Помочь сайту
Поздравления
Смерть танцует танго
19 декабря 2020 -
Ильдус Муслимов
Глава 1
Владимир сидел на скамейке в парке и смотрел, как фонтан равномерно разбрызгивает сверкающие на солнце струйки воды. Легкий хмель выпитого пива приятно кружил голову, согревал изнутри и невольно подталкивал к раздумьям. Худощавый старичок, издали приметив в его руках бутылку, стеснительно подошёл к Владимиру и тихим голосом спросил: – Сынок, пустой бутылочкой не угостишь?
Владимир одобрительно кивнул.
Дедушка обрадовался: – Ты пей, пей, я дождусь, посижу рядышком.
Владимир стал разглядывать окружающих, заметив для себя, что на улице много симпатичных девушек. Осень баловала их тёплой погодой, словно разрешила ещё какое то время надевать мини-юбочки и разноцветные колготки. Невдалеке изрядно подпитая женщина с синяком под глазом приставала к прохожим. На её оклики никто не реагировал, все проходили мимо. Возмущённая тем, что от неё отмахиваются и не обращают должного внимания, она громко выкрикивала: – Сергей Иваныч хороший прокурор! Он вас, суки, всех к стенке поставит! Затем на минуту успокаивалась, доставала из кармана недопитую бутылку дешёвого портвейна и прямо из горлышка делала несколько глотков. После, измученная желудочной икотой, начинала свой концерт заново. Рядом с Владимиром присела приятная девушка лет двадцати. Он её уже видел, когда заходил в этот парк. Хлопая накладными ресницами, девица слегка задрала край юбки, оголив бёдра. Её глаза цепко поймали его взгляд, и она, мурлыча как кошка, спросила: – Молодой человек чего-то желает? Может, минет? Массаж? Отдохнуть? Возьму недорого.
Владимир молча улыбнулся, встал со скамейки и, провожаемый её разочарованным взглядом, не спеша пошел по проспекту. До недавнего времени он не был в России вот уже два года как. В его кармане лежал турецкий паспорт и виза, где в графе «цель приезда» стояло слово «коммерческая». Носить чужую фамилию и чужое имя было делом неприятным, но без таких «атрибутов» приехать сюда ему было просто невозможно. А ведь здесь, в этом городе, всего в двух кварталах от того места, где он сейчас находится, живут родители Владимира, а на соседней улице — жена и дочь. В январе 1996 года почтальонша передала в руки его матери серый конверт. На бланке с гербом, находящимся внутри, короткий машинописный текст в суровом армейском стиле гласил: «Ваш сын геройски погиб, исполняя служебный долг в Чеченской Республике. О доставке тела Вас предупредят дополнительно». Нервно докуривая сигарету, Владимир подошёл к знакомой с детства пятиэтажке и стал безотрывно смотреть на окна родительской квартиры. Те же занавески, те же цветы на подоконнике. Скрипучая подъездная дверь, раскачиваемая ветерком, жалобно ныла, словно звала его, умоляя зайти. Желание обнять маму острым камнем рубило сердце, неся щемящую боль в подреберье. Постояв несколько минут, он, приподняв воротник плаща, с тоской развернулся и направился туда, где был официально похоронен. По кладбищу величаво разгуливали вороны, раскидывая когтями пожелтевшие листья и озираясь на каждый подозрительный шорох. Владимир подошёл к часовне у ворот и постучал в окошко. Дверь открыла женщина с накинутым на плечи пуховым платком.
– Вы что-то хотели, мужчина? — спросила она, спускаясь с крылечка.
– Добрый день. Вы не могли бы помочь мне отыскать одну могилу. Я проездом из другого города. Если хотите, я заплачу.
– Побойтесь Бога, — улыбнувшись, сказала сторожиха. — Здесь ваши деньги никому не нужны. Пойдемте. Что с вами поделаешь.
Назвав ей дату похорон, Владимир стал ждать, глядя, как аккуратно хозяйка погоста перелистывает потрепанный журнал, изредка поплевывая на кончики своих пальцев.
– Как, вы говорите, фамилия усопшего? — переспросила она, взглянув на Владимира.
– Власов Владимир Иванович, — взволнованно произнес Владимир, доставая сигарету.
– Есть такой. Пятнадцатый ряд, третья слева, — сказала женщина. — Пойдёмте искать.
Она шла впереди метрах в трёх, не торопясь, внимательно осматривая каждую оградку. Остановившись у одной из них и приглядевшись к фотографии на памятнике, она вдруг замерла. Затем с испугом на лице обернулась к стоявшему за её спиной Владимиру и, перекрестившись, отшатнулась назад.
– Господи, вы уж меня простите. Всякое бывает… вот если бы ночью пришли, я бы, ей-богу, подумала, что покойник выходил прогуляться и вернулся. Лицо-то одно, я вижу. Брат-близнец, что ли?
– Вы идите, я хочу побыть тут один, — попросил Владимир, открывая калитку оградки.
Женщина кивнула несколько раз и, попятившись боком, пошла в сторону выхода. Владимир достал из кармана бутылку водки и присел на скамейку.
– Ну здравствуй… Николай. Вот навестить тебя пришел. Прошло столько времени, а я до сих пор не могу себе простить.
В горле у Владимира образовался ком. Сделав несколько глотков спиртного, он прикоснулся рукой к могильному холму и заплакал. Память, перелистывая страницы жизни словно ветер, вернула его опять в Чечню.
Глава 2
Тогда, в январе девяносто шестого, Владимир со своей группой прибыл в Моздок ближе к вечеру. Оставив бойцов покурить у входа в штаб, он поднялся на второй этаж и постучал в дверь с табличкой «Командующий группировкой».
– Входите! — Донеслось из кабинета.
Владимир вошёл. У окна стоял и курил седоволосый генерал.
– Товарищ генерал, группа спецназа прибыла к месту дислокации. Командир группы майор Власов.
– Проходи, майор, — откашливаясь, произнёс генерал. — Проклятые сигареты. В этой стране даже отрава и та поддельная.
Указав Владимиру на стул, командующий подошёл к рабочему столу и сел в стоящее рядом кресло.
– Мы ждали вас к ночи, но раз уж вы прибыли немного раньше, тогда сразу и приступим к делу.
Позвонив по внутреннему телефону, генерал стал ждать, пока на том конце провода возьмут трубку.
– Ну где ты там, мать твою, бродишь, — пробурчал он сердито, и тут же из трубки прорезался бравый голос:
– Слушаю, товарищ генерал!
– Борис Сергеевич, возьмите карту и срочно ко мне.
Не прошло и десяти секунд, как в кабинет буквально залетел толстенький с лысиной на голове полковник. На вид ему было лет тридцать пять, не больше. «Ни хрена себе, — подумал Владимир. — В сорок он, наверное, генералом будет. А может быть, и маршалом». Размышление Владимира о звёздной карьере полковника прервал голос генерала.
– Вот здесь, — показал он карандашом на карте, — войсками окружена банда боевиков. Село носит название Первомайское. По поступившим сведениям бандитами руководят известные полевые командиры Асаев и Адуев. Надеюсь, вы наслышаны о деталях их кровавой прогулки по Будённовску?
Владимир кивнул:
– Так точно, товарищ генерал!
– Ставлю задачу твоей группе, — продолжал командующий. — После выброски укрепиться на склоне с северной стороны села Первомайское. Твоими соседями будут десантная бригада из Пскова и в двух километрах от них — три минометных расчета, состоящие из контрактников комендатуры. Они там парятся с первых часов всей этой канители и препятствуют возможному слиянию боевиков с другими моджахедами, которые, вероятнее всего, выдают себя за мирных жителей соседних сёл. Особисты перехватили радиопереговоры Асаева с неустановленным лицом. Связь была чёткой. Речь шла о помощи бандитам. Можно с уверенностью сказать, что так называемый собеседник Асаева затаился где-то рядом. А вот откуда он свалится на нашу голову, это для нас пока вопрос. Именно поэтому, майор, ваша группа должна сделать всё возможное и даже невозможное, чтобы никакая помощь до этих бандитов не дошла. Так сказать, чисто заградительная миссия. Будем надеяться, что твоим бойцам и стрелять-то не придётся. Всю грязную работу сделают федералы. Кстати, сколько у тебя человек?
– Семеро вместе со мной.
– Маловато, — рассудительно произнёс командующий. — Ну а теперь о некоторых нюансах мероприятия. Поскольку операция носит секретный характер, документы и личные вещи придётся твоим хлопцам сдать. Оставить только жетоны с личными номерами.
Владимир вопросительно посмотрел на генерала.
– Но ведь это могут быть фотографии близких, жён, детей, — сказал он в надежде, что командующий примет это во внимание.
– Я понимаю, майор, — стараясь показать сочувствие, сказал командующий. — Но приказ есть приказ, и не нам его обсуждать. — После чего, взглянув на заместителя, сурово подчеркнул: — Проследишь за исполнением лично.
Пока сотрудники ФСБ под присмотром полковника занимались изъятием карманного имущества у бойцов, генерал вызвал к себе начальника по вооружению и указал ему на Владимира:
– Выдай под роспись боеприпасы и обязательно каждому по сапёрной лопатке.
– Нам бы рацию хорошую, товарищ генерал, желательно с запасным аккумулятором, — дополнил Владимир.
– Вот с этим сложнее, — ответил генерал. — Боевики сканируют каждое слово, могут вычислить. А за провал операции тебе и мне не то что голову оторвут, но и всё то, что висит ниже.
– А как же без связи, товарищ генерал? — удивился Владимир.
– Не переживай, — подбодрил его командующий. — Думаю, дней через пять заберём вас с этой точки. А сейчас подготовьтесь, вылет через полчаса.
Владимир вышел из кабинета и спустился к выходу, где его ждали бойцы. На их лицах отображалось возмущение и непонимание.
– Володь, бред какой-то, — усмехнулся Николай. — Отобрали нахрен всё, даже служебные книжки. Хорошо хоть я спиртягу заныкал, без него здесь в горах немыслимо.
Владимир молчаливо кивал головой, давая понять, что с ними обошлись несправедливо. Затем дал команду всем построиться.
Дождавшись, когда бойцы в считанные секунды утихли, он кратко изложил обстановку:
– Полетим в Первомайское, где окружены боевики. А вернее, высадимся на склоне, можно сказать, в чистом поле. Перед нами поставлена боевая задача: не допустить проникновения в село посторонних лиц на вверенном участке. Во взаимодействии с нами места возможного прорыва будут контролировать десантники и контрактники. Работать будем без связи.
Все удивлённо переглянулись. Даже вечно спокойный Андрюха на этот раз не удержался и нецензурно обронил:
– Вот это задница!
Владимир бросил на него неодобрительный взгляд.
– Может быть, и так, — подчеркнул он. — Именно поэтому оставляю за каждым из вас право на отказ от участия в операции. Осуждать за это решение никто не будет. Даю слово офицера.
Воцарившуюся тишину прервал Славка:
– Нет таковых, командир.
– Теперь о главном, — продолжил Владимир. — Одна, даже самая маленькая ошибка со стороны любого из нас может оказаться роковой. Вспомните недавний декабрь девяносто пятого, когда мы с вами потеряли двух наших товарищей. Поэтому не расслабляться ни на секунду. Помните: одно лишнее движение — и ты мишень для снайпера. Сейчас всем получить боекомплекты и ждать команду.
Оставшись один, Владимир закурил, задумавшись о том, как им лучше замаскироваться в открытом поле. Со слов командующего вступать в бой группе ни с кем не придётся, якобы куда ни плюнь, повсюду федералы. «Он, наверное, забыл, что в Чечне даже грудные дети со стволами ползают», — усмехнувшись, подумал Владимир.
Тем временем к нему подтягивались его бойцы.
– Володь, эти тыловые упыри патронов дали на полчаса боя! — взбунтовался Славка.
Лёха поддержал его:
– В натуре, командир, что такое два цинка на семь человек?
Владимир не успел успокоить возмущённых бойцов, так как именно в этот момент к крыльцу штаба подъехал старенький «ПАЗик», и водитель, посигналив, крикнул из кабины:
– По коням, братва!
– Всем в автобус, поговорим в воздухе, — приказал Владимир, забросив бронежилет и рюкзак в заднюю дверь. Вслед за ними в автобус запрыгнули командующий и его заместитель. Ехали недолго. На аэродроме с крутящимися винтами их уже ждал «МИ-8». Пока бойцы поднимали на борт снаряжение, генерал отвёл Владимира в сторону.
– Ты на меня, майор, зла не держи, — сказал он. — Будь моя воля, я бы тебя туда не послал. На старости лет грех на душу брать не желаю. Говорю к тому, чтобы ты не думал обо мне как о дерьме.
Владимир, ничего не ответив, пожал протянутую генералом руку, после чего, повернувшись, побежал к вертолету. Плавно поднявшись на несколько метров и накренившись вбок, вертушка взяла курс в заданный квадрат. Через маленькое окошко Владимир наблюдал, как быстро уменьшаются фигуры всё ещё стоящих на том же месте провожающих.
– Что-то не так, Геннадий Иванович? — спросил заместитель у командующего, видя, как тот провожает взглядом удаляющуюся точку в небе.
Генерал закурил, нервозно делая глубокие затяжки. Сейчас он ничего не мог ответить своему заместителю. Не мог, потому что и сам не понимал отсутствия логики и военной тактики в приказах, поступающих к нему с самых верхов. Оказывается, десантники ещё вчера снялись со своих позиций у Первомайского и ушли на Грозный. Их поменяли мотострелки. Есть, правда, с ними три танка, но там проблемы с горючим для них. Заправщики в пути… а вот когда прибудут — никто толком не знает. Вплотную с этим майором стоят контрактники с комендатуры. У них есть три миномёта. Единственная проблема — они безбожно бухают. Начальник комендатуры, контуженый полковник, вообще с катушек слетел. То его видели на «БМП» на рынке, то по сёлам мотается за водкой. Налакаются, начинают чумиться, палят куда попало. Все скважины по округе сожгли. Сволочи! Сейчас вся надежда на эту группу. Нельзя дать боевикам просочиться из села. «Думаю, майор не подведёт, мужик толковый, разберётся», — решил командующий. Задумавшись обо всём этом, он вспомнил о заместителе.
– Ты что-то сказал, Боря? — спросил генерал у стоящего рядом зама.
– Да, товарищ генерал… говорю, жалко, что действительно маловато их. В случае чего они и полчаса не продержатся. Тем более что по нашим расчетам именно в этом направлении боевики и попытаются прорваться. Может, вернем их, товарищ генерал? Еще не поздно.
– Я бы рад, — ответил генерал, швырнув на землю недокуренную сигарету, — но это приказ. А приказы нужно выполнять. Пошли, у нас ещё много работы.
Из-за вибрации фюзеляжа и сильного гула разговаривали почти жестами или же просто кричали друг другу в самое ухо. Судя по тому, как часто вертушка стала маневрировать в полёте, Владимир понял, что их путешествие проходит между горными хребтами. Стрелки на его командирских часах показывали за полночь. Подав бойцам условный сигнал подвинуться ближе к нему, Владимир изложил план действий.
– Всем быть предельно внимательными, — сказал он. — Николай и Серега, сразу после высадки полная маскировка и наблюдение за местностью. Леха, — Владимир посмотрел на снайпера, — осторожно с оптикой. Прицел расчехлять по крайней необходимости. Даже при свете луны твои стекляшки видны за километр. Враз мозги вышибут. Егор, Андрюха и я роем ходы сообщения и блиндаж. Слав, от пулемета ни на шаг. И не забудь обложиться камнями. А сейчас каждый должен немного вздремнуть. Вопросы? Нет вопросов. Тогда отбой!
Пристроились все кто как мог, тут же засопели. Положив голову на броник, Владимир закрыл глаза и стал вспоминать родной дом. За прошедший год он уезжал из него трижды. Последний раз Любаша привезла его из Дагестана, где Владимир после ранения провалялся в госпитале несколько месяцев. Дома, не выдержав постоянных слёз жены, написал рапорт об увольнении, но на следующий день забрал. Не смог бросить ребят. Погрузившись в сон, Владимир ничего в нем не увидел, словно бродил в потемках. Разбудил его слабый толчок в плечо. Открыл глаза — над ним склонился штурман.
– Командир, подлетаем! — почти в ухо крикнул тот. — На всё про всё у вас ровно минута! Ни пуха ни пера!
Владимир стал будить бойцов. Свет сигнальной лампы никого врасплох не застал. Оперативно высадившись из вертолёта, группа залегла на промерзшем поле. Звёздное небо было единственным освещением в эту тёмную ночь. Зная о том, что до рассвета осталось совсем немного времени, все дружно заработали лопатками. Вдалеке слабо мерцали огоньки домов. Посёлок это или место дислокации войск, решили выяснить утром, когда будет возможно осмотреться на местности. Чуть ниже по склону загрохотал миномёт. Разрывы от мин легли по окраине села. «Наверное, комендатура обрабатывает боевиков», — подумал Владимир.
Окапываться продолжали уже быстрее, всем хотелось как можно скорее закончить с укрытиями. Перед самым рассветом дело было сделано. Для маскировки воспользовались сухими кустарниками. Владимир собрал всех в свежевырытой и тесной землянке.
– Молодцы, ребята, не подкачали, — похвалил бойцов Владимир. — Тебя, Егор, дополнительно назначаю коком. Доставай тушенку и по сто грамм фронтовых. А пока вы перекусите, мы с Николаем на вахту.
Владимир одобрительно кивнул.
Дедушка обрадовался: – Ты пей, пей, я дождусь, посижу рядышком.
Владимир стал разглядывать окружающих, заметив для себя, что на улице много симпатичных девушек. Осень баловала их тёплой погодой, словно разрешила ещё какое то время надевать мини-юбочки и разноцветные колготки. Невдалеке изрядно подпитая женщина с синяком под глазом приставала к прохожим. На её оклики никто не реагировал, все проходили мимо. Возмущённая тем, что от неё отмахиваются и не обращают должного внимания, она громко выкрикивала: – Сергей Иваныч хороший прокурор! Он вас, суки, всех к стенке поставит! Затем на минуту успокаивалась, доставала из кармана недопитую бутылку дешёвого портвейна и прямо из горлышка делала несколько глотков. После, измученная желудочной икотой, начинала свой концерт заново. Рядом с Владимиром присела приятная девушка лет двадцати. Он её уже видел, когда заходил в этот парк. Хлопая накладными ресницами, девица слегка задрала край юбки, оголив бёдра. Её глаза цепко поймали его взгляд, и она, мурлыча как кошка, спросила: – Молодой человек чего-то желает? Может, минет? Массаж? Отдохнуть? Возьму недорого.
Владимир молча улыбнулся, встал со скамейки и, провожаемый её разочарованным взглядом, не спеша пошел по проспекту. До недавнего времени он не был в России вот уже два года как. В его кармане лежал турецкий паспорт и виза, где в графе «цель приезда» стояло слово «коммерческая». Носить чужую фамилию и чужое имя было делом неприятным, но без таких «атрибутов» приехать сюда ему было просто невозможно. А ведь здесь, в этом городе, всего в двух кварталах от того места, где он сейчас находится, живут родители Владимира, а на соседней улице — жена и дочь. В январе 1996 года почтальонша передала в руки его матери серый конверт. На бланке с гербом, находящимся внутри, короткий машинописный текст в суровом армейском стиле гласил: «Ваш сын геройски погиб, исполняя служебный долг в Чеченской Республике. О доставке тела Вас предупредят дополнительно». Нервно докуривая сигарету, Владимир подошёл к знакомой с детства пятиэтажке и стал безотрывно смотреть на окна родительской квартиры. Те же занавески, те же цветы на подоконнике. Скрипучая подъездная дверь, раскачиваемая ветерком, жалобно ныла, словно звала его, умоляя зайти. Желание обнять маму острым камнем рубило сердце, неся щемящую боль в подреберье. Постояв несколько минут, он, приподняв воротник плаща, с тоской развернулся и направился туда, где был официально похоронен. По кладбищу величаво разгуливали вороны, раскидывая когтями пожелтевшие листья и озираясь на каждый подозрительный шорох. Владимир подошёл к часовне у ворот и постучал в окошко. Дверь открыла женщина с накинутым на плечи пуховым платком.
– Вы что-то хотели, мужчина? — спросила она, спускаясь с крылечка.
– Добрый день. Вы не могли бы помочь мне отыскать одну могилу. Я проездом из другого города. Если хотите, я заплачу.
– Побойтесь Бога, — улыбнувшись, сказала сторожиха. — Здесь ваши деньги никому не нужны. Пойдемте. Что с вами поделаешь.
Назвав ей дату похорон, Владимир стал ждать, глядя, как аккуратно хозяйка погоста перелистывает потрепанный журнал, изредка поплевывая на кончики своих пальцев.
– Как, вы говорите, фамилия усопшего? — переспросила она, взглянув на Владимира.
– Власов Владимир Иванович, — взволнованно произнес Владимир, доставая сигарету.
– Есть такой. Пятнадцатый ряд, третья слева, — сказала женщина. — Пойдёмте искать.
Она шла впереди метрах в трёх, не торопясь, внимательно осматривая каждую оградку. Остановившись у одной из них и приглядевшись к фотографии на памятнике, она вдруг замерла. Затем с испугом на лице обернулась к стоявшему за её спиной Владимиру и, перекрестившись, отшатнулась назад.
– Господи, вы уж меня простите. Всякое бывает… вот если бы ночью пришли, я бы, ей-богу, подумала, что покойник выходил прогуляться и вернулся. Лицо-то одно, я вижу. Брат-близнец, что ли?
– Вы идите, я хочу побыть тут один, — попросил Владимир, открывая калитку оградки.
Женщина кивнула несколько раз и, попятившись боком, пошла в сторону выхода. Владимир достал из кармана бутылку водки и присел на скамейку.
– Ну здравствуй… Николай. Вот навестить тебя пришел. Прошло столько времени, а я до сих пор не могу себе простить.
В горле у Владимира образовался ком. Сделав несколько глотков спиртного, он прикоснулся рукой к могильному холму и заплакал. Память, перелистывая страницы жизни словно ветер, вернула его опять в Чечню.
Глава 2
Тогда, в январе девяносто шестого, Владимир со своей группой прибыл в Моздок ближе к вечеру. Оставив бойцов покурить у входа в штаб, он поднялся на второй этаж и постучал в дверь с табличкой «Командующий группировкой».
– Входите! — Донеслось из кабинета.
Владимир вошёл. У окна стоял и курил седоволосый генерал.
– Товарищ генерал, группа спецназа прибыла к месту дислокации. Командир группы майор Власов.
– Проходи, майор, — откашливаясь, произнёс генерал. — Проклятые сигареты. В этой стране даже отрава и та поддельная.
Указав Владимиру на стул, командующий подошёл к рабочему столу и сел в стоящее рядом кресло.
– Мы ждали вас к ночи, но раз уж вы прибыли немного раньше, тогда сразу и приступим к делу.
Позвонив по внутреннему телефону, генерал стал ждать, пока на том конце провода возьмут трубку.
– Ну где ты там, мать твою, бродишь, — пробурчал он сердито, и тут же из трубки прорезался бравый голос:
– Слушаю, товарищ генерал!
– Борис Сергеевич, возьмите карту и срочно ко мне.
Не прошло и десяти секунд, как в кабинет буквально залетел толстенький с лысиной на голове полковник. На вид ему было лет тридцать пять, не больше. «Ни хрена себе, — подумал Владимир. — В сорок он, наверное, генералом будет. А может быть, и маршалом». Размышление Владимира о звёздной карьере полковника прервал голос генерала.
– Вот здесь, — показал он карандашом на карте, — войсками окружена банда боевиков. Село носит название Первомайское. По поступившим сведениям бандитами руководят известные полевые командиры Асаев и Адуев. Надеюсь, вы наслышаны о деталях их кровавой прогулки по Будённовску?
Владимир кивнул:
– Так точно, товарищ генерал!
– Ставлю задачу твоей группе, — продолжал командующий. — После выброски укрепиться на склоне с северной стороны села Первомайское. Твоими соседями будут десантная бригада из Пскова и в двух километрах от них — три минометных расчета, состоящие из контрактников комендатуры. Они там парятся с первых часов всей этой канители и препятствуют возможному слиянию боевиков с другими моджахедами, которые, вероятнее всего, выдают себя за мирных жителей соседних сёл. Особисты перехватили радиопереговоры Асаева с неустановленным лицом. Связь была чёткой. Речь шла о помощи бандитам. Можно с уверенностью сказать, что так называемый собеседник Асаева затаился где-то рядом. А вот откуда он свалится на нашу голову, это для нас пока вопрос. Именно поэтому, майор, ваша группа должна сделать всё возможное и даже невозможное, чтобы никакая помощь до этих бандитов не дошла. Так сказать, чисто заградительная миссия. Будем надеяться, что твоим бойцам и стрелять-то не придётся. Всю грязную работу сделают федералы. Кстати, сколько у тебя человек?
– Семеро вместе со мной.
– Маловато, — рассудительно произнёс командующий. — Ну а теперь о некоторых нюансах мероприятия. Поскольку операция носит секретный характер, документы и личные вещи придётся твоим хлопцам сдать. Оставить только жетоны с личными номерами.
Владимир вопросительно посмотрел на генерала.
– Но ведь это могут быть фотографии близких, жён, детей, — сказал он в надежде, что командующий примет это во внимание.
– Я понимаю, майор, — стараясь показать сочувствие, сказал командующий. — Но приказ есть приказ, и не нам его обсуждать. — После чего, взглянув на заместителя, сурово подчеркнул: — Проследишь за исполнением лично.
Пока сотрудники ФСБ под присмотром полковника занимались изъятием карманного имущества у бойцов, генерал вызвал к себе начальника по вооружению и указал ему на Владимира:
– Выдай под роспись боеприпасы и обязательно каждому по сапёрной лопатке.
– Нам бы рацию хорошую, товарищ генерал, желательно с запасным аккумулятором, — дополнил Владимир.
– Вот с этим сложнее, — ответил генерал. — Боевики сканируют каждое слово, могут вычислить. А за провал операции тебе и мне не то что голову оторвут, но и всё то, что висит ниже.
– А как же без связи, товарищ генерал? — удивился Владимир.
– Не переживай, — подбодрил его командующий. — Думаю, дней через пять заберём вас с этой точки. А сейчас подготовьтесь, вылет через полчаса.
Владимир вышел из кабинета и спустился к выходу, где его ждали бойцы. На их лицах отображалось возмущение и непонимание.
– Володь, бред какой-то, — усмехнулся Николай. — Отобрали нахрен всё, даже служебные книжки. Хорошо хоть я спиртягу заныкал, без него здесь в горах немыслимо.
Владимир молчаливо кивал головой, давая понять, что с ними обошлись несправедливо. Затем дал команду всем построиться.
Дождавшись, когда бойцы в считанные секунды утихли, он кратко изложил обстановку:
– Полетим в Первомайское, где окружены боевики. А вернее, высадимся на склоне, можно сказать, в чистом поле. Перед нами поставлена боевая задача: не допустить проникновения в село посторонних лиц на вверенном участке. Во взаимодействии с нами места возможного прорыва будут контролировать десантники и контрактники. Работать будем без связи.
Все удивлённо переглянулись. Даже вечно спокойный Андрюха на этот раз не удержался и нецензурно обронил:
– Вот это задница!
Владимир бросил на него неодобрительный взгляд.
– Может быть, и так, — подчеркнул он. — Именно поэтому оставляю за каждым из вас право на отказ от участия в операции. Осуждать за это решение никто не будет. Даю слово офицера.
Воцарившуюся тишину прервал Славка:
– Нет таковых, командир.
– Теперь о главном, — продолжил Владимир. — Одна, даже самая маленькая ошибка со стороны любого из нас может оказаться роковой. Вспомните недавний декабрь девяносто пятого, когда мы с вами потеряли двух наших товарищей. Поэтому не расслабляться ни на секунду. Помните: одно лишнее движение — и ты мишень для снайпера. Сейчас всем получить боекомплекты и ждать команду.
Оставшись один, Владимир закурил, задумавшись о том, как им лучше замаскироваться в открытом поле. Со слов командующего вступать в бой группе ни с кем не придётся, якобы куда ни плюнь, повсюду федералы. «Он, наверное, забыл, что в Чечне даже грудные дети со стволами ползают», — усмехнувшись, подумал Владимир.
Тем временем к нему подтягивались его бойцы.
– Володь, эти тыловые упыри патронов дали на полчаса боя! — взбунтовался Славка.
Лёха поддержал его:
– В натуре, командир, что такое два цинка на семь человек?
Владимир не успел успокоить возмущённых бойцов, так как именно в этот момент к крыльцу штаба подъехал старенький «ПАЗик», и водитель, посигналив, крикнул из кабины:
– По коням, братва!
– Всем в автобус, поговорим в воздухе, — приказал Владимир, забросив бронежилет и рюкзак в заднюю дверь. Вслед за ними в автобус запрыгнули командующий и его заместитель. Ехали недолго. На аэродроме с крутящимися винтами их уже ждал «МИ-8». Пока бойцы поднимали на борт снаряжение, генерал отвёл Владимира в сторону.
– Ты на меня, майор, зла не держи, — сказал он. — Будь моя воля, я бы тебя туда не послал. На старости лет грех на душу брать не желаю. Говорю к тому, чтобы ты не думал обо мне как о дерьме.
Владимир, ничего не ответив, пожал протянутую генералом руку, после чего, повернувшись, побежал к вертолету. Плавно поднявшись на несколько метров и накренившись вбок, вертушка взяла курс в заданный квадрат. Через маленькое окошко Владимир наблюдал, как быстро уменьшаются фигуры всё ещё стоящих на том же месте провожающих.
– Что-то не так, Геннадий Иванович? — спросил заместитель у командующего, видя, как тот провожает взглядом удаляющуюся точку в небе.
Генерал закурил, нервозно делая глубокие затяжки. Сейчас он ничего не мог ответить своему заместителю. Не мог, потому что и сам не понимал отсутствия логики и военной тактики в приказах, поступающих к нему с самых верхов. Оказывается, десантники ещё вчера снялись со своих позиций у Первомайского и ушли на Грозный. Их поменяли мотострелки. Есть, правда, с ними три танка, но там проблемы с горючим для них. Заправщики в пути… а вот когда прибудут — никто толком не знает. Вплотную с этим майором стоят контрактники с комендатуры. У них есть три миномёта. Единственная проблема — они безбожно бухают. Начальник комендатуры, контуженый полковник, вообще с катушек слетел. То его видели на «БМП» на рынке, то по сёлам мотается за водкой. Налакаются, начинают чумиться, палят куда попало. Все скважины по округе сожгли. Сволочи! Сейчас вся надежда на эту группу. Нельзя дать боевикам просочиться из села. «Думаю, майор не подведёт, мужик толковый, разберётся», — решил командующий. Задумавшись обо всём этом, он вспомнил о заместителе.
– Ты что-то сказал, Боря? — спросил генерал у стоящего рядом зама.
– Да, товарищ генерал… говорю, жалко, что действительно маловато их. В случае чего они и полчаса не продержатся. Тем более что по нашим расчетам именно в этом направлении боевики и попытаются прорваться. Может, вернем их, товарищ генерал? Еще не поздно.
– Я бы рад, — ответил генерал, швырнув на землю недокуренную сигарету, — но это приказ. А приказы нужно выполнять. Пошли, у нас ещё много работы.
Из-за вибрации фюзеляжа и сильного гула разговаривали почти жестами или же просто кричали друг другу в самое ухо. Судя по тому, как часто вертушка стала маневрировать в полёте, Владимир понял, что их путешествие проходит между горными хребтами. Стрелки на его командирских часах показывали за полночь. Подав бойцам условный сигнал подвинуться ближе к нему, Владимир изложил план действий.
– Всем быть предельно внимательными, — сказал он. — Николай и Серега, сразу после высадки полная маскировка и наблюдение за местностью. Леха, — Владимир посмотрел на снайпера, — осторожно с оптикой. Прицел расчехлять по крайней необходимости. Даже при свете луны твои стекляшки видны за километр. Враз мозги вышибут. Егор, Андрюха и я роем ходы сообщения и блиндаж. Слав, от пулемета ни на шаг. И не забудь обложиться камнями. А сейчас каждый должен немного вздремнуть. Вопросы? Нет вопросов. Тогда отбой!
Пристроились все кто как мог, тут же засопели. Положив голову на броник, Владимир закрыл глаза и стал вспоминать родной дом. За прошедший год он уезжал из него трижды. Последний раз Любаша привезла его из Дагестана, где Владимир после ранения провалялся в госпитале несколько месяцев. Дома, не выдержав постоянных слёз жены, написал рапорт об увольнении, но на следующий день забрал. Не смог бросить ребят. Погрузившись в сон, Владимир ничего в нем не увидел, словно бродил в потемках. Разбудил его слабый толчок в плечо. Открыл глаза — над ним склонился штурман.
– Командир, подлетаем! — почти в ухо крикнул тот. — На всё про всё у вас ровно минута! Ни пуха ни пера!
Владимир стал будить бойцов. Свет сигнальной лампы никого врасплох не застал. Оперативно высадившись из вертолёта, группа залегла на промерзшем поле. Звёздное небо было единственным освещением в эту тёмную ночь. Зная о том, что до рассвета осталось совсем немного времени, все дружно заработали лопатками. Вдалеке слабо мерцали огоньки домов. Посёлок это или место дислокации войск, решили выяснить утром, когда будет возможно осмотреться на местности. Чуть ниже по склону загрохотал миномёт. Разрывы от мин легли по окраине села. «Наверное, комендатура обрабатывает боевиков», — подумал Владимир.
Окапываться продолжали уже быстрее, всем хотелось как можно скорее закончить с укрытиями. Перед самым рассветом дело было сделано. Для маскировки воспользовались сухими кустарниками. Владимир собрал всех в свежевырытой и тесной землянке.
– Молодцы, ребята, не подкачали, — похвалил бойцов Владимир. — Тебя, Егор, дополнительно назначаю коком. Доставай тушенку и по сто грамм фронтовых. А пока вы перекусите, мы с Николаем на вахту.
Глава 3
Фатиму в посёлке уважают и чтят, кто за советом, а кто и за поддержкой приходит. Не поворачивается она спиной к бедам односельчан и в трудные моменты всегда протягивает руку помощи. Когда-то и у Фатимы было горе. Ранняя смерть мужа молнией ударила в самое сердце. Оставшись с двумя детьми на руках, без денег, в незнакомом посёлке, куда привёз её ещё до своей кончины муж, она не смогла в одиночку перебороть обрушившееся на неё несчастье и слегла от сердечного приступа. Но мир не без добрых людей. Соседки по очереди дежурили у постели, где лежала Фатима, отпаивали травами, кормили её детишек, окружив их заботой и вниманием. Вырастив и воспитав двух сыновей, Фатима радовалась посланному ей свыше материнскому счастью.
Шло время. Старший сын Рустам, окончив грозненский университет, перебрался в Турцию, женился и работает финансистом. Большим человеком стал. В Стамбуле его очень ценят. Младший, Вахид, до войны жил с ней, а с приходом федералов поднялся в горы. Вернулся спустя несколько дней ночью, тихо постучав в окошко. Пришел не один, а с такими же, как он, молодыми юношами. Опоясанный пулеметной лентой с автоматом и обросший, он припал к её ногам и, обняв их, сказал: «Прости меня, мама. Не могу я отсиживаться дома и видеть, как топчут нашу землю, в которой похоронен мой отец». Осуждать поступок сына Фатима не могла, не принято женщине, пусть даже и матери, учить мужчину премудростям жизни. А совсем недавно пришёл от него человек и передал, что отряд, в котором находится Вахид, у села Первомайское окружён федеральными войсками. Из радио Фатима мельком слышала об этом, но не знала, что там её мальчик. Незнакомец ушёл, а она, плача, простояла у калитки до позднего вечера. Ранним утром по улице пронеслась колона танков, лязгая гусеницами и разбрызгивая скопившуюся в ухабах жидкую грязь. Весь дом дрожал, пока эти железные чудовища не скрылись за поворотом. В последнее время редко кто выходит на улицу просто так. У всех кончались запасы дров, а пойти за ними в лес не решались. Чтобы боевики не спускались за продуктами в село, солдаты минировали поля и ставили растяжки. Одних только коров и коз погибло на таких ловушках десятки. Слава Аллаху, смерть обходит добрых людей.
С наступлением сумерек Фатима натаскала из колодца в дом воды и вышла со двора. Перейдя на другую улицу, она подошла к дому местного аксакала и несколько раз стукнула пальцем по стеклу веранды. Дверь открыла младшая дочь старейшины Бархат.
— Ас-саляму алейкум, Фатима-апа, – поприветствовала её девушка.
— Ва-алейкум ас-салям, доченька. Мне бы с отцом твоим поговорить. Не спит он ещё?
— Проходите, апа, в дом, я налью вам чаю. Отец сейчас вернётся с конюшни, он кормит лошадей.
Фатима прошла в комнату и села на расстеленную вдоль стены кошму. Диктор радио передавал о последних новостях. Прислушавшись, она надеялась услышать что-то новое о событиях в Первомайском, но в этот момент пришёл аксакал.
— Ас-саляму алейкум, Зейнул-Оглы, — поздоровалась Фатима, пытаясь при этом привстать с кашмы.
— Ва-алейкум ас-салям, Фатима. Сиди, не вставай, — махнул рукой старейшина. — В наши годы нужно как можно больше лежать в горизонтальном положении, — шутливо добавив, он стал усаживаться напротив гостьи.
— Бархат, принеси нам скорее чаю, – попросил он вошедшую в комнату дочь.
— Красавица у тебя дочка, Зейнул-Оглы, — вежливо приметила Фатима. – Невеста.
— Да, она у меня королева гор, — гордо произнёс Зейнул-Оглы. - Поверишь, хоть завтра бы замуж отдал. Но за кого? Настоящие джигиты ушли в горы. Война, будь она неладна.
— Да-да, — согласно кивнула Фатима.
В комнату вошла Бархат, на подносе принесла чай, каймак, лепёшки и словно чувствовала, что речь шла о ней. Её щёчки порозовели. Взгляд чёрных глаз сопровождал каждое движение её рук. Разлив по пиалам зелёный чай и разложив угощение, девушка вышла.
— Редко заходишь в гости, Фатима, — немного укоризненно сказал Зейнул-Оглы. - Я было уж подумал, не заболела ли? Переживаю. Всё-таки соседи.
— Спасибо за заботу, Зейнул-Оглы, — поблагодарила Фатима. — Здоровье, конечно, неважное, но стараюсь держаться.
Её губы задрожали, и она поспешно поставила пиалу на скатерть. Аксакал, заметив волнение гостьи, выдержал молчаливую паузу, и когда Фатима немного успокоилась, сказал:
— Я и моё семейство всегда рады видеть тебя, ты же знаешь. Твоя радость - это наша радость, твоя беда - это наша беда. Расскажи мне, что произошло, не держи на сердце тяжёлый камень.
Фатима перевела дух и вытерла слёзы кончиком платка.
— Зейнул-Оглы, мой сын Вахид, так же как и твой сын Георгий, выбрал свой путь в жизни. На всё воля Аллаха. Пусть будут светлыми их умы и добрыми сердца. Хороший человек сообщил мне, что Вахид сейчас с теми, кого окружили в селе Первомайское.
— О, Аллах, — произнёс Зейнул-Оглы и покачал головой.
— Прошу тебя по-стариковски, — продолжила Фатима, — спроси у Георгия, может быть, он поможет ему выбраться оттуда?
Старейшина ничего не ответил, словно раздумывал, стоит ли ему вообще в её присутствии вести разговор, касающийся Георгия. Со стороны мечети из громкоговорителя донёсся голос местного муллы. Начинался вечерний пятничный намаз. Фатима вышла из комнаты, где остался молиться старейшина, и зашла в другую комнату. Так в отдельности они и провели намаз. Прочитав молитву и не дождавшись ответа от Зейнул-Оглы, Фатима вышла из дома аксакала. У самых ворот её догнала Бархат.
— Апа, завтра к полуночи приходите к нам. Отец передал, что будет сам Георгий.
Фатима, не удержавшись от нахлынувшей радости, обняла девушку.
— Спасибо, доченька, здоровья и благоденствия вам. Храни вас Аллах.
