Короткий метр

После жестокого тропического шторма городской пляж Санта-Моники не был пустынным: сотни разномастных птиц, перекрикивая шум прибоя, пикировали над шипящим океаном в поисках добычи. Волны успокоились, улеглись, их белые гребни то и дело пенились, закипали, напоминая о неспокойном нраве. Уставшее солнце наполовину провалилось за горизонт, но слепящие лучи его ещё несли тепло - они прощались с океаном, просили не хулиганить, убаюкивали и ласкали его неспокойную гладь. Природа словно в свою защиту выставила напоказ продукты жизнедеятельности современного homo-sapien: пластиковую посуду, банки из-под напитков, надувные матрацы, круги, жилеты, шляпы, бейсболки, сигареты и даже сотни портмоне с подсохшим кредитками и наличными. Но доллары нельзя было превратить в товар пляжных кафе по причине существования последних в виде брусков, грибков и пластиковой мебели.

Мигель несколько часов кряду собирал приглянувшиеся вещи - охочий до богатства человеческий глаз подмечал всё, но когда несколько пакетов оказались неподъёмными - пришлось расстаться с металлическими брелоками, ключами от авто, дешёвой бижутерией - остались только две сумки с деньгами и кредитками, собранными с пяти квадратных миль развороченного ураганом побережья. Ныли уставшие ноги. Мигель в изнеможении упал на рыхлый песок, испуганно рассматривая окровавленные ступни. Удивительно создан человек: вид лёгкой добычи туманит сознание, локализуя усталость, даже сильную боль, а в момент, когда апогей ажиотажа пройден, организм возвращается к насущному - подпитке - тогда конечности автоматически отказываются нести вахту, требуя у центра объяснения целесообразности выполнения дальнейших указаний. Невозможно купить печёную птицу - можно только поймать её, зажарить с помощью подручных материалов на вертеле и съесть. Это в теории, а на практике найденный почерневший банан давно переварился желудком, отдав организму миллионера-одиночки спасительные витамины и калории.

С наступлением темноты стало понятно, что Габриэла не придёт. Уже несколько часов он ждал её и был уверен, что сестра не оставит его на пустынном побережье. Вероятно, она попала в беду и ей самой требуется помощь. Как и большинство молодёжи в Каракасе они мечтали вырваться из баррио, жизнь в котором не сулила ничего хорошего. Он возил людей на мототакси, а Габри, отвергнув ухаживания назойливого хозяина, вынуждена была покинуть найденное с трудом место уборщицы в придорожном кафе. Хорошо зарабатывали только наркоторговцы, да и то, кому повезёт, а значительная часть охочих до сладкой жизни молодчиков складировалась стройными рядами на одном из городских кладбищ криминального Каракаса. Молодёжь раскрашивала заборы портретами Че Гевары и Чавеса, сбивалась в банды, но вылазки в стан богатеев редко удовлетворяли амбициозные материальные потребности и вконец опустошали искалеченные души искателей призрачного счастья. Некоторым улыбалась удача, но почти триумфом считалась миграция в Штаты.

Когда Мигелю удавалось заработать сотню боливаров, он выезжали на побережье Атлантики, готовили парилья-криолья, уминали любимое блюдо с лёгким вином и растягивались под пальмами, искренне веря, что такой день придёт завтра. Их взоры уносились на север, туда где располагались пятьдесят благополучных штатов, туда, где нашли приют сотни тысяч их земляков, увеличив численность населения испаноговорящей части северного соседа. Они знали, что для миграции нужны деньги и копили, собрав за два года приличную по венесуэльским меркам сумму.

На прошлой неделе знакомый Габриэлы принёс радостную весть: проводник за пятьсот долларов брался переправить их в сказку, нелегально, но только бог знает, как сложится судьба - кого-то подстрелили на границе, кого-то депортировали, а кто-то обрёл своё место под солнцем Флориды, Невады и Техаса.

