной хваткой и готова пуститься во все тяжкие. Придется пойти, а не то неделю потом будет дуться, фыркать в трубку…. Ладно, так и быть! В кафе сегодня полный бардак был. Заявилось «высокое начальство», построило весь персонал рядами и колоннами и чихвостило так, по поводу и без, что им всем небо с овчинку казалось….

Гребаная работка, вечно со всех сторон виноватой делают. Еще этот случай недавний. С девчонкой той, малолеткой. Какая она ему дочь?! Невооруженным глазом видно было, он её откровенно клеит. И не стесняется даже ни на грамм…. Админ  Трошин, придурок! За длинный рубль готов чуть не сам задницу подставить. Что ему какая-то девчонка?! Как он её тогда разносил! Думала, то ли уши в трубочку, то ли ему подносом по лысине, чтоб заткнулся, наконец!

Черт те что, вообще. И, ведь, не докажешь ничего тому, кто сам видеть очевидного не желает. Да ну их всех нафиг!

Критически осмотрев себя со всех сторон, Яна еще раз подвела губы, поправила волосы, взяла с журнального столика лаковый черный клатч. Ей и в самом деле нужно наплевать на все, и как следует, развеяться.               

                                                                 *   *   *

Осторожно лавируя между танцующими, она пробиралась к лестнице. Кто-то из парней окликал её, кто-то отпускал откровенные комплименты. С улыбкой отметая приглашения потанцевать, она осматривалась по сторонам, отыскивая глазами непутевую товарку. Лиза обнаружилась на балконе. Призывно махала ей руками, приплясывала, виляя бедрами.

«Рюмки три уже заглотила!» - определила про себя Яна. – «То ли еще будет, ой-ой-ой!» Старательно натянув на лицо дежурную улыбку, она поднялась на второй этаж.

Навстречу из-за столика, с легким поклоном привстал мужчина. Окинув его взглядом, Яна невесело пошутила про себя, что в последнее время ей, как ни крути, везет на акселератов. Ухажер Лизы оказался натуральной вышкой, он словно сбежал из африканской баскетбольной команды. С одной разницей: парень, похоже, настоящий блондин, и с неестественно яркими голубыми глазами. Хотя…. В глаза и линзы мог сунуть. Сейчас их пруд пруди, каких хочешь, Включая экстравагантные – под вампира, там, со зрачками-щелочками, и прочее. Яна успела насмотреться по клубам и дискотекам на такое разнообразие приколов и прикидов, что её уже ничего особо не удивило бы. По крайней мере, она искренне так считала….

Конкретно веселая Лизавета открыто повисла на локте нового знакомого. Из-за его плеча она строила подруге выразительные мины и жестами показывала, как собирается ободрать его до самого ничего.

- Мне неимоверно приятно познакомиться с Вами, клянусь! – он картинно прижал руку к груди. Низкий бархатистый голос очаровывал, проникал в самую глубь. Одна бровь слегка приподнялась, топазово-голубые глаза тепло оглядывали девушку. В их выражении не было ни малейшего хамства или нахальности. Яна почувствовала, что оттаивает и проникается к мужчине неподдельной симпатией.

- Лиза говорила, что у нее очаровательная подруга. Но я и представить себе не мог, насколько! Я поражен…. Поражен в самое сердце. – Сверкнувшая при последних словах, обезоруживающая белозубая улыбка окончательно выбила почву из-под ног. Еще полчаса назад скептически настроенная, Яна сейчас сама готова была отпустить себя и, не раздумывая о последствиях, решиться на историю с продолжением. Видно, конечно, что он отнюдь не простачок и отлично умеет манипулировать  своей привлекательностью, но, ведь, красив, черт возьми! По настоящему шикарный, ничего не скажешь.

Они сидели почти до самого закрытия. Болтали, шутили. По очереди танцевали с ним. Вадим оказался не только милым и корректным. Он просто-таки блистал остроумием и эрудицией. Нарассказывал подружкам массу разных интересностей и последних пикантных новостей из мира шоубиза и моды. В подробностях обрисовал недавний показ Кардена в Милане. Разложил по полочкам новейшие тенденции и веяния в косметологии.

В общем, к закрытию клуба, Яна в него, практически, влюбилась. А, учитывая, что их новый приятель,  во-первых, упакован был во все эксклюзивное, во-вторых - совершенно не скряга и без конца заказывал все, что им хотелось по первому намеку, она поняла – деньги у него водятся, действительно, не малые. И деньгами этими он, похоже, готов делиться без малейшего сожаления. Грех упускать такую уникальную возможность. Лиза, естественно, тоже себе на уме и, за здорово живешь, не отступит, но попробовать стоит. Может, это и есть её золотой ключик в богатство  и счастливую жизнь! Даже если она и не заполучит его на постоянно, то – при благополучном раскладе, хотя бы не слабо поправит свое материальное положение. Нужно быстренько закреплять результат, пока он восхищенный, тепленький и сговорчивый….

- Девчонки! – Вадим обнял их за плечи, привлек к себе. – У меня к вам предложение…

- Д-деловое? – наклюкавшаяся Лиза уронила голову ему на плечо. Плохо слушающимися пальцами теребила пуговицу рубашки. – К-котик, мы все во  вни-имании!..  Правда, Янка?

Яна согласно качнула головой, послала ему обворожительную улыбку. В отличие от Лизы, она неплохо себя контролировала и не собиралась напиваться в зюзю. В бой нужно вступать с хотя бы относительно ясными мозгами. Только тогда, первое – возможен нужный результат. Второе – ты его, результат этот - упомнишь и впоследствии, если выйдет, используешь с выгодой. Голая правда выживания!

- Знаете, я тут на неделе дачку за городом прикупил. Курортная зона, практически в лесу. Красота такая, закачаться! Словом, влюбился я в этот домишко, ну и не удержался…. Сколько той жизни, а так иногда хочется свой уютный уголок, чтобы отдохнуть как следует…. Согласны?

Подруги энергично закивали.

- Так вот. Понимаю, конечно, что с моей стороны это откровенная наглость. Но, может, вы, все-таки, не откажетесь и захотите осмотреть мое скромное жилище. Я там себе полный фарш организовал – камин, бассейн, библиотека потрясающая….

- Библиотека?! – Округлила Лиза глаза. – Так мы что? Книжки читать будем?.. Ну, ты даешь, Вадик!

- Ну, это я так, к слову…. Вдруг, Яна заинтересуется?

Девушка польщено улыбнулась. Скромно потупив глаза, произнесла:

- Еще бы. С огромным удовольствием. Я читать очень люблю.

- Лиза пьяно захихикала.

- Как же, читать она любит! Слышь, подруга, тебе не кажется, что этот кусок у тебя кое-где застрять может?

- Тихо-тихо-тихо! – Вадим примиряюще выставил ладони. – Девочки, брэк, кому сказал!.. Обещаю, каждой из вас достанется максимум внимания. Вы обе мне очень нравитесь. Вы абсолютно потрясающие. Безо всяких пошлостей. Я только хочу пообщаться с вами в более спокойной обстановке и отблагодарить за подаренный мне превосходный вечер. Ну, так как?

Лиза с Яной переглянулись, одновременно кивнули.

- Тогда, моя скромная карета к вашим услугам, леди! – Он  решительно поднялся, галантно помог им встать и под руки повел к выходу.

 

                                                   *   *   *

Белый кабриолет стремительно мчит ночными улицами. Верх убран. Ветер бьет в лицо холодными струями, хлещет по щекам. С игривой улыбкой мужчина поворачивает голову к сидящей рядом Яне, лукаво подмигивает. Девушке вдруг кажется, что то ли алкоголь, то ли освещение играют с нею какую-то нехорошую шутку – на миг его глаза вспыхивают желтыми отсветами, зубы выглядят странно длинными. Стараясь не подать виду, что ей не по себе, Яна растерянно улыбается в ответ, растирает виски пальцами. Надо же, набралась-таки, уже глюки подступают. Она снова вглядывается в его лицо. Никаких отклонений.  «Пора завязывать с выпивкой!» - недовольно бормочет про себя девушка.

Лиза безмятежно сопит на заднем сиденье. Она отбыла в царство Морфея сразу, как удобно уместилась на мягкой седушке. Оно и к лучшему. Пусть себе дрыхнет хоть и до утра. Тогда у Яны будут все шансы заинтересовать Вадима своею особою всерьез….

Город остается позади. Ночная трасса совершенно пустынна, ни одних встречных или попутных огней. Автомобиль еще ускоряется. Яне даже кажется, что он не едет, а летит над дорогой, не касаясь её колесами. Она смотрит на спидометр. Стрелка застыла на отметке «200». Девушке делается нехорошо. Да он что, камикадзе, что ли?!

- Вадим, мы не слишком быстро едем? – нерешительно спрашивает она.

- В самый раз, детка. – Раздается в ответ насмешливое. – Не улетишь, не бойся. Рожденному ползать полеты не даны.

Неприятные нотки в его голосе заставляют её насторожиться. Он больше не смотрит на нее, не отрывается от дороги. Что-то, слишком долго они едут. И нет тут никаких коттеджных поселков, ни одной вывески или борда. Яна ощущает все нарастающее беспокойство….

- Не дрейфь, крошка! Мы почти на месте.

Кабриолет резко сворачивает в лес. С легкостью преодолевает придорожный кустарник и несется дальше. Под колесами – никакой дороги или, хотя бы, тропы, но машину даже не трясет.

Внезапно, Яну ударяет волною животного страха. Да что же это такое, черт возьми? Кто он? Куда везет их?!.. В памяти вдруг возникают газетные заголовки последних месяцев о нескольких, обнаруженных случайно, изуродованных телах девушек и женщин, найденных в разных районах их и соседнего городков…. Яну начинает колотить дрожь. Она обнимает себя, потирает плечи, пытаясь справиться, успокоиться, придумать что-то. Вадим снова поворачивается к ней.

- Замерзла? – ехидно-жалостливо спрашивает. – Ничего, сейчас согреемся.

Автомобиль почти мгновенно тормозит. Сила инерционного толчка такова, что Яна чуть не влетает в лобовое стекло со всего маху.

Распахнув дверцу, Вадим выскальзывает из машины, отходит в сторону. Останавливается, подняв лицо к небу, заложив руки за голову.

В недоумении и страхе, Яна ошеломленно трусит головою, пытается собрать мысли в кучу, сориентироваться. Ничего не получается. Страх разливается по телу, парализует.

- Это че за скачки? – слышится позади недовольный голос. Лиза сидит, трет глаза кулачками. – Э-э, а где это мы? Ого! Что-то я никакого дома не вижу…. Мы поломались, что ли?

- Лизка! – Яна хватает её за плечи, начинает трусить и дергать. – А ну просыпайся, дура! Твой хахаль нас завез черт-те куда. Придурок конченый! Нет, ну какого хрена я с тобою вечно связываюсь, втягиваешь меня в какую-то галиматью без конца!..

- Почему связываешься, объясню, так и быть. Пусть это будет от меня маленьким подарком напоследок.

Металлический, безразличный голос звучит совсем близко. Яна отдергивается, смотрит.

Вадим оперся на капот машины, лениво обводит её глазами с головы до пят, неприятно ухмыляется.

- Тебе никто не говорил, детка, что излишняя доброта, как и ненужное желание повсюду совать свой нос, может быть сильно во вред?.. Нет?.. Смотри тогда.

Подносит руку к подбородку, проводит через лицо назад, будто снимает маску. У девушек одновременно вырывается дикий безудержный вопль. В полном ужасе, они хватаются друг за друга, прижимаются, словно это может защитить, спасти. Внешность стоящего перед ними нельзя назвать страшной или отвратительной, но это совершенно другой человек.

Иссиня-черные вьющиеся волосы волной рассыпались по плечам, черные глазные провалы ввергают в онемение и столбняк. В ярком свете включенных фар губы кажутся слишком красными, даже на фоне смуглого лица.

Мужчина растягивает рот в ядовитой улыбке. Голос у девушек пропадает. Они явственно видят длинные заостренные клыки…. Неожиданно ступор отпускает Яну.

- Зараза! – орет она вне себя. – Я тебя узнала, сволочь! Это ты в кафе приперся с той девчонкой, извращенец паршивый! Чтоб ты сдох, гад! Таких, как ты, кастрировать надо, не раздумывая!..

Он продолжает улыбаться, покачивает головой.

- Вот у тебя и будет сейчас такая возможность, человечек… хотя… нет. Надо по справедливости. Пусть все рассудит господин случай…. Ребята, вы не против?

По лесу проносится шум, внезапный порыв ветра гнет ветви, осыпает листвой. И так же неожиданно стихает.

Одним незаметным глазу движением мужчина оказывается рядом. Поднимает обеих за шиворот и буквально выбрасывает из машины. Яна кубарем катится по холодной колючей траве, ударяется о ствол. В ногу втыкается острая боль. С трудом, цепляясь за дерево ногтями, она приподнимается, садится. Пробует пошевелить ногой. Не сломана, похоже, просто сильный ушиб.

Рядом ощущается какое-то движение. Она вскидывает лицо. Замирает. Из окружающей тьмы выступают высокие грузные силуэты. Прямо у её плеча, с глухим ударом, опускается исполинская черная нога, покрытая блестящей короткой шерстью. Огромное копыто по контуру слабо светится, или отсвечивает отраженным лунным светом. Перед лицом зависает массивная вытянутая морда. Бледно-голубые глаза дышат холодом и злом. Громадная лошадь фыркает на девушку. Потом поддевает её передней ногой и толкает в центр поляны, к лежащей в беспамятстве Лизе. Яна подползает к подружке, обхватывает её, прижимает к себе. В ужасе, молча, взирает на животных. Они выглядят, как пришельцы из потустороннего мира, или – скорее – ада! Их несколько. Пятеро, не меньше. Они расхаживают вокруг, подергивают гривами, переступают с ноги на ногу, с шумом втягивают воздух ноздрями, тянут к ней головы. Яна чувствует – они настроены крайне враждебно, но их что-то сдерживает… или – кто-то?

Мужчина неторопливо входит в круг. Останавливается напротив. Скрещивает руки на груди. Лиза, наконец, приходит в себя. Закашливается, садится, бессмысленно хлопая глазами. Обводит поляну мутным взглядом.

- Ло-лошадки! – Заикаясь, выговаривает.

Ближняя лошадь снова фыркает, злобно оскаливается. Яна чувствует, что сходит с ума. У животного пасть полна даже не зубов, а треугольных отточенных лезвий в несколько рядов, как у акулы.

- Вот тебе и выбор, хозяин. – Голос возникает, будто в самой Яниной голове, но тут же приходит страшное осознание: как это не дико и не бессмысленно, но это сказано ею, лошадью! Яна держится двумя руками за голову, речитативом повторяет: «Господи, Господи, Господи!..» Может, она уже свихнулась и сейчас просто бредит?!

- Согласен! – Слово летит, как камень.

Сразу же, мощные челюсти хватают Яну за ворот и, как щепку, швыряют ему под ноги. Лежа ничком, скрючившись, она видит: звери тесно обступают Лизу. Тот же конь, что отбросил её, цепляет девушку зубами за плечо. Поднимает высоко в воздух. Отчаянный тонкий крик катится лесом, затихает, опять разрывается болью и ужасом. Лошади перебрасывают её друг другу, как мяч. В очередной раз, одна хватает за руку и, с жутким хрустом, отрывает конечность. Крик несчастной жертвы переходит в безумный вой. Как по команде, все животные вцепляются в тело и, рывками, с хлесткими хлюпающими звуками, раздергивают его на части. Кровавые брызги разлетаются по всей поляне, падают Яне на лицо, на руки, на одежду. С громким чавканьем, звери пережевывают и заглатывают окровавленные ошметки, еще минуту назад бывшие человеком. В кругу остается только небольшой круглый предмет. Присмотревшись, Яна видит, что это – голова.

Девушка перекатывается на спину и начинает визгливо хохотать, дрыгая ногами и извиваясь. Краасс наклоняется, поднимает её за волосы. Ладонью наотмашь бьет по лицу. Она замолкает. Смотрит на него остановившимися бессмысленными глазами.

Несколькими короткими движениями рагезт срывает с нее одежду. Опять толкает наземь. Начинает неспешно раздеваться сам. Итраны подходят, окружают их живою стеной, опускают головы, стоят неподвижно. Ночное эхо разносит плачущие жалобные стоны и сухой шелест агонизирующего дыхания. Наконец, все затихает. Единороги отступают, расходятся.

Краасс распрямляется, встает. С кривой ухмылкой трогает носком то, что осталось от Яны. Разглядывает. Потом пинает, отворачивается, простирает руки в стороны, обращая лицо к лунному диску.

- Алира…. Малышка…. Моя девочка…. Как же они все мне надоели!!! – В его голосе сквозит настоящая тоска. Взгляд неподвижен. Глаза расширены.

Невесомый серебристый туман вьется вокруг него, превращаясь в изгибы и складки легкой блестящей ткани. Пару минут спустя – он уже в эластичном, облегающем комбинезоне и мягких высоких сапогах-мокасинах.

Не глядя, рагезт переступает через мертвое, изломанное тело, идет вперед, не оглядываясь. Шаг ускоряется, переходит в бег. Лес летит навстречу, деревья сливаются в неясные тени, гнутся от ветра. Он легко перемахивает кустарники, в молниеносном прыжке преодолевает ложбины и овраги. В очередном коротком полете его облик меняется. Гарпия упруго приземляется по другую сторону глубокого ущелья и продолжает свой неистовый бег. Сбоку раздается приглушенный топот. Трансформера нагоняет итран. Вытянувшись в одну линию, воплощением стремительности и силы, единорог буквально стелется над землей. Они равняются. Гарпия виляет в сторону, планирует ему на спину, превращается в человека. Взрывая траву могучими копытами, итран заходит на круг. Накренясь параллельно земле, он мчит по стволам вековых елей, высекая из них копытами огненные брызги. Выше, еще выше, пока не вырывается наверх, к небу. По волнующимся пушистым кронам, как по зеленому ковылю степи, он несется в бешеной гонке, словно призрачный всадник апокалипсиса. Покуда не теряется на залитом лунным сиянием горизонте….

                                                                            *   *   *

- Маленькая противнючая соня! Сколько можно дрыхнуть, в конце концов?! Я уже заколебался тут дорожки протаптывать, а она, знай, подушку обнимает…. Подъе-е-ем!!!

Аля слетела с кровати и вытянулась по стойке смирно. В правом ухе что-то тихо, но назойливо, поскреблось, а потом – с двух сторон – в нее внедрилось чье-то беспардонное хихиканье. Впрочем, чье оно, девочка определила почти сразу и озлилась не на шутку:

- Морфей! Ты что, совсем спятил, так пугать?! А ну, вылазь, сейчас же!.. И как ты только пробрался сюда, не пойму.

- Не могу! – Послышалось опять, но теперь уже только слева.

- С чего бы это? – Раздраженно проворчала Аля. Она осторожно поковыряла в ухе и пресерьезно осмотрела палец, словно Морфей вполне мог схорониться под ногтем.

- Не угадала! – Опять прохихикал итран. – Ну же, Алира, включи воображение. Как я, такой большой и широкий, могу уместиться… фу-у-у, а ты уши давно чистила?

- Прекрати, а то завизжу! – взвилась Аля. – Это уже не смешно!

- Это вообще не смешно, - прохрюкало в ответ, - до явления очаровательного блондинчика у тебя осталось… ага! Тридцать пять минут, сорок семь секунд. Ой! Сорок шесть… прости, сорок пять…

- Морфей! – Заорала Аля, - где ты, черт возьми?!!

- Внизу. – Слегка удивленно проговорил он.

Аля пулей вынеслась на террасу, по дороге успев определить, что она опять в пижаме. Обстановка стала девочку откровенно напрягать: а она, случаем, не участница киношки «Беги, Лола, беги!», а? Там тоже героиню: то расстреливают, то переезжают, а, в итоге, она утром, снова-здорово, с постели вскакивает, и все в той же одежке…. Психдом натуральный!

Морфей, задрав голову, смотрел на нее снизу. Аля перевесилась через поручень. Глубоко, отрывисто вздохнула и помахала ему кулаком. Реакция не задержалась:

- Не впечатляет. Маловатенький!

- Ладно-ладно, - пробурчала Аля. – Я вот тоже что-нибудь этакое придумаю….

- Обязательно! – Перебил он, - но придумывать придется на ходу. Алира, у тебя действительно мало времени. Зэер скоро нагрянет. Думаю, ты не захочешь встретить его в таком – как у вас говорят – «разобранном» виде? Я потому заранее и пришел. Специально, чтоб ты успела подготовиться. Давай, давай, не теряйся!

- Да что мне делать-то?!

- Ребенок, у тебя во время сна мозги атрофировались, что ли? Одеться, умыться. А лучше – помыться! Зубы, там, уши, ногти. Позавтракать, между прочим, не помешало бы. А то свалишься в голодный обморок где-нибудь в чащобе, ищи тебя потом, в чувство приводи, и все такое. В общем, на разворот и шагом марш! Я серьезно!! – Это он рявкнул уже почти во всю глотку. Алю унесло обратно в комнату.

Господи, да что ж за сумасшествие такое?! Или она все-таки спит? Спокойно, Аля, спокойно…. Что там Краасс объяснял на счет комнаты? Вспоминай потихоньку, поэтапно. У тебя все получится….

И действительно, получилось. С мебелью, правда, чуть ли не с десятой попытки. И еще душ её едва не утопил…. И обувь поначалу оказалась на два размера меньше. Но это так, издержки производства. Важно другое. Она все успела и даже накрыла на стол, соорудив незатейливый завтрак.

- Ух, ты! Совсем неплохо. – Послышалось от двери. Аля повернулась к Зэеру. Развела руки в стороны, покрутилась вокруг оси, давая рассмотреть себя.

Песочного цвета костюм для верховой езды, замшевые невысокие сапожки, волосы стянуты в высокий хвост.

- И, как я вам, господин учитель? – Спросила, горделиво выпятив подбородок.

- Несравненно, - ухмыльнулся тот. – Главное, взрослеешь прямо на глазах. Краасс, наверное, доволен будет…. С диваном только напортачила.

Аля неохотно перевела взгляд на означенный мебельный объект. Половина его была ядовито зеленого цвета, в фиолетовую ёлочку. Вторую половину, основного оранжевого фона, украшали сине-желтые кубики и смайлики с высунутыми языками. При этом кресла рядом получились благородно бежевого оттенка.

Аля закусила губу. Сделала обиженный вид.

- А, может, я дизайнерством занимаюсь понемножку. Что, нельзя, что ли?

- Да ради бога. – Он осторожно присел на краешек дивана, потыкал пальцем. И, вдруг, зашелся в хохоте.

- Что такое? – Растерянно спросила Аля.

- Нет-нет, все нормально…. Я тут представил, просто… - давясь смехом, Зэер еле выговаривал. У него даже слезы выступили на глазах. - Прилетаю, вдруг, из… ну, командировки, к примеру, а жилблок - какой-нибудь сиреневый, в золотые яблоки. И модули сверху клетчатые…. Офигенное зрелище! Вот что бывает, когда в сугубо мужское общество проникает одна единственная девочка-подросток…. Ой, не могу!..

Заметив, что Аля уставилась в одну точку и водит пальцем по столу, он сбился и уже добродушно-ласково закончил:

- Ты мне очень нравишься, Алира. Ты живая, эмоциональная, непосредственная. Никогда бы не подумал раньше, что мне настолько интересно будет общаться с человеком. Но это правда.

С улыбкой протянул ей руку:

- Дружим?

Аля несмело кивнула. Тоже протянула ладошку. Он легко пожал её. Обернулся к столу.

- И что тут у нас? Ага, так и думал. Сугубо девичий завтрак. Калорий не то, что мало, а и в микроскоп не наблюдается. Но я то – мужчина, и от мяса не откажусь. Позволишь?

Аля кивнула. В мгновение ока, Зэер уставил стол еще несколькими блюдами. Уселся. С удовольствием потер руки.

- Приступим. И ты, давай, тоже! В следующий раз поесть придется только вечером. У нас тут трехразового режима нет, и перерыва на обед тоже. Так что, запасайся энергией впрок. День будет длинным.

Аля молча положила себе большой кусок запеченной рыбы и взялась за вилку.

 

                                                       *   *   *

- Не-ет, Морфей! Ну не могу я больше!

- Слово «не могу» в твоем лексиконе отсутствует. Запамятовала, да?.. Ну, хорошо, пять минут отдыха.

- Десять!

- Поговори у меня! Вот как тяпну сейчас за мягкое место, - самолетиком полетишь.

Тяжело дыша, Аля опустилась на поваленный ствол. С наслаждением вытянула ноги. Отогнала комаров.

- Морфей, а ты в курсе, что ты изверг?.. Мало мне Краасса, что ли? Так еще и ты меня к этим кровососам загнал! Вот умру тут смертью храбрых…. Плакать будешь?

- Обрыдаюсь! – скривил он морду. – Отдохнула?

- Нет! – Аля решительно ухватилась за ствол обеими руками. – Морфей, у тебя совесть есть, вообще?!

- У меня есть зубы! – Итран резко наклонил к ней морду и продемонстрировал свое богатство.

Аля замерла и, казалось, задумалась. При этом взгляд её не отрывался от растянутой в оскале пасти.

- Что… нравлюсь? – прошамкал он, не закрывая рта.

Аля подняла, наконец, мученический взгляд и с чувством произнесла:

- Господи, в этом мире, наверное, и у блох клыки, как у саблезубого тигра…. Одна я, как бабка старая, на вашем фоне….

- Потерпи чуток. Скоро отрастут.

- Тьфу на тебя! – Обозлилась она. Встала. Размяла ноги. – Куда идти?

- Вперед, девочка, - хихикнул он, – только вперед, и только вместе. Прям, как в старой советской песне!

                                                                         *   *   *

Неужто, она в своей комнате? После всех сегодняшних событий, Аля от души готова поверить – ей это только кажется. Но нет. Она, действительно, у себя. И её, наконец, оставили в покое. Аж, до завтрашнего дня… Господи, благодать-то какая!

Повалявшись с полчаса на кровати, Аля решительно встает. Ой-ой-ой! Ноги не сгибаются, в спину – кажется – осиновый кол забили.

«А почему, именно, осиновый?» - приходит в голову. Что-то, у нее воображения хватает исключительно на сравнения с упырями или их атрибутикой. Но, как говорится, с кем поведешься….

Она медленно идет в ванную. Раздевается, бросая на пол одежду. Спускается по лесенке, бесшумно погружается в теплую прозрачную влагу. Вода ласково обволакивает натруженное тело, забирает усталость и боль. Держась за поручень, Аля вытягивается на спине, глядит в зеркальный потолок из-под полусомкнутых век. Свет постепенно тускнеет, ванная наполняется сумраком. В очередной раз, открыв глаза, Аля, боковым зрением, замечает у края бассейна какое-то движение. Испуганно подхватывается на ноги. Смотрит, вытирая воду с лица. У ступеней кто-то сидит. Какое-то животное, что ли? Аля переводит дух, снова всматривается. Что за ерунда?.. Это же… кошка!

В полутьме маленькими лунами горят два зеленых глаза. Аля подходит. Очень медленно и осторожно протягивает руку. Животное подается к ней. Громко мурлычет, выгибает спину. Девочка сглатывает комок, прижимает ладонь к губам. Глядит с надеждой и страхом.

- Василина? – Шепчет сдавленно-испуганно. – Но этого же не может быть…. Это неправда!

Шершавый теплый язычок касается ладони. Кошка пригибается, толкает Алину руку головою. Отходит от бассейна. Контуры животного начинают размываться, плыть. Зеленые огоньки искорками скользят от них во все стороны. Собираются в облачко у стены. Кошки уже нет. Огоньки кружатся, играют. Аля восхищенно взирает, не отводя глаз. Искорки, вдруг, складываются в огненные буквы. Она вслух, автоматически, читает:

- Здравствуй, Алира.

- Арника? – неуверенно спрашивает Аля.

- Смерть – не конец, девочка. – Рисуется в воздухе.

Аля утирает сбегающую слезу, бормочет:

- Он убил её, Арника…. Она была такая маленькая и беззащитная…. Как можно быть настолько жестоким?!

- Тебе больно?

- Да…

- Жизнь неотделима от боли. Но, пока в твоем сердце живет любовь и вера в добро, боль тебя не одолеет. Не теряй себя, Алира. Всегда помни о том, кто ты….

- Арника, я, всего лишь, человек! – Горько произносит она.

- Так гордись этим! – Перебивают искорки. – Ты – единственный человек, которому, быть может, суждено растопить лед в сердце, не умеющем любить по природе своей…. Если ты не дашь изменить себя, свою душу, то – когда-нибудь – сама изменишь… изменишь мир!

- Прости… - шепчет Аля, - я не понимаю….

- А тебе сейчас и не надо понимать. Просто помни всегда, что я сказала. Никогда не забывай - ты рождена человеком, что бы с тобой не происходило. Обещаешь?

Аля кивает.

- Скажи вслух, девочка.

- Обещаю!

- Хорошо…. А теперь, иди спать. И ни о чем не беспокойся. Мы будем охранять тебя….

- Мы? – Удивленно восклицает Аля.

- Василинка здесь, со мною. Она не страдает, Алира. И она всегда будет рядом. Знай это.

Аля улыбается сквозь слезы, склоняет голову в немом жесте благодарности. Огоньки рассеиваются, гаснут.

                                                                         *   *   *

Вяло ковыряя ложкой в тарелке, Аля тщетно пыталась заинтересовать себя её содержимым. Не выходило. Усталость напрочь отбивала аппетит. Надо же, она практически не ощущает вкуса, да и запаха тоже.

Девочка отложила ложку. С раздражением глянула на Зэера, встала.

- Что, так плохо? – Поинтересовался он, с увлечением расправляясь со своей порцией.

Аля секунд десять понаблюдала, передернула плечами:

- Интересно, как ты умудряешься держать себя в форме при таком аппетите?

- Просто. – Он отставил тарелку, принялся тщательно вытирать руки влажной салфеткой. – Я же хищник в квадрате, энергообмен чувствительно завышен. А эта вот, так называемая, еда для меня почти ничего не значит. Прошла и улетучилась…. Отгул взять, что ли?..

Аля обрадовано улыбнулась. Но улыбка сразу сползла, лицо вытянулось.

- Это значит, ты пойдешь убивать?!

- Алира! – Он слегка повысил голос. С недовольным выражением отвел взгляд, покривился. – Отключи уже это деланное непонимание и неприятие…. К твоему сведению, в тебе самой от этого самого человека давно уже не больше половины.

Аля пристально глянула на него, поджала губы, повернулась, отошла, растянулась на кровати, глядя в окно. Пару минут молчала. Потом повернулась на бок, лицом к нему, подперла голову рукою.

- Хорошо, что ты сам начал разговор.

- Ничего я не начинал! – сердито перебил он.

- А продолжить придется! – С нажимом заявила она.

Рагезт удивленно поднял брови. А ребенок-то, показывает недюжинный характер! Скромная, стеснительная, несмелая, а, поди ж ты, железный стержень вылез. Молодец, девочка, будет из тебя толк!

