испытание на прочность

ВОЛЬДЕМАР ГРИЛЕЛАВИ ИСПЫТАНИЕ НА ПРОЧНОСТЬ Из серии «два Ангела» Фантастическая мелодрама Почему на него, такого удачливого, обласканного судьбой, начальством и любимыми женщинами, вдруг ни с того ни с сего наваливаются беды и несчастья, словно некто решил испытать на прочность и полюбоваться моментом, когда Константин сломается, сдастся на милость судьбы или просто пожелает покинуть этот страшный и опасный мир. Казалось, что все возможные беды уже случились, и их просто не существует больше и других в мире. Но этот испытатель не желает останавливаться на достигнутом, и продолжает посылать страдания и потери. Неужели несчастья никогда не закончатся? Гришкевич Владимир Антонович тел. 89062125549. 1 -Папа, папа! – на кухню метеором влетела дочь Валя и повисла на шее отца, преданно вглядываясь в его глаза, намекая, что сейчас последует просьба. – А можно мне еще Вику с Сережкой пригласить? Я совсем запамятовала про них, а они как раз только вчера ночью из отпуска вернулись. Наверное, потому и забыла, а то обязательно позвала бы. Мне они даже книжку подарили. Во, глянь! – Валя спрыгнула на пол и с такой же космической скоростью улетела в прихожую, через несколько секунд уже возвращаясь оттуда с большой и толстой красочной книгой. – Вот, видишь? «Детская энциклопедия». Интересная, просто ужас! Они специально в Москве в книжный магазин заходили и разыскали ее для меня. -Валя, зачем понадобилось для такой мелкой просьбы столько много слов и кошмарное изобилие фактов необходимости их присутствия? – улыбнулся Константин, прижимая голову дочери к груди и целуя ее в макушку. – День рождения твой, твои гости и твое право приглашать всех, кого посчитаешь нужным. Тем более, уж Вику с Сережкой, так просто обязана позвать. -А мама не станет ругаться, что так много слишком позвала? – с сомнением в голосе спросила дочь. – Мы же с ней уже всех гостей еще вчера обговорили, а тут почти в два раза больше. -Мама? Та к ее приходу, мне лично так кажется, вы уже напразднуетесь за столом и умчитесь на улицу. Ну, а уж разносолов и прочей снеди мы с тобой с запасом наготовили. Я, вон, целый казан плова готовлю. А вчера с мамой и с твоей помощью тазик оливье настругали. Так что, зови всех желающих. Все же исполняется двенадцать лет. Такое раз в жизни случается. Никак нельзя в такой праздничный день по мелочам отказывать. Гулять, Валюша, так гулять! -Папа, а ты с мамой, что подаришь мне? Я ведь родилась, а подарка до сих пор не вижу, - попыталась выведать такой секрет Валя у отца. – Ты знаешь, мама, наверное, уже похвалилась. Скажи, я не выдам тебя. -Не спеши, - спокойно пожурил Константин, не поддаваясь на провокации, но и пытаясь оправдаться в своей беспомощности. – Мама с работы заедет в магазин и купит тебе подарок. Она обещала, а, стало быть, обязательно исполнит. А вот что именно, так я совершенно не знаю и даже не представляю. Она мне специально не говорила, догадываясь о моей лояльности и неспособности устоять перед твоим напором. Ну, а мой личный вклад ты наблюдаешь на столе. -Хорошо, папочка, я согласная и потерпеть, верю, что не знаешь, - радостно воскликнула Валя и быстро умчалась на улицу. -Где-то через час объявляю общий сбор. У меня уже почти все готово, - прокричал вслед ей Костя, сомневаясь, однако, что был услышан и понят. Ну, и не страшно вовсе, в окно позовет, так мигом принесутся. Они, то есть, все приглашенные гости, уже все во дворе собрались и готовы к застолью. Константин Михайлович Сафронов, 33 лет отроду, готовил праздничный стол ко дню рождения своей дочери Валентины, которой как раз сегодня и исполняется, или, если бросить взгляд на часы, то уже исполнилось двенадцать лет. Супруга Вера сегодня на работе. Можно было бы и на завтра перенести празднование, на субботу, но Константин сам отговорил и так постановил. А зачем? В чем смысл, коль все равно вся кулинария падет на руки и плечи его, поскольку такие празднества Вера всегда пытается взвалить на него, поскольку опыта и умения больше. Константин – пилот вертолета Ми-2, два дня назад прилетел из командировки, и теперь ровно две недели, считая от дня возвращения, будет отдыхать дома, иногда пару раз в неделю на один часик навещая управление и штаб своей эскадрильи. А у детей начались летние каникулы. Вот по совокупности таковых причин, кстати, весьма уважительных, Константин и напросился сам лично, и устроить дочери настоящий детский праздник. Во-первых, без присутствия взрослых, одни дети, лишь под его руководством. Пусть сами веселятся по своим желаниям. Ну, а он уже потом под вечер с женой и двумя семейными парами, лучшими их друзьями, посидят в тишине и по-взрослому с вином для женщин и водкой для мужчин и отметят день рождения дочери. Такое крупное детское застолье, которое и явилось его личной инициативой, он решил и разрешил дочери впервые лишь в этом году. В прошлые разы самые близкие друзья собирались в ее комнатке с лимонадом и тортом, а взрослые в зале чествовали в большой комнате отдельно. Сейчас Константин посчитал, что ребенок вступает в эру юношества, то есть, то же самое, но только женского рода. А потому позволил отпраздновать расширенно и торжественно. Пусть порадуется подаркам, общением и щедростью отца. Константин с дочерью дружил. Свои секреты Валя чаще посвящала отцу, чем матери. Да оно и ясно. Хоть у Кости работа и командировочная, но ведь каждые полмесяца он полностью дома, даже круглосуточно. И еще они с дочерью все отпуска, которых у Константина было два, проводили в разъездах. Супруга Вера гораздо больше времени, чем семье, посвятила своей работе и карьере. У нее высшее торговое образование, вот в торговле она и растет ежегодно все выше и выше по должности. Константин особо не вникал в ее дела и в саму специфику профессии жены Веры. В последнее время ее должность значила нечто вроде как главного ревизора по качеству по всему городу Вороховска. А сама она числится на этой должности в областном центре Азимовск. Как понимал Константин, так ее статус где-то рядом стоял с инспектором Садовским. Таковой имеется в объединенном отряде (ОАО), который числится аналогично в штате летного управления Гражданской Авиации. В общем, страшный для пилотов человек. При нечаянной встрече хотелось спешно перейти на другую сторону улицы. Придраться, мог даже к столбу, что стоит не по параграфам, и запросто получить от него попытку оправдаться. Вот и Вера достигла таких высот. Ходить с ней в магазин было смешно и неловко, поскольку деньги за товар продавцы брать отказывались, считая честью само посещение без упреков и серьезных замечаний. Или сам завмаг выскакивал из своих апартаментов и спешил завернуть, упаковать и проводить к выходу. Да и зарплата у Веры была не меньше, если даже не превышала Костину. Разумеется, не подразумевается истинная, а с учетом взяток и преподношений. Однако, осудить муж свою жену взяточницу не мог, поскольку здесь на юге чинопочитание было узаконено обычаями. И подарки в виде купюр и товара считались знаком уважения и признания, а не преступлением. Выключив под казаном газ, Константин накрыл плов полотенцем и свистнул в окно, весело помахав толпе, в центре которой нечто азартно рассказывала дочь. Для детворы такой сигнал послужил стартом, словно озвученный выстрелом из стартового пистолета. И толпа с места рванула к подъезду, наполняя дом громкими криками и стуком каблучков по лестнице. С силой распахнулись входные двери, и уже аналогичным шумом наполнилась прихожая, а за нею вскоре и зал, где на всю комнату стояли два стола, заставленные бутылками и салатами. Через несколько секунд наступила удивительная тишина, сопровождаемая лишь стуками вилок по тарелкам, напоминая о присутствии детей в квартире. Константин тихонько заглянул в комнату и с ужасом заметил опустошенные и тщательно вылизанные вазочки. Срочно необходимо спасать положение пловом. Раскладывать его по блюдам он решил излишним, а потому, прихватив таган для казана, принес горячее блюдо в той же посудине, что и приготовил. Сами пусть себе накладывают по аппетиту. А аппетит у них оказался отменным, поскольку и эта посудина опустошена была вмиг. И лишь сытые лица и довольный вид детей успокаивал и вносил баланс в нервную систему Константина. Праздник живота удался на славу. Уничтожив все запасы съестного и пития, имеющиеся на столе, детвора с визгами и криками высыпалась во двор, продолжив свои игры и празднование дня рождения на улице. -Спасибо, папочка! – успела на секунду, на кухню вбежать Валя, чтобы прокричать слова благодарности, и умчалась догонять друзей. -О, боже! – только и смог простонать Константин, окидывая взглядом погром на праздничном столе, немного сожалея уже о замысле такого крутого и крупного детского торжества. – Это же, как мне к приходу жены и гостей, уже взрослых, восстановить торжественность и наполненность? Да, опустошили начисто, придется тащиться на кухню и все начинать готовить сначала. Но ведь гости уже приглашены на вечер, и придут обязательно, невзирая на заморочки Константина. А потому, нытье и стенания тут ни к чему и абсолютно неуместны. Благо, горячая вода под рукой. Вот только зря он позволил детям сбежать и так безрассудно распустил помощников. Хотя бы на кухню свои тарелки снесли бы. Эх, тяжело вздохнул Константин и, засучив рукава, но только в уме, поскольку был лишь в шортах и голый торс, взялся за дело. Но не с уборки стола, а с чистки картошки. Решил для жены и друзей в этом же опустевшем казане приготовить картошку с мясом в соусе. Поскольку, как уже говорилось, дома он по две недели пребывал круглосуточно, то кухню и кулинарию возложил на себя. Не станешь же дожидаться позднего прихода жены, а рано она с работы никогда не возвращалась, и требовать от нее ужина. Наоборот, к ее появлению стол бывал накрытым набором из многих блюд. Вот и дочь радуется нормальному питанию, когда папа дома. Поскольку в ее отсутствие, а тому он научил дочь с первого класса, она готовила сама себе самостоятельно. Ну, макароны, гречневую кашу и, разумеется, яичницу с ветчиной. Это уж каждый день. Хорошо, что в школе полноценным обедом кормят. А сам Константин курс кулинарии проходил в командировках. Чаще на оперативных точках готовить приходится с техником самостоятельно. Так вкусней, полезней и много крат дешевле ресторанных обедов. И безопасно для желудка. Денег на еду Константин не жалел. Но ведь под началом техника, который лучше на ужин пару бутылок вина выпьет, чем будет тратиться на ресторан, всему и обучишься. Потому и готовят чаще на пару. А последние несколько лет Константин летает в командировки вместе с Ахмедом. Узбек по национальности и большой знаток азиатской кухни. Этим премудростям он и обучил Константина. Погром на праздничном столе лишь страшен был для глаз. Но уже через час от него и следов не осталось. И посуду перемыл, и сами столы прибрал, оставив лишь один для вечернего ужина в кругу друзей. Комната вновь готова к приему гостей, а времени еще запросто пару часов оставалось до застолья. Константин включил газ под казаном и развалился в кресле у телевизора. Сама передача не столь и важна была. Главное – фон и отдых тела. А усталость уже в кресле ощущалась неслабая. Казалось, словно пробежал марафонскую дистанцию. И потому сам процесс отдыха доставлял неописуемую радость и наслаждение. Оттого звонок в дверь вызвал легкое раздражение и недовольство. Явно, не свои звонят, поскольку время прихода гостей пока не наступило. И жена обязательно задержится, потому что сразу после работы за подарком зайдет в магазин. Она уже явно по телефону заказала у директора универмага, но заехать за ним все равно самой нужно, чтобы оценить и срочно заменить, если не понравится. Даже с Константином не пожелала поделиться тайной подарка, поскольку догадывалась, что папа не выдержит пытливых вопросов любимой дочери, расколется, как грецкий орех. А Вера желал преподнести дочери именно сюрприз, а не обычный подарок. Вот теперь сюрпризом он явится и для Константина. Дождался повторного звонка, чтобы убедиться, что пришелец не ошибся адресом и имеет страстное желание, попасть именно в эту в квартиру, а не этажом выше или ниже. Весьма настырный и требовательный посетитель, и просто так тишиной от него не отвяжешься. Константин нехотя оторвался от кресла, мысленно посылая настырному гостю ряд нелицеприятных эпитетов, и, шурша тапками по полу, потащился навстречу тому, кому желалось попасть в его квартиру. Глазок показал, что пришелец женского рода и абсолютно незнаком Косте. Тогда кто и зачем? Константин призадумался возле двери и пока не спешил ее открывать. Авось исчезнет или рассосется самостоятельно? Тем более, что чужих мы сегодня не ожидаем, и они нам совершенно без надобности. Третий звонок, прокричавший свою трель над самым ухом, слегка напугал своей неожиданностью, заставив вздрогнуть и поспешить с открыванием дверей. Перед ним стояла ухоженная, весьма модно и прилично приодетая женщина, с шикарной прической, благоухающая духами и прочей косметикой. На вид можно дать лет сорок. А ежели ей фактически больше, то сохранилась просто чудесно, поскольку некоторые части ее тела, неприкрытые туалетом, говорили о возрасте дамы. Однако, что весьма шокировало и заинтриговало Константина, в таких вечерних шикарных нарядах по каким-либо вопросам либо поручениям не ходят. Стало быть, как ему и должно показаться, зашла по пути в ресторан. -Здравствуйте, - наконец-то решился Константин после непродолжительного визуального осмотра и изучения объекта поприветствовать незваную гостью. – Мы точно в эту квартиру желаем попасть, или просто наугад кнопку нажимаем? Мне показалось, что нас пока до сих пор никто не удосужился представить. Если вы точно ко мне, то назовем друг другу свои имена. -Здравствуйте, - ответила мягким приятным голосом красивая женщина, намекая своим движением вперед, что предполагает задавать вопросы и объяснять причину своего появления перед Константином внутри квартиры, а не на пороге при распахнутых дверях. Разумеется, Константину хотелось закрыть тему прямо у порога, но воспитание не позволило грубо перекрыть путь гостье вперед. И он, хотя и с легким опозданием, максимально вежливо и учтиво пригласил даму внутрь своих апартаментов. Немного призадумавшись, он все же решился проводить даму в зал, поскольку на кухне слишком все перегружено кулинарными изысками будущего застолья. А здесь лишь один пустой стол, хоть и прикрытый цветастой скатертью, намекающей о предстоящем празднике. Вполне возможно, что такой факт с картинкой, намекающей на скорое появление гостей, поторопит гостью и заставит свои важные вопросы сократить до минимума. Ему сейчас не хотелось ни с кем и ни о чем болтать. -Вас звать Константином? – первой задала вопрос гостья, усаживаясь в предложенное кресло. Сам Костя сел на диван. -Думаю, что да, вы почти угадали с моим именем, - согласился с легкой иронией в голосе Константин. А чего эта кукла спрашивает? Если сюда притащилась и собралась беседовать, то имя где-то узнала заранее. Но, так думается, что не за одним лишь таким ответом притащилась. – А вас? -Меня звать Галина. А фамилия Гордеева. Вам ни о чем не говорит моя фамилия? Мне кажется, что вы ее должны слыхать, - загадочно, с ухмылкой спросила гостья, выдавливая на устах некое подобие улыбки, словно ожидая некую неадекватную реакцию на такое ее заявление. -Очень приятно. Ну, раз вы решили обходиться именами без отечеств, то, считаю, можно и так, - уже раздражаясь и желая поскорее избавиться от этой Галины, но по-прежнему учтиво проговорил Константин. – Но нет, мне ничего ни фамилия, ни ваше имя не сказали. Среди моих знакомых с такими ФИО я не припоминаю. Хотя, в параллельном классе, но это уже из далекого школьного прошлого, припоминаю такового. Однако, не думаю, что он и является вашим супругом. Тот был гораздо моложе вас. Как раз моих годков. -Вы меня так старите? Вообще-то, не совсем тактично напоминать даме о ее возрасте, или, как вы намекнули, о старости. -Я вас не собираюсь старить и определять ваш возраст, - поторопился исправить такую досадную оговорку Константин. Хотя, чего она хотела, если и так простым глазом виден ее возраст, явно на несколько лет превышающий Костин. – Просто вы все-таки малость старше меня, простите, но такое видно сразу. Ну, а ваш супруг, разумеется, еще на несколько годков. Вот из таких соображений я и исключил своего школьного знакомого. Кстати, весьма слабо. -Хорошо, прощаю вашу излишнюю откровенность. Да я и не пытаюсь скрывать своих лет. Они мои, и отказываться от них грешно и неправильно. Это могут иные стараться молодиться, притворяться излишне молодыми, хотя намного старше меня. А я свою цену знаю. Признайтесь, что и вас могла заинтересовать моя внешность, встреться мы в иное время и в другом месте, - спросила Галина и всем своим видом, взглядом и ужимками изобразила попытку флирта. -Нет, - внезапно грубо и резко отверг Константин ее заигрывания. – Я иного склада и характера. И в особенности именно в такое время. Дело не в предстоящем празднике, а в факте недавнего возвращения из командировки. У меня свои принципы, хотя, мне не хотелось бы озвучивать их, поскольку мои слова сейчас ближе к оправданию, - добавил он, слегка уже нервничая, поскольку эта кукла своими ужимками и неуместными намеками ему порядком поднадоела. -Мой муж Семен Гордеев, директор центрального продовольственного магазина по улице Карла Маркса, - продолжила она, не замечая нервозность Кости. - А ваша супруга, насколько я проинформирована, Вера, и работает она в торговой инспекции. Я правильно говорю? -Возможно и так, - пожимая плечами, отвечал Константин, еще совершенно не улавливая причину явления этой крали и ее вопросы, с которыми она пришла к нему в такой неурочный час. – Можно и такое допустить. Нет, имя вы назвали очень точно, а все, что касается ее работы, так я такими подробностями абсолютно не интересуюсь. Вы извините, но меня ждут спешные дела. Так что, постарайтесь изложить свои претензии короче и побыстрей. Нет, правда, я вас не гоню, но сегодня день рождения дочери, - внезапно слегка смягчил тон Константин, понимая, что так грубо не стоит даже с такой дамой говорить. Лучше уж до конца поначалу узнает причину ее явления, а потом примет нужное решение. – А на меня возложена вся кулинария застолья. И сервировка этого стола. Хотелось бы успеть к приходу гостей. -И вас, я даже чересчур поражена, даже не волнует моя информированность, мои слова? – искренне удивилась гостья, абсолютно не планируя спешку и торопливость с докладом причины своего появления в этой квартире. А сам Константин как-то и не собирался напрягать мозги и строить личные предположения. Ему уже совершенно не нравилась такая странная гостья. Явно с пониженным интеллектом, который полностью поглотила красоты лица и фигура. Этого у нее хватало сполна. Даже годы не отняли. Ну, крашенная кукла, да и только. -Нет, Галя, пока из ваших слов я не уловил ни единой здравой мысли. Вы уж давайте, выдайте мне все прямым текстом. И без всяких шарад и ребусов. Ну, не такой я сообразительный, как вам хотелось бы. -Так я, вроде как, все яснее ясного намекнула. Как же проще и понятней еще можно вам говорить? -Словами. Простыми и понятными. Вот именно, что вы все намекаете и загадываете мне шарады. А мне хотелось бы услышать конкретную причину вашего явления. Некогда сейчас решать загадки. -Ладно, - усмехнулась Галина, при этом презрительно хмыкнув, явно намекая на такую глупую несообразительность Константина. – Видать и вправду, что вы совершенно не интересуетесь не только профессиональной деятельностью жены, но и ее местом провождения свободного времени. Вон, даже день рождения дочери на себя взвалили. А по- правильному, так это она и должна сделать. Константину поначалу показалось, что его супруга Вера, видать, сильно прижала этого Гордеева именно своей профессиональной деятельностью, оттого он и заслал свою жену в стан врага, чтобы, деморализуя супруга, как-то повлиять на жену и потребовать ее отстать от директора или закрыть глаза на его махинации. Вот теперь у Константина появилось жгучее желание, грубо вытолкать незваную гостью за порог и попросить ее в ближайшее время не беспокоить всякими глупостями его семью без надобности. Сами набедокурили, вот сами пусть и расхлебывают. -Странный вы мужчина, - не желая покидать кресло, продолжала сыпать шарады Галина. – Вроде, такой импозантный, сам по себе даже слишком хорош, на слабоумного не похож, а позволяет манипулировать собой, как им пожелается. Я и то давненько поняла, что они любовники, а вот вам уже об этом пытаюсь втолковать полчаса. Но вы даже не желаете понимать такой простой истины. -Кто любовники? – даже больше удивился такому откровенному заявлению, чем возмутился или огорчился. – Вера с вашим Семеном? И с чего вы такую ересь взяли, позвольте полюбопытствовать? У вас есть факты адюльтера, данные от каких-то достоверных источников, свидетельские показания? Или муж явился с повинной? Мне, пожалуйста, предъявите что-нибудь явное и безапелляционное, вот тогда мы с вами поговорим на эту тему серьезно. -Даже как-то смешно от ваших красноречивых отрицаний столь очевидного и однозначного, - сказала и для большей убедительности иронично хихикнула эта посетительница, явно уверенная, что такие намеки воспримутся адекватно. – Вам говорит обманутая жена, которую так же, как и вас обвешивают рогами, а вы продолжаете все равнодушно ерничать по такому для вас шутливому поводу. Я ведь не просто так догадываюсь, а на все сто процентов уверена. И мне соседка, она работает в магазине мужа, говорила, что они не раз на машине Семена уезжали в неизвестном направлении. А вот сейчас решилась зайти к вам, потому что хотелось бы спросить: вы знаете, где сейчас ваша жена? -А что, у вас вновь возникли подозрения, или некие предчувствия? – уже окончательно убедившись в неадекватности и излишне зараженной болезненной ревностью Галины, спросил Константин, уже порядком нежелающий слушать дальнейшие ее инсинуации. – Что вас натолкнуло на мысль, раскрыть и мне глаза на факт измены жены? Вам одной с рогами скучно стало? Понимаете, Галя, простите, что без отчества, без весьма веских доказательств я даже сомнения не собираюсь внедрять в свое сознание. Да, спорить не стану, у жены весьма щекотливая для ваших мужей работенка. И если бы я был аналогично таким же болезненным ревнивцем, то давно или свихнулся бы, или довел наш брак до развода. Ее ведь любой владелец авто и работающий в торговле, считает за честь предоставить к ее услугам свой автомобиль. Однако, вы первая, которая из всего этого сделала такой специфический вывод. Будем приводить доводы и доказательства, или продолжим высказывать догадки и предположения? -А почему вы не хотите просто на слово мне поверить? Я прибежала к вам не просто так, что мне вздумалось просто так высказывать вам свои сомнения, а потому, что видела их вместе полчаса назад, усаживающихся в автомобиль Семена. Вам такое ни о чем не говорит? -Пока нет. А вам? И вообще, Галя, честное слово, мне настолько некогда развивать ваши фантазии. И нет у меня желания принимать всякие ваши домыслы за истину. У меня дочь, и пока, тьфу, тьфу, тьфу, имеется жена, с которой семья, любовь и нажитое имущество. А вы желаете фантазиями вины все вмиг порушить. До свидания, и убедительно прошу – без веских причин больше меня не беспокоить. Я весьма дорожу тем счастьем, что имею. И не надо его губить глупостями. Прощайте и уходите. Мне на эту тему с вами скучно говорить. -Смешно, честное слово, смешно, - нехотя вставала с кресла Галина, направляясь к выходу. – Ну, как хотите. Только смотрите, чтобы не опоздать. Первый раз встречаю такого мужика, чтобы так преданно верил своей жене. Не мудрено, что потому она так открыто и изменяет вам. -Вот мне как раз на самом деле смешно слушать вас, - хохотнул Константин, ускоряя движение к выходу, чтобы не позволить такой незваной гостье задержаться. – Я уже, если верить вам и вашим доводам, обязан нестись, как сумасшедший в сторону Загса и строчить заявление на развод. Ведь даже частично заподозрив жену в неверности, я потеряю покой не только дома, но и в командировках, когда у нее полная свобода в действиях и в передвижениях. И теперь по вашей милости и по вине вашей болезненной ревности я могу лишиться всех благ? Вот это даже слишком смешно. Так любая психопатка, которой придет на ум подобный бред, может лишить меня покоя. А я привык жить в комфорте и в доверии. Иные попытки задержаться и развить шире и глубже ее домыслы, Константин пресек грубым подталкиванием гостьи в спину и захлопыванием за ней двери. Идиотка, а иной характеристики и не подобрать. Кукла ряженая. Да, красива, чертовка, привлекательна, но лишь когда молчит. И чего тогда мужа ревновать? Жена Вера тоже красива, также хороша собой. Хотя, по яркости и броскости может малость и уступить Галине. Эта фифа даже весьма соблазнительная кукла. Но уж Вера, и в этом Константин на все сто уверен, вряд ли закрутит роман с полностью подчиненным директором магазина. Не тот тип и не в ее правилах. Нечто припоминает из разговоров с женой Константин про этого Семена Гордеева. Танцует вокруг нее. Однако, не по части флирта. Всего лишь по причине пушка на лицевой части. Этому Семену страстно хотелось бы дружить. Но тогда он моментально выпал бы из числа подкаблучников. Точно так же, как и в аэрофлоте случается с подчиненными и начальниками и в их взаимоотношениях. Выпьешь пару раз, а он сразу на «ты». Ладно бы во время выпивки, а то и назавтра к тебе, как к корешу и с панибратством. Хотя, у Константина никаких подчиненных не имеется. Лишь начальство, которое очень любит выпить за счет пилота. Но таким поступком оно само и выравнивает авторитеты, что весьма не похоже на жену Веру. Строга и жестока она с торгашами. Даже взятками и преподношениями не смягчить. Даже частично поверить таким предположениям куклы Гали он не желает по таким причинам. Вот если бы жена областного ее начальства пришла на рандеву, то Константин мог бы призадуматься. Да и то после собеседования попросил бы отчитаться по таким проблемам саму Веру. Но только не к словам этой крашеной крали прислушиваться. Плевать и забить, постановил Константин, возвращаясь к кулинарным хлопотам на кухне, где вовсю кипел соус. Осталось настрогать салатов и открыть пару-тройку банок консервов. И стол готов к приему гостей, кои грянут с минуты на минуту для чествования повзрослевшей дочери. Их дочери, то есть, дочери ожидаемых гостей, уже побывали на предыдущем застолье. Теперь же на подходе супруги Бучельниковы Николай и Маша и супруги Даминовы Славик и Люба. Мужчины, так же, как и Константин, отдыхали после командировки. Что редко случается, чтобы совпали у всех троих выходные. Обычно всегда вразнобой. Ну, а их жены должны уже придти с работы. Конечно, раньше, чем обычно является Вера, поскольку у друзей правильные и обычные жены, хозяйственные и домашние. Они всегда спешат домой, чтобы там уже готовить мужикам и дочерям ужин. Николай и Славик пытались не раз прочесть Константину во время перекуров при застольях нотацию по правильному поведению жены и про излишнюю либеральность мужа. Но Константин категорично опротестовывал их попытки: -Это, стало быть, стать поперек ее карьеры? Не может ведь женщина сочетать два таких важных в ее жизни дела, как семейные хлопоты и карьерный рост. А потом, ведь сами знаете мои кулинарные наклонности. Ну, люблю я кормить своих женщин. И сам процесс создания таковых изысков мне нравится. Вовсе не собираюсь я с голодным ребенком и с пустым собственным желудком терпеливо ждать, пока Вера не прибежит с работы и в спешном порядке приготовит нам ужин, завтрак и завтрашний обед. Мы уж лучше с Валей сами вкусное нечто приготовим, а вечером мамку покормим. А потом, мужики, не забывайте такую главную и деликатную деталь, как предстоящую ночь. Нам ведь и в постель ложиться. А с кем, если она уже вся умотавшаяся? Нет, господа мужчины, даже не пытайтесь сбить меня с пути праведного. Даже если отложить в сторонку любовь к своим женщинам, то остается любовь к кулинарным фантазиям. Мне вполне хватает такого факта, что Валя перебивается собственными кашами и макаронами в мое временное отсутствие в командировке. Они хихикали, не соглашались, а Константин гнул свою политику. Ну, нравится жене ее работа, и лишать ее этих радостей считал неправильным. Ведь бывают и выходные, когда внезапно вспомнив о своем природном предначертании, Вера хваталась за все домашние дела, хотя, их практически не оставалось, если Константин дома. И жена, и мама в одном флаконе, тогда желала удивить семью кулинарными творчествами, своими кухонными творениями. Муж и дочь жадно съедали эти блюда, но Валя тихо и незаметно шептала отцу о низком качестве обеда. -У тебя, папа, лучше получается. Гораздо вкусней. А это съедать весьма тяжко и невыносимо. Но вслух при маме они вдвоем громко нахваливали ее фантазии, чтобы позволить ей почувствовать свою значимость в роли хозяйки. Однако назавтра, если что и оставалось с вечера, Константин выбрасывал ее кулинарию на помойку и готовил свои творения, которые дочь воспринимала с восторгом. -Папа, а может, скажем ей, чтобы не портила продуты? Еще отравит когда-нибудь нас. -Нет, не отравит. Я же контролирую. А потом, мне тоже хочется иногда отдохнуть от кухни, то есть, попробовать что-нибудь из маминых рук. Я не устаю, но маме приятно ведь от наших похвал! Все такие вот размышления начисто вымели из головы нелепые подозрения недавней гостьи. И Константин, уже улыбаясь, с теплотой вспоминал потешные стремления жены удивить семью своими кулинарными талантами. С дочерью Константин договорился, что признаваться маме в ее неспособностях к кулинарии, они не станут. Ведь мама и жена, зато балует и радует их дефицитными подарками, коих в магазинах днем с огнем не сыщешь. Так что, плюсы полностью уравнивают минусы. И ко всему прочему, они ведь любят свою маму. А в следующий раз он эту Галину и на порог не пустит. Вот таким необоснованными грязными подозрениями некоторые рушат стабильные, крепкие семьи. Ведь стоит только заронить зерно сомнений, как мгновенно на благодатной почве оно быстро прорастает и дает плоды. Да не те, какие желаешь обычно. Но не у Константина. Ему нужны для таких обвинений, как на суде, конкретные данные с доказательной базой. Пусть сама поначалу признается и подтвердит. А вот теперь звонок ожидаемый. Конечно, скорее всего, это не Вера, но точно уже друзья. Именно к этому времени они и приглашены. И открывать дверь он спешит с радостью и желанием. -Подарки мы уже подарили через дочерей, - сразу с порога за всех заявил Николай Бучельников, возглавляющий с большим букетом пионов в руках праздничную процессию гостей. – А цветы, как понимаешь, пока дарить некому. Надеемся, что сегодня она придет раньше? Все же праздник семейный. -Надеюсь, - радостно воскликнул Константин, запуская гостей в квартиру и сразу же указывая им направление в зал, где стол изобиловал и весь покрывался яствами, готовыми к трапезе. Нет, к праздничным подаркам вкуса. – Но нам абсолютно не страшна некая ее задержка. Я ведь предупреждал Веру, что поздравления и празднества начнутся точно в срок не зависимо от ее появления. Ладно, пусть не суетится и не спешит. Сама не слишком уважает излишнюю спешку. -Ну, Константин! – ворчливо простонала Маша, окидывая придирчивым взглядом застолье. – Ты же нам обещал на сегодня плов. Настоящий, узбекский. Мы так долго ждали этого момента, надеялись, что сегодня испробуем, а он картошку с мясом. Знала – не спешила бы. -Ага, совсем охамел мужик, в тон жены ворчал и Николай, хотя, если самому признаться, так именно такую картошку с мясом, именуемой в азиатской кухне, как соус, он даже больше всяких пловов уважал. – Да ладно бы плов, с этим еще можно с натягом согласиться. Но тут еще наблюдается полное отсутствие моего оливье! Немедля отчитайся, сачок эдакий! -Бейте, ругайте, но поначалу прослушайте мои попытки оправдаться. Нельзя сразу приговаривать, не позволяя высказать последнее слово, - повинно склонив голову, пытался защищаться Константин. – Ошибку совершил глупую, большую и непоправимую. Ну, двенадцать лет все-таки, возраст переходный. А потому пошел на поводу неких слабеньких каприз дочери, позволив ей пригласить на ее праздник всех друзей, коих пожелает увидеть за своим праздничным столом. И абсолютно не соизмерил свои возможности с ее желаниями. Честное слово, други мои, настрогал и наварил оливье с пловом полные посудины. Мы вдвоем с Верой вчера весь вечер резали, рубили. Даже для плова специально больший казан использовал. Так думали, что и детям до отвала хватит, и нам на вечер останется с избытком. -Ну, и? Ты что нам хочешь этой своей длинной витиеватой речью сказать? – уже со смехом, предполагая ход дальнейших событий, проговорил Славик. – Всех со двора друзей Валюша пригласила? -Всех, очень даже, как всех, - печально покачал головой Константин, разводя беспомощно руками. – Ну, максимум, на что я рассчитывал, так человек на двенадцать-пятнадцать, неплохо позавтракавших. Так вы не поверите, но в мой дом ворвалось минимум тридцатник оглоедов, специально изголодавшихся двух-трех дневным воздержанием. Смели со стола даже хлебные крошки. Хорошо, хоть булку хлеба успел спрятать. Ну, и еще один тортик. Вот мне и пришлось все застолье готовить почти с нуля, то есть, заново. И о каком оливье и плове разговор? Нет, это тогда к полуночи лишь сели бы. Но, торжественно обещаю, завтра с утра и оливье, и плов, но маленький казан, для вас специально сделаю. Как проснетесь, так и повалите к столу. -Согласны, прощаем, раз такое обещание даешь, - смеялись весело и от души уже все вчетвером, представляя то опустошение, что предстало перед глазами Константина после покидания стола детворы. Сие бедствие можно сравнить лишь с нашествием саранчи или набегом монголо-татар. -Вот в чем завидую Вере, так это твоим кулинарным талантам! – вдоволь отсмеявшись и отшутившись колкими остротами, с легкой завистью в голосе проговорила Люба Даминова. – Не пасовал после нашествия орды, а с невероятной легкостью и быстротой успел заново накрыть стол новыми приготовленными блюдами. Наши мужики тихо дожидались бы нас. Хоть немного подучил бы их, что ли? Вот даже обычную яичницу пожарить, и то не в силах. -Вот таких сентенций нам совершенно без надобности, - резко прервал такие намеки Славик. – Вам стоит лишь раз уступить, так вы мгновенно сие в наши непосредственные обязанности впишите. Девочки, оставим все, как прежде. Правда, Коля? Хочет мужик поварить, так пусть и парится. -Мальчики и девочки, - вмешался в такую острую и болезненную тему Константин, предотвращая ссоры, как супружеские, так и дружеские. – Кухня должна привлекать мужика, а не обязывать. Ну, люблю я кулинарию, и баловать изысками и творческими фантазиями своих близких. Это во мне сидит, а не по указанию жены тащусь на кухню. И зачем через силу мужикам кашеварить, коль у вас самих неплохо получается. Прав Славик – оставим все на прежних позициях. -Верно говорит хозяин, - быстро согласились мужики. – Нам больше нравится ваша кухня, чем собственное приготовление. -Все, распри побоку, все садимся быстро за стол и сходу опрокидываем по пару рюмашек, - скомандовал Константин. – Иначе я уже с ног валюсь. Ни тела, ни души не чую. Замотался совсем. Организм требует в срочном порядке зарядку порцией энергии. В смысле, горючее в баки залить. Предложение восприняли с восторгом, и исполнили заявку незамедлительно, припоминая свою застольную присказку по поводу отсутствия промежутка между первой и второй рюмкой. Правда, Николай рекомендовал не задерживаться перед третьей, быстро, пока дамы не успели опомниться, наполнив рюмки водкой, а бокалы вином, пулеметом прострочив популярный тост мужчин: -За женщин, за любовь и за наших жен! Маша попыталась опротестовать спешку, однако после таких пламенных слов ставить бокал на стол посчитала ошибочным. -И больше не части, - после третьего бокала потребовала она. – Закусывайте плотней, а то так и потанцевать не с кем будет. -Я всегда в строю, - успокоил ее Константин, который всегда пьянел медленно, и умел оставаться даже при обильном застолье в здравом уме. Просто плотно закусив после первых рюмок, потом алкоголь уже неспособен был одолеть здоровее молодое тело мужика. -Ой, от твоих обещаний нулевой толк. Даже звучит глупо и бессмысленно, что мог даже промолчать, - сморщив свой носик, проворчала Люба, выразив свое отношение к бесполезности от трезвого Константина. – Ты от своей Веры не отрываешься. Нам может повезти, если она задержится попозже. -Ну, так поспешим, девчата, и срочно по четвертой наполним. А после пятой приступаем к развлекательной программе, - поторопился воспользоваться удачной ситуацией Николай, мгновенно наполняя тару алкоголем. Однако финт не прошел. Он сразу же получил предупредительный жесткий взгляд со стороны жены и поспешил забрать свое дельное предложение назад. – Да я так просто, думал, как лучше. Ну, тогда, мужики, валим на перекур. -Поскольку я некурящий, то остаюсь с женщинами. А уж мы в ваше отсутствие даром время терять не планируем, - хитро подмигивая женщинам, высказал ближайшие планы Константин. Курить расхотелось. Мужчины, хоть и не поверили угрозам Кости, но рисковать не решились. -Константин, - внезапно, словно что-то вспомнив, спросила Люба. – А что это за краля заходила намедни к тебе, а? Пока жены нет, он принимает тут у себя неких подозрительных особ. Это при Вере Костя прикидывается паинькой, а в ее отсутствии у него совершенно иные намерения. -Вот откуда ты можешь знать, если в это время сама на работе была? – совершенно не удивляясь такой осведомленностью, поскольку женское радио в районе работало исправно, хихикнул Константин. -Доложили, будь спокоен, не оставили в неведении, - усмехнулась Люба, косо поглядывая на мужиков, которые мгновенно отложили рюмки и позабыли про тосты, с раскрытыми ртами уставившись на Любу, с нетерпением ожидая продолжение пикантных подробностей. – Сам расколешься, или слегка попытать. Я так предполагаю, что без ответа мы не останемся. -Сдаюсь, пытать без надобности, сам колюсь, - согласился Константин, решив более не испытывать терпение гостей, не позволяя им самостоятельно развить гипотетические картинки. – Жена Гордеева, директора первого гастронома по Карла Маркса приходила. Я уже и позабыл о ее существовании, так тебе понадобилось напоминать. Честное слово, но тему она развила неприятную. -Нее, - протянула Люба, слегка посмеиваясь над Костей. – Такую кралю быстро забыть не получится. -Краля сама по себе довольно-таки броская и яркая, соглашусь с тобой. Но тупая, как пробка. -Ты ее тестировал на интеллект? -Сама раскрылась, без каких либо моих попыток протестировать, - отмахнулся Константин. – Пришла с подозрениями, будто Вера с ее мужем крутит шуры-муры. Вот с разборками ко мне и явилась. Вернее, открыть глаза на такую подлую их натуру. Но без фактов и пикантных подробностей, а просто с такими сомнениями. Мол, ей так показалось, поскольку один раз увидела ее в его машине. Николай прямо от таких инсинуаций собственной слюной подавился. Пришлось Маше долго стучать ему по спине и ворчать в адрес столь несвоевременной помехе интересного описания, как явление обманутой жены. -Хорош здесь нам туберкулез распространять, чахоточник! – прикрикнул Славик на друга, и Николай, словно только и ждал такого указания, мгновенно стих. – Давайте срочно выпьем и заслушаем полный и подробный отчет Кости. Народ хочет знать, чем эта могла мотивировать данная особа свои подозрения. Для таких серьезных подозрений требовались серьезные основания. -Ой, вот, заткнулись бы оба, что ли? Да чтобы она там не наговорила, - возмущенно воскликнула Маша, - так я ей все равно бы не поверила. Твоя Верка на дуру абсолютно не похожа. Признайся, Костя, а мне она сама про то говорила. Что к числу сексуально озабоченных Вера не относится. Даже, прости меня Костя за такие откровения, поскольку это ее слова, а не мои фантазии, она с большим удовольствием отдыхает от твоих домогательств, пока ты в командировке. Лично для нее сама карьера и эта работа, по-моему, дороже и главней столь сомнительных удовольствий. Наплюй и забудь. Поди, еще тот гуляка, вот и носится его баба по всем предполагаемым любовницам, мужей достает. Умная так не поступит, сама мужика прижучит. -Уже послал. Во-первых, если уж случится некое подобие, так я сам у нее спрошу и потребую признаний. А во-вторых, сомнительные предположения я даже слушать не желаю. Сами понимаете, что если бы я был неким больным ревнивцем и ревновал жену ко всем завмагам и директорам, то давно бы или свихнулся, или развелся. Вот и рекомендовал ей приходить ко мне с неопровержимыми уликами, а не просто со своими болезненными сомнениями. Сильные заверения и убеждения друзей были излишними. И вовсе не только потому, что Константин настолько уверен в верности своей жены, но еще, что немаловажно, так это полное отсутствие склонности Кости к болезненной ревнивости. Некое незначительное присутствие таковой он не отрицает, поскольку у любого человека имеется данное чувство. Однако изобилие его он считает излишком и болезненным балластом. Константин всегда мыслил трезво и разумно: требовать признаний у жены кошмарно глупо, поскольку в любом случае ответ прозвучит однозначно. Верна, неверна, но еще ни одна, даже чересчур глупая баба не каялась под нажимом даже при очевидных фактах. И тем более при намеках. Категоричное «нет» в любом варианте гарантировано. А остальное на твои личные фантазии. А Константин безумно любил своих женщин по-настоящему и страстно. Правда, дочь чуть-чуть больше, но об этом знала лишь сама Валя. А потому, как сам считал, так и уверен был во мнениях жены, что терять семью ради глупых и никчемных кратковременных интрижек не просто пошло, но и бесперспективно. На вкус и цвет любовница и любовник не лучше. И оттого Константин и сам избегал таковых флиртов в командировках. Там была работа, там были книги, которые читал он запоем. И там еще присутствовала и физкультура. Форму Константин поддерживал. Правда, и дома имелись таковые развлечения, но здесь он старался побольше насладиться женой. Максимально. Правда, Люба, открывая женскую тайну, что Вера с удовольствием и в этом плане с удовольствием отдыхает от мужа эти две недели. Не велик срок для воздержаний. Даже наоборот: встречи от таких расставаний становились жадными и страстными. Сдружились все трое пилотов еще в училище. Вместе попали и в Вороховск, вместе переучивались с Ми-4 на Ми-2. И переженились уже здесь в городе. Хотя, Николай и Славик немного позже Константина. Но зато на местных. А вот Константин на сибирячке из Красноярска. Однако, в тех краях практически не бывал. И произошла их встреча при трагических обстоятельствах. Где-то через два месяца после окончания училища погибли в автомобильной катастрофе его родители. И вот, возвращаясь из родного города после похорон, он встретил Веру в Москве в Аэропорту Домодедово. У нее уже были на руках билеты до Красноярска. Однако, времени до отлета хватило, чтобы познакомиться, наговориться и договориться. Случилась во время такого кратковременного знакомства между ними некая химическая реакция, как объясняют некоторые философы причину и природу любви. Да такая сильная, что уже через несколько часов Вера сдавала билеты и покупала на рейс, что отправлялся вместе с Константином. Так они и улетели уже договорившиеся и считавшиеся себя повязанными узами таковой реакцией в областной центр Константина Азимовск. Так и стали благодаря одной беде мужем и женой. Расписались быстро по прибытию в Вороховск. Оттого и дорожил семьей и чувствами Константин, считая Веру посланником сверху в утешение утраты. А там уже на следующий год родилась самая любимая женщина в мире, ради которой, так казалось Константину, он и мелкую интрижку сумел бы простить жене. Да и на такое она не пойдет. Не будет и не станет даже ради карьеры рисковать по поводу некоего старого козла, коим и считал Константин Гордеева. Ведь без Константина она никак не сумеет воспитать дочь. Костя - ее тыл, ее крепость, защита и оборона. И про то она хорошо знает сама. Внезапный звонок в дверь заставил сменить тему супружеских измен и удивленно посмотреть друг на друга. Вера звонить не стала бы, дети сами с шумом ворвались бы. А иных гостей они не ждали. -А может, ключ потеряла, - предположила Любы и побежала выяснять имя посетителя. -Зачем ключ, если я не закрывал двери на замок? – поинтересовался Константин больше у самого себя. Но Люба уже через минуту вернулась слегка встревоженная и растерянная, будто там совершенно неожиданный посетитель, которого никто, и предположить не мог по причине невозможности его явления. -Константин, ты на праздник никого из ментов не приглашал? Там двое в форме тобой интересуются. А может, криминал, какой за тобой числится? Колись, успеем отмазку сочинить. -Пока, как мне кажется и представляется, настолько, чтобы ко мне по два милиционера приходили, я ничего подобного не успел натворить, - весело отозвался Константин, покидая застолье и направляясь в сторону прихожей. – Даже, - он остановился у дверей и ткнул пальцем в потолок, - нашей любимой инспекции придраться не к чему. А может, выпить мужики зашли. Слух прошел, что здесь наливают, вот и завернули на огонек. Ладно, сейчас уясним. Хохотнул и скрылся в прихожей, прикрыв за собой дверь, скрывая от милиционеров праздничный стол, а от гостей посетителей, чтобы выяснить причину их появления без свидетелей. -Я вас внимательно слушаю, - спросил Константин, узнавая в одном из милиционеров участкового старшего лейтенанта Уварова Максима. – Привет, что вас привело ко мне, и какие вопросы так срочно возникли, что даже в такой праздник по двое ко мне приходите? -Константин, - обратился Уваров к Константину на «ты», поскольку общаться приходилось часто по бытовым и простым незначительным вопросам. Однако голос его звучал не по-дружески, а слегка сурово и официально. – Вот, капитан Морозов хочет с тобой поговорить. В общем, он все и расскажет. -И что вы мне такое хотите сообщить секретное и важное, что даже сами лично явились? – уже слегка настороженно и с незначительным волнением спрашивал Константин, немного трезвея от тревожности обстановки. – Смелей, испугать меня сложно, я человек с самообладанием крепким. Удивить не удастся тоже, ибо сегодня и без вашего появления день удивительный. Уже одна приходила. -Ваша супруга Вера Александровна Сафронова, как мы прочли в паспорте, погибла в результате ДДП. Вам необходимо проехать с нами в морг для опознания. Примите наши соболезнования, и прошу вас, одевайтесь и выходите к машине. Мы вас внизу с Максимом подождем. Милиционеры, а точнее, капитан Морозов выдал информацию, и они покинули квартиру. А Константин, ошеломленный и ошарашенный таким известием, все никак не мог осознать смысл слов, сказанных капитаном. Да что же это твориться сегодня в такой радостный день такое! В этот праздничный и значимый день для его, для их с Верой дочери, когда хотелось лишь веселиться и праздновать. То некая поначалу Галина со своими нелепыми ревностными предположениями. А теперь милиция с такой страшной и ужасной вестью. Погоди, а что он такое сказал? ДДП? Погибла? То есть, ее совсем не стало, что ли? Но такого просто не может и не должно быть, поскольку Вера еще не привезла, не успела привезти дочери подарок? Ведь теперь даже что и какой никто не узнает. Это нечестно, это несправедливо. Боже мой, о чем он сейчас думает! Они же не с подозрениями и не с предположениями явились к нему в дом, а с фактом, с явью, поскольку Вера всегда с собой возила паспорт. Он нужен был ей по работе. Вот почему они приехали именно к нему. Сразу, потому что прочли в паспорте фамилию и прописку. Там ведь указан ее адрес, их адрес. -Константин, случилось чего? – в прихожую вошла Маша и тихо трясла его за плечо, пытаясь вывести его из оцепенения. -Вера погибла, - потеряно проговорил он, и уже теперь в состояние шока вошла и Маша, хватая воздух беззвучным ртом, словно задыхалась и никак не могла выдохнуть из себя воздух. Поскольку Маша за собой дверь не закрывала, а эти трагические слова Константин произнес довольно-таки громко, то мгновенно последовала реакция из зала, из праздничного стола. Мужчины громко простонали, а Люба визгливо вскликнула, роняя бокал с вином на пол. -Как, что, почему? – первым пришел в себя Николай, возвращая всех в реальность из тупого оглушения. И теперь все уже осознали истинный смысл таких ужасных слов. Вот потому и пришли милиционеры, чтобы сообщить семье, оставшейся семье это страшное известие, мгновенно превращая праздник в трагедию, траур и в осознание ужасной потери мамы, жены и дочери своих родителей. Это же теперь нужно срочно телеграфировать в Красноярск. Хотя, на похороны успеть из такого далекого сибирского городка сложно и весьма проблематично. Летом на самолеты билетов не бывает. Да о чем он думает, что за мура в голову лезет! Ведь его внизу ждут, чтобы сейчас ехать в морг и там опознать свою жену. Уже мертвую, а он кошмарно боится увидеть свою Веру неживой. -Люба, - попросил он, уже вышедшую из первоначального шока и плачущую горькими слезами, подругу. – Ты не съездишь со мной в морг? Хотя, не надо. Лучше ты, Коля. Пацаны, а мне по-настоящему страшно. Я боюсь. Нет, все равно поеду один. Только вы меня дождитесь, ладно? Валя придет, так лучше будет, если ей вы скажете. Все равно ведь придется признаваться. -Погоди, Костя, а может, не спешить, немного переждать, - растерянным голосом попросил Славик. – Вот ты приедешь, а потом и скажем. Вдруг они ошибаются, и она еще не умерла. Или там другой человек. Ведь могли и перепутать, паспорт эта женщина просто нашла Верин. -Ох, нет, ребята, я чувствую, что сказали они правду. Паспорт Вера никогда не потеряет. Скорее всего, и даже на самом деле, там Вера. Она погибла, да, наша Вера, наша мамочка умерла навсегда. Против такого аргумента никаких сомнений возникнуть не могло. Просто так, если есть хоть маленькие сомнения, никто бы не сказал о гибели родного и близкого человека. И, стало быть, там, в морге лежит Вера, их лучшая подружка. Не хочется осознавать и верить, а придется. Собираться и одеваться Константину, было просто, поскольку он уже был одет не по-домашнему, как обычно любил летом валяться на диване в спортивном костюме, а по-праздничному. Лишь перед выходом, словно опомнившись, схватил свой паспорт. Вдруг зачем-то и для чего-то потребуется. В морге Константин за свою не совсем короткую жизнь не был ни разу. Как-то бог миловал и уберег от посещений таких мрачных помещений. Потому и охватил легкий ужас, когда санитар приоткрыл перед ним широкую дверь в мир иной, отличный от живого. 2 Мертвым холодом и зловещей тишиной переполнено с избытком и с излишком это ужасное мертвое помещение. Специально, что ли, красят стены этого последнего апартамента человека перед отправкой в мир и царство мертвых такой мрачной грязной краской, чтобы не было искуса и стремлений попасть сюда? Но вот некая беда принуждает Константина переступить порог и войти в эти владения. Страх, ужас и охватившая все тело лихорадка сковывала движения. Ноги, отделившись от тела и мозга, отказывались подчиниться. Однако отставать от капитана и санитара, ступивших в эти катакомбы и торопившихся скорее избавиться от обязательной миссии, совершенно не хотелось. Они ступали по ледяному бетонному полу, словно по тротуару городских улиц, и не испытывали некоего дискомфорта, абсолютно не согласовывая свои собственные чувства со страхами и сомнениями Константина. Участковый заходить внутрь помещения не пожелал, посчитав свои основные обязательства уже исполненными. Ну, а для капитана здесь все было знакомым и привычным. Потому-то его равнодушное лицо и движения были уверенными и спокойными. Отбросив простыню, закрывающую лицо покойника, капитан попросил Константина опознать в мертвом человеке свою жену и произнести свои признания вслух. Вера лежала на этом холодном, обитом железом столе, словно живая, прилегшая отдохнуть после трудового тяжкого дня. И у Константина внезапно возникло жгучее желание, попросить ее прекратить притворяться и уйти вместе с ним домой, где их ждет дочь, у которой сегодня день рождения. Ведь ей исполнилось двенадцать, а ей родители так и не подарили никакого подарка к такому праздничному дню. Это же нечестно по отношению к ребенку, это просто нечестно. -Она? – вывел Константина голос капитана из оцепенения и таких ненужных глупых размышлений. -Да, - кивнул головой Константин, не способный на другие слова и осознавая в этом изречении страшную правду. -Скажите, - уже сидя в машине, спросил капитана Константин. – Как все это случилось и где? -Возле универмага, - спокойным будничным голосом отвечал капитан, уже занимая свои мысли совершенно иными планами. – Она была в автомобиле с неким Гордеевым Семеном. Это заведующий первого гастронома, как нам сказали свидетели. Вам знаком такой человек? -Нет, совершенно незнаком, - чужим голосом произнес Константин. – Простите, не совсем так, знаком, но не лично, а из слов Веры. Но сам его так, мельком пару раз видел. Все верно, все правильно. Он часто ее подвозил. Да и другие также подвозили. Должность у нее такая большая была. -И какая, если не секрет? Вы не подумайте, я не имею ничего такого в виду. Просто хотелось бы знать, почему они оказались вдвоем в его автомобиле? -Так она там в их торговле вроде как за главного инспектора по качеству. Честно, так я не слишком и вникал в ее трудовую деятельность. Но знаю, что она ехала в универмаг за подарком. У дочери сегодня день рождения. Вот стол накрыл, друзей, подруг пригласил, а вы к нам с таким подарком. Понимаю, ваша работа такая – приносить нехорошие вести. Как все случилось, он тоже погиб? -Оба погибли. Уже парковали свой автомобиль, как КАМАЗ занесло прямо на них. Скончались оба на месте и сразу. У КамАЗа, вроде как, рулевое отказало. Правду и подробности не знаю, там спецы разбираются. Вы завтра зайдите в управление, подпишите все бумаги. Сегодня уже не стоит, понимаю, что мысли и думы совершенно в другом направлении. -Да, - согласился Константин. – Вы только меня возле Почтамта высадите. Ее родителям телеграмму отправлю. Понимаю, что сейчас спешка излишне, но надо поскорее сообщить, пусть приезжают хоть на могилку. В любом случае к похоронам не успеют. Далеко живут. -Вот такое как раз, вряд ли вам нужно, - категорично отказал капитан. – Не примут вашу телеграмму. Необходимо справку из больницы взять. Завтра все и сделаете. Вы правы – спешка не нужна. Константин согласился с капитаном и до самого дома сидел, молча, хотя и мыслей в голове не было никаких. Туман, некий посторонний шум и стук, словно эхом отзывались удары сердца. -Папочка, это правда, да? – встретила его таким вопросом у порога дочь Валя. Видать, не сумели печальные и заплаканные гости скрыть от ребенка такое страшное известие. А так даже и легче, внезапно решил Константин. Ведь теперь правду она уже услыхала. И Константину останется лишь ее подтвердить. Однако и такое, оказалось, сделать сложно и больно. Поскольку в глазах ребенка еще теплились остатки надежды, что дяденьки просто перепутали маму с какой-то незнакомой тетей. Однако все оказалось правдой. И Константину ничего не оставалось делать, как кивнуть головой, подтверждая слова тети Любы и тети Маши. Константин обнял Валю и прижал ее голову к груди, окуная свое лицо в ее густые пышные волосы. Слезы сами потекли. Ощущал он в своих руках и тихие рыдания дочери. Друзья, выразив свои глубокие соболезнования, засобирались домой, но Константин внезапно их остановил, словно страшась такой мысли, что теперь он остается наедине с дочерью и с их общим горем. А пока он к такому совершенно не готов. Ведь молчать нельзя, а говорить какие-то пустые и ненужные слова просто невозможно. Пусть хоть друзья скажут что-нибудь. -Погодите, - просил он и умолял сквозь рыдания. – Не нужно нас покидать сейчас. Понимаю, что не к месту застолье, праздник сорван. Но вы чуть-чуть посидите с нами. Поговорим о Вере, о нас с дочуркой, вспомним былое и все хорошее, что случалось за годы нашей дружбы. И помянем нашу подружку и маму. Константин понимал, что правильней и разумней было бы их отпустить по домам. Но эти первые минуты горя хотелось, чтобы друзья находились рядом, чтобы хоть немножко снизить планку беды и кошмара такой внезапной потери. Перспектива одиночества просто страшила и пугала. Да и сейчас, пока свежи в памяти те секунды пребывания в морге, нужно пересказать друзьям эти подробности. И Константин вкратце рассказал им со слов капитана картину катастрофического события, не упуская и не пытаясь утаивать такую деталь, что Вера находилась в машине и вместе с ее хозяином Гордеевым Семеном. Это уже не столь важно. -Костя, милый, - настороженно спросила Маша, косясь взглядом в сторону дочери Вали. – Мы надеемся, что ты ничего такого в этом факте предосудительного не увидел? Ведь сам же говорил, что, скорее всего с ним она и поедет в магазин за подарком для Валюши. -Да нет, глупости все это, - с некой небольшой злостью и отчаянием воскликнул Константин. – Обычная болтология взбалмошной ревнивицы. Они и должны были вместе ехать к универмагу. Мне Вера говорила, что ей самой бывает временами неудобно за такую жесткую эксплуатацию Семена. Но, как Вера любила говорить, сам напросился, так пусть и возит. Тем более что ему всегда казалось, что по такой причине она ему поблажки устраивает. Да вот только имени подарка я даже не предполагаю. Не успела она забрать его. Можно было бы заскочить к директору универмага и спросить про подарок, но сейчас нам он уже ни к чему. Сидели, молча, пили водку, вино. Потом вдруг словно прорвало и всем захотелось выговориться. Вспоминали те далекие годы, когда, возвращаясь с похорон родителей, Константин привез Веру. Два друга пока благополучно холостяковали. И, так считал сам Константин, глядя на семейную идиллию друга, Славик с Николаем поспешили пережениться. Ведь из командировки гораздо привлекательней и приятней возвращаться в семью, а не в заброшенную запустевшую комнату в общежитии, в которой даже нечто иметь свое никак не получалось. Поскольку этим предметом и этими вещами, и даже твоей кроватью пользовались в твое отсутствие все, кому не лень, или кому так было необходимо уединиться. Даже те счастливчики, имеющие собственную комнату в единоличном пользовании и без соседей по койке, то чаще всего, если не всегда, перед командировкой у тебя некто просил ключ. А по возвращению ты обнаруживал в своих апартаментах даже не того, кому позволял по своим холостяцким надобностям попользоваться. Проблем женитьба добавляла, но и избавляла от многих неудобств. Потом появились дети. Так уж случилось, что у троих друзей родились дочери. Поскольку все три подружки рожали по очереди, каждая на следующий год после дружки, то поначалу Вера, сама и с помощью старших соседок уже освоившая премудрости обращения с младенцами, обучала этим навыкам Любу. А уже потом сама Люба помогала осваивать курс молодой мамаши и азы младенчества последнюю роженицу в их компании Машу. Но, ведь годы спустя эти сложности и мытарства вспоминаются, как нечто забавное и интересное. Женщины по нескольку раз принимались плакать, а мужики с разрешения жен и самого некурящего хозяина, курили в комнате сигарету за сигаретой. Валя уснула на руках у Константина, и ему пришлось отнести ребенка в спальню и уложить в кровать. Детство есть детство. И детский организм взял свое. А вот Константин даже захмелеть не смог, чтобы забыться и уйти от этой боли хоть на некоторое мгновение. Ведь впереди еще много тяжких дней. Вот когда понял Константин, что Вера занимала высокую и почетную должность в городе. Ему не пришлось взваливать на себя все эти хлопоты, заботы и труды с суетой похорон. Все на себя взял горторг. Константин лишь подписывал какие-то бумаги, давал согласия и отвечал на некие вопросы, порою даже не вслушиваясь в их смысл. Поскольку расспрашивают, то это им нужно. Дочь Валя еще малость поплакала на кладбище возле матери, лежащей в гробу. А когда заколачивали крышку и они с дочерью бросили свои горсти земли в могилу, то в ее глазах он уже видел спокойствие и желание жить дальше. Для нее мир не рухнул и не перевернулся с исчезновением мамы, а просто ее уход сильно огорчил, напугал и внес некий хаос в думах. А теперь у нее уже строились планы жизни с папой, в этом городе и в окружении подружек. Ну, и правильно. Так и должно быть с детьми. Ведь впереди ее ждали долгие годы радостей и печалей. Хоронили Гордеева и Веру в один день. Только в разных концах кладбища. У Семена на этом кладбище захоронены родители, потому его могилку вырыли рядом. И Галина подошла к Константину уже на выходе из кладбища. Константин даже не признал в этой, поблекшей и одетой во все черное, женщине ту крашенную кралю, что в день гибели пыталась обвинить супруга и жену Константина в адюльтере. Не поверил он ей в прошлый раз, не желал слушать и в данную минуту. -Ну, молодой человек, убедились в правоте моих подозрений, теперь не будете пытаться защищать? – задала она этот вопрос с чувством иронии и легким сарказмом, словно даже была рада таким исходом и подтверждением ее догадок, решившим махом семейные проблемы обоих овдовевших рогоносцев. – Мне можно было и не верить на слово, так поверьте факту. Константин поначалу даже вопроса ее не понял, поскольку не признал в ней Галину. Слегка странным взглядом и с долей подозрительности в адекватности состояния женщины, только что схоронившей некоего родственника, Константин несколько секунд изучал ее, напрягая мысли в поисках ответа и понимания этих странностей. А когда до него стал доходить смысл сказанного, и Константин наконец-то понял, от кого и зачем задан этот вопрос, то его охватила с трудом сдерживаемая ярость и ненависть к этой глупой пустоголовой кукле. Неужели можно так слепо приревновать, не получив ясного адекватного ответа от мужа, что даже сейчас ненавидеть мертвого и уже схороненного. И лишь присутствие дочери спасло женщину от резких грубых слов и действий. Как можно тише и спокойней, но, уже не стесняясь в выражениях, Константин процедил сквозь зубы, пытаясь полнее выразить к ней отношение: -Ты, кукла драная, дрянь сволочная! В бога не веришь, так совесть послушай и поверь ей. Они мертвы, оба погибли, мы их схоронили. Так не гадь в душу живым. Память сохрани и то хорошее, что осталось в ней. Или настолько достал он тебя, что готова даже сплясать на его могилке? Так это твое личное дело, твои беды и страдания. А меня тошнит от твоих грязных инсинуаций. Прошу и даже умоляю – чтобы больше никогда и нигде не видел тебя. Исчезни. Галина испуганно шарахнулась от грубого и яростного отпора, совершенно не ожидая подобной реакции на ее, как казалось, правдивую и справедливую реплику. Она чуть ли не бегом врезалась в толпу и затерялась среди присутствующих. И больше, как сам того и желал, Константин ее не видел. Да он просто вычеркнул ее из своей памяти, словно ненужное и бесполезное существо. -Папа, а кто это такая тетя, а? – спросила Валя, слегка ошарашенная выходкой и грубого обращения к незнакомой женщине папы. Таким ей еще не приходилось видеть и слышать его. Обычно ее папа со всеми вежлив и деликатен. – Она твоя знакомая, но просто плохая, да? -Нет, я ее не знаю, но она очень скверная тетка, - с легкой смешинкой в голосе проговорил Константин. – И если тебе когда-нибудь она попадется на пути и попытается всякие гадости в адрес нашей мамы говорить, то я тебе разрешаю потребить даже ненормативную лексику. Вплоть до нецензурной. Заранее прощаю. Лишь бы в привычку не вошло для других. Валя хотела хихикнуть, но внезапно поняла, насколько неуместным окажется сейчас ее смех. Однако на душе все равно образовалось некое веселье. Да, маму схоронили, но Валя спокойно собирается жить уже без нее. Ведь в этой жизни главное, чтобы папа всегда был рядом. К Константину подошел командир эскадрильи Котов Геннадий Сергеевич, или Сергеич, как звали его по-свойски пилоты и товарищи по цеху. Сжав его руку в своей, он кивком головы выразил соболезнования и призвал крепиться и жить по-прежнему. Разумеется, так, как раньше, уже не будет, но смерть жены не остановила самой жизни, и ничего в этом мире не закончилось. Жизнь продолжается. -От ее родителей ничего не слыхать? – спросил Сергеич после всех стандартных успокоительных фраз. -Телеграмму прислали, что выехали поездом, - ответил Константин, поблагодарив командира за сочувствия. – Но ведь это как минимум, четверо суток. А самолетом для них дорого, да и для лета практически невозможно. Билеты на все лето проданы. Да и не это главное. Теперь уже они никуда не успеют. -А что с самолетом? Могли бы как-нибудь достать билеты. По телеграммам всегда найдется одно-два места. -Не нашлось. А может, не хотели. Ведь это просить надо, - печально констатировал , как факт Константин. – Вот только отсюда я буду просить Филиппенко три билета на обратный рейс. -С дочерью отправишь? Ну, и правильно. Там, хоть и Сибирь, но город крупный, центр края, так что, скучать не будет, - согласился с Константином Сергеич. – А в отпуска навещать будешь. Ну, а пока поскучаешь. -Очень и сильно, Сергеич, - трагичным голосом произнес Константин, словно уже прощался с самым любимым человечком навсегда. Ощутив, как после слов командира и его согласия с мнением Сергеича Валюша вздрогнула, будто от испуга и внезапного приговора, Константин сильно прижал к себе ребенка и поспешил срочно успокоить ее сердечко. – Нет, милый мой ребенок, мы навсегда расставаться с тобой не собираемся. Ты всего-навсего на лето, на каникулы поживешь у бабушки с дедушкой. А потом я за тобой к концу августа прилечу. Мы уж постараемся с тобой вместе прожить эти трудные времена. Справимся же, не пропадем. -Справимся, папочка, конечно справимся! Нам никак нельзя друг без друга, - слишком радостно воскликнула Валя, что даже сама испугалась своей внезапной радости и такой реакции на папины обещания. Ведь теперь уже ей совершенно ничего не страшно и не опасно. – Ой! – испуганно прошептала она, зарывая лицо у папы на груди. – Я нечаянно, правда-правда! -Ничего, миленькая, все верно, не пугайся. Мы обязательно должны помнить и чтить память нашей мамы. Но и о себе забывать нельзя, - как можно мягче и нежней проговорил Константин. – Правильно, Сергеич, говоришь – жить нужно дальше. Вот мы и будем нашей семьей жить. Теперь уже сдерживать радость Валя оказалась бессильна, поскольку подружки все эти дни твердили ей о неизбежности расставания с отцом. А папа решил все по-иному. Он пожелал, чтобы их семья сохранилась, а не рассыпалась на мелкие осколки. Поэтому Валя оторвалась от папы и помчалась к Аленке и Юле, чтобы срочно озвучить такую великолепную новость. Ведь это их папы и мамы говорили такие страшные слова. И уже через минуту возле входных ворот кладбища Константин с Сергеичем слышали их веселую трескотню и болтовню, словно не было смерти и не было этих похорон. Трагедия ушла для дочери в прошлое. -Ну, и пусть, не мешайте им, - сдержал порывы Любы и Маши приглушить эти неуместные, вроде как, радости. – Ничего страшного. Никто не осудит, а сами дети могут не понять и обидеться. -Константин, - вернулся к начальному разговору Котов. – А почему ты не хочешь взять отпуск именно сейчас? Вместе отвез бы. А потом бы слетал за ней. Хотя, даже представить невозможно, как ты сможешь работать вместе с ребенком. За ней ведь нужен присмотр регулярный. -Я сумею, я справлюсь, - тяжело вздыхая, но уже с долей оптимизма и мечтами о будущем проговорил Константин. – Да и зачем мне два раза в Красноярск летать? Если честно, так мы с тещей и тестем общались крайне мало. А Валя? Мне не хочется без нее жить и работать в этом городе. С ней мне будет сложно, трудно и суетно, а без нее совсем худо и дерьмово. -Ну, я так думаю, и мне так кажется, что кое в чем ты прав, - немного подумав, согласился Котов. – Хотя, есть у меня довольно-таки приемлемое предложение по твою душу. Должность инструктора у нас освобождается. Марченко переводится в область. Вроде как, родственник в управлении им заинтересовался. Вот тебе и пожалуйста. А у инструктора командировки короткие, малодневные. Можно на некоторое время и одну под присмотром соседок оставить. А она у тебя достаточно самостоятельная, уже почти взрослая, справится. Согласен? -Сергеич, не то слов! – тут уж и сам Константин не сумел сдержать эмоции и радость от предстоящих перспектив. Ведь на такой должности он будет дома почти каждый день. Уж свои положенные к оплате пятьдесят часов он вылетает легко и на базовом порту. Как он видел и понимал, так начальство, включая и Марченко, чаще просто вписывались в задание, чем летали. А менять тактику и утвержденную политику Константин не собирался. Он себя реформатором не чувствовал. – Так это же снимает все мои проблемы. А там, если честно, то и на пенсию можно слинять. Набрал я уже свои положенные двадцать пять лет. Даже с запасом. -Отстань, ради бога, - со скучным и брезгливым выражением лица отмахнулся от него Сергеич. – Какая еще пенсия? Минимум десять-пятнадцать лет полетать сможешь. Сейчас инструктором, а чуть позже ко мне в замы подашься. Гречишников сам грозится через пару-тройку лет в пенсионеры записаться. Ну, а к тому времени твоя Валя совсем повзрослеет. Немного прошлись, молча, бросая ничего незначащие фразы друг другу. А потом Сергеич внезапно спросил: -Горторг поминки устраивает? В «Золотом Якоре»? Да, помпезно и даже немного излишней торжественности. Прости, все же твоя жена, но, признаюсь, что даже нам такие расходы не под силу. -Да, они. Хотя, если признаваться честно, так мне хотелось без шума и суеты посидеть. Да ничего не поделаешь, могут неправильно понять. Но, спасибо им, облегчили они мне эти хлопоты. Все взяли на себя. Пусть так и будет, все же их товарищ погиб. Для многих, возможно, и в радость, поскольку высокая должность освободилась, да и строга для торгашей Вера была. Поди, скорбят, а в душе поют здравицы. Не понимают, что со смертью ревизора сама должность не ликвидируется. И еще неизвестно, насколько добрее или злее окажется новый инспектор. Народу собралось в ресторане полный зал. От Константина пришли лишь его друзья и несколько Вериных подруг. Остальные же сплошь из торга. Ну, несколько представителей из области. Ее личное начальство говорило много и часто, что даже пить и закусывать, некогда было. Почему-то, оказывалось, что ее любили, не такой уж и строгой она была. Зато справедливая и честная. Так все говорили. Но Константин помнил, что весьма и весьма часто в ее отсутствии к нему в квартиру завозили пакеты с деликатесами и подарками. Наверно, и деньги давали, поскольку Константин свою зарплату практически не снимал с книжки. Там скопилась довольно-таки приличная сумма. Ну и пусть. Зато сейчас им с Валей с избытком на много лет хватит. Друзья советовали, да и сам он решил, что потребует компенсацию с того предприятия, кому принадлежал роковой грузовик КамАЗ. Чтобы нерадивость была наказана. А слушать эти дифирамбы даже немного потешно, да повод печальный и трагичный, чтобы улыбаться. Поди, каждый говорящий, ну, почти каждый кукиш в кармане держал во время выступления. Но зря он так злорадствует в адрес ораторов, бывших ее сотрудников и подчиненных. Вполне возможно, что многие говорил искренне. Никто ведь не станет отрицать необходимость и нужность такой вредной и противной работы, как инспекция. Даже в аэрофлоте можно забраться слишком далеко от всех различных параграфов и инструкций, если не пугаться такого строгого и опасного дяденьку с высокой и вредной должностью. Страх позволяет человеку такой рисковой профессии, как пилот, беспроблемно дослужиться и дожить до пенсии. А уж потом позволяй себе без опаски всякие мелкие шалости. Пенсионеру многое простится. Так что, пусть говорят. И дочери за маму приятно. Ей всегда казалось, что мама весьма строгий и очень большой начальник. А тут еще все подтверждают ее добрейшие человеческие качества. Постепенно народ растекался, уплывал и освобождал застолье. Посчитал достаточным свое присутствие и Константин. Он незаметно и без официальных предупреждений, лишь намекнув друзьям о своих намерениях, покинул ресторан, попросив Бучельниковых и Даминовых чуть позже вечерком зайти к нему и продолжить вечер воспоминаний. Поскольку хотелось бы позвать на поминки и соседей, которых здесь в ресторане не было. Ведь, как ни говори, а он здесь в этом городке уже тринадцать лет проживает. По авиационным меркам, так старожил. Тесть Саша с тещей Марией приехали на третий день после похорон. Их попытки сразу на пороге квартиры в присутствии внучки забиться в рыданиях и стенаниях, Константин приостановил слегка грубовато, но требовательно и настойчиво. Поскольку Валя уже успокоилась, свыклась с мыслью, что мама ушла навсегда. А потому к этапу, пройденному, Константин не желал возвращаться. -Я понимаю наше горе, нашу беду, постигшую наши семьи. Вы потеряли дочь, мы маму, но оставим слезы для кладбища. Мы туда пойдем втроем, без Вали. Ей там делать нечего. -Как же она, сиротинушка наша, переживет такую трагедию! – попыталась все-таки возобновить страдания теща Мария. – Мы ее с собой возьмем и там воспитаем, как и свою дочурку. Ты, Константин, признайся, что претензий к воспитанию нашей дочери у тебя не возникало. Вон, как выросла по работе. И если бы не эта нелепая смерть, так еще много чего достичь могла. -Мама, - уже строже и тверже приказным тоном потребовал Константин. – Спасибо за дочь, она была хорошей женой, верной, преданной, и работу свою любила, полностью ей отдаваясь, посвящая почти все время. Но свою дочь Валюшу я воспитаю сам. На лето, и только лишь на эти месяца я отпускаю ее с вами. К школе заберу, и мы с ней будем жить вместе, своей семьей. -Боже, зятек, но это же неправильно! – удивилась, поразилась и сильно обиделась на такое решение зятя теща. -Мы же ей родные люди, Костя, - вторил ей тесть Саша. – Неужели не справимся, не воспитаем правильно. Ты таким отказом даже обижаешь нас, словно не доверяешь деду с бабкой ребенка. -Я вам верю, доверяю, а обиды свои оставьте при себе, поскольку они абсолютно неуместны, - отвечал Константин обоим возмущенным и обиженным родственникам, требуя понимания. – Только не забывайте простую истину – мы с Валей, вроде как папа с дочкой, семья, однако. Так что, а такое решение обоюдное и не обсуждаемое, мы расставаться надолго не намерены. Если она того пожелает, то я ежегодно на все лето буду отправлять ее к вам. А так, то у нас здесь на юге намного лучше и комфортней. Можно на все лето на три смены и в пионерский лагерь. Там стократ лучше вашего холодного Красноярска. Ваши края слишком суровы для нас, для южан. Правда, Валюша? Зачем менять такое прекрасное место на дискомфорт. Тут и подружки, и школа, где полно одноклассников, с которыми она дружит. А там? -Правда, папочка! – воскликнула дочь, и тему с поисками места для постоянного проживания Вали закруглили, чтобы впредь к ней не возвращаться. – У нас ведь настоящая семья. Филиппенко поднял все свои связи и сумел раздобыть три билета на рейс Азимовск – Красноярск. Поэтому пробыли родственники в Вороховске ровно столько, насколько позволил этот срок до отлета. Они, если быть справедливым, не слишком мешались и не путались под ногами у Константина. Однако все равно он с трудом дождался этого дня отлета, этого момента, чтобы проводить и надолго снова их забыть. Ведь и при жизни Веры общение было весьма редким. Один раз за все эти годы и слетали в Красноярск по личной просьбе Веры. Их, тестя с тещей, нельзя было назвать плохими или нелюбимыми. Но ведь тратить долгожданный отпуск и сумасшедшие деньги на эти дальние посещения совершенно не желалось. Тем более что сама их дочь Вера была вся в работе и в карьере, в построениях своей служебной лестницы. И отпуска они проводили врозь. Просто Вера не считала нужным и правильным отрываться на целый месяц от работы. Возьмет очередной отпуск, а уже через неделю бежит в торг. Всего за эти годы и съездила вместе с семьей по путевке на юг, где изнылась и порядком надоела мужу с дочкой. Возможно, и даже так сказать правильно, она по-своему любила семью, мужа с дочкой. Но сама вся с потрохами была в работе. Ну, а Константин особо и не возражал. Зачем споры и ссоры, если он чудесно все свои отпуска проводил с дочерью. Иногда ездили вместе с Валей и в санаторий, иногда по путевка по каким-либо маршрутам. Мама их с радостью отпускала, чтобы самой отдохнуть от домашних хлопот и позволить им по-своему проводить отпускное время. -Папочка, - шептала Валя слегка слезливым жалостливым голоском обиженного ребенка в последний вечер перед отъездом. – Только ты обязательно приезжай за мной. Мне без тебя будет очень плохо и ужасно тоскливо. Я ведь никогда настолько долго не покидала тебя. -Обязательно, милый мой ребенок, я ведь и сам не желаю жить здесь без тебя в полном одиночестве. Кому же мне из командировок возвращаться? Нет, ты немедля выбрось такие мрачные мысли из головы! По прилету сразу напишешь мне письмецо. Но заранее обещаю, что заказываю билеты в Красноярск и два обратно на конец августа, чтобы числа двадцать пятого уже оказаться дома. Не переживай, прибуду сразу с обратными билетами. К этому сроку упаковывай чемодан. -Я тебе верю, папа, я тебя сильно люблю и совершенно не желаю даже на лето расставаться. Но понимаю, что так надо. Вот только тревожно немножко и страшно, будто прощаемся насовсем, - как-то грустно произнесла Валя, отчего у Константина внезапно возникло желание, срочно и сразу отменить все расставания, порвать билет и распрощаться с этими нежеланными родственниками, отнимающими у нее его любимую дочурку, без которой этот мир станет черно-белым, безрадостным и тоскливым. Интерес пропадет к работе. Ради кого и ради чего ему нужны тогда эти командировки и налеты часов, зачем и кому зарабатывать эти деньги, если по прилету из командировки его встретят пустые стены и глупая противная тишина? И лишь та мысль, что всего через три полета на оперативные точки он полетит к своей и за своей дочуркой, внушала и вселяла веру в жизнь, в радость, в это обычное земное счастье. Как-нибудь лето переживут в разлуке. А потом уже никогда и ни за что он свою Валю от себя не отпустит на такой долгий срок. Они навсегда будут вместе. Тяжелый лайнер Ту-154, словно нехотя и лениво, отрывался от бетонной полосы, и, задрав нос, вонзался в небо, унося в своем чреве Валю. Родную, любимую и единственную его женщину. Сам того не понимая причина крика души, Константин внезапно обнаружил на своих щеках потоки слез. Он, не проронивший ни единой слезинки на похоронах родителей, и даже буквально несколько дней назад, прощавшись с женой, вдруг как девчонка разрыдался. А ведь любил Веру, и тяжело воспринял ее гибель. И вдруг, провожая на каких-то пару месяцев дочь, глаза разразились такими горючими слезами, не поддающимися контролю и остановки. Чтобы не заметили посторонние пассажиры и провожающие такой слабости сильного, каким считал всегда себя Константин, мужчины, он прикрыл лицо платком и покинул привокзальную площадь, углубившись в парк подальше от людей, чтобы скорбеть в одиночестве. Негоже на людях пилоту в форме рыдать. Зачем и почему глаза без спросу так подкачали? Константин же с дочкой договорился и решил эту временную проблему. Ну и что? Подумаешь, всего и расстались на какие-то шестьдесят дней. А потом, когда он вступит в новую должность, так и двухнедельных разлук не будет. Ты же мужик, в конце концов. Можно и приказать своему организму, чтобы не раскисал и не устраивал трагедий на пустом месте. Однако слезы решили выплеснуться до своего окончания в недрах глазниц. Много, слишком много скопилось их за все эти дни, что и заканчиваться не желают. Ну, и пусть текут. От таких процедур внутри наступает некая благодать, успокоение, словно с этой соленой водой покидают тело и горечь, и обида, и тяжесть разлуки. Не зря женщины любят поплакать. Они этим себя исцеляют. Константин бродил по парку, стараясь укрыться от случайных прохожих в глубине парка. Не стоило им показывать свои слабости. И это вовсе не беда, не горе, от которого стоило так рыдать. Он понимает, да вот только поделать ничего не может. Вот в таких раздумьях и в размышлениях он проходил несколько часов, пока окончательно не просохли глаза, и он не посчитал возможным показаться на людях. Сжимало в тиски еще на некоторое мгновение, когда входил в опустевшую квартиру. В эту минуту слегка пожалел, что в доме нет запаса алкоголя. Почему-то сильно захотелось опрокинуть залпом в пустой желудок полный стакан водки. Никогда еще до этого мгновения его не посещали подобные желания. Даже опохмеляться Константин не любил, осознавая и понимая пагубность таких привычек. Легче от выпитого если и становилось, то лишь на короткое время, а новая головная боль обеспечивалась бесперебойно. Поэтому предпочитал отпиваться крепким зеленым чаем с мятой. А сейчас, ну, хоть убей, а хочется, и все тут. Прекратив нелепую борьбу с самим собой, Константин решил заглянуть к бабе Гале, которая часто выручала в таких моментах страдающих и жаждущих. Правда, к числу постоянных посетителей он не относился. Даже сегодня шел к ней впервые, хотя прекрасно знал цену, приближающуюся к ресторанной. Однако сегодня речь о цене не стояла. Не знает и не предполагает, станет ли ему лучше от водки, но такое нестерпимое желание требовало сатисфакции. Приглашать никого не хотелось. Желал посидеть в полном одиночестве. Не стал мудрить и с закуской. Порезал колбасу, открыл банку маринованных огурцов – вот и весь скромный холостяцкий набор. Хотя, усаживаясь в кресло за сервированный столик, и поднимая почти полный стакан водки, Константин, глядя на большую фотографию, где они всей семьей были запечатлены возле дома, дал молчаливую клятву дочери, что подобные застолья он сократит до минимума. Пусть простит, ибо сегодня ему очень необходим этот допинг. Эту слабость он допускает лишь под давлением собственного организма. Он, этот организм требует, а сопротивляться Константину не хочется. Водка обожгла пустой желудок, и этим жаром разнеслась по всему телу. Только сейчас Константин ощутил облегчение, некую внутреннюю радость и удовлетворение. Какое счастье, что у него есть дочь, есть эта милая любимая кровинушка, которая теперь станет полноправной хозяйкой в этом доме. А мачеху он ей не приведет. Не был гуленой Константин, верность блюл жене. И ей полностью доверял. В потеху и в насмешку друзей-товарищей, но ему так хотелось. Чтобы по прилету из командировки чистыми глазами смотреть на жену. Так ему легче и радостней жилось. И эта глупая болтливая курица даже тени сомнений не вызвала своими грязными подлыми подозрениями. Да мало ли кто ее, его Веру подвозил. А потом, и этот Константин твердо знал, что Вера настолько предана была до мозга костей своей работе! Любила, стремилась к ней, рвалась, жертвуя отпусками. И уж никогда не стала бы рисковать карьерой ради таких мелких грязных интрижек. Тринадцать лет вместе. Будет. Двух месяцев не хватило. Несчастливое число. Константин уже смирился со смертью жены и строил дальнейшие жизненные планы без присутствия в доме Веры. Кто-то позвонил в дверь, но Константин не стал отрываться от своего одиночества. Ему сегодня без гостей хорошо. Повторять звонков нежданный гость не стал, решив, что Константина может в такой день дома не оказаться. Мало ли где загулял овдовевший мужчина? Разумеется, продолжать монашеское командировочное состояние он не намерен. Немало холостячек и вдовушек намекали ему на рандеву. Разумеется, о его семейном статусе вскоре станет известно и на оперативных точках. И теперь он уже будет более податливым, оправдает их надежды. Смешно как-то стало. А ведь раньше и мыслей подобных в голове не было. Что водка делает с человеком! Есть, все-таки, какая-то польза от нее. В моральном аспекте. Ведь без нее сейчас он бы места себе не находил. А так даже и аппетит появился, и стабильность в нервной системе образовалась. И лишь легкая грусть и тоска при воспоминаниях о Вере, о тех годах, что вместе прожили, немного волновала. Хоть бы на минутку появиться перед ней и попросить прощения за некие обиды, причиненные случайно и нечаянно, за грубые слова иногда в спорах сказанные. Нет, не вспоминает он даже моментов, когда желал ей зла, когда хотел вырваться из уз Гименея. Хорошо прожили, дочь великолепную родила ему. Ни о чем не жалеет Константин, что встретил в те далекие годы, что прожил столько лет вместе. Ну, и пусть, что настолько поглотила ее работа! Так оттого, скорее всего, и дорожил он теми минутами, что выпадали побыть вместе. Она любила говорить о своих делах и рабочих проблемах, часто ругала тех, кого проверяла. Одаривали ее, задабривали, да вот пользы от их даров дарящим не было. Все равно рубила жестко и крепко. Иногда, даже обидно становилось, что ее совершенно не интересует его летная деятельность, не спрашивала о налетах и заработках, словно и без надобности они ей были. Но зато в награду дочь Валя, хоть сама и была болтлива не в меру, однако, все отцовские проблемы выслушает и обсудит. Даже попытается посоветовать чего либо. А они часто и регулярно часами могли между собой говорить. Порою, друзья удивлялись их таким продолжительным уединениям и посиделкам. О чем так много и долго можно говорить с ребенком, которому вот только сейчас исполнилось двенадцать лет. Но Константин лишь посмеивался и сам выражал непонимания своих друзей. Ведь они две недели были в разлуке. А за такое время чего не случится, как у Вали в школе и во дворе, так и у Константина на его работе. Новостей для бесед хватало. И дочь, хоть и слыла болтушкой, но про папину работу подружкам не пересказывала, считая, что ей папа доверился, поделился какими-то секретами. А доверие излишней болтовней не оправдаешь. И когда поздним вечером с работы приходила мама, то тут уже рта можно и не открывать. Говорила лишь Вера. Иногда Валя подмигивала папе в такие моменты, и тихонько хихикала в ладошку, чтобы не обидеть маму своим откровенным невниманием и безразличием. Это первый стакан водки Константин наполнил до краев. Затем он отпивал по маленькому глоточку, словно желал такое свое одиночество и застолье растянуть надолго. Мысли приятно выстраивались в ряды и растекались ровно и упорядочено. Перед глазами проскальзывали картинки всех тринадцати лет жизни в Вороховске. Даже попытки обнаружить в них некие изъяны или сложные неприятные моменты не увенчались успехом. Хорошо они прожили. Оттого, наверное, и болело так сильно сердце. Но сейчас оно успокоилось, и отбивало ритмы тихо и неслышно. Теперь Константин планирует дальнейшую жизнь в статусе вдовца. Возможно, что некая любовь и посетит его. Но не сейчас и нескоро. По крайней мере, сам искать и торопить он ее не будет. Хочется вырастить, выучить дочь, замуж отдать. А потом…. Потом внуки могут появиться. От таких дум Константин откровенно рассмеялся. В какое далекое будущее он влез, однако! Даже по самым скромным реактивным подсчетам, так и то лет семь ждать нужно. А он уже нянчится, собрался. Внуки, новые хлопоты и заботы, суета. Это уже пенсия. Уснул Константин незаметно даже для самого себя. Вот, вроде как, сидел, водку попивал, а тут некто тихо незаметно подошел и нажал клавишу выключателя. Но и во сне он продолжал мечтать и строить планы, уже частично их реализовывая. Там все было как-то проще и скорее. Только решил подумать, как оно уже вырисовывалось. Оттого, открыв глаза и уставившись в белое мерцающее молоко экрана телевизора, Константин долго не мог сообразить и понять свое местонахождение. Глянув на стол, он сразу же вернулся в реальность, и, быстро прибрав остатки застолья и сбросив с себя одежду, уже завалился спать по-настоящему. Теперь сны были тревожными и обычными, какие снились каждую ночь в последние дни. И лишь некая посторонняя трель, совершенно неуместная и несоответствующая той картинке, что привиделась Константину, сбивала с мыслей и нарушала гармонию сна. Хотелось отмахнуться, прогнать этот источник противного звука. Но для этого его хорошо бы увидеть. И он проснулся. Однако трель перекочевала к нему из сна. Константин удивился и хотел перевернуться на другой бок, чтобы уснуть. И лишь только тогда до него дошел смысл и причина этих странных музыкальных звуков, столь назойливо преследующих и там, и тут. Кто-то вновь звонил к нему в дверь. Какие-то настырные граждане проживают с ним по соседству. Самим не спится, и другим не дают. Придется сходить и отчитать, поскольку в сегодняшние планы не входило раннее просыпание. Но в глазок он увидал соседку Горчакову Татьяну. Вроде как, они не особо общаются. Ее муж работает инженером по электрооборудованию самолетов. Ни с какого бока отношения к вертолетчикам не имеет видать, нечто важное, раз решилась соседка потревожить соседа. Просто так для пустой болтовни она не зайдет. -Что случилось, Таня? – сонно зевая, спросил он соседку в приоткрытую щель, поскольку поленился одевать брюки. А предстать в трусах перед малознакомой женщиной считал неприличным. – Чего с утра не спится? -Какое утро, Костя? Уже десятый час. Котов звонит и просит тебя зайти в управление. Какие-то дела к тебе. -Случилось чего, не говорил? Или просто так зовет, соскучиться успел? Он же сам мне разрешил, вроде как, сегодня отдохнуть. -Не объясняет. Он еще вчера вечером сам к тебе заходил, да не дозвонился. Дома, поди, не ночевал? Вот сейчас снова просит к себе. -Хорошо, спасибо, Таня, - поблагодарил он соседку и удивленно глянул на настенные часы. И в самом деле – часовая стрелка перевалила за девять. Славно поспал, однако. Да и так положено. Целую бутылку водки выжрал, а ощущения в организме бодрые и здоровые. Что значит крепкий спокойный сон. Даже на чай не тянет, как обычно случалось с ним после пьянки. Но спешить по первому зову, даже если такой приказ прозвучал из уст командира эскадрильи, Константин не желал. Во-первых, он в отгулах с его личного разрешения. А потом, Котов догадывается и предполагает, что Константин запросто мог заночевать не дома. Ведь только вчера проводил дочь с родственниками. И поэтому Константин не спеша сделал себе большую любимую кружку сладкого чая и толстый-толстый бутерброд с маслом и колбасой. Любил Константин такие завтраки из своей кружки и с бутербродом, не вмещающимся с первой попытки в рот. Кружку, вмещающую в себя более, чем пол литра жидкости, привезла жена из Азимовска пару лет назад, когда была там по своим служебным делам. Редкая посудина, красивая, а потому кроме папы из нее никто не имел права ничего пить. Позволялось лишь любоваться со стороны. И вновь, держа эту посудину в руках, по телу растеклось тепло нежности и благодарности жене за прожитые совместные годы, за подарок по имени Валя. Уже, поди, в Красноярске ночь переночевали. У них там, как минимум, обед. Разница на четыре часа. Это если погода позволила приземлиться согласно расписанию. Хотя, Константин полюбопытствовал, и ему на метеостанции ответили про хороший прогноз по Красноярску. Лето в Сибирском городе теплое и солнечное. Так что, они еще вчера к ночи были дома. И спали в своих кроватях. С такой же неспешностью шел Константин и в управление Объединенного Авиационного Отряда (ОАО). Успеет еще Котов со своими вводными. Скорее всего, желает отправить в командировку раньше расписания. Вот оттого и суетится. А зачем? Сегодня Константин с похмелья. А если завтра в полет, то сегодня он объявляет день сухим. Чай, кофе, суп. Пивные бочки могут не зазывать. А коль обычный зов, то и от пивка с рыбкой не откажется. Лежит у него в холодильнике вяленая чехонь. Вкусная даже без пива. Но Константин чтит неписанный кодекс и в сухомятку такой деликатес не потребляет. Это не еда, а закусь к пиву. -Привет, Сергеич! – довольно-таки бодрым и оптимистическим голосом приветствовал Константин командира эскадрильи, входя в его кабинет, где кроме командира сидел помощник по штабной работе, инструктор Марченко и делопроизводитель Шереметьевы Зоя. Однако его радости и оптимизма никто не разделил, и лишь кивнув еле приметно в знак приветствия головой, все вновь уткнулись в свои бумажные дела. Только Котов привстал со стула и сурово и строго ответил на его приветствие жестким кратким «здр», поставив рядом с Константином стул. -Ты сядь, Костя, присядь, сейчас все объясню. Только сядь, - как попугай, повторяя настырно одно это слово, Котов чуть ли не силой усадил Константина на стул и зашел сзади, тяжел положив свои руки ему на плечи, словно пытался задержать его от любых попыток привстать, или без его ведома покинуть это место. 