КРУШЕНИЕ РЕЙХА (9)

 

(продолжение)

Начало см. Агент НКВД

 

5.

В Карл-Хорсте все было спокойно. Граф прогуливался по аллее в сопровождении Лоры и детей. 

– Как съездил, Пауль? – поинтересовался граф. – Когда будет готов паспорт?
– Мне было не до паспорта, Вилли, – ответил Павел. – На Гитлера совершено покушение. Прямо во время совещания в Ставке взорвалась заложенная мина. Говорят, он убит.
– Во время совещания? – вскрикнул граф. – Но там должен был присутствовать и Рихард. Неужели?..

Он чуть не упал. Лора и Павел подхватили его под руки и повели в дом.

– Не волнуйтесь, Вилли, – Павел попытался утешить старика. – О том, что кто-то ещё погиб ничего неизвестно. Нужно слушать радио. Такое нельзя умолчать.

Оставив графа на попечение Лоры, Павел поспешил к себе в комнату и включил приемник. Из динамика загремели военные марши. Но через некоторое время звук резко оборвался и после короткой паузы раздался взволнованный голос диктора:
– Сегодня было совершено покушение на жизнь фюрера с применением взрывчатых веществ. Погибли генералы Шмундт и Кортен, полковник Брандт и стенографист Бергер, ранены генералы… Фюрер серьезно не пострадал, получив лишь легкие ожоги и царапины. Он немедленно возобновил работу и, как и было запланировано, принял дуче, с которым провел длительную беседу. Вскоре после покушения к фюреру присоединился рейхсмаршал.

Павел поспешил успокоить графа.

– Вилли, передали сообщение по радио – сказал он. – Гитлер жив, только легко ранен. Рихард тоже жив. Его нет даже в списке раненых.

6.

Прилетев в Растенбург, Гиммлер справился у встречающих его офицеров, где Гитлер и как он себя чувствует, и в ответ услышал, что фюрер жив, здоров и беседует с приехавшим к нему Муссолини. 



Когда он приехал в «Вольфшанце», то застал подле фюрера толстого Геринга, Риббентропа, Денница Не было только оставшегося в Берлине Геббельса. Они поспешили к фюреру, чтобы выразить свою радость по поводу чудесного спасения и возблагодарить руку Провидения, разрушившую коварные планы жестокого убийцы. Гиммлер поспел как раз ко времени чаепития Гитлера и Муссолини. 

Муссолини выглядел гораздо старше своих шестидесяти лет. Лишившись власти, он весь как-то съежился и, казалось, даже стал меньше ростом. Гитлер был бледен. Его правая рука была забинтована. Обгоревшие волосы пострижены, из ушей торчали ватные тампоны. Он рассказывал о покушении:
– Я стоял здесь у стола. Бомба взорвалась прямо у меня под ногами. Видели бы вы мою форму! Взгляните на мои ожоги! Когда я думаю обо всем этом, то понимаю, что со мной ничего плохого не может произойти. Таково мое предназначение: следовать своей дорогой и довести предначертанную мне миссию до конца. Я ведь не впервые чудом избежал смерти. Но то, что произошло здесь, явилось кульминацией. Оставшись в живых, когда уцелеть, казалось, было невозможно, я теперь более чем когда-либо убежден, что великое дело, которому я служу, минует все трудности и все окончится хорошо.



– Вы правы, мой фюрер! – воскликнул Муссолини. – Господь распростер над вами свою божественную длань. После чуда, случившегося сегодня, не может быть сомнений в победе нашего дела.

Не успел Гиммлер сделать глоток чая, Гитлер, глядя в поблескивающие стекла пенсне рейхсфюрера произнес:
– Гиммлер, я назначаю тебя главнокомандующим армией резерва вместо Фромма. 

В течение нескольких секунд Гиммлер получил то, о чем мечтал многие годы, – командование армией в дополнение к контролю над полицией. Встав со стула, он ответил:
– Мой фюрер, вы можете на меня положиться.

Но прежде чем вылететь в Берлин, Гиммлер поехал в свою штаб-квартиру в Биркенвальде, чтобы захватить документы, необходимые для выявления всех основных участников заговора. В Берлин он прибыл поздно вечером.

7.

