НАШЕСТВИЕ (1)

20 марта 2014 - Лев Казанцев-Куртен

(продолжение)

Начало см. Агент НКВД

Третья книга романа «ПО КРАЮ ПРОПАСТИ»

D R A N G N A C H O S T E N !

1.

Павел, поглядывая в сторону моста, ждал весь вечер, что у моста появится грузовик, который сможет, если не остановить немецкие танки, то, по крайней мере, задержать их прорыв на этом участке границы. Но стрелки часов подошли к трем часам ночи, а машина так и не появилась.

– Они не поверили мне, – с горечью подумал Павел, слушая начинающие реветь танковые моторы, исторгающие удушливые выхлопные газы.

Вот тронулся с места первый танк, за ним – второй, третий… Они медленно выбирались на стартовую позицию. До начала артобстрела и броска передовой группы для захвата моста, оставались считанные минуты.

Генерал фон дер Грюн нетерпеливо посматривал на часы: как медленно тянется время. Наконец, он скомандовал:
– Артиллерия, огонь!.. Группа захвата моста, вперед!..

Командир танковой дивизии, находившийся здесь же, на объединенном командном пункте скомандовал танкистам:
– Пошли, парни! Вперед!..

Танки двинулись вслед за пехотинцами, взбегающими на мост. Растерявшийся часовой красноармеец замахал винтовкой, потом выставил ее стволом с примкнутым штыком вперед. Но в следующую секунду упал, сраженный автоматной очередью.

Откуда-то из леса с русской стороны застрочил пулемет. Из леса вынырнули четверо пограничников в зеленых фуражках и открыли огонь из винтовок по залегшим на мосту людям в серо-зеленых мундирах.

На мост вполз головной танк командира полка. Он достиг уже почти середины моста и, пустив густую струю черных выхлопных газов, прибавил газу. В это время из леса выскочила полуторка. Она неслась прямо на мост, на танк, уже прошедший разделительную линию границы.

Этого никто не ожидал, этого никто не мог предположить и Генеральный штаб в своем плане не мог этого предвидеть: полуторка с разгона врезалась в громадную тушу танка. Раздался оглушительный взрыв. В воздух взмыли куски металла, дерева, камня и тела солдат, оказавшихся в числе первых на мосту.

Танки застопорили свой ход и заглушили двигатели. Пехотинцы встали на берегу, испуганно смотрели на полуразрушенный мост, на тела погибших, медленно плывших по течению. Наступление оборвалось и, казалось, теперь ничто не сдвинет с места солдат, сгрудившихся на берегу, никто не заставит их форсировать реку. Первые трупы шокировали всех.

– Мы выбиваемся из графика, герр генерал, – бесстрастным голосом напомнил фон дер Грюну начальник штаба генерал-майор Цабель.

Фон дер Грюн повернулся к командиру головного пехотного полка и со злостью проскрежетал:
– Оберст Иордан, если через тридцать минут ваши солдаты и вы сами не окажетесь на том берегу, то больше не будет оберста Иордана, а будет рядовой Иордан.

Побледневший, как свежеотбеленное полотно, полковник Иордан щелкнул каблуками сапог и зашагал к солдатам на берегу. Он взмахнул рукой и вошел в воду. За ним последовал один из его офицеров.

Иордан поплыл. На берегу засуетились фельдфебели и унтер-офицеры, заталкивая в реку солдат.

Когда атакующие доплыли до середины реки, вновь заговорил пулемет русских. По тому месту, откуда он строчил, ударила немецкая артиллерия. Пулемет смолк.

Солдаты один за другим выползали на берег. Павел увидел в бинокль среди них и жердеобразного полковника Иордана. Он был без сапог.

Генерал танковой дивизии погнал к реке понтонеров. Только спустя два часа первый танк коснулся земли по ту сторону границы, где закрепились два батальона полковника Иордана. Дальше их не пускали пограничники, подоспевшие с ближайшей заставы.

– Мы должны были уже продвинуться на глубину до пяти километров, – бесцветным голосом сказал начальник штаба Цабель.
– Идите, оберст, и объясните этим олухам, что наступать надо по графику, – зло ответил ему фон дер Грюн.

Павла радовала случившаяся заминка в первые же минуты вторжения, и он был благодарен тому безымянному герою, отдавшему жизнь за Родину. Не знал он, что герой этот имел имя и звание старшего политрука Веснина, назвавшегося вчера «гауптману Шульцу» Иваном Ивановым. Он передал слова гауптмана своему командованию.

– Это провокация, старший политрук, – заявил генерал-майор Тимофеев, командир дивизии, стоявшей в приграничной полосе в десяти километрах от границы. – Вы читали «Сообщение ТАСС» от 15 июня?
– Возможно, товарищ генерал-майор, но я настаиваю на том, чтобы поставить поблизости от моста полуторку со взрывчаткой. И, если немец мне не соврал, то в случае продвижения танков к мосту, загнать ее на мост и взорвать.
– Танкам навстречу? – усмехнулся генерал. – Герой ты, старший политрук, посылать людей на смерть, сидя в своем особистском кабинете.
– Я предложил это, товарищ генерал-майор, и я сам сяду за руль, – глухо ответил Веснин. – И сам взорву грузовик в нужный момент. Дайте мне только грузовик, гружёный взрывчаткой.