В результате трёхдневного путешествия в душном трюме старой баржи оказались в Калифорнии, за сотни миль от родной Латинки. Прошло более суток, как ушла Габри, более двух суток он не получал полноценного питания. Тошнило, голова кружилась от голода. Руки, пропитанные нефтепродуктами, выронили миллионную ношу, уставшие ноги понесли измождённое тело в сторону одиноких каркасов, в тусклом свете вечерних сумерек схожих на жилые постройки.

Один из домов уцелел настолько, что любой посетитель усомнился бы в недавнем разгуле стихии. Мигель обогнул небольшой, овальной формы бассейн и вошёл в жилище, минуя просторную террасу с вьющимися розами. Двери отсутствовали или архитектор просто не включил их в проект по просьбе заказчика. Казалось, в любой момент хозяин выйдет навстречу гостю, усадит за стол, накормит, поделится своими впечатлениями о тайфуне и уложит спать.

Когда три банки консервированных бобов, фунт чипсов и четверть галлона пива заняли своё место в просторном желудке Мигеля, мозг мгновенно настроился на привычную волну обогащения. Ветер стих, взошла луна - казалось природа заключила перемирие с человеком. Воцарившаяся тишина принуждала не дышать, не стучать сердцем, не шевелить мозгами, полностью окунуться в неё и жить по законам безвоздушного пространства. Мертвенно-жёлтый лунный свет отражал его тень на стенах, шкафах, зеркалах и комодах. Запах недавно потухшей свечи витал по дому. Вот он и бронзовый подсвечник в виде кобры перед атакой. Свеча потухла, не догорев трёх четвертей, или кто-то намеренно потушил её и растворился в необъятном пространстве дома. Наверху скрипнула дверь - кто-то открыл её тотчас же закрыл, словно испугавшись незнакомца, сделал несколько шагов и грузно упал на кровать. В звенящем безветрии портьеры слегка шелохнулись, они кого-то скрывали, прятали за своей толстой тканью. Если б не жизненный опыт в криминальном Каракасе, где за день убивают два-три десятка человек, он никогда не рискнул бы зайти в чужой дом, во всяком случае, зайти вглубь жилища, а тем более, что-то присвоить. Он был готов отразить удар ножом, воспользоваться подручными предметами или твёрдым словом охладить пыл противника. Готов, поэтому был удивительно спокоен, как будто каждый день совершал подобные вояжи. В нижнем ящике комода нашёлся фонарик. Мигель поднялся по скрипучей лестнице наверх, но беглый осмотр на наличие жильцов результатов не дал. Одежда в платяном шкафу имела внушительный вес, словно была вылита из металла или просто не желала быть украденной. Стёртая берёзовая штанга скрипела под движущимися плечиками, чиня препятствия в обыскивании карманов. Ящики туалетных столиков и шкафов не желали подчиняться капризу незваного гостя, словно были снабжены возвратными пружинами. Казалось, хозяин следил за вошедшим гипсовыми глазами статуэток, бутонами не увядших роз и стёклами не зажжённых миньонов. Бронзовая ваза была совершенно неподьёмной, хотя имела небольшие размеры.

На обратном пути несколько лестничных ступеней исчезли. Мигель хотел перепрыгнуть, но при более тщательном осмотре пролёта пропажа нашлась - она никуда не исчезала, равно как и не появлялась. В зеркале, висящем над полкой декоративного камина, мелькнуло мужское лицо, однако отражением оказался он сам, уставший, с недельной щетиной, бордово-синими кругами под глазами и лёгким налётом блестящей в фонарном свете седины. В поисках выхода Мигель попал в ванную комнату, причём три коридора были так спроектированы, что не попасть в неё было невозможно. На глянцевой поверхности стены на какое-то мгновение появился мужчина в широкополой бежевой шляпе. Он не испугался - напротив, даже открыл рот произнести приветственные слова но, к удивлению, человеком в шляпе оказался он сам. В отчаянии Мигель ударил кулаком в стену - к удивлению, она слегка покачнулась и развернулась на девяносто градусов, открыв заблудшему страннику путь к выходу.