Павел не выключал приемник. В девять часов вечере было сообщено, что фюрер вскоре выступит перед народом. Время шло. Звучала бравурная вагнеровская музыка. В паузах Берлинская радиостанция с удручающей монотонностью повторяла обещание скорого выступления фюрера. 

Только около часа ночи вагнеровская музыка была прервана и Ганс Фрицше, главный нацистский диктор, торжественно объявил, что сейчас будет говорить фюрер. 

Голос Гитлера звучал в эфире монотонно и резко:
– Мои товарищи, мужчины и женщины, граждане Германии. Сегодня я уже не знаю, сколько раз на меня совершались покушения. И сегодня я обращаюсь к вам, во-первых, чтобы вы услышали мой голос и убедились, что я цел и невредим, а во-вторых, чтобы вы 



узнали о преступлении, аналога которому не найти в немецкой истории… – Без всяких сомнений, этот голос был хорошо знаком Павлу: вульгарная речь, отрывистые фразы – так формулировал свои мысли только фюрер. – Ничтожная кучка амбициозных, бесчестных и преступных офицеров организовала заговор, имевший целью устранить меня и одновременно уничтожить Верховное командование германских вооруженных сил. Бомба, заложенная полковником графом фон Штауффенбергом, взорвалась в двух метрах справа от меня. Она серьезно ранила нескольких преданных сотрудников моего штаба. Один из них умер. Я сам абсолютно невредим, отделался лишь небольшими царапинами и легкими ожогами. Я считаю это подтверждением воли Провидения, пожелавшего, чтобы я продолжал двигаться к главной цели моей жизни, что я и делал до сих пор. Заговорщики обманули себя сами. Их голословное заявление о том, что я якобы мертв, опровергается тем, что я обращаюсь к вам, мои дорогие друзья. Круг заговорщиков очень мал. Он не имеет ничего общего с духом Вооруженных сил Германии и немецкого народа. Это просто небольшая шайка преступников, которая будет безжалостно уничтожена. Поэтому я приказываю гражданским организациям не подчиняться распоряжениям любых органов власти, которые эти захватчики пытаются контролировать. Ни одна военная инстанция, ни один офицер или солдат не должны подчиняться приказам этих людей. Наоборот, долг любого гражданина арестовать этих людей, а при оказании сопротивления, застрелить на месте. Чтобы навести порядок, я назначил рейхсминистра Гиммлера командующим армией резерва… Я убежден, что после уничтожения ничтожной кучки предателей и заговорщиков мы создадим в своей стране атмосферу, которая так нужна солдатам на фронтах. 

– Итак, нет никаких сомнений, Гитлер жив, – подумал Павел. 

Ему было понятно, что теперь последуют аресты всех, кто причастен к заговору. К нему причастен и он, готовя к покушению Штауффенберга. Бисмарк, Штауффенберг, Бартц – любой из них под пытками в гестапо, да и без них, может назвать его имя. Тогда не сегодня-завтра придут и за ним. Как в такой ситуации должен поступить немецкий офицер? Должен ли он безропотно ждать ареста или, имея возможность, скрыться? Это равносильно провалу его, как разведчика. Но есть ли шанс обвести гестапо вокруг пальца и избежать ареста?

8.

Павел ещё не знал, что Штауффенберг по приговору скоротечного военно-полевого суда под председательством генерала Фромма к этому часу был уже расстрелян, а с ним его соратники Ольбрихт, Хефтен и Мерц фон Квирнгейм, а штандартенфюрер фон Бисмарк, едва удостоверившись, что Гитлер жив, застрелился в своем кабинете. И только Бартц пока оставался на свободе, и зависела она от нескольких заговорщиков – от генерал-фельдмаршала Бека, генерала Фромма и бригаденфюрера Шелленберга, полковника фон Штауффенберга, штандартенфюрера фон Бисмарка и оберштурмбанфюрера фон Таубе. Через него, через агента английской разведки майора Бартца, шла связь Лондона с заговорщиками, от него Штауффенберг получил две мины, предназначенные для устранения Гитлера. В случае ареста смертной казни ему не избежать. А поскольку заговор провалился, то он имеет право покинуть Берлин по-английски, незаметно. И сделать он это должен незамедлительно, пока гестапо не стоит за дверями его дома. Жаль, что не успел рассчитаться с фон Таубе. Но это за него теперь сделает гестапо.

