Помочь сайту
Поздравления
Лесное молчание 9 глава
С самого утра полил мерзкий, холодный моросящий дождь, который отрезал путь, непроходимой водяной стеной. Протекающие черепицы парни поменяли на другие, лежащие рядом с северной стороны хижины.
Ребята распечатали пакет с кипой бумаги. Это оказались записками ученного побывавшего в языческой деревни. Сочинения описывали быт и культуру людей проживающие в ней.
Парни отварили дверь во вторую комнату, она оказалась оборудована под кладовую, где в деревянных бочках были разные крупы, нарубленные бревна и солома. Там была найдена вторая кипа бумаг, в которой было наблюдение за изменением водопада в течении двенадцати лет – написанных другим подчерком.
Через три дня компания отправилась в путь, где ждет лесное молчание, которое учит понимать жизнь лучше, чем шум вульгарных городов и смех автомобильных покрышек.
Мысли каждый презирает,
Что сходят каждый час
И жизнь свою отрицает
По-своему, каждый из нас.
Но все же нам дано
По дороге своей пройти,
Жизнь иль смерть все одно –
На всяком отрезке пути.
Солнце греет и луна
Вечно к жизни холодна,
Но все же именно она
Влюбляет постоянно в себя…
Путник, сбившийся с пути
Чаще взор к луне стремит,
Чтоб там решение найти
И по жизни в даль пройти.
Моросящий дождь потихоньку превратился в сухой снег. Крупными хлопьями он скрыл под собой листья, упавшие сухие ветви. Лес превратился в сказку.
Ребята прочли записи учёного. Он рассказывал в них не столько о здешних местах, сколько пытался ответить на свои же вопросы по поводу определения появления русского народа. Автор упорно доказывал в тексте теорию о единой прародине индоевропейских национальностей, о едином культе богов у разных народов, о взаимоотношениях в родах и этносах. Что же касается этого поселения, автор восхищался желанием людей создать что-то действительно значимое и увлекательно-полезное, что в наше время не столь часто встречается.
Ребята не останавливаясь шли несколько дней. На их глазах погода вокруг менялась: из осенней переходила в настоящую зимнюю, морозную. Холод сжимал ребят своими тисками, а они всё чаще зажигали большие костры и грелись у них, вдыхая пряный запах дыма.
Однажды ночью их разбудил какой-то шум, испугавшись которого, они все взобрались на деревья. Мимо пробежали две волчицы. Учуяв человеческий запах, они подошли к месту ночной стоянки, но испугались горящего костра и не напали.
Влад выстрелил по ним, но промахнулся. Волчицы не уходили до середины следующего дня, не позволяя «лесным братьям» двигаться дальше.
После этого случая ребята стали по одному дежурить, чтобы встречи с такими неожиданными гостями больше не повторялись.
К концу десятого дня путешествия лиственный лес сменился хвойным. Сначала среди клёнов, дубов, ольхи и берёз то там то здесь стали попадаться лиственницы, ели, сосны и кедры. Потом ребята шли через чисто хвойную чащу.
Вокруг – куда ни глянь – были только деревья. Их ветви шептались и пели. С каждым днём всё труднее было найти в этом лесу что-нибудь съедобное, но путники упрямо шли вперёд, и не думая возвращаться.
Лес укутывался снежным шарфом. Белое одеяло неба становилось ниже. Холодный озноб ветра пронизывал ребят. За спиной оставались два месяца пути. Чрезмерное кочевание в палатках на холодной земле привело к полному обморожению организмов. Ребята остановились на привал у небольшой горы. Скитальцы вновь установили палатку, обложили ее снегом и развели огромный костер. От температуры и усталости совсем не хотелось есть. Ребята расселись вокруг пламени и погрузились в полудрем. Говорить совершенно не хотелось, но чтобы не уснуть Саша предложил собрать сухие ветки и развести второй костер. От нечего делать ребята принялись за дело. За несколько часов они собрали огромную кучу дров и подожгли. Сильный ветер далеко уносил дым в лес. Ребята сидели согреваемые кострами спереди и сзади. Потихоньку тепло пропиталось в тепло. Ребята согревались и приходили в себя. Их простуженные лица начали излучать улыбки. Немое лесное молчание потихоньку размежевалось вначале редкими усмешками, а после и потоком бессмысленных разговоров. Ребята совершено не хотели умничать, не желали вести задумчивых бесед. Им было под стать сейчас осознавать, что поединок они провалили. Они признались сами себе в том, что поиск себя не заключает в бегущий ход по бескрайним весям родной страны.
