ЛИПИМ-1

Автобус на Мотылево отправлялся в 22-00 с центральной автобусной станции от зачуханой платформы на задворках. Да и автобус был времён первой пятилетки, под стать обстановке: битком набитый, без освещения, но в ночной путь отправился точно по расписанию. Билеты были без указания мест, поэтому Матвею досталось последнее сплошное сидение, где никого не было, ибо там вплотную располагался мотор, шумный и очень даже теплый. Зато Матвей смог улечься и вздремнуть дорогой.

Останавливались в пути редко, лишь там, где пассажиры сходили. Туманным утром машина резко затормозила у покошенного навеса, и сонный голос сообщил, что приехали – тюрьма справа, через дорогу. Все вышли. Это были, в основном, молодые женщины с тяжелыми котомками в руках, приехавшие с надеждой на свидание с мужем или сыном.

Громоздкий высокий каменный забор с колючей проволокой поверху и сторожевыми вышками по периметру в голой безлюдной степи наводили страх и покорность. Все двинулись к небольшому одноэтажному хозяйственному блоку, где дежурный сержант устанавливал очередность на свидания. Дело в том, что ехали женщины по вызову зека родного, который свидеться с родимой имел право лишь раз в полгода в отдельной комнатушке, на свидание отводили около суток, но... комнатушек-то было мало, не хватало. Вот и сидели горемычные в ожидании очереди по несколько дней в огороженном горбылем сарае. Очередь сержант устанавливал по своему усмотрению, и всё от него зависело.

Матвей же приехал к младшему брату по настоянию матери, которая слёзно его умоляла с Сеней свидеться, передачу организовать. Посадили брата по-глупому – за драку в ресторане и сопротивление милиции, тем более, что уже не впервые он попадался стражам порядка. Удивительным было то, что в рабочей семье со скромным достатком вырос лоботряс, не желающий трудиться нигде, куда бы Сеню не устраивали. Он был очень даже симпатичным, знал об этом и пользовался, и девушек клеил не простых, наших, а только из дипломатических корпусов, притом успешно. Кончались романы зачастую скандалом с посещением нашей матери пресс-атташе Японии и просьбой Семена за предложенные деньги на год подалее отослать от его дочери. Вот так-то – у одной мамы получаются разные дети, и почему, никто не знает. Средний брат и сестра трудились на заводах, семьи завели. Матвей же особняком в семье состоял, был отцу непослушным, своевольным и не очень ласковым, поэтому в шестнадцать лет из дому ушел на самостоятельные хлеба, да его и не удерживали. Вспоминали только при надобности, как и на этот раз.

Матвей крутился среди ожидающих, сержанта разглядывал с неприязнью, но ничего придумать пока не мог, как свидание устроить. Но вот он уловил в беседе женщины, что муж написал – на токарном в тюрьме работает, на разряд сдал. «Есть!» – мысленно прокричал Матвей и к сержанту уверенно направился, чтобы попытаться узнать, кто ведает производством, и как с ним связаться, чтобы запчасти передать. Без пяти девять на проходной майор Трунин беседовал с нашим героем, который представился техническим руководителем большого завода и как коллегу просил короткое свидание с братом устроить, в долгу не останется. И сработало – майор провел Матвея на территорию прямиком на участок пластмасс, сначала, как он выразился, а затем уже братан будет. Трунин пояснил, что участок тормозит производство, шприцпрессов не хватает, совета просил, что можно сделать. Матвей обошел участок допотопного оборудования, осмотрел литформы, людей, и сообщил майору, что на этих прессах можно минимум утроить выпуска, если удвоить количество оснастки и по два человека на рабочее место посадить, где один заливать будет, а второй детали снимать. И все.

Трунин порывисто обнял гостья и уточнил данные братана.

