ЧЁРНАЯ МАЯС

 Чёрная Маяс

Ежегодно в России пропадает бесследно 60 тыс. человек...
СМИ

1

Следователь Щербина с интересом рассматривала сидящего по ту сторону стола подозреваемого.
Одинец Фёдор Семёнович. Простенький джинсовый костюм, затёртый, скорее не по моде, а по старости. Рубашка в чёрно-красную клетку, под ней тонкий коричневый свитер с глухим воротом.
Пышная копна белых с желтизной волнистых волос.
(Щербина невольно, с завистью, подумала о своих жиденьких: приходится стричься "под мальчика", дабы не очень бросалось в глаза.)
Густые чёрные с проседью брови срослись на переносице. Такая же пышная борода, всё с той же желтизной - вероятно, от курения. Створка чувственных губ. Красивый, надо сказать, разрез...

На днях отметил сорокалетие. Живёт один, замкнуто. Работает дежурным электриком на заводе. Там все отзываются о нём весьма положительно: не пьёт, не сквернословит, мягкий, обходительный, совестливый. Многие женщины пытались прибрать к рукам такое сокровище, но, увы! Близко к себе не подпускает. Ходили слухи, больше похожие на легенду: в юности безумно любил одноклассницу, проводила в армию, обещала дождаться. Не дождалась: пока он служил и свято любил её, девица закрутила роман с отчимом, а за месяц до дембеля Фёдора, подняла бучу, что отчим её изнасиловал. Отчима посадили, мать с горя сначала парализовало, а потом тихо отошла в мир иной. А девица стала ждать Фёдора. В деревне, как известно всё на виду, так что Фёдора известили о "художествах" невесты... С тех пор как отрезало: разочаровался в женщинах, замкнулся, ушёл в себя. Рассорившись с родственниками, уехал в Ленинград...

Хобби - литература. Много читает. Сам пишет, или "графоманит", как отозвался о своём увлечении.
Зоя почитала его сочинения. Темы и жанры самые разные, от детских сказок до фантастики и ужастиков. Есть очень даже приличные стихи, исторические рассказы, оригинальная фантастика. А сказки, пожалуй, Зоя с удовольствием читала бы детям и внукам, будь таковые в наличии...
Исключительно нормальный здравомыслящий человек. С ранимой душой.
Что у нас есть на него? Лишь показания семилетней девочки, у которой проблемы с психикой. Ни один человек из взрослых НЕ ВИДЕЛ, чтобы Одинец приводил к себе женщин! А девочка утверждает: приводил, и в тот раз был с этой женщиной, на фотографии... Потом его окно ярко светилось... Да ни один суд не примет в расчёт эти показания! Нет улик! Придётся отпускать.

- Фёдор Семенович, расскажите...
- Да вы ж не поверите! Ни словечку! Вот до вас был, кажется, Филиппов, так он вообще хотел отправить меня в психушку...
- Я сама решу, во что мне верить, а в чём сомневаться. Вы рассказывайте.
- Как хотите... Только начинать нужно не со знакомства с Алиной...
- Начинайте откуда хотите.

- Ночь - моё любимое время суток! Днём я вялый, заторможенный. Мысли в голове передвигаются черепашьими шагами, грузные, неясные. А едва стемнеет, каждая клеточка моя встрепенётся, в голове дивная лёгкость и ясность, и мысли, то порхают бабочками, то стрижами резво режут пространство. И сюжеты, образы сыпятся, точно зерно из дырявого мешка.
До армии я ночами либо до зорьки гулял с девушкой, либо сидел, как пришпиленный, за столом и строчил в общие тетради стихи про любовь, романы о фантастических мирах и о борьбе индейцев с пришельцами из Старого Света...
И вот уже полгода я в армии. Вообще-то, "армия" громко сказано. Стройбат. По зрению не годен к строевой.
В учебке меня сносно научили штукатурить, красить, клеить обои. И отправили в часть. В Бурятию, в 40 км от Улан-Удэ.
Персональная моя задача была следующей: в строящейся пятиэтажке произвести отделку квартиры, и сдать "под ключ". В связи с тем, что днём моя производительность равнялась ноль целых ноль сотых процента, я мог сдать эту квартиру как раз к дембелю. Надо сказать, что и другие не рвались в лидеры. Присмотра за нами, считай, не было, так что "солдатики" жидкими цепочками тянулись с утра через лес к станции Тальцы, прихватив, кто банку краски, кто пару рулонов обоев, кто мешок цемента. На станции жители охотно менялись с солдатами, предлагая спирт, яйца, фрукты-овощи.
Пока другие занимались бартером, я отсыпался. В ванной, на толстых газетно-обойных простынях. Солдат спит - служба идёт.