Целый вечер ребята просидели на одном месте, лишь изредка подкладывали дров в костры. Саша бренчал на гитаре, а остальные тихо подпевали песням. Когда стемнело, скитальцы легли спать. Первым остался дежурить Саша. Он подкинул дров в костры. Облокотился спиной о ствол березы. Холодная зимняя ночь целовала парня метелью-мореной. Парень представлял себя сидящим среди цветущего луга, и эта мечта согревала его. Он много думал о жизни, о своих друзьях, о походе и желаниях. Саша часто поглядывал на палатку и в душе плакал. Ему очень хотелось оказаться в горячей ванне, своей спальне, в объятиях матери, но он ощущал в себе силы преодолеть ностальгию. Неформал вытер свои слезы, шмыгнул носом и прошелся по округе. Удивительная и, несмотря на гигантский размер, хрупкая красота окружала парня и его компанию. Он чувствовал ответственность за их крепкий сон, поэтому Саша холил и внимательно разглядывал окрестности. Промерзшие ноги еле передвигались, поэтому сторож старался чаще подходить к костру и греться. Но Саша подолгу не застаивался над пленительными объятиями пламени, от тепла тянуло в сон.
В глубокой ночи Сашу сменил Влад. После плотного завтрака, состоявшего из мяса и настойки шиповника, ребята отправились дальше. Они поднялись на гору и огляделись. Под веером неба распласталась гигантская вереница леса. Бело-голубые макушки хвойных деревьев мельтешили нестройными рядами, они рисовали причудливый орнамент, в котором угадывался дух истиной России. Веселые лица ребят излучали удовольствие от лицезрения природы. Они простояли несколько минут и спустились к замерзшей реке. Широкое русло раздвигала склон горы от густого соснового бора. Пологие берега были занесены глубоким снегом. По насту оставлены пробоины следов от нескольких буйволов. Именно они утром насторожили Влада своим воем. Жанна ступила на след и села на корточки. Она разгребла снег, и в гладкой поверхности льда отразилось ее лицо. Девушка улыбнулась, ведь она совсем отвыкла от своего лица. Несколько мгновений затянулись вечностью. Но голос Арины, прошедшей до середины реки заставил развеять по ветру ее мысли. Жанна встала и пошла следом за ребятами. Целый день они шли, не останавливаясь, мимо пробегало несчитанное число птиц и хлопьев снега. Впереди их ждала вера, а позади - оставалась любовь к природе. Совершенно неожиданно ко всем им пришла мысль, что природа это храм преодоления трудностей. Не зря говорят, что Бог любит трудолюбивых людей, отчего человек и превозмог создать свою цивилизацию. Ветер хлестал холодными кнутами по лицу и рукам скитальцев, но они шли навстречу призрачной надежде. Лес все укутывался снегом, словно предвкушая лютые морозы. Ребята заметили, что с каждым днем стало трудней добывать пищу, ибо все меньше птиц и зверей попадалось на пути. А те, что и встречались, в пищу были не пригодны. Из последних сил беглецы остановились на новый причал. И так ребята мерили день за днем. Обессиленные, но уверенные друг в друге они шли напролом. Порой, обессиленость их организмов не давала сил идти дальше.
- Все, я дальше идти не могу, - упав на колени, прошептала Арина. Ее глаза затуманились, руки походили на сухие, обломанные ветви.
Жанна села рядом с нею, обняла и крепко поцеловала соратницу в левую щеку:
- Вставай, моя хорошая, скоро мы найдем себе новый причал. Потерпи солнце, скоро…. Глаза Арины наполнились слезами. Они были двумя голубыми омутами, в которых жило весеннее небо. Влад сел рядом с нею и помог встать.
- Нам не нужно отчаиваться. Нам не нужно… попытался повторить он фразу, но не смог. Внутренний диссонанс растревожил душу. Внутри все кипело. Он тащил на плечах Арину, а сам еле находил в себе силы. Всякий шаг был острой болью. Девушки попросили оставить их наедине, и Влад догнал Сашу. Они остановились под огромной ветвистой паутиной древнего дуба. Молчание длилось минут двадцать. Каждый из парней знал заранее слова, что может сказать друг.
- Когда мы остановимся? – спросил Влад. Саша отвернулся и ничего не ответил.
- Почему ты молчишь?
- Сказать нечего. Я не уверен в тебе мой друг. Я ожидал от тебя большего самопожертвования. А ты не оправдал возложенных на тебя надежд - Влад опустил голову. В голове росло напряжение. Он всеми силами сдерживал гнев и поэтому громко сопел. Нечем было возразить Саше, да уши приняли то, что и сам Влад часто признавался себе. Но человек слишком развил чувство самосохранения, чтобы терять его ради призрачных иллюзий. Влад сильно сжимал кулаки и в них скапливал стыд, боль, разочарования, тревогу и слабость. Чего ему это стоило было видно лишь Богу. Как назло не было рядом девушек и некому разрядить атмосферу. Влад ощущал, что Саша начинает его презирать, да и сам он себя начинал ненавидеть.
- Прости, я и сам силюсь себя обуздать.
