Мария

   Была жуткая гроза. Дождь с ненавистью хлестал по окнам часовни. Падре заканчивал последние приготовления к утренней службе. Вдруг, ему показалось, что кто-то тихо постучал. Взяв в руки фонарь, он поспешил открыть дверь. На пороге стояла девушка в лёгком, насквозь мокром светлом платье. У неё были чёрные густые волосы и огромные тёмно-карие глаза.

   Не задавая вопросов, он жестом пригласил её войти внутрь. Дом падре прилегал к церкви и соединялся с ней небольшим переходом, пройдя по которому, они очутились в небольшом, но очень уютном помещении. Падре принёс чистое полотенце и плед и тот час же вышел. Девушка, скинув платье, вытерлась насухо полотенцем и закуталась в плед. Платье она повесила на верёвку, натянутую над плитой. Постучавшись, и получив разрешение войти, падре вошёл на кухню.

- Как Ваше имя?- спросил он.

  Девушка молчала, испуганно глядя на него.

- Не бойтесь, здесь Вы в безопасности, произнёс он,- Как Вы оказались здесь одна в такое время?

- Я ничего не помню,- прошептала она.- Я очнулась на берегу, вокруг никого не было, я долго брела в темноте, пока не увидела свет в Вашем окне.

- Вам необходимо отдохнуть. Возможно утром, Вы всё вспомните,- сказал падре.

   Они поужинали, и затем он проводил её в маленькую, скромно обставленную комнату.

    Рано утром, когда он зашёл на кухню, то увидел  девушку, которая уже успела навести там порядок и приготовить завтрак.

- Вам удалось что-нибудь вспомнить?- с надеждой в голосе поинтересовался он.

   Девушка печально покачала головой. И тут он заметил на её шее изящную золотую цепочку с медальоном.

- Может быть, внутри медальона есть фотография?- сказал он.

   Девушка сняла с себя цепочку и попыталась открыть медальон. Но её попытки не увенчались успехом.

- Вы позволите?- спросил падре.

   Но у него тоже ничего не получилось. Было решено, что после службы они отправятся в полицию, чтобы узнать,- не подавал ли кто-нибудь в розыск о пропавшей девушке.

   Немногочисленные прихожане с удивлением переглядывались, увидев в церкви незнакомую девушку, которая помогала падре. В этом небольшом приходе все хорошо знали друг друга и появление нового лица, не могло не вызвать любопытства. Едва дождавшись окончания службы, к падре подошла немолодая женщина и оживленно спросила:

- Скажите, святой отец, кто эта девушка?

Священник смущенно ответил:

-Господь послал ее нам. Этой жуткой ночью она постучалась в дверь церкви, и я не мог не дать ей приют.

-Но откуда она?- не унималась женщина.

-Она ничего не может вспомнить, должно быть с ней что-то произошло, и мы сейчас идем в полицию, может быть, там нам помогут установить ее личность.

   С разочарованным видом женщина оставила его в покое и присоединилась к своим подругам, которые с нетерпением ждали от нее объяснений по поводу девушки.

   Девушке было не по себе от повышенного внимания со стороны местных жителей. Смущенно улыбаясь, она молча стояла в стороне и ждала, когда освободиться падре. Вскоре он подошел к ней, и они направились в полицию.

   Солнце нещадно палило и уже ничто не напоминало о прошедшей ночью грозе. Им не пришлось долго идти. Участок располагался в двух кварталах от церкви. Войдя внутрь небольшого двухэтажного здания, они оказались в маленькой прокуренной комнате. За столом сидел немолодой, толстый, начинающий лысеть мужчина, читающий местную газету. Он поднял глаза и с удивлением посмотрел на них.

   Падре, смущенно откашлявшись, начал свой рассказ. Внимательно выслушав его, шеф полиции попросил разрешения взглянуть на медальон. Осмотрев его со всех сторон, он вскрыл медальон перочинным ножиком. Внутри оказалась фотография молодой привлекательной белой женщины. Вынув фотографию из медальона, на обратной стороне он прочитал надпись:  «Марии, с любовью».

-По крайней мере, теперь мы знаем, как зовут девушку,- произнес шеф полиции.

-Но кто эта женщина?- спросил падре.

-Теперь нам предстоит это выяснить,- сказал полицейский. Он также сообщил им, что уже давно не поступало никаких заявлений о пропаже девушек.

   Они попрощались с шефом полиции, обещавшим сообщать им о новостях, и вышли на улицу. Здесь их уже поджидали местные мальчишки. Они с любопытством разглядывали падре и его спутницу.

   Падре принял этот приход около полугода назад. Он был послан сюда Ватиканом для распространения католической веры в Южной Америке. Первое время ему пришлось очень тяжело. Но постепенно прихожан с каждым месяцем становилось все больше. Они проводили в церковь своих родственников, крестили своих детей, венчались. Местным жителям нравилось слушать воскресные проповеди. Но, выходя за пределы своего прихода, падре чувствовал какое-то напряженное недоверие со стороны большинства жителей этого небольшого мексиканского городка.

   Вот и сейчас, когда они шли по тесным улочкам, он чувствовал, как из-за занавесок за ними наблюдают. Они молчали всю дорогу. Вернувшись к себе, падре отправился к прихожанам, которые ожидали его в церкви на исповедь. Девушка прошла на кухню, чтобы приготовить ужин. Около девяти часов вечера, когда падре вернулся, они скромно отужинали и разошлись по своим комнатам. Медленно тянулись недели. Местные жители привыкли к этой молчаливой, очень красивой девушке. Светлый оттенок кожи и правильные черты лица, указывали на ее европейские корни. Из полицейского участка не поступало никаких вестей. Она все также помогала падре в церкви, а по вечерам они подолгу гуляли вдоль побережья.

   Но в один из обычных будничных вечеров к церкви подъехал автомобиль, из которого, тяжело дыша из-за жары, вытирая платком пот, струящийся по вискам, вышел шеф полиции. Он сразу прошел в дом, и, присев за кухонный стол, попросил девушку позвать из церкви падре. Вернувшись из церкви, Мария сказала, что падре освободиться через пятнадцать минут и предложила шефу полиции холодный лимонад, от которого тот не стал отказываться и с явным удовольствием осушил свой стакан. Через несколько минут, когда к ним присоединился падре, шеф полиции сообщил, что ему удалось узнать за это время. Ту женщину на фотографии звали Сессилия Уотсон, она была женой английского профессора из Лондонского университета, руководившим археологической экспедицией, которая проводилась в этих краях около двадцати лет назад. Ходили слухи, что Сессилия завела роман с одним из местных молодых рабочих, помогающих на раскопках. Родившегося ребёнка, усыновила её служанка, которая растила девочку до её совершеннолетия. Два дня назад она отправила её учиться в город, до которого Мария добиралась на лодке вместе с другими молодыми девушками. Начался шторм. Лодка  разбилась о скалы, а единственную уцелевшую девушку выбросило волнами на берег. Очевидно, ударившись головой о камень, она потеряла сознание, а полученная травма лишила её памяти.

   Служанка скончалась несколько недель назад, а, что касается  Сессилии Уотсон, то вскоре после родов, экспедиция была завершена, и она со своим мужем вернулась в Лондон. Шеф полиции отправил запрос своим британским коллегам и ожидал от них ответа.

   Марию расстроило известие о том, что ей не удастся больше никогда увидеться с женщиной, которая её вырастила и воспитала, как родную дочь. Но она не высказала никакого желания встречаться со своей родной матерью, которая отказалась от неё много лет назад. Падре вместе с шефом полиции долго убеждали девушку о необходимости встречи с Сессилией и о том, что нужно прощать и быть милосердными к своим ближним. Но Мария упорно не поддавалась на их уговоры.

   Было уже далеко заполночь, когда шеф полиции попрощался с ним и уехал. Падре с Марией ещё некоторое время посидели на кухне, затем девушка убрала со стола и вымыла посуду. Пожелав друг другу спокойной ночи, они разошлись по комнатам. Но ни один из них так и не смог уснуть этой ночью. Падре долго молился, стоя на коленях перед распятием, а Мария, лёжа с открытыми глазами, думала о своей судьбе, пытаясь хоть что-нибудь вспомнить из своей прежней жизни.

   Утром за завтраком Мария сообщала падре, что если из Англии пришлют адрес её матери, то она решила всё-таки написать ей письмо. Это очень обрадовало падре, который считал, что даже через столько лет, её мать имеет право знать о судьбе своей дочери. Спустя пару дней, в церковь зашёл полицейский и передал девушке большой светлый конверт. Мария вскрыла его и потянула письмо, написанное по-английски, падре. Это был ответ на официальный запрос полиции, содержащий лондонский адрес Сессилии Уотсон.

   Взволнованная Мария, прижав письмо к груди, выбежала из комнаты. Она долго сидела на кровати в своей комнате, не зажигая свет, не замечая, что на улице уже совсем стемнело. На следующее утро она протянула падре, исписанные мелким почерком, листки, попросив его перевести её письмо на английский язык и отправить по адресу её матери. Падре пообещал ей сделать это, как только он освободиться.

   Опять потянулись недели томительного ожидания. Местные мальчишки очень полюбили Марию и всюду её сопровождали, когда она делала покупки на рынке или ходила за водой на родник.

   Был воскресный августовский вечер. Мария сидела на ступеньках церкви и задумчиво смотрела на дорогу. Неожиданно вдали она увидела дорогой автомобиль светло-бежевого цвета, который быстро приближался. Её сердце сжалось от предчувствия. Автомобиль остановился около церкви. Из него вышел шофёр, который, открыв дверь салона, протянул свою руку пассажиру. Мария вскочила со своего места, пытаясь разглядеть того, кто собирался выйти из машины. Она увидела изящную женскую руку в белой перчатке, а затем и женщину, которой шофёр помогал выйти из машины. Это была стройная, уже не молодая женщина в кружевном светлом платье, шляпе с широкими полями и дорогих туфлях.

   Мария вскрикнула, женщина подняла глаза и, увидев девушку, побледнела и пошатнулась. Она крепко стиснула руку шофёра, который, слегка придерживая, повёл её к церкви.

   Мария сбежала по ступенькам вниз и, пробежав несколько метров по дорожке, распахнула калитку и бросилась женщине на шею. Она молча плакала и целовала Марию в её покрытые от слёз глаза и щёки.

   Падре, который недавно, закончив все приготовления в церкви, вышел на крыльцо, молча наблюдал за происходящей встречей матери с дочерью. Немного успокоившись, женщины зашли в дом. Падре взял на себя роль переводчика. Казалось, что после стольких лет разлуки, им должно быть было много о чём поведать друг другу. Но эмоции, обрушившиеся на них, мешали им начать разговор. Лицо Сессилии светилось радостью и любовью, Мария со смешанным чувством всматривалась в четы лица женщины, которая, родив её, отказалась от неё и, бросив, уехала в другую страну. Сессилия первая прервала молчание:

- Мария, сможешь ли ты когда-нибудь понять и простить меня?

   Падре перевёл слова Сессилии девушке, и они в напряжении ждали ответа. Мария молчала, слёзы струились по её щекам. Падре взял на себя смелость и по-английски рассказал Сессилии, при каких обстоятельствах она попала к нему и о том, что она ничего не помнит из своей жизни. Женщина была поражена. Недолго обдумав его слова, она, казалось, приняла какое-то решение.

- Прошу Вас, святой отец, переведите Марии, что я остановилась в гостинице и утром я жду её в своём номере, там мы сможем спокойно обо всём поговорить.

   На следующее утро Мария, сложив свои скромные вещи в небольшой кожаный чемодан, отправилась в гостиницу. Падре стоял на дороге и грустно смотрел ей вслед.

   Зайдя в тёмный зал единственной в этом городе гостинице, Мария в нерешительности остановилась. За стойкой сидела полная пожилая женщина, обмахивающая газетой от надоедливых мух.

- Что Вам угодно?- с неудовольствием спросила она, оглядев бедно одетую девушку.

- Я хотела бы встретиться с Сессилией Уотсон, - сказала Мария.

   Женщина с удивлением уставилась на неё, но ничего не сказала. Позвонив в звонок, она попросила своего служащего подняться к миссис Уотсон. Он вернулся через несколько минут и сказал, что миссис Уотсон ждёт девушку у себя в номере. Мария поднялась на второй этаж и, пройдя по коридору, постучалась в номер Сессилии. Широко распахнув дверь, женщина пригласила Марию войти. Войдя внутрь, Мария с удивлением осмотрела номер. После скромно обставленных комнат падре, лучший номер этой дешевой гостиницы показался ей очень богатым. Сессилия с улыбкой наблюдала за ней. Затем она позвала свою служанку, которая немного говорила по-испански. Она долго объясняла Марии, что в той ситуации двадцать лет назад она просто не могла поступить иначе. Девушка молча её выслушала и только спросила, есть ли у Сессилии ещё дети. Женщина грустно отрицательно покачала головой. Её муж профессор уже был немолодым человеком, когда она вышла за него замуж, и у них не было детей. Несколько лет назад он скончался, и с тех пор она жила одна в их загородном поместье недалеко от Лондона.

- Я приехала сюда за тобой, Мария,- воскликнула  Сессилия.- Надеюсь, что ты уже простила меня?

   Мария молча кивнула, ей было тяжело говорить, слёзы душили её, она еле сдерживалась, чтобы не зарыдать.

   Сессилия велела своей служанке поводить её в смежную комнату, где девушка будет жить до их отъезда в Англию. Комната была очень светлой и просторной. После обеда Сессилия повела Марию по магазинам. Она купила своей дочери белое кружевное платье, светло-коричневый дорожный костюм, по одной паре чёрных и белых туфель, а также две шляпки - чёрную и бежевую с небольшими полями.

   На ужин в ресторан, расположенный в гостинице, они пригласили падре. Когда женщины вошли в зал ресторана, повисла тишина и все взгляды были прикованы к Сессилии и Марии. Сессилия была одета в чёрное вечернее платье, на плечах у неё была кружевная накидка. На Марии было белое кружевное платье, её густые чёрные волосы были забраны наверх, на запястье поблёскивал дорогой золотой браслет, подаренный ей Сессилией, а на шее был тот самый медальон. Своей красотой женщины притягивали взгляды всех присутствующих мужчин.

   Сессилия и Мария прошли через весь зал к своему столику у окна, где их уже дожидался падре. Когда они подошли к нему совсем близко, падре поднял на них глаза. Он тоже не смог скрыть своего восхищения от красоты женщин.. Падре встал и, придерживая стулья, помог сесть сначала Сессилии, а затем и Марии. Он случайно коснулся обнажённого плеча девушки. Девушка вспыхнула и смущённо опустила свои прекрасные чёрные глаза Извинившись за свою неловкость, падре поспешил занять своё место за столиком.