Глава 4
Вырытый в первую ночь блиндаж укрывал от промозглого утреннего ветра и внезапно начавшегося мелкого дождя. Бережно перевозимый по всем злачным местам примус «шмель» не подкачал и на этот раз. Нагретый воздух проникал через ткань камуфляжа, форма постепенно высыхала, образуя испарение. Впервые за двое суток Владимир мертвецки заснул. Ему снилось, что он шёл по бескрайней выжженной солнцем степи, спотыкаясь и падая в почерневшую от зноя пыль. Мучительная жажда, словно наброшенная на шею удавка с каждым разом затягивалась всё сильнее и сильнее, отнимая последние силы. А миражи, появляющиеся на горизонте в виде голубых рек и озёр, лишали его разума и способности оценить каждый сделанный им шаг, тем самым уничтожая в нем веру в спасение. И оно, это спасение, казалось, пришло. Но какое? Огромное стадо разъяренных диких буйволов, сотрясая тишину ударами копыт, неслось прямо на него. Расстояние быстро сокращалось. Смерть в образе злой старухи, бродившей рядом с ним, дыхнула в лицо Владимира гнилостным запахом и закатилась истерическим смехом. Понимая, что гибель неизбежна, Владимир шагнул навстречу рогатой лавине. Но какая-то сверхъестественная сила за доли секунды до столкновения вырвала его из кошмара, утаскивая за собой в неизвестное ему пространство. Сам не ожидая того, Владимир закричал во сне и, проснувшись, увидел подсевшего к нему Николая.
— Володь, извини, что разбудил, – сказал Николай. - Артобстрел начался. Долбят не на шутку. Выйдешь, посмотришь?
— Да, сейчас, — произнёс Владимир, растирая руками заспанное лицо. — Как там караул, Николай?
— Нормально. Сейчас быстро поужинаем и сменим их. Пусть немного отдохнут и поедят. А мы с тобой немного подежурим. Как ты на это смотришь?
— Всё правильно. Пойду взгляну, что там творится. — Взяв автомат и ночную оптику, Владимир вышел из блиндажа.
Трассеры пунктирными линиями бороздили вдоль и поперёк блокированное село. Где-то на окраине бесперебойно стучал РПК. Вспыхнувшая прошлой ночью нефтяная скважина, превратившись в огненный шар, освещала пламенем приличную территорию. «Этого ещё не хватало, — подумал Владимир, припав глазами к оптике ночного видения. - Если разгорится ещё сильнее, будем как на ладони». Ниже по склону, в километрах полутора от них, Владимир разглядел минометный расчёт и несколько контрактников. Десантников, о которых говорил командующий, он так и не обнаружил. У окраины Первомайского стояли три танка, они периодично простреливали прилегающую к домам местность. К Владимиру, пригнувшись, подошли бойцы.
— Посмотри, командир, вон туда, — сказал Славка, указав рукой в сторону сельской водокачки. — Видишь, вплотную к ферме стоят камыши? Если федералы проморгают, боевики не упустят такой шанс и через этот камыш выйдут на контрактников, а значит, потом и на нас.
Осмотрев этот участок, Владимир поймал себя на мысли, что Славка прав, хотя думать о том, что федералы этого не учли, совсем не хотелось.
— Ты, Слав, присмотри за этим квадратом, а Егор пусть не упускает из виду контрактников. Без моей команды ничего не предпринимать.
Те, кивнув, продолжали наблюдение.
Собрав в тесном блиндаже остальную группу, Владимир, изложил дальнейшие действия, в частности, обострил внимание на подозрительный участок из зарослей камыша.
— Так вот. Это место действительно не внушает доверия, – сказал он. – Всем, кто заступает на караул, в обязательном порядке при обнаружении какого-либо перемещения там срочно докладывать мне. Мы с Николаем заступаем в ночь. Лёха, Серёга, стопроцентный отбой. Я и Николай сейчас сменим Славку и Егора. Разрешаю на ночь для согрева по одному глотку.
Глава 5
Было около полуночи, когда Фатима, накинув навесной замок на дверь своего дома, направилась к аксакалу. В такой поздний час она ещё никогда не выходила на улицу. За последние годы сильно ослабело зрение. Днём-то видела уже плохо, а ночью разве что на ощупь. «Старая стала», — именно так размышляла Фатима по этому поводу. Вчера опять по селу носились танки. Раздолбленная гусеницами дорога, прихваченная морозом, превратилась в валуны. С трудом перешагнув через них, она наконец добралась до места и, отдышавшись, постучала ключом по металлическому забору.
— Кто там? — настороженно прозвучал за глухим забором женский голос.
— Доченька, это я, Фатима-апа.
Дверь, тихо щелкнув засовом, наполовину отворилась, и в проеме показалось лицо улыбающейся Бархат.
— Слава Аллаху, всё хорошо, — радостно шепнула девушка. — Вы пришли не зря.
В веранде при свете керосиновой лампы Фатима увидела незнакомых мужчин-горцев, одетых в форму, которую носят обычно военные. У каждого на коленях лежал автомат. Они встали и вежливо поздоровались.
— Заходите, пожалуйста, там вас ждут, — сказал один из них и открыл дверь, ведущую непосредственно в дом.
В комнате Фатима увидела Зейнул-Оглы и Георгия. Они о чём-то тихо беседовали. Георгий сильно изменился. Красивый двадцатипятилетний юноша, каким его помнила до войны Фатима, сейчас выглядел намного старше. Но тем не менее она его узнала. Заметив вошедшую в дом Фатиму, Георгий, подойдя к ней, нежно обнял её.
— Ас-саляму аллейкум, уважаемая Фатима-апа.
- Ва-алейкум салям, Георгий, – поприветствовала она его и, не удержавшись, обняла парня.
- Я очень рад, что вы пришли к нам, – сказал Георгий. - Присаживайтесь, не стойте на ногах.
Дождавшись, когда она удобно расположится на кошме, Георгий стал расспрашивать её обо всём.
— Как ваше здоровье, Фатима-апа? – заботливо поинтересовался он.
— Ой, сынок, какое там здоровье, — немного с грустью ответила Фатима. — Выходишь на улицу, того и гляди развалишься.
Григорий улыбнулся:
- Если вы так шутите, значит, слава Аллаху, не всё так
плохо. Отец жалуется, говорит, что редко заглядываете к нам в гости. Он вас очень уважает.
— Спасибо тебе, сыночек, за добрые слова, — поблагодарила Фатима. — Но отходила, видно, я уже своё по гостям. Вот-вот Аллах к себе приберет.
— Ну что вы, Фатима-апа, — стараясь утешить гостью, сказал Георгий. — Пока Вахид не привезёт к вам на горячем коне молодую невестку, даже и думать об этом забудьте.
Та неожиданно заплакала. Аксакал посмотрел с упреком на Георгия, затем, положив руку на плечо Фатимы, сказал:
— Не плачь, соседка, и послушай, что тебе скажет мой сын.
Фатима вытерла пальцами слёзы и подняла взгляд на Георгия:
— Скажи, сыночек. Хоть что-нибудь скажи мне о моем мальчике.
— Фатима-апа, — начал разговор Георгий, стараясь не расстраивать пожилую женщину. — Мне поручили спасти важных людей, которые сейчас находятся в окружении. И если Вахид среди них, я сделаю всё возможное, чтобы спасти своего друга. Более того, я переправлю его вместе с другими в Турцию. А там он укроется у Рустама. Всё это разрешится завтра ночью. Поскольку выводить их будем через наше село, у меня к вам есть только одна просьба. Я знаю, что ваш дом огорожен высоким забором и во дворе есть крытый ангар. Можно ли нам им воспользоваться, чтобы на время загнать туда машины?
— Можно сыночек, конечно, можно. И пусть Аллах пошлет вам удачу.
Георгий поблагодарил Фатиму, ещё раз пообещав, что сделает всё для спасения Вахида. С этими словами она встала и, попрощавшись, направилась к выходу. До дома Фатиму провожала Бархат.
— Не переживайте, апа, – говорила девушка. - Георгий поможет Вахиду, они же как братья. Я вот тут вам гостинцев к чаю собрала, — девушка вложила в руки Фатимы небольшой газетный кулек.
— Не надо доченька, не возьму, — заупрямилась Фатима, пытаясь вернуть подарок обратно.
— Нет, нет, апа, пожалуйста, это от чистого сердца.
Поддавшись уговорам, Фатима не стала препятствовать.
— Как же ты теперь, доченька, одна до дома дойдешь?
— Не волнуйтесь, Фатима-апа. Мне всего лишь улицу перейти. Вы главное не забудьте, о чём вас просил Георгий.
— Не переживай, доченька, положись на меня во всем, – заверила Фатима.
Расставшись с Бархат, Фатима, прихрамывая, пошла к крыльцу. В эту ночь ей не спалось. Она несколько раз подходила к окну и прислушивалась. Такой тишины уже не было давно. Лишь ветки вишни еле заметно покачивались на слабом ветру, постукивая кончиками о стекло. Так и просидела Фатима до утра, не сомкнув глаз. Всё боялась, что вдруг помрёт во сне, не увидев сына.
Глава 6
Пройдя вброд мелководный приток реки, несколько вооруженных людей скрылись в лесном массиве. Развернув спутниковую антенну, Георгий набрал нужный номер. После непродолжительных гудков вызываемый им абонент отозвался спокойным без суеты голосом:
— Слушаю тебя, Георгий.
— Я на месте. Пока никого нет.
— Будь там внимательнее, — донеслось из трубки. — Этот полковник нас ещё не подводил, но кто его, шайтана, знает. Насчёт оплаты всё обговорено, базар не разводи. Если он будет вертеть хвостом, застрели сразу. И смотри, чтобы за ним не было хвостов.
— Я понял, – сказал Георгий.
Услышав щелчок упавшего к ногам камешка, а это был условный сигнал наблюдателя, Георгий отключил связь. Из-за поворота послышался гул двигателя. Грязный БТР с выцветшим бортовым номером остановился невдалеке от края леса и был полностью в зоне видимости. На его броне сидели трое контрактников. Из открытого люка вылез крепкого телосложения мужчина в камуфлированной форме с пагонами полковника. Он вяло спрыгнул на землю, взял наизготовку автомат, огляделся, после чего не спеша в сопровождении бойцов двинулся в глубину леса. Обе стороны встретились лицом к лицу у большого камня. Демонстративно выплюнув жвачку, полковник окинул недоброжелательным взглядом чеченцев.
— Я за деньгами, – сказал он.
Георгий обернулся назад.
— Дамир, принеси кейс.
Около минуты федерал пересчитывал доллары, и убедившись, что всё в порядке, язвительно ухмыльнулся:
— Надо же, точно, как в аптеке.
— Давай по делу, полковник, — твёрдо произнёс Георгий, давая понять, что лишние слова ни к чему.
— Значит так, — проговорил полковник. — Передай своим всевышним, чтобы переносили свои пятые точки как можно быстрее. Я не собираюсь лезть под трибунал за двадцать кусков. Не успеют, накрою миномётами всех. И мне плевать, кто там будет, Асаев, Адуев или певица Анджела Дэвис.
Разговорный тон обострился, и стволы автоматов обеих сторон слегка дрогнули. Понимая, что всплеск амбиций ни к чему хорошему не приведёт, полковник тут же аннулировал возникшую напряженность.
— Э… ары… расслабьтесь. Мы не понтоваться пришли, а помочь друг другу. Вы нам - мы вам, что ещё нужно для счастья. Правильно я говорю?
— Поживем - увидим, — сказал Георгий.
После того как БТР с контрактниками скрылся в низине Георгий повернулся к связисту.
— Тагир, включай связь.
Гергий взял трубку.
— Алло. Это Георгий. Всё прошло нормально. Ночью ждём. Готовьте машины.
Глава 7
С наступлением сумерек подул холодный ветер. Отправив бойцов отогреться, Владимир с Николаем остались в конце окопа, где разместился наблюдательный пункт.
— Что-то наши соседи подозрительно закопошились, — встревожено произнёс Николай, пристально рассматривая в бинокль позиции контрактников.
— Может, всё закончилось? – спросил Владимир.
— Не похоже. Скорее передислокация.
Он передал Владимиру бинокль.
— Да, действительно, — согласился Владимир, наблюдая, как те в спешке перетаскивают минометы выше по склону.
— Не пойму, почему они уходят. Им бы, наоборот, поближе к камышам стоять. Реальное место для прорыва.
— Вот и я о том же, — подметил Николай, присев на дно окопа.
Расположившись рядом, Владимир, вынул из кармана жевательную резинку, скрупулезно развернул фантик и, разделив поровну пахнущую земляникой пластинку, протянул кусочек Николаю.
— Угощайся, брат. Когда уезжал, дочка в карман положила, сказала пригодиться. Как в воду глядела.
— Сколько ей?
— Шестнадцать.
— О, уже невеста. Летит время.
— Ты-то когда женишься, мыслитель? — улыбнувшись, спросил Владимир.
— Не знаю. Веришь, самому надоело. Сейчас бы прижаться к бабёнке, а там хоть трава не расти.
Владимир тихонько хлопнул Николая по плечу.
— Так, что за паника на моём корабле? Пора чем-нибудь меняться. Что у тебя есть?
Николай обшарил свои карманы, и ничего в них не найдя, снял висевший на шее личный номер.
— На. А ты гони мне свой.
— Только смотри, не забудь вернуть, — шутливо предупредил Владимир. — Он у меня особенный.
— Чем же?
— А тем, милый друг, что первые его четыре цифры совпадают с годом моего рождения.
— Надо же, — удивился Николай.
Из блиндажа их позвали на ужин.
Луч с подсевшей батарейкой карманного фонарика тускло освещал накрытый походный стол.
— Тушенка кончается, командир, — невесело уведомил Лёха. — Осталось пять банок. А сколько еще здесь проторчим, один Бог знает.
— Ты лучше скажи – завхоз. Что у нас со спиртом? — пытливо поинтересовался Андрюха. — Будем мы как-то бактерии убивать?
— Так, все успокойтесь, — тихо приказал Владимир. — Попрошу минуту внимания.
Все притихли, ожидая услышать что-то важное.
— Неожиданно для нас резко изменилась обстановка, — сообщил Владимир. — Контрактники ушли со старых позиций. Причина нам пока неизвестна, но, возможно, что это может отразиться на дальнейших событиях. Я буду рад, если мои подозрения останутся беспочвенными. Не забывайте о бдительности. От неё зависит наша с вами жизнь. Сегодня караул усилим. Первыми заступают Серега, Лёха, Андрюха и Славка. Я, Николай и Егор сменим вас с двух часов ночи. Учитывая негативные погодные условия, разрешаю по сто грамм окопных.
Выпить не успели. Сильный артиллерийский залп заставил всех выскочить из блиндажа и рассредоточится по периметру. Владимир прильнул глазами к биноклю. Заблокированное федералами село было окутано сплошным дымом, через который изредка прорывались огненные языки пламени.
— Ну, что там? — торопливо спросил Николай.
— По залпу скажу, что это «град». Но установок не видно, наверно, стоят в низине. Обычно это преднаступательная тактика.
— Думаешь, пойдут на штурм?
— Хрен его знает, — процедил Владимир, всматриваясь через оптику. — Хотя постой. Кажется, начались поползновения. Танки! Точно! Я их раньше не видел. Наверно, только подтянулись с восточной стороны.
— Много?
— Да штук семь наберется. Плохо видно, туман стелится.
— Что делать будем, Володь?
— Ничего. Ждать. Танки, скорее всего, будут обрабатывать село. Потом, может, подтянется пехота. Пока я их не вижу.
Все оставалось без изменений на протяжении часа. Попытки штурма села войсками не проявлялись, и Владимир вместе с Николаем и Егором ушли на отдых.
Глава 8
Фатима находилась рядом с крыльцом, когда со стороны улицы её окликнула дочь аксакала Бархат.
«Никак, что-то случилось», — мелькнуло в голове у Фатимы, и она, прихрамывая, заторопилась к воротам.
– Ас-салям алейкум, Фатима-апа, — застенчиво поздоровалась девушка. — Извините, что беспокою вас так поздно. Я пришла по просьбе Георгия. Помните разговор насчёт Вахида?
– Как же, моя хорошая, конечно, помню, — ответила Фатима, взяв девушку за руку. — Пойдём скорее в дом, я тебя чаем угощу.
Пренебречь гостеприимством хозяйки Бархат не смогла, понимая, что отказом она лишь обидит её.
– Ну разве только ненадолго. Отец будет волноваться.
Уже в доме Бархат более подробно изложила Фатиме весть о том, что будет происходить этой ночью.
– Сегодня, когда совсем стемнеет, придут машины, две или три. Некоторое время они постоят у вас в ангаре. Если все закончится хорошо, на них вывезут вышедших из окружения людей, а вместе с ними и Вахида. Поверьте, Георгий не оставит его в беде. Пусть ваше сердце хоть немного успокоится.
Фатима тяжело вздохнула:
– Моё сердце, доченька, уже давно бы перестало биться. Каждый день я прошу Аллаха не забирать меня на небеса, пока не увижу сына.
Бархат сочувственно закивала головой.
– Я надеюсь, Фатима-апа, что Аллах поможет нам и всё разрешится благополучно, — успокаивала старушку Бархат. — А утром мы встретимся, и вы поделитесь со мной своей радостью. Хорошо?
– Хорошо, доченька. Спасибо что пришла, поддержала меня. Передай мои слова благодарности отцу. Здоровья ему и долгих лет жизни.
– Обязательно передам, Фатима-апа. А вам спасибо за вкусный чай.
Проводив гостью до ворот, Фатима зашла в ангар, раскрыла настежь обе двери и под свет яркой луны принялась складировать в угол разбросанное сено. Сейчас нужно было освободить как можно больше места, куда смогут заехать машины. Закончив с этим делом, она поспешила в дом и, затопив печь, стала готовить тесто для лаваша. Скоро приедут люди, и кто бы они ни были, их нужно хорошо накормить с дороги. Таков обычай. За этими хлопотами она и не заметила, как время перевалило за полночь. Мучившие её тревожные мысли, что вдруг никто не приедет, прервал шум мотора, раздающийся с улицы. Спустя минуту всё стихло. Накинув на себя телогрейку, Фатима вышла во двор и, подойдя поближе к забору, прислушалась. Небольшая возня и топот её насторожили. Соседи рассказывали, что военные часто делают облавы, после которых неизвестно куда пропадают люди.
– Эй, кто там? — спросила Фатима, стараясь сквозь щели между досками увидеть хоть какой-то силуэт.
– Свои, апа, — тихо отозвался мужской голос.
Прошептав несколько молитвенных слов, Фатима отодвинула перекрывающую двери деревянную задвижку. Первое, что ей бросилось в глаза, это две машины, похожие на «скорую помощь», и уже приглядевшись, она увидела стоявших рядом четверых вооружённых мужчин-чеченцев, одетых в пятнистую форму. Тот, что был постарше, уважительно взяв Фатиму под руку, отвёл её в сторону.
– Ас-салям алейкум, апа. Не бойтесь нас, мы те, кого вы ждёте.
Затем, повернувшись к остальным, он приказал затолкнуть машины в ангар.
– Заходите в дом, — заметно волнуясь, сказала Фатима и, схватив охапку сена, принялась засыпать следы от протекторов колёс.
Пока гости ужинали, Фатима понемногу разглядела всех. Самому старшему около сорока. Спокойный и уверенный, он разламывал горячий лаваш и о чем-то думал, изредка посматривая на часы. Трём другим, может, чуть за тридцать. Их впалые глаза и уставший взгляд, несомненно, говорили о том, что эти люди некоторое время лишены всяких условий для нормальной жизни. Даже смотря на то, как они ели, хватаясь за разные куски, становилось ясно, что голод все время бродит рядом с ними.
Размышления Фатимы прервались, когда один из мужчин открыл принесённый с собой чемоданчик. Вынув из него телефонную трубку, присоединённую проводом к аппарату, он набрал номер и передал её старшему. В тишине раздающиеся гудки казались очень громкими. Разговора практически не было. Гость Фатимы сказал всего несколько слов.
– Алло, Георгий, я. На месте. Ждём сигнала.
Глава 9
Владимир проснулся от пронизывающего до костей холода в ногах. Единственный очаг тепла — немного подмятый со всех сторон примус — почему-то не функционировал. «Наверное, закончился керосин», — подумал Владимир. В самом углу спал Егор. Николая на лежанке не было. Именно в этот момент, когда Владимир заметил его отсутствие, распахнулось висевшее на входе покрывало, и из темноты показалась голова Николая.
– Володь, выйди, — попросил он. — Кажется, у нас проблемы.
Шёл снег, и степь буквально на глазах превращалась в белоснежную пустыню. Собравшиеся бойцы вглядывались в ночную мглу и о чем-то негромко спорили.
– Что за переполох? — спросил Владимир, взяв из рук Славки бинокль ночного видения.
– Посмотри, командир, на ту лазейку, — сказал Славка, показав рукой на окраину села. — Помнишь? Я её сразу просёк.
Осматривая заросли камыша, Владимир в буквальном смысле слова замер, когда увидел вереницу людей, торопливо двигающихся из блокированного села. Федералы это или боевики, из-за густого снегопада разглядеть не удавалось. Тревожило только одно — эти силуэты направлялись в их сторону. Прорыв это или что-то другое, оставалось только гадать. К тому же не последовало никакой реакции ни от федералов, ни от контрактников. Как назло, стояло затишье.
– Поднимайте Егора. Живо! — крикнул Владимир, не отрываясь от наблюдения. — Боевая тревога! Надеть маскхалаты!
– Володь, смотри, они вышли из камышей, — сообщил Николай. — Я не знаю, может, у меня глюки, но похоже, это «духи».
– Вижу, — произнёс Владимир, более пристально рассматривая пёструю толпу боевиков. — Не хило так. У каждого второго пулемёт. С таким арсеналом они кого хочешь в порошок сотрут.
Расстояние быстро сокращалось. С другого фланга подбежал Лёха.
– Командир, с тыла такая же орава!
Все оглянулись назад. Приблизительно в полукилометре навстречу к прорывающимся из села Первомайского боевикам вниз по склону бежали около пятидесяти вооружённых человек. И те, и другие, безусловно, не знали, что в точке их воссоединения находится небольшая группа спецназа, которую никто пока толком не заметил в плотном снегопаде.
– Значит, так. Действуем по ситуации, — скомандовал Владимир. — Егор, готовь ракетницу. Всем приготовиться к бою.
Взметнувшаяся вверх ракетница, озарив ярким светом снежный ландшафт, стала полной неожиданностью для двух бегущих групп. Их реакция последовала молниеносно. Чтобы не попасть под перекрёстный огонь друг друга, обе группы сначала сместились левее и тут же обрушили на позицию спецназа сильнейший шквал огня со всех видов оружия. После чего уже в полной массе они, развернувшись цепью, остервенело ринулись в атаку.
– Занять оборону! — крикнул Владимир.
Свинцовый дождь из пуль кусками вырывал мёрзлую землю.
Серёга, Лёха и Егор стали отсекать боевиков со стороны камышей. Николай с Владимиром вели огонь по тем, кто заходил с тыла. Цепь из боевиков превратилась в полукольцо. Андрюха, выбравшись из окопа, залёг в метрах пятидесяти, откуда короткими очередями заставлял боевиков залечь. Пули со свистом врезались в бруствер, рикошетили, издавая противный звон, не позволяя бойцам высунуться из укрытия. Будто почуяв, что превосходство в численности остаётся непосредственно за ними, боевики, окончательно озверев, рвались к обороняющемуся спецназу. Бой шёл уже около получаса. Стволы автоматов, нагревшись докрасна, шипели от падающих хлопьев снега. Отстреливаясь, Владимир по вырытым до пояса ходам сообщения добрался до Николая.
– Присмотри за Славкой! Пусть бережёт патроны. Если пулемёт замолчит, нам кранты!
Николай, кивнув, стал перебежками продвигаться к пулемётной точке. Между тем расстояние между боевиками и бойцами критически сокращалось. Две гранаты, которые упали под ноги, в суматохе боя никто не заметил. Взрывной волной Владимира отбросило к блиндажу. Осколки прошли через левое плечо и слегка контузило. Придя в себя, он, зажимая разорванные раны ладонью, стал пробираться к Славке, ориентируясь на стук пулемёта. В воронке наткнулся на изувеченные тела Серёги и Лёхи. Егор, истекая кровью, продолжал отстреливаться. Боевики отступили назад и залегли. На какой-то момент стрельба немного затихла. Увидев Владимира живым, Славка радостно окликнул Николая.
– Колян! Командир! Живой!
Они присели и обнялись.
– Я остался с Егором, — помрачнев, сказал Владимир. — Он ранен, но жив. Лёхи и Серёги больше нет…
– Значит, нас осталось трое, — подытожил Славка.
Владимир вопросительно взглянул на Николая.
– А где Андрюха?
– Погиб. Они пытались слиться на фланге, чтобы пойти на нас с трёх сторон. Он подпустил их ближе… и подорвал себя гранатой.
Владимир помрачнел, стиснув до боли челюсти.
– Эх, Андрюха, упустил я тебя из вида.
Николай вдруг заплакал, растирая слёзы по пыльному лицу.
– Я… я не смог его остановить. Понимаешь? Не смог!
– Тебя никто не винит, — хладнокровно сказал Владимир. — Это бой, и Андрюха сделал всё, что от него зависело.
Владимир, приподнявшись, посмотрел в обе стороны от позиции.
– Сейчас они пойдут опять. Я к Егору, вы здесь. Берегите патроны. Помощь должна прийти. А если что… не поминайте лихом.
Пули засвистели вновь, но на этот раз огонь был настолько плотным, что приходилось стрелять, не поднимая головы, практически наугад. Заметив чью-то спрыгнувшую в окоп тень, Владимир устремился туда и через несколько метров столкнулся с достаточно крепкого телосложения арабом. Опередив Владимира на долю секунды, наёмник с остервенением нажал на спусковой крючок автомата. Выстрела не последовало. Владимир, машинально отпрыгнув в сторону, дал короткую очередь. Араб рухнул как подкошенный, однако каким-то образом успел швырнуть гранату впереди себя. Укрыться Владимиру было некуда. За доли секунды он лишь успел упасть на землю и обхватить голову руками. Острые, как иглы, осколки резанули ему шею, и горячий поток крови хлынул под камуфляж. Но, видно в горячке, Владимир тут же встал и, спотыкаясь, пошёл по ходам сообщения в направлении наблюдательного пункта, надеясь кого-то ёще застать в живых. Егор и Николай были убиты. В нескольких метрах от них на боку лежал Славка. Корчась от боли, он удерживал вывалившиеся из живота внутренности, от которых клубился вверх тошнотворный пар. Владимир, опустившись рядом с ним на колени, достал перевязочный пакет, разорвал упаковку зубами. Тускнеющий взгляд Славки на миг оживился, и он схватил Владимира за руку.
– Командир… не надо. Я… знаю… что умру. А ты… постарайся… выжить.
В этот момент снова послышались выстрелы, и где-то совсем близко с протяжным свистом пролетел снаряд подствольника.
– Слав, ты полежи… я сейчас, — сказал Владимир. — Я только положу их и вернусь. Мы ещё с тобой повоюем. Слышишь меня?
Чуть приподняв голову, Славка, словно хватая воздух ртом, едва успел проговорить:
– Подстава… командир…
После чего он обмяк и затих. Владимир провёл ладонью по Славкиному лицу, закрыв оставшиеся полуоткрытыми после смерти его глаза. Затем, выйдя с пулемётом из укрытия, он встал в полный рост. Оцепенев на мгновение от такой неожиданности, боевики как будто растерялись. Но через секунду перекрёстная стрельба располосовала всё пространство вокруг и затихла так же мгновенно, как и началась.
Глава 10
Для гостей Фатимы время ожидания тянулось утомительно. Угнетающее бездействие лишь обострилось, когда на улице резко повалил снег. Часы показывали час ночи. Вдруг за селом раздались автоматные очереди. Стрельба не утихала. Все кинулись к окну, но что-либо разглядеть изнутри дома было невозможно, большие кусты сирени закрывали всю видимость. Из небольшого чемоданчика, находившегося у одного из мужчин, послышался телефонный звонок. Трубку взял седоватый чеченец, казавшийся Фатиме самым главным. Разговаривал он громко и отрывисто, прижимая трубку к самому уху. Из-за плохой слышимости и помех ему то и дело приходилось переспрашивать, а когда связь оборвалась совсем, гость стал нервничать и ходить по комнате из угла в угол. Всё это внесло тревогу в сердце Фатимы. «Что-то у них не ладится», — подумала она, и, наверное, была права. Коротко обсудив между собой ситуацию, мужчины, схватив автоматы, быстро вышли из дома. Суматоха Фатиме не понравилась. Она выбежала следом за ними и, словно застыв на крыльце, стала наблюдать, как из её ангара, заурчав моторами, выезжают машины.
– Ты что стоишь, мать?! — притормозив у ворот, крикнул ей водитель одной из машин. — Садись быстро! За сыном поедешь!
Услышав это, Фатима, сама себя не помня, торопливо влезла в салон и, нащупав трясущими руками сиденье, присела на краешек. Машины, рванув с места, на большой скорости, петляя между домами и разгоняя дорожную слякоть, устремились туда, откуда доносилась перестрелка. Ехали приблизительно минут двадцать. Переехав плотину и остановившись в низменности, заглушили двигатели. Всего в пятистах метрах вниз по склону шёл сильный бой. Выстрелы не затихали ни на минуту.
– Что за ерунда, Ризван? — недоверчиво спросил у старшего, сидящий напротив Фатимы, молодой чеченец. — Григорий говорил, что всё будет нормально. Откуда тогда эта стрельба?
Ризван молчал, нервозно всматриваясь в приоткрытую дверь.
– Может быть, федералы «кинули» их? — вмешался в разговор водила.
– Не думаю, — в конце концов ответил Ризван. — Слишком большие деньги засветились. Сами знаете. Ты, Магомед, чем болтать, лучше попробуй-ка позвони Георгию, может, ответит.
Попытка позвонить результата не принесла, телефон Георгия не отвечал. Грянувшие друг за другом два взрыва сначала принесли тишину, но затем бой продолжился. Лишь спустя некоторое время выстрелы смолкли.
– Всё, давай газуй! — хлопнув дверью, крикнул водителю Ризван. — Больше ждать не будем!
Сколько они ещё ехали, Фатима точно не помнит. Но через некоторое время тормознула головная машина, и вышедший из нее мужчина с автоматом махнул рукой, подав сигнал остановиться. Все вышли. Было темно. Только что выпавший снег, покрывшись на морозе корочкой, хрустел под ногами и слепил Фатиме глаза.
– Иди за нами как можно дальше, — предупредил её Ризван. — Если начнут стрелять, ложись на землю и не вставай.
Фатима послушно кивнула головой. Передёрнув затворы, все четверо на расстоянии в несколько метров друг от друга пошли вперёд. Дождавшись, когда мужчины исчезнут во тьме, Фатима направилась за ними следом. И если впереди себя она слышала чьи-то голоса, то тут же останавливалась и приседала. Потом снова вставала и, несмотря на боли в пояснице, быстрым шагом двигалась дальше, боясь отстать и сбиться с пути. Так и шла, пока, споткнувшись обо что-то, не упала. Ругая себя за куриную слепоту, Фатима на четвереньках повернулась назад и обомлела. Прямо позади неё лежал человек. От испуга старушка попятилась назад, но повсюду натыкалась только на мёртвые тела, вокруг которых снег был пропитан кровью до самой земли. Вытирая о пальто испачканные кровью руки, охваченная страхом Фатима побежала вниз по склону. Мерцающий огонёк на дне оврага вывел её прямо на её попутчиков. Спокойно и хладнокровно они расхаживали между убитыми, переворачивая тела ногами, вглядывались в их лица и что-то между собой обсуждали. На неожиданное появление Фатимы никто не обратил никакого внимания. Будто застывшая, она стояла на дрожащих ногах, не решаясь самостоятельно что-либо предпринять. Тяжёлые шаги за спиной заставили её оглянуться. Тот самый водитель, который сказал у дома, чтобы она садилась в машину, протянул Фатиме зажигалку.
– Не стойте, апа, ищите своего сына. Долго ждать никто не будет.
Кинувшись на поиски, Фатима перебегала от одного трупа к другому. В тот момент в тишине можно было услышать лишь её слова: «Сынок, сыночек, мальчик мой! Где ты, мой любимый? Как же я найду тебя! О, Аллах!»
Она обнаружила сына, когда со стороны гор чуть забрезжил рассвет. Худенький и обросший, похожий на подростка, он лежал, распластавшись на самом дне оврага, а просочившаяся через его одежду кровь на морозе превратилась в красные кристаллики льда. Фатима опустилась на колени, прислонилась ухом к его груди и, обхватив обеими руками тело Вахида, притихла, словно хотела услышать стук его сердца. Единственная надежда, что её сыночек живой, пусть даже раненый, но живой, тихо угасала, уступая место чему-то страшному и жестокому. Она пришла в себя и, пригладив рукой густые волнистые волосы сына, ласково, по-матерински произнесла:
– Я умру здесь, рядом с тобой, сыночек. Разве твоя мама бросит свою кровиночку. Аллах милостив, он не разъединит наши души на небесах. Не бойся, я буду близко, совсем близко.
Вдруг до её слуха донёсся слабый стон. Фатима тихо повернула голову и увидела, как зашевелился и застонал лежащий поблизости человек. На нём была пятнистая форма. Карябая пальцами мерзлую землю, он пытался дотянуться до лежащего рядом оружия, но так и не смог, очевидно, потеряв сознание. В этот момент где-то недалеко стали раздаваться одиночные выстрелы и нарастающий звук мотора машины. Вскоре из предрассветного тумана показались и люди, с которыми приехала сюда Фатима. Погрузив кого-то в машину, они не торопясь пошли в её сторону, добивая на ходу тех, кто ещё подавал признаки жизни. Очнувшись вновь, раненый, лежавший рядом с телом её сына, застонал ещё громче, перевернувшись набок. На задней части его куртки Фатима заметила надпись «Спецназ ГРУ» из больших букв. Она была хорошо видима даже в темноте. Торопливо сняв куртку с тела Вахида, она подползла к раненому и, с трудом стянув с него окровавленный камуфляж, накинула поверх него одежду сына. Куртку с надписью «Спецназ» она отбросила в сторону. Металлический лязг затвора за спиной заставил старушку содрогнуться.
– Ну что, мать, нашла своего сына?
Фатима обернулась. Молодой чеченец что-то крикнул своим и, присев возле неё, стал нащупывать пульс на руке у раненого.
– Не плачь. Жив твой горец. Сейчас загрузим его в машину.
Фатима испуганно переводила взгляд то на чеченца, то на раненого, не решаясь что-либо сказать. Но испугавшись, что обман раскроется, она раздумывать не стала.
– Спасибо, сынок. Буду Аллаху молиться за вас.
Погрузив раненого в «УАЗик», мужчины, попрощавшись с Фатимой, уехали, пообещав, что обязательно довезут сына до больницы. Оставшись одна посреди кровавого побоища, она волоком потащила тело Вахида выше по склону, где ещё осенью после танкового обстрела образовались небольшие воронки от разрывов. Выбрав ту, что глубже, она опустила тело сына на самое дно, поцеловала, сняла со своей головы платок и накрыла им его лицо.
Прочитав короткую молитву, старушка обеими руками стала засыпать могилу землёй. На холмик она с трудом положила лежащий неподалёку камень. Просидев и проплакав у могилы весь день, Фатима лишь с наступлением сумерек побрела в село.
Глава 11
Не доехав метров пятьсот до блокпоста федералов, находящийся в последней машине медик Тагир взял рацию и нажал на кнопку микрофона.
– Давай остановимся. Надо поставить им капельницы. Из-за этой паршивой дороги не могу попасть иглой в вену.
Машины встали.
– Как наши подопечные, доктор? — спросил у Тагира подошедший Ризван.
– У обоих состояние тяжёлое, пока держу на морфине. Но думаю, что до места дотянем. Хотя сын той женщины… мне кажется, безнадёжный. Огнестрел позвоночника и много осколочных ранений. Кровь потерял. Я же его тоже морфием колю. Может, зря?
– Коли-коли, — настоятельно отреагировал Ризван. — Аллах, он видит добрые дела. Пообещал я его матери, что довезём. Сейчас будем проезжать федералов, всем быть начеку. Не забывайте, кого везём.
Три солдата-срочника с чумазыми лицами от копоти сгорающих покрышек, увидев подъезжающие «УАЗики», перегородили дорогу шлагбаумом. Один из них подошёл к дверце головной машины с пассажирской стороны, где сидел Ризван.
– Чё так долго? Ещё немного, и цена была бы другая.
Ризван дружески улыбнулся и, достав из внутреннего кармана пачку новеньких сторублёвок, протянул бойцу.
– Э… прости, брат, не сердись, да. Будем считать, что это за моральный вред.
Тот молча взял деньги и, засунув их под бронежилет, кивнул худощавому сослуживцу:
– «Лысый», открой, пусть едут.
Лучи фар, нащупав набитую каменистую дорогу, сразу же погасли, и машины наощупь двинулись в нужном направлении. Водила Рустам довольно усмехнулся и взглянул на Ризвана:
– Чуток осталось. Кажется, всё на мази. Как думаешь?
– Главное, чтобы вертушка прилетела, — озадаченно ответил Ризван.
Рустам рассмеялся:
– Да за такие «бабки» и медведь прилетит.
– Смотри на дорогу, твоё дело крутить баранку, — жёстко поправил его Ризван, посматривая в зеркало заднего вида.
Проехав самый трудный отрезок пути, решили сделать последнюю остановку. Пока Тагир возился с ранеными, Ризван связался по телефону с заказчиком.
– У нас пока всё нормально. Но груз ненадёжный, боюсь, своими силами долго не сохраним. Думаю, через час будем на месте.
С расчётом времени не ошиблись, действительно уложились минута в минуту. Первым вертолёт увидел Ризван. Появление боевого вертолёта с опознавательными знаками Вооружённых Сил России поначалу застало всех врасплох, но отработанное звериное чутьё Ризвана подсказывало, что причин для беспокойства нет. Железная грозная птица профессионально приземлилась между «УАЗиками», создав удобство для быстрой погрузки.
– Давай живее! — то и дело подгонял их стоявший в дверном проёме штурман. — Ещё не хватало нахрен, чтобы свои же подбили.
Бешено вращающиеся лопасти образовали леденящий порыв ветра, который срывал накинутые на раненых одеяла и швырял в глаза мелкую пыль. После погрузки все машины откатили к обрыву, облили бензином из канистр, подожгли и столкнули вниз. Все запрыгнули в вертолёт. Борт плавно оторвался от земли. Хватаясь за поручни, Ризван пробрался к экипажу.
– Командиры, сколько лететь?
– По прямой шестьсот. Если, конечно, грузины не собьют, — громко прокричал штурман, оскалив в улыбке пожелтевшие зубы.
Ризван хитро усмехнулся:
– Вах! Не расстраивай меня, дорогой. Жить надо, радоваться жизни надо.
Сидевший за штурвалом лётчик дал знак Ризвану наклониться поближе.
– Сейчас будет горный хребет, — крикнул он. — Пойдём низко, чтобы радары не взяли. Придётся немного повилять. Скажи своим, пусть хорошенько закрепят носилки.
«Болтанка» действительно усилилась, но несмотря на это, все кроме Тагира дремали. Расстелив на ящики от снарядов бушлат, Ризван тоже прилёг, закрыл глаза. Он и его люди не спали три дня. «Если нормально долетим до границы с Турцией, тогда будут хорошие деньги, — размышлял он. — А значит, можно будет забыть на время о войне и оттянуться под жарким солнцем на пляже в Греции. Ну на худой конец в Испании». С этими приятными мыслями он незаметно для себя заснул.
Вдали от населённых пунктов, где приграничная грузинская речушка Кура огибает предгорье, у перелеска стояли черная «БМВ» и «скорая реанимационная помощь» с турецкими номерами. Стоявшие рядом люди с нетерпением посматривали на чистое безоблачное небо и о чем-то между собой разговаривали. Магомед взглянул на часы. Стрелки показывали ровно полдень. Поймав на себе упрекающий взор своего хозяина, он не стал дожидаться конкретного вопроса и, опередив нахмурившегося Арчи, утвердительно произнёс:
– У нас есть ещё пять минут.
Действительно, как и сказал Магомед, минут через пять со стороны перевала из скучившихся облаков появился военный вертолёт.
Сделав небольшой круг, вертушка села, спугнув стаи птиц. Двигатели смолкли. Ризван спрыгнул первым, вслед за ним вся группа.
Ожидавшие двинулись навстречу.
– Ас-саляму алейкум, — Ризван поприветствовал Арчи, как только поравнялся с ним.
– Ва-алейкум ас-салям, — ответил Арчи. — Ты и твои люди, Ризван, настоящие воины.
