Скифские страсти

Скифские  страсти
 
   Таким я его давно не видела.  Лицо, красное, как огурец,  руки дрожат, голос на фальцет срывается.
 
- Черти что делается!  Если бы у меня был пистолет…  Я бы его, я бы его… задушил вот этими самыми руками! – шеф плюхнулся в свое начальственное кожаное кресло.
 
  Сейчас я его успокою.  Раздвигаю ноги и откидываюсь назад с продолжительным вздохом.  Владлен Геннадьевич,  в миру Геныч, начальник нашей лаборатории  генетического анализа,  поводил мутными глазами по потолку, ища там объяснений,  но не нашел и привычно опустил взор под стол. 
 
   Под мой стол. Я, как инженер лаборатории, сидела напротив шефа. Долго подбирала высоту и наклон своего вращающегося креслица, пока не добилась нужного эффекта.
 
   Видимо, до меня  Геныча не очень баловали женским вниманием, ни дома, ни на работе.  Дуры.
У меня вон премии давно в два раза больше оклада.
 
- Придется вам, Олечка, съездить разобраться в эту…   Нетеловку.
- Что? Влад,  ты не приболел головкой случайно?
- Нет, голова не болит, а что?
- Я не про твою башку, идиот, про головку!
 
   Геныч покраснел и медленно подтянул худые ноги.  Знал за собой грех. Не только ноги у него были худые.
 
- Олечка, но… это же всего на два дня!
- Вот и развейся,  похлебай деревенской сметаны, может и поможет, - я  специально не уточняла род его слабости.
 
   Шеф опять возвел очи в гору, разглядывая щелочку в потолке, потом, для сравнения,  опустил вниз, но опоздал.  Глубоко вздохнул и протянул мне папку.
 
- Здесь все:  билет на поезд, запрос, акты экспертиз. Не могу я. Завтра у Тумбы день рождения.
 
  Тумбой между собой мы называли его жену. Теперь обреченно вздохнула я.
 
   Встречала меня на переезде  какая-то старуха в сером платке, фуфайке и  черных резиновых сапогах. Вторую пару она держала в руках.
 
- Ты, что ль, будешь с министерства?  На, переобуйся,  я тебя на руках по грязи нести не собираюсь.
- Спасибо, бабушка.
- Еще раз обскорбишь – обижусь.  Тридцать лет мне,  помолодше тебя буду, - она сдвинула платок.
 
  А мне тридцать пять, однако. Я почувствовала, как запылали щеки. Ну, и хрен с ней! Не будет так себя серостью уродовать.
 
- Куда вести-то?  В мой музей, или поешь что с дороги?
- Нет, в музей, и я вечером – назад.
- Да?  Это ты так думаешь, а он располагает по-своему, - кто он, заведующая музеем не уточнила.
 
  Началась вся эта история  с образца ткани погибшего в Нетеловке археолога.  Он раскапывал скифские курганы, а все добытое выставлял  в доме, где квартировал.  Хозяйку дома сделал заведующей музеем и сам ей платил. 
 
  Было два ограбления музея подростками, унесшими  кучу мелких золотых украшений и поделок.  Участковый все вернул на место.  А вот третий раз в окно музея кинули банку с бензином. Спасая коллекцию, археолог обгорел и задохнулся от дыма.
 
   Его ткани и попали к нам в лабораторию. Но, то ли судмедэксперт напутал, то ли не тот труп привезли, но анализ показал, что образцам ткани более восьмисот лет, а точнее – восемьсот шестьдесят.  Хотя по документам  археологу было всего сорок.
 
   Судмедэксперт обозвал моего шефа придурком и вернул  образцы тканей на повторный анализ. Вот после него Геныч так и расстроился. Естественно, лаборатория будет теперь лишена годовых премий.  А я, для восстановления доброго имени Влада  должна  привезти оправдательные факты.  Ну, там волосы с подушки археолога или кусочки ногтей, которые бы подтвердили возраст. Что-то же должно от него остаться в доме?
 
  Молоденький участковый уже ждал возле музея.  Он сразу же уселся за стол писать протокол изъятия контрольных образцов, а я с фонарем осматривала пол на коленях вокруг кровати и стола, где угоревший работал.
 
-А че ты ищешь, девонька? – заведующая стояла в дверях,  поджав пухлые губы утиной гузкой.
-Образцы тканей  погибшего, волосы, ногти.
-Так нет ничего. Я мусор кажный день выметаю и сжигаю на задах.
 