   Сессилия заказала лучшие блюда этого ресторана и самое дорогое шампанское. Падре хорошо знал английскую литературу, и он с Сессилией оживлённо обсуждали произведения У. Шекспира и В. Скотта. Мария с нескрываемым интересом внимательно слушала их, не понимая ни слова по-английски. Несмотря на потерю памяти, она точно знала, что никогда в жизни ещё не была в ресторане и не пробовала таких блюд. От шампанского у неё слегка закружилась голова. Музыканты в ярких костюмах и огромных мексиканских шляпах с явным воодушевлением исполняли народную музыку. Вечер пролетел незаметно.

   Проводив женщин до гостиницы, падре откланялся. Сессилия сообщила ему, что они отправляются завтра утром на корабле в Англию. Заметно расстроенный падре обещал придти на пристань, чтобы проводить их. Попрощавшись, он топливо покинул гостиницу, а женщины поднялись к себе в номер.

   Мария долго сидела, о чём-то задумавшись, не раздеваясь, на своей кровати, пока её не вывел из этого состояния приход служанки, которая помогла ей раздеться и лечь в постель. Девушка полночи пролежала с открытыми глазами, глядя на звёздный кусочек неба, виднеющийся в распахнутом настежь окне. Только с рассветом ей удалось забыться беспокойным сном без сновидений.

   Марию разбудила сама Сессилия. Их судно отправлялось в 9 утра, но вещи уже были собраны, и у них ещё было достаточно времени, для того чтобы одеться и выпить по чашечке кофе.

   Одевшись и позавтракав, женщины спустились вниз и сели в автомобиль, который быстро довёз их до пристани. Сессилия и Мария поднялись по трапу на верхнюю палубу, где находились их каюты. Приведя себя в порядок, они вышли на палубу. В толпе провожающих Мария высматривала падре, но никак не могла его нигде увидеть. Корабль уже отчалил от пристани, когда, наконец, она смогла его разглядеть, стоящего немного в стороне от толпы. В его глазах были слёзы. Сессилия  обняла Марию за плечи. Женщины молча стояли и смотрели на быстро удаляющийся из вида берег. Мария с грустью покидала свою родину. Она физически ощущала, что какая-то её часть навсегда останется на этой земле, с этими людьми. Её сердце сжималось от боли. Постояв ещё несколько минут снаружи, женщины разошлись по своим каютам.

   Ужинали они в кают-компании, куда их, как представительниц высшего света, пригласил сам капитан. С ними за одним столом ещё оказались состоятельная, уже не молодая пара англичан и молодой английский аристократ, который весь вечер не сводил с Марии восхищённого взгляда. Девушку всё ещё очень смущало повышенное внимание мужчин. Сессилия  с нескрываемой гордость наблюдала за тем эффектом, который производила на окружающих красота её дочери.

   Около полуночи женщины поднялись из-за стола, мужчины перешли в другой зал, где они начали играть в карты.

   Вернувшись в свою каюту, Мария, не раздеваясь, прилегла на диван и от усталости и нервного перенапряжения сразу забылась глубоким сном.

   Следующий день был очень жарким. Изнемогая от жары, пассажиры первого класса сидели за столиками на верхней палубе, пили холодный лимонад и ели мороженное. К столику, за которым расположились Сессилия и Мария, подошёл молодой англичанин. Его звали Джон Торнтон. Он возвращался в Лондон, после многомесячного путешествия по Латинской Америке. Торнтоны принадлежали к древнему аристократическому роду. Они имели своих представителей в палате лордов. Сессилии очень польстило внимание представителя высшей английской аристократии. Джон прекрасно говорил по-испански. Но ему никак не удавалось вывести Марию из её задумчивого состояния. Она рассеянно и односложно отвечала на его вопросы. Сессилии пришлось сделать ей замечание, что невежливо с её стороны не поддерживать разговор. Сославшись на головную боль Мария, извинившись, встала и ушла к себе в каюту. Сессилию беспокоило состояние её дочери. Но она думала, что после тех переживаний, которые Марии пришлось испытать в последние дни, ей нужно время, чтобы придти в себя. Сессилии очень понравился  прекрасно образованный и воспитанный молодой человек. И она уже даже начала серьёзно обдумывать возможность брака Марии с Джоном, которому явно сильно понравилась девушка.

  Мария лежала на кровати в своей каюте, уставившись в потолок безразличным взглядом, когда к ней вошла Сессилия со своей служанкой.

- Мария, дорогая, теперь, когда мы уже на полпути в Англию, я думаю, что тебе самое время начать изучать английский язык. Джон Торнтон согласился позаниматься с тобой,- сказала Сессилия.

- Хорошо,- безропотно согласилась Мария.

- Надеюсь, что ты уже достаточно хорошо себя чувствуешь и сможешь приступить к занятиям уже после обеда.

   Мария вздрогнула, казалось, до неё только сейчас дошёл смысл сказанного Сессилией. Но она уже дала своё согласие, к тому же ей не хотелось ничем расстраивать свою мать.

   После лёгкого изысканного обеда, Мария с Джоном расположились за дальним столиком и приступили к занятиям. Девушка оказалась очень способной ученицей, и Джон получал огромное удовольствие от общения с ней. Он сильно увлёкся Марией. Когда их взгляды пересекались, Мария уже не опускала от смущения свои глаза. Время пролетело быстро. Они не заметили, как стемнело, и уже пора было идти переодеваться к ужину.

   Служанка Сессилии слегка переделала одно из вечерних платьев своей хозяйки, подогнав его по фигуре девушки. И к ужину Мария спустилась в блестящем золотистом платье с открытыми плечами и чёрной кружевной накидке. Она уже смирилась с повышенным вниманием окружающих и, держалась скромно, но с достоинством. На Сессилии было розовое кружевное платье и белая накидка из горностая, её шею украшала длинная нить жемчуга, а запястье – золотые браслеты.

   Зал был полон гостей. Ярко горели свечи в высоких серебряных подсвечниках на длинных столах, которые были уставлены множеством самых разнообразных блюд. За столом их соседкой оказалась очень общительная французская баронесса, которая весь вечер развлекала их новостями французского высшего света. Джон сидел напротив и не сводил глаз с Марии, невпопад отвечая на вопросы своего соседа слева.

   От выпитого вина щёки девушки порозовели, а глаза ещё больше заблестели. Она ещё никогда не была так прекрасна. Казалось, её грусть прошла, и она в полной мере наслаждалась своей новой жизнью. Сессилия видела перемены, произошедшие в её дочери, и была счастлива.

   После ужина был запланирован бал. Ещё днём Сессилия показала Марии несложные движения вальса и, когда девушку пригласил незнакомый молодой человек она, недолго поколебавшись, согласилась потанцевать с ним. С каждой минутой её движения становились увереннее. Её партнёр оказался прекрасным танцором. И скоро они оказались одной из самых лучших пар на паркете. Сессилия с гордостью сообщала всем окружающим её дамам и господам, что эта красивая темноволосая девушка, в великолепном золотом платье - её дочь.

   Мария пользовалась большим успехом у молодых людей на балу. Они наперебой приглашали её на каждый танец. Джон стоял один в стороне и с улыбкой наблюдал за происходящим. Мария терялась в догадках, почему он не пытается пригласить её на танец. Объявили последний на сегодняшнем балу вальс. К Марии подошёл Джон, чтобы пригласить её. Сердце девушки забилось от волнения, когда она положила свою руку на его плечо. Во время танца она так и не решилась поднять свои глаза. По общему признанию, они были самой красивой парой. Чёрные волосы и смуглая кожа Марии сильно контрастировали со светлыми, слегка вьющимися волосами и аристократической бледностью лица Джона. Но их глаза одинаково светились любовью и нежностью, которую они испытывали друг к другу.

   Все разошлись далеко за полночь. Джон проводил Марию до её каюты. Они ещё несколько минут молча стояли возле двери. Казалось, что Джон хочет ей что-то сказать, но не решается. Мария протянула ему руку, он нежно поцеловал её и, откланявшись, ушёл к себе.

   Немногие представители высшего света вышли к завтраку. Мария привыкла вставать рано, с первыми лучами солнца, поэтому она была одной из первых, кто пришёл выпить утренний кофе. Через несколько минут в ресторан вошёл Джон Торнтон. Взглянув на него Мария подумала, что он должно быть ещё и не ложился. Джон подошёл к столику, за которым сидела девушка и, спросив разрешения, присоединился к ней. Они напряжённо молчали. Никто из них не пытался нарушить тишину. Мария смотрела на спокойную гладь океана, вспоминала падре и невольно сравнивала чувства, которые она испытывала к нему и то, что она чувствовала к мужчине, сидящему напротив неё. Джон первым нарушил молчание:

- Мария, я хотел бы поговорить с Вами,- с явным волнением в голосе начал он по-испански.

- Я Вас внимательно слушаю,- сказала Мария.

- Я понимаю, что прошло совсем не много  времени с момента нашего знакомства. Тем не менее, я не в силах скрывать, то чувство, которое я испытываю к Вам.

- Я думаю, что прежде, Вам нужно узнать о моём происхождении,- прервала его Мария.

- Я уже знаю достаточно, всё остальное для меня не имеет никакого значения,- возразил Джон.

- Но мне не хотелось, что бы Вы узнали это от кого-то со стороны. Поэтому предпочитаю сама рассказать Вам о себе,- сказала Мария.

  Девушка рассказала ему о своём происхождении, упомянув о том, что она ничего не помнит из своей прошлой жизни в доме служанки своей матери.

   Джон долго сидел глубоко задумавшись. Наконец он прервал затянувшееся молчание.

- В роду Тонтонов ещё не было не равных браков. Но на пороге XX века, я думаю, что пора отказаться от пережитков прошлого. Если Вы примите моё предложение руки и сердца, я готов даже порвать со своей семьёй. Хотя очень надеюсь, что до этого не дойдёт.

   Мария сказала, что ей нужно время, для того чтобы всё обдумать. Она хотела посоветоваться со своей матерью. К тому же Мария отлично понимала, на какие жертвы идёт Джон, которого ждёт блестящее будущее. Но ради любви к ней он готов отказаться не только от карьеры, но от своей семьи и положения в высшем свете.

   Сессилия была в восторге от новости, которую ей сообщила её дочь. Втайне желая этого всей душой, она не ожидала, что события будут развиваться столь стремительно.

- Мария, я думаю, что тебе не следует отказываться от своего счастья из-за глупых предрассудков,- сказала она.

- Но его будущее под угрозой…- начала девушка.

-Твой отказ сделает его более несчастным и лишит смысла жизни, поверь мне,- настаивала Сессилия.

   Мария грустно вздохнула и решила, что после обеда она должна ещё раз поговорить с Джоном.

   Сессилию беспокоило то, что юридическое  признание её дочери может занять довольно много времени, из-за чего свадьба будет отложена на неопределённый срок.

   Когда после обеда Мария пришла в небольшой уютный зал с несколькими столиками, где они договорились встретиться с Джоном, то увидела, что он уже был там и возможно давно уже её дожидался. Его лицо было бледнее обычного, а круги под глазами свидетельствовали о бессонной ночи. Джон заметно нервничал, ожидая услышать ответ Марии.

- Я думаю, что Вы были правы, когда сказали, что прошло совсем не много времени, с момента нашей первой встречи. Нам нужно лучше узнать друг друга, прежде принимать такое важное решение,- сказала Мария.

   Джон тяжело вздохнул, но вынужден был с ней согласиться.

   Они продолжили заниматься английским языком. К прибытию в Англию, Мария уже знала несколько десятков общеупотребительных фраз, но ей никак не удавалось избавиться от испанского акцента.

   Когда их корабль причалил к английским берегам, Мария окончательно осознала, насколько изменилась её жизнь. Она ещё никогда не видела таких роскошных дворцов, административных зданий и церквей.

   Поместье Уотсонов располагалось в нескольких километрах к югу от Лондона. Это был большой двухэтажный особняк с традиционным английским садом. Марию поразили огромные портреты, висевшие вдоль лестницы, ведущей на второй этаж, которая была устлана мягким зелёным ковром.

- Это предки моего мужа,- сказала, невольно вздохнув, Сессилия.

   Мария побледнела и, опустив голову, поспешила пройти, не поднимая глаз, мимо портретов, с которых, как ей казалось, на неё смотрели с осуждением представители высшего света из рода Уотсонов.

   Комната Марии была декорирована в мягких розовых тонах. Здесь в Англии у девушки была своя служанка, которая не говорила по-испански, поэтому первое время Марии пришлось объясняться с ней в основном жестами. Но постепенно она всё лучше стала говорить и понимать английскую речь. У Сесилии был великолепный вкус и очень скоро у Марии появился собственный гардероб.

   Прошло несколько недель. Мария продолжала усиленно заниматься английским языком. С каждым днём она всё больше становилась похожей на английскую леди. Девушку практически каждый день посещал Джон Торнтон. Они гуляли в парке, пили чай в беседке. Иногда Джон сопровождал Марию во время её поездок по Лондону. Молодые люди больше не говорили о своих чувствах. Сессилия юридически признала Марию своей родной дочерью. Но чёрные волосы и тёмно-карие глаза девушки выдавали её испанские корни. Высший свет настороженно отнёсся к дочери Сессилии. Не все дома английской аристократии распахнули свои двери перед Марией. Тем не менее, Сессилия довольно часто получала приглашения в гости для себя и своей дочери от представителей высшей знати. У Марии появились подруги. Особенно она сблизилась с Элизабет Смит, которая являлась дальней родственницей Джона Торнтона. Девушка всей душой желала скорейшего получения разрешения на брак с Марией от родителей Джона, который понимал, что Марии необходимо время, для того чтобы привыкнуть к своему новому положению и поэтому не торопился с её представлением членам своей семьи.

   Мария теперь редко оставалась одна. Однако наедине с самой собой, она иногда испытывала острую боль от тоски по своей родине. Она часто вспоминала ту ужасную ночь, когда ей пришлось в непогоду долго идти в кромешной тьме под сильным дождём, вспышками молний и раскатами грома, пока не увидела неяркий свет и не дошла, выбившись из последних сил, до дома падре. Мария с улыбкой вспоминала его немного растерянное лицо, когда, открыв дверь, он обнаружил у себя на пороге молодую девушку в промокшей насквозь от дождя одежде. Она с благодарностью вспоминала его, понимая, как много он для неё сделал. Но к чувству благодарности примешивалось ещё какое-то смутное чувство, в котором Мария не решалась признаться даже самой себе. 

