Иван Шалька Глава 4

 

Я шел по тоненькому, почти похожему на нить, мостку. Вокруг меня непроглядная тьма. Куда не смотри, ничего не увидишь – сплошная чернота. Мост очень длинный, от края до края, без всяких ответвлений, он устремлялся строго вперед и назад. Я постарался проследить его взглядом, но безуспешно – мост таял через несколько метров в темной пучине мрака. Стоя на месте, озирался по сторонам, не решаясь куда-либо пойти. В какую сторону идти мне было совершенно неважно, что один конец моста, что другой, казался мне одинаково опасным и непредсказуемым. Но не стоять же мне тут вечно! В конце концов, после некоторых раздумий, я сдвинулся с места – пошел вперед, наугад, куда глаза глядят. Пейзаж от этого не изменился – вокруг все тоже «многообразие» цветов. Только светящийся бледный цветом мосток, указывал мне дорогу, не давал оступиться и стать частью этой беспросветной тьмы.

Шел я долго и уже потерял счет времени, а дорога все не кончалась и не показывала мне ничего нового. От довольно-таки обширного перехода мои ноги не устали, а, наоборот, у меня было ощущение, что я будто лечу, а не прилежно топаю по твердой поверхности.

Вскоре окружающее меня пространство, наконец, подкинула мне кое-какой ориентир. Вдалеке виднелся небольшой поток света, и я припустил к нему, живее перебирая ногами по мосту. Ориентиром оказалась большая, деревянная и красиво расписанная дверь. На месте ручек располагалась две металлические головы львов, в их пастях находились два железных круга. Похоже, они и заменяли дверные ручки. Примерно с минуту рассматривал золотую дверь с множеством непонятных картинок, потом, набрав полную грудь воздуха, распахнул ее.

Передо мной расстелился просторный зал. Он полностью состоял из зеркал. Со всех четырех стен под разным углом искажалось мое отражение, но не это привлекло мое внимание. В центре зала стояло два стола, один побольше, второй поменьше. Они поставлены буквой «Г». За столами сидело пятеро человек. Трое на маленьком столе, двое на том, что побольше. Все они были очень странными, такие разные и по-своему нелепые, что после взгляда на них у меня похолодело внутри. У каждого над головой витали какие-то  размытые буквы красного цвета, я стоял далеко, поэтому рассмотреть что-либо не мог. В тот момент, когда дверь открылась, взор всех пяти обратился в мою сторону.

- Ну, наконец-то! – вскликнул долговязый человек с длинными, как у женщины волосами. – Вот и объявился! – Он сидел за маленьким столом, с этими словами отодвинул стул и подошел ко мне. – Мы тебя уже заждались!

Неизвестный положил руку мне на плечо, и мы вместе двинулись за стол. Я вообще не понимал что происходит, но пришлось повиноваться. Просто не хотелось проявлять неуважение, вставать на дыбы и с безумным выражением лица выяснять и кричать: «где я?» или «кто вы такие?». Человек, который подошел ко мне, имел приятную внешность. Длинные, золотистые волосы свисали до плеч, аккуратные брови, думаю, он нарочито выдергивал маленькие волоски пинцетом, нависали над выразительными глазами, тонкие губы извивались в кривой ухмылке.

Сев за стол, я окинул каждого присутствующего и вдруг понял, с кем нахожусь. За столом сидели… смертные грехи! Да, именно грехи. И над головами у каждого из них витало имя. Так, человек, который встретил меня, оказался Завистью, он сидел за маленьким столом с двумя другими людьми, и я отметил про себя, что это те пороки, которые чаще всего встречаются в нашей земной жизни. Ну, да, все сходиться. Зависть, Обжорство и Жадность.

Обжорство, как и следовало предполагать, оказался неимоверным жирдяем! Он еле-еле втиснулся между ручками стула и вот уже в течение нескольких минут моего пребывания что-то жевал. Впрочем, каким бы жирным он не был, отвращения от него у меня не возникало. Пухлое лицо с маленькими глазками, розовые щеки и нос картошкой, вот, пожалуй, и все, что можно про него сказать. А вот спазмы желудка у меня вызывало то, что он ел. Какой-то мерзкий бутерброд, с которого капала зеленая дрянь прямо на стол. Ужас.

Жадность был брутальным мужиком, похожий чем-то на американского актера из фильма «Перевозчик». Такой же лысый, легкая небритость и полная невозмутимость. Ну, копия просто! Он дремал, положив ноги на стол и слегка качаясь на стуле.

На большом столе так же  сидело, вместе со мной, три лица. У двух из них над головами так же летали имена: Похоть и Гордыня.

На удивление Похоть оказалась красивой девушкой. С красивыми черными волосами, которые собраны в милый пучок на затылке. Если честно я всегда предполагал, что проблема «похоти» часто проявляется у мужчин. Это ведь мы такие ненасытные! Постоянно раздеваем взглядом красивых женщин, обсуждаем кто потерял девственность раньше и все прочее. А женщины для меня были воплощениям невинности, до определенного момента, конечно. Облом. Странно…

От Гордыни меня стошнило еще больше, чем от Обжорства и его бутерброда. Вы только взгляните на него. Сидит, спинку выпрямил, подбородок держит, на меня смотрит, таким презрительным взглядом, как будто он тут генерал среди толпы рядовых! Въехал бы ему по роже! Противный! Я всегда считал «гордыней» самым, ну, не то чтобы страшным, а просто нехорошим и омерзительным грехом. Потому, что именно при нем, человек уже перестает быть собой. Если, допустим, человек  жадный или просто любит поесть, то в нем все равно присутствуют характерные признаки души, чувств и доброты, а вот при гордыне такого нет. Он не человек, вернее, он не считает себя им. Себя он видит чуть ли не творцом вселенной, которому все дозволено. И в себе подобных, то есть людях, этот мерзкий субъект видит низших форм жизни – чуть ли не первые звенья пищевой цепи. Гадкие люди с этим порокам.

- Так, - Зависть оперся руками о стол и окинул всех взглядом, - Гнев здесь, значит нас шестеро, но кого-то не хватает.

Зависть задумался, а я вдруг понял, что тоже из их круга! Такой же смертный грех. Должно быть, и у меня над головой летают буквы.

Я посмотрел на зеркальную стену за Гордыней. Да, точно. Прямо над моей светлой  головушкой. Ясно и четко – «Гнев». Дожился.

- Праздности нет. – С закрытыми глазами сказал Жадность. Он все так же дремал. Похоже, он самый спокойный и «человечный» из всех. – Впрочем, его никогда с нами нет.

Зависть щелкнул пальцами.

- Точно. Ты гений! Задание очень важное, и поручено всем! Так что он тоже обязан присутствовать! Необходимо его позвать. Обжорство!

Толстый уже разделался с одним бутербродом и откуда-то достал второй. Услышав голос Зависти, маленькими глазками взглянул на него и что-то непонятно промычал.

- Давай, жирный, вали! Позови Лень! – Золотокудрый поставил свою тонкую ногу на ручку стула Обжорства и собирался опрокинуть его. Я засомневался – получиться ли у такого доходяги, сделать это? Скорее толстяк его задавит своим весом.

Несколько секунд жирный смотрел в глаза Зависти и, к моему удивлению, поднялся со стула и направился к выходу, откуда я и попал сюда. Как только дверь за толстяком закрылась, Зависть убрал ногу и сел за свой стул.

- С этими жирными так и надо. – Радостно, с корявой улыбкой на лице, сказал он. – А то совсем распоясался.

- Смотри, а то скоро схлопочешь от него. – Подала голос Похоть. Говорила она нежно и тонко, любого мужика может совратить.

Замечание Зависть пропустил мимо ушей, хотя я бы советовал к нему прислушаться, но вслух ничего не сказал. Я заметил, что большинство бед происходит с нашего молчаливого согласия. И это касается всех. Вот, к примеру, замечание Похоти. Может одну ее он и не послушал, а если встряну я? Двое на одного. Он бы точно прислушался и уже не стал опускать Обжорство. А так… Промолчал да и фиг, лишь бы меня не трогали. Так и все в нашей жизни. И это еще незначительно! А если взять президента? Как, по-вашему, на многое ли он закрывает глаза? Часто ли он молчит, видя, что что-то происходит, тем самым давая согласие? Ведь все мы помним популярное изречение – «Молчание знак согласия». Черт побери! Как верно оно ухватывает суть!

С того момента, как ушел Обжорство прошло около пяти минут. За этот период времени в зале царила мертвая тишина. Жадность спал, надвинув на глаза невесть откуда взявшуюся шляпу. Зависть сидел на своем стуле и рассматривал пальцы, наверное, боится маникюр испортить, ведь он весь такой женственный. Гордыня продолжал сверлить меня неприятным взглядом, скрестив руки на груди, а Похоть, переловив мой взгляд, мило подмигивала и слала воздушные поцелуи. Я отвернулся.

Вскоре дверь распахнулась и в зал вошел Обжорство везя перед собой коляску для инвалидов. В ней сидел если не скелет, то очень худой мужчина. Голова с почти лысой головой, кое-где имелись пучки слипшихся от грязи волос, упала на грудь. Рот приоткрыт, глаза туманные, невзрачные. Без искорки, как говориться. Человек громко дышал. На пальцах рук и ног огромные черные ногти. Он почти голый, только на непристойное место была накинута дырявая тряпка белого цвета. Над головой летали красные буквы – «Праздность». Обжорство подкатил Лень ко мне, и я только сейчас понял, как от него смердит. Толстяк занял свое место, а теперь у меня над ухом противно звучало дыхание этого урода. Я еще долго не мог повернуть голову в сторону «смердящей кучи» мне все казалось, что он впился в меня взглядом, но все же пересилил и посмотрел. Нет, Лень, как и у входа, уронил голову на грудь и смотрел на свои черные от грязи ноги. Мерзость. Изучая данное существо, отметил про себя полные серой уши, наверное, сто лет не мытую голову и, я точно знал, выпавшие от антисанитарных условий, зубы. Цинга ей Богу! Я презрительной гримасой отвернулся, но вонь стояла та еще. Тем временем Зависть оживился.