  Это я уже заметила.  Колени остались абсолютно чистыми.  Я подошла к участковому, который потирал затекшую шею.  Как он еще не свернул ее, пока я вокруг него ползала  в  миниюбке.
 
-Капитан, а где еще могут быть образцы ткани археолога?
-А это… как его, палец отрезанный подойдет?
-Заспиртованный?
-Конечно. Он его сам и спиртовал в литровой банке. Федька, сторож наш, правда, ее уже ополовинил и два раза, подлец,  разбавлял, но палец, не сумлевайтесь, –  как новенький. Да вот он, на полке.
 
-А что ж ты раньше молчал? – тот только носом зашмыгал, упорно не вытаскивая  взгляда из моего декольте.
 
Палец, и правда, хорошо сохранился, хотя жидкость спиртом уже не пахла.  Ну, вот, теперь можно ехать обратно.
 
  Мы подписали все акты, и я  начала собираться в обратную дорогу.
 
- Листочек у вас выпал, - заведующая протянула мне акт судмедэксперта.
 
  Да, это мой.  Я скользнула взглядом по неровным строчкам и…  рухнула на стул. 
 
   Мне на глаза попалась строчка: «…на большом пальце левой руки виден белый рубец от пореза…».
 
   Какой след?  Вот он, передо мной, в банке – большой палец левой руки.
 
-Что ты мне подсунул, капитан? – я протянула листок участковому, пристрастно изучавшему разрез на левой стороне моей юбки. Достаточно глубокий разрез, чтобы у парня на крючковатом носу повисла мутная капля.
 
- Так это… его это!
- Ты что – неграмотный?
- Понимаете, как вас, не знаю вашего отчества,  он палец на спор отрезал.
-Какой еще спор?
- Ну, про енту, про золотую ящерку, которую он нашел.  Если ее согнуть, у нее из хвоста капелька вытекала.
- И что?
- Он на спор с Витькой-Бугаем и отрезал палец. Капнул из ящерки и у него новый вырос.  Десять литров самогонки выиграл. Этот, как его,  архитектор…
- Археолог.
- Ну, я и говорю, часто на самогонку спорил. Он ее на спирт перегонял. Дурак, конечно. Продавал бы – озолотился.
- И часто он пальцы резал?
- Да почитай, раз в месяц.  Вся детвора собиралась. Как на концерт. Они его самураем звали. Все просили харакири показать.
- Показал?
- Разок всего. Детишки как увидели, как он кишки в тазик вывалил – все и разбежались. А он засмеялся, засунул их назад и своей ящеркой помазал. Никогда с ней не расставался.
- Хорошо, будем считать, что в эту хрень я поверила, а что за чудеса этот циркач районного разлива еще показывал?
- Да разные чудеса. По огню ходил босиком, по воздуху летал,  пламенем плевал, искры из глаз и пальцев сыпал, замки  в пыль разбивал, волосы выращивал.
- И почему не доложили своему начальству?
- А что докладывать?  Я вон в цирке чудеса и похлеще видел. Там бабу пополам распилили, кровищи было, страсть! А потом назад слепили. А он – только палец.
 
  Что-то доказывать этому идиоту я не собиралась.  Но и уезжать – передумала. Очень меня заинтриговала золотая ящерица. Завтра найду ее обязательно. Что в ней за жидкость? Это уже во мне загорелся профессиональный интерес химика.
 
  Хозяйка раньше меня поняла, что я остаюсь, так как постель была готова.
 
   С утра я листала журнал археолога с его пометками.  На пяти языках. Ни сотовой связи, ни Интернета в этой Нетеловке не было.  Выручали программы-переводчики в моем ноутбуке.
 
  А вот и запись о найденной ящерице: «Долго не мог понять культового значения этой безделушки.  Как браслет велика, как ожерелье – мала».
 
  И через два дня: «На правом указательном  пальце отрос сорванный еще в детстве ноготь. И только, когда снова согнул в круг золотую ящерицу, увидел выступившую из хвоста капельку. Смазанный порез зажил через час. Фантастика! Завтра попробую на мизинце».
 
 Я глянула в листок отчета. Да, на левом мизинце тоже был круговой шрам  от пореза.  Надо и мне попробовать.  Я долго выбирала – какой из пальцев отрезать?  Остановилась на хромом котенке за окном.  
 