3 Волна холода и тревоги прокатилась по сердцу и по желудку у Константина от такой странной встречи. Совершенно не походило на вечно веселого и говорливого командира эскадрильи. Зачем он так жестко и настолько сердито встречает его? Неужели обнаружена в его полетных заданиях настолько грубая ошибка, что даже у веселого Котова шутливое настроение пропало? Чушь собачья, больше и думать нечего! Тогда зачем он вчера поздно заходил, как говорила соседка Таня? Из-за каких-то нестыковок в бумагах отродясь не попрет к пилоту на дом. Полная глупость в голове суетливо крутится, не находя адекватного объяснения. Ну, не повод для подобных инсинуаций какие-то там ляпы или просчеты. Да и спешка совершенно не оправдана. В любом случае Константин явился бы в управление в явочный день, тогда и предъявляй свои претензии. А тут еще с такой мордой-лица встретил, будто преступника какого-то. В редких случаях, но иногда и такое случалось, что за нерадивость Сергеич запросто может и матом легким покрыть с ног до головы, не стесняясь присутствия Зои Дмитриевны. А тут, словно перед эшафотом. -Костя, - просипел сзади Геннадий Сергеевич, сильно впиваясь пальцами ему в плечи. – Твои вчера, как я понял, 705 вылетели? -Да, я сам посадил и проводил, а что? – все еще не желая расставаться с благодушным оптимистическим настроением, ответил Константин, задирая голову и пытаясь поймать взгляд командира, по которому хотелось прочесть ответ на такое загадочное поведение. – Улетели на моих глазах. После слов Константина Котов, словно от отчаяния и бессилия попытался оттолкнуться от его плеч, но справиться с эмоциями не сумел, и голос командира предательски дрожал и хрипел: -Разбился вчера 705. На посадке в Красноярске. Бензовоз, сычонок проклятый, в самый момент касания самолета выскочил на полосу прямо под пузо тушки. В общем, сгорели все. Сразу, мгновенно взорвался и загорелся. Ты, это, Костя, держись. Я еще вчера пытался до тебя дозвониться, рассказать об этом, но не застал дома. Я поначалу перезвонил в Красноярск, убедился не раз, прежде чем заявить об этом тебе. Костя, это правда, там никто не выжил. Да и сгорели, скорее всего, уже мертвые. Они погибли при ударе о бетонку. Первые мгновения Константин даже понять и принять не в состоянии был, о чем вообще тут говорит командир. Даже если и разбился некий самолет в Красноярске, так все пилоты регулярно согласно графику рабочего дня обязаны раз в неделю являться в отряд и расписываться в приказах, на которых отражались все события недели с авариями, катастрофами и ЧП по Аэрофлоту. Ну, подумаешь, случилась очередная катастрофа. А вот почему именно и персонально Константину сообщить понадобилось об этом? Явится в положенное время и изучит с выводами и последствиями. И вдруг горячей молнией прожгло мозги, отдаваясь сильным жаром и нестерпимой болью внутри черепной коробки. Валя, Валюша, моя милая дочурка была там в этом несчастливом 705-ом самолете. Она погибла, он больше не сумеет и никогда не сможет ни обнять, ни прижать ее к себе. И этот ужас он сам, своими руками сотворил, покупая билет и отправляя в этот проклятый Красноярск. Зачем, зачем он совершил это, почему не оставил дома, как она сама этого хотела! -Сергеич, - словно приходя в сознание и получив разрешение от собственного организма выразить наконец-то свои чувства и эмоции на услышанную информацию. И потом внезапно истерично, уже осознанно и страшно громко он прокричал на весь кабинет: - Сергеич, миленький, родненький, ну, скажи, что просто слухом услыхал про это, ты ведь и сам еще не веришь, что оно случилось! – просил он командира эскадрильи, осознавая и понимая все сильней и отчетливей происшедшую катастрофу не просто в каком-то сибирском городке, но и в его личной жизни. – Нет!!! – продолжал истерически кричать, сползая со стула и падая лицом вниз на пол. – Нет, нет, нет, ну, только не это, не надо, умоляю, не надо так со мной! Господи, да ты там с ума спятил, что ли! Там же была моя Валя, моя милая дочурка. Сергеич, зачем, ну, почему ты меня не уговорил лететь вместе с ней, мне надо было находиться рядом, чтобы умереть. Я не хочу, я просто не желаю видеть этот мир без нее на нем. -Ребятки, помогите,- испуганно воскликнул Котов, нагибаясь над зашедшимся в истерике Константином. – Зоя Дмитриевна, у вас есть что-нибудь успокаивающее, ну, хоть какую там таблетку, что ли? Черт его знает, сам никогда ими не пользовался. А надо, оказывается, под рукой иметь. Мужчины оторвали рыдающего Константина от пола и усадили вновь на стул. А Зоя поднесла к его губам некую таблетку со стаканом воды. Константин глянул на Шереметьеву ошалевшим взглядом, так и не понимая ее желаний и стремлений, словно перед ним возникло некое абсолютно незнакомое и неясное существо. Однако таблетку проглотил и выпил залпом всю воду. А Зоя отошла к своему столу и сама обессиленная упала на стул, закрывая лицо руками, от ужаса слегка постанывая и еле слышно проговаривая некие успокаивающие слова: -Господи, Костенька, ты уж крепись, а! Ну, за что же это мужику столько бед за раз и сразу. Тут и от одной свихнуться недолго, а ей, злодейке, все мало казалось, вот и добавила. Парни, хоть вы подскажите, что же можно теперь-то сделать, чем его успокоить, чтобы нового чего не случилось? -Слушайте, вот надо же такому произойти, что и поверить трудно! Ведь как же ты, Константин, решился все-таки отправить ее одну со стариками, а сам не послушал меня и не полетел? Вот тогда и в самом деле, вместе с ними сгорел в Красноярске, - сокрушенно качал головой Котов, а Марченко с помощником командира вышли в коридор на перекур. Им тяжко и невозможно было смотреть на страдания товарища, на рыдания взрослого мужика, которого, как им казалось, заставить плакать не так уж легко. – Зоя Дмитриевна, вы выпишите проездные до Красноярска, и попросите Филиппенко одно служебное. В кассе мест сейчас не будет. Костя, сам сумеешь добраться без сопровождения? А то кого из товарищей в помощь могу дать. -Сергеич, - немного отошедший от первого шока, уже более человеческим мужским голосом проговорил Константин. – А ведь если бы я там был, то мне не было так больно. Разве теперь остался некий смысл в этой жизни? Я ведь почему более-менее спокойно и без истерик встретил гибель своей жены? Со мной, как ни говори, а осталась ее частичка вместе с дочкой. Ну, а теперь как жить дальше, Сергеич? Что делать-то, где сил взять? Мне совершенно незачем теперь жить, она, эта жизнь, мне без надобности. И лететь в этот страшный город я не хочу, потому что ее, моей Валюши, я не увижу. А видеть ее сгоревшие останки – ужасно страшно. -Ох, Костя! – простонал Котов, усаживаясь рядом с Константином. – Да, теперь я уже точно боюсь тебя одного отпускать, мне за тебя будет очень неспокойно. Вот только с кем, кто сумеет понять нас? Ты лети, Костя, обязательно лети. Пойми, только так ты сумеешь излечиться хоть на какую малость от такого горя. И твердо мне пообещаешь, что сам вернешься в целости и сохранности. -Сергеич, - просил Константин умоляющим голосом, словно такой поступок мог полностью зависеть от командира, а не от его личного решения. – А мне обязательно лететь нужно? И зачем? Смотреть на те останки, которые даже индитифицировать уже нельзя никакими способами? А мне почему-то кажется, что после вида этого пожарища я еще хуже буду выглядеть. А может, пусть хоронят без меня? Там же всех в один гроб теперь поместить можно. -Нет, так, Константин, говорить не нужно, - не желал соглашаться и жестко настаивал Котов. – Раз положено, то лети. Я ведь так понял, что у погибших стариков ты теперь единственный родственник? Бумаги подписать придется, на вопросы отвечать. Хотя, если быть честным перед самим собой, то мне самому вряд ли захотелось бы лететь на это пожарище. Крепись, Костя, держись. Нужно пережить и эту беду. Пойдем, я тебя домой отведу. А Зоя сама все сделает. Так ведь, Зоя Дмитриевна? – обратился Котов к женщине. – А я вечером Косте сам отнесу билеты и документы. Возле подъезда Константина с Котовым встретили Николай со Славиком. До их ушей уже долетела эта кошмарная весть, и они без лишних слов обняли Константина и тихо прошептали слова соболезнования, которые возможно, и были уже ненужными и пустыми. Но ведь все равно говорить что-то надо! -Сергеич, - обратился Николай к Котову. – Ты иди, мы его сами доведем. Обещаем, что присмотрим, одного не бросим. А ты вечерком, когда домой будешь идти, вот и занесешь бумаги уже в квартиру к Бучельниковым. Мы там будем. Ему сейчас в своей квартире никак нельзя оставаться одному. -Хорошо, - согласился Котов с такими выводами товарищей. – Только, мужики, просьба у меня к вам серьезная и предупредительная. Вы уж его сильно не поите, хотя, сам бы до поросячьего визга напился. Но ему завтра лететь. Неплохо бы находиться при чувствах. За время перелета, разумеется, все пройдет, выветрится, да все равно, нежелательно сейчас в таком состоянии ему это. Товарищи успокоили командира эскадрильи, но, однако, придерживаться таковых рекомендаций не пожелали. Их самих до глубины души потрясло очередное бедствие, так внезапно и подло свалившееся на голову друга. Кому, как не им знать эту безмерную и всеобъемлющую любовь дочки и папы. Казалось временами, что из своей регулярной ежемесячной командировки он и торопился лишь к ней одной. А уж Валя подружкам все уши прожужжала про папу, да про него единого. О маме и слова никогда не произносила. Хотя мама каждый день дома бывала в отличие от папы. Да являлась она постоянно в дом лишь ко сну дочери. Не зря Константин научил Валю простейшим кулинарным премудростям, готовить хоть какие горячие блюда, чтобы она сама себе смогла в его отсутствие правильно кормить, по здоровому и безо всяких там сухомяток. А то у мамы в холодильнике всегда полно деликатесов и прочих вкусностей в изобилии присутствовало, чем и пользовалась чаще всего дочь, глядя на мать, которая в спешке предпочитала отужинать бутербродами и открытыми банками консервов. Хорошо еще, что до школы в садике горячей пищей кормили. Да и в школе постоянно обеды были. Но все равно, начиная с первого класса, Константин подвел ребенка к газовой плите и провел с ней курс обучения пользования кухонным прибором. Чтобы хоть чай к бутербродам был. А потом, спустя некоторое время, Валя уже легко и довольно-таки вкусно готовила каши, макароны, омлет неплохо получался. И вот сейчас во время летних каникул Константин за лето готовился к обучению дочери к более сложным блюдам. А именно к таким изыскам, как суп харчо, рассольник, которые сам любил варить, и которые безумно любила дочь. Но не успел. Эта нелепая катастрофа отняла у мужчины последний лучик в такой долгой и сложной жизни. Буквально через полчаса примчались жены друзей Люба и Маша. Поплакала вместе с Константином, помянули дочь и убежали к своим чадам, которых мужчины отправили в квартиру к Даминовым, чтобы те не слушали и не видели стенания, и страдания дяди Кости. У женщин вдруг возникло опасение за своих дочерей и стремление жестче и чаще оберегать и охранять их. -Я теперь буду бояться мужа с дочкой в отпуск отправлять. Господи, да пока телеграмму не получу, что благополучно добрались, так и с ума сойти можно. Как страшно стало летать! – плакалась, прежде чем покинуть свою квартиру, Маша Бучельникова. – Ну, и с какой теперь стороны к самолету подходить, чтобы пролететь без происшествий и благополучно приземлиться? -Маша, да причем тут самолеты, если во всем виноват на все сто процентов водила этого топливозаправщика! Хорошо еще, что издох вместе со всеми, тварь сволочная. Кто же это без личного разрешения руководителя полетов выезжает на полосу? Даже получив такое, и то, как на дороге при зеленом свете, глянь по сторонам, сам лично убедись в безопасности, а потом несись, вот тебе и пожалуйста. -А как же он получит это самое разрешение? – робко спросила Люба. – Где сидит руководитель, а где машина. Видать, срочно понадобилось ему выехать на полосу, раз поехал. Просто так сам по себе не выехал бы. Что же там без нужды делать-то? Вот и ищи после этого виноватого. -Люба! – немного на повышенных тонах попытался образумить жену Николай. – У всех водителей с такими задачами и вообще, кому дано право, разъезжать по аэродрому, радиостанции имеются в кабинах. И настроены они на частоту старта, чтобы без диспетчера по рулению и старту они даже нос свой направлять прав не имели в сторону взлетки. А тот никак не мог разрешить, поскольку борт на посадку под его руководством заходил. Можно даже не пытаться оправдывать водителя топливозаправщика. Тот же самый светофор на переходе. И все равно, налево, направо глянешь, прежде чем двинуться по зебре. Но везде должна соблюдаться дисциплина светофора. А в таком порту, как Красноярск, так вообще у каждого работника четко сформулированы и в инструкциях описаны эти самые правила безопасности. С ним никто и не спорил, но слушали со вниманием и пониманием, поскольку эти слова немного успокаивали. А когда женщины ушли, то мужчины больше молчали, отпуская лишь короткие реплики при поднимании очередной рюмки. В этот раз Константин быстро опьянел и уснул, сидя в кресле. А Николай со Славиком дождались Котова и увели, так и не проснувшегося и не пришедшего в себя Константина в его квартиру, раздев и уложив спать, положив билеты с документами на видное место. Но, расходясь, друг другу обещали придти с утра и помочь Косте собраться в дорогу. Правда, собираться Костя сам вовсе и не планировал. Документы, билеты, деньги. Ну, бросит в сумку средства личной гигиены, как зубная щетка и электробритва, сомневаясь, что будет бриться и чистить зубы. Нет для кого ни там, ни здесь, чтобы блистать и сверкать. И еще, там, куда он собрался лететь, вокруг будут страдания, горе и траур, не требующие таковых простых гигиенических процедур. Даже во сне Константину было страшно, словно там, на бетонной полосе все еще оставались частички его дочурки Вали. Нельзя никак и ничем отмыть бетон начисто. Имеются в нем раковинки, выемки и поры, куда угодили маленькие клеточки его ребенка. И если бы была на вооружении такая фантастическая техника у наших генетиков, как в прочитанных фантастических романах, где из клетки могли воссоздавать всего человека, то Константин годами согласен был ползать по месту гибели пассажиров того рейса, чтобы разыскать среди массы клеточек частичку Вали. Но такого теперь никогда не случится. Он уже не сможет услышать ее счастливый веселый звонкий голосок, с которым она встречала папу с работы и из командировок. Не расскажет ей обо всех происшествиях за время отсутствия, не прослушает обо всех событиях в школе и в лично ее классе, где осталась масса подружек, с которыми любила играться во дворе, ссориться, мириться. И все другие друзья и подружки, которые так здорово смели все съестное со стола на ее двенадцатилетние рождение, уже никогда не смогут играть с ней во дворе. И вдруг Константин с ужасом проснулся, осознавая, что так и не успели они купить ко дню рождения дочери подарок. Его Валя погибла в ожидании все еще узнать и принять его хотя бы с опозданием. Ведь теперь никогда и ни по какому поводу он не сможет подарить ей куклу, любимую игрушку, интересную книжку. А она любила читать. Даже в библиотеку Константин записал ее, что находилась на территории аэропорта. Хорошая, богатая библиотека. И в ней всегда можно разыскать на любую тему интересную нужную книжку. Но все равно, если попадалось в командировках некое дефицитное издание, или книжка, могущая заинтересовать или понравиться ребенку, то Константин покупал, зная, как сильно любит Валя получать такие подарки. Любит? Любила. Сейчас она ничего и никого уже не сумеет любить. Нет ее. Совсем нет, поскольку в огне сгорела его любимая дочурка. И от таких мыслей вновь запылал пожар в груди, вызывая обильные потоки слез, сотрясая тело в рыданиях. Хотелось прямо сейчас, немедленно, мгновенно уйти любым способом из этого мира, чтобы там встретиться с двумя своими женщинами, так нелепо поникнувшими его, бросив в этой жизни на страдания и муки душевные. Поскольку нет сил, дышать тем воздухом, что дышали они, видеть те дома, улицы и деревья, что выдели они. Жить в той квартире, где когда-то проживали, смеялись и просто любили его, как и он их, жена Вера и дочь Валя. Но нет, нельзя. Он поначалу слетает в этот ужасный Красноярск и сам лично бросит горсть земли в ее могилу, в могилу своей дочурки. Нельзя уходить из жизни, не исполнив полностью все свои положенные предназначения. Да, больно, но он пока будет жить с этой болью. Пусть даже сейчас нелепо и пошло мечтать об этом, но Константин вдруг внезапно и неожиданно для самого себя представил, что скоро женится и родит себе много детей. Он уговорит, нет, он даже перед женитьбой предъявит такие жесткие и обязательные условия своей избраннице в ультимативной форме, чтобы та родила ему хотя бы, как минимум, троих. Две девочки и мальчика. И назовет одну из них Валей. Именно этим именем, чтобы вспомнить ту, которую так безумно любил, и которую так внезапно потерял. Константин настолько явственно представил эту картинку, что внезапно горечь утраты исчезла, растворилась, сменившись на некое внутреннее счастье и радость. Вот они уже говорят первые слова, делают первые шаги. А Константин читает им сказки, рассказывает авиационные байки. И, когда раздался звонок в дверь, то ему вдруг показалось, что это его будущие детки прибежали с улицы. Сейчас он откроет дверь, и в мгновение квартира наполнится детским шумом и гомоном. Но на пороге стояли Николай и Славик, которые, как с вечера они и условились, пришли к Константину, чтобы собирать его в дорогу. И вид друга даже слегка перепугал их. Глаза Константина светились счастьем, радостью и весельем. Им поначалу показалось, что Константина покинул разум по причине таких неожиданных бед, выстроенных чередой. -Ой, простите меня! – поняв состояние друзей, всполошился Константин, поспешая успокоить и разъяснить им свое неадекватное состояние. – Сон приснился чудесный. Будто у меня снова семья и трое маленьких детишек, которые примчались с улицы и звонят в дверь. А я еще не проснулся, а уже распахиваю вам двери, в надежде увидеть их. Вот и засиял от избытка чувств. -А-а-а! – хором протянули Николай и Славик, облегчено вздыхая и смахивая с лица гипотетический холодный пот, проступивший, вроде как, от неких подозрительных ассоциаций. – А то у нас уже сомнения зародились по поводу твоего умственного здравия. А сон хороший, пусть сбудется. -Пусть, - уже с тоской и печалью в голосе, будто нечто приобрел счастливое и вновь потерял. – Только оно случится очень нескоро. Я очень желаю вновь начать жизнь, но пока боюсь расставаться с прошлой. -Костя, - философски заметил Николай, настраиваясь на некие нравоучения и назидательные поучения. – Годы летят быстрее, даже чем ты предполагаешь. Сами эти тринадцать лет не слишком и приметили. Раз, два, и уже мы здесь, в этих годах и сроках. А тут для тебя главное – эту беду переварить. Трудно, больно, но нужно для будущего. А потом полетишь в командировки, и в работе исцелишься душой и сердцем. Ты крепись и не дури. А то твои вчерашние высказывания очень нам не понравились. Пессимизмом переполнены и упадничеством. -Вот сам должен понять и принять мое вчерашнее настроение, - с некоторым осуждением проворчал Константин. – Иного его и быть не должно было. А теперь, мне так кажется, что мне нужно жить назло этой проклятой судьбе, чтобы свой прекрасный сон осуществить. И, я так загадал, одну из девчонок назову Валей, чтобы повторить ее. Ведь Валюша была вся в меня. А значит и новая Валя повториться. Вот ради этого и постараюсь всеми силами справиться с пессимизмом. -Ну, и, слава богу, что малость начал оживать, - облегченно вздохнул Николай, и ему вторил Славик. – Ты, главное, там себя в кулак зажми. Трудно будет находиться среди стольких страдающих, больно и страшно. Но, нам так кажется, а теперь еще и уверены, что выдюжишь. Константин обещал. Ради будущего, ради новой Валентинки, которую он будет любить стократ сильней. И уже никогда не отпустит от себя. Только вместе в отпуск, в поездку и просто куда угодно. -Да, парни, передайте, пожалуйста, Котову, что я отказываюсь от новой должности. Мне она нынче абсолютно без надобности. Я и раньше никогда не мечтал о карьере, о росте. Буду, да и так мне хочется, летать рядовым командиром до пенсии. Может, он кому из вас предложит, так соглашайтесь без зазрения совести и без оглядки на меня. Дома чаще бывать будете. -Нее! – хором протянули, словно песню, категорично и адекватно Николай и Славик, однозначно выражая отношение к новой должности инструктора. – Мы сами абсолютно не желаем. По командировкам веселей. Уже втянулись, и хотим, как и ты, простыми, рядовыми и подчиненными. Вон, как с Марченко спрашивают и частенько чихвостят, почем зазря. Все же ответственность. Ты обучаешь, проверяешь и подписываешься. А, стало быть, доверяешь. А я сам себе порою не доверяю, о каких тогда учениках говорить. С инструктором летаю, и то пытаюсь управление отнять. Они, видишь ли, навыки бояться потерять, а я нервы теряю из-за них. Вот так в разговорах на отвлеченные темы они болтали и помогали собираться Константину в дорогу. Хотя, такая помощь больше на помеху схожая была. Ведь брал Константин в дорогу маленькую сумку, с которой любил летать в одно, двух дневные командировки. А здесь даже привычную книжку для чтения не стал брать, поскольку чтение считал в данной обстановке абсолютно невозможным. Какие там повести или романы, если голова полностью забита иными думами. Вроде как, в дорогу договаривались совершенно не пить, но Славик, глянув на часы, достал откуда-то, словно по маху волшебной палочки, бутылку водки и три стакана. -Не помешает, - комментировал он свой поступок. – И помянем, и вспомним. А ты, Костя, лучше спать будешь в полете. Выпили, молча, закусили, но засиживаться время не позволяло. -Все, вперед, Костя, час настал, - скомандовал Николай и сам первый поднялся. – Мы верим, надеемся и ждем тебя. А ты, Костя, будь молодцом. Не поддавайся эмоциям и внезапным чувствам. Зубами скрипи, но выдержи. Хотелось бы быть рядом, да, так кажется, сам справишься. Боялся он этого полета, как ночного похода на кладбище, словно в ожидании страшного и опасного. Однако реальность оказалась еще ужасней. Разумеется, хоронили всех в закрытых гробах и в братской могиле. А Константин до паники и до нестерпимого желания хотел отыскать в этой куче гробов тот, в котором хотя бы частичка его Валюши была. Но ведь не станешь их открывать и искать нечто неведомое, по каким-либо признакам могущее говорить о его дочурке. Не позволят, и не имеет смысла. Среди толпы родственников он уже услыхал этот страшный приговор, из которого следовало, что просто невозможно после такого пожарища отыскать чего-либо приметного и знакомого. И не нужно даже думать об этом, ибо такие мысли лишь сводят с ума. Бумаг подписывать пришлось много. И отвечать на вопросы. Константин даже вспомнить не мог, уже возвращаясь обратным рейсом, домой, эти кошмарные дни, пролетевшие, словно в густом тягучем и противном тумане. Рыдали и плакали все вокруг, поэтому Константин уже не стеснялся собственных слез. Они вытекали из глаз уже без громких рыданий, будто из прохудившихся глаз вода, неспособная удержаться в глазницах, и под собственной тяжестью стекала по щекам. Уже в салоне самолета Ту-154, летевшего обратным курсом из Красноярска, Константин позволил себе расслабиться и под гул турбин задремать. Назавтра по прилету он сразу же пошел в управление и сходу вошел в кабинет командира эскадрильи. Опережая вопросы там присутствующих, Константин обратился к Котову с просьбой, требованием и пожеланиями: -Сергеич, все ответы потом. Ты лучше отправляй меня в командировку. Я исполнил все твои пожелания и наставления, а потому прошу и умоляю – пойти мне навстречу. Не могу находиться дома, где каждая вещичка напоминает о дочери. Вот за две недели, возможно, раны поплотней затянуться, а потом уже и обдумаем дальнейшую жизнь с теми фактами, что имеем в наличии. А сейчас жаждется в командировку. И работой заглушить все думы о них. Ты не пугайся и не робей, я вполне адекватен и работоспособен. Сам знаешь, что в полете я о самом полете только и думаю. У меня все-таки пассажиры на борту. Ради них взлечу и сяду. Слегка ошеломленный таким напором и требованиями Константина, Котов даже растерялся и с трудом улавливал мысль и нужную тему разговора. Слишком уж эмоционально говорил Костя. -Константин, ты погодь, не пори горячку. А может, все же поначалу в отпуск слетаешь, а? Развейся малость, погуляй, а там и Марченко освобождает должность. Мы, как и договаривались с тобой, будем тебя рекомендовать на его место, на инструктора. Все-таки, подумай над моими словами. -Нет, не стану даже напрягать мозги. Я уже все решил и надумал. Сергеич, а Бучельников и Даминов ничего тебе от меня не передавали? Про мою просьбу не говорили? Забыли, стало быть, упустили из вида. -О чем это ты мне? – немного удивленно спросил Котов. – Видел я их перед твоим прилетом, ничего не говорили. -Я, Сергеич, не хочу в инструкторы. То ради Вали мне хотелось на эту должность, чтобы не расставаться надолго. А теперь мне ни к чему инструкторство. Бой мне необходим, работа в поте лица. А здесь сплошная рутина и бумажная волокита. Нет, остаюсь при своем вертолете, - жестко и категорично заявил Константин, что теперь уже у командира не оставалось сомнений в его здравом и трезвом разуме. – А сейчас в отпуске быстро сопьюсь, пытаясь глушить страдания. -Хорошо, - согласился Котов, понимая душевную борьбу и тревоги Константина. - Готовься с первого в Майское на компрессорную. Ты, вроде как, там бывал, и не раз? Ну, пару деньков с Сургутановым пролетишь по трассе. Для успокоения нервов и для ознакомления с обстановкой. А больше для моего спокойствия. -Спасибо! – обрадовано поблагодарил Константин. – А про Красноярск, простите ради бога, но рассказывать не стану. Даже сам вспоминать не желаю. Лишь добавлю, что там все было намного страшней и ужасней, чем я представлял. С ума сойти было легко и беспроблемно. Как выжил – не знаю. Наверное, сильно хотелось жить дальше. Потому и хочется скорее забыть. Летел Константин в Майское своим ходом. Заказчик, начальник компрессорной станции, к пилотам относился лояльно, позволяя им производить замены экипажей в базовом аэропорту. Да и сама работа на этой оперативной точке была простой, удобной и легкой. Чаще пилоты облетывали трубопровод без пассажиров на борту. Ну, еще иногда, если требовала производственная необходимость, отвозили на какой-либо участок специалиста с инструментом. Константин понимал, что Котов для того и отправил его в Майское, чтобы пока он душой и сердцем не успокоился, не перегружать работой и хлопотами. Пилот тяжело ранен, и перегрузки нежелательны. А раненным он его считал настолько, что с большой радостью выпроводил бы на все оба отпуска. Да ведь некуда и не с кем ехать Косте. Действительно, что и остается, лишь водкой глушить горе и тоску. Но, раз сам напросился на работу, то справится. Сургутанов, командир звена, большей частью летел за своими часами, которые положены командирам такого ранга для оплаты. Уж у Константина, который старше Андрея на пять лет, и опыта поболей, и стаж дольше. Пилоты свои часы вылетают самостоятельно. А вот все остальные командиры, выше ранга пилота вертолета, чаще просто вписываются в полетное задание, предпочитая свои часы набирать в койке в номере гостиницы. Так и для здоровья полезней, а в зарплате абсолютно не наблюдается проигрыша. А в проверках Константин не нуждался. Ведь если даже учесть, что бывал он в Майском несколько лет назад, то все равно сложностей эта оперативная точка не представляла, являясь, простой и без проблемной. 250 километров трассы на север и столько же на юг. И весь полет по нитке трубопроводов. Потому-то Андрей, сразу же по прилету отправился с техником в номер, а Константин, пообедав в местной столовой, улетел с главным инженером компрессорной на трассу. Поначалу Константин не вникал в смысл этого полета, поскольку всего-то и придерживался высоты и маршрута. Но уже через час до него стала доходить попытки Вячеслава Ивановича, уклонить вертолет от намеченной трассы. Вроде и ненавязчиво, но настойчиво. -Погодь, Иваныч, - не вытерпел такого грубого вмешательства на уклонение от маршрута Константин, устав объяснять Довыденко о нежелательности без ведома диспетчера уходить далеко от трассы. – Ты мне человеческим языком объясни свои ближайшие цели, а я потом сумею разобраться во всех твоих заморочках. А без запроса ты меня от трубы не уводи. -Давай, сядем возле семнадцатого участка, и я тебе все свои проблемы поведаю, согласен? – сдался наконец-то Довыденко и решился раскрыть все карты и планы. – Мы планируем дорогу тянуть где-то через двадцать первый и двадцать второй участки. И нам просто необходимо найти удобный участок на реке, где подешевле и попроще перекинуть мост, - объяснил Вячеслав Иванович после посадки на семнадцатом участке, разворачивая карту местности. – Просто мы еще и сами не определились с маршрутом и с местом. Нужны ведь более-менее свободные подъезды. В общем, от нас требуется поиск места для трассы и моста. -А зачем тогда горячку порешь, а? Вот подобные задачи нельзя было озвучить перед вылетом, еще там, на компрессорной станции? Полетели домой, и там с тобой без нервов и загадок все и обсудим. А потом мне нужно давать заявку диспетчеру аэропорта с изменением маршрута. Он же нас постоянно контролирует. Потому, ну, никак нельзя летать не по заявке, куда заблагорассудит. Довыденко слегка удивленно посмотрел на Константина. Затем почесал затылок, и согласился. -Чувствуется, что пилот со стажем и опытом прилетел, - резюмировал он такое заявление Константина, как факт. – С мальчишками, разумеется, попроще летать, без всяких нюансов и проблем. -И немного опасней, - поправил Константин Вячеслава Михайловича. – Эти самодеятельности до поры до времени. А потом дерьмо вместе жрать будете. Простота бывает, что кусается. Так что, поаккуратней с таким уклонами. Я не собираюсь осуждать молодежь и выводить ее на чистую воду, но сам работаю, вернее, стараюсь в пределах инструкций и правил. Показывай карту и рассказывай планы компрессорной. Вместе сейчас и обговорим. Но на завтра заявку могут и не принять. Все изменения и дополнения необходимо до двенадцати передавать. Но конкретно скажу после звонка. Попробую уговорить и свалить на острую производственную необходимость. Авось и прокатит. Так бывает, что идут нам навстречу. -Устраивает, - согласился Довыденко. – Тогда полетели в контору. Там с моего телефона и позвонишь. Понимал Константин, что слегка жестко поступает с заказчиком, которого слишком разбаловали молодые пилоты. Но, во-первых, он сам всегда предпочитает придерживаться принятого порядка и параграфов, чтобы не лишаться талона безопасности, который инспекторы любят рубить за провинность, а во-вторых, так сам сейчас перед вылетом обещал Котову, быть предельно аккуратным и правильным. Вот эту вторую причину он и поставил выше эмоций главного инженера, поскольку на него понадеялись командиры и товарищи, и ему поверили. Пусть начальник с первого раза, с первого дня поймет, что перед ним приверженец строгих правил, и сбивать его с праведного пути не следует. Им лишь покажи слабину, так сразу, откуда ни возьмись, возникают срочности, изменения и «очень надо». Если уж так нужно, так и предупреждай заранее. Потому Константин по прилету сразу и подавал заявку на весь срок командировки с запасными маршрутами, куда такое вот «надо» может внезапно возникнуть. Уже в конторе, изучив предварительные планы главного инженера по прокладке новой дороги, Константин предложил охватить квадрат в радиусе где-то километров на пятьдесят от предполагаемой точки, где по их расчету нужен мост через реку Быстринка, виляющую по лесам и между холмов сложной местности этого квадрата. Подходящих мест в этом квадрате просматривалось немало. Но ведь он должен находиться на новой трассе, которую собирались прокладывать строители-дорожники, чтобы ради моста не пришлось отклоняться. -И зачем вам в этих глухих местах нужна еще и дорога с неким мостом через речку, а? – задал вопрос, словно, между прочим, Константин, хотя сам уже частично понимал их планы. – Вроде как вам вполне хватает дороги вдоль газопровода. А вот здесь слабо замечаю смысл. Инженер достал огромную папку, разложил чертежи и схемы на столе и, немного поразмыслив, озвучил план Министерства: -Вот здесь, - он ткнул пальцем в карту, - наше Министерство планирует строительство складов. -А почему не рядом с компрессорной, не поближе к Майскому? – удивленно спросил Константин. – Нерентабельно, затратно. -Согласен, - кивал головой Довыденко. – Но вблизи поселка такие склады просто не разрешат строить по многим причинам, и в первую очередь по экологическим. То ж, во-первых, огнеопасно и вредно для здоровья. В особенности сам дезодорант. Сам же проходишь мимо бочек и нос воротишь. Удивительно мерзкий запах придумали, как добавку к газу. А если строить ближе к трассе, то лес придется вырубать. А вот здесь, - он потыкал пальцем в карту. – Абсолютно пустынный участок. Подсчитали и получили, что намного экономичней, даже в сравнении со стройкой рядом с компрессорной. Будем свозить сюда на склады для длительного хранения, а по надобности добавлять на компрессорную. Дорога не затратная, грунтовая. Малость подсыплем гравия, и грейдерами разровняем. Можешь даже не спорить со мной, сплошные копейки, рублем и не пахнет. Нам только хорошее место через Быстринку отыскать. -Ладно, - манул рукой Константин. – Таких подробностей мне и знать не обязательно. Так, если для общего обозрения и понимания смысла вашего труда. Можешь соединять меня с Аэропортом. Передам заявку на этот квадрат, и, если разрешат с завтрашнего дня, то с утра смотаемся, подыщем тебе переправу. Мне так кажется, что я уже немного представляю, как и где этот участок. Диспетчер долго дискуссировать не стал, и разрешил им назавтра такое дополнение к основному маршруту, обещая внести этот квадрат в ежедневную заявку. Тем более что хоть отклонение и значительное, но в пределах площади, часто заказываемой для полетов на этого заказчика. Ударив по рукам, Константин с Довыденко разошлись по домам. Вернее, главный инженер по своим делам в контору, а Константин в свой номер, где на койке загорал Сургутанов. Константин поначалу хотел доложить командиру звена о незначительном изменении в завтрашнем плане полета, но передумал. Во-первых, будить не хотелось, поскольку тот сладко похрапывал и причмокивал, нечто любопытное и интересное рассматривая в своих снах. А потом, завтра с утра он, вписавшись в задание, планирует уехать домой сразу же после прохождения медицинской комиссии. То есть, вроде и летает, но сидит в автобусе. Пусть спит себе дальше. Константин, глядя на часы, что висят на стене напротив его койки, почесал в районе желудка и передумал идти на ужин, решив обойтись чаем с печеньем. Хотелось полежать и послушать самого себя, не отрываясь на эти ненужные хождения в столовую и обратно. Вот и прошел первый летный день после этой ужасной череды катаклизмов. Правильно ли он поступил, решив заглушить тоску и сердечную боль работой? Вполне вероятно и возможно, что вечер и ночь еще неслабо будут беспокоить и терзать мыслями и страшными картинками, но весь день в полете и в заботах он лишь только о работе и думал. Да, это многолетняя привычка, выработанная настойчивыми требованиями к самому себе, к принуждению всегда стремиться придерживаться правил и параграфов, чтобы душа и нервы не оглядывались с опаской назад, не гадали и не страдали в думах: пронесет, аль зацепит. И он забывал буквально обо всех невзгодах, распрях и даже радостях праздников, когда подходил к вертолету и становился для этой техники главным хозяином и правителем. На высоте все неурядицы отправлялись в запасники, из которых можно их тревожить лишь в номере гостиницы. Еще в училище, за что огромное спасибо пилоту-инструктору Малахову Геннадию Юрьевичу, внушал своим курсантам, требовательно вбивая им в мозги, необходимость отрешения от дел земных в полете. А точнее, с того момента, как вышел из дома и направился в сторону Аэропорта. -Думаешь лишь о предстоящем полете, о правильном и точном выполнении задания, о тех параграфах, что регулируют и регламентируют нашу пилотскую работу. И это вам необходимо самим по двум самым важным причинам. Во-первых, отрабатывайте до инстинкта движения руками и ногами, не выбрасывая из процесса и голову. Мыслить и строго исполнять в полете все правила инструкций до запятой, до точки. Даже мелкие шалости строго по всем правилам. Это сделает ваш труд, приносящий удовлетворение самим процессом исполнения. И, во-вторых, сумеете максимально избежать конфликтных ситуаций при встречах с инспектором. Вам, по крайней мере, пугаться его не придется по причине самой ненадобности в таковых страхах. И, даже в процессе производственных полетов, если и придется малость отступать от правил, то стремитесь проделывать сие в пределах действующих законов. Тогда, ко всему прочему, вам и прокурор не будет страшен. Отделаетесь малой кровью. Поначалу, в особенности первые годы, когда Константин числился в молодых и малоопытных, как друзья, так и старшие товарищи слегка иронично относились к таковым его канонам. Но немного спустя стали ставить его тактику в пример. Ведь любой проверяющий в первую очередь хватается за бумаги, кои отражают все режимы полета, пытаясь в них отыскать некий криминал. А у Константина все строчки заполнены и совпадают с другими средствами проверки. Вот по такой причине он был просто скучен для инспекторов. Нечего им искать в груде бумаг для души и радости. Только время потеряешь. Все у Константина чин чином. Поэтому, поначалу у Вячеслава Ивановича возникло легкое удивление от его таких буквенных требований к полетам. С молодыми пилотами в этом вопросе работать всегда проще. Куда ткнул пальцем, туда безропотно и летели. Но обижаться на Константина он не стал. Ему самому больше нравились дисциплинированные и исполнительные спецы, отрицающие таковые поспешные указания и просьбы. Марионетки, прыгающие по любому движению пальца удобны, разумеется, но неуважаемы. Ведь, кроме самого процесса полета и безопасность нужна, о чем в головах молодежи не всегда на первом месте. И даже не на втором. Если здраво рассудить, то и у самого Довыденко семья немаленькая, которой, кроме зарплаты, еще сам муж и отец нужен здоровым и невредимым. С утра, забросив Сургутанова в поселок, Константин вернулся на компрессорную за Довыденко, с которым без задержек полетели в сторону реки Быстринка для поиска лучшего удобного и оптимального места, где планировался мост через этот быстрый ручей. Речушка Быстринка мелкая, по ширине с ручейком схожая. В особенности из иллюминатора вертолета. Но берега имела даже слишком крутые. А потому для переправы мост просто катастрофически необходим. Никаким простым бродом не отделаться. Да и дорогой пользоваться круглосуточно. Константин старался не вникать в детали мыслительного инженерного процесса главного инженера. Куда пальцем ткнет, туда и направлял вертолет. Тем более, что в заявке он указал даже большую площадь, чем им необходимая для поисков. Так, на всякий случай. А вдруг у этого Довыденко очередной бзик возникнет. Вячеслав Иванович по СПУ (самолетное переговорное устройство) пытался советоваться с Константином, задавал вопросы, ожидая вразумительных ответов. А Константин кивал головой, хотя в суть и в тему не вслушивался. Природа под вертолетом радовала зеленым разнообразием, этой мелкой речушкой, симпатичными холмами и впадинами. Поэтому ему больше хотелось любоваться красотами, чем искать удобное место для моста. Ведь все равно сделают по-своему, независимо от его советов и предложений. А потому, напряжение мыслительных клеток посчитал излишним. -Набери повыше, глянем на всю местность разом, одним взглядом. Может, так понятней станет, - попросил Довыденко, тыкая пальцем в потолок. – По-моему, я уже определился. Но, хотелось бы уточнений. Константин пожал плечами и рванул Шаг-газ вверх, поднимая вертолет на указанную высоту, бросая вопросительные взгляды на Вячеслава Ивановича, ожидаю определенные команды. Тот одобрительно кивнул и, схватив толстую синюю общую тетрадь, поспешно стал вносить в нее свои мысли, расчеты и схемы, довольно улыбаясь, словно только что они исполнили важную и весьма нужную работу. -Все! – крикнул он, не используя СПУ и показывая большой оттопыренный палец, обозначающий «во». – Полетели домой. Мне так кажется, что я нашел самый наилучший вариант, - добавил он уже по СПУ, понимая, что такую сложную фразу внятно не перекричишь визг двух турбин. Константин развернул вертолет на курс в направление компрессорной станции и уже собрался передать диспетчеру о возврате на точку базирования, как внезапно и ему на удивление вертолет резко бросило вправо и вниз. Разумеется, руки сами исполнили необходимые манипуляции, швырнули Шаг-газ вниз до упора, левой ногой вдавливая педаль до отказа. И, глянув на прибор контроля работы двигателей, убедившись в полном отказе обоих сразу, перекрыл пожарные краны. Больше удивил не отказ, а сам факт синхронного отключения обоих двигателей одновременно. Случалось нечто схожее в его практике пару раз за время летной работы. Но они как-то поочередно выключались. Поначалу один, а уж потом через несколько секунд следующий. Хотя, даже и такое поочередное – редкость. Ну, вот такой уникум и настал для Константина. Однако пугаться не стоит. Внизу под ним большая поляна, куда даже со спокойной душой вполне можно разместить и самолет Ан-2. В том смысле, что ее размеров вполне достаточно для посадки. Густая трава не пугает. Константин планирует загасить поступательную скорость до минимума, то есть, до нуля. Погода свежая, прохладная. И ветерок так удачно против курса дует, словно заранее подготовился. Главный инженер вопросительно посмотрел на Константина и задал ужасно глупый вопрос. Хотя, в такой ситуации ему больше и спрашивать не о чем было: -По-моему, двигатель отказал, да? Садимся на эту поляну? Ну, я так понял, от тебя сие уже мало зависит. -Оба, Иваныч, отказали. Но, панику устраивать не следует. Сядем, как по писанному. Только пристегнись плотней и ухватись руками за сиденье. Я гарантирую тебе мягкую посадку, но на всякий случай подстрахуйся. Константин понимал, что о происшествии необходимо срочно сообщить диспетчеру. Как об отказе, так и о вынужденной посадке. Но решил пока не спешить и не суетиться. Это вполне возможно и после посадки сделать. А сейчас лучше не отвлекаться и сосредоточить все внимание на маневрах. Потом и через пролетающие борта сумеет передать с земли. В самом благополучии исхода полета Константин не сомневался. Даже уверен был на все сто, что сядет в травку, как на соломку. Ничего неординарного в сей обстановке не просматривалось. Даже, как специально, успел основную часть топлива выработать. Загрузки никакой, сложностей площадка не представляла. А потому и торопиться с докладами не хотелось. Лучше уж сразу после посадки и расскажет про все и про вся. Нос вертолета направил прямо на центр площадки, чтобы при гашении поступательной скорости не волноваться за хвостовой винт, которым обычно в таких экстремальных моментах рубят макушки деревьев, или кочки с холмиками. Нет, сами по себе винты слабее, сами рассыпаются от удара, но тут ведь и скорость вращения учитывается. Уже намечена точка касания, и Константин, визуально определив высоту и время приземления, потянул ручку управления на себя, гася поступательную скорость перемещения. Рычаг Шаг-газ он рванет вверх за пару секунд до касания. В этом моменте он так же не усматривал никаких сложностей. Можно было бы, и прокатиться по ровной полянке. Такую посадку называют посадкой по самолетному. То есть, с пробегом. И вертолет намного устойчивей ведет себя, и торможение скоростей не обязательно до минимальных. Как вертикальной, так и горизонтальной. Константин поначалу ничего не понял из происходящего. Лишь услыхал дикий вопль Довыденко и его нестерпимое стремление указать на нечто случившееся на площадке впереди и слева. Откуда, что и почему, так Константин еще долго потом не в состоянии был объяснить. Но в данный момент за пару-тройку секунд до касания вертолетом площадки он увидел, как к этой самой точке бегут с десяток маленьких ребятишек лет семи-восьми в нарядных одеяниях, с флажками и шариками в руках, словно их только что отпустили с какого-то праздника. Они настолько весело и радостно махал падающей беспомощной многотонной машине, что Константин даже залюбовался этим странным явлением. Но времени на раздумье не оставалось совершенно. Ведь сейчас он проутюжит брюхом вертолета, смертельным снарядом сомнет их банты, флажки и шарики. Не было уже времени на принятие решения. Ни на какое. Просто с силой рванул ручку управления вправо, чтобы срочно покинуть это погибельное место, спасти их, этих беззащитных и счастливых любой возможной ценой. Прости, Иваныч, но этой ценой сегодня будешь ты. Хочется верить, что выдержишь удар, да слишком много сомнений в благополучие. Посадка получится жесткой и разрушительной. Ну, разумеется, техника, состоящая из железа и пластика, сейчас рассыплется на куски. Но ведь цена этого заслуживает. Мы невиновны, а тот, кто так безрассудно выпустил беспечных ребятишек, пусть совестью пострадает. Нет вины у деток за их поступок, взрослые допустили оплошность. А ты, Иваныч? В чем же он виноват? Вот такой ценой спасаем, Иваныч, ты уж прости. Ведь в данную секунду я и в своей безопасности не уверен. Ну, и, слава богу! Через миг улечу в мир, в царство, что приняло уже мою жену Веру, где нашла приют милая дочурка Валюша. Константин уже не слышал грохота и треска ломающейся машины, разваливающихся винтов от удара о землю, но отчетливо внезапно представил такую долгожданную встречу со своими любимыми. Да, возникло сновидение и переместилось оно в мечту о новой Валюше. Но судьба заблагорассудило распорядиться по-иному, по-своему. Спорить в данное мгновение и доказывать ей свою правоту - занятие бессмысленное и бесперспективное. Проще согласиться и подчиниться ее воли и желанию. Она, эта злодейка, отправляет его к любимым женщинам. И к той малышке, которую безумно любил со дня ее рождения, с которой учился ходить, говорить и кусаться первыми зубками. Почему-то появление такого орудия и игрушки во рту, как первые зубки, дочка посчитала даром и способом порадовать папу, кусая его за палец и весело при этом хохоча. Они оба громко и заливисто смеялись над такими проказами, считая забаву веселой и безболезненной. Он иногда просил ее укусить за собственный палец, чтобы убедить в забавности такой процедуры. Однако, Валя кусала себя нежно, тихо, потом показывая свои пальчики, что ничего страшного от ее зубиков не случается. Просто слегка щекотно и приятно, и больше ничего. Вертолет ломался, калечился от неадекватного соприкосновения с землей. Молчал Довыденко, склонив голову на приборную доску. А Константин ошалело смотрел на поляну, выискивая на ней тех, неудачно выскочивших из лесочка, детишек. Их нигде не было видно. Боли или хотя бы некоего дискомфорта Константин в теле не ощущал. Его поначалу охватило безумное веселье и радость, что все-таки он остался в этом мире, не покинул его пределы. И притом при всем никого не погубил и не убил. Не считая самого Иваныча. Но это ведь не главное. 4 Константин полулежал в кресле командира вертолета с закрытыми глазами и блаженствовал. Судьба ему позволила еще малость пожить в этом мире. А значит, мечты возможно, и осуществимы. Прости Иваныч, мы с тобой спасали невинных детишек. Цена того стоила. Я ведь не просто тобой одним рисковал. И сам готовился смерть принять. Да вот, так случилось, что смерть пока задумала лишь тебя одного прибрать. И теперь мне самому придется оправдываться за эту катастрофу, объяснять причину моих неадекватных и безумных манипуляций. Но, ничего, сейчас должны и взрослые появиться, что привезли сюда ватагу праздничных детей. Не могли же сами по себе эти ребятишки за десятки верст от ближайшего населенного пункта так празднично гулять. Поди, некое торжество отмечали таким вот парадным шествием. Ну, а прибыли, вероятнее всего, на автобусе. Выскочили, чтобы поразмяться, да и увидали бесшумно падающий вертолет. Потому и оторвались от взрослых дяденек и тетенек, рванули на эту полянку. А они вовсе и не виноваты в своих поступках, если рядом просто обязаны были присутствовать те главные взрослые, коим поручено такое важное и ответственное мероприятие. И сама судьба свела Константина и этих маленьких детишек в одной точке. Пришлось приложить максимум усилий, сноровки, опыта и жертвовать пассажиром, чтобы пересечения прямых линий судеб не случилось. И что же так долго эти взрослые не появляются? Ну, детки от страха разбежались, а взрослые сейчас подойдут, чтобы подивиться такому сюрпризу, что их подопечные учудили. Но весьма странным кажется такой момент и ужасно неясное обстоятельство, как при осмотре местности они вовсе не наблюдали никакого автобуса поблизости к поляне. Ладно, из-за кустов, по причине слишком густой растительности, вот и не увидели они никакого транспорта сверху. По-моему, и не присматривались. Только вот с дорогой как? Здесь даже признаков не просматривается маломальской тропинки. Не говоря уже о такой широченной дороге, как трассы для большого автобуса, способной пропустить его беспрепятственно. Как и зачем эта детская компания оказалась в такой глуши? И уже, во-вторых, хотелось бы услышать ответ и на такой сложный и неясный вопрос, как наличие до сих пор этой мертвой тишины. А может я оглох? Внезапная мысль перепугала и слегка даже шокировала Константина. -Эй! – тихо крикнул Константин и постучал кулаком по приборной доске, услышав ясно и отчетливо, как собственный голос, так и этот глухой стук. Нет, не оглох. Да и чего вдруг сдуру запаниковал, если вон, как слыхать мелодичный перезвон птиц и шум листвы. Черт, так может, поторопиться надо, а он тут предается философскими измышлениями. Не дай бог еще воспламениться, этот чертов вертолет, тогда и сам отскочить не успею. Ведь до сих пор, слушая звуки природы и проверяя собственный слух, даже не убедился в собственной целостности. А вдруг чего сломалось или свихнулось? Да нет, полное отсутствие болезненного ощущения. Такое просто невозможно, чтобы переломы не беспокоили. Кости болят сильно. А вдруг тело откажется подчиниться? Константин пошевелил руками и ногами, затем всем телом и приоткрыл глаза. Солнышко ласково сквозь лобовое стекло щекотало лицо. Бросив взгляд на Довыденко, Константина передернуло, будто через него пропустили ток. Главный инженер замертво, прислонившись к правой двери, бездыханно лежал. По инерции Константин притронулся к шее пальцами, чтобы убедиться в своих предположениях, но внезапно ощутил едва уловимые толчки на пальцах. Жив? Господи, тогда поскорей хоть какую помощь оказать. Вертолет, лопастями с силой всего своего вращения ударившись о землю, по абсолютно непонятной причине остался, лишь слегка наклонившись на правый бок, на трех точках шасси. Ну, можно объяснить такое явление лишь чудом или силами инерции. Ударился и оттолкнулся от земли, что даже сумел рикошетить и возвратиться в горизонтальное состояние. Больше нечем. И от такого толчка Довыденко ударился о приборную доску и завалился на правую дверь. Лицо его немного кровоточило. Но он жив, поскольку Константин слышит удары пульса. Окончательно убедившись в собственной целостности и в наличии физической способности передвигаться, Константин выпрыгнул из вертолета и с болью и печалью зафиксировал взглядом те катастрофические последствия грубой посадки. Машина выглядела не просто искалеченной, но и окончательно разрушенной, поскольку такие аварии технику приводят к полной невозможности ремонта. Металлолом. Хвостовой винт вместе с редуктором оторвался и лежал в трех метрах от фюзеляжа. Три лопасти несущего винта, погнутые и скрученные некой могучей силой, словно штопор для открывания вина, беспомощно свисали, чуть ли не касаясь земли. И все три сдвинуты к правому боку. Да, подумал Константин, вертолет пострадал, так получается, больше всех. Он погиб. Тьфу ты, черт! О чем он думает сейчас, тормоз, сам себя обматерил он и спешно оббежал вокруг вертолета к правой двери пилотской кабины. Но попытки открыть ее снаружи не увенчались успехом. Обматерив себя еще раз и обозвав болваном и тормозом, Константин вернулся на свое рабочее кресло и снял дверь с аварийного фиксатора, слегка придерживая Довыденко, падающего вслед за отвалившейся дверью. Убедившись, что привязные ремни не позволяют инженеру выпасть из вертолета на землю, Константин вернулся к правому боку и аккуратно вытащил безжизненное тело Довыденко. Для Константина инженер был слегка тяжеловат. Но не волочь же его по земле. Из последних усилий он подхватил его на руки, как младенца, и сумел с трудом протащить его метров десять от вертолета. Уложив его на траву, Константин сбегал обратно к вертолету за аптечкой. Константин, насколько помнил из уроков, оказал Довыденко первую помощь, отмыв лицо от крови, и продезинфицировал, смоченным в спирте, бинтом. Вроде как больше не кровоточило, сквозь бинт не проступает. Послушав дыхание и сердце, он еще раз убедился, что Вячеслав Иванович жив. Слава богу! И черт с ним, с этим вертолетом. Главное ведь дело сделано. И дети остались в живых, и сам, и главный его пассажир – все живы. И хоть на нашатырный спирт Довыденко не реагировал, Константин понимал, что теперь он не умрет. Только почему так до сих пор никого нет? Где же все эти причины этой аварии, куда они подевались? Пошалили, нахулиганили и смылись! -Эй, люди, вы где, ау, откликнитесь! – с силой прокричал Константин, получив в ответ лишь собственное эхо. Так это же полный абсурд получается, сущая белиберда! Словно взялись ниоткуда и туда же провалились! Мистика, колдовство и шарлатанство в одном флаконе. Такое невозможно вообще в природе! Совершенное противоречие человеческим и природным законам. Нет, никакого здесь противоречия не просматривается. Дети испугались содеянного, а взрослые ответственности. Ведь так получается, что все происшедшее полностью по их вине. Смотреть за детьми следовало. Вот от страха и бросили их на произвол судьбы. Но разве далеко убежишь? Все равно ведь прокурор докопается, кто и с кем здесь разъезжал и развлекался. И тут Константин вспомнил самое важное. Он ведь до сих пор еще не сообщил о летном происшествии диспетчеру, рассчитывая после посадки связаться через пролетающие борта. Он сейчас свяжется на частоте лайнеров, и те передадут его диспетчеру про аварию. -Борта, ответьте, кто слышит 20790-го? – запросил Константин на частоте диспетчера, что держит связь с самолетами на эшелонах. – Ответьте борту 790-му! – повторил он, рассчитывая успеть связаться, пока аккумуляторы не разрядились. Но на удивление ответ он услышал буквально сразу: -Чего хотел 790-ый? Слушаю тебя, - спросил тихий спокойный баритон. Им хорошо и летать, и говорить. За них автопилот рулит. -Передай диспетчеру ПАНХ (применения авиации в народном хозяйстве), что у 790-го отказ обоих двигателей. Сел в районе Быстринки с курсом от 17 участка трубопровода под углом 230 градусов на удалении пятьдесят километров. -У самого хоть все в порядке? -И да, и нет. Сам жив, вертолет вдребезги, пассажир ранен. Пусть врача прихватят. Но пульс и дыхание, вроде как, в порядке. Ушибся сильно при ударе. Посадка получилась жесткой. -Понимаю, раз вертолет вдребезги. Хорошо, борт, передам, жди помощи, - уже с неким сочувствием и беспокойством в голосе ответил баритон. – Ты пока аккумуляторы выруби, а потом, как увидишь на подлете или выжди время с полчаса, и свяжешься на своей частоте. -Спасибо, борт, жду. -Ну, вот и хорошо. Теперь у нас полный ажур, - сам себе прошептал Константин, и вернулся к раненому Довыденко. – Держись, Иваныч, скоро прилетят за нами. Ты уж не бросай меня в беде. Без твоего слова мне просто никто не поверит, что здесь дети были, и они нас спровоцировали на аварию. Нет, конечно, покопаются и следы обнаружат. Но не сразу. Придется еще очень много оправдываться и объяснительных кучу писать. Вот не пойму, Иваныч, как он, этот вертолет, оказался на трех точках. По всем правилам физики, природы и прочих законов, так на боку валяться должен. Бросал я его на правый бок. А он стоит, как будто некая сила его после падения возвратила на место. Ну, зато, уж тогда ты вряд ли отделался бы легкими царапинами и временной потерей сознания. А чего гадать-то! В мире, каких только чудес не происходит! Вон, хоть на меня глянь, Иваныч. Ни единой царапинки. Не поверишь, но уже прощался с жизнью на полном серьезе. В царство мертвых собирался. А тут даже мизинца не сломал. Чудеса! Ведь отлично помню, что ни черта не помню. То есть, терял сознание. Земля солнцем уже прогрелась. И чтобы ультрафиолетовые лучи не сожгли Иванычу лицо, Константин прикрыл его носовым платком. Можно было бы и до деревьев дотащить, но на такой подвиг Константин не отважился. Сил осталось в его теле маловато. Это еще удивительно, как он его, Иваныча, до этого места сумел донести. Нет, и кантовать раненого товарища опасно. Пусть врач осмотрит. А то, не дай бог, от всяких там перемещений еще помрет, так Константин и виновен будет. Вдруг там, в теле какие-нибудь переломы или сдвиги с трещинами, а он лишь усугубит его состояние. Да, не оправдал Константин доверия Котова. Обещал же все по лучшему и высочайшему классу. А тут, и вертолет в хлам превратил, и главного инженера из строя вывел. Тьфу, на тебя, разозлился Константин на все эти мрачные панические мысли. Живы, почти здоровы. Чего тебе еще требуется? А следы детишек найдут, так еще и спасибо за их спасение скажут. Даже в мыслях вообразить страшно те последствия, если бы он пузом вертолета грохнулся на них. Тут уж без страшных и ужасных последствий не обошлось бы. Кошмар, одним словом. Сидя рядом с Довыденко, Константин незаметно задремал. Поэтому надоедливый стрекот его слегка разозлил и возмутил. Совершено лишний и ненужный звук на фоне песен листвы и птиц. Однако, от догадки причины этого знакомого шума Константин даже подпрыгнул с места, сгоняя с себя сон и уставившись взором в небо, отыскивая источник небесного рокота. Ну, разумеется, можно было и не гадать понять по характерному шелесту несущих винтов. Вертолет Ми-8. Только он так может гонять воздух своим пропеллером. Сам отыскал и уже разыскивает место для посадки. Не понадобились ему рекомендации и радио подсказки Константина. К нему уже бежали два врача с носилками, а следом за ними не спеша шли двое в форме. Вроде, как пилоты Гражданской Авиации, но Константину совершенно незнакомы. Разумеется, из местного аэропорта. Поди, начальники. Прилетели, чтобы сразу зафиксировать и все запротоколировать. И нечего обижаться на них, такая их работа. Как ни крути и что ни говори, а ЧП серьезного масштаба, на всю страну в приказах разойдется. И потом пилоты в свои явочные дни будут читать и расписываться, чтобы учесть ошибки. -Старший инспектор отряда Лев Григорьевич. Ну, показывай и рассказывай, - вроде мирно, по-доброму, но строго попросил инспектор. Смотрю, так на своих ногах стоишь? А весь такой потрепанный. Странно даже. Ведь судя по вертолету, так на боку должен лежать, как я понял. -На боку. А почему стоит, так и сам до сих пор не пойму. Только момент приземления я не зафиксировал. По-моему, отключился при ударе. Хотя, если честно, то и в этом не уверен. Я же его на правый бок бросал. Уже перед самым приземлением. А он оттолкнулся, и как ванька-встанька на ноги встал, - попытался белее спокойней, без дрожи в голосе отвечать Константин. Получалось, правда, с трудом. Но его должны понять эти начальники. Не каждый день вертолеты ломаешь. А лично сам Константин, так за все время работы впервые. -Ну, а бросал его зачем? – уже слегка удивлено поинтересовался Беседский. – Такая обширная поляна, хоть аэродром для малых самолетов строй. Тут запросто «антоны» сядут без проблем. -Знаете вот правду рассказать, так даже не знаю, и как, - немного замялся Константин, понимая нелепость своих оправданий без подтверждения Довыденко. Но говорить надо, поскольку инспектор ждет с нетерпением этих объяснений, и нетерпеливо взглядом буравит Константина. И Константин решился все по-честному и с максимальными подробностями описать эту эпопею с грубой посадкой. Начал он с Довыденко, который сразу по прилету попытался ввести его в заблуждение и в нарушение. Затем они, как и положено по всем инструкциям, вернулись на компрессорную, где внимательно изучили, обсудили план предстоящих исследований, а уже потом запросили у диспетчера разрешение на уклонение от основного маршрута. С утра сегодня добро на полет было. Однако когда Константин приступил к завершающему этапу полета и рассказал про детей, внезапно возникших чуть ли не под вертолетом, то заметил в глазах инспектора и его сопровождающего ироническое недоверие. Мол, нельзя ли было сказку сочинить ближе к реальности. Уж слишком глупо и ненатурально оправдание прозвучало, словно из уст слегка умом пострадавшего. Детям, вроде как, неоткуда браться. -И куда потом эти детки подевались? – спросил Беседский Константина, голосом полным сомнений. – Константин Михайлович, тут же до ближайшего поселка как минимум верст под шестьдесят. Вот, что они могли здесь забыть, откуда и зачем выскакивать на поляну под вертолет? -Ну, если говорить честно, то на такие вопросы отвечать не мне. Гадать на кофейной гуще я не мастак. Однако можно ведь у главного инженера спросить. Он первый их и заметил и панику поднял. Я, по-честному, настолько увлекся именно точкой приземления, что бегущей детворы сразу и не приметил. Будто до крика Довыденко их и не было вовсе. А потом, словно их из лукошка мне под вертолет некто высыпал. Сам до сих пор в шоке и в непонимании. Высыпались, напакостили и улетучились. Я понимаю нелепость таких оправданий, что даже сам своим словам не доверяю, - уже с нажимом и нервно, чуть ли не плача, проговорил Константин. – Но, слава богу, что не один на борту был. Да уже и выбора не оставалось, как только мгновенно не бросать вертолет направо. Я уж и на свое выживание не рассчитывал. Да и Довыденко совершенно случайно уцелел. А все из-за этого фантастического отскока от земли и прыжка на три точки. Понимаю, такого не должно было быть после моих таких жестких манипуляций. Но случилось же! По-другому хвостовой и несущий винты так не развалились бы. -Да, видим, что лопастями ты по земле постучал. Ладно, полетели в аэропорт. Там завершим все процедуры, напишешь нам все подробности сегодняшнего полета. А вы, Виктор Петрович, - обратился он к сопровождающему. – Вы тут с инженером все осмотрите, изучите, а мы к вечеру заберем вас и охрану пришлем. Как там наш пассажир? - крикнул он в сторону врачей, колдовавших над Довыденко. – Жив, здоров? Страшного ничего не случилось с ним? -Нет, все, вроде как, в пределах нормы, - изрек один из эскулапов. – Но пока без сознания и не реагирует на нашатырь. Однако никаких серьезных повреждений мы пока не наблюдаем. Но все равно необходима срочная госпитализация, а уж там скажем более конкретней. -Грузим в вертолет, - скомандовал Беседский. – Полетели. Будем разбираться после вердикта инженеров. И вертолет Ми-8 взял курс в сторону аэропорта. Некая тревога охватила Константина, когда он уже после всех этих вопросов и собственных объяснений трезво и спокойно прокрутил картинку происшествия. Сам-то он понимал, что в его действиях нет никаких ошибок, нет нарушений, и поступил он в данной обстановке единственно правильно, ибо иных вариантов просто не находилось даже сейчас, когда есть время на размышления. Но ведь сейчас приходиться оправдываться, доказывая всем, что ты не верблюд. Разумеется, был бы при сознании Довыденко, или наиболее оптимальный вариант, как присутствие самих детей и этих безрассудных взрослых, то и проблемы сами решались бы без особых напряжений. А теперь Константин чувствовал себя, как нашкодивший мальчишка. И этот подвиг, благодаря которому он спас детишек, уже казался нелепой ошибкой. Будто перед броском на бок не мешало бы поискать иные варианты, а не вот так, словно игрушку, бросать вертолет об землю. Технику в хлам, пассажира в больницу, а у самого и царапинки на теле даже при тщательном осмотре не найти. И вот чем такой сюрприз объяснить? Да, сейчас, раздумывая под свист винтов восьмерки, принятое решение не кажется единственно верным. Тогда как? Что еще можно было предпринять за эти полсекунды, что судьба предоставила ему на размышления? Боже, да прекрати ты хоть сам самого себя изводить глупыми мыслями. Все вернется на круги своя. В больнице Довыденко подлечат, в чувство приведут, и он сам всем расскажет. И тогда этот Беседский и другие поймут, насколько верно, правильно и смело поступил Константин. Пусть не хвалят и не благодарят, лишь бы отстали и позволили дальше работать. Ну, на время разборок, конечно, посадят на землю. В летном отряде Константин еще пару раз пересказал последовательность события, приведшего к аварии, потом его одного оставили с кипой бумаг и ручкой, чтобы он всю эту странную историю описал с максимальными подробностями. И лишь потом его отпустили. Даже на этом самом вертолете, который вместе со специалистами и охраной отправлялся к месту аварии, его подбросили до компрессорной станции. Константин сразу же связался по телефону с Котовым и уже в сотый раз, но уже своему командиру эскадрильи, рассказал в той же последовательности про свой последний аварийный трагический полет. -Костя, - всего лишь только и спросил Котов. – Иного выхода, как я понимаю, у тебя просто не было? Ты гарантируешь? -Геннадий Сергеевич, - неожиданно Константина перешел на «вы». – Возможно, если посидеть в тиши и поразмышлять в спокойной обстановке, то можно придумать еще бы парочку. По крайней мере, несколько вариантов у меня теперь прокручиваются, но лишь за рамках реального. А так-то, у меня времени на варианты не оставалось абсолютно. Они же будто из-под земли выросли, я и понять толком ничего не успел. Да и увидел их после крика Довыденко. Клянусь, не было на площадке никого вплоть до этого самого визга инженера. Ну, единственное благополучное решение для вертолета и пассажира, так только и сажать вертолет на них. Но напрячь мозги, не успел. Тут без раздумий швырял машину, лишь бы по их макушкам не проехаться. Даже в таком варианте мало было шансов не зацепить их. -И какие вопросы к тебе у Беседского? Ну, в чем его фишка, чем может подцепить тебя? -Так у него веры нет в этих детишках. Будто я их выдумал в оправдание своей ошибки при посадке. Мне так кажется, что у них сложилось свое сомнение, полностью не совпадающее с моим. -А сам Довыденко? Он уже пришел в себя? Ведь расскажет правду, и их фантазии рассыплются. Ты в него уверен? -Да без сознания пока, хотя врачи не находят серьезных повреждений. Однако обещают вытащить его. Гарантий больше положительных, чем пессимизма, - в отчаянии прокричал Константин. – Я на все сто уверен, что он подтвердит мой рассказ, поскольку сам он первый и увидал их. -Хорошо, - спокойно и доброжелательно проговорил Котов, и у Константина появилась уверенность и спокойствие после таких его слов. – Собирайся и приезжай в отряд. Мы завтра замену вышлем. Нельзя заказчика оставлять без вертолета. Кстати, а Сургутанов где? По идее, так с тобой должен быть. -Дома он, поди, уже. Я его с утра в аэропорт забросил. Только, - Константин на время замялся, но не стал скрывать. Ведь полетная документация у инспектора. – Он вписан в сегодняшнее задание. -Понял, но не опасно, - догадался Котов о причине волнения Константина, поскольку и сам не раз поступал аналогично, вписывая в задание, сам не летая, отсиживая время полета в номере гостиницы. – Ладно, это уже наши заботы. Беседский, поди, и сам таким манером часы набирает. Кстати, он летный инспектор, на вертолетах летает. А поверить ему придется, если все произошло, как ты мне говоришь. Ведь не успел же ты эту сказку сочинить совместно с Довыденко? Так что, очухается и подтвердит. Главное, сам сильно голову не забивай, тебе и так нервотрепки хватило. Видать, слишком жирная черная полоса наступила в твоей жизни. Но, побольше оптимизма. Когда-нибудь и она закончится, уступив место белой. У Константина на душе стало намного спокойней и уверенней. Котов понимает и доверяет. А все остальное – пустяки. Вполне возможно, что судьба с этой аварией даже весьма правильно поступила. Словно влила ему внутрь лекарство от тяжелейшей болезни. Горько, больно и невкусно, но зато думы о смерти близких немного приутихли, приглушились, и не терзают сердце и мысли, как ранее. Константин посмотрел на часы и быстро подскочил, словно по чьей-то большой и требовательной команде, и ускоренно упаковал сумку. Ведь если сейчас рвануть в майское, то можно успеть на вечерний поезд. И ранним утром уже оказаться в родном городе. А там, не заходя домой, забежит в управление и с глазу на глаз переговорит с Котовым. Поймет и приободрит его Сергеич, не предаст. Конечно, теперь до конца разборок, ни о каких полетах и речи быть не может. Посидит дома, продолжит свой этот нудный и противный отдых, от которого уже блевать хочется. Почему-то излишний отдых приносит ему сплошные неурядицы и трагедии. Ведь гораздо лучше и легче пережить все эти катаклизмы в трудах и в суете. А дома вновь нагружается голова воспоминаниями, анализируя и перебирая все прожитые годы в этом городке. И самое кошмарное в этом пребывании дома, так факт того, что каждая вещичка напоминает ему о потерях. Женские аксессуары одежды, игрушки его дочери Валюши. А бежать некуда. Константин еще не покинул Майское, а уже до тошноты желал сбежать из дома, куда ужасно не хотелось. Запить? Не выход. Можно допиться до чертиков и натворить дополнительных бед. Ведь судьба подарила шанс на жизнь, на возможное счастье, которое все равно, рано или поздно, но войдет и в его дом. Обещает же командир, что эта жирная черная полоса закончится. Встретил Котов Константина вполне доброжелательно и сочувственно, похлопывая по плечам и с пожеланиями не унывать. Что случилось, то уже случилось, а оценку событию дадут попозже. -Гречишников с нашими инженерами полетел. Без наших там пока ничего не расследуют. Зафиксировали, как факт, и под охрану сдали. Скорее всего, потом шестеркой перевезут в аэропорт. Ну, а ты, прости конечно, посиди дома до конца расследования. Не взыщи, таковы законы. -Да я, Сергеич, все хорошо понимаю и принимаю, как должное. Вот только не предполагаю, как пережить это вынужденное безделье. Слишком оно напрягает меня, и давит тяжким грузом. -Переживи, не ударяйся в пьянку. И, большая просьба, даже, если пожелаешь, посчитай за приказ. Пока до возвращения комиссии не покидай пределы Вороховска. Ну, если только в Азимовск на несколько часов с возвратом в тот же день. И с предупреждением меня лично. На этом все, отдыхай и жди звонка. Как только наши возвратятся, так сразу сообщу. Да и сам, я думаю, узнаешь. Константин кивал головой, соглашаясь с доводами Котова и с этим его домашним арестом. Но, как ему казалось, что комиссия быстро разберется, поскольку к этому времени и Довыденко придет в себя, очухается после длительного бессознательного состояния, и расскажет всем, подтвердит версию Константина. Да и следы этих маленьких хулиганов отыщутся. Они же не по воздуху летали туда-сюда. А, стало быть, где-то неподалеку автобус находился. Ох, с какой неописуемой радостью он встретился бы сам с этой делегацией в праздничных одеяниях, и хорошенько выматерил этих беспечных взрослых за их трусость и побег. А за такую выходку, по вине которой он здесь, а не в трудах своих летных, и Довыденко в больнице, так пусть прокурор ругает их. Лично Константину все по барабану. Он свой гражданский долг исполнил, и жизнь детей поменял на жизнь вертолета. Если отряд пожелает, так еще и компенсацию потребует. На такие темы рассуждал Константин, уже развалившись в своем любимом кресле у телевизора. Все оказалось не таким уж страшным. Безделье скучно, но не столь утомительно, как представлялось себе еще в Майском. На вечера всегда брал бутылочку водки, чтобы радостней и веселей ужин проходил. Николай со Славиком находились в командировке. Должны после выходных прилететь. Но, скорее всего, и до их ушей уже долетело это происшествие. В аэрофлоте скорость слухов намного превышает скорость бабских сплетен. Поди, разрисовали в фантазиях в стиле ужастика, кучи вопросов для него заготовили. Устроят ему с пристрастием пышные пожелания с поднятием тостов. Кто-то позвонил в дверь, и Константин, не спеша, накинув на плечи халат, пошел открывать. На пороге стояла соседка Татьяна. При виде ее ему вновь стало тревожно, и больно заныло сердце. Это ведь она стала вестницей гибели его дочери. Вернее, посредником Котова с ним. Что же интересного принесла она на этот раз? Хорошую весть, или вновь кусочек черной полосы. -Привет, Таня, - пытаясь пошутить, бодрым голосом спросил Константин, чтобы отпугнуть от своего дома новую беду. – Надеюсь, весть не злая. Судя по твоей доброжелательной улыбке, ничего опасного? -Ой, Костя, сплюнь, - отмахнулась с некой досадой и с чувством незначительной вины, Татьяна.- Я же не виновата, что твой Котов чуть что, сразу мне звонит. Да, кстати, и сейчас по твою душу позвонил. Но не думаю, что с дурной вестью. Просто просил передать, что завтра в одиннадцать собрание по какому-то вопросу. Вроде как, некто возвратился из командировки, вот и собирают. -Спасибо, Таня, - поблагодарил Константин соседку и хотел уже закрыть за ней дверь, как Татьяна успела задать еще один вопрос, касающейся его последней командировки. -Костя, а это правда, что ты вертолет разбил и пассажир погиб, - спросила она, словно стесняясь своего любопытства. – Бабы судачат, а никто толком не говорит, все предполагают. А мой молчит, как рыба об лед. -Враки, так бабам и передай, - с легкой усмешкой и грустью в голосе отвечал Константин. – Но, как говориться, дыма без огня не бывает. Так что, правда, наполовину. А твой прав, что молчит. Чего заранее сплетни распускать, если еще не разобрались. Но вертолет я разбил вдребезги. Однако, пассажир жив, хоть и в больнице. Врачи сказали, что скоро поправится. Немного ушибся. -Я так полагаю, Костя, что ты не виноват, да? Мне кажется, что вертолет сломался. Они у вас часто падают. -Падают, ты права, слабоватые малость. И отказывают регулярно. А вина моя будет определяться комиссией. А там, черт его знает. Только иначе, Таня, я не мог. Цена высокая была – или вертолет, или дети. Прости, потом подробней расскажу, или муж проинформирует. Пока ни в чем не уверен. Пусть поначалу расследуют и выносят приговор, как посчитают верным. -Слово, какое ужасное, - поежилась Татьяна. – Но ведь если детей спасал, то, наверное, оправдают. Неужели этот кусок железа дороже, - добавила она уже с оптимизмом и ушла в свою квартиру. -Ужасное и драматичное, но и его мы переживем, - согласился с ее оптимизмом Константин, и вернулся к своему одинокому застолью. Он как раз перед приходом соседки разложил аксессуары, распечатал бутылку, а тут Татьяна прервала в самом начале процесса. Но это даже к лучшему, стало быть, ужин обойдется без бутылочки, постановил Константин. Вдруг, это Гречишников с комиссией возвратился, и Константину позволят после прочтения приговора летать. Не в Майское, на другую оперативную точку. Но такой факт уже без разницы для самой сути. И вид у него должен быть здоровым и жизнерадостным. Наверняка уже во всем разобрались и расставили все аспекты по полкам. Еще раз печально, словно прощаясь навсегда, посмотрел на распечатанную бутылку, но не поддался внутренним уговорам и заткнул ее капроновой пробкой. Пусть дождется более подходящего и праздничного повода. С Гречишниковым и с комиссией Константин угадал. Вернулись все, и вердикт у них уже имеется. Но пока не оглашают, ожидая общего сбора. Однако, встретившись глазами с заместителем командира эскадрильи, вид и взгляд Константину не понравился. Словно осуждает и в чем-то обвиняет. Котова пока не было. Где-то, поди, забегался. Появились и Николай со Славиком. Константин, сразу же увидав их в проеме дверей, входящих в зал для совещаний, пожелал подскочить к ним для приветствий. Однако, увидев в их взоре некую настороженность и враждебность, он просто сухо кивнул в их сторону, как обычным знакомым. А ведь самые закадычные друзья. Были? А Константину весь этот траур желалось превратить в шутку, в некую веселую игру, но уже и у самого было нехорошее предчувствие, от которого защемило сердце и участилось дыхание, будто пробежался по ступенькам на третий этаж, где и находился этот зал. Новая беда, поди, на подходе. Константин уже привык открывать незваной гостье ворота, да только радостей такая привычка не приносила в его бытие. -Все сели по местам, думаю, что можно начинать, - скомандовал Гречишников с появлением Котова. – Товарищи, - строго и официально объявил он рассевшимся пилотам и бортовым механика. – Как вы уже знаете, десять дней назад на оперативной точке Компрессорная Майская, произошла авария. И Гречишников вкратце поведал историю с отказом обоих двигателей и падением вертолета. -Однако, - добавил он мрачно и жестко. – Комиссия не обнаружила причин отказа двигателей и пришла к выводу, что случилось такое из-за перекрытия доступа топлива пожарными кранами. -Что? – дико заорал Константин, услышав такое нелепое глупое и подлое обвинение в свой адрес. – Вы там, что, белены объелись, что ли? На кой хрен я, а уж тем более, Довыденко будет эти краны трогать? -Тихо, Константин, ты только без лишнего шума и эмоций, - попросил Котов спокойным уверенным голосом. – Давай дослушаем их мнение до конца. А потом зададим свои вопросы. -Мы дослушаем, мы обязательно дослушаем ваше это самое идиотское мнение, куда нам деваться, - поддержал Константина и его возмущение Марченко. – Но такую белиберду лишь псих сочинит. Тем более что ты сам, Витя, не первый год на этих вертолетах летаешь. Вон, до пенсии долетал, а глупость ляпнул. Официально заявляю, что в том, что Костя способен провернуть такой фортель, то однозначно отрицаю. Да никто из пилотов, даже из новичков, никогда к этим кранам не притронется. Лишь самоубийца. Но Костя не таковой, даже с учетом последних трагедийных событий в его семье. Все со мной согласятся. -Вот именно, - иронично заметил инженер Михайлов, летавший в составе комиссии на место аварии и сделавший соответственные выводы после обследований отказавших двигателей. – Даже после аварии они оба на стенде бесперебойно работали. Ну, и что у них отказало? -Не факт, - возмущенно воскликнул Котов. – Причин отказа может быть масса, включая воздушные пробки, по причине которых внезапно прекратился доступ топлива. Да и еще немало, о которых все вы, мысли инженерные и технические, лучше нас, пилотов знаете. Отказал, как обычный мотор автомобиля, а потом беспроблемно запускается. Не мне вам рассказывать. Поэтому сие обвинение требую снять немедленно. Сумасшедшим Константина пока никто не признавал. А ваши предположения могут распространяться лишь на свихнутых. В классе поднялся шум, гам, разделяющий присутствующих на два противоположных лагеря: сомневающихся и твердо верящих Константину. Гречишников нервно постучал ручкой по столу и попросил позволить ему продолжить выступление. Народ послушно смолк и вновь превратился весь во внимание. -Товарищи, - попросился к трибуне с речью инженер Михайлов. – Там работала авторитетная комиссия, и не мы с Гречишниковым делаем такие выводы. Потому поначалу дослушаем до конца, а затем уже выслушаем мнения всех желающих. Но мы не на пустом месте пытаемся строить догадки. Да и не догадки то, а доказанные и апробированные факты. -Спасибо за поддержку, - поблагодарил Гречишников инженера и продолжил оглашать выводы комиссии. – Мы можем допустить отказ обоих двигателей не по вине пилота и без физического вмешательства некой посторонней силы. У железа, прав командир, теперь и не спросить, чего ему вдруг так задумалось покапризничать и выкидывать всякие фортели. Вполне допустима и воздушная пробка, хотя, баки были полными, и топливо, как показала экспертиза, качественное. Пусть. Но мы сейчас рассмотрели иные аспекты аварии. И первое, так это само место падения. Слишком далеко от трассы, согласно заявке на полет. Это ведь пятьдесят километров от трассы. Сафронов, вы сможете объяснить причину такого существенного отклонения? Мы в курсе и слышали про Довыденко, как о ненадежном заказчике. Доходили сообщения о подобных отклонениях по его личной просьбе прямо в полете. Константин встал со стула и посмотрел на аудиторию слегка сумасшедшими глазам, абсолютно не понимая происходящее и суть всех таких пошлых глупых обвинений. Нужно срочно отвечать, а все нужные слова внезапно выветрились из головы, словно начисто забыл русский язык. Он же шел сюда к своим товарищам с совершенно иным настроением, готовый выслушать их сочувствия и советы. А тут обвинят в деяниях и поступках, о которых даже мысли его не могли допустить. Что здесь такое творится, словно мир внезапно рухнул и пытается его завалить своими обломками. -Ну, Константин, ты чего молчишь, словно в рот воды набрал? – торопливо просил его Котов. – Говори же, объясни им. -Так вроде как, - слегка заикаясь, наконец-то сумел выдавить из себя первые слова Константин. – Я же подавал заявку за день до вылета на обследование этого квадрата. Из кабинета Довыденко звонил лично сам, с диспетчером говорил, и тот в присутствии инженера подтвердил, что принял. Лишь просил утром уточнить, чтобы знать, успела ли пройти заявка, потому что со временем задержался. -Вроде, или, в самом деле, звонил? - иронично спросил Михайлов. – А то получается, как гадание на кофейной гуще. Может, не может. Ты бы, Константин, сам поначалу определился и отделил зерна от плевел. -Слушая ваши мнения и выводы комиссии, я вообще уже стал сомневаться в своем психическом здравии, - усмехнулся Константин и сел на свое место, уже равнодушно глядя на эти пошлые лица инженера с Гречишниковым, понимая, что оправдаться, не получится, поскольку от них требуются обвинительные вердикты. Такая установка от высшего начальства. -Вот именно, - с нажимом уже на повышенных тонах и с большей уверенностью в голосе, чем начинал читку своих инсинуаций в начале речи, продолжил Гречишников свои разоблачения. – Заявки на изменения маршрута не было. Отлично знаем мы твоего Довыденко. Уже не раз на эту тему говорили с молодыми пилотами, когда выставляли их на компрессорную станцию, чтобы не шли у него на поводу. У него всегда внезапно и вдруг возникают планы с отклонением от трассы. Ну, ладно, неопытная молодежь, довлел над ними авторитет высокой должности. Но ты, Константин, старый прожженный мастер. И тебя уговорил, что ли? -По-моему, - слегка безразличным тоном проворчал Константин, - я уже говорил, что связывался по телефону с диспетчером и подавал заявку на этот квадрат. А почему вы не спросили лично у этого диспетчера, так я в сомнениях в вашей объективности. Или стремление лишь обвинять любой ценой? -Спросим и его, за это не переживай. Просто пока его нет. У него как раз была последняя смена, и с утра он улетел в Москву. Вернется, спросим. Но как ты звонил, и как он подтвердил, если я нигде даже пометок не обнаружил? Ни в предыдущем графике, ни на день вылета. -Ну-ка, погодь, Витя, - вновь вскочил Котов и для большей убедительности зажестикулировал руками. – Что же ты сейчас творишь, пень старый, а? Ты хоть сам себя слышишь? С чего берешь выводы, если тут же сам себя отрицаешь! А западло выждать, чтобы потом и строить свои обвинения, а? Вот чем тогда сумеете вы оправдаться, ежели дождемся диспетчера и спросим? И такое уже не раз случалось, когда по ПВО заявка проходила, а диспетчер просто забывал отметить. Кстати, а сами-то сообразили проверить заявку на ПВО? Вот, - злорадно протянул Котов. – Ведь мы письменно заявки на оперативных точках не подаем, все по радио. И так же получаем подтверждение. Проверили, было подтверждение? Комиссия хренова, везде проколы у самих, а прете с обвинениями. Диспетчер тоже человек, принял, отвлекся и забыл вписать заявку. Но ведь радиосвязь Константин поддерживал на протяжении всего полета. -Геннадий Сергеевич, - вмешался Михайлов. – Вот вы пытаетесь, все время защитить Сафронова, ясное дело, все-таки подопечный, но сами всего пока не знаете. И дальнейшие факты еще хуже. -Да чего ерунду здесь разводить! Поддержал речь жаркую речь командира с места Марченко. – Константин сроду не поддастся на уговоры заказчика, не смотря ни на какие авторитеты. Уж его-то я знаю лучше других. Педант до мозга костей. И уверен, что была заявка на изменения маршрута. -И на старуху бывает проруха, - съязвил Михайлов, уязвленный от таких нелепых, по его взгляду, обвинений в его адрес. И вновь аудитория взорвалась, выражая свое мнение и отношение к аварии. Константин непроизвольно вслушивался во все эти пересуды, и его поражала их разная полярность. Мнения оказались настолько противоположны, что ему уже самому просто не верилось, что такую ересь могли произносить его товарищи. Теперь в свете озарения событий комиссией Константин понял, насколько сложно ему будет оправдываться. Только неясно, почему приходится доказывать свою правоту, если он был железно уверен в правильности и правомерности своих деяний. Ну, не находил он в своих последовательных действиях хоть какой-то маломальской ошибки. Правильно и абсолютно с соблюдением всех инструкций действовал. Во-первых, когда Довыденко пытался в первый же полет склонить Константина к уклонению от трассы, то он в категоричной форме возразил и поставил инженера на место. Далее. По телефону передал диспетчеру предстоящие изменения согласно просьбе заказчика. Назавтра вылетел по расписанию, радиосвязь поддерживал постоянно, свое местонахождение указывал согласно реальности. Да и при отказе двигателей его действия не вышли за пределы инструкции, расписывающей всю последовательность манипуляций в таких аварийных ситуациях. Да и сама посадка произошла бы идеально мягко и пушисто. Вот детки помешали. Так их и тех взрослых дядей с тетями и нужно обвинять в этой аварии. Константин здесь причем? Ну, не было у него иного выхода. А что в итоге вырисовывается? Полет без заявки, тот, самый нужный диспетчер в самый неудачный момент улетает в Москву. Ладно, прилетит – подтвердит. Нет, обязательно подтвердит, не в его пользу вранье, поскольку все разговоры записываются. Да и в ПВО есть она, эта заявка. Просто по такому пустяку не станет подставлять диспетчер пилота. Ведь разрешение от ПВО все равно получено. У этих диспетчеров у самих работа сложная и весьма трудная. Поймет положение свое и Константина, так еще извинится за причиненное беспокойство. Но ведь ко всему прочему, так еще и отказ двигателя пытаются ему инкриминировать. -Комиссия предполагает, - после установления тишины в классе, проговорил Гречишников. – Что сами двигатели были выключены уже после такой грубой посадки, совершенной с попутным ветром. Именно такие поломки допустимы при ошибке в определении направления ветра. Тем более что вертолет был перегружен максимальной заправкой. -И прохладное свежее утро прибавляло сложностей при посадке, - иронично хихикнул Котов. – Совсем ты совесть потерял, Витя. Такую чушь мелешь, что слушать стыдно. Инженер, ты тоже так думаешь? -Подтверждаю, - тихо ответил Михайлов, не желая больше спорить с командиром эскадрильи, понимая его позицию и бесполезность своих предположений. Конечно, свой своего не сдаст. -Да, - согласно кивнул головой и Гречишников, хотя самого сильно коробило мнение Котова и его отношение к своему заму. Но сие мнение авторитетной комиссии, с которой ему спорить не очень хотелось. – И эти сказки с ватагой праздничной детворы просто в данный момент смешны. Даже если гипотетически предположить их там появление, то слишком странен факт отсутствия каких-либо следов их присутствия ни на полянке, ни в ближайшем ее окружении. И следов транспорта также, который их мог доставить в этот район. По твоим словам, Сафронов, получается, что дети возникли ниоткуда, и туда же провалились. Во-первых, им там в такой дали от населенных пунктов абсолютно нечего делать. А во-вторых, в радиусе нескольких километров там просто дорог нет, по которым способен проехать автобус. На тракторе, что ли, приехали они? Кстати, ну, на всякий случай, следов от гусениц трактора тоже не нашли. Вновь взорвался класс, громко высказывая свои соображения и мысли по поводу таких метаморфоз. И среди этого гула Константин услыхал громкие отчетливые голоса своих давних лучших друзей. -Да, неудачно Костя выбрал версию своего ляпа. Мог бы и натуральней чего-либо сочинить. Поди, слегка мозги набекрень сдвинулись после всех бед. Уж в этот район никто тебе детей не привезет. Лучше тут покаяться и повиниться. Возможно, и простят. Все же и так хватило лиха. Константин резко и зло глянул в сторону Николая и Славика, и внезапно увидел вместо лиц друзей крысиные рожи, кривляющиеся и смеющиеся ему в лицо. Сильно тряхнув головой, сгоняя безумное воображение, он, вроде как, вернул их лицам человеческий облик. Но перед собой он уже не видел друзей. Заметил эту внутреннюю борьбу и резкие перемены в настроении и Котов. Он встал из-за стола и, подойдя к Константину, похлопывая ему по плечу, печально выговорил: -Крысы бегут с корабля в числе первых. Да, Костя, вмиг ты потерял верных и преданных друзей. А скорее всего, такими притворяющихся. Держись, боевой товарищ, будет больней еще стократ. Сейчас тебя, ослабленного и упавшего, постараются пнуть все, кому не лень. Но ты должен помнить одно: я тебе верю и выложусь полностью, чтобы всем доказать твою невиновность. И вам всем немедля заткнуться, иначе за себя не ручаюсь. Пока нет окончательного вывода комиссии, никто не смеет обвинять голословно. А вы, псы позорные! – с яростью вскрикнул он в сторону своего зама Гречишникова и инженера Михайлова, - не имеете прав зачитывать здесь свои пасквили, танцуя под дуду чинуш из управления. Они тоже окажутся в калоше. -Геннадий Сергеевич, вы словами здесь не швыряйтесь, - громко обиделся и возмутился инженер Михайлов. – Комиссия уже сделала предварительные выводы. И сказкам Сафронова нет веры. Его эти россказни даже на маломальскую истину не похожи. Действительно, уж придумать мог чего-либо ближе к правде и натуральней. Слишком заболтался он. -Довыденко показания уже дал, отверг или подтвердил слова Константина? Диспетчера расспросили, заявки по лини ПВО проверили? – спрашивал Котов, словно стрелял из пистолета. -Нет, пока главный инженер без сознания, - ответил испуганно Гречишников, ошарашенный яростной защитой Командира эскадрильи. – Но нам кажется, что Довыденко ничего такого и видеть не мог. -Кажется, так креститься надо. И какого хрена вы мне пилота обвиняете во всех грехах! Уверенность больших начальников разум застлала? А своего ума не хватает малость поразмыслить? Запомни, Витя, и вы, друзья хорошие, Коля со Славой, Довыденко ведь сознание потерял при посадке. А, стало быть, если все его слова совпадут с рассказом Константина, а они, я так думаю, обязательно совпадут, поскольку Сафронову врать нет смысла, да еще так сказочно, при живом свидетеле? Правильно ведь, Костя? – веселым голосом приободрил он поникшего Константина. -Да, я ни слова, Сергеич, не сочинил. Именно так все и было. И были дети, потому что их первым увидел Довыденко, а не я. -Вот. Так если слова Довыденко совпадут, то положение ваше будет мерзопакостным и тошнотворно противным. А еще после проверки и опроса диспетчера? И посему, даже предварительные выводы не имеют право носить обвинительного характера. Запрещаю вслух обвинять Сафронова до окончательного решения комиссии и до подлинного выявления причин аварии. -Заместитель начальника управления потребовал в категоричной форме предать дело в прокуратуру, - ехидно проворчал Михайлов, ожидая таким авторитетом сбить спесь с Котова. -Ну и что? Прокуратура в любом случае обязана расследовать этот происшествие, у нее такие права. Только пугаться, Константин, этих страшных слов не стоит. Прокуратура для того и существует, чтобы справедливо разобраться. А она вот так голословно трепаться не станет. Поначалу самого Довыденко спросит, и уж потом свои выводы сделает. Я знаю Сафронова все тринадцать лет, что он трудится в нашем отряде. Всяко бывало, но на то она и авиация, для того мы и работаем, чтобы ошибаться и исправляться. Лишь бездельники всегда правы. А характеристику в прокуратуру мы дадим правдивую. Константин психическими заболеваниями не страдает, чтобы всерьез сочинять такую нелепость. Стало быть, такая нелепость свершилась натурально и явственно. Нам теперь остается лишь ждать. -Начальник управления уже потребовал отстранить Сафронова от полетов, - уже неуверенным голосом пробубнил Гречишников. – Мы не имеем право оспаривать этот приказ. -Никто и ничто от нас не требует, Витя, спорить с Начальником Управления. Раз надо отстранить, так и отстраним. В любом случае никто не смеет до окончания разбора ни обвинять его, ни допускать до полетов. А Константину даже лучше в любом случае. И отдохнет, в себя придет, а потом, сумев доказать свою невиновность, еще и потребует оплату по среднему заработку, как необоснованно отстраненному. Жесткая позиция командира эскадрильи смутила всех пилотов и заставила прекратить выдвигать свои версии вслух. Славик и Николай опустили глаза в стол и боялись смотреть друг на друга. У них было свое мнение по этому происшествию, но они уже поняли оплошность и спешку с выводами. А сам Константин подошел к ним и, усевшись на стол, тихо, но внятно и слышно для всех произнес: -Я потерял любимую жену, свою милую дочурку, работу, без которой не представляю своего дальнейшего существования. А теперь у меня не стало и друзей. В какой короткий срок судьба у меня отняла все! 5 Прав оказался Котов. Больно, очень больно было. Хотелось выть, кричать и биться от бессилия головой о стенку. Спасло немного такое обстоятелькство, что командир эскадрильи занял полностью его позицию. А иначе счеты бы с жизнью свел безо всякого раздумья. Хотя, никто из товарищей от него не отвернулся, если не считать двух друзей, которых он отверг сам за те слова недоверия и иронии. Однако взгляды пилотов и командиров, не считая самого Котова, разнились, и многие выражали сомнения в искреннести версии Константина. Казалось бы самым нелепым абсурдом придуманная и озвученная версия. Чем мог руководствоваться Константин, придумывая самую неестественную в свое оправдание историю? И тут находились причины самими сомневающимися. Однако, две таких ужасных беды, случившиеся за короткий срок перед этим катастрофическим полетом, по мнению многих, могли повлиять на психику Константина. Да мало ли чего привиделось мужику после всех перипетий. Ведь совершенно недавно потерял дочь, так страшно погибшую в авиакатастрофе в огне сгоревшего лайнера. Оттого могли и померещиться дети, которых хотелось спасти. И сдерживало от полных откровений товарищей присутствие в бессознательном состоянии в больнице Довыденко. Уж его по выходу из комы прокурор допросит с пристрастием. И вот тогда после разговора с главным инженером компрессорной и определится правда. Как тогда смотреть товарищу в глаза? Хотя и здесь у большинства складывалось единое мнение, и была некая маниакальная уверенность, что ничего подобного, и даже близко к фантазии Константина Довыденко не скажет. -Костя, мы категорически против такой неправильной позиции мужей, - к нему подошли во дворе Бучельникова Маша и Даминова Люба. – Нельзя было при всех громко высказывать такие глупые сомнения. Даже если и не было детей, то ведь после всех твоих трагедий они могли и привидеться. И ты прав, что так рьяно отстаиваешь свою правоту. Но и бросаться дружбой было бы ошибочным. Мы все-таки столько лет вместе, все дни рождения, праздники. Может, помиритесь? А то наши мужчины говорят, что ты рвешь без оглядки. Вдруг и в самом деле померещилось? Подумай, Костя, мы не хотим ссориться. И сами мужчины в растерянности. Константину хотелось послать женщин матом к их глупым мужьям, но вдруг внезапно и незвано их предположения зацепились за мозги. Ну, и зачем так рьяно убеждать всех и себя в состоятельности собственных рассказов и описания происшествия? Вполне допустима и их версия, и такие предположения с его больным воображением? Столько пережить, выстрадать, а тут отказ, падение и временная потеря сознания. Нет, он его, вроде как, не терял, но почему-то касание вертолета земли выпало из памяти, что даже глаза боялся открывать первые мгновения. Уже мечтал о том свете, где сейчас находятся его любимые, жаждал встречи. Да чушь собачья, вдруг внутри само взорвалось и взбунтовалось. Крик Довыденко и его реакция на появление, откуда ни возьмись, детей не галлюцинации. Было, наяву было. Стало быть, и дети были. Просто куда-то пропали. Ладно бы Довыденко спал, не глядя вперед и не предчувствуя посадки. Но он сидел с открытыми глазами и обсуждал с Константином саму ситуацию. Однако, друзья, а теперь, разумеется, бывшие, как твердо решил для самого себя Константин, не имели прав прилюдно обвинять. Пусть потом за столом, за рюмкой водки объяснили свои позиции. Понял бы их Константин, и простил. Но в любом случае на собрании они при всех товарищах должны, обязаны были его поддержать. А зачем тогда вообще нужны эти друзья? Водку пьет они замечательно и в одиночестве. Развлекаться Костя умеет и с телевизором, и с книгами. Скорее бы приводили доктора Довыденко в чувство. Тогда прибился бы к какому-то определенному берегу и не плавал бы в неизвестности, в непонимании и в некой раздвоенности. А эти эскулапы вместо того, чтобы обнадежить, еще и о какой-то коме твердят. Мол, в таком состоянии он может находиться довольно-таки продолжительное время. Но, как утверждают и как прогнозируют, он обязательно выздоровеет, поскольку никаких признаков серьезного повреждения в нем не нашли. И вдруг новая и идиотская мысль обожгла сознание. А амнезия? Ведь вполне вероятна и она. И что тогда, прикажете, делать Константину? А, плевать, все равно, вечной и амнезия не бывает. Единственное утверждение комиссии его пугало – отсутствие детских следов и следов присутствия транспорта, на котором они могли бы добраться до этого места. Да и сам факт наличия в этом диком краю, настолько отдаленном от жилья, вызывал удивление. Нет, Константин уже и сам начинал потихоньку верить в галлюцинации. В самом деле, не с лукошками гуляла детвора, а с цветными флажками и шариками, словно вышли на праздничный парад. Галиматья какая-то! И когда Котов передал ему о приглашении к прокурору, Константин уже не столь был уверен в реальности увиденного в тот роковой день. Но, слава богу, его пока просто приглашали для собеседования, так сказать. То есть, совместно обсудить картину события. Из-за стола к Константину вышел молодой мужчина в гражданском костюме лет на несколько моложе самого Константина, и представился помощником прокурора, которому поручили ознакомиться с делом. -Давай, Константин, по-простому и на «ты». Можешь звать меня Игорем. Обойдемся без официоза. -Согласен, - слегка оттаял Константин после такого дружелюбного приема. Действительно, обычный разговор без допросов и опросов. -Только скажи мне сразу, - попросил Игорь, усаживаясь в свое кресло и предлагая присесть Константину на кожаный диван, стоявший под окном. – Ты по-прежнему утверждаешь и уверен в своих словах, сказанных и написанных в объяснительной в первый день опроса? -У тебя имеются сомнения? – спросил Константин, вновь ощущая тяжесть и боль в сердце. -У меня ничего нет, ты просто так подтверди, и все. Первое, что ты звонил диспетчеру и уточнял заявку. Второе – дети были, и именно с такими игрушками в руках? Шарики, флажки и прочие ленточки с бантами. Пойми, Константин, это ведь абсолютно не вяжется с реальностью. Потому и жду твоего подтверждения. Знаешь, прости, но я неплохой психолог, быстро определю фальшь. Меня даже жулики боятся. Поскольку соврать у них никак не получается. -А-а-а! – совсем уж весело протянул Константин. – Тогда говорю, как на исповеди. Понимаешь, Игорь, я бы не исключил галлюцинации, но только не умышленные фантазии. Врут более реалистичней. И такую ересь придумать ума не хватило бы. Точнее, наглости. Однако, уж больно явственно Довыденко орал благим матом, тыкая пальцем в их сторону. А я их сам лишь мельком и увидел. Да спешить надо было. И иного выхода у меня просто не было, как бросить вертолет на правый бок. -А вертолет сел на колеса? Так? -Так, сам подивился такой абсурдности, как и нелепости всей цепочки происшествия. А по первому вопросу, так звонил в присутствии самого Довыденко. И дети были, и оба двигателя отказали еще в воздухе, и их никто не вырубал пожарными кранами. Эта и есть самая несусветная чушь, которую я услышал из уст своих начальников, тех, кто летал на проверку. Так что, на все сто пудов утверждаю, что такую нереальную авантюру не совершал. -Знаешь, Константин, а я тебе верю, поскольку вижу, что искренне говоришь. И соврать сложно, поскольку рано или поздно, а Довыденко очнется, а Грушевский вернется из Москвы. Можно было бы его и там поискать, да все равно без Довыденко его подтверждения мало чего дадут. Ведь мы как раз в отклонении от трассы тебя обвинять не собираемся. То прерогатива вашей инспекции. -А в чем? – печально ухмыляясь, спросил Константин. – Для того и существует прокуратура, чтобы обвинить и осудить. -Разумеется, пока человек не окунется в нашу кухню, то так и считает, - слегка иронично, но не осудительно усмехнулся Игорь. – Да ни чем обвинять мы тебя не собираемся. Нам, главное, разобраться, а судить тебя будут свои. Как я понимаю и верю твоим рассказам, то преступления ты не совершил. В транспорте так всегда происходит, если серьезная авария или смертельный исход, такими делами занимается прокуратура. А так, сразу же официально и принципиально заявляю, что до суда дело не дойдет. Так что, держись, Константин. А до опроса Довыденко можешь отдыхать. Я своим там передал, чтобы сразу мне отзвонили, если очнется. Игорь вышел из-за стола, на прощание вновь пожал Константину руку и проводил до дверей. И вновь после таких событий и отношений к его персоне к Константину вернулась уверенность, и наступило блаженное успокоение. Все решится правильно, жизнь возвратится в прежнее русло. И пусть случится такое, что Довыденко не сразу подтвердит его рассказ, и даже если и в самом деле эти странные глюки сыграли с ним такую глупую злую шутку. Ну и что? Комиссия отправит его на ВЛЭК (врачебная летная экспертная комиссия), которая определит незначительное психическое расстройство, и летать Константин больше не будет. Однако пенсию он себе уже обеспечил, а работу, ежели станет скучно, найдет. Хотя, первое время можно и на всю катушку отдохнуть. Не так, как сейчас, в ожидании приговора, а по-настоящему с поездками и походами. На кого и ради кого ему сейчас работать? Себя он замечательно способен прокормить и на пенсию. Просто пить меньше будет, есть скромней. А одежки на много лет вперед хватит. Тем более что ходить налево да направо ему абсолютно лень и некуда. Вот книг начитается досыта. Такое удовольствие дается даром. В библиотеке валом и разнообразно. Еще можно рыбалкой увлечься. Заядлым рыбаком он никогда не был, но в детстве, как помнит, увлекался. Ну что ж, подумал Константин уже совсем в веселом и радостном настроении, поживу досыта и вдоволь пенсионной жизнью бездельника до тошноты, а потом и работу подыщу непыльную, но веселую. Например, в охрану, чтобы сутки через трое. К станку на завод не пойду. Во-первых, ничего не умею, а