Старшему политруку Веснину, уполномоченному особого отдела дивизии, был дан грузовик, загруженный взрывчаткой и минами. К вечеру он поставил полуторку за перелеском. Задержал его артиллерийский обстрел. Но он все-таки успел…

2.

К концу первого дня войны армия генерал-лейтенанта фон дер Грюна прошла половину пути, намеченного графиком, потеряв значительное число солдат. Павел видел озабоченные лица офицеров штаба, самого фон дер Грюна, сказавшего в сердцах, что его армия понесла меньшие потери за всю французскую кампанию, чем в первый день русской.

– Если так пойдет, – сказал он, – то через неделю мне нечем будет воевать.

Но прошла тревожная ночь и на следующий день дивизии двинулись дальше, следуя за танками. Второй день войны был более успешным. Армия продвинулась вперед еще на двенадцать километров и почти без потерь.

26 июня армия вышла на прямую дорогу к Минску, где встретила упорное сопротивление со стороны частей Красной армии. Только подход одного из мотокорпусов танковой группы Гудериана позволило прорвать оборону противника и подойти вплотную к обороняющемуся в огне Минску.

С болью в сердце и с непониманием того, почему Красная армия не дает достойного отпора врагу, подпустив его к Минску, следил Павел за развивающимся наступлением вермахта. Еще больше удивляло его, что во многих селах и городках, через которые проходили части дивизии, немецких солдат встречали хлебом и солью люди, которые еще недавно называли себя советскими, а девушки кидали оккупантам цветы, подбегали к ним, целовали их запыленные лица с сияющими глазами.

Однако в другом селе входящий головной отряд селяне встретили выстрелами из дробовиков. Погибли два солдата, четверо получили ранения. По приказу фон дер Грюна было повешено десять жителей села.

28 июня, вечером, передовые части дивизии вошли в Минск. Павел со штабом въехал в поверженную столицу Белоруссии ранним утром 29-го.

Шел седьмой день войны.

3.

В середине июля армия фон дер Грюна вошла в Крайск.

Черный дым пожарищ клубился над поверженным городом и таял в голубом небе. Безлюдные улицы, дома с выбитыми стеклами, груды битого кирпича на улицах, неубранные трупы советских и немецких солдат – все это увидел Павел, следуя за «майбахом» генерал-лейтенанта фон дер Грюна.

Павел смотрел и не узнавал город, который не по собственной воле покинул четыре года назад. Ему казалось, что прошла вечность. Он проехал по улице, по которой вез его «черный воронок». Он проехал мимо здания НКВД, сохранившегося, как ни странно, в целости и сохранности. Под колесами его «Опеля» скрипело крошево из кирпича, дерева, железа и стекла.

Остановился «майбах» возле двухэтажного здания, судя по вывеске у его входа, детского сада. Здесь был уже оборудован очередной армейский штаб. Почти месяц армия находилась в боях. Ее состав уполовинился. Танковый корпус, начавший этот поход вместе с нею, давно уже растерял свои танки и остался где-то под Борисовым. Солдаты и офицеры, прошедшие от границы путь до неизвестного им доселе русского города Крайска, устали и выдохлись.

Заканчивалась четвертая неделя войны. Павел, продвигаясь вместе с армией вглубь России и все ближе к Москве, недоумевал: где же основные силы Красной армии, где тот главный рубеж, на котором враг получит достойный отпор, почему так растеряны ее старшие командиры, которых довелось ему допрашивать в эти дни, почему все они ссылаются на внезапность нападения Германии? Разве он и другие разведчики не предупреждали руководство страны и командование Красной армии о том, что Гитлер планирует в ближайшее время напасть на СССР?

Павел видел, как пылали дома, как пламя пожирало пшеничные поля, превращая ночь в день. Он ехал мимо колонн скорбно бредущих пленных красноармейцев, мимо сгоревших советских танков и искореженных пушек. В селах и в городах он видел лица обессилевших, потерянных людей, женщин с голодными детьми на руках, детей с недетской тоской в глазах.

До Москвы оставалось меньше четырехсот километров – пять-шесть часов на машине. Правда, какие это были километры. Потери вермахта превышали все ранее запланированные. Убыль танков была катастрофической. Все труднее давались бронированные охваты сопротивляющихся частей Красной армии. Полностью сорван график наступления во всех армиях и дивизиях. Блицкриг, обещанный фюрером, трещал по швам. Нехватка резервов привела к приостановке наступления на Москву.

(продолжение следует)

Регистрационный номер №0202435

от 20 марта 2014

[Скрыть] Регистрационный номер 0202435 выдан для произведения: