ПЛЕБС.

                                                                                                                      ВАЛЕРИЙ ЩЕННИКОВ

 

                                                          ПЛЕБС.

 

                                                       Контрреволюционная трагедия.

 

                Действующие лица.

 

Домрачёва Томара – контрреволюционерка.

Гречишный – бывший офицер.

Перхильев - бывший офицер.

Трапезин – бывший офицер.

Томилова – подруга Домрачёвой.

Вельская Анна – контрреволюционерка.

Гинкус – руководитель контрреволюционного подполья.

Чирень – заместитель Гинкуса.

Елена Генадьевна – эсерка.

Евгений – сын Елены Генадьевны.

Булдаков Леонид – чекист.

Хопылёв – бывший офицер.

Телятьев - бывший офицер.

Ливнев – бывший офицер.

Тихвинский – бывший офицер.

Староста.

Дьякон.

Субъект.

Пырик – шпана.

Тибрик – шпана.

Пошехон – шпана.

Сицкарь – шпана.

Люська - шпана.

Друма – крючник.

Лузга – крючник.

Шкворень – крючник.

Кандыба – крючник.

Потыпкин – циркач.

Кныш – бандит.

Валет – бандит.

Наталья – жена Потыпкина.

Красноармеец – брат Натальи.

Командующий.

Мотоциклист.

Начальник конвоя.

Дмитрий – коммунист.

Павел - коммунист.

Пётр – коммунист.

Андрей – коммунист.

Фёдор – коммунист.

Федька – коммунист.

Иван - коммунист.

Сестра милосердия.

Следователь.

Капитан.

Врач.

Марк – монах.

Нил – монах.

Савва - монах.

Игумен.

Монах - полковник.

Монастырский староста.

Красный командир.

Дежурный офицер.

Боцман.

Репортёр.

Богатей.

 

Часовые, санитары, бандиты, белобандиты, богомольцы, красноармейцы, патрульные, немцы, посыльные, дамы, офицеры, матросы, пацаны, беженцы, мужики, солдаты, женщины, подростки, гиревики, ораторы, рабочие, арестанты, белогвардейцы, коммунисты, чекисты.

 

               Содержание.

Действие первое - Москва.

Действие второе - Ярославль.

Действие третье - Мятеж.

Действие четвёртое – Плавучая тюрьма.

Действие пятое - Толга.

 

В основе трагедии лежат реальные события, происходившие в Ярославле, во время белогвардейского мятежа в 1918 году. Имена персонажей вымышлены и не претендуют на историческую достоверность.

 

                                                                           МОСКВА.

                                                                               Акт 1.

                                                                             Сцена 1.

(Квартира Домрачёвой, стук в дверь, Домрачёва подходит к двери.)

Домрачёва. Кто?

Голос. Свои!

Домрачёва. Кто свои?

Голос. Это я, Гречишный! (Домрачёва открывает дверь.)

Домрачёва. Привет, Гречишный! Проходи!

Гречишный. Привет! Никто не заходил?

Домрачёва. Никто!

Гречишный. Случилось ужасное!

Домрачёва. Что случилось?

Гречишный. Чекисты раскрыли местонахождение нашего штаба и выяснили его состав. Идут аресты.

Домрачёва. Что же делать?

Гречишный. Не знаю! (Условный стук в дверь.) Кто это может быть?

Домрачёва. Свои! Кто там?

1голос. Да здравствует революция!

2голос. Вся власть Советам! (Домрачёва открывает дверь.)

Домрачёва. Не пугайте меня! (Входят Перхильев и Трапезин.)

Перхильев. Гречишный не заходил?

Домрачёва. Он здесь! Проходите!

Гречишный. Привет, друзья! (Здороваются за руки.)

Перхильев. Привет!

Трапезин. Какие новости?

Гречишный. Произошёл провал организации. Нас предали. Многие арестованы.

Перхильев. Как предали?

Трапезин. Каким образом?

Гречишный. Сестрой милосердия Покровской общины было сделано заявление в ВЧК, что в ближайшие дни в Москве ожидается восстание против большевиков. Об этом ей сообщил (Стук в дверь.)

Перхильев. Тихо! Кто-то стучит!

Трапезин. Если чекисты, живыми не сдаваться! (Вынимает револьвер.)

Гречишный. Ты кого-нибудь ждёшь?

Домрачёва. Никого!

Гречишный. Спроси...

Домрачёва. Спрячтесь! (Мужчины прячутся в другой комнате.) Кто это?

Голос. Это я, Томилова! Открой! (Домрачёва впускает Томилову.)

Томилова. Не знаешь, где Вельская?

Домрачёва. Не знаю! Зачем она тебе?

Томилова. Её разыскивает какой-то подозрительный субъект!

Домрачёва. Что за субъект? Что ему надо?

Томилова. Говорит, что имеет поручение от её отца. Из тюрьмы.

Домрачёвав. Её отец в тюрьме? Я ничего об этом не знала!

Томилова. Его арестовали чекисты. Анну спасло лишь то, что она была в гостях у знакомых. Завтра этот субъект будет ждать её во дворе дома, где она жила. На скамейке.

Домрачёва. Откуда тебе это известно?

Томилова. Мой отец дворник. К нему он и обратился.

Домрачёва. Очевидно это ловушка, чтобы арестовать Вельскую.

Томилова. В любом случае следует её предупредить!

Домрачёва. Кому ещё об этом известно?

Томилова. Только мне и отцу.

Домрачёва. Возвращайся домой. А я попытаюсь разыскать её.

Томилова. Надеюсь на тебя!

Домрачёва. Счастливо! (Томилова уходит, появляются мужчины.) Слышали?

Гречишный. Слышали!

Домрачёва. Что скажете?

Гречишный. Подтверждаются самые худшие опасения!

Перхильев. Значит всё не случайно?

Трапезин. Провокация!

Гречишный. И самая примитивная!

Домрачёва. А может её отец хочет сообщить, что-то важное?

Гречишный. Из тюрьмы? Каким образом?

Перхильев. В этом весь и вопрос?

Трапезин. Непонятно, что за всем этим стоит?

Гречишный. А я скажу, что! О восстании в Москве, сестре милосердия, рассказал влюблённый в неё кадет. Находившийся на излечении в общине. За ним было установлено наблюдение. И вскоре, он вывел на конспиративную квартиру. Где во время очередного собрания, были произведены аресты. А дальше произошло то, что и должно было произойти. Арестованные не выдержали допросов и выдали известных им членов органи­зации. И нет никакой гарантии, что наши адреса и фамилии не известны чекистам.

Домрачёва. Значит, могут прийти и за нами?

Гречишный. Не исключено. От этого никто не застрахован. Надо предупредить Вельскую, о грозящей ей опасности!

Домрачёва. Но где её найти?

Перхильев. Я знаю, где она бывает!

Гречишный. Веди! А ты, Домрачёва, оставайся дома. Вернёмся, всё расскажем.

Домрачёва. Хорошо!

Перхильев. Пошли! (Уходят.)

                                   Сцена 2.

(Церковь, подходит к концу вечерняя служба, дьякон окуривает иконостас, прихожане покидают храм, несколько человек, стоя на коленях, продолжают молиться, староста закрывает дверь.)

Дьякон. Господа, прошу всех подойти к алтарю. (Молящиеся поднимаются с колен и подходят к алтарю.)

Гинкус. Рад вас видеть, господа! Должен сообщить, что мы собрались здесь в связи с чрезвычайными обстоятельствами. Вооружённое выступление в Москве отменяется. Чекисты раскрыли нашу организацию. Раскрыли местонахождение нашего штаба. Многие вынуждены скрываться. Идут аресты!

Все. Как раскрыли? Каким образом? Кто предал?

Гинкус. Спокойно, господа! Всё по-порядку. Принято решение об эвакуации организации в Поволжье. Как наиболее безопасное и хлебное место. Определены города для подготовки выступ­ления. Это: Рыбинск, Ярославль, Муром, Ростов-Великий, Кострома, Нижний-Новгород и Казань. На места посланы доверенные лица, для подыскания квартир, приёма и разме­щения людей. Предал всех командир полка, Вельский. На квартире его был произведён обыск и найдены документы организации. И, как итог, Последовавшие за этим аресты. Теперь потребуется время, чтобы восстановить потерянную связь и выяснить наши потери. Скоро очередь дойдёт и до нас. Советую не ходить домой, а переночевать где-нибудь в другом месте.

1-офицер. Ничего себе!

2-офицер. Насколько эти сведения верны?

Гинкус. Сведения абсолютно точные!

З-офицер. А нас всё время уверяли, что в случае ареста кого-либо, невозможно раскрыть всю организацию.

Гинкус. К сожалению всё не так, как планировалось. А теперь позвольте узнать, куда ушли деньги, выделенные для орга­низации боевых частей?

Все. Вы нам не доверяете? Деньги разошлись на покупку оружия.

Гинкус. А я утверждаю, что лица получавшие деньги на приобретение оружия, в действительности этого не выполняли. А делали ложные доклады.

Все. Где факты? Назовите фамилии!

Гинкус. Факты? Пожалуйста! На днях возникла необходимость перевезти оружие в другое место. Из заявленного количества винтовок и гранат, в наличии оказалась только треть. Для меня это было полной неожиданностью. И объяснить это обстоятельство, я могу только тем, что деньги присваива­лись. Что наша организация, для некоторых её членов, стала кормушкой.

Чирень. Командиры батальонов предоставляли мне ведомости с обозначением людей. Я составлял общую сумму и отдавал вам. Вы же выделяли деньги. Было ли злоупотребление со стороны батальонных командиров, в смысле увеличения людей, мне неизвестно. Проверить невозможно.

Гинкус. Я не снимаю с себя ответственности за случившееся.

1-офицер. Для нас обидно и унизительно выслушивать ваши обвинения. Люди безоглядно, рискуя жизнью, пришли на зов борьбы за отечество. И не их вина, что устройство организации так несовершенно.

Гинкус. Ах, да оставьте! Сейчас не до этого. Не сегодня - завтра всех перехватают. Нужно предупредить, как можно больше людей о грозящей опасности. Вот, что главное!

2-офицер. И как теперь быть?

Гинкус. Единственное, что я могу посоветовать, поскорее покинуть Москву. Сам, я уезжаю немедленно!

Вельская. Я не верю в предательство моего отца!

Гинкус. Я понимаю твоё состояние, Анна. Но никто не может поручиться за поступки другого человека, даже самого близкого. Под пытками и не таких ломают!

Вельская. Это клевета!

Гинкус. Я был бы рад, если бы это оказалось по-другому. Но факты упрямая вещь. Идут аресты. Скоро чекисты размотают весь клубок и доберутся до нас.

Вельская. Весь позор этого обвинения ложится на меня. И никто не сможет поколебать мою веру в честность и порядочность моего отца.

Гинкус. Ради Бога! Верь! На этом разрешите закрыть совещание. Так как продолжительное пребывание в церкви, может вызвать подозрение. Все, кто едут в Поволжье, деньги и инструкции могут получить у начальника штаба. Просьба, расходиться по-одному.

Евгений. Алексей Алексеевич, вы не могли бы дать мне рекомендательное письмо к генералу Алексееву? Я уезжаю на Дон!

Гинкус. Значит, ты с нами не едешь?

Евгений. Нет. Лучше встретить смерть в открытом бою, чем в подвалах ВЧК.

Гинкус. Жаль, а мы возлагали на тебя большие надежды. Здесь мы рискуем не меньше, чем на фронте.

Евгений. На фронте, по крайней мере, известно, кто твой враг.

Гинкус. До Дона, ещё добраться надо. А письмо может послу­жить поводом для расстрела.

Евгений. Думаю, до этого не дойдёт.

Гинкус. Задерживать не буду. Рекомендацию получишь у начальника штаба. Прощайте, господа! (Гинкус уходит, следом расходятся остальные.)

                                 Сцена 3.

(Квартира Елены Генадьевны, входят Евгений, Шимановский, Лихитеич, Чирень и три офицера.)

Евгений. К нам гости, мать!

Елена Генадьевна. Проходите, господа! Присаживайтесь к столу. (Собирает на стол.)

Евгений. Уезжаю на Дон, мать.

Елена Генадьевна. Как уезжаешь?

Евгений. Оставаться в Москве, стало небезопасно.

Чирень. Куда всё ушло? Где та спокойная, сытая жизнь? Когда не надо было, ни от кого скрываться.

Елена Генадьевна. Не ценили мы ту жизнь, если так легко от неё отказались.

1-офицер. Нам, не за что любить родину.

2-офицер. Со временем мы с улыбкой будем вспоминать, в какое интересное время жили.

З-офицер. Если останемся живы.

Елена Генадьевна. Позвольте, господа сказать несколько слов. Всё, во что мы верили, разрушила революция. Буржуазия вместо того, чтобы встать на защиту отечества, трусливо бежала за границу. Набив при этом золотом и драгоценностями свои чемоданы. И только мы одни встали на путь борьбы с плебсом. Который, как чума поразил все сферы общества. И уничтожил всё светлое и чистое, что есть в жизни. Так пусть, Евгению сопутствует удача. На нелёгком пути, который он себе выбрал. (Чокаются рюмками.)

1-офицер. Я сам, с глубокой болью, переживаю всё происходящее в России. Тяжело и обидно за неисчислимые страдания, выпавшие на нашу долю. Но когда видишь, какое поколение сменяет нас, не так страшно за родину. Где рано или поздно будут сметены большевики.

Евгений. Спасибо за тёплые слова, в адрес моего поколения. Постараюсь оправдать их.

Елена Генадьевна. Весь вопрос в том, господа? Сможем ли мы рассчитывать на широкую поддержку народных масс? В условиях общего развала и хаоса?

2-офицер. Обыватели способны только разглагольствовать, а не драться. Они готовы доверить свою судьбу кому угодно, лишь бы самим оставаться в стороне.

З-офицер. Похоже, что кроме брошенного и обиженного офицерства, в России нет сил желающих возрождения нации, на новой демократической основе.

Чирень. Вернее всего!

Елена Генадьевна. Как известно, партия, социалистов-революцио­неров в которой я состою, вышла из правительства. В знак протеста против заключения Брестского мира. Потому, что нельзя давать Германии передышку для накопления сил и нового вторжения в Россию. Впоследствии придётся заплатить более высокой ценой за победу. Поэтому было принято решение, перейти к террору против большевиков. Чтобы вынудить их порвать позорный мир с Германией. У нас с вами, господа, одна цель.

Чирень. Может, поедете с нами в Ярославль, Елена Генадьевна? Для подготовки восстания?

Евгений. Поезжай, мать!

Елена Генадьевна. Я подумаю!

Евгений. Все мы живём в ожидании каких-то решительных действий. Надеясь, что кто-то помимо нас придёт и установит нужную нам власть. Никто не придёт. Пока мы сами не возьмём дело в свои руки.

Елена Генадьевна. Пока мы разобщены, мы бессильны повлиять на большевиков. Только в единой коалиции, всех антибольше­вистских сил, мы можем на что-то надеяться.

Евгений. Хватит ли только мужества у партий и объединений, наступить себе на горло, ради общей цели.

Чирень. По-моему, разношёрстное объединение организаций, которые ещё недавно поносили друг друга, ничего не даст. Кроме раздоров и взаимных подозрений.

З-офицер. Может и нам последовать примеру, Евгения и уехать на юг?

1-офицер. Не так-то это просто, прорваться через загради­тельные отряды большевиков.

Елена Генадьевна. А почему, Анна не пришла проводить тебя?

Евгений. Ей безразлична моя судьба. Дай Бог, ей разобраться со своими проблемами.

Елена Генадьевна. На Дону, ты будешь один. И некому будет о тебе позаботиться.

Евгений. Чтобы меня не ожидало, я счастлив, что вступаю на путь борьбы с большевиками.

Чирень. Мне нравится твоё стремление. Посвятить себя делу борьбы за наше святое отечество.

Елена Генадьевна. Я боюсь за тебя! Боюсь, что тебя убьют!

Евгений. Так же, как и здесь!

Елена Генадьевна. Почему ты не едешь в Поволжье, как все?

Евгений. Я уезжаю на Дон для того, чтобы биться с больше­виками не из-за угла. А в открытом бою. Где нет предате­льства и измены.

1-офицер. Не понимаю, почему всё-таки произошёл провал? Где мы допустили ошибку?

Чирень. Этого следовало ожидать. Количество людей в органи­зации превысило критическую массу, при которой стало невозможно не обнаружить себя.

2-офицер. А по-моему, провал произошёл из-за того, что в организацию стали принимать, кого попало. Приводя людей буквально из пивной.

Чирень. А всё потому, что потеряли бдительность. Забыли о конспирации.

З-офицер. Теперь потребуется много времени, чтобы восстано­вить потерянную связь и выяснить наши потери.

Чирень. Не вечно же быть в подполье, когда начнётся восста­ние, к нам примкнут все остальные.

Елена Генадьевна. Не будем об этом. Не для того мы собрались, чтобы решать организационные вопросы. К примеру, женщины переживают больше не из-за того, что случилась революция. А что стало невозможно достать французскую помаду. Революция революцией, а личную жизнь никто не отменял.

Шимановский. Пора! Елена Генадьевна. Будем прощаться!

Чирень. Вот рекомендательное письмо. (Отдаёт письмо.)

Елена Генадьевна. Как не хочется с тобой расставаться, доро­гой мой сын!

Евгений. Не переживай, мать! Всё будет хорошо!

Елена Генадьевна. Будь осторожен!

Евгений. Постараюсь, мать!

Елена Генадьевна. Я буду молиться за тебя!

Евгений. Прощай, мать!

1-офицер. Пойдём, Евгений. Мы тебя проводим.                                                    (Все уходят, кроме Чиреня и Елены Генадьевны.)

Елена Генадьевна. Как сразу стало тоскливо и грустно!

Чирень. Не переживайте, Елена Генадьевна!

Елена Генадьевна. Такое ощущение, что я простилась с сыном навсегда. Как теперь я буду жить одна?

Чирень. Вы не одна. С вами я. Давайте поедем в Ярославль. Здесь всё равно нельзя оставаться.

Елена Генадьевна. Легко сказать!

Чирень. Соглашайтесь! Я не хочу вас терять!

Елена Генадьевна. Как скажете! (Уходят.)

 

                                    Сцена 4.

                                                            (Конспиративная квартира.)

Вельская. Ну почему, именно на мою долю выпало столько страданий? Чем провинилась я перед тобой, Господи? Ещё не успела прийти в себя от ареста родителей, как новое потрясение. Обвинение в измене отца, в которой он нисколько неповинен. О если бы изобличить навет и клевету развеять. Тогда бы не были такими жестокими и однозначными суждения людей. Каким же нужно быть провидцем, чтобы заранее пред­видеть зло, которое подстерегает нас. Отец в тюрьме и мать. Не думать не могу об этом. (Условный стук в дверь.) Кто там?

Голос Перхильева. Открой, Анна! (Вельская открывает дверь.)

Гречишный. Привет, Анна!

Вельская. Привет, друзья! Каким ветром вас занесло ко мне?

Трапезин. Ветром революции!

Вельская. Не говорите мне о ней. Собираетесь покинуть Москву?

Гречишный. Ещё не решили.

Вельская. Поторопитесь. Наши все уезжают в Поволжье.

Перхильев. Мы пришли предупредить тебя.

Вельская. Что мой отец предатель?

Перхильев. О чём ты, Анна?

Вельская. Такое обвинение сделал, Гинкус, сегодня на совещании. Я жизнь

отдала бы скорей, чем в это обвинение поверить.

Трапезин. Не может быть!

Гречишный. Твой отец русский офицер. И слово "честь", для него не пустой звук.

Вельская. Спасибо за тёплые слова.

Перхильев. Анна, тебя разыскивает какой-то подозрительный субъект.

Вельская. Разыскивает? Кто?

Перхильев. Какой-то человек. С известием от твоего отца.

Вельская. С известием от моего отца?

Перхильев. Не удивляйся и выслушай нас.

Вельская. О Боже, не тяните!

Перхильев. Сегодня, когда мы собрались у Домрачёвой, пришла Томилова с сообщением. Что завтра во дворе твоего дома. На скамейке. Тебя будет ждать этот субъект.

Вельская. Во дворе моего дома?

Перхильев. Да. На скамейке.

Вельская. Может меня хотят арестовать, как родителей?

Трапезин. Всё может быть!

Вельская. Теперь мне не будет покоя, пока я не узнаю всю правду.

Перхильев. Подумай, стоит ли ходить?

Вельская. (В сторону.) Известье от отца? Как странно! Тут что-то, да не так! О Боже, как же я не догадалась. Цена предательства, известье от отца! О, только бы не это! (Громко.) Боже! Скорей бы утро! (Стук в дверь.) Кто это?

Голос. Свои!

Вельская. Кто свои?

Голос. Да свои же! Открывай!

Вельская. (Шёпотом.)  Чужие!

Голос. Открывайте! Чекисты!

Трапезин. Что будем делать?

Гречишный. Отстреливаться и уходить через окно. (Удары в дверь, мужчины стреляют и выпрыгивают в окно.)

Перхильев. Анна, прыгай! (Чекисты выбивают дверь и вры­ваются в квартиру, на улицы слышны крики и выстрелы.)

Голоса. Держи их! Уходят дворами!

Булдаков. (Анне.) Стоять!

Чекист. Ушли гады!

Булдаков. Скорее за ними. А я постерегу эту. (Чекисты устремляются в погоню.) Вы кто будете?

Вельская. А вы кто?

Булдаков. Я сотрудник ВЧК, Булдаков.  (Показывает удостове­рение.) Кто был с вами?

Вельская. Молодые люди. Я с ними познакомилась на улице и пригласила в гости. Что будет со мной?

Булдаков. В ВЧК разберутся!

Вельская. Меня расстреляют?

Булдаков. С контрой разговор короткий!

Вельская. Но, я ничего не сделала!

Булдаков. Поначалу все так говорят. А потом выясняется обратное.

Вельская. Откуда я могла знать, что всё так получится?

Булдаков. Нужно быть осмотрительней в выборе друзей. Как вас зовут?

Вельская. Анна!

Булдаков. В какой контрреволюционной организации состоите?

Вельская. Ни в какой. Вы меня принимаете за кого-то другого.

Булдаков. Не увиливайте от ответа.

Вельская. Если бы не серьёзность ситуации, в которой я оказалась. Я бы лопнула от смеха.

Булдаков. Боюсь, что скоро вам будет не до веселья.

Вельская. Спасите меня. Ведь вы не такой, как все. Я же вижу. Вы милый, симпатичный человек. Вы мне сразу понравились.

Булдаков. Бросьте! Не поможет!

Вельская. Вы хотите, чтобы такая красивая женщина, как я, погибла? Я хочу жить! Иметь семью! Детей! Хотите, я буду вашей?

Булдаков. Как это?

Вельская. Для меня это последний шанс. Или я с вами, или меня ждёт смерть. Выбирайте! Лучшей женщины, чем я, вам никогда не встретить. Такой шанс выпадает раз в жизни.

Булдаков. Обманете!

Вельская. Хотите, я встану перед вами на колени! Спасите меня! (Вельская встаёт на колени.)

Булдаков. Сколько раз я слышал стенания и мольбы о пощаде, но ни разу не дрогнуло моё сердце. Но, я не каменный. Я вижу и чувствую, что происходит вокруг. Я спасу вас.

 

Вельская. Спасибо!

 

Булдаков. Подожди благодарить. Надо уйти, пока не возвра­тились товарищи. (Булдаков и Вельская уходят.)

 

                                Сцена 5.

 

(Квартира Домрачёвой, входят Перхильев, Трапезин и Гречишный.)

 

Домрачёва. Как дела? (Перхильев садится на стул и обхва­тывает голову руками, Гречишный ложится на диван.)

 

Трапезин. Всё плохо. Чуть не попали в руки чекистов.

 

Домрачёва. А Вельскую нашли?

 

Трапезин. Мы выпрыгнули в окно, и ушли дворами. А Вельская, осталась там.

 

Домрачёва. Что же с ней будет?

 

Трапезин. Известно, что! Будут допрашивать, пока не признается.

 

Домрачёва. Это ужасно!

 

Перхильев. Я не могу себе простить, что я спасся. А Анна, осталась там.

 

Гречишный. Мы ничем не можем ей помочь.

 

Перхильев. Мне без неё не жить. Пойду, вернусь и отобью её.

 

Гречишный. Не делай глупости. Не хватало ещё потерять тебя.

 

Трапезин. Лично я не сдвинусь с места. Хватит, набегался.

 

Перхильев. Как вы не понимаете? Я же люблю её!

( Перхильев уходит.)

 

Домрачёва. Что же теперь будет?

 

Трапезин. Подождём Перхильева, а там решим, что делать.

 

                                  Сцена 6. 

 

(Квартира Томиловой.)

 

Вельская. Вот видишь, я не обманула.

 

Булдаков. Теперь для меня обратного пути нет.

 

Вельская. Вот и хорошо!

 

Булдаков. Я перечеркнул свою жизнь!

 

Вельская. (Обнимая.) Не переживай! Всё образуется!

 

Булдаков. Всё так неожиданно!

 

Вельская. Ты поможешь мне?

 

Булдаков. В чём?

 

Вельская. Меня разыскивает какой-то человек. С известием от отца. Из тюрьмы. Он арестован. Но я боюсь, что это провокация, чтобы арестовать меня.

 

Булдаков. Тогда не ходи.

 

Вельская. А вдруг у него на самом деле весточка от отца?

Булдаков. Со мной можешь ничего не бояться.  

Вельская. Спасибо!

Булдаков. Где назначена встреча?

Вельская. Здесь во дворе. До ареста родителей, я жила в одной из квартир этого дома. Этот человек будет ждать меня на скамейке.

Булдаков. Как ты его узнаешь?

Вельская. Его видел отец Томиловой, дворник. Он и подаст сигнал. (Входит Томилова.)

Томилова. Как спалось?

Вельская. Спасибо! Хорошо!

Томилова. Что решила?

Вельская. Решила идти на встречу. Ждать невыносимо. Скорее бы развязка. Что это? (С улицы доносится беспорядочная стрельба.)

Булдаков. Вероятно облава.

Вельская. И часто вы такое устраиваете?

Булдаков. Бывает. Под стрельбу в воздух красноармейцы сгоняют людей на улице, как скот в кучу. А мы проверяем документы.

Вельская. И что? Это даёт какие-нибудь результаты?

Булдаков. Так, по мелочам. У настоящих контриков документы всегда в порядке.

Томилова. (Смотрит в окно.) Отец подаёт сигнал. Вот он, этот субъект. Входит во двор.

Вельская. Значит, это он?

Томилова. Не ходи. Я боюсь за тебя.

Вельская. Пойду и с ним поговорю. По крайней мере, что- то прояснится.

Булдаков. Не бойся. Если что, я отобью. При мне оружие и документы.

Вельская. Ну, я пойду. Случится что, не будьте безрассудны. О, Господи! Спаси и сохрани! (Вельская уходит.)

                                  Сцена 7.

 

(Двор, на скамейке сидит мужчина, входит Вельская.)

Вельская. Извините! Не вы разыскиваете дочь, Вельского?

Субъект. С кем имею честь разговаривать?

Вельская. С его дочерью.

Субъект. Чем вы это докажете?

Вельская. Вы мне не верите?

Субъект. По словам, Вельского, у его дочери на указательном пальце, правой руки, должно быть красное родимое пятно. Покажите руку. (Вельская показывает ладонь.) Совпадает. Извините за излишнюю осторожность.

Вельская. Зачем я вам понадобилась?

Субъект. У меня к вам записка. От вашего отца.

Вельская. Кто вы?

Субъект. Вам совсем это необязательно знать. Я делаю это не бескорыстно.

Вельская. Разумеется! (Достаёт кошелёк.) Вот деньги. Этого хватит?

Субъект. Вполне! (Берёт деньги.) Вот записка! (Передаёт записку.)

Вельская. (Читает в сторону.) Здравствуй дочь, Анна! Пишу тебе из тюрьмы. Отблагодари человека, передавшего записку. Сухарев арестован. Сидит, как и я в Таганке. У него ничего не нашли. Все офицеры моего корпуса, уехали к Деникину и Дроздовскому. Предал всех, Гинкус. Остальные держатся стойко. Молчат и никого не выдают. Мать отправили на Соловки. Свидеться не придётся. Прощай! Твой отец, Владимир. (Громко.) На словах он ничего не передавал?

Субъект. Нет! У тебя нет больше отца.

Вельская. Что? Субъект. Его расстреляли!

Вельская. Неправда!

Субъект. Да, это так! Не буду испытывать судьбу! Прощайте!

Вельская. Могу я вас разыскать? Субъект. Нет! (Субъект уходит.)

Вельская. (Обхватывает голову руками.) Как это осознать, что нет отца? Как слёзы солоны! Всех предал, Гинкус! Спокойней, Анна! Сдержи себя и вытри слёзы! Я отомщу! Клянусь, отец! Найду его и застрелю! (Появляются Булдаков и Томилова.)

Томилова. Что он сказал?

Вельская. Судьба неотвратима!

Томилова. Что?

Вельская. Отца расстреляли!

Томилова. Расстреляли?

Вельская. Да! Его больше нет! Теперь я одна, на всём белом свете!

Булдаков. Ты не одна! Мы с тобой!

Вельская. Вы, ничем не можете мне помочь. Отца не вернуть. Пойдёмте. Мне надо прийти в себя. И всё случившееся заново осмыслить. (Все уходят.)

 

                             ЯРОСЛАВЛЬ.

                                                                         Акт 2

                                                                       Сцена 1.

 

(Паромная переправа через Волгу, пацан ловит рыбу,

появляется матрос дебаркадера.)

 

Матрос. Ты здесь рыбу не лови!

 

Пацан. Почему?

 

Матрос. Не положено!

 

Пацан. Жалко, что ли?

 

Матрос. Иди! Иди отсюда! ( Пацан сматывает удочку и уходит,

появляются два мужика.)

 

1-мужик. Паром скоро будет?

 

Матрос. Только что ушёл!

 

1-мужик. Как думаешь, успеем перекусить?

 

2-мужик. Успеем. (Уходят, появляются бывшие офицеры, Хопылёв и Телятьев.)

 

Хопылёв. А, что матрос, можно тут выпить?

 

Матрос. Пейте! Кто вам мешает?

 

Телятьев. Спасибо! И тебе поднесём! (Офицеры располагаются у перил, разливают вино.) Держи матрос! (Подаёт стакан с вином.)

 

Матрос. Благодарствую! (Берёт стакан.)

 

Хопылёв. За знакомство! (Пьют, появляется шпана.)

 

Сицкарь. Неплохое место!

 

Пырик. Здесь и расположимся!

 

Пошехон. На что играть будем?

 

Тибрик. Проигравший, шмонает по повозкам.

 

Люська. Ладненько!

 

Сицкарь. Сдавай, Пошехон! (Пошехон сдаёт карты, появляются крючники.)

 

Шкворень. Друма! Лузга! Вы откуда черти? (Обнимаются.)

 

Друма. Мы тут дело затеваем! Пойдёшь с нами?

 

Шкворень. Какое сейчас дело? Всё остановилось. Работы днём с огнём не найдёшь.

 

Лузга. Давай к нам крючничать. Баржа с дровами пришла.

 

Шкворень. А, что? Тряхнём стариной!

 

Друма. Пойдём! Зачем дело стало? (Крючники уходят, появляет­ся беженец с дочкой.)

 

Беженец. Всё запоминай дочка. Дочь. Хорошо, отец!

 

Беженец. Когда-то, Ярослав Мудрый основал этот город.

Дочь. Хорошее место выбрал!

Беженец. Раньше умели для городов места выбирать. (Появляется тётка.)

Сицкарь. Иди, Люська! Попроси милостыню! (Люська направ­ляется к тётке.)

Люська. Тётенька! Подайте Христа ради! На пропитание!

Тётка. Возьми девочка! (Вынимает кошелёк, чтобы достать деньги, Сицкарь хватает её за руку.)

Сицкарь. Отдай кошелёк тётка! А то искусаю и заражу сифилисом!

Пошехон. Дай, я её укушу! (Тётка выпускает кошелёк, шпана убегает.)

Тётка. Помогите! Ограбили! Помогите!

1-мужик. Чего кричишь? Что случилось?

Тётка. Кошелёк отняли!

2-мужик. Кто отнял?

Тётка. Шпана!

1-мужик. Вот твари!

Тётка. Милостыню попросили!

2-мужик. Не надо было деньги показывать.

Тётка. Кто же знал, что они кошелёк выхватят!

1-мужик. Время сейчас такое, никому верить нельзя.

Дочь. А когда параход прибудет?

Беженец. Неизвестно. Теперь параходы без расписания ходят.

Дочь. А если его сегодня не будет?

Беженец. Придётся на берегу ночевать. (Появляются два солдата.)

1-солдат. Я теперь, ни в жизнь воевать не пойду. Навоевался!

2солдат. Всё равно мирного житья не будет. Как бы нам, вернувшимся с войны, войны не устроить?

Беженец. Через всю Россию поплывём. Увидишь Кострому, Нижний, Казань, Самару.

1-солдат. Сыграл бы, что-нибудь!

2-солдат. Сыграю! (Достаёт из вещмешка гармонь, играет и поёт.)

По дому скучаю, встретиться с ним не чаю.

Надоела мне война, сыт по горло ей сполна.

Царь зазря войну затеял, лучше б я пахал и сеял.

Перебито тьма народа, для кого теперь свобода?

За царя я воевал, царску славу добывал.

А как скинули царя, нет и смысла драться зря.

Беженец. Ещё неизвестно, как родственники примут. (Появляет­ся патруль.)

1-патрульный. (Мужикам.) Кто такие?

1-мужик. Из деревни мы!

2-патрульный. Ваши документы!

2-мужик. Нет у нас документов. Дома остались.

1-патрульный. Пройдёмте в штаб! Там разберёмся!

1-мужик. Да куда же мы пойдём? Сейчас паром будет!

Бабка. Явились ироды! Креста на вас нет! Честных людей

арестовывать!

2-патрульный. Молчи бабка, а то и тебя арестуем!

1-патрульный. Оставь их! Не видишь - деревня! (Патрульные уходят.)

Хопылёв. А, что матрос, можно найти здесь работу? Нашу часть расформировали! Хочется домой с деньгами вернуться!

Матрос. Сейчас своим делать нечего. Разве крючников поспра­шивать. Может, возьмут в артель.

Телятьев. Будь добр, посодействуй. Ты местный. Всех знаешь.

Матрос. Ладно! Попытаюсь! (Направляется к крючникам.)

Хопылёв. (Замечает Ливнева и Тихвинского.) Ливнев! Какая встреча! Откуда ты?

Ливнев. Да, вот достопримечательности показываю!

Хопылёв. Присоединяйтесь к нам!

Ливнев. С удовольствием! Знакомтесь, господа! Мой друг, Тих­винский. Недавно демобилизовался.

Телятьев. Чем намереваетесь заняться?

Тихвинский. Слышал, организуются какие-то офицерские артели. Хотелось бы подзаработать.

Хопылёв. Хорошее дело!

Телятьев. Ну, как изменился Ярославль?

Тихвинский. Много народу понаехало.

Телятьев. Беженцы, мешочники, спекулянты!

Тихвинский. Признаться, я страшусь гражданской жизни.

Хопылёв. Привыкнешь!

Тихвинский. Шаль жизнь идёт впустую! (Появляется Потыпкин.)

Ливнев. Потыпкин! Потыпкин! Давай к нам!

Телятьев. Кто он такой?

Ливнев. Борец. Ради своего увлечения, готов пожертвовать всем.

Потыпкин. Привет, друзья!

Ливнев. Потыпкин, у нас непременный участник всех атлети­ческих состязаний.

Потыпкин. Стараюсь не пропускать.

Ливнев. Увлечён французской борьбой.

Потыпкин. Только затем, чтобы овладеть каким-либо новым приёмом.

Ливнев. Целыми днями он готов разучивать их.

Потыпкин. Да брось ты!

Ливнев. Не отнекивайся! Лучше расскажи о своей коллекции.

Потыпкин. Какая коллекция? Так себе!

Ливнев. Не скромничай!

Потыпкин. Да ладно!

Ливнев. Давай рассказывай!

Тихвинский. Вы коллекционер?

Потыпкин. Нет! Просто собираю!

Ливнев. Он собирает гири! Скажи, сколько ты их собрал?

Потыпкин. Пустяки!

Ливнев. Рассказывай, рассказывай!

Потыпкин. Гирь штук шестьдесят! Да ядер с десяток!

Тихвинский. Зачем вам ядра? У вас пушка?

Потыпкин. Нет! Занимаюсь силовым жонглированием!

                        (Появляется матрос с крючниками.)

Матрос. Вот привёл крючников! Как уговаривались!

Лузга. Я слышал, вы хотели бы устроиться в нашу артель?

Хопылёв. Да! Хочется подзаработать!

Друма. Жидковаты!

Хопылёв. Внешность ни о чём не говорит!

Шкворень. Надо бы посмотреть, на что они способны, а то ненароком пупок надорвут.

Друма. Может, попробуем, кто кого пересилит? (Ставит локоть на перила.)

Потыпкин. Попробуем! (Они соединяют ладони в захват и стараются опрокинуть руку друг друга.)

Лузга. Давай, Друма!

Шкворень. Жми, Друма! Жми!

Телятьев. Не сдавайся, Потыпкин! (Потыпкин опрокидывает руку Друмы.)

Друма. Силён, чёрт!

Лузга. Ребята не промах! Может, поборемся? Если устоите против нас, возьмём в артель. Не устоите, не обессудьте.

Хопылёв. Мы согласны!

Лузга. Ждите нас здесь. Мы только сходим за Кандыбой! (Уходят.)

Тихвинский. Кто такой, Кандыба?

Ливнев. Атаман их. Перед ним никому не устоять. Нечего и пытаться.

Потыпкин. Посмотрим!

                                Сцена 2.

 

(Появляется бандит, Кныш с компанией.)

 

Ливнев. Я ухожу.

Тихвинский. Не спеши! Останься!

 

Ливнев. Не могу!

 

Тихвинский. Почему?

 

Ливнев. Не хочу попадаться на глаза, Кнышу. (Ливнев уходит.)

 

Кныш. Привет, кореша!

 

Потыпкин. Привет!

 

Кныш. Куда это так поспешил, Ливнев?

 

Потыпкин. Не имею понятия!

 

Кныш. Всё прячется?

 

Потыпкин. Не знаю!

 

Кныш. Передайте ему, что если он не вернёт должок, часы его сочтены. Проиграл в карты, а отдавать не хочет.

 

Потыпкин. Хорошо! Передадим!

 

Кныш. Я не шучу! (Кныш и компания удаляются.)

 

Телятьев. Кто это?

 

Потыпкин. Местная достопримечательность. Бандюга из бандюг.

 

Хопылёв. А я думаю, почему Ливнев так быстро ушёл?

 

Тихвинский. Пойду, предупрежу его. (Тихвинский уходит.)

 

Голоса. Параход! Параход! Параход!

 

Беженец. Где мой мешок? Мешок украли!

 

1-мужик. Чего случилось?

 

Беженец. Обокрали!

 

Бабка. Прохода нет от шпаны!

 

Беженец. В мешке все наши продукты!

 

2-мужик. Не надо рот разевать!

 

Беженец. Что же теперь делать? (На пристани играет духовой оркестр, ответственные работники встречают делегацию ЦК партии, совершающую агитационную поездку.)

 

Хопылёв. Кого встречают?

 

1-женщина. Делегацию, ЦК партии большевиков.

 

Хопылёв. Что им надо в Ярославле?

 

1-женщина. Лекции о социализме читать будут.  (Следом за делегацией с парахода сходят, Вельская и Булдаков.)

 

Вельская. Смотри! Нас с музыкой встречают!

 

Булдаков. С чего бы это?

 

Вельская. Нам нужно серьёзно поговорить.

 

Булдаков. О чём?

 

Вельская. О тебе.

 

Булдаков. Говори.

 

Вельская. Что ты намереваешься делать дальше?

 

Булдаков. Пока не знаю!

 

Вельская. Тебе следует определиться, с кем ты?

 

Булдаков. С тобой!

 

Вельская. Речь не обо мне. А о той организации, в которой я

состою. Вступай в наши ряды.

Булдаков. Что за организация?

Вельская. Союз защиты родины и свободы!

Булдаков. Мне бы этого не хотелось!

Вельская. Кажется, я в тебе ошиблась. Зря, я тебя сюда привезла. Вот деньги за оказанную услугу. Я тебя не задер­живаю. (Протягивает деньги.)

Булдаков. Мы так не договаривались!

Вельская. Тогда делай то, что я скажу!

Булдаков. Хорошо! (Появляются крючники.)

Кандыба. С кем тут бороться?

Потыпкин. С нами!

Кандыба. А сдюжите?

Потыпкин. Не с такими боролись!

Кандыба. Как будем бороться? За одну ручку, или в обхватку?

Потыпкин. До первого касания лопаток!

Кандыба. Идёт!

Друма. Есть предложение. Всем не бороться, а сойтись сильнейшим.

Лузга. За проигравшим выпивка!

Потыпкин. Надо посоветоваться!

Друма. Валяйте! (Офицеры собираются в кружок.)

Хопылёв. Кто будет бороться от нас?

Телятьев. Потыпкин, кто ещё?

Хопылёв. Согласен, Потыпкин?

Потыпкин. Не откажусь!

Хопылёв. От нас будет бороться, Потыпкин!

Друма. Тогда сразу и начнём!

Шкворень. Освободите место! (Шкворень раздвигает собравшихся.)

Лузга. Сейчас, Кандыба, припечатает его к земле!

Телятьев. Ещё неизвестно, кто кого припечатает?