Однажды меня разбудил басовитый кашель. Открываю глаза: рядом с ванной стоит старенький подполковник, и эдак болезненно созерцает меня, скрюченного в позе эмбриона.
- Почему спим, сынок?
 Вскакиваю, как ужаленный, лихорадочно отдаю честь, и... выпаливаю правду-матку: мол, я сова, днём вялый, ночью бодрствую...
Внимательно так, по-отечески, всмотрелся в меня, странно вздохнул.
- Фамилия? Из какой роты?
Я назвал, сникая. А воображение уже рисовало картины наказаний: губа, вязанка нарядов вне очереди, "дружеская опека" дедов...
- Продолжайте, - бросил, уходя, подполковник.
Что продолжать? Спать или штукатурить? Штукатурить мне больше не пришлось. Вообще. До самого дембеля, ни разу более не держал в руках ни мастерка, ни кисти.

Утром следующего дня, сразу после развода, старшина объявил мне: с сегодняшнего дня у тебя новое весьма ответственное задание... Меня перевели в ночную смену. Делать пожоги. Стоял январь, морозы держались в пределах 40 градусов. К новостройке нужно было подводить кабеля, трубопроводы холодной и горячей воды, канализацию, а для этого необходимо вырыть траншеи. Грунт промёрзший, поэтому и делали пожоги. Следующим образом: участок заваливали дровами, обливали соляркой и поджигали, когда дрова основательно разгорались, их засыпали углём. Смотрящий - в данном случае, я, - должен в течение ночи следить, чтобы не потухло, горело хорошо и равномерно, дабы солдатики с утра могли лопатами копать. Экскаваторов мы в глаза не видали. Зачем? Начальство чётко придерживалось солдатской поговорке: "Два солдата из стройбата заменяют экскаватор". Вот для этих "экскаваторов" я и готовил всю ночь "фронт работ".

От первой же смены я был в восторге. Да, пришлось вкалывать по полной программе, уставал дико, но всё компенсировалось тихой морозной ночью, потрескиванием дров, коктейлем запахов древесноугольного дыма с примесью солярки... Романтика!
Эх, знал бы, чем обернётся эта романтика... Да лучше бы до самого дембеля штукатурил, шпаклевал, красил!..

В ту ночь мороз был крепче: почти 45. И дивная тишь. Одна беда: я к полуночи сжёг почти все приготовленные дрова, а уголь не желал загораться. Если честно: паршивый уголёк был. Одна пыль. Мне сказали: смачивай водой, разводи как раствор для штукатурки, и заливай горящие дрова. Заливал... Не разгорались! Зря только солярку переводил... Еле-еле теплились мои пожоги. Да и меня мороз пробирал до костей...

Метрах в тридцати от меня была широкая поляна, сплошь заваленная выкорчёванными пнями. Стволы отпилили, увезли на пилораму, а пни остались. Здесь любили играть офицерские ребятишки, благо до ДОСов рукой подать. ДОСы - это дома офицерского состава.
Да, так вот пни хорошо просохли, земля осыпалась, обнажив плети корней. Когда у меня закончились дрова, я и решил их заменить этими корнями. Топор в руки - и вперёд. Разогрелся так, что от меня пар валил, как в парной...

Короче, разгорелся мой уголёк, ещё как разгорелся! Сижу на ворохе корней, отдыхаю, смотрю на языки пламени, и счастливо млею.
В одном месте огонь стал гаснуть, я взял коренину, хотел пошурудить... и застыл, поражённый увиденным. Как раз в центре коренины торчал, на половину вросший, чёрный камень. Взял топор, аккуратно вырубил фрагмент с камнем, поднёс ближе к огню. И не камень это вовсе был, а банальный кусок угля. Причём, высшего качества - антрацит. Во загадка? Откуда? Как? В округе нет месторождений угля - изыскатели бурили, дали веское заключение: пусто. Сплошной суглинок. Откуда же взялся этот кусок угля? Раз врос в корень, значит, лежал в земле сотни лет...