- Все в сборе! Можно начинать собрание. – Он хлопнул в ладоши, и перед каждым из нас на столе возникла серая воронка, внутри которой имелась какая-то нечёткая картинка. – Каждому из нас, - продолжал грех, - будет дан конкретный человек, у каждого свой естественно. Мы должны будем посетить их, и во что бы это не стало сделать такими же, как мы. То есть сделать их неимоверными грешниками!

Зависть окинул нас хитрым взглядом и криво, похоже, это его фишка, усмехнулся.

- Обжорство, - Жирдяй снова что-то жевал, я не сомневался – мерзкий бутерброд, - тебе нужно заставить этого человека, - Зависть указал в воронку перед толстяком, - погрязнуть в тебе. То есть он тоже должен стать толстым и мыслить только своим пузом, объедаться, извращаться в пище, есть больше чем нужно и все такое. Ты понял?

Жирдяй коротко кивнул, и впился большими, но на удивление белыми зубами, в зеленую субстанцию. Зависть перевел взгляд на Жадность.

- Эй! Друг сердечный! – Он хлопнул в ладоши перед самым ухом греха и тот, уронив шляпу на пол, выпучил глаза – похоже, он и в правду спал. – Тебе нужно заставить этого человека стать скупым и жадным! А то этот милосердный всем отсрочку на выплату долгов дает! Это уму непостижимо! Я хочу, чтобы он выбивал суммы из людей самым жестоким и изощренным способом! Да с такой жадностью, что несчастные клиенты его банка просто вешались от безвыходности! – Глаза у Зависти стали безумными. Объясняя Жадности его работу, он время от времени брызгал слюной и срывал голос. Ненормальный какой-то. Псих.

- Ясно, ясно. – Коротко ответил Жадность. – Все как обычно. – И снова улегся спать.

- Похоть. Девица ты моя красная. Золотко мое ненаглядное.  – Зависть встал со своего места,  вплотную подошел к девушке и вежливого указал своей тоненькой кистью руки на цель. – Тебе же все понятно.

Похоть приветливо улыбнулась и кивнула, а Зависть подошел к Гордыне.

- Так, так. Ты же не справился со своим прошлым заданием. – Зависть покачал головой. – Ой, как не хорошо. Ой, как стыдно. Ты, да и не справился. Хозяин будет недоволен твоим результатом.

Зависть склонился над ухом Гордыни и прошептал так, чтобы только он и слышал. Но я все же тоже не глухой.

- У тебя последний шанс. Провалишься и в этот раз – придется найти тебе замену. – И двинулся дальше.

- Лень! Сто лет тебя не видел! – Грех склонился над ним, но тот даже и ухом не повел. – Твоя цель на столе.

Молчание. Ни малейшего движения, только громкое дыхание, которое продолжало выводить меня из себя.

- Я не уверен, что он меня понимает. – Буркнул Зависть и двинулся ко мне. – Гнев! Брат! Смотри на стол!

Я посмотрел. В моей воронке появилось изображение какого-то мужчины. Одет в костюм, на шее галстук, солнцезащитные очки, темные волосы, челка слегка в бок. Сразу видно интеллигент, директор или что-то типа того.

- И что мне нужно делать? – Спросил я.

- Тоже, что и остальным. – Смутно пояснил Зависть. – Это, наверное, самый спокойный человек на земле. Недавно застал свою жену в постели с другим мужчиной, - грех двинулся на свое место, - и ничего не сделал! Даже не наорал! Просто ушел и забыл! Чудовищно!

- Похоже, ему дороги нервы. – Подвел итог я.

- Так расшатай их. – Сказал Зависть и, усевшись на свой стул, посмотрел на меня, скрестив пальцы.

Я ничего не ответил.

- У меня так же будет цель. – Сказал Зависть, откинувшись на спинку стула. – Но это не ваша забота, друзья. За дело!

За спиной каждого из присутствующих в зале из-под земли выросла дверь. Обычная такая. Как у любого человека в доме. Светло-коричневая раскраска, с алюминиевой ручкой.  Все поднялись со своих стульев, я последний. Мне было неприятно идти я делать из человека мразь, но, думаю, сопротивляться бесполезно, тут еще и какой-то хозяин имеется, и я последний подошел к своей двери. Неловкое чувство! Что меня ждет за ней? Ответа нет.

- Желаю удачи, товарищи! – Крикнул Зависть на лад Ленина.

Двери со скрежетом распахнулись. За ними располагалась такая же тьма, как и та, сквозь которую я пробирался в этот проклятый и уже ненавистный мне зал. Делать было нечего. Да я и не знал, как поступать. Приняв решение разобраться со всем на месте, я позволил тьме  взять меня в свои липкие объятья.

***

 

Проход через дверь-портал оказался не таким болезненным, как я себе представлял. Все путешествие длилось не больше нескольких секунд, и в это время мне даже шевелиться не пришлось – неизвестная сила тянула меня все дальше и дальше. Если не это смутное воспоминание, я вообще не понял бы что оказался уже в совершенно другом месте. Просто, скорее всего, на меня в какой-то определённый момент времени снизошло озарение, и я бы догадался, что нахожусь не в зеркальном зале с противными грехами.

В этом новом неизвестном месте так же темно, и я на миг засомневался, что прибыл точно по адресу, но та сила, что тянула меня, больше ни каким образом не проявлялась, значит, все правильно и я у цели, просто света нет.

Я огляделся. Глаза постепенно привыкали к темноте и сквозь тусклую пелену я начал угадывать некоторые предметы домашней утвари. Вскоре я понял, что в этом месте имеется слабый источник света – окно. Сквозь чистые стекла проникал бледный, лунный свет, отражался от весящего напротив зеркала и падал на пол. В этом светлом пятне располагалась часть ковра. Яркого, с сочными красками. Глядя на него мне почему-то вспомнилось босоногое лето, бабочки и утренняя рыбалка, на которою я любил ходить в детстве.

Я вдруг понял, где нахожусь. Глаза окончательно привыкли к темноте и я, скользнув взглядом по стене, обнаружил выключатель. Подошел, щелкнул кнопкой, пробуждая ото сна красивую люстру, напоминавшую трезубец Нептуна, и одной единственной лампой. Комната не большая. Со скромным ассортиментом вещей и мебели. Возле окна, в углу, стояла небольшая, одноместная кровать, видимо, тут живет холостяк, сбоку от нее, у изголовья, расположилась громоздкая тумба с тремя шкафчиками. На тумбе стоит лампа и пара книг с кружкой. Немытая, между прочим. Слева от окна висела картина. Насколько я разбираюсь в живописи – натюрморт. Сразу после тумбы у противоположной, по отношению к окну, стены стоял шкаф с вещами. Наверное, туда хозяин складывает более обширные вещи. Например, пальто. Под зеркалом стоит вторая тумба, на ней пара фотографий в рамочке, какие-то ключи, деньги, бумажки. Все это барахло я трогать не стал. Справа от окна, перед кроватью, стояло раскладное кресло, украшенное желтым покрывальцем. Напротив кресла выход в другую комнату и, пока ситуация не требовала от меня никаких действий, я решил осмотреть весь дом.

Интересного больше ничего не оказалось. Из комнаты вел короткий коридор, который разветвился на «ванную» и «уборную». В конце коридора прихожая и кухня. В прихожей стояла пара ботинок, кроссовки и небольшая полочка с кремами и щетками для ухода за обовью. В кухне еще теснее, чем в спальне. Тут и развернуться-то негде! И все это из-за ненужного нагромождения предметов мебели. Стол слишком большой для одного человека, холодильник можно выставить в прихожую и сразу появиться место. В общем, чуточку подумать, и будет шик.

Из собственных моральных соображений и принципов, я не стал нигде больше лазить, а просто вернулся в комнату с «летним» ковриком, потушил свет и с невероятным блаженством упал в мягкое кресло. Тотчас в мою бедную голову полезли мысли, и я углубился в рассуждения. Я думал о том, что сейчас с минуты на минуту придет хозяин квартиры, откроет дверь, зажжет свет и увидит меня. Что подумает несчастный? Если, конечно, он не упадет в обморок или чего хуже схватиться за нож. Он сразу уличит во мне вора или, поняв, что я дожидаюсь именно его, наемного убийцу. Да, невелика радость. И что же мне делать? Выход только один – рассказать правду. Нет! Он же решит, что я идиот или псих, сбежавший с больницы. Так… преступником прикидываться, конечно, не хотелось, да и что это даст? Вот незадача! В общем, расскажу все как есть – постараюсь убедить.

В нашей повседневной жизни люди не очень часто и неохотно верят другому человеку на слово. Это называется дефицит доверия. Человек постоянно требует доказательства, факты, а «честное слово», как говориться, кануло в лету. Человек, словно зверь, он привык любить только себя и доверять тоже только себе. Даже в семье действуют такие правила и чем богаче человек, тем дела обстоят хуже. Этот человек уже не видит в своих детях будущих наследником и продолжателей рода, он видит угрозу и в первую очередь его денежному состоянию. В семье он будто лев в прайде, а деньги – это добыча.