Все остальные также обменялись рукопожатием и дружески обнялись.
– Вижу, что устали, — сочувственно произнёс Арчи. — Ризван, пусть твои ребята помогут врачам, а мы отойдём в сторонку.
– Так кто же им всё-таки помешал? — спросил Арчи у Ризвана, вытирая салфеткой пот со своего лица.
– Я видел трупы спецназовцев, — сказал Ризван. — Получается, что их ждали.
– Какие у них ранения? — поинтересовался Арчи.
– У Салмана осколочные в голову, возможно, потеря глаза. У Шамиля три сквозных в грудь, могут быть пробиты лёгкие. Нужно срочно оперировать.
Арчи, увидев, что из вертолёта вынесли третьего раненого, с любопытством спросил:
– А этот третий? Кто он?
– Это сын одной старушки, она нам очень помогла, — ответил Ризван. — Георгий просил забрать его с собой. Я не мог ему отказать.
– Георгий жив? — спросил Арчи.
Глубоко вздохнув, Ризван опустил взгляд:
– Нет.
Арчи помрачнел и подозвал Магомеда.
– Салмана и Шамиля лично отвезёшь в клинику, их там уже ждут. А того, — он посмотрел в сторону автомашины «скорой помощи», — отвезёшь в Батманский госпиталь. Попросишь Агидель сделать всё возможное. Да, чуть не забыл. — Арчи полез в карман плаща и вытащил пачку долларов: — На-ка вот, возьми. Заплати летунам, они нам ещё пригодятся.
После того как улетел вертолёт и уехала «скорая помощь», Арчи попросил Ризвана и его людей сесть в «БМВ». Там он передал Ризвану бумажный свёрток.
– Здесь пятьдесят кусков. Как и договаривались. Я отвезу вас в город. Можете отдохнуть немного в Грузии. Если не понравится, тогда ищите что по душе. Через месяц обязательно позвони мне. Будет много работы.
Глава 12
На территорию одной из больниц всемирной организации «Красный крест», расположенной в турецком городке, «скорая помощь» въехала около девяти часов вечера. А уже минутой позже в кабинете заведующей раздался телефонный звонок.
– Агидель Хафизовна, это медсестра из приёмной. Тут приехал мужчина, просит вас срочно спуститься. Что ему передать?
– Скажите, что сейчас спущусь.
– Хорошо.
К своему удивлению, Агидель увидела у приёмного покоя Магомеда, старого друга её дяди Арчи-Оглы.
– Ас-салям алейкум, Магомед-Оглы. Простите, если бы я знала, что это вы, я бы попросила проводить вас в мой кабинет.
Магомед приветливо улыбнулся, но это не скрыло затаившейся на его лице напряжённости.
– Ва-алейкум ас-салям, доченька. Я, понимаешь ли, не один, солнышко. Меня ждут на улице.
– Что-то случилось? — встревожено спросила Агидель.
Магомед приблизился поближе к Агидель, очевидно для того, чтобы никто из медицинского персонала не услышал их разговора.
– Да, доченька. С нами здесь в машине раненый. Твой дядя сказал, что у тебя замечательные хирурги.
Агидель заметно взволновалась.
– Что же вы сразу ничего не сказали! Где раненый?
– В «скорой» прямо у крыльца, — тихо ответил Магомед.
Агидель тотчас повернулась к медсёстрам:
– Девочки, скорее зовите санитаров, снимите с машины больного и поднимайте в операционную. Хирурги должны быть там через минуту.
Отдав указания, она вернулась к прерванному разговору.
– Как у вас дела, Магомед-Оглы? Как семья?
– Спасибо, дорогая, всё хорошо. Пока Аллах оберегает.
– А я так переживаю за своих родителей, — с волнением в голосе произнесла Агидель. — Говорят, что в Грозном одни развалины. Две недели назад мама смогла мне позвонить. Я уговаривала их приехать сюда, да только всё напрасно. Отец не хочет бросать виноградник, а маме жалко свой сад. А без отца она никуда не поедет.
Магомед сочувственно покачал головой:
– Война, Агидель, она и есть война.
– Вы правы…
– Ну что ж, мне пора, — первым оборвал короткое молчание Магомед. — Твой дядя просил ему сообщить, если этот человек вдруг… умрёт.
– Хорошо, — грустно вздохнула Агидель.
Проводив Магомеда до выхода, она быстрым шагом устремилась в операционную. Там уже всё было готово к операции. Недолго постояв за стеклянной дверью и понаблюдав, как анестезиологи подключают аппараты, Агидель вернулась в приемную, где принимали раненого.
– Скажи, Роза, — спросила она медсестру, — при нём есть какие- то документы или вещи?
– Документов нет, но в кармане его одежды я нашла металлический жетон с выбитым номером. Вам показать?
– Да, пожалуйста.
Жетон был обычный армейский с шестью цифрами.
– Я сохраню это пока у себя, — сказала Агидель. — И ещё, Роза. Не нужно записывать поступившего больного в журнал регистрации. Заведи на него отдельную карту, передай её по смене. Кроме сотрудников приёмной и меня карту никто не должен видеть. Как только закончится операция, немедленно сообщите мне.
– Я поняла, Агидель Хафизовна.
Решив в позднее время не ехать домой, а переночевать в кабинете, Агидель прилегла на кушетку, укрывшись своим пальто. Ей приснился родной город с ухоженными цветами в клумбах, подметёнными скверами и улыбающимися лицами горожан. На площади «минутка» она подошла к любимому фонтану и протянула руку под струйку воды. Но что это?! На её ладошке прозрачные капельки стали превращаться в сгустки крови.
Проснувшись от собственного крика, Агидель открыла глаза и увидела наклонившуюся над ней медсестру. Та шёпотом произнесла:
– Извините, вы просили сообщить, когда закончится операция.
– Который час? — полусонно спросила Агидель.
– Четыре утра.
– Всё, иду.
Умывшись и накинув на себя белый халат, Агидель спустилась ниже этажом в ординаторскую. Хирурги Георгий и Борис стояли у открытого окна и курили.
– Доброе утро, мальчики. Вижу, что очень устали. Как прошла операция?
– В целом успешно, — удовлетворённо сказал Георгий. — Но есть некоторые детали для обсуждения. Сегодня вечером мы изложим их в отчёте.
– Если не трудно, лучше сейчас на словах, — попросила Агидель, растирая лицо ладонями. — Извините, у меня, наверное, очень заспанный вид.
– Ранения очень тяжёлые, — сказал Георгий. — Незначительно повреждён позвоночник, задета печень, многочисленные рваные раны мышц ног и рук. Больше всего беспокоит повреждение позвоночника. Пулевые ранения. Расщеплены три важных позвонка, которые могут привести к общему параличу. Какие тут могут быть гарантии.
– Никаких, — грустно согласилась Агидель.
Она встала с кресла и молча направилась к выходу. У самой двери её остановил голос Бориса.
– Агидель Хафизовна, мы сделали всё возможное.
– Я знаю, — обернувшись, произнесла Агидель. — Идите, отдыхайте.
Ближе к полудню, перед тем как уехать домой, она зашла в реанимацию, чтобы непосредственно самой увидеть раненого в лицо.
На вид ему было около тридцати, среднего телосложения, густые тёмные волосы с едва заметной проседью на висках, впалые глаза с образовавшимися под ними мешками. На простыне, которой он был накрыт, в нескольких местах проявились бурые пятна. По ним можно было сосчитать количество проведенных оперативных вмешательств.
К ней подошла дежурная медсестра.
– Здравствуйте, Агидель Хафизовна.
– Здравствуй, Анита. Рассказывай, что тут у нас.
– Ввели искусственно в кому.
– Что с дыханием?
– Поддерживаем аппаратом вентиляции.
– Хорошо. Обо всех изменениях ставьте меня в известность. Я дома на телефоне.
Выехав на своём «Опеле» из больничного гаража, Агидель поехала домой по окружной дороге. На ней меньше светофоров, да и подумать можно о чем-то в пути, поразмышлять.
Вот и сейчас Агидель спросила сама себя, а правильно ли она поступила, согласившись взять ответственность за жизнь человека, которого привёз к ней Магомед. Ведь есть же вокруг и другие больницы, где смогли бы оказать первую помощь. Огнестрельные ранения — это всегда криминал либо политика, связываться и с тем, и с другим она не планировала. Начнутся визиты полиции или людей в штатском. В конце концов, придя к выводу, что раз уж об этом попросил Арчи-Оглы, то деваться некуда, — как можно отказать дяде, который много сделал для неё хорошего в этой жизни, — она переключилась на другую тему: о родителях. Ей предстояло каким-то образом навестить их и уговорить переехать из села, что рядом с Грозным, к ней. «Надо бы посоветоваться по этому поводу с дядей», — подумала Агидель.
Зайдя в дом, она первым делом приняла ванну, затем, надев любимый шёлковый халат, сварила кофе и уселась смотреть телевизор. В этот момент зазвонил телефон. Агидель взяла трубку и услышала знакомый голос дяди.
– Салам, солнышко. Это дядя Арчи беспокоит тебя.
– Ас-саляму алейкум, дядя. Вы что-то давно не звоните и не приезжаете. Наверное, забыли про меня? — невесело произнесла Агидель.
– Прости, доченька, дела разные навалились. Но я обещаю, что на этой неделе навещу тебя. Посидим, вместе поужинаем.
Агидель согласилась. Арчи-Оглы она не видела почти месяц. А кроме него в этой стране близких людей у неё нет. К тому же у дяди наверняка были какие-то новости из Грозного.
– Ты мне скажи, милая, — вздохнув, продолжил разговор Арчи-Оглы, — как себя чувствует твой новый подопечный?
– Если вы имеете в виду того, кого привёз Магомед-Оглы, могу сказать одно: делаем всё возможное. Была операция на позвоночник, но оказалось, что, кроме этого, задета ещё и печень… не считая множества рваных осколочных ранений по всему телу. Ребята-хирурги говорят, что, если выживет, может остаться прикованным к постели. Я, честно сказать, даже и не знаю, как дальше сложится, дядя.
Выслушав её до конца, Арчи-Оглы после секундной паузы задумчиво произнёс:
– Прошу тебя, моя хорошая, держи меня в курсе. Как только он очнётся и начнёт соображать, позвони мне.
– Хорошо, дядя.
Арчи-Оглы пожелал ей спокойной ночи, пообещав заехать на днях.
Агидель положила трубку, но ещё некоторое время детально прокручивала в голове телефонный разговор. Она знала, что Арчи-Оглы является богатым и влиятельным человеком в исламском мире, его жизнь — политика. Практически все отряды, состоящие из мужчин-горцев, ушедших с оружием в руках в горы и действующих на территории Чечни, финансируются именно им. Все приказы на проведение военных операций Арчи-Оглы получал непосредственно от самого Дудаева. Несколько раз она становилась невольной свидетельницей их встреч на вилле её дяди. Тогда её присутствию рядом с дядей никто не придавал значения, все знали, что Арчи-Оглы иногда сопровождает любимая племянница. Более того, именно он познакомил Агидель с Хаттабом и другими важными людьми на мусульманском совете, который состоялся в Стамбуле. Но его желание заинтересовать Агидель политикой не осуществилось, поскольку он понял, что война, оружие и пролитая кем-то кровь для неё было занятием неприемлемым.
Глава 13
На окраине города во дворе четырёхэтажного особняка, окружённого высоким забором и вооружённой охраной, в бассейне плавал мужчина в сопровождении стройных девиц, похожих на русалок. Из дома с телефоном в руках вышел слуга.
– Прошу прощения, хозяин, это вас.
– Кто? — неохотно поинтересовался Магомед, игриво обнимая одну из блондинок.
– Если я не ошибаюсь, это господин Арчи.
Магомед тут же вылез из воды, обтёр полотенцем лицо и взял трубку.
– Я слушаю.
– Ас-саляму алейкум, дорогой, — донеслось из трубки.
Действительно, это был голос его босса.
– Ва-алейкум ас-салям, Арчи. Очень рад тебя слышать.
– Что скажешь хорошего о Салмане? — донеслось из трубки.
– Вчера я был в клинике. После операции потихоньку идёт на поправку, уже разговаривает. Думаю, что скоро будет как новенький.
– Ну а что Шамиль? Он как там?
– Слава Аллаху, послеоперационный период, всё как нельзя лучше. Восстанавливается. Сам знаешь, какие там врачи. Из дерьма конфетку сделают.
– Не сомневаюсь, — согласился Арчи. — Теперь что касается двойника Салмана… Мне кажется, что федералы клюнули и проглотили эту наживку.
– У них нет другого выхода, как подыграть нам, — с полной уверенностью заявил Магомед. — Вот увидишь, завтра они раструбят, что грохнули Адуева, раздадут воякам ордена и успокоятся. Это же Россия.
– Поживём — увидим, — немного скептически произнёс Арчи, сменив тему дальнейшего разговора. — Не забудь, завтра встретишь афганцев, это очень давние наши друзья. Взамен на проценты от продажи нефти они обещают помощь оружием и людьми. Обговоришь сроки поставок. И ещё. Встретишься с журналистом из Москвы. Он хотел снять репортаж об отряде Асаева. Удовлетвори его желание, а взамен попроси, чтобы материал скорее попал на телевидение. Понимаешь, в ближайшее время ожидается приезд комиссии по правам человека. Надо обострить ситуацию, чтобы добиться вмешательства Вашингтона. Лишняя шумиха нам не помешает. Пока русские будут думать, как избавиться от давления американцев, мы сделаем все свои дела.
– Не беспокойся, Арчи. Всё будет в порядке, — заверил Магомед. — Ты лучше расскажи как Агидель поживает. Наверное, мы принесли ей много хлопот с этим раненым?
– Я ей звонил. Она сказала, что он не контактный.
– Жаль, мы о нём ничего не знаем, — заявил Магомед. — Салман сказал: разве всех упомнишь, не до того было.
– Он прав. Давай немного подождём, — предложил Арчи. — Оклемается, а там посмотрим.
– Нет проблем, дружище Арчи. Как скажешь.
– Тогда до встречи.
– До встречи.
Услышав короткие гудки, Магомед отключил телефон и, откинувшись на спинку кресла-качалки, призадумался. То, что вытащили из окружения Салмана и Шамиля, несомненно, большая победа. Но поступок Ризвана вывел Магомеда за рамки терпения. Вместо того чтобы убрать лишних свидетелей, он притащил одного из них с собой. Видите ли, проявил жалость к старушке и спас её сына от смерти. Болван! Кто даст гарантию, что сын этой женщины будет держать язык за зубами. Сейчас одно лишнее слово может разрушить всё: отлаженную систему, бизнес, безопасность.
От этих мыслей Магомеду сделалось нехорошо. «Во что бы то ни стало нужно уговорить Агидель перевезти раненого в другую больницу. А там, как говорится, дело техники. Всякое бывает в дороге, например, внезапная остановка сердца. Но как сделать так, чтобы Арчи не препятствовал этому?»
Магомед расхаживал по террасе и мучительно искал предлог для осуществления своего плана. В конце концов, вариант был найден, а именно: он сообщит Арчи, что в ближайшее время спецслужбы страны начнут масштабную проверку всех больниц в городе на предмет выявления просочившихся в Турцию боевиков из Чечни. «Естественно, Арчи попросит Агидель согласиться со мной и не перечить». Вдохновлённый посетившими его соображениями, Магомед разложил в уме предстоящую беседу с Агидель, оставаясь полностью уверенным в своей изощрённости.
Глава 14
На приглашение Магомеда-Оглы вместе поужинать Агидель согласилась неохотно. Магомед относился к категории людей, которые никогда просто так ни с кем не встречаются. Но разгадывать причину столь неожиданного и повышенного к себе внимания она пока не стала и в назначенное время приехала в ресторан. Он встретил её в фойе с красивым букетом роз.
– Я очень рад, что такая красивая девушка не отказалась составить компанию уже немолодому седоволосому старику.
– Ваше предложение оказалось своевременным, я как раз собиралась где-то поужинать, — неожиданно для себя солгала Агидель.
Магомед просиял:
– Спасибо за доверие.
Взяв свою гостью под руку, он провёл её через весь зал к балкону, где уже был накрыт стол. Ничего лишнего: устрицы в маринаде, шашлык по-турецки с овощами, фрукты и только что отваренные креветки к пиву.
– Вот видишь, — с гордостью заявил Магомед, помогая Агидель присесть на стул. — Я ещё помню, что тебе нравится больше всего отведать из восточной кухни. Ну разве я не прав?
Агидель ничего не сказала и лишь с признательностью улыбнулась. Стоявший рядом официант разлил по их фужерам шампанское.
– Предлагаю тост, — заговорил Магомед, не сводя взгляда с Агидель. — Пусть Аллах принесёт наконец мир и покой на нашу Родину. Я желаю огромного здоровья твоим родителям и надеюсь, что очень скоро вы увидитесь.
Агидель ничего не оставалось, как выпить до дна и поблагодарить за тёплые слова.
– Спасибо, Магомед-Оглы. Вы правы, мне действительно хочется увидеть и маму, и папу.
Магомед кивнул головой и, осознав, что эта тема навеяла грусть на Агидель, мгновенно сменил тактику.
– У меня и у твоего дяди есть великолепная идея, касающаяся твоего будущего, — хитро улыбаясь, произнёс Магомед.
Агидель сделала несколько глотков шампанского, не скрывая своего удивления.
– Вы меня заинтриговали, Магомед-Оглы. Я, значит, хожу, бьюсь, ищу своё счастье, а оно оказывается под боком.
– Если говорить откровенно, — продолжил Магомед, — мы к тебе с деловым предложением. В наше трудное и опасное время очень важно, дорогая, быть вдалеке от самого страшного. Конечно, у тебя есть работа, друзья, дом. Но сама обстановка остаётся напряжённой. Турция — это как огненная вспышка. То террористы, то гангстеры, то всякого рода радикалы. Никакой спокойной жизни.
Магомед выдержал паузу, какую часто держат учителя на уроках, когда хотят придать значимость сказанному, но в самый последний момент, видя, что Агидель пытается его перебить, он выложил и саму суть «профилактической» беседы:
– Я и твой дядя хотели бы, чтобы ты уехала во Францию. Там тихо и хорошо. Хочешь — лечи людей, а хочешь — занимайся чем-то другим. Например, благотворительностью, сейчас это очень модно. Будешь жить в роскошном особняке на побережье, а рядом построишь свою больницу. Мало одной больницы — построишь десять или двадцать. А там, глядишь, и замуж выйдешь, подаришь своему любимому дяде племянников.
Агидель терпеливо выслушала Магомеда, но высказать свою точку зрения не успела, зазвонил её сотовый телефон.
– Алло.
– Агидель Хафизовна, это Анита. У нас беда. У раненого… —
На секунду Анита замолчала, и из трубки доносились лишь всхлипы.
– Анита, что с раненым, говори же скорее! — буквально закричала в трубку Агидель.
– У него… у него остановка сердца.
Агидель вскочила со стула и побежала к выходу, на ходу давая указания медсестре по телефону.
– Передай реаниматорам, пусть используют все варианты. Ты меня слышишь?
– Да.
– Всё! Еду к вам!
Агидель гнала машину по узким улицам города, не обращая внимания на светофоры, пытаясь сократить путь до больницы. Переходившие проезжую часть пешеходы шарахались в разные стороны, и лишь некоторые грозно махали ей вслед руками. «Нехорошо получилось с Магомед-Оглы, — подумала Агидель. — Бросила одного в ресторане, ничего не объяснив, не попрощавшись. Просто неуважительно. Теперь, наверное, расскажет дяде: вот, мол, какая у тебя племянница». Но осознавая, что сложившаяся ситуация не допускает отлагательств, Агидель не удержалась от вспыхнувших эмоций и произнесла вслух:
– Плевать! Что сделано, то сделано.
Остановив автомобиль у главного входа в больницу, она вбежала в вестибюль и быстро поднялась в операционную. Аппарат искусственного дыхания — самое первое, что бросилось ей в глаза. Он работал, а это значило, что больной жив. Санитарка мыла полы, собирая шваброй разбросанные повсюду пустые ампулы и использованные одноразовые шприцы. За столом сидела медсестра и что-то записывала в тетрадь.
– Жив? — спросила у неё Агидель, ещё не успев отдышаться.
– Жив, Агидель Хафизовна, — радостно сообщила Анита. — Слава Аллаху, жив. Честно говоря, мы думали, что всё кончится плохо. Если бы не Рустам…
– А где же он сам?
– В ординаторской. Наверное, курит. Переволновался.
Агидель тихо открыла дверь. Реаниматолог Рустам сидел в кресле с закрытыми глазами.
– Рустамчик, ты спишь? — почти шёпотом спросила она.
Тот открыл глаза и протёр ладонями лицо.
– Проходите, Агидель Хафизовна. Извините, кажется, я заснул.
– Спасибо тебе, Рустам. Мне Анита рассказала, что тебе досталось.
– Да, действительно. Такого давненько не было. Последний раз я реанимировал полгода назад.
– Как ты думаешь, что послужило причиной? — спросила Агидель.
– Судя по всему, болевой шок. Хотя сейчас трудно об этом говорить. Ведь он почти не приходил в сознание. Случай довольно тяжелый, и то, что нам удалось вытянуть его с того света, это ещё не значит, что такого больше не повторится.
Агидель согласно покачала головой:
– Всё равно спасибо. Ты лучший.
Рустам устало улыбнулся:
– Это моя работа.
Глава 15
Яркий солнечный свет на мгновение ослепил Владимира и заставил зажмуриться. Появившиеся слёзы медленно стекли по щекам, исчезнув в проросшей щетине. Первое, что он увидел, когда с трудом приоткрыл тяжёлые, словно свинцом налитые веки, это висящий на стене матерчатый флаг красного цвета с вышитым полумесяцем и маленькой звездой. Сама комната была небольшой, с высоким потолком и окрашенными в белый цвет стенами. У самого окна стоял стол. Кроме настольной лампы и раскрытой тетради на нём размещались какие-то приборы и аппараты со светящимися, как у телевизора, экранами. То, что он находится в больнице, Владимир понял, когда приметил у окна стойку с капельницей. «Значит, я жив», — мелькнуло в его голове. Неожиданно раздался щелчок замка открывающейся двери. Вошла молоденькая медсестра, держа в руках несколько коробок с лекарствами. Положив их в шкаф, она села за стол и стала что-то записывать в журнале. Именно в этот момент он надрывно закашлял. Девушка вздрогнула, посмотрела на Владимира и быстрым шагом вышла в коридор. Вернулась она уже не одна, а с молодой высокой и красивой женщиной на вид лет тридцати. Черты её лица говорили о том, что она, скорее всего, чеченка. С Владимиром женщина заговорила на русском языке, совершенно чисто и без какого-либо акцента.
– Проснулся?! Ну вот и хорошо. Сейчас девочки накормят тебя вкусным обедом, а когда ты немного окрепнешь, я приду снова, и мы поговорим. Хорошо?
Владимир ничего не ответил. Не было сил. Но от её слов ему стало теплее на сердце. Предчувствие чего-то плохого пришло чуть позже, когда попытка пошевелить ногами закончилась страшной болью в спине. Владимир заскрипел зубами и покрылся потом. Заметив это, дежурившая медсестра торопливо вскрыла ампулу, наполнила содержимым шприц и, удерживая подёргивающуюся руку Владимира, вколола иглу в вену. Боль отпустила, но не до конца. Весь остальной день он, напрягая память, старался вспомнить подробности того страшного боя, во время которого потерял всех своих бойцов и по какой-то случайности остался в живых сам. Каждая ночь становилась для него испытанием, он словно проваливался в пропасть, где, упав на самое дно, отчетливо видел силуэты своих ребят. Они по очереди виновато произносили: «Прости, командир, мы не хотели умирать, просто так получилось». Просыпаясь, он больше не закрывал глаза до самого рассвета. Днём иногда в палату приходила та самая молодая женщина, очевидно, являющаяся врачом. Она затевала с ним разговор, но всякий раз, не услышав от него ни одного слова, уходила, обещая прийти вновь. В один из дней, выбрав момент, когда в палате кроме него и медсестры никого не было, Владимир движением руки подозвал девушку к себе.
– Тебя как зовут? — сиплым голосом спросил он у неё.
– Анита.
– Скажи, Анита, где я?
– Не волнуйтесь, вы в больнице. Вам пока нельзя разговаривать.
– Я знаю, что я в больнице, — приподняв голову, произнёс Владимир. — А где находится ваша больница? В Чечне?
– Нет, что вы.
– Тогда где? — настойчиво переспросил Владимир.
– В… Турции, — испугано пролепетала девушка. — Город Батман.
Он опустил голову на подушку, тихо пробормотав:
– Какой ещё… к чёрту Батман.
Глава 16
Спустя две недели Владимира из реанимации перевезли в одноместную палату. Каждое утро к нему заходили врачи. Часть из них говорили на русском языке, но в основном, очевидно, на турецком. Они осматривали послеоперационные швы, что-то записывали в журнал и давали медсестре какие-то указания. А уходя, кивали ему головой, очевидно, прощались. Но судя по сочувствующему выражению их лиц, Владимир понимал, что дела у него обстоят отвратительно и ходить на своих ногах он уже вряд ли когда сможет. Он их совсем не чувствовал. Так прошел месяц. Ежедневно дежурившие медсестры на несколько минут переворачивали его набок. Через некоторое время Владимир делал это сам с помощью рук. Неоднократно прокручивая в голове разговор с медсестрой по имени Анита, он сделал вывод, что кто-то спас ему жизнь. Но кому это понадобилось и почему его переправили именно в Турцию, для него оставалось непонятным. И лишь единственный вопрос, который заставлял серьёзно задуматься, преследовал Владимира постоянно: «А если это плен? Сейчас немного подлечат и начнут тянуть информацию». Сразу припомнился висевший на стене турецкий флаг. «Значит, это будут турецкие спецслужбы», — думал Владимир. Стоп! Эта женщина… Ну эта, которая постоянно заходит к нему в палату, смотрит и молчит. Как бы приглядывается, прощупывает. Она наверняка одна из них. По крайней мере, на врача она совсем не похожа. После этих раздумий Владимир принял решение держать язык за зубами и ни с кем ни о чём не разговаривать.
А врачи усердно занимались лечением Владимира. Заканчивались одни уколы, и на следующий день назначали другие, затем таблетки и разные процедуры. Два раза в неделю возили в расслабляющий душ. Однако положительных результатов это не принесло. В одну из ночей, когда в больнице наступила тишина и все спали, Владимир вспоминал о доме: о том, как в самый последний день перед отъездом сообщил жене, что уезжает в очередную командировку, как успокаивал её, плачущую, обещая, что ничего с ним не случится. И эти режущие по сердцу слова дочери: «Папа, ты только береги себя, я буду тебя ждать». Владимир, стиснув зубы, заплакал. Он уснул почти под утро. Ему приснилась холодная ночь, моросящий дождь вперемешку со снегом и его бойцы. Они стояли перед ним в строю и, поёживаясь от холода, смотрели прямо в его глаза.
– Так вот получилось, ребята, — в сонном бреду заговорил Владимир. — Кому же, как не мне, помнить о вас… и маяться. Вы уж меня, братки, простите, что не могу я к вам подойти и обнять вас. Ноги… не ходят проклятые. — Владимир в полудрёме приподнял голову с подушки, словно вглядываясь сквозь темноту:
– Славка. Ты, что ль? А я, грешным делом, подумал, что ты убит. А где же Николай? Что-то я не вижу его среди вас. — Владимир вытянул руку, будто что-то хотел нащупать перед собой. — Я сейчас, только включу свет. Свет! Включите кто-нибудь свет!
Владимир проснулся от собственного крика и, не успев толком открыть глаза, почувствовал, как чья-то тёплая ладонь прижалась к его лбу. При тусклом свете дежурной лампы он увидел силуэт женщины. Она вытерла салфеткой вспотевший лоб Владимира и бережно поправила сбившуюся подушку. Владимир узнал её.
– Тебе, наверное, приснился страшный сон? — тихо спросила она у Владимира. — Так бывает. Мне тоже иногда снятся плохие сны. Всё будет хорошо.
Владимир ничего не ответил.
– Завтра сделаем рентген, — несмотря на его молчание, продолжила она. — Если снимки подтвердят, что операция прошла успешно, проведём мануальную терапию. Вы же хотите встать на ноги?
Услышав эту фразу, Владимир обратил на неё взор.
– Вы… серьёзно? — спросил он.
Она улыбнулась:
– Конечно. Но для этого вам придётся ещё раз в этой жизни научиться ходить, заново. Если вас устраивает такой вариант, тогда нам просто необходимо подружиться. Меня зовут Агидель Хафизовна. Я главный врач этого госпиталя. Спокойной ночи.
Она ушла, а он ещё несколько раз вспоминал каждое её слово. Поняв, что подозрения о её причастности к спецслужбам были ошибочными, Владимир тут же заснул. Ему снился его тихий дворик. Соседки-старушки сидели на скамейке у подъезда, дворник Сан Саныч подметал асфальтированную дорожку, что вела к их дому, и мама… Она стояла к нему спиной и развешивала стираное бельё на верёвку. Эту верёвку когда-то от одной берёзки до другой натянул сам Владимир. Подойдя ближе, он заметил среди стираных вещей свою первую школьную форму, которую они вместе с мамой покупали на школьном базаре. Тогда, меряя пахнувший швейной фабрикой новенький костюмчик, он видел счастливые мамины глаза. Приглаживая руками его худенькие плечи, она приговаривала: «Надо же, в самый раз». И вот, подняв с земли пустой тазик, мама, прихрамывая, пошла к дому. Обогнав её, Владимир встал прямо на тропинке, но она прошла сквозь него. От обиды он закрыл лицо обеими ладонями и громко закричал: «Мама, это же я!»
Глава 17
В дубовую дверь комнаты, увешанной персидскими коврами и картинами великих художников прошлых веков, негромко постучали.
– Входите, — с кавказским акцентом произнёс мужчина, сидевший в мягком кожаном кресле, держа между пальцами дымящуюся толстую сигару.
Появившийся в дверном проёме крепкого телосложения чеченец с широким лицом, небольшой залысиной на голове и одетый в строгий черного цвета костюм, с порога доложил:
– Господин Арчи, все собрались, ждут вас.
– Хорошо. Я уже иду.
В гостиной, на кошме с шёлковыми подушками вокруг расстеленной скатерти с национальными блюдами, напитками и фруктами, расположились почётные гости. Увидев вошедшего хозяина дома, все встали.
– Ас-саляму алейкум ва рахматуЛлахи ва-баракятух, — поприветствовал всех Арчи, приложив в знак уважения руку к сердцу.
– Ва-алейкум ас-салям ва рахматуЛлахи ва-баракятух, — почти хором ответили присутствующие.
– Прошу присесть или прилечь, как вам будет удобно, — учтиво пригласил Арчи, сам усаживаясь на мягкий потник.
Ещё около минуты все рассаживались. Арчи тихо кашлянул в кулак, чем, несомненно, обратил на себя внимание, и начал основную речь.
– Я надеюсь, что вопросы, которые мы обсудим, внесут ясность в наши, как и прежде стабильные, отношения. Хочу сказать, что созданные нами учебные базы для воинов ислама уже оправдали своё значение и принесли положительные результаты. В этом, бесспорно, есть ваша заслуга, дорогие друзья. Карающий меч Аллаха будет беспощадно уничтожать тех, кто посягнул на честь мусульман. Однако все вы знаете, какая тяжелая участь постигла Ичкерию. Являясь представителем чеченского народа, я не умоляю о помощи, а лишь прошу вновь объединиться, чтобы спасти веру и не дать политической заразе распространиться вглубь исламской религии. Одновременно с этим я пригласил вас, чтобы поговорить о весьма выгодных ценах на нефть, способах её доставки до перерабатывающих заводов. А также о высоких процентах, которые приятно пополнят ваши счета уже через месяц. Купив мою нефть, вы сможете выгодно перепродать чёрное золото либо превратить его в бензин, выручив при этом миллионы долларов. Я понимаю, что вас интересует моя окончательная цена. Ну скажем, восемнадцать долларов за баррель.
Шейхи переглянулись. Их личные переводчики дословно нашёптывали им на ухо последние слова Арчи. Сейчас, глядя на своих гостей, Арчи делал большую ставку на афганцев — у них есть опыт войны. За последнее время начали возникать проблемы национального характера. Молодёжь Чечни, когда-то рьяно взявшаяся за оружие, стала разочаровывать его. Часть из них вернулась домой, другая часть погибла, не имея навыков боевых действий. А этих хлебом не корми, дай только повоевать. Главное, чтобы они унюхали запах крови. Им только скажи, что нужно воевать с Россией, и они бросят всё: ослов, жён, детей. Зубами будут рвать. Оглядев пристальным взглядом своих гостей, Арчи продолжил своё послание:
– Я продам вам недорого качественную нефть, возьму на себя вопросы доставки, при этом прошу только об одном: увеличить количество воинов, готовых взять в руки оружие и воевать за Ичкерию. Мы нуждаемся в вашей помощи.
Поочерёдно представители Таджикистана, Афганистана, Йемена, Марокко и Ливана выразили своё согласие в активизации пополнения своими воинами отряда Хаттаба. Следом за ними, учитывая положительные договорённости по нефти, решили помочь шейхи из Кувейта, Иордании, Египта и Турции. Представители этих государств имели отлаженную связь с организациями по миграции граждан Канады, Германии, Франции, Швеции, Латвии и Литвы, которые охотно становились наёмниками. Арчи остался довольным результатами проведённой встречи. Подняв фужер, он громко воскликнул:
– Аллаху Акбар!
Все подхватили: «Аллаху Акбар!»
Увидев заискрившиеся глаза гостей, Арчи подозвал Магомеда:
– Обсуди с ними безопасные маршруты поставки нефти до их нефтеперегонных заводов, особенно удели внимание срокам оплаты. Дай им номера счетов, которые у нас открыты в Мюнхене и Париже на имя Агидель. И не забудь, развлеки их по полной программе, а я ненадолго отлучусь в кабинет.
Телефонный звонок, который ожидал Арчи, раздался через минуту после того, как он присел за рабочий стол.
– Алло, я слушаю.
– Ас-саляму алейкум, дорогой Арчи.
Зная, кому принадлежит этот голос, Арчи не стал называть собеседника по имени.
– Ва-алейкум ас-салям.
– Я рад слышать тебя, уважаемый, — донеслось из трубки. — Надеюсь, что гости не огорчили моего друга?
– Нет, нет, слава Аллаху, всё прошло хорошо.
– Ну что ж, я очень рад. — Выждав небольшую паузу, собеседник продолжил: — Нам нужно встретиться, есть важный разговор. Сколько тебе надо времени, чтобы доехать к прежнему месту встречи?
– Полтора часа, — быстро произнёс Арчи.
– Хорошо, я жду.
Послышались короткие гудки. Арчи положил трубку, достал из кармана носовой платок и, тяжело вздохнув, вытер образовавшуюся на лбу испарину. Ехать предстояло к границе
Грузии. Чем для него закончится эта поездка, он не знал, но в одном был уверен точно — не поехать нельзя.
Глава 18
Утро было солнечным и тёплым. Потянувшись в постели, Агидель откинула одеяло, немного посидела на краю кровати и, нырнув ногами в свои любимые тапочки, пошла в ванную. Приняв душ, она села завтракать, мысленно составляя план предстоящего рабочего дня. «Необходимо сделать рентген раненому, которого привёз Магомед-Оглы. И если результаты оправдают мои надежды, тогда можно приступать к самому главному: выбрать правильное лечение и попытаться поставить его на ноги», — пережёвывая бутерброд, размышляла Агидель.
Не прошло и часа, как она уже находилась в больнице. Позвонив в рентгеновский кабинет и предупредив о том, что к ним привезут больного, Агидель направилась в хирургию. Георгия Вартановича застала за приёмом пищи.
– Здравствуй, Георгий.
– Доброе утро, Агидель Хафизовна. — Он пересел на жёсткий стул, уступив ей мягкое кресло. — Присаживайтесь, пожалуйста.
– Георгий, я хочу попросить тебя присутствовать на одном мероприятии, — сказала Агидель. — Сейчас повезём на снимки того мужчину, которого ты оперировал, с огнестрельным ранением.
– Да-да, я помню, — подтвердил Георгий. — Что от меня требуется?
– Прежде всего, чтобы ты лично руководил этим процессом. Потому что если что не так, то нам опять придётся мучить больного транспортировкой по этажам.
– А.… понял, хорошо, — согласился Георгий и тут же вопросительно посмотрел на Агидель: — Вы… думаете, что он сможет ещё ходить?
Агидель безрадостно вздохнула:
– Ты знаешь, мне почему-то очень этого хочется.
– На всё воля Аллаха, — немного растеряно произнёс Георгий. — Значит, будем надеяться.
Владимир проснулся от негромкой восточной мелодии. В палате копошилась медсестра, перекладывая из коробок в шкафы какие-то пузырьки. Увидев, что Владимир открыл глаза, она поставила на столик рядом с кроватью поднос с завтраком.
– А я уже хотела тихонечко разбудить вас. Сейчас обязательно покушайте, а через двадцать минут поедем на рентген. Можете считать, что это будет ваша первая прогулка. Пойду подготовлю каталку.
Отказываться от еды Владимир не стал, и после того, как медсестра вышла из палаты, он, взяв тарелку, принялся жадно есть манную кашу. Весь подъём на грузовом лифте и путь до рентген-кабинета занял около пяти минут. Боль давала о себе знать, когда приходилось менять позиции при съёмке, и ему ничего не оставалось, как только скрипеть зубами и морщиться. Перед сном Владимира искупали. Он радовался горячей воде и запаху шампуня, словно ребёнок. Все это напомнило о доме. Старенькая медсестра-хозяйка обтёрла его махровым полотенцем, переодела в чистое белье и повезла в палату. После таких прелестей жизни Владимир уснул мгновенно. Приснившийся сон был сумбурным. Сначала он встретил плачущую дочь, затем куда-то бежавшую по ночной улице жену, а напоследок мимо него парадным маршем прошли все его погибшие бойцы. Он проснулся от прикосновения к его плечу чьей-то руки.
– А… что…
Владимир открыл глаза и увидел у своей кровати Агидель Хафизовну.
– Простите, что разбудила, — тихо сказала она. — Мы посмотрели рентгеновские снимки, и я решила, что вы должны знать о результатах. В связи с повреждением позвоночника у вас паралич всей нижней части туловища. Обычно с таким диагнозом люди передвигаются только на инвалидных колясках, но… — Агидель поправила рукой очки. — Я предлагаю вам побороться за свою полноценную жизнь. Будет очень трудно. Если вы готовы к этому испытанию, я сделаю всё от меня зависящее.
Владимир не знал, почему эта девушка всячески старается вселить в него хоть какую-то надежду, но он видел её глаза. В них Владимир разглядел необыкновенную искренность. И быть может поэтому он ответил ей:
– Я согласен.
Глава 19
К условленному месту Арчи приехал специально раньше назначенного времени. Он вышел из машины, закурил сигару и, глядя на дно ущелья, где бурно протекала горная река, мысленно готовился к предстоящему разговору. И хотя поводов для волнения не было, Арчи чувствовал внутри себя маленькую нервозность. Наверняка речь пойдёт о проведённой Басаевым и Радуевым операции в Будённовске. Заезжать в этот город не входило в их планы, но по ряду причин это произошло, и никуда от этого не денешься. Главное, что выделенные на данное мероприятие деньги оправдали своё назначение. Неожиданно его размышления прервались. Он уловил за своей спиной слабый шум двигателей подъезжающих машин. Черный «Мерседес» в окружении трех «БМВ» остановился в шагах десяти от Арчи. Семеро телохранителей, вооружённых до зубов, мгновенно рассредоточились вокруг автомобиля. Задняя пассажирская дверь, негромко щёлкнув замком, плавно открылась, и из салона вылез седоволосый кавказец. Они направились друг к другу и встретились, как полагается по национальному обычаю, обнявшись.
– Ас-саляму алейкум, Арчи.
– Ва-алейкум ас-салям, Аслан.
Гость поправил на своей шее шёлковый шарф и, подняв воротник плаща, жестом руки пригласил Арчи прогуляться вдоль обрыва.
– Мне приятно, Арчи, что у нас нет причин, которые бы помешали нам решать сообща наши дела, — спокойно произнёс премьер.
– Благодарю за доверие, — искренне сказал Арчи. — Кому, как не вам, знать о моей преданности Ичкерии.
Аслан остановился и, развернувшись к Арчи, положил ему на плечо свою руку.