(Кандыба и Потыпкин готовятся к схватке.)

Все. Боритесь! Боритесь! Боритесь!

Женщина. Какие мужчины! Никогда не видела такого зрелища!

Пырик. Здорово ты его обчистил! Где мой мешок? Где мой мешок? Обхохочешься!

Тибрик. Потеха, да и только! (Кандыба и Потыпкин сходятся в поединке, жмут руки, отступают и схватываются.)

Крючники. Кандыба! Кандыба! Кандыба! (Кандыба делает бросок через бедро, Потыпкин встаёт на мост.)

Женщины. Держись! Держись! Держись!

Крючники. Дожимай его!

Шкворень. (В качестве судьи, размахивает рукой.) Раз! Два! Три! Касание! Победа! (Шкворень берёт борцов за руки и поднимает руку Кандыбы.)

Кандыба. Кто ещё желает побороться со мной?

Булдаков. Тоже мне борец!

Вельская. Ты что, Леонид?

Кандыба. Что?

Булдаков. Ты и приёмов то не знаешь!

Вельская. Прекрати!

1-женщина. Что это за смельчак?

Хопылёв. Кто это?

Телятьев. Пьяный какой-нибудь!

Булдаков. Силы твоей, только на обед и хватает!

Вельская. Ты невозможен! Пойдём отсюда!

Друма. Ничего себе!

Крючники. Хватит! Кончай базар! Проучи его, Кандыба!

Кандыба. Я шуток не люблю!

Булдаков. А я не шучу!

Кандыба. Может, силой померяемся?

Булдаков. Давай!

Кандыба. С чего начнём?

Булдаков. С чего хочешь!

Кандыба. Цепь порвёшь?

Булдаков. Попробую!

Кандыба. Лузга, тащи цепь от лодки!

Лузга. Сейчас! (Лузга уходит.)

Шкворень. Пупок развяжется!

Булдаков. Только не у меня!

Друма. Какой смелый! Откуда только выискался?

Булдаков. Да, уж выискался! (Появляется Лузга с цепью.)

Лузга. Принёс цепь!

Кандыба. Ну, покажи, на что способен?

Булдаков. Давайте цепь! (Лузга отдаёт цепь, Булдаков обматывает кисти рук цепью, кладёт её на плечи, напрягает мышцы и рвёт цепь.)

Все. Вот это силища! Невероятно! Потрясающе!

Друма. Подумаешь цепь! Кандыба, рельсы завязывает в узел!

Кандыба. С таким противником состязаться бессмысленно. Сдаюсь! Ставлю ведро водки! Гулять так, гулять! Лузга, сгоняй за водкой к боцману!

Лузга. Это по-царски! (Лузга уходит.)                                        ^х

Шкворень. Ох и гульнём сейчас!

Друма. Тащите ребята сюда ящики, бочки, брёвна!

1-женщина. (Булдакову.) Какое было захватывающее зрелище, когда вы рвали цепь!

Булдаков. Ну, что вы!

2-женщина. Правда! Правда! Не скромничайте! Вы такой сильный!

(Появляется Лузга с вином.)

Кандыба. Присаживайтесь! Всем выпивки хватит!

Вельская. Зачем ты ввязался в эту историю?

Булдаков. От отчаяния! Что, я тебе не нужен!

Вельская. Можешь успокоиться. Считай, что я ничего не говорила.

Кандыба. Ковш по кругу! (Пускают ковш с вином по кругу, к Булдакову подходит репортёр.)

Репортёр. Несколько слов для местной газеты. Назовите себя.

Булдаков. Моё имя, вам ничего не скажет.

Репортёр. Но всё же?

Булдаков. Какое это имеет значение?

Репортёр. Я напишу о вас статью.

Булдаков. Мне слава не нужна.

Репортёр. Чем вы занимаетесь в жизни?

Булдаков. Живу.

Репортёр. Скажите, вы уложили бы, Кандыбу на лопатки?

Булдаков. Кандыба, достойный противник.

Репортёр. Вы не задумывались о работе в цирке?

Булдаков. Никогда.

Репортёр. Но ведь вы сильный. Цепи рвёте.

Булдаков. Ну и что?

Репортёр. Вам нужно идти работать в цирк. Здесь у вас нет будущего. В лучшем случае будете таскать мешки, вместе с крючниками.

Булдаков. В этом нет ничего зазорного.

Репортёр. Вы много знаете приёмов?

Булдаков. Допустим.

Репортёр. Можете показать?

Булдаков. Пожалуйста! (Булдаков бросает репортёра через бедро.)

Репортёр. Я ничего не понял!

Булдаков. Повторить? (Бросает репортёра вторично.)

Репортёр. Помедленнее!

Булдаков. Ради Бога! (Бросает репортёра замедленно.)

Репортёр. Всё равно непонятно!

Булдаков. Может показать другой приём?

Репортёр. Покажите!

Булдаков. Запоминайте! (Делает бросок через грудь, репортёр взлетает вверх и шмякается головой о землю.)

Репортёр. Извините! (Поднимается и, шатаясь, удаляется.)

Вельская. Опять продолжаешь?

Булдаков. Хватит меня пилить! И то ей не так и этак!

(Вбегает Ливнев, за ним гонится компания Кныша.)

Ливнев. Помогите! (Булдаков перегораживает дорогу бандитам.)

Булдаков. Оставьте его в покое!

Валет. Вали отсюда!

Булдаков. Что?

Валет. Тебе какое дело?

Булдаков. Мне до всего дело!

Валет. Уйди с дороги!

Булдаков. Сам уйди! Мразь!

Валет. Зарежу гада! (Выхватывает финку, Булдаков ломает ему руку, Валет воет от боли.)

Кныш. Бей его!

Булдаков. Тихо! Без глупостей! (Вынимает наган.)

Кныш. Ты зачем сунулся?

Булдаков. Пошёл отсюда!

Кныш. Зря ты так!

Булдаков. Что непонятно?

Кныш. Пошёл ты...

Булдаков. Ложись на землю паскуда!

Кныш. Ты чего, меня не знаешь?

Булдаков. И знать не хочу! Кому сказал?

Кныш. Ну, гад! (Кныш ложится на землю.)

Булдаков. Жри землю!

Кныш. Ненавижу!

Булдаков. Я научу тебя людей уважать! Жри, а то прикончу!

(Кныш ест землю.) А теперь вали отсюда! И чтоб духу твоего

здесь не было! (Подходят офицеры.)

Потыпкин. Что тут у вас?

Булдаков. Да так! Учу шваль уму-разуму!

Вельская. Нам нужно поговорить, Леонид!

Булдаков. О чём?

Вельская. Уйдём отсюда. Нам нужно ещё ночлег искать.

Булдаков. Уже поздно. Где сейчас ночлег найдёшь?

Потыпкин. Вам негде ночевать?

Вельская. Негде! Мы приезжие!

Потыпкин. Пойдёмте ко мне. У меня свой дом. Жена будет рада.

Вельская. Мы согласны!

Булдаков. Тем более, что нам действительно некуда идти.

Потыпкин. Зря ты ввязался в эту историю. Тебе этого не простят.

Булдаков. Кто?

Потыпкин. Бандиты!

Булдаков. Я их давил и буду давить!

Потыпкин. Делом надо заниматься, а не растрачивать себя по пустякам.

Булдаков. Каким делом?

Потыпкин. Организовать атлетическое общество.

Булдаков. Хорошая мысль.

Потыпкин. Будем заниматься тяжёлой атлетикой, борьбой, боксом.

Булдаков. А где инвентарь возьмём? Помещение?

Потыпкин. Можно заниматься у меня.

Булдаков. Я никого не знаю.

Потыпкин. Познакомишься.

Булдаков. Понимаешь, я плыву по течению. И никак не могу пристать к своему берегу.

Потыпкин. Причаливай к нашему.

Булдаков. Попробую.  (Уходят.)

 

                              Сцена 3.

 

(Конспиративная квартира, входят Гинкус и Чирень.)

Чирень. Учитывая то, что я здесь новый человек. Я бы хотел ознакомиться с положением дел в Ярославле.

Гинкус. Ситуация такая. Из всех состоящих на учёте членов организации, вероятнее всего в нужную минуту на улицу выйдут далеко не все. Не более одной трети. Сил будет явно недостаточно. Для начала надо не меньше 190 человек. Допуская вероятную убыль при первом столкновении, надо иметь в запасе ещё процентов десять. Всего около двухсот человек.

Чирень. Будет ли помощь людьми?

Гинкус. На помощь рассчитывать не приходится. Так-как, появление в городе сразу большого количества людей, может испортить дело. Да и в вопросе подыскания подходящих поме­щений, для размещения прибывших в город людей, местным штабам сделано, очень мало.

Чирень. А как обстоит дело со связью с войсковыми частями?

Гинкус. На поддержку войсковых частей Ярославского гарни­зона, рассчитывать не приходится. Председатель полкового комитета первого Советского полка сказал, что полк настроен сочувственно. Но боится своей интернациональной роты. Правда, командир броневого дивизиона обещал выступить вместе с нами.

Чирень. А если разоружить полк?

Гинкус. Для разоружения полка потребуется выделение части людей, которые должны действовать далеко от главных сил. Полк обещал нейтралитет. Хотя полной уверенности в этом нет.

Чирень. Что предпримут союзники?

Гинкус. Союзники обещали не позже как через четыре дня после начала восстания, высадить десант в Архангельске. И двинуть его, через Вологду на Ярославль.

Чирень. Какие города поддержат нас?

Гинкус. Из Рыбинска, помощь будет двинута немедленно. Условия для выступления в Рыбинске, несравненно лучше Ярославских. К сожалению после провала в Москве, прервалась связь с организациями Костромы, Нижнего, Ростова-Ярославского. Посланные в эти города, доверенные лица, установить связь ни с кем не смогли. Всё это сдерживает начало выступ­ления. Кроме того, в самом Ярославле произошёл раскол. Старый начальник штаба, с несколькими людьми, оказался в одной группе. А все другие, к кому мы примкнули, в другой. Приблизительно человек двести. Разбирать, причины раскола нет времени. Надо скорее объединить работу обоих штабов. Так как у каждого из них свои связи. И разделение, которых, останавливает всё дело.

Чирень. Это усложняет работу. Каким будет состав органов гражданского управления?

Гинкус. Личный состав, органов гражданского управления определён, ещё до нашего приезда в Ярославль. И нам остаёт­ся только познакомиться с ним. Кроме работ чисто военного характера, приходится вести переговоры с представителями местного населения. Есть договорённость со служащими железнодорожных мастерских. Железнодорожники подадут к артиллерийскому складу вагон, под оружие и боеприпасы. Как только раздадутся первые выстрелы. Вооружившись, железнодорожники захватят вокзал и телеграф. И вышлют поезда, в обе стороны от Ярославля, для порчи железнодорож­ного пути. Остальные двинутся к нам, на помощь. Есть ещё вопросы?

Чирень. Вопросов нет.

Гинкус. Тогда отдыхай с дороги. А я займусь делами.

 

                                                                        Сцена 4.

(Двор дома Потыпкина, повсюду гири, трое гиревиков проводят тренировку.)

1-гиревик. Смотри, как надо делать упражнение! (Показывает упражнение с гирей.)

2-гиревик. Дай попробую! (Пытается повторить упражнение.)

1-гиревик. Не так! (Показывает упражнение снова.)

З-гиревик. А так, сможете? (Подкидывает гирю, перехватывая то одной, то другой рукой.)

1-гиревик. Подумаешь. Один мой знакомый зубами гирю поднимает, за ремень. (Появляется Потыпкин.)

Потыпкин. Зубами каждый сможет. Были бы зубы. Иван Заикин, на плечах столбы телеграфные ломал.

2-гиревик. Ничего себе!

Потыпкин. Если бы не война, сколько бы отличных атлетов было. Сколько парней погибло. Сколько искалечено. А теперь всё приходится начинать сначала.

З-гиревик. Жаль, негде борьбой заниматься.

Потыпкин. Было бы желание. Привезём с пилорамы опилок и будем тренироваться. Кое-какие приёмы, я покажу. А другие по книгам разучим. (Появляются два подростка.)

1-подросток. Дяденька, покажите приёмчик.

Потыпкин. А не боитесь?

2-подросток. Нет, не боимся!

Потыпкин. Ну, смотрите! (Показывает заднюю подножку.)

1-подросток. Вот это да!

Потыпкин. Разучите, ещё покажу!

Наталья. (Выходит из дома.) Какие из них борцы? Смешно смотреть!

Потыпкин. Ты ничего не понимаешь. Лучше бы приобщалась к физической культуре.

Наталья. Больно надо. Лучше бы дров на зиму заготовил.

Потыпкин. Примитивно мыслишь.

Наталья. Пока ухаживал за мной, ласковые слова говорил. А теперь только грубости одни слышу.

Потыпкин. Опять ссору затеваешь?

Наталья. Кому нужны твои занятия? Шёл бы деньги зарабатывал.

Потыпкин. Только и знаешь, что упрекать. Одни деньги на уме. (Появляются ещё двое подростков.) Что вам ребята?

З-подросток. Запишите нас в вашу секцию.

Потыпкин. А гирю поднять сможете?

4-подросток. Попробуем! (Подростки пытаются поднять гирю.)

Потыпкин. Молодцы! Вот что, приходите завтра, приводите своих друзей. Организуем секцию борьбы.

З-подросток. Мы сами придём. И ещё ребят приведём. (Подростки уходят.)

Наталья. За что мне такое наказание?

Потыпкин. Пусть ребята делом займутся. Это лучше, чем шляться по улицам.

Наталья. Тебе то что? Власти должны этим заниматься.

(Из дома выходят Булдаков и Вельская.)

Потыпкин. Как отдохнули?

Булдаков. Хорошо!

Вельская. Спасибо!

Булдаков. Ну, нам пора.

Потыпкин. Не спешите.

Вельская. И так вас обеспокоили.

Потыпкин. Да бросьте! О чём разговор?

Вельская. Всё-таки нам пора.

Потыпкин. Пока не позавтракаете, не отпущу.

Наталья. Сейчас все завтракать будем. (Появляется красноармеец.)

Красноармеец. Привет, сестра!

Наталья. Здравствуй, Игнат!

1-гиревик. Мы, пожалуй, пойдём!

Потыпкин. Хорошо! До завтра! (Гиревики уходят.)

Булдаков. Кто это?

Потыпкин. Брат жены. Служит во втором Советском полку.

Красноармеец. Уезжаю я, в Ростовский уезд. В Щенниковской волости восстание вспыхнуло.

Наталья. Проходи в дом. Там и поговорим.

Потыпкин. Пойдёмте завтракать. (Все уходят.)

 

                               Сцена 5.

 

(Сад, входят Чирень и Елена Генадьевна.)

Елена Генадьевна. Объявилась, Вельская!

Чирень. Откуда она взялась?

Елена Генадьевна. Привёз Вельскую, один из офицеров. Он случайно встретил её в городе. К тому же она не одна, а с каким-то мужчиной. И ничуть не скрывает своей близости с ним.

Чирень. Этого ещё не хватало.

Елена Генадьевна. Она сильно изменилась внутренне. Стала распущенной и вызывающе эротичной. Куда только девалась её скромность?

Чирень. Расскажем о её прибытии, Гинкусу. Думаю, он не очень-то обрадуется этому. (Уходят.)

 

                              Сцена 6.

 

(Дача, входят Гинкус, Шимановский и Лихитеич.)

Гинкус. Привет, Лихитеич и Шимановский! Вы уже в курсе о при­бытии, Вельской?

Шимановский. Пока нет!

Гинкус. Говорят, она сильно изменилась. Не возьмёте ли на себя обязанность, встретиться с ней? У меня нет ни времени, ни желания давать отчёт по поводу её отца.

Лихитеич. Хорошо!

Гинкус. Только будьте предельно сдержанны. И не затраги­вайте больных тем.

Шимановский. Можете на нас положиться.

Гинкус. Встречайте её. Скоро она должна быть здесь.

(Шимановский и Лихитеич уходят, входит Чирень.)

Чирень. Прибыли посыльные из Казани. С плохими вестями.

Гинкус. Опять, эта нескончаемая полоса неудач. Преследующая

нас!

Чирень. Это не всё! Есть вещи похуже!

Гинкус. Говори!

Чирень. Вначале выслушайте посыльных, потом будет не до них.

Гинкус. Давай их сюда! (Чирень уходит.) Что он имел в виду? Какая ещё неприятность? (Чирень возвращается с посыльными.)

Чирень. Вот и посыльные!

Гинкус. Приветствую вас, господа! С прибытием в Ярославль! Какие новости шлёт нам, Иосиф Александрович из Казани?

1-посыльный. С самого начала, Иосиф Александрович выразил нам своё недоверие. Поэтому, ни с кем нас не знакомил. Все сведения мы получили от него. Но он обещал разместить людей, которые к ним прибудут. Часть в городе, часть на окраине, на дачах. Связи с местными организациями, по его словам, препятствует отсутствие компетентных лиц с нашей стороны. Ответственность за промедление, он берёт на себя. Складывается впечатление о его желании, всё держать в своих руках. И отчуждённости от нас. Вот докумен­ты, переданные им. (Передаёт пакет.)

Гинкус. Как в Казани с продовольствием?

2-посыльный. Продовольствие хорошее. Хлеба сколько угодно. Масло сливочное, колбаса, яйца. Крупы нет. Сахар только у спекулянтов.

Гинкус. Спасибо, господа! Не смею задерживать! Благодарю за службу!

1-посыльный. Рады стараться! (Посыльные уходят.)

Гинкус. С этим мы разобрались. В чём дело, Чирень?

Чирень. Начну с того, что было бы напрасной тратой времени и сил разбираться в частоколе слов и азбучных истин. Скажу прямо. Вельская, сотрудничает с ВЧК. Ибо сотрудни­чество и предполагает быть сотрудником. Ну ладно.

Гинкус. Пожалуйста, без околичностей.

Чирень. Вот документ, подтверждающий мои подозрения. Смотрите! (Показывает удостоверение.) Удостоверение сотрудника Всероссийской Чрезвычайной Комиссии, выданное на имя Булдакова Леонида Николаевича. Вместе, с которым к нам приехала, Вельская.

Гинкус. Как оно у тебя оказалось?

Чирень. Позаимствовал у Булдакова. Пока он отдыхал.

Гинкус. Дело серьёзное. Что будем делать?

Чирень. Мешок на голову и в Волгу!

Гинкус. Не будем торопить события. Надо приглядеться к нему. Присматривайте за ним.

Чирень. Я позабочусь об этом.

Гинкус. Значит, Вельская сотрудничает с ВЧК?

Чирень. Сейчас она будет здесь. Я вызову её на откровенность.

Гинкус. Хорошо! (Слышен голос Вельской.)

Чирень. Это она!

Гинкус. Я ухожу! (Гинкус уходит, входят Вельская и Булдаков.)

Чирень. Какими судьбами, Анна?

Вельская. Теми же, что и вы!

Чирень. Как дела?

Вельская. Всё плохо!

Чирень. Что так?

Вельская. Все несчастья мира обрушились на меня.

Чирень. Такое время. Пора привыкнуть.

Вельская. К смерти не привыкнешь!

Чирень. В каком смысле?

Вельская. Отца расстреляли чекисты!

Чирень. Я ничего не знал об этом. Сочувствую! Чем могу помочь?

Вельская. Ничем! Отца не вернёшь!

Чирень. Что собираешься делать?

Вельская. Мстить!

Чирень. Кому?

Вельская. Всем!

Чирень. Ты знаешь, что Евгений уехал на Дон?

Вельская. Мне это известно.

Чирень. Ты познакомишь меня со своим другом?

Вельская. Знакомтесь!

Булдаков. (Подаёт руку.) Булдаков!

Чирень. Чирень! Надолго к нам?

Булдаков. Как получится!

Чирень. Чем занимались до приезда в Ярославль?

Булдаков. Воевал на фронте!

Чирень. А чем намереваетесь заняться?

Булдаков. Хотел бы посчитаться с большевиками! За то, что они сделали с Россией!

Чирень. Благородно!

Вельская. Много здесь наших?

Чирень. Достаточно! А, что вы умеете, Булдаков?

Булдаков. Умею стрелять! Рыть окопы! Вести рукопашный бой! И многое другое, что требует ведение боевых действий.

Чирень. Вы нужный для нас человек. Оставайтесь с нами.

(Входят Шимановский и Лихитеич.)

Лихитеич. Бог, ты мой! Кого я вижу, Анна!

Вельская. Привет! Как поживаете?

Шимановский. Прекрасно! А ты, как здесь оказалась?

Вельская. Решила проведать друзей!

Лихитеич. И правильно сделала!

Шимановский. Признаться, мы по тебе соскучились!

Чирень. Извините, я оставляю вас! Дела! (Чирень уходит.)

Вельская. Знакомтесь! Мой друг, Булдаков!

Лихитеич. Рад знакомству!

Шимановский. Приветствую вас! (Жмут руки.)

Булдаков. Я тоже рад!

Вельская. Какие новости?

Лихитеич. Никаких! Если не считать, что мы живём в смутное время.

Вельская. Действительно, это не новость! Тогда, что застави­ло вас ввязаться в эту авантюру?

Лихитеич. Авантюру?

Вельская. Да, авантюру!

Лихитеич. Мы так не считаем.

Вельская. Это ваша беда. Если не можете отличить борьбу за человеческие идеалы, от кровавой бойни.

Шимановский. Это твоё воображение делает её бойней.

Вельская. Я могла бы спрятаться в деревенской глуши и считать себя в полной безопасности. Если бы не необходимос­ть мстить за отца. Я же знаю, что здесь замышляется.

Шимановский. Мы не провидцы, чтобы предвосхищать события.

Вельская. Не мешало бы сходить в город и в последний раз посмотреть на его достопримечательности, потому что вряд ли что сохранится в целости, после предстоящих событий.

Шимановский. Могу предложить свои услуги. В качестве гида.

Вельская. К счастью, у меня есть с кем совершать прогулки. Кстати, чем вы здесь занимаетесь?

Шимановский. Тем, чем и все остальные.

Вельская. Вы не очень откровенны. У вас не отнять умения уходить от прямых вопросов.

Шимановский. Вы мне льстите.

Вельская. В последнее время, я стала смотреть на мир совершенно другими глазами. Если раньше мои мысли были направлены на решение общечеловеческих проблем, то теперь после всех потрясений моё мировозрение сузилось до меня самой. До моих конкретных интересов и потребностей. А всё происходящее вокруг кажется пустым и ненужным. И я отгораживаюсь от окружающего меня мира, стеной равноду­шия. Вы конечно можете опровергнуть меня.

Шимановский. И не подумаю.

Вельская. Увы, чужие страдания никого не трогают.

Лихитеич. Я думаю, что если ты отгородилась от всего мира, тебя уже не интересуют офицеры, которые сейчас должны быть здесь.

Вельская. Представляю, какую речь я могла бы произнести перед ними по этому поводу. Участникам контрреволюционного мятежа, пламенный привет! Я склоняю голову перед вашим мужеством! Белые офицеры найдут мишень для своих пуль! Советская власть падёт под вашими ударами! Помещики получат свои имения! Фабриканты и заводчики - фабрики и заводы! Над большевиками будут глумиться все, кто только захочет! Герои освободители приложат все силы и если надо отдадут свои жизни, ради великого счастья свободы! Что это за офицеры?

Лихитеич. Твои знакомые.

Вельская. Что их заставило приехать сюда? Разве участие в этой авантюре лучше, чем спокойная размеренная жизнь?

 

Лихитеич. Долг перед отечеством!

 

Вельская. Оценят ли только такую самоотверженность?

 

Лихитеич. Вера в справедливость борьбы придаёт им силы!

 

Вельская. Никому ещё кровопролитие не приносило счастья!

 

Лихитеич. Страдания очищают!

 

Вельская. И крови при этом будет пролито немало!

 

Лихитеич. Ответственность перед Богом и народом, мы берём на себя!

 

Вельская. Будете стрелять и вешать?

 

Лихитеич. Будем строить новую Россию. Какой мы её себе

представляем.

 

Вельская. Несчастная страна! Все посходили с ума! Россия на краю пропасти! Ещё шаг и он будет последний! (Входят Чирень, Гречишный, Перхильев и Трапезин.)

 

Чирень. Вот и наши офицеры!

 

Вельская. Приветствую вас господа, в Ярославле! Надо же в какие лохмотья вы вырядились! Сразу и не узнать! Перхи­льев! Гречишный! Трапезин! С таким подкреплением, больше­викам не на что будет надеяться! (Перхильев бросается к Вельской и обнимает ее.)

Перхильев. Анна, ты жива? Как тебе удалось вырваться?

 

Вельская. Как видишь, со мной ничего не случилось!

 

Шимановский. С прибытием, господа! (Обмениваются рукопожатиями.)

 

Чирень. Мы возлагаем на вас большие надежды, господа!

 

Гречишный. Попробуем их оправдать! У большевиков были октябрьские дни. У нас будут июльские!

 

Вельская. Рассказывайте, как вам удалось скрыться?

 

Трапезин. Ушли дворами! А где ты была всё это время?

 

Вельская. Пришлось поскитаться. Жила в Кимрах и в Рыбинске. Была оторвана от организации и сильно скучала по всем вам.

 

Перхильев. Слава Богу, что всё обошлось! Хотелось бы узнать, какая стоит перед нами задача?

 

Чирень. Выступление ожидается в ближайшие дни. Дело ослож­няется тем, что многие из вновь прибывших, не знают города. План и порядок выступления выработан такой. В назначенное время все собираются на кладбище. Вблизи артиллерийских складов. Караул в день выступления будет подчинён членам организации, что позволит без шума и

сопротивления взять оружие. Вооружившись, все идут захваты­вать учреждения, телефонную и телеграфную станции. Предва­рительно распределившись по отрядам. После чего будет объявлена мобилизация населения. А войскам будет предложено сложить оружие.

Гречишный. Не будем ли мы одиноки в своём выступлении?

Чирень. Антисоветское восстание намечено в двадцати трёх городах. Всё оно сольётся в единый фронт. На севере, с англо-американскими войсками. А на востоке, с чехословаками. При удачном осуществлении плана, Москва окажется окружён­ной восставшими городами. Что облегчит свержение советской власти повсеместно. Центром восстания должен стать Рыбинск. Захват Рыбинских военных складов даст возможность продер­жаться до подхода союзников. Запасов боеприпасов, военного обмундирования и горюче-смазочных материалов, после расфор­мирования двенадцатой армии хватит, чтобы вооружить всю Россию.

Трапезин. какими силами мы располагаем?

Чирень. Первоначально, мы рассчитываем на 300-400 человек.  В дальнейшем надеемся на поддержку ополчения. Думаю, что у нас ещё будет время обговорить подробности.

Вельская. Наконец-то, мы снова вместе! Помнишь, Перхильев наш домашний театр? Когда мы репетировали пьесу на двоих.  Долго и упорно. Но так и не сыграли.  Из-за того, что пьеса состояла из разрозненных отрывков, не связанных сквозным действием. По-моему, это была неплохая пьеса.  Хотя неумело выстроенная. Зато в ней был подтекст и второй план.  Что стоило того, чтобы на неё тратить время. Одно место в ней мне особенно нравилось.  Где героиня говорит о своём желании выйти на сцену. Я сейчас напомню, если ты забыл. «Сцена! Сцена! Сцена! Сколько лет я мечтала о ней. Но ни разу не выходила на неё. Сколько раз приходила я в театр. За свои деньги, или по приглашению. На хорошие спектакли, или на плохие. Но никогда сама не выходила на сцену. Вот и на этот раз не вышла. А ведь целый день бродила возле театра. И не то, чтобы не было смелости. А, как только решила войти, все нужные слова из головы вылетели. А ведь целый месяц репетировала роль перед зеркалом. Разучивала текст. Чтобы показать себя режиссёру»

Чирень. Я и не подозревал, Анна, что в тебе кроется такое дарование.

Вельская. «Театр сродни неизлечимой болезни. Стоит им заболеть и излечения не будет никогда. Со мной произошло тоже самое. Заболела театром. Поэтому, я стала заучивать роль из понравившейся пьесы, настолько я ощутила в себе духовный голод и тягу к сцене. Но, оказывается, заучить роль, это одно. А играть на сцене, совершенно другое. Это я отчётливо поняла, когда попыталась изобразить перед знакомыми заученную роль. И которые почему-то не сопережива­ли моему персонажу. Это меня так потрясло. Значит, я как-то не так работала над ролью. Если не смогла никого увлечь своей игрой. Может, мои способности не развиты из-за домашнего сидения»?

Чирень. Хотя я и не знаток театра, но думаю, что у тебя неплохо получается.

Вельская. «Но, кто бы знал, как меня терзает духовное одиночество».

Перхильев. «Духовное одиночество»?

Вельская. «Духовное одиночество»!

Чирень. «Духовное одиночество» - неплохо сказано!

Вельская. «И то, что я останусь никем и никогда не понятой. Среди людей, которых не тяготят духовные проблемы, что волнуют и тревожат меня. Вот в чём трагедия! А может всё-таки не трагедия»? На сегодня хватит. Это не последняя наша встреча. Чирень, устрой надлежащим образом моих друзей. Я буду тебе очень признательна.

Чирень. Это моя обязанность. Пойдёмте, господа!

Вельская. И ты, Булдаков иди с ними. Завтра предстоит горячий день. Перхильев, задержись ненадолго. (Все уходят, кроме Вельской и Перхильева.) Я так истосковалась по тебе и театру. Порепетируем на досуге?

Перхильев. Конечно, Анна!

Вельская. При первом же удобном случае?

Перхильев. В любое время!

Вельская. Смотри, сдержи слово. А то будешь ссылаться на занятость.

Перхильев. Для тебя, я всегда свободен! (Перхильев уходит.)

Вельская. До встречи! О Господи! Что происходит со мной? Почему все мои благородные порывы и помыслы обращены во зло? Почему вместо того, чтобы жить нормальной человеческой жизнью, я должна скрываться? Бояться, что меня арестуют? Мстить и самой стать убийцей? О Господи, чем я провинилась перед тобой? Почему нельзя ничего изменить из того, что мне предначертано судьбой? Разве я не заслужила лучшей доли? Неужели моя красота и обаяние должны обратиться во зло? О Боже! Сколько боли и грусти в душе! Ничто не даёт успокоения! Лучше ни о чём не думать, чтобы не сойти с ума! (Вельская уходит.)

 

                                                                       МЯТЕЖ.

                                                                          Акт 3.

 

                                                                         Сцена 1.

 

(Входят Гинкус, Чирень, Лихитеич и Шимановский.)

 

Гинкус. Ну, как прошла встреча с Вельской? Что-нибудь удалось выяснить?

 

Лихитеич. Она не скрывает своих намерений, посчитаться за расстрелянного отца.

 

Шимановский. Но скептически отзывается о предстоящем выступлении, называя его авантюрой.

 

Гинкус. Это в её правилах во всём противоречить и говорить наперекор. О чём ещё вы говорили?

 

Лихитеич. Ещё рассматривали философский аспект, пролития первой крови.

 

Шимановский. Говорили о человеческих идеалах, о долге перед отечеством и о судьбе России.

 

Лихитеич. Получилось так, что во время нашей встречи прибыли новые офицеры. Оказавшиеся её знакомыми.

Чирень. Да, это так! И, как я понял, особо близкие отношения у неё с Перхильевым.  С которым она о чём-то договаривалась наедине.

 

Гинкус. На это следует обратить внимание. Не оставляйте

её без присмотра, господа.

 

Шимановский. Об этом не беспокойтесь.

 

Гинкус. Идите. А мы с Чиренем обсудим свои проблемы.

(Лихитеич и Шимановский уходят.) Меня тревожит удостоверение

чекиста, найденное у Булдакова.

 

Чирень. Боюсь, что здесь в Ярославле, нас ожидают большие неприятности.

 

Гинкус. Одному Богу известно, что у Вельской на уме. Не успела объявиться, а уже столько всего накручено вокруг неё. Поэтому, я решил отправить Вельскую в Толгу. В распо­ряжение запасного штаба. А с Булдаковым разберёмся сразу, как только начнёт свою работу трибунал.

 

Чирень. Думаю, ждать осталось недолго. Кажется их голоса. Уйдём отсюда. (Гинкус и Чирень уходят, входят Вельская и Булдаков.)

 

Булдаков. Анна, у меня пропало удостоверение чекиста. Ты его не брала?

Вельская. Нет!

Булдаков. Я хочу, чтобы ты немедленно уехала со мной. Пока не поздно!

Вельская. Я тебя не держу! Своё обещание я выполнила! Можешь уезжать!

Булдаков. Ты не дорожишь ни собой, ни мной!

Вельская. Раньше это имело значение, но не теперь.

Булдаков. Поедем со мной. Я знаю место, где нас никто не найдёт. И ничто не будет нам угрожать.

Вельская. Испугался? А знаешь, как было страшно мне по ночам в Москве? Прислушиваться к каждому звуку на улице. Из боязни услышат громыхание чекистского фургона. Однажды чекисты нагрянули на квартиру моего знакомого. И не найдя его, со злости ворвались в соседнюю квартиру. Выволокли жившего там человека на улицу и тут же расстреляли.

Булдаков. Было и пострашнее. Но, что тебя-то здесь держит? Неужели ты разделяешь взгляды всей этой белогвардейской сволочи?

Вельская. Хорошо, что ты об этом заговорил. Нам пора объясниться. Я обязана тебе жизнью. Но не обязана отчиты­ваться в своих поступках. Самое лучшее для тебя, это уехать. Если узнают, что ты был чекистом, тебе несдобровать.

Булдаков. Я боюсь не за себя, а за тебя!

Вельская. Неужели ты не понимаешь, что я не могу уехать отсюда? Пока не отомщу Гинкусу, за смерть отца.

Булдаков. Причём здесь, Гинкус? Ты ничего об этом не говорила.

Вельская. Это моя вина. Я не хотела посвящать тебя в свои дела. Но раз ты заговорил об этом, скажу. Гинкус, предал моего отца. И я поклялась отомстить за него.

Булдаков. Но, я не могу уехать без тебя!

Вельская. Разве тебе мало того, что ты обладал мной?

Булдаков. Я хочу большего, чтобы не только твоё тело, но и твоя душа принадлежали мне.

Вельская. Ты можешь владеть мной, моим телом. Но только не душой.

Булдаков. Я дорожу тобой!

Вельская. Сегодня ночью начнётся восстание. И именно сегодня ты можешь помочь мне. Как только начнётся перестрелка с большевиками, выстрели Гинкусу в спину. В суматохе никто не подумает на тебя. Тогда можно будет уехать из Ярославля.

Булдаков. Хотя стрелять в спину подло. Я сделаю всё, о чём ты просишь. Только уедем отсюда. (Уходят.)

 

                               Сцена 2.

( Дача,входят Гинкус и Чирень.)

 

Гинкус. Напомни в железнодорожных мастерских о подаче вагона к складу с оружием.

 

Чирень. Напомню!

 

Гинкус. Удостоверение, Булдакова при тебе?

 

Чирень. Да!

 

Гинкус. Дай ещё раз взглянуть!

 

Чирень. Пожалуйста! (Показывает удостоверение.)

 

Гинкус. Не понимаю, как это могло произойти? (В сторону.) Не по мою ли это душу? После того, как я скрылся от чекис­тов. (Громко.) Смотри, Чирень. Не упусти, Булдакова. Скоро мы с ним разберёмся. (Входит Елена Генадьевна, Гинкус уходит.)

 

Елена Генадьевна. Мне приснился сон, что я ехала на крыше вагона. И у меня из-под головы выскользнула подушка и упала под колёса вагона. А я не успела её схватить. Не понимаю, к чему это?

 

Чирень. Всё это предрассудки и суеверие. Выбрось из головы!

(Прячет удостоверение.)

Елена Генадьевна. Что это у тебя?

 

Чирень. Да так! Удостоверение!

 

Елена Генадьевна. Что за удостоверение?

 

Чирень. Тебе лучше этого не знать!

 

Елена Генадьевна. Почему?

 

Чирень. Это тайна!

 

Елена Генадьевна. У тебя не должно быть от меня тайн. Или ты мне всё расскажешь, или я уезжаю из Ярославля.

 

Чирень. Зачем же так? Дело в том, что Вельская привезла с собой чекиста. А это его удостоверение.

 

Елена Генадьевна. Как же так?

 

Чирень. Она скрыла это!

 

Елена Генадьевна. Это представляет опасность!

 

Чирень. Гинкус, тоже так считает!

 

Елена Генадьевна. Я боюсь за тебя!

 

Чирень. Всё будет хорошо!

 

Елена Генадьевна. Может нам уехать?

 

Чирень. Это невозможно! Сегодня ночью выступление.

 

Елена Генадьевна. А если тебя убьют? Ты обо мне подумал?

 

Чирень. Я не могу ничего изменить.

Елена Генадьевна. Вот и разгадка сна. Это к расставанию. (Уходят.)

 

                                 Сцена 3.

 

(Сад, входят Вельская, Перхильев, Трапезин, Гречишный и Булдаков.)

Вельская. Советую не увлекаться мародёрством и не выходить за рамки дозволенного. Старайтесь избегать насилия, которое подрывает идеи законности и правопорядка.

Перхильев. Да ладно, Анна!

Вельская. Ну, как мне не говорить об этом. Когда защитники отечества вместо того, чтобы защищать мирных жителей, грабят и насилуют. В прежнее время за такие проступки, как мне рассказывал отец, устроили бы суд чести и засекли шомполами. Не опускайтесь до этого.

Перхильев. Ну, что ты!

Вельская. Впрочем, не стоит строить иллюзий. В бою не до ревностного исполнения кодекса чести. Но каждое отступ­ление от поставленных целей и задач, значительно осложнит боевую обстановку и может привести к непредсказуемым последствиям и напрасным жертвам. Отцу не раз приходилось сталкиваться, казалось бы, с самыми лихими офицерами, но как только дело доходило до свиста пуль и разрывов снарядов, куда только девалась их удаль.

Гречишный. Думаю, что мы избежим этих ошибок.

Вельская. Хочется верить. А выказывать своё мужество и безрассудство больше, чем предписано. Не стоит. (Входят Лихитеич, Шимановский и Чирень.)

Чирень. Ну что, господа? Готовы?

Трапезин. Готовы!

Перхильев. И при том незамедлительно!

Чирень. Тогда с Богом и в путь!

Вельская. Помните, что я сказала! (Все уходят.)

 

                               Сцена 4.

 

(Ночь, кладбище, место сбора контрреволюционеров.)

Чирень. Как настроение, Булдаков?

Булдаков. Нормальное настроение. Не пройдёт и ночи, как сбудутся все сокровенные желания.

Чирень. Не рано ли предвосхищать события?

Булдаков. Посмотрим! Я слышал, вы воевали на фронте?

Чирень. Воевал и был неплохим офицером.

Булдаков. На каком фронте вы воевали?

Чирень. На Восточном. Под командованием генерала, Брусилова.

Булдаков. Слышал про Брусиловский прорыв.

Чирень. Было дело! Ну как, Лихитеич? Все в сборе?

Лихитеич. Пока нет! (Все обращают внимание на пуск сиг­нальной ракеты.)

Гречишный. Сигнальная ракета! Чтобы это значило?

Трапезин. Это сигнал опасности!

Перхильев. По всей видимости, нас окружают воинские части.

Чирень. Было бы неосмотрительно начинать выступление, не выяснив причины пуска ракет. Узнайте в чём дело, Лихитеич.

Лихитеич. Сейчас выясним! Шимановский, за мной! (Лихитеич и Шимановский уходят.)

1-офицер. Дело очевидно проиграно!

2-офицер. Может это провокация? (Появляется посыльный.)

Посыльный. Командующего интересует, прибыл ли броневой дивизион?

Чирень. Нет, не прибыл!

Посыльный. Какое количество людей в наличии?

Чирень. Всего собралось семьдесят человек.

Посыльный. Командующий считает, что если до рассвета соберётся меньше ста человек, выступление придётся отложить. (Посыльный уходит.)

З-офицер. Лично у меня сомнение, что сегодня что-то состоится.

1-офицер. На Дон нужно было пробираться.

Гречишный. Что-нибудь слышно о пуске сигнальной ракеты?

Перхильев. Люди ушли узнать. Пока никто не возвратился.

Гречишный. Хуже всего неопределённость.

Трапезин. А всё-таки страшно пролить первую кровь.

Перхильев. Привыкнешь. Человек ко всему привыкает.

Трапезин. Я не принадлежу к тем, кто льёт слёзы при виде крови. Но как представлю, что улицы города будут завалены трупами, которые будут смердеть и разлагаться. Становится не по себе.

Гречишный. Да, это неприятно. (Появляется Гинкус.)

Гинкус. Прошу внимания! Командующий принял решение, перенести выступление на следующую ночь. В связи с недостаточным количеством людей. И неясностью значения сигналов ракетами. Просьба, расходиться по одному, или по двое, чтобы не привлекать внимания.

Офицеры. Почему так получилось? Кто виноват? Почему не все в сборе?

Гинкус. Из-за нераспорядительности штаба, не все участники были уведомлены о времени и месте сбора.

2офицер.  Не нравится мне всё это!

Гинкус. Мало того, два командира полка отказались участво­вать в восстании, и вышли из организации в последнюю минуту.

Все. Предатели! Трусы! Ублюдки!

Гинкус. Привязанность к семье, для них оказалась сильнее клятв и обещаний.

2-офицер. Если и завтра не будет выступления, то мы уйдём из Ярославля. Может, в других местах примут более энергичные и решительные меры. (Все расходятся.)

 

                                    Сцена 5.

 

(Конспиративная квартира, входят Гинкус, Лихитеич и Шимановский.)

Гинкус. Удалось выяснить причину пуска сигнальной ракеты?

Лихитеич. Всё оказалось значительно проще, чем мы предпола­гали. Это был домашний фейерверк по случаю семейного праздника.

Гинкус. Такой пустяк, а столько переживаний. Хуже другое.

Шимановский. Что именно?

Гинкус. Заменить дежурных на артиллерийском складе своими людьми, на предстоящую ночь, не удалось.

Лихитеич. Из Рыбинска просят отложить выступление на два дня.

Гинкус. Отложить нельзя. Люди вообще против дальнейшего промедления. Кроме того, ходят слухи о прибытии каких-то но­вых советских частей. Поэтому выступать будем сегодня ночью. Если соберётся достаточное количество людей. Оповестите всех о времени и месте выступления.

Шимановский. Оповестим!

Гинкус. Поспешите! (Лихитеич и Шимановский уходят.) Взойдёт солнце и осветит дорогу, по которой мы пройдём свой путь. Будущие поколения по-достоинству оценят наш подвиг. А гнусная большевистская чернь будет ползать перед нами на коленях, и вымаливать себе пощаду. Пройдёт время и их имена навсегда вычеркнут из человеческой памяти. Отольются им слёзы и боль наших семей, ввергнутых в пучину кровавой бойни. Ненасытные кровопийцы! Недаром и знамя у них крова­вого цвета. С гордостью можно сказать, что здесь с нами собралось всё честное, всё любящее родину. Никто не знает, какие испытания придётся встретить нам на этом пути. Сумеем ли мы продержаться до подхода союзников? Хватит ли боеприпасов и продовольствия? Господи! Помоги нам! (Гинкус уходит.)

 

                              Сцена 6.

 

                                           (Там же, входят Вельская и Перхильев.)

 

Вельская. Из записки переданной мне от отца. Я узнала, что предал

всех Гинкус. И я поклялась отомстить ему. Сделай это за меня. И я буду твоей.

 

Перхильев. Я отомщу за тебя, Анна!

 

Вельская. Только побыстрей.

 

Перхильев. Надеюсь, это скоро случится.

 

Вельская. Порепетируем?

 

Перхильев. С удовольствием.

 

Вельская. «Нет, это не трагедия. Это, я только тоской маялась. Разве театр мне нужен? Сцена разве мне его нужна? До этого ли мне? Вот ведь и друг мне говорил: Живи не чувствами, а рассудком. Пойду, поплачусь ему. Всё легче станет».

 

Перхильев. «Может всё-таки объясниться с ней? Сорваться с тормозов. Освободиться от своих дум и помыслов. Вот эта рукопись, над которой я работаю. Трагедия. А за ней бездна не свершённых надежд и планов. Да! Да, с тормозов! Если она ещё со мной общается и её настроение зависит от моего. Значит, я ей зачем-то нужен. Я же помню, как она говорила. Что не хотела бы меня потерять. Много лет просидел я над рукописью, за письменным столом. Где все ящики стола завалены черновиками. Следами мук творчества. Следами бесславия и несбывшихся надежд. Выла бы хоть польза. Сколько раз, я садился за письменный стол, но ни разу не видел результата своего труда. И вот теперь, когда стало что-то вырисовываться, что-то реальное и неповторимое. Оказывается, трагедия, которой пронизана вся моя жизнь. Мне не нужна. (Стук в дверь.) Кто?»

 

Вельская. «ВЧК»!

 

Перхильев. «Анна, это ты? Прошу дорогая»!

 

Вельская. «Благодарю, дорогой»!

 

 Перхильев. «Я так истосковался по тебе»!

 

 Вельская. «С чего бы это»?

(Перхильев пытается поцеловать, Вельскую, но безрезультатно.)

 

Перхильев. «Я съехал с тормозов»!

 

Вельская. «Это уж точно»!

 

Перхильев. «Извини»!

 

Вельская. «Мне так плохо! Вот решила поплакаться тебе»!

 

Перхильев. «Ты можешь прийти ко мне и поплакаться. А мне прийти не к кому».

 

Вельская. «Можешь поплакаться мне».

 

Перхильев. «Вроде бы уже и не надо. Ты здесь. Рядом».

Вельская. «Давай напишем вместе пьесу».

Перхильев. « Пьесу, о чём»?

Вельская. «О наших с тобой отношениях».

Перхильев. Анна, нам действительно нужно поговорить о наших отношениях.

Вельская. Давай оставим всё, как есть.

Перхильев. Анна! Я очень дорожу тобой!

Вельская. Я знаю!

Перхильев. Каждый день, я просыпаюсь с твоим именем на устах.

Вельская. Но, я не могу дать тебе больше, чем могу дать.

Перхильев. Почему, ты доступна кому угодно, но только не мне?

Вельская. Ты мне по-своему дорог.

Перхильев. Так бы сгрёб тебя в охапку и никому не отдал. Захочет ли только, Анна?

Вельская. Нет больше прежней, Анны! Анна, умерла!

Перхильев. Давай жить вместе. Я никогда тебя ни в чём не упрекну. Неужели ты меня не любишь?

Вельская. Женщина не обязана говорить о своих чувствах. Сказать люблю, ещё не значит любить. (Перхильев целует Вельскую в губы, в шею, обнимает.)

Перхильев. Я теряю рассудок! (Входит Чирень.)

Чирень. Надеюсь, я не помешал?

Вельская. Ну, надо же так... (Высвобождается от Перхильева.)

Чирень. У меня к тебе разговор, Анна.

Вельская. О чём говорить-то?

Чирень. Гинкус в расстройстве.

Вельская. От груза забот свалившихся на него?

Чирень. Не только, скорее, от твоего поведения.

Вельская. С каких это пор, моя личная жизнь стала интере­совать его?

Чирень. Гинкусу не нравится, что ты развращаешь офицеров.

Вельская. Другие женщины делают более непотребные вещи и никого это не интересует. Почему ко мне такое повышенное внимание?

Чирень. Гинкус хочет поговорить с тобой.

Вельская. И только? А я думала, что у вас ко мне что- то личное. Почему-то все вдруг воспылали ко мне любовью и стараются объясниться в своих чувствах.

Чирень. Я не отношусь к их числу. Хотя нас многое связывает. Мне не безразлична твоя судьба. Почему ты вешаешься на кого попало?

Вельская. А на кого я должна вешаться? На Булдакова, на Перхильева, на Трапезина или на вас? А всё потому, что я постоянно нахожусь среди мужчин, которых интересует только одно. Как переспать со мной. Разве вы не этого хотите?

Чирень. Ну, что ты, Анна!

Вельская. Ну, что вам стоит?

Чирень. Поверь, мне не это надо.

Вельская. Хотите, я встану перед вами на колени. Это же так просто. Это заложено в нас природой. Вот она я! Берите!

Чирень. Я не могу этим заниматься прилюдно.

Вельская. Вот видите, какую вы делаете из меня женщину. Вам кажется, что я доступна. Только помани пальцем. Хотите, я расскажу вам с кем и как я спала? Какое наслаждение испытывали со мной мужчины? Сколько во мне любви и сексуаль­ности? Но, чтобы про меня не говорили, заставить переспать с вами, вы не сможете. Это моё право выбирать мужчин. Каких хочу. (Ставит ногу на стул и обнажает её.) А теперь оба уходите. Передайте Гинкусу, что я сейчас приду. (Чирень и Перхильев уходят.)  Ну, вот и настал час расплаты. Который, я столько времени ждала. Только бы не дрогнула рука. Может быть, это последние минуты моей жизни. О Боже, как колотится сердце. Вот, та жизненная черта, которая всему подводит итог. Собери, Анна свою волю. Иди и убей, Гинкуса! (Вельская вынимает из сумочки револьвер, проверяет его и снова убирает, уходит.)

 

                                Сцена 7.

(Комната, входят Гинкус, Чирень, Лихитеич и Шимановский.)

Гинкус. Терпеть не могу её. Да и нельзя давать волю бабам. Нужно держать их в узде. Иначе они становятся неуправляемыми. Забирайте с собой Вельскую и отправляйтесь с ней в Толгу. Слишком большую опасность она представляет.

Лихитеич. Мы готовы сопровождать её.

Гинкус. Сейчас она должна прийти сюда.

Чирень. Я застал её в таком неприличном положении, что стыдно сказать. Нужно немедленно удалить её отсюда. А то, она всех совратит.

Гинкус. Мы слишком мягкосердны в вопросах, где нужно показать жёсткость. (Входит Вельская.)

Вельская. Вы вызывали меня, Гинкус?

Гинкус. Вот что, Вельская. Вы поступаете в распоряжение запасного штаба, в Толге. Поедете вместе с Лихитеичем и Шимановским. Отправляйтесь немедленно. Завтра это сделать будет невозможно из-за начала восстания. Не смею задерживать.

Вельская. Прощайте, господин полковник! (В сторону.) О Боже, что я за трусиха! Не могу за смерть отца с убийцей посчитаться. Когда бы надо смелой быть и колебания свои отбросить. Так не должно быть. Боже! Боже! (Вельская выходит, следом выходят Лихитеич и Шимановский.)

Гинкус. Сейчас приведут Булдакова. Я приказал арестовать его. Что будем с ним делать?

Чирень. Утопить в Волге и дело с концом.

Гинкус. Разбираться, с ним нет времени. Судьбу его решит трибунал. Не будем брать на себя ответственность.

(Офицеры вводят Булдакова.)

1-офицер. Вот он, господин полковник!

Чирень. Попался чекист?

Булдаков. Не понимаю о чём вы?

Чирень. А это, что, по-твоему? (Показывает удостоверение.)

Булдаков. Вот оно, что! А я думал, куда оно пропало!

Гинкус. Откуда у тебя удостоверение сотрудника ВЧК?

Чирень. Не запирайся! Вельская всё рассказала!

Гинкус. С какой целью ты проник в организацию?

Чирень. Кто тебя подослал?

Булдаков. Я полюбил Анну, поэтому и приехал с ней!

Чирень. Так мы тебе и поверили!

Булдаков. Ваше дело!

Гинкус. Какое у тебя задание?

Булдаков. Нет у меня никакого задания! Ради Анны, я изменил долгу чекиста и приехал с ней в Ярославль, чтобы вступить в вашу организацию.

Гинкус. А может всё не так?

Булдаков. Зачем только я ввязался в эту историю? До сих пор проклинаю себя.

Чирень. Из-за неё значит? Хорошо она тебя окрутила!

Гинкус. Отпустить мы тебя не можем. Решается судьба восста­ния. И потом, кто поручится, что ты чист и не запятнан кровью наших товарищей?

1-офицер. Мы как-то забыли об этом!

2-офицер. Врагов жалеть нельзя!

Гинкус. Судьбу его решит трибунал. А пока пусть посидит под арестом.

Чирень. Так и сделаем! (Все уходят.)

 

                                  Сцена 8.

 

(Ночь, местность перед артиллерийским складом, сбор офицеров.)

Чирень. На этот раз, должно собраться значительно больше людей.

Гинкус. Сколько всего собралось народу?

Чирень. В наличии сто шестьдесят человек. Кого именно не хватает, в темноте трудно разобрать.

Гинкус. Какое у них оружие?

Чирень. Револьверы, но не у всех. Причём разных систем и калибров. Количество патронов ограничено.

Гинкус. А где обещанные винтовки?

Чирень. Винтовки не принесены. Говорят, что не было приказа.

Гинкус. Вечно какие-то накладки. Придётся действовать теми средствами, что есть. (Появляется командующий.)

Командующий. Поднимайте людей!

Гинкус. Подъём! Всем собраться сюда! Только тихо! (Офицеры собираются возле командующего.)

Командующий. Заменить караульную команду своими людьми, се­годня не удалось. Будем брать штурмом. Кто не уверен в себе, или плохо себя чувствует, могут уйти.

Офицеры. Нет таких!

Командующий. Тогда с Богом! Пошли! (Офицеры выходят из укрытия и волной надвигаются на часовых.)

Часовой. Стой! Кто идёт?

1-офицер. Свои! Не вздумай стрелять! Своих побьёшь!

Часовой. Да, кто свои?

1-офицер. Да говорят же, свои! Своих не узнаёшь? (Офицеры окружают часового.)

2-офицер. Мы повстанцы! Клади винтовку и не бойся! Никто тебя не тронет! (Офицеры разоружают часового.)

З-офицер. Где ключи от сараев?

Часовой. В дежурной комнате.

Командующий. Разоружите караульных и возьмите ключи от сараев.

1-офицер. Есть, господин командующий! (Направляется с группой офицеров к караульному помещению.)

Командующий. Отключите телефонную связь с городом!

2-офицер. Будет исполнено, господин командующий!

(2-офицер уходит.)

1-офицер. Караул разоружён!

Командующий. Благодарю за службу! Светает, а броневиков всё нет! Постройте людей, Гинкус!

Гинкус. Становись! (Офицеры становятся во фронт.) Равняйсь! Смирно! Господин командующий, личный состав по вашему приказу построен!

Командующий. Здравия желаю, господа офицеры!

Офицеры. Здравия желаем, господин командующий!

Командующий. Броневиков нет, и неизвестно будут ли они. Предлагаю на выбор. Идти брать Ярославль! Или сразу же двинуться на Рыбинск!

Офицеры. Брать Ярославль!

Командующий. Решено! Будем брать Ярославль! Всем разобрать оружие! Разойдись! (Гинкусу.) Расставьте часовых, для наблюдения за большевистскими дозорами. Выведите лошадей с анезационного двора и запрягите орудия!

Гинкус. Будет сделано, господин командующий! (Гинкус уходит.)

Посыльный. (Появляясь.) Прибыл броневой дивизион!

Командующий. Наконец-то!

Посыльный. Какая стоит задача перед дивизионом?

Командующий. Поддерживать огнём отряды, во время движения по городу!

Посыльный. Так и передам! (Посыльный уходит.)

Командующий. (Мотоциклисту.) Поезжайте в депо. Пусть рабочие подадут вагон под оружие. Они ещё не знают о начале действий.

Мотоциклист. Есть, господин командующий! (Мотоциклист уходит.)

Командующий. А вы, Чирень соберите команду из пятнадцати человек, для охраны склада. В бой для защиты его не ввязы­ваться, а сразу идти на присоединение в город. Для быстроты передвижения оставляем два грузовика.

Чирень. Есть назначить людей, господин командующий! (Уходят.)

 

                            Сцена 9.

 

(Улица, митинг в поддержку белогвардейского восстания.)

1-оратор. Граждане Ярославля! Я призываю всех любящих родину и русский народ, подняться с оружием в руках против Советской власти. И свергнуть насильников-большевиков! Прикрывающих свои злодеяния именем народа. Советская власть довела Россию до гибели. Вызвала братоубийственную войну. Отряды красной гвардии отнимают у крестьян хлеб! Комиссары арестовывают и расстреливают людей не согласных с их политикой. Я призываю всех присоединиться к восставшим. Большевики разрушили Россию, развалили промышленность, уничтожили сельскохозяйственное производство. А теперь ищут, где взять хлеб. Чтобы самим не подохнуть с голода. Обрекая мужиков и их семьи на голод и вымирание. Долой Советскую власть! Все к оружию! Да здравствует единение и порядок! Да здравствует свободная и великая Россия!

2-оратор. Советская власть в Ярославле пала! Пала власть узурпаторов большевиков и немецких шпионов. Отныне, мы граждане великой России, свободны! Толпа. Свобода! Да здравствует свобода!

1-оратор. Главари Советов уничтожены! Советская власть пала ещё в двадцати трёх городах России! Разве можно забыть горе и неисчислимые беды, которые принесли нам большевики? Мы потеряли всё: деньги, имущество, положение в обществе, будущее и спокойную обеспеченную жизнь. Для большевиков нет ничего святого! Они уничтожили религиозные традиции, мораль и заповеди Господни! Они грабят и убивают! Пьянствуют и бездельничают! Проматывают то, что было создано и нажито не одним поколением людей! (Колокольный звон.) Слышите звон? Это по другую сторону Волги, в Тверицах поднялся народ против ненавистной власти большевиков. Я призываю всех, кому дорога свободная и великая Россия, записываться в народное ополчение!

Богатей. Милые вы мои! Ничего не пожалею, ни денег, ни продовольствия! Только помогите восстановить прежний порядок. И свергнуть власть грабителей и насильников! Только в руках сильных удержится власть! И да спасётся Русь святая!

2-оратор. Не сегодня-завтра будет арестован Ленин и предан суду. Самое первое, что будет сделано новой властью, это строгий, законный порядок. Защита от покушений на личность и частную собственность граждан. Будут отменены все запре­щения, и ограничения мешающие работать, на общую пользу. Будут сняты все препятствия торговле и передвижению. К делу снабжения населения предметами продовольствия, будет привлечён частный торговый капитал. До сих пор, у нас ещё много хлеба. И по Волге и в Сибири. Чтобы получи­ть этот хлеб, нужен только порядок, спокойствие и трудовая дисциплина. Новая власть твёрдо будет требовать, беспрекословного выполнения своих распоряжений. И будет беспо­щадно преследовать нарушителей и саботажников, во всех учреждениях и предприятиях.

1-оратор. Когда большевики захватывали власть, то все стонали и охали, как плохо стало жить. А когда дело дошло до конкретных действий, все стараются спрятаться по углам и отсидеться дома. Будто их это не касается. Касается, да и как! Видно не всю ещё кровь выпили больше­вики! Если сидите по домам и ждёте, что кто-то за вас сделает грязную работу. И поднесёт на блюдечке ключи от светлой и счастливой жизни. Не выйдет! Не отсидитесь! Или победа, или смерть! Большевики посчитаются не только с теми, кто принимал участие в восстании, а и со всеми, кто находился в городе. У нас нет выбора. Это единствен­ная возможность вернуть старый строй и порядок. Толпа. Правильно! Правильно, он говорит!

2-оратор. К оружию, господа! Победа за нами! Все на сборный пункт! Записываться в Добровольческую армию! (Все уходят.)

 

                                   Сцена 10.

 

(Площадка перед штабом, толпа, офицеры в белых парадных кителях, гимназисты в белых гимнастёрках, семинаристы, барышни, сынки местной буржуазии, звон колоколов, штаб украшен трёхцветными царскими флагами, мимо проводят под конвоем арестованных, конвой останавливается перед крестным ходом, следуют хоругвеносцы с белыми лентами через плечо.)

Поют: «Боже царя храни». (Процессия удаляется, у столов с оружием, порядочно одетые дамы, чистят шомполами винтовки и револьверы, набивают патронами пулемётные ленты, идёт запись добровольцев.)

Начальник конвоя. Господин, дежурный офицер! Арестованные доставлены. Какие будут распоряжения?

Дежурный офицер. Сейчас выясню. (Уходит.)

1-дама. Господин офицер, кто эти арестованные?

Начальник конвоя. Большевики, сударыня!

2-дама. Куда вы их поведёте?

Начальник конвоя. Жду распоряжений.

З-дама. А важные большевики, среди арестованных, есть?

Начальник конвоя. Главные большевики расстреляны.

1-дама. А этих большевиков, тоже расстреляют?

Начальник конвоя. Моя бы воля, перевешал их всех, как собак. (Появляется дежурный офицер.)

Дежурный офицер. Приказано доставить арестованных в плаву­чую тюрьму.

Конвоиры. А ну пошли! Шевелись большевистская сволочь! Не отставать! Пристрелим! (Появляется группа рабочих.)

1-рабочий. Товарищи! Пришла дружина железнодорожников. Где можно получить оружие?

Дежурный офицер. Здесь нет товарищей! Здесь только господа, солдаты и офицеры! Оружие выдают вон там, у столов. (Рабочие отходят в сторону.)

2-рабочий. Слышал, как они называют друг друга?

1-рабочий. Ещё бы!

2-рабочий. Теперь ты понимаешь, что представляет собой, новая власть?

З-рабочий. Кому помогаем? Нам с господами не по пути!

1-рабочий. Нас хотят заставить стрелять в своих. У нас за Которослью живут родители, семьи. В них мы стрелять не будем.

З-рабочий. Нас обманули!

1-рабочий. Как только рабочие узнают, какое управление будет в городе, никто не встанет на защиту мятежников.

2-рабочий. Воевать против Советской власти, желания мало.

З-рабочий. Пошли по домам!

1-рабочий. Правильно!

З-рабочий. Но, как уходить? Стреляют!

З-рабочий. Пройдём дворами. А там вплавь через Которосль. (Рабочие уходят.)

 

                             Сцена 11.

 

(Участок обороны Ярославля, слышны оружейные и пулемётные выстрелы, появляются Трапезин и Гречишный.)

Трапезин. Где, Гинкус?

Чирень. В штабе.

Гречишный. Красные захватили артиллерийские склады. Всех перекололи штыками. Только нам двоим, удалось спастись!

Чирень. А где, Перхильев?

Трапезин. Убит, Перхильев!

Чирень. Как это случилось?

Трапезин. Закололи штыком!

Чирень. Жаль! Хороший был офицер! (Появляется Гинкус с офицерами.)

1-офицер. Первый Советский полк нарушил нейтралитет и выступил на стороне красных. От его выступления образовался фронт, от Туговой горы, до артиллерийских складов.

Гинкус. Рассчитывать на наступление не приходится. Части слишком слабы и не пополнены добровольцами. Штаб оказался не в центре города, как мы рассчитывали, а почти на линии боевых участков.

2-офицер. Настроение у офицеров подавленное.

Гинкус. Из Рыбинска тоже никаких вестей не поступает. Связаться по радио не удалось.

З-офицер. Надеяться на добровольцев не приходится. От воя и разрывов снарядом, они разбегаются по домам и обна­жают участки фронта.

Гинкус. Самое страшное то, что рабочие не поддержали нас.

Чирень. А я всё больше убеждаюсь в бесперспективности выступления.

1-офицер. В голове только одна мысль. Спать, спать, спать! Ещё неделя таких испытаний и если не от пуль, то от переу­томления, придётся отдать Богу душу.

Гинкус. Кольцо вокруг города сжимается всё сильней и сильней. К красным постоянно подходит подкрепление. Союзники обманули нас. Мы отрезаны от всего мира.

Чирень. Помощи ждать неоткуда. И некем пополнять убыль, от убитых и раненых. Ужас за будущее тревожит душу. Пойдёмте. Закроем брешь в обороне. (Все уходят.)

 

                       БАРЖА СМЕРТИ.

                             Акт 4.

                           Сцена 1.

 

(Утро, середина Волги, дровяная баржа, приспособленная под плавучую тюрьму, на дровах сидят и лежат арестованные: большевики, рабочие-активисты, поляки и немцы-интернационалисты.)

 

Хопылёв. Не нравится мне, Потыпкин, обращение белогвардейцев с нами. Когда я сказал, что голоден и попросил хлеба. В ответ услышал нецензурную брань и получил удар прикладом в спину. По-моему, обращаться так с арестован­ными, в высшей степени подло и безнравственно. Лучше бы сразу прикончили.

Потыпкин. Лучше держи язык за зубами и особо не распространяйся об этом. А то, что мы здесь терпим и испытываем, не останется без отмщения. Белогвардейцы силой захватили город и действуют как бандиты. Грабят и убивают. Я не хотел вставать на сторону большевиков, а приходится. Нам нужно установить контакт с коммунистами и сообща противодействовать белогвардейцам. Я не могу оставаться в стороне от всего происходящего. И безропотно сносить все издевательства и унижение. Хотя бы мне грозила смерть!

Хопылёв. Меня не надо учить и наставлять истине. Я может, не меньше тебя понимаю всю мерзость происходящего.

Тихвинский. Какая жалость, в карманах ни крошки хлеба.

Хопылёв. Никто не рассчитывал сюда попасть!

Тихвинский. Сволочи белогвардейские!

Потыпкин. Тихо! Услышат!

Тихвинский. Какая разница. Всё равно погибать!

Потыпкин. Не смей думать о смерти!

Тихвинский. Я отомщу им, если вырвусь отсюда. Я такой же офицер, как и они.

Потыпкин. Такой, да не такой. По разные стороны баррикад стоите. Для них нет ничего святого. Православных людей убивают.

Тихвинский. Теперь у меня открылись глаза, на чьей стороне правда. Чего стоят россказни о демократическом устройстве общества.

Хопылёв. Обидно, что на нашу долю выпало жить в это смутное и неспокойное время.

Потыпкин. Может когда-нибудь и наступит хорошая жизнь.

Хопылёв. Но только не в России.

Потыпкин. Теперь у нас одна цель. Смести эту нечисть с лица земли! (Шум пришвартовывающегося катера.)

Хопылёв. Опять кого-то привезли! (Арестанты поднимают головы.)

1-арестант. Что там такое?

2-арестант. Ни днём, ни ночью покоя нет! (Появляется Булдаков в сопровождении белогвардейцев.)

1-белогвардеец. Пополнение! (Белогвардеец толкает Булдакова в спину, Булдаков скатывается по поленьям.)

Булдаков. Ну, ты!

2-белогвардеец. Будешь шуметь, получишь пулю в лоб! (Белогвардейцы уходят, слышен шум отплывающего катера.)

Потыпкин. Какая встреча, Булдаков!

Булдаков. Потыпкин! (Обнимаются.)

Потыпкин. Им нельзя перечить. Человеческая жизнь, для них, ничего не значит!

Булдаков. Подонки!

Потыпкин. Ты не ранен?

Булдаков. Бровь рассекли сволочи!

 

Потыпкин. Какими судьбами?

 

Булдаков. Долго рассказывать! А ты, как здесь оказался?

 

Потыпкин. Пытался с товарищами освободить арестованных рабочих из подвала. Да сам попался!

Булдаков. Не повезло! А я сбегу отсюда! Дождусь ночи, а там вплавь по течению!

 

Хопылёв. Бесполезно! Ночи светлые. По Волге всё время курсируют катера с пулемётами. Да и баржа под прицелом с берега.

Булдаков. Всё равно бежать надо!

 

Тихвинский. Ты не единственный, кто об этом думает!

 

Булдаков. Так в чём дело?

 

Тихвинский. Немало было таких смельчаков, что нашли свой приют на дне Волги!

 

Булдаков. А если рискнуть?

 

Потыпкин. Безумие!

 

Хопылёв. Береги силы!

 

Булдаков. Какой смысл? Не сегодня-завтра всё кончится!

 

Потыпкин. Не смей об этом думать!

 

Булдаков. Беляки расстреляли всё партийное руководство города. Мы все смертники!

 

Потыпкин. Неправда! Мы жили, и будем жить! А они сдохнут позорной смертью!

Булдаков. Если бы так!

 

                              Сцена 2.

 

1-арестант. Хочу, есть!

 

2-арестант. Нет сил, терпеть голод!

 

З-арестант. Живот! Живот болит! Помогите!

 

Хопылёв. Надо как-то ему помочь!

 

Тихвинский. Бесполезно! Он наелся берёзовой коры. Теперь мучается!

 

З-арестант. Умираю! Я умираю! Умираю! (Кричит диким истошным голосом, корчится от боли и катается по дну баржи.)

 

Хопылёв. Вытащим его на брёвна! (З-арестант затихает.)

 

Все. Поздно! Отмучался! Царство ему небесное!

 

Тихвинский. Ты, что ешь? Это же берёзовая кора! Умереть хочешь? Выплюнь немедленно!

 

4-арестант. Если не дадут еды, мы все умрём с голода.

 

1-арестант. Хочу есть!

 

Все. Перестань! Не скули! Не трави душу!

 

5-арестант. А ты, что ешь?

6-арестант. Жука!

5-арестант. Где ты его взял?

6-арестант. Под корой! (Все начинают лихорадочно отдирать кору с поленьев.)

1-арестант. А ты, что жуёшь?

7-арестант. Кожу от сапога!

Все. Дай! Дай сюда сапог! (Арестанты раздирают сапог на куски.)

 

                                 Сцена 3.

 

Булдаков. Где-то там моя, Анна?

Хопылёв. Думай, как выжить! Анна, сама о себе позаботится.

Булдаков. Я не могу не думать о ней!

1-арестант. Ты не один такой. У нас у всех дети, жёны, родители.

Хопылёв. Напрасно изводишь себя!

2-арестант. Когда же всё это кончится?

Потыпкин. Знаете, что мне товарищи с Урочи рассказали?

Тихвинский. Расскажи!

Потыпкин. Рабочие в железнодорожных мастерских завершали сооружение бронепоезда, когда произошёл белогвардейский переворот. Бронепоезд достался белым. И они направили его в сторону Данилова. На север. Чтобы преградить дорогу частям Красной Армии. Но нашёлся один смелый стрелочник, который перевёл стрелку и бронепоезд на полной скорости влетел в тупик и рухнул под откос. Превратившись в груду металлолома.

Хопылёв. Кто этот стрелочник?

Потыпкин. Неизвестно!

1-арестант. Это подвиг!

2-арестант. Любой бы так поступил.

Булдаков. Любой, да не любой! Я же чекистом был, насмотрелся. Расчищал дорогу для новой жизни. Ходил на задания. Где исход был один. Или ты его, или он тебя. Поначалу, не мог спать по ночам. Но потом убедил себя, что кто-то должен делать эту работу. Хорошего конечно мало. Самое страшное, что мы ничуть не лучше белогвардейцев. Заводили мотор, когда расстреливали контриков. Чтобы заглушить выстрелы. Стреляли с шести шагов. Тела валились друг на друга. Раненых добивали из нагана. Жестокость порождает жестокость. Кристально чистых людей по пальцам пересчитаешь. Все замазаны. Не отмыться.

Потыпкин. Если бы люди чувствовали заботу о себе со стороны государства, не было бы столько зла и противоречия между ними.

Булдаков. Люди не ангелы!

Тихвинский. Дело не в людях, а во власти над ними.

Хопылёв. Никто не в силах сделать жизнь людей счастливей. Но хотя бы облегчить судьбу народа, по силам любому прави­тельству. Но в России, даже этой малости не делается.

Раненые. Пить! Дайте пить! Пить!

Тихвинский. На воде и без воды. Надо напоить раненых.

Булдаков. Каким образом?

Хопылёв. Свяжем пиджаки за рукава и опустим за борт. Отжатой воды вполне хватит, чтобы всех напоить.

Потыпкин. Снимайте пиджаки! (Арестанты снимают пиджаки, связывают их за рукава и опускают за борт, тут же начинается пулемётный обстрел баржи.)

1-арестант. Заметили сволочи! (Арестанты вытаскивают из воды пиджаки.)

Раненые. Пить! Дайте пить! Пить! (Белогвардейцы открывают ураганный огонь, появляются новые раненые и убитые.)

Тихвинский. Сейчас! Сейчас! Напоим! (2-арестант падает убитым.)

1-арестант. Товарища убило!

4-арестант. Я ранен!

Потыпкин. Слишком дорогой ценой даётся вода!

4-арестант. Помогите перевязать рану!

Хопылёв. Потерпи! Сейчас перевяжем! (Снимает рубаху, рвёт на бинты и перевязывает раненого.)

4-арестант. Спасибо друг!

Хопылёв. Мы должны помогать друг другу!

1-арестант. Товарища жалко!

5-арестант. Такая наша участь!

Тихвинский. Белогвардейцы, это так не оставят. Теперь жди визитёров! (Слышен шум пришвартовывающегося катера.)

Потыпкин. Ничего не скажешь! Быстро прикатили!

Все. Что вы наделали? Не надо было доставать воду! Теперь бить будут!

Булдаков. На всех кулаков не хватит!

Потыпкин. Давайте держаться так, чтобы у белогвардейцев даже мысли не возникло, что мы их боимся! (Появляется Кныш, в сопровождении белогвардейцев.)

                                Сцена 4.

 

1-арестант. Надо же, Кныш!

 

5-арестант. Шкура продажная!

 

Булдаков. Вижу, он у вас не в чести!

 

1-арестант. Этого бандюгу весь город знает! Выслуживается перед белогвардейцами!

 

Кныш. Корректируете огонь красных? Ещё не сдохли? (Белогвардейцы избивают арестантов, рукоятками наганов.)

 

Булдаков. От слабости глумитесь сволочи?

 

Кныш. Старый знакомый! Тебя-то нам и надо! (Избивает Булдакова.)

 

Булдаков. Попался бы ты мне в своё время!

 

Кныш. Сейчас моё время!

 

Булдаков. Недолго оно продлится!

 

Кныш. На твой век хватит!

 

Потыпкин. Только бы не убили!

 

Булдаков. Было бы кого бояться?

 

Кныш. Какой смелый! (Бьёт Булдакова по голове рукояткой

нагана, Булдаков падает без сознания.)

 

Хопылёв. Зачем он сунулся? Подонкам ничего не докажешь!

 

Кныш. Ещё раз повторится, каждого десятого расстреляем!

(Белогвардейцы уходят, слышен шум отплывающего катера.)

 

Потыпкин. Жив, Булдаков?

 

Булдаков. Жив!

 

5-арестант. Что будет с нами? С нашими семьями? Неужели белогвардейцы захватили власть по всей России?

 

Хопылёв. Брехня!

 

6-арестант. Может, меньшевики и эсеры воздействуют на белог­вардейцев и посодействуют нашему освобождению?

 

Тихвинский. Не для того нас арестовывали, чтобы выпускать на свободу!

Булдаков. Какая короткая жизнь! Так ничего и не успел осуществить из задуманного!

 

Потыпкин. Все мы о чём-то мечтали! (Слышен гул артиллерий­ской коннонады)

 

7-арестант. Наши! Красная Армия!

 

5-арестант. Значит, Советская власть жива?

 

Потыпкин. Жива! А ты сомневался?

 

Булдаков. Людей жалко. Когда меня под конвоем вели по городу, повсюду на улицах я видел трупы. Стонали брошенные на произвол судьбы раненые. Видел грузовик с бежавшими и волочившимися за ним, на верёвках, людьми. Сидевшие в грузовике белогвардейцы смеялись и подгоняли криками: "Не отставать! Пристрелим"!

 

Потыпкин. Они нам за всё ответят!

 

Булдаков. Останутся ли только свидетели их преступлений?

Потыпкин. Поэтому, мы и должны выжить!

Булдаков. К сожалению, для этого, мало надежд!

Потыпкин. Не падай духом! На барже есть люди, которые думают, как отсюда вырваться.

Булдаков. Кто они?

Потыпкин. Я не имею права назвать их!

Булдаков. Я не предатель!

Потыпкин. Лучше об этом не знать. Чтобы под пытками не сорвались с языка их имена. Немало есть людей, кто за кусок хлеба может выдать активистов.

Голоса. Тонем! Пробоина! Вода прибывает! Погибаем! (Арестанты мечутся в панике, забираются на дрова.)

1-коммунист. Где пробоина?

1арестант. По правому борту!

1-коммунист. Все, кто держится на ногах, черпайте воду! Кепками, ковшами из бересты! Снимайте рубахи! Сделаем пробку и заткнём пробоину!

2-коммунист. Черпайте! Черпайте скорей! Погружаемся!

6-арестант. Это конец!

Потыпкин. Помогай, а то погибнем!

6-арестант. Не могу! Нет сил!

Хопылёв. Поднимайся!

1-коммунист. Плотней обматывайте полено!

2-коммунист. Рубах не хватает!

1-коммунист. Забивайте пробку в пробоину! (Арестанты заби­вают пробку.)

1-арестант. Течь уменьшилась!

1-коммунист. Откачиваем воду! Откачиваем! Не расслабляться!

2-коммунист. Течь прекратилась!

Тихвинский. Теперь можно и отдохнуть!

 

                              Сцена 5.

 

(Появляется немец-интернационалист.)

 

Немец. Русски братья коммунист. Германски интернационалист с вами!

Хопылёв. Да, камарадес! Немец. Интернационал!

Булдаков. Откуда здесь немцы?

Хопылёв. Военнопленные. Согласно, Брестского договора, их собрали из северных городов в Ярославль. Для отправки на родину. Но белогвардейцы объявили войну Германии. Вот здесь их и держат.

Булдаков. Гутен-так! Камараде! Вы кто будете?

Немец. Я есть фельдфебель Германска армия!

Булдаков. Как вы здесь оказались?

Немец. Мой, отказался воевать с Советам!

Булдаков. Гут! Камараде! Хорошо! Молодец!

Немец. Германска рабочий дружба!

Булдаков. Интернационал! Русский рабочий! (Показывает на себя.) Немецкий рабочий! (Показывает на немца.) Фронча! Дружба! (Символически сжимает ладони в захват.)

Немец. О! Русс! Русс! (Немец уходит.)

Хопылёв. Наш парень!

Булдаков. Проклятая страна! Никогда в России не будет счастливой жизни! Как осточертело бездействие и прозябание. Бежать! Надо бежать!

 

                          Сцена 6.

 

(Ярославль в дыму пожаров, на воде дрожат багровые отсветы, слышен шум и треск бушующего огня, к барже подходит катер, появляются два белогвардейца и сестра милосердия.)

 

Сестра милосердия. Хлеба! Кто хочет хлеба! (Белогвардеец подаёт ей с поклоном буханку хлеба, сестра милосердия ломает его маленькими кусочками и бросает арестованным, арестанты, отталкивая друг друга, хватают куски на лету и, не разжёвывая глотают.)

Потыпкин. Это же артистка интимного театра!

Хопылёв. Шкура продажная!

Белогвардеец. Мы помогаем вам! Не осудите! Умереть мы вам не дадим!

Сестра милосердия. Мы ещё приедем и привезём вам хлеба! (Сестра милосердия и белогвардейцы уходят, слышен шум отплывающего катера.)

1-коммунист. Я узнал в белогвардейце нашего инженера. Мастером у нас работал в вагоноремонтных мастерских.

2-коммунист. Какая сволочь!

Потыпкин. У этой артистки недавно был бенефис. Три корзины цветов поднесли и коробку с шоколадом.

1-коммунист. Жаль, что в своё время мы не закрыли этот театр. Какая контра в нём обитала.

Булдаков. Театр, ни при чём! Дело в людях! Сам на сцене в своё время играл! Каких только характеров не насмотрелся. Люди все разные. А во время игры, это особенно проявляется. Иной в жизни человек нуль. А выйдет на сцену, откуда что берётся. И всё ему подвластно. И образ, и характер героя. Этому не научишься, это внутри человека заложено.

1-коммунист. Интимный театр для избранных, а не для простого народа. В нём нет дыхания революции и пафоса борьбы за новую, светлую жизнь.

Булдаков. Это не от артистов зависит, а от драматургии, которую они используют. Настоящую пьесу на злобу дня не напишешь. Пьесы годами вынашиваются. (В Волгу бросаются два арестанта.)

Тихвинский. Смотрите! Двое бросились в Волгу!

Хопылёв. Кто это?

7-арестант. Поляки! (Белогвардейцы открывают ураганный огонь, арестанты в панике мечутся по барже, падают убитые, кричат раненые и умирающие.)

5-арестант. Господи, что творится?

1-коммунист. Скорее сооружаем баррикаду!

2-коммунист. Подтаскивайте дрова! Скорей!

6-арестант. Неужели это конец? (Опускается в бессилии и отрешённости.)

Тихвинский. Приди в себя! Надо жить! Поднимайся! (Трясёт арестанта за плечи.)

6-арестант. Не могу! Лучше умереть!

Потыпкин. Вставай! Подтаскивай дрова!

Хопылёв. Только бы баржа не разлетелась в щепки! (Один из арестантов начинает дико смеяться и носиться по дровам.)

Тихвинский. Что с ним?

Булдаков. Не выдержал, сошёл с ума!

1-коммунист. Держите его, а то попадёт под пули! (Несколько арестантов пытаются поймать сумасшедшего, но тот падает сражённый пулей.)

2-коммунист. Поздно! Не успели! (Артобстрел прекратился.)

Хопылёв. Наконец-то прекратился обстрел!

Потыпкин. Самое время отдохнуть! (Арестанты в изнеможении усаживаются на дрова.)

Тихвинский. Как горит город! Наверное, не осталось ни одного деревянного дома!

1-коммунист. Дорого белогвардейцы за это заплатят!

Булдаков. (В сторону.) Где же моя Анна? Чем занимается? Думает ли обо мне?

 

                                  Сцена 7.

 

 

(Слышен шум пришвартовывающегося катера, на баржу подни­мается следователь в сопровождении белогвардейцев.)

 

 

1-белогвардеец. (Арестанту.) Поднимайся! Пошли! (Подводит арестанта к следователю.)

 

Следователь. Вы молодой человек совершили чудовищное преступление! Вам грозит высшая мера наказания! Смертная казнь, через повешенье! Но вы можете искупить свою вину, отказавшись от партии большевиков. Советская власть свергнута в двадцати трёх городах. Повсюду в России уста­навливается твёрдая власть, на демократических началах. Я предлагаю вам, вступить в Северную добровольческую армию. Вы будете достойно вознаграждены.

 

7-арестант. Не старайтесь! Ничего не выйдет из вашей агитации!

 

Следователь. Давно бы вас сволочей пустили на корм рыбам! Да есть указание, в этом корыте держать. Устроим показа­тельный процесс. А уж тогда повесим на телеграфных столбах, если сами не сдохнете! (Следователь кивком головы даёт сигнал, белогвардейцы избивают арестанта.)

 

2-коммунист. Это невыносимо видеть, когда на твоих глазах избивают человека. И ты не можешь вступиться за него. (Следователь переходит на другой конец баржи.)

 

1-арестант. Можно ли верить тому, что белогвардейцы захва­тили власть в двадцати трёх городах?

 

1-коммунист. Нельзя верить, ни одному их слову!

1-арестант. Хватит ли сил у партии, у Ленина, чтобы ликвиди­ровать контрреволюционный мятеж?

 

1-коммунист. Уверен, что хватит сил истребить эту нечисть!

 

2-коммунист. Надо установить связь с частями Красной Армии.