Раздался клацающий звук механизма замка. Мои размышления и умозаключения вмиг кончались. Противно скрипнула дверь, и часть коридора залилась светом, который исходил снаружи. Вскоре он исчез – дверь закрылась. Зашелестели пакеты, хозяин что-то тихо бубнил себе под нос, и, по-видимому, разувался. После чего пришедший направился в кухню, хлопнул дверью холодильник – хозяин дома разбирал принесенные вещи и сортировал их. Пока он производил все эти манипуляции, мою голову вдруг посетила мысль:

«А вдруг он меня не увидит? А что? Это вполне возможно! Тогда волноваться не о чем! Вот только я не уверен на сто процентов. Что если не так? Что я ему скажу? Проклятье! Ладно. Спокойно, спокойно! Буду решать проблемы, по мере их поступления».

Как бы пытаясь себя успокоить, я громко и глубоко вздохнул и шумно выдохнул, совсем забыв о мерах предосторожности. Хотя, какая разница? Все рано или поздно он меня увидит, надежда только на то, что я невидимка.

Шорох на кухне прекратился, видимо хозяин услышал мой вздох. Вот неясное лицо выглянуло из кухни и обратило свой взор в комнату. Он, конечно, меня не мог видеть, дело уже не в невидимости, просто луну заволокло тучами, и ее свет больше не озарял комнату, тут царил настоящий мрак. Лицо сказало «показалось» и скрылось обратно в кухне. А вот то, что он услышал мой вдох-выдох, означает мою материальность, а значит и видимость для него. Дело дрянь.

Зашумел кран, полилась вода. Очевидно, хозяин мыл руки. В голове я уже видел, как он заходит в комнату, чтобы переодеться, включает свет и умирает от ужаса и разрыва сердца. Печальный конец. Но еще я видел, как он заходит в комнату, видит в меня, и бросает в незнакомца то, что попалось под руку. И хорошо если это окажется не нож или какой-либо другой колюще-режущий предмет.

Хозяин закрыл кран, и я прям мысленно видел, как он вытер руки о полотенце, что висит рядом на крючке, и начал насвистывать какую-то мелодию, выходя из кухни в коридор.

Сердце стучало в груди словно молоток. Оно вот-вот готово выпрыгнуть из груди. Лоб и спина покрылись потом. Я сжал руками ручки кресла и до боли скрежетал зубами друг о друга. Напряжение витало в воздухе и мне казалось, что и пришелец его чувствует.

Его шаги по коридору казались бесконечными. Он не стал зажигать свет в коридоре, чему я, естественно, обрадовался, хотя в этом не было смысла – он все равно меня сейчас увидит.

Вот хозяин достиг дверного проема ведущего в комнату, вот потянулся к выключателю, раздался щелчок и… загорелся свет. В следующий момент раздался удивленный вскрик, смешанный с долей испуга, и звук бьющийся посуды. Человек на миг замер в дверях, изучая меня взглядом, потом, похоже, кое-что сообразив, резким движением открыл дверцу тумбы, что стояла под зеркалом, и вытащил канцелярский нож. Клацнул кнопочкой, вытаскивая лезвие. Я засуетился:

- Эй! Эй! Стой! Это не ты что ты подумал, брат!

- Ты кто такой? Что делаешь в моем доме? – зашипел на меня хозяин.

- Я все объясню. – Сказал я, выставляя руки перед собой. – Спокойнее, ты только не нервничай.

На самом деле объяснять нечего. Не мог же я ему сказать о том, что являюсь Гневом, и пришел за его душой и все такое. Он сочтет меня психом и вызовет наряд полиции, или того хуже – пырнет ножом. Я лихорадочно думал над ответом. Пришла идея.

- Я-я-я…. Я – бродяга, - хозяин поднял левую бровь и удивленно посмотрел на меня.

- Что-то ты не похож на бродягу. – Сказал он и кивнул ножом на мой прикид.

Я только сейчас обратил на него внимание и мысленно, как говориться «продрал глаза». На мне серый и судя по виду дорогой костюм-тройка, на ногах пара лакированных туфель черного цвета, черный галстук, голубя рубашка. Довольно солидно, скажу я вам.

- Это… это я украл. – Произнес я, делая неопределенный жест рукой в воздухе.

Теперь хозяин поднял обе брови и во все глаза таращился на незваного гостя. Нож все еще смотрел мне в грудь.

- Так ты еще и преступник. – Заговорено пробубнил хозяин. – И что же ты делаешь в моем доме? Отвечай!

Он слегка повысил голос.

Вопрос не так прост, как вам могло показаться, но все же я нашел выход.

- Тут неподалеку, - начал я вешать лапшу на уши хозяину дома, - есть магазин с одеждой. Будучи очень бедным и неопрятно одетым я решил ограбить его. Ну, забежал туда, схватил костюм, они лежат комплектами в целлофановых пакетах, прыгнул в туфли и деру. Не прошло и минуты, как на мой след упали сотрудники полиции. Довольно долго водил их дворами и всяческими закоулками. Они отстали. Потом я решил затаиться и забрался в ваш дом, ведь идти мне больше некуда. – Я постарался выдавить слезу, и, похоже, этот человек проникся моими выдуманными проблемами.

Он опустил нож, а через несколько секунд бросил его обратно в ящик тумбы и хлопнул дверцей.

- А почему ты выбрал именно мой дом?

- Не знаю. – Ответил я, готовясь выбросить на уши собеседнику еще порцию лапши. – Просто игра случая. На вашем месте мог оказаться любой другой человек.

По хозяину видно, что он мне поверил, но меня не покидало чувство, что в его голове ворочаются нехорошие мысли по поводу всего это безобразия. Через несколько секунд изучения моего честного, я очень старался его изобразить, взгляда человек протянул мне руку. Это поразило меня до глубины души. Неужели в этом мире осталось доверие? Чистое, ни чем не перепачканное доверие по отношению к совершенно неизвестному человеку. Да еще и преступнику! Невероятно! Я с невероятным удовольствием пожал протянутую руку этого доброго человека, который поверил моей… брехне. Черт! Где-то внутри меня начала грызть совесть. Но без этого спектакля я вряд ли бы смог спасти его душу и не предать греху. Значит, мораль такова: «лож поистине необходима для благих действий». Ведь посудите сами, даже если бы я рассказал ему всю правду и не собирался предавать греху, он бы мне поверил? Нет, конечно! И сейчас бы я сидел не в мягком кресле, а в больничной палате с лоботомией. Меня пробила дрожь, стоило только мне представить, как я сижу на койке и пускаю слюни.

- Дмитрий Мохромов. – Представился хозяин.

- Иван Шалька, очень приятно.

После короткого знакомства, Дима вышел из комнаты и направился в кухню. Вернулся через минуту и тряпкой совком, ведром и веником. Начал собирать битую посуду и мыть пол. На эту работу у него ушло около десяти минут, и пока он занимался своими делами, я позволил проникнуть в свой мозг паре мыслей и немного порассуждать.

Что же мне делать дальше? Убить его? То есть его душу. Спасти ее? Ну, почему в этой ситуации не может быть двух победителей?! Предам его пороку – не будет покоя моей совести, спасу – убьет некий «хозяин», который управляет и держит на привязи все смертные грехи. Как же поступить? Правда в глубине душе у меня живет надежда, что за благой поступок, силы, которые на небесах не позволят «хозяину» уничтожить меня, и я ничего не теряю. Умру, так хоть другому помогу, а Дмитрий человек вроде неплохой. В общем, когда хозяин дома прибрался и вернулся в комнату с двумя только что налитыми кружками чая, мое решение было принято.

Я по-прежнему сидел в кресле и с благодарностью принял небольшую чашечку с блюдечком и маленькой кружечкой. Завязался диалог.

- Как вы докатились до этого?

Забыв обо всей той лапше, что я ему наплел, не стразу понял, о чем речь.

- Да там довольно скверная история, - начал издалека я, продумывая в голове порцию вранья, - давно я работал каскадёром. Знаете сумасшедших, которые прыгают на мотоциклах? – Дима утвердительно кивнул. – Можете считать, что я был «гвоздем программы».

- И что же случилось? – Спросил хозяин и смачно отхлебнул чая из своей кружки. Она, кстати, побольше той, что дал мне.

- Я упал с мотоцикла и сломал ногу. Очень серьезно. Теперь хромаю, а ступней и пошевелить еле-еле могу. – Мохромов помотал головой, видимо изобразив сострадание. – Так как я оказался калекой, из каскадеров меня тут же выгнали. – Хозяин поднял брови. – Как-то так. – Подытожил я.

- А разве вам не должны были выплатить пособие? Так обязана делать любая компания, если ее сотрудник пострадал в результате несчастного случая на предприятии, при выполнении своей работы.

О, Боже! У меня чуть мозг не лопнул. Сразу видно, что у человека высшее образование. Мой ответ куда проще.

- Я все пропил. Для меня это был такой стресс. Работа все, что имело смысл для меня. И вот теперь она разрушена! – Я попытался изобразить истерику, но в итоге пару раз всхлипнул и прикрыл глаза.

Прошло пара секунд, после чего я подвел черту под всем сказанным:

- Вот так все и случилось. Сейчас я никто. Бомж, бродяга. Называйте, как хотите.

Дмитрий что-то бубнил, но я его не слушал. В моей голове трепеталась мысль, когда мне уйти. Главное не вызвать подозрений у этого человека. В этот момент хозяин словно прочитал мои мысли.