Поднялся из-за стола, сел рядом, тихонько погладил по голове, прислонился к изголовью:

- Спрашивай, Алира. Все, что интересует. В разумных пределах, конечно.

- Зэер, а у тебя есть жена?.. Или подруга?

Он застыл, уставился на нее, как на некое необъяснимое явление природы. Хмыкнул. Собрался с мыслями.

- Что-то тебя не туда занесло, малыш.

- Ну, пожалуйста, для меня это очень важно!

- Алира, пойми правильно. Меня не удивил бы твой вопрос, спроси ты на счет Краасса…. Но каким боком я тут причастен, не понимаю.

- А мне и так известно, что у него никого нет.

- Вот как! Откуда такая уверенность?

- Не знаю… Зэер, а ты ему не скажешь?!

- Он обвел её глазами, наклонил голову:

- Надо было бы тебя подержать в неведении, для профилактики нахальства. Но, так и быть, скажу сразу: нет, я ему говорить не буду.

- Я думаю…, я почти уверена. Он потерял кого-то очень близкого и дорогого…. Причем сам, по собственному выбору…. И теперь… он не может простить себя… и не может простить того… рагезта, наверное….

- Алира! – Зэер вдруг крепко ухватил её за плечи, приподнял, потряс. – Алира, замолчи!!

- Её губы искривились, глаза испуганно наполнились слезами

- Зэер, мне больно! – она ухватилась за его запястья, пытаясь оторвать от себя.

Рагезт поспешно отпустил её, отодвинулся.

- Извини, малыш. Не хотел напугать. – Глубоко втянул воздух, прикрыл глаза. Посмотрел, обеспокоено и обескуражено. – Никогда не произноси этого не при нем, ни – кому-либо другому… - и с ударением добавил, - если тебе дорога жизнь!.. Не спрашивай, почему!

Аля потерла плечи. Перебралась к спинке кровати. Села с ним рядом, прислонила голову к его плечу.

- Зэер, ты очень хороший. И ты – мой единственный друг, если не считать Морфея. Не обижайся на меня, пожалуйста…. Мне так трудно во всем разобраться…. А в себе – еще труднее…. Я спросила о тебе, потому что…. – Замолчала, поглядела с опаской.

- Продолжай. – Разрешил он. Невесело усмехнулся. – Кусать не буду, не боись!

Аля нерешительно продолжила:

- Был кто-то очень тебе не безразличный. Ты бы все для этого кого-то сделал, он был тебе очень, очень дорог…. Но он тебя не любил.

- Правда? – В его голосе слышалась настоящая грусть. Даже, не грусть, а тщательно задавленная в самой глубине души, неизбывная тоска. – Да ты оракул, девочка.

- Зэер, можно еще что-то сказать?

- Ага. Чтоб добить окончательно? Я уже вообще раскаиваюсь, что разрешил тебе затронуть эту тему.

- Последнее. И больше мы к ней не вернемся, клянусь!

- Ну, хорошо. – Он положил ладонь ей на голову, вымученно улыбнулся. – Я слушаю очень внимательно.

- Отпусти её. Не думай. Не жалей. Просто смотри вперед…. Ваши дороги никогда не шли рядом…

- Маленький мудрец. – Он откинул голову, закрыл глаза. Сидел неподвижно. Потом медленно, задумчиво проговорил:

- Кажется, ты права. Как это не странно и не дико…. Спасибо за совет, девочка. Но – ты обещала – более никаких разговоров на эту тему!

- Да. – Аля взяла его за руку, легонько потянула. – И поэтому сейчас мы с тобою подробно поговорим обо мне…. Что я теперь такое? И отчего это со мною происходит? Я, ведь замечаю за собою довольно много странностей. Это ты мне можешь объяснить?

- По крайней мере, постараюсь, Алира. – Он утвердительно склонил голову. – Начнем с самого начала….

                                                                          *   *   *

Восседая на спине вышагивающего лесом Морфея, Аля раз в двадцатый прокручивала в голове вчерашний с Зэером разговорчик по душам. Пейзажик получался еще тот, маслом писаный!

Вот вам первый, в здравом уме не укладывающийся, кошмарчик: ей-то, уже, оказывается, вовсе не тринадцать с половиной. А все… (ну-ка, угадайте с трех раз! Обломались? Агашечки! Вот и Аля в шоке почти сутки безвылазно!) пятнадцать с длинным хвостиком! И она продолжает себе взрослеть буквально по дням.

Услыхав от Зэера сию «благостную» весть, Аля, в первую минуту, готова была спланировать с террасы ласточкой. Уж слишком натурально и, почти, воочию представила себе, как годика через два-три достигнет пенсионного возраста, а потом мирно почиет в бозе. Зэер её тогда очень вовремя зацапал в крепкие рученьки и, поминутно встряхивая, чтоб, видать, доходило получше, объяснил – все не так плохо и безвыходно. Где-то через месяц Аля отпразднует, если сильно возжелает, шестнадцатилетие. И, после этого, процесс вернется в обычное временное русло на последующие полгода или год. На этом все. Время для нее останавливается. На совершенно справедливые Алины возмущения относительно такого кардинального самоуправства по поводу её личностно-физических данных, Зэер – без малейших угрызений совести или чего-то на нее похожего – меланхолично ответствовал, что для рагезтов очевидная польза и рациональность всегда выступала непререкаемым авторитетом. А если ей охота пролить ведерко слез по поводу без вины утраченного детства, то это уж – её личные проблемы. И, коль для нее это настолько важно, он хоть сейчас организует ей тут личный Детский Мир, - от сосок и памперсов до, прикинутых по всем правилам, Барби и Кенов. Пускай себе забавляется на здоровье. Но, только ночами. Днем время, однозначно, будет занято более полезными вещами.

- Так вот почему, когда в зеркало смотрюсь, мне кажется – там совсем другой человек отражается! Я это еще в самый первый день заметила… - договаривала фразу Аля (как вы и поняли, наверно!) перед зеркалом, естественно, где же еще. Она изогнулась несколько раз, пытаясь рассмотреть себя под всеми возможными углами. Потом, медленно, но верно, покраснела до пунцового колера. Повернулась к откровенно потешающемуся над этим замечательным зрелищем Зэеру. Не отрывая глаз от пола, невнятно пробормотала:

- Это значит… у меня теперь постоянно будут… ну, как это сказать? – Смешалась, глядя на него со стыдом и испугом.

Зэер мягко, понимающе улыбнулся.

- С тобой это уже случалось?

- Два раза. – Прошептала Аля. – За последние полгода.

- Ну вот и помаши ручкой своим «женским неприятностям». – Безмятежно веселый тон ввел Алю в минутный столбняк. Она даже забыла про смущение и уставилась на него во все глаза, ожидая продолжения. И он продолжил:

- Видишь ли, твои ежемесячные проблемки как раз подпадают под все те же нерациональные атавизмы, мешающие жить и полноценно использовать личное время. Поэтому, данная область твоего здоровья, как и многое другое, была основательно подправлена. У нас женщины прекрасно без таких болячек обходятся. Как правило, на подобные переживания они решаются лишь в том случае, если всерьез задумываются о продолжении рода. Но к тебе, покуда, это никак не относится, девочка. Поэтому, спи себе спокойно и не морочь голову ерундой.

- Как же, не морочь! – обиделась тогда Аля. – Да я, теперь, только об этом думать и буду, скорее всего!

- Ну, тогда думай! – Хохотнул он. – Быстрее переваришь, быстрее примешь и забудешь. Закон жизни.

Так Аля и осталась на тот момент – с раскрытым ртом и множеством необъясненных себе самой нюансов. Но это еще что? Кошмарчик номер два переплюнул первый с небывалой широтой и размахом. Помимо физиологического ускоренного развития, Аля еще и мутирует. В прямом смысле, не ищите завуалированности и образности. Отсюда – постоянные ночные кошмары, в которых она – главное действующее лицо, это первое. А второе – и лицо это, и тело – в видениях её – ничего общего с человеческими не имеют. То Але снится, что она – осьминог, то – анаконда какая-нибудь, а то, еще лучше, - помесь пантеры и орла. Словом, гуляй, Вася, бей чечетку, кричи караул!

Выдав начальную порцию столь «полезной» информации, Зэер замолчал и принялся внимательно наблюдать за сменой на Алином лице всех времен года, которые, как и в природе водится, окончились зимой. Определив, что девочка отморозилась всерьез и надолго, решил принять некоторые меры по оттаиванию. Вытребовал у раздатчика стакан энергетика и влил его Але чуть не насильно. Подействовало! Она и впрямь зашевелилась, но лишь для того, чтобы заползти на кровать и с головой накрыться одеялом. Так что дальнейшие аспекты Зэеру пришлось объяснять торчащему рядом неподвижному одеяльному холмику. Когда, наконец, подробное ознакомление с тайнами её натуры в настоящем и будущем закончились, холмик отстраненно-задумчиво проговорил:

- Разрешаю повесить меня сразу….

И больше не проронил ни звука. С тем Зэер её тогда и оставил в покое, чтобы сегодня опять нагрузить заданиями по самое некуда. Кажется, он ухватился за муштру еще даже с большим энтузиазмом. И в самом деле, чего мелочиться? Она же знает теперь, что может выдерживать нагрузки, несовместимые с возможностями рядового человека. Соответственно, отлынивать и жаловаться вряд ли осмелится….

-У-у-у-у! – Прокатилось по лесу и застряло в дальних кустах.

Морфей шарахнулся и всхрапнул, как настоящая лошадь. Скосил на Алю глаза, повел носом.

- Что это с тобой?

- Тренируюсь. – Ворчливо ответила она. – Скоро, видать, это мой родной язык будет!

- Ты бы, лучше, в рекбизе преуспевала. – Тряхнул он гривой. – Принесет Краасса нелегкая не вовремя, а ты два слова связываешь до сих пор через пень-колоду. Всем достанется, попомни!

Аля фыркнула, сморщив нос:

- Вы-то здесь причем?

- Причем, причем! А учит тебя кто?

- Компьютерная программа! – Выкрикнула Аля, в сердцах. – Визифон меня рекбизу учит! Так что успокойся, твой шикарный зад не пострадает!

- Фи, что за странные намеки, принцесса? В мужском обществе упоминать о заде неприлично.

- Тоже мне, мужчина моей мечты, выискался!

- Ну не твоей, так чьей-нибудь еще. Я же такой!..

- Ага, как Карлсон – в самом расцвете сил. Я передохнула! – Прервала она решительно. – Погнали.

- Ну, держись, ребенок!

Аля стиснула его бока ногами, просунула руку под ремень фиксатора, закрепила магнитный карабин, пригнулась. Кивнула обернувшемуся к ней Морфею. Итран с места сорвался в карьер. Деревья слились в сплошные полосы. Ветер бил в лицо с такой силою, что с трудом дышалось. Но, не смотря на фантастическую скорость, держаться на нем ей было на удивление легко. Или она понемногу совершенствуется? Или включаются какие-то тайные резервы организма? Но сейчас она чувствует всем своим естеством – они больше, чем просто конь и всадник. Они – единое, целое, неразделимое. И вместе они – непобедимы!

 

                                                           *   *   *

Раннее утро. Солнце золотит верхушки елей, заливает комнату теплым оранжевым светом. Аля стоит у распахнутого окна, смотрит на облака. Легкий ветерок колеблет складки жемчужной туники. Каштановые локоны, высоко подобранные гребнем на затылке, стекают на плечи шелковыми завитками. Руки в предплечьях и запястьях перехвачены узорчатыми золотыми браслетами в виде переплетенных змей. На ногах, в тон платью, изящные мягкие туфельки.

Девочка медленно подносит ладонь к глазам, поворачивает тыльной стороной. Розовые, нежные ноготки с прозрачно-белой каемочкой. Ничего такого… уже ничего! Потому что, когда она проснулась, её ногти были в два раза длиннее и иссиня-черного цвета. Аля опускает руку. Опять смотрит ввысь. По щеке ползет слезинка. Она торопливо вытирает её, тихонько всхлипывает. Что же будет дальше? Кем она станет? Зачем он сделал с нею это и … забыл?! Просто забыл о ней. Зэер обмолвился однажды, что в будущем они с Краассом, скорее всего, будут практически неразлучны…. Сегодня Аля этим словам не верит, воспринимая их как некую «ложь во спасение», что ли. Если он, и впрямь, в ней нуждается - пусть и с чисто прагматичной точки, - почему тогда избегает её?! Уже все условленные сроки вышли. Он говорил о нескольких днях. А заканчивается уже третья неделя. И боль в душе временами почти невыносима…. А вчера они виделись…. Только, лучше бы этой встречи не было вовсе!

Как всегда, в сопровождении Зэера, она спускалась по центральной лестнице со второго этажа на первый, к главному выходу. Они решили в этот раз не пользоваться лифтом. А прогуляться пешком. Благо, запас времени позволял. Слушая непринужденную болтовню наставника и вежливо улыбаясь в ответ, Аля скользила холодно-безразличным взглядом по проходящим мимо.

Кто-то из рагезтов здоровался с Зэером, кто-то даже приветственно кивал ей. Единственное, что она позволяла себе в ответ, опустить на секунду взгляд долу, не больше. Зэер отлично вбил в нее правило – никакого общения ни с кем, кроме него, пока это не разрешит Краасс лично. Окинув глазами пространство перед собою в очередной раз, она вдруг вздрогнула, приостановилась. Взгляд застыл, лицо окаменело. Навстречу, с группой воинов, поднимался Краасс.

Как всегда здесь – в белом. Его одежда ярким пятном выделялась на фоне их серебристо-серых униформ. Со слов Зэера она знает – этот цвет ритуален и означает принадлежность к высшей касте. Что ж, ему идет, даже очень….

Зэер заметил её состояние и среагировал мгновенно. Он железной хваткой стиснул её локоть и, буквально, поволок вперед. И в словах тоже звучало железо:

- Не смей! Не вздумай сказать хоть слово! Держи себя в руках! Если захочет, он подойдет сам. Ну же, девочка, где твое самолюбие?!

И Аля подчинилась. Как ни была взволнована и растеряна, она собралась и заставила себя идти дальше, как ни в чем не бывало. Но глаза её, помимо воли, не отрывались от его лица.

Он все ближе. Что-то рассказывает сопровождающим, улыбается. Смотрит на нее. Но это – взгляд сквозь. Точно, он её в упор не видит.

Они равняются. Зэер с Краассом приветствуют друг друга, обмениваются шутками. Расходятся. Али, как будто, нет вообще. Она почти теряет сознание от отчаяния и обиды, но вида не подает. И когда Краасс проходит, она не оборачивается вслед и даже не замедляет шага. И понимает – вот это для нее настоящее испытание. А там, на посвящении, была просто детская игра. Но она не нужна ему. Это же совершенно ясно. Возникает лишь один вопрос – а зачем жить тогда?.. Все, что она делает изо дня в день, все, чему старается научиться, что освоить, без него теряет всякий смысл. И само её существование – тоже!

Да, она вчера выдержала. Её лицо, так сказать, при ней. А что до души…. Как только Краасс скрылся из виду, Зэер затащил её в какую-то оранжерею. И там она прорыдала почти час, согнувшись в углу на полу в три погибели и не реагируя ни на какие уговоры, увещевания и, даже, угрозы. Кончилось все тем, что Зэер дал ей на сегодня выходной. И оставил в покое, напоследок воззвав к благоразумию…. Господи, как глупо все и бессмысленно….

Аля отворачивается от окна, опускается на пол у кровати, закрывает лицо руками. Часто, глубоко дышит, стараясь справиться со слезами и горем. Внутри ужасающая, беспредельная пустота. Она ничего… ничего… не хочет….

- Что с моей девочкой? – Мелодичный низкий голос прорывает завесу боли. Аля отнимает ладони от лица, распахивает глаза.

Он совсем близко, на коленях. Осторожно берет её за плечи, привлекает к себе, обнимает.

- Здравствуй, малыш.

Алю начинает бить дрожь. Она не может вымолвить ни звука и только молча держится за него в диком страхе, что на самом деле ей все это чудится, и его здесь нет.

Краасс гладит её по голове, вытаскивает гребень. Волосы каскадом рассыпаются по плечам и спине. Он зарывается в них лицом, вдыхает её запах. Порывисто берет её лицо в ладони и начинает целовать. Она обмякает в его объятиях, льнет к нему, прижимается лбом к плечу, шепча его имя.

Рагезт подхватывается на ноги, поднимает Алю, перекладывает на кровать. Она прекрасно сознает, что, скорее всего, последует дальше. Но никаких попыток остановить его, противостоять как-то, не оказывает. Просто закрывает глаза и полностью отдает себя его воле. Пусть делает, что хочет. Она не будет сопротивляться.

Приподняв её, Краасс спускает тунику с плеч, расстегивает пояс, разувает. Наклоняется к самому её лицу, едва слышно зовет по имени. Аля открывает глаза. Он берет её ладонь, прижимает к своей груди, проводит сверху вниз. Она понимает. Немного неуклюже от смущения, трясущимися пальцами, расстегивает молнию рубашки, кнопки на манжетах. Он находит застежку туники, распахивает, снимает. Снова склоняется над Алей, шепчет на ухо:

- Я не трону тебя, моя хорошая… Нам этого делать пока нельзя. Будет то же, что и в прошлый раз… Готова?

- Д-да. – Бормочет девочка.

Удерживая Алю за талию, он поворачивается на спину, укладывает её на себя. Плавно водит губами по шее, плечам. Целует, ласкает.

- Подари мне эту силу, девочка… моя Алира… моя малышка!

Она послушно обвивает его руками. Огненная волна надвигается, растет, обрушивается гигантским валом. Мир исчезает. Остаются только глаза. Его глаза. И в них – янтарные блики.

 

                                                         *   *   *

Смеркается. Как, уже вечер?.. Не может быть!.. Ну почему все хорошее убегает от нас так быстро и так незаметно?!

Он сегодня снова подарил её сказку. Море ласки, нежности, внимания. Она мечтала бы забыться в нем навечно. Он нужен ей больше всего и всех. И потому даже самая крохотная мыслишка о предстоящей разлуке уже заранее вызывает жгучую жестокую боль.

Часы мчались незаметно. После столь  бурной встречи был завтрак. Краасс организовал его прямо в постели. Шутил, осыпал комплиментами, ухаживал за ней, как за королевной какой-то. Потом, при помощи визифона, рассказывал о своей родной планете и жизни своего народа. Завороженно рассматривая необыкновенные, фантастические пейзажи и панорамы их городов, Аля поймала себя на желании, - она очень хочет побывать там. И не просто повидать. А – скорее всего – остаться навсегда! Уже не в первый раз она пыталась разобраться – отчего не тоскует по дому, совсем не думает о матери. Практически не вспоминает о друзьях и недругах. Будто, вся её жизнь, до встречи с ним, это и был сон. Серый, безликий, нудный, болезненный. И только сейчас она проснулась и… живет!

С горящими глазами, Аля выспрашивала у Краасса подробности их быта, обычаев, законов. Он терпеливо рассказывал, про себя удивляясь и радуясь её неподдельному горячему интересу и этому поразительному стремлению приобщиться и принять как должное ту жизнь, что он показывал ей.

После окончания импровизированного урока «истории и права» Краасс изъявил желание поучить её танцевать. Аля была крайне удивлена, узнав, что музыка и танцы для трансформеров, оказывается, имеют огромное значение, куда большее и обширнейшее, чем у людей. И мастерству передавать эмоции и чувства пластикой телодвижений они учатся едва ли не с пеленок. Танец присутствует в большинстве ритуалов и церемоний. (Але сразу вспомнился вечер посвящения.) И, конечно, его искусство неотделимо от всего, что связано с сексуальностью и чувственными наслаждениями. На этом Краасс прервал свой рассказ. Смерил её внимательным взглядом и, сделав Арнике соответствующий заказ, через считанные минуты вручил Але несколько пакетов с одеждой и обувью, выразительно указав в направлении ванной. И Аля отправилась переодеваться.

Возвратившись, ахнула. Вместо обычной обстановки её встретил настоящий данспол: разноцветные огни иллюминации, зеркальные стены и лазерные голограммные зарисовки, оттеняющие движением музыкальные ритмы.

С явным одобрением осмотрев Алю с головы до ног, Краасс подвел её к зеркалу. Поставил лицом к нему перед собою. Повинуясь его рукам, Аля максимально выпрямилась, прислонилась к рагезту, всем телом ощущая и впитывая его силу и мощь. Он медленно произнес, указывая на их отражение в зеркале:

- Посмотри, как ты красива, Алира…. Земля создавала тебя с любовью и трепетом, - своего единственного неповторимого ребенка, столь отличного от всех иных людей, населяющих её широты, что никакие сравнения с ними проводить никогда не пытайся. Чтобы не обидеть того, кто породил тебя. У тебя с ними нет общего. Ты одна такая…. И ты посвящена мне от самого рождения. Мы неразделимы, Алира. Никогда и ни при каких обстоятельствах, ты не сможешь разорвать нашу связь….

- Но я и не хочу этого! – она в испуге и недоумении подняла на него глаза. – Краасс, я знаю, что принадлежу тебе и только тебе! Единственное, чего я хочу, это – жить для тебя.

- Хорошо, моя девочка. – Он тепло улыбнулся ей, обнял. – Я открою тебе самую большую тайну. Ты очень сильна, Алира. Вспомни, как ты разделалась с Крофтом, и поймешь, что я имею в виду. Мутация, которой ты так боишься, позволит тебе менять облик и пользоваться своими возможностями с наибольшей отдачей. Как тебе понравится умение вызывать землетрясения, останавливать цунами, менять русла рек, управлять огнем?..

Аля молча глядела на него, затаив дыхание. Он опять, теперь уже насмешливо, улыбнулся. Взяв за бедра, сильнее прижал к себе. Наклонил голову к её плечу, смотрясь в зеркало исподлобья. Подвел итог:

- Я научу тебя владеть этой силой, малышка. Но вбей себе в голову на всю оставшуюся жизнь: твоя энергия, как и ты сама – моя собственность. Понятно тебе?

Аля стремительно повернулась к нему, взяла его руку и, опустившись на колени, поцеловала, глядя снизу вверх, в глаза.

Он жестом велел ей подняться и, обхватив за талию, повел в медленном танце.

- Не старайся запомнить движения зрительно. Твое тело должно слышать мое на уровне подсознания. Ты сливаешься со мною. Мы становимся одним целым, как в акте любви. Открывай себя, дари мне, Алира. У тебя уже выходит. Не сдерживайся!

Мелодия ускорялась, несла их в танце, кружила ей голову. Аля словно парила в её горячих колдовских ритмах, растворяясь в музыке, растворяясь в нем. И, когда ноты последнего аккорда оборвались и затихли, она прильнула к Краассу всем телом, теперь уже сама, без принуждения, посылая ему пламя, что бушевало и рвалось в ней. Сколько они стояли так, замерев в объятиях друг друга, неизвестно. А когда все же разняли руки, Аля обнаружила, что детали обстановки её комнаты вернулись на обычные места. И на стеклянном столе, в прозрачной с позолотою посуде, сервирован роскошный ужин, и горят свечи в канделябрах.

Краасс шутливо-церемонно препроводил её к столу, усадил в кресло. Они опять разговаривали. Причем, в какой-то миг, до Али дошло, вдруг, – все время, от начала встречи, они общаются на рекбизе, а она только вот-вот и заметила это. Может, дело в том, что она слушает его не ушами, но – сердцем, и отвечает, тоже, всей душою….

И вот он, вечер. Подходит себе незаметно, потихоньку. Аля так не хочет, чтобы Краасс уходил, но сказать ему, попросить, боится.

Угадав её состояние, он нежно гладит её по щеке. Подносит ладони к губам, согревает дыханием замерзшие, вдруг, пальцы.

- Малыш, ну ты же знаешь, это все равно случится…. Пока ты не закончишь первый этап обучения и не завершишь инициацию, по-другому не будет. Это необходимость. Смирись.

- Да, Краасс. – Она опускает голову на лежащие на столе руки. – Как скажешь…. Но, хотя бы ждать тебя разрешишь?

Вместо ответа, он встает, обходит стол, отодвигает кресло вместе с Алей.

- Значит так. Ступай, переодевайся. Термокомбинезон, ботинки, перчатки. В темпе, ребенок!

Аля удивленно жмет плечами и повинуется. Когда она появляется, облаченная в соответствии с его требованиями, он забирает из кресла какую-то связку ремней или строп. Берет её за руку, выводит на террасу.

Слева от них, за деревья, опускается оранжево-красный солнечный шар. Сумерки постепенно сгущаются. Холодает.

Краасс выпускает её руку, передает ей ремни. Отходит к балюстраде. Делает знак, чтоб Аля оставалась на месте.

- Ты говоришь, что любишь меня, Алира. Но я, ведь, многолик. Хочу увидеть, как ты воспримешь такой мой образ.

Текучим, плавным движением рагезт пригибается, опускаясь на колени и ладони. Контуры его тела колеблются, как бы растекаясь в стороны. Аля, вся дрожа, тоже опускается, на корточки, смотрит, не мигая.

Он стоит, повернувшись в профиль, смотрит вдаль. Могучее львиное тело, бугрящееся клубками мышц, венчает вытянутая, чем-то схожая с волчьей, голова, с остроконечными, плотно прижатыми к черепу, ушами. Длинную мускулистую шею и когтистые лапы покрывает крупная, отливающая серебром, чешуя, очень напоминающая кольчугу. Гибкий узловатый хвост оканчивается подобием гарпуна.

Гарпия, не спеша, поворачивает к девочке морду. Она видит такие знакомые и почти родные, полные магического пламени, глаза. Оторопь пропадает. Аля решительно поднимается. Приближается к нему. Обходит вокруг, легко касаясь ладонью шеи, спины. Опускается на одно колено. Проводит пальцами по передней лапе, задерживаясь на лезвиях когтей. Встает, становится совсем близко. Её лицо сейчас почти вплотную приближено к морде гарпии, их глаза на одном уровне. С бесконечной нежностью девочка гладит ладошками страшную голову. Улыбается. И, вдруг, игриво чмокает в нос:

- Ты же совершенен! Ты знаешь это?!

У него вырывается облегченный вздох. Он тянется к ней, прислоняется носом к её щеке. Она продолжает ласкать его, разглядывая с восхищением и восторгом.

- Помнишь, как ты вспоминала о своем полете во сне? Когда мы были у итранов. – Тихо спрашивает он. Аля согласно кивает.

- Я дам тебе возможность ощутить это наяву.

Он подцепливает лапой ремни, набрасывает на себя. Стропы опутывают могучую шею, фиксаторы застегиваются на мускулистых предплечьях. Гарпия поднимается на задние конечности, вытягивая передние вдоль туловища. Едва заметные наросты, линиями проходящие по бокам, через все тело, от шеи до хвоста, разворачиваются огромными кожистыми крыльями.

- Иди сюда. Повернись.

Она прислоняется спиной к его груди, ремни перехватывают её за пояс крест-накрест.

- Не бойся, малыш. Это лучше, чем сон. И совершенно безопасно. Так что – наслаждайся!

Он скрещивает передние лапы, удерживая её. Взмахивает крыльями, отрывается от пола террасы. Оплетает её ноги своими и возносится в небо.

Чтобы не заорать сиреной от нахлынувшего ужаса, Аля, сначала, ошалело зажмуривается. Ничего страшного не происходит. Она осторожно раскрывает глаза и теперь уже вопит во все горло, но – от упоения и радости.

Над бескрайним лесным океаном она мчит вдогонку за ушедшим солнцем. Вечерняя заря окрасила небо в сказочные, неповторимые оттенки и переливы. От кроваво-красного и ярко оранжевого, через желтый, бирюзово-лазурный и глубоко синий, до бархатно-фиолетового и иссиня-черного. А на последнем уже расцветают лепестки и узоры созвездий, и проступает жемчужная дымка млечного пути. И, немного в стороне, скромно удалившись от всего этого великолепия, висит, обернутый рожками вверх, бледно-желтый лунный серп.

- Ну, как, нравится? – Спрашивает он, наклонив к ней голову.

- Я тебя обожаю! – Кричит она в ответ.

Пасть гарпии растягивается в импровизации улыбки. Она срывается в штопор, потом легко выходит из пике, опять взмывает высоко в небо, кружит, ныряет, купается в ночном воздухе, выделывая сальто и переворачиваясь через голову. Аля лишь хохочет и визжит от восторга. У нее даже голова не кружится. И еще – ей все время кажется, что это она сама, без его помощи, реет в воздушных волнах. Она верит, искренне, от души, так скоро и будет, будет ОБЯЗАТЕЛЬНО!

                                                                   *   *   *

Бесшумно взмахивая крыльями, гарпия зависает над террасой, приземляется. Аля освобождается от страховки. Снимает ремни с него. Потом буквально виснет на шее трансформера, умоляя, чтобы тот не уходил.

- Маленькая нахалка! – Поддевает он её в ответ. – Тебе всего мало, да?

- Да! – Она бесстрашно хватает его голову, притягивает к своему лицу. – Я хочу быть с тобою еще хотя бы эту ночь!

- Тебе придется потрудиться, чтобы я не был разочарован, - в желтых глазах вспыхивает огонь, - не страшно?

- Нет, Краасс! – Она твердо глядит в огнедышащие зрачки. – Даже если это убьет меня, я не боюсь! Я очень хорошо помню, что ты сказал мне тогда, на реке. Для тебя я действительно готова на все…

- Не зарекайся, девочка. – Добродушно прерывает он Алю.- Лучше не зарекайся. В моей жизни уже были те, кто, вроде бы, любил, беспрекословно повиновался и – предал.

- Я не они! – Горячо восклицает Аля. – Я клянусь тебе, что если предам тебя хотя бы в душе, то убью себя, потому, что жизнь без тебя, без твоей близости мне не нужна!

- Смотри, ребенок, наступит день, когда ты окажешься перед самым важным выбором твоей жизни, и тогда я напомню тебе об этой клятве.

Аля непонимающе и растерянно смотрит на него. Гарпия насмешливо прищуривает глаз:

- Я хочу сказать, не болтай много, а делай всегда то, о чем я тебе говорю. Вот тогда и докажешь, делом, а не словами.

Аля опускает голову, тихо спрашивает:

- Ты останешься?

Трансформер утвердительно кивает и подталкивает её ко входу в комнату.

Окно за ними задвигается. В комнате Аля оборачивается к нему. Краасс уже в человечьем обличьи. Кратко роняет:

- Иди, переоденься.

Она молча повинуется. Когда возвращается, закутавшись в шелковый халатик, рагезт лежит на кровати, заложив руки за голову, полностью одетый. Она несмело подходит, садится рядом. Краасс глядит на нее, улыбается, протягивает руку:

- Снимай это, Алира.

 Она неуклюже выпутывается из халатика, остается в маечке и шортиках. Стараясь не встречаться с ним глазами, забирается на постель. Он приподнимается, ловит её за запястья, подтаскивает. Аля упирается руками ему в грудь, отводя глаза, бормочет:

- Что мне делать? Говори.