– Я знаю, дружище. В эти трудные дни твоя поддержка для Ичкерии — как глоток свежего воздуха. — Они не спеша пошли дальше.
– На переговорах в Кремле ничего кроме политического давления мы не ощутили. — Премьер провёл ладонью по своей голове, пропуская пряди седых волос между пальцами. — К тому же я понял, что отсоединения от России нам никогда не видать. Причина этому одна — нефть. Она, словно жирный кусок мяса, манит к себе всех шакалов. Моя надежда на поддержку американцев провалилась. Что дала их миссия по правам человека — так, одна болтовня. Надо приступать к конкретным действиям. Свяжись с Басаевым, пусть он продумает, как побольнее ужалить Москву. Я понимаю, доставлять туда взрывчатку проблематично, поэтому лучше всего это будет сделать через «шахидок». Спецслужбы больше обращают внимание на транспорт, а человеку, особенно женщине, легче доехать до любого города. Пусть взрывают всё подряд: машины, театры, школы. Как говорили наши предки, если у быка вырвать сердце, он по инерции пробежит ещё несколько метров, а потом обязательно рухнет. Подсчитай, какие для этого потребуются расходы, и сообщи мне.
– Все сделаем, Аслан, — сказал Арчи, провожая собеседника к машине.
Они обнялись и попрощались. Кортеж рванулся с места, оставив после себя облако пыли. Нужно было возвращаться к своей машине, но ноги Арчи почему-то не желали идти совсем. Слишком хорошо он знал этого человека. После таких встреч на свежем воздухе некоторые его собеседники прямиком улетали на небеса, садясь в свои машины. Поворачиваешь ключ зажигания — и ты уже на пути к Аллаху. Постояв ещё минут десять, Арчи подошёл к «Вольво», открыл дверцу, сел на мягкое сиденье и дрожащими пальцами повернул ключ зажигания. Но ничего страшного не произошло. Мотор фыркнул и застрекотал в рабочем режиме. От облегчения Арчи откинул голову на подголовник и, вытерев ладонью выступивший на лбу пот, набрал телефонный номер.
– Это я. Найди мне срочно Ризвана, пусть свяжется со мной. Для него есть работа.
Глава 20
Утром следующего дня две медсестры переложили Владимира на каталку и повезли по коридорам больницы. Небольшое помещение, в котором они оказались, было уютным. Вдоль стен располагались спортивные тренажёры, на подоконниках в горшках росли декоративные цветы, на полу мягкий ковёр. Владимир продолжал разглядывать комнату, когда вдруг за спиной услышал знакомый женский голос, принадлежащий, как ему показалось, Агидель.
– Спасибо Анита, здесь мы справимся сами.
Владимир не ошибся. Это действительно была она. Вместе с ней находился мужчина крупного телосложения, средних лет, по национальности, предположительно, турок.
– Познакомьтесь, — Агидель указала Владимиру жестом руки на мужчину. — Это врач, мануальный терапевт Амир Джабраилович. Некоторое время он будет заниматься вашим лечением.
Тот приветливо улыбнулся и кивнул головой. Владимир молча смотрел на них по очереди. Агидель что-то произнесла коллеге на английском языке и ушла. Запах миндального масла быстро распространился по комнате. Турок с осторожностью перемещал по позвоночнику Владимира цепкие пальцы, обходя послеоперационные швы. Поначалу Владимир боли не почувствовал, но через несколько минут она дала о себе знать. Зажатый словно в тиски, он не стеснялся в выражениях и скрипел зубами. Турок никак на это не реагировал, наверное, потому что не знал значения этих слов. И так каждый день, неделя за неделей Владимира поднимали в массажный зал, откуда, измотанного и озлобленного, привозили обратно в палату, где он мгновенно засыпал. Агидель в течение последующих рабочих дней неоднократно проверяла его состояние, расспрашивала Владимира о самочувствии, но так и не дождавшись ответов на свои вопросы, уходила с грустью на лице. Однако если она вдруг не приходила на обход, Владимир по непонятной причине нервничал и прислушивался к шагам, которые доносились из коридора.
Прошло около трёх месяцев. Лечение не приносило Владимиру облегчения. Сильные боли в спине изматывали его по ночам и ломали психологически изнутри. От большого количества лекарств и уколов на теле появлялась аллергическая сыпь. Врачи, видя такую реакцию организма, прекращали делать инъекции, но массаж по настоянию Агидель не отменяли. Турок непоколебимо ожидал Владимира и делал всё как полагается. В один из таких дней на Владимира нахлынули полное отчаяние и безысходность. Выбрав момент, когда в палате никого не было, он уцепился рукой за отопительную батарею, сбросил себя на пол и стал подтягиваться на подоконник. До открытого окна оставалось совсем немного, но в последний миг в палату вошла медсестра и, не растерявшись, обхватила Владимира руками. Кроме того она громко закричала и стала звать к себе на помощь. Агидель была среди тех, кто её услышал. Успокоительный укол подействовал быстро, и уже через минуту Владимир лежал спокойно, устремив взгляд на потолок. Агидель присела возле его кровати и с волнением в голосе сказала:
– Я понимаю, вам очень тяжело. Но я уверена, что вы обязательно поправитесь. Только, пожалуйста, больше так не поступайте. Хотя бы потому, что есть люди, которые вытащили вас из объятий смерти. Думаете, они не расстроятся, когда об этом узнают?
После её ухода Владимир злился на себя за проявленную им слабость. Ему хотелось вернуть Агидель, попросить прощения и поблагодарить за всё хорошее, что они сделали для него. «Эх, если бы только я мог догнать её», — подумал Владимир, ударив от досады рукой по стене. Медсестра испуганно встрепенулась.
– Извини, сестричка, — произнёс он виновато.
Размышляя над своей жизнью, Владимир решил, что ему каким-то образом необходимо вернуться в Россию, а там неважно — в глушь, в тайгу, только бы вокруг не было ни единой души.
Глава 21
Не любит Агидель многолюдные сборища, светские вечера, дни рождения и всякие подобные торжества, но сегодня юбилей у Арчи-Оглы. Хочешь не хочешь, а идти надо.
Поэтому выходной день для неё начался с того, что она просматривала свой гардероб, подбирала вечернее платье, подыскивала по цвету туфли, примеряла украшения.
Ближе к вечеру за ней подъехал на машине водитель дяди.
Арчи встретил её в гостиной.
– Спасибо, милая, что нашла время и посетила меня. Для старика это великое счастье.
– Я тоже очень рада, — сказала Агидель, протянув Арчи подарок в праздничной упаковке. — С днём рождения, дядя, с золотым юбилеем. Здоровья и долгих лет. Пусть этот скромный подарок вам будет напоминать обо мне всегда.
Они прошли в гостевой зал, где Арчи сразу же представил её своим многочисленным гостям.
– Господа, я хочу познакомить вас с моей очаровательной и любимой племянницей. Я уверен, что многие из вас уже встречались с ней. Агидель одна из тех, кто, несмотря на молодые годы, выбрала для себя священную миссию — лечить людей. Агидель — врач.
Гости, мило улыбаясь, зааплодировали. Стоявшая рядом дама преклонного возраста, помахивая веером, окинула Агидель взглядом с головы до ног, не скрывая своего восхищения:
– Какая милочка. Просто шарм!
Музыканты играли Чайковского, слуги подавали горячие блюда и открывали шампанское. Часа через три, устав от бессмысленных разговоров, Агидель вышла из-за праздничного стола и, прогуливаясь по дому, очутилась в кабинете у дяди. Прохаживаясь по комнате, она рассматривала висевшие на стене картины.
– Это хорошо, что ты здесь, — услышала она за спиной голос Арчи-Оглы.
Агидель обернулась и с улыбкой уселась в его кожаное рабочее кресло.
– Почему?
– Потому что я как раз собирался с тобой поговорить на важную тему.
– Очень интересно! — оживлённо произнесла Агидель. — Я слушаю.
– Видишь ли, — мягко начал Арчи, присев на стоявший рядом диванчик, — в силу своей специфики я занимаюсь делами, которые непосредственно касаются политики. Естественно, возникают нюансы, и приходится принимать самые различные решения. У меня нет от тебя секретов, доченька, и сейчас мы с тобой разговариваем на равных. Как бизнесмен с бизнесменом.
Агидель улыбнулась, но не перебивала дядю.
– Так вот, — продолжил Арчи-Оглы. — Мои люди вытащили из окружения важного для Ичкерии человека и просто моего друга. Слава Аллаху, он остался жив. Большую помощь в этом благородном деле оказала одна очень пожилая женщина, она живет в одном из сёл, у которого всё это и произошло. А тот, кто находится у тебя в больнице, является её сыном. Представляешь? В ту ночь он также прорывался вместе со всеми и был ранен. Из сострадания к старушке моим людям пришлось забрать парня с собой. Сейчас спецслужбы России и Турции проверяют все больницы, чтобы установить местонахождение тех, кто прорвался через это окружение. Я не исключаю, что сегодня или завтра объектом осмотра станет и больница «Красного Креста». Мне бы не хотелось подвергать тебя опасности. Теперь, когда ты всё это знаешь, скажи мне, как себя чувствует наш подопечный?
– Состояние удовлетворительное, — после некоторого раздумья ответила Агидель. — Единственная беда в том, что у него частичный паралич тела. Это из-за повреждения позвоночника.
– Не стоит так огорчаться доченька, — сочувственно произнёс Арчи. — Ты спасла ему жизнь, а это главное. Всё остальное — воля Аллаха.
Агидель печально вздохнула.
– Хочу по нему проконсультироваться со своим коллегой из Японии, — сказала она. — Мы с ним вместе учились в Москве и поддерживаем хорошие отношения. Несмотря на молодой возраст, он пользуется на родине большим успехом. Талантливый хирург и травматолог. Многих поставил на ноги.
Арчи внимательно выслушал Агидель, встал с дивана и подошёл к окну.
– А что, если я найду безопасное место где-нибудь в провинции и человека, который будет за ним ухаживать, — предложил он. — Я уверен, что через какое-то время смогу переправить его домой к матери.
Агидель удивлённо посмотрела на Арчи:
– Дядя, вы же знаете, что я очень уважаю и ценю вас. Но ещё я люблю свою работу. И я испытываю огромное удовлетворение от каждой спасённой в стенах моей больницы жизни. Позвольте мне хоть так оставаться счастливой. А что касается раненого, то я завтра же вывезу его к себе домой.
Первый раз в жизни Арчи увидел Агидель такой вспыльчивой.
– Ну хорошо, хорошо, — мягко перебил её он. — Только пообещай мне обо всём меня информировать.
Агидель радостно улыбнулась и, подойдя к дяде Арчи, обняла его обеими руками.
– Спасибо, дядя.
Она вышла из кабинета, а Арчи ещё стоял у окна и думал о том, что в действительности ему не следует препятствовать её желаниям. Будет хуже всего, если девочка вдруг разочаруется в нём.
Глава 22
Климат страны был настолько тёплый, что Владимир не мог в точности определить, какой идёт месяц. Он искал глазами календари, но так и не нашёл. В газетах, которые приносила с собой медсестра, он ничего прочитать не смог, все они были на арабском. Ужасно хотелось подышать свежим воздухом и увидеть белый свет. Казалось, вся жизнь прошла в этих стенах. Уже два дня ему не дают никаких лекарств, один только врач-турок, как и прежде, по утрам ждёт его с распростёртыми объятиями. Во время массажа Владимир больше не матерился, так как с недавнего времени почувствовал уменьшение болей в спине. Но об этом никому не говорил, боялся сглазить свою большую радость. Шло время. В один из дней в палату вошла Агидель и подозвала к себе медсестру.
– Анита, через десять минут накройте его полностью простынёй и перевезите к запасному выходу. Я буду ожидать вас внизу. И не забудьте взять с собой чемоданчик с медикаментами.
Огромных опасений за свою жизнь у Владимира не было и, если они решили передать его спецслужбам, он уже был готов к такому повороту событий. Быстро собрав необходимое, Анита сделала всё как ей сказала Агидель, и повезла Владимира к лифту, на котором он каждое утро путешествовал в массажный зал. Его вывезли на улицу. Владимир ощущал, как колёса каталки натыкаются на мелкие камушки. В помещении, куда его завезли, присутствовал слабый специфический запах, совсем непохожий на запах больницы. И когда с лица Владимира откинули край простыни, он понял, что находится в морге. Вдоль стен повсюду располагались морозильные камеры. Два санитара переложили Владимира на носилки, после чего внесли в салон машины, очевидно, принадлежащей похоронной фирме, потому как в ней лежали венки из искусственных цветов. Ни Агидель, ни медсестры Аниты он больше не видел. Ехали около часа. На какой-то момент Владимиру показалось, что машина носится по кругу, но после следующего поворота она притормозила, и до него отчётливо донёсся скрип открывающихся металлических ворот. Проехав ещё немного, катафалк плавно остановился. «Ну вот, ты и приехал…» — с внезапно проявившейся злостью на самого себя подумал Владимир. За распахнувшимися дверями машины появились те же самые санитары. Не проронив ни слова, они на носилках понесли его по берёзовой аллейке, растущей во дворе большого двухэтажного дома. Особняк находился в самом центре сада, где в большом количестве рос виноград. Всё это выглядело достаточно красиво, но с другой стороны, Владимир оказался в замешательстве. «Неужели чтобы пытать, а затем убить, нужно привезти меня сюда», — размышлял он, продолжая бегло разглядывать местность. Вдруг у самого входа в дом он увидел Агидель. Она быстрым шагом пошла впереди санитаров, показывая им дорогу. Судя по тому, с какой лёгкостью она ориентируется в этом доме, Владимир уже не сомневался, что Агидель здесь не впервые. Его занесли в просторную комнату и, положив на кровать, на некоторое время оставили одного. Воспользовавшись такой ситуацией, Владимир осмотрелся по сторонам, изучая обстановку комнаты. Подобранная со вкусом мебель сочеталась с цветовой гаммой обоев. На полу ковры, на стеллажах аккуратно уложены книги, видеокассеты и компакт-диски. На круглом столике, кроме ноутбука, стопочкой лежат какие-то документы, канцелярские принадлежности и стоят фигурки в виде зверей.
От всего этого исходило удивительное спокойствие, которое, несомненно, чувствовал Владимир. Агидель тихо вошла в комнату с букетом цветов и, мельком глянув на Владимира, поместила цветы в кувшин с водой. Владимир наблюдал за ней, чуть прищурив глаза, чтобы в любой момент притвориться спящим. Раздвинув по сторонам оконные шторы, она буквально впустила в комнату солнечные лучи. Присев на мягкий стул рядом с кроватью, где лежал Владимир, Агидель еле слышно спросила:
– Вы спите?
Владимир перевёл на неё взгляд.
– Зачем вы меня сюда привезли? — сухо спросил он.
– Я решила, что вам необходимо сменить обстановку.
– Ну и зря, — холодно бросил он. — Вы, наверное, забыли, что я не хожу на своих ногах в туалет?!
Агидель сделала серьёзное лицо.
– Нет, не забыла. Но я позабочусь и об этом.
Он хладнокровно перекинул взгляд на стену.
– Пойду, приготовлю ужин, — сказала она. — А вы, — она положила рядом с ним несколько глянцевых журналов, — можете немного почитать. Они на русском языке.
После того как Агидель вышла из комнаты, Владимир попытался оценить ситуацию, в которую попал. Причина его местонахождения здесь для него оставалась пока неизвестной. Он допускал, что некоторые заинтересованные люди надавили на Агидель и вывезли его сюда для основной работы. Тут они могут делать с ним что угодно: резать, душить, вводить психотропные препараты. И что-либо против этого предпринять он был бессилен. Ведь, в сущности, для него это был плен. И оставалось только одно — ждать смерти.
Глава 23
Сигнал будильника, похожий на жужжание напившегося за ночь человеческой крови комара, всё-таки разбудил Агидель до конца. Было семь утра. «Пора вставать», — подумала она. Через час приедет Амир. По её просьбе он продолжит лечение раненого у неё на дому. Тихо войдя в комнату своего гостя, Агидель положила в вазу с водой только что сорванные в оранжерее цветы. Она уже хотела выйти, но с удивлением обнаружила, что её раненый не спит, а вернее, лежит с открытыми глазами. Агидель подошла к нему и, встретившись с ним взглядом, улыбнувшись, произнесла:
– Доброе утро.
Он сделал вид, что не слышит.
– Знаете… — прервав его молчание, сказала Агидель. — Некоторое время нам с вами придётся жить под одной крышей. Может быть, вы назовёте мне своё имя?
Не дождавшись ответа, она взяла стоящую под кроватью «утку» и пошла к двери, но неожиданно услышала за спиной:
– Меня… зовут Владимир.
Агидель остановилась и, развернувшись, подошла к нему.
– Вот видите, оказывается, всё так легко и просто, — сказала она. — Может, мы перейдём на «ты» и подружимся?
Владимир одобрительно кивнул.
– Сейчас приедет Амир Джабраилович, — уже более уверенно заговорила Агидель. — С сегодняшнего дня он начнёт проводить с тобой новые упражнения. Возможно, через некоторое время после них ты сможешь сидеть. А если ты сможешь сидеть, значит, сможешь и передвигаться с помощью рук. Например, на кресле-коляске.
– Вряд ли, — сказал Владимир.
– Надо попытаться, — настоятельно заявила Агидель. — Хочу сказать, что Амир замечательный специалист. В своё время его пациентом был сам Саддам Хусейн. У того тоже была огромная проблема с позвоночником. Да, придётся тяжело. А разве есть другой выбор?
Владимир уже был готов сказать ей: «Какое тебе дело до моей жизни», но в самый последний момент сдержался:
– Хорошо. Я попробую.
Вскоре приехал Амир и сразу же приступил к делу. Сначала он с осторожностью стал по очереди сгибать и разгибать ноги Владимира в коленях и в области тазобедренных суставов. Затем врач разогрел на плитке пахучую жидкость, налил её на спину Владимира и начал активно втирать её в позвоночник, не обращая внимания на стоны последнего. Всё это продолжалось около часа. После чего турок отрегулировал кровать так, чтобы Владимир постоянно находился в полу сидячем положении. Жестами рук Владимир стал ему объяснять, что сидеть не может из-за сильных болей в спине, но тот был непреклонен. Владимиру ничего не оставалось, как подчиниться.
Турок уехал. Агидель сделала Владимиру обезболивающий укол и, накормив завтраком, уехала в больницу, пообещав, что скоро вернётся. Оставшись один, Владимир включил телевизор, но пролистав телевизионные каналы, так и не нашёл среди них трансляций на русском языке. Отбросив пульт, он закрыл глаза и постарался оживить в своей памяти лица жены и дочери.
«Интересно, что им сообщили обо мне? — думал Владимир. — Наверное, сказали, что так, мол, и так — пропал без вести. Ведь прошло уже очень много времени. Этого достаточно, чтобы считать меня погибшим». Незаметно для себя он уснул, а когда проснулся, услышал доносящийся через раскрытую дверь голос Агидель. По всей вероятности, она разговаривала с кем-то по телефону. Ужинали они вместе, Агидель поставила рядом с ним столик, принесла горячее блюдо из индейки, овощи, фрукты. Владимир больше молчал и слушал её. Она же без устали говорила на разные темы: о новостях в кино, о литературе. Затем рассказала о своих родителях, коллегах. И чем больше Владимир её слушал, тем сильнее ощущал открытость души этой девушки. Даже за такой маленький период общения у него не осталось и следа недоверия к ней. Он уже хотел расспросить её как он попал к ним в больницу, кто его туда привёз, как вдруг неожиданно появилось одно обстоятельство. Оно остановило Владимира на пути к их взаимопониманию. А случилось вот что. Держа в одной руке блюдце, а в другой чашечку с кофе, Агидель, отпив глоток, с интересом спросила:
– Скажи, Володя. Насколько я понимаю, ты не мусульманин?
– Нет, — ответил он.
– Тогда почему ты воевал на стороне моджахедов?
Владимира словно окатили ледяной водой.
«С чего вдруг она решила, что я воевал на стороне боевиков, — молниеносно подумал он. — Может, шутит? Да нет, не похоже, слишком серьёзное лицо и серьёзный вопрос».
– Ладно, можешь не говорить, — прервав его молчание, сказала Агидель. — В конце концов, это дело сугубо личное. Мне хочется лишь одного, чтобы ты вновь встал на ноги.
Всю ночь Владимир не спал, анализируя каждое слово, сказанное Агидель. Если раньше, до этого разговора он предполагал, что остался в живых случайно, то теперь он так не считал. Вывод определился после часовых раздумий: по каким-то причинам его приняли не за того человека. Возможно, скоро всё прояснится и тогда… тогда они поймут, что ошиблись. «Что же делать? — усердно думал Владимир. — Рассказать Агидель, кто я на самом деле? И как она на это отреагирует? Может, возьмёт телефон и начнёт кому-то названивать. А потом придут моджахеды и, вытащив меня из дома, со злостью пристрелят». Так или иначе, развязка неминуема, и Владимир стал к ней готовиться.
Глава 24
Утром, подъезжая к больнице, Агидель увидела у входа дядю Арчи. Она вышла из машины и направилась прямиком к нему.
– Ас-саляму алейкум, дядя. — Женщина обрадовалась встрече и поцеловала родственника в щёку.
– Ва-алейкум ас-салям, доченька.
– Что-нибудь случилось? — поинтересовалась Агидель, взяв Арчи-Оглы под руку.
– Вот, ругать тебя приехал, — шутя и с улыбкой сказал он, обняв её. — Совсем не звонишь. Заставляешь старика волноваться. — Несмотря на суровый вид, в его голосе проскользнула присущая характеру дяди доброжелательность.
Агидель сделала виноватое выражение лица.
– Очень много работы, дядя, — оправдательно сказала она. — Но я обещаю, что впредь буду звонить чаще.
Он заботливо, как джентльмен взял её под руку.
– Удели мне, дорогая, пару минут, немного пройдёмся по парку. Поговорим о делах.
Агидель, конечно, торопилась, но отказать дяде не могла.
Они неторопливо пошли вдоль кипарисовой аллеи.
– У меня есть к тебе очень важное деловое предложение, — сказал Арчи. — Мне нужен свой человек в Германии, который будет контролировать там мой бизнес. Так, мелочь, — Арчи нешироко развёл руками, словно подчёркивая этим жестом, что там действительно мелочь. — Буквально несколько магазинов, три или четыре ресторана. Вот я и подумал, зачем мне брать кого-то со стороны, если с этим можешь справиться и ты. У тебя не будет никаких проблем. В твоём распоряжении будут все мои счета в банках. А какой в Германии отдых — просто чудо! Хочешь — развлекайся, а хочешь — открывай своё дело. Для меня самое главное — это твоё счастливое будущее и безопасность. Я поклялся твоим родителям, что буду оберегать тебя. Что ты, доченька, думаешь по этому поводу?
– Спасибо за заботу, дядя, — Агидель с трудом подбирала слова, которые не обидят Арчи-Оглы. — Но дело в том, что я пока не собираюсь что-либо кардинально менять в своей жизни. Меня вполне устраивает то, чем я занимаюсь здесь. Тут мои друзья и коллеги. Тут мои больные. Куда мне без них.
Арчи огорчено покачал головой:
– Упрямство — наша наследственная черта, но не забывай, что в круговороте своих дел ты совсем не думаешь о себе. А ведь ты молода, красива. Я ведь желаю тебе только добра.
– Я знаю. — Агидель обняла Арчи-Оглы, прижавшись к его груди. — Никогда не перестану тебе говорить, что ты самый заботливый и очень дорогой для меня человек. Надеюсь, ты не обидишься на меня, дядя?
Арчи заулыбался:
– Нет. Как я могу обидеться на такую добрую девочку.
– Ну вот и хорошо, — остановившись, произнесла Агидель. — Ты извини, дядя, но мне нужно спешить на работу.
– Я понимаю, — сказал Арчи. — Кстати, скажи, как себя чувствует наш подопечный? Тот, которого привёз к тебе дядя Магомед. Наверное, настало время отправить его домой?
О том, что раненого уже нет в больнице, она утаивать не стала и без колебания честно призналась:
– Я перевезла его в другое место.
Арчи удивлённо посмотрел на Агидель.
– Ты вывезла раненого из больницы?
– Да.
– И где же он сейчас?
– Прости, дядя, но я не могу пока тебе этого сказать. Пусть это останется моей маленькой тайной. Сейчас его лечением занимается Амир. Я уверена в положительном результате. Может, для вас это покажется смешным, но я приложу максимум усилий, чтобы он на своих ногах вернулся к себе домой. Наверное, это и будет моим счастьем.
– Ты так считаешь? — сдержанно спросил Арчи.
– Да. Я так считаю.
Агидель была настроена решительно, но дальнейшая напористость ей уже не пригодилась. Ничего больше не спрашивая, Арчи проводил её до главного входа в больницу и, вежливо попрощавшись, уехал.
Рабочий день у Агидель прошёл быстро. Она встречалась с дежурившими в отделениях врачами, участвовала в обходах, беседовала с больными. И уже когда собиралась ехать домой, в её кабинете раздался телефонный звонок. Звонил Амир. Он сообщил, что привёз лекарство для раненого и уже завтра можно начинать курс лечения. Она ехала домой безумно счастливая. Какой же он умница, этот Амир. Ну нисколько она в нём не сомневалась.
Владимир воспринял эту новость без радости, словно испытывал безразличие ко всему в своей жизни.
– Разве ты не рад? — спросила его Агидель.
Он холодно усмехнулся:
– Рад я или не рад, что от этого изменится. Я знаю, что никогда уже не встану. А проводить над собой какие-то медицинские опыты я не желаю. И вообще… — он на секунду запнулся и, глубоко вдохнув воздуха, высказал: — Я совсем не тот, за кого ты меня принимаешь.
Агидель смотрела на Владимира и не могла понять, о чём он говорит.
– Ну что ты на меня смотришь? — сухо бросил он. — Хочешь узнать, кто я такой на самом деле? Хорошо! Я тебе скажу. Я — Власов Владимир, офицер спецназа России! Да, это я и мои товарищи уничтожили боевиков, которые прорывались из окружения. И я ни хрена об этом не жалею. Мне только паршиво на душе, что я вот здесь, пусть даже и калека, а пацанов моих нет в живых. — Он нервно замотал головой. — Теперь ты можешь звонить кому хочешь. И давайте заканчивайте со мной быстрее. Всё равно я больше ничего вам не скажу.
В полной растерянности Агидель вышла из комнаты и направилась в сад. Из слов Владимира она ничего не поняла. «Если всё, что он сейчас сказал, это не бред, тогда для чего Магомеду и дяде нужно было меня обманывать?» Всё же она взяла себя в руки, отключив все эмоции. «Какая теперь разница, кто он на самом деле. Сейчас ему нужна квалифицированная медицинская помощь, и я сделаю для этого всё», — решила Агидель. Как ни в чём не бывало, она вернулась в комнату к Владимиру и предложила ему вместе поужинать. Он ничего не ответил, но ей показалось, что он немного успокоился. Воспользовавшись этим, она принесла ужин: горячий плов, салаты, фрукты.
– Тебе нужно хорошо питаться, — сказала Агидель, решительно пододвинув к нему ближе тарелку с пловом.
Он поколебался, но в конце концов взял ложку и начал есть.
Агидель всё это время сидела рядом с ним и пила кофе. Доев всё, Владимир взглянул на неё и тихо произнёс: «Спасибо».
– Я думаю, — тихо сказала Агидель, — теперь мы можем спокойно поговорить?
– О чём? — спросил Владимир.
– О тебе.
– Всё, что я хотел сказать, я сказал. И терять мне как бы нечего.
– Значит, ты хочешь сказать… — Она не успела договорить, он её резко перебил.
– Да, — подтвердил Владимир. — Я действительно в ту самую ночь участвовал в бою против ваших… людей. Я исполнял свой долг. Погибли все мои товарищи. Как я оказался в этой стране, я не знаю.
– А кто эта пожилая женщина, которая была рядом с тобой, когда тебя нашли? — спросила Агидель. — Мама?
Владимир растеряно покачал головой:
– Я ничего не помню. Да и какая мама, моя мама в России.
Они оба замолчали. Первой прервала молчание Агидель.
– Ну ладно, тебе нужно отдохнуть, — сказала она, принявшись убирать со стола посуду.
Владимир взял её за руку.
– Присядь. Я всё расскажу о себе, и ты поймешь, что мне нет смысла тебе врать.
Она слушала, не перебивая. Он откровенно говорил о жене, о дочери, о родителях и с особым трепетным волнением — о своих погибших товарищах.
– Ну вот, кажется, и всё, — закончил Владимир. — Я понимаю, что ставлю тебя в затруднительное положение, поэтому не принуждаю тебя прикрывать меня. Ты сама решишь, как поступить.
Агидель подошла к окну, молчаливо постояла около минуты и повернулась к Владимиру.
– Тебе нужно отдохнуть, — сказала она. — Завтра приедет Амир. Соберись с силами, нам предстоит очень много потрудиться.
– Какой сейчас месяц? — спросил у неё Владимир.
– Август, — тихо ответила она.
Агидель вышла. Он кропотливо стал вспоминать дату, когда он с бойцами прибыл в Моздок. «Ну да, конечно, это был январь», — сообразил Владимир. Сразу после Нового года — а его он проводил с семьёй — его вызвали в Управление, где объявили, что через два дня он с группой летит в командировку. Получается, что с января он потерялся во времени. Некоторые моменты боя были живы в памяти, но чем всё закончилось, Владимир так и не вспомнил. Странными ему показались и слова Агидель о какой-то старушке, которая якобы была с ним рядом. Все вопросы, заданные им самому себе, оставались без ответов.
Глава 25
Весь процесс подготовки лекарства к использованию занял у Амира совсем немного времени. Владимир, лёжа на животе, смотрел, как турок извлекает из упаковки тоненькие иглы с головками, раскладывая их на салфетку. После этого он смазал спину Владимира какой-то жидкостью и, поджигая зажигалкой верхушки игл, откуда мгновенно начала исходить струйка зеленоватого дыма, по очереди стал втыкать их ему под кожу вдоль позвоночника. Никакой боли, кроме слабого покалывания, Владимир не ощущал. Агидель стояла рядом, наблюдая за действиями Амира. По комнате распространился запах, чем-то напоминающий тлеющую ментоловую сигарету. И хотя Владимир не верил, что вот так просто этот сказочный метод лечения поставит его на ноги, взять и отказаться от него он не мог. Не мог, конечно же, из-за Агидель. Ещё совсем недавно он подозревал её в пособничестве боевикам, а вот сегодня понял, что ошибался. Вчера, выслушав его признание, она не бросилась куда-либо названивать, а утром зашла к нему как ни в чём не бывало, словно ничего не произошло. Несколько дней она каждое утро дожидалась Амира и лишь после окончания процедур сама уезжала на работу в больницу. Владимир, видя, как она разрывается между ним и работой, убедил её, что Амир и он вполне могут обходиться без неё.
Прошло около четырёх месяцев. Никаких положительных изменений в состоянии Владимира не произошло, и единственным утешением для него стало то, что Агидель вечерами вывозила его на коляске к морю. Это стоило для неё большого физического труда, ведь ей приходилось помогать Владимиру пересесть с кровати в инвалидное кресло на колёсах. Как мог он старался помогать ей своими руками, которые, слава Богу, двигались. Между тем их отношения стали более дружескими, они больше общались между собой, вместе смотрели телевизор, читали, обсуждали разные темы. А когда она находилась на работе, Владимир чувствовал необъяснимое одиночество. В такие моменты он всегда вспоминал свой дом, жену, родителей, дочь. Желание их увидеть было огромным, но лишь представив, что они увидят его таким инвалидом, Владимир тут же ощущал, как от обиды сжималось сердце. Успокаивал себя лишь мыслью, что никогда и никто из близких родственников не узнает, каким он стал теперь.
В один из дней Агидель возвратилась домой раньше, и они как обычно поехали к морю. Пришедший в Турцию циклон принёс прохладную погоду. Был конец декабря. На небе сгущались тучи. Агидель подкатила коляску к самой воде, и они оба смотрели, как чайки стремительно выхватывают с мелководья маленьких рыбёшек.
Неожиданно Владимир испытал острое покалывание в ногах.
– Кажется, у меня замёрзли ноги, — сказал он Агидель.
– Всё, уже уходим, — ответила Агидель, разворачивая коляску в сторону набережной… но вдруг остановила коляску и присела перед ним на корточки. — Повтори, что ты сейчас мне сказал, — попросила она.
– Ноги, кажется, замёрзли, — повторил Владимир, не придавая значения её просьбе. Он также не понимал, почему она радостно засмеялась, а из её глаз выступили слёзы.
– Володя, ты хоть понимаешь, почему замёрзли твои ноги?! — воскликнула Агидель.
Он пожал плечами:
– Наверное, от холода.
Агидель согласно закивала головой:
– Они замёрзли, потому что ожили! Ты слышишь?
– Слышу.
Хотя он в тот момент до конца так и не понял, чему она так обрадовалась.
Когда они добрались до дома, Агидель сразу же позвонила Амиру и не скрывая радости рассказала ему о том, что произошло на берегу моря. Приехавший врач-турок осмотрел Владимира и, увидев, что тот действительно может пошевелить пальцами ног, остался очень этим доволен, хотя, судя по лицу, все же не хотел торопить события. Владимиру же казалось, что всё это только сон.
Глава 26
Прошло ещё три месяца. Владимир уже сам без помощи Агидель перемещался из кровати в кресло-коляску и мог один выезжать из дома на прогулки. Курс лечения был закончен, и врач-турок приезжал лишь раз в неделю, осматривал и давал рекомендации по физической нагрузке на позвоночник. Всё это время Агидель в разговорах между Владимиром и Амиром исполняла роль переводчика. Однажды во время такого общения Владимиру показалось, что Агидель не перевела ему последнюю фразу, произнесённую врачом.
Проводив турка до машины, они возвращались в дом.
– Ты не до конца перевела мне слова Амира, — сказал ей Владимир. — Я знаю, что это касается меня.
Она остановилась и посмотрела на него опечаленным взглядом.
– Он сказал… что скоро ты встанешь на ноги и сможешь уехать домой, — с грустью в голосе произнесла Агидель. — Скажи, ты думал об этом?
Владимир замялся:
– Так, иногда.
Агидель подошла к коляске и, наклонившись, поцеловала Владимира. Это было неожиданно для него, и пока он приходил в себя от такого поворота событий, девушка быстрым шагом пошла к дому. Владимир остался в саду. Поступок Агидель оставался для него непонятным, но без сомнения девушку что-то расстроило. Однако осуждать её он, конечно же, не мог. Всё оставшееся время этого дня, Агидель без особого труда находила темы для разговоров, и они болтали до поздней ночи за чашечкой кофе. На следующее утро Агидель, приехав на работу, попросила зайти к себе в кабинет медсестру Аниту. Когда девушка вошла, Агидель предложила ей присесть.
– Анита, я хочу обратиться к тебе с огромной просьбой, — сказала она. — Понимаешь, нужно срочно лететь в Россию, сделать там кое-какие дела. И тут я вспомнила, что ты когда-то об этом мечтала. Ведь так?
Анита улыбнулась и молча закивала головой.
– Ну вот и прекрасно, — сказала Агидель. — Можешь считать, что твоя мечта стала реальностью.
Девушка, не скрывая радости на лице, попыталась благодарить, но Агидель прервала её.
– Спасибо скажешь потом, когда вернёшься, — сказала Агидель. — Хочу тебя предупредить, что эта поездка будет связана с очень важным и ответственным делом. Когда прибудешь в Москву, позвонишь вот по этому номеру, — она протянула Аните визитную карточку, — скажешь, что ты от меня и договоришься о встрече. Человеку, который с тобой встретится, передашь вот это, — Агидель положила рядом с ней на стол металлический армейский жетон. — Скажешь, что я прошу узнать подробности о его владельце. Также попроси предоставить информацию на так называемого Власова Владимира. Выясни где он живёт, узнай хоть что-то о его семье. Ну вот, в принципе, и всё. Летишь сегодня вечером. Деньги и билет я занесу тебе через час. О том, что летишь в Россию, не нужно никому говорить.
Анита взяла лежащий на столе жетон и, убрав его в карман, вышла из кабинета. Агидель была спокойна за Аниту и полностью ей доверяла.
Шли дни. Владимир ежедневно усердно занимался назначенными врачом физическими упражнениями, подтягивался на специально сделанном для него в саду турнике. Как-то раз, ожидая Агидель с работы, он проезжал на коляске по тропинке в саду и остановился у дерева. Растущая в его нижней части утолщённая ветка свисала прямо над головой Владимира. Непонятная внутренняя сила заставила его ухватиться за неё руками. Дальше всё произошло машинально. Подтянувшись вверх, он постепенно стал выпрямлять ноги. Опустевшая коляска произвольно откатилась на несколько метров, и дотянуться до неё уже было невозможно. Из-за физического напряжения на лице у Владимира выступил пот. Коснувшись земли, его ноги судорожно задрожали. Понимая, что он сделал непростительную ошибку, Владимир уж было решил разжать пальцы рук, чтобы упасть на землю, но в самый последний момент, собрав все свои силы, решил устоять на ногах. Встав на ноги, он сделал несколько неуверенных шагов и упал одновременно с криком Агидель, бежавшей к нему навстречу от ворот. От наступившего сильного головокружения подкатила тошнота.
– Ну что ты наделал, Володя! — расстроено сказала Агидель и принялась бегло его осматривать, по-видимому, ожидая увидеть какие-либо ушибы. — Что за самодеятельность!? Ты хочешь меня расстроить?
– Ты видела? — тихо спросил он у неё. — Ну… как я пошёл?
– Видела, — укоризненно произнесла Агидель. — Но обещай мне, что больше никогда не повторишь этого без меня.
– Обещаю.
Но уже на следующий день он с помощью стула проходил небольшие расстояния, цепляясь руками за всё, что попадалось ему на пути: диван, кресла, двери, столы. Агидель наблюдала за его действиями со стороны. Иногда, когда ей казалось, что он непременно упадёт, она срывалась к нему на помощь, но Владимир давал ей знак рукой, что всё нормально.
Вечером приехал Амир. Он не мог поверить своим глазам, и за ужином, когда сидели втроём в гостиной, турок откровенно признался Владимиру, что впервые в своей врачебной практике стал свидетелем победы силы и воли человека. А это, на его взгляд, главнее и важнее всех существующих лекарств.
Прошло две недели. Агидель хотелось быстрее приехать на работу — утренним рейсом возвращалась из России Анита. Позавтракав на скорую руку, Агидель, чтобы не разбудить Владимира, не стала заводить стоящую во дворе машину и вышла на остановку общественного транспорта.
Анита зашла к ней в кабинет после обхода. Несмотря на усталость, девушка выглядела радостной и довольной. Отпивая маленькими глоточками кофе, она с воодушевлением рассказывала о результатах поездки.
– Ты ничего не путаешь? — переспросила её в разговоре Агидель. — Говоришь, что владелец жетона числится пропавшим без вести?
– Да, — утвердительно сказала Анита. — Жетон принадлежит Николаю Смирнову. Пропал без вести в январе прошлого года во время боевых действий в Чечне.
Агидель подошла к окну и, глядя на шумевший в саду фонтан, не оборачиваясь, спросила:
– А что по Власову?
– По Власову я сделала всё как вы мне сказали, Агидель Хафизовна. Выяснила какой город, поехала туда и узнала…
– Что? — нетерпеливо спросила Агидель. — Что ты узнала о нём?
– Больше года назад, так же в январе, он погиб в Чечне. Соседи по месту его жительства сказали, что он был у родителей единственным сыном. После похорон через три дня, не выдержав горя, умер его отец. Мать перенесла второй инфаркт и сейчас еле ходит. Этот Владимир Власов был женат, есть дочь. И я не сказала вам самое главное. Оказывается, Власов и Смирнов вместе воевали в Чечне.
Агидель вернулась к столу и села в кресло.
– Спасибо, Анита. Можешь отдохнуть несколько дней.
Девушка ушла. Раздумывая над тем, что ей рассказала медсестра, Агидель не могла понять одного: если на самом деле сейчас в её доме Власов Владимир, тогда кого же похоронили в России? И каким образом жетон Николая Смирнова находился у Владимира? Она вдруг испугалась от внезапно пришедшей мысли. «Выходит, Владимир не знает, что он как бы фактически похоронен у себя на родине». На мгновенье её охватил ужас. Весь день она ходила по больнице сама не своя, а дорога к дому для неё показалась бесконечной.