На полу луч фонаря высветил мужские модельные туфли бордового цвета. Сначала Мигель переступил их и направился к бассейну, потом, немного подумав, вернулся, бережно взял обувь, невольно сравнил со своими изношенными кроссовками. Его штиблеты, пропахшие потом и трюмным смрадом, не шли ни в какое сравнение с новой, мягкой, ароматной кожей от Rick Owens и вдобавок идеально совпадали размером с находкой. Отказаться от добычи было нереально и даже глупо. Сюрприз скрасил паршивое настроение, но не в том объёме, в котором хотелось. Он вспомнил о Габри, шагнул к выходу, но, к удивлению, уткнулся в стену с мастерски изображённым "живым"уличным интерьером: бассейном, грибком среди двух пальм и качелями, причём качели двигались, подолгу застывая в верхней точке. В бассейне кто-то был, но голова пловца находилась под водой, как будто он дышал жабрами и не спешил показываться на поверхности. Под грибком расположились две девушки, причём при малейшей смене положения головы их и тела сливались в одно существо, кроме ног с длинными ногтями, рисовавших геометрические фигуры на стене светло-зелёным лаком. Попытка пробить стену ничем не увенчалась кроме разбитых костяшек, да к тому же "сдох" фонарь. Тусклый лунный свет освещал коридор и лестницу. Дом, который он считал странным, вдруг показался до боли знакомым, даже родным. Мигель смело миновал коридор, влетел по лестнице наверх, вошёл в одну из спален и, не раздевшись бухнулся на широкую мягкую кровать.

- Тони, ты где пропадал? - бархатный с хрипотцой женский голосок ворковал у его уха, а нежный с острым ноготком пальчик теребил нос.

К сожалению, это была не Габриэль, но манипуляции феи, пахнущей цветами и ягодами, доставляли Мигелю неземные наслаждения. Его никогда не будили таким образом. Не хотелось просыпаться, но когда пощипывания стали более требовательными и болевыми, пришлось открыть глаза. Увидев раскосые зелёные глаза, курносый носик и пухленькие, слегка потрескавшиеся губки, он растянулся в улыбке, желая понравиться девушке. Словно получив мозговой посыл, красотка заключила его в объятия. В течение минуты, пока их губы слились в жарком поцелуе, мозг Мигеля пытался просканировать исходные данные красавицы, вдыхая пьянящий аромат шёлковых каштановых волос, зафиксированных ободком над высоким лбом. Вывод напрашивался один: произошла ошибка, которая в любую минуту обнаружится. Однако, чудо-мюзикл с единственной актрисой был далек от завершения: разжав объятия, девушка поднялась, прошлась по кругу, демонстрируя узкую талию с аппетитными бёдрами, приземлилась на ранее обжитое, ещё тёпленькое местечко и вытрясла на чёрный китайский шёлк белый смартфон из стильной леопардовой сумочки:

- Надо срочно шерифу позвонить.

Встреча с местным правоохранителем ничего не сулила, кроме разбирательства и депортации, поэтому Мигель решил подыграть прекрасной незнакомке:

- Я сам позвоню ему. Кстати, зачем нам шериф?

Девушка кокетливо поправила бретельки на обтягивающей грудь розовой майке и переместила гаджет на худощавые слегка сбитые колени через короткую стильную юбку из тонкой белой ткани:

- Странный ты - весь район на уши поставил. Надо сообщить Бену. Срочно приведи себя в порядок - поедем на студию - порадуем группу. Ребята зависли в контракте. Кстати, что это за рваньё на тебе?

Белоснежная латиноамериканская улыбка вмиг сползла с лица Мигеля - шутка зашла слишком далеко, но он решил терпеть до победного. Три метра и несколько секунд хватило ногам шатенки, чтобы доскакать на каблуках до шкафа, выудить оттуда полный комплект мужского делового костюма и почти небрежно кинуть его на тумбочку:

- Не хочешь - не говори, но знай - ты пытался подвести всю группу и почти привёл в исполнение свой глупый план.