- Плохо Влад стараешься. Ты думаешь мне легче, чем тебе? Я тоже не верю, в себя,… но я держусь - Взгляд Александра упорхнул с лица Влада. Парень глядел вдаль. Что-то тревожило его душу, но он не осмеливался озвучить свои страхи. Влад же ждал девушек. Он как никогда прежде боялся этого откровенного разговора. Он ловил себя как последнего воришку, но все, же тщетно желал стать героем. Поход его изменил до неузнаваемости и этого он боялся пуще неведомой дали. Сердце клокотало от разрывающей досады. Влад не ожидал от себя такой расплаты и силился от чистого сердца стать на один взмах крыльев орла выше над своими слабостями.
Продолжающиеся съёмки выявили разногласия между исполнителем главной роли и режиссёром. Страдания героя становились всё схематичнее, он совершенно перестал бороться. В фокусе фильма оказались жизнь героя в хижине, где не было даже нормальной печки. Его заржавелое ружьё, скудная пища, бардак и паутина в жилище и поселившаяся на чердаке хижины сова – неразговорчивая спутница юного отшельника.
Больше всего актёру не нравилось то, что его герой практически ничего не говорил в кадре. Толик подсаживался к режиссёру и пытался убедить его, что речь в кадре совершенно необходима.
- Почему вы решили, что я должен тупо глядеть в камеру вместо того, чтобы самому же излагать свои мысли?
Режиссёр был не преклонен. Он явно был обескуражен этим фильмом, поэтому желал поскорее рассчитаться с рутиной.
- Анатолий, пойми, нынешний зритель интеллектуального кино не поймёт. Посмотри, что снимается сейчас – сам поймёшь, что говорить тебе в кадре незачем. Мы только испортим фильм обилием эмоций. Согласись, в большинстве современных фильмов персонажи или обманывают себя, или что-то пишут, или плачут или помирают. Нам этого не надо, у нас – молчание. В нём – при желании – можно показать очень много, даже больше, чем можно высказыванием слов – Режиссёр спокойно смотрел на бунтующего актёра. Его усталость передавалась через утомлённый взгляд.
- Но ведь эти мысли есть в сценарии, они – основная идея фильма. А вы просто вышвырнули их росчерком пера… - но Толик тщетно распинался перед режиссёром, переубедить этого человека было невозможно.
- Вот поэтому, – режиссёр сплюнул – Это и не надо озвучивать, все идеи изжили себя. Пойми, Толик, слёзы – дело десятое. Мужчины не плачут. Слёзы – удел слабых.
- В этом я сомневаюсь.
- Ну, как знаешь. – режиссёр встал и вышел из вагончика, где Толик смывал грим.
Толик долго ещё сидел и курил, затем вышел прогуляться.. В свой вагончик он вернулся только ночью. У себя он застал взволнованную Иру, которая тряслась, билась и металась, не находя себе места.
- Ира, что случилось?
Девушка ничего не ответила – казалось, что она вообще не заметила вошедшего парня. Толя обнял её, прижал к себе, поцеловал в лоб.
- Что случилось? – повторил он.
- Ничего… – ответила она равнодушным голосом и заплакала.
- Ну как это ничего? Ты сама не своя и плачешь.
Ира попыталась вырваться из объятий, но руки Толика не выпустили её. Она посмотрела в глаза своему парню. Страх и одиночество были в её глазах.
- Всё, жизнь моя закончилась. Я дальше жить не смогу, больно дышать, страшно смотреть, я постоянно задыхаюсь…
- Любимая, что случилось?
- Мой папа… мой папа разбился вчера, на своём байке – простонала она.
- Когда ты узнала?
- Утром, мама позвонила… Мне нужно ехать к ним… - Толику казалось, что девушка не видит его.
- Почему ты не сказала мне сразу? Я бы примчался сразу же. Ты пока собирай вещи, а я договорюсь с режиссёром, и мы завтра же полетим к тебе домой.
Ира молча начала собираться.
Толик договорился с режиссёром о незапланированном отпуске. После съездил в соседний город, в аэропорт. Лететь до Самары предстояло не больше получаса, но до аэропорта на машине можно было добраться минут за 40-50 в лучшем случае. Парень мчал на машине, выжимая из неё всё возможное. Он желал быстрее вернуться к Ире.
Мысли его неотступно крутились вокруг её горя. Раньше умная и весёлая девушка, а теперь казавшаяся сумасшедшей, прекрасной и загадочной принцессой. Любовь тем и опасна, что ничего страшного вокруг себя просто не замечает.
Актёр приобрёл билеты на 9:30 утра. Домой Толик ехал уже спокойнее. Но на спортивной машине скорость относительна. Всю ночь парень успокаивал свою девушку, которая никак не могла угомониться. И наконец в пятом часу они смогли немного вздремнуть.
С самого утра полил холодный, серый дождь. Клубы тумана вздымали свои влажные крылья. Дорога оказалась скользкой. Видимость не составляла и пятнадцати метров. Машина медленно пробиралась через пелену ненастья, храня в салоне смуту и боль.
