Белое солнце

Альвина проснулась от крика чаек за окном. Новый день пробивался неясным светом, но солнце ещё не появилось. Каким оно сегодня будет? Золотистым, как головки молодых одуванчиков, огненно-оранжевым или… Только бы не белым! Дней с белым светящимся кругом в облаках, Альвина боится больше всего на свете. В каждый такой день она сначала внутренне сжимается, а потом как будто умирает – во всяком случае, не чувствует своего тела, не испытывает ни голода, ни жажды, вообще никаких желаний.
Белое солнце отнимает у людей их детей. Стоит родителям просмотреть, упустить момент – и всё, они обречены на потерю.
Когда только-только начали появляться дети с этой странной мутацией, было совсем непонятно, что с ними делать, как выявить ужасную связь с Белым солнцем на раннем этапе, как привязать их к земле. Со временем выяснилось, что мутация выдаёт себя свечением: сначала едва заметным, но к переходному возрасту уже хорошо различимым по ночам.
Ребёнка с такой патологией можно спасти. Надо только лишить его возможности подолгу смотреть в небо, рассуждать об абстрактных и мало кому из взрослых понятных вещах и обязательно заставить посещать детские учебные заведения, а также всевозможные кружки и секции. Как можно больше кружков и секций, чтобы у ребёнка не было ни минуты свободного времени! Это не просто. Такие дети сопротивляются любому насилию и не хотят учиться тому, чему учились в своё время родители. Они вообще не хотят быть похожими на родителей.
Дети-мутанты не видят смысла в знаниях, на которых построена жизнь общества. Они склонны спорить с основными постулатами современной науки и морали. Взрослым очевидно, что их отпрыски заблуждаются и не могут в силу своего возраста понимать сути многих вещей. Но мутанты, вступая в полемику, с каждым новым витком споров обретают новую силу. Стоит пойти у них на поводу – и процесс невозможно будет остановить. Необходимо вовремя пресечь, запретить споры и пространные рассуждения, любыми способами заставить учить то, что положено знать людям, усваивать знания, умения и навыки, позволяющие молодому человеку стать нормальным членом общества, как его родители, деды и прадеды. Такова Инструкция…
…Муж бросил Альвину десять лет назад. Два года они пытались бороться с патологией сына, но Оскар так и не стал похожим на нормального ребёнка. Он не спорил, не противился, но его глаза темнели, грустнели и, казалось, смотрели уже не на окружающий мир, а внутрь себя. А по ночам из-под двери в его комнату струился белый пугающий свет. И Альвина поняла, что если и дальше силой удерживать сына в плену традиционного воспитания, то он, даже если и не улетит, то уж точно уйдёт в себя и спрячется там от насилия внешнего мира. Муж не захотел «идти на поводу у мутанта» и исчез из их жизни. Альвина понимала, что он просто боялся того момента, когда Оскару придёт время оторваться от земли и устремиться к белому пятну в облаках. А она сама в глубине души надеялась, что сын, чувствуя понимание и поддержку матери, поведёт себя как-то по-другому… Как-то сам по себе изменится, что ли… Ну, в общем, останется с ней.
Оскар очень хороший мальчик. С тех пор, как мать предоставила ему полную свободу, он стал всё чаще улыбаться, его глаза светились радостью, а главное, сын не спорил с ней, помогал по дому, был нежен и заботлив. Альвина уже почти верила в то, что сделала правильный выбор и тем самым спасла сына. Каждую ночь она шла к комнате, надеясь на невозможное… И каждый раз глаза нащупывали белый свет, а сердце разочарованно стонало.
…Альвина лежала с закрытыми глазами и ждала. Сквозь веки проникал свет, но тепла не было. Неужели белое?.. Если бы можно было не открывать глаза… А лучше вообще не просыпаться… Нет, так нельзя думать. Оскару не понравились бы такие мысли. Оскар учит её всё воспринимать с радостью. Учит… Смешно. Мальчик-подросток учит свою взрослую мать. Но он и правда мудрее её – Альвина это чувствует. И боится. Боится его мудрости. И грядущей разлуки. Чего больше?..