Решил я этот кусок корня сохранить на память. Только взялся за газету, чтобы завернуть, а руки сами, - будто кто подтолкнул! - швырнули обрубок в огонь. В самое жаркое место.
- От чёрт! - вскричал, метнулся выхватить, и застыл, точно вкопанный.
В огне, словно кто-то тяжко вздохнул, над пламенем поднялось ядовито-зелёное облачко размером с футбольный мяч. Перебивая запах горевшего угля и солярки, в ноздри ударил новый запах - едкий. Кажется, серный. Вспомнилось из детства: бабушка окуривает серным дымом курятник - завелась какая-то гибельная для кур зараза...
Облачко померцало пульсирующим светом, и двинулось на меня. Я, инстинктивно, отпрянул, оступился о корни и рухнул плашмя.
Облачко зависло надо мной, качнулось, и в мгновение ока растянулось в объёмное покрывало. Я попытался вскочить, но "покрывало" уже окутывало меня с ног до головы, точно батон колбасы заворачивали в бумагу...

На мгновение, или на целую вечность, сознание покинуло... А потом вернулось. Меня всего трясло, бросая то в жар, то в озноб...
 - Что, чёрт возьми, происходит?! 
В ушах странно зашебуршало... Ощущение было такое, будто я в наушниках, включена запись, но плёнка пустая...
Только подумал об этом, как в ушах пронзительно щёлкнуло, и я услышал надтреснутый женский голос. Точнее, старушечий. Отдалённо напоминал бабушкин, когда она говорила спросонок.
- Как имя твоё, презренный? Чьего рода-племени?
Странно: я почти не испугался. Так, совсем крошечку... Точно, действительно, прослушивал аудиозапись. Или разговаривал по телефону.
- Фёдором меня зовут. Русский.
- Орус? - слегка удивилась старушка. - Сварожий внук... Что делаешь на моей земле?
- На вашей?!.. Вообще-то я на службе. Солдат. Воин.
- И сюда добрались презренные! Ничего, я наведу порядок...
- Кто вы?
Лёгкий презрительный смешок:
- Я - Маяс Хара. Подлые людишки меня называют Чёрная Маяс. Они ещё пожалеют! Отныне, презренный, ты мой раб. И не обольщайся, что раз освободил, стану исполнять три твоих желания.
- Одного хватило бы... - машинально вырвалось у меня.
- Так уж и быть: одно исполню. Бабушка Маяс всегда была справедливой. Но прежде ты довершишь начатое. Ты освободил Дух, он слаб. Укрепишь Силы мои - получишь, что пожелаешь.
- И что для этого нужно сделать?
- Немного. Представь мне 66 голов падших женщин.
- Не хило, - судорожно сглотнул я. - Почему не 67, не 70, не сто?
- Не умничай, презренный! Сказала 66, значит, 66. И не смей пререкаться: будешь наказан.
Острая боль резанула под черепной коробкой, дико заныли зубы, дыхание прервалось, как если бы мне рот и нос заклеили пластырём...

Через минуту, когда я уже простился с белым светом, боль исчезла, дыхание восстановилось.
- Это тебе, презренный, урок впрок, - хихикнула старушенция. - Не забывайся. И зови меня госпожой...
- Да, госпожа...
- Чем быстрее выполнишь мою просьбу, тем быстрее освободишься от меня. И получишь желаемое.
- Допустим... Только, где ж я возьму... столько падших женщин? Как?
- Ёрничаешь? - нехорошо усмехнулась Чёрная Маяс.
- Нет, госпожа...
- Как - сам увидишь. Так уж и быть, подмогну. А баб сам ищи. Всё, я должна отдохнуть. Покину не надолго тебя. Не надолго, - жёстко повторила, и в "наушниках" воцарилась тишина.
Я потряс головой, огляделся. Чёрт, что это было? В самом деле... или у меня глюки? Надышался дымом...

Короче говоря, до утра ничего не случилось, и я вполне освоился с мыслью, что это был глюк. Вернувшись в часть, позавтракал, и не пошёл, как обычно, баиньки, а направил стопы в библиотеку.
Библиотекарша, миниатюрная приятная женщина, лет тридцати, жена старлея, командира 3 роты. Я спросил что-нибудь из бурятской мифологии. Марина Борисовна представила мне затрёпанный сборничек бурятских народных сказок и две статьи в журналах. Сказки простенькие, для детей. В них ни словечка про Чёрную Маяс. А вот в журнальных статьях обнаружил пару строчек. Действительно, в бурятской мифологии есть такой персонаж - Маяс Хара. Злая небесная бабушка. Мать 13 сыновей и 7дочерей. От неё произошли 44 злых восточных ТЭНГРИ. Это что-то вроде демонов, живущих на небесах... Корни Маяс Хара уходят в глубь веков, к гуннам. В легендах она фигурирует под именем Чёрная Маяс, или Злая Небесная Бабушка.

