Часть 2 Максюта

Говоря о правосудии времен Советского Союза, - то встречался мне человек – «неисправимый вор», как он сам себя представлял, говоря о себе: имя у меня Ленина, а отчество Сталина – Владимир Иосифович. Максюта – как все его называли. И был он сирота, детдомовский, но судимостей имел, аж 8 штук. И все срока его маленькие по полтора – два года, хотя статьи все за одно воровство, но он не признавался рецидивистом.
Жил Максюта по деревням средней полосы России. Так приеду, говорит, в колхоз – устроюсь через председателя плотником в хозяйство. А плотник то он был «классный» - орудовал топором, как собственной рукой: и срубы рубил, и двери и окна на фермах чинил. И все бы хорошо. И жилье то ему предоставляли – то к бабульке подселят, а иногда и домик давал другой председатель. Жил бы.
Но была у Максюты страсть такая – грабить магазинчики деревенские. Некоторые он вскрывал легко и запросто, обычной «фомкой», гвоздодером. И выносил он оттуда все: и крупу и муку, и конфеты и водку с сигаретами, и вещи забирал, какие продавались в деревенских магазинах: чайники, приемники, одежду.
Но все это надо было организовать. Нужно было и машину найти и напарников подобрать. А еще и сбыть надо все награбленное куда-то. Вот этот процесс организации ограбления и был заманчивым для Максюты.
Он договаривался с каким- нибудь другим сельпо, чтобы сбыть  товары и находил собутыльников напарников. И обделывал ограбления и сбыт с каждым разом все изощреннее. Некоторые магазинчики грабились через крышу, а некоторые срубы поднимали домкратом и так, через щель между бревен вытаскивали из магазина все товары. Утром продавец приходит: все замки целые, а магазин пустой. Нажив достаточно большую сумму денег, Максюта ехал на юг – в Крым: «в Ялту, в костюмчике с отливом» - как мечтал Косой в «Джентльменах удачи». 
Не все «проделки» и преступления давались Максюте легко. Он придумывал способы грабежа, чтобы не сразу схватились, незаметные. То через трубу печную проникал в магазин. Да и продавщицы в сельмагах работали из рук вон плохо, то и по два дня не открывали магазин. Некогда ей – в огороде помидоры – огурцы надо садить и поливать. А так посмотрят люди: закрыт магазин на все засовы и окна в решетках. Не сразу и схватятся, что магазин то ограблен. А пока в райцентр сообщат, пока милиция расшевелится – неделя пройдет. Максюта уже на море отдыхает, а милиция с ног сбилась ищут воров.
И бывало гулял Максюта по 5 – 6 лет на свободе. Но, как в том же фильме «Джентльмены удачи» говорил Доцент: «украл выпил – в тюрьму». Попадал и Максюта на скамью подсудимых. Закон же наш в те времена, как мне сам Максюта рассказывал: за кражу личного имущества – до 6-ти и более лет лишения свободы наказывал, а за кражу государственного и колхозного – до 3-х лет. А в магазине сельском суммы были небольшие, не превышающие предел, чтобы быть «в особо крупных размерах», а считалось «мелочью». Тем более, если попадался Максюта, тогда все возвращали, весь ущерб. И просил прокурор на суде 3 года, а суд выносил полтора или два.
Отсидевши свое, снова искал наш Владимир Иосифович хороший колхоз, где его плотницкие мастеровые руки всегда нужны.
А уж как он отдыхал, по его восторженным рассказам, когда деньги не умещались в карманах. И одевался по последней моде «с иголочки», и обедал и завтракал в ресторанах. Вино и девушки и номера люкс в гостиницах. Жил конечно на широкую ногу.
Когда кончались деньги, снова он находил колхоз и вновь работал не только руками, но и головой – присматривая очередные магазинчики. И нравилась Максюте такая жизнь: и романтика и никакой ответственности.
Правда, с каждым новым сроком, все труднее было Максюте переживать тюремные невзгоды. И где он только не побывал «по этапу». Отправляли его в лагеря в различные места. Был он в Иркутской области в поселке Селенга. Там зэки работали на заводе-комбинате войлочно-валяльного производства. Они делали валенки для нашей страны. А условия работы очень были тяжелые. Техники безопасности не соблюдалось никакой. В цехах в воздухе летала пыль и шерсть от войлока. А требовалось изготовлять валенок все больше, нормы возрастали. Люди с большими сроками не доживали до освобождения, умирали от болезни легких. Максюта был в том лагере всего около года и то, после освобождения, больше полугода кашлял и отхаркивал из легких сгустки черной шерсти. Он работал там в красильной, где валенки красили.
И еще один срок 3 года, пришлось отбывать Максюте в Якутии, около города Вилюйска. Вот где было страшнее, чем на валенках. Тут, в стороне от населенного пункта, построено было производство «минеральной ваты», стекловата – по народному. Вот где умирали люди – бывало в день по 3 – по 4 человека увозили на кладбище. И это в 1978-ом году, при «развитом социализме» - эксплуатация тюремщиков оставалась такая же, как при Гулаге времен Сталинского строительства «Беломорканала». В цехах, где делали стекловату, в воздухе летали осколки и стеклянная пыль. Работали там и вытяжные приспособления, под потолком протянуты были трубы. Но зимой в Якутии морозы под 50 градусов, а вытяжка охлаждает помещения. Зэки сами забивали в трубы старые фуфайки. И тогда пыль от стекловаты вся была в цеху и приходилось дышать этой пылью. Конечно многие болели и умирали.