   Правая  передняя лапка у него отсутствовала.  Боже, как можно работать хирургом и каждый день смотреть на кровь?  Забинтовала надрез на лапке и положила дрожащее тельце в лукошко.
 
  Утром увидела котенка за окном. Он весело гонял воробьев. На четырех лапках.  Эксперимент удался. Я сунула ящерку в свою сумочку.
 
  Это все хорошо, но у меня другие цели приезда. Два раза перегнала вонючий хозяйкин самогон и залила палец археолога спиртом.
 
  Капитан с кривой улыбкой наблюдал за моими действиями. Так, нечего тут бесплатно зырить на чужие прелести.
 
- Мне нужны данные о прописке археолога.
- Так паспортный стол в районе!
- Вот и проветрись.
 
   Два дня ушло на перевод записей в журнале. Заинтересовала еще только одна: «Пузатая фигурка  девушки оказалась не игрушкой, а заварочным чайником. Внутри, как и в ящерицк, неизвестное пористое упругое вещество. Есть явные следы солевых отложений темно-коричневого цвета.  А узор на животе – арабская вязь, список минералов и трав для заварки».
 
   Следующее упоминание – через три года: «Этот зеленый смолистый кусок оказался  мумием – горным воском. Его скифы называли – Слезы гор.  Теперь у меня есть все компоненты для заварки».
 
  И через день: «Потрясающе!  Капнул каплю бальзама на кусочек баранины.  Уже через час на месте капли лежал маленький зародыш овцы. Теперь понятно его назначение».
 
  Запись потрясла и меня. Это же то, что мне надо!  Все доктора уже вынесли мне приговор о бездетности.  Неужели можно вырастить зародыш  даже вне матери?  Руки у меня затряслись, и я кинулась перебирать огромную кучу  находок в скифских курганах.
 
- Вот, привез, -  возбужденный хриплый голос участкового заставил меня распрямиться.
 
   Судя по его распаренной морде,  наблюдал за моими поисками он давно. Я непроизвольно одернула юбку. Черт, завтра же куплю спортивный костюм.
 
- Мистика какая-то с его пропиской, - участковый бросил на стол большую кучу бланков.
- В каком смысле?
- А в том, что Нетеловка находится на границе трех районов и трех областей. И этот погорелец  прописан и проживает еще в двух поселках.  И везде снимает квартиры. Кстати, в Перегудовке он прописан уже восемьдесят лет.  Я послал запросы о его прошлых прописках. Будем ждать.
- Жди, капитан, жди. У меня много работы, можешь быть свободен.
- Так я пошел?
- Да, бумаги оставь, я их вечером посмотрю.
 
  Но чайник ни в этот день, ни на следующий, я не нашла.  А потеряла – палец. Литровая банка  испарилась.
 
- Капитан, может, ты лучше поищешь пропажу? – я смотрела, как участковый тщательно выбирает место для маленького стульчика напротив кучи с экспонатами музея.
- А что пропало?
- Палец вместе с банкой, - я ткнула на пустую полку.
- А, это мы сейчас. Вы пока начинайте, - он метнулся к двери, сметая кобурой с жареными семечками  глиняные горшки на лавке.
 
Вернулся он с пустой банкой и пальцем в другой руке.
- Вот, спирт он, сука, успел выпить, так что, звиняйте.
 
  Я задумалась. А ведь он может помочь и в розыске чайника.
 
- Вот такую вещицу у кого видел? – я протянула ему рисунок пузатой девушки.
 
   Капитан густо покраснел и отвернулся.  Так, значит, воруем недоворованное.
 
- Сам принесешь или мне из области кого пригласить?
- Так это не я. Она, - он ткнул прокуренным желтым пальцем в сторону  светлицы хозяйки. – Сама принесла, сама чай в нем  заварила.  Так он у меня  и прижился.
-И что сидишь, ворюга? Лейтенантом хочешь стать?
 
  Капитана как ветром сдуло.
 
   Еще неделя у меня ушла на расшифровку надписей на золотом пузе девушки.
 
- Так это, привез я вам костюм, как заказывали. Самый лучший,  который в райцентре  был.  Примерьте. Интересно, как он на вас сядет.
- Счас, разбежалась. Ты гусака бабе Матрене нашел?  И чего тогда зенки лупишь на чужое счастье? Свободен.
 