- Спать, дурашка! – Он со смехом опрокидывает её на спину, заворачивает в одеяло и привлекает к себе этот сопящий слезами сверток.

- Успокойся, малыш. С моей стороны, это, конечно, довольно злая шутка. Но уж больно решительно ты была настроена. Так сказать, собиралась «бороться до конца». И мне захотелось подыграть….

- Ты бессовестный! – Всхлипывает она.

- Знаю, - соглашается он, - а еще – самовлюбленный самодур и циник, каких поискать. И ты меня такого обожаешь до потери пульса.

- Да, - шепчет она, - ты бываешь очень жестоким….

- Я трансформер, девочка. Я рожден – убивать. Ты – счастливое исключение из моего нескончаемо длинного списка. Можешь гордиться собою, ребенок!

 

                                                         *   *   *

Зэер укладывает в грузовой отсек модуля необходимое снаряжение. Аля проверяет свое обмундирование, глядит на него с хитрой улыбкой. Он тоже улыбается в ответ, заметив её взгляд.

- Что, оторвалась вчера по полной, да?

- По-моему, ты тоже время провел не зря. – Парирует Аля лукаво.

- Да-а, - в его глазах проскальзывают сладострастные огоньки, - это было здорово!

- И скольких же ты осчастливил? – Показывает она ему язык.

- Фу, грубиянка! – Морщится рагезт с ехидцей. – Да ты с ним, скоро, той еще развратницей заделаешься!

И тут же осекается. Выражение её лица резко меняется. Вместо приветливости – ледяная стужа. Глаза чернеют, расширяются.

- Алира! – Окликает он напряженным голосом, - чего ты? Я же пошутил!

Она приседает, закрывается руками. Пристально смотрит на свои пальцы. Ногти вытянулись сантиметра на четыре, превратившись в обоюдоострые, антрацитово-черные лезвия, ярко отблескивающие в солнечных лучах. Аля глубоко дышит, сосредотачиваясь, стараясь подавить любые эмоции. Опять глядит на пальцы. Чернота уходит, все возвращается в норму. Она поднимает взгляд на Зэера. Тот стоит, облокотившись на катер, наблюдает за ней почти с испугом. Аля говорит просяще:

- Извини, пожалуйста. Что-то я сегодня шутки не очень воспринимаю.

- Заметно, - он сочувственно, но и с облегчением, вздыхает. – Замяли, ладно. Отправляемся. Время не ждет.

Аля кивает, подходит к модулю. Ухватившись за борт, легко запрыгивает внутрь. Зэер одобрительно машет ей. Тоже садится. Катер взлетает.

 

                                                        *   *   *

- Да кто ж так целится, в самом деле?! – Морфей даже хвостом задергал, как разозленная кошка. – Мне отсюда видать, что ты косишь. Так сказать, невооруженным глазом.

- Я стараюсь! – Почти проголосила девочка, - у меня уже руки болят!

- Два несчастных часа, а у нее руки отваливаются. Слабачка, значит!

- Морфей, ну почему ты меня все время то злишь, то обижаешь?!

- А это, что, не одно и тоже? – у него на морде возникло лукаво-добродушное выражение. – Алира, но если тебя не подстегивать все время, то положительный результат мы лицезреем лет через сто. Слишком уж ты в себе неуверенна.

- Это правда. – Аля вздохнула. – Я вот иногда думаю на эту тему, про неуверенность. Так мне кажется – мне её чуть не от рождения прививали. Вечно, то - не так, это – не эдак. И все остальные вокруг – красивее, умнее, ловчее, смекалистее….

- Прошлое остается в прошлом, - оборвал он её. – Теперь ты должна доказать и себе, и нам, что лучшая, что достойна. Алира, пойми, это чрезвычайно важно. Рагезты не признают слабость и неуверенность. Если ты боишься, ты становишься их обедом. Тут по-другому не будет. Таких, как Зэер – считанные единицы. Остальные, если не докажешь обратное, по жизни будут видеть в тебе потенциальную закуску. Ты должна оставить их достаточно далеко позади, чтоб, как говорится, в затылок не дышали. Вот тогда они, даже если и не вслух, то молча признают тебя и твое право на существование среди них. Хочешь выжить – будь сильнее!

Аля, грустно глядя ему в глаза, вздохнула. Тепло провела ладонью по крутому лбу. Повернулась, навела винтовку на склон, прицелилась…

 

                                                         *   *   *

Раскачиваясь на руках и подтягиваясь, она быстро карабкалась наверх. Старая сосна возвышалась над окружающими деревьями на добрый десяток метров, и Аля уже не первый день оттачивала на ней искусство верхолазания. Сегодня задание было посложнее, если не сказать – безумнее. Ради такого ответственного дела, Зэер даже распрощался со своим обычным «очеловеченным» состоянием и теперь медленно-лениво парил над верхушками в виде гарпии, чтоб подстраховать, в случае чего.

Вершина. Аля тщательно ощупывает опору, выбирает подходящую ветвь. Балансируя на носках, разжимает пальцы, распрямляется в полный рост, потихоньку начинает пружинить ступнями, глазами выбирая цель. Определившись, складывает вытянутые над головою руки ладонями вместе и, оттолкнувшись изо всех сил, взлетает в воздух. Ветер подхватывает её, несет, зеленая стена приближается со скоростью гоночного автомобиля. Неуловимо быстрым рывком она бросает тело вбок, переворачиваясь через голову, и повисает на верхних ветках выбранной ели. Силовые перчатки защищают кожу от травм и, заодно, облегчают задачу удержаться. Раскачиваясь, словно на качелях, Аля запрокидывает голову и кричит на весь лес, распугивая птиц и белок:

- Получилось!!! Я это могу!!!

Позади нее хлопают крылья. Гарпия зависает рядом. Аля оборачивается. Он обхватывает девочку передними лапами, ныряет к земле, метрах в двух от нее выпускает. Аля упруго, по-кошачьи, приземляется на полусогнутые ноги, тут же выпрямляется. Шутливо машет ему кулаком. Зэер, в ответ, указывает на сосну. Восхождение повторяется.

 

                                                       *   *   *

- Зэер, ты обещал рассказать мне об итранах. – Аля разлеглась на нагретом солнцем уступе скалы, террасой нависавшем над озерной гладью. На противоположной стороне Морфей наслаждался водными процедурами под одним из водопадиков, подставляя под падающие струи то один бок, то другой, брыкаясь, поминутно плюхаясь в воду всем телом и опять поплавком выскакивая на поверхность.

Сейчас это был никакой не конь, а самый настоящий, средних размеров, дракон, с лебедино изогнутой шеей, удлиненно-обтекаемым чешуйчатым телом и короткими мощными лапами, снабженными перепонками. Грива преобразовалась в костяные выступы-иглы по всей длине шеи до лопаток, такие же иглы, но покороче, усеивали до кончика длинный цепкий хвост. Голова осталась почти прежней, только глаза увеличились раза в два и превратились в сияющие изумруды. Да рог на лбу не отличался по цвету от остального окраса тела, что имело оттенки от голубовато-матового до болотно-зеленого.

Окунувшись в очередной раз, Морфей замер и начал пристально вглядываться в водную толщу. Потом, внезапно, бесшумно нырнул и появился метрах в двадцати в стороне, неторопливо заглатывая здоровенную рыбину.

Справившись с задачей, повернулся в сторону Али и Зэера, выпустил из темени, как кит, водяной фонтанчик.

- Эй, лежебоки! Хватит камни продавливать! Рыбка – объедение!

- Спасибо, Морфей, - откликнулась Аля, - мне еще только осталось на сырую рыбу перейти для полного кайфа!

- Ну, как знаешь, – ответил он, - по мне, так очень даже вкусно!

Аля помахала ему и опять повернулась к Зэеру. Гарпия вытянулась на боку, подложив лапы под голову, блаженно жмурилась.

- Нет, - промурлыкал он от удовольствия, - нравится мне все-таки ваше солнышко, ничего не скажу! В самый раз температурка…. Все, решил! Теперь отпуск только на Центале проводить буду.

Аля передвинулась поближе и удобно умостилась головой у него на шерстистом животе, как на подушке. Прикрыла глаза.

- Зэер, ты обещал!

- Ладно, нытик, - проворчала гарпия. – Уточни, что тебя конкретно интересует.

- Со стороны может показаться: к чему трансформерам итраны, - она будто размышляла вслух. – У вас столько возможностей. И личностных, и технологических. Вот мне и интересно. И еще очень знать хочется – если ли кроме них кто-нибудь такой же важный для вас?

- Наверное, дело в том, - задумчиво проговорил он в ответ, - что мы с итранами встретились очень-очень давно. Так сказать – на заре эволюции. И как-то легко сумели поладить друг с другом. Тоже, конечно, без шероховатостей и казусов не обошлось. Итраны, это, ведь, не единый народ. Они, как – к примеру – и люди, разделяются на разные этнические группы. И отличия между видами бывают довольно существенными. Мы сошлись тесно именно с единорогами. Наверно потому, что, как и мы, они – хищники. Как и мы – выносливы и абсолютно бесстрашны, как и мы – телепаты. Очень быстро рагезты убедились, что союзничать с итранами гораздо выгоднее, чем воевать с ними. И заключили негласный договор, со временем превратившийся в непререкаемый постулат: взаимоподдержка и симбиоз, выгодный обеим расам. С тех пор мы неразделимы. Итраны – по-настоящему верные товарищи, их невозможно подкупить. Никогда ни один трансформер не причинит вреда единорогу. Так же и единорог, если потребуется, с готовностью отдаст жизнь за трансформера. Потому, что знает: его вынужденная гибель принесет славу его народу и еще большую значимость, а его семья, если она у него есть, навсегда будет обеспечена наилучшими условиями для жизни.

- Вот с этого места, поподробнее, пожалуйста. – Вклинилась Аля. – Я не видела тут ни одной их самки, или, как это, женщины?

- Верно. – Ответствовал он. – Мы – воинствующая раса, итраны – тоже. Женщинам не место на поле битвы или в жестких условиях исследовательских экспедиций. Семьи итранов, как и наши, обитают на стабильных и основательно защищенных планетах Старых Миров. Периодически, по возвращению воинов, они воссоединяются. До тех пор, пока новые задачи и необходимости не потребуют присутствия мужчин в той точке космоса, где это нужно.

- И вы не тоскуете в разлуке? – Аля искренне удивлялась.

Зэер усмехнулся, ткнул её носом в бок.

- Забыла о длине нашей жизни, Алира? Да если бы было наоборот, мы – не исключено – надоедали бы друг другу до смерти. А так – сохраняем свежесть отношений. Можно сказать – держим их в тонусе.

- Что же тогда я? – В замешательстве пробормотала она. – Получается, я ему через время тоже надоем хуже горькой редьки!

- Опять неправильные выводы! - Хохотнула гарпия. – Это так на тебя похоже. Вечно все переносишь на себя, человечек…. К слову, именно у нас, у рагезтов, браков как таковых практически не бывает. Мы объединяемся, чаще всего, только для рождения потомства. Это делается с трезвым расчетом, выбирается наилучший подходящий вариант. Остальное – несущественно. Сама погляди. О физической верности у нас речь идет? Конечно, не идет. Мужчины бесконечно в разъездах? Тоже не поспоришь. Отсюда итог. Основная семейная задача – обеспечить безопасность, комфорт и произвести на свет наследника или …ков. Все.

- Но, ты….

- Алира! – Он сразу повысил голос. – Меня не трогать! Поняла? Я вообще никогда не женюсь, ясно тебе?!

- Ясно, ясно, - поспешно согласилась Аля. – Молчу-молчу. Но общение со мной тебя точно не напрягает?

- Нет, малыш. – Голос снова потеплел. – Мне с тобой очень хорошо. По-настоящему. И я никогда не причиню тебе зла. Ты сумела заполнить пустоту в моем сердце. Ну, хотя бы настолько, чтобы я явно не ощущал её….

Зэер замолчал. Они немного понаблюдали за дремлющим на плаву, кверху наетым пузом, Морфеем. Потом Аля возобновила расспросы:

- А где твой итран? По-моему, его здесь нету!

- Как раз отдыхает. Я решил, что на этой планете обойдусь без его помощи.

- А Краасс со своим Таме, похоже, не расстается никогда….

- Они два старых волка. Столько всего пережили – перечислять замаешься. Подруга Таме была настоящей амазонкой. И красавица, каких поискать. Она погибла в схватке с оборотнями, спасая жизнь мужу. С тех пор Таме поставил крест на личной жизни. Сам воспитал сына. Всюду таскал его за собой, в самые дикие и опасные места. Твердил: или Морфей будет лучшим, или пусть….- Погибает! – С горечью прервала его Аля. – Но это же жестоко!

- Повторюсь специально для некоторых. – Ехидновато процедил он. – Мы воины. Рафинированность и изнеженность – прямая дорога в никуда. Так что для нас, это нормально. Морфей, к слову, опытнейший разведчик. Его уму и смекалке многие рагезты позавидовать могут. И пусть тебя не вводит в заблуждение его дурашливость и показная несерьезность, - о его хладнокровии, выдержке и силе воли у итранов легенды ходят.

- Ничего себе. – В ошеломлении прошептала Аля.

- Именно так, девочка. Поэтому воспринимай его очень даже всерьез. Цени, уважай…. Но потачки не давай и не забывай: ведущий в вашей паре, в будущем, именно ты!

Аля коротко кивнула. Свернулась калачиком у него под боком.

- А кто такие оборотни?

- А это как раз те вторые, нужные нам во многих отношениях, существа. Но с ними у нас, к сожалению, в общении успех переменный.

- Отчего так?

- Свободолюбивы очень. Горды непомерно. Краасс здорово обжегся на них. Не так давно потребовался чуть не общий совет всех глав наших кланов, чтобы переубедить его и не дать развязаться тотальной войне.

- Попахивает личной неприязнью…. Слушай, а он, в последнюю нашу встречу упоминал о тех, кто его предали. И – вроде как – беспричинно. Или я неправильно поняла….

- Ой, Алира, длинный твой язык! Надеюсь, ты этими откровениями ни с кем больше не делилась?

- А с кем я делиться могла? Я что, общаюсь тут еще с кем-то, кроме тебя? Морфею я ничего не говорила.

- Вот и помалкивай. И заруби себе где-нибудь на видном месте – его с тобой приватные беседы на общее, и даже мое, в частности, обозрение не выставляй. А то такой себе геморрой заработаешь, мама дорогая!

- А какие они из себя, оборотни?

- Имеют две физических взаимозаменяемых формы – гуманоидная и теплокровного хищника. Внешность, во втором обличьи, может передать достаточно полно образ… ну хотя бы… вашей собаки Баскервилей. Огромные такие псы, пропорционально сложенные, с тяжелым костяком. Шерсть очень короткая, преимущественно черной или фиолетово-черной окраски.

- Впе-чат-ля-ет! – Мечтательно проговорила Аля.

- А вот один на один встречаться с кем-то из них я бы тебе не рекомендовал. Они, как правило, сначала действуют, а уж после думают, если есть над чем.

- И чем же они так вам полезны?

- Отличные солдаты. Долгое время могут обходиться без еды, питья, сна. Очень прочная шкура. Обычное рубяще-колющее оружие её не берет. Только молекулярное лезвие, ну, или лазерный меч. Так еще нужно им оборотня зацепить умудриться. У них реакция – на грани фантастики. Словом, от такого подспорья нам бы отказываться не хотелось. Но, как я уже говорил, тут все очень шатко и ненадежно. Отдельные их группы переходят на нашу сторону, но большинство настроены крайне враждебно. Спят и видят – уничтожить рагезтов на корню.

- Веселые делишки творятся в мире этом. – Аля подперла подбородок кулаком…. Зэер, слушай, а я сильно изменилась за те два месяца, что живу у вас?

- Правду-матушку? – Растянул он пасть в улыбке. – Умеешь же перескакивать с темы на тему. И, главное, неожиданно так, что и сориентироваться не всегда следом удается.

- Говори, говори, - поторопила она, - покуда на правду настроен.

- Конечно изменилась, девочка. Ты немного повзрослела, расцвела и о-очень похорошела. Но это и сама знаешь, зеркал у нас пока никто не отменял. Я понимаю, что тебя другое интересует. Сама как думаешь?

- Да, видишь ли, Зэер, я привыкла считать себя взрослой и самостоятельной лет с десяти. Поэтому и надеюсь получить ответ от тебя, как от лица непредвзятого.

- Да, Алира. – Он послал ей долгий ободряющий взгляд. – Да, дружок, ты стала старше. Это правда. Ты сейчас мыслишь и говоришь совсем по иному, чем в начале. Но по-другому и быть не могло. Пусть тебя это не смущает. Ум еще никогда не являлся для его обладателя неудобством или слабостью. Тем более, что в душе ты, все равно, тот же ребенок.: чуткий, впечатлительный, ранимый. Только маску надевать выучилась.

- Спасибо, Зэер. – Аля глянула на него с облегчением и благодарностью.

- Ага, пожалуйста вам с хвостиком. – Он проследил взглядом за сместившимся солнечным диском. – Ну все, малыш, наша сиеста окончена.

Аля, как по команде, поднялась. Оттряхнула комбинезон.

- Слушаю и повинуюсь, господин учитель! – Отрапортовала рьяно. – Э-эй, Морфей! Бог сна, ёлки! Кончай храпеть, труба зовет!!!

 

                                                         *   *   *

Глубоко за полночь. Время неудержимо катится к рассвету. Аля сегодня долго не могла уснуть. Одолевало непонятное внутреннее беспокойство и состояние напряженности. Тело – будто насильно сжатая до предела пружина – дрожит, вибрирует где-то глубоко внутри себя. Хочет, требует чего-то, а чего? Распрямиться, освободиться. Выйти, в конце концов, из этой непонятной, гнетущей задавленности….

Долго и нудно Аля расхаживала по комнате, выходила на террасу, пыталась разминаться. Помогало не особо. Так, на пару минут отпустит, и опять трусить начинает. По правде говоря, недомогание у нее проявилось гораздо раньше, днем. Но Зэеру что-либо рассказывать, жаловаться, она не захотела. Списала на хроническую усталость и влила в себя две порции энергетика. До вечера помогло. Но к ночи симптомы возвратились усиленными и промучили её всерьез и допоздна. Но вот, кажись, отпустило. Дрема окружает теплым уютным покрывалом, покачивая, уносит в расслабленность и покой….

Смотри-ка, она и во сне далеко не ушла. Комната, ну, прям, как настоящая. Все до мелочей её, реальное. Только сама она опять не человек. Так-так-так…. А кто тогда на сей раз?.. Нарисуем себе зеркало…. Ого! Да это новенькое что-то…. Ну-ка, присмотримся повнимательнее!

Гибкое, изящное тело покрывает велюром очень короткая, блестящая черная шерсть. Длинная шея, большие, чуткие, заостренные уши. Огромные глаза с золотой каемкой по краю и бездонною тьмою внутри. На точеных мускулистых конечностях шерсть плавно переходит в синевато-стальную чешую.

Она протягивает к зеркалу переднюю лапу, раскрывает. Обнажаются острые, иссиня черные полумесяцы когтей. Она играет ними, то втягивая, то выпуская. Поворачивается боком. Разглядывает себя. Да, несомненно, теперь она – кошка. Вылитый египетский сфинкс, увеличенный в энное количество раз. Аля игриво помахивает длинным бархатистым хвостом. Интересный образ. От такого она бы и в реальности не отказалась. Не на постоянно, конечно, а иногда, по острой нужде. Но вообще – красиво смотрится. Она широко разевает пасть. На свет являют себя вовсе не игрушечные, острейшие, жемчужно-белые клыки. Потом внимание переключается на выступы, тянущиеся вдоль тела, почти такие же, как у гарпий. Аля поводит лопатками, напрягает спину. В стороны и вверх выбрасываются длинные острые крылья. Они не перепончатые, как у трансформеров, а покрыты мелкими серебристыми, с голубым отливом, перьями, очень густо прилегающими и друг к другу, и к коже крыла.

- Вау! – Вырывается у девочки. – Красотища какая! Ну почему это только сон?!

И тут Алю осеняет. Сон, так сон, подумаешь! Значит, полетаем во сне. Лучше так, чем никак.

Сложив крылья, она подбегает к окну, тычет носом в стекло. Проем открывается. Аля выбегает на террасу. Задирает голову к луне. Огромный желтый глаз в облачной паутине зовет к себе, тянет. Со свистом снова распускаются крылья. Взмах! Еще. Еще! Тело отрывается от камня террасы, покачивается в воздухе. Она поджимает лапы, увеличивает амплитуду махов. Поверхность начинает отдаляться. Выше, выше. Аля чувствует – крылья устают, но сдаваться не собирается….

- Эй! На меня смотри! Быстро! – Громкий окрик бьет по ушам. Она оглядывается, продолжая бороться с силой тяготения.

Гарпия подлетает, хватает её передними лапами и, вращаясь штопором, устремляется ввысь, вознося Алю с собою в небо. С перепугу, та издает что-то между писком и мяуканьем, пытается схватиться за него. Но тут же получает парочку достаточно увесистых шлепков.

- А ну не царапайся! – Рычит он. – Сейчас же убери когти и забудь, что они у тебя есть!

- Ни фигушки себе – сон!! – Вопит она с вытаращенными глазами. – Краасс, ты мне еще ни разу не снился!..

- Какой сон, маленькая дурочка?! – Рычит он в сердцах. – Это наяву. Можешь ты мозги уже включить?!

- Что-о-о?!! – Орет Аля в истерике. – По-настоящему?! Мамочки, я же сейчас в лепешку расквашусь!!!

- Обязательно расквасишься. – Насмехается он. – Если не прекратишь истерить, и бояться не разбери чего…. А теперь за-молк-ни! – Он энергично трясет её и заключает:

- Делай, что говорю. Поняла? Повторяй в точности!

Она часто кивает в ответ, уставясь в лимонные глаза. Он командует:

- Раскинь крылья. Максимально распусти, веером. Тело полностью расслабь. Лапы – под себя. Лови воздушный поток и пари. Ясно тебе?

- Поп-робую. – Заикается она в страхе.

- Делай, а не пробуй! А не то – точно схлопочешь у меня! Давай.

Отпускает её, отталкивает. Доли секунды Аля испытывает свободное падение, но тут, очевидно, включается инстинкт самосохранения. Тело само проделывает все, о чем он сказал. Приближение земли останавливается. Она медленно парит в воздушной бездне, тихонько пошевеливая распростертыми крыльями. Ветер тонко посвистывает в кончиках перьев. Внизу, далеко-далеко, знакомые лесные ландшафты, и слабо светящаяся, дымчато-белая подкова базы.

Краасс подлетает совсем близко, заглядывает ей в глаза.

- Ты хоть поняла, что произошло, девочка?

- Наверно. - Несколько потеряно отвечает она.

- Преображение закончено, Алира. Ты сегодня родилась заново. Теперь – для моего мира! – Склоняет голову на один бок, на другой. Прикасается к её шее. Проводит носом по щеке. – Да ты у меня очаровашка! – Лукаво подмигивает. – Так бы и съел тебя, малыш.

Аля смущенно прячет глаза, отворачивается. Он смеется.

- Всему свое время. Сейчас у нас по плану – полет. Повторяй за мной. Не тормози!

Две черные тени срываются с места в крутом вираже, на миг рисуются на лунном полотне драконьими силуэтами и теряются во мраке уходящей ночи.

 

                                                          *   *   *

Аля сладко потягивается, неохотно приоткрывает глаза. Солнечные лучи пробились через кисею занавеси, медовыми световыми кружочками рассыпались по полу. Она принюхивается. Густой розовый аромат витает в воздухе. Аля садится. В ногах на постели – огромная охапка черных бархатных роз. Узорные, ярко-зеленые листья, большущие полураспустившиеся бутоны поблескивают хрустальными капельками влаги, наполняя и кружа голову изысканным ароматом. Аля нагибается, собирает их, подносит к себе. Окунает лицо в цветы, наслаждаясь запахом и ощущением всепоглощающей радости. Обращает внимание: на стеблях роз ни единого шипа. Она перебирает их пальцами, легонько трогает губами шелковистые лепестки. Потом отбрасывает одеяло, встает…. Весь пол от стены до стены усыпан живым цветочным ковром: Разноцветные розы, орхидеи, герберы, астры, пионы, ирисы. Буйство красок, безумие форм. Аля тихо ахает, боясь наступить на это хрупкое великолепие. Потом все же решается. Прижимая к себе розовый букет, пробирается к столу. Набирает на панели заказ – черную, с позолотой, высокую зауженную вазу с водой и ножницы. Подравнивает цветам стебли, ставит в воду, расправляет. Садится у стола на колени, держится за край столешницы, очарованно смотрит на розы.

- Спа-си-бо, Краасс! – Влюблено произносит вслух.

- Всегда пожалуйста. – Слышится позади.

Аля вскакивает. Он уже рядом. Склоняется к ней. Одной рукой берет за талию, другой, за подбородок, приподнимает ей голову и – целует. В губы, по-настоящему. У Али перехватывает дыхание, подкашиваются ноги. Он не отпускает, не отстраняется. Его ласкающие губы ввергают её в пучину жгучего желания и, одновременно, томной истомы. Ладони скользят по телу, легко касаясь самых потаенных уголков, искушая и сводя с ума. Тихий дрожащий стон вырывается, гаснет. Краасс отодвигается, удерживая её в объятиях, с улыбкой наблюдает за выражением её лица. Аля в полуобморочном состоянии, дыхание учащенное. Он умудрился довести её почти до экстаза.

- Ш-ш-ш, моя девочка. – Шепчет ей. – Прости, маленькая. Не сдержался…. Тебе, нравится, правда?

Аля молча смотрит на него и медленно заливается краской.

- Я тоже хочу тебя, Алира…. По-моему, я никого и никогда не хотел так, как тебя…. И, когда я вернусь….

- Ты уезжаешь?! – Вскрикивает она с отчаянием. – Почему?! Надолго?!

Он быстро, но мягко, закрывает ей рот ладонью.

- Тихонько, девочка. Так нужно. У меня есть дела и помимо Центала. Они бывают важными и неотложными, вот как сейчас.

Ей на глаза наворачиваются слезы. Она отталкивает его руку. Начинает вырываться. Он не отпускает, сильнее прижимает к себе, перехватывает руки, заводит за спину. Прислоняет её к своей груди, потихоньку укачивает.

- Спокойно, малыш. Спокойно. Ничего плохого и непоправимого. Я скоро вернусь.

- Когда?! – С болью восклицает она.

- Не более чем через месяц.

- Почему ты не хочешь взять меня с собой?! – Она умоляюще приникает к нему, плачет. – Я не буду тебе мешать, не буду обузой….

- Нет, Алира. – Он отвечает, как отрубает, холодно и жестко. – Это совершенно исключено. Опасно сейчас отдалять тебя от Земли. Твоя сущность на сто процентов еще не сформирована. Если связь с Центалом чересчур ослабнет или будет утеряна, ты – скорее всего – погибнешь. У тебя сейчас самый нестабильный период. Нужны постоянные планомерные нагрузки. Мне надо, чтобы ты развивала себя с максимально возможной отдачей. Тренируй свои способности, углубись в это до упора. И ничего мне не говори сейчас, я не хочу слышать никаких протестов. У тебя есть четко поставленная цель. Поставленная мною. Хочешь, чтобы все было хорошо, не отступай от нее, не потакай своим слабостям!

- Не отталкивай меня, пожалуйста, - безнадежно жалобно просит она.

- Я не отталкиваю, малыш. Я о тебе забочусь. Думаешь, почему все они при физической близости со мною погибают?.. Дело не только в том, что я забираю энергию. Дело еще и в том, что у них внутри, после моего вторжения, ничего целого не остается….

Аля, не дыша, впивается в него глазами. На лице – растерянность и почти ужас.

- К-как, - бормочет беззвучно, - как это?..

- Тебе себя сейчас продемонстрировать, что ли? – его губы искривляются в горько-насмешливой гримасе. – Поверь, малыш, все так, как я говорю. Я не буду рисковать тобою, пока не уверюсь полностью: ты сможешь это хотя бы пережить, не сойдя с ума от боли. О каком-то там удовольствии в этом процессе речь для тебя, покуда, вообще не идет. Уяснила себе?!

Аля чуть заметно кивает. Растерянно и испуганно глядит, отводит глаза. Краасс гладит её по голове. Бережно целует в лоб, в опущенные ресницы. Говорит ласково, настойчиво:

- Время пролетит быстро. По приезде я сам буду заниматься тобой. Я тебе еще надоем, ребенок!

- Нет! – Мотает головой Аля – Никогда и ни за что! Я тебя очень-очень-очень люблю!

- Знаю, малышка, - он легонько касается пальцем кончика её носа. – И я благодарен тебе за это, поверь.

                                                                           *   *   *

Аля стоит у балюстрады, опершись спиной на перила. Смотрит вверх. Над крышею жилблока, уходя в небо, дрожит зеленым световым маревом энергетический транспортный коридор. Через него, как на грузовом лифте, рагезты отсылают на космобазу необходимое в полете оборудование и припасы.

Эти самые их припасы для нее сейчас – основной больной вопрос. Кулаки непроизвольно сжимаются так, что ногти впиваются в ладони. Она тихо стонет, лицо искажает болезненная гримаса. Один за другим коридор втягивает в себя, поглощает и уносит огромные металлические контейнеры-пирамиды. Внутри них, это ей известно достоверно, люди. Усыпленные и накачанные особым препаратом, они пребывают в бесчувственно-коматозном состоянии, и будут оставаться (или, как говорят рагезты «сохраняться») в нем непосредственно до «использования».

Краассу вчера, отчего-то, заблагорассудилось, чтобы она, весь день перед отлетом, сопровождала его. Может, и, даже, скорее всего, он просто решил устроить ей определенную шокотерапию, чтоб не забывала, кто она теперь и среди кого живет. И Аля такого насмотрелась – до сих пор волосы шевелятся.

Ну, ладно, взрослые!.. Хотя их пленники, все до единого, были молодыми, привлекательными, в отличной физической форме. Но потом Аля увидела детей. И вот тут ей поплохело окончательно. Ребятишек, возрастом от пяти до десяти-двенадцати лет, собрали в огромной камере.  Глядя через прозрачную стену на бесчисленные глаза, распахнутые в немом выражении горя и ужаса, Аля чуть не рыдала сама. Господи, да что же это? Они же совсем маленькие! Они еще и не жили вовсе!! Она порывисто обернулась к стоящему рядом Краассу, приготовленные слова замерли на губах. Он глядел на нее, откровенно забавляясь. Губы сложились в ядовито-ледяную ухмылку. И вся поза выражала открытое ожидание. Ожидание её протестов, возмущений, криков. И Аля пересилила себя. Промолчав, повернулась лицом к камере. Собравшись с духом, нарочито безразлично произнесла:

- Их так много. Начнется переполох, поиски.

- Нет, - он отвечал спокойно, но Аля продолжала чувствовать, как Краасс ощупывает её глазами, словно в брони слабину ищет, - здесь дети со всей Земли. Просто негроидная раса – в отдельном помещении.