Владимир уже при помощи трости гулял в саду, когда увидел у ворот Агидель. Пытаясь скрыть обеспокоенное выражение лица, она стала расспрашивать его о том, как он провёл день и чем занимался. Владимир что-то отвечал ей, но Агидель лишь кивала головой, делая вид, что слушает. На самом же деле она подыскивала в душе слова, чтобы, выбрав удобный момент, сообщить ему о не совсем радостных новостях из России.
Это случилось через неделю. У Агидель был выходной день, и они с Владимиром собирались сходить прогуляться в город. За завтраком Агидель заметила, что Владимир вёл себя очень странно, уклончиво отвечал на вопросы, прятал взгляд и потом вдруг неожиданно сказал:
– Ты знаешь… в этой жизни я очень благодарен тебе, твоим врачам, хирургам и, конечно же, Амиру. Тебе я благодарен вдвойне и обязан жизнью. Мне трудно об этом говорить, но я уверен, что ты поймёшь меня правильно. Я решил уехать. Там мой родной дом, родители, жена и дочь.
Агидель сидела, не шелохнувшись, глядя на Владимира. Появившиеся в её глазах слезы, смывая тушь, сползали по лицу, образовывая чёрные кляксы.
– Когда ты хочешь уехать? — тихо спросила она.
Владимир едва сдерживал волнение.
– У меня нет никаких документов, а без твоей помощи мне их не раздобыть, — сказал он.
Она тяжело вздохнула и закивала головой.
– Я знала, что этот разговор когда-то произойдёт, — сказала Агидель, — и в принципе была к этому готова. Мне тоже нужно признаться тебе кое в чём. Неделю назад мне передали из России информацию, касающуюся непосредственно тебя. С тех пор как ты попал в эту страну, очень многое изменилось в твоей жизни, и я буду откровенна с тобой. В январе прошлого года ты был похоронен в своём городе после гибели в Чечне.
Владимир с удивлением смотрел на Агидель. Она продолжала:
– Твои родители очень тяжело переживали это горе, и твой отец… он не смог без тебя. Через несколько дней он скончался от сердечного приступа.
– Это ложь! — не в силах сдерживать себя крикнул Владимир.
– Прости, — сказала Агидель. — Я не хотела тебя огорчать, но это правда.
Она в подробностях рассказала ему о том, что ей сообщила Анита.
Он, выслушав её, просидел в глубоком молчании около получаса. Затем он вдруг сказал:
– Я понял. Они… вместо меня запаяли в цинк Николая. Тогда перед боем мы поменялись жетонами. Мы часто чем-то менялись. У нас была такая игра. Понимаешь?
– Ты хочешь сказать, что у Николая обнаружили твой жетон и сочли, что он это ты? — удивлённо спросила она.
– Да, я уверен в этом. Цинк очень редко вскрывают, иногда там могут лежать лишь части тела. Но я вернусь и объясню всем, что это ошибка, — не успокаиваясь, сказал Владимир.
– А что ты скажешь своим пузатым генералам? — спросила она. — Что тебя случайно спасли люди Басаева, а потом переправили на лечение в Турцию? Ты это им скажешь?
Он снова замолчал и опустил взгляд.
Агидель подошла к нему и, присев рядом, положила руку ему на плечо.
– Володя, поверь, они даже не будут разбираться и посадят тебя на большой срок. От тебя отвернутся все. Я говорю так, потому что знаю Россию. К тому же, таким необдуманным поступком ты погубишь свою маму. Подумай сам. Похоронив тебя, она уже мысленно похоронила себя, и сейчас, увидев сына живым, её сердце может не выдержать такого шока. Именно поэтому тебе предстоит сделать сложный выбор — вернуться домой, потерять маму и стать изгоем, или остаться здесь, чтобы сохранить себя как личность. Не хочешь здесь, пожалуйста, можешь уехать в другую страну. Иного выхода нет. Я обязуюсь помочь тебе получить любое гражданство на твой выбор. Ты начнёшь жизнь сначала. Отсюда ты сможешь тайно посылать маме и своей семье деньги. У тебя не будет проблем. А хочешь, мы с тобой откроем новое дело, переедем в Париж. Ты ещё найдёшь себя. Соглашайся, Володя.
Владимир словно застыл в глубокой задумчивости.
– А как же мои жена и дочь? — произнёс он тихим голосом, понуро глядя на Агидель. — Без меня им будет очень трудно.
– Сколько лет твоей дочери? — спросила она.
– Скоро восемнадцать.
– Володя, она уже взрослый человек, — заметила Агидель. — Через год-другой выйдет замуж и будет жить своей жизнью. А что касается жены… пойми, что она уже не будет испытывать к тебе тех чувств, какие были раньше. Это сложно и долго объяснять. Но я повторяю ещё раз: тебя никто не просит от них отказываться.
Владимир не мог согласиться с Агидель, что чувства его жены не выдержат испытания временем, но спорить не стал. А вот больное сердце матери, которое может остановиться только лишь оттого, что она увидит его вновь живым, сейчас было для него самым сильным фактором.
– Ты права, — после недолгого раздумья согласился Владимир. — Мне необходимо взять себя в руки. Я, конечно же, там не останусь и никак себя не обозначу. Я только посмотрю со стороны на мать с дочкой и вернусь. Обещаю. Ты поможешь мне?
– Хорошо, — сказала Агидель.
Глава 27
Сентябрь, 1997 год. В Лондонском аэропорту Хитроу было многолюдно. Владимир нервничал и каждую минуту смотрел на световое табло, где светящимися буквами были обозначены авиарейсы «Британских авиалиний». Посадку на рейс Лондон – Москва должны были объявить через несколько секунд.
– В конверте все необходимые документы, — сказала Агидель. — Прости, что летишь с двумя перелётами. Хочу как лучше. В России к пассажирам из Великобритании относятся лояльнее, чем из Турции. Не забудь, у тебя теперь другая фамилия, новое имя и отчество, — слегка улыбнувшись, напомнила она. — Здесь тебя лишний раз никогда с расспросами беспокоить не станут, но в России будь внимательнее. Ты русский, но у тебя гражданство Турции. Не волнуйся, документы настоящие, с ними проблем не будет. На случай если в Москве поинтересуются, с какой целью прилетел в Россию, можешь ответить: по коммерческим делам. Как прилетишь в Москву, сразу найди центральный банк. На твоё имя оформлен валютный счёт. В отеле «Ритц-Карлтон» забронирован номер на твоё имя. Денег тебе хватит, чтобы, ни в чём не нуждаясь, прожить около месяца. Но… я надеюсь, тебе хватит и одной недели.
Владимир понятливо кивнул.
Женский металлический голос, прозвучавший из динамиков, на английском языке объявил о посадке на самолёт. Владимир отчётливо услышал слово «Moscow».
– Да. Это твой самолёт, — сказала ему Агидель.
Он взял дипломат и, обхватив рукой Агидель за талию, притянул к себе. Она не стала этому препятствовать. Владимир поцеловал её.
Вытирая кончиками пальцев появившиеся на лице слёзы, она, всё ещё находясь в его объятиях, стала торопливо говорить:
– Володя, я никогда тебе не говорила, но сейчас мне необходимо это сказать. Совсем недавно я поняла, что ты стал очень дорог мне. Слышишь?! Я прошу тебя, возвращайся назад.
– Конечно, я обязательно вернусь, — сказал он уходя.
Пройдя пропускной контроль, Владимир скрылся в салоне автобуса, который повёз пассажиров к трапу.
Глава 28
Словно проснувшись от страшного сна, Владимир приподнял с колен голову и огляделся. По кладбищу по-прежнему шастали вороны. Со склонившейся над могилой ветки клёна оторвались несколько пожелтевших листьев, они упали Владимиру на плечи. Стряхнув их рукой, он открыл колпачок бутылки и, прильнув губами к горлышку, жадно отпил несколько глотков водки.
Вдруг за его спиной кто-то осипшим мужским голосом произнёс:
– Нехорошо, браток, в одну харю её, родимую, трескать. Может, пригласишь? Помянем твоего кента.
Владимир оглянулся.
Два парня бомжеватого вида лет двадцати пяти, облокотившись на оградку, с наглой ухмылкой смотрели на Владимира. Оба были пьяны.
– В другой раз, ребята, — сказал Владимир и отвернулся.
Грубо дёрнув калитку, внутрь оградки, где сидел на скамейке Владимир, вошёл один из них.
– Ты, никак, брезгуешь, паря? — грубо произнёс он. — Ну ничего страшного, мы люди не гордые. — Он ухватился рукой за горлышко бутылки и потянул её к себе. — Ну-ка дай сюда, фраерок.
Владимир отреагировал моментально. От прямого удара его кулака в сплетенье парень отлетел в угол ограды, но тут же встав на ноги, кинулся на Владимира. Обхватив нападавшего рукой вокруг шеи, Владимир пригнул его голову к земле. Очевидно, чувствуя, что ему не вырваться из крепкого захвата, тот сдавленным голосом крикнул приятелю:
– «Череп», помоги! Сука! Он мне шею ломает!
Владимир лишь мельком увидел, как ловко сиганул к нему через оградку здоровяк, но отпускать первого нападавшего не стал и ещё сильнее сжал тому шею.
Сидевшая в сторожке смотрительница вздрогнула от раздавшегося где-то на территории кладбища хлопка, похожего на выстрел. Вспорхнувшая стая ворон, превратившись в чёрное облако, закружила над погостом, никак не решаясь вновь сесть на излюбленное место.
– Опять гадёныши балуются, — буркнула сторожиха, выходя на улицу.
Вот уже который день пацанята, живущие на окраине города, приходят к кладбищу и, чтобы её напугать, поджигают петарды, бросая их под крыльцо часовенки.
Взяв черенок от лопаты, женщина направилась на тот участок кладбища, где, на её взгляд, и раздался заглушённый звук. Вдруг она увидела как по теплотрассе, прилегающей к самому забору, бегут двое мужчин. Судя по всему, эти люди и сами чего-то испугались. Тут-то она и вспомнила про седоволосого мужчину, который пришёл около часа назад, попросив показать могилку. Так он, вроде, и не возвращался обратно, а пройти мимо неё незамеченным не мог. «Ворота прямо перед окошком, — подумала она. — Точно бы не проглядела». Что-то защемило её больное сердце — не к добру. Как только беглецы скрылись за бетонным забором, она пошла к той могилке, куда провожала недавнего посетителя. Слава Богу, кладбище-то как дом родной. Бывало, что и в темноте рядочки находила. У неё самой половина семьи здесь покоится.
«Ну вот и дошла», — выдохнула она, увидев раскрытую дверцу знакомой оградки.
Сделав ещё шаг, женщина, обомлев, присела на корточки. Прямо у могилы лежал тот самый мужчина, которого она сюда проводила.
– Господи… Исусе… — прошептала сторожиха, безостановочно крестясь.
Заметив, что он зашевелился, женщина, пригнувшись, приблизилась к нему. На груди мужчины кровоточила большая рана. Тяжело дыша, он хватал ртом воздух.
– Сыночек, миленький, да кто же тебя так? — запричитала смотрительница. — Да неужели эти ироды? Видела я их, убегали-то по трубам. Потерпи, родимый, я сейчас вызову «скорую помощь».
Она хотела вскочить и бежать, но он ухватился рукой за её ладонь, положив на неё что-то металлическое. Что это было, она разглядеть не успела, поскольку мужчина сразу же помер.
Телефонный аппарат в сторожке не работал, и ей ничего не оставалось, как выбежать за помощью прямо на проезжую дорогу, ведущую в город. Она была уверена, что кто-то из водителей остановит машину и поможет вызвать врачей. Но все только притормаживали, объезжали её, кто-то крутил пальцем у своего виска, давая понять, что она сумасшедшая. А один даже вышел из машины и, не давая что-либо ей сказать, громко крикнул: «Напоролась, синюга!»
Но мир не без добрых людей. Кто-то из пешеходов забежал к сторожу автостоянки и вызвал милицию, а та уже — и «скорую помощь». До приезда милиции она к тому месту больше не ходила, боялась. Вскоре подъехал милицейский «УАЗик». Тут уж пришлось показать дорожку, без неё они бы долго плутали, а может, и не нашли бы вовсе, ведь протяжённость кладбища триста метров. Стали осматривать тело, доставали всё из карманов покойного и описывали. Быть понятой женщина уже привыкла. Каждую зиму нет-нет да всплывают такие вот «подснежники» на кладбищенской земле, в основном, конечно, бомжи. Из разговора милиционеров она поняла, что мужчина был иностранцем. О том, как он попал на кладбище и что здесь случилось, ей пришлось рассказать в своих показаниях. На место происшествия приехал высокий полковник. Вёл себя важно. Ему доложили, что у одной из могилок обнаружен труп иностранца с огнестрельным ранением и показали найденные у того документы. Он посмотрел их и сразу же отозвал в сторону одного из сотрудников. В ходе разговора они подходили к памятнику, смотрели на фотографию, а затем на лицо покойника. Что и говорить, сходство было, и очень большое. Затем тело почему-то вытащили из оградки и положили на тропинку, а калитку завязали проволокой. Кровь, разбрызганную на памятнике, вытерли тряпкой, вокруг насыпали сухой листвы. Не прошло и получаса, как к кладбищу подъехали несколько иномарок в сопровождении гаишников. Кто-то из стоявших с ней рядом милиционеров сказал: «Консул приехал». Посмотрев на тело, этот самый консул о чём-то стал разговаривать с начальником милиции. Тут прибыл катафалк. Вышедшие из него двое мужчин, поместив труп в большой пакет, положили его в кузов и уехали. Спустя два часа на кладбище никого не осталось. Закрыв ворота за машинами, сторожиха, прихрамывая, пошла к себе в сторожку. У самой двери её окликнул местный участковый Семён Кузьмич. Уж кого, а участкового смотрительница кладбища хорошо знала.
– Привет, Петровна, — поприветствовал он её. — Говорят, что ты звездой у меня на участке стала? — Он снял фуражку и, пригладив поседевшие волосы, присел на скамейку.
– А, Кузьмич. Здравствуй, дорогой. Что-то поздно ты явился, увезли уже. Всё. Опоздал.
– Знаю, Петровна. Я занят был, кражей занимался. А тут стажёр мой был.
Он встал, нацепил фуражку.
– Пойдём — покажешь, расскажешь.
– Так я уже всё поведала, Кузьмич, — сказала она. — Следователем допрашивалась.
– А вдруг пропустила что-то, — усмехнулся он. — Или запамятовала.
Женщина сделала вид, что обиделась.
– Это ты можешь запамятовать, а я ещё женщина молодая.
Кузьмич рассмеялся.
Пришлось ещё раз в подробностях рассказать ему о случившемся.
– Вот, значится, как, — дослушав, проговорил Кузьмич. — Так что это за вещь, которую этот бедняга тебе в руку-то вложил. Разглядела хоть?
Она вдруг со страху заморгала глазами и стала быстро копаться в карманах старой телогрейки.
– Ты что, Петровна, случилось что? — спросил Кузьмич, с интересом наблюдая за её действиями.
– Ой, пропала я, Кузьмич, — запричитала она. — Погибла, ей-Богу.
– Ладно, ладно, успокойся, — сказал он. — Говори по делу.
– Забыла я рассказать вашему следователю про то, как убиенный мне что-то в руку-то всунул. Я же тогда второпях бросила эту железячку в карман и побежала на дорогу. Что же, Кузьмич, теперь меня не иначе как посадят? Укрыла, получается, я этот факт.
Она заплакала.
– Да, нехорошо получилась, — вздохнул участковый.
Видя, как женщина совсем расстроилась, он попытался её успокоить:
– Ты зря не тревожься, Петровна. Для начала покажи мне, что он тебе передал, что за штуку такую.
Она продолжила поиски и вскоре вместе со скорлупой от семечек вытащила из кармана что-то блестящее.
– Кажись, это и есть, — она вытянула руку прямо перед его лицом.
Он взял с её ладони округлый металлический предмет размером с пятикопеечную монету и стал внимательно его рассматривать.
– Сто девяносто шесть, пятьсот шестьдесят восемь, — прочитал Кузьмич. — Это жетон, Петровна.
– Это что ж, тот, который бросают в автоматы, что ли? — поинтересовалась она.
– Да нет, это армейский жетон, — объяснил участковый. — Их дают всем, кто служит. В армии или в милиции, например. У меня даже такой есть. Вот видишь, — он показал висящий на своей связке ключей номерной жетон. — Только я вот не понимаю, для чего он дал тебе его?
– Так что же мне делать, Кузьмич? — спросила она.
– Ты вот что, Петровна. Я заберу его у тебя, а то ты ещё потеряешь.
Она поправила на голове платок и перекрестилась.
– Господи, прости меня непутёвую. Ей-богу, не виновата я.
Кузьмич встал со скамейки и направился к выходу.
– Так ты заходи как-нибудь, — провожая его до ворот, сказала она. — А то уйдёшь на пенсию, и не увидимся. Как-никак, почитай двадцать лет знаемся.
– Куда ж я от тебя скроюсь, Петровна, — укорил её Кузьмич. — Прячься не прячься, всё равно к тебе принесут.
Фатиму в посёлке уважают и чтят, кто за советом, а кто и за поддержкой приходит. Не поворачивается она спиной к бедам односельчан и в трудные моменты всегда протягивает руку помощи. Когда-то и у Фатимы было горе. Ранняя смерть мужа молнией ударила в самое сердце. Оставшись с двумя детьми на руках, без денег, в незнакомом посёлке, куда привёз её ещё до своей кончины муж, она не смогла в одиночку перебороть обрушившееся на неё несчастье и слегла от сердечного приступа. Но мир не без добрых людей. Соседки по очереди дежурили у постели, где лежала Фатима, отпаивали травами, кормили её детишек, окружив их заботой и вниманием. Вырастив и воспитав двух сыновей, Фатима радовалась посланному ей свыше материнскому счастью.
Шло время. Старший сын Рустам, окончив грозненский университет, перебрался в Турцию, женился и работает финансистом. Большим человеком стал. В Стамбуле его очень ценят. Младший, Вахид, до войны жил с ней, а с приходом федералов поднялся в горы. Вернулся спустя несколько дней ночью, тихо постучав в окошко. Пришел не один, а с такими же, как он, молодыми юношами. Опоясанный пулеметной лентой с автоматом и обросший, он припал к её ногам и, обняв их, сказал: «Прости меня, мама. Не могу я отсиживаться дома и видеть, как топчут нашу землю, в которой похоронен мой отец». Осуждать поступок сына Фатима не могла, не принято женщине, пусть даже и матери, учить мужчину премудростям жизни. А совсем недавно пришёл от него человек и передал, что отряд, в котором находится Вахид, у села Первомайское окружён федеральными войсками. Из радио Фатима мельком слышала об этом, но не знала, что там её мальчик. Незнакомец ушёл, а она, плача, простояла у калитки до позднего вечера. Ранним утром по улице пронеслась колона танков, лязгая гусеницами и разбрызгивая скопившуюся в ухабах жидкую грязь. Весь дом дрожал, пока эти железные чудовища не скрылись за поворотом. В последнее время редко кто выходит на улицу просто так. У всех кончались запасы дров, а пойти за ними в лес не решались. Чтобы боевики не спускались за продуктами в село, солдаты минировали поля и ставили растяжки. Одних только коров и коз погибло на таких ловушках десятки. Слава Аллаху, смерть обходит добрых людей.
С наступлением сумерек Фатима натаскала из колодца в дом воды и вышла со двора. Перейдя на другую улицу, она подошла к дому местного аксакала и несколько раз стукнула пальцем по стеклу веранды. Дверь открыла младшая дочь старейшины Бархат.
— Ас-саляму алейкум, Фатима-апа, – поприветствовала её девушка.
— Ва-алейкум ас-салям, доченька. Мне бы с отцом твоим поговорить. Не спит он ещё?
— Проходите, апа, в дом, я налью вам чаю. Отец сейчас вернётся с конюшни, он кормит лошадей.
Фатима прошла в комнату и села на расстеленную вдоль стены кошму. Диктор радио передавал о последних новостях. Прислушавшись, она надеялась услышать что-то новое о событиях в Первомайском, но в этот момент пришёл аксакал.
— Ас-саляму алейкум, Зейнул-Оглы, — поздоровалась Фатима, пытаясь при этом привстать с кашмы.
— Ва-алейкум ас-салям, Фатима. Сиди, не вставай, — махнул рукой старейшина. — В наши годы нужно как можно больше лежать в горизонтальном положении, — шутливо добавив, он стал усаживаться напротив гостьи.
— Бархат, принеси нам скорее чаю, – попросил он вошедшую в комнату дочь.
— Красавица у тебя дочка, Зейнул-Оглы, — вежливо приметила Фатима. – Невеста.
— Да, она у меня королева гор, — гордо произнёс Зейнул-Оглы. - Поверишь, хоть завтра бы замуж отдал. Но за кого? Настоящие джигиты ушли в горы. Война, будь она неладна.
— Да-да, — согласно кивнула Фатима.
В комнату вошла Бархат, на подносе принесла чай, каймак, лепёшки и словно чувствовала, что речь шла о ней. Её щёчки порозовели. Взгляд чёрных глаз сопровождал каждое движение её рук. Разлив по пиалам зелёный чай и разложив угощение, девушка вышла.
— Редко заходишь в гости, Фатима, — немного укоризненно сказал Зейнул-Оглы. - Я было уж подумал, не заболела ли? Переживаю. Всё-таки соседи.
— Спасибо за заботу, Зейнул-Оглы, — поблагодарила Фатима. — Здоровье, конечно, неважное, но стараюсь держаться.
Её губы задрожали, и она поспешно поставила пиалу на скатерть. Аксакал, заметив волнение гостьи, выдержал молчаливую паузу, и когда Фатима немного успокоилась, сказал:
— Я и моё семейство всегда рады видеть тебя, ты же знаешь. Твоя радость - это наша радость, твоя беда - это наша беда. Расскажи мне, что произошло, не держи на сердце тяжёлый камень.
Фатима перевела дух и вытерла слёзы кончиком платка.
— Зейнул-Оглы, мой сын Вахид, так же как и твой сын Георгий, выбрал свой путь в жизни. На всё воля Аллаха. Пусть будут светлыми их умы и добрыми сердца. Хороший человек сообщил мне, что Вахид сейчас с теми, кого окружили в селе Первомайское.
— О, Аллах, — произнёс Зейнул-Оглы и покачал головой.
— Прошу тебя по-стариковски, — продолжила Фатима, — спроси у Георгия, может быть, он поможет ему выбраться оттуда?
Старейшина ничего не ответил, словно раздумывал, стоит ли ему вообще в её присутствии вести разговор, касающийся Георгия. Со стороны мечети из громкоговорителя донёсся голос местного муллы. Начинался вечерний пятничный намаз. Фатима вышла из комнаты, где остался молиться старейшина, и зашла в другую комнату. Так в отдельности они и провели намаз. Прочитав молитву и не дождавшись ответа от Зейнул-Оглы, Фатима вышла из дома аксакала. У самых ворот её догнала Бархат.
— Апа, завтра к полуночи приходите к нам. Отец передал, что будет сам Георгий.
Фатима, не удержавшись от нахлынувшей радости, обняла девушку.
— Спасибо, доченька, здоровья и благоденствия вам. Храни вас Аллах.
Глава 4
Вырытый в первую ночь блиндаж укрывал от промозглого утреннего ветра и внезапно начавшегося мелкого дождя. Бережно перевозимый по всем злачным местам примус «шмель» не подкачал и на этот раз. Нагретый воздух проникал через ткань камуфляжа, форма постепенно высыхала, образуя испарение. Впервые за двое суток Владимир мертвецки заснул. Ему снилось, что он шёл по бескрайней выжженной солнцем степи, спотыкаясь и падая в почерневшую от зноя пыль. Мучительная жажда, словно наброшенная на шею удавка с каждым разом затягивалась всё сильнее и сильнее, отнимая последние силы. А миражи, появляющиеся на горизонте в виде голубых рек и озёр, лишали его разума и способности оценить каждый сделанный им шаг, тем самым уничтожая в нем веру в спасение. И оно, это спасение, казалось, пришло. Но какое? Огромное стадо разъяренных диких буйволов, сотрясая тишину ударами копыт, неслось прямо на него. Расстояние быстро сокращалось. Смерть в образе злой старухи, бродившей рядом с ним, дыхнула в лицо Владимира гнилостным запахом и закатилась истерическим смехом. Понимая, что гибель неизбежна, Владимир шагнул навстречу рогатой лавине. Но какая-то сверхъестественная сила за доли секунды до столкновения вырвала его из кошмара, утаскивая за собой в неизвестное ему пространство. Сам не ожидая того, Владимир закричал во сне и, проснувшись, увидел подсевшего к нему Николая.
— Володь, извини, что разбудил, – сказал Николай. - Артобстрел начался. Долбят не на шутку. Выйдешь, посмотришь?
— Да, сейчас, — произнёс Владимир, растирая руками заспанное лицо. — Как там караул, Николай?
— Нормально. Сейчас быстро поужинаем и сменим их. Пусть немного отдохнут и поедят. А мы с тобой немного подежурим. Как ты на это смотришь?
— Всё правильно. Пойду взгляну, что там творится. — Взяв автомат и ночную оптику, Владимир вышел из блиндажа.
Трассеры пунктирными линиями бороздили вдоль и поперёк блокированное село. Где-то на окраине бесперебойно стучал РПК. Вспыхнувшая прошлой ночью нефтяная скважина, превратившись в огненный шар, освещала пламенем приличную территорию. «Этого ещё не хватало, — подумал Владимир, припав глазами к оптике ночного видения. - Если разгорится ещё сильнее, будем как на ладони». Ниже по склону, в километрах полутора от них, Владимир разглядел минометный расчёт и несколько контрактников. Десантников, о которых говорил командующий, он так и не обнаружил. У окраины Первомайского стояли три танка, они периодично простреливали прилегающую к домам местность. К Владимиру, пригнувшись, подошли бойцы.
— Посмотри, командир, вон туда, — сказал Славка, указав рукой в сторону сельской водокачки. — Видишь, вплотную к ферме стоят камыши? Если федералы проморгают, боевики не упустят такой шанс и через этот камыш выйдут на контрактников, а значит, потом и на нас.
Осмотрев этот участок, Владимир поймал себя на мысли, что Славка прав, хотя думать о том, что федералы этого не учли, совсем не хотелось.
— Ты, Слав, присмотри за этим квадратом, а Егор пусть не упускает из виду контрактников. Без моей команды ничего не предпринимать.
Те, кивнув, продолжали наблюдение.
Собрав в тесном блиндаже остальную группу, Владимир, изложил дальнейшие действия, в частности, обострил внимание на подозрительный участок из зарослей камыша.
— Так вот. Это место действительно не внушает доверия, – сказал он. – Всем, кто заступает на караул, в обязательном порядке при обнаружении какого-либо перемещения там срочно докладывать мне. Мы с Николаем заступаем в ночь. Лёха, Серёга, стопроцентный отбой. Я и Николай сейчас сменим Славку и Егора. Разрешаю на ночь для согрева по одному глотку.
Глава 5
Было около полуночи, когда Фатима, накинув навесной замок на дверь своего дома, направилась к аксакалу. В такой поздний час она ещё никогда не выходила на улицу. За последние годы сильно ослабело зрение. Днём-то видела уже плохо, а ночью разве что на ощупь. «Старая стала», — именно так размышляла Фатима по этому поводу. Вчера опять по селу носились танки. Раздолбленная гусеницами дорога, прихваченная морозом, превратилась в валуны. С трудом перешагнув через них, она наконец добралась до места и, отдышавшись, постучала ключом по металлическому забору.
— Кто там? — настороженно прозвучал за глухим забором женский голос.
— Доченька, это я, Фатима-апа.
Дверь, тихо щелкнув засовом, наполовину отворилась, и в проеме показалось лицо улыбающейся Бархат.
— Слава Аллаху, всё хорошо, — радостно шепнула девушка. — Вы пришли не зря.
В веранде при свете керосиновой лампы Фатима увидела незнакомых мужчин-горцев, одетых в форму, которую носят обычно военные. У каждого на коленях лежал автомат. Они встали и вежливо поздоровались.
— Заходите, пожалуйста, там вас ждут, — сказал один из них и открыл дверь, ведущую непосредственно в дом.
В комнате Фатима увидела Зейнул-Оглы и Георгия. Они о чём-то тихо беседовали. Георгий сильно изменился. Красивый двадцатипятилетний юноша, каким его помнила до войны Фатима, сейчас выглядел намного старше. Но тем не менее она его узнала. Заметив вошедшую в дом Фатиму, Георгий, подойдя к ней, нежно обнял её.
— Ас-саляму аллейкум, уважаемая Фатима-апа.
- Ва-алейкум салям, Георгий, – поприветствовала она его и, не удержавшись, обняла парня.
- Я очень рад, что вы пришли к нам, – сказал Георгий. - Присаживайтесь, не стойте на ногах.
Дождавшись, когда она удобно расположится на кошме, Георгий стал расспрашивать её обо всём.
— Как ваше здоровье, Фатима-апа? – заботливо поинтересовался он.
— Ой, сынок, какое там здоровье, — немного с грустью ответила Фатима. — Выходишь на улицу, того и гляди развалишься.
Григорий улыбнулся:
- Если вы так шутите, значит, слава Аллаху, не всё так
плохо. Отец жалуется, говорит, что редко заглядываете к нам в гости. Он вас очень уважает.
— Спасибо тебе, сыночек, за добрые слова, — поблагодарила Фатима. — Но отходила, видно, я уже своё по гостям. Вот-вот Аллах к себе приберет.
— Ну что вы, Фатима-апа, — стараясь утешить гостью, сказал Георгий. — Пока Вахид не привезёт к вам на горячем коне молодую невестку, даже и думать об этом забудьте.
Та неожиданно заплакала. Аксакал посмотрел с упреком на Георгия, затем, положив руку на плечо Фатимы, сказал:
— Не плачь, соседка, и послушай, что тебе скажет мой сын.
Фатима вытерла пальцами слёзы и подняла взгляд на Георгия:
— Скажи, сыночек. Хоть что-нибудь скажи мне о моем мальчике.
— Фатима-апа, — начал разговор Георгий, стараясь не расстраивать пожилую женщину. — Мне поручили спасти важных людей, которые сейчас находятся в окружении. И если Вахид среди них, я сделаю всё возможное, чтобы спасти своего друга. Более того, я переправлю его вместе с другими в Турцию. А там он укроется у Рустама. Всё это разрешится завтра ночью. Поскольку выводить их будем через наше село, у меня к вам есть только одна просьба. Я знаю, что ваш дом огорожен высоким забором и во дворе есть крытый ангар. Можно ли нам им воспользоваться, чтобы на время загнать туда машины?
— Можно сыночек, конечно, можно. И пусть Аллах пошлет вам удачу.
Георгий поблагодарил Фатиму, ещё раз пообещав, что сделает всё для спасения Вахида. С этими словами она встала и, попрощавшись, направилась к выходу. До дома Фатиму провожала Бархат.
— Не переживайте, апа, – говорила девушка. - Георгий поможет Вахиду, они же как братья. Я вот тут вам гостинцев к чаю собрала, — девушка вложила в руки Фатимы небольшой газетный кулек.
— Не надо доченька, не возьму, — заупрямилась Фатима, пытаясь вернуть подарок обратно.
— Нет, нет, апа, пожалуйста, это от чистого сердца.
Поддавшись уговорам, Фатима не стала препятствовать.
— Как же ты теперь, доченька, одна до дома дойдешь?
— Не волнуйтесь, Фатима-апа. Мне всего лишь улицу перейти. Вы главное не забудьте, о чём вас просил Георгий.
— Не переживай, доченька, положись на меня во всем, – заверила Фатима.
Расставшись с Бархат, Фатима, прихрамывая, пошла к крыльцу. В эту ночь ей не спалось. Она несколько раз подходила к окну и прислушивалась. Такой тишины уже не было давно. Лишь ветки вишни еле заметно покачивались на слабом ветру, постукивая кончиками о стекло. Так и просидела Фатима до утра, не сомкнув глаз. Всё боялась, что вдруг помрёт во сне, не увидев сына.
Глава 6
Пройдя вброд мелководный приток реки, несколько вооруженных людей скрылись в лесном массиве. Развернув спутниковую антенну, Георгий набрал нужный номер. После непродолжительных гудков вызываемый им абонент отозвался спокойным без суеты голосом:
— Слушаю тебя, Георгий.
— Я на месте. Пока никого нет.
— Будь там внимательнее, — донеслось из трубки. — Этот полковник нас ещё не подводил, но кто его, шайтана, знает. Насчёт оплаты всё обговорено, базар не разводи. Если он будет вертеть хвостом, застрели сразу. И смотри, чтобы за ним не было хвостов.
— Я понял, – сказал Георгий.
Услышав щелчок упавшего к ногам камешка, а это был условный сигнал наблюдателя, Георгий отключил связь. Из-за поворота послышался гул двигателя. Грязный БТР с выцветшим бортовым номером остановился невдалеке от края леса и был полностью в зоне видимости. На его броне сидели трое контрактников. Из открытого люка вылез крепкого телосложения мужчина в камуфлированной форме с пагонами полковника. Он вяло спрыгнул на землю, взял наизготовку автомат, огляделся, после чего не спеша в сопровождении бойцов двинулся в глубину леса. Обе стороны встретились лицом к лицу у большого камня. Демонстративно выплюнув жвачку, полковник окинул недоброжелательным взглядом чеченцев.
— Я за деньгами, – сказал он.
Георгий обернулся назад.
— Дамир, принеси кейс.
Около минуты федерал пересчитывал доллары, и убедившись, что всё в порядке, язвительно ухмыльнулся:
— Надо же, точно, как в аптеке.
— Давай по делу, полковник, — твёрдо произнёс Георгий, давая понять, что лишние слова ни к чему.
— Значит так, — проговорил полковник. — Передай своим всевышним, чтобы переносили свои пятые точки как можно быстрее. Я не собираюсь лезть под трибунал за двадцать кусков. Не успеют, накрою миномётами всех. И мне плевать, кто там будет, Асаев, Адуев или певица Анджела Дэвис.
Разговорный тон обострился, и стволы автоматов обеих сторон слегка дрогнули. Понимая, что всплеск амбиций ни к чему хорошему не приведёт, полковник тут же аннулировал возникшую напряженность.
— Э… ары… расслабьтесь. Мы не понтоваться пришли, а помочь друг другу. Вы нам - мы вам, что ещё нужно для счастья. Правильно я говорю?
— Поживем - увидим, — сказал Георгий.
После того как БТР с контрактниками скрылся в низине Георгий повернулся к связисту.
— Тагир, включай связь.
Гергий взял трубку.
— Алло. Это Георгий. Всё прошло нормально. Ночью ждём. Готовьте машины.
Глава 7
С наступлением сумерек подул холодный ветер. Отправив бойцов отогреться, Владимир с Николаем остались в конце окопа, где разместился наблюдательный пункт.
— Что-то наши соседи подозрительно закопошились, — встревожено произнёс Николай, пристально рассматривая в бинокль позиции контрактников.
— Может, всё закончилось? – спросил Владимир.
— Не похоже. Скорее передислокация.
Он передал Владимиру бинокль.
— Да, действительно, — согласился Владимир, наблюдая, как те в спешке перетаскивают минометы выше по склону.
— Не пойму, почему они уходят. Им бы, наоборот, поближе к камышам стоять. Реальное место для прорыва.
— Вот и я о том же, — подметил Николай, присев на дно окопа.
Расположившись рядом, Владимир, вынул из кармана жевательную резинку, скрупулезно развернул фантик и, разделив поровну пахнущую земляникой пластинку, протянул кусочек Николаю.
— Угощайся, брат. Когда уезжал, дочка в карман положила, сказала пригодиться. Как в воду глядела.
— Сколько ей?
— Шестнадцать.
— О, уже невеста. Летит время.
— Ты-то когда женишься, мыслитель? — улыбнувшись, спросил Владимир.
— Не знаю. Веришь, самому надоело. Сейчас бы прижаться к бабёнке, а там хоть трава не расти.
Владимир тихонько хлопнул Николая по плечу.
— Так, что за паника на моём корабле? Пора чем-нибудь меняться. Что у тебя есть?
Николай обшарил свои карманы, и ничего в них не найдя, снял висевший на шее личный номер.
— На. А ты гони мне свой.
— Только смотри, не забудь вернуть, — шутливо предупредил Владимир. — Он у меня особенный.
— Чем же?
— А тем, милый друг, что первые его четыре цифры совпадают с годом моего рождения.
— Надо же, — удивился Николай.
Из блиндажа их позвали на ужин.
Луч с подсевшей батарейкой карманного фонарика тускло освещал накрытый походный стол.
— Тушенка кончается, командир, — невесело уведомил Лёха. — Осталось пять банок. А сколько еще здесь проторчим, один Бог знает.
— Ты лучше скажи – завхоз. Что у нас со спиртом? — пытливо поинтересовался Андрюха. — Будем мы как-то бактерии убивать?
— Так, все успокойтесь, — тихо приказал Владимир. — Попрошу минуту внимания.
Все притихли, ожидая услышать что-то важное.
— Неожиданно для нас резко изменилась обстановка, — сообщил Владимир. — Контрактники ушли со старых позиций. Причина нам пока неизвестна, но, возможно, что это может отразиться на дальнейших событиях. Я буду рад, если мои подозрения останутся беспочвенными. Не забывайте о бдительности. От неё зависит наша с вами жизнь. Сегодня караул усилим. Первыми заступают Серега, Лёха, Андрюха и Славка. Я, Николай и Егор сменим вас с двух часов ночи. Учитывая негативные погодные условия, разрешаю по сто грамм окопных.
Выпить не успели. Сильный артиллерийский залп заставил всех выскочить из блиндажа и рассредоточится по периметру. Владимир прильнул глазами к биноклю. Заблокированное федералами село было окутано сплошным дымом, через который изредка прорывались огненные языки пламени.
— Ну, что там? — торопливо спросил Николай.
— По залпу скажу, что это «град». Но установок не видно, наверно, стоят в низине. Обычно это преднаступательная тактика.
— Думаешь, пойдут на штурм?
— Хрен его знает, — процедил Владимир, всматриваясь через оптику. — Хотя постой. Кажется, начались поползновения. Танки! Точно! Я их раньше не видел. Наверно, только подтянулись с восточной стороны.
— Много?
— Да штук семь наберется. Плохо видно, туман стелится.
— Что делать будем, Володь?
— Ничего. Ждать. Танки, скорее всего, будут обрабатывать село. Потом, может, подтянется пехота. Пока я их не вижу.
Все оставалось без изменений на протяжении часа. Попытки штурма села войсками не проявлялись, и Владимир вместе с Николаем и Егором ушли на отдых.
Глава 8
Фатима находилась рядом с крыльцом, когда со стороны улицы её окликнула дочь аксакала Бархат.
«Никак, что-то случилось», — мелькнуло в голове у Фатимы, и она, прихрамывая, заторопилась к воротам.
– Ас-салям алейкум, Фатима-апа, — застенчиво поздоровалась девушка. — Извините, что беспокою вас так поздно. Я пришла по просьбе Георгия. Помните разговор насчёт Вахида?
– Как же, моя хорошая, конечно, помню, — ответила Фатима, взяв девушку за руку. — Пойдём скорее в дом, я тебя чаем угощу.
Пренебречь гостеприимством хозяйки Бархат не смогла, понимая, что отказом она лишь обидит её.
– Ну разве только ненадолго. Отец будет волноваться.
Уже в доме Бархат более подробно изложила Фатиме весть о том, что будет происходить этой ночью.
– Сегодня, когда совсем стемнеет, придут машины, две или три. Некоторое время они постоят у вас в ангаре. Если все закончится хорошо, на них вывезут вышедших из окружения людей, а вместе с ними и Вахида. Поверьте, Георгий не оставит его в беде. Пусть ваше сердце хоть немного успокоится.
Фатима тяжело вздохнула:
– Моё сердце, доченька, уже давно бы перестало биться. Каждый день я прошу Аллаха не забирать меня на небеса, пока не увижу сына.
Бархат сочувственно закивала головой.
– Я надеюсь, Фатима-апа, что Аллах поможет нам и всё разрешится благополучно, — успокаивала старушку Бархат. — А утром мы встретимся, и вы поделитесь со мной своей радостью. Хорошо?
– Хорошо, доченька. Спасибо что пришла, поддержала меня. Передай мои слова благодарности отцу. Здоровья ему и долгих лет жизни.
– Обязательно передам, Фатима-апа. А вам спасибо за вкусный чай.
