Разбудил меня крик. Лизин.
Она стояла у кровати, и, давясь криком, смотрела на меня. На лице вся гамма человеческих эмоций, от ужаса до едва сдерживаемого смеха. Рядом, положив передние лапы на край кровати, стояла Чёля и успокаивающе лизала руку Лизы.
В оконце заглядывало утреннее солнце.
- Привет, - сказал я бодро, садясь.
Чувствовал себя отменно, только очень хотелось есть.
- Пап, это... ты? - с усилием выдавила Лиза.
- Нет, твой братик, поскрёбыш. Конечно я, после некоторой обработки пастой фейри, - сказал, и подумал: всё -таки со мной что-то не так. Похоже, в этом шарике меня не только сжали "смыв лишнее", но и основательно, как борщ, перемешали мозги. Потому что на язык так и просились рекламные слоганы, цитаты и заголовки бульварных газет. Так бывает у маленьких детей, налету схватывают подобную чушь, и ляпают, что удивительно, чаще к месту. Пример тому соседский мальчишка четырёхлетний Ромка: шпарит напропалую рекламные ролики и цитаты из мультиков типа "Чокнутый".
- Пап, это правда, ты?
- Правда, правда, не сомневайся. Твои слуги госпожа постарались. Думаешь, как в кино, подменили меня зловредные кромаги? Выбрось из головы. Твои подданные решили, что в таком виде мне проще будет собрать Пальцы. Я теперь тоже так думаю.
- Они какие-то ненормальные, - Лиза постепенно возвращалась к естественному состоянию. - Ничего не говорят, не спрашивают, всё делают за меня... Раздевают, одевают, ноги моют, укладывают спать, как маленькую. А с Любкой носятся...
- Кстати, где она?
- Шляется по комнатам. Монашки эти...
- Монашки?
- А кто они? Разве это не монастырь?
- Где-то как-то может быть. И что монашки?
- Любка сходила в туалет прямо на пол, по большому, а они, ненормальные, обрадовались... как будто какашки золотые. Собрали в шкатулочку и, напевая, ушли.
- Смешно, только давай не будем смеяться. Не забывай, мы в гостях. У чужих людей. А в чужой монастырь со своим уставом не лезь. Пословица. Народная мудрость, - я прикусил губу, боясь, что начну "растекаться по древу" на предмет фольклора.
- Па, почему они поют, а не разговаривают? - У них Обет Молчания. Это их добровольное наказание. Они чувствуют вину перед Любелизой, что допустили бардак в стране, что не смогли сохранить её Дары. Потому и к тебе относятся, как виноватые.
- Но я же не Любелиза...
- А для них - да. Так им сказала сама Любелиза в Вещем Сне. Кстати, тебе ничего не снилось?
- Спала, как убитая.
- Твоё счастье. Здесь, похоже, все сны сбываются. Приснилось мне, что маленький стал –и вот результат, - я дурашливо вскочил на ноги и попрыгал на мягких подушках.
Чёля глянула на Лизу, как бы спрашивая: у него с головой всё в порядке?
- В порядке, собачина ты вредная, - потрепал Чёлю за уши и...уселся верхом.
Чёля возмущённо тявкнула, и только. Тихо ворча, сделала круг, прокатив меня.
- Ей же тяжело, - запоздало вступилась Лиза.
- А пусть не сомневается в моём рассудке. Усекла? – я свесил голову, заглянул в глаз Чёли.
Чёля согласно кивнула.
- То-то. И не смейте меня критиковать и смеяться. Я - Спаситель! А вы так, служанки при мне.
- Да ладно, - протянула Лиза любимое. - Ой, а где твои очки?
- Очки? - Странно, я совершенно про них забыл. - Должно быть смылись. Я и без них хорошо вижу.
Нас пригласили к завтраку. Стол накрыли в зале с Конструкцией. Монашки, как выразилась Лиза, были в чистеньких белоснежных платьях. У Старших туго заплетены косы, вчера обручем обхватывающие головы, сегодня покоились на груди. Видимо это какой-то знак приподнятого настроения. Несмотря на большую часть бессонной ночи, все выглядели выспавшимися, глаза блестели сдержанной радостью.
Я мысленно отметил, что "монашками" можно восхищаться. Как только они ухитряются содержать такое огромное хозяйство ввосьмером. Одно слово, святые.
Обнаглевшая госпожа Любка вальяжно развалилась в центре стола и, щурясь, лениво вылизывала лапку. Чуть поодаль от неё стояло Око Матери.
Нам с Лизой было накрыто на тех же местах, где и вчера. Чёле, соответственно.
Девочки-монашки по обе стороны Старших. Волга, как Посредник, чуть ближе ко мне. Все выжидающе смотрели на Лизу - когда она села, то и они, облегчённо вздохнув, опустились на стулья.