- Значит, есть еще…. – Все-таки, она не смогла полностью подавить в голосе нотки отчаяния. Рагезт насмешливо хмыкнул.

- Какие мы до сих пор сентиментальные. Придется искоренять на ходу!

Подал знак андроидам. Вытекая из отверстий в полу, в камере заклубился, поплыл густой голубовато-сизый туман. Один за другим, дети, вдохнувшие его, оседали, валились наземь. Аля сцепила зубы, закрыла глаза, борясь с желанием заорать во всю глотку, разбить эту проклятую стену, остановить этот ужас. Он крепко сжал её плечо. Проговорил размеренно:

- Усыпляющий газ. Теперь они ничего не почувствуют. Ни боли, ни страха, ни неудобств. Как видишь, мы достаточно гуманны, Алира.

- Почему дети? – С трудом выдавила она.

- Сама на свой вопрос ответить не хочешь?

Аля промолчала. Действительно, глупо спрашивать о том, что и так очевидно. Люди тоже предпочитают на обед нежного цыпленка, а не старого жилистого петуха. Туман постепенно уходил, рассеивался, воздух камеры очистился. Контролирующий процесс андроид послал жест «чисто». Ухватив Алю за руку, Краасс открыл проход в стене и потянул её внутрь. Медленно пробираясь за ним следом среди десятков детских тел, беспомощно раскинувшихся на полу, Аля ощущала, что вот-вот не выдержит и просто рухнет в беспамятстве где-нибудь рядом. Ну почему он её так мучит?! Это же невыносимо!

Стараясь не присматриваться, она вела глазами поверх лежащих малышей, но взгляд вдруг зацепился за что-то такое знакомое. Облачко светлых кудряшек, щуплая фигурка. Рывком выдернув руку из его пальцев, Аля кинулась к ребенку. Упала на колени, перевернула лежащее ничком худенькое тельце. Застыла на секунду, глядя в помертвевшее личико, точно из последних сил старалась доказать себе – ей все это лишь почудилось. Потом повернулась к Краассу. Зрачки расширялись, наползали на радужку, растекались чернотой.

- Извини за дерзость… - скривила губы, с нажимом и сталью в голосе продолжила – хо-зя-ин!.. Но его я вам не отдам!

- В самом деле? – Краасс был безмятежно спокоен. – Ты ставишь мне какие-то условия, девочка? Я не ослышался?

- Нет. – Твердо ответила она. – Ты меня привел сюда сам. Ты хотел, чтобы я это увидела. Но я не обязана быть такою, как ты. Я – донор, сам сказал. Я отдаю, а не отнимаю жизнь. Этот мальчик был мне ближе, чем брат. Там, среди людей, он был моей отдушиной, моим родным человечком. А ты хочешь, чтобы я так просто отказалась от него и послала на смерть. Он – невинный ребенок. Такого предательства я не прощу себе никогда, и такого зла не простит мне Центал. Теперь решай!

Краасс помолчал, пораженно рассматривая её. Проговорил удивленно:

- А ведь ты права. Права, бесспорно…. Ладно…. Думаю, мы можем сделать исключение. Только, - повысил голос, отчеканил жестко, - один единственный раз!

- Да. – Мгновенно согласилась она. – Если этого ребенка ни сейчас, ни в будущем, никто никогда не тронет.

- Смахивает на ультиматум. – Недовольно процедил он. – Перегибаешь палку, Алира. Смотри, нарвешься.

- А иначе все бессмысленно, - упрямо продолжила она, - вы его, сегодня, отпустите. А завтра кто-нибудь из рагезтов вновь на него, так сказать, внимание обратит…. Нет уж, я требую гарантий. Чтобы это твое исключение осталось настоящим и действенным!

Он отвернулся, размышляя. Опять уставился на нее. Неожиданно улыбнулся.

- Кремень!.. Хорошо. Будет по-твоему.

Позвал андроида, указал на мальчика.

- Забирай.

Аля решительно повела головой:

- Нет. Я сама понесу. Он не тяжелый.

- Как хочешь. – Уступил он. – Пошли.

Аля подхватила Славика поудобнее и двинулась за Краассом к выходу, стараясь не смотреть на других детей. Она боялась верить, что все вышло, что малыш спасен. Сначала она убедится лично, что с ним ничего плохого больше не приключится. А уж потом будет радоваться и дух переводить.

Лифт перенес их на первый этаж. Здесь уже поджидал Зэер. Аля, насупившись, глянула на него. Покрепче прижала к себе спящего мальчика. Краасс пренебрежительно дернул плечом в её сторону.

- Заканчивайте без меня. – Обратился к помощнику, - у нашей девочки приступ сентиментальности. Как думаешь, о чем это говорит?

- О том, что она может чувствовать, вождь.

Аля в удивлении вскинула на Зэера глаза. Как, он решился открыто её защищать?! Невероятно!

- Вот-вот… чувствовать…. Ты с ней работу, на будущее, проведи, а? Меня подобные заморочки не устраивают.

- Конечно, вождь, - склонил тот голову, - мы все наверстаем.

- Хорошо. Удачи. – Проигнорировав Алю, Краасс быстро удалился. Но она, на сей раз, не обратила на его уход ни малейшего внимания, полностью сосредоточившись на ребенке.

- Давай его мне, Алира, - мягко попросил Зэер, - ну что ты, в самом деле? Это же я. Я ему ничего не сделаю.

Аля внимательно посмотрела ему в глаза. Удостоверилась – говорит правду. Осторожно передала ребенка.

- Куда мы сейчас?

- В лабораторию. Поставим ему идентификационный чип. Внесем в базу данных. Потом я его в город отвезу, домой.

- Я с тобой! – Безапелляционно заявила она.

Зэер поморщился, вздохнул.

- Ищешь приключения на свою голову, Алира. На ровном месте, главное. А если Краасс не разрешит? Что делать будешь? Головой о стену биться? Так он это быстро исправит. Не играй с огнем, девочка.

- Я с ним не играю, - отрезала она, - я в нем живу! И сейчас этот огонь меня испепеляет. Понятно?! Я должна удостовериться, что с ним все будет нормально…. Зэер, пожалуйста! – просяще-нежно прислонилась щекой к его руке. – Добейся разрешения на эту поездку. Он послушает тебя, Зэер!

Он грустно усмехнулся, движением век подтвердил согласие.

- Алира, Алира…. Ты из меня веревки вьешь. Перепадет нам с тобою, когда-нибудь, на орехи, помяни мое слово.

Аля широко улыбнулась. Погладила его по плечу.

- Идем?

                                                                            *   *   *

Переговорив с Краассом по визифону тет-а-тет, Зэер вернулся к ожидавшей в лаборатории Але в самом положительном расположении духа.

- Не поверишь, - удивлялся он, - вождь не только разрешил этот выезд за периметр. Он, по собственной инициативе, готов предоставлять тебе такую возможность регулярно. Правда, по предварительной договоренности и, естественно, в сопровождении моем, или – Морфея.

- С чего бы это он так раздобрился? – Недоверчиво  спросила Аля. – У Краасса ничего просто так не бывает. Это я уже хорошо усекла.

- А как на счет вашего выражения: от добра - добра не ищут?

- Тоже верно. – Согласилась она. – Спасибо огромное, Зэер. Что мы сейчас делаем?

- Конкретно мы – ничего. Андроиды сами великолепно справятся. – Он уложил мальчика на операционную платформу. Отошел, поманил Алю к себе. Та неохотно отодвинулась от ребенка, настороженно наблюдая за слаженными действиями биороботов.

- Тут ничего сложного. – Комментировал их работу Зэер. – Микрочип вводится в шейный отдел позвоночника. Активируется. И пожизненно отсылает в общую базу информацию о своем носителе. Носящий чип, никак его не ощущает. Точно так же, датчик не может обнаружить ни одно земное устройство. После биологической гибели носителя, чип самоуничтожается в течение одной минуты. Кроме того, в процессе жизни реципиента, устройство прямо влияет на качество его жизни. Нормализирует и поддерживает иммунитет, убирает воспалительные процессы, способствует очень быстрой регенерации поврежденных тканей. То есть человек, с вероятностью процентов до девяноста – принимая во внимание возможность попадания им в несчастные случаи с мгновенным летальным исходом – умрет лишь от глубокой старости. Просто заснет себе мирно, и не проснется. В нашем с тобой случае, кроме всего этого, при контакте объекта с представителем моей расы, идет моментальная информация о том, что носитель чипа – неприкасаем. Все.

- Когда он очнется?

- После инъекции нейтрализатора. Вещество, находящееся сейчас в его крови, создает «эффект консервации». И, сам по себе, сон продлится очень и очень долго. Не один год.

- Ого! – Выдохнула Аля.

- Закончили. – Указал на андроидов Зэер. Принял из руки одного биоробота черный маленький цилиндрик. (Аля вспомнила – подобным воспользовался Краасс, увозя её из города.) Засунул в нагрудный карман комбинезона.

- Поехали, Алира. Оденься только в более «земной» вариант.

- А ты?

- А мне достаточно просто не скрывать глаза. – Он хитро улыбнулся. – И тогда твои бывшие соотечественники примут любой мой образ, как данность!

- Везет же некоторым. – Пробурчала девочка. Удалилась в соседнее помещение и вернулась обратно в джинсах и черной футболке.

- Сойдет? – спросила нетерпеливо.

- В самый раз, - махнул рагезт рукой. Взял мальчика на руки. Вызвал лифт.

 

                                                          *   *   *

Из окна преобразованного модуля Аля неотрывно вглядывается в такие знакомые и – понимает вдруг – уже совершенно чуждые ей панорамы улиц. Когда она покинула город, а с ним и «человеческую» жизнь, была самая середина календарной весны. Теперь – в разгаре лето. Аля окидывает равнодушным взглядом витрины магазинов, спешащих по своим делам прохожих, раздраженно морщится на пыль, поднимаемую ветром, на бумажный сор у кафешек. После свежести горного леса - стекла мнимого автомобиля опущены - городской воздух кажется ей смрадом, окружающие пейзажи вызывают почти отвращение.

Зэер припарковывает машину у маленького скверика близ центральной площади. Показывает Але, чтоб та расстегнула на ребенке тенниску. Прикладывает к груди мальчика прямоугольник аптечки. Раздается три кратких щелчка. Загорается голубой огонек. Следом возникает бегущая строка: «до полного восстановления систем жизнедеятельности – одна минута двенадцать секунд условных планетарных единиц».

Зэер прячет цилиндр. Аля приводит одежду малыша в порядок. Укладывает его себе на колени, головой на плечо. Извиняющимся тоном просит рагезта:

- Ты не мог бы нас оставить на время наедине? Честно говоря, боюсь – он испугается, увидев тебя. А так я его быстрее успокою. Хорошо?

Зэер кивает, выходит из машины. Аля нежно смотрит на Славу, осторожно гладит светлые кудрявые волосенки, тихонько целует в лоб.

- Маленький мой, мой дружочек, все у тебя будет хорошо, Славочка. Обещаю!

Ребенок приоткрывает рот, глубоко вдыхает…. Не открывая глаз, тихо, жалобно хнычет, кривится.

- Славик…. Славка! – Аля легонько тормошит его, - просыпайся!

- Нет! – Всхлипывает мальчик. – Не трогайте!.. Я не хочу-у!

- Посмотри на меня, Слава. Открой глазки. – Упрашивает она. – Я здесь, с тобой. Ну же, малыш!

Глаза ребенка раскрываются. Сначала взгляд мутный, плавающий, но, постепенно, проясняется. Он смотрит ей в лицо. На личике появляется слабая неуверенная улыбка.

- Аля. – Бормочет невнятно. – Аля… Ты вернулась?..

- Да, маленький. – Она обнимает Славика, притрагивается кончиком носа к его, целует легонько. – Привет, мой хороший.

Мальчик обхватывает её ручонками за шею, прижимается. Быстро, захлебываясь, начинает говорить. Аля разбирает, что его забрали буквально в двух шагах от дома, когда он шел за соком в ларек напротив. Совсем не удивляется, выяснив, что обстоятельства процесса похищения, как и самого похитителя (или –…лей), ребенок толком не запомнил. Правда, он несколько раз упомянул определения «большой» и «черный». Но брюнетов среди рагезтов – процентов семьдесят, а «большие» - без исключения, все. Аля продолжает ласково укачивать малыша, попутно стараясь внушить ему – ничего не произошло. У него закружилась голова. Он упал…. А она мимо проходила и увидела….

- Ты все врешь, Алька, - обиженно прерывает мальчик. – Я тебя там видел!

- Где, Славик?

- Там. Возле комнаты. Я тебе кричал, звал. А ты меня не слышала. Потом он к тебе подошел….

- Кто?!

- Ну, я же говорю, он. Черный человек! – Слава колотит её кулачком по плечу, чтоб, видать, доходило получше. – А потом – дым кругом…. И-и, все! – Смотрит по сторонам. – Ой, это машинка?.. Твоя?!.. А можно я порулю?

- Можно-можно. – Аля поднимает его, помогает перебраться на переднее сиденье. Незаметно подает модулю команду «стазис». Мальчик увлеченно крутит руль, бибикает, нажимает все подряд кнопки. Аля наблюдает, раздумывая. Спрашивает:

- Славик, кушать хочешь?

- Ага! – Весело откликается он, - и пить – тоже!

- Посиди, тогда, минутку, а я сбегаю в магазин, куплю что-нибудь вкусненькое.

- Не-ет! – Он моментально отрывается от своей «игрушки». – Не хочу один! Пойду с тобой.

- Ну, хорошо. – Аля протягивает ему руки. – Иди сюда.

Открывает дверцу, выпускает ребенка из машины, выходит сама и… почти натыкается на облокотившегося на капот Зэера.

- Долго еще? – Спрашивает он недовольно. – Ты заигрываешься, Алира. Нам пора возвращаться.

Славик смотрит на него заинтересованно и без страха.

- Привет! – Говорит, обходя рагезта по кругу. – А ты кто, дядя?

Зэер хмыкает, жмет плечами. Вопрошающе глядит на Алю. Та поспешно разъясняет:

- Это мой друг. Он хороший, не бойся его.

Славик приближается к рагезту. И, вдруг, важно, старательно имитируя взрослого, протягивает ему ладошку.

- Здравствуй. Как тебя зовут?

Зэер смотрит на него с удивлением. Потом негромко смеется. Осторожно дотрагивается до вытянутых к нему пальчиков. Мальчик отдергивает руку, жалуется Але:

- Он током бьется!

- Такое бывает. – Успокаивает она. Спрашивает у Зэера, - можно я его, по-быстрому, вон в той кафешке накормлю? А потом, сразу же, отвезем его домой и – на базу.

Зэер вздыхает, соглашается.

 

                                                              *   *   *

Тихий гул возвращает девочку к реальности. Она опять возводит глаза вверх. Коридор блекнет, исчезает. Погрузка окончена. Как и жизнь этих несчастных. Остался недолгий период чисто растительного существования. А после…. Она не хочет, не хочет думать об этом ужасе!..

Неторопливые шаги. Близятся. Аля упорно не смотрит. Она и так знает – Краасс. Шаги затихают рядом.

- Привет, Алира. Прощаться будем молча и не глядя?

Она не отвечает, не двигается.

- Что-то не слышу никакой благодарности за все мои тебе уступки.

Аля поворачивается, смотрит ему в глаза. На лице – боль и растерянность. Произносит тихо, безнадежно:

- Что будет, если я не смогу смириться с этим?

- Сможешь. – Меряет он её взглядом. – Конечно, если не будешь слепо потакать своим эмоциям.

- А если, все-таки, не смогу? Что тогда? Что ты со мною сделаешь? – Помимо несогласия, в её словах слышится и некоторый вызов.

- Буду считать себя свободным от нашего договора. Ну, хотя бы на счет этого твоего детеныша, – бесстрастно и холодно отвечает он.

Аля давится воздухом. Застывает, хлопая глазами. Краасс хищно улыбается, проводит по её щеке тыльной стороной кисти. И, вдруг, хватает сзади за шею. Притягивает её лицо к своему.

- Не зли меня, девочка! Я слишком много делаю для тебя, а ты, похоже, наглеть начинаешь.

Аля испуганно моргает, в глазах закипают слезы. У Краасса сейчас почти такой же вид, как тогда, когда он набросился на Крофта, защищая её. Но только теперь гнев его направлен на саму Алю. Под ступнями явственно ощущается бритвенное лезвие. Время останавливается.

И тут Аля делает то, чему, впоследствии, несказанно поражается сама. Вместо того чтобы вырываться, плакать, протестовать, или еще что-нибудь, в этом же роде, она обвивает его руками и… целует. Длинно, страстно. Немного отстраняется, заглядывает в удивленные глаза, продолжает нежно касаться губами лица, шеи, плеч. Шепчет в промежутках:

- Прости меня…. Прости меня, пожалуйста…. Не знаю, что на меня нашло…. Этот мальчик… мне был очень дорог…. Я больше не буду так, клянусь!

Его взгляд оттаивает, теплеет. Он тоже обнимает её, проговаривает на ухо лукаво насмешливо:

- Маленькая хитрюга. Знаешь, чем меня взять, да?

Подхватывает на руки. Уносит с террасы….

…С мимолетными перерывами, их объятия длятся, кажется, уже целую вечность. Краасс ненасытен. Он требует отдавать энергию снова и снова. Принуждает, подстегивает. Аля уже плохо понимает – где она, что с ней происходит. Бесконечная свинцовая тяжесть сковывает тело даже сильнее, чем в самые первые их контакты. Она дышит через силу. Ей мерещится, что она на дне глубокого колодца, а сверху – многотонная толща воды, которая вот-вот раздавит. Нет сил, чтобы освободиться, нет голоса, чтобы сказать, попросить….

Краасс, наконец, оставляет её. Аля почти без сознания. Он растягивается рядом, приближает её голову к своей. Ехидновато произносит:

- Нравится, ребенок?.. Вот сейчас я, и вправду, сыт. На какое-то время!

- Я… пить… хочу. – Заставляет она себя выговорить.

Краасс встает, приносит бокал. Приподнимает девочку. Поддерживая за плечи, дает напиться. Снова ложится рядом, подтягивает её к себе, прижимает. Укрывает одеялом. Аля утыкается лицом ему в грудь. Вкладывает свою ладонь в его, сплетая пальцы. Говорит тихонько:

- Я не боюсь, Краасс. Я согласна…

Надвигающееся забытье уносит её, погружает в глубокий, мертвенно-тяжелый сон, где нет ни чувств, ни видений.

                                                                          *   *   *

- Вождь, ты планируешь встречаться с Аттали в этот раз?

Краасс с трудом удержался, чтоб не дернуться. Вопрос застал его врасплох. Выдержав минутную паузу, он ответил, как можно безразличнее:

- Нет, Зэер. Вряд ли. Она слишком далеко. И, честно говоря, не горит желанием видеться. Наши отношения несколько расстроились. Я уже говорил тебе.

- Да. Я помню. – По голосу слышно было – помощник старался подавить разочарование.

Краасс оторвал глаза от созерцания космической бездны, пристально посмотрел на него. Решился.

- Зэер. Я осведомлен о твоем отношении к Аттали. Поверь, для меня ты - наилучшая кандидатура. И я ни в коем случае не препятствовал бы вам, пожелай вы воссоединиться. Но от меня здесь почти ничего не зависит. Пойми!

- Да, вождь, конечно. – Скулы Зэера напряглись. На миг глаза сверкнули огнем. Потемнели. – Извини, что затронул эту тему.

- Я бы хотел поговорить о другом. – Краасс спокойно продолжал, показывая, что предыдущий вопрос закрыт. Зэер решился прервать его:

- Вождь, ты можешь быть уверен – Алира будет под моим постоянным контролем и защитой.

- Я гляжу, ты к ней не на шутку привязался?

- Она не человек, Краасс. Хоть и наделена человеческими эмоциями и слабостями. – Зэер говорил задумчиво и с долей восхищения. – Она и слабее нас. И сильнее – одновременно. Когда-нибудь, она станет Великой, если… - он прервался. Нахмурился.

- Если, я её не испорчу, хочешь сказать? – иронично усмехнулся Краасс.

- Если ты её не подавишь окончательно. – Зэер смотрел пристально и серьезно. Краасс задумался. Расхаживал по рубке. Молчал. Остановился перед Зэером, нагнул голову к плечу, ожидая:

- Продолжай!

-У нее, действительно, огромный потенциал, Краасс. И такая же огромная привязанность к тебе. Именно ты делаешь Алиру уязвимой. Не сочти наглостью с моей стороны, но я советую тебе крепко подумать о вашем будущем. Она не из тех рабынь, что безмолвно будут сносить предательство. В частности – физическое.

- Зэер, ты в своем уме? – Краасс явно был потрясен смелой откровенностью помощника. – А ты не забываешься, случаем?!

- А тебе, откровенно говоря, правда нужна?! – Зэер тоже повысил голос. – Если нет, ни о чем не спрашивай. Если, все-таки, да – повторюсь: каждый свой шаг обдумай трижды. Особенно – в отношении претенденток.

- А-а, вот ты о чем. – Краасс фыркнул смешком. – Поживем, увидим. По нашим законам ей все равно не подняться выше статуса наложницы. Хоть она и трансформер, но до конца жизни останется иной. Закон не перепишешь.

- Статус – дело бумажное. Твоя воля и твое желание – вот истинная сила. Ты можешь защитить её и сделать так, чтобы остальные уважали твой выбор.

- Что-то не припоминаю, чтобы, я при свидетелях брал на себя какие-то обязательства сверх обычных. – В голосе Краасса проскочила плохо скрытая агрессия. – Зэер, я вижу – намеков ты не слышишь. Тогда предупреждаю прямо: не смей меня учить!

Помощник молча наклонил голову, прижал к груди ладонь, показывая подчинение. Попрощался, пожелал хорошего пути. И поспешно удалился.

 

                                                       *   *   *

- Привет, девочка. Как ты?

Аля, натянувшая одеяло до самых глаз, глухо пробормотала:

- Можно, я сегодня никуда не пойду? Я бы хотела отдохнуть. Нездоровится немножко.

- Хорошо. – Зэер настороженно всматривался в нее. – Но ты мне что-то не нравишься. Все точно в порядке?

- Да-да, я хочу поспать.

На миг её пальцы мелькнули сверху, поднимая одеяло повыше. Глаза рагезта расширились. Он рванулся к ней. Ни слова не говоря, смахнул одеяло с плеч. На секунду онемел.

- Вот мерзавец! – Проговорил в сердцах.

- Не надо. Зэер, пожалуйста. – По щекам Али потекли слезы. – Я сама виновата. Ты предупреждал. Я не послушала…. Но это ерунда все. Только… больно очень!

Она отвернулась, спрятала лицо в подушку. Плечи судорожно вздрагивали.

Зэёр нагнулся к ней. Задрал на спине пижамную рубашку. Скрипнул зубами. Так же, как и руки, её спину густо покрывала сетка кровоподтеков. Лунки ногтей посинели. Кожа приобрела неестественно серый цвет. Он взял её запястье, нащупал пульс. Давление было критически низким.

- Он тебе оказал хоть какую-то помощь?

- Не знаю, Зэер, - воспаленные глаза уставились на него, не видя, - кажется, я заснула.

- Заснула?! Да ты почти умираешь! Вот дурочка маленькая. Отчего не позвала? Не сказала?

- Я думала – пройдет. – Просипела она слабеющим голосом.

- Пройдет, а как же. – Зэер был зол, как никогда. Не на Алю, конечно. Промелькнула мысль: может, Краасс решил от нее таким образом избавиться? Нет, ерунда. Просто он не рассчитал, вытянув из нее сверх возможного. Нет, как же тупо все-таки! А если бы она умерла?!

- Девочка не умрет. – Бестелесный голос прозвенел в ушах мелодичным отзвуком. Зэер моментально расслабился, глубоко вздохнул, настроился на телепатический контакт.

- Что нужно делать, Арника?

- Можно – ничего. К завтрашнему утру она восстановится. Но процесс этот будет весьма болезненным. Чего и добивался Краасс.

- Понятно. – Пробормотал Зэер. – А если я хочу все ускорить?

- Неси её в бассейн. Дальше – моя забота.

Невзирая на слабые Алины протесты, Зэер быстро стащил с нее пижаму, закутал в одеяло и перенес в ванную комнату. Там, бережно поставив на ноги и удерживая, чтоб не упала, развернул. И, подняв, спустился в воду прямо в комбинезоне.

- Что… ты хочешь… делать? – Она смотрела на него с таким безграничным доверием, что Зэеру прямо не по себе стало. Эта малышка, с самого начала, непостижимым образом, умудрилась, вроде бы и не делая ничего для того особенного, проложить дорожку в его сердце. А ведь он искренне считал – после Аттали ни на кого никогда и не посмотрит. Мимолетные связи, конечно, не в счет. Там – чистая физиология, и ни на грамм больше. А Алира, непринужденно и почти походя, смогла это, смогла завоевать и подчинить себе, сама об этом не подозревая. С его стороны чувство к ней не было никаким любовным томлением. Он желал бы, до глубины души, иметь такую сестру или… дочь. Да, он бы очень хотел дочь! Он всю жизнь мечтает о детях, или хоть о единственном ребенке. Так пусть, раз уж так вышло, она заменит ему его несбывшуюся мечту. Его маленький, хрупкий друг.

Зэер нежно, успокаивающе, погладил Алю по голове.

- Твоя задача – совершенно расслабиться. Больше ничего. Ложись на воду. Я тебя поддержу.

Подставив ладони под её голову и спину, помогая ей удержаться на поверхности, Зэер с горечью вспоминал недовольное лицо Краасса в тот миг, когда рискнул прочесть ему «мораль». Надо будет обязательно довести до его сведения, к чему привела его несдержанность. И пускай психует, сколько влезет. В крайнем случае, прикроемся должностью. Она у Зэера такая, что – при определенных обстоятельствах – он не то что может, а и обязан давить вождю на все его мозоли, возвращая, так сказать, к бренности бытия. Переживет, никуда не денется. И его, Зэера, тоже не убьет, потому как – не за что. На том и порешим.

Рагезт посмотрел на Алю. Контуры тела едва проглядывали сквозь массу изумрудных огоньков. Арника трудилась вовсю, восстанавливая повреждения. Наклонившись, Зэер прошептал искоркам «спасибо», выпрямился. Закрыл глаза. Напряжение отпускало. Сменялось уверенностью – все непременно будет отлично. Если не у него, то – хотя бы – у Алиры!

 

                                                         *   *   *

Бескрайняя, ослепительно белая площадь. Возвышения помостов по периметру заполняет бесчисленная толпа. Острия ограждающих колонн пронзают небесную синеву. Серебристые полотнища стягов с изображением черного лотоса полощутся, реют. А выше них, в прозрачной лазури, покачиваются на распростертых огромных крыльях стражи Дворца Высших – могучие и всевидящие драконы Акаварра. Лишенные век провалы глаз неотрывно следят за всем и всеми в пределах их владений. И не будет пощады посмевшему нарушить закон и безопасность древнего города.

Широчайшая каменная лестница, сложенная из прозрачных плит оканчивается гигантским овалом террасы. Балюстраду увивают миллионы живых цветов. Густой пьянящий аромат кружит в утреннем воздухе. Незримой дымкой виснет на арках  и парапетах. Воздушными струйками перемещается над головами, сливаясь с охватившим и заполнившим пространство напряженным ожиданием.

Диск транспортера переносит его из модуля вниз. Он ступает на мозаику площади. Останавливается на миг. Андроиды набрасывают на плечи снежное покрывало плаща, сгибаются в низком поклоне. С двух сторон подходят, становятся по бокам приземистые поджарые саблезубые – его личная официальная охрана. Он медленно обводит всех холодным пристальным взглядом. Салютует встречающим вытянутой над головою рукой. Гром приветственных выкриков волною прокатывается по площади, затихает. Краасс неторопливо идет вперед, к лестнице.

Навстречу уже спускается Денио с сопровождающими. Они тепло здороваются, обнимают друг друга. Брат надевает ему на шею массивную алмазную подвеску – многолучевую звезду, отсвечивающую кобальтово-синими бликами. Протягивает, приняв из рук андроида на алой парчовой подушке, символ власти – императорский жезл. Взяв его, Краасс поворачивается к ступеням спиной. Берет в обе руки, поднимает вертикально перед собою. Длинное огненное лезвие с гудением выскальзывает из рукояти, превращая жезл в лазерный меч. Легко перехватив оружие одной рукой, рагезт делает несколько молниеносных замахов и выпадов, заканчивая стремительным вращением лучевого острия над головою. Опускает меч, лезвие втягивается в рукоятку. Оборачивается к брату, добродушно улыбается.

- Да! Я по нему соскучился.

Денио тоже улыбается, указывает на дворец:

- Главы кланов прибыли в полном составе и ожидают тебя, Император.

 Краасс согласно кивает. Снова приветствует собравшихся. Под неумолчные овации и ритуальные восхваления поднимается по лестнице и скрывается в распахнувшихся перед ним Вратах дворца.

                                                                        *   *   *

До ушей опять долетел тихий призывный свист. Носферату приподнялся. Скованные кандалами лапы, затекли и отказывались служить. Через боль, мучительно медленно, он подгреб конечности под себя. Пошатываясь, встал. Подтащил тело к зарешетченому квадрату окна, вытянув шею, постарался выглянуть.

- Гор? – Удивился, увидав. – Что ты тут делаешь, приятель?

- Приятель! Отлично сказано! – Раздраженно перебил итран. – Из-за тебя у меня вся жизнь накрылась, и все перспективы, тоже.

Носферату подавил вздох, промолчал.

- Слышишь, оборотень. – Единорог снова подал голос.

- Чего тебе, Гор? – В голосе Носферату сквозила усталость и неподдельное равнодушие. – Пришел посетовать на неудавшуюся судьбу? Я уже ничего не смогу исправить. Извини. Всего тебе.

- Постой! – Единорог огляделся по сторонам. – Мысленно общаться можешь?

- Вроде бы, да. Похоже, мне отрезали только способность к перевоплощению….

- Ладно, слушай! – Гор продолжал осматриваться. Торопливые тирады пробегали в голове оборотня пулеметными очередями. – Император в городе. Говорят, он пробудет недолго. Сегодня – большой пир во Дворце Высших. После него он отбывает на Рагез. А потом – внимание – возвращается на этот свой, ну, как его? Ага, вспомнил – Центал. Вчера я видел Тамелона. Он велел мне быть готовым к отлету. Сечешь?!

- Не очень. – Буркнул Носферату. – И зачем ты мне все это рассказываешь?

- Тебя тоже берут на Центал. Похоже, он передумал отправлять тебя в мир иной.

- Как бы не так! – Зло усмехнулся оборотень. – Да я ему, как кость поперек глотки. Надеется промучить подольше в свое удовольствие, вот и весь сказ.

- А меня тогда зачем туда тянуть?

- Ну, это уж я не в курсе, дружище. Если не замечаешь сам, так подскажу – свободен из нас двоих именно ты. И если ответа нет у тебя, откуда он у меня возьмется?

- Мне это не нравится. Ну, прямо, очень не нравится! – Итран переступал с ноги на ногу, нервно пофыркивая. – Он ничего не предпринимает просто так. И угораздило же тебя вляпаться, глупец! Всю жизнь себе искалечил.