во-вторых, трудновато будет с непривычки. А привыкать ни к чему. В конце-то концов, он хочет пожить в удовольствие, а не через силу. В таких мыслях и мечтаниях Константин и не понял причину этой огромной тени, внезапно закрывшей весь белый свет. Потом случился полет, образовалась некая легкость в теле, и возникла веселая счастливая мысль, что он летит навстречу своей милой любимой дочурки Валюши и к верной, строгой, но красивой женщине по имени Вера. Еще миг, еще чуть-чуть, и он их увидит, обнимет и расскажет обо всех своих бедах, происшедших за время их отсутствия в его жизни. Однако окончание полета оказалось грубым и болезненным, что совершенно не соответствовало приземлению в райском саду. Такой прием Константину совершенно не понравился. Настолько, что ему даже глаза открывать не хотелось, чтобы лицезреть этот, принявший его, мир. И только немного погодя он стал понимать, что этот мир не пожелал его отпускать, оттого и боль, и эти неприятные ощущения дискомфорта. И почему, и зачем? Или это тот мир не пожелал принимать, потому и возвратил Константина в реальность? Вот только реальность слишком болезненна и противна. Константин с силой открыл глаза и увидел белый потолок с матовым большим стеклянным шаром. Не один. Их на потолке оказалось аж целых три. Но не горят. Значит, еще или уже день. То есть, светлое время суток, как говорят пилоты про день. А сам Константин в больничной палате. И что с ним, в таком случае, случилось? Он ведь возвращался из прокуратуры к себе домой. Скорее всего, насколько можно судить по всем ощущениям, то он угодил под колеса некоего транспортного средства. И по сей причине попал в больницу. Константин пошевелил пальцами рук и ног, и с удовольствием констатировал целостность и исправность всех конечностей. Слегка побаливает голова и грудная клетка, так это еще он славно отделался. Попасть под колеса неизвестного транспорта и остаться в целости и сохранности. Вот только насколько Константин помнит, то дорогу он нигде не переходил. Тихо и без помех для окружающих он двигался лишь по тротуару. А может, опять некие галлюцинации и ужасные психические расстройства с ним приключились? Ведь привиделся на какое-то мгновение райский сад! -А, молодой человек, вы уже очнулись? Это хорошо! – к нему подошел пожилой седовласый мужчина в белом халате. – Добрый, добрый день. Ну и какие у нас ощущения в организме? Вы знаете, а я ведь так именно и предполагал, что вы сейчас придете в себя, потому и задержался возле вашей койки. -Да, вроде как неплохое самочувствие, - неуверенно произнес Константин, с тревогой слушая речи врача, как-то не вяжущиеся с простым легким дорожным приключением. Неужели, ДДП было серьезным? -Вот и славненько! Просто чудесно отделались, молодой человек. Трое до сих пор в реанимации. И дела у них, как и тела, скверны. Даже под сомнениями. А вы почти без единой царапинки. Всего-то и обошлось несколькими царапинками и синяками, которые бесследно исчезли за время, проведенное вами в больнице в бессознательном состоянии. Так что, можете судьбу отблагодарить. -Доктор, - обратился Константин, что это и есть таковой, поскольку иному специалисту медицины здесь находиться пока ни к чему. – А что, собственно говоря, произошло? Я ведь ничего и не понял, по правде. -Так вы ко всему вдобавок еще ничего и не помните? Да, будем считать, что и это неплохой плюс ко всему. -Плюс к чему? А ничего не знаю и не помню, поскольку задумался в одном месте, а очнулся уже в другом. Да еще на больничной койке. Вот и возникают вопросы относительно событий этого промежутка беспамятства. -Ну, насколько мне известно, из слов следователя, то грузовик занесло на тротуар, и вас четверых слегка помяло. Никого насмерть не ушибло, но тела троих сильно повредило. Вот вы один из всей компании так легко один и отделались. Одним словом, просто повезло, да и только. -А остальных, говорите, здорово помяло? – зачем-то спросил Константин, хотя, поскольку он даже не представлял остальных участников дорожного происшествия, то их здоровье и благополучие его абсолютно не волновало. То ж были совершенно посторонние ему люди. А досталось неслабо, поскольку в реанимации. Но живы, раз доктор говорит о борьбе за их здоровье. -Разумеется, им намного хуже, чем тебе, - уклончиво и без оптимизма ответил доктор. – Я думаю, что подробности переломов и ушибов тебя мало интересует. Как я понял, то они тебе неведомы, просто пешеходы, как и ты. Однако будь к ним благосклонен и слегка благодарен за свое спасение. Они своими телами и прикрыли тебя. Неосознанно, но спасли тебя от многих страданий. Потому-то ты и оказался в наилучшем состоянии, без особых последствий. -Спасибо им за это. Я все равно после выписки отблагодарю и физически. То есть, налью стакан хорошего вина. Или водки, если там мужики. Уточните время, доктор, это вчера произошло? -Месяц назад. Почти. Чуть больше. Вот такой вы у нас сонливец, юноша. И главное ведь, не в коме, а самым банальным сном праведным уснули, словно так устали и так желали, что и проснуться никак не могли. -Ну, ничего себе, примочки к телу! Это я столько сумел проспать? Ведь только-только это произошло, вот, недавно. Даже помню, о чем и о ком в последнюю секунду подумал! -Да, молодой человек. Проспали вы почти все лето. На дворе начало осени. Так что, радуйтесь жизни. Там, наверху, вероятно посчитали преждевременным явку с повинной, предложили погодить. -Не первый раз за последние месяцы, - тяжело вздохнул Константин, так до конца не осознавая, радоваться подаренной жизни, или нет. Ведь за такое длительное время, скорее всего и вероятно на все сто, что Довыденко очнулся и обо всем поведал прокурору и прочей комиссии, то есть, нашей инспекции. Вот даже любопытно бы спросить кого, о чем и про что? Да пока некого. К вечеру неожиданно к нему напросился посетитель. И был то, как и предполагал Константин, командир эскадрильи Котов. А кто же еще пожелает навестить заброшенного и позабытого всеми психа с галлюцинациями и прочими заскоками. Геннадий Сергеевич в палату ворвался шумно и весело, словно вестник хороших и весьма позитивных новостей, которые так необходимы Константину для полного исцеления. Тело-то в порядке, а душа еще в страданиях. -Ну, ты и перепугал нас всех! – нежно обнимая, боясь причинить боль, стрекотал как из пулемета Котов, вкратце пересказывая все новости залпом и сразу, как города, страны, так и летного отряда. – Абсолютно ничего, эти негодяи врачи, не говорят и не объясняют. А ты сам, словно в неком летаргическом сне, спишь да спишь. Снилось хоть чего? – уже смеясь, спрашивал Сергеич. – Поди, целую жизнь во сне всю пересмотрел. Там за такое время многотомный сон увидится. -Не поверишь, Сергеич, - в тон его радости весело отвечал Константин. Стало быть, страшного ничего не прояснилось, поскольку вид у Котова, как на празднике. – Полет, темень, и через мгновение палата. Абсолютно ничего не снилось. Даже обидно, что такое время зазря провалялся. Мог бы многое увидеть и пережить, да полный ноль случился. Лишь слегка сознание будоражило, да и то, скорее всего, когда почти очнулся, что уже лечу к своим девчонкам. Да вот не долетел, попросили еще пожить в этом мире, дела завершить начатые. -Тьфу, на тебя, типун тебе на язык! – со злостью и с раздражением Котов плюнул через левое плечо. – Да, представляешь, полная чушь некая происходит вокруг твоего этого полета. Грушевский, ну, тот диспетчер, которому ты звонил по поводу изменений маршрута в заявке, тоже месяц назад в Москве под машину угодил. Телеграмму в отряд прислал. А Довыденко до сих пор в коме, хотя, как утверждают врачи, все органы функционируют по полной норме. И уже у некоторых возникаю сомнения, очнется ли он вообще. Понимаешь, Костя, такое складывается мнение, что все вокруг тебя словно заколдовано. Но ты по таким пустякам не расстраивайся, это пока не страшно, - заметив изменения в лице настроения у Константина, попросил Котов, приободрив легким похлопыванием по плечу. – Должна, обязательно должна, эта чертова черная полоса закончится, неправда, не вечная она. Просто слишком широкая. Но, мне так кажется, потом такая же огромная будет светлая. -Твои слова да богу в уши, – печально вздохнул Константин, хотя, в оптимизм Сергеича он уже не слишком верил. Чувствовалось, что некто там наверху свои испытания на прочность Константина пока не завершил. Вот только откуда еще ожидать очередного удара? И каким он будет? Вроде как, все, что мог и что дорого было Константину, он уже отнял. – Хочется верить, Сергеич, устал, зверски и ужасно устал я от всей этой череды бед. Мало на меня всего навалилось, так еще этот грузовик решил добавить для общего благополучия. -Да, да! – воскликнул Котов, словно Константин напомнил ему еще некую мелочь из потока информации, запланированной Сергеичем для оглашения. – Алкаш проклятый за рулем сидел. На него уголовное дело завели. Так что, эта последняя беда имеет определенного автора, который будет сурово наказан. Сволочь, представляешь, и ведь уже попадался не раз, да наука не помогла. Теперь надолго отлучат от руля. Сядет на пару лет, так может и поумнеет. Это ему еще повезло, что без летальных последствий. Врачи за тех троих борются. Ну, а ты как? Вроде как, видок классный. -Не поверишь, но, как сам говорил, словно отоспался за все те бессонные ночи. Хоть сейчас готов домой отправиться. Да доктора хотят обследовать, чтобы последствий избежать. Все равно через пару деньков начну домой проситься. Только вот боюсь, что теперь даже при благополучном завершении той аварии, комиссия может забраковать. Будут искать негатив. -Это не самое страшное, - успокоил его Котов. – Во-первых, то еще бабушка надвое сказала, а во-вторых, сам-то себя чувствуешь бодрячком, вот и ладно. Стало быть, негатива в организме нет. -Не знаю, Сергеич, вставать, пока не пробовал. Это в лежачем положении чувствую себя здоровым. Попробую нагрузить и прочувствовать, чтобы уже самому себе какой-нибудь диагноз поставить. После ухода Котова, Константин все же осмелился сбросить ноги на пол и привстать, придерживаясь за спинку кровати. Получилось довольно-таки неплохо для первого раза. А ведь некий затаенный страх слегка нервировал. А тут даже без патологий. Разумеется, от такого резкого прыжка в голове слегка закружилось, и тошнота к горлу подперла. Но сами шаги получились уверенными. И если бы не вошедшая медсестра, то самостоятельно и в коридор вышел бы. Но она, заметив нарушителя постельного режима, строго настрого приказала, без ведома доктора не вставать. И всякие там эксперименты перенести на завтрашнее утро. -А знаешь, Константин, - говорил уже при выписке доктор, желая при этом не бросать летную службу. – Я и сам немало удивлен. После такой аварии абсолютно без последствий – нонсенс, но позитивный. И этот месячный сон настолько странен, что и объяснению не подвластен. Такое в моей практике впервые. Случались потери сознания, кома, но не сон, словно храп после тяжкого труда. -Ой, доктор, у меня в этой жизни в последнее время все впервые, - тяжело вздыхал Константин, еще полностью не поверив в свое освобождение из уз врачей. Обследование у докторов заняло не менее двух недель. А лежать в безделье здоровому человеку весьма тягостно. – Только с летной работой у меня иные проблемы. Не врачебные. Больше прокурорские. -У вас что-то на работе произошло? – участливо поинтересовался доктор. – Но, надеюсь, и это явление временное. По-моему, с сегодняшнего дня у вас началась полоса светлая. Конец черной наступил, я верю, а моя интуиция редко когда подводит. Так что, нос на оптимизм. -Хорошо бы, - усмехнулся Константин, ассоциируя предсказания врача с пожеланиями Котова. – Хочется верить. На улице уже было слегка прохладно. Летнее приятное и всеохватывающее тепло почти улетучилось. Однако в природе пока царствовало бабье лето, которое продолжало удерживать признаки и основные параметры того тепла, что присутствует чаще в летние месяцы. А потому Константин не слишком-то и мерз в своем летнем одеянии. Он никого не пожелал просить принести ему одежду в больницу. И, поскольку одеяние не слишком пострадало в той автомобильной аварии, то и решил возвратиться домой в том же летнем наряде, что и полтора месяца назад шел из прокуратуры. Странно, удивительно, но и брюки с рубашкой выглядели так же неплохо, как и сам Константин. Издевается что ли, судьба-злодейка? Всех, кто рядом, кто оказывается близко с ним, она калечит, мнет, рвет, а ему хоть бы хны. Тьфу, дурак, спасибо говорить надо, а не проклинать. Те трое, что оказались в момент аварии рядом с Константином, как сказал врач, еще долго отлеживаться будут. Из реанимации их уже перевели в общую палату, что говорит о состоянии выздоровления, но залечивать раны им придется еще немало дней и ночей. А он тут материт и пугает удачу. Вполне хватает ему прошлых душевных страданий. Зачем добавлять к ним еще физических мук! Вон, как досталось Довыденко. Дот сих пор в коме, и уже оптимизм по его выздоровлению как-то меркнет. И тогда даже добродушный прокурор вынужден будет на основании фактов, а не фантазий Константина, обвинить в непреднамеренном убийстве его, Константина. Ведь про детей сказочка никак не проскочит, стало быть, ошибка пилота при посадке на площадку, подобранную с воздуха. И, как фантазировали в комиссии, с попутным ветром. Вот в тюрьму, так абсолютно нет желания. Хотя, Игорь обещал, что при любом раскладе он, Костя, останется на свободе. Дикий вскрик напугал его и оторвал от пессимистических размышлений. Бросив взгляд на кричащую женщину, он посмотрел в ту сторону, в которую, указывая пальцем, смотрела обеспокоенная и так сильно взволнованная дама. От увиденного ему самому сделалось дурно. Но сами ноги уже неслись в том направлении, хотя сознание не обнадеживало и твердило о пустоте и бесполезности такого намерения. С балкона пятого этажа, пытаясь ухватиться за разваливающееся ограждение, падала маленькая девочка, совсем ребенок. Нет, только не нужна мне еще одна беда на моих глазах. Где же ты чертова обещанная белая полоса! Я же только что вышел из того здания, где люди болеют и умирают. Но шанса на спасение ребенка у Константина не было никаких. Эти тридцать метров Костя не успеет преодолеть раньше, чем девочка приложится об асфальт, что так подло расположился под ее балконом. Она погибнет, поскольку уже летит, а Константину необходимы те доли секунд, чтобы добежать до этой проклятой точки ее соприкосновения с твердью, готовой уже принять эту жертву. Что произошло дальше, и как это все случилось, даже после некоторого времени Константин сам себе не в состоянии был объяснить. А возможно, судьба так решила не только над ребенком сжалиться, но и над Константином. Когда ребенку оставался некий миг жизни, а Константину еще несколько долей секунды бежать до места падения, некто украл время или расстояние. Что и как произошло, даже свидетели такого явления не могли понять. Но девочка упала прямо в руки Константину. Мягко, нежно, словно и не было того расстояния, не существовало в мире силы ускорения и притяжения. Она прыгнула к нему будто со стола на руки. Однако испуганные глаза подтверждали своим широким открытым взглядом, что с жизнью она уже распрощалась. Девочка попыталась что-то сказать, объяснить Константину, но у нее этого не получилось. Полностью заклинило, так можно сказать. А как бы сам Константин повел себя в этом случае? -Дяденька, - наконец-то выговорила девочка. – А у вас по лицу кровь течет. Вам к врачу нужно. -Нее, - весело протянул Константин, счастливый и довольный, что ребенок жив и способен говорить. – Я только что оттуда, и больше не желаю в это скучное здание. И так обойдется. Шок прошел, а может это даже и его результат, но Константин внезапно громко и заразительно расхохотался, напугав ребенка и толпу, собравшуюся вокруг них. Все видели это странное событие, в особенности со всеми подробности кричавшая женщина, которая и послужила сигналом для Константина, призвала его к действиям. А потому громко и, перебивая друг друга, обсуждали подвиг этого молодого пилоты, так волшебно успевшего вовремя к месту падения. Куски бетона от развалившегося балкона порвали рубашку и слегка зацепили голову. Вот теперь эту форму уж точно придется выбросить. Ее не смог испортить огромный грузовик, забросивший его с попутчиками в больницу, а маленький осколок сумел изорвать как рубаху, так и штанину. И вновь почти никаких травм на теле, за исключением маленькой царапинки на голове. Ни у него, ни у ребенка. Спасибо, Судьбинушка! И за меня, и за эту девочку, прилетевшую к нему на руки с неба. Это словно посланник Ангела, чтобы исцелить Константину душу. -Мужик, - наконец-то спросил один из мужчин, оказавшийся свидетелем чудесного спасения. – А ты сам хоть понял, как успел? Она ведь уже должна была лежать на асфальте, когда ты еще бежал. И вдруг уже в руках ее держишь. Ну, чудеса творятся! Кому рассказать, так в жизнь не поверят. Скорую вызывать? -Не нужно, - попросил Константин. – У нас все хорошо, без последствий. Кстати, а зовут тебя как? -Меня? Жанна. А вас? -Костя. Можно просто Костя и без всяких там дядей. Ты чего это здесь разлеталась? Поди, птичкой себя представила, да? Ну, вообразила крылышки за спиной, вот и попыталась полетать. -Нет, никакая я не птичка. И крыльев у меня нет, - хихикнула Жанна, понимая, что этот дядя просто шутит. – Оно само сломалось, я не виновата. Я просто прислонилась, чтобы вниз посмотреть, а оно как затрещит, и вниз куски полетели. А я следом. Дайте платочек, я вам лицо вытру. Константин поставил девочку на землю и достал из кармана носовой платок, приятно ощущая ласковые прикосновения ребенка. Какое же это счастье, что он усел вовремя, что добежал. А эти метаморфозы со временем и метрами, так все полная чушь. Он настолько сильно желал этого спасения, что летел к этому падающему ребенку с реактивной скоростью. -Так может, вам к врачу нужно, - все еще спрашивали из толпы. – Вон, как кровь течет, что не остановить никак. Константин пощупал голову, ощущая на ней теплую влажную кровь. Но сразу же понял, что там всего на всего маленькая царапинка. Дома водкой сверху и изнутри плесканет, да и все лечение. -Что же родители твои за балконом не следят? Дождались, что все проржавело и прогнило. Ремонтировать нужно. -У меня только мамка, - тяжело вздохнула Жанна, словно Константин затронул больную тему. – Да и та пьет без конца, - добавила она печально тихо, будто пыталась такой факт донести лишь для одного Константина. Он ведь спас ее, и ему можно и такую правду поведать. – И дядек всяких водит. А я от них на балконе прячусь. Вот сегодня неудачно спряталась. Спасибо, Костя, - спохватилась Жанна, вдруг поняв, что задержалась с благодарностями. – Ты спас меня. Ой, а теперь жениться обязан, как в сказках случается! – неожиданно, зардевшись, потешно хихикнула она в кулачок. Ну, раз уже способна шутит, то все и с душой в порядке, решил Константин. -Ладно, - согласился Константин. – Я, в принципе, не против. Сколько мне ждать до твоего совершеннолетия, до восемнадцати? Ну, лет десять-девять, как минимум. Состариться успею, правда. -Нее, - категорично затрясла головой Жанна, уже заливаясь задорным смехом, совсем забыв про недавнее страшное происшествие. – Мне уже десять лет. Я в третий класс пошла. Просто рост у меня маленький. Меня за это все время за первую парту сажают. С самого первого класса. -Так понял, что теперь тебе и спрятаться будет негде от всяких там дяденек? Сломалась твоя норка. Жанна, а пошли ко мне в гости. Тебе ведь сегодня уже в школу не нужно, отучилась уже? -Да, - согласилась девочка. – Только в гости…, - она слегка замялась, но потом все-таки решилась. – Хорошо, пошли. Я согласна. А ты и вправду только что из больницы? Не успел выписаться, как сразу меня поймал. -Ага, - кивнул головой Константин. – Вот как раз и иду домой, а тут ты полеты устроила. Вовремя меня выписали, удачно. Даже думать не хочется, если бы доктору вздумалось задержать меня хоть на пару секунд. -Ты болел, да? А почему один идешь? Всегда из больницы кто-то забирает, помогает до дому дойти. -Почти болел. Меня машина сбила. И главное, ведь я по тротуару шел. Просто водитель пьяный за руль сел, вот и не справился с управлением. Один я так удачно отделался, почти не пострадал. А остальным еще много лежать. Помял он их сильно. Да и мне самому почти два месяца пришлось поваляться. Так-то вроде как ничего не сломалось, не оторвалось, и самочувствие было вполне здоровым. Да доктор такая вредина попался, что не желал отпускать. -Он прав, - не согласилась с его мнением Жанна. – Доктор лучше знает, надо или не надо лечиться. А ты, Костя, летчик, да? Вот теперь из-за меня придется и рубашку выбросить, и брюки совсем испортились. -Пустяки, у меня в запасе дома еще много есть. Главное, что ты не испортилась. В запасе дома таких, поди, нет. -Нет, - согласилась Жанна. – Я у мамки одна. Они шли, держась за руки, и непринужденно болтали, как старые добрые знакомые. Жанна крепко и благодарно вцепилась Константину в ладошку, а у самого Кости на душе было тепло и благодатно. Брошенный всеми родными, что покинули сей мир, забытый друзьями, что предали в сложный этап жизни, закрашенный черной полосой, вот именно сейчас он поймал, оброненную кем-то с неба, такую добрую и благодарную подружку. Которая жаждет поделиться своими проблемами, пожаловаться на свою судьбу и сама выслушать Константина, чтобы также принять соучастие в его бедах и жизненных сложностях. -Нет, не совсем, - решился наконец-то ответить он на ее вопрос с небольшим запозданием по причине всех этих нахлынувших в одночасье дум и мыслей. – Нас в аэрофлоте пилотами зовут. А летчики в армии служат. -А ты разве не военный? Форма такая строгая и солидная, что запросто на военного похожая. -Только теперь слишком рваная и испачканная, - хихикнул Константин. – Выбросить придется. Но до дому в ней дойду. -Жалко, а ведь можно отстирать и отремонтировать, - посоветовала Жанна, сама с сомнением вглядываясь в рубашку и брюки, которые теперь ни отстирать, ни починить вряд ли удастся. -Пустяки, совсем не жалко. Нам ведь каждый год новую выдают. Это же рабочая одежда, в ней мы летаем и в контору ходим. А так чаще по гражданке. Я как раз по службе и ходил до больницы. Константин не обращал внимания на испуганные вскрики соседей, знакомых, что попадались им при входе в городок, пропускал мимо ушей их тревожные вопросы, игнорировал замечания по рваной окровавленной одежде. Он понимал, что избавиться от таких следов стихийного бедствия возможно, лишь попав в свою квартиру. Так что, каждому разъяснять о своих приключениях просто не хотелось, поскольку спешил к себе домой. А мелкая царапинка на голове, что больше страху нагоняла, чем беды, его не беспокоила и не волновала. Жанна поначалу пыталась сама остановиться и обратить внимание Константина на всех этих вопрошающих, но быстро поняла его нежелание общаться с посторонними и отвечать всем на эти глупые вопросы. И так же перестала обращать внимание и отвлекаться, все внимание, сконцентрировав на его рассказы и свои повествования. А с этими людьми Костя потом разберется. -Входи смелей, - подтолкнул он Жанну, застывшую в прихожей при виде детской и женской одежды и обуви под вешалкой. -А это все принадлежит твоей жене и дочери? – спросила она, указывая пальцем на женские туфли и девчоночьи босоножки. -Да, Жанночка. Только их дома нет. -Они уехали куда-нибудь, поэтому и не встретили тебя из больницы? -Да, уехали, - с трудом выговорил Константин, обхватывая голову руками и усаживаясь на пол под вешалкой, с трудом сдерживая стон и рыдания. Затихшая и, как казалось, покинувшая его боль внезапно с силой обострилась при виде этих частиц их одеяний и от самого вопроса Жанны. – Они умерли. Обе. Сначала жена, а потом и дочка. А меня даже машина толком сбить не смогла. Их могла, а меня нет. Даже вот тебя мне подарила. Вот. Я поймал тебя, как пушинку, не ощутив даже тяжести. Всего лишь царапинкой и отделался. Жанна села рядом с Константином и, обхватив его голову руками, прижалась щекой к макушке, на которой уже коркой застыла кровь. Но она не испугалась ее, а лишь нежно погладила ладошкой. И от этого ласкового прикосновения остатки льда и боли растаяли в душе. Но вода от этих растаявших льдинок ручьем потекла из глаз, словно вода, прорвавшая плотину. -Тебе страшно и больно потерять любимых, - сквозь слезы и рыдания шептала Константину на ухо Жанна, продолжая гладить его по голове. – А у меня их просто не было. Я родилась и живу в пустоте. Папка пропал, когда я еще была совсем маленькой. Даже вспомнить его не могу. А зачем вспоминать, если я ему совершенно не нужна? А мамке нужно лишь вино и эти противные дядьки. Вечно у нее под ногами путаюсь, и жить мешаю. Словно лишняя и постоянно должна куда-то деться. А куда, если на улице холодно? После школы совсем домой не хочется идти. Хорошо если мамка на вечерней смене, тогда хоть одна дома побуду. А так, все время то на улице, то на балконе прячусь. Все дети с визгами летят из школы, обрадованные последнему звонку. А мне он противен, потому что все хорошее с ним заканчивается. И хлебушка все время хочется. У нас в доме никогда покушать не бывает. Совсем-совсем. Вот вина наберет на все деньги много, а как чего покушать, так у нее не хватило. -Ой, прости меня, Жанночка, вот нахлынуло после долгой разлуки с домом, и распустил сопли. Сейчас отмоюсь, переоденусь, а потом мы с тобой чего-нибудь придумаем. К сожалению, в доме у меня тоже хлеба нет. Вернее, там кусочки и остались, да все, поди, заплесневели за такое время. Но я сейчас в магазин сбегаю и все куплю. Мы с тобой обязательно отпразднуем наше возвращение с того света. Оба хотели улететь, и обоих нас не приняли. Рано, говорят, поторопились, мол. Но, пока я буду купаться, чтобы не скучать, можешь карамельки погрызть. У меня всегда к чаю конфеты в доме хранятся в запасе, чтобы никогда не кончались. Константин усадил Жанну в кресло напротив телевизора, поставил перед ней вазу с конфетами и, прихватив с собой спортивный костюм и сменное белье, скрылся в ванной. От горячей воды ранка на голове слегка защипало. Но он не обращал на такие мелкие неудобства никакого внимания, жестко и даже зло срывал засохшие корки. Будто то были наросты прошлой его черной жирной полосы, под которой сейчас откроется светлая, что началась именно со спасения этого, сорвавшегося с развалившегося балкона, ребенка, и угодившего к нему прямо в руки. Она явилась в его жизнь вестником окончания трагических нелепостей. Теперь надо ждать удачи и успеха. А зачем чего-то ждать, когда она уже сидит в кресле! Сидя за праздничным столом, заваленным сладостями и прочими вкусностями, Константин счастливо улыбался, наблюдая, как жадно Жанна заедает колбасу печеньем и запивает сладким сгущенным какао, слегка разбавленным горячей водой. Залетевшая тревожная мысль, что от такого переедания возможны неприятные осложнения, надолго не задержались. Это ведь только с первого взгляда показалось, что ребенок может лопнуть от обжорства. А на самом деле она всего по крошечке и махонькому кусочку кладет в рот и, жмурясь от счастья, ждет, пока эти лакомства не растают во рту, не рассосутся. Маленький желудок, не привыкший к изобилию в еде, не способен был принять много всего. А Жанна разумно понимала свои возможности, стараясь насладиться вкусом, задерживая ароматы во рту, редко глотая, чтобы не перегрузить себя обилием еды. Ведь впереди еще целый вечер. -Я глазами все бы это съела враз, - смеялась Жанна, отправляя в рот очередную крошку. – Но у меня вместимость маленькая. -А ты, Жанна, не переживай. Мы все остальное недоеденное в холодильник спрячем. А когда еще захочется, то придешь ко мне в гости, и мы с радостью еще попируем, правда, ведь? Жанна неожиданно поняла такое предложение, как время расставаться, и попыталась встать из-за стола. Но Константин придержал ее порывы, объясняя, что еще ему самому хотелось бы побыть в ее компании. -Это я тебе такое на будущее рекомендую, - поняв ее намерения, попытался оправдаться Константин. – А сегодня у нас еще весь вечер впереди. Еще чайку попьем. Тебе же никуда не нужно торопиться? -Не а. По правде, Костя, так я до вечера, вернее, до самой ночи свободна. Уроки я еще в школе сделала. Мне ведь дома не всегда удается. Вот и стараюсь в школе с ними разобраться. А там они сейчас напьются и орать друг на друга будут. Спасибо тебе за угощение, но я, в самом деле, уже очень много съела. Всего успела по капельке попробовать. Вкусно, но больше не вмещается. -Так ты отдохни, а чуть позже повторишь, - предложил под ее звонкий смех Константин. Ни с кем, даже с взрослыми, Константину не было за последние дни так легко и уютно, будто слушатель у него объявился весьма понятливый и умеющий разделять все вопросы и задачки, созданные сложностями бытия. Константин, как можно подробнее описал Жанне коллизии и катаклизмы последних месяцев, с трудом пытаясь сдерживать эмоции и слезы, чтобы, делясь бедами с ребенком, не перегружать ее своими страданиями. Ведь права Жанна, что у нее судьба не легче в сравнении с его несчастиями, что ее грязный и жестокий тяжелый быт не слаще. И жизнь страшней. Не начиная, по сути, и самой жизни, Жанна лишилась основной своей жизненной опоры и смысла, поскольку радостное беззаботное счастливое детство, что успела получить его милая Валюша, у Жанна попросту украли. Подло и бессовестно. И таковыми грабителями оказались ее собственный папа и мама. Отец попросту забыл о ее существовании, а матери она мешает пить вино и развлекаться с пришлыми дядьками. Как же этой маленькой хрупкой девочке выбраться из такого сложного запутанного лабиринта? Не выживет, нет, не спасется ни телом, ни душой, поскольку следующий рухнувший балкон погубит, потому что в другой момент Константина просто рядом не окажется. А если сумеет пережить все невзгоды? Да толку-то от такого детства и юности, ибо во взрослую жизнь придет огрубевшая, злая и обиженная на судьбу тетка, жаждущая таким же методом испоганить жизнь своим деткам, отравить их детство за зло, свершенное над нею. -Жанночка, - попросил Константин после долгих размышлений над такой судьбой и над будущим этого ребенка. – Жизнь подло украла у меня моих любимых, которых я безумно любил и об которых заботился. И белый свет после их ухода стал немилым, серым и грязным от такой беды. У тебя, я так понял, он с рождения такого цвета. Но ведь жить хочется радостно и счастливо! Без этой боли и черноты. Давай, поможем друг другу справиться с нашими невзгодами? Если ты думаешь, что слишком мала и от тебя мало толку, то сильно ошибаешься. Хлеб и прочие вот эти вкусные продукты, что порадовали желудок, я гарантирую на столе, потому что взрослый и умею работать и зарабатывать деньги. А ты будешь радовать меня своими новостями и победами в школе, отвлекать от мрачных мыслей и слез, что постоянно рвутся наружу. -Знаешь, Костя, - призналась Жанна, слегка смутившись его откровению, и подбирая слова, боясь обидеть друга, внезапно явившегося в такой опасный момент ее жизни, и подаривший саму жизнь. – Я до сих пор не знала и не верила, что дяденьки умеют плакать. Но не пьяные, что к мамке ходят. На их слезы смотреть противно. А тебя мне было самой до слез жалко. Ты искренне плакал, вспоминая свою жену и дочь. Я очень рада, что у меня появился такой друг. Жанна вскочила с кресла и прыгнула на диван, сильно обнимая Константина за голову и прижимая ее к своей груди. Потом внезапно что-то вспомнила и испуганно вскрикнула: -Ой, тебе, наверное, больно, а я давлю. Вон, какая ранка. Давай мы ее перебинтуем и помажем чем-нибудь. -Пустяки, Жанна, обычная махонькая царапинка. Мы ее сейчас йодом помажем и пластырем залепим. Проводил до дома Константин свою подружку уже поздним вечером. Да, ребенку рано вставать в школу, а потому, хотя и без особого желания, пришлось прервать их такое увлеченное общение. Ему поначалу-то страшно было покидать ее возле подъезда, боясь нового очередного несчастья, потому что тогда уже рядом его не окажется. Хотя, чего переживать. В подъездах балконов не бывает, а ступеньки провалятся, если им так угодно станет, вместе с ним даже быстрей, чем под ней, маленькой и легкой, словно пушинка. Но все равно, поднялся вместе с ней до пятого этажа. И уже внезапно перед самой дверью ее квартиры достал из связки один из ключей и вручил его Жанне, договариваясь о следующей встрече. -Ты уже больше на балконе не спрячешься от противных дяденек. Сломалась твоя норка. И потому, лучше, если что, беги ко мне, коль такая необходимость возникнет. Но это вовсе не значит, что ко мне можно лишь при такой надобности. Всегда, даже каждый день сразу после школы беги ко мне. Если дома не окажусь, то усаживайся в кресло напротив телевизора, и жди. Но вечерами я всегда дома. А пока с месяц мне доктор позволил отдохнуть. Так что, я целыми днями дома буду. -Ну, а зачем мне тогда этот ключ нужен? – удивилась Жанна, пораженная таким доверием. – Я и буду приходить к тебе, когда ты дома. Зачем мне без тебя телевизор этот понадобился? -Нет, бери. На дворе не лето, однако. И прохладно, и дождик возможен. Зачем тебе под дверью дожидаться. Вдруг я отлучусь ненадолго по своим делам? А ты заходи и жди. Договорились? -Договорились, - согласилась Жанна, заходя в свою квартиру. А Константин еще несколько минут прислушивался к тишине за дверью. Поди, мамка с дядькой уже спят, оттого и спокойно в доме. Славный ребенок. В таком пьяном угаре сохранила человеческие, даже недетские, а больше к взрослым ближе качества. И сочувствует по-взрослому. Искренне и по-доброму рассуждает. После ее слов вновь вернулись все цвета жизни, хочется творить, бороться за правоту. У Константина появился настоящий друг. Возле соседнего подъезда, уже подходя к своему дому, он увидел Николая со Славиком в компании с другими пилотами. Ему показалось, что у них внезапно возникло желание двинуться в его сторону, чтобы откровенно и по-мужски поговорить о своих взаимоотношениях. Но Константин ускорил движение и, опустив взор, чтобы не видеть их, быстро скрылся в своем подъезде. Не хочет. У него в данную минуту приподнятое, восторженное настроение, окрыленное новой дружбой. Зачем портить его глупыми пустыми разговорами с теми, кто не пожелал принять даже нелепую и глупую версию той аварии, если Константин просто не мог бы сочинить немного схожее с реальностью, далекое от такого невероятного и фантастического. Ему после многих пощечин жизненной хламиды и требовалось всего лишь участие и понимание. А его не оказалось. И зачем тогда нужны эти пустые разговоры? Тот, кому по должности не положено верить, принял разговоры Константина и поддержал. Даже случайная девочка посчитала такую сказку за истину, взбодрив его своим оптимизмом. А они посмели громко и при товарищах посмели обвинить и осмеять. Пусть. Теперь у Константина появилась истинная, преданная и верная подружка, с которой можно поделиться печалями и радостями. Она сама на своей шкуре испытала и приняла удары жизни от самых родных и близких ей людей. Теперь в этой округе в радиусе родного города они самые дружественные и нужные друг другу. Пронесутся все эти жизненные испытания, улетучатся и исчезнут, а их дружба будет вечной и самой сильной, поскольку бедой закаленная. 6 -Быстрей вставай, и беги к своей подружке. И чего медлишь, Костя, почему не желаешь проснуться и мчаться к ней? А если там беда, если она нуждается в срочной помощи? Быстро подскочил и понесся! Константин подпрыгнул с кровати и тупо уставился в темное ночное окно, никак не улавливая смысл только что приснившейся фразе и источник ее озвучения. Вокруг тихо и пусто, поскольку в такую позднюю ночь шуметь никто не мог. Да и рядом возле Константина никого не оказалось. Сон? Стало быть – сон, все, разумеется, приснилось. Ну, а тревога вполне понятна, поскольку ему всегда было тревожно за Жанну, когда он провожал ее до дому и оставлял на ночь в этом вертепе. С Жанной Константин встречались почти ежедневно. В основном в ее дворе или возле школы, куда он приходил встречать свою маленькую подружку, чтобы потом часами гулять по улочкам города. Ходили в кино, заглядывали в кафе мороженое. А затем шли к нему домой на обед. Константин специально для и ради Жанны готовил наваристый борщ, рассольник или вермишелевый суп, чтобы угощать ребенка вкусными и настоящими домашними обедами. А она искренне благодарила, без умолка болтала и старалась быть веселой и общительной. Хотя, для этого ей и стараться без надобности. И говорила Жанна больше о таких событиях и эпизодах, кои могли просто порадовать и развеселить их обоих. Пытался Константин расспрашивать и про маму, про ее дела и про отношения к дочери. Но Жанна старалась отмахнуться, как от скучной и абсолютно неинтересной темы. Словно в этой чехарде хороших прекрасных событий и взаимных отношениях глупо и нежелательно отвлекаться на совершенно ненужные позитивы. Это ведь абсолютно неинтересно и нелюбопытно. Каждый день из недавнего прошлого всегда и все время был одинаков в ее квартире. Лишь мамины ухажеры переменны не просто на вид, но и количественно. Часто в Жанниной квартире собирались пьяные компании, расходящиеся по домам лишь поздним вечером, или далеко за полночь. Константину иногда, да и скорее всего, почти всегда хотелось вмешаться в этот вертеп и навести там маломальский порядок. Однако он понимал, что тем самым способен лишь навредить ребенку. Мать просто выместит свое плохое настроение на ней. Иногда Константину страстно желалось предложить Жанне перебраться жить к нему. Дочкой, о которой он с охотой будет заботиться, помогать и покупать одежки и игрушки. Чтобы в статусе дочери уже всегда и даже круглосуточно присматривать за ней. И всегда, гуляя по городу, Константин предлагал Жанне зайти в какой-нибудь магазин, универмаг или просто в магазин детской одежды, в котором он смог бы красиво ее приодеть. Но Жанна сразу же и в категоричной форме воспротивилась его порывам и благородным инициативам. -Костя, - а так она называла его по его личной просьбе, чтобы их взаимоотношения были ближе схожими с дружбой. – Пойми меня правильно и не обижайся. Это ведь не просто место моего проживания или то место, где провожу ночь. Это мой дом. Мамкин, конечно, но и мой также. И в нем жить мне хочется хозяйкой. Спасибо тебе за дружбу и заботу. Я благодарной буду тебе всегда. Но мы с тобой будем дружить, а жить я хочу там. Мне ведь страшно, как хочется, чтобы она когда-нибудь проснулась, очнулась от этого пьяного бреда и увидела во мне свою любимую дочку. Ребенку без мамы плохо. Очень плохо и с такой мамой, но она иногда трезвеет и плачет, просит прощения, обещает исправиться. Только просит подождать. Мамка моя не такая уж и плохая, вот только неудачливая и слабохарактерная. -Ты еще все надеешься на ее исцеление и исправление? Поверь, Жанна, она слишком запустила свою болезнь, чтобы теперь смочь вот так просто и легко избавиться от своих привычек. -Но мне ужасно хочется! Да, сама часто не верю своим мечтам, но я все еще верю и надеюсь, что она станет мамой. А в универмаг и в магазин с детской одеждой не пошла, поскольку решила сэкономить деньги Константина. Ей казалось, что он и без того тратит на нее сумасшедшие деньги, когда покупает в магазине самые вкусные продукты и водит ее в кафе и в кино. Ведь в гардеробе его погибшей дочери и жены такая уйма разнообразной одежды, которую при желании легко переделать и перекроить по формам Жанны. Что можно просто ушить и заузить, а из чего новое пошить. Как-то давно, Константин даже припомнить уже не в состоянии где, когда и по какому случаю, он, будучи в командировке, приобрел по случаю швейную машинку с электроприводом. Жена Вера скептически заметила, что такая ценная вещь весьма пригодится самому Константину при выходе на пенсию, чтобы в свободное время заняться чем-то было. Сама же она даже и не планирует притрагиваться к такому бесполезному аппарату. Пришлось Константину попробовать самому. Получилось, и даже успешно. Но применение таковым навыкам в своей семье он не обнаружил. Супруга, пользуясь большим влиянием в торговле, одевалась как сама, так и одевала собственную дочь с иголочки и в основном товаром, кой на прилавках практически не появлялся. Когда Жанна случайно обнаружила этот, заткнутый и засунутый в один из глухих уголков квартиры, инструмент, то неуверенно попросил разрешения ей испробовать машинку в работе. Константин с радостью выставил на журнальный столик, застоявшуюся в безделье, машинку и с удивлением и восхищением заметил уникальные способности Жанны к моделированию. И он позволил ей использовать всю женскую и детскую одежду для своих целей. Очень скоро Константин заметил на Жанне хорошо переконструированные и перешитые из больших размеров как раз по ней платья, кофточки и плащ. И даже одно теплое пальто для зимы. -Будешь швеей! – восторженно воскликнул он, обнаружив на ней очередной шедевр ее фантазии. -Нее! – быстро и категорично возразила Жанна, словно Константин пытался нарушить ее мечту. – Не буду. Я всегда мечтала стать учительницей. Но только не малышей, а уже старших классов. Пока не определилась с направленностью, но что-то вроде химии или биологии. Самой нравится читать про всякие такие опыты и эксперименты. В книжке «Эврика». А шить буду для себя лично и в свободное время. Это такое у меня хобби будет. Для красивости. Потому она и не поддержала инициативу Константина по поводу похода в магазин за нарядами. Но поскольку обувь не перешивается, то ботинки и красивые туфельки он ей купил. Чтобы в школу на какой-нибудь праздник обуть. Да и из старья уже все настолько износилось, что одевать страшно и опасно. На ходу разваливаются. Того и гляди, что когда-нибудь босиком в гости придет. Приятные воспоминания прогнали ночные тревоги, успокоили сердце и душу, позволив расслабиться и вновь прислонить ухо к подушке, мгновенно улетая в царство Морфия, в сказку, в жизнь, где полностью отсутствуют суета и хлопоты, где не болит в груди, и не страдает тело. -Ты что, с первого раза не понял, да? Я ведь не собираюсь шутить и баловать. Быстро, вскочил и на скоростях несись к своей подружке. Возможно, что пока еще допускаю, успеешь предотвратить непоправимую трагедию. Силы извне пытаются вас разлучить, и украсть у меня ее. Слова слышались явственно и членораздельно, словно некто пытался слабослышащему или туго соображающему донести информацию понятливо. И этот говорун, казалось, стоял абсолютно рядом возле уха и требовательно бубнил, прерывая сон и призывая Константина к действию. Он не шутил и не баловал, поскольку в голосе ощущалась та тревога, которая слегка леденит и внушает доверие. Константин вскочил с кровати и спешно зажег свет, окидывая спальню широко распахнутыми глазами. Вокруг никого и ничего, что могло издавать этот приказ. Но не мог он такое слышать во сне, поскольку только что снился чудесный эпизод из далекого детства. А сердце колотится в тревоге и в беспокойстве, будто и в самом деле надвигается некая страшная беда, которую лишь Константин сумеет предотвратить, ежели срочно и на всех парах понесется на помощь. На какую и куда именно, пока еще в голове не сложилось и не отразилось. Но верилось, что нужно срочно выскочить на улицу, а там придет ясность и понимание. Вскочив в спортивный костюм и в зимние сапоги на босую ногу, Константин пулей вылетел на улицу, мгновенно пожалев о такой безрассудности, поскольку осенняя ночь иногда и подмораживала, покрывая землю белым налетом. Но возвращаться, чтобы надеть теплые вещи, Константин не пожелал, потому что в мозги этот некто продолжал долбить и причитать о необходимости мчаться без оглядки и спасать свою подружку, уже указывая точный адрес, где происходит трагедия, где его Жанне некто и нечто угрожает жизни. Да что же там такое могло случиться прямо посреди ночи? Как мать, так и ее очередной хахаль к этому времени всегда уже в усмерть пьяные и смотрят свои третьи-четвертые сны. Возможно, тяжело и внезапно заболела его Жанночка, и для нее срочно требуется скорая помощь? Ведь до матери добудиться она вряд ли сумеет. Да и физически такое невозможно. Жанна ушла от Константина в хорошем настроении и в полном здравии. И что тогда произошло в таком случае, что некие флюиды толкают и зовут его к ней, рисуя в мозгу всякие страхи. Вот и зачем этими глупыми мыслями-вопросами голову забивать, ежели через пару минут он сам наглядно убедится в ее безопасности. Только, как и чем потом объяснять свое ночное явление, так в оправдание своего поступка Константин пока ничего разумного придумать не мог. И соседи могут возмутиться, приняв Константина за очередного кавалера матери Жанны. Да и самим стуком Жанну просто не разбудить. Тем более, если приболела настолько опасно. Константин, тяжело дыша после бега и вознесения по ступенькам на пятый этаж, приложил ухо к двери и прислушался, пытаясь уловить хоть какие-нибудь звуки, предвещающие беду. Вроде как, тихо. Да только что сейчас он способен услышать, ежели стук сердца и хриплое дыхание заглушает все шумы за дверью, если такие могли там возникнуть. Но, нет, там, все-таки, кто-то ходит, чем-то двигают. И вдруг Константин отчетливо и явственно услыхал громкий мужской вопль, угрожающий кому-то расправой. И не гипотетической. -Я вас, б… здесь всех сейчас перережу, суки драные, чтобы не смердели на этой земле, - громко и убедительно с добавлением многоэтажного мата разорялся мужской писклявый фальцет. – Вы у меня попляшете на сковородке в аду. Меня еще никто не смел так дурить…. Слушать дальнейшее выступление этого кастрата Константин уже не желал. Он резко отскочил от двери и со всего маха впечатал подошвой зимнего ботинка в грязный замызганный лист ДВП, которым была обшита эта входная дверь, и которая с треском сорвалась со щеколды, запирающей ее изнутри. Однако увиденное его до смерти перепугало и до безумия одновременно привело в ярость. Вся в крови под вешалкой, увешанной всяким тряпьем, именуемым одеждой, лежала бездыханно и без движения его подружка Жанна. А над ней с большим окровавленным кухонным ножом стоял в безразмерных семейных трусах, с перекошенным злобой лицом, очень крупный мужчина, готовый нанести ребенку очередной завершающий смертельный удар. Шум ломающейся двери на секунду его отвлек на Константина. Однако Константин решил не предоставлять детине и секунды на размышления и осмысления изменившейся ситуации, поскольку он успел мгновенно оценить это неравенство весовых категорий. Такой пискле досталась слишком могучая и крупная фигура. Да и сил в ней ощущалось с избытком. И Константин с аналогичной силой, что вскрывал двери, этим же правым зимним ботинком приложился изо всех сил, что остались в его теле, к груди мужика, слабо надеясь на успех. Однако вес и рост этого убийцы был слишком велик, чтобы с такой же легкостью, как и дверь, отлететь от его удара. Мужчина лишь слегка попятился назад к закрытой комнатной стеклянной двери. Но, сделав пару шагов задом, он зацепился за скомканный сбитый половик, и рухнул на эту дверь, вдребезги разбив стекло, лишь издав еще перед падением удивленный писк. Заметив, что противник не шевелится и не собирается вставать для нанесения ответного удара, Константин спешно наклонился над Жанной, с тревогой и леденящим ужасом вслушиваясь в стук ее сердечка. Бьется, родимое, стучит. Стало быть, пока жива. Но вид крови и ее изобилие его еще сильно страшил. Константин с силой сорвал с вешалки некое подобие на телогрейку, укутал в нее Жанночку, и уже на всех скоростях понесся из этого дома в сторону больницы. Благо, она находилась где-то в километре от Жанниного дома, а Константин такое расстояние даже с таким нелегким грузом способен преодолеть минут за пять. Он не слышал бешеного удара своего сердца, перегруженного таким ритмом перегрузки, он абсолютно не ощущал усталости, поскольку вся его мыслительная деятельность сконцентрировалась на спасении ребенка. Лишь бы успеть, лишь бы оказались в больнице нужные врачи, которые сумеют спасти ребенка. За что, зачем, почему судьба так жестока с ним обходится, постоянно и последовательно отнимая у него любимых. Ведь, казалось, что, подарив ребенка в лице Жанны, эта злодейка наконец-то сжалилась над ним. Но вновь ей почему-то не понравилась эта его радость, это счастье жизни. И она наносит очередной удар. Господи, ну, не отнимай ты у меня эту единственную милую девчушку! Скажи только, чем же мне заплатить тебе и что я должен отдать взамен на ее жизнь. Мне ничего не жалко, ради этой девочки я готов на любое испытание. Взбежав на парадное крыльцо больницы, он с силой застучал ногой в дверь, умоляя скорей распахнуть вход и впустить его с этой драгоценной ношей в руках. Через несколько секунд непрерывного тарабания зажегся свет в фойе, и появилась полная женщина с палкой в руке и с весьма недовольным видом, готовым немедля отчитать нарушителя тишины и покоя такого мирного заведения. Но, заметив мужчину, держащего на руках окровавленного ребенка, она скоренько отбросила свое оружие в сторону и спешно подбежала к двери, снимая ее с защелки. -Господи, да что же это с вами такое произошло посреди ночи? Неужели в аварию угодили? Бегом за мной в приемный покой, положи ее пока на топчан, а я за доктором поспешу. Сегодня удачно Георгий Матвеевич дежурит. Жива она хоть? Вижу, жива, глазик дергается. -Да, жива, жива она, поспешите, пожалуйста, - чуть ли не плача, уговаривал и поторапливал эту женщину Константин. Но ее торопить не нужно было. Уже через минуту Наталья Андреевна, дежурная медсестра, как она представилась потом, входила в приемный покой с врачом Георгием Матвеевичем. -Быстренько сбрасывайте с нее одежды и на ходу рассказывайте, что у вас произошло, - скомандовал врач, склоняясь над Жанной. – Наталья Андреевна, скоренько мне мой чемоданчик с инструментами. Так, я слушаю вас, молодой человек. О! – внезапно воскликнул Георгий Матвеевич. – Так понимаю, что сами нуждаетесь в скорой помощи! Мужчина, с вами все в порядке? Необходимо было срочно отвечать, чтобы не отвлекать внимание врача на себя. Но, когда Константин избавил Жанночку от кровавого тряпья и уселся на топчан напротив, он внезапно ощутил весь груз и всю тяжесть перенесенного им волнения, сумасшедшего бега и страха. Его всего лихорадило, словно уселся он на вибратор, горло пересохло, а дыхание не могло справиться с запросом легких, будто они изголодались по кислороду, а здесь в помещение его явно недостаточно. Но говорить надо, а потому, преодолевая боль, тошноту и головокружение, Константин с силой выдавил из себя те нужные слова, которые ждал от него доктор: -Нет, нет, у меня все в порядке, я просто очень быстро бежал. А эта кровь на мне ее. Жанночку порезал мамкин ухажер. Господи, а мамаша ее где, что с ней? Ведь нужно срочно позвонить. Туда, я так понимаю, и милицию вызывать надо, и скорую. Хотя, признаюсь и честно говорю, что даже не представляю, что там случилось, что с ними могло произойти. Доктор легко и быстро справился с ранами Жанны и, укутав ее почти всю в бинты, скомандовал медсестре: -Отнесите ее в седьмую палату. С ребенком, молодой человек, надеюсь, полный порядок. Крови немного потеряла, перепугана. Сейчас я ей укол сделал, так что, до утра будет спать. Можете завтра навестить. Раны неглубокие, поверхностные. Словно ее не убить желали, а кровью напугать и болью. Но вы все равно, очень вовремя поспели. Живете рядом, соседи, как понял из вашего рассказа? -Нет, я далековато живу, чтобы услыхать шум и примчаться на помощь. Мы с этой девочкой просто дружим. У нее дома плохо, мать пьет и водит всех подряд, а у меня еще хуже. Жена с дочерью погибли, вот и остался один. А тут познакомились. Не поверите, но с балкона выпала, с пятого этажа, да ко мне прямо в руки прилетела. Ну, и посчитал, что подарок Ангела за мои страдания. -Да, бывают странности в этой жизни. Сочувствую вам, но и поздравляю, спасли вы свой дар с неба. -Спасибо, доктор. -А как сообразили среди ночи примчаться на выручку? -Не знаю. А рассказать правду, так не поверите. -Ну, время есть, пока милиция не приехала, скажите, что, да как. Авось поверю. Врать, как понимаю, у вас причин нет. -Да, понимаете, вдруг среди ночи мне во сне показалось, что нужно бежать и спасать. Даже объяснению такое не подлежит. Сам ничего не понимаю, а уже несусь, с разумом не советуясь. А перед дверьми словно протрезвел. Вот чего шуметь, стучать, кричать, как и по какой причине ломиться за полночь? Это еще здорово, что тот мужик заорал перед последним ударом. Хотел перед ее смертью высказаться. Странно, даже как-то. Мужик здоровенный, за два метра будет. А пищал словно кастрат. Ну, я и вломился через запертые двери. Там щеколда слабенькая была. А он уже нож над ней занес. Я его больше со страху ногой сбил в последний момент. Так что, мне так кажется, что и он там валяется. О стекло сильно порезался. В последнее мгновение лужу крови заметил. Его кровища, из-под него вытекала. -А мать девочки? Вы что-то и про нее говорили. -Не знаю. Я ее вообще не видел и не слышал. Спит, поди, или, прости меня господи, зарезал ее детина. Сильно разорялся он в их адрес. Ну, ладно, мамаша. Чем же ребенок ему помешал? Когда медсестра унесла Жанночку в палату, и доктор уверил Константина в полной ее безопасности, они вместе вышли в фойе, где на тумбочке возле окошка регистратуры стоял телефон. Константин набрал 02 и долго и путано, запинаясь и перескакивая с одного эпизода на другой, пытался довести до сведения дежурного милиционера причину своего звонка. Понимая состояние и волнение Константина, по вине которых на том конце провода никак не могли разобраться в заявлениях Константина, Георгий Матвеевич взял из его рук трубку и представился дежурному: -Записывайте адрес, по которому вам необходимо срочно выехать. Нет, мужчина трезвый, просто он сильно переволновался и переутомился от бега с раненым ребенком. Проверьте и можете прибыть к нам в больницу. А скорую по этому адресу на всякий случай я вызываю сам. Мы вас дождемся. Скорее всего, вы доставите ко мне их обоих. Я имею в виду и мать, и этого убийцу. Наконец-то милиция поверила в происшествие, и дежурный заверил, что он направляет по указанному адресу машину с оперативной группой. -Нам все равно придется дожидаться милиции, молодой человек. Так что, - посоветовал Георгий Матвеевич, - укладывайтесь на кушетку и немного поспите. Все же преступление совершено, придется отчитываться. -Да я-то что, я с радостью, мне теперь и жить охота, и радоваться жизни. Вы меня успокоили. Только вот не испачкать бы вам топчан, - Константин указал на кровавые пятна на своей одежде. – Может, я на стуле посижу здесь в фойе? Вряд ли удастся уснуть, слишком много всего произошло. -Ничего страшного с топчаном не случится, постирают, заменят, - не согласился доктор, сочувствуя Константину за все его передряги. – А спать все равно укладывайтесь. Они не скоро, как мне кажется, приедут. Константин согласился с доводами доктора, и с радостью растянулся на топчане, ощущая во всем теле ужасную смертельную усталость. И ко всему этому негативу добавлялось сладостное удовлетворение от того, что вовремя он почувствовал эту опасность, вовремя прибежал к своему ребенку. Это же еще миг, полмига, и рука с ножом той детины уже опустилась бы на ее тельце, прерывая жизнь, что только началась и пока не состоялась, как настоящая и правильная. По сути, как признавалась сама Жанна, то лишь после встречи с Константином у нее возникло истинное желание жить. Появилась на горизонте цель и некая перспектива благополучия. Этот ребенок искренне благодарен Константину за спасение, за подарки и за простое человеческое общение, чего так не хватало в ее бытие. А после того, как он ее приодел, так и в классе изменилось отношение одноклассников к ней. Даже из прежних ее недоброжелателей, как называла она задавак в чистых красивых нарядах, появилось желание дружить и общаться. И вот некий враг вдруг решился отнять у него этого ребенка, посмеявшись над ним и указав Константину, что та жирная черная полоса пока продолжается. И окончание ее не близко. Но нет. Почему-то именно сейчас, лежа на топчане и глядя в чистый белый потолок, Константин представлял именно такую огромную и бесконечную светлую полосу, коя прямо сейчас в его жизни и случится. Он опять успел, он вновь ее спас. Он во второй раз спасает этого ребенка, посланного богом для избавления от всех сердечных и телесных мук, страданий и душевной боли. Константин не заметил, как задремал, и эта нудная надоедливая тряска показалась полетом на вертолете. Хотя, сознание понимало, что пока до окончания расследования его отстранили от полетов, а, стало быть, таковым явление не имеет быть право. Но ведь и пассажиром он мог оказаться! С трудом открывая глаза, Константин увидел перед собой капитана милиции и двух гражданских лиц. Вполне могли оказаться тоже милиционерами. Ведь следователи и опера форму одевают лишь по особым случаям. Только вот слегка неясно, как они могли попасть в его спальню, и чего вдруг такого срочного потребовалось им среди ночи. Но, окончательно покидая мир сновидений, Константин постепенно возвращался в явь и в воспоминания. Он в больнице, куда принес свою израненную Жанну, а милиция, поди, уже арестовала бандита, и теперь желает общения с Константином. Размяв лицо руками, чтобы придать ему, выражение серьезности и маломальской элегантности, Константин сел на топчан и изъявил всем своим видом готовность к разъяснениям и ответам на любые возможные вопросы. Заметив пристальный взгляд посетителей на бурые пятна на его спортивном костюме, Константин поспешил пояснить: -Это ее кровь, Жанны. Испачкался, пока нес сюда. Да и не до этого мне было в тот момент, когда бежать надо было без раздумий. Один гражданский с капитаном вышел в коридор, а второй, приняв от Константина объяснения, присел рядом и представился: -Следователь Антон Викторович. Можете так и звать. Мне хотелось бы прямо сейчас просто задать вам несколько вопросов, а уже потом вы явитесь ко мне в управление, и мы запротоколируем более подробно. И так, кто вы, и что из себя представляете? Немного кратко о себе, пожалуйста. -Сафронов Константин Михайлович. 33 года отроду. Пилот вертолета. Проживаю в авиагородке. Ну, что еще? -Ну, а каким образом вы оказались в квартире, где свершалось преступление, что там делали? -Антон Викторович, - внезапно смутился и стушевался Константин, пытаясь подобрать нужные и правильные убедительные слова, чтобы вызвать в своем рассказе больше веры и понимания. – Трудно с первого раза поверить, но мы с Жанной дружим. Если нужна предыстория нашего знакомства, то расскажу. А ее мать я даже и не знаю. Видел несколько раз мельком, но не общался. И очередного нового хахаля видел впервые, когда спасал Жанну. Пьет мамаша много и регулярно, водит к себе разных, вот на эту ночь бандита какого-то и привела. -Константин Михайлович, а не странная ли дружба взрослого дяди такой профессии с маленьким ребенком? Нет, вы не подумайте ничего такого, я вовсе не осуждаю и не возражаю, и даже приветствую, судя из краткой характеристики ее быта. Вы хоть как-то скрашиваете эту тяжкую ее жизнь, вносите позитив в быт ребенка. Мне просто хотелось бы узнать истинную причину вашего появления в этом доме, да еще среди ночи. Не спали, что ли, под окном дежурили, словно предчувствовали эту трагедию? Вот и удачно все сложилось. -Нет, что вы, спал. Да так крепко и сладко спал, что и сам удивился, когда вот так ни с того ни с сего вскочил и понесся к ней. То есть, к своей подружке. А дружба у нас вовсе и не странная. Она, моя подружка Жанна, ко мне сама в руки с неба прилетела. Ангелом посланная, оттого и сдружились. -Вот этого я как-то не понял! – искренне удивился следователь, оторвавшись от блокнота, и непонимающим вопрошающим взором посмотрел на Константина, словно пытаясь убедиться в его адекватности. – А здесь, пожалуйста, немного подробностей с Ангелом. Попробуйте разъяснить. Константин, вспомнив первую встречу с Жанной, счастливо улыбнулся и с радостью охотно пересказал эту историю полета Жанны с развалившегося балкона прямо к нему в руки. -Ведь не успевал, что самое странное, - добавил он азартно. – Все, на земле должна лежать. А она в руках оказалась. -Да, действительно, произошло странное и нечто мистическое. Но вполне предсказуемое. Вам пришлось второй раз ее спасать, - подивился Антон Викторович. – Теперь вы ее законный крестник. -Так выходит. Она ведь для меня, словно лекарство от смерти. Вернее, для жизни, чтобы не желал ее. Понимаете, - внезапно грусть и тоска волной накрыли Константина. И ему срочно потребовалось для некоего очищения высказаться и слегка выплакаться у кого-нибудь на груди. – Жена у меня погибла. Только схоронил, как дочь сгорает в самолете. А потом навалилось, словно из рога изобилия. Авария на вертолете, самосвал с пьяным водителем сбивает. На тротуар выскакивает и крошит все на своем пути. Еще легко отделался. А тут вот иду с больницы в свою пустую постылую хату после излечения, и вдруг слышу дикие крики. Успел добежать. А потом выслушал ее историю с пьяной мамашей да ежедневно меняющимися собутыльниками, попросил навещать меня почаще. Заботиться стал о ней, ухаживать. Вот и сдружились два несчастья. Ну, а из математики ясно, что два минуса плюс дают. -Понимаю, - сочувственно кивнул головой Антон Викторович. – И соболезную. Действительно, некая жутковатая черная полоса выпала вам в жизни. Одним махом все дерьмо выдала. Теперь вопросов у меня меньше. Но все-таки, как это вы проснулись и сообразили настолько вовремя примчаться на помощь? Еще миг, и не стало бы вашей подружки. -Да чертовщина какая-то, честное слово. Хотя, если быть верующим, то голос Ангела позвал. Зовет и требует спешить. Да еще нахально в спину толкает, чтобы нигде не задерживался в пути. -А что, запросто такое бывает! – воскликнул восхищенно капитан, вошедший в приемный покой как раз в тот момент, когда Константин объяснял про Ангела. – Помнишь, Антон, как пять лет назад, когда мы дежурили вместе ночью, точно такое и произошло со мной. Я посреди ночи внезапно талдычу тебе, что мне срочно домой надо. Сердце почуяло беду и теребило усиленно. А ты, брось, мол, не бывает такого, еще суеверным обозвал, как помню. Ну, и? Все равно побежал пулей домой. Прибегаю, а жена, на пятом месяце беременности, кстати, вся в огне горит и мечется по кровати. Доктор так и сказал, что если бы еще часок-другой, то обоих потерял бы. А вот и сынишка жив, здоров, и жена вновь беременная. Дочь обещает родить. Вошел еще их третий товарищ, и все вместе обсудили возможность и допустимость вот таких предчувствий и мистических совпадений. Пока природа изучена слабо, постановили в заключении, то всякое неведомое может казаться неким фантастическим и трудно объяснимым. -Арестовали бандита? – спросил Константин, вдруг вспомнив главную причину его звонка в милицию. -Арестовали. Да вот судить не придется. Завалил ты его намертво, Константин Михайлович. Избежала, тварь, наказания. Понимаешь, Константин. Прости, что на «ты», но хочется пожать тебе руку, как своему товарищу, свершившему поступок, даже нам непосильный. Беглый рецидивист это. Страшный человек, зверь. Вот и понять хотелось бы, увидеть и послушать того, кто одолел этого монстра. Стекло в двери он своей задницей разбил, и осколок ему в печень вонзился. Сразу окочурился, мгновенно. Повезло подлецу, однако, - с некой досадой, но с восхищением в адрес Константина, воскликнул капитан, пожимая ему руку. -А мать хоть жива? Спала, поди, без задних ног. -Доктора спасают. Обещали, что может и выжить. Он ее сильней порезал, опасней, чем ребенка. Но оба останутся в живых благодаря твоей спешке. Спортом занимаешься, что ли? -Нее, - горько хохотнул Константин. – Никогда не увлекался. Так, зарядку по утрам делаю, да и то не регулярно. Почему-то у меня на всякие спортивные упражнения аллергия некая. Водка – сила, спорт – могила. Вот такая моя жизненная концепция, - добавил он, и уже все втроем откровенно посмеялись. -Концепция веселая, но не совеем правильная, - определил в конце смеха Антон Викторович. – Все же в нашей работе спорт потребен. Да и в вашей профессии он, мне так кажется, не лишний. Хорошо, можете идти домой. А утром, нет, лучше к обеду, а то до утра тут осталось самая малость. Вот ближе к обеду, как только отоспитесь, и приходите ко мне в седьмой кабинет. Я дежурному пропуск выпишу, так вас и пропустят, и ко мне проводят. Жду с нетерпением. -А на Жанночку хоть одним глазком взглянуть можно? – неожиданно жалобно и слезно попросил Константин. -Это к доктору. Такие вопросы в его компетенции. Да и спит она. Но, мне кажется, что разрешит посмотреть. Понимаю, вам это надо для успокоения и для спокойного сна. Позволите? - спросил он уже доктора, который в этот миг оказался в приемном покое рядом с ними. -Позволю, а чего бы ни позволить, коль основную роль в ее спасении вы и сыграли, если откровенно, - согласился с мнением следователя Георгий Матвеевич. – Слышал я, с кем вы сразились за жизнь своей подружки. Так что, можете одним глазком убедиться, что жива она, уже и выздоравливает, и весьма скоро вы с ней вновь можете дружить. И благодаря вам она будет жить долго и счастливо. Надеюсь, что и дальше вы ее не покинете по жизни. Как понял, мамаша ее заведет в клоаку, ежели в следующий раз опоздаете. Будьте поближе к ней всегда. -Я бы с радостью ее вообще к себе забрал, да она возражает. Как же, говорит, я брошу свой дом, свой родной угол. И мать без нее, мол, совсем пропадет. Все еще надеется на ее прозрение. Таким придуркам да еще такое везение с детьми. Вот, за что любить такое убожество? Шел домой Константин, когда уже звезды погасли, и небо слегка скрасилось синевой. А на востоке уже розовели блики, оповещающие о приближении восхода. Стало быть, время выхода на работу. Стоит ли только идти, чтобы там же отпрашиваться к следователю на собеседование. Допросом этот разговор Константин называть не хотел. Преступника, как раз, он обезвредил, а не совершал ничего противозаконного, чтобы его допрашивали. Так можно просто по телефону Сергеичу позвонить и вкратце разъяснить ситуацию. Поймет и вникнет в его проблемы. Только слегка ухмыльнется, чтобы вспомнить злодейку, не прекращающую испытывать Константина на прочность. Бюллетень у него уже закончился, а с дальнейшим статусом пилота Сафронова пока не определились до конца расследования аварии. Только вот конца того никак не увидеть. Вот и посадил Котов Константина в свой кабинет в качестве временно исполняющего обязанности начальника штаба эскадрильи, поскольку настоящий ушел на повышение, или проще, сменил работу, потому что карьерной лестницы в такой должности не имеется. Место сие часто и всегда занимаю пенсионеры. Вот и попросил сам Константин руководство отряда временно замену ему не присылать, пока не разберутся и окончательно с ним не определятся. А Довыденко по-прежнему в коме. И диспетчер в Московской больнице. Потому-то по причине отсутствия таковых важных свидетелей никто окончательного решения в судьбе Константина принять не смеет. А вдруг рассказ Довыденко окажется правдой? Истиной и настоящим событием, а не домыслом Константина. В таком случае Константин совершил подвиг, спасая детей ценой собственной жизни. Награждать, а не карать таких героев потребно. Ну, и как тогда оправдывать наказание? Совестно рубить с плеча большому начальству, не выяснив вины. Тогда и самому вполне возможно оказаться в ряду оправдывающихся. А врачи, как Московские, так и местные, лечащие Довыденко, обещают своих пациентов скоро исцелить и привести в чувство. Смертельной угрозы их здоровью ничего не угрожает. А понять причину такого их состояния они не в силах. Под утро холод еще сильней захватил город. И потому Константин в своем спортивном костюме на голое тело ощущал сильнейший озноб. Благо, ноги в теплых меховых сапогах. Можно было бы ускорить шаг или сорваться на спортивный бег, однако ватные чугунные ноги шли лениво, с трудом преодолевая метры, оставшиеся до дому. Мерзнуть легче, чем спешить. Возле подъезда его встретили Даминова Люба и Бучельникова Маша, только что проводившие дочерей в школу и по неким своим хозяйственным делам, вышедшие во двор. Вид Константина в окровавленном костюме их искренне напугал. Им захотелось задать сразу ему массу вопросов, чтобы услыхать объяснения этакой экстравагантностью в наряде, но тут уже по форме спешили в управление их мужья Николай и Славик. Женщины замялись, а Константин сам решил без излишних разговоров и объяснений поспешить скрыться в подъезде. -Погоди, Константин, - внезапно его окликнул Николай и подошел к остановившемуся Константину. – Случилось-то чего, почему такой потрепанный и окровавленной. Все в порядке с самим? Ладно, прости нас, сволочей, были сто раз неправы, тысячу, если так пожелаешь. По-скотски поступили. Тебе и так досталось по полной от судьбы, а мы посмеялись и сдуру ляпнули, не подумавши. Уже себя корили не раз за свой язык. Давай, Костя, как прежде, а? Чего делить-то нам! Мы же все-таки друзья, не хочется по глупости терять друг друга. Константин остановился в раздумье, уже абсолютно не злясь на своих друзей, прощая их глупость и поспешность с выводами, поскольку в его жизни, как он порешил, начиналась правильная белая полоса. Впервые злодейке судьбе не повезло, и она не сумела отнять у него его милую Жанночку. Он спас своего ребенка, он не позволил какому-то пошлому бандиту-рецидивисту похитить ее у Константина. А значит, и друзья пусть вернуться в этот правильный жизненный статус. Нельзя быть злым и жестоким, отвергая протянутую руку. И у друзей случаются ошибочные поступки. Ему страстно вдруг захотелось в этот миг обнять их и сказать пару теплых дружественных слов. Но внезапно слезы сами хлынули потоком из глаз, еще больше напугав, чем своим страшным видом, женщин. -Господи, Костя, милый, - всполошились Маша и Люба. – Да что же такое могло еще с тобой случиться? Ну, когда же твои беды прекратятся, когда от тебя они отцепятся? - запричитали обе женщины, а мужчины, глотая ком, подперший к горлу, пораженные и ошарашенные, молчали. -Нет, девочки, не успело случиться, - всхлипывая, как нашкодивший мальчишка и винившийся перед матерью, с трудом сдерживая рыдания, выговаривал Константин. – Вы простите, само как-то сорвалось, я их не желал, они без спроса текут. Он ее ведь чуть не убил, понимаете! Я мог опоздать, но чудом успел. А это ее кровь, вовсе не моя. Я ее в больницу отнес. Доктор говорит, что все страшное позади. -Кто она, кто он? – ошалело вращая глазами, спрашивал Николай. – Разъясни нам как-нибудь понятливей. -Так это ты про ту девочку, что ходила в гости к тебе? – раньше всех поняла Маша, о ком и про кого говорит Константин. – А как все случилось? Ты сейчас от нее из больницы идешь, да? -Мамаша у нее алкашка, пьет свое вино и водит в дом кого попало, - уже справившись со своими внезапными чувствами и стараясь, как можно внятней, разъяснил Константин. – Тварь сама, одним словом, и такая же компания. Сегодня и привела такого, который среди ночи порезал их. А меня среди ночи вдруг как кто-то подтолкнул в спину и погнал к моей Жанне. Прибегаю, а тот детина уже и нож занес над ней. Еле успел оттолкнуть и бегом в больницу. -Погодь, Костя, - решился взять инициативу в свои руки Славик. – Давай, сходи домой, искупайся, переоденься, и сразу бегом к нам. Маша с Любой обед приготовят, мы прихватим по пути чего-нибудь из лекарственных. И посидим по старинке, по окаем, а ты нам обо всем и расскажешь со всеми подробностями. У тебя столько всего произошло за время нашей размолвки по вине наших глупых языков, что нам срочно необходимо все узнать. А Котову сами скажем, что у тебя серьезные проблемы для сегодняшнего прогула. И мы сами надолго не задержимся. -Мне еще к следователю идти поближе к обеду. Но, ничего страшного. Это он мне так сказал, чтобы я отдохнуть успел. А чего отдыхать, если я и не устал? Прямо сейчас и пойду к нему. Он, поди, только рад будет, - уже довольный такими отношениями и предложениями друзей, что по злой иронии судьбы чуть не превратились в недругов. Да что и говорить, полоса с момента спасения Жанночки заметно белеет, возвращая потери и стабилизируя саму жизнь. – Он разрешил еще, и поспать, да разве я сумею уснуть! Сколько еще жизни той, успею отоспаться! Но и вы можете сильно не торопиться. Ведь неведомо, сколько у этого следователя на меня время потратится. Я же убил этого бандюгу, нечаянно, но убил. Маша с Любой испуганно всплеснули руками, а друзья слегка поежились, как от холода, так и от такого откровенного заявления, сделанного буднично и просто, будто ничего страшного Константин в этом убийстве и не заметил. Поняв реакцию друзей, Константин поспешил добавить: -Следователь говорит, что это был какой-то беглый рецидивист. Опасный очень. Он потом еще удивлялся, как мне удалось завалить такого страшного зверя. А разве я думал в тот момент об этом? Ежели он на моих глазах, эта тварь поганая, пытался убить моего ребенка. Все случилось на голом инстинкте. Как волчица спасает своих детенышей, так и я свою подружку. Друзья восприняли откровения друга с пониманием, и приняв эти слова, как факт, свершившийся по необходимости и ради спасения. Не мог их друг поступить иначе. И все эти стечения обстоятельств, способствующих успеху к победе, они поняли, как действия правильные и законные. Ежели следователь и желает поговорить с Константином, то лишь для закрытия дела. -А мать ее жива хоть? – перед расставанием спросила Люба. – Ее тоже отправили в больницу, да? -Жива. Доктора говорят, что ей досталось гораздо хуже. Но, если и сумеет выползти из лап смерти благополучно, то мне хотелось, чтобы этот случай послужил ей наукой на будущее. Пусть выстрадает душой и телом все боли, что причиняла многие годы собственному ребенку. -Ты ее вместо Валюши принял, да? -Возможно. Но ведь моя Жанна явилась с неба, как посланница окончания всех моих бед. Вот и вы ко мне возвращаетесь с Колей и Славиком. А там, мне верится, и остальные несчастья улетучатся. Только вот из смерти уже никого не возвратишь. Оттуда пока никто не возвращался. Он ушел в свою квартиру, которую покинул среди ночи, даже не подумав о замках и запорах. Да и кто же в городке без стука и спроса войдет. Еще и среди ночи. Немного подумав, Константин все же не стал выбрасывать испачканный в крови костюм, надеясь все-таки отмыть его от бурых пятен. Даже если и останутся малозаметные следы, то на диване валяться вполне допустимо. Поэтому он сразу бросил его в большой капроновый таз и залил холодной водой. А сам стал под горячий душ, чтобы смыть следы ночного кошмара и согреть продрогшее на холоде тело. Он даже не ощущал первые мгновения излишне горячую воду, которая почти сразу же остывала при прикосновении с ледяной кожей. Но уже через минуту Константин почувствовал жар, и поспешно разбавил кипяток холодной водой, чтобы ко всем страданиям еще ко всему прочему не добавить ожег. Пора пришла наслаждаться благами и песнями в душе. До городского управления МВД можно было бы доехать на автобусе. Всего три остановки. Но Константин решил пройтись и подышать чистым прохладным воздухом, сократив путь через парк. Тем более что в этот раз оделся тепло и комфортно. А мысли требовали упорядочивания. Хотя и понимал, что разговор произойдет чисто формальным, для протоколирования, поскольку еще в больнице следователь признал правомерность действий Константина, приписывая их даже к некоему героическому поступку. И все подробности происшествия он в больнице и услышал. А потому в пути Константин акцентировал свои мысли на анализе событий последних месяцев, оценивая и сопоставляя свою жизнь до и после. До чего? Ах, да, все беды начались с этой сучки драной, решившей обвинить его жену Веру в измене с ее мужем. Именно до этой роковой встречи, можно сказать, начиная с самого своего рождения, жизнь Константина протекала, словно по накатанной дороге. Ни тебе бугорков, ни ям с рытвинами и ухабами. Чего ему в этой жизни не хватало? Скорее всего, именно таких бед и катаклизмов. А остальное просто в шоколаде. Любимая жена была. Кстати, после непродолжительных анализов еще при ее жизни, да и сейчас, смело мог утверждать, что и любящая. Да, ко всему прочему, любила она безумно и страстно свою работу и свой карьерный рост, отдаваясь ей без остатка, порою забрасывая и забывая в ней о муже и дочери. Ну, и что из этого? Их она же тоже любила, всегда думала о семье и заботилась, покупая для них все самое лучшее. И смело отпускала в отпуска. Во все и вдвоем с дочкой. А Константину такое даже импонировало. Их с дочерью связывала накрепко карьера жены Веры. И дома всегда и чаще всего он с Валюшей был вместе, проводили все свое свободное время вдвоем. Но маму любили и уважали даже хотя бы за то, что она была весьма большим начальником в городе. Просто великолепная и расчудесная атмосфера присутствовала и на работе самого Константина. Хорошие и преданные друзья, уважение начальства. Вон, как Котов до сих пор, когда почти все до единого не поверили в сказки на берегу Быстринки, он даже и не осудил, а наоборот, обрубил все обвинительные инсинуации и поползновения в его адрес не только друзей и товарищей, но и начальства. И вот, решила судьба отнять у него, у Константина, все, что ему дорого и любимо. Жену, дочь, работу, друзей. Пыталась отнять и здоровье, забросив пьяный самосвал на тротуар. Замахнулась она и на свободу, поскольку в случае смерти Довыденко такой вариант не исключен. Но тут даже сам помощник прокурора не отрицал вероятность лишь наказания по служебной линии. Ведь у Константина могли отыскать ряд причин, сыгравших такую злую шутку над ним. И вот к нему в руки с балкона пятого этажа прилетает, словно посланник Ангела, девочка Жанна, растопив в груди лед и встряхнув замерзшую душу, позволив, наконец-то искренне порадоваться жизни. Но и здесь этой судьбе-злодейке захотелось вмешаться, решив отнять у него ребенка руками некоего рецидивиста, которого притащила в собственный дом и по своей воле пьяная мамаша. Она привела в дом смерть. А вот Жанночка каким-то способом через своего Ангела сумела послать сигнал бедствия Константину, позвать на помощь. И он успел. Успел спасти не только ее саму, но и себя, поскольку такую очередную потерю Константин вряд ли сумел пережить. Смысл дальнейшей жизни был бы потерян безвозвратно. -Ну что, Константин, давай не будем придерживаться официоза, - радушно встретил Константина следователь Цаплин. - Обращайся ко мне на «ты» и Антон. Завалил ты действительно противника сильнейшего. Да еще учесть твое признание в отношении концепции к спорту, то даже среди больших начальников слышались возгласы удивления с долей сомнений в голосе. Без оружия идти на такого бандита больше схоже с самоубийством. У нас за поимку преступника такого ранга погон утяжеляется на одну звезду. Будем ходатайствовать о твоем награждении. Давненько Константин не слыхал в свой адрес такой поток дифирамб. Как раз можно зафиксировать негатив с момента появления в его квартире Галины, супруги Семена, погибшего вместе с Верой. Она словно распахнула ворота бед с черной жирной полосой. Константин даже излишне смущался от похвал и с трудом сумел ответить следователю на эти поощрительные восхваления. -Понимаешь, Антон, - принял Константин его предложение на отмену официоза и перешел на «ты». – Я ведь спасал свою подружку. И в этом моменте промедление просто не допускалось. А если честно, то мой удар ноги в его грудь лишь слегка сдвинул с места бандита. Если бы он устоял, то порешил бы и меня заодно. Да еще тут этот половичок ему помешал. Он шагнул назад, запутался в нем и рухнул на пол. Я сразу и не понял, почему он не погнался за нами. Но все равно, даже с Жанной на руках он меня бы все равно не догнал. Я сильно бежал. -Такие мелочи уже малозначительны, Константин, - продолжал в духе высокого оптимизма Антон. – Ты своим поступком спас женщину с ребенком и уничтожил опасного бандита, которого вся страна разыскивала. Мы сейчас запротоколируем сей факт, а потом спустимся этажом ниже к начальнику управления. Там ему для раппорта потребуются кое-какие твои данные. Посидев и походив где-то с час по этажам, Константин в хорошем расположении духа той же дорогой возвращался домой. Накрапывал мелкий дождик, но воздух слегка потеплел. Оттого дышалось легко и жадно. А спешить не хотелось, поскольку Константин решил придти в дом к друзьям к обещанному времени, когда Николай и Славик уже вернутся из отряда. И вместе они тогда сразу же усядутся за стол. Если придти раньше их, то женщины не вытерпят и засыплют вопросами, на которые промолчать было бы неудобно и не тактично. Вот всем четверым сразу и одним махом выдаст им полную и подробную информацию с описанием последних месяцев жизни. По пути встречались знакомые товарищи по его работе и по работе жены Веры, которые приостанавливали его на пару минут для вопросов и ответов. Он старался не утаивать от них никаких фактов, и с радостью, и с печалью делился событиями. А мысли его все и полностью присутствовали в той палате, где лежала израненная Жанночка. Доктор обещал ее быстро исцелить. Но, как минимум недельку продержит в больнице. И Константин твердо решил забрать хотя бы на первые дни Жанну к себе. А куда же еще? Ни о каких детдомах и интернатах даже разговора быть не могло. Матери еще долго придется зализывать раны. Ей досталось прилично. Доктор даже слегка поразился, что после таких многочисленных жизненно опасных ран она еще и выжила. Видать, впервые в жизни в такой страшный момент ее спасла пьянка. Организм оказался весь и полностью анестезирован парами алкоголя. Но даже после ее выздоровления Константин, прежде всего, выдвинет перед ней жесткий ультиматум: привести жилье в божеский вид, отмыть и отстирать от грязи. И самое главное – полный отказ от потребления спиртного. И лишь только тогда он позволит Жанне жить с такой матерью. А иначе…. А что иначе? В детдом он ее никогда и ни за что не отдаст. А просто сделает все возможное и невозможное, чтобы ребенок остался с ним. Если для этого потребуется афера с женитьбой на ее матери, то сделает и это. Фиктивно и понарошку. И с удочерением Жанны. А потом после развода дочь останется с ним. От таких идей и приятных мыслей Константин даже разулыбался во весь рот, смущая своим счастливым выражением встречных прохожих. Поначалу не понимал их удивленные сочувствующие взгляды. Константин пытался отыскать в одежде некий изъян. Но лишь спустя минуты понял причину такого восприятия его появления перед их взором. Ну и что? Человек идет и улыбается, значит человеку хорошо. Стол Люба с Машей накрыли схожий с праздничным. Он на простой обед похожим не был. Но, как друзья заявили, того стоило. Они праздновали возрождение их многолетней дружбы. А мужская дружба скрепляется очень крепким вином. То есть, в данном случае водкой, коя стояла на столе. -Меня следователь и не мучил особо, - сразу после первой рюмки ответил Константин на вопрос женщин, как ему сходилось в милицию. – Даже хвалил и обещал за уничтожение особо опасного преступника наградить. -Костя, - округлив глаза от ужаса, спросила Маша, слегка поеживаясь в ожидании ответа с описанием картины убийства бандита. – А ты его как убил? Зарезал? Кошмар просто, я бы сама умерла от одного вида убийцы. -Нее, - хохотнул довольный Константин. – Я его даже вовсе и не убивал. Он сам умер. Я его оттолкнул ногой от Жанны, а он, такая громадина, даже особо как-то и не отреагировал на мой удар. Да вот зацепился, запутался в половике и грохнулся на стеклянную дверь. Она его и зарезала. 