Вчера казавшиеся мне кукольными столовые приборы, сейчас были в самый раз. Передо мною была тарелка с рассыпчатой кашей, крупа, правда, незнакомая. Вполне съедобный вид и аппетитный запах - остальное, признаюсь, мало волновало. Тушёное птичье мясо кусочками, освобождённое от косточек, чуть в стороне блюдце с колбасками. Плоское блюдо с мелко порезанными овощами, рядом два глиняных горшочка - в одном густейшая сметана, в другом, очевидно, растительное масло. Каравай белого хлеба, порезанный почему-то аккуратными треугольничками. Кувшинчик с молоком.
Приступили к трапезе. В полном молчании, которое длилось более пяти минут. Я обратил внимание, что женщины и девочки поглядывали на Лизу с настороженной виноватостью. Как нашкодившие дети, ждущие: откроется их шалость или обойдётся?
Что ж такого они натворили?
Желая их отвлечь от самоедства, я нарушил напряжённое молчание:
- Удалось что-нибудь узнать о ребятах, попавших к Цезарю?
Волга выпрямилась, собралась, глянула на Верховную, затем обернулась ко мне.
- К сожалению, немного.
- Что именно?
Верховная кивнула и, вытянув ладонь, включила Конструкцию.
Лиза, переставшая есть, едва услышала голос Волги, впилась взглядом в зеркало, тобишь Око Матери.
От стены бесшумно подошла Чёля, положила голову на стол рядом со мною, устремив глаз на Око.
Появилось нечёткое изображение, как в телевизоре, когда идёт наложение одного канала на другой. С трудом, но можно было выхватить относительно ясные картинки: царские апартаменты... пожилой мужчина, облачённый в сенаторскую тогу... солдатики, ещё солдатики в форме древнеримских легионеров... на мгновение чётко: просторное поле и несущиеся колесницы, уже образца древнегреческих...чехарда полос... Димка в колеснице, лицо смеющееся, довольное... рябь... Серёга в колеснице запряжённой двумя точёными лошадками, чуть поболее пони...
Изображение пропало - монитор стал обычным зеркалом.
- А Юля? Где Юля? - нервно вскрикнула Лиза, вскочив.
"Монашки" вздрогнули, растерянно переглянулись.
- Мы, к сожалению, не можем ответить...
Лиза насупилась, села, принялась вяло ковырять вилкой в салате.
Чёля легла у моих ног.
Виноватость "монашек" явно удвоилась. Бедные, готовы были провалиться сквозь землю.
Насытившись, я приподнялся и, налегая на стол, стал более внимательно изучать Конструкцию. С моими крохотными теоретическими знаниями о телевиденье здесь делать нечего. Если я правильно понимаю, Конструкция имела одну функцию - телеприёмник, Око - это телевизор. Значит, где-то находится трансляционная станция. Где? По логике вещей, её место в Храме Матери. В крайнем случае, в памятнике Любелизы, либо внутри горы, на которой стоит. Где причина отвратительного изображения? А собственно, что я прицепился к нему? Надо идти к Цезарю, освободить ребят, сообща забрать у этого новоиспечённого узурпатора Палец... Кстати, а какой Палец Цезарь взял себе?
Ответ последовал тотчас: правый указательный. По интонации ответа, я понял: самый главный. Оно и понятно: не мизинец же брать императору Цезарю.
Очевидно от расстройства у Лизы разболелся живот. Сказала, что хочет полежать. Как и вчера её унесли на носилках. Любка спрыгнула со стола и с достоинством последовала за ними.
Мы ещё поговорили немного, проясняя некоторые вопросы. В частности, меня интересовала моя экипировка: не в этом же халатике идти на подвиги. Меня заверили, что через пару часов одежда будет готова.
Под ногами заскулила Чёля.
- Ну, так иди, - отдал я команду. - Помнишь, где вчера была?
Одна из "монашек" пошла проводить Чёлю на хоздвор.
- Последний вопрос. Чёля. Она будет привлекать всеобщее внимание к нам. Нежелательное. Долго совещались Старшие. Указаний Матери на счёт Чёли не было. Я решил помочь им:
- Какое животное у вас хоть отдалённо похожее на собаку?
За помощью обратились к Конструкции: на столешнице, как в мониторе, мне было показано удивительное животное с Чёлю размером, светло-коричневая шерсть, местами чёрные пятна, как у гепарда. Однако животное лишь мордой отдалённо напоминало семейство псовых, в остальном это скорее дикий вид ослика. Гибрид какой-нибудь. Поинтересовался.
Животное именуют капуша, появилось оно после изгнания захватчиков. Их армию сопровождали вьючные ослики, когда хозяев не стало, животные сбились в табун и скрылись в горах, где видимо, скрещивались с далёким предком, диким горным сернокуланом. Так и появилась капуша. По сути, это "мул местного значения".
Вопрос с Чёлей, в принципе, разрешим. Заверили меня, что загримируют собаку под капушу.
До обеда нас никто не беспокоил. Надо думать, все заняты были изготовлением одежды для меня и подготовкой к гримированию Чёли.
Отлежавшись и несколько успокоившись, Лиза пришла ко мне, и мы устроили экскурсию на хоздвор.
Помочь сайту
Поздравления