   Я к этому времени, за чаепитиями с хозяйкой, знала все деревенские новости.  Молодушка прыснула, наблюдая, как капитан, путаясь в ремнях кобуры,  несется к пруду.  Где ему еще гуся искать, как не в сетях местного браконьера Митяя?
 
- И вот, еще что интересно, Оля, я тебе скажу.  Насчет гусей. Перестал их покупать усопший сразу после того, как  побаловался чайком вот из этой бабенки, - она ткнула рукой в чайник. -  И еще я тебе скажу.  Из последнего кургана не приходил иногда неделями. И скажи вот мне – чем он там питался?  А ведь не худел, нет.  Придет из-под земли, а щеки аж лоснятся. К чему бы это?
 
   К этому кургану меня отвел  участковый.  Сам остался снаружи. Трусоват оказался.
 
   Примитивный полукруглый тоннель, укрепленный наспех деревянными распорками. 
 
  Зато внутри – каменный проход, расписные стены и  несколько уровней захоронений.  Самый нижний уровень  - метров шесть под землей. 
 
  И тут я услышала писк. Черт, неужели крысы?  Луч фонаря заметался по полу. Нет, чисто. Писк доносился из захоронения. 
 
  Волосы на голове зашевелились от ужаса.  Сначала метнулась к выходу, но писк был таким жалобным.
 
  Я медленно сдвинула тяжеленное надгробие. Внутри грудной клетки  трупа шевелился малюсенький ребеночек. Он не плакал.  Он сосал  трупные лохмотья.
 
   Забирать я его при капитане не стала.  А вот секрет питания сгоревшего археолога раскрылся, когда я палочкой расковыряла золу  костра у входа в усыпальницу.  Под золой лежал маленький запеченный зародыш.
 
  В своем отчете шефу  я упомянула только о золотой ящерице. К отчету приложила  палец в банке и документы прописки.  Этого хватило, чтобы на нашу лабораторию навалилось сразу несколько научных центров.
 
 Уволилась я через неделю. Разберутся и без меня. Мне теперь хватит забот с моим сыночком Силифом.  Так я его назвала.     
 

© Copyright: Влад Галущенко, 2014

Регистрационный номер №0236463

от 1 сентября 2014

[Скрыть] Регистрационный номер 0236463 выдан для произведения: Скифские  страсти
 
   Таким я его давно не видела.  Лицо, красное, как огурец,  руки дрожат, голос на фальцет срывается.
 
- Черти что делается!  Если бы у меня был пистолет…  Я бы его, я бы его… задушил вот этими самыми руками! – шеф плюхнулся в свое начальственное кожаное кресло.
 
  Сейчас я его успокою.  Раздвигаю ноги и откидываюсь назад с продолжительным вздохом.  Владлен Геннадьевич,  в миру Геныч, начальник нашей лаборатории  генетического анализа,  поводил мутными глазами по потолку, ища там объяснений,  но не нашел и привычно опустил взор под стол. 
 
   Под мой стол. Я, как инженер лаборатории, сидела напротив шефа. Долго подбирала высоту и наклон своего вращающегося креслица, пока не добилась нужного эффекта.
 
   Видимо, до меня  Геныча не очень баловали женским вниманием, ни дома, ни на работе.  Дуры.
У меня вон премии давно в два раза больше оклада.
 
- Придется вам, Олечка, съездить разобраться в эту…   Нетеловку.
- Что? Влад,  ты не приболел головкой случайно?
- Нет, голова не болит, а что?
- Я не про твою башку, идиот, про головку!
 
   Геныч покраснел и медленно подтянул худые ноги.  Знал за собой грех. Не только ноги у него были худые.
 
- Олечка, но… это же всего на два дня!
- Вот и развейся,  похлебай деревенской сметаны, может и поможет, - я  специально не уточняла род его слабости.
 
   Шеф опять возвел очи в гору, разглядывая щелочку в потолке, потом, для сравнения,  опустил вниз, но опоздал.  Глубоко вздохнул и протянул мне папку.
 
- Здесь все:  билет на поезд, запрос, акты экспертиз. Не могу я. Завтра у Тумбы день рождения.
 
  Тумбой между собой мы называли его жену. Теперь обреченно вздохнула я.
 
   Встречала меня на переезде  какая-то старуха в сером платке, фуфайке и  черных резиновых сапогах. Вторую пару она держала в руках.
 