- Когда вы собираетесь уйти? Нет! Не подумайте плохого, я не выгоняю вас, тем более  после того, что с вами случилось. Мне просто надо знать. Еды в холодильнике не очень много. Можно в магазин сходить.

- Не заморачиваетесь! – Махнул рукой я. – Постараюсь уйти под утро. Сколько сейчас время?

- Почти полночь.

- Дмитрий, вы спать хотите?

- Если честно, то да. День сегодня просто сумасшедший! Да еще вы.

Он улыбнулся и, встав с кровати, взял у меня посуду и скрылся в темном коридоре своего дома, а я в это время поудобнее устроился в кресле и не заметил, как сон ловко выключил меня из окружающей действительности.

***

 

Проснулся я от того, что мой мозг посчитал, будто хватит организму расслабляться и царить в мире сна и блаженства. Подождал несколько минут, пока глаза привыкнут к темноте, похоже, снаружи еще властвовала ночь, и с удивлением заметил, что мое тело укрыто теплым пледом. Ай да, Дима! Ай да молодец! Заботиться как о родном. Приятно. Я огляделся в поисках хозяина. Мохромов, как и следовало ожидать, спал на своей кровати, укрывшись красным одеялом с синим ромбом посередине. Слегка похрапывал. Центр одеяла монотонно поднимался и опускался, указывая на то, что хозяин дома жив и здоров.

Смачно зевнув, я встал с кресла и аккуратно свернул плед и повесил на спинку кресла. Конечно, будить Дмитрия я не стал. Да и зачем? Сейчас самое время уйти незамеченным. А то сейчас Дима щедрая душа начнет совать мне сумки с продуктами, заботясь о том, что я бездомный, голодный бродяга. Добрый он человек. Его светлую душу осквернять нельзя – таких людей мало, и если я испорчу хотя бы одну, на небе мне не будет прощенья. Я глубоко внутри почувствовал моральное удовлетворение и слегка приободрился.

Уходить через дверь я не собирался, как я ее закрою с другой стороны? А если и смогу, только при помощи ключей. Как их потом вернуть? Нет, безнадежно. Единственный вариант – через окно, но тут нужна сноровка под названием «ниндзя», ведь одно неловкое движение и я разбужу хозяина, а тогда мой «побег» накроется медным тазом. Нет, уйти у меня может и получиться, только не с пустыми руками.

Я подошел к кровати и разглядел обтянутую одеялом фигуру. Вроде крепко спит. Вон как храп стоит! Осторожно дотянувшись до окна, я открыл одну створку. Она совершенно не сопротивлялась, только предательски скрипнула, но сон Димы этот звук не потревожил. Ночь бросила мне в лицо запах свежести и прохлады. Я с необычайным блаженством вдохнул этот чистый воздух и шумно выдохнув, открыл вторую створку. В небольшую комнату ворвался порыв ветра. Он сбросил с дальней тумбы пару мятых бумаг и купюру не самого маленького достоинства.

Я аккуратно вступил на край кровати и, внимательно наблюдая за реакцией Мохромова, перебрался на белый подоконник. Дмитрий спал совершенно спокойно, он даже не обращал внимания на то, что в комнате, по случаю открытого окна, стало довольно прохладно. Глянув вниз с окна, я понял, что нахожусь на первом этаже. Удача? Можно и так сказать. Спуститься не составляло проблем. Оглянувшись по сторонам, я не заметил ни одного человека или едущей машины. Пустая улица. Напротив трехэтажный дом. Окна темные – ни огонька. Я удостоверился в безопасности своей вылазки. Бросив напоследок благодарный взгляд на легко небритое лицо Мохромова, спрыгнул вниз.

***

 

Я бежал, не разбирая дороги. Встречные люди попадались редко, но все же решил уходить от своего временного пристанища темными кварталами и мрачными переулками. Как назло начал накрапывать мелкий дождь, что несколько меня раздражало, и я пытался отвлечь себя любыми мыслями. Вскоре, это обычное осеннее негодование превратилось в настоящий ливень. Через несколько минут я промок до нитки, но все равно продолжал бежать вперед по длинному и узкому переулку. Я не уставал. Мое тело превратилось в механизм. А все из-за того, что я знал одну хитрость. В дыхании все дело! Если ты будешь делать работу, которая требует огромной выносливости, главное – не сбить дыхание. Если ты будешь дышать ровно и чисто, то все пойдет на лад. Ведь что чаще всего нас подводит в драке? На кроссе? Да и просто работе? Дыхание! Сбил его – ты проиграл. Вроде чувствуешь в себе силы, а пошевелиться не можешь, только воздух жадно глотаешь, да сердце портишь. Вот и сейчас я бежал и ровно дышал, плотно сжав губы. Вдох. Секунда задержки. Выдох. Вдох. Выдох. Все идет гладко и отлаженно, как швейцарские часы.

Естественно, если владеешь одним дыханием, это не значит, что ты непобедим и вынослив, как машина. Нет. Будучи человеком, право на «усталость» есть у всех.

Я почувствовал легкий укол ниже ребер, и понял, что пора отдохнуть. Пробежав еще несколько метров, я остановился возле большого бака с мусором. Дождь не капал мне на голову, а тарахтел по металлической крыше надо мной. Удача. Усевшись за железной стенкой бака, я запрокинул голову назад и стал приводить в порядок чувства и общее состояние организма. В моем новоявленном ложе было сухо, и я расположился почти с комфортом. Дождь становился все сильнее и с остервенением поливал металлическую крышу, что защищала меня, живительной влагой. И тут мне пришла в голову мысль, что вода может далеко не полезной.

Я уже почти проваливался в сон, как вдруг спереди от меня раздался грубый и высокомерный голос:

- Ты провалил задание, Гнев.

Я открыл глаза и посмотрел туда, где по идее должен быть источник звука. Впереди меня находилась такая же высокая, кирпичная стена, бак, от которого падает большая и черная тень. Из нее торчат две босые ноги. Обычные, человеческие ноги, только грязные и немытые. Самого обладателя голоса и нижних конечностей видно не было, он скрылся в пучине мрака.

- Не понял? – сказал я, пересаживаясь на присядки, чтобы можно было легко встать в случае опасности.

- Что тут может быть непонятого? – Вновь раздался голос из тени. – Ты провалил задание, которое я поручил тебе.

У противоположной стены послышалось какое-то движение и через несколько секунд на обозрение мне вышло «оно». Человек, если его, конечно, можно так назвать, был среднего роста, в рваных лохмотьях, голые, мускулистые руки свисали с плеч, будто две дубины. Но самое необычное было в незнакомце то, что у него нет лица. Да. Там, где у человека глаза, нос, уши, рот и все прочие и этого существа был обычный шар, со свисающими прядями черных волос. Еще через несколько минут изучения, я понял, что он говорит со мной при помощи мыслей. Другими словами его голос звучал в моей голове.

- Гнев, что ты можешь сказать в свое оправдание?

- Ты, черт возьми, кто?

- Придержи язык, смертный, а то черт явится к тебе, и уверяю тебя, встреча ваша будет не из приятных.

Я словно проснулся. Передо мной стоял «он»! Хозяин! Тот, кто управляет всеми смертными грехами и пороками, тот, кто дал мне задание уничтожить Мохромова. Задание-то я не выполнил, теперь, видимо, пришёл час расплаты. Не смотря на близость этого монстра и скорую кончину, я чувствовал себя более менее спокойно, и хладнокровно смотрел на пустой шар, формой напоминавший человеческую голову, только без лица.

- Ты готов понести наказание? – Голос в моей голове звучал противный. Хриплый и надорванный. Он доставлял мне больше неприязни, чем к самому «хозяину».

- Что же ждет меня? – Спросил я не без интереса, и, как мне показалось, на моем лице появилась кривая ухмылка.

- Тебя ожидают страдания и страх, как и всех моих подданных, которые решили злобу и пороки перестроить в совесть и честь. Конечно, ты спас Дмитрия Мохромова, но надолго ли? Скоро за ним придет другой Гнев. Ты был к этому готов, Иван Шалька?

- Я спасал вовсе не его, - мне показалось, что на «пустом» шаре существа появилось изумление, - а себя! Если бы я уничтожил его, моя душа уже никогда бы не обрела покой!

- Глупец!

Дождь резко прекратился. Понять это было не сложно – вокруг больше не стоял звук бьющейся капли о металлическую поверхность крыши. Я поднял взгляд наверх. Там был свет и если бы не мое понимание, что сейчас ночь, я бы решил, что взошло солнце. Яркий свет не стоял на одном месте, он двигался и становился все ярче с каждой секундой. Я был уверен – это за мной. В груди резко потеплело. И я с улыбкой посмотрел на Безликого. Тот тоже заметил свет и устремил свой голый шар вверх. Он уж точно понимал, что происходит.

- Не уходи. – Промелькнуло у меня в голове. Тонкий и приятный голос. Я обернулся. На месте «хозяина» стояла красивая женщина, с пикантными формами и приветливо улыбалась мне. – Побудь со мной.

- Не пройдет. – Коротко ответил я и вновь посмотрел на свет.

Безликий еще несколько раз пытался подкупить меня, ибо понимал, что против сил добра он не что. Но я был неумолим. Еще через несколько попыток, он сказал:

- Я дам тебе последний шанс.

Во время этих слов я оторвался от земли. Безликий пытался схватить меня за ногу, но неведанная сила отбросила его назад, а я на прощанье сказал:

- Пока, шантажист.

И распахнул свои объятья и понял, что добранное деяние, все следует спасение, даже для самой грешной души.