   Сессилия не могла не заметить того состояния, в котором находилась её дочь. Она надеялась, что со временем Мария  привыкнет к светской жизни и начнёт получать удовольствие от своего высокого положения в английском обществе. Брак с Джоном Торнтоном должен был ещё больше возвысить её и их будущих детей. Но, к своему большому сожалению, Сессилия видела, что вместо того, чтобы сблизиться с Джоном, Мария с каждым днём всё больше отдаляется от него. Джон тоже заметил, что Мария несколько охладела к нему. Он стал иногда замечать её рассеянный взгляд и ответы невпопад. Джон ошибочно думал, что это происходит оттого, что Мария хочет быть представлена его семье, для того чтобы иметь возможность выйти за него замуж. Поэтому он решил поговорить со своими родителями и сообщить им, о своём решении жениться на Марии. Джон планировал сделать это вовремя субботнего обеда, когда основные представители их рода соберутся за огромным обеденным столом в их дворце, расположенном в самой престижной части Лондона.

   В эту субботу Торнтоны отмечали девяностолетний юбилей старейшей представительницы рода Джулии Торнтон. Поэтому присутствовала практически вся  семья. Джону трудно было выбрать более удобный момент.

  Вечер начался, как и подобает,  с чествования миссис Джулии Торнтон. От имени рода с поздравительной речью выступил отец Джона Роберт Торнтон.

  Не смотря на свой почтенный возраст, именинница держалась просто великолепно, а выследила очаровательно. Строгое чёрное платье с большим белым воротником выгодно подчёркивало её бледное аристократическое лицо. Джулия была весьма властолюбива. Ни одно серьёзное решение, касающееся семьи Тортонов, не принималось без её участия.

  Элизабет Смит, присутствовавшая на торжестве, решила помочь Джону начать разговор о его помолвке с Мариной.

  - А Вы слышали о том, что Сесилия Уотсон после стольких лет наконец-то нашла свою дочь?

В зале повисла тишина. А Элизабет, как ни в чём не бывало, продолжала:

- Её зовут Мария. Она очень красивая девушка.

-Насколько мне известно, она незаконнорожденная,- прервала Елизабет одна из её многочисленных тётушек.

-Но Сесилия уже юридически признала её и теперь Мария является единственной законной наследницей состояния Уотсонов.

- На которое, она не имеет никаких моральных прав,- резко сказала женщина.

   Элизабет покраснела и опустила глаза. Джон побледнел, он понял, что теперь бессмысленно начинать разговор о его отношениях с Марией. Но неожиданно отец спросил Джона:

- Джон, а это случайно не та самая девушка, с которой ты проводишь всё своё свободное время?

- Да, отец. Мы познакомились с ней во время моего возвращения из Латинской Америки,- сказал Джон.

-Надеюсь, ты понимаешь, что подобные знакомства могут повредить твоей репутации? – строго спросил его отец.

   Джон ещё сильнее побледнел, но ничего не ответил. Повисла напряжённая тишина, которую неожиданно нарушила Джулия:

- А я бы хотела  с ней познакомиться, - с вызовом в голосе сказала она, - Роберт, почему бы тебе не пригласить её к себе в эти выходные?

  Роберт Торнтон вспыхнул и бросил на Джулию взгляд полный негодования, собираясь ей резко ответить, но его жена Мэри положила свою руку в изящной шёлковой перчатке на руку своего мужа и умоляюще посмотрела на него, как бы удерживая его от необдуманных  слов, готовых сорваться с его губ. Роберт, тяжело вздохнув, был вынужден дать своё согласие. Джулия победоносным взглядом обвела сидевших за столом гостей. Через час торжественный обед был закончен. Джулия Торнтон поднялась из-за стола. Поблагодарив чету Торнтонов за устроенный ими приём в её честь, она царственной походкой вышла из зала.

   На следующий день Джон отправился в дом Сессилии Уотсон, для того чтобы передать Марии приглашение на обед. Сессилия с радостью приняла приглашение для своей дочери. Девушка как раз спускалась по широкой лестнице, когда её мать сообщила ей эту  новость. Лицо Марии покрыла мертвенная бледность. Она судорожно вцепилась в перила, чтобы не упасть от внезапного приступа головокружения. Джон вскочил с места и быстро взбежал по лестнице. Опираясь на его руку, Мария спустилась вниз. Сессилия спросила её, как она себя чувствует. Мария, с вымученной улыбкой на лице, отвечала ей, что с ней всё в порядке. Убедившись, что с девушкой всё в порядке Джон откланялся.

   Неделя пролетела для Марии незаметно. Она совершенно безразлично принимала участие в подготовке к субботнему приёму в доме Торнтонов. Выбор Сессилли остановился на кружевном розовом платье. Из украшений она решила, что больше всего к этому платью подойдёт длинная нить крупного жемчуга.

   В субботу утром Мария, одетая для приёма, стояла в своей комнате перед огромным зеркалом в золоченой раме, безучастно глядя на своё отражение. Услышав, звук въезжающего автомобиля, она выглянула в окно, чтобы убедиться, что это машина Джона. Он весело помахал ей рукой, она улыбнулась ему в ответ и, захватив веер, спустилась вниз, вышла из дома и села к нему в машину.

   Джон не много нервничал, когда они подъезжали к его родовому поместью. Пройдя через многочисленные роскошно обставленные комнаты, они вошли в зал, посередине которого стоял уже сервированный стол. Отец и мать Джона поднялись из-за стола. После того как Джон представил присутствующим Марию, Роберт Торнтон с лёгким поклоном произнёс:

- Мы рады приветствовать Вас у себя, позвольте мне представить Вам главу нашего рода миссис Джулию Торнтон.

   Мария склонила свою голову в поклоне. Джулия внимательно вглядывалась в её лицо.

- А Вы действительно очень красивы, - снисходительно произнесла она.

- Благодарю Вас, - сказала Мария, -  для меня огромная честь быть принятой в доме родителей Джона.  

   Стол ломился от всевозможных яств. Роберт Торнтон, на правах хозяина, потчевал своих гостей. Мэри Торнтон поинтересовалась у Марии здоровьем её матери, с которой она была знакома. Мария вежливо отвечала на все её вопросы. Джон с напряжением наблюдал за происходящим за столом. Но он напрасно беспокоился. Мария произвела положительное впечатление на всех членов его семьи.

   После обеда, Джон отвёз её домой. Молодой человек помог девушке выйти из машины. Он хотел что-то сказать, но Мария с улыбкой протянула ему руку для поцелуя, и Джону ничего не оставалось, как только поцеловать её и, откланявшись, сесть в свой автомобиль и умчаться прочь.

   Мария устало поднялась по лестнице на второй этаж и сразу прошла в свою комнату. На расспросы своей матери, о том, как прошёл приём в её честь, она неохотно пересказала разговоры, которые велись за столом. Видя, что дочь устала, Сессилия отпустила служанку и сама помогла девушке раздеться и лечь в постель. Оставшись одна, Мария долго лежала с открытыми глазами, глядя в окно на тёмное хмурое английское небо.

   На следующее утро Сессилия была удивлена, что Мария так долго не спускается к завтраку. Она послала наверх свою служанку, узнать о самочувствии девушки. Прошло несколько минут, прежде та вернулась с листком бумаги в руке. Дрожащей рукой Сессилия взяла его и быстро пробежала записку глазами. Сильно побледнев, она выронила бумагу из рук. Из её груди вырвался невольный стон. Обеспокоенная служанка спросила ее, в чём дело, но Сессилия только покачала головой, не в силах вымолвить и слово. Придя не много в себя, она велела срочно вызвать к себе Джона Торнтона.  

   Через час машина Джона на полной скорости въехала во двор поместья Уотсонов. В сильном волнении молодой человек взбежал по лестнице, ведущей к входной двери. Пройдя в гостиную, он застал Сессилию всю в слезах. Она молча протянула ему записку. Джон сразу узнал почерк Марии. Прочитав её послание, он в изнеможении опустился в кресло…

   Накануне, стоя перед зеркалом в своей комнате, Мария вдруг отчётливо осознала, что не может больше принадлежать этому холодному и бездушному аристократическому миру. Её место не здесь. Теперь она знала, что нужно делать. На следующее после приёма утро она встала до зари, взяла свой уже собранный дорожный чемодан и спустилась вниз.

   Добравшись до порта, она купила билет второго класса на корабль, который этим утром отправлялся в Латинскую Америку. Путешествие продлилось почти две недели. Почти всё это время Мария ни с кем не общалась и молча стояла на палубе, глядя на тёмные воды океана. Когда вдали показались очертания родных для девушки берегов, она весь день простояла на палубе, с волнением ожидая прибытия в порт.

   Сойдя на берег, Мария пешком отправилась в церковь. Толкнув калитку, она прошла по узкой, выложенной из мелких камешков тропинке и вошла в дом падре. Присев на краешек стула, она окинула своим взглядом кухню. Здесь ничего не изменилось, с тех пор, как она покинула этот, ставших навсегда родным для неё дом.

   Солнце уже клонилось к закату, когда падре вошёл в свой дом. Мария порывисто  вскочила со своего места и застыла, глядя в лицо святого отца. Его лицо не много осунулось, а  не в висках появилась первая седина. Не в силах больше сдерживаться, Мария бросилась ему на шею и разрыдалась. Он нежно обнял девушку и, гладя по волосам, успокаивал её.

   Через месяц они отпраздновали скромную свадьбу. Сессилия, не вынося одиночества, продала своё поместье и перебралась в Латинскую Америку. Здесь она купила гостиницу, в которой останавливалась в свой первый приезд к дочери, а на оставшиеся деньги отреставрировала церковь и часовню.

   Джон Торнтон через два года женился на молодой аристократке, которая родила ему сына Джона Торнтона младшего.                   

   Была жуткая гроза. Дождь с ненавистью хлестал по окнам часовни. Падре заканчивал последние приготовления к утренней службе. Вдруг, ему показалось, что кто-то тихо постучал. Взяв в руки фонарь, он поспешил открыть дверь. На пороге стояла девушка в лёгком, насквозь мокром светлом платье. У неё были чёрные густые волосы и огромные тёмно-карие глаза.

   Не задавая вопросов, он жестом пригласил её войти внутрь. Дом падре прилегал к церкви и соединялся с ней небольшим переходом, пройдя по которому, они очутились в небольшом, но очень уютном помещении. Падре принёс чистое полотенце и плед и тот час же вышел. Девушка, скинув платье, вытерлась насухо полотенцем и закуталась в плед. Платье она повесила на верёвку, натянутую над плитой. Постучавшись, и получив разрешение войти, падре вошёл на кухню.

- Как Ваше имя?- спросил он.

  Девушка молчала, испуганно глядя на него.

- Не бойтесь, здесь Вы в безопасности, произнёс он,- Как Вы оказались здесь одна в такое время?

- Я ничего не помню,- прошептала она.- Я очнулась на берегу, вокруг никого не было, я долго брела в темноте, пока не увидела свет в Вашем окне.

- Вам необходимо отдохнуть. Возможно утром, Вы всё вспомните,- сказал падре.

   Они поужинали, и затем он проводил её в маленькую, скромно обставленную комнату.

    Рано утром, когда он зашёл на кухню, то увидел  девушку, которая уже успела навести там порядок и приготовить завтрак.

- Вам удалось что-нибудь вспомнить?- с надеждой в голосе поинтересовался он.

   Девушка печально покачала головой. И тут он заметил на её шее изящную золотую цепочку с медальоном.

- Может быть, внутри медальона есть фотография?- сказал он.

   Девушка сняла с себя цепочку и попыталась открыть медальон. Но её попытки не увенчались успехом.

- Вы позволите?- спросил падре.

   Но у него тоже ничего не получилось. Было решено, что после службы они отправятся в полицию, чтобы узнать,- не подавал ли кто-нибудь в розыск о пропавшей девушке.

   Немногочисленные прихожане с удивлением переглядывались, увидев в церкви незнакомую девушку, которая помогала падре. В этом небольшом приходе все хорошо знали друг друга и появление нового лица, не могло не вызвать любопытства. Едва дождавшись окончания службы, к падре подошла немолодая женщина и оживленно спросила:

- Скажите, святой отец, кто эта девушка?

Священник смущенно ответил:

-Господь послал ее нам. Этой жуткой ночью она постучалась в дверь церкви, и я не мог не дать ей приют.

-Но откуда она?- не унималась женщина.

-Она ничего не может вспомнить, должно быть с ней что-то произошло, и мы сейчас идем в полицию, может быть, там нам помогут установить ее личность.

   С разочарованным видом женщина оставила его в покое и присоединилась к своим подругам, которые с нетерпением ждали от нее объяснений по поводу девушки.

   Девушке было не по себе от повышенного внимания со стороны местных жителей. Смущенно улыбаясь, она молча стояла в стороне и ждала, когда освободиться падре. Вскоре он подошел к ней, и они направились в полицию.

   Солнце нещадно палило и уже ничто не напоминало о прошедшей ночью грозе. Им не пришлось долго идти. Участок располагался в двух кварталах от церкви. Войдя внутрь небольшого двухэтажного здания, они оказались в маленькой прокуренной комнате. За столом сидел немолодой, толстый, начинающий лысеть мужчина, читающий местную газету. Он поднял глаза и с удивлением посмотрел на них.

   Падре, смущенно откашлявшись, начал свой рассказ. Внимательно выслушав его, шеф полиции попросил разрешения взглянуть на медальон. Осмотрев его со всех сторон, он вскрыл медальон перочинным ножиком. Внутри оказалась фотография молодой привлекательной белой женщины. Вынув фотографию из медальона, на обратной стороне он прочитал надпись:  «Марии, с любовью».

-По крайней мере, теперь мы знаем, как зовут девушку,- произнес шеф полиции.

-Но кто эта женщина?- спросил падре.

-Теперь нам предстоит это выяснить,- сказал полицейский. Он также сообщил им, что уже давно не поступало никаких заявлений о пропаже девушек.

   Они попрощались с шефом полиции, обещавшим сообщать им о новостях, и вышли на улицу. Здесь их уже поджидали местные мальчишки. Они с любопытством разглядывали падре и его спутницу.

   Падре принял этот приход около полугода назад. Он был послан сюда Ватиканом для распространения католической веры в Южной Америке. Первое время ему пришлось очень тяжело. Но постепенно прихожан с каждым месяцем становилось все больше. Они проводили в церковь своих родственников, крестили своих детей, венчались. Местным жителям нравилось слушать воскресные проповеди. Но, выходя за пределы своего прихода, падре чувствовал какое-то напряженное недоверие со стороны большинства жителей этого небольшого мексиканского городка.