 

1-коммунист. Бездействие равносильно смерти! Мы должны спасти людей из плена!

 

Потыпкин. Одного желания мало. Люди ослаблены. Кроме того, надо хорошо уметь плавать.

 

Булдаков. Доплывём!

 

1-коммунист. Мы уже посылали добровольцев. Доплыл ли кто, неизвестно. Это задача не из лёгких. Дойдёт очередь и до вас. (Следователь уводит двух арестантов.)

 

2-коммунист. Не все такие стойкие. Двое клюнули на их агитацию.

 

Булдаков. (В сторону.) Надо же было так влипнуть из-за

женщины? Которая может быть и не стоит того, чтобы из-за неё так страдать! Или я наивный глупец, что терплю такие мучения?

 

                               Сцена 8.

 

Потыпкин. Я обещал познакомить тебя с коммунистами. Это время настало. Мы придумали, как бежать отсюда.

Булдаков. Я с вами!

Потыпкин. Иван, подойди сюда. Знакомтесь!

Булдаков. Леонид!

Иван. Рад знакомству!

Потыпкин. Это мои товарищи! (Коммунисты здороваются с Булдаковым за руку.)

Булдаков. Приветствую вас!

1-коммунист. Поплывут Павел, Дмитрий и ещё трое наших товарищей.

Дмитрий. Да, поплывём!

1-коммунист. Я вас прошу, если кто не чувствует в себе уверенности, лучше останьтесь. Бравада тут ни к чему.

Павел. Это наш долг!

1-коммунист. Риск слишком велик!

Дмитрий. Мы не отступим!

1-коммунист. Давайте прощаться!

Павел. До встречи!

1-коммунист. Держитесь!

Дмитрий. Не подведём! (Добровольцы поодиночке покидают баржу.)

1-коммунист. Теперь нас на пять человек меньше стало.

Потыпкин. Только бы всё обошлось! (Белогвардейцы начинают обстрел.)

Хопылёв. Заметили сволочи!

1-коммунист. Нам ничего не изменить!

 

                              Сцена 9.

 

Булдаков. По-видимому, никто не доплыл.

Потыпкин. Вернее всего.

Хопылёв. Всё бесполезно! Сам не утонешь, белые укокошат!

Булдаков. Может ещё рискнуть?

Потыпкин. Просто доплыть мало. Надо ещё установить связь с частями Красной Армии.

Тихвинский. Сколько можно страдать?

1-коммунист. Свобода дорого стоит!

Булдаков. За свободу можно и жизнь отдать!

1-коммунист. Одного желания мало. Хватит ли сил?

Иван. Ничего доплывём!

Фёдор. Хватит сил!

1-коммунист. Все так говорят!

Хопылёв. Всё равно погибать!

1-коммунист. Мы должны выжить и рассказать о зверствах белогвардейцев!

Потыпкин. Набирайтесь сил!

Хопылёв. Каким образом?

Потыпкин. Меньше двигайтесь!

Хопылёв. Это единственное, что нам остаётся!

1-коммунист. Для начала подготовим связки поленьев. Держась за поленья, легче плыть. Да и от пуль можно укрыться.

Булдаков. Хорошая мысль!

1-коммунист. Что надумал, Иван?

Иван. Есть тут один план!

1-коммунист. Что за план, говори?

Иван. Трое самых сильных из нас поплывут на правый берег. Где нас не ждут!

1-коммунист. Прямо в лапы белогвардейцев?

Иван. А может они подумают, что мы хотим сообщить что-то важное.

1-коммунист. Допустим. А что дальше?

Иван. Захватим катер с переправы и отбуксируем баржу в Коровники. Там наши стоят.

1-коммунист. Пока ты будешь баржу цеплять, белые из тебя решето сделают.

Иван. Разрешите, пока силы есть!

1-коммунист. Я не имею морального права приказать плыть, или остаться на барже. Вторая неделя плена идёт.

Иван. Надо плыть!

Фёдор. Другого выхода нет!

1-коммунист. Отговаривать не буду, сами знаете, на что идёте. (Коммунисты по очереди опускаются в воду.)

Иван. Какая ледяная вода! Как зимой!

Фёдор. Прощайте!

Федька. Не поминайте лихом!

Потыпкин. Как они там? (Все всматриваются в воду.)

Булдаков. Темно! Ничего не видно!

Голос Фёдора. Погибаю! Прощайте!

Голос Федьки. Спасите! Братцы! Тону! Спасите!

Голос Ивана. Фёдор! Федька! Где вы? Откликнитесь!

1-коммунист. Возвращайся! Возвращайся назад!

Хопылёв. Держись за поленья! (Коммунисты опускают в воду верёвку со связкой поленьев и вытягивают на баржу Ивана.)

 

Иван. Товарищи погибли, а я ничем не смог помочь! (Тело Ивана сотрясает дрожь.)

 

1-коммунист. Успокойся, Иван! Ты ни в чём не виноват!

 

Иван. Жалко ребят!

 

1-коммунист. Ничего не поделаешь. Захват катера отменяется. (Коммунисты уводят Ивана.)

 

                                   Сцена 10.

 

Булдаков. Никогда не думал, что вода таит столько опасности!

 

Потыпкин. Люди от голода обессилили. А вода всегда была враждебной стихией для человека.

 

Булдаков. Неужели это конец? И я никогда не увижу Анну?

 

Хопылёв. Стоящая, наверное, женщина, твоя Анна! Если постоянно думаешь о ней!

 

Булдаков. Анна, для меня всё!

 

Потыпкин. Если в течение недели ничего не изменится, тогда действительно конец!

 

Хопылёв. Обидно, что никто не узнает, где нашли мы свой последний приют.

 

Потыпкин. Смотрите! Какая-то суматоха на берегу! (Слышны выстрелы.)

 

Хопылёв. Что-то происходит!

 

Потыпкин. Может Красная Армия наступает? (Появляются коммунисты.)

 

1-коммунист. Какая-то стрельба на берегу!

 

Хопылёв. Сами ничего не понимаем!

 

Иван. Воспользуемся неразберихой и перепилим чалку!

 

Потыпкин. Это мысль!

 

Тихвинский. А чем пилить?

 

Иван. Железкой! (Показывает железку.)

 

Потыпкин. Кто пойдёт?

 

1-коммунист. Как всегда коммунисты!

 

Иван. Пойду я и ещё двое товарищей!

 

1-коммунист. Договорились! (Добровольцы подползают к чалке и начинают её перепиливать.)

 

Потыпкин. В случае чего, мы их заменим! (Обстрел баржи.)

 

Хопылёв. Обратно ползут!

 

1-коммунист. Ну, что там?

 

Иван. Обстреливают, сволочи! Кончится обстрел, продолжим опять!

 

 Хопылёв. Канат оборвался! Пуля перебила канат!

Потыпкин. Ура! Плывём!

1-коммунист. Всем лечь!

Арестанты. Остановите баржу! Остановите немедленно! Мы все погибнем! (В сторону смельчаков летят поленья.)

Потыпкин. Только бы не потонуть и миновать Стрелку!

6-арестант. Я ранен!

7-арестант. Умираю! Я умираю!

6-арестант. Помогите! Кто-нибудь!

1-коммунист. Сейчас поможем!

Булдаков. Давай перевяжу! (Перевязывает раненого.)

Потыпкин. Красные приняли нас за белогвардейцев и тоже открыли шквальный огонь!

1-коммунист. Надо подать сигнал, чтобы заметили нас и прекратили огонь!

Потыпкин. Каким образом? (Арестанты мечутся по барже.)

Иван. У меня есть красный платок! (Вынимает платок и начинает размахивать им.) Свои! Свои!

1-коммунист. Мал флаг! Не увидят! (Снимает окровавленную рубаху с убитого и начинает размахивать, к нему присоединяют­ся ещё два коммуниста.)

Хопылёв. Только бы баржа не разлетелась в щепки!

Тихвинский. Перестали обстреливать! Заметили!

Арестанты. Мы спасены! Ура! Спасены!

Хопылёв. Баржа сама причаливает к берегу!

Булдаков. Даже не верится!

Потыпкин. Берег!

1-коммунист. Надо выходить!

Арестанты. Нет сил! Пока плыли, ещё держались! Совсем обессилили! (На баржу вбегает красноармеец.)

Красноармеец. Кто будете?

Арестанты. Свои! Коммунисты!

1-коммунист. Помогите вынести раненых! Люди обессилили от голода! (Появляется красный командир.)

Командир. Подгоните санитарные двуколки и эвакуируйте людей! Раненых в госпиталь!

Красноармеец. Есть подать двуколки и эвакуировать людей!

(Красноармейцы выносят людей на берег.)

Командир. Поторапливайтесь!

Булдаков. Баржа погружается в воду!

Командир. Скорей! Баржа тонет! (Красноармейцы выносят последних людей.)

Булдаков. Вот и всё! (Булдаков, Потыпкин и Хопылёв сидят на берегу.)

Потыпкин. Ещё немного и все бы погибли!

Булдаков. Повезло!

Хопылёв. Жаль товарищей! Не дожили до этого часа!

Потыпкин. Мы их не забудем!

Булдаков. Пойдёмте! Нас ждут! (Все уходят.)

 

                                                                        ТОЛГА.

 

                                Акт 5.             

                               Сцена 1.

(Улица разрушенного Ярославля, артиллерийский обстрел, появляются Гинкус и Чирень.)

 

Чирень. Укроемся, господин полковник!

Гинкус. Нас ничто не спасёт!

Чирень. Переждём обстрел!

Гинкус. Бессмысленно!

Чирень. Спасёмся!

Гинкус. Ещё надеешься? Кто бы знал, как опустошена моя душа? Как огрубело и опустошилось сердце. Я отучился плакать!

Чирень. Укроемся!

Гинкус. Не представляю, как держатся офицеры на передовой? Где друзья, с которыми мы начинали дело? Мы не просчитали всех последствий. Понадеялись на победу и не подготовили тылы. А теперь расплачиваемся! (Появляется группа офицеров.)

1-офицер. Нас оттеснили от моста через Волгу! Нет никакой возможности держать оборону! Люди падают от усталости!

2-офицер. Красные захватили водокачку!

З-офицер. А из-за Которосли прорвались рабочие!

Чирень. Положение тяжёлое! К красным безостановочно подхо­дит подкрепление!

1-офицер. Неужели мы погибнем?

2-офицер. О нас плакать не будут!

З-офицер. Я слышал, что готовится прорыв, чтобы уйти в леса! (Обстрел продолжается.)

2-офицер. Как они бьют по нашим позициям!

Гинкус. Они решили превратить Ярославль в руины!

Чирень. У нас всего два орудия. Нечем ответить. Весь народ против нас. Правда оказалась не на нашей стороне. Мы всего лишь бандиты и преступники в их глазах.

Гинкус. Что стало с нашими офицерами? Как изменились их взгляды?

1-офицер. Мы обречены! Помощи ждать неоткуда!

Гинкус. Наша гибель была бы хорошим подарком для большевиков!

Чирень. Пусть не надеются!

Гинкус. Нам остаётся молить Бога, чтобы он был милостив к нам!

2-офицер. Знаете, как нестерпимо и жутко лежать под обстрелом, уткнувшись лицом в землю. И молить, чтобы пролетающий мимо снаряд не угодил в тебя!

З-офицер. Скорей бы конец!

1-офицер. Мы никому не нужны! Никто не придёт к нам на помощь!

Гинкус. Вы что-то говорили про прорыв?

З-офицер. Командующий предложил пробиться и выйти из окруже­ния. Но офицеры против, и не хотят покидать Ярославль. (Обстрел продолжается.)

Гинкус. Лучше погибнуть, чем вот так трястись от ужаса! Неужели так глупо и бесславно закончится жизнь? Все мы с вами, только тени теней! В непрекращающейся пляске смерти! (Гинкус начинает извиваться и дико плясать под вой снарядов.)

2-офицер. Перестаньте, господин полковник! Совсем обезумели! И так тошно! Смотрите, кто-то пробирается!

1-офицер. Это красный лазутчик! Выслеживает нас!

Чирень. Полно! Придите в себя поручик! Это кто-то из наших, выбирается из окружения! Кто идёт? (Появляется Гречишный.)

Гречишный. А вы, кто будете?

Чирень. Своих не узнаёшь?

Гречишный. Чирень, ты ли это?

Чирень. Кто же ещё, если не я?

Гречишный. Всего две недели прошло, а как всё изменилось. Все заросли щетиной и перестали узнавать друг друга.

Гинкус. А мы тут застряли под обстрелом!

Гречишный. Командующий объявил набор охотников для прорыва на пароходе, вверх по Волге. Чтобы зайти с тыла и выручить Заволжский участок обороны. Пойдёмте со мной!

2-офицер. Это безумие! Прорываться вверх по Волге. Мост занят красными, а фарватер пристрелян артиллерией. Они потопят пароход!

Чирень. Пойдёмте, господин полковник! Не слушайте никого!

1-офицер. Генерал Карпов предлагает заплестись колючей проволокой и держать оборону!

Чирень. Без патронов ничто не поможет!

Гинкус. Это единственная возможность вырваться из осаждён­ного Ярославля! Веди, Гречишный! (Все уходят.)

 

                              Сцена 2.

 

(Палуба парохода, стук топоров и визг пил, команда завер­шает делать укрытие из досок на капитанском мостике, появляются Гинкус, Чирень, Гречишный и три офицера.)

 

Чирень. Удивительно, что нас никто не спрашивает, откуда мы здесь взялись? (Появляется Трапезин.)

Гречишный. Привет, Трапезин! Где командующий?

Трапезин. Командующий занят подготовкой к отплытию. То одного не хватает, то другого. Одни проблемы.

Чирень. Где нам разместиться?

Трапезин. Спускайтесь в трюм. Там все располагаются.

Чирень. Спускайтесь, господин полковник. А я выясню обста­новку.

Гинкус. Хорошо! (Гинкус, Гречишный и три офицера спус­каются в трюм.)

Трапезин. Где вы пропадали?

Чирень. На передовой! (Появляется командующий с группой офицеров.)

Капитан. Господин командующий, укрытие готово!

Командующий. Готовьтесь к отплытию!

Капитан. Есть готовиться к отплытию! (Капитан уходит.)

Командующий. Скоро начнёт светать. Мы не можем дольше ждать, пока с боевых участков прибудут охотники. Успех строится на прикрытии темнотой. Приказываю назначить двадцать человек без разбора, из числа отдыхающих в резерве.

Посыльный. Будет исполнено, господин командующий! (Посыльный уходит.)

Чирень. (Трапезину.) Елену Генадьевну не видели?

Трапезин. Она в госпитале. Ухаживает за ранеными.

Чирень. Разве ей не сообщили об отплытии?

Трапезин. По-видимому, нет.

Чирень. Сходи за ней.

Трапезин. Рискните сами.

Чирень. Не могу. Я плохо ориентируюсь в городе. (Появляется посыльный.)

Посыльный. Резерв прибыл!

Командующий. Разместите людей в трюме!

Посыльный. Всем в трюм! (Офицеры спускаются в трюм.)

Трапезин. Хотя командующий и говорит, что мы идём на помощь Заволжскому участку обороны, но по сути дела, мы позорно бежим. Боясь сказать это вслух. Бросая на произвол судьбы защитников Ярославля.

Чирень. Все так думают! (Появляется офицер.)

Офицер. Господин командующий, удалось найти только две непробитые лодки.

Командующий. Передайте их команде! (Появляется врач.)

Врач. Перевязочные материалы доставлены!

Командующий. Хорошо!

Капитан. Приготовления закончены! Можно отплывать!

Командующий. Освободите палубу! Всем укрыться в трюме! (Все спускаются в трюм, кроме командующего и капитана.) Самое опасное место для нас при подходе к железнодорож­ному мосту. Мост занят красными. А фарватер пристрелян артиллерией.

Капитан. Проскочим, господин командующий! Отдать швартовы!

Командующий. С Богом! (Пароход отплывает.)

 

                                  Сцена 3.

 

(Берег Волги у Толгского монастыря, монахи Савва, Нил и Марк.)

 

Савва. Я брат Нил, вчера смотрел с колокольни на Ярославль.

Нил. И что там?

Савва. Всё в клубах чёрного дыма.

Марк. Представляю, что сейчас там творится!

Савва. Не позавидуешь защитникам Ярославля!

Нил. Говорят, что от артиллерийского обстрела, Ярославль превратился в руины.

Марк. Вторую неделю идёт сражение!

Савва. Нам остаётся только молиться о судьбе защитников Ярославля!

Нил. Что и делает наша постоялица, Анна! Целоденно в молитвах пребывает. Молясь о дарении победы русскому воинству!

Марк. Она среди нас, как ангел, спустившийся с небес. Вносит радость и разнообразие в нашу монастырскую жизнь.

Нил. Мне нравится, когда она со мной беседует. И я всегда угощаю её медовым квасом.

Марк. Она так набожна!

Нил. Хочет уйти послушницей в женский монастырь. Говорит, что ищет спасения от ожесточения, за благочестивыми занятиями в монастыре.

Марк. Пароход! Пароход! Со стороны Ярославля!

Савва. Смотрите! Причаливает к берегу!

Марк. Пойдёмте, сообщим об этом, настоятелю Григорию! (Монахи уходят.)

 

                                Сцена 4.

 

(Толгский монастырь, командующий, офицеры и монахи.)

 

Игумен Григорий. Не верю своим глазам! Как вам удалось вырваться из Ярославля?

Командующий. Иначе, как чудом это не назовёшь!

Игумен Григорий. Как там в Ярославле?

Командующий. Положение очень серьёзное. Город окружён частями Красной Армии. Долго оставаться здесь мы не можем. Надо выручать Заволжский участок обороны. За ночь, мы должны дойти до линии железной дороги и начать боевые действия. Нужны подводы, чтобы перевезти оружие и боеприпасы.

Игумен Григорий. Я отдам распоряжение, чтобы подогнали монастырские подводы. (Игумен Григорий уходит.)

Монах-полковник. Господа! Знаю, как смутно и тревожно у вас на душе. Ярославское восстание провалилось. Но это только пролог кровавой трагедии, которую мы ещё устроим большевикам. Здесь в монастыре, будет находиться подпольный штаб нашей армии. Патриарх всея Руси Тихон, уполномочил меня передать благословение, на совершение активных антибольшевистских действий.

Командующий. Хорошо! Я оставлю здесь часть своих людей, для поддержания связи. (Входит староста.)

Староста. Мы пригнали подводы!

Командующий. Уложите оружие и боеприпасы на подводы. И доставьте в деревню. Да соберите крестьян на сход. Я хочу обратиться к ним за поддержкой.

Староста. Крестьяне сейчас в поле. И понадобится много времени, чтобы собрать сход. Раньше этого, мы действовать не можем.

Командующий. Мы тоже не можем ждать. Дайте нам проводников, чтобы они провели нас до Урочи. Лесными тропами.

Староста. Проводников мы дадим. Одна просьба. Не остав­ляйте оружие в деревне. Мы опасаемся обысков. Разрешите отвезти его в лес, откуда крестьяне и разберут завтра оружие.

Командующий. Договорились! (Староста уходит.) А вы, Гинкус останетесь в монастыре. Со своими людьми. Для координации действий наших отрядов.

Гинкус. Хорошо, господин командующий!

Командующий. За ночь, мы должны дойти до линии железной дороги севернее Урочи и Филино. Отдохнуть, произвести разведку и начать боевые действия.

Офицер. Операция не имеет смысла. Мы только распыляем силы и теряем время. К партизанской войне мы не приспособ­лены. У нас нет ни подходящей одежды, ни обуви. Кончится тем, что где-нибудь в болоте мы побросаем оружие и разбре­дёмся куда попало.

Командующий. Какое ещё есть мнение?

2-офицер. Вернуться обратно в Ярославль. А то получается, что мы сбежали.

Командующий. Вернуться обратно в Ярославль мы не можем. Пароход сел на мель. Кроме того, Заволжский участок нахо­дится в тяжёлом положении и ждёт нашей помощи. Наша задача ударить с тыла. А с пятью десятками людей в тылу, можно сделать многое. Не будем терять время. В путь! (Отряд белогвардейцев уходит.)

 

                                Сцена 5.

 

(Монастырский сад, входят Вельская, Гречишный и Трапезин.)

 

Вельская. Рассказывайте, как вы жили без меня в Ярославле?

Гречишный. Нечего рассказывать. Мы вернулись не как победи­тели с высоко поднятыми головами, а как жалкие пришиблен­ные собаки с поджатыми хвостами.

Вельская. А Гинкус, тоже вернулся с вами?

Гречишный. Да!

Вельская. А где Перхильев?

Гречишный. Погиб!

Трапезин. Впервые же часы восстания. (Появляется монах.)

Монах. Иеромонах Варлаам, приглашает всех на трапезу.

Трапезин. Сейчас придём!

Монах. Поторопитесь! (Монах уходит.)

Вельская. Почему именно Перхильев?

Гречишный. Красные ворвались на территорию артиллерийских складов, где мы несли охранение и перекололи всех штыками. Нам удалось вырваться, а ему не повезло!

Вельская. А как сложилась судьба Булдакова?

Трапезин. Тоже погиб!

Вельская. Как погиб?

Трапезин. После твоего отъезда, Гинкус приказал арестовать его. И передать в распоряжение штаба. А там суд короткий.

Вельская. Значит погиб?

Трапезин. Да, погиб! (Появляются Чирень, Шимановский и Лихитеич.)

Чирень. Привет, Вельская! А вы не идёте на трапезу?

Гречишный. Сейчас идём!

Вельская. Думаете всё начать сначала?

Чирень. Пути Господни неисповедимы!

Лихитеич. Пойдёмте! За трапезой всё обсудим!

Вельская. А вы по-прежнему со мной?

Гречишный. До конца дней!

Вельская. Ну, идите! Вас ждут! (Все уходят, кроме Вельской.) О Господи! Помоги мне! Выведи на праведный путь! Сама, я ни на что не способна! Булдаков и Перхильев мертвы! А негодяй Гинкус, продолжает жить! Где же справедливость, Господи! (Уходит.)

 

                                   Сцена 6. 

                             (Лес, белогвардейский отряд.)

 

1-офицер. Когда же мы выйдем к железной дороге?

2-офицер. Кажется, мы окончательно заблудились.

З-офицер. Чёрт бы побрал эти заросли! Еле движемся!

2-офицер. Слышите? Кажется шум поезда!

1-офицер. Да нет! Это тебе показалось! Ветер шумит!

З-офицер. Может, бросим пулемёты? Нет никаких сил, тащить их на руках!

4-офицер. Привал! (Отряд располагается на отдых.)

1-офицер. Почему-то не возвращаются люди, посланные за продовольствием и патронами, оставленными на дороге?

2-офицер. Дезертировали!

4-офицер. Сколько времени идём, а железной дороги не видно!

1-офицер. Есть разговор! Отойдём!

2-офицер. О чём разговор?

1-офицер. Тебе не надоело таскаться по болотам?

2-офицер. Осточертело!

1-офицер. А мысли не было, всё бросить?

2-офицер. Давно бы бросил, да не было случая!

1-офицер. У всех созрела такая мысль! Только боимся выска­зать её вслух! 2-офицер. Да!

1-офицер. Наверное, обратил внимание, что из посланных, в разведку никто не возвратился. Все разбегаются, как крысы с тонущего корабля!

2-офицер. Действительно никто не вернулся. Пришлось командую­щему самому в дозор идти. Так не уйдёшь, нужен повод. Ещё шлёпнут, как дезертира. (Возвращается командующий с дозором.)

4-офицер. Ну как? Что удалось выяснить?

Командующий. Дошли до железной дороги. Пришлось пройти вёрст шесть, пока не подошли к тылу войск действующих против Заволжского участка. В первой же избе мы узнали, что наших нет. Они ушли ещё вечером. В селе красные и есть конница. Спасаясь от небольшого разъезда, показавшегося на дороге и сделавшего по нам несколько выстрелов, мы попали в какое-то болото, поросшее мелким березняком. Выбираясь из него, вышли к железной дороге, где стоял военный эшелон. Из подслушанных разговоров мы узнали, что Ярославль пал. Тверицы тоже пали.

4-офицер. Понятно!

Командующий. Решайте, что будем делать? Будем ли вместе двигаться на восток, или разобьёмся на мелкие группы? И разойдёмся?

Врач. Господин командующий, отпустите медперсонал. У нас ни одежда, ни обувь не годятся для ходьбы по лесам.

Командующий. Не смею никого задерживать. Желающие могут уйти из отряда.

1-офицер. Мы пойдём отдельной группой!

Командующий. Ваше право!

2-офицер. Прощайте, господин командующий! Идти всем вместе нет смысла! Удобнее пробираться поодиночке!

Командующий. Прощайте, господа офицеры! Дай Бог встретимся! Мир тесен!

4-офицер. Мы с вами, господин командующий! (Отряд разделяется.)

Командующий. Многих, с кем мы начинали это дело, нет в живых. Пройдут ещё месяцы, годы, прежде чем мы воскресим родину. Пройдя через все испытания и нечеловеческие стра­дания. Мы разбиты, но не побеждены. И если не мы, то другие продолжат начатое нами дело. Борьба не окончена! В путь, господа! (Все уходят.)

 

                            Сцена 7.

 

(Улица разрушенного Ярославля, санитарная команда убирает трупы, входят два санитара с носилками.)

 1-санитар. Перекур!

2-санитар. Давай перекурим! (Санитары присаживаются.)

1-санитар. Из Петрограда прибыла делегация рабочих за остан­ками Нахимсона. На Марсовом поле захоронят.

2-санитар. Тела латышских стрелков тоже повезут?

1-санитар. Питерцы всех забирают!

2-санитар. Нет больше белого, красивого Ярославля!

1-санитар. Сколько жертв и всё напрасно! Половина города разрушена!

2-санитар. Так это не белые, а красные стреляли по городу из орудий!

1-санитар. Какая разница белые, или красные! Устроили бойню! Людей не вернёшь! (Появляются Булдаков и Потыпкин.)

Потыпкин. Большинство наших товарищей, сразу же после госпиталя, вступили в Кинешемский отряд. На место выбывших в боях бойцов, добивать белогвардейцев.

Булдаков. Теперь у нас везде свои люди. Поэтому мне и пропуск выписали без проблем, для выезда из Ярославля.

Потыпкин. Пропуска не всем дают. Контриков каждый день отлавливают. Один тоже хотел пропуск получить. Задержали. Оказалось, командовал отрядом вблизи Толгского монастыря. Штаб у них там, в монастыре был. Кстати, скоро Толгин день будет.

Булдаков. Что за Толгин день?

Потыпкин. Праздник религиозный. В честь иконы Толгской божьей матери. Чудотворная, говорят, икона. А какие в своё время торжественные богослужения шли. Колокола звонили. На всю жизнь запомнилось.

Булдаков. Неужели, Гинкус сбежал из Ярославля? Его нет ни среди арестованных, ни среди убитых.

Потыпкин. Может, спросим санитаров? Не попадался ли он им?

Булдаков. Давай спросим! (Подходит к санитарам.) Послушайте земляки! Где здесь убитые во время мятежа белогвардейцы?

1-санитар. Везде!

Булдаков. Я серьёзно спрашиваю!

1-санитар. А я серьёзно отвечаю. Вот один на носилках.

Булдаков. Можно взглянуть?

2-санитар. Гляди, если не лень! Зрелище малоприятное! (Булдаков приоткрывает покрывало.)

Булдаков. Бог ты мой, как его изуродовало! А ведь совсем недавно он был розовощёким офицером и нравился женщинам!

Потыпкин. По-моему в смерти нет ничего привлекательного, как это не описывают поэты!

1-санитар. Это точно!

2-санитар. Вот ещё один! (Показывает на другие носилки, Булдаков приподнимает покрывало.)

Булдаков. Надо же, Кныш! Не ожидал здесь его встретить!

Потыпкин. Получил своё!

Булдаков. Где теперь его удаль и ухарство?

Потыпкин. Давно земляки занимаетесь этим делом?

1-санитар. С первых дней после мятежа!

Булдаков. Вам не попадался офицер, по фамилии Гинкус?

2-санитар. Может и попадался! На них не написано!

Потыпкин. Это бесполезная трата времени, искать его среди

убитых.

Булдаков. Почему?

Потыпкин. Если он и убит, то за время, что он пролежал на улице, черты лица у него настолько изменились, что трудно будет его опознать.

1-санитар. Твой приятель прав! К тому же, от них идёт смрад! (Появляются ещё два санитара с носилками.)

З-санитар. Повозок не было?

1-санитар. Пока нет!

Булдаков. Кого принесли?

4-санитар. Женщину!

Булдаков. Что за женщина?

4-санитар. Белогвардейка! Отстреливалась на чердаке. Потом, когда у неё кончились патроны, стерву эту изнасиловали и выбросили на мостовую!

Булдаков. Я посмотрю?

З-санитар. Смотри! От неё не убудет! (Булдаков приоткрывает покрывало.)

Булдаков. Это же, Елена Генадьевна!

Потыпкин. Знал, что ли?

Булдаков. Был случай познакомиться!

2-санитар. Повозки прибыли!

Булдаков. Пойдём, проводим её до кладбища. Хотя и немало зла она сделала при жизни. Но смерть примиряет. Пойдём. Там и расстанемся.

Потыпкин. Может, всё-таки погостишь у меня?

Булдаков. Не могу. Мне Анну разыскать надо! (Все уходят.)

 

                                                           Сцена 8.

 

(Левый берег Волги, лес, появляется Булдаков.)

Булдаков. Прощай Ярославль! Сколько с тобой связано и хорошего, и плохого. Осталось побывать в Толгском монастыре. А там подамся в Питер. Начинать новую жизнь. (Неожиданно появляются белобандиты, они окружают Булдакова.)

1-белобандит. Кто такой?

Булдаков. А вы, кто?

2-белобандит. Тебе какая разница? Сейчас тебя убивать будем!

Булдаков. С какой стати?

З-белобандит. Лицо твоё не нравится!

Булдаков. Интересный разговор получается! Я, рискуя жизнью, выбираюсь из Ярославля. Скрываясь от большевиков, и нары­ваюсь на бандитов, которым безразлично кто я!

1-белобандит. Из наших что ли?

Булдаков. По крайней мере, на большой дороге не грабил!

4-белобандит. А ведь я признал тебя!

Булдаков. И где же это мы встречались?

4-белобандит. Видел среди наших!

Булдаков. Теперь убивать не будете?

4-белобандит. Считай, что мы пошутили!

Булдаков. Хороши шутки!

1-белобандит. Мы из отряда Колганова. Тверицы защищали до последней минуты! А ты, где был?

Булдаков. Был под командой Гинкуса!

Евгений. А где он сам?

Булдаков. Трудно сказать. Может погиб. Может, скрывается.

4-белобандит. А куда направляешься?

Булдаков. В Толгский монастырь!

 4-белобандит. Зачем?

Булдаков. Помолиться перед иконой Толгской божьей матери. Прощения попросить у Господа нашего милостивого, за содеян­ные грехи.

4-белобандит. Набожный такой?

Булдаков. Не особо!

4-белобандит. Послушай! Не выполнишь ли небольшое поручение в монастыре?

Булдаков. Помолиться за вас?

4-белобандит. Не только! У нас в монастыре явка! Сам бы сходил, да боюсь, признают!

Булдаков. Что от меня требуется?

4-белобандит. Сообщить иеромонаху Варлааму, что Колганов убит. Шувалов и часть людей захвачены красными. Нужны боеприпасы, деньги и новое задание. Вот тесьмяный поясок. Он послужит пропуском.

(Передаёт поясок.)

Булдаков. Договорились!

4-белобандит. Тогда по рукам! (Жмут руки.) Пошли! (Уходят.)

 

                                    Сцена 9.

 

(Толгский монастырь, Толгин день, стечение народа, Булдаков присоединившись к группе богомольцев, входит в монастырь.)

 

Богомолец. Первый раз в монастыре?

Булдаков. Никогда не был!

Богомолец. Пойдём, я покажу тебе святой кедр!

Булдаков. А почему он святой?

Богомолец. Когда-то, чудесное сияние иконы богородицы на ветвях его, пробудило заночевавшего под деревом епископа ростовского Трифона. Пресвятая богородица заступница и радетельница, помогает людям жить на земле и радоваться. Сегодня в честь праздника, её к старому кедру вынесут.

(Появляется Вельская.)

Булдаков. Анна Вельская!

Вельская. Булдаков! (Кидаются в объятия.)

Булдаков. Где ты пропадала?

Вельская. А где ты пропадал? Мне сказали, что ты погиб!

Булдаков. Как видишь живой!

Вельская. Откуда ты здесь?

Булдаков. Тебя разыскиваю! Да ещё беляки для связи к Варлааму прислали. Кто он такой?

Вельская. За главного у нас!

Булдаков. О Гинкусе, что-нибудь известно?

Вельская. Он здесь в монастыре!

Булдаков. Самое время с ним посчитаться!

Вельская. Не дури! Это может плохо для тебя кончиться!

Булдаков. Если бы ты знала, что мне пришлось испытать из-за него? На барже смерти! Где не давали ни есть, ни пить! Издевались и обстреливали из пулемётов!

Вельская. Бедненький! Я ничего об этом не знала!

Булдаков. Погибли десятки людей. Сам чудом выжил!

Вельская. Боже мой! Сколько ты испытал из-за меня!

Булдаков. Я поломал свою жизнь!

Вельская. Я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось! Давай уедем отсюда! Я нашла тебя и больше не хочу терять! А Гинкуса, Бог накажет! Я каждый день об этом молюсь!

Булдаков. Я не могу уехать, пока не отомщу ему! За себя и за своих товарищей!

Вельская. Жаль! Что нужно передать Варлааму? Пойдём, по пути расскажешь. (Уходят.)

 

                                  Сцена 10.

 

(Входят Гинкус и Чирень в одеянии монахов.)

 

Чирень. Булдаков в монастыре! Я опознал его!

Гинкус. Я думал он погиб!

Чирень. Надо кончать с ним!

Гинкус. И с Вельской!

Чирень. У нас нет выбора! (Входят Шимановский и Лихитеич, в монашеском одеянии.)

Гинкус. Булдаков воскрес!

Лихитеич. Он здесь?

Гинкус. Да здесь!

Шимановский. Надо что-то предпринять!

Лихитеич. Может оставить всё, как есть? Подождать пока сам уйдёт.

Гинкус. И наведёт чекистов!

Чирень. Один раз мы уже просчитались! Второго раза не будет! (Уходят.)

 

                               Сцена 11.

                                                       (Лес, отряд белобандитов.)

 

1-белобандит. Не офицерское это дело, партизанщина! Оборва­лись, как вахлюи!

2-белобандит. Осенью в лесу долго не протянешь, надо разбе­гаться.

З-белобандит. Никто не держит!

2-белобандит. Вот разживусь деньгами, а там посмотрим!

1-белобандит. Кто-то идёт! (Появляются Булдаков и Вельская.)

Булдаков. К вам гостья!

Вельская. Господа, я к вам по поручению иеромонаха Варлаама. Он искренне сочувствует вашему положению и обещает поддержку. Вот прислал провизию. (Булдаков снимает с плеча мешок.) Просит оставаться вблизи монастыря и ждать дальнейших распоряжений.

Евгений. Анна!

Вельская. Евгений!

Евгений. Как ты здесь оказалась?

Вельская. Я здесь при штабе! А ты, как здесь?

Евгении. Я пытался пробраться на Дон. Но по всему югу, большевики выставили заслон. И расстреливают пойманных офицеров. Пришлось вернуться назад и поспешить на помощь в Ярославль. Но было уже поздно. Примкнув к группе офицеров, вышедших из окружения, стал участвовать в налётах на большевиков. Пока не попали в засаду. Вот, пожалуй, и всё! А где наши? Где моя мать?

Вельская. Наши здесь в монастыре. А где твоя мать, не знаю!

Евгений. Я должен с ними поговорить! Отведи меня к ним!

Вельская. Хорошо! Отведу! Помнишь, Гинкус обвинил моего отца в предательстве?

Евгений. Да помню!

Вельская. Всё оказалось не так! Мне передали записку от отца из тюрьмы! Где он пишет, что предал всех Гинкус! А моего отца расстреляли!

Евгений. Негодяй, Гинкус!

Вельская. Отомсти за меня! И я буду твоей! Он здесь в монастыре!

Евгений. Я убью его!

Вельская. Только будь осторожен! Пойдём, я отведу тебя к нашим! Жди меня здесь, Булдаков!

 

                                  Сцена 12.

 

Булдаков. (В сторону.) Эта Анна, сведёт меня с ума! То у неё один, то другой! И никаких гарантий на верность! И люблю её и проклинаю, а бросить нет сил! (Появляется Вельская.)

Вельская. Бежим скорее отсюда!

Булдаков. Что случилось? Объясни?

Вельская. Бежим! А то будет поздно!

Булдаков. Да говори же!

Вельская. Нам встретился Гинкус. Евгений выхватил револьвер и хотел застрелить его. Но произошла осечка. Его схватили и обезоружили. Сейчас они будут здесь! Тебя убьют! Бежим скорей! (Появляется Гинкус и офицеры, они окружают Вельскую и Булдакова.)

Гинкус. Вот они!

1-белобандит. Что происходит?

Гинкус. Кого вы здесь пригрели? Это же чекист! Как он с вами оказался?

4-белобандит. Встретили по дороге. Сказал, что из вашего отряда.

Гинкус. Это ложь! Он обвёл вас вокруг пальца! Чирень, отведи его вместе с Вельской, подальше в лес и прикончи! А мы пока выясним, почему Евгений, хотел убить меня?

Чирень. А ну пошли! Кому говорят? (Конвоирует Булдакова и Вельскую.)

Гинкус. Рассказывай, Евгений?

Евгений. Где моя мать?

Гинкус. Осталась в Ярославле!

Евгений. Почему вы её бросили?

Гинкус. Этот вопрос не ко мне!

Евгений. А к кому?

Гинкус. К Чиреню! Он привёз твою мать в Ярославль!

(Появляются Трапезин, Гречишный и другие офицеры.)

Трапезин. Где, Вельская?

Гинкус. Минуты её сочтены!

Гречишный. Ты не смеешь это сделать!

Гинкус. Поздно!

Евгений. Чирень, повёл её на расстрел. Вместе с чекистом!

Трапезин. Куда? В какую сторону?

Евгений. Туда! (Показывает рукой.)

Трапезин. Гречишный, скорее за ней! (Гречишный убегает.)

Евгений. Гинкус, предатель! Он предал отца Вельской и других офицеров в Москве! А теперь хочет избавиться от Анны, чтобы замести следы!

Гинкус. Клевета! Шимановский! Лихитеич! Арестовать их!

Трапезин. Стоять! Продырявлю каждого, кто сдвинется с места!

Евгений. Мало того, что Гинкус бросил мою мать в осаждённом Ярославле. Он ещё погубил десятки офицеров, выдав их чекистам. А отец Вельской, которого он обвинил в преда­тельстве, держался до последней минуты и никого не выдал!

Трапезин. Что теперь скажешь, Гинкус?

Гинкус. Вельская, приехала в Ярославль с чекистом. Это вам о чём-нибудь говорит?

Трапезин. С чекистом мы разберёмся сами. Сейчас речь о тебе! (Появляется монах.)

Монах. Чекисты окружили монастырь. Арестовали Варлаама. Некрасова, Гияровского и всех остальных!

Гинкус. Что я говорил? Булдаков навёл чекистов на монастырь!

Трапезин. Уведите, Гинкуса! Пока мы решим, что делать?

4-белобандит. Пошли, Гинкус! (Уводит Гинкуса, появляются

Булдаков и Гречишный.)

Трапезин. Где, Вельская? Она жива?

Булдаков. Жива! Она уговорила Чиреня, отпустить меня. В обмен на жизнь с ним.

Гречишный. Он же старше её в два раза!

Булдаков. Она так решила!

Евгений. Она же обещала стать моей!

Булдаков. Она многим обещала! Я слышал, что Елена Генадьевна твоя мать! Я знаю её судьбу!

Евгений. Что с ней?

Булдаков. Красные обнаружили её на чердаке дома, где она скрывалась. Пока были патроны, она отстреливалась. Потом её изнасиловали и выбросили на мостовую. Я увидел её на носилках похоронной команды. Они об этом и рассказали. Похоронили её на Леонтьевском кладбище. Когда-нибудь, ты сможешь приехать в Ярославль и отыскать её могилу. Евгений. Я благодарен тебе и никогда этого не забуду. (Рыдает.)

Булдаков. Мы ни в чём не виноваты, нас втянули в эту братоубийственную войну.

Евгений. Пойду, застрелю, Гинкуса, как собаку! (Появляется монах.)

Монах. Гинкус, сбежал! Задушил охранника и сбежал!

1-белобандит. Где?

Монах. Там! Я покажу! (Монах и белобандиты убегают.)

Евгений. Я догоню, Гинкуса!

Трапезин. Не надо! От себя он не убежит!

Гречишный. Прощайте, господа! Наши дороги расходятся! И как видно навсегда!

Евгений. А я буду мстить большевикам! За мать! До последнего часа своей жизни!

Трапезин. Спасибо, господа! За всё светлое, что было между нами! А всё плохое, пусть останется на вашей совести! Прощайте! (Все уходят, кроме Булдакова.)

Булдаков. А мне идти некуда! Меня никто не ждёт! Всё кончено! Я сполна испил чашу предательства и измены! Никого нет возле меня! Неужели никогда, в моей жизни не будет счастья? И всё прожитое впустую? Можно сойти с ума! Неужели, это и есть мой крестный путь? Через страда­ния и горести? (Уходит.)

                               Занавес.