© Copyright: Артём Чуприн, 2013

Регистрационный номер №0107564

от 6 января 2013

[Скрыть] Регистрационный номер 0107564 выдан для произведения:

 

Я шел по тоненькому, почти похожему на нить, мостку. Вокруг меня непроглядная тьма. Куда не смотри, ничего не увидишь – сплошная чернота. Мост очень длинный, от края до края, без всяких ответвлений, он устремлялся строго вперед и назад. Я постарался проследить его взглядом, но безуспешно – мост таял через несколько метров в темной пучине мрака. Стоя на месте, озирался по сторонам, не решаясь куда-либо пойти. В какую сторону идти мне было совершенно неважно, что один конец моста, что другой, казался мне одинаково опасным и непредсказуемым. Но не стоять же мне тут вечно! В конце концов, после некоторых раздумий, я сдвинулся с места – пошел вперед, наугад, куда глаза глядят. Пейзаж от этого не изменился – вокруг все тоже «многообразие» цветов. Только светящийся бледный цветом мосток, указывал мне дорогу, не давал оступиться и стать частью этой беспросветной тьмы.

Шел я долго и уже потерял счет времени, а дорога все не кончалась и не показывала мне ничего нового. От довольно-таки обширного перехода мои ноги не устали, а, наоборот, у меня было ощущение, что я будто лечу, а не прилежно топаю по твердой поверхности.

Вскоре окружающее меня пространство, наконец, подкинула мне кое-какой ориентир. Вдалеке виднелся небольшой поток света, и я припустил к нему, живее перебирая ногами по мосту. Ориентиром оказалась большая, деревянная и красиво расписанная дверь. На месте ручек располагалась две металлические головы львов, в их пастях находились два железных круга. Похоже, они и заменяли дверные ручки. Примерно с минуту рассматривал золотую дверь с множеством непонятных картинок, потом, набрав полную грудь воздуха, распахнул ее.

Передо мной расстелился просторный зал. Он полностью состоял из зеркал. Со всех четырех стен под разным углом искажалось мое отражение, но не это привлекло мое внимание. В центре зала стояло два стола, один побольше, второй поменьше. Они поставлены буквой «Г». За столами сидело пятеро человек. Трое на маленьком столе, двое на том, что побольше. Все они были очень странными, такие разные и по-своему нелепые, что после взгляда на них у меня похолодело внутри. У каждого над головой витали какие-то  размытые буквы красного цвета, я стоял далеко, поэтому рассмотреть что-либо не мог. В тот момент, когда дверь открылась, взор всех пяти обратился в мою сторону.

- Ну, наконец-то! – вскликнул долговязый человек с длинными, как у женщины волосами. – Вот и объявился! – Он сидел за маленьким столом, с этими словами отодвинул стул и подошел ко мне. – Мы тебя уже заждались!

Неизвестный положил руку мне на плечо, и мы вместе двинулись за стол. Я вообще не понимал что происходит, но пришлось повиноваться. Просто не хотелось проявлять неуважение, вставать на дыбы и с безумным выражением лица выяснять и кричать: «где я?» или «кто вы такие?». Человек, который подошел ко мне, имел приятную внешность. Длинные, золотистые волосы свисали до плеч, аккуратные брови, думаю, он нарочито выдергивал маленькие волоски пинцетом, нависали над выразительными глазами, тонкие губы извивались в кривой ухмылке.

Сев за стол, я окинул каждого присутствующего и вдруг понял, с кем нахожусь. За столом сидели… смертные грехи! Да, именно грехи. И над головами у каждого из них витало имя. Так, человек, который встретил меня, оказался Завистью, он сидел за маленьким столом с двумя другими людьми, и я отметил про себя, что это те пороки, которые чаще всего встречаются в нашей земной жизни. Ну, да, все сходиться. Зависть, Обжорство и Жадность.

Обжорство, как и следовало предполагать, оказался неимоверным жирдяем! Он еле-еле втиснулся между ручками стула и вот уже в течение нескольких минут моего пребывания что-то жевал. Впрочем, каким бы жирным он не был, отвращения от него у меня не возникало. Пухлое лицо с маленькими глазками, розовые щеки и нос картошкой, вот, пожалуй, и все, что можно про него сказать. А вот спазмы желудка у меня вызывало то, что он ел. Какой-то мерзкий бутерброд, с которого капала зеленая дрянь прямо на стол. Ужас.

Жадность был брутальным мужиком, похожий чем-то на американского актера из фильма «Перевозчик». Такой же лысый, легкая небритость и полная невозмутимость. Ну, копия просто! Он дремал, положив ноги на стол и слегка качаясь на стуле.

На большом столе так же  сидело, вместе со мной, три лица. У двух из них над головами так же летали имена: Похоть и Гордыня.

На удивление Похоть оказалась красивой девушкой. С красивыми черными волосами, которые собраны в милый пучок на затылке. Если честно я всегда предполагал, что проблема «похоти» часто проявляется у мужчин. Это ведь мы такие ненасытные! Постоянно раздеваем взглядом красивых женщин, обсуждаем кто потерял девственность раньше и все прочее. А женщины для меня были воплощениям невинности, до определенного момента, конечно. Облом. Странно…

От Гордыни меня стошнило еще больше, чем от Обжорства и его бутерброда. Вы только взгляните на него. Сидит, спинку выпрямил, подбородок держит, на меня смотрит, таким презрительным взглядом, как будто он тут генерал среди толпы рядовых! Въехал бы ему по роже! Противный! Я всегда считал «гордыней» самым, ну, не то чтобы страшным, а просто нехорошим и омерзительным грехом. Потому, что именно при нем, человек уже перестает быть собой. Если, допустим, человек  жадный или просто любит поесть, то в нем все равно присутствуют характерные признаки души, чувств и доброты, а вот при гордыне такого нет. Он не человек, вернее, он не считает себя им. Себя он видит чуть ли не творцом вселенной, которому все дозволено. И в себе подобных, то есть людях, этот мерзкий субъект видит низших форм жизни – чуть ли не первые звенья пищевой цепи. Гадкие люди с этим порокам.

- Так, - Зависть оперся руками о стол и окинул всех взглядом, - Гнев здесь, значит нас шестеро, но кого-то не хватает.

Зависть задумался, а я вдруг понял, что тоже из их круга! Такой же смертный грех. Должно быть, и у меня над головой летают буквы.

Я посмотрел на зеркальную стену за Гордыней. Да, точно. Прямо над моей светлой  головушкой. Ясно и четко – «Гнев». Дожился.

- Праздности нет. – С закрытыми глазами сказал Жадность. Он все так же дремал. Похоже, он самый спокойный и «человечный» из всех. – Впрочем, его никогда с нами нет.

Зависть щелкнул пальцами.

- Точно. Ты гений! Задание очень важное, и поручено всем! Так что он тоже обязан присутствовать! Необходимо его позвать. Обжорство!

Толстый уже разделался с одним бутербродом и откуда-то достал второй. Услышав голос Зависти, маленькими глазками взглянул на него и что-то непонятно промычал.

- Давай, жирный, вали! Позови Лень! – Золотокудрый поставил свою тонкую ногу на ручку стула Обжорства и собирался опрокинуть его. Я засомневался – получиться ли у такого доходяги, сделать это? Скорее толстяк его задавит своим весом.

Несколько секунд жирный смотрел в глаза Зависти и, к моему удивлению, поднялся со стула и направился к выходу, откуда я и попал сюда. Как только дверь за толстяком закрылась, Зависть убрал ногу и сел за свой стул.

- С этими жирными так и надо. – Радостно, с корявой улыбкой на лице, сказал он. – А то совсем распоясался.

- Смотри, а то скоро схлопочешь от него. – Подала голос Похоть. Говорила она нежно и тонко, любого мужика может совратить.

Замечание Зависть пропустил мимо ушей, хотя я бы советовал к нему прислушаться, но вслух ничего не сказал. Я заметил, что большинство бед происходит с нашего молчаливого согласия. И это касается всех. Вот, к примеру, замечание Похоти. Может одну ее он и не послушал, а если встряну я? Двое на одного. Он бы точно прислушался и уже не стал опускать Обжорство. А так… Промолчал да и фиг, лишь бы меня не трогали. Так и все в нашей жизни. И это еще незначительно! А если взять президента? Как, по-вашему, на многое ли он закрывает глаза? Часто ли он молчит, видя, что что-то происходит, тем самым давая согласие? Ведь все мы помним популярное изречение – «Молчание знак согласия». Черт побери! Как верно оно ухватывает суть!

С того момента, как ушел Обжорство прошло около пяти минут. За этот период времени в зале царила мертвая тишина. Жадность спал, надвинув на глаза невесть откуда взявшуюся шляпу. Зависть сидел на своем стуле и рассматривал пальцы, наверное, боится маникюр испортить, ведь он весь такой женственный. Гордыня продолжал сверлить меня неприятным взглядом, скрестив руки на груди, а Похоть, переловив мой взгляд, мило подмигивала и слала воздушные поцелуи. Я отвернулся.

Вскоре дверь распахнулась и в зал вошел Обжорство везя перед собой коляску для инвалидов. В ней сидел если не скелет, то очень худой мужчина. Голова с почти лысой головой, кое-где имелись пучки слипшихся от грязи волос, упала на грудь. Рот приоткрыт, глаза туманные, невзрачные. Без искорки, как говориться. Человек громко дышал. На пальцах рук и ног огромные черные ногти. Он почти голый, только на непристойное место была накинута дырявая тряпка белого цвета. Над головой летали красные буквы – «Праздность». Обжорство подкатил Лень ко мне, и я только сейчас понял, как от него смердит. Толстяк занял свое место, а теперь у меня над ухом противно звучало дыхание этого урода. Я еще долго не мог повернуть голову в сторону «смердящей кучи» мне все казалось, что он впился в меня взглядом, но все же пересилил и посмотрел. Нет, Лень, как и у входа, уронил голову на грудь и смотрел на свои черные от грязи ноги. Мерзость. Изучая данное существо, отметил про себя полные серой уши, наверное, сто лет не мытую голову и, я точно знал, выпавшие от антисанитарных условий, зубы. Цинга ей Богу! Я презрительной гримасой отвернулся, но вонь стояла та еще. Тем временем Зависть оживился.