- Марина Борисовна, а вы ничего не слышали о Чёрной Маяс?
- К сожалению, ничего. Я не из местных. Я из Ленинграда. А можно узнать, чем вызван интерес? - Марина Борисовна впервые посмотрела мне в лицо, неожиданно смутилась, опустив глаза, нервно затеребила край кофточки.
- Я пишу немного... сказки, - сказал я, лихорадочно соображая, чем вызвано смущение.
А она, вдруг, взяла ручку, листок бумаги, и что-то быстро черкнула. Затем повернула листок ко мне. "Где и когда?" - было написано красивым чётким почерком.
Я ещё не успел удивиться, а моя рука уже брала ручку и выводила на бумаге: "В 12 ночи, на пожогах".
Марина Борисовна, прочитав, кивнула, стрельнув в меня влажными полуприкрытыми глазами.

Я вернулся в казарму. И преспокойно лёг спать. Мне впервые ничего не снилось.
Вы, наверное, думаете: она пришла, и мы оторвались по полной? Увы! ничегошеньки не было... Она не пришла - прилетела. Вся расфуфыренная, карамельками пахла... Мы только разик и поцеловались. Я даже не потискал её, как хотелось... Вспыхнула, словно бензином облитая... я опомниться не успел, как у моих ног осталась горка серого пепла,... а на нём голова Марины Борисовны с широко распахнутыми глазами... Первое ощущение: она просто вкопана в землю...

Вы не поверите, но я в те минуты не испытывал ни страха, ни ужаса, ни удивления. Какое-то незнакомое спокойствие и равнодушие. И где-то на задворках сознания чуточку сожаления: не покувыркались...
Следующих несколько минут были скорее театральные... Я будто играл роль, повторяя чужие слова. Взял ещё тёплую голову Марины за волосы, опустил на руку, как Гамлет череп шута.
- Не ожидал Марина Борисовна от вас такого. Всегда считал скромной, порядочной, а вы, выходит, шлюшка...
В ушах зашуршало, и я вновь услышал голос Чёрной Маяс:
- Прыткий... Тебе это зачтётся. Начало положено...
- Что с головой делать?
- То моя забота.
В горле у меня запершило - я кашлянул. И тотчас голову Марины Борисовны окутало ядовито-зелёной пеленой. Со стороны могло показаться, что у меня на вытянутой руке стеклянный плафон. Внутри "плафона" колебались тёмно-зелёные жгуты. Это длилось минут пять, не больше. Затем жгуты побледнели и растаяли, "плафон" погас, а затем растворился в воздухе, оставив стойкий запах серы. На ладони у меня лежало нечто, величиной с кулачок ребёнка. Оно одновременно походило на сплавленный комок пластмассы и на оплавленную кость. И холодный, как булыжник.
Без всяких чувств, я швырнул "останки" головы в пожог...

Одинец сделал паузу. Вздохнув, глянул из-под лобья на Щербину. Зоя со странным любопытством, почти детским, смотрела на него.
- Продолжать? Или вызовете санитаров...
- Продолжайте...

 - Второй была дочка майора - связиста. Классная девка! Таких теперь в модели берут. Закончила школу, поступила заочно в институт, работала завклубом в деревне. О ней у нас ходила дурная слава. В голос, правда, никто не решался, так, шептались... Побаивались майора. У нас в части не было своей "губы", отправляли к соседям-связистам. Так вот этот майор любил по вечерам, перед отбоем, навестить "губешников" и провести воспитательную "беседу". Наденет боксёрские перчатки и вколачивает прописные истины устава.