- Ты не представляешь, что для меня значит отец… Именно он научил меня всему, что я умею. Целыми днями я с ним была в гараже, с самого моего детства. Мы часами смеялись, измазывали солидолом друг друга и играли в индейцев. Папа научил меня вести себя среди сверстников, взрослых, научил защищать слабых и не давать себя в обиду. Он даже давал пробовать травку, а после убедил, что это вредно, а главным и единственным наркотиком в жизни должна быть жажда жизни и поиск собственного счастья - Неиссякаемым потоком лились слезы у девушки. – Толик, как дальше я смогу жить? Он для меня все… А что будет со мной, с мамой, братишкой?
- Время излечит всё.
- Это самая дурацкая фраза, когда-либо услышанная мной. Ее всегда легко сказать, но так трудно пережить. И эту фразу говорят лишь те, кто никогда никого не терял, но кто потерял близкого человека, так никогда не скажет. Толик, в таких случаях лучше молчать или что-то слушать.
Ира достала компакт-диск и вставила его в магнитолу.
- Почему у Бога есть право отнимать жизнь, когда ему заблагорассудится? Почему все не живут до ста лет?- вновь то же безумие холодным сиянием блеснуло во взгляде.
- Просто каждый идет своей дорогой.
В машине раздался тихий голос. Голос вокалиста пел о байкере, которого унёс дух вечной дороги.
Теперь Ира понимала эту песню не так, как раньше.
- Зачем смерть забирает лучших?
- Ира, она забирает всех – каждого в его время.
- Прости, я сама не понимаю что говорю… Ты притормаживай меня, а то мало ли что…- девушка устремилась на впередиидущую машину.
До конца дороги они молчали, лишь музыка приглушённо играла в салоне.
Стоило Толику появиться в зале, как его обступили поклонницы… Ирина отошла в сторону, но то и дело поглядывала на этих девушек и молодых женщин, пристававших к её жениху и требуя автографы. Девушка немного отвлеклась, и боль ушла, впуская в душу ревность. После она подошла к парню и, взяв его за руку, увела от поклонниц.
После отлёта Ира думала: «Ну и что теперь? Как жить дальше? Как можно остаться такой одинокой?» - она поймала себя на том, что говорит вслух.
- Разве ты одинока? Есть мама, брат, родные, я, наконец… И разве не ты говорила раньше, что лучше сохранять спокойствие в любой ситуации?
- Не грузи меня, Толик. Ты не понимаешь. Есть вы все, а есть, вернее, был он – мой папа. Нет больше на земле человека столь близкого мне как был он для меня.
Биография отца Иры удивительно интересна. После окончания афганской войны он долго приходил в себя. Дмитрий подолгу уходил в запой, в вине он хотел растворить тяжелую боль. Где-то через полгода парень поступил в институт на специальность механик-инженер. Именно в институте он познакомился с несколькими панками и хиппи. Дмитрия привлекала искренность и честность чувств в сумбуре протеста против заполнения стадности. После распада родного СССР Дмитрий, как и все остальные граждане, пострадал от нескончаемых перепетий реформ. В 1994 году он основал байк-клуб «Филин» в Самаре. Больших усилий стоило ему сделать простое неформальное сообщество в официальную культурную организацию. На защиту энтузиаста становились многие представители самарской интеллигенции, но многие протестовали. А спустя, два с половиной года баталий, ему и его сторонникам удалось склонить чашу весов на свою сторону. В начале 2000 годов он выкупил один из местных домов культуры и перевез туда «Филина».
Дмитрий организовывал удивительные по красоте праздники Великой победы, дни города, дни защитника отечества, выпускные балы своим детям и многие другие общественные мероприятия.
Отец долго разговаривал с Ирой по телефону по поводу ее желаний уйти в лес. Он и сам не раз желал совершить героический поступок и понимал свою дочь, как никто другой. Он отчаянно пытался донести до нее мысли о ненужности идти туда в поисках себя, ибо можно найти эти же ответы и здесь. Но дочь была непреклонно.
В полете Ира вспомнила все слова, когда-либо услышанные ее от отца. Она рыдала, но постоянно желала успокоиться. Лишь когда самолет приземлился, и разошлись все пассажиры, Ира увидела свое отражение в зеркале. Ее напугали заплаканные глаза. Такими унылыми и страшными она не видела их никогда.. Ира и Толик взяли такси и отправились домой.
Такси остановилось у подъезда. Двор был заставлен траурными венками и мотоциклами. Множество цветов было оставлено в знак памяти о друге.
Увидев это, Ира разрыдалась и упала в обморок. Толик на руках отнёс её в квартиру.
В главной комнате вокруг гроба сидели мать, брат, несколько тёток и дядя Ирины. У всех на глазах были слёзы. Все привстали, увидев, что Иру вносит в комнату незнакомый парень. Её мама указала на кровать в соседней комнате, куда Толик и положил девушку.
Минут через десять Ира пришла в себя и приподнялась на кровати.
- Мама, это Толик – тихо сказала девушка.
- Очень приятно, – теребя в руках платок, ответила женщина.