- Все в сборе! Можно начинать собрание. – Он хлопнул в ладоши, и перед каждым из нас на столе возникла серая воронка, внутри которой имелась какая-то нечёткая картинка. – Каждому из нас, - продолжал грех, - будет дан конкретный человек, у каждого свой естественно. Мы должны будем посетить их, и во что бы это не стало сделать такими же, как мы. То есть сделать их неимоверными грешниками!

Зависть окинул нас хитрым взглядом и криво, похоже, это его фишка, усмехнулся.

- Обжорство, - Жирдяй снова что-то жевал, я не сомневался – мерзкий бутерброд, - тебе нужно заставить этого человека, - Зависть указал в воронку перед толстяком, - погрязнуть в тебе. То есть он тоже должен стать толстым и мыслить только своим пузом, объедаться, извращаться в пище, есть больше чем нужно и все такое. Ты понял?

Жирдяй коротко кивнул, и впился большими, но на удивление белыми зубами, в зеленую субстанцию. Зависть перевел взгляд на Жадность.

- Эй! Друг сердечный! – Он хлопнул в ладоши перед самым ухом греха и тот, уронив шляпу на пол, выпучил глаза – похоже, он и в правду спал. – Тебе нужно заставить этого человека стать скупым и жадным! А то этот милосердный всем отсрочку на выплату долгов дает! Это уму непостижимо! Я хочу, чтобы он выбивал суммы из людей самым жестоким и изощренным способом! Да с такой жадностью, что несчастные клиенты его банка просто вешались от безвыходности! – Глаза у Зависти стали безумными. Объясняя Жадности его работу, он время от времени брызгал слюной и срывал голос. Ненормальный какой-то. Псих.

- Ясно, ясно. – Коротко ответил Жадность. – Все как обычно. – И снова улегся спать.

- Похоть. Девица ты моя красная. Золотко мое ненаглядное.  – Зависть встал со своего места,  вплотную подошел к девушке и вежливого указал своей тоненькой кистью руки на цель. – Тебе же все понятно.

Похоть приветливо улыбнулась и кивнула, а Зависть подошел к Гордыне.

- Так, так. Ты же не справился со своим прошлым заданием. – Зависть покачал головой. – Ой, как не хорошо. Ой, как стыдно. Ты, да и не справился. Хозяин будет недоволен твоим результатом.

Зависть склонился над ухом Гордыни и прошептал так, чтобы только он и слышал. Но я все же тоже не глухой.

- У тебя последний шанс. Провалишься и в этот раз – придется найти тебе замену. – И двинулся дальше.

- Лень! Сто лет тебя не видел! – Грех склонился над ним, но тот даже и ухом не повел. – Твоя цель на столе.

Молчание. Ни малейшего движения, только громкое дыхание, которое продолжало выводить меня из себя.

- Я не уверен, что он меня понимает. – Буркнул Зависть и двинулся ко мне. – Гнев! Брат! Смотри на стол!

Я посмотрел. В моей воронке появилось изображение какого-то мужчины. Одет в костюм, на шее галстук, солнцезащитные очки, темные волосы, челка слегка в бок. Сразу видно интеллигент, директор или что-то типа того.

- И что мне нужно делать? – Спросил я.

- Тоже, что и остальным. – Смутно пояснил Зависть. – Это, наверное, самый спокойный человек на земле. Недавно застал свою жену в постели с другим мужчиной, - грех двинулся на свое место, - и ничего не сделал! Даже не наорал! Просто ушел и забыл! Чудовищно!

- Похоже, ему дороги нервы. – Подвел итог я.

- Так расшатай их. – Сказал Зависть и, усевшись на свой стул, посмотрел на меня, скрестив пальцы.

Я ничего не ответил.

- У меня так же будет цель. – Сказал Зависть, откинувшись на спинку стула. – Но это не ваша забота, друзья. За дело!

За спиной каждого из присутствующих в зале из-под земли выросла дверь. Обычная такая. Как у любого человека в доме. Светло-коричневая раскраска, с алюминиевой ручкой.  Все поднялись со своих стульев, я последний. Мне было неприятно идти я делать из человека мразь, но, думаю, сопротивляться бесполезно, тут еще и какой-то хозяин имеется, и я последний подошел к своей двери. Неловкое чувство! Что меня ждет за ней? Ответа нет.

- Желаю удачи, товарищи! – Крикнул Зависть на лад Ленина.

Двери со скрежетом распахнулись. За ними располагалась такая же тьма, как и та, сквозь которую я пробирался в этот проклятый и уже ненавистный мне зал. Делать было нечего. Да я и не знал, как поступать. Приняв решение разобраться со всем на месте, я позволил тьме  взять меня в свои липкие объятья.

***

 

Проход через дверь-портал оказался не таким болезненным, как я себе представлял. Все путешествие длилось не больше нескольких секунд, и в это время мне даже шевелиться не пришлось – неизвестная сила тянула меня все дальше и дальше. Если не это смутное воспоминание, я вообще не понял бы что оказался уже в совершенно другом месте. Просто, скорее всего, на меня в какой-то определённый момент времени снизошло озарение, и я бы догадался, что нахожусь не в зеркальном зале с противными грехами.

В этом новом неизвестном месте так же темно, и я на миг засомневался, что прибыл точно по адресу, но та сила, что тянула меня, больше ни каким образом не проявлялась, значит, все правильно и я у цели, просто света нет.

Я огляделся. Глаза постепенно привыкали к темноте и сквозь тусклую пелену я начал угадывать некоторые предметы домашней утвари. Вскоре я понял, что в этом месте имеется слабый источник света – окно. Сквозь чистые стекла проникал бледный, лунный свет, отражался от весящего напротив зеркала и падал на пол. В этом светлом пятне располагалась часть ковра. Яркого, с сочными красками. Глядя на него мне почему-то вспомнилось босоногое лето, бабочки и утренняя рыбалка, на которою я любил ходить в детстве.

Я вдруг понял, где нахожусь. Глаза окончательно привыкли к темноте и я, скользнув взглядом по стене, обнаружил выключатель. Подошел, щелкнул кнопкой, пробуждая ото сна красивую люстру, напоминавшую трезубец Нептуна, и одной единственной лампой. Комната не большая. Со скромным ассортиментом вещей и мебели. Возле окна, в углу, стояла небольшая, одноместная кровать, видимо, тут живет холостяк, сбоку от нее, у изголовья, расположилась громоздкая тумба с тремя шкафчиками. На тумбе стоит лампа и пара книг с кружкой. Немытая, между прочим. Слева от окна висела картина. Насколько я разбираюсь в живописи – натюрморт. Сразу после тумбы у противоположной, по отношению к окну, стены стоял шкаф с вещами. Наверное, туда хозяин складывает более обширные вещи. Например, пальто. Под зеркалом стоит вторая тумба, на ней пара фотографий в рамочке, какие-то ключи, деньги, бумажки. Все это барахло я трогать не стал. Справа от окна, перед кроватью, стояло раскладное кресло, украшенное желтым покрывальцем. Напротив кресла выход в другую комнату и, пока ситуация не требовала от меня никаких действий, я решил осмотреть весь дом.

Интересного больше ничего не оказалось. Из комнаты вел короткий коридор, который разветвился на «ванную» и «уборную». В конце коридора прихожая и кухня. В прихожей стояла пара ботинок, кроссовки и небольшая полочка с кремами и щетками для ухода за обовью. В кухне еще теснее, чем в спальне. Тут и развернуться-то негде! И все это из-за ненужного нагромождения предметов мебели. Стол слишком большой для одного человека, холодильник можно выставить в прихожую и сразу появиться место. В общем, чуточку подумать, и будет шик.

Из собственных моральных соображений и принципов, я не стал нигде больше лазить, а просто вернулся в комнату с «летним» ковриком, потушил свет и с невероятным блаженством упал в мягкое кресло. Тотчас в мою бедную голову полезли мысли, и я углубился в рассуждения. Я думал о том, что сейчас с минуты на минуту придет хозяин квартиры, откроет дверь, зажжет свет и увидит меня. Что подумает несчастный? Если, конечно, он не упадет в обморок или чего хуже схватиться за нож. Он сразу уличит во мне вора или, поняв, что я дожидаюсь именно его, наемного убийцу. Да, невелика радость. И что же мне делать? Выход только один – рассказать правду. Нет! Он же решит, что я идиот или псих, сбежавший с больницы. Так… преступником прикидываться, конечно, не хотелось, да и что это даст? Вот незадача! В общем, расскажу все как есть – постараюсь убедить.

В нашей повседневной жизни люди не очень часто и неохотно верят другому человеку на слово. Это называется дефицит доверия. Человек постоянно требует доказательства, факты, а «честное слово», как говориться, кануло в лету. Человек, словно зверь, он привык любить только себя и доверять тоже только себе. Даже в семье действуют такие правила и чем богаче человек, тем дела обстоят хуже. Этот человек уже не видит в своих детях будущих наследником и продолжателей рода, он видит угрозу и в первую очередь его денежному состоянию. В семье он будто лев в прайде, а деньги – это добыча.