7 Хороший, богатый и сытный стол накрыли Люба и Маша. Константин, почувствовав сильнейший прилив голода, первую рюмку так плотно закусил, что вторая и затем третья хмель в организм не вносили. Пились, словно водица, лишь слегка внося в тело веселье и успокоение. Но именно такое самочувствие ему даже больше нравилось, поскольку хотелось радоваться наступлению в его жизни светлой полосы трезвыми мыслями. А язык желал и легко осуществлял диалог с друзьями. Хотя, на первом этапе от него потребовали полного отчета и разъяснений всех последних событий. Потому, поначалу беседа сравнивалась с монологом. И Константин оправдывал чаяния и надежды друзей, уже с неким оптимизмом и долей юмора рассказывал о происшествиях, как о неких потешных, веселых и глупых. -Вы не представляете! – воскликнул он, запихивая в рот очередной кусок тушеного мяса с картошкой. – Так те трое оказались в реанимации и в длительной отключки. А я после нескольких недель крепкого оздоровительного сна бодренький и здоровенький вскочил с постели и побежал домой. Признаться, так мне показалось, что случилось такое лишь вчера. Доктор мне как назвал дату, так мне самому слегка подурнело внутри. И ни единой царапинки, полное отсутствие ушибов. Вот уж Ангел-хранитель позаботился, соломки к месту падения подложил. -Костя, ну, а почему ты тогда в такой длительной коме находился, если даже ушибов не было? Может, за такое длительное время все просто зажило, исчезло? – с сомнением в голосе высказалась Люба. – Просто так такой длительный срок ты не мог ни с того, ни с сего проваляться. -В том-то и дело, - весело хохотнул Константин. – Я ведь не сам такое придумал, а доктор с большим удивлением пересказал. Ведь такая махина, как самосвал с пьяным водило, считай, нас всех одинаково зацепила. А меня в кусты, словно сквозняком сдуло. Потому и уцелел. За их счет. -Понимаешь, Костя, - виновато замялись Николай и Славик. – Мы ко дню твоей выписки в командировку улетели. А до этого нас просто не пускали. Ты не думай, что нам было наплевать на тебя. Вот, у жен спроси. -Да, да, - спешно закивали в унисон Люба и Маша. – Наши мужики сильно переживали, и даже пару раз мы все вчетвером в больницу ходили. А доктора плечами пожимают и ничего толком не говорят. Мол, ждите, да и все. Хоть бы чем-то обнадежили. Так, ни слова, ни полслова. -Ладно, ребятки, - благодушно и благодарно воскликнул Константин, выйдя из-за стола и обнимая по очереди всех своих друзей. – Я просто счастлив, что мы снова все вместе. И моя вина в нашей ссоре есть. Ведь Люба мне как-то намекнула, что эти дети после гибели жены и дочурки могли и привидеться. Я потом и сам об этом не раз задумывался. Вот только движки оба сразу отказали. Вмиг. Я лишь и успел набрать нужную высоту, как они смолкли. Да и сама площадка удачная была. Хоть на Ан-2 садись. Но, если привиделось…, - Константин внезапно смолк, словно в чем-то сам засомневался. – Да нет, - сам себе уже сердито приказал Константин. – Довыденко заорал, как ужаленный. Еще пальцем ткнул в их сторону. Дико звучит, но такое ощущение до сих пор не покидает меня, что их словно специально, чтобы прибавить мне боли и страданий, некий злодей высыпал под вертолет. И нарядил не по-походному, не в лес по грибы и ягоды или обычный поход, а будто на парад. Девочки с яркими бантами, мальчики в шортиках и маячках. Да еще все с флажками и шарами на палочках. Идиотизм, признаюсь, но от слов не отказываюсь. Они еще там так весело и радостно мне махали и нечто кричали. Даже голоса в последний миг услыхал. Вот такие дела. И заявку мы вместе с Довыденко по телефону уточняли. Если очнется, то все подтвердит. До буковки. -А вдруг он так и не придет в себя? – с испугом высказала сомнение Маша. – Вон, как долго лежит в коме. -Тьфу, на тебя! – сердито цыкнул на жену Николай. – Не вечно же ему в коме лежать. Ну, а коль взять самое худшее, то не доверять Константину никто не имеет права. Пусть сами и доказывают, на то они и начальники. -Плевать! – махнул рукой Константин с оптимистическим задором. – Пойду на пенсию. Посадить, как обещал прокурор, меня не посадят. Он говорил, что в любом случае лишать свободы меня не за что. А добровольно я от своих показаний отказываться не собираюсь. Я вам сейчас лучше про свою новую подружку Жанночку расскажу. Просто великолепный ребенок. -С удовольствием послушаем, - воскликнули женщины, мгновенно превращаясь все во внимание. И Константин со всеми подробностями поведал друзьям обо всех своих взаимоотношениях с ребенком, начиная с полета с балкона и продолжая вплоть до этого трагического происшествия. -Действительно, - позволила себе перебить рассказ Константина Люба. – Ты вновь спасаешь ее от неминуемой смерти. -Да, - внезапно печально и трагично вздохнул Константин. – А свою Валюшу спасти не сумел. До сих пор простить себе не могу, что позволил ее забрать старикам. Ведь мы с ними и не знались практически. Она ведь словно прощалась со мной, предчувствовала беду, а я не поверил. Казалось, что потеря матери хоть на граммульку восполнится общением с родными бабушкой и дедушкой. А вышло, что лично я вручил свое дите в лапы смерти. -Не вини себя и не кори, Костя, - успокаивали его женщины. – Разве мог ты хоть на капельку предположить такой исход! Вот того водителя так я бы с радостью оживила и еще раз прибила. Немного помолчали, затем молча, выпили по традиции, за тех, кого нет с нами, кто покинул этот мир. У всех таковые за эту недолгую жизнь имелись. И самые существенные потери оказались у Константина. Буквально всех родных и близких прибрала к себе смерть. -И за все это подарила тебе Жанну, - после краткого молчания, тихо проговорила Маша. – Может, хоть теперь все хорошо будет. -Да, - согласился с ней Константин. – Пытается кто-то отнять у меня и ее. Да Ангел шепчет мне, чтобы спасал и берег. Вот и спасаю себе в радость и счастье. Надеюсь, что не позволю этому злодею отнять ее у меня. Звонок в дверь слегка удивил компанию. Двери не заперты, и дети без конца бегают взад, вперед без оповещения. Стало быть, некий гость заявился, что даже решил предупредить о своем явлении. Маша приложила палец к губам, призывая мужчин к тишине, и сама пошла из комнаты в прихожую, встречать незваного гостя, сразу предупреждая сидящих за столом: -Сейчас выпровожу. Нам сегодня лишние собеседники как-то ни к чему. По-моему, нам без посторонних даже лучше. Однако через несколько секунд она вошла вместе с гостем, виновато пожимая плечами. Мол, не смогла соврать, поскольку должность вошедшего препятствует тому. Вместе с Машей вошел и сразу же извинился за вторжение и за беспокойство помощник прокурора Игорь. -Мне, Костя, твоя соседка подсказала, где тебя можно отыскать, - обратился он к Константину. -Да, да, - согласился Константин, выходя из-за стола и протягивая Игорю руку для пожатия. – Надеюсь, что не арестовывать меня пришел? Я как предчувствовал возможных гостей и предупредил Татьяну, где меня, если срочно кому понадоблюсь, можно отыскать. Садись, Игорь, вместе с нами за происшедшие события выпей. Вот, перебираем мои последние месяцы и поминаем. Но и хорошее кое-что свершилось в моей жизни. Надеюсь, что и ты не с дурными вестями пришел? – пытливо вглядываясь в лицо прокурора, чтобы по выражению его лица определить настроение гостя, спрашивал Константин, слегка иронично улыбаясь. -Надейся, - хмыкнул довольно и с удовольствием Игорь, принимая приглашение и усаживаясь на подставленный к столу Любой стул. – Для плохой вести я бы тебя повесткой вызвал, или по телефону через командиров. Вот спешу тебе первому сообщить, что Довыденко буквально пару-тройку часов назад пришел в себя. Я врача предупреждал, чтобы он сразу же об этом оповестил местного следователя. А тот мгновенно, после краткого собеседования с ним позвонил мне, чтобы по моей просьбе сказать лишь пару фраз. Так что, примчался я к тебе, Костя, с горячими новостями, кои еще даже до вашего начальства не успели долететь. -Ну? – хором воскликнули впятером. Говори, душу не томи, а иначе сгоряча и побить можем. -А налить, а закусить? – хихикнул Игорь, принимая из рук Николая полную до краев рюмку. – Ну, Константин, за удачу, за успех, за чудесное завершение этой затянувшейся эпопеи! Все выпили, но уже по настроению Игоря понимали, что новости из больницы обнадеживающие и радостные. Однако даже к закуске не прикасались, выжидая личного подтверждения Игорем тех слов, что сказал Довыденко. -А чего говорить-то? – несколько удивленно и смущаясь таким вниманием к своей персоне, немного иронично произнес Игорь, проглатывая тщательно пережеванный кусок мяса. – Все до запятой подтвердил Довыденко. Как ты мне описал, так и он слово в слово повторил. И в достоверности его слов, как ни парадоксально они звучали, никто сомневаться не имеет никаких прав. А в сговоре, как я и раньше утверждал, мы никого не подозреваем. Он исключен однозначно. -Фу, ты, ну, ты! – громко хором вздохнули все сидящие за столом. -А знаешь, Игорь, - немного погодя, когда уже все закончили поздравления Константина и восхищения его поступком, признался искренне Николай. – Мы ведь до последнего не верили в вероятность появления в этом районе таких странных детей. Нет, Косте мы верим, но у нас слегка иная версия на этот счет существовала. Он и сам в ней был почти уверен. Мол, после трагичных событий со смертями близких вполне могла случиться подобная галлюцинация. Но теперь ясно, что коллективной галлюцинации быть не могло. Такое невозможно. Действительно, детки были, поскольку придумать даже в сговоре такую отмазку нереально и неэффективно. Заранее обрекаешь себя на недоверие и полный провал. -Да, к такому аналогичному выводу пришли и мы. И главное, что сразу же, как Довыденко пришел в себя, то первым вопросом он поинтересовался состоянием этих детей. А когда узнал, что никто не пострадал, тогда кратко и поведал следователю всю эпопею, начиная со звонка диспетчеру. Была заявка на этот полет в этом районе по срочной производственной необходимости, и двигатели оба сразу отказали, и самих детей он описывает с той же подробностью, что и ты, Костя. Сам удивляется их появлению в этом месте, да еще в таких праздничных нарядах. Вот всех потому и смущало твое, Костя, заявление. Слишком нереальное, бессмысленное и глупое появление детишек. Но ведь правдой оказалось! Потому и несся к тебе на всех парах. Сейчас вот поеду к твоему начальству докладывать, чтобы отстали от твоей персоны. Разумеется, все потом запротоколируем с максимальными подробностями, и твое руководство получит официальную бумагу. Но ведь, признайся честно, сам намек на твою правоту тебе больше всех официозов нужен. Так что, дорогой товарищ, скоро и летать начнешь. Нет у твоих начальников иных оснований для недоверия. А если бы еще и самих детишек отыскать, то и к награде тебя представить моно было бы. -Не расстраивайся, Игорь, меня уже к одной награде представляют, - глупо хихикнул Константин, подмигивая друзьям. – Что-то многовато с непривычки на меня медалей навесить одним махом хотят. -Я что-то пропустил? – насторожился Игорь. И когда Константин подробно описал события ночи и поход к следователю, Игорь удивленно и восхищенно воскликнул: -Так это ты этого зверя завали? Молоток, что еще могу сказать. А мне эту историю без фамилий рассказывают, я даже и представить себе не мог, что разговор о тебе. Ну, дождался, Костя, пошла твоя белая полоса. Счастливо оставаться вам. Поспешу. Думаю, что успею застать твоих командиров. У них, когда рабочий день завершается? – спросил он уже у выхода. -Да, скорее всего, они еще там. До окончания рабочего дня еще почти час остается. Должен поспеть. Когда Игорь покинул квартиру, друзья вновь набросились на Константина с поздравлениями и извинениями за недоверие. -Да, ладно, ребятки, если честно, так в первоначальную свою версию я больше сам верил. Сам до конца в Довыденко сомневался. Нелепо отговорка моя звучала, в этом правота всех начальников была. Сам не знаю, как отнесся бы к подобным сказкам с другими. В лес с шариками и флажками не ходят. Ан нет, все оказалось наяву. Мне теперь самому хочется отыскать их и пару вопросов задать. Хотя бы узнать о причине их появления в этой глухомани, и почто вырядились, как на праздник. Информация, озвученная устами Игоря, требовала длительного обсуждения и осмысления. Было много удивлений, восторгов и поднятых тостов за Константина, за его благо и успехов в дальнейшей жизни. Друзья искренне радовались такой удачи. Ведь ежели не подтвердить версию устами Довыденко, то пришлось бы Константину расстаться с авиацией. Его, скорее всего, не обвиняли бы в преднамеренной или случайной аварии. А просто списали бы, как человека с психическим расстройством, последовавшим по причине событий, всеми ведомых. Именно и только псих способен сочинить такую нелепую историю. Или по-настоящему увидеть глюк и принять его за реальную картинку. Судить человека за такое нельзя. -А молодец все-таки Игорь! – восхищенно воскликнула Люба искренне и благодарно за его спешку. – Бежал к тебе на всех парах с такой радостной новостью. Любой другой просто передал бы результат расследования в управление, о тебе сразу забыв. Поди, дел у самого немерено. А он и к нам прибежал, а теперь еще и в отряд поехал, чтобы и там начальство порадовать и удивить. Как теперь смогут Гречишников с Васильевым оправдаться? Стыдно им. Да и как нам. Только мы друзья, повинились и простили. А эти, как ни говори, руководство. -Михайлову я лично выскажу свое «фи», - так сердито и грозно прорычал Константин, вспоминая ту иронию и недоверие инженера после предварительного расследования. Но не успели они досыта насладиться радостью, как дверной звонок вновь оторвал хозяйку от стола, от празднества. После повторного требовательного звонка в дверь кто-то настойчиво и громко постучал. А затем, видать слишком нетерпеливый гость попался в этот раз, гость сам распахнул дверь и по-хозяйски влетел в квартиру. Маша лишь и успела дойти до двери комнаты и распахнуть ее. И мгновенно в ее проеме показался перепуганный, взъерошенный и взбалмошный командир эскадрильи Котов Геннадий Сергеевич. Окинув ошалелым взглядом застолье и узрев на нем пустой стакан, Котов пальцем указал, словно пока он временно онемел и не способен говорить, на необходимость его наполнить где-то чуть ли не наполовину. -Иначе издохну от разрыва сердца, - выдавил он наконец-то из себя осипшим и дрожащим голосом. Вид Котова всполошил всю празднующую компанию. Нечто настолько неординарное должно случиться, чтобы довести Котова до такого стрессового состояния. Однако его никто не торопил, позволив выпить водку и слегка закусить. Но нервное нетерпение наблюдалось во взглядах и жестах. Всем спешно желалось овладеть той информацией, коя вывела Котова из равновесия. -Сейчас, сейчас, - пробубнил Котов, стараясь аккуратно прожевать и проглотить пищу, отправленную следом за водкой. – Да, Костя, поздравляю тебя, мне Игорь все про Довыденко рассказал. И если помнишь, так я с самого начала верил тебе, знал, что иных слов Довыденко и не скажет. А теперь всем сесть и слушать меня. Сами видите, как всего трясет. Уверен, что сейчас такое и с вами случиться нечто подобное. Костя, поверь мне, но я бы никогда в жизни не пришел бы с этим, если бы данную информацию не проверил лично и не убедился на все сто процентов в ее достоверности. Но это факт. Безумный, невозможный и до кошмаров фантастический. Боже, даже говорить боюсь, но я за этим сюда и пришел. У самого чуть ум за разум не зашел. Понимаешь, Костя, твоя дочь Валя жива. Она нашлась. Даже взрыв за окном, сильнейший грозовой разряд грома и молнии не произвели бы такого эффекта, как только что сказанные слова командира. И если он уверяет и клянется в их достоверности, то не поверить просто нельзя. Все застыли с открытыми ртами и в позах, в каких застали их слова Сергеича. Даже сам Котов первоначально напугался их таким состоянием. -Понимаешь, Костя, - продолжал греметь голос Сергеича. – Я сам лично только что по телефону говорил с ней. Она напугана, ничего не понимает о том, что с ней случилось, но лично меня просила прислать за ней папу. То есть, тебя Костя. Бред, конечно, но факт свершившийся. И эту тишину, и парализованность, внезапно заполнившую комнату, разорвал истерический вопль Константина: -Повтори, Сергеич, повтори, умоляю, повтори, чтобы я мог поверить в это! – закричал Константин, падая на колени возле дивана и закрывая перекошенное сумасшествием лицо руками. – Этого просто не может быть! Нет, нет, - словно испугался этой коротенькой, но страшной фразы, усиленно мотал головой Константин. – Это должно было быть, это просто обязано быть правдой. Но неужели вообще такое, возможно, скажите мне ради бога! Мне до ужаса, до колик страшно от того, что на меня вдруг посыпались счастливые вести, как богатство из рога изобилия. Я желал, умолял и просил об этом, но такой подарок судьбы все прошлые удачи затмит. И вдруг Константин вскочил на ноги, весело расхохотался на всю комнату, заряжая весельем всех и выводя ошарашенных друзей из оцепенения. Он хватал по очереди мужчин и женщин, безумно зацеловывал всех и бросаясь с ними в танец. Но никто в эту минуту и не собирался обижаться и возмущаться, с удовольствием и радостью поддерживая его безумие, вместе с ним громко смеясь, крича и визжа от восторга и опьянения от адреналина, заполнившего все кровеносные сосуды. Вбежавшие в комнату дети, их дочери Аленка и Юлька несколько секунд глазами спрашивали взбесившихся родителей о причине такого дикого танца. Однако, едва услышав причину этого сумасшествия, они вмиг присоединились к взрослым, даже своим детским звонким визгом заглушая крики родителей. Теперь комната превратилась в сплошной рой кричащих и пляшущих. И лишь Котов, подливая себе в стакан водки и усиленно закусывая выпитое, с довольной улыбкой на захмелевшем лице, молча и без излишних телодвижений наблюдал за ними, не вмешиваясь и не комментируя. Но всем своим видом он выражал согласие с компанией и одобрение их веселья. -Сергеич, но как, как же все это произошло, почему так долго она где-то пропадала и не давала о себе знать? – наконец-то, напрыгавшись и уже падая в кресло рядом со столом, первым догадался задать такой риторический и важный вопрос Николай, который внезапно возник и у остальных. – Согласись, что в той катастрофе выжить просто нереально и невозможно. Ну, неужели она все-таки нарушила все законы физики и природы и сумела уцелеть? Где же она просуществовала такое огромное безумно долгое время? В самом Красноярске давно уже зима. Да там и осенью попробуй выжить. Тьфу, ты, черт безмозглый! Слава богу, что такое случилось, и плевать на мистику и фантастику! Правда ведь, Костя, ведь случилось такое счастье, которое не обязательно как-то комментировать. Его надо благодарно принимать. Вот малость есть интерес о месте ее пребывания, да не хочется попусту гадать. -А вдруг она, как и Довыденко пролежала в коме, без сознания в больнице? - предположила Маша. – Вот сейчас пришла в себя и заявила. Такое объяснение наиболее реально и правдоподобно. -Други мои! – попытался высказать свои пояснения Котов, когда все малость поутихли и вновь уселись за стол. – Честное слово, но сам абсолютно ничего не знаю и совершенно не владею никакой информацией. Даже гипотетической. Да, случилось нечто невероятное, но ведь радостное и ужасно счастливое. Только твоя версия, Маша, абсолютно не имеет прав на существование. Она, по сути, неверна. Тогда бы, во-первых, звонила нам прокуратура, а не аэропорт. Да и медики засыпали вопросами бы нужные и необходимые органы. Однако такого не происходило. Они, как я понял из слов начальника аэропорта Красноярска, нашли ее в зале ожидания. Вернее, она к ним подошла сама. Понимаете, Филиппенко мне по внутренней связи внезапно срочно зовет. Бегом, кричит, пулей лети. Ему как раз из Красноярского аэропорта звонили. Он и сам поначалу никак врубиться не мог. Вот и позвал меня, поскольку на фамилию Сафронов акцентировали. А как я услыхал информацию, так у меня самого точно крыша поехала. Нет, сначала посчитал, что разыгрывают. Зло, эдак, шутят, подло. А тут слышу рядом с начальником аэропорта Валюшин голосок. Уж я-то его ни с кем не спутаю, сразу опознал, да опять за глюк посчитал, за некий шум в голове, на нее похожий. Но когда она попросила их там поговорить со мной, то понял, что все это явственно и натурально. Она и говорит, что узнала меня, и мы с ней хорошо знакомы. Вот за несколько минут Валюша и прострекотала ту правду, что сама знает, и что в ее понимании произошло. Я-то поверил, да никак за правду принять не могу. Только она сильно напугана и просит меня, чтобы я срочно тебя, Константин прислал за ней. Чтобы ты забрал ее домой. -Так мне, Сергеич, нужно срочно лететь в Красноярск, что же я сижу здесь с вами. Срочно, сейчас же. -Погодь, Костя, не пори горячку, - притормозил его пыл Котов. – Там она в надежных руках, под присмотром и под опекой. За это можешь не беспокоиться и не переживать. И врачи есть, и накормят твоего ребенка. А я уже Шереметьевой дал команду выписать все бумаги, проездные и все прочее. И попросил Филиппенко, чтобы место назавтра до Красноярска зарезервировали. Ну, а до Азимовска сам тебя с утра подброшу. Ты только собери необходимые зимние вещи Валюше. Как я понял, он там во всем том летнем, в чем ты ее отправлял. В чем в самолет посадил, в том ее и нашли. Лишь за такое время сильно износилось. Ни о чем другом говорить компания больше не могла. Строились, рисовались и говорились любые фантастические, мифические и сказочные гипотезы. Все понимали, что настоящую правду они узнают лишь по возвращению Константина с дочерью из Красноярска. Однако, такое сумасшедше долгое время, молча, без фантазии ждать никто не желал. Оттого и хотелось высказаться, словно здесь собрались участники конкурса по угадыванию некоего финала истории, которую прослушали лишь о ее начале. А вот завершить необходимо конкурсантам. И победит в конце именно тот, чья версия окажется ближе к истине. -Господи! – в сотый раз молился Константин. – Да неужели такое свершилось! А, други мои? Плевать на партбилет, на осуждение замполита и парторга, но в церковь загляну и у батюшки проконсультируюсь. Такой дар без ответной благодарности оставлять негоже. Немного погодя, когда эйфория и безумие слегка обсели и позволили рассуждать и размышлять адекватно, Константин вспомнил о своей подружке, к которой он должен, как обещал, завтра заглянуть. -Люба, Маша, - обратился он к женщинам с такой просьбой. – Я просто умоляю вас, сходить к ней завтра. Тимофеева Жанна. Да она одна такая там на всю больницу, вам ее сразу покажут. Вы уж навестите ее и расскажите про меня. Конечно, она будет ждать меня, вот вы ей и расскажете про мою радость и про такую уважительную причину, что вас послал, а не сам явился. Пусть и она со мной порадуется. Мы ведь друг другу о многом из своих биографий поведали. Она в курсе про мою Веру и Валю. И вы, Юлька и Аленка, подружитесь с ней. Она хорошая, добрая и с радостью будет с вами дружить. Я вас обязательно познакомлю. Женщины заверили Константина, что с радостью и обязательно исполнят его просьбу. А попытку вручить им деньги на гостинцы для Жанны, подруги отвергли обидными высказываниями: -С ума сошел, что ли? – укорила его Маша. – Даже не дергайся со своими рублями. Купим ей все, что надо, и даже немного больше. Ты, самое главное, будешь собираться, так теплую одежду не забудь для Вали. Все, начиная с белья. Столько месяцев неизвестно где пропадал ребенок. Там, поди, все тряпки в труху превратились, рассыпались в прах. И сам захвати свитер и теплый костюм. Зима в Красноярске суровая, нечета тебе нашей с легким морозцем и мягким снежком. Там за сорок уже. 8 Константину казалось, что самолет висит, словно его вертолет. Но только на кошмарно огромной высоте. Земля под крылом будто замерла на месте и не собирается уходить под самолет, чтобы приблизиться хоть на какую малость к цели, что является сибирским городом Красноярск. И лишь облака, что редко попадались на пути в этом небесном мире, мелькали, оставаясь позади. Но то их мог и ветер унести, а не самолет от них улетает. Хотя, насколько понимал Константин в метеорологии, так движение ветра на этой высоте имеет единое направление. То есть, связанное с вращением Земли. Нет, вновь и вновь убеждался Константин, бросая нетерпеливые взгляды в иллюминатор вниз на землю, населенный пункт медленно, но уплывал от самолета. Стало быть, поскольку у села месторасположение постоянно и не зависит от направления ветра и вращения Земли, то движется все-таки самолет. Но слишком и слишком медленно. А хотелось, словно ракета, промчаться эти километры в минуту. Константин нетерпеливо посматривал на часы, пытался в который раз уснуть, чтобы ускорить ход времени, но сон категорически отказывался приходить. И если этой ночью, благодаря алкоголю, прилично употребленному с друзьями, который позволил задремать, и украл часы ожидании, то в этот момент и в салоне лайнера глаза закрываться абсолютно не желали. Котов выполнил все обещания. Он утром привез все необходимые документы и билеты. Люба с Машей еще перед сном помогли собрать сумку, лично сами, отобрав нужные одежки для Вали, и уложили рядом с сумкой комплект одежды и белья для самого Константина, чтобы утром ему оставалось лишь одеть и ждать приезда Котова. Полностью экипировался Константин еще за два часа до приезда командира. Понимал, что рано, но на иное не было желания. Доехали до Азимовска без помех. И Котов не покидал Константина до последней минуты, пока тот не сел в самолет, и лайнер не запустил двигатели. И вот уже, который час Константин нервно в мыслях торопил самолет, чтобы скорей и лично самому убедиться, что его любимая Валюша жива и невредима, как говорила сама про это Котову по телефону. -Уважаемые пассажиры, - прозвучал по диктофону желанный и ласковый женский голос. – Наш самолет перешел на снижение. Просьба пристегнуть привязные ремни и до посадки не покидать свои места. Температура в аэропорту Красноярск минус двадцать пять градусов. -Слава богу, и какой ужас! – все эти две фразы пронеслись в унисон в мыслях Константина. В родном Вороховске, как и во всей области, самым суровым градусом могло оказаться, ну, минус пятнадцать. Такая температура даже в суровые зимы не каждый год посещала их края. А тут! – Ну и пусть, - добавил он себе в успокоение уже вслух. Зато наконец-то прилетел. И очень-очень скоро он прижмет к груди своего ребенка, которого летом схоронил в братской могиле. Попросит он начальника аэропорта, чтобы перед отлетом свозил их на местное кладбище. Там все-таки схоронены Валины дедушка и бабушка. А вдруг и они каким-то образом вместе с внучкой уцелели? Ну, разумеется, он абсолютно не возражает против таких вероятностей. Да только много чудес не бывает. Одно только это с его дочуркой и то еще придется долго и основательно осмыслять. Или услышать от Вали и поверить. Когда шасси авиалайнера застучали по бетонной полосе, с аналогичной частотой заколотило и его сердце, от страха и ужаса, что возможно произошла некая ошибка. Ведь если принять за факт присутствие Вали в момент той страшной катастрофе среди всех пассажиров, то просто само спасение даже звучит нелепо и дико. Он сам ее лично посадил в тот самолет, а покинуть его до трагичной посадки она никак не могла. Хотя, о каком покидании можно вообще говорить на такой скорости. Такое покидание настолько же смертельно и опасно. Да как можно говорить о самой смерти в сравнительной форме. Смерть она и есть смерть. И не может одна смерть быть опасней или смертельной другой. Заткнись и смолкни, скомандовал самому себе Константин, устав от таких инсинуаций. Пошлых и страшных. Валя выжила благодаря чуду и мольбе самого Константина. Некто сверху внезапно передумал отнимать у него дочурку насовсем, понимая, как сильно страдает и мучается от такой потери он. И потому благосклонно принял такое удивительно и правильное решение. И даже если никто так и не сумеет объяснить такое явление, худо Константину по таким пустяковым причинам не станет. Он счастлив самим фактом происшедшего. И теперь спешит навстречу дочери Константин не для оправдания и разъяснения, а чтобы забрать ее из этого проклятого места и больше никому не отдавать своего ребенка. От себя ее он никогда впредь не отпустит. Еще ни одному пассажиру не позволено было вставать, как к Константину подошли двое. Один из них был одет по форме наземного служащего аэропорта. И, судя по количеству белых лычек на погонах, из большого начальства. А другой по гражданке. Они представились Константину, и предложили пройтись за ним. Константин надеялся в этом кабинете, куда привели его местные начальники, увидеть дочь. И потому ее отсутствие его удивило и напугало, словно сейчас его собирались ошарашить опровержением и извинением за ошибку. Такого известия ему уже не пережить, поскольку оно было бы сильней по боли первого извещения о смерти дочери. Гражданский заметил волнение и перемену в настроении Константина и поспешил успокоить: -Вы так, Константин Михайлович, не волнуйтесь. Ваша дочь в данную минуту в санчасти под присмотром нашего доктора, - как можно доброжелательней и сочувственно попросил старший следователь УВД Красноярска, как представлялся он Константину еще в самолете. – Мы просто сейчас уточним ряд вопросов. Сами понимаете, что случилось нечто настолько неординарное, в которое даже верится с трудом. Но приходится верить и принимать как факт. -Вы предполагаете, что это вполне может быть ошибкой? Ну, эта девчонка вполне может оказаться не моей дочерью? – спросил Константин, а у самого чуть сердце не остановилось от такого предположения. Ведь только не такое сейчас он желал услышать от этих людей. -Нет, нет, это ваша дочь, и в этом у нас нет абсолютно никаких сомнений, поскольку она при мне разговаривала с вашим командиром. Котов его фамилия, кажется, так он представлялся, и так говорила девочка, - поторопился успокоить и заверить Константина начальник смены Лактионов Евгений Иванович. – Мы и с начальником аэропорта разговаривали с ним. -Да, да, - облегченно вздохнув, подтвердил Константин. – Это наш командир эскадрильи. Котов Геннадий Сергеевич. Мы сейчас пойдем в санчасть к моей Вале, да? Она нас ждет уже, она ведь знает, что я уже прилетел? -Знает, сейчас прямо и пойдем к ней, - сказал Шабанов. – Я великолепно понимаю ваше нетерпение. Хотя, слегка преувеличил и малость приврал. Даже трудно представить, что в такую минуту творилось бы со мной. Скорее всего, так сошел с ума. Просто вы мне прямо сейчас ответите на пару-тройку вопросов, и сразу пойдем. Кстати, Евгений Иванович, попросите кого-нибудь из помощников получить багаж Константина Михайловича. В нем, я так представляю, вы привезли теплые вещи для дочери. Она ведь перед нами предстала во всем летнем, в чем вы ее и отправили в наши края. Вот, Евгений Иванович один из первых встретил ее в зале ожидания. -Ко мне пассажирка обратилась со странным заявлением, - с радостью включился в воспоминания Евгений Иванович, выражая готовность пересказать первую встречу с Валей Константину. – Мол, ребенок в странных лохмотьях, девочка лет десяти трясется вся от холода и страха, рыдает и ни на какие вопросы толком не отвечает. Ну, наша докторша дала ей какое-то лекарство, расспросили. При ней сумочка оказалась со свидетельством о рождении и билетом на этот рейс, что закончился катастрофой. Мы поначалу даже верить отказывались. -Да, я сам лично всех их троих и посадил в этот самолет. С тещей и тестем. На лето сразу же после гибели жены с дедом и бабкой хотел отправить, мол, пусть передохнет, пообщается со стариками. А назавтра и получил известие о катастрофе. Мне даже представить невозможно, как она могла покинуть этот самолет. Он ведь нигде посадок не делал. А сама она что сказала? -В том-то и дело, что мы все что угодно могли предположить, кроме такого факта, что она и есть одна из пассажиров того трагического рейса. Ну, сразу же и созвонились с вашим управлением отряда, и все подтвердилась, что она и есть Валентина Сафронова, то есть, ваша дочь. Алексей Николаевич, не будем мы мучить сейчас вопросами и ответами молодого человека, будет еще время поспрошать и пообщаться. Давайте, отведу я его к дочери. -Да, вы правы, время у нас еще будет, с этим согласен с вами полностью, - кивал головой Шабанов, но на некоторое незначительное время все-таки решил оттянуть эту долгожданную встречу. – Только потом его уже мы ни о чем не спросим, не до этого Константину будет. Давайте, мы по быстренькому запишем в протокол, и вы пойдете с Евгением Ивановичем к своей дочери. Пока писали бумаги и задавались вопросы, работники аэропорта принесли сумку Константина с вещами для Вали. Понимал Шабанов нетерпение отца, однако решил завершить бумажную процедуру, чтобы потом даже на секунду не отвлекать отца от личного общения. А потому он скрупулезно и дотошно интересовался некоторыми биографическими данными и писал в свой протокол. -Ну, Евгений Иванович, - наконец-то решился Шабанов. – Можете забирать Константина Михайловича и вести его к дочери. Вы на обратный рейс им билеты уже заказали, насколько я понял. -Да, - подтвердил Евгений Иванович. – На 17.00 до Москвы. А завтра на кладбище свожу их к могилке стариков. -Тогда я еще завтра загляну за несколько часов до отлета. Понимаете, Константин, возможно, она нам ничего и не говорит по понятным причинам. Ну, а вы за это время ее постарайтесь разговорить. И если сочтете нужным, поделитесь с нами. Ведь такое явление имеет некие материалистические объяснения, реальные и понятные. А ежели не пожелаете, то мы обижаться не станем. Поймем и простим. Да, объяснения это явление просто обязано иметь, думал Константин, следуя за Лактионовым по лабиринтам здания аэровокзала. Но, возможно и скорее всего, ничего они не узнают. Ибо чудо, наверное, и так даже правильней, происходит не пожеланию людей и без объяснений самого явления. На то оно и чудо, чтобы иметь некую загадку и таинственность. Возле дверей санчасти Константина охватил сильнейший ужас, отнимающий ноги и мысли с разумом. Ведь коль материалистического объяснения чуду нет, то вдруг там вместо его Валюши окажется совершенно чужой незнакомый ребенок, пытающийся по непонятной причине зачем-то притвориться и предстать перед Константином в образе его дочери. Глупости, нереально и невозможно. Откуда чужому ребенку за тысячи верст в незнакомом сибирском Красноярске знаком Котов? Почему она именно Константина назвала папой и умоляет срочно забрать ее отсюда? Константину хотелось постоять возле дверей санчасти и отдышаться, вернув себе прежнее человеческое мужское спокойствие и трезвые мысли. Но Евгений Иванович решил по-иному, а потому сходу распахнул двери и чуть ли не силой втолкнул Константина в помещение. Из-за ширмы вышла женщина в белом халате с ребенком за руку, одетым в незнакомое платье. Однако сам ребенок знаком и до боли схожий с его Валюшей. Нет, даже не схожий, а это и была она, поскольку в ее глазах отразилась такая радость и сумасшедшее счастье, какое возможно лишь у его дочурки. -Папа, папочка! – громко взвизгнула Валя и через мгновение висела у него на шее, обхватив ногам талию отцу. – Папочка, миленький, забери меня скорее домой. Мне страшно, я боюсь, что меня вновь отправят в этот странный лес. Там совсем, совсем никого нет. Я не хочу туда опять, я к нам, домой хочу, - сквозь рыдания стрекотала Валюша, а Константин, все сильнее прижимая к себе дочурку, боясь вновь потерять ее, с трудом доверяя своим глазам и ушам. Но это была его Валя. Страх потерять ребенка и уже навсегда не позволял ослаблять хватку, не разрешал ему отпускать из своих жестких объятий. Он теперь был уверен, что из его крепких рук уже никто не посмеет забрать у него дочурку. Слезы текли ручьями, сердце уже молотило радостью и невообразимым счастьем. Это она, это его ребенок. Живой, целый и невредимый, только слишком чем-то напуганный. Боже, ужасом и непонятным волнением охватило всего его, как же сумела выжить она в этом суровом сибирском лесу? Пусть некое чудо пожелало забросить ребенка в безлюдную тайгу в летнем легком одеянии. Это ведь здесь ее приодели, потеплей. А отправлял-то он ее в летнем одеянии, потому что лето, как в Вороховске, так и, по словам тещи, и в Красноярске теплое. Однако пролетела холодная осень, пришла в эти края суровая зима. И это неведомое чудо продолжало спасать и оберегать, заведя в конце через непролазные дебри, сугробы в теплое здание аэровокзала на вид людям, которые мгновенно заметили странного ребенка и предупредили начальство. -Присядьте сюда, - попросила врач, предлагая Константину и Вале топчан, застланный белый простыней. – Вы помните меня? – обратилась она к Константину. – Я вас запомнила в тот ужасный день похорон. Мне ваша дочь рассказала, что перед самой катастрофой вы схоронили супругу. А вот, видите, судьба сжалилась и подарила чудо, не отняла у вас дочь. Ну, Евгений Иванович, оставим отца с дочкой наедине. Им есть о чем поговорить, что вспомнить. Константин кивал головой, не отпуская с рук Валю, лишь усадив ее на колени, продолжая прижимать родную кровинушку к груди. Он благодарно принял из рук врача салфетки и вытер заплаканное лицо дочери, а затем себе. -Да, на часик вас оставим, а потом пригласим ко мне в кабинет. Вы, Елизавета Владимировна, приведете потом их ко мне. А я и Горелова приглашу. Это наш начальник, нам без него никак нельзя. Мы вас праздничным обедом угостим, а вы нам чего-нибудь по желанию расскажете. Хорошо? Надеемся, хоть на граммульку удовлетворить свое любопытство. Ты, Валечка, поделишься секретами? Хотелось бы хоть капельку с этим чудо явлением разобраться. -Поделюсь, - всхлипывая, но счастливо улыбаясь, проговорила Валя. – Я поначалу папе все расскажу, а потом мы с папой вам. -Хорошо, хорошо, моя маленькая, - отвечал за всех Константин. – Мы ничего от вас скрывать не желаем. Когда все ушли, Константин вывалил из сумки все одежки и предложил Вале приодеться во все родное, сбрасывая с себя чужое и незнакомое, чтобы вновь увидеть своего ребенка в тех одеяниях, которые ему приходилось наблюдать дома. Валя сбросила с себя даже чужие трусики и маечку, чтобы облачиться в свои любимые и знакомые. И уже в родном обновленном наряде Константин еще раз убедился в естественности и натуральности происходящего, что перед ним настоящая и любимая дочурка. Он вновь подхватил ее на руки и прижался губами к ее мягкому ушку, вызывая у ребенка веселый и счастливый смех. -Щекотно, папа, отпусти, - закружила головой Валя, пытаясь сбежать от папиных теплых влажных губ. -Ну, - вдоволь налюбовавшись и всего исцеловав своего ребенка, спросил Константин. – Ты теперь мне расскажешь всю правду? Поверь, но, не услышав истину, как-то с трудом верится в твое чудесное спасение. -Папа, - слегка испуганно, вдруг погрустнев, попросила Валя. – А это правда, что самолет сгорел вместе с бабушкой и дедушкой? Мне тетя Лиза рассказывала, что ты прилетал нас хоронить. А почему ты поверил? Ведь меня там среди всех погибших пассажиров не оказалось. -Ой, Валюша, даже пересказывать боюсь, - тяжело вздохнул Константин, вновь переживая те мгновения с заколоченными гробами. Вернее, запаянными в цинке. – Ведь все там сгорело, никого не узнать и не определить. От самого самолета мало чего осталось, а что уж говорить о пассажирах. -И бабушка с дедушкой? – переспросила Валя настороженно. – Папа, а ведь я тоже должна была сгореть с ними? Тогда мне самой непонятно, как и почему я выжила одна из всех. -Вот те раз! – искренне удивился Константин, слегка пораженный и сбитый с толку таким заявлением дочери. – А мы ведь так рассчитывали получить внятные ответы на эти сложные вопросы из твоих уст. И получается, что все случилось наоборот: вопросы задаешь ты. Я, доченька, вообще в непонимании. Ну, ты хоть мне, мой маленький ребенок, поведай эту истину. Миленькая Валюшка, если бы ты только знала, какое это для меня было невосполнимое горе, хоронить тебя, зная, что уже никогда в жизни не смогу взять тебя на руки и пощекотать губами ушко. Самому жить не хотелось. Казалось, что лучше было бы очутиться в этой могилке рядом. Не было смысла в дальнейшем существовании. Да, именно существование, потому что потерял я одновременно всех. Ведь даже после вашей гибели с мамой несчастья продолжали преследовать и испытывать мое терпение. И даже представить невозможно, как однажды судьба решила немного утешить мои страдания. Я молил, просил небесные силы вернуть тебя, понимая, что из могилы уже никогда никто не сумеет возвратиться. А этот, кто там наверху руководит нашим бытием, прислал маленького Ангела. Ко мне с неба прилетела прямо в руки маленькая девочка по имени Жанна. И Константин вкратце пересказал ребенку все перипетия, выпавшие на его долю после череды гибели родных, и историю появления и знакомства с Жанной, и про злого бандита, пытавшего украсть у него эту девочку. И вдруг после второго спасения начались сыпаться на меня такие удачи, азартно и восхищенно говорил Константин, что даже завершились воскрешением Валюши. -Ну, вот, прилетим домой, и я вас познакомлю. Вы подружитесь, она очень хорошая, почти, как ты, - хитро подмигнул Константин, намекая, что лучшее ее самой, то есть, его дочурки, быть в этом мире не может никого. И мгновенно после этих слов даже следов появившейся внезапной ревности не осталось. Ей уже самой хотелось увидеть папиного ангелочка и подружиться с девочкой, после которой у папы начались хорошие происшествия, завершившиеся такой встречей с ней. -Только, папа, я даже не знаю, о чем говорить. Понимаешь, мы летим, летим. А потом нас вкусно покормили, и сразу задремала. Так сладко, так крепко. И вдруг проснулась от щекотки, словно это ты меня щекочешь своими колючками на щеках. Только сразу я и не поверила, что сон мой закончился, и я уже проснулась. Думала, все это продолжается во сне. В одном сне проснулась и попала в другой. Теплый, ласковый лес вокруг. Нет, папа, не этот настоящий лес, что растет здесь. Даже не наш, не домашний. Он некий сказочный с какими-то странными деревьями. Я гуляла, гуляла, а оно все никак не просыпалось. Ведь отлично понимаю, что мы сейчас находимся в самолете и летим с бабушкой и дедушкой в гости к ним в Красноярск. Но все равно думала, что когда-нибудь проснусь и вернусь в свое кресло. А потом мне так сильно захотелось кушать. Папа, ты не поверишь, но на тех деревьях росли всякие плоды, которые можно есть. Даже на бананы немного похожие. Я потому и верила долго еще, что сильно крепко сплю и никак не могу проснуться. А когда стемнело, мне и в самом деле по правде захотелось спать. Вокруг столько много таких пригорков с мягкой пушистой травкой, что я и легла на один из них. Думала, что ночью замерзну. Только там совершенно не было холодно. И не просыпалась в самолете. Проснулась вновь в этом лесу. И вот так каждый день и ночь. Мне уже страшно стало и тоскливо до жути. Я испугалась, что останусь в этом лесу навсегда. И эти фрукты с бананами надоели до тошноты. Хлебушка хотелось, кашки, макарон. И одежда на мне вся поизносилась. А ведь если порвется совсем, то другой брать негде! Хоть бы чего страшного случилось, и то легче бы стало. Я уже страшно устала от этого однообразия. А оно абсолютно ничего не происходит. И вдруг так же внезапно я проснулась в углу какой-то комнаты. Пустой, холодной, темной, но настоящей, земной, не такой, как в том проклятом лесу. И еще там, через дверь свет проникал. Я открыла эту дверь и попала на вокзал. Вокруг люди в зимней одежде, в сапогах, зимних шапках. А я в рваном платье и в босоножках, от которых лишь одна подошва и осталась. Вот тут мне по-настоящему страшно стало, и я разревелась. Стыдно, конечно, но удержать себя не смогла. Уж лучше тот тихий и теплый мир, чем этот холодный и с чужими незнакомыми людьми. Ведь мне сразу показалось, что я из доброго мира попала в злой, чужой и жестокий. А потом ко мне какая-то тетенька подошла и заговорила по-нашему. У меня сразу все немного успокоилось внутри. Я ей никак ничего не смогла объяснить, кто я и откуда взялась, вот она меня и отвела к начальнику. Его Антоном Ильичом звать. Я им рассказываю свою историю, а они смотрят на меня, как на больную, и не собираются даже верить. Хорошо, что сумочка сохранилась со всеми документами. Там мои метрики были и билеты на этот рейс. Антон Ильич сразу же при мне позвонил в Вороховск, потом с каким-то начальником долго говорил, все охали, да ахали, пока не догадались Геннадия Сергеевича позвать. Вот тогда им пришлось поверить, что я и есть самая настоящая Валя. Дядя Гена меня сразу узнал и обещал прислать тебя за мной. Вот, папа, и все, что я могу тебе рассказать. А большего сама ничего не знаю и не понимаю. Они меня сразу потом отвели к тете Лизе, доктору. А знаешь, она, почему-то сразу вспомнила тебя. Рассказывала, как ты, мой папочка, убивался по мне. Тебе так сильно жалко было меня? -Ой, Валя, даже не спрашивай. Мне самому хотелось в гроб лечь рядом с тобой. Я ведь не знал, что тебя там нет. Страшней, чем тебе в этом тихом лесу было. Я как услышал от Котова, что ты жива, так точно решил, что окончательно сошел с ума. Ведь сия новость была настолько нелепа и фантастична, что верить в нее здравым разумом невозможно. Хорошо, друзья рядом были, убедили, что я в полном здравии и в нормальном разуме, и что такая правда про тебя натуральна и явственна. А до конца поверил лишь теперь, когда переодел во все родное и знакомое. -Так это тетя Лиза мне одежду принесла из дома. И белье, и платье. Мои одежки в тряпье превратились. И в душ горячий сводила меня, искупала. Папа, это же, как долго я там прожила, а? На одних бананах и каких-то сладких шарах, сильно на наши яблоки похожих. Я такое даже в кино не видела. Тихий стук в дверь оторвал их от разговоров. В комнату вошла Елизавета Владимировна, извиняясь за беспокойство. -Константин Михайлович, Валя, идемте, вас там ждут с нетерпением. И покормим вкусно, и выслушаем про твои мытарства и удачное спасение. По-правде, я и сама в нетерпении. Видать, дела у следователя оказались менее важными. Любопытство оказалось сильней и важней. А потому в кабинете начальника смены сидел и Шабанов, нетерпеливо дожидаясь вестей. -Ну, - встретили они их чуть ли не хором и в унисон, показывая на стол. - Усаживайтесь, ешьте и рассказывайте. Евгений Иванович достал из сейфа бутылку коньяка и бросил вопросительный умоляющий взгляд в сторону Горелова. -Думаю, что по стопарику вы нам позволите? – спросил он начальника аэропорта. – У родителя стресс сильнейший, поди, переволновался здорово. Да мы и сами сидим здесь как на иголках. -Наливай, много не разглогольствуй, а наполняй тару, - добродушно позволил Антон Ильич, благосклонно позволяя нарушить трудовой режим. – Ночь близка, так что, рабочий день можно назвать завершившимся. Глядя, с какой жадностью набросилась Валя на еду, хотя ее, как говорила Елизавета Владимировна, регулярно в течение суток сытно кормили, у Константина защипало в глазах, и подкатились к выходу слезы. Но он мужественно не допутсил их и проглотил подступивший к горлу ком. Ребенок истосковался по человеческой пище, а окружающим казалось, что Валя вообще изголодалась вся. Константин, позволяя Вале вставлять реплики и добавлять к его повествованию упущенные события, пересказал все с ней происшедшее собравшимся в этом кабинете. Разумеется, он видел в их глазах недоверие и разосчарование. Однако помочь им был не в силах. Он верил, что дочь с ним была искренней, что сама от себя ничего не придумала и не собирается утаивать истинной правды. Такова она и есть, хотя ничего и никак не объясняла истинное происшествие и неясное явление ее спасения. После рассказа это событие приобрело еще больше мистицизма и маловероятности. Однако, в реальном мире, в этой суровой тайге с ее флорой и фауной Валя просто бы не выжила. Да и о какой реальности можно говорить, если все пассажиры, включая и экипаж, погибли от удара о землю и от огня. И где в этот миг находилась Валя? И посему в этот рассказ, казавшийся сплошным вымослом, приходилось верить, ибо в обратное даже мыслить невероятно, ибо иного в этой истории просто быть не могло. По-другому покинуть потерпевший катастрофу лайнер не представлялось возможным. Пытавшийся пончалу записывать рассказ Константина в свою толстую тетрадь, Шабанов где-то в середине монолога отца спасенной девочки, в отчаянии отбросил ручку и уже лишь слушал и кивал головой со всеми вместе. -А чего писать, если потом ни в один протокол не внесешь, - с легкой тоской проговорил следователь. – Это же каждый раз потом придется вас в свидетели призывать. Кто же мне поверит? -А я правду говорила, – понимая и чувствуя неверие, чуть ли не со слезами проговорила в отчаянии Валя. – Я ни одного слова не сочинила. Вот, как бы я, по-вашему, в тайге в таком морозном лесу в своем рваном платье выжила бы. И поесть в вашем лесу совершенно нечего. А там полно было бананов и яблок. -Ты, моя милая девочка, и в тулупе, и в валенках в нашей тайге и дня не сумела выжить бы, - ласково обнимая ребенка, проговорила Елизавета Владимировна. – Мы верим тебе, да вот только нам потом никто не поверит. Такое принять за истину возможно лишь вот так, встретив тебя и узнав всю предысторию. Потому, на нас не обижайся и не расстраивайся. Ты говоришь правду, мы верим. -А куда нам деваться? – пожимая плечами и беспомощно разводя руками, воскликнул Горелов. – Конечно, ребенок говорит истинную правду. Такое сочинить в данных условиях нереально. Хотя, мистики здесь намного проще доверить, чем какой-то истине. На этом и порешим. 9 Шокированы рассказом Вали, разумеется, были все, находившиеся в комнате. Не поверить невозможно, иначе объяснять исчезновение ребенка из падающего на топливозаправщик лайнера не реально. Она там натурально присутствовала, поскольку Константин, как ее отец, утверждает, а не поверить ему нельзя, потому что это подтверждено документально, что посадил сам лично Валентину с дедушкой и бабушкой вместе. Рейс прямой, самолет по пути следования нигде посадок не производил, а посему, по маршруту потерять в воздухе ребенка, даже такого маленького пассажира, нельзя. Она в самолете обязана была присутствовать. Ну, а как, в таком случае, если и выбралась каким-то чудом, ребенок в летней одежде выжил в условиях сибирского климата, где даже взрослый, экипированный по всем технологиям и, имея при себе оружие для защиты от хищников и для добычи пищи, и то не всякий сумеет продержаться столь длительное время? Попадание ребенка с амнезией в какую-нибудь больницу исключили однозначно. Во-первых, при ней были документы, а во-вторых, и где ее в личных лохмотьях держали? Переодели бы, без проблем. И больше всех сетовал по такому поводу и в расстроенных чувствах переживал следователь Шабанов. -Ну, и как мне писать изволите о данном происшествии, что указать и чем оправдать причину, позволившую спастись и выжить столь долго, не давая о себе знать? – обреченно вздыхал он, но особо не настаивал и не требовал истины ни от ребенка, ни от окружения. – Ладно, - наконец-то согласился он. – Радоваться ведь надо, что к отцу вернулся целым и невредимым ребенок, которого обезумевший папаша успел схоронить в братской могиле. Константину с Валей предоставили комнату в гостинице, находившейся прямо в привокзальном здании. На предложение Константина перед сном прогуляться и посмотреть на взлетающие самолеты, Валентина категорично и с легким испугом затрясла головой. -Нет, папочка, посидим здесь. В комнатке так уютно и тепло. А на улицу мне пока страшно выходить. Вдруг я вновь окажусь в этом лесу. Боязно. Мы потом, дома погуляем, хорошо? -Такой страшный тот мир, где ты была? – настороженно и с неким недоверием спросил Константин. Он полностью поверил дочери, но иногда казалось, что ей, возможно, и причудился этот дивный лес. Настолько нереально описывала те чудеса Валя. Однако повода для недоверия у него не было. Факт присутствия вполне здорового и абсолютно не истощенного голодом и странствиями ребенка на лицо. Вот она, можно пощупать и прижать к себе. -Ты знаешь, папа, там даже очень уютно и сытно. А главное – тепло и безопасно. Ведь я там не встретила ни одного зверя. Какого там зверя – ни комара, ни мухи. Я другого боялась, что навсегда останусь в нем. Одинокой, заброшенной и никому в нем ненужной. Страшно даже. Пища есть, а едок я один на всю округу. И еще, папа, мне показалось, что этот мир какой-то замкнутый. -Как это? – удивился Константин, слушая дочь и поражаясь ее логичностью и некой разумностью, словно повествует не двенадцатилетний ребенок, а взрослый, понявший жизнь и прошедший все испытания человек. -Я не могла уйти со своей поляны. В какую сторону не пойду, а возвращаюсь назад. Пробовала, пыталась вырваться из этой клетки, а она, словно пылесосом обратно засасывает. По-моему, папочка, тот лес был ненастоящим. Словно в некой теплице. Только краев ее я найти никак не могла. Некто не позволял. Вот потому такая тюрьма меня пугала. Сладкая, теплая, но клетка. -Правда? Даже любопытно побывать бы там. Заинтриговала. И главное, очень уж правдоподобно описываешь. -Папа! – чуть не плача воскликнула Валя, скривив губки, готовые к плачу. – Ты почему мне не веришь? Я правду говорю. Так было на самом деле. Мне не мог присниться такой сон! Константин подхватил ребенка на руки, усаживая на колени и прижимая к себе, не позволяя плакать, поскольку слёз дочери он и раньше не выдерживал. А сейчас считал слезы вообще недопустимыми. После стольких выстрадавших дней хотелось лишь смеха и оптимизма. Им обоим, как хлеб и воздух, нужна радость и счастье. И даже мысли, чтобы чем-то обидеть дитя, у Константина возникать не должно. -Верю, я очень верю. Ты уж прости, но я просто обязан тебе поверить. Я знаю, что ты никогда не станешь мне врать и всякие небылицы сочинять. И ежели звучит твой рассказ неправдоподобно, так это потому, что мы, взрослые, разучились верить в сказки, в приключения. А они, как, оказалось, бывают и в жизни. С тобой некая подобная и приключилась. Поэтому, если ты решишься рассказывать подружкам правду, готовься к такому восприятию с недоверием. Только обижаться на них за это не стоит. Просто не за что. Пусть ты у меня будешь единственной на этой планете Земля, кому позволили заглянуть в сказочный мир. Мы даже немного будем гордиться тобой. Валя уже улыбалась и радостно хихикала, представляя широко раскрытые от удивления глаза и рот подружек и одноклассников. Боже мой, это же она столько уроков пропустила. Уже вторая четверть в самом разгаре. Ну и что, она всегда была в школе самой сообразительной. Только вот в шестом классе новые предметы появились. Но и их она освоит запросто. Уж повторно в пятый класс она не пойдет ни за что. Еще чего не хватало, во второгодниках ходить! -Правда же, папа? – оптимистично спросила она у Константина, совершенно упустив из вида, что размышляла про себя, и отец просто никак не мог ответить на ее вопрос. Он же не знает, о чем она думала? – Ой, это я про школу. Мы ведь запросто с тобой наверстаем пропущенное, и быстро опять станем отличниками? -Разумеется, - согласился Константин. В аэропорту Азимовска Константина и Валю встречал, чуть ли не весь начальствующий состав авиаотряда Вороховска, несмотря на время за полночь. Незнающие люди удивлялись такому скопищу разношерстных начальников, встречающих именно этот рейс из Красноярска. Интересовались, спрашивали, но не получали вразумительного ответа. Все руководство было, кто на своем автомобиле, кто на служебном. Но они поспешили оказаться в ряду первых, увидевших воскресшего ребенка. Не веривший до конца в чудесное воскрешение Вали Котов, разумеется, был в числе первых. А внутри лайнера в его салоне все пассажиры, уже частично ознакомленные с такой ситуацией, происшедшей с Валентиной, на протяжении всего полета беспокоили своими вопросами и угощениями таких знаменитых и популярных пассажиров. Но ни Валя, ни Константин на них не обижались, и с охотой подтверждали различные предположения этого внезапного удивительного спасения. И потому, заметив приближающуюся толпу начальников, подъехавших к трапу самолета, пассажиры с радостью уважили отца с дочерью, позволив им сойти по трапу первыми. Лишь увидев в проеме входного люка появившихся Константина и Валю, Котов не сдержался и взлетел по ступенькам вверх, подхватывая смущенного ребенка на руки. И когда он вместе с ней развернулся лицом к встречающим, все внезапно дружно зааплодировали, восклицая слова приветствия и восторга. Всем до единого вдруг захотелось дотронуться до ребенка, чтобы убедиться в реальности происходящего, и пожать руку Константину, радуясь чуду воскрешения не меньше самого отца. Вот так вереницей автомобилей они и проследовали до самого Вороховска. Разумеется, семья Сафроновых ехала на автомобиле Котова, который не позволил никому из высших командиров забрать именинников к себе. -Сергеич, а что случилось? – спрашивал уже в пути Константин Котова. – Как это наше руководство снизошло до встречи рядовой семьи? -Не скажи, - тряс головой Котов, одной рукой управляя автомобилем, а второй все пытался дотянуться до Валюши, сидевшей на заднем сидении с отцом, и потрепать ей прическу. – Честно признаюсь, Константин, так никто не верил вот до этой самой секунды. Даже твой звонок проигнорировали. Согласись, что произошло нечто из ряда вон выходящее и полностью отрицающее все законы физики и природы. Глупее было бы поверить, чем принять за истину. -Ну, - удивился Константин, - я же лично Филиппенко звонил. И просил его передать тебе, чтобы ты встретил меня с Валей. Раз звоню, стало быть, она живая и настоящая. В чем еще могли возникнуть сомнения? -Ты только не смейся, Костя, - загадочно прошептал Котов. – Но даже сам замполит высказал версию о твоем психическом расстройстве. Мол, там чего-то попутали, а ты на нервной почве слегка сдвинулся по фазе и теперь не желаешь на попятную. И даже когда я сообщил о вашем вылете, и то все сомневались. Но все равно, пожелали лично убедиться, оттого и прискакали. А сейчас никак глаза заузить не в силах. Так от удивления широко распахнули. Ну, Валюха, - громко на весь салон прокричал Котов, призывая Валю к откровениям. – Ты теперь у нас герой всего Аэрофлота. История подобных сюрпризов с авиацией нам еще не преподносила. Надеюсь, поделитесь, расскажете, что и как? Ох, тут многие желали бы тебя послушать! Не пришлось бы нам пресс-конференцию с вашим участием устраивать. -Сергеич, - серьезным тоном, исключающим юмор или иронию, попросил Константин. – Мы, разумеется, с тобой в обязательном порядке поделимся. Но, честное слово, рассказывать абсолютно нечего. Ребенок сам до сих пор в шоке и ступоре, ни понятия, ни представления не имеет, что и как с ним произошло. Поди, нам с ней самим еще предстоит осознать сие явление, чтобы потом уж выносить на обозрение общественности. Но, допускаю, что через некоторое время она кое-что и вспомнит, - прошептал Константин на ухо Котову, чтобы не втягивать в этот диалог ребенка, который жадным взглядом уставилась в окно, и встречает своим взором места, с которыми она мысленно распрощалась в той золотой клетке. -И что, совсем ничего не помнит? – удивился Котов. – Ведь не один и не два дня. А вон сколько месяцев. И как только смогла выжить такую прорву времени в одиночестве в глухой тайге? -Она в ней не была, - сказал Константин, поразив до глубины души таким заявлением Котова. – Я еще сам не могу до конца осознать, однако у меня сложилось уже некое такое предположение, что ее странный и непонятный доброжелатель забросил на это время в райский сад. Правда, абсолютно безлюдный. Да там и полное отсутствие любых живых существ. Но, согласись, всю эту муру объявлять перед всеми не хотелось бы. Обоих сочтут за психов. А мне хотелось бы еще и комиссию пройти, которая беспроблемно допустит к полетам. Так что, будем с ней придерживаться твердо и однозначно некой непонятной амнезии. Мол, простите, граждане дорогие, но мы ничего не можем вспомнить. И пообещаем попозже рассказать, ежели память восстановится. -Да? Я могу с твоей версией согласиться, если бы это случилось в джунглях или хотя бы время, проведенное ей в беспамятстве, все пришлось на лето. А у нас и осень, и начало зимы приключилось в Сибири. Хотя бы простую истину понять хотелось – чем же она питалась все это время? -Ты не поверишь, но райскими фруктами, название которых ей пока неведомо. А в основном, так бананами. У Котова от выше сказанного отвалилась челюсть. И он замолчал до самого городка, переваривая и усваивая полученную информацию. А в самом городке их встречал массово и торжественно, высыпавшийся из своих квартир почти весь люд этого жилого массива. И первыми с сумасшедшими глазами неслись к Вале с Константином Люба и Маша. Все еще не веря в такое чудесное спасение, они упали перед ней на колени и, причитая навзрыд, засыпали ее поцелуями. Недолго крепилась и Валя, разревевшись во весь голос. Но этот тон ее плача был счастливым и радостным. Она безумно благодарна была за такой сердечный прием. Ведь месяцы одиночества сводили с ума и пугали тишиной и безлюдьем. А ее, оказывается, все ждали и так сильно страдали от потери. И она нашлась, чтобы вновь ступить на улочки родного города, чтобы обнимать лучших своих подружек Юльку с Леной, и вместе с утра пойти в школу, которая стала настолько желанной, чему и сама несказанно удивлялась. Раньше ее больше радовало начало каникул, чем их окончание. А сейчас спешно желалось сесть за парту и писать, и писать закорючки и циферки в тетрадь, превращая их в загадочные формулы и предложения. Валя вернулась в свой родной город Вороховск. И она искренне счастлива. Константин попросил всех собравшихся прощения, но мучить ребенка ему совершенно не хотелось, поскольку время далеко за полночь, а сама Валя уже широко зевала и с трудом шевелила языком. -Мы потом вам все расскажем, даже сразу же с завтрашнего утра. Только малость передохнем, - объяснял он соседям, желающим и требующим истины, которые лишь сейчас поверили в чудо, наблюдая Валю собственными глазами. – Вот проснемся, и поделимся своими впечатлениями. А сейчас мне необходимо срочно уложить ребенка в постель. Вы уж не обижайтесь на нас. А никто и не собирался обижаться. Народ воочию убедился, что Константин привез настоящую Валю, которую они лично знали много лет, а не спешили расходиться лишь по личной эмоциональной причине. Отпустив Константина с Валей, народ спешно и с новой энергией переключился на Котова, которому уже без внятных ответов уйти вряд ли удастся. Однако и у самих Сафроновых получилась ночь бессонной, поскольку в его квартиру без спроса и, не принимая возражений, ввалились всей семьей Бучельниковы и Даминовы, заранее прихватив с собой водку и разнообразные закуски, чтобы не задерживаться по кухонным процессам. -Константин, мы вам глубоко сочувствуем, - с легким официозом оправдывался за всех Николай за такую бесцеремонность и настойчивость. – Однако, худаи необходимо вспрыснуть несколькими каплями немедля и не откладывая ни по каким-либо надуманным причинам. Как ни крути, а возвращение с того света не каждый день случается. Успеете отоспаться, теперь вся жизнь впереди. Разве можно спорить и противиться желаниям друзей. Разумеется, уже через пять минут произносили тост и требовали повествования. Сама виновница торжества умчалась с девчонками в другую комнату, взвалив всю ответственность за отчет на отца. У девчонок свои секреты и веселье, вскоре подтвержденное криками, смехом и шумными играми соскучившихся подружек. -Папа, я ведь тебе уже все до последней точки пересказала. Поэтому мое присутствие с вами без надобности. Буква за буквой, слово за словом, и Константин правдиво и без каких-либо попыток сгладить или скрыть некоторые факты, поведал всю эпопею, начиная с исчезновения из самолета и заканчивая появлением Вали в здании аэровокзала. Он не обращал внимания на недоверчивые охи и ахи, поскольку сам уже давно поверил ребенку без тени сомнений. А потому ему уже были слегка безразличны эти удивленные и немного скептические взгляды друзей, словно Константин пот уговору с Валей плетет им некие придуманные байки, чтобы умолчать правду. -Вот так все и было, - закруглил он повествование. – А теперь уже ваше личное дело и право на доверие или сомнение. Вы мне, девочки, лучше про мою Жанночку поведайте. Как она там, бедненькая, поправляется, приходит в себя после той страшной ночи? Вы ее навестили? -Константин, даже слышать некие сомнения обидно. Ты просил – мы исполнили. Докладываем – с твоим вторым ребенком полный порядок, и все просто чудесно. Доктор обещал уже через недельку выписать. А вот у мамаши дела намного сложней. Порезал ее бандит серьезно. Как минимум еще пару месяцев проваляется. Хорошо еще, что вообще в живых осталась, - отрапортовала с максимальными подробностями о делах больничных Маша. А Люба добавила ко всему сказанному еще пару слов для комментария: -Врачи говорят, что в живых обе остались благодаря тебе. Вовремя ты успел. Да вот Жанну выписывать некуда теперь. -А я, то есть, мы с Валей? Нет, девочки, я Жанну не брошу и не отпущу к мамаше, пока сам лично не смогу убедиться в полном исцелении и исправлении ее мамочки. Кстати, я даже имя ее не знаю. -Лена, Елена Тимофеева. Тридцати лет отроду. А выглядит старухой далеко за пятьдесят. -Вот, вот. Пусть мне хату приведет в божий вид, от грязи и прочего дерьма очистит, куда не стыдно будет ребенка после выписки привести, - категорично и требовательно воскликнул Константин. – И еще, не просто торжественную клятву перед Жанной зачитает, но еще и жизненным примером свое желание быть матерью докажет. Трезвой, разумной и любящей. А иначе потеряет дите навсегда. И в следующий раз ее саму уже спасать никто не станет. Это мое окончательное слово. Только на таких условиях я позволю Жанне вернуться в дом. -Даже так? – удивилась Люба, и ее удивление поддержала Маша, которым вдруг показалось, что после воскрешения дочери чувства к этому чужому ребенку слегка уже поостыли. – Ты ее приютишь, как родную вторую дочь? Но про это хорошо бы спросить еще и Валю. -Она уже согласная, мы с ней говорили про Жанну. Она ведь стала уже давно моей второй дочерью. И вернув ее в дом к матери, мы сохраним нашу дружбу в прежних отношениях, - слегка мечтательно прищурив глаза, произнес Константин. – Поймите, друзья и подружки. На меня еще совершенно недавно беды сыпались, как горох из дырявого мешка. И каждая трагедия била все сильней и сильней. И вот вдруг и неожиданно ко мне с неба прямо в руки падает маленький ребенок по имени Жанна. Поначалу она для меня превратилась в некий стимул жизни, тем прожектором, что осветил мир и указал путь к счастью и удачам. И неожиданно некие темные силы пытаются отнять ее у меня. Это те же силы, что вырвали из моей жизни любовь, близких и родных, дружбу друзей, радость самого пребывания на этой планете. Все изменилось мгновенно с момента спасения Жанночки. Вы вернулись, прокурор снимает обвинения и признает мой поступок не просто правомерным, но и героическим. А самое завершающее звено в цепочке возврата удач – чудесное воскрешение моей дочурки, которую уже не чаял увидеть. Да и не я один – все ее давно похоронили. А она вернулась. -А вдруг и Вера так же жива и где-то прячется, сама не ведая про то? – зачарованная длинной лирической сантиментальной речью, мечтательно добавила Маша. – Сумела же Валя как-то выжить, когда шансов на жизнь у нее не было никаких. Вот и с Верой могло нечто подобное приключиться. -Тьфу ты, черт! – с добавлением мата и некоторых общепринятых грубых слов, выругался Николай. Но, заметив слегка побелевшее лицо и некий отрешенный взгляд Константина, понял, что поторопился с осуждениями, и попытался сгладить свою нелепую оплошность. – Хотелось бы нам всем этого, но это уже даже с мистикой не вяжется. Веру мы все вместе схоронили. -Костя и Валюшку схоронил уже, - возразила Люба, которая уже слегка захмелела от выпитой водки, и ее занесло в философию и мечты. – Вон, похоронил, а она сумела как-то выбраться из горящего самолета и выжить. В словах Маши столько же мистики, сколько и в спасении Вали. -Константин не хоронил Валю, - категорично и требовательно проговорил Славик, призывая женщин к разуму. – Там, в братской могиле хоронили сгоревший прах пассажиров. Ее среди них не было. -Не спорьте, друзья, вы все правы. Каждый по-своему, - попытался примирить спорящих, и прервать столь болезненную тему Константин. – Веру я похоронил и душой успокоился. Мне страстно желалось вернуть бы и ее. Но такое просто нереально и неосуществимо. Оттуда пока еще обратно никто не возвращался. А Вали в момент падения самолета в салоне не было. И это факт. Необъяснимый факт, противоречит всем канонам и законам, но иного даже вообразить нереально. Пусть мы никогда так и не узнаем имя спасителя, того, кто решил в последний момент изъять именно моего ребенка из опасного места и перенести в райский сад. Но благодарны, останемся ему до конца жизни. Спасибо ему за мою Валюшку. Такая позиция понравилась друзьям и успокоила самого Константина, поскольку она объясняла природу чуда. Даже фантазировать и сочинять иные версии уже стало невозможным, поскольку тот мифический некто стал объясним и понятен. Пусть пока неясно, как это ему удалось, зато процедура воскрешения обрела реальность и допустимость. Насколько понимают все, сидящие за столом, в науке, а они, в самом деле, от нее до ужаса далеки, такая версия имеет право на существование, а законы природы до конца еще не изучены, чтобы ими апеллировать. Сразу возникло желание у многих за столом вспомнить из прошлого своего, прочитанного в газетах или рассказанного кем-то из знакомых о некоторых уникальных случаях, выражающих и вызывающих восторг и удивление. Поняв, что в детской комнате внезапно пропал шум, Люба с Машей заглянули к своим дочерям, где совершенно недавно играли и галдели девчонки, и увидели всех их троих, спящих на одной кровати. Разумеется, постель и не подумали разбирать. А просто уснули в одежде прямо во время игры. Слишком увлеклись взрослые соей радостью и выяснением истины, совершенно позабыв, что на дворе глубокая ночь, призывающая детей ко сну. -Маша, Люба, - попросил женщин Константин. – Давайте, растеплим и уложим здесь. Не нужно отрывать их от сна. Такой сладкий сон просто жалко прерывать. А утром можете приходить за ними. Женщины, пока мужчины курили на кухне в окошко, за исключением некурящего Константина, который все равно за компанию стоял вместе с ними, убрали стол, вымыли посуду, и повели мужей по своим квартирам. А Константин еще раз заглянул в детскую комнату и убедился в присутствии среди Юльки и Аленки своей дочурки Валюшки. Крепко уснули, что даже без просыпания позволили раздеть себя. Кровать большая, так что ее площадь позволяет им даже поворачиваться, не мешая соседу. Пусть спят, а Константин не желает пока, поскольку сна ни в одном глазу. Ни хмеля, после выпитого, ни сна, после такого трудного дня. Радость и счастье захлестывали эмоциями, оставляя мозг трезвым и бодрым. Ему хотелось уплыть в прошлое, вспомнить некоторые картинки и эпизоды из прожитого. И больше этого, так помечтать о будущем. И еще душа рвалась сильно и призывно в больницу, как сказали женщины, ко второй своей дочери Жанночки. Он ее сразу же, как позволят врачи, заберет к себе. Валя подружится с ней. Ведь насколько успел понять и изучить Константин этого ребенка, то у нее, как он заметил, с Валей много общего в характере, интересах и в любопытстве. В самом желании что-то познавать, и затем делиться с другими. До этого Жанне приходилось сдерживаться в своих желаниях, поскольку сама жизнь больше походила на выживание. Так что, с Валей у них будут общие интересы. Завтра, обязательно завтра они с Валюшкой навестят в больнице Жанночку. 10 Валя восприняла предложение отца сходить в больницу с неким восторгом и азартом. Ей даже слишком любопытно и интересно было познакомиться с папиной подружкой, о которой он уже успел ей многого рассказать. От Валиного оптимизма и такой заинтересованности Константин облегчено вздохнул. Поскольку даже представить себе не мог тех последствий и своих решений, если бы его дочь внезапно приревновала к этой девочке. О более трудном выборе тогда и думать страшно. Он ведь Жанночку считал и считает своим любимым ангелочком, принесшим в его сердце радость, что потом высыпались потоком удач. -Валя, - решил Константин поставить еще одну точку в этих отношениях. - Понимаешь, Жанна очень скоро поправится. Однако ее маме придется еще много лечиться. А кроме нас с тобой у нее в этом мире никого нет. И куда ей тогда идти? – спрашивал он дочь, слегка прищурив глаза, затаившись в ожидании реакции дочери на такой откровенный его намек. -Папа, ну, что еще за глупости говоришь! – даже больше возмущаясь откровенно и азартно, не задумываясь и не избирая никаких иных вариантов, воскликнула дочь Валюшка. – Разумеется, мы возьмем ее к себе до маминого выздоровления. Ты пока дома сидишь, а я с ней вместе в школу ходить буду. А потом вместе играть. И Юлька с Леной с ней подружатся. Ну, а когда ее мама окончательно поправится, и ее из больницы выпишут, вот тогда можно ей домой идти. -Нельзя, - печально констатировал, как факт, Константин. – Там пока весьма и весьма скверно. -Ну, почему? – не поняла и очень удивилась Валя. – Это же ее мама, и Жанна просто обязана и имеет право с ней жить. -Нельзя, потому что до больницы ее мама слишком много и часто пила вино, забывая про свою дочь. -Тогда вообще пусть с нами остается, - даже слегка обрадовано воскликнула дочь, словно отец сказал нечто обнадеживающее и ожидаемое. – Пускай пьет свое вино, если ей так нравится. А у меня появится младшая сестренка. Вы же с мамой не захотели мне подарить ни братика, ни сестренку. Вот Ангел решил исправить вашу ошибку, прислав нам Жанну. Пусть она станет твоим подарком для меня. Папа, а Жанна хорошая, ну, мне хотелось бы знать, не капризная она? -Валя, откуда ей брать капризы с такой мамашей! Там ни поесть, ни одеть, ничегошеньки не было. Ты прости меня, ребенок, но я позволил Жанне твои с мамиными одежки кое-что переделать для себя. Ведь твое возвращение мы не ожидали, а на покупки она не позволила мне тратиться. Экономная, решила сама для себя перешить. Вот Жанночка на нашей машинке для себя и перешила из ваших вещей. Представляешь, как здорово у нее все получается. Намного красивее и лучше магазинного. Всего-то за час-другой, и вещица готова. -Класс! – с восторгом вскрикнула Валя. – Она теперь и мне чего-нибудь из маминого переделает. -Только, - Константин слегка замялся. – Жанна все равно хочет жить дома. Она очень надеется на мамино исцеление, что избавится от болезни. Не от ран, а от вина. Трудно ребенку без мамы, но с такой опасно. -Папа, а я тоже сильно скучаю по маме, - погрустнела внезапно Валя при упоминании о Жанниной маме, и губки ее слегка задрожали. А в глазах мгновенно заблестела влага. – Только наша мама уже никогда не исцелится. Константин сам внезапно почувствовал тяжесть на сердце и слезы в глазах. Он обнял Валю и усадил ее к себе на колени. -Мы будем помнить ее всегда. -Но ты, папа, если встретишь кого, все равно женись, - вдруг, развернувшись к нему лицом, заявила дочь. – Мужчине без жены никак нельзя. И присмотр нужен, и уход. И обеды готовить. -Так у меня вас двое будет теперь. Зачем тогда нужна жена, если в доме и так полно женщин? -Это неправильно. Жанна уйдет к маме, а я сама пока нуждаюсь в заботе. Нет, папа, женись. Только не завтра, и не через месяц, а где-то через годик-другой. Мне привыкнуть надо без мамы. -Хорошо, - согласился Константин, и в душе сразу стало тепло и уютно. Это здорово, когда твой самый любимый ребенок так легко тебя понимает и желает счастья. – Я постараюсь исполнить твое пожелание. А только Жанну вернем маме, если она исправится. В другой раз могу не успеть спасти. -Папа, а как ты вот сейчас в последний раз успел к ней? – неожиданно спросила Валя, и Константин сам вдруг удивился, внезапно поняв, что и в самом деле, произошло той ночью нечто настолько невероятное, близкое по чуду. Ведь сразу после спасения Жанны к нему с того света, из иного мира вернулась любимая дочурка. – Сам говорил, что среди ночи внезапно проснулся и сразу побежал спасать. А мне так кажется, что тебе приснился весь этот ужас, потому и побежал. -Знаешь, я и сам до сих пор понять не в силах, что конкретно, и как оно произошло такое, - задумался Константин, даже не представляя, чем можно оправдать свой неожиданный поступок, что долей секунды помог спасти Жанну от неминуемой гибели. И ее мать. – Меня, как вспоминаю, кто-то разбудил и усиленно толкал в направление ее квартиры, в сторону ее дома. И ведь еле-еле успел. Представляешь, этот бандит уже и нож занес над ней для завершающего удара. -Папа, а очень страшно было? – испуганно спросила Валя, сама представив ту жуткую картину и огромного преступника с ножом в руках. – Он ведь мог запросто и тебя убить. Вот, что бы я потом делала? -Валюшка, - сам от ее слов и гипотетических последствий перепугался Константин, вообразив возвращение дочери в пустую квартиру, где нет, и уже никогда не будут ни папы, ни мамы. – А ведь в тот промежуток времени тебя не было в этом мире, а не то, что просто на планете. Ведь я, по сути, схоронил тебя на том кладбище, где мы были у дедушки и у бабушки. Да и не думал я в те мгновения ни о ком. Мне Жанну спасать надо было. И еще, очень уж удачно та верзила запуталась в половике и порезалась о разбитое стекло. Но и о его смерти мне рассказали милиционеры. Накупив в магазинчике, что располагался в одном из домов городка, всяких сладостей и фруктов, Константин с Валей отправились в больницу. Искренняя радость и счастье в глазах ребенка до слез растрогали и сладостью тронули сердце Константина. Они дружили последние дни, они всегда искренне стремились и тянулись друг к другу. Но эта последняя беда как-то сблизила и по-настоящему сроднила их. Жанночка вскочила с кровати, напугав тем самым Константина предполагаемыми последствиями после ранений, и повисла у него на шее. -Ой, ребенок! – взволнованно воскликнул Константин, стараясь как можно нежней обнимать ее и пытаясь вновь уложить на койку. – Нельзя ведь так, лежи, дорогая, долечивай свои раны до полного исцеления. А вдруг от таких резких движений они еще разойдутся? -Можно, мне уже все можно, Костя, я почти здоровая! – радостно визжала Жанна, продолжая обнимать Константина. – Я уже самостоятельно хожу по коридорам, и в туалет, и в столовую. Даже к маме. Но к ней лишь с доктором. Она уже очнулась, но тяжело болеет. Ей очень больно. И еще, она плачет и просит у меня прощения. Вот такие у меня дела. Ой, Валя, приветик! – внезапно обнаружив рядом с Константином стоявшую девочку, смущенно воскликнула Жанна. – Как здорово, что ты нашлась! А твой папа так сильно переживал и скорбел по тебе. Даже плакал в такие минуты. И мне самой страшно жалко было его. А оно вон, как вышло! Вы мне потом расскажете, как все взаправду было, да? Костя, скажи, а как ты тогда догадался посреди ночи прибежать ко мне? Это же там такой ужас приключился, что и вспоминать кошмарно. Ты, мне сказали, убил этого бандита, правда? – трещала, как из пулемета без умолка Жанна, спрашивая, задавая вопросы, и не позволяя отвечать. – Ко мне следователь уже приходил, я ему всю правду рассказала. Я и маме рассказала про тебя, про нашу дружбу, про то, как ты меня второй раз спасаешь. Ты сходишь к ней, да? Она хоть пока и очень плоха, но немного говорить и слушать уже может. Все! – засмеялась Жанна, сама устав от такой трескотни, и уже понимая, что и гостям пора дать возможность говорить. – Теперь вы говорите. А то я еще смогу многого рассказать, у меня накопилось полно всего. -Потом, потом все расскажу, а пока ложись, - скомандовал Константин, и сам уложил ее в койку. – Мне просто здорово хорошо от того, что ты такая уже здоровенькая, словно и не было того ужаса. Но не переусердствуй, побереги себя маленько. Еще ранки не совсем зажили, дай им окрепнуть. -Нее, - протянула категорично Жанна. – Доктор сказал, что у меня на удивление и на радость кошмарно и неестественно быстро все зажило, что ему самому непонятно. И он хочет в конце этой недели меня домой отправить. Говорит, что я абсолютно здорова, и нечего мне среди больных лежать. Ой, Костя, а как же, а? – внезапно вспомнив то простое бытовое обстоятельство, что в ее доме сейчас абсолютно никого нет, взволновано, спросила Жанна. – Мама-то здесь, и пробудет она в больнице еще очень долго. И там, в доме такой кошмар. -Вот за это, как раз, переживать не стоит, - успокоил ребенка Константин. – Во-первых, я попрошу соседку, и она все приберет в доме. А во-вторых, ты поживешь пока у нас. Мы с Валей так решили. -А ты, Валя, не возражаешь? – тихо и настороженно спросила Жанна. Не любила и не желает она быть лишней и мешать своим присутствием другим. Слишком независима и свободолюбива девчонка. -Нет, ты что! – даже слегка возмущенно ответила Валя. – Ни в коем разе! Мне даже веселей будет вдвоем. Папа ведь скоро начнет летать, так что, в доме мы будем вдвоем хозяйничать. Ты станешь моей младшей сестренкой. Вот! Считай, что папа подарил мне большую, но младшую сестру. А ты, папа сказал, классно на машинке шьешь? Мне потом покажешь? -Запросто. Я сама первый раз попробовала, и так здорово получилось, что хочется все самой для себя шить. И девчонки заболтались, что совершенно позабыли про Константина. И он решил воспользоваться моментом, и вышел из палаты. Узнав, в какой палате лежит Тимофеева Елена, Константин решил сегодня же навестить и ее, чтобы поговорить с женщиной о ребенке, и о ней самой, о дальнейшей жизни семейной. Жалеть и распускать нюни перед матерью, приведшей в собственный дом убийцу, Константин даже не планировал и в мыслях оную тему не прокручивал. Просто такие мысли совершенно отсутствовали. Лишние и глупые, как ему казалось. Разумеется, Елена не сразу поняла и сообразила, кто надумал так внезапно ее навестить. Ведь за все время кроме следователя и врача никого у нее в гостях и не было. Ну, дочь два раза заходила вместе с доктором. Но, когда Константин представился, она схватила двумя слабыми бледными руками его руку и прижалась к ней губами, шепча и выплакивая слова благодарности: -За дочку спасибо, за мою дочурочку. Я очень, очень виновата перед ней. Но теперь, клянусь, все будет по-иному. Спасибо и за себя, хотя не стоила я жизни после всего, что натворила. -Да, - жестко, строго и категорично проговорил Константин. – Теперь все будет по-другому. А иначе Жанночку просто не отдам. -Как это, за что? – перепугано, пролепетала Лена, поначалу не поняв из таких угроз их вероятность. – Это же моя доченька, моя кровинушка. Как же можно отнять ее у меня навсегда-то? -Абсолютно позабыла ты про нее, мамаша, за пьянками своими забросила, запустила и чуть не сгубила. А зашел я к тебе сейчас, чтобы передать свой ультиматум, поскольку к концу недели выписывают Жанну. И мы с дочерью решили ее пока к себе забрать, приютить, так сказать, ребенка бесхозного. Захочет, пусть навещает тебя. Но и после твоей выписки она останется у нас. И обещаю, что верну тебе дочь, лишь убедившись в верности твоей клятвы, в ее претворении в жизнь. Ни грамма, ни разу, никогда, ежели желаешь остаться матерью и при ребенке. Но и не только это. Сразу после больницы приведешь квартиру в порядок. Сама, за свой счет, чтобы выглядело убедительно. Нет, Жанночкину комнату я отремонтирую и меблирую сам, ибо те остатки койки, кои и нарами назвать с натяжкой сложно, я унесу на помойку. Надеюсь, ты меня поняла. Никаких оправданий не принимаю, ибо в курсе твоих финансовых возможностей. Бюллетень оплатят, так что, деньги будут для ремонта. А уж тарелку супа и халат, оставшийся от моей жены, Жанна перешьет и тебе принесет. И ни копейки трат на алкоголь. Знай, я буду жесток и беспощаден. Женщина слушала, затаив дыхание, и верила, что поблажек от человека, убившего такого страшного бандита, ждать не придется. Да и за эти короткие трезвые дни мозги слегка проветрились и избавились от пьяных паров. Побывавши за чертой жизни, Елена уже жадно жаждала еще надолго оставаться в этом прекрасном мире, где, оказывается, у нее есть любимая и любящая прекрасная дочурка, не презревшая и не возненавидевшая ее, мамашу, за все эти подлости, что мать сотворила дочери. Неужели после пережитых страхов у нее хватит совести, свести на нет то малое, которое выявилось и получилось в отношениях с дочерью? Когда Константин вернулся к девчонкам, то те, словно и, не заметив его исчезновения и появления, продолжали весело щебетать на всю палату. Однако когда Константин уселся на свой стул, Жанна внезапно посерьезнела и тихо спросила, жадно вглядываясь в ожиданиях ответа: -Ты был у нее? Как она там? -Лучше, гораздо лучше, - спокойно ответил Константин и добавил: - И теперь думает, как дальше жить. Но я ее предупредил, что в прежнюю квартиру к прежней матери я тебя не отдам. Мы так с Валюшкой решили. Пусть поначалу приведет себя и квартиру в нормальный человеческий вид. Жанна тихонько хихикнула в ладошку, удивив своей реакцией и Константина, и Валю. Они, если признаться, ожидали легкого возражения, согласия, но не смеха. И что ее так развеселило? -Ты чего? – спросила первая ее Валя. -Смешно немножко, - стушевалась Жанна. – Просто я за всю жизнь никогда не видела и не помню трезвой. Нет, по утрам, когда она еще не напивалась и просила у меня прощения, то она была немного трезвой. Только ужасно некрасивой и кошмарно неряшливой. Ну, такая вся измятая. А ведь моей маме всего-то 28. Она почти на десять лет старше тебя, Костя. И уже настолько состарилась. Это, наверное, из-за вина. Оно старит и уродует людей. -Ты не переживай, Жанночка, - успокаивал ее Константин. – Вот поумнеет, подлечится, в квартире красоту наведет, и мы потом кое-какие платья и костюмы от нашей мамы тебе отдадим. Чтобы ты для своей мамы перешила. И еще в подарок за ее старания купим малость косметики. Сама потом себя не узнает. Но потом, когда полюбит такую себя, не пожелает уже возвращаться в прежний вид. Оставили они Жанну в хорошем настроении. Оттого и у самих на душе было радостно и весело. -В кафе? – спросил Константин дочь, лукаво ей подмигивая. – По стаканчику сока и по мороженому. Считаю, что такой хороший день мы обязаны и имеем право отпраздновать. Какое все же счастье, Валюшка, что ты у меня нашлась! И как это я дальше смог бы жить без тебя! А вот теперь мы даже совсем здорово заживем. Я летать начну, зарабатывать много-много. А Жанночкина мама во время моих командировок за вами обеими присматривать будет. -Папа, а ты поверил ей? – с сомнениями в голосе спросила Валя Константина. – Ну, сама не знаю даже, как бы сумела простить ей за все эти беды, причиненные дочери. Это же настолько жестоко по отношению к собственному ребенку! Наша мама была настолько славной, и то я часто на нее обижалась из-за ее работы. Она там вся жила. И мне очень редко уделяла внимания. А когда ты бывал в командировках, то я ее совсем почти и не видела. Хорошо, хоть тетя Маша с тетей Любой немного помогали. Я с Юлькой и Аленкой порой заиграюсь, а они меня и покормят, и про уроки спросят. Дома еды всегда полно было, но ведь ты сам меня приучил, чтобы я не кусочничала. Вот потому маленько и страдала. -Бедный мой ребенок, - усмехаясь и прижимая левой рукой к себе, пожалел Валюшку Константин. – Но ведь мы ее все равно любили и все ей прощали, правда? Она тоже любила нас и заботилась, покупала все. -Правда. Жалко очень, что погибла. Сейчас, кажется, я и обижаться не стала бы, лишь бы жива была. В кафе Константин предоставил все права выбора дочери, и сам лишь расплачивался и носил стаканы с соком и вазочки с мороженым на стол. Уже за столом Валя сама слегка испугалась обилия сладостей и прочих вкусностей, набранных по жадности. И с сожалением печально констатировала: -Все не съесть. Будет обидно оставлять на столе. А забрать домой, ну никак не получится. -Да нет, - смело и твердо уверил ее Константин. – Лично я, сильно голоден, съем кошмарно много. Так что, волнения твои понапрасну. Такие прелестные блюда оставлять не будем. Валя весело хихикнула и торжественно приподняла стакан с соком для праздничного тоста. -С праздником, папочка, с нашим, с общим торжеством! Мы теперь всегда будем вместе, и ни за что не расстанемся. Не успел Константин взять в руки свой стакан, чтобы поддержать славный тост дочери, как за их столик без ведома и без спроса уселся мужчина, где-то возраста чуток младше Константина. И с таким же стаканом вишневого сока в одной руке, и с полной вазочкой мороженого в другой. Он быстро поставил вазочку на стол, а стакан с соком скоренько протянул к Валиному, чтобы так же поучаствовать в праздничном застолье, словно такие слова и его коснулись. -Позвольте и мне присоединиться к счастью и радости отца с дочкой и к твоим, Валя, словам, - поторопился перебить Валентину незнакомец. – Я рядом с вашим счастьем заряжусь задором и удачей, и успехов в будущих начинаниях. Нечаянно услыхал, вот и поспешил побыть с вами. -А мы вовсе и не будем возражать. Правда, дочурка? – весело проговорил Константин, совершенно не собираясь обижаться на бесцеремонность посетителя. Подумаешь, им хорошо, и человеку тоже хочется порадоваться вместе с ними. – Только тогда тост и за вами. Мы-то знаем причину нашей радости и праздника. Вот потому хочется малость чего-нибудь из ваших уст услыхать. -Правда, папа, правда! – веселилась Валя, искренне обрадовавшись появлению такого интересного незнакомца. – Говорите теперь вы, чтобы получился общий тост, - обратилась она к посетителю. -Говорю, - гость встал и торжественно вытянул руку со стаканом вперед. – Жизнь впереди длиннющая, сюрпризов ожидать предостаточно за такой срок. Но больше в вашей жизни таких черед бед и несчастий нам абсолютно ни к чему. Согласись, Костя, хватило с излишком. Я думаю, что после всех катаклизмов и таких внезапных черед исправлений и возвращений вас ждут и обязаны быть теперь лишь удачи, успехи и куча радостей. Пьем за это. -Ой! – удивилась Валя, вопросительно поглядывая поочередно, то на отца, то на гостя, в ожидании ответа на этот внезапный откровенный тост. – А вы все знаете, да? Папа, это твой знакомый дядя? Вы работаете вместе с папой? Папа, а почему ты меня не познакомил с дядей? -Да нет, - сам слегка ошарашенный и в непонимании пожимал плечами Константин, пытаясь признать в этом незнакомце кого-либо из товарищей по работе. – Вроде как мы и не знакомы. Но, так мне кажется, что вы про нас многое знаете. Просто мы с тобой, Валюшка, в нашем городке слегка прославились своими бедами, а потом удачами. Вот этот товарищ оттого и знаком с нашими перипетиями. -Ну, Валюшка, поделись, как тебе райский сад понравился, слишком надоел, или неплохо в нем жилось? Нудный, чуток, правда? -Папа, а ведь про тот загадочный сказочный лес он не должен знать? Мы про него лишь Бучельниковым и Даминовым рассказывали. И всего на всего только им. Вы, наверное, подслушали, да? -Друзья, - незнакомец все-таки прикоснулся своим стаканом с соком к их стаканам, и немного отхлебнул из своего. Давайте сразу перейдем на «ты» включая и тебя, Валюха. Я не подслушивал вас, ничего из ваших уст не слыхал, поскольку, будь простым человеком, не имел бы таких возможностей. А откуда и почему владею такой секретной информацией, так для того и пришел к вам. -Знаю, папа, я все знаю, - внезапно с уверенностью заявила Валя, поняв и разоблачив этого незнакомца. – Так это вы меня и поместили в этот лес, тем самым от смерти и спасли. Ведь тогда я просто сгорела бы вместе со всеми. Ой, мы же на «ты» договорились. А как тебя звать? -Ангел. Имя такое у меня. -А ты добрый Ангел? Мой Ангел-хранитель, да? Но почему ты меня одну только спас? И почему так долго в том лесу удерживал? Мне уже так страшно сделалось в последние дни, что и жить вовсе не хотелось. Казалось, что ни за что из него теперь не выберусь. -Выходит, - вмешался в разговор Константин, сам принимая слова Валентины за истину, но ошарашенный и пораженный этой внезапной встречей, могущей разъяснить некие мистические и колдовские события последних дней и месяцев. – Так мы тебе обязаны спасению Вали? Спасибо. Ты вовремя забросил ее в этот райский лес. Не знаю, кто ты, и как это у тебя получается, но благодаря твоим манипуляциям моя дочь осталась в живых. Да, а почему, если ты такой могучий, позволил погибнуть остальным? Там полно было и детей, как Валя. -Нет, друзья мои, я хоть и Ангел, и могущий много чего в этом мире сотворить, как добра, так и зла, однако, спас твою дочь, Ангел другой. К тому же злой. Или, как мы таких называем, Падший Ангел. Хотя, свершая этот недобрый поступок, он спас от неминуемой гибели тебя, Валя. Но, забрасывая тебя в этот лес, он абсолютно не собирался спасать, поскольку не ведал о будущей катастрофе. И не предполагал о ней. Все случилось без его участия. Однако, пытаясь свершить зло, у него вышло добро. Нет, злым его называть неправильно и не нужно, поскольку человеческие чувства нам непонятны. Неточен, малость. Понятны, однако, у самих нас, их просто нет. Интеллект, программа, определенные правила в наличии, а чувства отсутствуют. А это Падший Ангел сломался и нарушил непроизвольно каноны, кои являются нашими основными профессиональными обязанностями. Нельзя нам и не полагается по статусу вмешиваться в судьбу отдельных человек. Даже если им и грозит гибельная беда. Ваши течения жизни – явление природное и самостоятельное. Вы сами творите, как добро, так и зло по отношению друг к другу. Хотя, в силу высокого интеллекта появляются стремления к общению с вашими особями. Но, особенными, и чем-либо отличными от общей массы. Порою и вмешиваемся в течение судьбы своих подопечных, творя добро, оберегая, а иногда помогая выходить из тупикового лабиринта. А этот, заболевший Падший Ангел, стал на тропу вреда и пакостей. Тем самым, увеличивая зло, что противоречит нашему имиджу. Следящие за нами Апостолы, такое имя мы им дали сами, и потому в общениях зовем Апостолами, стараются не допустить и благих намерений, чтобы не нарушить ход истории и судьбы. Но к благим поступкам относятся щадяще. И Ангелам, творящим добро, порою прощают их порывы. Однако за зло они карают строго и жестко, как и поступил в данную минуту Апостол по отношению к этому Падшему Ангелу. Вот потому я и предлагал тост, поскольку твой вредитель изолирован, перекодирован и перепрограммирован. А также, он взят под строгий неустанный контроль. Я, Константин, хочу рассказать тебе твою личную биографию. Вкратце пройдусь по твоему жизненному пути. -Да вроде как, мы с Валей обо мне все знаем. Ничего нового ты нам не сумеешь приоткрыть. Если только чего из тайного, о чем я даже дочери не говорил. Так мне и сейчас хотелось бы свои тайны сохранить в секрете. Странный ты какой-то, Ангел. Так рассуждаешь, словно сам не человек, а некто главный, стоящий над нами. Вообще-то, мы с дочерью атеисты, в бога не веруем. Наша библия – Дарвин со своей теорией эволюции. И про Ангелов с Апостолами лишь в книжках читали. Хотя, ты и в самом деле, обо мне слишком много знаешь. Даже любопытно послушать. Единственное, о чем хочется предупредить, мое сокровенное не публикуй. -Просьбу удовлетворяю, хотя, честно признаюсь, ничего скрытого не планировал обнародовать. И в теистов не собираюсь вас агитировать. Ваша вера – дело личное и независимое, во что вмешиваться неэтично. Потом, после экскурса по тебе, расшифрую некоторые моменты и приоткрою свои тайны. Разумеется, по максимуму отвечу и на вопросы. А сейчас о тебе любимом. -Послушаем, Валюшка, что дядя расскажет интересного? – хихикнул Константин, но иронии в его смешке не наблюдалось. Он всерьез заинтересовался этим незнакомцем с его проницательностью. -С удовольствием, - смешливо улыбнулась Валя. – Мне самой хотелось бы узнать кое-чего нового о своем папе. -Нее, Валюха, уши не раскрывай на всю мощность, - категорично не согласился Константин. – Ангел обещал мои личные тайны сохранить в секрете. А потому лишь общеизвестное и приготовься слышать. -Ба, так это неинтересно, - разочарованно развела руками дочь. – Все, что я знаю, повторно не хочется слушать. -Так я с комментариями, - возразил Ангел. – Тебе понравится. -Тогда мы слушаем, - хором попросили отец и дочь, готовые послушать свои биографии в видении постороннего Ангела. -Так вот. Жил был мальчик Костя, - приступил к повествованию Ангел. – Хороший, симпатичный, любимый и обласканный родителями, уважаемый пацанами во дворе и соседями по дому. В школе мальчик Костя всегда был в почете. Нет, круглым отличником он не слыл, поскольку и таких уж высоких требований к нему никто не предъявлял. А он и сам не стремился, потому что любил почудить и чуть-чуть похулиганить. В пределах разумного и допустимого. Об авиации мечтал с детства. Заранее разузнал и проведал со всеми подробностями о КЛУГА (Кременчугское летное училище гражданской авиации). Кстати, единственное училище в стране, готовящее вертолетчиков для аэрофлота. Гладко, без сучка и задоринки проходит медицинскую комиссию, легко сдает экзамены. Мальчик не курит и не пьет, потому и не видит внешних причин, могущих помешать учебе. Жена Вера. Красавица, умница, и ее стремление воздвигаться по карьере лишь только блага приносит в семью. Кстати, Галина Гордеева бессовестно врала. И ты большая умница, что не поверил ей. Верной он была тебе до самой смерти. Точнее, нелепой гибели. Да и ты ее любил искренне, уважал и ее одну считал своей женщиной. Ну, и что мы имеем? Хороший, просто замечательный муж, любимая и любящая жена, прекрасная работа, приносящая в душу радость, а в семью блага, верные и преданные друзья, которые всегда рядом. И, разумеется, самая любимая дочурка, о которой мечтал все командировочные дни. И с которой ты с великой радостью и с большим удовольствием проводил отпуска. И еще, уважение и почет в летном отряде. Константин, по жизни и для полноты благополучия тебе не хватало лишь нимба святого над головой. Во всех сферах своей жизнедеятельности и в самом бытие ты купался в счастье и благе. Кстати, Валя, я про Ангела-хранителя. Не ваш я Ангел, а потому не мог хранить ваше счастье. Как раз вашим личным Ангелом оказался этот Падший. Нет, он таким не появился на свет, и все годы просто честно исполнял свои прямые функциональные обязанности, про которые я чуть позднее поведаю. Так это поначалу. И он, точно так, как и я и другие Ангелы, дабы скрасить серые будни, знакомился поближе со своими подопечными, коих считал достойными общения, посещает их сны, ведет светские беседы, немного поучает, подсказывает. А в экстремальных ситуациях даже помогает и оберегает. Только вот нечто непредвиденное произошло с ним после близкого знакомства с тобой. Нет, не морщи лоб, не напрягай извилины и не пытайся вспомнить нечто из биографии, чего не происходило. Мы с вами встречаемся без вашего ведома и без нашего личного присутствия. Виртуально, если тебе такое слово ведомо. Вы даже об этом и не догадываетесь. Вполне возможно, что где-то в неведомом и малоприметном уголке его интеллекта эта червоточина уже давно зародилась. Только она заметно выросла и проявилась после близкого и детального знакомства с тобой бредовой, жестокой и подлой идеей. Все это можно рассмотреть в таком ракурсе, как человеческом. А у него всего на всего просто слегка сбилась программа. Ну, ужасно трудно среди миллионов субъектов рода человеческого найти настолько благополучного и судьбой обласканного, как ты, Константин. Ну, все вокруг тебя благоухает и излучает чудные ароматы и звуки. Даже слишком приличный излишек меда просматривал в твоей судьбе этот Падший Ангел. И он решил отнять у тебя все, лишить тебя тех составляющих, из чего состоит счастливая жизнь. Только на нас наложено жесткое табу на личное вмешательство в судьбы людей. Вот и начал он творить зло исподтишка, чтобы само зло наглядно исходило от внешних факторов. И начать решил с жены, с главной основы и фундамента твоего счастья и благополучия. -Вам же запрещено убивать! – внезапно увидев и поняв причину всех бед, в отчаянии воскликнул Константин, напугав своим вскриком дочь. Но, поняв излишность этого ора, сумел справиться с эмоциями и быстро взять себя в руки. И проговорил уже тихо и спокойно: - Сам же только что признался в запрете, в табу на злое вмешательство в судьбы людей. Почему тогда позволили ему это подлое убийство, за что лишил он жизни двух невинных? -А никакого убийства и не было, - абсолютно спокойно, словно продолжал свое повествование, ответил Ангел. – У него был разработан четкий и идеальный план развала семьи с помощью четы Гордеевы. Кстати, которые включились в помощь, сами того не подозревая. Однако твоя Вера не соблазнилась на флирты, хоть и привлекательного, но абсолютно ей ненужного мужчины. Но ведь постоянными подозрениями и пошлыми намеками, можно разрушить даже такую крепкую и идеальную семью! Однако в его планы грубо и жестоко вмешивается водитель самосвала, прервавший жизнь обоих предполагаемых гипотетических любовников. -Значит, в ее смерти он не виновен? -Косвенно. Он постоянно сводил их вместе в один автомобиль. В его. Не вмешивайся он, то, допускаю, не было бы и этой аварии. И самолет с твоими родственниками рухнул на топливозаправщик на взлетной полосе города Красноярска не по его вине. Однако если бы Падший Ангел не изъял за несколько секунд до катастрофы твою дочь, то и она погибла бы вместе со всеми. Ведь планы от всех катаклизмов у него не менялись. Проверка на прочность продолжалась независимо от таковых помех. Просто он, согласно второго пункта плана, лишал тебя твоей любимой дочери, без которой твоя жизнь вообще не представлялась. А смерти ей он не желал и не планировал. Просто вовремя изъял из самолета и забросил в искусственный лес-оазис. В райский сад, как сами вы его назвали. Даже не предполагаю, как долго он собирался ее там удерживать. Но, думаю, не слишком долго. Долго беспредельничать Ангелы безнаказанно не могут. Очень скоро настолько увлекаются, максимально переходят границы допустимого и дозволенного. Оттого засвечиваются перед Следящим, или, его мы их называем, Апостолом. И наступает жесткое наказание с исправлением ошибок, им свершенных. Известие о гибели дочери тебя сильно сломило, удар получился чересчур жестокий и болезненный. Но не сокрушительный. У тебя внезапно возникли планы на дальнейшую жизнь с радужными перспективами. И тогда Падший Ангел решается бить дальше. По профессии. Вот тут уже он пошел на настоящее преступление, высыпав прямо под падающий вертолет голограмму с картинкой праздничной детворы. Разумеется, ты бросаешь вертолет в сторону от ребятни и разбиваешь его в хлам, причинив ко всему прочему тяжкий вред здоровью пассажиру. Твои действия следовали строго инструкциям. Кстати, двигатели он остановил, чем и вызвал законные подозрения комиссии. Сам понимаешь и знаешь, что сразу остановка двух двигателей – явление редчайшее. Он их остановил в весьма удачный момент, чтобы у тебя и мыслей не возникало о какой-то опасности. Прекрасная площадка под крылом вертолета, что даже малоопытный пилот беспроблемно сядет в аварийной ситуации. А ты развалил вертолет. И про внезапную помеху в виде праздничных детей твоя сказка звучит настолько наивно, что даже лучшие друзья отказались поверить, публично высмеяв и тем самым оскорбив и унизив тебя. Во что поверить остальным, если преданные друзья в лицо хохочут. Вмиг ты лишаешься и работы, и друзей. Такая удача несказанно порадовала Падшего Ангела. И он решает добить тебя КамАЗом, чтобы лишить ко всему прочему и здоровья, которым ты так любил восхваляться перед друзьями, женой и родными. Но в обоих случаях еже ждал полнейший облом, говоря вашим сленгом. В тебя поверил Котов, твой непосредственный командир и лучший товарищ. Не бросил, не предал, а даже наоборот, постоянно внушает и вселяет веру в справедливость, которая обязательно наступит. Да что же так не везет этому испытателю на прочность, в конце-то концов? Там Котов, а здесь тебя просто сдувает с тротуара потоком в кусты, не оставив на теле ни единой царапинки. И тогда он просто усыпляет тебя на длительный срок, чтобы создать видимость тяжких последствий аварии. Пока лично ни в жизнь твою, ни в здоровье он не вмешивается, посылая и вредя внешними факторами. И вот к тебе в руки прилетает с неба, а точнее с развалившегося балкона маленькая девочка по имени Жанна. Теперь настала моя очередь выходить на сцену. Жанна – одна из моих интеллектуальных отдушин, которую я веду с самого ее рождения. Точнее, с самого вручения ПЛИКа. Это полный личный индивидуальный код человека, который в отличие от тела бессмертен и вечен. Ты, наверное, сразу заметил некоторую странность в поведении времени и расстоянии, когда ловил летящую мимо твоих рук девочку? -Да, метры куда-то пропали, это даже зрители обнаружили. Я ведь не успевал. И вдруг она оказывается в моих руках! -Время я притормозил. С тобой я лично знаком не был. И увидел просто спешащего на помощь моему ребенку некоего молодого человека, а потому слегка притормозил ее падение, а тебя самого подтолкнул вперед, чтобы ваши линии пересеклись аккурат в предполагаемом месте ее падения. Потому и посадка получилась щадящей, мягкой, безболезненной. Но ты не просто спас и услышал благодарности, а подружился с ней. Вы настолько сблизились, спелись, сговорились, что она стала твоим смыслом и счастьем в жизни. И Падший Ангел взвыл от негодования. Назовем так его реакцию, поскольку она близка к человеческой. К людским эмоциям. Он ведь лишил тебя всего с желанием, чтобы ты выл, скулил, рыдал и бился с горя головой о стену. А ты продолжаешь после всех навалившихся бед отыскивать кусочки счастья в жизни. И вот тут Падший Ангел переходит ту запретную грань, которую переступать нельзя, оставшись незамеченным. И бедой стал факт покушения через бандита-рецидивиста на жизнь ребенка, что находится под моей личной опекой. Я тебя будил и толкал для спасения. А его, бандита, действия тормозил, позволив тебе успеть. А дальше ты действовал абсолютно самостоятельно. Кстати, героически, смело и достойно. Благодарю за спасение и за любовь к ребенку. К моему. И вот после спасения я неожиданно обнаружил вмешательство в этот процесс извне. И тогда понял, когда заинтересовался последними событиями, причину всех бед, свалившихся на тебя. Вот так и нашел я твоего испытателя на прочность, слишком далеко зашедшего со своими экспериментами. Поняв его дальнейшую опасность для своего ребенка и просто недопустимые деяния, я вызвал всплеск, чтобы привлечь Следящего. И затем мы уже втроем, так сказать, поговорили и обсудили. Вот на этом рандеву я и потребовал от Падшего Ангела, чтобы он незамедлительно вернул тебе все твои потери. И, разумеется, в первую очередь твою дочь Валю. Потому-то в твоей жизни и начались эти сказочные превращения после спасения нашей Жанночки. Я так говорю, потому что она стала такой же вашей, как и моей. Но друзья, говорю категорично, вернулись сами. Они уже давно терзались сомнениями, осуждающими собственное поведение, абсолютно противоречащее дружбе. Даже если тебе что-то и померещилось, то уж ты попытался бы завуалировать собственные ляпы, а не пороть глупость про детишек с шариками и флажками в такой глухомани. Теперь, надеюсь, тебе понятна природа всех катаклизмов, а затем удач, свалившихся на голову за последние месяцы? -Что-то более-менее прояснилось, - все еще ошарашенный и ошеломленный от всего услышанного, пролепетал Константин, боясь громко озвучивать подобную белиберду. Но он в нее поверил, поскольку этот Ангел с такими детальными подробностями излагал все события, что для недоверия у Константина основания отсутствовали. – Но ты нам обещал еще и о своей профессии поговорить. -Обязательно. Ведь мой рассказ без этого не будет полным и продолжит вызывать сомнения в его правдивости. -Нет, нет, мы верим, мы искренне верим тебе, - поспешил заверить Константин, а Валюшка весело хихикала и восторженно смотрела на Ангела, словно тот явился к ним из сказки. Ведь даже подружки, если им рассказать, в жизнь не поверят. Даже после такого сказочного ее личного возвращения. -Начну с мироздания. Ваш мир не одинок даже в пространстве. Существует бесконечная спираль параллельных миров, идущая снизу из прошлого вверх в будущее. То есть, соседний мир снизу отстает во времени на определенный промежуток. Эти миры во всем остальном практически идентичны, но не зеркально. И все по вине нашей личной, то есть, Ангелов. Вернее, главная работа которых заключена в переносе ПЛИКов. Мы принимаем ПЛИКи из нижнего мира и переносим его в тело новорожденного в нашем мире. А ПЛИК умершего у нас передаем в мир будущего. И эта работа является основной, главной и единственной обязанностью нашей деятельности. Однако некоему создателю зачем-то понадобилось для такой механической простой деятельности задействовать высокоинтеллектуальную компьютерную систему. Потому-то интеллектуал и ищет среди людей объекты общения. Иногда и вот таким образом, приняв лик человеческий. Но ведь жаждется делиться разумом, заботиться и оберегать слабейших, коими и являются представители человечества. Работа Переносчика оставляет массу свободного времени, которое мы и стараемся занять общением с избранными, коих у каждого Ангела имеется некоторое количество. Достойных особей много, но среди них мы стараемся отыскать особенных. Одной из таковых и явилась моя Жанночка. Кроме высокого интеллектуального потенциала у нее весьма огромные человеческие качества. Как желание любить, как прощать и понимать. Почему-то чаще это бывают дети, и как обычно именно с такой нелегкой судьбой. С Жанночкой этой не худший вариант. Мать ее хоть и спилась, но окончательно не остервенела и не отморозилась. Скорее всего, она сдержит обещания и превратится в правильную маму. А вы, надеюсь, останетесь лучшими друзьями. Ну, а я останусь тем оберегом и принцем в ее сне. Но вот таким вмешательством мы вносим незначительный дисбаланс. Однако, для того и существует Следящий, чтобы корректировать миры и не позволять уклоняться от заданной программы развития цивилизаций. Но и среди нас существуют различные заболевания, создающие такие отклонения от программы. И если Апостол на наши добрые дела и причуды смотрит сквозь пальцы, поскольку излишек доброты не бывает лишним, то множить зло под жестким запретом. Сами люди пусть разбираются с самим собой. Но не Ангелы, не Переносчики. Зло может значительно исказить будущее. -Так это не ты сейчас перед нами, а та же картинка, которая прыгнула на той полянке под мой вертолет? – немного осмыслив и осознав сказанное, спросил Константин. – Вы все иллюзорны и ненастоящие? -Да, все это картинка, кино. Но меня можно даже пощупать. Я же вместе с вами и ем, и пью. Однако сейчас исчезну и вновь превращусь в прежнего Переносчика, которого когда-то запрограммировали на эту работу. А сейчас я с вами прощаюсь и покидаю навсегда, поскольку не вы в моей компетенции. У вас вновь подлечившийся и правильный, но свой Ангел. А у меня Жанночка. -Да, а как же Жанночка? – удивилась искренне Валя. – Ты ей разве не расскажешь ничего про себя, ты к ней не сходишь в больницу? Ведь нам она абсолютно не поверит про тебя! -Зачем? Мы с ней и так в ее сне почти каждую ночь встречаемся. Возможно, когда-нибудь встретимся и наяву, как сегодня с вами. Если в этом возникнет острая необходимость. Пока ее я не вижу. А вам мне просто хотелось передать, что ваш Ангел, точнее, твой, Константин, поскольку Валюхин не болеет, стал обычным Переносчиком. Безопасным, и его злые причуды закончились. -Жалко. Он ведь никогда не будет таким, как ты? -Будет, но не скоро. Пока некоторое время над ним будет жесткий контроль Следящего, что не позволяет никаких отклонений. Но вы не расстраивайтесь. На это время опеку над вами беру я, поскольку вы являетесь друзьями моего ребенка. Меня на много хватит. И прощайте. Он ушел, а Валя с Константином посмотрели на стол и весело расхохотались. За время беседы они сумели все выпить и съесть, не ощутив никакого излишества. И вовсе не так уж много и было еды. -Папа, - отсмеявшись, уже серьезно проговорила Валя. – А ведь Жанна нас с тобой спасла. Ты ее все время спасал, а она нас. Очень хочется, чтобы мама ее поумнела и перевоспиталась. А вот внутри некий червячок желает обратного. И тогда Жанна навсегда останется с нами. Мама ей и так успела много зла сотворить. Я бы не простила, наверное. Хотя, если честно, то не знаю. -Валюха, но ведь Жанна никуда не денется. Она будет нашей лучшей подружкой. Зачем же для нее еще нехорошее желать? Она всегда любила свою маму и тяжело страдала из-за ее пьянок. Пусть останется с мамой. Мы же все равно никуда не пропадем. И с твоими подружками она подружится. Они согласились, и сытые, и счастливые пошли в свой дом, в котором вновь будут жить своей семьей. Пусть, пока без мамы. Но Валя постарается подыскать папе хорошую жену, чтобы семья стала полноценной, как у всех: с папой, с мамой и с дочуркой. А там, вполне реально, и с братиком.