Решено, сделано. Сунув в карман запасной паспорт, Бартц покинул квартиру налегке, с одним портфелем в руке и направился на вокзал пешком, благо, что жил он недалеко от Потсдамской площади, за которой находился Ангальтский вокзал. Прохожих было немного, и никто не обращал внимания на мужчину, неторопливо идущего по улице. Пока он шел, мимо него промчалось несколько машин с эсэсовцами. 

Поезд на Кельн отправлялся в десять часов с минутами. Там, в Кельне, у Бартца была запасная квартира, где он мог укрыться и либо, сориентировавшись на месте, идти навстречу англо-американским войскам, либо дождаться их прихода в Кельн.



По залу ходили патрули и проверяли паспорта у отъезжающих. Купив билет, Бартц сел в самом углу, чтобы не мозолить глаза патрулям. Он сидел, надвинув шляпу на глаза, делая вид, что дремлет, поэтому не заметил, как перед ним остановился патруль. Услышав резкое: «ваш аусвайс!», он открыл глаза и увидел перед собой патруль – пожилого обер-лейтенанта и солдата. 

Бартц извлек из кармана паспорт и протянул офицеру.

– Куда едете, герр Миллер? – спросил обер-лейтенант.
– В Кельн, герр обер-лейтенант, – ответил Бартц, ставший на время Миллером.
– Поезд на Кельн отправляется через час. Не проспите, – улыбнувшись, сказал обер-лейтенант, возвращая паспорт.

В этот момент вдруг послышалось:
– Герр Бартц! Рад вас видеть.

Бартц невольно повернул голову в сторону окликнувшего его и увидел направляющегося к нему Шунка, хозяина дома, у которого он уже несколько лет арендовал квартиру. 

Оклик Шунка, назвавший Миллера Бартцем, насторожил обер-лейтенанта.

В жизни разведчика, порой, случается так, что он вдруг неожиданно для себя оказывается на краю пропасти и должен действовать правильно и без промедления, чтобы спасти свою жизнь. Вот и опытный английский разведчик Бартц, настоящее имя которого Джон Стилл, угодил в такую ситуацию, когда у него не было времени на раздумья. Перед ним на расстоянии вытянутой руки стояли офицер и солдат с винтовкой. 

Бартц резким хуком ударил обер-лейтенанта в челюсть и толкнул его на солдата, опешившего от неожиданности, и кинулся к выходу. Он не оборачивался и не видел, как солдат стянул с плеча винтовку и передернул затвор. Неизвестно, услышал ли он выстрел потому, что пуля попала ему прямо в затылок. Сделав пару шагов, уже мертвый Бартц упал на пол.

9.

Павел решил покинуть Карл-Хорст. Ему, в случае ареста, не хотелось подводить графа, приютившего его у себя. Правда, он ещё не знал, где сможет укрыться, поэтому намеревался сначала встретиться с Дитрихом. 

За завтраком Павел признался графу и Лоре, что невольно оказался связанным с заговорщиками.

– Меня могут в любой момент арестовать, а мне не хотелось бы на исходе войны очутиться в гестапо и, хуже того, быть расстрелянным, – сказал он. – Я попытаюсь найти укрытие. 
– Не стоит, Пауль, ничего искать, – ответил граф. – Если придут гестаповцы, я отвечу, что тебя здесь нет. Думаю, что они не станут обыскивать виллу.

Павла устраивало такое решение графа. Однако ему все равно нужно было встретиться с Дитрихом и объяснить необходимость своего исчезновения.

Граф не возражал против поездки Павла в Берлин, хотя и считал ее неоправданным риском. 

Павел позвонил Дитриху по телефону-автомату. 

– Звонит Пауль из Гамбурга, – сказал он условленную фразу поднявшему трубку и услышал в ответ женский голос:
– Здравствуй, Пауль. Как погода в Гамбурге? 

Это была Эльза.

– Шли дожди, – ответил он. 
– Очень рада тебя слышать. Ты можешь зайти к папе?
– Могу.

Эльза встретила его в передней. Она была в форме. 

– У папы был сердечный приступ, – объяснила она Павлу свое присутствие у отца. – Я заехала его навестить, а тут твой звонок. Проходи.