Проводив гостью до ворот, Фатима зашла в ангар, раскрыла настежь обе двери и под свет яркой луны принялась складировать в угол разбросанное сено. Сейчас нужно было освободить как можно больше места, куда смогут заехать машины. Закончив с этим делом, она поспешила в дом и, затопив печь, стала готовить тесто для лаваша. Скоро приедут люди, и кто бы они ни были, их нужно хорошо накормить с дороги. Таков обычай. За этими хлопотами она и не заметила, как время перевалило за полночь. Мучившие её тревожные мысли, что вдруг никто не приедет, прервал шум мотора, раздающийся с улицы. Спустя минуту всё стихло. Накинув на себя телогрейку, Фатима вышла во двор и, подойдя поближе к забору, прислушалась. Небольшая возня и топот её насторожили. Соседи рассказывали, что военные часто делают облавы, после которых неизвестно куда пропадают люди.
– Эй, кто там? — спросила Фатима, стараясь сквозь щели между досками увидеть хоть какой-то силуэт.
– Свои, апа, — тихо отозвался мужской голос.
Прошептав несколько молитвенных слов, Фатима отодвинула перекрывающую двери деревянную задвижку. Первое, что ей бросилось в глаза, это две машины, похожие на «скорую помощь», и уже приглядевшись, она увидела стоявших рядом четверых вооружённых мужчин-чеченцев, одетых в пятнистую форму. Тот, что был постарше, уважительно взяв Фатиму под руку, отвёл её в сторону.
– Ас-салям алейкум, апа. Не бойтесь нас, мы те, кого вы ждёте.
Затем, повернувшись к остальным, он приказал затолкнуть машины в ангар.
– Заходите в дом, — заметно волнуясь, сказала Фатима и, схватив охапку сена, принялась засыпать следы от протекторов колёс.
Пока гости ужинали, Фатима понемногу разглядела всех. Самому старшему около сорока. Спокойный и уверенный, он разламывал горячий лаваш и о чем-то думал, изредка посматривая на часы. Трём другим, может, чуть за тридцать. Их впалые глаза и уставший взгляд, несомненно, говорили о том, что эти люди некоторое время лишены всяких условий для нормальной жизни. Даже смотря на то, как они ели, хватаясь за разные куски, становилось ясно, что голод все время бродит рядом с ними.
Размышления Фатимы прервались, когда один из мужчин открыл принесённый с собой чемоданчик. Вынув из него телефонную трубку, присоединённую проводом к аппарату, он набрал номер и передал её старшему. В тишине раздающиеся гудки казались очень громкими. Разговора практически не было. Гость Фатимы сказал всего несколько слов.
– Алло, Георгий, я. На месте. Ждём сигнала.
Глава 9
Владимир проснулся от пронизывающего до костей холода в ногах. Единственный очаг тепла — немного подмятый со всех сторон примус — почему-то не функционировал. «Наверное, закончился керосин», — подумал Владимир. В самом углу спал Егор. Николая на лежанке не было. Именно в этот момент, когда Владимир заметил его отсутствие, распахнулось висевшее на входе покрывало, и из темноты показалась голова Николая.
– Володь, выйди, — попросил он. — Кажется, у нас проблемы.
Шёл снег, и степь буквально на глазах превращалась в белоснежную пустыню. Собравшиеся бойцы вглядывались в ночную мглу и о чем-то негромко спорили.
– Что за переполох? — спросил Владимир, взяв из рук Славки бинокль ночного видения.
– Посмотри, командир, на ту лазейку, — сказал Славка, показав рукой на окраину села. — Помнишь? Я её сразу просёк.
Осматривая заросли камыша, Владимир в буквальном смысле слова замер, когда увидел вереницу людей, торопливо двигающихся из блокированного села. Федералы это или боевики, из-за густого снегопада разглядеть не удавалось. Тревожило только одно — эти силуэты направлялись в их сторону. Прорыв это или что-то другое, оставалось только гадать. К тому же не последовало никакой реакции ни от федералов, ни от контрактников. Как назло, стояло затишье.
– Поднимайте Егора. Живо! — крикнул Владимир, не отрываясь от наблюдения. — Боевая тревога! Надеть маскхалаты!
– Володь, смотри, они вышли из камышей, — сообщил Николай. — Я не знаю, может, у меня глюки, но похоже, это «духи».
– Вижу, — произнёс Владимир, более пристально рассматривая пёструю толпу боевиков. — Не хило так. У каждого второго пулемёт. С таким арсеналом они кого хочешь в порошок сотрут.
Расстояние быстро сокращалось. С другого фланга подбежал Лёха.
– Командир, с тыла такая же орава!
Все оглянулись назад. Приблизительно в полукилометре навстречу к прорывающимся из села Первомайского боевикам вниз по склону бежали около пятидесяти вооружённых человек. И те, и другие, безусловно, не знали, что в точке их воссоединения находится небольшая группа спецназа, которую никто пока толком не заметил в плотном снегопаде.
– Значит, так. Действуем по ситуации, — скомандовал Владимир. — Егор, готовь ракетницу. Всем приготовиться к бою.
Взметнувшаяся вверх ракетница, озарив ярким светом снежный ландшафт, стала полной неожиданностью для двух бегущих групп. Их реакция последовала молниеносно. Чтобы не попасть под перекрёстный огонь друг друга, обе группы сначала сместились левее и тут же обрушили на позицию спецназа сильнейший шквал огня со всех видов оружия. После чего уже в полной массе они, развернувшись цепью, остервенело ринулись в атаку.
– Занять оборону! — крикнул Владимир.
Свинцовый дождь из пуль кусками вырывал мёрзлую землю.
Серёга, Лёха и Егор стали отсекать боевиков со стороны камышей. Николай с Владимиром вели огонь по тем, кто заходил с тыла. Цепь из боевиков превратилась в полукольцо. Андрюха, выбравшись из окопа, залёг в метрах пятидесяти, откуда короткими очередями заставлял боевиков залечь. Пули со свистом врезались в бруствер, рикошетили, издавая противный звон, не позволяя бойцам высунуться из укрытия. Будто почуяв, что превосходство в численности остаётся непосредственно за ними, боевики, окончательно озверев, рвались к обороняющемуся спецназу. Бой шёл уже около получаса. Стволы автоматов, нагревшись докрасна, шипели от падающих хлопьев снега. Отстреливаясь, Владимир по вырытым до пояса ходам сообщения добрался до Николая.
– Присмотри за Славкой! Пусть бережёт патроны. Если пулемёт замолчит, нам кранты!
Николай, кивнув, стал перебежками продвигаться к пулемётной точке. Между тем расстояние между боевиками и бойцами критически сокращалось. Две гранаты, которые упали под ноги, в суматохе боя никто не заметил. Взрывной волной Владимира отбросило к блиндажу. Осколки прошли через левое плечо и слегка контузило. Придя в себя, он, зажимая разорванные раны ладонью, стал пробираться к Славке, ориентируясь на стук пулемёта. В воронке наткнулся на изувеченные тела Серёги и Лёхи. Егор, истекая кровью, продолжал отстреливаться. Боевики отступили назад и залегли. На какой-то момент стрельба немного затихла. Увидев Владимира живым, Славка радостно окликнул Николая.
– Колян! Командир! Живой!
Они присели и обнялись.
– Я остался с Егором, — помрачнев, сказал Владимир. — Он ранен, но жив. Лёхи и Серёги больше нет…
– Значит, нас осталось трое, — подытожил Славка.
Владимир вопросительно взглянул на Николая.
– А где Андрюха?
– Погиб. Они пытались слиться на фланге, чтобы пойти на нас с трёх сторон. Он подпустил их ближе… и подорвал себя гранатой.
Владимир помрачнел, стиснув до боли челюсти.
– Эх, Андрюха, упустил я тебя из вида.
Николай вдруг заплакал, растирая слёзы по пыльному лицу.
– Я… я не смог его остановить. Понимаешь? Не смог!
– Тебя никто не винит, — хладнокровно сказал Владимир. — Это бой, и Андрюха сделал всё, что от него зависело.
Владимир, приподнявшись, посмотрел в обе стороны от позиции.
– Сейчас они пойдут опять. Я к Егору, вы здесь. Берегите патроны. Помощь должна прийти. А если что… не поминайте лихом.
Пули засвистели вновь, но на этот раз огонь был настолько плотным, что приходилось стрелять, не поднимая головы, практически наугад. Заметив чью-то спрыгнувшую в окоп тень, Владимир устремился туда и через несколько метров столкнулся с достаточно крепкого телосложения арабом. Опередив Владимира на долю секунды, наёмник с остервенением нажал на спусковой крючок автомата. Выстрела не последовало. Владимир, машинально отпрыгнув в сторону, дал короткую очередь. Араб рухнул как подкошенный, однако каким-то образом успел швырнуть гранату впереди себя. Укрыться Владимиру было некуда. За доли секунды он лишь успел упасть на землю и обхватить голову руками. Острые, как иглы, осколки резанули ему шею, и горячий поток крови хлынул под камуфляж. Но, видно в горячке, Владимир тут же встал и, спотыкаясь, пошёл по ходам сообщения в направлении наблюдательного пункта, надеясь кого-то ёще застать в живых. Егор и Николай были убиты. В нескольких метрах от них на боку лежал Славка. Корчась от боли, он удерживал вывалившиеся из живота внутренности, от которых клубился вверх тошнотворный пар. Владимир, опустившись рядом с ним на колени, достал перевязочный пакет, разорвал упаковку зубами. Тускнеющий взгляд Славки на миг оживился, и он схватил Владимира за руку.
– Командир… не надо. Я… знаю… что умру. А ты… постарайся… выжить.
В этот момент снова послышались выстрелы, и где-то совсем близко с протяжным свистом пролетел снаряд подствольника.
– Слав, ты полежи… я сейчас, — сказал Владимир. — Я только положу их и вернусь. Мы ещё с тобой повоюем. Слышишь меня?
Чуть приподняв голову, Славка, словно хватая воздух ртом, едва успел проговорить:
– Подстава… командир…
После чего он обмяк и затих. Владимир провёл ладонью по Славкиному лицу, закрыв оставшиеся полуоткрытыми после смерти его глаза. Затем, выйдя с пулемётом из укрытия, он встал в полный рост. Оцепенев на мгновение от такой неожиданности, боевики как будто растерялись. Но через секунду перекрёстная стрельба располосовала всё пространство вокруг и затихла так же мгновенно, как и началась.
Глава 10
Для гостей Фатимы время ожидания тянулось утомительно. Угнетающее бездействие лишь обострилось, когда на улице резко повалил снег. Часы показывали час ночи. Вдруг за селом раздались автоматные очереди. Стрельба не утихала. Все кинулись к окну, но что-либо разглядеть изнутри дома было невозможно, большие кусты сирени закрывали всю видимость. Из небольшого чемоданчика, находившегося у одного из мужчин, послышался телефонный звонок. Трубку взял седоватый чеченец, казавшийся Фатиме самым главным. Разговаривал он громко и отрывисто, прижимая трубку к самому уху. Из-за плохой слышимости и помех ему то и дело приходилось переспрашивать, а когда связь оборвалась совсем, гость стал нервничать и ходить по комнате из угла в угол. Всё это внесло тревогу в сердце Фатимы. «Что-то у них не ладится», — подумала она, и, наверное, была права. Коротко обсудив между собой ситуацию, мужчины, схватив автоматы, быстро вышли из дома. Суматоха Фатиме не понравилась. Она выбежала следом за ними и, словно застыв на крыльце, стала наблюдать, как из её ангара, заурчав моторами, выезжают машины.
– Ты что стоишь, мать?! — притормозив у ворот, крикнул ей водитель одной из машин. — Садись быстро! За сыном поедешь!
Услышав это, Фатима, сама себя не помня, торопливо влезла в салон и, нащупав трясущими руками сиденье, присела на краешек. Машины, рванув с места, на большой скорости, петляя между домами и разгоняя дорожную слякоть, устремились туда, откуда доносилась перестрелка. Ехали приблизительно минут двадцать. Переехав плотину и остановившись в низменности, заглушили двигатели. Всего в пятистах метрах вниз по склону шёл сильный бой. Выстрелы не затихали ни на минуту.
– Что за ерунда, Ризван? — недоверчиво спросил у старшего, сидящий напротив Фатимы, молодой чеченец. — Григорий говорил, что всё будет нормально. Откуда тогда эта стрельба?
Ризван молчал, нервозно всматриваясь в приоткрытую дверь.
– Может быть, федералы «кинули» их? — вмешался в разговор водила.
– Не думаю, — в конце концов ответил Ризван. — Слишком большие деньги засветились. Сами знаете. Ты, Магомед, чем болтать, лучше попробуй-ка позвони Георгию, может, ответит.
Попытка позвонить результата не принесла, телефон Георгия не отвечал. Грянувшие друг за другом два взрыва сначала принесли тишину, но затем бой продолжился. Лишь спустя некоторое время выстрелы смолкли.
– Всё, давай газуй! — хлопнув дверью, крикнул водителю Ризван. — Больше ждать не будем!
Сколько они ещё ехали, Фатима точно не помнит. Но через некоторое время тормознула головная машина, и вышедший из нее мужчина с автоматом махнул рукой, подав сигнал остановиться. Все вышли. Было темно. Только что выпавший снег, покрывшись на морозе корочкой, хрустел под ногами и слепил Фатиме глаза.
– Иди за нами как можно дальше, — предупредил её Ризван. — Если начнут стрелять, ложись на землю и не вставай.
Фатима послушно кивнула головой. Передёрнув затворы, все четверо на расстоянии в несколько метров друг от друга пошли вперёд. Дождавшись, когда мужчины исчезнут во тьме, Фатима направилась за ними следом. И если впереди себя она слышала чьи-то голоса, то тут же останавливалась и приседала. Потом снова вставала и, несмотря на боли в пояснице, быстрым шагом двигалась дальше, боясь отстать и сбиться с пути. Так и шла, пока, споткнувшись обо что-то, не упала. Ругая себя за куриную слепоту, Фатима на четвереньках повернулась назад и обомлела. Прямо позади неё лежал человек. От испуга старушка попятилась назад, но повсюду натыкалась только на мёртвые тела, вокруг которых снег был пропитан кровью до самой земли. Вытирая о пальто испачканные кровью руки, охваченная страхом Фатима побежала вниз по склону. Мерцающий огонёк на дне оврага вывел её прямо на её попутчиков. Спокойно и хладнокровно они расхаживали между убитыми, переворачивая тела ногами, вглядывались в их лица и что-то между собой обсуждали. На неожиданное появление Фатимы никто не обратил никакого внимания. Будто застывшая, она стояла на дрожащих ногах, не решаясь самостоятельно что-либо предпринять. Тяжёлые шаги за спиной заставили её оглянуться. Тот самый водитель, который сказал у дома, чтобы она садилась в машину, протянул Фатиме зажигалку.
– Не стойте, апа, ищите своего сына. Долго ждать никто не будет.
Кинувшись на поиски, Фатима перебегала от одного трупа к другому. В тот момент в тишине можно было услышать лишь её слова: «Сынок, сыночек, мальчик мой! Где ты, мой любимый? Как же я найду тебя! О, Аллах!»
Она обнаружила сына, когда со стороны гор чуть забрезжил рассвет. Худенький и обросший, похожий на подростка, он лежал, распластавшись на самом дне оврага, а просочившаяся через его одежду кровь на морозе превратилась в красные кристаллики льда. Фатима опустилась на колени, прислонилась ухом к его груди и, обхватив обеими руками тело Вахида, притихла, словно хотела услышать стук его сердца. Единственная надежда, что её сыночек живой, пусть даже раненый, но живой, тихо угасала, уступая место чему-то страшному и жестокому. Она пришла в себя и, пригладив рукой густые волнистые волосы сына, ласково, по-матерински произнесла:
– Я умру здесь, рядом с тобой, сыночек. Разве твоя мама бросит свою кровиночку. Аллах милостив, он не разъединит наши души на небесах. Не бойся, я буду близко, совсем близко.
Вдруг до её слуха донёсся слабый стон. Фатима тихо повернула голову и увидела, как зашевелился и застонал лежащий поблизости человек. На нём была пятнистая форма. Карябая пальцами мерзлую землю, он пытался дотянуться до лежащего рядом оружия, но так и не смог, очевидно, потеряв сознание. В этот момент где-то недалеко стали раздаваться одиночные выстрелы и нарастающий звук мотора машины. Вскоре из предрассветного тумана показались и люди, с которыми приехала сюда Фатима. Погрузив кого-то в машину, они не торопясь пошли в её сторону, добивая на ходу тех, кто ещё подавал признаки жизни. Очнувшись вновь, раненый, лежавший рядом с телом её сына, застонал ещё громче, перевернувшись набок. На задней части его куртки Фатима заметила надпись «Спецназ ГРУ» из больших букв. Она была хорошо видима даже в темноте. Торопливо сняв куртку с тела Вахида, она подползла к раненому и, с трудом стянув с него окровавленный камуфляж, накинула поверх него одежду сына. Куртку с надписью «Спецназ» она отбросила в сторону. Металлический лязг затвора за спиной заставил старушку содрогнуться.
– Ну что, мать, нашла своего сына?
Фатима обернулась. Молодой чеченец что-то крикнул своим и, присев возле неё, стал нащупывать пульс на руке у раненого.
– Не плачь. Жив твой горец. Сейчас загрузим его в машину.
Фатима испуганно переводила взгляд то на чеченца, то на раненого, не решаясь что-либо сказать. Но испугавшись, что обман раскроется, она раздумывать не стала.
– Спасибо, сынок. Буду Аллаху молиться за вас.
Погрузив раненого в «УАЗик», мужчины, попрощавшись с Фатимой, уехали, пообещав, что обязательно довезут сына до больницы. Оставшись одна посреди кровавого побоища, она волоком потащила тело Вахида выше по склону, где ещё осенью после танкового обстрела образовались небольшие воронки от разрывов. Выбрав ту, что глубже, она опустила тело сына на самое дно, поцеловала, сняла со своей головы платок и накрыла им его лицо.
Прочитав короткую молитву, старушка обеими руками стала засыпать могилу землёй. На холмик она с трудом положила лежащий неподалёку камень. Просидев и проплакав у могилы весь день, Фатима лишь с наступлением сумерек побрела в село.
Глава 11
Не доехав метров пятьсот до блокпоста федералов, находящийся в последней машине медик Тагир взял рацию и нажал на кнопку микрофона.
– Давай остановимся. Надо поставить им капельницы. Из-за этой паршивой дороги не могу попасть иглой в вену.
Машины встали.
– Как наши подопечные, доктор? — спросил у Тагира подошедший Ризван.
– У обоих состояние тяжёлое, пока держу на морфине. Но думаю, что до места дотянем. Хотя сын той женщины… мне кажется, безнадёжный. Огнестрел позвоночника и много осколочных ранений. Кровь потерял. Я же его тоже морфием колю. Может, зря?
– Коли-коли, — настоятельно отреагировал Ризван. — Аллах, он видит добрые дела. Пообещал я его матери, что довезём. Сейчас будем проезжать федералов, всем быть начеку. Не забывайте, кого везём.
Три солдата-срочника с чумазыми лицами от копоти сгорающих покрышек, увидев подъезжающие «УАЗики», перегородили дорогу шлагбаумом. Один из них подошёл к дверце головной машины с пассажирской стороны, где сидел Ризван.
– Чё так долго? Ещё немного, и цена была бы другая.
Ризван дружески улыбнулся и, достав из внутреннего кармана пачку новеньких сторублёвок, протянул бойцу.
– Э… прости, брат, не сердись, да. Будем считать, что это за моральный вред.
Тот молча взял деньги и, засунув их под бронежилет, кивнул худощавому сослуживцу:
– «Лысый», открой, пусть едут.
Лучи фар, нащупав набитую каменистую дорогу, сразу же погасли, и машины наощупь двинулись в нужном направлении. Водила Рустам довольно усмехнулся и взглянул на Ризвана:
– Чуток осталось. Кажется, всё на мази. Как думаешь?
– Главное, чтобы вертушка прилетела, — озадаченно ответил Ризван.
Рустам рассмеялся:
– Да за такие «бабки» и медведь прилетит.
– Смотри на дорогу, твоё дело крутить баранку, — жёстко поправил его Ризван, посматривая в зеркало заднего вида.
Проехав самый трудный отрезок пути, решили сделать последнюю остановку. Пока Тагир возился с ранеными, Ризван связался по телефону с заказчиком.
– У нас пока всё нормально. Но груз ненадёжный, боюсь, своими силами долго не сохраним. Думаю, через час будем на месте.
С расчётом времени не ошиблись, действительно уложились минута в минуту. Первым вертолёт увидел Ризван. Появление боевого вертолёта с опознавательными знаками Вооружённых Сил России поначалу застало всех врасплох, но отработанное звериное чутьё Ризвана подсказывало, что причин для беспокойства нет. Железная грозная птица профессионально приземлилась между «УАЗиками», создав удобство для быстрой погрузки.
– Давай живее! — то и дело подгонял их стоявший в дверном проёме штурман. — Ещё не хватало нахрен, чтобы свои же подбили.
Бешено вращающиеся лопасти образовали леденящий порыв ветра, который срывал накинутые на раненых одеяла и швырял в глаза мелкую пыль. После погрузки все машины откатили к обрыву, облили бензином из канистр, подожгли и столкнули вниз. Все запрыгнули в вертолёт. Борт плавно оторвался от земли. Хватаясь за поручни, Ризван пробрался к экипажу.
– Командиры, сколько лететь?
– По прямой шестьсот. Если, конечно, грузины не собьют, — громко прокричал штурман, оскалив в улыбке пожелтевшие зубы.
Ризван хитро усмехнулся:
– Вах! Не расстраивай меня, дорогой. Жить надо, радоваться жизни надо.
Сидевший за штурвалом лётчик дал знак Ризвану наклониться поближе.
– Сейчас будет горный хребет, — крикнул он. — Пойдём низко, чтобы радары не взяли. Придётся немного повилять. Скажи своим, пусть хорошенько закрепят носилки.
«Болтанка» действительно усилилась, но несмотря на это, все кроме Тагира дремали. Расстелив на ящики от снарядов бушлат, Ризван тоже прилёг, закрыл глаза. Он и его люди не спали три дня. «Если нормально долетим до границы с Турцией, тогда будут хорошие деньги, — размышлял он. — А значит, можно будет забыть на время о войне и оттянуться под жарким солнцем на пляже в Греции. Ну на худой конец в Испании». С этими приятными мыслями он незаметно для себя заснул.
Вдали от населённых пунктов, где приграничная грузинская речушка Кура огибает предгорье, у перелеска стояли черная «БМВ» и «скорая реанимационная помощь» с турецкими номерами. Стоявшие рядом люди с нетерпением посматривали на чистое безоблачное небо и о чем-то между собой разговаривали. Магомед взглянул на часы. Стрелки показывали ровно полдень. Поймав на себе упрекающий взор своего хозяина, он не стал дожидаться конкретного вопроса и, опередив нахмурившегося Арчи, утвердительно произнёс:
– У нас есть ещё пять минут.
Действительно, как и сказал Магомед, минут через пять со стороны перевала из скучившихся облаков появился военный вертолёт.
Сделав небольшой круг, вертушка села, спугнув стаи птиц. Двигатели смолкли. Ризван спрыгнул первым, вслед за ним вся группа.
Ожидавшие двинулись навстречу.
– Ас-саляму алейкум, — Ризван поприветствовал Арчи, как только поравнялся с ним.
– Ва-алейкум ас-салям, — ответил Арчи. — Ты и твои люди, Ризван, настоящие воины.
Все остальные также обменялись рукопожатием и дружески обнялись.
– Вижу, что устали, — сочувственно произнёс Арчи. — Ризван, пусть твои ребята помогут врачам, а мы отойдём в сторонку.
– Так кто же им всё-таки помешал? — спросил Арчи у Ризвана, вытирая салфеткой пот со своего лица.
– Я видел трупы спецназовцев, — сказал Ризван. — Получается, что их ждали.
– Какие у них ранения? — поинтересовался Арчи.
– У Салмана осколочные в голову, возможно, потеря глаза. У Шамиля три сквозных в грудь, могут быть пробиты лёгкие. Нужно срочно оперировать.
Арчи, увидев, что из вертолёта вынесли третьего раненого, с любопытством спросил:
– А этот третий? Кто он?
– Это сын одной старушки, она нам очень помогла, — ответил Ризван. — Георгий просил забрать его с собой. Я не мог ему отказать.
– Георгий жив? — спросил Арчи.
Глубоко вздохнув, Ризван опустил взгляд:
– Нет.
Арчи помрачнел и подозвал Магомеда.
– Салмана и Шамиля лично отвезёшь в клинику, их там уже ждут. А того, — он посмотрел в сторону автомашины «скорой помощи», — отвезёшь в Батманский госпиталь. Попросишь Агидель сделать всё возможное. Да, чуть не забыл. — Арчи полез в карман плаща и вытащил пачку долларов: — На-ка вот, возьми. Заплати летунам, они нам ещё пригодятся.
После того как улетел вертолёт и уехала «скорая помощь», Арчи попросил Ризвана и его людей сесть в «БМВ». Там он передал Ризвану бумажный свёрток.
– Здесь пятьдесят кусков. Как и договаривались. Я отвезу вас в город. Можете отдохнуть немного в Грузии. Если не понравится, тогда ищите что по душе. Через месяц обязательно позвони мне. Будет много работы.
Глава 12
На территорию одной из больниц всемирной организации «Красный крест», расположенной в турецком городке, «скорая помощь» въехала около девяти часов вечера. А уже минутой позже в кабинете заведующей раздался телефонный звонок.
– Агидель Хафизовна, это медсестра из приёмной. Тут приехал мужчина, просит вас срочно спуститься. Что ему передать?
– Скажите, что сейчас спущусь.
– Хорошо.
К своему удивлению, Агидель увидела у приёмного покоя Магомеда, старого друга её дяди Арчи-Оглы.
– Ас-салям алейкум, Магомед-Оглы. Простите, если бы я знала, что это вы, я бы попросила проводить вас в мой кабинет.
Магомед приветливо улыбнулся, но это не скрыло затаившейся на его лице напряжённости.
– Ва-алейкум ас-салям, доченька. Я, понимаешь ли, не один, солнышко. Меня ждут на улице.
– Что-то случилось? — встревожено спросила Агидель.
Магомед приблизился поближе к Агидель, очевидно для того, чтобы никто из медицинского персонала не услышал их разговора.
– Да, доченька. С нами здесь в машине раненый. Твой дядя сказал, что у тебя замечательные хирурги.
Агидель заметно взволновалась.
– Что же вы сразу ничего не сказали! Где раненый?
– В «скорой» прямо у крыльца, — тихо ответил Магомед.
Агидель тотчас повернулась к медсёстрам:
– Девочки, скорее зовите санитаров, снимите с машины больного и поднимайте в операционную. Хирурги должны быть там через минуту.
Отдав указания, она вернулась к прерванному разговору.
– Как у вас дела, Магомед-Оглы? Как семья?
– Спасибо, дорогая, всё хорошо. Пока Аллах оберегает.
– А я так переживаю за своих родителей, — с волнением в голосе произнесла Агидель. — Говорят, что в Грозном одни развалины. Две недели назад мама смогла мне позвонить. Я уговаривала их приехать сюда, да только всё напрасно. Отец не хочет бросать виноградник, а маме жалко свой сад. А без отца она никуда не поедет.
Магомед сочувственно покачал головой:
– Война, Агидель, она и есть война.
– Вы правы…
– Ну что ж, мне пора, — первым оборвал короткое молчание Магомед. — Твой дядя просил ему сообщить, если этот человек вдруг… умрёт.
– Хорошо, — грустно вздохнула Агидель.
Проводив Магомеда до выхода, она быстрым шагом устремилась в операционную. Там уже всё было готово к операции. Недолго постояв за стеклянной дверью и понаблюдав, как анестезиологи подключают аппараты, Агидель вернулась в приемную, где принимали раненого.
– Скажи, Роза, — спросила она медсестру, — при нём есть какие- то документы или вещи?
– Документов нет, но в кармане его одежды я нашла металлический жетон с выбитым номером. Вам показать?
– Да, пожалуйста.
Жетон был обычный армейский с шестью цифрами.
– Я сохраню это пока у себя, — сказала Агидель. — И ещё, Роза. Не нужно записывать поступившего больного в журнал регистрации. Заведи на него отдельную карту, передай её по смене. Кроме сотрудников приёмной и меня карту никто не должен видеть. Как только закончится операция, немедленно сообщите мне.
– Я поняла, Агидель Хафизовна.
Решив в позднее время не ехать домой, а переночевать в кабинете, Агидель прилегла на кушетку, укрывшись своим пальто. Ей приснился родной город с ухоженными цветами в клумбах, подметёнными скверами и улыбающимися лицами горожан. На площади «минутка» она подошла к любимому фонтану и протянула руку под струйку воды. Но что это?! На её ладошке прозрачные капельки стали превращаться в сгустки крови.
Проснувшись от собственного крика, Агидель открыла глаза и увидела наклонившуюся над ней медсестру. Та шёпотом произнесла:
– Извините, вы просили сообщить, когда закончится операция.
– Который час? — полусонно спросила Агидель.
– Четыре утра.
– Всё, иду.
Умывшись и накинув на себя белый халат, Агидель спустилась ниже этажом в ординаторскую. Хирурги Георгий и Борис стояли у открытого окна и курили.
– Доброе утро, мальчики. Вижу, что очень устали. Как прошла операция?
– В целом успешно, — удовлетворённо сказал Георгий. — Но есть некоторые детали для обсуждения. Сегодня вечером мы изложим их в отчёте.
– Если не трудно, лучше сейчас на словах, — попросила Агидель, растирая лицо ладонями. — Извините, у меня, наверное, очень заспанный вид.
– Ранения очень тяжёлые, — сказал Георгий. — Незначительно повреждён позвоночник, задета печень, многочисленные рваные раны мышц ног и рук. Больше всего беспокоит повреждение позвоночника. Пулевые ранения. Расщеплены три важных позвонка, которые могут привести к общему параличу. Какие тут могут быть гарантии.
– Никаких, — грустно согласилась Агидель.
Она встала с кресла и молча направилась к выходу. У самой двери её остановил голос Бориса.
– Агидель Хафизовна, мы сделали всё возможное.
– Я знаю, — обернувшись, произнесла Агидель. — Идите, отдыхайте.
Ближе к полудню, перед тем как уехать домой, она зашла в реанимацию, чтобы непосредственно самой увидеть раненого в лицо.
На вид ему было около тридцати, среднего телосложения, густые тёмные волосы с едва заметной проседью на висках, впалые глаза с образовавшимися под ними мешками. На простыне, которой он был накрыт, в нескольких местах проявились бурые пятна. По ним можно было сосчитать количество проведенных оперативных вмешательств.
К ней подошла дежурная медсестра.
– Здравствуйте, Агидель Хафизовна.
– Здравствуй, Анита. Рассказывай, что тут у нас.
– Ввели искусственно в кому.
– Что с дыханием?
– Поддерживаем аппаратом вентиляции.
– Хорошо. Обо всех изменениях ставьте меня в известность. Я дома на телефоне.
Выехав на своём «Опеле» из больничного гаража, Агидель поехала домой по окружной дороге. На ней меньше светофоров, да и подумать можно о чем-то в пути, поразмышлять.
Вот и сейчас Агидель спросила сама себя, а правильно ли она поступила, согласившись взять ответственность за жизнь человека, которого привёз к ней Магомед. Ведь есть же вокруг и другие больницы, где смогли бы оказать первую помощь. Огнестрельные ранения — это всегда криминал либо политика, связываться и с тем, и с другим она не планировала. Начнутся визиты полиции или людей в штатском. В конце концов, придя к выводу, что раз уж об этом попросил Арчи-Оглы, то деваться некуда, — как можно отказать дяде, который много сделал для неё хорошего в этой жизни, — она переключилась на другую тему: о родителях. Ей предстояло каким-то образом навестить их и уговорить переехать из села, что рядом с Грозным, к ней. «Надо бы посоветоваться по этому поводу с дядей», — подумала Агидель.
Зайдя в дом, она первым делом приняла ванну, затем, надев любимый шёлковый халат, сварила кофе и уселась смотреть телевизор. В этот момент зазвонил телефон. Агидель взяла трубку и услышала знакомый голос дяди.
– Салам, солнышко. Это дядя Арчи беспокоит тебя.
– Ас-саляму алейкум, дядя. Вы что-то давно не звоните и не приезжаете. Наверное, забыли про меня? — невесело произнесла Агидель.
– Прости, доченька, дела разные навалились. Но я обещаю, что на этой неделе навещу тебя. Посидим, вместе поужинаем.
Агидель согласилась. Арчи-Оглы она не видела почти месяц. А кроме него в этой стране близких людей у неё нет. К тому же у дяди наверняка были какие-то новости из Грозного.
– Ты мне скажи, милая, — вздохнув, продолжил разговор Арчи-Оглы, — как себя чувствует твой новый подопечный?
– Если вы имеете в виду того, кого привёз Магомед-Оглы, могу сказать одно: делаем всё возможное. Была операция на позвоночник, но оказалось, что, кроме этого, задета ещё и печень… не считая множества рваных осколочных ранений по всему телу. Ребята-хирурги говорят, что, если выживет, может остаться прикованным к постели. Я, честно сказать, даже и не знаю, как дальше сложится, дядя.
Выслушав её до конца, Арчи-Оглы после секундной паузы задумчиво произнёс:
– Прошу тебя, моя хорошая, держи меня в курсе. Как только он очнётся и начнёт соображать, позвони мне.
– Хорошо, дядя.
Арчи-Оглы пожелал ей спокойной ночи, пообещав заехать на днях.
Агидель положила трубку, но ещё некоторое время детально прокручивала в голове телефонный разговор. Она знала, что Арчи-Оглы является богатым и влиятельным человеком в исламском мире, его жизнь — политика. Практически все отряды, состоящие из мужчин-горцев, ушедших с оружием в руках в горы и действующих на территории Чечни, финансируются именно им. Все приказы на проведение военных операций Арчи-Оглы получал непосредственно от самого Дудаева. Несколько раз она становилась невольной свидетельницей их встреч на вилле её дяди. Тогда её присутствию рядом с дядей никто не придавал значения, все знали, что Арчи-Оглы иногда сопровождает любимая племянница. Более того, именно он познакомил Агидель с Хаттабом и другими важными людьми на мусульманском совете, который состоялся в Стамбуле. Но его желание заинтересовать Агидель политикой не осуществилось, поскольку он понял, что война, оружие и пролитая кем-то кровь для неё было занятием неприемлемым.
Глава 13
На окраине города во дворе четырёхэтажного особняка, окружённого высоким забором и вооружённой охраной, в бассейне плавал мужчина в сопровождении стройных девиц, похожих на русалок. Из дома с телефоном в руках вышел слуга.
– Прошу прощения, хозяин, это вас.
– Кто? — неохотно поинтересовался Магомед, игриво обнимая одну из блондинок.
– Если я не ошибаюсь, это господин Арчи.
Магомед тут же вылез из воды, обтёр полотенцем лицо и взял трубку.
– Я слушаю.
– Ас-саляму алейкум, дорогой, — донеслось из трубки.
Действительно, это был голос его босса.
– Ва-алейкум ас-салям, Арчи. Очень рад тебя слышать.
– Что скажешь хорошего о Салмане? — донеслось из трубки.
– Вчера я был в клинике. После операции потихоньку идёт на поправку, уже разговаривает. Думаю, что скоро будет как новенький.
– Ну а что Шамиль? Он как там?
– Слава Аллаху, послеоперационный период, всё как нельзя лучше. Восстанавливается. Сам знаешь, какие там врачи. Из дерьма конфетку сделают.
– Не сомневаюсь, — согласился Арчи. — Теперь что касается двойника Салмана… Мне кажется, что федералы клюнули и проглотили эту наживку.
– У них нет другого выхода, как подыграть нам, — с полной уверенностью заявил Магомед. — Вот увидишь, завтра они раструбят, что грохнули Адуева, раздадут воякам ордена и успокоятся. Это же Россия.
– Поживём — увидим, — немного скептически произнёс Арчи, сменив тему дальнейшего разговора. — Не забудь, завтра встретишь афганцев, это очень давние наши друзья. Взамен на проценты от продажи нефти они обещают помощь оружием и людьми. Обговоришь сроки поставок. И ещё. Встретишься с журналистом из Москвы. Он хотел снять репортаж об отряде Асаева. Удовлетвори его желание, а взамен попроси, чтобы материал скорее попал на телевидение. Понимаешь, в ближайшее время ожидается приезд комиссии по правам человека. Надо обострить ситуацию, чтобы добиться вмешательства Вашингтона. Лишняя шумиха нам не помешает. Пока русские будут думать, как избавиться от давления американцев, мы сделаем все свои дела.
– Не беспокойся, Арчи. Всё будет в порядке, — заверил Магомед. — Ты лучше расскажи как Агидель поживает. Наверное, мы принесли ей много хлопот с этим раненым?
– Я ей звонил. Она сказала, что он не контактный.
– Жаль, мы о нём ничего не знаем, — заявил Магомед. — Салман сказал: разве всех упомнишь, не до того было.
– Он прав. Давай немного подождём, — предложил Арчи. — Оклемается, а там посмотрим.
– Нет проблем, дружище Арчи. Как скажешь.
– Тогда до встречи.
– До встречи.
Услышав короткие гудки, Магомед отключил телефон и, откинувшись на спинку кресла-качалки, призадумался. То, что вытащили из окружения Салмана и Шамиля, несомненно, большая победа. Но поступок Ризвана вывел Магомеда за рамки терпения. Вместо того чтобы убрать лишних свидетелей, он притащил одного из них с собой. Видите ли, проявил жалость к старушке и спас её сына от смерти. Болван! Кто даст гарантию, что сын этой женщины будет держать язык за зубами. Сейчас одно лишнее слово может разрушить всё: отлаженную систему, бизнес, безопасность.
От этих мыслей Магомеду сделалось нехорошо. «Во что бы то ни стало нужно уговорить Агидель перевезти раненого в другую больницу. А там, как говорится, дело техники. Всякое бывает в дороге, например, внезапная остановка сердца. Но как сделать так, чтобы Арчи не препятствовал этому?»
Магомед расхаживал по террасе и мучительно искал предлог для осуществления своего плана. В конце концов, вариант был найден, а именно: он сообщит Арчи, что в ближайшее время спецслужбы страны начнут масштабную проверку всех больниц в городе на предмет выявления просочившихся в Турцию боевиков из Чечни. «Естественно, Арчи попросит Агидель согласиться со мной и не перечить». Вдохновлённый посетившими его соображениями, Магомед разложил в уме предстоящую беседу с Агидель, оставаясь полностью уверенным в своей изощрённости.
Глава 14
На приглашение Магомеда-Оглы вместе поужинать Агидель согласилась неохотно. Магомед относился к категории людей, которые никогда просто так ни с кем не встречаются. Но разгадывать причину столь неожиданного и повышенного к себе внимания она пока не стала и в назначенное время приехала в ресторан. Он встретил её в фойе с красивым букетом роз.
– Я очень рад, что такая красивая девушка не отказалась составить компанию уже немолодому седоволосому старику.
– Ваше предложение оказалось своевременным, я как раз собиралась где-то поужинать, — неожиданно для себя солгала Агидель.
Магомед просиял:
– Спасибо за доверие.
Взяв свою гостью под руку, он провёл её через весь зал к балкону, где уже был накрыт стол. Ничего лишнего: устрицы в маринаде, шашлык по-турецки с овощами, фрукты и только что отваренные креветки к пиву.
– Вот видишь, — с гордостью заявил Магомед, помогая Агидель присесть на стул. — Я ещё помню, что тебе нравится больше всего отведать из восточной кухни. Ну разве я не прав?
Агидель ничего не сказала и лишь с признательностью улыбнулась. Стоявший рядом официант разлил по их фужерам шампанское.
– Предлагаю тост, — заговорил Магомед, не сводя взгляда с Агидель. — Пусть Аллах принесёт наконец мир и покой на нашу Родину. Я желаю огромного здоровья твоим родителям и надеюсь, что очень скоро вы увидитесь.
Агидель ничего не оставалось, как выпить до дна и поблагодарить за тёплые слова.
– Спасибо, Магомед-Оглы. Вы правы, мне действительно хочется увидеть и маму, и папу.
Магомед кивнул головой и, осознав, что эта тема навеяла грусть на Агидель, мгновенно сменил тактику.