…Лежать в искусственной темноте больше невозможно. Усилием воли Альвина открыла глаза и скосила взгляд в сторону окна. На стекле некрасиво расползлись разводы от моющего средства. А в рекламе обещали без разводов… В левом углу рамы за стеклом болтался паучок. Сквозь рваные беспорядочные облака проступал зловещий белый круг…
Сегодня Белое солнце не вызвало в Альвине обычного «умирания» или даже замирания сердца. Не было сил даже на страх.
- Так я и знала, - произнесла она каким-то безразличным голосом. Потом встала, умылась, оделась и попила кофе.
Из комнаты Оскара не доносилось ни звука. Альвина прошла мимо, не поглядев на дверь.
На улице пахло липовым цветом. Тягучий аромат заставлял делать глубокие вдохи, как будто пытался проникнуть как можно глубже – туда, где хранится память. Запах расслаивался, раскрывался множеством пленительных нот, каждая из которых вызывала приятные и волнующие ощущения.
Опьянённая июльской липой, Альвина блуждала по улицам. Периодически уши улавливали характерные хлопки – как будто звуки раскрывающихся почек. Новые и новые свечи вспыхивали над домами и уходили в небо. Солнце забирало детей…
День длился долго. Альвина кружила вокруг домов, не чувствуя усталости и не замечая собственных мыслей. Но в какой-то момент осознала, что давно уже слышит только ветер. Она поняла голову и вздрогнула от увиденного. Белого диска не было видно, на его месте зияла дыра, из которой вываливались грязные облака. Как будто кто-то наверху рвал тучи на клочки и бросал вниз.
Альвина в несколько мгновений пришла в себя и не разбирая дороги бросилась в сторону дома.
…Оскар стоял на крыльце и, увидев мать, устремился навстречу.
- Сынок… - Альвина обессиленно опустилась прямо на землю. – Сынок…
Больше Альвина ничего не могла сказать. И плакать не могла. Не было сил.
Оскар что-то говорил, успокаивая, помог маме встать, подняться на крыльцо. Усадил её на верхнюю ступеньку и принёс чашку горячего чая.
Женщина маленькими глотками пила ароматную жидкость и не отрываясь смотрела на сына.
Потом они долго сидели молча.
…Начинало темнеть. Оскар заговорил первым.
- Ты боишься потерять меня, мама?
Альвина кивнула головой, не глядя на сына. Из глаз, за минуту до этого казавшихся пересохшими и безжизненными, полились слёзы.
- Я стараюсь не мешать тебе, не досаждать лишними вопросами. Но это так тяжело, Оскар! Если бы ты знал, как это тяжело – знать, что рано или поздно… Оскар, неужели это неизбежно? Неужели нельзя тебе остаться здесь, со мной? Почему всё так? Для чего? Может, я всё делаю неправильно? Но я же не знаю, как надо. Я ничего не знаю…
- Ну что ты, ма, - юноша обнял маму. Альвина чувствовала, что сын улыбается. – Всё очень хорошо. Поверь мне. Ты всё сделала правильно. К сожалению, большинство родителей пытается сломать нас – и мы ломаемся. Ты знаешь, что почти все малолетние самоубийцы и преступники – это дети, которых сломали самые близкие и родные люди?
- Я… - Альвина попыталась остановить слёзы. – Я догадываюсь, сынок, что таких, как ты, нельзя растить по Инструкции. Но… Вот ты говоришь, «всё хорошо». Но ведь ты уйдёшь от меня? Ты всё равно уйдёшь? Я не понимаю, Оскар. Ты можешь мне объяснить, что происходит? Ну хотя бы попробуй – может, я смогу понять…
Женщина замолчала. Не надеясь получить от сына ответ, она закрыла глаза, чтобы полнее ощутить и запомнить тепло его объятия. Её мальчик рядом. Он не ушёл сегодня – значит, побудет с ней ещё.