Так вот о его дочери довольно активно курсировали слухи, что она занимается... интимом со своей собакой. Красавец, мраморный дог.
Лично для меня, это не явилось открытием. В детстве ещё слышал о подобном. Я родом из Киргизии, учился с киргизскими парнями в ПТУ... Так вот, в горных аулах мальчишки начинают свой сексуальный опыт с овцами и ослицами. Даже анекдоты есть на эту тему...
Днём нам разрешалось свободное посещение ДОСов - там магазин был. Обычно я после ночной спал часов до двух-трёх, а в тот день проснулся в полдень. И так мне захотелось ирисок - не отговорить! Пошёл. У магазина и столкнулся с Зиночкой. Не очень-то она жаловала нас, стройбатовцев, глядела с таким презрением, как сейчас иные смотрят на бомжей. Да, а тут стрельнула в меня дивными глазками... и поплыла. Шепнул ей: "В полночь, на пожогах". Обжигающим взглядом ответила: "Буду".

Пришла в начале первого. Полушубок на распашку, простоволосая. Видно, торопилась. И дог при ней. Дома, поди, сказала, выгулять надо...
Подлетела как безумная, в обнимку меня и присосалась губёнками. Не знаю, то ли у неё изо рта плохо пахло, то ли духи такие паршивые были, только мне дурно стало. С силой оттолкнул её. На ногах не удержалась, ибо была точно пьяная. Рухнула сначала на колени, затем ткнулась лицом в снег. Дог-то, видно, натаскан был на позу... прыг на неё сзади. И вспыхнули оба-двое, словно тюк соломенный облитый бензином... Я ещё не успел унять тошноту, как на горке пепла осталась целёхонькая голова Зиночки. И глаза такие томные-томные...

Одинец вновь замолчал. Протяжно выдохнув, искоса глянул:
- Покурить можно?
- Курите, - Зоя подвинула пачку "ЛМ", зажигалку.
- Спасибо. Я свои, - достал из внутреннего кармана сигарету, щёлкнул зажигалкой.
Зоя, покусывая конец авторучки, пряча улыбку, смотрела на Одинца поверх очков.
- И что дальше?
- А что дальше... С головой тоже самое, как и с первой... Потом была деваха из деревни...
- Погодите. Пропали две женщины. И что - тишь да гладь?

- С первыми так и было. Майорская дочка вела переписку с кем-то из Иркутска, поэтому решили: сбежала к парню. А у ротного с библиотекаршей были семейные напряги, накануне сильно поцапались. Он и подумал: психанула баба, подалась к родителям в Ленинград... Кипеж поднялся, когда пропали следующие две. Тут-то и выяснилось, что никто не покидал пределы воинских частей. Понаехали из района, из области ваши коллеги. Собак специальных пускали. Глухо! Я поначалу просто обалдел: ни следов, ни свидетелей. Ну, не верилось, что никто не видел баб идущих к пожогам! Потом-то, когда повсюду шастали патрули, понял: моя Чёрная Бабка постаралась. Кажется, после десятой прикатила крутая группа из Москвы. Следователи экстра-класса. Буквально на коленках прощупали всю территорию ДОСов. Меня потерзали допросами. Правда, быстро отстали. Думаю: и здесь моя Бабка поспособствовала...
Население было в жуткой панике, район объявили закрытым. Гипотезы блуждали одна фантастичнее другой... Кстати, много трепались о снежном человеке, и об инопланетянах. Мол, только они могут так: похитить без следов.

Дух Чёрной Бабки крепчал с каждой новой жертвой. После пятнадцатой, я свободно разгуливал по ДОСам, по деревне, ходил даже на станцию, и ни один патруль меня не остановил. Прохожу рядом, а они будто и не видят меня. Тоже было и с бабами: бегут в полночь ко мне, мимо патрулей, а те и ухом не ведут. Суперклассные собаки бездействовали.
К середине весны, когда пришло потепление, траншеи были готовы. И меня перевели в котельную: как раз дед дембельнулся, освободив место. К тому времени мы с Бабкой сожгли 23 падших женщины.

Что творилось в округе, словами не передать. Форменный кошмар. Каждую ночь пропадали бабы, а следствие даже не ведало с чего начать. Понаехало море всяких учёных, и те разводили руками: аномалия. Население пыталось покинуть жуткое место, но кордоны не пропускали. Тогда же повсюду секретность была, не афишировали крупных неприятностей... Семьями сходили с ума. Офицеры стрелялись...
Я пару раз заикнулся Бабке: остальных-то зачем? "Не умничай" получил в ответ. Мол, ты раб, и не тебе судить о поступках госпожи... Будешь возникать?.. Я уже испытал, чем мне это грозит, и потому заткнулся...