© Copyright: Владимир Гришкевич, 2015

Регистрационный номер №0263874

от 8 января 2015

[Скрыть] Регистрационный номер 0263874 выдан для произведения: ВОЛЬДЕМАР ГРИЛЕЛАВИ ИСПЫТАНИЕ НА ПРОЧНОСТЬ Из серии «два Ангела» Фантастическая мелодрама Почему на него, такого удачливого, обласканного судьбой, начальством и любимыми женщинами, вдруг ни с того ни с сего наваливаются беды и несчастья, словно некто решил испытать на прочность и полюбоваться моментом, когда Константин сломается, сдастся на милость судьбы или просто пожелает покинуть этот страшный и опасный мир. Казалось, что все возможные беды уже случились, и их просто не существует больше и других в мире. Но этот испытатель не желает останавливаться на достигнутом, и продолжает посылать страдания и потери. Неужели несчастья никогда не закончатся? Гришкевич Владимир Антонович тел. 89062125549. 1 -Папа, папа! – на кухню метеором влетела дочь Валя и повисла на шее отца, преданно вглядываясь в его глаза, намекая, что сейчас последует просьба. – А можно мне еще Вику с Сережкой пригласить? Я совсем запамятовала про них, а они как раз только вчера ночью из отпуска вернулись. Наверное, потому и забыла, а то обязательно позвала бы. Мне они даже книжку подарили. Во, глянь! – Валя спрыгнула на пол и с такой же космической скоростью улетела в прихожую, через несколько секунд уже возвращаясь оттуда с большой и толстой красочной книгой. – Вот, видишь? «Детская энциклопедия». Интересная, просто ужас! Они специально в Москве в книжный магазин заходили и разыскали ее для меня. -Валя, зачем понадобилось для такой мелкой просьбы столько много слов и кошмарное изобилие фактов необходимости их присутствия? – улыбнулся Константин, прижимая голову дочери к груди и целуя ее в макушку. – День рождения твой, твои гости и твое право приглашать всех, кого посчитаешь нужным. Тем более, уж Вику с Сережкой, так просто обязана позвать. -А мама не станет ругаться, что так много слишком позвала? – с сомнением в голосе спросила дочь. – Мы же с ней уже всех гостей еще вчера обговорили, а тут почти в два раза больше. -Мама? Та к ее приходу, мне лично так кажется, вы уже напразднуетесь за столом и умчитесь на улицу. Ну, а уж разносолов и прочей снеди мы с тобой с запасом наготовили. Я, вон, целый казан плова готовлю. А вчера с мамой и с твоей помощью тазик оливье настругали. Так что, зови всех желающих. Все же исполняется двенадцать лет. Такое раз в жизни случается. Никак нельзя в такой праздничный день по мелочам отказывать. Гулять, Валюша, так гулять! -Папа, а ты с мамой, что подаришь мне? Я ведь родилась, а подарка до сих пор не вижу, - попыталась выведать такой секрет Валя у отца. – Ты знаешь, мама, наверное, уже похвалилась. Скажи, я не выдам тебя. -Не спеши, - спокойно пожурил Константин, не поддаваясь на провокации, но и пытаясь оправдаться в своей беспомощности. – Мама с работы заедет в магазин и купит тебе подарок. Она обещала, а, стало быть, обязательно исполнит. А вот что именно, так я совершенно не знаю и даже не представляю. Она мне специально не говорила, догадываясь о моей лояльности и неспособности устоять перед твоим напором. Ну, а мой личный вклад ты наблюдаешь на столе. -Хорошо, папочка, я согласная и потерпеть, верю, что не знаешь, - радостно воскликнула Валя и быстро умчалась на улицу. -Где-то через час объявляю общий сбор. У меня уже почти все готово, - прокричал вслед ей Костя, сомневаясь, однако, что был услышан и понят. Ну, и не страшно вовсе, в окно позовет, так мигом принесутся. Они, то есть, все приглашенные гости, уже все во дворе собрались и готовы к застолью. Константин Михайлович Сафронов, 33 лет отроду, готовил праздничный стол ко дню рождения своей дочери Валентины, которой как раз сегодня и исполняется, или, если бросить взгляд на часы, то уже исполнилось двенадцать лет. Супруга Вера сегодня на работе. Можно было бы и на завтра перенести празднование, на субботу, но Константин сам отговорил и так постановил. А зачем? В чем смысл, коль все равно вся кулинария падет на руки и плечи его, поскольку такие празднества Вера всегда пытается взвалить на него, поскольку опыта и умения больше. Константин – пилот вертолета Ми-2, два дня назад прилетел из командировки, и теперь ровно две недели, считая от дня возвращения, будет отдыхать дома, иногда пару раз в неделю на один часик навещая управление и штаб своей эскадрильи. А у детей начались летние каникулы. Вот по совокупности таковых причин, кстати, весьма уважительных, Константин и напросился сам лично, и устроить дочери настоящий детский праздник. Во-первых, без присутствия взрослых, одни дети, лишь под его руководством. Пусть сами веселятся по своим желаниям. Ну, а он уже потом под вечер с женой и двумя семейными парами, лучшими их друзьями, посидят в тишине и по-взрослому с вином для женщин и водкой для мужчин и отметят день рождения дочери. Такое крупное детское застолье, которое и явилось его личной инициативой, он решил и разрешил дочери впервые лишь в этом году. В прошлые разы самые близкие друзья собирались в ее комнатке с лимонадом и тортом, а взрослые в зале чествовали в большой комнате отдельно. Сейчас Константин посчитал, что ребенок вступает в эру юношества, то есть, то же самое, но только женского рода. А потому позволил отпраздновать расширенно и торжественно. Пусть порадуется подаркам, общением и щедростью отца. Константин с дочерью дружил. Свои секреты Валя чаще посвящала отцу, чем матери. Да оно и ясно. Хоть у Кости работа и командировочная, но ведь каждые полмесяца он полностью дома, даже круглосуточно. И еще они с дочерью все отпуска, которых у Константина было два, проводили в разъездах. Супруга Вера гораздо больше времени, чем семье, посвятила своей работе и карьере. У нее высшее торговое образование, вот в торговле она и растет ежегодно все выше и выше по должности. Константин особо не вникал в ее дела и в саму специфику профессии жены Веры. В последнее время ее должность значила нечто вроде как главного ревизора по качеству по всему городу Вороховска. А сама она числится на этой должности в областном центре Азимовск. Как понимал Константин, так ее статус где-то рядом стоял с инспектором Садовским. Таковой имеется в объединенном отряде (ОАО), который числится аналогично в штате летного управления Гражданской Авиации. В общем, страшный для пилотов человек. При нечаянной встрече хотелось спешно перейти на другую сторону улицы. Придраться, мог даже к столбу, что стоит не по параграфам, и запросто получить от него попытку оправдаться. Вот и Вера достигла таких высот. Ходить с ней в магазин было смешно и неловко, поскольку деньги за товар продавцы брать отказывались, считая честью само посещение без упреков и серьезных замечаний. Или сам завмаг выскакивал из своих апартаментов и спешил завернуть, упаковать и проводить к выходу. Да и зарплата у Веры была не меньше, если даже не превышала Костину. Разумеется, не подразумевается истинная, а с учетом взяток и преподношений. Однако, осудить муж свою жену взяточницу не мог, поскольку здесь на юге чинопочитание было узаконено обычаями. И подарки в виде купюр и товара считались знаком уважения и признания, а не преступлением. Выключив под казаном газ, Константин накрыл плов полотенцем и свистнул в окно, весело помахав толпе, в центре которой нечто азартно рассказывала дочь. Для детворы такой сигнал послужил стартом, словно озвученный выстрелом из стартового пистолета. И толпа с места рванула к подъезду, наполняя дом громкими криками и стуком каблучков по лестнице. С силой распахнулись входные двери, и уже аналогичным шумом наполнилась прихожая, а за нею вскоре и зал, где на всю комнату стояли два стола, заставленные бутылками и салатами. Через несколько секунд наступила удивительная тишина, сопровождаемая лишь стуками вилок по тарелкам, напоминая о присутствии детей в квартире. Константин тихонько заглянул в комнату и с ужасом заметил опустошенные и тщательно вылизанные вазочки. Срочно необходимо спасать положение пловом. Раскладывать его по блюдам он решил излишним, а потому, прихватив таган для казана, принес горячее блюдо в той же посудине, что и приготовил. Сами пусть себе накладывают по аппетиту. А аппетит у них оказался отменным, поскольку и эта посудина опустошена была вмиг. И лишь сытые лица и довольный вид детей успокаивал и вносил баланс в нервную систему Константина. Праздник живота удался на славу. Уничтожив все запасы съестного и пития, имеющиеся на столе, детвора с визгами и криками высыпалась во двор, продолжив свои игры и празднование дня рождения на улице. -Спасибо, папочка! – успела на секунду, на кухню вбежать Валя, чтобы прокричать слова благодарности, и умчалась догонять друзей. -О, боже! – только и смог простонать Константин, окидывая взглядом погром на праздничном столе, немного сожалея уже о замысле такого крутого и крупного детского торжества. – Это же, как мне к приходу жены и гостей, уже взрослых, восстановить торжественность и наполненность? Да, опустошили начисто, придется тащиться на кухню и все начинать готовить сначала. Но ведь гости уже приглашены на вечер, и придут обязательно, невзирая на заморочки Константина. А потому, нытье и стенания тут ни к чему и абсолютно неуместны. Благо, горячая вода под рукой. Вот только зря он позволил детям сбежать и так безрассудно распустил помощников. Хотя бы на кухню свои тарелки снесли бы. Эх, тяжело вздохнул Константин и, засучив рукава, но только в уме, поскольку был лишь в шортах и голый торс, взялся за дело. Но не с уборки стола, а с чистки картошки. Решил для жены и друзей в этом же опустевшем казане приготовить картошку с мясом в соусе. Поскольку, как уже говорилось, дома он по две недели пребывал круглосуточно, то кухню и кулинарию возложил на себя. Не станешь же дожидаться позднего прихода жены, а рано она с работы никогда не возвращалась, и требовать от нее ужина. Наоборот, к ее появлению стол бывал накрытым набором из многих блюд. Вот и дочь радуется нормальному питанию, когда папа дома. Поскольку в ее отсутствие, а тому он научил дочь с первого класса, она готовила сама себе самостоятельно. Ну, макароны, гречневую кашу и, разумеется, яичницу с ветчиной. Это уж каждый день. Хорошо, что в школе полноценным обедом кормят. А сам Константин курс кулинарии проходил в командировках. Чаще на оперативных точках готовить приходится с техником самостоятельно. Так вкусней, полезней и много крат дешевле ресторанных обедов. И безопасно для желудка. Денег на еду Константин не жалел. Но ведь под началом техника, который лучше на ужин пару бутылок вина выпьет, чем будет тратиться на ресторан, всему и обучишься. Потому и готовят чаще на пару. А последние несколько лет Константин летает в командировки вместе с Ахмедом. Узбек по национальности и большой знаток азиатской кухни. Этим премудростям он и обучил Константина. Погром на праздничном столе лишь страшен был для глаз. Но уже через час от него и следов не осталось. И посуду перемыл, и сами столы прибрал, оставив лишь один для вечернего ужина в кругу друзей. Комната вновь готова к приему гостей, а времени еще запросто пару часов оставалось до застолья. Константин включил газ под казаном и развалился в кресле у телевизора. Сама передача не столь и важна была. Главное – фон и отдых тела. А усталость уже в кресле ощущалась неслабая. Казалось, словно пробежал марафонскую дистанцию. И потому сам процесс отдыха доставлял неописуемую радость и наслаждение. Оттого звонок в дверь вызвал легкое раздражение и недовольство. Явно, не свои звонят, поскольку время прихода гостей пока не наступило. И жена обязательно задержится, потому что сразу после работы за подарком зайдет в магазин. Она уже явно по телефону заказала у директора универмага, но заехать за ним все равно самой нужно, чтобы оценить и срочно заменить, если не понравится. Даже с Константином не пожелала поделиться тайной подарка, поскольку догадывалась, что папа не выдержит пытливых вопросов любимой дочери, расколется, как грецкий орех. А Вера желал преподнести дочери именно сюрприз, а не обычный подарок. Вот теперь сюрпризом он явится и для Константина. Дождался повторного звонка, чтобы убедиться, что пришелец не ошибся адресом и имеет страстное желание, попасть именно в эту в квартиру, а не этажом выше или ниже. Весьма настырный и требовательный посетитель, и просто так тишиной от него не отвяжешься. Константин нехотя оторвался от кресла, мысленно посылая настырному гостю ряд нелицеприятных эпитетов, и, шурша тапками по полу, потащился навстречу тому, кому желалось попасть в его квартиру. Глазок показал, что пришелец женского рода и абсолютно незнаком Косте. Тогда кто и зачем? Константин призадумался возле двери и пока не спешил ее открывать. Авось исчезнет или рассосется самостоятельно? Тем более, что чужих мы сегодня не ожидаем, и они нам совершенно без надобности. Третий звонок, прокричавший свою трель над самым ухом, слегка напугал своей неожиданностью, заставив вздрогнуть и поспешить с открыванием дверей. Перед ним стояла ухоженная, весьма модно и прилично приодетая женщина, с шикарной прической, благоухающая духами и прочей косметикой. На вид можно дать лет сорок. А ежели ей фактически больше, то сохранилась просто чудесно, поскольку некоторые части ее тела, неприкрытые туалетом, говорили о возрасте дамы. Однако, что весьма шокировало и заинтриговало Константина, в таких вечерних шикарных нарядах по каким-либо вопросам либо поручениям не ходят. Стало быть, как ему и должно показаться, зашла по пути в ресторан. -Здравствуйте, - наконец-то решился Константин после непродолжительного визуального осмотра и изучения объекта поприветствовать незваную гостью. – Мы точно в эту квартиру желаем попасть, или просто наугад кнопку нажимаем? Мне показалось, что нас пока до сих пор никто не удосужился представить. Если вы точно ко мне, то назовем друг другу свои имена. -Здравствуйте, - ответила мягким приятным голосом красивая женщина, намекая своим движением вперед, что предполагает задавать вопросы и объяснять причину своего появления перед Константином внутри квартиры, а не на пороге при распахнутых дверях. Разумеется, Константину хотелось закрыть тему прямо у порога, но воспитание не позволило грубо перекрыть путь гостье вперед. И он, хотя и с легким опозданием, максимально вежливо и учтиво пригласил даму внутрь своих апартаментов. Немного призадумавшись, он все же решился проводить даму в зал, поскольку на кухне слишком все перегружено кулинарными изысками будущего застолья. А здесь лишь один пустой стол, хоть и прикрытый цветастой скатертью, намекающей о предстоящем празднике. Вполне возможно, что такой факт с картинкой, намекающей на скорое появление гостей, поторопит гостью и заставит свои важные вопросы сократить до минимума. Ему сейчас не хотелось ни с кем и ни о чем болтать. -Вас звать Константином? – первой задала вопрос гостья, усаживаясь в предложенное кресло. Сам Костя сел на диван. -Думаю, что да, вы почти угадали с моим именем, - согласился с легкой иронией в голосе Константин. А чего эта кукла спрашивает? Если сюда притащилась и собралась беседовать, то имя где-то узнала заранее. Но, так думается, что не за одним лишь таким ответом притащилась. – А вас? -Меня звать Галина. А фамилия Гордеева. Вам ни о чем не говорит моя фамилия? Мне кажется, что вы ее должны слыхать, - загадочно, с ухмылкой спросила гостья, выдавливая на устах некое подобие улыбки, словно ожидая некую неадекватную реакцию на такое ее заявление. -Очень приятно. Ну, раз вы решили обходиться именами без отечеств, то, считаю, можно и так, - уже раздражаясь и желая поскорее избавиться от этой Галины, но по-прежнему учтиво проговорил Константин. – Но нет, мне ничего ни фамилия, ни ваше имя не сказали. Среди моих знакомых с такими ФИО я не припоминаю. Хотя, в параллельном классе, но это уже из далекого школьного прошлого, припоминаю такового. Однако, не думаю, что он и является вашим супругом. Тот был гораздо моложе вас. Как раз моих годков. -Вы меня так старите? Вообще-то, не совсем тактично напоминать даме о ее возрасте, или, как вы намекнули, о старости. -Я вас не собираюсь старить и определять ваш возраст, - поторопился исправить такую досадную оговорку Константин. Хотя, чего она хотела, если и так простым глазом виден ее возраст, явно на несколько лет превышающий Костин. – Просто вы все-таки малость старше меня, простите, но такое видно сразу. Ну, а ваш супруг, разумеется, еще на несколько годков. Вот из таких соображений я и исключил своего школьного знакомого. Кстати, весьма слабо. -Хорошо, прощаю вашу излишнюю откровенность. Да я и не пытаюсь скрывать своих лет. Они мои, и отказываться от них грешно и неправильно. Это могут иные стараться молодиться, притворяться излишне молодыми, хотя намного старше меня. А я свою цену знаю. Признайтесь, что и вас могла заинтересовать моя внешность, встреться мы в иное время и в другом месте, - спросила Галина и всем своим видом, взглядом и ужимками изобразила попытку флирта. -Нет, - внезапно грубо и резко отверг Константин ее заигрывания. – Я иного склада и характера. И в особенности именно в такое время. Дело не в предстоящем празднике, а в факте недавнего возвращения из командировки. У меня свои принципы, хотя, мне не хотелось бы озвучивать их, поскольку мои слова сейчас ближе к оправданию, - добавил он, слегка уже нервничая, поскольку эта кукла своими ужимками и неуместными намеками ему порядком поднадоела. -Мой муж Семен Гордеев, директор центрального продовольственного магазина по улице Карла Маркса, - продолжила она, не замечая нервозность Кости. - А ваша супруга, насколько я проинформирована, Вера, и работает она в торговой инспекции. Я правильно говорю? -Возможно и так, - пожимая плечами, отвечал Константин, еще совершенно не улавливая причину явления этой крали и ее вопросы, с которыми она пришла к нему в такой неурочный час. – Можно и такое допустить. Нет, имя вы назвали очень точно, а все, что касается ее работы, так я такими подробностями абсолютно не интересуюсь. Вы извините, но меня ждут спешные дела. Так что, постарайтесь изложить свои претензии короче и побыстрей. Нет, правда, я вас не гоню, но сегодня день рождения дочери, - внезапно слегка смягчил тон Константин, понимая, что так грубо не стоит даже с такой дамой говорить. Лучше уж до конца поначалу узнает причину ее явления, а потом примет нужное решение. – А на меня возложена вся кулинария застолья. И сервировка этого стола. Хотелось бы успеть к приходу гостей. -И вас, я даже чересчур поражена, даже не волнует моя информированность, мои слова? – искренне удивилась гостья, абсолютно не планируя спешку и торопливость с докладом причины своего появления в этой квартире. А сам Константин как-то и не собирался напрягать мозги и строить личные предположения. Ему уже совершенно не нравилась такая странная гостья. Явно с пониженным интеллектом, который полностью поглотила красоты лица и фигура. Этого у нее хватало сполна. Даже годы не отняли. Ну, крашенная кукла, да и только. -Нет, Галя, пока из ваших слов я не уловил ни единой здравой мысли. Вы уж давайте, выдайте мне все прямым текстом. И без всяких шарад и ребусов. Ну, не такой я сообразительный, как вам хотелось бы. -Так я, вроде как, все яснее ясного намекнула. Как же проще и понятней еще можно вам говорить? -Словами. Простыми и понятными. Вот именно, что вы все намекаете и загадываете мне шарады. А мне хотелось бы услышать конкретную причину вашего явления. Некогда сейчас решать загадки. -Ладно, - усмехнулась Галина, при этом презрительно хмыкнув, явно намекая на такую глупую несообразительность Константина. – Видать и вправду, что вы совершенно не интересуетесь не только профессиональной деятельностью жены, но и ее местом провождения свободного времени. Вон, даже день рождения дочери на себя взвалили. А по- правильному, так это она и должна сделать. Константину поначалу показалось, что его супруга Вера, видать, сильно прижала этого Гордеева именно своей профессиональной деятельностью, оттого он и заслал свою жену в стан врага, чтобы, деморализуя супруга, как-то повлиять на жену и потребовать ее отстать от директора или закрыть глаза на его махинации. Вот теперь у Константина появилось жгучее желание, грубо вытолкать незваную гостью за порог и попросить ее в ближайшее время не беспокоить всякими глупостями его семью без надобности. Сами набедокурили, вот сами пусть и расхлебывают. -Странный вы мужчина, - не желая покидать кресло, продолжала сыпать шарады Галина. – Вроде, такой импозантный, сам по себе даже слишком хорош, на слабоумного не похож, а позволяет манипулировать собой, как им пожелается. Я и то давненько поняла, что они любовники, а вот вам уже об этом пытаюсь втолковать полчаса. Но вы даже не желаете понимать такой простой истины. -Кто любовники? – даже больше удивился такому откровенному заявлению, чем возмутился или огорчился. – Вера с вашим Семеном? И с чего вы такую ересь взяли, позвольте полюбопытствовать? У вас есть факты адюльтера, данные от каких-то достоверных источников, свидетельские показания? Или муж явился с повинной? Мне, пожалуйста, предъявите что-нибудь явное и безапелляционное, вот тогда мы с вами поговорим на эту тему серьезно. -Даже как-то смешно от ваших красноречивых отрицаний столь очевидного и однозначного, - сказала и для большей убедительности иронично хихикнула эта посетительница, явно уверенная, что такие намеки воспримутся адекватно. – Вам говорит обманутая жена, которую так же, как и вас обвешивают рогами, а вы продолжаете все равнодушно ерничать по такому для вас шутливому поводу. Я ведь не просто так догадываюсь, а на все сто процентов уверена. И мне соседка, она работает в магазине мужа, говорила, что они не раз на машине Семена уезжали в неизвестном направлении. А вот сейчас решилась зайти к вам, потому что хотелось бы спросить: вы знаете, где сейчас ваша жена? -А что, у вас вновь возникли подозрения, или некие предчувствия? – уже окончательно убедившись в неадекватности и излишне зараженной болезненной ревностью Галины, спросил Константин, уже порядком нежелающий слушать дальнейшие ее инсинуации. – Что вас натолкнуло на мысль, раскрыть и мне глаза на факт измены жены? Вам одной с рогами скучно стало? Понимаете, Галя, простите, что без отчества, без весьма веских доказательств я даже сомнения не собираюсь внедрять в свое сознание. Да, спорить не стану, у жены весьма щекотливая для ваших мужей работенка. И если бы я был аналогично таким же болезненным ревнивцем, то давно или свихнулся бы, или довел наш брак до развода. Ее ведь любой владелец авто и работающий в торговле, считает за честь предоставить к ее услугам свой автомобиль. Однако, вы первая, которая из всего этого сделала такой специфический вывод. Будем приводить доводы и доказательства, или продолжим высказывать догадки и предположения? -А почему вы не хотите просто на слово мне поверить? Я прибежала к вам не просто так, что мне вздумалось просто так высказывать вам свои сомнения, а потому, что видела их вместе полчаса назад, усаживающихся в автомобиль Семена. Вам такое ни о чем не говорит? -Пока нет. А вам? И вообще, Галя, честное слово, мне настолько некогда развивать ваши фантазии. И нет у меня желания принимать всякие ваши домыслы за истину. У меня дочь, и пока, тьфу, тьфу, тьфу, имеется жена, с которой семья, любовь и нажитое имущество. А вы желаете фантазиями вины все вмиг порушить. До свидания, и убедительно прошу – без веских причин больше меня не беспокоить. Я весьма дорожу тем счастьем, что имею. И не надо его губить глупостями. Прощайте и уходите. Мне на эту тему с вами скучно говорить. -Смешно, честное слово, смешно, - нехотя вставала с кресла Галина, направляясь к выходу. – Ну, как хотите. Только смотрите, чтобы не опоздать. Первый раз встречаю такого мужика, чтобы так преданно верил своей жене. Не мудрено, что потому она так открыто и изменяет вам. -Вот мне как раз на самом деле смешно слушать вас, - хохотнул Константин, ускоряя движение к выходу, чтобы не позволить такой незваной гостье задержаться. – Я уже, если верить вам и вашим доводам, обязан нестись, как сумасшедший в сторону Загса и строчить заявление на развод. Ведь даже частично заподозрив жену в неверности, я потеряю покой не только дома, но и в командировках, когда у нее полная свобода в действиях и в передвижениях. И теперь по вашей милости и по вине вашей болезненной ревности я могу лишиться всех благ? Вот это даже слишком смешно. Так любая психопатка, которой придет на ум подобный бред, может лишить меня покоя. А я привык жить в комфорте и в доверии. Иные попытки задержаться и развить шире и глубже ее домыслы, Константин пресек грубым подталкиванием гостьи в спину и захлопыванием за ней двери. Идиотка, а иной характеристики и не подобрать. Кукла ряженая. Да, красива, чертовка, привлекательна, но лишь когда молчит. И чего тогда мужа ревновать? Жена Вера тоже красива, также хороша собой. Хотя, по яркости и броскости может малость и уступить Галине. Эта фифа даже весьма соблазнительная кукла. Но уж Вера, и в этом Константин на все сто уверен, вряд ли закрутит роман с полностью подчиненным директором магазина. Не тот тип и не в ее правилах. Нечто припоминает из разговоров с женой Константин про этого Семена Гордеева. Танцует вокруг нее. Однако, не по части флирта. Всего лишь по причине пушка на лицевой части. Этому Семену страстно хотелось бы дружить. Но тогда он моментально выпал бы из числа подкаблучников. Точно так же, как и в аэрофлоте случается с подчиненными и начальниками и в их взаимоотношениях. Выпьешь пару раз, а он сразу на «ты». Ладно бы во время выпивки, а то и назавтра к тебе, как к корешу и с панибратством. Хотя, у Константина никаких подчиненных не имеется. Лишь начальство, которое очень любит выпить за счет пилота. Но таким поступком оно само и выравнивает авторитеты, что весьма не похоже на жену Веру. Строга и жестока она с торгашами. Даже взятками и преподношениями не смягчить. Даже частично поверить таким предположениям куклы Гали он не желает по таким причинам. Вот если бы жена областного ее начальства пришла на рандеву, то Константин мог бы призадуматься. Да и то после собеседования попросил бы отчитаться по таким проблемам саму Веру. Но только не к словам этой крашеной крали прислушиваться. Плевать и забить, постановил Константин, возвращаясь к кулинарным хлопотам на кухне, где вовсю кипел соус. Осталось настрогать салатов и открыть пару-тройку банок консервов. И стол готов к приему гостей, кои грянут с минуты на минуту для чествования повзрослевшей дочери. Их дочери, то есть, дочери ожидаемых гостей, уже побывали на предыдущем застолье. Теперь же на подходе супруги Бучельниковы Николай и Маша и супруги Даминовы Славик и Люба. Мужчины, так же, как и Константин, отдыхали после командировки. Что редко случается, чтобы совпали у всех троих выходные. Обычно всегда вразнобой. Ну, а их жены должны уже придти с работы. Конечно, раньше, чем обычно является Вера, поскольку у друзей правильные и обычные жены, хозяйственные и домашние. Они всегда спешат домой, чтобы там уже готовить мужикам и дочерям ужин. Николай и Славик пытались не раз прочесть Константину во время перекуров при застольях нотацию по правильному поведению жены и про излишнюю либеральность мужа. Но Константин категорично опротестовывал их попытки: -Это, стало быть, стать поперек ее карьеры? Не может ведь женщина сочетать два таких важных в ее жизни дела, как семейные хлопоты и карьерный рост. А потом, ведь сами знаете мои кулинарные наклонности. Ну, люблю я кормить своих женщин. И сам процесс создания таковых изысков мне нравится. Вовсе не собираюсь я с голодным ребенком и с пустым собственным желудком терпеливо ждать, пока Вера не прибежит с работы и в спешном порядке приготовит нам ужин, завтрак и завтрашний обед. Мы уж лучше с Валей сами вкусное нечто приготовим, а вечером мамку покормим. А потом, мужики, не забывайте такую главную и деликатную деталь, как предстоящую ночь. Нам ведь и в постель ложиться. А с кем, если она уже вся умотавшаяся? Нет, господа мужчины, даже не пытайтесь сбить меня с пути праведного. Даже если отложить в сторонку любовь к своим женщинам, то остается любовь к кулинарным фантазиям. Мне вполне хватает такого факта, что Валя перебивается собственными кашами и макаронами в мое временное отсутствие в командировке. Они хихикали, не соглашались, а Константин гнул свою политику. Ну, нравится жене ее работа, и лишать ее этих радостей считал неправильным. Ведь бывают и выходные, когда внезапно вспомнив о своем природном предначертании, Вера хваталась за все домашние дела, хотя, их практически не оставалось, если Константин дома. И жена, и мама в одном флаконе, тогда желала удивить семью кулинарными творчествами, своими кухонными творениями. Муж и дочь жадно съедали эти блюда, но Валя тихо и незаметно шептала отцу о низком качестве обеда. -У тебя, папа, лучше получается. Гораздо вкусней. А это съедать весьма тяжко и невыносимо. Но вслух при маме они вдвоем громко нахваливали ее фантазии, чтобы позволить ей почувствовать свою значимость в роли хозяйки. Однако назавтра, если что и оставалось с вечера, Константин выбрасывал ее кулинарию на помойку и готовил свои творения, которые дочь воспринимала с восторгом. -Папа, а может, скажем ей, чтобы не портила продуты? Еще отравит когда-нибудь нас. -Нет, не отравит. Я же контролирую. А потом, мне тоже хочется иногда отдохнуть от кухни, то есть, попробовать что-нибудь из маминых рук. Я не устаю, но маме приятно ведь от наших похвал! Все такие вот размышления начисто вымели из головы нелепые подозрения недавней гостьи. И Константин, уже улыбаясь, с теплотой вспоминал потешные стремления жены удивить семью своими кулинарными талантами. С дочерью Константин договорился, что признаваться маме в ее неспособностях к кулинарии, они не станут. Ведь мама и жена, зато балует и радует их дефицитными подарками, коих в магазинах днем с огнем не сыщешь. Так что, плюсы полностью уравнивают минусы. И ко всему прочему, они ведь любят свою маму. А в следующий раз он эту Галину и на порог не пустит. Вот таким необоснованными грязными подозрениями некоторые рушат стабильные, крепкие семьи. Ведь стоит только заронить зерно сомнений, как мгновенно на благодатной почве оно быстро прорастает и дает плоды. Да не те, какие желаешь обычно. Но не у Константина. Ему нужны для таких обвинений, как на суде, конкретные данные с доказательной базой. Пусть сама поначалу признается и подтвердит. А вот теперь звонок ожидаемый. Конечно, скорее всего, это не Вера, но точно уже друзья. Именно к этому времени они и приглашены. И открывать дверь он спешит с радостью и желанием. -Подарки мы уже подарили через дочерей, - сразу с порога за всех заявил Николай Бучельников, возглавляющий с большим букетом пионов в руках праздничную процессию гостей. – А цветы, как понимаешь, пока дарить некому. Надеемся, что сегодня она придет раньше? Все же праздник семейный. -Надеюсь, - радостно воскликнул Константин, запуская гостей в квартиру и сразу же указывая им направление в зал, где стол изобиловал и весь покрывался яствами, готовыми к трапезе. Нет, к праздничным подаркам вкуса. – Но нам абсолютно не страшна некая ее задержка. Я ведь предупреждал Веру, что поздравления и празднества начнутся точно в срок не зависимо от ее появления. Ладно, пусть не суетится и не спешит. Сама не слишком уважает излишнюю спешку. -Ну, Константин! – ворчливо простонала Маша, окидывая придирчивым взглядом застолье. – Ты же нам обещал на сегодня плов. Настоящий, узбекский. Мы так долго ждали этого момента, надеялись, что сегодня испробуем, а он картошку с мясом. Знала – не спешила бы. -Ага, совсем охамел мужик, в тон жены ворчал и Николай, хотя, если самому признаться, так именно такую картошку с мясом, именуемой в азиатской кухне, как соус, он даже больше всяких пловов уважал. – Да ладно бы плов, с этим еще можно с натягом согласиться. Но тут еще наблюдается полное отсутствие моего оливье! Немедля отчитайся, сачок эдакий! -Бейте, ругайте, но поначалу прослушайте мои попытки оправдаться. Нельзя сразу приговаривать, не позволяя высказать последнее слово, - повинно склонив голову, пытался защищаться Константин. – Ошибку совершил глупую, большую и непоправимую. Ну, двенадцать лет все-таки, возраст переходный. А потому пошел на поводу неких слабеньких каприз дочери, позволив ей пригласить на ее праздник всех друзей, коих пожелает увидеть за своим праздничным столом. И абсолютно не соизмерил свои возможности с ее желаниями. Честное слово, други мои, настрогал и наварил оливье с пловом полные посудины. Мы вдвоем с Верой вчера весь вечер резали, рубили. Даже для плова специально больший казан использовал. Так думали, что и детям до отвала хватит, и нам на вечер останется с избытком. -Ну, и? Ты что нам хочешь этой своей длинной витиеватой речью сказать? – уже со смехом, предполагая ход дальнейших событий, проговорил Славик. – Всех со двора друзей Валюша пригласила? -Всех, очень даже, как всех, - печально покачал головой Константин, разводя беспомощно руками. – Ну, максимум, на что я рассчитывал, так человек на двенадцать-пятнадцать, неплохо позавтракавших. Так вы не поверите, но в мой дом ворвалось минимум тридцатник оглоедов, специально изголодавшихся двух-трех дневным воздержанием. Смели со стола даже хлебные крошки. Хорошо, хоть булку хлеба успел спрятать. Ну, и еще один тортик. Вот мне и пришлось все застолье готовить почти с нуля, то есть, заново. И о каком оливье и плове разговор? Нет, это тогда к полуночи лишь сели бы. Но, торжественно обещаю, завтра с утра и оливье, и плов, но маленький казан, для вас специально сделаю. Как проснетесь, так и повалите к столу. -Согласны, прощаем, раз такое обещание даешь, - смеялись весело и от души уже все вчетвером, представляя то опустошение, что предстало перед глазами Константина после покидания стола детворы. Сие бедствие можно сравнить лишь с нашествием саранчи или набегом монголо-татар. -Вот в чем завидую Вере, так это твоим кулинарным талантам! – вдоволь отсмеявшись и отшутившись колкими остротами, с легкой завистью в голосе проговорила Люба Даминова. – Не пасовал после нашествия орды, а с невероятной легкостью и быстротой успел заново накрыть стол новыми приготовленными блюдами. Наши мужики тихо дожидались бы нас. Хоть немного подучил бы их, что ли? Вот даже обычную яичницу пожарить, и то не в силах. -Вот таких сентенций нам совершенно без надобности, - резко прервал такие намеки Славик. – Вам стоит лишь раз уступить, так вы мгновенно сие в наши непосредственные обязанности впишите. Девочки, оставим все, как прежде. Правда, Коля? Хочет мужик поварить, так пусть и парится. -Мальчики и девочки, - вмешался в такую острую и болезненную тему Константин, предотвращая ссоры, как супружеские, так и дружеские. – Кухня должна привлекать мужика, а не обязывать. Ну, люблю я кулинарию, и баловать изысками и творческими фантазиями своих близких. Это во мне сидит, а не по указанию жены тащусь на кухню. И зачем через силу мужикам кашеварить, коль у вас самих неплохо получается. Прав Славик – оставим все на прежних позициях. -Верно говорит хозяин, - быстро согласились мужики. – Нам больше нравится ваша кухня, чем собственное приготовление. -Все, распри побоку, все садимся быстро за стол и сходу опрокидываем по пару рюмашек, - скомандовал Константин. – Иначе я уже с ног валюсь. Ни тела, ни души не чую. Замотался совсем. Организм требует в срочном порядке зарядку порцией энергии. В смысле, горючее в баки залить. Предложение восприняли с восторгом, и исполнили заявку незамедлительно, припоминая свою застольную присказку по поводу отсутствия промежутка между первой и второй рюмкой. Правда, Николай рекомендовал не задерживаться перед третьей, быстро, пока дамы не успели опомниться, наполнив рюмки водкой, а бокалы вином, пулеметом прострочив популярный тост мужчин: -За женщин, за любовь и за наших жен! Маша попыталась опротестовать спешку, однако после таких пламенных слов ставить бокал на стол посчитала ошибочным. -И больше не части, - после третьего бокала потребовала она. – Закусывайте плотней, а то так и потанцевать не с кем будет. -Я всегда в строю, - успокоил ее Константин, который всегда пьянел медленно, и умел оставаться даже при обильном застолье в здравом уме. Просто плотно закусив после первых рюмок, потом алкоголь уже неспособен был одолеть здоровее молодое тело мужика. -Ой, от твоих обещаний нулевой толк. Даже звучит глупо и бессмысленно, что мог даже промолчать, - сморщив свой носик, проворчала Люба, выразив свое отношение к бесполезности от трезвого Константина. – Ты от своей Веры не отрываешься. Нам может повезти, если она задержится попозже. -Ну, так поспешим, девчата, и срочно по четвертой наполним. А после пятой приступаем к развлекательной программе, - поторопился воспользоваться удачной ситуацией Николай, мгновенно наполняя тару алкоголем. Однако финт не прошел. Он сразу же получил предупредительный жесткий взгляд со стороны жены и поспешил забрать свое дельное предложение назад. – Да я так просто, думал, как лучше. Ну, тогда, мужики, валим на перекур. -Поскольку я некурящий, то остаюсь с женщинами. А уж мы в ваше отсутствие даром время терять не планируем, - хитро подмигивая женщинам, высказал ближайшие планы Константин. Курить расхотелось. Мужчины, хоть и не поверили угрозам Кости, но рисковать не решились. -Константин, - внезапно, словно что-то вспомнив, спросила Люба. – А что это за краля заходила намедни к тебе, а? Пока жены нет, он принимает тут у себя неких подозрительных особ. Это при Вере Костя прикидывается паинькой, а в ее отсутствии у него совершенно иные намерения. -Вот откуда ты можешь знать, если в это время сама на работе была? – совершенно не удивляясь такой осведомленностью, поскольку женское радио в районе работало исправно, хихикнул Константин. -Доложили, будь спокоен, не оставили в неведении, - усмехнулась Люба, косо поглядывая на мужиков, которые мгновенно отложили рюмки и позабыли про тосты, с раскрытыми ртами уставившись на Любу, с нетерпением ожидая продолжение пикантных подробностей. – Сам расколешься, или слегка попытать. Я так предполагаю, что без ответа мы не останемся. -Сдаюсь, пытать без надобности, сам колюсь, - согласился Константин, решив более не испытывать терпение гостей, не позволяя им самостоятельно развить гипотетические картинки. – Жена Гордеева, директора первого гастронома по Карла Маркса приходила. Я уже и позабыл о ее существовании, так тебе понадобилось напоминать. Честное слово, но тему она развила неприятную. -Нее, - протянула Люба, слегка посмеиваясь над Костей. – Такую кралю быстро забыть не получится. -Краля сама по себе довольно-таки броская и яркая, соглашусь с тобой. Но тупая, как пробка. -Ты ее тестировал на интеллект? -Сама раскрылась, без каких либо моих попыток протестировать, - отмахнулся Константин. – Пришла с подозрениями, будто Вера с ее мужем крутит шуры-муры. Вот с разборками ко мне и явилась. Вернее, открыть глаза на такую подлую их натуру. Но без фактов и пикантных подробностей, а просто с такими сомнениями. Мол, ей так показалось, поскольку один раз увидела ее в его машине. Николай прямо от таких инсинуаций собственной слюной подавился. Пришлось Маше долго стучать ему по спине и ворчать в адрес столь несвоевременной помехе интересного описания, как явление обманутой жены. -Хорош здесь нам туберкулез распространять, чахоточник! – прикрикнул Славик на друга, и Николай, словно только и ждал такого указания, мгновенно стих. – Давайте срочно выпьем и заслушаем полный и подробный отчет Кости. Народ хочет знать, чем эта могла мотивировать данная особа свои подозрения. Для таких серьезных подозрений требовались серьезные основания. -Ой, вот, заткнулись бы оба, что ли? Да чтобы она там не наговорила, - возмущенно воскликнула Маша, - так я ей все равно бы не поверила. Твоя Верка на дуру абсолютно не похожа. Признайся, Костя, а мне она сама про то говорила. Что к числу сексуально озабоченных Вера не относится. Даже, прости меня Костя за такие откровения, поскольку это ее слова, а не мои фантазии, она с большим удовольствием отдыхает от твоих домогательств, пока ты в командировке. Лично для нее сама карьера и эта работа, по-моему, дороже и главней столь сомнительных удовольствий. Наплюй и забудь. Поди, еще тот гуляка, вот и носится его баба по всем предполагаемым любовницам, мужей достает. Умная так не поступит, сама мужика прижучит. -Уже послал. Во-первых, если уж случится некое подобие, так я сам у нее спрошу и потребую признаний. А во-вторых, сомнительные предположения я даже слушать не желаю. Сами понимаете, что если бы я был неким больным ревнивцем и ревновал жену ко всем завмагам и директорам, то давно бы или свихнулся, или развелся. Вот и рекомендовал ей приходить ко мне с неопровержимыми уликами, а не просто со своими болезненными сомнениями. Сильные заверения и убеждения друзей были излишними. И вовсе не только потому, что Константин настолько уверен в верности своей жены, но еще, что немаловажно, так это полное отсутствие склонности Кости к болезненной ревнивости. Некое незначительное присутствие таковой он не отрицает, поскольку у любого человека имеется данное чувство. Однако изобилие его он считает излишком и болезненным балластом. Константин всегда мыслил трезво и разумно: требовать признаний у жены кошмарно глупо, поскольку в любом случае ответ прозвучит однозначно. Верна, неверна, но еще ни одна, даже чересчур глупая баба не каялась под нажимом даже при очевидных фактах. И тем более при намеках. Категоричное «нет» в любом варианте гарантировано. А остальное на твои личные фантазии. А Константин безумно любил своих женщин по-настоящему и страстно. Правда, дочь чуть-чуть больше, но об этом знала лишь сама Валя. А потому, как сам считал, так и уверен был во мнениях жены, что терять семью ради глупых и никчемных кратковременных интрижек не просто пошло, но и бесперспективно. На вкус и цвет любовница и любовник не лучше. И оттого Константин и сам избегал таковых флиртов в командировках. Там была работа, там были книги, которые читал он запоем. И там еще присутствовала и физкультура. Форму Константин поддерживал. Правда, и дома имелись таковые развлечения, но здесь он старался побольше насладиться женой. Максимально. Правда, Люба, открывая женскую тайну, что Вера с удовольствием и в этом плане с удовольствием отдыхает от мужа эти две недели. Не велик срок для воздержаний. Даже наоборот: встречи от таких расставаний становились жадными и страстными. Сдружились все трое пилотов еще в училище. Вместе попали и в Вороховск, вместе переучивались с Ми-4 на Ми-2. И переженились уже здесь в городе. Хотя, Николай и Славик немного позже Константина. Но зато на местных. А вот Константин на сибирячке из Красноярска. Однако, в тех краях практически не бывал. И произошла их встреча при трагических обстоятельствах. Где-то через два месяца после окончания училища погибли в автомобильной катастрофе его родители. И вот, возвращаясь из родного города после похорон, он встретил Веру в Москве в Аэропорту Домодедово. У нее уже были на руках билеты до Красноярска. Однако, времени до отлета хватило, чтобы познакомиться, наговориться и договориться. Случилась во время такого кратковременного знакомства между ними некая химическая реакция, как объясняют некоторые философы причину и природу любви. Да такая сильная, что уже через несколько часов Вера сдавала билеты и покупала на рейс, что отправлялся вместе с Константином. Так они и улетели уже договорившиеся и считавшиеся себя повязанными узами таковой реакцией в областной центр Константина Азимовск. Так и стали благодаря одной беде мужем и женой. Расписались быстро по прибытию в Вороховск. Оттого и дорожил семьей и чувствами Константин, считая Веру посланником сверху в утешение утраты. А там уже на следующий год родилась самая любимая женщина в мире, ради которой, так казалось Константину, он и мелкую интрижку сумел бы простить жене. Да и на такое она не пойдет. Не будет и не станет даже ради карьеры рисковать по поводу некоего старого козла, коим и считал Константин Гордеева. Ведь без Константина она никак не сумеет воспитать дочь. Костя - ее тыл, ее крепость, защита и оборона. И про то она хорошо знает сама. Внезапный звонок в дверь заставил сменить тему супружеских измен и удивленно посмотреть друг на друга. Вера звонить не стала бы, дети сами с шумом ворвались бы. А иных гостей они не ждали. -А может, ключ потеряла, - предположила Любы и побежала выяснять имя посетителя. -Зачем ключ, если я не закрывал двери на замок? – поинтересовался Константин больше у самого себя. Но Люба уже через минуту вернулась слегка встревоженная и растерянная, будто там совершенно неожиданный посетитель, которого никто, и предположить не мог по причине невозможности его явления. -Константин, ты на праздник никого из ментов не приглашал? Там двое в форме тобой интересуются. А может, криминал, какой за тобой числится? Колись, успеем отмазку сочинить. -Пока, как мне кажется и представляется, настолько, чтобы ко мне по два милиционера приходили, я ничего подобного не успел натворить, - весело отозвался Константин, покидая застолье и направляясь в сторону прихожей. – Даже, - он остановился у дверей и ткнул пальцем в потолок, - нашей любимой инспекции придраться не к чему. А может, выпить мужики зашли. Слух прошел, что здесь наливают, вот и завернули на огонек. Ладно, сейчас уясним. Хохотнул и скрылся в прихожей, прикрыв за собой дверь, скрывая от милиционеров праздничный стол, а от гостей посетителей, чтобы выяснить причину их появления без свидетелей. -Я вас внимательно слушаю, - спросил Константин, узнавая в одном из милиционеров участкового старшего лейтенанта Уварова Максима. – Привет, что вас привело ко мне, и какие вопросы так срочно возникли, что даже в такой праздник по двое ко мне приходите? -Константин, - обратился Уваров к Константину на «ты», поскольку общаться приходилось часто по бытовым и простым незначительным вопросам. Однако голос его звучал не по-дружески, а слегка сурово и официально. – Вот, капитан Морозов хочет с тобой поговорить. В общем, он все и расскажет. -И что вы мне такое хотите сообщить секретное и важное, что даже сами лично явились? – уже слегка настороженно и с незначительным волнением спрашивал Константин, немного трезвея от тревожности обстановки. – Смелей, испугать меня сложно, я человек с самообладанием крепким. Удивить не удастся тоже, ибо сегодня и без вашего появления день удивительный. Уже одна приходила. -Ваша супруга Вера Александровна Сафронова, как мы прочли в паспорте, погибла в результате ДДП. Вам необходимо проехать с нами в морг для опознания. Примите наши соболезнования, и прошу вас, одевайтесь и выходите к машине. Мы вас внизу с Максимом подождем. Милиционеры, а точнее, капитан Морозов выдал информацию, и они покинули квартиру. А Константин, ошеломленный и ошарашенный таким известием, все никак не мог осознать смысл слов, сказанных капитаном. Да что же это твориться сегодня в такой радостный день такое! В этот праздничный и значимый день для его, для их с Верой дочери, когда хотелось лишь веселиться и праздновать. То некая поначалу Галина со своими нелепыми ревностными предположениями. А теперь милиция с такой страшной и ужасной вестью. Погоди, а что он такое сказал? ДДП? Погибла? То есть, ее совсем не стало, что ли? Но такого просто не может и не должно быть, поскольку Вера еще не привезла, не успела привезти дочери подарок? Ведь теперь даже что и какой никто не узнает. Это нечестно, это несправедливо. Боже мой, о чем он сейчас думает! Они же не с подозрениями и не с предположениями явились к нему в дом, а с фактом, с явью, поскольку Вера всегда с собой возила паспорт. Он нужен был ей по работе. Вот почему они приехали именно к нему. Сразу, потому что прочли в паспорте фамилию и прописку. Там ведь указан ее адрес, их адрес. -Константин, случилось чего? – в прихожую вошла Маша и тихо трясла его за плечо, пытаясь вывести его из оцепенения. -Вера погибла, - потеряно проговорил он, и уже теперь в состояние шока вошла и Маша, хватая воздух беззвучным ртом, словно задыхалась и никак не могла выдохнуть из себя воздух. Поскольку Маша за собой дверь не закрывала, а эти трагические слова Константин произнес довольно-таки громко, то мгновенно последовала реакция из зала, из праздничного стола. Мужчины громко простонали, а Люба визгливо вскликнула, роняя бокал с вином на пол. -Как, что, почему? – первым пришел в себя Николай, возвращая всех в реальность из тупого оглушения. И теперь все уже осознали истинный смысл таких ужасных слов. Вот потому и пришли милиционеры, чтобы сообщить семье, оставшейся семье это страшное известие, мгновенно превращая праздник в трагедию, траур и в осознание ужасной потери мамы, жены и дочери своих родителей. Это же теперь нужно срочно телеграфировать в Красноярск. Хотя, на похороны успеть из такого далекого сибирского городка сложно и весьма проблематично. Летом на самолеты билетов не бывает. Да о чем он думает, что за мура в голову лезет! Ведь его внизу ждут, чтобы сейчас ехать в морг и там опознать свою жену. Уже мертвую, а он кошмарно боится увидеть свою Веру неживой. -Люба, - попросил он, уже вышедшую из первоначального шока и плачущую горькими слезами, подругу. – Ты не съездишь со мной в морг? Хотя, не надо. Лучше ты, Коля. Пацаны, а мне по-настоящему страшно. Я боюсь. Нет, все равно поеду один. Только вы меня дождитесь, ладно? Валя придет, так лучше будет, если ей вы скажете. Все равно ведь придется признаваться. -Погоди, Костя, а может, не спешить, немного переждать, - растерянным голосом попросил Славик. – Вот ты приедешь, а потом и скажем. Вдруг они ошибаются, и она еще не умерла. Или там другой человек. Ведь могли и перепутать, паспорт эта женщина просто нашла Верин. -Ох, нет, ребята, я чувствую, что сказали они правду. Паспорт Вера никогда не потеряет. Скорее всего, и даже на самом деле, там Вера. Она погибла, да, наша Вера, наша мамочка умерла навсегда. Против такого аргумента никаких сомнений возникнуть не могло. Просто так, если есть хоть маленькие сомнения, никто бы не сказал о гибели родного и близкого человека. И, стало быть, там, в морге лежит Вера, их лучшая подружка. Не хочется осознавать и верить, а придется. Собираться и одеваться Константину, было просто, поскольку он уже был одет не по-домашнему, как обычно любил летом валяться на диване в спортивном костюме, а по-праздничному. Лишь перед выходом, словно опомнившись, схватил свой паспорт. Вдруг зачем-то и для чего-то потребуется. В морге Константин за свою не совсем короткую жизнь не был ни разу. Как-то бог миловал и уберег от посещений таких мрачных помещений. Потому и охватил легкий ужас, когда санитар приоткрыл перед ним широкую дверь в мир иной, отличный от живого. 2 Мертвым холодом и зловещей тишиной переполнено с избытком и с излишком это ужасное мертвое помещение. Специально, что ли, красят стены этого последнего апартамента человека перед отправкой в мир и царство мертвых такой мрачной грязной краской, чтобы не было искуса и стремлений попасть сюда? Но вот некая беда принуждает Константина переступить порог и войти в эти владения. Страх, ужас и охватившая все тело лихорадка сковывала движения. Ноги, отделившись от тела и мозга, отказывались подчиниться. Однако отставать от капитана и санитара, ступивших в эти катакомбы и торопившихся скорее избавиться от обязательной миссии, совершенно не хотелось. Они ступали по ледяному бетонному полу, словно по тротуару городских улиц, и не испытывали некоего дискомфорта, абсолютно не согласовывая свои собственные чувства со страхами и сомнениями Константина. Участковый заходить внутрь помещения не пожелал, посчитав свои основные обязательства уже исполненными. Ну, а для капитана здесь все было знакомым и привычным. Потому-то его равнодушное лицо и движения были уверенными и спокойными. Отбросив простыню, закрывающую лицо покойника, капитан попросил Константина опознать в мертвом человеке свою жену и произнести свои признания вслух. Вера лежала на этом холодном, обитом железом столе, словно живая, прилегшая отдохнуть после трудового тяжкого дня. И у Константина внезапно возникло жгучее желание, попросить ее прекратить притворяться и уйти вместе с ним домой, где их ждет дочь, у которой сегодня день рождения. Ведь ей исполнилось двенадцать, а ей родители так и не подарили никакого подарка к такому праздничному дню. Это же нечестно по отношению к ребенку, это просто нечестно. -Она? – вывел Константина голос капитана из оцепенения и таких ненужных глупых размышлений. -Да, - кивнул головой Константин, не способный на другие слова и осознавая в этом изречении страшную правду. -Скажите, - уже сидя в машине, спросил капитана Константин. – Как все это случилось и где? -Возле универмага, - спокойным будничным голосом отвечал капитан, уже занимая свои мысли совершенно иными планами. – Она была в автомобиле с неким Гордеевым Семеном. Это заведующий первого гастронома, как нам сказали свидетели. Вам знаком такой человек? -Нет, совершенно незнаком, - чужим голосом произнес Константин. – Простите, не совсем так, знаком, но не лично, а из слов Веры. Но сам его так, мельком пару раз видел. Все верно, все правильно. Он часто ее подвозил. Да и другие также подвозили. Должность у нее такая большая была. -И какая, если не секрет? Вы не подумайте, я не имею ничего такого в виду. Просто хотелось бы знать, почему они оказались вдвоем в его автомобиле? -Так она там в их торговле вроде как за главного инспектора по качеству. Честно, так я не слишком и вникал в ее трудовую деятельность. Но знаю, что она ехала в универмаг за подарком. У дочери сегодня день рождения. Вот стол накрыл, друзей, подруг пригласил, а вы к нам с таким подарком. Понимаю, ваша работа такая – приносить нехорошие вести. Как все случилось, он тоже погиб? -Оба погибли. Уже парковали свой автомобиль, как КАМАЗ занесло прямо на них. Скончались оба на месте и сразу. У КамАЗа, вроде как, рулевое отказало. Правду и подробности не знаю, там спецы разбираются. Вы завтра зайдите в управление, подпишите все бумаги. Сегодня уже не стоит, понимаю, что мысли и думы совершенно в другом направлении. -Да, - согласился Константин. – Вы только меня возле Почтамта высадите. Ее родителям телеграмму отправлю. Понимаю, что сейчас спешка излишне, но надо поскорее сообщить, пусть приезжают хоть на могилку. В любом случае к похоронам не успеют. Далеко живут. -Вот такое как раз, вряд ли вам нужно, - категорично отказал капитан. – Не примут вашу телеграмму. Необходимо справку из больницы взять. Завтра все и сделаете. Вы правы – спешка не нужна. Константин согласился с капитаном и до самого дома сидел, молча, хотя и мыслей в голове не было никаких. Туман, некий посторонний шум и стук, словно эхом отзывались удары сердца. -Папочка, это правда, да? – встретила его таким вопросом у порога дочь Валя. Видать, не сумели печальные и заплаканные гости скрыть от ребенка такое страшное известие. А так даже и легче, внезапно решил Константин. Ведь теперь правду она уже услыхала. И Константину останется лишь ее подтвердить. Однако и такое, оказалось, сделать сложно и больно. Поскольку в глазах ребенка еще теплились остатки надежды, что дяденьки просто перепутали маму с какой-то незнакомой тетей. Однако все оказалось правдой. И Константину ничего не оставалось делать, как кивнуть головой, подтверждая слова тети Любы и тети Маши. Константин обнял Валю и прижал ее голову к груди, окуная свое лицо в ее густые пышные волосы. Слезы сами потекли. Ощущал он в своих руках и тихие рыдания дочери. Друзья, выразив свои глубокие соболезнования, засобирались домой, но Константин внезапно их остановил, словно страшась такой мысли, что теперь он остается наедине с дочерью и с их общим горем. А пока он к такому совершенно не готов. Ведь молчать нельзя, а говорить какие-то пустые и ненужные слова просто невозможно. Пусть хоть друзья скажут что-нибудь. -Погодите, - просил он и умолял сквозь рыдания. – Не нужно нас покидать сейчас. Понимаю, что не к месту застолье, праздник сорван. Но вы чуть-чуть посидите с нами. Поговорим о Вере, о нас с дочуркой, вспомним былое и все хорошее, что случалось за годы нашей дружбы. И помянем нашу подружку и маму. Константин понимал, что правильней и разумней было бы их отпустить по домам. Но эти первые минуты горя хотелось, чтобы друзья находились рядом, чтобы хоть немножко снизить планку беды и кошмара такой внезапной потери. Перспектива одиночества просто страшила и пугала. Да и сейчас, пока свежи в памяти те секунды пребывания в морге, нужно пересказать друзьям эти подробности. И Константин вкратце рассказал им со слов капитана картину катастрофического события, не упуская и не пытаясь утаивать такую деталь, что Вера находилась в машине и вместе с ее хозяином Гордеевым Семеном. Это уже не столь важно. -Костя, милый, - настороженно спросила Маша, косясь взглядом в сторону дочери Вали. – Мы надеемся, что ты ничего такого в этом факте предосудительного не увидел? Ведь сам же говорил, что, скорее всего с ним она и поедет в магазин за подарком для Валюши. -Да нет, глупости все это, - с некой небольшой злостью и отчаянием воскликнул Константин. – Обычная болтология взбалмошной ревнивицы. Они и должны были вместе ехать к универмагу. Мне Вера говорила, что ей самой бывает временами неудобно за такую жесткую эксплуатацию Семена. Но, как Вера любила говорить, сам напросился, так пусть и возит. Тем более что ему всегда казалось, что по такой причине она ему поблажки устраивает. Да вот только имени подарка я даже не предполагаю. Не успела она забрать его. Можно было бы заскочить к директору универмага и спросить про подарок, но сейчас нам он уже ни к чему. Сидели, молча, пили водку, вино. Потом вдруг словно прорвало и всем захотелось выговориться. Вспоминали те далекие годы, когда, возвращаясь с похорон родителей, Константин привез Веру. Два друга пока благополучно холостяковали. И, так считал сам Константин, глядя на семейную идиллию друга, Славик с Николаем поспешили пережениться. Ведь из командировки гораздо привлекательней и приятней возвращаться в семью, а не в заброшенную запустевшую комнату в общежитии, в которой даже нечто иметь свое никак не получалось. Поскольку этим предметом и этими вещами, и даже твоей кроватью пользовались в твое отсутствие все, кому не лень, или кому так было необходимо уединиться. Даже те счастливчики, имеющие собственную комнату в единоличном пользовании и без соседей по койке, то чаще всего, если не всегда, перед командировкой у тебя некто просил ключ. А по возвращению ты обнаруживал в своих апартаментах даже не того, кому позволял по своим холостяцким надобностям попользоваться. Проблем женитьба добавляла, но и избавляла от многих неудобств. Потом появились дети. Так уж случилось, что у троих друзей родились дочери. Поскольку все три подружки рожали по очереди, каждая на следующий год после дружки, то поначалу Вера, сама и с помощью старших соседок уже освоившая премудрости обращения с младенцами, обучала этим навыкам Любу. А уже потом сама Люба помогала осваивать курс молодой мамаши и азы младенчества последнюю роженицу в их компании Машу. Но, ведь годы спустя эти сложности и мытарства вспоминаются, как нечто забавное и интересное. Женщины по нескольку раз принимались плакать, а мужики с разрешения жен и самого некурящего хозяина, курили в комнате сигарету за сигаретой. Валя уснула на руках у Константина, и ему пришлось отнести ребенка в спальню и уложить в кровать. Детство есть детство. И детский организм взял свое. А вот Константин даже захмелеть не смог, чтобы забыться и уйти от этой боли хоть на некоторое мгновение. Ведь впереди еще много тяжких дней. Вот когда понял Константин, что Вера занимала высокую и почетную должность в городе. Ему не пришлось взваливать на себя все эти хлопоты, заботы и труды с суетой похорон. Все на себя взял горторг. Константин лишь подписывал какие-то бумаги, давал согласия и отвечал на некие вопросы, порою даже не вслушиваясь в их смысл. Поскольку расспрашивают, то это им нужно. Дочь Валя еще малость поплакала на кладбище возле матери, лежащей в гробу. А когда заколачивали крышку и они с дочерью бросили свои горсти земли в могилу, то в ее глазах он уже видел спокойствие и желание жить дальше. Для нее мир не рухнул и не перевернулся с исчезновением мамы, а просто ее уход сильно огорчил, напугал и внес некий хаос в думах. А теперь у нее уже строились планы жизни с папой, в этом городе и в окружении подружек. Ну, и правильно. Так и должно быть с детьми. Ведь впереди ее ждали долгие годы радостей и печалей. Хоронили Гордеева и Веру в один день. Только в разных концах кладбища. У Семена на этом кладбище захоронены родители, потому его могилку вырыли рядом. И Галина подошла к Константину уже на выходе из кладбища. Константин даже не признал в этой, поблекшей и одетой во все черное, женщине ту крашенную кралю, что в день гибели пыталась обвинить супруга и жену Константина в адюльтере. Не поверил он ей в прошлый раз, не желал слушать и в данную минуту. -Ну, молодой человек, убедились в правоте моих подозрений, теперь не будете пытаться защищать? – задала она этот вопрос с чувством иронии и легким сарказмом, словно даже была рада таким исходом и подтверждением ее догадок, решившим махом семейные проблемы обоих овдовевших рогоносцев. – Мне можно было и не верить на слово, так поверьте факту. Константин поначалу даже вопроса ее не понял, поскольку не признал в ней Галину. Слегка странным взглядом и с долей подозрительности в адекватности состояния женщины, только что схоронившей некоего родственника, Константин несколько секунд изучал ее, напрягая мысли в поисках ответа и понимания этих странностей. А когда до него стал доходить смысл сказанного, и Константин наконец-то понял, от кого и зачем задан этот вопрос, то его охватила с трудом сдерживаемая ярость и ненависть к этой глупой пустоголовой кукле. Неужели можно так слепо приревновать, не получив ясного адекватного ответа от мужа, что даже сейчас ненавидеть мертвого и уже схороненного. И лишь присутствие дочери спасло женщину от резких грубых слов и действий. Как можно тише и спокойней, но, уже не стесняясь в выражениях, Константин процедил сквозь зубы, пытаясь полнее выразить к ней отношение: -Ты, кукла драная, дрянь сволочная! В бога не веришь, так совесть послушай и поверь ей. Они мертвы, оба погибли, мы их схоронили. Так не гадь в душу живым. Память сохрани и то хорошее, что осталось в ней. Или настолько достал он тебя, что готова даже сплясать на его могилке? Так это твое личное дело, твои беды и страдания. А меня тошнит от твоих грязных инсинуаций. Прошу и даже умоляю – чтобы больше никогда и нигде не видел тебя. Исчезни. Галина испуганно шарахнулась от грубого и яростного отпора, совершенно не ожидая подобной реакции на ее, как казалось, правдивую и справедливую реплику. Она чуть ли не бегом врезалась в толпу и затерялась среди присутствующих. И больше, как сам того и желал, Константин ее не видел. Да он просто вычеркнул ее из своей памяти, словно ненужное и бесполезное существо. -Папа, а кто это такая тетя, а? – спросила Валя, слегка ошарашенная выходкой и грубого обращения к незнакомой женщине папы. Таким ей еще не приходилось видеть и слышать его. Обычно ее папа со всеми вежлив и деликатен. – Она твоя знакомая, но просто плохая, да? -Нет, я ее не знаю, но она очень скверная тетка, - с легкой смешинкой в голосе проговорил Константин. – И если тебе когда-нибудь она попадется на пути и попытается всякие гадости в адрес нашей мамы говорить, то я тебе разрешаю потребить даже ненормативную лексику. Вплоть до нецензурной. Заранее прощаю. Лишь бы в привычку не вошло для других. Валя хотела хихикнуть, но внезапно поняла, насколько неуместным окажется сейчас ее смех. Однако на душе все равно образовалось некое веселье. Да, маму схоронили, но Валя спокойно собирается жить уже без нее. Ведь в этой жизни главное, чтобы папа всегда был рядом. К Константину подошел командир эскадрильи Котов Геннадий Сергеевич, или Сергеич, как звали его по-свойски пилоты и товарищи по цеху. Сжав его руку в своей, он кивком головы выразил соболезнования и призвал крепиться и жить по-прежнему. Разумеется, так, как раньше, уже не будет, но смерть жены не остановила самой жизни, и ничего в этом мире не закончилось. Жизнь продолжается. -От ее родителей ничего не слыхать? – спросил Сергеич после всех стандартных успокоительных фраз. -Телеграмму прислали, что выехали поездом, - ответил Константин, поблагодарив командира за сочувствия. – Но ведь это как минимум, четверо суток. А самолетом для них дорого, да и для лета практически невозможно. Билеты на все лето проданы. Да и не это главное. Теперь уже они никуда не успеют. -А что с самолетом? Могли бы как-нибудь достать билеты. По телеграммам всегда найдется одно-два места. -Не нашлось. А может, не хотели. Ведь это просить надо, - печально констатировал , как факт Константин. – Вот только отсюда я буду просить Филиппенко три билета на обратный рейс. -С дочерью отправишь? Ну, и правильно. Там, хоть и Сибирь, но город крупный, центр края, так что, скучать не будет, - согласился с Константином Сергеич. – А в отпуска навещать будешь. Ну, а пока поскучаешь. -Очень и сильно, Сергеич, - трагичным голосом произнес Константин, словно уже прощался с самым любимым человечком навсегда. Ощутив, как после слов командира и его согласия с мнением Сергеича Валюша вздрогнула, будто от испуга и внезапного приговора, Константин сильно прижал к себе ребенка и поспешил срочно успокоить ее сердечко. – Нет, милый мой ребенок, мы навсегда расставаться с тобой не собираемся. Ты всего-навсего на лето, на каникулы поживешь у бабушки с дедушкой. А потом я за тобой к концу августа прилечу. Мы уж постараемся с тобой вместе прожить эти трудные времена. Справимся же, не пропадем. -Справимся, папочка, конечно справимся! Нам никак нельзя друг без друга, - слишком радостно воскликнула Валя, что даже сама испугалась своей внезапной радости и такой реакции на папины обещания. Ведь теперь уже ей совершенно ничего не страшно и не опасно. – Ой! – испуганно прошептала она, зарывая лицо у папы на груди. – Я нечаянно, правда-правда! -Ничего, миленькая, все верно, не пугайся. Мы обязательно должны помнить и чтить память нашей мамы. Но и о себе забывать нельзя, - как можно мягче и нежней проговорил Константин. – Правильно, Сергеич, говоришь – жить нужно дальше. Вот мы и будем нашей семьей жить. Теперь уже сдерживать радость Валя оказалась бессильна, поскольку подружки все эти дни твердили ей о неизбежности расставания с отцом. А папа решил все по-иному. Он пожелал, чтобы их семья сохранилась, а не рассыпалась на мелкие осколки. Поэтому Валя оторвалась от папы и помчалась к Аленке и Юле, чтобы срочно озвучить такую великолепную новость. Ведь это их папы и мамы говорили такие страшные слова. И уже через минуту возле входных ворот кладбища Константин с Сергеичем слышали их веселую трескотню и болтовню, словно не было смерти и не было этих похорон. Трагедия ушла для дочери в прошлое. -Ну, и пусть, не мешайте им, - сдержал порывы Любы и Маши приглушить эти неуместные, вроде как, радости. – Ничего страшного. Никто не осудит, а сами дети могут не понять и обидеться. -Константин, - вернулся к начальному разговору Котов. – А почему ты не хочешь взять отпуск именно сейчас? Вместе отвез бы. А потом бы слетал за ней. Хотя, даже представить невозможно, как ты сможешь работать вместе с ребенком. За ней ведь нужен присмотр регулярный. -Я сумею, я справлюсь, - тяжело вздыхая, но уже с долей оптимизма и мечтами о будущем проговорил Константин. – Да и зачем мне два раза в Красноярск летать? Если честно, так мы с тещей и тестем общались крайне мало. А Валя? Мне не хочется без нее жить и работать в этом городе. С ней мне будет сложно, трудно и суетно, а без нее совсем худо и дерьмово. -Ну, я так думаю, и мне так кажется, что кое в чем ты прав, - немного подумав, согласился Котов. – Хотя, есть у меня довольно-таки приемлемое предложение по твою душу. Должность инструктора у нас освобождается. Марченко переводится в область. Вроде как, родственник в управлении им заинтересовался. Вот тебе и пожалуйста. А у инструктора командировки короткие, малодневные. Можно на некоторое время и одну под присмотром соседок оставить. А она у тебя достаточно самостоятельная, уже почти взрослая, справится. Согласен? -Сергеич, не то слов! – тут уж и сам Константин не сумел сдержать эмоции и радость от предстоящих перспектив. Ведь на такой должности он будет дома почти каждый день. Уж свои положенные к оплате пятьдесят часов он вылетает легко и на базовом порту. Как он видел и понимал, так начальство, включая и Марченко, чаще просто вписывались в задание, чем летали. А менять тактику и утвержденную политику Константин не собирался. Он себя реформатором не чувствовал. – Так это же снимает все мои проблемы. А там, если честно, то и на пенсию можно слинять. Набрал я уже свои положенные двадцать пять лет. Даже с запасом. -Отстань, ради бога, - со скучным и брезгливым выражением лица отмахнулся от него Сергеич. – Какая еще пенсия? Минимум десять-пятнадцать лет полетать сможешь. Сейчас инструктором, а чуть позже ко мне в замы подашься. Гречишников сам грозится через пару-тройку лет в пенсионеры записаться. Ну, а к тому времени твоя Валя совсем повзрослеет. Немного прошлись, молча, бросая ничего незначащие фразы друг другу. А потом Сергеич внезапно спросил: -Горторг поминки устраивает? В «Золотом Якоре»? Да, помпезно и даже немного излишней торжественности. Прости, все же твоя жена, но, признаюсь, что даже нам такие расходы не под силу. -Да, они. Хотя, если признаваться честно, так мне хотелось без шума и суеты посидеть. Да ничего не поделаешь, могут неправильно понять. Но, спасибо им, облегчили они мне эти хлопоты. Все взяли на себя. Пусть так и будет, все же их товарищ погиб. Для многих, возможно, и в радость, поскольку высокая должность освободилась, да и строга для торгашей Вера была. Поди, скорбят, а в душе поют здравицы. Не понимают, что со смертью ревизора сама должность не ликвидируется. И еще неизвестно, насколько добрее или злее окажется новый инспектор. Народу собралось в ресторане полный зал. От Константина пришли лишь его друзья и несколько Вериных подруг. Остальные же сплошь из торга. Ну, несколько представителей из области. Ее личное начальство говорило много и часто, что даже пить и закусывать, некогда было. Почему-то, оказывалось, что ее любили, не такой уж и строгой она была. Зато справедливая и честная. Так все говорили. Но Константин помнил, что весьма и весьма часто в ее отсутствии к нему в квартиру завозили пакеты с деликатесами и подарками. Наверно, и деньги давали, поскольку Константин свою зарплату практически не снимал с книжки. Там скопилась довольно-таки приличная сумма. Ну и пусть. Зато сейчас им с Валей с избытком на много лет хватит. Друзья советовали, да и сам он решил, что потребует компенсацию с того предприятия, кому принадлежал роковой грузовик КамАЗ. Чтобы нерадивость была наказана. А слушать эти дифирамбы даже немного потешно, да повод печальный и трагичный, чтобы улыбаться. Поди, каждый говорящий, ну, почти каждый кукиш в кармане держал во время выступления. Но зря он так злорадствует в адрес ораторов, бывших ее сотрудников и подчиненных. Вполне возможно, что многие говорил искренне. Никто ведь не станет отрицать необходимость и нужность такой вредной и противной работы, как инспекция. Даже в аэрофлоте можно забраться слишком далеко от всех различных параграфов и инструкций, если не пугаться такого строгого и опасного дяденьку с высокой и вредной должностью. Страх позволяет человеку такой рисковой профессии, как пилот, беспроблемно дослужиться и дожить до пенсии. А уж потом позволяй себе без опаски всякие мелкие шалости. Пенсионеру многое простится. Так что, пусть говорят. И дочери за маму приятно. Ей всегда казалось, что мама весьма строгий и очень большой начальник. А тут еще все подтверждают ее добрейшие человеческие качества. Постепенно народ растекался, уплывал и освобождал застолье. Посчитал достаточным свое присутствие и Константин. Он незаметно и без официальных предупреждений, лишь намекнув друзьям о своих намерениях, покинул ресторан, попросив Бучельниковых и Даминовых чуть позже вечерком зайти к нему и продолжить вечер воспоминаний. Поскольку хотелось бы позвать на поминки и соседей, которых здесь в ресторане не было. Ведь, как ни говори, а он здесь в этом городке уже тринадцать лет проживает. По авиационным меркам, так старожил. Тесть Саша с тещей Марией приехали на третий день после похорон. Их попытки сразу на пороге квартиры в присутствии внучки забиться в рыданиях и стенаниях, Константин приостановил слегка грубовато, но требовательно и настойчиво. Поскольку Валя уже успокоилась, свыклась с мыслью, что мама ушла навсегда. А потому к этапу, пройденному, Константин не желал возвращаться. -Я понимаю наше горе, нашу беду, постигшую наши семьи. Вы потеряли дочь, мы маму, но оставим слезы для кладбища. Мы туда пойдем втроем, без Вали. Ей там делать нечего. -Как же она, сиротинушка наша, переживет такую трагедию! – попыталась все-таки возобновить страдания теща Мария. – Мы ее с собой возьмем и там воспитаем, как и свою дочурку. Ты, Константин, признайся, что претензий к воспитанию нашей дочери у тебя не возникало. Вон, как выросла по работе. И если бы не эта нелепая смерть, так еще много чего достичь могла. -Мама, - уже строже и тверже приказным тоном потребовал Константин. – Спасибо за дочь, она была хорошей женой, верной, преданной, и работу свою любила, полностью ей отдаваясь, посвящая почти все время. Но свою дочь Валюшу я воспитаю сам. На лето, и только лишь на эти месяца я отпускаю ее с вами. К школе заберу, и мы с ней будем жить вместе, своей семьей. -Боже, зятек, но это же неправильно! – удивилась, поразилась и сильно обиделась на такое решение зятя теща. -Мы же ей родные люди, Костя, - вторил ей тесть Саша. – Неужели не справимся, не воспитаем правильно. Ты таким отказом даже обижаешь нас, словно не доверяешь деду с бабкой ребенка. -Я вам верю, доверяю, а обиды свои оставьте при себе, поскольку они абсолютно неуместны, - отвечал Константин обоим возмущенным и обиженным родственникам, требуя понимания. – Только не забывайте простую истину – мы с Валей, вроде как папа с дочкой, семья, однако. Так что, а такое решение обоюдное и не обсуждаемое, мы расставаться надолго не намерены. Если она того пожелает, то я ежегодно на все лето буду отправлять ее к вам. А так, то у нас здесь на юге намного лучше и комфортней. Можно на все лето на три смены и в пионерский лагерь. Там стократ лучше вашего холодного Красноярска. Ваши края слишком суровы для нас, для южан. Правда, Валюша? Зачем менять такое прекрасное место на дискомфорт. Тут и подружки, и школа, где полно одноклассников, с которыми она дружит. А там? -Правда, папочка! – воскликнула дочь, и тему с поисками места для постоянного проживания Вали закруглили, чтобы впредь к ней не возвращаться. – У нас ведь настоящая семья. Филиппенко поднял все свои связи и сумел раздобыть три билета на рейс Азимовск – Красноярск. Поэтому пробыли родственники в Вороховске ровно столько, насколько позволил этот срок до отлета. Они, если быть справедливым, не слишком мешались и не путались под ногами у Константина. Однако все равно он с трудом дождался этого дня отлета, этого момента, чтобы проводить и надолго снова их забыть. Ведь и при жизни Веры общение было весьма редким. Один раз за все эти годы и слетали в Красноярск по личной просьбе Веры. Их, тестя с тещей, нельзя было назвать плохими или нелюбимыми. Но ведь тратить долгожданный отпуск и сумасшедшие деньги на эти дальние посещения совершенно не желалось. Тем более что сама их дочь Вера была вся в работе и в карьере, в построениях своей служебной лестницы. И отпуска они проводили врозь. Просто Вера не считала нужным и правильным отрываться на целый месяц от работы. Возьмет очередной отпуск, а уже через неделю бежит в торг. Всего за эти годы и съездила вместе с семьей по путевке на юг, где изнылась и порядком надоела мужу с дочкой. Возможно, и даже так сказать правильно, она по-своему любила семью, мужа с дочкой. Но сама вся с потрохами была в работе. Ну, а Константин особо и не возражал. Зачем споры и ссоры, если он чудесно все свои отпуска проводил с дочерью. Иногда ездили вместе с Валей и в санаторий, иногда по путевка по каким-либо маршрутам. Мама их с радостью отпускала, чтобы самой отдохнуть от домашних хлопот и позволить им по-своему проводить отпускное время. -Папочка, - шептала Валя слегка слезливым жалостливым голоском обиженного ребенка в последний вечер перед отъездом. – Только ты обязательно приезжай за мной. Мне без тебя будет очень плохо и ужасно тоскливо. Я ведь никогда настолько долго не покидала тебя. -Обязательно, милый мой ребенок, я ведь и сам не желаю жить здесь без тебя в полном одиночестве. Кому же мне из командировок возвращаться? Нет, ты немедля выбрось такие мрачные мысли из головы! По прилету сразу напишешь мне письмецо. Но заранее обещаю, что заказываю билеты в Красноярск и два обратно на конец августа, чтобы числа двадцать пятого уже оказаться дома. Не переживай, прибуду сразу с обратными билетами. К этому сроку упаковывай чемодан. -Я тебе верю, папа, я тебя сильно люблю и совершенно не желаю даже на лето расставаться. Но понимаю, что так надо. Вот только тревожно немножко и страшно, будто прощаемся насовсем, - как-то грустно произнесла Валя, отчего у Константина внезапно возникло желание, срочно и сразу отменить все расставания, порвать билет и распрощаться с этими нежеланными родственниками, отнимающими у нее его любимую дочурку, без которой этот мир станет черно-белым, безрадостным и тоскливым. Интерес пропадет к работе. Ради кого и ради чего ему нужны тогда эти командировки и налеты часов, зачем и кому зарабатывать эти деньги, если по прилету из командировки его встретят пустые стены и глупая противная тишина? И лишь та мысль, что всего через три полета на оперативные точки он полетит к своей и за своей дочуркой, внушала и вселяла веру в жизнь, в радость, в это обычное земное счастье. Как-нибудь лето переживут в разлуке. А потом уже никогда и ни за что он свою Валю от себя не отпустит на такой долгий срок. Они навсегда будут вместе. Тяжелый лайнер Ту-154, словно нехотя и лениво, отрывался от бетонной полосы, и, задрав нос, вонзался в небо, унося в своем чреве Валю. Родную, любимую и единственную его женщину. Сам того не понимая причина крика души, Константин внезапно обнаружил на своих щеках потоки слез. Он, не проронивший ни единой слезинки на похоронах родителей, и даже буквально несколько дней назад, прощавшись с женой, вдруг как девчонка разрыдался. А ведь любил Веру, и тяжело воспринял ее гибель. И вдруг, провожая на каких-то пару месяцев дочь, глаза разразились такими горючими слезами, не поддающимися контролю и остановки. Чтобы не заметили посторонние пассажиры и провожающие такой слабости сильного, каким считал всегда себя Константин, мужчины, он прикрыл лицо платком и покинул привокзальную площадь, углубившись в парк подальше от людей, чтобы скорбеть в одиночестве. Негоже на людях пилоту в форме рыдать. Зачем и почему глаза без спросу так подкачали? Константин же с дочкой договорился и решил эту временную проблему. Ну и что? Подумаешь, всего и расстались на какие-то шестьдесят дней. А потом, когда он вступит в новую должность, так и двухнедельных разлук не будет. Ты же мужик, в конце концов. Можно и приказать своему организму, чтобы не раскисал и не устраивал трагедий на пустом месте. Однако слезы решили выплеснуться до своего окончания в недрах глазниц. Много, слишком много скопилось их за все эти дни, что и заканчиваться не желают. Ну, и пусть текут. От таких процедур внутри наступает некая благодать, успокоение, словно с этой соленой водой покидают тело и горечь, и обида, и тяжесть разлуки. Не зря женщины любят поплакать. Они этим себя исцеляют. Константин бродил по парку, стараясь укрыться от случайных прохожих в глубине парка. Не стоило им показывать свои слабости. И это вовсе не беда, не горе, от которого стоило так рыдать. Он понимает, да вот только поделать ничего не может. Вот в таких раздумьях и в размышлениях он проходил несколько часов, пока окончательно не просохли глаза, и он не посчитал возможным показаться на людях. Сжимало в тиски еще на некоторое мгновение, когда входил в опустевшую квартиру. В эту минуту слегка пожалел, что в доме нет запаса алкоголя. Почему-то сильно захотелось опрокинуть залпом в пустой желудок полный стакан водки. Никогда еще до этого мгновения его не посещали подобные желания. Даже опохмеляться Константин не любил, осознавая и понимая пагубность таких привычек. Легче от выпитого если и становилось, то лишь на короткое время, а новая головная боль обеспечивалась бесперебойно. Поэтому предпочитал отпиваться крепким зеленым чаем с мятой. А сейчас, ну, хоть убей, а хочется, и все тут. Прекратив нелепую борьбу с самим собой, Константин решил заглянуть к бабе Гале, которая часто выручала в таких моментах страдающих и жаждущих. Правда, к числу постоянных посетителей он не относился. Даже сегодня шел к ней впервые, хотя прекрасно знал цену, приближающуюся к ресторанной. Однако сегодня речь о цене не стояла. Не знает и не предполагает, станет ли ему лучше от водки, но такое нестерпимое желание требовало сатисфакции. Приглашать никого не хотелось. Желал посидеть в полном одиночестве. Не стал мудрить и с закуской. Порезал колбасу, открыл банку маринованных огурцов – вот и весь скромный холостяцкий набор. Хотя, усаживаясь в кресло за сервированный столик, и поднимая почти полный стакан водки, Константин, глядя на большую фотографию, где они всей семьей были запечатлены возле дома, дал молчаливую клятву дочери, что подобные застолья он сократит до минимума. Пусть простит, ибо сегодня ему очень необходим этот допинг. Эту слабость он допускает лишь под давлением собственного организма. Он, этот организм требует, а сопротивляться Константину не хочется. Водка обожгла пустой желудок, и этим жаром разнеслась по всему телу. Только сейчас Константин ощутил облегчение, некую внутреннюю радость и удовлетворение. Какое счастье, что у него есть дочь, есть эта милая любимая кровинушка, которая теперь станет полноправной хозяйкой в этом доме. А мачеху он ей не приведет. Не был гуленой Константин, верность блюл жене. И ей полностью доверял. В потеху и в насмешку друзей-товарищей, но ему так хотелось. Чтобы по прилету из командировки чистыми глазами смотреть на жену. Так ему легче и радостней жилось. И эта глупая болтливая курица даже тени сомнений не вызвала своими грязными подлыми подозрениями. Да мало ли кто ее, его Веру подвозил. А потом, и этот Константин твердо знал, что Вера настолько предана была до мозга костей своей работе! Любила, стремилась к ней, рвалась, жертвуя отпусками. И уж никогда не стала бы рисковать карьерой ради таких мелких грязных интрижек. Тринадцать лет вместе. Будет. Двух месяцев не хватило. Несчастливое число. Константин уже смирился со смертью жены и строил дальнейшие жизненные планы без присутствия в доме Веры. Кто-то позвонил в дверь, но Константин не стал отрываться от своего одиночества. Ему сегодня без гостей хорошо. Повторять звонков нежданный гость не стал, решив, что Константина может в такой день дома не оказаться. Мало ли где загулял овдовевший мужчина? Разумеется, продолжать монашеское командировочное состояние он не намерен. Немало холостячек и вдовушек намекали ему на рандеву. Разумеется, о его семейном статусе вскоре станет известно и на оперативных точках. И теперь он уже будет более податливым, оправдает их надежды. Смешно как-то стало. А ведь раньше и мыслей подобных в голове не было. Что водка делает с человеком! Есть, все-таки, какая-то польза от нее. В моральном аспекте. Ведь без нее сейчас он бы места себе не находил. А так даже и аппетит появился, и стабильность в нервной системе образовалась. И лишь легкая грусть и тоска при воспоминаниях о Вере, о тех годах, что вместе прожили, немного волновала. Хоть бы на минутку появиться перед ней и попросить прощения за некие обиды, причиненные случайно и нечаянно, за грубые слова иногда в спорах сказанные. Нет, не вспоминает он даже моментов, когда желал ей зла, когда хотел вырваться из уз Гименея. Хорошо прожили, дочь великолепную родила ему. Ни о чем не жалеет Константин, что встретил в те далекие годы, что прожил столько лет вместе. Ну, и пусть, что настолько поглотила ее работа! Так оттого, скорее всего, и дорожил он теми минутами, что выпадали побыть вместе. Она любила говорить о своих делах и рабочих проблемах, часто ругала тех, кого проверяла. Одаривали ее, задабривали, да вот пользы от их даров дарящим не было. Все равно рубила жестко и крепко. Иногда, даже обидно становилось, что ее совершенно не интересует его летная деятельность, не спрашивала о налетах и заработках, словно и без надобности они ей были. Но зато в награду дочь Валя, хоть сама и была болтлива не в меру, однако, все отцовские проблемы выслушает и обсудит. Даже попытается посоветовать чего либо. А они часто и регулярно часами могли между собой говорить. Порою, друзья удивлялись их таким продолжительным уединениям и посиделкам. О чем так много и долго можно говорить с ребенком, которому вот только сейчас исполнилось двенадцать лет. Но Константин лишь посмеивался и сам выражал непонимания своих друзей. Ведь они две недели были в разлуке. А за такое время чего не случится, как у Вали в школе и во дворе, так и у Константина на его работе. Новостей для бесед хватало. И дочь, хоть и слыла болтушкой, но про папину работу подружкам не пересказывала, считая, что ей папа доверился, поделился какими-то секретами. А доверие излишней болтовней не оправдаешь. И когда поздним вечером с работы приходила мама, то тут уже рта можно и не открывать. Говорила лишь Вера. Иногда Валя подмигивала папе в такие моменты, и тихонько хихикала в ладошку, чтобы не обидеть маму своим откровенным невниманием и безразличием. Это первый стакан водки Константин наполнил до краев. Затем он отпивал по маленькому глоточку, словно желал такое свое одиночество и застолье растянуть надолго. Мысли приятно выстраивались в ряды и растекались ровно и упорядочено. Перед глазами проскальзывали картинки всех тринадцати лет жизни в Вороховске. Даже попытки обнаружить в них некие изъяны или сложные неприятные моменты не увенчались успехом. Хорошо они прожили. Оттого, наверное, и болело так сильно сердце. Но сейчас оно успокоилось, и отбивало ритмы тихо и неслышно. Теперь Константин планирует дальнейшую жизнь в статусе вдовца. Возможно, что некая любовь и посетит его. Но не сейчас и нескоро. По крайней мере, сам искать и торопить он ее не будет. Хочется вырастить, выучить дочь, замуж отдать. А потом…. Потом внуки могут появиться. От таких дум Константин откровенно рассмеялся. В какое далекое будущее он влез, однако! Даже по самым скромным реактивным подсчетам, так и то лет семь ждать нужно. А он уже нянчится, собрался. Внуки, новые хлопоты и заботы, суета. Это уже пенсия. Уснул Константин незаметно даже для самого себя. Вот, вроде как, сидел, водку попивал, а тут некто тихо незаметно подошел и нажал клавишу выключателя. Но и во сне он продолжал мечтать и строить планы, уже частично их реализовывая. Там все было как-то проще и скорее. Только решил подумать, как оно уже вырисовывалось. Оттого, открыв глаза и уставившись в белое мерцающее молоко экрана телевизора, Константин долго не мог сообразить и понять свое местонахождение. Глянув на стол, он сразу же вернулся в реальность, и, быстро прибрав остатки застолья и сбросив с себя одежду, уже завалился спать по-настоящему. Теперь сны были тревожными и обычными, какие снились каждую ночь в последние дни. И лишь некая посторонняя трель, совершенно неуместная и несоответствующая той картинке, что привиделась Константину, сбивала с мыслей и нарушала гармонию сна. Хотелось отмахнуться, прогнать этот источник противного звука. Но для этого его хорошо бы увидеть. И он проснулся. Однако трель перекочевала к нему из сна. Константин удивился и хотел перевернуться на другой бок, чтобы уснуть. И лишь только тогда до него дошел смысл и причина этих странных музыкальных звуков, столь назойливо преследующих и там, и тут. Кто-то вновь звонил к нему в дверь. Какие-то настырные граждане проживают с ним по соседству. Самим не спится, и другим не дают. Придется сходить и отчитать, поскольку в сегодняшние планы не входило раннее просыпание. Но в глазок он увидал соседку Горчакову Татьяну. Вроде как, они не особо общаются. Ее муж работает инженером по электрооборудованию самолетов. Ни с какого бока отношения к вертолетчикам не имеет видать, нечто важное, раз решилась соседка потревожить соседа. Просто так для пустой болтовни она не зайдет. -Что случилось, Таня? – сонно зевая, спросил он соседку в приоткрытую щель, поскольку поленился одевать брюки. А предстать в трусах перед малознакомой женщиной считал неприличным. – Чего с утра не спится? -Какое утро, Костя? Уже десятый час. Котов звонит и просит тебя зайти в управление. Какие-то дела к тебе. -Случилось чего, не говорил? Или просто так зовет, соскучиться успел? Он же сам мне разрешил, вроде как, сегодня отдохнуть. -Не объясняет. Он еще вчера вечером сам к тебе заходил, да не дозвонился. Дома, поди, не ночевал? Вот сейчас снова просит к себе. -Хорошо, спасибо, Таня, - поблагодарил он соседку и удивленно глянул на настенные часы. И в самом деле – часовая стрелка перевалила за девять. Славно поспал, однако. Да и так положено. Целую бутылку водки выжрал, а ощущения в организме бодрые и здоровые. Что значит крепкий спокойный сон. Даже на чай не тянет, как обычно случалось с ним после пьянки. Но спешить по первому зову, даже если такой приказ прозвучал из уст командира эскадрильи, Константин не желал. Во-первых, он в отгулах с его личного разрешения. А потом, Котов догадывается и предполагает, что Константин запросто мог заночевать не дома. Ведь только вчера проводил дочь с родственниками. И поэтому Константин не спеша сделал себе большую любимую кружку сладкого чая и толстый-толстый бутерброд с маслом и колбасой. Любил Константин такие завтраки из своей кружки и с бутербродом, не вмещающимся с первой попытки в рот. Кружку, вмещающую в себя более, чем пол литра жидкости, привезла жена из Азимовска пару лет назад, когда была там по своим служебным делам. Редкая посудина, красивая, а потому кроме папы из нее никто не имел права ничего пить. Позволялось лишь любоваться со стороны. И вновь, держа эту посудину в руках, по телу растеклось тепло нежности и благодарности жене за прожитые совместные годы, за подарок по имени Валя. Уже, поди, в Красноярске ночь переночевали. У них там, как минимум, обед. Разница на четыре часа. Это если погода позволила приземлиться согласно расписанию. Хотя, Константин полюбопытствовал, и ему на метеостанции ответили про хороший прогноз по Красноярску. Лето в Сибирском городе теплое и солнечное. Так что, они еще вчера к ночи были дома. И спали в своих кроватях. С такой же неспешностью шел Константин и в управление Объединенного Авиационного Отряда (ОАО). Успеет еще Котов со своими вводными. Скорее всего, желает отправить в командировку раньше расписания. Вот оттого и суетится. А зачем? Сегодня Константин с похмелья. А если завтра в полет, то сегодня он объявляет день сухим. Чай, кофе, суп. Пивные бочки могут не зазывать. А коль обычный зов, то и от пивка с рыбкой не откажется. Лежит у него в холодильнике вяленая чехонь. Вкусная даже без пива. Но Константин чтит неписанный кодекс и в сухомятку такой деликатес не потребляет. Это не еда, а закусь к пиву. -Привет, Сергеич! – довольно-таки бодрым и оптимистическим голосом приветствовал Константин командира эскадрильи, входя в его кабинет, где кроме командира сидел помощник по штабной работе, инструктор Марченко и делопроизводитель Шереметьевы Зоя. Однако его радости и оптимизма никто не разделил, и лишь кивнув еле приметно в знак приветствия головой, все вновь уткнулись в свои бумажные дела. Только Котов привстал со стула и сурово и строго ответил на его приветствие жестким кратким «здр», поставив рядом с Константином стул. -Ты сядь, Костя, присядь, сейчас все объясню. Только сядь, - как попугай, повторяя настырно одно это слово, Котов чуть ли не силой усадил Константина на стул и зашел сзади, тяжел положив свои руки ему на плечи, словно пытался задержать его от любых попыток привстать, или без его ведома покинуть это место. 3 Волна холода и тревоги прокатилась по сердцу и по желудку у Константина от такой странной встречи. Совершенно не походило на вечно веселого и говорливого командира эскадрильи. Зачем он так жестко и настолько сердито встречает его? Неужели обнаружена в его полетных заданиях настолько грубая ошибка, что даже у веселого Котова шутливое настроение пропало? Чушь собачья, больше и думать нечего! Тогда зачем он вчера поздно заходил, как говорила соседка Таня? Из-за каких-то нестыковок в бумагах отродясь не попрет к пилоту на дом. Полная глупость в голове суетливо крутится, не находя адекватного объяснения. Ну, не повод для подобных инсинуаций какие-то там ляпы или просчеты. Да и спешка совершенно не оправдана. В любом случае Константин явился бы в управление в явочный день, тогда и предъявляй свои претензии. А тут еще с такой мордой-лица встретил, будто преступника какого-то. В редких случаях, но иногда и такое случалось, что за нерадивость Сергеич запросто может и матом легким покрыть с ног до головы, не стесняясь присутствия Зои Дмитриевны. А тут, словно перед эшафотом. -Костя, - просипел сзади Геннадий Сергеевич, сильно впиваясь пальцами ему в плечи. – Твои вчера, как я понял, 705 вылетели? -Да, я сам посадил и проводил, а что? – все еще не желая расставаться с благодушным оптимистическим настроением, ответил Константин, задирая голову и пытаясь поймать взгляд командира, по которому хотелось прочесть ответ на такое загадочное поведение. – Улетели на моих глазах. После слов Константина Котов, словно от отчаяния и бессилия попытался оттолкнуться от его плеч, но справиться с эмоциями не сумел, и голос командира предательски дрожал и хрипел: -Разбился вчера 705. На посадке в Красноярске. Бензовоз, сычонок проклятый, в самый момент касания самолета выскочил на полосу прямо под пузо тушки. В общем, сгорели все. Сразу, мгновенно взорвался и загорелся. Ты, это, Костя, держись. Я еще вчера пытался до тебя дозвониться, рассказать об этом, но не застал дома. Я поначалу перезвонил в Красноярск, убедился не раз, прежде чем заявить об этом тебе. Костя, это правда, там никто не выжил. Да и сгорели, скорее всего, уже мертвые. Они погибли при ударе о бетонку. Первые мгновения Константин даже понять и принять не в состоянии был, о чем вообще тут говорит командир. Даже если и разбился некий самолет в Красноярске, так все пилоты регулярно согласно графику рабочего дня обязаны раз в неделю являться в отряд и расписываться в приказах, на которых отражались все события недели с авариями, катастрофами и ЧП по Аэрофлоту. Ну, подумаешь, случилась очередная катастрофа. А вот почему именно и персонально Константину сообщить понадобилось об этом? Явится в положенное время и изучит с выводами и последствиями. И вдруг горячей молнией прожгло мозги, отдаваясь сильным жаром и нестерпимой болью внутри черепной коробки. Валя, Валюша, моя милая дочурка была там в этом несчастливом 705-ом самолете. Она погибла, он больше не сумеет и никогда не сможет ни обнять, ни прижать ее к себе. И этот ужас он сам, своими руками сотворил, покупая билет и отправляя в этот проклятый Красноярск. Зачем, зачем он совершил это, почему не оставил дома, как она сама этого хотела! -Сергеич, - словно приходя в сознание и получив разрешение от собственного организма выразить наконец-то свои чувства и эмоции на услышанную информацию. И потом внезапно истерично, уже осознанно и страшно громко он прокричал на весь кабинет: - Сергеич, миленький, родненький, ну, скажи, что просто слухом услыхал про это, ты ведь и сам еще не веришь, что оно случилось! – просил он командира эскадрильи, осознавая и понимая все сильней и отчетливей происшедшую катастрофу не просто в каком-то сибирском городке, но и в его личной жизни. – Нет!!! – продолжал истерически кричать, сползая со стула и падая лицом вниз на пол. – Нет, нет, нет, ну, только не это, не надо, умоляю, не надо так со мной! Господи, да ты там с ума спятил, что ли! Там же была моя Валя, моя милая дочурка. Сергеич, зачем, ну, почему ты меня не уговорил лететь вместе с ней, мне надо было находиться рядом, чтобы умереть. Я не хочу, я просто не желаю видеть этот мир без нее на нем. -Ребятки, помогите,- испуганно воскликнул Котов, нагибаясь над зашедшимся в истерике Константином. – Зоя Дмитриевна, у вас есть что-нибудь успокаивающее, ну, хоть какую там таблетку, что ли? Черт его знает, сам никогда ими не пользовался. А надо, оказывается, под рукой иметь. Мужчины оторвали рыдающего Константина от пола и усадили вновь на стул. А Зоя поднесла к его губам некую таблетку со стаканом воды. Константин глянул на Шереметьеву ошалевшим взглядом, так и не понимая ее желаний и стремлений, словно перед ним возникло некое абсолютно незнакомое и неясное существо. Однако таблетку проглотил и выпил залпом всю воду. А Зоя отошла к своему столу и сама обессиленная упала на стул, закрывая лицо руками, от ужаса слегка постанывая и еле слышно проговаривая некие успокаивающие слова: -Господи, Костенька, ты уж крепись, а! Ну, за что же это мужику столько бед за раз и сразу. Тут и от одной свихнуться недолго, а ей, злодейке, все мало казалось, вот и добавила. Парни, хоть вы подскажите, что же можно теперь-то сделать, чем его успокоить, чтобы нового чего не случилось? -Слушайте, вот надо же такому произойти, что и поверить трудно! Ведь как же ты, Константин, решился все-таки отправить ее одну со стариками, а сам не послушал меня и не полетел? Вот тогда и в самом деле, вместе с ними сгорел в Красноярске, - сокрушенно качал головой Котов, а Марченко с помощником командира вышли в коридор на перекур. Им тяжко и невозможно было смотреть на страдания товарища, на рыдания взрослого мужика, которого, как им казалось, заставить плакать не так уж легко. – Зоя Дмитриевна, вы выпишите проездные до Красноярска, и попросите Филиппенко одно служебное. В кассе мест сейчас не будет. Костя, сам сумеешь добраться без сопровождения? А то кого из товарищей в помощь могу дать. -Сергеич, - немного отошедший от первого шока, уже более человеческим мужским голосом проговорил Константин. – А ведь если бы я там был, то мне не было так больно. Разве теперь остался некий смысл в этой жизни? Я ведь почему более-менее спокойно и без истерик встретил гибель своей жены? Со мной, как ни говори, а осталась ее частичка вместе с дочкой. Ну, а теперь как жить дальше, Сергеич? Что делать-то, где сил взять? Мне совершенно незачем теперь жить, она, эта жизнь, мне без надобности. И лететь в этот страшный город я не хочу, потому что ее, моей Валюши, я не увижу. А видеть ее сгоревшие останки – ужасно страшно. -Ох, Костя! – простонал Котов, усаживаясь рядом с Константином. – Да, теперь я уже точно боюсь тебя одного отпускать, мне за тебя будет очень неспокойно. Вот только с кем, кто сумеет понять нас? Ты лети, Костя, обязательно лети. Пойми, только так ты сумеешь излечиться хоть на какую малость от такого горя. И твердо мне пообещаешь, что сам вернешься в целости и сохранности. -Сергеич, - просил Константин умоляющим голосом, словно такой поступок мог полностью зависеть от командира, а не от его личного решения. – А мне обязательно лететь нужно? И зачем? Смотреть на те останки, которые даже индитифицировать уже нельзя никакими способами? А мне почему-то кажется, что после вида этого пожарища я еще хуже буду выглядеть. А может, пусть хоронят без меня? Там же всех в один гроб теперь поместить можно. -Нет, так, Константин, говорить не нужно, - не желал соглашаться и жестко настаивал Котов. – Раз положено, то лети. Я ведь так понял, что у погибших стариков ты теперь единственный родственник? Бумаги подписать придется, на вопросы отвечать. Хотя, если быть честным перед самим собой, то мне самому вряд ли захотелось бы лететь на это пожарище. Крепись, Костя, держись. Нужно пережить и эту беду. Пойдем, я тебя домой отведу. А Зоя сама все сделает. Так ведь, Зоя Дмитриевна? – обратился Котов к женщине. – А я вечером Косте сам отнесу билеты и документы. Возле подъезда Константина с Котовым встретили Николай со Славиком. До их ушей уже долетела эта кошмарная весть, и они без лишних слов обняли Константина и тихо прошептали слова соболезнования, которые возможно, и были уже ненужными и пустыми. Но ведь все равно говорить что-то надо! -Сергеич, - обратился Николай к Котову. – Ты иди, мы его сами доведем. Обещаем, что присмотрим, одного не бросим. А ты вечерком, когда домой будешь идти, вот и занесешь бумаги уже в квартиру к Бучельниковым. Мы там будем. Ему сейчас в своей квартире никак нельзя оставаться одному. -Хорошо, - согласился Котов с такими выводами товарищей. – Только, мужики, просьба у меня к вам серьезная и предупредительная. Вы уж его сильно не поите, хотя, сам бы до поросячьего визга напился. Но ему завтра лететь. Неплохо бы находиться при чувствах. За время перелета, разумеется, все пройдет, выветрится, да все равно, нежелательно сейчас в таком состоянии ему это. Товарищи успокоили командира эскадрильи, но, однако, придерживаться таковых рекомендаций не пожелали. Их самих до глубины души потрясло очередное бедствие, так внезапно и подло свалившееся на голову друга. Кому, как не им знать эту безмерную и всеобъемлющую любовь дочки и папы. Казалось временами, что из своей регулярной ежемесячной командировки он и торопился лишь к ней одной. А уж Валя подружкам все уши прожужжала про папу, да про него единого. О маме и слова никогда не произносила. Хотя мама каждый день дома бывала в отличие от папы. Да являлась она постоянно в дом лишь ко сну дочери. Не зря Константин научил Валю простейшим кулинарным премудростям, готовить хоть какие горячие блюда, чтобы она сама себе смогла в его отсутствие правильно кормить, по здоровому и безо всяких там сухомяток. А то у мамы в холодильнике всегда полно деликатесов и прочих вкусностей в изобилии присутствовало, чем и пользовалась чаще всего дочь, глядя на мать, которая в спешке предпочитала отужинать бутербродами и открытыми банками консервов. Хорошо еще, что до школы в садике горячей пищей кормили. Да и в школе постоянно обеды были. Но все равно, начиная с первого класса, Константин подвел ребенка к газовой плите и провел с ней курс обучения пользования кухонным прибором. Чтобы хоть чай к бутербродам был. А потом, спустя некоторое время, Валя уже легко и довольно-таки вкусно готовила каши, макароны, омлет неплохо получался. И вот сейчас во время летних каникул Константин за лето готовился к обучению дочери к более сложным блюдам. А именно к таким изыскам, как суп харчо, рассольник, которые сам любил варить, и которые безумно любила дочь. Но не успел. Эта нелепая катастрофа отняла у мужчины последний лучик в такой долгой и сложной жизни. Буквально через полчаса примчались жены друзей Люба и Маша. Поплакала вместе с Константином, помянули дочь и убежали к своим чадам, которых мужчины отправили в квартиру к Даминовым, чтобы те не слушали и не видели стенания, и страдания дяди Кости. У женщин вдруг возникло опасение за своих дочерей и стремление жестче и чаще оберегать и охранять их. -Я теперь буду бояться мужа с дочкой в отпуск отправлять. Господи, да пока телеграмму не получу, что благополучно добрались, так и с ума сойти можно. Как страшно стало летать! – плакалась, прежде чем покинуть свою квартиру, Маша Бучельникова. – Ну, и с какой теперь стороны к самолету подходить, чтобы пролететь без происшествий и благополучно приземлиться? -Маша, да причем тут самолеты, если во всем виноват на все сто процентов водила этого топливозаправщика! Хорошо еще, что издох вместе со всеми, тварь сволочная. Кто же это без личного разрешения руководителя полетов выезжает на полосу? Даже получив такое, и то, как на дороге при зеленом свете, глянь по сторонам, сам лично убедись в безопасности, а потом несись, вот тебе и пожалуйста. -А как же он получит это самое разрешение? – робко спросила Люба. – Где сидит руководитель, а где машина. Видать, срочно понадобилось ему выехать на полосу, раз поехал. Просто так сам по себе не выехал бы. Что же там без нужды делать-то? Вот и ищи после этого виноватого. -Люба! – немного на повышенных тонах попытался образумить жену Николай. – У всех водителей с такими задачами и вообще, кому дано право, разъезжать по аэродрому, радиостанции имеются в кабинах. И настроены они на частоту старта, чтобы без диспетчера по рулению и старту они даже нос свой направлять прав не имели в сторону взлетки. А тот никак не мог разрешить, поскольку борт на посадку под его руководством заходил. Можно даже не пытаться оправдывать водителя топливозаправщика. Тот же самый светофор на переходе. И все равно, налево, направо глянешь, прежде чем двинуться по зебре. Но везде должна соблюдаться дисциплина светофора. А в таком порту, как Красноярск, так вообще у каждого работника четко сформулированы и в инструкциях описаны эти самые правила безопасности. С ним никто и не спорил, но слушали со вниманием и пониманием, поскольку эти слова немного успокаивали. А когда женщины ушли, то мужчины больше молчали, отпуская лишь короткие реплики при поднимании очередной рюмки. В этот раз Константин быстро опьянел и уснул, сидя в кресле. А Николай со Славиком дождались Котова и увели, так и не проснувшегося и не пришедшего в себя Константина в его квартиру, раздев и уложив спать, положив билеты с документами на видное место. Но, расходясь, друг другу обещали придти с утра и помочь Косте собраться в дорогу. Правда, собираться Костя сам вовсе и не планировал. Документы, билеты, деньги. Ну, бросит в сумку средства личной гигиены, как зубная щетка и электробритва, сомневаясь, что будет бриться и чистить зубы. Нет для кого ни там, ни здесь, чтобы блистать и сверкать. И еще, там, куда он собрался лететь, вокруг будут страдания, горе и траур, не требующие таковых простых гигиенических процедур. Даже во сне Константину было страшно, словно там, на бетонной полосе все еще оставались частички его дочурки Вали. Нельзя никак и ничем отмыть бетон начисто. Имеются в нем раковинки, выемки и поры, куда угодили маленькие клеточки его ребенка. И если бы была на вооружении такая фантастическая техника у наших генетиков, как в прочитанных фантастических романах, где из клетки могли воссоздавать всего человека, то Константин годами согласен был ползать по месту гибели пассажиров того рейса, чтобы разыскать среди массы клеточек частичку Вали. Но такого теперь никогда не случится. Он уже не сможет услышать ее счастливый веселый звонкий голосок, с которым она встречала папу с работы и из командировок. Не расскажет ей обо всех происшествиях за время отсутствия, не прослушает обо всех событиях в школе и в лично ее классе, где осталась масса подружек, с которыми любила играться во дворе, ссориться, мириться. И все другие друзья и подружки, которые так здорово смели все съестное со стола на ее двенадцатилетние рождение, уже никогда не смогут играть с ней во дворе. И вдруг Константин с ужасом проснулся, осознавая, что так и не успели они купить ко дню рождения дочери подарок. Его Валя погибла в ожидании все еще узнать и принять его хотя бы с опозданием. Ведь теперь никогда и ни по какому поводу он не сможет подарить ей куклу, любимую игрушку, интересную книжку. А она любила читать. Даже в библиотеку Константин записал ее, что находилась на территории аэропорта. Хорошая, богатая библиотека. И в ней всегда можно разыскать на любую тему интересную нужную книжку. Но все равно, если попадалось в командировках некое дефицитное издание, или книжка, могущая заинтересовать или понравиться ребенку, то Константин покупал, зная, как сильно любит Валя получать такие подарки. Любит? Любила. Сейчас она ничего и никого уже не сумеет любить. Нет ее. Совсем нет, поскольку в огне сгорела его любимая дочурка. И от таких мыслей вновь запылал пожар в груди, вызывая обильные потоки слез, сотрясая тело в рыданиях. Хотелось прямо сейчас, немедленно, мгновенно уйти любым способом из этого мира, чтобы там встретиться с двумя своими женщинами, так нелепо поникнувшими его, бросив в этой жизни на страдания и муки душевные. Поскольку нет сил, дышать тем воздухом, что дышали они, видеть те дома, улицы и деревья, что выдели они. Жить в той квартире, где когда-то проживали, смеялись и просто любили его, как и он их, жена Вера и дочь Валя. Но нет, нельзя. Он поначалу слетает в этот ужасный Красноярск и сам лично бросит горсть земли в ее могилу, в могилу своей дочурки. Нельзя уходить из жизни, не исполнив полностью все свои положенные предназначения. Да, больно, но он пока будет жить с этой болью. Пусть даже сейчас нелепо и пошло мечтать об этом, но Константин вдруг внезапно и неожиданно для самого себя представил, что скоро женится и родит себе много детей. Он уговорит, нет, он даже перед женитьбой предъявит такие жесткие и обязательные условия своей избраннице в ультимативной форме, чтобы та родила ему хотя бы, как минимум, троих. Две девочки и мальчика. И назовет одну из них Валей. Именно этим именем, чтобы вспомнить ту, которую так безумно любил, и которую так внезапно потерял. Константин настолько явственно представил эту картинку, что внезапно горечь утраты исчезла, растворилась, сменившись на некое внутреннее счастье и радость. Вот они уже говорят первые слова, делают первые шаги. А Константин читает им сказки, рассказывает авиационные байки. И, когда раздался звонок в дверь, то ему вдруг показалось, что это его будущие детки прибежали с улицы. Сейчас он откроет дверь, и в мгновение квартира наполнится детским шумом и гомоном. Но на пороге стояли Николай и Славик, которые, как с вечера они и условились, пришли к Константину, чтобы собирать его в дорогу. И вид друга даже слегка перепугал их. Глаза Константина светились счастьем, радостью и весельем. Им поначалу показалось, что Константина покинул разум по причине таких неожиданных бед, выстроенных чередой. -Ой, простите меня! – поняв состояние друзей, всполошился Константин, поспешая успокоить и разъяснить им свое неадекватное состояние. – Сон приснился чудесный. Будто у меня снова семья и трое маленьких детишек, которые примчались с улицы и звонят в дверь. А я еще не проснулся, а уже распахиваю вам двери, в надежде увидеть их. Вот и засиял от избытка чувств. -А-а-а! – хором протянули Николай и Славик, облегчено вздыхая и смахивая с лица гипотетический холодный пот, проступивший, вроде как, от неких подозрительных ассоциаций. – А то у нас уже сомнения зародились по поводу твоего умственного здравия. А сон хороший, пусть сбудется. -Пусть, - уже с тоской и печалью в голосе, будто нечто приобрел счастливое и вновь потерял. – Только оно случится очень нескоро. Я очень желаю вновь начать жизнь, но пока боюсь расставаться с прошлой. -Костя, - философски заметил Николай, настраиваясь на некие нравоучения и назидательные поучения. – Годы летят быстрее, даже чем ты предполагаешь. Сами эти тринадцать лет не слишком и приметили. Раз, два, и уже мы здесь, в этих годах и сроках. А тут для тебя главное – эту беду переварить. Трудно, больно, но нужно для будущего. А потом полетишь в командировки, и в работе исцелишься душой и сердцем. Ты крепись и не дури. А то твои вчерашние высказывания очень нам не понравились. Пессимизмом переполнены и упадничеством. -Вот сам должен понять и принять мое вчерашнее настроение, - с некоторым осуждением проворчал Константин. – Иного его и быть не должно было. А теперь, мне так кажется, что мне нужно жить назло этой проклятой судьбе, чтобы свой прекрасный сон осуществить. И, я так загадал, одну из девчонок назову Валей, чтобы повторить ее. Ведь Валюша была вся в меня. А значит и новая Валя повториться. Вот ради этого и постараюсь всеми силами справиться с пессимизмом. -Ну, и, слава богу, что малость начал оживать, - облегченно вздохнул Николай, и ему вторил Славик. – Ты, главное, там себя в кулак зажми. Трудно будет находиться среди стольких страдающих, больно и страшно. Но, нам так кажется, а теперь еще и уверены, что выдюжишь. Константин обещал. Ради будущего, ради новой Валентинки, которую он будет любить стократ сильней. И уже никогда не отпустит от себя. Только вместе в отпуск, в поездку и просто куда угодно. -Да, парни, передайте, пожалуйста, Котову, что я отказываюсь от новой должности. Мне она нынче абсолютно без надобности. Я и раньше никогда не мечтал о карьере, о росте. Буду, да и так мне хочется, летать рядовым командиром до пенсии. Может, он кому из вас предложит, так соглашайтесь без зазрения совести и без оглядки на меня. Дома чаще бывать будете. -Нее! – хором протянули, словно песню, категорично и адекватно Николай и Славик, однозначно выражая отношение к новой должности инструктора. – Мы сами абсолютно не желаем. По командировкам веселей. Уже втянулись, и хотим, как и ты, простыми, рядовыми и подчиненными. Вон, как с Марченко спрашивают и частенько чихвостят, почем зазря. Все же ответственность. Ты обучаешь, проверяешь и подписываешься. А, стало быть, доверяешь. А я сам себе порою не доверяю, о каких тогда учениках говорить. С инструктором летаю, и то пытаюсь управление отнять. Они, видишь ли, навыки бояться потерять, а я нервы теряю из-за них. Вот так в разговорах на отвлеченные темы они болтали и помогали собираться Константину в дорогу. Хотя, такая помощь больше на помеху схожая была. Ведь брал Константин в дорогу маленькую сумку, с которой любил летать в одно, двух дневные командировки. А здесь даже привычную книжку для чтения не стал брать, поскольку чтение считал в данной обстановке абсолютно невозможным. Какие там повести или романы, если голова полностью забита иными думами. Вроде как, в дорогу договаривались совершенно не пить, но Славик, глянув на часы, достал откуда-то, словно по маху волшебной палочки, бутылку водки и три стакана. -Не помешает, - комментировал он свой поступок. – И помянем, и вспомним. А ты, Костя, лучше спать будешь в полете. Выпили, молча, закусили, но засиживаться время не позволяло. -Все, вперед, Костя, час настал, - скомандовал Николай и сам первый поднялся. – Мы верим, надеемся и ждем тебя. А ты, Костя, будь молодцом. Не поддавайся эмоциям и внезапным чувствам. Зубами скрипи, но выдержи. Хотелось бы быть рядом, да, так кажется, сам справишься. Боялся он этого полета, как ночного похода на кладбище, словно в ожидании страшного и опасного. Однако реальность оказалась еще ужасней. Разумеется, хоронили всех в закрытых гробах и в братской могиле. А Константин до паники и до нестерпимого желания хотел отыскать в этой куче гробов тот, в котором хотя бы частичка его Валюши была. Но ведь не станешь их открывать и искать нечто неведомое, по каким-либо признакам могущее говорить о его дочурке. Не позволят, и не имеет смысла. Среди толпы родственников он уже услыхал этот страшный приговор, из которого следовало, что просто невозможно после такого пожарища отыскать чего-либо приметного и знакомого. И не нужно даже думать об этом, ибо такие мысли лишь сводят с ума. Бумаг подписывать пришлось много. И отвечать на вопросы. Константин даже вспомнить не мог, уже возвращаясь обратным рейсом, домой, эти кошмарные дни, пролетевшие, словно в густом тягучем и противном тумане. Рыдали и плакали все вокруг, поэтому Константин уже не стеснялся собственных слез. Они вытекали из глаз уже без громких рыданий, будто из прохудившихся глаз вода, неспособная удержаться в глазницах, и под собственной тяжестью стекала по щекам. Уже в салоне самолета Ту-154, летевшего обратным курсом из Красноярска, Константин позволил себе расслабиться и под гул турбин задремать. Назавтра по прилету он сразу же пошел в управление и сходу вошел в кабинет командира эскадрильи. Опережая вопросы там присутствующих, Константин обратился к Котову с просьбой, требованием и пожеланиями: -Сергеич, все ответы потом. Ты лучше отправляй меня в командировку. Я исполнил все твои пожелания и наставления, а потому прошу и умоляю – пойти мне навстречу. Не могу находиться дома, где каждая вещичка напоминает о дочери. Вот за две недели, возможно, раны поплотней затянуться, а потом уже и обдумаем дальнейшую жизнь с теми фактами, что имеем в наличии. А сейчас жаждется в командировку. И работой заглушить все думы о них. Ты не пугайся и не робей, я вполне адекватен и работоспособен. Сам знаешь, что в полете я о самом полете только и думаю. У меня все-таки пассажиры на борту. Ради них взлечу и сяду. Слегка ошеломленный таким напором и требованиями Константина, Котов даже растерялся и с трудом улавливал мысль и нужную тему разговора. Слишком уж эмоционально говорил Костя. -Константин, ты погодь, не пори горячку. А может, все же поначалу в отпуск слетаешь, а? Развейся малость, погуляй, а там и Марченко освобождает должность. Мы, как и договаривались с тобой, будем тебя рекомендовать на его место, на инструктора. Все-таки, подумай над моими словами. -Нет, не стану даже напрягать мозги. Я уже все решил и надумал. Сергеич, а Бучельников и Даминов ничего тебе от меня не передавали? Про мою просьбу не говорили? Забыли, стало быть, упустили из вида. -О чем это ты мне? – немного удивленно спросил Котов. – Видел я их перед твоим прилетом, ничего не говорили. -Я, Сергеич, не хочу в инструкторы. То ради Вали мне хотелось на эту должность, чтобы не расставаться надолго. А теперь мне ни к чему инструкторство. Бой мне необходим, работа в поте лица. А здесь сплошная рутина и бумажная волокита. Нет, остаюсь при своем вертолете, - жестко и категорично заявил Константин, что теперь уже у командира не оставалось сомнений в его здравом и трезвом разуме. – А сейчас в отпуске быстро сопьюсь, пытаясь глушить страдания. -Хорошо, - согласился Котов, понимая душевную борьбу и тревоги Константина. - Готовься с первого в Майское на компрессорную. Ты, вроде как, там бывал, и не раз? Ну, пару деньков с Сургутановым пролетишь по трассе. Для успокоения нервов и для ознакомления с обстановкой. А больше для моего спокойствия. -Спасибо! – обрадовано поблагодарил Константин. – А про Красноярск, простите ради бога, но рассказывать не стану. Даже сам вспоминать не желаю. Лишь добавлю, что там все было намного страшней и ужасней, чем я представлял. С ума сойти было легко и беспроблемно. Как выжил – не знаю. Наверное, сильно хотелось жить дальше. Потому и хочется скорее забыть. Летел Константин в Майское своим ходом. Заказчик, начальник компрессорной станции, к пилотам относился лояльно, позволяя им производить замены экипажей в базовом аэропорту. Да и сама работа на этой оперативной точке была простой, удобной и легкой. Чаще пилоты облетывали трубопровод без пассажиров на борту. Ну, еще иногда, если требовала производственная необходимость, отвозили на какой-либо участок специалиста с инструментом. Константин понимал, что Котов для того и отправил его в Майское, чтобы пока он душой и сердцем не успокоился, не перегружать работой и хлопотами. Пилот тяжело ранен, и перегрузки нежелательны. А раненным он его считал настолько, что с большой радостью выпроводил бы на все оба отпуска. Да ведь некуда и не с кем ехать Косте. Действительно, что и остается, лишь водкой глушить горе и тоску. Но, раз сам напросился на работу, то справится. Сургутанов, командир звена, большей частью летел за своими часами, которые положены командирам такого ранга для оплаты. Уж у Константина, который старше Андрея на пять лет, и опыта поболей, и стаж дольше. Пилоты свои часы вылетают самостоятельно. А вот все остальные командиры, выше ранга пилота вертолета, чаще просто вписываются в полетное задание, предпочитая свои часы набирать в койке в номере гостиницы. Так и для здоровья полезней, а в зарплате абсолютно не наблюдается проигрыша. А в проверках Константин не нуждался. Ведь если даже учесть, что бывал он в Майском несколько лет назад, то все равно сложностей эта оперативная точка не представляла, являясь, простой и без проблемной. 250 километров трассы на север и столько же на юг. И весь полет по нитке трубопроводов. Потому-то Андрей, сразу же по прилету отправился с техником в номер, а Константин, пообедав в местной столовой, улетел с главным инженером компрессорной на трассу. Поначалу Константин не вникал в смысл этого полета, поскольку всего-то и придерживался высоты и маршрута. Но уже через час до него стала доходить попытки Вячеслава Ивановича, уклонить вертолет от намеченной трассы. Вроде и ненавязчиво, но настойчиво. -Погодь, Иваныч, - не вытерпел такого грубого вмешательства на уклонение от маршрута Константин, устав объяснять Довыденко о нежелательности без ведома диспетчера уходить далеко от трассы. – Ты мне человеческим языком объясни свои ближайшие цели, а я потом сумею разобраться во всех твоих заморочках. А без запроса ты меня от трубы не уводи. -Давай, сядем возле семнадцатого участка, и я тебе все свои проблемы поведаю, согласен? – сдался наконец-то Довыденко и решился раскрыть все карты и планы. – Мы планируем дорогу тянуть где-то через двадцать первый и двадцать второй участки. И нам просто необходимо найти удобный участок на реке, где подешевле и попроще перекинуть мост, - объяснил Вячеслав Иванович после посадки на семнадцатом участке, разворачивая карту местности. – Просто мы еще и сами не определились с маршрутом и с местом. Нужны ведь более-менее свободные подъезды. В общем, от нас требуется поиск места для трассы и моста. -А зачем тогда горячку порешь, а? Вот подобные задачи нельзя было озвучить перед вылетом, еще там, на компрессорной станции? Полетели домой, и там с тобой без нервов и загадок все и обсудим. А потом мне нужно давать заявку диспетчеру аэропорта с изменением маршрута. Он же нас постоянно контролирует. Потому, ну, никак нельзя летать не по заявке, куда заблагорассудит. Довыденко слегка удивленно посмотрел на Константина. Затем почесал затылок, и согласился. -Чувствуется, что пилот со стажем и опытом прилетел, - резюмировал он такое заявление Константина, как факт. – С мальчишками, разумеется, попроще летать, без всяких нюансов и проблем. -И немного опасней, - поправил Константин Вячеслава Михайловича. – Эти самодеятельности до поры до времени. А потом дерьмо вместе жрать будете. Простота бывает, что кусается. Так что, поаккуратней с таким уклонами. Я не собираюсь осуждать молодежь и выводить ее на чистую воду, но сам работаю, вернее, стараюсь в пределах инструкций и правил. Показывай карту и рассказывай планы компрессорной. Вместе сейчас и обговорим. Но на завтра заявку могут и не принять. Все изменения и дополнения необходимо до двенадцати передавать. Но конкретно скажу после звонка. Попробую уговорить и свалить на острую производственную необходимость. Авось и прокатит. Так бывает, что идут нам навстречу. -Устраивает, - согласился Довыденко. – Тогда полетели в контору. Там с моего телефона и позвонишь. Понимал Константин, что слегка жестко поступает с заказчиком, которого слишком разбаловали молодые пилоты. Но, во-первых, он сам всегда предпочитает придерживаться принятого порядка и параграфов, чтобы не лишаться талона безопасности, который инспекторы любят рубить за провинность, а во-вторых, так сам сейчас перед вылетом обещал Котову, быть предельно аккуратным и правильным. Вот эту вторую причину он и поставил выше эмоций главного инженера, поскольку на него понадеялись командиры и товарищи, и ему поверили. Пусть начальник с первого раза, с первого дня поймет, что перед ним приверженец строгих правил, и сбивать его с праведного пути не следует. Им лишь покажи слабину, так сразу, откуда ни возьмись, возникают срочности, изменения и «очень надо». Если уж так нужно, так и предупреждай заранее. Потому Константин по прилету сразу и подавал заявку на весь срок командировки с запасными маршрутами, куда такое вот «надо» может внезапно возникнуть. Уже в конторе, изучив предварительные планы главного инженера по прокладке новой дороги, Константин предложил охватить квадрат в радиусе где-то километров на пятьдесят от предполагаемой точки, где по их расчету нужен мост через реку Быстринка, виляющую по лесам и между холмов сложной местности этого квадрата. Подходящих мест в этом квадрате просматривалось немало. Но ведь он должен находиться на новой трассе, которую собирались прокладывать строители-дорожники, чтобы ради моста не пришлось отклоняться. -И зачем вам в этих глухих местах нужна еще и дорога с неким мостом через речку, а? – задал вопрос, словно, между прочим, Константин, хотя сам уже частично понимал их планы. – Вроде как вам вполне хватает дороги вдоль газопровода. А вот здесь слабо замечаю смысл. Инженер достал огромную папку, разложил чертежи и схемы на столе и, немного поразмыслив, озвучил план Министерства: -Вот здесь, - он ткнул пальцем в карту, - наше Министерство планирует строительство складов. -А почему не рядом с компрессорной, не поближе к Майскому? – удивленно спросил Константин. – Нерентабельно, затратно. -Согласен, - кивал головой Довыденко. – Но вблизи поселка такие склады просто не разрешат строить по многим причинам, и в первую очередь по экологическим. То ж, во-первых, огнеопасно и вредно для здоровья. В особенности сам дезодорант. Сам же проходишь мимо бочек и нос воротишь. Удивительно мерзкий запах придумали, как добавку к газу. А если строить ближе к трассе, то лес придется вырубать. А вот здесь, - он потыкал пальцем в карту. – Абсолютно пустынный участок. Подсчитали и получили, что намного экономичней, даже в сравнении со стройкой рядом с компрессорной. Будем свозить сюда на склады для длительного хранения, а по надобности добавлять на компрессорную. Дорога не затратная, грунтовая. Малость подсыплем гравия, и грейдерами разровняем. Можешь даже не спорить со мной, сплошные копейки, рублем и не пахнет. Нам только хорошее место через Быстринку отыскать. -Ладно, - манул рукой Константин. – Таких подробностей мне и знать не обязательно. Так, если для общего обозрения и понимания смысла вашего труда. Можешь соединять меня с Аэропортом. Передам заявку на этот квадрат, и, если разрешат с завтрашнего дня, то с утра смотаемся, подыщем тебе переправу. Мне так кажется, что я уже немного представляю, как и где этот участок. Диспетчер долго дискуссировать не стал, и разрешил им назавтра такое дополнение к основному маршруту, обещая внести этот квадрат в ежедневную заявку. Тем более что хоть отклонение и значительное, но в пределах площади, часто заказываемой для полетов на этого заказчика. Ударив по рукам, Константин с Довыденко разошлись по домам. Вернее, главный инженер по своим делам в контору, а Константин в свой номер, где на койке загорал Сургутанов. Константин поначалу хотел доложить командиру звена о незначительном изменении в завтрашнем плане полета, но передумал. Во-первых, будить не хотелось, поскольку тот сладко похрапывал и причмокивал, нечто любопытное и интересное рассматривая в своих снах. А потом, завтра с утра он, вписавшись в задание, планирует уехать домой сразу же после прохождения медицинской комиссии. То есть, вроде и летает, но сидит в автобусе. Пусть спит себе дальше. Константин, глядя на часы, что висят на стене напротив его койки, почесал в районе желудка и передумал идти на ужин, решив обойтись чаем с печеньем. Хотелось полежать и послушать самого себя, не отрываясь на эти ненужные хождения в столовую и обратно. Вот и прошел первый летный день после этой ужасной череды катаклизмов. Правильно ли он поступил, решив заглушить тоску и сердечную боль работой? Вполне вероятно и возможно, что вечер и ночь еще неслабо будут беспокоить и терзать мыслями и страшными картинками, но весь день в полете и в заботах он лишь только о работе и думал. Да, это многолетняя привычка, выработанная настойчивыми требованиями к самому себе, к принуждению всегда стремиться придерживаться правил и параграфов, чтобы душа и нервы не оглядывались с опаской назад, не гадали и не страдали в думах: пронесет, аль зацепит. И он забывал буквально обо всех невзгодах, распрях и даже радостях праздников, когда подходил к вертолету и становился для этой техники главным хозяином и правителем. На высоте все неурядицы отправлялись в запасники, из которых можно их тревожить лишь в номере гостиницы. Еще в училище, за что огромное спасибо пилоту-инструктору Малахову Геннадию Юрьевичу, внушал своим курсантам, требовательно вбивая им в мозги, необходимость отрешения от дел земных в полете. А точнее, с того момента, как вышел из дома и направился в сторону Аэропорта. -Думаешь лишь о предстоящем полете, о правильном и точном выполнении задания, о тех параграфах, что регулируют и регламентируют нашу пилотскую работу. И это вам необходимо самим по двум самым важным причинам. Во-первых, отрабатывайте до инстинкта движения руками и ногами, не выбрасывая из процесса и голову. Мыслить и строго исполнять в полете все правила инструкций до запятой, до точки. Даже мелкие шалости строго по всем правилам. Это сделает ваш труд, приносящий удовлетворение самим процессом исполнения. И, во-вторых, сумеете максимально избежать конфликтных ситуаций при встречах с инспектором. Вам, по крайней мере, пугаться его не придется по причине самой ненадобности в таковых страхах. И, даже в процессе производственных полетов, если и придется малость отступать от правил, то стремитесь проделывать сие в пределах действующих законов. Тогда, ко всему прочему, вам и прокурор не будет страшен. Отделаетесь малой кровью. Поначалу, в особенности первые годы, когда Константин числился в молодых и малоопытных, как друзья, так и старшие товарищи слегка иронично относились к таковым его канонам. Но немного спустя стали ставить его тактику в пример. Ведь любой проверяющий в первую очередь хватается за бумаги, кои отражают все режимы полета, пытаясь в них отыскать некий криминал. А у Константина все строчки заполнены и совпадают с другими средствами проверки. Вот по такой причине он был просто скучен для инспекторов. Нечего им искать в груде бумаг для души и радости. Только время потеряешь. Все у Константина чин чином. Поэтому, поначалу у Вячеслава Ивановича возникло легкое удивление от его таких буквенных требований к полетам. С молодыми пилотами в этом вопросе работать всегда проще. Куда ткнул пальцем, туда безропотно и летели. Но обижаться на Константина он не стал. Ему самому больше нравились дисциплинированные и исполнительные спецы, отрицающие таковые поспешные указания и просьбы. Марионетки, прыгающие по любому движению пальца удобны, разумеется, но неуважаемы. Ведь, кроме самого процесса полета и безопасность нужна, о чем в головах молодежи не всегда на первом месте. И даже не на втором. Если здраво рассудить, то и у самого Довыденко семья немаленькая, которой, кроме зарплаты, еще сам муж и отец нужен здоровым и невредимым. С утра, забросив Сургутанова в поселок, Константин вернулся на компрессорную за Довыденко, с которым без задержек полетели в сторону реки Быстринка для поиска лучшего удобного и оптимального места, где планировался мост через этот быстрый ручей. Речушка Быстринка мелкая, по ширине с ручейком схожая. В особенности из иллюминатора вертолета. Но берега имела даже слишком крутые. А потому для переправы мост просто катастрофически необходим. Никаким простым бродом не отделаться. Да и дорогой пользоваться круглосуточно. Константин старался не вникать в детали мыслительного инженерного процесса главного инженера. Куда пальцем ткнет, туда и направлял вертолет. Тем более, что в заявке он указал даже большую площадь, чем им необходимая для поисков. Так, на всякий случай. А вдруг у этого Довыденко очередной бзик возникнет. Вячеслав Иванович по СПУ (самолетное переговорное устройство) пытался советоваться с Константином, задавал вопросы, ожидая вразумительных ответов. А Константин кивал головой, хотя в суть и в тему не вслушивался. Природа под вертолетом радовала зеленым разнообразием, этой мелкой речушкой, симпатичными холмами и впадинами. Поэтому ему больше хотелось любоваться красотами, чем искать удобное место для моста. Ведь все равно сделают по-своему, независимо от его советов и предложений. А потому, напряжение мыслительных клеток посчитал излишним. -Набери повыше, глянем на всю местность разом, одним взглядом. Может, так понятней станет, - попросил Довыденко, тыкая пальцем в потолок. – По-моему, я уже определился. Но, хотелось бы уточнений. Константин пожал плечами и рванул Шаг-газ вверх, поднимая вертолет на указанную высоту, бросая вопросительные взгляды на Вячеслава Ивановича, ожидаю определенные команды. Тот одобрительно кивнул и, схватив толстую синюю общую тетрадь, поспешно стал вносить в нее свои мысли, расчеты и схемы, довольно улыбаясь, словно только что они исполнили важную и весьма нужную работу. -Все! – крикнул он, не используя СПУ и показывая большой оттопыренный палец, обозначающий «во». – Полетели домой. Мне так кажется, что я нашел самый наилучший вариант, - добавил он уже по СПУ, понимая, что такую сложную фразу внятно не перекричишь визг двух турбин. Константин развернул вертолет на курс в направление компрессорной станции и уже собрался передать диспетчеру о возврате на точку базирования, как внезапно и ему на удивление вертолет резко бросило вправо и вниз. Разумеется, руки сами исполнили необходимые манипуляции, швырнули Шаг-газ вниз до упора, левой ногой вдавливая педаль до отказа. И, глянув на прибор контроля работы двигателей, убедившись в полном отказе обоих сразу, перекрыл пожарные краны. Больше удивил не отказ, а сам факт синхронного отключения обоих двигателей одновременно. Случалось нечто схожее в его практике пару раз за время летной работы. Но они как-то поочередно выключались. Поначалу один, а уж потом через несколько секунд следующий. Хотя, даже и такое поочередное – редкость. Ну, вот такой уникум и настал для Константина. Однако пугаться не стоит. Внизу под ним большая поляна, куда даже со спокойной душой вполне можно разместить и самолет Ан-2. В том смысле, что ее размеров вполне достаточно для посадки. Густая трава не пугает. Константин планирует загасить поступательную скорость до минимума, то есть, до нуля. Погода свежая, прохладная. И ветерок так удачно против курса дует, словно заранее подготовился. Главный инженер вопросительно посмотрел на Константина и задал ужасно глупый вопрос. Хотя, в такой ситуации ему больше и спрашивать не о чем было: -По-моему, двигатель отказал, да? Садимся на эту поляну? Ну, я так понял, от тебя сие уже мало зависит. -Оба, Иваныч, отказали. Но, панику устраивать не следует. Сядем, как по писанному. Только пристегнись плотней и ухватись руками за сиденье. Я гарантирую тебе мягкую посадку, но на всякий случай подстрахуйся. Константин понимал, что о происшествии необходимо срочно сообщить диспетчеру. Как об отказе, так и о вынужденной посадке. Но решил пока не спешить и не суетиться. Это вполне возможно и после посадки сделать. А сейчас лучше не отвлекаться и сосредоточить все внимание на маневрах. Потом и через пролетающие борта сумеет передать с земли. В самом благополучии исхода полета Константин не сомневался. Даже уверен был на все сто, что сядет в травку, как на соломку. Ничего неординарного в сей обстановке не просматривалось. Даже, как специально, успел основную часть топлива выработать. Загрузки никакой, сложностей площадка не представляла. А потому и торопиться с докладами не хотелось. Лучше уж сразу после посадки и расскажет про все и про вся. Нос вертолета направил прямо на центр площадки, чтобы при гашении поступательной скорости не волноваться за хвостовой винт, которым обычно в таких экстремальных моментах рубят макушки деревьев, или кочки с холмиками. Нет, сами по себе винты слабее, сами рассыпаются от удара, но тут ведь и скорость вращения учитывается. Уже намечена точка касания, и Константин, визуально определив высоту и время приземления, потянул ручку управления на себя, гася поступательную скорость перемещения. Рычаг Шаг-газ он рванет вверх за пару секунд до касания. В этом моменте он так же не усматривал никаких сложностей. Можно было бы, и прокатиться по ровной полянке. Такую посадку называют посадкой по самолетному. То есть, с пробегом. И вертолет намного устойчивей ведет себя, и торможение скоростей не обязательно до минимальных. Как вертикальной, так и горизонтальной. Константин поначалу ничего не понял из происходящего. Лишь услыхал дикий вопль Довыденко и его нестерпимое стремление указать на нечто случившееся на площадке впереди и слева. Откуда, что и почему, так Константин еще долго потом не в состоянии был объяснить. Но в данный момент за пару-тройку секунд до касания вертолетом площадки он увидел, как к этой самой точке бегут с десяток маленьких ребятишек лет семи-восьми в нарядных одеяниях, с флажками и шариками в руках, словно их только что отпустили с какого-то праздника. Они настолько весело и радостно махал падающей беспомощной многотонной машине, что Константин даже залюбовался этим странным явлением. Но времени на раздумье не оставалось совершенно. Ведь сейчас он проутюжит брюхом вертолета, смертельным снарядом сомнет их банты, флажки и шарики. Не было уже времени на принятие решения. Ни на какое. Просто с силой рванул ручку управления вправо, чтобы срочно покинуть это погибельное место, спасти их, этих беззащитных и счастливых любой возможной ценой. Прости, Иваныч, но этой ценой сегодня будешь ты. Хочется верить, что выдержишь удар, да слишком много сомнений в благополучие. Посадка получится жесткой и разрушительной. Ну, разумеется, техника, состоящая из железа и пластика, сейчас рассыплется на куски. Но ведь цена этого заслуживает. Мы невиновны, а тот, кто так безрассудно выпустил беспечных ребятишек, пусть совестью пострадает. Нет вины у деток за их поступок, взрослые допустили оплошность. А ты, Иваныч? В чем же он виноват? Вот такой ценой спасаем, Иваныч, ты уж прости. Ведь в данную секунду я и в своей безопасности не уверен. Ну, и, слава богу! Через миг улечу в мир, в царство, что приняло уже мою жену Веру, где нашла приют милая дочурка Валюша. Константин уже не слышал грохота и треска ломающейся машины, разваливающихся винтов от удара о землю, но отчетливо внезапно представил такую долгожданную встречу со своими любимыми. Да, возникло сновидение и переместилось оно в мечту о новой Валюше. Но судьба заблагорассудило распорядиться по-иному, по-своему. Спорить в данное мгновение и доказывать ей свою правоту - занятие бессмысленное и бесперспективное. Проще согласиться и подчиниться ее воли и желанию. Она, эта злодейка, отправляет его к любимым женщинам. И к той малышке, которую безумно любил со дня ее рождения, с которой учился ходить, говорить и кусаться первыми зубками. Почему-то появление такого орудия и игрушки во рту, как первые зубки, дочка посчитала даром и способом порадовать папу, кусая его за палец и весело при этом хохоча. Они оба громко и заливисто смеялись над такими проказами, считая забаву веселой и безболезненной. Он иногда просил ее укусить за собственный палец, чтобы убедить в забавности такой процедуры. Однако, Валя кусала себя нежно, тихо, потом показывая свои пальчики, что ничего страшного от ее зубиков не случается. Просто слегка щекотно и приятно, и больше ничего. Вертолет ломался, калечился от неадекватного соприкосновения с землей. Молчал Довыденко, склонив голову на приборную доску. А Константин ошалело смотрел на поляну, выискивая на ней тех, неудачно выскочивших из лесочка, детишек. Их нигде не было видно. Боли или хотя бы некоего дискомфорта Константин в теле не ощущал. Его поначалу охватило безумное веселье и радость, что все-таки он остался в этом мире, не покинул его пределы. И притом при всем никого не погубил и не убил. Не считая самого Иваныча. Но это ведь не главное. 4 Константин полулежал в кресле командира вертолета с закрытыми глазами и блаженствовал. Судьба ему позволила еще малость пожить в этом мире. А значит, мечты возможно, и осуществимы. Прости Иваныч, мы с тобой спасали невинных детишек. Цена того стоила. Я ведь не просто тобой одним рисковал. И сам готовился смерть принять. Да вот, так случилось, что смерть пока задумала лишь тебя одного прибрать. И теперь мне самому придется оправдываться за эту катастрофу, объяснять причину моих неадекватных и безумных манипуляций. Но, ничего, сейчас должны и взрослые появиться, что привезли сюда ватагу праздничных детей. Не могли же сами по себе эти ребятишки за десятки верст от ближайшего населенного пункта так празднично гулять. Поди, некое торжество отмечали таким вот парадным шествием. Ну, а прибыли, вероятнее всего, на автобусе. Выскочили, чтобы поразмяться, да и увидали бесшумно падающий вертолет. Потому и оторвались от взрослых дяденек и тетенек, рванули на эту полянку. А они вовсе и не виноваты в своих поступках, если рядом просто обязаны были присутствовать те главные взрослые, коим поручено такое важное и ответственное мероприятие. И сама судьба свела Константина и этих маленьких детишек в одной точке. Пришлось приложить максимум усилий, сноровки, опыта и жертвовать пассажиром, чтобы пересечения прямых линий судеб не случилось. И что же так долго эти взрослые не появляются? Ну, детки от страха разбежались, а взрослые сейчас подойдут, чтобы подивиться такому сюрпризу, что их подопечные учудили. Но весьма странным кажется такой момент и ужасно неясное обстоятельство, как при осмотре местности они вовсе не наблюдали никакого автобуса поблизости к поляне. Ладно, из-за кустов, по причине слишком густой растительности, вот и не увидели они никакого транспорта сверху. По-моему, и не присматривались. Только вот с дорогой как? Здесь даже признаков не просматривается маломальской тропинки. Не говоря уже о такой широченной дороге, как трассы для большого автобуса, способной пропустить его беспрепятственно. Как и зачем эта детская компания оказалась в такой глуши? И уже, во-вторых, хотелось бы услышать ответ и на такой сложный и неясный вопрос, как наличие до сих пор этой мертвой тишины. А может я оглох? Внезапная мысль перепугала и слегка даже шокировала Константина. -Эй! – тихо крикнул Константин и постучал кулаком по приборной доске, услышав ясно и отчетливо, как собственный голос, так и этот глухой стук. Нет, не оглох. Да и чего вдруг сдуру запаниковал, если вон, как слыхать мелодичный перезвон птиц и шум листвы. Черт, так может, поторопиться надо, а он тут предается философскими измышлениями. Не дай бог еще воспламениться, этот чертов вертолет, тогда и сам отскочить не успею. Ведь до сих пор, слушая звуки природы и проверяя собственный слух, даже не убедился в собственной целостности. А вдруг чего сломалось или свихнулось? Да нет, полное отсутствие болезненного ощущения. Такое просто невозможно, чтобы переломы не беспокоили. Кости болят сильно. А вдруг тело откажется подчиниться? Константин пошевелил руками и ногами, затем всем телом и приоткрыл глаза. Солнышко ласково сквозь лобовое стекло щекотало лицо. Бросив взгляд на Довыденко, Константина передернуло, будто через него пропустили ток. Главный инженер замертво, прислонившись к правой двери, бездыханно лежал. По инерции Константин притронулся к шее пальцами, чтобы убедиться в своих предположениях, но внезапно ощутил едва уловимые толчки на пальцах. Жив? Господи, тогда поскорей хоть какую помощь оказать. Вертолет, лопастями с силой всего своего вращения ударившись о землю, по абсолютно непонятной причине остался, лишь слегка наклонившись на правый бок, на трех точках шасси. Ну, можно объяснить такое явление лишь чудом или силами инерции. Ударился и оттолкнулся от земли, что даже сумел рикошетить и возвратиться в горизонтальное состояние. Больше нечем. И от такого толчка Довыденко ударился о приборную доску и завалился на правую дверь. Лицо его немного кровоточило. Но он жив, поскольку Константин слышит удары пульса. Окончательно убедившись в собственной целостности и в наличии физической способности передвигаться, Константин выпрыгнул из вертолета и с болью и печалью зафиксировал взглядом те катастрофические последствия грубой посадки. Машина выглядела не просто искалеченной, но и окончательно разрушенной, поскольку такие аварии технику приводят к полной невозможности ремонта. Металлолом. Хвостовой винт вместе с редуктором оторвался и лежал в трех метрах от фюзеляжа. Три лопасти несущего винта, погнутые и скрученные некой могучей силой, словно штопор для открывания вина, беспомощно свисали, чуть ли не касаясь земли. И все три сдвинуты к правому боку. Да, подумал Константин, вертолет пострадал, так получается, больше всех. Он погиб. Тьфу ты, черт! О чем он думает сейчас, тормоз, сам себя обматерил он и спешно оббежал вокруг вертолета к правой двери пилотской кабины. Но попытки открыть ее снаружи не увенчались успехом. Обматерив себя еще раз и обозвав болваном и тормозом, Константин вернулся на свое рабочее кресло и снял дверь с аварийного фиксатора, слегка придерживая Довыденко, падающего вслед за отвалившейся дверью. Убедившись, что привязные ремни не позволяют инженеру выпасть из вертолета на землю, Константин вернулся к правому боку и аккуратно вытащил безжизненное тело Довыденко. Для Константина инженер был слегка тяжеловат. Но не волочь же его по земле. Из последних усилий он подхватил его на руки, как младенца, и сумел с трудом протащить его метров десять от вертолета. Уложив его на траву, Константин сбегал обратно к вертолету за аптечкой. Константин, насколько помнил из уроков, оказал Довыденко первую помощь, отмыв лицо от крови, и продезинфицировал, смоченным в спирте, бинтом. Вроде как больше не кровоточило, сквозь бинт не проступает. Послушав дыхание и сердце, он еще раз убедился, что Вячеслав Иванович жив. Слава богу! И черт с ним, с этим вертолетом. Главное ведь дело сделано. И дети остались в живых, и сам, и главный его пассажир – все живы. И хоть на нашатырный спирт Довыденко не реагировал, Константин понимал, что теперь он не умрет. Только почему так до сих пор никого нет? Где же все эти причины этой аварии, куда они подевались? Пошалили, нахулиганили и смылись! -Эй, люди, вы где, ау, откликнитесь! – с силой прокричал Константин, получив в ответ лишь собственное эхо. Так это же полный абсурд получается, сущая белиберда! Словно взялись ниоткуда и туда же провалились! Мистика, колдовство и шарлатанство в одном флаконе. Такое невозможно вообще в природе! Совершенное противоречие человеческим и природным законам. Нет, никакого здесь противоречия не просматривается. Дети испугались содеянного, а взрослые ответственности. Ведь так получается, что все происшедшее полностью по их вине. Смотреть за детьми следовало. Вот от страха и бросили их на произвол судьбы. Но разве далеко убежишь? Все равно ведь прокурор докопается, кто и с кем здесь разъезжал и развлекался. И тут Константин вспомнил самое важное. Он ведь до сих пор еще не сообщил о летном происшествии диспетчеру, рассчитывая после посадки связаться через пролетающие борта. Он сейчас свяжется на частоте лайнеров, и те передадут его диспетчеру про аварию. -Борта, ответьте, кто слышит 20790-го? – запросил Константин на частоте диспетчера, что держит связь с самолетами на эшелонах. – Ответьте борту 790-му! – повторил он, рассчитывая успеть связаться, пока аккумуляторы не разрядились. Но на удивление ответ он услышал буквально сразу: -Чего хотел 790-ый? Слушаю тебя, - спросил тихий спокойный баритон. Им хорошо и летать, и говорить. За них автопилот рулит. -Передай диспетчеру ПАНХ (применения авиации в народном хозяйстве), что у 790-го отказ обоих двигателей. Сел в районе Быстринки с курсом от 17 участка трубопровода под углом 230 градусов на удалении пятьдесят километров. -У самого хоть все в порядке? -И да, и нет. Сам жив, вертолет вдребезги, пассажир ранен. Пусть врача прихватят. Но пульс и дыхание, вроде как, в порядке. Ушибся сильно при ударе. Посадка получилась жесткой. -Понимаю, раз вертолет вдребезги. Хорошо, борт, передам, жди помощи, - уже с неким сочувствием и беспокойством в голосе ответил баритон. – Ты пока аккумуляторы выруби, а потом, как увидишь на подлете или выжди время с полчаса, и свяжешься на своей частоте. -Спасибо, борт, жду. -Ну, вот и хорошо. Теперь у нас полный ажур, - сам себе прошептал Константин, и вернулся к раненому Довыденко. – Держись, Иваныч, скоро прилетят за нами. Ты уж не бросай меня в беде. Без твоего слова мне просто никто не поверит, что здесь дети были, и они нас спровоцировали на аварию. Нет, конечно, покопаются и следы обнаружат. Но не сразу. Придется еще очень много оправдываться и объяснительных кучу писать. Вот не пойму, Иваныч, как он, этот вертолет, оказался на трех точках. По всем правилам физики, природы и прочих законов, так на боку валяться должен. Бросал я его на правый бок. А он стоит, как будто некая сила его после падения возвратила на место. Ну, зато, уж тогда ты вряд ли отделался бы легкими царапинами и временной потерей сознания. А чего гадать-то! В мире, каких только чудес не происходит! Вон, хоть на меня глянь, Иваныч. Ни единой царапинки. Не поверишь, но уже прощался с жизнью на полном серьезе. В царство мертвых собирался. А тут даже мизинца не сломал. Чудеса! Ведь отлично помню, что ни черта не помню. То есть, терял сознание. Земля солнцем уже прогрелась. И чтобы ультрафиолетовые лучи не сожгли Иванычу лицо, Константин прикрыл его носовым платком. Можно было бы и до деревьев дотащить, но на такой подвиг Константин не отважился. Сил осталось в его теле маловато. Это еще удивительно, как он его, Иваныча, до этого места сумел донести. Нет, и кантовать раненого товарища опасно. Пусть врач осмотрит. А то, не дай бог, от всяких там перемещений еще помрет, так Константин и виновен будет. Вдруг там, в теле какие-нибудь переломы или сдвиги с трещинами, а он лишь усугубит его состояние. Да, не оправдал Константин доверия Котова. Обещал же все по лучшему и высочайшему классу. А тут, и вертолет в хлам превратил, и главного инженера из строя вывел. Тьфу, на тебя, разозлился Константин на все эти мрачные панические мысли. Живы, почти здоровы. Чего тебе еще требуется? А следы детишек найдут, так еще и спасибо за их спасение скажут. Даже в мыслях вообразить страшно те последствия, если бы он пузом вертолета грохнулся на них. Тут уж без страшных и ужасных последствий не обошлось бы. Кошмар, одним словом. Сидя рядом с Довыденко, Константин незаметно задремал. Поэтому надоедливый стрекот его слегка разозлил и возмутил. Совершено лишний и ненужный звук на фоне песен листвы и птиц. Однако, от догадки причины этого знакомого шума Константин даже подпрыгнул с места, сгоняя с себя сон и уставившись взором в небо, отыскивая источник небесного рокота. Ну, разумеется, можно было и не гадать понять по характерному шелесту несущих винтов. Вертолет Ми-8. Только он так может гонять воздух своим пропеллером. Сам отыскал и уже разыскивает место для посадки. Не понадобились ему рекомендации и радио подсказки Константина. К нему уже бежали два врача с носилками, а следом за ними не спеша шли двое в форме. Вроде, как пилоты Гражданской Авиации, но Константину совершенно незнакомы. Разумеется, из местного аэропорта. Поди, начальники. Прилетели, чтобы сразу зафиксировать и все запротоколировать. И нечего обижаться на них, такая их работа. Как ни крути и что ни говори, а ЧП серьезного масштаба, на всю страну в приказах разойдется. И потом пилоты в свои явочные дни будут читать и расписываться, чтобы учесть ошибки. -Старший инспектор отряда Лев Григорьевич. Ну, показывай и рассказывай, - вроде мирно, по-доброму, но строго попросил инспектор. Смотрю, так на своих ногах стоишь? А весь такой потрепанный. Странно даже. Ведь судя по вертолету, так на боку должен лежать, как я понял. -На боку. А почему стоит, так и сам до сих пор не пойму. Только момент приземления я не зафиксировал. По-моему, отключился при ударе. Хотя, если честно, то и в этом не уверен. Я же его на правый бок бросал. Уже перед самым приземлением. А он оттолкнулся, и как ванька-встанька на ноги встал, - попытался белее спокойней, без дрожи в голосе отвечать Константин. Получалось, правда, с трудом. Но его должны понять эти начальники. Не каждый день вертолеты ломаешь. А лично сам Константин, так за все время работы впервые. -Ну, а бросал его зачем? – уже слегка удивлено поинтересовался Беседский. – Такая обширная поляна, хоть аэродром для малых самолетов строй. Тут запросто «антоны» сядут без проблем. -Знаете вот правду рассказать, так даже не знаю, и как, - немного замялся Константин, понимая нелепость своих оправданий без подтверждения Довыденко. Но говорить надо, поскольку инспектор ждет с нетерпением этих объяснений, и нетерпеливо взглядом буравит Константина. И Константин решился все по-честному и с максимальными подробностями описать эту эпопею с грубой посадкой. Начал он с Довыденко, который сразу по прилету попытался ввести его в заблуждение и в нарушение. Затем они, как и положено по всем инструкциям, вернулись на компрессорную, где внимательно изучили, обсудили план предстоящих исследований, а уже потом запросили у диспетчера разрешение на уклонение от основного маршрута. С утра сегодня добро на полет было. Однако когда Константин приступил к завершающему этапу полета и рассказал про детей, внезапно возникших чуть ли не под вертолетом, то заметил в глазах инспектора и его сопровождающего ироническое недоверие. Мол, нельзя ли было сказку сочинить ближе к реальности. Уж слишком глупо и ненатурально оправдание прозвучало, словно из уст слегка умом пострадавшего. Детям, вроде как, неоткуда браться. -И куда потом эти детки подевались? – спросил Беседский Константина, голосом полным сомнений. – Константин Михайлович, тут же до ближайшего поселка как минимум верст под шестьдесят. Вот, что они могли здесь забыть, откуда и зачем выскакивать на поляну под вертолет? -Ну, если говорить честно, то на такие вопросы отвечать не мне. Гадать на кофейной гуще я не мастак. Однако можно ведь у главного инженера спросить. Он первый их и заметил и панику поднял. Я, по-честному, настолько увлекся именно точкой приземления, что бегущей детворы сразу и не приметил. Будто до крика Довыденко их и не было вовсе. А потом, словно их из лукошка мне под вертолет некто высыпал. Сам до сих пор в шоке и в непонимании. Высыпались, напакостили и улетучились. Я понимаю нелепость таких оправданий, что даже сам своим словам не доверяю, - уже с нажимом и нервно, чуть ли не плача, проговорил Константин. – Но, слава богу, что не один на борту был. Да уже и выбора не оставалось, как только мгновенно не бросать вертолет направо. Я уж и на свое выживание не рассчитывал. Да и Довыденко совершенно случайно уцелел. А все из-за этого фантастического отскока от земли и прыжка на три точки. Понимаю, такого не должно было быть после моих таких жестких манипуляций. Но случилось же! По-другому хвостовой и несущий винты так не развалились бы. -Да, видим, что лопастями ты по земле постучал. Ладно, полетели в аэропорт. Там завершим все процедуры, напишешь нам все подробности сегодняшнего полета. А вы, Виктор Петрович, - обратился он к сопровождающему. – Вы тут с инженером все осмотрите, изучите, а мы к вечеру заберем вас и охрану пришлем. Как там наш пассажир? - крикнул он в сторону врачей, колдовавших над Довыденко. – Жив, здоров? Страшного ничего не случилось с ним? -Нет, все, вроде как, в пределах нормы, - изрек один из эскулапов. – Но пока без сознания и не реагирует на нашатырь. Однако никаких серьезных повреждений мы пока не наблюдаем. Но все равно необходима срочная госпитализация, а уж там скажем более конкретней. -Грузим в вертолет, - скомандовал Беседский. – Полетели. Будем разбираться после вердикта инженеров. И вертолет Ми-8 взял курс в сторону аэропорта. Некая тревога охватила Константина, когда он уже после всех этих вопросов и собственных объяснений трезво и спокойно прокрутил картинку происшествия. Сам-то он понимал, что в его действиях нет никаких ошибок, нет нарушений, и поступил он в данной обстановке единственно правильно, ибо иных вариантов просто не находилось даже сейчас, когда есть время на размышления. Но ведь сейчас приходиться оправдываться, доказывая всем, что ты не верблюд. Разумеется, был бы при сознании Довыденко, или наиболее оптимальный вариант, как присутствие самих детей и этих безрассудных взрослых, то и проблемы сами решались бы без особых напряжений. А теперь Константин чувствовал себя, как нашкодивший мальчишка. И этот подвиг, благодаря которому он спас детишек, уже казался нелепой ошибкой. Будто перед броском на бок не мешало бы поискать иные варианты, а не вот так, словно игрушку, бросать вертолет об землю. Технику в хлам, пассажира в больницу, а у самого и царапинки на теле даже при тщательном осмотре не найти. И вот чем такой сюрприз объяснить? Да, сейчас, раздумывая под свист винтов восьмерки, принятое решение не кажется единственно верным. Тогда как? Что еще можно было предпринять за эти полсекунды, что судьба предоставила ему на размышления? Боже, да прекрати ты хоть сам самого себя изводить глупыми мыслями. Все вернется на круги своя. В больнице Довыденко подлечат, в чувство приведут, и он сам всем расскажет. И тогда этот Беседский и другие поймут, насколько верно, правильно и смело поступил Константин. Пусть не хвалят и не благодарят, лишь бы отстали и позволили дальше работать. Ну, на время разборок, конечно, посадят на землю. В летном отряде Константин еще пару раз пересказал последовательность события, приведшего к аварии, потом его одного оставили с кипой бумаг и ручкой, чтобы он всю эту странную историю описал с максимальными подробностями. И лишь потом его отпустили. Даже на этом самом вертолете, который вместе со специалистами и охраной отправлялся к месту аварии, его подбросили до компрессорной станции. Константин сразу же связался по телефону с Котовым и уже в сотый раз, но уже своему командиру эскадрильи, рассказал в той же последовательности про свой последний аварийный трагический полет. -Костя, - всего лишь только и спросил Котов. – Иного выхода, как я понимаю, у тебя просто не было? Ты гарантируешь? -Геннадий Сергеевич, - неожиданно Константина перешел на «вы». – Возможно, если посидеть в тиши и поразмышлять в спокойной обстановке, то можно придумать еще бы парочку. По крайней мере, несколько вариантов у меня теперь прокручиваются, но лишь за рамках реального. А так-то, у меня времени на варианты не оставалось абсолютно. Они же будто из-под земли выросли, я и понять толком ничего не успел. Да и увидел их после крика Довыденко. Клянусь, не было на площадке никого вплоть до этого самого визга инженера. Ну, единственное благополучное решение для вертолета и пассажира, так только и сажать вертолет на них. Но напрячь мозги, не успел. Тут без раздумий швырял машину, лишь бы по их макушкам не проехаться. Даже в таком варианте мало было шансов не зацепить их. -И какие вопросы к тебе у Беседского? Ну, в чем его фишка, чем может подцепить тебя? -Так у него веры нет в этих детишках. Будто я их выдумал в оправдание своей ошибки при посадке. Мне так кажется, что у них сложилось свое сомнение, полностью не совпадающее с моим. -А сам Довыденко? Он уже пришел в себя? Ведь расскажет правду, и их фантазии рассыплются. Ты в него уверен? -Да без сознания пока, хотя врачи не находят серьезных повреждений. Однако обещают вытащить его. Гарантий больше положительных, чем пессимизма, - в отчаянии прокричал Константин. – Я на все сто уверен, что он подтвердит мой рассказ, поскольку сам он первый и увидал их. -Хорошо, - спокойно и доброжелательно проговорил Котов, и у Константина появилась уверенность и спокойствие после таких его слов. – Собирайся и приезжай в отряд. Мы завтра замену вышлем. Нельзя заказчика оставлять без вертолета. Кстати, а Сургутанов где? По идее, так с тобой должен быть. -Дома он, поди, уже. Я его с утра в аэропорт забросил. Только, - Константин на время замялся, но не стал скрывать. Ведь полетная документация у инспектора. – Он вписан в сегодняшнее задание. -Понял, но не опасно, - догадался Котов о причине волнения Константина, поскольку и сам не раз поступал аналогично, вписывая в задание, сам не летая, отсиживая время полета в номере гостиницы. – Ладно, это уже наши заботы. Беседский, поди, и сам таким манером часы набирает. Кстати, он летный инспектор, на вертолетах летает. А поверить ему придется, если все произошло, как ты мне говоришь. Ведь не успел же ты эту сказку сочинить совместно с Довыденко? Так что, очухается и подтвердит. Главное, сам сильно голову не забивай, тебе и так нервотрепки хватило. Видать, слишком жирная черная полоса наступила в твоей жизни. Но, побольше оптимизма. Когда-нибудь и она закончится, уступив место белой. У Константина на душе стало намного спокойней и уверенней. Котов понимает и доверяет. А все остальное – пустяки. Вполне возможно, что судьба с этой аварией даже весьма правильно поступила. Словно влила ему внутрь лекарство от тяжелейшей болезни. Горько, больно и невкусно, но зато думы о смерти близких немного приутихли, приглушились, и не терзают сердце и мысли, как ранее. Константин посмотрел на часы и быстро подскочил, словно по чьей-то большой и требовательной команде, и ускоренно упаковал сумку. Ведь если сейчас рвануть в майское, то можно успеть на вечерний поезд. И ранним утром уже оказаться в родном городе. А там, не заходя домой, забежит в управление и с глазу на глаз переговорит с Котовым. Поймет и приободрит его Сергеич, не предаст. Конечно, теперь до конца разборок, ни о каких полетах и речи быть не может. Посидит дома, продолжит свой этот нудный и противный отдых, от которого уже блевать хочется. Почему-то излишний отдых приносит ему сплошные неурядицы и трагедии. Ведь гораздо лучше и легче пережить все эти катаклизмы в трудах и в суете. А дома вновь нагружается голова воспоминаниями, анализируя и перебирая все прожитые годы в этом городке. И самое кошмарное в этом пребывании дома, так факт того, что каждая вещичка напоминает ему о потерях. Женские аксессуары одежды, игрушки его дочери Валюши. А бежать некуда. Константин еще не покинул Майское, а уже до тошноты желал сбежать из дома, куда ужасно не хотелось. Запить? Не выход. Можно допиться до чертиков и натворить дополнительных бед. Ведь судьба подарила шанс на жизнь, на возможное счастье, которое все равно, рано или поздно, но войдет и в его дом. Обещает же командир, что эта жирная черная полоса закончится. Встретил Котов Константина вполне доброжелательно и сочувственно, похлопывая по плечам и с пожеланиями не унывать. Что случилось, то уже случилось, а оценку событию дадут попозже. -Гречишников с нашими инженерами полетел. Без наших там пока ничего не расследуют. Зафиксировали, как факт, и под охрану сдали. Скорее всего, потом шестеркой перевезут в аэропорт. Ну, а ты, прости конечно, посиди дома до конца расследования. Не взыщи, таковы законы. -Да я, Сергеич, все хорошо понимаю и принимаю, как должное. Вот только не предполагаю, как пережить это вынужденное безделье. Слишком оно напрягает меня, и давит тяжким грузом. -Переживи, не ударяйся в пьянку. И, большая просьба, даже, если пожелаешь, посчитай за приказ. Пока до возвращения комиссии не покидай пределы Вороховска. Ну, если только в Азимовск на несколько часов с возвратом в тот же день. И с предупреждением меня лично. На этом все, отдыхай и жди звонка. Как только наши возвратятся, так сразу сообщу. Да и сам, я думаю, узнаешь. Константин кивал головой, соглашаясь с доводами Котова и с этим его домашним арестом. Но, как ему казалось, что комиссия быстро разберется, поскольку к этому времени и Довыденко придет в себя, очухается после длительного бессознательного состояния, и расскажет всем, подтвердит версию Константина. Да и следы этих маленьких хулиганов отыщутся. Они же не по воздуху летали туда-сюда. А, стало быть, где-то неподалеку автобус находился. Ох, с какой неописуемой радостью он встретился бы сам с этой делегацией в праздничных одеяниях, и хорошенько выматерил этих беспечных взрослых за их трусость и побег. А за такую выходку, по вине которой он здесь, а не в трудах своих летных, и Довыденко в больнице, так пусть прокурор ругает их. Лично Константину все по барабану. Он свой гражданский долг исполнил, и жизнь детей поменял на жизнь вертолета. Если отряд пожелает, так еще и компенсацию потребует. На такие темы рассуждал Константин, уже развалившись в своем любимом кресле у телевизора. Все оказалось не таким уж страшным. Безделье скучно, но не столь утомительно, как представлялось себе еще в Майском. На вечера всегда брал бутылочку водки, чтобы радостней и веселей ужин проходил. Николай со Славиком находились в командировке. Должны после выходных прилететь. Но, скорее всего, и до их ушей уже долетело это происшествие. В аэрофлоте скорость слухов намного превышает скорость бабских сплетен. Поди, разрисовали в фантазиях в стиле ужастика, кучи вопросов для него заготовили. Устроят ему с пристрастием пышные пожелания с поднятием тостов. Кто-то позвонил в дверь, и Константин, не спеша, накинув на плечи халат, пошел открывать. На пороге стояла соседка Татьяна. При виде ее ему вновь стало тревожно, и больно заныло сердце. Это ведь она стала вестницей гибели его дочери. Вернее, посредником Котова с ним. Что же интересного принесла она на этот раз? Хорошую весть, или вновь кусочек черной полосы. -Привет, Таня, - пытаясь пошутить, бодрым голосом спросил Константин, чтобы отпугнуть от своего дома новую беду. – Надеюсь, весть не злая. Судя по твоей доброжелательной улыбке, ничего опасного? -Ой, Костя, сплюнь, - отмахнулась с некой досадой и с чувством незначительной вины, Татьяна.- Я же не виновата, что твой Котов чуть что, сразу мне звонит. Да, кстати, и сейчас по твою душу позвонил. Но не думаю, что с дурной вестью. Просто просил передать, что завтра в одиннадцать собрание по какому-то вопросу. Вроде как, некто возвратился из командировки, вот и собирают. -Спасибо, Таня, - поблагодарил Константин соседку и хотел уже закрыть за ней дверь, как Татьяна успела задать еще один вопрос, касающейся его последней командировки. -Костя, а это правда, что ты вертолет разбил и пассажир погиб, - спросила она, словно стесняясь своего любопытства. – Бабы судачат, а никто толком не говорит, все предполагают. А мой молчит, как рыба об лед. -Враки, так бабам и передай, - с легкой усмешкой и грустью в голосе отвечал Константин. – Но, как говориться, дыма без огня не бывает. Так что, правда, наполовину. А твой прав, что молчит. Чего заранее сплетни распускать, если еще не разобрались. Но вертолет я разбил вдребезги. Однако, пассажир жив, хоть и в больнице. Врачи сказали, что скоро поправится. Немного ушибся. -Я так полагаю, Костя, что ты не виноват, да? Мне кажется, что вертолет сломался. Они у вас часто падают. -Падают, ты права, слабоватые малость. И отказывают регулярно. А вина моя будет определяться комиссией. А там, черт его знает. Только иначе, Таня, я не мог. Цена высокая была – или вертолет, или дети. Прости, потом подробней расскажу, или муж проинформирует. Пока ни в чем не уверен. Пусть поначалу расследуют и выносят приговор, как посчитают верным. -Слово, какое ужасное, - поежилась Татьяна. – Но ведь если детей спасал, то, наверное, оправдают. Неужели этот кусок железа дороже, - добавила она уже с оптимизмом и ушла в свою квартиру. -Ужасное и драматичное, но и его мы переживем, - согласился с ее оптимизмом Константин, и вернулся к своему одинокому застолью. Он как раз перед приходом соседки разложил аксессуары, распечатал бутылку, а тут Татьяна прервала в самом начале процесса. Но это даже к лучшему, стало быть, ужин обойдется без бутылочки, постановил Константин. Вдруг, это Гречишников с комиссией возвратился, и Константину позволят после прочтения приговора летать. Не в Майское, на другую оперативную точку. Но такой факт уже без разницы для самой сути. И вид у него должен быть здоровым и жизнерадостным. Наверняка уже во всем разобрались и расставили все аспекты по полкам. Еще раз печально, словно прощаясь навсегда, посмотрел на распечатанную бутылку, но не поддался внутренним уговорам и заткнул ее капроновой пробкой. Пусть дождется более подходящего и праздничного повода. С Гречишниковым и с комиссией Константин угадал. Вернулись все, и вердикт у них уже имеется. Но пока не оглашают, ожидая общего сбора. Однако, встретившись глазами с заместителем командира эскадрильи, вид и взгляд Константину не понравился. Словно осуждает и в чем-то обвиняет. Котова пока не было. Где-то, поди, забегался. Появились и Николай со Славиком. Константин, сразу же увидав их в проеме дверей, входящих в зал для совещаний, пожелал подскочить к ним для приветствий. Однако, увидев в их взоре некую настороженность и враждебность, он просто сухо кивнул в их сторону, как обычным знакомым. А ведь самые закадычные друзья. Были? А Константину весь этот траур желалось превратить в шутку, в некую веселую игру, но уже и у самого было нехорошее предчувствие, от которого защемило сердце и участилось дыхание, будто пробежался по ступенькам на третий этаж, где и находился этот зал. Новая беда, поди, на подходе. Константин уже привык открывать незваной гостье ворота, да только радостей такая привычка не приносила в его бытие. -Все сели по местам, думаю, что можно начинать, - скомандовал Гречишников с появлением Котова. – Товарищи, - строго и официально объявил он рассевшимся пилотам и бортовым механика. – Как вы уже знаете, десять дней назад на оперативной точке Компрессорная Майская, произошла авария. И Гречишников вкратце поведал историю с отказом обоих двигателей и падением вертолета. -Однако, - добавил он мрачно и жестко. – Комиссия не обнаружила причин отказа двигателей и пришла к выводу, что случилось такое из-за перекрытия доступа топлива пожарными кранами. -Что? – дико заорал Константин, услышав такое нелепое глупое и подлое обвинение в свой адрес. – Вы там, что, белены объелись, что ли? На кой хрен я, а уж тем более, Довыденко будет эти краны трогать? -Тихо, Константин, ты только без лишнего шума и эмоций, - попросил Котов спокойным уверенным голосом. – Давай дослушаем их мнение до конца. А потом зададим свои вопросы. -Мы дослушаем, мы обязательно дослушаем ваше это самое идиотское мнение, куда нам деваться, - поддержал Константина и его возмущение Марченко. – Но такую белиберду лишь псих сочинит. Тем более что ты сам, Витя, не первый год на этих вертолетах летаешь. Вон, до пенсии долетал, а глупость ляпнул. Официально заявляю, что в том, что Костя способен провернуть такой фортель, то однозначно отрицаю. Да никто из пилотов, даже из новичков, никогда к этим кранам не притронется. Лишь самоубийца. Но Костя не таковой, даже с учетом последних трагедийных событий в его семье. Все со мной согласятся. -Вот именно, - иронично заметил инженер Михайлов, летавший в составе комиссии на место аварии и сделавший соответственные выводы после обследований отказавших двигателей. – Даже после аварии они оба на стенде бесперебойно работали. Ну, и что у них отказало? -Не факт, - возмущенно воскликнул Котов. – Причин отказа может быть масса, включая воздушные пробки, по причине которых внезапно прекратился доступ топлива. Да и еще немало, о которых все вы, мысли инженерные и технические, лучше нас, пилотов знаете. Отказал, как обычный мотор автомобиля, а потом беспроблемно запускается. Не мне вам рассказывать. Поэтому сие обвинение требую снять немедленно. Сумасшедшим Константина пока никто не признавал. А ваши предположения могут распространяться лишь на свихнутых. В классе поднялся шум, гам, разделяющий присутствующих на два противоположных лагеря: сомневающихся и твердо верящих Константину. Гречишников нервно постучал ручкой по столу и попросил позволить ему продолжить выступление. Народ послушно смолк и вновь превратился весь во внимание. -Товарищи, - попросился к трибуне с речью инженер Михайлов. – Там работала авторитетная комиссия, и не мы с Гречишниковым делаем такие выводы. Потому поначалу дослушаем до конца, а затем уже выслушаем мнения всех желающих. Но мы не на пустом месте пытаемся строить догадки. Да и не догадки то, а доказанные и апробированные факты. -Спасибо за поддержку, - поблагодарил Гречишников инженера и продолжил оглашать выводы комиссии. – Мы можем допустить отказ обоих двигателей не по вине пилота и без физического вмешательства некой посторонней силы. У железа, прав командир, теперь и не спросить, чего ему вдруг так задумалось покапризничать и выкидывать всякие фортели. Вполне допустима и воздушная пробка, хотя, баки были полными, и топливо, как показала экспертиза, качественное. Пусть. Но мы сейчас рассмотрели иные аспекты аварии. И первое, так это само место падения. Слишком далеко от трассы, согласно заявке на полет. Это ведь пятьдесят километров от трассы. Сафронов, вы сможете объяснить причину такого существенного отклонения? Мы в курсе и слышали про Довыденко, как о ненадежном заказчике. Доходили сообщения о подобных отклонениях по его личной просьбе прямо в полете. Константин встал со стула и посмотрел на аудиторию слегка сумасшедшими глазам, абсолютно не понимая происходящее и суть всех таких пошлых глупых обвинений. Нужно срочно отвечать, а все нужные слова внезапно выветрились из головы, словно начисто забыл русский язык. Он же шел сюда к своим товарищам с совершенно иным настроением, готовый выслушать их сочувствия и советы. А тут обвинят в деяниях и поступках, о которых даже мысли его не могли допустить. Что здесь такое творится, словно мир внезапно рухнул и пытается его завалить своими обломками. -Ну, Константин, ты чего молчишь, словно в рот воды набрал? – торопливо просил его Котов. – Говори же, объясни им. -Так вроде как, - слегка заикаясь, наконец-то сумел выдавить из себя первые слова Константин. – Я же подавал заявку за день до вылета на обследование этого квадрата. Из кабинета Довыденко звонил лично сам, с диспетчером говорил, и тот в присутствии инженера подтвердил, что принял. Лишь просил утром уточнить, чтобы знать, успела ли пройти заявка, потому что со временем задержался. -Вроде, или, в самом деле, звонил? - иронично спросил Михайлов. – А то получается, как гадание на кофейной гуще. Может, не может. Ты бы, Константин, сам поначалу определился и отделил зерна от плевел. -Слушая ваши мнения и выводы комиссии, я вообще уже стал сомневаться в своем психическом здравии, - усмехнулся Константин и сел на свое место, уже равнодушно глядя на эти пошлые лица инженера с Гречишниковым, понимая, что оправдаться, не получится, поскольку от них требуются обвинительные вердикты. Такая установка от высшего начальства. -Вот именно, - с нажимом уже на повышенных тонах и с большей уверенностью в голосе, чем начинал читку своих инсинуаций в начале речи, продолжил Гречишников свои разоблачения. – Заявки на изменения маршрута не было. Отлично знаем мы твоего Довыденко. Уже не раз на эту тему говорили с молодыми пилотами, когда выставляли их на компрессорную станцию, чтобы не шли у него на поводу. У него всегда внезапно и вдруг возникают планы с отклонением от трассы. Ну, ладно, неопытная молодежь, довлел над ними авторитет высокой должности. Но ты, Константин, старый прожженный мастер. И тебя уговорил, что ли? -По-моему, - слегка безразличным тоном проворчал Константин, - я уже говорил, что связывался по телефону с диспетчером и подавал заявку на этот квадрат. А почему вы не спросили лично у этого диспетчера, так я в сомнениях в вашей объективности. Или стремление лишь обвинять любой ценой? -Спросим и его, за это не переживай. Просто пока его нет. У него как раз была последняя смена, и с утра он улетел в Москву. Вернется, спросим. Но как ты звонил, и как он подтвердил, если я нигде даже пометок не обнаружил? Ни в предыдущем графике, ни на день вылета. -Ну-ка, погодь, Витя, - вновь вскочил Котов и для большей убедительности зажестикулировал руками. – Что же ты сейчас творишь, пень старый, а? Ты хоть сам себя слышишь? С чего берешь выводы, если тут же сам себя отрицаешь! А западло выждать, чтобы потом и строить свои обвинения, а? Вот чем тогда сумеете вы оправдаться, ежели дождемся диспетчера и спросим? И такое уже не раз случалось, когда по ПВО заявка проходила, а диспетчер просто забывал отметить. Кстати, а сами-то сообразили проверить заявку на ПВО? Вот, - злорадно протянул Котов. – Ведь мы письменно заявки на оперативных точках не подаем, все по радио. И так же получаем подтверждение. Проверили, было подтверждение? Комиссия хренова, везде проколы у самих, а прете с обвинениями. Диспетчер тоже человек, принял, отвлекся и забыл вписать заявку. Но ведь радиосвязь Константин поддерживал на протяжении всего полета. -Геннадий Сергеевич, - вмешался Михайлов. – Вот вы пытаетесь, все время защитить Сафронова, ясное дело, все-таки подопечный, но сами всего пока не знаете. И дальнейшие факты еще хуже. -Да чего ерунду здесь разводить! Поддержал речь жаркую речь командира с места Марченко. – Константин сроду не поддастся на уговоры заказчика, не смотря ни на какие авторитеты. Уж его-то я знаю лучше других. Педант до мозга костей. И уверен, что была заявка на изменения маршрута. -И на старуху бывает проруха, - съязвил Михайлов, уязвленный от таких нелепых, по его взгляду, обвинений в его адрес. И вновь аудитория взорвалась, выражая свое мнение и отношение к аварии. Константин непроизвольно вслушивался во все эти пересуды, и его поражала их разная полярность. Мнения оказались настолько противоположны, что ему уже самому просто не верилось, что такую ересь могли произносить его товарищи. Теперь в свете озарения событий комиссией Константин понял, насколько сложно ему будет оправдываться. Только неясно, почему приходится доказывать свою правоту, если он был железно уверен в правильности и правомерности своих деяний. Ну, не находил он в своих последовательных действиях хоть какой-то маломальской ошибки. Правильно и абсолютно с соблюдением всех инструкций действовал. Во-первых, когда Довыденко пытался в первый же полет склонить Константина к уклонению от трассы, то он в категоричной форме возразил и поставил инженера на место. Далее. По телефону передал диспетчеру предстоящие изменения согласно просьбе заказчика. Назавтра вылетел по расписанию, радиосвязь поддерживал постоянно, свое местонахождение указывал согласно реальности. Да и при отказе двигателей его действия не вышли за пределы инструкции, расписывающей всю последовательность манипуляций в таких аварийных ситуациях. Да и сама посадка произошла бы идеально мягко и пушисто. Вот детки помешали. Так их и тех взрослых дядей с тетями и нужно обвинять в этой аварии. Константин здесь причем? Ну, не было у него иного выхода. А что в итоге вырисовывается? Полет без заявки, тот, самый нужный диспетчер в самый неудачный момент улетает в Москву. Ладно, прилетит – подтвердит. Нет, обязательно подтвердит, не в его пользу вранье, поскольку все разговоры записываются. Да и в ПВО есть она, эта заявка. Просто по такому пустяку не станет подставлять диспетчер пилота. Ведь разрешение от ПВО все равно получено. У этих диспетчеров у самих работа сложная и весьма трудная. Поймет положение свое и Константина, так еще извинится за причиненное беспокойство. Но ведь ко всему прочему, так еще и отказ двигателя пытаются ему инкриминировать. -Комиссия предполагает, - после установления тишины в классе, проговорил Гречишников. – Что сами двигатели были выключены уже после такой грубой посадки, совершенной с попутным ветром. Именно такие поломки допустимы при ошибке в определении направления ветра. Тем более что вертолет был перегружен максимальной заправкой. -И прохладное свежее утро прибавляло сложностей при посадке, - иронично хихикнул Котов. – Совсем ты совесть потерял, Витя. Такую чушь мелешь, что слушать стыдно. Инженер, ты тоже так думаешь? -Подтверждаю, - тихо ответил Михайлов, не желая больше спорить с командиром эскадрильи, понимая его позицию и бесполезность своих предположений. Конечно, свой своего не сдаст. -Да, - согласно кивнул головой и Гречишников, хотя самого сильно коробило мнение Котова и его отношение к своему заму. Но сие мнение авторитетной комиссии, с которой ему спорить не очень хотелось. – И эти сказки с ватагой праздничной детворы просто в данный момент смешны. Даже если гипотетически предположить их там появление, то слишком странен факт отсутствия каких-либо следов их присутствия ни на полянке, ни в ближайшем ее окружении. И следов транспорта также, который их мог доставить в этот район. По твоим словам, Сафронов, получается, что дети возникли ниоткуда, и туда же провалились. Во-первых, им там в такой дали от населенных пунктов абсолютно нечего делать. А во-вторых, в радиусе нескольких километров там просто дорог нет, по которым способен проехать автобус. На тракторе, что ли, приехали они? Кстати, ну, на всякий случай, следов от гусениц трактора тоже не нашли. Вновь взорвался класс, громко высказывая свои соображения и мысли по поводу таких метаморфоз. И среди этого гула Константин услыхал громкие отчетливые голоса своих давних лучших друзей. -Да, неудачно Костя выбрал версию своего ляпа. Мог бы и натуральней чего-либо сочинить. Поди, слегка мозги набекрень сдвинулись после всех бед. Уж в этот район никто тебе детей не привезет. Лучше тут покаяться и повиниться. Возможно, и простят. Все же и так хватило лиха. Константин резко и зло глянул в сторону Николая и Славика, и внезапно увидел вместо лиц друзей крысиные рожи, кривляющиеся и смеющиеся ему в лицо. Сильно тряхнув головой, сгоняя безумное воображение, он, вроде как, вернул их лицам человеческий облик. Но перед собой он уже не видел друзей. Заметил эту внутреннюю борьбу и резкие перемены в настроении и Котов. Он встал из-за стола и, подойдя к Константину, похлопывая ему по плечу, печально выговорил: -Крысы бегут с корабля в числе первых. Да, Костя, вмиг ты потерял верных и преданных друзей. А скорее всего, такими притворяющихся. Держись, боевой товарищ, будет больней еще стократ. Сейчас тебя, ослабленного и упавшего, постараются пнуть все, кому не лень. Но ты должен помнить одно: я тебе верю и выложусь полностью, чтобы всем доказать твою невиновность. И вам всем немедля заткнуться, иначе за себя не ручаюсь. Пока нет окончательного вывода комиссии, никто не смеет обвинять голословно. А вы, псы позорные! – с яростью вскрикнул он в сторону своего зама Гречишникова и инженера Михайлова, - не имеете прав зачитывать здесь свои пасквили, танцуя под дуду чинуш из управления. Они тоже окажутся в калоше. -Геннадий Сергеевич, вы словами здесь не швыряйтесь, - громко обиделся и возмутился инженер Михайлов. – Комиссия уже сделала предварительные выводы. И сказкам Сафронова нет веры. Его эти россказни даже на маломальскую истину не похожи. Действительно, уж придумать мог чего-либо ближе к правде и натуральней. Слишком заболтался он. -Довыденко показания уже дал, отверг или подтвердил слова Константина? Диспетчера расспросили, заявки по лини ПВО проверили? – спрашивал Котов, словно стрелял из пистолета. -Нет, пока главный инженер без сознания, - ответил испуганно Гречишников, ошарашенный яростной защитой Командира эскадрильи. – Но нам кажется, что Довыденко ничего такого и видеть не мог. -Кажется, так креститься надо. И какого хрена вы мне пилота обвиняете во всех грехах! Уверенность больших начальников разум застлала? А своего ума не хватает малость поразмыслить? Запомни, Витя, и вы, друзья хорошие, Коля со Славой, Довыденко ведь сознание потерял при посадке. А, стало быть, если все его слова совпадут с рассказом Константина, а они, я так думаю, обязательно совпадут, поскольку Сафронову врать нет смысла, да еще так сказочно, при живом свидетеле? Правильно ведь, Костя? – веселым голосом приободрил он поникшего Константина. -Да, я ни слова, Сергеич, не сочинил. Именно так все и было. И были дети, потому что их первым увидел Довыденко, а не я. -Вот. Так если слова Довыденко совпадут, то положение ваше будет мерзопакостным и тошнотворно противным. А еще после проверки и опроса диспетчера? И посему, даже предварительные выводы не имеют право носить обвинительного характера. Запрещаю вслух обвинять Сафронова до окончательного решения комиссии и до подлинного выявления причин аварии. -Заместитель начальника управления потребовал в категоричной форме предать дело в прокуратуру, - ехидно проворчал Михайлов, ожидая таким авторитетом сбить спесь с Котова. -Ну и что? Прокуратура в любом случае обязана расследовать этот происшествие, у нее такие права. Только пугаться, Константин, этих страшных слов не стоит. Прокуратура для того и существует, чтобы справедливо разобраться. А она вот так голословно трепаться не станет. Поначалу самого Довыденко спросит, и уж потом свои выводы сделает. Я знаю Сафронова все тринадцать лет, что он трудится в нашем отряде. Всяко бывало, но на то она и авиация, для того мы и работаем, чтобы ошибаться и исправляться. Лишь бездельники всегда правы. А характеристику в прокуратуру мы дадим правдивую. Константин психическими заболеваниями не страдает, чтобы всерьез сочинять такую нелепость. Стало быть, такая нелепость свершилась натурально и явственно. Нам теперь остается лишь ждать. -Начальник управления уже потребовал отстранить Сафронова от полетов, - уже неуверенным голосом пробубнил Гречишников. – Мы не имеем право оспаривать этот приказ. -Никто и ничто от нас не требует, Витя, спорить с Начальником Управления. Раз надо отстранить, так и отстраним. В любом случае никто не смеет до окончания разбора ни обвинять его, ни допускать до полетов. А Константину даже лучше в любом случае. И отдохнет, в себя придет, а потом, сумев доказать свою невиновность, еще и потребует оплату по среднему заработку, как необоснованно отстраненному. Жесткая позиция командира эскадрильи смутила всех пилотов и заставила прекратить выдвигать свои версии вслух. Славик и Николай опустили глаза в стол и боялись смотреть друг на друга. У них было свое мнение по этому происшествию, но они уже поняли оплошность и спешку с выводами. А сам Константин подошел к ним и, усевшись на стол, тихо, но внятно и слышно для всех произнес: -Я потерял любимую жену, свою милую дочурку, работу, без которой не представляю своего дальнейшего существования. А теперь у меня не стало и друзей. В какой короткий срок судьба у меня отняла все! 5 Прав оказался Котов. Больно, очень больно было. Хотелось выть, кричать и биться от бессилия головой о стенку. Спасло немного такое обстоятелькство, что командир эскадрильи занял полностью его позицию. А иначе счеты бы с жизнью свел безо всякого раздумья. Хотя, никто из товарищей от него не отвернулся, если не считать двух друзей, которых он отверг сам за те слова недоверия и иронии. Однако взгляды пилотов и командиров, не считая самого Котова, разнились, и многие выражали сомнения в искреннести версии Константина. Казалось бы самым нелепым абсурдом придуманная и озвученная версия. Чем мог руководствоваться Константин, придумывая самую неестественную в свое оправдание историю? И тут находились причины самими сомневающимися. Однако, две таких ужасных беды, случившиеся за короткий срок перед этим катастрофическим полетом, по мнению многих, могли повлиять на психику Константина. Да мало ли чего привиделось мужику после всех перипетий. Ведь совершенно недавно потерял дочь, так страшно погибшую в авиакатастрофе в огне сгоревшего лайнера. Оттого могли и померещиться дети, которых хотелось спасти. И сдерживало от полных откровений товарищей присутствие в бессознательном состоянии в больнице Довыденко. Уж его по выходу из комы прокурор допросит с пристрастием. И вот тогда после разговора с главным инженером компрессорной и определится правда. Как тогда смотреть товарищу в глаза? Хотя и здесь у большинства складывалось единое мнение, и была некая маниакальная уверенность, что ничего подобного, и даже близко к фантазии Константина Довыденко не скажет. -Костя, мы категорически против такой неправильной позиции мужей, - к нему подошли во дворе Бучельникова Маша и Даминова Люба. – Нельзя было при всех громко высказывать такие глупые сомнения. Даже если и не было детей, то ведь после всех твоих трагедий они могли и привидеться. И ты прав, что так рьяно отстаиваешь свою правоту. Но и бросаться дружбой было бы ошибочным. Мы все-таки столько лет вместе, все дни рождения, праздники. Может, помиритесь? А то наши мужчины говорят, что ты рвешь без оглядки. Вдруг и в самом деле померещилось? Подумай, Костя, мы не хотим ссориться. И сами мужчины в растерянности. Константину хотелось послать женщин матом к их глупым мужьям, но вдруг внезапно и незвано их предположения зацепились за мозги. Ну, и зачем так рьяно убеждать всех и себя в состоятельности собственных рассказов и описания происшествия? Вполне допустима и их версия, и такие предположения с его больным воображением? Столько пережить, выстрадать, а тут отказ, падение и временная потеря сознания. Нет, он его, вроде как, не терял, но почему-то касание вертолета земли выпало из памяти, что даже глаза боялся открывать первые мгновения. Уже мечтал о том свете, где сейчас находятся его любимые, жаждал встречи. Да чушь собачья, вдруг внутри само взорвалось и взбунтовалось. Крик Довыденко и его реакция на появление, откуда ни возьмись, детей не галлюцинации. Было, наяву было. Стало быть, и дети были. Просто куда-то пропали. Ладно бы Довыденко спал, не глядя вперед и не предчувствуя посадки. Но он сидел с открытыми глазами и обсуждал с Константином саму ситуацию. Однако, друзья, а теперь, разумеется, бывшие, как твердо решил для самого себя Константин, не имели прав прилюдно обвинять. Пусть потом за столом, за рюмкой водки объяснили свои позиции. Понял бы их Константин, и простил. Но в любом случае на собрании они при всех товарищах должны, обязаны были его поддержать. А зачем тогда вообще нужны эти друзья? Водку пьет они замечательно и в одиночестве. Развлекаться Костя умеет и с телевизором, и с книгами. Скорее бы приводили доктора Довыденко в чувство. Тогда прибился бы к какому-то определенному берегу и не плавал бы в неизвестности, в непонимании и в некой раздвоенности. А эти эскулапы вместо того, чтобы обнадежить, еще и о какой-то коме твердят. Мол, в таком состоянии он может находиться довольно-таки продолжительное время. Но, как утверждают и как прогнозируют, он обязательно выздоровеет, поскольку никаких признаков серьезного повреждения в нем не нашли. И вдруг новая и идиотская мысль обожгла сознание. А амнезия? Ведь вполне вероятна и она. И что тогда, прикажете, делать Константину? А, плевать, все равно, вечной и амнезия не бывает. Единственное утверждение комиссии его пугало – отсутствие детских следов и следов присутствия транспорта, на котором они могли бы добраться до этого места. Да и сам факт наличия в этом диком краю, настолько отдаленном от жилья, вызывал удивление. Нет, Константин уже и сам начинал потихоньку верить в галлюцинации. В самом деле, не с лукошками гуляла детвора, а с цветными флажками и шариками, словно вышли на праздничный парад. Галиматья какая-то! И когда Котов передал ему о приглашении к прокурору, Константин уже не столь был уверен в реальности увиденного в тот роковой день. Но, слава богу, его пока просто приглашали для собеседования, так сказать. То есть, совместно обсудить картину события. Из-за стола к Константину вышел молодой мужчина в гражданском костюме лет на несколько моложе самого Константина, и представился помощником прокурора, которому поручили ознакомиться с делом. -Давай, Константин, по-простому и на «ты». Можешь звать меня Игорем. Обойдемся без официоза. -Согласен, - слегка оттаял Константин после такого дружелюбного приема. Действительно, обычный разговор без допросов и опросов. -Только скажи мне сразу, - попросил Игорь, усаживаясь в свое кресло и предлагая присесть Константину на кожаный диван, стоявший под окном. – Ты по-прежнему утверждаешь и уверен в своих словах, сказанных и написанных в объяснительной в первый день опроса? -У тебя имеются сомнения? – спросил Константин, вновь ощущая тяжесть и боль в сердце. -У меня ничего нет, ты просто так подтверди, и все. Первое, что ты звонил диспетчеру и уточнял заявку. Второе – дети были, и именно с такими игрушками в руках? Шарики, флажки и прочие ленточки с бантами. Пойми, Константин, это ведь абсолютно не вяжется с реальностью. Потому и жду твоего подтверждения. Знаешь, прости, но я неплохой психолог, быстро определю фальшь. Меня даже жулики боятся. Поскольку соврать у них никак не получается. -А-а-а! – совсем уж весело протянул Константин. – Тогда говорю, как на исповеди. Понимаешь, Игорь, я бы не исключил галлюцинации, но только не умышленные фантазии. Врут более реалистичней. И такую ересь придумать ума не хватило бы. Точнее, наглости. Однако, уж больно явственно Довыденко орал благим матом, тыкая пальцем в их сторону. А я их сам лишь мельком и увидел. Да спешить надо было. И иного выхода у меня просто не было, как бросить вертолет на правый бок. -А вертолет сел на колеса? Так? -Так, сам подивился такой абсурдности, как и нелепости всей цепочки происшествия. А по первому вопросу, так звонил в присутствии самого Довыденко. И дети были, и оба двигателя отказали еще в воздухе, и их никто не вырубал пожарными кранами. Эта и есть самая несусветная чушь, которую я услышал из уст своих начальников, тех, кто летал на проверку. Так что, на все сто пудов утверждаю, что такую нереальную авантюру не совершал. -Знаешь, Константин, а я тебе верю, поскольку вижу, что искренне говоришь. И соврать сложно, поскольку рано или поздно, а Довыденко очнется, а Грушевский вернется из Москвы. Можно было бы его и там поискать, да все равно без Довыденко его подтверждения мало чего дадут. Ведь мы как раз в отклонении от трассы тебя обвинять не собираемся. То прерогатива вашей инспекции. -А в чем? – печально ухмыляясь, спросил Константин. – Для того и существует прокуратура, чтобы обвинить и осудить. -Разумеется, пока человек не окунется в нашу кухню, то так и считает, - слегка иронично, но не осудительно усмехнулся Игорь. – Да ни чем обвинять мы тебя не собираемся. Нам, главное, разобраться, а судить тебя будут свои. Как я понимаю и верю твоим рассказам, то преступления ты не совершил. В транспорте так всегда происходит, если серьезная авария или смертельный исход, такими делами занимается прокуратура. А так, сразу же официально и принципиально заявляю, что до суда дело не дойдет. Так что, держись, Константин. А до опроса Довыденко можешь отдыхать. Я своим там передал, чтобы сразу мне отзвонили, если очнется. Игорь вышел из-за стола, на прощание вновь пожал Константину руку и проводил до дверей. И вновь после таких событий и отношений к его персоне к Константину вернулась уверенность, и наступило блаженное успокоение. Все решится правильно, жизнь возвратится в прежнее русло. И пусть случится такое, что Довыденко не сразу подтвердит его рассказ, и даже если и в самом деле эти странные глюки сыграли с ним такую глупую злую шутку. Ну и что? Комиссия отправит его на ВЛЭК (врачебная летная экспертная комиссия), которая определит незначительное психическое расстройство, и летать Константин больше не будет. Однако пенсию он себе уже обеспечил, а работу, ежели станет скучно, найдет. Хотя, первое время можно и на всю катушку отдохнуть. Не так, как сейчас, в ожидании приговора, а по-настоящему с поездками и походами. На кого и ради кого ему сейчас работать? Себя он замечательно способен прокормить и на пенсию. Просто пить меньше будет, есть скромней. А одежки на много лет вперед хватит. Тем более что ходить налево да направо ему абсолютно лень и некуда. Вот книг начитается досыта. Такое удовольствие дается даром. В библиотеке валом и разнообразно. Еще можно рыбалкой увлечься. Заядлым рыбаком он никогда не был, но в детстве, как помнит, увлекался. Ну что ж, подумал Константин уже совсем в веселом и радостном настроении, поживу досыта и вдоволь пенсионной жизнью бездельника до тошноты, а потом и работу подыщу непыльную, но веселую. Например, в охрану, чтобы сутки через трое. К