Раздался клацающий звук механизма замка. Мои размышления и умозаключения вмиг кончались. Противно скрипнула дверь, и часть коридора залилась светом, который исходил снаружи. Вскоре он исчез – дверь закрылась. Зашелестели пакеты, хозяин что-то тихо бубнил себе под нос, и, по-видимому, разувался. После чего пришедший направился в кухню, хлопнул дверью холодильник – хозяин дома разбирал принесенные вещи и сортировал их. Пока он производил все эти манипуляции, мою голову вдруг посетила мысль:

«А вдруг он меня не увидит? А что? Это вполне возможно! Тогда волноваться не о чем! Вот только я не уверен на сто процентов. Что если не так? Что я ему скажу? Проклятье! Ладно. Спокойно, спокойно! Буду решать проблемы, по мере их поступления».

Как бы пытаясь себя успокоить, я громко и глубоко вздохнул и шумно выдохнул, совсем забыв о мерах предосторожности. Хотя, какая разница? Все рано или поздно он меня увидит, надежда только на то, что я невидимка.

Шорох на кухне прекратился, видимо хозяин услышал мой вздох. Вот неясное лицо выглянуло из кухни и обратило свой взор в комнату. Он, конечно, меня не мог видеть, дело уже не в невидимости, просто луну заволокло тучами, и ее свет больше не озарял комнату, тут царил настоящий мрак. Лицо сказало «показалось» и скрылось обратно в кухне. А вот то, что он услышал мой вдох-выдох, означает мою материальность, а значит и видимость для него. Дело дрянь.

Зашумел кран, полилась вода. Очевидно, хозяин мыл руки. В голове я уже видел, как он заходит в комнату, чтобы переодеться, включает свет и умирает от ужаса и разрыва сердца. Печальный конец. Но еще я видел, как он заходит в комнату, видит в меня, и бросает в незнакомца то, что попалось под руку. И хорошо если это окажется не нож или какой-либо другой колюще-режущий предмет.

Хозяин закрыл кран, и я прям мысленно видел, как он вытер руки о полотенце, что висит рядом на крючке, и начал насвистывать какую-то мелодию, выходя из кухни в коридор.

Сердце стучало в груди словно молоток. Оно вот-вот готово выпрыгнуть из груди. Лоб и спина покрылись потом. Я сжал руками ручки кресла и до боли скрежетал зубами друг о друга. Напряжение витало в воздухе и мне казалось, что и пришелец его чувствует.

Его шаги по коридору казались бесконечными. Он не стал зажигать свет в коридоре, чему я, естественно, обрадовался, хотя в этом не было смысла – он все равно меня сейчас увидит.

Вот хозяин достиг дверного проема ведущего в комнату, вот потянулся к выключателю, раздался щелчок и… загорелся свет. В следующий момент раздался удивленный вскрик, смешанный с долей испуга, и звук бьющийся посуды. Человек на миг замер в дверях, изучая меня взглядом, потом, похоже, кое-что сообразив, резким движением открыл дверцу тумбы, что стояла под зеркалом, и вытащил канцелярский нож. Клацнул кнопочкой, вытаскивая лезвие. Я засуетился:

- Эй! Эй! Стой! Это не ты что ты подумал, брат!

- Ты кто такой? Что делаешь в моем доме? – зашипел на меня хозяин.

- Я все объясню. – Сказал я, выставляя руки перед собой. – Спокойнее, ты только не нервничай.

На самом деле объяснять нечего. Не мог же я ему сказать о том, что являюсь Гневом, и пришел за его душой и все такое. Он сочтет меня психом и вызовет наряд полиции, или того хуже – пырнет ножом. Я лихорадочно думал над ответом. Пришла идея.

- Я-я-я…. Я – бродяга, - хозяин поднял левую бровь и удивленно посмотрел на меня.

- Что-то ты не похож на бродягу. – Сказал он и кивнул ножом на мой прикид.

Я только сейчас обратил на него внимание и мысленно, как говориться «продрал глаза». На мне серый и судя по виду дорогой костюм-тройка, на ногах пара лакированных туфель черного цвета, черный галстук, голубя рубашка. Довольно солидно, скажу я вам.

- Это… это я украл. – Произнес я, делая неопределенный жест рукой в воздухе.

Теперь хозяин поднял обе брови и во все глаза таращился на незваного гостя. Нож все еще смотрел мне в грудь.

- Так ты еще и преступник. – Заговорено пробубнил хозяин. – И что же ты делаешь в моем доме? Отвечай!

Он слегка повысил голос.

Вопрос не так прост, как вам могло показаться, но все же я нашел выход.

- Тут неподалеку, - начал я вешать лапшу на уши хозяину дома, - есть магазин с одеждой. Будучи очень бедным и неопрятно одетым я решил ограбить его. Ну, забежал туда, схватил костюм, они лежат комплектами в целлофановых пакетах, прыгнул в туфли и деру. Не прошло и минуты, как на мой след упали сотрудники полиции. Довольно долго водил их дворами и всяческими закоулками. Они отстали. Потом я решил затаиться и забрался в ваш дом, ведь идти мне больше некуда. – Я постарался выдавить слезу, и, похоже, этот человек проникся моими выдуманными проблемами.

Он опустил нож, а через несколько секунд бросил его обратно в ящик тумбы и хлопнул дверцей.

- А почему ты выбрал именно мой дом?

- Не знаю. – Ответил я, готовясь выбросить на уши собеседнику еще порцию лапши. – Просто игра случая. На вашем месте мог оказаться любой другой человек.

По хозяину видно, что он мне поверил, но меня не покидало чувство, что в его голове ворочаются нехорошие мысли по поводу всего это безобразия. Через несколько секунд изучения моего честного, я очень старался его изобразить, взгляда человек протянул мне руку. Это поразило меня до глубины души. Неужели в этом мире осталось доверие? Чистое, ни чем не перепачканное доверие по отношению к совершенно неизвестному человеку. Да еще и преступнику! Невероятно! Я с невероятным удовольствием пожал протянутую руку этого доброго человека, который поверил моей… брехне. Черт! Где-то внутри меня начала грызть совесть. Но без этого спектакля я вряд ли бы смог спасти его душу и не предать греху. Значит, мораль такова: «лож поистине необходима для благих действий». Ведь посудите сами, даже если бы я рассказал ему всю правду и не собирался предавать греху, он бы мне поверил? Нет, конечно! И сейчас бы я сидел не в мягком кресле, а в больничной палате с лоботомией. Меня пробила дрожь, стоило только мне представить, как я сижу на койке и пускаю слюни.

- Дмитрий Мохромов. – Представился хозяин.

- Иван Шалька, очень приятно.

После короткого знакомства, Дима вышел из комнаты и направился в кухню. Вернулся через минуту и тряпкой совком, ведром и веником. Начал собирать битую посуду и мыть пол. На эту работу у него ушло около десяти минут, и пока он занимался своими делами, я позволил проникнуть в свой мозг паре мыслей и немного порассуждать.

Что же мне делать дальше? Убить его? То есть его душу. Спасти ее? Ну, почему в этой ситуации не может быть двух победителей?! Предам его пороку – не будет покоя моей совести, спасу – убьет некий «хозяин», который управляет и держит на привязи все смертные грехи. Как же поступить? Правда в глубине душе у меня живет надежда, что за благой поступок, силы, которые на небесах не позволят «хозяину» уничтожить меня, и я ничего не теряю. Умру, так хоть другому помогу, а Дмитрий человек вроде неплохой. В общем, когда хозяин дома прибрался и вернулся в комнату с двумя только что налитыми кружками чая, мое решение было принято.

Я по-прежнему сидел в кресле и с благодарностью принял небольшую чашечку с блюдечком и маленькой кружечкой. Завязался диалог.

- Как вы докатились до этого?

Забыв обо всей той лапше, что я ему наплел, не стразу понял, о чем речь.

- Да там довольно скверная история, - начал издалека я, продумывая в голове порцию вранья, - давно я работал каскадёром. Знаете сумасшедших, которые прыгают на мотоциклах? – Дима утвердительно кивнул. – Можете считать, что я был «гвоздем программы».

- И что же случилось? – Спросил хозяин и смачно отхлебнул чая из своей кружки. Она, кстати, побольше той, что дал мне.

- Я упал с мотоцикла и сломал ногу. Очень серьезно. Теперь хромаю, а ступней и пошевелить еле-еле могу. – Мохромов помотал головой, видимо изобразив сострадание. – Так как я оказался калекой, из каскадеров меня тут же выгнали. – Хозяин поднял брови. – Как-то так. – Подытожил я.

- А разве вам не должны были выплатить пособие? Так обязана делать любая компания, если ее сотрудник пострадал в результате несчастного случая на предприятии, при выполнении своей работы.

О, Боже! У меня чуть мозг не лопнул. Сразу видно, что у человека высшее образование. Мой ответ куда проще.

- Я все пропил. Для меня это был такой стресс. Работа все, что имело смысл для меня. И вот теперь она разрушена! – Я попытался изобразить истерику, но в итоге пару раз всхлипнул и прикрыл глаза.

Прошло пара секунд, после чего я подвел черту под всем сказанным:

- Вот так все и случилось. Сейчас я никто. Бомж, бродяга. Называйте, как хотите.

Дмитрий что-то бубнил, но я его не слушал. В моей голове трепеталась мысль, когда мне уйти. Главное не вызвать подозрений у этого человека. В этот момент хозяин словно прочитал мои мысли.