Семен, оказалось, работал в ночную, поэтому должен спать сейчас, это сообщил майор, подведя Матвея к большому бараку. К спящему на верхних нарах брату поднялся, прилег рядом, присмотрелся в полумраке и растолкал его. Реакция была ошеломляющей. Майор оставил братьев на полчаса, ибо ему на совещание к 11-00, поэтому... но в следующий раз постарается выкроить времени поболее…

Сказать, что Сеня каялся в чем-то – ничего подобного. Он продемонстрировал старшему десятки писем от красоток, в глазах которых выглядел героем и узником бесстрашным. На самом же деле был жалок, но петушился. Без ненужной морали Матвей тепло попрощался с братом, пообещав еще навестить его.

В районе двенадцати он уже был свободным и голодным, так как со вчерашнего вечера не ел. Заглянул в захудалый буфетик – пусто. Перешел дорогу и пошел к зеленым посадкам. Вскорости развел небольшой костер и стал запекать картошку, купленную у сторожа. Матвею, конечно, пришлось поделиться обугленными клубнями, в результате чего образовался импровизированный пикник вокруг развернутой газеты. Болельщики достали из сумок свои запасы еды, нарезали, разделили и, чуть посветлев лицом от тюремного соседства, шумно есть стали, хвалили зачинщика. Матвей же после первой картошки боль сильную почувствовал, невыносимую, отполз тихонько в сторону и из сумки таблетки достал. Опёрся спиной на бочку с песком и таблетку в рот положил, глубоко вздохнул, закрыв глаза.

- Водой запейте. Простите, я врач, может, помощь нужна? – Услышал он близко женский голос.

- Спасибо за воду, но мне посидеть тихо необходимо, пройдет. Сам виноват, на автовокзале пирожки себе позволил вчера, знаю, что нельзя… – Сжал зубы и смолк надолго.

Когда немного полегчало, открыл глаза и увидел рядом сидящую женщину, не сводившую с него пристального взгляда. Он догадался, что это врачиха, которая воду запить дала.

- Ну что, очухались, молодой человек? Какое право имеете в таком состоянии на автобусах кататься и пирожки вонючие есть? Вам немедленно надо в больницу... Что?.. Конечно, вам две картофелины оставили. Есть очень хотите? Сейчас, вот они. Женщины вам очистили, посолили. А как насчет чаю? Минутку. Шоколада хотите? Есть небольшой кусочек, берегла на обратный путь, да ладно...

- Спасибо, доктор, вы очень мне помогли восстановить силы шоколадом, но обещаю вернуть запас вам. Собираюсь в поселок пойти, времени много до автобуса, может – за копанию? Нет, так нет.

- Зачем комедию ломаете, вам же плохо, по глазам видно… Все-таки решили пойти, ну, ну… Стойте, я тоже с вами. Хорошо, обещаю лишь попутчицей стать и забыть о медицине.

- Меня Матвеем зовут, имя сегодня редкое, отчества не надо. Вас тоже просто Маша, запомнил.

Они бодро двинулись по страшно запыленной щебенчатой дороге в сторону Мотылево. Преодолели подъем, и перед ними раскрылась необычайно красивая панорама. Дело в том, что поселение расположено на множестве островов, образованных разливом Дуная, недалеко от Измаила. Мотылево называют нашей Венецией, и красота там неописуемая. Сообщения между обитаемыми островами на лодках ведется, без гондольеров, конечно.

Наши путники вышли к небольшому базару, где в основном рыбой торговали, во всех её видах, начиная со свежей, копченной, сушенной, соленной и др. Купив вязку свежих пахучих бубликов и копченой скумбрии, ходоки сели на удобную скамейку у дороги и стали с удовольствием уплетать покупки.

- Мне как-то неловко одной такую вкусную рыбу есть. Не обращать внимания, говорите? Привыкли уже… А как вы себя чувствуете, Матвей? Все, не буду, обещала, помню… Никогда так аппетитно... Что, конечно, разрешаю Матвею переключиться на вас.