- Заткнись, Гор! – Зарычал Носферату в бешенстве. – Ради всего святого, заткнись и  иди, уже, отсюда!

- Ты не дослушал главного, пес. – Упрямо продолжал единорог. – А новость эта для тебя о-очень важна!

- У меня больше нет ничего важного и нужного. Я уже мертв. И не о чем больше толковать.

- Он не убил её, Носферату!

Так странно…. Воздух словно сгустился и стал водой. Или маслом?! Но он не может его вдохнуть. И выдохнуть тоже не может. Сердце не стучит, а прыгает в грудной клетке, болью ударяя по ребрам. Времени нет. Оно обтекает его, обходит стороной. Все в его сознании и инстинктах из последних сил протестует, отказываясь поверить, отрекаясь от надежды. Нет, он не даст себя обмануть. Это ложь. Подлая ложь!

- Я убью тебя!!! – Безумный отчаянный вопль вырвался вместе с выдохом и чуть не  разорвал ему грудь. Носферату с натугой, толчками, дышал, качаясь на широко расставленных лапах. Не видя и почти не ощущая ничего вокруг себя.

- О, замечательно, гони истерику! – Раздраженный и испуганный голос добрался-таки до него, оглохшего и одеревеневшего, пробился. Заставил думать. – Я правду тебе говорю, тупица! Слышишь, Нэттэ?!

- Откуда? – Прошептал оборотень. – Как ты узнал?

- Морфей велел передать, сын Тамелона. Сказал – ты должен это знать. Он сказал еще – неизвестность хуже смерти….

- Морфей?! Он имя официально взял? А где он сам? Почему не пришел?

- Он, как раз, на Центале. И у него, вроде, партнер появился.

- Непостижимо, - потерянно проговорил Носферату, - но как он мог, если Аттали жива?!

- А кто тебе сказал, что твоя подружка дееспособна? Морфей свободен от своих к ней обязательств, тем более, что он к ним, фактически, и не приступал. Ты же помнишь – официального воссоединения не было. Аттали и не особенно этого хотела.

- Да, - тихо, ласково произнес оборотень. – Она всегда говорила, что этот союз на самом деле – завуалированное рабство. Вот, и не хотела постоянного спутника. Пользовалась временными, по найму.

- Она вообще слишком много думала. – Съязвил Гор. – Теперь, зато, себя мыслительными процессами не утруждает.

- Не понял! – Нэттэ громыхнул по решетке головой. – Ты же только что сказал – она жива!

- Номинально. Она  в городе Мертвых. Краасс усыпил её и оставил там. По-видимому – навсегда.

- Пусть так! – Носферату лихорадочно обдумывал сложившееся положение. – Это, все равно, в корне все меняет. Главное – она жива! А, раз так, её можно разбудить… можно!

- Ты, для начала, придумай, как самому в живых остаться! – Не упустил возможности куснуть его Гор. – Кто у нас тут только что себя живым трупом именовал? Или, скажешь, я ослышался?

- Спасибо тебе, друг! – Горячо воскликнул оборотень. – Спасибо, старый ты пройдоха! Это лучшая весть за всю мою паршивую жизнь.

- Не такую уж и паршивую, до последнего времени! – огрызнулся итран. – пока ты не постарался закопать себя сам, причем в дерьмо, и – по уши!

- Ладно-ладно. Бранись, сколько влезет. Все равно, я тебя, практически, люблю!

- Чур, меня, чур, от подобного ужастика. Я, знаешь ли, к однополой любви, да еще с представителями иных рас, от рождения как-то не расположен…. Все. Ладно. Думай, решай, прикидывай! Может, что и выгорит. Я пошел.

- Храни тебя Разум, приятель. – Проводив единорога глазами, Носферату отодвинулся от окна. Лег на бок, вытянулся. Перевел дух…. Надо думать…. Надо что-то придумать срочно!.. Аттали!.. Нет, справедливость все-таки не умерла….

 

                                                       *   *   *

- Слушай, а почему вы меня заставляете осваивать исключительно земное оружие? – Аля, плюнув про себя на все правила, уронила базуку на землю. Прислонилась к уступу скалы, отдуваясь. Морфей крякнул и испарился за поворот. Через минуту осторожно выглянул из-за камней.

- Все живы?

- Нет, - задумчиво проронила Аля, извлекая из кармана шоколадку. – Только – я. Все еще!

Итран потянул носом. Раз, другой. Подошел, уселся рядом по-собачьи.

- Знаешь, Морфей, - Аля усердно жевала, наблюдая за проползающим у ног ужом, - мне сейчас чудная картинка нарисовалась. Иду я по чисту полю. Тяну за собою танк на веревочке. Ну, или ракетную установку.

- Странные мысли. – Он зевнул. Заметил ужа. Молниеносным движением слизал его с валуна и зачавкал в такт Але.

- Гад! – Обиделась девочка. – Такой ужик чудный был. Гладенький, блестящий.

- И вкусный, главное, тоже! – Воодушевленно согласился единорог.

Еще пару минут они молча расправлялись каждый со своею закуской. Потом Аля, тяжко вздохнув, выволокла из кустов многострадальную базуку. И, подобравшись сзади к облизывающемуся Морфею, водрузила её на спину итрану, быстренько закрепив магнитною лентой страховки.

Морфей подскочил, опять сел, скосил на Алю недовольный глаз.

- Это еще что такое?

- У меня отдых! – Заявила девочка непререкаемым тоном. – Уж извини, друг, но обратно, на базу, эту радость сам потащишь.

- А ты?!

- А я – своим ходом! – Аля игриво-насмешливо шлепнула Морфея по носу, крутанулась вокруг оси, раскинув руки.

Встряхнувшись и пританцовывая, сфинкс выбросил крылья, взвился в воздух и, прочертив по косой вверх широкий полукруг, скрылся за вершинами деревьев.

Морфей поглядел ей вслед. Улыбнулся довольно. Неспешно углубился в лес.

                                                                           *   *   *

- Зэер… Зэер, ты слышишь меня? – Аля снова постучала в закрытое окно его отсека. Попыталась настроиться на телепатическую связь. Тщетно. Очевидно, здесь его не было. Персональный визифон тоже не отвечал. Ладно. Обойдемся без разрешения. До окончания срока свободного вылета за территорию у нее еще пять часов. Если постараться и нигде не задерживаться, она успеет обернуться даже и с запасом времени. Зэер, конечно, рассердится. Но она его честно пыталась предупредить. Эх, была, не была!

Выбрав модуль, приложила к борту опознавательный жетон. Купол открылся. Отлично! Аля быстро забралась внутрь, сняла блокировку, послала запрос Периметру.

- Ответ положительный. – Известил визифон. Она перевела дух, пристегнулась. Спустя немного времени, катер благополучно пересек границу внешнего кольца, приземлился на проселочную дорогу и, вырулив на трассу серым Опелем, набрал скорость. Аля мечтательно улыбалась себе, напевая.

«Немножко свободы, но, все равно, здорово!..»

У нее не было каких-то определенных целей и пунктов назначения. В город ехать не хотелось. Общаться с кем-то – тоже. Просто охота прокатиться, не более. Благодаря Морфею, территорию базы она знает, как свои пять пальцев. И, когда ничем не занята, ей бывает откровенно скучно…. Ей бывает скучно! Надо же. А, ведь, было время, когда Але элементарно не хватало часов в сутках, чтоб переделать все заданное и запланированное. Тогда она не верила в себя, указаниям следовала скорее по инерции, боясь, что накажут. Уставала ужасно, к концу дня ничего не соображала. Мечтала об одном: отоспаться. Но и в этом ей было отказано…. Але иногда казалось – она отключается и спит прямо на ходу, жуя бутерброд или вычерчивая руны рекбиза.

Теперь она готова поверить – это было жизней семь назад, не ближе. Хотя, на самом деле, прошло всего два с половиной месяца. Половина? Нет, уже почти три недели. Краасс обещал вернуться через месяц….

Улыбка вдруг исчезла с её губ. В душу медленно заползал страх.  Воспоминание о кошмарной боли не выветрилось до сих пор. После того их, с позволения сказать, свидания, Аля еще несколько дней боялась на себя в зеркало лишний раз взглянуть. И на общее обозрение являлась разве что не в парандже. Ворот высоко поднят, на руках – перчатки. Арника сняла боль и воспаление, а вот синяки не проходили еще долго. Аля не жалеет ни о чем, все равно. Если бы понадобилось, она прошла бы через это снова и снова, лишь бы спасти Славика. Но Краасс показал себя тогда настоящим зверем. Уже не раз и не два она с тоской размышляла о том, что, уйдя от семейного террора и безвыходности в обещанную им сказку, оказалась во власти чудовища. Так мучительно понимать это разумом, а душою тянуться к нему и любить до безумия…. Тем более, он-то её вовсе не любит!

Да, она этакая фаворитка, экзотическая забава, пикантное развлечение. Он играет с нею, как кошка с мышью. Откровенно наслаждается своей властью и её тягой к нему. Воплощение Нарцисса!

Мимолетные красивые жесты, мимолетные красивые слова. Только настоящего внимания не было, и нет. Тот же Зэер несравненно ближе ей. Але с ним гораздо проще. Она может открыть ему душу, поделиться проблемой, спросить совета. Он поможет, подскажет, поддержит…. А Краасс, скорее всего, лишь высмеет и отмахнется. Без сомнений, она нужна ему только для утоления голода. По крайней мере – сейчас.

И, все равно, не смотря на это свое понимание, Аля знает, твердо и безоговорочно: она хочет быть с ним рядом. Вопреки всему и вся – собственной гордости, собственной воле. Она не представляет жизни без него. Он её наркотик, а зависимость - неизлечима…. Господи, да когда ж уже месяц этот закончится?!

Аля трясет головой, будто пытается выбросить из нее никчемные мысли. Нужно просто не думать. Сидеть себе и наслаждаться – летом, ветром, скоростью. Стекла опущены, теплый вихрь развевает волосы, окатывает воздушными волнами. Это почти как продолжение вчерашнего полета. Она впервые сама добралась до жилблока по воздуху. Что на нее нашло, удаль какая-то, желание доказать что-то? Аля не знает. Да, и не хочет знать. Важно другое. Она больше не чувствует себя неуверенно и скованно в своем новом теле, в открывшемся своем естестве. Теперь меняться почти так же легко, как и дышать, есть, спать. Вот здорово-то, а! И теперь она будет трудиться над собою еще прилежнее и больше. Она докажет ему, что гораздо сильнее и выносливее, чем он считает. И, может быть, когда-нибудь, ему придется её уважать. Аля усмехается себе – какое бахвальство!.. Хорошо, никто не слышит эти её пустые мечты. Заставить Краасса воспринимать себя всерьез и уважать – что может быть нелепее и глупее?.. Но хотеть, ведь, не вредно. А значит – выкладываемся сейчас, чтобы будущее все расставило по местам после….

Вдруг, девочка резко откинулась назад. Схватилась за виски. Острая боль вспышкою пронизала череп, иглами воткнулась в глаза. И сразу ушла, сменившись удивительно четкой картинкой: вмятая в дерево машина у обочины, тормозной путь усеян ошметками жженой резины. На асфальте в пятнах крови – девочка лет шести. Закатившиеся глаза, тело выгнуто в неестественной позе. Над ребенком – мужчина – тычет в кнопки мобильного, на лице ужас и отчаяние….

Видение исчезло сразу, будто телевизор выключили. Аля поморгала, потерла глаза…. Новая вспышка застлала окружающее плотной пеленой. Отпустила. Аля не двигалась, напряженно глядя перед собой. Механически, как автомат, положила ладонь на сенсоры панели. Она знала теперь, что должна сделать. Только бы успеть!

Повинуясь мысленному приказу, Опель развивает бешеную скорость, одновременно задвигаются стекла. Модуль несется всего в паре сантиметров от поверхности дороги, но ни единой своей точкой не касается её. Цифры километража мельтешат, сливаются. Аля прикидывает – за несколько минут она преодолела больше двухсот километров окружными дорогами. Запоздало понимает, надо было отказаться от облика машины, вышло бы еще быстрее. Передумывать поздно. Ладно. Она и так подъезжает. Скорость падает до шестидесяти километров. Сцена, возникшая в воображении, рисуется уже наяву. В стороне остановились еще несколько авто. Люди топчутся, бегают вокруг. Переговариваются. Аля наблюдает за всем как бы со стороны, и, даже, издалека. Но тут же осознает: она уже вышла из машины и направляется к лежащему ребенку.

- Скорая минут через пятнадцать будет! – Кричит кто-то. – Раньше – никак, мы очень далеко!

- А менты?!

- Да тоже где-то так!

- Вот черт, её нельзя трогать. Позвоночник сломан, вроде!

- Ты чё, издеваешься? При чем тут позвоночник?! Она же мертвая уже, сам посмотри!

Скорым уверенным шагом Аля минует людей. Для нее их сейчас не существует. До тех пор, по крайней мере, пока не мешают и не препятствуют.

- Эй, девушка, куда вы? Не надо туда! – раздается вслед.

Она никак не реагирует. Подходит к девочке и согнувшемуся над ней – теперь она это знает – отцу. Мужчина в прострации. Держится за голову. Стонет, раскачивается. Аля жестко и крепко хватает его за плечо, рывком заставляет подняться. Отталкивает. Сухо бросает:

- В сторону! И не смей подходить!

Собственный голос кажется ей незнакомым – низкий, позванивающий металлом. Мужчина отступает, ошарашено глядит на Алю, держится за плечо. Она угадывает его желание сказать что-то, прикладывает палей к губам.

- Если хочешь помощи – молчи и не мешай.

Поворачивается к девочке, опускается над ней на колени. Одну ладонь кладет на грудь, вторую – на лоб. Опускает голову, закрывает глаза, замирает. Водители машин, растерянно переговариваясь, окружают её. Но совсем близко не подходит никто. Люди просто не могут этого сделать. Словно, между ними и Алей невидимый, но непреодолимый, барьер. Отец ребенка садится прямо на асфальт, сжимая кулаки у груди, смотрит на Алю, не отрываясь, глубоко и тяжело дыша.

Минута. Вторая…. Присутствующие одновременно улавливают под ногами мерную, слабую вибрацию. Асфальт дрожит. Поначалу – едва ощутимо. Потом – все сильнее. По его поверхности бегут мелкие трещинки, переплетаются, сливаются в сетку. В воздухе виснет ощущение странного  тепла. Усиливается. И, спустя пару минут, людям уже кажется, что они стоят у гигантской открытой печи, пышущей жаром…. Аля не двигается, не поднимает головы…. И тут, в абсолютно безоблачном небе, глухим отдаленным рокотом слышится гром. Сразу же все исчезает, прекращается. И пекучий жар, и тряска под ногами. О творившемся минуту назад напоминает лишь растрескавшееся, приподнявшееся кое-где слоями, асфальтное полотно.

Аля отнимает руки, отодвигается. Девочка громко, шелестяще, вздыхает. Кашляет. Открывает глаза, неуверенно, неловко поворачивается на бок. Аля придерживает её, ощупывая, проверяя – все ли в порядке. Помогает сесть. Спрашивает ласково, сочувственно:

- Болит что-нибудь?

- Нет. – Тихонько отвечает ребенок. Потирает голову. – Я упала?

- Да, – говорит Аля, рассматривая её. – Просто упала. Но с тобой все хорошо. И хорошо будет еще долго-долго.

Она гладит девочку по голове. Оборачивается к её отцу:

- Подойди.

Мужчина приближается на негнущихся ногах, с остановившимся стеклянным взглядом. Садится возле ребенка на корточки. Осторожно обнимает дочь, трясущимися руками водит по ней, не веря, не понимая. Опять смотрит на Алю, шепчет:

- Но… как?!

- Не важно! – Быстро отвечает она. – Теперь слушай и запоминай. Ты больше никогда не сядешь за руль, пока не бросишь пить. И ты никогда больше не подвергнешь свою дочь опасности. Клянись!

- Чем? – Медленно испуганно выдавливает он.

- Своей никчемной башкою, болван! – Бросает она с гневом. – Ты сегодня отнял у нее жизнь, сам, своими руками! А я смогла вернуть только часть. И теперь ты сделаешь все, чтобы твой ребенок был счастлив. Понял меня?!

Мужчина прижимает к себе дочку, несколько раз подряд кивает. Смотрит на Алю с настоящим страхом. Потом, запинаясь, выговаривает:

- У вас с глазами что-то….

Аля усмехается. Вытаскивает из кармана солнцезащитные очки. Водружает на нос. Презрительно-ехидно спрашивает:

- Так лучше?

Разворачивается и уходит, не оглядываясь, не обращая ни малейшего внимания на замерших с открытыми ртами зевак. Издали уже доносятся завывания сирен.

Аля подходит к опелю, открывает дверцу….

- Привет, Алира! – Занявший водительское место Зэер указывает ей на соседнее кресло. – Ты искала приключение, и ты его нашла. Поздравляю.

Аля молча обходит модуль, садится. Смотрит на рагезта спокойно и задумчиво.

- Теперь, до возвращения Краасса, путь за Кольцо тебе заказан. Стоило это того?

- Стоило. – Отвечает она. Радостно улыбается. – Я смогла её спасти…. Правда, - Аля пожимает плечами, удивляясь чему-то, - я откуда-то точно знаю, что она все равно проживет недолго. Но умрет взрослой и, не мучаясь…. Вот, только, отчего? Не пойму. Да это и не важно сейчас. Пусть живет себе и радуется жизни.

- Философ юный. – Хмыкает Зэер. – Будешь теперь эту свою вылазку до седьмого пота отрабатывать. Усекла, паршивка маленькая?!

- Есть, шеф! – Бодро отвечает Аля, улыбаясь ему.

Модуль круто разворачивается и уносится прочь.

 

                                                         *   *   *

Он стоит, прислонившись к арке открытого окна. Прикрыв глаза, впитывает отзвуки ночи. Легкий ветерок свежестью щекочет кожу, дразнит. Ему опять чудится мимолетным дуновением запах. Её запах. Сердце непроизвольно ускоряет ритм. Глаза вспыхивают огненными искрами. Надо же! Он почти тоскует. Она, оказывается, ему действительно нужна. Даже и здесь, где к его услугам бесчисленные рабыни. Да и претендентки, тоже. Краасс недовольно морщится. Что-то, он от них устал. В этот приезд они его точно сговорились преследовать почти что сообща. Конечно, это лестно – ребенок от Самого. Но ему-то, лично, никакие узы и, пока что, никакие дети совершенно ни к чему. Правду говоря, сегодняшним вечером он уже был вполне готов кого-то из них послать, и очень далеко. Причем – в прямом смысле. Еле удержался. Его бы не поняли, это точно. Тем более, Краасс всегда слыл дамским угодником. С представительницами своей расы держался подчеркнуто вежливо и корректно в любых обстоятельствах. Никогда не унижал. Не вел себя грубо и заносчиво. Отчасти – из-за этикета. В принципе, он и должен являть собою образец подражания. Отчасти – по своей натуре. Женщина – существо слабое, хоть и ядовитое, порой, до невозможности. Надо её холить, оберегать и в душу не допускать, чтобы не «съела» невзначай. Но сегодня они все его просто дос-та-ли!..

- Прячешься? – насмешливо-веселый голос перебил мрачные мысли. Краасс нехотя обернулся.

- Если меня кто-то и мог обнаружить, то это, конечно, ты. Что там, Денио?

- Да разъехались уже. Восхваляли до небес твой десерт. У всех одно на языке – непревзойденно, потрясающе, великолепно.

- Ага. – Недовольно буркнул тот.- Хорошо, что планета закрыта для свободного посещения!

- Вот-вот. Сейчас столько толков и пересудов на эту тему наслушался….

- А они хотят, чтоб я открыл границы и позволил бесцельно уничтожить население?

- Конечно нет, брат. Что-то ты агрессивно настроен.

- У меня на счет аборигенов Центала свои планы. Завтра это обсудим. Сегодня я отдыхаю.

- Отлично! – Быстро откликнулся Денио. – Прислать тебе развлечение?

- Упаси, боже! – Так и вскинулся Краасс. – Вы меня этими своими развлечениями заколебали сегодня просто.

- Ого! Тебя ли я слышу? Ты ж у нас ловелас до мозга костей. Или, уж нет?

- Да, вот, и сам разобраться пытаюсь. – Краасс задумчиво поднял глаза к небу, посопел. – Отстрелялся, похоже….

Денио тряхнул головой. Похлопал по уху.

- Что-то, у меня со слухом не важно нынче…. Не дослышал, как-то…. Повтори, пожалуйста.

- Да нечего повторять! – Раздраженно буркнул Краасс. – Подсел  я здорово. Это, оказывается, почище любого стимулятора будет.

- Так это что – правда, про наложницу?! – У Денио глаза полезли на лоб.

- Чистой воды. – Краасс опять отвернулся к окну.

- Ничего себе! Ну, ты меня конкретно потряс. И кто она?

- Землянка.

- Туземка, что ли?.. Вот как эти, которых ты сюда привез?! – Денио подождал ответа. И, поскольку Краасс отмалчивался, возобновил расспросы:

- Она, значит, остается в живых и … м-м-м… нормальной физической форме?

- Как меня умиляет твоя вежливость иногда. – Краасс скривился. – А ты, часом, жениться не хочешь, нет?

- Зачем? – Протянул брат удивленно. – Мне и так не плохо.

- Жаль, – с сарказмом ответствовал Краасс, - меньше вопросов бы задавал, идиотских. Может быть!

- Хамишь. – Констатировал Денио. Впрочем, без особой обиды.

- Состоянии такое. Хамское! – Краасс постукивал ногтями по камню панели. – Нет, непонятное творится что-то…. Не поверишь, у меня другие теперь чуть не отвращение вызывают.

- Сам-то понимаешь, почему?

- Еще бы. Вот, ответь мне, у тебя когда-нибудь было, чтобы обожали до сумасшествия? Не смотря ни на что. Ничего не требуя взамен. Не боясь и не ставя никаких условий.

Денио недоверчиво усмехнулся.

- Я слышал, подобное бывает. Но, честно говоря, всегда считал такие сказки пустым вымыслом.

- А мне, вот, пришлось удостовериться…. Самое смешное и нелепое – она, по сути, ребенок еще.

Денио молча воззрился на него, ожидая продолжения.

- Эта девочка – медленно, отрешенно, словно сам себе, добавил Краасс, - ставленница Центала.  По-моему, я нашел истинного Хранителя.

Денио недоверчиво и почти опасливо поглядел на него. Материализовал себе и Краассу кресла. Следующим в воздухе повис широкий поднос с двумя бокалами и высокой узкой амфорой.

Краасс несколько насмешливо наблюдал за приготовлениями. Проговорил:

- Земляне тоже так расслабляются. Алкоголем, имею в виду. Он у них, правда, абсолютно гадостного качества. Но принцип тот же.

- А, - Отмахнулся брат, - Неудивительно. У всех народов, и высших, и примитивных, есть что-то общее или похожее…. Но ты рассказываешь действительно поразительные вещи. Мне даже захотелось поглядеть на это твое сокровище….

- Ну, если невтерпеж, устрой себе небольшой отпуск. Можешь прямо за мною отправляться. Отдохнешь от дел, проведешь время с удовольствием. Заодно и с приобретением моим познакомишься.

- Приглашение принято. Сейчас у нас что?

- Я, отсюда, завтра  в полдень – на Рагез. Вернусь через сутки. Дальше по плану – бумажная канитель и… что там еще?

- Распределение.

- Верно. Центал выставлен не будет, сразу предупреждаю. Я его контролирую в ближайшее время лично, без посредников.

- Естественно. Понятно.

- И еще. Подробные отчеты мне утром обо всех зеленых мирах на периферии Центрального сектора, колонии будем расширять. Думаю, туземцы Центала выдержат расселение. В крайнем случае, подкорректируем их генетически, приспособим к новым условиям.

- Дельная мысль. – Согласился Денио. – Они и в самом деле первоклассные. Идея на счет  искусственного заселения пустующих миров очень даже хороша.

- Я тоже так думаю. Нам не позволительно жить одним днем. Что бы там некоторые не заявляли.

- Большинство в Совете безоговорочно на твоей стороне. А отдельные недовольные были всегда. Стоит ли обращать внимание на подобные мелочи?

- Может их и немного, но головы они что-то поднимают слишком активно. И поведение их таково, что мне хочется головы эти свернуть. Не уймутся – буду принимать меры. Мне раскол не нужен, как и это глупое вольнодумство.

- Пойми, брат. – Денио говорил теперь очень осторожно, взвешивая каждое слово. Взрывной характер Краасса успел давно прослыть притчею во языцех. – Народ обеспокоен не на шутку. Рождаемость сократилась до критических цифр.

- Раньше это не мешало.

- Раньше нас было больше. Это действительно больной вопрос. Здесь важна тактичность и тщательность. Нельзя рубить с плеча!

Краасс скрипнул зубами. Посмотрел не Денио почти зло. Но не сказал ничего. Бухнулся в кресло. Налил себе вина. Понюхал.

- Выдержка хорошая.

- Конечно. – Денио улыбнулся. – Качество отличное. И бодрит здорово.

- Ладно. – Буркнул Краасс. – Взбодримся, коли так. Может, и вправду, отпустит?..

Они выпили. Посидели молча. Каждый – в своих мыслях. Понаблюдав незаметно за выражением лица брата, Денио решил рискнуть продолжить разговор.

- Не знаю, как ты среагируешь…. Но Эвфалия осталась и твердо намерена дождаться аудиенции. Она тебя очень ждала, Краасс.

- Да-да, - хихикнул тот, скорее нервно, чем раздраженно, - спит и видит: захомутать и получить вожделенные привилегии. Как мне уже этот их пожизненный расчет осточертел!.. Хотя… - на его губах мелькнула вдруг жестокая улыбка, - будет ей аудиенция. Мне тут в голову забавная задумка пришла….

Он прервал себя. Сидел, поигрывая бокалом, улыбался чему-то. Денио наблюдал и молча удивлялся. Краасс, с одной стороны, такой, как и всегда. А – с другой – совсем на себя не похож. Чудно!

                                                                         *   *   *

Он вошел. Запер за собою металл дверей. Освободился от плаща, небрежно бросил в угол. Поправляя кобуру бластера, лениво, но приветливо, произнес:

- Привет тебе, Эвфалия. Что за нужда привела тебя сюда сегодня? Говори.

С дивана на противоположной стороне комнаты плавно поднялась девушка. Изящным движением поставила на широкий поручень резной серебристый кубок. Медленно грациозно подошла.

- Здравствуй, Нарий. – Глубокий низкий голос с легкой хрипотцой, бархатно синие, дышащие негой и чувственностью, глаза. Цвета воронова крыла волнистые длинные волосы уложены в затейливую прическу, украшены переливающимися каплями самоцветов. Пепельно-золотое, парчовое платье с низким вырезом плотно облегает великолепные формы, расходясь от бедер широкими, волнующимися складками. На полной груди – изумрудное цветочное ожерелье. Обнаженные руки оплетают бесчисленные браслеты.

- Эвфалия, радость моя! – Краасс широко улыбался. Взяв её за руку, обошел по кругу. Подчеркнуто восхищенно произнес:

- Какая ты сегодня красивая. Выглядишь сногсшибательно! – И далее, на русском, - прям, как новогодняя ёлка!

- Что ты сказал? – Удивленно переспросила она.

- Что ты неповторима. Впрочем, как всегда.

- Я так рада видеть тебя, Нарий! Правда. – Девушка осторожно и нежно положила ладони ему на плечи.

С улыбкой глядя в её томные, с поволокой, глаза, Краасс чуть отодвинулся. Взяв за запястья, отнял от себя её руки и, наклонившись, прикоснулся губами к тонким холодным пальцам. На лице красавицы промелькнуло неуловимо быстро выражение досады и злости. Но она тут же взяла себя в руки и премило улыбнулась.

- Надеюсь, мой обожаемый Император уделит немного его драгоценного времени своей скромной подданной?

- Я с радостью уделю его тебе, ты же знаешь. Рассказывай.

Подвел её к дивану. Усадил. Сам опустился на ковер рядом. Непринужденно и весело глянул снизу вверх, подмигнул.

- Посмотри. Я практически у ног самой прекрасной из рагезтянок. – Лукаво прищурил глаз.

Она польщено улыбнулась.

- Как всегда, галантен. Не зря добрая половина моих подружек без памяти влюблена в тебя.

- О-о, и как же мне выйти из положения? Не могу же я, в конце концов, выбрав одну, лишить надежды остальных? Это было бы так жестоко! – Насмешливые нотки ясно проскальзывали в доброжелательном тоне. Краасс игриво склонил голову, краем глаза отметив, как сжались на секунду её кулаки. Продолжил ласково:

- Эвфалия, дорогая, не обижайся. Я закоренелый одиночка, ты же знаешь. Я очень, очень хорошо отношусь к тебе и ценю нашу дружбу.

Её губы дрогнули, уголок дернулся вниз. Тщательно стараясь подавить разочарование, девушка деланно-безразлично произнесла:

- Я слышала, твое одиночество в последнее время не так уж и явно….

Краасс расхохотался.

- О, женщины! Вы потрясающие. К чему нам все технические новинки, если вы узнаете последние новости быстрее, чем они появляются…. - Потянулся к ней, произнес на полушепоте и уже более прохладно, - а что не узнаете, то додумаете, не так ли?

- Извини, Нарий, - моментально потупилась она, - но тут все только и болтают….

- Ну что ж, болтать у нас не запрещено. Пока! – Отрезал он. – Прости, Эвфалия. Я занят сейчас чрезвычайно. Если у тебя есть какие-то просьбы, говори. Я постараюсь помочь всем, чем смогу.

- Нет, нет. – Взяв в руки кубок, она покрутила его, улыбнулась смущенно. Я просто хотела увидеть тебя, поговорить, убедиться, что с тобою все в порядке. Но, если я и вправду могу попросить о чем-то?..

- Да! – Твердо кивнул он. – В разумных пределах.

- Я очень хочу побывать на Центале. Про эту планетку чудеса рассказывают. И, если ты не сочтешь мою просьбу наглостью….

- Не сочту. – Быстро согласился он. – Мы договорились с Денио, что он посетит меня вскоре после моего возвращения на Центал. Можешь к нему присоединиться. Я буду рад доставить тебе такое удовольствие.

Он легко и гибко поднялся на ноги. Опять поцеловал ей руку.

- Что-нибудь еще?

- Честно, говоря, Нарий…. – Эвфалия замялась, но тут же продолжила. – Я еще хотела бы замолвить слово за брата. Поверь, он очень раскаивается….

Желтый огонек в его сузившихся глазах заставил её испуганно запнуться и замолчать.

- Эвфалия, - Краасс вздохнул, спокойно, но категорично, продолжил – давай не будем обсуждать эту тему. Давай просто не будем поднимать её, хорошо?

- Конечно. – Пробормотала девушка. – Как скажешь.