станку на завод не пойду. Во-первых, ничего не умею, а во-вторых, трудновато будет с непривычки. А привыкать ни к чему. В конце-то концов, он хочет пожить в удовольствие, а не через силу. В таких мыслях и мечтаниях Константин и не понял причину этой огромной тени, внезапно закрывшей весь белый свет. Потом случился полет, образовалась некая легкость в теле, и возникла веселая счастливая мысль, что он летит навстречу своей милой любимой дочурки Валюши и к верной, строгой, но красивой женщине по имени Вера. Еще миг, еще чуть-чуть, и он их увидит, обнимет и расскажет обо всех своих бедах, происшедших за время их отсутствия в его жизни. Однако окончание полета оказалось грубым и болезненным, что совершенно не соответствовало приземлению в райском саду. Такой прием Константину совершенно не понравился. Настолько, что ему даже глаза открывать не хотелось, чтобы лицезреть этот, принявший его, мир. И только немного погодя он стал понимать, что этот мир не пожелал его отпускать, оттого и боль, и эти неприятные ощущения дискомфорта. И почему, и зачем? Или это тот мир не пожелал принимать, потому и возвратил Константина в реальность? Вот только реальность слишком болезненна и противна. Константин с силой открыл глаза и увидел белый потолок с матовым большим стеклянным шаром. Не один. Их на потолке оказалось аж целых три. Но не горят. Значит, еще или уже день. То есть, светлое время суток, как говорят пилоты про день. А сам Константин в больничной палате. И что с ним, в таком случае, случилось? Он ведь возвращался из прокуратуры к себе домой. Скорее всего, насколько можно судить по всем ощущениям, то он угодил под колеса некоего транспортного средства. И по сей причине попал в больницу. Константин пошевелил пальцами рук и ног, и с удовольствием констатировал целостность и исправность всех конечностей. Слегка побаливает голова и грудная клетка, так это еще он славно отделался. Попасть под колеса неизвестного транспорта и остаться в целости и сохранности. Вот только насколько Константин помнит, то дорогу он нигде не переходил. Тихо и без помех для окружающих он двигался лишь по тротуару. А может, опять некие галлюцинации и ужасные психические расстройства с ним приключились? Ведь привиделся на какое-то мгновение райский сад! -А, молодой человек, вы уже очнулись? Это хорошо! – к нему подошел пожилой седовласый мужчина в белом халате. – Добрый, добрый день. Ну и какие у нас ощущения в организме? Вы знаете, а я ведь так именно и предполагал, что вы сейчас придете в себя, потому и задержался возле вашей койки. -Да, вроде как неплохое самочувствие, - неуверенно произнес Константин, с тревогой слушая речи врача, как-то не вяжущиеся с простым легким дорожным приключением. Неужели, ДДП было серьезным? -Вот и славненько! Просто чудесно отделались, молодой человек. Трое до сих пор в реанимации. И дела у них, как и тела, скверны. Даже под сомнениями. А вы почти без единой царапинки. Всего-то и обошлось несколькими царапинками и синяками, которые бесследно исчезли за время, проведенное вами в больнице в бессознательном состоянии. Так что, можете судьбу отблагодарить. -Доктор, - обратился Константин, что это и есть таковой, поскольку иному специалисту медицины здесь находиться пока ни к чему. – А что, собственно говоря, произошло? Я ведь ничего и не понял, по правде. -Так вы ко всему вдобавок еще ничего и не помните? Да, будем считать, что и это неплохой плюс ко всему. -Плюс к чему? А ничего не знаю и не помню, поскольку задумался в одном месте, а очнулся уже в другом. Да еще на больничной койке. Вот и возникают вопросы относительно событий этого промежутка беспамятства. -Ну, насколько мне известно, из слов следователя, то грузовик занесло на тротуар, и вас четверых слегка помяло. Никого насмерть не ушибло, но тела троих сильно повредило. Вот вы один из всей компании так легко один и отделались. Одним словом, просто повезло, да и только. -А остальных, говорите, здорово помяло? – зачем-то спросил Константин, хотя, поскольку он даже не представлял остальных участников дорожного происшествия, то их здоровье и благополучие его абсолютно не волновало. То ж были совершенно посторонние ему люди. А досталось неслабо, поскольку в реанимации. Но живы, раз доктор говорит о борьбе за их здоровье. -Разумеется, им намного хуже, чем тебе, - уклончиво и без оптимизма ответил доктор. – Я думаю, что подробности переломов и ушибов тебя мало интересует. Как я понял, то они тебе неведомы, просто пешеходы, как и ты. Однако будь к ним благосклонен и слегка благодарен за свое спасение. Они своими телами и прикрыли тебя. Неосознанно, но спасли тебя от многих страданий. Потому-то ты и оказался в наилучшем состоянии, без особых последствий. -Спасибо им за это. Я все равно после выписки отблагодарю и физически. То есть, налью стакан хорошего вина. Или водки, если там мужики. Уточните время, доктор, это вчера произошло? -Месяц назад. Почти. Чуть больше. Вот такой вы у нас сонливец, юноша. И главное ведь, не в коме, а самым банальным сном праведным уснули, словно так устали и так желали, что и проснуться никак не могли. -Ну, ничего себе, примочки к телу! Это я столько сумел проспать? Ведь только-только это произошло, вот, недавно. Даже помню, о чем и о ком в последнюю секунду подумал! -Да, молодой человек. Проспали вы почти все лето. На дворе начало осени. Так что, радуйтесь жизни. Там, наверху, вероятно посчитали преждевременным явку с повинной, предложили погодить. -Не первый раз за последние месяцы, - тяжело вздохнул Константин, так до конца не осознавая, радоваться подаренной жизни, или нет. Ведь за такое длительное время, скорее всего и вероятно на все сто, что Довыденко очнулся и обо всем поведал прокурору и прочей комиссии, то есть, нашей инспекции. Вот даже любопытно бы спросить кого, о чем и про что? Да пока некого. К вечеру неожиданно к нему напросился посетитель. И был то, как и предполагал Константин, командир эскадрильи Котов. А кто же еще пожелает навестить заброшенного и позабытого всеми психа с галлюцинациями и прочими заскоками. Геннадий Сергеевич в палату ворвался шумно и весело, словно вестник хороших и весьма позитивных новостей, которые так необходимы Константину для полного исцеления. Тело-то в порядке, а душа еще в страданиях. -Ну, ты и перепугал нас всех! – нежно обнимая, боясь причинить боль, стрекотал как из пулемета Котов, вкратце пересказывая все новости залпом и сразу, как города, страны, так и летного отряда. – Абсолютно ничего, эти негодяи врачи, не говорят и не объясняют. А ты сам, словно в неком летаргическом сне, спишь да спишь. Снилось хоть чего? – уже смеясь, спрашивал Сергеич. – Поди, целую жизнь во сне всю пересмотрел. Там за такое время многотомный сон увидится. -Не поверишь, Сергеич, - в тон его радости весело отвечал Константин. Стало быть, страшного ничего не прояснилось, поскольку вид у Котова, как на празднике. – Полет, темень, и через мгновение палата. Абсолютно ничего не снилось. Даже обидно, что такое время зазря провалялся. Мог бы многое увидеть и пережить, да полный ноль случился. Лишь слегка сознание будоражило, да и то, скорее всего, когда почти очнулся, что уже лечу к своим девчонкам. Да вот не долетел, попросили еще пожить в этом мире, дела завершить начатые. -Тьфу, на тебя, типун тебе на язык! – со злостью и с раздражением Котов плюнул через левое плечо. – Да, представляешь, полная чушь некая происходит вокруг твоего этого полета. Грушевский, ну, тот диспетчер, которому ты звонил по поводу изменений маршрута в заявке, тоже месяц назад в Москве под машину угодил. Телеграмму в отряд прислал. А Довыденко до сих пор в коме, хотя, как утверждают врачи, все органы функционируют по полной норме. И уже у некоторых возникаю сомнения, очнется ли он вообще. Понимаешь, Костя, такое складывается мнение, что все вокруг тебя словно заколдовано. Но ты по таким пустякам не расстраивайся, это пока не страшно, - заметив изменения в лице настроения у Константина, попросил Котов, приободрив легким похлопыванием по плечу. – Должна, обязательно должна, эта чертова черная полоса закончится, неправда, не вечная она. Просто слишком широкая. Но, мне так кажется, потом такая же огромная будет светлая. -Твои слова да богу в уши, – печально вздохнул Константин, хотя, в оптимизм Сергеича он уже не слишком верил. Чувствовалось, что некто там наверху свои испытания на прочность Константина пока не завершил. Вот только откуда еще ожидать очередного удара? И каким он будет? Вроде как, все, что мог и что дорого было Константину, он уже отнял. – Хочется верить, Сергеич, устал, зверски и ужасно устал я от всей этой череды бед. Мало на меня всего навалилось, так еще этот грузовик решил добавить для общего благополучия. -Да, да! – воскликнул Котов, словно Константин напомнил ему еще некую мелочь из потока информации, запланированной Сергеичем для оглашения. – Алкаш проклятый за рулем сидел. На него уголовное дело завели. Так что, эта последняя беда имеет определенного автора, который будет сурово наказан. Сволочь, представляешь, и ведь уже попадался не раз, да наука не помогла. Теперь надолго отлучат от руля. Сядет на пару лет, так может и поумнеет. Это ему еще повезло, что без летальных последствий. Врачи за тех троих борются. Ну, а ты как? Вроде как, видок классный. -Не поверишь, но, как сам говорил, словно отоспался за все те бессонные ночи. Хоть сейчас готов домой отправиться. Да доктора хотят обследовать, чтобы последствий избежать. Все равно через пару деньков начну домой проситься. Только вот боюсь, что теперь даже при благополучном завершении той аварии, комиссия может забраковать. Будут искать негатив. -Это не самое страшное, - успокоил его Котов. – Во-первых, то еще бабушка надвое сказала, а во-вторых, сам-то себя чувствуешь бодрячком, вот и ладно. Стало быть, негатива в организме нет. -Не знаю, Сергеич, вставать, пока не пробовал. Это в лежачем положении чувствую себя здоровым. Попробую нагрузить и прочувствовать, чтобы уже самому себе какой-нибудь диагноз поставить. После ухода Котова, Константин все же осмелился сбросить ноги на пол и привстать, придерживаясь за спинку кровати. Получилось довольно-таки неплохо для первого раза. А ведь некий затаенный страх слегка нервировал. А тут даже без патологий. Разумеется, от такого резкого прыжка в голове слегка закружилось, и тошнота к горлу подперла. Но сами шаги получились уверенными. И если бы не вошедшая медсестра, то самостоятельно и в коридор вышел бы. Но она, заметив нарушителя постельного режима, строго настрого приказала, без ведома доктора не вставать. И всякие там эксперименты перенести на завтрашнее утро. -А знаешь, Константин, - говорил уже при выписке доктор, желая при этом не бросать летную службу. – Я и сам немало удивлен. После такой аварии абсолютно без последствий – нонсенс, но позитивный. И этот месячный сон настолько странен, что и объяснению не подвластен. Такое в моей практике впервые. Случались потери сознания, кома, но не сон, словно храп после тяжкого труда. -Ой, доктор, у меня в этой жизни в последнее время все впервые, - тяжело вздыхал Константин, еще полностью не поверив в свое освобождение из уз врачей. Обследование у докторов заняло не менее двух недель. А лежать в безделье здоровому человеку весьма тягостно. – Только с летной работой у меня иные проблемы. Не врачебные. Больше прокурорские. -У вас что-то на работе произошло? – участливо поинтересовался доктор. – Но, надеюсь, и это явление временное. По-моему, с сегодняшнего дня у вас началась полоса светлая. Конец черной наступил, я верю, а моя интуиция редко когда подводит. Так что, нос на оптимизм. -Хорошо бы, - усмехнулся Константин, ассоциируя предсказания врача с пожеланиями Котова. – Хочется верить. На улице уже было слегка прохладно. Летнее приятное и всеохватывающее тепло почти улетучилось. Однако в природе пока царствовало бабье лето, которое продолжало удерживать признаки и основные параметры того тепла, что присутствует чаще в летние месяцы. А потому Константин не слишком-то и мерз в своем летнем одеянии. Он никого не пожелал просить принести ему одежду в больницу. И, поскольку одеяние не слишком пострадало в той автомобильной аварии, то и решил возвратиться домой в том же летнем наряде, что и полтора месяца назад шел из прокуратуры. Странно, удивительно, но и брюки с рубашкой выглядели так же неплохо, как и сам Константин. Издевается что ли, судьба-злодейка? Всех, кто рядом, кто оказывается близко с ним, она калечит, мнет, рвет, а ему хоть бы хны. Тьфу, дурак, спасибо говорить надо, а не проклинать. Те трое, что оказались в момент аварии рядом с Константином, как сказал врач, еще долго отлеживаться будут. Из реанимации их уже перевели в общую палату, что говорит о состоянии выздоровления, но залечивать раны им придется еще немало дней и ночей. А он тут материт и пугает удачу. Вполне хватает ему прошлых душевных страданий. Зачем добавлять к ним еще физических мук! Вон, как досталось Довыденко. Дот сих пор в коме, и уже оптимизм по его выздоровлению как-то меркнет. И тогда даже добродушный прокурор вынужден будет на основании фактов, а не фантазий Константина, обвинить в непреднамеренном убийстве его, Константина. Ведь про детей сказочка никак не проскочит, стало быть, ошибка пилота при посадке на площадку, подобранную с воздуха. И, как фантазировали в комиссии, с попутным ветром. Вот в тюрьму, так абсолютно нет желания. Хотя, Игорь обещал, что при любом раскладе он, Костя, останется на свободе. Дикий вскрик напугал его и оторвал от пессимистических размышлений. Бросив взгляд на кричащую женщину, он посмотрел в ту сторону, в которую, указывая пальцем, смотрела обеспокоенная и так сильно взволнованная дама. От увиденного ему самому сделалось дурно. Но сами ноги уже неслись в том направлении, хотя сознание не обнадеживало и твердило о пустоте и бесполезности такого намерения. С балкона пятого этажа, пытаясь ухватиться за разваливающееся ограждение, падала маленькая девочка, совсем ребенок. Нет, только не нужна мне еще одна беда на моих глазах. Где же ты чертова обещанная белая полоса! Я же только что вышел из того здания, где люди болеют и умирают. Но шанса на спасение ребенка у Константина не было никаких. Эти тридцать метров Костя не успеет преодолеть раньше, чем девочка приложится об асфальт, что так подло расположился под ее балконом. Она погибнет, поскольку уже летит, а Константину необходимы те доли секунд, чтобы добежать до этой проклятой точки ее соприкосновения с твердью, готовой уже принять эту жертву. Что произошло дальше, и как это все случилось, даже после некоторого времени Константин сам себе не в состоянии был объяснить. А возможно, судьба так решила не только над ребенком сжалиться, но и над Константином. Когда ребенку оставался некий миг жизни, а Константину еще несколько долей секунды бежать до места падения, некто украл время или расстояние. Что и как произошло, даже свидетели такого явления не могли понять. Но девочка упала прямо в руки Константину. Мягко, нежно, словно и не было того расстояния, не существовало в мире силы ускорения и притяжения. Она прыгнула к нему будто со стола на руки. Однако испуганные глаза подтверждали своим широким открытым взглядом, что с жизнью она уже распрощалась. Девочка попыталась что-то сказать, объяснить Константину, но у нее этого не получилось. Полностью заклинило, так можно сказать. А как бы сам Константин повел себя в этом случае? -Дяденька, - наконец-то выговорила девочка. – А у вас по лицу кровь течет. Вам к врачу нужно. -Нее, - весело протянул Константин, счастливый и довольный, что ребенок жив и способен говорить. – Я только что оттуда, и больше не желаю в это скучное здание. И так обойдется. Шок прошел, а может это даже и его результат, но Константин внезапно громко и заразительно расхохотался, напугав ребенка и толпу, собравшуюся вокруг них. Все видели это странное событие, в особенности со всеми подробности кричавшая женщина, которая и послужила сигналом для Константина, призвала его к действиям. А потому громко и, перебивая друг друга, обсуждали подвиг этого молодого пилоты, так волшебно успевшего вовремя к месту падения. Куски бетона от развалившегося балкона порвали рубашку и слегка зацепили голову. Вот теперь эту форму уж точно придется выбросить. Ее не смог испортить огромный грузовик, забросивший его с попутчиками в больницу, а маленький осколок сумел изорвать как рубаху, так и штанину. И вновь почти никаких травм на теле, за исключением маленькой царапинки на голове. Ни у него, ни у ребенка. Спасибо, Судьбинушка! И за меня, и за эту девочку, прилетевшую к нему на руки с неба. Это словно посланник Ангела, чтобы исцелить Константину душу. -Мужик, - наконец-то спросил один из мужчин, оказавшийся свидетелем чудесного спасения. – А ты сам хоть понял, как успел? Она ведь уже должна была лежать на асфальте, когда ты еще бежал. И вдруг уже в руках ее держишь. Ну, чудеса творятся! Кому рассказать, так в жизнь не поверят. Скорую вызывать? -Не нужно, - попросил Константин. – У нас все хорошо, без последствий. Кстати, а зовут тебя как? -Меня? Жанна. А вас? -Костя. Можно просто Костя и без всяких там дядей. Ты чего это здесь разлеталась? Поди, птичкой себя представила, да? Ну, вообразила крылышки за спиной, вот и попыталась полетать. -Нет, никакая я не птичка. И крыльев у меня нет, - хихикнула Жанна, понимая, что этот дядя просто шутит. – Оно само сломалось, я не виновата. Я просто прислонилась, чтобы вниз посмотреть, а оно как затрещит, и вниз куски полетели. А я следом. Дайте платочек, я вам лицо вытру. Константин поставил девочку на землю и достал из кармана носовой платок, приятно ощущая ласковые прикосновения ребенка. Какое же это счастье, что он усел вовремя, что добежал. А эти метаморфозы со временем и метрами, так все полная чушь. Он настолько сильно желал этого спасения, что летел к этому падающему ребенку с реактивной скоростью. -Так может, вам к врачу нужно, - все еще спрашивали из толпы. – Вон, как кровь течет, что не остановить никак. Константин пощупал голову, ощущая на ней теплую влажную кровь. Но сразу же понял, что там всего на всего маленькая царапинка. Дома водкой сверху и изнутри плесканет, да и все лечение. -Что же родители твои за балконом не следят? Дождались, что все проржавело и прогнило. Ремонтировать нужно. -У меня только мамка, - тяжело вздохнула Жанна, словно Константин затронул больную тему. – Да и та пьет без конца, - добавила она печально тихо, будто пыталась такой факт донести лишь для одного Константина. Он ведь спас ее, и ему можно и такую правду поведать. – И дядек всяких водит. А я от них на балконе прячусь. Вот сегодня неудачно спряталась. Спасибо, Костя, - спохватилась Жанна, вдруг поняв, что задержалась с благодарностями. – Ты спас меня. Ой, а теперь жениться обязан, как в сказках случается! – неожиданно, зардевшись, потешно хихикнула она в кулачок. Ну, раз уже способна шутит, то все и с душой в порядке, решил Константин. -Ладно, - согласился Константин. – Я, в принципе, не против. Сколько мне ждать до твоего совершеннолетия, до восемнадцати? Ну, лет десять-девять, как минимум. Состариться успею, правда. -Нее, - категорично затрясла головой Жанна, уже заливаясь задорным смехом, совсем забыв про недавнее страшное происшествие. – Мне уже десять лет. Я в третий класс пошла. Просто рост у меня маленький. Меня за это все время за первую парту сажают. С самого первого класса. -Так понял, что теперь тебе и спрятаться будет негде от всяких там дяденек? Сломалась твоя норка. Жанна, а пошли ко мне в гости. Тебе ведь сегодня уже в школу не нужно, отучилась уже? -Да, - согласилась девочка. – Только в гости…, - она слегка замялась, но потом все-таки решилась. – Хорошо, пошли. Я согласна. А ты и вправду только что из больницы? Не успел выписаться, как сразу меня поймал. -Ага, - кивнул головой Константин. – Вот как раз и иду домой, а тут ты полеты устроила. Вовремя меня выписали, удачно. Даже думать не хочется, если бы доктору вздумалось задержать меня хоть на пару секунд. -Ты болел, да? А почему один идешь? Всегда из больницы кто-то забирает, помогает до дому дойти. -Почти болел. Меня машина сбила. И главное, ведь я по тротуару шел. Просто водитель пьяный за руль сел, вот и не справился с управлением. Один я так удачно отделался, почти не пострадал. А остальным еще много лежать. Помял он их сильно. Да и мне самому почти два месяца пришлось поваляться. Так-то вроде как ничего не сломалось, не оторвалось, и самочувствие было вполне здоровым. Да доктор такая вредина попался, что не желал отпускать. -Он прав, - не согласилась с его мнением Жанна. – Доктор лучше знает, надо или не надо лечиться. А ты, Костя, летчик, да? Вот теперь из-за меня придется и рубашку выбросить, и брюки совсем испортились. -Пустяки, у меня в запасе дома еще много есть. Главное, что ты не испортилась. В запасе дома таких, поди, нет. -Нет, - согласилась Жанна. – Я у мамки одна. Они шли, держась за руки, и непринужденно болтали, как старые добрые знакомые. Жанна крепко и благодарно вцепилась Константину в ладошку, а у самого Кости на душе было тепло и благодатно. Брошенный всеми родными, что покинули сей мир, забытый друзьями, что предали в сложный этап жизни, закрашенный черной полосой, вот именно сейчас он поймал, оброненную кем-то с неба, такую добрую и благодарную подружку. Которая жаждет поделиться своими проблемами, пожаловаться на свою судьбу и сама выслушать Константина, чтобы также принять соучастие в его бедах и жизненных сложностях. -Нет, не совсем, - решился наконец-то ответить он на ее вопрос с небольшим запозданием по причине всех этих нахлынувших в одночасье дум и мыслей. – Нас в аэрофлоте пилотами зовут. А летчики в армии служат. -А ты разве не военный? Форма такая строгая и солидная, что запросто на военного похожая. -Только теперь слишком рваная и испачканная, - хихикнул Константин. – Выбросить придется. Но до дому в ней дойду. -Жалко, а ведь можно отстирать и отремонтировать, - посоветовала Жанна, сама с сомнением вглядываясь в рубашку и брюки, которые теперь ни отстирать, ни починить вряд ли удастся. -Пустяки, совсем не жалко. Нам ведь каждый год новую выдают. Это же рабочая одежда, в ней мы летаем и в контору ходим. А так чаще по гражданке. Я как раз по службе и ходил до больницы. Константин не обращал внимания на испуганные вскрики соседей, знакомых, что попадались им при входе в городок, пропускал мимо ушей их тревожные вопросы, игнорировал замечания по рваной окровавленной одежде. Он понимал, что избавиться от таких следов стихийного бедствия возможно, лишь попав в свою квартиру. Так что, каждому разъяснять о своих приключениях просто не хотелось, поскольку спешил к себе домой. А мелкая царапинка на голове, что больше страху нагоняла, чем беды, его не беспокоила и не волновала. Жанна поначалу пыталась сама остановиться и обратить внимание Константина на всех этих вопрошающих, но быстро поняла его нежелание общаться с посторонними и отвечать всем на эти глупые вопросы. И так же перестала обращать внимание и отвлекаться, все внимание, сконцентрировав на его рассказы и свои повествования. А с этими людьми Костя потом разберется. -Входи смелей, - подтолкнул он Жанну, застывшую в прихожей при виде детской и женской одежды и обуви под вешалкой. -А это все принадлежит твоей жене и дочери? – спросила она, указывая пальцем на женские туфли и девчоночьи босоножки. -Да, Жанночка. Только их дома нет. -Они уехали куда-нибудь, поэтому и не встретили тебя из больницы? -Да, уехали, - с трудом выговорил Константин, обхватывая голову руками и усаживаясь на пол под вешалкой, с трудом сдерживая стон и рыдания. Затихшая и, как казалось, покинувшая его боль внезапно с силой обострилась при виде этих частиц их одеяний и от самого вопроса Жанны. – Они умерли. Обе. Сначала жена, а потом и дочка. А меня даже машина толком сбить не смогла. Их могла, а меня нет. Даже вот тебя мне подарила. Вот. Я поймал тебя, как пушинку, не ощутив даже тяжести. Всего лишь царапинкой и отделался. Жанна села рядом с Константином и, обхватив его голову руками, прижалась щекой к макушке, на которой уже коркой застыла кровь. Но она не испугалась ее, а лишь нежно погладила ладошкой. И от этого ласкового прикосновения остатки льда и боли растаяли в душе. Но вода от этих растаявших льдинок ручьем потекла из глаз, словно вода, прорвавшая плотину. -Тебе страшно и больно потерять любимых, - сквозь слезы и рыдания шептала Константину на ухо Жанна, продолжая гладить его по голове. – А у меня их просто не было. Я родилась и живу в пустоте. Папка пропал, когда я еще была совсем маленькой. Даже вспомнить его не могу. А зачем вспоминать, если я ему совершенно не нужна? А мамке нужно лишь вино и эти противные дядьки. Вечно у нее под ногами путаюсь, и жить мешаю. Словно лишняя и постоянно должна куда-то деться. А куда, если на улице холодно? После школы совсем домой не хочется идти. Хорошо если мамка на вечерней смене, тогда хоть одна дома побуду. А так, все время то на улице, то на балконе прячусь. Все дети с визгами летят из школы, обрадованные последнему звонку. А мне он противен, потому что все хорошее с ним заканчивается. И хлебушка все время хочется. У нас в доме никогда покушать не бывает. Совсем-совсем. Вот вина наберет на все деньги много, а как чего покушать, так у нее не хватило. -Ой, прости меня, Жанночка, вот нахлынуло после долгой разлуки с домом, и распустил сопли. Сейчас отмоюсь, переоденусь, а потом мы с тобой чего-нибудь придумаем. К сожалению, в доме у меня тоже хлеба нет. Вернее, там кусочки и остались, да все, поди, заплесневели за такое время. Но я сейчас в магазин сбегаю и все куплю. Мы с тобой обязательно отпразднуем наше возвращение с того света. Оба хотели улететь, и обоих нас не приняли. Рано, говорят, поторопились, мол. Но, пока я буду купаться, чтобы не скучать, можешь карамельки погрызть. У меня всегда к чаю конфеты в доме хранятся в запасе, чтобы никогда не кончались. Константин усадил Жанну в кресло напротив телевизора, поставил перед ней вазу с конфетами и, прихватив с собой спортивный костюм и сменное белье, скрылся в ванной. От горячей воды ранка на голове слегка защипало. Но он не обращал на такие мелкие неудобства никакого внимания, жестко и даже зло срывал засохшие корки. Будто то были наросты прошлой его черной жирной полосы, под которой сейчас откроется светлая, что началась именно со спасения этого, сорвавшегося с развалившегося балкона, ребенка, и угодившего к нему прямо в руки. Она явилась в его жизнь вестником окончания трагических нелепостей. Теперь надо ждать удачи и успеха. А зачем чего-то ждать, когда она уже сидит в кресле! Сидя за праздничным столом, заваленным сладостями и прочими вкусностями, Константин счастливо улыбался, наблюдая, как жадно Жанна заедает колбасу печеньем и запивает сладким сгущенным какао, слегка разбавленным горячей водой. Залетевшая тревожная мысль, что от такого переедания возможны неприятные осложнения, надолго не задержались. Это ведь только с первого взгляда показалось, что ребенок может лопнуть от обжорства. А на самом деле она всего по крошечке и махонькому кусочку кладет в рот и, жмурясь от счастья, ждет, пока эти лакомства не растают во рту, не рассосутся. Маленький желудок, не привыкший к изобилию в еде, не способен был принять много всего. А Жанна разумно понимала свои возможности, стараясь насладиться вкусом, задерживая ароматы во рту, редко глотая, чтобы не перегрузить себя обилием еды. Ведь впереди еще целый вечер. -Я глазами все бы это съела враз, - смеялась Жанна, отправляя в рот очередную крошку. – Но у меня вместимость маленькая. -А ты, Жанна, не переживай. Мы все остальное недоеденное в холодильник спрячем. А когда еще захочется, то придешь ко мне в гости, и мы с радостью еще попируем, правда, ведь? Жанна неожиданно поняла такое предложение, как время расставаться, и попыталась встать из-за стола. Но Константин придержал ее порывы, объясняя, что еще ему самому хотелось бы побыть в ее компании. -Это я тебе такое на будущее рекомендую, - поняв ее намерения, попытался оправдаться Константин. – А сегодня у нас еще весь вечер впереди. Еще чайку попьем. Тебе же никуда не нужно торопиться? -Не а. По правде, Костя, так я до вечера, вернее, до самой ночи свободна. Уроки я еще в школе сделала. Мне ведь дома не всегда удается. Вот и стараюсь в школе с ними разобраться. А там они сейчас напьются и орать друг на друга будут. Спасибо тебе за угощение, но я, в самом деле, уже очень много съела. Всего успела по капельке попробовать. Вкусно, но больше не вмещается. -Так ты отдохни, а чуть позже повторишь, - предложил под ее звонкий смех Константин. Ни с кем, даже с взрослыми, Константину не было за последние дни так легко и уютно, будто слушатель у него объявился весьма понятливый и умеющий разделять все вопросы и задачки, созданные сложностями бытия. Константин, как можно подробнее описал Жанне коллизии и катаклизмы последних месяцев, с трудом пытаясь сдерживать эмоции и слезы, чтобы, делясь бедами с ребенком, не перегружать ее своими страданиями. Ведь права Жанна, что у нее судьба не легче в сравнении с его несчастиями, что ее грязный и жестокий тяжелый быт не слаще. И жизнь страшней. Не начиная, по сути, и самой жизни, Жанна лишилась основной своей жизненной опоры и смысла, поскольку радостное беззаботное счастливое детство, что успела получить его милая Валюша, у Жанна попросту украли. Подло и бессовестно. И таковыми грабителями оказались ее собственный папа и мама. Отец попросту забыл о ее существовании, а матери она мешает пить вино и развлекаться с пришлыми дядьками. Как же этой маленькой хрупкой девочке выбраться из такого сложного запутанного лабиринта? Не выживет, нет, не спасется ни телом, ни душой, поскольку следующий рухнувший балкон погубит, потому что в другой момент Константина просто рядом не окажется. А если сумеет пережить все невзгоды? Да толку-то от такого детства и юности, ибо во взрослую жизнь придет огрубевшая, злая и обиженная на судьбу тетка, жаждущая таким же методом испоганить жизнь своим деткам, отравить их детство за зло, свершенное над нею. -Жанночка, - попросил Константин после долгих размышлений над такой судьбой и над будущим этого ребенка. – Жизнь подло украла у меня моих любимых, которых я безумно любил и об которых заботился. И белый свет после их ухода стал немилым, серым и грязным от такой беды. У тебя, я так понял, он с рождения такого цвета. Но ведь жить хочется радостно и счастливо! Без этой боли и черноты. Давай, поможем друг другу справиться с нашими невзгодами? Если ты думаешь, что слишком мала и от тебя мало толку, то сильно ошибаешься. Хлеб и прочие вот эти вкусные продукты, что порадовали желудок, я гарантирую на столе, потому что взрослый и умею работать и зарабатывать деньги. А ты будешь радовать меня своими новостями и победами в школе, отвлекать от мрачных мыслей и слез, что постоянно рвутся наружу. -Знаешь, Костя, - призналась Жанна, слегка смутившись его откровению, и подбирая слова, боясь обидеть друга, внезапно явившегося в такой опасный момент ее жизни, и подаривший саму жизнь. – Я до сих пор не знала и не верила, что дяденьки умеют плакать. Но не пьяные, что к мамке ходят. На их слезы смотреть противно. А тебя мне было самой до слез жалко. Ты искренне плакал, вспоминая свою жену и дочь. Я очень рада, что у меня появился такой друг. Жанна вскочила с кресла и прыгнула на диван, сильно обнимая Константина за голову и прижимая ее к своей груди. Потом внезапно что-то вспомнила и испуганно вскрикнула: -Ой, тебе, наверное, больно, а я давлю. Вон, какая ранка. Давай мы ее перебинтуем и помажем чем-нибудь. -Пустяки, Жанна, обычная махонькая царапинка. Мы ее сейчас йодом помажем и пластырем залепим. Проводил до дома Константин свою подружку уже поздним вечером. Да, ребенку рано вставать в школу, а потому, хотя и без особого желания, пришлось прервать их такое увлеченное общение. Ему поначалу-то страшно было покидать ее возле подъезда, боясь нового очередного несчастья, потому что тогда уже рядом его не окажется. Хотя, чего переживать. В подъездах балконов не бывает, а ступеньки провалятся, если им так угодно станет, вместе с ним даже быстрей, чем под ней, маленькой и легкой, словно пушинка. Но все равно, поднялся вместе с ней до пятого этажа. И уже внезапно перед самой дверью ее квартиры достал из связки один из ключей и вручил его Жанне, договариваясь о следующей встрече. -Ты уже больше на балконе не спрячешься от противных дяденек. Сломалась твоя норка. И потому, лучше, если что, беги ко мне, коль такая необходимость возникнет. Но это вовсе не значит, что ко мне можно лишь при такой надобности. Всегда, даже каждый день сразу после школы беги ко мне. Если дома не окажусь, то усаживайся в кресло напротив телевизора, и жди. Но вечерами я всегда дома. А пока с месяц мне доктор позволил отдохнуть. Так что, я целыми днями дома буду. -Ну, а зачем мне тогда этот ключ нужен? – удивилась Жанна, пораженная таким доверием. – Я и буду приходить к тебе, когда ты дома. Зачем мне без тебя телевизор этот понадобился? -Нет, бери. На дворе не лето, однако. И прохладно, и дождик возможен. Зачем тебе под дверью дожидаться. Вдруг я отлучусь ненадолго по своим делам? А ты заходи и жди. Договорились? -Договорились, - согласилась Жанна, заходя в свою квартиру. А Константин еще несколько минут прислушивался к тишине за дверью. Поди, мамка с дядькой уже спят, оттого и спокойно в доме. Славный ребенок. В таком пьяном угаре сохранила человеческие, даже недетские, а больше к взрослым ближе качества. И сочувствует по-взрослому. Искренне и по-доброму рассуждает. После ее слов вновь вернулись все цвета жизни, хочется творить, бороться за правоту. У Константина появился настоящий друг. Возле соседнего подъезда, уже подходя к своему дому, он увидел Николая со Славиком в компании с другими пилотами. Ему показалось, что у них внезапно возникло желание двинуться в его сторону, чтобы откровенно и по-мужски поговорить о своих взаимоотношениях. Но Константин ускорил движение и, опустив взор, чтобы не видеть их, быстро скрылся в своем подъезде. Не хочет. У него в данную минуту приподнятое, восторженное настроение, окрыленное новой дружбой. Зачем портить его глупыми пустыми разговорами с теми, кто не пожелал принять даже нелепую и глупую версию той аварии, если Константин просто не мог бы сочинить немного схожее с реальностью, далекое от такого невероятного и фантастического. Ему после многих пощечин жизненной хламиды и требовалось всего лишь участие и понимание. А его не оказалось. И зачем тогда нужны эти пустые разговоры? Тот, кому по должности не положено верить, принял разговоры Константина и поддержал. Даже случайная девочка посчитала такую сказку за истину, взбодрив его своим оптимизмом. А они посмели громко и при товарищах посмели обвинить и осмеять. Пусть. Теперь у Константина появилась истинная, преданная и верная подружка, с которой можно поделиться печалями и радостями. Она сама на своей шкуре испытала и приняла удары жизни от самых родных и близких ей людей. Теперь в этой округе в радиусе родного города они самые дружественные и нужные друг другу. Пронесутся все эти жизненные испытания, улетучатся и исчезнут, а их дружба будет вечной и самой сильной, поскольку бедой закаленная. 6 -Быстрей вставай, и беги к своей подружке. И чего медлишь, Костя, почему не желаешь проснуться и мчаться к ней? А если там беда, если она нуждается в срочной помощи? Быстро подскочил и понесся! Константин подпрыгнул с кровати и тупо уставился в темное ночное окно, никак не улавливая смысл только что приснившейся фразе и источник ее озвучения. Вокруг тихо и пусто, поскольку в такую позднюю ночь шуметь никто не мог. Да и рядом возле Константина никого не оказалось. Сон? Стало быть – сон, все, разумеется, приснилось. Ну, а тревога вполне понятна, поскольку ему всегда было тревожно за Жанну, когда он провожал ее до дому и оставлял на ночь в этом вертепе. С Жанной Константин встречались почти ежедневно. В основном в ее дворе или возле школы, куда он приходил встречать свою маленькую подружку, чтобы потом часами гулять по улочкам города. Ходили в кино, заглядывали в кафе мороженое. А затем шли к нему домой на обед. Константин специально для и ради Жанны готовил наваристый борщ, рассольник или вермишелевый суп, чтобы угощать ребенка вкусными и настоящими домашними обедами. А она искренне благодарила, без умолка болтала и старалась быть веселой и общительной. Хотя, для этого ей и стараться без надобности. И говорила Жанна больше о таких событиях и эпизодах, кои могли просто порадовать и развеселить их обоих. Пытался Константин расспрашивать и про маму, про ее дела и про отношения к дочери. Но Жанна старалась отмахнуться, как от скучной и абсолютно неинтересной темы. Словно в этой чехарде хороших прекрасных событий и взаимных отношениях глупо и нежелательно отвлекаться на совершенно ненужные позитивы. Это ведь абсолютно неинтересно и нелюбопытно. Каждый день из недавнего прошлого всегда и все время был одинаков в ее квартире. Лишь мамины ухажеры переменны не просто на вид, но и количественно. Часто в Жанниной квартире собирались пьяные компании, расходящиеся по домам лишь поздним вечером, или далеко за полночь. Константину иногда, да и скорее всего, почти всегда хотелось вмешаться в этот вертеп и навести там маломальский порядок. Однако он понимал, что тем самым способен лишь навредить ребенку. Мать просто выместит свое плохое настроение на ней. Иногда Константину страстно желалось предложить Жанне перебраться жить к нему. Дочкой, о которой он с охотой будет заботиться, помогать и покупать одежки и игрушки. Чтобы в статусе дочери уже всегда и даже круглосуточно присматривать за ней. И всегда, гуляя по городу, Константин предлагал Жанне зайти в какой-нибудь магазин, универмаг или просто в магазин детской одежды, в котором он смог бы красиво ее приодеть. Но Жанна сразу же и в категоричной форме воспротивилась его порывам и благородным инициативам. -Костя, - а так она называла его по его личной просьбе, чтобы их взаимоотношения были ближе схожими с дружбой. – Пойми меня правильно и не обижайся. Это ведь не просто место моего проживания или то место, где провожу ночь. Это мой дом. Мамкин, конечно, но и мой также. И в нем жить мне хочется хозяйкой. Спасибо тебе за дружбу и заботу. Я благодарной буду тебе всегда. Но мы с тобой будем дружить, а жить я хочу там. Мне ведь страшно, как хочется, чтобы она когда-нибудь проснулась, очнулась от этого пьяного бреда и увидела во мне свою любимую дочку. Ребенку без мамы плохо. Очень плохо и с такой мамой, но она иногда трезвеет и плачет, просит прощения, обещает исправиться. Только просит подождать. Мамка моя не такая уж и плохая, вот только неудачливая и слабохарактерная. -Ты еще все надеешься на ее исцеление и исправление? Поверь, Жанна, она слишком запустила свою болезнь, чтобы теперь смочь вот так просто и легко избавиться от своих привычек. -Но мне ужасно хочется! Да, сама часто не верю своим мечтам, но я все еще верю и надеюсь, что она станет мамой. А в универмаг и в магазин с детской одеждой не пошла, поскольку решила сэкономить деньги Константина. Ей казалось, что он и без того тратит на нее сумасшедшие деньги, когда покупает в магазине самые вкусные продукты и водит ее в кафе и в кино. Ведь в гардеробе его погибшей дочери и жены такая уйма разнообразной одежды, которую при желании легко переделать и перекроить по формам Жанны. Что можно просто ушить и заузить, а из чего новое пошить. Как-то давно, Константин даже припомнить уже не в состоянии где, когда и по какому случаю, он, будучи в командировке, приобрел по случаю швейную машинку с электроприводом. Жена Вера скептически заметила, что такая ценная вещь весьма пригодится самому Константину при выходе на пенсию, чтобы в свободное время заняться чем-то было. Сама же она даже и не планирует притрагиваться к такому бесполезному аппарату. Пришлось Константину попробовать самому. Получилось, и даже успешно. Но применение таковым навыкам в своей семье он не обнаружил. Супруга, пользуясь большим влиянием в торговле, одевалась как сама, так и одевала собственную дочь с иголочки и в основном товаром, кой на прилавках практически не появлялся. Когда Жанна случайно обнаружила этот, заткнутый и засунутый в один из глухих уголков квартиры, инструмент, то неуверенно попросил разрешения ей испробовать машинку в работе. Константин с радостью выставил на журнальный столик, застоявшуюся в безделье, машинку и с удивлением и восхищением заметил уникальные способности Жанны к моделированию. И он позволил ей использовать всю женскую и детскую одежду для своих целей. Очень скоро Константин заметил на Жанне хорошо переконструированные и перешитые из больших размеров как раз по ней платья, кофточки и плащ. И даже одно теплое пальто для зимы. -Будешь швеей! – восторженно воскликнул он, обнаружив на ней очередной шедевр ее фантазии. -Нее! – быстро и категорично возразила Жанна, словно Константин пытался нарушить ее мечту. – Не буду. Я всегда мечтала стать учительницей. Но только не малышей, а уже старших классов. Пока не определилась с направленностью, но что-то вроде химии или биологии. Самой нравится читать про всякие такие опыты и эксперименты. В книжке «Эврика». А шить буду для себя лично и в свободное время. Это такое у меня хобби будет. Для красивости. Потому она и не поддержала инициативу Константина по поводу похода в магазин за нарядами. Но поскольку обувь не перешивается, то ботинки и красивые туфельки он ей купил. Чтобы в школу на какой-нибудь праздник обуть. Да и из старья уже все настолько износилось, что одевать страшно и опасно. На ходу разваливаются. Того и гляди, что когда-нибудь босиком в гости придет. Приятные воспоминания прогнали ночные тревоги, успокоили сердце и душу, позволив расслабиться и вновь прислонить ухо к подушке, мгновенно улетая в царство Морфия, в сказку, в жизнь, где полностью отсутствуют суета и хлопоты, где не болит в груди, и не страдает тело. -Ты что, с первого раза не понял, да? Я ведь не собираюсь шутить и баловать. Быстро, вскочил и на скоростях несись к своей подружке. Возможно, что пока еще допускаю, успеешь предотвратить непоправимую трагедию. Силы извне пытаются вас разлучить, и украсть у меня ее. Слова слышались явственно и членораздельно, словно некто пытался слабослышащему или туго соображающему донести информацию понятливо. И этот говорун, казалось, стоял абсолютно рядом возле уха и требовательно бубнил, прерывая сон и призывая Константина к действию. Он не шутил и не баловал, поскольку в голосе ощущалась та тревога, которая слегка леденит и внушает доверие. Константин вскочил с кровати и спешно зажег свет, окидывая спальню широко распахнутыми глазами. Вокруг никого и ничего, что могло издавать этот приказ. Но не мог он такое слышать во сне, поскольку только что снился чудесный эпизод из далекого детства. А сердце колотится в тревоге и в беспокойстве, будто и в самом деле надвигается некая страшная беда, которую лишь Константин сумеет предотвратить, ежели срочно и на всех парах понесется на помощь. На какую и куда именно, пока еще в голове не сложилось и не отразилось. Но верилось, что нужно срочно выскочить на улицу, а там придет ясность и понимание. Вскочив в спортивный костюм и в зимние сапоги на босую ногу, Константин пулей вылетел на улицу, мгновенно пожалев о такой безрассудности, поскольку осенняя ночь иногда и подмораживала, покрывая землю белым налетом. Но возвращаться, чтобы надеть теплые вещи, Константин не пожелал, потому что в мозги этот некто продолжал долбить и причитать о необходимости мчаться без оглядки и спасать свою подружку, уже указывая точный адрес, где происходит трагедия, где его Жанне некто и нечто угрожает жизни. Да что же там такое могло случиться прямо посреди ночи? Как мать, так и ее очередной хахаль к этому времени всегда уже в усмерть пьяные и смотрят свои третьи-четвертые сны. Возможно, тяжело и внезапно заболела его Жанночка, и для нее срочно требуется скорая помощь? Ведь до матери добудиться она вряд ли сумеет. Да и физически такое невозможно. Жанна ушла от Константина в хорошем настроении и в полном здравии. И что тогда произошло в таком случае, что некие флюиды толкают и зовут его к ней, рисуя в мозгу всякие страхи. Вот и зачем этими глупыми мыслями-вопросами голову забивать, ежели через пару минут он сам наглядно убедится в ее безопасности. Только, как и чем потом объяснять свое ночное явление, так в оправдание своего поступка Константин пока ничего разумного придумать не мог. И соседи могут возмутиться, приняв Константина за очередного кавалера матери Жанны. Да и самим стуком Жанну просто не разбудить. Тем более, если приболела настолько опасно. Константин, тяжело дыша после бега и вознесения по ступенькам на пятый этаж, приложил ухо к двери и прислушался, пытаясь уловить хоть какие-нибудь звуки, предвещающие беду. Вроде как, тихо. Да только что сейчас он способен услышать, ежели стук сердца и хриплое дыхание заглушает все шумы за дверью, если такие могли там возникнуть. Но, нет, там, все-таки, кто-то ходит, чем-то двигают. И вдруг Константин отчетливо и явственно услыхал громкий мужской вопль, угрожающий кому-то расправой. И не гипотетической. -Я вас, б… здесь всех сейчас перережу, суки драные, чтобы не смердели на этой земле, - громко и убедительно с добавлением многоэтажного мата разорялся мужской писклявый фальцет. – Вы у меня попляшете на сковородке в аду. Меня еще никто не смел так дурить…. Слушать дальнейшее выступление этого кастрата Константин уже не желал. Он резко отскочил от двери и со всего маха впечатал подошвой зимнего ботинка в грязный замызганный лист ДВП, которым была обшита эта входная дверь, и которая с треском сорвалась со щеколды, запирающей ее изнутри. Однако увиденное его до смерти перепугало и до безумия одновременно привело в ярость. Вся в крови под вешалкой, увешанной всяким тряпьем, именуемым одеждой, лежала бездыханно и без движения его подружка Жанна. А над ней с большим окровавленным кухонным ножом стоял в безразмерных семейных трусах, с перекошенным злобой лицом, очень крупный мужчина, готовый нанести ребенку очередной завершающий смертельный удар. Шум ломающейся двери на секунду его отвлек на Константина. Однако Константин решил не предоставлять детине и секунды на размышления и осмысления изменившейся ситуации, поскольку он успел мгновенно оценить это неравенство весовых категорий. Такой пискле досталась слишком могучая и крупная фигура. Да и сил в ней ощущалось с избытком. И Константин с аналогичной силой, что вскрывал двери, этим же правым зимним ботинком приложился изо всех сил, что остались в его теле, к груди мужика, слабо надеясь на успех. Однако вес и рост этого убийцы был слишком велик, чтобы с такой же легкостью, как и дверь, отлететь от его удара. Мужчина лишь слегка попятился назад к закрытой комнатной стеклянной двери. Но, сделав пару шагов задом, он зацепился за скомканный сбитый половик, и рухнул на эту дверь, вдребезги разбив стекло, лишь издав еще перед падением удивленный писк. Заметив, что противник не шевелится и не собирается вставать для нанесения ответного удара, Константин спешно наклонился над Жанной, с тревогой и леденящим ужасом вслушиваясь в стук ее сердечка. Бьется, родимое, стучит. Стало быть, пока жива. Но вид крови и ее изобилие его еще сильно страшил. Константин с силой сорвал с вешалки некое подобие на телогрейку, укутал в нее Жанночку, и уже на всех скоростях понесся из этого дома в сторону больницы. Благо, она находилась где-то в километре от Жанниного дома, а Константин такое расстояние даже с таким нелегким грузом способен преодолеть минут за пять. Он не слышал бешеного удара своего сердца, перегруженного таким ритмом перегрузки, он абсолютно не ощущал усталости, поскольку вся его мыслительная деятельность сконцентрировалась на спасении ребенка. Лишь бы успеть, лишь бы оказались в больнице нужные врачи, которые сумеют спасти ребенка. За что, зачем, почему судьба так жестока с ним обходится, постоянно и последовательно отнимая у него любимых. Ведь, казалось, что, подарив ребенка в лице Жанны, эта злодейка наконец-то сжалилась над ним. Но вновь ей почему-то не понравилась эта его радость, это счастье жизни. И она наносит очередной удар. Господи, ну, не отнимай ты у меня эту единственную милую девчушку! Скажи только, чем же мне заплатить тебе и что я должен отдать взамен на ее жизнь. Мне ничего не жалко, ради этой девочки я готов на любое испытание. Взбежав на парадное крыльцо больницы, он с силой застучал ногой в дверь, умоляя скорей распахнуть вход и впустить его с этой драгоценной ношей в руках. Через несколько секунд непрерывного тарабания зажегся свет в фойе, и появилась полная женщина с палкой в руке и с весьма недовольным видом, готовым немедля отчитать нарушителя тишины и покоя такого мирного заведения. Но, заметив мужчину, держащего на руках окровавленного ребенка, она скоренько отбросила свое оружие в сторону и спешно подбежала к двери, снимая ее с защелки. -Господи, да что же это с вами такое произошло посреди ночи? Неужели в аварию угодили? Бегом за мной в приемный покой, положи ее пока на топчан, а я за доктором поспешу. Сегодня удачно Георгий Матвеевич дежурит. Жива она хоть? Вижу, жива, глазик дергается. -Да, жива, жива она, поспешите, пожалуйста, - чуть ли не плача, уговаривал и поторапливал эту женщину Константин. Но ее торопить не нужно было. Уже через минуту Наталья Андреевна, дежурная медсестра, как она представилась потом, входила в приемный покой с врачом Георгием Матвеевичем. -Быстренько сбрасывайте с нее одежды и на ходу рассказывайте, что у вас произошло, - скомандовал врач, склоняясь над Жанной. – Наталья Андреевна, скоренько мне мой чемоданчик с инструментами. Так, я слушаю вас, молодой человек. О! – внезапно воскликнул Георгий Матвеевич. – Так понимаю, что сами нуждаетесь в скорой помощи! Мужчина, с вами все в порядке? Необходимо было срочно отвечать, чтобы не отвлекать внимание врача на себя. Но, когда Константин избавил Жанночку от кровавого тряпья и уселся на топчан напротив, он внезапно ощутил весь груз и всю тяжесть перенесенного им волнения, сумасшедшего бега и страха. Его всего лихорадило, словно уселся он на вибратор, горло пересохло, а дыхание не могло справиться с запросом легких, будто они изголодались по кислороду, а здесь в помещение его явно недостаточно. Но говорить надо, а потому, преодолевая боль, тошноту и головокружение, Константин с силой выдавил из себя те нужные слова, которые ждал от него доктор: -Нет, нет, у меня все в порядке, я просто очень быстро бежал. А эта кровь на мне ее. Жанночку порезал мамкин ухажер. Господи, а мамаша ее где, что с ней? Ведь нужно срочно позвонить. Туда, я так понимаю, и милицию вызывать надо, и скорую. Хотя, признаюсь и честно говорю, что даже не представляю, что там случилось, что с ними могло произойти. Доктор легко и быстро справился с ранами Жанны и, укутав ее почти всю в бинты, скомандовал медсестре: -Отнесите ее в седьмую палату. С ребенком, молодой человек, надеюсь, полный порядок. Крови немного потеряла, перепугана. Сейчас я ей укол сделал, так что, до утра будет спать. Можете завтра навестить. Раны неглубокие, поверхностные. Словно ее не убить желали, а кровью напугать и болью. Но вы все равно, очень вовремя поспели. Живете рядом, соседи, как понял из вашего рассказа? -Нет, я далековато живу, чтобы услыхать шум и примчаться на помощь. Мы с этой девочкой просто дружим. У нее дома плохо, мать пьет и водит всех подряд, а у меня еще хуже. Жена с дочерью погибли, вот и остался один. А тут познакомились. Не поверите, но с балкона выпала, с пятого этажа, да ко мне прямо в руки прилетела. Ну, и посчитал, что подарок Ангела за мои страдания. -Да, бывают странности в этой жизни. Сочувствую вам, но и поздравляю, спасли вы свой дар с неба. -Спасибо, доктор. -А как сообразили среди ночи примчаться на выручку? -Не знаю. А рассказать правду, так не поверите. -Ну, время есть, пока милиция не приехала, скажите, что, да как. Авось поверю. Врать, как понимаю, у вас причин нет. -Да, понимаете, вдруг среди ночи мне во сне показалось, что нужно бежать и спасать. Даже объяснению такое не подлежит. Сам ничего не понимаю, а уже несусь, с разумом не советуясь. А перед дверьми словно протрезвел. Вот чего шуметь, стучать, кричать, как и по какой причине ломиться за полночь? Это еще здорово, что тот мужик заорал перед последним ударом. Хотел перед ее смертью высказаться. Странно, даже как-то. Мужик здоровенный, за два метра будет. А пищал словно кастрат. Ну, я и вломился через запертые двери. Там щеколда слабенькая была. А он уже нож над ней занес. Я его больше со страху ногой сбил в последний момент. Так что, мне так кажется, что и он там валяется. О стекло сильно порезался. В последнее мгновение лужу крови заметил. Его кровища, из-под него вытекала. -А мать девочки? Вы что-то и про нее говорили. -Не знаю. Я ее вообще не видел и не слышал. Спит, поди, или, прости меня господи, зарезал ее детина. Сильно разорялся он в их адрес. Ну, ладно, мамаша. Чем же ребенок ему помешал? Когда медсестра унесла Жанночку в палату, и доктор уверил Константина в полной ее безопасности, они вместе вышли в фойе, где на тумбочке возле окошка регистратуры стоял телефон. Константин набрал 02 и долго и путано, запинаясь и перескакивая с одного эпизода на другой, пытался довести до сведения дежурного милиционера причину своего звонка. Понимая состояние и волнение Константина, по вине которых на том конце провода никак не могли разобраться в заявлениях Константина, Георгий Матвеевич взял из его рук трубку и представился дежурному: -Записывайте адрес, по которому вам необходимо срочно выехать. Нет, мужчина трезвый, просто он сильно переволновался и переутомился от бега с раненым ребенком. Проверьте и можете прибыть к нам в больницу. А скорую по этому адресу на всякий случай я вызываю сам. Мы вас дождемся. Скорее всего, вы доставите ко мне их обоих. Я имею в виду и мать, и этого убийцу. Наконец-то милиция поверила в происшествие, и дежурный заверил, что он направляет по указанному адресу машину с оперативной группой. -Нам все равно придется дожидаться милиции, молодой человек. Так что, - посоветовал Георгий Матвеевич, - укладывайтесь на кушетку и немного поспите. Все же преступление совершено, придется отчитываться. -Да я-то что, я с радостью, мне теперь и жить охота, и радоваться жизни. Вы меня успокоили. Только вот не испачкать бы вам топчан, - Константин указал на кровавые пятна на своей одежде. – Может, я на стуле посижу здесь в фойе? Вряд ли удастся уснуть, слишком много всего произошло. -Ничего страшного с топчаном не случится, постирают, заменят, - не согласился доктор, сочувствуя Константину за все его передряги. – А спать все равно укладывайтесь. Они не скоро, как мне кажется, приедут. Константин согласился с доводами доктора, и с радостью растянулся на топчане, ощущая во всем теле ужасную смертельную усталость. И ко всему этому негативу добавлялось сладостное удовлетворение от того, что вовремя он почувствовал эту опасность, вовремя прибежал к своему ребенку. Это же еще миг, полмига, и рука с ножом той детины уже опустилась бы на ее тельце, прерывая жизнь, что только началась и пока не состоялась, как настоящая и правильная. По сути, как признавалась сама Жанна, то лишь после встречи с Константином у нее возникло истинное желание жить. Появилась на горизонте цель и некая перспектива благополучия. Этот ребенок искренне благодарен Константину за спасение, за подарки и за простое человеческое общение, чего так не хватало в ее бытие. А после того, как он ее приодел, так и в классе изменилось отношение одноклассников к ней. Даже из прежних ее недоброжелателей, как называла она задавак в чистых красивых нарядах, появилось желание дружить и общаться. И вот некий враг вдруг решился отнять у него этого ребенка, посмеявшись над ним и указав Константину, что та жирная черная полоса пока продолжается. И окончание ее не близко. Но нет. Почему-то именно сейчас, лежа на топчане и глядя в чистый белый потолок, Константин представлял именно такую огромную и бесконечную светлую полосу, коя прямо сейчас в его жизни и случится. Он опять успел, он вновь ее спас. Он во второй раз спасает этого ребенка, посланного богом для избавления от всех сердечных и телесных мук, страданий и душевной боли. Константин не заметил, как задремал, и эта нудная надоедливая тряска показалась полетом на вертолете. Хотя, сознание понимало, что пока до окончания расследования его отстранили от полетов, а, стало быть, таковым явление не имеет быть право. Но ведь и пассажиром он мог оказаться! С трудом открывая глаза, Константин увидел перед собой капитана милиции и двух гражданских лиц. Вполне могли оказаться тоже милиционерами. Ведь следователи и опера форму одевают лишь по особым случаям. Только вот слегка неясно, как они могли попасть в его спальню, и чего вдруг такого срочного потребовалось им среди ночи. Но, окончательно покидая мир сновидений, Константин постепенно возвращался в явь и в воспоминания. Он в больнице, куда принес свою израненную Жанну, а милиция, поди, уже арестовала бандита, и теперь желает общения с Константином. Размяв лицо руками, чтобы придать ему, выражение серьезности и маломальской элегантности, Константин сел на топчан и изъявил всем своим видом готовность к разъяснениям и ответам на любые возможные вопросы. Заметив пристальный взгляд посетителей на бурые пятна на его спортивном костюме, Константин поспешил пояснить: -Это ее кровь, Жанны. Испачкался, пока нес сюда. Да и не до этого мне было в тот момент, когда бежать надо было без раздумий. Один гражданский с капитаном вышел в коридор, а второй, приняв от Константина объяснения, присел рядом и представился: -Следователь Антон Викторович. Можете так и звать. Мне хотелось бы прямо сейчас просто задать вам несколько вопросов, а уже потом вы явитесь ко мне в управление, и мы запротоколируем более подробно. И так, кто вы, и что из себя представляете? Немного кратко о себе, пожалуйста. -Сафронов Константин Михайлович. 33 года отроду. Пилот вертолета. Проживаю в авиагородке. Ну, что еще? -Ну, а каким образом вы оказались в квартире, где свершалось преступление, что там делали? -Антон Викторович, - внезапно смутился и стушевался Константин, пытаясь подобрать нужные и правильные убедительные слова, чтобы вызвать в своем рассказе больше веры и понимания. – Трудно с первого раза поверить, но мы с Жанной дружим. Если нужна предыстория нашего знакомства, то расскажу. А ее мать я даже и не знаю. Видел несколько раз мельком, но не общался. И очередного нового хахаля видел впервые, когда спасал Жанну. Пьет мамаша много и регулярно, водит к себе разных, вот на эту ночь бандита какого-то и привела. -Константин Михайлович, а не странная ли дружба взрослого дяди такой профессии с маленьким ребенком? Нет, вы не подумайте ничего такого, я вовсе не осуждаю и не возражаю, и даже приветствую, судя из краткой характеристики ее быта. Вы хоть как-то скрашиваете эту тяжкую ее жизнь, вносите позитив в быт ребенка. Мне просто хотелось бы узнать истинную причину вашего появления в этом доме, да еще среди ночи. Не спали, что ли, под окном дежурили, словно предчувствовали эту трагедию? Вот и удачно все сложилось. -Нет, что вы, спал. Да так крепко и сладко спал, что и сам удивился, когда вот так ни с того ни с сего вскочил и понесся к ней. То есть, к своей подружке. А дружба у нас вовсе и не странная. Она, моя подружка Жанна, ко мне сама в руки с неба прилетела. Ангелом посланная, оттого и сдружились. -Вот этого я как-то не понял! – искренне удивился следователь, оторвавшись от блокнота, и непонимающим вопрошающим взором посмотрел на Константина, словно пытаясь убедиться в его адекватности. – А здесь, пожалуйста, немного подробностей с Ангелом. Попробуйте разъяснить. Константин, вспомнив первую встречу с Жанной, счастливо улыбнулся и с радостью охотно пересказал эту историю полета Жанны с развалившегося балкона прямо к нему в руки. -Ведь не успевал, что самое странное, - добавил он азартно. – Все, на земле должна лежать. А она в руках оказалась. -Да, действительно, произошло странное и нечто мистическое. Но вполне предсказуемое. Вам пришлось второй раз ее спасать, - подивился Антон Викторович. – Теперь вы ее законный крестник. -Так выходит. Она ведь для меня, словно лекарство от смерти. Вернее, для жизни, чтобы не желал ее. Понимаете, - внезапно грусть и тоска волной накрыли Константина. И ему срочно потребовалось для некоего очищения высказаться и слегка выплакаться у кого-нибудь на груди. – Жена у меня погибла. Только схоронил, как дочь сгорает в самолете. А потом навалилось, словно из рога изобилия. Авария на вертолете, самосвал с пьяным водителем сбивает. На тротуар выскакивает и крошит все на своем пути. Еще легко отделался. А тут вот иду с больницы в свою пустую постылую хату после излечения, и вдруг слышу дикие крики. Успел добежать. А потом выслушал ее историю с пьяной мамашей да ежедневно меняющимися собутыльниками, попросил навещать меня почаще. Заботиться стал о ней, ухаживать. Вот и сдружились два несчастья. Ну, а из математики ясно, что два минуса плюс дают. -Понимаю, - сочувственно кивнул головой Антон Викторович. – И соболезную. Действительно, некая жутковатая черная полоса выпала вам в жизни. Одним махом все дерьмо выдала. Теперь вопросов у меня меньше. Но все-таки, как это вы проснулись и сообразили настолько вовремя примчаться на помощь? Еще миг, и не стало бы вашей подружки. -Да чертовщина какая-то, честное слово. Хотя, если быть верующим, то голос Ангела позвал. Зовет и требует спешить. Да еще нахально в спину толкает, чтобы нигде не задерживался в пути. -А что, запросто такое бывает! – воскликнул восхищенно капитан, вошедший в приемный покой как раз в тот момент, когда Константин объяснял про Ангела. – Помнишь, Антон, как пять лет назад, когда мы дежурили вместе ночью, точно такое и произошло со мной. Я посреди ночи внезапно талдычу тебе, что мне срочно домой надо. Сердце почуяло беду и теребило усиленно. А ты, брось, мол, не бывает такого, еще суеверным обозвал, как помню. Ну, и? Все равно побежал пулей домой. Прибегаю, а жена, на пятом месяце беременности, кстати, вся в огне горит и мечется по кровати. Доктор так и сказал, что если бы еще часок-другой, то обоих потерял бы. А вот и сынишка жив, здоров, и жена вновь беременная. Дочь обещает родить. Вошел еще их третий товарищ, и все вместе обсудили возможность и допустимость вот таких предчувствий и мистических совпадений. Пока природа изучена слабо, постановили в заключении, то всякое неведомое может казаться неким фантастическим и трудно объяснимым. -Арестовали бандита? – спросил Константин, вдруг вспомнив главную причину его звонка в милицию. -Арестовали. Да вот судить не придется. Завалил ты его намертво, Константин Михайлович. Избежала, тварь, наказания. Понимаешь, Константин. Прости, что на «ты», но хочется пожать тебе руку, как своему товарищу, свершившему поступок, даже нам непосильный. Беглый рецидивист это. Страшный человек, зверь. Вот и понять хотелось бы, увидеть и послушать того, кто одолел этого монстра. Стекло в двери он своей задницей разбил, и осколок ему в печень вонзился. Сразу окочурился, мгновенно. Повезло подлецу, однако, - с некой досадой, но с восхищением в адрес Константина, воскликнул капитан, пожимая ему руку. -А мать хоть жива? Спала, поди, без задних ног. -Доктора спасают. Обещали, что может и выжить. Он ее сильней порезал, опасней, чем ребенка. Но оба останутся в живых благодаря твоей спешке. Спортом занимаешься, что ли? -Нее, - горько хохотнул Константин. – Никогда не увлекался. Так, зарядку по утрам делаю, да и то не регулярно. Почему-то у меня на всякие спортивные упражнения аллергия некая. Водка – сила, спорт – могила. Вот такая моя жизненная концепция, - добавил он, и уже все втроем откровенно посмеялись. -Концепция веселая, но не совеем правильная, - определил в конце смеха Антон Викторович. – Все же в нашей работе спорт потребен. Да и в вашей профессии он, мне так кажется, не лишний. Хорошо, можете идти домой. А утром, нет, лучше к обеду, а то до утра тут осталось самая малость. Вот ближе к обеду, как только отоспитесь, и приходите ко мне в седьмой кабинет. Я дежурному пропуск выпишу, так вас и пропустят, и ко мне проводят. Жду с нетерпением. -А на Жанночку хоть одним глазком взглянуть можно? – неожиданно жалобно и слезно попросил Константин. -Это к доктору. Такие вопросы в его компетенции. Да и спит она. Но, мне кажется, что разрешит посмотреть. Понимаю, вам это надо для успокоения и для спокойного сна. Позволите? - спросил он уже доктора, который в этот миг оказался в приемном покое рядом с ними. -Позволю, а чего бы ни позволить, коль основную роль в ее спасении вы и сыграли, если откровенно, - согласился с мнением следователя Георгий Матвеевич. – Слышал я, с кем вы сразились за жизнь своей подружки. Так что, можете одним глазком убедиться, что жива она, уже и выздоравливает, и весьма скоро вы с ней вновь можете дружить. И благодаря вам она будет жить долго и счастливо. Надеюсь, что и дальше вы ее не покинете по жизни. Как понял, мамаша ее заведет в клоаку, ежели в следующий раз опоздаете. Будьте поближе к ней всегда. -Я бы с радостью ее вообще к себе забрал, да она возражает. Как же, говорит, я брошу свой дом, свой родной угол. И мать без нее, мол, совсем пропадет. Все еще надеется на ее прозрение. Таким придуркам да еще такое везение с детьми. Вот, за что любить такое убожество? Шел домой Константин, когда уже звезды погасли, и небо слегка скрасилось синевой. А на востоке уже розовели блики, оповещающие о приближении восхода. Стало быть, время выхода на работу. Стоит ли только идти, чтобы там же отпрашиваться к следователю на собеседование. Допросом этот разговор Константин называть не хотел. Преступника, как раз, он обезвредил, а не совершал ничего противозаконного, чтобы его допрашивали. Так можно просто по телефону Сергеичу позвонить и вкратце разъяснить ситуацию. Поймет и вникнет в его проблемы. Только слегка ухмыльнется, чтобы вспомнить злодейку, не прекращающую испытывать Константина на прочность. Бюллетень у него уже закончился, а с дальнейшим статусом пилота Сафронова пока не определились до конца расследования аварии. Только вот конца того никак не увидеть. Вот и посадил Котов Константина в свой кабинет в качестве временно исполняющего обязанности начальника штаба эскадрильи, поскольку настоящий ушел на повышение, или проще, сменил работу, потому что карьерной лестницы в такой должности не имеется. Место сие часто и всегда занимаю пенсионеры. Вот и попросил сам Константин руководство отряда временно замену ему не присылать, пока не разберутся и окончательно с ним не определятся. А Довыденко по-прежнему в коме. И диспетчер в Московской больнице. Потому-то по причине отсутствия таковых важных свидетелей никто окончательного решения в судьбе Константина принять не смеет. А вдруг рассказ Довыденко окажется правдой? Истиной и настоящим событием, а не домыслом Константина. В таком случае Константин совершил подвиг, спасая детей ценой собственной жизни. Награждать, а не карать таких героев потребно. Ну, и как тогда оправдывать наказание? Совестно рубить с плеча большому начальству, не выяснив вины. Тогда и самому вполне возможно оказаться в ряду оправдывающихся. А врачи, как Московские, так и местные, лечащие Довыденко, обещают своих пациентов скоро исцелить и привести в чувство. Смертельной угрозы их здоровью ничего не угрожает. А понять причину такого их состояния они не в силах. Под утро холод еще сильней захватил город. И потому Константин в своем спортивном костюме на голое тело ощущал сильнейший озноб. Благо, ноги в теплых меховых сапогах. Можно было бы ускорить шаг или сорваться на спортивный бег, однако ватные чугунные ноги шли лениво, с трудом преодолевая метры, оставшиеся до дому. Мерзнуть легче, чем спешить. Возле подъезда его встретили Даминова Люба и Бучельникова Маша, только что проводившие дочерей в школу и по неким своим хозяйственным делам, вышедшие во двор. Вид Константина в окровавленном костюме их искренне напугал. Им захотелось задать сразу ему массу вопросов, чтобы услыхать объяснения этакой экстравагантностью в наряде, но тут уже по форме спешили в управление их мужья Николай и Славик. Женщины замялись, а Константин сам решил без излишних разговоров и объяснений поспешить скрыться в подъезде. -Погоди, Константин, - внезапно его окликнул Николай и подошел к остановившемуся Константину. – Случилось-то чего, почему такой потрепанный и окровавленной. Все в порядке с самим? Ладно, прости нас, сволочей, были сто раз неправы, тысячу, если так пожелаешь. По-скотски поступили. Тебе и так досталось по полной от судьбы, а мы посмеялись и сдуру ляпнули, не подумавши. Уже себя корили не раз за свой язык. Давай, Костя, как прежде, а? Чего делить-то нам! Мы же все-таки друзья, не хочется по глупости терять друг друга. Константин остановился в раздумье, уже абсолютно не злясь на своих друзей, прощая их глупость и поспешность с выводами, поскольку в его жизни, как он порешил, начиналась правильная белая полоса. Впервые злодейке судьбе не повезло, и она не сумела отнять у него его милую Жанночку. Он спас своего ребенка, он не позволил какому-то пошлому бандиту-рецидивисту похитить ее у Константина. А значит, и друзья пусть вернуться в этот правильный жизненный статус. Нельзя быть злым и жестоким, отвергая протянутую руку. И у друзей случаются ошибочные поступки. Ему страстно вдруг захотелось в этот миг обнять их и сказать пару теплых дружественных слов. Но внезапно слезы сами хлынули потоком из глаз, еще больше напугав, чем своим страшным видом, женщин. -Господи, Костя, милый, - всполошились Маша и Люба. – Да что же такое могло еще с тобой случиться? Ну, когда же твои беды прекратятся, когда от тебя они отцепятся? - запричитали обе женщины, а мужчины, глотая ком, подперший к горлу, пораженные и ошарашенные, молчали. -Нет, девочки, не успело случиться, - всхлипывая, как нашкодивший мальчишка и винившийся перед матерью, с трудом сдерживая рыдания, выговаривал Константин. – Вы простите, само как-то сорвалось, я их не желал, они без спроса текут. Он ее ведь чуть не убил, понимаете! Я мог опоздать, но чудом успел. А это ее кровь, вовсе не моя. Я ее в больницу отнес. Доктор говорит, что все страшное позади. -Кто она, кто он? – ошалело вращая глазами, спрашивал Николай. – Разъясни нам как-нибудь понятливей. -Так это ты про ту девочку, что ходила в гости к тебе? – раньше всех поняла Маша, о ком и про кого говорит Константин. – А как все случилось? Ты сейчас от нее из больницы идешь, да? -Мамаша у нее алкашка, пьет свое вино и водит в дом кого попало, - уже справившись со своими внезапными чувствами и стараясь, как можно внятней, разъяснил Константин. – Тварь сама, одним словом, и такая же компания. Сегодня и привела такого, который среди ночи порезал их. А меня среди ночи вдруг как кто-то подтолкнул в спину и погнал к моей Жанне. Прибегаю, а тот детина уже и нож занес над ней. Еле успел оттолкнуть и бегом в больницу. -Погодь, Костя, - решился взять инициативу в свои руки Славик. – Давай, сходи домой, искупайся, переоденься, и сразу бегом к нам. Маша с Любой обед приготовят, мы прихватим по пути чего-нибудь из лекарственных. И посидим по старинке, по окаем, а ты нам обо всем и расскажешь со всеми подробностями. У тебя столько всего произошло за время нашей размолвки по вине наших глупых языков, что нам срочно необходимо все узнать. А Котову сами скажем, что у тебя серьезные проблемы для сегодняшнего прогула. И мы сами надолго не задержимся. -Мне еще к следователю идти поближе к обеду. Но, ничего страшного. Это он мне так сказал, чтобы я отдохнуть успел. А чего отдыхать, если я и не устал? Прямо сейчас и пойду к нему. Он, поди, только рад будет, - уже довольный такими отношениями и предложениями друзей, что по злой иронии судьбы чуть не превратились в недругов. Да что и говорить, полоса с момента спасения Жанночки заметно белеет, возвращая потери и стабилизируя саму жизнь. – Он разрешил еще, и поспать, да разве я сумею уснуть! Сколько еще жизни той, успею отоспаться! Но и вы можете сильно не торопиться. Ведь неведомо, сколько у этого следователя на меня время потратится. Я же убил этого бандюгу, нечаянно, но убил. Маша с Любой испуганно всплеснули руками, а друзья слегка поежились, как от холода, так и от такого откровенного заявления, сделанного буднично и просто, будто ничего страшного Константин в этом убийстве и не заметил. Поняв реакцию друзей, Константин поспешил добавить: -Следователь говорит, что это был какой-то беглый рецидивист. Опасный очень. Он потом еще удивлялся, как мне удалось завалить такого страшного зверя. А разве я думал в тот момент об этом? Ежели он на моих глазах, эта тварь поганая, пытался убить моего ребенка. Все случилось на голом инстинкте. Как волчица спасает своих детенышей, так и я свою подружку. Друзья восприняли откровения друга с пониманием, и приняв эти слова, как факт, свершившийся по необходимости и ради спасения. Не мог их друг поступить иначе. И все эти стечения обстоятельств, способствующих успеху к победе, они поняли, как действия правильные и законные. Ежели следователь и желает поговорить с Константином, то лишь для закрытия дела. -А мать ее жива хоть? – перед расставанием спросила Люба. – Ее тоже отправили в больницу, да? -Жива. Доктора говорят, что ей досталось гораздо хуже. Но, если и сумеет выползти из лап смерти благополучно, то мне хотелось, чтобы этот случай послужил ей наукой на будущее. Пусть выстрадает душой и телом все боли, что причиняла многие годы собственному ребенку. -Ты ее вместо Валюши принял, да? -Возможно. Но ведь моя Жанна явилась с неба, как посланница окончания всех моих бед. Вот и вы ко мне возвращаетесь с Колей и Славиком. А там, мне верится, и остальные несчастья улетучатся. Только вот из смерти уже никого не возвратишь. Оттуда пока никто не возвращался. Он ушел в свою квартиру, которую покинул среди ночи, даже не подумав о замках и запорах. Да и кто же в городке без стука и спроса войдет. Еще и среди ночи. Немного подумав, Константин все же не стал выбрасывать испачканный в крови костюм, надеясь все-таки отмыть его от бурых пятен. Даже если и останутся малозаметные следы, то на диване валяться вполне допустимо. Поэтому он сразу бросил его в большой капроновый таз и залил холодной водой. А сам стал под горячий душ, чтобы смыть следы ночного кошмара и согреть продрогшее на холоде тело. Он даже не ощущал первые мгновения излишне горячую воду, которая почти сразу же остывала при прикосновении с ледяной кожей. Но уже через минуту Константин почувствовал жар, и поспешно разбавил кипяток холодной водой, чтобы ко всем страданиям еще ко всему прочему не добавить ожег. Пора пришла наслаждаться благами и песнями в душе. До городского управления МВД можно было бы доехать на автобусе. Всего три остановки. Но Константин решил пройтись и подышать чистым прохладным воздухом, сократив путь через парк. Тем более что в этот раз оделся тепло и комфортно. А мысли требовали упорядочивания. Хотя и понимал, что разговор произойдет чисто формальным, для протоколирования, поскольку еще в больнице следователь признал правомерность действий Константина, приписывая их даже к некоему героическому поступку. И все подробности происшествия он в больнице и услышал. А потому в пути Константин акцентировал свои мысли на анализе событий последних месяцев, оценивая и сопоставляя свою жизнь до и после. До чего? Ах, да, все беды начались с этой сучки драной, решившей обвинить его жену Веру в измене с ее мужем. Именно до этой роковой встречи, можно сказать, начиная с самого своего рождения, жизнь Константина протекала, словно по накатанной дороге. Ни тебе бугорков, ни ям с рытвинами и ухабами. Чего ему в этой жизни не хватало? Скорее всего, именно таких бед и катаклизмов. А остальное просто в шоколаде. Любимая жена была. Кстати, после непродолжительных анализов еще при ее жизни, да и сейчас, смело мог утверждать, что и любящая. Да, ко всему прочему, любила она безумно и страстно свою работу и свой карьерный рост, отдаваясь ей без остатка, порою забрасывая и забывая в ней о муже и дочери. Ну, и что из этого? Их она же тоже любила, всегда думала о семье и заботилась, покупая для них все самое лучшее. И смело отпускала в отпуска. Во все и вдвоем с дочкой. А Константину такое даже импонировало. Их с дочерью связывала накрепко карьера жены Веры. И дома всегда и чаще всего он с Валюшей был вместе, проводили все свое свободное время вдвоем. Но маму любили и уважали даже хотя бы за то, что она была весьма большим начальником в городе. Просто великолепная и расчудесная атмосфера присутствовала и на работе самого Константина. Хорошие и преданные друзья, уважение начальства. Вон, как Котов до сих пор, когда почти все до единого не поверили в сказки на берегу Быстринки, он даже и не осудил, а наоборот, обрубил все обвинительные инсинуации и поползновения в его адрес не только друзей и товарищей, но и начальства. И вот, решила судьба отнять у него, у Константина, все, что ему дорого и любимо. Жену, дочь, работу, друзей. Пыталась отнять и здоровье, забросив пьяный самосвал на тротуар. Замахнулась она и на свободу, поскольку в случае смерти Довыденко такой вариант не исключен. Но тут даже сам помощник прокурора не отрицал вероятность лишь наказания по служебной линии. Ведь у Константина могли отыскать ряд причин, сыгравших такую злую шутку над ним. И вот к нему в руки с балкона пятого этажа прилетает, словно посланник Ангела, девочка Жанна, растопив в груди лед и встряхнув замерзшую душу, позволив, наконец-то искренне порадоваться жизни. Но и здесь этой судьбе-злодейке захотелось вмешаться, решив отнять у него ребенка руками некоего рецидивиста, которого притащила в собственный дом и по своей воле пьяная мамаша. Она привела в дом смерть. А вот Жанночка каким-то способом через своего Ангела сумела послать сигнал бедствия Константину, позвать на помощь. И он успел. Успел спасти не только ее саму, но и себя, поскольку такую очередную потерю Константин вряд ли сумел пережить. Смысл дальнейшей жизни был бы потерян безвозвратно. -Ну что, Константин, давай не будем придерживаться официоза, - радушно встретил Константина следователь Цаплин. - Обращайся ко мне на «ты» и Антон. Завалил ты действительно противника сильнейшего. Да еще учесть твое признание в отношении концепции к спорту, то даже среди больших начальников слышались возгласы удивления с долей сомнений в голосе. Без оружия идти на такого бандита больше схоже с самоубийством. У нас за поимку преступника такого ранга погон утяжеляется на одну звезду. Будем ходатайствовать о твоем награждении. Давненько Константин не слыхал в свой адрес такой поток дифирамб. Как раз можно зафиксировать негатив с момента появления в его квартире Галины, супруги Семена, погибшего вместе с Верой. Она словно распахнула ворота бед с черной жирной полосой. Константин даже излишне смущался от похвал и с трудом сумел ответить следователю на эти поощрительные восхваления. -Понимаешь, Антон, - принял Константин его предложение на отмену официоза и перешел на «ты». – Я ведь спасал свою подружку. И в этом моменте промедление просто не допускалось. А если честно, то мой удар ноги в его грудь лишь слегка сдвинул с места бандита. Если бы он устоял, то порешил бы и меня заодно. Да еще тут этот половичок ему помешал. Он шагнул назад, запутался в нем и рухнул на пол. Я сразу и не понял, почему он не погнался за нами. Но все равно, даже с Жанной на руках он меня бы все равно не догнал. Я сильно бежал. -Такие мелочи уже малозначительны, Константин, - продолжал в духе высокого оптимизма Антон. – Ты своим поступком спас женщину с ребенком и уничтожил опасного бандита, которого вся страна разыскивала. Мы сейчас запротоколируем сей факт, а потом спустимся этажом ниже к начальнику управления. Там ему для раппорта потребуются кое-какие твои данные. Посидев и походив где-то с час по этажам, Константин в хорошем расположении духа той же дорогой возвращался домой. Накрапывал мелкий дождик, но воздух слегка потеплел. Оттого дышалось легко и жадно. А спешить не хотелось, поскольку Константин решил придти в дом к друзьям к обещанному времени, когда Николай и Славик уже вернутся из отряда. И вместе они тогда сразу же усядутся за стол. Если придти раньше их, то женщины не вытерпят и засыплют вопросами, на которые промолчать было бы неудобно и не тактично. Вот всем четверым сразу и одним махом выдаст им полную и подробную информацию с описанием последних месяцев жизни. По пути встречались знакомые товарищи по его работе и по работе жены Веры, которые приостанавливали его на пару минут для вопросов и ответов. Он старался не утаивать от них никаких фактов, и с радостью, и с печалью делился событиями. А мысли его все и полностью присутствовали в той палате, где лежала израненная Жанночка. Доктор обещал ее быстро исцелить. Но, как минимум недельку продержит в больнице. И Константин твердо решил забрать хотя бы на первые дни Жанну к себе. А куда же еще? Ни о каких детдомах и интернатах даже разговора быть не могло. Матери еще долго придется зализывать раны. Ей досталось прилично. Доктор даже слегка поразился, что после таких многочисленных жизненно опасных ран она еще и выжила. Видать, впервые в жизни в такой страшный момент ее спасла пьянка. Организм оказался весь и полностью анестезирован парами алкоголя. Но даже после ее выздоровления Константин, прежде всего, выдвинет перед ней жесткий ультиматум: привести жилье в божеский вид, отмыть и отстирать от грязи. И самое главное – полный отказ от потребления спиртного. И лишь только тогда он позволит Жанне жить с такой матерью. А иначе…. А что иначе? В детдом он ее никогда и ни за что не отдаст. А просто сделает все возможное и невозможное, чтобы ребенок остался с ним. Если для этого потребуется афера с женитьбой на ее матери, то сделает и это. Фиктивно и понарошку. И с удочерением Жанны. А потом после развода дочь останется с ним. От таких идей и приятных мыслей Константин даже разулыбался во весь рот, смущая своим счастливым выражением встречных прохожих. Поначалу не понимал их удивленные сочувствующие взгляды. Константин пытался отыскать в одежде некий изъян. Но лишь спустя минуты понял причину такого восприятия его появления перед их взором. Ну и что? Человек идет и улыбается, значит человеку хорошо. Стол Люба с Машей накрыли схожий с праздничным. Он на простой обед похожим не был. Но, как друзья заявили, того стоило. Они праздновали возрождение их многолетней дружбы. А мужская дружба скрепляется очень крепким вином. То есть, в данном случае водкой, коя стояла на столе. -Меня следователь и не мучил особо, - сразу после первой рюмки ответил Константин на вопрос женщин, как ему сходилось в милицию. – Даже хвалил и обещал за уничтожение особо опасного преступника наградить. -Костя, - округлив глаза от ужаса, спросила Маша, слегка поеживаясь в ожидании ответа с описанием картины убийства бандита. – А ты его как убил? Зарезал? Кошмар просто, я бы сама умерла от одного вида убийцы. -Нее, - хохотнул довольный Константин. – Я его даже вовсе и не убивал. Он сам умер. Я его оттолкнул ногой от Жанны, а он, такая громадина, даже особо как-то и не отреагировал на мой удар. Да вот зацепился, запутался в половике и грохнулся на стеклянную дверь. Она его и зарезала. 