   Вот и сейчас, когда они шли по тесным улочкам, он чувствовал, как из-за занавесок за ними наблюдают. Они молчали всю дорогу. Вернувшись к себе, падре отправился к прихожанам, которые ожидали его в церкви на исповедь. Девушка прошла на кухню, чтобы приготовить ужин. Около девяти часов вечера, когда падре вернулся, они скромно отужинали и разошлись по своим комнатам. Медленно тянулись недели. Местные жители привыкли к этой молчаливой, очень красивой девушке. Светлый оттенок кожи и правильные черты лица, указывали на ее европейские корни. Из полицейского участка не поступало никаких вестей. Она все также помогала падре в церкви, а по вечерам они подолгу гуляли вдоль побережья.

   Но в один из обычных будничных вечеров к церкви подъехал автомобиль, из которого, тяжело дыша из-за жары, вытирая платком пот, струящийся по вискам, вышел шеф полиции. Он сразу прошел в дом, и, присев за кухонный стол, попросил девушку позвать из церкви падре. Вернувшись из церкви, Мария сказала, что падре освободиться через пятнадцать минут и предложила шефу полиции холодный лимонад, от которого тот не стал отказываться и с явным удовольствием осушил свой стакан. Через несколько минут, когда к ним присоединился падре, шеф полиции сообщил, что ему удалось узнать за это время. Ту женщину на фотографии звали Сессилия Уотсон, она была женой английского профессора из Лондонского университета, руководившим археологической экспедицией, которая проводилась в этих краях около двадцати лет назад. Ходили слухи, что Сессилия завела роман с одним из местных молодых рабочих, помогающих на раскопках. Родившегося ребёнка, усыновила её служанка, которая растила девочку до её совершеннолетия. Два дня назад она отправила её учиться в город, до которого Мария добиралась на лодке вместе с другими молодыми девушками. Начался шторм. Лодка  разбилась о скалы, а единственную уцелевшую девушку выбросило волнами на берег. Очевидно, ударившись головой о камень, она потеряла сознание, а полученная травма лишила её памяти.

   Служанка скончалась несколько недель назад, а, что касается  Сессилии Уотсон, то вскоре после родов, экспедиция была завершена, и она со своим мужем вернулась в Лондон. Шеф полиции отправил запрос своим британским коллегам и ожидал от них ответа.

   Марию расстроило известие о том, что ей не удастся больше никогда увидеться с женщиной, которая её вырастила и воспитала, как родную дочь. Но она не высказала никакого желания встречаться со своей родной матерью, которая отказалась от неё много лет назад. Падре вместе с шефом полиции долго убеждали девушку о необходимости встречи с Сессилией и о том, что нужно прощать и быть милосердными к своим ближним. Но Мария упорно не поддавалась на их уговоры.

   Было уже далеко заполночь, когда шеф полиции попрощался с ним и уехал. Падре с Марией ещё некоторое время посидели на кухне, затем девушка убрала со стола и вымыла посуду. Пожелав друг другу спокойной ночи, они разошлись по комнатам. Но ни один из них так и не смог уснуть этой ночью. Падре долго молился, стоя на коленях перед распятием, а Мария, лёжа с открытыми глазами, думала о своей судьбе, пытаясь хоть что-нибудь вспомнить из своей прежней жизни.

   Утром за завтраком Мария сообщала падре, что если из Англии пришлют адрес её матери, то она решила всё-таки написать ей письмо. Это очень обрадовало падре, который считал, что даже через столько лет, её мать имеет право знать о судьбе своей дочери. Спустя пару дней, в церковь зашёл полицейский и передал девушке большой светлый конверт. Мария вскрыла его и потянула письмо, написанное по-английски, падре. Это был ответ на официальный запрос полиции, содержащий лондонский адрес Сессилии Уотсон.

   Взволнованная Мария, прижав письмо к груди, выбежала из комнаты. Она долго сидела на кровати в своей комнате, не зажигая свет, не замечая, что на улице уже совсем стемнело. На следующее утро она протянула падре, исписанные мелким почерком, листки, попросив его перевести её письмо на английский язык и отправить по адресу её матери. Падре пообещал ей сделать это, как только он освободиться.

   Опять потянулись недели томительного ожидания. Местные мальчишки очень полюбили Марию и всюду её сопровождали, когда она делала покупки на рынке или ходила за водой на родник.

   Был воскресный августовский вечер. Мария сидела на ступеньках церкви и задумчиво смотрела на дорогу. Неожиданно вдали она увидела дорогой автомобиль светло-бежевого цвета, который быстро приближался. Её сердце сжалось от предчувствия. Автомобиль остановился около церкви. Из него вышел шофёр, который, открыв дверь салона, протянул свою руку пассажиру. Мария вскочила со своего места, пытаясь разглядеть того, кто собирался выйти из машины. Она увидела изящную женскую руку в белой перчатке, а затем и женщину, которой шофёр помогал выйти из машины. Это была стройная, уже не молодая женщина в кружевном светлом платье, шляпе с широкими полями и дорогих туфлях.

   Мария вскрикнула, женщина подняла глаза и, увидев девушку, побледнела и пошатнулась. Она крепко стиснула руку шофёра, который, слегка придерживая, повёл её к церкви.

   Мария сбежала по ступенькам вниз и, пробежав несколько метров по дорожке, распахнула калитку и бросилась женщине на шею. Она молча плакала и целовала Марию в её покрытые от слёз глаза и щёки.

   Падре, который недавно, закончив все приготовления в церкви, вышел на крыльцо, молча наблюдал за происходящей встречей матери с дочерью. Немного успокоившись, женщины зашли в дом. Падре взял на себя роль переводчика. Казалось, что после стольких лет разлуки, им должно быть было много о чём поведать друг другу. Но эмоции, обрушившиеся на них, мешали им начать разговор. Лицо Сессилии светилось радостью и любовью, Мария со смешанным чувством всматривалась в четы лица женщины, которая, родив её, отказалась от неё и, бросив, уехала в другую страну. Сессилия первая прервала молчание:

- Мария, сможешь ли ты когда-нибудь понять и простить меня?

   Падре перевёл слова Сессилии девушке, и они в напряжении ждали ответа. Мария молчала, слёзы струились по её щекам. Падре взял на себя смелость и по-английски рассказал Сессилии, при каких обстоятельствах она попала к нему и о том, что она ничего не помнит из своей жизни. Женщина была поражена. Недолго обдумав его слова, она, казалось, приняла какое-то решение.

- Прошу Вас, святой отец, переведите Марии, что я остановилась в гостинице и утром я жду её в своём номере, там мы сможем спокойно обо всём поговорить.

   На следующее утро Мария, сложив свои скромные вещи в небольшой кожаный чемодан, отправилась в гостиницу. Падре стоял на дороге и грустно смотрел ей вслед.

   Зайдя в тёмный зал единственной в этом городе гостинице, Мария в нерешительности остановилась. За стойкой сидела полная пожилая женщина, обмахивающая газетой от надоедливых мух.

- Что Вам угодно?- с неудовольствием спросила она, оглядев бедно одетую девушку.

- Я хотела бы встретиться с Сессилией Уотсон, - сказала Мария.

   Женщина с удивлением уставилась на неё, но ничего не сказала. Позвонив в звонок, она попросила своего служащего подняться к миссис Уотсон. Он вернулся через несколько минут и сказал, что миссис Уотсон ждёт девушку у себя в номере. Мария поднялась на второй этаж и, пройдя по коридору, постучалась в номер Сессилии. Широко распахнув дверь, женщина пригласила Марию войти. Войдя внутрь, Мария с удивлением осмотрела номер. После скромно обставленных комнат падре, лучший номер этой дешевой гостиницы показался ей очень богатым. Сессилия с улыбкой наблюдала за ней. Затем она позвала свою служанку, которая немного говорила по-испански. Она долго объясняла Марии, что в той ситуации двадцать лет назад она просто не могла поступить иначе. Девушка молча её выслушала и только спросила, есть ли у Сессилии ещё дети. Женщина грустно отрицательно покачала головой. Её муж профессор уже был немолодым человеком, когда она вышла за него замуж, и у них не было детей. Несколько лет назад он скончался, и с тех пор она жила одна в их загородном поместье недалеко от Лондона.

- Я приехала сюда за тобой, Мария,- воскликнула  Сессилия.- Надеюсь, что ты уже простила меня?

   Мария молча кивнула, ей было тяжело говорить, слёзы душили её, она еле сдерживалась, чтобы не зарыдать.

   Сессилия велела своей служанке поводить её в смежную комнату, где девушка будет жить до их отъезда в Англию. Комната была очень светлой и просторной. После обеда Сессилия повела Марию по магазинам. Она купила своей дочери белое кружевное платье, светло-коричневый дорожный костюм, по одной паре чёрных и белых туфель, а также две шляпки - чёрную и бежевую с небольшими полями.

   На ужин в ресторан, расположенный в гостинице, они пригласили падре. Когда женщины вошли в зал ресторана, повисла тишина и все взгляды были прикованы к Сессилии и Марии. Сессилия была одета в чёрное вечернее платье, на плечах у неё была кружевная накидка. На Марии было белое кружевное платье, её густые чёрные волосы были забраны наверх, на запястье поблёскивал дорогой золотой браслет, подаренный ей Сессилией, а на шее был тот самый медальон. Своей красотой женщины притягивали взгляды всех присутствующих мужчин.

   Сессилия и Мария прошли через весь зал к своему столику у окна, где их уже дожидался падре. Когда они подошли к нему совсем близко, падре поднял на них глаза. Он тоже не смог скрыть своего восхищения от красоты женщин.. Падре встал и, придерживая стулья, помог сесть сначала Сессилии, а затем и Марии. Он случайно коснулся обнажённого плеча девушки. Девушка вспыхнула и смущённо опустила свои прекрасные чёрные глаза Извинившись за свою неловкость, падре поспешил занять своё место за столиком.

   Сессилия заказала лучшие блюда этого ресторана и самое дорогое шампанское. Падре хорошо знал английскую литературу, и он с Сессилией оживлённо обсуждали произведения У. Шекспира и В. Скотта. Мария с нескрываемым интересом внимательно слушала их, не понимая ни слова по-английски. Несмотря на потерю памяти, она точно знала, что никогда в жизни ещё не была в ресторане и не пробовала таких блюд. От шампанского у неё слегка закружилась голова. Музыканты в ярких костюмах и огромных мексиканских шляпах с явным воодушевлением исполняли народную музыку. Вечер пролетел незаметно.

   Проводив женщин до гостиницы, падре откланялся. Сессилия сообщила ему, что они отправляются завтра утром на корабле в Англию. Заметно расстроенный падре обещал придти на пристань, чтобы проводить их. Попрощавшись, он топливо покинул гостиницу, а женщины поднялись к себе в номер.

   Мария долго сидела, о чём-то задумавшись, не раздеваясь, на своей кровати, пока её не вывел из этого состояния приход служанки, которая помогла ей раздеться и лечь в постель. Девушка полночи пролежала с открытыми глазами, глядя на звёздный кусочек неба, виднеющийся в распахнутом настежь окне. Только с рассветом ей удалось забыться беспокойным сном без сновидений.

   Марию разбудила сама Сессилия. Их судно отправлялось в 9 утра, но вещи уже были собраны, и у них ещё было достаточно времени, для того чтобы одеться и выпить по чашечке кофе.

   Одевшись и позавтракав, женщины спустились вниз и сели в автомобиль, который быстро довёз их до пристани. Сессилия и Мария поднялись по трапу на верхнюю палубу, где находились их каюты. Приведя себя в порядок, они вышли на палубу. В толпе провожающих Мария высматривала падре, но никак не могла его нигде увидеть. Корабль уже отчалил от пристани, когда, наконец, она смогла его разглядеть, стоящего немного в стороне от толпы. В его глазах были слёзы. Сессилия  обняла Марию за плечи. Женщины молча стояли и смотрели на быстро удаляющийся из вида берег. Мария с грустью покидала свою родину. Она физически ощущала, что какая-то её часть навсегда останется на этой земле, с этими людьми. Её сердце сжималось от боли. Постояв ещё несколько минут снаружи, женщины разошлись по своим каютам.

   Ужинали они в кают-компании, куда их, как представительниц высшего света, пригласил сам капитан. С ними за одним столом ещё оказались состоятельная, уже не молодая пара англичан и молодой английский аристократ, который весь вечер не сводил с Марии восхищённого взгляда. Девушку всё ещё очень смущало повышенное внимание мужчин. Сессилия  с нескрываемой гордость наблюдала за тем эффектом, который производила на окружающих красота её дочери.

   Около полуночи женщины поднялись из-за стола, мужчины перешли в другой зал, где они начали играть в карты.

   Вернувшись в свою каюту, Мария, не раздеваясь, прилегла на диван и от усталости и нервного перенапряжения сразу забылась глубоким сном.

   Следующий день был очень жарким. Изнемогая от жары, пассажиры первого класса сидели за столиками на верхней палубе, пили холодный лимонад и ели мороженное. К столику, за которым расположились Сессилия и Мария, подошёл молодой англичанин. Его звали Джон Торнтон. Он возвращался в Лондон, после многомесячного путешествия по Латинской Америке. Торнтоны принадлежали к древнему аристократическому роду. Они имели своих представителей в палате лордов. Сессилии очень польстило внимание представителя высшей английской аристократии. Джон прекрасно говорил по-испански. Но ему никак не удавалось вывести Марию из её задумчивого состояния. Она рассеянно и односложно отвечала на его вопросы. Сессилии пришлось сделать ей замечание, что невежливо с её стороны не поддерживать разговор. Сославшись на головную боль Мария, извинившись, встала и ушла к себе в каюту. Сессилию беспокоило состояние её дочери. Но она думала, что после тех переживаний, которые Марии пришлось испытать в последние дни, ей нужно время, чтобы придти в себя. Сессилии очень понравился  прекрасно образованный и воспитанный молодой человек. И она уже даже начала серьёзно обдумывать возможность брака Марии с Джоном, которому явно сильно понравилась девушка.

  Мария лежала на кровати в своей каюте, уставившись в потолок безразличным взглядом, когда к ней вошла Сессилия со своей служанкой.

- Мария, дорогая, теперь, когда мы уже на полпути в Англию, я думаю, что тебе самое время начать изучать английский язык. Джон Торнтон согласился позаниматься с тобой,- сказала Сессилия.

- Хорошо,- безропотно согласилась Мария.

- Надеюсь, что ты уже достаточно хорошо себя чувствуешь и сможешь приступить к занятиям уже после обеда.