- Это замечательно, что мы поняли друг друга. Буду рад встретить тебя на Центале. – Церемонно поклонившись, он, не оборачиваясь, вышел из комнаты. Эвфалия смотрела вслед, не шевелясь. Когда его шаги затихли, схватила кубок и изо всех сил запустила в стену, шепча отчаянные ругательства. Он так просто и легко отказался от нее, наплевал на все, что было между ними. Без малейших угрызений совести. Безо всяких извинений…. Нет! Она не сдастся. Надо крепко подумать, что делать дальше. Если бы можно было как-то добраться до этой его нынешней игрушки!.. Чувственные, красиво очерченные губы искривились в оскале ненависти, синие глаза метали молнии. Проклятая рабыня! Ничего. Она с ней еще поквитается!

 

                                                        *   *   *

Аля устало потерла глаза. Встала. Прошлась по комнате. Что-то она совсем расклеивается. Может, погода на нее действует? Нет, над базой, как всегда, солнечно и ясно, но прямо у её воздушных границ – Але отсюда хорошо видно – остановились сине-свинцовые грозовые тучи. И дальше, до горизонта, все небо затянуто сплошным покровом мрака. Аля даже разглядела вспышки молний, слишком далекие, чтобы отдаваться громом.

У Зэера сегодня очередной отгул. Сказал, что отправится на Филиппины. Поддразнивал её вчера по этому поводу чуть ли не весь вечер. Так что, в конечном итоге, Аля просто готова была его искусать. Дескать, если бы она тогда не сваляла дурость со своим мини-побегом, сейчас бы могла сопровождать его. А так – извините, подвиньтесь. За все, мол, платить надо, ну и остальное, в том же духе.

Аля рассержено стукнула кулаком. Визифон осветился голубыми бликами, выдав надпись: «Поможет активная релаксация». Аля поглядела иронично, но решила, - а что она теряет? Делать, все равно, нечего. План на сегодня выполнен. Да и голова раскалывается. То ли – от погоды, то ли  от очередной полученной информации. Ну, хорошо.

Тронула экран пальцами, выражая согласие. Окно тут же затянуло черным. Прозрачная занавесь превратилась в тяжелую бархатную портьеру. Верхнее освещение померкло и сменилось точечным, рассыпанным из углов. Голубоватые лучики не разгоняли наполнившую комнату тьму, а лишь немного оживляли её, делали не такой уж непроницаемой и плотной.

У ног, из пола, между девочкой и визифоном, выросла низкая меховая кушетка. Аля сбросила обувь. Улеглась, подложив под голову скрещенные руки, глядя на экран. Тот растянулся на всю стену. Заполнился фосфоресцирующей зеленовато-сиреневой дымкой. Отдельные клубы её облаками тумана выплывали, нависали над Алей, утекали в комнату и там рассеивались. Опять появилась надпись. Руны, кажется, висели у самого лица, матово, глубоко светясь.

- Что пожелаешь?

- Вода. – Зевнув, пробормотала девочка. – Океан.

- Живые формы?

- Основные – акулы. Вспомогательные – любые подходящие….

Дымка тускнеет, расходится. Перед Алей – водная стена. Она слегка колышется, в толще её мельтешат, пробиваясь откуда-то сверху, солнечные зайчики. Аля протягивает руку. Водяная масса выдвигается, тянется к ней, соприкасается. Рука уходит в нее, погружается, как в настоящую. Аля движет пальцами. Иллюзия того, что рука и впрямь в воде – стопроцентно реалистична. Присутствует все – живая упругая поддающаяся прохлада, ощущение текучей влаги, вес, плотность. Девочка улыбается, вытягивает вторую руку. Делает ладонями движение на себя. Призрачная водная толща наваливается на нее, окружает. Это в точности, как если бы она и впрямь очутилась под водою. Разница лишь в том, что она свободно дышит. Остальное кого-нибудь другого, неподготовленного, наверняка бы ввергло в истерику и шок.

Пространство вокруг Али живет. Вот, слабо шевеля прозрачным выпуклым полушарием купола, совсем рядышком поднимается из глубин к свету большая лиловая медуза. Бахрома щупалец колышется, длинные тонкие нити тянутся, уходят в бесконечность. Девочка трогает щупальце пальцем. Оно отдергивается, сокращается. Она опять касается, легонько сжимает пальцы, ощущая между ними холодную студенистую массу. Отпускает. Медуза уплывает вверх, к поверхности. Прямо перед глазами проносятся маленькие цветастые рыбки. Разбегаются в стороны, снова сбиваются в стайку. В стороне, выныривая из водных сумерек, проходит огромный косяк сельди. Сотни тысяч живых серебристых торпед слаженно совершают одни и те же движения. И, кажется, что это не стая, а единый монолитный организм, настолько одновременно они движутся. Аля водит ладонями, разгоняя рыбью мелочь, всматривается в даль перед собою. С радостным замиранием сердца ждет…. И вот, наконец, будто пиковый аккорд симфонии, из океанского простора рождается и близится гигантская  серая тень. Громадная тигровая акула, страж и монстр южных вод, величаво рассекает воду острыми плавниками. Пасть приоткрыта, обнажая ряды смертоносных треугольных лезвий, жаберные щели ритмично сокращаются, выталкивая воду. У спины акулы, повторяя все её движения, извивается лентою рыба-лоцман.

Улыбаясь, девочка тянет к хищнику руки. Огромная рыба подплывает вплотную и начинает медленный танец вокруг Али. Изгибаясь, переворачиваясь и меняя направление и скорость, она плавает то на расстоянии, то вовсе близко. Аля дотягивается, ведет пальцами по шероховатой, напоминающей наждак, коже, дотрагивается до зубов. Пытается раскачать один. Акула, как настоящая, недовольно отклоняется, снова подплывает. Аля хватается за плавники, заставляет рыбу развернуться. В полном восторге дергает несильно за хвост, шлепает, гладит.

Из водного сумрака неторопливо приближаются очередные гости. Еще одна акула, - молот, и, следом, два ската. Пуская волну каймою плавников, манты медленно вальсируют, то взмывая вверх, то исчезая где-то в глубине.

Постепенно Алины глаза начинают смыкаться. Она убирает руки, опять закладывает за голову. Какое-то время еще наблюдает из-под полусомкнутых ресниц. Засыпает.

Экран визифона снова заполняется сиреневатым туманом, поверхность уходит, выравнивается. Вместо морского дна возникает панорама звездного неба. Звучит чуть слышно нежная мелодия. Аля спит и улыбается во сне.

 

                                                      *   *   *

- Зэер, это ты специально тут Аллею Славы прокладываешь?! Немедленно отбери у нее меч!

Вопль Морфея еще не успел затихнуть, как обвалилась очередная сосна, подняв вокруг себя завесу из осыпающейся хвои. Аля, растерянно моргая, отставила лучевое лезвие от себя подальше, в образовавшийся новый просвет. И – на всякий случай – замерла неподвижно. Морфей продолжал ругаться:

- Терпеть не могу лысых корявых пространств. И так выделено два с половиной вершка, а, вашими усилиями и вовсе ничего не останется! Хотите лес уродовать – ступайте за Периметр!

- Ей нельзя. – Подал голос Зэер, кружа над верхушками.

- Потому, что кое-кто здесь имеет слишком длинный язык! – Проорал Морфей в ответ.

От грохота его голоса у Али заложило уши. Она выпустила меч и заткнула их пальцами. Тот, по идеально сработавшему закону подлости, покатился себе с пригорка вниз. Три сосны отправились за предыдущей в свободное падение. У Морфея, глядя на такой вандализм, речь отобрало. Он только сипел что-то, хлопал ушами и притоптывал. Аля, искоса наблюдая, пришла к выводу: когда итран вновь обретет голос, хлопать ушами,  а точнее – сворачивать их в трубочку, придется уже ей. Среагировала быстро, даже сама удивилась, насколько.

Взмахнув руками и изменившись, мгновенно присоединилась к Зэеру. Глядя вниз, на брыкающегося в немом бешенстве Морфея, спросила осторожно:

- А он, вообще, летать может?

- Вообще, нет. Но, если всерьез обозлится, нам придется жить исключительно в воздухе. – Пресерьезно ответил рагезт. Но тут же хитро подмигнул. – Будем надеяться – этого никогда не случится!

Морфей внизу, наконец, совладал с собою и мечом, выключив последний. После этого – задрал голову вверх и зачитал Зэеру с Алей длиннющий ультиматум, который сводился всего к трем словам: посадить все заново.

- Да ладно, успокойся. За ночь восстановим. – Зэер, решив, что гроза миновала, махнул Але головой и спланировал вниз. Она тоже приземлилась. Вернула себе обычный облик. Принялась оттряхивать комбинезон.

- Ребята. Я такая голодная. Ну, хватит меня мучить уже. Пойдемте, перекусим…. И пить охота.

- Я тебя сейчас сам перекушу! – Рыкнул Морфей. – Наломала дров… сосновых, исправляй теперь!

- Если ты перекусишь, мне останется только… выпить. – Благожелательно-задумчиво заметил Зэер.

Аля фыркнула смешком.

- Подавитесь оба, поняли?!

Все дружно расхохотались. Инцидент был исчерпан. Аля подобрала меч, пристегнула к поясу. Взобралась на Морфея верхом.

- Подбросишь до корпуса?

- Сначала залезла, а после – спрашивает. Вежливая ты моя! – Пробурчал единорог.

- Ну, я кушать хочу! – Запричитала Аля, - я не завтракала.

- Ладно-ладно, не ной только! – Сменил итран гнев на милость. – Зэер, ты с нами?

Вместо ответа рагезт вновь трансформировался и поднялся в воздух.

- Догоняйте! – Донеслось сверху.

Морфей рванул следом.

                                                                          *   *   *

- О чем замечтался наш юный герой?

Аля неохотно отвела взгляд от визифона, демонстрировавшего документальный фильм о жизни и повадках птиц. Зэер заметил: девочка как-то слишком уж напряжена и сосредоточена. Смотрела на экран, не отрываясь, почти не мигая, временами недобро улыбалась себе и постукивала ногтями по зависшему рядом пульту. На вопрос отреагировала не сразу. А когда, все же, посмотрела, взгляд был плавающим, устремленным больше в себя, чем на собеседника.

Глядя будто сквозь него, Аля потерла виски. Неуверенно улыбнулась, пробормотала:

- Ты что-то сказал? Извини, я задумалась.

- Птичками интересуемся? – Он указал на изображение. – Что-нибудь полезное узнала?

- В общем, да, - медленно проговорила Аля. И Зэер невольно насторожился. На доли секунды, в глубине её глаз явственно мелькнули искорками хищные алые огоньки. – Ты знаешь, вороны, оказывается, очень умны, хорошо организованы и способны запоминать, например, конкретных людей. Причем, они узнают их в любой одежде и, даже, гриме. Представляешь?!

- Представляю. – Усмехнулся он. – Прости, Алира. Ничего сверхъестественного я в этом не усматриваю. В мире существует очень много разумных животных форм, наделенных развитым интеллектом. Птицы – далеко не самый впечатляющий вариант.

- Пусть так. – Тихонько ответила она с улыбкой. – Пусть так…. Меня и вороны устраивают.

- В чем? – Тут же уточнил он, заинтересовавшись.

- Что? – Она глянула растерянно. Смешалась. – Нет. Ничего. Просто вслух размышляю…. У меня занятие?

- С Морфеем. Он ждет у Барьера. Упражняться будете на территории Внешнего Кольца.

- Даже так? – Аля выключила визифон, протопала к зеркалу, посмотрелась. – Хотите еще разок проверить, как излучение воздействует на мои неокрепшие извилины?

- И это тоже. – Согласился рагезт бесстрастно. – Но нас больше интересует, как долго ты сможешь с воздействием этим справляться, оставаясь в трудоспособном и активном состоянии. Вчера тренировалась?

- До одури. – Проворчала девочка. – До сих пор голова квадратная… местами!

- Ничего не поделаешь. Захвати аптечку. Станет совсем невмоготу, прибегнешь к стимулятору. Но лучше б тебе, конечно, своими силами обойтись….

Аля вздохнула. Сделала «под козырек». На выходе обернулась:

- А модуль, хотя бы, взять можно?

- А своим ходом не пробовала?

Она пожала плечами, отвернулась.

- Ладно. – Смилостивился трансформер. – Сегодня разрешаю.

- Спасибо, папочка. – Криво ухмыльнулась девочка. – Ты просто сама доброта и чуткость!

- Пока, принцесса! – Весело отозвался он. Проводив глазами, прошел к визифону. Включил. Некоторое время просматривал сохраненную информацию. Смотри-ка! А малышка-то активно местными новостями интересуется. Да еще и выраженно криминального содержания. К чему бы это?

Возникшая на экране газетная статья гласила: «Правосудия нет?!» Он быстро пробежал глазами строчки. Описывалась трагедия, произошедшая с полгода назад, в одном из спальных районов столицы. Сынуля широко известного в деловых кругах лица, в пьяном виде, не совладал с управлением своего джипа. И, на большой скорости, смяв хлипкое ограждение, вломился на детскую площадку. А время было предвечернее, погода хорошая. Соответственно, и мам с малышами гуляло предостаточно. Итог наезда – два ребенка погибли, еще один, вместе с матерью, в реанимации. Далее следовало описание следственных действий, точнее – почти полного их отсутствия, судебного фарса, больше напоминавшего судилище именно над родителями погибших детей, а не над самим обвиняемым. И приговор: единственный отпрыск могущественного папочки отделался условным сроком. Апелляция, как водится, ничего не дала. В конце заметки автор горестно и риторически вопрошал, имеется ли, вообще, на этом свете и в этой конкретной стране, высшая справедливость, если подобные вопиющие случаи сходят с рук сплошь и рядом, были бы деньги и влияние.

Зэер выключил визифон. Прошелся по комнате, раздумывая, возвел глаза к потолку.

- Я правильно понял, чего она хочет?

- Да. – Прожурчало в ушах. – Но не убить.

- Око за око! – Ухмыльнулся рагезт довольно. – Молодчинка, девочка. Прогресс идет и движется. – Весело насвистывая, покинул отсек.

 

                                                           *   *   *

Раздраженно глянув на часы, он вышел. На крыльце остановился, сунул подмышку черную кожаную папку. Картинно неторопливо извлек сигарету. Закурил. Выпустил дымное облачко, поджал губы недовольно. Отец лишил его машины на ближайшие три месяца. Неудобно и тупо, но спорить и в позу становиться ему сейчас не с руки. И так на ниточке висел. Хорошо – адвокаты первоклассные. Да и судья тоже не дурак, сговорчивый. Конечно, папашка психует – бабла немерено вбухать довелось. Ничего, переживет…. Махнуть, что ли, в Италию на недельку-две? А то пейзажи эти родимые, с вечной их серостью и людишками убогими, перед глазами мельтешащими, порядком осточертели что-то. Особенно за последние шесть месяцев!

Хриплое простуженное карканье застало его врасплох. От неожиданности, он выронил сигарету. Ругнулся. Повернулся на звук. Метрах в трех, на мокром после недавнего дождя асфальте, сидела большая серая ворона. Толчками поворачивая голову из стороны в сторону, птица внимательно его рассматривала. Вот она вытянулась вверх, прищелкнула длинным массивным клювом. Опять каркнула, сухо и оглушающе.

- Кыш! – не выдержал он. Махнул на птицу папкой.

Ворона отскочила. Замахала крыльями. Но не взлетела. Просто обежала его по кругу. Снова принялась разглядывать, нервно переступая с лапки на лапку и пощелкивая периодически. Ему стало не по себе. Странновато, мягко говоря, пичуга себя ведет…. Интересно, болеют ли птицы бешенством?.. Надо бы поинтересоваться на досуге. Пены никакой не намечается, хотя, кто её знает, бывает ли она у птиц?.. Вид у птички вполне цветущий. Нервозный только, почему-то…. Ну, где же это такси паршивое?! Совсем обнаглели, гады! Не сервис, а название одно. Он выудил айфон. Раздраженно набрал номер. Сейчас он им устроит, так чтоб мало не казалось!..

…Устало вздохнув, девушка диспетчер в очередной раз сняла трубку. Заученно-приветливо назвалась. Выслушивая гневно-истерические вопли клиента на том конце связи, состроила себе пренебрежительную философскую гримаску. Подчеркнуто вежливо отвечала, разъясняя сложившуюся ситуацию…. Внезапно, выражение лица моментально поменялось. Вместо усталого недовольства и откровенной скуки, на нем отразилось непонимание, быстро сменившееся настоящим страхом. Девушка напряженно и остолбенело вслушивалась в доносящиеся из трубки звуки, не двигаясь, с выпученными глазами. Швырнула трубку на рычаг. Опять схватила. Трясущимися пальцами набрала сто два:

- Милиция?! Это оператор службы такси. Тут человека убивают! Слышите?! Что?! Адрес?!.. Пишите!

Продиктовав, вернула трубку на аппарат. Прижала руки к губам. Стояла, не двигаясь, вся дрожа. В ушах до сих пор отдавались эхом истошные, нечеловеческие вопли, полные ужаса и смертной муки.

                                                                           *   *   *

Газик и легковушка сотрясая окрестности воем сирен, пронеслись по пустынным улочкам коттеджного городка. Затормозили у большого белого особняка. Одновременно, с лужайки перед крыльцом, взмыла черная птичья стая. Хрипло, надсадно каркая, вороны вились, метались над головами поспешно выскочивших из авто людей. Подбежав к скорчившейся у ступеней человеческой фигуре и разглядев подробности, даже бывалые и опытные не смогли удержаться от вскриков. Молоденького стажера начало, вдруг, рвать. Он сгорбился, побрел в сторону на заплетающихся ногах, ухватился за низкую оградку палисадника.

Старший группы наклонился над лежащим, проверил пульс.

- Он жив! – Крикнул. – Скорую вызывайте. Немедленно!

То, что лежало перед ним на заляпанном кровью асфальте, на человека походило весьма и весьма отдаленно. Кисти рук, лицо, шея – сплошная рваная рана. Кожа свисает лохмотьями. Вместо глаз – запекшиеся кровью зияющие дыры. Губы и нос превратились в кровавые клочья, скулы разодраны практически до кости.

Милиционер посмотрел вверх. Вороны уже успокоились. Сбились в тесную кучу на козырьке подъезда. Сидели смирно, нахохлившись. Безучастные, неподвижные.

Вдруг, одна из птиц подскочила, забила крыльями, разразилась громким, стенающим криком. Тотчас вся стая сорвалась в воздух, понеслась прочь и исчезла за крышами ближних домов.

К оперу подошел еще один. Что-то негромко проговорил, наклонившись.

- Так это он? – Первый пораженно и насмешливо присвистнул. – Вот это да! Еще говорят – бога нет. А это тебе чем не рука провидения?.. Бывает же!

 

                                                           *   *   *  

Узким извилистым коридором Краасс медленно шел вперед. Изредка касался открытой ладонью матово-черной стены. В недрах её ощущалась эхом слабая вибрация. При прикосновении от пальцев разбегались разводиками огненные точки, гасли постепенно, будто остывающие крошечные угольки. Рядом с рагезтом, в облике дракона, бесшумно двигался его итран. Рог во лбу Тамелона горел синеватым ровным огнем, освещая им путь. Оба молчали. С одной стороны, к разговору обстановка не располагала, с другой – за время совместного существования они настолько изучили друг друга и сблизились, что им сейчас и не требовалось общаться словесно. Они чувствовали и понимали друг друга так тонко и полно, будто каждый из них был продолжением второго.

Таме остановился, отвел голову в бок, преграждая Краассу путь. Рагезт коротко кивнул. Отстегнул меч, одной рукой взял его наизготовку, другой вытащил из-за пояса опознавательный индивидуальный знак, символ его титула – медальон, изображавший крылатого, свившегося кольцами, змея с короной на голове. При ближнем рассмотрении можно было заметить, как по металлическому телу рептилии струятся, пробегают огненные силуэты рун, соединяясь в слова и строки.

Итран медленно пригнул голову. Свечение погасло. Тьма обступила их, сгустилась. Трансформер с единорогом спокойно стояли, не шевелясь, не проявляя не малейшего беспокойства или неуверенности. Они знали: их сейчас внимательно и придирчиво осматривают.

Несколько долгих минут длилось безмолвье и темнота. Потом промежуток коридора перед ними заполнило мутновато-зеленое свечение. Послышался легкий сухой шелестящий звук, сменившийся громким шорохом. В освещенную полосу, метр за метром вползало, втягивалось длинное, мозаичное тело. Бесконечные ноги бахромой перекатывались по бокам, сегменты терлись друг о друга, издавая тот самый сухой шелест. Плоская широкая голова, вооруженная несколькими парами острых жвал с поблескивающими на них каплями яда. По сторонам от них – пучки шевелящихся щупалец-вибрисс. Огромные фасеточные глаза дышат недюжинным разумом и вековым злом.

Гигантская сколопендра подняла вверх переднюю часть туловища. Нависая над пришедшими, покачивалась, прожигая их ледяным взглядом. Краасс плавно ступил вперед, одновременно протягивая чудовищу медальон.

- Приветствую тебя, великий страж Города. – Тихо и нараспев проговорил на древнем наречии Рагеза.

Голова сколопендры потянулась к нему. Извивающиеся щупальца прикоснулись, оплели медальон. Подержали секунду, отстранились. Шипящий неживой голос отзвуком отразился от каменных стен:

- Здравствуй, наследник Высших. Узнаю и повинуюсь.

Краасс убрал подвеску. Закрепил меч на поясе. Вытянул к сколопендре обе руки ладонями кверху. Щупальца стремительно обвились вокруг них. Голова чудовища замерла у самого его лица. Неотрывно глядя в светящиеся очи монстра, рагезт произнес:

- Открой мне её жизнь и её видения, Страж!

Из глаз сколопендры ударили два тонких световых луча, вошли в его глаза. Казалось, все вокруг застыло, забывшись в бесчувствии и безвременьи. Никто не шевелился. Не было слышно даже дыхания. Тамелон бесшумно улегся на камень пола, вытянул шею, закрыл глаза, погрузился в дрему. Время проходило мимо, не касаясь их, не ощущаясь. Минул уже не один час, но Краассу казалось – прошло лишь несколько минут. За этот промежуток он успел вместе с нею прожить заново все её годы. Погрузиться в её мысли, прочувствовать её радости и горести, увидеть мир её глазами, её сердцем услышать ритмы и биение жизни…. Вместе с нею он заново переживал все совместные моменты их существования. Видел со стороны себя и других, что окружали её: друзей, учителей, поклонников, завистников. Видел Зэера – его тягу и немые терзания. Чувствовал жалость и боль сестры, что не могла ответить взаимностью, потому-что уже горячо и безоговорочно любила другого. И другим этим был Носферату.

С бессильной горечью наблюдал Краасс, как Аттали пыталась сблизиться с оборотнем. Как применяла все женские уловки, чтоб хоть мимолетно завладеть его вниманием. Как страдала и плакала наедине с собою, не веря, что он на что-то решится. Да и вообще – от страха, что не нравится, не трогает его. И как радовалась безгранично, когда они все же объяснились, и выяснилось – взаимность все-таки есть.

И потом, вплоть до самого ареста, его сестра, не взирая на почти безумный, временами, страх - но не за себя, а, именно, за возлюбленного! - была по настоящему, беспредельно счастлива. И еще, Краасс понял сейчас, и Носферату любил её превыше жизни, и без нее себя больше не мыслил…. Так было, пока не вмешался их черный гений и не разрушил одним махом их судьбы, не отобрал – походя и безжалостно – саму жизнь. И этот злой гений, не кто иной, как он – Краасс. Что-то, очень похожее на удивленное раскаяние, вползло ему в душу. Наполнило растерянностью и тупой болью. Почему он, и в самом деле, не попытался решить проблему как-то по-другому? Не отослал их куда-нибудь в дальние миры, не стер им память друг о друге?.. Неужели всему виной только его неукротимое самолюбование, наслаждение собственной непогрешимостью в делах Закона…. Он стремился сохранить Букву, а дух-то, оказывается, уже утерян.

Вот и народ ропщет. Как не отказывается Краасс слышать его возмущение, но, ведь, никуда от него не деться. Медленно-медленно, незаметно, силы Империи убывают. А другие расы набирают мощь и ширятся. Неужели, сейчас он лицезреет начало Конца, конца его мира?!

Рагезт закрыл глаза, уронил голову на грудь. Сколопендра тотчас отпустила его, свернулась кольцами, подобно змее. Трансформер глубоко, прерывисто дышал, стараясь упорядочить эмоции и мысли. Когда овладел собою, тихо произнес:

- Все ли с нею в порядке, Страж?

- Да, повелитель, - прошелестело в ответ, - она спит. И она спокойна. Но в её мыслях всегда только он. Он – и их ребенок.

- Ребенок здоров?

- Да. Время остановлено, пока ты не прикажешь или твой поручитель.

- Хорошо, Страж. Я не буду сейчас посещать её. Заботься о ней хорошенько. И да пребудет с тобою мир и вечность.

- Благодарю, наследник. Удачи и счастливого пути Владыке космоса.

- Сколопендра развернулась и неспешно утекла обратно в надвинувшуюся тьму. Краасс обернулся к Таме. Тот уже был на ногах, готовый трогаться в путь.

- Что скажешь, друг? – В глазах рагезта вопрос смешался с надеждой, а она – с неверием.

- Не делать резких движений и необратимых поступков, хозяин. – Веско проговорил единорог. – Убить его ты всегда сможешь. Другое дело – надо ли тебе это сейчас? – Помолчал, размышляя, добавил, – я знаю и чувствую одно. Ты должен дать им встретиться.

Рагезт вопросительно поднял брови.

- Ребенку и оборотню. Мне известно немногое, но этот факт - очень хорошо. Встреча должна произойти. Не препятствуй. А лучше – спровоцируй.

Краасс раздумывающе покачал головой, уставился в глаза итрану. Пожал плечами.

- Ты единственный, кому я доверяю полностью. Да будет так.

 

                                                         *   *   *

Подобрав ноги и обхватив колени руками, Аля устроилась на ленте парапета, ограждающего стартовую площадку. Задрав голову к небу, она мечтательно рассматривала узоры созвездий. На ум почему-то пришли воспоминания раннего детства.

Зима. Вечер. Отец везет её домой из садика на санках. Аля едет, ловит варежками падающие ажурные снежинки, смеется радостно. Отец оборачивается, шутливо грозит пальцем, велит закрыть рот, чтобы не простудить заново недавно вылеченное горло. Аля улыбается ему, хитро закрывает себе рот и нос ладошками в пушистых варежках. Папа одобрительно кивает, везет её дальше. Але так хорошо. Её маленькое сердце переполняет радость бытия и любовь… к нему, к папе… самому родному, сильному, умному. Она его всегда-всегда будет слушаться. А он будет гордиться ею…. Когда-нибудь, когда она вырастет!..

У нее вырывается болезненный горький смешок. Аля зажмуривается, кусает губы. Не смей плакать! Не будь слабой! Прошлое, это только твоя память…. Ничего себе «только». Она опять поднимает к небу лицо. Слезы сами текут по щекам. Раскаяние, сожаление… запоздалое и, оттого, совсем убийственное.

А ведь её история, похоже, повторяется. Просто, как бы это сказать, на более высоком витке, что ли? Разве не схож этот эпизод детства с её нынешними отношениями? Он требует полного послушания. Она готова себя потерять ради желания угодить и понравиться. А вдруг?!.. Нет, не может такого быть…. Не будет никогда! Аля твердит себе эти слова, как заклинание, снова и снова. Но внезапно пришедшее понимание все равно заполняет испугом и шоком, перехватывает дыхание, отдается в теле мелкой противной дрожью. Разве способна и эта любовь окончиться ненавистью? Разве сможет она когда-нибудь захотеть убить?! Неужели, в глубине души её и впрямь таится жестокий и бездушный монстр, неспособный прощать, и наслаждающийся чьей-то смертью?!

Она хватает себя за голову. Впивается ногтями. Острая боль мгновенно отрезвляет. Волосы пропитываются влагой. Аля умудрилась поранить себя до крови. Зато отпустил этот непонятный, страшный ступор и ужас. Она снова может думать, она контролирует себя. Призраки прошлого оставляют её. Исчезают. Остается свежая прохлада летней ночи, правильные, ровные ряды модулей, безбрежный звездный океан. Кто бы еще подарил немножко покоя душе? Ей все тяжелее ждать. Уже не с каждым днем, а, почти что, с каждой минутой....

Слух, вдруг, ловит невесомые шажки. Девочка напрягается. Но тут же успокаивается. Не глядя, отводит вбок ладонь. Пальцы касаются мягкого шелковистого меха. Раздается тихое грудное урчание.

- Привет, моя милая. – Шепчет Аля. Поворачивается, берет кошку на руки, гладит. Животное трется головою, легонько бодая. Прислоняет мордочку, тянет вверх, притрагивается к подбородку холодным влажным носиком. Аля улыбается, смотрит в зеленые светящиеся глаза.

- Ва-си-лин-ка! – Глубоко вздыхает. Молчит. Спрашивает, - ты здесь, Арника?

- Ну, куда же я денусь? – Слышится в голове ласково-смешливое. – Пока ты тут, я всегда рядом. Мы это уже обсуждали, правда?

Аля молча оглаживает кошку. Прижимается щекой к мягкой спинке, теребит шерсть.

- Не бойся спрашивать, девочка, я отвечу.

- Не знаю, даже, с чего начать….

- С самого простого и самого больного для тебя, Алира.

- Я останусь собою?!

- Зависит исключительно от тебя.

- Зачем я спасла ту девочку?

- В глубине души ты сама знаешь.

- Не правда, не знаю!.. То есть, наверняка не знаю. Мы, будто бы, должны еще когда-то пересечься…. И я буду косвенной причиной её гибели…. Но это же кошмар какой-то…. Я – монстр?!

- Нет, девочка. Многие из людей куда большие монстры, чем ты и все те, что тебя окружают. Посмотри, сколько зла причиняют они друг другу. И, главное, так легко, не глядя, не задумываясь. Я не говорю сейчас о серийных убийцах, маньяках и извергах-ученых, что проводят дни и ночи в поисках все новых способов уничтожать себе подобных. Я обращаю твое внимание на обычных среднестатистических представителей твоей расы. Смертельно обидеть, обмануть, надсмеяться с особой жестокостью, ненавидеть, идти по головам, унижать, обворовывать, разбивать чужую душу и жизнь, не оказывать помощи, равнодушно наблюдать за муками и горем других, хохотать над чьей-то бедою…. Неужели все это не страшно и не достойно Высшего гнева?! Земля устала от ненависти и бездушия живущих на ней. Да, рагезты очень жестоки. Но, в конечном итоге, они милосерднее людей. Они никогда не станут убивать без толку, безо всякого смысла. А люди все свое существование этим занимаются. Правда, выдумывая себе всевозможные оправдания. То им мест для комфортной жизни, видите ли, не хватает. И потому целые области природных ландшафтов уничтожаются без сожаления. То граждане отдельных ответвлений своей же расы не пришлись по душе – и вот тебе новая война, направленная на банальное истребление себе подобных. А то, у отдельных индивидуумов, облеченных властью, эта самая власть всякий ум застилает. И они эксперименты со своим народом устраивают, как с марионетками игрушечными… и снова сеют смерть! Нет, Алира, ты не чудовище и не монстр. Просто тебе дано больше других - и в физическом, и в духовном. Поэтому, любые твои чувства и переживания могут привести к результатам гораздо более радикальным, чем у какого-то обывателя. Тут уж выход для тебя только в тотальном самоконтроле. Иначе – никак! Понимаешь меня?