 

 

© Copyright: Валерий Щенников, 2012

Регистрационный номер №0053345

от 5 июня 2012

[Скрыть] Регистрационный номер 0053345 выдан для произведения:

                                                                                                                      ВАЛЕРИЙ ЩЕННИКОВ

 

                                                          ПЛЕБС.

 

                                                       Контрреволюционная трагедия.

 

                Действующие лица.

Домрачёва Томара – контрреволюционерка.

Гречишный – бывший офицер.

Перхильев - бывший офицер.

Трапезин – бывший офицер.

Томилова – подруга Домрачёвой.

Вельская Анна – контрреволюционерка.

Гинкус – руководитель контрреволюционного подполья.

Чирень – заместитель Гинкуса.

Елена Генадьевна – эсерка.

Евгений – сын Елены Генадьевны.

Булдаков Леонид – чекист.

Хопылёв – бывший офицер.

Телятьев - бывший офицер.

Ливнев – бывший офицер.

Тихвинский – бывший офицер.

Староста.

Дьякон.

Субъект.

Пырик – шпана.

Тибрик – шпана.

Пошехон – шпана.

Сицкарь – шпана.

Люська - шпана.

Друма – крючник.

Лузга – крючник.

Шкворень – крючник.

Кандыба – крючник.

Потыпкин – циркач.

Кныш – бандит.

Валет – бандит.

Наталья – жена Потыпкина.

Красноармеец – брат Натальи.

Командующий.

Мотоциклист.

Начальник конвоя.

Дмитрий – коммунист.

Павел - коммунист.

Пётр – коммунист.

Андрей – коммунист.

Фёдор – коммунист.

Федька – коммунист.

Иван - коммунист.

Сестра милосердия.

Следователь.

Капитан.

Врач.

Марк – монах.

Нил – монах.

Савва - монах.

Игумен.

Монах - полковник.

Монастырский староста.

Красный командир.

Дежурный офицер.

Боцман.

Репортёр.

Богатей.

 

Часовые, санитары, бандиты, белобандиты, богомольцы, красноармейцы, патрульные, немцы, посыльные, дамы, офицеры, матросы, пацаны, беженцы, мужики, солдаты, женщины, подростки, гиревики, ораторы, рабочие, арестанты, белогвардейцы, коммунисты, чекисты.

 

               Содержание.

Действие первое - Москва.

Действие второе - Ярославль.

Действие третье - Мятеж.

Действие четвёртое – Плавучая тюрьма.

Действие пятое - Толга.

 

В основе трагедии лежат реальные события, происходившие в Ярославле, во время белогвардейского мятежа в 1918 году. Имена персонажей вымышлены и не претендуют на историческую достоверность.

 

                                                                           МОСКВА.

                                                                               Акт 1.

                                                                             Сцена 1.

(Квартира Домрачёвой, стук в дверь, Домрачёва подходит к двери.)

Домрачёва. Кто?

Голос. Свои!

Домрачёва. Кто свои?

Голос. Это я, Гречишный! (Домрачёва открывает дверь.)

Домрачёва. Привет, Гречишный! Проходи!

Гречишный. Привет! Никто не заходил?

Домрачёва. Никто!

Гречишный. Случилось ужасное!

Домрачёва. Что случилось?

Гречишный. Чекисты раскрыли местонахождение нашего штаба и выяснили его состав. Идут аресты.

Домрачёва. Что же делать?

Гречишный. Не знаю! (Условный стук в дверь.) Кто это может быть?

Домрачёва. Свои! Кто там?

1голос. Да здравствует революция!

2голос. Вся власть Советам! (Домрачёва открывает дверь.)

Домрачёва. Не пугайте меня! (Входят Перхильев и Трапезин.)

Перхильев. Гречишный не заходил?

Домрачёва. Он здесь! Проходите!

Гречишный. Привет, друзья! (Здороваются за руки.)

Перхильев. Привет!

Трапезин. Какие новости?

Гречишный. Произошёл провал организации. Нас предали. Многие арестованы.

Перхильев. Как предали?

Трапезин. Каким образом?

Гречишный. Сестрой милосердия Покровской общины было сделано заявление в ВЧК, что в ближайшие дни в Москве ожидается восстание против большевиков. Об этом ей сообщил (Стук в дверь.)

Перхильев. Тихо! Кто-то стучит!

Трапезин. Если чекисты, живыми не сдаваться! (Вынимает револьвер.)

Гречишный. Ты кого-нибудь ждёшь?

Домрачёва. Никого!

Гречишный. Спроси...

Домрачёва. Спрячтесь! (Мужчины прячутся в другой комнате.) Кто это?

Голос. Это я, Томилова! Открой! (Домрачёва впускает Томилову.)

Томилова. Не знаешь, где Вельская?

Домрачёва. Не знаю! Зачем она тебе?

Томилова. Её разыскивает какой-то подозрительный субъект!

Домрачёва. Что за субъект? Что ему надо?

Томилова. Говорит, что имеет поручение от её отца. Из тюрьмы.

Домрачёвав. Её отец в тюрьме? Я ничего об этом не знала!

Томилова. Его арестовали чекисты. Анну спасло лишь то, что она была в гостях у знакомых. Завтра этот субъект будет ждать её во дворе дома, где она жила. На скамейке.

Домрачёва. Откуда тебе это известно?

Томилова. Мой отец дворник. К нему он и обратился.

Домрачёва. Очевидно это ловушка, чтобы арестовать Вельскую.

Томилова. В любом случае следует её предупредить!

Домрачёва. Кому ещё об этом известно?

Томилова. Только мне и отцу.

Домрачёва. Возвращайся домой. А я попытаюсь разыскать её.

Томилова. Надеюсь на тебя!

Домрачёва. Счастливо! (Томилова уходит, появляются мужчины.) Слышали?

Гречишный. Слышали!

Домрачёва. Что скажете?

Гречишный. Подтверждаются самые худшие опасения!

Перхильев. Значит всё не случайно?

Трапезин. Провокация!

Гречишный. И самая примитивная!

Домрачёва. А может её отец хочет сообщить, что-то важное?

Гречишный. Из тюрьмы? Каким образом?

Перхильев. В этом весь и вопрос?

Трапезин. Непонятно, что за всем этим стоит?

Гречишный. А я скажу, что! О восстании в Москве, сестре милосердия, рассказал влюблённый в неё кадет. Находившийся на излечении в общине. За ним было установлено наблюдение. И вскоре, он вывел на конспиративную квартиру. Где во время очередного собрания, были произведены аресты. А дальше произошло то, что и должно было произойти. Арестованные не выдержали допросов и выдали известных им членов органи­зации. И нет никакой гарантии, что наши адреса и фамилии не известны чекистам.

Домрачёва. Значит, могут прийти и за нами?

Гречишный. Не исключено. От этого никто не застрахован. Надо предупредить Вельскую, о грозящей ей опасности!

Домрачёва. Но где её найти?

Перхильев. Я знаю, где она бывает!

Гречишный. Веди! А ты, Домрачёва, оставайся дома. Вернёмся, всё расскажем.

Домрачёва. Хорошо!

Перхильев. Пошли! (Уходят.)

                                   Сцена 2.

(Церковь, подходит к концу вечерняя служба, дьякон окуривает иконостас, прихожане покидают храм, несколько человек, стоя на коленях, продолжают молиться, староста закрывает дверь.)

Дьякон. Господа, прошу всех подойти к алтарю. (Молящиеся поднимаются с колен и подходят к алтарю.)

Гинкус. Рад вас видеть, господа! Должен сообщить, что мы собрались здесь в связи с чрезвычайными обстоятельствами. Вооружённое выступление в Москве отменяется. Чекисты раскрыли нашу организацию. Раскрыли местонахождение нашего штаба. Многие вынуждены скрываться. Идут аресты!

Все. Как раскрыли? Каким образом? Кто предал?

Гинкус. Спокойно, господа! Всё по-порядку. Принято решение об эвакуации организации в Поволжье. Как наиболее безопасное и хлебное место. Определены города для подготовки выступ­ления. Это: Рыбинск, Ярославль, Муром, Ростов-Великий, Кострома, Нижний-Новгород и Казань. На места посланы доверенные лица, для подыскания квартир, приёма и разме­щения людей. Предал всех командир полка, Вельский. На квартире его был произведён обыск и найдены документы организации. И, как итог, Последовавшие за этим аресты. Теперь потребуется время, чтобы восстановить потерянную связь и выяснить наши потери. Скоро очередь дойдёт и до нас. Советую не ходить домой, а переночевать где-нибудь в другом месте.

1-офицер. Ничего себе!

2-офицер. Насколько эти сведения верны?

Гинкус. Сведения абсолютно точные!

З-офицер. А нас всё время уверяли, что в случае ареста кого-либо, невозможно раскрыть всю организацию.

Гинкус. К сожалению всё не так, как планировалось. А теперь позвольте узнать, куда ушли деньги, выделенные для орга­низации боевых частей?

Все. Вы нам не доверяете? Деньги разошлись на покупку оружия.

Гинкус. А я утверждаю, что лица получавшие деньги на приобретение оружия, в действительности этого не выполняли. А делали ложные доклады.

Все. Где факты? Назовите фамилии!

Гинкус. Факты? Пожалуйста! На днях возникла необходимость перевезти оружие в другое место. Из заявленного количества винтовок и гранат, в наличии оказалась только треть. Для меня это было полной неожиданностью. И объяснить это обстоятельство, я могу только тем, что деньги присваива­лись. Что наша организация, для некоторых её членов, стала кормушкой.

Чирень. Командиры батальонов предоставляли мне ведомости с обозначением людей. Я составлял общую сумму и отдавал вам. Вы же выделяли деньги. Было ли злоупотребление со стороны батальонных командиров, в смысле увеличения людей, мне неизвестно. Проверить невозможно.

Гинкус. Я не снимаю с себя ответственности за случившееся.

1-офицер. Для нас обидно и унизительно выслушивать ваши обвинения. Люди безоглядно, рискуя жизнью, пришли на зов борьбы за отечество. И не их вина, что устройство организации так несовершенно.

Гинкус. Ах, да оставьте! Сейчас не до этого. Не сегодня - завтра всех перехватают. Нужно предупредить, как можно больше людей о грозящей опасности. Вот, что главное!

2-офицер. И как теперь быть?

Гинкус. Единственное, что я могу посоветовать, поскорее покинуть Москву. Сам, я уезжаю немедленно!

Вельская. Я не верю в предательство моего отца!

Гинкус. Я понимаю твоё состояние, Анна. Но никто не может поручиться за поступки другого человека, даже самого близкого. Под пытками и не таких ломают!

Вельская. Это клевета!

Гинкус. Я был бы рад, если бы это оказалось по-другому. Но факты упрямая вещь. Идут аресты. Скоро чекисты размотают весь клубок и доберутся до нас.

Вельская. Весь позор этого обвинения ложится на меня. И никто не сможет поколебать мою веру в честность и порядочность моего отца.

Гинкус. Ради Бога! Верь! На этом разрешите закрыть совещание. Так как продолжительное пребывание в церкви, может вызвать подозрение. Все, кто едут в Поволжье, деньги и инструкции могут получить у начальника штаба. Просьба, расходиться по-одному.

Евгений. Алексей Алексеевич, вы не могли бы дать мне рекомендательное письмо к генералу Алексееву? Я уезжаю на Дон!

Гинкус. Значит, ты с нами не едешь?

Евгений. Нет. Лучше встретить смерть в открытом бою, чем в подвалах ВЧК.

Гинкус. Жаль, а мы возлагали на тебя большие надежды. Здесь мы рискуем не меньше, чем на фронте.

Евгений. На фронте, по крайней мере, известно, кто твой враг.

Гинкус. До Дона, ещё добраться надо. А письмо может послу­жить поводом для расстрела.

Евгений. Думаю, до этого не дойдёт.

Гинкус. Задерживать не буду. Рекомендацию получишь у начальника штаба. Прощайте, господа! (Гинкус уходит, следом расходятся остальные.)

                                 Сцена 3.

(Квартира Елены Генадьевны, входят Евгений, Шимановский, Лихитеич, Чирень и три офицера.)

Евгений. К нам гости, мать!

Елена Генадьевна. Проходите, господа! Присаживайтесь к столу. (Собирает на стол.)

Евгений. Уезжаю на Дон, мать.

Елена Генадьевна. Как уезжаешь?

Евгений. Оставаться в Москве, стало небезопасно.

Чирень. Куда всё ушло? Где та спокойная, сытая жизнь? Когда не надо было, ни от кого скрываться.

Елена Генадьевна. Не ценили мы ту жизнь, если так легко от неё отказались.

1-офицер. Нам, не за что любить родину.

2-офицер. Со временем мы с улыбкой будем вспоминать, в какое интересное время жили.

З-офицер. Если останемся живы.

Елена Генадьевна. Позвольте, господа сказать несколько слов. Всё, во что мы верили, разрушила революция. Буржуазия вместо того, чтобы встать на защиту отечества, трусливо бежала за границу. Набив при этом золотом и драгоценностями свои чемоданы. И только мы одни встали на путь борьбы с плебсом. Который, как чума поразил все сферы общества. И уничтожил всё светлое и чистое, что есть в жизни. Так пусть, Евгению сопутствует удача. На нелёгком пути, который он себе выбрал. (Чокаются рюмками.)

1-офицер. Я сам, с глубокой болью, переживаю всё происходящее в России. Тяжело и обидно за неисчислимые страдания, выпавшие на нашу долю. Но когда видишь, какое поколение сменяет нас, не так страшно за родину. Где рано или поздно будут сметены большевики.

Евгений. Спасибо за тёплые слова, в адрес моего поколения. Постараюсь оправдать их.

Елена Генадьевна. Весь вопрос в том, господа? Сможем ли мы рассчитывать на широкую поддержку народных масс? В условиях общего развала и хаоса?

2-офицер. Обыватели способны только разглагольствовать, а не драться. Они готовы доверить свою судьбу кому угодно, лишь бы самим оставаться в стороне.

З-офицер. Похоже, что кроме брошенного и обиженного офицерства, в России нет сил желающих возрождения нации, на новой демократической основе.

Чирень. Вернее всего!

Елена Генадьевна. Как известно, партия, социалистов-революцио­неров в которой я состою, вышла из правительства. В знак протеста против заключения Брестского мира. Потому, что нельзя давать Германии передышку для накопления сил и нового вторжения в Россию. Впоследствии придётся заплатить более высокой ценой за победу. Поэтому было принято решение, перейти к террору против большевиков. Чтобы вынудить их порвать позорный мир с Германией. У нас с вами, господа, одна цель.

Чирень. Может, поедете с нами в Ярославль, Елена Генадьевна? Для подготовки восстания?

Евгений. Поезжай, мать!

Елена Генадьевна. Я подумаю!

Евгений. Все мы живём в ожидании каких-то решительных действий. Надеясь, что кто-то помимо нас придёт и установит нужную нам власть. Никто не придёт. Пока мы сами не возьмём дело в свои руки.

Елена Генадьевна. Пока мы разобщены, мы бессильны повлиять на большевиков. Только в единой коалиции, всех антибольше­вистских сил, мы можем на что-то надеяться.

Евгений. Хватит ли только мужества у партий и объединений, наступить себе на горло, ради общей цели.

Чирень. По-моему, разношёрстное объединение организаций, которые ещё недавно поносили друг друга, ничего не даст. Кроме раздоров и взаимных подозрений.

З-офицер. Может и нам последовать примеру, Евгения и уехать на юг?

1-офицер. Не так-то это просто, прорваться через загради­тельные отряды большевиков.

Елена Генадьевна. А почему, Анна не пришла проводить тебя?

Евгений. Ей безразлична моя судьба. Дай Бог, ей разобраться со своими проблемами.

Елена Генадьевна. На Дону, ты будешь один. И некому будет о тебе позаботиться.

Евгений. Чтобы меня не ожидало, я счастлив, что вступаю на путь борьбы с большевиками.

Чирень. Мне нравится твоё стремление. Посвятить себя делу борьбы за наше святое отечество.

Елена Генадьевна. Я боюсь за тебя! Боюсь, что тебя убьют!

Евгений. Так же, как и здесь!

Елена Генадьевна. Почему ты не едешь в Поволжье, как все?

Евгений. Я уезжаю на Дон для того, чтобы биться с больше­виками не из-за угла. А в открытом бою. Где нет предате­льства и измены.

1-офицер. Не понимаю, почему всё-таки произошёл провал? Где мы допустили ошибку?

Чирень. Этого следовало ожидать. Количество людей в органи­зации превысило критическую массу, при которой стало невозможно не обнаружить себя.

2-офицер. А по-моему, провал произошёл из-за того, что в организацию стали принимать, кого попало. Приводя людей буквально из пивной.

Чирень. А всё потому, что потеряли бдительность. Забыли о конспирации.

З-офицер. Теперь потребуется много времени, чтобы восстано­вить потерянную связь и выяснить наши потери.

Чирень. Не вечно же быть в подполье, когда начнётся восста­ние, к нам примкнут все остальные.

Елена Генадьевна. Не будем об этом. Не для того мы собрались, чтобы решать организационные вопросы. К примеру, женщины переживают больше не из-за того, что случилась революция. А что стало невозможно достать французскую помаду. Революция революцией, а личную жизнь никто не отменял.

Шимановский. Пора! Елена Генадьевна. Будем прощаться!

Чирень. Вот рекомендательное письмо. (Отдаёт письмо.)

Елена Генадьевна. Как не хочется с тобой расставаться, доро­гой мой сын!

Евгений. Не переживай, мать! Всё будет хорошо!

Елена Генадьевна. Будь осторожен!

Евгений. Постараюсь, мать!

Елена Генадьевна. Я буду молиться за тебя!

Евгений. Прощай, мать!

1-офицер. Пойдём, Евгений. Мы тебя проводим.                                                    (Все уходят, кроме Чиреня и Елены Генадьевны.)

Елена Генадьевна. Как сразу стало тоскливо и грустно!

Чирень. Не переживайте, Елена Генадьевна!

Елена Генадьевна. Такое ощущение, что я простилась с сыном навсегда. Как теперь я буду жить одна?

Чирень. Вы не одна. С вами я. Давайте поедем в Ярославль. Здесь всё равно нельзя оставаться.

Елена Генадьевна. Легко сказать!

Чирень. Соглашайтесь! Я не хочу вас терять!

Елена Генадьевна. Как скажете! (Уходят.)

 

                                    Сцена 4.

                                                            (Конспиративная квартира.)

Вельская. Ну почему, именно на мою долю выпало столько страданий? Чем провинилась я перед тобой, Господи? Ещё не успела прийти в себя от ареста родителей, как новое потрясение. Обвинение в измене отца, в которой он нисколько неповинен. О если бы изобличить навет и клевету развеять. Тогда бы не были такими жестокими и однозначными суждения людей. Каким же нужно быть провидцем, чтобы заранее пред­видеть зло, которое подстерегает нас. Отец в тюрьме и мать. Не думать не могу об этом. (Условный стук в дверь.) Кто там?

Голос Перхильева. Открой, Анна! (Вельская открывает дверь.)

Гречишный. Привет, Анна!

Вельская. Привет, друзья! Каким ветром вас занесло ко мне?

Трапезин. Ветром революции!

Вельская. Не говорите мне о ней. Собираетесь покинуть Москву?

Гречишный. Ещё не решили.

Вельская. Поторопитесь. Наши все уезжают в Поволжье.

Перхильев. Мы пришли предупредить тебя.

Вельская. Что мой отец предатель?

Перхильев. О чём ты, Анна?

Вельская. Такое обвинение сделал, Гинкус, сегодня на совещании. Я жизнь

отдала бы скорей, чем в это обвинение поверить.

Трапезин. Не может быть!

Гречишный. Твой отец русский офицер. И слово "честь", для него не пустой звук.

Вельская. Спасибо за тёплые слова.

Перхильев. Анна, тебя разыскивает какой-то подозрительный субъект.

Вельская. Разыскивает? Кто?

Перхильев. Какой-то человек. С известием от твоего отца.

Вельская. С известием от моего отца?

Перхильев. Не удивляйся и выслушай нас.

Вельская. О Боже, не тяните!

Перхильев. Сегодня, когда мы собрались у Домрачёвой, пришла Томилова с сообщением. Что завтра во дворе твоего дома. На скамейке. Тебя будет ждать этот субъект.

Вельская. Во дворе моего дома?

Перхильев. Да. На скамейке.

Вельская. Может меня хотят арестовать, как родителей?

Трапезин. Всё может быть!

Вельская. Теперь мне не будет покоя, пока я не узнаю всю правду.

Перхильев. Подумай, стоит ли ходить?

Вельская. (В сторону.) Известье от отца? Как странно! Тут что-то, да не так! О Боже, как же я не догадалась. Цена предательства, известье от отца! О, только бы не это! (Громко.) Боже! Скорей бы утро! (Стук в дверь.) Кто это?

Голос. Свои!

Вельская. Кто свои?

Голос. Да свои же! Открывай!

Вельская. (Шёпотом.)  Чужие!

Голос. Открывайте! Чекисты!

Трапезин. Что будем делать?

Гречишный. Отстреливаться и уходить через окно. (Удары в дверь, мужчины стреляют и выпрыгивают в окно.)

Перхильев. Анна, прыгай! (Чекисты выбивают дверь и вры­ваются в квартиру, на улицы слышны крики и выстрелы.)

Голоса. Держи их! Уходят дворами!

Булдаков. (Анне.) Стоять!

Чекист. Ушли гады!

Булдаков. Скорее за ними. А я постерегу эту. (Чекисты устремляются в погоню.) Вы кто будете?

Вельская. А вы кто?

Булдаков. Я сотрудник ВЧК, Булдаков.  (Показывает удостове­рение.) Кто был с вами?

Вельская. Молодые люди. Я с ними познакомилась на улице и пригласила в гости. Что будет со мной?

Булдаков. В ВЧК разберутся!

Вельская. Меня расстреляют?

Булдаков. С контрой разговор короткий!

Вельская. Но, я ничего не сделала!

Булдаков. Поначалу все так говорят. А потом выясняется обратное.

Вельская. Откуда я могла знать, что всё так получится?

Булдаков. Нужно быть осмотрительней в выборе друзей. Как вас зовут?

Вельская. Анна!

Булдаков. В какой контрреволюционной организации состоите?

Вельская. Ни в какой. Вы меня принимаете за кого-то другого.

Булдаков. Не увиливайте от ответа.

Вельская. Если бы не серьёзность ситуации, в которой я оказалась. Я бы лопнула от смеха.

Булдаков. Боюсь, что скоро вам будет не до веселья.

Вельская. Спасите меня. Ведь вы не такой, как все. Я же вижу. Вы милый, симпатичный человек. Вы мне сразу понравились.

Булдаков. Бросьте! Не поможет!

Вельская. Вы хотите, чтобы такая красивая женщина, как я, погибла? Я хочу жить! Иметь семью! Детей! Хотите, я буду вашей?

Булдаков. Как это?

Вельская. Для меня это последний шанс. Или я с вами, или меня ждёт смерть. Выбирайте! Лучшей женщины, чем я, вам никогда не встретить. Такой шанс выпадает раз в жизни.

Булдаков. Обманете!

Вельская. Хотите, я встану перед вами на колени! Спасите меня! (Вельская встаёт на колени.)

Булдаков. Сколько раз я слышал стенания и мольбы о пощаде, но ни разу не дрогнуло моё сердце. Но, я не каменный. Я вижу и чувствую, что происходит вокруг. Я спасу вас.

 

Вельская. Спасибо!

 

Булдаков. Подожди благодарить. Надо уйти, пока не возвра­тились товарищи. (Булдаков и Вельская уходят.)

 

                                Сцена 5.

 

(Квартира Домрачёвой, входят Перхильев, Трапезин и Гречишный.)

 

Домрачёва. Как дела? (Перхильев садится на стул и обхва­тывает голову руками, Гречишный ложится на диван.)

 

Трапезин. Всё плохо. Чуть не попали в руки чекистов.

 

Домрачёва. А Вельскую нашли?

 

Трапезин. Мы выпрыгнули в окно, и ушли дворами. А Вельская, осталась там.

 

Домрачёва. Что же с ней будет?

 

Трапезин. Известно, что! Будут допрашивать, пока не признается.

 

Домрачёва. Это ужасно!

 

Перхильев. Я не могу себе простить, что я спасся. А Анна, осталась там.

 

Гречишный. Мы ничем не можем ей помочь.

 

Перхильев. Мне без неё не жить. Пойду, вернусь и отобью её.

 

Гречишный. Не делай глупости. Не хватало ещё потерять тебя.

 

Трапезин. Лично я не сдвинусь с места. Хватит, набегался.

 

Перхильев. Как вы не понимаете? Я же люблю её!

( Перхильев уходит.)

 

Домрачёва. Что же теперь будет?

 

Трапезин. Подождём Перхильева, а там решим, что делать.

 

                                  Сцена 6. 

 

(Квартира Томиловой.)

 

Вельская. Вот видишь, я не обманула.

 

Булдаков. Теперь для меня обратного пути нет.

 

Вельская. Вот и хорошо!

 

Булдаков. Я перечеркнул свою жизнь!

 

Вельская. (Обнимая.) Не переживай! Всё образуется!

 

Булдаков. Всё так неожиданно!

 

Вельская. Ты поможешь мне?

 

Булдаков. В чём?

 

Вельская. Меня разыскивает какой-то человек. С известием от отца. Из тюрьмы. Он арестован. Но я боюсь, что это провокация, чтобы арестовать меня.

 

Булдаков. Тогда не ходи.

 

Вельская. А вдруг у него на самом деле весточка от отца?

Булдаков. Со мной можешь ничего не бояться.  

Вельская. Спасибо!

Булдаков. Где назначена встреча?

Вельская. Здесь во дворе. До ареста родителей, я жила в одной из квартир этого дома. Этот человек будет ждать меня на скамейке.

Булдаков. Как ты его узнаешь?

Вельская. Его видел отец Томиловой, дворник. Он и подаст сигнал. (Входит Томилова.)

Томилова. Как спалось?

Вельская. Спасибо! Хорошо!

Томилова. Что решила?

Вельская. Решила идти на встречу. Ждать невыносимо. Скорее бы развязка. Что это? (С улицы доносится беспорядочная стрельба.)

Булдаков. Вероятно облава.

Вельская. И часто вы такое устраиваете?

Булдаков. Бывает. Под стрельбу в воздух красноармейцы сгоняют людей на улице, как скот в кучу. А мы проверяем документы.

Вельская. И что? Это даёт какие-нибудь результаты?

Булдаков. Так, по мелочам. У настоящих контриков документы всегда в порядке.

Томилова. (Смотрит в окно.) Отец подаёт сигнал. Вот он, этот субъект. Входит во двор.

Вельская. Значит, это он?

Томилова. Не ходи. Я боюсь за тебя.

Вельская. Пойду и с ним поговорю. По крайней мере, что- то прояснится.

Булдаков. Не бойся. Если что, я отобью. При мне оружие и документы.

Вельская. Ну, я пойду. Случится что, не будьте безрассудны. О, Господи! Спаси и сохрани! (Вельская уходит.)

                                  Сцена 7.

 

(Двор, на скамейке сидит мужчина, входит Вельская.)

Вельская. Извините! Не вы разыскиваете дочь, Вельского?

Субъект. С кем имею честь разговаривать?

Вельская. С его дочерью.

Субъект. Чем вы это докажете?

Вельская. Вы мне не верите?

Субъект. По словам, Вельского, у его дочери на указательном пальце, правой руки, должно быть красное родимое пятно. Покажите руку. (Вельская показывает ладонь.) Совпадает. Извините за излишнюю осторожность.

Вельская. Зачем я вам понадобилась?

Субъект. У меня к вам записка. От вашего отца.

Вельская. Кто вы?

Субъект. Вам совсем это необязательно знать. Я делаю это не бескорыстно.

Вельская. Разумеется! (Достаёт кошелёк.) Вот деньги. Этого хватит?

Субъект. Вполне! (Берёт деньги.) Вот записка! (Передаёт записку.)

Вельская. (Читает в сторону.) Здравствуй дочь, Анна! Пишу тебе из тюрьмы. Отблагодари человека, передавшего записку. Сухарев арестован. Сидит, как и я в Таганке. У него ничего не нашли. Все офицеры моего корпуса, уехали к Деникину и Дроздовскому. Предал всех, Гинкус. Остальные держатся стойко. Молчат и никого не выдают. Мать отправили на Соловки. Свидеться не придётся. Прощай! Твой отец, Владимир. (Громко.) На словах он ничего не передавал?

Субъект. Нет! У тебя нет больше отца.

Вельская. Что? Субъект. Его расстреляли!

Вельская. Неправда!

Субъект. Да, это так! Не буду испытывать судьбу! Прощайте!

Вельская. Могу я вас разыскать? Субъект. Нет! (Субъект уходит.)

Вельская. (Обхватывает голову руками.) Как это осознать, что нет отца? Как слёзы солоны! Всех предал, Гинкус! Спокойней, Анна! Сдержи себя и вытри слёзы! Я отомщу! Клянусь, отец! Найду его и застрелю! (Появляются Булдаков и Томилова.)

Томилова. Что он сказал?

Вельская. Судьба неотвратима!

Томилова. Что?

Вельская. Отца расстреляли!

Томилова. Расстреляли?

Вельская. Да! Его больше нет! Теперь я одна, на всём белом свете!

Булдаков. Ты не одна! Мы с тобой!

Вельская. Вы, ничем не можете мне помочь. Отца не вернуть. Пойдёмте. Мне надо прийти в себя. И всё случившееся заново осмыслить. (Все уходят.)

 

                             ЯРОСЛАВЛЬ.

                                                                         Акт 2

                                                                       Сцена 1.

 

(Паромная переправа через Волгу, пацан ловит рыбу,

появляется матрос дебаркадера.)

 

Матрос. Ты здесь рыбу не лови!

 

Пацан. Почему?

 

Матрос. Не положено!

 

Пацан. Жалко, что ли?

 

Матрос. Иди! Иди отсюда! ( Пацан сматывает удочку и уходит,

появляются два мужика.)

 

1-мужик. Паром скоро будет?

 

Матрос. Только что ушёл!

 

1-мужик. Как думаешь, успеем перекусить?

 

2-мужик. Успеем. (Уходят, появляются бывшие офицеры, Хопылёв и Телятьев.)

 

Хопылёв. А, что матрос, можно тут выпить?

 

Матрос. Пейте! Кто вам мешает?

 

Телятьев. Спасибо! И тебе поднесём! (Офицеры располагаются у перил, разливают вино.) Держи матрос! (Подаёт стакан с вином.)

 

Матрос. Благодарствую! (Берёт стакан.)

 

Хопылёв. За знакомство! (Пьют, появляется шпана.)

 

Сицкарь. Неплохое место!

 

Пырик. Здесь и расположимся!

 

Пошехон. На что играть будем?

 

Тибрик. Проигравший, шмонает по повозкам.

 

Люська. Ладненько!

 

Сицкарь. Сдавай, Пошехон! (Пошехон сдаёт карты, появляются крючники.)

 

Шкворень. Друма! Лузга! Вы откуда черти? (Обнимаются.)

 

Друма. Мы тут дело затеваем! Пойдёшь с нами?

 

Шкворень. Какое сейчас дело? Всё остановилось. Работы днём с огнём не найдёшь.

 

Лузга. Давай к нам крючничать. Баржа с дровами пришла.

 

Шкворень. А, что? Тряхнём стариной!

 

Друма. Пойдём! Зачем дело стало? (Крючники уходят, появляет­ся беженец с дочкой.)

 

Беженец. Всё запоминай дочка. Дочь. Хорошо, отец!

 

Беженец. Когда-то, Ярослав Мудрый основал этот город.

Дочь. Хорошее место выбрал!

Беженец. Раньше умели для городов места выбирать. (Появляется тётка.)

Сицкарь. Иди, Люська! Попроси милостыню! (Люська направ­ляется к тётке.)

Люська. Тётенька! Подайте Христа ради! На пропитание!

Тётка. Возьми девочка! (Вынимает кошелёк, чтобы достать деньги, Сицкарь хватает её за руку.)

Сицкарь. Отдай кошелёк тётка! А то искусаю и заражу сифилисом!

Пошехон. Дай, я её укушу! (Тётка выпускает кошелёк, шпана убегает.)

Тётка. Помогите! Ограбили! Помогите!

1-мужик. Чего кричишь? Что случилось?

Тётка. Кошелёк отняли!

2-мужик. Кто отнял?

Тётка. Шпана!

1-мужик. Вот твари!

Тётка. Милостыню попросили!

2-мужик. Не надо было деньги показывать.

Тётка. Кто же знал, что они кошелёк выхватят!

1-мужик. Время сейчас такое, никому верить нельзя.

Дочь. А когда параход прибудет?

Беженец. Неизвестно. Теперь параходы без расписания ходят.

Дочь. А если его сегодня не будет?

Беженец. Придётся на берегу ночевать. (Появляются два солдата.)

1-солдат. Я теперь, ни в жизнь воевать не пойду. Навоевался!

2солдат. Всё равно мирного житья не будет. Как бы нам, вернувшимся с войны, войны не устроить?

Беженец. Через всю Россию поплывём. Увидишь Кострому, Нижний, Казань, Самару.

1-солдат. Сыграл бы, что-нибудь!

2-солдат. Сыграю! (Достаёт из вещмешка гармонь, играет и поёт.)

По дому скучаю, встретиться с ним не чаю.

Надоела мне война, сыт по горло ей сполна.

Царь зазря войну затеял, лучше б я пахал и сеял.

Перебито тьма народа, для кого теперь свобода?

За царя я воевал, царску славу добывал.

А как скинули царя, нет и смысла драться зря.

Беженец. Ещё неизвестно, как родственники примут. (Появляет­ся патруль.)

1-патрульный. (Мужикам.) Кто такие?

1-мужик. Из деревни мы!

2-патрульный. Ваши документы!

2-мужик. Нет у нас документов. Дома остались.

1-патрульный. Пройдёмте в штаб! Там разберёмся!

1-мужик. Да куда же мы пойдём? Сейчас паром будет!

Бабка. Явились ироды! Креста на вас нет! Честных людей

арестовывать!

2-патрульный. Молчи бабка, а то и тебя арестуем!

1-патрульный. Оставь их! Не видишь - деревня! (Патрульные уходят.)

Хопылёв. А, что матрос, можно найти здесь работу? Нашу часть расформировали! Хочется домой с деньгами вернуться!

Матрос. Сейчас своим делать нечего. Разве крючников поспра­шивать. Может, возьмут в артель.

Телятьев. Будь добр, посодействуй. Ты местный. Всех знаешь.

Матрос. Ладно! Попытаюсь! (Направляется к крючникам.)

Хопылёв. (Замечает Ливнева и Тихвинского.) Ливнев! Какая встреча! Откуда ты?

Ливнев. Да, вот достопримечательности показываю!

Хопылёв. Присоединяйтесь к нам!

Ливнев. С удовольствием! Знакомтесь, господа! Мой друг, Тих­винский. Недавно демобилизовался.

Телятьев. Чем намереваетесь заняться?

Тихвинский. Слышал, организуются какие-то офицерские артели. Хотелось бы подзаработать.

Хопылёв. Хорошее дело!

Телятьев. Ну, как изменился Ярославль?

Тихвинский. Много народу понаехало.

Телятьев. Беженцы, мешочники, спекулянты!

Тихвинский. Признаться, я страшусь гражданской жизни.

Хопылёв. Привыкнешь!

Тихвинский. Шаль жизнь идёт впустую! (Появляется Потыпкин.)

Ливнев. Потыпкин! Потыпкин! Давай к нам!

Телятьев. Кто он такой?

Ливнев. Борец. Ради своего увлечения, готов пожертвовать всем.

Потыпкин. Привет, друзья!

Ливнев. Потыпкин, у нас непременный участник всех атлети­ческих состязаний.

Потыпкин. Стараюсь не пропускать.

Ливнев. Увлечён французской борьбой.

Потыпкин. Только затем, чтобы овладеть каким-либо новым приёмом.

Ливнев. Целыми днями он готов разучивать их.

Потыпкин. Да брось ты!

Ливнев. Не отнекивайся! Лучше расскажи о своей коллекции.

Потыпкин. Какая коллекция? Так себе!

Ливнев. Не скромничай!

Потыпкин. Да ладно!

Ливнев. Давай рассказывай!

Тихвинский. Вы коллекционер?

Потыпкин. Нет! Просто собираю!

Ливнев. Он собирает гири! Скажи, сколько ты их собрал?

Потыпкин. Пустяки!

Ливнев. Рассказывай, рассказывай!

Потыпкин. Гирь штук шестьдесят! Да ядер с десяток!

Тихвинский. Зачем вам ядра? У вас пушка?

Потыпкин. Нет! Занимаюсь силовым жонглированием!

                        (Появляется матрос с крючниками.)

Матрос. Вот привёл крючников! Как уговаривались!

Лузга. Я слышал, вы хотели бы устроиться в нашу артель?

Хопылёв. Да! Хочется подзаработать!

Друма. Жидковаты!

Хопылёв. Внешность ни о чём не говорит!

Шкворень. Надо бы посмотреть, на что они способны, а то ненароком пупок надорвут.

Друма. Может, попробуем, кто кого пересилит? (Ставит локоть на перила.)

Потыпкин. Попробуем! (Они соединяют ладони в захват и стараются опрокинуть руку друг друга.)

Лузга. Давай, Друма!

Шкворень. Жми, Друма! Жми!

Телятьев. Не сдавайся, Потыпкин! (Потыпкин опрокидывает руку Друмы.)

Друма. Силён, чёрт!

Лузга. Ребята не промах! Может, поборемся? Если устоите против нас, возьмём в артель. Не устоите, не обессудьте.

Хопылёв. Мы согласны!

Лузга. Ждите нас здесь. Мы только сходим за Кандыбой! (Уходят.)

Тихвинский. Кто такой, Кандыба?

Ливнев. Атаман их. Перед ним никому не устоять. Нечего и пытаться.

Потыпкин. Посмотрим!

                                Сцена 2.

 

(Появляется бандит, Кныш с компанией.)

 

Ливнев. Я ухожу.

Тихвинский. Не спеши! Останься!

 

Ливнев. Не могу!

 

Тихвинский. Почему?

 

Ливнев. Не хочу попадаться на глаза, Кнышу. (Ливнев уходит.)

 

Кныш. Привет, кореша!

 

Потыпкин. Привет!

 

Кныш. Куда это так поспешил, Ливнев?

 

Потыпкин. Не имею понятия!

 

Кныш. Всё прячется?

 

Потыпкин. Не знаю!

 

Кныш. Передайте ему, что если он не вернёт должок, часы его сочтены. Проиграл в карты, а отдавать не хочет.

 

Потыпкин. Хорошо! Передадим!

 

Кныш. Я не шучу! (Кныш и компания удаляются.)

 

Телятьев. Кто это?

 

Потыпкин. Местная достопримечательность. Бандюга из бандюг.

 

Хопылёв. А я думаю, почему Ливнев так быстро ушёл?

 

Тихвинский. Пойду, предупрежу его. (Тихвинский уходит.)

 

Голоса. Параход! Параход! Параход!

 

Беженец. Где мой мешок? Мешок украли!

 

1-мужик. Чего случилось?

 

Беженец. Обокрали!

 

Бабка. Прохода нет от шпаны!

 

Беженец. В мешке все наши продукты!

 

2-мужик. Не надо рот разевать!

 

Беженец. Что же теперь делать? (На пристани играет духовой оркестр, ответственные работники встречают делегацию ЦК партии, совершающую агитационную поездку.)

 

Хопылёв. Кого встречают?

 

1-женщина. Делегацию, ЦК партии большевиков.

 

Хопылёв. Что им надо в Ярославле?

 

1-женщина. Лекции о социализме читать будут.  (Следом за делегацией с парахода сходят, Вельская и Булдаков.)

 

Вельская. Смотри! Нас с музыкой встречают!

 

Булдаков. С чего бы это?

 

Вельская. Нам нужно серьёзно поговорить.

 

Булдаков. О чём?

 

Вельская. О тебе.

 

Булдаков. Говори.

 

Вельская. Что ты намереваешься делать дальше?

 

Булдаков. Пока не знаю!

 

Вельская. Тебе следует определиться, с кем ты?

 

Булдаков. С тобой!

 

Вельская. Речь не обо мне. А о той организации, в которой я

состою. Вступай в наши ряды.

Булдаков. Что за организация?

Вельская. Союз защиты родины и свободы!

Булдаков. Мне бы этого не хотелось!

Вельская. Кажется, я в тебе ошиблась. Зря, я тебя сюда привезла. Вот деньги за оказанную услугу. Я тебя не задер­живаю. (Протягивает деньги.)

Булдаков. Мы так не договаривались!

Вельская. Тогда делай то, что я скажу!

Булдаков. Хорошо! (Появляются крючники.)

Кандыба. С кем тут бороться?

Потыпкин. С нами!

Кандыба. А сдюжите?

Потыпкин. Не с такими боролись!

Кандыба. Как будем бороться? За одну ручку, или в обхватку?

Потыпкин. До первого касания лопаток!

Кандыба. Идёт!

Друма. Есть предложение. Всем не бороться, а сойтись сильнейшим.

Лузга. За проигравшим выпивка!

Потыпкин. Надо посоветоваться!

Друма. Валяйте! (Офицеры собираются в кружок.)

Хопылёв. Кто будет бороться от нас?

Телятьев. Потыпкин, кто ещё?

Хопылёв. Согласен, Потыпкин?

Потыпкин. Не откажусь!

Хопылёв. От нас будет бороться, Потыпкин!

Друма. Тогда сразу и начнём!

Шкворень. Освободите место! (Шкворень раздвигает собравшихся.)

Лузга. Сейчас, Кандыба, припечатает его к земле!