Остальные 43 мы сожгли в котельной. По-моему, после 30-й я вообще никуда не выходил на "охоту": сами приходили. Со станции, с соседних деревней и ДОСов. Чёрная Бабка торопилась обрести плоть и взяла на себя роль загонщицы. Я лишь встречал очередную жертву. Поцелуй - и нет бабёнки...

Да, был среди понаехавших специалистов один древний старичок. Академик из академиков. Так вот он выдвинул очень близкую гипотезу: очевидно, в этом районе активировался внеземной вирус, который поражает женщин, склонных к распутству. Мол, в определённый момент в телах женщин происходит мощный выброс гормонов, а вирус вроде как питается ими, при этом вырабатывает столь мощное тепло, что человеческое тело распадается на атомы... Деду сказали: не пори чушь! Дед шибко обиделся, случился инфаркт - и нет деда... Жалко: головастый дедуля был...

Одинец замолчал. Сигарета догорела до фильтра и погасла. Одинец, словно уйдя в себя, продолжал машинально подносить фильтр к губам.
- Алё, - окликнула Зоя. - Вы не уснули?
Он не шелохнулся, лишь перевёл глаза на Зою.
- И чем всё это закончилось?
- Что именно? Чёрная Бабка получила свои 66 голов и покинула меня... Обманула, паскуда! Обещала... известным писателем станешь, всё, что из-под пера выйдет бестселлером будет... Провела, как лоха! Даже рассказика не опубликовали... Оставила после себя одни... последствия.
- Какие?
- В конце каждого месяца, три дня... меня корёжит и лихорадит... Вообщем, как вас, женщин, во время" критических дней"... И ещё это...
- Что "это"? Продолжайте.
- Можно, напрямую?
- Можно.
- Короче, минут через пять после секса... женщина вспыхивала, как факел. В минуту сгорала, в пепел... А на постели ни пятнышка ожогов...
- И куда вы пепел девали?
- Куда, куда... На совок и в унитаз. Хотите знать, чего я боюсь?
- И чего же?
- У Чёрной Бабки было 13 сыновей и 7 дочерей. А сколько внуков, правнуков? Что, если они тоже, как бабка... под заклятьем? Она освобождает Дух, а я... поставляю плоть. Что, если Бабка запустила оружие по уничтожению белой расы?
- И это оружие - вы?
- Зря смеётесь. Я провёл эксперимент. Дембельнувшись, уже дома, я задумался: почему притягиваю только белых, а восточные бабы не реагируют? За полгода я переспал с кореянкой, японкой, и другие азиатки были...И ничего! Живые уходили. А европейки сгорали... Впрочем, как и негритянки... Странно, не находите?
- Странно, при случае если это правда. Пока только ваше голословное заявление. Знаете, как оно выглядит?
- Бред...
- Вот именно.
- А вы? Вы поверили?
- Разумеется, нет. Но меня восхитила ваша фантазия, способность рассказчика... Верьте: придёт ваш звёздный час. Ещё будут зачитываться, как Стивеном Кингом... Распишитесь здесь. Это подписка о невыезде.
- Я и не собираюсь...
- Знаю. Это так, для формы. Вы свободны.
- Вы себе не навредите, отпуская меня? - спросил, поднимаясь.
- Не навредю. Как у вас сегодняшний вечер? Свободный?
- Да, а что?
- Приглашаю вас на свидание.
- Меня?! - Одинец тяжело опустился на стул. - Не понял...
- Повторяю: я приглашаю вас на свидание. Со всеми вытекающими. В шесть вечера, у Медного всадника. Вам удобно?
- Да... Только... Не боитесь?
- Не боюсь. Работа такая, отучила бояться. И потом, я не падшая женщина. Значит, не сгорю. Вы интересный человек, Фёдор Семёнович, и вы мне очень понравились. Кто знает, может, я - лекарство от вашего... недуга.
- Ладно. Хорошо. Будем поглядеть...

2

Утром Щербина не пришла на работу. И вообще её больше никто не видел...
Стопроцентный "глухарь".

3
- Самонадеянная врунишка, - с грустью вздохнул Одинец, стряхивая пепел из совка в унитаз. - Каждая мнит себя непорочной девой,... а на деле шлюха шлюхой... Между прочим, капитан Щербина, вы у меня юбилейная, сотая ментовка... Коньячку что ли тяпнуть, по этому случаю?

2006