   Мария вздрогнула, казалось, до неё только сейчас дошёл смысл сказанного Сессилией. Но она уже дала своё согласие, к тому же ей не хотелось ничем расстраивать свою мать.

   После лёгкого изысканного обеда, Мария с Джоном расположились за дальним столиком и приступили к занятиям. Девушка оказалась очень способной ученицей, и Джон получал огромное удовольствие от общения с ней. Он сильно увлёкся Марией. Когда их взгляды пересекались, Мария уже не опускала от смущения свои глаза. Время пролетело быстро. Они не заметили, как стемнело, и уже пора было идти переодеваться к ужину.

   Служанка Сессилии слегка переделала одно из вечерних платьев своей хозяйки, подогнав его по фигуре девушки. И к ужину Мария спустилась в блестящем золотистом платье с открытыми плечами и чёрной кружевной накидке. Она уже смирилась с повышенным вниманием окружающих и, держалась скромно, но с достоинством. На Сессилии было розовое кружевное платье и белая накидка из горностая, её шею украшала длинная нить жемчуга, а запястье – золотые браслеты.

   Зал был полон гостей. Ярко горели свечи в высоких серебряных подсвечниках на длинных столах, которые были уставлены множеством самых разнообразных блюд. За столом их соседкой оказалась очень общительная французская баронесса, которая весь вечер развлекала их новостями французского высшего света. Джон сидел напротив и не сводил глаз с Марии, невпопад отвечая на вопросы своего соседа слева.

   От выпитого вина щёки девушки порозовели, а глаза ещё больше заблестели. Она ещё никогда не была так прекрасна. Казалось, её грусть прошла, и она в полной мере наслаждалась своей новой жизнью. Сессилия видела перемены, произошедшие в её дочери, и была счастлива.

   После ужина был запланирован бал. Ещё днём Сессилия показала Марии несложные движения вальса и, когда девушку пригласил незнакомый молодой человек она, недолго поколебавшись, согласилась потанцевать с ним. С каждой минутой её движения становились увереннее. Её партнёр оказался прекрасным танцором. И скоро они оказались одной из самых лучших пар на паркете. Сессилия с гордостью сообщала всем окружающим её дамам и господам, что эта красивая темноволосая девушка, в великолепном золотом платье - её дочь.

   Мария пользовалась большим успехом у молодых людей на балу. Они наперебой приглашали её на каждый танец. Джон стоял один в стороне и с улыбкой наблюдал за происходящим. Мария терялась в догадках, почему он не пытается пригласить её на танец. Объявили последний на сегодняшнем балу вальс. К Марии подошёл Джон, чтобы пригласить её. Сердце девушки забилось от волнения, когда она положила свою руку на его плечо. Во время танца она так и не решилась поднять свои глаза. По общему признанию, они были самой красивой парой. Чёрные волосы и смуглая кожа Марии сильно контрастировали со светлыми, слегка вьющимися волосами и аристократической бледностью лица Джона. Но их глаза одинаково светились любовью и нежностью, которую они испытывали друг к другу.

   Все разошлись далеко за полночь. Джон проводил Марию до её каюты. Они ещё несколько минут молча стояли возле двери. Казалось, что Джон хочет ей что-то сказать, но не решается. Мария протянула ему руку, он нежно поцеловал её и, откланявшись, ушёл к себе.

   Немногие представители высшего света вышли к завтраку. Мария привыкла вставать рано, с первыми лучами солнца, поэтому она была одной из первых, кто пришёл выпить утренний кофе. Через несколько минут в ресторан вошёл Джон Торнтон. Взглянув на него Мария подумала, что он должно быть ещё и не ложился. Джон подошёл к столику, за которым сидела девушка и, спросив разрешения, присоединился к ней. Они напряжённо молчали. Никто из них не пытался нарушить тишину. Мария смотрела на спокойную гладь океана, вспоминала падре и невольно сравнивала чувства, которые она испытывала к нему и то, что она чувствовала к мужчине, сидящему напротив неё. Джон первым нарушил молчание:

- Мария, я хотел бы поговорить с Вами,- с явным волнением в голосе начал он по-испански.

- Я Вас внимательно слушаю,- сказала Мария.

- Я понимаю, что прошло совсем не много  времени с момента нашего знакомства. Тем не менее, я не в силах скрывать, то чувство, которое я испытываю к Вам.

- Я думаю, что прежде, Вам нужно узнать о моём происхождении,- прервала его Мария.

- Я уже знаю достаточно, всё остальное для меня не имеет никакого значения,- возразил Джон.

- Но мне не хотелось, что бы Вы узнали это от кого-то со стороны. Поэтому предпочитаю сама рассказать Вам о себе,- сказала Мария.

  Девушка рассказала ему о своём происхождении, упомянув о том, что она ничего не помнит из своей прошлой жизни в доме служанки своей матери.

   Джон долго сидел глубоко задумавшись. Наконец он прервал затянувшееся молчание.

- В роду Тонтонов ещё не было не равных браков. Но на пороге XX века, я думаю, что пора отказаться от пережитков прошлого. Если Вы примите моё предложение руки и сердца, я готов даже порвать со своей семьёй. Хотя очень надеюсь, что до этого не дойдёт.

   Мария сказала, что ей нужно время, для того чтобы всё обдумать. Она хотела посоветоваться со своей матерью. К тому же Мария отлично понимала, на какие жертвы идёт Джон, которого ждёт блестящее будущее. Но ради любви к ней он готов отказаться не только от карьеры, но от своей семьи и положения в высшем свете.

   Сессилия была в восторге от новости, которую ей сообщила её дочь. Втайне желая этого всей душой, она не ожидала, что события будут развиваться столь стремительно.

- Мария, я думаю, что тебе не следует отказываться от своего счастья из-за глупых предрассудков,- сказала она.

- Но его будущее под угрозой…- начала девушка.

-Твой отказ сделает его более несчастным и лишит смысла жизни, поверь мне,- настаивала Сессилия.

   Мария грустно вздохнула и решила, что после обеда она должна ещё раз поговорить с Джоном.

   Сессилию беспокоило то, что юридическое  признание её дочери может занять довольно много времени, из-за чего свадьба будет отложена на неопределённый срок.

   Когда после обеда Мария пришла в небольшой уютный зал с несколькими столиками, где они договорились встретиться с Джоном, то увидела, что он уже был там и возможно давно уже её дожидался. Его лицо было бледнее обычного, а круги под глазами свидетельствовали о бессонной ночи. Джон заметно нервничал, ожидая услышать ответ Марии.

- Я думаю, что Вы были правы, когда сказали, что прошло совсем не много времени, с момента нашей первой встречи. Нам нужно лучше узнать друг друга, прежде принимать такое важное решение,- сказала Мария.

   Джон тяжело вздохнул, но вынужден был с ней согласиться.

   Они продолжили заниматься английским языком. К прибытию в Англию, Мария уже знала несколько десятков общеупотребительных фраз, но ей никак не удавалось избавиться от испанского акцента.

   Когда их корабль причалил к английским берегам, Мария окончательно осознала, насколько изменилась её жизнь. Она ещё никогда не видела таких роскошных дворцов, административных зданий и церквей.

   Поместье Уотсонов располагалось в нескольких километрах к югу от Лондона. Это был большой двухэтажный особняк с традиционным английским садом. Марию поразили огромные портреты, висевшие вдоль лестницы, ведущей на второй этаж, которая была устлана мягким зелёным ковром.

- Это предки моего мужа,- сказала, невольно вздохнув, Сессилия.

   Мария побледнела и, опустив голову, поспешила пройти, не поднимая глаз, мимо портретов, с которых, как ей казалось, на неё смотрели с осуждением представители высшего света из рода Уотсонов.

   Комната Марии была декорирована в мягких розовых тонах. Здесь в Англии у девушки была своя служанка, которая не говорила по-испански, поэтому первое время Марии пришлось объясняться с ней в основном жестами. Но постепенно она всё лучше стала говорить и понимать английскую речь. У Сесилии был великолепный вкус и очень скоро у Марии появился собственный гардероб.

   Прошло несколько недель. Мария продолжала усиленно заниматься английским языком. С каждым днём она всё больше становилась похожей на английскую леди. Девушку практически каждый день посещал Джон Торнтон. Они гуляли в парке, пили чай в беседке. Иногда Джон сопровождал Марию во время её поездок по Лондону. Молодые люди больше не говорили о своих чувствах. Сессилия юридически признала Марию своей родной дочерью. Но чёрные волосы и тёмно-карие глаза девушки выдавали её испанские корни. Высший свет настороженно отнёсся к дочери Сессилии. Не все дома английской аристократии распахнули свои двери перед Марией. Тем не менее, Сессилия довольно часто получала приглашения в гости для себя и своей дочери от представителей высшей знати. У Марии появились подруги. Особенно она сблизилась с Элизабет Смит, которая являлась дальней родственницей Джона Торнтона. Девушка всей душой желала скорейшего получения разрешения на брак с Марией от родителей Джона, который понимал, что Марии необходимо время, для того чтобы привыкнуть к своему новому положению и поэтому не торопился с её представлением членам своей семьи.

   Мария теперь редко оставалась одна. Однако наедине с самой собой, она иногда испытывала острую боль от тоски по своей родине. Она часто вспоминала ту ужасную ночь, когда ей пришлось в непогоду долго идти в кромешной тьме под сильным дождём, вспышками молний и раскатами грома, пока не увидела неяркий свет и не дошла, выбившись из последних сил, до дома падре. Мария с улыбкой вспоминала его немного растерянное лицо, когда, открыв дверь, он обнаружил у себя на пороге молодую девушку в промокшей насквозь от дождя одежде. Она с благодарностью вспоминала его, понимая, как много он для неё сделал. Но к чувству благодарности примешивалось ещё какое-то смутное чувство, в котором Мария не решалась признаться даже самой себе. 

   Сессилия не могла не заметить того состояния, в котором находилась её дочь. Она надеялась, что со временем Мария  привыкнет к светской жизни и начнёт получать удовольствие от своего высокого положения в английском обществе. Брак с Джоном Торнтоном должен был ещё больше возвысить её и их будущих детей. Но, к своему большому сожалению, Сессилия видела, что вместо того, чтобы сблизиться с Джоном, Мария с каждым днём всё больше отдаляется от него. Джон тоже заметил, что Мария несколько охладела к нему. Он стал иногда замечать её рассеянный взгляд и ответы невпопад. Джон ошибочно думал, что это происходит оттого, что Мария хочет быть представлена его семье, для того чтобы иметь возможность выйти за него замуж. Поэтому он решил поговорить со своими родителями и сообщить им, о своём решении жениться на Марии. Джон планировал сделать это вовремя субботнего обеда, когда основные представители их рода соберутся за огромным обеденным столом в их дворце, расположенном в самой престижной части Лондона.

   В эту субботу Торнтоны отмечали девяностолетний юбилей старейшей представительницы рода Джулии Торнтон. Поэтому присутствовала практически вся  семья. Джону трудно было выбрать более удобный момент.

  Вечер начался, как и подобает,  с чествования миссис Джулии Торнтон. От имени рода с поздравительной речью выступил отец Джона Роберт Торнтон.

  Не смотря на свой почтенный возраст, именинница держалась просто великолепно, а выследила очаровательно. Строгое чёрное платье с большим белым воротником выгодно подчёркивало её бледное аристократическое лицо. Джулия была весьма властолюбива. Ни одно серьёзное решение, касающееся семьи Тортонов, не принималось без её участия.

  Элизабет Смит, присутствовавшая на торжестве, решила помочь Джону начать разговор о его помолвке с Мариной.

  - А Вы слышали о том, что Сесилия Уотсон после стольких лет наконец-то нашла свою дочь?

В зале повисла тишина. А Элизабет, как ни в чём не бывало, продолжала:

- Её зовут Мария. Она очень красивая девушка.

-Насколько мне известно, она незаконнорожденная,- прервала Елизабет одна из её многочисленных тётушек.

-Но Сесилия уже юридически признала её и теперь Мария является единственной законной наследницей состояния Уотсонов.

- На которое, она не имеет никаких моральных прав,- резко сказала женщина.

   Элизабет покраснела и опустила глаза. Джон побледнел, он понял, что теперь бессмысленно начинать разговор о его отношениях с Марией. Но неожиданно отец спросил Джона:

- Джон, а это случайно не та самая девушка, с которой ты проводишь всё своё свободное время?

- Да, отец. Мы познакомились с ней во время моего возвращения из Латинской Америки,- сказал Джон.

-Надеюсь, ты понимаешь, что подобные знакомства могут повредить твоей репутации? – строго спросил его отец.

   Джон ещё сильнее побледнел, но ничего не ответил. Повисла напряжённая тишина, которую неожиданно нарушила Джулия:

- А я бы хотела  с ней познакомиться, - с вызовом в голосе сказала она, - Роберт, почему бы тебе не пригласить её к себе в эти выходные?

  Роберт Торнтон вспыхнул и бросил на Джулию взгляд полный негодования, собираясь ей резко ответить, но его жена Мэри положила свою руку в изящной шёлковой перчатке на руку своего мужа и умоляюще посмотрела на него, как бы удерживая его от необдуманных  слов, готовых сорваться с его губ. Роберт, тяжело вздохнув, был вынужден дать своё согласие. Джулия победоносным взглядом обвела сидевших за столом гостей. Через час торжественный обед был закончен. Джулия Торнтон поднялась из-за стола. Поблагодарив чету Торнтонов за устроенный ими приём в её честь, она царственной походкой вышла из зала.

   На следующий день Джон отправился в дом Сессилии Уотсон, для того чтобы передать Марии приглашение на обед. Сессилия с радостью приняла приглашение для своей дочери. Девушка как раз спускалась по широкой лестнице, когда её мать сообщила ей эту  новость. Лицо Марии покрыла мертвенная бледность. Она судорожно вцепилась в перила, чтобы не упасть от внезапного приступа головокружения. Джон вскочил с места и быстро взбежал по лестнице. Опираясь на его руку, Мария спустилась вниз. Сессилия спросила её, как она себя чувствует. Мария, с вымученной улыбкой на лице, отвечала ей, что с ней всё в порядке. Убедившись, что с девушкой всё в порядке Джон откланялся.

   Неделя пролетела для Марии незаметно. Она совершенно безразлично принимала участие в подготовке к субботнему приёму в доме Торнтонов. Выбор Сессилли остановился на кружевном розовом платье. Из украшений она решила, что больше всего к этому платью подойдёт длинная нить крупного жемчуга.