- По-моему, да. – Кивает Аля. – Но я так боюсь, что меня заставят  убивать…. Я не хочу, Арника!

- Убивать, защищаясь, по крайней нужде, это не грех, Алира. Если кто-то захочет убить его, что ты сделаешь?

Глаза Али моментально заполняются тьмой. Губы сжимаются в прямую линию, взгляд застывает.

- Я не дам. – Роняет она ледяным тоном.

- Вот ты и ответила себе сама. Об остальном не переживай. Твое предназначение – защищать, а не нападать первой. И это гораздо важнее. У него тысячи наемников. Но почти никого, по-настоящему верного, за спиной. Кроме нескольких. И ты среди них – первая.

- А ему это надо?

- Надо, Алира. Пускай, он даже не захочет тебе в этом признаваться. Но ты сомневаться в себе и своей миссии не должна.

- А если он предаст?

- Смотря, что ты подразумеваешь под предательством. У рагезтов понятия о чести и верности совсем иные, нежели у людей. Зато они следуют им безукоризненно, не обманывая и не притворяясь. Увы, я плохо различаю твое будущее. Оно для меня, как в тумане. Твоя сила не дает мне глубоко проникнуть в него. Но то, что я вижу, говорит: вы будете вместе, не смотря на все трудности. Впрочем, это он и обещал тебе. Запомни, Алира. Для трансформера конкретизированное обещание или угроза, это как клятва чести. Он не отступит и выполнит.

- Да-да, - перебила Аля. – Выполнит. Я тут их законы штудирую последние две недели, как выпускник перед госами. Знаешь, наверное, что там описано? Но я, все-таки, озвучу. Он меня будет таскать повсюду, как еду и забаву. Будет проводить со мною время в свое удовольствие. А. кроме этого, может набрать себе еще гарем рабынь. «Одноразовых», или – как получится. И я пикнуть ни о чем сметь не буду. А еще он может жениться…. И вот тут для меня самое интересное начинается. От его супруги я не буду защищена никак. Если ей заблагорассудится, и, при этом, она умудрится найти важные аргументы, она может даже потребовать моей смерти. И получить согласие. Причем – на от Краасса, а от Совета Высших. Отлично, да?! Перспективки и впрямь безоблачные!..

- Что-то не верится мне, Алира, что ты, вот так просто, дашь себя уничтожить, заломив руки и утопая в слезах.- В приветливом голосе Арники появилась насмешка. – Или я сильно в тебе ошибаюсь?

Аля нахмурилась. Помолчала, лаская мурлычущую кошку.

- Боюсь, не ошибаешься…. Во мне такая злость кипит. Когда я обо всем этом думаю…. Замкнутый круг получается. Я убью, меня убьют…. Если у него ума хватит жениться….

- А возможность в этом неблагоприятном случае порвать с ним ты не рассматривала?

- Нет…. Он еще в самом начале заявил – это, мол, невозможно. И все такое прочее.

- Желание устрашить и обезоружить. Смотри сама. Он взял тебя под свою опеку. Он пообещал заботиться о тебе и оберегать. Вот это настоящие клятвы. И, если он нарушит их, тогда и ты будешь свободна от своих. Но тебе не кажется, что ты уж слишком отдаляешься от реальности в какие-то мнимые страхи и самокопания? Разве что-то уже произошло?

- Да. – Аля поджала губы. – Он сделал мне очень больно. Я это никак не могу забыть. Я теперь очень боюсь близости с ним.

- Ну, кое в чем ты повинна сама. Скажи ты ему тогда элементарное «спасибо» за оставленного в живых мальчика, будь с ним ласкова и открыта, он не рассердился бы на тебя так. Он же ничего от тебя не скрывает – ни свои пристрастия, ни образ жизни своего народа. Ты изначально на все это согласилась, а после – в отступление? Да еще с таким негативом и претензиями. Он тебе не белый и пушистый ангелочек. Он вампир, Алира! И Зэер – вампир. И Морфей твой – человечиной не брезгует…. Просто ты для них всех теперь стала своею. Вот они и носятся с тобою, развлекают, обучают. В остальном – они такие же, как и были. И такими останутся. Цени их отношение к тебе и понимай – когда тебе идут на уступки, это не потому, что в их глазах ты права. Это снисхождение неразумному ребенку, не больше.

- Господи, как все запутано. – Простонала Аля. - Ты говоришь «ребенку», а я себя уже чувствую в этом мире столетней каргой временами. Вот ужас!

- Знание всегда обременяет. Но станет ли этот груз неподъемным, зависит тоже только от тебя. Захочешь сохранить душу ребенка? Она будет жива в тебе всю твою жизнь. Отречешься от детской непосредственности, способности мечтать, замечать красоту в малом, совершенство в неприметном, - превратишься в каргу. Выбор за тобою.

- Брр! – Аля передернулась. – Не хочу!

- Не хочешь, не будешь. Вот так, просто. И не ломай себе голову. Тебе всего шестнадцать лет.

- Месяц назад было! – Торопливо поправила её девочка.

- Не терпится стать взрослой, ребенок?

Аля в душе возблагодарила ночь за то, что её нервный румянец может остаться незамеченным…. Но не для Арники. В ушах прозвенел тихий смех.

- А говоришь – боишься. Да ты ждешь его возвращения больше всего на свете.

- Ну, жду! – Буркнула Аля. – И… боюсь!.. И-и… все вместе, в общем…. Нет. Я это обсуждать не могу! Извини, Арника. Спасибо тебе огромное…. Мне надо успокоиться сейчас… побыть одной. Еще раз спасибо!

Она ссадила кошку с колен. Быстро поднялась на ноги. Вытянула вверх руки. Воздушная колеблющаяся волна прошла по телу, изменив его облик почти мгновенно. Сфинкс потоптался на месте, разминая лапы. Расправил крылья и прыгнул с крыши, поймав струю ветра.

Как же это здорово и неповторимо – уметь летать! Полет успокаивает и исцеляет. Подняться выше. Еще выше. К самым звездам! Напоить душу их волшебным светом, позабыть обо всех проблемах. Просто жить и наслаждаться. Здравствуй, небо!!!

                                                                                                                            

                                                       *   *   *

Сильный удар по решетке заставил Носферату вскочить. Ощетинившись и пригнувшись в боевой стойке, он смотрел на стоящего за ограждением и не верил собственным глазам.

- Не ждал, пес? – Саркастический тон плохо скрывал затаенную ярость.

- Устал ждать, - прорычал оборотень, - чего тебе?

- Повидать захотелось. Соратника и телохранителя. – Каждое слово Краасса, казалось, источает яд.

- Повидал? – Оборотень и не пытался скрыть насмешку. – Ну, и катись отсюда! Думаешь, боюсь я тебя? Как бы не так! Наплевать мне и на тебя, и на казнь свою.

Рагезт холодно-злобно улыбнулся. Проговорил:

- Бравада – последнее, что тебе осталось. Живи и жди. До скорой встречи, мой бывший друг.

- У тебя нет друзей!!! – Вне себя, провыл оборотень вслед удаляющемуся трансформеру.- Тебя никто никогда не полюбит. Потому, что ты – бездушный, бессердечный зверь! Так и сдохнешь, сам, в одиночестве!!!

Краасс резко повернулся, снова приблизился. Положил ладони на решетку, глядя на Носферату с издевкой, но как-то мечтательно и отсутствующе.

- Я не собираюсь с тобою спорить, пес. Ответить на свое утверждение тебе придется самому…. Увидимся…. Может, тебе еще повезет, и ты успеешь убить меня первым…. А вдруг?! – он хохотнул, хлопнул по решетке и быстро удалился.

Носферату тяжело дышал, гулко выталкивая воздух. Зачем приходил трансформер? Чего хотел добиться?.. Да неважно все! Надо срочно в форму приходить, а то, за время заключения, он совсем ослабел. Много делать размеры камеры не позволяют. Но кое-что у него, таки, получится. Вчера, отчего-то, с него сняли кандалы. Почему, вдруг, такая милость – Носферату не знал. Очевидно, что таится здесь какой-то подвох. Но ломать голову впустую над смыслом этого ему послабления, или отсутствия оного, оборотень не будет. Что ему сейчас действительно нужно и необходимо, так это возвращать себе силу и выносливость. Хотя бы половину потенциала!

Носферату присел, подпрыгнул. Ухватился пальцами передних лап за решетку потолка, зацепился когтями, подобрал задние конечности. Повис спиною вниз. Начал медленно-ритмично подтягиваться, то приникая к перекрытию, то отпуская себя и провисая…. У него выходит уже гораздо лучше. Отлично! Силы возвращаются.

 

                                               *   *   *

Аля стремительно носилась по комнате. Она уже перемеряла чертову дюжину самых сногсшибательных нарядов. Экспериментировала с прическами и макияжем. Крутилась перед зеркалами, расстраивалась, чертыхалась. Сдирала с себя все. Начинала заново. В конце концов, утвердилась во мнении – никаких излишеств. Ему это не нравится, она уже не раз замечала. Значит, выберем что-нибудь романтичное и скромное, подчеркивающее её юность и свежесть. Аля высоко подобрала волосы. Удерживая у висков, заговорщицки улыбалась себе. Нет, как там не отнекивайся и не переубеждай себя, верно одно – у нее от одной мысли о том, что он скоро будет рядом, все внутри замирает и трепещет. Она так хочет его видеть. Прикоснуться. Снова почувствовать силу и нежность его рук. Заглянуть в бездну глаз. Умереть в нем, как феникс, чтобы возродиться заново…. Он не любит?! Да ладно! Он в ней нуждается, а это вернее чувств. Только она может дать ему это наслаждение. Больше никто… таких нет…. А её любви хватит на них двоих. Теперь Аля уверена в этом. Пусть он только даст ей возможность, она себя на изнанку вывернет, но сделает все, чтоб ему было хорошо!..

- …И ты с нею даже не поздороваешься?

- Ничего. Перетерпит еще день.

- Смотри, она и так на грани.

- Зэер, ты в духовники записался? Мне тебе объяснять нужно, что такое голод?! – Краасс прикрыл глаза, губы подергивались. – Или предлагаешь повторить то, что случилось перед отлетом? Боюсь, в этот раз все еще серьезнее оказалось бы.

- Понял. – Зэер спокойно кивнул. – Сколько?

- В запасниках есть что-нибудь?

- Сотня с хвостиком. Хочешь вечеринку устроить?

- Почему бы и нет? У нас ничего такого здесь давненько не было. В общем, бери ребят и отправляйтесь. Еще столько же наберете, посмазливее.

- Из местных?

- Да никакого значения. Мне только отдельно подбери несколько.

- А типаж?

- Обычный. Но где-то её возраста, не нужно старше.

- Хорошо, вождь.

- И зайди к ней, пожалуйста. Объясни, что посчитаешь нужным, успокой. Будет совсем замечательно, если сумеешь убедить принять снотворное. Ну и, строго-настрого, запрети выходить вечером из отсека.

- Сделаю.

- Спасибо.

Зэер отсалютовал, вышел. Краасс улегся, сложил руки на груди. Еще пару-тройку часов он продержится. А там и ужин подоспеет. Сам, конечно, виноват. Зачем надо было морить себя голодом, непонятно. Теперь, зато, он готов в одиночку оприходовать население небольшого городка. О том, чтобы сейчас увидеть её, и речи быть не может. Он просто не сумеет себя контролировать в таком состоянии. Лучше уж обидеть, чем убить ненароком…. Одному Разуму ведомо, как она нужна ему. Каждая клеточка в его теле, кричит и требует, и разрывает желанием. И поэтому им нельзя видеться. Ни в коем случае. Сегодня! До того, как он утолит голод хотя бы частично….

- …Что ты сказал?! – Аля села на ковер, обняла себя руками. Широко раскрытые, полные непонимания и отчаяния глаза. Испуг и неверие во всем облике, в беззащитно обиженной позе. Губы дрожат. Лицо побелело. – Он не хочет меня видеть?!

- Сегодня, Алира. Только лишь сегодня. – Зэер постарался произнести убийственную фразу самым мягким и утешительным тоном. – Он очень устал…. Очень долго не ел…. Ему нужно время, чтобы отдохнуть и восстановиться.

- Ничего не понимаю! – Выкрикнула она. – Ну а я, тогда, для чего?! Это же то, что он от меня всегда требует!

- Не в этот раз. Хочешь проваляться недельку при смерти? А потом еще месяц от самой себя шарахаться по темным углам? Не глупи, Алира! Завтра утром увидитесь. А сегодня, давай-ка, ложись спать пораньше. Очень рекомендую успокоительное. Чтоб дурацкие мысли в голову не лезли. И еще – выходить из комнаты не вздумай.

- Это он приказал?!

- Да…. Он всего лишь печется о твоей безопасности, упрямая девчонка! Если очень плохо, можешь пореветь в свое удовольствие. Но завтра чтоб была с ним весела, мила и приветлива. Это в твоих интересах.

- Да пошел он к черту! – Завопила Аля. – И ты убирайся! Не трогай меня. Я все поняла. Никуда не пойду, ни на шаг. Оставь меня в покое! Уходи!!

Зэер вздохнул. Не глядя, скрылся за закрывшейся дверью. Аля повалилась ничком на пол, скрючилась, поджав колени к груди, всхлипывая без слез.

- Козел!!! – Заорала изо всех сил. Вскочила, рыдая, забралась на постель. Накрылась одеялом с головой и долго еще плакала в безвыходности.

                                                                        *   *   *

Поздний вечер. Аля меряет ногами комнату. Острая боль жжет, не переставая. Выкручивает душу, изводит тело спазмами тошноты. О каком сне может идти речь?! Она готова из кожи выпрыгнуть, только бы узнать, что там с ним сейчас происходит. Ей запрещено выходить. Она не может запрет нарушить. Слишком хорошо знает – наказание будет серьезным. Что же делать?! А если!..

Аля затормозила, уставилась в никуда, нервно водя ладонью по стене визифона. Никогда раньше она не пользовалась ним для подобных целей. Зэер строго дал понять ей, в свое время: подобные «операции» без крайней нужды и очень важных причин, категорически запрещены. Поскольку являются незаконным проникновением в чужое личное пространство. Стоп! А она не будет затрагивать это самое, личное. Тем более, туда доступ закрыт наверняка. Она попробует пройтись по территории общественной, так сказать. Совсем недавно Аля освоила эту программу управления камерами наблюдения. Похоже, представился случай (лучше б его не было!) знаниями своими воспользоваться. Помявшись еще немного, она решается. В ответ на условную команду из стены выдвигается пульт управления под прямоугольником осветившегося синим экрана. Аля материализует офисное кресло. Усаживается. Напрягает память, восстанавливая в уме правильную последовательность действий. И у нее получается.

Визифон ведет её бесконечными коридорами жилблока. Аля автоматически отмечает: сегодня как-то на удивление пустынно. Никого нет. Встречающиеся иногда андроиды, не в счет. Их девочка давно уже воспринимает исключительно как продолжение «технического ряда». Но где же рагезты? Не понятно. У них, что, сборы, или учения какие-то? Неужто они все, одновременно, покинули территорию лагеря? Нет. Бред это. Такого не бывает. Они должны быть где-то здесь…. Только где и почему?.. В следующий миг её, мечущийся в предположениях и догадках, мозг выдает тот самый, вероятно, правильный ответ. Аля в шоке хватается ладонями за щеки. Замирает. Сердце исступленно колотится, перед глазами все плывет…. Боже! Сделай так, чтоб она ошиблась. Ну, пожалуйста, ну что тебе стоит?!.. Только не это!!.. Понимая, что самое разумное и верное сейчас, - выключить визифон немедленно и, срочно наглотавшись транквилизаторов, рухнуть в кровать, Аля, тем не менее, упрямо протягивает руку к пульту. Задержав дыхание, набирает очередную комбинацию цифр и символов. Потом стискивает кулаки вместе на коленях. Обреченно смотрит, не шевелясь, не отрываясь.

Перед нею  зал собраний на первом этаже. У входов – неподвижно застывшая стража. Аля словно проходит сквозь камень стены. Оказывается внутри…. Увиденное заставляет её вскочить на ноги, отшвырнув кресло в сторону. Вмахнув пульт в гладь визифона, она принуждает экран увеличиться так, чтобы изображение подавалось в натуральную величину. Стоит, не двигаясь, будто в трансе. Рот начинает наполняться густой липкой слюной. К горлу, с завидной регулярностью, подкатывает комок. Она сглатывает. Снова и снова. Прижимает к губам костяшки пальцев, борясь с нарастающей дурнотой. Но продолжает смотреть.

Дикая оргия в самом разгуле. То, что трансформеры вытворяют со своими жертвами, у нормального человека описать в подробностях не получится. Он утеряет разум гораздо раньше, чем сподобится на это. Аля чувствует, как по спине начинают бежать струйки холодного пота. Интересно, что все её эмоции почему-то притупляются. Картина перед глазами настолько ужасна, что мозг упорно отказывается называть её реальностью и воспринимает, скорее, как кадры фильма ужасов для порноизвращенцев. Хорошо, что она не включила звук. Упаси боже услышать это безумие садизма и смерти. Самое страшное, она и без озвучивания отлично разбирает по мимике и жестам: истязая своих пленниц, рагезты весело и непринужденно переговариваются, отпускают какие-то шутки. Будто это просто некое костюмированное представление, театральная постановка. А кровоточащие, истерзанные тела у их ног – детали декораций.

Око визифона целенаправленно устремляется вглубь зала. Оно стремится отыскать заданную цель. И, естественно, находит. Алю перестают держать ноги. Она оседает на пол, но глаз не отрывает.

Краасс полулежит на широком полукруглом диване в позе пресытившегося римского патриция. Если не считать небрежно наброшенной на бедра пурпурной шелковой накидки, он совершенно обнажен. Даже в этой дикой и ужасающей беспредельным цинизмом обстановке, его облик режет ей сердце совершенной красотой могучего и безжалостного хищника. Аля сейчас как никогда хорошо понимает выражение о «страшной силе…». Насколько он ужасает собою в эту минуту, настолько же и притягивает, не взирая ни на что!

Вот он неторопливо-вальяжным взмахом подзывает кого-то. Не в силах совладать с собою, Аля требует звук, быстро уточнив, чтобы приглушился общий фон. В уши врываются отдаленные, но все же достаточно слышимые, стоны, хрипы, истошные мольбы о пощаде. Она в истерике замахивается на визифон.

- Я сказала, только его и тех, кто рядом!!!

Шумы еще отдаляются, превращаются в неясный гул. К Краассу тем временем подводят девушку. Совсем молоденькую, не старше самой Али. Льняные длинные волосы, светлое свободное платьице-туника. Зэер, а это именно он, держит её за плечи. Её руки, замечает Аля, в тонких металлических оковах. Выражение лица – смесь ужаса и безумия. Пухлые губы трясутся, она быстро и мелко дышит.

- Привязывать? – Зэер ухмыляется, подмигивает Краассу.

Тот кивает, прислоняет голову к валику дивана. Оглядывает пленницу с ног до головы, лениво и плотоядно. Бросает помощнику:

- И раздеть.

Зэер, ухватив девушку за кисть, быстро поднимает ей руки, вытягивает над головой. Ловит пальцами спустившуюся с потолка, поблескивающую металлом, струну, оканчивающуюся кольцом. Застегивает карабин. Непроизвольно вскрикнув от внезапной боли, пленница почти повисает на привязи. Она стоит на носках, тело растянуто под собственным весом. Отпустив парочку шутливых скабрезностей, Зэер цепляет ногтями платье за вырез, рывком распарывает сверху донизу. Проделывает то же с тканью на плечах. Обрывки одежды планируют на пол. Он заходит ей за спину. Двумя руками берет волосы. Отводит назад. Не обращая ни малейшего внимания на плач и мольбы несчастной, срывает с нее лифчик. Потом – трусики. Удерживая извивающуюся и рыдающую жертву, с улыбкой посылает Краассу картинно-приглашающий жест.

- Ваш десерт, Император. - Слегка поклонившись, удаляется.

Краасс поднимается, медленно подходит. Аля видит его со спины и про себя беззвучно молится. Чтобы ракурс не менялся. Иначе она тоже спятит, наверное, как и эта бедная девчонка.

Ухватив девушку за подбородок, он задирает ей голову. С нажимом проводит пальцем по шее, груди. Она стонет. Вниз ползет тоненький кровавый ручеек. Рагезт окунает в него пальцы, не спеша, выводит по содрогающемуся телу красные узоры. Подтаскивает её к себе и… оборачивается! Глядя с экрана визифона прямо Але в глаза, насмешливо-саркастично произносит:

- Нехорошая девочка. Непослушная…. Я, разве, разрешал тебе подсматривать, негодяйка маленькая?!

Экран ярко вспыхивает. Гаснет. Аля буквально отпрыгивает назад. Горячая волна толчком поднимается из желудка к горлу, сводит судорогой гортань. Её начинает рвать. Она перегибается пополам, хватает в промежутках между приступами воздух и все не может остановиться….

Наконец, мучительные позывы слабнут, прекращаются, оставляя после себя резь в желудке и гадкий привкус желчи во рту. Аля кидается в ванную, засовывает голову под кран. Потом стягивает перепачканную одежду. Прыгает в бассейн, погружается с головой. Терпит под водой, сколько может. Выскакивает на поверхность, набирает воздух, опять ныряет. И так до тех пор, пока чуть не успокаивается и не возвращает себе способность более-менее здраво мыслить. Впрочем «здраво», это я перебарщиваю. В голове у нее сплошная муть, а в душе – ужас и истерика. И, в самую первую очередь, даже и не из-за Краасса. А из-за того, каким сейчас предстал перед нею Зэер. Что и говорить, Аля привыкла его идеализировать. Всегда вежливо утонченный, всегда – сама корректность, обходительность, доброта. Как он сглаживал её нервные вспышки, как умел успокоить и во всем найти правильное и лояльное разрешение. И тут ей пришлось, поневоле, лицезреть его вторую ипостась. Будто в ту же физическую оболочку, вытащив из нее живую душу, внедрили кровожадного бесчувственного демона. Так, наверно, должна выглядеть сама Смерть, если б она имела материальный облик. А ведь Арника её предупреждала. Прямым текстом, без недомолвок и оговорок. Отчего же она не хотела слышать очевидного? Ну, так вот – теперь увидеть довелось….

Алю продолжает трусить. Она отчаянно зажмуривается, мотает головой. Подтягиваясь на руках, выбирается на бортик бассейна. Бредет одеваться.

Что же ей делать? Что делать?! И что сделает с ней после всего Краасс?!.. Ну зачем она решилась на эту дурость?.. Что хотела доказать себе? Что он ей верность хранит?!.. Дуреха! Никогда этого не будет! Это же ясно, как день. Он ей ничего и не обещал в этом плане. А подобные «мероприятия» у трансформеров – норма жизни. Да и женщины их в таких развлечениях участвуют наравне с мужчинами. Но ей-то…. Как с этим жить?!..

Решение рождается неожиданно. Приходит, утверждается. И кажется в этот миг единственно верным: нужно бежать. Все равно  - куда. Лишь бы он не нашел. А, там, она придумает что-нибудь. Она сможет!

Естественно, в Але говорит сейчас лишь дикий, безграничный страх, да еще – отвращение. Если она останется среди них, они и её постараются превратить в такое же мерзкое, отвратительное чудовище. Не помогут увещевания и угрозы, придумают что-нибудь еще. Нет! Никогда и ни за что!! Она не станет упырем, лучше умереть. Аля, спеша, натягивает комбинезон, высокие, по типу армейских, ботинки. Сует за пояс фонарик. Зачесывает влажные волосы, переплетает сеткой косу. Быстро проходя через комнату к выходу, обращает внимание: созданный ею бедламчик исчез, будто его и не было. Аля горько усмехается. Какая замечательная жизнь – никаких тебе уборок-выгребалок. Вот так же, непринужденно и между прочим, они избавятся от груды трупов там, внизу. И забудут. Хотя, нет! Будут вспоминать и облизываться, предвкушая новые развлекаловки. Она едва удержалась, чтоб не плюнуть на стерильно чистый пол. Арника такого не заслуживает…. Арника!.. Аля прислонилась к стене, будто обнимая, приникла губами, как в поцелуе. Прошептала тоскливо: «Прости!» Не оглядываясь, вышла из комнаты.

                                                                              *   *   *

Крыша. Стоянка. Аля забирается в первый попавшийся модуль. Набирает код, почти наугад. Ей несказанно везет – код верный. Аппарат послушно взмывает в небо, несется прочь, наращивая скорость. Главное – преодолеть Барьер. Остальное - уже ерунда.

Аля сидит, не двигаясь, всматривается в черноту впереди. В голове – ураган мыслей, одна другой хуже, безжалостнее, безнадежнее. Кулак вдруг с силой ударяет по пульту бортового визифона. Катер содрогается всем корпусом и тормозит. Аля едва не врезается в лобовое стекло, она забыла пристегнуться. Толчок, в какой-то мере, отрезвляет закипающий от боли и безвыходности разум. Аля роняет голову на руки. Пытается привести мысли хоть в некоторое подобие порядка.

Ну, и чего она добьется сейчас? Как долго сможет скрываться? И-ди-от-ка! А как же быть, хотя бы, вот с этим?! Её ладонь ложится на шею. Пальцы нащупывают цветочный бутон. Ничего, что она носит на себе метку-маяк, по которой отыскать её может – при наличии желания и упорства – даже слепоглухонемой младенец? Нет, она и в самом деле дура непроходимая! Она настолько свыклась с «подарком», что напрочь забывает про него и совсем не ощущает на теле. А, между тем, снять его нет никакой возможности. Уже на следующий день после процедуры посвящения, Аля обнаружила, что цветок и цепочка словно приклеились к коже, вросли в нее. Явление это потом прояснил ей Зэер. Маяк действительно соединился с Алиной плотью на клеточном уровне, став частью её организма. Его, разве что, вырезать можно с куском кожи. И то не факт, что удастся. Значит – все. Где брезжил выход, оказалась глухая стена.

На панели загорается красный огонек. Выплывает надпись: «до включения автопилота – три минуты». Отлично. Её уже засекли. Сейчас модуль принудительно, по направляющему лучу, возвратят на стоянку. И о том, что будет с нею дальше, думать не хочется совсем.

Аля и не раздумывает. Рвет от себя рукоятки переключателей. Катер опускает нос, срывается в крутое пике. Слушая бешеный свист рассекаемого воздуха, девочка успевает подумать: из них двоих сегодня предал он. Как бы и что бы там ни было! Её действия – только естественный ему ответ…. Она обреченно закрывает глаза. Сильнейший удар швыряет её в купол врезавшегося в землю модуля. Темнота и глушь. Как же все-таки хорошо – не чувствовать и не думать!

                                                                *   *   *

Так она, что, не умерла?!.. Ну почему, господи?! Ну за что ей это?.. Превозмогая оглушающую боль, Аля кое-как выбирается из покореженного катера. Серьезно пострадала только передняя его часть. Очевидно, над самой землей, аппарат попытался-таки затормозить и несколько смягчил свое падение. Зря! Даже и в этом ей не везет. Аля, почти ползком, передвигается в сторону от лежащего на боку модуля. Прислоняется к стволу дерева. Внутри живота печет и дергает. В голову – словно игл понатыкивали. На шее – что-то мокрое. Аля дотрагивается, щупает. Понимает: из уха идет кровь. Похоже, её дело плохо. Даже, очень плохо. Девочка с натугой кривит губы в улыбке. Теперь, значит, еще помучиться сначала придется…. Ну ничего…. Мучиться ей не впервой. Смешно даже! Аля хрипло хихикает, закашливается. Во рту – медно-соленый привкус. Глаза начинают закрываться, руки терпнут, немеют. Почему ей так холодно? На ней же термокомбинезон. Ничего, скоро уже, наверно, все закончится…. Больно…. Боже, как больно!.. Она перестает видеть, медленно погружаясь в холодную клейкую темноту.

Пред нею беззвучно вырастает высокая черная тень, нагибается.

Мельком осмотрев девочку, рагезт моментально оценивает обстановку. Але осталось не больше четырех-пяти минут. Не смотря на все её силы и способности, травмы настолько серьёзны и обширны, что самой ей уже не выкарабкаться. На транспортировку времени нет. Остается одно. Вскочив на ноги, он моментально избавляется от одежды. Срывает комбинезон с нее. Наклоняется. Приникает губами к губам, накрывает её своим телом. Обхватив за бедра, с силой вжимает в себя. Она не может почувствовать их соитие, но для него это сейчас и не важно. Впервые он - не забирает, а отдает. Вся сила, что была им получена, вся энергия живой плоти, накопленная в его теле, выплескивается в нее, возвращая к жизни и исцеляя….

Отодвинувшись, Краасс напряженно всматривается в безжизненное лицо. Медленно-медленно, постепенно, посиневшим губам возвращается краска. Щеки розовеют, тело теплеет. Облегченно вздохнув, он прижимает её голову к своей груди, нежно касается поцелуем сомкнутых век.

- Маленькая дурочка, - говорит ласково, тихо. Опускает её на мох. Встает. Одевается. Извлекает из своего модуля сверток. Разворачивает. Это одеяло или плед. Осторожно, но быстро, завертывает в него Алю. Поднимает, переносит в модуль. Садится рядом. Направляет аппарат обратно, к стоянке.

                                                                        *   *   *

 - Ну, привет, малыш. С добрым утром!

Аля ошарашено взирает на него. Осторожно и нерешительно переводит взгляд на окружающее её пространство. Помещение гораздо больше её комнаты и… практически пустое. За одним исключением – ну просто огромного ложа идеально круглой формы, посредине которого она сейчас и лежит, укутанная одеялом по уши.

Краасс, сидя на краю, протягивает ей фужер с золотисто-медовой жидкостью.

- Выпей, Алира. Прямо сейчас.

Она приподнимается, выпутывает из одеяла руку, берет напиток. На вкус он - солоновато-кислый. Девочка морщится. Хочет отставить. Краасс грозит пальцем:

- До дна! Чтоб я видел.

Вздохнув, Аля подчиняется. Возвращает ему пустой фужер. Опять ложится. Прячет руку под одеяло и, случайно дотронувшись до себя, понимает – она абсолютно голая.

Аля рывком прижимает одеяло к себе. Глядит на Краасса, не мигая, с испугом и ожиданием.

- Да-да, – он смотрит насмешливо, но ласково, - все у нас с тобой случилось. Правда, ты этого оценить была не в состоянии. Даже жаль немножко…. Это ж уникальное явление – вампир, которому пришлось выступить в роли донора.

Аля моргает. Она и дышать боится. А уж сказать что-то в ответ?.. Ни за что!