Она была похожа на свою дочь – такая же стройная, темноволосая. Чёрные юбка и кофта придавали ей трагичный и торжественный вид. Татьяна Павловна (так звали мать Иры) умела держать себя в руках – даже сейчас она смогла нежно и приветливо улыбнуться новому человеку.
- Мне тоже, – ответил Толик, снимая шапку.
Татьяна Павловна взяла куртки дочери и парня и отнесла их куда-то.
Ира свесила ноги с кровати, села и обняла Толика. К ним подошёл брат девушки – высокий блондин с голубыми глазами. Он пожал руку гостю и сел рядом с сестрой.
Обнявшись, они заплакали ещё сильней.
Анатолий встал, подошёл к окну и посмотрел на долину реки.
Мрачные серые нити воды струились с небес. Грязные скопления луж вбирали в себя потоки дождя, словно также оплакивая смерть человека. Толик так простоял около получаса. В этот момент он так остро почувствовал трепет и любовь к своим родителям. Он представил, что когда-то в будущем ему предстоит такая же ситуация. В груди всё сжалось и обледенело. Воздух словно в одно мгновение закончился и нечем стало дышать. Парень кое-как отогнал эти мысли от себя и обернулся. Комната, в которой он находился, была спальней родителей Ирины. Белые стены, белые занавески, светлая мебель и огромный портрет гитариста. Актёр присмотрелся и под гитарой прочёл: Jimmy Hendriх. К нему подошёл дядя Иры, представился. Его звали Евгений (родной брат погибшего). Он предложил пойти с ним: нужно было уладить в «Филине» кое-какие дела завтрашних похорон. Через несколько минут, они вышли на улицу. Мужчины почти сразу нашли общий язык и всю дорогу ехали на «шестёрке», ведя беседу об Ирине.
Город отражал серость глубокой осени. По улицам плыла неубранная листва, образуя большие заторы. Она скапливалась, не давая воде пробираться в сливные люки. Отчего грязь растекалось по дороге и брызгала под колёсами. сильный пронзительный ветер поднимал капли высоко вверх. «Танец смерти – все наши человеческие судьбы в круговороте жизни», – подумал Толик, глядя на это перемещение воды на асфальте.
Штабом байк-клуба «Филин» оказался бывший ДК, ныне оборудованный под концертную площадку, вмещающую 1500 человек. Холл завешен чёрным – обычный цвет для неформального общества. Вновь множество цветов рисовали печаль, царящую здесь.
Толик огляделся кругом. Молодые парни переносили и расставляли столы и стулья, и все, кто находился в зале, был занят чем-то.
Евгений объяснил, что завтра покойного понесут отсюда, и удалился. Толик походил по клубу, потом Евгений вернулся, и они поехали обратно.
Спустя пару часов мужчины вернулись домой. Ира встретила своего молодого человека лёгкой, приветливой улыбкой. Она обняла его и сказала:
- Толик, не оставляй меня одну, прошу. Пойдём, я тебя покормлю.
- Хорошо.
Он снял куртку и отправился вслед за девушкой на кухню. Ира поставила ему тарелки с супом и вторым, а сама наклонилась над парнем, обняла его за шею, уткнулась носом ему в плечо и заплакала, но после отошла и села рядом.
Ночью сон так и не пришёл в эту квартиру. Все легли около двенадцати. В квартире осталось восемь человек: Толик, Ира, Татьяна, Мария, Евгений, Жорик, Светлана и Наталья.
Всю ночь во дворе были слышны шумы, громкий смех, разговоры, брань, маты, женские крики из окон…
Утром город показал своё истинное лицо – лицо невоспитанного, антитолерантного, завистливого времени. В нём каждый норовит утащить себе кусок побольше.
Серые стены домов, беседки, заборы, проступили из ночной мглы. Утром они оказались исписаны- изрисованы чёрной краской из баллончиков. Нецензурная брань, дешёвые карикатуры на байк - сообщество, разбросанные и растоптанные венки рели нечестивостью.
Первым к окну подошёл Жорик, побледнел и сразу же выскочил во двор. Потом женщины спустились за ним, и все вместе они начали восстанавливать поруганные венки. Кто-то вызвал сотрудников МВД, которые начали обход по квартирам и составлять приблизительное описание предполагаемых вандалов.
Ира подошла к окну, из которого открылся весь ужас этого зловещего разорения. Девушка прижалась руками и лицом к стеклу. Сзади подошёл Толик и обнял её.
-Толик, что это такое?—монотонно спросила девушка.
-Не думай об этом, любимая, сейчас не время. Лучше вспомни об отце.
-И ты думаешь, я о нём хоть на секунду забываю?
Приехали несколько байкеров и принялись закрашивать карикатуры и надписи.
Толик заметил, что подъехал микроавтобус с журналистами. Он отошёл от девушки и сказал: «Ира, я пойду спущусь. Думаю, всем остальным не до них.» Ира не стала возражать.
Актёр подошёл к девушке с микрофоном. Она от удивления чуть не выронила микрофон из рук.
- Это вы? – нерешительно спросила журналистка.
- Кого вы имеете в виду?