   В субботу утром Мария, одетая для приёма, стояла в своей комнате перед огромным зеркалом в золоченой раме, безучастно глядя на своё отражение. Услышав, звук въезжающего автомобиля, она выглянула в окно, чтобы убедиться, что это машина Джона. Он весело помахал ей рукой, она улыбнулась ему в ответ и, захватив веер, спустилась вниз, вышла из дома и села к нему в машину.

   Джон не много нервничал, когда они подъезжали к его родовому поместью. Пройдя через многочисленные роскошно обставленные комнаты, они вошли в зал, посередине которого стоял уже сервированный стол. Отец и мать Джона поднялись из-за стола. После того как Джон представил присутствующим Марию, Роберт Торнтон с лёгким поклоном произнёс:

- Мы рады приветствовать Вас у себя, позвольте мне представить Вам главу нашего рода миссис Джулию Торнтон.

   Мария склонила свою голову в поклоне. Джулия внимательно вглядывалась в её лицо.

- А Вы действительно очень красивы, - снисходительно произнесла она.

- Благодарю Вас, - сказала Мария, -  для меня огромная честь быть принятой в доме родителей Джона.  

   Стол ломился от всевозможных яств. Роберт Торнтон, на правах хозяина, потчевал своих гостей. Мэри Торнтон поинтересовалась у Марии здоровьем её матери, с которой она была знакома. Мария вежливо отвечала на все её вопросы. Джон с напряжением наблюдал за происходящим за столом. Но он напрасно беспокоился. Мария произвела положительное впечатление на всех членов его семьи.

   После обеда, Джон отвёз её домой. Молодой человек помог девушке выйти из машины. Он хотел что-то сказать, но Мария с улыбкой протянула ему руку для поцелуя, и Джону ничего не оставалось, как только поцеловать её и, откланявшись, сесть в свой автомобиль и умчаться прочь.

   Мария устало поднялась по лестнице на второй этаж и сразу прошла в свою комнату. На расспросы своей матери, о том, как прошёл приём в её честь, она неохотно пересказала разговоры, которые велись за столом. Видя, что дочь устала, Сессилия отпустила служанку и сама помогла девушке раздеться и лечь в постель. Оставшись одна, Мария долго лежала с открытыми глазами, глядя в окно на тёмное хмурое английское небо.

   На следующее утро Сессилия была удивлена, что Мария так долго не спускается к завтраку. Она послала наверх свою служанку, узнать о самочувствии девушки. Прошло несколько минут, прежде та вернулась с листком бумаги в руке. Дрожащей рукой Сессилия взяла его и быстро пробежала записку глазами. Сильно побледнев, она выронила бумагу из рук. Из её груди вырвался невольный стон. Обеспокоенная служанка спросила ее, в чём дело, но Сессилия только покачала головой, не в силах вымолвить и слово. Придя не много в себя, она велела срочно вызвать к себе Джона Торнтона.  

   Через час машина Джона на полной скорости въехала во двор поместья Уотсонов. В сильном волнении молодой человек взбежал по лестнице, ведущей к входной двери. Пройдя в гостиную, он застал Сессилию всю в слезах. Она молча протянула ему записку. Джон сразу узнал почерк Марии. Прочитав её послание, он в изнеможении опустился в кресло…

   Накануне, стоя перед зеркалом в своей комнате, Мария вдруг отчётливо осознала, что не может больше принадлежать этому холодному и бездушному аристократическому миру. Её место не здесь. Теперь она знала, что нужно делать. На следующее после приёма утро она встала до зари, взяла свой уже собранный дорожный чемодан и спустилась вниз.

   Добравшись до порта, она купила билет второго класса на корабль, который этим утром отправлялся в Латинскую Америку. Путешествие продлилось почти две недели. Почти всё это время Мария ни с кем не общалась и молча стояла на палубе, глядя на тёмные воды океана. Когда вдали показались очертания родных для девушки берегов, она весь день простояла на палубе, с волнением ожидая прибытия в порт.

   Сойдя на берег, Мария пешком отправилась в церковь. Толкнув калитку, она прошла по узкой, выложенной из мелких камешков тропинке и вошла в дом падре. Присев на краешек стула, она окинула своим взглядом кухню. Здесь ничего не изменилось, с тех пор, как она покинула этот, ставших навсегда родным для неё дом.

   Солнце уже клонилось к закату, когда падре вошёл в свой дом. Мария порывисто  вскочила со своего места и застыла, глядя в лицо святого отца. Его лицо не много осунулось, а  не в висках появилась первая седина. Не в силах больше сдерживаться, Мария бросилась ему на шею и разрыдалась. Он нежно обнял девушку и, гладя по волосам, успокаивал её.

   Через месяц они отпраздновали скромную свадьбу. Сессилия, не вынося одиночества, продала своё поместье и перебралась в Латинскую Америку. Здесь она купила гостиницу, в которой останавливалась в свой первый приезд к дочери, а на оставшиеся деньги отреставрировала церковь и часовню.

   Джон Торнтон через два года женился на молодой аристократке, которая родила ему сына Джона Торнтона младшего.                   

   Была жуткая гроза. Дождь с ненавистью хлестал по окнам часовни. Падре заканчивал последние приготовления к утренней службе. Вдруг, ему показалось, что кто-то тихо постучал. Взяв в руки фонарь, он поспешил открыть дверь. На пороге стояла девушка в лёгком, насквозь мокром светлом платье. У неё были чёрные густые волосы и огромные тёмно-карие глаза.

   Не задавая вопросов, он жестом пригласил её войти внутрь. Дом падре прилегал к церкви и соединялся с ней небольшим переходом, пройдя по которому, они очутились в небольшом, но очень уютном помещении. Падре принёс чистое полотенце и плед и тот час же вышел. Девушка, скинув платье, вытерлась насухо полотенцем и закуталась в плед. Платье она повесила на верёвку, натянутую над плитой. Постучавшись, и получив разрешение войти, падре вошёл на кухню.

- Как Ваше имя?- спросил он.

  Девушка молчала, испуганно глядя на него.

- Не бойтесь, здесь Вы в безопасности, произнёс он,- Как Вы оказались здесь одна в такое время?

- Я ничего не помню,- прошептала она.- Я очнулась на берегу, вокруг никого не было, я долго брела в темноте, пока не увидела свет в Вашем окне.

- Вам необходимо отдохнуть. Возможно утром, Вы всё вспомните,- сказал падре.

   Они поужинали, и затем он проводил её в маленькую, скромно обставленную комнату.

    Рано утром, когда он зашёл на кухню, то увидел  девушку, которая уже успела навести там порядок и приготовить завтрак.

- Вам удалось что-нибудь вспомнить?- с надеждой в голосе поинтересовался он.

   Девушка печально покачала головой. И тут он заметил на её шее изящную золотую цепочку с медальоном.

- Может быть, внутри медальона есть фотография?- сказал он.

   Девушка сняла с себя цепочку и попыталась открыть медальон. Но её попытки не увенчались успехом.

- Вы позволите?- спросил падре.

   Но у него тоже ничего не получилось. Было решено, что после службы они отправятся в полицию, чтобы узнать,- не подавал ли кто-нибудь в розыск о пропавшей девушке.

   Немногочисленные прихожане с удивлением переглядывались, увидев в церкви незнакомую девушку, которая помогала падре. В этом небольшом приходе все хорошо знали друг друга и появление нового лица, не могло не вызвать любопытства. Едва дождавшись окончания службы, к падре подошла немолодая женщина и оживленно спросила:

- Скажите, святой отец, кто эта девушка?

Священник смущенно ответил:

-Господь послал ее нам. Этой жуткой ночью она постучалась в дверь церкви, и я не мог не дать ей приют.

-Но откуда она?- не унималась женщина.

-Она ничего не может вспомнить, должно быть с ней что-то произошло, и мы сейчас идем в полицию, может быть, там нам помогут установить ее личность.

   С разочарованным видом женщина оставила его в покое и присоединилась к своим подругам, которые с нетерпением ждали от нее объяснений по поводу девушки.

   Девушке было не по себе от повышенного внимания со стороны местных жителей. Смущенно улыбаясь, она молча стояла в стороне и ждала, когда освободиться падре. Вскоре он подошел к ней, и они направились в полицию.

   Солнце нещадно палило и уже ничто не напоминало о прошедшей ночью грозе. Им не пришлось долго идти. Участок располагался в двух кварталах от церкви. Войдя внутрь небольшого двухэтажного здания, они оказались в маленькой прокуренной комнате. За столом сидел немолодой, толстый, начинающий лысеть мужчина, читающий местную газету. Он поднял глаза и с удивлением посмотрел на них.

   Падре, смущенно откашлявшись, начал свой рассказ. Внимательно выслушав его, шеф полиции попросил разрешения взглянуть на медальон. Осмотрев его со всех сторон, он вскрыл медальон перочинным ножиком. Внутри оказалась фотография молодой привлекательной белой женщины. Вынув фотографию из медальона, на обратной стороне он прочитал надпись:  «Марии, с любовью».

-По крайней мере, теперь мы знаем, как зовут девушку,- произнес шеф полиции.

-Но кто эта женщина?- спросил падре.

-Теперь нам предстоит это выяснить,- сказал полицейский. Он также сообщил им, что уже давно не поступало никаких заявлений о пропаже девушек.

   Они попрощались с шефом полиции, обещавшим сообщать им о новостях, и вышли на улицу. Здесь их уже поджидали местные мальчишки. Они с любопытством разглядывали падре и его спутницу.

   Падре принял этот приход около полугода назад. Он был послан сюда Ватиканом для распространения католической веры в Южной Америке. Первое время ему пришлось очень тяжело. Но постепенно прихожан с каждым месяцем становилось все больше. Они проводили в церковь своих родственников, крестили своих детей, венчались. Местным жителям нравилось слушать воскресные проповеди. Но, выходя за пределы своего прихода, падре чувствовал какое-то напряженное недоверие со стороны большинства жителей этого небольшого мексиканского городка.

   Вот и сейчас, когда они шли по тесным улочкам, он чувствовал, как из-за занавесок за ними наблюдают. Они молчали всю дорогу. Вернувшись к себе, падре отправился к прихожанам, которые ожидали его в церкви на исповедь. Девушка прошла на кухню, чтобы приготовить ужин. Около девяти часов вечера, когда падре вернулся, они скромно отужинали и разошлись по своим комнатам. Медленно тянулись недели. Местные жители привыкли к этой молчаливой, очень красивой девушке. Светлый оттенок кожи и правильные черты лица, указывали на ее европейские корни. Из полицейского участка не поступало никаких вестей. Она все также помогала падре в церкви, а по вечерам они подолгу гуляли вдоль побережья.

   Но в один из обычных будничных вечеров к церкви подъехал автомобиль, из которого, тяжело дыша из-за жары, вытирая платком пот, струящийся по вискам, вышел шеф полиции. Он сразу прошел в дом, и, присев за кухонный стол, попросил девушку позвать из церкви падре. Вернувшись из церкви, Мария сказала, что падре освободиться через пятнадцать минут и предложила шефу полиции холодный лимонад, от которого тот не стал отказываться и с явным удовольствием осушил свой стакан. Через несколько минут, когда к ним присоединился падре, шеф полиции сообщил, что ему удалось узнать за это время. Ту женщину на фотографии звали Сессилия Уотсон, она была женой английского профессора из Лондонского университета, руководившим археологической экспедицией, которая проводилась в этих краях около двадцати лет назад. Ходили слухи, что Сессилия завела роман с одним из местных молодых рабочих, помогающих на раскопках. Родившегося ребёнка, усыновила её служанка, которая растила девочку до её совершеннолетия. Два дня назад она отправила её учиться в город, до которого Мария добиралась на лодке вместе с другими молодыми девушками. Начался шторм. Лодка  разбилась о скалы, а единственную уцелевшую девушку выбросило волнами на берег. Очевидно, ударившись головой о камень, она потеряла сознание, а полученная травма лишила её памяти.

   Служанка скончалась несколько недель назад, а, что касается  Сессилии Уотсон, то вскоре после родов, экспедиция была завершена, и она со своим мужем вернулась в Лондон. Шеф полиции отправил запрос своим британским коллегам и ожидал от них ответа.

   Марию расстроило известие о том, что ей не удастся больше никогда увидеться с женщиной, которая её вырастила и воспитала, как родную дочь. Но она не высказала никакого желания встречаться со своей родной матерью, которая отказалась от неё много лет назад. Падре вместе с шефом полиции долго убеждали девушку о необходимости встречи с Сессилией и о том, что нужно прощать и быть милосердными к своим ближним. Но Мария упорно не поддавалась на их уговоры.

   Было уже далеко заполночь, когда шеф полиции попрощался с ним и уехал. Падре с Марией ещё некоторое время посидели на кухне, затем девушка убрала со стола и вымыла посуду. Пожелав друг другу спокойной ночи, они разошлись по комнатам. Но ни один из них так и не смог уснуть этой ночью. Падре долго молился, стоя на коленях перед распятием, а Мария, лёжа с открытыми глазами, думала о своей судьбе, пытаясь хоть что-нибудь вспомнить из своей прежней жизни.

   Утром за завтраком Мария сообщала падре, что если из Англии пришлют адрес её матери, то она решила всё-таки написать ей письмо. Это очень обрадовало падре, который считал, что даже через столько лет, её мать имеет право знать о судьбе своей дочери. Спустя пару дней, в церковь зашёл полицейский и передал девушке большой светлый конверт. Мария вскрыла его и потянула письмо, написанное по-английски, падре. Это был ответ на официальный запрос полиции, содержащий лондонский адрес Сессилии Уотсон.

   Взволнованная Мария, прижав письмо к груди, выбежала из комнаты. Она долго сидела на кровати в своей комнате, не зажигая свет, не замечая, что на улице уже совсем стемнело. На следующее утро она протянула падре, исписанные мелким почерком, листки, попросив его перевести её письмо на английский язык и отправить по адресу её матери. Падре пообещал ей сделать это, как только он освободиться.

   Опять потянулись недели томительного ожидания. Местные мальчишки очень полюбили Марию и всюду её сопровождали, когда она делала покупки на рынке или ходила за водой на родник.

   Был воскресный августовский вечер. Мария сидела на ступеньках церкви и задумчиво смотрела на дорогу. Неожиданно вдали она увидела дорогой автомобиль светло-бежевого цвета, который быстро приближался. Её сердце сжалось от предчувствия. Автомобиль остановился около церкви. Из него вышел шофёр, который, открыв дверь салона, протянул свою руку пассажиру. Мария вскочила со своего места, пытаясь разглядеть того, кто собирался выйти из машины. Она увидела изящную женскую руку в белой перчатке, а затем и женщину, которой шофёр помогал выйти из машины. Это была стройная, уже не молодая женщина в кружевном светлом платье, шляпе с широкими полями и дорогих туфлях.