– У меня и у твоего дяди есть великолепная идея, касающаяся твоего будущего, — хитро улыбаясь, произнёс Магомед.
Агидель сделала несколько глотков шампанского, не скрывая своего удивления.
– Вы меня заинтриговали, Магомед-Оглы. Я, значит, хожу, бьюсь, ищу своё счастье, а оно оказывается под боком.
– Если говорить откровенно, — продолжил Магомед, — мы к тебе с деловым предложением. В наше трудное и опасное время очень важно, дорогая, быть вдалеке от самого страшного. Конечно, у тебя есть работа, друзья, дом. Но сама обстановка остаётся напряжённой. Турция — это как огненная вспышка. То террористы, то гангстеры, то всякого рода радикалы. Никакой спокойной жизни.
Магомед выдержал паузу, какую часто держат учителя на уроках, когда хотят придать значимость сказанному, но в самый последний момент, видя, что Агидель пытается его перебить, он выложил и саму суть «профилактической» беседы:
– Я и твой дядя хотели бы, чтобы ты уехала во Францию. Там тихо и хорошо. Хочешь — лечи людей, а хочешь — занимайся чем-то другим. Например, благотворительностью, сейчас это очень модно. Будешь жить в роскошном особняке на побережье, а рядом построишь свою больницу. Мало одной больницы — построишь десять или двадцать. А там, глядишь, и замуж выйдешь, подаришь своему любимому дяде племянников.
Агидель терпеливо выслушала Магомеда, но высказать свою точку зрения не успела, зазвонил её сотовый телефон.
– Алло.
– Агидель Хафизовна, это Анита. У нас беда. У раненого… —
На секунду Анита замолчала, и из трубки доносились лишь всхлипы.
– Анита, что с раненым, говори же скорее! — буквально закричала в трубку Агидель.
– У него… у него остановка сердца.
Агидель вскочила со стула и побежала к выходу, на ходу давая указания медсестре по телефону.
– Передай реаниматорам, пусть используют все варианты. Ты меня слышишь?
– Да.
– Всё! Еду к вам!
Агидель гнала машину по узким улицам города, не обращая внимания на светофоры, пытаясь сократить путь до больницы. Переходившие проезжую часть пешеходы шарахались в разные стороны, и лишь некоторые грозно махали ей вслед руками. «Нехорошо получилось с Магомед-Оглы, — подумала Агидель. — Бросила одного в ресторане, ничего не объяснив, не попрощавшись. Просто неуважительно. Теперь, наверное, расскажет дяде: вот, мол, какая у тебя племянница». Но осознавая, что сложившаяся ситуация не допускает отлагательств, Агидель не удержалась от вспыхнувших эмоций и произнесла вслух:
– Плевать! Что сделано, то сделано.
Остановив автомобиль у главного входа в больницу, она вбежала в вестибюль и быстро поднялась в операционную. Аппарат искусственного дыхания — самое первое, что бросилось ей в глаза. Он работал, а это значило, что больной жив. Санитарка мыла полы, собирая шваброй разбросанные повсюду пустые ампулы и использованные одноразовые шприцы. За столом сидела медсестра и что-то записывала в тетрадь.
– Жив? — спросила у неё Агидель, ещё не успев отдышаться.
– Жив, Агидель Хафизовна, — радостно сообщила Анита. — Слава Аллаху, жив. Честно говоря, мы думали, что всё кончится плохо. Если бы не Рустам…
– А где же он сам?
– В ординаторской. Наверное, курит. Переволновался.
Агидель тихо открыла дверь. Реаниматолог Рустам сидел в кресле с закрытыми глазами.
– Рустамчик, ты спишь? — почти шёпотом спросила она.
Тот открыл глаза и протёр ладонями лицо.
– Проходите, Агидель Хафизовна. Извините, кажется, я заснул.
– Спасибо тебе, Рустам. Мне Анита рассказала, что тебе досталось.
– Да, действительно. Такого давненько не было. Последний раз я реанимировал полгода назад.
– Как ты думаешь, что послужило причиной? — спросила Агидель.
– Судя по всему, болевой шок. Хотя сейчас трудно об этом говорить. Ведь он почти не приходил в сознание. Случай довольно тяжелый, и то, что нам удалось вытянуть его с того света, это ещё не значит, что такого больше не повторится.
Агидель согласно покачала головой:
– Всё равно спасибо. Ты лучший.
Рустам устало улыбнулся:
– Это моя работа.
Глава 15
Яркий солнечный свет на мгновение ослепил Владимира и заставил зажмуриться. Появившиеся слёзы медленно стекли по щекам, исчезнув в проросшей щетине. Первое, что он увидел, когда с трудом приоткрыл тяжёлые, словно свинцом налитые веки, это висящий на стене матерчатый флаг красного цвета с вышитым полумесяцем и маленькой звездой. Сама комната была небольшой, с высоким потолком и окрашенными в белый цвет стенами. У самого окна стоял стол. Кроме настольной лампы и раскрытой тетради на нём размещались какие-то приборы и аппараты со светящимися, как у телевизора, экранами. То, что он находится в больнице, Владимир понял, когда приметил у окна стойку с капельницей. «Значит, я жив», — мелькнуло в его голове. Неожиданно раздался щелчок замка открывающейся двери. Вошла молоденькая медсестра, держа в руках несколько коробок с лекарствами. Положив их в шкаф, она села за стол и стала что-то записывать в журнале. Именно в этот момент он надрывно закашлял. Девушка вздрогнула, посмотрела на Владимира и быстрым шагом вышла в коридор. Вернулась она уже не одна, а с молодой высокой и красивой женщиной на вид лет тридцати. Черты её лица говорили о том, что она, скорее всего, чеченка. С Владимиром женщина заговорила на русском языке, совершенно чисто и без какого-либо акцента.
– Проснулся?! Ну вот и хорошо. Сейчас девочки накормят тебя вкусным обедом, а когда ты немного окрепнешь, я приду снова, и мы поговорим. Хорошо?
Владимир ничего не ответил. Не было сил. Но от её слов ему стало теплее на сердце. Предчувствие чего-то плохого пришло чуть позже, когда попытка пошевелить ногами закончилась страшной болью в спине. Владимир заскрипел зубами и покрылся потом. Заметив это, дежурившая медсестра торопливо вскрыла ампулу, наполнила содержимым шприц и, удерживая подёргивающуюся руку Владимира, вколола иглу в вену. Боль отпустила, но не до конца. Весь остальной день он, напрягая память, старался вспомнить подробности того страшного боя, во время которого потерял всех своих бойцов и по какой-то случайности остался в живых сам. Каждая ночь становилась для него испытанием, он словно проваливался в пропасть, где, упав на самое дно, отчетливо видел силуэты своих ребят. Они по очереди виновато произносили: «Прости, командир, мы не хотели умирать, просто так получилось». Просыпаясь, он больше не закрывал глаза до самого рассвета. Днём иногда в палату приходила та самая молодая женщина, очевидно, являющаяся врачом. Она затевала с ним разговор, но всякий раз, не услышав от него ни одного слова, уходила, обещая прийти вновь. В один из дней, выбрав момент, когда в палате кроме него и медсестры никого не было, Владимир движением руки подозвал девушку к себе.
– Тебя как зовут? — сиплым голосом спросил он у неё.
– Анита.
– Скажи, Анита, где я?
– Не волнуйтесь, вы в больнице. Вам пока нельзя разговаривать.
– Я знаю, что я в больнице, — приподняв голову, произнёс Владимир. — А где находится ваша больница? В Чечне?
– Нет, что вы.
– Тогда где? — настойчиво переспросил Владимир.
– В… Турции, — испугано пролепетала девушка. — Город Батман.
Он опустил голову на подушку, тихо пробормотав:
– Какой ещё… к чёрту Батман.
Глава 16
Спустя две недели Владимира из реанимации перевезли в одноместную палату. Каждое утро к нему заходили врачи. Часть из них говорили на русском языке, но в основном, очевидно, на турецком. Они осматривали послеоперационные швы, что-то записывали в журнал и давали медсестре какие-то указания. А уходя, кивали ему головой, очевидно, прощались. Но судя по сочувствующему выражению их лиц, Владимир понимал, что дела у него обстоят отвратительно и ходить на своих ногах он уже вряд ли когда сможет. Он их совсем не чувствовал. Так прошел месяц. Ежедневно дежурившие медсестры на несколько минут переворачивали его набок. Через некоторое время Владимир делал это сам с помощью рук. Неоднократно прокручивая в голове разговор с медсестрой по имени Анита, он сделал вывод, что кто-то спас ему жизнь. Но кому это понадобилось и почему его переправили именно в Турцию, для него оставалось непонятным. И лишь единственный вопрос, который заставлял серьёзно задуматься, преследовал Владимира постоянно: «А если это плен? Сейчас немного подлечат и начнут тянуть информацию». Сразу припомнился висевший на стене турецкий флаг. «Значит, это будут турецкие спецслужбы», — думал Владимир. Стоп! Эта женщина… Ну эта, которая постоянно заходит к нему в палату, смотрит и молчит. Как бы приглядывается, прощупывает. Она наверняка одна из них. По крайней мере, на врача она совсем не похожа. После этих раздумий Владимир принял решение держать язык за зубами и ни с кем ни о чём не разговаривать.
А врачи усердно занимались лечением Владимира. Заканчивались одни уколы, и на следующий день назначали другие, затем таблетки и разные процедуры. Два раза в неделю возили в расслабляющий душ. Однако положительных результатов это не принесло. В одну из ночей, когда в больнице наступила тишина и все спали, Владимир вспоминал о доме: о том, как в самый последний день перед отъездом сообщил жене, что уезжает в очередную командировку, как успокаивал её, плачущую, обещая, что ничего с ним не случится. И эти режущие по сердцу слова дочери: «Папа, ты только береги себя, я буду тебя ждать». Владимир, стиснув зубы, заплакал. Он уснул почти под утро. Ему приснилась холодная ночь, моросящий дождь вперемешку со снегом и его бойцы. Они стояли перед ним в строю и, поёживаясь от холода, смотрели прямо в его глаза.
– Так вот получилось, ребята, — в сонном бреду заговорил Владимир. — Кому же, как не мне, помнить о вас… и маяться. Вы уж меня, братки, простите, что не могу я к вам подойти и обнять вас. Ноги… не ходят проклятые. — Владимир в полудрёме приподнял голову с подушки, словно вглядываясь сквозь темноту:
– Славка. Ты, что ль? А я, грешным делом, подумал, что ты убит. А где же Николай? Что-то я не вижу его среди вас. — Владимир вытянул руку, будто что-то хотел нащупать перед собой. — Я сейчас, только включу свет. Свет! Включите кто-нибудь свет!
Владимир проснулся от собственного крика и, не успев толком открыть глаза, почувствовал, как чья-то тёплая ладонь прижалась к его лбу. При тусклом свете дежурной лампы он увидел силуэт женщины. Она вытерла салфеткой вспотевший лоб Владимира и бережно поправила сбившуюся подушку. Владимир узнал её.
– Тебе, наверное, приснился страшный сон? — тихо спросила она у Владимира. — Так бывает. Мне тоже иногда снятся плохие сны. Всё будет хорошо.
Владимир ничего не ответил.
– Завтра сделаем рентген, — несмотря на его молчание, продолжила она. — Если снимки подтвердят, что операция прошла успешно, проведём мануальную терапию. Вы же хотите встать на ноги?
Услышав эту фразу, Владимир обратил на неё взор.
– Вы… серьёзно? — спросил он.
Она улыбнулась:
– Конечно. Но для этого вам придётся ещё раз в этой жизни научиться ходить, заново. Если вас устраивает такой вариант, тогда нам просто необходимо подружиться. Меня зовут Агидель Хафизовна. Я главный врач этого госпиталя. Спокойной ночи.
Она ушла, а он ещё несколько раз вспоминал каждое её слово. Поняв, что подозрения о её причастности к спецслужбам были ошибочными, Владимир тут же заснул. Ему снился его тихий дворик. Соседки-старушки сидели на скамейке у подъезда, дворник Сан Саныч подметал асфальтированную дорожку, что вела к их дому, и мама… Она стояла к нему спиной и развешивала стираное бельё на верёвку. Эту верёвку когда-то от одной берёзки до другой натянул сам Владимир. Подойдя ближе, он заметил среди стираных вещей свою первую школьную форму, которую они вместе с мамой покупали на школьном базаре. Тогда, меряя пахнувший швейной фабрикой новенький костюмчик, он видел счастливые мамины глаза. Приглаживая руками его худенькие плечи, она приговаривала: «Надо же, в самый раз». И вот, подняв с земли пустой тазик, мама, прихрамывая, пошла к дому. Обогнав её, Владимир встал прямо на тропинке, но она прошла сквозь него. От обиды он закрыл лицо обеими ладонями и громко закричал: «Мама, это же я!»
Глава 17
В дубовую дверь комнаты, увешанной персидскими коврами и картинами великих художников прошлых веков, негромко постучали.
– Входите, — с кавказским акцентом произнёс мужчина, сидевший в мягком кожаном кресле, держа между пальцами дымящуюся толстую сигару.
Появившийся в дверном проёме крепкого телосложения чеченец с широким лицом, небольшой залысиной на голове и одетый в строгий черного цвета костюм, с порога доложил:
– Господин Арчи, все собрались, ждут вас.
– Хорошо. Я уже иду.
В гостиной, на кошме с шёлковыми подушками вокруг расстеленной скатерти с национальными блюдами, напитками и фруктами, расположились почётные гости. Увидев вошедшего хозяина дома, все встали.
– Ас-саляму алейкум ва рахматуЛлахи ва-баракятух, — поприветствовал всех Арчи, приложив в знак уважения руку к сердцу.
– Ва-алейкум ас-салям ва рахматуЛлахи ва-баракятух, — почти хором ответили присутствующие.
– Прошу присесть или прилечь, как вам будет удобно, — учтиво пригласил Арчи, сам усаживаясь на мягкий потник.
Ещё около минуты все рассаживались. Арчи тихо кашлянул в кулак, чем, несомненно, обратил на себя внимание, и начал основную речь.
– Я надеюсь, что вопросы, которые мы обсудим, внесут ясность в наши, как и прежде стабильные, отношения. Хочу сказать, что созданные нами учебные базы для воинов ислама уже оправдали своё значение и принесли положительные результаты. В этом, бесспорно, есть ваша заслуга, дорогие друзья. Карающий меч Аллаха будет беспощадно уничтожать тех, кто посягнул на честь мусульман. Однако все вы знаете, какая тяжелая участь постигла Ичкерию. Являясь представителем чеченского народа, я не умоляю о помощи, а лишь прошу вновь объединиться, чтобы спасти веру и не дать политической заразе распространиться вглубь исламской религии. Одновременно с этим я пригласил вас, чтобы поговорить о весьма выгодных ценах на нефть, способах её доставки до перерабатывающих заводов. А также о высоких процентах, которые приятно пополнят ваши счета уже через месяц. Купив мою нефть, вы сможете выгодно перепродать чёрное золото либо превратить его в бензин, выручив при этом миллионы долларов. Я понимаю, что вас интересует моя окончательная цена. Ну скажем, восемнадцать долларов за баррель.
Шейхи переглянулись. Их личные переводчики дословно нашёптывали им на ухо последние слова Арчи. Сейчас, глядя на своих гостей, Арчи делал большую ставку на афганцев — у них есть опыт войны. За последнее время начали возникать проблемы национального характера. Молодёжь Чечни, когда-то рьяно взявшаяся за оружие, стала разочаровывать его. Часть из них вернулась домой, другая часть погибла, не имея навыков боевых действий. А этих хлебом не корми, дай только повоевать. Главное, чтобы они унюхали запах крови. Им только скажи, что нужно воевать с Россией, и они бросят всё: ослов, жён, детей. Зубами будут рвать. Оглядев пристальным взглядом своих гостей, Арчи продолжил своё послание:
– Я продам вам недорого качественную нефть, возьму на себя вопросы доставки, при этом прошу только об одном: увеличить количество воинов, готовых взять в руки оружие и воевать за Ичкерию. Мы нуждаемся в вашей помощи.
Поочерёдно представители Таджикистана, Афганистана, Йемена, Марокко и Ливана выразили своё согласие в активизации пополнения своими воинами отряда Хаттаба. Следом за ними, учитывая положительные договорённости по нефти, решили помочь шейхи из Кувейта, Иордании, Египта и Турции. Представители этих государств имели отлаженную связь с организациями по миграции граждан Канады, Германии, Франции, Швеции, Латвии и Литвы, которые охотно становились наёмниками. Арчи остался довольным результатами проведённой встречи. Подняв фужер, он громко воскликнул:
– Аллаху Акбар!
Все подхватили: «Аллаху Акбар!»
Увидев заискрившиеся глаза гостей, Арчи подозвал Магомеда:
– Обсуди с ними безопасные маршруты поставки нефти до их нефтеперегонных заводов, особенно удели внимание срокам оплаты. Дай им номера счетов, которые у нас открыты в Мюнхене и Париже на имя Агидель. И не забудь, развлеки их по полной программе, а я ненадолго отлучусь в кабинет.
Телефонный звонок, который ожидал Арчи, раздался через минуту после того, как он присел за рабочий стол.
– Алло, я слушаю.
– Ас-саляму алейкум, дорогой Арчи.
Зная, кому принадлежит этот голос, Арчи не стал называть собеседника по имени.
– Ва-алейкум ас-салям.
– Я рад слышать тебя, уважаемый, — донеслось из трубки. — Надеюсь, что гости не огорчили моего друга?
– Нет, нет, слава Аллаху, всё прошло хорошо.
– Ну что ж, я очень рад. — Выждав небольшую паузу, собеседник продолжил: — Нам нужно встретиться, есть важный разговор. Сколько тебе надо времени, чтобы доехать к прежнему месту встречи?
– Полтора часа, — быстро произнёс Арчи.
– Хорошо, я жду.
Послышались короткие гудки. Арчи положил трубку, достал из кармана носовой платок и, тяжело вздохнув, вытер образовавшуюся на лбу испарину. Ехать предстояло к границе
Грузии. Чем для него закончится эта поездка, он не знал, но в одном был уверен точно — не поехать нельзя.
Глава 18
Утро было солнечным и тёплым. Потянувшись в постели, Агидель откинула одеяло, немного посидела на краю кровати и, нырнув ногами в свои любимые тапочки, пошла в ванную. Приняв душ, она села завтракать, мысленно составляя план предстоящего рабочего дня. «Необходимо сделать рентген раненому, которого привёз Магомед-Оглы. И если результаты оправдают мои надежды, тогда можно приступать к самому главному: выбрать правильное лечение и попытаться поставить его на ноги», — пережёвывая бутерброд, размышляла Агидель.
Не прошло и часа, как она уже находилась в больнице. Позвонив в рентгеновский кабинет и предупредив о том, что к ним привезут больного, Агидель направилась в хирургию. Георгия Вартановича застала за приёмом пищи.
– Здравствуй, Георгий.
– Доброе утро, Агидель Хафизовна. — Он пересел на жёсткий стул, уступив ей мягкое кресло. — Присаживайтесь, пожалуйста.
– Георгий, я хочу попросить тебя присутствовать на одном мероприятии, — сказала Агидель. — Сейчас повезём на снимки того мужчину, которого ты оперировал, с огнестрельным ранением.
– Да-да, я помню, — подтвердил Георгий. — Что от меня требуется?
– Прежде всего, чтобы ты лично руководил этим процессом. Потому что если что не так, то нам опять придётся мучить больного транспортировкой по этажам.
– А.… понял, хорошо, — согласился Георгий и тут же вопросительно посмотрел на Агидель: — Вы… думаете, что он сможет ещё ходить?
Агидель безрадостно вздохнула:
– Ты знаешь, мне почему-то очень этого хочется.
– На всё воля Аллаха, — немного растеряно произнёс Георгий. — Значит, будем надеяться.
Владимир проснулся от негромкой восточной мелодии. В палате копошилась медсестра, перекладывая из коробок в шкафы какие-то пузырьки. Увидев, что Владимир открыл глаза, она поставила на столик рядом с кроватью поднос с завтраком.
– А я уже хотела тихонечко разбудить вас. Сейчас обязательно покушайте, а через двадцать минут поедем на рентген. Можете считать, что это будет ваша первая прогулка. Пойду подготовлю каталку.
Отказываться от еды Владимир не стал, и после того, как медсестра вышла из палаты, он, взяв тарелку, принялся жадно есть манную кашу. Весь подъём на грузовом лифте и путь до рентген-кабинета занял около пяти минут. Боль давала о себе знать, когда приходилось менять позиции при съёмке, и ему ничего не оставалось, как только скрипеть зубами и морщиться. Перед сном Владимира искупали. Он радовался горячей воде и запаху шампуня, словно ребёнок. Все это напомнило о доме. Старенькая медсестра-хозяйка обтёрла его махровым полотенцем, переодела в чистое белье и повезла в палату. После таких прелестей жизни Владимир уснул мгновенно. Приснившийся сон был сумбурным. Сначала он встретил плачущую дочь, затем куда-то бежавшую по ночной улице жену, а напоследок мимо него парадным маршем прошли все его погибшие бойцы. Он проснулся от прикосновения к его плечу чьей-то руки.
– А… что…
Владимир открыл глаза и увидел у своей кровати Агидель Хафизовну.
– Простите, что разбудила, — тихо сказала она. — Мы посмотрели рентгеновские снимки, и я решила, что вы должны знать о результатах. В связи с повреждением позвоночника у вас паралич всей нижней части туловища. Обычно с таким диагнозом люди передвигаются только на инвалидных колясках, но… — Агидель поправила рукой очки. — Я предлагаю вам побороться за свою полноценную жизнь. Будет очень трудно. Если вы готовы к этому испытанию, я сделаю всё от меня зависящее.
Владимир не знал, почему эта девушка всячески старается вселить в него хоть какую-то надежду, но он видел её глаза. В них Владимир разглядел необыкновенную искренность. И быть может поэтому он ответил ей:
– Я согласен.
Глава 19
К условленному месту Арчи приехал специально раньше назначенного времени. Он вышел из машины, закурил сигару и, глядя на дно ущелья, где бурно протекала горная река, мысленно готовился к предстоящему разговору. И хотя поводов для волнения не было, Арчи чувствовал внутри себя маленькую нервозность. Наверняка речь пойдёт о проведённой Басаевым и Радуевым операции в Будённовске. Заезжать в этот город не входило в их планы, но по ряду причин это произошло, и никуда от этого не денешься. Главное, что выделенные на данное мероприятие деньги оправдали своё назначение. Неожиданно его размышления прервались. Он уловил за своей спиной слабый шум двигателей подъезжающих машин. Черный «Мерседес» в окружении трех «БМВ» остановился в шагах десяти от Арчи. Семеро телохранителей, вооружённых до зубов, мгновенно рассредоточились вокруг автомобиля. Задняя пассажирская дверь, негромко щёлкнув замком, плавно открылась, и из салона вылез седоволосый кавказец. Они направились друг к другу и встретились, как полагается по национальному обычаю, обнявшись.
– Ас-саляму алейкум, Арчи.
– Ва-алейкум ас-салям, Аслан.
Гость поправил на своей шее шёлковый шарф и, подняв воротник плаща, жестом руки пригласил Арчи прогуляться вдоль обрыва.
– Мне приятно, Арчи, что у нас нет причин, которые бы помешали нам решать сообща наши дела, — спокойно произнёс премьер.
– Благодарю за доверие, — искренне сказал Арчи. — Кому, как не вам, знать о моей преданности Ичкерии.
Аслан остановился и, развернувшись к Арчи, положил ему на плечо свою руку.
– Я знаю, дружище. В эти трудные дни твоя поддержка для Ичкерии — как глоток свежего воздуха. — Они не спеша пошли дальше.
– На переговорах в Кремле ничего кроме политического давления мы не ощутили. — Премьер провёл ладонью по своей голове, пропуская пряди седых волос между пальцами. — К тому же я понял, что отсоединения от России нам никогда не видать. Причина этому одна — нефть. Она, словно жирный кусок мяса, манит к себе всех шакалов. Моя надежда на поддержку американцев провалилась. Что дала их миссия по правам человека — так, одна болтовня. Надо приступать к конкретным действиям. Свяжись с Басаевым, пусть он продумает, как побольнее ужалить Москву. Я понимаю, доставлять туда взрывчатку проблематично, поэтому лучше всего это будет сделать через «шахидок». Спецслужбы больше обращают внимание на транспорт, а человеку, особенно женщине, легче доехать до любого города. Пусть взрывают всё подряд: машины, театры, школы. Как говорили наши предки, если у быка вырвать сердце, он по инерции пробежит ещё несколько метров, а потом обязательно рухнет. Подсчитай, какие для этого потребуются расходы, и сообщи мне.
– Все сделаем, Аслан, — сказал Арчи, провожая собеседника к машине.
Они обнялись и попрощались. Кортеж рванулся с места, оставив после себя облако пыли. Нужно было возвращаться к своей машине, но ноги Арчи почему-то не желали идти совсем. Слишком хорошо он знал этого человека. После таких встреч на свежем воздухе некоторые его собеседники прямиком улетали на небеса, садясь в свои машины. Поворачиваешь ключ зажигания — и ты уже на пути к Аллаху. Постояв ещё минут десять, Арчи подошёл к «Вольво», открыл дверцу, сел на мягкое сиденье и дрожащими пальцами повернул ключ зажигания. Но ничего страшного не произошло. Мотор фыркнул и застрекотал в рабочем режиме. От облегчения Арчи откинул голову на подголовник и, вытерев ладонью выступивший на лбу пот, набрал телефонный номер.
– Это я. Найди мне срочно Ризвана, пусть свяжется со мной. Для него есть работа.
Глава 20
Утром следующего дня две медсестры переложили Владимира на каталку и повезли по коридорам больницы. Небольшое помещение, в котором они оказались, было уютным. Вдоль стен располагались спортивные тренажёры, на подоконниках в горшках росли декоративные цветы, на полу мягкий ковёр. Владимир продолжал разглядывать комнату, когда вдруг за спиной услышал знакомый женский голос, принадлежащий, как ему показалось, Агидель.
– Спасибо Анита, здесь мы справимся сами.
Владимир не ошибся. Это действительно была она. Вместе с ней находился мужчина крупного телосложения, средних лет, по национальности, предположительно, турок.
– Познакомьтесь, — Агидель указала Владимиру жестом руки на мужчину. — Это врач, мануальный терапевт Амир Джабраилович. Некоторое время он будет заниматься вашим лечением.
Тот приветливо улыбнулся и кивнул головой. Владимир молча смотрел на них по очереди. Агидель что-то произнесла коллеге на английском языке и ушла. Запах миндального масла быстро распространился по комнате. Турок с осторожностью перемещал по позвоночнику Владимира цепкие пальцы, обходя послеоперационные швы. Поначалу Владимир боли не почувствовал, но через несколько минут она дала о себе знать. Зажатый словно в тиски, он не стеснялся в выражениях и скрипел зубами. Турок никак на это не реагировал, наверное, потому что не знал значения этих слов. И так каждый день, неделя за неделей Владимира поднимали в массажный зал, откуда, измотанного и озлобленного, привозили обратно в палату, где он мгновенно засыпал. Агидель в течение последующих рабочих дней неоднократно проверяла его состояние, расспрашивала Владимира о самочувствии, но так и не дождавшись ответов на свои вопросы, уходила с грустью на лице. Однако если она вдруг не приходила на обход, Владимир по непонятной причине нервничал и прислушивался к шагам, которые доносились из коридора.
Прошло около трёх месяцев. Лечение не приносило Владимиру облегчения. Сильные боли в спине изматывали его по ночам и ломали психологически изнутри. От большого количества лекарств и уколов на теле появлялась аллергическая сыпь. Врачи, видя такую реакцию организма, прекращали делать инъекции, но массаж по настоянию Агидель не отменяли. Турок непоколебимо ожидал Владимира и делал всё как полагается. В один из таких дней на Владимира нахлынули полное отчаяние и безысходность. Выбрав момент, когда в палате никого не было, он уцепился рукой за отопительную батарею, сбросил себя на пол и стал подтягиваться на подоконник. До открытого окна оставалось совсем немного, но в последний миг в палату вошла медсестра и, не растерявшись, обхватила Владимира руками. Кроме того она громко закричала и стала звать к себе на помощь. Агидель была среди тех, кто её услышал. Успокоительный укол подействовал быстро, и уже через минуту Владимир лежал спокойно, устремив взгляд на потолок. Агидель присела возле его кровати и с волнением в голосе сказала:
– Я понимаю, вам очень тяжело. Но я уверена, что вы обязательно поправитесь. Только, пожалуйста, больше так не поступайте. Хотя бы потому, что есть люди, которые вытащили вас из объятий смерти. Думаете, они не расстроятся, когда об этом узнают?
После её ухода Владимир злился на себя за проявленную им слабость. Ему хотелось вернуть Агидель, попросить прощения и поблагодарить за всё хорошее, что они сделали для него. «Эх, если бы только я мог догнать её», — подумал Владимир, ударив от досады рукой по стене. Медсестра испуганно встрепенулась.
– Извини, сестричка, — произнёс он виновато.
Размышляя над своей жизнью, Владимир решил, что ему каким-то образом необходимо вернуться в Россию, а там неважно — в глушь, в тайгу, только бы вокруг не было ни единой души.
Глава 21
Не любит Агидель многолюдные сборища, светские вечера, дни рождения и всякие подобные торжества, но сегодня юбилей у Арчи-Оглы. Хочешь не хочешь, а идти надо.
Поэтому выходной день для неё начался с того, что она просматривала свой гардероб, подбирала вечернее платье, подыскивала по цвету туфли, примеряла украшения.
Ближе к вечеру за ней подъехал на машине водитель дяди.
Арчи встретил её в гостиной.
– Спасибо, милая, что нашла время и посетила меня. Для старика это великое счастье.
– Я тоже очень рада, — сказала Агидель, протянув Арчи подарок в праздничной упаковке. — С днём рождения, дядя, с золотым юбилеем. Здоровья и долгих лет. Пусть этот скромный подарок вам будет напоминать обо мне всегда.
Они прошли в гостевой зал, где Арчи сразу же представил её своим многочисленным гостям.
– Господа, я хочу познакомить вас с моей очаровательной и любимой племянницей. Я уверен, что многие из вас уже встречались с ней. Агидель одна из тех, кто, несмотря на молодые годы, выбрала для себя священную миссию — лечить людей. Агидель — врач.
Гости, мило улыбаясь, зааплодировали. Стоявшая рядом дама преклонного возраста, помахивая веером, окинула Агидель взглядом с головы до ног, не скрывая своего восхищения:
– Какая милочка. Просто шарм!
Музыканты играли Чайковского, слуги подавали горячие блюда и открывали шампанское. Часа через три, устав от бессмысленных разговоров, Агидель вышла из-за праздничного стола и, прогуливаясь по дому, очутилась в кабинете у дяди. Прохаживаясь по комнате, она рассматривала висевшие на стене картины.
– Это хорошо, что ты здесь, — услышала она за спиной голос Арчи-Оглы.
Агидель обернулась и с улыбкой уселась в его кожаное рабочее кресло.
– Почему?
– Потому что я как раз собирался с тобой поговорить на важную тему.
– Очень интересно! — оживлённо произнесла Агидель. — Я слушаю.
– Видишь ли, — мягко начал Арчи, присев на стоявший рядом диванчик, — в силу своей специфики я занимаюсь делами, которые непосредственно касаются политики. Естественно, возникают нюансы, и приходится принимать самые различные решения. У меня нет от тебя секретов, доченька, и сейчас мы с тобой разговариваем на равных. Как бизнесмен с бизнесменом.
Агидель улыбнулась, но не перебивала дядю.
– Так вот, — продолжил Арчи-Оглы. — Мои люди вытащили из окружения важного для Ичкерии человека и просто моего друга. Слава Аллаху, он остался жив. Большую помощь в этом благородном деле оказала одна очень пожилая женщина, она живет в одном из сёл, у которого всё это и произошло. А тот, кто находится у тебя в больнице, является её сыном. Представляешь? В ту ночь он также прорывался вместе со всеми и был ранен. Из сострадания к старушке моим людям пришлось забрать парня с собой. Сейчас спецслужбы России и Турции проверяют все больницы, чтобы установить местонахождение тех, кто прорвался через это окружение. Я не исключаю, что сегодня или завтра объектом осмотра станет и больница «Красного Креста». Мне бы не хотелось подвергать тебя опасности. Теперь, когда ты всё это знаешь, скажи мне, как себя чувствует наш подопечный?
– Состояние удовлетворительное, — после некоторого раздумья ответила Агидель. — Единственная беда в том, что у него частичный паралич тела. Это из-за повреждения позвоночника.
– Не стоит так огорчаться доченька, — сочувственно произнёс Арчи. — Ты спасла ему жизнь, а это главное. Всё остальное — воля Аллаха.
Агидель печально вздохнула.
– Хочу по нему проконсультироваться со своим коллегой из Японии, — сказала она. — Мы с ним вместе учились в Москве и поддерживаем хорошие отношения. Несмотря на молодой возраст, он пользуется на родине большим успехом. Талантливый хирург и травматолог. Многих поставил на ноги.
Арчи внимательно выслушал Агидель, встал с дивана и подошёл к окну.
– А что, если я найду безопасное место где-нибудь в провинции и человека, который будет за ним ухаживать, — предложил он. — Я уверен, что через какое-то время смогу переправить его домой к матери.
Агидель удивлённо посмотрела на Арчи:
– Дядя, вы же знаете, что я очень уважаю и ценю вас. Но ещё я люблю свою работу. И я испытываю огромное удовлетворение от каждой спасённой в стенах моей больницы жизни. Позвольте мне хоть так оставаться счастливой. А что касается раненого, то я завтра же вывезу его к себе домой.
Первый раз в жизни Арчи увидел Агидель такой вспыльчивой.
– Ну хорошо, хорошо, — мягко перебил её он. — Только пообещай мне обо всём меня информировать.
Агидель радостно улыбнулась и, подойдя к дяде Арчи, обняла его обеими руками.
– Спасибо, дядя.
Она вышла из кабинета, а Арчи ещё стоял у окна и думал о том, что в действительности ему не следует препятствовать её желаниям. Будет хуже всего, если девочка вдруг разочаруется в нём.
Глава 22
Климат страны был настолько тёплый, что Владимир не мог в точности определить, какой идёт месяц. Он искал глазами календари, но так и не нашёл. В газетах, которые приносила с собой медсестра, он ничего прочитать не смог, все они были на арабском. Ужасно хотелось подышать свежим воздухом и увидеть белый свет. Казалось, вся жизнь прошла в этих стенах. Уже два дня ему не дают никаких лекарств, один только врач-турок, как и прежде, по утрам ждёт его с распростёртыми объятиями. Во время массажа Владимир больше не матерился, так как с недавнего времени почувствовал уменьшение болей в спине. Но об этом никому не говорил, боялся сглазить свою большую радость. Шло время. В один из дней в палату вошла Агидель и подозвала к себе медсестру.
– Анита, через десять минут накройте его полностью простынёй и перевезите к запасному выходу. Я буду ожидать вас внизу. И не забудьте взять с собой чемоданчик с медикаментами.
Огромных опасений за свою жизнь у Владимира не было и, если они решили передать его спецслужбам, он уже был готов к такому повороту событий. Быстро собрав необходимое, Анита сделала всё как ей сказала Агидель, и повезла Владимира к лифту, на котором он каждое утро путешествовал в массажный зал. Его вывезли на улицу. Владимир ощущал, как колёса каталки натыкаются на мелкие камушки. В помещении, куда его завезли, присутствовал слабый специфический запах, совсем непохожий на запах больницы. И когда с лица Владимира откинули край простыни, он понял, что находится в морге. Вдоль стен повсюду располагались морозильные камеры. Два санитара переложили Владимира на носилки, после чего внесли в салон машины, очевидно, принадлежащей похоронной фирме, потому как в ней лежали венки из искусственных цветов. Ни Агидель, ни медсестры Аниты он больше не видел. Ехали около часа. На какой-то момент Владимиру показалось, что машина носится по кругу, но после следующего поворота она притормозила, и до него отчётливо донёсся скрип открывающихся металлических ворот. Проехав ещё немного, катафалк плавно остановился. «Ну вот, ты и приехал…» — с внезапно проявившейся злостью на самого себя подумал Владимир. За распахнувшимися дверями машины появились те же самые санитары. Не проронив ни слова, они на носилках понесли его по берёзовой аллейке, растущей во дворе большого двухэтажного дома. Особняк находился в самом центре сада, где в большом количестве рос виноград. Всё это выглядело достаточно красиво, но с другой стороны, Владимир оказался в замешательстве. «Неужели чтобы пытать, а затем убить, нужно привезти меня сюда», — размышлял он, продолжая бегло разглядывать местность. Вдруг у самого входа в дом он увидел Агидель. Она быстрым шагом пошла впереди санитаров, показывая им дорогу. Судя по тому, с какой лёгкостью она ориентируется в этом доме, Владимир уже не сомневался, что Агидель здесь не впервые. Его занесли в просторную комнату и, положив на кровать, на некоторое время оставили одного. Воспользовавшись такой ситуацией, Владимир осмотрелся по сторонам, изучая обстановку комнаты. Подобранная со вкусом мебель сочеталась с цветовой гаммой обоев. На полу ковры, на стеллажах аккуратно уложены книги, видеокассеты и компакт-диски. На круглом столике, кроме ноутбука, стопочкой лежат какие-то документы, канцелярские принадлежности и стоят фигурки в виде зверей.
От всего этого исходило удивительное спокойствие, которое, несомненно, чувствовал Владимир. Агидель тихо вошла в комнату с букетом цветов и, мельком глянув на Владимира, поместила цветы в кувшин с водой. Владимир наблюдал за ней, чуть прищурив глаза, чтобы в любой момент притвориться спящим. Раздвинув по сторонам оконные шторы, она буквально впустила в комнату солнечные лучи. Присев на мягкий стул рядом с кроватью, где лежал Владимир, Агидель еле слышно спросила:
– Вы спите?
Владимир перевёл на неё взгляд.
– Зачем вы меня сюда привезли? — сухо спросил он.
– Я решила, что вам необходимо сменить обстановку.
– Ну и зря, — холодно бросил он. — Вы, наверное, забыли, что я не хожу на своих ногах в туалет?!
Агидель сделала серьёзное лицо.
– Нет, не забыла. Но я позабочусь и об этом.
Он хладнокровно перекинул взгляд на стену.
– Пойду, приготовлю ужин, — сказала она. — А вы, — она положила рядом с ним несколько глянцевых журналов, — можете немного почитать. Они на русском языке.
После того как Агидель вышла из комнаты, Владимир попытался оценить ситуацию, в которую попал. Причина его местонахождения здесь для него оставалась пока неизвестной. Он допускал, что некоторые заинтересованные люди надавили на Агидель и вывезли его сюда для основной работы. Тут они могут делать с ним что угодно: резать, душить, вводить психотропные препараты. И что-либо против этого предпринять он был бессилен. Ведь, в сущности, для него это был плен. И оставалось только одно — ждать смерти.
Глава 23
Сигнал будильника, похожий на жужжание напившегося за ночь человеческой крови комара, всё-таки разбудил Агидель до конца. Было семь утра. «Пора вставать», — подумала она. Через час приедет Амир. По её просьбе он продолжит лечение раненого у неё на дому. Тихо войдя в комнату своего гостя, Агидель положила в вазу с водой только что сорванные в оранжерее цветы. Она уже хотела выйти, но с удивлением обнаружила, что её раненый не спит, а вернее, лежит с открытыми глазами. Агидель подошла к нему и, встретившись с ним взглядом, улыбнувшись, произнесла:
– Доброе утро.
Он сделал вид, что не слышит.
– Знаете… — прервав его молчание, сказала Агидель. — Некоторое время нам с вами придётся жить под одной крышей. Может быть, вы назовёте мне своё имя?
Не дождавшись ответа, она взяла стоящую под кроватью «утку» и пошла к двери, но неожиданно услышала за спиной:
– Меня… зовут Владимир.
Агидель остановилась и, развернувшись, подошла к нему.
– Вот видите, оказывается, всё так легко и просто, — сказала она. — Может, мы перейдём на «ты» и подружимся?
Владимир одобрительно кивнул.
– Сейчас приедет Амир Джабраилович, — уже более уверенно заговорила Агидель. — С сегодняшнего дня он начнёт проводить с тобой новые упражнения. Возможно, через некоторое время после них ты сможешь сидеть. А если ты сможешь сидеть, значит, сможешь и передвигаться с помощью рук. Например, на кресле-коляске.