- Вы же актёр Анатолий Фомин! – воскликнула она.
- Да.
- Дадите мне интервью о том, где вы сейчас снимаетесь? И правда ли, что эта картина будет новым киножанром в формате русского кино?
Журналистка окрылилась, поскольку была по истине рада повстречать своего кумира рядом с собой. Её большие глаза блестели и ноги немного подкосились. Она что-то буркнула оператору и тот сфокусировался на лице актёра. Всё это произошло настолько быстро, что Толик не успел отреагировать на происходящее.
- Вот это у вас сведения! Я, к примеру, такими сведениями не располагаю. Просто снимаюсь, и всё. Но я пришёл к вам совсем по другому поводу. У моей родни горе, простите. Но как-то не до интервью…
- По какому? - её глаза выразили удивление, смешанное со смятением, зрачки немного затуманились. Вы тоже считаете, что смерть человека дико превращать в жёсткий ритуал?
- Что вы имеете в виду?
- Ну мало того, что весь город идёт попрощаться с гонщиком, так семья ещё заказывает подобную рекламу—будто налётка варварская была.
- Что вы, девушка, несёте? Родные только что узнали об этом.
- Так что, это не родные заказали?
- Не всё в мире продаётся. Я один из родственников, и говорю откровенно: никто из нас или друзей не мог такого сделать, даже подумать! Просто потому, что погибшего уважали и любили все. А за это закон накажет виновных.
Корреспонденты поснимали и поехали монтировать репортаж, сообщив, что в полдень он будет показан в выпуске местных новостей.
В десять утра гроб перевезли в ДК, где люди могли собраться вместе и побыть в последний раз с основателем движения в городе. Покойного там отпевал друг-священник, а другой священник отправлял службу в храме, выстроенном за счёт финансирования «Филина».
Хрип и стоны, плач и мольба – непередаваемые спутники погребения. Лица людей изменились до неузнаваемости: бледные, безжизненные, влажные от слёз. Обессиленные родные падали без чувств на землю, парни относили их в сторону.
Ира с матерью и братом стояли обнявшись и не глядя в сторону, где лопаты засыпают могилу. Из последних сил они искали надежду на завтра в сером небе, куда обращены их взгляды.
Лицо Иры напоминало потухающую свечу в тёмной комнате, а глаза – большие стёкла, поблёкшие от того, что светило зашло за горизонт…
Через какое-то время люди разошлись с кладбища.
После поминок родные вернулись к себе. Четырнадцатиэтажное здание прорывало серое небо, из которого посыпался мокрый снег. Закрашенные надписи зияли чернотой на бетонных стенах. Оконные стёкла блестели серебром, и казалось, что слёзы застыли в них… Соседи под зонтами встречали возвращающуюся домой семью.
Комната пропахла затхлым запахом слёз и боли, все комнатные цветы опустили листья. И лишь, четыре горшка фиалок на подоконнике, в зале, зацвели так неожиданно. Хотя утром и намёка не было на возможность цветения.
Татьяна Павловна сразу легла отдохнуть и моментально уснула. Жорик ушёл в свою комнату, а Толик с Ирой сели на диван в зале и молча глядели на фиалки. Через полчаса Жорик вышел из своей комнаты и включил видеомагнитофон, где были записаны новости.
В разделе криминала был показан ролик об акте вандализма, где всё повернули так, словно улица – это фронт, а неформалы и общество – взаимноотрицающие силы. Народ таким способом выступает против дурного влияния Запада, принимая «исконно русские яростные ноты», что подчёркивает приоритет кулачных боёв. Комментарий ведущего окончательно добил зрителей
«Под зомбирующее влияние heavy metal попадают такие талантливые личности, как Анатолий Фомин»
Толик встал и походил по комнате. Он был очень встревожен.
- Да, мне Жанна говорила о таком отношении к неформалам, но, пока я не испытал этого на своей шкуре, думал, что это только слова. Может, в суд подадим?
- Сдался он тебе, этот суд… Пусть что угодно говорят, отцу это уже не поможет, - ответила Ира.
- Но ведь это – навязывание своего мнения окружающим?!
- А ты что, хочешь, чтобы все люди были анархистами? – иронично спросил Юрий.
- Нет.
- Ну вот. О чём ты тогда волнуешься?
- Да… – пробурчал Жорик – Может, оно и лучше, что так говорят… Клуб научится защищаться от этого… Ира, а ты на сколько дней дома останешься?
- На две недели.
- Нет, на все сорок дней оставайся, – вмешался Толик.
- Хорошо, значит на 40.
- Вот это да! – воскликнул Жорик – я бы никогда ей не смог сказать так просто, и чтобы она сразу согласилась, не поднимая шума. Молодец, Толик! – Жорик перевёл взгляд на сестру – Добреем! – и кинул в неё лежавшую на кресле подушку.
Ира встала и подошла к брату, села ему на коленки, положила подбородок ему на плечо. Они обнялись.
- Ира, пойди приготовь кофе, – сказал Толик.