Дитрих сидел в кресле у приоткрытой балконной двери. Поприветствовав гостя, он спросил:
– Что случилось, Пауль? 
– Покушение на Гитлера, – ответил Павел. – Я не выполнил приказ Центра и не сумел…
– Я в курсе. Но Гитлер остался жив. Это снимает часть твоей вины. 
– Уверен, что гестапо сейчас вылавливает заговорщиков. К ним могут причислить и меня, если Бисмарк, Штауффенберг или Бартц назовут мое имя. Фон Шерер обещал меня укрыть. Тем более что я в отпуске по ранению.
– Штауффенберг уже расстрелян, а Бисмарк успел застрелиться. Это точные сведения, – сообщила Эльза. – Где Бартц я не знаю. Наверно, успел спрятаться в заранее приготовленную нору.
– Кто-нибудь ещё в курсе твоего участия в подготовке покушения? – поинтересовался Дитрих.
– Думаю, что нет, – ответил Павел. – Правда, меня видела прислуга. Но мельком. Думаю, что моей фамилии им никто не называл.
– Тебе не стоит спешить с исчезновением, – проговорил Дитрих после короткого раздумья. – А вот попытки Бартца ликвидировать тебя, меня беспокоят. Если он попытается снова…
– Ему бы самому сейчас унести ноги подальше от гестапо, – усмехнулся Павел. – Уж он-то известен многим организаторам заговора.

Разговор с Дитрихом и сообщение Эльзы о гибели Штауффенберга и Бисмарка успокоили его. Он вернулся в Карл-Хорст и узнал, что приехал Рихард, живой и здоровый. Генералу фон Шереру повезло: в момент взрыва в Ставке находился в дальнем углу помещения. Он отделался лишь лёгкой контузией и мелкими порезами.

10.

– Мне повезло, что я отошёл от стола за четверть минуты до взрыва – начал свой рассказ Дитрих, когда они сели за стол, накрытый на открытой веранде. Вечерний ветерок принес прохладу. – Сначала я не понял, что произошло. Неведомая сила швырнула меня на пол. На меня посыпались куски штукатурки, обломки стола, осколки стекла. Когда я пришёл в себя, в воздухе стояла пыль столбом, раздавались стоны раненых. Гитлер лежал у стены под обломками столешницы. Поняв, что я могу двигаться, я поспешил к нему. Он был жив и, выкатив глаза, что-то мычал. Прибежавшие охранники положили Гитлера на носилки и унесли.

Затем я увидел Гитлера, когда он, переодевшись в новый мундир, садился в автомобиль, направляясь на вокзал встречать Муссолини. Выглядел он нездоровым и каким-то заторможенным. Вернувшись, он продемонстрировал дуче помещение, где произошёл взрыв. Потом пригласил его и нас на чаепитие. 

Мы наблюдали за фюрером, который как ни в чем не бывало сосал таблетки и глотал пилюли. А я смотрел на него и думал, кто бы мог стать его преемником, если бы он погиб в полдень. Геринг официально является вторым человеком в Рейхе, но у него нет силы. Борман? Риббентроп? Дённиц? И пришел к заключению, что только Гиммлер единственный человек в рейхе имеет реальную силу. 

Сначала за столом звучали торжественные заверения в верности присутствующих. Потом Геринг, Денниц и Риббентроп стали ругаться и обвинять друг друга в сделанных ошибках и просчетах, приведшие Рейх в нынешнее тяжелое положение. Их прервал Гитлер. Он неожиданно встал и стал гневно кричать со своего места, нимало не смущаясь присутствием гостей. Он грозился уничтожить всех преступников, которые осмелились противопоставить себя Провидению и Фюреру, и что все участники заговора сполна заплатят за свое предательство, а также их семьи и родственники. 

Он походил на сумасшедшего. Из его рта брызгами разлеталась слюна. Мне было противно смотреть на него и слушать. Но я не мог выйти из-за стола, и вынужден был досидеть до конца. 

После чая я попросил Йодля отпустить меня на фронт. Я больше не могу находиться в Штабе. Йодль обещал дать мне дивизию.

– Мне было бы спокойнее, если бы ты остался в Берлине – ответил граф, – но твое решение мужественное и я одобряю его. Лучше смерть на поле боя, чем в крысином логове.

Уехал Рихард около полуночи. Его ждали срочные дела.


(продолжение)