В ванной его ждал не такой приятный сюрприз, как в спальне: в зеркале на него смотрело лицо другого человека, по возрасту значительно превосходившего его, с морщинками, голубыми глазами с пронзительным мудрым взглядом состоявшегося мужчины, ровным носом и тонкими губами. Тяжело дыша от волнения, Мигель поправил копну русых с заметной проседью длинных, почти до плеч волос и повернул шею. Была надежда на розыгрыш - человек по ту сторону просто смеётся над ним, но отражение, словно по команде, повторило манёвр хозяина. То же самое случилось с другими частями тела. Мигель подставил голову под смеситель и на минуту открыл холодную воду - отражение не изменилось, хотя он надеялся на временное помутнение рассудка.

- Ведь ты смог забраться в чужой дом? - вкрадчивый мужской баритон заставил Мигеля вздрогнуть.

Он неохотно кивнул, рыская глазами по стенам в поисках источника звука.

- Надел чужую обувь и собираешься носить, словно она всегда была твоей, - интонация произносимых слов не несла враждебной окраски. - А если б нашёл деньги, то не побрезговал бы воспользоваться ими, ведь так?

Мигель окаменел, готовый сдаться на милость победителя-невидимки, но голос не собирался заключать перемирия:

- А слабо тебе прожить чужую жизнь?

- Это как? - прохрипел Мигель, вытирая пот с лица.

- Разве некоторые личности не пользуются чужой недвижимостью, имуществом, банковскими счетами, чужими супругами, не выдают чужие изобретения за свои? А ведь самое страшное, что после некоторых волнений в начале карьерного пути такие люди стыдятся, а потом списывают свои грязные делишки на обстоятельства, расположение звёзд, политический строй, довольно быстро осваиваются в мутной воде и считают подобные отношения нормой. А что чувствуют актёры, входя в образ героя? Короче, чувак, теперь это твой дом - живи наслаждайся. Ты же мечтал о такой жизни?

Мигель схватился за лицо, пытаясь снять скальп, но вызвал неудержимый, истерический смех:

- Теперь у тебя другая внешность, голос, другая манера речи, но, к сожалению, не могу вставить тебе свой мозг - думай своим, а я, когда буду свободен, помогу советом.

Шатенка слегка улыбнулась и взяла его под руку:

- Полетели, дорогой!

Улыбка не получалась, как он не старался изобразить её.

- В морге лучше улыбаются, - парировала девушка. - Кстати, у тебя, случайно, не амнезия?

Хотелось назвать чудесную незнакомку по имени, но в голове заваривалась непонятная каша - суп из мозгов со специями и каждая попытка создать собственную мысль терпела фиаско. Кто-то вёл его по лабиринту с повязкой на глазах, иногда позволяя жертве глотнуть пучок живительного света.

- Ты о чём, мучача?

- Робби, ты никогда так не называл меня, что случилось?

- Я думаю над новым образом.

- Хорошо, буду терпеть. Кстати, мачо, возьми ключ от коня.

Машину Мигель не водил, не приходилось, и теперь ему предстояло выдержать первый экзамен. Ноги подкашивались, руки дрожали, одервеневший язык мешал нормальной артикуляции. Чувство неловкости вдруг захватило его, накрыло, как будто первоклашку, оставленного мамой наедине с учителем и группой незнакомых ребятишек.

Конём оказался мерседес 90-х годов прошлого века. Обладатель столь роскошной виллы не мог позволить себе более достойное авто. Почему? Вопросы сыпались один за другим, складываясь в калейдоскоп событий всех трёх известных доселе времён. Существовал перекрёсток, где они соединялись, существовал тупик, где оседали, отстойник, где фильтровались, пространство, где соединялись с вечностью. Перекрёсток был где-то рядом, настолько близко, что он слышал голоса с соседних дорог - там тоже кипела жизнь, но речевые обороты, используемые её обитателями, принуждали напрягаться, вникать в смысл почти незнакомых слов. Люди говорили по-испански, но так непонятно и невнятно, как будто находились за глухой стеной, звуки, мелкими каплями отрываясь от словесного водопада, пытались достучаться до него сквозь толщу веков.

Продолжение