- Когда вы собираетесь уйти? Нет! Не подумайте плохого, я не выгоняю вас, тем более  после того, что с вами случилось. Мне просто надо знать. Еды в холодильнике не очень много. Можно в магазин сходить.

- Не заморачиваетесь! – Махнул рукой я. – Постараюсь уйти под утро. Сколько сейчас время?

- Почти полночь.

- Дмитрий, вы спать хотите?

- Если честно, то да. День сегодня просто сумасшедший! Да еще вы.

Он улыбнулся и, встав с кровати, взял у меня посуду и скрылся в темном коридоре своего дома, а я в это время поудобнее устроился в кресле и не заметил, как сон ловко выключил меня из окружающей действительности.

***

 

Проснулся я от того, что мой мозг посчитал, будто хватит организму расслабляться и царить в мире сна и блаженства. Подождал несколько минут, пока глаза привыкнут к темноте, похоже, снаружи еще властвовала ночь, и с удивлением заметил, что мое тело укрыто теплым пледом. Ай да, Дима! Ай да молодец! Заботиться как о родном. Приятно. Я огляделся в поисках хозяина. Мохромов, как и следовало ожидать, спал на своей кровати, укрывшись красным одеялом с синим ромбом посередине. Слегка похрапывал. Центр одеяла монотонно поднимался и опускался, указывая на то, что хозяин дома жив и здоров.

Смачно зевнув, я встал с кресла и аккуратно свернул плед и повесил на спинку кресла. Конечно, будить Дмитрия я не стал. Да и зачем? Сейчас самое время уйти незамеченным. А то сейчас Дима щедрая душа начнет совать мне сумки с продуктами, заботясь о том, что я бездомный, голодный бродяга. Добрый он человек. Его светлую душу осквернять нельзя – таких людей мало, и если я испорчу хотя бы одну, на небе мне не будет прощенья. Я глубоко внутри почувствовал моральное удовлетворение и слегка приободрился.

Уходить через дверь я не собирался, как я ее закрою с другой стороны? А если и смогу, только при помощи ключей. Как их потом вернуть? Нет, безнадежно. Единственный вариант – через окно, но тут нужна сноровка под названием «ниндзя», ведь одно неловкое движение и я разбужу хозяина, а тогда мой «побег» накроется медным тазом. Нет, уйти у меня может и получиться, только не с пустыми руками.

Я подошел к кровати и разглядел обтянутую одеялом фигуру. Вроде крепко спит. Вон как храп стоит! Осторожно дотянувшись до окна, я открыл одну створку. Она совершенно не сопротивлялась, только предательски скрипнула, но сон Димы этот звук не потревожил. Ночь бросила мне в лицо запах свежести и прохлады. Я с необычайным блаженством вдохнул этот чистый воздух и шумно выдохнув, открыл вторую створку. В небольшую комнату ворвался порыв ветра. Он сбросил с дальней тумбы пару мятых бумаг и купюру не самого маленького достоинства.

Я аккуратно вступил на край кровати и, внимательно наблюдая за реакцией Мохромова, перебрался на белый подоконник. Дмитрий спал совершенно спокойно, он даже не обращал внимания на то, что в комнате, по случаю открытого окна, стало довольно прохладно. Глянув вниз с окна, я понял, что нахожусь на первом этаже. Удача? Можно и так сказать. Спуститься не составляло проблем. Оглянувшись по сторонам, я не заметил ни одного человека или едущей машины. Пустая улица. Напротив трехэтажный дом. Окна темные – ни огонька. Я удостоверился в безопасности своей вылазки. Бросив напоследок благодарный взгляд на легко небритое лицо Мохромова, спрыгнул вниз.

***

 

Я бежал, не разбирая дороги. Встречные люди попадались редко, но все же решил уходить от своего временного пристанища темными кварталами и мрачными переулками. Как назло начал накрапывать мелкий дождь, что несколько меня раздражало, и я пытался отвлечь себя любыми мыслями. Вскоре, это обычное осеннее негодование превратилось в настоящий ливень. Через несколько минут я промок до нитки, но все равно продолжал бежать вперед по длинному и узкому переулку. Я не уставал. Мое тело превратилось в механизм. А все из-за того, что я знал одну хитрость. В дыхании все дело! Если ты будешь делать работу, которая требует огромной выносливости, главное – не сбить дыхание. Если ты будешь дышать ровно и чисто, то все пойдет на лад. Ведь что чаще всего нас подводит в драке? На кроссе? Да и просто работе? Дыхание! Сбил его – ты проиграл. Вроде чувствуешь в себе силы, а пошевелиться не можешь, только воздух жадно глотаешь, да сердце портишь. Вот и сейчас я бежал и ровно дышал, плотно сжав губы. Вдох. Секунда задержки. Выдох. Вдох. Выдох. Все идет гладко и отлаженно, как швейцарские часы.

Естественно, если владеешь одним дыханием, это не значит, что ты непобедим и вынослив, как машина. Нет. Будучи человеком, право на «усталость» есть у всех.

Я почувствовал легкий укол ниже ребер, и понял, что пора отдохнуть. Пробежав еще несколько метров, я остановился возле большого бака с мусором. Дождь не капал мне на голову, а тарахтел по металлической крыше надо мной. Удача. Усевшись за железной стенкой бака, я запрокинул голову назад и стал приводить в порядок чувства и общее состояние организма. В моем новоявленном ложе было сухо, и я расположился почти с комфортом. Дождь становился все сильнее и с остервенением поливал металлическую крышу, что защищала меня, живительной влагой. И тут мне пришла в голову мысль, что вода может далеко не полезной.

Я уже почти проваливался в сон, как вдруг спереди от меня раздался грубый и высокомерный голос:

- Ты провалил задание, Гнев.

Я открыл глаза и посмотрел туда, где по идее должен быть источник звука. Впереди меня находилась такая же высокая, кирпичная стена, бак, от которого падает большая и черная тень. Из нее торчат две босые ноги. Обычные, человеческие ноги, только грязные и немытые. Самого обладателя голоса и нижних конечностей видно не было, он скрылся в пучине мрака.

- Не понял? – сказал я, пересаживаясь на присядки, чтобы можно было легко встать в случае опасности.

- Что тут может быть непонятого? – Вновь раздался голос из тени. – Ты провалил задание, которое я поручил тебе.

У противоположной стены послышалось какое-то движение и через несколько секунд на обозрение мне вышло «оно». Человек, если его, конечно, можно так назвать, был среднего роста, в рваных лохмотьях, голые, мускулистые руки свисали с плеч, будто две дубины. Но самое необычное было в незнакомце то, что у него нет лица. Да. Там, где у человека глаза, нос, уши, рот и все прочие и этого существа был обычный шар, со свисающими прядями черных волос. Еще через несколько минут изучения, я понял, что он говорит со мной при помощи мыслей. Другими словами его голос звучал в моей голове.

- Гнев, что ты можешь сказать в свое оправдание?

- Ты, черт возьми, кто?

- Придержи язык, смертный, а то черт явится к тебе, и уверяю тебя, встреча ваша будет не из приятных.

Я словно проснулся. Передо мной стоял «он»! Хозяин! Тот, кто управляет всеми смертными грехами и пороками, тот, кто дал мне задание уничтожить Мохромова. Задание-то я не выполнил, теперь, видимо, пришёл час расплаты. Не смотря на близость этого монстра и скорую кончину, я чувствовал себя более менее спокойно, и хладнокровно смотрел на пустой шар, формой напоминавший человеческую голову, только без лица.

- Ты готов понести наказание? – Голос в моей голове звучал противный. Хриплый и надорванный. Он доставлял мне больше неприязни, чем к самому «хозяину».

- Что же ждет меня? – Спросил я не без интереса, и, как мне показалось, на моем лице появилась кривая ухмылка.

- Тебя ожидают страдания и страх, как и всех моих подданных, которые решили злобу и пороки перестроить в совесть и честь. Конечно, ты спас Дмитрия Мохромова, но надолго ли? Скоро за ним придет другой Гнев. Ты был к этому готов, Иван Шалька?

- Я спасал вовсе не его, - мне показалось, что на «пустом» шаре существа появилось изумление, - а себя! Если бы я уничтожил его, моя душа уже никогда бы не обрела покой!

- Глупец!

Дождь резко прекратился. Понять это было не сложно – вокруг больше не стоял звук бьющейся капли о металлическую поверхность крыши. Я поднял взгляд наверх. Там был свет и если бы не мое понимание, что сейчас ночь, я бы решил, что взошло солнце. Яркий свет не стоял на одном месте, он двигался и становился все ярче с каждой секундой. Я был уверен – это за мной. В груди резко потеплело. И я с улыбкой посмотрел на Безликого. Тот тоже заметил свет и устремил свой голый шар вверх. Он уж точно понимал, что происходит.

- Не уходи. – Промелькнуло у меня в голове. Тонкий и приятный голос. Я обернулся. На месте «хозяина» стояла красивая женщина, с пикантными формами и приветливо улыбалась мне. – Побудь со мной.

- Не пройдет. – Коротко ответил я и вновь посмотрел на свет.

Безликий еще несколько раз пытался подкупить меня, ибо понимал, что против сил добра он не что. Но я был неумолим. Еще через несколько попыток, он сказал:

- Я дам тебе последний шанс.

Во время этих слов я оторвался от земли. Безликий пытался схватить меня за ногу, но неведанная сила отбросила его назад, а я на прощанье сказал:

- Пока, шантажист.

И распахнул свои объятья и понял, что добранное деяние, все следует спасение, даже для самой грешной души.

 

Иван Шалька Глава 3