Телятьев. Ещё неизвестно, кто кого припечатает?

(Кандыба и Потыпкин готовятся к схватке.)

Все. Боритесь! Боритесь! Боритесь!

Женщина. Какие мужчины! Никогда не видела такого зрелища!

Пырик. Здорово ты его обчистил! Где мой мешок? Где мой мешок? Обхохочешься!

Тибрик. Потеха, да и только! (Кандыба и Потыпкин сходятся в поединке, жмут руки, отступают и схватываются.)

Крючники. Кандыба! Кандыба! Кандыба! (Кандыба делает бросок через бедро, Потыпкин встаёт на мост.)

Женщины. Держись! Держись! Держись!

Крючники. Дожимай его!

Шкворень. (В качестве судьи, размахивает рукой.) Раз! Два! Три! Касание! Победа! (Шкворень берёт борцов за руки и поднимает руку Кандыбы.)

Кандыба. Кто ещё желает побороться со мной?

Булдаков. Тоже мне борец!

Вельская. Ты что, Леонид?

Кандыба. Что?

Булдаков. Ты и приёмов то не знаешь!

Вельская. Прекрати!

1-женщина. Что это за смельчак?

Хопылёв. Кто это?

Телятьев. Пьяный какой-нибудь!

Булдаков. Силы твоей, только на обед и хватает!

Вельская. Ты невозможен! Пойдём отсюда!

Друма. Ничего себе!

Крючники. Хватит! Кончай базар! Проучи его, Кандыба!

Кандыба. Я шуток не люблю!

Булдаков. А я не шучу!

Кандыба. Может, силой померяемся?

Булдаков. Давай!

Кандыба. С чего начнём?

Булдаков. С чего хочешь!

Кандыба. Цепь порвёшь?

Булдаков. Попробую!

Кандыба. Лузга, тащи цепь от лодки!

Лузга. Сейчас! (Лузга уходит.)

Шкворень. Пупок развяжется!

Булдаков. Только не у меня!

Друма. Какой смелый! Откуда только выискался?

Булдаков. Да, уж выискался! (Появляется Лузга с цепью.)

Лузга. Принёс цепь!

Кандыба. Ну, покажи, на что способен?

Булдаков. Давайте цепь! (Лузга отдаёт цепь, Булдаков обматывает кисти рук цепью, кладёт её на плечи, напрягает мышцы и рвёт цепь.)

Все. Вот это силища! Невероятно! Потрясающе!

Друма. Подумаешь цепь! Кандыба, рельсы завязывает в узел!

Кандыба. С таким противником состязаться бессмысленно. Сдаюсь! Ставлю ведро водки! Гулять так, гулять! Лузга, сгоняй за водкой к боцману!

Лузга. Это по-царски! (Лузга уходит.)                                        ^х

Шкворень. Ох и гульнём сейчас!

Друма. Тащите ребята сюда ящики, бочки, брёвна!

1-женщина. (Булдакову.) Какое было захватывающее зрелище, когда вы рвали цепь!

Булдаков. Ну, что вы!

2-женщина. Правда! Правда! Не скромничайте! Вы такой сильный!

(Появляется Лузга с вином.)

Кандыба. Присаживайтесь! Всем выпивки хватит!

Вельская. Зачем ты ввязался в эту историю?

Булдаков. От отчаяния! Что, я тебе не нужен!

Вельская. Можешь успокоиться. Считай, что я ничего не говорила.

Кандыба. Ковш по кругу! (Пускают ковш с вином по кругу, к Булдакову подходит репортёр.)

Репортёр. Несколько слов для местной газеты. Назовите себя.

Булдаков. Моё имя, вам ничего не скажет.

Репортёр. Но всё же?

Булдаков. Какое это имеет значение?

Репортёр. Я напишу о вас статью.

Булдаков. Мне слава не нужна.

Репортёр. Чем вы занимаетесь в жизни?

Булдаков. Живу.

Репортёр. Скажите, вы уложили бы, Кандыбу на лопатки?

Булдаков. Кандыба, достойный противник.

Репортёр. Вы не задумывались о работе в цирке?

Булдаков. Никогда.

Репортёр. Но ведь вы сильный. Цепи рвёте.

Булдаков. Ну и что?

Репортёр. Вам нужно идти работать в цирк. Здесь у вас нет будущего. В лучшем случае будете таскать мешки, вместе с крючниками.

Булдаков. В этом нет ничего зазорного.

Репортёр. Вы много знаете приёмов?

Булдаков. Допустим.

Репортёр. Можете показать?

Булдаков. Пожалуйста! (Булдаков бросает репортёра через бедро.)

Репортёр. Я ничего не понял!

Булдаков. Повторить? (Бросает репортёра вторично.)

Репортёр. Помедленнее!

Булдаков. Ради Бога! (Бросает репортёра замедленно.)

Репортёр. Всё равно непонятно!

Булдаков. Может показать другой приём?

Репортёр. Покажите!

Булдаков. Запоминайте! (Делает бросок через грудь, репортёр взлетает вверх и шмякается головой о землю.)

Репортёр. Извините! (Поднимается и, шатаясь, удаляется.)

Вельская. Опять продолжаешь?

Булдаков. Хватит меня пилить! И то ей не так и этак!

(Вбегает Ливнев, за ним гонится компания Кныша.)

Ливнев. Помогите! (Булдаков перегораживает дорогу бандитам.)

Булдаков. Оставьте его в покое!

Валет. Вали отсюда!

Булдаков. Что?

Валет. Тебе какое дело?

Булдаков. Мне до всего дело!

Валет. Уйди с дороги!

Булдаков. Сам уйди! Мразь!

Валет. Зарежу гада! (Выхватывает финку, Булдаков ломает ему руку, Валет воет от боли.)

Кныш. Бей его!

Булдаков. Тихо! Без глупостей! (Вынимает наган.)

Кныш. Ты зачем сунулся?

Булдаков. Пошёл отсюда!

Кныш. Зря ты так!

Булдаков. Что непонятно?

Кныш. Пошёл ты...

Булдаков. Ложись на землю паскуда!

Кныш. Ты чего, меня не знаешь?

Булдаков. И знать не хочу! Кому сказал?

Кныш. Ну, гад! (Кныш ложится на землю.)

Булдаков. Жри землю!

Кныш. Ненавижу!

Булдаков. Я научу тебя людей уважать! Жри, а то прикончу!

(Кныш ест землю.) А теперь вали отсюда! И чтоб духу твоего

здесь не было! (Подходят офицеры.)

Потыпкин. Что тут у вас?

Булдаков. Да так! Учу шваль уму-разуму!

Вельская. Нам нужно поговорить, Леонид!

Булдаков. О чём?

Вельская. Уйдём отсюда. Нам нужно ещё ночлег искать.

Булдаков. Уже поздно. Где сейчас ночлег найдёшь?

Потыпкин. Вам негде ночевать?

Вельская. Негде! Мы приезжие!

Потыпкин. Пойдёмте ко мне. У меня свой дом. Жена будет рада.

Вельская. Мы согласны!

Булдаков. Тем более, что нам действительно некуда идти.

Потыпкин. Зря ты ввязался в эту историю. Тебе этого не простят.

Булдаков. Кто?

Потыпкин. Бандиты!

Булдаков. Я их давил и буду давить!

Потыпкин. Делом надо заниматься, а не растрачивать себя по пустякам.

Булдаков. Каким делом?

Потыпкин. Организовать атлетическое общество.

Булдаков. Хорошая мысль.

Потыпкин. Будем заниматься тяжёлой атлетикой, борьбой, боксом.

Булдаков. А где инвентарь возьмём? Помещение?

Потыпкин. Можно заниматься у меня.

Булдаков. Я никого не знаю.

Потыпкин. Познакомишься.

Булдаков. Понимаешь, я плыву по течению. И никак не могу пристать к своему берегу.

Потыпкин. Причаливай к нашему.

Булдаков. Попробую.  (Уходят.)

 

                              Сцена 3.

 

(Конспиративная квартира, входят Гинкус и Чирень.)

Чирень. Учитывая то, что я здесь новый человек. Я бы хотел ознакомиться с положением дел в Ярославле.

Гинкус. Ситуация такая. Из всех состоящих на учёте членов организации, вероятнее всего в нужную минуту на улицу выйдут далеко не все. Не более одной трети. Сил будет явно недостаточно. Для начала надо не меньше 190 человек. Допуская вероятную убыль при первом столкновении, надо иметь в запасе ещё процентов десять. Всего около двухсот человек.

Чирень. Будет ли помощь людьми?

Гинкус. На помощь рассчитывать не приходится. Так-как, появление в городе сразу большого количества людей, может испортить дело. Да и в вопросе подыскания подходящих поме­щений, для размещения прибывших в город людей, местным штабам сделано, очень мало.

Чирень. А как обстоит дело со связью с войсковыми частями?

Гинкус. На поддержку войсковых частей Ярославского гарни­зона, рассчитывать не приходится. Председатель полкового комитета первого Советского полка сказал, что полк настроен сочувственно. Но боится своей интернациональной роты. Правда, командир броневого дивизиона обещал выступить вместе с нами.

Чирень. А если разоружить полк?

Гинкус. Для разоружения полка потребуется выделение части людей, которые должны действовать далеко от главных сил. Полк обещал нейтралитет. Хотя полной уверенности в этом нет.

Чирень. Что предпримут союзники?

Гинкус. Союзники обещали не позже как через четыре дня после начала восстания, высадить десант в Архангельске. И двинуть его, через Вологду на Ярославль.

Чирень. Какие города поддержат нас?

Гинкус. Из Рыбинска, помощь будет двинута немедленно. Условия для выступления в Рыбинске, несравненно лучше Ярославских. К сожалению после провала в Москве, прервалась связь с организациями Костромы, Нижнего, Ростова-Ярославского. Посланные в эти города, доверенные лица, установить связь ни с кем не смогли. Всё это сдерживает начало выступ­ления. Кроме того, в самом Ярославле произошёл раскол. Старый начальник штаба, с несколькими людьми, оказался в одной группе. А все другие, к кому мы примкнули, в другой. Приблизительно человек двести. Разбирать, причины раскола нет времени. Надо скорее объединить работу обоих штабов. Так как у каждого из них свои связи. И разделение, которых, останавливает всё дело.

Чирень. Это усложняет работу. Каким будет состав органов гражданского управления?

Гинкус. Личный состав, органов гражданского управления определён, ещё до нашего приезда в Ярославль. И нам остаёт­ся только познакомиться с ним. Кроме работ чисто военного характера, приходится вести переговоры с представителями местного населения. Есть договорённость со служащими железнодорожных мастерских. Железнодорожники подадут к артиллерийскому складу вагон, под оружие и боеприпасы. Как только раздадутся первые выстрелы. Вооружившись, железнодорожники захватят вокзал и телеграф. И вышлют поезда, в обе стороны от Ярославля, для порчи железнодорож­ного пути. Остальные двинутся к нам, на помощь. Есть ещё вопросы?

Чирень. Вопросов нет.

Гинкус. Тогда отдыхай с дороги. А я займусь делами.

 

                                                                        Сцена 4.

(Двор дома Потыпкина, повсюду гири, трое гиревиков проводят тренировку.)

1-гиревик. Смотри, как надо делать упражнение! (Показывает упражнение с гирей.)

2-гиревик. Дай попробую! (Пытается повторить упражнение.)

1-гиревик. Не так! (Показывает упражнение снова.)

З-гиревик. А так, сможете? (Подкидывает гирю, перехватывая то одной, то другой рукой.)

1-гиревик. Подумаешь. Один мой знакомый зубами гирю поднимает, за ремень. (Появляется Потыпкин.)

Потыпкин. Зубами каждый сможет. Были бы зубы. Иван Заикин, на плечах столбы телеграфные ломал.

2-гиревик. Ничего себе!

Потыпкин. Если бы не война, сколько бы отличных атлетов было. Сколько парней погибло. Сколько искалечено. А теперь всё приходится начинать сначала.

З-гиревик. Жаль, негде борьбой заниматься.

Потыпкин. Было бы желание. Привезём с пилорамы опилок и будем тренироваться. Кое-какие приёмы, я покажу. А другие по книгам разучим. (Появляются два подростка.)

1-подросток. Дяденька, покажите приёмчик.

Потыпкин. А не боитесь?

2-подросток. Нет, не боимся!

Потыпкин. Ну, смотрите! (Показывает заднюю подножку.)

1-подросток. Вот это да!

Потыпкин. Разучите, ещё покажу!

Наталья. (Выходит из дома.) Какие из них борцы? Смешно смотреть!

Потыпкин. Ты ничего не понимаешь. Лучше бы приобщалась к физической культуре.

Наталья. Больно надо. Лучше бы дров на зиму заготовил.

Потыпкин. Примитивно мыслишь.

Наталья. Пока ухаживал за мной, ласковые слова говорил. А теперь только грубости одни слышу.

Потыпкин. Опять ссору затеваешь?

Наталья. Кому нужны твои занятия? Шёл бы деньги зарабатывал.

Потыпкин. Только и знаешь, что упрекать. Одни деньги на уме. (Появляются ещё двое подростков.) Что вам ребята?

З-подросток. Запишите нас в вашу секцию.

Потыпкин. А гирю поднять сможете?

4-подросток. Попробуем! (Подростки пытаются поднять гирю.)

Потыпкин. Молодцы! Вот что, приходите завтра, приводите своих друзей. Организуем секцию борьбы.

З-подросток. Мы сами придём. И ещё ребят приведём. (Подростки уходят.)

Наталья. За что мне такое наказание?

Потыпкин. Пусть ребята делом займутся. Это лучше, чем шляться по улицам.

Наталья. Тебе то что? Власти должны этим заниматься.

(Из дома выходят Булдаков и Вельская.)

Потыпкин. Как отдохнули?

Булдаков. Хорошо!

Вельская. Спасибо!

Булдаков. Ну, нам пора.

Потыпкин. Не спешите.

Вельская. И так вас обеспокоили.

Потыпкин. Да бросьте! О чём разговор?

Вельская. Всё-таки нам пора.

Потыпкин. Пока не позавтракаете, не отпущу.

Наталья. Сейчас все завтракать будем. (Появляется красноармеец.)

Красноармеец. Привет, сестра!

Наталья. Здравствуй, Игнат!

1-гиревик. Мы, пожалуй, пойдём!

Потыпкин. Хорошо! До завтра! (Гиревики уходят.)

Булдаков. Кто это?

Потыпкин. Брат жены. Служит во втором Советском полку.

Красноармеец. Уезжаю я, в Ростовский уезд. В Щенниковской волости восстание вспыхнуло.

Наталья. Проходи в дом. Там и поговорим.

Потыпкин. Пойдёмте завтракать. (Все уходят.)

 

                               Сцена 5.

 

(Сад, входят Чирень и Елена Генадьевна.)

Елена Генадьевна. Объявилась, Вельская!

Чирень. Откуда она взялась?

Елена Генадьевна. Привёз Вельскую, один из офицеров. Он случайно встретил её в городе. К тому же она не одна, а с каким-то мужчиной. И ничуть не скрывает своей близости с ним.

Чирень. Этого ещё не хватало.

Елена Генадьевна. Она сильно изменилась внутренне. Стала распущенной и вызывающе эротичной. Куда только девалась её скромность?

Чирень. Расскажем о её прибытии, Гинкусу. Думаю, он не очень-то обрадуется этому. (Уходят.)

 

                              Сцена 6.

 

(Дача, входят Гинкус, Шимановский и Лихитеич.)

Гинкус. Привет, Лихитеич и Шимановский! Вы уже в курсе о при­бытии, Вельской?

Шимановский. Пока нет!

Гинкус. Говорят, она сильно изменилась. Не возьмёте ли на себя обязанность, встретиться с ней? У меня нет ни времени, ни желания давать отчёт по поводу её отца.

Лихитеич. Хорошо!

Гинкус. Только будьте предельно сдержанны. И не затраги­вайте больных тем.

Шимановский. Можете на нас положиться.

Гинкус. Встречайте её. Скоро она должна быть здесь.

(Шимановский и Лихитеич уходят, входит Чирень.)

Чирень. Прибыли посыльные из Казани. С плохими вестями.

Гинкус. Опять, эта нескончаемая полоса неудач. Преследующая

нас!

Чирень. Это не всё! Есть вещи похуже!

Гинкус. Говори!

Чирень. Вначале выслушайте посыльных, потом будет не до них.

Гинкус. Давай их сюда! (Чирень уходит.) Что он имел в виду? Какая ещё неприятность? (Чирень возвращается с посыльными.)

Чирень. Вот и посыльные!

Гинкус. Приветствую вас, господа! С прибытием в Ярославль! Какие новости шлёт нам, Иосиф Александрович из Казани?

1-посыльный. С самого начала, Иосиф Александрович выразил нам своё недоверие. Поэтому, ни с кем нас не знакомил. Все сведения мы получили от него. Но он обещал разместить людей, которые к ним прибудут. Часть в городе, часть на окраине, на дачах. Связи с местными организациями, по его словам, препятствует отсутствие компетентных лиц с нашей стороны. Ответственность за промедление, он берёт на себя. Складывается впечатление о его желании, всё держать в своих руках. И отчуждённости от нас. Вот докумен­ты, переданные им. (Передаёт пакет.)

Гинкус. Как в Казани с продовольствием?

2-посыльный. Продовольствие хорошее. Хлеба сколько угодно. Масло сливочное, колбаса, яйца. Крупы нет. Сахар только у спекулянтов.

Гинкус. Спасибо, господа! Не смею задерживать! Благодарю за службу!

1-посыльный. Рады стараться! (Посыльные уходят.)

Гинкус. С этим мы разобрались. В чём дело, Чирень?

Чирень. Начну с того, что было бы напрасной тратой времени и сил разбираться в частоколе слов и азбучных истин. Скажу прямо. Вельская, сотрудничает с ВЧК. Ибо сотрудни­чество и предполагает быть сотрудником. Ну ладно.

Гинкус. Пожалуйста, без околичностей.

Чирень. Вот документ, подтверждающий мои подозрения. Смотрите! (Показывает удостоверение.) Удостоверение сотрудника Всероссийской Чрезвычайной Комиссии, выданное на имя Булдакова Леонида Николаевича. Вместе, с которым к нам приехала, Вельская.

Гинкус. Как оно у тебя оказалось?

Чирень. Позаимствовал у Булдакова. Пока он отдыхал.

Гинкус. Дело серьёзное. Что будем делать?

Чирень. Мешок на голову и в Волгу!

Гинкус. Не будем торопить события. Надо приглядеться к нему. Присматривайте за ним.

Чирень. Я позабочусь об этом.

Гинкус. Значит, Вельская сотрудничает с ВЧК?

Чирень. Сейчас она будет здесь. Я вызову её на откровенность.

Гинкус. Хорошо! (Слышен голос Вельской.)

Чирень. Это она!

Гинкус. Я ухожу! (Гинкус уходит, входят Вельская и Булдаков.)

Чирень. Какими судьбами, Анна?

Вельская. Теми же, что и вы!

Чирень. Как дела?

Вельская. Всё плохо!

Чирень. Что так?

Вельская. Все несчастья мира обрушились на меня.

Чирень. Такое время. Пора привыкнуть.

Вельская. К смерти не привыкнешь!

Чирень. В каком смысле?

Вельская. Отца расстреляли чекисты!

Чирень. Я ничего не знал об этом. Сочувствую! Чем могу помочь?

Вельская. Ничем! Отца не вернёшь!

Чирень. Что собираешься делать?

Вельская. Мстить!

Чирень. Кому?

Вельская. Всем!

Чирень. Ты знаешь, что Евгений уехал на Дон?

Вельская. Мне это известно.

Чирень. Ты познакомишь меня со своим другом?

Вельская. Знакомтесь!

Булдаков. (Подаёт руку.) Булдаков!

Чирень. Чирень! Надолго к нам?

Булдаков. Как получится!

Чирень. Чем занимались до приезда в Ярославль?

Булдаков. Воевал на фронте!

Чирень. А чем намереваетесь заняться?

Булдаков. Хотел бы посчитаться с большевиками! За то, что они сделали с Россией!

Чирень. Благородно!

Вельская. Много здесь наших?

Чирень. Достаточно! А, что вы умеете, Булдаков?

Булдаков. Умею стрелять! Рыть окопы! Вести рукопашный бой! И многое другое, что требует ведение боевых действий.

Чирень. Вы нужный для нас человек. Оставайтесь с нами.

(Входят Шимановский и Лихитеич.)

Лихитеич. Бог, ты мой! Кого я вижу, Анна!

Вельская. Привет! Как поживаете?

Шимановский. Прекрасно! А ты, как здесь оказалась?

Вельская. Решила проведать друзей!

Лихитеич. И правильно сделала!

Шимановский. Признаться, мы по тебе соскучились!

Чирень. Извините, я оставляю вас! Дела! (Чирень уходит.)

Вельская. Знакомтесь! Мой друг, Булдаков!

Лихитеич. Рад знакомству!

Шимановский. Приветствую вас! (Жмут руки.)

Булдаков. Я тоже рад!

Вельская. Какие новости?

Лихитеич. Никаких! Если не считать, что мы живём в смутное время.

Вельская. Действительно, это не новость! Тогда, что застави­ло вас ввязаться в эту авантюру?

Лихитеич. Авантюру?

Вельская. Да, авантюру!

Лихитеич. Мы так не считаем.

Вельская. Это ваша беда. Если не можете отличить борьбу за человеческие идеалы, от кровавой бойни.

Шимановский. Это твоё воображение делает её бойней.

Вельская. Я могла бы спрятаться в деревенской глуши и считать себя в полной безопасности. Если бы не необходимос­ть мстить за отца. Я же знаю, что здесь замышляется.

Шимановский. Мы не провидцы, чтобы предвосхищать события.

Вельская. Не мешало бы сходить в город и в последний раз посмотреть на его достопримечательности, потому что вряд ли что сохранится в целости, после предстоящих событий.

Шимановский. Могу предложить свои услуги. В качестве гида.

Вельская. К счастью, у меня есть с кем совершать прогулки. Кстати, чем вы здесь занимаетесь?

Шимановский. Тем, чем и все остальные.

Вельская. Вы не очень откровенны. У вас не отнять умения уходить от прямых вопросов.

Шимановский. Вы мне льстите.

Вельская. В последнее время, я стала смотреть на мир совершенно другими глазами. Если раньше мои мысли были направлены на решение общечеловеческих проблем, то теперь после всех потрясений моё мировозрение сузилось до меня самой. До моих конкретных интересов и потребностей. А всё происходящее вокруг кажется пустым и ненужным. И я отгораживаюсь от окружающего меня мира, стеной равноду­шия. Вы конечно можете опровергнуть меня.

Шимановский. И не подумаю.

Вельская. Увы, чужие страдания никого не трогают.

Лихитеич. Я думаю, что если ты отгородилась от всего мира, тебя уже не интересуют офицеры, которые сейчас должны быть здесь.

Вельская. Представляю, какую речь я могла бы произнести перед ними по этому поводу. Участникам контрреволюционного мятежа, пламенный привет! Я склоняю голову перед вашим мужеством! Белые офицеры найдут мишень для своих пуль! Советская власть падёт под вашими ударами! Помещики получат свои имения! Фабриканты и заводчики - фабрики и заводы! Над большевиками будут глумиться все, кто только захочет! Герои освободители приложат все силы и если надо отдадут свои жизни, ради великого счастья свободы! Что это за офицеры?

Лихитеич. Твои знакомые.

Вельская. Что их заставило приехать сюда? Разве участие в этой авантюре лучше, чем спокойная размеренная жизнь?

 

Лихитеич. Долг перед отечеством!

 

Вельская. Оценят ли только такую самоотверженность?

 

Лихитеич. Вера в справедливость борьбы придаёт им силы!

 

Вельская. Никому ещё кровопролитие не приносило счастья!

 

Лихитеич. Страдания очищают!

 

Вельская. И крови при этом будет пролито немало!

 

Лихитеич. Ответственность перед Богом и народом, мы берём на себя!

 

Вельская. Будете стрелять и вешать?

 

Лихитеич. Будем строить новую Россию. Какой мы её себе

представляем.

 

Вельская. Несчастная страна! Все посходили с ума! Россия на краю пропасти! Ещё шаг и он будет последний! (Входят Чирень, Гречишный, Перхильев и Трапезин.)

 

Чирень. Вот и наши офицеры!

 

Вельская. Приветствую вас господа, в Ярославле! Надо же в какие лохмотья вы вырядились! Сразу и не узнать! Перхи­льев! Гречишный! Трапезин! С таким подкреплением, больше­викам не на что будет надеяться! (Перхильев бросается к Вельской и обнимает ее.)

Перхильев. Анна, ты жива? Как тебе удалось вырваться?

 

Вельская. Как видишь, со мной ничего не случилось!

 

Шимановский. С прибытием, господа! (Обмениваются рукопожатиями.)

 

Чирень. Мы возлагаем на вас большие надежды, господа!

 

Гречишный. Попробуем их оправдать! У большевиков были октябрьские дни. У нас будут июльские!

 

Вельская. Рассказывайте, как вам удалось скрыться?

 

Трапезин. Ушли дворами! А где ты была всё это время?

 

Вельская. Пришлось поскитаться. Жила в Кимрах и в Рыбинске. Была оторвана от организации и сильно скучала по всем вам.

 

Перхильев. Слава Богу, что всё обошлось! Хотелось бы узнать, какая стоит перед нами задача?

 

Чирень. Выступление ожидается в ближайшие дни. Дело ослож­няется тем, что многие из вновь прибывших, не знают города. План и порядок выступления выработан такой. В назначенное время все собираются на кладбище. Вблизи артиллерийских складов. Караул в день выступления будет подчинён членам организации, что позволит без шума и

сопротивления взять оружие. Вооружившись, все идут захваты­вать учреждения, телефонную и телеграфную станции. Предва­рительно распределившись по отрядам. После чего будет объявлена мобилизация населения. А войскам будет предложено сложить оружие.

Гречишный. Не будем ли мы одиноки в своём выступлении?

Чирень. Антисоветское восстание намечено в двадцати трёх городах. Всё оно сольётся в единый фронт. На севере, с англо-американскими войсками. А на востоке, с чехословаками. При удачном осуществлении плана, Москва окажется окружён­ной восставшими городами. Что облегчит свержение советской власти повсеместно. Центром восстания должен стать Рыбинск. Захват Рыбинских военных складов даст возможность продер­жаться до подхода союзников. Запасов боеприпасов, военного обмундирования и горюче-смазочных материалов, после расфор­мирования двенадцатой армии хватит, чтобы вооружить всю Россию.

Трапезин. какими силами мы располагаем?

Чирень. Первоначально, мы рассчитываем на 300-400 человек.  В дальнейшем надеемся на поддержку ополчения. Думаю, что у нас ещё будет время обговорить подробности.

Вельская. Наконец-то, мы снова вместе! Помнишь, Перхильев наш домашний театр? Когда мы репетировали пьесу на двоих.  Долго и упорно. Но так и не сыграли.  Из-за того, что пьеса состояла из разрозненных отрывков, не связанных сквозным действием. По-моему, это была неплохая пьеса.  Хотя неумело выстроенная. Зато в ней был подтекст и второй план.  Что стоило того, чтобы на неё тратить время. Одно место в ней мне особенно нравилось.  Где героиня говорит о своём желании выйти на сцену. Я сейчас напомню, если ты забыл. «Сцена! Сцена! Сцена! Сколько лет я мечтала о ней. Но ни разу не выходила на неё. Сколько раз приходила я в театр. За свои деньги, или по приглашению. На хорошие спектакли, или на плохие. Но никогда сама не выходила на сцену. Вот и на этот раз не вышла. А ведь целый день бродила возле театра. И не то, чтобы не было смелости. А, как только решила войти, все нужные слова из головы вылетели. А ведь целый месяц репетировала роль перед зеркалом. Разучивала текст. Чтобы показать себя режиссёру»

Чирень. Я и не подозревал, Анна, что в тебе кроется такое дарование.

Вельская. «Театр сродни неизлечимой болезни. Стоит им заболеть и излечения не будет никогда. Со мной произошло тоже самое. Заболела театром. Поэтому, я стала заучивать роль из понравившейся пьесы, настолько я ощутила в себе духовный голод и тягу к сцене. Но, оказывается, заучить роль, это одно. А играть на сцене, совершенно другое. Это я отчётливо поняла, когда попыталась изобразить перед знакомыми заученную роль. И которые почему-то не сопережива­ли моему персонажу. Это меня так потрясло. Значит, я как-то не так работала над ролью. Если не смогла никого увлечь своей игрой. Может, мои способности не развиты из-за домашнего сидения»?

Чирень. Хотя я и не знаток театра, но думаю, что у тебя неплохо получается.

Вельская. «Но, кто бы знал, как меня терзает духовное одиночество».

Перхильев. «Духовное одиночество»?

Вельская. «Духовное одиночество»!

Чирень. «Духовное одиночество» - неплохо сказано!

Вельская. «И то, что я останусь никем и никогда не понятой. Среди людей, которых не тяготят духовные проблемы, что волнуют и тревожат меня. Вот в чём трагедия! А может всё-таки не трагедия»? На сегодня хватит. Это не последняя наша встреча. Чирень, устрой надлежащим образом моих друзей. Я буду тебе очень признательна.

Чирень. Это моя обязанность. Пойдёмте, господа!

Вельская. И ты, Булдаков иди с ними. Завтра предстоит горячий день. Перхильев, задержись ненадолго. (Все уходят, кроме Вельской и Перхильева.) Я так истосковалась по тебе и театру. Порепетируем на досуге?

Перхильев. Конечно, Анна!

Вельская. При первом же удобном случае?

Перхильев. В любое время!

Вельская. Смотри, сдержи слово. А то будешь ссылаться на занятость.

Перхильев. Для тебя, я всегда свободен! (Перхильев уходит.)

Вельская. До встречи! О Господи! Что происходит со мной? Почему все мои благородные порывы и помыслы обращены во зло? Почему вместо того, чтобы жить нормальной человеческой жизнью, я должна скрываться? Бояться, что меня арестуют? Мстить и самой стать убийцей? О Господи, чем я провинилась перед тобой? Почему нельзя ничего изменить из того, что мне предначертано судьбой? Разве я не заслужила лучшей доли? Неужели моя красота и обаяние должны обратиться во зло? О Боже! Сколько боли и грусти в душе! Ничто не даёт успокоения! Лучше ни о чём не думать, чтобы не сойти с ума! (Вельская уходит.)

 

                                                                       МЯТЕЖ.

                                                                          Акт 3.

 

                                                                         Сцена 1.

 

(Входят Гинкус, Чирень, Лихитеич и Шимановский.)

 

Гинкус. Ну, как прошла встреча с Вельской? Что-нибудь удалось выяснить?

 

Лихитеич. Она не скрывает своих намерений, посчитаться за расстрелянного отца.

 

Шимановский. Но скептически отзывается о предстоящем выступлении, называя его авантюрой.

 

Гинкус. Это в её правилах во всём противоречить и говорить наперекор. О чём ещё вы говорили?

 

Лихитеич. Ещё рассматривали философский аспект, пролития первой крови.

 

Шимановский. Говорили о человеческих идеалах, о долге перед отечеством и о судьбе России.

 

Лихитеич. Получилось так, что во время нашей встречи прибыли новые офицеры. Оказавшиеся её знакомыми.

Чирень. Да, это так! И, как я понял, особо близкие отношения у неё с Перхильевым.  С которым она о чём-то договаривалась наедине.

 

Гинкус. На это следует обратить внимание. Не оставляйте

её без присмотра, господа.

 

Шимановский. Об этом не беспокойтесь.

 

Гинкус. Идите. А мы с Чиренем обсудим свои проблемы.

(Лихитеич и Шимановский уходят.) Меня тревожит удостоверение

чекиста, найденное у Булдакова.

 

Чирень. Боюсь, что здесь в Ярославле, нас ожидают большие неприятности.

 

Гинкус. Одному Богу известно, что у Вельской на уме. Не успела объявиться, а уже столько всего накручено вокруг неё. Поэтому, я решил отправить Вельскую в Толгу. В распо­ряжение запасного штаба. А с Булдаковым разберёмся сразу, как только начнёт свою работу трибунал.

 

Чирень. Думаю, ждать осталось недолго. Кажется их голоса. Уйдём отсюда. (Гинкус и Чирень уходят, входят Вельская и Булдаков.)

 

Булдаков. Анна, у меня пропало удостоверение чекиста. Ты его не брала?

Вельская. Нет!

Булдаков. Я хочу, чтобы ты немедленно уехала со мной. Пока не поздно!

Вельская. Я тебя не держу! Своё обещание я выполнила! Можешь уезжать!

Булдаков. Ты не дорожишь ни собой, ни мной!

Вельская. Раньше это имело значение, но не теперь.

Булдаков. Поедем со мной. Я знаю место, где нас никто не найдёт. И ничто не будет нам угрожать.

Вельская. Испугался? А знаешь, как было страшно мне по ночам в Москве? Прислушиваться к каждому звуку на улице. Из боязни услышат громыхание чекистского фургона. Однажды чекисты нагрянули на квартиру моего знакомого. И не найдя его, со злости ворвались в соседнюю квартиру. Выволокли жившего там человека на улицу и тут же расстреляли.

Булдаков. Было и пострашнее. Но, что тебя-то здесь держит? Неужели ты разделяешь взгляды всей этой белогвардейской сволочи?

Вельская. Хорошо, что ты об этом заговорил. Нам пора объясниться. Я обязана тебе жизнью. Но не обязана отчиты­ваться в своих поступках. Самое лучшее для тебя, это уехать. Если узнают, что ты был чекистом, тебе несдобровать.

Булдаков. Я боюсь не за себя, а за тебя!

Вельская. Неужели ты не понимаешь, что я не могу уехать отсюда? Пока не отомщу Гинкусу, за смерть отца.

Булдаков. Причём здесь, Гинкус? Ты ничего об этом не говорила.

Вельская. Это моя вина. Я не хотела посвящать тебя в свои дела. Но раз ты заговорил об этом, скажу. Гинкус, предал моего отца. И я поклялась отомстить за него.

Булдаков. Но, я не могу уехать без тебя!

Вельская. Разве тебе мало того, что ты обладал мной?

Булдаков. Я хочу большего, чтобы не только твоё тело, но и твоя душа принадлежали мне.

Вельская. Ты можешь владеть мной, моим телом. Но только не душой.

Булдаков. Я дорожу тобой!

Вельская. Сегодня ночью начнётся восстание. И именно сегодня ты можешь помочь мне. Как только начнётся перестрелка с большевиками, выстрели Гинкусу в спину. В суматохе никто не подумает на тебя. Тогда можно будет уехать из Ярославля.

Булдаков. Хотя стрелять в спину подло. Я сделаю всё, о чём ты просишь. Только уедем отсюда. (Уходят.)

 

                               Сцена 2.

( Дача,входят Гинкус и Чирень.)

 

Гинкус. Напомни в железнодорожных мастерских о подаче вагона к складу с оружием.

 

Чирень. Напомню!

 

Гинкус. Удостоверение, Булдакова при тебе?

 

Чирень. Да!

 

Гинкус. Дай ещё раз взглянуть!

 

Чирень. Пожалуйста! (Показывает удостоверение.)

 

Гинкус. Не понимаю, как это могло произойти? (В сторону.) Не по мою ли это душу? После того, как я скрылся от чекис­тов. (Громко.) Смотри, Чирень. Не упусти, Булдакова. Скоро мы с ним разберёмся. (Входит Елена Генадьевна, Гинкус уходит.)

 

Елена Генадьевна. Мне приснился сон, что я ехала на крыше вагона. И у меня из-под головы выскользнула подушка и упала под колёса вагона. А я не успела её схватить. Не понимаю, к чему это?

 

Чирень. Всё это предрассудки и суеверие. Выбрось из головы!

(Прячет удостоверение.)

Елена Генадьевна. Что это у тебя?

 

Чирень. Да так! Удостоверение!

 

Елена Генадьевна. Что за удостоверение?

 

Чирень. Тебе лучше этого не знать!

 

Елена Генадьевна. Почему?

 

Чирень. Это тайна!

 

Елена Генадьевна. У тебя не должно быть от меня тайн. Или ты мне всё расскажешь, или я уезжаю из Ярославля.

 

Чирень. Зачем же так? Дело в том, что Вельская привезла с собой чекиста. А это его удостоверение.

 

Елена Генадьевна. Как же так?

 

Чирень. Она скрыла это!

 

Елена Генадьевна. Это представляет опасность!

 

Чирень. Гинкус, тоже так считает!

 

Елена Генадьевна. Я боюсь за тебя!

 

Чирень. Всё будет хорошо!

 

Елена Генадьевна. Может нам уехать?

 

Чирень. Это невозможно! Сегодня ночью выступление.

 

Елена Генадьевна. А если тебя убьют? Ты обо мне подумал?

 

Чирень. Я не могу ничего изменить.

Елена Генадьевна. Вот и разгадка сна. Это к расставанию. (Уходят.)

 

                                 Сцена 3.

 

(Сад, входят Вельская, Перхильев, Трапезин, Гречишный и Булдаков.)

Вельская. Советую не увлекаться мародёрством и не выходить за рамки дозволенного. Старайтесь избегать насилия, которое подрывает идеи законности и правопорядка.

Перхильев. Да ладно, Анна!

Вельская. Ну, как мне не говорить об этом. Когда защитники отечества вместо того, чтобы защищать мирных жителей, грабят и насилуют. В прежнее время за такие проступки, как мне рассказывал отец, устроили бы суд чести и засекли шомполами. Не опускайтесь до этого.

Перхильев. Ну, что ты!

Вельская. Впрочем, не стоит строить иллюзий. В бою не до ревностного исполнения кодекса чести. Но каждое отступ­ление от поставленных целей и задач, значительно осложнит боевую обстановку и может привести к непредсказуемым последствиям и напрасным жертвам. Отцу не раз приходилось сталкиваться, казалось бы, с самыми лихими офицерами, но как только дело доходило до свиста пуль и разрывов снарядов, куда только девалась их удаль.

Гречишный. Думаю, что мы избежим этих ошибок.

Вельская. Хочется верить. А выказывать своё мужество и безрассудство больше, чем предписано. Не стоит. (Входят Лихитеич, Шимановский и Чирень.)

Чирень. Ну что, господа? Готовы?

Трапезин. Готовы!

Перхильев. И при том незамедлительно!

Чирень. Тогда с Богом и в путь!

Вельская. Помните, что я сказала! (Все уходят.)

 

                               Сцена 4.

 

(Ночь, кладбище, место сбора контрреволюционеров.)

Чирень. Как настроение, Булдаков?

Булдаков. Нормальное настроение. Не пройдёт и ночи, как сбудутся все сокровенные желания.

Чирень. Не рано ли предвосхищать события?

Булдаков. Посмотрим! Я слышал, вы воевали на фронте?

Чирень. Воевал и был неплохим офицером.

Булдаков. На каком фронте вы воевали?

Чирень. На Восточном. Под командованием генерала, Брусилова.

Булдаков. Слышал про Брусиловский прорыв.

Чирень. Было дело! Ну как, Лихитеич? Все в сборе?

Лихитеич. Пока нет! (Все обращают внимание на пуск сиг­нальной ракеты.)

Гречишный. Сигнальная ракета! Чтобы это значило?

Трапезин. Это сигнал опасности!

Перхильев. По всей видимости, нас окружают воинские части.

Чирень. Было бы неосмотрительно начинать выступление, не выяснив причины пуска ракет. Узнайте в чём дело, Лихитеич.

Лихитеич. Сейчас выясним! Шимановский, за мной! (Лихитеич и Шимановский уходят.)

1-офицер. Дело очевидно проиграно!

2-офицер. Может это провокация? (Появляется посыльный.)

Посыльный. Командующего интересует, прибыл ли броневой дивизион?

Чирень. Нет, не прибыл!

Посыльный. Какое количество людей в наличии?

Чирень. Всего собралось семьдесят человек.

Посыльный. Командующий считает, что если до рассвета соберётся меньше ста человек, выступление придётся отложить. (Посыльный уходит.)

З-офицер. Лично у меня сомнение, что сегодня что-то состоится.

1-офицер. На Дон нужно было пробираться.

Гречишный. Что-нибудь слышно о пуске сигнальной ракеты?

Перхильев. Люди ушли узнать. Пока никто не возвратился.

Гречишный. Хуже всего неопределённость.

Трапезин. А всё-таки страшно пролить первую кровь.

Перхильев. Привыкнешь. Человек ко всему привыкает.

Трапезин. Я не принадлежу к тем, кто льёт слёзы при виде крови. Но как представлю, что улицы города будут завалены трупами, которые будут смердеть и разлагаться. Становится не по себе.

Гречишный. Да, это неприятно. (Появляется Гинкус.)

Гинкус. Прошу внимания! Командующий принял решение, перенести выступление на следующую ночь. В связи с недостаточным количеством людей. И неясностью значения сигналов ракетами. Просьба, расходиться по одному, или по двое, чтобы не привлекать внимания.

Офицеры. Почему так получилось? Кто виноват? Почему не все в сборе?

Гинкус. Из-за нераспорядительности штаба, не все участники были уведомлены о времени и месте сбора.

2офицер.  Не нравится мне всё это!

Гинкус. Мало того, два командира полка отказались участво­вать в восстании, и вышли из организации в последнюю минуту.

Все. Предатели! Трусы! Ублюдки!

Гинкус. Привязанность к семье, для них оказалась сильнее клятв и обещаний.

2-офицер. Если и завтра не будет выступления, то мы уйдём из Ярославля. Может, в других местах примут более энергичные и решительные меры. (Все расходятся.)

 

                                    Сцена 5.

 

(Конспиративная квартира, входят Гинкус, Лихитеич и Шимановский.)