- Оскар, ты, по крайней мере, можешь мне сказать, когда? Ты сам знаешь это?
Сын медленно разжал руки, слегка отодвинулся от матери – теперь она видела его лицо, казавшееся удивительно светлым в сгустившейся темноте.
- Ма, ты непременно хочешь получить словесный ответ?
- То есть как словесный? – не поняла Альвина. – А какой же ещё?
- Ответы на все вопросы вокруг нас. А иногда внутри нас. Люди говорят массу бесполезных слов – а порой достаточно просто посмотреть внимательно.
Оскар встал и протянул руку маме. Альвина тоже поднялась.
С крыльца их дома открывался чудесный вид на часть городка, расположенную в низине. Зажглись фонари у домов, тихо и уютно светились окна.
- Какая красота! – выдохнула мама.
- Смотри лучше, - сказал сын.
Альвина удивлённо взглянула на Оскара, но тут же вернулась глазами на улицы, лежащие внизу. В какой-то момент она поняла, что свет исходит не только от фонарей и окон…
- Вижу! Ну надо же, я ведь специально подходила к двери твоей комнаты, чтобы увидеть свет… А оказывается, он и так виден – даже сквозь стены – надо только присмотреться.
- Смотри ещё лучше, ма, смотри изо всех сил!
Альвина начала рассматривать каждый дом, каждый забор…
- Что это? Свет у наших соседей? Но ведь их мальчик давно…
Оскар улыбался. Мать долго смотрела в его лучистые глаза – а потом почувствовала улыбку на своих собственных губах.
- Так вы не уходите? – спросила она беззвучно, одними глазами, продолжая улыбаться.
- Как же мы можем вас бросить, - улыбнулся в ответ сын. - Вы же без нас погибнете. По Инструкции.

© Copyright: Элина Маркова-Новгородцева, 2015

Регистрационный номер №0299102

от 19 июля 2015

[Скрыть] Регистрационный номер 0299102 выдан для произведения: Альвина проснулась от крика чаек за окном. Новый день пробивался неясным светом, но солнце ещё не появилось. Каким оно сегодня будет? Золотистым, как головки молодых одуванчиков, огненно-оранжевым или… Только бы не белым! Дней с белым светящимся кругом в облаках, Альвина боится больше всего на свете. В каждый такой день она сначала внутренне сжимается, а потом как будто умирает – во всяком случае, не чувствует своего тела, не испытывает ни голода, ни жажды, вообще никаких желаний.
Белое солнце отнимает у людей их детей. Стоит родителям просмотреть, упустить момент – и всё, они обречены на потерю.
Когда только-только начали появляться дети с этой странной мутацией, было совсем непонятно, что с ними делать, как выявить ужасную связь с Белым солнцем на раннем этапе, как привязать их к земле. Со временем выяснилось, что мутация выдаёт себя свечением: сначала едва заметным, но к переходному возрасту уже хорошо различимым по ночам.
Ребёнка с такой патологией можно спасти. Надо только лишить его возможности подолгу смотреть в небо, рассуждать об абстрактных и мало кому из взрослых понятных вещах и обязательно заставить посещать детские учебные заведения, а также всевозможные кружки и секции. Как можно больше кружков и секций, чтобы у ребёнка не было ни минуты свободного времени! Это не просто. Такие дети сопротивляются любому насилию и не хотят учиться тому, чему учились в своё время родители. Они вообще не хотят быть похожими на родителей.