После того срока, одного из восьми, Максюта долго болел и года три не думал о воровстве. Но жизнь в деревне, на добрых старушкиных харчах и на свежем молоке с фермы, - помогла ему быстро поправить здоровье. А когда жить ему стало скучно, - в этом очередном колхозе, - вновь начал Максюта, «имя Ленина, отчество Сталина», проворачивать свои воровские дела. Из одного колхозного склада он воровал и зерно и удобрения, а в другой колхоз продавал. И опять на море – «в Ялту, в костюмчике с отливом». Снова рестораны и девушки… 
Последние срока по 1,5 (полтора) года, отбывал Максюта в Курской области. Там было две зоны строгого режима. Одна показательная – рядом с Курском. Производство швейное и шили там тенты для автомобилей и спец одежду для рабочих. «Швейка» - и тут были зэки специалисты: нормы перевыполняли. Максюта работал на раскройке с лекалами. Интересно, что местные курские «шпана» дорожили своими швейными машинками и передавали их из рук в руки по знакомству. И случалось часто, что освободившийся курский шпана, через месяцы, через полгода вновь возвращался в зону с новым сроком. Гулял на воле: пил и дрался и опять в лагерь, за свою швейную машинку шить робы и тенты. Тут они ходили строем в столовую, соблюдали форму одежды: сапоги начищены, верхняя пуговица застегнута, как в армии, даже обязательная заправка постелей в бараках – зона была показательная, как перевоспитывают преступников.
А чуть подальше от Курска была другая зона, где тоже побывал Максюта. Он неудачно попытался ограбить магазинчик в деревне Курской области, за попытку ограбления ему и присудили 1,5 года. И приехал Максюта на строительство сахарного завода. Завод задуман был огромный, огорожено было 4 километра площади и строили его зэки долго больше 10-ти лет.
Но и здесь Максюта нашел применение своему основному воровскому мастерству. Бригадиром у них был еврей – бывший врач, который сидел за незаконные аборты. С высшим образованием умный делец быстро подружился с Максютой. Вместе с ним они организовали продажу стройматериалов, которые в обилии привозили в промышленную зону. И кирпич и кафельную плитку продавали они через шоферов строительной организации на волю, - тем же курским дачникам доски сбывали…
Освободился тогда Максюта с большими деньгами. Решил уехать на урал. Пожил малое время в Удмуртии, в Башкирии и приехал в Свердловскую область. Под старость лет он решил уже «завязать», бросить свое ремесло и хотел тихо прожить в деревне. Но встретились ему друзья жулики, с которыми он когда-то сидел. Закрутилась опять воровская кутерьмя, но не надолго. Здоровье подвело, годы его под 60 подходили. И вот бегать быстро не мог, и был пойман во время очередного ограбления. Теперь последний свой срок отбывал в лесной зоне. Работал на пилораме, пилил тар- доску для ящиков.
А отбывал он свой последний срок в  зоне особого режима, так как суд признал его, наконец, вором – рецидивистом, хотя таким он был всю свою жизнь.
Освободился Максюта в 61 год, седой, сгорбившийся и здоровьем не блещущий. На станции он не сел на поезд до Свердловска, хотя билет ему был куплен от администрации зоны. Сидел он в буфете в кафе на вокзале. На столе перед ним стоял стакан вина, дешевого портвейна «три семерки» и тарелка с салатом. В это время и я вошел в кафе перекусить. Мне нужно было ждать автобус, до села еще минут 40. Взял я себе котлету с гарниром да стакан сока и подошел к его столику. Увидев меня в подряснике он с радостью предложил мне присесть за его стол.
Не сразу, но мы разговорились. «Как звать – то тебя» - спросил я своего собеседника, допивая свой стакан сока.
«Имя Ленина, отчество Сталина» - с некоторой усмешкой ответил он. «Вот, батюшка, хотел бы я с вами поговорить по-хорошему, по-душам, так сказать, будет у вас время».
И тогда предложил я новому своему знакомому проехать со мной. В процессе разговора, до автобуса еще было время, я узнал, что Максюта хороший плотник и торопиться ему некуда, некуда ему ехать и негде ему жить. 
С тех пор стал Максюта работать на восстановлении Храма. И мы часто с ним беседовали. Много рассказывал он мне историй из своей полной приключений жизни. А я рассказывал ему о простых истинах, объясняя известные, но не усвоенные понятия: от десяти заповедей – не убей, не укради… и далее.
Максюта часто болел. И когда ему было совсем плохо, лежал он почти при смерти. Мы вызывали врачей, но лечение, лекарства мало помогали. Так и умер Максюта у меня на руках, не дожив до открытия Храма, в восстановлении которого он принимал участие, как плотник. Перед смертью он исповедался и причастился. И неизвестно простит ли Бог жизнь его грешную. Хотя жил он с такой верой, что все он делает правильно: воровал он у государства и никогда не воровал в квартирах у людей… По жизни со всеми старался быть честным и добрым, многим людям помогал. Когда жил в деревнях, помогал пожилым старушкам у кого проживал. И много хороших поступков совершил Максюта за свою жизнь. Знал он про заповеди, но придерживался понятий воровского мира, где тоже есть свои заповеди. Также – «не укради» - ибо тот, кто ворует у своих, почитается как «крыса» и «крысятничество» резко осуждается и наказывается в воровской среде. А Максюта был рядовой вор, не имел авторитета, но считал себя «честным вором» и честным человеком. У каждого своя правда. И в Библии к этому говорится: «Если совесть тебя не осудит, так значит и Бог не осудит». Совесть мы почитаем как голос Божий в душе человека. (1Иоанна 3:20 – 21).
Сергий Чернец.