Гинкус. Удалось выяснить причину пуска сигнальной ракеты?

Лихитеич. Всё оказалось значительно проще, чем мы предпола­гали. Это был домашний фейерверк по случаю семейного праздника.

Гинкус. Такой пустяк, а столько переживаний. Хуже другое.

Шимановский. Что именно?

Гинкус. Заменить дежурных на артиллерийском складе своими людьми, на предстоящую ночь, не удалось.

Лихитеич. Из Рыбинска просят отложить выступление на два дня.

Гинкус. Отложить нельзя. Люди вообще против дальнейшего промедления. Кроме того, ходят слухи о прибытии каких-то но­вых советских частей. Поэтому выступать будем сегодня ночью. Если соберётся достаточное количество людей. Оповестите всех о времени и месте выступления.

Шимановский. Оповестим!

Гинкус. Поспешите! (Лихитеич и Шимановский уходят.) Взойдёт солнце и осветит дорогу, по которой мы пройдём свой путь. Будущие поколения по-достоинству оценят наш подвиг. А гнусная большевистская чернь будет ползать перед нами на коленях, и вымаливать себе пощаду. Пройдёт время и их имена навсегда вычеркнут из человеческой памяти. Отольются им слёзы и боль наших семей, ввергнутых в пучину кровавой бойни. Ненасытные кровопийцы! Недаром и знамя у них крова­вого цвета. С гордостью можно сказать, что здесь с нами собралось всё честное, всё любящее родину. Никто не знает, какие испытания придётся встретить нам на этом пути. Сумеем ли мы продержаться до подхода союзников? Хватит ли боеприпасов и продовольствия? Господи! Помоги нам! (Гинкус уходит.)

 

                              Сцена 6.

 

                                           (Там же, входят Вельская и Перхильев.)

 

Вельская. Из записки переданной мне от отца. Я узнала, что предал

всех Гинкус. И я поклялась отомстить ему. Сделай это за меня. И я буду твоей.

 

Перхильев. Я отомщу за тебя, Анна!

 

Вельская. Только побыстрей.

 

Перхильев. Надеюсь, это скоро случится.

 

Вельская. Порепетируем?

 

Перхильев. С удовольствием.

 

Вельская. «Нет, это не трагедия. Это, я только тоской маялась. Разве театр мне нужен? Сцена разве мне его нужна? До этого ли мне? Вот ведь и друг мне говорил: Живи не чувствами, а рассудком. Пойду, поплачусь ему. Всё легче станет».

 

Перхильев. «Может всё-таки объясниться с ней? Сорваться с тормозов. Освободиться от своих дум и помыслов. Вот эта рукопись, над которой я работаю. Трагедия. А за ней бездна не свершённых надежд и планов. Да! Да, с тормозов! Если она ещё со мной общается и её настроение зависит от моего. Значит, я ей зачем-то нужен. Я же помню, как она говорила. Что не хотела бы меня потерять. Много лет просидел я над рукописью, за письменным столом. Где все ящики стола завалены черновиками. Следами мук творчества. Следами бесславия и несбывшихся надежд. Выла бы хоть польза. Сколько раз, я садился за письменный стол, но ни разу не видел результата своего труда. И вот теперь, когда стало что-то вырисовываться, что-то реальное и неповторимое. Оказывается, трагедия, которой пронизана вся моя жизнь. Мне не нужна. (Стук в дверь.) Кто?»

 

Вельская. «ВЧК»!

 

Перхильев. «Анна, это ты? Прошу дорогая»!

 

Вельская. «Благодарю, дорогой»!

 

 Перхильев. «Я так истосковался по тебе»!

 

 Вельская. «С чего бы это»?

(Перхильев пытается поцеловать, Вельскую, но безрезультатно.)

 

Перхильев. «Я съехал с тормозов»!

 

Вельская. «Это уж точно»!

 

Перхильев. «Извини»!

 

Вельская. «Мне так плохо! Вот решила поплакаться тебе»!

 

Перхильев. «Ты можешь прийти ко мне и поплакаться. А мне прийти не к кому».

 

Вельская. «Можешь поплакаться мне».

 

Перхильев. «Вроде бы уже и не надо. Ты здесь. Рядом».

Вельская. «Давай напишем вместе пьесу».

Перхильев. « Пьесу, о чём»?

Вельская. «О наших с тобой отношениях».

Перхильев. Анна, нам действительно нужно поговорить о наших отношениях.

Вельская. Давай оставим всё, как есть.

Перхильев. Анна! Я очень дорожу тобой!

Вельская. Я знаю!

Перхильев. Каждый день, я просыпаюсь с твоим именем на устах.

Вельская. Но, я не могу дать тебе больше, чем могу дать.

Перхильев. Почему, ты доступна кому угодно, но только не мне?

Вельская. Ты мне по-своему дорог.

Перхильев. Так бы сгрёб тебя в охапку и никому не отдал. Захочет ли только, Анна?

Вельская. Нет больше прежней, Анны! Анна, умерла!

Перхильев. Давай жить вместе. Я никогда тебя ни в чём не упрекну. Неужели ты меня не любишь?

Вельская. Женщина не обязана говорить о своих чувствах. Сказать люблю, ещё не значит любить. (Перхильев целует Вельскую в губы, в шею, обнимает.)

Перхильев. Я теряю рассудок! (Входит Чирень.)

Чирень. Надеюсь, я не помешал?

Вельская. Ну, надо же так... (Высвобождается от Перхильева.)

Чирень. У меня к тебе разговор, Анна.

Вельская. О чём говорить-то?

Чирень. Гинкус в расстройстве.

Вельская. От груза забот свалившихся на него?

Чирень. Не только, скорее, от твоего поведения.

Вельская. С каких это пор, моя личная жизнь стала интере­совать его?

Чирень. Гинкусу не нравится, что ты развращаешь офицеров.

Вельская. Другие женщины делают более непотребные вещи и никого это не интересует. Почему ко мне такое повышенное внимание?

Чирень. Гинкус хочет поговорить с тобой.

Вельская. И только? А я думала, что у вас ко мне что- то личное. Почему-то все вдруг воспылали ко мне любовью и стараются объясниться в своих чувствах.

Чирень. Я не отношусь к их числу. Хотя нас многое связывает. Мне не безразлична твоя судьба. Почему ты вешаешься на кого попало?

Вельская. А на кого я должна вешаться? На Булдакова, на Перхильева, на Трапезина или на вас? А всё потому, что я постоянно нахожусь среди мужчин, которых интересует только одно. Как переспать со мной. Разве вы не этого хотите?

Чирень. Ну, что ты, Анна!

Вельская. Ну, что вам стоит?

Чирень. Поверь, мне не это надо.

Вельская. Хотите, я встану перед вами на колени. Это же так просто. Это заложено в нас природой. Вот она я! Берите!

Чирень. Я не могу этим заниматься прилюдно.

Вельская. Вот видите, какую вы делаете из меня женщину. Вам кажется, что я доступна. Только помани пальцем. Хотите, я расскажу вам с кем и как я спала? Какое наслаждение испытывали со мной мужчины? Сколько во мне любви и сексуаль­ности? Но, чтобы про меня не говорили, заставить переспать с вами, вы не сможете. Это моё право выбирать мужчин. Каких хочу. (Ставит ногу на стул и обнажает её.) А теперь оба уходите. Передайте Гинкусу, что я сейчас приду. (Чирень и Перхильев уходят.)  Ну, вот и настал час расплаты. Который, я столько времени ждала. Только бы не дрогнула рука. Может быть, это последние минуты моей жизни. О Боже, как колотится сердце. Вот, та жизненная черта, которая всему подводит итог. Собери, Анна свою волю. Иди и убей, Гинкуса! (Вельская вынимает из сумочки револьвер, проверяет его и снова убирает, уходит.)

 

                                Сцена 7.

(Комната, входят Гинкус, Чирень, Лихитеич и Шимановский.)

Гинкус. Терпеть не могу её. Да и нельзя давать волю бабам. Нужно держать их в узде. Иначе они становятся неуправляемыми. Забирайте с собой Вельскую и отправляйтесь с ней в Толгу. Слишком большую опасность она представляет.

Лихитеич. Мы готовы сопровождать её.

Гинкус. Сейчас она должна прийти сюда.

Чирень. Я застал её в таком неприличном положении, что стыдно сказать. Нужно немедленно удалить её отсюда. А то, она всех совратит.

Гинкус. Мы слишком мягкосердны в вопросах, где нужно показать жёсткость. (Входит Вельская.)

Вельская. Вы вызывали меня, Гинкус?

Гинкус. Вот что, Вельская. Вы поступаете в распоряжение запасного штаба, в Толге. Поедете вместе с Лихитеичем и Шимановским. Отправляйтесь немедленно. Завтра это сделать будет невозможно из-за начала восстания. Не смею задерживать.

Вельская. Прощайте, господин полковник! (В сторону.) О Боже, что я за трусиха! Не могу за смерть отца с убийцей посчитаться. Когда бы надо смелой быть и колебания свои отбросить. Так не должно быть. Боже! Боже! (Вельская выходит, следом выходят Лихитеич и Шимановский.)

Гинкус. Сейчас приведут Булдакова. Я приказал арестовать его. Что будем с ним делать?

Чирень. Утопить в Волге и дело с концом.

Гинкус. Разбираться, с ним нет времени. Судьбу его решит трибунал. Не будем брать на себя ответственность.

(Офицеры вводят Булдакова.)

1-офицер. Вот он, господин полковник!

Чирень. Попался чекист?

Булдаков. Не понимаю о чём вы?

Чирень. А это, что, по-твоему? (Показывает удостоверение.)

Булдаков. Вот оно, что! А я думал, куда оно пропало!

Гинкус. Откуда у тебя удостоверение сотрудника ВЧК?

Чирень. Не запирайся! Вельская всё рассказала!

Гинкус. С какой целью ты проник в организацию?

Чирень. Кто тебя подослал?

Булдаков. Я полюбил Анну, поэтому и приехал с ней!

Чирень. Так мы тебе и поверили!

Булдаков. Ваше дело!

Гинкус. Какое у тебя задание?

Булдаков. Нет у меня никакого задания! Ради Анны, я изменил долгу чекиста и приехал с ней в Ярославль, чтобы вступить в вашу организацию.

Гинкус. А может всё не так?

Булдаков. Зачем только я ввязался в эту историю? До сих пор проклинаю себя.

Чирень. Из-за неё значит? Хорошо она тебя окрутила!

Гинкус. Отпустить мы тебя не можем. Решается судьба восста­ния. И потом, кто поручится, что ты чист и не запятнан кровью наших товарищей?

1-офицер. Мы как-то забыли об этом!

2-офицер. Врагов жалеть нельзя!

Гинкус. Судьбу его решит трибунал. А пока пусть посидит под арестом.

Чирень. Так и сделаем! (Все уходят.)

 

                                  Сцена 8.

 

(Ночь, местность перед артиллерийским складом, сбор офицеров.)

Чирень. На этот раз, должно собраться значительно больше людей.

Гинкус. Сколько всего собралось народу?

Чирень. В наличии сто шестьдесят человек. Кого именно не хватает, в темноте трудно разобрать.

Гинкус. Какое у них оружие?

Чирень. Револьверы, но не у всех. Причём разных систем и калибров. Количество патронов ограничено.

Гинкус. А где обещанные винтовки?

Чирень. Винтовки не принесены. Говорят, что не было приказа.

Гинкус. Вечно какие-то накладки. Придётся действовать теми средствами, что есть. (Появляется командующий.)

Командующий. Поднимайте людей!

Гинкус. Подъём! Всем собраться сюда! Только тихо! (Офицеры собираются возле командующего.)

Командующий. Заменить караульную команду своими людьми, се­годня не удалось. Будем брать штурмом. Кто не уверен в себе, или плохо себя чувствует, могут уйти.

Офицеры. Нет таких!

Командующий. Тогда с Богом! Пошли! (Офицеры выходят из укрытия и волной надвигаются на часовых.)

Часовой. Стой! Кто идёт?

1-офицер. Свои! Не вздумай стрелять! Своих побьёшь!

Часовой. Да, кто свои?

1-офицер. Да говорят же, свои! Своих не узнаёшь? (Офицеры окружают часового.)

2-офицер. Мы повстанцы! Клади винтовку и не бойся! Никто тебя не тронет! (Офицеры разоружают часового.)

З-офицер. Где ключи от сараев?

Часовой. В дежурной комнате.

Командующий. Разоружите караульных и возьмите ключи от сараев.

1-офицер. Есть, господин командующий! (Направляется с группой офицеров к караульному помещению.)

Командующий. Отключите телефонную связь с городом!

2-офицер. Будет исполнено, господин командующий!

(2-офицер уходит.)

1-офицер. Караул разоружён!

Командующий. Благодарю за службу! Светает, а броневиков всё нет! Постройте людей, Гинкус!

Гинкус. Становись! (Офицеры становятся во фронт.) Равняйсь! Смирно! Господин командующий, личный состав по вашему приказу построен!

Командующий. Здравия желаю, господа офицеры!

Офицеры. Здравия желаем, господин командующий!

Командующий. Броневиков нет, и неизвестно будут ли они. Предлагаю на выбор. Идти брать Ярославль! Или сразу же двинуться на Рыбинск!

Офицеры. Брать Ярославль!

Командующий. Решено! Будем брать Ярославль! Всем разобрать оружие! Разойдись! (Гинкусу.) Расставьте часовых, для наблюдения за большевистскими дозорами. Выведите лошадей с анезационного двора и запрягите орудия!

Гинкус. Будет сделано, господин командующий! (Гинкус уходит.)

Посыльный. (Появляясь.) Прибыл броневой дивизион!

Командующий. Наконец-то!

Посыльный. Какая стоит задача перед дивизионом?

Командующий. Поддерживать огнём отряды, во время движения по городу!

Посыльный. Так и передам! (Посыльный уходит.)

Командующий. (Мотоциклисту.) Поезжайте в депо. Пусть рабочие подадут вагон под оружие. Они ещё не знают о начале действий.

Мотоциклист. Есть, господин командующий! (Мотоциклист уходит.)

Командующий. А вы, Чирень соберите команду из пятнадцати человек, для охраны склада. В бой для защиты его не ввязы­ваться, а сразу идти на присоединение в город. Для быстроты передвижения оставляем два грузовика.

Чирень. Есть назначить людей, господин командующий! (Уходят.)

 

                            Сцена 9.

 

(Улица, митинг в поддержку белогвардейского восстания.)

1-оратор. Граждане Ярославля! Я призываю всех любящих родину и русский народ, подняться с оружием в руках против Советской власти. И свергнуть насильников-большевиков! Прикрывающих свои злодеяния именем народа. Советская власть довела Россию до гибели. Вызвала братоубийственную войну. Отряды красной гвардии отнимают у крестьян хлеб! Комиссары арестовывают и расстреливают людей не согласных с их политикой. Я призываю всех присоединиться к восставшим. Большевики разрушили Россию, развалили промышленность, уничтожили сельскохозяйственное производство. А теперь ищут, где взять хлеб. Чтобы самим не подохнуть с голода. Обрекая мужиков и их семьи на голод и вымирание. Долой Советскую власть! Все к оружию! Да здравствует единение и порядок! Да здравствует свободная и великая Россия!

2-оратор. Советская власть в Ярославле пала! Пала власть узурпаторов большевиков и немецких шпионов. Отныне, мы граждане великой России, свободны! Толпа. Свобода! Да здравствует свобода!

1-оратор. Главари Советов уничтожены! Советская власть пала ещё в двадцати трёх городах России! Разве можно забыть горе и неисчислимые беды, которые принесли нам большевики? Мы потеряли всё: деньги, имущество, положение в обществе, будущее и спокойную обеспеченную жизнь. Для большевиков нет ничего святого! Они уничтожили религиозные традиции, мораль и заповеди Господни! Они грабят и убивают! Пьянствуют и бездельничают! Проматывают то, что было создано и нажито не одним поколением людей! (Колокольный звон.) Слышите звон? Это по другую сторону Волги, в Тверицах поднялся народ против ненавистной власти большевиков. Я призываю всех, кому дорога свободная и великая Россия, записываться в народное ополчение!

Богатей. Милые вы мои! Ничего не пожалею, ни денег, ни продовольствия! Только помогите восстановить прежний порядок. И свергнуть власть грабителей и насильников! Только в руках сильных удержится власть! И да спасётся Русь святая!

2-оратор. Не сегодня-завтра будет арестован Ленин и предан суду. Самое первое, что будет сделано новой властью, это строгий, законный порядок. Защита от покушений на личность и частную собственность граждан. Будут отменены все запре­щения, и ограничения мешающие работать, на общую пользу. Будут сняты все препятствия торговле и передвижению. К делу снабжения населения предметами продовольствия, будет привлечён частный торговый капитал. До сих пор, у нас ещё много хлеба. И по Волге и в Сибири. Чтобы получи­ть этот хлеб, нужен только порядок, спокойствие и трудовая дисциплина. Новая власть твёрдо будет требовать, беспрекословного выполнения своих распоряжений. И будет беспо­щадно преследовать нарушителей и саботажников, во всех учреждениях и предприятиях.

1-оратор. Когда большевики захватывали власть, то все стонали и охали, как плохо стало жить. А когда дело дошло до конкретных действий, все стараются спрятаться по углам и отсидеться дома. Будто их это не касается. Касается, да и как! Видно не всю ещё кровь выпили больше­вики! Если сидите по домам и ждёте, что кто-то за вас сделает грязную работу. И поднесёт на блюдечке ключи от светлой и счастливой жизни. Не выйдет! Не отсидитесь! Или победа, или смерть! Большевики посчитаются не только с теми, кто принимал участие в восстании, а и со всеми, кто находился в городе. У нас нет выбора. Это единствен­ная возможность вернуть старый строй и порядок. Толпа. Правильно! Правильно, он говорит!

2-оратор. К оружию, господа! Победа за нами! Все на сборный пункт! Записываться в Добровольческую армию! (Все уходят.)

 

                                   Сцена 10.

 

(Площадка перед штабом, толпа, офицеры в белых парадных кителях, гимназисты в белых гимнастёрках, семинаристы, барышни, сынки местной буржуазии, звон колоколов, штаб украшен трёхцветными царскими флагами, мимо проводят под конвоем арестованных, конвой останавливается перед крестным ходом, следуют хоругвеносцы с белыми лентами через плечо.)

Поют: «Боже царя храни». (Процессия удаляется, у столов с оружием, порядочно одетые дамы, чистят шомполами винтовки и револьверы, набивают патронами пулемётные ленты, идёт запись добровольцев.)

Начальник конвоя. Господин, дежурный офицер! Арестованные доставлены. Какие будут распоряжения?

Дежурный офицер. Сейчас выясню. (Уходит.)

1-дама. Господин офицер, кто эти арестованные?

Начальник конвоя. Большевики, сударыня!

2-дама. Куда вы их поведёте?

Начальник конвоя. Жду распоряжений.

З-дама. А важные большевики, среди арестованных, есть?

Начальник конвоя. Главные большевики расстреляны.

1-дама. А этих большевиков, тоже расстреляют?

Начальник конвоя. Моя бы воля, перевешал их всех, как собак. (Появляется дежурный офицер.)

Дежурный офицер. Приказано доставить арестованных в плаву­чую тюрьму.

Конвоиры. А ну пошли! Шевелись большевистская сволочь! Не отставать! Пристрелим! (Появляется группа рабочих.)

1-рабочий. Товарищи! Пришла дружина железнодорожников. Где можно получить оружие?

Дежурный офицер. Здесь нет товарищей! Здесь только господа, солдаты и офицеры! Оружие выдают вон там, у столов. (Рабочие отходят в сторону.)

2-рабочий. Слышал, как они называют друг друга?

1-рабочий. Ещё бы!

2-рабочий. Теперь ты понимаешь, что представляет собой, новая власть?

З-рабочий. Кому помогаем? Нам с господами не по пути!

1-рабочий. Нас хотят заставить стрелять в своих. У нас за Которослью живут родители, семьи. В них мы стрелять не будем.

З-рабочий. Нас обманули!

1-рабочий. Как только рабочие узнают, какое управление будет в городе, никто не встанет на защиту мятежников.

2-рабочий. Воевать против Советской власти, желания мало.

З-рабочий. Пошли по домам!

1-рабочий. Правильно!

З-рабочий. Но, как уходить? Стреляют!

З-рабочий. Пройдём дворами. А там вплавь через Которосль. (Рабочие уходят.)

 

                             Сцена 11.

 

(Участок обороны Ярославля, слышны оружейные и пулемётные выстрелы, появляются Трапезин и Гречишный.)

Трапезин. Где, Гинкус?

Чирень. В штабе.

Гречишный. Красные захватили артиллерийские склады. Всех перекололи штыками. Только нам двоим, удалось спастись!

Чирень. А где, Перхильев?

Трапезин. Убит, Перхильев!

Чирень. Как это случилось?

Трапезин. Закололи штыком!

Чирень. Жаль! Хороший был офицер! (Появляется Гинкус с офицерами.)

1-офицер. Первый Советский полк нарушил нейтралитет и выступил на стороне красных. От его выступления образовался фронт, от Туговой горы, до артиллерийских складов.

Гинкус. Рассчитывать на наступление не приходится. Части слишком слабы и не пополнены добровольцами. Штаб оказался не в центре города, как мы рассчитывали, а почти на линии боевых участков.

2-офицер. Настроение у офицеров подавленное.

Гинкус. Из Рыбинска тоже никаких вестей не поступает. Связаться по радио не удалось.

З-офицер. Надеяться на добровольцев не приходится. От воя и разрывов снарядом, они разбегаются по домам и обна­жают участки фронта.

Гинкус. Самое страшное то, что рабочие не поддержали нас.

Чирень. А я всё больше убеждаюсь в бесперспективности выступления.

1-офицер. В голове только одна мысль. Спать, спать, спать! Ещё неделя таких испытаний и если не от пуль, то от переу­томления, придётся отдать Богу душу.

Гинкус. Кольцо вокруг города сжимается всё сильней и сильней. К красным постоянно подходит подкрепление. Союзники обманули нас. Мы отрезаны от всего мира.

Чирень. Помощи ждать неоткуда. И некем пополнять убыль, от убитых и раненых. Ужас за будущее тревожит душу. Пойдёмте. Закроем брешь в обороне. (Все уходят.)

 

                       БАРЖА СМЕРТИ.

                             Акт 4.

                           Сцена 1.

 

(Утро, середина Волги, дровяная баржа, приспособленная под плавучую тюрьму, на дровах сидят и лежат арестованные: большевики, рабочие-активисты, поляки и немцы-интернационалисты.)

 

Хопылёв. Не нравится мне, Потыпкин, обращение белогвардейцев с нами. Когда я сказал, что голоден и попросил хлеба. В ответ услышал нецензурную брань и получил удар прикладом в спину. По-моему, обращаться так с арестован­ными, в высшей степени подло и безнравственно. Лучше бы сразу прикончили.

Потыпкин. Лучше держи язык за зубами и особо не распространяйся об этом. А то, что мы здесь терпим и испытываем, не останется без отмщения. Белогвардейцы силой захватили город и действуют как бандиты. Грабят и убивают. Я не хотел вставать на сторону большевиков, а приходится. Нам нужно установить контакт с коммунистами и сообща противодействовать белогвардейцам. Я не могу оставаться в стороне от всего происходящего. И безропотно сносить все издевательства и унижение. Хотя бы мне грозила смерть!

Хопылёв. Меня не надо учить и наставлять истине. Я может, не меньше тебя понимаю всю мерзость происходящего.

Тихвинский. Какая жалость, в карманах ни крошки хлеба.

Хопылёв. Никто не рассчитывал сюда попасть!

Тихвинский. Сволочи белогвардейские!

Потыпкин. Тихо! Услышат!

Тихвинский. Какая разница. Всё равно погибать!

Потыпкин. Не смей думать о смерти!

Тихвинский. Я отомщу им, если вырвусь отсюда. Я такой же офицер, как и они.

Потыпкин. Такой, да не такой. По разные стороны баррикад стоите. Для них нет ничего святого. Православных людей убивают.

Тихвинский. Теперь у меня открылись глаза, на чьей стороне правда. Чего стоят россказни о демократическом устройстве общества.

Хопылёв. Обидно, что на нашу долю выпало жить в это смутное и неспокойное время.

Потыпкин. Может когда-нибудь и наступит хорошая жизнь.

Хопылёв. Но только не в России.

Потыпкин. Теперь у нас одна цель. Смести эту нечисть с лица земли! (Шум пришвартовывающегося катера.)

Хопылёв. Опять кого-то привезли! (Арестанты поднимают головы.)

1-арестант. Что там такое?

2-арестант. Ни днём, ни ночью покоя нет! (Появляется Булдаков в сопровождении белогвардейцев.)

1-белогвардеец. Пополнение! (Белогвардеец толкает Булдакова в спину, Булдаков скатывается по поленьям.)

Булдаков. Ну, ты!

2-белогвардеец. Будешь шуметь, получишь пулю в лоб! (Белогвардейцы уходят, слышен шум отплывающего катера.)

Потыпкин. Какая встреча, Булдаков!

Булдаков. Потыпкин! (Обнимаются.)

Потыпкин. Им нельзя перечить. Человеческая жизнь, для них, ничего не значит!

Булдаков. Подонки!

Потыпкин. Ты не ранен?

Булдаков. Бровь рассекли сволочи!

 

Потыпкин. Какими судьбами?

 

Булдаков. Долго рассказывать! А ты, как здесь оказался?

 

Потыпкин. Пытался с товарищами освободить арестованных рабочих из подвала. Да сам попался!

Булдаков. Не повезло! А я сбегу отсюда! Дождусь ночи, а там вплавь по течению!

 

Хопылёв. Бесполезно! Ночи светлые. По Волге всё время курсируют катера с пулемётами. Да и баржа под прицелом с берега.

Булдаков. Всё равно бежать надо!

 

Тихвинский. Ты не единственный, кто об этом думает!

 

Булдаков. Так в чём дело?

 

Тихвинский. Немало было таких смельчаков, что нашли свой приют на дне Волги!

 

Булдаков. А если рискнуть?

 

Потыпкин. Безумие!

 

Хопылёв. Береги силы!

 

Булдаков. Какой смысл? Не сегодня-завтра всё кончится!

 

Потыпкин. Не смей об этом думать!

 

Булдаков. Беляки расстреляли всё партийное руководство города. Мы все смертники!

 

Потыпкин. Неправда! Мы жили, и будем жить! А они сдохнут позорной смертью!

Булдаков. Если бы так!

 

                              Сцена 2.

 

1-арестант. Хочу, есть!

 

2-арестант. Нет сил, терпеть голод!

 

З-арестант. Живот! Живот болит! Помогите!

 

Хопылёв. Надо как-то ему помочь!

 

Тихвинский. Бесполезно! Он наелся берёзовой коры. Теперь мучается!

 

З-арестант. Умираю! Я умираю! Умираю! (Кричит диким истошным голосом, корчится от боли и катается по дну баржи.)

 

Хопылёв. Вытащим его на брёвна! (З-арестант затихает.)

 

Все. Поздно! Отмучался! Царство ему небесное!

 

Тихвинский. Ты, что ешь? Это же берёзовая кора! Умереть хочешь? Выплюнь немедленно!

 

4-арестант. Если не дадут еды, мы все умрём с голода.

 

1-арестант. Хочу есть!

 

Все. Перестань! Не скули! Не трави душу!

 

5-арестант. А ты, что ешь?

6-арестант. Жука!

5-арестант. Где ты его взял?

6-арестант. Под корой! (Все начинают лихорадочно отдирать кору с поленьев.)

1-арестант. А ты, что жуёшь?

7-арестант. Кожу от сапога!

Все. Дай! Дай сюда сапог! (Арестанты раздирают сапог на куски.)

 

                                 Сцена 3.

 

Булдаков. Где-то там моя, Анна?

Хопылёв. Думай, как выжить! Анна, сама о себе позаботится.

Булдаков. Я не могу не думать о ней!

1-арестант. Ты не один такой. У нас у всех дети, жёны, родители.

Хопылёв. Напрасно изводишь себя!

2-арестант. Когда же всё это кончится?

Потыпкин. Знаете, что мне товарищи с Урочи рассказали?

Тихвинский. Расскажи!

Потыпкин. Рабочие в железнодорожных мастерских завершали сооружение бронепоезда, когда произошёл белогвардейский переворот. Бронепоезд достался белым. И они направили его в сторону Данилова. На север. Чтобы преградить дорогу частям Красной Армии. Но нашёлся один смелый стрелочник, который перевёл стрелку и бронепоезд на полной скорости влетел в тупик и рухнул под откос. Превратившись в груду металлолома.

Хопылёв. Кто этот стрелочник?

Потыпкин. Неизвестно!

1-арестант. Это подвиг!

2-арестант. Любой бы так поступил.

Булдаков. Любой, да не любой! Я же чекистом был, насмотрелся. Расчищал дорогу для новой жизни. Ходил на задания. Где исход был один. Или ты его, или он тебя. Поначалу, не мог спать по ночам. Но потом убедил себя, что кто-то должен делать эту работу. Хорошего конечно мало. Самое страшное, что мы ничуть не лучше белогвардейцев. Заводили мотор, когда расстреливали контриков. Чтобы заглушить выстрелы. Стреляли с шести шагов. Тела валились друг на друга. Раненых добивали из нагана. Жестокость порождает жестокость. Кристально чистых людей по пальцам пересчитаешь. Все замазаны. Не отмыться.

Потыпкин. Если бы люди чувствовали заботу о себе со стороны государства, не было бы столько зла и противоречия между ними.

Булдаков. Люди не ангелы!

Тихвинский. Дело не в людях, а во власти над ними.

Хопылёв. Никто не в силах сделать жизнь людей счастливей. Но хотя бы облегчить судьбу народа, по силам любому прави­тельству. Но в России, даже этой малости не делается.

Раненые. Пить! Дайте пить! Пить!

Тихвинский. На воде и без воды. Надо напоить раненых.

Булдаков. Каким образом?

Хопылёв. Свяжем пиджаки за рукава и опустим за борт. Отжатой воды вполне хватит, чтобы всех напоить.

Потыпкин. Снимайте пиджаки! (Арестанты снимают пиджаки, связывают их за рукава и опускают за борт, тут же начинается пулемётный обстрел баржи.)

1-арестант. Заметили сволочи! (Арестанты вытаскивают из воды пиджаки.)

Раненые. Пить! Дайте пить! Пить! (Белогвардейцы открывают ураганный огонь, появляются новые раненые и убитые.)

Тихвинский. Сейчас! Сейчас! Напоим! (2-арестант падает убитым.)

1-арестант. Товарища убило!

4-арестант. Я ранен!

Потыпкин. Слишком дорогой ценой даётся вода!

4-арестант. Помогите перевязать рану!

Хопылёв. Потерпи! Сейчас перевяжем! (Снимает рубаху, рвёт на бинты и перевязывает раненого.)

4-арестант. Спасибо друг!

Хопылёв. Мы должны помогать друг другу!

1-арестант. Товарища жалко!

5-арестант. Такая наша участь!

Тихвинский. Белогвардейцы, это так не оставят. Теперь жди визитёров! (Слышен шум пришвартовывающегося катера.)

Потыпкин. Ничего не скажешь! Быстро прикатили!

Все. Что вы наделали? Не надо было доставать воду! Теперь бить будут!

Булдаков. На всех кулаков не хватит!

Потыпкин. Давайте держаться так, чтобы у белогвардейцев даже мысли не возникло, что мы их боимся! (Появляется Кныш, в сопровождении белогвардейцев.)

                                Сцена 4.

 

1-арестант. Надо же, Кныш!

 

5-арестант. Шкура продажная!

 

Булдаков. Вижу, он у вас не в чести!

 

1-арестант. Этого бандюгу весь город знает! Выслуживается перед белогвардейцами!

 

Кныш. Корректируете огонь красных? Ещё не сдохли? (Белогвардейцы избивают арестантов, рукоятками наганов.)

 

Булдаков. От слабости глумитесь сволочи?

 

Кныш. Старый знакомый! Тебя-то нам и надо! (Избивает Булдакова.)

 

Булдаков. Попался бы ты мне в своё время!

 

Кныш. Сейчас моё время!

 

Булдаков. Недолго оно продлится!

 

Кныш. На твой век хватит!

 

Потыпкин. Только бы не убили!

 

Булдаков. Было бы кого бояться?

 

Кныш. Какой смелый! (Бьёт Булдакова по голове рукояткой

нагана, Булдаков падает без сознания.)

 

Хопылёв. Зачем он сунулся? Подонкам ничего не докажешь!

 

Кныш. Ещё раз повторится, каждого десятого расстреляем!

(Белогвардейцы уходят, слышен шум отплывающего катера.)

 

Потыпкин. Жив, Булдаков?

 

Булдаков. Жив!

 

5-арестант. Что будет с нами? С нашими семьями? Неужели белогвардейцы захватили власть по всей России?

 

Хопылёв. Брехня!

 

6-арестант. Может, меньшевики и эсеры воздействуют на белог­вардейцев и посодействуют нашему освобождению?

 

Тихвинский. Не для того нас арестовывали, чтобы выпускать на свободу!

Булдаков. Какая короткая жизнь! Так ничего и не успел осуществить из задуманного!

 

Потыпкин. Все мы о чём-то мечтали! (Слышен гул артиллерий­ской коннонады)

 

7-арестант. Наши! Красная Армия!

 

5-арестант. Значит, Советская власть жива?

 

Потыпкин. Жива! А ты сомневался?

 

Булдаков. Людей жалко. Когда меня под конвоем вели по городу, повсюду на улицах я видел трупы. Стонали брошенные на произвол судьбы раненые. Видел грузовик с бежавшими и волочившимися за ним, на верёвках, людьми. Сидевшие в грузовике белогвардейцы смеялись и подгоняли криками: "Не отставать! Пристрелим"!

 

Потыпкин. Они нам за всё ответят!

 

Булдаков. Останутся ли только свидетели их преступлений?

Потыпкин. Поэтому, мы и должны выжить!

Булдаков. К сожалению, для этого, мало надежд!

Потыпкин. Не падай духом! На барже есть люди, которые думают, как отсюда вырваться.

Булдаков. Кто они?

Потыпкин. Я не имею права назвать их!

Булдаков. Я не предатель!

Потыпкин. Лучше об этом не знать. Чтобы под пытками не сорвались с языка их имена. Немало есть людей, кто за кусок хлеба может выдать активистов.

Голоса. Тонем! Пробоина! Вода прибывает! Погибаем! (Арестанты мечутся в панике, забираются на дрова.)

1-коммунист. Где пробоина?

1арестант. По правому борту!

1-коммунист. Все, кто держится на ногах, черпайте воду! Кепками, ковшами из бересты! Снимайте рубахи! Сделаем пробку и заткнём пробоину!

2-коммунист. Черпайте! Черпайте скорей! Погружаемся!

6-арестант. Это конец!

Потыпкин. Помогай, а то погибнем!

6-арестант. Не могу! Нет сил!

Хопылёв. Поднимайся!

1-коммунист. Плотней обматывайте полено!

2-коммунист. Рубах не хватает!

1-коммунист. Забивайте пробку в пробоину! (Арестанты заби­вают пробку.)

1-арестант. Течь уменьшилась!

1-коммунист. Откачиваем воду! Откачиваем! Не расслабляться!

2-коммунист. Течь прекратилась!

Тихвинский. Теперь можно и отдохнуть!

 

                              Сцена 5.

 

(Появляется немец-интернационалист.)

 

Немец. Русски братья коммунист. Германски интернационалист с вами!

Хопылёв. Да, камарадес! Немец. Интернационал!

Булдаков. Откуда здесь немцы?

Хопылёв. Военнопленные. Согласно, Брестского договора, их собрали из северных городов в Ярославль. Для отправки на родину. Но белогвардейцы объявили войну Германии. Вот здесь их и держат.

Булдаков. Гутен-так! Камараде! Вы кто будете?

Немец. Я есть фельдфебель Германска армия!

Булдаков. Как вы здесь оказались?

Немец. Мой, отказался воевать с Советам!

Булдаков. Гут! Камараде! Хорошо! Молодец!

Немец. Германска рабочий дружба!

Булдаков. Интернационал! Русский рабочий! (Показывает на себя.) Немецкий рабочий! (Показывает на немца.) Фронча! Дружба! (Символически сжимает ладони в захват.)

Немец. О! Русс! Русс! (Немец уходит.)

Хопылёв. Наш парень!

Булдаков. Проклятая страна! Никогда в России не будет счастливой жизни! Как осточертело бездействие и прозябание. Бежать! Надо бежать!

 

                          Сцена 6.

 

(Ярославль в дыму пожаров, на воде дрожат багровые отсветы, слышен шум и треск бушующего огня, к барже подходит катер, появляются два белогвардейца и сестра милосердия.)

 

Сестра милосердия. Хлеба! Кто хочет хлеба! (Белогвардеец подаёт ей с поклоном буханку хлеба, сестра милосердия ломает его маленькими кусочками и бросает арестованным, арестанты, отталкивая друг друга, хватают куски на лету и, не разжёвывая глотают.)

Потыпкин. Это же артистка интимного театра!

Хопылёв. Шкура продажная!

Белогвардеец. Мы помогаем вам! Не осудите! Умереть мы вам не дадим!

Сестра милосердия. Мы ещё приедем и привезём вам хлеба! (Сестра милосердия и белогвардейцы уходят, слышен шум отплывающего катера.)

1-коммунист. Я узнал в белогвардейце нашего инженера. Мастером у нас работал в вагоноремонтных мастерских.

2-коммунист. Какая сволочь!

Потыпкин. У этой артистки недавно был бенефис. Три корзины цветов поднесли и коробку с шоколадом.

1-коммунист. Жаль, что в своё время мы не закрыли этот театр. Какая контра в нём обитала.

Булдаков. Театр, ни при чём! Дело в людях! Сам на сцене в своё время играл! Каких только характеров не насмотрелся. Люди все разные. А во время игры, это особенно проявляется. Иной в жизни человек нуль. А выйдет на сцену, откуда что берётся. И всё ему подвластно. И образ, и характер героя. Этому не научишься, это внутри человека заложено.

1-коммунист. Интимный театр для избранных, а не для простого народа. В нём нет дыхания революции и пафоса борьбы за новую, светлую жизнь.

Булдаков. Это не от артистов зависит, а от драматургии, которую они используют. Настоящую пьесу на злобу дня не напишешь. Пьесы годами вынашиваются. (В Волгу бросаются два арестанта.)

Тихвинский. Смотрите! Двое бросились в Волгу!

Хопылёв. Кто это?

7-арестант. Поляки! (Белогвардейцы открывают ураганный огонь, арестанты в панике мечутся по барже, падают убитые, кричат раненые и умирающие.)

5-арестант. Господи, что творится?

1-коммунист. Скорее сооружаем баррикаду!

2-коммунист. Подтаскивайте дрова! Скорей!

6-арестант. Неужели это конец? (Опускается в бессилии и отрешённости.)

Тихвинский. Приди в себя! Надо жить! Поднимайся! (Трясёт арестанта за плечи.)

6-арестант. Не могу! Лучше умереть!

Потыпкин. Вставай! Подтаскивай дрова!

Хопылёв. Только бы баржа не разлетелась в щепки! (Один из арестантов начинает дико смеяться и носиться по дровам.)

Тихвинский. Что с ним?

Булдаков. Не выдержал, сошёл с ума!

1-коммунист. Держите его, а то попадёт под пули! (Несколько арестантов пытаются поймать сумасшедшего, но тот падает сражённый пулей.)

2-коммунист. Поздно! Не успели! (Артобстрел прекратился.)

Хопылёв. Наконец-то прекратился обстрел!

Потыпкин. Самое время отдохнуть! (Арестанты в изнеможении усаживаются на дрова.)

Тихвинский. Как горит город! Наверное, не осталось ни одного деревянного дома!

1-коммунист. Дорого белогвардейцы за это заплатят!

Булдаков. (В сторону.) Где же моя Анна? Чем занимается? Думает ли обо мне?

 

                                  Сцена 7.

 

 

(Слышен шум пришвартовывающегося катера, на баржу подни­мается следователь в сопровождении белогвардейцев.)

 

 

1-белогвардеец. (Арестанту.) Поднимайся! Пошли! (Подводит арестанта к следователю.)

 

Следователь. Вы молодой человек совершили чудовищное преступление! Вам грозит высшая мера наказания! Смертная казнь, через повешенье! Но вы можете искупить свою вину, отказавшись от партии большевиков. Советская власть свергнута в двадцати трёх городах. Повсюду в России уста­навливается твёрдая власть, на демократических началах. Я предлагаю вам, вступить в Северную добровольческую армию. Вы будете достойно вознаграждены.

 

7-арестант. Не старайтесь! Ничего не выйдет из вашей агитации!

 

Следователь. Давно бы вас сволочей пустили на корм рыбам! Да есть указание, в этом корыте держать. Устроим показа­тельный процесс. А уж тогда повесим на телеграфных столбах, если сами не сдохнете! (Следователь кивком головы даёт сигнал, белогвардейцы избивают арестанта.)

 

2-коммунист. Это невыносимо видеть, когда на твоих глазах избивают человека. И ты не можешь вступиться за него. (Следователь переходит на другой конец баржи.)

 

1-арестант. Можно ли верить тому, что белогвардейцы захва­тили власть в двадцати трёх городах?

 

1-коммунист. Нельзя верить, ни одному их слову!

1-арестант. Хватит ли сил у партии, у Ленина, чтобы ликвиди­ровать контрреволюционный мятеж?

 

1-коммунист. Уверен, что хватит сил истребить эту нечисть!

 

2-коммунист. Надо установить связь с частями Красной Армии.