Дети-мутанты не видят смысла в знаниях, на которых построена жизнь общества. Они склонны спорить с основными постулатами современной науки и морали. Взрослым очевидно, что их отпрыски заблуждаются и не могут в силу своего возраста понимать сути многих вещей. Но мутанты, вступая в полемику, с каждым новым витком споров обретают новую силу. Стоит пойти у них на поводу – и процесс невозможно будет остановить. Необходимо вовремя пресечь, запретить споры и пространные рассуждения, любыми способами заставить учить то, что положено знать людям, усваивать знания, умения и навыки, позволяющие молодому человеку стать нормальным членом общества, как его родители, деды и прадеды. Такова Инструкция…
…Муж бросил Альвину десять лет назад. Два года они пытались бороться с патологией сына, но Оскар так и не стал похожим на нормального ребёнка. Он не спорил, не противился, но его глаза темнели, грустнели и, казалось, смотрели уже не на окружающий мир, а внутрь себя. А по ночам из-под двери в его комнату струился белый пугающий свет. И Альвина поняла, что если и дальше силой удерживать сына в плену традиционного воспитания, то он, даже если и не улетит, то уж точно уйдёт в себя и спрячется там от насилия внешнего мира. Муж не захотел «идти на поводу у мутанта» и исчез из их жизни. Альвина понимала, что он просто боялся того момента, когда Оскару придёт время оторваться от земли и устремиться к белому пятну в облаках. А она сама в глубине души надеялась, что сын, чувствуя понимание и поддержку матери, поведёт себя как-то по-другому… Как-то сам по себе изменится, что ли… Ну, в общем, останется с ней.
Оскар очень хороший мальчик. С тех пор, как мать предоставила ему полную свободу, он стал всё чаще улыбаться, его глаза светились радостью, а главное, сын не спорил с ней, помогал по дому, был нежен и заботлив. Альвина уже почти верила в то, что сделала правильный выбор и тем самым спасла сына. Каждую ночь она шла к комнате, надеясь на невозможное… И каждый раз глаза нащупывали белый свет, а сердце разочарованно стонало.
…Альвина лежала с закрытыми глазами и ждала. Сквозь веки проникал свет, но тепла не было. Неужели белое?.. Если бы можно было не открывать глаза… А лучше вообще не просыпаться… Нет, так нельзя думать. Оскару не понравились бы такие мысли. Оскар учит её всё воспринимать с радостью. Учит… Смешно. Мальчик-подросток учит свою взрослую мать. Но он и правда мудрее её – Альвина это чувствует. И боится. Боится его мудрости. И грядущей разлуки. Чего больше?..
…Лежать в искусственной темноте больше невозможно. Усилием воли Альвина открыла глаза и скосила взгляд в сторону окна. На стекле некрасиво расползлись разводы от моющего средства. А в рекламе обещали без разводов… В левом углу рамы за стеклом болтался паучок. Сквозь рваные беспорядочные облака проступал зловещий белый круг…
Сегодня Белое солнце не вызвало в Альвине обычного «умирания» или даже замирания сердца. Не было сил даже на страх.
- Так я и знала, - произнесла она каким-то безразличным голосом. Потом встала, умылась, оделась и попила кофе.
Из комнаты Оскара не доносилось ни звука. Альвина прошла мимо, не поглядев на дверь.
На улице пахло липовым цветом. Тягучий аромат заставлял делать глубокие вдохи, как будто пытался проникнуть как можно глубже – туда, где хранится память. Запах расслаивался, раскрывался множеством пленительных нот, каждая из которых вызывала приятные и волнующие ощущения.
Опьянённая июльской липой, Альвина блуждала по улицам. Периодически уши улавливали характерные хлопки – как будто звуки раскрывающихся почек. Новые и новые свечи вспыхивали над домами и уходили в небо. Солнце забирало детей…
День длился долго. Альвина кружила вокруг домов, не чувствуя усталости и не замечая собственных мыслей. Но в какой-то момент осознала, что давно уже слышит только ветер. Она поняла голову и вздрогнула от увиденного. Белого диска не было видно, на его месте зияла дыра, из которой вываливались грязные облака. Как будто кто-то наверху рвал тучи на клочки и бросал вниз.
Альвина в несколько мгновений пришла в себя и не разбирая дороги бросилась в сторону дома.
…Оскар стоял на крыльце и, увидев мать, устремился навстречу.