- Хорошо, – Ира ушла.
Через несколько минут терпкий запах кофе распространился по квартире, отчего Татьяна Павловна проснулась и вышла на кухню к своей семье:
- Ира, наведи и мне чего-нибудь горячего.
На кухне вся семья начала пить кофе. И лишь одна кружка оставалась полной, и пар вился вокруг неё. Это была кружка погибшего байкера.
Постепенно немой ланч перешёл в разговор, все говорили помногу и подолгу. Все только теперь по-настоящему осознали, что дочь была долго оторвана от семьи. Ира рассказала о своих ушедших в лес друзьях, о том, что сама не ушла с ними только ради звонка режиссёра Толику о съёмках фильма. Мама упомянула о постановке рок оперы «Война и мир», в которой была полностью воссоздана атмосфера Отечественной войны 1812-го года.
Жорик сказал о готовившемся выпуске дебютного альбома его группы «Белый сокол», исполняющей так называемый «светлый металл».
Семья просидела на кухне до полуночи. Набережная за окном наполнилась серо-красно-голубыми переливами воды и снега, запорошившего к этому времени сухие участки мостовой. Дождь кончился, ударил небольшой мороз, и застилая белой пеленой всё вокруг. Пошёл лёгкий монотонный снег.
Ира, впервые после того своего отъезда, вошла в свою комнату, которая отдала запахом воспоминаний о жизни ребёнка. Ира не была дома всего ничего, но произошло столько событий, было столько переживаний и эмоций, что Ире теперь казалось – прошла вечность. Девушка села на стул возле компьютера. Толик вошёл следом и сел рядом.
- Значит это – твоя комната? – парень внимательно осмотрелся.
- Да – Ира осмотрела струны и мебель - Здесь ничего не изменилось.
- Мне она напомнила комнату Жанны, только у неё всё нагромождено и сделано «под природу», а у тебя – городская тематика.
- У тебя было с ней что-нибудь?
- Что ты имеешь в виду?
- Она тебе нравилась? Вы были близки?
- Нет – тихо ответил актёр.
- Прости. Мне трудно держать себя в руках. Но я не хочу тебя потерять. В конце концов, меня ваши отношения не касаются. Но не бросай меня, как отец… - девушка жалобно прсмотрела в глаза парню. В выразительном взгляде открывались бескрайние степи девственных мыслей.
- Я не брошу.
- Насчёт Саши и Жанны ты не знаешь наверно…
- Чего не знаю?
- Я не хочу от тебя ничего скрывать. Раньше я была влюблена в Сашу. Мы вели активную переписку, но после как-то вышло и я дала адрес Саши Жанне. А Жаннин адрес – Саше… Первым написал Саша. Где-то, через полгода он сообщил мне, что влюбился в Жанну, а потом и она призналась. Потом они много раз просили прощения, но я и не стала им мешать. Я их простила…
- Но ведь простить не значит забыть.
- Да, в какой-то степени это правда. Но какой смысл им мешать? Они созданы друг для друга.
- Но ты ведь и не мешала? – актёр ласково поглядел на девушку.
- Нет. К тому же незадолго до нашей встречи, там у дороги, от Жанны пришли письма, как раз последние два. В них она писала только о тебе. О том, какой ты интересный и замечательный.
- Она писала обо мне? – Толик наклонился, расстегнул и снова застегнул пуговицу рубашки - Я думал, она меня не замечала.
- Ошибаешься. Она была так увлечена тобой, что…
- Что начала реветь, получив письмо от него. Я это помню.
- Да, она описывала эту сцену. У меня тогда что-то в сердце ёкнуло – я поняла, что мы с тобой станем очень близкими людьми. Не понимала я, что со мной творится – только ходила и мечтала о тебе одном. Накупила фильмов с твоим участием, смотрела их с волнением и трепетом. А потом поняла, что влюблена в тебя по уши.
Девушка смотрела в глаза своему парню спокойным взором, но от этой тишины её глаз,с он не мог скрыться, его разрывало изнутри какое-то непонятное чувство. Оно готово было вырваться наружу жарким пламенем любви.
Но парень спокойно сидел рядом и сдерживал свои чувства.
- Ты меня сейчас сбила с толку. Я теперь не знаю, что делать: то ли смеяться, то ли плакать. Жизнь интересна потому, что сложна. Но не могу я представить, чтобы ты страдала по совершенно незнакомому человеку.
- Это и не нужно понимать. В жизни происходит много такого, чему мы не можем дать даже приблизительного объяснения. Ты для меня уже тогда не был незнакомым человеком.
- А если бы ты мне не понравилась?
- Уж поверь, женщина всегда найдёт, чем завоевать сердце мужчины.
Толик немного посидел молча. Потом продолжил:
- Да, ты меня озадачила. Я пойду, покурю – просто теперь необходимо переварить новости.