   Мария вскрикнула, женщина подняла глаза и, увидев девушку, побледнела и пошатнулась. Она крепко стиснула руку шофёра, который, слегка придерживая, повёл её к церкви.

   Мария сбежала по ступенькам вниз и, пробежав несколько метров по дорожке, распахнула калитку и бросилась женщине на шею. Она молча плакала и целовала Марию в её покрытые от слёз глаза и щёки.

   Падре, который недавно, закончив все приготовления в церкви, вышел на крыльцо, молча наблюдал за происходящей встречей матери с дочерью. Немного успокоившись, женщины зашли в дом. Падре взял на себя роль переводчика. Казалось, что после стольких лет разлуки, им должно быть было много о чём поведать друг другу. Но эмоции, обрушившиеся на них, мешали им начать разговор. Лицо Сессилии светилось радостью и любовью, Мария со смешанным чувством всматривалась в четы лица женщины, которая, родив её, отказалась от неё и, бросив, уехала в другую страну. Сессилия первая прервала молчание:

- Мария, сможешь ли ты когда-нибудь понять и простить меня?

   Падре перевёл слова Сессилии девушке, и они в напряжении ждали ответа. Мария молчала, слёзы струились по её щекам. Падре взял на себя смелость и по-английски рассказал Сессилии, при каких обстоятельствах она попала к нему и о том, что она ничего не помнит из своей жизни. Женщина была поражена. Недолго обдумав его слова, она, казалось, приняла какое-то решение.

- Прошу Вас, святой отец, переведите Марии, что я остановилась в гостинице и утром я жду её в своём номере, там мы сможем спокойно обо всём поговорить.

   На следующее утро Мария, сложив свои скромные вещи в небольшой кожаный чемодан, отправилась в гостиницу. Падре стоял на дороге и грустно смотрел ей вслед.

   Зайдя в тёмный зал единственной в этом городе гостинице, Мария в нерешительности остановилась. За стойкой сидела полная пожилая женщина, обмахивающая газетой от надоедливых мух.

- Что Вам угодно?- с неудовольствием спросила она, оглядев бедно одетую девушку.

- Я хотела бы встретиться с Сессилией Уотсон, - сказала Мария.

   Женщина с удивлением уставилась на неё, но ничего не сказала. Позвонив в звонок, она попросила своего служащего подняться к миссис Уотсон. Он вернулся через несколько минут и сказал, что миссис Уотсон ждёт девушку у себя в номере. Мария поднялась на второй этаж и, пройдя по коридору, постучалась в номер Сессилии. Широко распахнув дверь, женщина пригласила Марию войти. Войдя внутрь, Мария с удивлением осмотрела номер. После скромно обставленных комнат падре, лучший номер этой дешевой гостиницы показался ей очень богатым. Сессилия с улыбкой наблюдала за ней. Затем она позвала свою служанку, которая немного говорила по-испански. Она долго объясняла Марии, что в той ситуации двадцать лет назад она просто не могла поступить иначе. Девушка молча её выслушала и только спросила, есть ли у Сессилии ещё дети. Женщина грустно отрицательно покачала головой. Её муж профессор уже был немолодым человеком, когда она вышла за него замуж, и у них не было детей. Несколько лет назад он скончался, и с тех пор она жила одна в их загородном поместье недалеко от Лондона.

- Я приехала сюда за тобой, Мария,- воскликнула  Сессилия.- Надеюсь, что ты уже простила меня?

   Мария молча кивнула, ей было тяжело говорить, слёзы душили её, она еле сдерживалась, чтобы не зарыдать.

   Сессилия велела своей служанке поводить её в смежную комнату, где девушка будет жить до их отъезда в Англию. Комната была очень светлой и просторной. После обеда Сессилия повела Марию по магазинам. Она купила своей дочери белое кружевное платье, светло-коричневый дорожный костюм, по одной паре чёрных и белых туфель, а также две шляпки - чёрную и бежевую с небольшими полями.

   На ужин в ресторан, расположенный в гостинице, они пригласили падре. Когда женщины вошли в зал ресторана, повисла тишина и все взгляды были прикованы к Сессилии и Марии. Сессилия была одета в чёрное вечернее платье, на плечах у неё была кружевная накидка. На Марии было белое кружевное платье, её густые чёрные волосы были забраны наверх, на запястье поблёскивал дорогой золотой браслет, подаренный ей Сессилией, а на шее был тот самый медальон. Своей красотой женщины притягивали взгляды всех присутствующих мужчин.

   Сессилия и Мария прошли через весь зал к своему столику у окна, где их уже дожидался падре. Когда они подошли к нему совсем близко, падре поднял на них глаза. Он тоже не смог скрыть своего восхищения от красоты женщин.. Падре встал и, придерживая стулья, помог сесть сначала Сессилии, а затем и Марии. Он случайно коснулся обнажённого плеча девушки. Девушка вспыхнула и смущённо опустила свои прекрасные чёрные глаза Извинившись за свою неловкость, падре поспешил занять своё место за столиком.

   Сессилия заказала лучшие блюда этого ресторана и самое дорогое шампанское. Падре хорошо знал английскую литературу, и он с Сессилией оживлённо обсуждали произведения У. Шекспира и В. Скотта. Мария с нескрываемым интересом внимательно слушала их, не понимая ни слова по-английски. Несмотря на потерю памяти, она точно знала, что никогда в жизни ещё не была в ресторане и не пробовала таких блюд. От шампанского у неё слегка закружилась голова. Музыканты в ярких костюмах и огромных мексиканских шляпах с явным воодушевлением исполняли народную музыку. Вечер пролетел незаметно.

   Проводив женщин до гостиницы, падре откланялся. Сессилия сообщила ему, что они отправляются завтра утром на корабле в Англию. Заметно расстроенный падре обещал придти на пристань, чтобы проводить их. Попрощавшись, он топливо покинул гостиницу, а женщины поднялись к себе в номер.

   Мария долго сидела, о чём-то задумавшись, не раздеваясь, на своей кровати, пока её не вывел из этого состояния приход служанки, которая помогла ей раздеться и лечь в постель. Девушка полночи пролежала с открытыми глазами, глядя на звёздный кусочек неба, виднеющийся в распахнутом настежь окне. Только с рассветом ей удалось забыться беспокойным сном без сновидений.

   Марию разбудила сама Сессилия. Их судно отправлялось в 9 утра, но вещи уже были собраны, и у них ещё было достаточно времени, для того чтобы одеться и выпить по чашечке кофе.

   Одевшись и позавтракав, женщины спустились вниз и сели в автомобиль, который быстро довёз их до пристани. Сессилия и Мария поднялись по трапу на верхнюю палубу, где находились их каюты. Приведя себя в порядок, они вышли на палубу. В толпе провожающих Мария высматривала падре, но никак не могла его нигде увидеть. Корабль уже отчалил от пристани, когда, наконец, она смогла его разглядеть, стоящего немного в стороне от толпы. В его глазах были слёзы. Сессилия  обняла Марию за плечи. Женщины молча стояли и смотрели на быстро удаляющийся из вида берег. Мария с грустью покидала свою родину. Она физически ощущала, что какая-то её часть навсегда останется на этой земле, с этими людьми. Её сердце сжималось от боли. Постояв ещё несколько минут снаружи, женщины разошлись по своим каютам.

   Ужинали они в кают-компании, куда их, как представительниц высшего света, пригласил сам капитан. С ними за одним столом ещё оказались состоятельная, уже не молодая пара англичан и молодой английский аристократ, который весь вечер не сводил с Марии восхищённого взгляда. Девушку всё ещё очень смущало повышенное внимание мужчин. Сессилия  с нескрываемой гордость наблюдала за тем эффектом, который производила на окружающих красота её дочери.

   Около полуночи женщины поднялись из-за стола, мужчины перешли в другой зал, где они начали играть в карты.

   Вернувшись в свою каюту, Мария, не раздеваясь, прилегла на диван и от усталости и нервного перенапряжения сразу забылась глубоким сном.

   Следующий день был очень жарким. Изнемогая от жары, пассажиры первого класса сидели за столиками на верхней палубе, пили холодный лимонад и ели мороженное. К столику, за которым расположились Сессилия и Мария, подошёл молодой англичанин. Его звали Джон Торнтон. Он возвращался в Лондон, после многомесячного путешествия по Латинской Америке. Торнтоны принадлежали к древнему аристократическому роду. Они имели своих представителей в палате лордов. Сессилии очень польстило внимание представителя высшей английской аристократии. Джон прекрасно говорил по-испански. Но ему никак не удавалось вывести Марию из её задумчивого состояния. Она рассеянно и односложно отвечала на его вопросы. Сессилии пришлось сделать ей замечание, что невежливо с её стороны не поддерживать разговор. Сославшись на головную боль Мария, извинившись, встала и ушла к себе в каюту. Сессилию беспокоило состояние её дочери. Но она думала, что после тех переживаний, которые Марии пришлось испытать в последние дни, ей нужно время, чтобы придти в себя. Сессилии очень понравился  прекрасно образованный и воспитанный молодой человек. И она уже даже начала серьёзно обдумывать возможность брака Марии с Джоном, которому явно сильно понравилась девушка.

  Мария лежала на кровати в своей каюте, уставившись в потолок безразличным взглядом, когда к ней вошла Сессилия со своей служанкой.

- Мария, дорогая, теперь, когда мы уже на полпути в Англию, я думаю, что тебе самое время начать изучать английский язык. Джон Торнтон согласился позаниматься с тобой,- сказала Сессилия.

- Хорошо,- безропотно согласилась Мария.

- Надеюсь, что ты уже достаточно хорошо себя чувствуешь и сможешь приступить к занятиям уже после обеда.

   Мария вздрогнула, казалось, до неё только сейчас дошёл смысл сказанного Сессилией. Но она уже дала своё согласие, к тому же ей не хотелось ничем расстраивать свою мать.

   После лёгкого изысканного обеда, Мария с Джоном расположились за дальним столиком и приступили к занятиям. Девушка оказалась очень способной ученицей, и Джон получал огромное удовольствие от общения с ней. Он сильно увлёкся Марией. Когда их взгляды пересекались, Мария уже не опускала от смущения свои глаза. Время пролетело быстро. Они не заметили, как стемнело, и уже пора было идти переодеваться к ужину.

   Служанка Сессилии слегка переделала одно из вечерних платьев своей хозяйки, подогнав его по фигуре девушки. И к ужину Мария спустилась в блестящем золотистом платье с открытыми плечами и чёрной кружевной накидке. Она уже смирилась с повышенным вниманием окружающих и, держалась скромно, но с достоинством. На Сессилии было розовое кружевное платье и белая накидка из горностая, её шею украшала длинная нить жемчуга, а запястье – золотые браслеты.

   Зал был полон гостей. Ярко горели свечи в высоких серебряных подсвечниках на длинных столах, которые были уставлены множеством самых разнообразных блюд. За столом их соседкой оказалась очень общительная французская баронесса, которая весь вечер развлекала их новостями французского высшего света. Джон сидел напротив и не сводил глаз с Марии, невпопад отвечая на вопросы своего соседа слева.

   От выпитого вина щёки девушки порозовели, а глаза ещё больше заблестели. Она ещё никогда не была так прекрасна. Казалось, её грусть прошла, и она в полной мере наслаждалась своей новой жизнью. Сессилия видела перемены, произошедшие в её дочери, и была счастлива.

   После ужина был запланирован бал. Ещё днём Сессилия показала Марии несложные движения вальса и, когда девушку пригласил незнакомый молодой человек она, недолго поколебавшись, согласилась потанцевать с ним. С каждой минутой её движения становились увереннее. Её партнёр оказался прекрасным танцором. И скоро они оказались одной из самых лучших пар на паркете. Сессилия с гордостью сообщала всем окружающим её дамам и господам, что эта красивая темноволосая девушка, в великолепном золотом платье - её дочь.

   Мария пользовалась большим успехом у молодых людей на балу. Они наперебой приглашали её на каждый танец. Джон стоял один в стороне и с улыбкой наблюдал за происходящим. Мария терялась в догадках, почему он не пытается пригласить её на танец. Объявили последний на сегодняшнем балу вальс. К Марии подошёл Джон, чтобы пригласить её. Сердце девушки забилось от волнения, когда она положила свою руку на его плечо. Во время танца она так и не решилась поднять свои глаза. По общему признанию, они были самой красивой парой. Чёрные волосы и смуглая кожа Марии сильно контрастировали со светлыми, слегка вьющимися волосами и аристократической бледностью лица Джона. Но их глаза одинаково светились любовью и нежностью, которую они испытывали друг к другу.

   Все разошлись далеко за полночь. Джон проводил Марию до её каюты. Они ещё несколько минут молча стояли возле двери. Казалось, что Джон хочет ей что-то сказать, но не решается. Мария протянула ему руку, он нежно поцеловал её и, откланявшись, ушёл к себе.

   Немногие представители высшего света вышли к завтраку. Мария привыкла вставать рано, с первыми лучами солнца, поэтому она была одной из первых, кто пришёл выпить утренний кофе. Через несколько минут в ресторан вошёл Джон Торнтон. Взглянув на него Мария подумала, что он должно быть ещё и не ложился. Джон подошёл к столику, за которым сидела девушка и, спросив разрешения, присоединился к ней. Они напряжённо молчали. Никто из них не пытался нарушить тишину. Мария смотрела на спокойную гладь океана, вспоминала падре и невольно сравнивала чувства, которые она испытывала к нему и то, что она чувствовала к мужчине, сидящему напротив неё. Джон первым нарушил молчание:

- Мария, я хотел бы поговорить с Вами,- с явным волнением в голосе начал он по-испански.

- Я Вас внимательно слушаю,- сказала Мария.

- Я понимаю, что прошло совсем не много  времени с момента нашего знакомства. Тем не менее, я не в силах скрывать, то чувство, которое я испытываю к Вам.

- Я думаю, что прежде, Вам нужно узнать о моём происхождении,- прервала его Мария.

- Я уже знаю достаточно, всё остальное для меня не имеет никакого значения,- возразил Джон.

- Но мне не хотелось, что бы Вы узнали это от кого-то со стороны. Поэтому предпочитаю сама рассказать Вам о себе,- сказала Мария.

  Девушка рассказала ему о своём происхождении, упомянув о том, что она ничего не помнит из своей прошлой жизни в доме служанки своей матери.

   Джон долго сидел глубоко задумавшись. Наконец он прервал затянувшееся молчание.