- Ты, что ль, будешь с министерства?  На, переобуйся,  я тебя на руках по грязи нести не собираюсь.
- Спасибо, бабушка.
- Еще раз обскорбишь – обижусь.  Тридцать лет мне,  помолодше тебя буду, - она сдвинула платок.
 
  А мне тридцать пять, однако. Я почувствовала, как запылали щеки. Ну, и хрен с ней! Не будет так себя серостью уродовать.
 
- Куда вести-то?  В мой музей, или поешь что с дороги?
- Нет, в музей, и я вечером – назад.
- Да?  Это ты так думаешь, а он располагает по-своему, - кто он, заведующая музеем не уточнила.
 
  Началась вся эта история  с образца ткани погибшего в Нетеловке археолога.  Он раскапывал скифские курганы, а все добытое выставлял  в доме, где квартировал.  Хозяйку дома сделал заведующей музеем и сам ей платил. 
 
  Было два ограбления музея подростками, унесшими  кучу мелких золотых украшений и поделок.  Участковый все вернул на место.  А вот третий раз в окно музея кинули банку с бензином. Спасая коллекцию, археолог обгорел и задохнулся от дыма.
 
   Его ткани и попали к нам в лабораторию. Но, то ли судмедэксперт напутал, то ли не тот труп привезли, но анализ показал, что образцам ткани более восьмисот лет, а точнее – восемьсот шестьдесят.  Хотя по документам  археологу было всего сорок.
 
   Судмедэксперт обозвал моего шефа придурком и вернул  образцы тканей на повторный анализ. Вот после него Геныч так и расстроился. Естественно, лаборатория будет теперь лишена годовых премий.  А я, для восстановления доброго имени Влада  должна  привезти оправдательные факты.  Ну, там волосы с подушки археолога или кусочки ногтей, которые бы подтвердили возраст. Что-то же должно от него остаться в доме?
 
  Молоденький участковый уже ждал возле музея.  Он сразу же уселся за стол писать протокол изъятия контрольных образцов, а я с фонарем осматривала пол на коленях вокруг кровати и стола, где угоревший работал.
 
-А че ты ищешь, девонька? – заведующая стояла в дверях,  поджав пухлые губы утиной гузкой.
-Образцы тканей  погибшего, волосы, ногти.
-Так нет ничего. Я мусор кажный день выметаю и сжигаю на задах.
 
  Это я уже заметила.  Колени остались абсолютно чистыми.  Я подошла к участковому, который потирал затекшую шею.  Как он еще не свернул ее, пока я вокруг него ползала  в  миниюбке.
 
-Капитан, а где еще могут быть образцы ткани археолога?
-А это… как его, палец отрезанный подойдет?
-Заспиртованный?
-Конечно. Он его сам и спиртовал в литровой банке. Федька, сторож наш, правда, ее уже ополовинил и два раза, подлец,  разбавлял, но палец, не сумлевайтесь, –  как новенький. Да вот он, на полке.
 
-А что ж ты раньше молчал? – тот только носом зашмыгал, упорно не вытаскивая  взгляда из моего декольте.
 
Палец, и правда, хорошо сохранился, хотя жидкость спиртом уже не пахла.  Ну, вот, теперь можно ехать обратно.
 
  Мы подписали все акты, и я  начала собираться в обратную дорогу.
 
- Листочек у вас выпал, - заведующая протянула мне акт судмедэксперта.
 
  Да, это мой.  Я скользнула взглядом по неровным строчкам и…  рухнула на стул. 
 
   Мне на глаза попалась строчка: «…на большом пальце левой руки виден белый рубец от пореза…».
 
   Какой след?  Вот он, передо мной, в банке – большой палец левой руки.
 
-Что ты мне подсунул, капитан? – я протянула листок участковому, пристрастно изучавшему разрез на левой стороне моей юбки. Достаточно глубокий разрез, чтобы у парня на крючковатом носу повисла мутная капля.
 