Он вышел из квартиры, сел на ступеньки между этажами. Тусклая лампочка освещала его лицо. Он задумался о жизни. Затянулся, выпустил дым. Сверху щёлкнул ключ, открылась дверь. Вышла Татьяна Павловна. Подошла, села рядом, попросила сигарету. Склонила голову на коленку будущему зятю. Актер смотрел в окно. Запылившиеся стекла отражали горящую лампочку. Запыленные окна отражали горящую лампочку. Что-то странное будоражило его сердце. Толик еле сдерживался от плача. Он только-только успокоился и угомонил чувства к Жанне. И теперь ему стало действительно тошно. Он казался сам себе беглецом, сошедшим со своего пути. Сейчас Толик желал вернуться к Жанне, хотя и осознавал, что это невозможно. Сердце клокотало и рвалось наружу. Актер явно почувствовал, что зажат между двух скал, и он хотел прибиться к одной из них. Толик вздохнул и перевел взгляд на маму Иры. Она подняла голову, рассматривая парня. Тот не знал, что сказать ей, и явно понимал, что и женщина не совсем ясно осознает, о чем завести разговор. Собственно, и говорить не хотелось им обоим. С нижних этажей доносились шарканье шагов и громкий смех молодежи. Толик неловко улыбнулся на оброненную молодежью шутку. Он тщетно хотел начать диалог, но не мог найти тему для разговора. Лишь сигаретный дым рисовал причудливые узоры.
Лестничная площадка заклубилась от сигаретного дыма. В тишине их голоса звучали немного громче, чем среди дневной суеты.
- Толик, не думала я, что Иринка моя найдёт себе спутника так скоро. У неё очень сложный характер.
- Она любит – потому и идёт на уступки.
- А ты? – женщина взглянула в глаза парню, в них зажёгся огонь.
- Я… - парень вздохнул и продолжил: – А я уже не представляю своей жизни без вашей дочери.
- Не слишком ли громкие слова? Мой Серёжка всегда доказывал слова делами. Не страшно ли тебе с нами, с кучей неформалов? Ведь ты такой интеллигентный…
- Да, интеллигентный. Просто мой дед – священник, отец – преподаватель в православной семинарии. А я вот решил идти своим путём.
- Знаешь, мне кажется, все мы идём своими путями, вот только не каждый это осознаёт. Отсюда и стадность.
Анатолий выбросил сигарету. Он сидел ожидая, пока докурит женщина.
- Да я и не курю. Так просто, от нечего делать – оправдался он.
- Бросай скорее. Я тоже не курю.
Она встала. Они вошли в квартиру.
Утром около 10 утра Толик, Жорик, Татьяна и Ирина отвезли завтрак на кладбище. Они пробыли там около полутора часа. Теперь уже все окончательно осознали, что вечный страж дороги уже никогда не вернётся домой с пути, на который он вступил. Жорик и Анатолий поправили все венки, а после решили идти домой пешком.
От кладбища до города было около двух километров. Чистое поле разделяло погост от жилых массивов. Поле казалось тонкой границей между двумя спиралями вечных столпов мироздания. Жизнь и смерть так причудливо рисуют знак бесконечности на ковре судьбы человечества.
Толстый слой снега скрывал всю землю, идти было тяжело, но шли, будто преодолевая невидимую преграду. Толик с Ирой шли впереди, метрах в трёх перед Татьяной и Георгием, но обе пары говорили на совершенно разные темы. Мать рассказывала сыну об отце и случаях из жизни. Толик и Ира - вспоминали о разговоре с отцом Арины, который приезжал на похороны. Он сказал, что очень переживает по поводу сумасбродного ухода дочери в лес.
Все четверо бродили по городу до самого вечера. Они пытались отвлечься от той тоски, которая подступала к горлу. Потому они и потратили весь день на прогулку.
На следующий день Жорик отвёз Толика в байк-клуб, где они пробыли почти до самого вечера. Там актёр впервые побывал на репетиции самодеятельного ансамбля. Он был впечатлён трудолюбием этих людей и их преданностью своему делу.
Через несколько дней Анатолий собрался уезжать, чтобы продолжить съёмки.
Мельтешение зимней России из окна поезда сопровождали актера. Он мчался из Самары в Ключевск. Ему казалось, что он направляется из яви собственной жизни в сон. В душе скребли нескончаемые электрические дрели. Он осознавал, что Ира в его жизни является огромным комком света, но ее пылкая страсть очень тяжело понималась для понимания актера. Впереди его ждали режиссер, работа и одинокие дни в холодном вагончике. Дорога расстилалась бесконечной картиной. Спустя несколько часов пути Толик вернулся домой. Парень включил чайник и переоделся. Глубоким вечером к толику пришел режиссер, и они долго вели беседу о будущем фильма.
Восторженным взглядом
По сути страданий
Прошёл ты скитальцем
По нитям незнаний.
И остался счастливым
В мечтаньях и грёзах
И гребнем старинным,
Под небо вознёсся.
А по сути остался
Одиночкой заблудшей..
Лишь в Солнце вонзался
Молитвою грустной.
Нет комментариев. Ваш будет первым!