 

1-коммунист. Бездействие равносильно смерти! Мы должны спасти людей из плена!

 

Потыпкин. Одного желания мало. Люди ослаблены. Кроме того, надо хорошо уметь плавать.

 

Булдаков. Доплывём!

 

1-коммунист. Мы уже посылали добровольцев. Доплыл ли кто, неизвестно. Это задача не из лёгких. Дойдёт очередь и до вас. (Следователь уводит двух арестантов.)

 

2-коммунист. Не все такие стойкие. Двое клюнули на их агитацию.

 

Булдаков. (В сторону.) Надо же было так влипнуть из-за

женщины? Которая может быть и не стоит того, чтобы из-за неё так страдать! Или я наивный глупец, что терплю такие мучения?

 

                               Сцена 8.

 

Потыпкин. Я обещал познакомить тебя с коммунистами. Это время настало. Мы придумали, как бежать отсюда.

Булдаков. Я с вами!

Потыпкин. Иван, подойди сюда. Знакомтесь!

Булдаков. Леонид!

Иван. Рад знакомству!

Потыпкин. Это мои товарищи! (Коммунисты здороваются с Булдаковым за руку.)

Булдаков. Приветствую вас!

1-коммунист. Поплывут Павел, Дмитрий и ещё трое наших товарищей.

Дмитрий. Да, поплывём!

1-коммунист. Я вас прошу, если кто не чувствует в себе уверенности, лучше останьтесь. Бравада тут ни к чему.

Павел. Это наш долг!

1-коммунист. Риск слишком велик!

Дмитрий. Мы не отступим!

1-коммунист. Давайте прощаться!

Павел. До встречи!

1-коммунист. Держитесь!

Дмитрий. Не подведём! (Добровольцы поодиночке покидают баржу.)

1-коммунист. Теперь нас на пять человек меньше стало.

Потыпкин. Только бы всё обошлось! (Белогвардейцы начинают обстрел.)

Хопылёв. Заметили сволочи!

1-коммунист. Нам ничего не изменить!

 

                              Сцена 9.

 

Булдаков. По-видимому, никто не доплыл.

Потыпкин. Вернее всего.

Хопылёв. Всё бесполезно! Сам не утонешь, белые укокошат!

Булдаков. Может ещё рискнуть?

Потыпкин. Просто доплыть мало. Надо ещё установить связь с частями Красной Армии.

Тихвинский. Сколько можно страдать?

1-коммунист. Свобода дорого стоит!

Булдаков. За свободу можно и жизнь отдать!

1-коммунист. Одного желания мало. Хватит ли сил?

Иван. Ничего доплывём!

Фёдор. Хватит сил!

1-коммунист. Все так говорят!

Хопылёв. Всё равно погибать!

1-коммунист. Мы должны выжить и рассказать о зверствах белогвардейцев!

Потыпкин. Набирайтесь сил!

Хопылёв. Каким образом?

Потыпкин. Меньше двигайтесь!

Хопылёв. Это единственное, что нам остаётся!

1-коммунист. Для начала подготовим связки поленьев. Держась за поленья, легче плыть. Да и от пуль можно укрыться.

Булдаков. Хорошая мысль!

1-коммунист. Что надумал, Иван?

Иван. Есть тут один план!

1-коммунист. Что за план, говори?

Иван. Трое самых сильных из нас поплывут на правый берег. Где нас не ждут!

1-коммунист. Прямо в лапы белогвардейцев?

Иван. А может они подумают, что мы хотим сообщить что-то важное.

1-коммунист. Допустим. А что дальше?

Иван. Захватим катер с переправы и отбуксируем баржу в Коровники. Там наши стоят.

1-коммунист. Пока ты будешь баржу цеплять, белые из тебя решето сделают.

Иван. Разрешите, пока силы есть!

1-коммунист. Я не имею морального права приказать плыть, или остаться на барже. Вторая неделя плена идёт.

Иван. Надо плыть!

Фёдор. Другого выхода нет!

1-коммунист. Отговаривать не буду, сами знаете, на что идёте. (Коммунисты по очереди опускаются в воду.)

Иван. Какая ледяная вода! Как зимой!

Фёдор. Прощайте!

Федька. Не поминайте лихом!

Потыпкин. Как они там? (Все всматриваются в воду.)

Булдаков. Темно! Ничего не видно!

Голос Фёдора. Погибаю! Прощайте!

Голос Федьки. Спасите! Братцы! Тону! Спасите!

Голос Ивана. Фёдор! Федька! Где вы? Откликнитесь!

1-коммунист. Возвращайся! Возвращайся назад!

Хопылёв. Держись за поленья! (Коммунисты опускают в воду верёвку со связкой поленьев и вытягивают на баржу Ивана.)

 

Иван. Товарищи погибли, а я ничем не смог помочь! (Тело Ивана сотрясает дрожь.)

 

1-коммунист. Успокойся, Иван! Ты ни в чём не виноват!

 

Иван. Жалко ребят!

 

1-коммунист. Ничего не поделаешь. Захват катера отменяется. (Коммунисты уводят Ивана.)

 

                                   Сцена 10.

 

Булдаков. Никогда не думал, что вода таит столько опасности!

 

Потыпкин. Люди от голода обессилили. А вода всегда была враждебной стихией для человека.

 

Булдаков. Неужели это конец? И я никогда не увижу Анну?

 

Хопылёв. Стоящая, наверное, женщина, твоя Анна! Если постоянно думаешь о ней!

 

Булдаков. Анна, для меня всё!

 

Потыпкин. Если в течение недели ничего не изменится, тогда действительно конец!

 

Хопылёв. Обидно, что никто не узнает, где нашли мы свой последний приют.

 

Потыпкин. Смотрите! Какая-то суматоха на берегу! (Слышны выстрелы.)

 

Хопылёв. Что-то происходит!

 

Потыпкин. Может Красная Армия наступает? (Появляются коммунисты.)

 

1-коммунист. Какая-то стрельба на берегу!

 

Хопылёв. Сами ничего не понимаем!

 

Иван. Воспользуемся неразберихой и перепилим чалку!

 

Потыпкин. Это мысль!

 

Тихвинский. А чем пилить?

 

Иван. Железкой! (Показывает железку.)

 

Потыпкин. Кто пойдёт?

 

1-коммунист. Как всегда коммунисты!

 

Иван. Пойду я и ещё двое товарищей!

 

1-коммунист. Договорились! (Добровольцы подползают к чалке и начинают её перепиливать.)

 

Потыпкин. В случае чего, мы их заменим! (Обстрел баржи.)

 

Хопылёв. Обратно ползут!

 

1-коммунист. Ну, что там?

 

Иван. Обстреливают, сволочи! Кончится обстрел, продолжим опять!

 

 Хопылёв. Канат оборвался! Пуля перебила канат!

Потыпкин. Ура! Плывём!

1-коммунист. Всем лечь!

Арестанты. Остановите баржу! Остановите немедленно! Мы все погибнем! (В сторону смельчаков летят поленья.)

Потыпкин. Только бы не потонуть и миновать Стрелку!

6-арестант. Я ранен!

7-арестант. Умираю! Я умираю!

6-арестант. Помогите! Кто-нибудь!

1-коммунист. Сейчас поможем!

Булдаков. Давай перевяжу! (Перевязывает раненого.)

Потыпкин. Красные приняли нас за белогвардейцев и тоже открыли шквальный огонь!

1-коммунист. Надо подать сигнал, чтобы заметили нас и прекратили огонь!

Потыпкин. Каким образом? (Арестанты мечутся по барже.)

Иван. У меня есть красный платок! (Вынимает платок и начинает размахивать им.) Свои! Свои!

1-коммунист. Мал флаг! Не увидят! (Снимает окровавленную рубаху с убитого и начинает размахивать, к нему присоединяют­ся ещё два коммуниста.)

Хопылёв. Только бы баржа не разлетелась в щепки!

Тихвинский. Перестали обстреливать! Заметили!

Арестанты. Мы спасены! Ура! Спасены!

Хопылёв. Баржа сама причаливает к берегу!

Булдаков. Даже не верится!

Потыпкин. Берег!

1-коммунист. Надо выходить!

Арестанты. Нет сил! Пока плыли, ещё держались! Совсем обессилили! (На баржу вбегает красноармеец.)

Красноармеец. Кто будете?

Арестанты. Свои! Коммунисты!

1-коммунист. Помогите вынести раненых! Люди обессилили от голода! (Появляется красный командир.)

Командир. Подгоните санитарные двуколки и эвакуируйте людей! Раненых в госпиталь!

Красноармеец. Есть подать двуколки и эвакуировать людей!

(Красноармейцы выносят людей на берег.)

Командир. Поторапливайтесь!

Булдаков. Баржа погружается в воду!

Командир. Скорей! Баржа тонет! (Красноармейцы выносят последних людей.)

Булдаков. Вот и всё! (Булдаков, Потыпкин и Хопылёв сидят на берегу.)

Потыпкин. Ещё немного и все бы погибли!

Булдаков. Повезло!

Хопылёв. Жаль товарищей! Не дожили до этого часа!

Потыпкин. Мы их не забудем!

Булдаков. Пойдёмте! Нас ждут! (Все уходят.)

 

                                                                        ТОЛГА.

 

                                Акт 5.             

                               Сцена 1.

(Улица разрушенного Ярославля, артиллерийский обстрел, появляются Гинкус и Чирень.)

 

Чирень. Укроемся, господин полковник!

Гинкус. Нас ничто не спасёт!

Чирень. Переждём обстрел!

Гинкус. Бессмысленно!

Чирень. Спасёмся!

Гинкус. Ещё надеешься? Кто бы знал, как опустошена моя душа? Как огрубело и опустошилось сердце. Я отучился плакать!

Чирень. Укроемся!

Гинкус. Не представляю, как держатся офицеры на передовой? Где друзья, с которыми мы начинали дело? Мы не просчитали всех последствий. Понадеялись на победу и не подготовили тылы. А теперь расплачиваемся! (Появляется группа офицеров.)

1-офицер. Нас оттеснили от моста через Волгу! Нет никакой возможности держать оборону! Люди падают от усталости!

2-офицер. Красные захватили водокачку!

З-офицер. А из-за Которосли прорвались рабочие!

Чирень. Положение тяжёлое! К красным безостановочно подхо­дит подкрепление!

1-офицер. Неужели мы погибнем?

2-офицер. О нас плакать не будут!

З-офицер. Я слышал, что готовится прорыв, чтобы уйти в леса! (Обстрел продолжается.)

2-офицер. Как они бьют по нашим позициям!

Гинкус. Они решили превратить Ярославль в руины!

Чирень. У нас всего два орудия. Нечем ответить. Весь народ против нас. Правда оказалась не на нашей стороне. Мы всего лишь бандиты и преступники в их глазах.

Гинкус. Что стало с нашими офицерами? Как изменились их взгляды?

1-офицер. Мы обречены! Помощи ждать неоткуда!

Гинкус. Наша гибель была бы хорошим подарком для большевиков!

Чирень. Пусть не надеются!

Гинкус. Нам остаётся молить Бога, чтобы он был милостив к нам!

2-офицер. Знаете, как нестерпимо и жутко лежать под обстрелом, уткнувшись лицом в землю. И молить, чтобы пролетающий мимо снаряд не угодил в тебя!

З-офицер. Скорей бы конец!

1-офицер. Мы никому не нужны! Никто не придёт к нам на помощь!

Гинкус. Вы что-то говорили про прорыв?

З-офицер. Командующий предложил пробиться и выйти из окруже­ния. Но офицеры против, и не хотят покидать Ярославль. (Обстрел продолжается.)

Гинкус. Лучше погибнуть, чем вот так трястись от ужаса! Неужели так глупо и бесславно закончится жизнь? Все мы с вами, только тени теней! В непрекращающейся пляске смерти! (Гинкус начинает извиваться и дико плясать под вой снарядов.)

2-офицер. Перестаньте, господин полковник! Совсем обезумели! И так тошно! Смотрите, кто-то пробирается!

1-офицер. Это красный лазутчик! Выслеживает нас!

Чирень. Полно! Придите в себя поручик! Это кто-то из наших, выбирается из окружения! Кто идёт? (Появляется Гречишный.)

Гречишный. А вы, кто будете?

Чирень. Своих не узнаёшь?

Гречишный. Чирень, ты ли это?

Чирень. Кто же ещё, если не я?

Гречишный. Всего две недели прошло, а как всё изменилось. Все заросли щетиной и перестали узнавать друг друга.

Гинкус. А мы тут застряли под обстрелом!

Гречишный. Командующий объявил набор охотников для прорыва на пароходе, вверх по Волге. Чтобы зайти с тыла и выручить Заволжский участок обороны. Пойдёмте со мной!

2-офицер. Это безумие! Прорываться вверх по Волге. Мост занят красными, а фарватер пристрелян артиллерией. Они потопят пароход!

Чирень. Пойдёмте, господин полковник! Не слушайте никого!

1-офицер. Генерал Карпов предлагает заплестись колючей проволокой и держать оборону!

Чирень. Без патронов ничто не поможет!

Гинкус. Это единственная возможность вырваться из осаждён­ного Ярославля! Веди, Гречишный! (Все уходят.)

 

                              Сцена 2.

 

(Палуба парохода, стук топоров и визг пил, команда завер­шает делать укрытие из досок на капитанском мостике, появляются Гинкус, Чирень, Гречишный и три офицера.)

 

Чирень. Удивительно, что нас никто не спрашивает, откуда мы здесь взялись? (Появляется Трапезин.)

Гречишный. Привет, Трапезин! Где командующий?

Трапезин. Командующий занят подготовкой к отплытию. То одного не хватает, то другого. Одни проблемы.

Чирень. Где нам разместиться?

Трапезин. Спускайтесь в трюм. Там все располагаются.

Чирень. Спускайтесь, господин полковник. А я выясню обста­новку.

Гинкус. Хорошо! (Гинкус, Гречишный и три офицера спус­каются в трюм.)

Трапезин. Где вы пропадали?

Чирень. На передовой! (Появляется командующий с группой офицеров.)

Капитан. Господин командующий, укрытие готово!

Командующий. Готовьтесь к отплытию!

Капитан. Есть готовиться к отплытию! (Капитан уходит.)

Командующий. Скоро начнёт светать. Мы не можем дольше ждать, пока с боевых участков прибудут охотники. Успех строится на прикрытии темнотой. Приказываю назначить двадцать человек без разбора, из числа отдыхающих в резерве.

Посыльный. Будет исполнено, господин командующий! (Посыльный уходит.)

Чирень. (Трапезину.) Елену Генадьевну не видели?

Трапезин. Она в госпитале. Ухаживает за ранеными.

Чирень. Разве ей не сообщили об отплытии?

Трапезин. По-видимому, нет.

Чирень. Сходи за ней.

Трапезин. Рискните сами.

Чирень. Не могу. Я плохо ориентируюсь в городе. (Появляется посыльный.)

Посыльный. Резерв прибыл!

Командующий. Разместите людей в трюме!

Посыльный. Всем в трюм! (Офицеры спускаются в трюм.)

Трапезин. Хотя командующий и говорит, что мы идём на помощь Заволжскому участку обороны, но по сути дела, мы позорно бежим. Боясь сказать это вслух. Бросая на произвол судьбы защитников Ярославля.

Чирень. Все так думают! (Появляется офицер.)

Офицер. Господин командующий, удалось найти только две непробитые лодки.

Командующий. Передайте их команде! (Появляется врач.)

Врач. Перевязочные материалы доставлены!

Командующий. Хорошо!

Капитан. Приготовления закончены! Можно отплывать!

Командующий. Освободите палубу! Всем укрыться в трюме! (Все спускаются в трюм, кроме командующего и капитана.) Самое опасное место для нас при подходе к железнодорож­ному мосту. Мост занят красными. А фарватер пристрелян артиллерией.

Капитан. Проскочим, господин командующий! Отдать швартовы!

Командующий. С Богом! (Пароход отплывает.)

 

                                  Сцена 3.

 

(Берег Волги у Толгского монастыря, монахи Савва, Нил и Марк.)

 

Савва. Я брат Нил, вчера смотрел с колокольни на Ярославль.

Нил. И что там?

Савва. Всё в клубах чёрного дыма.

Марк. Представляю, что сейчас там творится!

Савва. Не позавидуешь защитникам Ярославля!

Нил. Говорят, что от артиллерийского обстрела, Ярославль превратился в руины.

Марк. Вторую неделю идёт сражение!

Савва. Нам остаётся только молиться о судьбе защитников Ярославля!

Нил. Что и делает наша постоялица, Анна! Целоденно в молитвах пребывает. Молясь о дарении победы русскому воинству!

Марк. Она среди нас, как ангел, спустившийся с небес. Вносит радость и разнообразие в нашу монастырскую жизнь.

Нил. Мне нравится, когда она со мной беседует. И я всегда угощаю её медовым квасом.

Марк. Она так набожна!

Нил. Хочет уйти послушницей в женский монастырь. Говорит, что ищет спасения от ожесточения, за благочестивыми занятиями в монастыре.

Марк. Пароход! Пароход! Со стороны Ярославля!

Савва. Смотрите! Причаливает к берегу!

Марк. Пойдёмте, сообщим об этом, настоятелю Григорию! (Монахи уходят.)

 

                                Сцена 4.

 

(Толгский монастырь, командующий, офицеры и монахи.)

 

Игумен Григорий. Не верю своим глазам! Как вам удалось вырваться из Ярославля?

Командующий. Иначе, как чудом это не назовёшь!

Игумен Григорий. Как там в Ярославле?

Командующий. Положение очень серьёзное. Город окружён частями Красной Армии. Долго оставаться здесь мы не можем. Надо выручать Заволжский участок обороны. За ночь, мы должны дойти до линии железной дороги и начать боевые действия. Нужны подводы, чтобы перевезти оружие и боеприпасы.

Игумен Григорий. Я отдам распоряжение, чтобы подогнали монастырские подводы. (Игумен Григорий уходит.)

Монах-полковник. Господа! Знаю, как смутно и тревожно у вас на душе. Ярославское восстание провалилось. Но это только пролог кровавой трагедии, которую мы ещё устроим большевикам. Здесь в монастыре, будет находиться подпольный штаб нашей армии. Патриарх всея Руси Тихон, уполномочил меня передать благословение, на совершение активных антибольшевистских действий.

Командующий. Хорошо! Я оставлю здесь часть своих людей, для поддержания связи. (Входит староста.)

Староста. Мы пригнали подводы!

Командующий. Уложите оружие и боеприпасы на подводы. И доставьте в деревню. Да соберите крестьян на сход. Я хочу обратиться к ним за поддержкой.

Староста. Крестьяне сейчас в поле. И понадобится много времени, чтобы собрать сход. Раньше этого, мы действовать не можем.

Командующий. Мы тоже не можем ждать. Дайте нам проводников, чтобы они провели нас до Урочи. Лесными тропами.

Староста. Проводников мы дадим. Одна просьба. Не остав­ляйте оружие в деревне. Мы опасаемся обысков. Разрешите отвезти его в лес, откуда крестьяне и разберут завтра оружие.

Командующий. Договорились! (Староста уходит.) А вы, Гинкус останетесь в монастыре. Со своими людьми. Для координации действий наших отрядов.

Гинкус. Хорошо, господин командующий!

Командующий. За ночь, мы должны дойти до линии железной дороги севернее Урочи и Филино. Отдохнуть, произвести разведку и начать боевые действия.

Офицер. Операция не имеет смысла. Мы только распыляем силы и теряем время. К партизанской войне мы не приспособ­лены. У нас нет ни подходящей одежды, ни обуви. Кончится тем, что где-нибудь в болоте мы побросаем оружие и разбре­дёмся куда попало.

Командующий. Какое ещё есть мнение?

2-офицер. Вернуться обратно в Ярославль. А то получается, что мы сбежали.

Командующий. Вернуться обратно в Ярославль мы не можем. Пароход сел на мель. Кроме того, Заволжский участок нахо­дится в тяжёлом положении и ждёт нашей помощи. Наша задача ударить с тыла. А с пятью десятками людей в тылу, можно сделать многое. Не будем терять время. В путь! (Отряд белогвардейцев уходит.)

 

                                Сцена 5.

 

(Монастырский сад, входят Вельская, Гречишный и Трапезин.)

 

Вельская. Рассказывайте, как вы жили без меня в Ярославле?

Гречишный. Нечего рассказывать. Мы вернулись не как победи­тели с высоко поднятыми головами, а как жалкие пришиблен­ные собаки с поджатыми хвостами.

Вельская. А Гинкус, тоже вернулся с вами?

Гречишный. Да!

Вельская. А где Перхильев?

Гречишный. Погиб!

Трапезин. Впервые же часы восстания. (Появляется монах.)

Монах. Иеромонах Варлаам, приглашает всех на трапезу.

Трапезин. Сейчас придём!

Монах. Поторопитесь! (Монах уходит.)

Вельская. Почему именно Перхильев?

Гречишный. Красные ворвались на территорию артиллерийских складов, где мы несли охранение и перекололи всех штыками. Нам удалось вырваться, а ему не повезло!

Вельская. А как сложилась судьба Булдакова?

Трапезин. Тоже погиб!

Вельская. Как погиб?

Трапезин. После твоего отъезда, Гинкус приказал арестовать его. И передать в распоряжение штаба. А там суд короткий.

Вельская. Значит погиб?

Трапезин. Да, погиб! (Появляются Чирень, Шимановский и Лихитеич.)

Чирень. Привет, Вельская! А вы не идёте на трапезу?

Гречишный. Сейчас идём!

Вельская. Думаете всё начать сначала?

Чирень. Пути Господни неисповедимы!

Лихитеич. Пойдёмте! За трапезой всё обсудим!

Вельская. А вы по-прежнему со мной?

Гречишный. До конца дней!

Вельская. Ну, идите! Вас ждут! (Все уходят, кроме Вельской.) О Господи! Помоги мне! Выведи на праведный путь! Сама, я ни на что не способна! Булдаков и Перхильев мертвы! А негодяй Гинкус, продолжает жить! Где же справедливость, Господи! (Уходит.)

 

                                   Сцена 6. 

                             (Лес, белогвардейский отряд.)

 

1-офицер. Когда же мы выйдем к железной дороге?

2-офицер. Кажется, мы окончательно заблудились.

З-офицер. Чёрт бы побрал эти заросли! Еле движемся!

2-офицер. Слышите? Кажется шум поезда!

1-офицер. Да нет! Это тебе показалось! Ветер шумит!

З-офицер. Может, бросим пулемёты? Нет никаких сил, тащить их на руках!

4-офицер. Привал! (Отряд располагается на отдых.)

1-офицер. Почему-то не возвращаются люди, посланные за продовольствием и патронами, оставленными на дороге?

2-офицер. Дезертировали!

4-офицер. Сколько времени идём, а железной дороги не видно!

1-офицер. Есть разговор! Отойдём!

2-офицер. О чём разговор?

1-офицер. Тебе не надоело таскаться по болотам?

2-офицер. Осточертело!

1-офицер. А мысли не было, всё бросить?

2-офицер. Давно бы бросил, да не было случая!

1-офицер. У всех созрела такая мысль! Только боимся выска­зать её вслух! 2-офицер. Да!

1-офицер. Наверное, обратил внимание, что из посланных, в разведку никто не возвратился. Все разбегаются, как крысы с тонущего корабля!

2-офицер. Действительно никто не вернулся. Пришлось командую­щему самому в дозор идти. Так не уйдёшь, нужен повод. Ещё шлёпнут, как дезертира. (Возвращается командующий с дозором.)

4-офицер. Ну как? Что удалось выяснить?

Командующий. Дошли до железной дороги. Пришлось пройти вёрст шесть, пока не подошли к тылу войск действующих против Заволжского участка. В первой же избе мы узнали, что наших нет. Они ушли ещё вечером. В селе красные и есть конница. Спасаясь от небольшого разъезда, показавшегося на дороге и сделавшего по нам несколько выстрелов, мы попали в какое-то болото, поросшее мелким березняком. Выбираясь из него, вышли к железной дороге, где стоял военный эшелон. Из подслушанных разговоров мы узнали, что Ярославль пал. Тверицы тоже пали.

4-офицер. Понятно!

Командующий. Решайте, что будем делать? Будем ли вместе двигаться на восток, или разобьёмся на мелкие группы? И разойдёмся?

Врач. Господин командующий, отпустите медперсонал. У нас ни одежда, ни обувь не годятся для ходьбы по лесам.

Командующий. Не смею никого задерживать. Желающие могут уйти из отряда.

1-офицер. Мы пойдём отдельной группой!

Командующий. Ваше право!

2-офицер. Прощайте, господин командующий! Идти всем вместе нет смысла! Удобнее пробираться поодиночке!

Командующий. Прощайте, господа офицеры! Дай Бог встретимся! Мир тесен!

4-офицер. Мы с вами, господин командующий! (Отряд разделяется.)

Командующий. Многих, с кем мы начинали это дело, нет в живых. Пройдут ещё месяцы, годы, прежде чем мы воскресим родину. Пройдя через все испытания и нечеловеческие стра­дания. Мы разбиты, но не побеждены. И если не мы, то другие продолжат начатое нами дело. Борьба не окончена! В путь, господа! (Все уходят.)

 

                            Сцена 7.

 

(Улица разрушенного Ярославля, санитарная команда убирает трупы, входят два санитара с носилками.)

 1-санитар. Перекур!

2-санитар. Давай перекурим! (Санитары присаживаются.)

1-санитар. Из Петрограда прибыла делегация рабочих за остан­ками Нахимсона. На Марсовом поле захоронят.

2-санитар. Тела латышских стрелков тоже повезут?

1-санитар. Питерцы всех забирают!

2-санитар. Нет больше белого, красивого Ярославля!

1-санитар. Сколько жертв и всё напрасно! Половина города разрушена!

2-санитар. Так это не белые, а красные стреляли по городу из орудий!

1-санитар. Какая разница белые, или красные! Устроили бойню! Людей не вернёшь! (Появляются Булдаков и Потыпкин.)

Потыпкин. Большинство наших товарищей, сразу же после госпиталя, вступили в Кинешемский отряд. На место выбывших в боях бойцов, добивать белогвардейцев.

Булдаков. Теперь у нас везде свои люди. Поэтому мне и пропуск выписали без проблем, для выезда из Ярославля.

Потыпкин. Пропуска не всем дают. Контриков каждый день отлавливают. Один тоже хотел пропуск получить. Задержали. Оказалось, командовал отрядом вблизи Толгского монастыря. Штаб у них там, в монастыре был. Кстати, скоро Толгин день будет.

Булдаков. Что за Толгин день?

Потыпкин. Праздник религиозный. В честь иконы Толгской божьей матери. Чудотворная, говорят, икона. А какие в своё время торжественные богослужения шли. Колокола звонили. На всю жизнь запомнилось.

Булдаков. Неужели, Гинкус сбежал из Ярославля? Его нет ни среди арестованных, ни среди убитых.

Потыпкин. Может, спросим санитаров? Не попадался ли он им?

Булдаков. Давай спросим! (Подходит к санитарам.) Послушайте земляки! Где здесь убитые во время мятежа белогвардейцы?

1-санитар. Везде!

Булдаков. Я серьёзно спрашиваю!

1-санитар. А я серьёзно отвечаю. Вот один на носилках.

Булдаков. Можно взглянуть?

2-санитар. Гляди, если не лень! Зрелище малоприятное! (Булдаков приоткрывает покрывало.)

Булдаков. Бог ты мой, как его изуродовало! А ведь совсем недавно он был розовощёким офицером и нравился женщинам!

Потыпкин. По-моему в смерти нет ничего привлекательного, как это не описывают поэты!

1-санитар. Это точно!

2-санитар. Вот ещё один! (Показывает на другие носилки, Булдаков приподнимает покрывало.)

Булдаков. Надо же, Кныш! Не ожидал здесь его встретить!

Потыпкин. Получил своё!

Булдаков. Где теперь его удаль и ухарство?

Потыпкин. Давно земляки занимаетесь этим делом?

1-санитар. С первых дней после мятежа!

Булдаков. Вам не попадался офицер, по фамилии Гинкус?

2-санитар. Может и попадался! На них не написано!

Потыпкин. Это бесполезная трата времени, искать его среди

убитых.

Булдаков. Почему?

Потыпкин. Если он и убит, то за время, что он пролежал на улице, черты лица у него настолько изменились, что трудно будет его опознать.

1-санитар. Твой приятель прав! К тому же, от них идёт смрад! (Появляются ещё два санитара с носилками.)

З-санитар. Повозок не было?

1-санитар. Пока нет!

Булдаков. Кого принесли?

4-санитар. Женщину!

Булдаков. Что за женщина?

4-санитар. Белогвардейка! Отстреливалась на чердаке. Потом, когда у неё кончились патроны, стерву эту изнасиловали и выбросили на мостовую!

Булдаков. Я посмотрю?

З-санитар. Смотри! От неё не убудет! (Булдаков приоткрывает покрывало.)

Булдаков. Это же, Елена Генадьевна!

Потыпкин. Знал, что ли?

Булдаков. Был случай познакомиться!

2-санитар. Повозки прибыли!

Булдаков. Пойдём, проводим её до кладбища. Хотя и немало зла она сделала при жизни. Но смерть примиряет. Пойдём. Там и расстанемся.

Потыпкин. Может, всё-таки погостишь у меня?

Булдаков. Не могу. Мне Анну разыскать надо! (Все уходят.)

 

                                                           Сцена 8.

 

(Левый берег Волги, лес, появляется Булдаков.)

Булдаков. Прощай Ярославль! Сколько с тобой связано и хорошего, и плохого. Осталось побывать в Толгском монастыре. А там подамся в Питер. Начинать новую жизнь. (Неожиданно появляются белобандиты, они окружают Булдакова.)

1-белобандит. Кто такой?

Булдаков. А вы, кто?

2-белобандит. Тебе какая разница? Сейчас тебя убивать будем!

Булдаков. С какой стати?

З-белобандит. Лицо твоё не нравится!

Булдаков. Интересный разговор получается! Я, рискуя жизнью, выбираюсь из Ярославля. Скрываясь от большевиков, и нары­ваюсь на бандитов, которым безразлично кто я!

1-белобандит. Из наших что ли?

Булдаков. По крайней мере, на большой дороге не грабил!

4-белобандит. А ведь я признал тебя!

Булдаков. И где же это мы встречались?

4-белобандит. Видел среди наших!

Булдаков. Теперь убивать не будете?

4-белобандит. Считай, что мы пошутили!

Булдаков. Хороши шутки!

1-белобандит. Мы из отряда Колганова. Тверицы защищали до последней минуты! А ты, где был?

Булдаков. Был под командой Гинкуса!

Евгений. А где он сам?

Булдаков. Трудно сказать. Может погиб. Может, скрывается.

4-белобандит. А куда направляешься?

Булдаков. В Толгский монастырь!

 4-белобандит. Зачем?

Булдаков. Помолиться перед иконой Толгской божьей матери. Прощения попросить у Господа нашего милостивого, за содеян­ные грехи.

4-белобандит. Набожный такой?

Булдаков. Не особо!

4-белобандит. Послушай! Не выполнишь ли небольшое поручение в монастыре?

Булдаков. Помолиться за вас?

4-белобандит. Не только! У нас в монастыре явка! Сам бы сходил, да боюсь, признают!

Булдаков. Что от меня требуется?

4-белобандит. Сообщить иеромонаху Варлааму, что Колганов убит. Шувалов и часть людей захвачены красными. Нужны боеприпасы, деньги и новое задание. Вот тесьмяный поясок. Он послужит пропуском.

(Передаёт поясок.)

Булдаков. Договорились!

4-белобандит. Тогда по рукам! (Жмут руки.) Пошли! (Уходят.)

 

                                    Сцена 9.

 

(Толгский монастырь, Толгин день, стечение народа, Булдаков присоединившись к группе богомольцев, входит в монастырь.)

 

Богомолец. Первый раз в монастыре?

Булдаков. Никогда не был!

Богомолец. Пойдём, я покажу тебе святой кедр!

Булдаков. А почему он святой?

Богомолец. Когда-то, чудесное сияние иконы богородицы на ветвях его, пробудило заночевавшего под деревом епископа ростовского Трифона. Пресвятая богородица заступница и радетельница, помогает людям жить на земле и радоваться. Сегодня в честь праздника, её к старому кедру вынесут.

(Появляется Вельская.)

Булдаков. Анна Вельская!

Вельская. Булдаков! (Кидаются в объятия.)

Булдаков. Где ты пропадала?

Вельская. А где ты пропадал? Мне сказали, что ты погиб!

Булдаков. Как видишь живой!

Вельская. Откуда ты здесь?

Булдаков. Тебя разыскиваю! Да ещё беляки для связи к Варлааму прислали. Кто он такой?

Вельская. За главного у нас!

Булдаков. О Гинкусе, что-нибудь известно?

Вельская. Он здесь в монастыре!

Булдаков. Самое время с ним посчитаться!

Вельская. Не дури! Это может плохо для тебя кончиться!

Булдаков. Если бы ты знала, что мне пришлось испытать из-за него? На барже смерти! Где не давали ни есть, ни пить! Издевались и обстреливали из пулемётов!

Вельская. Бедненький! Я ничего об этом не знала!

Булдаков. Погибли десятки людей. Сам чудом выжил!

Вельская. Боже мой! Сколько ты испытал из-за меня!

Булдаков. Я поломал свою жизнь!

Вельская. Я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось! Давай уедем отсюда! Я нашла тебя и больше не хочу терять! А Гинкуса, Бог накажет! Я каждый день об этом молюсь!

Булдаков. Я не могу уехать, пока не отомщу ему! За себя и за своих товарищей!

Вельская. Жаль! Что нужно передать Варлааму? Пойдём, по пути расскажешь. (Уходят.)

 

                                  Сцена 10.

 

(Входят Гинкус и Чирень в одеянии монахов.)

 

Чирень. Булдаков в монастыре! Я опознал его!

Гинкус. Я думал он погиб!

Чирень. Надо кончать с ним!

Гинкус. И с Вельской!

Чирень. У нас нет выбора! (Входят Шимановский и Лихитеич, в монашеском одеянии.)

Гинкус. Булдаков воскрес!

Лихитеич. Он здесь?

Гинкус. Да здесь!

Шимановский. Надо что-то предпринять!

Лихитеич. Может оставить всё, как есть? Подождать пока сам уйдёт.

Гинкус. И наведёт чекистов!

Чирень. Один раз мы уже просчитались! Второго раза не будет! (Уходят.)

 

                               Сцена 11.

                                                       (Лес, отряд белобандитов.)

 

1-белобандит. Не офицерское это дело, партизанщина! Оборва­лись, как вахлюи!

2-белобандит. Осенью в лесу долго не протянешь, надо разбе­гаться.

З-белобандит. Никто не держит!

2-белобандит. Вот разживусь деньгами, а там посмотрим!

1-белобандит. Кто-то идёт! (Появляются Булдаков и Вельская.)

Булдаков. К вам гостья!

Вельская. Господа, я к вам по поручению иеромонаха Варлаама. Он искренне сочувствует вашему положению и обещает поддержку. Вот прислал провизию. (Булдаков снимает с плеча мешок.) Просит оставаться вблизи монастыря и ждать дальнейших распоряжений.

Евгений. Анна!

Вельская. Евгений!

Евгений. Как ты здесь оказалась?

Вельская. Я здесь при штабе! А ты, как здесь?

Евгении. Я пытался пробраться на Дон. Но по всему югу, большевики выставили заслон. И расстреливают пойманных офицеров. Пришлось вернуться назад и поспешить на помощь в Ярославль. Но было уже поздно. Примкнув к группе офицеров, вышедших из окружения, стал участвовать в налётах на большевиков. Пока не попали в засаду. Вот, пожалуй, и всё! А где наши? Где моя мать?

Вельская. Наши здесь в монастыре. А где твоя мать, не знаю!

Евгений. Я должен с ними поговорить! Отведи меня к ним!

Вельская. Хорошо! Отведу! Помнишь, Гинкус обвинил моего отца в предательстве?

Евгений. Да помню!

Вельская. Всё оказалось не так! Мне передали записку от отца из тюрьмы! Где он пишет, что предал всех Гинкус! А моего отца расстреляли!

Евгений. Негодяй, Гинкус!

Вельская. Отомсти за меня! И я буду твоей! Он здесь в монастыре!

Евгений. Я убью его!

Вельская. Только будь осторожен! Пойдём, я отведу тебя к нашим! Жди меня здесь, Булдаков!

 

                                  Сцена 12.

 

Булдаков. (В сторону.) Эта Анна, сведёт меня с ума! То у неё один, то другой! И никаких гарантий на верность! И люблю её и проклинаю, а бросить нет сил! (Появляется Вельская.)

Вельская. Бежим скорее отсюда!

Булдаков. Что случилось? Объясни?

Вельская. Бежим! А то будет поздно!

Булдаков. Да говори же!

Вельская. Нам встретился Гинкус. Евгений выхватил револьвер и хотел застрелить его. Но произошла осечка. Его схватили и обезоружили. Сейчас они будут здесь! Тебя убьют! Бежим скорей! (Появляется Гинкус и офицеры, они окружают Вельскую и Булдакова.)

Гинкус. Вот они!

1-белобандит. Что происходит?

Гинкус. Кого вы здесь пригрели? Это же чекист! Как он с вами оказался?

4-белобандит. Встретили по дороге. Сказал, что из вашего отряда.

Гинкус. Это ложь! Он обвёл вас вокруг пальца! Чирень, отведи его вместе с Вельской, подальше в лес и прикончи! А мы пока выясним, почему Евгений, хотел убить меня?

Чирень. А ну пошли! Кому говорят? (Конвоирует Булдакова и Вельскую.)

Гинкус. Рассказывай, Евгений?

Евгений. Где моя мать?

Гинкус. Осталась в Ярославле!

Евгений. Почему вы её бросили?

Гинкус. Этот вопрос не ко мне!

Евгений. А к кому?

Гинкус. К Чиреню! Он привёз твою мать в Ярославль!

(Появляются Трапезин, Гречишный и другие офицеры.)

Трапезин. Где, Вельская?

Гинкус. Минуты её сочтены!

Гречишный. Ты не смеешь это сделать!

Гинкус. Поздно!

Евгений. Чирень, повёл её на расстрел. Вместе с чекистом!

Трапезин. Куда? В какую сторону?

Евгений. Туда! (Показывает рукой.)

Трапезин. Гречишный, скорее за ней! (Гречишный убегает.)

Евгений. Гинкус, предатель! Он предал отца Вельской и других офицеров в Москве! А теперь хочет избавиться от Анны, чтобы замести следы!

Гинкус. Клевета! Шимановский! Лихитеич! Арестовать их!

Трапезин. Стоять! Продырявлю каждого, кто сдвинется с места!

Евгений. Мало того, что Гинкус бросил мою мать в осаждённом Ярославле. Он ещё погубил десятки офицеров, выдав их чекистам. А отец Вельской, которого он обвинил в преда­тельстве, держался до последней минуты и никого не выдал!

Трапезин. Что теперь скажешь, Гинкус?

Гинкус. Вельская, приехала в Ярославль с чекистом. Это вам о чём-нибудь говорит?

Трапезин. С чекистом мы разберёмся сами. Сейчас речь о тебе! (Появляется монах.)

Монах. Чекисты окружили монастырь. Арестовали Варлаама. Некрасова, Гияровского и всех остальных!

Гинкус. Что я говорил? Булдаков навёл чекистов на монастырь!

Трапезин. Уведите, Гинкуса! Пока мы решим, что делать?

4-белобандит. Пошли, Гинкус! (Уводит Гинкуса, появляются

Булдаков и Гречишный.)

Трапезин. Где, Вельская? Она жива?

Булдаков. Жива! Она уговорила Чиреня, отпустить меня. В обмен на жизнь с ним.

Гречишный. Он же старше её в два раза!

Булдаков. Она так решила!

Евгений. Она же обещала стать моей!

Булдаков. Она многим обещала! Я слышал, что Елена Генадьевна твоя мать! Я знаю её судьбу!

Евгений. Что с ней?

Булдаков. Красные обнаружили её на чердаке дома, где она скрывалась. Пока были патроны, она отстреливалась. Потом её изнасиловали и выбросили на мостовую. Я увидел её на носилках похоронной команды. Они об этом и рассказали. Похоронили её на Леонтьевском кладбище. Когда-нибудь, ты сможешь приехать в Ярославль и отыскать её могилу. Евгений. Я благодарен тебе и никогда этого не забуду. (Рыдает.)

Булдаков. Мы ни в чём не виноваты, нас втянули в эту братоубийственную войну.

Евгений. Пойду, застрелю, Гинкуса, как собаку! (Появляется монах.)

Монах. Гинкус, сбежал! Задушил охранника и сбежал!

1-белобандит. Где?

Монах. Там! Я покажу! (Монах и белобандиты убегают.)

Евгений. Я догоню, Гинкуса!

Трапезин. Не надо! От себя он не убежит!

Гречишный. Прощайте, господа! Наши дороги расходятся! И как видно навсегда!

Евгений. А я буду мстить большевикам! За мать! До последнего часа своей жизни!

Трапезин. Спасибо, господа! За всё светлое, что было между нами! А всё плохое, пусть останется на вашей совести! Прощайте! (Все уходят, кроме Булдакова.)

Булдаков. А мне идти некуда! Меня никто не ждёт! Всё кончено! Я сполна испил чашу предательства и измены! Никого нет возле меня! Неужели никогда, в моей жизни не будет счастья? И всё прожитое впустую? Можно сойти с ума! Неужели, это и есть мой крестный путь? Через страда­ния и горести? (Уходит.)

                               Занавес.

 

 

 

Снова вспомнился двор булыжный/

Моя душа неведомым полна/