- Так это… его это!
- Ты что – неграмотный?
- Понимаете, как вас, не знаю вашего отчества,  он палец на спор отрезал.
-Какой еще спор?
- Ну, про енту, про золотую ящерку, которую он нашел.  Если ее согнуть, у нее из хвоста капелька вытекала.
- И что?
- Он на спор с Витькой-Бугаем и отрезал палец. Капнул из ящерки и у него новый вырос.  Десять литров самогонки выиграл. Этот, как его,  архитектор…
- Археолог.
- Ну, я и говорю, часто на самогонку спорил. Он ее на спирт перегонял. Дурак, конечно. Продавал бы – озолотился.
- И часто он пальцы резал?
- Да почитай, раз в месяц.  Вся детвора собиралась. Как на концерт. Они его самураем звали. Все просили харакири показать.
- Показал?
- Разок всего. Детишки как увидели, как он кишки в тазик вывалил – все и разбежались. А он засмеялся, засунул их назад и своей ящеркой помазал. Никогда с ней не расставался.
- Хорошо, будем считать, что в эту хрень я поверила, а что за чудеса этот циркач районного разлива еще показывал?
- Да разные чудеса. По огню ходил босиком, по воздуху летал,  пламенем плевал, искры из глаз и пальцев сыпал, замки  в пыль разбивал, волосы выращивал.
- И почему не доложили своему начальству?
- А что докладывать?  Я вон в цирке чудеса и похлеще видел. Там бабу пополам распилили, кровищи было, страсть! А потом назад слепили. А он – только палец.
 
  Что-то доказывать этому идиоту я не собиралась.  Но и уезжать – передумала. Очень меня заинтриговала золотая ящерица. Завтра найду ее обязательно. Что в ней за жидкость? Это уже во мне загорелся профессиональный интерес химика.
 
  Хозяйка раньше меня поняла, что я остаюсь, так как постель была готова.
 
   С утра я листала журнал археолога с его пометками.  На пяти языках. Ни сотовой связи, ни Интернета в этой Нетеловке не было.  Выручали программы-переводчики в моем ноутбуке.
 
  А вот и запись о найденной ящерице: «Долго не мог понять культового значения этой безделушки.  Как браслет велика, как ожерелье – мала».
 
  И через два дня: «На правом указательном  пальце отрос сорванный еще в детстве ноготь. И только, когда снова согнул в круг золотую ящерицу, увидел выступившую из хвоста капельку. Смазанный порез зажил через час. Фантастика! Завтра попробую на мизинце».
 
 Я глянула в листок отчета. Да, на левом мизинце тоже был круговой шрам  от пореза.  Надо и мне попробовать.  Я долго выбирала – какой из пальцев отрезать?  Остановилась на хромом котенке за окном.  
 
   Правая  передняя лапка у него отсутствовала.  Боже, как можно работать хирургом и каждый день смотреть на кровь?  Забинтовала надрез на лапке и положила дрожащее тельце в лукошко.
 
  Утром увидела котенка за окном. Он весело гонял воробьев. На четырех лапках.  Эксперимент удался. Я сунула ящерку в свою сумочку.
 
  Это все хорошо, но у меня другие цели приезда. Два раза перегнала вонючий хозяйкин самогон и залила палец археолога спиртом.
 
  Капитан с кривой улыбкой наблюдал за моими действиями. Так, нечего тут бесплатно зырить на чужие прелести.
 
- Мне нужны данные о прописке археолога.
- Так паспортный стол в районе!
- Вот и проветрись.
 
   Два дня ушло на перевод записей в журнале. Заинтересовала еще только одна: «Пузатая фигурка  девушки оказалась не игрушкой, а заварочным чайником. Внутри, как и в ящерицк, неизвестное пористое упругое вещество. Есть явные следы солевых отложений темно-коричневого цвета.  А узор на животе – арабская вязь, список минералов и трав для заварки».
 
   Следующее упоминание – через три года: «Этот зеленый смолистый кусок оказался  мумием – горным воском. Его скифы называли – Слезы гор.  Теперь у меня есть все компоненты для заварки».
 
  И через день: «Потрясающе!  Капнул каплю бальзама на кусочек баранины.  Уже через час на месте капли лежал маленький зародыш овцы. Теперь понятно его назначение».
 
  Запись потрясла и меня. Это же то, что мне надо!  Все доктора уже вынесли мне приговор о бездетности.  Неужели можно вырастить зародыш  даже вне матери?  Руки у меня затряслись, и я кинулась перебирать огромную кучу  находок в скифских курганах.
 
- Вот, привез, -  возбужденный хриплый голос участкового заставил меня распрямиться.
 
   Судя по его распаренной морде,  наблюдал за моими поисками он давно. Я непроизвольно одернула юбку. Черт, завтра же куплю спортивный костюм.
 