Краасс тихо смеется, оглядывая её. Придвигается. Обнимает одной рукой. Едва касаясь, нежно, почти трепетно, обводит пальцами контур её лица. Дотрагивается до бровей, идет по линии носа, подушечками пальцев ласкает разомкнувшиеся в изумлении губы.

- Моя девочка…. Моя радость…. Моя малышка! – Шепчет горячо. – Никогда не оставляй меня… никогда, Алира!

Склоняется к ней. Взяв за подбородок, прижимается губами в долгом страстном поцелуе.

Как и в прошлый раз, её накрывает волна горячей истомы. Тело само льнет к нему в беспамятстве желания. Краасс стаскивает с нее одеяло. Отбрасывает. Не отрываясь от её рта, как-то неуловимо быстро выскальзывает из одежды. Берет за запястья, прижимает её ладони к своему телу. Аля испуганно ахает, на секунду застывает, напрягшись. Он говорит на ухо почти просяще:

- Ну мне же тоже хочется ласки. Не бойся, малыш!

И Аля пересиливает смущение и скованность. Неуверенно водя ладонями по его спине, думает про себя, что у него потрясающе нежная кожа. Гладкая, будто атлас. Касаться её – одно удовольствие.

Краасс улыбается ей, поощрительно, благодарно. А потом преспокойно направляет её руки туда, куда ему захотелось. Она закусывает губу, заливается краской. Он не отрывает взгляда от её глаз, не отпускает её рук.

Аля затаивает дыхание. По коже бегут мурашки. Волоски поднимаются дыбом, как микроскопические антеннки. Это уже не опаска и смущение. Это самый натуральный шок. То, что находится под её ладонями, холодное и твердое будто камень. Но этого мало. Оно еще и живое. Живое, не как часть целого, отдельный его орган. Живое, как совершенно самостоятельное существо. На ум приходит невольное сравнение с пресмыкающимся. Подушечки пальцев угадывают чуть выпуклый рельеф. Это в точности, будто меленькие, плотно наслоенные друг на дружку чешуйки.

Поддавшись страху, Аля пытается оторвать ладони. Краасс сразу же стискивает их. Потянувшись к ней, выговаривает свистящим шепотом:

- Это тоже я. Чего же ты боишься?

Она жмет плечами, дрожит. Отворачивает лицо, чтобы не видеть. Под руками начинается еле заметное шевеление. Словно настоящая змея, отогретая живым теплом и разворачивающая свитые кольца, это нечто, в свою очередь, осторожно, скользяще движется по её ладоням. Исследует…. Определяет…. Знакомится?!..

Аля коротко, всхлипом, вздыхает. Смотрит в глаза трансформеру. Он снова улыбается, не выпуская из плена её запястья. Начинает легонько поглаживать сверху, одновременно сдвигая Алины руки вверх-вниз.

- Я, ведь, предупреждал о некоторых… особенностях… моего строения, верно? О том, что отличаюсь от ваших мужчин. О том, что близость со мною из-за этого губительна. Но не для тебя, малышка. Не для тебя! Ты физически не человек уже. И наши тела идеально физиологически сочетаемы. Ты удивишься, но больше даже, чем тела двух рагезтов. Только не противься и не протестуй. Разве что-нибудь ужасное произошло? Разве то, что происходит сейчас, наносит тебе вред? Прислушайся к себе…. Прислушайся к своим ощущениям. Ты хочешь того же, что и я. Ты очень этого хочешь!.. – Пощекотав пальцами её ладони, отводит руки. – Теперь сама попробуй.

Аля смыкает веки. Морщит лоб страдальчески. Пальцы невесомо путешествуют по ожившей мраморной прохладе. Медленно-медленно, буквально по миллиметру. Поглаживают, сжимают. Тихонько, боязливо.

Новая волна изумления принуждает её распахнуть глаза. Уставиться, обалдело и неверяще. Он явно отвечает ей. С той же осторожностью. С той же бережностью и нежностью. Пальцы чувствуют касания и толчки. Полное впечатление, что к ней ответно пытаются приласкаться.

- О, господи! – Бормочет девочка. – Еще немножко, и я поздороваюсь и спрошу - как его зовут. Но он… ты… это фантастика!

Трансформер расплывается в радостной улыбке. Поочередно подносит к губам её ладони. Целует. Обняв, прижимает к себе.

- Алира, девочка моя. С тобой не случится ничего плохого. Доверься мне…. Не надо бояться. В любовном единении нет места неуверенностям и страхам. Мы можем делать все, что захотим, руководствуясь одним – доставить друг другу удовольствие. И здесь не может быть зажатости, рамок, ограничений…. Я понимаю, что тебе трудно сейчас избавиться от смущения, открыть себя полностью, что ты напугана и стесняешься. Поэтому сделаю все сам. Но очень прошу, если тебе чего-то захочется, не молчи и не сдерживайся. Хорошо?

 Она несмело кивает. Удивляется про себя, - Краасс просит?! Это же что-то небывалое!

Уложив Алю, рагезт снова наклоняется над ней. Блуждает поцелуями, гладит, ласкает. Теперь это уже не легкие касания. Его губы и пальцы впечатываются в кожу, обжигая, дразня, наполняя сладкой дрожью и безумием страсти.

Огонь и стужа. Как может такое быть?! Как могут уживаться они одновременно в одной плоти?! Ум не в состоянии этого принять, ум категорически отказывается! Но тело?!.. Тело кричит от вожделения, оно хочет снова, больше, еще! И не желает сейчас думать, бояться, предугадывать…. Почувствовать то же, что чувствует он, увидеть его глазами, услышать его ушами. Быть с ним одним общим! Соединиться!.. Она порывисто выгибается дугою ему навстречу. Охватывает его руками, тянется к нему. Услыхав её сдавленный, жалобно-просительный стон, Краасс усмехается. Опять вплотную придвигает свое лицо к её. Произносит тоном приказа:

- Скажи вслух, Алира. Скажи мне это… ну!

- Да! – Выкрикивает она исступленно. – Я хочу тебя!.. Краасс, пожалуйста!.. Не могу больше!

Он улыбается довольно. Подводит под нее ладони, берет за бедра и, удерживая, мощным стремительным толчком овладевает.

Аля испускает пронзительный крик. Кажется, что её прошили насквозь! Острая, жгучая боль пронизывает, втыкается, полосует. Окатывает пламенем, затягивает пеленой! Отнимает разум, отнимает волю! Она не сразу понимает, что кричит снова и снова - на каждое его новое движение в ней. Боль нестерпима, чудовищна. Аля беспомощно барахтается, захлебывается, тонет…. Не останавливаясь, Краасс зажимает ей рот ладонью. Встряхивает её, требует:

- Отпусти себя. Хочешь меня, хоти все, со мною связанное. Прими это, как данность. Это, как тогда, в первый раз, на реке! Слышишь, Алира?!..

Затуманенное мукой сознание не сразу реагирует. Но смысл его слов все же доходит до Али. Она и сама понять не может, как ей удается превозмочь себя и, в отчаянном порыве, припасть к нему, двигаясь в такт, навстречу. В следующий миг боль как-то сразу отпускает её, улетучивается безвозвратно. Отдышавшись, Аля обнимает его, приподнимается, приникнув щекою к пылающему льду груди.  И разум моментально отключается. И остаются голые чувства. И их необузданность, и неудержимость яростным поветрием входят в нее. И выливаются в прикосновения и поцелуи – бесстыдные, голодные, горячечные!  

Он стонет от удовольствия. Потом жадно впивается в её губы, резко ускоряя ритм. Безумная любовная схватка продолжается, набирает обороты. Сколько раз она возносится к вершинам блаженства, испепеленная и переполненная его страстью, Аля не знает. А если бы и попыталась определиться, наверняка сбилась бы со счета давно и безоговорочно. Каждый раз после, ей кажется, что она уже полностью опустошена и обессилена. Но его ласки опять пробуждают её, заводят, бросают в вихрь сумасшедшего наслаждения. И нет ему ни конца, ни краю. Сейчас вся глубина и острота мира сосредоточена лишь в нем одном. Это он – её Вселенная. Её Рай и Ад, слитые воедино….

Когда же, наконец, все заканчивается, на Алю наваливается такая безмерная усталость, что она мгновенно и глубоко засыпает, напрочь утеряв способность воспринимать и чувствовать хоть что-то из окружающего. Наверное, она не проснулась бы, даже если б у нее над ухом из пушек стреляли.

Рагезт укладывает её поудобнее. Смотрит в окно. За ним – сгустившиеся сумерки позднего вечера. Нет, все-таки она у него настоящее чудо! В первый свой раз продержаться так долго, и вести себя так восхитительно смело и любвеобильно - это необыкновенно, и куда больше того, что он смел ожидать от нее и их близости!

Напоследок Краасс еще раз благодарно целует её в нос. Укрывает одеялом, заботливо подтыкает со всех сторон. Нежно прижимает к себе спящую девочку. Блаженно вздыхает, закрывает глаза.

                                                            *   *   *                                                                                                               

В полудреме Аля тщетно пытается нащупать подушку. Бесполезно. Та куда-то задевалась прочно и основательно. Она недовольно бурчит себе под нос. Открывает глаза, протирает кулачками. И… вспоминает!

Замирает испуганно, сжимается. Но тут же старается успокоить себя. Что свершилось, то свершилось. Все равно это произошло бы, раньше или позже. Да и, положа руку на сердце, разве не мечтала она об этом чуть ли не с того самого первого дня их знакомства? Наверно, нужно уже признаться себе, без оговорок и деланной манерности, она бредила ним и сгорала от желания. И сейчас, когда они все-таки, вместе, как же она боится его потерять!..

Её обитаемый остров. Её персональная каменная стена. Недаром она заранее была согласна на любые его пожелания и запросы. Никакого раскаивания «опосля», никакого стыда или самобичевания.  И в том, что это не случилось между ними много раньше вчерашнего дня, заслуга целиком самого Краасса. Он действительно берег её и прилагал все усилия, чтобы не нанести вред и ничего не испортить. И вот теперь за его терпение и такт они вознаграждены. Оба. 

Аля переворачивается на живот, подпирает голову ладонями. Рассматривает комнату. Ага, значит, она удостоилась-таки очутиться на его личной территории. Тут так необычно. Пространство совсем пустое. Окно тоже ничем не занавешено. На полу, правда, золотисто-песочный ковер. Стены напоминают плывущий туман. То, на чем лежит она сейчас, язык не поворачивается назвать ни кроватью, ни тахтой, ни диваном.

Круг. Приблизительно – четыре на четыре метра. Высотой – ей где-то по колено. Сделан из какого-то неизвестного материала, в меру мягкого и принимающего форму тела лежащего на нем. Але он напоминает высококачественные ортопедические матрасы, что она видела пару лет назад, на мебельной выставке. Девушка, обслуживающая посетителей, предложила им с мамой полежать тогда на одной из удивительных конструкций. И Аля навсегда запомнила волшебное ощущение удобства и расслабленности, которое дарил матрас. Нужно признать – у Краасса лежак куда покруче будет! Аля нажимает на широкий кант, пологим бортиком идущий по краю. О, вот он-то, скорее всего, и служит изголовьем. Ну что ж, достаточно удобно. Если руки вы любите держать во сне под щекою или вдоль тела. Тех же, кто привык ладони под подушку засовывать, данная ситуация не обрадует. Хотя – ко всему можно привыкнуть. Ложе обтягивает мягкая, нежная, бархатистая ткань цвета топленого молока. Одеяло, которым она сейчас укрыта, как-то даже не вписывается в «ландшафт». Выглядит, таким себе, инородным телом. «Да он, наверно, и не укрывается никогда!» - посещает голову догадка.  

Нет, ну как же так жить можно, в голых четырех стенах?! Аля искренне удивляется. Рассматривает потолок. Ламп никаких не видать. По-видимому, освещение скрытое. Сам потолок, как и в её комнате, зеркальный. Аля невольно краснеет, представив себе, какие замечательные натюрморты ему отражать приходится. Ну вот, хотя бы, вчера! Она смущенно прячет в ладони запылавшие щеки.

В стене перед ней открывается арка. В проеме появляется Краасс, на ходу застегивающий пояс длинной, до пола, белой набедренной повязки. Аля смотрит на него с обожанием и, неожиданной для самой себя, гордостью. Какой же он все-таки красивый! Ни одной неправильной линии или изгиба. Каждая мышца словно прорисована гениальным скульптором. Охватывающие предплечья, витые узорные браслеты, инкрустированные алмазной пылью, подчеркивают мощные бицепсы. На широкой груди переливается бликами звезда подвески. Зачесанные назад смоляные кудри блестят влагой.

Он поднимает голову, улыбается ей, подходит.

- Привет, лежебока маленькая! – Говорит весело.

- Солнце Египта сошло на землю. – Тихо произносит она.

- Что? – Вопросительно приподнимает он бровь.

- Я хочу сказать – ты вылитый египетский бог солнца, Раа. – Аля смотрит на него влюбленно и с каким-то страданием. – Ну почему ты такой красивый, Краасс?!

- Это плохо? – Осведомляется он.

- Наверное, нет. – Шепчет Аля, смешавшись.

- Наверно?! – Притворно возмущается рагезт, - вот нахалка, а!

- А что мне, дифирамбы тебе петь бесконечные?! – Огрызается она.

- Хочешь – пой, - разрешает он. – Я согласен.

- А больше ничего не желаете, господин Задавака?! – Восклицает Аля обиженно.

- Желаю!

Миг, и он нависает над ней. Переворачивает на спину, прижимает за плечи к постели.

- Я хочу тебя, Алира! – Выдыхает ей в лицо. Касается летуче быстро губами её губ. Отпускает. Продолжает с шутливой грустинкой, - но если буду слепо следовать своему влечению-увлечению, то рискую залюбить тебя до смерти, ребенок. И поэтому мы будем устраивать себе симпатичные такие перерывчики: на сон, еду, неотложные дела и повседневные обязанности. Ты как, переживешь столь насыщенный график?

Аля улыбается, состроив умильную гримаску. Потом, вдруг, мрачнеет. Боязливо предполагает:

- Мне сейчас нужно к себе вернуться, да?

- Зачем? – Спрашивает он.

- Ну… у тебя дела…. Я мешать тебе буду, да?.. И-и, мне одеться надо…. И-и – занятия сегодня… как обычно…

Краасс смеется. Обнимает её, гладит по голове.

- Затюканный мой малыш! Вся жизнь по жесткому расписанию, да?

- Вообще-то, автор расписания, по-моему, ты. – Робко возражает она.

- А я и не отказываюсь! – Весело отвечает он. – Но, ты помнишь, что я обещал тебе перед отъездом?

Аля осторожно кивает.

- Увиливать не собираюсь. Теперь мы можем быть вместе. Если и не стопроцентно всегда, то значительную часть времени – точно. Ты не против?

Аля быстро мотает головой, в ужасе от того, что он, вдруг, передумает еще по какой-то своей причине.

- Хорошо. – Краасс опять целует её. – Значит так. Для начала – водные процедуры. Потом завтрак. Дальше, сегодня, куда я, туда и ты. Пойдет?

Вместо ответа Аля обвивает его шею, трогает губами с благодарной нежностью. Краасс стягивает с нее одеяло, подхватывает девочку на руки. И, не отпуская, идет в ванную.

Открывшийся взору простор потрясает Алю до глубины души. Рагезт ставит её на ноги. А потом, ухватив за талию, забрасывает в прозрачную воду бассейна. На миг Аля очень отчетливо воображает себя в роли мячика. Но тут над головою смыкается водная гладь, и все мысли сменяются одним желанием – поскорее достичь поверхности.

Вынырнув, она машет стоящему на краю Краассу кулаком, отплевывается:

- Очень вежливо! Чуть не утопил!

- Чуть – не считается. – Ответствует он. – Приводи себя в порядок. Я жду в отсеке.

Выходит. Аля крутит головой. Вздыхает. Бассейн просто бесконечный. Он больше похож на искусственный водоем. Дно полого уходит вниз. Глубина тут, явно, внушительная. Аля понимает, что столкнулась с так называемым «расширением пространства», о котором уже слышала от Зэера и Морфея. Интересно, а она у себя смогла бы сотворить такое? В положительном ответе девочка сомневается, но увиденное её искренне восхищает.

Искупавшись и проделав весь остальной ряд гигиенических процедур, она – в черных бриджиках, плотно облегающих ноги матерчатых сапожках и короткой приталенной шелковой рубашке, по обыкновению скрепив локоны на затылке заколкой-гребнем – возвращается к Краассу. Войдя в комнату, останавливается в замешательстве. У него – гости! Или – посетители, она и не знает, как правильно их назвать. Сцена, нарисовавшаяся перед глазами, и впрямь необычна для Али. Не потрудившийся одеться, все в той же набедренной повязке, Краасс утопает в глубоком белом кресле. А напротив него, у круглого стола, уставленного снедью, сидят двое. Мужчина и… женщина?! Аля отчаянно борется с желанием как следует протереть себе глаза. Вот это новость! С первого взгляда, она безошибочно распознает – это рагезтянка. Поскольку незнакомка сидит, Аля не может определить её рост. Зато остальное видит слишком хорошо и непроизвольно стискивает челюсти. Женщина молода и очень хороша собой. Воздушная полупрозрачная ткань одеяния не скрывает, а, скорее, подчеркивает богатство и совершенство её форм. Большие, глубоко синие глаза, тонкие черты лица, роскошная грива волос, каскадом ниспадающая на полуобнаженные плечи. На мгновение, Аля чувствует себя той самой, знакомой себе с раннего детства, серенькой мышкой-неудачницей. Куда ей тягаться с этой неземной дивой?! Но тут же берет себя в руки. В ней взыгрывает какой-то кураж. Она не собирается их бояться, вжиматься в стены и лебезить. Она ничем не хуже. И плевать ей на их реакцию!

Заметив Алю, Краасс улыбается. Призывно машет рукой. Она подходит, грациозной легкой походкой, глядя на сидящих смело и с некоторым вызовом. Останавливается. Краасс мягко берет её за талию. Ничуть не смущаясь присутствующих, усаживает девочку себе на колени. Аля заводит ему руку за шею, устраивается поудобнее, прислонившись к его груди. Продолжает открыто рассматривать незнакомцев.

Краасс исподволь наблюдает за ней. На его губах возникает мимолетная довольная улыбка. Он прекрасно понял и разгадал её тактику. И, похоже, принял предложенную игру.

- Познакомься, Алира, - произносит ласково, - это Денио, мой брат. И… - чуть медлит, подчеркнуто доброжелательно продолжает, - Эвфалия. Моя давняя знакомая.

Аля улыбается трансформерам, склоняет голову в легком, непринужденном поклоне. Но не говорит ни слова. Про себя отмечает: на его слова у женщины была своеобразная реакция. Почти неуловимо быстро, на красивом лице промелькнуло разочарование, негодование и откровенная злость. Ага! По-видимому, Краасс ей совсем не безразличен. И она, Аля, вызывает у нее соответствующие эмоции. Причем, поведение Краасса эмоции эти здорово подогревает. К Але приходит понимание, которое значительно повышает конкретно пошатнувшуюся только что  самооценку: в неприглядной роли забавы на самом-то деле сейчас выступает вовсе не она, а именно вот эта, разодетая и прямо светящаяся гордыней самолюбования, жеманница. Девочка переключает внимание на мужчину. Придирчиво осматривает его. Тот, вроде бы, угрозы не представляет. И на Алю глядит вполне доброжелательно. Аля скромно опускает глаза долу и вежливо-церемонно произносит:

- Приветствую вас. Друзья моего хозяина – мои друзья. – Вскидывает глаза и ласково добавляет, не отводя взгляда от их, вдруг вытянувшихся, лиц, - пока они ему не угрожают!

Опять смотрит в пол, ожидая, пока рассеется из глаз тьма. Затем склоняет Краассу голову на плечо, улыбается им мило и открыто. Краасс смеется.

- Молодец, малыш! Хорошо отрекомендовалась. Они теперь будут ходить, и оглядываться – не стоишь ли ты за спиной.

Эвфалия сердито поджимает губы, отворачивается. Денио, справившись с секундной оторопью, оглядывает Алю удивленно и заинтересовано.

- Это и есть твой Хранитель, Краасс?

- Да. – Тот самодовольно улыбается. – Хранитель, донор. И во всех иных отношениях тоже по-отрясающая! – подмигивает брату. – Нет, ну скажи, как мне повезло!

- Бесспорно. – Кивает Денио сдержанно. Встает. – Не будем мешать вам. Время не поменялось?

- Нет, все в силе. – Отвечает Краасс.

- Тогда встретимся уже на месте. – Учтиво улыбнувшись Але, он помогает подняться женщине. Девочка моментально фиксирует: да, она высокая, но не настолько, как мужчины. Выше самой Али где-то на пол головы. Глубоким, чувственным голосом Эвфалия произносит томно:

- До встречи, Нарий.

Аля отчетливо улавливает в её тоне призывные нотки. Внутренне подбирается вся, но внешне остается приветливо-безразличной.

- Увидимся, дорогая Эвфалия. – Краасс поднимает ладонь в вежливом жесте прощания. Провожает её глазами. Взгляд его несколько странен: этакая смесь доброты и насмешки, граничащей с издевкой. Впрочем, женщина его не видит.

Парочка покидает комнату. Краасс моментально теряет всю свою официальность. Щекочет Алю за бок, целует в ухо и ссаживает с колен.

- Завтрак-завтрак-завтрак! А не то я, сейчас,  тут кого-нибудь слопаю нечаянно.

Аля хихикает. Отвечает самоуверенно:

- Мне это не грозит. Я – слишком большая ценность!

- Ого! – Восклицает он. – Вот это самомнение. Наглеж натуральный!

- У меня отличный учитель. – Парирует она. – Беру от него все самое лучшее и необходимое!

- Один-один. – Соглашается Краасс. Поднимается, набирает на тарелку закуски. Наливает им с Алей питье в бокалы. Говорит ей:

- Едим в темпе. У нас через полтора часика интересная программка намечается.

- Какая? – тут же интересуется она.

- Сначала еда, потом объяснения-рассказы. – Отвечает рагезт благодушно.

Аля кивает. Режет мясо.

                                                   *   *   *

- Можно спросить? – Забравшись в кресло с ногами, Аля наблюдала, как Краасс одевается.

Тот повернул к ней голову. Уголок рта насмешливо-иронично изогнулся.

- На счет реакции на твою выходку? – Фыркнул смешком, увидав её ошеломленное лицо. – Да на тебе все крупным текстом написано, Алира. Можешь не беспокоиться. Ты себя и так уже достаточно наказала. Добавлять не стану. Хватит с тебя…. Вот перед Зэером желательно извиниться. Бедняга очень переживает, что предстал перед тобою в столь неприглядном виде.

- Краасс, - Аля все же решается продлить расспросы. Уж лучше пускай он разозлится на нее сейчас, чем мучиться, молчать и додумывать невесть что. – Скажи честно, так будет всегда?

Он спокойно смотрит на нее, без малейшей доли неловкости.

- Да. Это часть моей жизни. И ты знаешь об этом превосходно. Не спорю, я действительно, скорее всего, откажусь от частых физических контактов с ними. Потому как, в сравнении с тобою, это вообще ничто. Но не от их крови. Она нужна мне, как тебе – эта пища. Я могу просуществовать без нее достаточно долго, но не вечно. И особой радости такое воздержание мне, конечно же, не доставит. Жизненная сила трансформера, в идеале, зиждется на трех «китах»: получение живой энергии в чистом виде, через кровь источника и – сексуальный контакт. В нашем с тобою случае, кровь ничем не заменишь.

- А моя?! – Удивленно восклицает она.

- А тебя мне банально жалко. – Решительно отвечает он. – Ты и так выкладываешься передо мною до опустошения. К тому же, приоткрою завесу, мы с тобою успели в некотором роде породниться как раз через кровь, поэтому….

- Это как?! – перебивает Аля, округляя глаза.

- Просто. День посвящения помнишь? Я тогда сначала утром не сдержался. Потом на церемонии пришлось продолжить. У тебя была кровопотеря, реально угрожающая жизни. Началась ускоренная мутация. Чтобы остановить её, и не дать тебе навсегда остаться в личине зверя, я рискнул пойти на переливание. В твоих жилах – изрядная доля моей крови, Алира! Несколько дней восстанавливаться пришлось.

Аля потерянно молчала. Смотрела на него пораженно и жалобно. Потом спросила обреченно:

- Я тоже вампир, да?

- Нет, малыш. – Ласково ответил он. – И вряд ли когда-нибудь станешь им. Что мне, между прочим, очень нравится.

Поманил её к себе. Аля поднялась, подошла. Взял за плечи, поставил рядом с собою. Указал на зеркало стены.

- Не находишь? Мы идеально подходим друг другу. Две противоположности. Космический снежный демон и ангел ночи.

Аля посмотрела, печально улыбнулась ему, отвела взгляд.

- Эта женщина…. Или девушка…. Она, ведь, не с Денио. Она прилетела именно к тебе, правда?

- Эвфалия. – Краасс хмыкнул. – Вечная моя тень. По молодости, у меня был с нею романчик. И довольно-таки шумный и продолжительный. Потом, с моей стороны, отношения сошли на нет. Но я искренне старался остаться ей другом. Она же до сих пор пребывает в глубокой уверенности – лучше нее мне никого не сыскать. В принципе, ей нужен вовсе не я, а завидное положение моей супруги. Дающее обладательнице обширный круг всевозможных привилегий и почти неограниченной власти…. Бедненькая! – Он ядовито ухмыльнулся. – Никак не смирится с тем, что афера не удалась.

- А ты и в самом деле на ней не женишься? – Аля недоверчиво глянула на него. – Извини, что уточняю. Просто я, в последнее время, ваши законы изучала ну прямо дотошно – Зэер настоял. Там очень много чего рассказано про подобные ситуации.

- Нет-нет, ребенок. – Он ободряюще улыбнулся ей, обнял. – Я этого не сделаю. Хотя бы потому, что у меня есть теперь тот, кто любит по настоящему…. Несмотря на то, что собирался трусливо сбежать от меня позавчера ночью. А потом чуть не отправился к праотцам из-за собственной глупости и эгоизма!

Аля понурилась. Пробормотала, не подымая лица:

- Ты обещал….

- Не наказывать? Само собой. Но что мешает дать тебе словесную взбучку, нахалюжка ты противная?! Этак можно дойти до того, чтобы подсматривать, как кто-то справляет – уж прости за сравнение! – естественную нужду!

Аля зарделась. Глянула на него умоляюще. Проговорила, чуть не плача от стыда:

- Прости, пожалуйста!

- Да ладно! – Он легонько щелкнул её по носу. – Но чтоб больше такого делать не смела!

Аля быстро закивала, сунула пылающее лицо ему в бок. Стояла, не двигаясь.

- Все, все, - примирительно проговорил он. – Закрыта тема. Мы все выяснили, все поняли. Возвращаться к ней не будем. Правда?

Она вздохнула, прошептала:

- Не будем, Краасс.

- Вот и ладненько. – Подвел итог. – Ох, Алира, Алира!.. Скольким вещам тебе еще предстоит обучиться. А к скольким приучить себя?! Вот это, действительно, вопрос серьезный…. Ну ладно, ко всему придем постепенно.

Взял за талию. Произнес негромко:

- Музыку нам.

Мгновенно комната опустела. В воздухе закрутились миниатюрные световые смерчики. Полилась ритмичная танцевальная мелодия. Ладони Краасса скользнули вверх, прошлись обратно по опущенным рукам, забрали в плен её пальцы.

- Приглашаю!

- Аля улыбнулась. Отступила на шаг. Склонила голову.

- Принимаю. С радостью.

А дальше – лишь танец. И чувства, и волшебство ритма, и жизнь, что проживалась в нем, словно наяву. И каждое движение, и касание становилось целым эпизодом ощущений и эмоций, что переполняли и уносили обоих туда, где не нужны ни обещания, ни клятвы, ни уверения. Музыка сливала их в одно единое, бьющееся бесконечной страстью и лаской, сердце. И рождала заново из пламени желаний, и бросала в черную бездну забытья, и возносила прямо в небеса….

- Ты чудесна, моя девочка! – Остановившись, Краасс поднес к губам Алины ладони. Посмотрел, усмехнулся – пальцы заметно дрожали от пережитого волнения.

- Смешной ребенок! – Взлохматил ей волосы. – Горишь сейчас пожаром, как сухая трава на ветру. Осторожнее с этим, Алира. Очень сильно чувствовать – иногда опасно!

- Я не могу по-другому. – Тихонько ответила она. – С тобою, Краасс.

- Ой ли? - Шутливо прищурился рагезт. – Ну ладно. Если все упирается лишь в меня, я не против. Но в остальном – контролируй себя, малыш. Иначе лишние эмоции, в один далеко не прекрасный момент, сделают тебя слабой и поддающейся. А до этого лучше не доводить.

- Если жить, не чувствуя, для чего тогда жить? - Удивляется Аля. – Мне так, вообще, кажется, что мы живы только, пока можем чувствовать, искренне и по-настоящему. Если же теряем эту способность, то что от нас остается? Просто тело, бегающее по заведенному обычаем кругу? Для чего мы существуем тогда?.. Нет. Без чувств, без эмоций, без мечты и веры жить не стоит!

- Моралист! – добродушно ворчит трансформер. – Хорошо. Оставайся при своем мнении. Отчасти – ты в нем права. – Бросает взгляд на пробежавшие по экрану визифона силуэты рун. - Нам пора, Алира. Тебе предстоит увидеть нечто интересное. Подробности расскажу по дороге, идем.

 

                                                           *   *   *                                                                                                                                           

Они спускаются по лестнице. Он – высокий, сильный, атлетически сложенный, но – утонченно грациозный, с кошачьей плавностью движений. И она – хрупкая, изящная и прекрасная, будто нежный цветок лилии на его фоне, как на темной глади предзакатной воды. Она так полна сейчас своими чувствами к нему, и бесконечной благодарностью, и радостью бытия, что действительно светится и озаряет собою все вокруг. Не потому ли, все встречающиеся им по пути рагезты замедляют движение и взирают на нее восторженно и потрясенно.

Проходя мимо них и здороваясь, Краасс, всякий раз, подчеркнуто берет её за руку. Они, в ответ, склоняют головы. Улыбаются Але уже безо всякого официоза, по-свойски. Кто-то даже отпускает корректные комплименты. До девочки доходит – вот сейчас они принимают её в свой круг. Вот теперь она, по настоящему, стала своей. Ей впервые дышится среди них легко и свободно, она впервые перестает чувствовать эту затаенную угрозу и жажду похоти. И они воспринимают её почти как равную. Она тоже – трансформер, человек остался за глухою стеной. Может быть, она когда-нибудь и захочет пробиться обратно, к своему старому «я». Извлечь его на свет божий, вернуть себе ту, прежнюю, Алю. Несмелую и неуклюжую девочку, вечно неуверенную в себе. Но уж точно – не сегодня и не завтра. Теперь она совсем другое существо, и ей так приятно ощущать себя им!

 

 

     **************                 **************************                 **************

  

 

Предисловие.

ЧАСТЬ 2. Босою по лезвию.