- Сынок… - Альвина обессиленно опустилась прямо на землю. – Сынок…
Больше Альвина ничего не могла сказать. И плакать не могла. Не было сил.
Оскар что-то говорил, успокаивая, помог маме встать, подняться на крыльцо. Усадил её на верхнюю ступеньку и принёс чашку горячего чая.
Женщина маленькими глотками пила ароматную жидкость и не отрываясь смотрела на сына.
Потом они долго сидели молча.
…Начинало темнеть. Оскар заговорил первым.
- Ты боишься потерять меня, мама?
Альвина кивнула головой, не глядя на сына. Из глаз, за минуту до этого казавшихся пересохшими и безжизненными, полились слёзы.
- Я стараюсь не мешать тебе, не досаждать лишними вопросами. Но это так тяжело, Оскар! Если бы ты знал, как это тяжело – знать, что рано или поздно… Оскар, неужели это неизбежно? Неужели нельзя тебе остаться здесь, со мной? Почему всё так? Для чего? Может, я всё делаю неправильно? Но я же не знаю, как надо. Я ничего не знаю…
- Ну что ты, ма, - юноша обнял маму. Альвина чувствовала, что сын улыбается. – Всё очень хорошо. Поверь мне. Ты всё сделала правильно. К сожалению, большинство родителей пытается сломать нас – и мы ломаемся. Ты знаешь, что почти все малолетние самоубийцы и преступники – это дети, которых сломали самые близкие и родные люди?
- Я… - Альвина попыталась остановить слёзы. – Я догадываюсь, сынок, что таких, как ты, нельзя растить по Инструкции. Но… Вот ты говоришь, «всё хорошо». Но ведь ты уйдёшь от меня? Ты всё равно уйдёшь? Я не понимаю, Оскар. Ты можешь мне объяснить, что происходит? Ну хотя бы попробуй – может, я смогу понять…
Женщина замолчала. Не надеясь получить от сына ответ, она закрыла глаза, чтобы полнее ощутить и запомнить тепло его объятия. Её мальчик рядом. Он не ушёл сегодня – значит, побудет с ней ещё.
- Оскар, ты, по крайней мере, можешь мне сказать, когда? Ты сам знаешь это?
Сын медленно разжал руки, слегка отодвинулся от матери – теперь она видела его лицо, казавшееся удивительно светлым в сгустившейся темноте.
- Ма, ты непременно хочешь получить словесный ответ?
- То есть как словесный? – не поняла Альвина. – А какой же ещё?
- Ответы на все вопросы вокруг нас. А иногда внутри нас. Люди говорят массу бесполезных слов – а порой достаточно просто посмотреть внимательно.
Оскар встал и протянул руку маме. Альвина тоже поднялась.
С крыльца их дома открывался чудесный вид на часть городка, расположенную в низине. Зажглись фонари у домов, тихо и уютно светились окна.
- Какая красота! – выдохнула мама.
- Смотри лучше, - сказал сын.
Альвина удивлённо взглянула на Оскара, но тут же вернулась глазами на улицы, лежащие внизу. В какой-то момент она поняла, что свет исходит не только от фонарей и окон…
- Вижу! Ну надо же, я ведь специально подходила к двери твоей комнаты, чтобы увидеть свет… А оказывается, он и так виден – даже сквозь стены – надо только присмотреться.
- Смотри ещё лучше, ма, смотри изо всех сил!
Альвина начала рассматривать каждый дом, каждый забор…
- Что это? Свет у наших соседей? Но ведь их мальчик давно…
Оскар улыбался. Мать долго смотрела в его лучистые глаза – а потом почувствовала улыбку на своих собственных губах.
- Так вы не уходите? – спросила она беззвучно, одними глазами, продолжая улыбаться.
- Как же мы можем вас бросить, - улыбнулся в ответ сын. - Вы же без нас погибнете. По Инструкции.

 

Зимой не летают бабочки

Свет