7 Хороший, богатый и сытный стол накрыли Люба и Маша. Константин, почувствовав сильнейший прилив голода, первую рюмку так плотно закусил, что вторая и затем третья хмель в организм не вносили. Пились, словно водица, лишь слегка внося в тело веселье и успокоение. Но именно такое самочувствие ему даже больше нравилось, поскольку хотелось радоваться наступлению в его жизни светлой полосы трезвыми мыслями. А язык желал и легко осуществлял диалог с друзьями. Хотя, на первом этапе от него потребовали полного отчета и разъяснений всех последних событий. Потому, поначалу беседа сравнивалась с монологом. И Константин оправдывал чаяния и надежды друзей, уже с неким оптимизмом и долей юмора рассказывал о происшествиях, как о неких потешных, веселых и глупых. -Вы не представляете! – воскликнул он, запихивая в рот очередной кусок тушеного мяса с картошкой. – Так те трое оказались в реанимации и в длительной отключки. А я после нескольких недель крепкого оздоровительного сна бодренький и здоровенький вскочил с постели и побежал домой. Признаться, так мне показалось, что случилось такое лишь вчера. Доктор мне как назвал дату, так мне самому слегка подурнело внутри. И ни единой царапинки, полное отсутствие ушибов. Вот уж Ангел-хранитель позаботился, соломки к месту падения подложил. -Костя, ну, а почему ты тогда в такой длительной коме находился, если даже ушибов не было? Может, за такое длительное время все просто зажило, исчезло? – с сомнением в голосе высказалась Люба. – Просто так такой длительный срок ты не мог ни с того, ни с сего проваляться. -В том-то и дело, - весело хохотнул Константин. – Я ведь не сам такое придумал, а доктор с большим удивлением пересказал. Ведь такая махина, как самосвал с пьяным водило, считай, нас всех одинаково зацепила. А меня в кусты, словно сквозняком сдуло. Потому и уцелел. За их счет. -Понимаешь, Костя, - виновато замялись Николай и Славик. – Мы ко дню твоей выписки в командировку улетели. А до этого нас просто не пускали. Ты не думай, что нам было наплевать на тебя. Вот, у жен спроси. -Да, да, - спешно закивали в унисон Люба и Маша. – Наши мужики сильно переживали, и даже пару раз мы все вчетвером в больницу ходили. А доктора плечами пожимают и ничего толком не говорят. Мол, ждите, да и все. Хоть бы чем-то обнадежили. Так, ни слова, ни полслова. -Ладно, ребятки, - благодушно и благодарно воскликнул Константин, выйдя из-за стола и обнимая по очереди всех своих друзей. – Я просто счастлив, что мы снова все вместе. И моя вина в нашей ссоре есть. Ведь Люба мне как-то намекнула, что эти дети после гибели жены и дочурки могли и привидеться. Я потом и сам об этом не раз задумывался. Вот только движки оба сразу отказали. Вмиг. Я лишь и успел набрать нужную высоту, как они смолкли. Да и сама площадка удачная была. Хоть на Ан-2 садись. Но, если привиделось…, - Константин внезапно смолк, словно в чем-то сам засомневался. – Да нет, - сам себе уже сердито приказал Константин. – Довыденко заорал, как ужаленный. Еще пальцем ткнул в их сторону. Дико звучит, но такое ощущение до сих пор не покидает меня, что их словно специально, чтобы прибавить мне боли и страданий, некий злодей высыпал под вертолет. И нарядил не по-походному, не в лес по грибы и ягоды или обычный поход, а будто на парад. Девочки с яркими бантами, мальчики в шортиках и маячках. Да еще все с флажками и шарами на палочках. Идиотизм, признаюсь, но от слов не отказываюсь. Они еще там так весело и радостно мне махали и нечто кричали. Даже голоса в последний миг услыхал. Вот такие дела. И заявку мы вместе с Довыденко по телефону уточняли. Если очнется, то все подтвердит. До буковки. -А вдруг он так и не придет в себя? – с испугом высказала сомнение Маша. – Вон, как долго лежит в коме. -Тьфу, на тебя! – сердито цыкнул на жену Николай. – Не вечно же ему в коме лежать. Ну, а коль взять самое худшее, то не доверять Константину никто не имеет права. Пусть сами и доказывают, на то они и начальники. -Плевать! – махнул рукой Константин с оптимистическим задором. – Пойду на пенсию. Посадить, как обещал прокурор, меня не посадят. Он говорил, что в любом случае лишать свободы меня не за что. А добровольно я от своих показаний отказываться не собираюсь. Я вам сейчас лучше про свою новую подружку Жанночку расскажу. Просто великолепный ребенок. -С удовольствием послушаем, - воскликнули женщины, мгновенно превращаясь все во внимание. И Константин со всеми подробностями поведал друзьям обо всех своих взаимоотношениях с ребенком, начиная с полета с балкона и продолжая вплоть до этого трагического происшествия. -Действительно, - позволила себе перебить рассказ Константина Люба. – Ты вновь спасаешь ее от неминуемой смерти. -Да, - внезапно печально и трагично вздохнул Константин. – А свою Валюшу спасти не сумел. До сих пор простить себе не могу, что позволил ее забрать старикам. Ведь мы с ними и не знались практически. Она ведь словно прощалась со мной, предчувствовала беду, а я не поверил. Казалось, что потеря матери хоть на граммульку восполнится общением с родными бабушкой и дедушкой. А вышло, что лично я вручил свое дите в лапы смерти. -Не вини себя и не кори, Костя, - успокаивали его женщины. – Разве мог ты хоть на капельку предположить такой исход! Вот того водителя так я бы с радостью оживила и еще раз прибила. Немного помолчали, затем молча, выпили по традиции, за тех, кого нет с нами, кто покинул этот мир. У всех таковые за эту недолгую жизнь имелись. И самые существенные потери оказались у Константина. Буквально всех родных и близких прибрала к себе смерть. -И за все это подарила тебе Жанну, - после краткого молчания, тихо проговорила Маша. – Может, хоть теперь все хорошо будет. -Да, - согласился с ней Константин. – Пытается кто-то отнять у меня и ее. Да Ангел шепчет мне, чтобы спасал и берег. Вот и спасаю себе в радость и счастье. Надеюсь, что не позволю этому злодею отнять ее у меня. Звонок в дверь слегка удивил компанию. Двери не заперты, и дети без конца бегают взад, вперед без оповещения. Стало быть, некий гость заявился, что даже решил предупредить о своем явлении. Маша приложила палец к губам, призывая мужчин к тишине, и сама пошла из комнаты в прихожую, встречать незваного гостя, сразу предупреждая сидящих за столом: -Сейчас выпровожу. Нам сегодня лишние собеседники как-то ни к чему. По-моему, нам без посторонних даже лучше. Однако через несколько секунд она вошла вместе с гостем, виновато пожимая плечами. Мол, не смогла соврать, поскольку должность вошедшего препятствует тому. Вместе с Машей вошел и сразу же извинился за вторжение и за беспокойство помощник прокурора Игорь. -Мне, Костя, твоя соседка подсказала, где тебя можно отыскать, - обратился он к Константину. -Да, да, - согласился Константин, выходя из-за стола и протягивая Игорю руку для пожатия. – Надеюсь, что не арестовывать меня пришел? Я как предчувствовал возможных гостей и предупредил Татьяну, где меня, если срочно кому понадоблюсь, можно отыскать. Садись, Игорь, вместе с нами за происшедшие события выпей. Вот, перебираем мои последние месяцы и поминаем. Но и хорошее кое-что свершилось в моей жизни. Надеюсь, что и ты не с дурными вестями пришел? – пытливо вглядываясь в лицо прокурора, чтобы по выражению его лица определить настроение гостя, спрашивал Константин, слегка иронично улыбаясь. -Надейся, - хмыкнул довольно и с удовольствием Игорь, принимая приглашение и усаживаясь на подставленный к столу Любой стул. – Для плохой вести я бы тебя повесткой вызвал, или по телефону через командиров. Вот спешу тебе первому сообщить, что Довыденко буквально пару-тройку часов назад пришел в себя. Я врача предупреждал, чтобы он сразу же об этом оповестил местного следователя. А тот мгновенно, после краткого собеседования с ним позвонил мне, чтобы по моей просьбе сказать лишь пару фраз. Так что, примчался я к тебе, Костя, с горячими новостями, кои еще даже до вашего начальства не успели долететь. -Ну? – хором воскликнули впятером. Говори, душу не томи, а иначе сгоряча и побить можем. -А налить, а закусить? – хихикнул Игорь, принимая из рук Николая полную до краев рюмку. – Ну, Константин, за удачу, за успех, за чудесное завершение этой затянувшейся эпопеи! Все выпили, но уже по настроению Игоря понимали, что новости из больницы обнадеживающие и радостные. Однако даже к закуске не прикасались, выжидая личного подтверждения Игорем тех слов, что сказал Довыденко. -А чего говорить-то? – несколько удивленно и смущаясь таким вниманием к своей персоне, немного иронично произнес Игорь, проглатывая тщательно пережеванный кусок мяса. – Все до запятой подтвердил Довыденко. Как ты мне описал, так и он слово в слово повторил. И в достоверности его слов, как ни парадоксально они звучали, никто сомневаться не имеет никаких прав. А в сговоре, как я и раньше утверждал, мы никого не подозреваем. Он исключен однозначно. -Фу, ты, ну, ты! – громко хором вздохнули все сидящие за столом. -А знаешь, Игорь, - немного погодя, когда уже все закончили поздравления Константина и восхищения его поступком, признался искренне Николай. – Мы ведь до последнего не верили в вероятность появления в этом районе таких странных детей. Нет, Косте мы верим, но у нас слегка иная версия на этот счет существовала. Он и сам в ней был почти уверен. Мол, после трагичных событий со смертями близких вполне могла случиться подобная галлюцинация. Но теперь ясно, что коллективной галлюцинации быть не могло. Такое невозможно. Действительно, детки были, поскольку придумать даже в сговоре такую отмазку нереально и неэффективно. Заранее обрекаешь себя на недоверие и полный провал. -Да, к такому аналогичному выводу пришли и мы. И главное, что сразу же, как Довыденко пришел в себя, то первым вопросом он поинтересовался состоянием этих детей. А когда узнал, что никто не пострадал, тогда кратко и поведал следователю всю эпопею, начиная со звонка диспетчеру. Была заявка на этот полет в этом районе по срочной производственной необходимости, и двигатели оба сразу отказали, и самих детей он описывает с той же подробностью, что и ты, Костя. Сам удивляется их появлению в этом месте, да еще в таких праздничных нарядах. Вот всех потому и смущало твое, Костя, заявление. Слишком нереальное, бессмысленное и глупое появление детишек. Но ведь правдой оказалось! Потому и несся к тебе на всех парах. Сейчас вот поеду к твоему начальству докладывать, чтобы отстали от твоей персоны. Разумеется, все потом запротоколируем с максимальными подробностями, и твое руководство получит официальную бумагу. Но ведь, признайся честно, сам намек на твою правоту тебе больше всех официозов нужен. Так что, дорогой товарищ, скоро и летать начнешь. Нет у твоих начальников иных оснований для недоверия. А если бы еще и самих детишек отыскать, то и к награде тебя представить моно было бы. -Не расстраивайся, Игорь, меня уже к одной награде представляют, - глупо хихикнул Константин, подмигивая друзьям. – Что-то многовато с непривычки на меня медалей навесить одним махом хотят. -Я что-то пропустил? – насторожился Игорь. И когда Константин подробно описал события ночи и поход к следователю, Игорь удивленно и восхищенно воскликнул: -Так это ты этого зверя завали? Молоток, что еще могу сказать. А мне эту историю без фамилий рассказывают, я даже и представить себе не мог, что разговор о тебе. Ну, дождался, Костя, пошла твоя белая полоса. Счастливо оставаться вам. Поспешу. Думаю, что успею застать твоих командиров. У них, когда рабочий день завершается? – спросил он уже у выхода. -Да, скорее всего, они еще там. До окончания рабочего дня еще почти час остается. Должен поспеть. Когда Игорь покинул квартиру, друзья вновь набросились на Константина с поздравлениями и извинениями за недоверие. -Да, ладно, ребятки, если честно, так в первоначальную свою версию я больше сам верил. Сам до конца в Довыденко сомневался. Нелепо отговорка моя звучала, в этом правота всех начальников была. Сам не знаю, как отнесся бы к подобным сказкам с другими. В лес с шариками и флажками не ходят. Ан нет, все оказалось наяву. Мне теперь самому хочется отыскать их и пару вопросов задать. Хотя бы узнать о причине их появления в этой глухомани, и почто вырядились, как на праздник. Информация, озвученная устами Игоря, требовала длительного обсуждения и осмысления. Было много удивлений, восторгов и поднятых тостов за Константина, за его благо и успехов в дальнейшей жизни. Друзья искренне радовались такой удачи. Ведь ежели не подтвердить версию устами Довыденко, то пришлось бы Константину расстаться с авиацией. Его, скорее всего, не обвиняли бы в преднамеренной или случайной аварии. А просто списали бы, как человека с психическим расстройством, последовавшим по причине событий, всеми ведомых. Именно и только псих способен сочинить такую нелепую историю. Или по-настоящему увидеть глюк и принять его за реальную картинку. Судить человека за такое нельзя. -А молодец все-таки Игорь! – восхищенно воскликнула Люба искренне и благодарно за его спешку. – Бежал к тебе на всех парах с такой радостной новостью. Любой другой просто передал бы результат расследования в управление, о тебе сразу забыв. Поди, дел у самого немерено. А он и к нам прибежал, а теперь еще и в отряд поехал, чтобы и там начальство порадовать и удивить. Как теперь смогут Гречишников с Васильевым оправдаться? Стыдно им. Да и как нам. Только мы друзья, повинились и простили. А эти, как ни говори, руководство. -Михайлову я лично выскажу свое «фи», - так сердито и грозно прорычал Константин, вспоминая ту иронию и недоверие инженера после предварительного расследования. Но не успели они досыта насладиться радостью, как дверной звонок вновь оторвал хозяйку от стола, от празднества. После повторного требовательного звонка в дверь кто-то настойчиво и громко постучал. А затем, видать слишком нетерпеливый гость попался в этот раз, гость сам распахнул дверь и по-хозяйски влетел в квартиру. Маша лишь и успела дойти до двери комнаты и распахнуть ее. И мгновенно в ее проеме показался перепуганный, взъерошенный и взбалмошный командир эскадрильи Котов Геннадий Сергеевич. Окинув ошалелым взглядом застолье и узрев на нем пустой стакан, Котов пальцем указал, словно пока он временно онемел и не способен говорить, на необходимость его наполнить где-то чуть ли не наполовину. -Иначе издохну от разрыва сердца, - выдавил он наконец-то из себя осипшим и дрожащим голосом. Вид Котова всполошил всю празднующую компанию. Нечто настолько неординарное должно случиться, чтобы довести Котова до такого стрессового состояния. Однако его никто не торопил, позволив выпить водку и слегка закусить. Но нервное нетерпение наблюдалось во взглядах и жестах. Всем спешно желалось овладеть той информацией, коя вывела Котова из равновесия. -Сейчас, сейчас, - пробубнил Котов, стараясь аккуратно прожевать и проглотить пищу, отправленную следом за водкой. – Да, Костя, поздравляю тебя, мне Игорь все про Довыденко рассказал. И если помнишь, так я с самого начала верил тебе, знал, что иных слов Довыденко и не скажет. А теперь всем сесть и слушать меня. Сами видите, как всего трясет. Уверен, что сейчас такое и с вами случиться нечто подобное. Костя, поверь мне, но я бы никогда в жизни не пришел бы с этим, если бы данную информацию не проверил лично и не убедился на все сто процентов в ее достоверности. Но это факт. Безумный, невозможный и до кошмаров фантастический. Боже, даже говорить боюсь, но я за этим сюда и пришел. У самого чуть ум за разум не зашел. Понимаешь, Костя, твоя дочь Валя жива. Она нашлась. Даже взрыв за окном, сильнейший грозовой разряд грома и молнии не произвели бы такого эффекта, как только что сказанные слова командира. И если он уверяет и клянется в их достоверности, то не поверить просто нельзя. Все застыли с открытыми ртами и в позах, в каких застали их слова Сергеича. Даже сам Котов первоначально напугался их таким состоянием. -Понимаешь, Костя, - продолжал греметь голос Сергеича. – Я сам лично только что по телефону говорил с ней. Она напугана, ничего не понимает о том, что с ней случилось, но лично меня просила прислать за ней папу. То есть, тебя Костя. Бред, конечно, но факт свершившийся. И эту тишину, и парализованность, внезапно заполнившую комнату, разорвал истерический вопль Константина: -Повтори, Сергеич, повтори, умоляю, повтори, чтобы я мог поверить в это! – закричал Константин, падая на колени возле дивана и закрывая перекошенное сумасшествием лицо руками. – Этого просто не может быть! Нет, нет, - словно испугался этой коротенькой, но страшной фразы, усиленно мотал головой Константин. – Это должно было быть, это просто обязано быть правдой. Но неужели вообще такое, возможно, скажите мне ради бога! Мне до ужаса, до колик страшно от того, что на меня вдруг посыпались счастливые вести, как богатство из рога изобилия. Я желал, умолял и просил об этом, но такой подарок судьбы все прошлые удачи затмит. И вдруг Константин вскочил на ноги, весело расхохотался на всю комнату, заряжая весельем всех и выводя ошарашенных друзей из оцепенения. Он хватал по очереди мужчин и женщин, безумно зацеловывал всех и бросаясь с ними в танец. Но никто в эту минуту и не собирался обижаться и возмущаться, с удовольствием и радостью поддерживая его безумие, вместе с ним громко смеясь, крича и визжа от восторга и опьянения от адреналина, заполнившего все кровеносные сосуды. Вбежавшие в комнату дети, их дочери Аленка и Юлька несколько секунд глазами спрашивали взбесившихся родителей о причине такого дикого танца. Однако, едва услышав причину этого сумасшествия, они вмиг присоединились к взрослым, даже своим детским звонким визгом заглушая крики родителей. Теперь комната превратилась в сплошной рой кричащих и пляшущих. И лишь Котов, подливая себе в стакан водки и усиленно закусывая выпитое, с довольной улыбкой на захмелевшем лице, молча и без излишних телодвижений наблюдал за ними, не вмешиваясь и не комментируя. Но всем своим видом он выражал согласие с компанией и одобрение их веселья. -Сергеич, но как, как же все это произошло, почему так долго она где-то пропадала и не давала о себе знать? – наконец-то, напрыгавшись и уже падая в кресло рядом со столом, первым догадался задать такой риторический и важный вопрос Николай, который внезапно возник и у остальных. – Согласись, что в той катастрофе выжить просто нереально и невозможно. Ну, неужели она все-таки нарушила все законы физики и природы и сумела уцелеть? Где же она просуществовала такое огромное безумно долгое время? В самом Красноярске давно уже зима. Да там и осенью попробуй выжить. Тьфу, ты, черт безмозглый! Слава богу, что такое случилось, и плевать на мистику и фантастику! Правда ведь, Костя, ведь случилось такое счастье, которое не обязательно как-то комментировать. Его надо благодарно принимать. Вот малость есть интерес о месте ее пребывания, да не хочется попусту гадать. -А вдруг она, как и Довыденко пролежала в коме, без сознания в больнице? - предположила Маша. – Вот сейчас пришла в себя и заявила. Такое объяснение наиболее реально и правдоподобно. -Други мои! – попытался высказать свои пояснения Котов, когда все малость поутихли и вновь уселись за стол. – Честное слово, но сам абсолютно ничего не знаю и совершенно не владею никакой информацией. Даже гипотетической. Да, случилось нечто невероятное, но ведь радостное и ужасно счастливое. Только твоя версия, Маша, абсолютно не имеет прав на существование. Она, по сути, неверна. Тогда бы, во-первых, звонила нам прокуратура, а не аэропорт. Да и медики засыпали вопросами бы нужные и необходимые органы. Однако такого не происходило. Они, как я понял из слов начальника аэропорта Красноярска, нашли ее в зале ожидания. Вернее, она к ним подошла сама. Понимаете, Филиппенко мне по внутренней связи внезапно срочно зовет. Бегом, кричит, пулей лети. Ему как раз из Красноярского аэропорта звонили. Он и сам поначалу никак врубиться не мог. Вот и позвал меня, поскольку на фамилию Сафронов акцентировали. А как я услыхал информацию, так у меня самого точно крыша поехала. Нет, сначала посчитал, что разыгрывают. Зло, эдак, шутят, подло. А тут слышу рядом с начальником аэропорта Валюшин голосок. Уж я-то его ни с кем не спутаю, сразу опознал, да опять за глюк посчитал, за некий шум в голове, на нее похожий. Но когда она попросила их там поговорить со мной, то понял, что все это явственно и натурально. Она и говорит, что узнала меня, и мы с ней хорошо знакомы. Вот за несколько минут Валюша и прострекотала ту правду, что сама знает, и что в ее понимании произошло. Я-то поверил, да никак за правду принять не могу. Только она сильно напугана и просит меня, чтобы я срочно тебя, Константин прислал за ней. Чтобы ты забрал ее домой. -Так мне, Сергеич, нужно срочно лететь в Красноярск, что же я сижу здесь с вами. Срочно, сейчас же. -Погодь, Костя, не пори горячку, - притормозил его пыл Котов. – Там она в надежных руках, под присмотром и под опекой. За это можешь не беспокоиться и не переживать. И врачи есть, и накормят твоего ребенка. А я уже Шереметьевой дал команду выписать все бумаги, проездные и все прочее. И попросил Филиппенко, чтобы место назавтра до Красноярска зарезервировали. Ну, а до Азимовска сам тебя с утра подброшу. Ты только собери необходимые зимние вещи Валюше. Как я понял, он там во всем том летнем, в чем ты ее отправлял. В чем в самолет посадил, в том ее и нашли. Лишь за такое время сильно износилось. Ни о чем другом говорить компания больше не могла. Строились, рисовались и говорились любые фантастические, мифические и сказочные гипотезы. Все понимали, что настоящую правду они узнают лишь по возвращению Константина с дочерью из Красноярска. Однако, такое сумасшедше долгое время, молча, без фантазии ждать никто не желал. Оттого и хотелось высказаться, словно здесь собрались участники конкурса по угадыванию некоего финала истории, которую прослушали лишь о ее начале. А вот завершить необходимо конкурсантам. И победит в конце именно тот, чья версия окажется ближе к истине. -Господи! – в сотый раз молился Константин. – Да неужели такое свершилось! А, други мои? Плевать на партбилет, на осуждение замполита и парторга, но в церковь загляну и у батюшки проконсультируюсь. Такой дар без ответной благодарности оставлять негоже. Немного погодя, когда эйфория и безумие слегка обсели и позволили рассуждать и размышлять адекватно, Константин вспомнил о своей подружке, к которой он должен, как обещал, завтра заглянуть. -Люба, Маша, - обратился он к женщинам с такой просьбой. – Я просто умоляю вас, сходить к ней завтра. Тимофеева Жанна. Да она одна такая там на всю больницу, вам ее сразу покажут. Вы уж навестите ее и расскажите про меня. Конечно, она будет ждать меня, вот вы ей и расскажете про мою радость и про такую уважительную причину, что вас послал, а не сам явился. Пусть и она со мной порадуется. Мы ведь друг другу о многом из своих биографий поведали. Она в курсе про мою Веру и Валю. И вы, Юлька и Аленка, подружитесь с ней. Она хорошая, добрая и с радостью будет с вами дружить. Я вас обязательно познакомлю. Женщины заверили Константина, что с радостью и обязательно исполнят его просьбу. А попытку вручить им деньги на гостинцы для Жанны, подруги отвергли обидными высказываниями: -С ума сошел, что ли? – укорила его Маша. – Даже не дергайся со своими рублями. Купим ей все, что надо, и даже немного больше. Ты, самое главное, будешь собираться, так теплую одежду не забудь для Вали. Все, начиная с белья. Столько месяцев неизвестно где пропадал ребенок. Там, поди, все тряпки в труху превратились, рассыпались в прах. И сам захвати свитер и теплый костюм. Зима в Красноярске суровая, нечета тебе нашей с легким морозцем и мягким снежком. Там за сорок уже. 8 Константину казалось, что самолет висит, словно его вертолет. Но только на кошмарно огромной высоте. Земля под крылом будто замерла на месте и не собирается уходить под самолет, чтобы приблизиться хоть на какую малость к цели, что является сибирским городом Красноярск. И лишь облака, что редко попадались на пути в этом небесном мире, мелькали, оставаясь позади. Но то их мог и ветер унести, а не самолет от них улетает. Хотя, насколько понимал Константин в метеорологии, так движение ветра на этой высоте имеет единое направление. То есть, связанное с вращением Земли. Нет, вновь и вновь убеждался Константин, бросая нетерпеливые взгляды в иллюминатор вниз на землю, населенный пункт медленно, но уплывал от самолета. Стало быть, поскольку у села месторасположение постоянно и не зависит от направления ветра и вращения Земли, то движется все-таки самолет. Но слишком и слишком медленно. А хотелось, словно ракета, промчаться эти километры в минуту. Константин нетерпеливо посматривал на часы, пытался в который раз уснуть, чтобы ускорить ход времени, но сон категорически отказывался приходить. И если этой ночью, благодаря алкоголю, прилично употребленному с друзьями, который позволил задремать, и украл часы ожидании, то в этот момент и в салоне лайнера глаза закрываться абсолютно не желали. Котов выполнил все обещания. Он утром привез все необходимые документы и билеты. Люба с Машей еще перед сном помогли собрать сумку, лично сами, отобрав нужные одежки для Вали, и уложили рядом с сумкой комплект одежды и белья для самого Константина, чтобы утром ему оставалось лишь одеть и ждать приезда Котова. Полностью экипировался Константин еще за два часа до приезда командира. Понимал, что рано, но на иное не было желания. Доехали до Азимовска без помех. И Котов не покидал Константина до последней минуты, пока тот не сел в самолет, и лайнер не запустил двигатели. И вот уже, который час Константин нервно в мыслях торопил самолет, чтобы скорей и лично самому убедиться, что его любимая Валюша жива и невредима, как говорила сама про это Котову по телефону. -Уважаемые пассажиры, - прозвучал по диктофону желанный и ласковый женский голос. – Наш самолет перешел на снижение. Просьба пристегнуть привязные ремни и до посадки не покидать свои места. Температура в аэропорту Красноярск минус двадцать пять градусов. -Слава богу, и какой ужас! – все эти две фразы пронеслись в унисон в мыслях Константина. В родном Вороховске, как и во всей области, самым суровым градусом могло оказаться, ну, минус пятнадцать. Такая температура даже в суровые зимы не каждый год посещала их края. А тут! – Ну и пусть, - добавил он себе в успокоение уже вслух. Зато наконец-то прилетел. И очень-очень скоро он прижмет к груди своего ребенка, которого летом схоронил в братской могиле. Попросит он начальника аэропорта, чтобы перед отлетом свозил их на местное кладбище. Там все-таки схоронены Валины дедушка и бабушка. А вдруг и они каким-то образом вместе с внучкой уцелели? Ну, разумеется, он абсолютно не возражает против таких вероятностей. Да только много чудес не бывает. Одно только это с его дочуркой и то еще придется долго и основательно осмыслять. Или услышать от Вали и поверить. Когда шасси авиалайнера застучали по бетонной полосе, с аналогичной частотой заколотило и его сердце, от страха и ужаса, что возможно произошла некая ошибка. Ведь если принять за факт присутствие Вали в момент той страшной катастрофе среди всех пассажиров, то просто само спасение даже звучит нелепо и дико. Он сам ее лично посадил в тот самолет, а покинуть его до трагичной посадки она никак не могла. Хотя, о каком покидании можно вообще говорить на такой скорости. Такое покидание настолько же смертельно и опасно. Да как можно говорить о самой смерти в сравнительной форме. Смерть она и есть смерть. И не может одна смерть быть опасней или смертельной другой. Заткнись и смолкни, скомандовал самому себе Константин, устав от таких инсинуаций. Пошлых и страшных. Валя выжила благодаря чуду и мольбе самого Константина. Некто сверху внезапно передумал отнимать у него дочурку насовсем, понимая, как сильно страдает и мучается от такой потери он. И потому благосклонно принял такое удивительно и правильное решение. И даже если никто так и не сумеет объяснить такое явление, худо Константину по таким пустяковым причинам не станет. Он счастлив самим фактом происшедшего. И теперь спешит навстречу дочери Константин не для оправдания и разъяснения, а чтобы забрать ее из этого проклятого места и больше никому не отдавать своего ребенка. От себя ее он никогда впредь не отпустит. Еще ни одному пассажиру не позволено было вставать, как к Константину подошли двое. Один из них был одет по форме наземного служащего аэропорта. И, судя по количеству белых лычек на погонах, из большого начальства. А другой по гражданке. Они представились Константину, и предложили пройтись за ним. Константин надеялся в этом кабинете, куда привели его местные начальники, увидеть дочь. И потому ее отсутствие его удивило и напугало, словно сейчас его собирались ошарашить опровержением и извинением за ошибку. Такого известия ему уже не пережить, поскольку оно было бы сильней по боли первого извещения о смерти дочери. Гражданский заметил волнение и перемену в настроении Константина и поспешил успокоить: -Вы так, Константин Михайлович, не волнуйтесь. Ваша дочь в данную минуту в санчасти под присмотром нашего доктора, - как можно доброжелательней и сочувственно попросил старший следователь УВД Красноярска, как представлялся он Константину еще в самолете. – Мы просто сейчас уточним ряд вопросов. Сами понимаете, что случилось нечто настолько неординарное, в которое даже верится с трудом. Но приходится верить и принимать как факт. -Вы предполагаете, что это вполне может быть ошибкой? Ну, эта девчонка вполне может оказаться не моей дочерью? – спросил Константин, а у самого чуть сердце не остановилось от такого предположения. Ведь только не такое сейчас он желал услышать от этих людей. -Нет, нет, это ваша дочь, и в этом у нас нет абсолютно никаких сомнений, поскольку она при мне разговаривала с вашим командиром. Котов его фамилия, кажется, так он представлялся, и так говорила девочка, - поторопился успокоить и заверить Константина начальник смены Лактионов Евгений Иванович. – Мы и с начальником аэропорта разговаривали с ним. -Да, да, - облегченно вздохнув, подтвердил Константин. – Это наш командир эскадрильи. Котов Геннадий Сергеевич. Мы сейчас пойдем в санчасть к моей Вале, да? Она нас ждет уже, она ведь знает, что я уже прилетел? -Знает, сейчас прямо и пойдем к ней, - сказал Шабанов. – Я великолепно понимаю ваше нетерпение. Хотя, слегка преувеличил и малость приврал. Даже трудно представить, что в такую минуту творилось бы со мной. Скорее всего, так сошел с ума. Просто вы мне прямо сейчас ответите на пару-тройку вопросов, и сразу пойдем. Кстати, Евгений Иванович, попросите кого-нибудь из помощников получить багаж Константина Михайловича. В нем, я так представляю, вы привезли теплые вещи для дочери. Она ведь перед нами предстала во всем летнем, в чем вы ее и отправили в наши края. Вот, Евгений Иванович один из первых встретил ее в зале ожидания. -Ко мне пассажирка обратилась со странным заявлением, - с радостью включился в воспоминания Евгений Иванович, выражая готовность пересказать первую встречу с Валей Константину. – Мол, ребенок в странных лохмотьях, девочка лет десяти трясется вся от холода и страха, рыдает и ни на какие вопросы толком не отвечает. Ну, наша докторша дала ей какое-то лекарство, расспросили. При ней сумочка оказалась со свидетельством о рождении и билетом на этот рейс, что закончился катастрофой. Мы поначалу даже верить отказывались. -Да, я сам лично всех их троих и посадил в этот самолет. С тещей и тестем. На лето сразу же после гибели жены с дедом и бабкой хотел отправить, мол, пусть передохнет, пообщается со стариками. А назавтра и получил известие о катастрофе. Мне даже представить невозможно, как она могла покинуть этот самолет. Он ведь нигде посадок не делал. А сама она что сказала? -В том-то и дело, что мы все что угодно могли предположить, кроме такого факта, что она и есть одна из пассажиров того трагического рейса. Ну, сразу же и созвонились с вашим управлением отряда, и все подтвердилась, что она и есть Валентина Сафронова, то есть, ваша дочь. Алексей Николаевич, не будем мы мучить сейчас вопросами и ответами молодого человека, будет еще время поспрошать и пообщаться. Давайте, отведу я его к дочери. -Да, вы правы, время у нас еще будет, с этим согласен с вами полностью, - кивал головой Шабанов, но на некоторое незначительное время все-таки решил оттянуть эту долгожданную встречу. – Только потом его уже мы ни о чем не спросим, не до этого Константину будет. Давайте, мы по быстренькому запишем в протокол, и вы пойдете с Евгением Ивановичем к своей дочери. Пока писали бумаги и задавались вопросы, работники аэропорта принесли сумку Константина с вещами для Вали. Понимал Шабанов нетерпение отца, однако решил завершить бумажную процедуру, чтобы потом даже на секунду не отвлекать отца от личного общения. А потому он скрупулезно и дотошно интересовался некоторыми биографическими данными и писал в свой протокол. -Ну, Евгений Иванович, - наконец-то решился Шабанов. – Можете забирать Константина Михайловича и вести его к дочери. Вы на обратный рейс им билеты уже заказали, насколько я понял. -Да, - подтвердил Евгений Иванович. – На 17.00 до Москвы. А завтра на кладбище свожу их к могилке стариков. -Тогда я еще завтра загляну за несколько часов до отлета. Понимаете, Константин, возможно, она нам ничего и не говорит по понятным причинам. Ну, а вы за это время ее постарайтесь разговорить. И если сочтете нужным, поделитесь с нами. Ведь такое явление имеет некие материалистические объяснения, реальные и понятные. А ежели не пожелаете, то мы обижаться не станем. Поймем и простим. Да, объяснения это явление просто обязано иметь, думал Константин, следуя за Лактионовым по лабиринтам здания аэровокзала. Но, возможно и скорее всего, ничего они не узнают. Ибо чудо, наверное, и так даже правильней, происходит не пожеланию людей и без объяснений самого явления. На то оно и чудо, чтобы иметь некую загадку и таинственность. Возле дверей санчасти Константина охватил сильнейший ужас, отнимающий ноги и мысли с разумом. Ведь коль материалистического объяснения чуду нет, то вдруг там вместо его Валюши окажется совершенно чужой незнакомый ребенок, пытающийся по непонятной причине зачем-то притвориться и предстать перед Константином в образе его дочери. Глупости, нереально и невозможно. Откуда чужому ребенку за тысячи верст в незнакомом сибирском Красноярске знаком Котов? Почему она именно Константина назвала папой и умоляет срочно забрать ее отсюда? Константину хотелось постоять возле дверей санчасти и отдышаться, вернув себе прежнее человеческое мужское спокойствие и трезвые мысли. Но Евгений Иванович решил по-иному, а потому сходу распахнул двери и чуть ли не силой втолкнул Константина в помещение. Из-за ширмы вышла женщина в белом халате с ребенком за руку, одетым в незнакомое платье. Однако сам ребенок знаком и до боли схожий с его Валюшей. Нет, даже не схожий, а это и была она, поскольку в ее глазах отразилась такая радость и сумасшедшее счастье, какое возможно лишь у его дочурки. -Папа, папочка! – громко взвизгнула Валя и через мгновение висела у него на шее, обхватив ногам талию отцу. – Папочка, миленький, забери меня скорее домой. Мне страшно, я боюсь, что меня вновь отправят в этот странный лес. Там совсем, совсем никого нет. Я не хочу туда опять, я к нам, домой хочу, - сквозь рыдания стрекотала Валюша, а Константин, все сильнее прижимая к себе дочурку, боясь вновь потерять ее, с трудом доверяя своим глазам и ушам. Но это была его Валя. Страх потерять ребенка и уже навсегда не позволял ослаблять хватку, не разрешал ему отпускать из своих жестких объятий. Он теперь был уверен, что из его крепких рук уже никто не посмеет забрать у него дочурку. Слезы текли ручьями, сердце уже молотило радостью и невообразимым счастьем. Это она, это его ребенок. Живой, целый и невредимый, только слишком чем-то напуганный. Боже, ужасом и непонятным волнением охватило всего его, как же сумела выжить она в этом суровом сибирском лесу? Пусть некое чудо пожелало забросить ребенка в безлюдную тайгу в летнем легком одеянии. Это ведь здесь ее приодели, потеплей. А отправлял-то он ее в летнем одеянии, потому что лето, как в Вороховске, так и, по словам тещи, и в Красноярске теплое. Однако пролетела холодная осень, пришла в эти края суровая зима. И это неведомое чудо продолжало спасать и оберегать, заведя в конце через непролазные дебри, сугробы в теплое здание аэровокзала на вид людям, которые мгновенно заметили странного ребенка и предупредили начальство. -Присядьте сюда, - попросила врач, предлагая Константину и Вале топчан, застланный белый простыней. – Вы помните меня? – обратилась она к Константину. – Я вас запомнила в тот ужасный день похорон. Мне ваша дочь рассказала, что перед самой катастрофой вы схоронили супругу. А вот, видите, судьба сжалилась и подарила чудо, не отняла у вас дочь. Ну, Евгений Иванович, оставим отца с дочкой наедине. Им есть о чем поговорить, что вспомнить. Константин кивал головой, не отпуская с рук Валю, лишь усадив ее на колени, продолжая прижимать родную кровинушку к груди. Он благодарно принял из рук врача салфетки и вытер заплаканное лицо дочери, а затем себе. -Да, на часик вас оставим, а потом пригласим ко мне в кабинет. Вы, Елизавета Владимировна, приведете потом их ко мне. А я и Горелова приглашу. Это наш начальник, нам без него никак нельзя. Мы вас праздничным обедом угостим, а вы нам чего-нибудь по желанию расскажете. Хорошо? Надеемся, хоть на граммульку удовлетворить свое любопытство. Ты, Валечка, поделишься секретами? Хотелось бы хоть капельку с этим чудо явлением разобраться. -Поделюсь, - всхлипывая, но счастливо улыбаясь, проговорила Валя. – Я поначалу папе все расскажу, а потом мы с папой вам. -Хорошо, хорошо, моя маленькая, - отвечал за всех Константин. – Мы ничего от вас скрывать не желаем. Когда все ушли, Константин вывалил из сумки все одежки и предложил Вале приодеться во все родное, сбрасывая с себя чужое и незнакомое, чтобы вновь увидеть своего ребенка в тех одеяниях, которые ему приходилось наблюдать дома. Валя сбросила с себя даже чужие трусики и маечку, чтобы облачиться в свои любимые и знакомые. И уже в родном обновленном наряде Константин еще раз убедился в естественности и натуральности происходящего, что перед ним настоящая и любимая дочурка. Он вновь подхватил ее на руки и прижался губами к ее мягкому ушку, вызывая у ребенка веселый и счастливый смех. -Щекотно, папа, отпусти, - закружила головой Валя, пытаясь сбежать от папиных теплых влажных губ. -Ну, - вдоволь налюбовавшись и всего исцеловав своего ребенка, спросил Константин. – Ты теперь мне расскажешь всю правду? Поверь, но, не услышав истину, как-то с трудом верится в твое чудесное спасение. -Папа, - слегка испуганно, вдруг погрустнев, попросила Валя. – А это правда, что самолет сгорел вместе с бабушкой и дедушкой? Мне тетя Лиза рассказывала, что ты прилетал нас хоронить. А почему ты поверил? Ведь меня там среди всех погибших пассажиров не оказалось. -Ой, Валюша, даже пересказывать боюсь, - тяжело вздохнул Константин, вновь переживая те мгновения с заколоченными гробами. Вернее, запаянными в цинке. – Ведь все там сгорело, никого не узнать и не определить. От самого самолета мало чего осталось, а что уж говорить о пассажирах. -И бабушка с дедушкой? – переспросила Валя настороженно. – Папа, а ведь я тоже должна была сгореть с ними? Тогда мне самой непонятно, как и почему я выжила одна из всех. -Вот те раз! – искренне удивился Константин, слегка пораженный и сбитый с толку таким заявлением дочери. – А мы ведь так рассчитывали получить внятные ответы на эти сложные вопросы из твоих уст. И получается, что все случилось наоборот: вопросы задаешь ты. Я, доченька, вообще в непонимании. Ну, ты хоть мне, мой маленький ребенок, поведай эту истину. Миленькая Валюшка, если бы ты только знала, какое это для меня было невосполнимое горе, хоронить тебя, зная, что уже никогда в жизни не смогу взять тебя на руки и пощекотать губами ушко. Самому жить не хотелось. Казалось, что лучше было бы очутиться в этой могилке рядом. Не было смысла в дальнейшем существовании. Да, именно существование, потому что потерял я одновременно всех. Ведь даже после вашей гибели с мамой несчастья продолжали преследовать и испытывать мое терпение. И даже представить невозможно, как однажды судьба решила немного утешить мои страдания. Я молил, просил небесные силы вернуть тебя, понимая, что из могилы уже никогда никто не сумеет возвратиться. А этот, кто там наверху руководит нашим бытием, прислал маленького Ангела. Ко мне с неба прилетела прямо в руки маленькая девочка по имени Жанна. И Константин вкратце пересказал ребенку все перипетия, выпавшие на его долю после череды гибели родных, и историю появления и знакомства с Жанной, и про злого бандита, пытавшего украсть у него эту девочку. И вдруг после второго спасения начались сыпаться на меня такие удачи, азартно и восхищенно говорил Константин, что даже завершились воскрешением Валюши. -Ну, вот, прилетим домой, и я вас познакомлю. Вы подружитесь, она очень хорошая, почти, как ты, - хитро подмигнул Константин, намекая, что лучшее ее самой, то есть, его дочурки, быть в этом мире не может никого. И мгновенно после этих слов даже следов появившейся внезапной ревности не осталось. Ей уже самой хотелось увидеть папиного ангелочка и подружиться с девочкой, после которой у папы начались хорошие происшествия, завершившиеся такой встречей с ней. -Только, папа, я даже не знаю, о чем говорить. Понимаешь, мы летим, летим. А потом нас вкусно покормили, и сразу задремала. Так сладко, так крепко. И вдруг проснулась от щекотки, словно это ты меня щекочешь своими колючками на щеках. Только сразу я и не поверила, что сон мой закончился, и я уже проснулась. Думала, все это продолжается во сне. В одном сне проснулась и попала в другой. Теплый, ласковый лес вокруг. Нет, папа, не этот настоящий лес, что растет здесь. Даже не наш, не домашний. Он некий сказочный с какими-то странными деревьями. Я гуляла, гуляла, а оно все никак не просыпалось. Ведь отлично понимаю, что мы сейчас находимся в самолете и летим с бабушкой и дедушкой в гости к ним в Красноярск. Но все равно думала, что когда-нибудь проснусь и вернусь в свое кресло. А потом мне так сильно захотелось кушать. Папа, ты не поверишь, но на тех деревьях росли всякие плоды, которые можно есть. Даже на бананы немного похожие. Я потому и верила долго еще, что сильно крепко сплю и никак не могу проснуться. А когда стемнело, мне и в самом деле по правде захотелось спать. Вокруг столько много таких пригорков с мягкой пушистой травкой, что я и легла на один из них. Думала, что ночью замерзну. Только там совершенно не было холодно. И не просыпалась в самолете. Проснулась вновь в этом лесу. И вот так каждый день и ночь. Мне уже страшно стало и тоскливо до жути. Я испугалась, что останусь в этом лесу навсегда. И эти фрукты с бананами надоели до тошноты. Хлебушка хотелось, кашки, макарон. И одежда на мне вся поизносилась. А ведь если порвется совсем, то другой брать негде! Хоть бы чего страшного случилось, и то легче бы стало. Я уже страшно устала от этого однообразия. А оно абсолютно ничего не происходит. И вдруг так же внезапно я проснулась в углу какой-то комнаты. Пустой, холодной, темной, но настоящей, земной, не такой, как в том проклятом лесу. И еще там, через дверь свет проникал. Я открыла эту дверь и попала на вокзал. Вокруг люди в зимней одежде, в сапогах, зимних шапках. А я в рваном платье и в босоножках, от которых лишь одна подошва и осталась. Вот тут мне по-настоящему страшно стало, и я разревелась. Стыдно, конечно, но удержать себя не смогла. Уж лучше тот тихий и теплый мир, чем этот холодный и с чужими незнакомыми людьми. Ведь мне сразу показалось, что я из доброго мира попала в злой, чужой и жестокий. А потом ко мне какая-то тетенька подошла и заговорила по-нашему. У меня сразу все немного успокоилось внутри. Я ей никак ничего не смогла объяснить, кто я и откуда взялась, вот она меня и отвела к начальнику. Его Антоном Ильичом звать. Я им рассказываю свою историю, а они смотрят на меня, как на больную, и не собираются даже верить. Хорошо, что сумочка сохранилась со всеми документами. Там мои метрики были и билеты на этот рейс. Антон Ильич сразу же при мне позвонил в Вороховск, потом с каким-то начальником долго говорил, все охали, да ахали, пока не догадались Геннадия Сергеевича позвать. Вот тогда им пришлось поверить, что я и есть самая настоящая Валя. Дядя Гена меня сразу узнал и обещал прислать тебя за мной. Вот, папа, и все, что я могу тебе рассказать. А большего сама ничего не знаю и не понимаю. Они меня сразу потом отвели к тете Лизе, доктору. А знаешь, она, почему-то сразу вспомнила тебя. Рассказывала, как ты, мой папочка, убивался по мне. Тебе так сильно жалко было меня? -Ой, Валя, даже не спрашивай. Мне самому хотелось в гроб лечь рядом с тобой. Я ведь не знал, что тебя там нет. Страшней, чем тебе в этом тихом лесу было. Я как услышал от Котова, что ты жива, так точно решил, что окончательно сошел с ума. Ведь сия новость была настолько нелепа и фантастична, что верить в нее здравым разумом невозможно. Хорошо, друзья рядом были, убедили, что я в полном здравии и в нормальном разуме, и что такая правда про тебя натуральна и явственна. А до конца поверил лишь теперь, когда переодел во все родное и знакомое. -Так это тетя Лиза мне одежду принесла из дома. И белье, и платье. Мои одежки в тряпье превратились. И в душ горячий сводила меня, искупала. Папа, это же, как долго я там прожила, а? На одних бананах и каких-то сладких шарах, сильно на наши яблоки похожих. Я такое даже в кино не видела. Тихий стук в дверь оторвал их от разговоров. В комнату вошла Елизавета Владимировна, извиняясь за беспокойство. -Константин Михайлович, Валя, идемте, вас там ждут с нетерпением. И покормим вкусно, и выслушаем про твои мытарства и удачное спасение. По-правде, я и сама в нетерпении. Видать, дела у следователя оказались менее важными. Любопытство оказалось сильней и важней. А потому в кабинете начальника смены сидел и Шабанов, нетерпеливо дожидаясь вестей. -Ну, - встретили они их чуть ли не хором и в унисон, показывая на стол. - Усаживайтесь, ешьте и рассказывайте. Евгений Иванович достал из сейфа бутылку коньяка и бросил вопросительный умоляющий взгляд в сторону Горелова. -Думаю, что по стопарику вы нам позволите? – спросил он начальника аэропорта. – У родителя стресс сильнейший, поди, переволновался здорово. Да мы и сами сидим здесь как на иголках. -Наливай, много не разглогольствуй, а наполняй тару, - добродушно позволил Антон Ильич, благосклонно позволяя нарушить трудовой режим. – Ночь близка, так что, рабочий день можно назвать завершившимся. Глядя, с какой жадностью набросилась Валя на еду, хотя ее, как говорила Елизавета Владимировна, регулярно в течение суток сытно кормили, у Константина защипало в глазах, и подкатились к выходу слезы. Но он мужественно не допутсил их и проглотил подступивший к горлу ком. Ребенок истосковался по человеческой пище, а окружающим казалось, что Валя вообще изголодалась вся. Константин, позволяя Вале вставлять реплики и добавлять к его повествованию упущенные события, пересказал все с ней происшедшее собравшимся в этом кабинете. Разумеется, он видел в их глазах недоверие и разосчарование. Однако помочь им был не в силах. Он верил, что дочь с ним была искренней, что сама от себя ничего не придумала и не собирается утаивать истинной правды. Такова она и есть, хотя ничего и никак не объясняла истинное происшествие и неясное явление ее спасения. После рассказа это событие приобрело еще больше мистицизма и маловероятности. Однако, в реальном мире, в этой суровой тайге с ее флорой и фауной Валя просто бы не выжила. Да и о какой реальности можно говорить, если все пассажиры, включая и экипаж, погибли от удара о землю и от огня. И где в этот миг находилась Валя? И посему в этот рассказ, казавшийся сплошным вымослом, приходилось верить, ибо в обратное даже мыслить невероятно, ибо иного в этой истории просто быть не могло. По-другому покинуть потерпевший катастрофу лайнер не представлялось возможным. Пытавшийся пончалу записывать рассказ Константина в свою толстую тетрадь, Шабанов где-то в середине монолога отца спасенной девочки, в отчаянии отбросил ручку и уже лишь слушал и кивал головой со всеми вместе. -А чего писать, если потом ни в один протокол не внесешь, - с легкой тоской проговорил следователь. – Это же каждый раз потом придется вас в свидетели призывать. Кто же мне поверит? -А я правду говорила, – понимая и чувствуя неверие, чуть ли не со слезами проговорила в отчаянии Валя. – Я ни одного слова не сочинила. Вот, как бы я, по-вашему, в тайге в таком морозном лесу в своем рваном платье выжила бы. И поесть в вашем лесу совершенно нечего. А там полно было бананов и яблок. -Ты, моя милая девочка, и в тулупе, и в валенках в нашей тайге и дня не сумела выжить бы, - ласково обнимая ребенка, проговорила Елизавета Владимировна. – Мы верим тебе, да вот только нам потом никто не поверит. Такое принять за истину возможно лишь вот так, встретив тебя и узнав всю предысторию. Потому, на нас не обижайся и не расстраивайся. Ты говоришь правду, мы верим. -А куда нам деваться? – пожимая плечами и беспомощно разводя руками, воскликнул Горелов. – Конечно, ребенок говорит истинную правду. Такое сочинить в данных условиях нереально. Хотя, мистики здесь намного проще доверить, чем какой-то истине. На этом и порешим. 9 Шокированы рассказом Вали, разумеется, были все, находившиеся в комнате. Не поверить невозможно, иначе объяснять исчезновение ребенка из падающего на топливозаправщик лайнера не реально. Она там натурально присутствовала, поскольку Константин, как ее отец, утверждает, а не поверить ему нельзя, потому что это подтверждено документально, что посадил сам лично Валентину с дедушкой и бабушкой вместе. Рейс прямой, самолет по пути следования нигде посадок не производил, а посему, по маршруту потерять в воздухе ребенка, даже такого маленького пассажира, нельзя. Она в самолете обязана была присутствовать. Ну, а как, в таком случае, если и выбралась каким-то чудом, ребенок в летней одежде выжил в условиях сибирского климата, где даже взрослый, экипированный по всем технологиям и, имея при себе оружие для защиты от хищников и для добычи пищи, и то не всякий сумеет продержаться столь длительное время? Попадание ребенка с амнезией в какую-нибудь больницу исключили однозначно. Во-первых, при ней были документы, а во-вторых, и где ее в личных лохмотьях держали? Переодели бы, без проблем. И больше всех сетовал по такому поводу и в расстроенных чувствах переживал следователь Шабанов. -Ну, и как мне писать изволите о данном происшествии, что указать и чем оправдать причину, позволившую спастись и выжить столь долго, не давая о себе знать? – обреченно вздыхал он, но особо не настаивал и не требовал истины ни от ребенка, ни от окружения. – Ладно, - наконец-то согласился он. – Радоваться ведь надо, что к отцу вернулся целым и невредимым ребенок, которого обезумевший папаша успел схоронить в братской могиле. Константину с Валей предоставили комнату в гостинице, находившейся прямо в привокзальном здании. На предложение Константина перед сном прогуляться и посмотреть на взлетающие самолеты, Валентина категорично и с легким испугом затрясла головой. -Нет, папочка, посидим здесь. В комнатке так уютно и тепло. А на улицу мне пока страшно выходить. Вдруг я вновь окажусь в этом лесу. Боязно. Мы потом, дома погуляем, хорошо? -Такой страшный тот мир, где ты была? – настороженно и с неким недоверием спросил Константин. Он полностью поверил дочери, но иногда казалось, что ей, возможно, и причудился этот дивный лес. Настолько нереально описывала те чудеса Валя. Однако повода для недоверия у него не было. Факт присутствия вполне здорового и абсолютно не истощенного голодом и странствиями ребенка на лицо. Вот она, можно пощупать и прижать к себе. -Ты знаешь, папа, там даже очень уютно и сытно. А главное – тепло и безопасно. Ведь я там не встретила ни одного зверя. Какого там зверя – ни комара, ни мухи. Я другого боялась, что навсегда останусь в нем. Одинокой, заброшенной и никому в нем ненужной. Страшно даже. Пища есть, а едок я один на всю округу. И еще, папа, мне показалось, что этот мир какой-то замкнутый. -Как это? – удивился Константин, слушая дочь и поражаясь ее логичностью и некой разумностью, словно повествует не двенадцатилетний ребенок, а взрослый, понявший жизнь и прошедший все испытания человек. -Я не могла уйти со своей поляны. В какую сторону не пойду, а возвращаюсь назад. Пробовала, пыталась вырваться из этой клетки, а она, словно пылесосом обратно засасывает. По-моему, папочка, тот лес был ненастоящим. Словно в некой теплице. Только краев ее я найти никак не могла. Некто не позволял. Вот потому такая тюрьма меня пугала. Сладкая, теплая, но клетка. -Правда? Даже любопытно побывать бы там. Заинтриговала. И главное, очень уж правдоподобно описываешь. -Папа! – чуть не плача воскликнула Валя, скривив губки, готовые к плачу. – Ты почему мне не веришь? Я правду говорю. Так было на самом деле. Мне не мог присниться такой сон! Константин подхватил ребенка на руки, усаживая на колени и прижимая к себе, не позволяя плакать, поскольку слёз дочери он и раньше не выдерживал. А сейчас считал слезы вообще недопустимыми. После стольких выстрадавших дней хотелось лишь смеха и оптимизма. Им обоим, как хлеб и воздух, нужна радость и счастье. И даже мысли, чтобы чем-то обидеть дитя, у Константина возникать не должно. -Верю, я очень верю. Ты уж прости, но я просто обязан тебе поверить. Я знаю, что ты никогда не станешь мне врать и всякие небылицы сочинять. И ежели звучит твой рассказ неправдоподобно, так это потому, что мы, взрослые, разучились верить в сказки, в приключения. А они, как, оказалось, бывают и в жизни. С тобой некая подобная и приключилась. Поэтому, если ты решишься рассказывать подружкам правду, готовься к такому восприятию с недоверием. Только обижаться на них за это не стоит. Просто не за что. Пусть ты у меня будешь единственной на этой планете Земля, кому позволили заглянуть в сказочный мир. Мы даже немного будем гордиться тобой. Валя уже улыбалась и радостно хихикала, представляя широко раскрытые от удивления глаза и рот подружек и одноклассников. Боже мой, это же она столько уроков пропустила. Уже вторая четверть в самом разгаре. Ну и что, она всегда была в школе самой сообразительной. Только вот в шестом классе новые предметы появились. Но и их она освоит запросто. Уж повторно в пятый класс она не пойдет ни за что. Еще чего не хватало, во второгодниках ходить! -Правда же, папа? – оптимистично спросила она у Константина, совершенно упустив из вида, что размышляла про себя, и отец просто никак не мог ответить на ее вопрос. Он же не знает, о чем она думала? – Ой, это я про школу. Мы ведь запросто с тобой наверстаем пропущенное, и быстро опять станем отличниками? -Разумеется, - согласился Константин. В аэропорту Азимовска Константина и Валю встречал, чуть ли не весь начальствующий состав авиаотряда Вороховска, несмотря на время за полночь. Незнающие люди удивлялись такому скопищу разношерстных начальников, встречающих именно этот рейс из Красноярска. Интересовались, спрашивали, но не получали вразумительного ответа. Все руководство было, кто на своем автомобиле, кто на служебном. Но они поспешили оказаться в ряду первых, увидевших воскресшего ребенка. Не веривший до конца в чудесное воскрешение Вали Котов, разумеется, был в числе первых. А внутри лайнера в его салоне все пассажиры, уже частично ознакомленные с такой ситуацией, происшедшей с Валентиной, на протяжении всего полета беспокоили своими вопросами и угощениями таких знаменитых и популярных пассажиров. Но ни Валя, ни Константин на них не обижались, и с охотой подтверждали различные предположения этого внезапного удивительного спасения. И потому, заметив приближающуюся толпу начальников, подъехавших к трапу самолета, пассажиры с радостью уважили отца с дочерью, позволив им сойти по трапу первыми. Лишь увидев в проеме входного люка появившихся Константина и Валю, Котов не сдержался и взлетел по ступенькам вверх, подхватывая смущенного ребенка на руки. И когда он вместе с ней развернулся лицом к встречающим, все внезапно дружно зааплодировали, восклицая слова приветствия и восторга. Всем до единого вдруг захотелось дотронуться до ребенка, чтобы убедиться в реальности происходящего, и пожать руку Константину, радуясь чуду воскрешения не меньше самого отца. Вот так вереницей автомобилей они и проследовали до самого Вороховска. Разумеется, семья Сафроновых ехала на автомобиле Котова, который не позволил никому из высших командиров забрать именинников к себе. -Сергеич, а что случилось? – спрашивал уже в пути Константин Котова. – Как это наше руководство снизошло до встречи рядовой семьи? -Не скажи, - тряс головой Котов, одной рукой управляя автомобилем, а второй все пытался дотянуться до Валюши, сидевшей на заднем сидении с отцом, и потрепать ей прическу. – Честно признаюсь, Константин, так никто не верил вот до этой самой секунды. Даже твой звонок проигнорировали. Согласись, что произошло нечто из ряда вон выходящее и полностью отрицающее все законы физики и природы. Глупее было бы поверить, чем принять за истину. -Ну, - удивился Константин, - я же лично Филиппенко звонил. И просил его передать тебе, чтобы ты встретил меня с Валей. Раз звоню, стало быть, она живая и настоящая. В чем еще могли возникнуть сомнения? -Ты только не смейся, Костя, - загадочно прошептал Котов. – Но даже сам замполит высказал версию о твоем психическом расстройстве. Мол, там чего-то попутали, а ты на нервной почве слегка сдвинулся по фазе и теперь не желаешь на попятную. И даже когда я сообщил о вашем вылете, и то все сомневались. Но все равно, пожелали лично убедиться, оттого и прискакали. А сейчас никак глаза заузить не в силах. Так от удивления широко распахнули. Ну, Валюха, - громко на весь салон прокричал Котов, призывая Валю к откровениям. – Ты теперь у нас герой всего Аэрофлота. История подобных сюрпризов с авиацией нам еще не преподносила. Надеюсь, поделитесь, расскажете, что и как? Ох, тут многие желали бы тебя послушать! Не пришлось бы нам пресс-конференцию с вашим участием устраивать. -Сергеич, - серьезным тоном, исключающим юмор или иронию, попросил Константин. – Мы, разумеется, с тобой в обязательном порядке поделимся. Но, честное слово, рассказывать абсолютно нечего. Ребенок сам до сих пор в шоке и ступоре, ни понятия, ни представления не имеет, что и как с ним произошло. Поди, нам с ней самим еще предстоит осознать сие явление, чтобы потом уж выносить на обозрение общественности. Но, допускаю, что через некоторое время она кое-что и вспомнит, - прошептал Константин на ухо Котову, чтобы не втягивать в этот диалог ребенка, который жадным взглядом уставилась в окно, и встречает своим взором места, с которыми она мысленно распрощалась в той золотой клетке. -И что, совсем ничего не помнит? – удивился Котов. – Ведь не один и не два дня. А вон сколько месяцев. И как только смогла выжить такую прорву времени в одиночестве в глухой тайге? -Она в ней не была, - сказал Константин, поразив до глубины души таким заявлением Котова. – Я еще сам не могу до конца осознать, однако у меня сложилось уже некое такое предположение, что ее странный и непонятный доброжелатель забросил на это время в райский сад. Правда, абсолютно безлюдный. Да там и полное отсутствие любых живых существ. Но, согласись, всю эту муру объявлять перед всеми не хотелось бы. Обоих сочтут за психов. А мне хотелось бы еще и комиссию пройти, которая беспроблемно допустит к полетам. Так что, будем с ней придерживаться твердо и однозначно некой непонятной амнезии. Мол, простите, граждане дорогие, но мы ничего не можем вспомнить. И пообещаем попозже рассказать, ежели память восстановится. -Да? Я могу с твоей версией согласиться, если бы это случилось в джунглях или хотя бы время, проведенное ей в беспамятстве, все пришлось на лето. А у нас и осень, и начало зимы приключилось в Сибири. Хотя бы простую истину понять хотелось – чем же она питалась все это время? -Ты не поверишь, но райскими фруктами, название которых ей пока неведомо. А в основном, так бананами. У Котова от выше сказанного отвалилась челюсть. И он замолчал до самого городка, переваривая и усваивая полученную информацию. А в самом городке их встречал массово и торжественно, высыпавшийся из своих квартир почти весь люд этого жилого массива. И первыми с сумасшедшими глазами неслись к Вале с Константином Люба и Маша. Все еще не веря в такое чудесное спасение, они упали перед ней на колени и, причитая навзрыд, засыпали ее поцелуями. Недолго крепилась и Валя, разревевшись во весь голос. Но этот тон ее плача был счастливым и радостным. Она безумно благодарна была за такой сердечный прием. Ведь месяцы одиночества сводили с ума и пугали тишиной и безлюдьем. А ее, оказывается, все ждали и так сильно страдали от потери. И она нашлась, чтобы вновь ступить на улочки родного города, чтобы обнимать лучших своих подружек Юльку с Леной, и вместе с утра пойти в школу, которая стала настолько желанной, чему и сама несказанно удивлялась. Раньше ее больше радовало начало каникул, чем их окончание. А сейчас спешно желалось сесть за парту и писать, и писать закорючки и циферки в тетрадь, превращая их в загадочные формулы и предложения. Валя вернулась в свой родной город Вороховск. И она искренне счастлива. Константин попросил всех собравшихся прощения, но мучить ребенка ему совершенно не хотелось, поскольку время далеко за полночь, а сама Валя уже широко зевала и с трудом шевелила языком. -Мы потом вам все расскажем, даже сразу же с завтрашнего утра. Только малость передохнем, - объяснял он соседям, желающим и требующим истины, которые лишь сейчас поверили в чудо, наблюдая Валю собственными глазами. – Вот проснемся, и поделимся своими впечатлениями. А сейчас мне необходимо срочно уложить ребенка в постель. Вы уж не обижайтесь на нас. А никто и не собирался обижаться. Народ воочию убедился, что Константин привез настоящую Валю, которую они лично знали много лет, а не спешили расходиться лишь по личной эмоциональной причине. Отпустив Константина с Валей, народ спешно и с новой энергией переключился на Котова, которому уже без внятных ответов уйти вряд ли удастся. Однако и у самих Сафроновых получилась ночь бессонной, поскольку в его квартиру без спроса и, не принимая возражений, ввалились всей семьей Бучельниковы и Даминовы, заранее прихватив с собой водку и разнообразные закуски, чтобы не задерживаться по кухонным процессам. -Константин, мы вам глубоко сочувствуем, - с легким официозом оправдывался за всех Николай за такую бесцеремонность и настойчивость. – Однако, худаи необходимо вспрыснуть несколькими каплями немедля и не откладывая ни по каким-либо надуманным причинам. Как ни крути, а возвращение с того света не каждый день случается. Успеете отоспаться, теперь вся жизнь впереди. Разве можно спорить и противиться желаниям друзей. Разумеется, уже через пять минут произносили тост и требовали повествования. Сама виновница торжества умчалась с девчонками в другую комнату, взвалив всю ответственность за отчет на отца. У девчонок свои секреты и веселье, вскоре подтвержденное криками, смехом и шумными играми соскучившихся подружек. -Папа, я ведь тебе уже все до последней точки пересказала. Поэтому мое присутствие с вами без надобности. Буква за буквой, слово за словом, и Константин правдиво и без каких-либо попыток сгладить или скрыть некоторые факты, поведал всю эпопею, начиная с исчезновения из самолета и заканчивая появлением Вали в здании аэровокзала. Он не обращал внимания на недоверчивые охи и ахи, поскольку сам уже давно поверил ребенку без тени сомнений. А потому ему уже были слегка безразличны эти удивленные и немного скептические взгляды друзей, словно Константин пот уговору с Валей плетет им некие придуманные байки, чтобы умолчать правду. -Вот так все и было, - закруглил он повествование. – А теперь уже ваше личное дело и право на доверие или сомнение. Вы мне, девочки, лучше про мою Жанночку поведайте. Как она там, бедненькая, поправляется, приходит в себя после той страшной ночи? Вы ее навестили? -Константин, даже слышать некие сомнения обидно. Ты просил – мы исполнили. Докладываем – с твоим вторым ребенком полный порядок, и все просто чудесно. Доктор обещал уже через недельку выписать. А вот у мамаши дела намного сложней. Порезал ее бандит серьезно. Как минимум еще пару месяцев проваляется. Хорошо еще, что вообще в живых осталась, - отрапортовала с максимальными подробностями о делах больничных Маша. А Люба добавила ко всему сказанному еще пару слов для комментария: -Врачи говорят, что в живых обе остались благодаря тебе. Вовремя ты успел. Да вот Жанну выписывать некуда теперь. -А я, то есть, мы с Валей? Нет, девочки, я Жанну не брошу и не отпущу к мамаше, пока сам лично не смогу убедиться в полном исцелении и исправлении ее мамочки. Кстати, я даже имя ее не знаю. -Лена, Елена Тимофеева. Тридцати лет отроду. А выглядит старухой далеко за пятьдесят. -Вот, вот. Пусть мне хату приведет в божий вид, от грязи и прочего дерьма очистит, куда не стыдно будет ребенка после выписки привести, - категорично и требовательно воскликнул Константин. – И еще, не просто торжественную клятву перед Жанной зачитает, но еще и жизненным примером свое желание быть матерью докажет. Трезвой, разумной и любящей. А иначе потеряет дите навсегда. И в следующий раз ее саму уже спасать никто не станет. Это мое окончательное слово. Только на таких условиях я позволю Жанне вернуться в дом. -Даже так? – удивилась Люба, и ее удивление поддержала Маша, которым вдруг показалось, что после воскрешения дочери чувства к этому чужому ребенку слегка уже поостыли. – Ты ее приютишь, как родную вторую дочь? Но про это хорошо бы спросить еще и Валю. -Она уже согласная, мы с ней говорили про Жанну. Она ведь стала уже давно моей второй дочерью. И вернув ее в дом к матери, мы сохраним нашу дружбу в прежних отношениях, - слегка мечтательно прищурив глаза, произнес Константин. – Поймите, друзья и подружки. На меня еще совершенно недавно беды сыпались, как горох из дырявого мешка. И каждая трагедия била все сильней и сильней. И вот вдруг и неожиданно ко мне с неба прямо в руки падает маленький ребенок по имени Жанна. Поначалу она для меня превратилась в некий стимул жизни, тем прожектором, что осветил мир и указал путь к счастью и удачам. И неожиданно некие темные силы пытаются отнять ее у меня. Это те же силы, что вырвали из моей жизни любовь, близких и родных, дружбу друзей, радость самого пребывания на этой планете. Все изменилось мгновенно с момента спасения Жанночки. Вы вернулись, прокурор снимает обвинения и признает мой поступок не просто правомерным, но и героическим. А самое завершающее звено в цепочке возврата удач – чудесное воскрешение моей дочурки, которую уже не чаял увидеть. Да и не я один – все ее давно похоронили. А она вернулась. -А вдруг и Вера так же жива и где-то прячется, сама не ведая про то? – зачарованная длинной лирической сантиментальной речью, мечтательно добавила Маша. – Сумела же Валя как-то выжить, когда шансов на жизнь у нее не было никаких. Вот и с Верой могло нечто подобное приключиться. -Тьфу ты, черт! – с добавлением мата и некоторых общепринятых грубых слов, выругался Николай. Но, заметив слегка побелевшее лицо и некий отрешенный взгляд Константина, понял, что поторопился с осуждениями, и попытался сгладить свою нелепую оплошность. – Хотелось бы нам всем этого, но это уже даже с мистикой не вяжется. Веру мы все вместе схоронили. -Костя и Валюшку схоронил уже, - возразила Люба, которая уже слегка захмелела от выпитой водки, и ее занесло в философию и мечты. – Вон, похоронил, а она сумела как-то выбраться из горящего самолета и выжить. В словах Маши столько же мистики, сколько и в спасении Вали. -Константин не хоронил Валю, - категорично и требовательно проговорил Славик, призывая женщин к разуму. – Там, в братской могиле хоронили сгоревший прах пассажиров. Ее среди них не было. -Не спорьте, друзья, вы все правы. Каждый по-своему, - попытался примирить спорящих, и прервать столь болезненную тему Константин. – Веру я похоронил и душой успокоился. Мне страстно желалось вернуть бы и ее. Но такое просто нереально и неосуществимо. Оттуда пока еще обратно никто не возвращался. А Вали в момент падения самолета в салоне не было. И это факт. Необъяснимый факт, противоречит всем канонам и законам, но иного даже вообразить нереально. Пусть мы никогда так и не узнаем имя спасителя, того, кто решил в последний момент изъять именно моего ребенка из опасного места и перенести в райский сад. Но благодарны, останемся ему до конца жизни. Спасибо ему за мою Валюшку. Такая позиция понравилась друзьям и успокоила самого Константина, поскольку она объясняла природу чуда. Даже фантазировать и сочинять иные версии уже стало невозможным, поскольку тот мифический некто стал объясним и понятен. Пусть пока неясно, как это ему удалось, зато процедура воскрешения обрела реальность и допустимость. Насколько понимают все, сидящие за столом, в науке, а они, в самом деле, от нее до ужаса далеки, такая версия имеет право на существование, а законы природы до конца еще не изучены, чтобы ими апеллировать. Сразу возникло желание у многих за столом вспомнить из прошлого своего, прочитанного в газетах или рассказанного кем-то из знакомых о некоторых уникальных случаях, выражающих и вызывающих восторг и удивление. Поняв, что в детской комнате внезапно пропал шум, Люба с Машей заглянули к своим дочерям, где совершенно недавно играли и галдели девчонки, и увидели всех их троих, спящих на одной кровати. Разумеется, постель и не подумали разбирать. А просто уснули в одежде прямо во время игры. Слишком увлеклись взрослые соей радостью и выяснением истины, совершенно позабыв, что на дворе глубокая ночь, призывающая детей ко сну. -Маша, Люба, - попросил женщин Константин. – Давайте, растеплим и уложим здесь. Не нужно отрывать их от сна. Такой сладкий сон просто жалко прерывать. А утром можете приходить за ними. Женщины, пока мужчины курили на кухне в окошко, за исключением некурящего Константина, который все равно за компанию стоял вместе с ними, убрали стол, вымыли посуду, и повели мужей по своим квартирам. А Константин еще раз заглянул в детскую комнату и убедился в присутствии среди Юльки и Аленки своей дочурки Валюшки. Крепко уснули, что даже без просыпания позволили раздеть себя. Кровать большая, так что ее площадь позволяет им даже поворачиваться, не мешая соседу. Пусть спят, а Константин не желает пока, поскольку сна ни в одном глазу. Ни хмеля, после выпитого, ни сна, после такого трудного дня. Радость и счастье захлестывали эмоциями, оставляя мозг трезвым и бодрым. Ему хотелось уплыть в прошлое, вспомнить некоторые картинки и эпизоды из прожитого. И больше этого, так помечтать о будущем. И еще душа рвалась сильно и призывно в больницу, как сказали женщины, ко второй своей дочери Жанночки. Он ее сразу же, как позволят врачи, заберет к себе. Валя подружится с ней. Ведь насколько успел понять и изучить Константин этого ребенка, то у нее, как он заметил, с Валей много общего в характере, интересах и в любопытстве. В самом желании что-то познавать, и затем делиться с другими. До этого Жанне приходилось сдерживаться в своих желаниях, поскольку сама жизнь больше походила на выживание. Так что, с Валей у них будут общие интересы. Завтра, обязательно завтра они с Валюшкой навестят в больнице Жанночку. 10 Валя восприняла предложение отца сходить в больницу с неким восторгом и азартом. Ей даже слишком любопытно и интересно было познакомиться с папиной подружкой, о которой он уже успел ей многого рассказать. От Валиного оптимизма и такой заинтересованности Константин облегчено вздохнул. Поскольку даже представить себе не мог тех последствий и своих решений, если бы его дочь внезапно приревновала к этой девочке. О более трудном выборе тогда и думать страшно. Он ведь Жанночку считал и считает своим любимым ангелочком, принесшим в его сердце радость, что потом высыпались потоком удач. -Валя, - решил Константин поставить еще одну точку в этих отношениях. - Понимаешь, Жанна очень скоро поправится. Однако ее маме придется еще много лечиться. А кроме нас с тобой у нее в этом мире никого нет. И куда ей тогда идти? – спрашивал он дочь, слегка прищурив глаза, затаившись в ожидании реакции дочери на такой откровенный его намек. -Папа, ну, что еще за глупости говоришь! – даже больше возмущаясь откровенно и азартно, не задумываясь и не избирая никаких иных вариантов, воскликнула дочь Валюшка. – Разумеется, мы возьмем ее к себе до маминого выздоровления. Ты пока дома сидишь, а я с ней вместе в школу ходить буду. А потом вместе играть. И Юлька с Леной с ней подружатся. Ну, а когда ее мама окончательно поправится, и ее из больницы выпишут, вот тогда можно ей домой идти. -Нельзя, - печально констатировал, как факт, Константин. – Там пока весьма и весьма скверно. -Ну, почему? – не поняла и очень удивилась Валя. – Это же ее мама, и Жанна просто обязана и имеет право с ней жить. -Нельзя, потому что до больницы ее мама слишком много и часто пила вино, забывая про свою дочь. -Тогда вообще пусть с нами остается, - даже слегка обрадовано воскликнула дочь, словно отец сказал нечто обнадеживающее и ожидаемое. – Пускай пьет свое вино, если ей так нравится. А у меня появится младшая сестренка. Вы же с мамой не захотели мне подарить ни братика, ни сестренку. Вот Ангел решил исправить вашу ошибку, прислав нам Жанну. Пусть она станет твоим подарком для меня. Папа, а Жанна хорошая, ну, мне хотелось бы знать, не капризная она? -Валя, откуда ей брать капризы с такой мамашей! Там ни поесть, ни одеть, ничегошеньки не было. Ты прости меня, ребенок, но я позволил Жанне твои с мамиными одежки кое-что переделать для себя. Ведь твое возвращение мы не ожидали, а на покупки она не позволила мне тратиться. Экономная, решила сама для себя перешить. Вот Жанночка на нашей машинке для себя и перешила из ваших вещей. Представляешь, как здорово у нее все получается. Намного красивее и лучше магазинного. Всего-то за час-другой, и вещица готова. -Класс! – с восторгом вскрикнула Валя. – Она теперь и мне чего-нибудь из маминого переделает. -Только, - Константин слегка замялся. – Жанна все равно хочет жить дома. Она очень надеется на мамино исцеление, что избавится от болезни. Не от ран, а от вина. Трудно ребенку без мамы, но с такой опасно. -Папа, а я тоже сильно скучаю по маме, - погрустнела внезапно Валя при упоминании о Жанниной маме, и губки ее слегка задрожали. А в глазах мгновенно заблестела влага. – Только наша мама уже никогда не исцелится. Константин сам внезапно почувствовал тяжесть на сердце и слезы в глазах. Он обнял Валю и усадил ее к себе на колени. -Мы будем помнить ее всегда. -Но ты, папа, если встретишь кого, все равно женись, - вдруг, развернувшись к нему лицом, заявила дочь. – Мужчине без жены никак нельзя. И присмотр нужен, и уход. И обеды готовить. -Так у меня вас двое будет теперь. Зачем тогда нужна жена, если в доме и так полно женщин? -Это неправильно. Жанна уйдет к маме, а я сама пока нуждаюсь в заботе. Нет, папа, женись. Только не завтра, и не через месяц, а где-то через годик-другой. Мне привыкнуть надо без мамы. -Хорошо, - согласился Константин, и в душе сразу стало тепло и уютно. Это здорово, когда твой самый любимый ребенок так легко тебя понимает и желает счастья. – Я постараюсь исполнить твое пожелание. А только Жанну вернем маме, если она исправится. В другой раз могу не успеть спасти. -Папа, а как ты вот сейчас в последний раз успел к ней? – неожиданно спросила Валя, и Константин сам вдруг удивился, внезапно поняв, что и в самом деле, произошло той ночью нечто настолько невероятное, близкое по чуду. Ведь сразу после спасения Жанны к нему с того света, из иного мира вернулась любимая дочурка. – Сам говорил, что среди ночи внезапно проснулся и сразу побежал спасать. А мне так кажется, что тебе приснился весь этот ужас, потому и побежал. -Знаешь, я и сам до сих пор понять не в силах, что конкретно, и как оно произошло такое, - задумался Константин, даже не представляя, чем можно оправдать свой неожиданный поступок, что долей секунды помог спасти Жанну от неминуемой гибели. И ее мать. – Меня, как вспоминаю, кто-то разбудил и усиленно толкал в направление ее квартиры, в сторону ее дома. И ведь еле-еле успел. Представляешь, этот бандит уже и нож занес над ней для завершающего удара. -Папа, а очень страшно было? – испуганно спросила Валя, сама представив ту жуткую картину и огромного преступника с ножом в руках. – Он ведь мог запросто и тебя убить. Вот, что бы я потом делала? -Валюшка, - сам от ее слов и гипотетических последствий перепугался Константин, вообразив возвращение дочери в пустую квартиру, где нет, и уже никогда не будут ни папы, ни мамы. – А ведь в тот промежуток времени тебя не было в этом мире, а не то, что просто на планете. Ведь я, по сути, схоронил тебя на том кладбище, где мы были у дедушки и у бабушки. Да и не думал я в те мгновения ни о ком. Мне Жанну спасать надо было. И еще, очень уж удачно та верзила запуталась в половике и порезалась о разбитое стекло. Но и о его смерти мне рассказали милиционеры. Накупив в магазинчике, что располагался в одном из домов городка, всяких сладостей и фруктов, Константин с Валей отправились в больницу. Искренняя радость и счастье в глазах ребенка до слез растрогали и сладостью тронули сердце Константина. Они дружили последние дни, они всегда искренне стремились и тянулись друг к другу. Но эта последняя беда как-то сблизила и по-настоящему сроднила их. Жанночка вскочила с кровати, напугав тем самым Константина предполагаемыми последствиями после ранений, и повисла у него на шее. -Ой, ребенок! – взволнованно воскликнул Константин, стараясь как можно нежней обнимать ее и пытаясь вновь уложить на койку. – Нельзя ведь так, лежи, дорогая, долечивай свои раны до полного исцеления. А вдруг от таких резких движений они еще разойдутся? -Можно, мне уже все можно, Костя, я почти здоровая! – радостно визжала Жанна, продолжая обнимать Константина. – Я уже самостоятельно хожу по коридорам, и в туалет, и в столовую. Даже к маме. Но к ней лишь с доктором. Она уже очнулась, но тяжело болеет. Ей очень больно. И еще, она плачет и просит у меня прощения. Вот такие у меня дела. Ой, Валя, приветик! – внезапно обнаружив рядом с Константином стоявшую девочку, смущенно воскликнула Жанна. – Как здорово, что ты нашлась! А твой папа так сильно переживал и скорбел по тебе. Даже плакал в такие минуты. И мне самой страшно жалко было его. А оно вон, как вышло! Вы мне потом расскажете, как все взаправду было, да? Костя, скажи, а как ты тогда догадался посреди ночи прибежать ко мне? Это же там такой ужас приключился, что и вспоминать кошмарно. Ты, мне сказали, убил этого бандита, правда? – трещала, как из пулемета без умолка Жанна, спрашивая, задавая вопросы, и не позволяя отвечать. – Ко мне следователь уже приходил, я ему всю правду рассказала. Я и маме рассказала про тебя, про нашу дружбу, про то, как ты меня второй раз спасаешь. Ты сходишь к ней, да? Она хоть пока и очень плоха, но немного говорить и слушать уже может. Все! – засмеялась Жанна, сама устав от такой трескотни, и уже понимая, что и гостям пора дать возможность говорить. – Теперь вы говорите. А то я еще смогу многого рассказать, у меня накопилось полно всего. -Потом, потом все расскажу, а пока ложись, - скомандовал Константин, и сам уложил ее в койку. – Мне просто здорово хорошо от того, что ты такая уже здоровенькая, словно и не было того ужаса. Но не переусердствуй, побереги себя маленько. Еще ранки не совсем зажили, дай им окрепнуть. -Нее, - протянула категорично Жанна. – Доктор сказал, что у меня на удивление и на радость кошмарно и неестественно быстро все зажило, что ему самому непонятно. И он хочет в конце этой недели меня домой отправить. Говорит, что я абсолютно здорова, и нечего мне среди больных лежать. Ой, Костя, а как же, а? – внезапно вспомнив то простое бытовое обстоятельство, что в ее доме сейчас абсолютно никого нет, взволновано, спросила Жанна. – Мама-то здесь, и пробудет она в больнице еще очень долго. И там, в доме такой кошмар. -Вот за это, как раз, переживать не стоит, - успокоил ребенка Константин. – Во-первых, я попрошу соседку, и она все приберет в доме. А во-вторых, ты поживешь пока у нас. Мы с Валей так решили. -А ты, Валя, не возражаешь? – тихо и настороженно спросила Жанна. Не любила и не желает она быть лишней и мешать своим присутствием другим. Слишком независима и свободолюбива девчонка. -Нет, ты что! – даже слегка возмущенно ответила Валя. – Ни в коем разе! Мне даже веселей будет вдвоем. Папа ведь скоро начнет летать, так что, в доме мы будем вдвоем хозяйничать. Ты станешь моей младшей сестренкой. Вот! Считай, что папа подарил мне большую, но младшую сестру. А ты, папа сказал, классно на машинке шьешь? Мне потом покажешь? -Запросто. Я сама первый раз попробовала, и так здорово получилось, что хочется все самой для себя шить. И девчонки заболтались, что совершенно позабыли про Константина. И он решил воспользоваться моментом, и вышел из палаты. Узнав, в какой палате лежит Тимофеева Елена, Константин решил сегодня же навестить и ее, чтобы поговорить с женщиной о ребенке, и о ней самой, о дальнейшей жизни семейной. Жалеть и распускать нюни перед матерью, приведшей в собственный дом убийцу, Константин даже не планировал и в мыслях оную тему не прокручивал. Просто такие мысли совершенно отсутствовали. Лишние и глупые, как ему казалось. Разумеется, Елена не сразу поняла и сообразила, кто надумал так внезапно ее навестить. Ведь за все время кроме следователя и врача никого у нее в гостях и не было. Ну, дочь два раза заходила вместе с доктором. Но, когда Константин представился, она схватила двумя слабыми бледными руками его руку и прижалась к ней губами, шепча и выплакивая слова благодарности: -За дочку спасибо, за мою дочурочку. Я очень, очень виновата перед ней. Но теперь, клянусь, все будет по-иному. Спасибо и за себя, хотя не стоила я жизни после всего, что натворила. -Да, - жестко, строго и категорично проговорил Константин. – Теперь все будет по-другому. А иначе Жанночку просто не отдам. -Как это, за что? – перепугано, пролепетала Лена, поначалу не поняв из таких угроз их вероятность. – Это же моя доченька, моя кровинушка. Как же можно отнять ее у меня навсегда-то? -Абсолютно позабыла ты про нее, мамаша, за пьянками своими забросила, запустила и чуть не сгубила. А зашел я к тебе сейчас, чтобы передать свой ультиматум, поскольку к концу недели выписывают Жанну. И мы с дочерью решили ее пока к себе забрать, приютить, так сказать, ребенка бесхозного. Захочет, пусть навещает тебя. Но и после твоей выписки она останется у нас. И обещаю, что верну тебе дочь, лишь убедившись в верности твоей клятвы, в ее претворении в жизнь. Ни грамма, ни разу, никогда, ежели желаешь остаться матерью и при ребенке. Но и не только это. Сразу после больницы приведешь квартиру в порядок. Сама, за свой счет, чтобы выглядело убедительно. Нет, Жанночкину комнату я отремонтирую и меблирую сам, ибо те остатки койки, кои и нарами назвать с натяжкой сложно, я унесу на помойку. Надеюсь, ты меня поняла. Никаких оправданий не принимаю, ибо в курсе твоих финансовых возможностей. Бюллетень оплатят, так что, деньги будут для ремонта. А уж тарелку супа и халат, оставшийся от моей жены, Жанна перешьет и тебе принесет. И ни копейки трат на алкоголь. Знай, я буду жесток и беспощаден. Женщина слушала, затаив дыхание, и верила, что поблажек от человека, убившего такого страшного бандита, ждать не придется. Да и за эти короткие трезвые дни мозги слегка проветрились и избавились от пьяных паров. Побывавши за чертой жизни, Елена уже жадно жаждала еще надолго оставаться в этом прекрасном мире, где, оказывается, у нее есть любимая и любящая прекрасная дочурка, не презревшая и не возненавидевшая ее, мамашу, за все эти подлости, что мать сотворила дочери. Неужели после пережитых страхов у нее хватит совести, свести на нет то малое, которое выявилось и получилось в отношениях с дочерью? Когда Константин вернулся к девчонкам, то те, словно и, не заметив его исчезновения и появления, продолжали весело щебетать на всю палату. Однако когда Константин уселся на свой стул, Жанна внезапно посерьезнела и тихо спросила, жадно вглядываясь в ожиданиях ответа: -Ты был у нее? Как она там? -Лучше, гораздо лучше, - спокойно ответил Константин и добавил: - И теперь думает, как дальше жить. Но я ее предупредил, что в прежнюю квартиру к прежней матери я тебя не отдам. Мы так с Валюшкой решили. Пусть поначалу приведет себя и квартиру в нормальный человеческий вид. Жанна тихонько хихикнула в ладошку, удивив своей реакцией и Константина, и Валю. Они, если признаться, ожидали легкого возражения, согласия, но не смеха. И что ее так развеселило? -Ты чего? – спросила первая ее Валя. -Смешно немножко, - стушевалась Жанна. – Просто я за всю жизнь никогда не видела и не помню трезвой. Нет, по утрам, когда она еще не напивалась и просила у меня прощения, то она была немного трезвой. Только ужасно некрасивой и кошмарно неряшливой. Ну, такая вся измятая. А ведь моей маме всего-то 28. Она почти на десять лет старше тебя, Костя. И уже настолько состарилась. Это, наверное, из-за вина. Оно старит и уродует людей. -Ты не переживай, Жанночка, - успокаивал ее Константин. – Вот поумнеет, подлечится, в квартире красоту наведет, и мы потом кое-какие платья и костюмы от нашей мамы тебе отдадим. Чтобы ты для своей мамы перешила. И еще в подарок за ее старания купим малость косметики. Сама потом себя не узнает. Но потом, когда полюбит такую себя, не пожелает уже возвращаться в прежний вид. Оставили они Жанну в хорошем настроении. Оттого и у самих на душе было радостно и весело. -В кафе? – спросил Константин дочь, лукаво ей подмигивая. – По стаканчику сока и по мороженому. Считаю, что такой хороший день мы обязаны и имеем право отпраздновать. Какое все же счастье, Валюшка, что ты у меня нашлась! И как это я дальше смог бы жить без тебя! А вот теперь мы даже совсем здорово заживем. Я летать начну, зарабатывать много-много. А Жанночкина мама во время моих командировок за вами обеими присматривать будет. -Папа, а ты поверил ей? – с сомнениями в голосе спросила Валя Константина. – Ну, сама не знаю даже, как бы сумела простить ей за все эти беды, причиненные дочери. Это же настолько жестоко по отношению к собственному ребенку! Наша мама была настолько славной, и то я часто на нее обижалась из-за ее работы. Она там вся жила. И мне очень редко уделяла внимания. А когда ты бывал в командировках, то я ее совсем почти и не видела. Хорошо, хоть тетя Маша с тетей Любой немного помогали. Я с Юлькой и Аленкой порой заиграюсь, а они меня и покормят, и про уроки спросят. Дома еды всегда полно было, но ведь ты сам меня приучил, чтобы я не кусочничала. Вот потому маленько и страдала. -Бедный мой ребенок, - усмехаясь и прижимая левой рукой к себе, пожалел Валюшку Константин. – Но ведь мы ее все равно любили и все ей прощали, правда? Она тоже любила нас и заботилась, покупала все. -Правда. Жалко очень, что погибла. Сейчас, кажется, я и обижаться не стала бы, лишь бы жива была. В кафе Константин предоставил все права выбора дочери, и сам лишь расплачивался и носил стаканы с соком и вазочки с мороженым на стол. Уже за столом Валя сама слегка испугалась обилия сладостей и прочих вкусностей, набранных по жадности. И с сожалением печально констатировала: -Все не съесть. Будет обидно оставлять на столе. А забрать домой, ну никак не получится. -Да нет, - смело и твердо уверил ее Константин. – Лично я, сильно голоден, съем кошмарно много. Так что, волнения твои понапрасну. Такие прелестные блюда оставлять не будем. Валя весело хихикнула и торжественно приподняла стакан с соком для праздничного тоста. -С праздником, папочка, с нашим, с общим торжеством! Мы теперь всегда будем вместе, и ни за что не расстанемся. Не успел Константин взять в руки свой стакан, чтобы поддержать славный тост дочери, как за их столик без ведома и без спроса уселся мужчина, где-то возраста чуток младше Константина. И с таким же стаканом вишневого сока в одной руке, и с полной вазочкой мороженого в другой. Он быстро поставил вазочку на стол, а стакан с соком скоренько протянул к Валиному, чтобы так же поучаствовать в праздничном застолье, словно такие слова и его коснулись. -Позвольте и мне присоединиться к счастью и радости отца с дочкой и к твоим, Валя, словам, - поторопился перебить Валентину незнакомец. – Я рядом с вашим счастьем заряжусь задором и удачей, и успехов в будущих начинаниях. Нечаянно услыхал, вот и поспешил побыть с вами. -А мы вовсе и не будем возражать. Правда, дочурка? – весело проговорил Константин, совершенно не собираясь обижаться на бесцеремонность посетителя. Подумаешь, им хорошо, и человеку тоже хочется порадоваться вместе с ними. – Только тогда тост и за вами. Мы-то знаем причину нашей радости и праздника. Вот потому хочется малость чего-нибудь из ваших уст услыхать. -Правда, папа, правда! – веселилась Валя, искренне обрадовавшись появлению такого интересного незнакомца. – Говорите теперь вы, чтобы получился общий тост, - обратилась она к посетителю. -Говорю, - гость встал и торжественно вытянул руку со стаканом вперед. – Жизнь впереди длиннющая, сюрпризов ожидать предостаточно за такой срок. Но больше в вашей жизни таких черед бед и несчастий нам абсолютно ни к чему. Согласись, Костя, хватило с излишком. Я думаю, что после всех катаклизмов и таких внезапных черед исправлений и возвращений вас ждут и обязаны быть теперь лишь удачи, успехи и куча радостей. Пьем за это. -Ой! – удивилась Валя, вопросительно поглядывая поочередно, то на отца, то на гостя, в ожидании ответа на этот внезапный откровенный тост. – А вы все знаете, да? Папа, это твой знакомый дядя? Вы работаете вместе с папой? Папа, а почему ты меня не познакомил с дядей? -Да нет, - сам слегка ошарашенный и в непонимании пожимал плечами Константин, пытаясь признать в этом незнакомце кого-либо из товарищей по работе. – Вроде как мы и не знакомы. Но, так мне кажется, что вы про нас многое знаете. Просто мы с тобой, Валюшка, в нашем городке слегка прославились своими бедами, а потом удачами. Вот этот товарищ оттого и знаком с нашими перипетиями. -Ну, Валюшка, поделись, как тебе райский сад понравился, слишком надоел, или неплохо в нем жилось? Нудный, чуток, правда? -Папа, а ведь про тот загадочный сказочный лес он не должен знать? Мы про него лишь Бучельниковым и Даминовым рассказывали. И всего на всего только им. Вы, наверное, подслушали, да? -Друзья, - незнакомец все-таки прикоснулся своим стаканом с соком к их стаканам, и немного отхлебнул из своего. Давайте сразу перейдем на «ты» включая и тебя, Валюха. Я не подслушивал вас, ничего из ваших уст не слыхал, поскольку, будь простым человеком, не имел бы таких возможностей. А откуда и почему владею такой секретной информацией, так для того и пришел к вам. -Знаю, папа, я все знаю, - внезапно с уверенностью заявила Валя, поняв и разоблачив этого незнакомца. – Так это вы меня и поместили в этот лес, тем самым от смерти и спасли. Ведь тогда я просто сгорела бы вместе со всеми. Ой, мы же на «ты» договорились. А как тебя звать? -Ангел. Имя такое у меня. -А ты добрый Ангел? Мой Ангел-хранитель, да? Но почему ты меня одну только спас? И почему так долго в том лесу удерживал? Мне уже так страшно сделалось в последние дни, что и жить вовсе не хотелось. Казалось, что ни за что из него теперь не выберусь. -Выходит, - вмешался в разговор Константин, сам принимая слова Валентины за истину, но ошарашенный и пораженный этой внезапной встречей, могущей разъяснить некие мистические и колдовские события последних дней и месяцев. – Так мы тебе обязаны спасению Вали? Спасибо. Ты вовремя забросил ее в этот райский лес. Не знаю, кто ты, и как это у тебя получается, но благодаря твоим манипуляциям моя дочь осталась в живых. Да, а почему, если ты такой могучий, позволил погибнуть остальным? Там полно было и детей, как Валя. -Нет, друзья мои, я хоть и Ангел, и могущий много чего в этом мире сотворить, как добра, так и зла, однако, спас твою дочь, Ангел другой. К тому же злой. Или, как мы таких называем, Падший Ангел. Хотя, свершая этот недобрый поступок, он спас от неминуемой гибели тебя, Валя. Но, забрасывая тебя в этот лес, он абсолютно не собирался спасать, поскольку не ведал о будущей катастрофе. И не предполагал о ней. Все случилось без его участия. Однако, пытаясь свершить зло, у него вышло добро. Нет, злым его называть неправильно и не нужно, поскольку человеческие чувства нам непонятны. Неточен, малость. Понятны, однако, у самих нас, их просто нет. Интеллект, программа, определенные правила в наличии, а чувства отсутствуют. А это Падший Ангел сломался и нарушил непроизвольно каноны, кои являются нашими основными профессиональными обязанностями. Нельзя нам и не полагается по статусу вмешиваться в судьбу отдельных человек. Даже если им и грозит гибельная беда. Ваши течения жизни – явление природное и самостоятельное. Вы сами творите, как добро, так и зло по отношению друг к другу. Хотя, в силу высокого интеллекта появляются стремления к общению с вашими особями. Но, особенными, и чем-либо отличными от общей массы. Порою и вмешиваемся в течение судьбы своих подопечных, творя добро, оберегая, а иногда помогая выходить из тупикового лабиринта. А этот, заболевший Падший Ангел, стал на тропу вреда и пакостей. Тем самым, увеличивая зло, что противоречит нашему имиджу. Следящие за нами Апостолы, такое имя мы им дали сами, и потому в общениях зовем Апостолами, стараются не допустить и благих намерений, чтобы не нарушить ход истории и судьбы. Но к благим поступкам относятся щадяще. И Ангелам, творящим добро, порою прощают их порывы. Однако за зло они карают строго и жестко, как и поступил в данную минуту Апостол по отношению к этому Падшему Ангелу. Вот потому я и предлагал тост, поскольку твой вредитель изолирован, перекодирован и перепрограммирован. А также, он взят под строгий неустанный контроль. Я, Константин, хочу рассказать тебе твою личную биографию. Вкратце пройдусь по твоему жизненному пути. -Да вроде как, мы с Валей обо мне все знаем. Ничего нового ты нам не сумеешь приоткрыть. Если только чего из тайного, о чем я даже дочери не говорил. Так мне и сейчас хотелось бы свои тайны сохранить в секрете. Странный ты какой-то, Ангел. Так рассуждаешь, словно сам не человек, а некто главный, стоящий над нами. Вообще-то, мы с дочерью атеисты, в бога не веруем. Наша библия – Дарвин со своей теорией эволюции. И про Ангелов с Апостолами лишь в книжках читали. Хотя, ты и в самом деле, обо мне слишком много знаешь. Даже любопытно послушать. Единственное, о чем хочется предупредить, мое сокровенное не публикуй. -Просьбу удовлетворяю, хотя, честно признаюсь, ничего скрытого не планировал обнародовать. И в теистов не собираюсь вас агитировать. Ваша вера – дело личное и независимое, во что вмешиваться неэтично. Потом, после экскурса по тебе, расшифрую некоторые моменты и приоткрою свои тайны. Разумеется, по максимуму отвечу и на вопросы. А сейчас о тебе любимом. -Послушаем, Валюшка, что дядя расскажет интересного? – хихикнул Константин, но иронии в его смешке не наблюдалось. Он всерьез заинтересовался этим незнакомцем с его проницательностью. -С удовольствием, - смешливо улыбнулась Валя. – Мне самой хотелось бы узнать кое-чего нового о своем папе. -Нее, Валюха, уши не раскрывай на всю мощность, - категорично не согласился Константин. – Ангел обещал мои личные тайны сохранить в секрете. А потому лишь общеизвестное и приготовься слышать. -Ба, так это неинтересно, - разочарованно развела руками дочь. – Все, что я знаю, повторно не хочется слушать. -Так я с комментариями, - возразил Ангел. – Тебе понравится. -Тогда мы слушаем, - хором попросили отец и дочь, готовые послушать свои биографии в видении постороннего Ангела. -Так вот. Жил был мальчик Костя, - приступил к повествованию Ангел. – Хороший, симпатичный, любимый и обласканный родителями, уважаемый пацанами во дворе и соседями по дому. В школе мальчик Костя всегда был в почете. Нет, круглым отличником он не слыл, поскольку и таких уж высоких требований к нему никто не предъявлял. А он и сам не стремился, потому что любил почудить и чуть-чуть похулиганить. В пределах разумного и допустимого. Об авиации мечтал с детства. Заранее разузнал и проведал со всеми подробностями о КЛУГА (Кременчугское летное училище гражданской авиации). Кстати, единственное училище в стране, готовящее вертолетчиков для аэрофлота. Гладко, без сучка и задоринки проходит медицинскую комиссию, легко сдает экзамены. Мальчик не курит и не пьет, потому и не видит внешних причин, могущих помешать учебе. Жена Вера. Красавица, умница, и ее стремление воздвигаться по карьере лишь только блага приносит в семью. Кстати, Галина Гордеева бессовестно врала. И ты большая умница, что не поверил ей. Верной он была тебе до самой смерти. Точнее, нелепой гибели. Да и ты ее любил искренне, уважал и ее одну считал своей женщиной. Ну, и что мы имеем? Хороший, просто замечательный муж, любимая и любящая жена, прекрасная работа, приносящая в душу радость, а в семью блага, верные и преданные друзья, которые всегда рядом. И, разумеется, самая любимая дочурка, о которой мечтал все командировочные дни. И с которой ты с великой радостью и с большим удовольствием проводил отпуска. И еще, уважение и почет в летном отряде. Константин, по жизни и для полноты благополучия тебе не хватало лишь нимба святого над головой. Во всех сферах своей жизнедеятельности и в самом бытие ты купался в счастье и благе. Кстати, Валя, я про Ангела-хранителя. Не ваш я Ангел, а потому не мог хранить ваше счастье. Как раз вашим личным Ангелом оказался этот Падший. Нет, он таким не появился на свет, и все годы просто честно исполнял свои прямые функциональные обязанности, про которые я чуть позднее поведаю. Так это поначалу. И он, точно так, как и я и другие Ангелы, дабы скрасить серые будни, знакомился поближе со своими подопечными, коих считал достойными общения, посещает их сны, ведет светские беседы, немного поучает, подсказывает. А в экстремальных ситуациях даже помогает и оберегает. Только вот нечто непредвиденное произошло с ним после близкого знакомства с тобой. Нет, не морщи лоб, не напрягай извилины и не пытайся вспомнить нечто из биографии, чего не происходило. Мы с вами встречаемся без вашего ведома и без нашего личного присутствия. Виртуально, если тебе такое слово ведомо. Вы даже об этом и не догадываетесь. Вполне возможно, что где-то в неведомом и малоприметном уголке его интеллекта эта червоточина уже давно зародилась. Только она заметно выросла и проявилась после близкого и детального знакомства с тобой бредовой, жестокой и подлой идеей. Все это можно рассмотреть в таком ракурсе, как человеческом. А у него всего на всего просто слегка сбилась программа. Ну, ужасно трудно среди миллионов субъектов рода человеческого найти настолько благополучного и судьбой обласканного, как ты, Константин. Ну, все вокруг тебя благоухает и излучает чудные ароматы и звуки. Даже слишком приличный излишек меда просматривал в твоей судьбе этот Падший Ангел. И он решил отнять у тебя все, лишить тебя тех составляющих, из чего состоит счастливая жизнь. Только на нас наложено жесткое табу на личное вмешательство в судьбы людей. Вот и начал он творить зло исподтишка, чтобы само зло наглядно исходило от внешних факторов. И начать решил с жены, с главной основы и фундамента твоего счастья и благополучия. -Вам же запрещено убивать! – внезапно увидев и поняв причину всех бед, в отчаянии воскликнул Константин, напугав своим вскриком дочь. Но, поняв излишность этого ора, сумел справиться с эмоциями и быстро взять себя в руки. И проговорил уже тихо и спокойно: - Сам же только что признался в запрете, в табу на злое вмешательство в судьбы людей. Почему тогда позволили ему это подлое убийство, за что лишил он жизни двух невинных? -А никакого убийства и не было, - абсолютно спокойно, словно продолжал свое повествование, ответил Ангел. – У него был разработан четкий и идеальный план развала семьи с помощью четы Гордеевы. Кстати, которые включились в помощь, сами того не подозревая. Однако твоя Вера не соблазнилась на флирты, хоть и привлекательного, но абсолютно ей ненужного мужчины. Но ведь постоянными подозрениями и пошлыми намеками, можно разрушить даже такую крепкую и идеальную семью! Однако в его планы грубо и жестоко вмешивается водитель самосвала, прервавший жизнь обоих предполагаемых гипотетических любовников. -Значит, в ее смерти он не виновен? -Косвенно. Он постоянно сводил их вместе в один автомобиль. В его. Не вмешивайся он, то, допускаю, не было бы и этой аварии. И самолет с твоими родственниками рухнул на топливозаправщик на взлетной полосе города Красноярска не по его вине. Однако если бы Падший Ангел не изъял за несколько секунд до катастрофы твою дочь, то и она погибла бы вместе со всеми. Ведь планы от всех катаклизмов у него не менялись. Проверка на прочность продолжалась независимо от таковых помех. Просто он, согласно второго пункта плана, лишал тебя твоей любимой дочери, без которой твоя жизнь вообще не представлялась. А смерти ей он не желал и не планировал. Просто вовремя изъял из самолета и забросил в искусственный лес-оазис. В райский сад, как сами вы его назвали. Даже не предполагаю, как долго он собирался ее там удерживать. Но, думаю, не слишком долго. Долго беспредельничать Ангелы безнаказанно не могут. Очень скоро настолько увлекаются, максимально переходят границы допустимого и дозволенного. Оттого засвечиваются перед Следящим, или, его мы их называем, Апостолом. И наступает жесткое наказание с исправлением ошибок, им свершенных. Известие о гибели дочери тебя сильно сломило, удар получился чересчур жестокий и болезненный. Но не сокрушительный. У тебя внезапно возникли планы на дальнейшую жизнь с радужными перспективами. И тогда Падший Ангел решается бить дальше. По профессии. Вот тут уже он пошел на настоящее преступление, высыпав прямо под падающий вертолет голограмму с картинкой праздничной детворы. Разумеется, ты бросаешь вертолет в сторону от ребятни и разбиваешь его в хлам, причинив ко всему прочему тяжкий вред здоровью пассажиру. Твои действия следовали строго инструкциям. Кстати, двигатели он остановил, чем и вызвал законные подозрения комиссии. Сам понимаешь и знаешь, что сразу остановка двух двигателей – явление редчайшее. Он их остановил в весьма удачный момент, чтобы у тебя и мыслей не возникало о какой-то опасности. Прекрасная площадка под крылом вертолета, что даже малоопытный пилот беспроблемно сядет в аварийной ситуации. А ты развалил вертолет. И про внезапную помеху в виде праздничных детей твоя сказка звучит настолько наивно, что даже лучшие друзья отказались поверить, публично высмеяв и тем самым оскорбив и унизив тебя. Во что поверить остальным, если преданные друзья в лицо хохочут. Вмиг ты лишаешься и работы, и друзей. Такая удача несказанно порадовала Падшего Ангела. И он решает добить тебя КамАЗом, чтобы лишить ко всему прочему и здоровья, которым ты так любил восхваляться перед друзьями, женой и родными. Но в обоих случаях еже ждал полнейший облом, говоря вашим сленгом. В тебя поверил Котов, твой непосредственный командир и лучший товарищ. Не бросил, не предал, а даже наоборот, постоянно внушает и вселяет веру в справедливость, которая обязательно наступит. Да что же так не везет этому испытателю на прочность, в конце-то концов? Там Котов, а здесь тебя просто сдувает с тротуара потоком в кусты, не оставив на теле ни единой царапинки. И тогда он просто усыпляет тебя на длительный срок, чтобы создать видимость тяжких последствий аварии. Пока лично ни в жизнь твою, ни в здоровье он не вмешивается, посылая и вредя внешними факторами. И вот к тебе в руки прилетает с неба, а точнее с развалившегося балкона маленькая девочка по имени Жанна. Теперь настала моя очередь выходить на сцену. Жанна – одна из моих интеллектуальных отдушин, которую я веду с самого ее рождения. Точнее, с самого вручения ПЛИКа. Это полный личный индивидуальный код человека, который в отличие от тела бессмертен и вечен. Ты, наверное, сразу заметил некоторую странность в поведении времени и расстоянии, когда ловил летящую мимо твоих рук девочку? -Да, метры куда-то пропали, это даже зрители обнаружили. Я ведь не успевал. И вдруг она оказывается в моих руках! -Время я притормозил. С тобой я лично знаком не был. И увидел просто спешащего на помощь моему ребенку некоего молодого человека, а потому слегка притормозил ее падение, а тебя самого подтолкнул вперед, чтобы ваши линии пересеклись аккурат в предполагаемом месте ее падения. Потому и посадка получилась щадящей, мягкой, безболезненной. Но ты не просто спас и услышал благодарности, а подружился с ней. Вы настолько сблизились, спелись, сговорились, что она стала твоим смыслом и счастьем в жизни. И Падший Ангел взвыл от негодования. Назовем так его реакцию, поскольку она близка к человеческой. К людским эмоциям. Он ведь лишил тебя всего с желанием, чтобы ты выл, скулил, рыдал и бился с горя головой о стену. А ты продолжаешь после всех навалившихся бед отыскивать кусочки счастья в жизни. И вот тут Падший Ангел переходит ту запретную грань, которую переступать нельзя, оставшись незамеченным. И бедой стал факт покушения через бандита-рецидивиста на жизнь ребенка, что находится под моей личной опекой. Я тебя будил и толкал для спасения. А его, бандита, действия тормозил, позволив тебе успеть. А дальше ты действовал абсолютно самостоятельно. Кстати, героически, смело и достойно. Благодарю за спасение и за любовь к ребенку. К моему. И вот после спасения я неожиданно обнаружил вмешательство в этот процесс извне. И тогда понял, когда заинтересовался последними событиями, причину всех бед, свалившихся на тебя. Вот так и нашел я твоего испытателя на прочность, слишком далеко зашедшего со своими экспериментами. Поняв его дальнейшую опасность для своего ребенка и просто недопустимые деяния, я вызвал всплеск, чтобы привлечь Следящего. И затем мы уже втроем, так сказать, поговорили и обсудили. Вот на этом рандеву я и потребовал от Падшего Ангела, чтобы он незамедлительно вернул тебе все твои потери. И, разумеется, в первую очередь твою дочь Валю. Потому-то в твоей жизни и начались эти сказочные превращения после спасения нашей Жанночки. Я так говорю, потому что она стала такой же вашей, как и моей. Но друзья, говорю категорично, вернулись сами. Они уже давно терзались сомнениями, осуждающими собственное поведение, абсолютно противоречащее дружбе. Даже если тебе что-то и померещилось, то уж ты попытался бы завуалировать собственные ляпы, а не пороть глупость про детишек с шариками и флажками в такой глухомани. Теперь, надеюсь, тебе понятна природа всех катаклизмов, а затем удач, свалившихся на голову за последние месяцы? -Что-то более-менее прояснилось, - все еще ошарашенный и ошеломленный от всего услышанного, пролепетал Константин, боясь громко озвучивать подобную белиберду. Но он в нее поверил, поскольку этот Ангел с такими детальными подробностями излагал все события, что для недоверия у Константина основания отсутствовали. – Но ты нам обещал еще и о своей профессии поговорить. -Обязательно. Ведь мой рассказ без этого не будет полным и продолжит вызывать сомнения в его правдивости. -Нет, нет, мы верим, мы искренне верим тебе, - поспешил заверить Константин, а Валюшка весело хихикала и восторженно смотрела на Ангела, словно тот явился к ним из сказки. Ведь даже подружки, если им рассказать, в жизнь не поверят. Даже после такого сказочного ее личного возвращения. -Начну с мироздания. Ваш мир не одинок даже в пространстве. Существует бесконечная спираль параллельных миров, идущая снизу из прошлого вверх в будущее. То есть, соседний мир снизу отстает во времени на определенный промежуток. Эти миры во всем остальном практически идентичны, но не зеркально. И все по вине нашей личной, то есть, Ангелов. Вернее, главная работа которых заключена в переносе ПЛИКов. Мы принимаем ПЛИКи из нижнего мира и переносим его в тело новорожденного в нашем мире. А ПЛИК умершего у нас передаем в мир будущего. И эта работа является основной, главной и единственной обязанностью нашей деятельности. Однако некоему создателю зачем-то понадобилось для такой механической простой деятельности задействовать высокоинтеллектуальную компьютерную систему. Потому-то интеллектуал и ищет среди людей объекты общения. Иногда и вот таким образом, приняв лик человеческий. Но ведь жаждется делиться разумом, заботиться и оберегать слабейших, коими и являются представители человечества. Работа Переносчика оставляет массу свободного времени, которое мы и стараемся занять общением с избранными, коих у каждого Ангела имеется некоторое количество. Достойных особей много, но среди них мы стараемся отыскать особенных. Одной из таковых и явилась моя Жанночка. Кроме высокого интеллектуального потенциала у нее весьма огромные человеческие качества. Как желание любить, как прощать и понимать. Почему-то чаще это бывают дети, и как обычно именно с такой нелегкой судьбой. С Жанночкой этой не худший вариант. Мать ее хоть и спилась, но окончательно не остервенела и не отморозилась. Скорее всего, она сдержит обещания и превратится в правильную маму. А вы, надеюсь, останетесь лучшими друзьями. Ну, а я останусь тем оберегом и принцем в ее сне. Но вот таким вмешательством мы вносим незначительный дисбаланс. Однако, для того и существует Следящий, чтобы корректировать миры и не позволять уклоняться от заданной программы развития цивилизаций. Но и среди нас существуют различные заболевания, создающие такие отклонения от программы. И если Апостол на наши добрые дела и причуды смотрит сквозь пальцы, поскольку излишек доброты не бывает лишним, то множить зло под жестким запретом. Сами люди пусть разбираются с самим собой. Но не Ангелы, не Переносчики. Зло может значительно исказить будущее. -Так это не ты сейчас перед нами, а та же картинка, которая прыгнула на той полянке под мой вертолет? – немного осмыслив и осознав сказанное, спросил Константин. – Вы все иллюзорны и ненастоящие? -Да, все это картинка, кино. Но меня можно даже пощупать. Я же вместе с вами и ем, и пью. Однако сейчас исчезну и вновь превращусь в прежнего Переносчика, которого когда-то запрограммировали на эту работу. А сейчас я с вами прощаюсь и покидаю навсегда, поскольку не вы в моей компетенции. У вас вновь подлечившийся и правильный, но свой Ангел. А у меня Жанночка. -Да, а как же Жанночка? – удивилась искренне Валя. – Ты ей разве не расскажешь ничего про себя, ты к ней не сходишь в больницу? Ведь нам она абсолютно не поверит про тебя! -Зачем? Мы с ней и так в ее сне почти каждую ночь встречаемся. Возможно, когда-нибудь встретимся и наяву, как сегодня с вами. Если в этом возникнет острая необходимость. Пока ее я не вижу. А вам мне просто хотелось передать, что ваш Ангел, точнее, твой, Константин, поскольку Валюхин не болеет, стал обычным Переносчиком. Безопасным, и его злые причуды закончились. -Жалко. Он ведь никогда не будет таким, как ты? -Будет, но не скоро. Пока некоторое время над ним будет жесткий контроль Следящего, что не позволяет никаких отклонений. Но вы не расстраивайтесь. На это время опеку над вами беру я, поскольку вы являетесь друзьями моего ребенка. Меня на много хватит. И прощайте. Он ушел, а Валя с Константином посмотрели на стол и весело расхохотались. За время беседы они сумели все выпить и съесть, не ощутив никакого излишества. И вовсе не так уж много и было еды. -Папа, - отсмеявшись, уже серьезно проговорила Валя. – А ведь Жанна нас с тобой спасла. Ты ее все время спасал, а она нас. Очень хочется, чтобы мама ее поумнела и перевоспиталась. А вот внутри некий червячок желает обратного. И тогда Жанна навсегда останется с нами. Мама ей и так успела много зла сотворить. Я бы не простила, наверное. Хотя, если честно, то не знаю. -Валюха, но ведь Жанна никуда не денется. Она будет нашей лучшей подружкой. Зачем же для нее еще нехорошее желать? Она всегда любила свою маму и тяжело страдала из-за ее пьянок. Пусть останется с мамой. Мы же все равно никуда не пропадем. И с твоими подружками она подружится. Они согласились, и сытые, и счастливые пошли в свой дом, в котором вновь будут жить своей семьей. Пусть, пока без мамы. Но Валя постарается подыскать папе хорошую жену, чтобы семья стала полноценной, как у всех: с папой, с мамой и с дочуркой. А там, вполне реально, и с братиком.

 

мелкое хулиганство

игла