- В роду Тонтонов ещё не было не равных браков. Но на пороге XX века, я думаю, что пора отказаться от пережитков прошлого. Если Вы примите моё предложение руки и сердца, я готов даже порвать со своей семьёй. Хотя очень надеюсь, что до этого не дойдёт.

   Мария сказала, что ей нужно время, для того чтобы всё обдумать. Она хотела посоветоваться со своей матерью. К тому же Мария отлично понимала, на какие жертвы идёт Джон, которого ждёт блестящее будущее. Но ради любви к ней он готов отказаться не только от карьеры, но от своей семьи и положения в высшем свете.

   Сессилия была в восторге от новости, которую ей сообщила её дочь. Втайне желая этого всей душой, она не ожидала, что события будут развиваться столь стремительно.

- Мария, я думаю, что тебе не следует отказываться от своего счастья из-за глупых предрассудков,- сказала она.

- Но его будущее под угрозой…- начала девушка.

-Твой отказ сделает его более несчастным и лишит смысла жизни, поверь мне,- настаивала Сессилия.

   Мария грустно вздохнула и решила, что после обеда она должна ещё раз поговорить с Джоном.

   Сессилию беспокоило то, что юридическое  признание её дочери может занять довольно много времени, из-за чего свадьба будет отложена на неопределённый срок.

   Когда после обеда Мария пришла в небольшой уютный зал с несколькими столиками, где они договорились встретиться с Джоном, то увидела, что он уже был там и возможно давно уже её дожидался. Его лицо было бледнее обычного, а круги под глазами свидетельствовали о бессонной ночи. Джон заметно нервничал, ожидая услышать ответ Марии.

- Я думаю, что Вы были правы, когда сказали, что прошло совсем не много времени, с момента нашей первой встречи. Нам нужно лучше узнать друг друга, прежде принимать такое важное решение,- сказала Мария.

   Джон тяжело вздохнул, но вынужден был с ней согласиться.

   Они продолжили заниматься английским языком. К прибытию в Англию, Мария уже знала несколько десятков общеупотребительных фраз, но ей никак не удавалось избавиться от испанского акцента.

   Когда их корабль причалил к английским берегам, Мария окончательно осознала, насколько изменилась её жизнь. Она ещё никогда не видела таких роскошных дворцов, административных зданий и церквей.

   Поместье Уотсонов располагалось в нескольких километрах к югу от Лондона. Это был большой двухэтажный особняк с традиционным английским садом. Марию поразили огромные портреты, висевшие вдоль лестницы, ведущей на второй этаж, которая была устлана мягким зелёным ковром.

- Это предки моего мужа,- сказала, невольно вздохнув, Сессилия.

   Мария побледнела и, опустив голову, поспешила пройти, не поднимая глаз, мимо портретов, с которых, как ей казалось, на неё смотрели с осуждением представители высшего света из рода Уотсонов.

   Комната Марии была декорирована в мягких розовых тонах. Здесь в Англии у девушки была своя служанка, которая не говорила по-испански, поэтому первое время Марии пришлось объясняться с ней в основном жестами. Но постепенно она всё лучше стала говорить и понимать английскую речь. У Сесилии был великолепный вкус и очень скоро у Марии появился собственный гардероб.

   Прошло несколько недель. Мария продолжала усиленно заниматься английским языком. С каждым днём она всё больше становилась похожей на английскую леди. Девушку практически каждый день посещал Джон Торнтон. Они гуляли в парке, пили чай в беседке. Иногда Джон сопровождал Марию во время её поездок по Лондону. Молодые люди больше не говорили о своих чувствах. Сессилия юридически признала Марию своей родной дочерью. Но чёрные волосы и тёмно-карие глаза девушки выдавали её испанские корни. Высший свет настороженно отнёсся к дочери Сессилии. Не все дома английской аристократии распахнули свои двери перед Марией. Тем не менее, Сессилия довольно часто получала приглашения в гости для себя и своей дочери от представителей высшей знати. У Марии появились подруги. Особенно она сблизилась с Элизабет Смит, которая являлась дальней родственницей Джона Торнтона. Девушка всей душой желала скорейшего получения разрешения на брак с Марией от родителей Джона, который понимал, что Марии необходимо время, для того чтобы привыкнуть к своему новому положению и поэтому не торопился с её представлением членам своей семьи.

   Мария теперь редко оставалась одна. Однако наедине с самой собой, она иногда испытывала острую боль от тоски по своей родине. Она часто вспоминала ту ужасную ночь, когда ей пришлось в непогоду долго идти в кромешной тьме под сильным дождём, вспышками молний и раскатами грома, пока не увидела неяркий свет и не дошла, выбившись из последних сил, до дома падре. Мария с улыбкой вспоминала его немного растерянное лицо, когда, открыв дверь, он обнаружил у себя на пороге молодую девушку в промокшей насквозь от дождя одежде. Она с благодарностью вспоминала его, понимая, как много он для неё сделал. Но к чувству благодарности примешивалось ещё какое-то смутное чувство, в котором Мария не решалась признаться даже самой себе. 

   Сессилия не могла не заметить того состояния, в котором находилась её дочь. Она надеялась, что со временем Мария  привыкнет к светской жизни и начнёт получать удовольствие от своего высокого положения в английском обществе. Брак с Джоном Торнтоном должен был ещё больше возвысить её и их будущих детей. Но, к своему большому сожалению, Сессилия видела, что вместо того, чтобы сблизиться с Джоном, Мария с каждым днём всё больше отдаляется от него. Джон тоже заметил, что Мария несколько охладела к нему. Он стал иногда замечать её рассеянный взгляд и ответы невпопад. Джон ошибочно думал, что это происходит оттого, что Мария хочет быть представлена его семье, для того чтобы иметь возможность выйти за него замуж. Поэтому он решил поговорить со своими родителями и сообщить им, о своём решении жениться на Марии. Джон планировал сделать это вовремя субботнего обеда, когда основные представители их рода соберутся за огромным обеденным столом в их дворце, расположенном в самой престижной части Лондона.

   В эту субботу Торнтоны отмечали девяностолетний юбилей старейшей представительницы рода Джулии Торнтон. Поэтому присутствовала практически вся  семья. Джону трудно было выбрать более удобный момент.

  Вечер начался, как и подобает,  с чествования миссис Джулии Торнтон. От имени рода с поздравительной речью выступил отец Джона Роберт Торнтон.

  Не смотря на свой почтенный возраст, именинница держалась просто великолепно, а выследила очаровательно. Строгое чёрное платье с большим белым воротником выгодно подчёркивало её бледное аристократическое лицо. Джулия была весьма властолюбива. Ни одно серьёзное решение, касающееся семьи Тортонов, не принималось без её участия.

  Элизабет Смит, присутствовавшая на торжестве, решила помочь Джону начать разговор о его помолвке с Мариной.

  - А Вы слышали о том, что Сесилия Уотсон после стольких лет наконец-то нашла свою дочь?

В зале повисла тишина. А Элизабет, как ни в чём не бывало, продолжала:

- Её зовут Мария. Она очень красивая девушка.

-Насколько мне известно, она незаконнорожденная,- прервала Елизабет одна из её многочисленных тётушек.

-Но Сесилия уже юридически признала её и теперь Мария является единственной законной наследницей состояния Уотсонов.

- На которое, она не имеет никаких моральных прав,- резко сказала женщина.

   Элизабет покраснела и опустила глаза. Джон побледнел, он понял, что теперь бессмысленно начинать разговор о его отношениях с Марией. Но неожиданно отец спросил Джона:

- Джон, а это случайно не та самая девушка, с которой ты проводишь всё своё свободное время?

- Да, отец. Мы познакомились с ней во время моего возвращения из Латинской Америки,- сказал Джон.

-Надеюсь, ты понимаешь, что подобные знакомства могут повредить твоей репутации? – строго спросил его отец.

   Джон ещё сильнее побледнел, но ничего не ответил. Повисла напряжённая тишина, которую неожиданно нарушила Джулия:

- А я бы хотела  с ней познакомиться, - с вызовом в голосе сказала она, - Роберт, почему бы тебе не пригласить её к себе в эти выходные?

  Роберт Торнтон вспыхнул и бросил на Джулию взгляд полный негодования, собираясь ей резко ответить, но его жена Мэри положила свою руку в изящной шёлковой перчатке на руку своего мужа и умоляюще посмотрела на него, как бы удерживая его от необдуманных  слов, готовых сорваться с его губ. Роберт, тяжело вздохнув, был вынужден дать своё согласие. Джулия победоносным взглядом обвела сидевших за столом гостей. Через час торжественный обед был закончен. Джулия Торнтон поднялась из-за стола. Поблагодарив чету Торнтонов за устроенный ими приём в её честь, она царственной походкой вышла из зала.

   На следующий день Джон отправился в дом Сессилии Уотсон, для того чтобы передать Марии приглашение на обед. Сессилия с радостью приняла приглашение для своей дочери. Девушка как раз спускалась по широкой лестнице, когда её мать сообщила ей эту  новость. Лицо Марии покрыла мертвенная бледность. Она судорожно вцепилась в перила, чтобы не упасть от внезапного приступа головокружения. Джон вскочил с места и быстро взбежал по лестнице. Опираясь на его руку, Мария спустилась вниз. Сессилия спросила её, как она себя чувствует. Мария, с вымученной улыбкой на лице, отвечала ей, что с ней всё в порядке. Убедившись, что с девушкой всё в порядке Джон откланялся.

   Неделя пролетела для Марии незаметно. Она совершенно безразлично принимала участие в подготовке к субботнему приёму в доме Торнтонов. Выбор Сессилли остановился на кружевном розовом платье. Из украшений она решила, что больше всего к этому платью подойдёт длинная нить крупного жемчуга.

   В субботу утром Мария, одетая для приёма, стояла в своей комнате перед огромным зеркалом в золоченой раме, безучастно глядя на своё отражение. Услышав, звук въезжающего автомобиля, она выглянула в окно, чтобы убедиться, что это машина Джона. Он весело помахал ей рукой, она улыбнулась ему в ответ и, захватив веер, спустилась вниз, вышла из дома и села к нему в машину.

   Джон не много нервничал, когда они подъезжали к его родовому поместью. Пройдя через многочисленные роскошно обставленные комнаты, они вошли в зал, посередине которого стоял уже сервированный стол. Отец и мать Джона поднялись из-за стола. После того как Джон представил присутствующим Марию, Роберт Торнтон с лёгким поклоном произнёс:

- Мы рады приветствовать Вас у себя, позвольте мне представить Вам главу нашего рода миссис Джулию Торнтон.

   Мария склонила свою голову в поклоне. Джулия внимательно вглядывалась в её лицо.

- А Вы действительно очень красивы, - снисходительно произнесла она.

- Благодарю Вас, - сказала Мария, -  для меня огромная честь быть принятой в доме родителей Джона.  

   Стол ломился от всевозможных яств. Роберт Торнтон, на правах хозяина, потчевал своих гостей. Мэри Торнтон поинтересовалась у Марии здоровьем её матери, с которой она была знакома. Мария вежливо отвечала на все её вопросы. Джон с напряжением наблюдал за происходящим за столом. Но он напрасно беспокоился. Мария произвела положительное впечатление на всех членов его семьи.

   После обеда, Джон отвёз её домой. Молодой человек помог девушке выйти из машины. Он хотел что-то сказать, но Мария с улыбкой протянула ему руку для поцелуя, и Джону ничего не оставалось, как только поцеловать её и, откланявшись, сесть в свой автомобиль и умчаться прочь.

   Мария устало поднялась по лестнице на второй этаж и сразу прошла в свою комнату. На расспросы своей матери, о том, как прошёл приём в её честь, она неохотно пересказала разговоры, которые велись за столом. Видя, что дочь устала, Сессилия отпустила служанку и сама помогла девушке раздеться и лечь в постель. Оставшись одна, Мария долго лежала с открытыми глазами, глядя в окно на тёмное хмурое английское небо.

   На следующее утро Сессилия была удивлена, что Мария так долго не спускается к завтраку. Она послала наверх свою служанку, узнать о самочувствии девушки. Прошло несколько минут, прежде та вернулась с листком бумаги в руке. Дрожащей рукой Сессилия взяла его и быстро пробежала записку глазами. Сильно побледнев, она выронила бумагу из рук. Из её груди вырвался невольный стон. Обеспокоенная служанка спросила ее, в чём дело, но Сессилия только покачала головой, не в силах вымолвить и слово. Придя не много в себя, она велела срочно вызвать к себе Джона Торнтона.  

   Через час машина Джона на полной скорости въехала во двор поместья Уотсонов. В сильном волнении молодой человек взбежал по лестнице, ведущей к входной двери. Пройдя в гостиную, он застал Сессилию всю в слезах. Она молча протянула ему записку. Джон сразу узнал почерк Марии. Прочитав её послание, он в изнеможении опустился в кресло…

   Накануне, стоя перед зеркалом в своей комнате, Мария вдруг отчётливо осознала, что не может больше принадлежать этому холодному и бездушному аристократическому миру. Её место не здесь. Теперь она знала, что нужно делать. На следующее после приёма утро она встала до зари, взяла свой уже собранный дорожный чемодан и спустилась вниз.

   Добравшись до порта, она купила билет второго класса на корабль, который этим утром отправлялся в Латинскую Америку. Путешествие продлилось почти две недели. Почти всё это время Мария ни с кем не общалась и молча стояла на палубе, глядя на тёмные воды океана. Когда вдали показались очертания родных для девушки берегов, она весь день простояла на палубе, с волнением ожидая прибытия в порт.

   Сойдя на берег, Мария пешком отправилась в церковь. Толкнув калитку, она прошла по узкой, выложенной из мелких камешков тропинке и вошла в дом падре. Присев на краешек стула, она окинула своим взглядом кухню. Здесь ничего не изменилось, с тех пор, как она покинула этот, ставших навсегда родным для неё дом.

   Солнце уже клонилось к закату, когда падре вошёл в свой дом. Мария порывисто  вскочила со своего места и застыла, глядя в лицо святого отца. Его лицо не много осунулось, а  не в висках появилась первая седина. Не в силах больше сдерживаться, Мария бросилась ему на шею и разрыдалась. Он нежно обнял девушку и, гладя по волосам, успокаивал её.

   Через месяц они отпраздновали скромную свадьбу. Сессилия, не вынося одиночества, продала своё поместье и перебралась в Латинскую Америку. Здесь она купила гостиницу, в которой останавливалась в свой первый приезд к дочери, а на оставшиеся деньги отреставрировала церковь и часовню.

   Джон Торнтон через два года женился на молодой аристократке, которая родила ему сына Джона Торнтона младшего.