К ним радостно подошел майор, сел рядом, положил дружески руку Матвею на плечо:

- Более часа куролесю по нашим просторам, понимаю, что уехать не мог, но куда делся, еле узнал, дамы сообщили. Еще о приступе сказали. Жена, видимо, недостаточно заботится, но красивая очень... Алексей Трунин, разрешите представиться! Не жена вы ему? Жаль! К делу. Матвей, ты мне очень нужен, еще по другим участкам, помоги. Когда? Через выходной! Хорошо. Может, ко мне заглянете? Главное, чуть не забыл – ожидается к празднику амнистия, братана включим. Что, и мужа докторши просишь? Ну и нахал… Сделаем. Привезешь данные зеков и краткое изложение проступков, ясно? Уверен, что приедешь, друг. Садитесь в машину, на вокзал подкинем, а женщина очень даже, Матвей... Он ваш благодетель, мадам, учтите.

На автовокзале с майором попрощались тепло. Докторша, ссутулившись, ушла в тень на скамейку, руками лицо закрыла.

- Я за билетами в кассу пошел, может водички? Здесь дует сильно, накину кофту свою, вот так.

Маша безмолвно так же сидела, когда он вернулся. В автобусе народу было немного, но она села с краю, положив свою сумку на второе сидение, давая понять, что одна хочет быть. Матвей уселся на родную уже последнюю сплошную скамейку, пристроился у окна. Ночь звездной была, воздух прозрачный, поэтому светящиеся вдалеке домики просматривались четко и загадочно. Как обычно, мысли у него прокручивали события прошедшего дня, фиксировали что-то важное, допущенные ошибки. «Не надо было приглашать даму с собой в поселок – подумал он, – зачем, на красоту клюнул, идиот. Но чем обидел, пока не понял. Все, забудем...»

Мелькание огней за окном и монотонное жужжание мотора сделали свое дело – Матвей задремал, уткнувшись головой в стекло. Проснулся он от тишины и отсутствия тряски – автобус в кромешной тьме сиротливо стоял на пустынной дороге. Водитель, откинув сидение, доставал инструменты, отпуская нелицеприятные слова черту, который его попутал-таки. Пассажиров он пригласил ко сну на часок, надеется прочистить за это время систему подачи бензина в мотор. Накинув штормовку, так как моросил дождь, водитель с инструментом вышел, двери прикрыл. Прошло уже более получаса томительного ожидания в гробовой тишине салона, с разглядыванием сквозь стекло движений сутуловатой фигуры водителя с фонарем в руке. Кто-то прокаркал:

- Да он калека, видимо, до утра так простоим. Почистить не может, а сел за руль. Что, заткнутся, говоришь, а то что?.. На улицу выставишь, испугал...

Но затих. Матвей, одел очки, безрукавку вязанную и пошел на выход. Салон с напряженным вниманием слушал громкую перекличку спасателей, матерщина прозвучала голосом Матвея по поводу качества бензина. Затарахтел мотор, пассажиры ожили. Вошли спасатели под одобрительные возгласы сидящих, кто-то бутылку предложил. Водитель же достал что-то из рюкзака и направился к дальнему сидению с вещами в руках.

- Матвей, возьми сухую рубашку, помята немного, полотенцем утрись и отпей, друг, чтоб не простыть. Может, кто поможет? Он насквозь... Что, вы желаете? Пожалуйста! Подождать, аль ехать можно, дамочка?

Докторша ворчливо отчитывала пациента, что он еле живой и под дождь пошел, спасатель.

- Пять здоровых мужиков в автобусе, посчитала я, и кто герой – больной, мужчиной себя почитает, забылся… Что, убраться к себе, просите?.. Сами справитесь. Пожалуйста, очень надо…

К нему близко подошла женщина в возрасте, вырвала из рук полотенце, тщательно голову вытерла, шею, грудь, заставила сухую рубаху надеть. Но главное, уложила, положив его голову к себе на колени, еще укрыла платком. Матвей был смирненьким, вскоре согревшись, уснул праведным сном. В семь с копейками автобус остановился у своего перрона на конечной станции. Пассажиры тепло прощались с водителем, попутчиками, уходили навсегда. Матвей вручил докторше визитную карточку, просил материал по мужу подготовить.

- Простите меня, Матвей Ильич, что сдуру такое ляпнула, даже как врач. Здоровья вам, не сердитесь на меня, вы настоящий... (водителю) Ухожу, не задержу более. До свидания.