- Мистика какая-то с его пропиской, - участковый бросил на стол большую кучу бланков.
- В каком смысле?
- А в том, что Нетеловка находится на границе трех районов и трех областей. И этот погорелец  прописан и проживает еще в двух поселках.  И везде снимает квартиры. Кстати, в Перегудовке он прописан уже восемьдесят лет.  Я послал запросы о его прошлых прописках. Будем ждать.
- Жди, капитан, жди. У меня много работы, можешь быть свободен.
- Так я пошел?
- Да, бумаги оставь, я их вечером посмотрю.
 
  Но чайник ни в этот день, ни на следующий, я не нашла.  А потеряла – палец. Литровая банка  испарилась.
 
- Капитан, может, ты лучше поищешь пропажу? – я смотрела, как участковый тщательно выбирает место для маленького стульчика напротив кучи с экспонатами музея.
- А что пропало?
- Палец вместе с банкой, - я ткнула на пустую полку.
- А, это мы сейчас. Вы пока начинайте, - он метнулся к двери, сметая кобурой с жареными семечками  глиняные горшки на лавке.
 
Вернулся он с пустой банкой и пальцем в другой руке.
- Вот, спирт он, сука, успел выпить, так что, звиняйте.
 
  Я задумалась. А ведь он может помочь и в розыске чайника.
 
- Вот такую вещицу у кого видел? – я протянула ему рисунок пузатой девушки.
 
   Капитан густо покраснел и отвернулся.  Так, значит, воруем недоворованное.
 
- Сам принесешь или мне из области кого пригласить?
- Так это не я. Она, - он ткнул прокуренным желтым пальцем в сторону  светлицы хозяйки. – Сама принесла, сама чай в нем  заварила.  Так он у меня  и прижился.
-И что сидишь, ворюга? Лейтенантом хочешь стать?
 
  Капитана как ветром сдуло.
 
   Еще неделя у меня ушла на расшифровку надписей на золотом пузе девушки.
 
- Так это, привез я вам костюм, как заказывали. Самый лучший,  который в райцентре  был.  Примерьте. Интересно, как он на вас сядет.
- Счас, разбежалась. Ты гусака бабе Матрене нашел?  И чего тогда зенки лупишь на чужое счастье? Свободен.
 
   Я к этому времени, за чаепитиями с хозяйкой, знала все деревенские новости.  Молодушка прыснула, наблюдая, как капитан, путаясь в ремнях кобуры,  несется к пруду.  Где ему еще гуся искать, как не в сетях местного браконьера Митяя?
 
- И вот, еще что интересно, Оля, я тебе скажу.  Насчет гусей. Перестал их покупать усопший сразу после того, как  побаловался чайком вот из этой бабенки, - она ткнула рукой в чайник. -  И еще я тебе скажу.  Из последнего кургана не приходил иногда неделями. И скажи вот мне – чем он там питался?  А ведь не худел, нет.  Придет из-под земли, а щеки аж лоснятся. К чему бы это?
 
   К этому кургану меня отвел  участковый.  Сам остался снаружи. Трусоват оказался.
 
   Примитивный полукруглый тоннель, укрепленный наспех деревянными распорками. 
 
  Зато внутри – каменный проход, расписные стены и  несколько уровней захоронений.  Самый нижний уровень  - метров шесть под землей. 
 
  И тут я услышала писк. Черт, неужели крысы?  Луч фонаря заметался по полу. Нет, чисто. Писк доносился из захоронения. 
 
  Волосы на голове зашевелились от ужаса.  Сначала метнулась к выходу, но писк был таким жалобным.
 
  Я медленно сдвинула тяжеленное надгробие. Внутри грудной клетки  трупа шевелился малюсенький ребеночек. Он не плакал.  Он сосал  трупные лохмотья.
 
   Забирать я его при капитане не стала.  А вот секрет питания сгоревшего археолога раскрылся, когда я палочкой расковыряла золу  костра у входа в усыпальницу.  Под золой лежал маленький запеченный зародыш.
 
  В своем отчете шефу  я упомянула только о золотой ящерице. К отчету приложила  палец в банке и документы прописки.  Этого хватило, чтобы на нашу лабораторию навалилось сразу несколько научных центров.
 
 Уволилась я через неделю. Разберутся и без меня. Мне теперь хватит забот с моим сыночком Силифом.  Так я его назвала.     
 

 

Сережку за сережки