– Вряд ли, — сказал Владимир.
– Надо попытаться, — настоятельно заявила Агидель. — Хочу сказать, что Амир замечательный специалист. В своё время его пациентом был сам Саддам Хусейн. У того тоже была огромная проблема с позвоночником. Да, придётся тяжело. А разве есть другой выбор?
Владимир уже был готов сказать ей: «Какое тебе дело до моей жизни», но в самый последний момент сдержался:
– Хорошо. Я попробую.
Вскоре приехал Амир и сразу же приступил к делу. Сначала он с осторожностью стал по очереди сгибать и разгибать ноги Владимира в коленях и в области тазобедренных суставов. Затем врач разогрел на плитке пахучую жидкость, налил её на спину Владимира и начал активно втирать её в позвоночник, не обращая внимания на стоны последнего. Всё это продолжалось около часа. После чего турок отрегулировал кровать так, чтобы Владимир постоянно находился в полу сидячем положении. Жестами рук Владимир стал ему объяснять, что сидеть не может из-за сильных болей в спине, но тот был непреклонен. Владимиру ничего не оставалось, как подчиниться.
Турок уехал. Агидель сделала Владимиру обезболивающий укол и, накормив завтраком, уехала в больницу, пообещав, что скоро вернётся. Оставшись один, Владимир включил телевизор, но пролистав телевизионные каналы, так и не нашёл среди них трансляций на русском языке. Отбросив пульт, он закрыл глаза и постарался оживить в своей памяти лица жены и дочери.
«Интересно, что им сообщили обо мне? — думал Владимир. — Наверное, сказали, что так, мол, и так — пропал без вести. Ведь прошло уже очень много времени. Этого достаточно, чтобы считать меня погибшим». Незаметно для себя он уснул, а когда проснулся, услышал доносящийся через раскрытую дверь голос Агидель. По всей вероятности, она разговаривала с кем-то по телефону. Ужинали они вместе, Агидель поставила рядом с ним столик, принесла горячее блюдо из индейки, овощи, фрукты. Владимир больше молчал и слушал её. Она же без устали говорила на разные темы: о новостях в кино, о литературе. Затем рассказала о своих родителях, коллегах. И чем больше Владимир её слушал, тем сильнее ощущал открытость души этой девушки. Даже за такой маленький период общения у него не осталось и следа недоверия к ней. Он уже хотел расспросить её как он попал к ним в больницу, кто его туда привёз, как вдруг неожиданно появилось одно обстоятельство. Оно остановило Владимира на пути к их взаимопониманию. А случилось вот что. Держа в одной руке блюдце, а в другой чашечку с кофе, Агидель, отпив глоток, с интересом спросила:
– Скажи, Володя. Насколько я понимаю, ты не мусульманин?
– Нет, — ответил он.
– Тогда почему ты воевал на стороне моджахедов?
Владимира словно окатили ледяной водой.
«С чего вдруг она решила, что я воевал на стороне боевиков, — молниеносно подумал он. — Может, шутит? Да нет, не похоже, слишком серьёзное лицо и серьёзный вопрос».
– Ладно, можешь не говорить, — прервав его молчание, сказала Агидель. — В конце концов, это дело сугубо личное. Мне хочется лишь одного, чтобы ты вновь встал на ноги.
Всю ночь Владимир не спал, анализируя каждое слово, сказанное Агидель. Если раньше, до этого разговора он предполагал, что остался в живых случайно, то теперь он так не считал. Вывод определился после часовых раздумий: по каким-то причинам его приняли не за того человека. Возможно, скоро всё прояснится и тогда… тогда они поймут, что ошиблись. «Что же делать? — усердно думал Владимир. — Рассказать Агидель, кто я на самом деле? И как она на это отреагирует? Может, возьмёт телефон и начнёт кому-то названивать. А потом придут моджахеды и, вытащив меня из дома, со злостью пристрелят». Так или иначе, развязка неминуема, и Владимир стал к ней готовиться.
Глава 24
Утром, подъезжая к больнице, Агидель увидела у входа дядю Арчи. Она вышла из машины и направилась прямиком к нему.
– Ас-саляму алейкум, дядя. — Женщина обрадовалась встрече и поцеловала родственника в щёку.
– Ва-алейкум ас-салям, доченька.
– Что-нибудь случилось? — поинтересовалась Агидель, взяв Арчи-Оглы под руку.
– Вот, ругать тебя приехал, — шутя и с улыбкой сказал он, обняв её. — Совсем не звонишь. Заставляешь старика волноваться. — Несмотря на суровый вид, в его голосе проскользнула присущая характеру дяди доброжелательность.
Агидель сделала виноватое выражение лица.
– Очень много работы, дядя, — оправдательно сказала она. — Но я обещаю, что впредь буду звонить чаще.
Он заботливо, как джентльмен взял её под руку.
– Удели мне, дорогая, пару минут, немного пройдёмся по парку. Поговорим о делах.
Агидель, конечно, торопилась, но отказать дяде не могла.
Они неторопливо пошли вдоль кипарисовой аллеи.
– У меня есть к тебе очень важное деловое предложение, — сказал Арчи. — Мне нужен свой человек в Германии, который будет контролировать там мой бизнес. Так, мелочь, — Арчи нешироко развёл руками, словно подчёркивая этим жестом, что там действительно мелочь. — Буквально несколько магазинов, три или четыре ресторана. Вот я и подумал, зачем мне брать кого-то со стороны, если с этим можешь справиться и ты. У тебя не будет никаких проблем. В твоём распоряжении будут все мои счета в банках. А какой в Германии отдых — просто чудо! Хочешь — развлекайся, а хочешь — открывай своё дело. Для меня самое главное — это твоё счастливое будущее и безопасность. Я поклялся твоим родителям, что буду оберегать тебя. Что ты, доченька, думаешь по этому поводу?
– Спасибо за заботу, дядя, — Агидель с трудом подбирала слова, которые не обидят Арчи-Оглы. — Но дело в том, что я пока не собираюсь что-либо кардинально менять в своей жизни. Меня вполне устраивает то, чем я занимаюсь здесь. Тут мои друзья и коллеги. Тут мои больные. Куда мне без них.
Арчи огорчено покачал головой:
– Упрямство — наша наследственная черта, но не забывай, что в круговороте своих дел ты совсем не думаешь о себе. А ведь ты молода, красива. Я ведь желаю тебе только добра.
– Я знаю. — Агидель обняла Арчи-Оглы, прижавшись к его груди. — Никогда не перестану тебе говорить, что ты самый заботливый и очень дорогой для меня человек. Надеюсь, ты не обидишься на меня, дядя?
Арчи заулыбался:
– Нет. Как я могу обидеться на такую добрую девочку.
– Ну вот и хорошо, — остановившись, произнесла Агидель. — Ты извини, дядя, но мне нужно спешить на работу.
– Я понимаю, — сказал Арчи. — Кстати, скажи, как себя чувствует наш подопечный? Тот, которого привёз к тебе дядя Магомед. Наверное, настало время отправить его домой?
О том, что раненого уже нет в больнице, она утаивать не стала и без колебания честно призналась:
– Я перевезла его в другое место.
Арчи удивлённо посмотрел на Агидель.
– Ты вывезла раненого из больницы?
– Да.
– И где же он сейчас?
– Прости, дядя, но я не могу пока тебе этого сказать. Пусть это останется моей маленькой тайной. Сейчас его лечением занимается Амир. Я уверена в положительном результате. Может, для вас это покажется смешным, но я приложу максимум усилий, чтобы он на своих ногах вернулся к себе домой. Наверное, это и будет моим счастьем.
– Ты так считаешь? — сдержанно спросил Арчи.
– Да. Я так считаю.
Агидель была настроена решительно, но дальнейшая напористость ей уже не пригодилась. Ничего больше не спрашивая, Арчи проводил её до главного входа в больницу и, вежливо попрощавшись, уехал.
Рабочий день у Агидель прошёл быстро. Она встречалась с дежурившими в отделениях врачами, участвовала в обходах, беседовала с больными. И уже когда собиралась ехать домой, в её кабинете раздался телефонный звонок. Звонил Амир. Он сообщил, что привёз лекарство для раненого и уже завтра можно начинать курс лечения. Она ехала домой безумно счастливая. Какой же он умница, этот Амир. Ну нисколько она в нём не сомневалась.
Владимир воспринял эту новость без радости, словно испытывал безразличие ко всему в своей жизни.
– Разве ты не рад? — спросила его Агидель.
Он холодно усмехнулся:
– Рад я или не рад, что от этого изменится. Я знаю, что никогда уже не встану. А проводить над собой какие-то медицинские опыты я не желаю. И вообще… — он на секунду запнулся и, глубоко вдохнув воздуха, высказал: — Я совсем не тот, за кого ты меня принимаешь.
Агидель смотрела на Владимира и не могла понять, о чём он говорит.
– Ну что ты на меня смотришь? — сухо бросил он. — Хочешь узнать, кто я такой на самом деле? Хорошо! Я тебе скажу. Я — Власов Владимир, офицер спецназа России! Да, это я и мои товарищи уничтожили боевиков, которые прорывались из окружения. И я ни хрена об этом не жалею. Мне только паршиво на душе, что я вот здесь, пусть даже и калека, а пацанов моих нет в живых. — Он нервно замотал головой. — Теперь ты можешь звонить кому хочешь. И давайте заканчивайте со мной быстрее. Всё равно я больше ничего вам не скажу.
В полной растерянности Агидель вышла из комнаты и направилась в сад. Из слов Владимира она ничего не поняла. «Если всё, что он сейчас сказал, это не бред, тогда для чего Магомеду и дяде нужно было меня обманывать?» Всё же она взяла себя в руки, отключив все эмоции. «Какая теперь разница, кто он на самом деле. Сейчас ему нужна квалифицированная медицинская помощь, и я сделаю для этого всё», — решила Агидель. Как ни в чём не бывало, она вернулась в комнату к Владимиру и предложила ему вместе поужинать. Он ничего не ответил, но ей показалось, что он немного успокоился. Воспользовавшись этим, она принесла ужин: горячий плов, салаты, фрукты.
– Тебе нужно хорошо питаться, — сказала Агидель, решительно пододвинув к нему ближе тарелку с пловом.
Он поколебался, но в конце концов взял ложку и начал есть.
Агидель всё это время сидела рядом с ним и пила кофе. Доев всё, Владимир взглянул на неё и тихо произнёс: «Спасибо».
– Я думаю, — тихо сказала Агидель, — теперь мы можем спокойно поговорить?
– О чём? — спросил Владимир.
– О тебе.
– Всё, что я хотел сказать, я сказал. И терять мне как бы нечего.
– Значит, ты хочешь сказать… — Она не успела договорить, он её резко перебил.
– Да, — подтвердил Владимир. — Я действительно в ту самую ночь участвовал в бою против ваших… людей. Я исполнял свой долг. Погибли все мои товарищи. Как я оказался в этой стране, я не знаю.
– А кто эта пожилая женщина, которая была рядом с тобой, когда тебя нашли? — спросила Агидель. — Мама?
Владимир растеряно покачал головой:
– Я ничего не помню. Да и какая мама, моя мама в России.
Они оба замолчали. Первой прервала молчание Агидель.
– Ну ладно, тебе нужно отдохнуть, — сказала она, принявшись убирать со стола посуду.
Владимир взял её за руку.
– Присядь. Я всё расскажу о себе, и ты поймешь, что мне нет смысла тебе врать.
Она слушала, не перебивая. Он откровенно говорил о жене, о дочери, о родителях и с особым трепетным волнением — о своих погибших товарищах.
– Ну вот, кажется, и всё, — закончил Владимир. — Я понимаю, что ставлю тебя в затруднительное положение, поэтому не принуждаю тебя прикрывать меня. Ты сама решишь, как поступить.
Агидель подошла к окну, молчаливо постояла около минуты и повернулась к Владимиру.
– Тебе нужно отдохнуть, — сказала она. — Завтра приедет Амир. Соберись с силами, нам предстоит очень много потрудиться.
– Какой сейчас месяц? — спросил у неё Владимир.
– Август, — тихо ответила она.
Агидель вышла. Он кропотливо стал вспоминать дату, когда он с бойцами прибыл в Моздок. «Ну да, конечно, это был январь», — сообразил Владимир. Сразу после Нового года — а его он проводил с семьёй — его вызвали в Управление, где объявили, что через два дня он с группой летит в командировку. Получается, что с января он потерялся во времени. Некоторые моменты боя были живы в памяти, но чем всё закончилось, Владимир так и не вспомнил. Странными ему показались и слова Агидель о какой-то старушке, которая якобы была с ним рядом. Все вопросы, заданные им самому себе, оставались без ответов.
Глава 25
Весь процесс подготовки лекарства к использованию занял у Амира совсем немного времени. Владимир, лёжа на животе, смотрел, как турок извлекает из упаковки тоненькие иглы с головками, раскладывая их на салфетку. После этого он смазал спину Владимира какой-то жидкостью и, поджигая зажигалкой верхушки игл, откуда мгновенно начала исходить струйка зеленоватого дыма, по очереди стал втыкать их ему под кожу вдоль позвоночника. Никакой боли, кроме слабого покалывания, Владимир не ощущал. Агидель стояла рядом, наблюдая за действиями Амира. По комнате распространился запах, чем-то напоминающий тлеющую ментоловую сигарету. И хотя Владимир не верил, что вот так просто этот сказочный метод лечения поставит его на ноги, взять и отказаться от него он не мог. Не мог, конечно же, из-за Агидель. Ещё совсем недавно он подозревал её в пособничестве боевикам, а вот сегодня понял, что ошибался. Вчера, выслушав его признание, она не бросилась куда-либо названивать, а утром зашла к нему как ни в чём не бывало, словно ничего не произошло. Несколько дней она каждое утро дожидалась Амира и лишь после окончания процедур сама уезжала на работу в больницу. Владимир, видя, как она разрывается между ним и работой, убедил её, что Амир и он вполне могут обходиться без неё.
Прошло около четырёх месяцев. Никаких положительных изменений в состоянии Владимира не произошло, и единственным утешением для него стало то, что Агидель вечерами вывозила его на коляске к морю. Это стоило для неё большого физического труда, ведь ей приходилось помогать Владимиру пересесть с кровати в инвалидное кресло на колёсах. Как мог он старался помогать ей своими руками, которые, слава Богу, двигались. Между тем их отношения стали более дружескими, они больше общались между собой, вместе смотрели телевизор, читали, обсуждали разные темы. А когда она находилась на работе, Владимир чувствовал необъяснимое одиночество. В такие моменты он всегда вспоминал свой дом, жену, родителей, дочь. Желание их увидеть было огромным, но лишь представив, что они увидят его таким инвалидом, Владимир тут же ощущал, как от обиды сжималось сердце. Успокаивал себя лишь мыслью, что никогда и никто из близких родственников не узнает, каким он стал теперь.
В один из дней Агидель возвратилась домой раньше, и они как обычно поехали к морю. Пришедший в Турцию циклон принёс прохладную погоду. Был конец декабря. На небе сгущались тучи. Агидель подкатила коляску к самой воде, и они оба смотрели, как чайки стремительно выхватывают с мелководья маленьких рыбёшек.
Неожиданно Владимир испытал острое покалывание в ногах.
– Кажется, у меня замёрзли ноги, — сказал он Агидель.
– Всё, уже уходим, — ответила Агидель, разворачивая коляску в сторону набережной… но вдруг остановила коляску и присела перед ним на корточки. — Повтори, что ты сейчас мне сказал, — попросила она.
– Ноги, кажется, замёрзли, — повторил Владимир, не придавая значения её просьбе. Он также не понимал, почему она радостно засмеялась, а из её глаз выступили слёзы.
– Володя, ты хоть понимаешь, почему замёрзли твои ноги?! — воскликнула Агидель.
Он пожал плечами:
– Наверное, от холода.
Агидель согласно закивала головой:
– Они замёрзли, потому что ожили! Ты слышишь?
– Слышу.
Хотя он в тот момент до конца так и не понял, чему она так обрадовалась.
Когда они добрались до дома, Агидель сразу же позвонила Амиру и не скрывая радости рассказала ему о том, что произошло на берегу моря. Приехавший врач-турок осмотрел Владимира и, увидев, что тот действительно может пошевелить пальцами ног, остался очень этим доволен, хотя, судя по лицу, все же не хотел торопить события. Владимиру же казалось, что всё это только сон.
Глава 26
Прошло ещё три месяца. Владимир уже сам без помощи Агидель перемещался из кровати в кресло-коляску и мог один выезжать из дома на прогулки. Курс лечения был закончен, и врач-турок приезжал лишь раз в неделю, осматривал и давал рекомендации по физической нагрузке на позвоночник. Всё это время Агидель в разговорах между Владимиром и Амиром исполняла роль переводчика. Однажды во время такого общения Владимиру показалось, что Агидель не перевела ему последнюю фразу, произнесённую врачом.
Проводив турка до машины, они возвращались в дом.
– Ты не до конца перевела мне слова Амира, — сказал ей Владимир. — Я знаю, что это касается меня.
Она остановилась и посмотрела на него опечаленным взглядом.
– Он сказал… что скоро ты встанешь на ноги и сможешь уехать домой, — с грустью в голосе произнесла Агидель. — Скажи, ты думал об этом?
Владимир замялся:
– Так, иногда.
Агидель подошла к коляске и, наклонившись, поцеловала Владимира. Это было неожиданно для него, и пока он приходил в себя от такого поворота событий, девушка быстрым шагом пошла к дому. Владимир остался в саду. Поступок Агидель оставался для него непонятным, но без сомнения девушку что-то расстроило. Однако осуждать её он, конечно же, не мог. Всё оставшееся время этого дня, Агидель без особого труда находила темы для разговоров, и они болтали до поздней ночи за чашечкой кофе. На следующее утро Агидель, приехав на работу, попросила зайти к себе в кабинет медсестру Аниту. Когда девушка вошла, Агидель предложила ей присесть.
– Анита, я хочу обратиться к тебе с огромной просьбой, — сказала она. — Понимаешь, нужно срочно лететь в Россию, сделать там кое-какие дела. И тут я вспомнила, что ты когда-то об этом мечтала. Ведь так?
Анита улыбнулась и молча закивала головой.
– Ну вот и прекрасно, — сказала Агидель. — Можешь считать, что твоя мечта стала реальностью.
Девушка, не скрывая радости на лице, попыталась благодарить, но Агидель прервала её.
– Спасибо скажешь потом, когда вернёшься, — сказала Агидель. — Хочу тебя предупредить, что эта поездка будет связана с очень важным и ответственным делом. Когда прибудешь в Москву, позвонишь вот по этому номеру, — она протянула Аните визитную карточку, — скажешь, что ты от меня и договоришься о встрече. Человеку, который с тобой встретится, передашь вот это, — Агидель положила рядом с ней на стол металлический армейский жетон. — Скажешь, что я прошу узнать подробности о его владельце. Также попроси предоставить информацию на так называемого Власова Владимира. Выясни где он живёт, узнай хоть что-то о его семье. Ну вот, в принципе, и всё. Летишь сегодня вечером. Деньги и билет я занесу тебе через час. О том, что летишь в Россию, не нужно никому говорить.
Анита взяла лежащий на столе жетон и, убрав его в карман, вышла из кабинета. Агидель была спокойна за Аниту и полностью ей доверяла.
Шли дни. Владимир ежедневно усердно занимался назначенными врачом физическими упражнениями, подтягивался на специально сделанном для него в саду турнике. Как-то раз, ожидая Агидель с работы, он проезжал на коляске по тропинке в саду и остановился у дерева. Растущая в его нижней части утолщённая ветка свисала прямо над головой Владимира. Непонятная внутренняя сила заставила его ухватиться за неё руками. Дальше всё произошло машинально. Подтянувшись вверх, он постепенно стал выпрямлять ноги. Опустевшая коляска произвольно откатилась на несколько метров, и дотянуться до неё уже было невозможно. Из-за физического напряжения на лице у Владимира выступил пот. Коснувшись земли, его ноги судорожно задрожали. Понимая, что он сделал непростительную ошибку, Владимир уж было решил разжать пальцы рук, чтобы упасть на землю, но в самый последний момент, собрав все свои силы, решил устоять на ногах. Встав на ноги, он сделал несколько неуверенных шагов и упал одновременно с криком Агидель, бежавшей к нему навстречу от ворот. От наступившего сильного головокружения подкатила тошнота.
– Ну что ты наделал, Володя! — расстроено сказала Агидель и принялась бегло его осматривать, по-видимому, ожидая увидеть какие-либо ушибы. — Что за самодеятельность!? Ты хочешь меня расстроить?
– Ты видела? — тихо спросил он у неё. — Ну… как я пошёл?
– Видела, — укоризненно произнесла Агидель. — Но обещай мне, что больше никогда не повторишь этого без меня.
– Обещаю.
Но уже на следующий день он с помощью стула проходил небольшие расстояния, цепляясь руками за всё, что попадалось ему на пути: диван, кресла, двери, столы. Агидель наблюдала за его действиями со стороны. Иногда, когда ей казалось, что он непременно упадёт, она срывалась к нему на помощь, но Владимир давал ей знак рукой, что всё нормально.
Вечером приехал Амир. Он не мог поверить своим глазам, и за ужином, когда сидели втроём в гостиной, турок откровенно признался Владимиру, что впервые в своей врачебной практике стал свидетелем победы силы и воли человека. А это, на его взгляд, главнее и важнее всех существующих лекарств.
Прошло две недели. Агидель хотелось быстрее приехать на работу — утренним рейсом возвращалась из России Анита. Позавтракав на скорую руку, Агидель, чтобы не разбудить Владимира, не стала заводить стоящую во дворе машину и вышла на остановку общественного транспорта.
Анита зашла к ней в кабинет после обхода. Несмотря на усталость, девушка выглядела радостной и довольной. Отпивая маленькими глоточками кофе, она с воодушевлением рассказывала о результатах поездки.
– Ты ничего не путаешь? — переспросила её в разговоре Агидель. — Говоришь, что владелец жетона числится пропавшим без вести?
– Да, — утвердительно сказала Анита. — Жетон принадлежит Николаю Смирнову. Пропал без вести в январе прошлого года во время боевых действий в Чечне.
Агидель подошла к окну и, глядя на шумевший в саду фонтан, не оборачиваясь, спросила:
– А что по Власову?
– По Власову я сделала всё как вы мне сказали, Агидель Хафизовна. Выяснила какой город, поехала туда и узнала…
– Что? — нетерпеливо спросила Агидель. — Что ты узнала о нём?
– Больше года назад, так же в январе, он погиб в Чечне. Соседи по месту его жительства сказали, что он был у родителей единственным сыном. После похорон через три дня, не выдержав горя, умер его отец. Мать перенесла второй инфаркт и сейчас еле ходит. Этот Владимир Власов был женат, есть дочь. И я не сказала вам самое главное. Оказывается, Власов и Смирнов вместе воевали в Чечне.
Агидель вернулась к столу и села в кресло.
– Спасибо, Анита. Можешь отдохнуть несколько дней.
Девушка ушла. Раздумывая над тем, что ей рассказала медсестра, Агидель не могла понять одного: если на самом деле сейчас в её доме Власов Владимир, тогда кого же похоронили в России? И каким образом жетон Николая Смирнова находился у Владимира? Она вдруг испугалась от внезапно пришедшей мысли. «Выходит, Владимир не знает, что он как бы фактически похоронен у себя на родине». На мгновенье её охватил ужас. Весь день она ходила по больнице сама не своя, а дорога к дому для неё показалась бесконечной.
Владимир уже при помощи трости гулял в саду, когда увидел у ворот Агидель. Пытаясь скрыть обеспокоенное выражение лица, она стала расспрашивать его о том, как он провёл день и чем занимался. Владимир что-то отвечал ей, но Агидель лишь кивала головой, делая вид, что слушает. На самом же деле она подыскивала в душе слова, чтобы, выбрав удобный момент, сообщить ему о не совсем радостных новостях из России.
Это случилось через неделю. У Агидель был выходной день, и они с Владимиром собирались сходить прогуляться в город. За завтраком Агидель заметила, что Владимир вёл себя очень странно, уклончиво отвечал на вопросы, прятал взгляд и потом вдруг неожиданно сказал:
– Ты знаешь… в этой жизни я очень благодарен тебе, твоим врачам, хирургам и, конечно же, Амиру. Тебе я благодарен вдвойне и обязан жизнью. Мне трудно об этом говорить, но я уверен, что ты поймёшь меня правильно. Я решил уехать. Там мой родной дом, родители, жена и дочь.
Агидель сидела, не шелохнувшись, глядя на Владимира. Появившиеся в её глазах слезы, смывая тушь, сползали по лицу, образовывая чёрные кляксы.
– Когда ты хочешь уехать? — тихо спросила она.
Владимир едва сдерживал волнение.
– У меня нет никаких документов, а без твоей помощи мне их не раздобыть, — сказал он.
Она тяжело вздохнула и закивала головой.
– Я знала, что этот разговор когда-то произойдёт, — сказала Агидель, — и в принципе была к этому готова. Мне тоже нужно признаться тебе кое в чём. Неделю назад мне передали из России информацию, касающуюся непосредственно тебя. С тех пор как ты попал в эту страну, очень многое изменилось в твоей жизни, и я буду откровенна с тобой. В январе прошлого года ты был похоронен в своём городе после гибели в Чечне.
Владимир с удивлением смотрел на Агидель. Она продолжала:
– Твои родители очень тяжело переживали это горе, и твой отец… он не смог без тебя. Через несколько дней он скончался от сердечного приступа.
– Это ложь! — не в силах сдерживать себя крикнул Владимир.
– Прости, — сказала Агидель. — Я не хотела тебя огорчать, но это правда.
Она в подробностях рассказала ему о том, что ей сообщила Анита.
Он, выслушав её, просидел в глубоком молчании около получаса. Затем он вдруг сказал:
– Я понял. Они… вместо меня запаяли в цинк Николая. Тогда перед боем мы поменялись жетонами. Мы часто чем-то менялись. У нас была такая игра. Понимаешь?
– Ты хочешь сказать, что у Николая обнаружили твой жетон и сочли, что он это ты? — удивлённо спросила она.
– Да, я уверен в этом. Цинк очень редко вскрывают, иногда там могут лежать лишь части тела. Но я вернусь и объясню всем, что это ошибка, — не успокаиваясь, сказал Владимир.
– А что ты скажешь своим пузатым генералам? — спросила она. — Что тебя случайно спасли люди Басаева, а потом переправили на лечение в Турцию? Ты это им скажешь?
Он снова замолчал и опустил взгляд.
Агидель подошла к нему и, присев рядом, положила руку ему на плечо.
– Володя, поверь, они даже не будут разбираться и посадят тебя на большой срок. От тебя отвернутся все. Я говорю так, потому что знаю Россию. К тому же, таким необдуманным поступком ты погубишь свою маму. Подумай сам. Похоронив тебя, она уже мысленно похоронила себя, и сейчас, увидев сына живым, её сердце может не выдержать такого шока. Именно поэтому тебе предстоит сделать сложный выбор — вернуться домой, потерять маму и стать изгоем, или остаться здесь, чтобы сохранить себя как личность. Не хочешь здесь, пожалуйста, можешь уехать в другую страну. Иного выхода нет. Я обязуюсь помочь тебе получить любое гражданство на твой выбор. Ты начнёшь жизнь сначала. Отсюда ты сможешь тайно посылать маме и своей семье деньги. У тебя не будет проблем. А хочешь, мы с тобой откроем новое дело, переедем в Париж. Ты ещё найдёшь себя. Соглашайся, Володя.
Владимир словно застыл в глубокой задумчивости.
– А как же мои жена и дочь? — произнёс он тихим голосом, понуро глядя на Агидель. — Без меня им будет очень трудно.
– Сколько лет твоей дочери? — спросила она.
– Скоро восемнадцать.
– Володя, она уже взрослый человек, — заметила Агидель. — Через год-другой выйдет замуж и будет жить своей жизнью. А что касается жены… пойми, что она уже не будет испытывать к тебе тех чувств, какие были раньше. Это сложно и долго объяснять. Но я повторяю ещё раз: тебя никто не просит от них отказываться.
Владимир не мог согласиться с Агидель, что чувства его жены не выдержат испытания временем, но спорить не стал. А вот больное сердце матери, которое может остановиться только лишь оттого, что она увидит его вновь живым, сейчас было для него самым сильным фактором.
– Ты права, — после недолгого раздумья согласился Владимир. — Мне необходимо взять себя в руки. Я, конечно же, там не останусь и никак себя не обозначу. Я только посмотрю со стороны на мать с дочкой и вернусь. Обещаю. Ты поможешь мне?
– Хорошо, — сказала Агидель.
Глава 27
Сентябрь, 1997 год. В Лондонском аэропорту Хитроу было многолюдно. Владимир нервничал и каждую минуту смотрел на световое табло, где светящимися буквами были обозначены авиарейсы «Британских авиалиний». Посадку на рейс Лондон – Москва должны были объявить через несколько секунд.
– В конверте все необходимые документы, — сказала Агидель. — Прости, что летишь с двумя перелётами. Хочу как лучше. В России к пассажирам из Великобритании относятся лояльнее, чем из Турции. Не забудь, у тебя теперь другая фамилия, новое имя и отчество, — слегка улыбнувшись, напомнила она. — Здесь тебя лишний раз никогда с расспросами беспокоить не станут, но в России будь внимательнее. Ты русский, но у тебя гражданство Турции. Не волнуйся, документы настоящие, с ними проблем не будет. На случай если в Москве поинтересуются, с какой целью прилетел в Россию, можешь ответить: по коммерческим делам. Как прилетишь в Москву, сразу найди центральный банк. На твоё имя оформлен валютный счёт. В отеле «Ритц-Карлтон» забронирован номер на твоё имя. Денег тебе хватит, чтобы, ни в чём не нуждаясь, прожить около месяца. Но… я надеюсь, тебе хватит и одной недели.
Владимир понятливо кивнул.
Женский металлический голос, прозвучавший из динамиков, на английском языке объявил о посадке на самолёт. Владимир отчётливо услышал слово «Moscow».
– Да. Это твой самолёт, — сказала ему Агидель.
Он взял дипломат и, обхватив рукой Агидель за талию, притянул к себе. Она не стала этому препятствовать. Владимир поцеловал её.
Вытирая кончиками пальцев появившиеся на лице слёзы, она, всё ещё находясь в его объятиях, стала торопливо говорить:
– Володя, я никогда тебе не говорила, но сейчас мне необходимо это сказать. Совсем недавно я поняла, что ты стал очень дорог мне. Слышишь?! Я прошу тебя, возвращайся назад.
– Конечно, я обязательно вернусь, — сказал он уходя.
Пройдя пропускной контроль, Владимир скрылся в салоне автобуса, который повёз пассажиров к трапу.
Глава 28
Словно проснувшись от страшного сна, Владимир приподнял с колен голову и огляделся. По кладбищу по-прежнему шастали вороны. Со склонившейся над могилой ветки клёна оторвались несколько пожелтевших листьев, они упали Владимиру на плечи. Стряхнув их рукой, он открыл колпачок бутылки и, прильнув губами к горлышку, жадно отпил несколько глотков водки.
Вдруг за его спиной кто-то осипшим мужским голосом произнёс:
– Нехорошо, браток, в одну харю её, родимую, трескать. Может, пригласишь? Помянем твоего кента.
Владимир оглянулся.
Два парня бомжеватого вида лет двадцати пяти, облокотившись на оградку, с наглой ухмылкой смотрели на Владимира. Оба были пьяны.
– В другой раз, ребята, — сказал Владимир и отвернулся.
Грубо дёрнув калитку, внутрь оградки, где сидел на скамейке Владимир, вошёл один из них.
– Ты, никак, брезгуешь, паря? — грубо произнёс он. — Ну ничего страшного, мы люди не гордые. — Он ухватился рукой за горлышко бутылки и потянул её к себе. — Ну-ка дай сюда, фраерок.
Владимир отреагировал моментально. От прямого удара его кулака в сплетенье парень отлетел в угол ограды, но тут же встав на ноги, кинулся на Владимира. Обхватив нападавшего рукой вокруг шеи, Владимир пригнул его голову к земле. Очевидно, чувствуя, что ему не вырваться из крепкого захвата, тот сдавленным голосом крикнул приятелю:
– «Череп», помоги! Сука! Он мне шею ломает!
Владимир лишь мельком увидел, как ловко сиганул к нему через оградку здоровяк, но отпускать первого нападавшего не стал и ещё сильнее сжал тому шею.
Сидевшая в сторожке смотрительница вздрогнула от раздавшегося где-то на территории кладбища хлопка, похожего на выстрел. Вспорхнувшая стая ворон, превратившись в чёрное облако, закружила над погостом, никак не решаясь вновь сесть на излюбленное место.
– Опять гадёныши балуются, — буркнула сторожиха, выходя на улицу.
Вот уже который день пацанята, живущие на окраине города, приходят к кладбищу и, чтобы её напугать, поджигают петарды, бросая их под крыльцо часовенки.
Взяв черенок от лопаты, женщина направилась на тот участок кладбища, где, на её взгляд, и раздался заглушённый звук. Вдруг она увидела как по теплотрассе, прилегающей к самому забору, бегут двое мужчин. Судя по всему, эти люди и сами чего-то испугались. Тут-то она и вспомнила про седоволосого мужчину, который пришёл около часа назад, попросив показать могилку. Так он, вроде, и не возвращался обратно, а пройти мимо неё незамеченным не мог. «Ворота прямо перед окошком, — подумала она. — Точно бы не проглядела». Что-то защемило её больное сердце — не к добру. Как только беглецы скрылись за бетонным забором, она пошла к той могилке, куда провожала недавнего посетителя. Слава Богу, кладбище-то как дом родной. Бывало, что и в темноте рядочки находила. У неё самой половина семьи здесь покоится.
«Ну вот и дошла», — выдохнула она, увидев раскрытую дверцу знакомой оградки.
Сделав ещё шаг, женщина, обомлев, присела на корточки. Прямо у могилы лежал тот самый мужчина, которого она сюда проводила.
– Господи… Исусе… — прошептала сторожиха, безостановочно крестясь.
Заметив, что он зашевелился, женщина, пригнувшись, приблизилась к нему. На груди мужчины кровоточила большая рана. Тяжело дыша, он хватал ртом воздух.
– Сыночек, миленький, да кто же тебя так? — запричитала смотрительница. — Да неужели эти ироды? Видела я их, убегали-то по трубам. Потерпи, родимый, я сейчас вызову «скорую помощь».
Она хотела вскочить и бежать, но он ухватился рукой за её ладонь, положив на неё что-то металлическое. Что это было, она разглядеть не успела, поскольку мужчина сразу же помер.
Телефонный аппарат в сторожке не работал, и ей ничего не оставалось, как выбежать за помощью прямо на проезжую дорогу, ведущую в город. Она была уверена, что кто-то из водителей остановит машину и поможет вызвать врачей. Но все только притормаживали, объезжали её, кто-то крутил пальцем у своего виска, давая понять, что она сумасшедшая. А один даже вышел из машины и, не давая что-либо ей сказать, громко крикнул: «Напоролась, синюга!»
Но мир не без добрых людей. Кто-то из пешеходов забежал к сторожу автостоянки и вызвал милицию, а та уже — и «скорую помощь». До приезда милиции она к тому месту больше не ходила, боялась. Вскоре подъехал милицейский «УАЗик». Тут уж пришлось показать дорожку, без неё они бы долго плутали, а может, и не нашли бы вовсе, ведь протяжённость кладбища триста метров. Стали осматривать тело, доставали всё из карманов покойного и описывали. Быть понятой женщина уже привыкла. Каждую зиму нет-нет да всплывают такие вот «подснежники» на кладбищенской земле, в основном, конечно, бомжи. Из разговора милиционеров она поняла, что мужчина был иностранцем. О том, как он попал на кладбище и что здесь случилось, ей пришлось рассказать в своих показаниях. На место происшествия приехал высокий полковник. Вёл себя важно. Ему доложили, что у одной из могилок обнаружен труп иностранца с огнестрельным ранением и показали найденные у того документы. Он посмотрел их и сразу же отозвал в сторону одного из сотрудников. В ходе разговора они подходили к памятнику, смотрели на фотографию, а затем на лицо покойника. Что и говорить, сходство было, и очень большое. Затем тело почему-то вытащили из оградки и положили на тропинку, а калитку завязали проволокой. Кровь, разбрызганную на памятнике, вытерли тряпкой, вокруг насыпали сухой листвы. Не прошло и получаса, как к кладбищу подъехали несколько иномарок в сопровождении гаишников. Кто-то из стоявших с ней рядом милиционеров сказал: «Консул приехал». Посмотрев на тело, этот самый консул о чём-то стал разговаривать с начальником милиции. Тут прибыл катафалк. Вышедшие из него двое мужчин, поместив труп в большой пакет, положили его в кузов и уехали. Спустя два часа на кладбище никого не осталось. Закрыв ворота за машинами, сторожиха, прихрамывая, пошла к себе в сторожку. У самой двери её окликнул местный участковый Семён Кузьмич. Уж кого, а участкового смотрительница кладбища хорошо знала.
– Привет, Петровна, — поприветствовал он её. — Говорят, что ты звездой у меня на участке стала? — Он снял фуражку и, пригладив поседевшие волосы, присел на скамейку.
– А, Кузьмич. Здравствуй, дорогой. Что-то поздно ты явился, увезли уже. Всё. Опоздал.
– Знаю, Петровна. Я занят был, кражей занимался. А тут стажёр мой был.
Он встал, нацепил фуражку.
– Пойдём — покажешь, расскажешь.
– Так я уже всё поведала, Кузьмич, — сказала она. — Следователем допрашивалась.
– А вдруг пропустила что-то, — усмехнулся он. — Или запамятовала.
Женщина сделала вид, что обиделась.
– Это ты можешь запамятовать, а я ещё женщина молодая.
Кузьмич рассмеялся.
Пришлось ещё раз в подробностях рассказать ему о случившемся.
– Вот, значится, как, — дослушав, проговорил Кузьмич. — Так что это за вещь, которую этот бедняга тебе в руку-то вложил. Разглядела хоть?
Она вдруг со страху заморгала глазами и стала быстро копаться в карманах старой телогрейки.
– Ты что, Петровна, случилось что? — спросил Кузьмич, с интересом наблюдая за её действиями.
– Ой, пропала я, Кузьмич, — запричитала она. — Погибла, ей-Богу.
– Ладно, ладно, успокойся, — сказал он. — Говори по делу.
– Забыла я рассказать вашему следователю про то, как убиенный мне что-то в руку-то всунул. Я же тогда второпях бросила эту железячку в карман и побежала на дорогу. Что же, Кузьмич, теперь меня не иначе как посадят? Укрыла, получается, я этот факт.
Она заплакала.
– Да, нехорошо получилась, — вздохнул участковый.
Видя, как женщина совсем расстроилась, он попытался её успокоить:
– Ты зря не тревожься, Петровна. Для начала покажи мне, что он тебе передал, что за штуку такую.
Она продолжила поиски и вскоре вместе со скорлупой от семечек вытащила из кармана что-то блестящее.
– Кажись, это и есть, — она вытянула руку прямо перед его лицом.
Он взял с её ладони округлый металлический предмет размером с пятикопеечную монету и стал внимательно его рассматривать.
– Сто девяносто шесть, пятьсот шестьдесят восемь, — прочитал Кузьмич. — Это жетон, Петровна.
– Это что ж, тот, который бросают в автоматы, что ли? — поинтересовалась она.
– Да нет, это армейский жетон, — объяснил участковый. — Их дают всем, кто служит. В армии или в милиции, например. У меня даже такой есть. Вот видишь, — он показал висящий на своей связке ключей номерной жетон. — Только я вот не понимаю, для чего он дал тебе его?
– Так что же мне делать, Кузьмич? — спросила она.
– Ты вот что, Петровна. Я заберу его у тебя, а то ты ещё потеряешь.
Она поправила на голове платок и перекрестилась.
– Господи, прости меня непутёвую. Ей-богу, не виновата я.
Кузьмич встал со скамейки и направился к выходу.
– Так ты заходи как-нибудь, — провожая его до ворот, сказала она. — А то уйдёшь на пенсию, и не увидимся. Как-никак, почитай двадцать лет знаемся.
– Куда ж я от тебя скроюсь, Петровна, — укорил её Кузьмич. — Прячься не прячься, всё равно к тебе принесут.
Рейтинг: +2
351 просмотр
Комментарии (0)
Нет комментариев. Ваш будет первым!
